Брокингемская история. Том 24

© А. Кардиган, текст, 2025

© Издательство «Наш мир», оформление, 2025

При публикации текста сохранены авторские орфография и пунктуация

CCXXXI. Инцидент в подворотне

– Минуточку внимания, джентльмены! – обратился охранник в служебной униформе к двум только что подошедшим посетителям, – Не ваш ли чёрный «мерседес» припаркован у нашего заднего входа?

Подошедшие смерили охранника своими острыми проницательными взглядами. От них не укрылась ни малейшая деталь в его облике: ни надпись «Суд. Охрана» на служебной униформе, ни карточка с фамилией «Спитхэд», прикреплённая к переднему карману куртки… Внешне этот человек действительно напоминал типичного охранника при здании районного суда. Его присутствие в данном месте было вполне объяснимо, поскольку в десяти метрах поодаль действительно находилось здание одного из лондонских районных судов.

– «Мерседес»? – с сомнением переспросил один из визитёров, – Чёрный? Нет, наверняка не наш!

– А не вам ли принадлежит вот тот большой автомобиль? – Спитхэд указал на роскошный лимузин, припаркованный чуть далее, прямо возле знака «Стоянка и парковка любых видов а/м, кроме судебных, строго запрещена!»

– Ну что вы! – с обидой в голосе ответил второй из подошедших, – Да разве ж это большая машина…?

– Да уж куда больше-то! – только и смог сказать недоумевающий охранник.

– Автомобиль, на котором мы сюда прибыли, даст сто очков вперёд этому коротышке! – усмехнулся первый из гостей, – Он был раза в три длиннее и раза в два шире этого недомерка, а в вышину имел целых два этажа…

– Хватит пудрить мне мозги! – вскричал в негодовании Спитхэд, – Где ж это вы видели двухэтажные автомобили, скажите пожалуйста?

– Загляните на проспект по ту сторону вашего суда – там их ездит целый батальон! – посоветовал второй визитёр.

– Так вы что, приехали сюда на автобусе? – сообразил наконец Спитхэд.

– Ну конечно! – подтвердил первый гость, – Наш знакомый адвокат Кэртис назначил нам встречу возле здания вашего суда, а сам обещал подойти вскоре после пяти. Насколько нам известно, в данный момент он присутствует на судебном заседании то ли на третьем, то ли на четвёртом этаже вашего здания… А вот, кстати, его автомобиль! – обрадовался он, разглядев среди припаркованных транспортных средств одно хорошо ему знакомое, – С вашего разрешения, мы зайдём за ограждение и подождём Кэртиса здесь! – поставил он в известность охранника.

Решительные визитёры аккуратно отодвинули чуть в сторону переносной заградительный щит и с достоинством прошли на служебную территорию перед главным входом в здание суда.

– Но вообще-то представители прессы сегодня не допускаются к главному входу, – с явным опозданием сообразил Спитхэд, – поскольку процесс, в котором участвует ваш Кэртис, является закрытым.

– Разумное решение! – высказал одобрение второй из гостей, – В самом деле, журналистам на закрытом процессе делать нечего… Ну а мы с коллегой не имеем к прессе ни малейшего отношения! Мы работаем в Центральной полиции и явились сюда по служебной необходимости. Наши фамилии – Маклуски и Доддс… Вот наши служебные удостоверения!

– Совершенно верно: Наши фамилии – Доддс и Маклуски! – подтвердил первый визитёр.

Подошедшие предъявили озадаченному Спитхэду свои удостоверения. Тому пришлось признать, что его собеседники и вправду не имеют ничего общего с представителями прессы…

– Ладно, раз уж вы зашли, то не выгонять же мне вас обратно! – проявил присущее ему радушие Спитхэд, – Я опасаюсь только одного: Как бы журналюги не вообразили, что я начал пускать к главному входу всех подряд… – он бросил опасливый взгляд на группку неприкаянно слонявшихся по тротуару посторонних лиц со значками «Пресса» на пиджаках, – Давайте сделаем вид, что вы – мои старые добрые приятели и пришли сюда со мной поболтать! – удачно сообразил он; прославленные детективы не нашли ни малейших возражений против предложенного им плана, – Значит, это – не ваш лимузин… – он неодобрительно посмотрел на неправильно припаркованный автомобиль, – Хотел бы я знать, что за свинья поставила свою машину прямо под запрещающим знаком…?

– Получить ответ на этот вопрос предельно просто, – не затруднился с дружеским советом Доддс, – Возьмите кирпич и разбейте этому лимузину стекло – и хозяин тут же примчится, где бы он ни находился!

– Спитхэд, не слушайте Доддса! – предостерёг доверчивого охранника Маклуски, – Он вам такого насоветует, что сам потом надорвёт живот от хохота… Иногда процесс поиска хозяина какого-либо подозрительного имущества оборачивается крупными неприятностями для самих же разыскивающих. По этому поводу я могу рассказать вам одну забавную историю, которую как-то на досуге вычитал в одной бульварной газете… Дело было так: В один прекрасный день жильцы одного большого многоквартирного дома в городе Лондоне вдруг заметили, что при разговорах по своим домашним телефонам у них в трубках появляется некий странный гул, которого они до сей поры не слышали… Возмущённые жильцы немедленно вызвали в дом телефониста с ближайшей АТС. Тот вскрыл кабельный канал и обнаружил, что к телефонному кабелю прикручен некий посторонний предмет, напоминающий моток проволоки… Телефонист оперативно открутил инородное тело, выкинул его в мусорный ящик и довольный отбыл обратно на свою АТС. Жильцы тоже остались довольны, поскольку странный гул в телефонной линии и впрямь прекратился… Но радовались они недолго: Не прошло и получаса, как к дому решительно подкатил мрачный чёрный автомобиль с надписью «Спецслужбы» на боку. Из него вылезло несколько суровых сотрудников британской госбезопасности. Они вызвали из квартир всех жильцов этого злосчастного дома, выстроили их на улице возле стенки и строго поинтересовались: «А ну признавайтесь: Какой идиот вздумал открутить наше секретное подслушивающее устройство?» Порядком струхнувшие жильцы поспешили свалить всю ответственность на телефониста – дескать, тот самовольно демонтировал посторонний предмет, не посоветовавшись с ними… Спецслужбисты беседовали с подозреваемыми долго и нелицеприятно. Лишь поздней ночью они разрешили им наконец разойтись по квартирам… Какое-то время над жильцами злосчастного дома витала зловещая неопределённость и неуверенность в своей дальнейшей судьбе. И только несколько дней спустя они вздохнули с облегчением, снова услышав в своих трубках знакомый гул… А вот легкомысленный телефонист, сгоряча демонтировавший важное подслушивающее устройство, с тех пор словно в воздухе растворился. Отыскать его не удалось даже всезнающим пронырливым газетчикам…

– Вот и я говорю: А вдруг этот лимузин припарковала здесь какая-то важная шишка? – вернулся к своим проблемам Спитхэд, – Например, это могли сделать сотрудники банка напротив…

Прославленные детективы с интересом осмотрели суперсовременное офисное здание, расположенное по другую сторону небольшого проезда. (Сами они стояли по эту его сторону.)

– Да, свободных мест для парковки там явно не хватает, – вынужден был признать Доддс.

– Каких только идиотов в этот банк не заезжает, – недовольно проворчал Спитхэд, – Вот, поглядите: Ещё один, лёгок на помине!

Детективы повернули головы и увидели, как по небольшому проезду, разделявшему здание суда и здание банка, не торопясь двигается шикарный легковой автомобиль с тонированными стёклами, выписывая на асфальте совершенно невообразимые зигзаги. Ввиду непрозрачности переднего и боковых стёкол внутренний вид автомобиля был скрыт от посторонних глаз; заглянуть в него любопытным детективам удалось лишь несколько секунд спустя, когда машина поравнялась с ними. (К счастью, по случаю жаркой погоды боковые дверцы в ней были опущены.) Они обнаружили, что в салоне находится один-единственный взъерошенный и плохо выбритый джентльмен в мятой белой рубашке. Он сидел на месте водителя и делал одновременно сразу несколько важных дел: Левой рукой он держал большой сэндвич, от которого периодически откусывал то один, то другой кусок; в правой руке у него была зажата включённая электробритва, которой он судорожно возил то по одной, то по другой щеке, то по подбородку; управление автомобилем он осуществлял по остаточному принципу, время от времени нажимая педали ногами. Руль ему приходилось поворачивать иногда локтями, иногда коленями; поверх руля у него была выложена некая толстая серьёзная газета наподобие «Файнэншл таймс», которую он по ходу дела бегло просматривал… Проехав чуть дальше, виляющий автомобиль с ловкостью акробата втиснулся в крошечный зазор между двумя припаркованными машинами и сам припарковался напротив главного входа в банк. Полминуты спустя из автомобиля вылез безупречно выбритый и безукоризненно причёсанный джентльмен в идеально отглаженном костюме с большим лакированным портфелем в руке и с деловым видом направился в здание банка.

– Видали? – усмехнулся Спитхэд, – Вот какая публика ходит на работу в наши доблестные коммерческие банки! А мы потом удивляемся, почему среди наших замечательных банкиров так много мошенников и финансовых махинаторов…!

– Меня успокаивает только одно: Когда этого типа наконец прищучат за его махинации, добираться до скамьи подсудимых ему будет недалеко, – Маклуски кивнул на здание районного суда, возле которого стоял, – Тут уж не помогут никакие отговорки про час пик и большие пробки на дорогах!

– Однако в час пик к этому банку и вправду непросто бывает подъехать. Эти проклятые машины заполонили все свободные места на асфальте! – Спитхэд со злостью посмотрел на целую армию машин, припаркованных возле здания напротив, – И ладно бы они все стояли там, где положено… Но нет же, они бросают свои тачки где попало и даже залезают на чужую территорию! Эх, позвать бы сюда какой-нибудь эвакуатор и эвакуировать к чёртовой бабушке всех этих нарушителей! – высказал риторическое пожелание он, – Говорят, где-то в городе уже давно проводится общественная акция по борьбе с неправильными парковками. Как ни странно, в наш двор ни один эвакуатор за последние полгода почему-то не заезжал…

– А вот и Кэртис! – обрадовался Доддс.

В самом деле, из здания суда твёрдой уверенной походкой вышел знаменитый адвокат Кэртис в своём безупречном костюме и с любимой ярко-красной папкой подмышкой. Как обычно, при ходьбе он распространял вокруг себя запах своих любимых ароматизированных сигарет… Заметив Доддса и Маклуски, он без лишних слов пожал им руки и так же молча направился к своему автомобилю. Детективы не преминули последовать за ним.

– Итак, с одним сегодняшним делом я разделался, – подвёл промежуточный итог адвокат, отпирая дверцу машины, – Судья дочитал-таки приговор моему подопечному – на этом моя работа по его защите подошла к концу… Ну кто там ещё вопит? – он в раздражении обернулся на звуки чьих-то настойчивых криков по ту сторону заградительных щитов.

Как выяснилось, за щитами собрались вместе все работники прессы, ранее неприкаянно слонявшиеся по тротуарам. Не имея возможности подойти к адвокату поближе, они дружно скандировали издалека: «Сколько? Сколько?»

– Вот ведь любопытные морды! – дал волю эмоциям Кэртис, – Пять с половиной! – прокричал он в ответ журналистам; для пущей наглядности он заодно продемонстрировал им левую руку со всеми пятью поднятыми кверху пальцами и сжатую в кулак руку правую с наполовину отогнутым указательным пальцем. (Свою красную папку он уже успел закинуть в автомобиль.)

– Стало быть, ваш подзащитный схлопотал пять с половиной лет заключения? – смекнул Доддс.

– Именно пять с половиной, – кивнул Кэртис, – Редкостный болван – по-другому его и не назовёшь! – (он расположился на переднем кресле за рулём, в то время как его скромные спутники заняли места на заднем сидении), – Я ему ещё в начале процесса ясно сказал: «Если вы сразу признаете свою вину и попросите суд о снисхождении, вам наверняка скостят срок лет до двух». Но этот баран упёрся и не желал идти ни на какие уступки! «Два года заключения меня не устраивают», – заявил он мне, – «Я не намерен просить о снисхождении. Пускай выносят мне оправдательный приговор!» И вот он добился своего: Присяжные решили, что он снисхождения не заслуживает, а судья впаял ему максимальный срок…

– Но с другой стороны, бескомпромиссная жизненная позиция вашего подзащитного внушает определённое уважение, – проявил взвешенный подход Маклуски, – Как истинный британец, он признаёт лишь одни крайности: либо полное оправдание, либо максимальный срок заключения. Именно про таких непоколебимых подзащитных наш народ сочинил массу остроумных поговорок – как то: «Пан или пропал»; «Грудь в крестах или голова в кустах»; «Со щитом или на щите»; «На коне или под конём»…

– Интересно будет почитать завтрашние газеты… – подумал вслух Кэртис, заводя машину, – Что понапишут эти журналюги про приговор моему подзащитному? Поскольку пресса на оглашение приговора не допускалась, им придётся высасывать подробности друг у друга из пальцев… Сам я уже давно не даю интервью ни газетам, ни радио, ни телевидению, – признался он, трогая машину с места, – Журналистам бесполезно что-то объяснять – они всё равно исказят твои мысли до неузнаваемости и донесут их до публики в откровенно абсурдном виде… Помнится, как-то раз в молодости я рискнул дать комментарий одной уважаемой лондонской газете по поводу одного судебного процесса. На следующий день я прочитал на её страницах буквально следующее: «Адвокат Кэртис заявил, что он и его подзащитный полностью согласны с решением суда. Апелляция на это решение будет подана ими в течение десяти дней, как и предусмотрено законом». Полный бред; не правда ли? Разумеется, я не мог бы сказать подобного даже в состоянии глубокого алкогольного опьянения… После этого случая мои знакомые адвокаты ещё долго надо мной подтрунивали: «Кэртис, ну как же вы принципиальны: Вы подаёте апелляции даже на те решения суда, с которыми полностью согласны!» С тех самых пор я твёрдо решил: Прессу следует держать от себя на почтительном расстоянии! – подытожил он, огибая здание суда и выруливая на большой шумный проспект.

– Что правда, то правда, – охотно поддержал его Доддс, – Журналисты иногда такого понапишут, что потом сами лопаются от смеха, читая собственное издание… Например, минувшей зимой видел я в одной провинциальной газетке вот такой перл изящной словесности: «Управление по Чрезвычайным Ситуациям приступило к операции по ликвидации последствий грандиозной аварии на теплосети, из-за которой без отопления осталось сразу несколько населённых пунктов. Местные власти выделили достаточно средств на устранение последствий ликвидации аварии. Благодаря усилиям спасателей количество жителей, нуждающихся в подаче тепла, сократилось на сотню человек». Прелестно; не правда ли? Что ни фраза – то целый фонтан двусмысленностей и околичностей… Из первого предложения так и не понятно, из-за чего конкретно народ остался без отопления – то ли из-за аварии на теплосети, то ли из-за операции по её ликвидации. Скорее всего, население пострадало как раз от действий спасателей, поскольку во втором предложении упомянуто о финансировании последствий ликвидации аварии (а не ликвидации её последствий). Ну а третья фраза отдаёт каким-то чёрным юмором, явно неуместным в статье на столь серьёзную тему… Давайте подумаем: А по какой причине сократилось число местных жителей, нуждающихся в подаче тепла? То ли им уже подали это тепло, то ли они уже замёрзли насмерть в своих неотапливаемых домах и вообще перестали в чём-либо нуждаться…

– Но давайте перейдём к делу! – спохватился наконец Маклуски, – Кэртис, вы принесли нам нужный документ?

– Можете считать, что принёс, – подтвердил адвокат, – Правда, с собой у меня его нет… Но очень скоро он у меня будет – его должен доставить мне наш курьер, – внёс необходимое уточнение он, заметив в зеркальце заднего обзора озадаченные выражения на лицах собеседников, – Мы договорились с ним о встрече возле входа в один большой супермаркет. (Он расположен чуть дальше по нашему проспекту.) Таккер (так зовут моего курьера) будет поджидать меня там, начиная с шести часов вечера… Кстати, верхушка этого супермаркета уже видна, – он кивнул вперёд по ходу движения автомобиля, – Он стоит по нашу сторону проспекта. Но, с учётом нынешних пробок, мы доползём до него как раз к восемнадцати ноль-ноль… Затем мы заберём документ у Таккера и продолжим наш путь. Добравшись до главного офиса нашей конторы, мы переснимем эту бумажку на ксероксе, и вы унесёте с собой любое угодное вам количество копий – ну а оригинал документа я завтра утром верну владельцу… Вас устроит этот вариант?

– Вполне, – не стал возражать Доддс, – Но боюсь, до вашего супермаркета мы дотащимся ещё нескоро, – он бросил скептический взгляд на автомобильный поток, буквально застывший посереди проспекта, – Может быть, вы ещё успеете ввести нас в более подробный курс дела?

– Я полагаю, мне как раз хватит времени на подробный рассказ, – согласился Кэртис, – Когда я беседовал с вами по телефону, я по понятным причинам не стал вдаваться в детали. Теперь же мы с вами можем наконец поговорить свободно… Суть дела состоит в следующем: Среди моих знакомых юристов есть один, работающий в конторе Тавернера. Фамилия моего знакомого – Малтреверс. (Кстати, он утверждает, что якобы происходит из очень древнего и славного рода – один из его далёких предков будто бы прикончил какого-то английского короля, засунув ему в одно место раскалённый железный прут.) Юридическую службу Тавернера возглавляет некий Алфредс. Его единственным заместителем и является мой знакомый Малтреверс… В приватных разговорах со мной он не раз неодобрительно высказывался и о самом Тавернере, и о его конторе. Я обратил на это внимание и намотал себе на ус… Когда вы три дня назад, в прошлую пятницу, высказали желание раздобыть компромат на Тавернера, я моментально вспомнил про Малтреверса. Вечером того же дня я связался с ним по телефону и договорился о встрече. Мы увиделись с ним вчера, в воскресенье, в одном лондонском парке отдыха. Мы обсудили все детали нашего плана и согласовали наши дальнейшие действия… Итак, Малтреверс согласился предоставить мне компромат на своего работодателя. Он заверил, что поступает совершенно бескорыстно и не требует за свои услуги никакой платы. Он желает навредить Тавернеру исключительно из идейных соображений: Во-первых, Тавернер вообще ему не нравится; во-вторых, Малтреверс полагает, что тот нажил свой капитал преступным путём; в-третьих, ему кажется, что Тавернер представляет собой опасность для общества; наконец, в-четвёртых, он считает, что этот тип использует своё богатство ненадлежащим образом и мало платит своим наёмным работникам (в том числе и самому Малтреверсу). В общем, он будет только рад, если контора Тавернера накроется, а сам он (Тавернер) угодит на скамью подсудимых…

– Похвальное стремление к справедливости! – высказал одобрение Маклуски, – Иными словами, ваш Малтреверс собирается проделать со своим патроном примерно то же самое, что и его далёкий предок с королём Англии?

– Аналогия вполне допустимая, – признал Кэртис, – Итак, Малтреверс сообщил мне, что в главном сейфе юридической службы конторы Тавернера хранится несколько весьма любопытных документов, огласка которых может закончиться для главы конторы весьма печально… Эту юридическую службу, как вы уже знаете, возглавляет некий Алфредс, бесконечно преданный Тавернеру; он ни за что не допустит утечки из своего главного сейфа. К счастью, время от времени этот Алфредс выезжает из Лондона в кое-какие иногородние командировки. Во время его отсутствия контроль над всеми делами в юридической службе конторы (в том числе и над главным сейфом) переходит к Малтреверсу… Так уж вышло, что именно сегодня утром Алфредс отправился в очередную командировку, а вернётся он из неё лишь завтра в середине дня. Мы с Малтреверсом решили действовать быстро и решительно: Согласно нашему плану, он должен добыть из сейфа самый любопытный документ и передать его мне сегодня до конца дня. Я обязался переснять его на ксероксе и вернуть обратно Малтреверсу, чтобы он успел положить его на место в сейф до возвращения Алфредса. Однако дело вышло далеко не таким простым, как кажется со стороны… С похищением документа из сейфа никаких сложностей как раз возникнуть не могло. (В период отсутствия Алфредса Малтреверс волен распоряжаться этим сейфом по своему усмотрению.) Главная трудность заключалась в том, как вынести похищенный документ за пределы конторы…

– И как же вы преодолели эту трудность? – заинтересовался Доддс.

– Сейчас вы об этом услышите, – пообещал Кэртис, – Для начала скажу пару слов о здании, в котором расположена сама контора… Как вы знаете, Тавернер сколотил себе состояние главным образом на организации всевозможных строительных работ. Офис своей собственной фирмы он тоже выстроил по своему собственному проекту в одном престижном районе города Лондона. (Даже я не знаю, каким чудом Тавернеру удалось получить от муниципальных властей разрешение на застройку… Возможно, и тут не обошлось без небольшой взяточки нужному должностному лицу, на что наш Тавернер очень уж горазд.) Строение имеет в вышину четыре этажа; юридическая служба размещена на самом верхнем, четвёртом. Опасаясь утечек секретной документации, Тавернер заранее принял меры служебной предосторожности: Все сотрудники его конторы имеют рабочие места на трёх верхних этажах, а самый нижний от них свободен. Попасть к себе в кабинеты сотрудники могут только одним путём: зайдя в здание через главный вход и поднявшись на нужный этаж по главной лестнице. При входе и при выходе их тщательно проверяют бдительные охранники; особенно строго они следят за тем, чтобы из конторы не был вынесен ни один документ – кроме тех, на которых стоит собственноручная виза Тавернера, разрешающая вынос. Контроль за входящими сотрудниками несколько слабее – они могут свободно проносить с собой любые бумажки. Однако ни одно постороннее лицо на территорию фирму не допускается ни под каким предлогом. Охранникам дано указание применять любые меры вплоть до огнестрельного оружия… Ко всему прочему следует добавить, что вся ксерокопировальная техника в конторе находится под строжайшим присмотром. Любые копировальные работы возможны лишь при наличии письменного разрешения самого Тавернера… Впрочем, тот документ, который хочет похитить Малтреверс, вообще не подлежит копированию ввиду своей повышенной секретности…

– Да, знатные меры предосторожности, – согласился Маклуски, – На первый взгляд, вынести документ из конторы при подобных строгостях вряд ли возможно… Но вам с Малтреверсом всё же удалось обойти эти препятствия; не так ли?

– В этой мощной системе обороны отыскалась-таки одна небольшая лазейка, – продолжал Кэртис, – Как уже говорилось, все рабочие кабинеты сотрудников конторы расположены на трёх верхних этажах, а на первом Тавернер устроил нечто вроде ресторана или столовой для своих подчинённых. Вход туда – отдельный, прямо с улицы; но сотрудники конторы могут попасть в обеденный зал непосредственно со второго этажа, спустившись по специальной винтовой лестнице. Правда, выйти затем на улицу они не смогут – у двери наружу стоит пост охраны, который ни в коем случае не пропустит их через свои вертушки. (Как вы уже поняли, покинуть контору сотрудники вправе лишь через главный вход. Чтобы добраться до него из столовой, требуется снова подняться по винтовой лестнице на второй этаж и спуститься обратно по главной лестнице.) Таким образом, подчинённые Тавернера имеют возможность пообедать, не выходя из здания конторы, а потом предельно быстро вернуться на свои рабочие места…

– Но я пока не вижу, каким образом наличие столовой может помочь Малтреверсу похитить важный документ, – высказал недоумение Доддс.

– До самой главной тонкости я ещё не добрался, – предупредил Кэртис, – Поскольку сотрудников в конторе не так уж и много (да и не все они пользуются услугами своего ресторана), тот не был бы рентабельным, если бы обслуживал только их одних. Предвидя это, Тавернер со свойственной ему деловой смекалкой распорядился пускать в ресторан и посторонних посетителей с улицы. (Кстати, это заведение охотно посещают гурманы со всего Лондона. Кормят там и впрямь хорошо, а цены не выходят за разумные пределы.) В связи с этим, у подножия винтовой лестницы пришлось установить ещё один охранный пост – он должен следить, чтобы посторонние лица не поднимались по этой лестнице на второй этаж… Итак, всего в столовой имеются два поста охраны: Первый, у выхода на улицу, препятствует сотрудникам конторы покидать её пределы, но не обращает внимания на посторонних; второй же, в центре зала, не обращает внимания на собственных сотрудников, но препятствует посторонним лицам подниматься по лестнице. За самим же обеденным залом никто пристальных наблюдений не ведёт… Этим и решили воспользоваться мы с Малтреверсом. Наш замысел был таков: Сегодня в обеденный перерыв он спустится в столовую по винтовой лестнице; с собой он прихватит какую-нибудь газету потолще, типа вчерашней «Санди таймс». Интересующий нас документ будет спрятан между её страницами… Сев за отдельный столик, он спокойно отобедает и для вида немного полистает свою газету; уходя из столовой, он оставит её на своём столике. А между тем за этот же столик как бы случайно подсядет как бы случайный посетитель, зашедший в столовую с улицы; он тоже спокойно пообедает, а заодно как бы невзначай подберёт газету и с интересом её пролистает. При выходе он заберёт её с собой… Таким вот образом в руках этого посетителя и окажется нужный нам документ. А сам этот как бы случайный посетитель на самом деле окажется моим курьером, которого я специально направил туда за этим документом…

– Превосходный план! – не поскупился на похвалу Маклуски, – Как мы поглядим, ваш Малтреверс не лишён задатков к ведению конспиративной работы!

– Вы спросите: А почему я направил на это дело курьера, а не проделал всю работу лично? – продолжал Кэртис, – К сожалению, моя кандидатура отпадала однозначно. Моя скромная персона (прошу извинения за нескромность) хорошо известна в деловых кругах; моё появление в столовой конторы Тавернера неминуемо привлекло бы ко мне куда больше внимания, чем было необходимо для успеха нашего предприятия. К тому же, сегодня я весь день до пяти вечера был занят в суде… Не рискнул я привлечь к этому делу и своих коллег по адвокатской конторе. (Любой адвокат знает, как опасно доверять свои секреты другим адвокатам.) И тогда я решил отправить за документом нашего молодого курьера Таккера, который буквально на днях устроился к нам в контору на стажировку… (Надеюсь, его физиономия в конторе Тавернера уж точно никому пока не знакома.) Я дал Таккеру задание прибыть к шести часам с полученным документом к супермаркету. Направить его к себе в контору я не решился по причинам той же самой служебной конспирации… (Пока Таккер будет крутиться в конторе в ожидании моего появления, наш документ наверняка попадётся на глаза другим моим коллегам-адвокатам – и прощай тогда вся конфиденциальность, которую я обещал Малтреверсу!)

– Пожалуй, ваш выбор нельзя назвать безупречным, – не замедлил со своей ложкой дёгтя Доддс, – Молодые курьеры, как правило, крайне самолюбивы и мечтают поскорее разбогатеть. Не исключено, что ваш Таккер, заполучив в руки столь ценный документ, тут же перепродаст его втридорога куда-нибудь на сторону…

– Не перепродаст, – усмехнулся Кэртис, – Я сказал ему, что документ не имеет никакой ценности и что я якобы согласился принять его от Малтреверса лишь по его (Малтреверса) большой просьбе.

– Тогда вас могут подстеречь неприятности с другой стороны, – заметил Маклуски, – Услышав о ничтожности документа, ваш молодой лоботряс может по легкомыслию потерять его где-нибудь по дороге…

– Не потеряет! – выразил уверенность Кэртис, – Я втолковал этому лоботрясу, что сегодняшнее дело станет для него своего рода экзаменом на профпригодность. Если он не доставит мне нужный документ в нужное место к нужному часу, он будет немедленно уволен с нашей фирмы… Так что наш Таккер из штанов выпрыгнет от усердия, дабы оказаться у супермаркета в шесть часов с документом в зубах!

– Но сами вы туда к шести часам не поспеете, – обратил внимание Доддс, – Уличные часы показывают уже две минуты седьмого, а мы с вами – до сих пор в пути!

– Да чёрт бы побрал эти пробки! – возмутился Кэртис, – Мы тащимся по дороге, как одряхлевшие черепахи! Пешеходы обгоняют нас по тротуару – а мы смотрим им в спины и только скрежещем зубами от бессилия. Ну как же всё-таки много машин развелось в городе Лондоне! (Да, прав был старина Мальтус: В часы пик тут вообще невозможно протолкнуться!) Но не волнуйтесь: Я велел Таккеру дожидаться меня у супермаркета до семи часов вечера – а за оставшиеся пятьдесят восемь минут мы дотуда уж точно доползём! Кстати, в прошлом году я из-за этих пробок не смог воспользоваться абонементом в фитнес-центр на занятия оздоровительной физкультурой, – поделился неприятными воспоминаниями он, – Решил я немного поправить здоровье и купил себе этот дурацкий абонемент. Всего мне полагалось десять занятий в течение месяца. (Каждое занятие продолжительностью по тридцать минут.) А находился этот фитнес-центр на этом же самом проспекте, только чуть подальше – уже за офисом нашей адвокатской конторы… И вот все десять раз со мной повторялась одна и та же история: Я выходил из конторы за час до начала занятий, садился в машину и выезжал на проспект; но когда я доползал до фитнес-центра, все занятия уже успевали закончиться… Абсурд; не правда ли? От нашей конторы до этого фитнес-центра можно было легко дошагать пешком всего за полчаса – на машине же я добирался дотуда лишь часа за два-три…

– А не пробовали ли вы прогуляться до вашего фитнес-центра пешком? – дал запоздалый совет Маклуски.

Адвокат едва не врезался в тротуар, услышав столь нелепое предложение.

– Но позвольте! – воскликнул он, – Вы хотите, чтобы я, имея собственный автомобиль, передвигался по улицам пешком, как в какие-то средние века? Ну что за абсурд, честное слово…!

– Ничего абсурдного в этом нет, – возразил Доддс, – Если вы просто дошагаете от вашей конторы до фитнес-центра пешком, вы получите ещё больше физической нагрузки (причём совершенно бесплатной), чем за один сеанс занятий лечебной физкультурой в этом же фитнес-центре. Тем самым у вас отпадёт необходимость покупать туда абонементы – а заодно вы внесёте и свой скромный вклад в борьбу с лондонскими пробками. Попутно вы подадите всем прочим водителям хороший пример: Если и они тоже начнут прогуливаться по улицам пешком, эти ужасные пробки мигом рассосутся, а воздух в городе сразу станет намного чище…

– На худой конец, пересядьте с автомобиля на велосипед! – не замедлил с ещё одним дружеским советом Маклуски, – Помнится, недавно один депутат парламента устроил оригинальную показательную акцию: Он целую неделю ездил на работу в парламент на личном велосипеде, а телевидение каждый раз вело прямую трансляцию с трассы этого своеобразного велопробега. Говорят, пример депутата нашёл отклик в сердцах многих избирателей – особенно, за пределами Лондона… (Для полноты картины всё же следует добавить, что в этих поездках депутата сопровождал служебный лимузин, подвозивший за ним папку с наиболее важными документами.)

– Помимо велосипедов, оперативно передвигаться в уличных пробках могут также иные транспортные средства, оборудованные специальными мигалками и гуделками, – решил развить интересную тему Доддс, – К этим средствам относятся: автомобили высокопоставленных деятелей правительства и государства; служебные машины работников правоохранительных органов, занятых текущей оперативно-розыскной деятельностью; машины различных аварийно-спасательных служб; и, наконец, кареты скорой медицинской помощи. Если вы сами не обладаете подобными транспортными средствами, то можете воспользоваться ими временно и за деньги… Допустим, вы являетесь бизнесменом и торопитесь на какое-то важное корпоративное мероприятие, но опасаетесь не поспеть на него вовремя ввиду многочисленных пробок на дорогах. Тогда вы звоните в службу скорой помощи и вызываете к себе какой-нибудь реанимобиль… Квалифицированные медицинские специалисты оперативно явятся по вашему вызову и бережно загрузят вас в свою карету на носилках. Вы будете удобно лежать на мягком лежаке, сжимая в руках папку с важными документами, и беспечно поглядывать в потолок реанимобиля, который в кратчайшие сроки доставит вас к месту назначения, невзирая на любые пробки и светофоры. (Как известно, если на карете скорой помощи включён тревожный сигнал, все прочие транспортные средства обязаны перед ней расступиться.) Высаживаясь из реанимобиля, вы уплатите отзывчивым медработникам заранее оговоренный гонорар; взамен вы получите бумажку с указанием вашего диагноза – например, «сердечный приступ». (Очевидно, что на реанимобиле допустимо перевозить лишь особо тяжёлых больных.) Но жалеть о потраченных деньгах вы не станете – ведь вы вовремя попали в нужное место, обманув эти ужасные лондонские пробки и внеся свой посильный вклад в борьбу с ними…

– То, что вы предлагаете, это – не борьба с проблемой пробок, а уход от этой проблемы, – остался при своём мнении Кэртис, – Городским властям следует хорошенько призадуматься и решить проблему пробок раз и навсегда, чтобы по Лондону было возможно свободно передвигаться на автомобиле в любое время дня и ночи!

– И как же вы предлагаете её решить? – уточнил Маклуски.

– Например, расширить существующие автомобильные трассы, – не затруднился с ответом Кэртис.

– Но это приведёт скорее к увеличению пробок, чем к их уменьшению, – проявил присущий ему скептицизм Доддс, – Будем рассуждать последовательно: Сегодня машины стоят в пробках даже на улицах с шестиполосным движением. Если количество полос на них увеличится, скажем, вдвое – до двенадцати, то и стоять на них в пробках будет вдвое больше машин. Таким образом, для уменьшения размеров пробок городским властям следует не расширять дороги, а, наоборот, их сужать…

– До пусть хотя бы уберут с обочин неправильно припаркованные тачки – и на улицах сразу станет просторнее! – высказал благое пожелание Кэртис, – А то посмотрите: С нашего проспекта вообще невозможно съехать на тротуар! Он битком забит стоящими машинами – и ни малейшего просвета, чтобы вклиниться… Ага, вот наконец просвет появился! – обрадовался он, резко бросая руль в нужную сторону, – Сейчас мы сами тут припаркуемся…

Остановив автомобиль на свободном клочке тротуара и заглушив мотор, Кэртис осторожно выбрался из него наружу. (Боковые дверцы можно было приоткрыть лишь градусов на сорок – большему препятствовало присутствие рядом других припаркованных автомобилей.) Два прославленных детектива осуществили аналогичный манёвр… Вскоре все трое уже стояли напротив входа в роскошный многоэтажный супермаркет. Между ними и этим входом расстилался подозрительно ровный и зелёный газон, огороженный по периметру крохотным бордюром.

– Узнаю знакомые места! – кивнул головой Доддс, – Да, как раз возле этого супермаркета мы недавно задержали одного нашего подозреваемого в синей куртке и жёлтой маске. Помнится, мы прятались тогда вон за теми кустами и каменными тумбами…

– Надеюсь, сегодня нам ни от кого прятаться не придётся, – проявил неиссякаемый оптимизм Маклуски, – Кэртис, так где же ваш Таккер?

– Наверно, бродит где-то поблизости, – пожал плечами адвокат, – Сейчас он нас заметит и сам сюда прибежит; мы заберём у него документ и отправимся дальше… Но давайте условимся сразу! – предупредил он с чрезвычайно серьёзным видом, – Наши с Малтреверсом фамилии ни в коем случае не должны фигурировать в этом деле! Когда будете передавать копию документа в ваш УБОПЭП, придумайте какую-нибудь правдоподобную легенду о его происхождении – но нас двоих к нему не припутывайте!

– Собственно, мы с Маклуски тоже не горим желанием фигурировать в этой истории, – откровенно признался Доддс, – По этой причине копию вашего документа мы подбросим в УБОПЭП анонимно – то есть, опустим её тёмной ночью в знаменитый УБОПЭПовский чёрный ящик для приёма анонимных доносов… Можете не беспокоиться: Следователь Джаспер ни за что не догадается, откуда взялся ваш документ и кто его ему подбросил!

– А вы уверены, что таким путём документ точно дойдёт до Джаспера? – засомневался Кэртис.

– УБОПЭП – контора ответственная и солидная. Анонимные доносы теряются там довольно редко, – не поскупился на добрые слова Маклуски, – Конечно, досадные накладки иногда случаются и в УБОПЭПе… Дабы их избежать, мы снимем с вашего документа сразу три копии. В случае необходимости мы опустим в чёрный ящик и вторую, и третью…

– Так что в ближайшие несколько дней ваш документ обязательно будет лежать на рабочем столе у Джаспера,– выразил уверенность Доддс, – Но куда, чёрт подери, провалился ваш курьер? – он в недоумении осмотрелся кругом, – Между прочим, уличные часы показывают уже четверть седьмого…

– А ведь правда: Где же Таккер? – заволновался Кэртис.

Вся его беспечность и самоуверенность в один момент куда-то улетучилась… Знаменитый адвокат ещё раз огляделся по сторонам. Не обнаружив нигде поблизости ни малейших признаков своего курьера, он заметно помрачнел…

– Попробуем пораскинуть мозгами: Чем может быть вызвано отсутствие Таккера? – принялся рассуждать вслух Маклуски, – Допустим, сегодня он так и не сумел забрать у Малтреверса этот несчастный документ. Например, тот (я имею в виду Малтреверса) в последний момент струхнул и отказался участвовать в вашей авантюре…

– Но даже в этом случае Таккер был обязан в шесть часов явиться к супермаркету, – возразил Кэртис, – Да и не мог Малтреверс сорвать такое важное мероприятие – ведь он всегда твёрдо держит своё слово и никогда не подводит товарищей!

– А вдруг Таккера задержала служба охраны Тавернера? – выдвинул ещё одну гипотезу Доддс, – Например, он заказал в тамошней столовой чересчур роскошный обед, и у него не хватило средств за него расплатиться…

– Сегодня я выдал ему достаточно денег на карманные расходы, – опроверг Кэртис, – Но в целом я разделяю ваше беспокойство: Мне тоже кажется, что Таккер угодил в какую-то дурацкую историю…

– А не могли бы вы связаться с Малтреверсом и уточнить, удачно ли прошла операция? – подкинул идею Маклуски.

– Да, это бы не помешало, – признал Кэртис, – Рабочий день у Малтреверса уже закончился; сейчас он, скорее всего, едет домой с работы. У него в машине установлена такая же мобильная радиостанция, как и у меня; созвониться с ним не составит труда… Конечно, при разговорах по радиотелефону следует соблюдать осторожность и избегать чересчур конкретных формулировок. Но мы с Малтреверсом уже давно освоили эту науку… Ну что ж, попробуем до него дозвониться!

Все трое оперативно вернулись к машине и снова залезли внутрь. Кэртис снял трубку с приборной панели и набрал на цифровом диске хорошо известную ему комбинацию… Вскоре из встроенных динамиков раздался чей-то спокойный, но в меру настороженный голос:

– Малтреверс слушает!

– Приветствую! Это – Кэртис, – представился звонящий, – Ну, как у вас дела? Надеюсь, мероприятие прошло успешно?

– Да, вполне, – ответил Малтреверс, – Ваш парень явился точно в срок. Он полностью соответствовал своему описанию – коричневый костюм, кудрявые волосы и всё такое прочее. (Вместе с ним был ещё один тип – в джинсах, красной майке и кроссовках.) На мой взгляд, мероприятие завершилось вполне закономерным итогом… Но постойте! – сообразил он внезапно, – А разве ваш посланец ещё не доложил вам об итогах мероприятия?

– Сегодня я был весь день занят в суде. Со своим курьером я планирую встретиться в самые ближайшие минуты, – заверил Кэртис, – Ну, не буду вас далее отвлекать! Всего вам наилучшего!

Вскоре адвокат и два его решительных сообщника снова стояли на прежнем месте напротив входа в супермаркет и пытались осмыслить новый поворот в развитии событий.

– Итак, Таккер всё-таки забрал документ у Малтреверса, – в задумчивости произнёс Кэртис, – Но почему он не явился в нужное время к супермаркету? Куда его, к чёртовой бабушке, могло занести с этим документом? Неужели с ним что-то приключилось по дороге? Только этого ещё не хватало! – воскликнул он, приходя в волнение.

– Кстати, что ещё за тип в джинсах, майке и кроссовках вдруг затесался в его компанию? – не смог сдержать любопытства Доддс.

– Понятия не имею! – Кэртис едва не схватился за голову от отчаяния, – Я посылал за документом одного только Таккера… Эх, не нравится мне что-то это дело! – он нервно покрутил пуговицу на своём роскошном пиджаке, – На часах – уже двадцать минут седьмого, а этого лоботряса всё нет и нет! Но если с документом что-то случилось, я не смогу вернуть его Малтреверсу обратно; тогда завтра Алфредс вернётся из командировки, обнаружит пропажу и поднимет тревогу. А потом… Погодите, так вот же Таккер! – подпрыгнул от радости он, повернув голову в другую сторону.

Действительно, со стороны многоэтажного супермаркета к нему медленно и понуро приближалась одинокая фигура в коричневом пиджаке… Доддс и Маклуски с интересом оглядели запоздавшего курьера и отметили в его облике ряд бросающихся в глаза особенностей. Таккер был довольно молод, строен и подтянут; его тёмные кудрявые волосы привносили в его внешний вид определённую долю легкомысленности. (Судя по всему, кудрявы они были не от природы, а благодаря усилиям парикмахеров.) Его в целом благопристойную и внушающую доверие внешность немного портили три смачных грязных пятна: одно – на правом боку пиджака, другое – на левом колене брюк, и третье – непосредственно у него на лбу. Настораживало также и то, что никаких документов он с собой вроде бы не нёс…

– Таккер, где вы бродите? – накинулся на него Кэртис, – Я назначил вам встречу у супермаркета ровно в восемнадцать ноль-ноль; не так ли?

– Прошу извинить! – пролепетал легкомысленный курьер, – Я опоздал не по своей вине – по дороге на меня напали два каких-то типа и отобрали папку с документом. Я пытался их догнать, но только даром потратил время…

Кэртис так и застыл на месте с открытым ртом. Тогда слово взял Маклуски:

– Таккер, вы ничего не путаете? Кому мог понадобиться ваш документ? Кажется, начальник объяснил вам, что он никакой ценности не представляет…

– Да-да, я знаю, – согласился курьер, – Но я нёс его в красивой серой папке; со стороны могло показаться, будто в ней находится что-то ценное… Я ничего не мог поделать: Эти два типа напали на меня вдвоём, когда я проходил через тёмную подворотню. Они спихнули меня в грязь и силой отобрали папку… Их было двое против меня одного; к тому же, они появились внезапно, когда их никто не ожидал… Но я действительно не виноват!

– Что ещё за подворотня? – уточнил Доддс.

– Да здесь рядом, за магазином, – Таккер ткнул куда-то по ту сторону супермаркета, – Хотите сходить посмотреть?

– Ну ещё бы! – не стал отказываться Доддс, – Ведите-ка нас скорее туда!

Курьер тяжело вздохнул, развернулся кругом и побрёл обратно. (Теперь наблюдательные детективы смогли разглядеть у него на спине ещё одно грязное пятно в виде отчётливого отпечатка подошвы чьей-то кроссовки.) Поскольку Кэртис при известии о похищении документа впал в полную прострацию и окончательно утратил присутствие духа, Маклуски пришлось слегка подёргать его за рукав. Только тогда адвокат наконец очнулся, встрепенулся и двинулся следом за Таккером… Оба детектива скромно замкнули небольшую процессию.

Таккер направился к правой оконечности супермаркета. В том месте, где он примыкал к соседнему зданию (такому же многоэтажному), оказался узенький неприметный проход во внутренний двор; через несколько шагов он закончился крохотными металлическими ступеньками, ведущими вниз. Спустившись по ним до самого низа (на высоту целого этажа), спутники очутились в тихом пустынном дворе, до которого почти не долетал шум огромного проспекта, оставшегося по ту сторону многоэтажных домов.

Размеренный стук четырёх пар ног гулко разнёсся по пустому двору, многократно отражаясь от тесно стоящих вокруг небольших домов. Таккер провёл своих спутников мимо огромного мусорного ковша и остановился возле сквозной арки в нижней части одного из домов… Арка имела немного загадочный и даже зловещий вид. В длину она была метров десяти, а в ширину – и того меньше. На входе и на выходе поперёк неё были установлены металлические решётки; в них имелось по одной не слишком широкой калитке с левой стороны. Никакого искусственного освещения в подворотне предусмотрено не было, из-за чего её внутренняя часть была погружена в таинственный полумрак.

– Вот здесь всё и произошло, – объяснил Таккер, протискиваясь в калитку на ближней решётке, – Я едва успел зайти в подворотню с той стороны, – он указал на дальнюю калитку, – как какой-то тип неожиданно догнал меня сзади и пихнул ногой в спину. Я упал на асфальт – а тут откуда-то из темноты выскочил второй и тоже на меня набросился. Один из них крикнул другому: «Хватай папку и бежим!» Они вырвали у меня папку из рук и кинулись наутёк в соседний двор, – он снова указал на дальнюю калитку, – Когда я поднялся и выскочил из подворотни в ту же сторону, их уже и след простыл… Я ещё минут десять-двадцать метался по окрестным дворам, но никого там не встретил. Тогда я махнул на папку рукой и отправился к супермаркету… Вот такая ерунда со мной сегодня приключилась! – сокрушённо вздохнул он.

– Стало быть, вам не удалось рассмотреть нападавших? – осведомился Маклуски.

– Увы! – развёл руками Таккер, – Они так стремительно выросли из-под земли, да ещё в такой тёмной подворотне… Я думаю, они специально выбрали для своего внезапного нападения это плохо освещённое пустынное место. Тут им вообще некого было опасаться…

– Значит, свидетелей нападения нам искать бесполезно? – уточнил для очистки совести Доддс.

– Да уж какие свидетели тут могут быть? – Таккер в полной безысходности оглянулся на глухие стены подворотни.

– Да, полиции придётся изрядно повозиться, разыскивая похитителей вашей серой папки, – сделал неутешительный вывод Маклуски, – Кстати, вы уже сообщили в полицию об этом инциденте?

– Конечно же, нет, – Таккер был искренне изумлён, – Собственно, а для чего нам беспокоить правоохранительные органы? Меня вроде бы не убили и не покалечили, а похищенный документ никакой ценности не представлял. Так стоит ли нам тогда обращаться в полицию?

– Возможно, и не стоит, – не стал спорить Доддс, – Надеюсь, в этой истории мы сумеем разобраться и без посторонней помощи…

Прославленные детективы не торопясь прошлись по подворотне сначала вдоль, а потом и поперёк. Их внимание привлекла небольшая лужица у дальней (от калиток) стены… Теперь, когда глаза присутствующих более-менее привыкли к окружающему полумраку, они отчётливо разглядели в толще грязи на краю этой лужи свежий отпечаток чьей-то ноги в спортивной кроссовке.

– Роскошно! – не смог скрыть удовлетворения Доддс, – Похоже, один из злоумышленников решил оставить нам на память свой своеобразный автограф – то бишь, след ноги… Таккер, вы не могли бы на минуточку повернуться к нам спиной? Да, благодарю вас! Теперь сомнений не остаётся: На вас отпечаталась та же самая кроссовка, что и на краю этой лужи!

– Двух мнений быть не может, – поддержал его Маклуски, – Оба отпечатка представляют собой след правой ноги; на обоих виден рисунок подошвы кроссовки, который имеет вид нескольких концентрических окружностей. Как несложно убедиться, оба рисунка полностью идентичны… Очевидно, злоумышленник сперва наступил правой ногой на слой мокрой грязи возле лужи, а затем, не опуская ноги на землю, пнул ею Таккера в спину – в итоге отпечаток концентрических окружностей довольно чётко перенёсся на его пиджак…

– Но кому же принадлежала эта правая нога в спортивной кроссовке? – задумался Доддс, – Таккер, будьте любезны, согните вашу правую ногу в колене и покажите нам вашу подошву! Ну да, так и есть: Нижняя поверхность вашего ботинка абсолютно гладка и не несёт на себе никаких рисунков. Стало быть, по вашей спине прошлась какая-то другая нога… Да, благодарю вас – можете опустить ногу!

– Какие ещё предположения насчёт личности нападавших у нас будут? – продолжил размышления вслух Маклуски, – Таккер, вы что скажете? Может быть, вам по дороге до подворотни попадались какие-либо подозрительные личности, проявлявшие нездоровый интерес к вашей папке?

– Никто мне не попадался, – решительно замотал головой кудрявый курьер, – Я с самого утра соблюдаю меры служебной предосторожности и брожу по городу в полном одиночестве…

– Как в одиночестве? – произнёс вдруг долго молчавший Кэртис, – А с кем же вы тогда явились в контору Тавернера? Что ещё за тип в джинсах, майке и кроссовках вас сопровождал?

– Ах да, совсем забыл! – смутился Таккер, – Это был Дарлинг, мой бывший однокашник… Я совершенно случайно встретил его утром на улице, когда направлялся в контору Тавернера. Он сам за мной увязался, а я никак не мог от него отцепиться… В конце концов я решил, что если мы прибудем в столовую вдвоём, это только улучшит мою служебную конспирацию. (Ходить на обед парами ещё более естественно, чем поодиночке.) Вот почему я пригласил Дарлинга с собой в столовую… Но сразу после обеда я от него отвязался и потом до шести часов бродил по городу в полном одиночестве, – заверил он.

– А какие ещё заведения вы успели посетить до шести часов? – поставил вопрос ребром Доддс.

– Больше никаких! – заверил Таккер, – Я ходил по улицам и ни на секунду не выпускал из рук серую папку с документом. После обеда я никуда больше не заходил…

– Позвольте опять вам не поверить! – не преминул вмешаться Маклуски, – От вас исходит довольно устойчивый пивной запах, различимый даже за версту!

– Ну да, конечно! – смешался Таккер, – Полчаса назад я забежал в пивной бар тут, в соседнем переулке. Я выпил одну кружечку пива и сразу оттуда вышел… Собственно, этот самый Дарлинг меня туда и затащил!

– Как Дарлинг? – не понял Кэртис, – Вы же с ним расстались сразу после обеда!

– Я не совсем удачно выразился! – окончательно запутался Таккер, – Дарлинг так крепко за мной увязался, что я не смог от него отцепиться даже после обеда. Он шёл за мной повсюду по пятам и пытался затащить во все пивные подряд. Я отбивался от него, как только мог; но в половине шестого мы с ним всё-таки завалились в эту дурацкую забегаловку… Я сразу сказал этому Дарлингу: «В шесть часов у меня назначена встреча с начальником возле супермаркета!» Поэтому я выпил только две кружки и тут же поспешил на выход. На часах тогда было без семи минут шесть… Нет, даже без восьми минут шесть! Мы с Дарлингом вышли из забегаловки и разошлись в разные стороны: Он отправился домой, а я побежал переулками и дворами в сторону проспекта. Но когда я оказался в этой подворотне, на меня напали два неизвестных типа и отобрали папку с документом… Честное слово, я понятия не имею, кто они такие и для чего им понадобился мой документ!

– Вот и прекрасно! – кивнул головой Доддс, – Значит, мы можем со спокойной душой возвращаться на проспект – там и продолжим наши размышления!

Несколько минут спустя все четверо снова стояли на прежнем месте напротив входа в супермаркет. Только теперь Таккер наконец обратил внимание на свои испачканные брюки…

– Вот ведь мерзавцы – испортили мне весь внешний вид! – посетовал он, счищая грязь со штанины, – Теперь без мокрой щётки и не ототрёшься…!

– Как мне помнится, в этом супермаркете имеется небольшой фонтан посередине зала, – подал ему неплохую идею Маклуски.

– В самом деле, Таккер! – поддержал коллегу Доддс, – Сбегайте в супермаркет и приведите себя в порядок – а потом возвращайтесь к нам! Мы с Кэртисом будем дожидаться вас в его машине. Она припаркована вон там, в десяти метрах поодаль… Но уж постарайтесь на сей раз надолго не задерживаться! – дружески посоветовал он легкомысленному кудрявому курьеру.

После того, как Таккер в перепачканном костюме исчез в недрах огромного супермаркета, Кэртис, уже не стесняясь его присутствием, обхватил голову обеими руками и предельно откровенно произнёс:

– Ну вот и всё: Пришёл конец моей карьере профессионального адвоката… Если к завтрашнему утру этот идиотский документ не найдётся, Малтреверс не сможет вернуть его в сейф до возвращения Алфредса. Тот обнаружит недостачу и доложит об этом Тавернеру… Виновность Малтреверса сразу станет очевидной. (Ведь документ ещё был на месте в момент отъезда Алфредса.) Служба безопасности Тавернера отведёт Малтреверса в подвал и начнёт допрашивать с пристрастием. Он тут же расколется и свалит всю вину на меня…

– Но может быть, он проявит присущую ему выдержку и не станет выдавать товарища по заговору? – высказал надежду Доддс.

– Плохо же вы знаете его мелкую паскудную натуру! – вздохнул Кэртис, – Разумеется, Малтреверс будет рад спихнуть всех собак на меня – дескать, это Кэртис подбил его на похищение документа. После этого ни один букмейкер не поставит и ломаного гроша на мою дальнейшую профессиональную карьеру… Тавернер слишком уж злопамятен и влиятелен. Противостоять ему не сможет ни один адвокат – даже такой, как я. Он сделает всё возможное, чтобы моя контора вылетела в трубу, а сам я лишился работы. После этого мне останется только одно – эмигрировать куда-нибудь в Польшу или Советский Союз и просить там политического убежища…

– Об этом мы поговорим с вами как-нибудь в другой раз, – вернул адвоката к реальности Маклуски, – И охота же вам рассуждать о всяких пустяках, когда на повестке дня стоят вопросы первостепенной важности!

– Это вы про что? – не понял адвокат.

– Первый из этих вопросов сразу возник у нас в головах, как только мы увидели вашего курьера в грязном костюме, – планомерно продолжал Доддс, – Попробуйте мысленно влезть в его шкуру хотя бы на пару минут! Вот вы, ни о чём не подозревая, входите в подворотню… Вдруг на вас набрасываются два незнакомых жлоба, пихают вас в какую-то грязную лужу и кидаются наутёк. (Забудем пока про эту несчастную папку! Будем считать, что в ней действительно не было ничего ценного.) А теперь ответьте нам честно и откровенно: Что бы вы первым делом сделали, поднявшись с земли?

– Что бы я сделал? – задумался Кэртис, – Ну, наверно, сказал бы в адрес этих жлобов пару тёплых слов…

– А потом? – уточнил Маклуски.

– А потом, – ответил Кэртис, – отряхнулся бы и пошёл дальше.

– Именно это мы и хотели от вас услышать! – кивнул головой Доддс, – Отряхивание одежды от грязи является естественной реакцией любого цивилизованного человека. Однако ваш Таккер поступил иначе – он даже перед выходом на большой многолюдный проспект не удосужился привести себя в мало-мальски пристойный вид… Ну, допустим, он не заметил отпечатка чужой ноги у себя на спине и не догадался о наличии другого грязного пятна у себя на лбу. Но не обратить внимания на испачканную левую штанину не смог бы даже самый отъявленный лоботряс! Тем не менее, Таккер явился на встречу с вами вываленным в грязи буквально с головы до ног… О чём это может говорить?

– Поведение Таккера напомнило мне одну недавнюю историю в нашем большом антенном зале, – заметил к слову Маклуски, – Несколько сотрудников нашей Центральной полиции (не будем называть их фамилии) были направлены в этот зал для проведения кое-какие трудоёмких работ; вместо этого они весь день откровенно проваляли дурака, а к работам даже не приступили. Опасаясь, что их чистый ухоженный внешний вид в конце дня может показаться начальству подозрительным, они прибегли к небольшой мистификации: Отыскав в зале наиболее пыльные места, они измазались в этой пыли на манер поросят. К моменту прихода начальства они и впрямь стали похожи на неутомимых трудовых энтузиастов… Между этой историей и сегодняшними событиями в тёмной подворотне явно прослеживаются некоторые параллели; не так ли?

– Какие ещё параллели? – Кэртис в недоумении уставился на своих проницательных собеседников, – Вы хотите сказать, что в рассказе Таккера что-то не соответствует действительности?

– Именно это мы и хотим сказать, – подтвердил Доддс, – Давайте-ка ещё раз прогуляемся в эту странную подворотню! Там есть, на что посмотреть, поверьте нам!

Пару минут спустя все трое снова стояли в тёмной безлюдной подворотне и уже более пристально разглядывали отпечаток ноги, оставленный злоумышленником на краю чёрной грязной лужи.

– Будем рассуждать последовательно! – произнёс свою любимую фразу Доддс, – Таккер зашёл в подворотню через одну калитку и направился в сторону другой. Обе калитки расположены с правого края решёток (если смотреть по ходу движения Таккера). Очевидно, кратчайший путь между калитками проходит по правой стороне подворотни – а наша лужа находится с её левой стороны, метров на пять левее траектории пути Таккера… Каким же образом злоумышленнику удалось пнуть ногой вашего курьера? Нам известно, что нападавший сперва наступил правой кроссовкой на слой грязи в луже. (В этом месте сохранился чёткий отпечаток его подошвы.) Затем этот тип каким-то чудом дотянулся правой ногой до спины Таккера и оставил там ещё один свой автограф… Следует отметить вот что: Если бы злоумышленник перед ударом сделал хотя бы один шаг грязной ногой по подворотне, отпечаток на спине Таккера не вышел бы таким чётким – да и на асфальте бы тогда остались другие следы от его правой кроссовки. Следовательно, нападавший нанёс удар сразу после того, как наступил ногой в лужу – а Таккер в это время, по его собственным словам, находился в пяти метрах правее этой лужи… Парадокс? Да, несомненно. Какие объяснения мы можем предложить? Например, правая нога нападавшего была пяти метров длиной; или она могла самопроизвольно выдвигаться на пятиметровое расстояние, как самовыдвигающаяся стрела в передвижной лаборатории Сеймура; или этот тип перед ударом проскакал через подворотню на одной левой ноге; или он снял грязную кроссовку с правой ноги, подскочил сзади к Таккеру и ударил его этой кроссовкой в спину… Забраковав все эти гипотезы как маловероятные, мы приходим к единственно возможному ответу: Таккер сам зашёл в левую часть подворотни и подставил спину под удар злоумышленника – а тот специально вымочил ногу в грязи, дабы отпечаток на спине Таккера вышел более рельефным и отчётливым. Таким образом, никакого нападения на вашего курьера в этой подворотне не было – вернее, это нападение было не слишком умело инсценировано самим Таккером и его сообщником в спортивных кроссовках… Судя по всему, сообщник у Таккера был только один. Мы можем с большой долей уверенности предположить, что им был уже известный нам понаслышке Дарлинг…

На какое-то время в тёмной подворотне наступило напряжённое взрывоопасное молчание. (Доддс уже высказал всё, что собирался, Маклуски было нечего добавить к его выступлению, а Кэртис временно потерял дар речи.) Пару минут спустя тишину нарушил недоумевающий голос знаменитого адвоката:

– Вы хотите сказать, что Таккер разыграл всю эту комедию с целью завладеть документом Тавернера?

– Скорее всего, цель у него было совершенно иная, – опроверг Маклуски, – Очевидно, что этот несчастный документ не представляет для вашего курьера ни малейшего интереса.

– Честно говоря, для меня это – утешение небольшое, – безо всякого оптимизма в голосе произнёс Кэртис, – Пусть даже документ спёр мой собственный курьер – моё положение от этого нисколько не улучшится. Если мы не вернём документ Малтреверсу до завтрашнего утра, на моей карьере адвоката можно будет ставить большой жирный крест… А есть ли у вас соображения, куда бы мог в итоге попасть этот документ? – он с затаёнными надеждами посмотрел на двух прославленных мастеров сыска и розыска.

– От недостатка соображений мы никогда не страдаем, – проявил присущую ему скромность Доддс, – Наш знакомый Кристи как-то раз поделился с нами одним любопытным наблюдением: По его данным, примерно пятьдесят процентов похитителей избавляются от похищенных ими предметов в течение первых пяти минут после их похищения – причём обычно они выкидывают их в ближайший мусорный ящик.

– Что за чушь? – удивлённо поднял брови Кэртис, – Ну какой же дурак станет выкидывать на помойку только что украденные документы?

– Кристи знает, что говорит! Он считается одним из крупнейших специалистов по психологизму ситуации, – заметил Маклуски, – Как бы то ни было, мы не вправе пренебрегать его советами… К счастью, далеко идти нам не придётся – ближайший мусорный ковш находится от нас всего в двух шагах, – он кивнул на двор по ту сторону металлической решётки.

Два детектива и один адвокат вышли из подворотни всё через ту же калитку и подошли к большому мусорному ковшу, установленному посереди двора.

– Наша задача не так сложна, как может показаться со стороны, – произнёс в задумчивости Доддс, разглядывая многочисленное и разнообразное содержимое ковша, – Инцидент с Таккером в подворотне имел место не более получаса назад; не так уж много нового мусора могло быть выкинуто сюда за это время. Если наша серая папка и вправду находится здесь, то она наверняка лежит где-то наверху…

– Кэртис, а что за серое пятно виднеется вон там, за той кучей? – Маклуски указал на угол ковша, напротив которого стоял адвокат, – Ну-ка проверьте: Не ваш ли это документ?

Порядком сбитый с толку Кэртис протянул руку и вытянул из-под груды мусора небольшую папку серого цвета.

– Да, в ней находится какой-то бумажный листок, – сообщил он, заглянув внутрь папки, – По виду он похож на документ. Подпись под ним напоминает автограф Тавернера. Судя по всему, это и есть то, что собирался передать мне Малтреверс… Но погодите! – вскричал он во внезапном озарении, – Я ничего не понимаю! Каким образом документ Малтреверса вдруг очутился в этом помойном ковше?

– У нас имеются соображения и на сей счёт, – похвастался Доддс, – Давайте вернёмся на проспект и продолжим наш разговор у вас в машине!

Несколько минут спустя все трое снова сидели в автомобиле Кэртиса на прежних местах: хозяин машины – спереди за рулём, а два его проницательных спутника – на своих насиженных задних сидениях. Адвокат всё никак не мог наглядеться на свой драгоценный документ в серой папке – а оправиться от изумления он тем более не мог.

– Вот чудеса-то! – произнёс он, в десятый раз открывая папку и опять обнаруживая в ней всё тот же листок, – Документ Малтреверса – на месте. Ему теперь ничто не угрожает – и моей профессиональной карьере тоже…

– Кстати, о чём идёт речь в этом документе? – проявил естественное профессиональное любопытство Доддс.

– К сожалению, я сейчас неспособен вникнуть в его содержание, – устало вздохнул Кэртис, – Тут упоминается какой-то нотариус Геллибранд… Судя по всему, перед нами – весьма серьёзный компромат на Тавернера и его контору…

– Собственно, нам с Доддсом тем более недосуг забивать себе голову всякими посторонними пустяками, – поддержал его Маклуски, – Поверим Малтреверсу на слово: Раз он считает документ важным и серьёзным – значит, так оно и есть! А его детальным изучением пускай занимается следователь УБОПЭПа Джаспер… (Ему по штату положено копошиться в подобных мелочах.)

– Наверно, вы сочтёте меня неисправимым тугодумом, – произнёс в задумчивости Кэртис, закрывая серую папку, – Но я всё равно не понимаю, с какой стати эта штука вдруг появилась в мусорном ящике!

– Мы уже примерно догадываемся, каким образом обстояло дело, – обнадёжил его Доддс, – Впрочем, за дополнительными разъяснениями и уточнениями нам так или иначе придётся обращаться к вашему курьеру…

– Вот он, кстати, возвращается из супермаркета! – проявил наблюдательность Маклуски, вовремя посмотрев в боковое окошко автомобиля.

– Чтобы вытянуть из него все интересующие нас подробности, нам придётся прибегнуть к небольшой мистификации, – подумал вслух Доддс, разглядывая через автомобильное стекло приближающегося курьера, – Кэртис, вы готовы оказать нам посильное содействие? – (адвокат согласно кивнул головой), – От вас требуются всего две вещи: Во-первых, вы должны закинуть папку с документом в бардачок и ни словом не упоминать в присутствии Таккера о её обнаружении в мусорном ковше; а во-вторых, во время предстоящего разговора вы будете в основном молчать и согласно кивать на все наши заявления и утверждения.

– Предоставляю вам полную свободу действий! – не стал возражать Кэртис, запихивая злополучную папку в бардачок.

Но вот Таккер наконец добрался до машины и пролез через правую боковую дверцу на переднее сидение, рядом с начальником. Было заметно, что он с пользой провёл время в супермаркете: Все грязные пятна с его лица и костюма были удалены, кудрявые волосы аккуратно расчёсаны, а из нагрудного кармана торчал пакетик с каким-то товаром, приобретённым им по дороге в некой торговой точке.

– Таккер, мы должны сообщить вам нечто важное и серьёзное! – с места в карьер огорошил его Доддс, – Ввиду повышенной значимости предстоящего разговора нам следует принять кое-какие меры предосторожности… Кэртис, будьте добры, заблокируйте двери автомобиля!

Адвокат молча протянул руку и нажал на своей дверце небольшой штырёк – тем самым все четыре дверцы оказались заперты. (Разблокировать их теперь было возможно лишь обратным отжатием того же штыря.)

– Я начну с самой главной новости, – продолжил Доддс, – Только что мы побеседовали по радиотелефону с Малтреверсом. Согласно полученной от него информации, переданный им сегодня вам, Таккер, документ оказался гораздо более ценным, чем мы сперва предполагали. Его потеря может привести к непоправимым последствиям… А посему мы обязаны как можно скорее явиться в ближайшее отделение полиции для дачи свидетельских показаний!

– Не может быть! – вскричал потрясённый курьер, – Неужели это – правда? – он в растерянности посмотрел на Кэртиса.

– Разумеется, правда, – подтвердил Маклуски, – Всё, что вы от нас слышите, мы сообщаем вам по поручению и прямому указанию вашего начальника… Не так ли, Кэртис?

– Так, – кивнул головой адвокат.

– Первым делом полиция попытается установить личность похитителей документа, – продолжал Доддс, – Мы можем сообщить ей только одну фамилию подозреваемого – вашего приятеля Дарлинга…

– Что за чушь! – воскликнул Таккер, – Дарлинг не мог похитить у меня этот документ! Он – редкостный лентяй и лоботряс. У него на уме – одни только пивные и рестораны… И вообще я ручаюсь за него головой, поскольку знаком с ним уже много лет!

– Мы предвидели, что вы будете всячески выгораживать своего приятеля, – не позволил застать себя врасплох Доддс, – Однако Дарлинг должен первым попасть под наше подозрение – на него указывают едва ли не все улики, имеющиеся в нашем распоряжении… Знал ли он о наличии у вас этого документа? Да, несомненно – он лично присутствовал при его передаче. Была ли у него возможность напасть на вас в этой подворотне? Да, конечно – он расстался с вами всего за пару минут до этого инцидента. (Проследить ваш дальнейший путь не составило бы для него труда.) Наконец, нам точно известно, что на нём были надеты какие-то спортивные кроссовки – а отпечаток именно этой обуви мы видели у вас на спине и на залежах грязи в подворотне… Итак, мы сию же минуту отправляется в полицейский участок! Вы продиктуете полицейским все личные данные вашего приятеля – а они немедленно выедут на его задержание, чтобы сравнить рисунок на его подошве с имеющимся у нас образцом…

– Ну при чём тут Дарлинг? – закричал в отчаянии Таккер, – Не нужен ему этот дурацкий документ! Да и не мог он на меня напасть – я здоровее его раза в два, а то и в три! (У нас на курсе все называли его «божьим одуванчиком».) И я вообще не уверен, что мой документ кто-то похитил, – совершенно неожиданно заявил он, – Может быть, эти жлобы просто хотели надо мной подшутить? Скорее всего, папка с документом им была не нужна. Они выкинули её в первое попавшееся место, а сами куда-то смылись… Мне стоит получше поискать по округе. Документ наверняка валяется где-то поблизости, – он схватился за ручку дверцы и попытался её открыть; к счастью, все двери в машине благодаря заботам Доддса и Маклуски были предусмотрительно заблокированы, – Кэртис, откройте дверь! – он едва не оторвал заблокированную ручку, – Я ещё раз сбегаю в подворотню и пробегусь по двору; я найду эту серую папку и принесу её вам! Всего пять минут – и документ будет у вас в руках!

– К сожалению, у нас совершенно нет времени на посторонние мероприятия. Мы должны немедленно отправляться в полицейский участок, – возразил Маклуски, – Потеря даже пяти лишних минут может оказаться роковой…

– Мне хватит и двух минут! – воскликнул Таккер в полной безысходности.

– Хватит ли? – засомневался Доддс, – Но позвольте: После потери документа вы бегали по соседним дворам в течение десяти-двадцати минут, но никаких следов своей серой папки не обнаружили. Сложно понять, почему вы теперь надеетесь отыскать её в том же месте всего за две минуты…

– Таккер, да вы никак скрываете от нас какие-то важные подробности? – поставил вопрос ребром Маклуски, – Если да, то поделитесь ими с нами! Если же вам нечего нам больше сообщить, то мы сию же минуту отправляемся в полицию…

Припёртый к стенке курьер ещё раз дёрнул заблокированную ручку. Поскольку дверца опять не открылась, его эмоциональный порыв резко сменился унынием и осознанием собственного поражения.

– Да, я ещё не всё вам рассказал, – произнёс он с отчаянием, – Я не сказал самого главного: Во всём виноват этот паскуда Дарлинг! – вскричал он, не в силах скрыть раздражения.

– Мы вас внимательно слушаем! – заверил его Доддс.

– Я учился с этим типом на одном курсе в университете, – продолжал Таккер, – Последний раз я видел его физиономию полгода назад, на вечеринке наших бывших выпускников… И вот сегодня утром я вдруг повстречал его на улице, когда направлялся в контору Тавернера. Когда он узнал, что я получил задание пообедать в ресторане за счёт работодателя, он тут же ко мне прицепился. Отвязаться от него не смог бы никакой Шерлок Холмс… (Недаром у нас на курсе все называли Дарлинга «любитель угоститься на халяву»!) В общем, пришлось мне тащить его за собой и угощать обедом в конторе Тавернера… Но и потом, когда мы оттуда ушли, он не оставил меня в покое. Он заметил, что после обеда у меня в кошельке ещё остались какие-то деньги, и решил полностью меня разорить. Пока мы бродили по улицам, он всё норовил затянуть меня то в одну забегаловку, то в другую. Так мы и провели весь вечер вплоть до половины шестого… Но ровно в семнадцать сорок я сказал ему: «Всё, хватит! В шесть часов я должен встретиться с начальником возле супермаркета. Если я опоздаю хоть на одну минуту, он тут же меня уволит!» «Ну и прекрасно!» – ответил Дарлинг, – «За двадцать минут мы как раз успеем заскочить вон в ту забегаловку и пропустить ещё по одной кружечке пива!» Мы зашли в пивной бар, сели за столик и заказали пиво. Он начал рассказывать какую-то длинную историю; я расслабился и совсем потерял чувство времени… Когда я опомнился и посмотрел на часы, меня едва удар не хватил: Стрелки показывали одну минуту седьмого! Я вскочил из-за стола и как сумасшедший вылетел на улицу; Дарлинг, разумеется, опять увязался за мной. «Ну теперь-то ты куда торопишься?» – ехидно поинтересовался он, – «Ты всё равно уже опоздал! Попадёшь ли ты в нужное место в шесть ноль-пять или в шесть ноль-шесть – особой разницы уже не будет. Остановись-ка лучше и пораскинь мозгами! А вдруг тебе удастся придумать уважительную причину для своего опоздания?» В этот момент мы как раз пробегали по той самой подворотне. (Чтоб она провалилась к чёртовой бабушке!) И вот мы с ним остановились и призадумались… «А какую уважительную причину я мог бы назвать начальнику?» – стал размышлять я. «Ну, допустим, скажи, что ты по дороге провалился в канализационный люк», – предложил этот тип, – «Ну чем не уважительная причина для опоздания?» «Нет, не пойдёт», – ответил я, – «Во-первых, Кэртис мне не поверит; а во-вторых, даже если и поверит, он всё равно решит, что я провалился туда по собственному легкомыслию». «Тогда скажи, что на тебя в тёмной подворотне напали какие-то хулиганы», – не унимался он. «Вот это уже лучше!» – ответил я. Чтобы легенда о нападении хулиганов выглядела более правдоподобно, Дарлинг помог мне вымазаться в грязи спереди и сзади. Он пнул меня ногой в спину и обрызгал мне грязью левую брючину штанов… то есть, левую штанину брюк. «Высший класс!» – сказал он после этого, – «У тебя – такой вид, будто тебя целый день мочалили в тёмном углу пыльным мешком штук двадцать бандитов… Вот теперь ты можешь спокойно отправляться на встречу с начальником!» Мы с ним вышли из подворотни во двор, чтобы осмотреть мой внешний вид при лучшем освещении. И тут какой-то чёрт вдруг дёрнул меня за язык: «Постой, а поверит ли Кэртис, что на меня якобы кто-то напал? Вдруг он подумает, что я сам ввязался в эту драку? Ведь с какой стати хулиганы стали бы на меня набрасываться…?» «Скажи, что они хотели похитить у тебя папку с документом, а ты его геройски защитил!» – предложил Дарлинг. «Не слишком-то правдоподобно», – ответил я, – «Кэртис сам мне говорил, что документ никакой ценности не представляет…» «Но хулиганы не могли этого знать», – заметил Дарлинг, – «Скажи-ка ты своему начальнику, что они вырвали у тебя из рук папку и убежали вместе с ней! Стало быть, она им по какой-то причине приглянулась… Ну-ка дай её сюда!» – он взял у меня папку и зашвырнул её в ближайший мусорный ковш, – «Вот и все дела! Теперь иди к своему начальнику и докладывай, что у тебя спёрли документ! Не забудь только уточнить, что нападавших было несколько и что каждый был здоровее тебя раза в два (а ещё лучше – в три)… Ну, не робей, всё будет хорошо!» Такой вот болтовнёй он совсем сбил меня с толку. Я растерялся и пошёл у него на поводу… (А ведь знал же я прекрасно, что этот Дарлинг никогда ничего путного не предложит! У нас на курсе все его так и звали – «Дарлинг Кривые Мозги»…) Но я был уверен, что документ никакой ценности не представляет – вот и позволил втянуть себя в эту историю… Кэртис, я вас прошу: Откройте мне дверь! – воскликнул он и снова вцепился в заблокированную ручку, – Я сбегаю на помойку, достану оттуда папку и вернусь обратно! Всего две минуты – и документ будет у вас в руках!

– Мы можем только приветствовать ваше служебное рвение, – усмехнулся Доддс, – Но вынуждены вас огорчить: По нашим данным, около получаса назад в этот мусорный ковш была сброшена ещё одна порция мусора. Теперь вы вряд ли сумеете отыскать в нём свою серую папку даже в течение двух часов…

– Я готов рыться в этом ковше до победного конца! – вскричал в запальчивости Таккер, – Я переворошу всё сверху донизу, но папку добуду! Кэртис, прошу вас, выпустите меня из машины!

Два прославленных детектива, сидевшие на задних сидениях, обменялись между собой весьма вопросительно-многозначительным взглядом.

– Пожалуй, нам стоит пойти навстречу вашему душевному порыву! – произнёс в задумчивости Маклуски.

– Ну что ж, дадим Таккеру шанс исправиться! – проявил присущее ему великодушие Доддс, – Сейчас мы высадим его из машины, а сами вместе с его начальником отправимся в главный офис его конторы… Кэртис, сколько времени вы намерены провести сегодня на рабочем месте?

– Пожалуй, часов до десяти я в конторе точно проторчу, – прикинул адвокат.

– Прекрасно! – кивнул головой Доддс, – Тогда ваша задача, Таккер, будет такова: Если вы успеете до двадцати двух ноль-ноль принести Кэртису в контору этот документ, он будет считать, что вы успешно справились с сегодняшним заданием; но если вы не уложитесь в эти сроки, договор о вашей стажировке в его конторе будет немедленно разорван…

– Да-да, я согласен! – воскликнул в нетерпении курьер, – Я достану этот документ хоть из-под земли и притащу его к вам в контору до десяти часов!

– Ну что ж, желаем удачи! – ухмыльнулся Доддс, – Кэртис, можете разблокировать двери и заводить автомобиль!

Но вот коричневый костюм Таккера исчез где-то по ту сторону газонов и вазонов, а Кэртис приступил к исполнению крайне замысловатого заднего манёвра, бормоча себе под нос: «Ну как же много машин повсюду развелось…!» Пару минут спустя ему всё-таки удалось выбраться задним ходом с тротуара обратно на проезжую часть и снова вклиниться в сплошной транспортный поток… Только тогда Доддс позволил себе подвести оптимистический итог:

– Ну вот все наши трудности и позади! Мы сразу поняли, что сам по себе документ Малтреверса не представляет для вашего курьера ни малейшего интереса, а инсценировка его похищения была совершена им с какой-то посторонней целью. Следовательно, папку с документом он, скорее всего, выкинул в первое попавшееся место… К счастью, разыскивать его слишком долго нам не пришлось – в ближайшей округе оказался лишь один-единственный мусорный ковш…

– Кстати, обратите внимание на небывалый психологизм и абсурдизм ситуации! – заметил Маклуски, – Таккер, опаздывая на встречу с начальником, нагородил такой огород, что и сам теперь не рад: Он выкинул свой документ на помойку, вывалялся с ног до головы в грязи и наврал начальнику с три короба – и всё ради того, чтобы объяснить Кэртису своё пятиминутное опоздание. В конечном же итоге ему пришлось сознаться во вранье и провести остаток вечера на дне мусорного ковша… Но самое забавное тут вот в чём: Если бы Таккер, не мудрствуя лукаво, просто явился бы к супермаркету с пятиминутным опозданием, Кэртис вообще бы этого не заметил, поскольку и сам задержался на целых десять минут… Да, верно говорил один древний философ: Чем больше усилий предпринимают люди для того, чтобы улучшить сложившуюся ситуацию, тем в более интересную историю они в результате этого попадают!

– На афоризм ваше изречение не потянет – слишком уж много в нём слов и придаточных оборотов! – не замедлил с дружеской критикой Доддс.

– Боюсь, не родился ещё тот Цицерон, который сумел бы выразить эту мысль короче и доходчивей, – возразил Маклуски.

– Наверно, вы опять назовёте меня тугодумом, – в задумчивости высказался Кэртис, флегматично вращая баранку, – Но я до сих пор не понял, с какой целью вы отправили Таккера искать серую папку в мусорном ковше… Интересно, что он сможет там найти, если эта папка уже давно лежит у меня в бардачке?

– Порой на помойках совершаются поистине сенсационные находки, – не стал упрощать проблему Доддс, – Но вы, безусловно, правы: Вашей серой папки Таккер в мусорном ковше уж точно не найдёт. Тем самым у вас появится вполне благовидный предлог для разрыва с ним договора стажировки…

– Да я бы и так уволил этого лоботряса! – высказал решимость Кэртис, – После всего того, что он сегодня натворил, я больше не желаю терпеть его у себя в конторе!

– Но если бы вы просто уволили его за невыполнение задания, это было бы для него слишком мягким наказанием, – обратил внимание Доддс, – И тогда мы с коллегой решили: А пускай наш Таккер перед увольнением посидит часика два в мусорном ковше и хорошенько в нём покопошится! Возможно, это послужит ему уроком на будущее и отучит от привычного легкомыслия… Должен же он хоть раз в жизни заняться чем-то полезным, в конце-то концов!

– Кэртис, а каково ваше мнение на сей счёт? – поинтересовался Маклуски.

– Пожалуй, я с вами соглашусь, – ответил адвокат, немного поразмыслив.

CCXXXII. Злоключения адвоката

– Маклуски, мы вас внимательно слушаем! – обратился один из джентльменов чрезвычайно решительного вида к другому, сидевшему за соседним столом, – Докладывайте: Что новенького рассказал вам Джаспер?

Маклуски в задумчивости отнял от уха телефонную трубку и уложил её на аппарат, стоявший перед ним на столе… Дело происходило в знаменитой на весь мир рабочей комнате Отдела Расследований, расположенной на пятом этаже главного корпуса лондонской Центральной полиции. В данный момент в ней присутствовали два прославленных следователя упомянутого отдела – Доддс и Маклуски; помимо них, в уголке комнаты за своим собственным столом скромно примостился ещё один сотрудник того же отдела, Махони.

– Что новенького рассказал мне Джаспер? – повторил Маклуски; Доддс и Махони с интересом повернули головы в его сторону, – Да почти ничего… Он сказал, что сегодня утром к нему из каких-то конфиденциальных источников поступил некий анонимный документ – но раскрыть мне его содержание он отказался. По его словам, документ настолько серьёзен, что обсуждать его в телефонном разговоре недопустимо. Даже показать его нам с глазу на глаз он не имеет права – документ якобы достался ему в одном-единственном экземпляре, рисковать которым он не решается.

– Пусть хоть подавится своим документом! – не особо огорчился Доддс, – Нас его экземпляр совершенно не интересует – у нас у самих есть два точно таких же экземпляра!

– Джаспер заявил, что намерен полностью переключиться на изучение доставшегося ему документа и проверку содержащихся в нём сведений, – продолжал Маклуски, – Таким образом, Тимберлейку, Милтону и прочим мелким злоумышленникам придётся немного подождать… В общем, Джаспер уведомил меня, что в ближайшем времени наше сотрудничество с его УБОПЭПом в деле Тимберлейка вряд ли сможет иметь место. Он произнёс это таким безапелляционным тоном, что у меня не хватило духу ему возразить…

– Вот и прекрасно! – не стал унывать Доддс, – Стало быть, в конце следующей недели мы сможем спокойно уйти в отпуск, не забивая себе напоследок голову никакими мудрёными расследованиями!

– А вот я, между прочим, уйду в отпуск уже в эту пятницу, – неожиданно вмешался в разговор Махони, – По сути, мне осталось отсидеть на рабочем месте лишь три дня, не считая сегодняшнего… Чудесно; не правда ли? Я до сих пор не могу поверить своему счастью. Можно сказать, что я уже пребываю в предотпускном настроении…

– Собственно, мы с Доддсом тоже в нём пребываем, – подтвердил Маклуски, – Я бы сказал, что наши с вами ощущения во многом схожи…

– Ну, не скажите! – запротестовал Махони, – Нынешняя рабочая неделя окажется для меня особенной, последней; а для вас она – самая обычная, всего лишь предпоследняя…

– Кстати, предпоследняя неделя во многих отношениях является ещё более необычной, чем последняя, – возразил в полемическом задоре Доддс.

– И чем же она необычна? – заинтересовался Махони.

– А вы ещё не догадались? – усмехнулся Доддс, – Хотя бы тем, что предпоследняя неделя – последняя из всех непоследних недель…

– Ну вы и загнули! – Маклуски скептически покачал головой, – Опять ударяетесь в заумные философские спекуляции? Ваши глубокомысленные сентенции напоминают мне фразу из одного спортивного репортажа: «Все участвующие в футбольном турнире команды, за исключением сборной Англии, ведут свою игру весьма разнообразно – и лишь англичане с их унылым тактическим однообразием несколько разнообразят общую картину…»

– Я высказал свою мысль не только ради красного словца! – продолжал стоять на своём Доддс, – В ней имеется один глубокий смысл: На этой неделе мы с вами в последний раз перед отпуском будем испытывать ощущение, что после выходных нас ожидает ещё один трудовой понедельник…

– К счастью, ждать нам осталось недолго! – подытожил Махони, – Ещё неделька-другая – и мы с вами отправимся отдыхать от этого дурдома… Честно говоря, это уже давно пора сделать! – он устало прикрыл глаза, – Уже целый год подряд мы без перерыва вкалываем на рабочем месте, не зная ни сна, ни отдыха… Помню, на прошлой неделе я как-то приплёлся в Секретный отдел, чтобы разыскать какой-то важный документ. Пока я возился с документацией, я вдруг краем уха услышал разговор двух сотрудников, сидевших в соседней комнате; они обсуждали наш Отдел Жидкостей и его ЖУЖ (Журнал Учёта Жидкостей). Один из сотрудников сказал: «Но мы должны понимать, что Отдел Жидкостей ведёт свой ЖУЖ в силу служебной необходимости, а вовсе не ради собственного удовольствия!» Это были последние слова, которые я услышал прежде, чем задремал от усталости прямо с документами в руках… И приснилось мне, что все сотрудники нашей Центральной полиции будто бы начали вести ради собственного удовольствия каждый свой собственный ЖУЖ. Вот я якобы заглядываю в кабинет к мисс Томпсон и вижу: Она сидит за столом и пьёт свой кофе, а попутно делает записи в личном Журнале Учёта Жидкостей. У неё на столе стоят сверхточные весы; она сперва взвешивает на них пустую чашку, потом – чашку с налитым кофе, затем на калькуляторе вычитает из второго значения первое и заносит полученный результат к себе в журнал… А вот я захожу в другую комнату и застаю там Родли с двумя дозиметристами. Они якобы соображают на троих, но при этом каждый держит подмышкой свой собственный Журнал Учёта Жидкостей. После каждого сделанного глотка они будто бы вносят в свои ЖУЖи новые текущие данные о расходе жидкостей… А вот я якобы попадаю на какой-то банкет в большой шикарный ресторан. За главным столом сидит вся администрация Центральной полиции вместе с премьер-министром Маргарет Тэтчер, королевой Елизаветой и прочими членами королевской семьи. Разумеется, перед каждым на столе рядом с тарелкой и вилкой лежит свой личный ЖУЖ… Кошмар; не правда ли? Вот к чему может привести перенапряжение на работе! – он обессиленно вздохнул, – Как хорошо, что этот дурдом уже подходит к концу! Скоро мы с вами отправимся в отпуск и будем отдыхать целых четыре недели подряд… Если, конечно, за это время не начнётся какая-нибудь война, и нас не призовут в действующую армию, – неожиданно добавил он.

– Махони, имейте совесть! – вскричал в негодовании Маклуски, – Какая ещё война? Да как у вас только язык повернулся сказать такое! Немедленно прекратите сеять панику и упаднические настроения!

– Ничего я у вас не сею! – опроверг Махони, – Я говорю вам чистую правду: Если во время нашего отпуска в стране будет объявлена всеобщая мобилизация, нас с вами немедленно вызовут в ближайший военкомат и поставят под ружьё… Неужели вы забыли про свой гражданско-патриотический долг? Тогда майор Уильямс из нашего Военно-Учётного Стола обязательно вам о нём напомнит, когда вы на будущей неделе придёте к нему на предотпускной инструктаж…

– Но давайте не будем заранее сгущать краски! – проявил присущий ему оптимизм Доддс, – Международная обстановка на текущий момент – не такая уж и напряжённая; никаких крупных войн у нас в ближайшие дни не намечается. Если нас и призовут в действующую армию, то уже после выхода из отпуска…

– Международная обстановка – вещь крайне непредсказуемая, – продолжил свою мысль Махони, – Никогда не знаешь, где и когда разразится очередная заваруха… Помните, недавно я рассказывал вам свой вещий сон про то, как меня якобы призвали в действующую армию? Так вот: С тех пор мне неоднократно снились другие сны на эту же тему. Я всё ещё продолжаю исполнять свой гражданский долг и служить на боевом посту под британскими знамёнами…

– Типун вам на язык! – воскликнул возмущённый Маклуски, – Вы опять нагнетаете милитаристскую истерию?

– Нет-нет! – опроверг Махони, – Могу вас обрадовать: В моих снах основные боевые действия происходят на территории других государств; а наша доблестная армия пока терпеливо сидит в кустах и дожидается удобного момента, чтобы триумфально из них выскочить… Мне снятся как бы многосерийные сны с продолжением; причём серии идут непоследовательно: Иногда я попадаю в самое начало войны, а иногда – в её середину. К счастью, всякий раз обстановка на фронте остаётся достаточно спокойной… Я по-прежнему служу при каком-то штабе каким-то военным бюрократом. Похоже, со своими обязанностями я справляюсь неплохо… К сожалению, сведения о судьбе вас двоих и прочих наших сотрудников до меня пока не доходят. Но могу сообщить вам ещё одну любопытную информацию: Поскольку наша армия ещё не перешла к решительным боевым действиям на территории противника, наше военное руководство решило устроить своеобразные боевые учения на нашей собственной территории, дабы боевой дух солдат не пропадал даром… Наши войска были разбиты на две группировки, примерно равные по силам – а затем они начали планомерно сражаться друг против друга до полной победы одной из сторон. В ходе этих учений наши солдаты проявляют чудеса героизма; ожесточённая борьба идёт на всех без исключения участках фронта. Я служу при штабе одной из этих двух группировок и тоже пытаюсь внести свою посильную лепту в победу своей партии. Например, несколько дней (вернее, ночей) назад я с начальником нашего штаба проинспектировал наш потайной продовольственный склад… Уж каких только продуктов мы на нём не обнаружили! Больше всего мне запомнился длинный ряд стеллажей с так называемыми армейскими сухарями. (На стеллажах были приделаны таблички с названием «Хлеб композитный»… Уже потом, после пробуждения, я вдруг сообразил: Вообще-то композитным бывает не хлеб, а клей.) Это были действительно самые настоящие сухари в буквальном смысле этого слова – они напоминали по виду обычные хлебные батоны, засушенные до невообразимого состояния. По твёрдости они превосходили и кирпичи. (Ими вполне можно было забивать гвозди.) Наш начштаба, осмотрев стеллажи с сухарями, в восхищении произнёс: «Да… С такими запасами нам не страшен никакой противник! Этих сухарей нам хватит лет на пятнадцать – а за это время мы уже наверняка успеем победить в этих дурацких учениях!» Я спросил: «А вдруг учения затянутся надольше, чем на пятнадцать лет?» «Ничего страшного!» – заверил меня начштаба, – «Тогда мы призовём на выручку нашу армейскую смекалку и как-нибудь выкрутимся… Меня больше беспокоит другой вариант: А вдруг мы добьёмся победы быстрее, где-то за год-другой? Куда мы тогда денем наши запасы на оставшиеся тринадцать-четырнадцать лет? (Тем более, что к ним придётся присоединить трофейные запасы со складов противников.) Хватит ли у нас складских площадей, чтобы разместить всю эту гору продовольствия? Вот ведь проблема…» И тут чёрт дёрнул меня за язык сказать: «Но кто знает, как повернётся военная фортуна? А вдруг мы сами потерпим поражение в этих учениях? И тогда уже нашим противникам придётся ломать головы над проблемой размещения трофейных запасов…» Эх, лучше бы я этого не говорил! Начштаба принял суровый вид и произнёс примерно те же слова, что и вы несколько минут назад: «Махони, прекратите распространять пораженческие настроения! Как это мы можем не победить? Военнослужащий не имеет права так думать – он обязан всегда верить в скорейшую победу своей армии!» Пришлось мне прикусить себе язык и замолчать… А между прочим, мне было известно из других своих снов, что наши учения должны завершиться как раз быстрой победой противоположной группировки. Но сообщить об этом нашему армейскому начальству я не рискнул, дабы не угодить под трибунал за паникёрство и упаднические настроения… Итак, мы с начштаба проинспектировали склад и вернулись обратно в воинскую часть. И тут наша почтовая служба доложила о прибытии к нам партии каких-то странных посылок… В адресе было указано, что их якобы прислало командование противоборствующей группировки. В посылках будто бы находятся рождественские подарки для наших бойцов… Мы поспешили взглянуть на эти ящики, и они тоже показались нам подозрительными. (Самое забавное, что на каждом ящике была указана фамилия конкретного получателя. Я нашёл среди них свою собственную фамилию, а также фамилии Доддса, Маклуски, Родли и прочих своих сослуживцев, с которыми уже давно потерял связь – по крайней мере, во сне.) Начштаба оглядел все эти коробки и в задумчивости произнёс: «Эх, что-то не нравятся мне эти рождественские подарки… (Тем более, что на дворе – всего лишь начало июня.) Уж не скрывается ли за этим какой-либо хитрости со стороны наших врагов? Может быть, нам стоит вызвать сапёров и проверить эти ящики на предмет взрывоопасности?» Сапёры явились и подтвердили: В посылках, скорее всего, находится какое-то взрывоопасное содержимое. «Ну вот, я так и знал!» – вскричал в негодовании начштаба, – «Наши противники совсем потеряли совесть: Они хотят подорвать нас всех к чёртовой бабушке! Пожалуй, придётся нам отвезти все эти ящики на полигон и уничтожить их там поодиночке…» «Но стоит ли нам так спешить?» – возразил я, – «Может быть, сапёрам всё-таки удастся вскрыть эти коробки, не задев взрыватели? В этом случае мы сможем вытащить из ящиков рождественские подарки и раздать их нашим бойцам… (Вы же сами призывали нас почаще проявлять армейскую смекалку!) Между прочим, в военное время подарки никогда не бывают лишними…» «Никаких подарков!» – сурово оборвал меня начштаба, – «Что-то рановато вы начали задумываться о рождественских развлечениях… Лучше бы вы проявили свою смекалку в каком-нибудь другом деле!» «Слушаюсь!» – взял под козырёк я, – «Тогда могу предложить вам следующий вариант: Давайте загрузим эти коробки в самолёт и сбросим их на головы противников вместо бомб! Тем самым мы сэкономим наши собственные боезаряды – а их можно будет использовать на какие-нибудь другие цели…» Начштаба немного пораскинул мозгами и сказал: «Ваше предложение не совсем удачно. А вдруг посылки при сбросе с самолёта не взорвутся? Возможно, противникам удастся их вскрыть и завладеть нашими рождественскими подарками – а это здорово поднимет их и без того высокий боевой дух… Нет, я считаю, что мы должны безо всяких хитростей отвезти всю партию ящиков на полигон и как можно скорее их там подорвать!» И вот мы уже сидим в какой-то траншее в больших армейских касках на головах… Метрах в двадцати перед нами на земле выстроены в ряд наши ящики. Мне со своего места отличны видны фамилии получателей на каждом из них… Наконец, коробки начинают поочереди взрываться. Не без сожаления наблюдал я эту картину, сидя в траншее. Особенно мне взгрустнулось в тот момент, когда пришёл черед подрываться ящику с моей собственной фамилией… Следом взлетела на воздух коробка, предназначенная Маклуски – а та, на которой была написана фамилия Доддса, почему-то не взорвалась, а сразу загорелась…

– У Доддса всё всегда происходит не так, как у других военнослужащих, – прокомментировал Маклуски.

– Ну уж здесь-то я не виноват! – поспешил возразить Доддс, – Все претензии следует предъявить тому, кто мне эту посылку прислал!

– Вам бесполезно отпираться! – настоял на своём Маклуски, – Всем известно, что вы всюду пытаетесь выделиться на общем фоне при помощи всевозможных дешёвых эффектов. Например, в ваших собственных снах вы постоянно летаете по воздуху на манер аэроплана…

– И тут я не виноват! – запротестовал Доддс, – Инициатором полётов почти всегда являетесь вы – а я лишь следую вашему примеру. Так что ещё неизвестно, кто из нас двоих откуда пытается выделиться…

Сотрудники Отдела Расследований обсудили между собой ещё ряд важных и животрепещущих вопросов… Наконец, присущее им высокое чувство долга всё же заставило их вновь вернуться к текущей рутинной работе.

– Пожалуй, перед уходом в отпуск мне было бы неплохо слегка разгрузить свой рабочий стол, – высказал пожелание Махони, выдвигая один за другим ящики упомянутого стола и с недоумением разглядывая его разнообразное содержимое.

– И нам тоже найдётся, чем заняться до ухода в отпуск, – поддержал его начинание Маклуски, – Уже завтра с утра мы отправимся в нашу последнюю на текущий сезон командировочную поездку…

– Кстати, мы ещё не до конца выполнили сегодняшнюю повестку дня! – напомнил ему Доддс, – Всего в этой повестке было три пункта, а мы пока разобрались лишь с первым – позвонили Джасперу…

– Не беда: Сейчас разберёмся и с двумя другими! – Маклуски раскрыл свою записную книжку, придвинул к себе телефонный аппарат и снял с него трубку, – Второй пункт состоит в том, чтобы позвонить Айверсону домой и в очередной раз убедиться, что его дома нет… Сделано! – отрапортовал он пару минут спустя, – Как и следовало ожидать, Айверсон трубку не берёт. (Похоже, он ещё не вернулся из своей поездки в Корнуолл.) Тогда мы переходим к пункту третьему! – он снова принялся листать записную книжку, – Нам осталось позвонить в контору Кэртису и удостовериться, что он благополучно вернул Малтреверсу интересующий нас документ. Вряд ли третий пункт повестки окажется сложнее двух предыдущих… – он приложил трубку к уху и решительно набрал на телефонном диске необходимую цифровую комбинацию.

После нескольких вызывных гудков из телефона послышалась вполне ожидаемая реплика:

– Да-да, я вас слушаю!

– Добрый день! – произнёс Маклуски, – Кэртис, это – вы?

– Нет, это – не Кэртис, – ответил голос далёкого телефонного собеседника; причём голос этот прозвучал как-то особенно печально, – Это – его заместитель…

– Ах, Эмери! Извините, я вас не узнал! – поправился Маклуски, – Вам звонит Маклуски из Центральной полиции. Если вы ещё не забыли: Вчера мы приезжали в ваш офис вместе с вашим начальником… Кстати, где сейчас Кэртис?

После небольшой паузы из телефонной линии донёсся сокрушённый вздох и неожиданный ответ Эмери:

– Если бы мы сами это знали…!

– Что такое? – забеспокоился Маклуски, – С вашим начальником что-то случилось?

– Боюсь, что так! – подтвердил Эмери, – К сожалению, сообщить вам подробности по телефону я не могу. Это – явно не телефонный разговор…

– Ну и дела! – озадаченно произнёс Маклуски, – Выходит, Кэртис угодил в какую-то интересную историю? Послушайте, Эмери: А не требуется ли вам наше ненавязчивое профессиональное содействие? Мы с Доддсом вполне могли бы подъехать в вашу контору где-нибудь через час…

После нескольких секунд напряжённых размышлений Эмери наконец ответил:

– Ну хорошо – я жду вас обоих возле входа в наш главный офис ровно через шестьдесят минут!

– За нами дело не станет! – пообещал Маклуски.

Точно в назначенный срок два знаменитых детектива современности уже находились в нужном месте у подножия огромного офисного здания. В нескольких метрах поодаль проходил хорошо известный им широкий проспект. (В настоящий момент он был загружен машинами хотя и достаточно сильно, но не совсем безнадёжно.) Адвокат Эмери, второе лицо прославленной адвокатской конторы, дожидался детективов возле собственного автомобиля, припаркованного чуть поодаль.

В отличие от своего начальника, Эмери был блондином и меланхоликом. В своей работе он отличался скорей усидчивостью и основательностью, чем напором и оптимизмом… Скупо пожав руки подошедшим, он радушно открыл две дверцы своей машины: правую переднюю и правую заднюю. Сам он уселся на переднее сидение в поперечном положении, высунув переднюю часть туловища в открытую дверцу… Было заметно, что он чем-то сильно обеспокоен. Достав дрожащими пальцами сигарету из бокового кармана пиджака, он нервно прикурил её при помощи зажигалки. Серый табачный дым начал понемногу подниматься в синее лондонское небо… Чтобы ответить на радушие адвоката, детективы также извлекли из карманов свои собственные бывалые трубки и дружно их закурили. Доддс забрался в открытую дверцу на заднее сидение и принял на нём положение, аналогичное Эмери – а Маклуски принялся сосредоточенно расхаживать вдоль автомобиля взад-вперёд.

– Ну, мы вас внимательно слушаем! – обратился он к адвокату пару минут спустя, – Надеюсь, здесь мы сможем побеседовать с вами абсолютно конфиденциально… Итак, что же всё-таки стряслось с вашим Кэртисом?

Адвокат тяжело вздохнул и широко развёл руками.

– Для меня это дело до сих пор окутано мраком, – без особого оптимизма начал он свой рассказ, – Именно эта неизвестность и удручает меня больше всего… Очевидно одно: Кэртис пропал – и пропал явно не по своей воле! Начну по порядку: Сегодня утром он собирался встретиться со своим знакомым Малтреверсом по каким-то личным делам. Мы договорились, что после этого он заедет в наш дальний офис и позвонит мне оттуда… Если вы ещё не видели наш дальний офис, я вкратце вам его опишу: Он находится в другой части Лондона в другом большом офисном здании. Наша контора снимает там небольшое помещение на семнадцатом этаже. Собственно офис представляет собой обычную двухкомнатную квартиру, обставленную офисной мебелью… В последнее время этот офис, как правило, пустует. Мы с Кэртисом появляемся там наездами лишь в крайних случаях – например, когда нам требуется побеседовать в приватной обстановке с каким-нибудь особо важным клиентом. Этим утром Кэртис оказался там исключительно по воле обстоятельств, так как наш дальний офис расположен неподалёку от дома того самого Малтреверса, с которым Кэртис сегодня встречался… И вот примерно в десять часов утра у меня в главном офисе звонит телефон. Я снимаю трубку и слышу бодрый голос Кэртиса: «А вот и я! Эмери, как у вас дела?» «Всё – в порядке», – отвечаю я, – «А что у вас?» «И у меня тоже всё – в полном ажуре!» – сказал он; его голос звучал весело и беззаботно, без каких-либо тревожных ноток, – «Я только что подъехал к дальнему офису, припарковался внизу и поднялся сюда, на семнадцатый этаж». «А что у вас вышло с Малтреверсом?» – на всякий случай поинтересовался я. «Насчёт Малтреверса я могу сказать вам вот что…»– начал он. И тут я вдруг услышал в трубке писк дверного звонка… «Вот незадача: Кто-то звонит нам в дверь!» – с лёгкой досадой произнёс Кэртис, – «Эмери, повисите немного на трубочке! Сейчас я сбегаю узнаю, кто такой к нам пришёл!» Его голос пропал из телефонной линии. Я услышал отдалённый скрип входной двери… Надо сказать, что телефонный аппарат установлен в левой боковой комнате нашего дальнего офиса; он стоит на столике возле небольшого плюшевого дивана. Обычно мы разговариваем по этому аппарату, сидя как раз на этом диване… Что касается входной двери, то она находится прямо напротив центральной комнаты. Чтобы попасть из неё в левую боковую комнату, нужно пройти буквально пару метров по небольшой прихожей… Когда Кэртис отправился открывать дверь, он, судя по всему, положил трубку на столик. Мне на другом конце линии были слышны лишь неясные приглушённые звуки из глубины нашего дальнего офиса. Я услышал скрип открываемой входной двери; затем я уловил чей-то бойкий, но неразборчивый голос – он произнёс буквально одну фразу. А потом… – (пальцы Эмери, державшие сигарету, ещё сильнее задрожали), – А потом я снова услышал Кэртиса. Он вдруг завопил совершенно невероятным голосом: «Это – произвол! Это – насилие! Это – нарушение законов!» Услышав эти дикие вопли, я так и застыл на месте с открытым ртом, едва не проглотив телефонную трубку… За годы своего знакомства с Кэртисом я не помню ни одного случая, чтобы он терял самообладание и вопил, как недорезанный. А из трубки тем временем продолжали доноситься какие-то суматошные стуки и возгласы; похоже, кто-то беспорядочно метался по прихожей и что-то выкрикивал себе под нос… Наконец, надрывно лязгнула дверь центральной комнаты. (Я сразу узнал этот характерный звук.) Шаги вроде бы удалились – а затем послышался скрежет открываемого окна. Очевидно, это было окно в центральной комнате – оно, как и все остальные, выходит на большой шумный проспект… Вскоре до моего слуха донёсся хорошо узнаваемый уличный гул. (Должно быть, кто-то действительно открыл в центральной комнате окно.) И тут я снова услышал откуда-то издалека пронзительный душераздирающий крик Кэртиса: «Нет, вы не имеете права! Остановитесь, пока не поздно!» Самое поразительное, что его голос, судя по звуку, доносился даже не из соседней комнаты, а снаружи, с той стороны окна, – (от волнения Эмери едва не выронил сигарету изо рта), – У меня аж волосы встали дыбом от предчувствия беды… Потом я услышал ещё несколько торопливых шагов и суматошных стуков; в конце концов хлопнула входная дверь, и всё замолкло. В трубке остался лишь прежний монотонный уличный гул… Я неподвижно просидел у телефона ещё минут десять-пятнадцать, боясь отнять трубку от уха. У меня ещё оставались смутные надежды, что Кэртис вот-вот вернётся и объяснит мне суть происходящих событий… Но я надеялся напрасно – Кэртис не возвращался, и никаких других обнадёживающих звуков я из трубки не слышал. У меня возникло подозрение, что с телефонной связью что-то не в порядке… Тогда я сбросил линию и заново набрал номер дальнего офиса; ответом мне были однообразные короткие гудки. Я понял, что с Кэртисом действительно произошло что-то неприятное… Увы, мои мрачные предчувствия подтвердились: С тех самых пор (то есть, с десяти часов утра) по настоящий момент Кэртис не подаёт о себе никаких вестей. Я непрерывно названиваю в дальний офис едва ли не каждые пятнадцать минут – но там по-прежнему занята телефонная линия… Если желаете, мы можем прямо сейчас ещё раз в этом убедиться!

Не дожидаясь согласия собеседников, Эмери развернулся на сидении в сторону приборной панели и набрал на своей мобильной радиостанции нужную цифровую комбинацию. Полминуты спустя из динамиков послышались равномерные короткие гудки.

– Да, телефон занят, – признал Доддс, – Но стоит ли нам сразу нагнетать ситуацию? Возможно, в вашем дальнем офисе действительно забарахлила связь…

– А почему бы и нет? – поддержал коллегу Маклуски, – Не исключено, что Кэртис уже давно покинул ваш дальний офис и укатил в свою очередную деловую поездку…

– А вот и не укатил! – возразил Эмери, – В его автомобиле установлен точно такой же радиотелефон, как и у меня. Я с десяти часов утра пытаюсь до него дозвониться – но на том конце никто не снимает трубку… Хотите проверить? Извольте!

Он снова повернулся к приборной панели и набрал на ней уже другую цифровую комбинацию. На сей раз из динамиков донеслись уже не короткие, а длинные, но столь же равномерные гудки… Пару минут спустя Эмери сокрушённо вздохнул, сбросил линию и в расстроенных чувствах повернулся в прежнее поперечное положение.

– Итак, к чему же мы в итоге пришли? – обратился ко всем присутствующим Маклуски, продолжая расхаживать вдоль автомобиля взад и вперёд, – Какое объяснение произошедшим событиям мы можем предложить? Эмери, ваше мнение!

– Боюсь, что дело пахнет крупными неприятностями, – озабоченно высказался адвокат, – Похоже, Кэртис в дальнем офисе подвергся нападению каких-то злоумышленников и был захвачен ими в плен… Недаром же он кричал, что их действия противозаконны!

– Постойте-постойте! – поспешил вмешаться Доддс, – А вы уверены, что обвинение в нарушении законов выдвинул именно Кэртис? Вы обмолвились, что его голос звучал как-то необычно… Может быть, кричал не Кэртис, а тот, кто пришёл к нему в гости? В этом случае противозаконными (по мнению кричавшего) могли оказаться и действия самого Кэртиса…

– Я отвечу вам так, – произнёс Эмери, – Я никогда раньше не слышал, чтобы Кэртис так истошно вопил; но я почти не сомневаюсь, что этот голос принадлежал ему. Если бы на него кто-то напал, он заорал бы именно таким голосом – в этом я уверен процентов на девяносто пять (или даже на девяносто шесть). Так что и крики от входной двери, и вопли со стороны окна, скорее всего, принадлежали Кэртису…

– Конечно, вам лучше нас известен голос вашего начальника, – вынужден был признать Маклуски, – Однако в вашей версии всё равно остаются кое-какие слабые места… Итак, вы предполагаете, что Кэртис был захвачен в плен какими-то злоумышленниками. Но, в таком случае, кто и для чего открывал окно в средней комнате? С какой стати Кэртис кричал в это окно и кого он призывал остановиться, пока не поздно? И, наконец, почему он выкрикивал эти слова с той, а не с этой стороны окна?

– Может быть, злоумышленники пытались выкинуть Кэртиса на улицу с семнадцатого этажа? – выдвинул предположение Доддс, – В последний момент он, уже выпадая из окна, успел упрекнуть их в противозаконных действиях… Любопытная гипотеза; не правда ли? (Между прочим, на языке дипломатов выкидывание из окна обозначается научным термином «дефенестрация».)

– Мне бы не хотелось верить в этот вариант развития событий, – ответил помрачневший Эмери, – Но совсем исключать его из рассмотрения пока преждевременно… Да, злоумышленники могли выкинуть Кэртиса из окна офиса. В этом случае становится понятно, почему он не отвечает на звонки ни в офисе, ни в машине…

– К сожалению, мы никогда не присутствовали лично при выпадении из окон наших близких знакомых, – признал Маклуски, – Но попробуем представить себе эту картину как бы со стороны… Прежде всего, до наших ушей должен был донестись постепенно удаляющийся крик «А-а-а…!» (или «О-о-о…!»)…

– Ничего подобного я не слышал, – возразил адвокат.

– Вот это – уже повод для оптимизма! – обрадовался Доддс, – Похоже, худшего сценария всё же удалось избежать… Но чтобы в этом убедиться, нам было бы неплохо лично наведаться в ваш дальний офис и тщательно осмотреть место происшествия, – прозрачно намекнул он.

– Честно говоря, я пока опасаюсь там появляться, – боязливо высказался Эмери, – Кто знает: А вдруг в нашем офисе засели какие-то бандиты?

– Если они там находятся, то опасаться скорее следует им, а не вам, – обратил внимание Маклуски, – Как только вы обнаружите в своём офисе присутствие посторонних лиц, вы немедленно вызовете туда наряд полиции – и для бандитов дело закончится печально… Поэтому мы предлагаем вам прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, подъехать в ваш дальний офис и прозондировать в нём обстановку, – он решительно загасил свою большую трубку, – Не беспокойтесь, Эмери: Мы составим вам компанию в этой поездке!

– Ну что ж, я готов! – принял мужественное решение Эмери и решительно выкинул свою давно докуренную сигарету в направлении ближайшей мусорной урны.

Некоторое время спустя автомобиль Эмери, успешно преодолев по дороге все перекрёстки, светофоры и пробки, благополучно вырулил к другому большому офисному зданию в другой части Лондона. Он ненавязчиво припарковался на тротуаре под знаком «Стоянка и парковка всех видов а/м строго запрещена!». Из его задних дверей тотчас вылезли Доддс и Маклуски; вскоре к ним присоединился и Эмери, появившийся из передней дверцы.

– Обстановка вокруг – вполне спокойная! – доложил Доддс, – Если бы Кэртис в десять часов утра выпал из окна своего офиса, здесь бы уже вовсю орудовала прокуратура и уголовная полиция… Будем надеяться, что никаких дефенестраций в этом здании сегодня не происходило!

– Но меня настораживает другой момент, – Эмери с озабоченным видом осмотрелся по сторонам, – Машины Кэртиса нигде не видно…

– Может быть, он припарковался у соседнего здания? – подкинул идею Маклуски.

– Вряд ли! – опроверг адвокат, – Когда я говорил с ним по телефону, он ясно дал понять, что оставил машину возле офиса.

– Позвольте-позвольте! – не согласился с ним Доддс, – Он всего лишь упомянул, что «припарковался внизу»! К сожалению, это уточнение мало что нам даёт, поскольку в тот момент Кэртис находился на семнадцатом этаже офисного здания…

– Давайте рассуждать логически! – предложил Маклуски, – Мы видим, что парковка возле нашего офисного здания забита под завязку, и свободных мест на ней нет. В связи с этим, Кэртис мог припарковаться и у соседнего здания…

– Вы плохо знаете нашего Кэртиса! – усмехнулся Эмери, – Стал бы он парковаться у чёрта на куличиках, когда вокруг полно свободных тротуаров? Разумеется, он оставил бы машину на ближайшем незанятом клочке асфальта… Но раз его машины поблизости нет – значит, она отсюда уже уехала. А раз он не откликается на мои звонки по радиотелефону – значит, с ним что-то не в порядке… Эх, не нравится мне что-то это дело! – повторил он в мрачной задумчивости.

– Кстати, Эмери! – переменил тему Доддс, переведя взгляд на офисное здание, – А вы могли бы указать нам отсюда окна своего офиса?

– Непростая задача! – адвокат запрокинул голову наверх, – Все эти окна – как на одно лицо… Какие же из них наши? Я помню только одно: Они находятся на семнадцатом этаже и расположены где-то посередине фасада…

– Фантастика! – воскликнул вдруг Маклуски, – Одно из средних окон семнадцатого этажа приоткрыто – это заметно даже отсюда! Эмери, взгляните: Не ваше ли это окно?

– Похоже, что наше, – кивнул головой Эмери, ещё более помрачнев, – Вот я и говорю: Не нравится мне это дело! Если бы Кэртис покинул офис самостоятельно и добровольно, он бы при уходе обязательно закрыл в офисе все окна…

– Тогда скорее наверх! – принял решение Маклуски.

Все трое стремительно зашли в здание, молча кивнули флегматичному охраннику, прошлись по просторному приёмному холлу до лифтовой площадки и вызвали лифт. Минуту спустя они уже выходили из лифта в коридор семнадцатого этажа… В этом коридоре было ещё более пустынно, чем шестнадцатью этажами ниже. Эмери быстро привёл своих спутников к ничем не примечательной двери без каких-либо номеров или опознавательных табличек. Отперев её специальным ключом, он осторожно толкнул её вперёд и в нерешительности застыл на пороге.

– Как будто никого! – без особой уверенности в голосе сообщил он, заглянув в дверной проём.

– Тогда, с вашего позволения, мы зайдём туда первыми! – поставил его в известность Маклуски.

Два прославленных детектива отважно переступили порог таинственного офиса, а Эмери досталась роль скромного замыкающего. Сразу за входной дверью оказалась небольшая прихожая; напротив была открыта нараспашку ещё одна дверь, ведущая в среднюю комнату… Вошедшие тут же ощутили в своих ушах уже привычный уличный гул, который совсем недавно слышали внизу, у подножия здания. Гул доносился именно из средней комнаты… В неё вошедшие первым делом и направились. В этой комнате они не обнаружили ничего, достойного внимания – за исключением разве что открытого окна. Офисная мебель выглядела вполне буднично и имела на редкость заурядный вид. Никаких посторонних лиц и самого Кэртиса в комнате не оказалось… Повинуясь своему профессиональному инстинкту, детективы оперативно подошли к окну и осторожно выглянули из него на улицу. Их глазам где-то далеко внизу предстала серая дорожная полоса; по ней деловито ползало туда и обратно множество автомобилей всевозможных размеров и расцветок. Ещё больше машин неподвижно стояло у подножия офиса на легальных и нелегальных парковках.

– Итак, что же мы имеем? – подытожил Маклуски, отходя от окна и между делом осматриваясь по сторонам, – Никаких разрушений и следов борьбы в комнате не наблюдается. Стало быть, ничего особенного здесь в последнее время не происходило…

– Но тогда почему открыто окно? – возразил Эмери, – Допустим, Кэртис сам его открыл… Но почему он не закрыл его обратно, когда уходил? Сдаётся мне, он покинул офис внезапно и не по своей воле…

– Может быть, Кэртис решил проветрить помещение? – высказал предположение Доддс, – Нет, это лишено смысла! – тут же опроверг он сам себя, – Вместо свежего воздуха с улицы поступает лишь ужасная бензольно-фенольная смесь и бесконечный грохот… Эмери, ваше беспокойство нам понятно! Прикройте это окно к чёртовой бабушке – и дело с концом!

– Но имею ли я право его закрывать? – засомневался адвокат, – А вдруг полиция захочет изучить отпечатки пальцев на его ручке?

– Не волнуйтесь: Мы с Доддсом охотно подтвердим, что вы закрывали окно в нашем присутствии! – успокоил его Маклуски, – Но если вас не устраивает и этот вариант, тогда Доддс сейчас закроет окно сам…

– Уже закрыл! – отрапортовал Доддс, захлопывая окно и поворачивая ручку в запирающее положение.

Уличный гул в комнате моментально заглох, а неприятный запах значительно ослаб. Ободрённые детективы поспешили перенести свои оперативно-розыскные действия в соседнюю, так называемую левую комнату (в данном случае она оказалась от них по правую руку). Там тоже было пусто и спокойно… Офисная мебель откровенно скучала без дела под толстым слоем пыли. Только на миниатюрном столике возле жёлтого плюшевого дивана были заметны какие-то признаки жизни: На самом столике стоял большой телефонный аппарат старинной конструкции, а снятая с него трубка лежала рядом, издавая монотонные короткие гудки. На том же столике с вызывающим видом валялась знакомая детективам ярко-красная папка Кэртиса, в которой он имел привычку носить свои документы; от неё исходил специфический запах ароматных сигарет, которые так любил курить пропавший адвокат… Первым оказавшись возле столика, Маклуски первым делом уложил трубку на аппарат, а затем взял в руки красную папку.

– Ну вот, я так и знал! – воскликнул он, раскрыв папку, – Тот документ, который Кэртис собирался передать Малтреверсу, в папке отсутствует… Что бы это могло означать? К сожалению, Кэртис не успел нам сообщить, удалось ли ему сегодня встретиться с Малтреверсом. Стало быть, отсутствие документа в папке можно объяснить двумя способами: Во-первых, Кэртис мог благополучно вернуть документ хозяину; а во-вторых…

– Вот именно! – подхватил его мысль Доддс, – …а во-вторых, документ мог исчезнуть из папки каким-то другим путём – например, его могли похитить злоумышленники. Но в этом случае они наверняка прихватили бы с собой всю папку, а не один несчастный листок…

– И всё равно это дело мне не нравится! – в очередной раз повторил Эмери, – Если бы Кэртис ушёл из офиса по доброй воле, он бы никогда не бросил на столе свою папку с документами! Сдаётся мне, наша история приобретает какой-то нехороший оборот. Не успели мы начать расследование – а уже наткнулись на несколько настораживающих обстоятельств…

– Не торопитесь: Наше расследование ещё не закончилось! – попытался обнадёжить его Доддс.

Закончив осмотр боковой комнаты, детективы решили для полноты картины осмотреть и оставшуюся часть офиса. С правой стороны от прихожей – в ванной, в туалете и на кухне – не было обнаружено никаких посторонних лиц и никаких подозрительных предметов. Холодильник на кухне оказался подключённым к сети; он жизнерадостно гудел, перерабатывая электрическую энергию в такую желанную жарким летним днём прохладу… Открыв холодильник, детективы увидели в нём лишь одну-единственную двухлитровую пластиковую бутылку с каким-то прохладительным напитком – к тому же, ещё не откупоренную.

– С каждой минутой наше дело нравится мне всё меньше и меньше! – совсем упал духом Эмери при виде бутылки, – Очевидно, что принести её сюда мог только Кэртис. Он вошёл в офис, воткнул холодильник в розетку и сунул в него бутылку, чтобы немного охладить… Если бы он покинул офис в штатном порядке, он бы непременно забрал бутылку с собой и выключил бы холодильник. А раз он этого не сделал, мне даже страшно подумать, что всё это может означать…

– Давайте не будем на пустом месте разводить наши буйные фантазии! – пристыдил его Маклуски, – Итак, место событий мы уже осмотрели – и теперь нам самое время переходить к опросу очевидцев! Эмери, как вы считаете: К кому из ваших соседей по семнадцатому этажу мы могли бы обратиться за дополнительной информацией? Не исключено, что кто-то из них сможет сообщить нам приметы лица, зашедшего в офис к Кэртису в районе десяти утра…

– А вот я считаю, что нам не стоит беспокоить наших соседей по этому поводу! – неожиданно возразил Эмери.

Детективы с недоумением посмотрели на него.

– Отчего же не стоит? – уточнил Доддс.

– Во-первых, это абсолютно бессмысленно; а во-вторых, крайне нежелательно, – ответил адвокат, – Очевидно, что никто вокруг ещё не знает об исчезновении Кэртиса… Видите ли, наша адвокатская контора является организацией публичной и широко известной; про нас частенько пишут в газетах и говорят по радио. Между прочим, в этом офисном здании расположено несколько газетных редакций и несколько радиостудий… Если бы кому-то из наших соседей вдруг стало известно о пропаже главы нашей конторы, он бы тут же слил эту новость журналистам – и сейчас бы уже все лондонские радиостанции трубили об этом в эфире через каждые пятнадцать минут. Однако до сих пор ни один радиоканал не сообщил об исчезновении Кэртиса… (Я внимательно слушал все радиовыпуски вплоть до вашего приезда – про Кэртиса там пока не было ни слова.) Значит, никто действительно ещё не знает о наших проблемах – а нам с вами совсем ни к чему создавать ненужный ажиотаж и будоражить соседей. От этого шума нашей конторе будет один лишь вред и абсолютно никакой пользы… Давайте прикинем, к каким последствиям могут привести наши неосторожные расспросы! – (детективы с интересом посмотрели на адвоката; они и не думали ставить под сомнение его умение прикидывать последствия), – Очевидно одно: Узнав, что мы не можем найти главу нашей конторы, наши соседи тут же распространят этот слух по всем своим знакомым, и скоро об этом будет знать весь Лондон… Допустим на минутку, что исчезновение Кэртиса было вызвано самыми безобидными причинами, и в самое ближайшее время он снова появится на рабочем месте. Но к тому моменту журналюги уже успеют поведать всему миру, что глава нашей конторы бесследно пропал, и что мы якобы не можем его разыскать… В итоге имидж нашей конторы и самого Кэртиса будет сильно подмочен. Некоторые особо мнительные клиенты впредь остерегутся к нам обращаться… Разумеется, такой вариант нас совершенно не устраивает! А теперь предположим, что события будут развиваться по худшему сценарию: Кэртис пропал надолго или даже навсегда. Должны ли мы раньше времени оповещать об этом всех встречных и поперечных? Нет, ни в коем случае! Пока слухи о пропаже Кэртиса ещё не просочились в прессу, мы ещё можем успеть набрать в банках кредитов и на выгодных условиях разбежаться по другим адвокатским конторам… (Сделать это потом будет уже гораздо сложнее.) В общем, мы в любом случае должны держать эту историю с Кэртисом в тайне от широкой общественности! – подытожил Эмери, – Кстати, и в самой нашей конторе о его исчезновении пока знаю лишь я один…

– Будем считать, что вы нас убедили! – признал Маклуски, – Ваша позиция выглядит достаточно аргументированно. Да, вам выгодно и дальше держать общественность в неведении… Нам остаётся лишь один выход: Вернуться на исходные позиции к главному офису и продолжить там наши размышления над создавшейся ситуацией! Разумеется, красную папку Кэртиса мы прихватим с собой…

– …и бутылку из холодильника тоже! – докончил его мысль Доддс.

Некоторое время спустя два знаменитых детектива и один широко известный адвокат снова очутились на прежнем месте возле так называемого главного офиса. Автомобиль Эмери ненавязчиво припарковался на том же самом клочке асфальта, что и пару часов назад, а сам он и оба его спутника тоже заняли свои прежние позиции – кто на переднем сидении, кто на заднем, а кто и снаружи автомобиля.

– Увы, никаких подвижек! – сообщил Эмери, отворачиваясь от мобильной радиостанции и снова принимая поперечное положение, – Ни в дальнем офисе, ни в машине Кэртиса на мой звонок никто не откликается, – он нервно закурил ещё одну сигарету; оба его спутника уже вовсю дымили своими большими бывалыми трубками, – Между тем, скоро наступит вечер… Если Кэртис не объявится в течение ближайших пары часов, нам волей-неволей придётся бить тревогу. Похоже, мои самые мрачные предчувствия оправдываются…

– Что-то в вашем голосе маловато оптимизма! – заметил Доддс, сидевший в поперечном положении на заднем сидении.

– Да откуда ж ему взяться? – вздохнул Эмери, – Чем дальше наша история развивается, тем больше поводов для пессимизма в ней обнаруживается…

– Я предлагаю подвести очередной промежуточный итог нашего расследования! – взял инициативу на себя Маклуски, методично расхаживающий вдоль автомобиля то в одну, то в другую сторону, – Эмери, вам слово! Каким образом, на ваш взгляд, произошло исчезновение Кэртиса?

– Я полагаю, оно происходило примерно так… – ответил адвокат, – В начале одиннадцатого утра какой-то злоумышленник (или группа злоумышленников) позвонил в дверь нашего дальнего офиса. Кэртис ему открыл; эти ребята напали на него и силой увели из офиса… Мы знаем, что автомобиль Кэртиса также исчез – это означает, что на нём-то бандиты увезли своего пленника. (Неудивительно, что теперь они не желают снимать в машине трубку!) Не исключено, что похищение Кэртиса как-то связано с тем документом, который он сегодня передал (или собирался передать) Малтреверсу. В этом случае за спиной похитителей, скорее всего, стоит Тавернер…

– А вы ещё спрашиваете, откуда взяться оптимизму! – нашёл повод порадоваться Доддс, – Заметьте: Теперь вы ведёте речь лишь о похищении Кэртиса, а не о его дефенестрации с семнадцатого этажа!

– Кстати, о дефенестрациях! – вернулся к важной теме Маклуски, – Эмери, как вы можете объяснить факт открывания окна в средней комнате? Кто и с какой целью его открывал? Почему он не закрыл его обратно? И, самое главное, почему Кэртис прокричал свою вторую реплику, высунувшись из этого окна?

– Мы уже обсуждали эту тему, – напомнил Доддс, пока Эмери размышлял над ответом, – Была выдвинута версия, что злоумышленники пытались выкинуть Кэртиса из этого окна, но в последний момент передумали, устыдившись его упрёков в противоправности своих действий… Попутно я могу высказать и другую гипотезу: А вдруг Кэртис, спасаясь от налётчиков, сам собирался выпрыгнуть в это окно, а они ему помешали?

– Да вы никак шутите! – догадался Эмери; детективы в досаде развели руками, поняв, что их замыслы разоблачены, – Если же говорить серьёзно, то мне ясно одно: Окно открыл сам Кэртис. Возможно, он хотел позвать на помощь кого-нибудь с улицы…

– Как раз в это нам верится с трудом, – проявил присущий ему скептицизм Маклуски, – В этом случае он закричал бы: «Помогите! На помощь!», а вовсе не: «Нет, вы не имеете права! Остановитесь, пока не поздно!» Увы, на призыв о помощи крики Кэртиса не похожи. Напротив, он недвусмысленно обвинил кого-то в нарушении чьих-то прав…

– Насколько я понимаю, моя гипотеза вам не нравится, – сделал вывод Эмери, – Может быть, вы выскажете свою собственную?

– Именно это мы и собираемся сделать! – подтвердил Маклуски, продолжая сосредоточенно расхаживать возле автомобиля, – Чтобы не ошарашивать вас сразу, нам придётся постепенно подводить вас к правильной разгадке. Мы хотим последовательно провести вас через все промежуточные этапы, которые в итоге привели нас к цели… Я начну с самого очевидного: Осмотрев офис, мы не обнаружили нигде ни малейших следов борьбы или иных насильственных действий. Там не было ни перевёрнутой мебели, ни сломанных дверных ручек, ни разбитых лампочек, ни даже оторванных пуговиц. Стало быть, версия о том, что Кэртис подвергся нападению злоумышленников, сразу дала трещину… Но пойдём дальше: Вы уверены, что слышали возмущённые возгласы Кэртиса, и предположили, что на него прямо в офисе напали какие-то громилы. Но почему тогда вы не слышали их собственных криков? Оппоненты Кэртиса вели себя на удивление спокойно и рассудительно… Наверно, если бы между ними и Кэртисом завязалась упорная борьба, крики и угрозы раздавались бы с обеих сторон; не так ли? (Налётчикам совершенно некого было стесняться – они не могли знать, что в соседней комнате стоит телефонный аппарат со снятой трубкой. Кстати, мы наглядно убедились: Из прихожей столик с телефоном не виден – его закрывает спинка дивана.) В итоге мы приходим к очевидному выводу: В дверь Кэртису позвонил не злобный налётчик, а вполне доброжелательный охранный работник или сосед по офисам. Он сообщил Кэртису какую-то новость – именно она и вызвала его бурную реакцию. Разумеется, его возмущение было направлено вовсе не на доброжелательного информатора… Кэртис крикнул: «Это – произвол! Это – насилие! Это – нарушение законов!» Судя по всему, гость поведал ему о неких противоправных действиях, которые и возмутили адвоката до глубины души. (По роду своих занятий Кэртис прекрасно знаком с законами и различными способами их нарушения.) Сообщив новость, гость удалился – а следом за ним из офиса выскочил и Кэртис. Скорее всего, он решил воспрепятствовать тем противоправным действиям, о которых только что узнал…

– Нет, я не могу в это поверить! – возразил Эмери, – Кэртис – не какой-то Робин Гуд, чтобы выскакивать на улицу при первых признаках нарушения законов!

– Вы совершенно правы! – подтвердил Маклуски, – Кэртис – профессиональный адвокат. Он защищает закон лишь в тех случаях, когда это выгодно для него с материальной точки зрения – например, если клиент предлагает ему хороший гонорар. В данном случае этот вариант не проходит… Но существуют такие жизненные обстоятельства, когда даже профессиональный адвокат способен совершенно искренне и бесплатно возмущаться нарушением законов – например, если он сам оказывается пострадавшей стороной. Похоже, именно этот вариант и имел место в нашем случае… Узнав, что кто-то нарушил его права, Кэртис приходит в ярость и выскакивает из офиса с намерением немедленно восстановить справедливость…

– Но позвольте! – воскликнул Эмери, – Ваша гипотеза всё равно оставляет без ответа всё те же вопросы: Почему Кэртис не закрыл окно? Почему он не положил трубку на телефон? Почему он не взял с собой папку с документами и бутылку с водой?

– Ответ на все эти вопросы очевиден: Кэртис сильно торопился, – пришёл к нему на выручку Доддс.

– Но если он так сильно торопился, что не успел закрыть окно, тогда зачем он вообще его открывал? – продолжал задавать вопросы Эмери, – Кому он из этого окна кричал? Почему он до сих пор не вышел со мной на связь? Куда делся его автомобиль? И куда делся сам Кэртис?

– Мы уже знаем ответы на все эти вопросы, – заверил Маклуски, – Лишь на первый взгляд все эти неясности представляют собой неразрешимую загадку; на самом же деле они стройно и логично выстраиваются в один последовательный ряд, приводя нас в итоге к верной догадке… Начнём с автомобиля Кэртиса! Вы заметили, что его возле дальнего офиса нет. По словам самого Кэртиса, он припарковался где-то внизу – значит, он мог бы увидеть свою машину, если бы выглянул из окна… Когда мы мысленно связали между собой все эти нюансы, мы сразу пришли к первой промежуточной гипотезе: Предположим, что заглянувший в офис информатор сообщил Кэртису о том, что его автомобиль кто-то пытается угнать… Кэртис был возмущён до костей мозгов. Он высовывается в окно и замечает, что возле его драгоценной машины копошатся какие-то подозрительные типы. Он что-то кричит им о недопустимости противоправных действий – но они никак не реагируют на его угрозы. (Судя по всему, они не смогли услышать его голос в уличном шуме.) Тогда он срочно выскакивает из офиса и мчится вниз. У него не было времени закрывать окно и класть трубку; брать с собой папку с документами и бутылку с водой тем более не имело смысла… (В предстоящей борьбе с угонщиками они скорей помешали бы ему, чем помогли.) Вот он выбегает из офисного здания и пытается помешать злоумышленникам забраться в его машину – но те быстро его нейтрализуют и увозят на этой же самой машине. Неудивительно, что теперь они не рискуют снимать трубку радиотелефона и отвечать на ваши настойчивые звонки…!

– Да, любопытная версия, – в задумчивости признал Эмери, – В целом она выглядит достаточно правдоподобно. Хотя…

– Вы абсолютно правы! – подтвердил Маклуски, – Как раз правдоподобности-то этой версии и не хватает… Мы с Доддсом знакомы с вашим Кэртисом уже не первый день (а, по крайней мере, пятый) и уже успели изучить его повадки и характерные особенности поведения. Конечно, он никогда бы не помчался на шайку угонщиков водиночку и с голыми руками… Кэртис привык громить своих противников в судах при помощи словесных аргументов и юридических тонкостей; его сильной стороной является отнюдь не тяжёлый кулак, а скорее длинный язык. В борьбе с угонщиками собственного автомобиля он бы наверняка прибег к помощи каких-то силовых работников – например, охранников офисного здания… Итак, наша первая промежуточная гипотеза никуда не годится! И придётся нам перейти ко второй… Она сама просится на ум: Предположим, что Кэртис не успел помешать злоумышленникам угнать свой автомобиль и по горячим следам отправился на его розыски…

– Ну что за нелепость! – поспешил вмешаться Эмери, – Кэртис – дипломированный юрист; ему отлично известно, как следует поступать в случае угона автомобиля. Первым делом он вернулся бы в офис и сообщил о случившемся мне, а потом обратился бы в полицию и составил соответствующее заявление. Он бы никогда не стал разыскивать угнанный автомобиль самостоятельно, на свой страх и риск…

– Совершенно верно! – поддержал его Доддс, – Таком образом, и наша вторая промежуточная версия тоже отправляется в мусорную корзину!

– Тем самым, мы вплотную подбираемся к нашей окончательной гипотезе! – торжественно объявил Маклуски; его хождения вокруг автомобиля с каждой минутой становились всё более энергичными и целенаправленными, – Эмери, сейчас мы изложим вам единственно правильную реконструкцию событий! Возможно, она покажется вам несколько неожиданной и даже в какой-то мере парадоксальной. Но всё же…

– Невероятно! – закричал вдруг Эмери, ненароком повернув голову влево, – А вот и Кэртис, лёгок на помине!

Детективы посмотрели в ту же сторону и тоже заметили Кэртиса. На лице Маклуски появилось крайне неоднозначное выражение… С одной стороны, он был рад снова увидеть адвоката, поисками которого занимался; но с другой стороны, он был несколько раздосадован тем, что не успел познакомить присутствующих с окончательной реконструкцией произошедших событий. Между тем Кэртис тоже заметил своих коллег и направился к ним… Он шёл по тротуару вдоль шумного многолюдного проспекта. Его внешний вид был не вполне обычен: Некогда безукоризненный костюм теперь был помят и покрыт какой-то сажей; пиджак расстёгнут; галстук съехал набок; лицо буквально пылало от напряжения, а со лба стекали потоки пота. Он брёл по асфальту как будто из последних сил, шатаясь по сторонам от усталости… Трое его коллег поспешили затушить свои курительные принадлежности и вышли ему навстречу.

– Кэртис, где вы пропадаете? – дал волю возмущению Эмери, – Я с самого утра не могу до вас дозвониться! Где вы всё это время бродите? Где ваш автомобиль? И почему у вас – такой странный вид?

– Все объяснения потом! – заплетающимся языком ответил Кэртис, наскоро пожимая руки всем троим коллегам, – Давненько я не попадал в такие переделки… Я уже не держусь на ногах… С вашего позволения, я прилягу на ваше заднее сидение!

И он, не дожидаясь ответа хозяина машины, бессильно плюхнулся на заднее сидение лицом вниз. (Теперь от Кэртиса уже не пахло его любимыми сигаретами – их аромат был начисто заглушён запахом насквозь пропотевшего костюма.)

– Да, вид у вас – изрядно помятый! – согласился Доддс, – Для полноты картины не хватает разве что отпечатка чужой подошвы у вас на спине – как это было вчера у вашего курьера Таккера…

Доддс, Маклуски и Эмери разместились втроём на передних креслах и развернулись лицом к чудесно нашедшемуся адвокату. Что касается самого Кэртиса, то он могучим усилием воли сумел перевернуться на спину и вопросительно посмотрел на своих коллег.

– Можете не беспокоиться о правилах хорошего тона! – обратился к нему Маклуски, – Если у вас не хватает сил подняться на ноги, вы можете вести ваш рассказ и из лежачего положения… (Мы готовы закрыть глаза на небольшое нарушение этикета.) Итак, мы ждём подробного отчёта о ваших сегодняшних приключениях!

Три пары внимательных глаз устремились на докладчика. Тот тяжело вздохнул и приступил к рассказу:

– Нынешний день навсегда останется одним из самых чёрных в моей жизни… А ведь начиналось всё довольно спокойно и безобидно: Рано утром я встретился с Малтреверсом и передал ему документ. Расставшись с ним, я к десяти часам подъехал к дальнему офису… В тот момент парковка возле офисного здания была под завязку набита машинами, но на тротуаре свободного места было вполне достаточно. Недолго думая, я припарковался под каким-то запрещающим знаком, вылез из машины и отправился в офис. И вот я уже сижу на семнадцатом этаже на своём любимом плюшевом диване… Немного передохнув, я решил позвонить в главный офис. Трубку взяли вы, Эмери. Но не успел я переброситься с вами и парой слов, как в дверь мне кто-то позвонил… Я оставил трубку на столике, вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял Чимхот, работник охранной службы здания. (Я как раз повстречал его несколько минут назад внизу, на первом этаже, когда садился в лифт.) «Послушайте, Кэртис!» – сказал он, – «А знаете ли вы, что в нашем районе на этой неделе проводится общественная акция по борьбе с неправильными парковками? Только что к нам подъехал эвакуатор и начал эвакуировать всех, кто неправильно припаркован. А ну-ка взгляните: Не вашу ли ломовозку он к себе загружает?» Сообщив мне об этом, Чимхот отправился куда-то дальше – а я кинулся к ближайшему окну и выглянул на улицу. Так и есть: Какие-то гаврики как раз грузили в свой эвакуатор мой драгоценный автомобиль! К счастью, мне удалось сохранить холодную голову и способность здраво соображать… Как юристу, мне досконально известны все нормы законов, касающиеся эвакуации транспортных средств. Я точно знаю, что эвакуации подлежат только те средства, рядом с которыми не окажется их владельцев. Если владелец присутствует, речь может идти лишь о выписывании ему штрафа за неправильную парковку, но никак не об эвакуации. Таким образом, мне оставалось только известить этих гавриков о своём присутствии, после чего им пришлось бы оставить мой автомобиль в покое. (Штраф за неправильную парковку меня не страшил, ибо его всегда можно было оспорить в суде.) Но каким образом я мог бы им об этом сообщить? Первым делом мне пришёл на ум самый простой способ: Я открыл окно и прокричал этим гаврикам что-то грозное. Увы, докричаться до них с семнадцатого этажа мне удалось. Пришлось мне срочно выскакивать из офиса и лично бежать на место событий… Как назло, оба лифта оказались заняты. С отчаяния я выскочил на лестницу и запрыгал по ступенькам вниз… Я пробежал целых тридцать два пролёта (шестнадцать в одну сторону и столько же в другую); к концу пути у меня начало понемногу свистеть в ушах и стучать в висках… Но вот я – уже на первом этаже. Выбегаю я на улицу и вижу: Эвакуатор с моим автомобилем на борту неторопливо отъезжает по улице вдаль… У меня ещё оставались надежды догнать его, не отходя от кассы. Я собрал в кулак все свои силы и бросился в погоню. Я гнался за эвакуатором по краю тротуара, стараясь не упустить его из виду… Как я и ожидал, метров через двести он благополучно застрял в очередной дорожной пробке. Но пока я пытался к нему пробиться, пробка вдруг рассосалась, и эвакуатору удалось уехать ещё на триста метров дальше, до следующей пробки… Таким вот образом я бежал за эвакуатором ещё несколько кварталов – а потом он выехал на какой-то оживлённый перекрёсток и окончательно застрял в огромном заторе. Мои надежды возродились было с новой силой – но тут эти самые силы меня предательски покинули… Все последние годы я передвигался по Лондону исключительно за рулём собственного автомобиля; бегать по улицам мне не доводилось даже в самом страшном сне. Перегрузка оказалась для меня чрезмерной… В самый неподходящий момент у меня сбилось дыхание, закололо в боку и потемнело в глазах; мои ноги подкосились, и я как мешок рухнул на ближайшую скамейку… Эвакуатор с моим автомобилем всё ещё стоял посереди улицы в заторе – а я лишь бессильно смотрел на него издали, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но его борту красовалась яркая надпись: «Общественная акция по борьбе с неправильными парковками!»; далее был указан адрес штраф-стоянки, на которую полагалось отвозить эвакуированные автомобили… (Она была расположена на противоположной окраине Лондона, в самом дремучем и труднодоступном районе.) А затор тем временем сошёл на нет – и эвакуатор снова двинулся в путь, увозя с собой мой драгоценный автомобиль… Я проводил его взглядом и стал раскидывать мозгами: Итак, что ещё я могу сделать в создавшейся ситуации? Мне было очевидно одно: Если моя машина попадёт на штраф-стоянку, забрать её оттуда будет уже непросто. Мне придётся уплатить штраф за неправильную парковку и оплатить тариф за услуги эвакуатора и самой штраф-стоянки; всё это отнимет у меня массу времени и нервной энергии. Но если бы мне удалось перехватить эвакуатор где-нибудь по дороге (например, при въезде на штраф-стоянку), я бы смог избежать большей части этих проблем. Но каким образом я могу опередить эвакуатор? За годы своей сознательной жизни я изъездил Лондон вдоль и поперёк. В моём мозгу моментально всплыл план города со всеми его магистралями и более мелкими трассами… Я прикинул: С учётом нынешних пробок, эвакуатор будет добираться до штраф-стоянки минимум часа два, и у меня ещё остаётся шанс его опередить. Да, я должен добраться до цели быстрее конкурента… Но каким путём и на чём?

– Вам нужно было вернуться в офис и позвонить мне! – дал запоздалый совет Эмери, – Я бы подъехал в дальний офис на своей машине и отвёз бы вас на эту штраф-стоянку – вот и все дела!

– Этот вариант меня не устраивал, – возразил Кэртис, – Пока вы доедете из главного офиса до дальнего, пройдёт ещё не менее тридцати минут; потом мы ещё два часа будем добираться до штраф-стоянки и в итоге эвакуатор не догоним. К тому же, к тому моменту я уже успел удалиться от офиса на несколько кварталов, а шагать обратно пешком было бы для меня невыносимо… Мне в голову пришла более удачная идея: поймать на улице такси и уже на нём отправиться в погоню за эвакуатором. Однако и в этом варианте мне мало что светило… По пути до штраф-стоянки такси придётся преодолевать те же самые пробки, что и эвакуатору; в итоге мы потратим на дорогу те же самые два часа и конкурента не догоним. Очевидно, что гнаться за эвакуатором на наземном транспорте бесполезно… Но тут я ненароком повернул голову и заметил поблизости вход на какую-то станцию нашего доблестного лондонского метро. «Это – как раз то, что мне и требуется!» – подумал я, – «В метро никогда не бывает пробок. Я смогу быстро и без проблем добраться до другого конца города… Ну что ж, рискнём!» Я собрался силами и духом, поднялся со скамейки и спустился в подземку… Но лучше бы я этого не делал! – вздохнул адвокат, – Под землёй меня поджидали ещё более нелёгкие испытания, чем наверху. Неприятности начались с первых же моих шагов по метростанции… Честно сказать, я уже и не припомню, когда последний раз спускался в метро. (Я с самого детства передвигаюсь по Лондону на своей собственной машине.) С непривычки обстановка под землёй показалась мне неуютной. Кругом было слишком шумно, душно, жарко и многолюдно… Перед тем, как попасть на платформу, мне пришлось целых полчаса простоять в очереди в какую-то кассу за какими-то билетами. Прочие пассажиры ни в какую не хотели пропустить меня вперёд, зато сами так и норовили пролезть без очереди у меня перед носом… Но вот я наконец стою на платформе и пытаюсь понять, в какую сторону мне нужно ехать. Да, я в совершенстве знаком со всеми лондонскими автомобильными трассами – но когда я взглянул на схему станций метрополитена, то не на шутку растерялся. Я никак не мог взять в толк, каким наземным улицам соответствуют названия всех этих бесконечных подземных станций… Я обратился с расспросами к другим пассажирам, но получил от них лишь туманные и расплывчатые ответы. Они не желали понять, о чём именно я их спрашиваю; при этом они смотрели на меня с таким презрением, словно это я – такой непонятливый и бестолковый. Из-за их неверных советов я ещё полчаса без толку проездил по центру города и лишь с пятой попытки сумел пересесть на нужную мне ветку… Меня неприятно удивило то, как много народа набивается в каждый метровагон при каждой посадке; не понравилось мне и то усердие, с каким пассажиры толкаются в этих вагонах друг с другом. Я насилу доехал до нужной мне станции и с огромным облегчением выбрался из этого метро наверх… Как и следовало ожидать, поездка в метро отняла у меня ещё больше времени, чем могло бы занять путешествие со всеми удобствами в такси. Когда я доковылял до проходной штраф-стоянки, то узнал, что мой автомобиль поступил сюда ещё два часа назад. Охранник на входе посоветовал мне поскорее обратиться в их главную контору – она находилась в десяти минутах ходьбы от штраф-стоянки. Охранник объяснил, что владельцы эвакуированных машин могут довольно быстро получить их назад в день эвакуации; а вот начиная со второго дня эта процедура значительно усложняется… Поблагодарив этого типа, я поспешил в главную контору. Уж не знаю, какими шагами измерял расстояние этот дылда – но я добирался дотуда не десять минут, а все сорок. Войдя в контору, я обнаружил, что перед её единственным окошком выстроилась ещё более длинная очередь, чем перед турникетами в метро. (Как оказалось, акция по борьбе с неправильными парковками проходила сегодня сразу в нескольких районах Лондона, а по её итогам было эвакуировано рекордное количество автомобилей.) Эти люди наотрез отказались пропустить меня к окошку вне очереди. Все мои уверения в том, что я сильно тороплюсь по неотложным делам, пропали впустую. Даже моя фамилия и название моей адвокатской конторы почему-то были этим гаврикам неизвестны… Мне пришлось становиться в хвост этой очереди и стоять там до победного конца. На это я и потратил почти полдня своего драгоценного времени…

– Но ведь вы могли позвонить оттуда в наш главный офис по таксофону! – с явным запозданием сообразил Эмери, – Во всех подобных конторах должны стоять аппараты для платной телефонной связи…

– Могу вас уверить: Я пытался это сделать! – устало вздохнул адвокат, – Я понял, что мне придётся проторчать в приёмной ещё часа два-три – тогда я застолбил место в очереди и отошёл к этим таксофонам, чтобы связаться с вами… Признаюсь честно: Я никогда в своей жизни не звонил с уличных телефонов. (Я всегда пользовался либо стационарными аппаратами, либо мобильными радиостанциями.) Я понял, что для разговора по таксофону требуется приобрести какие-то особые жетоны, и закупил их на полную катушку в ближайшем киоске. Попутно я попытался прояснить у продавца принцип работы этих таксофонов… Но продавец мне попался на редкость бестолковый. Из его объяснений я понял лишь одно: Жетон следует опустить в специальную щель… Подойдя к первому таксофону, я опустил в него жетон и дёрнул за рычажок. Жетон тотчас провалился внутрь, а из трубки донеслись короткие гудки… Заподозрив, что таксофон неисправен, я перешёл к следующему – но тот повёл себя абсолютно так же. Подобным образом я скормил этим ненасытным таксофонам все свои жетоны… Ещё раз обращаться к непонятливому киоскёру за следующей партией жетонов я не рискнул, а снова вернулся в приёмную и встал в очередь. Она продвигалась вперёд на удивление медленно и нудно… (Я был готов застрелиться от отчаяния, если бы имел при себе пистолет.) Самое досадное, что наша очередь состояла сплошь из непонятливых, бестолковых и косноязычных автовладельцев. Дождавшись своего часа и пробившись к окошку, они долго и невразумительно излагали клерку свои претензии; они по десять раз повторяли одно и то же, не желая понимать, что им из этого окошка отвечают. Стоящие в очереди, потеряв терпение, призывали их перестать тянуть резину – но эти бараны демонстративно игнорировали все разумные призывы… Наконец, и я после трёх часов ожидания оказался возле желанного окошка. Сидевший в нём клерк первым делом потребовал у меня документы о праве собственности на автомобиль. Я битых двадцать минут пытался ему втолковать, что эти документы остались лежать в бардачке автомобиля; я предлагал ему лично прогуляться до штраф-стоянки и на них взглянуть. (Дотуда можно было без проблем дошагать за каких-то десять минут.) Но этому упёртому типу можно было кол на голове тесать: Он как попугай требовал у меня документы на право собственности или, на худой конец, их копию. (Естественно, копию я ему тоже предъявить не мог, поскольку её у меня с собой не было.) Стоявшие за мной в очереди подняли беспорядочный крик. Меня обвинили в том, что я якобы специально тяну резину и не хочу понимать того, что мне говорят из окошка. В конце концов меня силой оттащили от окошка и выпихнули наружу… Так и не удалось мне сегодня получить автомобиль со штраф-стоянки! – обессиленно подытожил Кэртис с заднего сидения, – Как вы уже поняли, начиная со второго дня процедура выдачи автомобилей усложняется. Боюсь, мне придётся провозиться с этим делом до конца текущей недели… А в своей адвокатской конторе я теперь появлюсь нескоро, – высказал мрачное предчувствие он, – В общем, я из последних сил выполз из этой приёмной и поплёлся в обратный путь. Я снова спустился в метро, с теми же приключениями доехал до нужной станции и на последнем издыхании доковылял до нашего главного офиса. Никогда прежде мне не приходилось так много ходить и бегать, как сегодня… Но самое обидное, что вся эта суета оказалась бесполезной! – мужественно взглянул он правде в глаза, – Если бы я не гонялся за эвакуатором и вообще не ездил на штраф-стоянку, я получил бы в итоге точно такой же нулевой результат…

– Так всегда и бывает! – посочувствовал ему Доддс, – Самые героические и титанические усилия обычно приводят лишь к самым смехотворным результатам…

– Мы очень рады, Кэртис, что вы наконец объявились! – подвёл итог Маклуски, – Но без ложной скромности заметим: Мы уже давно догадались о том, как и по какой причине вы исчезли! Не станем скрывать: Отправной точкой наших рассуждений послужило вчерашнее сообщение Спитхэда, охранника при здании суда – это он обратил наше внимание на то, что в последнее время в Лондоне начали проводиться акции по борьбе с неправильными парковками. Мы сразу же заподозрили, что между этими акциями и исчезновением вашего автомобиля существует некая трудноуловимая связь…

– Все эти акции давно превратились в откровенную показуху! – вскричал в возмущении Кэртис, – Реальной пользы от них никакой нет! Уж лучше бы власти боролись с пробками каким-нибудь другим способом – например, расширили бы уже существующие дороги…

– Но помилуйте! – возразил Доддс, – Чтобы расширить дороги в центре Лондона, нам придётся снести уже построенные здания – например, те, в которых расположены офисы вашей конторы. Но в этом случае вам с Эмери уже некуда будет добираться по этим расширенным дорогам…

– Между прочим, – напомнил Маклуски, – ещё вчера вы, Кэртис, горячо ратовали за то, чтобы власти в рамках борьбы с пробками эвакуировали с тротуаров неправильно припаркованные автомобили…

– Против борьбы с пробками я не имею никаких возражений, – согласился адвокат, – Но всё нужно делать с умом! Эта борьба не должна мешать автомобилистам свободно ездить по городу… Никто не спорит: Парковаться следует в положенном по закону месте. Но пусть власти сперва построят возле каждого офисного здания достаточное количество парковочных мест, а только потом наказывают автомобилистов за неправильную парковку! Скажите, пожалуйста: Каким чудом я смогу правильно припарковаться, если в Лондоне элементарно не хватает бесплатных парковок? Все существующие парковки следует расширить как минимум вдвое – только тогда на них можно будет отыскать свободное место. А до тех пор все разговоры о борьбе с неправильными парковками останутся пустой болтовнёй и откровенной показухой…

– Что значит «расширить парковки»? – удивился Доддс, – Расширение парковок возле офисных зданий возможно лишь за счёт соседних автомобильных дорог – а это приведёт к сужению той самой проезжей части, за расширение которой вы ратовали всего пару минут назад!

– Пускай власти борются с пробками так, как считают нужным! – устало вздохнул Кэртис, – Главное – чтобы при этом не страдали рядовые автомобилисты… Да, я тоже хочу, чтобы пробок на дорогах было меньше. Но я против того, чтобы у меня из-под носа увозили на эвакуаторе мой собственный автомобиль! С пробками следует бороться более цивилизованными способами… Да, давненько я не попадал в подобные переделки! – он с трудом приподнялся и принял сидячее положение, – Я устал, как чёрт; я выжат, как лимон в соковыжималке; сегодня я весь день ничего не ел и не пил…

– Последняя из этих неприятностей легко поправима, – удачно сообразил Маклуски, – Как кстати мы догадались захватить из дальнего офиса вашу бутылку! Эмери, будьте добры, передайте её Кэртису на заднее сидение!

Взяв из рук коллеги двухлитровую пластиковую бутылку, глава адвокатской конторы мгновенно её откупорил и залпом осушил едва ли не наполовину.

– То есть, в десять утра вам в дверь позвонил охранник Чимхот? – сообразил наконец Эмери, – А ведь когда мы втроём заходили в здание, этот Чимхот как раз попался нам навстречу… Подумать только: Если бы мы тогда задали ему нужный вопрос, он бы сразу ввёл нас в курс дела, и нам бы не пришлось весь день теряться в догадках о вашей судьбе!

– Но в этом случае наше расследование вряд ли получилось бы таким интригующим, – резонно заметил Доддс.

– И всё-таки один полезный урок я из своих сегодняшних мытарств извлёк, – сообщил Кэртис, немного придя в чувство, – Когда у меня в погоне за эвакуатором закололо в боку и зарябило в глазах, я недобрым словом помянул все эти лондонские пробки – это по их вине я прошлым летом не смог попасть в фитнес-центр на занятия оздоровительной физкультурой! Пожалуй, мне стоит всерьёз подумать о своём здоровье… Решено: Куплю-ка я себе ещё один абонемент в тот же самый фитнес-центр!

– Можете считать, что сегодня вы уже приступили к занятиям лечебной физкультурой, – обнадёжил его Маклуски, – Ваши сегодняшние похождения по своим энергетическим затратам вполне сопоставимы с тремя-четырьмя сеансами в фитнес-центре…

– Возможно, вы и правы, – согласился Кэртис, – Но, с другой стороны, по эмоциональным затратам их можно сравнить разве что с тремя-четырьмя сутками пребывания в дурдоме…

– В общем, сегодня вы даром времени не теряли и совершили массу полезных дел! – подвёл оптимистический итог Доддс.

Кэртис лишь сокрушённо вздохнул в ответ.

CCXXXIII. Бойцы невидимого фронта

– Айверсон опять не отвечает, – отрапортовал Доддс, укладывая телефонную трубку обратно на аппарат.

– Значит, одной проблемой у нас сегодня будет меньше! – нашёл повод порадоваться Маклуски.

Дело происходило в знаменитой рабочей комнате на пятом этаже главного корпуса лондонской Центральной полиции. Доддс и Маклуски, два прославленных детектива этой конторы, находились здесь в силу служебной необходимости; помимо них, в комнате присутствовал и их коллега Махони, ещё один сотрудник Отдела Расследований… За окном ярко светило беззаботное июньское солнце, а настроение у всех присутствующих также было под стать погоде.

– Судя по всему, Айверсон ещё не вернулся из своего Корнуолла, – подвёл промежуточный итог Доддс, – В таком случае, мы больше не станем его дожидаться! Отправимся прямо сейчас в нашу последнюю предотпускную командировку – а Айверсона проведаем уже после нашего возвращения… Между прочим, зам выдал нам полный картбланш на ближайшую неделю. На работе мы теперь появимся ровно через семь дней – в среду, двадцатого июня. И останется нам тогда проработать до отпуска всего-то каких-то три рабочих дня…

– То есть, вы намерены целую неделю провести в какой-то командировке? – смекнул Махони, – Значит, вы не сможете посетить мою прощальную пирушку, которую я устрою в эти выходные в здешней чайной по поводу моего ухода в очередной отпуск?

– В этом отношении мы с вами окажемся в равных условиях, – не стал сильно переживать Маклуски.

– Почему в равных? – не понял Махони, – Ведь я-то на свою собственную пирушку уж как-нибудь попаду; не так ли?

– Зато вы не сможете присутствовать на нашей с Маклуски прощальной пирушке неделю спустя, – пояснил Доддс, – поскольку к тому времени уже покинете Лондон и отправитесь отдыхать куда-то за кудыкины горы.

– Ах да, в самом деле! – признал Махони, – Ну как же всё-таки несправедливо устроена жизнь: Даже близкие коллеги по работе так и норовят улизнуть в отпуск келейно, не угостив тебя в чайной на прощанье… Стало быть, теперь мы увидимся с вами лишь где-то в конце июля, уже после отпуска, – подытожил он, – Надеюсь, за этот месяц нам с вами удастся хоть немного отдохнуть от здешнего дурдома и собраться с силами перед новым рабочим сезоном…

– Мы от всей души желаем вам дальнейших ратных успехов! – не поскупился на добрые напутствия Маклуски, – Проще говоря, удачно вам повоевать за этот месяц!

– А с кем я должен воевать? – удивился Махони.

– Со злобным и коварным врагом, от которого вы будете защищать родную страну по ночам, – уточнил Доддс.

– Вы про мои сны? – догадался наконец Махони, – Да, вы правы: Мне почти каждую ночь приходится возвращаться в свой штаб, где я теперь служу, и испытывать на своей шкуре все тяготы военного времени… Например, минувшей ночью приснилось мне, что мой начштаба будто бы вызвал меня к себе и сказал: «Махони, я поручаю вам срочно наведаться в наш госпиталь! Говорят, туда сегодня доставили ещё одну партию раненых…»

– То есть, вас направили навестить раненных товарищей? – сообразил Маклуски, – Ну что ж, весьма похвально!

– Не просто навестить, – внёс необходимую ясность Махони, – Заодно начштаба добавил: «А при уходе из госпиталя вы незаметно стянете из местного буфета две чайных ложки – а то у нас в штабе не хватает столовых приборов… Только заклинаю вас: Не забудьте их хорошенько продезинфицировать! Ходят слухи, что среди тамошних пациентов разразилась какая-то заразная эпидемия…»

– А вот это – уже совсем не похвально! – не смог удержаться от неодобрительной оценки Доддс.

– И вот отправился я в госпиталь, – продолжал Махони, – Но не успел я в него войти, как наткнулся на какого-то мордоворота в медицинской форме… Увидел он меня и радостно воскликнул: «Махони, ты ли это? Сколько лет, сколько зим! Как же я рад снова тебя видеть!» Его физиономия показалась мне отчасти знакомой – но разбираться, кто он такой, мне было уже некогда. Я срочно развернулся и дал дёру из этого госпиталя – ну а он, разумеется, помчался за мной в погоню. Так мы и бегали друг за другом и друг от друга до тех пор, пока я окончательно не проснулся…

– Но имело ли вам смысл от него удирать? – задумался Маклуски, – Вы ещё не успели спереть из госпиталя никаких ложек – а других предосудительных действий тем более ещё не совершили. Так чего же вам было опасаться?

– Конечно, никаких претензий ко мне у этого типа быть не могло, – согласился Махони, – Я полагаю, он хотел всего лишь по-дружески пожать мне руку – вот почему я и бросился от него наутёк! (А вдруг я и впрямь заражусь от него какой-то болезнью, передаваемой при рукопожатии?)

– Спору нет: Порой во сне мы ведём себя не совсем так, как принято в реальном мире, – решил подхватить интересную тему Доддс, – Например, некоторые специалисты утверждают, что именно во сне, освободившись от пут условностей, человек способен в полной мере реализовать свой творческий потенциал… Я решил проверить эту гипотезу. И вот на днях, в очередной раз погрузившись в ночной сон, я рискнул заняться интеллектуальным творчеством… Не стану кривить душой: Я в один присест нарисовал целую кучу гениальных картин, которым позавидовал бы сам Ван Гог или Фернан Леже – хотя до того был уверен, что вообще не умею рисовать, – (Маклуски и Махони скептически усмехнулись), – Между тем, я отчётливо осознавал, что наглядно предъявить нарисованные мною во сне картины реальным искусствоведам мне не удастся, и все мои творческие потуги пропадут впустую… Тогда я решил заняться стихотворчеством – и за пару минут без каких-либо усилий легко и непринуждённо сочинил самый настоящий стих. Потом, проснувшись, я поспешил занести его к себе в записную книжку,– он извлёк из внутреннего кармана свой верный блокнот, – Итак, вот этот стих: «„Угостите папиросой?“ – / обратился я с вопросом/ к одному из наших боссов,/ повстречав его в курилке./ Но не дал он мне ни спички;/ заорал, как истеричка,/ и умчал, как электричка,/ прихватив с собой табличку/ „Не беги за паровозом!“» На мой взгляд, данное литературное произведение в целом не лишено кое-каких любопытных нюансов…

Его рассуждения прервал настойчивый телефонный звонок… Снимать трубку с аппарата снова пришлось Доддсу, поскольку в тот день это входило в его непосредственные служебные обязанности.

– Доддс-Маклуски, это – вы? – услышал он из телефонной линии знакомый, но слегка запыхавшийся голос, – Я только что вернулся из Корнуолла и звоню вам прямо с вокзала, как и обещал. Домой я доберусь где-то через час… Мы ведь собирались с вами встретиться и по-дружески поболтать; не так ли?

– Ну что ж, давайте встретимся! – быстро сориентировался Доддс, – Мы с Маклуски будем ждать вас во дворе вашего дома на хорошо известной вам скамейке. Постарайтесь надолго не опаздывать и не попадать по дороге в новые интересные истории!

– Да-да, обязательно постараюсь! – пообещал далёкий Айверсон (ибо это был, несомненно, он).

Долгожданная встреча состоялась точно в заранее запланированном месте и почти точно в заранее назначенный срок. Два прославленных детектива не успели как следует углубиться в свой очередной плановый перекур, как с другой стороны двора, из-под печально известной арки, показалась полная благородства фигура с большим саквояжем в руке и в больших очках на носу. (Примерно полтора месяца назад этим же путём в этом дворе появился некий Бентли, который затем и втянул Айверсона в историю с разноцветным зонтом.) Детективы срочно попрятали по карманам свои давно загашенные курительные принадлежности и поспешили подняться навстречу новоприбывшему, дабы обменяться с ним тёплыми дружескими рукопожатиями.

– Рады видеть вас в полном здравии и хорошем настроении, Айверсон! – поприветствовал посланца Корнуолла Доддс, – Судя по всему, вы уже успели оправиться от травм, полученных вами в тёмной подворотне возле почтового отделения…

– …и купить себе новые очки взамен тогда разбитых, – блеснул наблюдательностью Маклуски.

– Да-да, со мной всё – в порядке, – подтвердил Айверсон, – Я немножко подлечился в больнице и ещё немного отдохнул самостоятельно… На эти выходные меня пригласил к себе мой приятель Риджуэй. Недавно он купил себе загородный домик в графстве Корнуолл и хотел меня с ним познакомить… Мне так сильно понравилось у него в доме, что я был вынужден задержаться ещё на пару дней; попутно я помог Риджуэю в кое-каких хозяйственных делах. (На прощанье он прямо так мне и сказал: «Ещё бы двое-трое таких работников, как вы – и я бы наконец докопал к чёртовой бабушке эту дурацкую выгребную яму!») В свою очередь, Риджуэй пообещал реструктуризировать свою тысячу фунтов стерлингов, которую он в своё время мне одолжил… Да, что это мы с вами стоим посереди двора? – встрепенулся он, – Не пора ли мне пригласить вас к себе домой?

– Неплохая мысль! – не стал возражать Доддс.

Все трое твёрдой уверенной походкой направились к нужному подъезду и без тени сомнений в него вошли. Пройдясь по небольшому коридору, они свернули направо, поднялись на три ступеньки вверх и двинулись в сторону лифта уже по другому коридору… Слева показалось знакомое окно с широким подоконником, а справа – несколько рядов новеньких блестящих почтовых ящиков, радующих глаз своим пока что безупречным внешним видом. Из этих ящиков беспорядочно торчали наружу многочисленные и разнообразные рекламные проспекты.

– Кстати, вы слышали, что на прошлой неделе в нашем доме заменили почтовые ящики? – похвастался перед спутниками Айверсон, останавливаясь возле окна и указывая на обновку.

– Да, слышали – причём лично от вас, – подтвердил Доддс, – Перед отъездом в Корнуолл вы сами сообщили нам об этом по телефону.

– Увы, почта опять повесила ящики точно напротив окна, – посетовал Айверсон, – Теперь все эти лоботрясы, которые по вечерам соображают на этом подоконнике на троих, смогут опять со всеми удобствами долбить ногами по моему ящику – самому нижнему в среднем ряду, под номером 226… Интересно, как долго он сможет на сей раз продержаться? – риторически поинтересовался он, – Удивительно, что за прошедшую неделю его ещё не сплющили в лепёшку, и он ещё может нормально открываться…

– Может быть, вам и вправду стоит его открыть? – подкинул ещё одну неплохую идею Маклуски, – А заодно и посмотрите, сколько рекламы успели накидать в ваш ящик за время вашего недолгого отсутствия…

– Так и сделаем! – Айверсон вставил в замок почтового ящика номер 226 нужный ключик из своей связки, извлёк наружу целую кипу всевозможной бумажной продукции и не глядя свалил её на уже упоминавшийся подоконник.

– А нет ли в этой куче какой-либо важной корреспонденции для вас? – засомневался Доддс.

– Крайне сомнительно, – Айверсон бегло просмотрел сваленные на подоконник листки, – Похоже, тут – одна реклама… Хотя постойте: А это что ещё за сюрприз?

Он вытащил из рекламной груды небольшой бумажный листок в клеточку, исписанный от руки зловещими корявыми угловатыми буквами. Два прославленных детектива, заглянув своему спутнику через плечо, увидели на листке следующий анонимный текст:

«Айверсон, та записка, что вы достали из ящика сегодня утром, попала туда по ошибке. Можете не принимать её во внимание!»

– Ничего не понимаю! – поразился Айверсон, – Какая ещё записка? Сегодня утром я ничего из этого ящика не доставал. Меня тогда вообще в Лондоне не было…

– Возможно, тут имеется в виду не совсем сегодняшнее утро, – высказал предположение Маклуски.

– Ах, вот оно в чём дело! – смекнул наконец Айверсон, – Надо полагать, во время моего отсутствия кто-то ошибочно опустил в мой ящик какую-то записку – а потом, осознав свою ошибку, решил меня предупредить, чтобы я не слишком удивлялся. Он был уверен, что я уже достал записку из ящика, и написал мне другую… Это означает, что где-то в этой куче должен валяться ещё один листок… Вот он! – он с торжествующим видом извлёк из груды рекламных объявлений ещё одну записку, написанную всё теми же корявыми угловатыми буквами на точно таком же листке в клеточку.

На сей раз текст анонимного послания гласил:

«Вы нам что-то должны; не так ли? Если у вас совсем отшибло память, мы к вам придём и об этом напомним!»

– Ну и дела! – ахнул Айверсон, – Хотел бы я знать, что же тут всё-таки имеется в виду…?

– Вы ещё долго собираетесь торчать посереди коридора? – начал понемногу терять терпение Доддс.

– Да-да, вы правы! Этот коридор – не лучшее место для размышлений, – признал Айверсон, – Но тогда, наверно, нам стоит опять выйти на улицу и снова занять нашу любимую скамейку?

– Ну что ж, давайте ещё немного на ней посидим! – не стал спорить Маклуски.

Вскоре Айверсон уже сидел на той самой скамейке и с неподдельным интересом изучал обе записки, извлечённые из своего собственного почтового ящика. Два прославленных детектива заняли места по обе стороны от мастера рытья выгребных ям и терпеливо дожидались дальнейшего развития ситуации. (К слову, это была та самая скамейка, на которой полтора месяца назад проходила беседа Айверсона с Бентли, завершившаяся роковым походом на почту за разноцветным зонтом.)

– Вот это головоломка! – озадаченно произнёс Айверсон минут пять спустя, – Честно говоря, кое-чего я в этой истории до сих пор понять не в состоянии…

– Может быть, вам требуется наше ненавязчивое профессиональное содействие? – прозрачно намекнул Доддс.

– Похоже, этот ребус – как раз по вашей части, – согласился Айверсон, – Не сомневаюсь, что вы без проблем разгадаете эту загадку. И всё-таки… Послушайте, а почему бы мне хотя бы раз в жизни не испытать себя в роли детектива? – воскликнул он в запальчивости, – Обе записки были обнаружены в моём почтовом ящике, и я имею полное право заняться прояснением их происхождения… Давайте сделаем так: Я сам попытаюсь расследовать это дело, а вы не станете мне мешать! – предложил он двум профессиональным мастерам сыска и розыска, – Мне почему-то кажется, что мне удастся самостоятельно докопаться до истины…

Прославленные детективы вопросительно переглянулись друг с другом поверх головы Айверсона.

– Как в таких случаях говорится: В добрый час! – снисходительно усмехнулся Маклуски, – Мы будем только рады, если вы сами во всём разберётесь и избавите нас от необходимости долго и нудно объяснять вам все подробности! (На следующей неделе мы с Доддсом уходим в очередной отпуск и, конечно же, не собираемся лишний раз напрягать свои мозговые извилины.)

– Давайте поступим так: Вы будете проводить своё расследование самостоятельно, но в нашем присутствии! – обратился к Айверсону Доддс, – Мы обязуемся молча выслушивать все ваши рассуждения и воздерживаться от конкретных подсказок. Мы будем вынуждены вмешаться только в одном случае – если ваше расследование примет откровенно небезопасный характер для вас или для кого-то ещё. Но будем надеяться, что до подобных крайностей дело дойдёт ещё нескоро…

– Конечно, нескоро, – машинально ответил Айверсон, весь погружённый в изучение своих анонимных записок, – Пожалуй, я уже могу с полной уверенностью сделать первый вывод: Первая из записок предназначалась лично мне – о чём свидетельствует обращение «Айверсон» в её начале…

– Метко подмечено! – кивнул головой Маклуски.

– Из её текста следует, – продолжал Айверсон, – что вторая записка попала в мой ящик по ошибке… Стало быть, она была адресована не мне, а кому-то другому. (Между прочим, по хронологии своего попадания в мой ящик эту записку следует называть не второй, а первой; соответственно, первая из записок должна называться второй.) Итак, с запиской, адресованной мне, уже и так всё ясно! Мы можем со спокойной душой о ней забыть и сосредоточиться на другой записке, – он не глядя сунул первый листок к себе в карман, – Нам неизвестен ни её адресат, ни её автор; однако очевидно, что обе записки написало одно и то же лицо – на это намекает одинаковый почерк и два почти одинаковых бумажных листка. Это лицо пожелало остаться инкогнито… Впрочем, мы можем предположить, что составлением текста занималось по меньшей мере два лица, ибо автор говорит о себе во множественном числе – «мы»…

– Любопытное наблюдение! – признал Доддс.

– Но в чей почтовый ящик должна была попасть эта записка, если бы не была ошибочно опущена в мой? – продолжал рассуждать вслух Айверсон, – Под наибольшее подозрение попадают мои ближайшие соседи, Ламли и Перкинс. Их квартиры расположены непосредственно слева и справа от моей, а их почтовые ящики – прямо над моим (у Ламли) и на самом верху в следующем ряду (у Перкинса). Очевидно, автор послания немного просчитался и сунул свой листок не в ту щёлку – вот он и очутился в моём ящике… Идём дальше: Из текста послания следует, что его адресат что-то задолжал его автору. (Или авторам, раз уж они пишут о себе во множественном числе.) Исходя из фразеологии и лексики послания, его составили некие злобные рэкетиры, которые хотели припугнуть адресата угрозой физической расправы, – (Доддс и Маклуски с недоумением посмотрели на своего приятеля – но тот, увлечённый своими умозаключениями, уже ничего вокруг не замечал), – Но кто из моих ближайших соседей (Ламли или Перкинс) мог оказаться адресатом этих злобных рэкетиров? Кто из них задолжал что-то этим ребятам и не смог вовремя расплатиться? Поскольку оба моих соседа не посвящают меня в свои финансовые делишки, я могу судить о них лишь по их внешнему виду и поведению на людях… Начнём с Ламли! Он выглядит в меру ушлым и разбитным, ездит на какой-то навороченной тачке, ведёт себя развязно и самодовольно. Не удивлюсь, если он состоит членом какой-то банды. Возможно, он вступил в конфликт с кем-то из своих подельников, а те решили его немного припугнуть своим письмом… А вот Перкинс – личность довольно серая и заурядная. Если он с кем-то и поругался, то разве что с точно такими же серыми заурядными типами. Мог ли он кому-то что-то задолжать? Если и мог, то лишь какую-то мелочь. А вот Ламли наверняка уже потерял счёт своим доходам, расходам и долгам… Конечно, иногда и серые личности способны написать угрожающую записку для выбивания какого-то ничтожного долга. Тем не менее, Ламли представляется мне более вероятным кандидатом на роль адресата этой записки, – заявил он без тени сомнений, – Я бы отдал ему процентов восемьдесят из ста… или даже восемьдесят пять; на долю же Перкинса останется от силы пятнадцать-двадцать. Проверить мои выводы на практике очень несложно: Мне достаточно лишь подняться к себе на шестой этаж, показать эту записку Ламли и напрямую спросить, не ему ли она адресована… Впрочем, это можно сделать ещё проще! – он поднял голову и обернулся назад на звук подъезжающего автомобиля, – Вот этот Ламли сам бежит нам навстречу, как зверь на ловца!

По двору развязно проехался некий пижонский автомобиль чёрного цвета и нахально припарковался под каким-то запрещающим знаком на какой-то клумбе. Из него вылез самодовольно ухмыляющийся субъект средних лет, одетый во франтоватую куртку со множеством кнопок и карманов. На носу у него болтались новенькие чёрные очки, как у заправского шпиона или частного детектива… Заметив сидящего на скамейке Айверсона, Ламли резко свернул в его сторону, небрежно хлопнул его по плечу и присел рядом. (Ради такого дела Доддсу пришлось отодвинуться на самый край скамейки.)

– Привет, братан! – кивнул соседу франтоватый Ламли, – Небось ездил куда-то на курорт? – он кивнул на большой саквояж Айверсона.

– Да, я только что вернулся из Корнуолла, – подтвердил хозяин саквояжа.

– Всё развлекаемся и загораем на пляжах? А вот я пашу в конторе круглыми сутками, – пожаловался Ламли, – Для того, чтобы жить на широкую ногу, требуется много работать… – он устало зевнул, – Да и работа у меня адская – ни секунды передышки! Только сегодня удалось отпроситься у босса на полдня, чтобы отвезти тачку на косметический ремонт, – он кивнул на свой неправильно припаркованный автомобиль, – Конечно, любой другой на моём месте обошёлся бы без ремонта – ведь тачка и без того неплохо гоняет… Но меня положение обязывает! Если я не стану каждый месяц прихорашивать свою колымагу, меня все приятели засмеют. Уж такая придирчивая компания у нас подобралась! – вздохнул он, – Все – сплошь пижоны и фанфароны. Вот и мне приходится плясать под их дудку… А у тебя как дела, приятель? Что за записочку ты читаешь? Опять пришло извещение из налоговой службы?

– Эта записка адресована кому-то из моих соседей. Но кому именно – пока непонятно, – приоткрыл секрет Айверсон, – Взгляните-ка: Может быть, вы – её адресат?

Ламли изобразил на лице недоумение, снял с носа чёрные очки и убрал их в один из своих многочисленных нагрудных карманов. Забрав у Айверсона записку, он со снисходительной усмешкой принялся её разглядывать. Однако усмешка тут же исчезла с его губ… Ламли охнул, резко побледнел, выронил листок прямо на асфальт и схватился за сердце.

– Всё к этому и шло! – произнёс он изменившимся голосом, в котором уже не ощущалось прежней развязности и самодовольства, – Да, записка адресована мне… И я даже знаю, кто её написал – мой коллега по работе Джермейн! Это – его фирменный почерк…

– Неужели ваш коллега всегда пишет таким корявыми угловатыми буквами? – не смог поверить Маклуски.

– Я хотел сказать: Это – его фирменный стиль поведения, – уточнил Ламли, – Разумеется, он написал записку левой рукой – но из каждого слова так и выпирает его поганая натура… Ну и попал я в переделку, нечего сказать! – он вытер пот со своего внезапно взмокшего лба, – Даже не знаю, на что мне теперь надеяться… Айверсон, только вы ещё можете чем-то мне помочь! – воскликнул он в порыве отчаяния, – Я даже собственной жене не решусь открыть всю правду… (Женщины склонны по малейшему поводу впадать в истерику и уходить из дома.) А вот вам я готов признаться во всём! – он порывисто обернулся к озадаченному Айверсону, – Я ввязался в эту историю пару месяцев назад, когда на свою голову надумал купить эту старую клячу, – он указал на припаркованный на клумбе чёрный автомобиль, – Разумеется, в банке отказались выдать мне новый кредит, поскольку я ещё не успел расквитаться за старый. (Я взял его у них два года назад, когда мне срочно понадобились деньги на покупку дачи.) Ко всему прочему, банковские бюрократы забеспокоились, что моей маленькой зарплаты может не хватить, чтобы расплатиться с ними сразу за два кредита… Вот и пришлось мне обратиться к Джермейну, – вздохнул он, – Этот интриган согласился взять для меня кредит на своё имя – но с условием, что я буду своевременно погашать все положенные платежи… Мы с Джермейном работаем в одной и той же бухгалтерской конторе. Его зарплата немного ниже моей; никаких кредитов он до сих пор в банках не брал… В общем, ему сам чёрт велел помогать коллегам по работе! Итак, оформили мы с ним в банке кредит на его имя, и я купил на него тачку. (Она была позарез необходима мне, чтобы возить жену по выходным на дачу. Джермейну же лишние деньги ни к чему – у него нет ни машины, ни дачи, ни жены.) Поначалу всё у нас с ним шло хорошо; но вот в этом месяце у меня не нашлось денег, чтобы внести в банк очередной платёж. Я сказал Джермейну: «Послушай, приятель, внеси-ка ты этот платёж сам – а я расплачусь с тобой как-нибудь потом!» «Да-да, конечно», – ответил Джермейн, но как-то странно на меня посмотрел. В его глазах промелькнул какой-то нехороший блеск. Я сразу заподозрил, что этот мстительный тип замыслил что-то нехорошее… Вот ведь подлая натура! – Ламли был вне себя от отчаяния, – У него не хватило терпения подождать пару-тройку месяцев, пока у меня появятся свободные деньги; он решил воспользоваться моим тяжёлым финансовым положением, чтобы вцепиться мне в горло и окончательно меня разорить. И вот он уже подкидывает мне свои угрожающие записки! Похоже, он нанял себе каких-то мордоворотов и собирается подослать их ко мне домой для выбивания долга… Да, всё это – как раз в его стиле! – пришёл к неутешительному выводу он, – Какое у нас сегодня число? Ага, тринадцатое! Всё понятно: Эта гнида даже в таких мелочах пытается нагнетать панику и истерию… Айверсон, я хочу по-дружески вас попросить, – произнёс он со слезой в голосе, – Если со мной вдруг случится что-то нехорошее – пожалуйста, сообщите в полицию и прокуратуру, что в последнее время мне угрожал некий Джермейн с моей работы! Пускай этого рэкетира настигнет справедливое возмездие хотя бы после моей гибели!

– Да-да, конечно, – ответил вконец сбитый с толку Айверсон, – Я с радостью об этом сообщу – можете быть спокойны!

– Благодарю вас! – Ламли с чувством пожал Айверсону руку и смахнул с глаз навернувшуюся слезинку; потом резко поднялся с места и стремительно скрылся в том самом подъезде, откуда совсем недавно появились все трое его соседей по скамейке.

– Ну кто бы мог подумать…? – озадаченно произнёс Доддс, глядя ему вслед.

– Я и сам потрясён до глубины души, – признался Айверсон, – Конечно, я почти не сомневался, что эта записка была адресована Ламли – но такой бурной реакции я от него уж никак не ожидал!

– А Перкинса вы, значит, совсем сбросили со счетов? – осведомился для полноты картины Маклуски.

– Раз Ламли признал записку своей – стало быть, к Перкинсу она никакого отношения не имеет, – резонно заметил Айверсон, – А вот, между прочим, и сам Перкинс! – он снова повернул голову в сторону арки, откуда уже раздавались неторопливые шаги очередного персонажа этой истории.

Пройдя арку насквозь, во дворе появился ещё один джентльмен. Он был весьма неказист и добродушен по виду. С собой он нёс пакет с каким-то нехитрым товаром типа бутылки пива… Из-за своего щуплого телосложения он издалека производил впечатление достаточно молодого. Впрочем, когда он приблизился, всем стал очевиден его по крайней мере предпенсионный возраст…

– Айверсон, моё почтение! – бросил он на ходу своему соседу по дому, – О чём это вы болтали с этим фанфароном Ламли? Наверно, он опять жаловался, что ему некуда деньги девать?

– Да, конечно… то есть, нет, не только на это, – растерялся Айверсон, – Я нашёл какую-то странную записку и не знал, кому именно она адресована. А Ламли посмотрел на неё и сказал, что он…

– Вот эта записка? – Перкинс поднял с асфальта оброненный Ламли листок, – Ну-ка, посмотрим… – он опустился на скамейку рядом с Айверсоном, но уже с другой стороны, чем это ранее сделал его другой сосед по квартирам. (На сей раз отодвигаться к краю скамейки пришлось уже Маклуски.)

Три пары внимательных глаз, не сговариваясь, уставились на Перкинса. В воздухе повисло напряжённое молчание… Закончилось же всё совершенно непредвиденным финалом – Перкинс вдруг презрительно хмыкнул и с негодованием швырнул записку обратно на асфальт.

– Да, эта филькина грамота адресована мне, – произнёс он с металлом в голосе, – И я знаю, что за болваны её написали… Они ещё вздумали мне угрожать? Бесполезно – не на такого напали! – он снисходительно усмехнулся, – Чихать я хотел на все их угрозы! Моя совесть чиста. Я поступил так, как поступил – а если бы я этого не сделал, то сам бы оказался на месте этого типа, – его добродушное лицо внезапно стало жестоким и непреклонным, – И эти ребята ещё пытаются шантажировать меня по этому поводу? Вот ведь болваны! Не получат они от меня ни копейки, как бы ни суетились… А что они, собственно, могут со мной сделать? – принялся размышлять он вслух, – Настучат на меня в полицию? Так уж я их и испугался! Если что, я сам заложу их по полной программе. У меня уже заготовлена целая гора компромата на эту компанию… Нет, ничего у них не выйдет! – он невозмутимо поднялся со скамейки, – С Перкинсом бороться бесполезно – он сам кого угодно оставит с носом и доведёт до сумасшедшего дома… Плевать я хотел на все их записочки! Кишка у них тонка меня запугивать! Если понадобится, я сам найму ребят покрепче и натравлю на этих болванов…

– Каких именно болванов вы имеете в виду? – не удержался от вопроса Доддс.

– Вам об этом знать необязательно, – пренебрежительно бросил Перкинс и неспеша направился в сторону подъезда, унося с собой пакет с банкой пива.

– Вот это да! – только и смог сказать потрясённый Айверсон, – Так вот он на самом деле каков, мой сосед Перкинс…!

– Послушайте, Айверсон! – поспешил вмешаться Маклуски, – Вы ещё не забыли, что первоначально намеревались пригласить нас с Доддсом к себе домой? Мы уже целый час не решались вам об этом напомнить ввиду присущей нам врождённой скромности…

– Да-да, конечно! – спохватился радушный хозяин, – Я ведь как раз собирался угостить вас обоих чаем… Милости прошу ко мне в гости! – он первым поднялся со скамейки и направился к подъездной двери; оба прославленных детектива поспешили последовать его примеру. (При этом Айверсон не счёл за труд прихватить с собой свой большой саквояж, а Доддс – подобрать с асфальта злополучную записку.)

– Ну как же некстати нам попался этот Перкинс! – выразил недовольство Айверсон, пока поднимался со своими спутниками в лифте на шестой этаж, – После разговора с Ламли я уже перестал сомневаться, что наша записка была адресована ему (Ламли). Но тут появился Перкинс – и я опять начал теряться в сомнениях… Очевидно, что одна и та же записка не могла быть написана сразу двоим адресатам; значит, кто-то из них ошибочно принял чужую записку за свою. Но кто именно: Ламли или Перкинс? Оба они хороши, что и говорить… А вот, кстати, и ещё один мой сосед! – сделал неожиданное открытие он, выходя из открывшихся дверц лифта на площадку шестого этажа, – Уингфорд, я вас сердечно приветствую!

Выбравшись вслед за Айверсоном из лифта, прославленные детективы с интересом рассмотрели его третьего соседа. Уингфорд оказался почтенным джентльменом пенсионного возраста, весь внешний вид которого свидетельствовал о его глубокой порядочности и повышенной благонадёжности. Он был немного толстоват, изрядно седоват и одет в майку с домашними тренировочными брюками; в руках он держал небольшую садовую лейку, из которой старательно поливал установленный на подоконнике горшок с каким-то хитроумным домашним растением.

– Айверсон, рад вас видеть! – приветливо кивнул он, – Вот все наши соседи и в сборе! Только что мимо меня прошмыгнули друг за другом и Ламли с Перкинсом. Вид у них сегодня – какой-то чересчур навинченный и накрученный… Вы не знаете, что за муха их вдруг укусила?

– Это я виноват – я показал им одну записку и спросил, не им ли она адресована, – не стал темнить Айверсон.

– Что ещё за записка? – насторожился Уингфорд.

Не тратя слов на долгие объяснения, Доддс молча протянул ему злополучный листок. Уингфорд поставил лейку на подоконник и достал из заднего кармана тренировочных брюк футляр с очками. Водрузив очки на нос, он углубился в изучение анонимной записки. Все присутствующие, затаив дыхание, с нетерпением дожидались дальнейшего развития ситуации… Следует отдать должное третьему соседу Айверсона: Он встретил внезапный удар судьбы сдержанно и с полным достоинством. Лишь на один короткий миг мускулы на его лице вдруг дрогнули и исказились отчаянием – но он тут же мужественно взял себя в руки и могучим усилием воли заставил себя дочитать записку до конца.

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, – стоически произнёс он, снимая с носа очки и убирая их обратно в футляр, а прочитанную записку выкладывая на подоконник рядом с цветочным горшком, – Не будем кривить душой: Это послание адресовано лично мне. Несмотря на изменённый почерк и туманную фразеологию, я узнал руку автора… Рано или поздно это должно было случиться. Долгих двадцать лет он не подавал о себе никаких вестей – но вот он наконец объявился и нанёс мне свой коварный удар. Сколь верёвочке ни виться, конец всё равно придёт! – мужественно взглянул в глаза опасности он, – Я уже давно был готов к подобному повороту. Я встречу его лицом к лицу, как старый солдат на поле боя…

– Что за поворот вы имеете в виду? – поспешил уточнить Маклуски.

– Пускай это навсегда останется моей тайной, – не без грусти ответил Уингфорд.

Забрав с собой лейку, он твёрдыми уверенными шагами направился с лифтовой площадки в тамбур. Вскоре где-то вдалеке чуть слышно хлопнула дверь, и всё вокруг окончательно затихло.

– Да что же это такое! – воскликнул в сердцах ошеломлённый Айверсон, – Уже третий мой сосед признаёт себя адресатом этой несчастной записки! Интересно, что бы это могло означать…?

– У нас ещё будет время поразмышлять с вами над этой проблемой за чашкой чая, – прозрачно намекнул ему Доддс.

Спохватившись, Айверсон тоже поспешил с лифтовой площадки в тамбур; его спутники не преминули последовать его примеру. (Доддс опять прихватил с собой злополучную записку, дабы её, чего доброго, не прочитал ещё какой-нибудь сосед Айверсона.) Когда все трое приблизились к двери нужной квартиры, из-за соседней двери в левом торце тамбура вдруг раздался чей-то истеричный крик:

– Нет-нет, я не открою! Я буду отстреливаться до последнего патрона!

– Ламли, мы пришли не за вами! – успокоил беспокойного соседа Маклуски.

Пару минут спустя Айверсон и оба его гостя уже сидели со всеми удобствами в двух уютных креслах и на одном уютном диване в одной из комнат (а именно левой) квартиры номер 226. (Диван, конечно же, достался хозяину квартиры.) Впрочем, не успели они перевести дух и собраться с мыслями, как из-за соседней стенки послышались некие странные стуки, напоминающие грохот перекатываемых по полу брёвен…

– Чем это занимается Ламли у себя в квартире? – удивился Айверсон.

– Тут возможны два объяснения, – не затруднился с ответом Доддс, – Либо он решил заняться ремонтом и передвигает с места на место мебель, либо он готовится к визиту рэкетиров и баррикадирует входную дверь.

– Но если нам неохота слушать этот грохот, мы можем переместиться в другую комнату и продолжить наш разговор там, – высказал дельное предложение Маклуски.

– В самом деле – а почему бы и нет? – согласился хозяин квартиры.

Через минуту два прославленных детектива сидели на тех же самых креслах уже в другой, средней комнате; Айверсон же, не имея возможности прихватить с собой диван, ограничился небольшой табуреткой, принесённой из кухни. (Это была та самая средняя комната, в которой он в своё время беседовал о футболе с неким социологом Джексоном.)

– Просто удивительно, в какие дебри завело нас расследование этой истории с запиской! – вернулся к главной теме дня он, – Понятно, что она была адресована лишь одному лицу. Значит, из трёх моих соседей двое тут вообще ни при чём… Мне даже как-то неловко стало, что я заставил их напрасно волноваться…

– Если бы речь шла только о волнении! – не стал упрощать проблему Доддс, – Ламли уже начал возводить баррикады посереди своей квартиры – а Уингфорд прошествовал по тамбуру с таким суровым непреклонным видом, словно надумал прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, пустить себе пулю в лоб… Да, знатный тарарам учинили вы, Айверсон, в умах своих ближайших соседей!

– Но давайте всё же надеяться на лучшее! – проявил неиссякаемый оптимизм хозяин квартиры, – Возможно, Ламли и впрямь занят квартирным ремонтом, а Уингфорд просто решил налить воды в свою лейку… Хотя вы, конечно же, правы: Все три моих соседа, прочитав записку, явно пришли в какое-то смятение, – не стал отрицать он, – Боюсь, этой ночью им будут сниться страшные сны. А все мы знаем, насколько это порой бывает неприятно…

– Не все, – поспешил уточнить Маклуски, – Нам с Доддсом обычно снятся лишь сны скучные и заунывные, которые и во сне навевают на нас неодолимую зевоту. Очень редко они сменяются снами забавными и любопытными, которые иногда даже хочется досмотреть до конца – но снов страшных мы с ним до сих пор не видели ни разу.

– Не может быть! – не смог поверить Айверсон.

– Мы вас нисколько не обманываем, – заверил Доддс, – Но если вам регулярно снятся страшные сны, то мы охотно послушаем ваш рассказ об одном из них!

– Да-да, страшных снов я в последнее время навидался немало, – не стал отрицать Айверсон, – Например, в эти выходные в Корнуолле, в недостроенном сарае у Риджуэя… Сперва мне приснилось, что я будто бы помогаю Риджуэю собирать вещи перед отъездом в Корнуолл. Вот грузчики с нашей помощью подняли на плечи самый главный багаж – ящики с бутылками – и потащили их из квартиры на улицу. Риджуэй отправился вместе с ними, а меня оставил сторожить квартиру… Прошёлся я по пустым комнатам и вдруг заметил на полу какую-то бутылку. Судя по всему, она выпала из какого-то ящика, а эти раздолбаи не заметили пропажи… Но бежать следом за ними я не решился. (Ведь меня как-никак оставили тут за сторожа.) Взяв бутылку в руку, я подошёл к окну и выглянул наружу. Внизу под окном виднелся подъезд, из которого должны были выйти грузчики со своим грузом. (Следует уточнить, что Риджуэй живёт в квартире на девятом этаже.) Я подумал: «А скину-ка я эту бутылку вниз! Грузчики заметят её и подберут, когда будут проходить мимо…» И вот выбросил я бутылку из окна… Но мой кривой глазомер опять сыграл со мной злую шутку: Бутылка полетела совсем в другую сторону, приземлилась в группу каких-то почтенных старушек и стукнула одну из них по голове. (В том, что это была именно голова, сомневаться не приходилось – при этом раздался такой звон, словно кто-то двинул железной палкой по пустому ведру.) На улице поднялся возмущённый крик, а сам я, пристыженный и растерянный, малодушно спрятался под подоконником… Но тут меня прошиб голос совести: «Айверсон, вспомни, что ты состоишь в Клубе Джентльменов! Ты не имеешь права зарывать голову в песок. Ты обязан лично предстать перед этой дамой, справиться о её здоровье и извиниться за свой поступок!» Набравшись решимости, я перемахнул через подоконник, спустился по водосточной трубе с девятого этажа и подбежал к этим старым перечницам. «Я хочу поговорить с леди, на голову которой только что упала бутылка!» – бесстрашно заявил я им. «Вот она!» – ответили они, указав на нужную тётку. У меня отлегло от сердца: На вид старушка выглядела довольно бодро и энергично. «Мадам, прошу великодушно меня простить!» – обратился я к ней, – «Я целил вовсе не в вас! Произошло чудовищное стечение обстоятельств, которого я заранее предвидеть не смог. Но моему проступку всё равно не может быть оправдания! Я сгораю от стыда и готов понести любое наказание, какое вы сочтёте необходимым…» «Пустяки!» – ответила она, – «У меня – голова крепкая; ваша бутылка для неё – как кусок ваты для бронированного авианосца! Я живу в доме возле стройки. Когда я прохожу мимо строительного забора, на меня чего только сверху не скидывают…» Пожелав ей дальнейших успехов в жизни, я со всех ног помчался обратно в квартиру Риджуэя. Вбежав в подъезд и стремглав поднявшись по лестнице на девятый этаж, я ворвался в открытую дверь и обомлел: В квартире было совершенно пусто. Теперь там остались лишь одни голые стены… Но ведь всего несколько минут назад в ней ещё было полно всякого добра! (Очевидно, Риджуэй не стал бы заставлять меня сторожить абсолютно пустую квартиру.) Похоже, за время моего недолгого отсутствия сюда успели заглянуть какие-то шальные грабители и капитально обчистить всё вокруг… Меня прошиб горький стыд: Я не оправдал доверия моего приятеля и не уследил за его имуществом, которое он доверил мне охранять! С этой тревожной мыслью я в конце концов и проснулся…

– Но почему вы называете этот забавный сон страшным? – не понял Маклуски.

– Погодите – до самого страшного я ещё не добрался! – предупредил Айверсон, – Не успел я проснуться, как тут же заснул снова… На сей раз мне приснилось, что я будто бы пришёл в свой Клуб Джентльменов на очередную тусовку. Я захожу в здание и направляюсь в сторону бильярдной, где мы имеем обыкновение собираться. По дороге мне пришлось проходить через какие-то непонятные коридоры и доселе не известные мне проходные комнаты. Одна из них, как я заметил, была уставлена старинной мебелью, а в дальнем углу на стене висели большие часы в прямоугольном деревянном корпусе – примерно такие же, как эти, – он указал на большой методично тикающий ящик у себя над головой, – Вдруг я обратил внимание на то, что часы в этой проходной комнате стоят на месте, а их стрелки застыли на без одной минуты двенадцать. «А ведь мне знакома эта неисправность», – подумал я, – «Эти раздолбаи чересчур плотно закрыли крышку – вот часы и остановились!» Помимо меня, в комнате не было ни одной живой души. Выслушивать мои рекомендации тут было некому – и тогда я решил самостоятельно устранить неисправность. Я осторожно приоткрыл крышку буквально на пару сантиметров – и они тут же бешено зазвонили и заколотились. Стрелки в один момент перескочили на половину первого – а сам я, к своему удивлению, взлетел под потолок на манер воздушного шара и принялся порхать по комнате кругами от стенки к стенке, в направлении слева направо… (Или, если вам будет угодно, по часовой стрелке, раз уж часы играют в нашей истории такую важную роль.)