По ту сторону любви

Глава 1

– Люська, – яичницу! – Колька стукнул кулаком по столу так сильно, что подпрыгнул, стоящий тут же, ковш с водой.

Его полузакрытые глаза с трудом подняли нависшие веки и посмотрели по сторонам, пытаясь увидеть Люську, свою законную жену, с которой он прожил двадцать лет. Но рядом никого не было, и он опять начал громко и настойчиво стучать по столешнице.

Еще ни разу за эти годы не было так, чтобы Люська сразу же не прибежала по его зову. Она была тихой и послушной, не смеющей сказать слова против.

Если бы кто-нибудь спросил Кольку, любит он свою жену или нет, он пожал бы плечами, скривив рот в полуусмешке. Он и сам не знал, какие чувства испытывал к ней. И женился-то на ней только потому, что Люся забеременела от него, когда он силой взял ее темной ночью в подсобке коровника, где она работала дояркой.

Девкой она была видной: длинноногой и стройной, с тонкой талией и грудями, которые выпирали под платьем словно две спелые дыни. Если бы не оспины на лице, оставшиеся после ветрянки, которой она переболела в детстве, то ее можно было бы назвать красивой. Зеленые глаза, словно изумруды переливались и манили. Сочные губы хотелось целовать и наслаждаться их сладостью.

Колька заглядывался на нее, когда видел, как она идет легкой походкой между двух рядов с буренками. Иногда полы ее халата распахивались, оголяя острые коленки, которые призывно манили. Ему хотелось обнять и прижаться к ним лицом. Коля представлял, как он это делает, и его душу переполняло нахлынувшее волнение, а в штанах начинало шевелится мужское достоинство.

Но Люся была недоступна, ему казалось, что кроме коров, ее никто не интересует. Она горделиво смотрела на него, когда он пытался ухаживать за ней. Временами ему казалось, что Люська издевается над ним, отвечая отказом на приглашение сходить в их сельский дом культуры на дискотеку. Его злило высокомерие и равнодушие девушки. Хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы она сама бросилась в его объятия.

Как-то, выпив для храбрости, он пришел на ферму, зная, что Люська сейчас на вечерней дойке.

Колька знал на ферме каждый уголок, потому что несколько лет проработал здесь скотником. И вот в тот вечер ему хотелось прийти и сказать Люське все, что он о ней думает. В душе была злость и обида, которые появлялись всегда, когда в рот попадало спиртное.

И в тот момент становилось очень жалко себя:

“С..а, чего ей не хватает,– он подошел к зеркалу и оглядел себя со всех сторон. Оттуда смотрел очень даже симпатичный парень: русый волнистый чуб, зеленые глаза с легким прищуром, упрямо сжатые губы.

– А что, я ничего, – довольный собой, он поправил рукой волосы и пошел допивать прозрачную жидкость на дне стакана. Колька влил в открытое горло водку, закусив все это половинкой огурца, который одиноко лежал на тарелке, дожидаясь своего часа.

На ферму он шел слегка покачиваясь, а в голове всю дорогу крутились мысли одна страшнее другой. Ему хотелось унизить Люську или тупо оттаскать за волосы, чтобы знала свое место и не думала о нем, что он безвольный и бесхарактерный, как часто называли его друзья.

Но едва он вошел в дверь, как увидел девушку. которая уже заходила в подсобное помещение. Он постоял пару минут, соображая,как лучше поступить, пойти следом или встретить ее, когда она выйдет оттуда. Но внутри все кипело и хотелось , как можно быстрее увидеть Люську и исполнить задуманное. Он подошел к дверям и толкнул ее.

Девушка взвизгнула и прикрыла свое тело халатом, который собиралась одеть.

–Чего уставился? Выйди!–она попятилась к шкафчику, в который только что повесила свое платье.

Но парень не для того сюда пришел, чтобы так просто покинуть комнату, в которой находилась его обидчица, да еще в таком виде. Он молча двинулся в ее сторону и, схватив за плечи, притянул к себе. Люська что-то кричала, пытаясь оторвать его от себя, но Колька был словно зверь, который поймал свою добычу и не собирался ее отпускать.

Он не чувствовал боли от кулаков, которыми она пыталась отбиться, ни укусов ее острых зубов, которые впились в его плечо.

Что было потом, он помнил смутно. Его звериное нутро рвалось наружу, словно тысяча шакалов, которых уже нельзя было остановить. Очнулся он оттого, что рядом выла Люся. Ее громкий плач привел его в чувство, и Колька вдруг понял, что совершил что-то страшное и непоправимое. Он вскочил и начал в спешке собирать вещи девушки:

– На, одевайся,хватит выть! Что случилось, то случилось, нечего было строить из себя недотрогу!

Девушка трясущимися руками стала натягивать на себя нижнее белье. Колька смотрел на ее заплаканное лицо, торчащие во все стороны волосы, а внутри была пустота. Он вдруг понял, что не испытывает к этой красотке никаких чувств. У него не было жалости к ней, но в душе вдруг шевельнулся страх, что если она расскажет родителям о том, что он изнасиловал ее, то ему несдобровать. Он слишком хорошо знал ее отца Ивана Петровича, который славился горячим нравом. В порыве гнева он мог разгромить и разрушить все, что попадалось ему под руки. Поэтому местные старались не связываться с ним. Только от одной этой мысли Колька протрезвел.