Никитич. Тайна похотливого привидения
Пролог
Танька Милюхина весело шагала вдоль деревенского поля.
Смеркалось. Солнце уже закатилось за горизонт, но небо еще оставалось серым, а воздух был приятно-прохладным.
Пахло свежей травой, влажной землей и дымком от костров: где-то жгли старую листву.
Весна в этом году была ранняя. Снег давно уже сошел, почки на деревьях уже лопались, уступив место нежной зеленой листве.
Хозяйки начали выставлять на крыльцо рассаду, а самые спорые даже парники засеяли. Кто-то уже и землю проборонил под посадки.
Только Таньке обо всем этом думать не хотелось! Молодая, красивая, в легкой красной куртке и сапогах на босу ногу, она бодро вышагивала от речки!
В своих мечтах Танька была, если не королевой красоты, то супермоделью уж точно. Ну или хотя бы актрисой. Можно даже сериальной. Хотя лучше, конечно, примой! Чтобы “Оскара”! Или “Золотую пальмовую ветвь”!
А Танька бы стояла на сцене у микрофона, утирала бы слезы шелковым платочком и говорила бы что-то вроде: “Иногда мне кажется, что меня недооценивают! Но не сегодня!”
Так ей эти мечты понравились, что девчонка аж рассмеялась в голос, запрыгнула на крупный камень, отколовшийся от ворот старой церкви, раскинула руки, обернулась, словно на сцене…
Вдруг вдалеке каркнула ворона!
Танька резко обернулась, посмотрела на церковь… Развалины, как развалины… Темное, заброшенное здание величественно вздымалось к небесам, пропарывая те острым шпилем. Церковь глядела на бренный мир темными глазницами выбитых окон. Облетевшая штукатурка обнажала широкие трещины на стенах, облезший купол жутковато блестел в последних отсветах солнца… Что-то зашебуршало в камнях. Должно быть, мышь…
– Фу! Жуть жуткая! – фыркнула Танька.
Она себя представляла, конечно, артисткой романтического плана.
Никак не хоррора!
Поежилась, отвернулась, спрыгнула на землю и…
Вдруг почувствовала сладковатый аромат. Вроде как карамелька, но явно с аптечным привкусом. Деревенская девчушка повела носом, вдохнула поглубже, принюхиваясь, оглянулась, всматриваясь в траву. Нет, ничего такого не цвело. И вообще тут ничего не цвело! Только жабы вот прыгают. Прыг-скок! Прыг-скок! Ох, какие же они смешные, эти жабы! Прыг-скок!
Танька сама не заметила, как захохотала в голос! До слез! До колик в животе! Реальность вокруг нее стала какой-то мягкой, маслянистой, расплывчатой!
Танька и сама попробовала прыгнуть! Прыг-скок! Потеряла равновесие, присела, встала, неловко выпятив попу…
И тут она почувствовала, что кто-то легонько шлепнул ее пониже спины!
– Ой! – игриво хохотнула Танька.
До чего же это все было смешно!
Она резко обернулась, чтобы посмотреть на этого шутника и…
Перед ней стояла расплывчатая, теряющая свои очертания темная тень… Она словно висела в воздухе. Покачивалась, будто трепетала на ветру…
Танька прищурилась, замерла. Это же столб от ворот? Да? Когда луна восходит, то, наверное, от него именно такая тень…
Когда луна восходит.
А на небе луны еще не было…
Все Танькино веселье моментально улетучилось, по телу пробежала волна холодного ужаса. Она широко распахнула глаза, только вот сфокусироваться никак не могла! Реальность упорно ускользала от нее.
Но когда черная расплывчатая фигура подняла руку и потянулась вперед, Танька абсолютно точно поняла, что тянутся не от нее, тянутся к ней!
– А-а-а-а! – огласил всю деревню душераздирающий визг. – Привидение!
Глава 1
Никитич очень не любил пробки!
Именно поэтому выехать из деревни в город надо было, пока городские лентяи еще дрыхнут! Семь часов – это уже поздно! Встать надо в пять, выехать в полшестого!
План давно был продуман и идеально отработан!
Встать раньше всех.
Выпить кофе, пока никто не орет.
Выехать, пока Москва окончательно не проснулась.
Все четко, ясно и безупречно! В теории…
А на практике?
– Где мой ботинок? – спрашивал Никитич сам себя, крутясь по прихожей.
Заглянул под скамейку! Нет.
Открыл шкаф, посмотрел внутри. Нет.
Подумал, закинул голову, ощупал полку для шапок… Блин! Тоже нет!
Растерянный Никитич угрюмо стоял посреди прихожей, осматривая коварное пространство.
Рядом, на специально выделенной тумбе, сидела помесь рыси и мейн-куна, которую вся деревня звала Майор, и лишь для Никитича это был Рыжий.
Соколовский замер. Внимательно посмотрел на кота. Ему показалось, или тот презрительно скривился?
– Ну? Что смотришь? Выкладывай давай!
Кот нервно дернул хвостом.
Ага!
Внутри Соколовского все ликовало! Чутье сыщика и в этот раз его не подвело!
– Где мой ботинок?! – прошипел майор, наклонившись так, чтобы смотреть глаза в глаза коту.
Рыжий не ответил. Лишь развернулся и, демонстративно задрав хвост, ушел вглубь дома.
– Вот зараза! – выругался майор, решив, что ботинок заиграл именно кот.
Однако…
Махина из мышц и когтей бесшумно проследовала к детской и аккуратно открыла дверь легким нажатием лапы.
Рыжий сел на пороге и высокомерно обернулся на майора. Мол: “Иди!”
Никитич вздохнул, почти умоляюще посмотрел на кота, но тот был непреклонен. “Сам, сам… Сам сделал, сам иди и ботинок забирай!” – словно говорил его взгляд.
Соколовский стиснул зубы, чуть шире открыл дверь, медленно, на цыпочках шагнул внутрь!
– Пи-и-и-п! – тут же раздалось у него из под правой ногой.
Майор отпрыгнул.
– Уй-ё-ё-ё-ё! – этот звук издал уже он сам.
Под пяткой были острые пластмассовые кубики.
– Так, Соколовский, замри! – скомандовал он сам себе. – Мало что ли ты минных полей прошел?
Выдохнул, сконцентрировался…
Шаг, еще один! Аккуратно отодвинул танк, плюшевого медведя, игрушечное пианино…
Вот! Есть! Попался!
Ботинок стоял на платформе с прикрученными колесиками. Он был доверху нагружен странными предметами. В некоторых угадывались резиновые фигурки животных, некоторые точно были кубиками, но выполняли, судя по расположению, очень важную роль… Его левый ботинок явно был грузовиком!
– Хорошо, хоть не корабликом, – проворчал майор, вытряхивая игрушки.
Вылетел из комнаты в два прыжка, выдохнул…
– Фу! – утер лоб. – Дай пять! – обернулся к коту.
Тот лишь коротко мявкнул. И не укусил Соколовского, когда тот коротко погладил его между ушей. Никому кроме Никитича, кстати, подобных вольностей не позволялось…
Как только за майором закрылась дверь, в доме наступило другое утро. Тихо скрипнула дверь первой гостевой. Дарья Сергеевна тихо вышла из своей спальни, посмотрела в окно на отъезжающий внедорожник и коротко кивнула сама себе.
Теперь настало ее время. В ближайший час – она тут главная.
Глава 2
Самым важным Дарья Сергеевна считала, конечно, завтрак! Из всех приемов пищи… Да-да… Именно он.
Максимум углеводов и белок! Все по науке. И по канонам французской кулинарии. Сегодня в планах у домоправительницы были блинчики с творогом. А правильные блинчики должны быть только на парном молоке! И если вы думаете, что это сложно, значит, вы не знакомы с Дарьей Сергеевной Дашковой – ударение строго на первую “а”!
Она подхватила бидон и вышла из дома. На плечах у нее был элегантный серый кардиган из джерси. Он приятно прилегал к коже, мягко согревал и отлично сочетался с ярко-розовыми калошами из вспененного полиуретана.
Молочница жила недалеко – всего делов-то, улицу насквозь пройти.
Но Дарья Сергеевна поджала губы, недовольно фыркнула и свернула к огородам.
Так не нужно было идти мимо строящегося дома Михайловских.
Парнишка тот, что с Никитичем за кошками ездил, Евген, как-то странно себя повел после знакомства с домом Соколовских.
Долго ходил по Москве бледный и тихий, а в конце концов, напросился охранником на объект! С точки зрения карьеры, это был провал! Но с точки зрения Евгена…
Он каждое утро встречал Дарью Сергеевну сияющей улыбкой. Мог поприветствовать ее взмахом руки, а мог даже собрать ей букет полевых цветов!
Дарья Сергеевна злилась!
Что за шоу курам на смех?
Смеялись, впрочем, не куры. Тихо хихикала вся деревня, но не над ухаживаниями, а над нежеланием няни Соколовских замечать очевидное.
– Ну сколько можно? Это несерьезно! – жаловалась она Марийке. – Я – взрослая женщина! А он – молодой паренек, который непонятно что себе думает! – в ее голосе звучала искренняя обида и возмущение.
– Да не такой уж и молодой, – вскидывала брови Марийка. – Андрей говорил, тридцать два ему что ли…
Но на подобные фразы Дарья Сергеевна реагировала настолько бурным молчанием, что Марийка старалась эти темы не трогать!
Так и ходила няня Соколовских за молоком, каждый день меняя маршрут.
– Мань! – крикнула она через забор деревенской молочнице. – Мань, подоила уже?
– Конечно, Даш, – выбежала из коровника женщина. – Давай бидон!
Жила Дарья Сергеевна в деревне уже почти год. И, надо сказать, отлично жила. Несмотря на свой характер и внешнюю холодность, даже обросла знакомицами, некоторых из которых вполне могла назвать подругами.
Как вот молочницу Марию, которую, конечно, все звали Маней…
– Держи! – протянула бидон деревенская женщина. – Это с-под Ночки, можно не кипятить!
– Спасибо, дорогая, – кивнула няня, принимая ношу. – Творог будет, на меня оставь.
– А? – словно задумалась молочница. – Ладно… – резко кивнула.
Как-то странно Маня разговаривала. Вроде как думала о другом. Не о молоке и не о твороге.
– Ты чего? – удивленно вскинула бровь Дарья Сергеевна. – Случилось что?
– А ты разве не слыхала? – округлила глаза нянина подружка, стиснув на своей груди платок. – Давеча Танька из церквы больная прибежала! Рыдала и смеялась одновременно! Мать еёйная валерьянкой отпаивала, пока хоть слово добиться смогла, – молочница понизила голос до заговорщического шепота. – Так Танька выдала, что видала в старой церкви ПРИВИДЕНИЕ! – на этой фразе Манька благоговейно перекрестилась.
.
Глава 3
– Вешать на пояс куриную лапку, чтобы отпугивать привидений! Ты представляешь? – округлив глаза, рассказывала Марийке Дарья Сергеевна. – И этому школьная учительница учит детей! – до болезненного румянца возмущалась она. – Она же обязана просвещать! А она…
Галя Кошкина, любимица Дарьи Сергеевны, да и всей деревни, шепотом спросила у няни амулет… Их в школе научили… Дарья Сергеевна чуть не задохнулась от возмущения. Сейчас пересказывала Марийке эту историю так, словно собиралась подавать рапорт в министерство здравоохранения!
Та же, кого, благодаря фармацевтическому образованию, на полном серьезе считали деревенской ведьмой, хохотала до икоты…
– О боже, – утирая слезы, выступившие от смеха, простонала Марийка.
– Тебе смешно! А Галочка на полном серьезе к тебе за советом шла! – расстроенно качала головой Дарья Сергеевна.
– Ну и пришла бы! – улыбнулась Мария. – Чего ты ее остановила? – обмахивая себя ладонями, пыталась вздохнуть знахарка. – Я бы ей какого-нибудь чертополоха со зверобоем бы выдала! – Марийка опять прыснула со смеху. – Оберегом! Спасли бы пару куриц! – Марийка уже почти успокоилась, но ее необъятная грудь все еще вздрагивала. – Пойду и правда амулетов наделаю, – хитро улыбнулась она, – хуже от сухоцветов в кармашке не будет.
– Мария, да это же дурдом какой-то! – округляла глаза Дарья Сергеевна Дашкова. – Это же какое-то средневековье! – ее губы возмущенно дрожали. – Надо Кире сказать, пусть кур и кроликов стережет понадежней! А то полезут… – няня беззвучно выругалась. – За лапками.
– О да! – широко улыбнулась Мария. – Надо. Еще Ленке Чибис рассказать надо.
– О! Ну уж в ее-то курятник не полезут, – поджала губы Дарья Сергеевна. – У нее там двухконтурная охрана по периметру дома.
– Да я просто так, – отмахнулась Марийка. – Посмеяться! – и снова хохотнула. – Пойду амулетов наделаю! Даш, наплети шнурков фигурных? Девкам в радость носить будет…
– Ну давай, – нехотя согласилась Дарья Сергеевна. – Я с собой на прогулку нитки возьму. Малыши будут спать, а я сплету что-нибудь витое.
Благодаря Дарье Сергеевне и ее страсти к макраме, вся Марийкина колдовская комнатка уже была увешана разномастными мешочками из тонкого черного шнурка. На кухне в плетеных мешочках висел лук, а в последнее время еще и подрощенные рыжие коты. Три штуки. В ванной – крупная капроновая сетка для игрушек, а сейчас Дарья Сергеевна хотела сплести садовые качели. Никитич как раз обещал ей сделать металлический обод для основы.
– Мальчики! – вплыла в детскую комнату Дарья Сергеевна. – Гулять! Саша, Миша, Леша! – подхватывала она ребятню по очереди.
– Последний был Миша! – отозвалась из своей комнатушки Марийка.
– Без разницы! – категорично ответила няня. – Гулять идут все!
Утомившиеся малыши, приученные к режиму, довольно быстро уснули на свежем воздухе. Няня устроилась в деревенской беседке с нитками…
– Ты представляешь, он ее как схватит! – услышала она жаркий шепот у себя за спиной.
На дороге стояли две женщины. Они разговаривали, поставив тяжелые сумки у себя в ногах.
– Да как привидение схватит? – отмахнулась одна из двух кумушек.
– Ну это вот такое! – с важным видом покачала головой первая. – Это вот схватило!
Дарья не выдержала, поднялась, вытолкала коляску, пошла к берегу реки…
– А он ей, значит, под юбку! – давясь со смеху, делились подробностями подростки.
– Да ладно! Кто там у Таньки под юбкой чего не видел?
И вся компания заржала, как богатырские кони…
Няня Соколовских округлила глаза и, наплевав уже на возможность встречи с Евгеном, решила просто пройтись по главной деревенской улице.
– Мать ее святой водой отпаивала! – услышала она, едва замерев у почты.
– Поздно уже, – хмыкнул второй голос. – Раньше надо было поить!
Дарья Сергеевна, завыв сквозь зубы, почти как то самое привидение, потолкала коляску к дому.
– Мария, это не выносимо! – почти проплакала она. – Деревня сошла с ума!
Она красноречиво посмотрела на мать своих подопечных, но та взволнованно смотрела Дарье Сергеевне за спину.
Следом за няней к дому подошла Лилька. Танькина мать. Женщина мялась у забора, смущенно кутаясь в громадную темную шаль.
– Мария, – прошептала женщина, глядя на ведьму умоляющим взглядом. – Помоги, пожалуйста, – ее губы скривились и задрожали. – Таня моя…
– Что? – округлила глаза знахарка. – Что случилось?
– Жар у нее, – прижала руки к груди женщина. – Ничем сбить не могу и… – она всхлипнула, вздрогнула.
– И что? – перепугалась Марийка.
– Заикаться она стала…
И вот тут-то деревенская ведьма поняла, что шутки с нечистой силой кончились!
Глава 4
– Мужики туда с топорами ходили, – словно испуганно рассказывала Марийка мужу.
Никитич ужинал наваристым домашним борщом… Таким, правильным, в котором ложка стоит… И вполуха слушал новости деревни…
– Говорят, каждый угол облазили, – хмыкнула деревенская ведьма.
– И че, нашли че? – просто, чтобы поддержать разговор, спросил Никитич.
– Да нет, конечно! – возмущенно взмахнула рукой Мария. – Так, святой водой побрызгали и по домам разошлись!
– Они б уж определились, – хмыкнул абсолютный атеист и агностик Никитич, – или святой водой разбрызгиваться, или куриные лапы на поясе носить!
История про куриные, лягушачьи и прочие лапки до него тоже дошла. Он, правда, над ней не смеялся так, как Марийка.
Он совсем по-другому реагировал на эти деревенские россказни. Была в его практике ситуация, когда одну ни в чем не повинную дамочку вот примерно такими же методами чуть до полусмерти не запугали.
Оно, конечно, ему, Никитичу, это на руку сработало! Сидит вот сейчас в своей просторной кухне, с красавицей женой и сыновьями, борщ ест и…
– Тьфу, плюнь я сказал! – это размечтавшийся Никитич посмотрел на Сашку.
– Что такое? – встрепенулась Марийка.
– Что он ест? – приподнялся майор, потянулся к сыну. – Блин, кошачий корм!
Выбросил в сердцах коричневый катышек…
– Рыжий! – заорала на всю кухню Марийка. – У тебя проблемы!
Из кухни тут же вылетели три рыжих хвоста, а на пороге появилась серьезная квадратная морда.
Очень вдумчивым и чуть усталым взглядом Рыжий-папа словно спрашивал: “Че орете?”
– Раз жратву разбрасываете, будем меньше сыпать! – возмущенно обратился к коту майор.
– Да мы и так им уже чисто символически, – фыркнула Марийка. – Снег сошел, они мышей носят! – кивнула она на поле. – Ну или у Кири пасутся!
– Вы аккуратнее, там Кошкин силков понаставил… – тихо проворчал майор. – Говорит, лису видел…
Расставаться ни с одним из рыжих майор не хотел, хоть и горазд был на них ругаться, особенно на трех младших, которых никто кроме мальчишек-тройняшек не различал. Те каким-то образом безошибочно вычисляли каждый своего. Да и коты тоже. Совершенно безошибочно подходили на “Бв-Бв-Бв”, “Хф-ф-ф” или “Ава” каждый к своему крохотному пока еще хозяину…
– Ну, в общем, что я тебе про всю эту историю скажу! – майор лениво потянулся на веранде, отпивая большой глоток травяного чая. – Главное, ты сама в это не лезь, а то смешают в одну кучу привидений, знахарок и любительниц французской кухни!
– Да я-то что, – поджала губы Марийка, – я так… Детям чертополоха наделала в мешочках, да вон Таньку хожу отпаиваю, – она тяжело вздохнула, окинула взглядом безмятежное поле.
Дом их находился на краю деревни. Если выйти в заднюю калитку, то попадаешь сразу на тропу, что идет к пашне. А там, по меже можно пройти к речке. Церковь будет как раз по правую руку.
Марийка поплотнее запахнула шаль, глядя вдаль.
Раньше тишина ее успокаивала.
Сейчас она ее напрягала.
Может, просто весенний ветер по-другому ходит?
А может…
– Шеф, вечер добрый!
Марийка вздрогнула.
Повернулась.
У забора стоял Евген.
Она быстро спрятала тревогу под лучезарную улыбку.
– О! Евгений! – кинулась к калитке открывать работнику Никитича, несмотря на то, что он пришел не к ней. – Евгений! – взгляд Марийки стал слишком елейным. – Проходите, пожалуйста! Мы как раз чаевничаем!
– Да не, – отмахнулся тот, – я на секунду.
– Евгений! – стояла на своем Марийка. – Дарья напекла французских профитролей! Вы обидите ее, если не попробуете!
И в глазах деревенской знахарки блеснул озорной огонек.
Никитич обернулся, как-то слишком подозрительно посмотрел на свою супругу, но промолчал… Очень красноречиво промолчал…
А Евген замялся…
– Ну, – нахмурился парень, – если так, то давайте…
Он отворил калитку, протянул руку Никитичу для приветствия.
– Я сейчас, сейчас! – захлопотала около уличного стола Марийка. – Одну минутку…
На каменной столешнице тут же материализовался чайник с травами, ваза с пампушками, сахарница, молочник, и, если бы Никитич еще раз не посмотрел красноречиво на жену, то она попросту перетащила бы туда всю кухню!
Однако, увидев взгляд мужа, она остановилась и скрылась в доме.
– Ты просто так или чего хотел? – выдохнул наконец-то майор.
– Хоте-ел, – протянул Евген, кривя губы. – Ты слыхал, что мужики в церковь ходили?
– Ну, – кивнул Никитич и требовательно посмотрел на своего бывшего бойца.
Его уход в охранники майор воспринял хоть и с пониманием, но болезненно… Все же Евген был одним из его лучших аналитиков…
– Я вот тоже с ними прогулялся, – поморщился Женька.
– Давай не тяни мне Рыжего за бубенцы! – фыркнул Никитич.
Евген только широко улыбнулся и полез в карман…
– Это я там среди камней подобрал… – он выложил на стол…
Зарядный блок. Обыкновенный зарядный блок, на первый взгляд, который вполне мог валяться в заброшенном здании с бытовым мусором.
Никитич автоматически потянулся к нему, перевернул, посмотрел на маркировку, контакты.
– Хрена-се! – выдохнул ошарашенный майор.
Глава 5
Никитич обалдевшим взглядом смотрел на зарядное устройство в своих руках.
– Это же!.. – поднял он глаза на своего бойца.
– Угу, – скривился Евген. – Еще и последняя модель, судя по году выпуска…
Майор прищурился, всмотрелся в мелкий шрифт на этикетке…
– Слушай, в деревне таких телефонов точно нет! Ну если только…
– У Чибиса? – с напускной веселостью хмыкнул Евген. – Спроси его на досуге, не он потерял?
Соколовский сжал челюсти и одарил своего бойца гневным взглядом…
– Пальчики снял? – рыкнул Никитич.
– Попробовал, – недовольно протянул Евген. – Глухо. Ни одного четкого. Хотя, – у Женьки совсем по-другому блеснул взгляд, – судя по окиси на контактах, валяется недавно.
Никитич еще раз посмотрел на типовой пластиковый прямоугольник…
На первый взгляд, зарядное ничем не отличалось от миллиона себе подобных. И вполне могло попасть в заброшенное здание с мусором.
Только вот это зарядное было от очень дорогой модели телефонов. В деревне таких не было. Разве что у Чибиса да у Михайловского. Последний хоть тут и не живет, на объект же приезжает…
Не, могли, конечно, обронить какие-нибудь отдыхающие летом. Случайно. Только вот блок, который держал в руках Никитич, был свеженький… майор прищурился, всмотрелся…
– В том году выпущен, – прошептал он сам себе.
– Я тебе говорю, слишком чистый для фигни, которая всю зиму на улице валялась, – проговорил вслух очевидное Евгений.
– А значит что? – задал риторический вопрос майор, не отрывая взгляда от розетки.
Он молча сжал зубы.
Евгений, один из его любимых бойцов и лучший аналитик, тоже замер, прищурившись.
Чужие.
В деревне.
На секунду повисла напряженная тишина.
Потом майор поставил чашку с чаем в сторону.
– Ты уверен? – медленно спросил он.
– Контакты чистые, корпус целый. Он на улице валяется неделю, максимум две, – Евген кивнул. – Кто-то был в церкви недавно.
Майор поджал губы.
– И этот кто-то – не местный, – просипел он.
– Ну или тайный олигарх, – вздохнул Евген.
Майор отодвинул от себя чашку любимого чая, ставшего вдруг совсем не таким ароматным, как полминуты назад, стиснул в замок пальцы, нахмурился…
– Андрей Никитич! – раздался вдруг красивый грудной голос от калитки. – Не поможете?
И тут оба мужчины взволнованно дернулись!
– Да, конечно! – обернулся Никитич. – Что такое, Дарья Сергеевна?
– Да что-то коляску вбок повело, – не поднимая взгляда, начала объяснять няня Соколовских. – Так тяжело стало…
– Где ж вы лазили? – кряхтя, присел перед детским транспортом майор.
– А давайте я посмотрю! – выпалил Евген, в один миг превратившись из умного спокойного следака в восторженного влюбленного.
– Агрх-кх, – издал что-то невнятное майор.
То ли засмеялся, то ли откашлялся, внимательно посмотрел на Евгена, потом на Дарью Сергеевну.
Боец вдруг засиял, как начищенный самовар.
Дарья, напротив, смотрела на него, как на пятно на скатерти.
Никитич скривился.
– Ну посмотри, – подхватил из транспорта сразу двоих сыновей и весело прошествовал в дом. – Только не забывай, что у тебя объект без охраны!
С третьим на руках во дворе осталась няня.
Она резко выпрямилась, одарила Евгена высокомерным взглядом.
– Делать вам больше нечего, молодой человек! – процедила, четко выделяя обращение, и прошествовала следом за майором.
Евгений лишь вздохнул и… улыбнулся.
А Никитич затаскивал своих пацанов в ванную, раздевал, как мог, давал им игрушки, отбирал у них игрушки, а сам все думал… Зарядное? Почему зарядное? В церкви же нет розеток! Кому там могло понадобиться зарядное?
.
***
А жизнь шла своим чередом. Майор Соколовский все также уезжал по утрам на работу, Марийка с Дарьей Сергеевной все также возились целыми днями с детьми, сами дети все тверже стояли на ногах и представляли собой все бОльшую угрозу ленивым кошкам, и только Евген каждый день выдумывал новые способы покорить няню Соколовских.
Деревня утихла.
Бабоньки старались не ходить мимо церкви, мужики с деловым видом рассуждали, что с собой удобнее носить – большой нож или маленький топорик, но…
Про привидение уже никто не вспоминал. Ну почти. Тему для сплетен сменили. Танюха-то всерьез заболела. Лихорадило ее пять дней. Жар вроде как спал, но из дома-то она не выходила…
Загадочную болезнь пытались диагностировать все, кому было не лень. В итоге сошлись на тайной беременности, которую, по мнению первой половины деревенских кумушек, Танька собралась выдать за непорочное зачатие от привидения и потому все выдумала, а по мнению второй – она неудачно контрацептивного отвара выпила, и потому у ней случились галлюцинации, а таперича плохо…
В общем, основным поставщиком новостей теперь стала Дарья Сергеевна, которая, покупая молоко, как-то ненароком обмолвилась, что Марийка Татьяну лечит. Манька-то все выпытывала, чем Лилькину дочь отпаивают! На что Дарья Сергеевна, строго сверкнув глазами, промолвила:
– В основном, валерианой! Она всем, – подчеркнула местоимение няня, – полезна!
Но кумушки иронию не почувствовали. Или не захотели. А добавили к Танькиным диагнозам еще и неврастению.
Больше, сколько Дарью Сергеевну не пытали, ничего от нее не узнали! Но деревне и сказанного было достаточно. Ведьма, пытавшаяся излечить последствия от любодейства с привидением, отлично вписывалась и в первую, и во вторую версию.
И все бы так и осталось на уровне хохм и злых сплетен, если бы мимо той церкви однажды вечером не пошла Колькина Люська…
Глава 6
– Андрей! – Колька бежал, как на пожар. – Андрей! Никитич! – вбежал на крыльцо, замер, уперся ладонями в колени.
Никак не мог отдышаться, хватал ртом воздух, хрипел, пытался что-то сказать….
– Коля! – выбежала на крыльцо Марийка. – Коля, – ее глаза расширились, коленки задрожали.
Но она нашла в себе силы подхватить соседа и товарища. Почти силой втащила его в дом.
– Андрей, – наконец смог выдавить из себя он, хрипя. – Мне нужен Андрей.
Детей крепко привязали к качелям, чтобы не мешались. Кошки сами собой растворились где-то во дворе.
Все взрослые дома стояли на ушах.
Дарья Сергеевна бегала по кухне, предлагая то стакан воды, то успокоительное. Марийка металась между своих склянок, разбрасывая какие-то коробки… Явно искала то, чем пользуется не часто.
– Вот! – выбежала она, прижимая к груди несколько бутылок, два плетеных мешочка и связку чеснока.
– Марий! – вспылил Колька. – Ты что? Не слышишь меня? Я тебе говорю, нет там никакого привидения! У нее на блузке пуговицы оторваны! Рукой, вашу мать, оторваны! Не веткой, не зацепилась за что! Рука человеческая схватила ткань и дернула!
У Кольки на глазах аж слезы выступили… То ли от бессилия, то ли от ярости…
Он сидел в гостиной майора и рассказывал страшную историю…
Люська возвращалась от сестры двоюродной с Гремячьего. Засиделись девоньки, автобус она пропустила последний. И, главное, муж сестры говорил: “Давай отвезу!” А она заупрямилась: “Тут полем сорок минут! Прогуляюсь! Пироги Валькины растрясу! Светло еще!”
И пошла.
Полем.
Мимо церкви…
Она сказала, сначала запах пошел странный…
Вроде как карамелькой запахло.
А ведь ничего так не пахнет, ни одна трава… Ну медуница летом похожа бывает, когда на солнце высохнет! Так не лето ж! И солнца нет еще такого!
А она, кажись, беременная! Ей сейчас все резкие запахи противные!
Ну нос кофтой прикрыла и решила бегом…
И вродь почти до поворота выбежала уже! А все ей казалось, что какие-то шаги сзади!
И дернул ее черт оглянуться!
Обернулась, а за ней мужик в темном плаще!
Мужик!
Клянется, что мужик! Живой!
Лица не видно, капюшон натянут, да и лицо само, похоже, замотано… Как в маске.
Люська глаза растопырила и давай визжать!
А мужик к ней шагнул, за рубаху схватил, к себе тянуть начал!
Но тут уж она и опомнилась! Рванула изо всех сил, как припустила, только пятки мелькали…
До самого дома не оборачивалась!
– Не надо из моей Люськи блаженную делать! – сам того не понимая, начал орать Колька. – Где ты видала, чтоб привидения пуговицы на рубахах бабам рвали?
– Да не ори ты, дурак! – выкрикнула Марийка. – Сам говоришь, запах какой-то был, а сейчас тошнит ее… И Таньку тошнило сутки! Дрянь там какая-то! То ли газ, то ли еще что… – на глазах у Марийки выступили слезы. – Где я тебе сейчас антидоты к неизвестным ядам найду? – заговорила она обиженно. – Да еще если и беременная, – Мария скривилась, словно еле сдерживала рыдания. – Вот только молоко с медом под рукой, да чеснок, да уголь активированный… Брусника и льняной отвар, – всхлипнула она. – Черт его знает, что поможет?! Хуже не будет!
Никитич, выслушивающий это все с серьезным и очень мрачным видом, кинулся к жене.
– Ты ж моя умница, – стиснул ее. – Колян, валерьянки наверни стопочку! Чего Люську одну оставил?
– Не одну, – шмыгнул носом деревенский плотник, – Ленка Чибис с ней… Она как раз ее ждала, какими-то курицами бабы менялись…
– Так, – дернул крыльями носа майор. – Пошли! Мария, – повернулся он к жене, – ты собирай свое ведьмино богатство, я понесу… Дарья Сергеевна, – обратился к няне, – хотите ругайтесь, хотите нет, я сейчас сюда Евгена пришлю! Не дай бог что… Дом с краю… – это он уже ворчал себе под нос, подхватывая большую холщовую сумку со склянками и порошками.
До Колькиного дома огородами наискосок было метров двести…
Пробежали через Сашкин двор, впопыхах махнув хозяину. Крикнули приветствие Маньке, запиравшей корову, перемахнули через забор Степанны и…
– Люся! Люсенька? – вбежал в дом Колька первым.
Укутанная в плотное одеяло Люська сидела на стуле посередь кухни и тряслась.
– Маленькая моя, – упал на колени перед ней, потянулся обнять, но…
Люська вздрогнула, чуть не подскочила!
Словно это был не ее родной муж, а тот, в черном капюшоне, что тянул ее за собой неизвестно куда, что схватил ее против ее воли…
– Ну все ж хорошо! – аккуратно взял жену за руку Колька. – Ты дома! – в его ласковом голосе слышались слезы.
Людмила посмотрела на мужа так, словно только что увидела его, замотала головой, высвободила руки из-под одеяла, обняла за шею своего Кольку, прижалась к нему, завыла…
– Люсь, – тихо прохрипел майор.
– Так, мужики! – громко скомандовала Мария. – А давайте потом?! – она отстранила мужа, выходя вперед.
Забрала с его плеча сумку.
– Сам посмотри, что она тебе сейчас скажет? – шепотом ответила она на его укоризненный взгляд.
– Твоя правда, – так же тихо отозвался майор. – Коль! – позвал он хозяина дома. – Выйдем?
Женщины остались в доме…
Марийка хлопотала, что-то заваривая, подогревая.
Ленка наглаживала Людмилу по спине, качая, как маленькую девочку. Та плакала, что-то суетливо рассказывала, бабоньки кивали, вместе с ней охали…
А мужчины смотрели на это все через кухонное окно с мрачными лицами.
– А ну пойдем до поворота дойдем, – буркнул Никитич тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Колька стиснул зубы, подхватил с лавки во дворе стамеску…
Никитич молча кивнул.
Пригодится.
Мужики замерли на краю деревни, метрах в двухстах от мрачно возвышающейся над полем церкви…
Темные тени, глухие звуки… Что-то долетало до них, но ничего необычного. Все естественное. Все такое, как и должно быть…
И вдруг…
Вроде как блеснуло что-то у западного выхода! В самом низу!
Колька дернулся, рванул, но Никитич быстро поймал друга за рукав.
– Завтра, – прохрипел он, не спуская с разбитых ворот взгляда. – Мы пойдем туда завтра.
.
Глава 7
Евген сидел на веранде во дворе Соколовского, сжимая в руках чашку с чаем. Кажется, уже пятую по счету.
Дарья Сергеевна наотрез отказывалась выпускать его из-за стола. Тогда ведь пришлось бы вести светскую беседу! А так она могла делать вид, что занимается детьми, пока он пьет чай.
Евген не настаивал. Он молча и слегка иронично смотрел на объект своего обожания, чем окончательно сводил няню Соколовских с ума.
– Дети! – громко завопила Дарья Сергеевна, демонстративно отворачиваясь.
Хотя мальчишки возились в траве в паре метров от нее…
– Что задумали? – уперла руки в бока монументальная женщина, строго посмотрев на маленьких, похожих, как три капли воды, годовасиков.
Те, конечно, ей ничего не ответили!
Похлопали своими карими глазками.
Но няню этот ответ не удовлетворил.
– Да вроде просто играют, – отважно предположил Евгений.
– Просто играют? – сверкнула глазами няня. – Они? – хмыкнула высокомерно. – Они же Соколовские! – произнесла прописную истину. – Они не умеют просто играть! Они как минимум планируют спецоперацию!
– Да-а, – растерянно закусил губу Евгений. – Это плохо.
– Напротив, – в голосе няни появилось видимое удовольствие. – Это хорошо!
– Почему? – удивленно вскинул брови один из лучших бойцов Никитича.
– Евгений, – устало проговорила Дарья Сергеевна. – Вы – мужчина с высшим образованием! С опытом оперативной работы! С несколькими спецоперациями за плечами! Подумайте! Чем могут быть опасны скучающие Соколовские?
Евгений замер, нахмурился, потом побледнел, нервно вздрогнул!
– Вот именно! – довольно вскинула палец Дарья Сергеевна. – А эти не скучают! Им некогда! – повернулась она к ним. – Они…
И тут голос ее сорвался…
– Ну-ка отдай! – она кинулась на пол к одному из мальчишек. – Отдай немедленно…
Евген не стал дожидаться, тут же подскочил на помощь и…
– Ух ты блин!
Они вытащили уже почти изо рта какого-то Соколовского крохотный черный диск.
– Боже! Ну вечно людям мусор до помойки донести лень! – простонала няня, поднимаясь с колен.
Евген замер.
В груди неприятно кольнуло что-то инстинктивное – тот самый оперативный навык, когда понимаешь, что нашел нечто, не туда попавшее.
Он медленно разжал пальцы мальчишки и взял находку между своими.
Черный диск. Маленький. Легкий. Почти незаметный.
Но уж слишком знакомый.
– Черт… – тихо выдохнул он.
Дарья еще не осознала.
– Ох, господи, ну чего только не найдут в траве! – она попыталась подняться, но замерла, увидев его лицо.
Его взгляд из вечно восторженного, немного, как ей казалось, глуповатого, вдруг превратился в острый, цепкий, напряженный. Перед ней сейчас был отличный оперативник, который нашел, что-то важное…
– Даш, пакетик есть? – его голос был уже не игривым, а тихим и твердым.
Дарья моргнула, даже не заметив неподобающего обращения.
– В смысле?
– Хотя… – он с досадой покачал головой. – После слюней тут уже, конечно, ничего не найдешь.
Она теперь смотрела на него с подозрением.
– Это что-то… – она вздрогнула, побоявшись закончить вопрос.
– Это что-то, чего здесь никак не должно быть, – Евген медленно поднялся, сжимая находку в кулаке. – Пойдем-ка в дом.
И в кои-то веки Дарья Сергеевна Дашкова – ударение строго на первую “а” – даже не подумала спорить. Подхватила одного из мальчишек, а двух других на удивление ловко взял на руки Евген.
– Я собираюсь их купать и укладывать, – прокомментировала свои планы няня.
Она заметно нервничала, озиралась по сторонам. Евген лишь улыбнулся.