Иллюзия эволюции
***
В лаборатории, третьей из семи в стране, было темно. Стены фасада подсвечивались голубыми лентами фонарей. От первого этажа и до последнего, шестого, они тянулись световыми колоннами на каждом из восьми углов здания, форма которого напоминала полигональный полу—месяц. Но если присмотреться, за их светом можно было заметить одно окно, выбивающееся из общей темноты здания. Но никто не обращал на это внимания. Шел дождь, и люди спешили, кто куда. От асфальта отражались блики фонарей, город будто блестел.
Совместная работа Ордалиев и Виридианов была распространена повсеместно, благодаря чему город выглядел чистым и строгим, но по многим зданиями поднималась виноградная лоза, специально выращенная Виридианами, а в скверах стояли скульптуры научных деятелей прошлых веков, проработанные до мельчайших деталей Ордалиями.
Днем в лаборатории всегда полно людей, каждый занимается исследованиями, кто—то спешит по белым коридорам к своим коллегам за советом, кто—то, наоборот, старается не афишировать свою работу, чтобы все лавры после открытия достались только ему. Но сегодня здесь было пусто.
Ордалии – это гильдия, превращающая хаос в порядок, а пустоту – в совершенные структуры. Представителям данной гильдии доступны преобразования неорганических соединений.
***
За минуту до катастрофы Люциан смеялся. Его беззаботное поведение вызывало в Айзеке еще больше сомнений. Была проделана колоссальная работа, по итогам которой Люциан и Айзек могли изменить жизни многих людей. Основным двигателем прогресса в мире была наука, которой они посвятили свою жизнь. «От формы— к формуле. От целого— к совершенной части», так звучит девиз Ордалиев, к которым относился Айзек. Люциан поддержал его идею и дополнил своими знаниями, которые получил в процессе обучения у Виридианов.
– От клетки— к организму, от— хаоса к гармонии. Не забывай! Мы с тобой все предусмотрели, – слова Люциана эхом отражались от стен в лаборатории.
– Ты так самоуверен, что меня это пугает, – Айзек взглянул на своего друга, лежащего на операционном столе, над которым нависали хирургические инструменты, словно щупальца. – Не двигайся, я настрою лазерную разметку и рентген, – Айзек отвернулся к электронной машине.
Неоновые лампы горели ярким холодным светом. В лаборатории стояла тишина, нарушаемая сигналами от аппаратов мониторинга. За окном стояла глубокая ночь, но не было видно даже звезд на небе, их перебивал свет от уличного освещения и зданий.
Комната, которую они выбрали для проведения эксперимента, была одной из наиболее оснащенных техникой. Здесь были голографические плакаты на стенах, куда выводились данные со схемолита, столы, расположенные вдоль противоположных стен, были пустыми, но в рабочее время на них всегда лежали кучи распечатанных бумаг с расчетами и описаниями экспериментов. У двери возвышался шкаф, в котором находились все необходимые препараты для экстренной помощи, основная же масса инструментов и веществ хранилась в соседней комнате, вход в которую открывался сенсорным шлюзом.
В центре помещения располагался металлический стол—кушетка, за многие столетия развития науки он не изменился. У изголовья установлены аппараты мониторинга, на стеклянном мониторе которых выводись показатели с датчиков, подключенных к молодому человеку.
– Люциан, последний шанс отказаться. Мы не знаем, как матрица поведет себя с живой тканью. Если поля десинхронизируются…
Люциан заерзал на столе, но Айзек подошел и поправил аппарат лазерной разметки, дав другу понять, что нужно лежать смирно.
– Перестань. Если бы мы боялись риска, до сих пор лечили бы кровопусканием. Ты представляешь, что мы откроем? – Люциан сделал паузу, ожидая ответа, но Айзек промолчал. – Больше никаких очередей на донорские органы. Никаких отторжений. Мы подарим им второе рождение, а не жалкую замену!
Айзек знал, что они все сделали верно, расчеты были точны, но оставалось одно «но». Подобные операции никогда не проводили на людях. В своих экспериментах Люциан успешно внедрял органы крысам, после чего они продолжали свою незамысловатую жизнь в лабораторной клетке, но опробовать это на человеке… Организм— сложная система, а играть в Бога – человеку опасно.
– Если все пойдет не так, как мы планируем, ты больше не увидишь этот дурацкий разноцветный город. Не попробуешь тот самый острый рамен и травяной чай – Айзек горел идеей испробовать их открытие, узнать, может ли метаматериал синхронизироваться с клетками организма человека и перенять их частоту, став частью организма, его амбиции были велики, но он все равно переживал и не был уверен, что риск стоит того.
– Ты что, мой дневник питания читал? Я все это увижу и попробую, еще приготовлю тебе твое любимое рагу с кучкой протеина для вкуса. Включай уже свою штуковину! – Люциан засмеялся, но это был нервный смешок, один из многих за этот день.
Айзек нажал на кнопку открытия капельницы и отошел к монитору, чтобы отследить движение метаматериала по организму и вовремя включить лазерную разметку для концентрации материала в области легких. Люциан лежал неподвижно, но через мгновение его глаза начали закатываться, а аппарат мониторинга жизнедеятельности завыл, будто сирена.
Через каких—то пятнадцать минут врачи уже везли Люциана в отделение реанимации. Айзек находился рядом с ним, пока капсула медиков, паря над землей за счет магнитного поля, летела в сторону больницы.
Минуты длились слишком долго. Пустые коридоры больницы давили на Айзека, тут было слишком тихо, слишком светло, слишком спокойно. Они напоминали коридоры лаборатории. Только здесь было больше кабинетов, а на стенах отображались актуальные перечни вирусных инфекций и фамилии врачей, к которым необходимо обращаться за помощью. Иногда, в необычных случаях, пациентов везли именно в лабораторию, где им оказывали помощь и изучали их заболевание, чтобы сразу же дать Вивариям возможность понять пути лечения. В больнице же реализовывали уже известное ранее лечение, но случай Люциана…
Айзек сидел на железной скамье, оперев локти на колени и склонив голову.
«Вдох, выдох, все хорошо, я все рассчитал, Люциан согласился с моими расчетами и сверился по биосовместимости, ошибки не могло быть», – Айзек не мог потерять друга и соратника, одна мысль об этом угнетала его и вытягивала всю жизненную силу.
«Нельзя опускать руки, если не вышло, мы изменим формулу, добавим больше магнитных частиц, чтобы можно было более точно воздействовать на материал… Да! Точно! Люциан сможет подобрать подходящие частицы, а я смогу синтезировать их в метаматериал».
«Когда выйдет врач, я объясню, что мы работали вместе и были близки к открытию, мы не нарушили правило Совета о гуманности исследований, это было добровольно, я был сам готов лечь на операционный стол, но Люциан доверился мне, ведь я с техникой на «ты», Витрарий». Айзек пытался оправдать свои действия, оправдать то, что он позволил своему другу быть подопытным.
– Добрый вечер. Вы прибыли с пациентом номер семь? – за гулом своих мыслей, Айзек не услышал, как подошел врач. – Молодой человек, вы прибыли с пациентом номер семь?
Айзек поднял голову и в его глазах врач увидел отчаяние, скрытое за пеленой слез. Врач стоял перед ним, чуть наклонившись вперед. Айзек выпрямился, машинально поправив волосы, которые теперь находились в полном хаосе.
– Да. Люциан жив?
– Ваш друг жив. По итогам предварительных тестов мы можем сообщить вам общую клиническую картину. – Врач присел рядом с Айзеком и положил папку с документами себе на колени. – Его состояние достаточно стабильное, хоть и критическое. Что бы с ним ни приключилось, это затронуло ткани легких, они больше не могут обеспечивать организму поступление кислорода в клетки. Ткань его легких биоминерализовалась. Они застыли. Наши специалисты—Виварии не чувствуют жизни в клетках органа. Специалисты—Виридианы проводят размягчение структуры, чтобы клетки не рассыпались как тонкое стекло, но вряд ли ваш друг сможет жить с органом, который не функционирует. Расскажите мне то же, что вы говорили врачам капсулы.
– Это был эксперимент, метаматериал, магнитные частицы, они должны были подстроиться под электромагнитные поля клеток его легких и перенять их частоту, чтобы орган стал более прочным, износостойким, но получилось…– Айзек замолк. Сделав вдох, он смог лишь добавить, – Я передам вам результаты исследований и ход эксперимента.
– Вы понимаете какие последствия могут быть у Вас?
– Да, принцип гуманности…
– Нарушен. Сейчас вы должны предоставить нам точное описание ваших исследований, а о последствиях мы поговорим с вами позже. Принесите все, что у вас есть, я буду в кабинете 254, и отправляйтесь домой, дежурить здесь нет смысла. Сейчас ваш друг на аппарате жизнеобеспечения, и это ваша заслуга.
Врач похлопал Айзека по плечу и ушел в кабинет.
Ночь длилась вечность. Айзек вернулся в свою квартиру, располагавшуюся недалеко от лаборатории, где несколько часов назад они с Люцианом обсуждали какое будущее ждет медицину и как умно было объединить их силы. Многие Виварии и Витрарии объединяли свои усилия для создания единого целого, но не на молекулярном уровне. Они были первыми, Айзек остался последним.
За окном начало светать, когда он поднялся с кровати. Осмотрев свою комнату, Айзек отметил, что вокруг так же пусто, как и вчера. Или эта пустота была не связана с комнатой? Кровать, стол, шкаф с зеркальными дверцами, пара рюкзаков, валяющихся в углу у двери. Записи, разбросанные на столе, планшет, грязная кружка, которую Айзек забыл очистить. Не так уж и пусто. Когда Айзек отнес документы в больницу, врач лишь кивнул и пожелал ему доброй ночи. «Доброй ночи… Не самая добрая ночь из возможных», Айзек не знал куда себя деть.
Проклятие Разделённых Кровей – это не миф и не суеверие. Это железный биологический закон, установленный Верховным Научным Советом на основе столетий наблюдений и трагических данных.
***
Шея затекла. Поясница ныла от неудобной позы. Айзек в очередной раз уснул в кресле с книгой в руках. Люциан лежал на кровати напротив него, окруженный аппаратами жизнеобеспечения и датчиками.
– Снова заснул. Надеюсь, успел дочитать до логического завершения. Как тебе книга? – Айзек обращался к Люциану, но не ждал от него ответа. – Я пойду умоюсь, время уже семь утра. Через час придет врач, потом мы позавтракаем и займемся пассивной гимнастикой.
Айзек подошел к окну, располагавшемуся на другом конце комнаты. Его карие глаза скользнули по поверхности. Он не видел стекла – он видел его структуру. В его восприятии проступила невидимая сетка – карта энергетических связей между молекулами аморфного диоксида кремния. Привычным потоком мыслей выделил слой толщиной в несколько нанометров – пленку легированных ионов серебра и индия, вкрапленных в стеклянную матрицу. «Деполяризация. Выровнять спины электронов в заданном сегменте». Мгновение – и темная, матовая, непрозрачная поверхность окна просветлела, не становясь прозрачной. Она была похожа на молочное стекло, сквозь которое лился размытый свет уличных неоновых огней. «Этого достаточно».
– Подожди меня немного.
Парень вернулся в свою комнату. Подойдя к зеркалу, он увидел какого—то человека, устало смотрящего на него. Под глазами темные круги, да и сами глаза, раньше горевшие жизнью, поблекли, стали еще темнее. Волосы растрепаны, хотя какая разница? Айзек провел рукой по смявшейся футболке, на мгновение он ощутил энергетические связи между молекулами ткани и заставил их занять позицию с минимальной энергией, футболка стала идеально гладкой. Он подошел к столу, осмотрел расписание дня, такое же, как было вчера, такое же, как будет завтра. Такое же, каким оно было весь прошедший год.
Виридианы – это гильдия, слышащая музыку жизни и направляющая ее течение. Они верят, что форма без души – всего лишь пустая оболочка. Им доступны воздействия на органические соединения, на все, в чем протекает жизнь.
***
Лия проснулась от противного писка. Сигнал симулятора, доносящийся из соседней комнаты, назойливо режет тишину. «ОШИБКА. ОТТОРЖЕНИЕ. ПОКАЗАТЕЛЬ НЕЙРО—СОПРОТИВЛЕНИЯ: 3.8». Девушка вскочила с дивана, на котором проспала всю ночь, так и не дождавшись результатов анализа. Но вот и результат, такой же, как все предыдущие. Что ж, по крайней мере она испробовала еще одну частоту излучения, которая снова не подошла. «В теории то все подходит, но почему такое высокое значение сопротивления…»
Девушка отключает систему симуляции и разочарованно бьет кулаком по столу, но тут же втягивает воздух, расправляет плечи. «Спокойно. Гнев не поможет».
По ощущениям уже утро. Девушка достает из кармана лабораторного халата голограф, время 6:30, с изображения на голографе на нее смотрит сестра, а рядом стоит маленькая Лия. Они в чем—то похожи, у обеих длинные каштановые волосы и голубые глаза, но на этом сходства заканчиваются. Илэйн всегда была красивее…
Лия потягивается, чуть не задев руками анализатор, стоящий позади нее.
Благодаря тому, что у кабинета лаборатории располагается комната отдыха, у Лии есть возможность посвящать больше времени своим исследованиям. В рабочее время она должна заниматься превентивной адаптивной иммуномодификацией. Каждый день вводить модифицированные вирусы маленьким крысам и в реальном времени «учить» их иммунную систему реагировать, вырабатывать «антитела» против широкого класса патогенов.
В комнате для отдыха уютно, несмотря на такие же белые стены, как и в соседних комнатах. В дальнем углу комнаты стоит холодильник, откуда Лия берет дой—пак с готовым завтраком – нутри—гель «Утренний заряд» – и выпивает его одним глотком, морщась.
Привычным движением, она проводит по области под глазами, концентрирует внимание на биополе этой зоны – вялые капилляры, замедленный лимфоток. Девушка мысленно отдает команду клеткам гладкой мускулатуры стенок капилляров: «Сократиться. Протолкнуть кровь». Одновременно она «подстегивает» лимфатические сосуды, ускоряя вывод продуктов распада. На клеточном уровне Лия дает сигнал фибробластам на ускоренный синтез коллагена на несколько минут, чтобы кожа слегка «напряглась» и стала светлее. Синева и отечность под глазами буквально рассасываются на глазах в течение 15 секунд. Взгляд становится свежим, но кожа слегка «покалывает» – побочный эффект ускоренного метаболизма, но Лия привыкла.
Прежде чем уйти, девушка заходит в помещение напротив ее импровизированного ночлега. Здесь располагаются камеры хранения органов. Их не используют для людей, лишь для экспериментов по взаимодействию тех или иных веществ с клетками органа. Лия подходит к био—реактору, где в питательном растворе плавает бледно—розовый, недоразвитый искусственный орган. Она на секунду задерживает взгляд, ее пальцы сжимаются. «Я найду способ. Обещаю».
Сегодня был выходной, поэтому девушка отправилась домой. Как минимум, ей необходимо переодеться, привести себя в порядок, поесть нормальной пищи, а не нутри—геля и физио—чая. Дорога займет около часа, частный дом, где вся семья живет вместе, находится за чертой города, вблизи хвойного леса.
«При генетическом смешении доминантных маркеров, характерных для представителей гильдий Ордалии и Виридиан, в 99.99% случаев происходит несовместимость на уровне клеточного метаболизма, приводящая к летальным следующим исходам»
***
Лия наблюдала, как за окном пейзажи города постепенно сменяются лесом. В городе всегда кипит жизнь, несмотря на развитие науки и работу Ордалиев и Виридианов, люди продолжили пользоваться техникой. Дома строят при помощи усовершенствованных кранов, но из материала улучшенного состава. Поля вспахивают «гребнями», огромными машинами, оснащенными металлическими зубьями. Ордалий мог бы вспахать поле, но только зная минеральный состав почвы и потратив слишком много сил на это, а время и силы умелых Ордалиев— ценный ресурс. Поэтому труд, который может быть механическим, отдавали тем, кто не достиг высот в управлении своим даром. Они могли применять его в повседневности, но не в больших масштабах. Те же, кто достиг значительных высот в применении своих сил, уходили в науку. Уверенные «среднячки» могли работать на кухнях ресторанов или в садах, кто—то занимался архитектурой, дизайном, музыкой, во всех сферах хватало рабочих рук и умов. Казалось, мир пришел в равновесие, хоть и оставались значительные проблемы в медицине. Закон гуманности был главным правилом страны, Совет следил за нарушениями и наказывал тех, кто переступил черту. Кроме того, все безоговорочно соблюдали закон, запрещающий браки между Виридианами и Ордалиями.
В своих размышлениях Лия не заметила, как провалилась в сон, а ее капсула продолжила двигаться на автопилоте.
Почувствовав толчок, девушка открыла глаза и увидела, что капсула остановилась перед силовым полем, ограждающим жилой комплекс из частных домов. Закинув рюкзак на плечо, она вышла из капсулы и направилась по ивовой аллее в сторону дома.
Синтезаторы постарались сделать аллею зеленым коридором, словно порталом из мира технологий в мир единения с природой. От леса веяло прохладой и сыростью, здесь слышно даже пение птиц и шелест листвы.
Когда аллея закончилась, девушка свернула направо. «Вот я и дома», Лия с облегчением выдохнула и ускорила шаг по тропинке, ведущей к деревянной калитке.
Дом находился среди леса, но на заднем дворе деревьев не было, только небольшой огород, которым занимался отец Лии, и раскидистый клен, под которым Илэйн предложила установить небольшую качель. Несмотря на то, что здесь жило уже третье поколение их семьи, дом отлично сохранился. Древесина была улучшена, благодаря чему бревна только потемнели со временем, но любые признаки гнили или нарастания мха сразу купировались Вивариями, кем и были обитатели дома.
Поднявшись по ступенькам, Лия открыла дверь, уже видя через стекло, что мама спускается со второго этажа, чтобы встретить любимую дочь.
–Вот и я, – улыбнулась Лия и раскрыла руки для объятий.
–Какая редкость! Наконец то увиделись вне рабочей обстановки, – Мирра обняла дочь и забрала ее рюкзак, – Проходи, мы как раз садимся за стол.
Лия пошла по стопам матери и успешно начала свою карьеру в лаборатории. Несмотря на высокую должность мамы, юная ученая добивалась всего сама, хоть и часто ошибалась. Мирра умело разделяла семейную жизнь и работу. В будни ее муж занимался домом и приглядывал за старшей дочерью, а в выходные Мирра брала на себя часть обязанностей и Александр мог заниматься в саду, выращивая диковинные растения.
Лия прошла в гостиную и, не увидев отца, отправилась на задний двор дома. Александр собирал травы для чая, он не любил модифицированные чаи, предпочитая им классическое сочетания Иван—чая, котовника и душицы.
–Садоводам привет! – Лия улыбнулась, увидев как отец бережно отстригает веточку котовника,– Тебе бы в пору работать в ботаническом саду при нашей лаборатории.
–Лия! Давно приехала? – отец переложил букет трав в чашку, стоящую на земле, и убрал ножницы в набедренную сумку.
–Только успела поздороваться с мамой. Идешь завтракать?
–Конечно, только заварю нам чай, как раз к твоим любимым домашним сырникам, без всяких там нутри—гелей, по—дедовски. Ягоды тоже сам собрал. – отец взял в руки чашку и наклонил так, чтобы Лия увидела крупные ягоды клубники, выращенные ее отцом.
–Я очень соскучилась по домашней еде! Пойду пока переоденусь, нужна какая—то помощь на кухне?
–Мы с мамой уже все приготовили, давай скорее за стол, Илэйн тоже скоро спустится.
Лия обернулась на дом, в надежде что увидит в окне, выходившем на задний двор, Илэйн, бодрую и полную сил, но, увы, ее окно было закрыто и зашторено.
На кухне было светло, приятно пахло едой. В отличие от коридоров лаборатории, в доме все было теплым, даже в воздухе витал уют. Мирра уже накрыла на стол, Александр заваривал чай, достав из тканевого мешочка ферментированный Иван—чай.
Девушка зашла в свою комнату на втором этаже, самую ближнюю к лестнице, дальше по коридору располагалась небольшая кладовая и в торце комната родителей. Илэйн жила на первом этаже, ее комната располагалась прямо под комнатой Лии, чтобы лишний раз не нагружать организм подъемами по лестнице.
–Илэйн, Лия, стол накрыт! – крикнула Мирра
– Скоро спущусь! – ответила ей Лия.
Лия сняла рабочую одежду, широкие черные брюки повесила на спинку стула, а хлопковую рубашку бросила на кровать. Покопавшись в шкафу, она нашла свои домашние спортивные штаны, с резинками на голени, и большую футболку, которой уже в пору бы порваться, но выглядит она как новая.
На ходу собрав волосы в шишку, Лия поспешила на первый этаж. «Скорее за едой!».
Когда все начали усаживаться за стол, из своей комнаты вышла Илэйн. Как всегда в домашнем халате, со спутанными волосами и заспанным видом.
– Лия! Вот это встреча, не часто тебя увидишь дома, – Илэйн посмеялась и немного закашлялась,– Отлично выглядишь, как будто и не работаешь сутками, – девушка улыбнулась и села за стол. – От запаха слюнки потекли. Кажется, это единственное, что во мне еще работает как надо.
Лия села рядом с сестрой и коснулась рукой ее щеки.
– Не говори так. Сегодня ты выглядишь лучше. Щеки порозовели!
– Это ты мне своей магией румянец навела?
–Никакой магии. Чистая физиология.– прервала их диалог мама,– Ты просто хорошо отдохнула, Илэйн. А ты, дочка, даже после отдыха и использования своего «навыка», выглядишь, будто провела ночь за симулятором. Опять не спала?
Мирра села напротив Лии. Александр принес заварник с чаем и уселся напротив Илэйн.
–Спала. Но да, симулятор опять выдал ошибку. Мама, я перепробовала все твои протоколы. Все. Орган стабильно отторгается на нейронном уровне. Нужен принципиально иной подход.
Все стали накладывать себе сырники и мазать масло на хлеб, в прикуску к чаю, который уже начал разливать отец.
–«Иной подход» – это опасно. Науку не обманешь. Если что—то не работает, значит, мы чего—то не знаем. Бросаться в неизвестность – не метод. – Мирра сложила руки в замок и пристально посмотрела на дочь.
–А ждать, пока мы что—то узнаем, в то время как Илэйн…Это не вариант! Иногда нужно создать новое знание, а не искать его в старых учебниках!
–Так, давай те ка сначала мы поедим, а своими научными разговорами вы займетесь в саду, заодно свежим воздухом подышите, – прервал их спор Александр, показательно поставив кружку около Лии.
На этом тема науки была отложена. Отец хвастался своими успехами в садоводстве, как будто Лия не видела эти успехи минимум дважды в неделю, когда возвращалась домой. Илэйн рассказала какую книгу она прочитала, что—то из старой классики, про умный суперкомпьютер, писавший стихи. Так их завтрак подошел к концу, отец стал убирать посуду, Мирра сложила остатки сырников в контейнер.
–Я немного устала, пойду, наверное, прилягу. Лия, если соберешься уезжать, не бойся будить меня, а то снова уедешь не попрощавшись. – Илэйн поднялась со стула, не без усилий, и отправилась с свою комнату.
–Видишь? Ее организм разрушается. А ты хочешь играть с непредсказуемыми силами, которые могут разрушить все еще быстрее, – Мирра осуждающе, но с сочувствием, посмотрела на Лию.
–Я вижу, мама. Я вижу это каждый раз. И именно поэтому я не могу сидеть сложа руки и ждать, пока твои проверенные методы сработают. Они не срабатывают!
–Лия… есть исследования, которые закрыли не просто так. Некоторые дороги заканчиваются пропастью.
Лия решительно ставит кружку с допитым чаем на стол и резко встает.
–Значит мне нужно научиться строить мосты. Или перепрыгнуть. Прости, папа, сырники были великолепны. Я пойду к себе, нужно просмотреть результаты и еще раз проверить расчеты.
Весь день Лия провела с голографом в руках и кучей мыслей в голове. Каждый эксперимент заканчивается провалом.
«Исследования, которые закрыли не просто так…»
Об этом Лия не подумала, она просмотрела все доступные записи и протоколы, даже искала те, что с грифом секретности, но либо не имела доступа, либо в них не было ценной для нее информации.
«Мама может что—то знать?»
Лия подошла к окну, выходящему в сад, и увидела, как родители обсуждают, где лучше разбить очередную клумбу. Сад и так достаточно утопал в цветах и странных растениях, выведенных отцом. Со второго этажа сад выглядел как пестрое море, среди которого вились дорожки – просто газон, пока что ничем не засаженный.
Девушка натянула любимый коричневый свитер и побежала вниз по ступенькам.
–Мааам!, —Лия выбежала из дома и поспешила к Мирре.– Можешь отойти на пару минут?
–Лия, подожди мы закончим, иначе отец засадит тут все цветами, и там, и вон там, – мать обвела руками весь сад и показала на лес за оградой.
–Я буду ждать тебя в столовой.
Лия ушла в дом, родители переглянулись и мать покачала головой.
«Как у начальника лаборатории, у нее точно есть допуск к информации, недоступной остальным работникам…». Девушка налила себе чай и уселась за стол.
– О чем ты хотела поговорить? – Мирра вошла в столовую и села напротив дочери.
– За завтраком ты сказала, что были исследования, которые закрыли не просто так, расскажи мне о них.
–Лия, этих исследований не существует, я сказала так только для того, чтобы ты уменьшила пыл и бросила это дело.
Девушка покрутила чашку в руках. Она придумывала как можно вывести мать на чистую воду.
–А если я скажу тебе, что нашла в архивах кое—какие записи? – Лия решила рискнуть.
–Не лезь в это дело, ты можешь навлечь беду не только на себя, но и нашу семью. Наука не стоит на месте, мы найдем лекарство, чтобы стабилизировать состояние Илэйн. Зачем рисковать быть запертой в четырех стенах, лишенной свободной жизни? – Мирра тяжело вздохнула, – Я хочу, чтобы хотя бы одна из вас жила полной жизнью. И сейчас это доступно только тебе. Илэйн – наша с папой забота.
Лия на секунду опешила. «Запертой в четырех стенах…?».
– А разве за эти исследования могут наказать? Я не переступаю черту, но ты говоришь так, будто знаешь, что мне нужно делать дальше и к чему это приведет.
– Если я не скажу тебе хоть что—то, то ты продолжишь пытаться?
– Да.
Вот! Вот оно! Поведение матери было слишком странным, по отношению к исследованиям Лии. Мама постоянно отговаривала дочь и твердила ей бросить это. «Она точно что—то знает». Мирра тяжело вздохнула и встала налить себе чай.
– Помнишь, несколько лет назад мы уезжали из города к морю? Это была длинная поездка, но мне никто не звонил по поводу работы и лаборатории. – Она прислонилась к тумбе кухонного гарнитура и взяла кружку в две руки, будто пыталась согреться. – Меня отстранили от работы на три месяца из—за инцидента. Позволили уехать, но отслеживали местоположение.
– Я думала, мы ездили, чтобы Илэйн дышала морским воздухом и ей становилось легче…
– Двух зайцев сразу. Но первопричиной было мое отстранение из—за двух самонадеянных мальчишек. Они нарушили правило гуманности. Ты не найдешь результаты исследований, не найдешь никаких зацепок. Все документы были сданы Совету, с них не снимали копии, не делали дубликаты, все вторичные данные и расчеты были стерты. Все исчезло, как будто ничего не было. Исчезло так же, как и они.
– Они не могли испариться. Кто эти люди? Хотя бы имя, дату, название…
– Знаешь, – Мирра помедлила, подбирая слова, – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. – Она поставила кружку на стол. – Но что, если кошка просто прячется?
Мать подошла к дочери и поцеловала в макушку.
– Я еще раз тебе говорю, прекращай это дело. Я молчу о твоих исследованиях и ночевках в лаборатории, ничего не говорю Совету, но если продолжишь в том же духе, я запрещу тебе это делать. Пойду проверю как там твой отец, иначе он заночует в своем цветнике.
Лия осталась в гостиной одна и обдумывала сказанное матерью. «Все документы переданы, данные стерты…». Документы Лия и правда не нашла, но данные она и не искала. Девушка решила записать все, что может прийти в голову. Она достала из кармана голограф и написала заметку «Данные. Проверить измерения. Примерно 5 лет назад, июнь месяц.». Она закрыла заметки. Открыла заметки, добавила «Кошки нет или она прячется?».
Из комнаты сестры был слышен кашель. Лия подошла к двери и постучалась. Илэйн тихо сказала «входи».
–Как ты? – Лия тихо зашла в комнату и прикрыла дверь.
Илэйн полу—лежала на кровати. В руках она держала книгу с заложенным между страниц пальцем, чтобы не потерять место, на котором остановилась. Комната освещалась только плазменной лампой, находящейся над кроватью. Стеллаж с книгами, занимавший всю стену по правую руку от Лии, был уставлен различными произведениями, от научных журналов, до книг старых классиков. Лия подошла к кровати и присела на самый край, чтобы не беспокоить сестру. Ковер, похожий на песок, был любимой деталью интерьера Илэйн, очень мягкий, и такой привычный.
– Не лучше, но и не хуже. Думаю, ингаляции помогают. После аэрозоля мне становится немного легче, жаль его нельзя часто использовать.
– Скажи, как ты думаешь, мне стоит продолжать пытаться?
«Если Илэйн скажет остановиться, я остановлюсь. На этот раз точно».
– Тебе нравится заниматься наукой? Не той рутиной, которую ты выполняешь по должностным обязанностям, а настоящей наукой, исследованиями.
– Да…– Лия задумалась. Что же ей нравится в этом больше всего? – Знаешь, это как азартные игры. Я попробовала, не получилось. Я попробовала еще раз и появилось продвижение. И с каждым разом хочется достичь все больших результатов…
– Значит продолжай. – Илэйн улыбнулась. Такой просто вопрос и простой ответ. Все просто.
– Когда мне что—то не удается на смене, если я ошибаюсь и начальник тыкает меня в это носом, то руки опускаются сами… Но в моих опытах, в моих исследованиях, там никто не может упрекнуть меня в ошибке, может быть поэтому я не перестаю пытаться.
– Или не перестаешь пытаться из—за меня?
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя жертвой. Я не иду на риск ради тебя, я иду на риск ради многих. Если смогу синтезировать ткань, которая будет подстраиваться под любой орган и любой организм, то очереди на получение органов исчезнут, а тяжелые операции будут и вовсе не нужны. Маленький надрез, инъекция, и все.
– Это звучит одень здорово. – Илэйн задумалась. – Продолжай, но не вреди себе. Я дождусь, но если ты не сможешь продолжать исследования, то ждать будет нечего.
– Обещаю тебе, все получится.
Лия улыбнулась, увидев название книги. «Задача трех тел». Илэйн всегда любила физику, но ей пришлось оставить работу из—за здоровья.
– Ты знала, что маму отстраняли от работы? Мы тогда ездили на море
– Откуда ты знаешь? – Илэйн изрядно удивилась. Мирра всегда была уважаемым руководителем, к ней никогда не относились предвзято или с негативом.
– Сама рассказала. Мы поболтали немного, но мама пошла спасать наш задний двор от отца. Там скоро будут джунгли из роз, дельфиниума и лозы.
– Цветочный маньяк…
Сестры стали обсуждать как лучше организовать пространство в «саду» отца, чем бы они занимались в свободное время, какие книги стоит прочитать и куда сходить, когда Илэйн поправится.
Время пролетело незаметно, за окном уже стемнело. Илэйн сказала, что устала, и пообещала выбрать книгу для Лии.
Родители уже спали, свет горел только в столовой, мама оставила его специально, чтобы Лия не бродила по темноте. «Кошка в темной комнате…». «Данные стерты…Вторичные данные стерты…». «Вторичные данные!»
Лия поднялась в свою комнату и открыла голограф. Добавила в заметки «Первичные данные. Приборы: квантово—силовой спектрометр, многопараметрический симулятор материи, эмулятор биологических полей, нейро—сканирующий томограф. ГЛАВНОЕ: атомно—силовой микроскоп, спектрометр ЯМР». Где—то точно должны были остаться измерения, девушка уверена в этом.
Положив голограф на полку над кроватью, Лия разделась и попыталась уснуть. Из—за эмоционального возбуждения это было сложно. Девушка сконцентрировалась на области гипоталамуса и гипофиза, дала себе установку «Снизить выработку кортизола. Увеличить синтез ГАМК. Запустить выброс мелатонина». Через несколько минут дыхание стало глубже, а непрерывный поток мыслей потерял свою остроту и начал утихать. Постепенно Лия провалилась в сон.
Большая стеклянная оранжерея залита теплым светом. В воздухе пахнет цветами и сырой землей. Старшие дети балуются, то заставляя цветок завянуть, то вновь оживляя его. Лия просит их перестать это делать, не издеваться над растением, но ее никто не слушает. Тогда Лия пытается привлечь внимание группы детей, бросив в них комок земли из ближайшей клумбы. Когда она попадает им в плечо самой активной девочки, та обращает внимание на Лию и ее уговоры. «Попробуй, оживи цветок!». Лия сомневается, но решает попробовать. Она не чувствует биополя клеток растения, не чувствует его энергии, ничего. Это пугает ее. «Я не могу…». Дети вокруг начинают смеяться над ней и советовать не лезть в то, в чем она не разбирается. Они смеются громче, еще громче, а купол над головой маленькой Лии начинает сужаться. Когда он доходит до удушающих размеров, Лия просыпается.
«Нейро—сопротивление 3,8. Ошибка. Отторжение. Я снова ничего не могу?»
«Кошка прячется…»
Лия смотрит на часы, время десять утра. Она больше не может бездействовать. Неудачи давят на нее. Нужны результаты, нужен прорыв, нужны данные… Лия быстро собирает в рюкзак самые необходимые вещи, щетку, пару блокнотов с записями, футболку, брюки. Одевается в практичные коричневые брюки и белую майку, сверху накидывает черную рубашку и выходит из комнаты. Все уже проснулись и сидят за столом.
– Лия, пойдем кушать! Папа приготовил какую—то шакшуку, шакштуку, как правильно? – Илэйн сегодня бодрее, чем вчера.
– Шакшуку, ты права, – отец улыбнулся и взглянул на Лию.– Мы оставили тебе кусочек на плите.
– Спасибо большое! Я возьму с собой и съем в дороге, – девушка вытащила контейнер и быстро переложила в него еду. – Мне срочно нужно ехать! Увидимся в следующие выходные, не скучайте, на связи!
Лия выбежала из дома и поспешила обратно к ивовой аллее, к капсуле, которую оставила вчера у заграждения. «Выходной день, там почти никого не будет, и никто не станет мне мешать». Девушка забросила вещи на задний ряд сидений, залезла в капсулу, настроила автопилот и выдвинулась обратно на работу. «Или в мой второй дом».
Шакшука и правда оказалась очень вкусной.
Высший Научный Совет – Совет – является высшим органом управления, коллегиальным органом, состоящим из Архонтов – глав ключевых направлений, обеспечивающих стабильность и развитие общества
***
Первым делом Лия отправилась в крыло микроскопии, расположенное на четвертом этаже. Каждый кабинет был отведен под определенный тип исследований. Она шла по знакомому коридору и свернула в комнату с атомно—силовым микроскопом. В комнате было прохладно, температуру и влажность здесь поддерживали специально. Комната была небольшая, микроскоп занимал треть длинного стола, расположенного вдоль стены справа от входа. Схемолит был выключен. Лия села на стул на колесиках и придвинулась ближе к монитору. Экран загорелся синим, затем автоматически схемолит авторизовал Лию под ее учетной записью.
«Пять лет назад, июнь…». Лия начала свои поиски. Она открывала архив за архивом, все всплывающие графики были похожи между собой, если не знать, где искать различия. Через два часа поисков она наткнулась на измерения, схожие с данными, которые она получала при своих исследованиях. Перед ее глазами было трехмерное плато, которое она вывела на пространственный проектор. Сначала рельеф преимущественно окрашен в красные и оранжевые цвета, он похож на горы и высокие пики, но смещаясь по оси X, горы переходят в равнину, окрашенную в зеленый. Ровное плато. Лия открыла дополнительное вложение, в нем описывался модуль упругости и коэффициент адгезии. Для области с холмами коэффициент был достаточно высоким, а модуль упругости колебался от семи до десяти килопаскалей, но для равнины все показатели уходили из значений нормы. Коэффициет адгезии был пренебрежимо мал, а модуль упругости начинался от девяноста гектопаскалей. «Что же такое здесь измеряли? Это похоже на живую ткань, перетекающую в… сталь? Алмаз? Поверхность не просто гладкая, она отталкивающая на молекулярном уровне». Лия начала думать, чем мог быть материал, результаты исследования которого дали подобные результаты. Один из материалов точно был живой тканью, она много раз видела подобные диаграммы, второй же… Чем—то искусственным.
Лия перенесла информацию на свой планшет, стерла историю просмотра данных и выключила схемолит. «Посмотрим, что у нас осталось на спектрометре ядерного магнитного резонанса». Девушка вышла в коридор и пошла обратно, перейдя в правое крыло. Коридоры были как один, все одинаковые, отличались лишь названия на дверях и расположение синтезаторов воды в коридорах. Подойдя к кабинету, она отсканировала свой пропуск и зашла в просторную комнату, посреди которой стоял большой аппарат, чем—то похожий на ракету с урезанным носом. Лия вновь начала просматривать огромные объемы данных, искать зацепки, отличия. «Водород… Нужно смотреть на спектр протонов». Снова графики, числа, данные. «Стоп. Что за пик? В этой области его не должно быть…». Материал вступил в реакцию, это было новое соединение, девушка уже не могла спокойно усидеть, казалось, что разгадка близко. «Вот оно… время релаксации почти нулевое, молекулы обездвижены. Это химия? Нет… Это похоже на фазовый переход. Ткань и… кристаллическая структура? Агрегатное состояние ткани изменилось».
Лия выгрузила графики и результаты измерений на планшет и решила вернуться в свою уютную комнату отдыха для дальнейших размышлений. Выйдя из кабинета, она перешла на бег, чтобы поскорее оказаться за рабочим местом и начать обрабатывать данные.
Оказавшись в комнате отдыха, девушка небрежно бросила на диван халат, уселась за стол и начала просматривать полученную информацию.
– Время релаксации 1,8 миллисекунды…– ее голос прозвучал оглушительно громко в тишине лаборатории. – Тот, кто это сделал, не ошибся в формулах. Он ошибся в физике состояния… Материал вошел в реакцию с живой тканью и не вызвал отторжение, он вызвал кристаллизацию.
Просмотрев похожие исследования, содержащиеся в базе данных лаборатории, Лия искала хоть какое—то объяснение эксперименту, проведенному пять лет назад. Графики имели сходства, в чем—то перекликались, но объект измерений всегда был однородным: либо органика, либо неорганика.
Лия была в восторге и в ужасе одновременно. Можно избежать отторжения живой ткани, но нельзя избежать его затвердевания. Если работать в направлении размягчения тканей, но можно дать органу затвердеть, но тут же ввести второе вещество, которое позволит ему вернуться в прежнее живое состояние. Она откинулась на спинку стула. Теперь она понимала, задача была не в том, чтобы найти лекарство. Задача была в том, чтобы найти способ «растопить лед». И для этого девушке нужен был человек, который этот «лед» создал.
«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы
«…В результате смешения кровей, клетки матери, под влиянием хаотичного генетического кода плода, начали терять специализацию. Ее матка превратилась в подобие тератомы – опухоли с зачатками зубов, волос и костной ткани, чуждых ее организму. Плод, как паразит, перестраивал тело матери под свои нужды, пытаясь создать для себя более комфортную среду»
***
Лия записала все свои мысли и суждения, чтобы навести хоть какой—то порядок в голове. На свое расследование она потратила почти весь день. Стоит отдохнуть, но прежде нужно запустить следующий образец для проверки нейро—сопротивления.
День закончился, наступила ночь. Лия надела свою дежурную черную ветровку, оставленную в лаборатории еще год назад и так ни разу не вернувшуюся в домашний шкаф. Девушка вышла на улицу, делая глубокий, жадный вдох. Воздух ударил в лицо прохладной, пьянящей свежестью. Лаборатория выплюнула ее наружу, и мир, который она покинула утром, был сухим и пыльным, а теперь – чистым и бодрящим. Он пах мокрым асфальтом, разогретым за день и теперь отдающим ночную прохладу. Пахло мокрой листвой из городских клумб и сырой землей. Ленты фонарей бросали на дороги и тротуары длинные, дрожащие блики, превращая улицу в черное зеркало, в котором тонул перевернутый город. Огни гильдий – холодные неоновые ленты Ордалиев и теплое сияние биолюминесцентных растений Виридианов – плыли в этих лужах, смешиваясь в призрачное, неземное сияние.
Она подняла голову. После дождя небо прояснилось, и сквозь свежую, прозрачную пелену атмосферы проглядывали редкие, настырные звезды. Они не могли соперничать с огнями города.
Весь день ее мозг, ее голубые глаза с их пронзительным взглядом, видели только данные. Идеальные, мертвые линии спектров. Цифры, собирающиеся в столбцы и графики. Она думала категориями нанометров, миллисекунд, химических сдвигов.
Теперь она стояла в самом центре этого живого, дышащего, несовершенного мира. Каждая капля воды на листе была уникальна. Каждый луч света преломлялся под своим углом. Легкий ветерок был непредсказуемым и ласковым.
Лия посмотрела на свои руки, на эти инструменты, способные чувствовать боль клетки. Она дышала этим влажным, живым воздухом, чувствовала, как ее легкие, здоровые и сильные, наполняются им. Илэйн не могла этого чувствовать. Ее легкие, скорее всего, уже не чувствовали ничего.
«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы
«…На шестом месяце пациентка впала в кому. Ее тело было полностью истощено борьбой с существом, которое оно же и питало. Вскрытие показало, что ее внутренние органы были частично ассимилированы и несли в себе чужеродные ДНК-маркеры. Смерть наступила от полиорганной недостаточности.»
***
Всю следующую неделю Лия пробовала воспроизвести эксперимент, чтобы получить результаты, обнаруженные ранее. Каждый раз получалось что—то новое, но пики не совпадали по позициям, не удавалось обеспечить переход к ровному плато. Коллеги помогли Лии соединить ткань органа с углеродной структурой, каждый образец имел различную кристаллическую решетку. Но ни один из них не был даже близко похож на то, что девушка видела на образцовых графиках.
Каждая проверка нейро—сопротивления оканчивалась одинаково, рабочие дни были серыми и одинаковыми. Рутина поглощала Лию, и только ее вне рабочие исследования не давали ей утонуть в похожих друг на друга днях. Мирра иногда заглядывала к дочери, когда та внимательно изучала новый штамм вируса и вживляла его в организм очередной крысы. По словам матери, Илэйн не становилось лучше, ей было стабильно плохо.
– Главное, что стабильно, Лия. Хватит твоих трепыханий, возвращайся домой. – Мирра каждый раз пыталась уговорить Лию вернуться в привычный образ жизни, но за два года Лия привыкла работать командировками, ей было комфортно.
– Стабильно плохо, – она подчеркнула это слово, – когда будет стабильно хорошо, я успокоюсь.
– Тогда мы сдадим твою комнату в аренду, все равно она тебе не нужна. – махнув рукой, Мирра вышла из кабинета.
– Да хоть снесите, я у Илэйн переночую. – проворчала Лия, поглаживая своего хвостатого подопечного.
«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы
«…Плод был извлечен. Официальное заключение описывало его как «аморфную биомассу с признаками множественных уродств», но ходили слухи, что у него было три функционирующих глаза и подобие нервной системы, пронизывающей его, как мицелий гриба.»
***
«Воскресенье, а все еще в лаборатории. Возможно, стоит позвонить Мие и хотя бы прогуляться?». Очередной эксперимент по нейро—сопротивлению окончился неудачей. Лия уже не удивлялась результатам. Девушка решила узнать, чем сегодня занята ее коллега, может быть она захочет пройтись до ближайшего шоп—центра. С новыми данными, Лия не скоро вернется домой. Сначала нужно узнать кто был в лаборатории пять лет назад и производил те измерения. Уж с этим проблем не будет. А вот перекусить нормальной едой не мешало бы…
Девушки встретились у ближайшего перекрестка. Когда Лия подходила к месту их встречи, Мия уже ждала ее. Они кивнули друг другу и с улыбкой пошли нога в ногу к их ближайшему ресторану. Среди членов разных гильдий не было принято обниматься или здороваться за руки, чаще всего все обходились кивками или поклонами. Только представители одной гильдии жали друг—другу руки при встрече. Совет на протяжении столетий хорошо продвигал свою политику запрета на близкое взаимодействие между представителями разных гильдий. Настолько, что даже повседневные физические контакты сошли на «нет». Союз представителей противоположных гильдий не сулил ничего хорошего. Дети зачастую рождались либо с аномалиями, порой опасными для окружающих, либо мертвыми. Эволюция сыграла злую шутку, дала людям шанс видеть биополя молекул, магнитные поля, дала возможность воздействовать на связи между атомами всего лишь взмахом руки, но отобрала возможность здорового продолжения рода между людьми с несовместимыми ДНК.
Общество свыклось с данным фактом. В рамках профессиональной деятельности физические контакты были неизбежны, но при личном общении соблюдалась дистанция, в качестве уважения. Хотя во времена практики, когда Лия только начинала свою карьеру в сфере науки, девушка часто общалась с представителями Ордалиев, даже могла танцевать в обнимку со своей лучшей подругой, и никто не был против.
Мия удивилась звонку своей подруги—лабораторной затворницы. Девушки теперь работали в разных отделах, но все равно поддерживали связь. Зайдя в ресторан, они выбрали самый дальний столик у панорамного окна, откуда открывался прекрасный обзор на утренний город. После дождя, прошедшего вчера вечером, город будто уснул и только начал просыпаться.
В ресторане было очень тихо, посетителей раз—два и обчелся. Мало кто любит ходить в такие заведения раньше обеда. Красные стены помещения казались даже уютными, после проведенных суток в белых стенах больницы.
– Эти нутри—гели уже вот где стоят, – Лия поднесла руку к шее, – В прошлую субботу была у родителей, наелась до отвала, но гели и порошки уже снова в горло не лезут.
– Ого, я думала ты уже оформила себе постоянное место жительства в стенах лаборатории. Как Илэйн?
Девушки листали меню, расположенное прямо в поверхности стола, за которым они сидели.
– Не лучше, но и не хуже. Думаю, я успею, время еще есть
– Я, конечно, смирилась с твоим рвением, но что об этом думает Илэйн?
Лия выбрала себе запеченный рыбный стейк и картошку в сливочном соусе, нажав пару раз на сенсор стола.
– Она считает, что если мне это нравится, то нужно продолжать.
– Если она не против, то не останавливайся. Все открытия происходят не просто так. Если нужна будет моя помощь, только скажи. – Мия выбрала то же блюдо, что и ее подруга, и закрыла меню.
Стол окрасился в серый цвет и на краю появился таймер ожидания заказа.
– Знаешь, может помощь и нужна, – Лия достала голограф и открыла сохраненные данные исследований. – Что ты об этом думаешь?
Мия внимательно посмотрела на графики и спектры. Пролистала несколько раз туда—сюда данные с двух разных приборов.
– Похоже на жесткую кристаллическую решетку, будто листок дерева, с одной стороны зеленый и живой, но плавно перетекает в затвердевший, как будто окаменевший.
– Я подумала о том же. Пробовала воспроизвести, но ничего не вышло. Мне нужно будет найти человека, проводившего эти измерения. Я знаю точную дату, но учетная запись уже удалена, придется перекапывать журналы.
– У тебя есть доступ в хранилище? Если нужно, планов на сегодня у меня не было. Можем вместе полистать, может чего найдем.
Девушкам принесли их бесподобно пахнущую еду.
– Если тебе правда будет не сложно, я буду очень рада. Одной мне там дел до завтрашнего утра.
– Ну, вдвоем как раз управимся за день, и ты сможешь выспаться на своем любимом диване, – Мия улыбнулась подруге, и они продолжили свой завтрак за беседой о всяких пустяках.
«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы
«…Элиан Арден не вынес гибели возлюбленной и вида их «ребенка». Он попытался использовать свои способности Виридиана, чтобы «перенаправить» жизненные силы и оживить ее, что привело к непредсказуемой мутации останков девушки. В припадке безумия и горя он покончил с собой, предварительно уничтожив свою лабораторию.»
***
–Итак, есть две даты— второе и четвертое июня. Возьмешь эту базу? – Лия переправила на соседний схемолит файл. – Я займусь четвертым числом.
Девушки начали просматривать даты входа и выхода из здания, записи с камер видеонаблюдения, даты авторизации пользователей. Пара часов пролетела незаметно. На третий час Лия начала разминать затекшую шею. Стены маленького помещения, в котором они находились, понемногу начинали давить. Помещение без окон, приглушенный свет. Только лишь три стола, расположенные вдоль трех стен, три стула, три схемолита и дверь. Архивом редко пользовались, только при служебных расследованиях.
– Я, пожалуй, принесу нам био—чай. Тебе какой? – Лия встала и потянулась.
– Давай энергетический? – Мия не отрывалась от просмотра базы данных.
– Я думала ровно о том же.
Девушка вышла из кабинета и зашагала по коридору в ближайшую комнату отдыха. Как хорошо, что часть кабинетов отвели под такие нужды. Когда в лаборатории не было комнат, где стояли холодильники с гелями и чаем, диваны и раковины, Лие приходилось каждый день мотаться домой: час туда, час обратно. Это выматывало.
Вернувшись в помещение архива с двумя баночками в руках, Лия встряхнула каждую из них, тем самым подогрев напиток.
– Держи, – она протянула подруге теплую банку из стекла с фиолетовым напитком внутри, – Есть что—нибудь?
– Сложно сказать, две странных записи с камер, но на них разные люди, в этот день авторизация была с удаленного аккаунта, может быть, что это разные учетные записи. Вот, смотри. – Мия включила запись с камеры в кабинете с ЯМР.
На видео молодой человек сидел за схемолитом, затем встал, подошел к ЯМР, потом снова к схемолиту, провел рукой по волосам, забрал образец из ЯМР, выключил компьютер и вышел из кабинета. Лия раньше не видела этого парня. Относительно стола, он казался высоким, широкие плечи, короткие темные волосы. Прямой нос и темные глаза. «Ордалий…», пронеслось у Лии в голове. На втором видео был явно другой человек. Камера в кабинете АСМ зафиксировала, как худощавый парень точно так же проводит исследования на микроскопе, катаясь на кресле между оборудованием и схемолитом. Кудрявые каштановые волосы, голубые глаза, совсем худой. Кажется, он разговаривает сам с собой?
– Думаю их—то нам и нужно искать. Аудиодорожка с камеры у АСМ есть? – Лия отпила био—чай, хотя энергии в ней было уже хоть отбавляй.
– Да, минуту. – Мия открыла другой файл и девушки услышали монолог.
«Снова не то. Оххх… Почему же ты не состыковываешься с материалом Айзека, что в тебе еще изменить…Сопротивление минимальное, мощность идеальна, ты не мог сгореть…»
– Айзек. – Лия отставила банку с чаем в сторону и повернула на кресле Мию к себе одним движением. – Айзек!
– Я не знаю ни одного Айзека, уж прости
– Да найти его по внешности и имени проще простого! Открывай базу работников, поищем его имя в других исследованиях. Судя по всему, он Ордалий, давай искать в неорганике.
Девушки снова взялись за поиски информации. Благо все статьи работников лаборатории сохраняли в архив.
– Мия, а у твоего учителя в старшей школе фамилия случайно не Грав была?
– Да, ты что—то нашла?
– Он был Ордалием?
– Да… – Мия придвинулась к Лие и заглянула в экран схемолита.
– И у него похоже был сын…
Девушки смотрели на статью о применении фенолов в лечении раковых опухолей, соавтором которой был некий Айзек Грав.
– Ему тут лет двадцать, не больше. Но он правда похож на отца, – Мия обратила внимание на подругу.
Щеки у Лии горели, в глазах появился азартный блеск. Все карты на руках. Она знает, как его зовут, знает его примерный возраст и как он выглядит. Теперь не составит труда найти его, пробить по паре баз данных и готово, и не важно, что это снова займет уйму времени.
– Мия, спасибо тебе большое… – Лия не отрывалась от экрана монитора, откуда на нее смотрел молодой парень, с теми же темно—карими глазами.
Девушки выгрузили все необходимые данные, стерли истории сессий и отправились в комнату отдыха, чтобы переварить информацию. Мия еще какое—то время помогала подруге разобраться с дальнейшим планом действий, но, когда за окном небо окрасилось в красный и солнце зашло за горизонт, предложила Лие пойти переночевать на диване в своей квартире.
– Тебе же все равно нравится спать на диване, поспишь на моем, – улыбнулась Мия.
–Мне нужно запустить новые измерения, спасибо тебе большое. Когда я пойму, как уменьшить нейро—сопротивление, я обязательно впишу тебя соавтором в свои исследования!
– Впиши меня лаборантом—помощником, этого будет достаточно.
Девушки в хорошем расположении духа выдвинулись к выходу из лаборатории. Когда Мия ушла, Лия вернулась в лабораторию, запустила очередной образец в симулятор и отправилась спать на свой любимый неудобный диван.
На удивление, сон пришел быстро. Лия провалилась в небытие, чему была очень рада.
Утро наступило раньше, чем хотелось бы. Кто—то уже хлопнул холодильником. Девушка открыла глаза и увидела, как ее коллега открывал фито—чай, смотря прямо на девушку.
– Да ладно, уже рабочий день начался?
– Еще десять минут, и да, – Максим сделал глоток чая и предложил Лии, но она отказалась.
– Иди отсюда, дай я приду в себя, – простонала девушка, не желая вставать.
– Ухожу—ухожу.
Парень вышел из комнаты, и Лия поднялась с дивана. Потянувшись, она стала вспоминать события вчерашнего дня.
«Сначала приведу себя в порядок, быстро выполню задачи на день и отправлюсь копаться в базах данных».
Совет возвел этот случай семьи Арден в ранг демонстрационного материала. Было выпущено учебное пособие «Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы», где гибель Кассии и Элиана преподносилась как неизбежный результат Проклятия Разделенных Кровей.
***
Проделав ежедневные ритуалы, Айзек устало опустился на кровать. «Через десять минут нужно выходить. До лаборатории идти двадцать минут. Подняться на второй этаж, отметиться, взять список заказов, спуститься на первый этаж, взять реактивы, выйти. Обратно идти двадцать минут. Все займет семьдесят минут». Ближайшие два часа Люциана лучше было не беспокоить. По указаниям врача, Айзек ежедневно вводил другу снотворное, чтобы он не сошел с ума от невозможности двигаться и в целом существовать, да и сон в качестве лечения никто не отменял.
Айзек провел рукой по волосам, сменил свои домашние спортивные штаны на серые брюки с идеально выглаженными стрелками. Чистой одежды осталось не много… Нашлась одна белая рубашка, которую Айзек не стал заправлять в брюки, но провел по ней руками, чтобы не осталось ни одной лишней складочки. Надев вычищенные до блеска туфли, Айзек отправился в лабораторию.
Каждую неделю ему приходилось отмечаться в книге аккредитованных сотрудников. Совет не вынес ему приговор несмотря на то, что правило гуманности было нарушено. Люциан все—таки остался жив, судя по данным мозговой активности, а инцидент списали на несчастный случай, в связи с добровольным согласием Люциана на эксперимент. Передвижения Айзека ограничили, отметки о входе и выходе из квартиры передавались секретарю Совета. В лаборатории ему выдавали рутинные задачи, которые не требовали специального оборудования. Ему запретили разглашать сведения об эксперименте, благодаря которому Люциан был полностью парализован. Свое решение Совет объяснил ценностью Айзека как научного кадра и предложил сделку. Исследователь может продолжать жить в своей квартире. Чтобы его аккредитация не пропадала даром, он должен синтезировать реактивы для практикантов лаборатории. В случае, если его знания и сила будут нужны, Совет направит за ним человека, который будет сопровождать Айзека во время реализации проекта. Соглашение о конфиденциальности и короткий поводок. Он выдвинул встречное условие— обеспечить квартиру всем необходимым для заботы о Люциане. Совет пошел ему навстречу, ведь пациент со столь странным диагнозом явно вызвал бы вопросы у медицинского персонала.
Айзек спустился по ступенькам один пролет и вышел на улицу. «Хоть так размять ноги». И в очередной раз отправился в обитель страшных воспоминаний, монотонно считая шаги.
Для Общества история семьи Арден стала притчей о том, что даже самая чистая любовь не стоит риска породить чудовище и смерть. Это клеймо позора и ужаса, которое на столетия закрепило страх перед смешанными союзами.
***
Лия спустилась на второй этаж, чтобы взять из холодильника нутри—гель. «Похоже пора писать заявку на пополнение холодильника в нашей комнате… Что ж, обворуем соседей снизу». Девушка зашла в комнату, расположенную около центрального холла, достала из холодильника пакет с самым невкусным, но самым питательным гелем, и отправилась обратно в свой кабинет.
Выйдя на просторную площадку второго этажа, Лия краем глаза заметила, как Ева, приятная женщина пожилого возраста, обычно сидящая за стойкой регистрации, куда—то поспешно убежала. Девушка обернулась посмотреть, что же так встревожило их милую Еву.
Парень, облокотившийся на стойку регистрации, смотрел в пол. Он слегка провел по рукаву рубашки пальцем и продолжил стоять неподвижно. «Короткие темные волосы, широкие плечи…Увидеть бы его лицо, вдруг…?».
«Надо что—то придумать, привлечь внимание. Чем черт не шутит?». Лия громко хлопнула ближайшей дверью и бросила в сторону парня свой завтрак в дой—паке.
– Ой, простите! – она подбежала мелкими шажочками и подняла нутри—гель. – Извините, случайно выронила.
Парень посмотрел на нее равнодушным взглядом, и Лия узнала его. «Айзек, точно Айзек».
– А куда убежала Ева? – Лия указала на стойку регистрации.
– Она сейчас вернется. – его голос был спокойным, низким.
– Я раньше не видела вас в нашей лаборатории или мы просто не пересекались? – Лия надеялась завязать диалог, но, кажется, Айзек не был настроен на беседу.
– Нет, я работаю на дому. – что—то в девушке показалось ему знакомым.
– Я Лия Торн, – она коротко склонила голову и сразу вернула зрительный контакт.
– Торн? Однофамильцы…?
– Нет, – девушка улыбнулась, – Мирра— моя мать.
– Устроились по знакомству? – он приподнял бровь, – Неплохо.
– К сожалению, нет. Прошла практику и вступительные испытания, как и все, – Лия пожала плечами. – А вы…?
– Думаю, мы больше не увидимся. – Айзек отвернулся к стойке регистрации и оперся на нее локтями.
– Вы Ордалий, какой работай занимаетесь?
– Реактивы для практикантов. На дому.
– Всего лишь? – Лия удивленно и ни капли не наигранно подняла брови и тоже облокотилась на стойку.
– Мне достаточно.
Айзек явно не был настроен на диалог. Лия решила не наседать на него, но это уже была отличная зацепка. «Сыграть в дурочку?».
– Я сейчас занимаюсь выработкой иммунитета у крыс к различным вирусам. Как думаете, если я добавлю ионы серебра в иммунную сыворотку, это поможет ускорить процесс нейтрализации вирусов?
– Вряд ли. Не советую пробовать. – Айзек надеялся, что девушка отстанет от него, а Ева вернется поскорее.
– Вы так уверены? Я не могу работать с аргентумом, к сожалению. Не могли бы вы сделать для меня раствор?
– Создайте заявку и, может быть, в следующий понедельник мне ее передадут.
– Но мне нужно сегодня! Край завтра, – Лия очень, даже слишком, расстроенно вздохнула и покрутила в руках нутри—гель.
– Найдите Еву, передайте ей. Может быть она разрешит сделать заявку задним числом.
– Спасибо большое! – Лия положила свой завтрак на стойку, – Присмотрите? – И убежала на поиски неизменного администратора.
Ева согласилась, хоть и с трудом, принять заявку. Что ж, Лия принесет ей шоколадку – неизменная взятка на все времена.
– Так, Айзек, вот список реактивов. Исходники, как всегда, бери сам на первом этаже. От руки дописала для Лии, распишешься в заказе через неделю. Отметился в журнале аккредитации?
– Как всегда, да. Спасибо, Ева. Хорошего дня. – Айзек развернулся и пошел к лестнице на первый этаж.
Лия, так и не получив нужной информации, поспешила за ним.
– Подождите! Когда вы сдаете готовые реактивы? – девушка догнала Айзека уже на лестнице.
– Так же по понедельникам.
– Но мне нужно раньше! – она еле успевала за его темпом ходьбы.
«Из—за нее я выбьюсь по времени из графика»
– Поговорите с Евой, может быть она поможет вам оформить доставку.
– Давайте я сама заберу? Только скажите куда подойти.
– Вы серьезно думаете, что реактивы я выдаю в своей квартире?
– Нет, но мне очень нужно. Если в моих исследованиях будут хоть небольшие успехи, то я получу премию! – Лию премия волновала в последнюю очередь.
Айзек резко остановился. Ему порядком надоела эта назойливость из—за пустяка. Эта девушка— как комар. Пищит где—то над ухом.
– Набережная 3, второй этаж. В восемь вечера. Ровно. А теперь отстаньте. – он сделал паузу, заметил удивление на лице девушки, и добавил, – Пожалуйста.
Парень пошел вперед, Лия осталась стоять на месте. Она быстро записала адрес в голограф.
– Спасибо! До встречи!
«Адрес, у меня есть адрес! Надо обсудить с Мией как лучше поступить дальше…». Лия развернулась и отправилась в свой кабинет.
«А где мой завтрак…?»
Нутри—гель уже кто—то выбросил, а нового в холодильнике не оказалось…
Нутри-гель – это логический предел оптимизации: устранение процесса готовки, жевания, вкусовых предпочтений и непредсказуемых аллергий. Сложная химико-биологическая формула, обеспечивающая 100% усвояемость.
***
«Что за настырная личность… Все и сразу ей подавай. Придется перестроить график из—за нее». Айзек шагал домой, перематывая в голове их диалог и возмущаясь наглостью это девушки.
Люциан все еще спал. Оставалось достаточно времени до пробуждения друга. Потом гигиенические процедуры, пассивная зарядка, прием лекарств, обед, чтение книги, просмотр проектора, во время которого Айзек займется работой, потом снова пассивная зарядка, прием лекарств, ужин, чтение книги и ночь.
Сегодня Айзек решил приготовить на обед отбивные, обвалянные в минеральном порошке, и цветную капусту с соусом из нутри—геля. Еда никогда не оставалась на второй прием пищи, количество всех ингредиентов всегда было выверено с точностью до грамма.
Умыть, переодеть, очистить тело, сменить простынь. Размять стопы, голени, согнуть ноги в коленях, промассировать предплечья, шею. Зарядка всегда была одинаковой, Айзек делал ее на автомате. Выдать таблетки, ввести перемолотый обед через трубку, прочитать пару статей о событиях в мире. Включить проектор. Сегодня день художественных фильмов. И, наконец, время работы.
Айзек любил работать, заставлять молекулы образовывать соединения, стабилизировать растворы. Он чувствовал каждую связь, колебания каждой молекулы, каждого атома. Это заставляло его почувствовать себя живым. Он мог контролировать процесс синтеза и этот контроль позволял ему ощутить иллюзию порядка в жизни.
Время очередного приема лекарств. Айзек открыл капельницу и пошел готовить ужин. Яичница с помидорами, отличный выбор. Немного протеинового порошка и сытный ужин готов. Когда Айзек перекрыл капельницу с лекарствами и начал вводить ужин Люциану через трубку, послышался стук в дверь.
Парень вздрогнул от инородного звука. Он не привык к гостям от слова «совсем».
За дверью Айзек увидел девушку из лаборатории. Она стояла, засунув руки в карманы брюк и смотрела прямо на Айзека. «Ну и упертая, стоит смотрит в дверь». Изнутри дверь была прозрачной, так что сразу было видно кто пришел, но снаружи она оставалась обычной черной металлической дверью.
Айзек провел рукой по сенсору и нажал на дверь, она открылась.
Лия переступила порог, и ее охватила гнетущая атмосфера: стерильный воздух, гул систем жизнеобеспечения и «идеальная» тишина.
Айзек стоял перед ней, заслонив собой проход вглубь квартиры. В его вытянутой руке был небольшой контейнер из матового металла, ранее ожидавший девушку на тумбе в прихожей.
– Ваш реактив. Формула стабильна, примеси исключены. Все, как вы просили.
Он протянул контейнер. Его карие глаза изучали девушку с холодным любопытством. Он ждал, что она возьмет контейнер и уйдет, закрыв этот странный эпизод.
Лия взяла контейнер, сжала в руке, но не спешила уходить.
– Спасибо. Но я пришла не только за ним.
Она сделала паузу, чувствуя, насколько она нежеланный гость. Воздух стал густым, как сироп.
– Полагаю, вы хотите обсудить оплату? Или, может, у вас есть еще список поручений для местного алхимика? – Айзек саркастично поднял бровь.
– Я пришла обсудить эти исследования, – Лия протянула парню голограф, на котором были изображения спектров и графиков.
Тишина в прихожей стала звенящей. Айзек не дрогнул, но Лия, с ее «Небесными Очами», увидела, как сжалась его аура – мгновенная, болезненная вспышка вины и ярости, тут же подавленная железной волей. Лия не всегда видела ауру людей, только если эмоции были достаточно сильными, яркими, как сейчас.
– Мне нечего вам сказать. Будьте добры, покиньте мою квартиру.
– А я думаю, вам есть что сказать. – «Просто так я не сдамся». – Никто не узнает об этом разговоре, я вам обещаю. Иначе меня попросту уволят, а работа – это почти вся моя жизнь.
– Мне нельзя это обсуждать. Уходите. – парень шагнул гостье навстречу, но она не сделала ни шагу назад.
– Я двигаюсь в том же направлении, что и вы. Если вы не расскажете мне о своих исследованиях, то ошибка, совершенная однажды, будет совершена вновь. Мне нужно знать, с чем я столкнусь.
– Прекратите исследования, если знаете о моей ошибке. И оставьте это Совету. – Терпение Айзека заканчивалось.
– Я разберусь как исправить то, что вы сделали. Но мне нужна информация!
«Что за настырная… Она не отстанет… Я бы не отстал». Айзек сделал шаг вглубь комнаты и махнул рукой налево, в сторону кухни.
– «Проект Адамант». Интересно. И откуда вы нашли данные? Совет зачистил все записи и исследования.
– Все, да не все. Нужно знать, где искать. – Лия проследовала за ним в кухню.
Айзек отодвинул стул от обеденного стола и тяжело опустился на него, жестом пригласив Лию присесть напротив. Кухня оказалась небольшой, но очень чистой и пустой. Угловой кухонный гарнитур, сделанный будто из серого камня, выглядел абсолютно новым, чистые столешницы, отсутствие поставушек на пустых полках.
– И что именно, по—вашему, там можно «обсудить»? Технические детали катастрофы? Или вы просто коллекционируете истории о неудачниках?
– Я видела данные. Сырые данные. Я видела спектры ЯМР. Я видела карты АСМ.
Плечи Айзека напряглись, он весь будто резко стал жестче и более собранным.
– Время релаксации 1.8 миллисекунд, Айзек. Модуль упругости 150 гигапаскалей. Вы создали не просто материал, а фазовый переход. Вы не ошиблись в химии. Вы ошиблись в философии.
– Вы… Не лезьте в это. Вам не по зубам игры с жизнью.
– Материал был слишком идеален! Он был настолько стабильным, что жизнь не выдержала этого порядка. Ей нужен хаос, пластичность. Вы пытались встроить алмаз в живую плоть, и она не выдержала. Но это не значит, что такой путь был неправильным. Это значит, что ему не хватило гибкости.
Айзек сжал кулаки, стараясь держать себя в руках.
– Хотите узнать, к чему привели эти исследования? Может хотя бы это поубавит ваш пыл.
Он встал из—за стола и направился в соседнюю комнату, в комнату Люциана. Девушка, после короткого замешательства, направилась за ним. Открыв дверь, Айзек повернулся к гостье.
– Вот. Смотрите и запоминайте.
Лия заглянула в комнату и увидела… труп? На первый взгляд парень, лежащий на кровати в окружении аппаратов и трубок, показался ей мертвым, но она сосредоточилась на его биополе и почувствовала слабые колебания.
– Он… – Девушка замялась, – Это ваш коллега?
– Это мой друг.
– Я чувствую его жизнь. Он жив, но что—то не так. Что это за аппарат? – Лия указала на небольшой насос, от которого к кровати тянулась трубка.
– То, что дышит за Люциана. Его легкие не функционируют.
– Он заперт в своем же теле…
Айзек закрыл дверь и посмотрел на Лию сверху—вниз.
– Зачем вы здесь? – он разочарованно покачал головой – Какую информацию вы хотите услышать от меня?
Лия выдохнула, ее голос дрогнул, выдавая ее собственную уязвимость.
– Мне нужен ваш гений. У меня… у меня тоже есть свой Люциан – моя сестра. И я не могу позволить ей уйти.
Впервые за долгие годы кто—то стоял перед Айзеком не как обвинитель или следователь, а как равный. Как человек, который видел ту же бездну, что и он, и все еще был готов смотреть в нее, чтобы найти на дне спасительный ответ.
И в этой тишине его молчание уже не было отказом.
Вернувшись на кухню, лия положила на стол голограф, предварительно открыв на нем описания своих экспериментов.
– Смотрите. Я провела уже несколько десятков симуляций, но каждый раз нейро—сопротивление превышало верхнюю границу нормы.
Айзек начал просматривать числа и расчеты. Девушка наклонилась ближе к экрану, чтобы попытаться уловить ход мысли.