Письма без адресата

Человеку

Чудо-творчество высшей материи,

Симметрично на два разделённое,

Ты соткано из пыли и времени;

Вечным духом с небес наделенное.

Ты плавно и изящно, как статуя,

И с горящим пожаром в груди.

Сила воли, упорство и грация

С чутким сердцем, живущим внутри.

Ты даренье природы и космоса;

И Вселенная, – что часть души, —

В твоём теле, поётся из голоса,

Не ничтожа хрустальной тиши.

Скиталица

Прохладно по утру; немного озябла.

В потёмках пред солнцем сухой шуршит лист.

Часы на "пятерке"; оранжевой рябью

Подёрнется небо; и воздух так чист.

Сквозь эти прекрасы кончается пекло.

Среди жёлтых листьев мелькает мой день.

Дождями не смытая память поблекла.

Закончилась жалость, прошла и мигрень.

В растерянных чувствах слонялась по тропам

Меж каменной кладки заселянных скал.

Мне дождь моросящий казался потопом,

И чёрной темницей блистающий зал.

Душою и телом скиталицей звалась.

Одна против всех, как вечно война.

Но после той встречи… Нет, я не боялась.

Я будто очнулась от долгого сна.

Город К

Я придумала тебя и соткала сама

Из туманных мечтаний по темени зимней.

Всё – вздор и обман, лишь одна суета;

Ты славный рисунок из ломаных линий.

Вдохнуть, словно душу в ваяние, чувство

Дано мне лишь в мыслях своих или снах.

А в мире всё проще; не сказки – а пусто.

Рассыпались замки, прошла дрожь в руках.

Мне жаль, что я стала тебе наказаньем,

Ведь ты – отречённый. Тебя тяготит…

Тебя скопом чувств наделила сознаньем,

Любовь, всё быть может, тебе так претит…

Иди, вновь свободный, от страстности; птица —

Раскрой свои крылья и глубже вдохни.

Я попросту житель из южной столицы;

Из города К., где люди одни.

Дожди

В дожди мы становимся чуть теплее;

По осени мысли приходят в лад.

И, может быть, стала я посмелее,

Чтоб вечером пересечь тёмный сад.

Задумчиво взглядом ударив в плитки,

Я снова вникаю в сердечный стук.

Я сшила тебя и влюблённость ниткой,

Которая соткана силой рук.

Под ритмы разбитых по вечеру капель

О крепкую ткань раскладного зонта

Я пробую сбросить с сознания камень, —

Как катится каплей по стёклам вода.

Но мне ли улыбка твоя, либо очи

Безвольную душу посадят на крюк;

Я снова расслышу молчание ночи

В бессонницу, сердца под суетный стук.

Долы

Мои мысли порой уносит

В долы темени и полночи.

Мне ломает и крутит кости,

Как в бреду, замелькали очи.

Лишь подушками тонких пальцев

Я хочу прикоснуться к коже.

Снова буду писать о танце,

Чтоб опять всё забылось позже.

Ты был создан моей мечтою

По весне – белоснежной розой…

Я звала тебя так порою;

Может рано, а может – поздно.

И часы так суровы с нами,

Били лето, а после – осень.

И кому закатился камень

В горло – крепко, глубоко, прочно?

Я своё отболела полно;

Только память о свете мучит…

Мои мысли уносит в долы,

По которым гуляют тучи.

Счастья

А ведь много не нужно. Счастья.

И походки уверенно-крепкой.

Чтобы сердце не рвало на части,

А душою – не заперта в клетке.

И покоя. Что тоже не много.

Тишины. И размеренной жизни.

Ведь когда-то сойдутся дороги,

Ведь когда-то улягутся мысли?

Чтобы зарево в тихое утро

Так украшено – вечностью с кофе.

Иногда время встанет как будто,

Расслабляя зажатые брови.

А ведь много не надо – лишь счастья.

Когда ветер играет с листвою

За окном, подвывая нечасто,

Пока сердце в тепле и покое.

Моё море

В моём море – своя романтика,

В моём море – живое дно.

Так изменчиво для прагматиков,

Моё море всегда одно.

Моё море не любит грусти,

Хоть и буйно порой штормит.

В свои воды всех тех не пустит,

Кто не плавает, а летит.

Моё море не любит реки,

Они воду его преснят.

Отражает и светит в веки

Тем, что днём на него глядят.

Моё море волнует берег,

Или те, кто на нём живёт.

И себя усмирить сумеет

Лишь для тех, кто его найдёт.

Человек

На губах плавно тлеет улыбка.

В грузный воздух вздымается пепел.

Взгляд устремится вверх, как молитва,

Человек, что когда-то не верил.

Ветер пасмурно выкрадет шляпу;

По брезентам стучат барабаны.

Тишина, что со вставленным кляпом,

Не расскажет про старые раны.

Ты себя одиноко завидишь

Через тиканье стрелок беззвучных.

Человек, ты кого ненавидишь?

Отчего растворился в насущном?

Человек. Не персона, не личность.

Только горестный сгусток натуры.

За своим за барьером кирпичным

Не увидеть сутулой фигуры.

На губах плавно тлеет улыбка.

Ты себя в этой боли теряешь.

Только веришь, мой друг. Всё ошибка.

Ты когда-то об этом узнаешь.

Наверно

Да, наверно, я зря тебя жду,

И ночами глаза не смыкаю,

Просыпаясь по утру в зарю,

Сразу темени дня ожидая.

Да, наверное, зря я грущу,

Вспоминая короткие встречи.

Может, просто тебя отпущу?

Может, чуточку станет полегче?

Ты уверенно был нелюдим,

Так серьёзна спина и рубашка.

Может, вовсе тогда прекратим

Весь театр с душой нараспашку?

Только пусть без печали в плечах,

И без горечи, спрятанных взглядов.

Может, свидимся как-нибудь в снах,

На немного останемся рядом.

«В ничью»

Эта осень пусть гонит печаль,

И засыпет ее листопадом.

Я б тебя пригласила на чай,

Может, с тортом, простым шоколадом.

Я бы молча укуталась в плед

И забыла навеки о грусти.

Отчего-то, к несчастию, нет

Ни тебя… И в тортовнице пусто.

Временами вглядеться в закат,

Повстречать охлажденное море.

Уже месяц лежит шоколад,

Уже месяц сгущается горе.

Эта осень пусть гонит печаль,

И тоску, наконец-то, излечит.

Я, наверно, простую деталь

Пропустила, повесила плечи.

Раствориться, как сахар в чаю,

В аромате намоченных листьев…

Этот бой я сыграла в "ничью".

Одиноко. Бессовестно чисто.

Арфа

Зазвенела по вечеру арфа,

Огонек за стеклом разгорелся;

Я мечтаю о вязанном шарфе,

И желаю немного согреться.

Я мечтаю за книгой желтелой.

Загулявшись опять за мостом,

Точно снег, хочу сделаться белой,

И такою воротиться в дом.

Загореться глазами, остывши

От пожара в умах ни о чём.

Я хочу, точно капли по крыше,

Нежно-трепетно двигаться днём.

Словно звуки сияния ночи,

Будто звезды так сладко поют…

Это арфа расскажет мне строчки,

О которых молчать я люблю.

От мелодии мёда и снега

Я растаять, мечтая, хочу…

Два усталых, опущенных века

Снова ночью глядят на свечу.

Как Зефир

Мне себя не терять наверно

Вечно важно, до боли в коже.

Прорывая свой путь сквозь терни,

Отдохнуть я смогу попозже.

И на небе сгущали краски,

Растворяя в них мёда бочки.

Я глядела на них с опаской,

Выбирая в болоте кочки.

Я к себе с сожалением, глупая.

И с печалью смотрю на мир.

Ты же помнишь, какая хрупкая,

Невесомая, как Зефир.

Ты мой нежный

Ты мой нежный и сильный. Очень.

Точно море – и штиль, и шторм.

От чего-то не спится ночью,

А на утро проснусь с трудом.

Мне желанно всегда, привычно,

Отогреть в твоём сердце лёд.

Знаю, нет навсегда "отлично",

Но немного любви пойдёт?

Мне не страшно разбить о скалы

Свои руки и ноги в кровь.

Мне бы сгладить твои оскалы,

И улыбку увидеть вновь.

Я себя залечить сумею,

И пусть щиплет морская соль.

Все могу, и с надеждой верю,

Что твою исцелю я боль.

Эта странная

Мне так крылья расправить охота

И с тоской наконец проститься.

Чтобы больше не сыпать остроты,

Не печалиться и не глумиться.

Я мечтаю улыбкой хрустальной

Осветить свою спальную в утро;

Я себя прорисую детально,

Столь изящной, размеренно-мудрой.

Ты меня не узнаешь, наверно,

В нежном взгляде, что каре-зелёный.

Для тебя точно буду нетленно

Как ежонок на мир обозлённый.

Только, видно, пора наступила

Изъясниться слогами и строками;

Я тебя в бесконечность любила,

Как всегда пренебрегнув уроками.

Ты увидишь меня – эту странную,

Что кружится так радостно в ситце.

Словно радость сама, – не печальная!

И подобна летающей птице.

Я откроюсь тебе с замираньем

И с испуганным ёканьем в сердце…

Я с трудом изгоняла страданье;

От любви же – мне некуда деться.

Жар-птица

Мне бы чуточку сил набраться,

И найти свой маяк в кромешной;

Я пытаюсь опять стараться,

Но попытки – все безуспешны.

Я в волненьи сгорела в пожаре

Из запутанных мыслей и слов.

Я как будто вдруг сделалась старой,

Точно сплю без раскрашенных снов.

Я себя различать перестала

В отражении утром печальном.

Я, наверное, слишком устала;

И от этого вредно-скандальна.

Оступилась, под гнётом ошибки

Провожу свои дни в отчужденьи.

И мечты мои – белые нитки,

Что сорвали с намётки творенья.

Мне бы снова собрать и собраться;

И зарыться в покое нетленном.

Я пытаюсь и жажду стараться;

Я зажить так хочу непременно.

Мне бы снова глотать вместо чая

Струи воздуха свежего утром.

Чтоб глаза… Никогда не серчали,

А любили бы снова как будто.

Так куда же исчезла девица,

Чья улыбка казалась неспешной?..

Будто точно сгорела жар-птица

В одинокой тоске безутешной…

Безумно тебя любила

Ты прочти обо мне страницы

Что написаны слёзно в вечер;

Там рассказаны – небылицы.

Ссоры, дружба, влюблённость, встречи.

Ты прочтёшь обо мне рассказы,

Что писались моей рукою,

И, возможно, все недофразы

Я тогда для тебя раскрою.

Ты поймёшь от чего что было,

Улыбнёшься, а, может, хмыкнешь.

Я всё время тебя любила,

Ну а ты, как всегда, привыкнешь.

Я вложу в эти строки памяти

Каплю соли и горсть из нежности.

Я же верю, ты незлопамятен,

Хоть кичился своей небрежностью.

Ты бы понял, зачем ругалась,

От чего и печаль сквозила…

Я всё время сказать пыталась,

Что безумно тебя любила.

Моя бывшая тень

Ты – моя бывшая тень;

Зимний изломанный лёд.

Ты свои волны не вспень,

Время прошло для острот.

Больше ведь нет и огня,

Молча погасла зола

Там, где не будет меня,

Хоть и когда-то была.

Время прошло – и прощай.

С криками, нет – всё одно.

Вырвать из памяти рай;

Снова опробовать дно.

Руки разбить до крови

В жажде разрушить рубеж.

Только нет больше любви,

Хоть и проломана брежь.

Больше не чувствуй меня…

Ты не заметишь потерь.

Утро от нового дня

Даст тебе новую дверь…

Мне, с тобою, ты прав, нелегко…

Я зимою совсем утону

В этом облаке дыма и капель.

Словно вечно гуляя по дну,

И не видя взволнованной ряби.

Я, наверно, опять погружусь

В этот омут печали и грусти.

Может, лет через пять удержусь,

И забуду тяжёлые чувства.

Мне однажды приснится покой

На душе и в сознании бойком.

А пока что я вижусь другой —

Оловянным солдатиком стойким.

Заломлю я ладони свои

Как-то вечером возле окошка,

Снова в приступе вечной любви,

Или просто в печали немножко.

Если можно бы было держать,

Или просто промолвить: "Останься…"

Я бы знала что сделать, сказать,

Пряча снова дрожащие пальцы.

Только точно Луна – далеко…

И как Солнцу – во век недоступна…

Мне с тобою, ты прав, нелегко.

Но и "без" мне чудовищно трудно…

Одиноким не дуют ветра

Одиноким не дуют ветра,

Не ласкают холодную кожу;

В тишине океанского дна

Утопи неподъёмную ношу.

Не гляди ты в пустые глаза,

Что однажды полопали вены.

Старый день не вернётся назад,

И не станут прозрачными стены.

Ты расскажешь печальную весть,

И, возможно, поплачешь в жилетку.

От чего чья-то сладкая месть

Словно дротик в мишень – будет меткой.

Только солнце взойдёт над горой,

После ночи бессонной и тёмной,

Ты по-прежнему будешь одной

Со своею тоской неподъёмной.

Разомкни же ещё раз глаза…

И сотри свои вечные слёзы.

Ты легка, как сегодня роса,

Так наивно не зная угрозы.

Пусть горят вечерами огни,

Отражаясь в воде под мостами.

Люди часто бывают одни,

И нередко кого-то бросали.

Это жизни твоей та беда,

Что тебя убивает, похоже…

Одиноким не дуют ветра,

Не ласкают холодную кожу…

Ей влюбляться в него было поздно

Он смотрел на неё лишь украдкой,

Ни секунды глаза не сцепляя.

В синей куртке и с модной укладкой;

С января до прошедшего мая.

Она робко глаза опускала,

Вечно бледная – даже краснела;

Так надеясь, чего-то искала,

Находила – не то, что хотела.

Возвышаясь – и канувши в пропасть

То ли в осень, а то ли – мгновенье;

Он лелеял и взращивал гордость,

А она только тратила время.

И глазами, что цвета какао

Иногда на секунды схлестнутся.

Она думала, что его знала,

И никак не желала проснуться.

Только слово, упавшее в воздух

Ей однажды глаза приоткрыло…

Ей влюбляться в него было поздно

Или рано считать, что любила.

Прощаться трудно

Я тебя разыщу невольно;

Снова спрячусь за камнем времени.

И обсыплю порезы солью,

пусть на коже узоры белые.

Ты моя неисправность дикая,

Что растопчет под утро бренную;

Замуруюсь под стены с плитками;

Разметаюсь, как волны пенные.

И под ночь в тишине безлунной

Я откроюсь несчастьям с радостью;

Я опять назовусь безумной,

И придамся мечтаньям сладостным.

По полуночи разум скатится,

Одурманенный, в бездны темени;

Моя личность теперь не значится.

У неё не осталось времени.

Я опять разомкну ресницы

Где-то в пять или шесть под утро…

Ты опять только то, что снится.

Только жаль, что прощаться трудно.

Так по-детски смешно-скандальные…

Ты оставил меня потерянной,

Одинокой в безликом городе.

Я себе покажусь растерянной,

Как висящей под час на проводе.

Я останусь в толпе недвижимой,

Ожидающей с неба благости.

Мои чувства опять принижены,

Мои ясны ошибки, слабости.

Ты опять где-то за рассветами

Спрятан в проруби ритма времени.

Не под звёздами, под кометами

Рождена, порожденье темени.

Ты мне весть не отправишь с ветрами,

Не запишешь в ионах в воздухе…

Я с глазами тоскливо-серыми

Потеряюсь в осеннем шорохе.

Я всё знаю. Забудем, правильно.

Может, жизнь в колею становится…

Так по-детски смешно-скандальные

Просто мысли порою просятся…

Одинокий осенний мороз

Я нашла себя – гордую, славную

В паре стен и в углу возле двери;

Дай стереть мне любовь неисправную,

И закрасить всё красками серыми.

Я когда-то вещала загадочно,

Что останусь одна в недоверии,

Ожидая тебя. Мне достаточно;

Это бред и для высшей материи.

Раздавить мою гордость галошами

Ты во век не сумеешь, и всё-таки

От чего-то я чувствуюсь брошенной,

И стихи сочиняю двухсотые.

Запереться за тонкими стенами

Мне хотелось не раз; Но довольно.

Диссидент, не принятый системами —

Я уйду с поля боя достойно.

Разбросав серебрённые латы,

И с глазами, пусть полными слёз,

Попытаюсь не помнить утраты

В одинокий осенний мороз.

Чувства проклятые

Эти ветры мне шепчут по вечеру

Предложенья из нашего прошлого.

Мне желать и выпрашивать нечего.

Мы из вымысла глупого, пошлого.

Как всегда, утонула я в памяти,

Разглядев между строчками знаменья.

Небеса, вы меня не заставите

Загореться, обуглиться в пламени.

Эти чувства забытые, вечные;

Запечатаны штампами с датами.

А года – ведь они быстротечные…

Быстротечны и чувства проклятые!

Ты глазами-ледышками в камеру

Нежно смотришь, прижавшись так ласково…

Что-то новое – лучше, чем старое;

Пусть оно, нам казалось, прекрасное.

Слова изгнанника

Ты изгнал меня так сурово,

Очень скрыто, неделикатно;

Твое доброе вроде слово

В раза два от того отвратно;

Ты старался быть терпеливым,

Вроде милым, таким лояльным,

Но за ликом, пускай красивым,

Пересохший родник хрустальный.

Ведь его не разлить дождями,

Только пыль обратится в грязь…

В ней увязнут мои сандали;

От чего я могу упасть.

Incorruptelam possidebit

Я когда-нибудь буду милой,

И с улыбкой вставать с рассветом;

Просто стану собой, красивой,

Девой-воздухом, девой-летом.

И однажды – в плечах сутулая —

Снова стану прямая, смелая.

Простота заиграет юная,

Потемнеет и кожа белая.

Я однажды смогу смеяться,

Хохотать, как когда-то в детстве.

Мне не нужно чужих оваций;

Мне нужна лишь влюбленность в сердце.

А пока что с улыбкой слабой,

Правда нежной, и чуть смиренной,

Я поплачу слегка; забавно,

Что влюбленность моя нетленна.

Разреши

Разреши пару дней грустить;

Чтобы тихонько билось сердце;

Осознать, что нет смысла жить

Средь жестоких народов-мельниц.

Разреши рассказать глазам

От чего они вечно мокнут,

Когда я остаюсь одна,

Когда двери замок защёлкнут.

Разреши пару дней страдать

С мокрыми по ночам щеками.

Разреши мне шуметь, кричать,

И себя обхватить руками.

Разреши же мне снять лицо,

Что бесчувственно, так тактично.

Я по жизни была бойцом

За гонимую всеми личность.

Разреши же мне быть собой,

Пусть угрюмой, такой несчастной…

И уйди, только дверь закрой,

Если больно от глаз блестящих…

Родная

Одни мы, моя родная,

Одни в это страшном мире.

Пусть руки в кулак сжимая,

Идём из последней силы.

Пусть кто-то для нас жестокий,

Родной нам иль не родной;

Я слово даю сквозь строки,

Что буду всегда с тобой.

Ты то, что меня скрепило,

Ты та, что со мной осталась;

Ты только меня любила,

Когда не за что, казалось.

Прости меня, если можешь,

За слёзы и за морщины;

Мне больно в груди до дрожи…

Ведь ты лишь меня любила!

Дарила мне лучь надежды

Сквозь собственные страданья…

Не будет всё так, как прежде;

Мне тоже всё это странно.

Тебя защищать готова

Ценою себя единой.

И мы заживём по-новой;

Той жизнью, что мы любили.

Мне влюбиться бы в духа вечного…

Мне влюбиться бы в духа вечного,

Что лесами, морями двигает.

Что поселится возле Млечного,

И описанный только книгами.

Я тогда не познала б горести

От любви своей, встреч нечастых.

И наброски романа… повести…

Я порвала б тогда на части.

Я улыбку его в цветении

Находила б весной и летом;

А по осени; в зимнем времени

Был бы он тёплым чаем, пледом.

И тогда бы хрусталь солёный

Растворился в потоке времени…

Только я уж живу влюбленной

В чисто ангела, но без перьев.

В душе моей – море

Я морская; в душе моей – море;

Так сильна, так упряма и страстна;

Я вольна; и в широких просторах.

Надо мной человеки невластны.

Я танцую; в душе моей чайки

Насвистят свою птичию песнь.

Ваши страшные длинные байки

Не отравят ни месяц, ни день.

С умным видом бывалого волка

Иль паломника с сердцем кита —

Расскажите друг другу без толку

Как страшна и опасна вода.

Трепещите – и я возликую.

Моё море и нежный мой бриз

Только мне моё счастье рисуют,

И любой мой исполнят каприз.

Я себе подарила меч

Моё сердце мне недоступно;

Оно где-то – там за стеной.

Я свои исходила ступни

Через терни – всегда одной.

Я себе побоюсь признаться

Что частенько мне всё претит;

Я велю себе не бояться,

Ведь напуганный – он разбит.

Я себя заточила в латы

И себе подарила меч.

Чего стоили мне награды?

Худобы и сутулых плеч.

Я себе запрещу признаться,

Только сердце навзрыд своё:

"Сколько можно вот так стараться?

Ведь борьба – это не твоё".

Я бродила одна в кромешной

Непроглядной, безлюдной тьме;

Называйте меня хоть грешной…

Что не снится вам – делать мне.

Всё такое пустое…

Всё такое пустое… Как банка

Из стекла – но без крышки и днища.

Я сама для себя – иностранка,

Что бессмысленно здесь что-то ищет.

Очень душно; дышать невозможно.

Только кашлять, ругаться и злиться…

Как обычно – невроз; мне тревожно,

И ночами нормально не спится.

Я стихов написала за сотню,

Что без адреса и адресата…

Я влюблённости больше не помню,

Только вечность потерь без возврата.

Мне отплакать, увязнуть в подушке?

Раскричаться, захлопнуть все двери?..

Мне теперь только мысли – подружки…

И одной лишь себе я поверю.

Не обидишь меня, не сломаешь

Не обидишь меня, не сломаешь,

Глупо молча потупив взгляд.

Ты опять, точно дым, растаешь,

Чтобы выпасть потом, как град.

Ведь меня не зажать тисками,

Ни руками, ни в цепь сковать.

Ты лишь можешь сказать глазами,

Что потом – только мне решать.

И быть может, однажды утром,

Когда я снова в пять проснусь,

Мне покажется, что как будто

Я в тебя, как тогда, влюблюсь.

Будет утро ли это скоро

Даже мне не узнать самой.

Моё сердце украло море,

Да солёный морской прибой.

Ты мне скажешь, что счастья – нет

Что мне счастье? Ах, счастье – что?

Так горько по утру затишье;

Тихий омут, а после – шторм,

И волна надо мной – всё выше.

Я брожу по утрам в рассвет

По чуть влажным безмолвным крышам;

Ты мне скажешь, что счастья – нет,

Моя вечность в груди – не дышит.

Я закрою свои глаза

Только мокрой от слёз ладонью.

Ты мне сам как-то раз сказал,

Что так счастливо быть со мною.

Что мне счастье? Ах, счастье – что?

Я прикрою глаза под звуки,

Что поёт мне грядущий зной;

Я ему простираю руки.

Ты мне скажешь, что счастья – нет,

Заблудившись на мокрой крыше;

Пока я вновь повстречаю свет

От зари, на пять метров выше.

И пусть в воздухе шепчет юг,

По утру предвещая пекло.

Он с моих распростёртых рук

Разлетится, смыкая петли.

Ты мне скажешь, что счастья – нет.

Для кого-то ты будешь правым;

Только рядом прольётся свет,

Тонким лучиком сквозь ограду…

А может, птица

—Ты кто? – Скиталец. А ты кто? – Птица,

Что в прошлом – Ангел. Не в этом суть.

–За что же, Англел, пустые лица

Опять мешают мне в ночь уснуть?

Ответь же, Птица, которой крылья

Извечно рубят со взмаха, в раз,

За что же, Ангел, твои усилья

Я вижу точно как чей-то сглаз?

—Ответь, скиталец, покуда очи

Твои не гаснут и крепок глас:

Зачем с утра до пробитья ночи

Лелеешь лик с опустеньем глаз?

За что же Ангел, ответь, сестрица,

Виновен вечно в твоих страстях?

Так кто я? – Ангел. – А может, Птица,

Что песнь поёт, хоть та в гостях?

Я любила тебя. Немало.

Я любила тебя. Немало.

Ночь отпишет тебе почас

Как меня вечно в жар бросало

Лишь увидев блеск карих глаз.

Я страдала, но то мне счастье

Было чувствовать сердца стук;

Разрываться стеклом на части

От нажатья тоскливых мук.

Я сейчас опустела, стала

Строить мир по цепочке фраз.

Я любила тебя, немало;

Я мечтала тогда о нас

Серьёзно

Не первый день проходит так;

Упёршись в стол локтями, спрятав

Лицо в руках, подняла флаг —

Моя страна твоею взята.

На улице, как минус тридцать,

Хотя поправде всего шесть;

Моя замёрзшая столица

Давно забыла слово "месть".

Верёвкой стянуты ладони

Одна к одной – я слабый пленный.

Я головой совсем не помню