Китайская деревня на пути преодоления бедности

После посещений домохозяйств, неоднократных исследований мы пришли к выводу, что для того, чтобы полностью избавиться от бедности в деревне Шибадун, необходимо адаптировать идеи борьбы с бедностью к местным условиям, выделять из идеи «строить Шибадун за счет Шибадуна». Другими словами, мы больше не можем идти по старому пути борьбы с бедностью методом «переливания крови», но должны бороться с ней «кроветворением» и развивать промышленное строительство в соответствии с местными условиями.

Лун Сюлинь, руководитель целевой группы по борьбе с бедностью поселка Шуанлун уезда Хуаюань провинции Хунань

Поселение после переселения в деревню Юаньлун поселка Миньнин уезда Юннин автономного района Нинся. Фото предоставлено Народным правительством поселка Миньнин

Фотография родных мест экологических переселенцев в деревне Юаньлун поселка Миньнин уезда Юннин автономного района Нинся. Фото предоставлено Народным правительством поселка Миньнин

ДУЭТ ДВУХ ГОРНЫХ ДЕРЕВЕНЬ

Деревня Шибадун – горная деревня в уезде Хуаюань СянсиТуцзя-Мяоского АО провинции Хунань, расположенная во внутренних районах гор Улин. Именно здесь Генеральный секретарь Си Цзиньпин впервые предложил «точечное преодоление бедности».

В декабре 2014 года, декабре 2015 года и ноябре 2016 года я трижды побывал в горах Улин. Горы Улин волшебны, красивы, возвышенны и круты. Здесь живут туцзя, яо, мяо, дун и другие этнические меньшинства, а их повседневная жизнь полна колоритных этнических обычаев. Я посетил весь горный регион, а деревня Шибадун, расположенная глубоко в горах, – лишь небольшой привал в моем путешествии.

Западная часть провинции Хунань (Сянси) знаменита на всю страну. Помимо таких мастеров, как Шэнь Цунвэнь и Хуан Юнъюй, существуют легенды и истории о разбойниках из Сянси, Сянсийское колдовство «Ганьши (вести трупы на родину)» и древнее таинственное колдовство «Фангу» (то есть нанесение трюка на определенный объект, что приводит к несчастью или физическому и психическому повреждению объекта), что до сих пор вызывает у людей любопытство к Сянси. Когда я еще не побывал в Сянси, в моем сознании сложилось пять характерных для данной местности стереотипов: во-первых, Сянси – это горный район; во-вторых, тут раньше обитали разбойники; в-третьих, выживание на задворках страны заставило жителей Сянси отточить свое упорство, закалить кровожадный и жесткий характер; в-четвертых, в Сянси всегда существовало таинственное колдовство «Ганьши» и «Фангу», а также «Чэньчжоуских заговоров», что делает это место притягательным; и в-пятых – бедность стала «именем нарицательным» данного района. Однако после нескольких поездок в западную часть провинции Хунань эти пять стереотипов оставили значимые для восприятия реалии, особенно в отношении бедности в западной Хунани. Здесь мы рассмотрим в качестве примера только Сянси в узком смысле слова, то есть автономный район Сянси. Горная местность составляет 70 процентов от общей площади АР Сянси. Горы Улин простираются в АР Сянси с запада на восток и являются восточным про должением гор Юньу Юньнань-Гуйчжоуского нагорья, на западе опираются на плато Юньнань-Гуйчжоу, на севере граничат с горами западного Хубэя, а на юго-востоке заслоняют горы Сюэфэн. Из-за геологической структуры здесь широко распространены карбонатные породы, развиты карстовые формы рельефа и остро стоит проблема каменистого опустынивания. В связи с этим горы здесь высокие и глубокие, крутые и обрывистые, поэтому в народе говорят: «Сянси – это горное гнездо».

Прогуливаяь по АР Сянси, чувствую, что истории о бандитах, колдовство «Ганьши (вести трупы на родину)» и «Фангу», «Чэньчжоуские заговоры» и другие загадки местной культуры – всего лишь легенды. С моей точки зрения, помимо высказывания Шэнь Цунвэня о Сянси – «так красиво, что сердце разрывается», в Сянси присутствует и бедность. Как здешние жители избавляются от бедности и становятся богатыми? Я должен упомянуть одного человека – Ши Цигуя, раннего этнографа, первопроходца в изучении этнической группы мяо, педагога и политического деятеля.

В тот вечер перед классическим и изысканным деревянным зданием в Цяньчжоу ко мне из глубины истории тяжелым шагом шел старый господин Ши Цигуй!

Этот почитаемый новатор был уроженцем Сяньцзыина в Цяньчжоу в городском уезде Цзишоу Сянси-Туцзя-Мяоского автономного округа провинции Хунань. Окончив в 1924 году Хунаньский университет права и политики «Цюньчжи», он вернулся в родной город. Сяньцзыин находится на половине горы Сяньцзы, где отвесные скалы, а дорога в деревню – как развевающийся травой на полувысокой горе веревочный мост. Это место характеризуется изобилием скал и недостатком полей, бедностью населения и слабым урожаем. В мяоском языке назвали эту местность «Гуай чжэ», что означает деревня семьи по фамилии Ши, а по-китайски она называется «Сяньцзыин» или «Лагерь Фей». Существует пословица, которая гласит: «Один пучок травы, один пучок лозы, не выходи замуж за Сяньцзыин». Первая фраза означает, что народность мяо в Сяньцзыин зарабатывают на жизнь, продавая траву и лозу, а вторая фраза говорит о том, что деревня Сяньцзыин настолько бедна, что не подходит для замужества. После нескольких лет изучения, Ши Цигуй вернулся в родной город и был обеспокоен его отсталостью, которая заставляла его чувствовать себя потерянным. Перед лицом такого бедного и отсталого места он решил не отступать, но преисполнился желания все изменить. Он хотел изменить Сяньцзыин, преобразить его бедный облик, чтобы стал он таким же богатым, как территория за горами, чтобы его земляки наконец воспряли духом. Это пробудило в его сердце стремление к реформам, и он не верил, что западная часть Хунань может плодить только нищету.

С учетом тогдашних базовых условий это, несомненно, было дело куда более трудное, чем взлететь в небо. Но Ши Цигуй не падал духом, ведь у него уже был план. Несколько лет жизни в главном административном центре провинции уже сформировали новое «я» внутри него, и теперь он собирался преобразовать деревню. В то время распространение западной культуры и цивилизации уже успели достичь этой территории, город Чанша также был местом их подхватившим незадолго ранее. Ши Цигуй знал, что бедность нации и ее слабость вызваны невежеством, скудоумием, что первопричиной отсталости родного города является отсталость науки и техники. «Наука и технологии способствуют развитию страны, промышленность спасает страну» – это один из самых громких лозунгов того времени.

Ши Цигуй был глубоко убежден в этом. Он решил начать одновременно с промышленности и сельского хозяйства, чтобы изменить положение дел в своем отсталом и бедном родном городе. В то время в Китай постепенно проникал промышленный и торговый капитал: в Нанкине, Ухане, Чанше, Шанхае, Гуанчжоу и других городах произошла промышленная революция, что ознаменовало собой появление новых машин и механизмов. «Если хочешь сделать работу хорошо – сначала наточи инструмент», – решил Ши Цигуй и снова покинул родные края, чтобы отправиться на чужбину изучать передовые достижения науки и техники. Он хотел выяснить все о необходимых расходах и издержках в эксплуатации машин, об их входных и выходных данных, а также об особенностях работы и эксплуатации. Он отправился на равнинный пояс провинций Цзянсу и Чжэцзян, чтобы перенять новый опыт увеличения производства и доходов у крестьян, чтобы как можно скорее полностью избавиться от традиционных и отсталых методов ручного производства и ведения сельского хозяйства в своем родном крае.

Покинуть дом – не сложно, но безденежье способно сломить даже героя. В последние несколько лет семья уже устала от его учебы, так где же взять лишние деньги на собственные поездки? Однажды вечером, когда его жена пряла, Ши Цигуй лишь кинул быстрый взгляд и сказал: «Цзиньянь, ты прядешь так быстро, что прялка взлетает, как ветер и я не успеваю наблюдать». Жена не знала, что муж нарочно хвалит ее, и скромно ответила: «Недостаточно быстро, надо спешить закончить прясть, стирать и ткать, чтобы с наступлением зимы сшить новую одежду для тебя и детей». Ши Цигуй был тронут услышанным и сказал: «Цзиньянь, ты очень много делаешь для нашей семьи». Жена ответила: «Много? Мы же одна семья, к чему церемонии!» Ши Цигуй продолжил: «Я серьезно. Наши женщины очень трудолюбивы. Весь день они работают и на земле, и ночью, допоздна занимаются прядением до третьего крика петуха, чтобы намотать минимум два мотка пряжи. Жена полушутя-полусерьезно заметила: «Было бы здорово, если бы на свете действительно существовали феи, способные спрясть одно веретено пряжи щелчком пальцев, а два веретена – двумя щелчками». Ши Цигуй сразу же сказал: «Я знаю, что в Ханькоу есть новая прядильная машина, хоть она и не может за один раз выплести веретено хлопковой пряжи, но все же это гораздо быстрее, чем толкать прялку вручную, да и машина может прясть десятки веретен пряжи в день. Пряжу, подобную той, что есть у нас дома, можно выпрясти за день, что сэкономит время и значительно облегчит жизнь всем нам». И он восторженно продолжил: «В Сянси-Туцзя-Мяоском АО нет не только прядильных, но и носочных станков, машинок для скручивания сигарет, фотоаппаратов и многих современных средств труда». Жена перебила его: «То, что говоришь ты, о новшествах с запада, слышал и мой брат тоже, кто работает в Пекине водителем такси – ты ведь тоже учился в крупном городе, культурном центре. Вижу, что у тебя есть идея, замысел. Так воплощай же его, и я тебя в этом поддержу!» Услышав слова жены, Ши Цигуй показал всю серьезность своих намерений внедрить передовые технологии и развить экономику в горах Мяо и рассказал подробно обо всем этом своей жене. Жена сказала: «Цигуй, твои идеи и стремления хороши, и я тебя в них поддерживаю. Я также понимаю, что их реализация требует больших денег, а у нас их нет, посему просто скажи мне, как поддержать тебя мне, и мы вместе с этим справимся». «Денег нет, лишь только 60 рисовых полей, что было твоим приданным…» Хоть сказал он это тихо, но жена услышала его, ответив: «Цигуй, ты ведь ученый, ты повидал мир, и это будет верным решением – заложить поля ради этих новых машин и механизмов. Если бы ты сделал это из-за азартных игр, то я была бы против, но если эта сделка поможет нам всем начать жить лучше, то я только за».

Весь вечер и всю ночь взволнованный Ши Цигуй проговорил с женой об улучшении отсталых способов производства на родной земле, о развитии фруктового хозяйства, о внедрении передовых национальных ремесел и других идеях, желая рассказать ей все, независимо от того, поймет его жена или нет, словно нашел он родственную душу. Он смог уснуть лишь только после первых криков петухов. На следующий день Ши Цигуй, первым делом разыскал посредника для продажи приданого его жены – рисовых полей.

В марте 1925 года в горах царил весенний холод, уже начинала прорастать нежная зелень. Ши Цигуй с деньгами, обмененными на заложенное имущество, попрощался с родственниками и покинул далекую гору Мяо, отправившись в Ханькоу, Учан и другие места, чтобы изучить хлопчатобумажную текстильную промышленность, а затем направился из Ханькоу в Шанхай на поезде, чтобы попасть на Шанхайскую трикотажную фабрику, для того чтобы научиться вязать носки и рубашки на машине, в компанию Kodak, чтобы научиться делать фотографии, а затем – в Сучжоу, чтобы посетить ремесленное училище вышивки и в школу шелководства Хушугуан, чтобы узнать тонкости работы с гусеницами шелкопряда, а после – в школу шелководства в Ханчжоу для изучения производства шелка. Везде, где он бывал, он скрупулезно изучал и записывал все, стараясь запомнить как можно больше. Он прекрасно понимал, что его семья сделала последнюю ставку, как в азартной игре, продав свою землю ради его учебной поездки!

Через полгода Ши Цигуй вернулся в горы Мяо с новыми машинами, которых жители Сянси еще не видели, а в сентябре 1925 года он выступил за создание «Комитета по улучшению культуры и экономики народа мяо в Сянси» и организовал его работу. Он высказался за всестороннее использование ресурсов горных районов и превращение склоновых земель в террасные рисовые поля, которые, с одной стороны, предотвращают эрозию почвы, а с другой – открывают больше возможностей для выращивания продуктов питания, а там, где это невозможно, их можно превратить в сады для посадки фруктов и деревьев, таких как тунг, чай, мандарины, помело, груши, персики, сливы, мушмулы и так далее, для развития сельского хозяйства, чтобы жизнь людей в горных районах стала намного лучше.

Благодаря совместным усилиям Ши Цигуя и его жены, а также энтузиазму членов «Комитета по улучшению культуры и экономики народности мяо в Сянси», за несколько лет работы поселение Сяньцзыин было возрождено. В горах росли фруктовые деревья, цитрусовые и помело. На бесплодных склонах были посажены тунговые деревья, чайные масляные деревья, со стороны скальных массивов посажены персики, сливы, помело, каштаны и другие фруктовые деревья, теперь здесь цветут сады и висят плоды, собирают хороший урожай. Когда плоды созревают, Ши Цигуй шлет весть всякому земляку, и ближнему и дальнему, каждому нужен этот урожай, а его добродетельная и добросердечная жена еще исключительно прекрасно готовит, доставляя еду в горы, чтобы хватило каждому. Друзья и родственники, собирая фрукты, не могут отдать их Ши Цигую, они сами несут их в своих наплечных котомках к себе домой, ведь вольны распоряжаться ими как пожелают, есть и люди, кто не желает употреблять их в пищу – такие несут урожай на сельскую ярмарку и вырученные с его продажи деньги с лихвой покрывают их недостачу средств к существованию.

Ши Цигуй вспоминает о райских склонах Мяо в смутные времена республики, выделяющейся на фоне захолустий западной провинции Хунань, как о чуде.

Ши Цигуй не только делал все возможное для того, чтобы вывести своих односельчан из нищеты к процветанию, но и сосредоточился на изучении самого народа мяо. После долгих лет исследований в 1940 году он завершил свою работу над «Отчетом о полевом исследовании народа мяо в Сянси». Поскольку Ши Цигуй сам принадлежал к народности мяо и живет на этой территории, он хорошо знал их положение и считал, что необходимо развивать прекрасную культуру народа мяо, но еще важнее – развивать экономику самого района Мяо, искоренять бедность и стремиться к политическому равенству. Отчет «О полевом исследовании народа мяо в Сянси» отразил гуманистические чувства старого поколения борцов с бедностью и отражает чаяния бедных и нуждающихся людей Мяо. И сегодня мы все еще можем видеть свет мысли, излучаемый уважаемым господином Ши.

За более чем 70 лет, сколько еще людей, подобно Ши Цигую, отправились в белый свет, чтобы обрести богатство ради родного города, и сколько людей из Сянси отдали свою молодость, кровью и потом добивались этой цели? Гладок ли был их путь избавления от бедности и каковы были их успехи? Я полагаю, этому стоит уделить внимание. Данные, предоставленные Управлением по борьбе с бедностью штата Сянси, показали, насколько трудно было жителям Сянси (Сянси-Туцзя-Мяоский АО) выбраться из бедности: в 2013 году ВВП округа Сянси составлял всего 1,7 процента от ВВП провинции Хунань, налоговые поступления – 1,5 процента от провинции, а доходы на душу населения – 44 процента и 52,4 процента от среднего уровня по провинции, соответственно. Общий уровень достижения среднезажиточного общества составляет 73,6 процента, из которых по уровню экономического развития достигнуто только 51,4 процента. К 2014 году в префектуре Сянси по-прежнему насчитывалось 734,3 тысячи бедняков, что было установлено в результате точной идентификации. Это данные, собранные мною в ходе интервью – отрадно отметить, что к моменту создания этой работы данные по борьбе с бедностью в округе Сянси уже сильно изменились. С 2014-го по начало 2017 года совокупное сокращение бедного населения в округе составило 350 044 450 человек, а уровень «заболеваемости» бедностью сократился до 16,14 процента, и весь округ вступил в период наибольшего сокращения бедного населения, наибольших изменений сельского ландшафта и наиболее быстрого роста доходов бедного населения.

Как бы то ни было, данные эти по-прежнему лежат тяжким грузом на сердце – подобно коварной горе в Сянси, тяжело давя на плечи жителей. Ли Сяотао, председатель профсоюза государственного управления по борьбе с бедностью Сянси, откровенно сказал мне: «Борьба с бедностью в Сянси, если описывать ее одним словом, то это “трудно”, если двумя словами, то это “еще труднее”, если тремя словами, то “в крайней степени трудно”. Что же здесь сложного? И насколько трудно? Во-первых, трудно изменить мышление. Сянси-Туцзя-Мяоский АО (Сянси) – это место с суровой окружающей средой, неудобным транспортным сообщением и ограниченным доступом к информации. Можно сказать, что это сочетание этнических территорий, старых революционных районов, бедных районов и отдаленных горных районов. Мышление людей, естественно, отсталое. В прошлом люди Сянси “ждали и полагались”, сила зависимости всегда была недооценена, причиной бедности считаются совсем не сами люди, а те, кто стоит выше них – чиновники, боги и несправедливость судьбы. Во-вторых, трудно сойти с горы, равно как и взойти на нее». Ли Сяотао сказал: «Уважаемый писатель Цзи, посмотрите, у нас здесь сплошные горы, одна за другой, одно плато за другим, один изгиб за другим, и нет им конца. Горы здесь не только высокие, но и опасные, и все они скалистые, их сложно назвать утесами. Представьте себе, легко ли построить дорогу в таком месте? В отличие от города Чанша, где сплошные холмы и лесс – если нужно построить дорогу там, можно просто сдвинуть холмы и затраты на это будут небольшие. Здесь же мы не можем так сделать, приходится разрывать и взрывать скалы. Стоимость и расходы на строительство дороги здесь как минимум в десятки, а то и в сотни раз больше, чем в Чанше. По правде говоря, Сянси-Туцзя-Мяоский АО – единственный автономный округ этнических меньшинств в провинции Хунань и главное поле борьбы с бедностью. С 1980-х годов на борьбу с бедностью было выделено много ресурсов и средств, и хотя работа в этом направлении велась постоянно, многие люди из года в год все равно оставались бедными. Когда Генеральный секретарь Си Цзиньпин посетил Хунань в ноябре 2013 года, почему он приехал в Сянси? Почему он поехал в деревню Шибадун в уезд Хуаюань, где он также официально предложил курс адресной борьбы с бедностью и четко сформулировал принцип воспроизводимости и масштабируемости? Я думаю, это связано с экстенсивными мерами по борьбе с бедностью, которые проводились раньше. В прошлом проблема низкого качества и неэффективности в борьбе с бедностью была широко распространена, поскольку данные о бедных жителях поступали в результате каскадной нисходящей сортировки после выборочных обследований. В то время средства для программы борьбы с нищетой расходовались неудачно, что приводило к тому, что год за годом оставались бедными те же самые люди. В некоторых ключевых районах не хотели бороться с бедностью, фальсифицировали статистику, злоупотребляли и растрачивали средства, предназначенные на борьбу с нищетой. Помощь по “родственным отношениям” и “связям” приводила к социальной несправедливости, когда нуждающимся не помогали, а богатых людей, наоборот, поддерживали, иногда даже порождая коррупцию. На первый взгляд, столь неэффективная борьба с бедностью – это проблема методов работы, но, по сути, она же отражает представление руководства о массах и саму концепцию управления – это огромная проблема, которую не надо недооценивать. Если говорить более конкретно, то в структуре самой системы борьбы с бедностью есть недостатки, и многие методы этой борьбы отражают небрежность и плохо скорректированы, скорее больше будучи направленными на “помощь крестьянам”, нежели на “помощь бедным”. Возьмем в качестве примера проект по сокращению бедности и переселению! Бедные домохозяйства, живущие в отдаленных горных районах, районах, подверженных геологическим катастрофам, и других местах, где трудно обеспечить обыкновенную жизнь, являются самыми трудными в борьбе с бедностью и в развитии, поэтому переселение является лучшим выходом. Однако из-за недостатка средств для субсидирования, те, кто выбирается из бедности, в основном представляют собой сельских жителей с относительно хорошим экономическим положением. Бедные, особенно самые бедные семьи, в принципе, не могут себе позволить переселяться. Проекты, такие как помощь в строительстве новых деревень, поддержка отраслевого развития, трудовая помощь и другие, в основном приносят выгоду сельским жителям среднего и высокого дохода в бедных районах. Только небольшой процент крайне бедных сельских жителей выигрывает от этого, и их выгода также относительно невелика. Необходимо восстановить и усовершенствовать первоначальный институциональный механизм борьбы с бедностью. Другими словами, необходимо решить проблемы того, на что тратятся средства и на что направлена политика, как эти средства тратятся и насколько эффективно они тратятся. Борьба с бедностью должна быть “точечной”, а ее специальные программы должны в свою очередь быть направлены на бедных, тем более что финансовые средства, выделенные на борьбу с бедностью, должны расходоваться на бедных в правильном направлении. Борьба с бедностью должна заключаться в протягивании руки помощи в трудную минуту, а средства, выделяемые на это, не должны использоваться для высококлассного строительства новых сельских домов, поскольку имиджевые проекты не могут обеспечить реальное сокращение числа бедных. Есть еще одна причина, по которой Генеральный секретарь Си решил упомянуть именно борьбу с бедностью в Сянси и в деревне Шибадун, – это то, что бедность в Сянси является повторяющейся и постоянной, типичной и репрезентативной! Естественно, что предложение о точной борьбе с бедностью здесь имеет эпохальное значение. По крайней мере, я так думаю». Но Ли Сяотао также с радостью сообщил мне, что в последние два года, с улучшением транспортной и иной инфраструктуры, Сянси хотя и с опозданием, но подбирается к тому самому переломному моменту, когда формировавшийся десятилетиями принцип «ждать и надеяться» претерпевает изменения под влиянием резонанса ряда внутренних и внешних факторов, все части региона Сянси наращивают инициативу по стыковке с рынком, ускорению регионального развития и быстрому вступлению на «кровообразующий» путь развития.

Исходя из этого, я не могу не задаться вопросом, будет ли путь к борьбе с бедностью в нынешних условиях для деревни Шибадун гладким?

2

«Глухая долина, две разветвляющиеся тропинки, здесь день ото дня едят лишь лепешки из сладкого картофеля да кукурузы, и исключения делаются лишь для тех, кто болен или имеет ребенка».

Утром 19 декабря 2015 года по дороге из Цзишоу в Шибадун Ли Сяотао прочитал мне народную песню, распространенную в деревне Шибадун. Сам Сяотао хотя не родом из Хуаюаня, однако, будучи сотрудником отдела по борьбе с бедностью, он уже сбился со счета, сколько раз там бывал. Он веселый и энергичный человек, познакомивший меня по дороге с ситуацией в деревне Шибадун.

Сяотао рассказал мне, что деревня Шибадун расположена в юго-западной части волости Пайби, недалеко от скоростной автомагистрали Цзича, национальных шоссе №209 и №319, в 34 километрах от уезда Хуаюань, в 38 километрах от Цзишоу, в 8 километрах от моста Айчжай, в 5 километрах от съезда с автомагистрали, что делает транспортное сообщение очень удобным. Общая площадь деревни составляет 14 162 му (приблизительно 0,07 га), площадь пахотных земель – 817 му, площадь лесных массивов – 11 093 му, степень покрытия лесом – 78 процентов. В деревне четыре природных деревни и шесть сельских групп, которые включают 225 домохозяйств, где проживают 939 человек. Название деревни Шибадун – «Восемнадцать пещер» имеет свою легенду. Местный старец поведал, что когда древняя страна Елан проиграла в войне, ее люди нашли большую пещеру между горами в глубоком лесу западной Хунани, способную вместить десятки тысяч человек. И пещера эта имела восемнадцать ответвлений, связанных между собой, так что они осели здесь, чтобы передохнуть и набраться сил. Сначала это место называлось Елан Шибадун (Восемнадцать пещер), а затем – Шибадун. В 2005 году местные жители деревни Фэйчун и Чжуцзы были объединены в одну деревню, и в целях развития индустрии сельского туризма название пещеры было использовано в качестве названия деревни, которая стала называться деревней Восемнадцать пещер, то есть Шибадун.

Сяотао сказал: «Писатель Цзи, хотя деревня Шибадун расположена в высокогорной местности, там все равно очень красиво. Зима там длинная, а лето короткое, что характерно для высокогорного лавового района, средняя высота над уровнем моря составляет 700 метров. Благодаря красивой экологической среде и уникальному природному ландшафту, он известен как “малый Чжанцзяцзе”. Здесь есть и первобытные леса – горный лес Лянтай, скала Хуанма, ущелье Улун Исяньтянь, гора Бэйэр, Циньтяньчжу и другие достопримечательности, особенно группа из восемнадцати пещер, отличающихся своеобразным ландшафтом, разным обликом и искусной работой, которая известна как “Самые удивительные пещеры в Азии”. Деревня окружена водопадами, увядшими виноградными лозами и старыми деревьями, пением птиц и ароматными цветами, горами и долинами, перекликающимися друг с другом. Она известна как “Деревня Мяо в облаках и тумане”. Деревня Шибадун также является деревней, населенной чистой этнической группой мяо, с сильными этническими обычаями мяо, хорошо сохранившейся оригинальной экологической культурой мяо и самобытными народными домами, этническими культурными мероприятиями, такими как, например “Мяоский новый год”, “Праздник середины осени”, “Народные песни” и другие национальные культурные мероприятия».

Однако за всеми этими красивыми ширмами скрывается самое печальное слово – «бедность».

Сяотао сказал: «В прошлом деревня Шибадун была бедной! На душу населения приходилось всего 0,83 му пахотной земли, в деревне много гор относительно земли, а если земля и была, то урожай с нее не собирали в течение трех лет, и урожайность целиком зависела от погоды. Почему? – Не было воды! Когда наступает засуха, урожая не будет. Раньше люди не хотели приезжать в деревню Шибадун, спрятанную в горных перевалах, без нормальной дороги, жилья и удобств. Молодые парни не могли найти себе жен, а девушки уже в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет стремились выйти замуж подальше от своей деревни. Наблюдая за тем, как “благостные воды текут на чужие поля”, юноши и старики деревни Шибадун преисполнились отчаянным негодованием. За последние несколько лет, благодаря различным мерам по борьбе с бедностью на всех уровнях в деревне произошли большие перемены: построены дороги в деревню, каналы, здания деревенского управления и другие инфраструктурные объекты, что действительно изменило облик деревни Шибадун. Однако работа группы по борьбе с бедностью закончилась и была свернута, а деревня по-прежнему остается в целом бедной. В 2013 году годовой чистый доход на душу населения в деревне Шибадун составил всего 1668 юаней. Из-за бедности молодежь в деревне в основном уехала на заработки, остались лишь старики, дети, больные и инвалиды; из-за бедности в деревне до сих пор десятки холостяков не могут найти себе жен…»

Я погрузился в рассказ Сяотао с головой и внутренне похвалил его за то, что он так точно описал работу по борьбе с бедностью в горной деревне. Не знаю, сколько прошло времени, но я чувствовал, что вот-вот подъеду к незнакомому мне месту. Подумав, что Сяотао за все время пути так и не связывался с сотрудниками службы борьбы с бедностью, я с некоторым беспокойством напомнил ему: «Председатель Ли, не пора ли связаться с сотрудниками службы борьбы с бедностью деревни?» Сяотао улыбнулся мне и уверенно ответил: «Не волнуйтесь, писатель Цзи, я не могу гарантировать иного, но могу вас заверить на сто процентов, что команда по борьбе с бедностью находится в деревне. Они едят и живут в деревне двадцать дней в месяц, и даже если им иногда необходимо отлучиться в город по делам, связанным с проектами, они сразу же возвращаются в деревню».

Как и ожидалось, когда в 10 часов утра мы прибыли в деревню Шибадун, староста Лун Сюлинь стоял у входа в деревню, подобный дереву гинкго, вросшему корнями в землю. Он был невысок, но крепок; хоть ему было всего 40 лет, но уже весь седой!

Староста Лун действительно подобен дереву в деревне Шибадун. До работы в отделе пропаганды и Бюро по борьбе с бедностью комитета партии уезда Хуаюань, Лун Сюлинь работал на базовом уровне, что касается руководящих должностей, он только партийным секретарем поселка проработал целых восемь лет. Позже он стал заместителем начальника отдела пропаганды при комитете округа, и хотя работа в администрации тоже требовала много усилий, это все же не сравнится с тем, что приходилось делать ему на базовом уровне. На самом деле у него всегда был интерес к литературе и искусству, только на низовом уровне очень трудно изыскать время для творчества. Он, безусловно, выкраивает время, чтобы писать кистью, иногда писал прозу, выражая свои личные чувства. За закрытыми дверьми родственники и друзья называли его «писателем» или «мастером каллиграфии», считая его культурным человеком, что доставляло ему удовлетворение. После стольких лет работы в администрации, и с учетом его возраста, Лун Сюлинь даже не думал о том, чтобы вернуться на базовый уровень. Однажды утром в середине января 2014 года он неожиданно получил уведомление, в котором говорилось, что в 15:00 в зале заседаний уездного парткома ему предстоит принять участие в совещании, посвященном изучению работы по борьбе с бедностью в деревне Шибадун. Получив это уведомление, он почувствовал себя одновременно и удивленным, и озадаченным, ведь освещение новостей деревни Шибадун совсем не в его ведении, для этого должен был быть вызван другой заместитель министра, ответственный за новости. Даже если речь идет о борьбе с бедностью, это не должно иметь никакого отношения к отделу пропаганды. Но ему не была чужда работа по борьбе с бедностью, ведь в деревне он каждый день имел с ней дело, каждый день думал о том, как вывести жителей деревни из нищеты. Когда он зашел в зал заседаний и перелистал материалы совещания, то обнаружил, что на них написано «Целевая группа по борьбе с бедностью деревни Шибадун», а в списке членов целевой группы – более десяти человек, и возглавлял их – он. Многие из членов группы были партийными секретарями крупных бюро в уезде, так что он был не самым подходящим кандидатом на роль руководителя группы. Он не понял этого, также как и все остальные. Лун Сюлинь подумал тогда, что, черт возьми, быть может, эта рабочая группа будет работать в Шибадун неделю, максимум месяц, что это краткосрочная рабочая командировка. Но когда открылась правда, Лун Сюлинь узнал, что ему предстоит проживать в деревне совсем не неделю, не месяц – а целых три года. Хотя Лун Сюлинь и не был психологически готов к этому, но, в конце концов, как партийный деятель с многолетним опытом, он понимал важность этой миссии и без колебаний принял эту задачу. После заседания секретарь уездного комитета партии попросил его задержаться и спросил: «Знаете ли вы, почему вас направили руководить рабочей группой по борьбе с бедностью в деревне Шибадун?» Лун Сюлинь только улыбнулся и ничего не ответил. Секретарь сказал: «Во-первых, вы уже восемь лет являетесь партийным секретарем поселка, имеете богатый опыт работы в сельской местности и борьбы с бедностью, хорошо умеете общаться с народом. Во-вторых, вы – исполнительный заместитель министра отдела пропаганды, обладаете литературным талантом, умеете писать и говорить, а воздействовать на сознание людей с помощью концепции культуры у вас получается лучше всего. Ведь, если не вы, то кто?» Лун Сюлинь не ожидал, что впоследствии, руководитель уезда, увидев, как хорошо тот справляется со своими обязанностями в деревне Шибадун, переведет его в уездное управление по борьбе с бедностью на должность заместителя секретаря партийной группы, заместителя начальника, то есть члена руководящего аппарата инициативы по борьбе с бедностью.

Мы вышли на твердую, чистую и просторную асфальтированную дорогу в деревне Шибадун, и представшее перед нами зрелище было поистине удивительным.

Узкая грунтовая дорога, ведущая в деревню, превратилась в широкую цементную дорогу, два водопровода длиной 6300 метров, решили проблему водоснабжения жителей деревни для производства и бытовых нужд, первоначальный неровный глиняный пол в домах жителей превратился в цементный, а дома, кухни и санузлы – были прекрасны… Новая мощеная дорога, свежевыстроенные стены из бамбуковых плетенок, добавленные свежие зеленые черепичные крыши, окрашенные вручную деревянные дома, расширенная парковка в теплых лучах весеннего солнца – все это создает красивый акварельный пейзаж.

На полпути вверх на склоне горы расположилось селение Лицзы, где каждый дом представляет собой цельнодеревянную конструкцию. Старикам нравится, что в таком деревянном доме, обжитом десятилетиями, тепло зимой и прохладно летом, и он хорошо проветривается. Элементы декора и бесчисленные балки под крышей можно использовать для развешивания и сушки собранных фруктов во время осеннего сбора урожая. После лущения прицветников оставляют два-три «рыбьих хвоста» (листья, оставшиеся после лущения, диалект Сянси), связывают их по одному и развешивают на балках для медленной сушки; соевые бобы с выдернутыми корнями также связывают в узел и развешивают на рядах элементов декора; а лозы сладкого картофеля, кисти репы и так далее для кормления свиней развешивают по одному и сушат, также собирая по одному; шарики тунга компостируют в боковой комнате, плоды масляного чая раскладывают на половиках…

Староста Лун рассказал мне, что в конце 2013 года в деревне Шибадун оставалось 136 бедных домохозяйств и 542 бедных человека, в 2014 году из бедности были выведены 9 домохозяйств и 42 человека, а остальные 127 домохозяйств и 500 человек планировалось вывести из бедности в течение двух лет. Однако фактически в начале этого года оставшиеся 127 бедных домохозяйств проявили инициативу по выходу из бедности.

Конечно, позади каждого достижения обязательно стоят трудности и перерождение!

Я лично встретился с уважаемой госпожой Ши Шэнлянь; первым секретарем партийной ячейки Ши Цзиньтуном, молодого человека, родившегося в 1980-х годах, а также услышал историю Гун Хайхуа, председателя комитета деревни, выпускника вуза и молодого парня 80-х…

Все они – те, кто отчаяннее всех боролся с бедностью и стремился к процветанию в деревне Шибадун, те, кто испытал боль и перерождение, все они – подобны зеленым деревьям на склонах деревни Шибадун. Все они – сверкающие звезды на ее небосводе.

3

По прибытию в селение Лицзы, взору открывается агротуризм семьи Ши Цюанью. Я увидел, что огромная печь в центре его дома горит ярко. Над печью витают аппетитные ароматы вяленого мяса и приготовленных Кун Минъин, женой Ши Цюанью, блюд.

Беседа об адресном оказании помощи бедным растянулась надолго, подогреваемая огнем очага!

Староста Лун сказал мне: «23 января 2014 года, в первый день пребывания нашей рабочей группы в деревне Шибадун, мы столкнулись с “первой острасткой”, поскольку строительство дороги затрагивало сельскохозяйственные угодья одной семьи, жителей селения Чжуцзы Ши Чаншоу и двое его сыновей, вооружившись стальными топорами, пытались помешать строительным работам. Увидев, что дорожные работы прерваны, другие жители деревни бросились вперед, готовые силой оттащить мешающих, и вот-вот уже готов был начаться “вооруженный конфликт”. В ту ночь мы поспешили в селение Чжуцзы, где семьдесят-восемьдесят человек разожгли большой костер и активно обсуждали с нами вопрос о механизированном ремонте дороги. Каждый житель высказался, было принято решение, что строительство дороги – есть благо для всех, которое как повысит комфорт и удобство жизни каждого сейчас, так и будет ценным даром последующим поколениям. Если кто-либо из них не согласен, тогда им придется зарезать курицу, сцедить ее кровь и помазать уголки рта ею в знак незыблемости своего решения, а несогласные будут изгнаны из общины Чжуцзы. Даже если те будут обращаться к жителям поселения, больше их никто не будет слышать. Другие жители говорили, что надо не только изгнать эту семью из деревни, но и если они посмеют им помешать в строительстве дороги, то они “выкинут этих псов в поле”. Тогда наша группа впервые приехала в деревню Шибадун для решения проблемы. Я проводил идеологическую работу с ними и упомянул о сианьском инциденте, что также заставило всех присутствующих дать согласие. После этого мы вернулись к Ши Чаншоу и спросили, в чем именно заключается его требования. Оказалось, что он беспокоился о том, что, поскольку его земли первыми будут заняты под строительство дороги, то если жители деревни, живущие за ними, не согласятся на это, что приведет к срыву работ, не окажется ли он в невыгодном положении? Я посчитал, что в таком случае стоит дать ему гарантии. Поэтому я сказал другим жителям селения Чжуцзы, что дело не в том, что эта семья не согласна на строительство дороги, а в том, что они боятся, что если они отдадут свою землю, то люди, живущие за ними, не позволят этого сделать. Я спросил их: “Действительно ли вы хотите, чтобы дорога была построена?” Они ответили: “Да”. Я спросил: “Если вы единогласны, можете ли вы гарантировать, что дорога будет построена без проблем?” Они ответили: “Да”. Я сказал: “Устная договоренность не имеет никакой силы”. Поэтому я попросил секретаря Ши Цзиньтуна составить гарантийное письмо, после написания которого жители поселения должны были подписать его и заверить отпечатком пальцев. От печатки пальцев были сделаны с помощью куриной крови. После предоставления таких гарантий, глава семейства Ши Чаншоу и его сыновья также дали согласие на строительство дороги. Именно по этой причине, в селении Чжуцзы существует одно неписаное правило: если у крестьянина в общине обрабатываемая земля меньше 0,5 му, то он, если пожелает, может безвозмездно получить недостающую площадь, для чего ему нужно просто обратиться с устным прошением в администрацию деревни».

Но трудности только начинались. После въезда в деревню некоторые жители прямо спросили Лун Сюлиня: «Сколько денег вы, как руководитель инициативы по борьбе с бедностью, привезли нам на этот раз?» Это заставляло Лун Сюлиня смеяться и плакать – раньше прошлые целевые группы по оказанию помощи бедным в основном посылали деньги и товары, а когда группа покидала местность, жители деревни снова становились нищими. Не увидев реальных денег, многие жители деревни преисполнились цинизма, отчего первое совещание не увенчалось успехом.

Староста Лун сказал: «Хотя жители деревни Шибадун очень просты и добры, из-за долгого пребывания в горах, консервативности мышления, недостаточной научно-технической и экономической осведомленности, в сочетании с невысоким культурным уровнем – здесь царят узколобость, недальновидность, расчетливость». Из курса начальной школы мы знаем, что если вектор приложения силы не согласован, работа не будет выполнена, сколько бы силы для этого не было задействовано. Поэтому, если стоит цель развития деревни Шибадун, то при отсутствии единства мысли – все будет впустую, не говоря уже о том, что через пять лет, а то и через пять десятилетий и пять столетий, развития не случится, а будет лишь «гонка за чужим хвостом». Деревня Шибадун была объединена в 2005 году из поселений Фэйчун и Чжуцзы. По правде говоря, после объединения в Шибадуне между деревнями не было гармонии, и в каждой деревне царили свои порядки. Изначально было две деревни: одна рядом с национальным шоссе, где экономические условия лучше и жители более открыты, в то время как во второй, рядом с Шибадуном живут очень бедно – они чувствуют, что смерть всегда рядом. Если уж умирать, то лучше «поймать» (диалект сян си, буквально означает «схватить») корни травы, иначе можно свалиться с обрыва. Эти две деревни не контактировали между собой. После того как наша группа по борьбе с бедностью вошла в деревню Шибадун, жители разделились на три группы: первая считала, что нужно воспользоваться возможностью и выжать из нее максимум, что составило одну треть жителей поселения, второй группе было все равно, будет развитие или нет, также составили одну треть всех жителей; и третья групппа считали, что развитие Шибадуна слишком трудоемко, невозможно – и не только не верили в это, но и оказывали активное сопротивление, по количеству также составили одну треть. Например: до нашего прихода, дорога в деревне Шибадун составляла три с половиной метра в ширину, что означает, если мы хотим развивать в Шибадуне туризм и различные отрасли промышленности, движение автомобилей будет увеличиваться, что делает необходимым сначала расширить дорогу в деревне, обновить сельскохозяйственную сеть и так далее. Однако, когда только начинали работы, почти каждый день нам мешали, и работа продвигалась медленно либо же не продвигалась вообще. Мы еще могли смириться с препятствиями и попытаться помочь выполнять жителям деревни их работу, однако быть мишенью для осуждения – очень досадно. Один из жителей деревни написал плакат крупными буквами и ночью тайком повесил его на стену деревенской управы. В плакате говорилось, что рабочая группа по борьбе с бедностью и руководящий состав деревни присвоили сотни миллионов долларов, привезенных Генеральным секретарем Си, что рабочая группа бестолково руководит работами, а дорога строится ради четырех, пяти и шести групп. Они не просто критиковали, но и искажали факты. Рано утром следующего дня секретарь Ши позвонил мне и во всех подробностях рассказал о происходящей ситуации. Я тотчас же прибыл в здание управы и увидел плакат, выполненный крупным шрифтом. Честно говоря, сначала мне стало очень грустно: после того как мы так много работали и действительно помогали им справиться с нищетой, они не только спелись против нас, но и выдвигали ложные обвинения, что было действительно печально. Сначала я хотел провести расследование в отношении того, кто написал этот плакат, но потом подумал, что в этом нет необходимости. То, что некоторые жители не понимают нашей работы, говорит о том, что она еще далека от идеала. Я думаю, что если мы действительно делаем что-то для людей, то наша совесть чиста, мы не боимся и в конце концов найдем понимание у людей. К нашему облегчению, такие работы, как ремонт дорог и обновление сети ферм, нашли поддержку у молодежи деревни Шибадун. Им тревожно видеть, что дело продвигается очень медленно. Однажды во время ремонта дороги, было уже 12 часов ночи, и пятеро из нашей группы вместе с деревенскими управленцами беседовали с молодежью из Шибадуна. Более 30 молодых людей, накрыли несколько столов с угощениями, пригласив нас перекусить в столь поздний час и пообщаться как о ремонте дороги, так и развитии деревни в целом. Молодые люди спросили нас, почему так долго идет процесс ремонта дороги в деревню, и не возникли ли у нас трудности. Мы кивнули головой. Один из них добавил: «Если вам что-то понадобится, мы приедем, только позовите; если кто вдруг будет мешать развитию Шибадун, мы того задержим, арестуем».

Староста Лун понял, что это – настоящее «твердое ядро» деревни, он также глубоко задумался о следующем: в мышлении народа нет единства и нет четкого понимания, потому построенная отрасль не продержится долго. Необходимо объединить мышление жителей деревни, ведь только единство мышления способно стимулировать внутреннюю мотивацию людей. В этом и заключается суть точечной борьбы с бедностью. Почему после десятилетий упоминаний и работы в этом направлении, бедные районы по-прежнему остаются бедными, а промышленность так и не развита? Вот в чем причина – если не пробудить дух бедных людей, то, полагаясь только на кадры, которые будут играть «театр одного актера», можно зайти в тупик.

Но как объединить их мышление? Это и стало первой сложной проблемой, которую предстояло решить старосте Луну и остальным.

Староста Лун сказал: «Исходя из этих реалий, наша команда по борьбе с бедностью выдвинула предложение о формировании менталитета всей деревни вскоре после того, как мы вошли в деревню Шибадун. Как это сделать? Во-первых, необходимо скорректиро вать руководство подкомитетами и сельскими комитетами таким образом, чтобы в полной мере обеспечить ведущую роль сельских кадров. Второе – провести углубленный обмен мнениями и общение с жителями деревень, чтобы они могли полностью понять политику борьбы с бедностью, а также ее реальную цель и значение. В связи с этим я требую, чтобы наши сотрудники, занимающиеся борьбой с бедностью, были вдумчивыми и умели общаться с народом. В очередной раз мы сделали акцент на идеологическом воспитании сельских жителей. Например, проведение идеологических лекций – это один из способов дать возможность сельчанам услышать истории о нравственности вокруг себя, буквально “быть крещенными” нравственностью, “подхватить переходящее пламя” нравственности, чтобы сердца их очистились, чтобы добро в их сердцах росло и понемногу накапливалось, чтобы стать больше, накапливая малую добродетель для добродетели большей… После установления единства мысли, работа пойдет в гору. Рабочие из деревни бескорыстны и молчаливы, сельчане гордятся Шибадуном, они сплотились и работают вместе, больше не тратя время на ссоры и разногласия друг с другом. В итоге, будь то строительство дороги или обновление сети ферм, среди жителей деревни много кто принимает в этом участие, однако никто из них не требует платы за это. Это было немыслимо в прошлом, да и в других деревнях тоже, но деревня Шибадун смогла достичь таких высот».

Самое трудное еще впереди!

Староста Лун сказал: «После визитов “от двери к двери”, повторных анализов и исследований, мы считаем, что деревня Шибадун, ради полного избавления от бедности, должна быть адаптирована к местным условиям, необходимо акцентировать внимание на идее строительства Шибадуна для выхода из нищеты. Другими словами, мы больше не можем идти по старому пути “переливания крови” для борьбы с бедностью, а должны работать образом “кроветворения” и развивать промышленное строительство в соответствии с местными условиями. Это также соответствует принципу воспроизводимости и масштабируемости, а также требованию “не специализироваться, но и не отказываться от изменений”, выдвинутому Генеральным секретарем Си. Однажды я общался с секретарем уездного комитета партии, обсуждая вопрос строительства в деревне Шибадун. Секретарь сказал, что при нынешней финансовой ситуации в Хуаюане не составит большого труда вложить 50 – 60 миллионов в строительство деревни Шибадун. Но мы не можем этого сделать, ведь если мы сделаем это, то это будет “посадкой карликового дерева”, которую не выйдет повторить, не говоря уже о том, что она не имеет никакой практической ценности, отчего наша точечная борьба с бедностью потеряет всякий смысл».

Впоследствии староста Лун и другие руководили деревни, не покладая рук занимались развитием промышленности. Они, неустанно разговаривая с местными, придумывали все новые и новые выгоды нового подхода. У них была лишь одна цель – дать людям почувствовать реальную выгоду. Именно в их совместных усилиях, в промышленных проектах Шибадуна нужно взять на вооружение рыночный механизм, корпоративное управление, чтобы бедные домохозяйства и простые сельские жители тесно объединились вместе в ведущие предприятия, формируя синергию в борьбе с бедностью в промышленности. Например, в самый крупный промышленный проект в деревне Шибадун – Индустриальный парк «Тысяча му садов киви» – было вложено 16 миллионов юаней. В деревне было создано ведущее предприятие «Кооператив Мяо Ханьцзы» и учреждено Общество с ограниченной ответственностью «Фруктовая промышленность Мяо Ханьцзы» с уставным капиталом в 6 миллионов юаней. При этом кооператив «Мяо Ханьцзы» вложил 3,06 миллиона юаней, что составило 51 процент доли; деревня Шибадун вложила 2,94 миллиона юаней, что составило 49 процентов доли (542 человека из числа бедного населения вложили в отрасль средства, выделенные им на борьбу с бедностью, что составило 27,1 процента доли).

Говоря о промышленности, старосту Луна переполняла гордость. Он рассказал мне следующее: «Сейчас у нас в деревне Шибадун есть “Проект 113”, то есть каждая семья выращивает 10 деревьев позднеспелых персиков, 10 деревьев желтых персиков и 300 рыб с рисовым ароматом. Персиковые деревья высаживаются перед и за домами жителей деревни, когда они зацветают, Шибадун огружается в океан персикового цвета. Несмотря на то, что цена на зимний персик в настоящее время не ниже 10 юаней за килограмм, нельзя выращивать их слишком много, иначе это приведет к переизбытку. Кроме того, наша цель – не продавать персики, а продавать персиковые деревья. Одно персиковое дерево стоит 418 юаней, из которых 300 юаней напрямую идут населению, а оставшиеся 118 юаней – на управленческие расходы. Если вы приезжаете в деревню Шибадун и покупаете персиковое дерево, вы становитесь почетным жителем деревни Шибадун, тогда вы сможете воспользоваться несколькими привилегиями: во-первых, бесплатный въезд в деревню, бесплатная парковка, бесплатная экскурсия по Шибадуну – так называемые “тройные льготы”. Во-вторых, мы предоставляем вам жилье и питание в деревне Шибадун. В условиях сохранения первозданной природы мы гарантируем “пять изменений”, то есть реконструкцию жилых домов, обновление кухни, санузла, ванной и свинарника. В-третьих, благодаря вашему участию, персиковые деревья в Шибадуне увеличивают свою ценность. Потратив немного денег, вы взяли на себя политическую ответственность, а также содействовали адресной борьбы с бедностью, чтобы люди с любящим сердцем могли найти себе платформу. В-четвертых, это даст вам возможность узнать об этой семье и построить отношения с владельцем купленного вами персикового дерева. В-пятых, ежегодно предоставляем вам безопасные продукты питания. Поскольку вы поддерживаете отношения с жителями деревни Шибадун, если вдруг вам понадобится рис, курицы или овощи, они обеспечат вас ими. Кроме того, мы регулярно делимся информацией о росте вашего персикового дерева. В течение нескольких дней мы отправим вам фотографии и короткие видео вашего дерева через WeChat, чтобы вы могли наблюдать, как оно растет. В период цветения, возможно, вам захочется приехать посмотреть свое дерево. При этом вы не будете одни – возможно, вместе с семьей и друзьями. Перед приездом необходимо связаться с нами, и жители деревни заранее приготовят номера и приготовят еду. Когда персики созреют, вам, конечно же, придется приехать собирать урожай. Возможно, одного раза будет недостаточно, и вам придется приезжать несколько раз. Даже если вы привезете с собой пять-шесть человек и повторите визит четыре раза в год, то это 20 человек. Из расчета на 100 юаней, потраченных одним человеком, 20 человек могут принести 2 тысячи юаней прибыли в Шибадун. Учитывая, что у каждой семьи 20 деревьев, это может принести 40 тысяч юаней валового дохода в год. Ведь еще есть рыбы в рисовых полях, верно? Эти рыбы приносят доход, но ее большая ценность заключается в том, чтобы быть объектом обозрения и создания атмосферы. Достаточно иметь доход в размере четыре-пять тысяч юаней. Проведем расчет: одна семья может заработать сорок-пятьдесят тысяч юаней в год, что эквивалентно тому, что раньше получали за выращивание табака на 20 му. Кроме того, этот вид деятельности более легкий и менее стрессовый, чем выращивание табака, основное давление отсюда – это давление рынка. Мы намерены посадить 5 тысяч персиковых деревьев в деревне Шибадун. С 5 тысяч персиковых деревьев получится 5 тысяч почетных жителей деревни, и эти 5 тысяч почетных жителей – все прославят Шибадун. Не говоря уже о большем, если один человек расскажет о Шибадуне 100 другим людям, из 5 тысяч человек легко получится 500 тысяч. Кроме того, продукция из Шибадуна поступает в Хуаюань, в Цзишоу, в Чаншу и даже в такие крупные города, как Пекин, Шанхай, Гуанчжоу и Шэньчжэнь, что также является своего рода рекламой для Шибадуна. Если все это будет сделано хорошо, то агротуризм в деревне Шибадун будет стремительно развиваться. Конечно, это идеальный вариант, и многое не всегда достижимо. Но в целом направление и курс выбраны верно». Об этой практике было рассказано на хунаньском экономическом телеканале, и теперь уже многие люди приобрели персиковые деревья в Шибадуне, став таким образом почетными жителями деревни Шибадун. Был даже предприниматель, который хотел приобрести 100 персиковых деревьев в Шибадуне, но мы возразили: «Нет, только одно дерево продается в одни руки, это лимитированное, потому вы не можете купить больше». «Почему нельзя купить больше?» «Мы хотим продать 5 тысяч персиковых деревьев Шибадуна децентрализовано, а не концентрировать их в одном месте, чтобы получить больший рекламный эффект».

Промышленность деревни Шибадун охватывает не только выращивание зимних и желтых персиков, разведение рисовой рыбы, развитие туризма и достопримечательностей деревни Шибадун, но также и продвижение вышивки мяо, открытие фермерских домов, развитие цветочной индустрии…

Старый секретарь деревенского отделения, Ши Шэнлянь, не могла сдержать своей радости. Она сказала: «В начале 2014 года ко мне пришли представители Народного комитета уезда, а также Федерации женщин уезда и сказали, что хотят организовать в Шибадуне кооператив вышивальщиц народности мяо, приобщить к этому большое количество женщин, чтобы они могли прийти и заниматься этим, попутно перенимая опыт друг друга. Я сказала: “Отлично, это достойное дело, я всецело поддерживаю вашу инициативу”. В феврале 2014 года мы организовали обучение для женщин деревни, из 301 женщин, 192 прошли обучение. В мае кооператив был официально зарегистрирован. Позже было организовано голосование по выбору лидера, и меня выбрали председателем совета. В то время я сказала руководителям Народного уездного комитета, что если они доверят мне руководство кооперативом, то я уверена, что справлюсь с этой задачей и готова нести это бремя. Однако мне уже 60, и секретарем отделения я могу быть еще лет 16 – 17, я старею, и пора молодому поколению принимать эстафету. В результате я перестала работать секретарем и сосредоточилась на кооперативе по вышивке народа мао. Помимо вышивки, мы также производим различные предметы для вышивки мяо, включая вышитые кусочки, цветочные подставки, украшения, ткацкие станки и многое другое. Любой предмет, связанный с культурой мяо, мы готовы создать. Обычно компания поставляет продукцию ко мне домой, предоставляет материалы и схемы, включая иглы и нити, после чего я организую сбор всех желающих, и мы вышиваем все это у себя дома. Опасаясь, что может не оказаться путей сбыта для нашей вышивки мяо, уезд связался с соответствующей компанией, округ также связался с соответствующей компанией, а компания в округе называется “Золотое яблоко”. Помимо продажи нашей продукции, в доме Ши Чэнфу мы создали выставочный зал вышивки мяо, где каждая стена украшена ею. Арендная плата составляет 500 юаней в месяц, 6 тысяч юаней в год. Поскольку многие туристы интересуются вышивкой мяо, наша продукция очень хорошо продается. Сейчас в нашем кооперативе главная проблема – отсутствие женщин, умеющих рисовать: все они умеют вышивать, но никто из них не умеет рисовать, ведь рисовать узоры сложно, нужны художественные навыки, а женщины в деревне не имеют высокого уровня образования и никто из них не специализируется на искусстве. Это то, что сейчас больше всего беспокоит нас. Как бы то ни было, кооператив действительно изменил положение женщин в деревне Шибадун. Во-первых, у каждой есть занятие, а во-вторых, у каждой есть доход, и те, кто хорошо работает, могут получать 1700 или 1800 юаней в месяц, минимально же выходит 700 или 800 юаней в месяц. Я, как председатель кооператива, получаю 1000 юаней в месяц, а зарплата секретаря отделения после выхода на пенсию – 150, так что я могу спокойно получать 1150 юаней в месяц, что тоже очень хорошо».

Костер горит все ярче, а Кун Минъин готовит ароматную еду. Она приехала в деревню Шибадун на Новый 2015 год из уезда Сюшань города Чунцина, и, помимо силы любви, есть еще одна важная причина, которая ее держит тут, – это благоприятная атмосфера в деревне Шибадун. Она и хозяйка, и повар в этом фермерском гостевом доме для отдыха. Кун Минъин не смогла скрыть улыбку на лице, она аккуратно убрала все со стола и подала еду, рассказывая: «В 2014 году случайных гостей было немного, в основном потому, что о нас заботилась рабочая группа и приводила многих гостей к нам, чтобы поесть. В этом году все по-другому – случайных туристов стало больше. В течение семи дней Национального праздника дом был полон каждый день, и я сама мыла, резала и жарила овощи, Цюанью отвечал за закупку продуктов и поддержание огня, я же была во главе кухни. В течение этих семи дней мы ежедневно зарабатывали две-три тысячи юаней. В обычные дни у нас меньше посетителей, но мы не выбираем, принимаем каждого, считаем их своими друзьями, родными и почетными гостями».

Благодаря рассказу старосты Луна я не только увидел все трудности деревни Шибадун, но и обрел надежду. Надо сказать, что деревня Шибадун – это своего рода микрокосм всего горного района Улин, микрокосм всего бедного горного района Китая. В то же время меня тронули забота, терпение и настойчивость команды по борьбе с бедностью. Еще большее восхищение у меня вызвал отчет Управления по борьбе с бедностью провинции Хунань о том, что в 2015 году на четырех уровнях – провинции, города, уезда и волости в общей сложности было создано 8 тысяч групп по борьбе с бедностью, которые направились в самые отдаленные деревни и разместились в 8 тысяч бедных сел во всех уголках провинции Хунань. Конечно, провинция Хунань – это лишь один из уголков поля боя по борьбе с бедностью и лишь один из аспектов всей армии по борьбе с бедностью и ее искоренению. Вся страна уже давно ведет эту точечную войну с бедностью, выкорчевывая эти «пни» бедности вместе с корнями и высаживая саженцы богатства.

От бедности и трудностей до схваток и возрождения, и далее к возможности воспроизведения и распространения, я глубоко осознаю трудности подъема из бедности в горной деревне. В то же время я глубоко переживаю настоящее чувство ответственности и роли, которую играют члены Коммунистической партии, осевших в сельской местности, чтобы вести деревенских жителей к процветанию.

4

Глубоко звучащая песня, в ответ на песню деревни Шибадун, раздается в далекой деревне Чиси. Это не только дуэт песен в историческом смысле, но и воплощение взаимодействия в современной реальности.

Говоря об истории борьбы с бедностью в Китае за последние три десятилетия, нельзя не упомянуть деревню Чиси и старика по имени Ван Шаоцзюй.

Деревня Чиси расположена на юго-востоке поселения Паньси городского уезда Фудин города Ниндэ провинции Фуцзянь, которая изначально была бедной и малоизвестной деревней, потому что Ван Шаоцзюй «на свой страх и риск» написал письмо, чтобы изменить судьбу деревни, также позволив этой деревне стать известной как «первая в Китае деревня по борьбе с бедностью».

История не только не канула в лету, но и глубоко засела в памяти людей, и многие старики бережно хранят ее в своих сердцах…

Когда я приехал в город Ниндэ провинции Фуцзянь во второй половине дня 10 сентября 2016 года, в восточной части провинции шел проливной дождь. Я позвонил старику Ван Шаоцзюй. Он очень обрадовался и воодушевился, когда узнал, что я приехал в Ниндэ, сказав, что приветствует писателя на интервью, однако еще находится в Фуане по делам и вернется только вечером. Я сказал, что торопиться некуда, ведь дождь очень сильный, я могу взять у него интервью завтра. Ван Шаоцзюй твердо сказал: «Так нельзя, ведь вы проделали такой долгий путь, что мои сотня миль по сравнению с этим, я поспешу обратно, а вы же подождите меня в гостинице, только буду мешать вам отдохнуть».

Семидесятилетний господин Ван – журналист. Он был заместителем директора уездного партийного отделения и заведующим отделом новостей уезда Фудин (ныне город Фудин) города Ниндэ, членом городского партийного комитета Ниндэ, заместителем директора отдела пропаганды и главным редактором газеты «Миньдун Жибао». Всю свою жизнь он не был кадровым работником по борьбе с бедностью, однако всю жизнь занимался работой, связанной с ней. За последние тридцать лет он более восьмидесяти раз в одиночку побывал в деревне Чиси, брал там интервью и проводил исследования, наблюдал процесс борьбы с бедностью и обогащения деревни Чиси, изучал пути борьбы с бедностью и обогащения бедных горных деревень в Китае. Более чем тридцать лет он изучал, практиковал и участвовал в написании ряда тематических статей, таких как «Записки о том, как был получен кредит в размере 500 тысяч юаней», «Путь крестьян к богатству», «Куда идти людям и откуда берутся деньги», «Крестьяне, уезжающие в город – их радости и заботы», «Возвращение к бедности – проблема, требующая безотлагательного решения» и так далее, которые написаны ради помощи бедным и должны помочь им избавиться от бедности.

Было уже почти 10 часов вечера, когда старик Ван постучал в дверь моей комнаты. Как только мы встретились, мои опасения рассеялись. Я думал, что он будет немного властным, ведь тот много лет был руководителем, однако непринужденная манера общения Вана сразу же стала для меня подобна весеннему ветру, я смог расслабиться.

Этой ночью старый Ван излил мне свою душу.

При упоминании о Чиси и бедности Ван с тяжелым сердцем сказал: «И я вырос в трудных условиях! Мой родной район также находится в бедном горном районе в деревне Тайфэн поселка Дянься. Из-за того, что в моей семье было несколько братьев и сестер, а отец умер, когда мне было 10 лет. Я был вынужден бросить среднюю школу, проучившись там всего один семестр. На тот момент мне было всего 12 лет. Вернувшись домой, я стал пасти коров и работать на рисовых полях. Хотя я был еще юн, но уже понимал, что учеба очень важна, потому всякий раз, когда видел, как мои сверстники идут в школу и обратно, я мог лишь стоять и проливать слезы. Но у меня не было надежды вернуться в школу, ведь моя семья была слишком бедной: один брат ушел в армию, другой тяжело болел, оставалась еще младшая сестра, и именно мне выпала доля содержать семью. Поэтому я брал свой учебник, и каждый день читал его, чтобы понять, как написаны статьи в нем, и тренировался писать. Писать о том, что хорошего есть в нашей деревне. В то время моя семья была очень бедна, мы никогда не слышали об электричестве, у нас в семье не было парафиновых ламп, поэтому я ходил в лес ловить светлячков, помещая их в яичную скорлупу, чтобы использовать в качестве источника света. В одной яичной скорлупе помещалось более 80 светлячков, которых хватало на три-пять ночей. Днем я пас коров, а ночью писал. После написания рукописей, я снова и снова отправлял их в газету “Миньдун Жибао”, я никогда не унывал. Поначалу редактор не воспринял это всерьез, да и я действительно писал очень плохо, но у меня было много времени, а материала – еще больше. Редакторы также считали, что мальчику-труженику нелегко написать рукопись, потому им стоит всячески поощрять и поддерживать его. Итак, мои статьи начали публиковаться в газете “Миньдун Жибао”, и их становилось все больше и больше, в 14 лет я стал корреспондентом “Миньдун Жибао”, а в 17 лет – еще и журналистом “Фуцзянь Жибао” и “Китайская молодежь”. Поскольку я сам страдал от бедности, я хорошо осознавал, что это такое, и писал статьи, посвященные самым бедным слоям населения».

Тридцать лет назад деревня Чиси представляла собой совсем другую картину: у жителей деревни была тяжелая жизнь, когда «каж дая семья жила впроголодь в хижинах из бамбука». Чтобы рассказать о бедности Чиси, следует начать с деревни Сяшаньси этнического меньшинства шэ. Деревня Сяшаньси расположена ниже находящейся горной реки. Местные жители говорят: «Спереди слышится шум воды, сзади – пение птиц». Это означает, что река шумит всего в нескольких сотнях метров от обрыва, ее слышно, но трудно увидеть. Сразу за домом находится крутой обрыв. Спускающийся вниз ручей висит на полпути в гору. В такой обстановке можно представить себе все трудности жизни. Жители деревни живут в ветхих соломенных или бамбуковых хижинах, едят сладкий картофель вперемешку с дикими овощами, отцы и сыновья носят одни и те же брюки, свекрови и невестки – одни и те же брюки, не говоря уже о мебели. Здесь горный барьер, труднопроходимые дороги, что еще больше удручает жителей деревни, отсюда очень далеко до поселкового медицинского центра и нет медицинской помощи: если болезнь легкая – значит, это болезнь, если тяжелая – значит – воля богов. В этом году 70-летний господин Ли Сяньжу, живший у соседнего горного ручья, более 40 лет назад потерял жену, которая умерла в соломенной хижине дома из-за трудных родов, так и не получив медицинскую помощь.

Ван Шаоцзюй продолжал: «В то время я был заместителем директора канцелярии комитета партии уезда Фудин и руководителем отдела новостей, отвечая в основном за работу по освещению новостей всего уезда. Однажды, когда я общался с коллегами в офисе, к нам подошел сотрудник из коммуны Паньси и без обиняков заявил: “Вы, новостные организации, умеете сообщать только хорошие новости, но не плохие, разве крестьяне сейчас богатеют? Мы настолько бедны, что у нас, в деревне Сяшаньси, даже свекровь и невестка носят одни и те же брюки!” Честно говоря, я впервые услышал такую резкую критику. Я спросил его: “Неужели существует такое явление, как бедность?” Кадровый работник коммуны ответил: “А как же ей не быть? Вы увидите все сами, если поедете и посмотрите!” Тогда я колебался между тем, верить или нет, отчего твердо решил разобраться в этом вопросе полностью».

Утром 15 мая 1984 года, когда дождь закончился, Ван Шаоцзюй сел на первый рейсовый автобус из уездного города в коммуну Паньси, затем отправился пешком через горы из Паньси в деревню Чиси, а оттуда по изрезанной тропе, усеянной колючками и зазубренными камнями, поднялся в природную деревню Сяшаньси. По пути, когда он был голоден, в качестве перекуса у него была связка лепешек, купленная в придорожной лавке; когда его мучила жажда, он пил воду из горных источников по пути. Он не знал, на сколько километров простиралась горная дорога, но позже слышал, что местные жители насчитали в общей сложности 28 километров – хорошо, что в то время он был молод и силен, однако усталость была все равно неизбежна.

Вану было тяжело вести этот рассказ. Он сказал мне: «Когда я приехал в эту деревню, утопающую в глубоких лесах, я был потрясен, увидев, какие трудности и стеснение испытывают жители, у которых нет еды и даже одежды, чтобы прикрыть свои тела! Помню, как в доме одного из жителей я увидел среди бела дня молодую женщину, закутанную в рваное одеяло, и не мог не спросить ее: “Вы больны?” Она смущенно покачала головой и не ответила. В этот момент ее соседка рассказала мне, что ее семья бедна, потому у нее только одни брюки, которые она дала своей свекрови, чтобы та собирала чай в горах, поэтому сама пока не может встать с постели». Услышав это, я разрыдался. Сильнейшие смешанные чувства я испытал при виде беспомощности детей, бросивших школу и не имеющих возможности ее посещать. Видя их положение, я вспомнил свое детство, бедность и лишения. Бедные понимают друг друга. Я также узнал, что эта природная деревня – не только поселение народности шэ, но и главная деревня в старом революционном районе, где Е Фэй и другие революционеры старого поколения когда-то вели партизанские бои. До основания Нового Китая население этой деревни превышало сто человек. Но спустя 30 с лишним лет после основания Нового Китая население не только не увеличилось, но, наоборот – уменьшилось. Причина в том, что девушки в деревне спешат выйти замуж как можно дальше от этого места, а потенциальные невесты из других регионов не желают связывать себя узами брака здесь, отчего число холостяков постоянно увеличивается, лишь малая часть женщин тут способна к деторождению, – однако родить они могут не более двух. Еще большее недоумение вызывает тот факт, что в Сяшаньси нет ни одного рисового поля, где можно было бы выращивать рис, а на единственных сельскохозяйственных землях, отвоеванных у склонов и обрывов, можно выращивать только сладкий картофель, которого жителям деревни не хватает, чтобы набить желудок, и тем не менее они из года в год вынуждены сдавать продналог и зерно на реквизицию.

Солнце уже начало клониться к закату, когда Ван Шаоцзюй, как и предполагал, вернулся с тяжелым сердцем, несмотря на то, что этим ранним летом прекрасная азалия уже вовсю краснела по всей горе, однако ему было совсем не до нее. Сердце его было подобно сосуду, содержащему в себе все оттенки гнева: предки жителей деревни Сяшаньси когда-то за революцию заплатили кровью и жизнью – как можно допустить, чтобы потомки мучеников и молодое поколение жили без укрытия от дождя, одежды, воды и пропитания?! «Надо обратиться к обществу с призывом оказать им помощь в борьбе с бедностью, помочь им выйти из тяжелого положения!» – решил для себя Ван Шаоцзюй.

Когда он вернулся в уезд, была уже глубокая ночь, все звуки давно смолкли. Ван Шаоцзюй лежал в постели, ворочаясь с боку на бок. В его уме постоянно возникали образы того едкого запаха дикорастущих овощей, тощих мужчин и женщин из деревни, голые ноги детей, смущенная молодая женщина без брюк… он не мог успокоиться, не мог заснуть – страсть разгоралась в сердце. Тогда же Ван взял перо и бумагу для письма, сел за стол и начал свое письмо.

К моему удивлению, спустя 32 года Ван все еще легко способен пересказать это письмо. Он сказал: «Было около двух часов ночи, я написал письмо одним махом, почти без изменений, заголовок назывался “Надежда бедной горной деревни – проведение специальной политики для исцеления от бедности и обогащения”. В этом письме запечатлена целеустремленность старого журналиста.

«Товарищ редактор:

С момента введения системы ответственности за сельскохозяйственное производство энтузиазм большинства крестьян как никогда высок, а ситуация в сельской местности кардинально изменилась. Однако в некоторых местах, особенно в отдаленных и изолированных горных деревнях, все еще сохраняется нищета и отсталость.

В глубокой горной долине на границе уезда Фудин и уезда Сяпу в восточной части провинции Фуцзянь есть бедная горная деревня. Называется она Сяшаньси, в ней проживает 18 семей и 81 человек. Дома, в которых они живут, очень просты и ветхи, а земля, которую они обрабатывают, представляет собой бесплодные и узкие холмы с крайне низким уровнем производства продуктов питания. Из поколения в поколение они перебиваются сладким картофелем, изредка посещая рынок, чтобы купить несколько цзинь риса, которое могут позволить себе съесть лишь два раза во время Праздника весны или же для женщин после родов. Они носят лохмотья, а некоторые из них не могут позволить себе купить обувь и ходят босиком. Уровень образования крестьянства здесь еще ниже. За последние тридцать лет после освобождения здесь был только один выпускник средней школы. Понятно, что в горных районах восточной Фуцзяни еще есть деревни, где жизнь по-прежнему очень тяжела. Большинство из них до освобождения были базой Красной армии и партизан.

Для того чтобы сделать такое бедное место, как Сяшаньси, богатым, полагаться на мелкую помощь со стороны государства будет крайне неэффективно. Я считаю, что только исходя из реальной ситуации, наилучшим образом используя сильные стороны и избегая минусов, а также оказывая специальную политическую поддержку, можно коренным образом изменить бедный и отсталый облик деревни. В деревне Сяшаньси имеется более 1200 му горных ферм, поэтому можно активно развивать животноводство, разводить коз, причем каждое хозяйство будет выращивать десятки голов, и деревня может стать базой козоводства. Можно также постепенно заменить существующие кустарниковые леса смешанными лесами из пихты и ивы, одновременно посадив большое количество бамбука мосо и пальм, чтобы совместить долгосрочную и краткосрочную перспективу и повысить экономическую выгоду. Таким образом, не потребуется много времени для того, чтобы деревня постепенно обогатилась.

Для достижения вышеупомянутой цели изобилия необходимо проводить специальную политику: например, соответствующие ведомства должны быть готовы потратить определенную сумму денег на инвестиции, чтобы способствовать развитию производства, либо же соответствующие подразделения должны предоставить средства и саженцы и напрямую работать с ними над созданием овцеводческих и лесных ферм. Необходимо создать условия для внедрения талантов и технологий из чужбины, а также направлять местную молодежь для изучения культуры и технологий за пределы деревни с последующим возвращением в свои деревни для руководства производством. Кроме того, предлагается сократить или отменить обязанность государства по закупке и приобретению продовольствия. В лучшие годы вся деревня Сяшаньси имела в среднем несколько сотен цзинь грубых кормов на человека. Каждый год, после сдачи государству, свою долю часто бывает трудно получить. Жители Сяшаньси крайне хотели, чтобы туда приехали шрр.

Ван Шаоцзюй, отчетная группа партийного комитета уезда

Фудин провинции Фуцзянь

15 мая 1984 года»

В этом проникновенном письме господин Ван не только отразил реальное положение дел с бедностью в Сяшаньси, но и выразил свою озабоченность, внеся дельные предложения. Это свидетельствует как о настрое господина Вана на борьбу с бедностью, так и о его дальновидности. «Для того чтобы сделать такое бедное место, как Сяшаньси, богатым, полагаться на нерегулярную помощь со стороны государства будет крайне неэффективно. Я считаю, что только исходя из реальной ситуации, наилучшим образом используя сильные стороны и избегая минусов, а также оказывая специальную политическую поддержку, можно коренным образом изменить бедный и отсталый облик деревни…» По сути, это то, за что мы сейчас выступаем с «кроветворным» типом борьбы с бедностью с помощью промышленного производства. По сути, это и есть тот «кровеобразующий» тип борьбы с бедностью за счет промышленности, который мы сейчас отстаиваем. Однако в те времена мужество и целеустремленность Вана были, очевидно, важнее и ценнее его прозорливости.

На следующий день Ван Шаоцзюй поспешил в Фучжоу и попытался опубликовать письмо во внутреннем бюллетене провинции. Старший редактор одного из провинциальных СМИ, прочи тав письмо, бесцеремонно раскритиковал: «Сейчас, когда во всей стране на повестке дня ситуация с достатком в сельской местности, вы проливаете свет на темную сторону – нехватки еды и одежды, не это ли дискредитация “третьего пленума’’?!» Наткнувшись на такой «гвоздь», по возвращению Ван Шаоцзюй получил массу советов от коллег и друзей – не рисковать, да и у него самого в душе творилась буря, которую трудно успокоить.

Ван Шаоцзюй все-таки решил рискнуть. На третий день Ван Шаоцзюй с мыслью о попытке направил письмо о реальном положении в деревни Сяшаньси непосредственно в редакцию газеты «Жэньминь Жибао», газеты органа ЦК КПК в Пекине.

Ван Шаоцзюй не ожидал, что через 19 дней, 24 июня 1984 года, газета «Жэньминь Жибао» опубликовала его письмо на первой странице, сопроводив его комментаторской статьей «Забота о бедных районах». Голос из Чжуннаньхая в Пекине, подобно весеннему громовому раскату, пронесся по поднебесной и сразу же вызвал бурную реакцию во всех уголках страны. Благодаря этому деревня Чиси впоследствии стала называться «первой в Китае деревней по борьбе с бедностью».

Конечно, «Жэньминь Жибао», как газета органа ЦК КПК, осмелилась практично и реалистично раскрыть миру «лишений» сельских районов и разжечь огонь борьбы с бедностью в Китае. И сегодня редакционная статья «Забота о бедных» не утратила своей актуальности: «Ситуация в сельской местности Китая весьма благоприятна, наблюдается значительный рост производства и улучшение жизни крестьян, в чем мы все убедились. Идеологический принцип поиска истины в фактах требует от нас видеть и другую сторону медали, которая заключается в том, что в сельской местности все еще существуют локальные районы и небольшое количество бедных семей, где все еще существуют значительные трудности в производстве и жизни, где проблема питания и одежды для некоторых крестьян еще не решена. Показательна ситуация в бедной горной деревне на востоке провинции Фуцзянь, отраженная в сегодняшнем письме читателя этой газеты. Бедность, о которой говорится в письме, в основном характерна для старых революционных баз, районов проживания национальных меньшинств, горных районов и приграничных территорий. Некоторые из этих районов внесли большой вклад в революцию в годы войны и были должны заслужить ускоренное развитие после освобождения, получив значительную финансовую поддержку со стороны государства. Однако в течение длительного времени из-за “левого” уклона в политике историческая ситуация отсталости производства, транспорта, культуры и образования, здравоохранения, науки и техники в этих областях практически не изменилась, и многие люди все еще живут в “смутных временах” – “опираясь на фиксированную продажу продуктов питания, помощь в получении денег и кредиты для развития”. Многие люди по-прежнему живут в нищете. Призвание коммунистов – вести весь народ по пути всеобщего процветания, и если эти явления бедности сохранятся надолго, то это не только негативно скажется на устойчивом развитии сельской экономики в целом, но и станет несправедливым для людей, принесших себя в жертву революции. Проблемы, которые существуют в нескольких бедных районах, это не общие проблемы, но нам нельзя их игнорировать. Приток маленьких проблем, затянувшихся, не решаемых – чем больше их накапливается, тем вернее, при определенных условиях приводит к катастрофе. Некоторые наши товарищи, в прошлом напыщенные, занимающиеся формализмом, сообщающие хорошие новости, чтобы не сообщать о проблемах, занимаются только «глазурью на торте», не переходя к «снегу в углях», считая, что упоминание трудностей смажет общую картину благополучия и достатка. Этот недостаток, если его не преодолеть, неизбежно будет способствовать отрыву масс от реальности – слепому оптимизму, что, в свою очередь, приведет к ошибкам в работе».

На зов о помощи бедных вскоре откликнулся Центральный комитет партии.

29 сентября 1984 года Центральный комитет Коммунистической партии Китая и Государственный совет издали «Циркуляр о помощи бедным районам в скорейшем изменении их перспектив». В результате по всей стране планомерно и организованно развернулась грандиозная и длительная война по борьбе с бедностью…

«Благополучным ли был путь развития деревни Чиси?» – спросил я с некоторым беспокойством. Я знаю, что за нимб часто скры вает печали. И опять я боялся затронуть тему, которую старик Ван не хотел затрагивать.

Однако господин Ван был предельно откровенен. Он сказал с нескрываемой тяжестью: «Не так-то благополучен. Первоначальный подход и социальная забота, идея в основном одна и та же: посылать деньги, посылать вещи. Помню, как в первый раз руководители уезда вместе с начальниками отделов отправили в 22 хозяйства Сяшаньси деньги на помощь, рис, рыбу, мясо, одежду, одеяла и другие вещи. Во второй раз руководители уезда с различными департаментами отвечали за “переливание крови” в Сяшаньси: департамент по гражданским делам направил каждой семье сумму для оказания помощи на проживание; департамент продовольствия передал каждой семье мешок риса; департамент животноводства бесплатно отправил более 60 козлят и 50 длинношерстных кроликов; департамент лесного хозяйства также бесплатно отправил более 3 тысяч саженцев кедра, более 2 тысяч саженцев фруктов; департамент сельского и лесного хозяйства выделил более 2 тысяч саженцев фруктов; департамент сельского и лесного хозяйства отправил более 3 тысяч саженцев пихты, Департамент же лесного хозяйства бесплатно прислал более 3 тысяч саженцев кедра и 2 тысяч саженцев фруктов; департаменты сельского хозяйства и медицины также прислали семена лекарственных трав и материалы касательно их посадки… В то время люди надеялись, что “все силы уйдут на то, чтобы раздуть огонь сильнее”, но этого не произошло. Из-за неурожайности Сяшаньси, а также засухи и отсутствия дождей в тот год половина посаженных саженцев кедра погибла менее чем за год, а те, что выжили, не смогли вырасти достаточно высокими, чтобы стать материалом; большое количество персиковых и сливовых плодовых деревьев теснилось на сельскохозяйственных угодьях курганов “Мэймао” и “Доули”, и хотя несколько плодовых деревьев выросло, дикие обезьяны похищали их до того, как их успевали собрать. Несмотря на то, что удалось вырастить несколько плодовых, дикие обезьяны похищали их до сбора урожая. Козлят разбросали по всем хозяйствам для выращивания, так как соломенная трава в горах слишком грубая и жесткая, после еды во рту козленка обычно появлялись пузыри, затем гнойные язвы, 60 козлят так и не вырос ли; многие длинношерстные кролики также из-за отсутствия техники выращивания либо умерли от болезней, либо были унесены дикими собаками. В то время Ли Сяньжу рассказывал, что козлят и кроликов, выращенных его семьей, дважды за ночь уносили дикие собаки, и один раз их обглодали до такой степени, что осталась только груда останков. Некоторые жители деревни также посадили партию высокоадаптивных корневищных лекарственных трав, которые, как ожидалось, будут собраны, но в итоге были сжеваны группой диких кабанов».

Если «переливание крови» не является лекарством, то «корни бедности» никуда не денутся. Трудно путешествовать по дорогам, а без дорог не будет реальной «дороги из бедности». Я узнал, что к концу 1980-х годов годовой доход на душу населения в деревне Сяшаньси все еще составлял менее 200 юаней, а уровень бедности во всей деревне Чиси превышал 90 процентов. В то время Ниндэ, расположенный на востоке провинции Фуцзянь, все еще оставался одним из 18 концентрированных и сопредельных районов в стране, страдающих от бедности.

Учитывая ситуацию с бедностью в Восточной Фуцзяни в то время, местный партийный комитет Ниндэ принял торжественное обязательство «избавиться от бедности», которое сразу же запало в душу жителям Восточной Фуцзяни. Изменение мышления как прорыв к избавлению от бедности положило начало борьбе!

«В прошлом году в своей речи на “Форуме высшего уровня по сокращению бедности и развитию 2015” Генеральный секретарь Си сказал, что 25 лет назад, когда он работал в районе Ниндэ китайской провинции Фуцзянь, ему вспомнилось древнее китайское изречение: ‘’Хороший руководитель страны относится к своему народу так, как родитель любит своего ребенка, как брат любит брата, скорбит и печалится за их голод и холод, труд и страдания’’. Он говорил, что и по сей день эти слова хранятся в его сердце». Говоря об этом, старик Ван не мог скрыть своего волнения: «По поводу ситуации с бедностью в Ниндэ в то время генеральный секретарь неоднократно подчеркивал: местная бедность как понятие – не может быть “бедным”; нельзя надеяться, что страна с крупными проектами, вдруг, создаст “рог изобилия”; обращаться за помощью к другим, чтобы заранее обратиться за помощью к себе; твердо знать, что “слабые птицы летят первыми”, придерживаться принципа “вода и камень точит” …только так можно избавиться от сознания и представлений “бедности”, идя по дороге к развитию экономики в соответствии с местными условиями, чтобы бедные районы преобразились».

Чиси ждут благоприятные перемены!

Старик Ван Шаоцзюй сказал: «Говоря об изменениях в Чиси, нельзя не упомянуть двух людей. Один из них – Хуан Голай, тогдашний секретарь партийного отделения деревни Чиси, бывший одним из немногих образованных людей в деревне, посещавших в то время среднюю школу; другой – Сюй Вэньгуй, тогдашний секретарь парткома города Паньси, у которого была еще одна должность – заместитель начальника управления строительства ГЭС “Санъюань”, отвечавший за переселение жителей. 1993 год, ГЭС “Санъюань” выше по течению от деревни Чиси достигла своей цели. Началось строительство гидроэлектростанции Санъюань. В результате строительства грунтовая дорога, ведущая из деревни Чиси во внешний мир, превратилась в гравийную, по которой могли ездить грузовые автомобили. В то время у Хуана возникла идея построить дорогу от деревни, соединяющуюся с этой гравийной дорогой, чтобы сплотить воедино 14 разбросанных далеко друг от друга природных деревень. Пока уважаемый Сюй размышлял: можно ли осуществить “пересадку” подхода по переселению жителей в Чиси? Позже они столкнулись с этой проблемой лицом к лицу, и слово “переселение” вырвалось из уст, причем совершенно случайно. Но легче сказать, чем сделать! Идея переезда и переселения всей деревни достигла ушей стариков деревни Сяшаньси, а старики Шэ, прожившие там несколько поколений, были против: что делать после переселения? Что мы будем есть? То небо – не их небо, та земля – не их земля, и даже дорога – не их дорога, и негде даже их похоронить, когда они умрут! Надо сказать, что на стариков и 22 домохозяйства жителей деревни Сяшаньси произвели впечатление практическая политика и душевная искренность. На месте, где сейчас проходит главная дорога деревни Сяшаньси – новая улица Чанъань длиной 800 метров и шириной 15 метров, – в то время находилась большая бамбуковая роща, огороды и другие земли, принадлежавшие нескольким крупным семьям деревни, в основном по фамилии Ду. Летом 1993 года уважаемый Хуан от имени деревенского комитета провел переговоры со старейшинами о переселении 22 семей в деревню Сяшаньси, и в итоге они согласились продать землю по цене 2 тысячи юаней за му. В каждом доме было по два этажа, по 11 домов с каждой стороны от планировочной линии вдоль улицы Чанъань. С гор было привезено всего 80 бревен. Строительные материалы, включая гравий, цемент, пустотелый кирпич и другие строительные материалы для возведения домов, а также деньги были собраны двумя комитетами деревни Чиси и города с помощью вышестоящих властей, а дети были переведены в начальную школу Чиси. Даже кладбище, о котором беспокоились старики, правительства города и деревни приняли к сведению: могилы можно было перенести в горы за деревней. Примерно с августа 1994 года по апрель 1995 года все 22 семьи в деревне Сяшаньси были переселены. После этого в течение 20 лет в три этапа на две стороны Новой улицы Чанъань были переселены жители остальных 13 природных деревень Чиси. На сегодняшний день в центр деревни Чиси переехало более 1500 человек из 356 хозяйств, при этом в деревне в общем более 1800 человек из 408 хозяйств».

Успешный опыт переселения целой деревни Чиси быстро распространился на восток Фуцзяни. На рубеже веков полным ходом идет работа по «переселению бедных гнезд», «вырывания корней бедности» в рамках акции по искоренению бедности, на всей земле провинции Фуцзянь. К 2016 году в провинции Фуцзянь было переселено в общей сложности 1,42 миллиона домохозяйств, перевезено более 7 тысяч природных деревень, построено более 3 тысяч централизованных районов переселения различных типов.

Я беседовал с господином Ваном о Чиси, о бедности, о прошлом, о настоящем и о будущем. Дождь усиливался, а ночь становилась все темнее и темнее.

Несмотря на то, что я почти не спал всю ночь, на следующий день я все равно встал рано, ведь желание и любопытство увидеть новый Чиси уже развеяли сонливость. Когда я приехал в деревню Чиси, чистота и порядок в деревне, старые и новые дома, моральный дух жителей вызвали у меня стойкое ощущение, что жизнь людей здесь значительно улучшилась, и они должны жить в достатке.

Деревенские улочки и старинные здания с национальным колоритом старых улиц неспешно рассказывают мне о ее истории; в Выставочном зале по борьбе с бедностью в Чиси я остро ощутил суть сложной трансформации горной деревни… Да, изменения в деревне Чиси – это микрокосм усилий Китая по борьбе с бедностью за последние 30 с лишним лет, а также микрокосм китайского сельского строительства и развития.

У меня есть ощущение, что путь от деревни Чиси до деревни Шибадун, а затем от деревни Шибадун до деревни Чиси – это не просто дуэт двух горных деревень, ведь их упорство и настойчивость, их новаторство и инновации соединили эти две горные деревни в «радужный мост» для борьбы с бедностью в Китае. И все больше и больше мостов будут соединять деревни друг с другом, в конечном итоге приводя нас на дорогу благосостояния и счастья!

Сидя в скоростном поезде, прощаясь с Фудином и Ниндэ, я вдруг очень проникся этим местом.

Деревня Шибадун, деревня Чиси – в моем представлении они все дальше и дальше, но в моем сердце они заняли особе место и стали близкими.

СИНЯЯ МОЛИТВА, ЗЕЛЕНАЯ НАДЕЖДА

1

Сихайгу – название, которое звучит сухо, жарко и твердо. В конце июня – начале июля 2016 года я гулял по высоким и обширным горам Люпань, ходил по пересеченной глубокими ущельями Сихайгу в АР Нинся, когда я стоял среди белых акаций, абрикосов, тополей и множества других деревьев различной высоты, террас полей, покрытых слоем затененной зелени (немного серой, не такой чистой, как зелень юга, но все такой же свежей), я мысленно спросил себя: «Это и есть Сихайгу в Нинся?» Сихайгу передо мной – это тот же Сихайгу, который в истории известен как «самое бесплодное место в мире», тот Сихайгу, который в последние сто лет страдал от «девяти засух за десять лет и экологического выгорания», и тот же Сихайгу, о котором поэт сказал: «Мне стыдно говорить тебе это до сих пор, но твоя сухая кожа все еще нага», – контраст слишком велик. Если бы я не был там, если бы не видел своими глазами зеленую растительность, расстилающуюся по долине, я бы не поверил. Неужели, как кто-то писал в Интернете, «Сихайгу превращается в Тибет, в Сяпу в провинции Фуцзянь, в террасы Юаньян и даже в деревню Баша, становясь лишь новым местом снятия фотографий?» Конечно, эти перемены – неизбежное развитие истории Нового Китая.

Прошло много лет, нет смысла оглядываться назад.

Исторически сложилось так, что Сихайгу долгое время находился в окружении пустынь и лысых гор, борясь со своей горькой судьбой. На долгие годы район Сихайгу стал синонимом нищеты, получив название «бесплодного места» и был признан Организацией Объединенных Наций непригодным для проживания людей. На самом деле Сихайгу не лишен человеческой истории, отсюда идет шелковый путь, здесь страны вели обмен и торговлю, не говоря уже о начале периода Сражающихся царств, когда войска разных династий совершали на этой земле свои бесчисленные убийства. Она не лишена веры, выжженная земля стоит подобно чистой мечети; она не лишена трудолюбия, ведь на высоких горах растет покров из желтых и зеленых культур; она не лишена плотной почвы – стоит лишь взять лопату, и вскопать землю будет легче легкого. Она не испытывает недостатка в толстом слое почвы – если взять лопату, то можно легко перекопать более десяти метров почвы. Единственное, чего не хватает, – это воды: нет воды ни в широком русле реки, ни в старом глубоком колодце, ни в черепичном кувшине в доме. Здесь царит многолетняя засуха: годовое количество осадков составляет около 300 миллиметров, а испарение – более 2 тысяч миллиметров. Вода – источник жизни, и без нее человек не может обойтись для своего выживания!

Еще более душераздирающим является то, что люди на этом участке земли очень долго были погружены в пучину духовной де прессии, и бодрость их духа постепенно угасала – нищета веры и личности намного страшнее материальной бедности. Некоторые бедные крестьяне, получив от правительства денежную помощь, вместо того чтобы планировать, как избавиться от бедности и разбогатеть, сразу же покупают вино и мясо, чтобы поесть. Есть и такие бедные крестьяне, которые после получения «льготных подстилок» протягивают палец и говорят: «Ваша коммунистическая партия все еще должна мне одеяло, в таком-то и таком-то году не оказывала мне помощи», вместо того, чтобы осознать заботу и быть благодарными партии и правительству. Помню, во время интервью в уезде Сицзи автономного района Нинся, расположенном у западного подножия гор Люпань, я услышал историю, передававшуюся из 1980-х и 1990-х годов сотрудниками отдела по борьбе с бедностью: в одном из поселков жил старик, у которого не было семьи. Сотрудники уездного бюро по гражданским делам, видя, что его семье приходится очень тяжело, решили послать ему деньги на помощь, но опасаясь, что он может неправильно распорядиться ими, купили корову и отправили ее к нему домой, чтобы он мог наладить производство и спасти себя. Через три месяца старику показалось, что держать корову слишком тяжело, приходится вставать среди ночи, чтобы ее покормить, и, думая, что у него появятся деньги, которые можно потратить, он продал корову и обменял ее на козу, чтобы пережить проверку от вышестоящих служб. Через полгода старик решил, что разводить коз хлопотно, надо каждый день ходить на гору пасти их, и снова продал козу, обменяв ее на курицу, которая бы избавила его от хлопот и давала яйца. Однако зимой курица не несла яиц, и старик просто зарезал курицу и съел ее. В результате он продолжал жить в нищете, как и прежде, и ходил по людям, говоря, что правительство не даст нам умереть с голоду и поможет нам.

Конечно, в бедных районах страны подобное мышление распространено уже очень давно. Например, уже давно многие уезды в бедных районах на севере и юге реки Янцзы соревнуются за право носить шляпу «бедных уездов» и даже гордятся этим, а не стыдятся. Исходная точка политики хороша, и выявление бедных уездов может помочь направить эту политику, средства и другие ресурсы в пользу бедных уездов, вести «битву за позиции» в борьбе с бедностью и оказать комплексное воздействие через инициативы по борьбе с бедностью. Но, став бедным уездом, можно получить много государственных средств на борьбу с бедностью в виде реальных денег, а также воспользоваться льготной политикой борьбы с бедностью… Таким образом, некоторые бедные уезды все еще носят «шляпу бедности» после своего экономического развития. И даже появляются явления «притвориться бедным, чтобы получить название “бедный уезд’’» «богатое правительство в бедном уезде» «под названием “бедный уезд’’ демонстрировать свое богатство для бахвальства» и другие явления, вызывающие широкий резонанс и отрицательное влияние в обществе. Стремление к названию бедного уезда разоблачает патологическую психологию некоторых чиновников, лентяев, недумающих о прогрессе, жадных до комфорта страдающих и так далее, которая является для нас камнем преткновения в борьбе с бедностью и процветанием. В то же время идея «получай, не работая» распространяется среди народа, погружая его в смуту, что рождает феномен «нового нищего» – то есть некоторые крестьяне не засаживают поля, у них нет дома; напротив – они готовы бродить по городу, попрошайничая на улицах в течение многих лет, думая, что так легче и веселее жить… Какая же страшная мысль, какой же страшный порочный круг!

Как отметил эксперт по проблеме сельской бедности в Китае Гао Чанцзян: «В процессе развития человеческой цивилизации существуют два вида бедности, от которых трудно избавиться: экономическая и культурная. Множество фактов свидетельствует о том, что причина бедственного материального положения и отсталости духовной жизни деревень кроется не только в отсталости их природных условий и систем, но и в низкой духовной культуре. Именно эта культура заставляет их смиряться с нищетой, бесчувственностью, утратой ценностей и множеством бед, ввергая их в пучину материальной и духовной нищеты.

Вернемся к Сихайгу. В те времена бесплодный Сихайгу всегда трогал сердца как руководителей в Чжуннаньхае, так и народа всей страны.

В 1972 году, узнав, что многие крестьяне в районе Сихайгу «не имеют еды на день и одежды, чтобы защититься от холода», пре мьер Чжоу Эньлай был настолько встревожен, что немедленно принял решение выделить 100 тысяч комплектов хлопчатобумажной одежды из армии для доставки в Сихайгу, а также направить медицинскую бригаду для профилактики и лечения заболеваний обедневших людей. С 1980-х годов центральное руководство посещает Сихайгу, анализирует ситуацию, формулирует стратегию развития, выдвигает строительную политику «сажать траву и деревья, развивать животноводство, преобразовывать реки и горы, лечить бедных и делать их богатыми», а также направляет большое количество кадров и научно-технического персонала из прибрежных провинций для поддержки коллег. В 1983 году ЦК КПК и Госсовет приняли решение о включении трех крайне бедных и засушливых районов – Сихайгу в Нинся, Динси и Хэси в Ганьсу – в национальную программу борьбы с бедностью и о ежегодном выделении 200 миллионов юаней на борьбу с бедностью и развитие в течение 10 лет подряд, из которых 34 миллиона юаней ежегодно выделялось для района Сихайгу. В 1986 году под заботой руководителей Центрального правительства государство вложило 250 миллионов юаней в водоподъемное строительство Гухай, и «сладкая вода» реки Хуанхэ поднялась по склонам гор, пересекла бесплодные равнины, проникла в водопропускные трубы и поднялась на древних бесплодных равнинах на высоту более 370 метров, что позволило обводнить 570 тысяч му засушливых земель и решить проблемы с питьевой водой для 200 тысяч человек и 1 миллиона голов скота. Из-за пятилетней засухи, продолжавшейся с 1991 года, производственные и жизненные условия населения Сихайгу были очень плохи. Руководители Центрального правительства, узнав о сложившейся ситуации, были очень обеспокоены, дав конкретные указания по проведению работ по ликвидации последствий засухи в Сихайгу, направив в Нинся специальную рабочую группу для руководства работами и выделив Сихайгу большое количество материалов для оказания помощи. В 1994 году после расследования, проведенного группой экспертов НПКСК в Нинся, и неоднократного изучения ситуации в партийном комитете и правительстве автономного района, был представлен проект по борьбе с бедностью в Нинся, известный как проект «1236», то есть переселение 1 миллиона человек, строительство 2 миллионов му ирригационных площадей, инвестиция в размере более 3 миллиардов юаней, который должен быть завершен в течение шести лет. 16 сентября 1998 года этот проект, вызывающий большую озабоченность ЦК КПК и Госсовета, был запущен в пробную эксплуатацию усилиями сотрудников и народных масс всех этнических групп Нинся, и бурлящие воды Хуанхэ были подняты на 170 метров и вылиты на 270 тысяч му пустынной природы в Сихайгу. Десять лет помощи и развития в ХХI веке, стратегия масштабного освоения западной части Китая весьма дальновидна… С 1980- х годов обнищавший Сихайгу переживал одну эстафету борьбы с бедностью за другой, и реализация стратегии борьбы с бедностью изменила облик Сихайгу и судьбу его жителей.

«Если вода и земля не может обеспечить людей, то как вообще можно говорить о борьбе с бедностью, как вообще можно говорить об экономическом развитии и как вообще можно говорить о счастливых днях!» Сотрудник Управления по борьбе с бедностью города Гуюань сказал мне: «Перемены в судьбе жителей Сихайгу начались с экологического строительства».

Экологические проблемы имеют давнюю историю, экологическая обстановка связана с выживанием и развитием человечества, эту связь предки жителей района Сихайгу очень хорошо понимают. С середины династии Мин в связи с ростом населения здесь уничтожались леса и кустарники, чтобы распахивать поля; при династии Цин проводилась политика «найма людей для освоения земли и сбора арендной платы пропорционально площади», в результате чего была уничтожена большая площадь лугов; к концу династии Цин и началу Республики большие площади пастбищ здесь уже не существовали. После образования Нового Китая, в связи с быстрым ростом населения и увеличением спроса на продукты питания, мелиорационная площадь на этой территории еще больше расширилась, а площадь пастбищ значительно сократилась. Особенно в 1970-е годы под влиянием политики «ориентированной на зерно» все больше пастбищ превращалось в пахотные земли, что в сочетании с чрезмерным выпасом скота привело к серьезной деградации пастбищ. В течение длительного времени после 1980-х годов в районе Сихайгу продолжались беспорядочная мелиорация, чрез мерный выпас скота, в результате чего более 90 процентов местных естественных пастбищ деградировали в той или иной степени, а засуха и нехватка воды становились все более серьезными, нарушился баланс экологической среды, что серьезно ослабило естественную основу для выживания и развития народа. Эта ситуация существенно не изменилась до тех пор, пока государство не стало проводить политику возвращения сельскохозяйственных земель в леса, а пастбищ – в луга.

Жители Сихайгу начали ощущать приятные изменения и глубоко осознали, что в Сихайгу дождь – это рост ВВП!

В качестве примера можно привести город Гуюань. В соответствующей информации, предоставленной статистическим бюро города Гуюань, я обнаружил, что в 1999 году, до реализации программы возвращения пахотных земель в леса и луга, площадь пастбищ там составляла всего 840 тысяч му, и деградация пастбищ уже достигла довольно серьезной отметки. После реализации программы возвращения пахотных земель в лесные и луговые угодья их площадь в 2007 году достигла 3,84 миллиона му, что в 3,6 раза больше, чем в 1999 году.

К 2007 году стоимость продукции животноводства в городе Гуюань выросла с 235 миллионов юаней в 2000 году, до полномасштабного возвращения сельскохозяйственных земель в состав лесов и пастбищ, до 1,122 миллиарда юаней, увеличившись в 4,8 раза. Доля животноводства в структуре сельскохозяйственной промышленности также выросла с 23,02 до 30,23 процента, то есть на 7,21 процента. К 2013 году площадь пашни, возвращенной в лесной и луговой фонд достигла 2,542 миллиона му, при этом более 980 тысяч сельскохозяйственных работников вернули по 2 му пашни на душу населения. В результате такого «отступления» в городе Гуюань восстановились большие площади лесной и луговой растительности, уровень покрытия луговой растительностью увеличился с 35 процентов (до «отступления») до 73 процентов в настоящее время, а уровень покрытия лесом увеличился до 17,6 процента, и город Гуюань также был определен в качестве пилотного города для реализации Национального демонстрационного проекта экологической цивилизации. К 2016 году общая площадь лесных угодий в Гуюане составила 6,68 миллиона му, коэффициент покрытия лесом достиг 22,2 процента, что на 8,4 процента выше среднего уровня в Нинся, а среднегодовое количество осадков достигло 450 миллиметров, что вдвое больше, чем 10 лет назад. В результате удалось эффективно остановить эрозию почвы, снизить количество и интенсивность песчаных бурь, градобитий и других катастрофических погодных явлений, значительно увеличить популяцию диких животных, что изначально означало коренной сдвиг в экологической обстановке от общего ухудшения и локального управления к общему сдерживанию и локальному улучшению.

Именно поэтому после приезда в Сихайгу я увидел совсем иную картину, чем ту, что описывала писательница Мэй Цзе.

Когда 18 лет назад госпожа Мэй Цзе приехала в эти края, перед ней предстала следующая картина: взрослые и дети копали солодку, чтобы заработать деньги, и перекопали не только все луга с солодкой в Сихайгу, но и все луга с солодкой по всему автономному району Нинся. В Нинся солодку копали все кому не лень, собиралась бригадами по 3 – 5 человек, брали подстилки, мотыги, мешки и посуду, после чего тянули мотоблоки во Внутреннюю Монголию и Синьцзян, чтобы копать там… Госпожа Мэй рассказывала, что она брала интервью в Нинся, будь то в деревне или в городе, все книги, газеты и телепередачи говорят одно: в Нинся есть три сокровища: годжи, носток обыкновенный и солодка.

Сегодня, 18 лет спустя, не говоря уже ни о районе Сихайгу, ни о районе «Саньси» (Сихайгу в Нинся, Хэси и Динси в Ганьсу), ни даже обо всем горном районе Люпань, помимо зеленых гор и воды, жители Сихайгу от души хвалят эту землю. По дороге я вместе с Чжао Цзиньпином, заместителем директора Управления по борьбе с бедностью уезда Пэнъян города Гуюань, брал интервью в деревне Шуаншу волости Мэнъюань, и он, член Управления по борьбе с бедностью, испытавший бедность на западе и много лет проработавший в поселке, постоянно говорил мне: «Посмотрите, здесь теперь повсюду зелень, а это деревья и кустарники, многие из которых имеют высокую экономическую ценность. Наше развитие в Пэнъяне можно описать только двумя словами: сажать и выращивать. А посадка зависит от воды. Раньше мы вырубали здесь все деревья, нехватка воды была серьезной, за это пришлось заплатить большую цену. В последние годы сельскохозяйственные угодья возвращаются в леса, хотя деревья все еще не очень большие, но осадки увеличились, с водой можно заниматься посадками, с посадками можно развивать сельское хозяйство, например, стебли кукурузы – хороший материал для выращивания скота. Но у этого есть своя цена – наше экономическое развитие: поскольку экономика не успевает, мы находимся здесь на краю Лессового плато, относящегося к лессовым холмам, и здесь нет ни промышленности, ни полезных ископаемых. Но для того, чтобы нашим детям и внукам оставить после себя устойчивую экологическую среду, замедление экономического развития все же стоит того». У Фусян, первый секретарь деревни Шуаншу, сказал мне: «После того как Пэнъян вернул сельскохозяйственные земли лесам, экологическая обстановка сильно изменилась, появились абрикос, акация и люцерна, а если есть цветы, то появилась и индустрия аквакультуры, отчего люди богатеют». Говоря о возвращении сельскохозяйственных угодий под лес, Чэнь Цзяньинь из общины Сяошиго деревни Сяошиго волости Мэнъюань, был очень взволнован: «За десять лет возвращения сельскохозяйственных земель в леса и перекрытия гор для запрета животноводства, климатические условия стали лучше, осадков стало больше и засуха ощущается теперь меньше. Правительство активно поддерживает наше научное земледелие и селекцию, производство зерна увеличилось, и мы можем разводить овец и коров, экокур, а также пчел». Тянь Цзин, заместитель волостного старшины волости Шидянь уезда Хайюань города Чжунвэй рассказал мне: «В прошлом наша земля понесла сильный экологический ущерб, повсюду был песок, холмы распахивались в землю, и мы полагались в питании на небо, и только за десять лет тут было девять периодов засухи. В последние годы мы вернули сельскохозяйственные угодья в леса, на склонах и холмах выросли деревья, а также увеличилось количество осадков. Поскольку осадков стало больше, наш уезд превратился в “травохранилище”, где сеют люцерну, возьмем наш поселок, он достигает 60 тысяч му, тогда как площадь только люцерновых грядок может достигать около 40 тысяч му». Даже Шао Дунли, который переехал из деревни Дивань волости Шаньхэ уезда Лундэ города Гуюань в деревню Юаньлун поселка Миньнин уезда Юннин города Иньчуань, сказал: «Оказалось, что наш родной город не так хорош, как Иньчуань, но сейчас он не хуже него. В Иньчуане жарко, ветрено, когда дует ветер, песок летит по всему небу. Посмотрите же на наш родной город – теперь там полно деревьев, питьевая вода сочится из горных источников, родниковая вода, сладкая как мед. В Иньчуане вода не так хороша, она имеет странный запах, а иногда ее вовсе нет. Поэтому мы часто возвращаемся в родной город, чтобы посмотреть на горы и леса, подышать там свежим воздухом и попить горной родниковой воды».

Десятилетие – это всего лишь щелчок пальцами, но и этого десятилетия достаточно, чтобы опустошить участок земли, или сделать его зеленым и ярким. Все происходит благодаря людям!

2

Однако, гуляя по району Сихайгу, я был удивлен тем, что зеленые горы всегда отливают синевой. Эта синева – синева океана, может быть даже глубже и синее океана, такая чистая и прекрасная; синева неба, быть может, даже глубже и синее неба, настолько глубока эта синева. Синева эта настолько ярка, что у смотрящего замирает сердце от восторга.

Утром 1 июля во время поездки из уезда Пэнъян в деревню Доупо в поселке Байян внедорожник то поднимался на холмы и овраги в лессовых холмах и оврагах, то снова, поднявшись на холмы, спускался с них. Горы в Пэнъяне невысокие, но расположены в ряд одна за другой, очень далекие, бесконечные. Вот окидываешь взглядом горы и видишь бескрайние холмы, смотришь на уровень земли, слои горных террас, живописных как своей скульптурой, так и пластикой; подобно придорожным солдатам, воздвиглись тополя и осины, «лязгая» от дуновения ветра, как будто бы приветствуя гостей издалека… Мы сидели в автомобиле, все равно оказались полностью погружены в море зелени, как будто попали в другое пространство и время, и, кажется, что даже машина стала чуть больше, чем была несколько дней назад. Другое время и пространство, кажется, что даже наши биологические часы сбиты. И я не могу по нять, сколько времени мы уже в пути, не могу понять даже, сколько километров проехал автомобиль.

«Что же это за синева? Это так прекрасно!» – спросил я у сопровождавшего меня Хуан Яньгуя, руководителя подразделения Управления по борьбе с бедностью уезда Пэнъян, указывая на синие оттенки, которыми были ярко усеяны горы.

Начальник подразделения Хуан лишь улыбнулся мне и сказал: «Это крыши коровников и овчарен; те, что немного выступают – это дома людей, а крупные участки – это фермерские кооперативы».

«Но почему они именно синие?» – продолжал спрашивать я.

«Большинство людей, живущих здесь, – мусульмане, исповедующие ислам, а синий цвет – один из наиболее предпочитаемых исламистами, олицетворяющий святость и чистоту. Он также может символизировать надежды и стремления людей к лучшей жизни», – сказал начальник подразделения Хуан.

Быть может, для директора подразделения Хуана это очень простой вопрос, быть может, он считает его слишком банальным, или возможно даже, что это очень детский вопрос с его точки зрения. Но он понятия не имеет, что для меня он обернется бесконечными творческими размышлениями. Синий цвет не только олицетворяет священное и чистое, но и впитал в себя молитвы и надежды жителей Сихайгу.

«Мы уже приехали?» – я был погружен в свои мысли, как вдруг почувствовал, что машина остановилась.

«Приехали, вот он сельский комитет деревни Доупо!», – ответил Хуан.

Как только я вышел из машины, передо мной под бирюзово-голубым небом раскинулся красивый дом цвета лазури, а перед домом развевался на ветру ярко-красный государственный флаг. В этот момент под государственным флагом нас приветствовал мужчина среднего возраста с большими глазами, глубокими глазницами, высоким носом, худой, одетый в клетчатую рубашку с короткими рукавами на белом фоне. Он ничего не говорил, но от его искренней улыбки я уже почувствовал исходящее тепло. Хуан, руководитель подразделения, тоже был прямолинеен: «Несмотря на то, что наш староста Цзи – мужчина с северо-запада, не очень разговорчив и иногда немного застенчив – зато он силен, как бык, и отличается огромной трудоспособностью».

Полное имя старосты Цзи – Цзи Дэнбан, ему 44 года, он из общины Буцзыгоу в деревне Доупо. Он старший из пяти братьев и сестер в своей семье: у него один брат и три сестры. Он хранит тяжелые воспоминания о бедности и страданиях этой земли глубоко в своем сердце. В прошлом семья Цзи Дэнбана, как и большинство жителей деревни, жила в пещере для жилья на склоне горного холма, питаясь лишь тем, что пошлют им небеса. На склоне гор способом заниматься сельским хозяйством было выращивание овощей и разведение нескольких коров и овец. В 1995 году, окончив среднюю школу высшей ступени, он поехал на заработки в Иньчуань со своим двоюродным братом. Это был первый выезд Цзи Дэнбана в далекий путь, первый выезд в такой большой город, как Иньчуань. Приехав туда, он понял, что мир вокруг такой большой, а город такой процветающий, окружающая среда хороша, что сильно отличается от сельской местности. Сначала в волости Чжанчжэнь в пригороде Иньчуаня он разводил рыбу, а затем уже в городе занялся сдельной работой, то есть для других выполнял мелкую работу по сбору кирпичей, каждый день зарабатывая пятнадцать-шестнадцать юаней. Прожив так некоторое время, он осознал, что ему следует освоить какой-нибудь навык, поэтому он нашел инженерную бригаду для обслуживания электросети и занялся работой по водопроводу и электричеству. Работник бригады строителей, видя, что Цзи Дэнбан трудолюбив и очень надежен в работе, сообщил ему, чтобы в конце года он вернулся домой и позвал еще несколько человек с собой как младший бригадир. Однако, когда в конце года он вернулся домой, отец не разрешил ему работать в городе, сказав, что дома некому работать, и он не может снова уехать. Услышав наказ старика, на глазах Цзи Дэнбана выступили слезы, и он рассказал отцу, что внешний мир огромен, что уехать необходимо, вырваться, вырваться из всего этого во благо всей их семьи. Но старик был очень упрям и просто не хотел ничего слышать, даже угрожая смертью. Цзи Дэнбан – как хороший сын, увидев слезы отца, почувствовал укор совести. Конечно, есть и другая важная причина – он старший в семье, младшие братья и сестры еще маленькие, еще учатся в шко ле, поэтому он не может оставить их. Но какие перспективы у него есть здесь, дома? Помимо ежедневной работы, еще необходимо создать семью. После того как он вернулся домой, отец Цзи Дэнбана настоятельно рекомендовал ему найти себе жену. Чем еще заняться тут, в сельской местности, помимо труда, брака и детей? Возможно, такова судьба сельской молодежи. Цзи Дэнбан в то время думал, что, возможно, ему не удастся избежать участи бедности в своей жизни.

Жену Цзи Дэнбана зовут Хай Минлянь. Семья Хай Минлянь, как и семья Цзи Дэнбана, принадлежала к типичной крестьянской семье района Сихайгу той эпохи и являлась «продуктом» порочного круга «невежества из-за бедности и неконтролируемой рождаемости из-за невежества». Семья Хай Минлянь также жила в пещере для жилья, состояла из пяти братьев и сестер, где она также была старшей в семье, помимо сестры и трех братьев. Родственник Цзи Дэнбана посватал, но поскольку условия в семье Хай Минлянь были лучше, то ее семья относилась к ним холодно. Родственник Цзи Дэнбана, занимавшийся сватовством, говорил, что семья Цзи живет немного хуже, но нельзя смотреть только лишь на ближайшее будущее, ведь если двое молодых людей будут работать вместе, то в будущем их жизнь станет еще лучше. В конце концов семья Хай Минлянь согласилась на брак, но калым в 3 тысячи юаней снизить не удалось. Семья Цзи Дэнбана и так находилась в тяжелом положении, а его младшие братья и сестры еще учились в школе, откуда же у них столько денег? Чтобы жениться, им пришлось занимать деньги у родственников и соседей, но им удалось найти тысячу с лишним юаней. Нам все еще не хватает тысячи юаней! Что же нам делать? Отец Цзи Дэнбана обратил внимание на корову и двух ослов у дома. Как только он увидел корову и ослов, глаза Цзи Дэнбана стали влажными: они не только хорошо ладили со своими хозяевами, но и являлись основными «рабочими» семьи, на них возлагалась работа на более чем 50 му земли на склоне холма, где не хватало воды. В конце концов, отец Цзи Дэнбана пошел на сделку и продал двух ослов за 500 юаней. В итоге ему удалось выручить в общей сложности 700 юаней. Цзи Дэнбан и Хай Минлянь поженились в недавно построенном небольшом глиняном доме рядом с пещерой для жи лья. После свадьбы им было выделено более 20 му земли на склоне холма и вскоре они построили новый дом. Для постройки нового дома Цзи Дэнбан призвал на помощь младшего двоюродного брата и своего шурина, – недалеко от дома на склоне холма, вырытом более месяца назад, они построили пещеру для жилья, имеющую три входа. Ширина составляла чуть более трех метров, глубина – чуть более пяти, и все, кроме небольших деревянных окон и дверей, было сделано из грунта. Поскольку Цзи Дэнбан окончил среднюю школу высшей ступени, в деревне его считали «интеллигентом», и в 1998 году он начал работать в деревне бухгалтером и продолжал это делать до 2013 года, пока не стал старостой деревни.

«Как только я стал старостой, я сразу же занялся развитием всей деревни. Первым шагом было улучшение инфраструктуры, например, укрепление 14,7 километра сельских дорог, превращение первоначального двухфазного электричества в трехфазное, а также построение площади для культурных мероприятий. Вторым шагом стала реконструкция опасных домов. Самое главное – развитие промышленности, ведь мы в основном занимаемся разведением скота. В то время в нашем уезде был проект под названием “530”, то есть каждая семья должна выращивать 5 коров и 30 овец. В то время этот вопрос вызвал настоящий фурор в деревне – жители судачили, как это можно сделать, как вообще возможно построить такой большой сарай для скота, загон для овец, как можно позволить себе такие большие затраты. Другие жители говорили, что вложения настолько велики, что если потерпеть убытки, то неизвестно кто будет еще беднее? Я думаю, что сельчан беспокоят объективные причины, то есть первоначально объемы были небольшие – всего одна-две головы скота, а теперь планируется разводить настолько много, что для этого просто нет помещений, как и ресурсов. Но есть и субъективные причины, которые заключаются в том, что есть чувство страха и отсутствие идеологического понимания. Поскольку идеологического понимания нет, то на какое-то время наша ситуация делается закрытой». Когда Цзи Дэнбан сидел напротив меня и говорил об этом, его лицо все еще сохраняло мрачное выражение: «Мы начали с идеологической работы – во время визита я подсчитал, что в нашей деревне около 80 процентов людей – против. Не то чтобы они не хотели раз вить сельское хозяйство и избавиться от бедности, но им негде взять деньги, и они боятся, что не смогут получить кредит. Также боятся того факта, что кредит не могут возвращать, а даже если коровник или овчарню уже построили, скот и овец вырастили – на этот раз боятся уже их продать. Слишком много забот. Народ считает, что лучше не заниматься сельским хозяйством, нежели заниматься им. Если народ не предпринимает никаких действий, то именно мы в сельском комитете должны были предпринять их первыми, чтобы они увидели нашу решимость и искренность. В то время не было денег на кирпич для строительства сараев, не было денег и на другие материалы, потому мы в деревне искали только каменщиков, но все они боялись приходить, опасаясь, что после окончания строительства не смогут получить свои деньги. Позже мы связались с инженерной бригадой от имени поселкового комитета и попросили их сначала приехать и построить сарай, а потом, после проверки и утверждения, получить за свои услуги плату. Что делать людям, которые хотят разводить крупный рогатый скот и овец на десятки голов, а капитала нет? Тогда мы через уездный отдел по борьбе с бедностью обратились в уездный банк с просьбой выдать людям кредиты, а организация дала им гарантии. Видя, что у некоторых сельчан дома построены скотомогильники, овчарни, скот и овцы превратились в отары, была оказана не только политическая поддержка, но и назначены субсидии, другие сельчане тоже сменили свое мнение, все твердо решили развивать разведение. Позже в нашей деревне были построены четыре кооперативных пункта разведения, которые называются “Янвань”, “Дяоча”, “Хуча”, “Доупо”. Правительство оплатило строительство этих пунктов, и люди смогли разводить в них коров и овец, но для этого нужно вырастить не менее 10 коров и 50 овец, а затраты не маленькие – более 50 тысяч юаней. Однако не все люди могут разводить там скот и коз, а только бедные семьи в деревне. Мы определили 149 бедных домохозяйств с учетом их жилищных условий, образования и трудоспособности. Иными словами, только эти 149 домохозяйств могут войти в кооперативный пункт. Мы не только определили эти 149 домохозяйств, но и оказали им точечную поддержку, адаптировав нашу политику к потребностям каждого домохозяйства и местным условиям. Су ществует три основных способа: семья имеет племенную базу, мы же не только поддерживаем соответствующую политику, обеспечиваем финансовую поддержку, но и помогаем ей строить сараи, ставить изгороди, строить силосные пруды и так далее, что называется поддержкой одной семьи; некоторые бедные семьи хотят развивать разведение, но не имеют ни базы, ни технологий, ни тем более участка, поэтому мы формируем из них кооператив, им же нужно только купить скот и овец в сарай; некоторые бедные семьи не располагают рабочей силой сами по себе, либо в некоторых бедных домохозяйствах нет рабочей силы, либо же они стары, слабы, больны или имеют инвалидность, либо же их дети попросту уехали на заработки, поэтому им требуется опека – они доверяют скот и овец своих семей крупным фермерам в деревне, а в конце года попросту делят дивиденды. Таким образом, была оказана помощь всем 149 домохозяйствам с многократным снижением рисков».

Цзи Дэнбан рассказал мне, что в их деревне еще в 2015 году действовала программа «вся деревня движется вперед», все было на своих местах, вся деревня вышла из бедности, и в этом же году происходит укрепление и упрочнение результатов. Сейчас в деревне хорошая инфраструктура, аварийных домов практически нет, доход семей высокий, условия хорошие, больше народу посещает танцплощадки и в принципе – радуется жизни. Он чуть не сломал себе пальцы, подсчитывая доходы своей семьи в 2015 году, уже в конце года продал четырех коров, получив 45 тысяч юаней, за молотую кукурузу было получено 5800 юаней. В то время как староста деревни за год получил доход в 10 тысяч юаней, годовой чистый доход более 60 тысяч юаней в деревне считается средним и высоким уровнем. Цзи Дэнбан также сказал: хотя сейчас мы вышли из бедности, но также мы все равно должны стремиться к благополучию. Наша деревня должна продолжать искать проекты, в рамках которых можно выращивать и сажать растения, чтобы увеличить доходы населения.

В полдень я последовал за Цзи Дэнбаном в дом старика из общины Буцзыгоу. Старик по имени Цзи Сюлинь, которому более 70 лет, приходится дядей Цзи Дэнбана. Подходя к дому Цзи Сюлиня, я понял, что маленькая пещера для жилья на склоне горы, которую я только что видел на противоположном спуске, была такой высокой и величественной, а синие точки на противоположном скате горы оказались такими же большими сараями для скота и овец, которые также оказались упитанными коровами и сильными овцами. Старик рассказал мне, что до 2013 года он выращивал только дветри коровы и овцы в год, практически не имея дохода. В 2013 году пещера его семьи не только была отстроена, правительство также поддержало его семью в строительстве сараев для скота и овец, которых становилось все больше и больше. С 2013 года он начал получать доход, в 2014 году чистый доход семьи составил более 20 тысяч юаней, в 2015 году – почти 30 тысяч юаней, в этом году, по крайней мере, более 30 тысяч юаней. Цзи Дэнбан рассказал мне, что у его дяди только один сын и один внук, семья небольшая, потому в среднем годовой доход семьи на душу населения составляет десятки тысяч юаней. Хотя старик Цзи не очень разговорчив, но улыбка на его лице говорит о том, что он доволен своей нынешней жизнью и полон желания и стремления к лучшей жизни в будущем…

Деревня с крутым склоном в полдень застыла на северо-западе, окруженная синим небом и белыми облаками, на горной дороге не было ни одного пешехода, лишь «громыхали» дома старожилов перед кукурузными полями и тополиным строем. Стоя на вершине холма и оглядываясь по сторонам, я ощущал простоту и суровость этих лессовых земель, а также чувствовал, как от чистой и глубокой синевы у меня захватывает дух.

«Смотрите, там виднеется синее пятно», – я указал на голубое пятно неподалеку и сказал начальнику подразделения Хуану.

«В деревне Доупо четыре фермерских кооператива, и это один из участков Доупо», – ответил начальник Хуан.

«Посмотрим!» – сказал я.

Вместо того чтобы идти в кооператив Доупо, мы отправились на поиски источника этой синевы.

Создатель этой синевы – Ван Чжэнь, генеральный директор Нинсяской компании технологии и развития земледелия и животноводства «Синхуаканъюань». Компания находится не на участке Доупо, а в уездном промышленном парке. Увидев Ван Чжэня, мы впервые почувствовали, что он, хотя и полноват в своем среднем возрасте, но одет просто и строго – с первого взгляда видно, что это вдумчивый и решительный человек.

В нем сквозили неподдельный энтузиазм и необъяснимая сила. Ван Чжэнь родился в 1968 году на крутых склонах деревни Доупо. Его детские воспоминания полны суровых испытаний и тяжелой судьбы. Как и другие семьи, его семья жила в пещере на склоне горы. И каждый день, придя из школы, он бросал свой портфель и шел в поле таскать навоз. Дети носили заплатанную одежду и обувь, которые раньше носили взрослые, а из пищи изо дня в день были лишь кукурузные лепешки. Видя, что в их семье недостаточно рабочей силы и родители заняли весьма жесткую позицию, он бросил учебу после одного семестра девятого класса, в то время его успеваемость была хорошей, поэтому при сдаче экзамена в среднюю школу он все равно занял третье место во всем районе. Бросив школу, он три года пас овец, и за это время поголовье овец в его семье выросло с десятка до более, чем двадцати. За эти же три года он прочитал четыре великих книги: «Сон в Красном тереме», «Троецарствие», «Речные заводи» и «Путешествие на Запад». У семьи не было денег на их покупку, поэтому он ходил читать в волостной пункт просветительной работы. Его отец, Ван Чжи, был бухгалтером в деревне и любил читать газеты, потому при нем всегда была газета «Нинся Жибао». Хотя к тому времени, когда газета попадала в руки Ван Чжэня, новости уже устаревали, но так он узнавал о внешнем мире. Кроме того, было еще и радио, что еще больше углубляло его представление о внешнем мире. У него был маленький полупроводниковый радиоприемник, и он всегда включал его, когда пас овец. Так он узнавал о мире за горами: горы там не такие большие, как у них, дорога не такая крутая, а горы зеленее, чем здесь, и вода чище. В то время он находился в туманном подростковом возрасте, жаждал свободы и очень тосковал по внешнему миру. Тогда он и задумал «сбежать» из этой бедной горной долины. Сначала записался в армию. Тайком от отца записавшись добровольцем, он прошел медосмотр и ждал лишь политического рассмотрения. Но в конце концов его замысел раскрыл отец, ведь он с работниками волостного ведомства по делам народных вооруженных сил был знаком и сказал тому, что не может позволить Ван Чжэню поступать в ар мию. Видя, как многие его сверстники надевают зеленые мундиры и радостно уходят служить, Ван Чжэнь был так встревожен, что заплакал и даже пошел на конфликт с отцом. Отец сказал: «Дело не в том, что папа не хочет тебя отпускать, – твой папа тоже коммунист, знает, что мы должны защищать нашу страну, но ты когда-нибудь думал о том, что ты – единственный сын в нашей семье. Если ты пойдешь в армию, кто будет заниматься хозяйством? Если с тобой случится непоправимое, как мы с мамой сможем жить?» Когда отец сказал это, Ван Чжэнь убежал на холм за домом и горько заплакал.

Однако мечта Ван Чжэня вырваться во внешний мир не угасла. В 1985 году, уездная канцелярия труда набирал рабочих в волости. На этот раз он усвоил урок, узнав об этом, он сразу отправился к начальнику ведомства по делам народных вооруженных сил, действуя решительно и уговаривая всеми возможными способами, он растрогал и уговорил начальника отдела записать его и сохранить в секрете эту информацию. Вернувшись домой, он срезал акустический кабель. Когда отец узнал об этом, Ван Чжэнь уже сидел в автомобиле марки «Дунфэн», направлявшемся в Цинхай. Отцу уже было нечего возразить и оставалось лишь смириться. Он впервые ехал в машине и впервые покидал Пэнъян. По дороге же был так взволнован, что долго не мог уснуть. Но по приезду в Цинхай, он осознал, что внешний мир не так хорош, каким представлялся, а за те кирпичи, которые полгода клал на стройке – ему и вовсе не заплатили. В порыве гнева Ван приехал в Иньчуань, нанявшись подмастерьем в сварочную мастерскую. Позже перешел в компанию по производству декоративных изделий, изучая технологию аргонодуговой сварки. В 2006 году основал компанию рекламы и декора «Жуйсянтяи» в Иньчуане. До этого он не только завершил первоначальное накопление капитала, но и нашел жену в Иньчуане, построил дом, купил машину, завел детей – словом имел все, что нужно для жизни. После создания компании его бизнес расцвел, годовой чистый доход составлял миллионы юаней.

Когда ты доведен до отчаяния – ты хочешь перемен, когда же ты богат, ты становишься гуманистом.

В это время Ван Чжэнь обратил свой взор на родной город Пэнъян. Ван Чжэнь сказал мне: «Раньше я редко приезжал домой, в основном во время Праздника весны – тогда я не мог видеть потенциала сельской местности и, из-за своих собственных убеждений и узкого кругозора, не желал приезжать, даже чтобы просто проведать своего старика, пообщаться с родственниками или, быть может, забрать детей родственников и соседних семей, чтобы дать им рабочие места в моей компании, ведь они рассчитывают на то, что я помогу их потомкам. Но я твердо убежден, что не имеющей опыта молодежи необходимо получить этот определенный социальный опыт вне своего дома и заработать определенную сумму денег, внеся свой вклад в общее дело в полном объеме, чтобы понять их ценность. При этом государство должно позаботиться об этом на политическом уровне. И вот, когда я предложил арендовать участок земли в Доупо для создания фермы для разведения, это вызвало мгновенный взрыв неодобрения. Родители говорили, что не так-то просто покинуть родные края и устроиться в чужом городе, еще и став там большим бизнесменом, а если я вернулся – то непременно ударю в грязь лицом, что станет большим позором, ведь люди подумают, что я просто не смог ничего достичь там, на чужбине. Родственники и друзья говорили, что у меня есть своя компания в Иньчуане, приносящая хорошие прибыли, потому не нужно возвращаться в Доупо, ведь тут нет ничего кроме страданий. Действительно, в то время я положил глаз на участок земли на территории моих родителей, который, как мне казалось, лучше всего подходил для ведения сельского хозяйства. Когда они возражали, я колебался и не возвращался, но все же посоветовал отцу сдать этот участок кому-нибудь другому, также для земледелия, заключив договор на пять лет. Через пять лет, то есть в 2011 году, у того хозяина закончился срок действия договора, и, согласно требованиям договора, он должен был вернуть участок моего отца в первоначальное состояние. В это время я уже вернулся и, не дав ему опомниться, забрал оставшиеся у него старые кирпичи и черепицу, дал тому арендатору несколько десятков тысяч юаней и приступил к осуществлению своего замысла. В этот момент мои родители уже не были столь категоричны, а жена моя была против. Но я был настроен решительно, закрыв свою компанию в Иньчуане. Это действительно так – когда я вернулся, я был вынужден кормить и обеспечивать себя самостоя тельно, искать другой способ разбогатеть, при этом не вкладывая сюда деньги, чтобы помочь бедным. Во-первых, мой взор не был так ясен, а мой духовный уровень – не так высок, во-вторых – в конце концов, мой капитал не был так уж велик. Но некоторые родственники и друзья все равно беспокоились. Некоторые из них считали, что мне, занимавшемуся отделочной промышленностью, не только будет очень тяжело вдруг взять и заняться сельским хозяйством, да еще и, будучи дилетантом в этой области, я не смогу добиться успеха, а если и добьюсь – то инвестиции в сельскохозяйственную промышленность очень не скоро принесут свои плоды. Некоторые из моих старых клиентов в Иньчуане выразили сожаление, когда узнали, что я перешел в эту отрасль».

Сначала не было особых трудностей, средства также имелись, все правительственные инстанции оказывали содействие, было и техническое руководство, но Ван Чжэнь постепенно обнаружил проблему. Он сказал: «Если мы говорим лишь об одной ферме, пусть даже и высокодоходной, в долгосрочной перспективе успех маловероятен, ведь чтобы подтолкнуть людей к участию в этом предприятии с таким масштабом работы, недостаточно только факта наличия скота и овец, нужно также наладить торговые каналы купли и продажи с внешним миром, без чего даже говорить тут будет не о чем. Например, покупатель хочет купить 100 овец определенной породы и веса, а у меня на ферме только 50. От того что не хватит объема, моя ценность будет недостаточной, и переговоры не будут иметь смысла. Если при этом, помимо моей фермы, есть еще какие-нибудь сельчане, готовые предоставить необходимое, то покупателю не придется ходить вокруг да около, себестоимость товара будет ниже, чего не скажешь о наших затратах. Если человек сражается в одиночку, он не только не может разогнать своих конкурентов, но и очень скоро сам окажется в затруднительном положении. В это время директор уездного отделения по борьбе с бедностью Сюй и директор Линь приехали ко мне на ферму и, после тщательного исследования и анализа ситуации, сказали, что деревня Доупо – действительно подходит под программу “вся деревня движется вперед”, в которой ты – крупнейший крестьян, а посему – именно ты лучше всего подходишь для руководящей должности, чтобы иметь возможность рассмотреть и решить все наличествующие тут проблемы». Это была моя первая встреча с директором Сюйем и директором Линем. И я ответил: «У меня есть что сказать и что предложить, можете в этом не сомневаться. Я много лет помогал бедным, и кто из них мог вырваться из бедности? – Они ответили мне, что в то время политика была именно такой. Я сказал, что военный округ пришел помочь бедным, построил загоны для скота и овец для многих семей, а также отправил им скот и овец. Посмотрите, как сейчас обстоят дела: коров и овец, которых им только что прислали, они сразу же продают, а загоны для их содержания стоят пустые. Почему бы нам не объединить средства и не отдать их тем, кто способен их приумножить, и пусть они организуют это, чтобы те, кто не способен их приумножить, не потеряли свои средства и могли бы не только получать долю, но и приходить работать на фермы, чтобы зарабатывать». Директор Сюй и директор Линь провели совещание по изучению этого подхода, как только он был мной представлен, после чего был быстро принят и внедрен, причем очень успешно. Это новая модель борьбы с бедностью, о которой я услышал и которую усвоил, когда посещал озеро Юэя в Иньчуане.

Ван Чжэнь сказал, что эта модель, о которой также рассказал мне Цзи Дэнбан, называется «трастовое управление». Он добавил: «Я сразу же составил проект договора о трастовом управлении, а в уездном управлении по борьбе с бедностью его изменили и усовершенствовали, и, наконец, приняли в сельском комитете. Впоследствии я и деревенский комитет ходили по домам, давая бедным домохозяйствам договор на подпись». Помимо моей и жителей деревни подписей, договор должен был подписать и сельский комитет, который в основном и осуществлял контроль. В то время многие не понимали этой практики. В деревне был одинокий старик лет 60, когда в первый день мы подписали с ним соглашение, тот спросил у секретаря сельского отделения, нет ли с этим проблем. Староста деревни ответил: «Я ведь староста, как я могу вас обмануть?» И он подписал договор, но перед рассветом следующего дня этот старик нашел меня. Он сказал, что думал об этом всю ночь, чувствуя, что здесь что-то не так, и в конце концов отказался. На мой вопрос, почему? – он ответил, что я беру кредит на его имя, и если я восполь зуюсь деньгами и не верну их, то в итоге мне придется требовать от него вернуть эти деньги. Я сказал, что это не кредит, а средства на развитие фермерского бизнеса. Но как бы я ни объяснял, он не верил мне, и в конце концов мне пришлось просто разорвать три договора, которые я подписал у него на глазах. В то время я думал в основном о бедных хозяйствах и хотел им помочь. Но после этого подхода я снова столкнулся с проблемой – ведь если я буду один, то не смогу вывести из бедности всю нашу деревню, потому я снова начал обсуждение с уездным отделом по борьбе с бедностью и деревенскими кадрами, как привлечь больше людей в эту отрасль.

В конце 2013 года комитет деревни Доупо вновь собрался для обсуждения этого вопроса, на котором присутствовали руководство уездного управления по борьбе с бедностью, ответственный за проектный отдел уездного управления по борьбе с бедностью и деревенские чиновники. Ван Чжэнь сказал: «В то время я предложил на собрании, что в нашей деревне еще так много бедных хозяйств, что если нынешней кооперативной фермы по разведению скота в Доупо для участия всех желающих недостаточно, то мы можем выбрать несколько пунктов для строительства ферм, чередуя различные идеи фермерской кооперации, что сфокусирует нас на ведении хозяйства. Все с радостью согласились и поддержали мою идею. Впоследствии мы провели общее собрание жителей деревни, чтобы подсчитать, у кого есть какие идеи касательно разведения в целом и методов ведения хозяйства в частности. Жители деревни имели разные точки зрения, кто-то считает, что концентрация всей промышленности разведения в одном пункте, это далеко от дома – не настолько эффективно, как, к примеру, постройка сарая в каждом доме, что было бы в разы удобнее; кто-то же считает, что такая концентрация всей промышленности разведения в одном пункте, по крайней мере, даст единое централизованное управление, увеличит доступные запасы, плюс уездное бюро по борьбе с бедностью обеспечит нам поддержку, также удобно и наличие финансовых вложений, что в целом даст неоспоримое преимущество; есть также те, кто воздержался от участия, заняв позицию пассивных наблюдателей. Когда план был утвержден, мы начали свое наступление. Зима в этот раз выдалась особенно холодной, и у нас болели уши, когда мы стояли на холме, встречая дующий на нас ветер, но все равно это не помешало нам учесть в своих расчетах каждый уголок деревни Доупо. После выбора подходящего места наступило время согласования идей. В то время каждый выбранный нами участок земли принадлежал нескольким семьям, и у каждой семьи были свои планы и идеи. Некоторые участки находились в пределах “красной линии” основных сельскохозяйственных угодий. Весной 2014 года мы построили еще три пункта кооператива: “Янвань”, “Дяоча” и “Хуча”».

Однако делу еще было далеко до завершения. Ван Чжэнь сказал: «Кооперативный пункт разведения все еще строится, мы уже пригласили специалистов по сельскому хозяйству и животноводству для кооперации с жителями деревни в хозяйстве разведения, чтобы провести единое для всех обучение, преподать базовые знания разведения, такие как, например, разведение кормов и так далее. По окончанию строительства пункта кооператива, я отобрал сельских жителей, чтобы выбрать породы коров и овец, посетив для этого уже действующие фермы за пределами деревни. В результате такого обучения, сельские жители обрели уверенность в себе, но были среди них те, кто не выдержал и отступил – мне пришлось тогда идти и убеждать их снова. Я сказал, что не боюсь вкладывать миллионы юаней, потому и вы не бойтесь вкладывать десятки тысяч. Я убеждал их всерьез заняться этой отраслью. Позже комитет деревни рекомендовал меня на руководящую должность над этими пунктами кооператива, и каждый участок также выбирал своего руководителя, также бригадира, который отвечал за работу каждого участка, а я возглавлял управление начальниками участков, координируя и разрешая их конфликты, включая вопросы безопасности и гигиены. Изначально дороги к пунктам разведения были грунтовыми, и при дожде становились грязными, траву не могли даже увезти. Мы снова обратились в окружное управление по борьбе с бедностью за различными видами финансирования, и благодаря этому мы асфальтировали и благоустроили дороги, и условия для разведения были полностью созданы. В этот период я также убедил несколько крупных крестьян в деревне увеличить посевные площади. Я сказал им, что деревне очень много ферм, и если кукурузный корм или стебли зерновых пользуются большим спросом, то коровьи и овечьи экскременты можно просто использовать как удобрения. Это называется термином ‘’цикличное сельское хозяйство’’!»

После этих слов на лице Ван Чжэня появилась улыбка. Он сказал: «Видя, что условия для размножения созрели, а коров и овец на племенном участке становится все больше, уверенность в разведении в нашей деревне также беспрецедентно высока. Часть людей, занимающих выжидательную позицию, также попросила о присоединении к пунктам кооператива. Потому что, когда проект только создавался, он был распределен согласно статистике: этот хлев принадлежал семье Чжан Саня, а тот – семье Ли Сы, и теперь они хотели войти в кооператив, но места уже не оказалось. Тогда они высказали свой протест: мол, все они из одной деревни, так почему вы поддерживаете их, а не нас? Это хорошо, что жители деревни полны энтузиазма, поэтому, конечно, мы должны поддержать и их тоже. Поэтому мы снова провели подсчеты, и после разработали программу, а именно: реализовать ее на дому, поддержать их в ведении домашнего хозяйства и привлечь в команду разведения всех людей, занимающих выжидательную позицию. 2012 год был первым годом, когда я начал заниматься разведением, и в деревне было менее 500 голов коров и овец, но в 2014 году поголовье достигло уже 6 тысяч. В настоящее время в деревне насчитывается 20 демонстрационных хозяйств по разведению и более 80 стандартных хозяйств по разведению, общая площадь стад коров и овец составляет около 40 тысяч квадратных метров, годовое поголовье – 8 тысяч голов, а объем производства – уже 20 – 25 тысяч голов».

Сразу же после этого улыбка на лице Ван Чжэня исчезла. В эти трудные времена, как будто бы темные тучи надвигаются с неба. Ван Чжэнь сказал: «Сначала я беспокоился, что жителей в деревне мало, и они не смогут сформировать необходимый масштаб, а потом масштаб стал настолько велик, что уже сбыт стал проблемой. К 2014 году сельчане освоили технологию, у них также было необходимое поголовье, но из-за колебания рыночных цен, цена не была стабильной. В 2012 году одну овцу можно было продать примерно за 1500 юаней, к началу 2014 года ее уже можно было продать только за 600 юаней, что привело к прямолинейному сокращению активов сельчан. Они в панике и приходят ко мне, спрашивая, что им делать. Я ничего не мог сделать, и меня тоже охватила паника, потому что я был не в состоянии решить проблему рынка. Мне пришлось отправить нескольких сельчан на поиски рынков сбыта, они побывали в Учжуне, Иньчуане, а также в Увэе провинции Ганьсу, с попытками найти в этих местах скотобойни, но либо цена была неподходящей для нас, либо людей не устраивали наши породы. Позже мы пробовали продавать в Синьцзяне по высоким ценам, но в итоге либо ничего не получалось, либо по причине чрезмерной удаленности от Синьцзяна, скот доходил туда уже исхудавшим, либо же мертвым – потери были слишком велики и не стоили затраченных усилий».

Вернувшись в Пэнъян, Ван Чжэнь не пал духом, но переосмыслил и изучил существующее на тот момент положение вещей. Он сказал мне, что в то время он думал о том, что должен полностью задействовать все свои преимущества, чтобы найти выход. Хотя Пэнъян расположен глубоко в горах, у него все-таки есть преимущества. Во-первых, здесь довольно хорошее качество воздуха, нет промышленности, дымящих заводов, не говоря уже о выхлопных газах. Во-вторых, вода очень хорошая, на фермах пробурены скважины, коровы и овцы пьют не загрязненные грунтовые воды. После возвращения сельскохозяйственных угодий в леса здесь очень хорошо, идет озеленение, особенно велика площадь посевов люцерны, составляющая одну шестую часть национальных посевных площадей, в других же уездах не хватает травы для питания коров и овец, только в Пэнъяне есть необходимый запас. Кроме того, в Пэнъяне зерновые сеют без пестицидов, поэтому стебли не содержат пестицидных остатков. Есть еще один момент: в Пэнъяне разница дневных и ночных температур особенно велика, поэтому качество говядины и баранины на высоте. С такими преимуществами, выращенные коровы и овцы при этом удивительным образом не могут быть проданы по хорошей цене, их даже приходится распродавать по цене бросовой. Он подумал, что проблема тут не в крупном рогатом скоте и овцах, равно как и нельзя полностью винить в этом рынок – причины тут более глубокие и индивидуальные. Тогда он подумал о продаже уже переработанной говядины и баранины как о единственной стратегии ведения дел. В то время они также по дали заявку на проведение сертификации места производства продукции, не загрязняющей окружающую среду, но из-за отсутствия средств у кооператива, а также из-за отсутствия специалистов по продажам – люди не хотели приезжать, ведь условия жизни в горах слишком тяжелые. Затем он стал лоббировать среди существующих крупных владельцев ферм в Пэнъяне идею, что поскольку проблемы, с которыми он столкнулся, были и их проблемами тоже, а его трудности – их трудностями, в результате более десяти владельцев ферм готовы были работать вместе, чтобы производить чистую говядину и баранину, но также в это необходимо инвестировать и время, а некоторые люди покидали их, отчего в конечном итоге осталось только пять акционеров, создавших Ассоциацию производителей говядины и овец уезда Пэнъян, а также была учреждена Нинсяская компания ООО «Технологии и развития земледелия и животноводства “Нинся Синхуаканъюань”», и запущена серия говядины и баранины под торговой маркой «Люпань Нунцзя (то есть сельчане в Люпане)».

В это время тон голоса Ван Чжэня стал более уверенным и гордым. Он сказал: «Сейчас у нас есть прямые выходы в Пэнъян и Гуюань, мы также поставляем продукцию в супермаркеты в Гуюане и Иньчуане. Пока объем бизнеса еще невелик, мы производим еще недостаточно продукции, чтобы удовлетворить рыночный спрос. Из-за собственного ценового преимущества наша компания продает живой скот и овец по ценам выше рыночных на 3 процента, и в зависимости от объема сделок в конце года покупатели также получают скидки, так что крестьяне занимаются сельским хозяйством также стабильно, им не нужно беспокоиться о продажах. Теперь нам предстоит сделать компанию более стандартизированной, создать общественную платформу в WeChat, на которой должны быть представлены наши методы ведения сельского хозяйства, информация о продажах, информация о спросе и предложении между фермерами, а также информация о закупках от ассоциации и из внешнего мира. В будущем мы также будем организовывать техническое обучение крестьян, лоббировать больше национальных законов и нормативных актов, касающихся безопасности пищевых продуктов, и усилим практическое использование компьютерных техно логий в сельской местности. Теперь мы понимаем, что разведение коров и овец – это только одно звено в длинной цепочке продажи говядины и баранины, однако это звено хоть и ключевое, но далеко не единственное, и если не запустить его под торговой маркой, то добавочная стоимость говядины и баранины будет очень низка. Например, говядина и баранина на пекинском рынке может продаваться по двадцать шесть-двадцать семь юаней за цзинь (0,5 кг), а у нас в Пэнъяне – только по двадцать два-двадцать три юаня. Если наша говядина и баранина будет вывозиться из Нинся в Пекин, в остальные части страны, то цена должна будет расти. В настоящее время мы уже отправили нашу продукцию в Фуцзянь, Гуандун, Цзянсу, в эти прибрежные провинции и города, и первоначальные отзывы были очень хорошими».

Слушая рассказ Ван Чжэня, я прогуливался по выставочному залу «Синхуаканъюань» и осматривал широкий ассортимент продукции, производимой компанией «Говядина и баранина Пэнъян», и этот долгий летний день не был скучным, а напротив – ярким и наполненным событиями. Ван Чжэнь действительно очень разговорчив, но его разговоры отнюдь не пусты – он всегда искренен и прост, но в то же время яро выражает свою любовь к этой земле. Когда я помахал Ван Чжэню на прощание, земля Пэнъяна уже погрузилась в сумерки. Он провел меня на обратном пути из кооператива и настоял на том, чтобы сопроводить меня к воротам индустриального парка. По дороге он также рассказал мне, что вступил в партию в мае прошлого года, до этого же прошел целый год, и теперь организация пересматривает его обращение. Он сказал: «Хотя раньше я трудился в Иньчуане более двадцати лет, но прописка всегда была в родном доме. Я никогда не думал о том, чтобы с корнем вырваться и уйти из этой бедной горной долины. Теперь, занимаясь скотоводством в родном доме, даже моя жена последовала за мной. Возможно, в партии увидели мою решимость и посоветовали вступить в ее ряды. Так в 2014 году я подал заявление о вступлении в партию. С какой целью я вступаю в партию? Больше ответственности и обязательств! Наша сельскохозяйственная отрасль в Пэнъяне должна стремиться к прорывам, иначе не будет конкурентоспособна, а без конкурентоспособности сама идея бега по дороге прогресса будет лишь пустым обещанием».

Как только он начал говорить о возвращении в свой родной город, чтобы начать бизнес и помочь сельским жителям избавиться от бедности, Ван Чжэнь, казалось, мог говорить бесконечно. Мы даже не заметили, что уже стемнело, я посмотрел вверх, а небо уже было усыпано едва видимыми звездами. Не знаю почему, но когда я вижу звезды, я, естественно, думаю о синих хлевах для коров и овец, о фермах и домах людей…

После Цзи Дэнбана, Цзи Сюлиня и Ван Чжэня, после деревни Доупо, после поселка Байян и уезда Пэнъян я наконец-то понял значение синего цвета Сихайгу и увидел надежду лессовых земель…

3

Гуляя по Сихайгу, я всегда испытываю некоторое томление, одновременно восхитительное и немного грустное.

Первоначально я планировал после отъезда из Пэнъяна сесть на автобус до Динси в Ганьсу – еще одного места из «Саньси», и с нетерпением ждал возможности побывать на «передовой» борьбы с бедностью, которая была одним из первых районов Китая, где проводилась такая работа. Я хотел бы узнать, как выглядит район Динси сегодня, после более чем 30-летних усилий, и как они совершили скачок от «борьбы с бедностью, направленной на выживание», к «борьбе с бедностью, направленной на развитие». Однако я решил повременить с посещением района Динси, поэтому снова вернулся в Иньчуань и отправился в экологический переселенческий поселок Миньнин в уезде Юннин. Я знаю, что все жители этого поселка переселились из Сихайгу, хотя он уже и не является частью Сихайгу с точки зрения административного деления, но они должны обладать более глубокими познаниями и опытом, чем те, кто не покидал Сихайгу. Каковы же их молитвы и надежды?

Поселок Миньнин расположен в южной части города Иньчуань, у восточного подножия гор Хэлань, на западе уезда Юннин, с восточной стороны примыкает к западной магистрали, провинциальная магистраль 201 проходит через весь уезд, ограничивается волостью Ганьчэнцзы поселка Шаоган города Цинтунся на юге и усыпальницей царства западного Ся на севере, в 50 километрах от города Иньчуань, в 40 километрах от уезда Юннин. Район охватывает территорию протяженностью 22,5 километра с севера на юг и шириной 3,5 километра с востока на запад, общей площадью 200 квадратных километров. Здесь земли разрабатываются под сельское хозяйство на площади 43 тысячи му (4,3 миллиона квадратных метров). На данный момент здесь проживают 44 тысячи человек в 8870 домохозяйствах (включая 4500 экопереселенцев и 7500 добровольных переселенцев). Численность народа хуэй составляет 83 процента от общей численности. Административно территория подразделяется на шесть сельских комитетов, в том числе 77 деревенских общин. Поселок Миньнин является символом и воплощением кропотливой работы жителей Сихайгу по изменению экологической обстановки. В октябре 1990 года партийный комитет и правительство Нинся-Хуэйского автономного района приняли решение о переселении на новое место жителей двух уездов Сицзи и Хайюань и создали на территории уезда Юннин один за другим два переселенческих поселка – Юйцюаньин и зону экономического развития Юйхай. 31 мая 1996 года Государственный совет поручил 13 экономически развитым провинциям и муниципалитетам адресно помочь 10 экономически слаборазвитым провинциям и регионам и определил провинцию Фуцзянь в качестве партнера по оказанию помощи Нинся-Хуэйскому автономному району. Основное внимание при оказании помощи провинцией Фуцзянь было уделено городу Гуюань – самому бедному району Нинся. 15 июля этого года на втором совместном заседании провинций Фуцзянь и Нинся было принято решение инвестировать средства в создание поселка Миньнин на месте переселенческого пункта Хуанъянтань в зоне развития Юйцюаньин в качестве имиджевого проекта сотрудничества между двумя провинциями. Поселок Миньнин – это результат адресной помощи, оказанной востоком западу. Кроме того, Миньнин служит типичным примером экологического переселения. С момента начала переселения деревни Юаньлун, новой деревни экололгического переселения, в мае 2012 года в нее переехали и переселились 14 деревенских групп, насчитывающих 10 515 человек в 1987 домохозяйствах, из которых 3337 – являются представителями народности хуэй (705 домохозяйств) и 7178 – народности хань (1282 домохозяйства).

По сути, поселок Миньнин – это еще одно яркое воплощение духа Сихайгу в других регионах. В прошлом поселок Миньнин был просто пустынным местом под горами Хэлань. По воспоминаниям старых жителей в Юйцюаньине уезда Юннин, раньше здесь была пустыня Гоби, весной и зимой тут свистел пронзительно ветер, все было покрыто засохшей травой, летом и осенью через Гоби пролетали лишь высотные орлы и белые облака, гонимые в горы Хэлань, иногда же пробегали и дзерены. Но после того как произошло переселение в другие места, последующая совместная помощь и, наконец, экологическое переселение, те решительные руководители, освоившие новые территории, пионеры, покинувшие родные места, и последующие строители, сохранявшие идеалы, вложили свой ум и идеалы в этот уголок трав, деревьев, гор и вод. Более двадцати лет прошло, и та пустынная земля превратилась в современный показательный поселок для экологического переселения. Более 44 тысяч крестьян, проживающих в бедных горных районах Сихайгу, спустились с гор и встали на путь борьбы с бедностью и добились процветания благодаря переселению, а доход крестьян на душу населения вырос с 500 юаней на ранней стадии развития и строительства до 10 350 юаней в 2015 году, увеличившись в 20,7 раз.

Безусловно, рождение и становление поселка Миньнин отражают великолепную картину борьбы Китая с бедностью. Тем не менее поселок Миньнин – лишь точка отсчета, где местные жители Сихайгу покончили с трудными условиями производства и окончательно избавились от бедности. Только за период 12-й пятилетки из Сихайгу было переселено 350 тысяч бедных крестьян в места, расположенные у воды, вдоль дорог или у городов, равно как и в другие районы с лучшими условиями жизни…

Утром 4 июля я мчался из уезда Юннин в поселок Миньнин. По обширной дороге с асфальтовым покрытием с обеих сторон росли высокие и стройные тополя, за которыми простиралось бескрайнее зеленое поле сельскохозяйственных культур. Примерно через 40 минут пути я начал приходить в восторг. Перед моими глазами предстал современный город: улица Миньнин, улица Фунин, средняя школа Миньнин, супермаркет Миньнин, ресторан Миньнин, гостиница Миньнин, домашнее хозяйство Миньнин, авторемонт Миньнин… Как же благоустроен этот город.

Я вышел из машины у высокой декоративной арки «Деревня Юаньлун». Дорога была широкой и ровной, вдоль обочины аккуратно выстроились ряды черепичных домов, на крышах почти каждого дома были установлены солнечные водонагреватели, у дороги разместилось множество спортивных сооружений, включая корт и различные тренажеры, на площадке группа детей играла в баскетбол, под сенью деревьев несколько стариков играли в шахматы, несколько пожилых людей сидели и беседовали, – весьма радостная картина.

Придя в офис деревни Юаньлун, я хотел поговорить с деревенскими чиновниками, но их первый секретарь и секретарь деревни ушли на совещание, староста деревни уехал в командировку, и только заместитель секретаря Ма Гуй был дома. Ма Гуй, назначенный поселком работник, решил пошутить: «Хотя я номинально являюсь заместителем секретаря, на самом деле я “мусорный секретарь” и отвечаю только за экологическую ситуацию в деревне». Слова Ма Гуя не вызвали у меня неловкости, наоборот, я понял их очень хорошо. Да, только что переселившиеся из бедных горных районов в новую деревню люди должны были изменить образ жизни, как можно быстрее адаптироваться к городской жизни, как можно быстрее интегрироваться в городскую атмосферу и постепенно завершить превращение из крестьян в горожан. Надо помогать переселенцам, не имеющим земли, повысить выживаемость, развить навыки, найти новый путь развития. Насколько легко развивать навыки и находить новые пути развития? Деревенские кадры, должно быть, очень заняты.

Мне хотелось услышать мнение людей, поэтому я вышел на улицы и начал брать интервью.

На улице в южной части деревни Юаньлун я встретил человека народности хуэй. Он был невысокого роста, со смуглой кожей – с первого взгляда видно, что это был простой и честный земледелец. Его звали Фэн Вэньху, в этом году ему исполнилось 48 лет. Его родной город находится в секторе 7 деревни Шанцинши волости Кайчэн района Юаньчжоу в городе Гуюань. Сейчас он живет в доме №13, ряд 15, сектор 6, Южный район. Рассказ господина Фэна вскоре подтвердил мое предчувствие. В родном городе его семья до сих пор живет в пещере, хотя земли у семьи много, но вся она бесплодна, отчего их выживание целиком зависит от «воли богов». Обычный их заработок – это копание диких трав в горах, что они делают вместе с женой, в день можно накопать где-то сорок пучков, продать за семь-восемь юаней – этого хватит, чтобы приобрести немного муки. Недостаточно просто копать каждый день, особенно во время сельскохозяйственных работ. Плюс природные бедствия: то град, то хлороз поразит пшеницу. Раньше у мужчин и женщин была только одна пара брюк, и очень часто женщины носили мужские брюки. Да, женщины носили мужские брюки, что было очень распространено! Эх, как жалко! Хотя государство в Сихайгу вложило много денег для борьбы с бедностью, но для конкретной семьи или конкретного человека это мало, ведь экономическая помощь не может изменить ее облик.

До переселения Фэн Вэньху, в отличие от других, никогда не думал о том, чтобы выйти на работу. Во-первых, дома было слишком много земли, и он не мог уезжать, во-вторых, болезнь. Он рассказал мне, что в 2008 году его жена заболела, страдала от недостаточного кровоснабжения головы и проболела полтора года, пришлось занимать деньги на врачей. Когда жена выздоровела, то он заболел. Когда он выздоровел, у них родилась дочь, которой сейчас 15 лет. Таким образом, семья Фэн Вэньху никогда не имела никакого дохода и не выходила из пещеры для жилья, не говоря уже о том, чтобы выйти из бедности. Перелом в жизни семьи Фэн Вэньху произошел исключительно благодаря экологического переселения. Говоря об этом, этот простой человек народности хуэй выглядел несколько взволнованным: «В 2009 году я услышал, что мы должны переселиться, мы с женой обнялись и заплакали, ведь были слишком бедны тогда – это событие растрогало нас до слез. Перед переездом в нашу деревню приезжал премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, он сказал нам: “Друзья, чтобы обеспечить вам лучшие условия жизни, правительство решило переселить вас на север”. Позже, когда мы переехали, то долж ны были оставить свою подпись в знак согласия, а те, кто не хотел переезжать, могли не подписывать документы. Но в нашей деревне никто не хотел оставаться, каждый подписал документ. Мы переехали в мае 2012 года в Южный район. В Северном районе жили в основном ханьцы, а в Южном – преимущественно народность хуэй. Перед переездом, то есть 20 марта, я поехал в деревню Юаньлун, чтобы посмотреть на все лично. В то время деревня находилась на стадии строительства, под зданием администрации деревни укладывали напольную плитку, в южной части деревни прокладывали тротуары и подсобные помещения. Когда я вернулся, то сказал жене, что место хорошее, во много раз лучше, чем у нас. Когда жена это услышала, то была так счастлива, что не могла спать, и каждый день ждала переезда».

К моему удивлению, уважаемый Фэн оказался хоть и человеком немногословным, но глубоко в душе мечтавшим о многом. Он рассказал мне, что после переезда в деревню Юаньлун, поскольку не имел образования, то мог работать только временным рабочим у других людей, перенося камни по 10 часов в день за 120 юаней. Позже он подумал: «Этого все равно недостаточно, чтобы разбогатеть». Позже он подумал, что, если он продолжит в том же духе, ничего не получится, и он не сможет разбогатеть. Поэтому он нанял других для выполнения этой работы и отвечал за управление, а его жена отвечала за приготовление пищи. В 2015 году он выполнил работу стоимостью более 500 тысяч юаней в аэропорту Хэдун в Иньчуане, заработав почти 200 тысяч юаней. Это первое «ведро золота», заработанное Фэном. С этими деньгами у Фэна появилось еще больше идей. Он больше не хотел быть подрядчиком и решил вернуться в деревню Юаньлун, чтобы высаживать астрагал Хуанци. В это время его друг из уезда Лунси провинции Ганьсу сказал, что в Ганьсу хороший рынок лекарственных трав. И один из его племянников в Ганьсу посадил десять му лекарственных трав, выгода от которых может составить, не считая стоимости одного му, около 3 тысяч юаней чистого годового дохода. Поэтому он вложил более 100 тысяч, заключил контракт на 80 му земли, засадив ее китайскими травами, в основном астрагалом. Хотя контрактная плата за один му земли составляет всего 200 юаней, но также необходимо было потратить ся и на инфраструктуру, равно как и на покупку удобрений. Чтобы сократить расходы, он пока никого не нанимал, задействовав лишь себя и свою жену.

«Если мы будем придерживаться прежней практики, то не сможем выбраться из бедности, даже если государство подарит нам дом. Чтобы действительно избавиться от бедности и стать богатыми, мы должны полагаться не только на государственную политику борьбы с бедностью, но и на собственный упорный труд и усилия». Фэн Вэньху решительно сказал:

«Сейчас все еще продолжается период вложения средств, еще не видны результаты, но через два года они будут очевидны. В следующем году я также планирую вложить около 300 тысяч юаней, засеяв 200 му. Но у меня нет 300 тысяч юаней, нужен кредит. Мне не нужно поручительство родственников для получения кредита, так как касса взаимопомощи деревни может предоставить такой кредит. Это национальная политика, если бы ее не было, я не смел бы даже думать об этом, не было бы смысла в самой идее. В будущем, если дела пойдут хорошо, валовой доход может достичь 1 миллион в год, а чистый доход составит 600 – 700 тысяч юаней. Мы с женой решили, что раз уж мы переехали, то не можем больше себе позволить быть бедными, а должны избавиться от этих корней бедности и разбогатеть».

Слова уважаемого Фэна вселили в меня безграничное ожидание и надежду.

На улице в северной части деревни Юаньлун я встретил представителя народности хань. Его звали Шао Дунли, он родился в 1959 году, худощавый и темнокожий. Он переселился из третьей общины деревни Дивань волости Шаньхэ уезда Лундэ и сейчас живет в доме №8 в Северном районе в секторе 1, ряд 1. Уважаемый Шао рассказал, что их семья в деревне Дивань волости Шаньхэ уезда Лундэ прожила три поколения, а его родина – это уезд Чжуанлан провинции Ганьсу. В 1929 году, когда в Ганьсу был голод, его дед, выпрашивая еду, попал сюда, изначально желая попасть в более обеспеченное место, он на самом деле оказался в бедном месте. Его семья, состоящая из трех братьев, первоначально жила в горном селении, но теперь он живет не в пещере, а в доме из камня. Там, где они жили, не было условий для выращивания растений, еды не хватало на день, транспорта практически не было, ведь это горные и грунтовые дороги, и хотя до уездного центра всего лишь десяток ли, дорога занимала более двух часов. Кроме небольшого дохода от картофеля и сои, других доходов у семьи не было. Молодые жители деревни уезжали на заработки в Иньчуань и другие города. Там было много людей в крайне затруднительном положении, они не могли сводить концы с концами. Правительство выдавало им немного денег и еды, но никаких программ поддержки не было, а если бы и были, то земля была слишком бедной, чтобы они могли что-то на ней сделать. В 1980 – 1990-е годы доход семьи составлял всего одну-пару тысяч юаней в год. Местность была настолько гористой и крутой, что выбраться из нищеты было невозможно, поэтому не оставалось ничего другого, как переехать. Условия жизни его семьи были неплохими, поскольку он работал таксистом в уезде Лундэ, а его жена Чжан Цайся работала на винном заводе в этом же уезде.

До того как они задумали переехать в поселок Миньнин, Шао Дунли не знал, где вообще находится этот город и почему он называется именно «Миньнин». Вплоть до 2009 года староста волости созвал всю деревню и сказал, что наше поселение и урожай полностью зависит от воли богов, транспортное сообщение слишком неудобно, посему мы должны переехать в загород Иньчуаня. Это ближе к городу и там удобно искать работу. Как только стала известна эта новость, в деревне тут же началось настоящее волнение. Пожилые люди расплакались, не готовые покидать свою родную землю; молодежь, наоборот, обрадовалась, надеясь переехать как можно скорее. Шао Дунли взялся за это с открытым сердцем, лишь бы выбраться из глубоких горных долин и переехать в хорошее место. После того как на уровне волости и деревни в 2009 году заговорили об этом, прошло два года, но ничего не изменилось, они продолжали скептически относиться к этой идее, опасаясь, что переезд не осуществится. Позднее им стало известно, что правительства на различных уровнях активно координируют процесс их переселения в другое место, о чем они не знали. К 2011 году вопрос об их переезде был поставлен на повестку дня, и правительство организовало транспорт и привезло жителей деревни в Миньнин уезда Юннин. Шао Дунли рассказал, что в то время в их горной деревне вовсю кипело строительство новых домов. Сначала им казалось, что это место слишком плоское, без гор, однако все равно – неплохое, большинству людей оно понравилось. Правительство также заявило, что когда дома будут построены, вода и электричество будут подведены к каждому дому, каждая семья должна будет подготовить 12 800 юаней, и принести важные вещи из дома, и тогда они смогут переехать. Так они ждали каждый день, ни о чем не думая. 12 мая 2012 года они переехали в дом. Шао Дунли чувствовал, что вещи в его старом доме слишком старые и изношенные, и они ему не нужны. Он ничего не взял с собой, когда приехал сюда, только кровать, а все остальное купил уже после приезда в Юннин. Поскольку его жена еще работала на винном заводе, она тогда не поехала с ним. В дни переезда они были так взволнованы, что не могли уснуть, несколько дней ворочаясь в постели. Пусть старое место жительства не очень хорошее, но, в конце концов, это родной город, они жили здесь многие поколения. Они так и не смогли до конца расстаться с родным городом и до сих пор очень привязаны к нему. Некоторые старики в слезах отказывались садиться в автобус.

Однако сейчас людей больше всего волнует не ностальгия по родине, а то, полностью ли они адаптировались к жизни здесь после более чем четырехлетнего проживания и как они переживают потерю земли. Шао Дунли рассказал, что на второй год после переезда сюда он устроился на прежнюю работу и потратил более 60 тысяч юаней на покупку подержанного микроавтобуса, но не для того, чтобы заниматься пассажирскими перевозками, а специально для того, чтобы перевезти рабочих-крестьян. Спустя полгода, он почувствовал, что такая деятельность никуда не годится, и продал машину, выручив более 50 тысяч юаней. За эти полгода он ничего не заработал, но и не потерял – все в балансе. Хоть земли и нет, но здесь, пока люди не ленивы, можно не беспокоиться о поиске работы. Как только автобус был продан, он начал работать на близлежащей фотоэлектрической станции, сначала управлял производством, к июлю 2015 года перешел на управление водо- и электроснабжением и мог получать более 3 тысяч юаней в месяц. В это время его жена тоже уволилась с работы, открыла мясную лавку в собственном доме, бизнес тоже шел хорошо, за месяц могла заработать три-четыре тысячи, что лучше, чем просто подработка. У Шао Дунли было две дочери и сын, до переезда две дочери уже вышли замуж в уезде Лундэ, сын – младший, сейчас работает в Иньчуане, в месяц зарабатывает также три-четыре тысячи. В целом годовой доход его семьи составляет около 100 тысяч юаней, а годовой доход на душу населения в среднем – от 30 до 40 тысяч юаней, что считается признаком благополучной жизни.

В своем рассказе Шао Дунли больше всего любил проводить сравнение между нынешним и прошлым. По его словам, самое большое преимущество здесь – это ровная местность: легко передвигаться, детям легко ходить в школу, легко обратиться к врачу, купить вещи, на старом месте никто даже представить себе не мог, как выживать в чрезвычайных ситуациях, дорога занимала слишком много времени. Также имеется широкий выбор фитнес-оборудования. Если бы ты бегал или занимался спортом в родной деревне, люди посчитали бы тебя сумасшедшим, здесь же это вошло в привычку. Кроме того, здесь удобно работать, можно выходить на работу, даже на работу в город Иньчуань можно уехать на автобусе за десять юаней. Раньше я никак не мог выбраться из бедности в своем родном городе. Мне приходилось ходить на работу, но работа могла только поддержать мою семью. Конечно, отдельные люди все же смогли встать на ноги и разбогатеть, выбравшись из нищеты. После переезда сюда государство помогло построить дом, и если не лениться, то выбраться из нищеты вполне реально. Но сейчас есть люди, которые из-за своей лени не могут выбраться из нищеты, полагаясь во всем на помощь государства. Такие люди, даже если переедут в Пекин, не смогут стать богаче. По мнению Шао Дунли, есть и плохие стороны переезда сюда. Например, пейзажи здесь не так хороши, как на родине. После переезда сюда он часто возвращался в свой родной город и всегда навещал деревню Дивань волости Шаньхэ. Но их дома уже давно снесли бульдозером, а один из бизнесменов вложил деньги в строительство туристической зоны с очень красивыми природными пейзажами. Также большой проблемой является кладбище, ведь купить место довольно дорого – хорошее место стоит десятки тысяч юаней. Люди, не имеющие таких денег, не могут позволить себе умереть. Они обращались к правительству по этому поводу, но у правительства еще не было подходящего способа решения этой проблемы.

Господин Шао был очень воодушевлен и пригласил меня к себе домой, чтобы показать мне его. Так я попал в общину в Северном районе, сектор 1, ряд 1, дом №8 господина Шао. Как только я вошел, то увидел его жену, Чжан Цайся, с улыбкой на лице занятую работой в мясной лавке. Чжан тут же остановилась, вытерла руки и с энтузиазмом пошла заваривать чай. Снаружи стены были выложены белой плиткой, перед домом стояла белая машина, во дворе были посажены зеленые цветочные горшки – на первый взгляд дом показался весьма уютным. Уважаемый Шао сказал мне: не смотри, что у этого дома всего один этаж, однако в нем шесть комнат, более 200 квадратов, он очень большой, не хуже, чем виллы богатых людей. В доме современная мебель и электроприборы, гостиная увешана огромными китайскими узлами «Счастье», повсюду большие и маленькие цветочные горшки, так что это действительно обеспеченная семья. Брат Шао также увлекается каллиграфией и живописью, поэтому его гостиная украшена красиво оформленными свитками и плакатами.

Шао с улыбкой сказал мне, что теперь, когда условия стали лучше, не нужно заниматься сельским хозяйством, хотя он никогда не учился писать, но не знает, почему ему нравится писать иероглифы кистью, когда есть свободное время. Он не только любит писать иероглифы кистью, но и создал группу любителей каллиграфии и живописи, два каллиграфических баннера в гостиной его дома – это его собственная работа, а картины ему подарил друг. Глядя на брата Шао сейчас, я действительно немного удивлен и даже не могу поверить, что он обычный фермер из бедного горного района Сихайгу.

Больше всего меня поражает то, что, по словам Шао, он подружился с этими любителями живописи и каллиграфии, ни из уезда Юннин, ни из Иньчуаня, все они – переселенцы из поселка Миньнин, которые изначально были простыми крестьянами в Сихайгу.

Политика партии оказалась успешна: переселение улучшило условия жизни и среду обитания крестьян в бедных горных районах, улучшилась материальная жизнь, возросла потребность людей в духовной жизни. Отдельные люди, способные к этому, даже раньше времени достигли благополучия. То, что я вижу перед собой, вселяет в меня уверенность в полной реализации среднезажиточного общества к 2020 году.

ДУША БАШАНЬ

1

Я еще с места не сдвинулся, но всем сердцем был там. До приезда в Бачжун провинции Сычуань я долго представлял себе Бачжун. Особенно после того, как я прошел по горным районам Улин, Люпань, Умэн и другим бедным горным районам – у меня возникло непреодолимое желание увидеть эти земли, расположенные у южного подножия гор Мицан горной системы Дабашань в северо-восточной части Сычуаньской котловины.

Хотя город Бачжун полон красивых природных пейзажей, где величественность на севере и нежность на юге идеально сочетаются и даже имеет репутацию «Кислородного бара на северо-востоке Сычуани». Хотя это известный район Красной революции и является одним из трех центральных городов в концентрированных прилегающих районах с особыми трудностями в горных районах Циньба, но он все-таки оставляет у людей больше исторических воспоминаний о бедности. Действительно, Бачжун – один из самых бедных регионов в горном районе Дабашань и даже в горном районе Циньба. В ноябре 2016 года, когда я отправился из Чанши через обширные горы Улин и прибыл в Бачжун, внутреннюю часть горного района Дабашань, поднимающийся дым из деревень на холмах, казалось, говорил мне, что люди на этой земле сжигали все трудности и невзгоды в огне, что затем поднималось в небо и улетало с ветром. Я знаю, что Бачжун – это древняя и мистическая земля. В конце правления династии Ся в район Бачжун переселились люди племени ба. В то время Бачжун почти был диким и неприступным местом, где свирепствовали дикие животные. Древние бачжунцы пахали и сеяли в горах Дабашань, создав «бачжунскую культуру». Сейчас же здесь сохранились склон Нанькань в Бачжоу, извилистый канал Наньцзян, храм Луаньба уезда Тунцзян, скалы Тысячи Будд, древние башни из резного камня на дороге Мицан в горах Башань и другие все еще сохраняют остатки великолепной культуры ба. Это место не только породило древнюю и бесконечную культуру народа ба, но и является одним из важных мест зарождения китайской цивилизации. На протяжении тысячелетий Бачжун обладал новаторским духом с момента своего основания в качестве торгового порта, а дух Красной армии, не боявшийся жертв и храбро сражавшийся, был продемонстрирован во многих сражениях. Я также знаю, что Бачжун, согласно принятому административному делению, – это молодой город окружного значения. В октябре 1993 года из четырех широко известных бедных уездов и городов – Бачжун, Пинчан, Тунцзян и Наньцзян был образован район Бачжун. В то время численность бедного населения всего района достигала 910 тысяч человек, из которых более 3,1 тысячи семей по-прежнему жили в хижинах или пещерах; около 200 тысяч человек страдали от эндемических заболеваний; 930 тысяч человек и 800 тысяч голов скота страдали от нехватки питьевой воды; годовой объем финансовых ресурсов на душу населения составлял всего 35 юаней, а годовой чистый доход крестьян на душу населения – 497 юаней.

Реальность того времени, несомненно, была жестока к молодому городу Бачжун. Но перед лицом тяжелых трудностей бачжунцы не струсили и не склонились, они взяли за ориентир «Национальную программу борьбы с бедностью 87» и смело начали широкомасштабную и дерзкую войну с бедностью. Но как вести эту борьбу? После многочисленных исследований они пришли к выводу, что первопричина бедности в районе Бачжун кроется в возвышающихся горах, изолирующих их от мира за пределами гор, неудобствах транспортного сообщения, ставших узким местом экономического развития района Бачжун. Чтобы кардинально изменить облик бедности и отсталости Бачжунского региона, необходимо строительство дорог как прорыв сквозь эту изоляцию.

Но легче сказать, чем сделать. Горы настолько высоки и опасны, что с древности говорили: «Дорога в Шу труднее, чем дорога на небо». Но бачжунцев не пугали трудности, начиная с 1994 года, они ежегодно организовывали сотни тысяч людей, с рюкзаками, с едой и травами, отправляясь на десятки, а то и сотни ли от поселений, чтобы строить дороги. С 1994 года и до конца XX века они провели в основном два этапа своей деятельности по строительству дорог. В ходе первого этапа были открыты четыре выездные магистрали, соединившие горные районы с крупным рынком за горами. На втором этапе было построено множество уездных и волостных дорог, в результате чего общая протяженность дорог между уездом и деревней, а также между деревнями по всему району достигла 19 тысяч километров, а сами дороги соединили 1953 деревни и 9765 общин. Во время строительства дорог в Бачжуне была проведена реформа прав собственности государственных предприятий «продажа, аренда и инвестиции», коллективно принадлежащие леса, сады и бесплодные склоны в этом районе также были переданы на аукцион, в аренду и другими способами переправлены частному бизнесу, что позволило привлечь активы на сумму около 600 миллионов юаней. Таким образом, был активизирован мертвый сельский рынок. И проведена экономическая битва за агропромышленность. Широко задействовалась мобилизация крестьян для улучшения производственных и бытовых условий путем строительства питьевых колодцев, водохранилищ и хозяйственных огородов собственным трудом на приусадебных участках. Когда крестьяне строили миниатюрные водохранилища у собственного дома и поля, они не только решали сложнейшую проблему питьевой воды и полива в горных районах, но и бассейнов для рыбы, кур, посадки деревьев, и вскоре формировали садово-парковый тип экономической системы малых семей.

Бесчисленное множество таких небольших садов-бассейнов, соединенных вместе, дает огромный и главное – масштабный эффект. В результате сельскохозяйственная экономика района Бачжун развивалась быстрыми темпами. К концу 1997 года валовой внутренний продукт Бачжун достиг более 7 миллиардов юаней, финансовый доход составил 220 миллионов юаней, общее производство зерна – 156 тонн, годовой объем зерна на душу населения – более 520 килограммов, чистый доход крестьян – 1049 юаней. В целом регион практически перешагнул черту прожиточного минимума.

В результате дух борьбы с бедностью – «бачжунский опыт» и «предпочтение усердно работать, а не страдать» – быстро распространился по провинции Сычуань, а затем и по всей стране…

2

Как обстоят дела в Бачжуне сегодня?

Как только я встретился с Ян Юньшэном в полдень 15 ноября, то почувствовал всю серьезность ситуации и напряженность атмосферы. Ян – сотрудник Бюро по борьбе с бедностью и переселенческой работе города Бачжун, уроженец уезда Тунцзян города Бачжун, очень симпатичный молодой человек 1980 года рождения. Ян отличается не только энтузиазмом, но и дотошностью. Тогда я еще подумал, что этот молодой человек имеет такую выправку, не был ли он солдатом? Когда мы разговорились, оказалось, что так и было – был. Он служил в армии в провинции Ляонин, работал в политическом отделе репортером и сотрудником пресс-службы, был автором сотен статей, а также журналистом с опытом практики. В 2015 году, когда он перешел из армии на работу в родной город, он был направлен в канцелярию городского бюро по борьбе с бедностью и переселению, и директор бюро увидел, что он хорошо пишет статью и у него есть опыт в области новостей.

Хотя Ян не так давно работает в Бюро по борьбе с бедностью, он уже знает историю борьбы с бедностью и связанную с ней работу как свои пять пальцев. По его собственным словам, у него нет других навыков, кроме как у солдата, но он хорошо приспосабливается и может вынести то, что другие не могут. Он рассказал мне, что, несмотря на то, что в ходе реализации «Программы по борьбе с бедностью 87» Бачжун добился замечательных результатов и даже был включен провинцией и государством в список типичных примеров успешной борьбы с бедностью. Искоренение бедности и отсталости Бачжуна ускорились во время нового этапа десятилетнего периода борьбы с бедностью с 2001 по 2010 год, и за последние пять лет, начиная с 2011 года, когда начался новый этап борьбы с бедностью и развития, число бедных сократилось на 553 тысяч человек, а общее число людей, живущих в бедности, уменьшилось на 5,5 миллионов человек. За пять лет, прошедших с начала нового раунда борьбы с бедностью и развития в 2011 году, общее число людей, живущих в бедности, сократилось на 553 тысячи человек, а уровень бедности снизился на 16,6 процента, что является немалым достижением, но этого далеко не достаточно, и ситуация все еще остается довольно серьезной. Помимо плохих природных условий, здесь также наблюдается крайняя нехватка ресурсов и отсутствие опорных отраслей промышленности. Население Бачжуна составляет 4 миллиона человек, из которых более миллиона работают за пределами города. Почему? Они не могут выжить дома, поэтому вынуждены уезжать на заработки, чтобы найти выход. Бедность в Бачжуне проявляется в основном в двух аспектах. Первый – общая бедность. Пять уездов (районов), находящихся под юрисдикцией города Бачжун, входят в установленные государством концентрированные прилегающие районы с особыми трудностями, из которых Тунцзян, Наньцзян и Пинчан являются установленными государством уездами, пораженными бедностью, а районы Бачжоу и Эньян – провинциальными районами, пораженными бедностью. В 2015 году ВВП на душу населения в городе составил 15 040 юаней, что на 28,8 процента и 42,3 процента выше средних показателей по стране и провинции; располагаемый доход сельского населения на душу населения – 9084 юаня, 79,5 процента и 88,6 процента от средних показателей по стране и провинции; располагаемый доход городского населения – 23 845 юаней, 76,4 и 90,9 процента от средних показателей по стране и провинции. К концу 2015 года из 2347 административных деревень всего Бачжуна 699 оставались бедными деревнями, что составляло 29,5 процента; в округе по-прежнему 297 деревень оставалось без дорог с твердым покрытием, 13 зон самообеспечения малой гидроэнергетики и 243 деревни с нестабильным электроснабжением; 366 тысяч домохозяйств испытывали трудности с питьевой водой, 182,5 тысячи бедных домохозяйств проживали в зонах затопления, геологических катастроф, отдаленных и очень холодных горных районах, непригодных для проживания людей. Это фактически глубокая бедность, что вызывает наибольшую тревогу. К концу 2015 года в городе по-прежнему насчитывалось 318,3 тысячи зарегистрированных бедных, что соответствует четвертому месту в провинции; уровень бедности составлял 10,5 процента, что соответствует третьему месту в провинции. При этом среди 318,3 тысячи зарегистрированных бедняков очень заметен феномен возвращения в бедность по причине болезни, инвалидности и стихийных бедствий, из которых только по болезни в списки бедных попадают до 100 тысяч человек…

Рассказанное Яном сразу же дало мне понять, что географическое положение, природная среда, транспорт, образование и другие аспекты текущего положения дел все еще являются препятствием на пути борьбы с бедностью на этой территории.

Путь избавления от нищеты для жителей Бачжун все еще необычайно труден!

В это время борьба с бедностью в Бачжун особенно накалилась.

Ян рассказал мне, что в связи с серьезностью ситуации в Бачжун, этому региону уделяется беспрецедентное внимание в борьбе с бедностью. В городе создана руководящая группа по борьбе с бедностью, которую возглавляют секретарь городского комитета партии и мэр, а руководит ею заместитель председателя городского комитета партии. Учитывая важность и актуальность работы по борьбе с бедностью, городской комитет по борьбе с бедностью и переселению также придает ей большое значение. Во-первых, он располагает самой сильной командой. Для того чтобы лучше выполнять эту работу, директор комитета по борьбе с бедностью одновременно является заместителем генерального секретаря городского правительства; в комитете работает шесть человек, включая директора, трех заместителей директора, руководителя группы по проверке дисциплины и секретаря партийного отделения организации, средний возраст которых составляет 45 лет. Затем – более молодые и сильные сотрудники комитета. Сейчас их 39 человек со средним возрастом 37 лет, из них 24 – члены КПК, что составляет 62 процента. Уезды (районы) также берут пример с города. Ян сообщил, что в Бачжуне созданы шесть новых точечных центров по борьбе с бедностью или командных центров по борьбе с бедностью, а в волостях и поселках также были созданы отделы по борьбе с бедностью и развитию, в которых работают примерно трое штатных (по совместительству) сотрудников. Число сотрудников городской системы борьбы с бедностью увеличилось со 117 до 763 человек, в том числе в волостях и поселках – на 575 человек. Однако этого все равно недостаточно, поэтому им приходится совмещать в себе несколько обязанностей, возлагая на одного человека обязанности двух, а то и трех или четырех.

Когда я сказал, что, быть может, сначала стоит найти соответствующих руководителей или начальников отделов городского бюро по борьбе с бедностью и переселению, чтобы разобраться в ситуации, Ян ответил с некоторой безысходностью, что сейчас идет приемная проверка и оценка кадров, все заняты, совещание следует за совещанием, командировки в сельскую местность одна за другой, остался только один дежурный. Начальник управления Ван Вэй целый день на совещании, заместитель начальника управления Ми Ли уехала в Наньцзян, заместитель начальника управления У Чжимин – в Пинчан, глава группы надзора за дисциплиной Чжан Сяоцзун – в район Эньян, заместитель начальника управления Сян Бинь в район Бачжоу, секретарь партийной ячейки бюро Юэ Вэйшэн – в Тунцзян. Офис, отдел планирования и проектов по борьбе с бедностью, отдел руководства развитием и борьбы с социальной бедностью, отдел планирования и расселения иммигрантов, отдел информации и правил, отдел надзора и оценки, центр по борьбе с бедностью и развитию переселения, центр по точечной борьбе бедностью – сотрудники всех отделов командированы в сельскую местность. Все они уезжали рано утром и возвращались только поздно вечером, а некоторым из них, возможно, даже приходилось ночевать там.

Я не ожидал, что на следующее утро в столовой комитета по борьбе с бедностью и миграции города Бачжун, где я завтракал, я столкнусь с секретарем Ван Вэем. Сидящий напротив меня Ван выглядел вежливым, напоминал интеллигента, но ел он подобно голодному хищнику, и также громко разговаривал. Он сказал: «Мне очень жаль, мы не можем сопровождать вас на интервью, я действительно не могу выкроить для этого время, ведь я должен спешить в сельскую местность, в Наньцзян, а это более 200 ли, и очень желательно не опаздывать, иначе сегодня не успею вернуться обратно, останется только ночевать в Наньцзяне». Не только мне, но и другим членам нашей команды и руководителям отделов нужно срочно бежать, причем в разные стороны. Если вы хотите взять интервью, отправляйтесь в деревню, только там вы сможете найти наших сотрудников, занимающихся борьбой с бедностью». Затем директор Ван поспешил познакомить меня еще с двумя личностями, у которых можно было взять интервью. Одна из них находилась в Эньяне, где жила старушка, которой было более 70 лет – ее семья была крайне бедна, но она никогда не принимала пожертвований от других и делала все сама. Видя, что ее семья бедна, городские чиновники дали ей бесплатно четырех овец. Она отказалась, сказав, что заплатит столько, сколько нужно по правилам. Старушка настояла на том, чтобы следить за овцами самой каждый день. Она была больна и не могла поспеть за овцами, поэтому сторожила их на горе. В этом году старушка умерла. После ее смерти ее семья стала еще бедней, но она оставила после себя духовное богатство – идею самосовершенствования. Другой человек в Тунцзяне – 60-летний инвалид, который с трудом ходит и даже потерял трудоспособность, а его жена периодически страдает от психических расстройств, так что семья находится в затруднительном положении. Но он не стал ждать и надеяться на кого-либо, а создал собственную свиноферму, не только выбравшись из нищеты, но и, согласно нынешнему курсу развития, даже разбогател.

Самое замечательное, что он никогда не жаловался на несправедливость судьбы, но при этом ненавидел тех ленивых людей, кто «ждет и рассчитывает».

Выслушав вступительное слово директора Вана, я изменил свой первоначальный план интервью и решил копнуть глубже в их историю. Сначала мы приехали в район Эньян, чтобы разыскать потомков старухи. Когда я поинтересовался деревней Йогуаньлян в поселке Чаба, оказалось, что большинство молодых людей здесь уехали на заработки, остались только старики и дети. Я спросил старика по фамилии Лян об истории старушки. Старик по фамилии Лян сказал, что она была несчастной, но еще упорной, во всем полагаясь только на себя, ничего не хотела ни от государства, ни от других, и до самой смерти настаивала на своей самостоятельности. Я спросил старика, есть ли у нее наследники. Старик ответил, что у нее было две дочери, обе вышли замуж в других городах, он не знает, где именно. Они редко приезжали, а с тех пор, как их мать умерла, их больше не видели.

Поэтому нам оставалось только доехать до Тунцзяна. Через три с лишним часа мы прибыли в деревню Бачжоугоу волости Синьчан, расположенную глубоко в горах. Несколько километров горной дороги, ведущей от окружного шоссе в уезде Тунцзян к деревне Бачжоугоу, заставили меня покрыться холодным потом. Горная дорога, кружась по горам и скалам, с одним резким поворотом за другим, заставляла мое сердце учащенно биться. Я крепко вцепился в ручку двери автомобиля. Сейчас дороги с твердым покрытием настолько опасны: можете себе представить, как было страшно раньше, когда это была грунтовая дорога или дорога вспаханная машиной.

По дороге Ян хвалил этого самодостаточного инвалида, говоря, что тот не только избавился от бедности, но и начал приводить окружающих к богатству. Но когда я подошел к порогу этого самодостаточного и способного человека, в душе у меня осталось горестное впечатление – даже если это всего лишь презентация прошлого, чрезвычайно простой и незамысловатый старый дом саманной постройки передо мной уже снесен, а недалеко от его дома находится место переселения, где для его семьи построен новый дом – следы прошлой жизни все равно потрясли меня. Хотя правительство и организовало реконструкцию старых и ветхих зданий, но все же не может скрыть старость и ветхость старого дома – он похож на старика, прошедшего через превратности жизни, он дрожит, ростки травы на крыше сжимаются под зимним ветром, на стене видны следы зеленого мха. Когда я вошел внутрь, свет был тусклым, а деревянные столы, стулья, скамейки и комоды – очень старыми. Позднее в доме появились 21-дюймовый старомодный телевизор и полуавтоматическая стиральная машина, что свидетельствует о наличии у хозяина дома определенных финансовых возможностей. Поинтересовавшись, я узнал, что они до сих пор живут здесь потому, что рядом находится ферма, где удобно разводить свиней и кур.

Больше всего меня поразил главный герой сегодня – человек из Бачжуна по имени Юй Динсы. Он был так мал ростом, что я даже удивился: не более метра сорока, опирался на деревянную палку, ходил медленно и с трудом. Ему было всего 58 лет, но на голове уже было полно седых волос. Но его спокойные и собранные слова и поведение, его добрый и твердый взгляд, очень меня удивили. В его глазах не было ни малейшего разочарования и намерения опустить руки, а только упорство и настойчивость.

Юй Динсы говорил медленно, не высоким тоном, но при этом очень громко, с полной уверенностью. У него три брата и две сестры, все прожили в горах полжизни, так и не покинув горы. Сначала я подумал, что инвалидность и маленький рост Юй Динсы – следствие полиомиелита в детстве. Он ответил, что нет, ему было 5 лет, когда он работал на ферме, из-за царапины левой лодыжки о колючку, а поскольку не было денег на своевременное лечение, то в результате левая стопа атрофировалась, плюс остеомаляция правого колена – так что его рост остановился на метре сорока сантиметрах. В итоге он остался инвалидом 4-й группы из-за травмы конечности, с трудом ходит и потерял трудоспособность. Его жена, Ли Юйцюань, моложе его на шесть лет, врожденно умственно отсталая и периодически страдающая от обострения психических растройств. Их союз – это микрокосм сочетания людей с ограниченными возможностями в сельской местности. Во многих бедных горных районах даже обычный трудоспособный мужчина не может найти себе жену, не говоря уже об инвалидах. Юй Динсы, живущий в бедном горном районе, имел возможность жениться и иметь детей, что уже является даром свыше. Он также очень благодарен за то, что, несмотря на бедность и инвалидность, у него есть теплый дом. Больше всего он благодарен своей жене за то, что она родила ему двух здоровых и способных сыновей. Он считает, что благодаря поддержке семьи у него есть мужество, силы и уверенность в себе, чтобы жить дальше, даже несмотря на большие трудности. Его старший сын Юй Сяньчжу, 32 года, и невестка Чэнь Фан, 30 лет, раньше работали в другом городе, но в 2015 году вернулись, чтобы вести бизнес вместе с отцом после того, как Юй Динсы открыл свиноферму. Младшему сыну Юй Сяньпину 28 лет, а его жене Хэ Сяожун 27 лет. Поскольку семья была бедной, младший сын пошел в примаки.

После этого разговор с Юй Динсы зашел о «дороге» в горах. Когда я посещаю бедные горные районы, почти все мои разговоры начинаются со слова «дорога». Что означает «дорога» для гор? Это жизнь и надежда!

Юй Динсы рассказал, что дорога перед их домом раньше была очень узкой и неровной. Причина, по которой ее не расширили и не укрепили, заключается не в том, что правительство не хочет ее ремонтировать, а в том, что из-за особых географических условий их местности это слишком сложно, а также из-за нехватки государственных средств в то время, она и не была отремонтирована. Каждый населенный пункт в их деревне находился в горной балке, между балками расположены обрывы и речные овраги, и каждая балка представляла собой отдельный холм, поэтому необходимо было много времени, чтобы добраться из одного населенного пункта в другой. Когда не было дороги, семья Юй Динсы была малообеспеченной, и он сидел дома, держал кур и свиней, а затем засевал два му рисовых полей и гектары наклонной земли. Из-за отсутствия дороги, а также по физическим причинам к 50 годам Юй Динсы всего несколько раз бывал на рынке в волости, не говоря уже об уезде Тунцзян. По этой же причине в те годы он держал все меньше свиней и даже не решался их заводить. По его словам, он выращивает одну-две свиньи в год, в основном на Новый год, а держать больше просто бесполезно: продать нельзя, никто не готов рисковать жизнью, чтобы прийти сюда и купить этих свиней. Слишком скользко, чтобы идти пешком простому человеку, не говоря уже о необходимости транспортировки свиньи, он может просто упасть на полпути вниз с обрыва, лишившись жизни. Даже если кто-то и придет для покупки, их все равно не продашь по хорошей цене. Например, свинью можно было бы продать за тысячу юаней, но из-за плохой дороги люди не хотят приходить, даже если очень усердно торговаться, буквально умоляя – свинью можно продать только за семьсот или максимум восемьсот юаней. Хотя у семьи Юй Динсы не было проблем с пропитанием, они так и не смогли выбраться из нищеты. По словам Юй Динсы, как выпускник средней школы, он считается в деревне образованным для своего поколения, ему нравится задумываться над некоторыми проблемами, он не хочет постоянно быть таким бедным. Больше всего он не любит «ждать и зависеть от обстоятельств» – ленивое мышление. Он считает, что для того, чтобы разбогатеть, главное по лагаться на себя. У него много идей, но поскольку нет дороги и нет политической поддержки, то их невозможно реализовать. На самом деле, он долго думал, даже будучи инвалидом, живущим в условиях, наименее подходящих для домашнего хозяйства, он все равно может выращивать свиней и кур, но условия все же не те. Таковы были его «пустые мысли» в течение многих лет!

Перелом в жизни Юй Динсы наступил в 2014 году. В тот год на этой большой горе началась точечная борьба с бедностью, деревня Бачжугоу была определена как бедная, его семья была точно также определена как семья, живущая в бедности. В том же году в деревне начали строить дороги, постепенно их укреплять, а также проводили разнообразную льготную политику. Начнем с дорог. С тех пор как деревня получила статус бедной, было укреплено 1,5 километра сельских дорог и 7,8 километра дорог общины. В частности, деревенская дорога также проходит через дом Юй Динсы, а также укреплена ветка дороги прямо к его дому, возведена дамба, произведена закупка кормов, сельскохозяйственных и других товаров, продавцы теперь могут быть отправлены прямо к его домохозяйству. Что до свиней и кур – покупатели также могут прибыть непосредственно к его дверям, чтобы совершить сделку. Словом, полное решение всех его проблем: невозможности двигаться из-за проблем с ногами и плохого транспортного сообщения из-за плохих дорог, что и затрудняло коммерческую деятельность. Плюс льготная политика. Государство не только проводит обучение технологиям разведения и дает рекомендации, но и активно помогает стыковке рынков, помогает фермерам реализовать продукцию. Что еще более важно, государство помогло решить проблему кредитов: ни имущественного залога, ни необходимости поручителя, а процедуры просты, процентная ставка менее 5 процентов, в сочетании с государственным субсидированием процентов, фермеры практически не выплачивают проценты по кредиту.

Юй Динсы рассказал, что в 2014 году, увидев такую хорошую возможность, он принял решение заняться фермерством, желая изменить ситуацию, жизнь своей семьи, позволить себе и своей жене прожить остаток дней лучше. Когда он впервые высказал эту идею, его семья еще немного сомневалась, но все они один за другим были им переубеждены. В семье он является стержнем и авторитетом, если брать во внимание физическую немощь. Получив поддержку семьи, он сначала рассказал об этой идее Го Сюну, первому секретарю деревни, который скорее поддержал его потому, что беспокоился о его здоровье. Тогда Юй Динсы смело изложил эту идею вместе с деревней, чтобы донести ее до начальника уезда Вана. Начальник уезда Ван, услышав это, был тронут и одновременно обрадовался, а также ободрился и был преисполнен уверенности в успехе. Первое, что было сделано, – это помощь в координации средств. Он взял кредит на 50 тысяч юаней, а его старший сын – на 80 тысяч юаней – все это было микрокредитами, предназначенными в основном для бедных семей, и имело очень низкие процентные ставки, отчего каждый год взимается лишь номинальная сумма процентов. Следующим шагом была помощь в выборе участка. В основном это был его собственный участок, но его не хватило, и он использовал часть соседского дома. Следующим шагом стало строительство фермы. Всего была застроена площадь почти 700 квадратных метров, оборудована инкубаторами, машинами для переработки корма для скота, генераторами и другими вспомогательными помещениями, на что было потрачено в общей сложности более 200 тысяч юаней, которые Юй Динсы отдал за это. В 2015 году ему удалось вырастить более 100 свиней и 1000 цыплят, а в 2016 году, почти за два месяца до конца года, он уже забил 120 взрослых свиней, продал более 600 цыплят и реализовал более 300 взрослых кур, получив чистый доход более 100 тысяч юаней.

По мере роста масштабов хозяйства, Юй Динсы и его жена полностью погрузились в работу. К счастью, им помогали соседи и родственники. «Главная цель компании – обеспечить наилучшее обслуживание своих клиентов», – сказал он. На самом деле Юй Динсы особенно хотел, чтобы его старшие сын и невестка вернулись, чтобы помочь, но он боялся, что у них есть опасения на счет успешности его предприятия, поэтому говорил он об этом более благозвучно. Увидев, что дорога в деревне отремонтирована, а ферма работает эффективно, старший сын и невестка вскоре вернулись.

Юй Динсы достал скомканную книгу и сделал подробные расчеты своих доходов и расходов до и после ремонта дороги, до и после выхода из бедности. По мере написания он отметил, что в 2014 году он все еще числился бедным домохозяйством в списках деревни, а общий доход его семьи в том году составил 7512 юаней, из которых 2 тысячи юаней приходилось от риса, 700 юаней – от кукурузы, 782 юаня – от масличного рапса, 1280 юаней – от картофеля, 1680 юаней – от малообеспеченных, 270 юаней – от зерновых субсидий, 500 юаней – от субсидии за возвращение пахотных земель в леса на весь год и 300 юаней – от новогодних праздников. Расходы его семьи за год составили 4540 юаней, в том числе 260 юаней на электроэнергию, 220 юаней на соль, уксус, соевый соус, куриную эссенцию и другие приправы, 160 юаней на кастрюли и сковородки, 80 юаней на стиральный порошок, мыло, полотенца для лица и другие принадлежности, 1200 юаней на медицинские расходы и 2620 юаней на покупку семян, химических удобрений, пестицидов и так далее. Чистый доход за весь год составил 2972 юаня, а с учетом двух долей его и жены (старший сын был отделен от семьи) годовой чистый доход на душу населения составил 1486 юаней.

Юй Динсы привел мне еще один расчет своих доходов в 2015 году, когда его семья заработала 2400 юаней на рисе, 1150 юаней от кукурузы, 1150 юаней от масличного рапса и 2080 юаней от картофеля. Кроме того, семья получала доход от фермерства: было забито 80 взрослых свиней, что принесло доход около 165 600 юаней, продано более 600 цыплят, что принесло доход около 13 800 юаней. Вместе с государственной субсидией в размере 2450 юаней, прямой субсидией на зерно в размере 270 юаней, 500 юаней от возвращения сельскохозяйственных земель в лес и так далее, годовой доход его семьи достиг 189 200 юаней. После вычета 2729 юаней расходов на сельскохозяйственное производство, 123 600 юаней расходов на фермерство, 1590 юаней расходов на проживание, 370 юаней расходов на электроэнергию, 3200 юаней расходов на лечение, 50 тысяч юаней по кредитам на расширение загонов, покупку свиноматок, приобретение кормозаготовительных машин и так далее, общие годовые расходы его семьи составили 180 500 юаней. Годовой чистый доход составил 8700 юаней, чистый доход на душу населения – 4350 юаней. Юй Динсы вырвался из нищеты.

Почему произошли такие большие изменения за два года, до и после? Помимо хорошей национальной политики, есть еще и от ремонтированная дорога. До ремонта дороги работа была утомительной и не приносила дохода; после ремонта дороги работа стала легкой и стала приносить больше денег. Юй Динсы сказал: «Но этого недостаточно, просто недостаточно, чтобы избавиться от бедности». Увидев, что дорога в горы отремонтирована, да еще и упрочнена, я воодушевился, ведь это такая хорошая возможность – так почему бы не воспользоваться ею и не начать активно заниматься животноводством?

Поэтому Юй Динсы запланировал построить новую свиноферму площадью 800 квадратных метров. В настоящее время основной проект завершен, но, согласно бюджету, в основной корпус и вспомогательные помещения необходимо вложить в общей сложности 750 тысяч юаней, и он ищет средства. Он также уговорил своего младшего сына, который ушел жить в семью жены, вернуться и начать совместный бизнес.

«Где вы собираетесь найти такие средства? Вы собираетесь взять кредит?» – спросил я.

Юй Динсы сказал: «У государства есть возобновляемый фонд развития промышленности, субсидия на домохозяйство составляет 5 тысяч юаней, у меня и моего старшего сына есть по одному домохозяйству.

Общая сумма составляет 10 тысяч юаней. Субсидия на борьбу с бедностью в промышленности – 1 тысяча юаней на душу населения, на две наши семьи по пять человек – 5 тысяч юаней. Также строительство биогазовой установки, государственные субсидии на которую – 7500, средства на развитие сельского хозяйства – 10 тысяч юаней. Поскольку я инвалид, федерация инвалидов округа также помогла мне решить проблему борьбы с бедностью – в виде дотации в 10 тысяч юаней, пожертвование общины – 4500 юаней. Недостаточно тогда взять кредит. Когда начальник уезда Ван узнал, что я собираюсь расширить масштабы производства, он тоже был очень обеспокоен. Он увидел, что наша ферма приобрела смесительную машину и нуждается в трехфазном электричестве, поэтому он согласовал с соответствующими ведомствами строительство специальной трехфазной линии. После расширения фермы она сможет вмещать более 500 взрослых свиней, и если все пойдет хорошо, то мы сможем достичь отметки в 1 миллион юаней годового дохода. По моим расчетам, все затраты окупятся за два года».