Покупая смысл

Глава 1

Только вдумайтесь, чаще всего первое, что мы видим, когда просыпаемся – это потолок. Удручающая картина, не правда ли? Плоская белая поверхность куска бетона, покрытая краской или еще какими-либо материалами, которые делают его вид хотя бы сносным. И хорошо, если этот потолок нашей уютной спальни – родная домашняя обстановка подавляет чувство паники в только что пробудившемся сознании. Возникает тревожность, когда это происходит в незнакомом месте. Дела, скорее всего, плохи, если это потолок больничной комнаты. Хуже, если ты не можешь вспомнить, как в ней оказался. Но самое страшное – это, когда нет абсолютно никакого представления о том, кто ты такой, что происходит, какой сейчас год и что это вообще за плоская белая поверхность наверху с тусклым светом посередине.

Тотальная амнезия – явление довольно редкое и далеко не самое приятное. Хотя кто-то бы отдал все, чтобы с ним случилось подобное. Жизнь с чистого листа. Заново родился, но уже во взрослом способном теле. А, возможно, это только звучит заманчиво. Детский организм приспособлен к изучению этого мира, он развивается и познает все, что его окружает вполне гармонично и с интересом. Взрослый же человек уже должен быть готов ко всем жизненным трудностям и обстоятельствам, преодолевать, которые ему необходимо изо дня в день. Какое уж там исследования мира. Нужно идти на работу и зарабатывать деньги, чтобы можно было на что-то жить. Довольно мрачная суть бытия, к которой приходит, так или иначе, большинство людей в этом мире. Все детство они катаются по волнам этого удивительного и манящего океана неизведанной вселенной, а потом их неизбежно прибивает к берегу так называемой суровой реальности.

Вот уже час он лежал и смотрел в потолок. От такого занятия могла бы развиться депрессия, но он пока даже не представлял, что это такое.

«Кто я?» – среди людей этот вопрос не имеет особой популярности, исключение составляют подростки, которые отчаянно ищут свое место в этом мире. Гораздо чаще, в человеческих головах звучит: «В чем смысл жизни?» или «И как, черт возьми, жить эту жизнь?», но нашего героя столь философские вопросы на данный момент интересовали меньше всего. «Кто я?» – это единственное, что отзывалось эхом в его чистом, как белый лист сознании и вот уже добрых шестьдесят минут оставалось без ответа.

– Очнулся, – равнодушно бросила женщина в белом, которая бесцеремонно вошла в пустое до этого пространство. – А говорили, что минимум три дня будешь без сознания. Как себя чувствуешь, больной?

– Больной? – спросил он почти беззвучно.

– Ну а, что здоровый, что ли? Ты где, по-твоему, находишься? Здесь у нас только больные.

– А где я нахожусь? – слегка оживился человек на больничной койке, в надежде узнать хоть что-нибудь от угрюмой медсестры.

– Ууу, дела совсем, кажется, плохи. Ничего, видимо, от наркоза еще не отошел, хотя уже двое суток прошло… В любом случае скоро станет лучше, придешь в себя. И не таких Вячеслав Юрьевич с того света возвращал. Живут сейчас, радуются жизни, да еще и здоровее остальных, – запутала она еще больше пациента и направилась к выходу.

– Так, где я? И… И кто я? – просипел он ей вслед.

– В больнице! Отдыхай давай, тебе силы нужны, – ответила она и скрылась из виду.

«Так, и что такое больница? И что значит больной?» – возникли новые вопросы, на которые так и не появлялось ответов. Зато было огромное желание встать и пойти, как сделала это женщина в белом халате. Ему хотелось узнать, куда она исчезла и что там было за этой дверью. Большое ли там пространство? Выглядит ли оно так же, как эта комната? Если да, то человек, потерявший память, будет немного разочарован. Он хоть и не понимал, что именно его окружало, но мог почувствовать, что обстановка эта не самая приятная и находиться в ней ему некомфортно.

Встать и пойти оказалось совсем непросто, а точнее, невозможно. Даже приподняться и опереться на локти, было просто сверхзадачей. Больной с трудом смог это сделать и то буквально на несколько секунд, после которых резко вернулся в горизонтальное положение. Он заметил, что его лоб слегка стал мокрым и непонятно как, но сообразил, что это реакция на трудности. «Лоб мокнет, если трудно» – всплыло в его голове. «Так, так, если можно было понять это без посторонней помощи, то, вероятно, все ответы могут быть в моей собственной голове. Просто, видимо, нужно задавать вопросы более простые или нужные, что ли» – подумал пациент и непроизвольно улыбнулся, не придав почему-то особого значения спонтанной мимике на его собственном лице.

«Так, а почему же тогда мне трудно, а кому-то легко вставать и ходить? Видимо, потому что я больной. Значит, больной может меньше, чем все остальные. А кто такие остальные?» – прозвучал следующий вопрос, после которого ничего, кроме тишины, не было. «Опять не то! Видимо, пока это слишком сложно. Нужно постепенно во всем разбираться» – пришел он к выводу и, не теряя энтузиазма, продолжил пристально наблюдать за своими мыслями.

«А почему я больной? Наверняка со мной что-то случилось, ведь та, что заходила сюда, сказала о ком-то, кого спасли с того света, и они живут теперь и здоровее остальных. Значит, здоровый это тот, кто может ходить куда хочет, а больной нет. Ну вот, уже кое-что» – обрадовался он.

– Ну, как себя чувствуете? – спросил с порога человек в белом халате и густыми усами, в которых прослеживалась седина. – Валентина Сергеевна сказала, что задаете странные вопросы. Это даже хорошо, я, честно говоря, не думал, что так быстро в себя придете. Да, что уж там говорить, шансы, что операция пройдет успешно, были минимальные. Так, что вы счастливчик! – сказал он и улыбнулся не совсем искренне, скорее профессионально.

От этой улыбки стало как-то приятно, и пациент решил откровенно поделиться своими новыми знаниями:

– А еще я больной, а вы здоровый! Это я сам понял, но пока только это. Ничего другого я больше не знаю. У меня там в голове столько вопросов… Вы мне расскажете все?

– Не беспокойтесь, это вполне нормально. Память будет возвращаться обрывками. Что-то вы уже знаете и даже не обращаете на это внимание, а какие-то вещи будут являться для вас настоящим открытием. Я вам все расскажу, но не сейчас. Вам нужен отдых, поэтому скоро вам дадут лекарства, чтобы поспать.

– Но зачем мне спать? Я же хочу все узнать.

– Потом, голубчик, потом, – отмахнулся доктор и подобно женщине в белом халате поспешил исчезнуть за дверью.

«Я больной, счастливчик и голубчик. А еще я мужчина, как и этот врач, а до этого я говорил с женщиной, непонятно откуда, но это я знаю наверняка» – подытожил он.

Глава 2

От щедрой дозы снотворного человек с огромной кучей вопросов без ответов проспал практически сутки. По ощущениям сил он так и не набрался, а вот желание все узнать в разы усилилось. Он отчетливо понимал, что когда-то этот вакуум в голове был заполнен до краев, и его раздражало, что все содержимое оттуда пропало.

«Вот если бы была такая штука, которая поведает тебе обо всем, что только захочешь узнать, а то люди не хотят ничего рассказывать» – думал он, разумеется, даже не подозревая о существовании интернета.

– Проснулся? Сейчас завтрак тебе принесу, – заглянула медсестра на секунду и тут же исчезла.

«Хм… завтрак. Спрашивать, видимо, бесполезно, что это такое. Придется самому все узнавать. Конечно, если бы ни это непрекращающееся зудящее желание заполнить эту пустоту в голове, изучать все могло быть даже интереснее, чем получать ответы от других» – думал он, ожидая свой завтрак, что бы для него это ни значило.

Белая склизкая жижа, два кусочка чего-то мягкого и странно пахнущего, а еще коричневая жидкость, также не вызывающая у больного никакого доверия – это и был завтрак. Каша, хлеб и стакан чая не пробуждали ни малейшего желания попробовать их на вкус. Скорее даже вызывали обратную реакцию – аппетит если и был, то бесследно исчез от вида больничной кормежки.

– Чего морщишься? Ешь давай! Тебе силы нужны, – сказала строго женщина, которая принесла еду на подносе.

– Зачем мне силы? И от этого, они что появляются?

– Да что с тобой? Как ребенок, в самом деле! Это еда, она нужна, чтобы организм был сильным. А силы тебе нужны, чтобы скорее выздороветь и перестать задавать глупые вопросы.

– Но ведь я ничего почти не знаю. Мне нужно заполнить пустоту в голове, а то я чувствую себя плохо из-за нее. Такое ощущение, что раньше я знал все, а теперь нет.

– Ты чего это? И впрямь, ничего, что ли не помнишь? Нужно сказать Вячеславу Юрьевичу, память ведь уже должна возвращаться потихоньку. А ты пока поешь, это поможет заполнить пустоту эту твою, в желудке-то у тебя давно ничего не было, вон уже сколько времени по капельнице питаешься. Может, от этого тебе и плохо, глядишь и вспомнишь все, – смягчилась медсестра и показалась больному даже хорошей.

Наверняка он делал это и раньше, но в момент, когда пища попала в рот, пережевывать ее было настолько непривычно, как будто это происходило впервые. Было очень странно и не совсем приятно, а после того, как бедолага прикусил два раза язык и щеку изнутри, то и вовсе весь этот процесс приобрел совершенно страдальческий характер.

Подсознательное ощущение страха не выполнить указания медсестры и желание уже поскорей закончить процесс принятия пищи заставили больного проглотить все, что было в тарелке, даже не пережевывая. Справиться с этим испытанием ему помогла очень специфичная на вкус коричневая жидкость в прозрачном граненом стакане. К рыхлым прямоугольным кусочкам он даже не притронулся, а только понюхал, не ощутив при этом никакого ярко выраженного аромата.

– Приятного аппетита, голубчик. Извините, что отвлекаю вас от еды, но Валентина Сергеевна меня с ума сведет своей паникой. Давайте разбираться: я задам вам несколько вопросов, а вы очень постараетесь на них ответить.

– Хорошо, я очень постараюсь на них ответить, – повторил растерянный пациент, которому самому уже не терпелось задать все свои вопросы.

– Начнем с простого: как вас зовут?

– Я не знаю, я же вам говорил, я знаю только то, что я больной.

– Какое сейчас время года?

– Я не знаю.

– Что вы ели на завтрак?

– Не знаю… Хотя… Еду! Я ел еду. Она нужна мне, чтобы у меня силы были.

– Вы хотите сказать, что больше ничего не вспомнили? – мягко произнес доктор, стараясь скрыть свою тревожность.

– Нет, но вы говорили, что можете мне все рассказать, – не унывал больной.

– Голубчик, я не могу рассказать вам всю вашу жизнь, я ее попросту не знаю. Но я очень постараюсь помочь вам вспомнить, – сказал он и с озадаченным выражением лица направился к выходу.

– Да я ведь не прошу рассказывать вам всю мою жизнь, просто ответьте мне на несколько вопросов! – крикнул ему вслед человек, прикованный к больничной койке.

– Позже, голубчик, сейчас мне нужно подумать. Отдыхайте.

«Ну вот, опять отдыхайте. Ну, разве это так трудно рассказать мне хоть немного о том, что со мной происходит? Я вот если бы хоть что-то знал, то обязательно рассказал бы это мужчине в белом. И не только ему, мне совсем нетрудно. А они почему-то не могут или не хотят этого делать. Просто издевательство какое-то. Странное слово «издевательство», но я уверен, что именно оно подходит к этой ситуации. Что ж, придется тогда опять искать ответы у себя внутри, это, конечно, с трудом получается, но хотя бы от этого есть толк, чего нельзя сказать об этих людях…»

Он лежал, смотрел в одну точку и копался в своей голове или же душе, это было непонятно. Одно было ясно, что если очень напрягаться, то что-то удавалось распознать. Например, что свет из окна был из-за солнца, а на потолке был другой свет, и он нужен был, когда солнце пряталось. Когда это происходило, нужно было спать. А спали люди тоже для того, чтобы набираться сил, это он узнал уже от врачей. Чтобы продумать всю эту логическую цепочку больному понадобилось немало времени, и он даже не заметил, как это самое солнце уже скрылось, и медсестра вновь зашла, чтобы включить свет на потолке.

– Ну как ты, больной? – уже с осторожностью спросила она.

– Я понял, что на улице светит солнце, а сейчас оно перестало светить, поэтому нужно спать! – сообщил он с детским восторгом.

Женщине в халате этот восторг детским не показался, а скорее был признаком какого-то психического заболевания, поэтому она поспешила удалиться из палаты со словами:

– Рано еще спать, через два часа отбой…

Глава 3

Доктор не посещал палату следующие два дня, и пациенту ничего не оставалось, как продолжать выуживать у себя из головы крупицы нужной информации. Медсестра заходила очень редко и ничего не говорила, кроме дежурных фраз, игнорируя напрочь уже надоевшие ей вопросы больного. Еще они казались ей жутковатыми, ведь за весь ее восемнадцатилетний рабочий стаж в больнице с подобным она не сталкивалась. Было несколько случаев, когда люди теряли память, но в основном они не помнили несколько месяцев своей жизни, максимум пару лет. А так чтобы абсолютно ничего не помнить и не знать об этом мире, такое было впервые, поэтому Валентина Сергеевна даже и не представляла, что ей делать с таким пациентом. «Ну вот как объяснить ему, что такое хлеб, если он понятия не имеет, что такое мука, пшеница и другие продукты питания, да и есть ли вообще смысл объяснять?» – думала она, испытывая при этом сильную жалость к пациенту, с которой она уже перестала бороться.

Суббота и воскресенье иногда длились для Валентины Сергеевны намного дольше, чем для других людей, ведь пока многие отдыхали, она трудилась вдвойне. Было всего две дежурные медсестры на всю больницу, и если возникали экстренные случаи, то приходилось отдуваться за врачей и оказывать медицинскую помощь. Конечно, провести операцию или вылечить пациента не требовалось, но стабилизировать состояние больного и обеспечить должный уход было необходимо. Работу свою она выполняла хорошо и ответственно, так что на ее дежурстве за все время был лишь один случай летального исхода. А для бюджетного медицинского учреждения это был очень даже неплохой результат.

Этот понедельник был особенно долгожданным, так как медсестра была уверена, что за два дня обязательно найдется какое-то решение проблемы «особенного пациента». В профессионализме Вячеслава Юрьевича она не сомневалась. Он был не только лучшим врачом во всей больнице, но и в прямом смысле творил настоящие чудеса в операционной. Валентина Сергеевна считала его не просто волшебником, а настоящим посланником Бога и очень гордилась, что именно ей посчастливилось работать в его отделении. Сомнений даже не возникало в том, что и в этот раз произойдет чудо. Она просто спокойно ждала, когда врач придет на смену и поведает свой четкий план действий по спасению больного из непростой ситуации.

– Вячеслав Юрьевич! – воскликнула она, завидев доктора в начале коридора. – Как же я рада вас видеть!

– Валентина Сергеевна, голубушка, у вас все в порядке? – опешил он.

– У меня-то в порядке, конечно, а вот больному нашему из седьмой палаты лучше ведь не становится. Он меня пугает, честно говоря…

– Понимаю вас, я и сам в растерянности…

– Так вы придумали, как его вылечить?

– Боюсь, что пока даже не представляю, что ему может помочь… Повторную операцию назначать опасно, и так еле спасли его. Будем исследовать, проводить анализы, изучать…

– Но как же… если улучшений не будет, то как его к людям отпускать? Он же и опасен может быть… Хотя скорее наоборот, конечно…

– Голубушка, но я ведь не Господь Бог и помочь могу не каждому. И так ему жизнь спас. Нужно будет заняться поиском его родственников или друзей, мы не сможем его вечно держать в больнице. Тем более близкие люди могут рассказать бедолаге обо всем, что он хочет знать, – ответил Вячеслав Юрьевич и направился к себе в кабинет.

– Так, а как же их найдешь-то теперь? – медсестра шла рядом, не отставая ни на шаг. – Он же их не помнит совсем… А может быть, психологи помогут что-то вспомнить? Ну, или там, знаете, гипноз и всякие такие нетрадиционные методы…

– Валентина Сергеевна, вы ведь прекрасно знаете, что мы врачи не поддерживаем эту так называемую нетрадиционную медицину. Наша задача сейчас обследовать его здоровье, и если с нашей стороны мы ничем помочь не сможем, то пусть хоть к шаманам обращается, это уже не в рамках нашей компетенции, – отрезал доктор и вошел в свой кабинет, меняя на ходу пальто на белый халат.

– Но ведь жалко же парня…

– Голубушка, напомните, сколько вы уже в больнице работаете?

– Восемнадцать лет, Вячеслав Юрьевич, а чего вы спрашиваете?

– Есть у нас в профессии состояние, которого просто необходимо как можно раньше достичь, иначе будет морально нелегко. Слышали что-то об эмоциональном выгорании?

– Не слышала, но, кажется, понимаю, о чем вы. Нужно перестать сожалеть больным. Только врачи ведь не роботы, а тоже люди.

– За такой стаж, как у вас обычно все сожаление проходит у медицинских работников.

– Да не проходит у них ничего, они просто злее становятся. Работа ведь нелегкая и даже противная для кого-то. Я хоть и устаю прилично, но дело свое считаю благородным и очень горжусь им, – заявила медсестра, слегка задрав голову вверх. – Во времена войны женщины бесплатно уходили на фронт, не ели и не спали и людей спасали. Какое уж там эмоциональное выгорание, только на одном сопереживании все и держалось. А теперь, что? Все становится каким-то искусственным, знаете ли. Так, что я, пожалуй, поберегу свои эмоции от выгорания этого…

– Так, Валентина Сергеевна, ну, что вы меня с самого утра, да еще и в понедельник, с толку сбиваете? Ну, какая еще война? Давно уже живем в современном мире, здесь все по-другому.

– Извините меня, Вячеслав Юрьевич, заработалась, наверное. Почти не спала. В выходные, как обычно, больным особое внимание требуется, там болит, это беспокоит, как будто в детей превращаются, ей-богу…

– Так идите и отдыхайте, голубушка. И старайтесь все-таки меньше переживать.

– Хорошо, спасибо вам за заботу. Извините, что тут наговорила, вы меня не слушайте, вам ясная голова нужна.

– Это уж точно.

Вячеслав Юрьевич на самом деле только делал вид, что полностью эмоционально выгорел. Он был один из немногих врачей, кто рабочий день начинал не с кружки кофе в уютном кабинете, а сразу с обхода. Надевая свой белый халат и собирая стопку из карт пациентов, он старался утром собрать как можно больше информации о состоянии больных, чтобы к обеду определить максимально эффективный план по дальнейшему лечению. Занимался он всем самостоятельно и к тому же контролировал каждый процесс. Даже в лабораторию иногда заходил с проверками и поторапливал сотрудников, ведь результаты анализов были ключевым фактором в назначении препаратов, процедур и операций.

Начинал он, как правило, обход не с палаты номер один, а заходил в первую очередь к самым сложным пациентам. В этот раз он сразу направился в седьмую палату.

– Здравствуйте, голубчик, ну как ваше состояние после выходных?

– После выходных? Так вот почему вас долго не было?

– Да, верно. В выходные люди на работу не ходят.

– До такого я сам бы вряд ли не додумался. Зато мне удалось понять еще некоторые вещи! Хотите, я вам расскажу? – воскликнул больной с самой искренней радостью.

– Нет, пожалуй, не стоит, – смутился доктор от своей непроизвольно возникшей жалости. – Скажите лучше, может быть, вы кого-нибудь вспомнили из своей жизни? Друзей, там родственников?

– Друзья и родственники – это те, кто меня знают? – быстро сообразил больной.

– Да, именно.

– Хотел бы я вспомнить кого-нибудь из них, возможно, они рассказали бы мне все. Знаете, я могу постараться вспомнить, я научился изо всех сил напрягаться и что-то понимать, правда, пока только совсем немного, но у меня уже намного лучше получается.

– Это хорошая новость, тогда старайтесь вспомнить хоть кого-то, голубчик. У вас в течение дня будет полное обследование. Возьмут анализы, измерят давление, сделают рентген. Не думаю, что вам это о чем-то говорит, просто не пугайтесь, что будут приходить новые люди.

– Хорошо. Вы же хотите мне помочь, чего мне бояться?

– Разумеется, мы хотим помочь. И сделаем все возможное. Я зайду к вам, как основные результаты обследования будут готовы.

Врач вышел из палаты с тяжелым сердцем, и ему стало даже немного стыдно перед Валентиной Сергеевной. Было в этом пациенте что-то такое настолько чистое и невинное, а вместе с этим и абсолютная беспомощность. Желание пожалеть его и помочь оказалось настолько сильным, что даже зачерствевшее сердце опытного хирурга теперь обливалось кровью. Он постарался подавить в себе все эти непрофессиональные чувства и отправился в следующую палату, чтобы хоть как-то вернуть себе хладнокровное состояние врача с внушительным трудовым стажем.

Глава 4

Установить личность человека в двадцать первом веке – задача довольно простая. Достаточно знать набор первичной информации: дата рождения, имя и фамилия. Еще проще, если при себе имеются документы, удостоверяющие эту личность. Иногда даже одного никнейма из социальных сетей достаточно, чтобы узнать о человеке всю его жизнь. В общем-то, шансы остаться неопознанным крайне ничтожны. В нашем мире, где так любят различную, зачастую никем не подтвержденную, но уж очень звучную статистику, можно уверенно заявить, что шанс даже при желании остаться инкогнито будет один на миллион. И это был как раз этот случай.

Пациент из палаты номер семь был сбит машиной в довольно тихом районе, абсолютно нехарактерном для таких происшествий. У пострадавшего при себе были только ключи, вероятно, от квартиры, вдребезги разбитый телефон и несколько купюр наличных. Никаких документов, фотографий, карточек или еще каких-либо зацепок, чтобы определить, кто он такой. В больницу он был доставлен без сознания в крайне тяжелом состоянии. Если бы водитель, который сбил этого человека, скрылся с места преступления и тут же не отвез его в ближайшее медицинское отделение, то он бы скончался примерно через тридцать – сорок минут с момента аварии. Так уж сложились звезды, что наш герой родился в рубашке и опытный хирург, который был на смене в этот день, спас ему жизнь. Так что, конечно, грех было жаловаться на отсутствие памяти, ведь все остальные органы функционировали и довольно быстро восстанавливались.

Обследование показало, что в целом организм работает хорошо, анализы были неплохие. Решено было провести МРТ головного мозга, только вот для бюджетной организации это процедура являлась загвоздкой. Чтобы бесплатно попасть на такое обследование, нужно было встать в очередь, которая велась в среднем за три месяца, а то и за полгода. В основном многие больные проходили ее платно за свой счет, так как на кону стояло самое важное – их здоровье, а, возможно, и жизнь. К сожалению, у больного, лишенного памяти, такой возможности не было, может быть, деньги у него на процедуру и имелись, но об этом никто не мог знать, включая его самого.

Ситуация складывалась тупиковая, и нужно было срочно что-то предпринимать. Держать беднягу несколько месяцев в больнице в ожидании обследования было как минимум несправедливо по отношению к нему. Больница не самое приятное место, и никто добровольно бы не согласился провести в ней больше времени, чем это требуется для лечения. Да и, что греха таить, ни один из работников больницы не мог без жалости с ним взаимодействовать, и всем уже в глубине души хотелось, чтобы он поскорее выписался.

Решено было вызвать сотрудника полиции и сделать несколько фото пациента, чтобы объявить его в розыск. Участковый полицейский выглядел соответствующе данному не самому благополучному району. Такое ощущение, что в погоне за преступниками он плюнул бы на это дело еще на самом старте и отправился бы заедать очередную проваленную миссию сочными чебуреками.

– День добрый, старший сержант Кузнецов, – зашел тучный мужчина в форме в палату. – Расскажите подробно все, что о себе знаете, каждая мелочь, может быть нам полезна.

– Здравствуйте… Я не так много о себе знаю… – пациент округлил глаза и слегка вцепился пальцами в матрац от вида этого человека. – Я больной… еще доктор называет меня голубчиком, и я ем и сплю, чтобы набираться сил.

– Так, мне сейчас не до шуток, у меня еще несколько вызовов сегодня, так что давайте к делу.

– К делу? – голос больного становился все тише.

– Вы, что думаете, я в розыск подам информацию о том, что врач вас голубчиком называет? Вы что хотите, чтобы я без погонов остался? – раздражался участковый и повышал тон голоса. – Немедленно говорите все, что вам известно.

– Я… я не знаю, что сказать, – с трудом ответил он, удивленно нахмурив брови.

– И что мне прикажешь с тобой делать?! – ничуть не смягчался сержант Кузнецов.

– Товарищ полицейский, – вдруг зашел в палату и вмешался Вячеслав Юрьевич. – А почему вы кричите на моего пациента?

– Так, он говорить ничего не хочет, придуривается только. Я что клоун, по-вашему?

– Вас разве не предупредили, что у больного амнезия? Он ничего не помнит.

– Предупредили, но не бывает же такого, чтобы человек совсем ничего не помнит.

– Бывает, и это как раз этот случай. Если бы мы владели хоть какой-то информацией о нем, то не обратились бы к вам за помощью. Могли бы вы сделать фото и объявить его в розыск?

– Я что фотограф, по-вашему? – пробурчал он практически шепотом. – Вставай давай, сделаю снимок.

– Я не могу встать, – печально ответил пациент.

– Я думаю, достаточно будет портрета, – продолжал вступаться доктор.

– Да что же это такое?! Не работа, а безобразие какое-то! Нам преступников ловить надо, а не портреты делать! – возмутился участковый и достал телефон последней модели популярного бренда.

Сделав несколько снимков, он поспешил покинуть палату с недовольным видом. Полицейский не внушал никакой надежды на успешные поиски близких или хотя бы знакомых пациента, но Вячеслав Юрьевич все же надеялся на лучшее.

Человек, лишенный памяти, ни на что не надеялся, а только старался забыть поскорее встречу с грубияном-полицейским. Он понятия не имел, кто это был такой, но неприятный осадок после общения с ним еще долго не проходил. Из-за этого доступ к любой информации в голове, которую и без того было трудно добывать, был закрыт. Только после ужина, ближе к отбою больному удалось немного расслабиться, отвлекаясь на любование звездным небом. В этот раз звезд было больше чем обычно, и ему очень хотелось рассмотреть вблизи каждый из этих крошечных огоньков.

Глава 5

День сменяла ночь, и тянулся весь этот процесс для человека, прикованного к кровати довольно медленно. Пациент из палаты номер семь хоть и любил наблюдать за тем, что происходило за окном, но со временем и это неизбежно надоедало. Он уже переставал радоваться его освоенным навыкам и знаниям и такие простые явления, как например, осознание количества проведенных дней в уже осточертевшей палате, воспринимал теперь как должное. В один из вечеров ему на ум пришли цифры, и пациент начал отсчитывать каждый день, прибавляя его к общему числу всех дней. Для него эта простая математика казалась первое время чем-то невероятным и даже вдохновляющим. Он поверил, что его разум способен абсолютно на все, только необходимо было время, чтобы пришла вся нужная информация.

Медсестра посещала седьмую палату несколько раз на дню и неохотно шла на контакт. Больной быстро понял, что вопросы ей не очень-то нравились, так как она на них практически не отвечала. Зато, когда он сообщал ей о каком-то новом знании, разумеется, на своем детском уровне, то она становилась сговорчивее и даже делилась некоторыми «секретами». Например, когда Валентина Сергеевна услышала от пациента, что он находится в палате четырнадцать дней, то рассказала ему, что вместе с операцией он был без сознания еще почти три дня, поэтому получается, что семнадцать. Затем ей вдруг захотелось поделиться тем, что одна неделя – это семь дней, у каждого из которых есть свое название, а месяц – это четыре недели, также она рассказала, что год составляют двенадцать месяцев или триста шестьдесят пять дней. Для человека, с полной потерей памяти такие познания были настоящим открытием.

– Доброе утро! – радостно провозгласил доктор. – Как у вас дела, голубчик?

– Дела хорошие! – ответил с такой же бодрой интонацией больной.

– Дела ваши не просто хорошие, а прекрасные, – продолжал доктор заинтриговано делиться радостью.

– Тогда дела прекрасные! – повторил он.

Когда Вячеслав Юрьевич заходил в палату, настроение у пациентов всегда повышалось. Была у него помимо золотых рук хирурга еще и какая-то особенная добрая энергетика. Никто, разумеется, не задумывался, отчего им становилось радостнее, но все одинаково очень любили этого врача. Больной обрадовался встрече с ним и отследил, как появилось стойкое ощущение того, что произошло что-то хорошее, и доктор хотел этим поделиться. На подсознательном уровне пациент уже включил режим ожидания приятной новости и сидел на койке с искренним блеском в глазах, широко при этом улыбаясь.

– Что ж, голубчик, у меня для вас отличная новость!

– Расскажите мне, что за новость! – сгорал от нетерпения больной.

Несмотря на то, что врач, после встречи с участковым не возлагал совершенно никаких надежд на поиск людей, знающих его пациента, все же идея розыска по фотографии оказалась успешной. Уже на четвертый день в участок пришел какой-то мужчина и заявил о том, что человек с амнезией – его друг и коллега по работе.

– Вы настоящий везунчик! Нашелся ваш близкий друг, и сегодня после обеда он придет в больницу.

– Я везунчик! Я так рад! – старался выразить свой эмоции счастья пациент, как мог. – Он что мне все расскажет и ответит на все вопросы?

– Думаю да, возможно, не на все, но знает он о вас явно больше, чем мы. Поздравляю, голубчик, возможно, скоро будем вас выписывать.

– Вы имеете в виду, что я смогу ходить? И пойти так же, как вы к себе домой, когда наступят выходные?

– Пойти вы пока, конечно, не сможете, после операции должно пройти достаточно времени, чтобы ткани восстановились. Гипс мы вам будем снимать уже завтра, а потихоньку начинать двигаться можно будет через несколько дней. Только предупреждаю, первое время будет сложно, придется в прямом смысле заново учиться ходить.

– Я буду учиться! Мне нравится учиться!

– Отличный настрой, тогда зайду к вам завтра, расскажете, как прошла встреча.

– Спасибо вам, доктор.

Благодарить больного научила медсестра, после того как в третий раз принесла ему еду и не услышала в ответ ничего. Она, как ребенку объясняла, что невежливо молчать, если тебе кто-то сделал что-то приятное или помог. Валентина Сергеевна также поведала ему о том, какую силу имеет слово «спасибо». Первое время пациент из седьмой палаты использовал его при каждом контакте с людьми, то есть не всегда к месту. Тогда медсестра рассказала еще одну особенность этого слова: благодарить нужно искренне, а значит, выбирать подходящий для этого момент следует тщательнее. Со временем он стал чувствовать, когда именно стоит применить «волшебное» слово намного лучше и наслаждался приятной реакцией людей.

Глава 6

– Миха, дружище, ну как же тебя так угораздило? – спросил с ходу мужчина, который зашел в палату.

Он тоже был в белом халате, но больной сразу сообразил, что это не медицинский работник, а тот самый человек, который его знает. Мужчина был обычного телосложения и достаточно высокого роста. Волосы темные, глаза карие, улыбка заразительная и приятная.

– Здравствуйте, – сказал он, удивленно нахмурив брови и округляя глаза, сам не понимая, почему вместо ожидаемой радости стал чувствовать напряжение.

– И тебе привет! – ответил незнакомец, который продолжал улыбаться, но глаза его налились грустью. – Мне сказали, что ты ничего не помнишь, как такое может быть? Ты что меня не узнаешь?

– Нет, я вас не помню.

– Что, серьезно? Мих, ну ты… не расстраивайся… Меня это… Тимур зовут, можно просто Тим. Врач твой сказал, что память может вернуться в любой момент, нужно только погрузиться в знакомую тебе обстановку, и все будет хорошо.

– А я и не расстраиваюсь, я рад, что вы пришли. Мне столько нужно у вас узнать, вы же ответите на мои вопросы?

– Ну, конечно, я тебе все обязательно расскажу, но попозже, ладно? Тебя скоро будут выписывать, и мы поговорим обо всем, о чем захочешь.

– А почему не сейчас? – удивился он.

– Да это… мне на работу уже надо бежать, обеденный перерыв заканчивается. Кстати, все коллеги тебя очень ждут и передают, чтобы ты поправлялся скорее. Слушай, мне нужно, чтобы ты дал согласие, что я могу ключи от твоей квартиры взять. Мы с Аней бы все там подготовили к твоей выписке и уже через несколько дней тебя забрали.

– А кто это Аня?

– Да, девушка моя. Переживает за тебя тоже.

– Не переживайте за меня, мне уже намного лучше! – вдруг оживился пациент. – Конечно, берите ключи. Я очень жду, когда уже смогу пойти домой, как все. Мне здесь уже плохо.

– Да уж, представляю. Ничего, дружище, скоро будешь дома, на своем родном диване кушать нормальную еду и смотреть огромный телевизор. Мы о тебе позаботимся.

– Спасибо, – ответил он, и его глаза впервые наполнились слезами от радости.

– Ну, я поехал, держись, осталось немного потерпеть и будешь дома. А там, глядишь, и память вернется, и все будет по-старому.

Напряжение во всем теле полностью пропало, и на его месте осталось только приятное тепло. Оно было пропитано радостью, надеждой и покоем. Это все согревало душу и создавало такие приятные ощущения, которые ранее пациент не испытывал. Он определенно был счастлив, и неважно, что не знал, как называется это состояние.

«Я Миха или Миша. Меня так зовут. Я так мало узнал от этого человека, но мне почему-то так хорошо. Хотя нет, мне просто прекрасно!» – подумал Михаил, и на его лице появилась широкая улыбка, которая не сходила до самого вечера.

Глава 7

Без гипса жизнь и вовсе показалась замечательной. Такое ощущение свободы и легкости Миша испытал впервые в своей новой жизни, и ему казалось, что ничего лучше этого нет и быть не может. На самом деле любое ощущение, которое он еще не испытывал после аварии, являлось для него новым и вызывало просто бурю эмоций. Это был, несомненно, приятный бонус его нынешнего незавидного положения.

Через три дня Михаил уже стоял на двух ногах, опираясь на Валентину Сергеевну. Он был вне себя от радости, хоть и понимал, что сам ходить еще не может. Больной чувствовал поддержку медсестры и только и успевал повторять:

– Спасибо, спасибо, спасибо вам…

– Да будет тебе, чего, как заведенный! – отмахнулась она.

– Я просто очень рад!

– Да уж, видно, надоело тебе лежать столько времени. Ничего, скоро бегать будешь!

– Бегать? Зачем мне бегать? Я хочу ходить, как вы и тоже уходить домой на выходные.

– Да это выражение такое… ой… – вздохнула тяжело медсестра. – Ну и бедолага же ты все-таки. Мало того, что еле живой остался и операцию тяжелую перенес, так еще и памяти совсем никакой нет. Ты же совсем, как ребенок! Отпускать-то тебя даже страшно… Люди-то ведь не все бывают хорошие, знаешь…

– Валентина Сергеевна, – вмешался вдруг доктор, который резко зашел в палату. – Не нужно пугать пациента своими страшилками, у него все будет хорошо.

– Здравствуйте, доктор! Посмотрите, я уже хожу! – словно не обращая внимания на их разговоры, воскликнул радостно Миша.

– Я вижу, голубчик, даже не сомневался, что у вас получится. Теперь только нужно заниматься каждый день. Завтра вас выписываем, и к вам ежедневно с утра будет приходить наш медбрат для лечебной физкультуры.

– Лечебной физкультуры? А, что это такое?

– Это несложные упражнения, то есть движения руками и ногами для восстановления ваших мышц. Проще говоря, вы будете заново учить ваши части тела двигаться.

– Хорошо, я хочу учиться! Мне нравится учиться.

– Это мы все уже прекрасно знаем. И это замечательно! Думаю, что вы совсем скоро будете ходить, как и раньше.

– Спасибо вам, доктор!

На протяжении всего дня Михаил то и дело пытался сползти с койки, но постоянно падал. Валентина Сергеевна после очередного такого падения сказала, что больше поднимать его не станет и что нужно иметь терпение. Упрямый пациент хоть и хорошо относился к медсестре, но все равно не смог удержаться от соблазна сделать еще одну попытку. И в этот раз ему действительно удалось приземлиться на обе стопы. Только получилось это в приседе на корточках. Он упирался одной рукой об пол, а другой держался за край кровати. Даже в таком неудобном положении он не сдерживал свой восторг и тихонько радовался:

– Я могу ходить! Я сам могу ходить! Нужно срочно выйти и посмотреть, что там за дверью!

Миша попробовал оттолкнуться, но сразу понял, что положение его абсолютно неустойчивое и он вот-вот упадет. Больной остался сидеть на корточках и спустя какое-то время уже был не так рад своему этому новому умению. Ноги затекли и заболели, а подняться ему не хватало сил и уверенности. Он боялся, что упадет.

– Валентина Сергеевна! Валентина Сергеевна! – стал кричать он, когда сидеть было уже невмоготу.

– Да, что ж это такое! Вот же упрямый! – забежала она в палату и принялась ворчать. – Ну, сколько раз тебе повторять, не все сразу! Нужно время! Понимаешь? Надо по-тер-петь!

– Да понял я, больше не буду ходить. Помогите мне, пожалуйста, а то мне уже плохо.

– Учти, последнее предупреждение! Больше точно поднимать не стану, и Вячеслав Юрьевич уже домой ушел, так что будешь всю ночь валяться!

– Я тоже хочу домой уходить…

– Потерпи, завтра уже пойдешь. Не сам, конечно, но зато будешь у себя дома, – сжалилась Валентина Сергеевна. – Досталось тебе, конечно…

Глава 8

– Ну вот, проходи! Добро пожаловать домой… – объявил его друг, когда они зашли в квартиру.

Прежде чем услышать эти заветные слова, Михаил успел пережить колоссальное потрясение. За то время, которое занял путь от палаты до дома, было слишком много впечатлений. Оказалось, что он не проживал в том районе, где находилась больница, и это, несомненно, был повод для радости любого москвича, но наш герой пока не разбирался в плюсах и минусах расположения квартиры в столице. Друг хоть и пытался ему объяснить загадочное увеличение цены на жилье в несколько раз в зависимости от того, как близко они подъезжали к центру, но ему все равно было это непонятно и совсем неинтересно.

Пожалуй, самым большим желанием было выйти за пределы палаты. Миша был заворожен новым длинным и узким пространством, именуемым коридором. Он немного расстроился, что цвет и состояние стен было таким же, как и в самой палате, зато у него сложилось впечатление, что эта длинная комната была проводником в какой-то совершенно другой мир. И он не ошибся.

Москва. Описать этот город несколькими предложениями даже искусным мастерам слова во все времена было не под силу. Что говорить о том, кто лишился большей части своего словарного запаса. Да и от современного вида этого великого города и у классиков тоже наверняка бы пропал дар речи на какое-то время.

Дорога заняла примерно два часа с учетом пробок, благодаря которым у Михаила была возможность более детально рассмотреть каждую часть невероятной красоты зданий и ухоженной природы парков. Перфекционизм и искусственность дорог, разметок, светофоров и подстриженных деревьев поражали его больше всего. Ему казалось, что за окном машины большая непрекращающаяся картина, но никак не реальность, которую он привык наблюдать из окна палаты. Оттуда было видно только одно дерево, которое в последнее время стало менять цвет с зеленого на желтый. Помимо него, было много неба, чаще серого цвета. И еще была земля, которую иногда размывал дождь, отчего в окно смотреть совсем не хотелось.

В центре города же оказалось очень много всеразличных деревьев и желтых, и зеленых, и даже красных. Было много разных зданий и машин. Толпы людей куда-то очень быстро шли как будто вместе. «Вот о чем говорила Валентина Сергеевна, мне нужно не просто научиться ходить, а бегать, чтобы быть как все эти люди» – подумал Миша.

Неба было намного меньше, чем из больничного окна. Как он не старался изогнуться в машине, чтобы посмотреть наверх, видно было его совсем немного из-за высоченных домов.

Друг Михаила всю дорогу не умолкал и рассказывал в основном об их совместной работе. Хотя в начале пути все же сообщил больному с амнезией о том, что родом тот был из Москвы, чем можно было по каким-то не совсем ему понятным причинам, гордиться. А также о том, что из родных у него уже никого не осталось – мать еще, когда ему было шесть, сильно заболела и умерла, отец почти сразу женился и после этого сыном не особо интересовался, а бабушки, воспитывающей внука, несколько лет назад не стало. Мишу эта информация не особо расстроила, он уже даже привык к тому, что у него никого нет. Друг не стал удивляться такой реакции и просто сменил тему.

Сам Тимур и приехал он сюда из Рязани, где родился и вырос, а познакомились они около четырех лет назад, когда оба пришли на работу в новую компанию. Работа оказалась непростой, но довольно прибыльной. Этой информации об их деятельности пока было для Миши более чем достаточно, но друг настойчиво вдавался в какие-то непонятные ему подробности офисных проблем последних недель. Так как бывший пациент понятия не имел, о чем идет речь, ему приходилось пропускать все мимо ушей, сосредотачивая все внимание на собственных мыслях и новых впечатлениях.

Опираясь практически всем грузом тела на Тимура, человек, потерявший память, вышел из машины и увидел свой дом. Он был такой же высокий, как и все, что он видел по пути, и производил впечатление жуткого величия. Михаил был крайне удивлен, так как не ожидал, что мог жить в таком огромном доме, но друг объяснил ему, что живет он, как и все, лишь в маленькой его части – квартире.

Его жилье существенно и довольно приятно отличалось от палаты. Оно было чем-то похоже на город, но выглядело еще более искусственнее и ровнее, что ли. Все материалы были гладкие и глянцевые, даже потолок и тот сиял. Было много света, и преобладали классические цвета: черный, белый и серый. Исключением был яркий фиолетовый диван и два зеленых цветка, без которых обстановка была бы совсем мертвой, как будто в этом помещении проживал робот.

Комнат было три: в одной был тот самый диван с цветами и телевизор, в другой большая кровать и компьютер, а в третьей стоял столик, стулья и по периметру располагался кухонный гарнитур со встроенным холодильником. Друг объяснял назначение этих предметов, но Мише было все сложнее запоминать столько новой информации. Он даже не представлял, что в мире столько всего придумали, практически для исполнения каждого желания был отдельный предмет. Например, если хотелось что-то охладить – холодильник или, наоборот, подогреть – плита или микроволновка. Это был удивительный мир, который поражал его ровно настолько же, насколько пугал.

Конечно, Михаил сразу ощутил, что между квартирой и палатой, в которой он провел почти месяц, отличия были колоссальные. Она была более хорошей и это все, что ему удалось умозаключить. Слова: комфортная, стильная, уютная не приходили ему на ум, так как затерялись глубоко в его подсознании.

Его товарищ помог дойти ему до другой комнаты и положил на кровать в спальню перед зеркалом.

– Здесь тебе будет лучше. Мы с Аней будем по очереди приходить и помогать тебе во всем. Я уже на работе договорился, меня смогут отпускать на несколько часов.

– Спасибо, Тимур, – ответил Миша, завороженно смотря в отражение.

– Называй меня просто Тим, я же говорил, что Тимуром меня называют только родители и начальник.

– Хорошо, Тим, извини.

– Да все нормально. Скоро придет моя девушка и приготовит обед, а я пока в магазин смотаюсь, возьму что-нибудь перекусить. Может, тебе чего-то особенного поесть хочется?

– Я не знаю ничего особенного. В больнице мне нравилась картошка…

– Хорошо, тогда возьму что-нибудь на свой вкус, ну и картошку! – улыбнулся Тим. – Отдыхай, Мих, наслаждайся домашней обстановкой.

Миша сильно щурился и очень напрягал глаза, пытаясь разглядеть все детали своей внешности в зеркале. Темно-русые отросшие на несколько сантиметров волосы беспорядочно раскидывались в разные стороны. Их было приятно теперь не только трогать, но и видеть. Глаза были светлые и, в зависимости от освещения, их оттенок менялся от серого к светло-синему. Выглядело это явление очень красиво и даже завораживающе. Нос для Миши имел весьма странный нелепый вид, но судя по тому, что через него проходил воздух, он был самой важной частью лица. Хотя рот тоже играл большую роль, так как с помощью него в организм поступала пища. Да и был он гораздо сложнее: зубы, язык, губы. Однозначно лицо по сравнению с другими частями тела было самым интересным и непривычным, так как все остальное в себе он изучил еще в больнице.

Помимо ушей, бровей и ресниц был еще небольшой шрам на левой щеке. Он вызывал только интерес и ни капли отвращения или каких-либо других негативных эмоций. Какие-то достаточно привычные для взрослого человека чувства жесткой критики и даже нелюбви к себе и своей внешности были пока чужды нашему герою. Он смотрел в зеркало подобно ребенку, изучавшему себя, и был рад, что, наконец, представилась возможность все рассмотреть. Миша около тридцати минут не мог оторваться от своего отражения, замечая все больше новых деталей своей внешности.

– Кто заказывал пиццу? – послышался из коридора голос Тима.

– Что это «пиццу»? – крикнул в ответ Миша в предвкушении чего-то неизведанного.

– Это лучшее изобретение человечества. И это не мои, а твои слова.

– А для чего оно нужно?

– Как это для чего? Для радости, удовольствия и наслаждения!

– Пахнет очень даже вкусно.

– Тогда налетай!

Михаил, как только увидел этот круг теста, усыпанный яркими красками незнакомых ему продуктов, тут же почувствовал непреодолимое желание отведать это новое блюдо. В больнице никакая еда не вызывала у него такого слюноотделения. Ел он ее только потому, что чувствовал, как после приема пищи становилось немного лучше: живот переставал урчать, и появлялись какие-никакие силы.

В тот момент, когда кусок треугольной формы попал к нему в рот, все вкусовые рецепторы буквально задребезжали. После пресной отварной и не самой вкусной еды пицца стала для желудка настоящим событием. Миша был так поражен необычным, но таким приятным вкусом, что не пытался сдерживаться и мычал от удовольствия.

– Знал, что тебе понравится, дружище! Мне кажется, в этом мире нет ни одного человека, кто не любил бы пиццу!

– Я очень люблю пиццу! – воскликнул он, пытаясь прожевать огромный кусок, который еле помещался во рту.

– Я это знаю, а теперь и ты знаешь! Так, ну если еда тебе понравилась, то Ане, наверное, сегодня приходить не обязательно. К тому же думаю, она не одобрит, что ты ешь вредную пиццу, а не всякие там полезные супчики, но зато это ведь вкуснее, правда, Мих?

– А что значит вредную пиццу?

– Да, это самая большая несправедливость мира! Пицца ничего хорошего для здоровья не приносит и даже, наоборот, поэтому ее нельзя есть часто.

– Почему? – недоумевал Миша.

– Ну, потому что полезных продуктов в ней практически нет, а еще ее же просто невозможно остановиться есть, а от переедания люди толстеют. В общем, питаться только пиццей плохо, как бы этого ни хотелось. Тем более тебе, чтобы организм восстановился быстрее, нужна полезная еда. Сегодня просто в виде исключения, можно отметить пиццей твою выписку, так что кушай и наслаждайся!

– Я немного запутался… То есть вкусная еда – это плохая еда, а невкусная – это хорошая?

– Да, примерно так и есть, – отмахнулся Тим.

– Почему так?

– Я не знаю, Мих. Слушай, у меня идея. Ты уже слышал об интернете?

– Нет, а что это?

– Не поверишь, но эта такая штука, которая отвечает на любые вопросы.

– Правда? А у тебя это есть? Мне очень нужна такая штука.

– Я тебе сейчас включу компьютер и покажу, как пользоваться голосовым поиском.

– А что такое компьютер?

– Сейчас ты все сам поймешь, – ответил его друг, начиная терять терпение.

Михаил уже понимал, что это за эмоции, так как в больнице многие их испытывали после его очередных вопросов. Он уже знал, что лучше прекратить спрашивать, иначе человек может разозлиться. Переключив свое внимание на пиццу, Миша стал молча есть и ожидать настоящего чуда. Ему было трудно поверить в то, что на свете действительно существует что-то такое, способное отвечать на любые вопросы, которые его мучали уже долгое время.

– Готово! Ты можешь нажимать на этот значок и задавать вопросы вслух, только, разумеется, не все сразу. Наберись терпения.

– Хорошо, я попробую. Эмм… Что такое компьютер?

После произнесенного вопроса, как по волшебству выскочило множество ответов. Михаил попытался расшифровать их, но ничего не получилось. Буквы он тоже не помнил.

– Я ничего не понимаю, – расстроенно сказал он.

– Так, ясно, функция «чтение» тоже отсутствует. Значит, будешь искать ответы по видео.

– А это что видео?

– Сейчас ты все поймешь.

Тим резкими движениями открыл красочную вкладку с различными окошками, в которых были маленькие люди, природа, машины и еще много чего не совсем понятного. На одном из видео человек объяснял, что такое компьютер и какие они бывают, но Миша мало чего из этого понял. Он не мог поверить своим глазам, что можно видеть уменьшенных людей в экране, которые отвечают на вопросы и при этом тебя не видят и, более того, даже не подозревают, что именно ты на них смотришь.

– А как я могу сказать им спасибо? – тревожно спросил новый пользователь интернета.

– Очень просто, ты можешь нажать внизу на палец вверх, можешь подписаться на канал или оставить комментарий, – Тим глянул на своего друга и натянуто улыбнулся. – В твоем случае достаточно будет поставить лайк.

– А что это лайк?

– Это палец вверх, – ответил он и продемонстрировал это действие.

– И что это и есть спасибо?

– Да, в современном мире такое спасибо. Я понимаю, что многие вещи тебе могут казаться странными, но со временем ты привыкнешь.

– Я так рад, что могу теперь учиться! Мне столько нужно узнать! – вдруг воскликнул Миша с тем же детским восторгом.

– Тогда не буду тебе мешать. Ты давай тут развлекайся, а мне уже нужно возвращаться на работу, вечером забегу!

– Что значит, развлекайся?

– А это ты можешь спросить у компьютера. Все, я побежал! – тяжело вздохнул Тим и поспешил выйти из комнаты.

Глава 9

– Что такое развлекайся?

На этот запрос оказалось много очень разных видео. Разумеется, большинство из них были связаны с вечеринками и алкоголем. Там было много веселых девушек в странной одежде, которая прикрывала лишь небольшую часть их тел. Люди смеялись и танцевали, но почему-то Мише на все это было не очень приятно смотреть. Их лица были какие-то странные, как будто заколдованные. После десятка таких просмотренных видео человек с амнезией старался избегать их и выключал сразу, как видел очередную пьяную тусовку.

Некоторые ролики были невероятно красивые и завораживающие. На одном из таких какие-то очень радостные люди катались с огромной горки и ныряли в воду. Им явно было очень хорошо, и смотреть на них было одно удовольствие. А еще эти ролики украшали яркие краски солнца, фруктов и бирюзовой воды. Михаил невольно посмотрел на серость за окном, и его широкая улыбка тут же пропала. Он почувствовал непреодолимое желание развлекаться также, как эти счастливые ребята.

Через какое-то время ему надоело смотреть однотипные видео, и он вспомнил, что у него еще куча вопросов. Михаил начал размышлять, что его интересовало больше всего, и почувствовал, как в голове образовывается целый ком из перемешанных вопросов. Он старался отыскать среди них самые важные, но это оказалось не так уж и легко. Появилось ощущение, что времени у него не так много и нужно срочно сделать выбор. Странное чувство, которое в больнице его не посещало. Там, наоборот, времени было бесконечное количество и тянулось оно крайне медленно.

– Почему пицца вредная? – вырвалось вдруг у него.

На этот вопрос не оказалось какого-то определенного ответа, но зато нашлось очень много видео с приготовлением этого, как выяснилось, итальянского блюда. Михаил узнал, какие туда входят основные ингредиенты, но, кроме желания продолжить уплетать пиццу, ничего полезного и нужного в его голове так и не появилось.

Над следующим запросом он решил хорошенько подумать, и, старательно пережевывая итальянское лакомство, начал искать среди своих мыслей нужные темы. Фокус внимания постоянно переходил на вкусовые рецепторы, и было сложно думать о чем-то другом. В больнице копаться в голове было намного проще и продуктивнее, а о еде он вообще почти не задумывался. Сознание было ясным, а сейчас казалось затуманенным. В голове помимо мыслей о вкусной пище проскальзывали просмотренные видео на тему развлечений, и все это мешало отыскать нужную информацию. Миша прекрасно мог это осознать, так как хорошо научился разбираться в своих ощущениях, но исправить это положение, казалось, было ему не под силу. Остановиться есть пиццу было невозможно, а вспоминать красивые ролики со счастливыми людьми уж очень было приятно.

Глава 10

– Привет, Миш, – послышался нежный женский голос.

Погруженный полностью в интернет-пространство молодой человек, сразу же оторвал голову от экрана и посмотрел на входную дверь. Стройная брюнетка с большими карими глазами, пухленькими губами и миниатюрным носиком приятно улыбалась. Миша увидел девушку и почувствовал в теле совершенно новые и какие-то очень сильные ощущения. Было похоже на радость от поедания пиццы и от просмотра красивых видео о развлечениях, но намного мощнее. Настолько, что Михаил застыл с приоткрытым ртом и смотрел на нее не моргая.

– Ты в порядке? – настороженно спросила она. – Как себя чувствуешь?

– Я хорошо, очень хорошо, – ответил совершенно растерянный парень.

– А ты… ты помнишь меня?

– Извини, я тебя не помню, но у меня такое чувство странное внутри, раньше его не было. Это хорошее чувство, оно мне нравится, – попытался объяснить Миша и показал свою искреннюю улыбку.

– Это хорошо, что нравится, – немного с грустью ответила она и присела на край кровати. – Я Аня. Мы с Тимом встречаемся. Я его девушка.

– Я знаю, он мне сказал. Я очень рад с тобой познакомиться! – широко улыбаясь, воскликнул Миша.

– Я тоже рада… Я пришла приготовить тебе нормальной еды, Тиму не следовало приносить пиццу, тебе нужно восстанавливаться и питаться правильной пищей.

– Но ведь пицца такая вкусная! И я, кажется, уже наелся.

– Боже… ну почему взрослые парни ведут себя как дети? – вздохнула Аня. – Еще бы не наелся, почти всю слопал!

– Извини… – непроизвольно вырвалось у Миши.

– Да ты тут ни при чем, а вот твой друг точно получит! Ну, раз такое дело, то я сварю тебе суп назавтра.

– Такой же, как в больнице? Я часто ел куриный суп в больнице. Валентина Сергеевна говорила, что от него у меня будет очень много сил.

– Я не знаю, кто такая Валентина Сергеевна, но она говорила правду.

– Это медсестра, она мне очень помогала.

– Значит, ты попал в хорошие руки, – сказала она, смягчившись, и присела чуть ближе. – Как ты вообще себя чувствуешь? Что помнишь?

Миша с ее приближением почувствовал, как приятные ощущения усиливаются, а сосредоточиться стало труднее.

– Я… я прекрасно себя чувствую! Помню только то, что было в больнице, но я быстро учусь! Тим показал мне, как с помощью компьютера я могу узнать все, что хочу!

– И что ты уже узнал? – старалась изобразить радость Аня, но ее глаза оставались по-прежнему печальными.

– Эм… пока немного, не могу сосредоточиться.

– Тогда не буду тебя отвлекать, пойду на кухню готовить.

– Нет, нет, ты меня не отвлекаешь… Может быть, лучше ты мне что-нибудь обо мне расскажешь? – попытался Миша вновь узнать информацию от живого источника, хотя уже особо не надеялся, что кто-то согласится давать ему ответы.

– Знаешь, Миш, тебе лучше все-таки воспользоваться компьютером, а все, что не сможешь найти, тебе расскажет Тим, – смутилась она. – Я пойду на кухню.

– Ну хорошо…

Прошел час, и Миша получил уже ответы на куда более важные свои вопросы. Плоский экран поведал ему о том, как устроено время, почему солнце садится, сколько людей в мире, какие разные они бывают, еще он узнал, что есть много стран, а живем мы на планете в форме шара. Последнее его поразило больше всего, но и все остальное впечатлило не меньше. Он так погрузился в процесс изучения, что совсем забыл о девушке на кухне.

– Я закончила, – отвлек его нежный голос.

– Аня! Ой, я и забыл, что ты здесь! – вздрогнул Миша. – Слушай, а ты знала, что мы живем в шаре?! Как такое может быть? А еще, что есть люди черного цвета, прям как ночь! Это же невероятно! – спешил он поделиться полученной шокирующей информацией, как обычно, с детским восторгом.

– Да, Миш, я в курсе, – ответила она со знакомым ему жалостливым видом. – Мне уже пора, суп в холодильнике, Тим завтра придет, чтобы тебя покормить. Долго не засиживайся за компьютером, тебе нужно больше спать.

– Хорошо, спасибо тебе.

Миша, естественно, и не подумал ложиться раньше и просидел в интернете полночи. Он почувствовал после этого дикую усталость, и даже боль в районе головы. От переизбытка информации и острой необходимости во сне он отключился в сидячем положении прямо за компьютером.

Глава 11

Интернет-зависимость – явление для всех уже привычное, и никто в двадцать первом веке не относится к этому, как к серьезной патологии. Михаил чувствовал, как его тянет к компьютеру и легкому доступу к информации, но его немного настораживало плохое самочувствие после длительного контакта с техникой. Намного приятнее все-таки было смотреть в окно и изучать каждую деталь происходящего на улице. Иногда с утра он мог по несколько часов наблюдать за людьми, гуляющими в парке, или просто идущими по улице. Интереснее всего было смотреть за парочками, которые целуются, обнимаются или смеются. В них было столько счастья, что на лице автоматически появлялась улыбка.

Утром Михаила всегда посещало странное чувство, как будто все начинается сначала. Это было какое-то ощущение страха вперемешку с предвкушением и интересом. Именно оно заставляло его искать ответы на все вопросы, рождавшиеся в голове. Именно это чувство придавало смысл его нынешнему существованию.

«Интересно, если я однажды проснусь и не буду это чувствовать, я умру?» – на этот вопрос Миша не мог найти ответ, но не расстраивался, ведь продолжать размышлять о смерти, ему совсем не хотелось. Он ввел как-то в поисковую строку это слово, ранее для него ничего особо не значащее, и ему хватило минуты просмотра мрачных и ужасающих картинок, чтобы понять, что тема эта далеко не самая приятная. И все же иногда в его голове проскакивали мысли об этом, как вот, например, этим новым, как чистый лист бумаги утром. «Рисовать на листе вначале всегда сложно, так как страх испортить его одолевает. Можно бы было, конечно, часами просто смотреть на него и не притрагиваться, но какой в этом смысл? Ничего не случится, если рисование сегодня не удастся, ведь завтра лист будет снова белым». Эти философские утренние мысли радовали Михаила и мотивировали на новые действия. Жажда познать много новой информации придавала сил, а ясная голова давала надежды на ее получение. Хотелось выбежать на улицу и подходить буквально к каждому человеку, хоть один из них да поведал бы все тайны этого мира. Но пока физические возможности были ограничены, ничего не оставалось, как направлять все внимание внутрь себя, в интернет, окно или постараться узнать что-то новое от друзей и несговорчивого медбрата, который приходил каждое утро в одно и то же время буквально на полчаса.

Сегодня наступил день, когда должна была прийти Аня, и по каким-то необъяснимым причинам Миша очень хотел ее поскорее увидеть. Он знал, что это случится в два часа дня, и не мог ни на чем сконцентрироваться, кроме ожидания. Хотя даже в этом он мог находить какие-то открытия. Его поражало, как время замедлялось, если он постоянно переводил свое внимание на часы. Что удивительно стрелка на них двигалась, как обычно, но по ощущениям казалось, что она заржавела и со скрипом еле волочилась по привычному маршруту. Такое умозаключение пришло Михаилу, потому что во время пользования интернетом у времени будто включался турборежим. Ни то чтобы ему это не нравилось или он жалел о потраченном времени, скорее это явление было удивительным и даже забавным. А вот ожидание без возможности сконцентрироваться на чем-либо было действительно каким-то неприятным.