Страницы нашей жизни том-6

Глава-1. На службе родины

. Армия одна, а служба у каждого солдата своя.

Часть-1. Моя целина.

1. Ставрополь.

Награда за наглядную агитацию в юбилейные праздники с отпуском на родину закончилась, как все мои отпуска на родину, так же быстро, что не заметил, как был загружён в армии предновогодней работой 1968 года. Мне предстояло подготовить украшение нескольких новогодних ёлок. В зале Дома офицеров дивизии. В штабе дивизии и в воинских частях дивизии.

– За такой адский труд на службе в армии тебя пора представить к государственной награде или отправить домой в очередной отпуск. – сказал мне замполит дивизии в канун нового года. – Но! Увы! Пока из этого ничего не будет. Пришёл приказ из генштаба закавказского военного округа. Приготовить на базе нашей дивизии автомобильный батальон на уборку урожая…

– Причём моя личность? – прервав речь замполита, удивлённо, поинтересовался. – Вообще-то перед вами художник, а не водитель. Даже не имею водительских прав. Из-за того, что не могу ориентироваться на скорость, то мне в военкомате, запретили садиться за руль автомобиля.

– Когда ты научишься выслушивать своего командира!? – заорал на меня замполит. – Как раз именно от тебя зависит вся агитационная работа подготовки автомобильного батальона на уборку урожая с весны и до осени 1968 года. Параллельно с обычной работой по наглядной агитации будешь готовить наглядную агитацию автомобильного батальона здесь и в полевых условиях. После майских праздников едешь на уборку урожая в Ставропольский край.

На этом моя прекрасная служба в армии закончилась. Сразу после новогодних праздников приступил к выполнению наглядной агитации на очередные праздники в 1968 году включительно до майских праздников. В это же время готовил плакаты и лозунги на уборку урожая 1968 года. Все мои работы по наглядной агитации на целину были под контролем замполита.

– Завтра, то есть, первого июня, переходишь в полное распоряжение старшего лейтенанта Семёна Шувалова. – сказал мне, подполковник Карпухин в своём кабинете, во время знакомства меня с долговязым офицером. – На время работы в полевых условиях будешь выполнять все его поручения, как мои. Сегодня до конца дня приготовишь к погрузке весь свой инвентарь.

Замполит подполковник Карпухин, на четырёх страницах печатных листов, подготовил мне список того что должен был взять с собой на время моей поездки на целину.

По моему представлению большую часть инвентаря по наглядной агитации можно было купить на месте и там же приготовить наглядную агитацию согласно предписанию командования из штаба дивизии. Приказ высшего командира не обсуждается.

Последний день мая месяца превратил мою художественную мастерскую в склад художественных принадлежностей по наглядной агитации. Коробки с гуашью и с тюбиками масляной художественной краски стояли стопкой у двери. Растворители пенен и сиккатив, две фляги, под пломбой стояли отдельно от всего инвентаря…

В моём распоряжении были четыре солдата, которые должны были выполнять мои поручения по передвижению и погрузки наглядной агитации в вагон к отправке на целину.

Так как солдаты ничего не понимали в наглядной агитации, то мне приходилось контролировать всю их работу у меня в художественной мастерской. В конце дня всё было готово к погрузке в вагон на целину.

– Вагон под номером четыре в центре поезда наш штаб на время поездки на целину. – сказал мне, старший лейтенант Семён Шувалов, сразу после завтрака. – Купе у туалета под наглядную агитацию. Грузовой автомобиль и четыре солдата в твоём распоряжении. Начинай погрузку.

Во время погрузки моего инвентаря на грузовой автомобиль говорил солдатам о порядке выполнения работы согласно предписанию по документам из штаба дивизии. Так как нашу работу могут проверить в любой момент высшее командование. В данный момент мы находимся на территории штаба дивизии. Должны строго соблюдать все указания замполита дивизии.

На погрузку машин из штаба дивизии отправилась рота солдат-водителей, которых сформировали из воинских частей батумского гарнизона. Большинство солдат сборной роты водителей друг друга не знали. Командир сборной роты и замполит познакомились во время формирования роты водителей на уборку урожая.

Им предстояло знакомится друг с другом в пути. Поезд на целину стоял под погрузку на станции сортировочной. Семнадцать платформ с грузовыми машина и четыре пассажирских вагона в центре поезда готовы к отправке на целину. Оставалось только выгрузить инвентарь по наглядной агитации в указанный мне вагон и ждать дальнейших указаний от старшего лейтенанта Шувалов, который стал моим командиром.

– Сейчас отправляйся со своими солдатами в столовую обедать. – сказал командир после погрузки в вагон всего инвентаря. – После обеда получишь сухой паёк на три дня и документы.

У меня было такое предчувствие, что это мой последний день на службе в армии в штабе дивизии на территории Батуми. Как только сам вышел из-под контроля своего нового командира, то сразу отправился на кухню в столовую, где шеф поваром был мой друг сержант Лёва Амборян. Мы с ним дружили с первого дня службы в армии и вместе отмечали все события своей жизни.

– Ну, что, Лёва, давай отметим мой отъезд на целину. – сказал другу, показывая на чекушку водки, которую тайком принёс в кабинет шеф повара. – Может быть, мы больше не встретимся?

– Почему только твой отъезд? Мой отъезд тоже. – удивлённо, сказал Лёва Амборян. – Прощаться с тобой не буду. Меня тоже включили в список отъезжающих на целину на всё лето.

– Вот паразит! До этого момента мне ничего не говорил. – с возмущением, воскликнул.

– Мне самому о поездке на целину сообщили утром. – ответил Лёва. – Шеф поваром на целину должен был ехать кто-то другой. Но его почему-то отстранили. Назначили меня на целину…

– Ну, поэтому поводу, на радостях, мы должны отметиться в двойне. – сказал своему другу.

Лёва ни стал возражать против моего предложения. Он тут же пошёл на кухню, откуда принёс два куска жареного мяса на закуску и графин фруктового напитка, чтобы заглушит запах водки.

Вдруг заглянет какой-то офицер, а мы подстрахуемся фруктовым напитком. Словно шеф повар утоляет жажду своего друга прохладительным напитком в жару после изнурительной работы.

– Поздравляю Нас с поездкой на целину! – сказал сам торжественно короткий тост. – Встретимся в вагоне. Постараюсь найти удобный повод, чтобы нас с тобой поселили в отдельное купе.

– Эти заботы на твоей совести. – поддержал меня, Лёва Амборян. – У меня другие дела. Надо срочно передать свою кухню другому шеф повару, с которым мы пока ещё не знакомы.

Вернувшись в вагон с сухим пайком на трое суток и с документами на целину, договорился с командиром автомобильного батальона, капитаном Уваровом, что солдаты управления будут ехать вместе в отдельном купе в вагоне с офицерами.

Так будет удобно командиру автомобильного батальона и другим офицерам давать указания своим подчинённым за время поездки. Капитан Уваров согласился с моим предложением.

Сразу решил выполнять моё желание рядом с купе по наглядной агитации появилось купе солдат управления. Вместе со мной и с шеф поваром Лёвой Амборян в купе поселили связного сержанта Ивана Захарова и моего помощника рядового Сергея Пешкова.

Мы были знакомы по совместной службе в штабе дивизии. Так что проблем у нас не было.

– Давайте сразу договоримся, что все события будем отмечать в полевых условиях по месту прибытия. – сразу взял на себя инициативу на время нашей поездки в поезде на целину. – Иначе у нас могут быть большие проблемы. Лично мне не хочется портить свою репутацию.

Все согласились с моим предложением. До отправки поезда, вместе с другими солдатами, мы украшали поезд плакатами и лозунгами, которые готовил на целину в течении четырёх месяцев. К вечеру наш поезд выглядел как в документальном фильме о поезде, отправленном на целину, когда советские граждане осваивали целинные земли казахских и оренбургских степей.

Мы так вкалывали весь день с подготовкой отъезда на целину, что, не дождавшись ужина завалились спать в своём купе. Мы даже не почувствовали, как наш поезд покинул батумскую платформу. Позже, сквозь сон, мне казалось, что наш поезд подолгу стоит или подолгу движется монотонно постукивая на стыках рельсов. Иногда мимо нас проносились встречные поезда. Проснулся во второй половине нового дня.

Мои попутчики продолжали спать. Выглянул в окно. Наш поезд стоял где-то в тупике на полустанке. Пышная зелень цитрусовых и виноградников подсказывали мне, что мы находимся в Сухуми. Точнее на полустанке вблизи Сухуми. До службы в армии и в служебных командировках во время службы в армии часто был здесь.

– Мы что уже приехали? – проснувшись, не уверенно, спросил меня рядовой Сергея Пешков.

– Ага! Уже в Ставрополе, где пальмы стали расти. – сказал Лёва Амборян, поглядывая в окно.

– Мы где-то в Абхазии. Возле Сухуми. – уверенно, уточнил. – Сейчас поедем в обезьянник.

– С голоду скоро сам стану обезьяной объедать зелень на деревьях. – сказал Иван Захаров.

– Вам повезло, что еду с вами в купе. – сказал шеф повар, поднимая крышку нижней полки.

Всё пространство ящика под нижней полкой было заполнено коробками с мясными продуктами быстрого приготовления. Там же были в упаковках хлеб, сахар, чай, сало, селёдка и фруктовые напитки разного вида. Вполне возможно, что среди этого изобилия продуктов и напитков были спиртные напитки. Мы дали слово, что будем отмечать события в полевых условиях.

– Когда ты всё это успел притащить? – с удивлением, поинтересовался, разглядывая коробки.

– Пока вы украшали поезд своими лозунгами и плакатами, – усмехаясь, ответил шеф повар, – позаботился о завтрашнем дне, то есть, о ваших желудках. Здесь хватит продуктов на всех…

– Ты имеешь в виду личный состав нашего батальона? – поинтересовался сержант Захаров.

– Нет! У всего личного состава имеется сухой паёк на три дня. – ответил Лёва Амборян. – Имел в виду тех, кто едет в нашем вагоне, то есть, весь командный состав штаба авто батальона.

– Всё понятно! Не подмажешь – не поедешь. – ехидно с юмором, уточнил. – Иди! Подхалим! Корми комсостав. Мы терпеливо подождём твоего возвращения. Без тебя с голоду не помрём.

Пока шеф повар кормил офицеров, мы закипятили в чайнике воду к чаю. Затем внимательно проследили как он приготавливает пищу комсоставу и тоже самое приготовили себе на стол на четырёх человек. К приходу шеф повара к нам за стол сервированный стол не нуждался в его работе. Мы как художники скопировали его произведение в сервировке стола к обеду.

– Ну! Вы просто молодцы! – радостно, сказал Лёва Амборян усаживаясь за наш стол. – В полевых условиях обязательно воспользуюсь вашим опытом. Вы будете хорошими помощниками.

– В полевых условиях без сто грамм боевых мы работать не будем. – напомнил сержант Захаров традицию времён войны с фашистами. – Без кайфа на полевую кухню мы лезть не будем.

– Да! Конечно! Мы ни танки! – почти в один голос, поддержали мы сержанта. – Без сто грамм.

– В полевых условиях будет вам сто грамм и шашлык. – подтвердил шеф-повар. – Сейчас обойдёмся чаем и тем, что на столе. В купе у нас нет стаканов под водку и мангала под шашлыки.

Пока мы обедали мимо нас промчался встречный пассажирский поезд. Вскоре отправился с тупика наш поезд. Дальше мы ехали с частыми продолжительными остановками ровно трое суток с расчётом на трое суток выданного сухого пайка на весь личный состав автомобильного батальона.

Конечно без учёта тех продуктов, которые припас с для нас шеф повар Амборян. Прибыли мы на товарную станцию Ставрополя под утро четвёртого дня. С цветами и с музыкой нас никто не встречал. Пришёл к нам дежурный механик по товарной станции.

Поговорил о чём-то с командиром батальона. После чего к нашему составу прицепился сортировочный тепловоз и с этого момента начал растаскивать вагоны в разные стороны к разным платформам.

Четыре пассажирских вагона поставили ближе к зданию конторы станции сортировочной. Все водители отправились выгружать свои автомобили с товарных платформ.

Лёва Амборян тоже ушёл с водителями, чтобы проследить как будут выгружать его полевую кухню. Вскоре купе покинул связной сержант Иван Захаров. Его вызвал к себе командир батальон капитан Уваров.

– Кто здесь художник Александр Черевков? – заглядывая в купе, спросил мужчина средних лет.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался, вставая с насиженного места за трое суток.

– Вам подали машину под погрузку наглядной агитации. – сказал мужчина, очевидно водитель.

Меня и моего помощника рядового Сергея Пешкова на платформе рядом с грузовым автомобилем ожидали двое парней в штатском с четырьмя солдатами. При таком количестве помощников мне таскать ничего не надо.

Открыл купе с наглядной агитацией и тут же стал объяснять своим помощникам в какой очерёдности что брать и как грузить инвентарь в машину.

Как только загрузили всё в автомобиль, мои помощники забрались в кузов машины. Сел в кабину рядом с водителем.

Мы поехали куда-то в центр города. В это время по городу суетился общественный транспорт. Было начало рабочего дня. Все спешили на работу. Никто не обращал никакого внимания на приезд к административному зданию грузовой машины с солдатами.

– В этом здании будет штаб по уборке урожая вашими солдатами. – стал объяснять мне водитель машины, паркуя машину задом к разгрузке наглядной агитации. – На первом этаже имеется небольшой зал и там же кабинет. Всё это в вашем распоряжении на время уборки урожая.

– Где находится та воинская часть, в которой буду жить и питаться? – спросил у водителя.

– Какая воинская часть!? – удивлённо воскликнул водитель. – Вы на гражданке! Жить будете в общежитии пединститута, а питаться в столовой городского общепита, куда вас поставили на довольствие. Вам в рабочее время всё объяснит второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. Он отвечает за уборку урожая в нашем крае в этом году.

Административным зданием оказался Дом культура ленинского района в центре города. Здесь же рядом в центре города общежитие пединститута и столовой городского общепита, куда меня поставили на довольствие. На первый взгляд меня всё устраивало. Вот только где будет проходить уборка урожая, это мне неизвестно. Ставропольский край очень большой…

– Сторож Дом культуры даст вам ключи от ваших апартаментов. – сказал мне водитель, когда весь мой инвентарь занесли в Дом культуры. – Мне надо ехать. У меня есть работа на станции.

Автомобиль вместе с моими помощниками уехал обратно на сортировочную станцию. Остался у двери моих апартаментов с кучей инвентаря по наглядной агитации. Сторож Дом культуры с моими ключами где-то задерживался. Вообще-то мне спешить некуда. Погода прекрасная. Можно подождать сколько угодно. Хоть до конца уборки урожая. Только кушать охота.

– Солдат! Ты, наверно, меня дожидаешься? – услышал старческий голос. – Меня зовут Степан.

– Очень приятно! – сказал, пожимая руку старику. – Рад познакомиться. Меня зовут Александр.

– Сейчас сюда придут рабочие. – сказал дед Степан, открывая дверь в Дом культуры. – Ты покажешь куда разместить твои художественные принадлежности. Запасные ключи будут у меня.

Дед отстегнул от связки ключей два ключа от актового зала и от кабинета в этом зале. Не успел разобраться с ключами, как в актовый зал вошли трое рабочих. Видимо они работали здесь постоянно, так как вели себя как у себя дома. Спросили меня куда что поставить и через десять минут оставили меня одного в кабинете забитым инвентарём наглядной агитации. После того как остался один наедине с предстоящими заботами, ни знал, что делать дальше.

Привыкший к постоянным темпам в работе, здесь оказался в огромной пустоте баз работы и без заботы, о предстоящих событиях, которые постоянно сопровождали меня повсюду. Чувствовал себя выпавший из клетки маленькой птичкой, которая не может летать в пространстве.

– Здравствуйте! Как устроились! – обратился ко мне мужчина лет сорока, ростом выше меня.

– Спасибо! Михаил Сергеевич! Всё прекрасно! Жду ваших указаний. – по-армейски, доложил.

– Мы с вами не знакомы. Откуда Вам известно моё имя? – с удивлением, спросил мужчина.

– Вчера в местной газете видел ваше лицо. – как бы серьёзно, с юмором, ответил. – Шутка! Как только меня поселили сюда, так сразу сказали, что в рабочее время мне всё объяснит, чем буду заниматься на целине, второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. Он отвечает за уборку урожая в Ставрополье в этом году. Вот и все хитрости.

– Молодец! Хорошо соображаешь! – пожимая мне руку, сказал Горбачёв. – Если ты так хорошо работаешь, то у нас с тобой в агитации на уборке урожая в Ставрополье всё будет прекрасно.

– На службе в армии плохих художников не держат! На уборку урожая кого попало не отправляют! – вновь по-армейски отчитался. – Буду стараться достойно выполнить поручение армии!

– Вот и прекрасно! Давай обсудим нашу дальнейшую работу. – по-деловому, сказал Горбачёв.

Мы прошли в кабинет. Михаил Сергеевич раскрыл на кабинетном столе армейский полевой планшет, как у офицеров в советской армии. Достал из планшета листы печатной бумаги с набросками будущих агитационных лозунгов и плакатов, которых оказалось очень много. Можно было подумать, что этими лозунгами и плакатами мы будем украшать всё Ставрополье.

– Понимаю, что это много работы тебе одному. – по-деловому, сказал Горбачёв. – У нас художников-оформителей нет в каждом колхозе. Мы дадим тебе помощников на время уборки…

– Извините, но мне, как художнику-оформителю, не нужны помощники. – прервал объяснения секретаря крайкома партии. – Вы лучше дайте мне хорошего столяра или плотника, который будет делать планшеты и подрамники к наглядной агитации. Всё остальное могу сделать сам.

– При Художественном Фонде нашего города имеется столярная мастерская. – согласился с моим требованием Михаил Сергеевич. – Мы пришлём к тебе столяра Художественного Фонда.

Горбачёв уехал по своим делам. Мне осталось приступить готовить размер на планшеты и подрамники к наглядной агитации, список которых оставил мне секретарь крайкома партии.

Так как в наглядной агитации не было названий мест и вида уборки урожая, то сформулировал текст под общий лозунг партии и правительства. Такую наглядную агитацию можно разместить где угодно.

– Мне нужен Александр Черевков. – заглядывая в кабинет, обратился ко мне пожилой мужчина. – Меня зовут Виктор Стефанович. Столяр из Художественного Фонда. Меня направили к вам…

– Рад с вами познакомиться. – пожимая руку столяру, пригласил его к столу. – Надеюсь, что вам подробности в столярке объяснять не надо. У меня к вам будет только две просьбы. Прямо в столярке натягивайте полотно на рамки к лозунгам. Планшеты на плакаты грунтуйте пульверизатором белой водоэмульсионной краской. Надеюсь, что крайком партии уже распорядился выдавать вам необходимые материалы к наглядной агитации на время уборки урожая. Всё так?

– Директор Художественного Фонда, по поручению крайком партии, взял под свой контроль мою работу с вами до конца уборки урожая. – объяснил мне, Виктор Стефанович. – У меня есть помощники и грузовой автомобиль к перевозки всех ваших заказов по наглядной агитации.

– Вот и прекрасно! – облегчённо вздохнув, сказал столяру вручая список столярной работы.

– Когда работа будет готова. – спросил столяр в конце беседы. – Куда к вам всё привозить?

– В любое время привозите то, что будет готово. – объяснил мужчине, пожимая руку на прощанье. – Если меня не будет на месте, то можете мой заказ оставить у дверей в актовый зал.

Виктор Стефанович отправился на выход к грузовой машине припаркованной у Дома культуры. На часах час дня, то есть обеденное время, а у меня ещё завтрака не было. Со вчерашнего вечера ещё ничего ни ел. Надо с личными вещами определиться по месту жительства.

Затем стать на довольствие в столовую общепита. На сегодня у меня работы всё равно не будет. Общежитие пединститута по адресу на улице Лермонтовская, дом-116. Рядом через проезжую часть улицы столовая общепита. От Дома культуры ленинского района метров пятьсот.

Далеко ходить не надо. Общественный транспорт тоже не нужен. К тому же мне неизвестно как может солдат передвигаться по этому городу. В Батуми бесплатно. В Орджоникидзе за деньги. Здесь?

– Солдат! Ты чего ищешь? – прервала мои размышления пожилая женщина возле общежития.

– Вот! Мне дали адрес, где должен жить. – сказал женщине показывая документ на поселение.

– Так это к нам! – удивлённо, воскликнула она, читая адрес в документе. – Вообще-то у нас сейчас ремонт на время летних каникул. Но мы для тебя найдём комнату. Проходи! Не стесняйся!

Прошёл, не спеша за женщиной в фойе небольшого двухэтажного здания. На первом этаже столовая, административная и хозяйственная часть. На втором этаже само общежитие.

Весь первый этаж с признаками ремонта. Грязь ужасная от штукатурки и пыли во время ремонта. Женщина заходит в открытый кабинет в конце фойе. Берёт на столе большую связку ключей.

– На втором этаже чище. – как бы оправдываясь за гряз, говорит она. – Там ремонт закончили.

Мы не спеша поднимаемся на второй этаж. Женщина, вероятно, комендант общежития, почти не глядя на связку ключей с первой попытки открывает дверь на второй этаж? Перед входом на второй этаж лежат на полу две огромные половые тряпки. Одна мокрая, а другая сухая. Мы по очереди тщательно вытираем подошву обуви о мокрую, а затем об сухую тряпку.

– Это будет твоя комната. – говорит женщина, открывая дверь в конце коридора. – Вот тебе ключ от твоей комнаты. Меня зову тётя Клава. Комендант общежития. Ключи от входной двери в общежитие у меня весь рабочий день. Всё остальное время ключи у сторожа деда Игната.

Когда комендант ушла, осторожно закрывая за собой двери, стал разглядывать место своего проживания. Не большая двухместная комнат. Две железные кровати на пружинах. Две тумбочки. Два стула. Небольшой стол среди стола. На столе графин с водой и два гранёных стакана. При входе в комнату возле кроватей два шкафа для белья. Окно и люстра на потолке.

– «Жить можно.» – подумал о себе. – «Сюда ещё девочку на ночь и тогда будет всё прекрасно.»

Мне такая служба в армии подходила вполне. Но надо было подумать о желудке. Хорошо, что столовая общепита напротив общежития. Если меня не будут кормить бесплатно, то придётся искать себе работу на стороне.

Художники по наглядной агитации нужны в любом производстве Советского Союза. Надеюсь, что меня армия не оставила на произвол судьбы. Деньги нужны.

– Мне нужна заведующая столовой. – обратился к девушке на раздаче пищи в столовой. – У меня есть предписание от крайкома партии, что меня закрепили на питание в вашей столовой.

– Заведующей сейчас в столовой нет. – разглядывая меня как предмет искусства, ответила девушка. – Но шеф-повар сказал нам, что солдат Александр Черевков будет питаться у нас.

– Тогда мне две кружки пива. Два шампура шашлыка. – шутя, стал перечислять заказ к обеду.

– У нас этого никогда не было. – звонко смеясь, сказала девушка. – Вы садитесь за любой стол. Мы вас сейчас обслужим. Такой посетитель у нас в цене, то есть, как ценный экспонат.

Пожалуй, она была права. Стоило мне сесть за отдельный столик у окна, как тут же стал предметом обозрения посетителей столовой и сотрудников общепита.

Дело в том, что на мне была форма войск стран Варшавского договора. Нам такую форму дали год назад во время боевого учения «Колхида» стран Варшавского договора возле озера Джандаргель.

Наша армейская форма сильно отличалась от формы Советского Союза. Одна панама, что стоила.

– Меня зовут Лариса. – кокетливо улыбаясь, сказала блондинка, раскладывая продукты на мой стол. – Мне поручили обслуживать вас каждый день во время обеда. Приятного вам аппетита.

– Спасибо! Ваши руки, как чаша с мёдом. – смущённо, парировал. – Рад ими наслаждаться.

Вообще-то мне с детства неприятно кушать, когда за мной наблюдают со стороны. Здесь же и со всех сторон наблюдают за каждым моим движением. Красный борщ с мясом говядины.

Жаренная картошка с котлетой. Свежий салат. Домашний хлеб. Кружка чая. Всё прекрасно! Вот только съел это всё в темпе по-армейски. Хотя спешить мне было некуда. Меня просто достали все своим обозрением. Как только экспонаты такое выдерживают со стороны?!

– Девочки! Спасибо! Всё было вкусно. – вставая из-за стола, поблагодарил всех за обед.

– Приходите к нам ещё. – сказали девчата вдогонку, когда поспешил на выход из столовой.

После обеда ни стал заходить в общежитие. Время рабочее. Может быть, из Художественного Фонда принесли планшеты к плакатам или подрамники к лозунгам? Надо не забывать, что на службе в армии, а не на гражданке где-то на производстве. Где можно сачкануть незаметно от работы по личным делам. Хотя и на гражданке нужна дисциплина. Там платят за работу.

– Рядовой Черевков! Где вы были два часа? – окликнул меня старший лейтенант Шувалов.

– С утра до обеда был на рабочем месте в Доме культуры. – стал отчитываться перед парторгом. – Затем ходил устраиваться жить в общежитие пединститута и обедать в столовую.

– Хорошо устроился. – с завистью в голосе сказал Шувалов. – Штаб руководства по уборке урожая будет здесь в этом здании. Ты будешь на виду у всех. Следи за своей дисциплиной…

– Буду стараться! Товарищ старший лейтенант! – сказал по-армейски. – Лицом в грязь не упаду. Вот только этому лицу деньги на мыло нужны, чтобы своё лицо отмывать от чужой грязи.

– Собственно за этим сам сейчас пришёл. – сказал парторг, когда мы прошли в мой кабинет. – Получи полевые десять рублей на месяц. Всё остальное у тебя будет на целине бесплатно.

Старший лейтенант Шувалов достал из своего планшета ведомость, где расписался в получении денег. Затем из кармана достал пачку красных червонцев в банковской упаковке.

По свежей пачке денег можно было догадаться, что деньги получил в этом городе и сам был первый из нашего батальона, кто получил полевые деньги. Отсюда вывод, что батальона здесь нет.

– Старший лейтенант! Где сейчас находится наш батальон? – спросил с любопытством.

– Как где? На уборке урожая! – не по-армейски, ответил парторг. – В Курском районе поселили.

– Обалдеть! Как далеко! – с удивлением, воскликнул. – На краю света! Они почти в Дагестане.

– Откуда у тебя такие подробности? – удивлённо, поинтересовался старший лейтенант.

– Так это всё мои родные края. – стал объяснять старшему лейтенанту Семёну Шувалову. – По отцу донской казак, а моя мама терская казачка. Сам родился в Гудермесе в Старом хуторе. Почти в каждом населённом пункте по всему Кавказу у меня есть родственники и друзья…

– В таком случае за тебя нечего переживать. – прощаясь со мной, сказал старший лейтенант.

Семён Шувалов поднялся на второй этаж по каким-то своим служебным делам. Воспользовавшись свободным временем, решил разобраться с инвентарём по наглядной агитации, которые привёз поездом из штаба дивизии в Батуми. Ведь в спешке мог чего-то лишнего загрузить или на оборот забыть то, что больше всего нужно в моей работе по наглядной агитации.

– Александр! Привёз тебе пару планшетов. – сказал столяр из Художественного Фонда в конце рабочего дня, заглядывая ко мне в кабинет. – Думаю, что тебе на пару дней работы хватит.

– Молодец! Работа у тебя очень хорошая! – поблагодарил, столяра Виктора Стефановича.

– Наши художники передали тебе эпидиаскоп, чтобы ты быстрее работал. – сказал столяр, показывая мне на аппарат возле двери в кабинет. – В конце уборочных работ сам его у тебя заберу.

– Скажи моим коллегам, что они меня выручили. – поблагодарил столяра. – Хороший аппарат!

Конечно, такой аппарат мне нужен. Вот только проблема в том, что придётся с ним работать по ночам. Проектировать эскизы на планшет при свете не получится нужна полная темнота.

Пока светло подготовлю эскизы и рисунки под эпидиаскоп. Дальше будет видно. Придётся на пару часов задержаться. Думаю, что сторож Дома культуры будет не против моей работы.

– Ты что это капаешься в темноте? – поинтересовался сторож, когда застал меня вечером в темноте в актовом зале во время настройки эпидиаскопа. – Давно рабочий день закончился.

– Мне нужна полная темнота, чтобы проектировать через аппарат эскиз на планшет. – сам объяснил сторожу. – Днём не получится. Приходиться оставаться добровольно-принудительно в ночь.

– В этом зале днём показывают кино. – смеясь, сказал дед Степан. – Здесь есть тёмные шторы.

Старик подошёл к окну у двери. Дёрнул за шнурок. Опустилось с потолка до пола чёрное полотно и актовый зал погрузился в полную темноту. В тот же момент стал истерически хохотать над своей глупостью. Сторож тоже подключился к моему смеху. Мы смеялись так, что на наш смех в актовый зал заглянул директор Дома культуры, который собирался идти домой.

– Что случилось? – поинтересовался он, включая свет в актовом зале. – Смешное кино у вас?

– Ещё какое смешное, Виктор Васильевич! – продолжая смеяться, сказал дед Степан. – Солдата не устраивала днём искусственная темнота. Он ждал весь день естественную темноту в зале.

Директор Дома культуры ничего толком не понял. Но вместе с нами стал смеяться. Включая и выключая свет в актовом зале. Насмеявшись от души Виктор Васильевич пошёл на выход к своему служебному автомобилю. Сторож отправился принимать своё ночное дежурство.

Мне ничего не оставалось, как только закрыть актовый зал и идти на ужин в столовую общепита. Вечером в столовой новая бригада поваров и рабочих столовой.

На ужин посетителей также много как в обед. В основном это гражданские командировочные на заводе по переработке сельскохозяйственного урожая, который в этом году огромный по всему Советскому Союзу. По подсчётам специалистов такого урожая не было никогда за время построения социализма.

– Александр! Пройдите в служебное помещение. – обратилась ко мне женщина средних лет. – Сейчас народу будет много. Из крайкома сказали, что тебя всегда кормить без очереди.

– Откуда вы меня знаете? – удивлённо, поинтересовался. – Мы с вами пока что не знакомы.

– Меня зовут Вера Ивановна Кравцова. Заведующая городского общепита. – пожимая мне руку, назвала себя женщина. – Горбачёв утром познакомил нас заочно в Доме культуры. Михаил Сергеевич сказал мне, чтобы художника кормили без очереди. Так как у тебя очень много работы.

В служебном помещении было всего два стола и с десяток стульев. Видимо место отдыха сотрудников общепита. Здесь же были зеркало, умывальник и полотенце для рук. Кравцова тут же ушла куда-то по своим делам. Тщательно помыл руки с мылом. Насухо вытер полотенцем. Сел у окна, которое выходило в хозяйственный двор, где очевидно был склад для продуктов.

– Вера Ивановна сказала, что буду кормить вас на ужин. – сказала полная брюнетка моих лет.

– Кормить меня будете с ложечки или с рук? – как бы стесняя, скромно поинтересовался.

– Хотелось бы кормить вас ложечкой с рук. – мило улыбаясь, ответила брюнетка. – Но у нас на раздаче не хватает девчат, а посетителей много. Меня зовут Настя. Сейчас накрою вам стол.

Несмотря на свою полноту Настя двигалась быстро. Минут через пять стол был накрыт. В это раз были молочные продукты. Молочный суп с лапшой, какао с молоком и кусочек торта.

Вообще-то для меня слишком лёгкий ужин. На таком питании мускулатуру не накачаешь. Мне надо хорошо питаться, чтобы быть в форме даже здесь в полевых условиях на уборке урожая.

– Александр! Вам добавки принести? – словно читая мои мысли, поинтересовалась Анастасия.

– Конечно! С удовольствием повторю. – радостно, согласился. – Такой лёгкий ужин не по мне.

Девушка радостно помчалась обратно на кухню и оттуда вернулась с мясными продуктами. В этот раз пожалел, что согласился на добавку. Даже мне, любителю покушать, этого было много.

Оставить не тронутой добавку или недоесть, это всё равно, что обидеть общепит и Настю. Так что мне пришлось, не спеша кушать добавку, чтобы всё поместилось в моём желудке.

– Огромное тебе спасибо! – тяжело поднимаясь из-за стола, поблагодарил Настю. – Теперь мне этого хватит переваривать до самого утра. На завтрак не пойду и работать завтра не буду.

– С такой мускулатурой, как у вас, за пару часов всё переварится. – утешила меня Анастасия.

Настенные часы в служебном помещении столовой показывали, что у меня есть много времени до сна. Можно перед сном размять мускулатуру и освободить свой желудок от лишнего веса.

Но, прежде всего, надо познакомиться со сторожем общежития пединститута, чтобы знать до которого времени можно заниматься разминкой перед сном, чтобы не ночевать на улице.

– Да по мне хоть сколько! – выпучив глаза, ответил на мой вопрос, сторож дед Игнат. – Клавдия дала тебе такой ключ, который подходит ко всем замкам. Приходи в любое время. Всё равно так крепко сплю, что ничего не слышу. Баб не води. Клавдия шибко ругает и мне будет завидно.

Больше от сторожа ничего не надо. Открыл своим ключом все входные двери. Тщательно вытер подошву обуви об мокрую и сухую половые тряпки. Прошёл по длинному коридору в свою комнату.

Перед тем как уезжать на уборку урожая в Ставрополье. В спортивном магазине в Батуми купил «олимпийский спортивный костюм» подпольного производства. Мне в самый раз. Ставрополь не Батуми. Вечером прохладно. Зато зелени в этом городе намного больше чем в южном городе Аджарии. Лёгкие как меха на гармошке вдыхают свежий воздух.

Душа поёт и наслаждается запахами природы. Совсем близко городской парк, где можно побегать и размять свою мускулатуру. В глубине городского парка народу мало. Меньше смотрят на мою разминку.

Вернулся в общежитие через пару часов. Сторож спит в кресле на своём рабочем месте в фойе. На меня ноль внимания. Хоть табун девок приводи. В своей комнате открываю настежь окно.

Завожу на шесть часов утра свой туристический складной будильник, который купил в Батуми специально для того, чтобы во время целины мне не проспать уборку урожая. Шутка.

Просыпаюсь, как всегда, раньше будильника. В семь часов утра открывается столовая. У меня завтрак. В восемь часов начало рабочего дня. Всё рядом. Везде успею.

Надо принять душ. Освежиться после сна. Побриться и хорошо почистить зубы. Все услуги самообслуживания рядом с моей комнатой. Вот колонку с тёплым душем не чем включать. У меня нет спичек. Приходится по спартанскому принимать холодный душ.

Первые дни июня месяца. По старой традиции между друзьями у нас плавательный сезон начинается в Женский день 8-го Марта. При любой погоде. На любой территории земного шара. Традицию нарушать нельзя. Можно считать, что купался на природе в естественной среде, а не освежился под холодным душем.

– По тебе можно часы проверять. – радостно, сказала Лариса, в семь часов утра открывая дверь в столовую. – Вера Ивановна сказала нам кормить тебя без очереди в служебном помещении.

– Всё прекрасно! Вы вперёд. Мы завами. – снимая перед дамой армейскую шляпу, поклонился.

– Мерси! Спасибо! Очень приятно. – кланяясь, ответила дама, проходя в служебное помещение.

Работники общепита дружно зааплодировали нам и тут же приготовились обслуживать меня как первого и почётного посетителя столовой общепита.

Мне вообще-то было приятно и в тоже время всё равно, как меня принимают в столовой. Давно привык везде к такому вниманию. Знаю прекрасно, что у меня профессия номер один в СССР, которая стоит денег и внимания. После завтрака в столовой отправился на работу в Дом культуры. Двери в Дом культуры открыты. Однако служащие только стали подъезжать. До начала работы пятнадцать минут.

На парковке у здания всего три автомобиля. Две машины гражданские и одна армейская. Захожу в актовый зал и начинаю готовить планшеты к работе. Сегодня у меня первый рабочий день.

– Ты чего это устроил темноту в актовом зале? – спросил капитан Уваров, заглядывая в зал.

– Товарищ командир! Готовлю тёмную наглядной агитации. – вскакивая с места, пошутил. – Буду через эпидиаскоп проектировать на планшеты свои эскизы. Так быстрее идёт работа.

– Всё понятно! – сказал капитан. – Когда будет готова работа, чтобы мы могли приехать за ней?

– Плакаты и лозунги с поезда можно забрать сейчас. – ответил. – Всё остальное каждый день.

– Хорошо! Солдаты будут сейчас. – согласился капитан Уваров. – Остальное берём каждый день.

Мне пришлось включить свет в затемнённом актовом зале, чтобы не поднимать тяжёлые тёмные шторы. Солдаты пришли быстро. Видимо где-то близко стояли армейские грузов машины. Наших армейских водителей знал плохо. Только по армейской форме мог угадать, что это наши. Говорить с ними нечего и некогда.

Просто помог им вынести готовые плакаты и лозунги. Как только солдаты уехали, так сам сразу приступил к работе. До обеда надо было изготовить пару плакатов. Дальше будет видно.

Если столяр привезёт до обеда пару готовых планшетов и пару подрамником с полотном, тогда будет что увозить на объекты из предметов по наглядной агитации. В таком темпе придётся работать как в штабе дивизии перед каждым праздником.

– Ты что будешь делать вечером после ужина? – на «ты», после обеда спросила меня Лариса.

– Завтра утром после завтрака всё расскажу тебе. – под общий смех присутствующих, ответил.

У неё сразу началась истерика после моего ответа. Мне пришлось поторопиться с уходом из столовой, чтобы не накликать себе на голову предмет из пищеблока.

Хорошо, что в это время у неё в руках кроме мокрой тряпки больше ничего не было. Так что сам отделался лёгким испугом, когда мокрая тряпка просвистела над моей головой и прилипла к голове пришедшего парня.

После обеда работа у меня увеличилась в несколько раз. Столяр из Художественного Фонда привёз так много заготовок, что мне пришлось вкалывать в поте лица до самого ужина.

Даже на завтрашнее утро будет чем заниматься. В таких темпах работы по наглядной агитации мне можно претендовать на место в Книге Гиннесса. Если только там мне место по праву найдётся.

Мой ужин в этот раз не был молочным. Анастасия кормила меня мясными продуктами так, словно после ужина собиралась меня отправлять разгружать вагоны с углём.

Закончил сам сытный ужин с таким трудом, что едва выбрался из-за стола. Совсем не хотел заниматься разминкой после такой сытной пищи. Но устоявшаяся привычка вытолкнула на пробежку в парке.

– Ты где это так долго был? – спросила меня Настя, когда из парка пришёл к общежитию.

Мне нечего было ей говорить. Открыл входную две и повёл её мимо спящего сторожа к себе в комнату на второй этаж.

Едва только мы зашли в комнату, как тут же стали быстро раздевать друг друга. Совершенно обезумевшие терзали друг друга как голодные хищники готовые на всё ради того, чтобы сполна насладиться своей страстью, не думая о последствиях после секса.

– Всё! Хватит! – сказал партнёрше по сексу. – Мне завтра рано вставать. Дорогу найдёшь.

Настя быстро оделась. Поцеловала мой предмет нашего общего наслаждения. Потихоньку прикрыла дверь моей комнаты. Чуть слышно пошла по коридору на выход из общежития.

Как только всё вокруг утихло в тот же момент отключился от усталости и наслаждения. Словно целые сутки разгружал вагоны с углём. У меня не было никаких сил оценить своё состояние.

В этот раз проснулся в то время, когда мой туристический будильник должен был давным-давно прозвонить. Но его проста забыл завести. На часах было ровно семь часов утра.

Завтрак проспал. Надо хотя бы привести себя в порядок и успеть вовремя на работу. Представляю, что будет. Если сорву армейское задание. Ведь меня могут отправить в дисбат на пару лет.

– Солдат! Не могу запретит тебе приводить сюда баб. – останавливая меня на выходе из общежития, серьёзно сказал сторож. – Научи их хотя бы ноги вытирать об мокрую тряпку. Если Клавдия увидит следы, то меня могут выгнать с работы и тебе по службе может влететь.

– Отец! Больше этого не будет. – чисто сердечно, покаялся. – Больше тебя не подведу.

Дед одобрительно похлопал меня по плечу и подтолкнул на выход из общежития. понял, что во время обхода утром своего рабочего места он увидел наши следы в коридоре на втором этаже.

Сразу сторож понял, чем мы ночью занимались. Чтобы не накликать беды на себя и на меня тоже. Он протёр коридор мокрой тряпкой до прихода коменданта на работу в общежитие.

Едва пришёл в актовый зал Дома культуры, как следом за мной пришли двое солдат за моей работай по наглядной агитации. Мне некогда было с ними разговаривать.

Много работы. Отдал им лозунги и плакаты, которые сделал вчера. Тут же начал выполнять новую работу.

Примерно, за час до обеда, приехал Виктор Стефанович, привёз мне новую заготовку к работе.

– Мы сейчас работаем как на конвейере. – сказал столяру принимая от него столярную работу.

– Наши художники то же самое сказали, что у нас с тобой не творческая работа, а конвейер. – смеясь, подтвердил Виктор Стефанович мои выводы. – Художественный фонд меньше делает.

– Зато он больше получает. – с иронией, сказал. – Им платят за творческую работу, а нам за поток. Скажите спасибо своим художникам за эпидиаскоп. Ведь с их подачи быстро работаю.

После отъезда столяра сам ускорил работу. Едва не забыл про обед. Желудок напомнил мне, что со времени страстной ночи ничего ни ел. Наверно «разгрузил пару вагонов угля» на пару с Настей.

Потерял много калорий. Надо восстановить пробел. Иначе так долго не протяну. Впереди у меня много творческой работы. На время надо с девками закругляться на целине.

Во время обеда в столовой меня встретили без восторга. Лариса вообще ни стала меня обслуживать. Вероятно, обиделась за вчерашнюю шутку после обеда? Возможно, что Настя растрезвонила среди своих подруг о страстном сексе со мной?

По любому в обед отнеслись ко мне как к бомжу, который пришёл к ним на халяву пожрать. Поставили мне есть что-то вчерашнее. Во время такого отношения ко мне в столовой даже пища в рот не лезла.

Ел через силу, чтобы не быть голодным. С обеда ушёл, не прощаясь с девчатами. Работа тоже не шла так, как надо. Пришлось дважды настраивать эпидиаскоп, чтобы контуры эскизов не были размазаны.

До ужина вместо четырёх плакатов нарисовал только три. Лозунги вообще ни стал писать. Ужин в столовой выглядел празднично против траурного обеда. Девчата мне улыбались. Анастасия порхала вокруг меня, как бабочка вокруг огня.

Совсем не опасаясь, что может сгореть в пламени страсти. Ужин был по истине праздничный. На столе ваза с цветами. Шашлык прямо с мангала. Вместо чая или компота Бакал сухого вина. Кушал с аппетитом, но настороженно.

– Больше у нас встречи не будет. – тихо, сказал Насте, в конце ужина. – На службе в армии.

– Мне достаточно одного раза с тобой. – радостно, ответила Анастасия. – У меня есть жених, который всё время говорил мне, что никому не нужна. Если до сих пор девочка. Сейчас женщина. Спасибо тебе, что ты был первым у меня. Теперь по любому выйду замуж…

Её признание словно молотом ударило мне по голове. Едва сдерживая себя неизвестно от чего. Поблагодарил Настю за прекрасный ужин. Не спеша вышел из столовой и стрелой рванул через улицу к общежитию.

Едва не угодил под колесо городского автобуса. Мне надо было срочно убрать с кровати улики преступления. Меня могут судить по статье военного трибунала. Пулей влетел в открытые двери общежития.

Чуть не сбил с ног сторожа. Не вытер обувь об мокрую и сухую тряпки. Открыл дверь в свою комнату и обомлел от увиденного. Кровать заправлена чистой постелью.

В комнате порядок. Нет никаких признаков моего ночного разврата. Вообще никто не присутствовал в этой комнате. Словно мне всё приснилось прошлой ночью.

В коридоре возле двери в мою комнату стоит швабра с мокрой тряпкой. Как намёк на то, что сам должен сейчас сделать, то есть, вытереть свои следы в коридоре.

Мне не до выяснения, кто это поставил швабру с мокрой тряпкой. Всё правильно. Где живёшь, там должен следить за чистотой своих поступков. Пол в коридоре и мысли должны быть чисты, перед законом и совестью.

– Улики стираешь! – ехидно, прикололся сторож. – Надо думать прежде чем допускать ошибки.

Мне нечего было сказать старику. Добросовестно вытер пол в коридоре мокрой тряпкой. Поставил швабру с тряпкой там, где взял. Пошёл в умывальнике помыл с мылом руки и лицо.

Тщательно вытер лицо и руки махровым полотенцем. Вернулся в свою комнату. Переоделся в спортивный костюм. Вышел на улицу, чтобы перед сном в парке размять свои отёкшие мышцы.

В этот вечер в парке было многолюдно. Гуляли семьями и большими группами. Вроде праздников нет и день был рабочий. Наверно прекрасная погода позвала людей на природу.

Вот и мне полезно после напряжённого дня сбросить с себя лишнюю тяжесть. Надо хорошо подумать о своих безумных поступках, которые допустил за три дня нахождения в этом городе.

– Солдат! Ты почему испортил мою Настюху? – преграждая путь, обратился ко мне заморыш.

– Просто помог тебе. – ответил, догадываясь кто передо мной. – Ведь ты на это не способен.

Не успел сообразить, как дальше поступать с заморышем и его такими же друзьями, так сразу неожиданно для себя пропустил удар в правый глаз. Меня никто никогда не бил первым.

Тат как меня с детства приучили, что если угрожают, то бей первым. После разберутся, кто прав, а кто виноват. Тут же никто не угрожал и в результате пропустил удар в правый глаз.

Вдруг, во мне закипела такая злость, что совсем перестал соображать. Схватил своего обидчика за грудки обеими руками и врезал ему в челюсть своей головой так, что его зубы врезались в кожу у меня на лбу. Бросил отключённого заморыша на землю и со всего маха врезал кулаком в голову нападающего на меня второму заморышу. Третий просто удрал с места драки. Когда драка закончилась, то сообразил, что обратно совершил плохой поступок. Не надо было драться с теми, кто уступает по весовой категории. Однако они первые напали на меня.

Причём их было трое на одного. С моей стороны чистая самооборон. Но они без сознания!

– Вы арестованы! – сказал мне лейтенант милиции, когда пытался парней привести в чувства.

На меня надели наручники и повели в милицейскую машину. В это время санитары на носилках уносили пострадавших в автомобили скорой помощи. Вокруг этих событий собралось много свидетелей и любопытных.

Было слышно, как они обсуждают мой поступок. Из-за сплошного потока речи было непонятно, кто поддерживает мою сторону, а кто выступает против меня.

– Ваши документы. – сказал дежурный милиционер, когда меня привезли в отделение милиции.

– Мои документы в общежитии пединститута. – ответил ему. – Солдат-художник на уборке урожая.

– Он говорит правду. – поддержал меня лейтенант милиции, который привёз меня в отделение милиции. – Во время дежурства на своём участке видел этого парня в необычной армейской форме возле Дома культуры, возле общежития пединститута, а также выходящего из столовой.

– Вы что делали в спортивной форме в парке? – продолжал допрос дежурный милиционер.

– Вы только что ответили на свой вопрос. – серьёзно, ответил ему. – Вечером занимаюсь спортом.

– Многочисленные свидетели говорят, что эти трое напали на него. – опять встал на мою защиту лейтенант милиции. – Мы эту тройку уже пару раз задерживали за драку в городском парке.

– По любому мы не имеем право задерживать солдата. – сказал дежурный милиционер. – Мы должны его передать в военную комендатуру или просто отпустить на все четыре стороны.

– Товарищ капитан! Все живы. У него была чистая самооборона. – обратился лейтенант к дежурному милиционеру. – лично отвезу его в общежитие, а этих посадим на пятнадцать суток.

– Согласен с тобой. Хорошо! Отвези его в общежитие. – согласился капитан милиции со своим коллегой. – На всякий случай проверь у него документы, чтобы не было у нас прокола в работе.

Лейтенант милиции снял с меня наручники и уважительным жестом пригласил пройти в его служебный автомобиль. В это время к отделению милиции приехала другая служебная машина милиции с решётками на окнах.

Из этой машины вывели тех троих пацанов, которые в парке напали на меня. У двоих пострадавших головы перевязаны.

Третий в испуге смотрит на меня. От отделения милиции до общежития пединститута ехать на машине всего два квартала. Но на улице Лермонтовская пробка. Самосвал нарушил правила движения. Отчего создал неудобную ситуацию на проезд встречного транспорта. Пришлось ждать пару минут пока машина ГАИ разведёт транспорт в нужном направлении. Наш автомобиль милиции проехал в общем потоке.

– Надеюсь, что ты в безопасности. – останавливая автомобиль, сказал мне лейтенант милиции.

– Капитан сказал, чтобы ты проверил в общежитии мои документы. – напомнил милиционеру.

– Игнат Петрович надёжный документ. – показывая на сторожа, сказал лейтенант милиции.

– Тогда хотя бы запомни мои инициалы. Александр Сергеевич Черевков. – настаивал сам. – Вдруг, капитан спросит. Спасибо тебе, что ты был на моей стороне. Мне в армии проблемы не нужны.

– Лейтенант Виктор Степашин рад служить! – сам отдавая честь под козырёк, сказал милиционер.

– За трое суток так продвинулся. – сказал дед Игнат, показывая машину милиции и на мой синяк под глазом. – Милиция до дома провожает и фонарь под глазом дорогу освещает. Где это ты?

– Да так, пустяк. Споткнулся во время пробежки. – трогая синяк под глазом, оправдался.

– Ну, ладно. Не буду тебя допрашивать. – сказал сторож, пропуская меня в фойе. – Иди отдыхай.

Спать было неуютно с синяком под глазом. Приходилось пару раз промывать слезившийся глаз. Заснул где-то к часу ночи. Проснулся перед рассветом. В зеркале что-то ужасное отражается от меня.

В детстве это гордость среди друзей. Сейчас позор. Солдат-защитник не мог сам себя защитить. На улице к людям с таким видом стыдно выходить. Однако, мне кушать хочется. В столовой вопросов мне никто не задавал. Смотрели на меня с сочувствием.

Кормили как всех из общей раздачи пища. Лариса под каким-то предлогом зашла в служебное помещение, где завтракал. Без эмоций посмотрела на мой подбитый глаз и тут же вышла на кухню.

Мне самому было не комфортно с синяком под глазом находится на завтраке в городской столовой. Работа, обед и ужин прошли в напряжении. В столовой Настя вопросов мне не задавала.

Но была в курсе моей драки с её женихом. Даже наверно она гордилась, что парни в парке подрались из-за неё. Весь день старался под тенью армейской шляпы скрыть синяк под глазом. Не всегда это получалось. Но надо было мне к этому как-то привыкнуть, пока рассосётся синяк.

2. Ночная рыбалка.

Первая неделя в Ставрополье на уборке урожая прошла в напряжении разных событий. Дальше города меня не пускали. Каждый день одно и тоже. Завтрак, работа, обед, работа, ужин, пробежка в городском парке, сон в общежитии. Вокруг меня только те, кто привязан к уборке урожая. Рядом нет никого из родственников и друзей. Мне стало скучно быть одному.

– У тебя какие планы на выходной день? – поинтересовался столяр из Художественного Фонда.

– Виктор Стефанович! Какие могут быть планы у солдата в выходной день? – с удивлением, воскликнул сам. – Главное – не умереть с голоду. Общепит, наверно, в входной не работает. Затем стирка личного белья. Просушка мокрого белья утюгом. Надо мне ещё утюг где-то достать.

– Ты несёшь какой-то бред. – с усмешкой, прервал мою речь Виктор Стефанович. – Словно ты прибыл к нам из другой планеты. В уборочную работает всё без выходных, как в обычный день.

В общежитии пединститута имеется прачечная. Где ты можешь сам всё постирать, высушить и погладить. Но совсем о другом. По выходным дням в хорошую погоду у нас всегда рыбалка.

– Рыбалка – моя страсть! – радостно, воскликнул сам. – Всегда готов быть на рыбалке где угодно.

– Вот и прекрасно! Договорились! – сказал коллега по работе. – Завтра в четыре дня будь готов. От тебя к рыбалке только твоё присутствие. Всё остальное у нас имеется. Рыбалка тут рядом.

На этом мой рабочий день в пятницу закончился. Надо сегодня до вечера заняться стиркой своего личного белья. У меня имеется три комплекта новой армейской формы.

Три комплекта спортивной формы. Если даже что-то из одежды будет мокрой, мне всё равно будет что одеть. Суббота короткий день. Все дни работал сверхурочно. Могу отдохнуть. Воскресенье выходной.

– Виктор Васильевич! Всю неделю работал сверхурочно. – сказал сам директору Дома культуры в пятницу в конце рабочего дня. – Завтра у меня стирка и банный день. На работу не выйду…

– У тебя есть командир. Ему всё докладывай. – сказал Виктор Васильевич. – Другие тебе никто.

– Мой командир на уборочной. – напомнил директору Дома культуры. – Вам говорю затем, чтобы в моё отсутствие не был без присмотра актовый зал. Вы можете подумать, что работаю.

– У нас на все времена имеется сторож. – напомнил мне, Виктор Васильевич. – Он отвечает за всё в нерабочее время дня. Могу ему только сказать, что надо в субботу закрыть актовый зал.

Целую неделю прожил в общежитии пединститута и не обратил внимание на то, что на первом этаже в хозяйстве части здания имеется прачечная для студентов, которые в любое время могут постирать своё личное бельё.

Там же под руководством коменданта общежития служащие стирают постельное бельё студентов. Здесь всё так просто, раньше ничего этого не знал.

– Тебе говорил, что ключ от твоей комнаты подходит к любому замку. – сказал мне, сторож общежития, открывая моим ключом прачечную. – Вообще-то твоя комната, это кабинет коменданта общежития. Клавдия Юрьевна, на время ремонта общежития и на время уборочной, сказала строителям оборудовать свой кабинет под жилую комнату для художника оформителя. Так что ты фактически хозяин общежития на время уборочной страды. Пользуйся доверием к тебе.

Игнат Петрович ушёл куда-то по своим делам. Мне осталось принести в прачечную ворох своего грязного белья. По списку инструкции на щите аппарата заправил стиральную машину всем необходимым.

Загрузил ёмкость машины грязным бельём. Закрыл плотно круглую дверь аппарата. Открыл кран с водой. Поставил время стирки на час. Нажал на зелёную кнопку пуска. Всё закрутилось внутри машины. Постоял пару минут у аппарата. Убедился, что всё работает. После чего поднялся к себе в комнату. Переоделся в спортивную одежду и впервые за неделю отправился на ужин не в армейской, а в спортивной форме.

Мне уже не надо было рисоваться в столовой в необычной армейской форме. Меня уже знали в общепите в лицо.

– Тебе идёт прекрасно спортивная форма, также как армейская. – заметила Вера Ивановна.

– Это не форма любая мне подходит, а подхожу к любой одежде. – с иронией, ответил.

– Браво! Браво! Ты прав так рассуждать о себе. – аплодируя, сказала заведующая общепита.

После сытного ужина, не заходя в общежитие, отправился бегать по тропинкам городского парка. У входа в парк из дежурного автомобиля сигналом машины и взмахом руки приветствует меня дежурный милиционер, лейтенант Виктор Степашин.

Тоже приветствую его словом и жестом руки. Дежурный автомобиль милиции продолжает работать. Продолжаю свой бег. Вернувшись из парка в общежитие сразу иду в прачечную.

Моё бельё постирано. Метод сушилки прост. Большая скорость вращения барабана с плюсовой температурой вентилятора. В течении одного часа вся влага из мокрого белья выветривается через отверстия в барабане.

Остаётся вынуть бельё из барабана и прогладить на доске массивным утюгом. Всё готово. В субботу после завтрака сплю до самого обеда. После обеда от нечего делать мою пол в коридоре на втором этаже и у себя в комнате.

Ремонт общежития закончили в четверг. Везде чисто. Но оттого, что мою полы хуже не будет. Это вроде дневной разминки мышц после обеда перед поездкой на рыбалку. После мытья полов одевая спортивный костюм и выхожу на улицу.

– По тебе можно часы проверять. – говорит Виктор Стефанович из подъехавшего автомобиля.

– Вы тоже, точны как московские куранты. – говорю, поглядывая на часы в фойе общежития.

В легковом автомобиле «Волга», кроме Виктора Стефановича за рулём, рядом с ним худощавый парень лет тридцати по имени Дмитрий. На заднем сидении плотного телосложения Николай.

Все трое сотрудники Художественного фонда. Одеты все трое в обычную домашнюю одежду. Среди них выгляжу в своей одежде как спортсмен приехавший с олимпийских игр.

– Однако, столяр живёт лучше художников. – говорю, разглядывая изнутри новый автомобиль.

– Так это уже старая традиция. – напоминает Дмитрий. – Художники умирают нищими, а столяра, которые делают рамки к картинам, живут богато и долго. Один только папа Карло пример тому.

– Вы, коллега, забываете, что столяр один, а художников много. – как бы оправдываясь, говорит Виктора Стефановича. – Вы получаете розовый гонорар за своё произведение, а у меня зарплата за каждую рамку, сделанную к будущим произведениям художников. Отсюда моё богатство. Конечно художникам со мной не сравнится. У них работа ценится со временем. В то время как моя работа ценится по штучно. Чем больше художников, тем больше у меня работы. Поэтому у меня сдельная работа. Хотя без работы могу получать стабильную зарплату.

Водитель встречной машины на перекрёстке за городом пропускает наш автомобиль в сторону леса. Мы моментально окунаемся в ароматные запахи дикой природы.

Примерно час петляем по лесной дороге вдоль небольшой речки, которую можно переехать вброд на легковом автомобиле.

Художники внимательно выбирают на берегу предстоящее место нашей рыбалки.

– Последний раз мы были здесь. – говорит Виктор Стефанович, разворачивая свою машину на лесной полянке у самого берега речки. – Здесь был клёв хороший и озеро близко отсюда.

Коллеги соглашаются с ним и тут же выходят из машины на лужайку у берега речки. Мне тоже нравится это место. Отсюда на повороте русла речки видно небольшое озеро, куда впадает речка.

Место безлюдное, а тишина такая, что слышно, как где-то в озере плещется рыбы. Слышно вдали шорохи леса. Словно какие-то птицы чистят в кустах гнёзда своим птенцам.

Сразу, как только мы определил место нашей рыбалки, Виктор Стефанович стал разводить костёр, над которым будет вариться уха. Мы стали приготавливать рыболовные снасти к предстоящей рыбалки.

Багажник автомобиля был буквально забит складными удочками, спиннингами, садками под рыбу и другими рыболовными снастями. Там же было ружьё с патронташем.

– Мы приехали на рыбалку, а не на охоту. – с досадой, сказал. – Зачем нам на рыбалке ружьё?

– Ты что, противник охоты, или вегетарианец, мясо ни ешь? – с удивлением, спросил Дмитрий.

– Могу поспорить с тобой, что стреляю лучше вас всех. – со злостью, ответил. – У меня есть грамота и диплом за отличную стрельбу. Просто не люблю, когда диких животных убивают. Мой отец охотник. Много раз видел выражение его лица во время охоты. После войны с немцами отец смотрит на дичь, как на врага. Это не охота на дичь, а убийство братьев наших меньших.

– Здесь никто никого не собирается убивать. – пытаясь охладить мою ярость, сказал Виктор Стефанович, показывая мне патронташ с холостыми патронами. – В этом лесу много хищников. Иногда они при людях выходят из леса на водопой к речке или на запах пищи. Так поэтому сам беру с собой ружьё, чтобы отпугнуть хищников от рыбаков. Иначе они могут скушать нас.

– Извините! Погорячился. – обратился сам к компаньонам по рыбалке. – Больше так не будет.

Рыбаки одобрительно кивнули мне в знак примирения. Мы тут же стали расстанавливать рыболовные снасти по берегу речки вплоть до берега озера. В первую очередь с колокольчиками поставили закидки с насадкой мяса на хищную рыбу. Затем каждый взял спиннинг и удочку. Мне больше нравится ловить рыбу на удочку с поплавком. Уважаю классическую рыбалку. Тут же отправился к заводи с камышами.

Там плавали дикие утки и гуси. С детства знал, что где в природе на море или возле речки у воды есть водоплавающая птица, то там всегда будет рыба. Ведь водоплавающая птица в природе питается рыбой и рачками, которые водятся в воде. Так, может быть, и здесь, где дикие утки и гуси, может быть много разной большой рыбы? Пока мы готовились ловить рыбу, незаметно наступил вечер. Сумерки, это нейтральное время суток между ночью и днём. Когда никак не поймёшь, толи ночь толи день. Хорошо, что рыбаки прихватили с собой фонарики.

Мне тоже достался фонарик. Можно в сумерках вечера при свете фонарика выбрать удобное место рыбалки среди камышей при заводи возле речки.

Вот уже минут десять сижу с удочкой в камышах. Кормлю комаров своей кровью. Шлёпаю комаров так, что дикие утки и гуси вблизи заводи шарахаются в сторону от моих шлепков по лицу.

Может быть, поэтому большая рыба не клюёт? Боится шума от моей охоты на комаров. Ловятся только мелкая краснопёрка и пескари. Меньше ладони рыбу не беру. Отпускаю обратно в воду.

Прошло полчаса рыбалки. Со стороны лужайки, где костёр, ароматный запах ухи. Кто-то уже поймал рыбу на уху. У меня в садке всего один сазан на полкило.

Больше ничего нет. Хорошо, что поплавок намазан фосфором. На лунной дорожке видно, что прыгает на воде что-то жёлтое как светлячок. Когда светлячка не видно. Значить что-то клюнуло. Подсекаю удочку на себя.

– Саша! Уха готова. Иди к костру. – окликает меня за спиной Николай. – Удочку вынь из воды.

– Конечно выну. Вдруг, поймается акула или кит. Утащат мою удочку. – в шутку, говорю.

Какая прелесть отдыхать на природе! Свежий воздух. Аромат трав и луговых цветов. Рядом таинственные ночные шорохи леса и плеск в воде не пойманной рыбы. Где-то далеко на озере перекликаются дикие гуси и утки. Рядом в кустах тявкает лисица. Просится к нам на запах ухи.

– Ну, что мужики! Отметим наше знакомство с природой. – говорит нам, Виктор Стефанович.

– Пусть будет всё так прекрасно, как сейчас. – произносит Дмитрий, короткий тост. – За природу!

Мы чокаемся небольшими стаканами, наполненными водкой. Алкогольный напиток обжигает меня внутри и хмель бьёт в голову. Мы тут же закусываем горячей ухой алюминиевой ложкой из алюминиевой чашки.

Жменями кушаем свежую зелень салата. Немного отдыхаем под байки нашей рыбалки. Больше всего рыбаков интересует мой опухший вид с пятнами крови на лице.

– Шлёпал комаров на наживку рыбам. – объясняю свой вид. – Рыбы клюют размером с наживку.

Все дружно смеются и предлагают выпить за мою «удачную» рыбалку на комаров. Так хорошо мы сидим до тех пор. Пока в котелке есть уха, а в бутылке водка.

Звон колокольчиков на закидках напоминает нам зачем мы приехали сюда на природу. Мы возвращаемся на свои места, чтобы там поймать крупную рыбу. Стефанович, как шеф-повар, остаётся у горящего костра.

Где-то к полуночи настроилась моя рыбалка. В моём садке плещется с десяток рыб средних размеров. Мы не хвастаемся уловом между собой. Но при очередной встречи у костра рассказываем друг другу байки только что придуманные здесь на рыбалке.

Так продолжается до тех пор, пока наш шеф-повар соображает, какое блюдо можно приготовит на природе из рыбы. Как было дальше ничего не помню. Проснулся от того, что какая-то птичка оправилась на моё лицо.

Тут же вскочил на ноги и побежал к воде брезгливо мыть своё лицо. После чего понял где нахожусь. Огляделся вокруг. Мои коллеги по рыбалке спят.

Вдоль речки весёлый перезвон колокольчиков на наших закидках. Вокруг нашего потухшего костра следы неведомых зверей. Стали просыпаться мои коллеги по рыбалке. Никто ничего не может вспомнить после пьянки. Полные садки живой рыбы. Никто не помнит откуда в садках живая рыба. По звериным следам видно, что ни только мы лакомились рыбой у костра на природе. Хорошо, что нами не закусывали, пока мы пьяные спали у костра. Бутылку водки не тронули. Оставили нам на похмелье.

– Много пить не буду. – сказал Виктор Стефанович, когда мы сели похмеляться у погасшего костра. – Мне везти вас домой. Выпью грамм десять на похмелье и полезу купаться в речку. Выйду из воды только тогда. Когда полностью отрезвею. Пьяным за руль никогда не сяду.

Мы согласились с требованием водителя. Налили ему водки меньше половины стаканчика.

Нам за руль садиться не надо. Опохмелялись в два захода по маленькой. Пока в бутылке кончилась водка. Закусывали тем, что хищники не употребляют себе в пищу.

Это была зелень от нашего бывшего салата и какие-то созревшие ягоды, которые раньше не употребляли в пищу. Пока мы часа два наводили порядок после себя на лужайке и убирали из места рыбалки свои рыболовные снасти.

Тут вспомнил, что нахожусь на службе в советской армии. Солдату ни в коем случае нельзя быть пьяным во время службы в армии. Вдруг, меня в Ставрополе ждут офицеры из штаба по уборке урожая. Должен перед ними быть трезвым, как строевой солдат.

Недолго думая разделся до армейских трусов и последовал примеру Стефановича, который до посинения больше двух часов отрезвлялся в речке в холодной воде.

Вообще-то плавательный сезон всегда начался у меня в женский день 8-го Марта в любую погоду и никогда ни болел. Здесь в начале июня месяца вода была как ледяная. Вертелся в воде, чтобы не мёрзнуть.

– Всё! Хватит! Пора нам ехать. – сказал Виктор Стефанович, когда наши компаньоны по рыбалки отрезвели на суше без холодной речной воды. – Пока едем, окончательно отрезвею в дороге.

Мы заранее договорились, что постараемся рыбу привезти домой живой. Поэтому не вытаскивали рыбу из садков до отъезда. Прежде чем вытаскивать рыбу из воды мы освободили багажник от рыболовных снастей. Разместили всё под сидениями в салоне автомобиля. В багажнике постелили брезент. Положили много мокрой травы, в которую укутали всю живую рыбу.

– Думаю, что в такой упаковке рыба будет живая до города. – сказал водитель, садясь в машину.

До города Виктор Стефанович гнал машину так быстро, что мы приехали в Ставрополь на много раньше, чем ехали на рыбалку. По городу до общежития пединститута ехали без проблем. В воскресенье в полдень машины по городу почти ни едут. К тому же мы попали под волну зелёного цвета светофоров. Проехали все перекрёстки без единой остановки.

– Вообще-то мне рыба совсем не нужна. – сказал, прощаясь с рыбаками. – Но! Думаю, что наш сторож и комендант общежития сейчас не откажутся от свежей, живой рыбы прямо из речки.

Виктор Стефанович открыл багажник своего автомобиля и не считая заполнил один садок живой рыбой. Попрощавшись с рыбаками, тут же пошёл к дверям общежития, возле которых стоял Игнат Петрович с вытаращенными от удивления глазами при виде живой рыбы в садке. Он даже не мог ничего сказать, принимая из моих рук огромный садок с живой рыбой.

– Это вам подарок от живой природы. – сказал оторопевшему сторожу. – Рыба прямо из речки.

– Этой рыбы хватит мне и Клавдии. – приходя в себя, сказал Игнат Петрович. – Тебе тоже есть подарок. Пока ты был на рыбалке за тобой дважды приезжали с уборочной. Там был праздник по окончанию уборки урожая из полей Курского района. Подарок тебе привезли фотоаппарат.

Петрович показал мне на стенку в конце фойе, где на гвоздике висел новенький фотоаппарат марки «ФЭД». Поблагодарив сторожа за внимание к моей персоне, пошёл снимать подарок с гвоздика. Вообще-то мне фотоаппарат не нужен. Если бы мои родители не развелись, то для моего отца это был бы шикарный подарок. Ведь мой отец профессиональный фотограф.

3. Полевая работа.

После ночной рыбалки у меня наступили скучные повседневные дни работы с наглядной агитацией. Плакаты, лозунги, транспаранты с призывом быстрой уборки урожая зерновых культур.

Каждый день к вечеру приезжал автомобиль забирать мою работу в очередной колхоз или совхоз. Наши солдаты и солдаты из других батальонов вместе с местными жителями убирали урожай одного колхоза или совхоза. На следующее утро начинали уборочную на новом поле.

– У тебя в работе всё получается отлично. – сказал мне, при очередной встречи, Михаил Сергеевич Горбачёв, второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС. – Твою наглядную агитацию мы можем перевозить на новые полевые работы в очередной колхоз или совхоз. У меня есть к тебе другого вида работа. Наглядная агитация в Ставрополе у нас в отличном состоянии, благодаря нашего Художественного Фонда. Но! В райкомах партии с наглядной агитацией плохо…

– Извините! Причём тут моя личность? – прервал длинную речь Горбачёва. – Вы забыли, что перед вами солдат…

– С твоими командирами договорюсь. – продолжил Михаил Сергеевич. – У меня лично к тебе есть просьба. Мы направим тебя, условно, на полевую работу. Закрепим тебя на довольствие в райкомах партии, где плохо с наглядной агитацией. Каждый райком партии выдаст тебе премию в размере сто рублей за проделанную работу. Больше денег у них нет. Подарки тебе не в счёт.

– Вообще-то согласен. – уклончиво, согласился сам. – Но! У меня есть проблема. У меня нет персонального эпидиаскопа, без которого невозможно быстро работать. Кроме того, каждый райком партии до моего приезда к ним должен приготовить стенд или планшет к моей работе. Размеры стендов и планшетов сообщу им заранее. Красить стенды и планшеты водоэмульсионной белой краской. Все художники рисуют на белом. Художественные принадлежности за вами.

– Думаю, что с эпидиаскопом и художественными принадлежностями проблем не будет. – решительно, ответил Горбачёв. – Всё будет под моим контролем. Можешь собираться прямо сейчас.

– На сборы к отъезду мне надо время. – уточнил сам. – Надо разобраться с тем, что имеется у меня тут в актовом зале. Определить размеры будущих стендов и планшетов к новой работе. Сообщить коменданту и сторожу общежития о своём отъезде. Встретится с командиром батальона.

– Вообще-то мне тоже надо время на твою отправку. – согласился Михаил Сергеевич с моими выводами. – Надо переговорить по телефону с секретарями райкомов партии о твоей работе. Завтра к восьми часам утра будь готов к отъезду. После завтрака у общежития тебя ждёт машина. В этой машине будут все необходимые художественны принадлежности к твоей работе.

Как только Горбачёв покинул актовый зал, тут же стал собирать у двери своего кабинета то, что должен собрать с собой к новому месту работы. Это были художественные краски, растворители и кисточки.

Поставил в сторону готовые стенды, плакаты и лозунги, которые должны забрать сегодня в течении дня. Конечно, после своей работы надо навести порядок в зале.

– Как хорошо, что ты приехал. – сказал, Виктору Стефановичу, когда он вошёл в актовый зал. – Заберёшь эпидиаскоп. Спасибо тебе и вашим художника за аппарат. Завтра утром покину вас.

– О твоём отъезде мне было известно вчера утром. – неожиданно, сообщил столяр о моём предстоящем отъезде. – Горбачёв заказал мне стенды и планшеты к твоему новому рабочему месту. Всё сделал. Куда тебе их поставить? На новое место вести не могу. Слишком далеко.

– Всё то, что надо мне на новом рабочем месте мы отвезём в общежитие. – сказал, столяру.

Мы тут же загрузили эпидиаскоп и всё моё имущество в грузовую машину Художественного Фонда. Ключи от кабинета и от актового зала сам повесил на крючок возле двери в актовый зал.

По приезду к общежитию всё то, что надо было вести к новому месту моей работы, мы выгрузили в фойе общежития. Попрощавшись со мной Виктор Стефанович тут же уехал на работу.

В который раз убеждаюсь, что «сарафанное радио» работает быстрее телефонной связи. Никому не сообщал, что завтра утром уезжаю на новое место работы, а моём отъезде уже знали все, с кем мне приходилось быть в контакте во время работы в Ставрополе в течении месяца. Даже комендант общежития знала, которую за время проживания видел всего раза три.

– Александр! Когда утром будешь уезжать, то ключи от своей комнаты оставь у сторожа. – по-деловому сказала Клавдия Юрьевна, перед обедом заглянув в мою комнату. – Как только закончится работа в поле, то ключи от своей комнаты можешь обратно взять у Игната Петровича.

– Хорошо! Ключи оставлю у сторожа. – ответил сам. – Но вернусь ли сюда обратно? Не знаю.

– Штаб уборочной этого сезона остаётся в Ставрополе. – со знанием дела, сказала комендант общежития. – Куда солдаты приехали. Оттуда будут уезжать. За тобой остаются все права.

Мне больше нечего было сказать Клавдии Юрьевне. Время обеда. Надо идти покушать, а после обеда просто отдохнуть где ни будь в парке за кружкой пива или выспаться впервые до ужина от ежедневных переработок сверх урочного времени. Ведь целый месяц вкалывал так, словно досрочно выполнял пятилетний план на производстве построения социализма в стране.

– Саша! Если ты сегодня больше не будешь работать, то могу принести тебе кружку пива. – неожиданно, по-домашнему предложила толстушка Настя. – Мы знаем, что ты любишь пиво.

– Откуда вам всем всё известно обо мне, чего мне неизвестно?! – с удивлением, воскликнул.

– Это наша женская тайна. – подозрительно улыбаясь, ответила толстушка. – Мужчинам не надо знать. Пока накрываю тебе на стол. Ты иди помой руки. С грязными руками за стол не садись.

Повинуясь требованиям Насти, пошёл мыть руки и лицо тоже, с мыслями о том, что слишком много внимания по-домашнему она оказывает мне. Может быть, она собирается меня женить на себе?

К этому просто не готов. Во-первых, солдат. Во-вторых, у меня есть свои планы на будущее. Вообще, почему кто-то должен распоряжаться мной против моего желания? Конечно, после вкусного обеда с кружкой пива прогулка в городском саду в летнюю жару отпадала. Мне просто захотелось спать.

Поэтому из столовой просто перешёл улицу и в общежитии поднялся на второй этаж в свою комнату. Прикрыл окно от духоты, идущей с улицы.

Снял с себя тяжёлые солдатские ботинки и прямо в армейской форме завалился спать на кровать. Проспал до самого ужина. Проснулся такой голодный, словно сутки ни ел. Снял с себя армейскую форму.

Одел на себя спортивный костюм, чтобы после ужина, не заходя в общежитие пойти в городской парк на пробежку. Ведь завтра утром буду жить и работать на новом месте. Может быть, там не будет таких условий как тут в городе, чтобы мне быть в спортивной форме?

– Добрый вечер! Александр! – встретила меня в столовой брюнетка Глафира, которая по расписанию должна менять к завтраку блондинку Ларису. – У тебя сонный вид. Иди умой своё лицо.

– По расписанию сейчас должна быть Лариса. – сказал, брюнетке, когда вернулся к столу.

– Лариса приболела. – ответила Глафира. – Она будет к завтраку. Тебе что, не нравлюсь?

– Вы мне все нравитесь. – ответил сам. – Просто люблю армейский порядок. Ведь солдат.

Больше у нас не было вопросов друг к другу. Ужин, как всегда, был вкусный. Мне нравилось кушать в этой столовой. Здесь готовят по-домашнему и внимание как дома.

Словно не в командировке на уборке урожая, а у себя дома в отпуске к празднику за отличную службу в советской армии. Ведь благодаря меня, как художника-оформителя, у нас в дивизии у всех на душе праздник за праздничное оформление к любому празднику. Все любят видеть красоту.

– Спасибо! Всё было вкусно! – поблагодарил, брюнетку Глафиру, за отличное обслуживание.

– Как вернёшься обратно. Приходи к нам. Мы рады принять тебя. – улыбаясь, сказала Глафира.

Когда вышел из столовой, то мне что-то ударило в голову изнутри. Словно выпил снотворное. Глаза тут же стали слипаться, как после работы в бессонные сутки. Пробежка в городском парке обратно отменялась.

Как бы мне не заснуть на улице. Надо бежать в общежитие, чтобы хорошо выспаться до завтрака. Мне совсем не нужны проблемы во время службы в армии.

Как добрался до кровати совсем не помню. Помню, что стал сниться странный сон. Словно у меня в кровати девушка. В кромешной темноте лица не видно. Она раздела меня догола. Возбудила мой член. После чего стала с стонами извращать меня до оргазма. В этот момент вспомнил ночь с Настей. Выдернул член из промежности. Оросил живот женщины спермой.

– Всё прекрасно. – целуя мой член, тихо прошептала женщина. – Спи спокойно. Ты молодец.

Проснулся в шесть часов утра от трескотни моего туристического будильника. Состояние всего моего организма такое, словно всю ночь разгружал вагоны с углём. На окнах чёрные шторы. Ничего вокруг меня не видно. Толком вспомнить ничего не могу. Смутно помню ужин.

В темноте подхожу к окну. Отдёргиваю шторы. В тот же момент понимаю, что мой сон в постели был наяву. Постель на кровати и моё тело испачканы кровью вперемешку со спермой.

Отсюда вывод, что ночью в очередной раз нарушал девственность. Ни солдат, а кобель производитель. Допрыгаюсь по бабам, что повесят на меня незаконнорождённых детей или отправят на зону за изнасилование. Мне что в армии женщин не хватало? Многие желали со мной переспать.

Где-то внизу на первом этаже что-то упало. Наверно сторож стул свой опрокинул? Пока комендант не пришла на работу, надо себя и постель привести в порядок.

Надо ещё сходить на завтрак, собраться в дорогу, отдать сторожу ключ от комнаты. Мало ли что ещё надо сегодня. Хорошо бы узнать кто был ночью в моей постели.

Женщины только с годами вспоминают кто был первый у них. Сейчас у них девичья память, ни одна не вспомнит своего первого. Душ рядом с моей комнатой. Всего пару метров пройти.

Хорошо, что никого нет в коридоре. Голиком с трусами и майкой можно проскочить под душ. Смыть с себя всё то, что оставил на мне безумный секс. Заодно можно побриться и почистить зубы зубным порошком.

До отъезда почти два часа. За это время всё успею. Вот где мне ещё взять чистое бельё на постель? Время не засекал на то, чтобы привести себя в полный порядок. Вполне возможно, час ушёл?

Когда обратно вернулся в свою комнату, то сразу обомлел от того, что увидел. В комнате идеальны порядок и постель моя свежая. Словно ночью в постели ничего не происходило.

Может быть, действительно мне всё приснилось? Однако Настя была наяву. Постель там тоже меняли. Стал внимательно осматривать свою комнату. Кто-то всё-таки был в моё отсутствие?

Вот в углу две капли свежей крови от нарушения девственности. На стенке обои с контурами двери. Конечно дверь закрыта на ключ. Отсюда вывод, что все мои грехи были под контролем того, кто был за дверью. Сторож отпадает. Он всегда ночью спит. Комендант приезжает после завтрака.

В момент моих размышлений внизу у дверей в общежитие припарковался легковой автомобиль Клавдии Юрьевны, это лишь укрепило непричастность коменданта общежития к моим ночным грехам.

Однако за потайной дверью кто-то был? Может быть, даже сейчас находится? Любой секрет когда-то всплывает наружу. Вот только для меня мой грех останется загадкой.

Мой последний завтрак в столовой прошёл без проблем. К завтраку меня обслуживала блондинка Лариса. После её истерики на мой прикол прошёл почти месяц.

Она на следующий день после своей историки всё забыла. Дальше мирно общались друг с другом. Иногда рассказывали смешные анекдоты на разные темы. С другими сотрудниками столовой всё было в норме.

– Это тебе от нас в дорогу. – на прощанье, сказала Лариса, протягивая мне большой узелок.

– Спасибо всем! Тебе в первую очередь. – поблагодарил за узелок. – В дороге пригодится.

После завтрака, не дожидаясь прибытия грузового автомобиля за мной, вынес на тротуар из общежития принадлежности к наглядной агитации и свои личные вещи. Горбачёв сдержал своё слово.

Его персональный водитель привёз на автомобиле «Волга» новый эпидиаскоп в коробке с документами, что это подарок Черевкову Александру от Ставропольского крайкома КПСС.

– Куда мы едем? – поинтересовался у водителя грузового автомобиля, когда всё загрузили.

– Вообще-то нам надо в Нефтекумск. – как-то неуверенно, ответил водитель. – Если мы успеем?

– Знал-бы не согласился. – разочарованно, сказал ему. – Это же у чёрта на куличках. Дня не хватит.

– Откуда тебе, солдат, известно такое расстояние? – с удивлением, поинтересовался водитель.

– У меня на Кавказе родственники и друзья повсюду. – серьёзно ответил ему. – Сам родился в Гудермесе.

– Всё понятно! Так мы, выходит, с тобой земляки! – удивлённо, воскликнул водила. – Тоже родился в Гудермесе. Точнее в Кундухово. Давай знакомится. Меня зовут Антон Жуков.

– Очень приятно! Александр Черевков. – пожимая руку земляку, представил себя. – Родился в Гудермесе на улице Дербентская дом-25, в Старом хуторе. Но до школы мы жили в Кундухово. Там у нас был огромный дом нашего рода. Рядом с висячим мостом через речку Белка.

– Мы жили чуть дальше за птичником третий дом. – поделился Антон своими воспоминаниями.

– Чего это тебя вдруг, в Нефтекумск занесло? – поинтересовался сам. – Гудермес хороший город.

– Да вот так получилось. – как бы размышляя, ответил Жуков. – Поехал в гости к родственникам. Там на танцах встретил девушку. Познакомились и тут же влюбились друг в друга. Уезжать ни стал. Объявили помолвку. До свадьбы устроился работать водителем на автобазу. Временно остановился жить у своих родственников. После свадьбы родственники с обеих сторон помогли нам построить хату. Недавно у нас родился сын Егор. Живём хорошо. Будем достраивать дом.

– Ну, у меня пока нет никаких планов. – уныло, сказал. – Пока надо отслужить в советской армии. Дальше будет видно. Готовлюсь поступить работать в цирке и учиться заочно на юриста.

– С такой мускулатурой в цирк примут без проблем. – сказал Антон, показывая пальцем на мои бицепсы. – На юриста учится сложней. Говорят, что в юридическом институте большой конкурс.

Пока мы ехали по городу утром было прохладно. За городом воздух прогрелся на несколько градусов. Водитель открыл окна в кабине машины. Но через пару часов кабина машины нагрелась от солнца так, что сам стал потеть. Пришлось на ходу машины снять с себя армейскую форму и развесить её у себя за спиной на спинку сидения. Сразу стало мне намного легче.

– Кто не кушал и не спал – час обеденный настал. – поглядывая на часы, вспомнил, позывные в пионерском лагере. – У солдата в столовой пост номер. Давай остановимся где-то возле воды.

– Тут реки, каналы, озёра повсюду. – сказал водитель, выбирая место остановки машины. – Пожалуй, остановимся в стороне от трассы. Здесь есть место где поставить машину в тени деревьев. Пускай тоже отдохнёт с дальней дороги. Мы тоже с пол часика покушаем в тени у воды.

Когда грузовой автомобиль засунул в тень свою кабину, как голову прохладиться от жары, тут же поставил свой узелок под деревом на полянке и побежал в кусты к воде охладить своё тело.

Жуков вынул из своей походной сумки домашние продукты и стал приготавливать обед. В это время сам окунулся несколько раз в холодную воду речки и поспешил на полянку к обеду.

– Ты посмотри какая поляна нас ждёт. – услышал чей-то радостный голос. – Водочка и закуска имеются. Пока собираю узелки в дорогу. Ты посмотри, что там в кузове может нам пригодится.

Всё было понятно без слов. Нас собираются грабить. Сколько грабителей не знаю. В любом случае чем-то придётся отбиваться. Быстро огляделся вокруг. Из земли торчит какой-то клин. Видимо рыбаки ставили кукан с рыбой. Резко выдернул клин из земли. Клин наполовину грязный. Длиной больше метра. В самый раз оборвать уши грабителю, чтобы запомнил навсегда.

Выскочил из кустов в тот момент, когда огромный пацан завязывал мой узелок с продуктами. В тот же миг меня охватила злость, что нам ни дали нормально отдохнуть.

Размахнувшись грязной стороной клина, врезал грабителю по голове так сильно, что он просто молча осел на поляну. Не давая ему опомнится, ударил его по голове с такой же силой ещё несколько раз.

– Здесь кроме плакатов больше ничего нет. – услышал из машины, голос второго грабителя.

Не раздумывая рванул в сторону нашей машины. В это время второй грабитель спускался с машины. Грязный клин в этот раз не пригодился. Провёл правый удар в челюсть грабителю с такой силой, что его зубы рикошетом ударили об борт нашей машины. Посмотрел на его изуродованное лицо и врезал ему с другой стороны так, что челюсть выровнялась с первого удара.

– У тебя нож или шило есть. – спокойно, спросил, Антона, который как побитый трясся в страхе на траве. – Никого убивать не буду. Мне эти предметы нужны совсем в другом направлении.

Антон дрожащей рукой показал на нож лежащий у его ног. В это время громила лёжа в нокауте на траве зашевелился. Мне пришлось обратно применить своё оружие.

В который раз врезал ему грязным клином по голове с той же силой и тут же выбросил клин в речку, вода которой подхватила пред моего оружия и унесла куда-то по течению.

Как улики моей агрессии. Мы находились далеко от населённых пунктов. Поэтому было понятно, что грабители на чём-то приехали. Предмет передвижения стоял вблизи нашей машины.

Старый мотоцикл без определённой марки. Видимо его собрали из разных деталей других мотоциклов. Если это они собрали, то мне жалко таких мастеров, которые занялись грабежом. Но! Скорее они его украли.

Подкатил мотоцикл ближе к воде. Изуродовал его так, что больше никакой мастер его не соберёт. Разные детали от мотоцикла бросил как можно дальше в реку. Сам мотоцикл утопил в стороне от места разборки.

Затем пошёл одел армейскую форму. Собрал наши узелки с продуктами. Прежде чем идти в машину. Убедился, что битые живы. Один раз врезал им по морде солдатским ботинком. Внимательно оглядел полянку, чтобы ничего нашего там не осталось.

– Всё! Поехали! В другом месте пообедаем. – сказал, водителю, когда сел в кабину машины.

– Зачем ты их так изуродовал? – дрожащим голосом, спросил Антон. – Они теперь инвалиды…

– Вот даёт! – с удивлением, воскликнул сам. – Они ведь собирались тебя ограбить и убить!

Проехали пару десятков километров, прежде чем в стороне от трассы появились станицы. Водитель, постепенно, приходил в себя.

Однако к обеду пока не был готов. Поглядывал на меня с опаской. Словно ни спасал его от грабителей, а нападал на него. Вот захватил его в рабство вместе с машиной. Едем куда-то на край света. С такими мыслями дальше ехать нельзя.

– Останови машину! – заорал, на Антона. – Тебе жизнь спас, а ты думаешь обо мне гадости.

– Ничего не думаю, – останавливая машину, почти шёпотом, ответил он. – Мне жаль пацанов.

– Тоже мне жалостливый. – разозлился. – Можешь сдать меня ментам и вернуться к пострадавшим. Пускай они тебя ограбят и убьют без моего участия. Обед мой оставь. Жрать хочу!

– Никому тебя сдавать не буду. – трогая с места машину, сказал Жуков. – Скоро будет посёлок геологов там можно пообедать. Ужинать будем в Будённовске, там же переночуем до утра.

Посмотрел на часы. Обед давно прошёл. До ужина тоже далеко. Если ехать без обеда и ужина, то в Нефтекумск приедем к десяти часам ночи. В машине он не оставит меня ночевать.

В дом тоже не пустит. Да сам не пойду к нему ночевать. Не люблю ходить на халяву к чужим людям.

У нас в Нефтекумске есть родственники. Но у них был в детстве, уже фамилию забыл.

– Приехали! – прервал водитель мои размышления. – Здесь нас никто не тронет и место есть.

Посмотрел на парковку грузовых машин с логотипом геологоразведки. Несколько домиков на колёсах. Под большим навесом столы и лавки. Свободно можно разместить человек двадцать.

Рядом автомобильная трасса. За посёлком небольшой лес и речка. В посёлке ни одного человека. Наверно все геологи на полевых работах? Постоянно что-то ищут в бескрайних полях.

– Ты что, передумал обедать? – прервал мои мысли Антон. – Милости прошу к нашему шалашу.

– Просто задумался. Как мне быть в Нефтекумске. – ответил, садясь за стол. – Ведь там у меня родственники. Если пойти к родственникам в гости, то положить крест на армии и на свободе. Там без массовой пьянки не обойдётся. Не идти в гости, тоже не красиво. Обида на всю жизнь.

– Знаком с многими в Нефтекумске. – размышляя, сказал Жуков. – Твоей фамилии не встречал.

– У меня родственники в Нефтекумске больше по материнской линии. Выприцкие, Морозовы, Ивлевы и много, много других фамилий. – стал объяснять происхождение других фамилий родственников. – У моего отца у мамы от второго брака и по материнской линии, так же имеются родственники. Редькины, Линёвы, Орловы, Ворожбитовы, Иваненко. Даже Жуковы имеются.

– Так по линии твоего отца, это все мои родственники! – удивлённо, воскликнул Антон Жуков.

– Вот видишь! Сам своего родственника спасал, а ты меня хотел сдать ментам. – ехидно, сказал ему.

– Чего ты заладил с ментами? – обиженно, сказал Антон. – Просто был в шоке от такой бойни. Как ты один расправился с двумя пацанами. Ведь ты мог их убить. Где научился так драться?

– Да ни где не учился драться. – развязывая свой узелок с продуктами, нехотя ответил. – Меня с детства приучили, что есть опасность – бей первым. После разберутся – кто прав, кто виноват. Главное не быть битым. Никогда никому не угрожаю. Вдруг противника тоже этому с детства учили. Но! Это прекрасно работает. Пример ты видел сам на моей практике. Могло быть иначе.

В моём узелке в картонных коробочках были жаренное мясо, жаренная картошка, свежий салат из зелени, свежий домашний хлеб и бутылка московской водки.

В узелке Антона домашние пирожки, домашняя колбаса. Короче, всё домашнее, что можно приготовить в дорогу в сельской местности.

Несмотря на то, что Нефтекумск город. Там до сих пор живут по старым обычаям.

– Смотри! Слепой дождь пошёл? – глядя на дождь из чистого неба, удивлённо, воскликнул сам. – Это слёзы по битым мной. В самый раз привести их в чувства, что засветло добрались домой.

– Вон скорая помощь и менты из Будённовска помчались к ним. – с удивлением, сказал Жуков, показывая на кортеж служебных машин, едущих в сторону нашей бойни. – Видимо кто-то из очевидцев сообщил в город о пострадавших парнях. Нас не тронули. Значить всё в порядке.

– По этому случаю надо нам отметить куфт, что все остались живы и мы не пострадали. – разливая водку в армейские кружки, радостно, сказал. – Пусть все люди будут целы и здоровы.

– Пить не буду. За рулём. У меня права заберут в ГАИ. – отодвигая кружку, сказал водила.

– Правильно мыслишь. – с ухмылкой, согласился сам. – Если мы сейчас поедем, то нас менты заберут с машиной. Сам видел, что менты и скорая помощь зашевелились. Здесь нашу машину на парковке геологов никто не трогает. Заночуем здесь. Пока всё утихнет. Рано утром поедем в Нефтекумск окружной дорогой. Не заезжая в Будённовск. Дальше ты меня сдашь в горком партии. Трепаться о наших приключениях в дороге никому не надо. Так что всё у нас будет намазе.

– Вообще-то с тобой согласен. – как-то нерешительно, согласился Антон. – У нас на столе такое обилие закуски, что можно прокормить с десяток человек. Поэтому предлагаю вначале хорошо покушать. После чего по маленькой под хорошую закуску до ужина избавиться от водки. В таком случае после ужина уляжемся спать. До утра будем трезвые. Не будет у нас проблем.

– Вполне с тобой согласен. – ответил, разглядывая домашние продукты родственника. – Уже не помню, когда питался домашними продуктами. Так что буду потрошить твой домашний узелок.

– Мне наоборот эта снедь надоела. – разглядывая мои продукты, сказал Антон. – Хочется что-нибудь солдатское. Ведь в армии не служил. Женился рано и до призыва в армию родился сын. От армии не уклонялся. Но в военкомате сказали, что должен воспитывать будущего солдата.

– К твоему сожалению ничего армейского тут нет. – ухмыляясь, заметил. – Меня целый месяц кормили в столовой городского общепит. В свободное от работы время трахал девчонок этого общепита. Вот они мне за утрату своей невинности сделали такой шикарный подарок в дорогу.

– У нас с Алёнушкой до свадьбы никого не было. – уныло, сказал Антон. – Всё в брачную ночь.

– Вот и прекрасно! – искренне, воскликнул. – Не с чем будет вам сравнивать с обеих сторон. Давай мы выпьем за вашу чистую любовь. Пусть ваша жизнь будет такой, как брачная ночь!

Дальше были традиционные тосты, как по списку. Нам некуда было спешить. Пили водку и закусывали до тех пор, пока из бутылки в солдатскую кружку упала последняя капля водки, а из закуски осталось только то, что пригодится нам в дороге на завтрак. После чего мы забрались в кабину своей машины. Каждый сел на своё место. Завёл свой будильник на четыре утра.

– Проснись! Антон! Проснись! – принялся будить водителя, проснувшись раньше трезвона своего будильника. – Нам надо ехать. Мы должны быть в Нефтекумске до начала рабочего дня.

– Да! Да! Сам понял! – просыпаясь, ответил водитель. – Сейчас только к речке схожу там умоюсь.

– Мне тоже надо в дорогу освежится. – согласился, выбираясь из кабины в одних трусах.

Мы побежали к речке. Сразу полез в холодную воду реки. Водитель пошёл к своему грузовому автомобилю. Стал там ковыряться под капотом машины приготавливая её к движению.

Прежде чем сесть в кабину нашей машины решил немного побегать по территории посёлка геологов. Надо было размять свои мышцы за время продолжительного сна в кабине машины.

– Смотри! Геологи у себя на столе оставили свежую газету. – сказал, Антону, садясь в кабину машины. – Сейчас почитаем, что пишут. «Вечерний Будённовск». Во па! Портреты наших героев. Так сильно разбиты рожи, что сразу не узнаешь. Сейчас почитаем, что о них пишут. «На дорогах Ставрополья у естественных водоёмов орудовала банда из двух человек. По кличке Механик и Слесарь. На своём старом мотоцикле, собранном из запчастей разной техники. Они ездили по местам рыбной ловли. Искали рыбаков одиночек. Забирали у них транспорт и всё то, что имело ценность. Кто оказывал им сопротивление, бандиты их жестоко избивали. Сегодня днём на трассе «Ставрополь-Будённовск», были подобраны милицией и скорой помощью, избитые до неузнаваемости Механик и Слесарь. Видимо они не на того напоролись.

Память у них отсутствует. Говорить не могут, так как им говорить нечем. У обоих челюсть раздроблена. Медики оказывают им посильную помощь.

Жить будут. Сидеть тоже будут за прошлые преступления. Только изуродованные лица восстановить не придётся. Как говориться всё у них на лицо.»

– Хорошо, что мы там не отмечены. – впервые спокойно сказал водитель. – Дальше без проблем.

Грузовой автомобиль словно оживился, рванул вперёд, в объезд Будённовска. К этому времени золотые лучи восходящего солнца стали окрашивать горизонт, на фоне которого вдоль дороги у казачьих станиц.

Словно миражи, появились красные и белые, плакаты и транспаранты, с призывом досрочно убрать урожай хлеба без потерь. Выглядело красиво и празднично.

– Мы с тобой словно на трассе кинозвёзд победителей! – торжественно, воскликнул Антон.

– Да уж. Есть на что посмотреть. – уныло, сказал. – Если б кто знал, с каким трудом достаётся…

– Так это что, всё твоя работа? – растерянно, спросил водила. – Представляю, какие деньги…

– Да ни каких денег здесь нет. – с ухмылкой, ответил. – Ты забыл, что солдат. Всё даром.

Дальше до Нефтекумска мы ехали молча. В этих местах был так давно, что уже не помню в каком это году? Где-то после рождения моих братьев близнецов. До отъезда жить на Кубань.

Мы с отцом поехали прощаться с родственниками. Так как уезжали очень далеко и могли больше не встретиться. Колесили летом по многим станицам и городам Кавказа почти целый месяц.

– Всё! Мы приехали! – прервал мои мысли водитель. – В этом здании вся наша районная власть.

– До начала рабочего дня, почти два часа. Что будем делать? – поинтересовался, разглядывая трёхэтажны дом, который никак не был похож на административные здания районного центра.

– Давай поедем к нам. – предложил Антон Жуков. – Мы здесь недалеко хутором живём с родственниками в несколько домов. Познакомлю тебя с нашими общими родственниками.

– Мне конечно нравится твоё предложение, но ты забыл о чём тебя предупреждал. – напомнил, Антону. – Тут же начнётся цепная реакция, как от взрыва атомной бомбы. Вскоре многочисленные родственник будут знать о моём приезде и моих подвигах в пути следования сюда. Без пьянки никак не обойдётся. Закончится всё тем, что меня за все мои проделки посадят на зону.

– Вообще-то ты прав. – согласился Жуков с моим определением. – Придётся ждать начальство.

4. Всюду родственники.

Сидеть в кабине грузового автомобиля мне никак не хотелось. Почти целые сутки сидел без разминки. Все части тела отекли без движения. Надо побегать вокруг этого здания. Думаю, что меня не примут за придурка в армейской форме?

Вообще-то стоило мне переодеться в спортивную форму. Тогда меня примут за олимпийского спортсмена. Тоже буду тут ни к месту.

– Александр! Наша власть прибыла! – окликнул меня, Антон, когда бежал уже десятым кругом.

Немного отдышавшись от длительного бега, посмотрел в сторону парадной лестницы у административного здания. Там собралось огромное количество транспорта и людей в час пик. Люди прибывали со всех сторон пешком и на разных видах транспорта. Один мужик прибыл на лошади и «припарковал» её на привязи среди городского транспорта к электрическому столбу.

– Познакомьтесь! Это художник Александр Черевков. – представил меня, Антон Жуков, тучному мужчине лет пятидесяти. – Он приехал к нам из Ставрополя оформлять наглядную агитацию.

– Редькин Глеб Фёдорович! Секретарь горкома партии. – назвал себя представитель местной власти. – Мы в курсе вашего приезда. Михаил Сергеевич Горбачёв поставил нас в известность.

– Давайте сразу перейдём к делу – пожимая руку секретарю горкома партии, по-деловому, сказал. – Мне дали совсем мало времени на работу, а горкомов и райкомов партии в Ставрополье много. Мне надо уложиться в отведённое время работы по наглядной агитации.

– Пройдите в актовый зал на место вашей работы. – показывая мне, впереди себя, сказал Глеб Фёдорович. – Здесь вы будете работать и жить в полевых условиях. Так распорядился Горбачёв. Постель вам приготовили в гримёрке. Завтрак, обед и ужин по расписанию привезу сюда. Стенд, планшет и необходимые материалы к ним в зале. Всё готовое мы разместим сами. Сейчас к вам направлю двоих парней, которые помогут разгрузить машину с наглядной агитацией. Всё будет быстро и хорошо.

– Нам не нужна помощь со стороны. – пытался возразить Антон. – Мы сами можем разгрузить. Всего несколько ящиков с инструментом и художественными красками.

– Ты бы лучше домой сходил. Пока машину разгружают. – по-родственному, заметил Глеб Фёдорович. – Двое суток дома не был. На трассе «Ставрополь-Будённовск» полный беспредел. Родители и жена в панике. Никаких известий от тебя. Может быть, бандиты тебя избили?

– Да с нами всё в полном порядке. – почти проговорился водила. – Ни на того они нарвались.

– Тебе откуда это всё подробно известно? – с подозрением поинтересовался Глеб Фёдорович.

– Да мы эти все подробности прочитали в газете «Вечерний Будённовск». – выкрутился Антон.

Редькин больше ни стал задавать вопросов своему родственнику. Просто с подозрением посмотрел на мои кисти рук, сбитые до крови об зубы бандитов.

Осмотрел меня с головы до ног. Только сейчас заметил, что мой правый ботинок в крови от разбитой челюсти бандитов.

Дальше Глеб Фёдорович осмотрел задний борт машины, заляпанный кровью битого Слесаря.

– Надо следить за своей машиной, когда перевозишь туши животных. – строго сказал Редькин, показывая на кровь на заднем борту машины. – Вам тоже, Александр, надо быть внимательным.

Мы ничего ни стали говорить на замечание секретаря райкома партии. Без того всё было ясно. Улики против нас были на лицо. Если бы на месте нашего родственника был бы мент, то нам свободы не видать.

Вообще по-родственному, как бывало в казачьих станицах, нам стоило устроить публичную порку среди родственников. Сейчас мы просто отделались малым испугом.

Когда Редькин ушёл к себе наверх. Антон взял тряпку из бардачка в кабине своей машины.

Побежал с тряпкой к крану-колонки у цветочной клумбы. Хорошо намочил тряпку под струёй холодной воды.

Мокрой тряпкой принялся отмывать кровь на заднем борту машины. Мне тоже пришлось последовать примеру Жукова. Отмывать водой кровь со своих солдатских ботинок.

Вскоре к нам на помощь, разгружать машину, пришли двое парней. Антон захлопнул дверь в кабину машины и тут же покинул нас.

Очевидно побежал на свой хутор оправдываться перед женой и перед родителями за отсутствие связи с ним в течении двух суток. Тем временем мы втроём быстро разгрузили машину. Всё своё имущество разместил удобнее к своей работе.

– Спасибо за помощь! – поблагодарил парней. – Вы свободны. Дальше сам здесь разберусь.

Как только помощники ушли, тут же принялся планировать свою работу. Ведь мне с учётом переездов и короткого сна надо было за месяц выполнить работу по наглядной агитации, как минимум, в десяти райкомах партии.

То есть, за два-три дня в каждом райкоме партии. График работы, конечно, очень плотный. Хотя мне не впервой работать в темпе как перед праздниками.

– Александр! Вам завтрак принесли. – вдруг, услышал голос за спиной. – Куда всё поставить?

– Спасибо! Поставьте завтрак на столе в гримёрке. – не оборачиваясь на голос., распорядился.

Хорошо, что на месте моей работы в актовом зале кроме гримёрки была ещё большая кладовка без окон. Здесь можно работать с эпидиаскопом. Размер планшета и стенда вполне поместится в кладовке.

После завтрака отсюда выкину весь хлам и сразу приступлю к работе. Сегодня надо выполнить наброски рисунков на стенде и планшете, а завтра закончить работу.

– Саша! Ты хоть знаешь, кто нам Глеб Фёдорович? – влетая в гримёрку, спросил меня, Антон.

– Прекрасно знаю! – доедая свой завтрак, ответил. – Наш общий родственник. Вот только по какой линии не знаю. Редькиных много, как тараканов в каждом населённом пункте Кавказа.

– Глеб Фёдорович, это родной брат моей мамы! – торжественно сообщил мне, Антон Жуков.

– Очень приятно слышать от тебя. – убирая остатки пищи со стола, как-то между прочим, сказал, Антону. – Но мы с тобой договорились, что не будем разглашать нашего родства среди жителей Нефтекумска. Мне отвели всего два дня на наглядную агитацию в каждом райкоме.

– Всё! До свидания! – обиженно, попрощался со мной, Жуков. – Больше беспокоить тебя не буду.

Как только родственник покинул место моей работы, тут же отправился в кладовку. Выбросил из неё в актовый зал весь хлам, который накопился за годы существования этого помещения. Поставил на стулья у стены кладовки большой стенд, покрашенный белой водоэмульсионной краской. Напротив, стенда на столике установил эпидиаскоп. Всё было готово к работе.

– Александр! Вам обед принесли. – услышал знакомый голос за спиной. – Поставлю в гримёрке. Кушайте на здоровье! Пока горячий. Посуду с завтрака заберу. Ужин будет в семь вечера.

– Большое вам спасибо за завтрак и обед. – поблагодарил сотрудницу местного общепита.

Мне, конечно, было приятно, что меня так хорошо обслуживают с питанием. Но от меня, пока, нулевой результат в работе. После обеда надо будет ускорить работу.

За семь часов до ужина можно свободно сделать карандашные наброски на стенде и на планшете. Раскрашивать можно сразу после ужина, где-то до полуночи. Затем надо хорошо выспаться до шести утра.

Обед был намного сытнее лёгкого завтрака. Холодная окрошка с мясо и с овощами была в самый раз в жаркий день лета. Котлеты из баранины с жареной картошкой и свежей зеленью салата. Свежий домашний хлеб прямо из русской печки.

Холодный компот из свежих фруктов. С таким обедом можно подумать, что нахожусь в гостях у родных, а не на службе в армии.

На тему сельского хозяйства у меня было много рисунков и эскизов, которые приготовил в Батуми в штабе дивизии, когда начальник политотдела подполковник Карпухин сообщил, что на всё лето отправляет меня на уборку урожая.

Поэтому мне надо подготовить много рисунков и эскизов на все возможные работы по наглядной агитации в условиях сельского хозяйства.

– Как ты быстро работаешь. – сказал Глеб Фёдорович, который заглянул ко мне в конце дня.

– Михаил Сергеевич Горбачёв дал мне всего два-три дня на оформление наглядной агитации в каждом райкоме партии. Где проблема с наглядной агитацией. – доложил секретарю горкома. – Завтра к концу дня у вас в горкоме всё будет готово. Сообщите в следующий райком партии…

– В следующий райком партии мы сообщим. – с хитрой усмешкой, ответил Глеб Фёдорович. – Но ты никуда не поедешь. Завтра суббота, а в воскресенье никто не работает. Благодаря солдат досрочно закончилась уборочная страда. Все будут на заслуженном отдыхе. Солдаты тоже. Ты будешь у нас в гостях. Рано утром в понедельник Антон отвезёт тебя в Будённовск. Надеюсь, что вы больше ни в какие истории больше не влепитесь. Надо же было додуматься до такого?!

– Всё-таки Антон проболтался! – возмутился, на такое известие. – Солдат не может быть в гостях. Тем более вы прекрасно знаете, что без пьянки не обойдётся. Не хочу нарушать устав. У меня такой принцип, что целина для меня, тоже служба в армии. Должен быть во всём уставной порядок. Дисциплина в работе и в быту.

– Никто тебя спаивать не собирается. – серьёзно, сказал Глеб Фёдорович. – Михаил Сергеевич Горбачёв и твои командиры, с решения Политбюро ЦК КПСС, с самого начала нарушили армейский устав. Отправили тебя к нам агитировать солдат и гражданских на уборочную страду.

Мне больше нечего было сказать своему родственнику и командиру в данной ситуации. Молчание – знак согласия. Редькин Глеб Фёдорович уехал к себе домой. Мне пришлось до ужина работать в более усиленном темпе. Теперь ответственный за свою работу вдвойне, перед армией и перед своими родственниками, не должен ударить в грязь лицо. Работать в темпе.

– Александр! Вам ужин на столе в гримёрной. – услышал всё тот же голос за своей спиной.

– Спасибо! По вас можно часы сверять. – повернувшись на голос кормилицы, радостно, сказал. – Хотел бы с вами познакомиться. Хотя могу сам назвать ваше имя и фамилию. Насчёт фамилии очень просто – Редькина. С именем будет сложнее. Ваше имя звать Мария или Татьяна.

– Вы угадали всё с первого раза! – с удивлением, воскликнула девушка. – Меня зовут Редькина Мария. Мы с вами раньше никогда не были знакомы. Откуда тогда вам всё так точно известно.

– Разве не заметно, что агент КГБ, переодетый в солдатскую форму. – с иронией в голосе и с сожалением, ответил. – Ну, а если серьёзно, то только родственников так хорошо кормят. До приезда в Нефтекумск мне было известно, что здесь у меня много родственников.

Большая часть родственников по фамилии Редькины. Это по линии моего отца. По линии моей мамы другие фамилии. У родственников по всем фамилиям чаще всего встречаются имена – Мария и Татьяна. Мою маму зовут Мария. Как жаль, что мы родственники. Хотел было сделать тебе предложение. Увы! У родственников не принято создавать близкие брачные узы.

– У меня тоже была мысль, при знакомстве, сразу дать согласие на брачную связь. – с хитрой ухмылкой, поддержала меня, Редькина Мария. – Но! Увы! Тоже против близких родственных связей. Ведь не зря говорят в народе, что от родственников рождаются больные и уроды.

Мария собрала грязную посуду после обеда и ушла в общепит или к себе домой. Продолжил свою работу. Надо было закончить оформление стенда сегодня. Так как на нём больший объём работы.

Планшет по размеру не уступает стенду. Но на планшете только рисунок фона, на котором будут размещать в рамках объявления и графики работы отделов райкома партии.

К полуночи стенд у меня был полностью готов. Выставил стенд на общее обозрение у стены в актовом зале. На место стенда в кладовке у стены на стулья поставил планшет.

Приготовил краски к работе. Но у меня не было никаких сил работать. Глаза сами по себе слипались. Ужас как хотелось спать. Едва добрался до раскладушки в гримёрке. Завёл будильник на шесть утра.

Проснулся от трескотни своего будильника. Тут же поспешил приводить себя в норму. Начисто брился и чистил зубы. В одних трусах мылся под краном-колонки у цветочной клумбы так тщательно, словно готовился предстать перед Всевышним в первозданной чистоте.

Идущие рядом на работу люди с недоумением смотрели на меня. Но не обращал на них внимание.

– Александр! Тебе завтрак принесли. – услышал грубый женский голос. – Куда поставить еду?

– Спасибо! Поставьте на стол в гримёрке. – сказал с удивлением разглядывая грубиянку с видом доярки из коровника. – Почему сегодня с завтраком нет Марии? С ней что-то случалось?

– Недожжёшься! Маша в порядке. – зло, ответила женщина. – Чего это у тебя к ней интерес?

– Просто впервые с детства вчера увидел сестрёнку. – ответил уныло. – Вот забеспокоился.

– Так, вы, что действительно родственник? – с удивлением, другим голосом спросила женщина.

– Самые настоящие родственники по линии моего отца. – серьёзным тоном, ответил.

– Вот старая дура! Вдолбила себе в голову, что солдат нашу невестку к себе перетянул. – радостно, сказала женщина. – Ты уж извини меня за грубость. Хотела Марию проверить, что она тебя братом называет. Прямо с утренней дойки решила наведаться к тебе со своим завтраком.

– Надеюсь, что завтрак без яда? – поинтересовался как бы всерьёз. – Всякое в жизни бывает.

– Да ты что милок! Упаси Бог от таких мыслей. – растерянно отмахнувшись рукой, сказала доярка. – Молочко парное. Пампушечки прямо из печки. Медок из пасеки. Кушай всё на здоровье.

– Вы можете хотя бы имя своё сказать, моей прекрасной кормилицы. – хитро поинтересовался.

– Да вы что! Доярка – красавица? – мило смущаясь, ответила женщина. – Клара Фисюкова.

– Почему доярки не могут быть красотками? – с удивлением, воскликнул. – Благодаря дояркам от парного молока вырастают красавцы, такие как. К тому же доярка Клара Фисюкова тоже доводится мне родственница. Фисюков Фёдор по материнской линии старший брат моей мамы.

– Как тесен мир! – удивилась доярка Клара. – Фисюков Фёдор двоюродный брат моего мужа Ивана Фисюкова. К сожалению, в конце войны с фашистами, мы узнали, что Фёдор погиб.

– Ничего подобного! – возразил на такое сообщение. – Фисюков Фёдор жив и вполне здоров. Женат. У него двое детей, мальчик и девочка. Между прочим, он живёт где-то в Ставрополье.

Наши воспоминания могли тянуться до бесконечности. Но намекнул вновь объявившейся родственницы, что солдат и должен выполнять задание армии.

Клара тоже вспомнила, что она доярка и без её участия в коровнике может упасть удой. Мы договорились, что ещё встретимся хотя бы во время обеденного перерыва. Сейчас мы должны работать во славу страны.

Свою работу по наглядной агитации в райкоме партии Нефтекумска закончил до обеда. Выставил своё работу в актовом зале. Затем принялся наводить порядок после своей работы. Обратно занёс в кладовку весь хлам, который до работы выставил из кладовки в актовый зал. Стал собирать рядом с гримёркой свой инвентарь по наглядной агитации и свои личные вещи.

– Так ты, что всё закончил? – удивлённо, поинтересовался Глеб Фёдорович, заглядывая в зал.

– Вы сами вчера сказали, что суббота короткий день. – шутя, ответил. – Вот уложился к обеду.

– Молодец! Ты достойно заслужил гонорар за свою работу. – торжественно, сказал секретарь райкома партии. – Примерно, через час поднимись ко мне в кабинет. Получи свою зарплату.

Редькин Глеб Фёдорович ушёл куда-то по своим служебным делам. Минут через десять в актовый зал пришли те двое парней, которых выделяли мне в помощники.

Мы вынесли стенд и планшет в фойе при входе на первый этаж этого административного здания.

Стали определять где будут находиться стенд и планшет по наглядной агитации райкома партии Нефтекумска.

– Стенд, как лицо по наглядной агитации райкома партии, должен быть на виду у всех. – тоном знатока, распорядился. – Поэтому стенд разместим напротив входа в фойе этого здания.

Пока принимал участие в установке своей работы по наглядной агитации, в это время в актовом зале расставляли столы и стулья. Очевидно будет какое-то торжественное мероприятие по случаю дня завершения уборочной страды.

Наверно будет массовая пьянка? Так как женщины расставляют на столах посуду, угощения и напитки. Вот ещё меня там за столом не хватает!

– Александр Черевков! Поднимитесь, пожалуйста, на третий этаж. – услышал женский голос по селекторной связи. – Вас приглашает к себе на собеседование секретарь райкома партии.

Конечно знал на какое собеседование вызывает меня Редькин Глеб Фёдорович. Лучше бы сразу сказал, что деньги за работу по наглядной агитации получишь в кассе. Хотя откуда касса в райкоме партии? Ведь это не производство, а социальная, общественная, точнее, партийная служба, которая ничего не создаёт. Существует за счёт партийных взносов коммунистов.

– Александр! Проходи к столу. – торжественно, сказал Глеб Фёдорович, как только заглянул в его кабинет. – Распишись в ведомости. Получи причитающийся гонорар за отличную работу.

– Вы ошиблись в сумме. – с удивлением, сказал, вынимая деньги из фирменного конверта райкома партии. – Мне положено за работу сто рублей. Здесь в конверте сто пятьдесят рублей.

– Спасибо за честность. Но тут ошибки нет. – серьёзно, сказал Глеб Фёдорович. – Это родственники решили так отблагодарить тебя за спасение от банды Антона Жуков по дороге домой.

– Ну, это уже слишком! – со злостью, сказал сам. – Когда на нас напали грабители, то, в первую очередь спасал свою жизнь. Кроме того, солдат. Просто обязан защищать мирных граждан. К тому же, вы прекрасно, что на Кавказе не берут деньги в награду от своих родственников.

– Вообще-то ты прав. – как-то виновато, согласился с моими выводами Глеб Фёдорович. – Но как теперь поступать мне с деньгами? Не раздавать же обратном деньги по пятаку нашим родственникам. Они затаят обиду на нас обоих. К тому же мне неизвестно кто собирал эти деньги.

– У меня есть одна идея, как ни сорить родственников. – серьёзно размышляя, сказал. – Если все наши родственники знают, что случилось с Антоном в пути к дому, то, так думаю, будет не трудно собрать наших дам всех возрастов на пол часа в актовом зале. На эти пятьдесят рублей купить цветы. Дальше по кругу мы вдвоём с Антоном, молча раздадим нашим дамам эти цветы.

– Отличная идея! – с удивлением, воскликнул Редькин Глеб Фёдорович. – К тому же собирать никого не надо. Все наши дамы и передовики производства сегодня будут в актовом зале. Антон помогал нашим дамам накрывать на стол. Так что ты можешь с ним ехать за цветами.

– Всё получается прекрасно! – как бы ехидно, заметил сам. – Но вы все, своей любовью ко мне, подготовили мне наручники после праздника и зону лет на десять. Ведь меня сейчас ищут по всему Ставрополью. Тут же в Нефтекумске устроили праздник в честь разборки с бандитами.

– Далеко всё ни так, как ты думаешь. – как бы оправдываясь, стал уточнять Глеб Фёдорович. – Начнём с того, что ты отшиб бандитам память и дар речи.

Ты сам читал это в газете. К тому же бандитам нет смысла брать на себя ещё одно уголовное дело и получать дополнительный срок. Кроме того, если вдруг всплывёт уголовное дело, с твоим именем и фамилией. Тогда в твою защиту поднимутся все наши родственники и друзья в Ставрополье. Нас и тебя не тронут!

– Хорошо! Убедили. – согласился с выводами Редькина. – Сейчас поеду с Антоном за цветами.

Когда спустился с третьего этажа в актовый зал, то Антон там помогал мужчинам и женщинам расставлять дополнительные столы и стулья, которые видимо привёз сюда на своей машине Антон. Как ни в чём не бывало, тоже принял участие в расстановке столов и стульев.

– Быстро садись в кабину! – скомандовал, когда вытащил Антона за рукав из актового зала к его машине. – Глеб Фёдорович в курсе дела. Едем за свежими цветами. Вопросов не задавай.

Водила хотел было что-то сказать против меня. Мне пришлось его тут же усмирить. Показал ему под нос свой ободранный в драке кулак. Машина тут же завелась, словно ей показал свой ободранный кулак. Как бы без ведома водителя машина быстро петляла по знакомым улицам горда. Соблюдая все правила уличного движения. Пока за городом остановилась у теплиц.

Теплицы были прикрыты сверху от знойного летнего солнца огромной жароустойчивой крышей. Цветов не было видно сквозь мягких матовых стен из нейлона. Однако аромат цветов просачивался сквозь синтетические покрытия. Пахло заманчиво, как от женщины в дорогом платье из нейлона, пропитанного дорогими французским духами. Как раз эти цветы хотелось купить.

– Солдат! Тебе что нужно у нас в оранжерее? – спросил пожилой мужчина, с винтовкой в руке.

– Хочу купить аромат этих цветов. – шутя, ответил. – Но если в серьёз, то мне надо цветы.

– Эти цветы продаются только с разрешения райкома партии. – сразу пресёк меня мужчина.

– Тебе от Редькина Глеба Фёдоровича нужно письменное разрешение или его личное присутствие? – убедительно, спросил. – Можно и то и другое. Всё зависит от вашего желания.

– Вообще-то солдату могу отдать букет бесплатно. – неуверенно, ответил хозяин цветов.

– Договорились! Солдату букет цветов бесплатно. – хитро, согласился. – Десять букетов цветов за деньги, со скидкой солдату. Антон езжай за письмом в горком партии. Пока выбираем цветы.

Машина быстро завелась и через секунды скрылась за поворотом в сторону города.

Станислав Петрович, так звали директора оранжереи цветов, пригласил меня пройти в теплицу, из которой так заманчиво пахло ароматом цветов.

Конечно мне и раньше доводилось видеть много цветов. Но все они были одного вида. Тут же каждая длинная полоса другой вид цветов.

– Мне трудно из такого изобилия выбрать лучшие цветы. – растерянно, сказал. – К тому же женщин много, а нас двое. Мы ни знаем какие цветы любят женщины. Поэтому выбираем цветы ни по рядам, а поперёк рядов, то есть по одному цветку туда и обратно до последнего рубля.

– Александр! Уважаю таких уверенных людей как ты. – с недоверием, сказал Станислав Петрович. – Но цветы дорого стоят. Каждый цветок десять копеек. У тебя имеются такие деньги?

У нас до банкета не было времени на разговоры с директором оранжереи цветов. Поэтому сам просто показал Станиславу Петровичу конверт из райкома партии с деньгами. На этом проблемы закончились.

Мы быстро стали готовить огромные букеты из разных цветов и складывать их в картонные коробки. Вообще-то срезал цветы Петрович. Только укладывал букеты в коробки.

– Со скидкой на пятьдесят рублей мы уже срезали. – вопросительно, доложил мне, цветовод.

– Откровенно говоря мне неизвестно сколько будет женщин. – задумчиво, размышлял. – Не хочу обижать женщин. Ко всем женщинам отношусь одинаково. Они по природе нам матери.

– Сегодня вроде не Женский день 8-го Марта. – поинтересовался Станислав Петрович. – С какого это бодуна такой праздник для женщин с цветами? Может быть, что-то пропустил сегодня?

– Мне неизвестно, что ты пропустил сегодня. – серьёзно, ответил ему. – Но сами женщины своим присутствием рядом с нами праздник каждый. Давай срежем цветов ещё на пятьдесят рублей.

Пока мы приступили срезать цветы по второму кругу. С письмом из райкома партии приехал Антон Жуков. Станислав Петрович ни стал читать письмо с райкома партии. Просто положил письмо у двери в теплицу и продолжил срезать цветы. Тем временем Антон складывал коробки с цветами в кузов своей машины. В конце нашей работы был полный кузов коробок цветов.

– Станислав Петрович! Большое вам спасибо за такой благородный труд. – рассчитываясь за цветы, поблагодарил цветовода. – Если бы у меня были большие деньги, то купил бы у вас все цветы для женщин без скидки. Ведь для меня женщины, это моя жизнь. Хотя не женат.

– Если б цветы были моей собственностью. – взаимно, ответил Станислав Петрович. – То отдал бы тебе цветы бесплатно, чтобы ты раздавал цветы всем первым встречным женщинам.

Когда садился в кабину машины, то посмотрел на часы. Было обеденное время. Солдату пора на обед. Хотя скоро будет банкет. Партия требует вначале слово, а после пища.

Сколько будет говорить ведущий ни знает никто. После прения из зала. Так можно и ужин прозевать. Деньги в кармане есть. Может быть во время выступления сбегать куда-то в кафе.

– Всё! Приехали! Что дальше? – прервал Антон мои размышления. – Что делать с цветами?

– Слушай меня внимательно. – принялся сам разъяснять своему напарнику наши дальнейшие действия с цветами. – Двоих моих помощников отправляем в кузов машины. Мы берём от них коробки с цветами и расставляем вдоль стены. Ты с право, а мы с лева. Когда все цветы в коробках будут в зале. Тогда каждый из нас берёт по букету цветов и навстречу друг другу мы раздаём по одному цветку нашим дамам. Всё равно кто они, грудной ребёнок или старушка. Почему именно так раздаём цветы, чтобы у женщин были одинаковые по размеру букеты цветов.

Когда мы вошли в актовый зал, то сразу поняли, что моя задумка неуместна. Выступление ведущего закончились. Зал приходил к прениям. Затем будут награждения победителей.

После чего банкет в честь досрочного сезона уборочных. Тут мы со своими цветами, которых хватит раздавать двоим по одному цветку каждой женщины до ужина. Нам нужны наши помощники.

– Благодаря солдатам нашей доблестной армии. Мы закончили уборочную досрочно. – услышал сам с трибуны голос ведущего, когда мы закончили раздавать дамам цветы. – Мы не могли пригласить весь авто батальон сюда в актовый зал. Поэтому награждения солдат прошли в полевых условиях. Однако, среди нас находится тот солдат, без наглядной агитации которого не могла иметь успеха вся уборочная в Ставрополье. Художник-оформитель, художник-дизайнер – просто прекрасный человек Александр Сергеевич Черевков. Просим пройти к нам на трибуну.

Откровенно говоря, знал, что это всё так закончится. Однако мне лично, за время службы в армии это всё так надоело, что даже не знаю, как себя вести в данных обстоятельствах.

Каждый праздник или какие-то торжественные мероприятия в армии и городе оформленные мной досрочно, поощряются грамотами, дипломами, подарками и отпусками домой на Родину.

Дома просто всё завалено красивыми бумажками. Во время отпуска домой хоть на улицу не выходи. Мои земляки-сослуживцы ни одного раза не были дома в отпуске. Меня их родители видят дома каждый праздник.

В народе про меня болтают всякие небылицы, чего в природе во время службы в армии не может быть. Даже мои подарки родители сослуживцев не принимают.

Вот и сейчас, под аплодисменты из зала, вешают на меня какие-то бутафорные награды. Вручают местные дипломы и почётные грамоты. В очередной раз наградили фотоаппаратом.

Почему-то думают, что художник и фотограф, одно и тоже. Мой отец за свою работу фотографом не мог купить хороший фотоаппарат. За службу в армии мне часто дарят фотоаппараты.

Как только торжественная часть собрания закончилась все присутствующие обратили своё внимание к столам, на которых было множество напитков и закуски к ним.

Большинство присутствующих вкалывали всю уборочную без выходных и сегодня работали полдня. В том числе и мне уборочная досталась по полной программе. Надо было отдохнуть по полной программе. Очнулся где-то на сеновале совершенно голый.

Рядом со мной незнакомая девушка, тоже в чём мама родила. Примерно, моя ровесница, с огромными сиськами и бёдрами, как у молодой тёлки. Вся промежность у неё в крови.

Видно тоже девственницей была или сейчас у неё и месячные. По любому не надо было трогать её. Вдруг она родственница или чья-то невеста. Наверно вчера до свинства напился, что сегодня ничего не помню, а голова ужас как сильно болит?

Надо привести себя в порядок и опохмелится, чтобы завтра рано утром быть в полном порядке. Ведь мне завтра утром начинать работать в Будённовском райкоме партии по изготовлению наглядной агитации.

Мне нельзя падать в грязь лицом. Пора пьянку прекратить. Оглянувшись вокруг себя на сеновале, увидел в стороне от меня свою одежду, развешанную на оглоблях. В первую очередь надел на себя трусы. Затем собрал свою одежду и сложил всё в авоську, которая висела там же на оглоблях вместе с моей одеждой. В авоське была чекушка «Московской водки» и какая-то закуска. В самый раз на моё похмелье после пьянки.

Спустившись по лестнице с сеновала на землю, поплёлся в ту сторону, где за деревьями у речки были видны окраины города. Идти в горком партии в таком виде нельзя. Вообще-то сегодня воскресенье.

Уборочная страда закончилась. Все отдыхают и похмеляются. Мне тоже надо отдохнуть хорошо. Сегодня у меня весь день свободный. К вечеру найду Антона с машиной.

С такими мыслями плёлся какое-то время. Пока уткнулся в берег реки и чуть не свалился с обрыва. Хорошо, что вовремя почувствовал рыхлую земля под ногами и успел отскочить назад.

Берег речки тут же обрушился, распугал рыбу и диких птиц отдыхающих в заводи под обрывом. Вот было б если бы утонул, и никто бы не знал где могилка моя. Надо найти хороший берег.

Пока плёлся в поисках хорошего берега у реки утро отступило. Пришло время дня. Где-то мычали коровы требуя пищи после дойки молока. Собаки тявкали в ожидании еды от хозяина.

Бабы орали на мужиков за прошлую пьянку. Можно подумать, они не пили. Нажрались до свинства так, что одна девственность свою по пьянки потеряла, к радости или к беде. Кто знает?

Наконец-то нашёл пологий берег реки, воды которой касались травы у поляны. В самый раз искупаться и отдохнуть хотя бы до того времени пока трусы на мне высохнут. Недолго думая сам положил авоську в кусты подальше от воды. Сам осторожно вошёл в воду.

Хорошо помню поговорку – «Не знаешь броду – не лезь в воду.». Вот сегодня едва не сорвался с обрыва в реку.

В этот раз всё было прекрасно. Вода в речке холодная как с ледников. Хотя откуда здесь ледники. До гор Кавказа не одна сотня километров, а степи и пустыни рядом.

Наверно холодная вода от родников, которые пробиваются повсюду и затем превращаются в холодную воду многочисленных рек. Вот и здесь холодная вода в речке в сочетании с жарким летом. В самый раз.

На бултыхавшись в холодной воде до посинения, прежде чем приступить к похмелью, пришлось бегать вокруг полянки до тех пор, пока вспотел. После в чего развернул содержимое авоськи.

Кроме чекушки с «Московской водкой». Там были два солёных огурца. Нарезанные кусочки краковской колбасы. Домашний хлеб. Одно варёное яйцо. В самый раз на похмелье. Наслаждался похмельем до тех пор. Пока больше нечем было наслаждаться.

Трусы давно высохли от жарких лучей палящего солнца. Всё выпито и всё съедено. Осталось только малость вздремнуть. Затем можно определить место своего нахождения. После чего искать то место, где находятся мои личные вещи и предметы к моей работе по наглядной агитации.

Видимо сильно и долго спал после хорошего похмелья, что совершенно не мог определиться во времени. Вот чьи-то мокрые губы или нос осторожно касаются моего лица.

Захотелось поймать того, кто рискнул нарушить мой отдых. Слегка приоткрыл глаза и к своему удивлению увидел рыжею мордочку неопытного лисёнка, который пытался по запаху определить кто.

– Какой ты красивый. – ласково, сказал рыжему зверьку. – Наверно от мамы отстал и потерялся.

Лисёнок слегка отстранился от меня. Но не убежал. Видимо ему нужна была чья-то ласка, тепло и питание. У нас в Беслане во дворе у Щепихиных были лисята.

Мне было известно общение с такими зверьками. Надо его погладить и прикормить. Дальше сам будет бегать за тобой. Где-то у меня в авоське остались два кусочка краковской колбасы. Надо угостить малыша.

– Рыжик! Посмотри, что припас для тебя. – обратился к щенку, показывая кусочек колбасы.

Лисёнок встал на задние лапки и потянулся к лакомству. Ну, прямо цирк! С рождения артист. Надо ему отдать второй кусочек колбасы. Может быть, ему больше никогда не придётся встретиться с таким лакомством? Если бы у меня был двор или работал в цирке, то обязательно взял бы этого лисёнка к себе. Сейчас надо решить его судьбу. Где он будет дальше жить?

Пока одевал на себя солдатскую форму лисёнок крутился вокруг меня и не собирался уходить. Можно было подумать, что он с рождения знал меня и считал меня своим родителем.

Вот и сейчас бегает между моих ног, словно играет. Такого нельзя оставлять одного на природе. Любой хищник может его загрызть. Надо ему найти надёжную охрану с крышей над головой.

– Рыжик! Иди сюда. – снимая с головы солдатскую шляпу, пригласил в неё лисёнка. – Прыгай!

К моему новому удивлению Рыжик с удовольствием запрыгнул в мою солдатскую шляпу словно вырос в ней. Во мне появилось сомнение, что нашёл дикого лисёнка, который в первую минуту знакомства со мной, вдруг, проявил цирковые способности.

Может быть, он убежал из цирка-шапито, когда артисты цирка проезжали где-то совсем рядом от этих мест?

– Александр! Ты где пропадал? – услышал голос Антона из машины. – Мы тебя ищем повсюду.

– Вот! Занимался воспитанием зверька. – как ни в чём не бывало ответил. – Возьму на службу.

– Ой! Так это же Рыжик! – радостно, закричал водила, чуть не совершил аварию. – Мы его целую неделю ищем по всем кустам. Это Марии Редькиной питомец. Мы его слепым щенком нашли…

– Самое удивительное в том, что сразу при встрече назвал лисёнка Рыжиком. – с удивлением, сказал. – Теперь знаю в чьи надёжные руки отдать моего воспитанника. Едем сейчас к Марии.

Мы с Рыжиком в моей солдатской шляпе забрались в кабину грузовой машины и помчались к месту жительства воспитательницы моего питомца.

Едва мы остановились во дворе Редькиных на краю города, как тут же лисёнок выпрыгнул из моей шляпы и побежал на руки к Марии, которая вышла из дома к нам навстречу. Со стороны Рыжика и Марии не было границ радости.

– Кого из вас должна расцеловать за такую находку? – вытирая слёзы радости, спросила Мария.

– Ну!? В первую очередь Рыжика, он нашёл меня. – расправляя возможные усы гусара, торжественно, заявил. – Затем не состоявшегося героя вашего сердца, который в родне с лисёнком.

– Готова расцеловать вас обоих. – радостно, объявила Мария, целуя меня и Рыжика в щёку.

– Моя персона конечно не в счёт. – обиженно промолвил Антон. – Так, всего извозчик только.

– Тебя мы тоже не забыли. – сказала Мария и вместе с Рыжиком чмокнула Антона в щёку.

Мы так громко смеялись, что на наш смех из дома вышли родители Марии. Стали выяснять причину нашего смеха. Когда родители во всём разобрались, тоже смеялись над случившемся.

После чего пригласили меня и Антона к столу. Отказываться было неудобно, но от спиртного мы отказались сразу. Антон за рулём, а мне завтра утром начинать работу в Будённовске.

– Мы хорошо знаем твоего отца. – сказал мне, глава семьи, Станислав Митрофанович Редькин. – Сергей Иванович ещё до войны увлекался фотографией. Все фото в альбомах и на стенах наших родственников, это дело рук твоего отца. Причём он никогда не брал с нас деньги за свою работу. Когда мы узнали, что к нам приехал его сын, то сразу поехали к нему в Кизляр. Хотели устроить радостную встречу отцу и сыну.

Дома твоего отца не было. Его положили в госпиталь на очередную операцию. Больше двадцати лет прошло после войны, а из него до сих пор лезут микроосколки. Сергей Иванович показывал полный гранёный стакан своих осколков.

Конечно это мне хорошо было известно. После того, как родители развелись, у меня не было никаких встреч с отцом. Во время моего последнего отпуска из армии домой, отец пытался встретиться со мной через родственников и через маму.

Но в присутствии отца всем сказал, что рядом с отцом меня никогда не будет. Больше никогда и нигде мы с ним не встречались.

– Нам пора собираться в дорогу. – сказал Антон, когда Станислав Митрофанович угостил меня вторым стаканом вина из винограда этого сезона. – Мне ещё домой надо заехать к жене и сыну.

– Всё! Всё! Отпускаю! Был рад познакомиться. – вставая из-за стола, сказал нам хозяин дома.

Нас ни стали провожать за ворота. Хозяевам дома тоже надо было рано утром вставать к своему домашнему хозяйству. Затем работа как у всех. Мария в техникуме учится.

В семье ещё есть трое младших детей, которые сейчас в пионерском лагере всё лето отдыхают. Рыжика то же надо куда-то пристроить, что бы он из-за своего любопытства обратно не сбежал из дома.

– Извини, Антон, но больше по гостям ходить не буду. – сказал, водителю, когда мы подъехали к его дому. – Сейчас не совсем трезвый. Не хочу компрометировать тебя перед женой.

– Хорошо! Отдыхай в кабине машины. – согласился водитель. – Через пару часов мы поедем.

Как только он скрылся за дверями своего дома тут же плотно закрыл двери кабины и развалился спать на всю длину сидения. Мне было как-то некомфортно спать в кабине.

Решил перебраться спать в кузов машины. В новом грузовом автомобиле ЗИЛ-133 под брезентом армейского образца есть много места. Всегда имеется батут или матрас к дальним поездкам людей.

При свете уличного фонаря можно хорошо рассмотреть, что имеется в кузове машины. Когда поднял брезент с заднего борта, то чуть не упал без чувств.

В кузове ничего из моего имущества не было. Сидения откидные у бортов есть. Мягкий тюфяк из брезента есть. Ничего из моего личного имущества нет. Предметов по наглядной агитации нет. Как мне дальше работать?! Сразу запаниковал. Пока пьянствовал. Всё у меня спёрли из машины или оставили в актовом зале. Хорошо помню, что меня попросили освободить актовый зал от моих вещей под банкет.

Гримёрку и кладовку закрыли под ключ. Ключи у меня забрали. Мои помощники обещали мне перенести всё моё имущество в это грузовой автомобиль. Но здесь ничего нет из моих вещей.

Конечно теперь мне было не до сна. Не знал, как поступать дальше. Будить водителя не прилично. Он сейчас в постели прощается со своей женой и с маленьким ребёнком. Идти к зданию райкома партии далеко и бесполезно. Там сейчас даже сторожа нет. Кому нужен актовый зал с объедками после банкета. Придётся отложить поездку до утра. Пока найдётся всё имущество.

– Александр! Ты что ни спал или уже проснулся? – через два часа поинтересовался Антон.

– Да! С вами заснёшь. – со злобой, ответил. – Где сейчас находится всё моё имущество?

– Как где? В машине. – растерянно, ответил водитель. – После цветов мы уложили всё в машину.

– Ты вначале посмотри в кузов машины, а после повтори, что сказал. – настаивал на своём.

– Могу повторять сколько угодно, что твои вещи в машине. – ехидно повторяя заявил Антон, протягивая мне связку ключей. – Иди открывай бортовые ящики под сидениями. Там твои вещи.

– Хорошо! В этом тебе доверяю. – продолжил придираться к водителю. – Но лозунги, плакаты и транспаранты в ящики не спрячешь. Мы должны были с тобой перевезти это в другой район.

– Твои друзья-солдаты уважают твой труд. – серьёзно, сказал Антон. – Они сами перевозят твои предметы по наглядной агитации из района в район. Мы не хотели, чтобы твоё имущество без надзора валялось в кузове машины. Поэтому мы всё аккуратно упаковали в ящики машины.

– Ой! Аллах! Прости меня, за то, что плохо подумал о самом мудром водителе. – падая на колени перед Антоном запричитал по восточном. – Пусть Всевышний отрежет мне язык если ещё хоть раз подумаю плохо об этом человеке. Прости меня, потомок мудрецов за мою ошибку.

– Ладно! Прощаю! – поднимая меня с коленей, ехидно улыбаясь, сказал Антон. – Талантливые художники при жизни допускают ошибки. Поэтому их ценят после ухода от нас. Живи и не допускай ошибки, чтобы при жизни ценили тебя. Пить меньше надо. Вчера нажрался до свинства.

Мы дружелюбно пожали друг другу руки и тут же сели в кабину машины. Было уже далеко за полночь. При хорошей погоде спокойно доедем к утру в Будённовск.

5. Страда продолжается.

Думаю, что в других населённых пунктах Ставрополья у меня больше не будет такой бурной встречи с родственниками. Могло и тут всё быть иначе. Если бы не попали в разборки с бандитами у речки.

– Всё! Приехали! – как три дня назад, объявил Антон. – Здесь здание крупней чем у нас. До рабочего времени два часа. Сейчас у сторожа спросим куда разгружать, сразу поеду домой.

– Молодые люди! Вы ошиблись местом. – ответил на наш вопрос старичок. – Мне сказали направить вас Дом Культуры. Там много свободных мест. Здесь на всех этажах только кабинеты. Дом Культуры находится через квартал на другой улице. Вас там уже ждёт такой же старый пердун.

Мы легко нашли Дом Культуры, который по своей архитектуре отличался от соседних зданий. Дом Культуры больше был похож на театр. Всего два этажа, а по высоте выглядели на все четыре.

Прямо ни Дом Культуры, а Дворец Культуры. Даже не заходя во внутрь здания можно представить какой шикарный там дизайн с росписями стен и с хрустальными люстрами.

– Меня зовут Савелий Лукьянович. – прервал мои мысли старичок. – Мне сказали вам помочь.

– Меня зовут Александр. Мне нужна от вас лишь одна помощь. – пожимая руку старику, назвал свою просьбу. – Мне нужно всего два небольших помещения без окон. В одном буду жить. В другом работать. Ничего лишнего там не должно быть. Помещение для работы совсем пустое.

– Пока ваш товарищ будет разгружать машину. – распорядился сторож. – Мы будем выбирать подходящее помещение. Разгружать машину можно прямо у входа. Дальше сами разберёмся.

Савелий Лукьянович пошёл во внутрь здания. Мне пришлось сопровождать его. К сожалению, мне не пришлось увидеть в интерьере и в дизайне здания того шикарного убранства, о котором только что думал.

Всё было в белых тонах, которые сопровождал красный цвет. Символ построения социализма, а позже коммунизма в отдельно взятой стране на планете Земля.

– Сейчас большая часть сотрудников в отпусках и на гастролях с нашей художественной самодеятельностью. – сказал сторож, когда мы прошли в другой конец огромного здания. – На этот период у нас в здании косметический ремонт. Поэтому не обращайте внимание на беспорядок.

– Мне, главное, чтобы вокруг меня не было грязи. – с юмором, сказал, рассматривая кабинеты.

– Здесь у нас в основном бытовые и хозяйственные помещения. – объяснял сторож, открывая ключами пустые кабинеты. – Можете выбирать любой. Целый месяц здесь никого не будет. Скоро сюда придут наши рабочие, которые проводят плановый ремонт. Лишнее мы уберём.

– Мне подходит к жилью кабинет с видом во двор и с решётками на окнах. – остановился на выборе. – К работе подходит кладовая без окон. С розеткой и выключателем электрического света. Конечно нужен удлинитель для розетки. Буду работать с эпидиаскопом в темноте.

– Всё прекрасно вас понял. – выслушав меня, сказал Савелий Лукьянович. – Пока мы ваше имущество поставим в коридоре. Думаю, что к обеду вы сможете приступить к своей работе.

– Кстати сказать насчёт питания. – вовремя поинтересовался сам. – Мне обязательно нужно знать точное время завтрака, обеда и ужина. У меня мало времени на работу. Надо всюду успеть.

– С вашим питанием в курсе дела представитель райкома партии. – объяснил мне сторож.

Больше ни стали обсуждать наши проблемы. Вышли из здания через запасной служебный вход во двор Дома Культуры. По тротуару быстро вернулись к нашей машине.

К этому времени водитель выгрузил моё имущество по наглядной агитации. Мне оставалось внимательно проверить наличие всего инвентаря. Иначе без пустяка не смогу выполнит поставленную работу.

– Всё! Антон! Большое спасибо тебе за работу. – поблагодарил водителя, крепко пожимая ему руку. – Без твоей помощи у меня могло быть всё хуже. Передавай привет Рыжику и Марии.

– Это тебе многим обязан. – взаимно, ответил Антон. – Ты спас мою жизнь и научил меня защищать свою жизнь при любых обстоятельствах. После армии приезжай к нам в гости…

– Обязательно приеду! – пообещал, прощаясь с родственником. – У вас здесь хорошая рыбалка и много моих родственников, с которыми познакомился за три дня. Всем от меня привет.

Пока мы прощались, к этому времени пришла бригада рабочих, которые занимались косметическим ремонтом этого здания.

Савелий Лукьянович объяснил рабочим чем им заниматься в данное время. За один мы перенесли всё моё имущество к месту моей работы. Рабочие тут же приступил освобождать от ненужных предметов место моего проживания и место моей работы.

– Меня зовут Алексей Фёдорович Скуратов. – назвал себя представитель горкома партии. – Мне поручили быть вашим куратором по всем вопросам. Мы сейчас пройдём в красный уголок Дома Культуры и там обсудим все наши вопросы, связанные напрямую с наглядной агитацией.

Красный уголок оказался на втором этаже, где кроме небольшого помещения, заполненного стульями и столиками, была небольшая библиотека с полками заполненными книгами наглядной и политической литературы построения социализма.

Рядом с этой библиотекой маленький кабинет где только стол и два стула. На столе толстая деловая папка «Наглядная агитация».

– Мы должны с вами обсудить каждый вопрос. – по-деловому, сказал Скуратов, открывая папку.

– Мы ничего не будем обсуждать. – пресёк длинную речь куратора, закрывая деловую папку. – У меня совсем нет времени на обсуждения. Меня интересует точное время завтрака, обеда и ужина за счёт горкома партии. Стенд и планшет на работу, а также моя зарплата за работу.

– Вот это деловой подход к работе! – удивлённо, воскликнул куратор. – Здесь в папке расписали мне одну только речь на полчаса. Ладно! Перейдём к делу. Столовая у нас отсюда далеко. К тому же там всегда очередь. У нас есть служба доставки пищи на дом. Завтрак у вас будет ровно в семь часов утра. Обед ровно в час дня. Ужин ровно в семь часов вечера. Раскладушку с постелью вам принесут в течении этого дня. Необходимы краски, растворители, кисточки и другие принадлежности художественной работы по вашему списку доставят вам в течении дня. Деньги в размере ста рублей за работу получите в конце каждой работы в день приёма…

– Вот эту фразу «в конце каждой работы» объясните мне. – удивлённо, поинтересовался. – Меня к вам отправили всего на два-три дня на одну работу – стенд и планшет. Вы говорите так, словно прибыл к вам на длительное время на несколько стендов и несколько планшетов.

– Вы оказываетесь не в курсе дела, что всё изменилось. – попытался Алексей Фёдорович объяснить неожиданные перемены в моей работы. – Дело в том, что два райкома партии не могут создать вам условия к работе. Крайком партии возложил на наш горком партии помочь своим соседям выполнить вам работу по наглядной агитации в Будённовске. Левокумский райком партии и Благодарненский райком партии предоставят вам всё необходимое к работе у нас.

– Ну, это совсем другое дело. – согласился с переменами сам. – Меньше буду ездить. Больше буду работать. При хороших условиях работы за месяц сделаю больше десятка работ в райкомах.

В этот день только к обеду приступил к работе. С учётом ограниченных переездов у меня в запасе было дополнительное время на работу. Надо было за неделю выполнить три работы.

Решил выполнять работу в порядке очереди по списку. Первым в списке был Левокумский райком партии. Вообще-то работа не сложная. Почти шаблонная. На следующий день всё готово.

– Шеф! Где тут доски в Левокумский райком партии? – спросил меня пьяный мужик средних лет.

– Наверно стенд и планшет по наглядной агитации, а не доски? – уточнил запрос мужика.

– Они самые. Только быстрее. – едва шевеля языком, скомандовал пьяный. – Мне надо успеть.

– Просто так отдать не могу. – попытался объяснить пьяному человеку. – Мне надо документ.

– Есть какая-то бумажка. – соображая с трудом, ответил мужик, доставая из кармана мятый бланк Левокумского райком партии. – Здесь написано, что ты срочно должен мне всё отдать.

– Здесь написано, что ты должен мне вручить зарплату в сто рублей за работу. – уточнил сам свои требования, рассматривая мятый бланк райкома партии. – Без оплаты за работу нет работы.

– Солдат! Ты что путаешь? – глядя мимо меня, возмутился мужик. – Ты где видел, чтобы солдату за две размалёванной доски давали сто рублей. Солдат! могу тебе только в морду дать.

Конечно, связываться с пьяным ни стал. Мне только этого не хватало. Выставил готовые стенд и планшет на улицу.

Закрыл все двери на ключ и тут же отправился в кабинет дежурного по Дому Культуры звонить в горком партии своему куратору Алексею Фёдоровичу Скуратову по возникшей проблеме.

Больше некому было звонить в это время. Хорошо, что он был на месте и с первого звонка поднял трубку телефона.

– С этим безобразием разберёмся прямо сейчас. – возмущённо, ответил куратор на мою жалобу. – Вы продолжайте работу дальше. Мы всё равно выдадим вам деньги за сделанную работу. Иначе райком партии нас самих накажет, а там дальше цепная реакция до верха. Мы не хотим страдать из-за пьяниц и проходимцев.

В этот день начал работу по наглядной агитации горкома партии Будённовск. Работа была сложной. На одном стенде и на одном планшете огромных размеров надо было отразить работу нескольких райкомов партии одного города.

На такую работу требовалось, примерно, пять-шесть дней. Мне было отпущено не больше трёх дней. Надо было вкалывать без перерыва.

– Мы вам привезли деньги за работу над стендом и планшетом Левокумского райком партии. – в конце дня, обратился ко мне интеллигентно выглядевший парень. – Распишитесь в ведомости о получении ста рублей за проделанную вами работу. Мы того человека уволили с работы. Однако у нас появилась проблема. Ваш стенд, точнее, наш стенд повреждён. Надо восстановить.

– Меня совершенно не интересуют ваши кадровые проблемы. – расписываясь в ведомости получения ста рублей за свою работу, ответил. – Все остальные проблемы решайте через Михаила Сергеевича Горбачёва, второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС. От себя могу только добавить, что деньги за новую работу вперёд. Мне совсем не нужны ваши проблемы.

Дальше у меня всё пошло как по маслу. Раньше отведённого мне на работу времени сделал всю свою работу по наглядной агитации горкома партии Будённовска и Благодарненского райкома партии.

Стенд и планшет Левокумского райкома партии были заляпаны машинным маслом. Такой дефект косметическим ремонтом исправить нельзя. Пришлось всё делать заново.

– За выполненную вами работу по наглядной агитации горкому партии Будённовска, а также Левокумскому райкому партии и Благодарненскому райкому партии. – как приговор, прочитал мне документ куратор в последний день моего пребывания в Будённовске. – Вы награждаетесь дипломами и почётными грамотами, а также подарками в виде фотоаппаратов разных марок.

Под общие аплодисменты представителей горкома и райкомов партии вручили мне объявленные поощрения.

Затем тут же в горкоме партии Будённовска устроили банкет по такому случаю. В этот раз, как в предыдущий, банкет попал на выходные дни. Все присутствующие на банкете напились до свинства. В конце банкета меня погрузили в машину с моими вещами.

– Алкоголик! Перед вами Новоселицкий райком партии. – сообщил мне водитель машины чуть свет, вытаскивая меня сонным и пьяным из кабины своей машины. – Выгружай свои шмотки.

Очутившись наедине со своими вещами на тротуаре у какого-то двухэтажного здания, постепенно, начинал трезветь. Когда сообразил, что надо предстать перед сотрудниками райкома партии совершенно трезвым, то стал искать любой источник воды.

На мою удачу во дворе здания райкома партии была колонка с водой к поливу цветов. Раздевшись до трусов полез к воде.

– Ты тот самый художник-оформитель, которого мы ждём? – поинтересовался старик с берданкой, разглядывая меня с призрением у источника вода. – Надо же так нажраться до свинства!

– Почти трезвый. Вы ещё не видели представителей горкома и райкомов партии. – в свою защиту, сказал сам, старикашке. – Они вообще валяются штабелями под столами на своём банкете.

– Ладно! Хватит оправдываться. Ты тоже хорош. Будем знакомиться. – протягивая мне руку, сказал старик. – Меня зовут Митрошин Сергей Иванович. Ну, а тебя, конечно, Александр Черевков.

– Вы мне прямо как отец. – съязвил перед сторожем, пожимая ему руку. – Моего отца зовут Сергей Иванович. Мне осталось за пьянку только оголить свой зад перед трофейным ремнём.

– Так и будет, если при мне напьёшься. – серьёзно, сказал Сергей Иванович. – Сейчас пойдём со мной. Покажу тебе твоё место работы. Жить будешь у меня. Мой дом находится совсем рядом.

В огромном здании Новоселицкого райкома партии было два общественных помещений, которые можно было использовать под мою работу. Выбрали которое поменьше.

Здесь не было чёрных штор, чтобы проектировать днём. Но за то было всего одно окно, которое выходило во двор без ночного освещения. В сумерках и ночью можно было свободно работать с проекцией.

– Можешь приступать к работе прямо сейчас. – по-отцовски, распорядился Митрошин. – Когда совсем отрезвеешь, тогда познакомлю тебя с нашими коммунистами. Сейчас у них планёрка.

Дальше моя работа пошла шаблонно, как по трафарету. За два рабочих дня поспал всего пять часов дома у Сергея Ивановича. Его жена Вера Васильевна за время моей работы перестирала и погладила всё моё армейское бельё.

В эти два рабочих дня работал в гражданской одежде Митрошина сына, который у них был моряком дальнего плавания и дома бывал редко.

– Александр не пьёт вообще. У него аллергия. – выступил против моей пьянки Сергей Иванович на банкете устроенным в мою честь вечером второго дня. – Ему завтра утром работать…

Никто ни стал выступать против Митрошина. Не дожидаясь конца банкета в мою честь, меня вместе с моими вещами и с очередными наградами, совершенно трезвого, погрузили в бортовую машину и отправили в соседний райком партии, где отсутствовала наглядная агитация.

Так продолжалось целый месяц до конца моих «полевых работ», пока там была у меня работа. Откровенно говоря, мне всё это надоело. Хотелось вернуться обратно в наш авто батальон к своим друзьям.

За два месяца на уборке урожая в Ставрополье в полевых условиях видел наш батальон со стороны несколько раз, когда переезжал из района в район работать по проблемам стендов и планшетов. Однако встретиться с друзьями никак не мог. Они в поле, а на трассе.

6. Последствие.

В последние дни июля месяца меня вернули в Ставрополь. Поместили жить на три дня в гостиницу «Ставрополь». В общежитии пединститута закончился ремонт. Пришло время вступительных экзаменов.

В общежитие пединститута заселились приезжие абитуриенты. Теперь у коменданта общежития полный рабочий день со всеми отсюда вытекающими проблемами. Наш армейский авто батальон закончил уборочную страду в Ставропольском крае. Теперь нас будут перебрасывать на уборочную страду в Челябинскую область. Там поспел урожай. На сборы и на отдых отвели три дня. Разместили наш армейский авто батальон где-то рядом с городом.

Из окна гостиницы видел, как маршируют куда-то за город солдаты нашего батальона. В последний день будет банкет в нашу честь. Фактически намечали два банкета. Один банкет без алкогольных напитков в полевых условиях в честь личного состава солдат армейский авто батальон.

Второй банкет вечером того же дня в здании Дома культуры для командиров штаба по уборочной страде.

Мне, как ответственному по наглядной агитации, надо было присутствовать на втором банкете. Лично мне лучше быть на банкете среди своих друзей-соратников.

До банкетов три дня. Меня поставили на довольствие в столовую того же общепита, который кормил меня до моего отъезда на «полевую работу». В столовой ничего не изменилось.

Всё так же вкусно готовят. Меня по-прежнему кормят отдельно от всех. Всё те же милые девчата – блондинка Лариса, брюнетка Глафира и толстушка Анастасия, которая изменилась на вид.

– С тобой можно поговорить здесь? – как-то подозрительно, спросила Лариса после обеда.

– Конечно можно хоть где. – удивлённо, ответил. – Сейчас свободен, как никогда раньше.

– Ты заметил, как изменилась Настя? – поинтересовалась блондинка и тут же сама ответила. – Она беременная от тебя. Ты был у неё первый и после тебя она ни с кем не была в постели.

– Ну и что из этого? – удивлённо, спросил. – Она сама этого хотела. Её никто не насиловал.

– Так ты ещё не всё знаешь. – с ухмылкой, продолжила Лариса. – Её тебе подложила Клавдия Юрьевна, комендант общежития пединститута, её мама. Так как Настю никто не хотел поиметь.

– Мне всё хорошо известно. – соврал, доставая из кармана пачку денег за «полевые работы». – Клавдия Юрьевна заплатила мне одну тысячу рублей, за то, что сделаю её дочь женщиной. Обещала дать ещё тысячу рублей если Настя будет беременная. Ты всё это хотела бесплатно.

– Это не правда! – в слезах, сказала Лариса. – Мне было достаточно, что ты был у меня первый.

– Да, это не правда, что мы сказали про Клавдию Юрьевну. – серьёзно, продолжил. – Комендант общежития пединститута даже не в курсе, что ты и Настя устроили за её спиной.

Когда по обоюдному согласию с Настей мы тыкались в моей постели. Ты в это время была за потайной дверью. Ждала, когда пойду в душ, чтобы сменить постель до прихода Клавдии Юрьевны.

С тобой всё было по-другому. После моей необдуманной вечерней шутки над тобой. Ты решила переспать со мной против моей воли. Подговорила Глафиру сменить тебя на ужин.

Она или ты сама подсыпали мне какую-то гадость в напиток отчего мне скоро захотелось спать. Хорошо, что у меня крепкое здоровье. Если бы умер, а не заснул, то сейчас вы все трое подруг сидели за решёткой.

Тогда вам повезло и мне тоже, что не умер. Пока засыпал ты была за потайной дверью на пару с Настей. Как только отключился, так сразу ты вошла в комнату и стала меня возбуждать против моей воли.

Фактически меня насиловала. Пока сообразил, что это не сон. Поэтому во время нашего совместного оргазма кончил на тебя, а не в тебя, то есть пресёк твою возможную беременность.

Могло всё быть иначе, если бы мы с тобой договорились. Ведь сам холостой и в соку. Ни одной девчонке не отказал быть первым. Мы могли трахаться с тобой в сласть по полной программе, чтобы осталась эта ночь в нашей памяти на всю жизнь.

Тебе не надо было устраивать рискованный театр с сексом и привлекать к нему своих лучших подруг.

– Саша! Прости меня, за такую глупость. – в слезах, просила блондинка. – Мне очень хотелось, чтобы ты был первым у меня. После того как ты переспал с Настей. На меня словно нашло…

– Ладно! Хватить реветь! – стал успокаивать, блондинку. – Всё обошлось хорошо. Назад не вернёшь. Главное, что сбылась твоя мечта. Кто у тебя был первый. Будет тебе что вспомнить.

– Ты добрый человек, а мы настоящие дуры. В голове у нас одни фантазии и больше ничего. Всё могло быть иначе, если бы могла здраво размышлять. – кисло улыбаясь, сказала Лариса, направляясь к умывальнику.

Клавдия Юрьевна при первой встречи со мной, предложила мне использовать в личных целях прачечную их общежития. В прошлом месяце уже пользовался стиральными машинами в общежитии.

Прекрасно знал, как стирать и сушить бельё. Все три дня самостоятельно занимался стиркой своей армейской одежды. Затем выглаживал там же в прачечной на брюках стрелки.

Три дня промчались, как три мгновения. Подошло время банкета и нашего прощания с полевой работой в Ставрополье. В последнее утро перед банкетом хорошо искупался под душем в гостинице.

Выбрил до блеска своё лица. Приготовил в актовом зале Дом культуры имущество по наглядной агитации к отправке в эшелон, который формировался где-то рядом с городом.

– Где твои личные вещи? – спросил водитель, который приехал забирать наглядную агитацию.

– Мои личные вещи, всего один вещмешок, находится в гостинице. – ответил, водителю. – Он мне сегодня пригодится. Когда меня будут перевозить в эшелон, то сам заберу свои вещи…

После отъезда армейской машины приехала местная гражданская машина со всем необходимым к предстоящему банкету. Пришёл сторож дед Степан и вместе с ним двое рабочих, которые в июне месяце были у меня помощниками.

Теперь сам добровольно собирался им оказывать свою помощь. Вчетвером за час расставили в актовом зале столы и стулья к банкету. Дальше после нас приехали официанты из ресторана и приступили к сервировки банкетного стола. Сервировали каждый стол отдельно. Как художники пишут свои картины на одном белом фоне, но совершенно разной палитрой цветов. Получилось очень красиво. Как цветочные полянки в уборочную страду. Сразу видно, что от души. Ни каждый день бывает такой праздник.

– Александр! Какие планы у тебя на будущее? – поинтересовался Михаил Сергеевич Горбачёв, который прибыл из крайкома партии посмотреть, как сервируются столы к будущему банкету.

– У художника-оформителя одни планы на будущее. – откровенно, с юмором, ответил. – Когда закончится уборочная страда, чтобы отдыхать у моря. У нас ещё три месяца уборочной страды.

– Имел ни это ближайшее будущее в сезон уборочной страды. – стал подробнее объяснять Горбачёв мои планы на будущее. – Имею ввиду планы на будущее после службы в армии. Ты отличный художник-оформитель. После армии приезжай к нам. Предоставим тебе все условия.

– Вообще-то у меня рисование не работа, а хобби. – откровенно, ответил. – У нас в роду много художников и никто никогда это ни считал рисование своей профессией. В том числе с моей стороны. После армии мечтаю поступить работать в Союзгосцирк и учиться заочно на юриста.

– Конечно, у каждого есть свой выбор профессии. – неуверенно, поддержал меня, Горбачёв. – Но ты запомни, что у тебя такая профессия, которая всегда нужна всем в построении коммунизма.

– Мне уже в армии говорили, что у меня профессия номер один в Советском Союзе. – вспомнил сам слова парторга. – Без наглядной агитации не может существовать даже ЦК Политбюро КПСС.

Михаилу Сергеевичу так и не удалось уговорить меня на будущее. Он ушёл по своим партийным делам. Мне ничего не оставалось делать, как любоваться сервировкой столов к предстоящему банкету, а так к этой совершенно не нужно мне суете, которая отрывает у меня моё маленькое свободное время. Мне просто хочется спокойно отдохнуть перед новой работой.

На банкете по случаю удачной уборки урожая с полей Ставрополья присутствовали офицеры советской армии, чьи солдаты убирали хлеб с полей, а также коммунисты, представители советской власти на местах уборки урожая. Там же на банкете были представители исполкома и крайкома Ставрополья. Каждый из них выступал с длинной речью о победе по уборке урожая.

Лично мне уже ничего не хотелось. Просто ждал, когда всё это окончится. Хотелось спать. Думал сбежать с банкета. Но всё здание Дома Культуры было под надёжной охраной стражей порядка, которые никого не впускали и не выпускали из Дома Культуры до конца праздничного банкета. Пришлось смириться с данной обстановкой. Просто сидел на отведённом мне месте.

– В заключении хочется отметить человека, без наглядной агитации которого не обошлась уборка урожая в Ставрополье. – сквозь дремоту услышал речь ведущего с трибуны. – Солдат советской армии, художник-оформитель и художник-дизайнер Александр Сергеевич Черевков.

Под бурные аплодисменты мне пришлось пройти к трибуне. Там на меня принялись вешать награды от крайкома, горкомов и райкомов партии, на которых присутствовали плакаты, лозунги и транспаранты с призывами по уборке урожая, выполненные моими руками.

В большинстве мест не был за прошедшие два месяца. Видел свою работу со стороны, когда проезжал мимо. После того как меня отпустили от трибуны с наградами, отправился за стол на своё место.

Женщина с первого ряда принесла мне от подарков пустую сумку, в контору сложила всё то, что мне надарили у трибуны. В большинстве были фотоаппараты и детские художественные принадлежности, которыми учат рисовать детей в детских садиках и в начальных классах школы.

– Мне детские художественные принадлежности совсем не нужны. – тихо сказал, женщине, которая помогала мне складывать подарки в сумку. – Давно вырос с детского возраста. Своих детей нет. Можете забрать всё это своим деткам или отдать в семью, где есть маленькие детки.

– Спасибо! Мои детки уже взрослые. – шутя, сказала женщина. – Внуки пока не намечаются. Отдам всё в детский садик. Там много творческих детей. Пусть учатся рисовать. Им пригодится. У малых детей творческий всплеск в таком возрасте. Пускай творят на чём попало. Открывают свои таланты во всём.

Женщина сходила обратно к трибуне. Принесла оттуда другую пустую сумку, в которую сложила все детские художественные принадлежности. В моей сумке остались фотоаппараты, дипломы, похвальные грамоты и какие-то медали, которые мне вешали на шею.

Вместе с тем, что было у меня в гостинице, это был огромный вес. От этого веса надо было как-то избавиться. Когда банкет был в самом разгаре и среди безалкогольных напитков, стали появляться алкогольные напитки.

Понял, что пора сматываться в гостиницу, пока не опьянел до свинства. На дорожку махнул сто грамм армянского коньяка и спотыкаясь о чьи-то ноги, тихо вышел из актового зала.

Вокруг Дома Культуры давно сняли охрану. Охрана слилась с народом на банкете. Хорошо, что гостиница была в центре города.

Даже не совсем в трезвом состоянии можно не заблудиться в переулках, которыми пошёл в обход центра города, чтобы меня не задержал местный армейский патруль.

Всё своё время нахождения в Ставрополе чаще был на улице в спортивном костюме. В этот день на банкете соблюдал этикет. Пришёл в армейской форме. Дежурная по гостинице знала меня в лицо и по уникальной армейской форме. Не говоря мне ни слова покачала головой при виде меня в таком состоянии. Вручила ключи от моего номера.

Когда направился на второй этаж в свой номер, то дежурная по гостинице позвонила кому-то, сказала, что художник прибыл. Наверно кто-то из наших офицеров попросил им это сообщить.

Мне ничего не было известно, когда меня заберут в наш эшелон, который формировался где-то на сортировочной станции рядом с городом. Поэтому, когда поднялся в свой номер в гостинице, то прежде всего сложил все свои вещи на виду у двери, чтобы после не искать по шкафам во время подъёма. Прошли мои полевые проблемы. Обратно солдат советской армии.

7. Полустанок «Максима Горького».

– Рядовой Черевков! Подъём! – услышал, сквозь сон, команду старшего лейтенанта Шувалова.

Хорошо, что не раздевался перед сном. Как чувствовал, что за мной скоро приедут. Вместо армейских сорока пяти минут на подъём. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы в руках со своими вещами выполнять следующие команды старшего лейтенанта Семёна Шувалова. В одно мгновение закрыл на ключ дверь в свой номер и стрелой помчался к дежурной гостиницы.

– Молодец! Вот это армейская дисциплина! – похвалила меня, дежурная, принимая от меня ключ от моего номера. – Если в советской армии у всех такая дисциплина, то мы всё в порядке.

Мы оба без слов отдали даме честь под козырёк и тут же быстро вышли из гостиницы. Прямо у входа в Дом Культуры за тротуаром стоял «Бобик» автомобиль ГАЗ-69, который выдали нашим офицерам в штабе дивизии в Батуми на уборку урожая. Ни стал разглядывать кто был за рулём машины, мне было ни до этого, хотелось спать.

Просто плюхнулся на заднее сидение. Наверно станция сортировочная была далеко от Ставрополя, так как за городом мы ехали где-то в лесу. Затем на просёлочной дороге повернули к железной дороге.

В это время спал на заднем сидении машины, но сквозь сон слышал движение нашего автомобиля и звуки, которые доносились со стороны за салоном моего ночлега и не давали мне спокойно спать в пути.

– Солдат! Подъём! Приехали! – обратно прервал мой сон своей командой старший лейтенант Семён Шувалов. – Быстро в вагон на своё место. В поезде доспишь. Мы уже скоро отъезжаем.

Полусонный и полупьяный после банкета, выбрался со своими вещами из машины прямо напротив вагона, в котором предстояло ехать на новое место уборки урожая в Челябинской области.

Водитель из машин помог мне забраться в вагон и проводил до купе в вагоне. Там спали мои друзья по службе в армии. Моё место было свободно. Просто плюхнулся туда и заснул.

– Взвод! Подъём! – услышал утром голос повара Лёвы Амборян. – Жрать подано и выпить тоже.

Тут же открыл глаза. Прямо передо мной на столике в купе был завтрак на четверых и под столом бутылка «Столичной водки». Лёва Амборян продолжал что-то соображать над нашим завтраком.

Двое солдат на верхних полках только что проснулись и пытались спуститься вниз. Мне надо было опередить всех в очередь к туалету. Надо умыться и почистить зубы порошком.

– Однако хорошо устроились. – сказал, усаживаясь к столику завтракать. – Выпить и закусить есть что. В то время как вкалывал над наглядной агитацией к вам. Вы в это время загорали.

– По тебе видно, что ты не страдал. – хлопая мне по животу, сказал шеф-повар. – Жирок откормил и барахла много накопил. Показывай, что ты спрятал от друзей в гражданской сумке.

– От друзей мне нечего прятать. – ответил, открывая гражданскую сумку с фотоаппаратами.

В гостинице спрятал себе в вещмешок заработанные деньги за время «полевых работ» и один фотоаппарат ФЭД. Тут же стал доставать из гражданской сумки фотоаппараты и раздавать своим друзьям.

Оставшиеся в сумке фотоаппараты понёс в соседние купе, там раздал солдатам, которые ехали в вагоне в качестве взвода командного состава авто батальона.

– Вот теперь другое дело. – радостно, сказал Лёва Амборян, когда вернулся к столу. – У нас будет сумка, в которой можно будет носить в дороге водку для солдат, чтобы нам не было скучно. Ты сегодня, по графику, дежурный по поезду. Как говорится – тебе и сумка в руки на сегодня.

До приезда в Ставрополье у нас в поезде среди солдат и офицеров был составлен график дежурства по поезду. Каждый дежурный имея при себе железнодорожный фонарь и тамбурные ключи, следил за прибытием и отправкой поезда на станциях нашего следования.

Не знаю, как среди дежурных офицеров. Но солдаты всегда использовали своё дежурство на покупку водки.

– Откуда у вас такая шикарная закуска? – с удивлением разглядывая завтрак, интересовался.

– Прямо с барского стола. – ответил Лёва. – Ты, наверно, завидуешь нам при виде такой пищи?

– Чему у вас завидовать? – брезгливо, ответил. – С барского стола одни объедки подают. Мне отдельно от барского стола, по моему заказу, готовили разные кавказские закуски и напитки.

– Приедем на место. Там обязательно попрошу командира, чтобы он тебя мне в помощники поставил. – на будущее шутя пригрозил шеф-повар. – Посмотрим, как ты у меня будешь крутиться.

– Помощником не буду, а учителем быть согласен. – под общий смех друзей, уточнил поправку.

– По этому случаю надо выпить. – предложил связной, поднимая кружку с водкой. – За дружбу!

Мы дружно поддержали тост и после закуски принялись рассказывать друг другу разные интересные случаи, которые произошли у нас за два месяца уборочной страды урожая в Ставрополье.

Наш поезд плёлся по железной дороге со скоростью черепахи. Пропуская в обе стороны товарные и пассажирские поезда. Нам ничего не оставалось, как растягивать удовольствие.

– Вот и твоё дежурство наступило. – показывая на пустую бутылку из-под водки, печально, сказал Лёва Амборян. – Скоро будет полустанок «Максима Горького». Там должен быть магазин.

Друзья вручили мне пустую сумку, железнодорожный фонарь и тамбурные ключи. Хотели скинутся по три рубля.

Но отверг сборку денег с солдатской заначки. Гордо показал друзьям два красных червонца, которые заработал на полях сражения при уборке урожая. Солдаты были не против такого решения с моей стороны. Двух червонцев хватало на шесть бутылок водки.

После того как принял дежурство по поезду, тут же пошёл в тамбур нашего вагона. Открыл ключом дверь и с нетерпением стал ждать платформы полустанка «Максим Горький».

Однако наш поезд продолжал ползти со скоростью пьяной черепахи. Словно это не мы, а поезд выпил бутылку водки. Хотя к этому времени мы были совершенно трезвые с бутылки на четверых.

– Где у вас тут гастроном? – спросил дежурного по станции, как только остановился поезд.

– Здесь за станцией наверху. – ответил дежурный, показывая за бугор под горой. – Успеешь сбегать. Пока встречный поезд не пройдёт ваш поезд никуда не тронется. Может тут долго стоять.

У меня больше не было никаких вопросов к дежурному по станции. Посмотрел в сторону бугра, у которого должен быть гастроном. Примерно, метров пятьсот будет. С покупкой минут за двадцать успею.

Думаю, что в таком захолустье очереди в магазин не будет. Если даже будет очередь, так гражданские из-за уважения к своему защитнику пропустят солдата без очереди.

Когда поднялся на указанный бугор, то за бугром была автомобильная трасса, за которой было ровное место, как два футбольных поля где находился железнодорожный посёлок, на окраине которого у автомобильной трассы гастроном.

Расстояние до гастронома, как до нашего поезда. Обратно бежать вниз намного быстрее чем подниматься вверх. Вполне успею к поезду.

– Ура! К нам солдатик прибыл. Какой красавчик! – завизжали девчонки за прилавком. – Вовремя пришёл. Мы только что-то открылись. Успеем товар свой продать. Сейчас мы трусики снимем…

– Девчонки! Обязательно выполню ваше желание, когда отслужу. – тяжело дыша, как бы согласился с пожеланием девчат. – Сейчас у меня заказ, шесть бутылок водки и закуска к ней.

Продавщицы больше ни стали шутить со мной. Прекрасно понимали, что внизу у станции меня ждёт армейский поезд. Два червонца вполне хватило прямо в картонной коробке шести бутылкам водки и краковской колбасы с ржаным хлебом.

Хорошая выпивка и закуска к ней. Всё поместил в моей хозяйственной сумке под самую завязку. Со стороны не заметно что в сумке. Спускаться обратно намного легче. Понадобилось всего пару минут, чтобы перейти автомобильную трассу и подняться на небольшую возвышенность, перед которой открывалась величественная панорама на Мамаев курган. Самый большой комплекс в мире, посвящённый Великой Отечественной Войне. С огромным памятником «Родина-мать зовёт!» в центре кургана.

Конечно, со школы мне было известно много событий о Великой Отечественной Войне. Мой отец, а также многочисленные родственники по линии моей мамы и отца, были на войне против фашистов и во время оккупации части Кавказа немцами. Все наши родственники вернулись с войны живыми с многочисленными ранениями и наградами. Они воевали не ради наград. Как заворожённый простоял несколько минут на небольшой возвышенности прямо напротив острия меча скульптуры «Родина-мать зовёт!».

С мыслями о том, как сказал в своё время Александр Невский: «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча погибнет». Всё так и происходило во все времена с теми, когда кто-то из врагов пытался завоевать нашу Родину и лишить нас свободы.

Точно сколько времени простоял на небольшой возвышенность сказать не могу. Вот только когда посмотрел вниз на железную дорогу, где стоял наш армейский поезд, то чуть не упал в обморок.

Внизу на полотне железной дороги ничего не было. Видимо сам был полностью отключён во время своих размышлений. Если совершенно не слышал и не видел уходящего поезда.

– Где наш армейский поезд? – спросил, дежурного по станции, когда спустился к платформе.

– Вот только что он отбыл в сторону узловой станции Поворино. – спокойно, ответил дежурный.

– Как теперь мне быть? – растерянно, поинтересовался. – Ведь дежурный нашего поезда.

– Конечно положение твоё ужасное. – искренно, посочувствовал железнодорожник. – Будем искать выход из данной проблемы. Сейчас будет такой же армейский поезд. Посажу тебя туда.

– Вот этого мне не хватало. Сдаться кому-то с повинной. – показывая на сумку с водкой, отказался от данного предложения. – Меня отправят за решётку или после друзья разорвут на части.

– Петрович! Скоро следом за армейским будет товарный на Поворино. Мы подсадим его туда. – подсказала девушка в форме служащей по станции. – Пока спрячем его от армейского поезда.

– Иришка! Ты у нас сообразительная. – одобрил Петрович, подсказку своей коллеги. – Спрячь солдата у нас в бытовке. Как только пройдёт армейский поезд, так сразу мы его выпустим.

Девушка тут же увела меня в бытовку в небольшом здании рядом с полустанком. Дежурный по станции остался встречать армейский поезд. Бытовкой оказалась небольшая комната, в которой были – кровать, шкаф сменной одежды, четыре стула, стол и на столе электрический чайник со свистком. Иришка усадила меня за стол у окна. Тут же замкнула бытовку на ключ.

– Армейский поезд будет долго стоять. – с интересом разглядывая меня, сказала девушка. – У нас в посёлке парни нарасхват. Подались в города в поисках лучшей жизни. Любви хочется…

Она сразу перешла к делу. Задёрнула шторки на окне и потянула меня к кровати, которая была в стороне от окна и с улицы не просматривалась. Дальше мы принялись быстро раздевать, друг друга не произнося ни слова. Мы занялись любовью так страстно, словно долго ждали этой встречи. Хорошо, что она не была девственницей. Между нами было обоюдное желание.

Пока мы занимались любовью, дежурный по станции занимался работой. Беседовал с офицерами армейского поезда.

Словно отвлекал их от внимания к нашему окну, за которым происходили такие страсти, что шум за окном едва скрывал скрип кровати и вздохи перед оргазмом.

Когда едва не оплодотворил партнёршу по сексу. Вырвал свой член из её промежности. Оросил девушку спермой почти до подбородка. Видимо у неё давно не было половой встречи с мужчиной.

Как обезумевшая она стало целовать меня повсюду, включая моё достоинства, стараясь меня возбудить с новой силой. У неё это получилось. Мы вновь принялись истязать друг друга. После первого оргазма сам никак не мог всё закончить. Доводя партнёршу до крика.

Когда мы всё-таки закончили взаимную страсть. Мы пару минут лежали без движения почти на развалившейся кровати. Затем она вспомнила, мы находимся ни у неё дома, а на её рабочем месте.

Вскочила с кровати и не одеваясь принялась наводить порядок. За шторкой в углу комнаты с рукомойника помыла свою промежность. Затем повела туда меня мыть мой член.

Как только в бытовке стал относительный порядок. Иришка обратно усадила меня за стол у окна и включила электрический чайник со свистком. На столе появился чайный прибор и сладкие сухарики к чаю.

Мы принялись парится и наслаждаться байховым грузинским чаем так усиленно, чтобы за питьём чая хоть как-то скрыть признаки прошедшей страстной любви. Армейский поезд действительно долго стоял. Мы уже пришли в норму после секса. Девушка даже входную дверь в бытовку отомкнула, чтобы не вызывать ни у кого подозрения к нам.

Сам чуть-чуть отодвинул шторку на окне. Посмотрел на платформу. Там действительно стоял армейский поезд. Вот только ни нашего военного округа. Номера машин и форма солдат другие.

8. Поворино.

– Всё! Можно выходить. – заглядывая в бытовку, сообщил Петрович. – Армейский поезд ушёл.

Мы тут же втроём вышли из бытовки и направились встречать товарный поезд следующий до станции Поворино. В спешке забыл в бытовке свою сумку с водкой и сигнальный фонарь дежурного по поезду. Пришлось вернуться обратно в бытовку.

Тем временем дежурный по станции встречал товарный поезд. Затем он пошёл к машинисту поезда поговорить насчёт меня.

– Солдат! Иди сюда! – позвал меня Петрович. – Машинисты довезут тебя до станции сортировочной в Поворино. Там тебе скажут на какой платформе твой поезд. Может быть, ты успеешь?

Минут через десять стоянки товарный поезд отправился к станции назначения. Машинисты поезда посадили меня у окна локомотива с правой стороны, чтобы мог посмотреть панораму с огромным памятником «Родина-мать зовёт!» в центре Мамаева кургана.

Ведь тогда над полустанком «Максима Горького» мог рассмотреть только частицу этого грандиозного сооружения. Время всегда быстротечно. Перед рассветом мы покидали Ставрополье. В середине дня проезжали Мамаев кургана. Сейчас вечер, прибываем в Поворино, Воронежская область.

Если на узловой станции не успею догнать свой армейский поезд. Тогда непонятно вообще, как буду добираться до Челябинска, куда на конечную станцию должен прибыть наш армейский поезд.

– Мы тебя дальше не везём. – сказал мне, машинист поезда, когда мы прибыли на узловую станцию в Поворино. – Нас здесь разберут по частям. Обратись за помощью к диспетчеру.

– Спасибо вам! Хоть сюда довезли и то помощь. – поблагодарил, машинистов, покидая товарный поезд. – Может быть, успею тут пересесть на свой армейский поезд? Он всюду долго стоит.

На поиски диспетчера станции сортировочной у меня ушло много времени. Оказалось, что диспетчерская находится противоположной стороне оттого места, куда привёз меня товарный поезд.

В темноте пробирался в сторону диспетчерской. По пути едва не угодил под чужой армейский поезд. Пришлось делать крюк, чтобы не попасть в руки военного патруля этого поезда.

– Мне нужен армейский поезд из Ставрополья, следующий до Челябинска. – обратился, к дежурному диспетчеру. – отстал от поезда сегодня утром на полустанке «Максима Горького».

– К моему сожалению и к твоему тоже, ты обратно отстал от своего поезда. – угрюмо, ответил диспетчер. – Твой поезд ушёл в сторону Саратова, до твоего прибытия на товарном поезде.

– Как мне быть дальше? – растерянно, спросил, диспетчера. – Каким образом догоню поезд?

– Через десять минут до Саратова идёт товарный поезд. – стал объяснять мне, дежурный диспетчер. – Дальше от Саратова до Челябинска идёт много поездов. Думаю, что тебе помогут.

Диспетчер тут же объявил по местной связи, чтобы товарный поезд с третьей линии следующий до Саратова взял к себе солдата, отставшего от армейского поезда, следующего до Челябинска через Саратов.

В этот раз мне не пришлось долго искать товарный поезд, следующий до Саратова. Прошёл всего сто метров от диспетчерской и перешёл там на третью линию.

– Как тебе угораздило отстать от своего поезда? – с удивлением, поинтересовался машинист.

– Да вот, пошёл в магазин утром на полустанке «Максима Горького». – показывая на свою сумку, стал объяснять своё опоздание. – За это время наш армейский поезд ушёл. Теперь догоняю.

– Думаю, что трое суток будешь догонять свой поезд. – угрюмо, сказал мне, второй машинист.

Меня разместили в кресло у задней стенки локомотива. Посоветовали спать, так как по графику этот поезд прибудет на сортировочную станцию в Саратов только к рассвету.

Дальше ещё каким-то попутным поездом придётся добираться до Челябинска. Если повезёт, то лучше ехать прямым туристическим скорым поездом до места назначения. Расстояние сократится на сутки.

Мне ничего не оставалось делать в пути, как только уткнуться в угол кресла и заснуть под стук колёс. В пути меня никто не трогал, так проспал до самого рассвета, когда стали подъезжать к Саратову. Машинисты передали своим местным коллегам поезд на сортировку вагонов. Сами вместе со мной отправились к диспетчеру, чтобы узнать где находится мой армейский поезд.

– Армейский поезд из Ставрополя отбыл час назад в Челябинск. – ответил диспетчер. – Тебе уже не догнать свой поезд. Есть всего один выход, это ехать пассажирским поездом до Челябинска. Там на станции сортировочной узнаешь место, куда направили твой поезд на уборку урожая.

9. Челябинск.

Диспетчер станции сортировочной связался по рации с дежурным пассажирской станции. Объяснил ему мою проблему.

Дежурный пассажирской станции пообещал посадить меня в туристический поезд Сочи-Челябинск, который через час прибудет на железнодорожную станцию Саратова.

Мне объяснили, как пройти от станции сортировочной до вокзала станции Саратов.

– Лиза! У тебя есть свободные места в купе. – обратился дежурный по станции к проводницы седьмого вагона в туристический поезд Сочи-Челябинск. – Возьми солдата к себе. Он отстал от своего армейского поезда, который следует до Челябинска. Дальше он сам там разберётся.

– Такого красавчика могу к себе в купе взять. – пошутила проводница, пропуская меня в седьмой вагон. – Четвёртое купе совсем пустое. Можешь там располагаться, как дома или в казарме.

Поблагодарив дежурного по станции и проводницу седьмого вагона в туристический поезд Сочи-Челябинск, вместе со своей сумкой наполненной водкой и закуской к ней, поднялся в вагон прошёл в купе, которое отдали мне на время следования от Саратова до Челябинска.

Следом за мной в четвёртое купе прошли двое парней и старушка, с которой занял нижние полки. Примерно, через десять минут, туристический поезд двинулся в отведённом ему направлении.

Старушка и двое парней стали тут же накрывать продуктами столик в купе. Можно было подумать, что их дома не кормили. В отличии от моих попутчиков двое суток как отстал от своего армейского поезда и за всё это время ни разу ни ел. Всего один раз пил горячий чай.

До посадки в вагон, дома или на вокзале, парни успели принять на грудь спиртное. В купе решили добавить. Поставили на столик бутылку водки. Старушка тоже была не святая.

Выставила на столик бутылку самогона. Мне нечего было поставить против того, что было на столике. Моя сумка находилась под нижней полкой. В сумке было то, что принадлежит ни мне, а солдатам.

Мои попутчики принялись уплетать себе за обе щеки, то, что было на купейном столике. Аромат продуктов и запах спиртного кружили мне голову. На голодный желудок мне в голову лезли дурные мысли.

Казалось, что нахожусь между Раем и Адом. С левой стороны от меня, ближе к сердцу, Рай заполнен ароматом продуктов и запахом спиртного. С правой стороны Ад с огнём.

– Внучек! Присоединяйся к нам. – пригласила меня к столику бабуля. – Иначе с голоду помрёшь.

С голоду у меня даже сил не хватило в знак благодарности что-то сказать своей спасительности. На последнем дыхании вцепился зубами в жирный кусок жареного мяса и не переводя дыхания за несколько секунд уничтожил лакомый кусочек. Затем так же за мгновение осушил стакан деревенского самогона. Лишь после этого, перевёл дыхание, понял, что дальше буду жить.

Мы ели и пили до тех пор, пока на столике что-то было. Когда на смену дня пришли вечерние сумерки проводница принесла нам в купе горячий чай с кусочками сахара и сладкие сухарики. С наступления ночи, нам принесли свежую постель с прохладой с того места где хранилась постель.

Мы тут же постелили свои постели каждый на своё место и выключив свет легли спать. Когда проснулся, то в купе никого не было. Видимо мои попутчики вышли на какой-то станции задолго до прибытия на станцию Челябинска. За окном сумерки наступающей ночи.

Было такое ощущение, что на сытый желудок проспал несколько суток. Хорошо, что Челябинск конечная станция. Иначе мог бы спать до самого Владивостока. Дальше нет железной дороги.

– Всё! Солдат! Приехали! – объявила кондуктор, собирая мою постель. – Скоро будет Челябинск.

У меняв запасе было много времени на сборы. Но за время службы в армии привык быстро вставать. Поэтому мне было достаточно меньше минуты, чтобы быть готовым на выход из поезда. Осталось только набраться терпения, чтобы дождаться, когда остановится поезд. Вот здесь наступает мучительное время ожидания. Поезд и время словно сговорились – ползут.

– Солдат! Станция конечная. – сказала проводница Лиза, открывая в тамбуре дверь на выход из вагона. – Если тебе негде ночевать, то можешь остановиться у меня. Живу тут совсем рядом.

– Спасибо за помощь. – выходя из поезда, поблагодарил, проводницу. – Остаться у вас до утра не могу. Так как наш армейский поезд где-то рядом на станции сортировочной. Меня там ждут.

Откровенно говоря, наш армейский поезд здесь не причём, просто струсил перед опытной женщиной. До этой встречи у меня были мои ровесницы, которые имели со мной равный грех. Мы не думали, что творили в постели. Просто хотели удовлетворить свою естественную похоть. Здесь же передо мной опытная женщина, которая заранее продумала как поиметь меня.

10. Бреды.

Имея опыт догонять свой армейский поезд уже несколько суток, сразу обратился за помощью к дежурному по пассажирской станции Челябинска. Прямо из кабинета дежурного связались по рации с диспетчером товарной станции. Нам сообщили, что армейский поезд из Ставрополя прибывает на конечную станцию Бреды утром по расписанию, утверждённому в пути.

– Между Челябинском и станцией Бреды ходят поезда круглосуточно. – сказал дежурный станции Челябинск. – Тебя посажу в ближайший поезд. К утру ты будешь там на станции Бреды.

Ждать долго не пришлось. Пока меня кормили в служебной столовой. Пришёл пассажирский поезд из станции Бреды. Пришла бригада по уборке вагонов. Вначале изнутри почистили вагоны. Затем простучали снаружи буксы тормозов.

Поменяли местами головной поезд. Поменяли бригаду машинистов и бригаду проводников. Объявили посадку на поезд до станции Бреды.

– Василий Петрович! Возьми к себе в вагон солдата. – сказал дежурный по станции старшему проводнику поезда Челябинск-Бреды. – Солдат отстал от своего поезда до вашей станции.

– Солдату повезло. Он прибудет на станцию Бреды раньше своего поезда. – сообщил Василий Петрович. – У нас ждут армейский поезд на разгрузку к пяти часам утра. Так что поезд опаздывает, а не солдат. У нас всё готово к приёму гостей на уборочную страду пшеницы и зерновых.

Старший проводник передал меня в распоряжение проводника четвёртого вагона. Василий Петрович пошёл проверять готовность доверенного ему поезда на отправку к станции назначения. Пассажиров уехать этим поездом было совсем мало. На каждый из десяти вагонов не больше пятнадцати человек. В основном это были мужчины, которые возвращались с работы.

Пассажирский поезд изнутри оказался обычной электричкой, как поезд Беслан-Орджоникидзе. Плацкарта и купе нет. Все сидячие места, развёрнутые в противоположные стороны по ходу поезда.

Пассажиров по одному человеку на четырёх местное сидение. Большинство пассажиров расположились на ночлег на свободные места. Ехать до конечной станции пять часов. За время моих поездок в разных поездах мне приходилось спать в разных позах. В этот раз не очень хотелось спать.

Просто сел к окну на свободное место с правой стороны по ходу поезда. Облокотился на свою сумку с водкой и стал дремать, изредка поглядывая на небольшие полустанки на которых выходили и заходили пассажиры. Вскоре заснул где-то к полуночи.

– Солдат! Просыпайся! Приехали! Дальше поезд не идёт. – разбудил меня, Василий Петрович.

Когда вышел из поезда на станции Бреды, то меня там встретили ранние сумерки наступающего утра нового дня. Все мои бывшие попутчики разошлись по своим домам или к месту работы. На перроне остался один из приезжих. Рядом на платформе служащие железнодорожной станции. Все с удивлением рассматривают мою армейскую форму необычного покрова.

– Солдат! Откуда у тебя такая интересная форма? – спрашивает меня мужчина лет сорока.

– Прибыл к вам с Кубы на уборку урожая. – шутя, ответил ему. – Провожу разведку на будущее.

– Вообще-то мне поручили встречать ваш поезд. – доложил мне, мужчина, рассматривая мой железнодорожный фонарь. – Меня зовут Шварц Футер – дежурный платформы сортировочной.

– Вообще-то меня зовут Александр Черевков – дежурный армейского поезда. – серьёзно, доложил сам под козырёк своему коллеге по перрону. – Однако прибыл к вам инкогнито. Прошу вас никому о моём прибытии ни докладывать. Пока укроюсь здесь от любопытных глаз своих солдат.

– Ваш поезд прибудет на запасной путь. – показывая на четвертую линию, уточнил Шварц Футер. – Там специально подготовленная платформа к разгрузке вашего армейского поезда.

На этом диалог закончился. Мой коллега по встрече армейского поезда перешёл на четвёртую линию. Мне пришлось спрятаться за дежурную будку у специально подготовленной платформы к разгрузке нашего армейского поезда.

Не прошло и минуты после моей маскировки, как со стороны Челябинска медленно выполз армейский поезд, которого мне пришлось догонять.

Едва только поезд остановился на крайней точке разгрузочной платформы, как тут же к грузовым вагонам с нашими машинами подошла специальная и техника по разгрузки машин. Армейские и гражданские водители принялись разгружать нашу технику. Наши армейские офицеры отправились на станцию к встрече с местными руководителями. Солдаты вышли из вагонов.

– Товарищ шеф-повар! Разрешите доложить вам о выполнении задания. – под козырёк, предстал перед обезумевшим от встречи со мной Лёвой Амборян. – Товар прибыл в сохранности.

– Ты! Ты! Как здесь появился? – заикаясь от неожиданности, спросил шеф-повар. – Мы тебя уже хотели объявить в розыск. Офицерам постоянно врали, что ты по графику дежурный поезда.

– Вот, отдежурил и пришёл! – сам отчеканил под козырёк. – Сейчас пойду сдавать дежурство. Пока буду рисоваться перед офицерами, то вы не забудьте разгрузить мою наглядную агитацию. Мой вещмешок с моими личными вещами в ящике под нижней полкой. Без меня не уезжайте.

Мои друзья так остались стоять с раскрытыми ртами от удивления у будки возле платформы. Тем временем, с фонарём на ремне через плечо, отправился на станцию Бреды следом за нашими офицерами. Маячил у них перед глазами так, словно всю неделю в пути был рядом. Офицеры в отношении меня вели себя так, словно все семь суток был как бельмо на глазах.

– Тебе чего надо от нас? – не выдержал моего присутствия командир нашего авто-батальона.

– Товарищ капитан! Кому сдать фонарь и ключи от тамбура? – доложил, своему командиру.

– Откуда мне знать? – с удивлением, вытаращив на меня глаза, ответил капитан. – Оставь себе.

После этих слов от командира автомобильного батальона, капитана Уварова, мне нечего было беспокоиться о моей дальнейшей службы в армии на целине. Вернулся обратно к разгрузочной платформе, где уже были гружёные два автомобиля с моей наглядной агитацией и с инвентарём службы управления, которые словно прицеп должны быть вместе в одной связке.

– В посёлке пока нет места художнику и службе управления. – сказал мне, Лёва Амборян. – Временно нас поселят в полевых условиях в армейских палатках. Сейчас нас отвезут позавтракать.

– Всё, что временно, становится постоянно. – уныло, сказал, усаживаясь возле водителя. – Кончилась моя шикарная жизнь на целине, когда мне выделяли персональные апартаменты.

Наверно наш авто-батальон разбили на три части – офицеры, служба управления и водители. Так как нас на завтрак привезли отдельно от водителей и офицеров. Четыре солдата службы управления и два водителя закреплённых за нами. В таком составе мы прибыли в столовую поселкового общепита. Нас посадили отдельно от всех посетителей в углу за длинный стол.

– Есть у нас несколько поводов, которые стоит отметить. – распорядился Лёва Амборян, когда мы остались одни за столом. – Ну, главное, что наш дежурный поезда остался жив, это повод на куфт. Следующий повод – грех не выпить под такую закуску. Наконец надо проверить – не прокисло то, что нас догоняло несколько суток. Если даже нет повода, то повод мы всегда найдём.

После такого длинного повода персональный шеф-повар достал из моей сумки бутылку водки и разлил на четыре гранёных стакана. Затем пустую бутылку из-под водки спрятал обратно в мою сумку подальше от глаз.

Хотя запах водки не спрячешь от глаз. На запах водки обратили внимание местные посетители общепита. К нашему столу потянулись гранёные стаканы…

Закончилось всё тем, что пришёл в себя рано утром в армейской палатке в полевых условиях где-то на поляне среди деревьев. Вышел из палатки пропахшей водкой, чтобы подышать свежим воздухом.

Вокруг такая красота, что пером и кисточкой не описать. Поле цветов, от которых аромат такой, что кружится голова. Среди цветов что-то белое движется как облако.

– Посмотри, что там. – растерянно, сказал, шеф-повару, который следом вышел из палатки.

– Это белые индюки. – удивлённо, сказал Лёва Амборян. – Первый раз вижу таких индюков.

– Откуда они здесь появились? – поинтересовался связной, выбираясь за нами из палатки.

– Наверно нам привезли индюков те, с кем вы вчера напились до свинства. – сказал водитель.

– Теперь эти индюки наши. – уточнил сам. – Сейчас мы их поймаем и зажарим здесь на вертеле.

Мы тут же вооружились чем попало и в шестеро пошли охотится на белую дичь. Индюки видимо почувствовали опасность с нашей стороны и тут же ни стали разбегаться, а принялись группироваться среди поляны с круговой обороной. Ну, прямо как разработанная стратегия у взвода солдат. С какой стороны не подойди всюду ждёт опасность в виде огромного клюва.

– У нас главный потрошитель птиц шеф-повар. – сказал Сергей Пешков. – Ему и палку в руки.

Мы ни стали обсуждать предложение рядового солдата. Общим голосованием поддержали выгодное предложение для всех. Сержант Иван Захаров выбрал из нашего вооружения самый большой кол и вручил его нашему шеф-повару.

Мы тут же оставили нашего главного потрошитель птиц наедине с дичью. Лёва Амборян выбрал из индюков самого крупного и пошёл на него.

Видимо пернатые осознали, что сейчас будет поединок между вожаком и врагом. Поэтому птицы все вышли из круговой обороны и тут же отступили в сторону противоположную от нас. Обе стороны затаив дыхание стали ждать итог сражения.

Вожак индюков и наш главный потрошитель птиц молча двинулись навстречу друг другу с грозным видом страшного врага. Когда расстояние между дичью и охотником сократилось до броска, бой закончился в одно мгновение.

Молниеносный бросок навстречу друг к другу закончился победой индюка. Удар клюва индюка в переносицу нашего шеф-повара был таким сильным, что Лёва моментально без крика упал в нокаут.

Индюк тут же, как боксёр на ринге, протрубил победу своим собратьям. Мы сразу побежали на помощь своему другу. Индюки отступили к краю поля сражений.

В этот момент Лёва Амборян зашевелился и стал приходить в себя. У него на лбу, куда в индии ставят тёмное пятнышко, появилась огромная шишка тёмно-бордового цвета. Мы хотели было оказать медицинскую помощь пострадавшему, но он категорически отказался от помощи своих друзей.

– Пусть останется метка от поединка. – шутя, сказал шеф-повар. – Заслуженно это получил.

Пока мы разбирались с пострадавшим, в это время среди индюков произошли разборки. Пернатые стали кричать друг на друга. Затем сцепились между собой, словно как стая собак. В пух и в прах таскали друг друга за что попало острыми клювами и острыми когтями на лапах. На месте индюшиного побоища появились изодранные птицы. Уцелевшим нужна наша помощь. Без труда и без всякого сопротивления со стороны индюков растащили пострадавших птиц в разные стороны.

Больше всех пострадал герой, который победил нашего шеф-повара. Непонятно чем провинился вождь пернатых перед своим племенем? Но спасать его было бесполезно. Вожак был на грани смерти. В этот момент на поляну въехала машина с армейской кухней.

– Солдаты! Извините, что мы перепутали две поляны. – сказал нам, водитель гражданской машины. – Птиц на завтрак поставили на одну поляну, а армейскую кухню на другую поляну.

– Ничего страшного. – промокая свой синяк на лбу, серьёзно сказал на шеф-повара. – Завтрак для батальона приготовить мы успеем. Но как добыть к завтраку мясо с живой птицы не знаем?

– Очень просто!? – ответил водитель гражданской машины доставая из багажника машины длинный хлыст.

Он развернул длинный хлыст как против лошадей на арене цирка и одним движением оторвал голову индюка. Также варварски поступил со всеми другими птицами, которые даже не успели оказать какое-то сопротивление против хлыста.

Через пару минут лежали на поляне с десяток туш индюков готовых к разделке на завтрак. Шеф-повара сразу принялся их потрошить. Примерно через час завтрак в полевой армейской кухне был готов.

Наш взвод службы управления не сговариваясь отказался от завтрака из индеек, которых мы душевно воспринимали равными после сражения. Гражданская машина отвезла к солдатам

армейскую полевую кухню.

В моей сумке каким-то образом сохранились бутылка водки и булка хлеба с коляской колбасы.

– Помянем братьев наших с поля сражения. – сказал, поднимая армейскую кружку с водкой.

Мы закусывали водку кусочками краковской колбасы и хлебом, которые за неделю пребывания в моей сумке потеряли товарный и съедобный вид. Ну у нас ничего другого съедобного не было, а есть хотелось со вчерашнего утра, когда у нас в посёлке Бреды был первый завтрак.

Дальше после пьянки до встречи с индюками мы ничего не могли вспомнить, были отключены. Сразу после завтрака мне и шеф-повару так приспичило, что мы тут же побежали в заросли леса.

Когда наступило время готовить обед солдатам, то к нам на поляну обратно привезли вылизанную и вымытую армейскую полевую кухню. Но до приезда нашей кухни наш шеф-повар с утра не выбрался с зарослей леса. Тоже самое было со мной. Мы обгадили вокруг всю природу.

– Вас надо вести в больницу. – сказал наш армейский доктор. – У вас признаки на дизентерию.

Нас тут же посадили в машину и повезли в поселковую больницу. До посёлка Бреды ехали, примерно, час по просёлочной дороге. Останавливались по нужде возле каждого кустика, пугая своим запахом, а также измученным задом заросли дикой природы. Водитель и доктор готовы были бросить на среди дороги, чтобы дальше мы сами добирались пешком до больницы.

– У наших солдат все признаки на дизентерию. – обратился к заведующей больницы, наш доктор лейтенант Сидоркин. – Нам надо положить их к вам в больницу на проверку хоть на пару дней.

– Коллега! На пару дней с дизентерией не получится. – возмущённо, ответила заведующая Белла Яновна Шуйц. – Вы прекрасно знаете, что с таким диагнозом один карантин сорок пять дней.

– Белла Яновна! Без этих двух солдат уборочная срывается. – в панике, воскликнул лейтенант.

– Ладно! Оставьте их на пару суток. – согласилась заведующая больницы. – Может быть, обойдётся? Если будут признаки на дизентерию, то придётся весь батальон отправлять на карантин.

Это была поселковая инфекционная больница в двухэтажном здании. На первом этаже лаборатория, приёмная палата, столовая с кухней и администрация. Второй этаж отводился больным, палаты которых разделял один общий коридор.

С правой стороны мужские палаты. С левой стороны женские палаты. Туалет и душ, мужской и женский, в противоположных сторонах.

– Меня зовут Васса. Мне поручили ухаживать за вами. – познакомилась с нами медсестра.

– Чесний слов! Всю жизнь мечтала, что такой дэвочка будет ухаживать за мной. – стал прикалываться Лёва. – Мы больная ты больной, приходи ко мне в палату будем вместе таблет глотать.

– Мы пошутим вместе в другом месте. Когда вы будете вполне здоровы. – серьёзно, сказала медсестра. – Сейчас покажу вам палату, где вы будете находиться у нас во время лечения.

В приёмной палате нас заставили принять душ. На голое тело заставили одеть больничную пижаму белого цвета. Нашу армейскую форму спрятали в отдельную железную ячейку в общем шкафу под ключ с надпись наших фамилий. После чего нас отвели на второй этаж в палату в самом конце коридора, рядом женский туалет и женский душ в двух метрах от нашей палаты.

– Завтрак у мужчин в семь часов утра. Обед в час дня и ужин в семь часов вечера. – сообщила нам медсестра Васса. – Туалет и душ с умывальником в противоположной стороне коридора.

С того момента как нас привезли в поселковую инфекционную больницу и до того времени как нас поселили в эту больничную палату, нас ни одного раза не тянуло в туалет. Даже признаков не было ни каких, что мы больны. После того как мы освободили свои желудки нам ужас как хотелось кушать. Готовы были сожрать хоть дохлую собаку, конечно её мы не станем есть.

– Уже час дня. Пойдём обедать. – сказал мне, Лёва, который не отрывал глаз от своих часов.

Мы спустились на первый этаж в большую комнату столовой, рассчитанную на десять квадратных столов, то есть на сорок человек. За столом у окна сидели четыре старика, четыре старых засранца, которые видимо так же как мы два молодых засранца поели что-то несъедобное. Нас посадили за стол у другого окна. Оба окна с решётками во двор инфекционной больницы.

На обед нам подали молочные продукты – молочный суп с овощами, поджарку овощей на молочном соусе, молочный сладкий пудинг и какой-то молочный напиток непонятного происхождения.

Вполне возможно, что это была такая молочная диета для засранцев? Но мы этот продукт съели с трудом, чтобы только не сдохнут с голоду. Ведь у нас желудки давно пустые.

После обеда, когда мы почти голодные, стали подниматься к себе в палату на второй этаж, то навстречу в столовую двинули женщины, в основном ровесницы, с видом голодных женщин по мужчинам.

У всех женщин на голом теле кроме просвечивающих халатов больше ничего не было. Нас это так возбуждало, что мы прошли мимо как на параде с торчащим достоинством.

– Ещё одна такая встреча и кого-то изнасилую на виду у всех. – возмущённо, сказал Амборян.

– Именно этого они ждут от тебя. – согласился с выводом друга. – Если ни ты их, то они тебя.

Лёва пошёл принять холодный душ, чтобы охладить свой страстный пыл к женщинам. Мне захотелось подремать, чтобы таким образом отвлечься от сексуальных мыслей к женщинам.

Особо долго дремать не пришлось. Просто лежал без мыслей ни о чём. Ждал, когда вернётся с душа Лёва Амборян, чтобы не быть одному. Друг вернулся в палату злой и сразу лёг спать.

– Наверно нам пара на ужин. – робко, сказал, другу, когда вечерние сумерки подкрались к нам.

– Да, ты прав. Нам пора. – глядя на часы, подтвердил Амборян. – Скоро семь часов вечера.

Мы не спеша спустились обратно в столовую. Нам так же как на обед обратно дали молочные продукты. В этот раз манную кашу, бисквит и какао с молоком. Обратно ничего сытного для желудка.

Наверно по этой причине не хочется в туалет. Видимо желудку нечего перерабатывать. Всё уходит на поддержку организма, чтобы нам не сдохнуть голодными до завтрашнего утра.

После ужина нам было не до женщин. На голодный желудок ничто ни на кого не стоит. В мыслях только еда и сон, чтобы до завтрака дожить и выйти на свободу из-за точения в инфекционной больнице. Хорошо, что медсестра после ужина дала нам выпить какие-то таблетки.

После таблеток мы успокоились. Спало напряжение в теле, и мы потихоньку крепко уснули. Среди ночи сквозь сон услышал в нашей палате какой-то шум. Открыл глаза и со сна мне показалось, что кто-то душит моего друга. Хотел было встать на помощь другу.

Но когда оба поменяли позу на кровати, то понял, что это ни то о чём думал. Через пару минут у меня в кровати появилась женщина и мы с ней стали заниматься тем же, чем занимался Лёва в кровати.

– У тебя всё в порядке? – поинтересовался Лёва, когда проснулся до завтрака. – У меня капает.

– Ты же был первый. Вот у тебя первого закапало. – с юмором, ответил. – Пойди сходи в туалет. Помой свой конец собственной мочой. Если это не поможет. Тогда обращайся к доктору.

Друг ушёл в туалет. Отправился под холодный душ для чистоты тела и для профилактики после ночной оргии. Надо было принять человеческий облик. После завтрака будет приём у врача. Нам скажут лабораторный результат анализов, которые взяли у нас во время приёма в инфекционную больницу. Надо выглядеть вполне здоровыми, чтобы нас отпустили отсюда.

– У меня всё в полном порядке. – радостно, объявил друг, когда вернулся из туалета в палату.

– У меня тоже всё без проблем. – поддержал дух сослуживца. – Так что мы ещё будем жить.

В этот завтрак меню изменилось. Первым блюдом был суп овощной. На второе жареная картошка и ржаной хлеб. На третье блюдо фруктовый компот. Мы почувствовали сытость в желудке.

Хотелось побыстрее выписаться с больницы и вернуться обратно к привычной армейской жизни. Ведь мы приехали сюда не для того, чтобы скитаться по больницам, а собирать урожай.

– Солдаты! Физически вы вполне здоровы. – успокоила нас на приёме лечащий врач. – Кровь в норме. После обеда будет результат анализа на кал и мочу. Если там тоже хорошо, то после обеда мы вас выпишем. Только как вы будете добираться до своего батальона в степи?

– Мы солдаты! Дорогу знаем хорошо. – гордо, ответил. – Ноги сами нас к месту приведут.

В обед нас кормили хорошо, как поросят на убой. Борщ с мясом. Хлеб домашний. Жаркое с картошкой. Торт шоколадный с чаем. Сытые были настолько, что едва встали из-за стола. Пошли в палату и тут же легли в свои кровати, чтобы желудок хорошо переварил сытные продукты до приёма у доктора. Дальше мы надеялись на спокойную жизнь в полевых условиях.

– Со здоровьем у вас всё в полном порядке. – сообщила нам на приёме лечащий врач. – Можете отправляться к себе в батальон. Мой совет. Будьте внимательны в выборе. Не будете болеть.

Конечно прекрасно поняли о каком нашем выборе говорила нам доктор. Ведь мы целые сутки находились среди инфекционных больных. Могли через половую связь с больными женщинами заразиться сами.

Хорошо, что после бурной ночи с женщиной мы провели профилактику своих и половых органов, а также всего тела. Неизвестно чем всё могло закончится для нас.

– На свободу вырвались. Теперь куда? – поинтересовался, когда мы вышли из больницы. – До нашей поляны километров двадцать будет. Если идти пешком, то туда засветло мы не успеем.

– Мне одна мадам тут адресок дала. На тот случай если нам, вдруг, негде будет ночевать. – сказал Лёва, вытаскивая из кармана клочок бумаги. – Улица Шпица, дом сорок шесть. Фрида Бланка. Какие-то странные имена и фамилии. Заведующая Белла Яновна Шуйц. Медсестра Васса.

– Ничего странного нет. – серьёзно, сказал. – У меня такая привычка. Куда еду впервые, то до отъезда туда хорошо изучаю то место. Бреды основан в 1843 году. На сто лет старше нас с тобой. Назван так в честь победы русских войск над французами в 1813 году близ города Бреда на юге Нидерландов.

В начале Отечественной войны с фашистами сюда переселили поволжских немцев, к которым после войны присоединились иммигранты и бывшие пленные немцы. Поэтому здесь много иностранных имён и фамилий. Мы с тобой как бы иносранцы для них.

– Ну, ты сейчас как бы энциклопедия для меня! – с удивлением, воскликнул Лёва Амборян.

– Ты не ошибся. – сам серьёзно, ответил ему. – Именно из энциклопедии черпал все свои знания.

Мы стали искать указанный адрес на клочке бумаги. Улицу Шпица нашли быстро. Вот с номером дома было сложней. Номера были не по порядку, как принято всю, особенно на перекрёстках улиц, где сразу не поймёшь к какому номеру и к какой улице относится дом на перекрёстке. Ну просто какой-то лабиринт в современном населённом пункте. Как нам в этом разобраться?

– Бабушка! Где тут улица Шпица, дом сорок шесть? – обратился Лёва к проходящей старушки.

– Солдатик! Сейчас уже поздно. С утра надо очередь занимать. – прохрипела в ответ старушка.

– Наверно рынок с адресом твоей знакомой спутала. – сказал, когда бабулька отошла от нас.

– Нет, она была права. – сказал друг, показывая на дом с адресом улица Шпица дом сорок шесть. – Посмотри какое скопление мужиков у её дома. На мальчишник это совсем не похоже.

Мы остановились метров сто от дома Фриды Бланка. Стали со стороны наблюдать, что там происходит. На расстоянии друг от друга возле дома стоят мужчины разного возраста.

Сразу было видно, что они не знакомы друг с другом. Каждый искоса поглядывает на калитку куда ведёт затоптанная тропа. Когда из калитки выходит мужчина, тут же в калитку проходит другой.

– Это самый настоящий притон! – возмущается мой друг. – Здесь любую заразу можно получить.

Лёва бросает на землю клочок бумаги с адресом притона и быстрым шагом направляется в центр посёлка. Иду следую за ним. Так мы идём молча на расстоянии друг от друга минут десять.

Возле поселкового парка стоит бочка с пивом. Не сговариваясь берём по две кружки пива и тут же рядом заказываем себе по два шампура с шашлыком. Всё это напоминает нам Кавказ.

– Так вот вы где? – слышим мы голос старшего лейтенанта Семёна Шувалова. – Мы вас ищем повсюду, а вы здесь без нашего участия и без нашего разрешения пиво под шашлык пьёте.

– Виноваты, товарищ старший лейтенант! Сейчас всё исправим. – отчеканил наш шеф-повар.

Он тут же заказал Семёну Шувалову две кружки пива и два шашлыка. В это время заказал водителю нашей машины два шашлыка и с другой бочки две кружки кваса.

Мы все четверо расслабились и повели разговор о нашем прибытии в посёлок Бреды. Старший лейтенант упрекнул нас, что без нас двоих в батальоне дела идут плохо. Шеф-повара нет и агитировать некому.

11. Адаптация по месту.

Когда мы возвращались на свою поляну, то по спидометру в машине определил, что между посёлком и местом нашей стоянки ровно двадцать километров. Палатки штаба управления с офицерами, временно, разместились рядом с нашей палаткой и с армейской полевой кухней на одной поляне.

На другой огромной поляне за лесополосой палатки водителей и рядом машины. Первую неделю нашему штабу управления батальона не могли найти и места в посёлке Бреды. Дело в том, что штаб управления по уборке в Челябинской области находился в Карталах. Это очень далеко от нашей стоянки в степи. Никакой телефонной связи.

У меня тоже проблема. Нет места где разместить свою работу по наглядной агитации. Помогал у кухни шеф-повару. Водители и машины нашего батальона с первого дня уехали в поля убирать урожай зерновых.

Мы возили армейскую полевую кухню три раза в день к месту работы комбайна и наших машин. Измученные за день водители часто оставались на ночлег в своих машинах прямо в поле на месте работы, чтобы больше поспать до начала работы на рассвете следующего дня.

– Завтра с утра наш батальон переводят на уборку зерновых в другой совхоз. – сообщил вечером на общем построении капитан Уваров. – В субботу вечером можете съездить на танцы в поселковый Дом культуры. Не забывайте, что вы солдаты. На танцах ведите себя прилично.

– Водители машин половина по жребию едут на танцы. – добавил старший лейтенант Семён Шувалов. – На следующие танцы без жребия едут оставшиеся водители. Взвод службы управления может ехать на танцы в полном составе. Все должны вернуться в шесть часов утра.

При таком радостном сообщении нам было не до сна. Сегодня к обеду до окончания уборки урожая в первой стоянке в поле. Мы знали где у нас будет следующая стоянка в поле. Собрали весь свой инвентарь за полчаса и в течении часа разместили батальон на новом месте. Всё было расставлено в том же порядке, как на первой стоянке. Офицеров разместили в совхозе.

В течении всего дня в субботу мы готовились к танцам. Выглаживали парадное обмундирование. До блеска драили и начищали запасную новую армейскую обувь. Мылись и брились в полевой душевой.

Взвод службы управления вообще ухитрился договориться с местными мужиками за поллитровку водки снять на день русскую баньку с парилкой. Где мы смывали грехи.

– Едем на танцы в таком порядке. – сообщил на вечернем построении старший лейтенант Семён Шувалов. – Первыми едет взвод службы управления. Водитель службы управления возвращается обратно. На равных со всеми отправляется на танцы. В шесть часов утра в воскресенье всем на общее построение. До понедельника состав батальона должен быть готов к работе.

Мы так и поступили, как нам сказал Семён Шувалов. За час до начала танцев взвод службы управления был недалеко от Дом культуры. Наш водитель вернулся обратно в батальон, чтобы на танцы вернуться наравне со всеми водителями батальона.

Мы оставались в невдалеке от Дом культуры, чтобы наравне со всеми солдатами нашего батальона зайти в зал на танцы. Постепенно к Дому культу стали подходить молодёжь. Подавляющее большинство девушки.

Немного гражданских парней. На военном автобусе приехали солдаты-ракетчики. Видимо, когда в зале стало много людей, то заиграла музыка. Начались танцы. Наших солдат не было. Видимо наша армейская машина предназначенная для перевозки солдат в дороге заглохла.

– Пока наши приедут, здесь уже танцы закончатся. – с беспокойством, сказал Лёва Амборян.

– Почему мы должны ждать остальных? – с удивлением, спросил нас сержант Иван Захаров.

– Действительно! Мы приехали на танцы, а не в зал ожидания. – добавил Сергей Пешков.

– В таком случае, при общем согласии, мы заходим на танцы. – подчеркнул, общее решение.

Мы тут же вышли из нашего укрытия и направились к Дому культуры, в котором идут танцы. Всюду в Советском Союзе принято так, что на танцы солдат пускают бесплатно.

Точно так же здесь. Мы прошли в зал для танцев без всяких проблем. Единственное, что выделяло нас от всех, так это наша армейская экзотическая форма, которую в этих краях никогда не видели.

К нашему удивлению зал для танцев действительно оказался обычным залом в фойе кинотеатра или Дома культуры с возможным местным театром художественной самодеятельности. Здесь даже стульев не было.

То есть танцы до упаду. Кто не в силах танцевать, тот уходит домой. Тут нет эстрады и музыкантов нет. Музыка льётся откуда-то с динамиков у потолка.

– Вас можно пригласить на танец? – сразу облепили нашу пятёрку разного вида девчата из зала.

– Сейчас вроде не белый танец для девчат? – с удивлением, тут же прикололся Лёва Амборян.

– У нас в зале всегда белый танец. – смеясь, ответила толстушка за всех и увела Лёву на танец.

Мне тоже не пришлось скучать в сторонке, так же как моим сослуживцам. На каждый танец мы шли нарасхват среди девчат. Чуть не дошло до драки. Пришлось в шутку и в серьёз объяснять девчатам, что нас хватит на всех.

Сейчас сюда приедет полная машина наших двойников. Девушки успокоились. Но местные парни, особенно солдаты, стали не удел на этих танцах.

– Это моя девушка. Ты что к ней прилип? – со злобой, сказал мне, местный солдат-ракетчик.

– Он врёт! Никому не продавалась. Ты будешь первый у меня. – встала девчонка за меня.

– Пожалуйста не позорь меня. Сам могу постоять за себя. – сказал, своей защитнице.

Мои однополчане со стороны увидели, что назревает стычка, они тут же пришли ко мне на помощь. К солдату-ракетчику пришли на помощь его однополчане.

Мы сгруппировались спинами друг к другу, чтобы сразу отбить нападение. Со стороны местных солдат большой перевес. Мы не хотели уступать. Нам не было страшно. Просто на Кавказе не принято драться в гостях.

Как раз в то время, когда местные солдаты пошли стеной на нас в зал вошли наши однополчане. При виде скопления солдат-ракетчиков вокруг нас, кто-то из наших врезал по физиономии местному солдату.

Началась массовая драка в несколько десятков человек. Причём местные гражданские парни и девчата были на нашей стороне. Хотя мы здесь в драке справились сами.

Кто-то вызвал на помощь местную милицию. Но милиция не имеет право вмешиваться в любую проблему среди военных подразделений. Милиционерам пришлось усмирять местных жителей.

Стражи порядка просто вылавливали из толпы дерущихся местных парней и девушек. Выводили их на улицу. Особо буйных отвозили на машине в отделение милиции на разбор. Закончилось тем, что кто-то вызвал командира ракетной воинской части.

Солдат-ракетчиков посадили в их автобус и отвезли обратно в воинскую часть. На это танцы закончились. Мы вышли из зала Дома культуры, чтобы уехать к себе на место стоянки. Однако рядом с Домом культуры нашей машины не оказалось. Мы ни стали ждать машину. Решили идти пешком.

Пошли ориентировочно напрямую строем с песнями, чтобы сократить свой путь. Лишь к утру поняли, что вышли к первой стоянке. Хорошо, что было воскресенье. К обеду мы вышли на новое место. Там разобрались почему не было нашей машины у Дома культуры.

Оказывается, водитель нашей машины решил привести нам помощь. Вот только машина по дороге заглохла.

Командиры обоих воинских подразделений, солдаты которых участвовали в драке, в присутствии местной поселковой власти, на месте побоища солдат, разбирались с проблемой.

Так как после массовой драки никто серьёзно не пострадал, то решили не возбуждать уголовное дело. Оба воинских подразделения взяли на себя восстановить порядок в зале после былой драки.

Таким образом определили место пребывания моей наглядной агитации. Мне поручили наравне с двумя солдатами с каждого военного подразделения, а также с двумя гражданскими привести в порядок пострадавший от драки зал.

Затем приступить непосредственно к своей работе по наглядной агитации, в которой нуждались ракетная воинская часть и партком посёлка. В моём распоряжении оказались три помещения в Доме культуры.

Место склада инвентаря по наглядной агитации. Большой кабинет к работе по наглядной агитации. Комната для проживания. Меня закрепили на довольствие в столовой местного общепита. Всё стало точно так, как было во время уборочной страды на полях Ставрополья. Даже закрепили машину за мной. С этого времени начались кошмарные дни моей службы в армии на уборке урожая

в Челябинской области.

Каждый день с утра до вечера работа по наглядной агитации на уборку урожая нашего военного авто батальона. Плакаты, лозунги и транспаранты на полях уборочной страды. Вся работа совершенно бесплатно в угоду построения коммунизма в нашей стране.

По вечерам и по выходным подработка за деньги у местных предприятий. Стенды, планшеты и плакаты по наглядной агитации. Плакаты в кинотеатры, реклама в магазинах и на местном рынке.

Единственное время отдыха, это суббота, когда в Доме культуры танцы. Моя комната отдыха в противоположной стороне, где музыку неслышно. Сплю спокойно до самого утра.

Каждый день до меня и к моим друзьям на полях приходят родители местных девчат, а то и сами девчонки, с одной просьбой, это решить проблему с деградацией местного населения.

Взрослых девушек много, а взрослых парней нет. Мало молодых семей. Плохая рождаемость у местного населения. Родители и девушки согласны на всё, чтобы тут повысить рождаемость.

– Девчонки! Как только в армии отслужу, так сразу займусь повышением рождаемости среди местного населения. – каждый раз говорю девушкам, когда они приходят до меня вечером переспать. – Сейчас у меня работа по наглядной агитации. С проблемой рождаемости вам на поля. Там много желающих оплодотворять девчат из местного на селения в угоду себе и вам.

Часть-2. Неожиданный дембель.

1. Карталы.

Так проходит время день за днём. Неделя за неделей. Вот уже пошёл второй месяц, как мы находимся на уборке урожая в Челябинской области. Друзей вижу редко.

Когда нас приглашают в очередной колхоз или совхоз по случаю досрочной уборки урожая с полей. Также как в Ставрополье нам почётные награды – медали, дипломы и грамоты. Мне, как всегда, фотоаппараты.

– Всё, Александр, тебе пора съездить в Карталы с отчётом. – сказал мне, командир нашего батальона. – Тебя приглашает к себе командир военного штаба по уборке урожая с полей.

– Можно со мной в Карталы с субботы на воскресенье поедет взвод управления? – обратился сам с просьбой к капитану Уварову. – Всё равно в полях на выходные делать нечего. По пути в Карталы и обратно мы порыбачим. Будет на воскресенье уха на батальон из свежей рыбы.

– Хорошо! Уговорил! – согласился с моей просьбой, командир батальона. – Только без пьянки.

– Здесь в озёрах и в речках рыба в водке не живёт. – сострил на просьбу капитана Уварова.

– Знаю вас! У вас из обычной воды получается водка. – серьёзно сказал командир. – Не позорьте батальон. Туда и обратно трезвые. Будете пьяные. Посажу вас на гауптвахту на всю неделю.

Собирались мы в Карталы основательно. Под задним сидением в машине сделали непромокаемый садок на рыбу. Выпросили на выходные у местных рыбаков рыболовные снасти. Запаслись продуктами, сухим пайком, на два дня. Не забыли взять с собой бутылку чешского питьевого спирта. Водку в Бредах не продают. В пятницу в ночь выехали на трассу в Карталы.

Проехали километров десять, как дорогу нам преградил военный патруль с надписью «объезд влево». Перед нами на трассе стояли ракетоносные автомобили марки «Буран» и «Ураган».

Почти всю ночь петляли на «Бобике» по бездорожью то влево, то вправо. Пока наконец-то остановились на полянке в лесу, чтобы переночевать до рыбалки на природе у дикого озера.

– Посмотрите, что там в середине поляны. – почти шёпотом, сказал рано утром связной сержант Иван Захаров. – Там какая-то стройка. Давайте подъедем поближе. Посмотрим, что там есть.

Водитель тут же завёл машину. Мы приблизились метров на сто к загадочной стройки, которая находилась по самой середине большой соседней поляны. Когда двигатель машины заглох, мы осторожно вышли из машины и направились к центру неизвестной нам стройке, которая оказалась вертикальной шахтой с десяток метров в диаметре с каким-то большим кольцом.

– Наверно, строят военный бункер или военное метро? – по-своему определил Лёва Амборян.

– Вам зачем это знать? – услышали мы сзади незнакомый голос. – Как вы вообще тут оказались?

Мы разом повернулись на голос в стойке защиты от нападения. В двух шагах от нас стоял солдат-ракетчик с автоматом на изготовке к выстрелу.

Нам ничего не оставалось, как только поднять руки вверх. С голыми руками без оружия против автомата не пойдёшь. По лицу было видно, что перед нами грузин. Лёва Амборян сразу заговорил с солдатом на грузинском языке.

– Этот солдат мой земляк из Авлобара. Его зовут Сандрой Симоне. – опуская руки, сообщил нам Лёва Амборян. – Мы влипли по полной программе. Это запретная территория, военная стройка.

Не успели разобраться в сложившейся обстановке, как нас окружили вооружённые солдаты. На каждого из нас натянули чёрные маски на глаза. Сзади на руки надели наручники и повели куда-то в лес, который ощущали по запаху смолы на деревьях.

Шли метров двести от стройки. Спустились лифтом в какое-то помещение, в котором прошли несколько раз через коридоры. Когда мы оказались в большом помещении, то с нас сняли наручники и чёрные маски с глаз. Перед нами был какой-то кабинет без наглядной агитации.

У стены стол со стульями. За столом три офицера-ракетных войск. Они с удивлением рассматривают нас. Мы просто рассматриваем непонятное помещение, которого раньше за время нашей службы в армии никогда не видели.

– Откуда у вас такая странная форма одежды? – поинтересовался майор. – Откуда вы взялись?

– Мы прибыли из Батуми в Челябинскую область на уборку урожая. – доложил за всех сержант Иван Захаров. – Сейчас следовали в Карталы по особому заданию. Ночью заблудились в лесу.

Мы предъявили офицерам свои документы. Офицеры по очереди внимательно знакомились с нашими документами. Сравнивая наши фотографии в военных билетах с нашим присутствием.

Записывали в какой-то бланк данные и фамилии с наших документов. Тихо побеседовали между собой о нашем присутствии. Помолчали с минуту. Вернули обратно все наши документы.

– Сейчас вас накормят. – сказал нам майор. – За это время мы подумаем, как поступить с вами.

В сопровождении двух солдат нас провели по длинному коридору в другое большое помещение, которое по-видимому было одновременно залом собраний и столовой.

По местам вокруг столов здесь в подземельном бункере находились около ста человек. Вполне возможно, что даже больше? Ведь не могли все сразу покинуть свой пост. Приходили они сюда по очереди.

Нам показали куда сесть за стол, приготовленный специально к нашему завтраку. По времени видно, что завтрак в военной части ракетчиков или строителей ракетных шахт закончен.

Но ввиду полной конспирации сигнал не подавали. Здесь даже дикие животные не чувствуют присутствия человека или приручены человеком. Вчера вечером мы видели лосей и медведей.

На завтрак нам подали жареное мясо с овощным гарниром, хлеб домашней выпечки и напиток из лесных ягод. Сразу видно, что здесь солдаты и офицеры живут за счёт лесного хозяйства.

Фрукты, ягоды и овощи свежие из леса. Хлеб не городской выпечки. Мясо из диких животных. Какой-то другой запах во всех продуктах. Продукты армейского ширпотреба отсутствуют.

– Мы решили, что больше вас задерживать не будем. – сообщил нам после завтрака всё тот же майор. – Дальше вас до места назначения проводят под охраной наши солдаты, чтобы вы обратно не заблудились где-то в запретной территории. Рыбалка в этих местах всем запрещена.

Нам обратно на глаза надели чёрные маски. Наручники надевать ни стали. Вывели тем же Путём из бункера. Посадили нас не в нашу машину, а в БТР.

Долго ехали по просёлочной дороге. Когда выехали на трассу, то остановились через десяток километров. Маски с нас сняли и отправили в нашу машину. Дальше ехали в сопровождении двух машин БТР сзади и спереди.

В город Карталы мы не поехали. Не доезжая до города поехали в военный городок под названием «Солнечный». Там на КПП ракетчики, сопровождавшие нас из леса, сдали местному караулу, а сами повернули обратно в свою воинскую часть. Нашу машину местный караул поставили на внутреннюю парковку военных машин. Нас повели под охраной в штаб военного городка.

– Мы вас ждали завтра к вечеру. – сказал мне, капитан Данков. – Сегодня замполит отдыхает.

– Мы заблудились в лесу. – объяснил капитану наш ранний визит. – Ракетчики нас раньше доставили. Если вы не можете нас принять сегодня, то мы можем вернуться обратно в Бреды.

– Мы вас конечно примем. – взял на себя заботу о нас дежурный офицер. – Но вы до встречи с замполитом не имеете никакого права общаться с местным населением. У нас закрытый городок. Мы вас разместим в казарме для командировочных. Там есть все условия проживания.

Под сопровождением двух солдат нас отправили в домик для командировочных. Рядом казармы и столовая, для солдат и офицеров батальона по охране военного городка.

Дальше за железным забором обычный посёлок военнослужащих с магазинами и местами общественного отдыха – кинотеатр, парк развлечений, школа, стадион и даже детский садик для малышей.

Когда мы вошли в домик для командировочных, то сразу в прихожей обратили внимание на таблицу порядка на территории казармы. Конечно нас больше всего интересовала работа столовой – завтрак в 7-00, обед в 14-00, ужин в 19-00. Дальше был перечень бытовых мероприятий, которые нас вообще не интересовали. Ведь мы приехали сюда на сутки, а не на всю жизнь.

– У нас комплексный обед и самообслуживание. – сообщил нам солдат, дежурный по столовой.

Выбирать было нечего. Взяли то, что было приготовлено для нас заранее – суп харчо, ржаной хлеб, рыба жареная с острой приправой, чай с кусочком бисквита. Обед отличался от армейского ширпотреба тем, что шеф-повар в этой столовой наш земляк с Кавказа, скорее всего грузин.

Суп харчо и жареную рыбу с острой приправой чаще всего готовят в Грузии или на Кавказе. После обеда мы не знали куда себя деть, чем заниматься. От безделья завалились спать. Едва не проспали ужин, который был похож на молочный ужин в инфекционной больнице в Бредах. Такой же диетический был завтрак. Обед в воскресенье был полностью русским.

Горячие красные щи с говядиной. Холодная окрошка со сметаной. Компот из лесных сухофруктов. Утром в понедельник после завтрака в казарме нас ждал связной солдат из военного штаба по уборке урожая в Челябинской области. Связному нужен был только художник по наглядной агитации.

У меня всё было готово к отчёту по уборке урожая в Челябинской области. В основном это были фотографии к будущему фотоальбому и фор эскизы к планшетам с отчётом.

– Заготовки у тебя хорошие. – одобрил мою работу замполит майор Шаповалов Игнат Степанович. – Но мне через месяц надо отчитываться за проделанную работу перед правительством.

– За неделю до вашего отъезда с отчётом в Москву всё будет готово. – уверил, замполита.

– Закрепим за тобой помещение в полное твоё распоряжение и пару солдат в помощники. – неожиданно для меня, сообщил майор Шаповалов. – Выделим двойное армейское пособие.

– Меня конечно всё это вполне устраивает. – почти согласился сам. – Но не могу работать здесь по одной причине. Все мои личные вещи и принадлежности по наглядной агитации находятся без присмотра на чужой территории в Бредах. К тому же сам принадлежу к авто батальону.

– Насчёт твоей принадлежности решат без нашего с тобой участия. – уверенно, заявил замполит Шаповалов. – Пока высшее командование решит вопрос о месте твоего пребывания. Ты должен быть готов к переброске в любой пункт назначения связанные с твоей основной работой.

– Всё понятно! Но у меня есть вопрос личного характера. – не решительно, сказал. – Нам создали все условия на поездку к вам с одной просьбой, что мы по пути наловим рыбы на уху для авто батальона. Ракетчики запретили нам ловить рыбу и передвигаться по ихней территории.

– Учения ракетчиков закончены. Трасса Карталы-Бреды свободна. – уверенно, сообщил майор Шаповалов. – Насчёт рыбы тоже решим вопрос. Но как вы будете перевозить живую рыбу?

– У нас под задним сидением в машине и в багажнике имеется водонепроницаемая ёмкость. – объяснил, замполиту Шаповалов. – Мы испытывали эту ёмкость. Воду она не пропускает.

– С рыбой мы разберёмся. – в заключении, сказал Игнат Степанович. – После обеда можете ехать в Бреды. Необходимые документы по уборке урожая будут у тебя в течении двух дней.

После того как вернулся в казарму после встречи с замполитом. Мы стали готовится к отъеду в Бреды. В первую очередь хорошо помылись и побрились. Ведь мы почти трое суток не следили за собой.

В обед нас кормили лучше, чем ранее обед два дня. Дали в дорогу армейский сухой паёк на каждого – банка говяжьей тушёнки, буханка ржаного хлеба, банка компота.

Когда мы пришли на КПП к парковке военных машин, то к своему удивлению обнаружили свой автомобиль, вычищенный до блеска с заправкой полного бака бензином.

Заглядывать под заднее сидение насчёт рыбы ни стали. Было как-то неприлично оказывать недоверие замполиту. К тому же присутствие рыбы было слышно, и вода из непромокаемой ёмкости просочилась.

Поблагодарив солдат на КПП за внимание, мы быстро выехали из военного городка «Солнечный» на автомобильную трассу и пристроившись к рейсовому пассажирскому автобусу не спеша поехали по маршруту Карталы-Бреды. Нам некуда было спешить.

Впереди у нас ещё больше месяца уборочной страды в Челябинской области и год службы в рядах советской армии.

– Сегодня мы не успеем доехать в Бреды. – сказал шеф-повар, когда подошло время ужина. – Нам стоит хорошо подкрепиться и отметить куфт в честь нашей благополучной поездки.

– Всё правильно! – сам поддержал друга. – Вы забыли, что находится у нас в тайнике и сухой паёк увеличился вдвойне за трое суток. Как-то не хорошо нам возить такой запас между городами.

Мы проехали несколько километров по трассе, пока в зарослях леса у трассы появилась заправочная станция, посёлок и парковка для машин дальнобойщиков.

Мы припарковались между двум большими трейлерами. Рядом под навесом длинный стол и лавки по обе стороны. Водители дальнобойщики видимо уже поужинали и отправились спать в кабины своих машин.

– Пацаны! Мы с двойным подогревом. – радостно, воскликнул водитель нашей машины. – У нас в тайнике вместо бутылки чешского питьевого спирта появились две бутылки «Столичной водки».

– Видимо местным солдатам надоела «Столичная водка». – серьёзно, заметил наш связной. – Решили уравновесить бутылку чешского питьевого спирта к двум бутылкам «Столичной водки».

– Надеюсь, что никто из нас не будет против такого уравнения. – подчеркнул Лёва Амборян.

Никто ни стал возражать против таких перемен. Мы тут же распаковали свой сухой паёк и разлили бутылку «Столичной водки» на пять армейских кружек. Получалось чуть больше сто грамм на каждого.

Под хорошую закуску с сухого пайка. Можно сделать вывод, что почти не пили. Поэтому мы решили повторить. Ведь грех оставлять что-то в дорогу и выбрасывать жалко.

После того, как на столе пить и есть ничего не осталось, мы решили тут же за столом на свежем воздухе выспаться. Всё равно в машине спать неудобно.

К тому же рыба в ёмкости под сидением так плещется, что заснуть невозможно. Решили выспаться до зори, чтобы за пару часов до подъёма приехать в батальон и за час до завтрака сварить уху из свежей рыбы.

Проснулись до зори с первыми петухами в посёлке. На парковке больших трейлеров и других машин не было. Видимо уехали до того времени, как мы проснулись. Вот и нам пришло время ехать.

Прежде всего убрали за собой со стола мусор и пустые бутылки после вчерашнего ужина. Затем мыли голову и лицо холодной водой из-под крана до тех пор, пока совсем отрезвели.

Ехать оставалось до стоянки авто батальона в лесу, примерно, километров сто. На этом расстоянии по трассе нет постов ГАИ и ВАИ, нет встречных машин, чтобы ограничивать скорость движения автомобиля.

Так что водитель выжимал всё с машины, чтобы быстрее доехать до авто батальона. Лишь дважды тормозили, когда на трассе появлялись дикие животные.

Приехали к нашей полевой армейской кухни перед самим рассветом. Шеф-повар сразу принялся готовить всё необходимое к тому, чтобы быстро сварить уху. Связной помогал ему по кухне.

Мы втроём отъехали в сторону от кухни. Прямо на траву вытащили живую рыбу из садка в машине и тут же принялись потрошить рыбу к предстоящей варки ухи на завтрак солдатам.

– Вот это рыбалка! – с удивлением, воскликнул дежурный офицер, который подошёл к нам в самый разгар потрошения рыбы. – Где вы ухитрились поймать так много разнообразной рыбы?

– Места надо знать. Военная тайна. – с юмором, ответил Лёва. – Там рыба сама прыгает в садок.

С помощью дежурного офицера его солдат из караула уху сварили за час до подъёма солдат. Всё, кто принимал участие в варке ухи первыми изведали вкус и аромат блюда на природе.

Хвалить то, что сам приготовил как-то не прилично. Поэтому в знак одобрения мы попросили добавку. Вскоре к нам присоединились после подъёма солдаты и приехавшие комбайнёры.

После завтрака, когда солдаты и комбайнёры отправились работать в поле, меня отвезли в Бреды, к месту моей работы в Доме культуры. С этого дня все мои подработки на стороне закончились.

У меня началась серьёзная работа по подготовке отчёта перед партией и правительством Советского Союза за выполненную работу на уборке урожая в Челябинской области.

Незаметно наступила осень 1968 года. У меня второй год службы в армии. По новому армейскому закону должен был демобилизоваться не через год после окончания службы в три года, а осенью этого года.

На год раньше положенной службы в армии. Такое радостное известие получил, когда готовил альбом с фотографиями и рисунками к отчёту о выполнении правительственного поручения солдатам помочь сельскому хозяйству страны собрать рекордный урожай.

Повёз этот отчёт по наглядной агитации в Карталы, точнее в военный городок «Солнечный», в котором в это время находился военный штаб по уборке урожая. Когда вернулся обратно в посёлок Бреды, в котором стоял наш автомобильный военный батальон по сбору урожая в Челябинской области, то военных там не было.

Так как сбор урожая закончился, солдаты и наша техника вернулись обратно в свои воинские части, откуда они приехали на уборку урожая.

От посёлка Бреды в Челябинской области, до моей военной части в Батуми у самого Чёрного моря, почти три тысячи километров. У меня в кармане всего три рубля. С такими деньгами далеко не уедешь.

Тем более что ехать мне на обычном поезде до Батуми целую неделю. Надо было как-то быстрее добираться в военную часть. У меня не было другого выбора, как только вернуться обратно в военный городок «Солнечный» в военный штаб по уборке урожая.

Едва успел застать на месте военный штаб по уборке урожая. Так как сам военный штаб тоже был сборный и после окончания уборки урожая все собирались разъезжаться по своим воинским частям.

Мне просто крупно повезло, что застал командира военного штаба по уборке урожая в военном городке «Солнечный», перед его отъездом к месту постоянной военной службы.

– Тебе выпишу военное предписание на поезд или на самолёт. – сказал мне, командир военного штаба. – Так как отсюда нет прямого поезда или самолёта в Батуми, то тебе придётся в пути где-то сделать одну пересадку. Сам будешь выбирать себе маршрут и вид передвижения.

– Можно сделаю пересадку самолёта в аэропорту Минеральные Воды? – спросил, командира военного штаба. – Дальше поеду автобусом через Крестовый перевал по военно-грузинской дороге в Тбилиси. Затем поездом до Батуми. Кавказ знаю хорошо со дня своего рождения. Это моя Родина. В Беслане живёт моя мама. Если разрешите, то могу на пару дней остановиться у своей мамы. Оттуда поеду в свою военную часть. До своего дембеля из армии вполне успею.

– С завтрашнего дня тебе даю десять дней на все твои поездки. – сказал мне, командир военного штаба, выписывая военное предписание на поездку до моей военной части. – Больше не имею право тебе давать дней на поездку. Маршрут выбирай сам. Вот тебе лично от меня десять рублей. На личные расходы в дороге, чтобы с голоду не умер до прибытия в Батуми.

Взял десять рублей и военное предписание у командира военного штаба по уборке урожая. Поблагодарил командира военного штаба за помощь и за деньги. Вышел из штаба и первым же поездом уехал в Челябинск. Мне хотелось, как можно быстрее добраться до Кавказа. В 1968 году в Челябинской области была осень ранняя и холодная.

В начале октября месяца выпал первый снег. Остаток урожая пшеницы с полей собирали, утопая в грязи смешанной со снегом. Одежды на нас зимней и осенней не было. Так что напялил на себя ту одежду, которая была у меня в рюкзаке. С центра города автобусом налегке стал добираться до аэропорта "Баландино". Вылетел из аэропорта "Баландино" в Челябинске до аэропорта «Минеральные Воды» в ночь.

Через три часа полёта на самолёте ТУ-134 был в аэропорту «Минеральные Воды». Погода здесь была пасмурная. Слегка капал дождь со снегом. Но по сравнению с Челябинской областью на Кавказе было намного теплее. Поэтому мне перед посадкой на автобус-экспресс пришлось с себя снять половину одежды. Упрятать одежду обратно к себе в рюкзак

2. Неопытная туристка.

От аэропорта Минеральные Воды до Беслана автобус-экспресс идёт где-то часа три или четыре. Давно ездил этим маршрутом. Забыл сколько километров от Минеральных Вод до Беслана. Примерно, двести километров. Так что устроился удобнее на своё место в автобус-экспресс. Спал в автобусе до самого Беслана. Даже об армейской сухой пойке сам совсем забыл.

Ничего не ел после лёгкого ужина в салоне самолёта ТУ-134 за время трёхчасового полёта от Челябинска до Минеральных Вод. Домой ехал ужасно голодный и злой, как волк.

– Боже мой! Какой ты неугомонный человек. – встретила меня, мама, рано утром у порога. – Постоянно мотаешься в зад вперёд между своим домом и службой в советской армии. Когда наконец-то твоя служба в армии закончится?

– Если верить приказу Министра обороны, то моя служба закончится через месяц. – ответил, своей маме.

– Тогда зачем ты приехал домой? – удивлённо, спросила мама. – Так ты можешь демобилизацию прозевать. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! У тебя демобилизации из армии на гражданку, а ты тут болтаешься. Мне перед соседями стыдно, что ты чаще бываешь дома чем на службе в армии. Большинство солдат обще не приезжают домой на побывку…

– Мама! После уборки урожая в Челябинской области всего на пару дней заскочил. – как бы оправдываясь, ответил, своей маме. – Ты постираешь армейскую форму. Высплюсь хорошо. Рано утром поеду дальше.

Мне так и пришлось поступить. Едва только моя армейская форма высохла, так сразу стал собираться в дорогу. Вначале хотел поехать автобусом до Тбилиси через Крестовый перевал. Дальше поездом до Батуми. Но погода резко изменилась. В долине лили проливные дожди, а в горах выпал снег с месячной нормой. Так что моя поездка автобусом через Крестовый перевал была не возможна. Лётная погода на самолёты тоже откладывалась на неопределённый срок.

У меня в запасе было пять дней. Решил добираться поездом через станцию Армавир с пересадкой до Батуми. Поэтому через три дня отдыха дома выехал поездом "Баку-Москва" до станции Армавир, куда прибыл на следующий день рано утром на свою пересадку.

От станции Армавир до станции Батуми ехать обычным поездом около двенадцати часов. Туристический поезд идёт до Батуми одни сутки. Однако на станции в Армавире меня ждала неудача. Дело в том, что бархатный сезон отдыхающих закончился.

Туристический поезд "Ростов на Дону-Батуми" с расписания сняли до следующего летнего сезона. Поезд "Москва-Батуми" ушёл буквально перед моим приездом на станцию Армавир. Следующий поезд "Москва-Батуми" будет ровно через сутки.

Других поездов в этом направлении нет вообще. Придётся либо ждать целые сутки своего поезда. Либо потратить это же время на поездку до Тбилиси и далее поездом до Батуми. Ничего другого нет.

Погода для самолётов по всему Кавказу нелётная. Автобусом с пересадками слишком далеко добираться. Посмотрел расписание поездов. Ближайший поезд "Москва-Тбилиси" через час.

Не раздумывая, взял билет на этот поезд, который в Москве объявляют, что поезд "Москва-Тбилиси" отправляется в Грузию. В то время как на этот же самый поезд в обратном направлении объявляют, что поезд "Тбилиси-Москва" отправляется в Советский Союз.

Эта шутка на обоих вокзалах указывала на то, что москвичи считали Грузию заграницей. В то время как грузины в свою очередь считали, что они не живут в Советском Союзе. В какой-то степени обе стороны правы.

Так как порядок жизни в городах Грузии и России сильно отличался друг от друга. Народы Грузии и России объединял не политический строй недоразвитого социализма, а настоящая дружба между народами, которая строилась между Грузией и Россией многими столетиями, в основном через тропы и дороги, проложенные в горах Кавказа с обеих сторон.

В купе поезда "Москва-Тбилиси" кроме меня были ещё два пассажира, точнее, две пассажирки. Пожилая женщина, которая ехала поездом через Тбилиси куда-то на курорт Грузии, а также невзрачная очкастая девушка, которой от роду не больше восемнадцати лет. Девушка ехала из Симферополя отдыхать на курорт "Боржоми".

Откровенно говоря, мне эта компания в купе пассажирского поезда не понравилась сразу, также как грузины проводники нашего купейного вагона. Попутчики мне не понравились тем, что они обе были женского пола и стесняли меня своим вниманием ко мне.

Словно был какой-то экспонат из музея этнографии. Пожилая женщина и девушка обе в очках, уставились в меня четырьмя парами глаз и не отводили от меня своих глаз вовремя движения нашего поезда.

Грузины-проводники мне не понравились тем, что слишком много уделяли внимания девушкам пассажиркам своего вагона. Из купе проводников доносились грузинские песни, а также звон бокалов, наполненных спиртными напитками.

Из спального купе проводников в дежурное купе проводников туда и обратно бегали полуобнажённые дамы лёгкого поведения. За время службы в армии прекрасно знал, чем заканчиваются подобные веселья грузин в поезде.

Кроме добровольного секса между мужчиной и женщиной. Бывает также насилие, драки и кровавые разборки. У меня до конца службы в армии оставалось около месяца. Не хотел впутываться в скверные истории, которые могли произойти в купейном вагоне поезда. Поэтому переоделся в спортивное трико и сразу лёг спать на верхнюю полку.

От станции Армавир до станции Тбилиси, около суток езды на пассажирском поезде. Можно хорошо выспаться. Тем более перед посадкой в этот поезд на станции Армавир плотно поел.

Так что мог на сытый желудок спать до самого утра следующего дня. Там до станции Тбилиси останется совсем немного ехать. С этой станции в Тбилиси, постараюсь отправиться ближайшим поездом до станции Батуми к месту своей службы в армии.

Проснулся ранним утром следующего дня от весёлого визга девушки, которая ехала в одном купе со мной. Посмотрел в сторону смеющейся девушки и сразу понял, что она немного пьяна.

Рядом с ней в купе стояли грузины-проводники, которые забавляли её какими-то шутками. Пожилая женщина делала вид, что читает газету. Не обращала никакого внимания на, то, что грузины откровенно заигрывают в купе с девушкой в присутствие посторонних.

– Извините, пожалуйста, что вмешиваюсь в женские дела. – обратился, к пожилой женщине, когда девушка в сопровождении грузин вышла из купе. – Вы как женщина и как мать должны остановить эту неопытную девчонку. Вас самих замучает совесть, если до приезда на станцию Тбилиси эта глупышка станет женщиной от грузин.

Женщина поняла меня прекрасно. Встала со своего места и отправилась следом за девушкой в купе к грузинам-проводникам. Из купе услышал, как пожилая женщина стала ругаться с девушкой и с грузинами из-за того, что грузины напоили девушку вином.

Девушка и грузины пытались возражать, но пожилая женщина видимо прекрасно поняла, чем может закончиться грузинское гостеприимство в вагоне поезда. За шиворот притащила девушку в купе.

– Вы не имеете право так поступать со мной! – стала кричать девушка на пожилую женщину. – Уже взрослая!

– Имею полное право! – закричала пожилая женщина на девушку. – Тебе в бабушки гожусь. Мне совсем не хочется, чтобы ты свою девственность потеряла в купейном вагоне этого поезда, а не в постели со своим любимым мужем.

– Ой! Мамочка! – вдруг, опомнилась девушка. – Какая всё-таки пьяная. Спасибо, что вы меня остановили.

Светлана, так звали девушку, забралась на свою полку. Спряталась под одеяло и стала плакать. Пожилая женщина закрыла купе. Мы ничего ни стали говорить девушке.

Было и так понятно, что ей нужно поплакать, чтобы окончательно осознать свой отвратительный поступок в отношении самой себя. Ведь её заигрывание с грузинами могло закончиться не только потерей девственности, но также душевной травмой после того, как она трезвой осознает свой скверный поступок в вагоне. Так что мы с пожилой женщиной не успокаивали девушку. Ждали, когда она наплачется.

– Светлана! Пойдём, кушать шашлык. – предложил грузин, без стука открывая дверь купе. – Шашлык почти остыл. Вино пить лучше со свежим шашлыком.

– Она никуда с вами не пойдёт. – строго, сказала пожилая женщина. – Отстаньте от девушки. Ей и так тошно от вашего вина.

В дверях купе появился второй грузин. Оба грузины стали говорить на своём языке, поглядывая на меня. За два года службы в армии и в повседневном общении с грузинами научился понимать грузинский язык.

Из разговора двух грузин понял, что они во всем обвиняют меня. Так как до тех пор, пока солдат спал, то у них с девушкой все шло прекрасно. Теперь, когда солдат проснулся, то сразу все изменилось у них в отношении с девушкой. Виноват этот солдат.

У них сейчас остался только один выход, это выбросить солдата из поезда, а девушку затащить хитростью или даже силой в постель проводника. Затем девушку тоже можно будет выбросить из вагона на ходу поезда.

Словно она ушла с солдатом. Эта старая тряпка, пожилая женщина, заткнётся, если только хочет жить. Главное, это сейчас избавиться от солдата.

После того, как сам услышал этот разговор двоих грузин-проводников, то мне стало как-то не по себе. За все время службы в армии, у меня с грузинами были самые наилучшие отношения.

Ни один грузин мне не сказал ни одного плохого слова. Поэтому был буквально в шоке оттого, что сам только, что услышал от двух грузин. Даже не знал, как мне сейчас поступать дальше.

До станции в Тбилиси осталось меньше ста километров. Мне никак не хотелось закончить свою службу в армии под колёсами пассажирского поезда "Москва-Тбилиси" или быть зарезанным. Надо мне спасать свою жизнь.

– Грузины хотят меня выбросить из вагона. – сказал, вслух, когда грузины закрыли дверь купе. – Затем изнасилуют Светлану и выбросят следом за мной. Мне в поезде больше делать нечего. буду прыгать с вагона на ходу поезда.

– Иду с тобой. – дрожа от страха, сказала Светлана. – Не хочу, чтобы меня изнасиловали грузины в поезде. Мне вообще рано быть женщиной. Надо учиться и только после института девственницей выходить замуж. Мне не надо позора на всю жизнь.

Пожилая женщина ничего не сказала. Она только помогла Светлане собрать её вещи и выставила Светлану вместе со мной за дверь купе в коридор.

Мы оба тут же быстро прошмыгнули в тамбур вагона в противоположную сторону от купе проводников нашего вагона. У меня остался ключ от двери вагона в тамбуре от поезда.

За время моего дежурства в поезде, вовремя езды в пассажирском поезде к месту уборки урожая. Так что легко открыл дверь на выход. В это время поезд двигался медленно мимо какого-то населённого пункта, рядом с которым шёл ремонт железнодорожного полотна. У нас со Светланой один шанс, чтобы выпрыгнуть из вагона поезда "Москва-Тбилиси".

– Ты прыгай первый. После прыгну. – сказала Светлана. – Боюсь прыгать первой. Ты меня поймаешь возле вагона.

– Нет! Ты будешь прыгать первой. – решительно, сам сказал, девушке. – После ты прыгнуть не сможешь. Прыгай быстро!

Выбросил свой рюкзак с вещами и чемоданы Светланы с вагона. После чего почти вытолкал Светлану из вагона. Светлана полетела кувырком под откос железнодорожного полотна.

В это время поезд резко стал набирать скорость. Мне ничего не оставалось делать, как только прыгать почти на полной скорости поезда. Тоже кувырком полетел под откос железнодорожного полотна. Мы оба сильно до крови ободрали себе лицо, руки и свои колени на ногах.

– Вах! Как не хорошо! Когда люди не понимают шуток грузина. – крикнул проводник, выглядывая в окно купе.

Поезд "Москва-Тбилиси" скрылся за поворотом вокруг небольшой возвышенности. Мы со Светланой остались вдвоём возле железнодорожного полотна в неизвестном нам месте.

Вокруг нас не было ни одного человека и не одного населённого пункта. Даже представить себе не мог, где мы оба выпрыгнули из вагона пассажирского поезда "Москва-Тбилиси". Но, то, что мы были от Тбилиси на расстоянии меньше ста километров, это знал точно. Так как мне приходилось несколько раз проезжать в поезде по этой железнодорожной ветке. Хоть как-то мог сориентироваться на этом участке грузинской железнодорожной линии. Теперь надо как-то добраться до Тбилиси.

– Давайте, мы с вами будем знакомиться. Меня зовут, Александр. – протягивая руку девушки, назвал себя.

– Светлана! – робко, назвала себя девушка. – За то, что вы меня спасли от насильников, согласна отдаться.

– Мне ваши половые жертвы не нужны. – серьёзно сказал, Светлане. – Спасал больше себя, чем вас. Мы равны.

– Если мы равны между собой, то давайте перейдём на «ты». – предложила Светлана. – Мы, почти, ровесники.

– Хорошо! Давай перейдём на «ты». – согласился с ней. – Так вот, Светлана, у нас с тобой сейчас есть два шанса выйти из положения. Первый шанс, это ехать автобусом до Тбилиси. Если Крестовый перевал открыт, то тебя везу к себе домой в Беслан. Оставляю тебя там дома у своей мамы. Дальше вы сами во всем разберётесь. Второй шанс, это мы из Тбилиси едем поездом или автобусом в Батуми. Там договариваюсь со своим командованием. Мы тебя на короткое время определяем жить там, в военном городке с нашими девушками-солдатками.

– Это самый лучший способ. – радостно, воскликнула Светлана. – Мой папа офицер служит в Симферополе. Знаю хорошо военную службу. Родилась в военном городке. Так что мы с тобой едем в Батуми к тебе в часть.

– Может быть, что тебе это самый лучший способ? – почти, согласился. – Но только для меня, это, может быть, не самый лучший случай? Представляешь, что будет, когда тебя привезу в свою военную часть. Меня засмеют сослуживцы. Кроме того, меня могут наказать за нарушение военной дисциплины. Сама прекрасно знаешь уставные порядки.

Мы стали собирать свои вещи, которые были разбросаны под откосом железнодорожного полотна. Мои вещи в армейском рюкзаке никуда не делись. Вещи Светланы были разбросаны на несколько метров разные стороны.

Нам пришлось около часа собирать по одному всю её одежду и разные принадлежности. Когда мы закончили сбор её вещей, то Светлана стала смотреть, что у неё утеряно из чемодана и что осталось у неё в целости в дамской сумочке.

– В сумочке нет туристической путёвки, паспорта и портмоне с деньгами. – с испугом, сказала Светлана.

– Внимательно посмотри ещё раз свои вещи. – посоветовал, Светлане. – Может быть, где-то среди вещей находятся твой паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами? Не могли же они вот так сразу все вместе потеряться.

– Мой паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами были у меня в сумочке под замком-молнией. – объяснила Светлана. – Когда сама прыгнула с поезда, то моя сумочка не открылась. Ничто из сумочки не могло выпасть. Даже мелочь целая осталась в моей сумочке. Среди вещей в чемодане ничего из документов и денег не оставляла.

– Когда ходила к грузинам в купе, то где была твоя сумочка? – спросил, Светлану. – Ты её брала с собой?

– Да, сумочку брала с собой. – ответила Светлана. – Когда ели шашлык и пила вино. Сумочка лежала рядом со мной.

– Можешь не искать свой паспорт, туристическую путёвку и портмоне с деньгами. – уверенно, сказал. – Это просто удивительно, как ты все остальное не потеряла, когда была с грузинами навеселе. Теперь будем считать, что имеем в наличии из наших общих денег. Может быть, нам даже до Тбилиси денег не хватит денег автобусом ехать?

Выгреб все, что было у меня в карманах из армейских денег. Светлана вытрясла из своей сумочки оставшуюся мелочь. Мы стали считать в общий котёл наличные деньги, которых было ни так густо, как нам хотелось.

Набралось всего восемнадцать рублей с копейками. Денег вполне хватало, чтобы ехать из Тбилиси до Беслана.

Но нам нужно было ещё ехать автобусом до Тбилиси, расстояние до которого мы оба пока совершенно не знали.

– Давай спустимся на автомобильную трассу. Определим расстояние до Тбилиси. – сказал ей.

Автомобильная трасса находилась несколько сотен метром ниже полотна железнодорожной линии. Взял на себя самые тяжёлые вещи. Светлане досталась только её пустая сумочка, в которой были когда-то паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами.

Мы прихрамывали со своими ободранными коленками и локтями. Лица тоже ободраны и испачканы в кровь. Вид у нас обоих был далеко не туристический и не полевой со службы в советской армии.

Мы оба больше были похожи на людей, выброшенных из вагона поезда. Так бы и случилось.

Если бы мы сами добровольно вовремя не выбросились из своего купейного вагона пассажирского поезда "Москва-Тбилиси".

– С вами что случилось? – спросил нас, грузин из остановившегося легкового автомобиля. – Вам куда надо?

– Нас обокрали и выбросили из вагона. – немного соврал, к пользе беседы. – Нам бы до Тбилиси доехать. Мне не проблема дойти пешком до Тбилиси. Но, вот девушка ногу поранила. К тому же у неё много вещей…

– Садитесь! Довезу бесплатно. – предложил грузин, открывая дверь машины. – Ваши деньги мне не нужны.

Виссарион, так назвал себя грузин, больше ни стал задавать нам вопросы. Только достал из бардачка автомобиля аптечку и протянул её нам. Мы сказали, что займёмся обработкой своих ран и царапин в пути, чтобы зря не терять времени на дорогу.

Так как ехать нам автобусом через Крестовый перевал в Северную Осетию до Орджоникидзе шесть часов. Вполне возможно, что на много больше?

Все зависит от погоды в горах на Крестовом перевале. Мы тут же уселись на заднее сидение автомобиля "Волга" и стали заниматься своей медицинской профилактикой.

Чистить свои лица и раненные места медицинским спиртом, а также обрабатывать перекисью водорода и йодом. До Тбилиси от места нашей "высадки" из купейного вагона пассажирского поезда было чуть больше пятидесяти километров.

Так что меньше чем через час мы увидели окраины Тбилиси. Знал хорошо только центр города, куда приезжал отдыхать до службы в армии и за время службы в советской армии дважды бывал в центре Тбилиси.

Поэтому на вопрос Виссариона, где нас лучше высадить, сказал, что нам ближе к центру города. Если можно, то прямо к автовокзалу.

Так как у нас денег нет на такси, а как добираться до автовокзала общественным транспортом сам совсем не знаю. Ни разу не ездил по городу на общественном транспорте. Меня здесь возили служебные и туристические автобусы, а также военные машины вовремя службы в армии.

Виссарион ничего нам не сказал. Просто направил свой автомобиль в центр города. Через десять минут мы петляли на легковом автомобиле по знакомым мне улицам в сторону автовокзала, который находился где-то вблизи колхозного рынка и совсем недалеко от железнодорожного вокзала.

Несколько раз бывал в этих местах. Если даже Виссарион не довезёт нас до автовокзала, то всё равно сам смогу добраться до городского автовокзала.

– Вот, вам десять рублей. – останавливая свой автомобиль возле автовокзала, сказал Виссарион, протягивая мне десять рублей. – Кушайте в столовой перед дорогой. До Орджоникидзе магазины будут закрыты.

– Спасибо, тебе, Виссарион, за проезд и за деньги. – сказал, грузину, принимая от него десять рублей. – Ты сильно выручил. Пускай тебе, всегда сопутствует удача во всем. Желаю всего наилучшего в твоей жизни.

Виссарион пожелал нам благополучно добраться до своего дома. Легковой автомобиль "Волга" развернулся на небольшой площади автовокзала и скрылся за поворотом соседнего здания.

В это время по радио на нескольких языках объявили, что желающие выехать последним автобусов в Орджоникидзе, должны пройти в кассу за билетами. Мы со Светланой сразу поспешили к кассе автовокзала, за билетами на автобус до Орджоникидзе.

В огромном туристическом автобусе на сорок мест, пассажиров было чуть больше двадцати. В основном были осетины, которые через Тбилиси ездили к своим родственникам в Южную Осетию или ездили за бытовым товаром в Тбилиси.

Теперь осетины возвращались к себе домой. На всей территории кавказских республик, Тбилиси, как Одесса, ко всему Советскому Союзу, был базой снабжения дефицитных товаров.

То, что невозможно было купить в любом городе Советского Союза, можно было купить в Одессе или у грузин в Тбилиси. Войдя в салон автобуса, мы заняли самые лучшие свободные места.

Светлана села у окна, чтобы любоваться видами Тбилиси, а также историческими достопримечательностями по военно-грузинской дороге до Орджоникидзе.

Много раз видел эти места. Поэтому решил просто выспаться хорошо. Так как мне сегодня из дома предстоял обратный путь через Тбилиси до Батуми в военную часть. В таком случае мне нужно было хорошо выспаться, чтобы не мучится сонным на обратном пути ночью и днём. Дорога через горы длинная и тяжёлая. Надо немного отдохнуть до Казбеги.

Проснулся, когда автобус "Икарус" петлял по серпантину дороги на Крестовом перевале. Светлана спала, доверчиво наклонив свою голову на моё плечо. За окном автобуса серые сумерки, окрашенные в белый цвет давно упавшим снегом.

Вокруг по всему Крестовому перевалу настоящая зима с огромными сугробами и снежными заносами. За окном автобуса, примерно, минус двадцать градусов. В салоне автобуса тепло, как в салоне уютного дома.

По времени должны были приехать в Орджоникидзе. Видимо где-то был сход снежной лавины. Автобусу пришлось ждать, пока спасатели с Крестового перевала расчистят дорогу от снежной лавины.

Дальше пока дорога чистая. Если мы пройдём место "Большой нарзан" или развалины крепости царицы Тамары, то дальше можно спокойно ехать. Вниз по реке Терек всюду надёжная дорога.

Новая трасса грузино-осетинской дороги. С многочисленными разъездами к встречным автомобилям, а также с небольшими туннелями в лавиноопасных местах возле скал. В одном месте после Крестового перевала имеется опасный туннель, который находится под горой на открытой местности.

Туннель постоянно накрывают снежные лавины. В других местах, по военно-грузинской дороге, до выезда из Дарьяльского ущелья. Надёжно стоят у самой дороги сплошной стеной отвесные скалы, которые прикрывают высокогорную трассу от возможных снежных лавин и селевых потоков, повсюду сходивших с высоких вершин кавказских гор, вплоть до последней скалы у выезда из Дарьяльского ущелья.