Лили. Заставлю тебя полюбить

Глава 1

Мирон

– На этом всё.

Я отложил документы и первым поднялся из-за стола для совещаний.

– Завтра жду отчёты от отдела продвижения. – Посмотрел на Слепакова. – Павел Алексеевич, документы по сделке с «Афина Альянс» нужны мне до окончания рабочего дня.

– Да, Мирон Фёдорович, я всё предоставлю.

Я кивнул. Старшие менеджеры и начальники отделов выходили. Но не успела дверь закрыться за последним из них, влетела белобрысая девчонка, а следом – моя помощница.

– Я же сказала, что вам сюда нельзя! – нервно воскликнула она. – Мирон Фёдорович, простите, я…

Я окинул девчонку взглядом, на секунду задержавшись на её животе, и пренебрежительно поморщился.

– Оставь нас, Кристина. – Всё в порядке.

Едва мы остались одни, девчонка выдала на одном дыхании:

– Мне нужно с вами поговорить.

– И о чём же?

– Вы знаете, кто я?

– Разумеется. Вы – сотрудница компании, в которой я генеральный директор. – Жёстко усмехнулся. – По совместительству – подстилка моего брата. Что-что, а всех его баб я знаю.

Я кивнул на один из стульев, но она осталась стоять. Положила ладонь на живот.

Я невольно проследил за её жестом. Срок, месяц пятый.

– Сядь.

– Мне и так хорошо.

– Что тебе нужно?

– Я хочу знать, где Марк. Я с места не сдвинусь, пока не узнаю, где он! Можете хоть охрану вызывать!

– В этом нет необходимости. Мой брат в Штатах.

– Её глаза распахнулись.

– Что? В Штатах? Но…

– Ты не нужна ему. Или думала, навесишь ему пузо, – кивнул на её живот, – и он припадёт перед тобой на колено? Он бросил тебя, детка.

– Это неправда! – воскликнула она. – Марк так никогда бы не поступил! Он…

– Что он?! – меня вдруг охватила злость. – Отец предложил ему выбор – ты или состояние. Судя по тому, что ты устроила мне допрос, выбрал он деньги и семью. Ты стоишь тут, а мой брат отлично проводит время во Флориде.

– Я вам не верю! Марк… Мы должны были пожениться! Он мне замуж выйти предложил.

Я покривил губами. С каждым словом голос её звучал менее уверенно. Мне на секунду стало её жаль. Мозги между ног – всё равно, что их отсутствие.

– Девочка, забудь о моём брате. Ты меня слышала? Он во Флориде. Орландо, Майями, Тампа… Продолжить? Где ты, и где Марк? Он сейчас наслаждается океаном и пляжами, и на хрен ты ему не сдалась.

Её надменность и самоуверенность таяли, а на лице появлялось смятение.

– Дайте мне его телефон!

– А у тебя нет его телефона? – Она промолчала. Я усмехнулся. – Или номер недоступен? Может, мой брат не отвечает? – выдержал паузу. – Или не хочет отвечать?

Лиля

Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не дать волю отчаянию. Чувствовала, что, стоит показать уязвимость, это польстит его самолюбию. Что угодно, только не слёзы. Потом. Когда буду одна, буду плакать, лезть на стену и кричать, сейчас – нет.

Мирон Добронравов был полной противоположностью Марку. Надменный, холодный сукин сын с льдисто – голубыми глазами и чёрными волосами. Чуть выше брата, в чёрном костюме, с высокомерием во взгляде. Люди рядом с такими властителями жизней призваны были чувствовать себя дерьмом.

Он снова прошёлся по мне взглядом и остановился на животе. Я неосознанно прикрылась руками. Казалось, что холод проникает сквозь одежду, сквозь кожу, и пронизывает насквозь.

Добронравов нажал пару кнопок на селекторе.

– Двоих в зал для совещаний. У меня тут Лилия Александровна. Нужно бы сопроводить её в клинику, – сказал он.

– Ч-что это значит?

Он долго и пристально смотрел на меня прежде, чем подойти. Я попятилась. Дурное предчувствие отозвалось в сердце страхом.

– Хорошо, что ты сама пришла, Лиля.

Он сделал резкий выпад и схватил меня за плечо. Я вскрикнула. Вырвалась и снова попятилась.

– Зачем мне ехать в клинику?!

– По моим подсчётам, у тебя примерно двадцатая неделя. Значит, ещё можно избавиться от твоего выродка.

Мне стало плохо. Живот потянуло, голову сдавило. Я словно в дурном сне находилась и не могла проснуться.

– О чём ты говоришь?! – просипела, с трудом выдавливая слова.

– Ты едешь на аборт. Усложнять жизнь моей семье ты не будешь. И не переживай, я обо всём позаботился.

Глава 2

Лилия

Я бросилась к двери, но едва открыла её, оказалась в руках высокого крепкого мужчины. Брыкалась, что было сил, но он словно цепями меня сковал.

– Это она? – спросил второй.

– Да.

Державший меня кивнул и потащил в холл.

– Пустите! – вырываясь, вскрикнула я. – Да пустите же!

Всё было напрасно. Меня завели в лифт. Второй нажал кнопку, и мы поехали вниз. Я перевела взгляд с одного на другого в надежде, что в них проснутся человеческие чувства, но оба были отстранённые, под стать Добронравову.

– Пожалуйста, отпустите меня, – взмолилась я. – Скажете потом, что я сбежала, и вы меня не догнали. Я больше никогда не появлюсь тут, Богом клянусь. Просто отпустите. – На глазах всё-таки появились слёзы, и больше прятать я их не пыталась. Что делать, не знала. – Я… Я… У меня уже пять месяцев. У вас есть дети? Это будет мальчик, мне на УЗИ сказали. Я его хочу Сашей назвать. Я…

Лифт остановился на цокольном этаже и меня вытащили наружу. Мы оказались на подземной парковке. Новая попытка вырваться провалилась, как и прежние. Я упиралась, рычала – тщетно.

– Помог… – закричала, и на рот мне опустилась мужская ладонь.

– Чёрт возьми, – процедил второй охранник.

Я увидела, как он достал из кармана пузырёк и платок. Паника охватила до кончиков пальцев, адреналин дал силы биться пуще прежнего, но и это не помогло. Руку сменил платок.

Я задержала дыхание, до последнего борясь за себя и свою крошку. Но инстинкты оказались сильнее.

– М-м-м, – дёрнула головой.

Сознание мутилось, тело слабело. Я всё ещё видела машины, охранников, но чёткость пропадала. Кажется, меня подвели к машине, кажется, посадили на заднее сиденье, а потом стало совсем темно.

***

Меня качало на волнах. Дул тёплый ветер, а надувной матрас под щекой пах… Я вдохнула: не показалось – пахло кожей.

– Не нравится мне это, – словно сквозь вату услышала я мужской голос. – По сути, это незаконно.

– Это не твои проблемы. Добронравов сказал, что всё решит – пусть решает. Наше дело отвезти её в клинику. Дальше пусть разбирается сам. Выполняй свою работу и не забивай голову.

Добронравов… Это было не море – меня везли в машине, а тёплый ветер был климат контролем.

Я попробовала встать, но тело не слушалось, голоса не было, я не могла даже пошевелиться. Мгла опять стала сгущаться вокруг меня, сознание затягивало чернотой.

Тот, что сидел рядом, ответил, но я не расслышала. И опять зазвучал голос с переднего сиденья:

– Ей нужно было думать, когда связывалась с этой семьёй. Не хрен со свиным рылом соваться в калашный ряд.

– Они все хотят набитый кошелёк отхватить. И…

Я ещё слышала голоса, но уже не могла различить слов. Нет! Не нужен мне кошелёк! Да где Марк?! Он не мог бросить меня!

– Марк! – закричала я. – Марк!

Только крик был внутри меня, на деле – ни звука, тишина и темнота.

***

Пить хотелось невозможно. С трудом я разлепила веки, и в глаза ударил свет. Слишком яркий, и запах… Меня замутило. Пахло лекарствами и стерильностью.

На этот раз рассудок вернулся быстро. Я дотронулась до живота и испытала облегчение.

– Не бойся, – прошептала малышу, хотя сама не знала, куда деваться от страха.

Язык ворочался с трудом и прилипал к нёбу. Кое-как приподнявшись, я осмотрелась. Моя одежда исчезла, вместо неё на мне был тонкий халат. Попытка подняться окончилась фиаско – я повалилась на постель.

В палату, толкая перед собой маленький столик, вошла медсестра.

Она протёрла сгиб моей руки салфеткой. Я уловила запах спирта, и меня затошнило сильнее.

– Я возьму у вас кровь, – сказала она, и игла вошла в сгиб локтя.

– Мне нужно уйти отсюда, – прошептала я. – Прошу вас, помогите мне. Он хочет убить моего ребёнка. Пожалуйста.

Она покосилась на меня. Я уловила в её взгляде сочувствие, но не более.

– Пожалуйста, – повторила я. – Помогите мне.

Набрав шприц, она положила его на столик. Перевязала мне руку.

– Извините, – сказала она тихо и ушла.

Отчаяние охватило меня, как никогда прежде. Я лежала, а из уголков глаз катились слёзы.

– Я не отдам тебя, – скомкала халат на животе и сделала попытку присесть.

Наверное, я опять отключилась и пришла в себя от движения воздуха. Посмотрела на дверь.

– Марк, – прошептала я срывающимся голосом. – Слава Богу, Марк…

Тело слушалось плохо. Марк подошёл ближе: тёмные волосы длиннее среднего, тёмные глаза, пухлые губы.

– Мар…

Я потянулась к нему, пальцы мазнули по белому халату.

– Не волнуйтесь, – прозвучал чужой голос. – Всё пройдёт быстро и безболезненно. Скоро вы будете дома.

Это был не Марк. Образ растаял, и я увидела возле постели врача. Я сглотнула и замотала головой. Он посмотрел на планшет и на капельницу.

Капельница? Когда мне поставили капельницу?

– Я не…

– Всё будет хорошо, Лилия Александровна. – Он повернул колёсико на капельнице.

Крик снова рвался из груди, но я всего лишь тихо застонала. Я проваливалась в небытие, и не могла противостоять этому. Кажется, в палату вошёл ещё кто-то, кажется, люди вокруг говорили.

– Всё, поехали, – услышала я голос врача, и отключилась.

Глава 3

Мирон

Виски до окончания рабочего дня я позволял себе в редких случаях. Сегодня был именно такой. Серое небо сливалось с асфальтом и серыми, словно грязными домами. Весной жизнь должна просыпаться. Должна… Стоило бы это объяснить самой жизни.

В дверь кабинета постучали, и я обернулся.

– Мирон Фёдорович… – с опаской глядя на меня начала было помощница.

Я остановил её жестом.

– Меня нет, Кристина. Разве я тебе неясно сказал?

– Да, но…

Напоровшись на мой взгляд, она замолчала и вспыхнула. Неловко извинилась и исчезла, словно её и не было. Я с досадой отпил виски и опять повернулся к панорамному окну. Напряжение не отпускало.

Сам того не желая, я думал о девчонке.

Тощая, кожа разве что не просвечивает. Моль самая настоящая. А хотя.... В глазах вызов, прямо-таки огонь. Не каждая решилась бы заявиться ко мне и гнуть своё. А она решилась.

У моего младшего братца всегда было полно баб. Деньги, спортивная тачка, его харизма и наглость: они липли к нему, норовя залезть сперва в штаны, потом в кошелёк. Но Марк, при всей его сумасбродности не дебил, и дальше штанов добраться никому не удавалось. А эта вон куда зашла.

Лежавший на столе телефон зазвонил, и я напрягся сильнее. Предпочёл бы, чтобы на звонок ответила помощница. К сожалению, это бы ничего не изменило.

– Да, – сказал сдержанно.

Мышцы натянулись, плечи сковало, я сжал в руке стакан.

Смотрел на серое небо – оно казалось бесконечным. Виски обжёг глотку, прокатился теплом и оставил во рту горький привкус. Сегодняшний день отлично подходит для того, чтобы пить виски до вечера.

– Да, я услышал тебя, – сказал сдержанно. – Что же… Новостью это не стало. Я приеду вечером. И да, я отправил его девчонку на аборт.

На мгновение в трубке возникла тишина. Мне она не понравилась.

Но тишина продлилась недолго.

– Я понял тебя!

Крепко выругавшись, я оборвал звонок и, на ходу схватив пиджак, вышел из кабинета.

Кристина, увидев меня, вскинула голову.

– Сегодня меня не будет, – бросил ей. – Отмени всё, что на сегодня запланировано. Слепаков принесёт документы – отправь их мне курьером. В ближайшие два часа я не на связи.

– А что говорить, если будут вас спрашивать?

– Что-нибудь, – ответил с раздражением и быстро пошёл к лифтам.

Чёрт! Провались оно всё пропадом!

Лилия

Меня снова качало на волнах, а на руки и лицо дул тёплый ветер. И я не лежала… Открыла глаза, застонав от дикой боли в висках. Замутнённое сознание не дало мне обмануться ни на миг. Я была в машине. Сидела на переднем сиденье, пристёгнутая ремнём. От движения за стеклом голова заболела сильнее, тошнота стала едва преодолимой, но это не мешало мне жутко хотеть пить.

– М-м-м…

Голову словно ватой набили. Куда они меня везут? Те двое мужчин?

На колени мне вдруг упала бутылка с водой. Открыв её, я сделала несколько жадных глотков. Клиника, медсестра…

Сердце бешено заколотилось, я положила ладонь на живот. Нет, мне не привиделось и не приснилось! Я была в клинике, и…

– Всё твоё на месте, – услышала голос и повернулась.

За рулём сидел Мирон Добронравов.

Смерив меня уничижительным взглядом, он отвернулся к дороге. Я попыталась сглотнуть. Язык казался распухшим, а от выпитой воды легче не стало.

Лицо Мирона покрывала тёмная щетина, глаза у него, в отличие от брата, были холодные – холодные.

Меня охватили разом ярость, отвращение, страх. Но их сожрало другое чувство.

– Я вас ненавижу! – просипела я. – Вы – чудовище! Как только у Марка может быть такой брат?! Теперь я поняла, почему он не говорил о вас! Вы… Ненавижу! – голос сипел и срывался, горло драло.

Я закашлялась. Облизнула сухие губы.

– Остановите машину.

Он на меня не посмотрел.

– Остановите эту чёртову машину! Немедленно!

Я хотела отстегнуть ремень. В этот момент он, не сбавляя скорость, подался ко мне.

– Сидеть! – рявкнул он.

Сжал мою руку. Я вскрикнула от боли. Добронравов припечатал меня к сиденью. Я застыла, забыв, что нужно дышать.

Он посмотрел на меня со злостью и презрением. Как ни в чём не бывало опять устремил взгляд на дорогу, и плевать ему было на мою ненависть.

– Что вам от меня нужно?!

– Твой ребёнок.

– Только что вы хотели от него избавиться!

Я заметила, как он напрягся, как выступили сухожилия на крепких запястьях, как изогнулась жёсткая линия рта. Руку с живота не убирала. Только так я могла защитить своего ребёнка, пусть это была лишь иллюзия.

– Обстоятельства изменились, – сухо ответил Мирон. – Ты носишь наследника нашей фамилии. Выносишь и родишь его. До этого момента ты будешь под присмотром.

От циничности его слов, от того, как он это говорил, по коже мурашки бежали, а злость становилась сильнее.

– Под присмотром? Запихнёте меня в психушку?!

– А знаешь, отличный вариант. – Он глянул на меня мельком. – Жаль, я не подумал об этом раньше.

– Мерзавец!

Его губы едва заметно искривились. Я схватилась за ручку двери, дёрнула – бессмысленно. Взгляд метался по салону машины. Сиденья из кожи кремового цвета, запах свежести, на приборной панели – иконка. Иконка!

Да ему место в аду среди чертей! Гореть ему там – не перегореть!

– Я не собираюсь плясать под вашу дудку! Мой ребёнок – наследник Марка! Ваша фамилия ему не нужна! Если Марк…

– Закрой рот! – вдруг рявкнул он и наградил меня взглядом, от которого передёрнуло. – Сиди молча, Лиля, – сказал, угрожающе понизив голос. – Иначе я в самом деле рассмотрю твоё предложение относительно психбольницы. Устроить тебя труда не составит, уж поверь.

Я поверила. Запросто, учитывая, с какой лёгкостью он собирался отнять жизнь у нашего с Марком сына.

– Ты будешь жить в моём доме, – продолжил он спокойнее. – Я найму врача, который будет следить, чтобы беременность проходила нормально. И…

– Ни за что!

Он снова посмотрел на меня. Спокойно, холодно.

– Выбора у тебя нет.

– Выбор есть всегда.

– Не в твоём случае. А если и есть… – усмехнулся. – Вряд ли тебе понравятся другие варианты.

– Когда Марк всё узнает…

– Тебя для моего брата больше нет, – оборвал он. – Запомни это, Лилия. Раз и навсегда запомни.

Глава 4

Лилия

Машина притормозила перед высоченным забором, и в ту же секунду ворота разъехались в сторону. Меня поразил появившийся перед нами особняк. Подсвеченный фонарями, с подъездной дорожкой, он походил на киношную декорацию. В таком доме запросто могло поместиться несколько семей, но окна были тёмными, а вокруг стояла тишина.

Я посмотрела на Добронравова. Он лениво зевнул, прикрыв рот ладонью, и поморщился. Устал, бедняга, наверное! Выстраивать всех, как фигурки на шахматной доске и ломать судьбы.

– Вы тут один живёте?

– А должен жить не один?

В его голосе сквозило презрение. Ну что же, я о нём не лучшего мнения. Только он может действовать с позиции силы, а я… Пока я не отошла от шока. Мне было важно чувствовать под ладонью своего сына, только и всего.

– Да, я живу один, – снизошёл до ответа Мирон. – Если не считать охрану и прислугу.

В его исполнении слово «прислуга» прозвучало равнозначно «рабы».

– Не удивлена, – бросила я.

Он приподнял бровь. Тёмные пряди волос падали на его лоб и виски, пиджак даже на вид был неприлично дорогим, как и часы на запястье.

– Кто вас выдержит, Мирон Фёдорович? Ни одному нормальному человеку не придёт в голову жить с такой скотиной.

Его глаза сверкнули.

– Не забывай про рот. В твоих интересах.

Я сделала вид, что застегнула рот на замок, зато взглядом сказала ему, что думаю. Хотелось бы, чтобы он услышал. Только плевать ему было.

Взяв дорогущий телефон, он вышел из машины.

– Надменный урод, – процедила и попробовала открыть бардачок.

Он не открылся. То ли у меня мозгов не хватило, чтобы сообразить, как это работает в шикарной тачке. То ли брат Марка оказался предусмотрительным.

Отойдя метров на десять, он разговаривал с кем-то по телефону. Я не слышала ни слова. Зато рассмотреть его могла: пиджак, брюки…

– Да пошёл ты, – процедила сквозь зубы и открыла дверцу со своей стороны.

От свежего прохладного воздуха перехватило дыхание. Стоило мне ступить на дорожку, голова закружилась вместе с фонарями, и я едва успела схватиться за машину. Среди хаоса выплыло лицо Мирона.

– Кто тебе разрешал выходить?

– Сама себе разрешила.

– С этого момента ты себе не хозяйка.

Он оторвал меня от машины и, несмотря на сопротивление, поднял на руки. Я забрыкалась.

– Пустите меня! Я сама пойду!

– Запросто. Только ты не пойдёшь, а поползёшь. Пузом по дорожке.

Я ещё раз попробовала отделаться от него.

– Ты ещё не отошла. Сил идти у тебя не хватит.

– Хватит! Уйти отсюда, их у меня хватит! Адреналин поможет!

Он поднёс меня ко входу и толкнул дверь плечом. В холле горел свет, но рассмотреть, что вокруг, я не успела – Мирон потащил меня к лестнице. Пару раз я сказала ему, что о нём думаю – бессмысленно. Слова от него отскакивали, как мячики от стены.

На самом верху лестницы я-таки пихнула его локтем. Он резко поставил меня и припечатал взглядом.

– Ты будешь жить здесь, – прочеканил он. – Раз ты имела глупость связаться с одним из представителей нашей семьи, прими это, как данность.

– Мне нафиг эта данность не сдалась!

– Тем не менее.

Он крепко взял меня за локоть и провёл по холлу. Пальцы его впивались в руку до боли, я пару раз споткнулась о ковёр, но он и шаг не замедлил. Распахнул одну из дверей и втолкнул меня в комнату. Ударил по выключателю.

– Я не буду здесь жить! – как могла громко закричала я. – Не буду! Кем бы не были вы и ваша семья, я…

– Ты будешь здесь жить, Лиля.

– Я в плену?!

– В каком-то смысле. Ребёнок родится, и ты будешь свободна. А пока, – жестом показал на постель.

Я инстинктивно обернулась. Бежать было некуда: позади лишь кровать, окно и узкий шкаф. Взгляд метнулся на Мирона.

– Одно неверное действие с твоей стороны, и я всерьёз задумаюсь о психушке. Другой вариант – подвал.

– Не нужно мне угрожать!

– Угрожать? Нет, Лиля, я всего лишь довожу до твоего сведения твои перспективы.

Он вышел и закрыл дверь. Опомнившись, я бросилась за ним, но на втором шаге ноги подогнулись, и я оказалась на полу. Голова кружилась и болела, перед глазами плясали чёрные точки. Чтобы отдышаться, мне потребовалось не меньше минуты – только тогда я кое-как смогла подняться.

Дверь оказалась заперта. Я подёргала ручку, постучалась, прикладывая все силы.

– Откройте! Вы не имеете права меня тут держать! Вы… – ударила несколько раз и замолчала.

Рука опустилась вниз, из груди вырвался всхлип.

Обессиленная, я прислонилась к стене и снова дёрнула ручку.

– Откройте, – прошептала сквозь слёзы, отлично понимая, что никто меня не слышит.

Марк… Где ты?! Ты же обещал! Ты же клялся, что мы будем счастливы! А что теперь со мной будет?!

Глава 5

Лилия

До постели я так и не добралась. Сидя у стены, смотрела в пустоту и не понимала, как безграничное счастье превратилось в кошмар? Мы с Марком мечтали, строили планы…

Коснувшись пола, я наткнулась на что-то твёрдое. Это оказалась цепочка с кулоном, которую подарил мне Марк на одном из первых свиданий. Дотронулась до шеи – ничего. А я ведь её никогда не снимала.

Серёжек тоже не было и колечка, которое подарила мне мама, когда я уезжала из родного посёлка. С меня всё в клинике сняли, когда собирались выпотрошить, как какую-нибудь курицу!

Глядя на подвеску, я заплакала в голос. Держаться больше не могла, да и не хотела.

– Ты же обещал! – всхлипнула я. – Обещал, Марк! Ты… – голос заглушили рыдания.

Я сомкнула пальцы и прижала кулак к животу.

Несколько месяцев назад

После дождя пахло свежестью, а воздух был непривычно чистым. За пять лет, что я прожила в столице, таких вечеров было – по пальцам пересчитать. И на кой мы собираемся в клубе?! Лучше бы на озеро поехали и нажарили мяса!

– Ну да, Ларку утащишь к озеру, – недовольно сказала себе под нос, сверяясь с навигатором.

Судя по карте, до клуба осталось всего ничего. Пройти до конца улицы, свернуть и…

– Ай! – я взвизгнула и, ошеломлённая, уставилась на промчавшийся мимо спорткар.

Стояла и в буквальном смысле обтекала. Платье, босоножки, только вчера купленный на долго откладываемые деньги рюкзак: всё было мокрое. Брызги даже на волосы попали!

– Придурок! – бессильно крикнула я вслед машине.

Самой плакать хотелось!

Машина резко сдала назад. Секундный испуг сменило желание высказать гаду всё в лицо. Если он на дорогущей тачке гоняет, это не значит, что ему можно всё.

Дверца поднялась, и на дорогу вышел парень в тёмных очках. Сдвинул их на голову и осмотрел меня с ног до головы.

– Ты это специально сделал?!

– Прости.

Мы одновременно замолчали.

– Извини, малышка, не хотел.

Меня как против шерсти погладили.

– Не хотел?! А чего ты хотел, когда на полной скорости гнал по лужам?!

– На полной скорости? – он хмыкнул и положил ладонь на капот. – Поверь, до полной скорости было очень далеко.

– Я с друзьями должна была встретиться, а теперь…

Он опять осмотрел меня.

– Встретишься в другой раз.

Я бы встретилась в другой раз, но собирались мы не просто атак: защита дипломов была позади, впереди – получение заветных корочек. Ребята долго уговаривали меня пойти с ними в клуб – знали, что я не любитель. В конце я сдалась – лучшая подруга, однокурсница по совместительству, постаралась.

В рюкзаке уже в третий раз зазвонил телефон. Парень смотрел на меня с насмешкой, а я неожиданно отметила, что он хоть и наглый, весьма симпатичный. Тёмные волосы, тёмные глаза со смешинками, твёрдый подбородок. Светлая рубашка поло и светлые джинсы дополняли образ наглого мажора.

– Предложил бы тебе сгонять и поменять твой гардероб, – кивнул на мокрое платье. – Но что-то подсказывает, что ты откажешься.

– Я откажусь.

– Тогда давай просто домой подкину. Или куда ты там собиралась?

Куда собиралась я – не его дело, а вот его я собиралась послать. Вдруг резко подул ветер, и я поёжилась. На уличный «душ» в десятом часу вечера я не рассчитывала.

– Как тебя зовут? – спросил парень.

– Какая тебе разница?

– Да так… Не каждый день обливаю из лужи симпатичную девчонку. – Его губы сложились в наглую улыбку. – Поехали, не съем я тебя. Домчу с ветерком. Тем более… – он прислушался, и я разобрала отдалённые раскаты грома.

В детстве мама миллион раз говорила мне, что нельзя садиться в машину к незнакомцам.

– Лиля, – сказала, нерешительно подойдя к спорткару.

– Марк.

Он сел в спорткар, и дверца с другой стороны поднялась. Я всё ещё медлила, но ветер усилился, а на нос мне упала большая капля. Мама говорила… Мама много чего говорила. Например, что в квартире у пожилой родственницы её подруги у меня будет не жизнь, а малина! Может, и малина, правда, напрочь червивая.

Я села в машину, и Марк подмигнул мне.

– А хочешь, по городу прокачу? В качестве извинений?

Я поколебалась ещё несколько секунд.

– А, знаешь что, Марк? Давай, катай. В качестве извинений.

Мы встретились взглядами, и он усмехнулся. На его щеке появилась ямочка.

– Ок. – Двигатель взревел. – Погнали, малышка!

По городу Марк катал меня больше двух часов. Остановились мы только раз, чтобы взять кофе, а после продолжили спонтанную экскурсию. Когда он всё же привёз меня домой, одежда на мне была сухая, а настроение приподнятое.

– Телефон, – потребовал он. Я посмотрела с вопросом. – Оставь мне номер, я позвоню.

– Какой же ты наглый!

– Есть такое дело.

Он сказал мне свой номер, и я сделала прозвон.

Зашла в подъезд, но сразу к лифтам не пошла – дождалась, когда машина сорвётся с места и умчится в ночь. Марк…

Свет в квартире не горел. Стараясь не создавать никакого шума, я разулась и прокралась в свою временную комнату. Когда я только собиралась в Москву, мама категорично заявила, что жить я должна с надёжным человеком. Таким оказалась бабка её давней подруги – Анна Германовна. Уже после пары месяцев под одной крышей с ней я мечтала съехать в общагу, но… мест в общаге не было, денег у меня тоже. Пришлось стиснуть зубы и терпеть вечные подозрения, понукания и, что самое ужасное – попытки старухи накормить меня той дрянью, что она готовила.

Свет в комнате резко включился.

– Пришла? – прошамкала бабка, на вид которой было лет двести.

На самом деле ей было около восьмидесяти.

– Да, Анна Германовна.

– И где была?

– Да так… С друзьями встречалась.

– Кто в такое время с друзьями встречается?

От допроса меня спас телефон. Я выразительно посмотрела на старуху, и та, недовольно пробурчав, удалилась.

– Есть контакт, – сказал Марк.

– Не поздно для звонков?

– Самое то. Что делаешь, скажем, послезавтра?

– М-м… Пока не знаю. – Я присела на кровать. – У меня выходной.

– Выходной – отлично. Значит, составишь мне компанию на тусовке. В качестве компенсации, – он хмыкнул в трубку. – Из-за меня ты пропустила сегодняшнюю, организую тебе новую.

– Я не люблю тусовки. Спокойной ночи, Марк. Уже поздно, а я живу не одна.

Я положила трубку и со вздохом сжала в ладонях телефон. Опыта с парнями у меня было всего – ничего. Ко мне иногда подкатывали, но я обычно посылала их лесом. А Марка почему-то не послала. Вспомнила смешинки в тёмных глазах, ямочку на щеке.

– Придурок, – шепнула и сама улыбнулась.

Настоящее

Лиля

Я подползла к кровати и взяла брошенную Мироном сумку. Слёзы всё ещё текли, но они были только досадной помехой. Смахнув их, я высыпала всё, что было внутри на постель. Не так много – пачка мятных леденцов, ключи от нашей с Марком квартиры, косметика и карточка. Но главное – телефон.

Уже миллион раз я звонила и нарывалась на голос автоинформатора. Но всё же позвонила опять. Прижимала телефон к уху и слышала ставший ненавистным за последние недели голос.

– «Аппарат абонента выключен…».

Безэмоциональное сообщение сменилось короткими гудками, они – тишиной. А я так и сидела на ковре рядом с кучкой хлама, оставшейся от моей жизни. Помада, которую мы выбрали вместе с Марком, ключи, на которые он повесил брелок, телефон, подаренный им…

«Я тебя люблю, Марк. Ты нам нужен. Очень нужен. Мы в беде. Пожалуйста, ответь», – написала ему.

Люди не исчезают просто так! Тем более такие, как Марк!

Прошлое

– Подожди ещё немного, – сказал Марк у меня над ухом.

– Марк, ну хватит, – хотела убрать его ладони со своих глаз. – Марк! Дай посмотрю!

– Нет. Сказал – жди.

Он подтолкнул меня вперёд. Судя по звукам, мы были в многоэтажном доме, но где, я не представляла. Глаза мне Марк завязал ещё когда я села в машину, а теперь ладонями закрыл, чтобы я не сняла повязку.

– Так… Переступи.

Я подняла ногу повыше.

– Всё?

– Всё, – объявил он, и повязка исчезла вместе с его ладонями.

– Это что? – спросила, осматриваясь в светлом коридоре.

– Наша квартира.

Я порывисто повернулась к нему.

– Наша?!

Он довольно кивнул.

– Я снял её для нас. Будем жить тут. Ты и я. И никаких бабок! – он так и скривился. – Чёрт, как вспомню эту полоумную старуху, так вздрагиваю. Как ты с ней пять лет прожила и не тронулась умом, не представляю.

– Так это… – я прошла в кухню и опять посмотрела на Марка.

Взвизгнула и, бросившись к нему, обхватила за шею. Он обнял меня и, приподняв, крутанул вокруг себя.

– Нравится?

– Безумно! Марк! Я… Ты супер!

Я улыбнулась Марку. Со дня нашей первой встречи прошло два месяца, и я уже не знала, как жила без него. Из обычной девушки с ним я превратилась… в счастливую.

– Марк, – прошептала и, обхватив его лицо ладонями, снова улыбнулась. – Я люблю тебя.

– Это тебя квартира так воодушевила?

– Дурак, – отпустила и легко ударила в грудь.

Сделала вид, что обиделась и пошла в комнату. Но Марк поймал меня и прижал к себе.

– Дурак, – подтвердил он. – Но я тоже тебя люблю, малышка. Чёрт… Кажется, я втрескался, и это серьёзно. Точно серьёзно!

Я засмеялась и попыталась вырваться. А вместо этого оказалась к нему лицом и получила порывистый жаркий поцелуй.

Настоящее

Я задремала. Воспоминания были такими сладкими, что принесли успокоение, жаль, что на совсем короткое время.

– Мы это переживём, – сказала я малышу. – Мы же вместе.

В комнате было душно. Подойдя к окну, я хотела приоткрыть его, но оно оказалось не закрытым, а запертым.

– Негодяй, – бросила с досадой и погладила живот. – Мы дождёмся твоего папу. Я тебе обещаю. И тогда…

Взгляд остановился на дорожке. Несмотря на темноту. Я различила Мирона, а рядом с ним…

– Марк, – прошептала мгновенно севшим голосом. – Марк! – я постучала ладонью по стеклу. – Марк! – Постучала сильнее.

Я не могла ошибиться – это был Марк!

– Марк! Марк, я тут! Ну посмотри, пожалуйста, – взмолилась шёпотом.

Но он разговаривал с Мироном, и не догадываясь, что я совсем близко.

Я бросилась к двери. Сама не знала, на что рассчитываю, но…

Ручка неожиданно поддалась, и я, не помня себя, бросилась в холл.

Глава 6

В холле второго этажа горел светильник, дальше – темнота. Сбегая с лестницы, я едва не свернула шею. Чудом успела схватиться за перила и удержаться на ногах. Дверь должна быть прямо, я точно помнила. Только бы успеть, пока Марк тут!

Рванула дальше, и вдруг оказалась в чьих-то руках.

– Ай!

Я шарахнулась назад, и руки исчезли.

От испуга сердце готово было из груди вырваться. На миг я забыла, что тут делаю, а когда опомнилась, рядом никого не было. Словно мне показалось. Это точно был Мирон! Или…

– Кто здесь? – спросила в пустоту и не услышала ни слова. – Эй! Это вы?!

Простояла немного в необъяснимом страхе. Казалось, это не дом, а склеп. И где персонал?!

Во тьме я дошла до двери. Она была заперта. Я водила руками в надежде найти засов или оставленный в замке ключ – ничего. Постучала и прислушалась к звукам – ничего. И снаружи, и в самом доме стояла глухая тишина. Может, это не Марк был? Да нет же, Марк!

Казалось, я схожу с ума. Сбегая по лестнице, я не сомневалась, что на улице Мирон разговаривает с Марком, теперь же не была уверена ни в чём. И в здравости собственного рассудка тоже.

Попытки найти ключ на столике у двери успехом не увенчались, выключатель – тоже. Опустошённая, я села на низкий столик и уставилась в никуда. Сколько времени? Сейчас вечер или ночь? А, может, раннее утро?

Чем дольше я сидела, тем сильнее было чувство, что моё воображение сыграло со мной злую шутку. Тот мужчина.. Да, он был похож на Марка: рост, тёмные волосы, кожаная куртка… Сейчас я не была уверена, что на нём была куртка. Может, укороченное пальто или пиджак?

Зато в другом я была уверена.

– Есть хочешь? – погладила живот.

Ответом послужила та же тишина. Как насчёт малыша, я не знала, а сама хотела очень.

Снова я двинулась по холлу наощупь, только без адреналина это оказалось сложнее. Завернула в первую попавшуюся комнату. Показалось, что она большая – воздуха здесь словно бы больше было.

– И где его грёбаная прислуга? – спросила в сердцах и вздрогнула.

В углу комнаты включился свет. Его хватало только чтобы различить мужчину, сидящего в кресле. В руках его был стакан, глаза разглядеть я не могла – только что он смотрит на меня.

Мирон сделал глоток из стакана, который держал в руках. Рядом с ним на столике стояла бутылка, но различить, сколько в ней осталось, я не смогла. Перевела взгляд обратно. Взъерошенные волосы, взгляд стеклянный и пристальный. Он совсем не походил на человека, которого я видела в офисе компании. Тем более на того, с которым имела несчастье познакомиться сегодня лично.

– Хочешь сбежать, – голос его был глухим, замогильным, – можешь попробовать. – Чёрный ход там, – стаканом показал мне за спину.

– Я есть хочу.

– Кухня там же, – сказал он безэмоционально и, осушив стакан, налил ещё.

Я топталась на месте, борясь с желанием спросить, что случилось.

Складывалось ощущение, что Мирон потерял ко мне интерес. Подождав ещё немного, я ушла в темноту холла. Только не могла отделаться от ощущения, что он прожигает мою спину взглядом.

Кухню я нашла сравнительно быстро. Как включить свет, искать и вовсе не пришлось – стоило мне зайти, он загорелся сам. Я снова испугалась, правда страх мгновенно сменился озадаченностью, она – восхищением и досадой.

Кухня напоминала картинку из журнала. Такого, в каких печатают фотографии «висит груша – нельзя скушать» или, попросту говоря, из мира богатых. Сам по себе включившийся свет был ничем в сравнении с современной техникой и мебелью. Сама того не желая, я провела ладонью по плите, бросила взгляд на микроволновую печь и полку под мелкую бытовую технику.

– На космическом корабле и то проще, – шепнула с обидой, подумав о маме.

Моя мама закончила кулинарное училище и хоть по профессии никогда не работала, очень любила готовить. Ей бы хоть десятую часть всех этих прибамбасов! Зачем они Добронравову?! Потому что деньги есть?!

Открыв холодильник, я всё ещё думала о маме, потом о нашей с Марком квартире. Всё у нас было просто, зато тепло.

На глаза попались кусок сыра и мясная нарезка, желудок буквально влип в позвоночник.

– Ой… – приложила пальцы к животу и улыбнулась. – Ты это хочешь?

Внутри словно бы рыбка плеснулась.

– Слушай, у нас с тобой полная солидарность. А ещё… – я привстала на носочки, чтобы увидеть содержимое верхней полки. – Во! – достала солёную рыбку. – Будем?

Малыш зашевелился снова. Сочтя это одобрением, я принесла добычу на стол.

Если Марк меня бросил… Да нет, не правда это! Он хотел ребёнка, он хотел семью. И ни одна скотина не заставит меня поверить в обратное! Даже, если эта скотина – брат Марка! Не просто так он мне ничего про своего брата не говорил.

Безотчётно я отрезала ломоть сыра, и тут он исчез прямо из-под ножа. Ощущение опасности пронзило насквозь, рука с ножом застыла. Впервые я сделала вдох рядом с Мироном. От него пахло крепким спиртным, деньгами и вседозволенностью. Никогда я такого рядом с Марком не чувствовала…

На мою руку опустилась ладонь. Я вздрогнула, отпустила рукоять ножа. Мирон зажал на ней мои пальцы.

– У тебя хороший аппетит.

Он сдавил мою кисть. Спиной я соприкасалась с его грудью, и это заставляло нервничать. Удерживая мою руку, он отрезал ещё один кусок и развернул меня к себе.

– Ешь, – взяв, поднёс сыр к моим губам.

Я оттолкнула его руку и отошла.

– Я вам не послушная собачонка! Команды выполнять я ваши не буду!

– Да… – сказал задумчиво. – Ты не послушная собачонка – ты – собачонка дерзкая.

– А вы – мерзкий!

Уголок его рта надменно дёрнулся. Он поставил стакан, который держал всё это время, на стол и взял второй кусок сыра.

– У моего брата всегда был паршивый вкус на баб. Но у других хватало мозгов молчать. У тебя же ещё и язык поганый.

Глядя на меня, он прожевал сыр. Да в жизни не скажешь, что он – брат Марка!

– Ничего, – продолжил он. – Дрессировка и плётка решают всё. Нужно же мне с тобой жить под одной крышей пока, – кивнул на мой живот и скривил губы.

– У вас есть прекрасная возможность со мной не жить. Отпустите меня и дело с концом. Или дайте мне телефон Марка! Он приедет и сам меня заберёт. Ещё и вам морду набьёт!

– Мой брат тебя бросил, – сказал он с неожиданной ожесточённостью. – Он за тобой не приедет. Никогда. – Швырнул недоеденный сыр на стол. – Он уехал и не вернётся.

– Вы врёте! – голос зазвенел. – Я вам не верю, ясно?! Можете, что хотите говорить! Я вам не верю! С кем вы разговаривали на дорожке?! Это был Марк?!

Лихорадочно всматривалась в его непроницаемое лицо. Пыталась хоть что-то прочитать, но не могла.

– Скажите! Это был Марк?!

– Нет.

– Я вам всё равно не верю!

– Это дело твоё. Одна из величайших человеческих глупостей – тешить себя иллюзиями. Мне тебя жаль.

Он ушёл, оставив на столе пустой стакан, а в воздухе – ощущение опасности. Рыба, нарезка, сыр и свежий хлеб так и лежали, но есть уже не хотелось.

Повернувшись, я заметила дверь, о которой он говорил. Не подошла – не в этот раз. Но я выберусь из этого капкана! Клянусь всем, что у меня есть – выберусь. И найду Марка, во что бы это ни стало…

***

Приняв душ, я залезла под одеяло и взяла телефон. Голод напомнил о себе, хоть и в разы слабее прежнего. Нужно было взять что-нибудь с собой, но я не взяла. Нужно было настоять на знакомстве с родителями Марка, но я не настояла. Нужно было сразу прийти к Мирону Добронравову, как только я узнала, что он – брат Марка, но я не пришла. Нужно было, нужно было, нужно было…

С заставки телефона на меня смотрел Марк. Рядом с ним стояла я – простая фотография, сделанная в один из обычных дней. Но мне она нравилась.

«Я знаю, что ты нас не бросил, Марк. Мы тебя любим и ждём. Очень. Где бы ты сейчас ни был, мы ждём», – написала я в мессенджере.

Сообщение улетело, а я невидящим взглядом уставилась на экран. Как и другие, оно оставалось непрочитанным.

Хотела отложить телефон, но вдруг статус сообщения изменился.

Прочитано.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, сон как рукой сняло.

Я ждала. Ждала, ждала… Но Марк так ничего и не написал.

А когда я позвонила, абонент снова был недоступен.

Глава 7

Лилия

Просыпалась я всегда рано. Привычка, оставшаяся с детства. Хоть посёлок у нас и был благоустроенный, с городом не сравнить. Один садик, одна школа. Если слякоть – доберись попробуй, а зимой через сугробы так и вовсе никакой физкультуры не нужно.

Несмотря на то, что уснула я поздно, сонливости не было. Только и вставать было незачем. Я лежала, глядя сквозь окно на тёмное небо, и всё думала, думала… Почему Марк мне не ответил?! Что, если вчера я всё-таки его видела?!

Мои раздумья прервал стук в дверь. Спохватившись, я села в постели и прикрылась одеялом. Думала, это Мирон, но в комнату вошла женщина. Ещё не старая, но уже не молодая.

– Доброе утро, Лили. Я вам завтрак принесла.

Она поставила на прикроватную тумбочку поднос. На нём было прикрытое высокой крышкой блюдо, чашка и пиала с нарезанными крупными ломтиками фруктами.

– Доброе, но я не завтракаю.

– Это распоряжение Мирона Фёдоровича.

– Он распорядился, чтобы я позавтракала?

– Чтобы я вам принесла завтрак. В остальном я, увы, бессильна, – она виновато улыбнулась. – Меня зовут Любовь Матвеевна. Я горничная. Если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне.

Лицо у женщины было доброе, глаза светлые. Она показалась мне хорошей, насколько я могла судить о людях.

– Она сняла с тарелки крышку.

– Сырнички свежие, без сахара. Я положила сгущёнку с одной стороны, с другой – сметану. Уж не знаю, что вам больше по нраву.

– Я и то и то люблю, – безотчётно ответила я.

Хоть я никогда не завтракала, отсутствие ужина дало о себе знать, и живот нетерпеливо заурчал. Даже стыдно стало.

– А аллергия? – спросила горничная.

Я мотнула головой.

– Что вам на ужин подать?

– Вы давно Мирона знаете? – спросила, пропустив её вопрос.

– С детства. Пришла работать в семью, когда он ещё ребёнком был, – она немного помолчала. – И он, и Маркуша. А потом время полетело… Мальчишки выросли, я вот перешла к Мирону работать.

– А почему к Мирону? – вырвалось у меня.

Она посмотрела словно бы с насмешкой, которой я не могла понять.

– Ну не к Марку же. Ему нужна горничная? Ему только бы машины его, свобода… – Она отмахнулась. – Представить сложно, что в семье настолько разные сыновья. Но всякое бывает – это же жизнь.

– Мирон и Марк не ладили?

– Почему же? – она озадачилась. – То есть… Простите, Лилия, мне пора. А вы позавтракайте. Мирон Фёдорович сказал, что вы вчера не поужинали. А вы всё же не одна, – многозначительно посмотрела на мой живот.

Чем-то она напоминала булочку. Сдобную, с корицей и изюмом, даже пахло от нее уютом и ванилью. Сложно было представить, что столь приятная женщина работает у Мирона Добронравова. Ему бы больше крыса подошла.

Только она хотела уйти, я схватила её за руку.

– Подождите, – горячо попросила я.

Она посмотрела на меня с вопросом в добрых глазах.

– Мне очень нужна ваша помощь.

Слова застряли комом в горле. Я отпустила рукав её платья и стушевалась. Она внимательно смотрела на меня, словно бы видела насквозь, и мне становилось неловко.

– Помогите мне, – попросила я тихо. – Я… Мне нужно встретиться с Марком. И… Я хочу уйти отсюда. Пожалуйста.

Она некоторое время смотрела на меня. Со вздохом плечи её опустились, взгляд стал мягче.

– Простите.

Она погладила мои пальцы. Я разжала их, рука упала на постель. – Простите, – повторила Любовь Матвеевна.

Сердце замерло с надеждой, хотя и бессмысленной, как я уже поняла по глазам горничной.

– Мирон Фёдорович приказал приносить вам завтраки и ужины. Помогать, но всё остальное, – она покачала головой. – Против воли Мирона и его отца я не пойду. Всё остальное – пожалуйста, но о большем не просите.

По её глазам всё было понятно. Вязкий ком подступил к горлу, уголки глаз защипало. Поддержки искать было негде, да и на что я надеялась?

Горничная улыбнулась мне уголками губ и ушла, оставив на тумбочке завтрак. Да, Марк был не таким. Меня бесил его надраенный спорткар и порой – излишнее легкомыслие. Но… Теперь я понимала, какие это были мелочи.

Просидев ещё несколько минут в безмолвии, я переставила поднос на постель. Думала, съем один сырник, а остальное оставлю из принципа. Но… Обмакнула сырник в сгущёнку и застонала от наслаждения. Сама не заметила, как тарелка оказалась пустой, а я – сытой до безобразия.

– Нажралась твоя мамка, как свинтус, – безутешительно подытожила я, поглаживая живот.

Малыш ответил лёгким движением, и я задержала руку. Вот ради чего всё! И я узнаю правду! Узнаю, почему молчит Марк.

Чай был такой же вкусный, как и завтрак. На блюдце лежали разные лакомства и конфеты. В самом начале мы ездили с Марком в Турцию, в отель «всё включено». Там было так же вкусно… Только тепло. А в доме Мирона Добронравова, несмотря на тёплые тона обстановки, царил холод. В его доме было включено всё, кроме любви.

После завтрака я решила сходить в душ. Современный, как и всё в доме, он напоминал о финансовом положении хозяина. Только я бы с радостью вернулась в нашу с Марком съёмную квартиру.

– Блин, – прошипела, пытаясь закрыть воду.

Открыть-то я её открыла, но закрыть воду не выходило никак. Я чувствовала себя кретинкой.

Наконец вода перестала брызгать во все стороны. Я провела по волосам и убедилась, что они мокрые.

– Мне же не на работу, – напомнила себе, зло сорвав с крючка полотенце. Вытерлась и укуталась в полотенце.

Интересно, если я спущусь вниз за кофе, этого гада застану?!

Может, Любовь Матвеевна знает номер кого-нибудь из друзей Марка?

Мысль была внезапной и ошеломляющей. Не отпуская её, я вышла в комнату.

– Тридцать четыре минуты, – окинув меня взглядом, сухо сказал Мирон. – При том, что ты опаздываешь.

У меня душа ушла в пятки. Я запахнула полотенце, но это не помогло – мне всё равно казалось, что я голая. Или что Мирон видит сквозь ткань.

Глава 8

Лилия

Сжимая полотенце на груди, я смотрела на Мирона. В голове со скоростью света мелькали мысли, начиная с того, как давно я делала эпиляцию, и заканчивая – какого хрена?! Какого хрена он расселся на постели в моей комнате и пялится на меня?!

Щёки пылали. От природы кожа у меня была бледная, он наверняка заметил, что я покраснела, как варёный рак. От этого взгляда бы любая покраснела! Я не просто голой себя чувствовала, а словно бы он тоже голый, и расстояние между нами не несколько метров, а протяни руку и коснёшься.

– Куда я опаздываю, – выдавила я.

– На работу. – Он опять посмотрел на часы. – Но я о другом хотел поговорить. Кажется, мы не с того вчера начали.

– Согласна. Кажется, вчера вы меня отправили на аборт. – Вздёрнула подбородок. – Насильно. С учётом, что у меня пять месяцев беременности, это искусственные роды. Представляете? На головке ребёнка на этом сроке уже есть волосы. У него есть бровки, формируется эндокринная система. Ручки и ножки хорошо развиты, и он активно ими пользуется. Это маленький человечек, Мирон Фёдорович, которого вы приговорили к смерти. – Я выдержала паузу. – Это ваш племянник. – выдержала ещё одну. – Да, мы начали и правда не с того. А я всего-то хотела узнать новый номер Марка. Мне плевать, где он. В США или на Луне. Пока я не услышу от него, что не нужна ему, вы не убедите меня в этом. Можете крендельком свернуться и отплясать ча-ча-ча – не поможет.

– Мы не в цирке уродцев.

– М-м-м… Правда?

Я округлила глаза, на секунду забыв, что на мне лишь полотенце, а Мирону Добронравову в районе тридцати. Он богат, харизматичен и может превратить меня в пыль.

Он встал с постели.

– Хватит острить. Собирайся.

– И куда же? Снова повезёте меня избавляться от ребёнка вашего брата?

– Если мне не изменяет память, ты работаешь в «Добронравов Групп», то есть, на меня. Заявление на твоё увольнения я не подписывал. – Он смерил меня взглядом. – А я подписываю всё, что считаю значимым для компании. Каждая шестёрка сперва получает моё одобрение. И если кто-то хочет уйти, меня об этом ставят в известность.

– Сегодня же напишу заявление об увольнении.

– Право твоё. Но отрабатывать всё равно придётся. – Он опять посмотрел на часы. – Всё, хватит острить. У меня на это нет времени.

Я поджала губы. Можно подумать, это не он ко мне пришёл, а я к нему. У меня тоже на него времени нет с утра пораньше.

Мирон рассматривал меня, и я, как ни старалась скрыть смущение, не смогла. Даже злость не помогла.

– Ты работаешь в моей компании младшим менеджером по персоналу. Сегодня – рабочий день.

– И что дальше?

– Дальше ты выйдешь на работу.

Я приподняла бровь. То ли он не протрезвел со вчерашнего вечера, то ли не в своём уме. Брат Марка не только напыщенная скотина – он ещё и двинутый на оба полушария!

– Я не терплю прогулов, – прочеканил он, не сводя с меня глаз. – И опозданий тоже.

– Я же у вас в плену.

– С чего ты взяла?

С чего я, мать его, взяла?! Да хотя бы с того, что двери в этом доме отпирались только с учётом его желаний. Захотел – запер меня, захотел – дал глоток свободы.

– Так с чего ты это взяла?

– Вы сами так сказали.

– Я тебе такого не говорил. Ты сама так решила. – Его губы искривились – Бабская черта – накрутить в своих мозгах невесть что и свалить на других. Не прокатит, девочка. Не со мной, не надейся. У тебя двадцать минут – одевайся и спускайся вниз. Учти, опоздаешь хоть на минуту, я…

– Уволите меня?

– Нет. – Очередная пауза. – Сделаю так, что на тебя повесят внушительный долг, и ты будешь отрабатывать до конца дней своих. Как тебе?

– Вы – мерзкая сволочь! – процедила сквозь зубы.

– Допустим. Но это не меняет того, что ты на меня работаешь. Время, – постучал по запястью. – Не забывай о нём.

Я очнулась, только когда осталась одна. Вернулась в ванную, но что делать, не понимала! Я всегда знала, что мне делать! Знала, что поеду учиться в столицу, буду землю рыть, но получу хорошее образование и найду хорошую работу. Останусь в Москве, чего бы мне это не стоило. Но… Сейчас я прижималась плечом к двери и не знала ничего ровным счётом. Только что Мирон Добронравов – опасный, сволочной и дико привлекательный мужчина. И что я…

– Всё в порядке, – погладила живот.

Только малыш, кажется, знал, что я вру.

Время на сборы значительно сократилось из-за отсутствия выбора. Всё, что было у меня из одежды – вчерашняя блузка и юбка. Приехала я в больничном халате, но вещи нашла в комнате, хоть понятия не имела, как они туда попали.

Одевшись, посмотрелась в зеркало и, поколебавшись, подкрасила губы.

Мирон ждал в машине.

– Ты опоздала, – сдержанно сказал он.

– Могу вернуться и остаться дома. Будем считать, что я на больничном.

– Без проблем. Но в этом случае тебе придётся его предоставить.

Машина тронулась с места. Я предпочла не отвечать ему. Утро только занималось, темнота ночи сменилась серостью рассвета. Я различила несколько построек в далеке, беседку и деревья – ничего принципиально нового. Свинец влажного утра упал на плечи и пригвоздил.

У ворот мы притормозили, но на считанные мгновения. Меня вывезли за пределы персональной клетки, а ощущение было, что клетка осталась во мне.

– Что всё это значит, можно узнать?

– То, что ты ждёшь ребёнка от моего брата, не освобождает тебя от обязанностей. Ты рассчитывала сесть Марку на шею? Нет, девочка, не прокатит. Будешь работать до родов, я позабочусь, чтобы тебе было, чем заняться. В «Добронравов Групп» деньги просто так не получает никто.

Он был, как всегда: волосы аккуратно причёсаны, весь такой дорогой и свежий, пахнущий достатком и безупречностью. Весьма вкусно пахнущий, надо сказать. Запах свежести, кофе и кожаного салона так и сбивал с мыслей. Но я не поддалась.

– Вы серьёзно думаете, что каждый вечер после работы я буду возвращаться сюда только потому, что вы так решили?!

– Именно.

– Вы бредите! Да я… Я заявлю на вас в полицию, и…

– Ты ничего не сделаешь, – жёстко оборвал он меня – Ты будешь каждое утро ездить на работу до декрета, а каждый вечер возвращаться в мой дом.

– Только потому, что вы решили так?! У нас не средневековье! Я…

– Ты ничто и звать тебя никак, Лиля. Но это мы опустим. У тебя есть выбор? – быстро посмотрел на меня.

Мы выехали за пределы территории и направлялись к выезду из посёлка. Дорога была хорошая, ровная, я бы могла подумать, что мы на месте стоим. Только сбоку мелькали деревья, а на их фоне – лицо Мирона. Взгляд непроницаемый, губы сжаты.

– Ты будешь делать всё, что мы тебе скажем, – повторил он спустя пару минут. У тебя нет другого выбора. Твоя мать работает в столовой поваром. А отец фермер?

– Откуда вы…

– Связи. Так вот, насколько я понимаю, чтобы содержать семью, твой отец взял кредит на технику.

Он выдержал продолжительную паузу. Мне стало не по себе, предчувствие недоброго сковало.

– Представь, что он не сможет платить кредит. Твоя мама сможет тянуть всю твою семью на зарплату поварихи? Кажется, у тебя еще две младшие сестры и брат.

На этот раз его направленный на меня взгляд оказался дольше. В нём не было насмешки, только пренебрежение. Я для него – мошка. И что раздавить меня он может в любой момент, Мирон явственно показал. Откуда он про мою семью столько знает?! Заслал своих людишек, чтобы выяснили всё?!

– Так как думаешь, Лиля? Мама справится?

– Вы не мерзкий. – Выплюнула я. – Я вчера ошиблась, Мирон. Вы подлый. Расчетливый. Мерзавец.

Я найду способ с ним справится. У нас же не девяностые, в конце концов! Людей в наше время не похищают и не заставляют жить по своим правилам!

– Ничего личного, Лили.

– Не называйте меня Лили! Так…

– Мой брат тебя называл?

– Откуда вы знаете…

– Он рассказал.

– Он не мог.

– Ну хватит, – отсёк грубо. – Я много чего знаю. Марк смеялся, рассказывая мне о тебе.

– Ненавижу тебя.

– На ты мы не переходили.

– Вот именно, Мирон Фёдорович, не переходили! Поэтому прошу ко мне тоже обращаться на вы.

– Как скажете, Лилия…

– Александровна.

– Отличное отчество, Лилия Александровна.

– Спасибо папе, – сказала с гордостью. – Лилия Александровна – звучит куда лучше, чем… Не будем показывать пальцем, чьё имя.

Он не ответил. Притормозил на светофоре с каменным выражением лица. Но мне он казался напряжённым.

Я отвернулась к окну. Рано или поздно всё вернётся на свои места. Почему Марк вчера прочитал сообщение и не ответил?! Единственной причиной для такого могла быть смерть. Меня передёрнуло от мимолётной мысли о том, что его может не стать. Бред! Он прочитал сообщение! Прочитал!

***

Дорога заняла больше часа, хотя Мирону, на удивление, удалось объехать пробки. Мы даже почти нигде не застряли. На подземный паркинг он не въехал – остановил машину прямо напротив главного входа.

– Выходи.

Я одарила его злым взглядом.

– Вечером, чтобы была на этом же месте. В пять минут седьмого.

Не дождавшись ответа, он повернул ко мне голову.

– В пять минут седьмого, – повторил сухо и твёрдо.

– Буду.

Я вышла из машины и захлопнула дверь так сильно, как только могла. Но хлопок вышел так себе. Это же не папина «Лада» – здесь всё предусмотрено!

От злости и беспомощности меня колотило. Перехватила на себе взгляд одной из сотрудниц. Народа у офисного центра было полно – Добронравов, как он сам выразился, не терпел опозданий, и все стремились угодить ему. Сколько человек видело, что я вышла из машины хозяина?! Десять?! Больше?! Сплетни разнесутся быстрее, чем простуда в детском саду!

Я резко обернулась. Машина Добронравова стояла на прежнем месте, но спустя секунду вдруг сорвалась и уехала.

– Ты что, с Мироном Фёдоровичем приехала?

Я повернулась. На меня, вылупив глаза, смотрела ещё одна коллега.

– Да, – ответила и зашла в офис.

Если Добронравову плевать, мне – тем более!

Глава 9

Лилия

В пятницу, как и на протяжении трёх дней, прошедших с момента моего вынужденного переезда в дом Мирона, он остановил машину у главного входа. Я терпела долго, но, когда он демонстративно открыл дверь, не обращая внимания на менеджера из моего отдела, я психанула.

– Вам нравятся сплетни?!

– Сплетни?

– Да, сплетни! И не делайте вид, что не поняли! Вы не дурак!

– Он хмыкнул.

– Наконец услышал от тебя комплимент.

Я резанула его взглядом. Да со стеной проще разговаривать, чем с этим напыщенным индюком! Сидит в своём огромном доме, как упырь, и только и делает, что самолюбованием занимается!

– Я не терплю болтовни за спиной, Лили. Мои сотрудники это знают. Вряд ли кто-то захочет расстаться с местом в «Добронравов Групп» из-за длинного языка.

– Вы о себе слишком высокого мнения, Мирон Фёдорович. Опозданий вы не терпите, болтовни… До добра излишняя самоуверенность ещё никого не доводила.

Я вышла из машины, не дожидаясь его ответа. Пусть хоть слово последнее за мной останется! Маленькая, и всё же победа.

В лифте я ехала вместе с сотрудницей нашего отдела. Та украдкой разглядывала меня через зеркало. Я резко повернула к ней голову, и она сделала вид, что ни при делах. Выйдя на этаже, я достала телефон.

«Просто напиши, что ты в порядке»

Отправленное вчера Марку сообщение так и висело непрочитанным, как и два до него. Он не прослушал ни одного моего голосового. А ведь всегда говорил, что у него стояк от моего голоса! Что если бы оглох и имел возможность слышать только один звук – выбрал бы мой голос.

– У вас новое рабочее место, Лили Александровна?

Я подпрыгнула на месте и зло сузила глаза.

– Не называйте меня Лили! Никогда!

Мирон глянул на меня, как на вошь, и прошёл мимо. Времени одна минута одиннадцатого, будь он неладен!

– Мирон – пустозвон, – шикнула ему вслед и, затолкав поглубже досаду, пошла к себе в отдел.

– Лилия, ты меня слышишь?

Старший менеджер с недовольным видом стояла надо мной.

– Слышу, Юлия Юрьевна.

– Ты сделала запрос в «ЮТ групп»? Я говорила об этом тебе утром.

Чёрт, чёрт, чёрт! Она мне говорила, но… Сперва малыш разбушевался в животе, потом… Потом я открыла наши с Марком фотографии на телефоне, и нафиг мне ничего не сдалось. Всё вспоминала, как мы вместе встречали рассвет на балконе нашей квартиры, как он возил меня по ночной Москве, показывал любимые места и иногда вставлял, кивая на вывеску клуба «а тут мы зависали с парнями».

Одни воспоминания воскрешали другие, и малыш, словно чувствуя моё настроение, беспокоился. Такой маленький, а уже всё понимает.

– Сколько можно, Лилия?! – взвизгнула Юлия Юрьевна. – Чем дальше, тем хуже! Ты забыла, кто ты?! Строишь из себя ценного сотрудника, а сама – пустое место! Вчера ты забыла отнести бумаги, позавчера не вызвала курьера, а сегодня…

– Простите, Юлия Юрьевна, – сказала покаянно. – Я буду внимательнее. Сегодня…

– Меня не интересует, что у тебя сегодня, что вчера было! Мне не нужны такие сотрудники! Таких девочек, как ты – миллион, и найти ту, что будет работать, труда не составит. Ещё одна оплошность, и ты вылетишь из «Добронравов групп», как пробка из бутылки.

Все, кто был в отделе, косились на нас. Старшая с чувством исполненного долга вздёрнула оба своих подбородка и отошла.

– Да ладно вам, Юлия Юрьевна, – подала голос коллега. – Лиля у нас на хорошем счету у начальства. Её сам Добронравов до работы уже который день подвозит.

Вот сучка!

Я наградила коллегу колким взглядом. Старшая развернулась, глянула на меня, но я сделала вид, что ослепла и оглохла. Уткнулась в монитор и принялась с усердием составлять запрос.

Ещё одна оплошность? Может, мне как следует накосячить, и дело с концом? Раз уж я пленница у Мирона Добронравова, зачем мне работать? Хоть днём рожу его видеть не буду.

Идея была соблазнительной, но совесть не дала воплотить её в жизнь, и запрос я отправила, как надо. Перехватила взгляд коллеги. Ещё та промокашка и жополизка.

«Зависть – плохое чувство», – написала я в тексте электронного письма и отправила ей. Её мобильный звякнул и, судя по выражению её лица, письмо она прочитала.

Я поймала её взгляд и отвернулась. Ну, раз Добронравова сплетни не волнуют, пожалуйста. Главное, чтобы, когда до него дойдёт, что сплетни и бабский коллектив – неразлучны, не пришлось обновлять штат компании.

День тянулся бесконечно. Чем больше времени было на часах, тем хуже становилось настроение. Добронравов ясно дал понять, что выходные мне придётся провести в его доме. Два дня назад мне привезли целую сумку вещей из модного бутика. Ценники на бирках напоминали номера телефонов, только притрагиваться к этим подачкам я не желала. Только блузку взяла.

Было время обеда. Начальница выплыла из своего отгороженного от отдела стеклянной перегородкой кабинета.

– Подскажите, Лилия Александровна кто?

Я повернулась. В дверях стоял курьер службы доставки.

– Я, – ответила удивлённо, и уже через несколько секунд на моём столе образовалось несколько лотков из ресторана… которые я не заказывала.

– Для того, чтобы есть, есть кухня, – не преминула заявить Юлия Юрьевна. – Если вы беременны, Лилия, это не избавляет вас от исполнения правил.

На нас снова пялился весь отдел. Будь Мирон неладен!

Запах еды стал просачиваться наружу, и меня резко затошнило. Чёрт, он что, сельдерей заказал?!

Сорвавшись с места, я бросилась прочь., но только выскочила из кабинета, влетела в Добронравова. Он схватил меня за локти.

– Вы с ума сошли?

– Пустите! – просипела я. – Или вы меня пустите, или…

Желудок свело, и я прикрыла рот ладонью. Он выпустил меня.

– Вам плохо?

Я помчалась дальше с единственной мыслью – не опозориться у всех на виду. Нет, блин, хорошо! Ненавижу сельдерей!!! И мой ребёнок тоже!

Глава 10

Туалет был битком. Одна из кабинок удачно открылась, и я влетела в неё, едва не сбив с ног выходившую женщину.

– Все вон пошли! – голос Добронравова словно от стен отразился и пронёсся многократным эхо.

Меня вывернуло наизнанку. Желудок разве что другие внутренности с собой не прихватил.

В образовавшейся тишине я закашлялась, проклиная сельдерей и Добронравова на чём свет стоит. Под стук множества каблуков меня скрутило с новой силой, показалось, что ещё немного, и я рожу прямо сейчас. Я перевела дыхание.

Дверь резко распахнулась. В этот момент я ненавидела Добронравова с неистовой силой. Я стою на коленях в бабском туалете, и он – весь такой свежий, холёный и злой!

Он оторвал бумагу и подал мне.

Я проигнорировала его и сама оторвала клочок. Вытерла губы и гневно бросила бумагу в урну.

Отлично! Больше сплетен, мать его! Ещё больше!

– Мне ваша забота не нужна.

– Я не о вас забочусь, а о ребёнке своего брата.

Мирон был зол, как чёрт. Как будто только что это не я, а он блевал на виду у половины офиса!

Оттолкнув его, я вышла из кабинки. Лучше мне не стало, желудок всё бушевал, но так хоть пропало ощущение, что он нависает надо мной.

– А кто вас о нём просил заботиться?! Я сама позабочусь о своём ребёнке!

– Не позаботитесь. Этот ребёнок – сын Марка – продолжатель фамилии.

– И что?! Это… Это Марк вас просил о нём заботиться?! Говорите! – я подлетела к нему. – Что с ним?! Что с Марком?! – взгляд метался по напряжённому лицу Добронравова.

Он сжал зубы, на скулах появились желваки, в глазах – чернота. Мне на миг стало страшно.

– Что с Марком?! – закричала я. – Я ему писала, он прочитал сообщения, но не ответил. Он не мог не ответить! Что с ним?! Где он?! Он…

– С ним всё отлично!

Я замотала головой.

Мирон схватил меня за предплечье и крепко сжал. Отпустил, слегка оттолкнув к раковинам.

– Он во Флориде! Мается дурью, как всегда, чёрт бы его подрал! Вчера сказал мне, что сделал всех в заезде! Вы же знаете, что он любитель нелегальных гонок? – его глаза сверкнули холодом, я сглотнула.

– Он бы мне ответил, если бы с ним было всё в порядке, – повторила, как заклинание. – Он бы…

– Он вам не ответил. И не ответит. Почему-то бабы всегда столь уверены в своей неотразимости, что не могут принять факт, что они на хрен мужику не сдались.

Он выбросил бумагу, которую держал всё это время, и оторвал несколько свежих полотенец. Включил воду.

– Умойтесь.

Я должна была поговорить с Марком! На мгновение в душу прокрались сомнения, но я прогнала их. Господи, а если с Марком и правда что-то случилось. Я должна выяснить это, только как?

– Мой брат прекрасно себя чувствует, – сказал Мирон жёстко. – Чем быстрее вы прекратите тешить себя иллюзиями, Лили, тем лучше для вас.

– Не ве-рю, – сказала сипло, по слогам.

Приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки. Чтобы посмотреть в глаза, пришлось задрать голову.

– Не ве-рю, – повторила вкрадчиво. – Он не такой, как вы. Он настоящий. Если бы я была ему не нужна, он бы так и сказал. У него нет причин молчать. Ни одной причины. Даже вот такусенькой, – показала пальцами крохотное расстояние. – Вы заврались, Мирон Фёдорович. Но я узнаю правду. – Ещё шаг к нему. – Обязательно узнаю. Если с Марком что-то случилось, я… – колкий страх прокатился по коже, сконцентрировался внутри.

Я глотнула воздух – не помогло. Тошнота накатила волной слишком резко.

На спину мне вдруг опустилась ладонь. Мирон собрал мои волосы и придержал, пока я не пришла в себя после нового приступа. Подняла голову и увидела наше отражение в зеркале. Я – бледная, как сама смерть, и этот гад, как дьявол.

Он отпустил мои волосы, положил рядом с раковиной полотенца и убрался. Я сделала глубокий вдох – не помогло. Слёзы подкатили к глазам, и я беззвучно заплакала, не зная, что делать. В проклятом мраморе на стенах тепла больше, чем в Мироне Добронравове! Он не человек – он камень! И сердце у него каменное!

***

Как я ни пыталась взять себя в руки, весь остаток дня протупила, не сделав и половину из того, что была должна. А должна я была много – стерва ЮЮ, как я временами называла старшую, навалила на меня немерено. Я обзвонила претендентов на должность курьера и рекламщика, но дела сыпались, как из рога изобилия. Буквально за десять минут до окончания рабочего дня мне принесли гору анкет, которые нужно было рассортировать и перенести данные в компьютер.

– Вы всё ещё возитесь, – остановившись у моего стола, констатировала грымза. – Учтите, не уйдёте, пока не закончите.

Я подняла на неё взгляд и едва сдержалась, чтобы не сказать, что от злости морщины появляются.

– Я не могу закончить всё сегодня, Юлия Юрьевна. Это нереально.

– Если это для вас нереально, значит, вам не место в «Добронравов групп».

– Это уж точно не вам решать.

– Как раз мне. Не прикрывайтесь своим положением. Здесь не дом милосердия. Беременны вы или нет, мне всё равно. Ещё раз говорю – не выйдете из офиса, пока не выполните свою работу.

Я была слишком уставшей и расстроенной, чтобы терпеть ещё и её.

– Здесь другие порядки, Юлия Юрьевна.

Она потемнела от гнева и надменности.

– Порядки здесь устанавливаю я, и…

Она повернулась к двери. Я тоже услышала шаги.

– Порядки здесь устанавливаю я, – со сталью в голосе сказал зашедший Добронравов.

Старшая расплылась в жабьей улыбке.

– Мирон Фёдорович… Вы всё ещё тут? Лилия Александровна должна была разобрать анкеты. Я хочу в понедельник…

– Переберите сами.

Он осмотрелся и взял мою сумку. Сдёрнул меня с кресла.

– Лилия Александровна на сегодня закончила. Если она что-то недоделала – доделайте вы. – Он потянул меня к выходу, но вдруг остановился. – Да… Я крайне вами недоволен, Юлия Юрьевна. Поэтому со следующей недели ваш рабочий день будет дольше на час, а ежемесячная премия меньше вдвое.

Старшая позеленела, захлопала ресницами. Мирон потащил меня дальше. Я глянула на него, но прикусила язык. Снова злой, как чёрт! Нет, как тысяча чертей. Взгляд отстранённый, колючий, брови сдвинуты. Мы остановились возле лифта – только тогда он посмотрел на меня.

– Спасибо, – вырвалось у меня.

Он сдержанно кивнул. А мне неожиданно захотелось разгладить морщинку между его бровей.

Желание было мимолётным, но таким сильным, что я приподняла руку. Благо, что лифт открылся.

– Давайте быстрее, – толкнул меня Мирон. – Хватит ворон считать.

Что я хотела?! Морщинку разгладить?!

– Отпустите вы меня! – выдернула руку. – И не нужно меня защищать, ясно вам?! Сама справлюсь!

– Вы только что сказали спасибо.

– Забудьте. Это вышло случайно.

Он посмотрел на меня и отвернулся. Надменный, холодный, чужой. Он хотел убить моего ребёнка, и я не должна забывать об этом ни на миг.

Глава 11

Лилия

Завтраки Любовь Матвеевна мне так и приносила, а на ужин в доме Добронравова был шведский холодильник. Проще говоря, никаких ужинов не было от слова «совсем».

Спускаясь вниз, я гадала, уехал хозяин сумрачного дома или нет? Из его телефонного разговора по дороге домой я поняла, что он собирается свалить. Должно быть, так оно и случилось – машины его на дорожке не было, пальто, которое он снял, когда мы приехали, возле двери тоже не висело. Он меня что, одну тут оставил?

Стоило мне озадачиться этим вопросом, малыш легко шевельнулся в животе.

– Спасибо, что напомнил. Я теперь никогда не буду одна, ты прав.

Мысли тут же перескочили на Марка. Я думала о нём, пока сооружала шаурму из лаваша, солёной рыбки и творожного сыра, пока наливала чай и ужинала.

«Хоть что-нибудь напиши, Марк», – отправила я уже, наверное, сотое сообщение, но оно, как всегда, повисло неотвеченным.

– Марк, – позвала, зажав кнопку записи. – Наш сын уже шевелится, ты представляешь? Просто скажи, что ты жив, что в порядке или не в порядке. Хоть что-нибудь скажи. Ты можешь мне доверять, Маркуш. Я приму всё, клянусь. Мне ничего не страшно – только потерять тебя навсегда. Знаешь… – слёзы набежали на глаза, я тихонько шмыгнула носом. – Единственное, что нельзя преодолеть и поправить – смерть. Со всем остальным справиться можно. Ты только ответь мне. Хотя бы как-нибудь, хоть… Я не знаю… Я узнаю твоё дыхание – просто дыши, и я пойму, что это твоё дыхание. Марк… Пожалуйста, Марк…

Палец соскользнул с кнопки, и сообщение улетело прежде, чем я закончила. Рыба вдруг показалась слишком солёной. Это собственные слёзы по щекам скатились на губы.

– Твоя мать размазня, – констатировала я и решительно отставила чай.

Я что, в самом деле буду сидеть и ждать, пока родится мой сын?! А потом что?! Брату Марка его отдам прямо в одеяльце голубым бантиком перевязанном?!

– Нет уж.

Любовь Матвеевна сказала, что по вечерам Мирон дома один. Нужно не нюни распускать, а пользоваться моментом.

***

Где включается свет в кабинете, я нашла не сразу. Здесь автоматики не было – простой выключатель, хоть и сливающийся со стеной.

Сперва я осмотрелась. Что хочу найти? Да что-нибудь!

На столе у Мирона царил идеальный порядок. Прямо до тошноты! Сразу же вспомнился журнальный столик в нашей с Марком квартире. Поверх журналов о машинах на нём чего только не валялось! Марк называл это творческим хаосом, а когда я ворчала, что это хаос не творческий, а безалаберный, затыкал мне рот поцелуем.

Листы в руках дрогнули, и я со вздохом отложила их. Обычные рабочие документы.

Перебрала все папки – работа и только работа.

Я дёрнула первый ящик стола – бумаги. «Добронравов групп», печати…

– У него вместо мозгов калькулятор, наверное.

– А у тебя и того нет, как я вижу.

Я вздрогнула и выпустила из рук ежедневник, обнаруженный в последнем ящике.

От прожигающего взгляда Мирона стало жутковато, но вида я не подала.

– Что ты здесь делаешь?!

– Ищу телефон отца своего ребёнка.

Его глаза блеснули. Страх вырвался из сердца и охватил меня за долю секунды, потребовавшейся Мирону, чтобы оказаться в считанных сантиметрах от меня.

Я хотела вывернуться, но он буквально припечатал меня к столу.

– Какого хера ты роешься в моём кабинете?! – рявкнул он. – Какого, чёрт тебя подери, хера?! Я разрешал тебе сюда заходить?!

– Мне не нужно твоё разрешение!

– Ошибаешься.

Он схватил меня пальцами за подбородок и сжал. Я вскрикнула. Попыталась отшвырнуть его руку, но он сжал лишь сильнее.

– Пусти меня, псих!

Он оскалился, из нутра вырвался тихий звериный рык. Его лицо оказалось настолько близко, что я видела тёмные прожилки в радужке голубых глаз и собственное отражение в его зрачках. Словно я летела в темноту, окружённую льдом.

– Ещё раз увижу, что ты роешься в моих бумагах, пальцы перебью. Ты поняла?

– Иди к чёрту!

– Ты поняла?!

– М-м-м…

Я пихнула его коленкой. Он прижал меня бёдрами, и страх стал сильнее. Но к нему прибавилось непонятное чувство – меня как мелкими разрядами тока било.

– Ты симпатичная, Лили. Похожа на куклу. Только куклы молчат – в этом их прелесть. Может, выдрать тебе язык? Как думаешь?

– Пошёл…

Он отпустил мой подбородок, и я смогла вдохнуть. В лёгкие проник запах сигаретного дыма и мужского одеколона, взгляд упал на расстёгнутый ворот рубашки Мирона. Он покривил губами и дотронулся до моего лица.

– Я предупредил, кукла Лили. Дважды я не повторяю – увижу тебя здесь ещё раз, разговор у нас будет другим.

– Мне вообще с тобой разговаривать не о чем! – выкрикнула я и, толкнув его изо всех сил, бросилась к двери.

Кожа горела огнём, во мне клокотала ярость, было страшно, что он решит продолжить разговор. Как взбежала по лестнице – не заметила. Только закрывшись в комнате, смогла выдохнуть и почувствовала, как колотится сердце.

– Сволочь поганая!

Дотронулась до лица, глядя на дверь. Словно она вот-вот должна была открыться. Может, стулом подпереть?

Схватила стул и подставила под ручку. Теперь этот сукин сын сюда не попадёт. Кукла?! Язык он мне оторвёт?! Пальцы переломает?!

– Марк! – сквозь слёзы крикнула я, зажав кнопку записи. – Ответь ты мне, чёрт тебя подери!

Я заскулила сквозь сжатые зубы. Казалось, что ещё секунда, и на меня обрушится небо.

«Марк, ты же обещал, что мы будем до гроба вместе! Ответь мне, мерзавец» – напечатала и послала следом за остальными сообщениями просто потому, что это было единственное, что я могла сделать.

И тут…

Я смотрела на дисплей и готова была поклясться, что сошла с ума – голосовое сообщение было прослушано. Марк печатает…

Я смотрела на буквы, складывающиеся в слова. Марк печатает…

Руки задрожали, и я перестала дышать. А Марк всё печатал…

Глава 12

Мирон

– Как она тебе?

Я поднял голову. Отец не отрывался от бумаг, и только когда пауза затянулась, перевёл на меня взгляд. Слишком пристальный для вопроса, заданного между делом.

– Ты о Лили?

Отец хмыкнул.

– Лили? Ты смотри, Мирон, не забывайся. В семье ей не место.

– Ты о чём, отец?

– Сам знаешь, о чём. Я рассчитываю на твоё здравомыслие. Мне нужен только внук, девчонке в семье не место.

– Я помню.

Отец смотрел на меня ещё какое-то время и, кивнув, опять переключился на дела. А вот мои мысли пошли не туда. Блёклая мышь, но что-то в ней есть. Давно никто не вызывал во мне столь противоположных чувств, как девчонка младшего брата. Боится, но дерзит и лезет на рожон. То ли она глупая, то ли бесстрашная, то ли настолько уверена в Марке. Последнее вызывало досаду, хоть причин на то не было.

– Это выгодное предложение, – подытожил отец, отложив бумаги. – Ты молодец. Думаю, в скором времени ты перестанешь нуждаться в моих советах и сможешь сам руководить «Добронравов групп». А я… – Отец покривил губами. – Займусь внуком, пожалуй. Когда вы с Марком были детьми, я уделял работе большую часть времени. Возможно, именно поэтому…

Его прервал короткий стук в дверь, после которого в кабинете появилась мама.

– Этот ребёнок не должен родиться, – отрезала она. – Я против.

– Зоя, перестань…

– Это ты перестань. Ему нечего делать в нашей семье.

– Это не тебе решать.

– А кому? Тебе? Или, может, Марку?! – воцарилось секундное молчание. – Марку не нужны дети.

– Нам нужен наследник, – возразил отец.

– Кому «нам»?! – повысила голос мама. – Тебе он нужен?! От ребёнка нужно избавиться, Федя. Это дурная кровь! Дурная, услышь ты меня!

– А ты меня услышь! – неожиданно взревел отец. – Я хочу внука! Если потребуется, я сам воспитаю его!

– Ты?! Ты не…

– Перестаньте!

Я встал между родителями.

Мама глубоко вдохнула, её тёмные глаза сверкнули, губы превратились в тонкую бледную линию. Хоть она и замолчала, в ней так и чувствовалась непримиримость.

– Ты только за этим пришла? – спросил отец сухо.

– Не только. Обед будет через пятнадцать минут. Будьте добры, закончите к этому времени с делами.

Больше ничего не сказав, она вышла. Дверь за ней закрылась без хлопка, и всё же осталось ощущение, что она поставила точку в разговоре.

Отец тихо выругался и швырнул документы на стол. Я стиснул зубы.

– Может, она права? Марку не нужен ребёнок.

– Он нужен мне! – гаркнул отец. – Я не для того строил империю, чтобы наш род вымер! Ты будешь контролировать девчонку, пока не родится мой внук. Что бы ни говорила мать. Это не её дело, и нечего ей сюда лезть.

– Хорошо.

Перед мысленным взглядом появилась Лиля. В ней не было ничего из ряда вон. Не было бы, если бы не дерзость в глазах. Она выделяла её из толпы. На что повёлся мой брат? Уж не на это ли?

– Думаю, после рождения ребёнка с Лилией будут проблемы. Она не захочет отдавать его, и вряд ли помогут деньги.

– Это её проблемы.

– Она требует, чтобы я дал ей контакты Марка.

– Ты что, не можешь справиться с какой-то девчонкой, Мирон?! Она может требовать, что угодно – меня это не волнует. У неё есть то, что принадлежит нашей семье, только и всего.

Сказав это, он обошёл стол. Разговор был окончен, толком не начавшись. Почему, чёрт возьми, мне всегда приходится разгребать дерьмо за младшим братом?! Но в этом случае я понимал отца – ему нужно было быть уверенным, что у семьи будет будущее, и это будущее в данный момент вынашивала в себе моя насущная проблема. Чёрт подери, я не для того обзавёлся собственным домом, чтобы терпеть выходки наглой девчонки!

Разговор за ужином не ладился. Мать всячески показывала, что расклад её не устраивает. Дело дошло до десерта, и на столе появились крошечные сладкие корзиночки – я помнил их с детства. Мама всегда пекла их сама – любимый десерт её и младшего брата. Сейчас они напомнили мне о нём.

– От Марка есть новости? – спросил у матери, хотя до этого тему мы обходили.

– Новости те же, – отрезала она. – Что в этой девчонке особенного, Мирон? Ответь мне. Оно того стоило?

– Ты знаешь мой ответ. Но за Марка я отвечать не могу.

– Чёртова сука, – процедила мама и поднялась, не притронувшись к кофе.

За последние недели она похудела. Я обратил на это внимание только сейчас. Отец похлопал меня по руке и жестом показал, чтобы я не трогал мать. Я и сам пожалел, что заговорил о брате.

– Зоя, вернись за стол. Мирон не так часто бывает у нас, давайте проведём вечер нормально.

– Я не могу проводить вечер нормально. Ты совершаешь ошибку, Фёдор. – Посмотрела на меня. – А ты ему помогаешь. У меня чувство, что в этой семье здравомыслие осталось только у меня! Неужели ты сам не понимаешь, Федь?! А ты?! – обратилась ко мне. – Если твоему отцу так нужен наследник, пройди обследование ещё раз.

– Я проходил! У меня не может быть детей, и мы все об этом знаем!

– Да ты и не хочешь, чтобы они у тебя были! – воскликнула мама. – Когда тебе что-то нужно, ты удавишься, но своё получишь, сын.

– Хватит, Зоя! – оборвал её отец. – Мы все знаем, что Мирон детей иметь не может, и в этом твоя вина! Это ты…

– Замолчи! – закричала она истерично.

Зло посмотрела на нас и вылетела из кухни. Вид сладостей стал раздражать. Отец помрачнел, явно жалея, что не удержал язык за зубами.

Обстановка накалилась до предела. Я поднялся из-за стола.

– Я поеду. Заскочу в офис по дороге.

Отец тоже поднялся.

– Этот ребёнок должен родиться, Мирон, – повторил он с непоколебимой уверенностью.

– А может, мама права?

– Я своего решения не изменю, – обрубил отец.

– Дело твоё, – бросил я и проверил пикнувший телефон.

– Что там? – спросил отец, заметив, как я нахмурился.

– Ничего особенного.

Убрав телефон, я пошёл к выходу. Ближайшая неделя обещала быть напряжённой.

Чёрт бы побрал Марка и всё, что с ним связано!

Глава 13

Лилия

Прежде, чем я начала хоть что— то соображать, схватилась за телефон. Всё— таки уснула…

На дисплее было два уведомления – одно от любимого магазина, второе от банка. От Марка – ничего. Вечером – ничего, утром, днём – тоже ничего. Вчера он набирал сообщение с минуту, и всё это время я, казалось, не дышала. Но сообщение так и не пришло – ни буквы.

Он прочитал всё, что я написала, прослушал все голосовые сообщения, но не ответил. Посреди ночи меня накрыла истерика, к утру я была опустошена и раздавлена. В голову опять полезли сомнения. А что, если Мирон говорит правду, и Марк уехал? Во Флориду, к океану, где тепло и свободно, где нет обязательств и… меня.

Мирон

Проходя мимо гостиной, я увидел девчонку. Она сидела с телефоном с отрешённым видом. Я засмотрелся на неё. Вкус братца я знал отлично. Все его бабы были как на подбор – модели с упругими, хоть и тощими задницами. Время от времени он трахал своих болельщиц, но и они были не хуже. Почему ему запала эта?

Стоя в дверях, я рассматривал её. Она меня не замечала. Волосы были распущенны и скрывали её лицо, на плечах – плед. Когда уже потеплеет, чёрт возьми?!

Девчонка подняла голову, и наши взгляды встретились. Увидев меня, она поджала губы. Ей пришлось не по нраву, что я нарушил её уединение.

– Добрый вечер, Мирон Фёдорович, – надменно сказала она, поднявшись.

– Вчера ты перешла на «ты».

– Не помню.

– Зато я помню.

Она фыркнула. Сука! Взгляд скользнул по её руке и кисти.

– Ждёшь звонка?

– Не твоё дело, Мирон Фёдорович.

– И от кого же?

– Не твоё дело, – повторила она с ожесточённостью.

Под глазами у неё были тёмные круги, да и выглядела она так себе. Словно ночь не спала. Этакий декаданс, в котором, чёрт возьми, я обнаружил для себя особенную прелесть. Девчонка задевала хрен знает чем!

– Ты живёшь в моём доме – тут все дела мои.

– Я могу уйти прямо сейчас.

– Мы это уже обсудили. Кстати, – взглядом показал на коридор. – Я привёз твои вещи.

– Какие ещё вещи?

– Из твоей квартиры.

Она ощетинилась.

– Какого черта ты делал в моей квартире?!

– Мне надоело, что ты ходишь на работу в одном и том же.

– А тебе не всё равно, в чём я хожу? Откуда у тебя ключи?! – она выступила вперёд. – Откуда?! Ты…

На её лице появилась растерянность, сменившаяся непонятным выражением. Я прошёлся по ней взглядом. Узкие плечи, ноги длинные, шея лебединая… Вот проклятье! В штанах стало тесно, тело отозвалось. Задержался на ней, напомнив себе, кто она – не помогло.

– Если тебе нужны твои вещи – иди разгребай.

Досада раздирала. Сам не знал, с чего вдруг. У меня полно дел, две встречи в Берлине и у чёрта на рогах – в маленьком городе Беларуси, а мысли только о девчонке, беременной от моего братца.

Раздражённый, я пошёл собирать чемодан. Пожалуй, нужно пригласить в номер берлинской гостиницы хорошенькую фрейлин с грудью четвёртого размера – отличный антистресс в любой ситуации и никаких проблем.

Позади раздались быстрые приближающиеся шаги.

– Откуда у тебя ключи?!

Она догнала меня и вцепилась в руку.

– Ты слишком много себе позволяешь.

– Кто тебе разрешил рыться в моих вещах?! Ты…

Она наткнулась на мой взгляд и резко замолчала. В глазах была растерянность. Я не сводил с неё взгляда, а она, помотав головой, сделала шаг назад. Оступилась и, вскрикнув, схватилась за перила, но пальцы соскользнули.

Лилия

Сердце заколотилось, взгляд голубых глаз пронзил насквозь.

– Осторожнее, – сухо сказал Мирон и отпустил меня.

Я сглотнула. Если бы не он, я бы, наверное, кубарем полетела по лестнице.

Да если бы не он, меня бы тут не было!

Мирон

В её глазах пылала ненависть. Чёртова девчонка! Свалилась бы и хрен с ней! Отец бы не обрадовался, но это его проблемы – не мои.

– У меня дела. Я вернусь через неделю. Может, больше. В восемь за тобой будет приезжать водитель. Вечером тоже. В пять минут седьмого ты должна быть у машины. – Я посмотрел пристально. – Если ты думаешь, что мой отъезд развяжет тебе руки – не надейся. Обо всём, что ты делаешь, мне докладывают. Прими это, как данность, кукла.

– Я тебе не кукла.

– Кукла с характером. С дерьмовым характером и длинным языком.

– Пошёл к дьяволу!

– Организуй мне аудиенцию.

Крылья её носа затрепетали. Она развернулась, рванула вниз, а я смотрел ей вслед. Интересно, как она в постели? Судя по её темпераменту, это должно быть нечто из ряда вон. Может, не глазами она брата взяла? Может, всё куда проще?

Нервы щекотало, и это ощущение не прошло, даже когда я зашёл в спальню. Надо, пожалуй, сказать Любови Матвеевне, чтобы в эти дни появлялась почаще.

Чёрт!

Посмотрел в зеркало. Не вооружённым взглядом был виден бугор в паху. Чёрт подери! Трахнуть бы её разок другой… Глаза с искрами гнева, светлые волосы, бледная кожа и… неукротимость! Я устал, что каждая мне в рот заглядывает, а тут разнообразие.

Достал телефон. Три непрочитанных сообщения.

– Да, всё правильно, – зажав кнопку записи, сказал я. – Пусть идёт, как идёт. Я обо всём позабочусь.

Дверь раскрылась. В руках у Лили была шёлковая пижамная майка с кружевом. Симпатичная штучка – прихватил с собой, не удержался.

– Тебе самому нормально было в моём белье рыться?! – она махнула майкой, заверещав с порога. – Кто дал тебе ключи?! Мои у меня, значит…

Я не сводил с неё взгляда. Она заткнулась и замотала головой.

– Нет! Марк не мог! Нет, я не верю! Я… Он бы не оставил ключи от нашей квартиры! Ты же сказал, что он во Флориде! Ты… Ты врёшь! Марк, он… Ты их у него забрал? Рано или поздно он всё равно всё узнает! Он убьёт тебя, понял?! Придёт за мной и убьёт тебя! Ты понятия не имеешь, какой он, когда защищает своё! А я – его!

– Ещё раз войдёшь сюда без стука, окажешься в подвале. Твоего отсутствия никто не заметит.

– Да прекрати! Не запугаешь ты меня! Не на ту напал!

Он достал телефон.

– Сергей… Слушай, оборудуй комнату на цоколе… Да… Да Так… Есть резоны…

Он говорил и смотрел на меня. Сукин сын! Сволочь! Может… Может Марку так плохо, что он не смог написать сообщение?

– И мне плевать на фамилию, понял? Добронравовы вы или кто ещё! У моего сына будет моя фамилия! Я назову его Александр Суворов! И ты ничего не сделаешь!

Мирон

Она рванула прочь. Сам не понял, как дёрнулся за ней и нагнал посреди холла. Схватил и развернул к себе. Глаза её горели, губы были алыми.

Чёрт… Прижался ртом к её рту, а дальше, как в тумане. Она пахла яблоками и цветами, дождём и солнцем… Её ладони упёрлись в мою грудь, она замычала.

Оттолкнул её.

Лилия

– Ты охренел?!

Я замахнулась, но Мирон перехватил мою руку. Сжал до боли и отпустил. Смерил меня взглядом, презрения в котором было больше обычного.

Я выдержала и ответила ему тем же.

– Никогда больше, – прошипела я. – Иначе…

– Согласен. Овчинка выделки не стоит. А Марк – болван, раз на тебя повёлся.

Он скрылся в своей спальне. Мерзавец!

На глаза навернулись слёзы. Я сжала в руке подвеску, подаренную Марком. Это его семейка ничего не стоит! Не удивительно, почему он с ними не общался! Только вот… Вкус поцелуя на губах был словно выдержанное вино. Облизнула губы и выдохнула, представив родное лицо. Только… Вместо Марка перед глазами появился Мирон.

Глава 14

Лилия

– Спасибо, – бросила я сквозь зубы и пошла к дому.

Учтивость водителя вымораживала. «Доброе утро, Лилия Александровна», «Вам комфортно, Лилия Александровна?», «Пристегнитесь, пожалуйста, Лилия Александровна». Плеваться хотелось! Как будто он не знает, что я – пленница его хозяина, и комфортно мне быть не может в принципе. Дойдя до двери, оглянулась, ожидая наткнуться на устремлённый вслед взгляд. Но водитель натирал лобовое стекло, и дела ему до меня не было.

– Подхалим, – прошипела и зашла в дом.

Грымза ЮЮ до меня не докапывалась – ни единого замечания за всю неделю. Зато лыбилась, обращаясь ко мне, а в глазах так и читалась злость. Лучше бы Добронравов не лез!

Дом встретил меня тишиной. В склепе, наверное, и то жизни больше.

– Привет, мам, – сказала, только мама сняла трубку. – Как вы?

– Да хорошо. Лето ждём вот. Льёт постоянно, как бы картошка не погнила вся. Да и свёкла с морковью. А ты как?

– Я в порядке, – ответила, стягивая шарф.

Холодина стояла жуткая, в последние дни шли дожди, и я поглядывала на камин. Но развести его не решалась, хотя спросила у колонки, как это делается.

– Ты когда приедешь, Лиль? Твой Марк как?

– Да хорошо всё, – соврала я. – Вот… работаем. Пока вырваться не получается.

– Молодец ты, доченька. С детства у нас с отцом одарённая была. Я ему всегда говорила, что ты много в жизни добьёшься.

– Да ладно тебе, мам. Если бы не вы с папой, я бы ничего не добилась. Кстати, как ваш кредит?

– Выплачиваем потихонечку. Ты не думай об этом. Главное сейчас, чтобы погода стала нормальная, а с остальным справимся.

Мне стало невозможно грустно. Сжала шарф в пальцах – дорогой, красивый. У мамы такого никогда не было, а мне… мне Марк подарил.

– Я люблю вас, – сказала, едва борясь со слезами. – Папу за меня поцелуй.

Закончив разговор, я сняла пальто. Пообещала, что обязательно съезжу к родителям. Только что про Марка скажу? Они знали, что мы живем вместе, но что он пропал, родители, не знали. И что я беременна – тоже. Врать я не любила и не умела, а тут… Каждый наш разговор утягивал меня в трясину вранья глубже, и от этого я чувствовала себя виноватой. Родители мне верят, а я…

Из глубины дома вдруг раздался непонятный звук.

– Любовь Матвеевна, – позвала я громко. – Это вы, Любовь Матвеевна?

Мирон

Друг показал на коньяк. В бутылке осталось меньше половины, а ощущение было, что мы пьём чай. Чертовски хороший чай тридцатилетней выдержки.

– Она тебе нравится, признайся.

– Иди к дьяволу.

Сказал и мрачно хмыкнул. Глядя на Германа, можно было подумать, что я и так у него в гостях. Дизайнерский ремонт его квартиры наводил на мысли, что у этого сукина сына нет бабла, чтобы довести дело до ума. Торчащие из стен кирпичи и мебель под стать. Другое дело, что за услуги своего дизайнера он отдал больше, чем я платил в год своему лучшему менеджеру.

– Она забавная.

– Тебе, друган, жить походу грустно. Давно тебе говорил – заведи себе мартышку.

– У меня полный офис мартышек. На хрена мне эта живность ещё и дома.

Герман хмыкнул и разлил остатки коньяка по бокалам. Я посмотрел на часы. Половина седьмого. Водитель как раз должен везти девчонку домой. Берлинская фрейлин оказалась выше всяких похвал. Проблема в том, что не прошло и десяти минут после того, как за ней закрылась дверь номера, в голову полезли мысли о Лили. Лили… Что-то в этом было.

– Лили…

Поймал на себе взгляд друга и мотнул головой. Герман криво хмыкнул.

– Покажи хоть.

Я открыл фотографию на телефоне и толкнул его по барной стойке к другу.

– Неплохо.

– Он отправил телефон обратно.

– Она тебе реально нравится, – сказал он снова. – Так баб попросту не щёлкают.

– Как «так»?

– Так, – кивнул на смартфон. – Сам знаешь. – Приподнял бокал и отсалютовал мне. – За тебя, Мир. Чёрт… Пора бы тебе обзавестись своей мартышкой.

– Что-то ты не спешишь ею обзаводиться.

– Я – другое дело. Я – вольный художник. А ты, – посмотрел многозначительно. – Я тебя со школы знаю, Мир. Тебе пора – отвечаю.

Лиля

Едва я поднялась на второй этаж, навстречу мне вышла женщина, раньше которую я никогда не видела. Стрижка каре, тёмные волосы и тёмные глаза. Одета она была в костюм чёрного цвета – неприлично дорогой, это стало понятно с первого взгляда.

– Вы кто?

Не ответив, она осмотрела меня с головы до ног неприятным взглядом. Даже когда Мирон оценивал меня, было лучше.

– Кто вы?! – спросила настойчивее.

– А ты не знаешь?

– Понятия не имею! Кто вы и что тут делаете?! Отвечайте! Или я полицию вы…

– Я мать Мирона, – жёстко сказала она. – И Марка, – добавила, понизив голос до свистящего сипа.

– Мирона нет.

– Я в курсе.

Она осмотрела меня снова.

– Тебе в этом доме не место. Господи, как мой сын мог повестись на такую шлюху?! – Она приблизилась. – Учти, жизни я тебе не дам. Решила, что выиграла джек пот?! Нет, ты ничего не выиграла. Захотела богатого мальчика?! Сесть на шею и ноги свесить?!

– С чего вы взяли?!

– Я достаточно долго живу на свете. У тебя всё на лице написано.

– Может, живёте вы долго, только по лицам читать так и не научились. В школе, наверное, по чтению была единица!

– Ты мне ещё хамить будешь?!

– Так вы мне хамите, думаете, я не отвечу?

– Ты моему сыну не пара, – зло прошипела она, сузив сверкнувшие глаза, и сделала шаг на меня. – Такой твари не место в нашей семье. И то, что ты забеременела, тебе не поможет. Я не для того рожала своих детей, чтобы шлюха вроде тебя испортила им жизнь, – она сделала на меня ещё шаг.

– А для чего вы детей рожали?! Какое право вы имеете решать за Марка?! И не смейте меня оскорблять! Шлюхи на панели стоят, а я…

– А ты что?!

– Я люблю Марка! Я в этом виновата?! Если я его люблю, значит, автоматически шлюхой стала?! Вы себя слышите?!

– Я себя отлично слышу, – прошипела она. – И таких, как ты, много видела. Не нужно мне говорить про любовь. Ты не моего сына любишь, а его деньги, ты…

– Теперь я понимаю, почему он не хотел с вами ничего общего иметь! Я бы тоже не хотела! Вы…

– Закрой рот! – закричала она, оттесняя меня всё ближе к лестнице. Я понимала – ещё несколько шагов, и отступать будет некуда. – Поговори ещё! Да ты… – она махнула рукой.

Я отшатнулась от неё.

Что-то было в ней угрожающее. Я попятилась. Блеск глаз становился всё сильнее, лицо её было бледным, и глаза от этого казались углями.

– Не уберёшься сама, – прошипела она, – я тебя уничтожу. Ты не получишь ничего! Ни копейки! Мой сын…

Я попятилась снова. И снова… Шаг, и под ногой оказалась пустота. Мысли понеслись со скоростью света. Лестница позади, а передо мной… Глаза у неё, как у Марка – мелькнуло в окутанных паникой мыслях прежде, чем я, вскрикнув, полетела в пустоту.

Глава 15

Лиля

Фантомная боль пронзила насквозь, дыхание перехватило. Крепко зажмурившись, я пыталась прийти в себя и не могла. Бешеное сердцебиение отдавалось в висках, а от крепких рук, в которых я оказалась, исходило тепло. С первым вдохом в лёгкие проник знакомый запах. Стоило открыть глаза, я увидела перекошенное злобой лицо матери Марка, но смотрела она не на меня.

– Тебе стоит быть осторожнее, Лили.

Под ногами снова была твёрдость пола. Я инстинктивно вцепилась в перила, всё ещё чувствуя руки Мирона. Дежавю… Обернулась на него, но он на меня не смотрел.

– Тебе пора домой, мама, – сказал он сухо. – Ты выбрала плохой день для визита в гости. В следующий раз предупреждай меня заранее, что собираешься приехать.

Несколько долгих секунд они с Мироном смотрели друг на друга. Я вдруг осознала, что за всё время Марк не сказал, как зовут его маму, а сама я не спросила.

Женщина сорвалась с места и быстро прошла мимо, оставив после себя шлейф дорогого аромата. Так пахла сладкая жизнь, к которой я никогда не имела отношения, да и не хотела иметь.

Обернулась и посмотрела ей вслед, потом на Мирона. Губы его были плотно сжаты, а взгляд, как и мой, направлен в спину женщины.

– Спасибо, – сказала сдавленно.

Он обдал меня равнодушным взглядом и пошёл вниз. Я приложила ладонь к низу живота и выдохнула. Страх до конца не прошёл, но что меня трясёт, поняла я не сразу. Спустилась на пару ступеней и, развернувшись, бросилась обратно. Что это за семья такая?!

Слёзы мешали видеть, всё вокруг казалось размытым.

– Марк, – всхлипнула, зажав кнопку записи. – Если ты не ответишь… Я не знаю, что я сделаю! Почему я должна всё это терпеть?! Ты меня на растерзание своим родственничкам оставил! Твоя мать… Она ужасная! И я… – я всхлипнула.

Попыталась подавить слёзы, но не смогла и разревелась.

– Марк, – выдавила с трудом. – Просто скажи, да или нет. Просто скажи, Марк! Я всё ещё твоя?! – спросила сквозь рыдания. – Скажи, будь ты неладен! Я же верила тебе, а ты…

Мирон

– Ты знала, что я в Берлине.

– Откуда? Вы с отцом мне не докладываете о своих делах.

– Ты знала, что я в Берлине, мама, – повторил, глядя ей в глаза. – Зачем ты пришла?

– Раз пришла, было нужно. Учти, Мирон, если вы с отцом не решите проблему, её решу я, и сделаю это по-своему. – Она выдержала многозначительную паузу. – Реши проблему, Мирон, – повторила она и ушла.

Я смотрел на закрывшуюся дверь дома. В воздухе висели недосказанность и угроза. Отец знал, что я должен вернуться завтра, и я был уверен – мать тоже знала. Повернулся к пустой лестнице. Голоса я услышал сразу, как вошёл, а потом как в дурном фильме – крики и девчонка, отступающая назад… Как взлетел по ступеням, не понял сам. Какая сила мной руководила – тоже. Если бы она не свалилась мне в руки, полетела бы вниз и хрен знает, чем бы это кончилось.

Страх за неё оказался острее лезвия ножа, в крови до сих пор бурлил адреналин. Когда я в последний раз чувствовал что-то подобное? Дикий страх за чужую жизнь. Она носит ребёнка моего брата, и этот ребёнок должен родиться.