Консервация
Глава
Старенькая квартира озаряется лучами солнца. Из приоткрытой деревянной форточки слышны мужские, женские, детские и старческие голоса, скандирующие что-то непонятное. Гул голосов усиливается, тон шагов становится звонче, превращаясь в хаотичный такт. А поток толпы так и не прекращается, даже наоборот, он начинает усиливаться, как цунами.
Вдруг раздается выстрел. Гул на мгновение прекращается, как будто это не просто стадо людей разных сословий и возрастов, а единый организм, субстанция. Выстрел был один, не слишком громкий и не слишком тихий, но возгласы толпы стали яростней и перешли на крики, которыми обычно зверей отпугивают. Очень злые и страшные крики.
До старенькой квартиры на четвёртом этаже начинают подниматься искры и дым от факелов и коктейлей Молотова. А в квартире стоит жгучий и тяжёлый сигаретный дым, из окна за всем этим наблюдает человек в погонах. В левой руке горит уже третья сигарета, две остальные потушены в пепельнице. А человек в погонах стоит, смотрит и боится, пытаясь даже скрыть это от самого себя.
Справа от него на комоде лежит пистолет калибра 7,62 мм, три магазина для него, наплечник, защищающий от запястья до верха спины, и офицерский пикельхельм. Всё, что нужно для того, чтобы руководить жандармами во время организованных митингов.
А человек в погонах стоит и ждёт. Ждёт. Ждёт, сам не зная чего, и боится, ведь толпа так и не прекратила свои дебоши, и лишь в конце улицы слышно, как полиция пытается отбиться от натиска народа. Вдруг в конце квартиры зазвонил дисковый телефон.
– Майор четвёртого жандарма Яранский слушает, – мигом принял звонок человек в погонах.
– К операции «Консервация» приступить.
Гудок сброса звонка.
Трубка была молча поставлена обратно. Яранский заправил пистолет в кобуру, положил магазины в портупею, натянул наплечник и вышел из апартаментов, даже не закрыв дверь. Спускался он до самого цокольного этажа, а крики толпы всё усиливались, добивая уже истерикой некоторых матерей и яростью мужиков.
– Заебали… Третий бунт за полгода…
Цоколь весь озаряется светом энергосберегающих лампочек накаливания, покрашенных в тёмно-красный свет, что ни черта не видно. В подвале уже стоят строем отделение Яранского, состоящее из шести юношей: Швец – самый младший, 18 лет, с электрической дубинкой, щитом и набором для задержания; Земан – медбрат, 21 год; Лукач – связист, 24 года; Юров Старший и Младший – близнецы, офицеры, экипированные табельными автоматами с пулями 45 калибра на четыре магазина, 25 лет; Чепин – офицер, экипирован так же, как и близнецы.
Уставшие от долгого ожидания приказа, но жаждущие ринуться в бой, Швец и Земан уже готовы были слушать майора. У старших уже имеется опыт в прошедших двух бунтах, и они уже обыденно начинают во всё вникать.
– Отделение! Прослушку вы уже нашу слышали, операция будет совсем другая, никак в прошлые разы с «Ежом», что меня очень сильно удручает… – начал майор. – Народ воюет, если кратко. Использует огонь, самодельные бомбы, у некоторых есть огнестрел. С последними очень аккуратно. Их в срочном порядке задерживать. Если никак, то ликвидировать.
В этот раз мы должны войти через подготовленные катакомбы в здание правительства и там уже оборонять здание, охранять министров с императором. Это основная задача всех пятнадцати наших отделений. Мы охраняем лицевую часть здания, входные двери…