Лекарь

Глава 1

Приплыли.

Сразу, да по самому больному месту. Откровенный удар ниже пояса без всяких правил и никакой соломки не подстелить.

Паспорт я могу и показать, только дальнейшие действия милиционера предсказать нетрудно. Возможно даже в этом случае, что он достанет оружие для задержания такого глупого шпиона. И вскоре местный отдел милиции превратится в очень популярное место. Все органы в республике очень захотят познакомиться с таким гостем из будущего.

Именно – гостем, а не гостьей, как в одном популярном фильме.

Заберет меня в свою юрисдикцию конечно местное КГБ и не факт, что я доберусь до Москвы со всем своим великим знанием, могу и здесь пропасть бесследно. При попытке бегства.

За мои знания, хотя бы одной будущей истории – как скурвившаяся элита партии сдаст страну за мелкий прайс, меня прикончат на месте. Местные то давно уже готовы это сделать и рулить самим в своей стране, безо всяких проверок с севера и глупых лозунгов, которые только смешат серьезных мужчин своей карикатурной непрактичностью.

Это если не думать про мои умения и способности, особенно в магии и лечении. Закроют меня навсегда к херам собачьим, буду всю жизнь лечить местных бонз и будущих олигархов. Жизнь можно будет сравнить с безвылазным сидением в золотой клетке, может даже и на цепи, как уже намекал первый встречный житель южной республики.

Можно, конечно, убиться, пока не выпытали про Храм и путешествия между мирами во времени, это не так и трудно, хоть и определенно – неприятно.

Есть правда вполне возможный риск, что ожить на Столе не получится, что окажется самым печальным исходом из всех ожидаемых.

Только что-то мне не хочется плыть по течению, беспрекословно слушаться сержантов милиции и проходить обыск в отделении, который выявит у меня неучтенные драгоценности в виде двух ювелирных изделий потрясающей красоты, пары наверняка ворованных золотых монет и пары таких же слитков, интересного прозрачного мерцающего шара, еще нескольких специально обработанных камней непонятного предназначения. Еще и документов, выданных далеко в будущем, именно страной Российской Федерацией, именно в Санкт-Петербурге, а никаком не Ленинграде.

Те же две тысячи рублей в моих карманах окажутся уже совсем мелкой мелочью.

Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока я поворачивался и крайне недоуменно, но весьма доброжелательно уставился на сотрудника внутренних органов:

– Вы ко мне обращаетесь, уважаемый?

– Да, к вам. Предъявите документы! – сержант, невысокий и худой мужчина с усами лет двадцати пяти, смотрит серьезно и говорит с едва заметным акцентом.

Фуражка явно большевата ему и съезжает на затылок, но взгляд твердый и проницательный.

За ним в десятке метров стоит милицейский козлик в желтой расцветке с голубой полосой по центру, оттуда выглядывает второй милиционер, сидящий за рулем.

– Вы понимаете, – как можно более доверительно говорю я сотруднику. – Я из экспедиции Ростовского университета, профессор Полянцев, наша группа находится в горах, а документы, в частности мой паспорт остались в лагере, на высоте 2450 метров, поэтому сейчас я вам не могу их показать. Очень хотел бы, но не могу, не имею такой возможности.

Взгляд сержанта становится менее жестким, все же мое представление профессором и научным деятелем производит на него впечатление. Но когда он переводит внимательный взгляд на мою прическу, я понимаю, что это именно мои сильно неухоженные патлы и заинтересовали проезжающую милицию, он собирается и спрашивает:

– Кто может подтвердить, что вы профессор из Ростова? Кто принимающая сторона вашей экспедиции?

Так, похоже, что он не простой служака, хорошо понимает, что так просто экспедиции в горы не приезжают, кто-то из местных институтских людей должен организовать прием, размещение и сопровождение в горы. Похоже, что сам учится в местном юридическом, пусть и заочно, речь слишком правильная для сержанта и это плохо. Такого не удастся заболтать заумными словами, которых я и сам знаю не так много, но я все же пытаюсь рассказать про эндемичные виды позднего палеолита, которые почти идеально сохранились около Большого Кавказского хребта в первозданном виде.

Это производит некоторое впечатление, но последующее мое плавание в названии принимающей стороны снова усиливает подозрения милиционера. Пусть я и припоминаю, что встречает нас кто-то из представителей Тбилисского университета с кафедры биологии и ботаники, профессор Джапаридзе, вроде, как я помню.

Только это не помогает.

У парня есть нюх настоящей розыскной собаки, он чувствует мое замешательство и неуверенность в словах, что-то снова усиливает его подозрения. И он предлагает мне проехать в отделение для установления моей личности и связи с университетом. Никак мое звание и должность для него не коррелируются с гнездом на голове и неопрятной бородой натурального бомжа.

Сержант больше не колеблется, я вызываю у него явное подозрение, меры принуждения вскоре последуют после пары фраз с тем же предложением. Я это чувствую наглядно, поэтому просто хочу уехать с этого людного места, где точно не следует доводить дело до выкручивания рук и принудительного усаживания меня в козлик. Мне нельзя попасть в заднее отделение для буйных клиентов, требуется разместиться только на заднее сидение. Где у меня будут немного развязаны руки, если мы останемся втроем в машине. Тем более, что не следует производить оглушение бдительных сотрудников у всех на виду, тогда ловить меня начнут прямо сейчас. И даже на жигулях Зураба я не смогу опередить телефонные звонки во все стороны, придется бросать машину и вслепую пытаться добраться до дома с парниками, забираясь все больше вверх по горам. Мне требуется хотя бы один час форы по времени, чтобы добраться до большого города и попробовать затеряться в Кутаиси.

– Да, конечно, поедемте, – стараюсь я уменьшить его подозрительность. – Надеюсь, вы не станете сажать меня в клетку, как мартышку или пьяницу. Я все же профессор биологии!

Я рассчитываю очутиться на заднем сидении уазика и действовать по обстоятельствам, может просто оглушить сотрудников в тихом месте ударами маны и засунуть в тот же маленький обезьянник. Только где здесь найдешь такое место, чтобы получилось провернуть такое деяние без свидетелей.

Сержант провожает меня до машины, держась сзади на полшага и я понимаю, что он настроен серьезно довезти меня до отделения. Его напарник, наоборот, совсем не обращает на меня внимания, но и не спорит с сержантом, когда тот усаживает меня на заднее сидение. Похоже, хорошо знает, какой тот правильный служака, и хоть и не одобряет таких строгостей в отношении безобидного лохматого профессора, но споро заводит машину и рулит с площади, торопясь доставить меня в отделение.

Зато сержант садится ко мне в пол оборота и очень с интересом косится на мой рюкзак, хочется ему похоже его пощупать в отделе за слишком фирменную внешность. Как чувствует, что сокровища там скрыты невозможные для этого мира. Или просто крутой вид заграничного рюкзака привлекает внимание бдительного парня.

Козлик свернул за угол площади, не знаю, сколько нам ехать до отдела, поэтому лучше поторопиться с акцией устрашения.

Легкий толчок рукой с касанием головы сержанта Кавсадзе заставляют того хорошо приложиться о железную торпеду уазика и сползти под нее. Выхваченный из кармана столовый нож сразу же приставляется к горлу водителя, младшего сержанта, судя по лычкам и немного входит в шею, не прокалывая кожу, отчего тот пытается бросить руль и отбить в сторону нож из моей железной руки своей правой рукой. Но только режется об него и получает чувствительный подзатыльник от меня со словами:

– Я тебе брошу руль, сразу горло перережу! Остановись медленно и стой! Душу из тебя вон!

Служивый выполняет команду и с перепугу юзом притормаживает около тротуара, встав слишком наискосок.

– Припаркуй нормально. Если жизнь дорога, – говорю я емкими короткими фразами, продолжая держать нож у горла, только теперь обхватив слева его шею своей левой рукой и перехватив рукоятку ножа. Если попробует сбежать, наткнется на лезвие, кажется, что водитель это понимает в своем ошеломленном состоянии и не дергается.

Водитель меня слушается, мы останавливаемся через десяток метров. От тротуара нас отделяют кусты и небольшая возможная опасность, что кто-то увидит творящийся беспредел по отношению к сотрудникам внутренних органов остается только от дороги. По которой может проехать машина милиции или пройти наряд ППС, который естественно захочет пообщаться с моими пленниками, своими коллегами. Просто про жизнь и то, чего они тут вообще встали.

Что за жизнь? Постоянно приходится брать кого-то в плен и вязать по рукам и ногам.

– Сколько до отдела ехать? – спрашиваю я, не видя ничего особо за стеклами, давно не мытыми изнутри и грязными снаружи.

Я прихватываю водителя за ремень, на котором висит кобура со штатным макаровым и изучаю содержимое ремня, оттянув его в сторону, вторую руку с ножом по-прежнему держу около горла парня.

И пытаюсь сообразить, что же делать сейчас, когда преимущество временно перешло ко мне. Но мне помогают наручники, которые находятся в кармашке на ремне служивого, я сразу же вытаскиваю их из кармашка. Мне требуется первым делом надежно зафиксировать парня на месте, чтобы он не убежал и не позвал на помощь.

– Минут десять ехать, – отвечает водитель на вопрос.

Нормально, значит пару километров до отдела точно есть. Я защелкиваю наручники на запястьях парня, перед этим пропустив их через руль. Потом убираю руку от шеи водителя и легко перетаскиваю на заднее сидение сержанта, находящегося пока без сознания.

– Вы знаете, что с вами сделают, когда поймают? – начинает задавать пришедший в себя от неожиданного нападения водитель. – Вас же посадят надолго.

– Можешь не рассказывать. Мне обратной дороги нет, на мне три трупа в Армении. Так что думай о том, как выжить, а не мне мораль читать, – хриплым голосом я старательно нагоняю страха на парня, осматривая заднее сидение и пространство за дверью уазика.

Не может быть, чтобы в милицейской машине не оказалось места для перевозки скованных браслетами преступников. И точно, находится приваренная скоба из толстого металла, которую можно использовать по назначению, с одной и другой стороны салона за задними дверями. Которые естественно изнутри не открываются, я сразу это дело проверяю.

Мне требуется всего пару минут, чтобы разобраться с милиционерами и ехать дальше или оставить их здесь. В самом деле, зачем мне рисковать, что их быстро найдут и узнают мои приметы. Да и бороду я быстро сбрить не смогу, точно так же, как и постричься.

Впрочем моим новым пленникам и не стоит видеть меня без бороды и усов, зато они смогут отвезти меня в город побольше без проблем. Чтобы мне не светиться поисками частника, который согласится отвезти меня в ближайший большой город, такой как Кутаиси. Деньги то у меня есть, но только частники сейчас вдоль дороги не стоят, а я совсем не знаю города.

Так милиционеры будут при мне и моем присмотре, не позовут никого на помощь, еще довезут, куда требуется. И там я все могу сделать так, чтобы у меня нашлась фора по времени исчезнуть, побриться и постричься, потом залечь на дно. Мне требуется попасть в город, где живет много русскоязычных, чтобы не быть белой вороной, как здесь.

Решено и я приковываю сержанта его же наручниками к скобе за задней дверью, снимаю с него ремень с кобурой и бросаю ее себе под ноги. Парень начинает приходить в себя, пока я успеваю прихватить его одним из ремней, снятых с предыдущих пленников, за ноги, зацепив сам ремень за какую-то пружину под сидением. Все, он надежно зафиксирован, широкая скоба не даст ему возможность легко открыть наручники, а привязанные ноги не дадут возможности оказывать мне активное сопротивление. Я расстегиваю его китель и натягиваю его сержанту на голову, глаза ему сейчас тоже ни к чему, чтобы разглядывать меня и пытаться как-то противодействовать. На ремне осталась висеть рация, похрипывающая динамиком и пистолет в кобуре.

Водитель, как я только замечаю, извернувшись и подтащив поясницу к рулю, пытается скованными руками дотянуться до пистолета, что у него плохо получается. Я отвешиваю ему сильный подзатыльник, после которого он разбивает нос о руль и затихает на время. Я пока проверяю, нет ли еще в салоне одних наручников, надев на руку старый носок, чтобы потом не протирать всю машину от отпечатков.

Теперь то их снимут все, со всех поверхностей, ничего не пропустят.

Еще одних наручников нигде не видно, ладно, и так не частая вещь у советской милиции наверно.

Придется стреножить водителя, который мне нужен, чтобы управлять машиной. Сам со своей вызывающей бородищей я не смогу проехать пару постов, чтобы не вызвать подозрений, да и куда ехать – не знаю.

С другой стороны молодой парень-водитель может, увидев своих, пойти на таран или еще как-то попробовать остановить машину. Придется его держать под постоянным контролем, моральным и физическим, чтобы у него не было ни секунды на раздумья о том, как остановить меня и совершить небольшой подвиг. Придется его шантажировать пистолетом, еще тем, что перестреляю всех, кто окажется рядом. Вина за их смерть ляжет на него, да и ему будет проще оправдать свое выполнение моих приказов перед собой и начальством.

Я достаю из рюкзака кусок веревки, такой синтетической, которую забрал в негостеприимном доме с парниками на всякий случай и вот этот случай произошел. Отрезаю примерно с пару метров и обыскав карманы водителя, нахожу в одном из них ключ от наручников, расстегиваю один из оков, освобождаю одну руку и тут же прихватываю им вторую руку, которая теперь прикована к рулевому колесу. Освобожденную руку я плотно прикручиваю веревкой к рычагу коробки передач. Так, чтобы ладонь руки лежала на круглом набалдашнике рычага и в итоге водитель мог управлять козликом. Крутить одной рукой тяжеленный руль ему будет нелегко, придется мне помогать сзади.

Круто все пошло, до этого момента надеялся, что проскочу до большого города и там не спеша выйду на контакт с местным криминалом. Теперь придется выходить очень быстро сегодня же вечером. Сейчас часов пять, час будем тащиться до Кутаиси.

Кутаиси – город большой, под двести пятьдесят тысяч населения, целая четверть миллиона, больше в этих краях и близко нет, если судить по атласу. Только Тбилиси в двухстах километрах на восток, но туда мне еще рано соваться.

– Давай, начинай движение, – толкаю я водителя и увидев кровь на его лице, вытираю ее платком, политым водой из бутылки, лежащей в салоне козлика.

На его глазах достаю пистолет из кобуры, проверяю обойму, защелкиваю ее обратно и снимаю с предохранителя.

– Дернешься что сделать героического, первая пуля тебе, вторая ему, остальные – всем, кто окажется рядом. Мне терять нечего и так, и так – вышка корячится. Еще и его пистолет возьму, – я вытаскиваю и вторую обойму из кармашка на ремне.

– Понял, чем ты рискуешь? Из-за тебя погибнет много народа. Доедешь, куда надо, останетесь оба живы и никто не пострадает. Повтори! – голос у меня звучит и правда, весьма страшно и злобно.

Как будто и точно в Армении кучу народа перерезал-погубил.

– Доехать. Куда скажешь и не пытаться помешать, – водитель правильно понял смысл приказа.

Тронулись с места. Парень мандражирует и ведет тяжеловесного козла нервно, но замечание ему сделать я не стал и через минуту он втягивается в вождение, крутя с натугой руль одной рукой, второй переключая скорости. Мы катимся по городской дороге, я командую выезжать из города и ехать в Кутаиси. Водитель кивает головой и подтверждает словами, что понял. Закладывает вираж и поворачивает налево, чувствуя ствол пистолета у себя в боку.

Через десять минут мы проезжаем мимо стационарного поста ГАИ, где два инспектора активно работают в обе стороны. Нашей машине приветственно махают полосатым жезлом, водитель автоматически приветственно бибикает сигналом на руле и спохватившись, виновато смотрит на меня.

– Нормально. Веди себя как обычно. Сколько бензина в баке? – интересуюсь я.

– Литров пятнадцать осталось, до Кутаиси хватит, – отвечает младший сержант и прибавляет газу на прямой дороге, стараясь быстрее доехать до Кутаиси и избавиться от моего присутствия. Так просто конечно у него это сделать не получится, но пока пусть крутит баранку.

Глава 2

Я пока в жестком цейтноте, на самом деле приходится судорожно думать и прикидывать, что к чему.

Конечно отпускать милиционеров я не собираюсь так сразу, чтобы через пять минут меня начали искать по всему городу. Они должны просидеть в козлике, как можно дольше.

И зачем мне весь этот геморрой?

Скрываться от милиции, будучи абсолютным новичком в городе. Имея только смутную надежду на помощь местного криминала в том, чтобы просто спрятаться от облавы. Да еще с такой приметной внешностью и прической.

Не проще ли сейчас развернуть машину и поехать обратно?

Пока еще есть реальные шансы вернуться к Храму, пусть и с погоней на плечах.

Сейчас я и мимо поста ГАИ обратно проеду без проблем, и бензина хватит добраться до Амбролаури. Правда только туда и хватит. Там еще двадцать километров до Они, там десяток до дома Зураба и еще десяток до Храма.

Можно пересесть на копейку. Если ее еще не угнали, там бензина может хватить до Они или дальше, только куда девать милиционеров?

Ведь бросить надолго машину на улицах Ткибули не получится. Парни или сами освободятся или кто-то услышит их крики и удары изнутри. Не пройдет и получаса, как их доставят в отдел, после чего позвонят во все следующие городки, там меня так просто не пропустят. Не пропустят, значит придется бросать машину и пробираться по горам, которые мне не знакомы совсем. Шанс уйти есть, но окрестности местные знают гораздо лучше меня и могут меня окружить, после чего придется применять магию и потом еще долго бежать в горы.

Тоскливо это как-то выглядит, нервно и некрасиво.

Да и Зураб с друзьями будут очень рады меня встретить, если уже освободились от цепи и бегут к ближайшему городку.

Они для меня не проблема, конечно, но могут увязаться следом.

Все это я продумываю, глядя, как мелькают виды по сторонам дороги. Быстро неуклюжий козлик, конечно, не разгоняется, катится только до пятидесяти километров, чтобы я не нервничал. Вокруг многочисленные деревни, видно, что на благодатной земле народ живет плотно и богато, дома очень хорошие и большие попадаются часто. Не все так живут, хватает и убогих домишек, но процент обеспеченного народа высокий.

Уже в наше время я читал, что при Союзе Грузия получала из бюджета в четыре раза больше, чем отдавала. Поэтому это одна из тех причин, что сохранение СССР меня не очень волнует, тащить и дальше такой хомут на шее бывшей РСФСР я не вижу смысла никакого. Даже из самых лучших побуждений.

Тем более, что спасибо никто и не скажет, так оккупантами и останемся навсегда для местной истории и общества.

Ассортимент в магазинах вполне достаточный, я смог хорошо закупиться, положив червонец сверху, ну и за фирменный свитер еще десятку попросили. Вполне можно так жить, разжившись деньгами человека, вознамерившегося приговорить меня к участи раба, то есть вполне справедливо разбогатев по моему пристрастному мнению. Никто предъявить беспредел не сможет, что мне в принципе – все равно, главное, чтобы моя совесть оказалась чиста.

По дороге я присматриваюсь к атласу, пока сержант меня не беспокоит, сидит и молчит, водитель похоже тоже решил не сопротивляться и довезти меня до места, раз у меня в руках пистолет. Да не один еще, и я отморозок серьезный.

Сначала я хотел заехать в центр города, посмотреть, где там вокзал железнодорожный. Около него всегда трутся таксисты, у которых можно разжиться жилплощадью для проживания и всякими сведениями о местной жизни. Потом проехать мимо и бросить уазик с закованными в наручники парнями. Чтобы они не видели, куда я уйду и самое главное, дали мне немного времени сбрить бороду и постричься, чтобы полностью поменять внешность.

Только узники и там смогут быстро получить помощь, если начнут кричать и биться ладонями или головами о кузов машины. То есть смогут привлечь внимание к себе, прохожие сразу вызовут на помощь к ним другие экипажи, которые так же получат мои приметы и станет совсем опасно для меня ходить по улицам города. Придется наверно нанять отдельную машину, чтобы не светиться пешком.

Нужно мне безлюдное место недалеко от города, чтобы оставить там экипаж машины боевой вместе с машиной.

Но сейчас я заметил на карте города в атласе, к которому мы приближаемся, белую нитку дороги, уходящей в сторону от основной трассы и приближающейся вплотную к городу слева. Пройдя довольно далеко вдоль города и железнодорожного пути, она поворачивает к городу и заканчивается, немного не доходя до него.

Это идея, я смогу дойти пешком через железнодорожную насыпь до жилых районов и оставить на проселочной дороге в лесу машину с узниками, которым можно будет приоткрыть даже окна, чтобы не задохнулись. Все равно ночью на дорожке в лесу их смогут найти только маньяки или утренние грибники.

Про грибников – это шутка, какие грибы тут растут и растут ли вообще – для меня эта тема темный лес.

Зато у меня появится приличная фора по времени, чтобы обзавестись жильем, сменить внешность и одежду, сходить в баню и выйти на местных авторитетов, которые могут мне помочь с паспортом.

Я все же решил пока остаться в этом времени, раз уж не стоит очень часто злоупотреблять Храмом.

Мне, особенно с моими знаниями и способностями в принципе все равно где жить. Почему бы не попробовать на какое-то время стать гражданином СССР, попробовать на вкус тот исторический период, о котором так любят вспоминать мои родители.

Принять вызов судьбы и выйти с честью из сложной ситуации, когда все против меня.

Уже год в этом времени, как я родился, очень хочется узнать, есть ли мой предшественник здесь и посмотреть на молодых родителей и на социалистический Ленинград.

С таким-то счастьем и на свободе!

Только придется постараться с легализацией, прожить несколько месяцев в шумном южном городе.

– Сворачивай налево, – я снова подпихнул водителя пистолетом в бок.

Вроде эта дорожка, сразу после моста через реку Риони и я ее не собираюсь пропустить.

На такое требование водитель отозвался с явной неохотой, боится, что я тут их всех оставлю помирать как лишних свидетелей. Но деваться ему некуда, ствол Макарова нацелен ему в колено, а я всем видом показываю, что сразу же выстрелю.

– Арчил, куда ти поехал? – заволновался и очнувшийся сержант, понявший по разговору и ухабами на дорожке, что мы едем куда-то не туда.

Даже акцент от волнения появился у мужика.

– Бесик, он требует ехать вдоль города, – отозвался водитель и добавил. – У него мой пистолет. И твой тоже.

– Да, у меня ваше оружие и я умею из него стрелять хорошо. Поэтому сидите спокойно и останетесь живы, – прорычал я ну очень злобно, не хватает еще проблем с машиной получить прямо перед возможным спасением.

Но сержант не собирается сдаваться просто так на милость убийцы, как я сам рассказал, стал биться в наручниках и ремне на ногах, как пойманная птица, пытаясь вытащить ноги и начать пинать меня. У него это почти получилось, когда я, одновременно не убирая ствол от бока водителя, легко отмахнулся рукой и многострадальная голова сержанта снова глухо и сильно ударилась о железную дверцу, после чего повисла на груди, сержант обмяк.

– Как можно бить человека в наручниках! – возмутился водитель, на секунду оторвавшись от руления между ямами и колеей.

– Еще как можно, ведь очень удобно! Не только же родной милиции всех лупить, – усмехнулся я. – А можно каждому, у кого есть пистолет, запомни как следует мои слова, сынок.

Парню пока трудно представить, чтобы пистолеты оказались у многих. Ничего, пройдет какой-то десяток лет и целым автоматом здесь, в этих местах, никого не удивишь, когда уйдет Советская власть. Как только уйдет.

Мы пробираемся по какой-то технической дороге полчаса, за окнами становилось все темнее, приближается ночь. Вскоре машина уперлась в высокий бугор, дорога закончилась, мы остановились посреди леса. Но до полной темноты оставалось еще с час времени и я не стал терять его зазря. Сначала расстегнул наручники оглушенному, которому они уже впились реально в кисти и подсунув рукава служебной голубой рубашки вниз, надел снова. Уже не так жестко, как тот сам затянул себе, пытаясь освободиться от браслетов. Протер платком с одеколоном и скобу, и наручники, потом обратился к водителю, внимательно следящему за мной и моими действиями. Видит же, что я просто заметаю следы, не собираясь расправляться с ними.

– Арчил, я пристегну тебя так же наручниками к машине с другой стороны. Если не будешь мне мешать, наручники затягивать не буду.

Но водитель все же начал мешать и был так же отправлен в небытие ударом по голове. Я отвязал его от рычага передач и снял наручники с руля, которыми пристегнул парня к такой же скобе, только ноги привязывать не стал. Пришлось перетащить его с переднего сидения на заднее, что мне оказалось не сложно проделать с моей силой.

Потом так же протер наручники и скобу, пистолет и обойму, которую доставал и вставлял обратно, еще вторую обойму засунул в ремень, протерев и ее. Надев на руки найденные под сидением водителя рабочие рукавицы, обыскал всю машину, протирая на всякий случай все поверхности, про которые мог забыть, что трогал их сегодня.

Теперь я в таком мире нахожусь, где про отпечатки требуется очень беспокоиться. Хорошо, что еще по биоматериалам не могут доказать, что я находился в уазике, время не пришло такое. Но ведь уже не в Черноземье нахожусь, приходится заботиться.

Под пассажирским сидением нашлась бутылка дорогого коньяка, наверно небольшая взятка или знак внимания. Подумал было, чтобы влить ее содержимое в парней, но не стал тратить время и хороший коньяк.

Выдернул ключ из машины, хотя и понимаю отчетливо, что толковый парень легко заведет ее и без ключа. Ключ забросил в кусты, так же протерев его. Зато оставил гореть габариты у козлика, чтобы посадить аккумулятор, пока парни будут пробовать освободиться. Пусть без машины решают свои проблемы, потеряют еще немного времени.

Заодно протер три дверные ручки, которых касался снаружи машины и потом на всякий случай протер еще все по второму разу, бросил протертые ремни с пистолетами под переднее сидение. Мне они совсем ни к чему и есть надежда, что случай с похищением уазика и парой сотрудников местная милиция замнет, как и многое происходящее на своей территории.

Пострадавших, требующих возмездия, нет и не предвидится, могут только сотрудников, видевших меня лично, отправить в Кутаиси на розыски и все. Никто себе статистику портить не станет, если оружие и удостоверения окажутся на месте.

Очень на это рассчитываю.

Что я еще трогал в универсаме?

Ручку на входе в сам магазин, вешалку только за металлический крючок и там смазывал отпечатки, посуду в кафе, ее сразу помоют. И если парни оповестят о своих проблемах и похищении начальство только утром, то уже несколько раз используют по назначению.

Я быстро шагаю через лес по какой-то тропинке в сторону хорошо видных огней освещения домов, перелезаю через железнодорожную насыпь и спускаюсь вниз к домам частного сектора. Еще через десять минут начинаются многоэтажки, я начинаю внимательно разглядывать невзрачные вывески магазинов и пунктов обслуживания населения.

Наконец вижу вывеску «Парикмахерская» и вхожу в салон, который, слава богу, работает аж до 9 вечера. Сначала администратор, взрослая грузинка, недоверчиво смотрит на мою копну и говорит, что все мастера заняты. Я проталкиваю к ней по стойке желтую бумажку рубля и обещаю, что не обижу мастера, что мне требуется всего-то стрижка «канадка», которую я вижу на плакате с образцами стрижек.

Девушка, которую вызывает администратор, оказывается русской и тоже поначалу не особо горит желанием разгребать мои заросли, но я обещаю заплатить вдвойне и вскоре мне уже моют голову. Потом полчаса работы машинкой и ножницами, даже филировка волос и одеколон напоследок, я смотрю на себя в зеркало и не верю глазам.

Как будто и не было этих полутора лет в другом мире.

Цена за такую услугу – рубль двадцать копеек, как за модельную стрижку. Я отдаю трешку и прошу проводить меня в туалет. Где при маленьком зеркале, с кремом из тюбика долго бреюсь бритвой «Спутник», чтобы и дальше не смущать народ на улицах своей бородой. Естественно, что в салоне такого спеца сейчас нет, ушел домой недавно, поэтому приходится самому приводить себя в человеческий вид.

Получается конечно все так себе, бритва все же не Жиллет с четырьмя плавающими лезвиями, я много режусь и трачу время. Но еще через полчаса покидаю туалет, уже став нормальным человеком, который не будет бросаться в глаза милиции и бдительным гражданам. Вскрыл бутылку коньяка, проверив на всякий случай магическим браслетом и выпил пару глотков, а лицо после бритья увлажнил тем же «Шипром». Подумал, что коньяк может оказаться заряженным для какой-либо подставы, только браслет ничего не обнаружил.

В зеркале наглядно вижу, что у меня на лице получилась сильно загорелая зона около глаз и носа и бледная, совсем не загорелая на месте, где росла борода. Придется заняться солнечными ваннами, жаль, что тут еще нет кремов для загара.

Благодарю своего мастера и администратора и выхожу на улицу, где сразу получается остановить машину попутку, чтобы доехать до вокзала. Город довольно большой и поездка затягивается на пятнадцать минут, плачу рубль водителю, когда вылезаю напротив здания железнодорожного вокзала. Придется внимательно осмотреться и не лезть к самому зданию, где часто прогуливается наряд ППС в поисках тех, у кого можно проверить паспорт.

Стою минут десять, присматриваюсь, пока вспоминая о милиционерах, оставленных в уазике. Задохнуться они не задохнутся, водитель может ногой открыть свою дверцу, которая передняя. Задняя открывается только снаружи, как положено в таких машинах.

Да, скорее всего шум поднимать начальство, когда найдет машину и экипаж, не станет, парни лягут в больничку после сотрясения, бдительный сержант точно получит больничный за свою настойчивость и бдительность.

Максимум, что попробуют поискать меня в Кутаиси без официальных мероприятий.

Вскоре я уловил закономерность работы нелегальных таксистов около вокзала, у них имеется четкая очередность. Все хорошо отлажено, так то никто особо не стесняется, клиентов прихватывают около выхода из дверей вокзала и сразу ведут к машинам. Таксист не торгуется и ни о чем не разговаривает с клиентами, то есть он не делает ничего противоправного, кроме получения денег в начале или конце пути.

Простая предосторожность, чтобы не нарваться на проверку. Договариваются и озвучивают цену одни люди, везут – другие и все довольны. Чувствуется, что все уже контролируется криминальными кланами и организовано в самом лучшем виде. Дешевого такси за рубль точно не найдешь, плати трешку в центр или пятерку, если на окраину добираться.

Я жду, пока патруль прошагает мимо машин, не обращая на деятельность таксистов никакого внимания, даже смотря подчеркнуто во все стороны, кроме самих нарушителей социалистической законности. Они зашли в вокзал, и я перебежал дорогу, подскочил к присмотренному жучку, молодому парню с большим носом:

– Машину надо до бани, – говорю негромко ему.

– Э-э-э, брат, бани уже закрыты, – отвечает он, глядя на часы и профессионально не смотря на меня.

– Тогда переночевать, – усложняю я вопрос.

Теперь парень внимательно смотрит на меня, оценивает мой вид, немного думает и подводит меня к одной из машин, припаркованных на площади перед вокзалом.

Он что-то спрашивает у водителя, взрослого, лысого грузина на местном, получает ответ, похоже, что отрицательный и подходит к другому водителю, молодому парню в кепке. Тоже следует вопрос на грузинском, тот кивает, и жучок озвучивает мне условия:

– Будет комната в доме, утром покормят. За ночлег – пять рублей и машина – три рубля.

– Согласен, – сразу же отвечаю я и сажусь в машину, прижимая к себе рюкзак.

Водитель внимательно смотрит на меня и говорит, что ему нужно позвонить хозяйке дома, выскакивает на улицу к аппарату, бросает в него монетку и набирает номер. После недолгого разговора он, не кладя трубку, вытаскивает денежку за нитку или леску из аппарата обратно и садится в машину, жигули тринадцатой модели, сразу же стартует с места.

Через десять минут мы сворачиваем на улицу частного сектора и доехав до крайнего дома, водитель говорит мне с акцентом:

– Давайтэ дэнги и подождитэ здесь около машины.

Я отдаю пятерку и трешку, он исчезает на пару минут и вернувшись, приглашает меня пройти в дом.

Слава богу, что после сегодняшнего труднейшего дня я все-таки смогу отдохнуть.

Чувствую, как силы сразу покидают меня, с трудом вылезаю из машины и иду в слабо освещенный коридор частного дома.

Хозяйка встречает меня за дверью, я здороваюсь и машу рукой парню-таксисту, который тоже прощается и уходит. Женщина пожилая, стоит с внуком и я приветливо спрашиваю:

– Добрый вечер, покажете мне комнату?

– Проходите, – говорит она, открывает дверь и шагает за мной следом в небольшую комнату на первом этаже. Все нормально, есть кровать и стол со стулом.

– Можно помыться где-нибудь?

– Да, в ванной комнате, я подогрею воду, включу газ. Полотенце в комнате.

– Отлично, мне больше ничего и не надо, – говорю я и остаюсь в комнате.

Вскоре, помывшись, я засыпаю после труднейшего дня, забыв даже о том, что почти ничего не ел весь день.

Глава 3

Просыпаюсь поздно, устал вчера неимоверно, уже когда хозяйка стучит в дверь и понимаю, что пора бы мне купить часы наручные и может еще будильник электронный для нормальной и привычной жизни. Умение просыпаться по желанию и в Черноземье осталось моим слабым местом, в отличии от абсолютно всех моих местных знакомых.

– Завтрак! – зовет меня женщина, я быстро поднимаюсь, чищу зубы зубной пастой и уже от одного этого кайфую.

Как мне не хватало этого ритуала в средневековье, пусть я и соорудил что-то похожее на зубную щетку и пользовался специальной пенящейся глиной. Только все эти потуги не тянули на полноценную чистку зубов, сейчас я вижу это наглядно, когда паста и достаточно неуклюжая щетка из глубокого СССР кладут на лопатки все мои старания в Черноземье. Одна белая пена, просачивающаяся между губами, радует меня несказанно.

Чтобы почувствовать всю прелесть цивилизации – многого не требуется, просто умывальник с холодной и теплой водой, которая течет безо всякого волшебства. Или полтора года в местах, где такое счастье никому и не снилось.

Я уже молчу про теплый туалет с унитазом и, пусть плохенькой, но все же – настоящей туалетной бумагой.

Смотрю на свое лицо в зеркале и при неярком свете наглядно вижу, что почти белая кожа на месте бороды очень разительно контрастирует с дочерна загорелыми участками открытой кожи, особенно со лбом, носом и щеками. Это очень заметно даже в ванной, которая освещается слабой лампочкой ватт на сорок или даже двадцать пять. Бродить по улицам, пока кожа не загорит хоть немного, мне строго противопоказано, это я понимаю отчетливо и теперь жалею, что не сбрил бороду еще по дороге в Храм.

Если меня будут плотно искать наши органы правопорядка, то по таким приметам найдут довольно быстро. Раздадут фотопортреты ппсникам, пострадавших от меня милиционеров выставят около вокзалов, несмотря на сотрясения мозга. Скажут, захватили вас в заложники, оружие забрали, пусть и на время – теперь искупайте свою вину перед страной и главное – своим начальством, которое поставили в неудобное положение своей бестолковостью и отсутствием классовой бдительности.

Интересно, отправят запрос в Армению насчет опасного убийцы?

Это, если вопрос будут решать официально, тогда шансов у меня не так много избежать ареста и разоблачения. Только я надеюсь, что о захвате экипажа патрульной милиции, использовании против сотрудников их же табельного оружия – такие новости не уйдут дальше милицейских кабинетов непосредственных начальников и искать меня будут так между делом, через пару недель хорошо подзабудут о таком происшествии.

Всегда есть чем заняться МВД и помимо неофициальных розысков.

Только ходить по улицам и посещать рынки, чтобы поменять свою одежду мне пока не стоит. Так, у меня есть неприметные брюки и рубашка, приметный свитер пока лучше не одевать, как и мокасины, да и рюкзак не светить. Милиционеры могли оказаться очень глазастыми и хорошо запомнить мои приметы и уж точно – одежду и странную обувь.

В окно комнаты виден фруктовый сад с цветущими деревьями, очень красивое зрелище. Вчера вечером я успел заметить, что этот дом самый крайний, за ним какая-то высокая скала и у меня ощущение, что мы ехали вчера вверх в гору.

Хорошо бы осмотреть участок, может мне стоит тут остановиться на время, отдохнуть, дать загореть лицу и заняться изучением оставшихся на конспектах умений. Нет особого смысла менять жилье и светиться постоянно перед новыми людьми, если вчера прошло все так удачно и здесь можно остаться на продолжительный срок.

Я вошел в кухню и поприветствовал всех присутствующих:

– Доброе утро. Как настроение?

Присутствовали пока хозяйка, пожилая женщина сорока пяти – пятидесяти лет и ее внук, которого я видел вчера, пацаненок лет пяти, с блестящими черными глазами, очень подвижный и веселый по-видимому. Они пока не так приветливы, как я, хозяйка поздоровалась довольно сдержано и сразу выставила причитающийся мне завтрак – овечий сыр, кашу и местный хлеб, чай в чайнике и варенье двух видов – персиковое и мандариновое.

Я с удовольствием принялся за свой первый завтрак в новом мире и отметил, что хлеб, сыр и варенье, местные продукты – все на твердую пятерку, чай такой – немного дубовый, корой и деревом отдает, каша – обычная геркулесовая, но вкусная. Мальчик с интересом разглядывает меня, так что по-видимому его бабушка сделала ему замечание на грузинском языке, чтобы он не приставал к гостю. Паренек насупился, но продолжает исподтишка бросать на меня взгляды, на что я скорчил ему морду и рассмешил мальчика.

– Вы до скольки хотите остаться? – спросила меня хозяйка, погладив внука по голове и давая ему знак успокоиться.

– Как вас зовут? – спросил я, обдумывая свой план по уходу в тень.

– Софико меня зовут, – ответила хозяйка.

– А внука?

– Ипполит.

– Хорошо, а меня Олег, – сказал я, не подумав скрыть свое настоящее имя, но потом понял, что скоро мое имя будет то, которое в чьем-то паспорте попадется.

Софико смотрит на меня вопросительно, что я хочу сказать ей.

– Да, у меня вопрос такой? Можно у вас остаться на большее время? Хотя бы на неделю?

Женщина замялась и не знает, что ответить, как я вижу. Лучше дать ей время и закинуть наживку повкуснее.

– Вы не спешите и подумайте, – говорю я. – А пока покажите свой дом и сад, если сразу не отвергаете мое предложение.

Софико откладывает посуду в раковину, вытирает руки подолом передника и ведет меня сначала в зал, где стоит небольшой черно-белый телевизор, потом во двор и я понимаю, что лучше найти место мне будет трудно. Дом с участком находятся на самом верху склона, упирающегося в скалу, немного обросшую кустами и деревьями, я сразу замечаю несколько вариантов отхода из дома именно по этой скале. С одной стороны довольно крутой каменистый склон, упирающийся в частные дома внизу, с другой – неширокая дорога, через которую тянутся тоже дома до самого конца улицы. Участок густо засажен плодовыми деревьями и только около скалы имеется небольшая прогалина, где я могу принимать солнечные ванны, не боясь, что меня кто-то может увидеть.

Для укрытия – это просто шикарное место. Если перевалить через скалу, наверняка, что там можно спуститься, хоть бы и с помощью веревки. Я пока не знаю, что за ней находится, но о веревке можно позаботиться. Опять же – можно спуститься вниз с холма при нужде или скрыться, перемахнув через дворы соседских домов. Народа тут проживает не так много, я смогу ставить сторожок на случай ночной попытки схватить меня, если органы все же выследят мое местоположение.

Видно, что хозяйка заинтересовалась моим предложением, только требуется ответить на ее вопросы, которые она сразу и задает:

– Вы понимаете, Олег, если вы будете ходить каждый день сюда из города, то соседи быстро заинтересуются и может прийти участковый с проверкой. Я нечасто принимаю гостей, хотя деньги очень нужны мне и моим внукам.

Понятно, что соседи не дремлют, время такое, что жить без регистрации – дело наказуемое, но у меня есть, чем успокоить женщину:

– Я пока неделю не собираюсь никуда выходить, если смогу обедать и ужинать с вами, то готов платить за день проживания десять рублей. А потом я что-нибудь придумаю, чтобы соседи не волновались по моему поводу. Они не будут меня видеть, я начну вызывать машину каждый раз, ведь у вас есть телефон.

Вижу, что сумма в десять рублей за день проживание – это серьезный аргумент для хозяйки, поэтому сразу достаю и кладу на столик в саду семьдесят рублей десятками со словами:

– Здесь за неделю и некоторые услуги, мне требуется купить сандалии в магазине и местных газет на русском языке. За них я отдам деньги отдельно. Вы согласны?

Софико соглашается и забирает деньги:

– Какие вам, Олег, потребуются сандалии?

– Да самые обычные, которые свободно лежат в магазинах и в которых ходят все, – отвечаю я и добавляю еще десятку на покупку обуви.

Не думаю, что они будут стоить сильно дороже и обещаю добавить сколько надо после покупки.

– Размер у меня 43, самый ходовой, – говорю я хозяйке, она обещает сходить в магазин сегодня же, когда вернутся из школы старшие внук и внучка.

– А за газетами можно Ипполита посылать, я буду давать ему рубль на газеты и мороженное для всех. Договорились? – спрашиваю я мальчугана.

– Договорились, – отвечает он.

И получив инструкцию, какие газеты мне нужны и что не стоит говорить никому, зачем он их покупает, тут же убегает по улице вниз. Туда, где стоит киоск «Союзпечати» и продуктовый магазин, в котором можно купить мороженное в стаканчиках, брикетах и на развес.

Так и пошла моя тихая, незаметная для остальных жителей района жизнь.

Днем я загораю на поляне, учу свои конспекты, можно сказать, что зубрю их наизусть, но с новыми умениями оказалось все не просто, как с тем же магическим куполом. Заклинания, насыщаемые маной, не желают работать по-настоящему, скрытые в них крючки и недоговоренности мне не получается обойти, как я ни стараюсь.

Похоже, что переход между мирами отнял у меня часть способности угадывать и находить скрытое в конспектах, почему-то мне так определенно кажется. Ведь получилось же у меня вскрыть хитрости при изучении магического купола, вот только сейчас топчусь на месте, не могу освоить ничего из новых умений.

Не все они мне нужны, конечно, те же магические стрелы, которыми Учитель обстреливал Штольца в башне – мне ни к чему или ветвистая молния, как и глубинные бомбы – такие умения слишком шумные, в моей жизненной ситуации совсем не подходящие для использования.

Сандалии мне купили кожаные, за двенадцать рублей, газеты я получаю каждый день и от нечего делать изучаю их очень внимательно, от победных реляций на стройках социализма до разоблачения происков империализма. Никаких сведений о спецоперации или розыске какого-то опасного преступника я не нахожу в местных газетах, да их там и не должно быть. Все тихо и хорошо в советской республике.

Читаю с удовольствием частные новости про обмен жилья, покупку-продажу вещей и прочие поздравления, еще про потерянные документы и дипломы, и такое прочее. Осваиваю понемногу язык с использованием коммунистического фразообразования и смешных для меня, хорошо знающего как все окончится, лозунгов.

Через пять дней загар на лице немного сравнялся, я сделал первую вылазку, хозяйка позвонила знакомому таксисту и тот отвез меня сначала на рынок. Там я долго бродил между рядами, наслаждаясь движением людей, возможностью хорошо поторговаться, чтобы расстаться с продавцом почти приятелями, купил себе простенькие самопальные джинсы за пятьдесят рублей и дубовые достаточно кроссовки, немного напоминающие фирменные, но только немного. Фирменные джинсы и кроссовки стоят от ста пятидесяти рублей до двухсот пятидесяти, я не стал пока одеваться как совсем модный парень, похожу и в репликах. Слово тут еще мало знакомое.

Купил еще сланцы для посещения бани, пару больших полотенец и панаму, хорошо закрывающую лицо. Потом тот же таксист отвез меня в самую основную баню, где я с огромнейшим удовольствием попарился и поплескался в холодной воде. Побывал и в простом отделении за сорок копеек с посетителя и в более дорогом, типа элитном, отделении за рубль двадцать, даже с крохотным бассейном.

Вскоре я начал посещать на подпольном такси бани в Кутаиси и быстро установил, где чаще всего бывают и парятся интересующие меня криминальные люди в одной из районных бань повышенного уровня, не смотря на достаточно низкую цену. В баню так просто, если со стороны, пускают неохотно, пришлось заплатить двойную цену, чтобы посидеть в комфорте, осторожно разглядывая местную преступность в лице крепких бойцов и пожилых, и не очень авторитетов.

Вообще такие типажи попадаются тут во всех банях, уверенные в себе мужички в татуировках, но в этой районной бане они через одного. Поэтому я решил действовать именно здесь, чтобы не распыляться по многим фронтам. Тем более, что один из не совсем рядовых, таких крепких мужчин несколько раз попал со мной в одну смену в бане, я пару раз попарил его, как сумел. Благодаря за доставленное удовольствие он предложил, если будут какие вопросы – обращаться к нему и на следующей встрече я спросил о кое-какой помощи, требующейся лично мне.

– Что надо? – негромко спросил мужчина, по виду – типичный мафиози, убедившись, что мы остались одни в отделении перед парилкой.

В этой самой обычной с виду бане, почему-то никогда не бывает много народа, очень выразительный признак, что место – не простое.

– Дело серьезное, паспорт нужен, возможно с пропиской, – шепнул я ему.

– Сложное дело, дорого будет стоить, – он с интересом посмотрел на меня, понимая, что я скрываюсь от милиции или еще кого-то, – а твой где?

– Мой лучше не светить, – так ответил я ему и добавил. – Остался в органах.

– Что натворил? – уже с немалым интересом спросил крепкий тридцатилетний Александр, попросивший называть его Сашей.

Ну, я то знаю, что на такие вопросы отвечать нельзя, откровенность здесь не приветствуется.

– Да так, подставили меня менты в моем городе, хотят чужое дело раскрыть и на меня повесить. Я, как понял, чем пахнет и что мне вот-вот статус поменяют, так сразу и уехал с родины. Ехать пришлось без документов.

– С чего на что поменяют? – вопрос задан конкретный.

Естественно, что под блатного или сидевшего я косить не собираюсь, знаю, что и свидетели не в почете у сидельцев, поэтому помявшись немного отвечаю:

– С очевидца на подозреваемого.

– По какой статье? – опять вопрос, на который требуется ответить правильно.

Не зря я подробно уголовный кодекс изучаю последний день, купил потертую книжонку на развале около рынка.

– 84-я статья, – скромно отвечаю я.

Александр откидывается, смотрит на меня, на мое лицо и что-то решает про себя:

– Приходи завтра вечером. Да, как у тебя с деньгами? Сумма солидная выйдет, в долг никто не станет работать.

– Есть немного. Могу еще помочь со здоровьем, хорошо помочь.

– Это как? – похоже, парень заинтересовался.

– Могу сделать так, что спина болеть будет меньше или вообще не будет. Перелом могу быстро вылечить или ускорить его заживление.

– Не гонишь? – собеседник стал конкретно заинтересован и присел обратно на скамью.

– Нет. Есть сила у меня, – я для демонстрации своих способностей протягиваю руку к бутылке и делая вид, что сильно напрягаюсь, толчком маны роняю ее на стол, за которым мы сидим и пьем бутылочное пиво.

Бутылка почти пустая, со стуком валится на бок, расплескивая остатки пива. Пиво кстати такое легкое "Жигулевское", я постоянно беру его у банщика, переплачивая двадцать копеек за каждую бутылку и частенько угощаю соседей. Сам просто наслаждаюсь давно забытым вкусом хмеля и солода свежесваренного напитка.

Вид у моего соседа становится ошарашенный, он просит показать еще что-нибудь такое, но я отказываюсь:

– Сила не бесконечна, придется ее копить, чтобы она могла лечить по-настоящему…

Молчу и добавляю:

– Я еще горячие камни специальные использую, они помогают правильно силу распределять на больные места, очень помогают в лечении.

– Тогда точно приходи завтра к шестнадцати часам, будет разговор серьезный. Только никому ни слова, – предупреждает меня новый приятель.

– Что я – маленький, что ли? Все понимаю, – успокаиваю я его и вскоре ухожу домой.

Ну, как ухожу? Все тот же таксист забирает и отвозит меня в мое новое место жительства по расписанию, теперь почти постоянному.

Глава 4

На следующий день опять приезжаю в ту же баню, в сумке на плече пара артефактов, все остальное в рюкзаке под кроватью осталось лежать под магическим замком и скрытом.

Осталось лежать кроме золота и украшений, монеты и камни я прикопал под кустом рядом с полянкой, на которой загораю. Остался Палантир и камни непонятного назначения, еще магический глаз и камень поиска, постоянно с собой все добро таскать не хочу. Побаиваюсь, что сопрут из ячейки в раздевалке, защищенной несерьезным замком, когда я начну проявлять свои умения. И пойдут деньги немалые, как я думаю.

В доме отношения со всеми налажены, Софико оказывается тянет одна троих внуков, сын сидит где-то на Севере, невестка умерла от кровоизлияния в мозг и деньги на самом деле ей очень нужны. И внуков тянуть, и сына поддержать, поэтому мои деньги у нее сразу разлетаются, большей частью старые долги раздает. Я теперь тоже приношу постоянно из бани и рынка рядом с ней что-то вкусненькое, чем щедро делюсь с внуками и женщиной.

И сам радуюсь деликатесам щедрой земли и хозяев балую редкостями и вкусностями.

Еще учу их играть в шахматы и шашки, рассказываю про Ленинград, где я часто бываю. Но не живу постоянно, такова моя официальная версия. Не удержался все же, чтобы не рассказать, пусть и станет это таким моим следом.

Маленький Ипполит таскает мне газеты и постоянно мороженное для меня. Так то он приносит на всех домой, но сейчас с ним ходит пара друзей, пока не посещающих школу, я добавляю еще полтинник на угощение для них и рубль для меня. Теперь у мальчишек праздник ежедневно, каждое утро по делам важно спускаются вниз к ларьку, где их уже хорошо знают и оставляют газеты специально, затем заходят в магазин по дороге.

Я обычно прошу большой брикет пломбира за сорок восемь копеек и пару трубочек из вафли, сам что-то очень подсел на недоступное прежде лакомство. Недоступное конечно в Черноземье и Сатуме.

В бане сижу в парной, набираюсь маны, которую умеренно трачу по ночам, ожидая вероятного появления милиции с собакой. Позже назначенного времени появляется мой знакомец и зовет меня выйти на минуту. Оказывается, что он привез своего дядю, сильно мучающегося спиной и хочет, чтобы я помог.

Дядя очень полный человек и почти не может ходить, такого толстяка и массажисту здоровому трудно прощупать, но для моего артефакта не должно оказаться проблемой. Не должно, но посмотрим, как получится ману потратить.

– Едва уговорил его попробовать твое лечение, не хотел ни в какую ехать. Намучился он очень за последние годы со спиной. Ты уж не подведи, помоги ему, он меня вместо отца вырастил, – очень серьезно просит приятель и прямо в глаза мне заглядывает.

Пока с дяди снимают одежду и ведут почти под руки в душевую, где нужно помыться, потом прогреться, как следует и вытереться насухо перед сеансом. Проходит минут двадцать, пока Саша с помощниками справляются с больным человеком.

Клиента с огромным трудом укладывают на широкую скамью на живот, он постоянно стонет от боли в пояснице и спине. Уже не совсем рад, что согласился приехать, что послушал своего непутевого племянника, как он называет Сашу. Ему и правда ходить, сидеть и ехать в машине – мучительное испытание, случай сильно запущенный и я сам сомневаюсь, что смогу за один сеанс помочь радикально. Но это мне и не требуется, хорошо бы облегчить боль и снять воспаление для начала.

Я выхожу из раздевалки, где охлаждался, разминаю кисти рук и достаю один из магических артефактов, который лечит переломы и всякие внутренние воспаления, как я понимаю. Еще задумываюсь о том, что все должно выглядеть так серьезно, как будто я отдаю часть своей жизни и здоровье ради излечения больного.

Это действо, прямо как на сцене театра или в оперной партии, немного трагизма и ария с самопожертвованием не помешают для привлечения благодарных зрителей и повышения уровня представления.

Приходится стоять над пациентом, положив руки с предметом ему на спину, я пускаю ману в артефакт, который сразу теплеет в моих ладонях. Стою пару минут неподвижно, потом начинаю очень медленно и планомерно водить над его спиной и поясницей, едва касаясь кожи. Пациент лежит, завернутый в простыню до середины ягодиц и оголенные места я тоже прохожу камнем. Проходит десять минут, когда на вопрос моего приятеля дядя отвечает, что чувствует легкое тепло, а боль пропала, сейчас он ее не чувствует.

– Вообще не чувствую, – радостно провозглашает мужчина, пытаясь повернуться в сторону племянника.

– Не отвлекайтесь, уважаемый, сейчас, когда воспаление снято, я должен успокоить нервы, – придерживаю я его за плечо и он послушно замирает на скамье.

Мне лучше произвести впечатление, что я все контролирую и понимаю, как работает моя сила в приложении на тело больного человека. Хотя, конечно. понимать особо я ничего не понимаю, просто пускаю ману и передвигаю с умным видом магическим предметом.

Артефакт на самом деле ест ману в большом количестве, я использую ее только на пару минут, остальные десять просто вожу руками с важным и поглощенным в лечение видом, не обращая внимания на всех тех зрителей, кто собрался рядом. А народу собралось не мало, все, кто оказался в бане, уже немного знакомые мне люди через неделю постоянных посещений. И кассир, и банщики, и пожилой грузин, который продает пиво и закуски на входе, впрочем, как и крепкие напитки, но те из-под полы и только своим. Ну и посетители бани.

Потом я откидываюсь на стул, как бы в изнеможении и делаю взмах рукой, что все – я пуст и выжат до конца.

– Пациент пусть полежит полчаса минимум, лечение должно полностью усвоиться организмом, – отгоняю я помощников, готовых начать ставить больного на ноги.

Сам ложусь на скамью и замираю, показывая, что мне тоже требуется отдых. Время тянется медленно, я контролирую пациента, который очень нетерпелив и своеволен. Приходится сурово прикрикнуть на него и Сашку, чтобы не лезли в процесс излечения со своими копытами и грязными лапами.

Я прямо чувствую, что с такими невероятными для этого мира способностями к излечению, мне необходимо вести себя более жестко, не терпеть малейшего непослушания от людей, которых я лечу чудодейственной магией.

Когда проходит установленное время, контролируемое мной по часам в бане, разрешаю пациенту встать и полный мужчина начинает сам очень осторожно подниматься, постоянно замирая и ожидая болевых ощущений. Он еще не верит в лечение, но уже спокойно садится на скамью и потрясенно говорит:

– Я не чувствую боли, я вообще ничего не чувствую.

Он опирается на руку и оказывается в полусогнутом положении, держа руки на скамье, потом он поднимает туловище, выпрямляется и говорит:

– Нет боли, боли нет…

Его племянник смотрит с восторгом, как дядя проходит между рядами, наклоняется вперед, пытаясь достать носки шлепок руками. Не достает конечно, но и не чувствует болезненных ощущений и возвращается ко мне:

– Уважаемый Олег, на сколько хватит вашего лечения? Я готов посещать вас каждый день.

– Давайте посмотрим, уважаемый. Это только опытным путем можно проверить, на сколько именно. На неделю, месяц или год.

– Даже на год? – пациент потрясен. – Я сколько ни лечился, больше чем на пару недель мне не помогало. Мучился на массаже по паре недель и столько же времени потом ничего не болело, только все начиналось заново каждый раз.

Так, они здесь не понимают, похоже, что с таким лишним весом проблемы будут постоянно?

– Хотите не болеть, придется сидеть на диете, – отвечаю я и вижу, что такая мысль совсем не нравится пациенту.

Это его дело, по большому счету и его проблемы.

Пациент достает красивый лопатник из куртки и спрашивает меня:

– Сколько за лечение с меня?

Отвечаю, качая головой:

– Про цену мы не разговаривали, – и смотрю на Сашу, который кивает головой, что все в порядке. – Дело ваше, если хотите отблагодарить, я не против.

Мужчина хитро улыбается и говорит:

– Хитер ты, мастер. Теперь мне придется самому думать, чтобы не дать мало и не обидеть, – и протягивает мне сотенную бумажку.

– Возьмите и благодарю за лечение. Обещайте, если боли начнутся, что возьмете меня сразу.

– Благодарствую. Обещаю, – я прячу купюру в небольшой бумажник, который купил на рынке.

Здесь это необходимый аксессуар для самодостаточного мужчины. Как и туфли, черные, лакированные, с длиннейшими носами, которые носит мой приятель Сеша и не понимает, почему я упорно отказываюсь от такого неземного шика.

Пациент сам одевается и уходит, весело размахивая руками, в сопровождении племянника, сразу становится видно, что с новым ощущением здоровья он абсолютно счастлив.

Я пока сажусь на банную скамейку и делаю вид, что устал неимоверно. Понимаю, что показывать, как мне легко оказалось вылечить такой запущенный случай, явно не стоит. Маны потратил не так и мало, где-то одну десятую от своего резервуара, это солидное количество для любого мага, живущего в Черноземье. И просто невероятное количество для родной Земли.

Конечно, этот случай оказался сильно запущенный, на другие уйдет маны поменьше, наверно. Узнать такие тонкости я могу только опытным путем, проведя пару десятков сеансов.

Получается, что за двадцать минут постоянной работы с артефактом – я полностью выложусь, то есть, я могу вылечить пять-шесть человек в день. Если брать по сотне, для примера, конечно, потому что – здоровье всегда бесценно, то около пятисот рублей выходит за день, шикарные деньги по меркам позднего СССР. Только полностью заполнить резервуар маны я не смогу, для этого потребуется сидеть в парилке целый день, что невозможно. Источника хватит, чтобы восполнить мою ману раз тридцать, по моим прикидкам, но где его потом заряжать?

Не нанимать же машину до дома Зураба, чтобы носить Палантиры на зарядку в Храм? Это слишком заметно и опасно для меня будет.

Нет, мне необходимо определиться с маной, которую я могу восполнять самостоятельно в парилке. Только тогда лучше устроиться работать в саму баню, хоть подозрений никаких своим постоянным сидением в пару не буду вызывать у заинтересованного народа.

Теоретически, конечно, полностью зарядится можно в бане без особых проблем, тепловую энергию перевести в магическую я могу. Однако для этого придется провести около печи пару дней с моим сильно возросшим потенциалом.

Тем более, что я сейчас на чужой территории, скоро разговор с Алексом и его старшими расставит все точки.

Получается, что мне придется ограничиться парой приемов в день, утром, потом восстановление маны через баню и отдых, потом еще можно и вечером кому-то помочь, хотя лучше не совсем вечером, чтобы успеть зарядиться на утренний прием.

Столько сидеть в парилке?

Я конечно человек привычный к этому, но лучше без таких крайностей. Хватит и одного приема в день, тем более, что деньги при гарантированном излечении от недуга можно просить любые, от ста рублей как сейчас вышло до бесконечности.

Да, так будет вернее, всего один прием в день и иногда, когда кому-то срочно необходима помощь, можно и еще разок потратиться.

Только так, такое зримое милосердие по особым случаям и когда это реально необходимо.

Возвращается Саша и долго благодарит меня за спасение дядиной спины и поясницы, обещает кучу всяких благ от того лично.

– Ты же не знаешь, кем работает дядя Тенгиз? – доходит до него по моей спокойной реакции на его слова.

– Не знаю, Саша. Важный человек в городе? – спрашиваю из вежливости приятеля.

– Не то слово! Начальник ОРС всего города! – возбужденно кричит мужчина.

ОРС – слово мне не знакомое, как расшифровать я тоже не подозреваю, о чем и переспрашиваю Сашу.:

– Что это такое?

– ОРС – отдел рабочего снабжения, – такой расклад я получаю от приятеля.

– Всего снабжения в Кутаиси! – он с очень значительным видом поднимает вверх палец.

– Это отдел, который снабжает рабочих на заводах? Привозит продукты в заводские столовые? – ничего не скажешь, дядя Тенгиз – крутой мужчина, директор немалого такого отдела, понимаю я.

– Да ты что? Совсем из деревни сюда приехал? – Саша начинает ржать надо мной, откровенно не сдерживаясь от переполняющих его сейчас эмоций.

Я пожимаю плечами, не собираясь обижаться на своего нового приятеля. Столовые – это тоже круто, сколько продуктов через них проходит, не такой я уж и бестолковый деревенский парень, о чем и сообщаю ржущему приятелю.

Только это не помогает, от хохота Сашка валится мимо скамьи и уже лежа, начинает дрыгать ногами. На такое веселье снова сбегается вся баня и все смеются, глядя на безудержное веселье Саши, такое заразительное, что и я постепенно начинаю посмеиваюсь про себя.

Наконец Саша отсмеялся и встает, показывая всем собравшимся, что спектакль окончен и продолжения не будет. Потом хлопает меня по плечу с немалой силой и говорит:

– Собирайся, поедем в его лучшую столовую, поужинаем. Ну ты и юморист, Хазанов прямо.

Потом начинает вертеться перед зеркалом, пытаясь понять, не перемазался ли он, пока лежал на полу, не испачкал ли щегольские джинсы и белую рубашку в мыльной воде.

– Стой, дай пыль соберу, – торможу я его и отряхиваю спину парню.

Одеваюсь и мы спускаемся вниз, где я собираюсь вызвать моего водителя как обычно:

– Дядя Жора, позвоню, – и я поднимаю трубку телефона в кондейке кассира, чтобы набрать номер водителя.

– Кончай! – тормозит меня приятель и добавляет.

– Дядя свою машину выделил, поедем как парни, – и ведет меня на выход, где нас ждет белая Волга, чисто намытая и ухоженная.

– В ней даже сидения натуральной кожей обтянуты, – с удивлением понимаю я, усаживаясь на заднее сидение, когда приятель лезет вперед и еще замечаю, что водитель выбрасывает окурок в окно и не крутит весло для подъема стекла, а закрывает его нажатием на кнопку на двери.

Я здороваюсь с водителем и спрашиваю, зачем он закрывает окно, ведь жарко же на улице.

Тот переглядывается с Сашей и теперь они оба ржут, заводилой выступает конечно мой дружок, но и водитель не отстает.

– Ты это, кончай юморить! Я не могу больше ржать, – со слезами на глазах просит Сашка, размазывая их по лицу и просит платок у водителя.

– Да в чем дело? – начинаю злиться я.

– Кандиционэр! – поднимает палец теперь уже водитель с важным видом, но я не могу удержаться теперь сам и спрашивают с глупым видом:

– А, кандиционэр. А шо это такое?

Опять хохот и водитель умудряется, сотрясаемый судорогами от смеха, завести машину и начать выруливать от бани. Сначала мне страшно смотреть, как он практически лежит на руле от смеха, но это не мешает ему рулить совсем. Машина разгоняется не как двадцать четвертая Волга, а как хороший Мерседес и я догадываюсь, что и движок здесь не рядовой. Спрашиваю водителя, какой движок стоит под капотом, и он снова поднимает палец вверх:

– Пежо, дизель.

Ладно, хоть сейчас никто надо мной не смеется.

Холодный воздух начинает поступать на заднее сидение, я понимаю, что слова про кондиционер – это не шутка, как ни странно.

Судя по машине дядя Тенгиз на самом деле – очень серьезный человек, да и машина похожа на крутой реэспортный вариант, с дизелем, кондеем, автоматическими стеклоподъемниками и кожаным салоном. Ладно, я еду сзади и смотрю, как мой приятель постоянно опускает-поднимает стекло со своей стороны и заигрывает с проходящими мимо симпатичными девушками и женщинами, каждый раз используя незаурядно разнообразные способы пикапа, то есть знакомства, в этой временной парадигме.

– С таким приятелем без девчонок не останешься, – понимаю я и вскоре мы заезжаем в самый центр, где машина тормозит около солидного ресторана, похожего на летний дворец императора.

– Благодарю, – говорю я водителю и вылезаю из машины.

Тот кричит напоследок, что готов возить таких веселых парней каждый день и отъезжает.

Мы подходим к ресторану, где солидный, здоровенный швейцар сначала долго приглядывается к нам, потом узнает Сашу и открывает дверь.

– Давид, здорово, – хлопает по ладони его приятель и говорит:

– Дядя сегодня свой столик для меня оставил, с другом.

– Проходите, – говорит натуральный богатырь и протягивает мне руку:

– Давид.

– Олег, – говорю я и пожимаю руку парню.

Но вскоре понимая, что моя ладонь попала в капкан и пытаюсь ее выдернуть, но куда там. Без маны у меня нет шансов против этого медведя.

– Давид, не калечь парня, у него руки золотые, – успевает предупредить смотрящий за этой сценой приятель и меня отпускают без повреждений.

– Лапа такая же как у Водера, – вспоминаю я похожего человека в своей другой жизни и трясу рукой.

Саша толкает меня вперед и вскоре, поднявшись по парадной лестнице, мы входим в зал, где я замираю от роскоши и яркой палитры красивой жизни.

Ресторан реально очень крутой и классически роскошный. Почти все столы заняты красиво одетым, холеным народом и все очень пристойно и прилично, негромкие разговоры и запах серьезных денег при больших возможностях витают над столами.

– Вот тебе, бабушка, и мы еще строим социализм, – негромко бормочу я и следую за моим приятелем к столику в углу зала.

Сажусь и слеза прямо наворачивается, сколько времени я не был в такой обстановке, за столом с белоснежной скатертью и услужливыми официантами в фирменных ливреях, мгновенно приносящими пару бутылок вина, красное и белое и меню. В которое, однако, Саша даже не заглядывает, диктуя заказ на память.

Я сижу, зал расплывается перед глазами, постоянное напряжение и боязнь разоблачения наконец покидают меня.

Глава 5

Это показалось как-то очень воодушевляюще, особенно для моей израненной постоянными переживаниями души, попасть в такое красивое и теплое место. Где я сразу же смог расслабиться от напряжения и тревог, от постоянного ожидания команды – "Ваши документы!" за спиной и прочего такого.

Как-то стало ясно, что сегодня я сделал гигантский шаг наверх от своих постоянных проблем – начиная с отсутствия убедительного объяснения, как я оказался рядом со стоянкой Охотников, заканчивая отсутствием паспорта гражданина СССР в данный момент.

Да, может это и обманчивое впечатление, но то обстоятельство, что я сижу в зале, где собрались лучшие люди пусть и не столицы Грузинской ССР, пусть просто одного из больших городов страны, но мне явно и наглядно видно, что это люди, которые именно здесь решают и рулят. Направляют движение общества, говоря социалистическими терминами.

Со своими женами, детьми и любовницами, они тут отдыхают и решают вопросы местной жизни, подстраиваясь пока под волю партии и комсомола, но все равно решают их как могут и хотят. В свою конечно пользу и к личной выгоде, отлично зная, как обойти законы и немного подвинуть в стороны распоряжения и наставления горкома партии и всего ЦК Политбюро.

Где кстати сидят такие же умные, хитрые и понимающие люди, отнюдь не сторонники социальной справедливости и всеобщего равенства, декларируемого только на словах. Которые хотят хорошо жить и остаться элитой навсегда.

Да, я сразу так расслабился и занялся дегустацией местного красного вина, названия которого я естественно не знаю и не переживаю по этому поводу. Этикетка оказалась полностью на грузинском, я не стал удивляться этому, зато вино оказалось бархатным, в меру терпким и вкусным. Саша глянул на этикетки мельком и признал его достойным, чтобы попасть внутрь таких людей.

Да, кстати, а каких таких людей?

Со мной то мне все понятно, про себя я все знаю, только все это знание будет слишком невероятным для того же Саши и его старших.

Вот с определением именно его места в жизни, я пожалуй, что здорово ошибся.

Сначала веселый и разговорчивый молодой грузин показался мне одним из рядовых членов местной преступной организации на этом районе. Может Коморры, может Ндрангеты, может и не рядовым, немного более высокого ранга, но все же именно из такого народа. Со своими татуировками и общим видом крепкого парня, очень добродушного, когда не идет речь о делах серьезных, большого любителя похохмить и поприкалываться, фаната бани и всего к ней прилагающегося.

Однако появление такого дяди, на которого он все же имеет определенное влияние и теперь оно, это влияние, увеличилось или как минимум вернулось к прежним значениям из-за моего успешного лечения. Еще и потому тоже, что именно племянник нашел такого целителя. Похоже, что поэтому Саша такой довольный и веселый, вряд ли он так выглядит только из-за того, что мы прокатились на крутейшей по меркам социализма машине, а теперь сидим за своим столиком в кучерявом кабаке.

Естественно, что эта Волжанка и правда нереально почетная машина, дорогой реэкспортный вариант с редчайшим кондиционером, ГАЗ-24-76, как похвастал мне водитель. Да еще и белого красивого цвета, вроде даже, что металлик или перламутр, я особо не приглядывался.

Не знаю точно, устанавливались такие навороченные опции на экспортные машины, которые шли в тропические страны, насколько я помню или поставили оборудование для охлаждения воздуха уже здесь через местных умельцев.

Это не так и важно, это знание – просто еще один кирпичик в основу понимания жизни местной элиты, куда входит и начальник ОРС. Саша объяснил мне, что речь ведется не только о заводских столовых, которые и точно обслуживает огромная структура, которой руководит дядя Тенгиз.

Речь идет почти про все магазины и объекты торговли, снабжение многочисленных кафе и ресторанов, так что не только о рабочем классе говорит название – отдел рабочего снабжения, как я сначала подумал. Снабжение всего большого города проходит через ОРС под чутким руководством дяди Тенгиза.

То, что я сначала принял приятеля за мафиози невысокого уровня, мне простительно. Большая часть местной молодежи и взрослых мужчин пытается походить на криминальных деятелей хотя бы внешне.

Такая здесь мода, что с этим поделать?

Только зачем племяннику такого крутого дяди лезть в какой-то криминал, начинать с низов преступной иерархии, садиться хотя бы раз в колонию?

Из-за призвания и для уголовной карьеры?

Да нет, не похож Саша на такого человека.

Совсем непонятно, особенно мне.

Вот и Саша оказался просто лоббистом при своем дяде и похоже, что своими не совсем удачными просьбами и делами вышел у того из доверия. Которое теперь смог вернуть с моей помощью, поэтому он такой довольный и счастливый сидит рядом со мной, попивает вино и рассказывает мне на ухо, какие рядом сидят серьезные и даже местами великие люди города.

Я с удовольствием его слушаю, тоже потягивая вино из бокала и думаю, что скорее всего мой приятель попробует меня расспросить о моей прошлой жизни и придуманных проблемах. Если кто-то здоровается с моим соседом, я тоже с удовольствием поднимаю бокал в знак приветствия. Саша заметно известный человек в местных деловых и властных кругах, поэтому приветствовать лично мне незнакомых людей приходится довольно часто.

Ему нужна информация, наверняка дядя попросил разузнать побольше о таком великом лекаре.

Все мы немного дети до конца своей жизни и хотим верить в чудеса, которые я кстати могу очень легко предъявить миру, только не буду этого делать.

Из прирожденной скромности, это абсолютно точно.

Стремление узнать про меня побольше мне понятно, только что-то рассказывать про себя я не стану. Слова мои легко проверить, если я назову город, местность или улицу, фамилию какого-нибудь следователя или дознавателя, которые меня прессуют и хотят подвести под статью, как я уже намекнул приятелю.

Дел по моей названной статье, возбуждается слишком много в стране, огромной и многонациональной, по этой ниточке меня не отследить никак.

Получается, что мне повезло довольно быстро выйти на представителя местной золотой молодежи, очень обаятельного и веселого мужчину примерно тридцати лет, имеющего отношение к местной торговой мафии.

Я этому очень рад.

Рад тому, что мне пока не придется общаться с настоящими криминальными людьми, разговоры с которыми не показалось бы такими позитивными и непосредственными. Да и на заданные вопросы ответить оказалось бы очень не просто.

Это я спинным мозгом чувствую и то обстоятельство, что я смог миновать этот уровень, оказаться на более высоком и в менее трудном для общения положении, меня самого делает более раскрепощенным и довольным жизнью.

Естественно, что оформлением паспорта с его обязательной подделкой, торговые люди заниматься не станут, для этого дела подтянут других людей, которым придется платить уже мне и общаться с ними тоже мне самому.

Только это будет устроено уже от уважаемых здесь деятелей через их связи, мне лично никак не доступные.

Так что все идет отлично, я все больше расслабляюсь в водовороте вечера и всеобщего праздника. Разные люди подходят к нашему столику, мне жмут руки и я в ответ пожимаю, чокаемся бокалами и разбрызгиваем ненароком вино.

Почти как в том же Асторе, только там разливают ресу при поминании погибших.

Саша усердно пытается напоить меня, бутылки летят одна за другой, но я крепко помню, что не должен поддаваться, не допиваю бокал до конца каждый раз. Как не старается приятель, не мешаю белое с красным и коньяком с чачей, бутылки с которыми как-то незаметно появляются на столе.

Сдаю экзамен, как я понимаю, на устойчивость к алкоголю и частым похвалам в мой адрес. При этом всем знакомым Саша помалкивает о лечении своего дяди и просто так нахваливает меня без указания конкретных причин. Его знакомые так же умело поддерживают тосты, все выглядит очень душевно и трогательно.

Умеет Саша создать атмосферу, но и он не вечный двигатель, суматоха около стола успокаивается, время пролетело незаметно и уже около девяти часов вечера.

На частые вопросы и общую заинтересованность я отвечаю уклончиво, много благодарю и говорю в ответ цветистые многословия, но не отступаю ни на шаг от своей линии поведения. Саша это чувствует и понимает, что я на определенном стопоре, вообще он необычайно хорошо чувствует других людей и настоящий гений общения. Наверняка его часто заносит и поэтому он выходит временами из милости своего великого родственника.

Я уже насмотрелся на хорошо одетых эффектных женщин, жен и любовниц и в пьяном настроении меня самого тянет на подвиги. Тут Саша ссылается на неотложные дела к моему разочарованию, быстро собирается и выводит меня вниз к богатырю Давиду. Которому и поручает посадить меня в такси, что тот и делает. Сам Саша как-то быстро исчезает с моего горизонта, как сквозь землю проваливается и похоже, что он как-то подозрительно быстро протрезвел.

Пока я трясусь в жигулях, то с удовольствием вспоминаю вечер в ресторане, приветливых людей и общую атмосферу праздника. Потом я спохватываюсь, что не вижу свою сумку с артефактами и прошу водителя вернуться к ресторану, где объясняю свою проблему Давиду.

Который кстати не пропускает меня наверх одного и сопровождает в зал, тем более что у него появился помощник, который подменяет его на воротах.

Саша находится за тем же столиком, уже в компании других молодых парней-грузин, моя сумка висит на спинке стула, слава богу. Похоже, что мой новый приятель поверил, что лечу я своей энергией, а непонятные камни немного мне помогают или я просто делаю вид, что они помогают.

Я, поприветствовав компанию, забираю ее и прощаюсь совсем. Вижу, что Саше немного не ловко, что он так отправил меня, убедившись, что из меня ничего не вытащить, поэтому не хочу дальше казаться навязчивым человеком.

Меня отлично угостили, обаяли и нахвалили, а то, что я вылечил солидного человека, с которого мог попросить несколько тысяч рублей, а то и десятков тысяч вместо сотни в благодарность, это дело наживное. Именно с подачи такого пациента я смогу сразу попасть в самые платежеспособные круги Кутаиси, в теории равноправного социалистического общества, миновав общение с уголовной братией. Что тоже стоит помнить и ценить.

Закидываю сумку на плечо и нащупав на месте оба камня, спускаюсь по лестнице. Такси меня ждет и кивнув на прощание Давиду, я еду домой. Около дома рассчитываюсь с таксистом, отдаю ему пять рублей вместо оговоренной трешки за хлопоты и ожидание.

Приветствую хозяйку и внуков, объясняю, что сегодня рано ложусь спать, ибо немного выпил, поэтому обойдемся без ежевечерней партии в шахматы и просмотра какого-нибудь фильма после программы "Время". Редко среди этих фильмов попадется что-то путное, но "Формулу любви" мы все-таки посмотрели по моему совету, когда я как обычно внимательно изучил программу телевидения на этой неделе. Приходится уделять повышенное внимание такому занятию, чтобы отыскать алмаз в куче идущего на голубом экране хлама.

От фильма остались в восторге все домашние, только я заметил, что на цветном телевизоре было бы покрасивее фильм смотреть, на что Софико только печально вздохнула. Да, и от актера из Грузии тоже все пришли в полный восторг, как он прекрасно сыграл итальянского мошенника.

Я еще помню, что в фильме роль не он озвучивал и очень на режиссера обиделся по этому поводу, только ничего такого рассказывать не стал восхищенным зрителям.

Потом, лежа в кровати, вспоминаю сегодняшний вечер и удивляюсь самому себе, как я не ответил, хотя бы из вежливости, на столько косвенных и прямых вопросов Саши. Да, нечего так уж стараться угодить приятелю и его дяде, информация обо мне – это мое стратегическое преимущество. Не удивлюсь, если бокал с моими отпечатками пальцев сегодня приедет в милицию на проверку того, нет ли еще где-то в базе моих пальчиков. Хорошо солидные люди серьезно мной занялись, тут все возможно, раз я не поделился никакой информацией о себе.

Как бы не вылезли эти отпечатки пальцев где-нибудь на захваченном уазике, если я что-то забыл протереть. Хотя я оказался очень добросовестен в протирке машины и всего, что брал в руки.

Утром небольшой сушнячок заставил меня усиленно пить чай и побольше есть, да и потом я еще лег поспать, чтобы набраться сил на вечер. Я решил не торопиться в баню, можно и прогулять денек, проведя его в приятном ничегонеделании, но не тут то было.

После обеда я спал, как младенец и только проснулся, как Софико позвала меня выйти к гостю. Которым оказался естественно Саша.

– Ты чего не пришел в баню? Там уже человек ждет, важный человек! – напустился он на меня.

– Понятно, – кивнул головой я.

– То есть, непонятно, почему меня кто-то ждет. Саша, как мы договорились? Напомни мне, – легко быть ироничным и ничего не понимающим, если никакой договоренности нет и в помине.

Вчера разговор шел о чем угодно, только не о предстоящих делах и моей просьбе.

– Давай, брат, в машине поговорим, – умоляюще обратился ко мне приятель.

– Ладно, в машине так в машине, – я собрался, прихватил с собой сумку и вышел на улицу, где меня уже ждет мой обычный водитель.

Понятно, как Саша меня нашел, переговорил с водителем и узнал, как его вызвать, он и привез приятеля, заодно дорогу показал к дому.

По дороге мы молчим, не став обсуждать что-то при водителе, я проверил ману внутри себя и отметил, что она осталась на прежнем уровне, около четырех пятых всего от максимального объема.

В помещении бани меня уже ждет солидный мужчина, русский по виду, хозяин черной Волги, стоявшей сейчас перед входом. Он нервно прохаживается по раздевалке и я обратил внимание на его неестественно повернутую спину, одно плечо гораздо выше другого, это очень заметно. Понятно, что у человека проблемы тоже со спиной и он по наводке именно от дяди Тенгиза.

Я уже присмотрелся к машинам, паркующимся около самой бани, чтобы сразу заметить наружное наблюдение, если такое случится, поэтому отметил новую Волгу с блатными номерами и с водителем за рулем. Про номера мне уже довольно подробно рассказал мой водитель, имеющий родственника в ГАИ.

– Просим прощения, Владлен Викторович, что заставили вас ждать, – поспешил извиниться Саша за нас обоих.

– Ничего, где ваш костоправ? Мне скоро в больницу ехать, собираются положить на операцию, удалять грыжи, поэтому времени нет совсем. Профессор из Тбилиси приехал, оперирует как бог.

Хороший расклад и правильно обозначены приоритеты, мне теперь все понятно. У человека операция на носу и тут дядя Саши поделился с ним случаем своего излечения, подав надежду, что можно обойтись без скальпеля.

Насколько я помню, операция непростая и не гарантирующая полное восстановление здоровья. В Питере, я хорошо это знаю, ведь сам изучал такой вопрос, врачи очень любили при первых проблемах со спиной ставить всем грыжи и удалять только хирургическим способом. Сам я обошелся без операции, хотя спецы из Военно-Медицинской академии и одно светило из Военно-Морского госпиталя нашли у меня две серьезные грыжи, которые необходимо оперировать и наперебой меня уверяли в этом.

Да еще и профессор из самого Тбилиси, оперирующий как бог!

Я то думал, что только я имею право так называться на всей Земле, а тут такое понижение в звании.

Ну, не понижение, просто еще кого-то поставили вровень со мной, что все равно неожиданно неприятно.

Уже не первый парень на деревне.

Интересно, возьмется исцелять мой артефакт грыжи в позвоночнике? Должен взять, чем они отличаются от других воспалений в организме.

Но пора уже брать управление процессом в свои руки, Саша и его дядя здесь пока не при чем, откровенно говоря:

– Добрый день. Я буду вами заниматься и хотел бы поговорить. Обсудить условия оказания моей помощи.

Мужчина, Владлен Викторович, оказался изрядно ошарашен моим предложением, видно, что он договорился напрямую с дядей Тенгизом и не ожидает больше никаких разговоров, тем более, что с обслуживающим персоналом.

Но все же послушно проследовал за мной в сторону предбанника, как и Саша, который тоже решил не отставать от нас.

Кинув взгляд на него, я повернулся к будущему пациенту и сразу негромко обратился к нему:

– Ваше излечение без операции стоит две тысячи рублей. Такова моя обычная цена, – подтвердил я, увидев удивление на лице мужчины.

Дядя Тенгиз наверняка не сказал ему ничего про деньги, собираясь получить в других областях оплату своей помощи и иными способами. Рука руку моет, как то так.

Только я не собираюсь больше дешевить ни разу, ведь мое лечение не имеет конкурентов в принципе. Да и что такое несколько тысяч рублей для успешных людей, особенно в таком благословенном крае как Грузия. Это вам не бедные районы Нечерноземья, как это часто звучит по телевизору и написано в газетах.

– Вам, как знакомому уважаемого мной человека, я могу сделать скидку ровно в два раза, – все же предложил я, посмотрев на побледневшее лицо Саши.

– У меня с собой только половина от суммы есть, пятьсот рублей. И мелочь, – ответил пациент.

– Мелочь мне ни к чему. Завезете потом, да и эту сумму можете отдать после процедуры излечения, когда сами поймете, помогло вам это или нет. Согласны? – я решил не разводить долгие разговоры.

– Согласен. Конечно. Но вы уверены, что я успею к профессору? – клиент серьезно сомневается в успехе.

– Уверен я только в том, что к профессору вам не придется ехать, – твердо говорю я, глядя пристально в глаза собеседнику.

– Саша, раздевайте пациента, грейте в парилке и тщательно протрите спину и поясницу, – командую я и отдаю Владлена Викторовича в руки приятеля.

Все идет так же, как и в первый раз, только пациент все же сильно торопится на операцию к наместнику бога на земле. Уже через десять минут ему помогают лечь на отдельно поставленную скамью. Я проверяю, как тщательно протерта его спина и поясница, промокаю еще раз полотенцем, достаю артефакт и приступаю к лечению.

Глава 6

Теперь мне удобнее нагибаться над клиентом, эта скамья немного повыше, не приходится так сильно тянуться к его спине. Я стою почти ровно и думаю, как притащить и где взять нормальный массажный стол.

Я стал немного опытнее уже ко второму излечению и включаю артефакт на несколько секунд над каждым участком позвоночника, ведь я не знаю, где находятся грыжи. Где-то около поясницы, насколько я помню результаты своей томографии, но лучше не рисковать и пройтись по всему позвоночнику до самой головы. Ведь там тоже могут попасться грыжи или оказаться заблокированы мышцы.

Клиент молчит, в отличии от дяди Сашки он не такой импульсивный, зрителей тоже нет, Саша всех быстро выставил из помещения после моей просьбы. Он и скамью поудобнее нашел, еще запряг народ сюда ее принести.

Мне вчера оказалось не до этого, дядя не попросил всех разогнать, что странно. Хотя, чего странного, ему просто лечь оказалось почти невозможно даже после разогрева в бане, не до остального внимание свое обращать.

Ладно, Саша – человек заинтересованный в успехе, пациент не видит, как проходит лечение, мне можно не так сильно изображать свое напряжение и тяжесть процесса исцеления. А при толпе зрителей всегда найдутся проницательные парни, которые могут раскусить мой спектакль, потом пойдут слухи, что я дурака валяю, а не лечу и совсем не тот Кашпировский, про которого все говорят.

По настенным часам проходит пятнадцать минут, когда я прекращаю процесс лечения, снова устало присаживаюсь на подставленный заранее стул, тоже готовую заготовку.

– Как себя чувствуете? Владлен Викторович? – интересуется первым делом Саша, накрывая пациента простыней, чтобы человеку оказалось комфортно лежать.

Этот вопрос мы тоже обговорили, раз уж он при мне тусит, пусть немного помогает, а не только языком работает.

– Странно себя чувствую, что-то изменилось, но не могу понять, – озадаченно высказывается клиент и спрашивает меня, – скажите, долго мне лежать?

– Можете встать, если торопитесь. И сами оцените свое состояние. Если нет оснований лезть под нож, тогда снова ложитесь и полчаса отдохните, – миролюбиво говорю я, давая возможность пациенту самому оценить изменения в своем теле.

Он конечно встает, все же глубоко засела установка, что нужно обязательно попасть к профессору в надежде на чудо.

Легко встает и не спеша проходит по помещению, я замечаю, что он привычно начинает поднимать одно плечо и кривит тело, как привык за последние дни жизни, может и месяцы или годы.

– Ну как, болит? – интересуется Саша.

– Да вроде нет, не пойму, – растерянно говорит мужчина и я замечаю ему:

– Вы тянете плечо и скручиваете туловище. Это привычка или чувствуете сейчас какую-то боль?

Пациент растерянно смотрит на меня, и я вижу, что он не понимает, чего я от него хочу. Приходится подняться и провести его к зеркалу, где я мягко нажимаю на плечо и задвигаю его в нормальное положение.

– Так болит?

– Нет, – удивленно отвечает Владлен.

– А чего вы его тянете вверх?

– Привычка, наверно.

Я пытаюсь раскрутить и туловище в нормальное состояние, но теперь клиент сопротивляется всем телом и приходится поставить его вплотную к стене, где я понемногу разворачиваю тело клиента.

– А так?

– Так тоже ничего не болит.

– Все ясно, у вас выработалась привычка ходить именно так. Требуется мягкий массаж и тепловое воздействие на заблокированные мышцы, чтобы они вышли из спазмированного состояния, – говорю я.

Сам хорошо понимая, что ступаю на тонкий лед незнания основных медицинских терминов и лучше бы мне молчать в таких случаях.

Придется немного почитать медицинскую литературу, чтобы не плавать откровенно в простейших понятиях и не позориться. Хотя я и так нигде не утверждаю, что имею медицинское образование, но все же что-то хоть в теории мне лучше знать.

Поэтому снимаю с себя ответственность и отправляю пациента сделать новый рентген и обследование или ничего не делать и походить к массажисту. Но в любом случае – отменить сейчас операцию.

Да, не все так просто, даже если воспаление уже снято, человек продолжает вести себя так, как привыкло его тело за месяцы непрерывного болезненного состояния.

Пациент не забывает отдать мне пачку полтинников, заготовленных на операцию и уходит, мы с Сашей пока подходим и смотрим в окно.

Как он выходит из бани, подходит к машине, постоянно пытаясь приподнять плечо и старательно опускает его, когда вспоминает про мое наставление. Зато в машину он садится легко, на мгновение забыв о своей спине, просто падает на переднее сидение, как здоровый человек. Волга трогается с места и уезжает, мы смотрим друг на друга, и Саша опять начинает знакомую песню:

– Ты хоть знаешь, кто это был?

– Не знаю и что? Пойдем в парилку, мне пора погреться, что-то устал я сильно, там и расскажешь, – я подталкиваю его и забираю с собой сумку с камнями.

Не стоит больше оставлять ее в своем отделении на скамейке, просто на крючке висеть, найдутся желающие проверить, не работает ли излечение само по себе без хозяина.

В парилке я узнаю, что Владлен Викторович – заместитель директора литопонного завода по хозяйственной части и решает все вопросы на самом заводе. Такая исчерпывающая информация меня как-то не очень взволновала и я открытым текстом поведал приятелю свои мысли на этот счет:

– Саша, ты хороший парень и очень веселый позитивный человек. Дядя Тенгиз наверняка сосредоточение всех добродетелей и великого ума. Ты не будешь спорить со мной по такому поводу?

Саша, сидящий на соседней скамье, замотал головой.

– Так скажи мне, с кем стоит поговорить по моей просьбе? И как мы будем регулировать наши взаимовыгодные, запомни, взаимовыгодные отношения?

Саша задумался над моими словами и молчал, пока пара мужчин, гревшихся с нами рядом, не вышла из парилки. Я пока проверил свою оставшуюся ману и обнаружил, что на второго пациента ее ушло поменьше, где-то шесть процентов, теперь у меня осталось заполненным восемьдесят процентов резервуара маны.