Пари для босса

Пролог

Свобода горчила разбитыми мечтами. Едкий привкус предательства жжет горло сильнее, чем крепкий алкоголь. Неоновые огни мерцали, блики трепетали в бокале, который дрожал в ее руке.

Что делает женщину счастливой? Любовь? Успех? Свобода?

Она вновь и вновь задавалась этими вопросами без ответов, глядя на ту незнакомку, что отражалась в зеркальной стене за спиной бармена. Тонкая рука скользнула по волосам, все еще не привыкшим к внезапно обретенной свободе. Пряди, каждое утро укрощаемые в тугой пучок, сейчас рассыпались по плечам непокорными локонами, заставляя неловко ежиться. Они щекотали шею. Путались в сережках. Падали на лицо.

Такие же мятежные, как их хозяйка этим вечером.

Глаза, обычно спрятанные за дымчатыми стеклами очков, сегодня смотрели на слегка размытый мир по-новому. Взмах ресниц — и в отражении опять мелькнула незнакомка. Та, кем могла бы стать, если бы не годы, проведенные в попытках соответствовать чужим ожиданиям.

Платье цвета спелой вишни обнимало тело, подчеркивая изгибы, но суетливые пальцы то и дело теребили подол, выдавая смущение. Непривычная легкость ткани заставляла то и дело поправлять бретельки, словно девушка пыталась удержать не только платье, но и остатки прежней жизни.

Мир вокруг казался нечетким.

Без очков, оставленных дома вместе с другими атрибутами прошлого, ощущалась странная уязвимость. Но в этой уязвимости таилось волнующее, почти забытое чувство свободы.

— Еще, – она подняла пустой бокал, подзывая бармена. Ей померещилось в его взгляде легкое осуждение, но… Пусть катится к чертям.

Сегодня она будет другой. Дерзкой. Свободной. Незнакомой даже самой себе.

Сегодня хотелось забыть. О предательстве. О грядущем одиночестве. О ледяной пустоте в груди там, где когда-то жила любовь.

Внезапно кожа вспыхнула, словно от прикосновения горячей ладони. Девушка вздрогнула, ощущая, как по обнаженной спине пробежали мурашки. Медленно, будто во сне, она обернулась.

Время остановилось.

Мужчина, ожегший взглядом, стоял в нескольких шагах от нее.

Его лицо словно было вырезано из камня каким-то безумным, но гениальным скульптором. Острые углы скул, прямой нос, упрямый подбородок. А глаза... Они напоминали черные дыры — затягивали, не оставляя шансов на спасение. Шрам, рассекающий бровь, оказался тем самым штрихом, который превратил просто красивое лицо в произведение искусства. Мужчина двигался, как большая кошка в джунглях — плавно и с затаенной угрозой. Каждый его жест был наполнен той небрежной грацией, которая выдает породу и которую не купишь ни за какие деньги.

Время остановилось. Он был как запретный плод — ее тело заныло от томления и само потянулось к нему, как цветок к солнцу. Она понимала, что эта сжигающая страсть ее погубит, но ничего не могла с собой поделать.

Он улыбнулся.

Сердце пропустило удар, а затем заколотилось с бешеной скоростью. Воздух вокруг нее словно сгустился, стал тяжелым и вязким. Каждый вдох давался с трудом.

А потом она почувствовала аромат.

Терпкий аромат сандала, нотки чего-то цитрусового и что-то неуловимо мужское, присущее только ему. Этот запах окутал ее, проникая в каждую клеточку тела, заставляя голову кружиться. Острое, почти болезненное влечение накрыло с головой. Все мысли о прошлом, о предательстве, о разбитом сердце – все исчезло. Остался только он. Его глаза. Его порочная улыбка. Его запах.

Она качнулась навстречу, как мотылек, летящий на огонь. Понимая где-то на краю сознания, что это опасно, что она может обжечься. Но ей было все равно.

Мир сузился до точки. До него. Незнакомца, который одним взглядом разбудил в ней чувства, о существовании которых она даже не подозревала.

— Потанцуем? – его голос, низкий и бархатистый, прозвучал как обещание. Обещание хотя бы на мгновение почувствовать себя желанной, живой.

— Почему бы и да, — улыбнулась она, чувствуя, как лед внутри пошел трещинами.

Горячая рука коснулась ее талии. Мир вокруг исчез.

Они танцевали, не замечая ничего вокруг. О чем-то говорили. О чем? Неважно. Он притягивал ее все ближе. Шептал комплименты. Голова кружилась — от виски, от его близости, от собственной дерзости. Лед, сковавший сердце, таял, уступая место чему-то новому, пьянящему.

— Уйдем отсюда? – тихо попросил он, его дыхание щекотало ухо.

Она на мгновение замерла, растерянная. Вот так просто? Да за кого он ее… Но в голове мелькнули образы: ее застывшее лицо в запотевшем зеркале, чемоданы в прихожей, лед одиночества. Нет. Хватит.

Кивнула.

— Да.

Он улыбнулся, как настоящий демон-искуситель, и потянул ее за собой к черному входу.

Такси подъехало быстро, она даже не успела ощутить обнаженными плечами прохладу вечернего города. В салоне автомобиля неуверенность вновь потянула ее на дно самоедства. Но рука прикоснулась к руке, и внутренний голос умолк, захлебнувшись в эйфории безрассудного предвкушения.

Двери лифта разъехались, открывая вид на роскошный коридор. Он вел ее за руку, уверенно и нетерпеливо. Сердце билось где-то в горле.

Едва закрылась дверь люкса, как реальность взорвалась фейерверком ощущений.

Он смял ее губы в жадном, почти отчаянном поцелуе.

От прикосновений огонь вожделения заполыхал, как лесной пожар. Руки скользили по телу, оставляя за собой дорожки мурашек и пробуждая каждый нерв. Она выгнулась навстречу, прижимаясь ближе, желая раствориться в его объятиях и забыть обо всем на свете.

Шорох. Платье упало. Шелк растекся по полу, словно дорогое вино.

Пиджак последовал за ним – тяжело, решительно. Прохлада. Кожа. Мурашки.

Его руки – огонь, плавящий воздух и реальность, скользили по ее телу, каждое прикосновение было как искра, зажигающая новый очаг пламени в глубине ее существа.

Он поднял ее. Легко. Невесомо.

Мир закружился в головокружительном танце, цвета и формы слились в калейдоскоп ощущений, где единственной константой оставались его глаза – два омута, затягивающие в порочные глубины.

Их губы слились воедино, не желая разлучаться, в поцелуе, который, казалось, мог остановить время и заставить вселенную вращаться вокруг этого момента, этой комнаты, этой кровати. Вкус – терпкий виски и сладкая тайна. Постель приняла их в свои объятия, прохладный шелк ласкал кожу, создавая контраст с жаром их тел, сплетающихся в извечном танце страсти.

Губы на шее – дрожь. Поцелуй между ключиц – вздох. Ниже, ниже, еще ниже. Каждое прикосновение – электрический разряд, пробегающий по нервам, заставляющий каждую клеточку тела петь от наслаждения, вибрировать в унисон с биением их сердец.

Тело выгибается навстречу. Стоны срываются с губ – тихие, нежные, страстные, сливаясь в симфонию желания, которая заполняет комнату, отражаясь от стен и возвращаясь к ним усиленным эхом их страсти.

Кожа к коже. Дыхание к дыханию. Сердце к сердцу.

Волна накрывает. Смывает. Уносит. Они растворились друг в друге, теряя границы тел, становясь единым существом, пульсирующим в ритме, древнем, как сама жизнь.

Руки скользят. Лепят. Создают. Он – скульптор, она – его величайшее творение, и в этот момент они оба – и художник, и полотно, создают шедевр, который никогда не увидит свет, но навсегда останется выгравированным в их душах.

Губы оставляют влажные следы. Искры удовольствия разбегаются от них, как круги по воде, расходясь волнами экстаза по всему телу, заставляя каждый нерв петь от наслаждения.

Шепот. Едва слышный. Оглушительный. Слова проникают под кожу, растекаются по венам жидким золотом, наполняя каждую клеточку тела сладким ядом страсти, от которого нет и не может быть противоядия.

Сердце плавится. Пульсирует. Грохочет.

Мир сузился до точки соприкосновения. Время остановилось. Растянулось. Исчезло. В этот момент существовали только они, два сердца, бьющиеся как одно, два тела, ставшие единым целым, два дыхания, слившиеся в один вдох.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох…

Воздух густой. Сладкий. Пьянящий. Пропитанный их ароматами – смесь страсти, желания и чего-то неуловимо личного, уникального коктейля их сущностей, смешавшихся в этом моменте абсолютного единения.

Нарастание. Напряжение. Дрожь.

Стон прорезал тишину – глубокий, вибрирующий, пронзающий до самых костей, словно первобытный крик, вырвавшийся из глубин души, выражающий то, что невозможно передать словами. Волна накрыла их одновременно, смывая все барьеры, унося прочь все мысли и сомнения, оставляя лишь чистое, незамутненное блаженство, разбивая их на тысячи осколков и собирая вновь, но уже другими – преображенными этим опытом единения.

Тишина.

Блаженная. Всеобъемлющая. Живая.

Лишь сердца бьются в унисон, постепенно замедляясь, успокаиваясь, синхронизируясь в ритме, который теперь принадлежит только им двоим – тайный код их связи, недоступный никому другому.