Принцесса Восточного Созвездия

Пролог

Шейна

Щёки обожгло огнём стыда. Ни один мужчина не трогал меня так откровенно! Да что там – просто не трогал! Даже лекарь всегда спрашивал разрешения и щупал через специально наложенную ткань.

А что позволил себе этот чужак?!

Подхватил на руки и прижал к твёрдой груди… Позор-то какой! Сердце заполошно заколотилось где-то в горле, а когда мужчина положил горячую ладонь на поясницу, оно и вовсе пропустило удар.

– Держись! – скомандовал он, и мне пришлось обхватить широкие плечи руками.

Я не знала, куда деть глаза. На мужчин нельзя смотреть! Нельзя! Владыка покарает.

В непосредственной близости мелькнула высокая, абсолютно гладкая скула, крепкая шея с острым кадыком и длинные чёрные волосы, стянутые в тугой конский хвост, такой же густой, как хвост любимого жеребца эмира. Наши паладины длинных причёсок не носят, это считается слишком женственным. Но чужак не стеснялся.

Он на миг прижал меня к себе теснее. Я непроизвольно вдохнула головокружительный и ни на что не похожий аромат незнакомца, а под тончайшей тканью ладонью ощутила перекат твёрдых мышц.

Гореть моей грешной душе…

Если эмир или его старшая жена заподозрят, что меня трогал мужчина, то наказание будет жестоким – розги и крупа покажутся сущим пустяком.

«А может, это действие что-то значит в традициях иномирного мужчины? Какая-то вежливость?» – тихо шепнул внутренний голос, стараясь меня хоть как-то успокоить.

– Отпустите, умоляю!

– Да-да, конечно.

Намокшие холодные рукава туники противно липли к коже, впрочем, как и шаровары. Но неприятные ощущения отошли на задний план, когда я с запоздалым ужасом осознала, что чужак опустил меня напостель. «Если Мужчина указывает Женщине на ложе, она обязана ему подчиниться, ибо лучшая добродетель – это послушание…» – всплыли в голове строчки священной книги «Сага Первых Дней».

Остро захотелось разрыдаться. Чем же я прогневила тебя, Владыка?!

Отдамся чужаку – буду падшей женщиной, не защитившей честь, не отдамся – нарушу закон, да ещё и вызову ярость цварга. А я ведь видела издалека, на что он способен и какой физической силой обладает… В разы сильнее наших паладинов! Если такой ударит, то от меня ничего не останется.

Перед глазами заплясали цветные круги, воздуха стало резко не хватать. Мужчина что-то говорил про ледяную воду, которую я разлила в его комнатах, про то, чтобы я так больше не делала. Злился. Я машинально отвечала, внутренне опасаясь того момента, когда же он на меня набросится, и про себя отсчитывала минуты.

Одна, вторая, третья…

Было страшно. Не думала, что первая брачная ночь для меня наступит до свадьбы… А в какой-то момент ослепляющей вспышкой в голову пришла другая простая истина: выйти отсюда той, кем я была до сегодняшнего дня, не получится. В глазах всех обитателей дворца я всё равно буду порченой.

Судорожно вздохнув, дрожащими от волнения пальцами я потянулась к пуговкам на горловине. Надо раздеться самой. У цваргов, видимо, другие обычаи, но он своим шипом на хвосте уже вон сколько отметин на полу оставил. Владыка завещал не злить мужчин…

Глава 1. Месяцем ранее в другом уголке Вселенной

Янн Робер

– Фабрис, умоляю, помоги! Ты же эмиссар высшего звена!

– Как и ты, Янн. – Мужчина в чёрной форменной одежде Службы Безопасности и по совместительству мой старший двоюродный брат недовольно скрестил на груди руки. Больше всего он ненавидел, когда кто-то что-то просил у него «по связям».

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. У тебя больше влияния. – Я не сдавался. – Сил моих нет! Мне нужен хотя бы крошечный отдых от Эсми. Фабрис, ну пожа-а-алуйста, придумай хоть что-нибудь! Я на всё согласен, честное слово!

– Вот прямо-таки на всё? – нахмурился брат.

– На всё! – мгновенно подтвердил я, ударил каблуками ботинок друг о друга и отдал честь. – Готов служить родине!

Я с радостью уцепился бы даже за ледяную планету с ядовитыми газами, лишь бы только подальше от Цварга.

– Янн, ты точно понимаешь, о чём просишь? – недоверчиво переспросил Фабрис, явно вслушиваясь в мои эмоции. Он себе даже представить не мог, каких трудов стоило поддерживать ментальный фон, чтобы не опозориться перед сородичами. Вот и сейчас я стоял перед ним, по привычке транслируя лишь лёгкое волнение – это и на десятую долю не отражало того хаоса, что творился внутри и раздирал организм в клочья.

– Я тебя зашлю в самый дальний уголок космоса…

– Отлично.

– Где толком не работает связь.

– Замечательно.

– Где нет ресторанов, флаеров и казино.

– Мне подходит.

– Вероятнее всего, с инфраструктурой всё обстоит даже печальнее, чем на тюремных астероидах.

– Жду не дождусь!

Я действительно был согласен на всё. Готов был прожить полгода в полнейшей антисанитарии и есть сырое мясо, лишь бы только был повод убраться с глаз «дорогой» жёнушки. Слова о том, что есть место, где толком не работает связь, и вовсе пролились бальзамом на уши. О, если такое место существует и меня могут туда сослать официально, я готов спать на голой земле!

Видимо, что-то промелькнуло в моём эмоциональном фоне, потому что Фабрис тяжело вздохнул, осуждающе покачал головой и расплёл руки. А вот из-за проскользнувшего на его лице осуждения я готов был взорваться. Да, я сам дурак, понимаю. Сам влип по кончики рогов, сам радостно вступил в брак, исходя из того, что на Цварге девочек рождается в разы меньше, чем мальчиков, и мне крупно повезло. А теперь расхлёбывать эту кашу до конца жизни… Но ведь и не всем так везёт, как брату!

К счастью, он никак не стал комментировать мою жизненную ситуацию, а подошёл к рабочему столу и принялся перебирать стопку электронных бумаг.

– Подальше от Цварга, подальше от Цварга… – бормотал он, перекладывая листы. – Совсем недавно – около трёх лет назад – мы начали торговать с одной маленькой планеткой из Восточного созвездия – Террасорой.

Я прикинул в уме расстояние и чуть не подпрыгнул от восторга – в одну сторону лететь только три недели, а если не гнать – то целый месяц. Вау!

– Террасорцы внешне очень похожи на людей, – тем временем продолжал двоюродный брат. – Если честно, наши встречались-то с ними по пальцам пересчитать сколько раз и в целом не поняли, в чём отличия.

Я кивнул.

– Люблю иметь дело с людьми.

– Да не спеши ты. – Брат поморщился. – Это очень… отсталые люди.

– Как с Захрана?

Я припомнил грязное сизое небо Мира в составе Федерации, натыканные однообразными скучными высотками города, скудное количество зелёных территорий и выхлопные газы подержанного транспорта. Захран считался самой неразвитой планетой Федерации. Конечно же, они стремились дотянуть до более-менее приемлемого уровня, но как-то медленно.

– К сожалению, нет. – Фабрис отрицательно покачал головой. – Поверь мне, Захран тебе покажется напичканным передовыми технологиями по сравнению с Террасорой. Наши аналитики заключили, что их уровень развития сейчас приблизительно равен Средневековью.

– О-о-о! – только и смог выдать я, роясь в закромах знаний и старательно вспоминая из уроков истории, что это значит.

Кажется, сельское хозяйство считается основой экономики, в социальном срезе ярко выражены вассальные отношения и огромный вес имеет религия.

– В общем, Цварг уже три года как торгует с Террасорой, они поставляют специи и растения, которые после обработки становятся идеальным топливом для воздушного транспорта, мы – драгоценные камни. Наши наблюдатели периодически залетают на Террасору под предлогом того, чтобы посмотреть, насколько качественный материал будет поставляться на Цварг.

– Так, и?

– Растения, о которых я упомянул, называются каменными розами. Они растут в подземных лазах или шахтах. При последней проверке документов наблюдатель отчитался, что, на его взгляд, при сборе урожая погибло слишком много девушек.

– О! – повторно выдал я. Ничего себе дело… – Фабрис, поправь меня, но ведь если ты говоришь, что на Террасоре Средневековье, это означает, что толком нет никакого подходящего оборудования и любой камнепад – смерть для человека. Люди ведь такие хрупкие. У них нет ни нашей регенерации, ни настолько же плотной мышечной ткани, ни того же хвоста с шипом. Да ничего у них нет! Неудивительно, что если они кое-как строят подземные ходы для сбора растений, то часть людей там и умирает.

– Янн, ты не понял. – Фабрис оторвался от документов и посмотрел крайне внимательно. – Доклады содержат информацию о том, что погибает слишком много девушек. Смертность здоровых взрослых мужчин и женщин в возрасте от двадцати до тридцати лет составляет один к десяти.

– Ох, – непроизвольно вырвалось из груди, когда я сообразил, о чём идёт речь. На нашей родине наблюдался сильный демографический перекос в сторону рождения мальчиков, и из-за внезапной смерти чистокровной цваргини Служба Безопасности поставила бы всю планету на уши. Жизнь женщины на Цварге – бесценна, это постулат, который знает каждый. – Ужас какой.

– Вот именно. – Фабрис хмуро кивнул. – До сих пор руки не доходили заняться проблемами Террасоры, планета в состав Федерации не входит, да и поручить такое щекотливое дело было некому, но раз ты настаиваешь, чтобы тебя отправили куда подальше… – Он дождался моего утвердительного кивка и продолжил: – Я договорюсь с Аппаратом Управления, что официально ты будешь назначен проверяющим товара со стороны Цварга. На деле я попрошу тебя разобраться, что на Террасоре происходит с молодыми девушками. Не нравится мне эта картина смертности, ой как не нравится. Все документы здесь. – Он передал огромный ворох электронной бумаги. – Пока долетишь, как раз перечитаешь все отчёты.

– Да, разумеется, я возьмусь за это дело.

Я кивнул со всей серьёзностью и потянул стопку на себя, но старший брат на миг задержал документы в руках.

– Янн, я могу ошибаться. – Он устало потёр висок свободной рукой. – Может быть, у них организмы такие или ещё что… Может быть, у наблюдателя была нерепрезентативная выборка и в другой шахте погибло мужчин больше, чем женщин, и всё это случайность, но у меня рога чешутся, когда я думаю об этом. Просто проверь, и всё. И имей в виду, что для террасорцев ты будешь всемогущим сверхсуществом. И я сейчас говорю даже не о технике и золоте, которое ты можешь взять с собой, я говорю о тебе как о цварге – один только шип на твоём хвосте сможет пробить любую их кольчугу, а стальные латы они делать не умеют. Перед способностями считывать и насылать эмоции эти люди вообще беззащитны. Я потому и прошу именно тебя заняться этой проблемой, так как уверен, что ты не станешь злоупотреблять служебным положением и особенностью нашей расы. Что бы ни случилось, ты должен оставаться максимально беспристрастным, не вмешиваться, держать себя в руках и оказать минимальное влияние на население. Чем меньше людей будет догадываться о нашем уровне развития, тем лучше. Просто выясни, что там происходит, и сообщи, а мы уже решим, как поступить дальше. Договорились?

– Да, Фабрис. Разумеется, я это понимаю.

Глава 2. Командировка

Янн Робер

К поездке на Террасору я подготовился основательно: взял с внутренней парковки Службы Безопасности вместительный шаттл серии «Галилея», чтобы не болтаться месяц в космосе в тесном личном истребителе; Эсмеральде написал короткую записку, что покидаю Цварг на несколько месяцев по рабочим вопросам, и приложил кредитную карточку на случай, если она в очередной раз захочет обновить обивку мебели, съездить на спа-курорт, завести ручного робота-крокодила и прочую блажь, которая ей в любой момент может ударить в голову.

Памятуя о словах Фабриса, я заскочил в бутик и купил гору простенькой ювелирки с драгоценными и полудрагоценными камнями: мои банковские счета на Террасоре, понятное дело, не будут иметь никакого значения, а вот «наличка» по-местному наверняка понадобится. Особое внимание я уделил золотым цепочкам и искусным браслетам с конструкциями в виде бабочек, цветочков и прочим орнаментом. На Цварге украшения производятся в промышленных масштабах на станках, а на Террасоре, судя по информации от брата, такие изделия будут считаться утончённым эксклюзивом, доступным лишь очень богатой прослойке общества.

О еде и аптечке не задумывался – этим всем исправно снабжались казённые корабли. Да и какие медицинские препараты могут понадобиться цваргу в полёте? Скажем честно: нас практически ничто не берёт, а если уж взяло, то одной аптечкой тут будет не обойтись.

Я завис на несколько минут перед комнатой снабжения Службы Безопасности, думая, стоит ли что-то брать из оружия для дела. Только вот что? Фабрис ясно дал понять, что относится резко негативно к тому, чтобы я как-то влиял на ход истории и развитие Террасоры. Бластер, нейроимпульсная пушка или парализатор будут для аборигенов не просто новой технологией, а новейшей – я специально пролистал отчёт и убедился, что эти люди не изобрели ещё даже порох.

«Нет, оставим это всё на Цварге». – Я покачал головой, думая, какие последствия окажет оружие, если попадёт не в те руки.

– Мои ребята всё проверили: модуль связи на шаттле рабочий, вот только девятнадцатый сектор очень далеко, временами могут быть помехи. В любом случае, если понадобится что-то срочное, выставляй автодозвон через бортовой компьютер. Я среагирую так быстро, как только получится, – напутствовал брат, ощутимо хлопнув по плечу. – И Янн, – он понизил голос, – напоминаю, я посылаю тебя исключительно для того, чтобы разобраться в ситуации. Если с теми смертями что-то нечисто, не вмешивайся, не конфликтуй с местным населением, не геройствуй. Позвони, доложи обстановку, там решим. Может, вообще всё это цепочка случайностей. Ясно?

Я кивнул.

Разумеется, всё ясно. Да и какие могут быть проблемы с отсталыми людьми? Они же не проходили спецподготовку для эмиссаров Службы Безопасности и тем более не сдают ежегодных нормативов по физподготовке. Даже лучшие из лучших людей не сравнятся в силе и скорости с тренированным цваргом. Если бы у террасорцев было какое-то – особенно химическое или биологическое – оружие, об этом бы нам тоже было известно.

Время до цели маршрута я решил потратить максимально эффективно, выставив в бортовом навигаторе конечные координаты и не подходя за всю поездку к штурвалу вовсе. Компьютер вёл корабль медленнее, чем если бы это делал я вручную, зато появилась возможность детально ознакомиться с отчётами по планете и отвести целый месяц на изучение местного диалекта. Последний, к слову, оказался совсем не сложным: всего четыре падежа, два рода у существительных да пять времён. После мяукающе-певучего миттарского и лающе-грозного ларкского, а также ещё пяти-шести языков в составе Федерации, террасорский показался простым, как алгебра.

Полёт выдался тихим и размеренным, я читал записи наблюдателей о планете и учил язык, в обязательном порядке поддерживал физическую форму с помощью беговой дорожки и гравитационного тренажёра. Время от времени приходили сообщения на коммуникатор о тратах Эсмеральды на очередные гламурные тряпки, спа-салоны и развлечения. Несколько часов в день я тратил на то, чтобы перечитать все записи наших наблюдателей с Террасоры.

Выходило всё примерно так, как и сообщил Фабрис: люди преимущественно проживали в городах, в каждом из которых был назначен свой наместник, носящий титул «эмир», а рядом располагались небольшие села. Формально все территории принадлежали единому правителю, которому выплачивались налоги.

Уже по снимкам из атмосферы планеты была заметна типичная для Средневековья феодальная раздробленность – множество населённых участков земли, изолированных приличным расстоянием друг от друга. В заметках к снимкам была приписка, что города открыто не воюют друг с другом. Так, случаются мелкие стычки, но несерьёзные. Также в городах присутствует какая-никакая судебная система и армия, состоящая из воинов, которых принято называть «паладины» или «слуги султана».

Общий уровень развития Террасоры оставлял желать лучшего. Все семеро побывавших на планете цваргов отмечали, что местное население крайне религиозно и воспринимает в штыки абсолютно всё, что идёт вразрез с «Сагой Первых Дней» – священной книгой террасорцев. Кстати, один такой ветхий экземпляр у меня имелся, и с первых строк этой «потрясающей» книги сводило скулы, насколько же население патриархально. В остальном оставалось только диву даваться, как Идрис – градоправитель Аль-Мадината, с которым торгует Цварг, – верит во всё, что написано в «Саге Первых Дней», будто планета родилась из левого глаза Владыки, а солнце – из правого, и при этом вполне нормально относится к иномирцам, воспринимая нас, цваргов, адекватно, как и наши космические корабли.

Я занимался изучением записей о пещерах, где добываются редкие каменные розы и были найдены погибшие девушки, когда шаттл вошёл в атмосферу Террасоры.

– Мне приземляться в десяти километрах от населённого пункта? – вежливо уточнил бортовой компьютер «Галилеи» женским электронным голосом, когда стены слегка завибрировали.

Я ещё раз глянул на документы и вздохнул:

– Да, давай. Накинь, пожалуйста, на корабль раскраску хамелеона и снизь шум двигателей так сильно, как только получится. Идрис, может, и видел наши технологии неоднократно, но не хотелось бы вгонять в стресс жителей города.

– Выполняю.

Перед тем как выйти на трап, я по привычке прихватил плащ и проверил значок эмиссара высшего звена Службы Безопасности Цварга.

Глава 3. Паладин

Шейна. Планета Террасора

Подрагивающими от волнения пальцами я поправила маску, натянула широкие рукава туники аж до костяшек пальцев, переставила два глиняных кувшина с вином и взялась за поднос.

– Ты хорошо выглядишь, Шейна, – подмигнула пухлощёкая Файона. – Не волнуйся, рано или поздно кто-нибудь замуж обязательно позовёт. Мне кажется, что Гафур не просто так к нам зачастил со своей компанией – к тебе присматривается.

Я кивнула, однако слова поварихи скорее вгоняли в отчаяние, чем ободряли. Просторный основной зал чайханы, как всегда, утопал в шуме, смеси терпких запахов мужских тел, жареной козлятины и едкого дыма масляных свечей. Обычно работа давалась мне легко, я отключалась от происходящего и механически обслуживала как большой зал мужчин, так и малый – для женщин. У нас часто обедали мастера по дереву и коже, купцы из соседних городов, лекари и ткачи, но, когда приходили паладины, желудок сжимался и прирастал к позвоночнику, как будто кто-то туда посадил крапиву. Больше всего на свете мне хотелось надеть на себя как можно больше вещей и стать невидимой, словно ветер.

Я бросила косой взгляд на мужчин, сидевших на громадных подушках с ногами крест-накрест, и рефлекторно сглотнула. Такие крупные… могут взмахнуть алебардой, перерубить шею любому – никто им и слова не скажет.

Слуги султана заняли стол в углу зала, но, к сожалению, это было даже хуже, чем если бы они сели по центру. Один из паладинов со стуком поставил кувшин на столешницу и рыгнул. Никогда не понимала, зачем мужчины так делают, да ещё подчёркнуто громко. Остальные паладины заржали, поддерживая товарища.

– Ну и где эта девка? Я уже всё допил!

Я встрепенулась. Конечно же, речь обо мне, надо принести выпивку поскорее.

– Да вон она, бредёт, – фыркнул Гафур, оборачиваясь. – Давай сюда.

Я хотела обойти стол, но не получилось. Под пристальным взглядом паладинов выставила на столешницу один глиняный кувшин за другим, желая в этот момент оказаться как можно дальше от чайханы. Ни один купец или мастер по дереву не смотрел на меня так, как слуги султана: под этими взглядами я чувствовала себя голой. И вроде рукава закрывают косточки запястий, а высокий ворот – горло, но всё равно ощущение такое, будто я без одежды.

– Почему всего два кувшина, а не три? – поинтересовался Гафур, когда я тихонько убрала поднос и выпрямилась.

– Вы два заказывали, санджар.

Я попыталась шагнуть назад, но мне не дали.

– Да ну-у-у? – Гафур поднялся и небрежно оперся на стену, отрезая обратную дорогу на кухню. – Куда собралась, Шейна?

Мы оба знали, что он заказал два кувшина вина и это было предлогом, чтобы я подошла.

«Только не прикасайся! Только не трогай!» – мысленно взвыла я, стремительно опуская взгляд. Его лапищи на теле я ещё вытерпеть смогла бы, но, если он сделает это на людях, мне придётся стать его женой, иначе – позор на всю жизнь и прямая дорога в увеселительный дом.

Обтянутый кольчугой массивный живот Гафура почти вдавил меня в каменную стену. Железная кираса и тюрбан с металлическими вставками валялись на полу, но и без них паладин был выше меня на голову и шире в плечах раза в три. Я стояла и не дышала, стараясь смотреть только на бороду и пухлые, блестящие от слюны губы. Подташнивало от удушливо-густого мужского запаха, бегающего по моей одежде липкого взгляда и жирного брюха. Во рту пересохло.

Нельзя смотреть в глаза мужчинам.

«Владыка создал Мужчину по своему образу и подобию, наделил его силой, скоростью, похотью и горячей кровью, чтобы он мог добывать еду и сражаться с врагом. Но когда Мужчина перестрелял зверей в лесу и одолел противников, его энергия всё ещё бурлила, и тогда Владыка создал Женщину, чтобы она служила ему усладой, остужала кровь и порывы», – услужливо подкинула память слова из священной книги «Сага Первых Дней».

«Если Гафур чего-то захочет…»

Додумать мысль я не решилась. Наверное, со мной что-то не так.

Нет, со мной очевидно что-то не так, так как в моём возрасте девушки мечтают о замужестве, а мне хочется, чтобы про меня все забыли.

– Эй, Гафур, отпусти её, – донёсся сбоку голос одного из его приятелей.

– Ага, ща-а-аз, – пьяно протянул Гафур, наклоняясь ко мне всё ближе. Отчётливый горьковатый запах тела паладина, вина и чесночного маринада заполнил лёгкие. Ещё несколько сантиметров – и смыть позор будет невозможно. Сердце замерло от страха.

– Слушай, ну ты же в курсе, что она грязная, оно тебе надо? – вновь подал голос рыгун, и сейчас я ему была рада как никогда. – Тебе потом на такой жениться, думаешь, оно того стоит?

– Ну, если рукавицынаденет, то почему бы и нет? – ответил Гафур, шумно вдыхая воздух около моей шеи. К счастью, через секунду он всё-таки убрал руку, и я рванула на кухню, в дверях которой, подбоченясь и недовольно сложив руки на груди, стояла Файона.

– Какой следующий заказ, на какой стол нести? – выпалила я, отчаянно надеясь, что повариха не увидела произошедшей сцены.

Увы, надежда не сбылась.

– Вот же паршивец! – воскликнула Файона. Она сложила руки на груди, от чего звякнули её золотые браслеты. – Я поговорю с эмиром об этом. Если Гафур хочет взять тебя замуж, то пускай поступает как мужчина – приходит в дом с выкупом, присылает свадебные рукавицы и объявляет о намерении, а не вот это всё.

– Нет, Файона, умоляю, не надо! – Я поспешно втолкнула женщину внутрь кухни, захлопывая за нами дверь.

– Что? Шейна, не дури. Эмир заботится о тебе много лет.

– Я не хочу замуж. Особенно за Гафура.

– Почему? Он же паладин.

Паладин в понимании Файоны – лучший вариант, вот только я не хочу замуж ни за Гафура, ни за кого-то ещё…

– Он такой огромный… – только и выдавила я, не зная, как объяснить, что мне противны мысли о прикосновениях мужчин.

«О Мужчинах нельзя думать плохо, это грех».

Сошедшиеся на переносице густые светлые брови Файоны тут же разошлись, и она расхохоталась:

– О, поверь, Шейна, это не недостаток, а скорее достоинство. Мужчина должен быть большим, это признак силы. Мой Казал тоже о-го-го в размерах, но я ни о чём не жалею. А вот с рукавицами тебе надо что-то делать, это верно Гафур сказал. Знатно тебя мамка, конечно, подставила…

– Файона!

– Ладно-ладно. – Она миролюбиво подняла руки ладонями вверх, браслеты съехали ближе к локтям, обнажая бугристую кожу предплечий. – У нас разные мнения насчёт поступка твоей матери, я всё усекла. Пускай песок будет ей пухом. Как только наденешь рукавицы, станешь первой невестой в городе!

Я покачала головой.

– А если я не хочу?

Повариха резко оборвала смех и стала серьёзной.

– Так, Шейна, а вот это ты прекрати. Да, больно. Было бы легче, если бы ты с детства рукавицы носила, но ничего, потерпишь. Ты же не хочешь закончить так же, как девушки в пещерах?

Чувствуя подступающие к глазам слёзы, я обхватила руками живот и отрицательно покачала головой. Нет, не хочу. Но и замуж тоже не хочу. Ни за Гафура, ни за кого-либо ещё… Что бы посоветовала мама, будь она жива?..

– Шла бы ты домой, Шейна, – внезапно вздохнула повариха, развязывая узел на фартуке. – Большой зал я сама обслужу, а ты говорила, что эмир Идрис Свет Истины просил тебя сегодня вернуться из чайханы пораньше.

– Разве сегодня?

– Да, у него там какой-то гость важный.

– Ох, точно! Спасибо за напоминание. Здоровья тебе и твоим рукам.

С этими липкими взглядами Гафура совсем запамятовала! Я торопливо кивнула, вновь натягивая рукава туники пониже и проверяя ворот, и бросилась собирать вещи, про себя надеясь, что сегодняшним важным гостем Идриса будет не паладин.

Глава 4. Террасора

Янн Робер

За несколько дней до прибытия я бросил сообщение со временем и координатами посадки на коммуникатор градоправителю, заботливо оставленный моим предшественником. Таковы были договорённости.

Стоило ступить на сухую землю, как слизистые ощутимо стянуло, а лёгкие заполнило раскалённым сухим воздухом. «Да-а-а, это не система очистки воздуха на «Галилее», и что-то подсказывает, что до климат-контроля террасорцы ещё не додумались», – подумал я с тоской, понимая, что в этих условиях придётся жить ближайшее время.

Высоко висящее в безоблачном небе солнце слепило, пустыня вокруг ещё и бликовала, но к яркому свету глаза адаптировались за пару секунд.

Меня встретили четверо террасорцев в кольчужных рубахах, тяжёлых пластинчатых поножах, с громоздкими щитами наперевес. Из-под этого обмундирования торчали многослойные длинные не то платья, не то туники. Массивные фигуры мужчин состояли пятьдесят на пятьдесят из мышц и жировой ткани – даже под всем обмундированием и тряпками силуэты кортизоловых животов проступали весьма чётко. Я мысленно хмыкнул: «Вот тебе и правильное питание на натуральной еде без транс-жиров и рафинированных масел».

Все четверо мужчин носили короткие стрижки, но предпочитали отпускать бороду, из-за чего оказалось сложно определиться с их возрастом. Но, если представить, что они живут столько же, сколько люди с Захрана, я бы сказал, что всем встречающим было около тридцати. В остальном террасорцы выглядели как обычные люди.

В воздухе витало лёгкое напряжение, когда я спускался по трапу, но стоило им рассмотреть меня внимательнее, как резонаторов коснулись чужие эмоции облегчения. Паладины искали на пришельце из космоса оружие и, не найдя его, расслабились, посчитав, что я не опасен. Что ж, наверное, это хорошая новость, ведь означает, что мои предшественники не использовали ментальное воздействие и не демонстрировали силу нашей расы.

Самый крупный воин с седеющей бородой и крупным носом сделал шаг вперёд, шумно прочистил горло и звучно гаркнул:

– Да пребудет с вами Владыка! Пусть он пошлёт здоровье, крепких сыновей и послушную жену! Меня зовут Деорса Страж Аль-Мадината. Как можно обращаться к вам, уважаемый санджар, потомок джиннов?

Я хмыкнул. В памяти всплыло упоминание Фабриса, что этот народ верил в могущественных пустынных джиннов с сапфировой кожей и поэтому они воспринимали внешность цваргов абсолютно спокойно.

– Пусть Владыка осветит и ваш путь, – произнёс заготовленную для террасорцев реплику, внутренне радуясь, что хотя бы по диагонали просмотрел главы этикета в «Саге Первых Дней». – Обращайтесь ко мне Янн.

Моё знание местного наречия их не удивило, впрочем, как и внешность. Определённо, эти люди уже видели цваргов.

– Й-а-анн? – полувопросительно повторил Деорса, ненамеренно коверкая и разбивая первую гласную на два отдельных звука.

Я вздохнул: несмотря на то что имя короткое, придётся представляться по фамилии.

– Давайте просто Робер.

– Надеюсь, ваш путь был комфортным, санджар Робер. – Деорса покосился на космический шаттл позади меня так, будто тот был живым существом и мог обидеться. Ох, а может, он слышал голос бортового компьютера? Хм-м-м…

Пока мысли понеслись вскачь, паладин продолжил:

– Путь до дворца эмира долог, придётся пересесть на лошадь. Надеюсь, ваша эм-м-м… сердце вашей говорящей птицы не наполнится ревностью?

Ну точно – они слышали отчёт «Галилеи» о посадке!

– У меня отлично выдрессированная птица. Даже если заревнует, никто об этом не узнает.

Словно я озвучил какую-то очень весёлую шутку, мужчины вдруг заулыбались в бороды, один из паладинов одобрительно закивал.

– Вот ваша лошадь, санджар Робер. – Деорса подвёл под уздцы высокую вороную кобылицу с мускулистым корпусом и длинными тонкими ногами.

Хватило одного взгляда, чтобы понять: явно нервничающая животинка не в настроении нести на себе кого-либо. Она выразительно дёргала ушами, раздувала ноздри и трясла головой.

«Только попробуй сесть на меня – сброшу», – открыто пылал её взгляд.

Была бы моя воля, я бы трусцой пробежался до города. Не люблю эксплуатировать животных, да и что такое десять километров? Стандартная получасовая разминка у эмиссаров. Но вооруженные длинными мечами и ростовыми щитами мужчины считали иначе.

Воины обращались вежливо, но явно проверяли. В воздухе застыли колкие, как иголочки, эманации.

Не знаю, как складывались отношения у местных с предыдущими гостями с Цварга, но мне за годы службы доводилось ездить не только на гравибайках и флаерах, но и на двугорбых верблюдах, взбешённых диких слонах и даже пугливых страусах. Перед тем как запрыгнуть в седло, я обхватил узкую морду ладонями и послал короткий ментальный приказ успокоиться.

«Не обижу и покормлю, когда довезёшь», – мысленно сказал животному.

Конечно же, лошадь не поняла обращения, но всхрапывать и перебирать копытами перестала, мгновенно расслабившись подо мной.

Паладины вновь одобрительно захмыкали и принялись переглядываться, из чего я сделал вывод, что прошёл неведомый тест.

Что ж, если все проверки местных будут такими, то расследование я проведу в максимально сжатые сроки. Это будет очень простая и лёгкая командировка.

Деорса Страж Аль-Мадината махнул рукой, чтобы все следовали за ним. С этого момента эмоциональный настрой террасорцев изменился в положительную сторону, они расслабились и принялись разговаривать при мне. Чтобы закрепить установленный контакт, я бросил пару хвалебных фраз об их обмундировании – и это оказалось выигрышной стратегией.

Пока паладины взахлёб рассказывали об алебардах, мерялись шириной лезвия сабель и толщиной щитов, я краем глаза рассматривал окрестности.

Серовато-жёлтый песок незаметно стал покрываться участками растительности, то тут, то там появлялись пушистые шапки вечнозелёного мирта, вытянутые колосья кипариса и стелящиеся акации. Спустя ещё полчаса крайне неторопливой езды появились первые кедры, несколько финиковых пальм и развесистые оливковые деревья, в дымке горизонта замаячили горы, а картина флоры незаметно перетекла в облагороженные золотистые поля пшеницы и ячменя.

То тут, то там встречались возделывающие землю крестьяне. Причём мужчины и дети выглядели плюс-минус узнаваемо, а от внешнего вида женщин я в первую секунду опешил: длинные тёмные и совершенно не приспособленные для жары и работы в поле тряпки скрадывали фигуры, широкие рукава закрывали руки до кончиков пальцев, волосы у большинства укладывались в тугие косы и скромные пучки-корзинки, а на лицах были надеты уродливые маски. Грубые кожаные полоски спускались вертикальными линиями на лоб, обхватывали щёки и нос, ещё одна горизонтальная полоска шла по линии челюсти, и всё вместе соединялось металлическими кольцами. Черт лиц за этим безобразием было не разобрать.

– Космос, да это же лошадиная сбруя! – пробормотал я потрясённо. К счастью, на родном языке.

– Что вы сказали, санджар Робер?

– Ам-м-м… Я сказал, что не знал, что у вас разрешено рабство.

– Какое рабство? – Деорса напрягся, а я почувствовал, как ступаю на зыбкую почву.

– Хм-м-м. Возможно, я что-то не так понял, но эти кожаные маски выглядят весьма странно.

– Что? А-а-а… Вы об вуалесках! Это же женские украшения! Здесь крестьяне работают, понятное дело, что у них нет денег ни на что, кроме козьей кожи, вот они и страшненькие. Не волнуйтесь, вот заедем в град, вы сразу разницу с состоятельными горожанами почувствуете.

– А зачем надевать «страшненькое украшение»? – вновь загрузился я. В моём Мире само слово «украшение» подразумевало, что женщина хочет сделать себя привлекательнее.

– Так защита же, – пожал плечами Деорса так, будто это было чем-то само собой разумеющимся.

Я ничего не понял, но решил не вдаваться в нюансы культуры, чтобы не вызывать лишнего напряжения.

Встречающиеся по пути женщины и дети работали в полях наравне с мужчинами: таскали тяжёлые вёдра с водой, управляли плугами, а некоторые огромными неудобными тяпками рыхлили почву.

«Это не Средневековье, это жесть какая-то», – потрясённо подумал про себя. Одно дело рассматривать картинки в учебниках истории, другое – окунуться в такую вот «историю» самому.

Взгляд остановился на террасорке с длинными косами, которая разгружала телегу с кривобокими светло-коричневыми кирпичами. Очередной камень оказался слишком тяжёлым, девушка оступилась – ноша упала на землю и разбилась. Выбежавший из ветхой одноэтажной халупы мужчина принялся что-то ей выговаривать. Слов не разобрал, но интонации мне совершенно не понравились, как и достигшие резонаторов эмоции.

Стоило нам приблизиться, как люди побросали всё, чем занимались, и синхронно склонили головы.

– Да пребудет с вами Владыка! Пусть он пошлёт здоровье, крепких сыновей и послушных жён! – нестройным хором заголосили мужчины, приветствуя паладинов, в то время как женщины торопливо опустили взгляды в землю.

Всего второй раз в жизни я услышал эту формулировку, но не без удивления отметил, что она начинает меня раздражать.

– Пусть Владыка осветит и ваш урожай, приумножит силу мужчин и пошлёт здоровья рукам ваших женщин, – спокойно ответил Деорса, поднимая ладонь в приветственном жесте.

За всю поездку до города ни один человек или ребёнок не ткнул в меня пальцем и не закричал, никак не отреагировали и сейчас.

«Люди воспринимают паладинов как высшее сословие, а меня автоматически причисляют к этой группе. Любопытно», – сделал я мысленную заметку.

Деорса тронул поводья. Я секунду колебался, затем всё же подъехал к той самой женщине с косами и протянул ей первую попавшуюся побрякушку из кармана. От моего движения она едва заметно вжала голову в плечи, и я уловил ощутимую волну страха. В итоге бросил золотой браслет ей в ноги и получил по ментальному фону всплеск радости от мужчины рядом.

– Зря вы, санджар, золото направо и налево раздаёте, – недовольно поцокал Деорса, стоило нам отъехать.

– Почему? – Вышло немного резковато.

Я лёгкой досадой подумал, что если многие заметили этот браслет, то получилось действительно недальновидно. Это на Цварге повсюду камеры, никто не ворует и преступность почти нулевая. Надо было как-то незаметно подбросить украшение женщине в карман.

Однако ответ огорошил:

– Тот крестьянин мог подумать, что вы хотите купить его жену.

– Что?! – вырвалось у меня непроизвольно, но Страж Аль-Мадината то ли не услышал, то ли не понял.

– Вы, санджар Робер, лучше золото для нашего эмира приберегите. Он говорил, что вашему Миру пряности и каменные розы нужны, вот на них драгоценности и отложите. Кстати, пить будете?

Всё ещё чувствуя потрясение от новости, что в этом Мире, оказывается, можно купить чью-то жену как какое-то кресло, я рассеянно кивнул, принял протянутый бурдюк и глотнул. Особенно ничего не опасался – регенерация у цваргов такая, что при необходимости мы и яды переварить можем.

Но…

Градус в напитке оказался весьма ощутимым.

– Что это?! – С непривычки я закашлялся. Яды ядами, но алкоголь обычно не употребляю.

– Лучший в городе арак! – довольно пробасил Деорса.

Виски загудели. Видимо, алкоголь местный.

– А другое что-то есть?

– В чайханах полно кумыса, пива и вина, у эмира точно будет финиковое, ну а мы арак предпочитаем.

– Ясно… А воды нет?

– Пф-ф-ф, – фыркнул паладин позади. – Где же это видано, чтобы настоящие мужи воду пили? Воду хлебают только скотина да женщины! – Он подъехал на своем скакуне и выхватил бурдюк из моих рук.

В этот момент я понял, что командировка на Террасору окажется существенно сложнее, чем я решил поначалу.

«Зато теперь понятно, откуда у воинов такие габариты», – хмуро подумал, наблюдая, как белая жидкость течёт по усам и бороде воина, отобравшего бурдюк.

Ещё через полчаса перед нами показались каменные стены города.

Глава 5. Цварг

Шейна

Гость оказался совсем не паладином. И даже не человеком.

Это был цварг. Таких мужчин у нас ещё называли потомками джиннов из-за необычного цвета кожи.

Я замерла на ступенях построенного на возвышении дворца эмира, когда заметила рогатый силуэт. Высокий подтянутый мужчина в причудливых чёрных одеждах с кожей оттенка индиго уверенно сидел в седле, за его спиной развевался диковинного кроя плащ, а на груди в лучах закатного солнца блестела огромная брошь. С такого расстояния невозможно было рассмотреть ни украшения, ни лица мужчины, но я почему-то была уверена, что он очень красив.

Он держался в седле как будто по-иному, имел безупречную осанку и из-за витых рогов цвета угля смотрелся значительно выше, чем сопровождающие его паладины, но, что удивительно, был меньше их в объёмах. Под диковинной одеждой – почти облегающей и лоснящейся на солнце рубахи с пуговицами, заправленной в узкие штаны, – отсутствовала аристократическая пышность, которой так гордились все состоятельные мужи и, конечно же, слуги султана.

«Интересно, какой он там, под одеждой? Твёрдый? Или мягкий? У него так же просвечивает живот, как у паладинов, когда надет только поддоспешник?» – подумала я, разглядывая мужчину издалека.

Конечно же, это было запрещено… Но так хотелось!

Страха при виде него я не испытывала совсем – цварги несколько раз останавливались во дворце эмира и вели себя предельно воспитанно, как купцы из дальних городов, а вот любопытство взбурлило в крови с невероятной силой.

– Денег у него, что ли, нет на еду? Смотри, какой худой! Наверняка кожа да кости, как у моего братца. У отца мул сдох по осени, так братец теперь впахивает с утра до ночи, – раздался сбоку звонкий женский голосок. – Рёбра торчат так, что пересчитать можно.

Я вздрогнула, поняв, что всё это время далеко не в одиночку рассматривала необычного гостя. К счастью, замечание отпустила Силис – бойкая на язык младшая жена эмира, а ко всему, моя ровесница.

– А мне нравится, – ответила я. – Смотри, какие у него руки крепкие. Не думаю, что он очень уж худой.

– Да хиленький, я тебе точно говорю! А плащ этот – чтобы худобу спрятать. Денег, небось, отродясь не водилось. Из украшений – всего лишь одна брошь. Где это видано, чтобы аристократы или купцы так бедно одевались?

Она машинально потрогала кольца, подаренные ей мужем.

– Мне кажется, что дело не в золоте. – Я поймала себя на том, что не могу оторвать взгляд: хотя фигура иномирца глазу непривычна, что-то в нём притягивает. – Посмотри на его брошь внимательно. Я ни одного металла не знаю, чтобы так блестел. Это нечто драгоценное, да ткани на нём дорогие, видно же.

В ответ Силис лишь фыркнула и дёрнула хорошим пухленьким плечиком в летнем сарафане:

– Обработка серебра, не более. Наверное, нашёл толкового ювелира. А что до одежды – не всё то, что блестит, – атлас.

Я покачала головой.

– Цварги несколько раз у нас останавливались. Эмир Идрис говорил, что они умеют управлять огромными птицами, на которых прилетают за нашими каменными розами и специями. Он хлопотал о комфорте предыдущих гостей не меньше, чем о прибытии купцов из Аль-Сахра, а может, даже и больше.

– Шейна, ну какие птицы способны поднять в воздух людей? – Силис закатила глаза. – Ты дурочка, что ли, в такие россказни верить?

Я нахмурилась.

– Эмир никогда не обманывает.

– Угу, как же. Нельзя наивно верить мужчи… – Она начала что-то говорить, но резко осеклась, потому что там вдалеке случилось внезапное.

Цварг с четырьмя паладинами подъезжал к главной улице, когда впереди у громоздкой, гружённой финиками телеги отскочило колесо и покатилось под горку. Люди завизжали, лошади воинов встали на дыбы, в ужасе взвыла бездомная собака. Поднялся шум, ругань, крики и гам, в клубах пыли замелькали разноцветные одежды. Я лишь успела заметить, как цварг спрыгнул с лошади, попытавшейся его сбросить, и вцепилась в длинные рукава собственного платья.

Сердце ёкнуло.

Он же выживет, да? Его не затопчут?

Я некстати подумала о том, что будь среди паладинов подвыпивший Гафур в скверном расположении духа, то он бы, не разбираясь, что произошло, выхватил меч и пошел рубить всех, кто оказался на его пути.

А цварг-то без оружия и даже без доспехов!

Закричали что-то мужики, а владелец телеги и вовсе начал бросаться обвинениями, это было видно по жестикуляции.

– Неужели там сейчас будет драка? – заинтересованно протянула Силис и добавила: – О, а цварг-то не промах. Кажется, жену себе ищет.

В этот момент я всё-таки поняла, что она имела в виду, потому что увидела иномирца. Он вопиюще неприлично держал девушку лет четырнадцати за рукавицу и что-то зло выговаривал купцу в роскошных одеждах с двумя амбалами-охранниками. При этом хвост цварга метался вправо и влево, весь он источал такую ауру силы, что стало одновременно и страшно за него – вдруг и амбалы нападут? – и радостно – он всё-таки остался жив!

Секунда-другая, купец мрачно кивнул, цварг подтолкнул девушку к нему, круто развернулся на каблуках своей диковинной обуви, от чего плащ взметнулся крыльями вороны за ним, но, вместо того чтобы вернуться к паладинам, он вдруг направился к владельцу телеги.

– Нет, ну он всё же глупенький, если хочет деньги стрясти с возничего, у него же только финики… – вновь прокомментировала Силис, да так и замерла, широко распахнув глаза.

Наверное, я выглядела в этот момент не лучше, потому что прямо на моих глазах цварг подобрал одной рукой отвалившееся колесо от телеги, а другой приподнял шасси вместе с возничим и фруктами! Ещё миг – и он ловко надел колесо на ось и опустил огромнейшую телегу.

– Вот это сила… – пробормотала я потрясённо, всё ещё не веря в увиденное.

Мне показалось, цварг даже не устал. По крайней мере, я не увидела в его движениях усталости – лишь раздражение. Он жестом подозвал великолепную лошадь, на секунду положил руку ей на морду, успокаивая, а затем вскочил в седло так, будто не тягал только что тяжести, с которыми паладины справляются как минимум вчетвером.

– Слушай, Шейна, а лошадь-то эмира, разве нет? Ну та самая, брыкливая, которую он сам до сих пор объездить не может, – неуверенно уточнила Силис.

Я, всё ещё пребывая в потрясении, кивнула. Надо было идти, я же спешила…

– Что это вы тут делаете?! – прозвучало громом среди ясного неба, и на этот раз мы вздрогнули обе.

Уперев кулаки в мощные бёдра, на пороге дворца стояла старшая жена градоправителяАль-Мадината – Франгаг. Сшитое по последней моде платье делало фигуру санджары ещё объёмнее, а грудь настолько пышной, что я всегда чувствовала себя неловко, когда задерживала на ней взгляд. Голову любимой жены Идриса украшала драгоценная вуалеска – диадема с самоцветами, от которой отходило множество хитро сплетающихся золотых цепочек. Часть лежала на носу и под глазами, а часть спускалась ниже по щекам и звенящим дождём закрывала шею. Пальцы Франгаг были усыпаны перстнями, а вот гладкую кожу запястий она всегда подчёркивала, предпочитая носить одежду с коротким рукавом, и ни единого браслета. Глядя на холёные и светлые, как хлопок, руки старшей жены эмира, я непроизвольно одёрнула платье.

– Греховничаете? На мужчин вздумали пялиться?! – продолжала стыдить Франгаг.

– Ох нет, что вы, – залепетала стремительно побледневшая Силис, а я торопливо опустила взгляд, понимая, что спорить со старшей женой эмира не стоит. Любое слово поперёк – и она на правах хозяйки дворца может заставить встать на крупу, стеклянный песок или лишить еды. Уж лучше молчать. Ко всему, мы действительно согрешили…

– Разгильдяйки! Силис, я попросила привести Шейну из чайханы, а ты что? Предаётесь греху, как грязные… Она, – кивок в мою сторону, – ещё могу понять, но ты?! Одно расстройство! Жаль, Идрис отменил в Аль-Мадинате традицию обязательного очищения.

Мы с младшей женой градоправителя синхронно склонили головы ещё ниже, а Франгаг, прихорашиваясь, поправила прядь в высокой сложной прическе. Я мысленно облегчённо выдохнула: кажется, у неё всё же хорошее настроение и наказание на сегодня отменяется.

– Силис, тебя на кухне ждут. Высокий гость вот-вот подъедет, а стол всё ещё не сервирован! Марш!

– Слушаюсь, санджара. Здоровья вашим рукам.

Она ловко юркнула в приоткрытую дверь, а я почувствовала тяжёлый взгляд главной во дворце женщины на себе.

– Тебя-то, Шейна, я тоже хотела отправить на кухню… – задумчиво протянула Франгаг.

– Да, санджара. – Я попыталась воспользоваться трюком сбежавшей Силис, но не тут-то было.

– Стой! – Меня жёстко поймали за запястье и закатали рукав платья. Озноб пробежался по телу, но, к счастью, этим всё и ограничилось. – Худая какая, ужас, – недовольно цокнула языком Франгаг. – Чем крупнее женщина, тем больше сыновей она может родить.

«И много ли вы их нарожали?» – так и рвалось с языка, но я промолчала. За такую дерзость меня как минимум ожидал бы стеклянный песок. Всем было известно, что младшая жена Изибил беременна уже четвёртым наследником, в то время как сама Франгаг порадовала эмира лишь однажды. И то Фаолан получился болезным.

– И наручей до сих пор не носишь! Кому ты такая нужна будешь?

– Так… может, не стоит отдавать меня замуж? – с робкой надеждой спросила. – Я на кухне дворца помогаю, а деньги сама в чайхане зарабатываю. Мне больше и не надо.

– Купцы, ткачи, ремесленники тебя замуж взять не рискнут, знают, что грязная, – тем временем перечисляла Франгаг. – Только на паладинов и надежда.

– Санджара, может, не стоит? Я же никому не мешаю.

– Ну конечно, не мешаешь, – меня смерили презрительным взглядом с головы до пят. – Тебе уже двадцать пять. Если до двадцати шести замуж не выйдешь, то эмир наверняка из жалости возьмёт себе пятой женой. Думаешь, нужна ты нам?

Я лишь затрясла головой. Эмир Идрис Свет Истины за все годы проживания во дворце относился ко мне как к родной дочери и никогда бы не взял в жёны, но убедить в этом ревнивую Франгаг было невозможно.

– Ладно. – Она нахмурилась. – Время – золото. На кухне и без тебя справятся. Беги на задний двор, набери ванну для нашего гостя и подготовь комнату. Не смей позорить благородное имя эмира! Шевелись!

– Да, санджара. – Я кивнула и поспешила убраться с глаз долой.

Перед мысленным взором вновь встал Гафур с его чесночно-вонючим дыханием.

«Только бы он не пришёл к Идрису просить моей руки!»

Глава 6. Вы должны на ней жениться

Янн Робер

Меня раздражало всё: палящее солнце, пыль из-под копыт кляч, кучи воняющего навоза, лай собак, крики людей, устроивших толкотню и базар прямо посреди песчаной дороги, выливающие из окон помои женщины, крошечные, местами покосившиеся одно- и двухэтажные глинобитные дома с убогими плоскими крышами. И всё серое, бежевое, горчичное, янтарное, светло-коричневое, иногда просто выцветшее белёсое… Такое ощущение, художник забыл, что существуют другие цвета, кроме жёлтого, когда составлял палитру для этого города.

Я ехал на нервно всхрапывающей кобыле и с тоской вспоминал безупречные с архитектурной точки зрения зеркальные высотки, яркие изумрудные газоны и манящие прохладой горные коралловые озёра. Да уж, прося Фабриса отправить меня «куда подальше», я представлял себе необитаемые джунгли или ледяную планету, на худой конец, а никак не Средневековье в пустыне с характерным амбре и грязью. Однако хуже всего дела обстояли с ментальным фоном.

Стоило только въехать внутрь каменных стен города, как я начал медленно сходить с ума от наслоения всевозможных эмоций. Люди не сдерживали себя в мыслях, и резонаторы ломило от боли, потому что они улавливали самые разные бета-колебания – рваные, длинные, короткие, громкие, амплитудные, – накладывающиеся друг на друга как дурной сон.

– Смотри, куда прёшь! – орал возничий на мальчишку в лохмотьях.

– Фу, гадость какая! Убери за своей шавкой! Она приволокла мёртвую крысу ко мне на порог!

– Твой порог – ты и убирай! На прошлой неделе твоя дрянная кошка украла колбасу с моей кухни, – бранились двое мужчин в жёлто-оранжевых платьях с синими поясами.

Конечно, при приближении паладинов горожане старались вести себя потише, но эмоции… У меня сводило зубы от бета-колебаний террасорцев.

– Санджар Робер, посмотрите, какой у нас великолепный город! Разве он не прекрасен? – подливал в топку горючего внезапно активировавшийся Деорса.

– Прекрасен. – Я вздохнул, призывая себя к спокойствию.

Это всего лишь люди с отсталой планеты. У них нет культуры убирать за лошадьми, складывать мусор в отхожие места и координированно вывозить из города, не орать в общественных местах, не толкаться…

Всему своё время.

– А дворец эмира Идриса Свет Истины? Приезжие купцы из соседних городов говорят, что у нас самый красивый и защищённый дворец, даже султан живёт проще!

На возвышении действительно располагалось величественное здание из белёного кирпича с бирюзовыми куполами, словно сахарное безе, покрытое лазурью. Ровные стены цвета слоновой кости были испещрены искусной каллиграфией, а на необычных по форме окнах привлекали внимание резные деревянные ставни. Изящные арки, сложные геометрические узоры, открытые галереи, утопающие в пальмовых листьях, и белоснежные колонны… Красиво. Действительно, очень красиво, особенно если принять во внимание, что всё это – ручная работа – ведь на Террасоре нет техники.

– Да, это самый красивый дворец, который мне доводилось увидеть, – вежливо похвалил я.

К этому моменту острые бета-колебания горожан уже молотом били по вискам. В эмиссары Службы Безопасности Цварга берут мужчин с развитыми и чувствительными рогами, потому что они помогают в работе. Я бы многое отдал, чтобы перестать чувствовать всё это хотя бы на час.

«А тебе надо будет продержаться на Террасоре ровно столько, сколько потребуется, чтобы выяснить загадку повышенной смертности девушек в пещерах», – услужливо напомнил внутренний голос. Я поморщился, отгораживаясь от него – мне бы до дворца эмира добраться, а там решим.

Неожиданно кто-то совсем уж пронзительно закричал, завыла псина, моя кобылица встала на дыбы. Действуя скорее на инстинктах, чем осмысленно, я с неё соскочил. Наверное, любовь к гравибайкам сказалась – если попадаешь в аварию, надо попытаться спрыгнуть так, чтобы не придавило. Большинство травм случается, когда транспорт спрессовывает ноги.

Во рту и на языке осела горькая пыльная крошка, замелькали цветные платья, натренированный взгляд выхватил источник всех бед – огромное деревянное колесо с железным ободом слетело с телеги с финиками и покатилось вниз по улице. Оно было кривым и уже начинало вихлять восьмеркой – рано или поздно упадёт, – вот только метрах в десяти ниже замерла испуганная девочка.

– Уйди в сторону!

Бесполезно.

Она в шоке распахнула глаза, не в силах пошевелиться. Я рванул к ней и в последний момент успел дёрнуть за руку, уволакивая вбок. Громоздкое колесо прокатилось вниз ещё несколько метров и упало с грохотом крышки канализационного люка.

Девочка, которую я держал за руку, вся сжалась и задрожала словно осиновый лист. Ещё секунда – и разревётся, а моя голова взорвётся от боли. Я взглядом нашарил тучного мужчину с двумя амбалами-охранниками, которые во все глаза уставились на нас, и почувствовал, как раздражение трансформируется в закипающую ярость.

Отлично!

Сами спаслись, от опасности увернулись, а про ребёнка даже не подумали! Что отец, что охрана – высший класс!

– Вы вообще за ребёнком смотреть собираетесь?! – рявкнул во всю глотку на горе-папашу, подтягивая съёжившуюся перепуганную девочку за собой.

Отец мелкой несколько секунд смотрел то на меня, то на неё, а затем словно очнулся – набрал в грудь воздуха и тоненько-истерично завизжал:

– Да как вы смеете! Вы осквернили её!

– Я спас её. Её бы это колесо зашибло насмерть.

– Вы её трогали! На людях!

Что за чушь? У нас на родине тоже следует спросить разрешения, прежде чем дотронуться до цваргини, но до абсурда никто никогда не доводит: если дело касается жизни или здоровья, взять за руку, да что там – обнять! – и то вполне допустимо.

Я перевёл взгляд на всё ещё дрожащую девочку, убедился, что с ней всё в порядке, а я держу её даже не за голую кожу, а за какой-то широкий браслет.

– Считайте, что я трогал её украшения, – подтолкнул девчонку к отцу.

Давай, иди уже.

– Вот именно! – Одутловатое лицо мужчины вдруг налилось кровью. – Вы потрогали её за рукавицу! Теперь вы должны взять её в жёны! А я не для того растил свою кровиночку…

В жёны?! Я снова перевёл ошалелый взгляд на девочку. Да ей же максимум четырнадцать! Ребёнок совсем! А этот истеричный ведёт себя так, будто я его дочурку на виду у всех как минимум поимел.

– Значит так, милейший санджар как-вас-там! – Я решительно перебил крикуна, шагнул вплотную и понизил голос: – Вы сейчас замолкаете и отправляетесь со своей дочерью и амбалами туда, откуда пришли. – Я осмотрел канареечное платье и такой же яркий тюрбан на мужчине, которые никак не походили на скромные одежды селян. – Вы же торговец, верно?

– Почётный член купеческой гильдии, – он гордо вздёрнул подбородок, – лучший по тканям…

– Вот собирайте все свои рулоны и быстро уходите.

– Но что скажут люди?! – зашипел в ответ красный как рак папаша. – Вы потрогали мою дочь! Вы должны…

– А кто узнает из вашего города, что кто-то трогал вашу дочь?

Мужчина открыл рот и закрыл, при этом дряблая кожа на шее затряслась как мясистый гребешок у петуха. Я расценил этот ответ как «да», развернулся, подхватил валяющееся колесо и, не слушая, что кричит возничий поломанной телеги, просто поставил деталь на место.

– Закрепить не забудьте, – бросил террасорцу и только по тому, как он замолк, выпучив глаза, понял: никто из цваргов до меня на этой планете не демонстрировал физическую силу.

Вот же шва-а-арх… Фабрис будет недоволен.

Ладно, чего уж… Спишу на экстренную меру, авось местные и позабудут о странном инциденте.

Решительно тряхнув головой, я запрыгнул на лошадь и направил её в сторону дворца. Деорса и его спутники всю оставшуюся дорогу почтительно косились на меня. Резонаторами я чувствовал изумление, если не сказать потрясение, и корил себя за неосторожное поведение лишь больше: я не должен вмешиваться в дела террасорцев, не должен сильно отсвечивать, хватает уже и нетипичной внешности, и просто обязан как-то научиться справляться с обрушившимися бета-колебаниями.

Подъездная дорога ко дворцу встретила квадратной керамической плиткой, безупречно подстриженными кустами кипарисов и огромным фонтаном. Я передал лошадь подбежавшему конюшему, мечтая поскорее оказаться в тишине, но увы! На пороге дома эмира поджидала необъятных форм дамочка, обвешанная безвкусными драгоценными цацками, как ёлка новогодними игрушками, с отвратительными эмоциями и удушающе терпкими духами. Вуалеска на ней действительно отличалась от тех, которые я видел у селян. Эта была ближе к собачьему наморднику – столько цепей громыхало, когда она поворачивала голову.

– Санджар Робер, мне велеть приготовить еду в главном зале или вы хотели бы на веранде с видом на главную улицу?

Туда, куда выливают помои? Увольте…

– Извините, санджара Франгаг, я устал с дороги и, пожалуй, удалюсь в выделенную комнату. Пускай мне сообщат, как градоправитель будет готов принять.

– Но как же ужин… – Растерянное лицо дамы вытянулось от обиды.

Очевидно, отказ от совместного приёма пищи здесь является оскорблением, но ещё немного, и я сойду с ума от головной боли. Мне действительно нужно посидеть в комнате одному и дать хоть какую-то передышку резонаторам.

– Извините, в дороге порвалась одежда. – Я взмахом руки указал на небольшую прорезь на рубашке, которую получил, пока спасал ребёнка из-под колеса. Люблю качественный шёлк, но, к сожалению, любая зацепка мгновенно превращается в дыру. – Моя комната там, да?

– Да, но еда…

– Ничего страшного, я не голоден.

Глава 7. Знакомство

Шейна

Я наскоро подмела пол в самых больших гостевых апартаментах дворца, проверила, что в отхожей комнате стоит чистый горшок, зажгла благовония и перестелила постель. К сожалению, готовой горячей воды на кухне не оказалось. Я попросила Силис поставить на огонь хотя бы один котелок, чтобы сделать ванну для гостя тёплой, а сама рванула с ведром во внутренний двор к колодцу.

Хоть бы успеть всё сделать, пока он будет ужинать. Хоть бы он не разгневался от того, что вода слишком холодная…

Три раза я птицей сбегáла по лестнице и выливала вёдра, на четвёртый, каюсь, присела на бортик колодца и позволила себе перевести дыхание. Судя по громкому голосу Франгаг, цварг как раз пожаловал в замок. Отлично, ещё хотя бы полчаса точно есть, пока он будет ужинать.

Подхватив тяжёлое ведро за неудобную ручку и поморщившись от болезненной мозоли на ладони, я уже медленнее направилась в гостевые апартаменты на второй этаж дворца. Двор, коридор, лестница, снова коридор. Дверь скрипнула, я прошлёпала по расписанной разноцветными узорами плитке и поставила край ведра на высокий бортик ванны. Внезапно позади раздался шорох, и я испуганно обернулась, так как шум шёл не от входной двери. На пороге отхожей комнаты стоял цварг.

«Какой же он красивый!» – ошеломляющей молнией пронеслось в голове.

Время повернулось вспять…

Он был совсем другим, не таким, как наши мужчины. Цварг оказался красив чужеземной красотой: сливовый цвет кожи, непривычно длинные тёмные волосы и величественные витые рога цвета коры молодого кедра, тонкие черты лица, почти чёрные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Я такого оттенка прежде не встречала. У террасорцев глаза обычно водянисто-голубые, светло-зелёные или серые, а тут тёмные, почти чёрные, как оникс. Мужчина был существенно выше того же Гафура или Идриса, тоньше в кости, но при этом в нём чувствовалась такая сила, что мгновенно пробрало до мурашек.

Многослойные чёрные одежды поблёскивали и лоснились в солнечном свете, так что теперь точно стало ясно: это не атлас, эта ткань куда как дороже. Я никогда не видела ни таких мелких стежков, ни чтобы ткань облегала, словно жидкость какая. И, конечно же, самую верхнюю и более плотную одежду украшала блестящая брошь цвета серебра. Теперь, увидев вблизи, я могла сказать, что она напоминает скорпиона.

Я стояла и смотрела на цварга, наверное, целую вечность, прежде чем осознала, чем занимаюсь.

«Это же грех! Шейна, прекрати пялиться!» – колоколами зазвенело в голове. Я резко дернулась, позабыв, что ещё не вылила воду в ванну – раздался грохот упавшего ведра.

«Владыка, чем же я тебя так прогневила?!»

Стопам резко стало холодно. Огромная лужа воды разливалась по полу.

Только бы не розги…

Только бы не крупа…

Только бы не стеклянный песок…

***Янн Робер

Тишина. Наконец-то!

Я захлопнул дверь апартаментов, на которые мне указала маленькая девчушка, и осмотрелся. Второй этаж. При желании можно выпрыгнуть через окно, ноги не переломаю, но и ко мне могут забраться по стене, это надо учитывать. Хотя… Я бросил взгляд на простую дверь без засова и вздохнул: будем честны, если террасорцы вдруг решат открыть охоту на меня, то зайдут и через парадную дверь.

В комнате терпко пахло удушливыми благовониями, совсем как духами у Франгаг, поэтому первым делом разыскал источник – ароматические палочки – и потушил его. Открыл деревянные резные ставни, вдохнул более-менее свежий воздух и порадовался, что окно выходит во внутренний двор – до носа доносились смешанные ароматы выпечки и сена, и никто не догадался выливать помои. Что ж, жить можно… Я как-то не подумал, что десять километров для местных – приличное расстояние, да ещё и эмир оказался занят. Хотел решить всё побыстрее, но, видимо, придётся ночевать во дворце, а не на корабле.

Я повторно обвёл взглядом комнату. Сразу же в глаза бросились многочисленные подушки – крохотные и гигантские, обитые тканью, гладкой кожей и бархатистой замшей, они лежали повсюду. Кровать тоже представляла собой скорее ложе, так как привычный цивилизованному гуманоиду каркас отсутствовал: толстые матрасы, набитые верблюжьей шерстью, лежали один поверх другого, создавая нужную высоту. Тонкие расписные ковры на стенах вызвали закономерный вопрос: а изобрели ли террасорцы средства санитарной обработки? Надо будет прихватить с «Галилеи» что-нибудь подходящее. Брезгливость у нас, видимо, семейная черта. Вон Фабрис, сколько его знаю, всегда перчатки носит.

По центру комнаты торжественно стояло выстеленное кипенно-белой простыней корыто метр на полтора. В нём приветливо плескалась вода чуть ниже колена. Надо предполагать, что это корыто – прототип современного джакузи. Только без форсунок, из местных материалов, а простыня… А шварх [1]его знает, зачем нужна ткань. Я нагнулся, потрогал температуру – ледяная, – умылся и осмотрел прилегающие комнаты.

В одной побольше располагался бамбуковый шкаф, несколько сундуков с бумажными книгами, стол с масляной лампой и единственный на все апартаменты стул – видимо, рабочий кабинет, совмещённый с гардеробной. Вторая комната поменьше ввела меня в лёгкое замешательство. Среди мозаичных стен на полу стоял низкий глиняный горшок – и всё.

– Фабрис, да ты издеваешься?! Задери тебя космос! – в сердцах выругался я, когда наконец сообразил, для чего предназначено сие место.

В этот момент в главной комнате раздался подозрительный звук, я стремительно отбросил горшок и открыл дверь.

Девушка с золотистыми косами обернулась, и на меня уставились огромные влажные серо-голубые глаза-озёра. На ней была кожаная вуалеска, но куда аккуратнее, чем у крестьян в полях. За воздушным одеянием в пол с диковинными клёш-рукавами угадывалась изящная фигурка незнакомки, а за высоким воротом – лебединая шея. Узкий поясок подчёркивал тонкую талию. Впервые за всё время пребывания на Террасоре я потрясённо замер – настолько ласковые, словно весенний ветерок, бета-колебания коснулись резонаторов.

Однако мне довелось любоваться незнакомкой лишь удар сердца, не больше. Ведро из её рук неожиданно выпало прямо на пол, меня затопило страхом террасорки, которая со словами: «Не гневайтесь, санджар, я всё уберу!» – испуганно присела, тщетно пытаясь найти тряпку. От этого действия подол её чудесного платья стремительно намок, а вместе с ним и длинные рукава. Влага поднималась выше по одежде, а я внезапно одернул себя, что стою как баран.

А ведь вода ледяная!

Кто знает, какое здоровье у террасорок? Вдруг такое же слабое, как у людей? Вдруг этого ей достаточно, чтобы простудиться?

***Шейна

Вода… Холодная вода повсюду, это же катастрофа!

Что же делать? Надо найти тряпку и убрать пол! Но откуда? Ах, Владыка, не бежать же в намокшей одежде в дальнее крыло дворца в подсобку за тряпкой?..

Я так испугалась, что снова колени будет саднить от крупы, на которую меня неминуемо поставят за эту оплошность, что на несколько секунд растерялась.

– Санжар, я бесконечно виновата! Я всё уберу, только не надо ничего говорить Франгаг! – Я взмолилась, отчаянно пытаясь придумать хоть что-то.

– И не собираюсь, – ответил он.

А дальше мужчина внезапно откинул тяжёлую верхнюю одежду с брошью, оставшись лишь в непривычно укороченной тонкой рубашке, подвернул рукава, выхватил полотно из купальни и скрутил простыню до побелевших костяшек пальцев.

Я с ужасом смотрела, как он обращается с самым дорогим комплектом белья во дворце. Если простыня порвётся – мне не жить. Франгаг сказала, чтобы я ни в коем случае не опозорила её мужа, а потому я взяла у прачки лучшее…

Цварг скрутил полотно, отжав воду, и бросил на пол.

– Стойте! – крикнула я, заламывая руки, но было поздно.

Простыня уже лежала на полу и впитывала в себя воду. Я, конечно, успела подмести, но вряд ли она отстирается, и уже точно никогда не будет такой же мягкой.

– Отойди, – хмуро ответил цварг, даже не обратив внимания на моё отчаяние.

А может, ещё не всё потеряно? Он же не елозил ею по полу?

Я наклонилась, чтобы поднять полотно для купания, но мужчина неожиданно перехватил меня и ловко взял на руки. Мир покачнулся.

Щёки обожгло огнём стыда. Ни один мужчина не трогал меня так откровенно! Да что там – просто не трогал! Даже лекарь эмира всегда спрашивал разрешения и дотрагивался через специальную вуаль.

А что позволил себе этот чужак?!

Он прижал к своему торсу… Позор-то какой! Сердце заполошно заколотилось где-то в горле, а когда мужчина дотронулся до поясницы, оно и вовсе пропустило удар.

– Держись! – скомандовал он, и пришлось обхватить широкие плечи руками.

Я не знала, куда деть глаза. На мужчин нельзя смотреть! Нельзя! Владыка покарает.

В непосредственной близости мелькнула высокая, абсолютно гладкая скула, крепкая шея с острым кадыком и длинные чёрные волосы, стянутые в тугой конский хвост, такой же густой, как хвост любимого жеребца эмира. Наши паладины длинных причёсок не носят, это считается слишком женственным. Но чужак не стеснялся.

На миг он прижал меня к себе теснее. Я непроизвольно вдохнула головокружительный и ни на что не похожий аромат незнакомца, а под тончайшей тканью ладонью ощутила перекат твёрдых мышц.

Гореть моей грешной душе…

Если эмир или его старшая жена заподозрят, что меня трогал мужчина, то наказание будет жестоким – розги и стеклянный песок покажутся сущим пустяком.

«А может, это действие что-то значит в традициях этого мужчины? Какая-то вежливость?» – тихо шепнул внутренний голос, стараясь меня хоть как-то успокоить.

– Отпустите, умоляю!

– Да-да, конечно. Посиди, пожалуйста, вот здесь…всё уберу… вода ледяная… прости, тут больше ничего нет…

Честно говоря, большую часть его слов я не расслышала: сердце забилось так громко, что меня оглушило. Кровь бросилась в лицо, пульс застучал в висках.

Намокшие холодные рукава туники противно липли к коже, впрочем, как и шаровары. Но неприятные ощущения отошли на задний план, когда я с запоздалым ужасом осознала, что чужак опустил меня напостель.

«Если Мужчина указывает Женщине на ложе, она обязана ему подчиниться, ибо лучшая добродетель – это послушание…» – всплыли в голове строчки священной книги «Саги Первых Дней».

Остро захотелось разрыдаться. Чем же я прогневила тебя, Владыка?!

Не думала, что этот день наступит в моей жизни настолько неожиданно.

Перед глазами заплясали цветные круги, воздуха стало как-то резко не хватать, я зажмурилась. А когда распахнула веки, то обнаружила, что мужчина с лиловой кожей и чёрными рогами уже вытирает оставшуюся воду и выжимает в ведро.

– …Не надо больше носить воду в мою комнату, хорошо?

***

Янн Робер

Тихая робкая девушка сидела на кровати, гордо выпрямив спину и поджав под себя ноги. Первым же делом, как я её усадил, она спрятала под длинным подолом узкие лодыжки с изящными ножными браслетами. Я поймал себя на лёгком сожалении, что не посмотрел на эти щиколотки ещё некоторое время.

«М-да-а, Янн, я был о тебе лучшего мнения, – сказала собственная совесть почему-то голосом старшего брата. – Если у тебя такие проблемы с личной жизнью, что возбуждаешься при виде чьих-то ступней, то прямая дорога в райский дом на Тур-Рин, но точно не стоит домогаться невинной девочки».

То, что террасорка невинна, было буквально написано у неё крупными буквами на лбу. Её всю затрясло от волнения, когда я подхватил её на руки, чтобы переставить из лужи. Вспомнился купец, который требовал жениться на его дочурке-подростке только потому, что я подержал ту за руку. Наверное, я сейчас нанёс этой девушке оскорбление, что вот так обошёлся с ней?

Я бросил косой взгляд на террасорку, вспомнил курс психологии и, чтобы как-то сгладить неловкость от собственного поступка, принялся убираться и громко болтать ни о чём:

– Я даже представить не мог, что у вас тут нет нормальной подачи воды. Там, откуда я родом, кладут шланги… Хм, такие длинные трубы, и по ним течёт вода. Никто на себе тяжести не носит, и уж тем более по десять килограммов за раз. Это же адский труд! Хотя с учётом пустыни под боком вода наверняка у вас недёшево стоит… Не надо больше таскать вёдра в мою комнату, хорошо?

Она робко кивнула.

– Хорошо. Если вы гневаетесь, что вода слишком холодная, уверяю, на кухне есть ещё котелок с кипятком. Я не успела его принести.

– Да нет же!

Я с раздражением откинул отжатую тряпку и ощутил резонаторами, как девушка испуганно вздрогнула.

«Стоп, Янн, аккуратнее. Похоже, она тебя боится… Ну или вообще всего боится», – мысленно приказал себе.

Террасорка замерла на краешке матраса словно богиня, крылья её точёного носика слегка подрагивали, но при этом она смотрела исключительно в пол. Её пшеничные волосы были уложены в воздушный узел на голове и многочисленными косами спускались почти до поясницы, а в прядях сияли жемчужные нити. Вся она как будто сияла… сотканная из света. Такая красивая и такая недоступная.

Почему недоступная? Понятия не имею…

Наверное, потому что притронуться к такой страшно. Я, конечно, перенёс её на кровать, но всё равно такое ощущение, что чтобы её коснуться, надо спросить у кого-то разрешения. И впервые это чувство не из-за законов Цварга, а потому что поступить иначе – духа не хватит.

Я вздохнул.

– Прости, если показался грубым. Я имел в виду, что не надо носить тяжести. Как тебя зовут?

– Шейна. – Светлые ресницы взмахнули вверх, а затем вниз.

Какое-то неземное создание.

– Шей-на-а, – протянул я медленно, смакуя то, как перекатываются гласные во рту, наслаждаясь им словно карамелью. Это имя неожиданно очень подходило незнакомке: такое же тягучее, нежное и при этом грациозное.

– А вы санджар Робер? – Розовый язычок маняще скользнул по губам, и я, каюсь, завис. Давно так не зависал. – Я… слышала, как вас называла жена эмира.

Упоминание обвешанной с головы до ног ювелиркой бабищи с отвратительным ментальным фоном вернуло меня в текущее пространство-время.

«Янн, соберись! Что это с тобой?! Ведёшь себя как подросток в пубертатном периоде».

В какой-то мере так оно и было, если учесть, что я даже приблизительно не мог припомнить год, когда у меня был секс. С Эсми разладилось всё настолько давно, что проще сказать, когда он у нас ещё был, а был он первые несколько лет, пока я наивно верил, что нужен ей сам, а не мой бумажник. А райские дома тоже давненько не посещал.

Вот и получилось… что реагирую на обнажённые стопы и язык. Какой кошмар, совершенно точно после Террасоры надо будет зарулить на Тур-Рин, чтобы сбросить напряжение.

– Зови меня Янном, – попросил я, пытаясь сосредоточиться на происходящем.

– Й-ан? – Она мельком подняла пронзительный серо-голубой взгляд и снова опустила в пол.

– Янн, – поправил я. Не знаю почему, но мне вдруг в резонаторы стукнуло: хочу, чтобы эта девушка звала меня по имени.

– Санджар Янн, – послушно повторила она.

– Просто Янн.

– Я не могу так к вам обращаться… – В воздухе послышался лёгкий испуг, и я поспешно перебил террасорку:

– Пока мы наедине, ты же можешь меня называть по имени? На людях называй так, как у вас принято, не претендую.

Ровные зубы прикусили розовую губу, а я мысленно отметил, что либо у Шейны великолепная генетика, либо террасорки всё-таки отличаются от людей, потому что, как я понял, стоматологией на этой планете ещё даже не пахнет.

Немного поразмыслив, девушка кивнула.

– Да, хорошо. Конечно, я буду называть вас так, как вам больше нравится.

С «вы» осталось поработать, перейти на «ты» – и будет совсем прекрасно, но, как говорится, не все звёзды сразу…

– Шейна?

– М?

– А почему ты на меня не смотришь?

Только сейчас я осознал, что всякий раз, когда она поднимала на меня взгляд, то останавливалась – самое высокое – на подбородке. Я присел на корточки, как перед ребёнком, и уточнил:

– Ты меня боишься?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, что вы, Янн. Как можно бояться мужчину? Мужчина – это отражение Владыки на земле и песке. Это, скорее, вы должны бояться такой, как я.

– Чего-о-о?! – Наверное, я слишком сильно выразил своё удивление, так как девушка, осмелившаяся было поднять взгляд до моего носа, вновь наклонила голову вперёд.

– Простите, глупость сказала, Янн.

Ох, и как это ей только удается?

Я сижу перед ней на корточках, она старательно отворачивается, а чувствую идиотом из нас двоих себя я! И каким идиотом… Такая красивая девушка передо мной, такие вкусные бета-колебания, что я аж слегка ошалел.

Так как Шейна сосредоточенно смотрела куда угодно, но только не на меня, я не выдержал: коснулся костяшкой указательного пальца полоски кожаной маски на подбородке и приподнял.

Ох…

Это были самые потрясающие глаза, которые я когда-либо видел на свете. У цваргинь таких не бывает: огромные, светлые и голубые, как озёра в девственно чистых лесах. Я смотрел и утопал. Кажется, я разучился плавать.

От Шейны пришли эмоции… Их было сложно описать, так как мы – цварги – улавливаем рогами-резонаторами длину бета-волн волн, которую генерирует чужой мозг, а не точное чувство, и воспринимаем их как запах, вкус или, что реже, музыку. Но эта волна мне понравилась. Она была непривычной и осела на языке освежающей кислинкой.

Интересно, я могу попросить её снять эту убогую сбрую?

Шейна тем временем подалась чуть назад и, не отводя взгляда, потянулась к крохотным пуговкам на горловине платья. Я как зачарованный смотрел, как тонкие пальцы расстёгивают одну костяную пуговку за другой. Вначале показалась грациозная лебединая шея, затем изящная косточка ключицы, мягкое полушарие аккуратной груди нежно-персикового оттенка…

Я отшатнулся и поспешно вскочил на ноги, потому что понятия не имел, как на это реагировать. Осознание, что собирается сделать Шейна и что я успел наступить на все грабли, на какие только возможно, нахлынуло стремительной лавиной.

Метеоритные дожди на мои резонаторы! Шва-а-арх, да что же мне так не везёт-то!

– Янн, как вы хотите? На этом ложе? Простите, я не знаю и не умею…

– Ты что делаешь?!

– Раздеваюсь. В «Саге Первых Дней» сказано, что женщина в таких случаях должна раздеться. Я не знаю, как любят цварги…

[1] Шварх – авторское ругательство на территории Федерации Объединенных Миров. Подробнее, кто такие швархи и почему ими ругаются, рассказано в дилогии «Академия Космического Флота: Дежурные» и «Академия Космического Флота: Спасатели».

Глава 8. Ужин

Шейна

«Женщина не должна сопротивляться, показывать, что ей противно или неприятно. Удел женщины – подчиняться. Мужчина укажет путь».

Силис как-то говорила, что обычно ей достаточно расстегнуть платье, а дальше эмир всегда всё делает сам. Я наивно думала, что этого достаточно, и пришла в замешательство, когда цварг вскочил на ноги и со стоном схватился за витые рога.

Определённо, я не нравилась мужчине, и, честно говоря, это расстроило. В первые секунды, когда он усадил меня на постель, я разволновалась, но, поразмыслив, решила, что так будет лучше всего. Если этот мужчина овладеет мной и я подойду ему такая, какая есть, я, грешным делом, надеялась, что от меня не потребуют надевать рукавицы. Он одной рукой поднял гружёную телегу, а значит, не слабее наших паладинов. Да и женой наверняка возьмёт, не подлец же какой-то. Никогда не видела, чтобы мужчины мыли пол. А этот помыл…

– Санджар… – позвала я и прикусила губу. Ой, так разнервничалась, что опять не так обратилась. – Янн, простите… Я вам не нравлюсь?

Цварг перестал метаться по комнате и сыпать словами на незнакомом языке. Он резко остановился и произнёс с лёгким акцентом:

– Шейна, нельзя же так! Я понимаю, сам всё допустил, поднял тебя на руки, чтобы перенести, вот ты и решила… Идиот! Мог бы сразу сообразить! А ты, похоже, вообще должна была набрать корыто до того, как я вернусь с ужина. Так? Тебе хотя бы в помещении с мужчиной разрешено находиться наедине?

– Всё так. В помещении разрешено, если я его не оскорбляю, а он – воспитанный гость и не трогает.

– Да уж, а мама всегда гордилась моим воспитанием… Сейчас она бы смеялась до слёз.

– Простите, я… не понимаю. Я вам не нравлюсь?

Он издал какой-то странный горловой звук и демонстративно повернулся ко мне спиной, ловко спрятав руки в дырках штанов и уставившись в окно. Зачем-то даже разок приподнялся на цыпочки и тут же опустился на пятки, при этом его хвост прочертил глубокую борозду на напольной плитке, а сам цварг этого даже не заметил. Я совсем перестала осознавать, что происходит.

– Шейна, ну что за глупости ты говоришь? Как ты можешь не нравиться? Разумеется, ты мне нравишься!

– Тогда же в чём дело, Янн?

– Да хотя бы в том, что я женат!

– И что?

***

Янн Робер

Покажите мне пальцем того гуманоида, кто утверждал, что фраза «я женат» останавливает женщин.

Я стал раскачиваться на носках, переходя на пятки, тщетно пытаясь хоть как-то успокоиться, и засунул руки в карманы брюк, чтобы скрыть свой позор. Честно говоря, даже представить не мог, что от вида едва приоткрытой груди юной террасорки меня так накроет. Одна мысль, что эта нежная красавица с золотистыми косами согласна на секс, заставила часть мозгов стремительно утечь ниже пояса.

Эта девочка так настойчиво требовала того, о чём не имела понятия, и подкрепляла всё весьма ароматными эмоциями, что, во-первых, я пожалел, что выкинул те вонючие палочки, которые стояли в спальне, а во-вторых, отметил: ещё чуть-чуть, и буду согласен не только на любую ночную бабочку с Тур-Рина, но даже на Эсмеральду, будь она неладна!

Так, надо взять себя в руки.

– Шейна, ну ты же ведь не хочешь!

– Почему вы так думаете?

«Хотя бы потому, что чувствую твои эмоции, девочка. Они, конечно, вкусные и приятные, но до возбуждения там как пешком до спутника…»

– Хорошо, если ты так хочешь чего-то, ты же можешь описать, чего именно хочешь? – Я развернулся и внимательно посмотрел на террасорку, стараясь не опускать взгляд ниже дивной шеи.

У Шейны очаровательно покраснели щёки и ушки. Она вновь закусила губу – убейте меня, это запрещённый приём! – и произнесла:

– Я, к сожалению, не знаю, как это происходит. Вы же цварг… то есть мужчина… То есть я не хочу вас обидеть, но, видимо, у вас это как-то по-другому. Мои знакомые, которые вышли замуж, говорили, что мужчина всегда всё показывает и это бывает не очень ужасно, а со временем может быть даже вполне терпимо. – Она напряглась, что-то припоминая, и явно кого-то процитировала: – Владыка создал Женщину, чтобы она служила ему усладой, остужала кровь и порывы.

«Не очень ужасно» и «терпимо»… Даже когда Эсми хотела меня унизить, до таких эпитетов не додумывалась.

– Ох, Шейна… Ты умеешь остужать кровь.

Я вынул руки из карманов и шагнул к девушке, а она вскинула на меня разочарованный взгляд:

– Я сделала что-то не так?

– Всё так, не бери в голову. Давай я помогу тебе застегнуться, ты же сможешь добежать до своей комнаты в мокром?

– Угу.

Я потянулся к крохотным пуговкам, но почувствовал волну грусти, практически слёз, так и замер.

Так-так-так, что-то не так, и я снова не понимаю что!

– Погоди, если мы тебя сейчас застегнём, ты встанешь и выйдешь из моей комнаты, тебя это никак не скомпрометирует?

По моим меркам всё было вполне прилично. Да, подол одеяния мокрый, где-то до колен, а ещё рукава, но не вся же одежда целиком. Шейна сидела так, что под разрезом необычного платья я рассмотрел ещё и парусные штаны на резинке у тонких щиколоток.

Однако террасорка печально покачала головой, от чего жемчужинки мелодично столкнулись в её волосах.

– Рукава намокли. Неприлично. Когда я выйду из вашей комнаты на закате, все поймут, что вы меня трогали… Позор. Женщина не должна касаться мужчины до свадьбы.

– Ясно. Тогда раздевайся.

Огромные серо-голубые глаза блеснули в лучах заходящего солнца.

– То есть вы всё-таки меня возьмёте? Я согласна быть и второй женой, и даже третьей, и… любой, в общем. Я буду как мышка, обещаю, я вашей любимой жене не помешаю!

Я тяжело вздохнул.

– Нет, Шейна, я не собираюсь с тобой делать то, о чём ты думаешь. Платье, или что это…

– Туника.

– Тунику надо снять, чтобы высушить, не будешь же ты сидеть в мокром, верно? А касательно меня – на Цварге можно взять в жёны только одну женщину. Прости, ничем не могу тебе помочь.

О том, что Эсмеральда и «любимая жена» совместимы так же, как северный и южный полюс планеты, я умолчал. Не надо ей знать особенностей моего брака, крепче спать будет. Какие её годы! Познакомится здесь с хорошим парнем, поженятся, будет счастливо жить в привычной среде и по устоявшимся правилам. Очевидно же, что наши Миры абсолютно разные.

Плечи Шейны слегка опустились. Она кивнула и с тихим «да, конечно, вы правы» принялась расстёгивать тунику. Я отошёл, чтобы не смущать террасорку. Когда слух уловил характерный шелест ткани, я повернулся и, не глядя на Шейну, стянул с кровати одеяло, а затем укутал им девушку так, чтобы только нос торчал.

– Пойду повешу тунику на стул в кабинете. Так быстрее высохнет.

Снова кивок.

Я подхватил невесомую ткань, слегка отжал подол и аккуратно развесил на резной спинке единственного на все апартаменты стула. Я хотел переставить его к окну, но в этот момент в дверь громко постучались:

– Ми-и-илорд Робер!

Шварх! Засов сделаю завтра же!

– Подождите, я моюсь!

Одним прыжком я вновь оказался в главной комнате, вновь подхватил побледневшую и закаменевшую от испуга Шейну на руки и за секунды перенёс в кабинет.

– Ты сидишь здесь и не показываешься! Поняла?

Мне кивнули, а я испытал чувство удовлетворения. Как же это здорово, когда женщина не устраивает истерик и не выносит мозг на пустом месте, а просто делает то, о чём её попросили.

В следующие секунды я стянул рубашку через ворот, отбросил на кровать, наклонился над корытом и поплескал в себя водой. Ох, ледяная какая, надо было раньше Шейну раздеть… Для надежности образа подхватил то полотно, которым вытирал пол, и неаккуратно повязал поверх брюк.

– Тихого вечера, санджар Ро… – начала Франгаг и так и залипла взглядом на моём обнажённом торсе.

Ну да, судя по тому, какие телеса здесь «в моде» и какими обладает сама мадам, нормальное соотношение мышечной массы к жировой – редкость. Дамочка в странном цепочечном украшении на лице (космос, это же намордник на злую собаку, а не нормальные серьги и диадема!) буквально облизала взглядом мои дельтовидные мышцы, спустилась к грудным, перешла на бицепсы и трицепсы, но через секунду вновь вернулась к груди. Да, эмиссары с Цварга следят за своей физической формой.

– …санджар Робер, – вновь повторила Франгаг неожиданно глубоким грудным голосом с томительно-хриплыми нотками. Ничего общего с тем командным тоном, которым она руководила табуном девиц на первом этаже полчаса назад. – А я тут вам ужин занести решила, раз вы ничего не ели.

И она протянула поднос с чудными цветными горшочками и круглыми светло-голубыми салфетками.

В первую секунду я хотел отказаться, но, вспомнив талию Шейны, которую мог бы обнять буквально пальцами, передумал.

– Спасибо большое. – Я взял из её рук поднос, придерживая одной рукой простыню. Судя по тому, как жадно сверкнули глаза собеседницы, она была бы не против, чтобы эта самая простыня упала.

Ну-ну.

– Если это всё…

Взгляд Франгаг тут же метнулся к моему лицу.

– Нет, санджар Робер. Я хотела уточнить, а не видели ли вы случайно девушку со светлыми волосами, тощую, уродливую, в глухом невзрачном наряде?

Сказал бы я, кто из вас двоих уродливая.

***Шейна

Я стояла за тонкой дверью, и сердце колотилось в груди так сильно, что готово было выскочить из груди. Мне казалось, что Франгаг видит сквозь стены и прекрасно знает о моём местонахождении. Вот сейчас она ворвётся, откроет дверь кабинета, а тут я… голая, в одних шароварах и одеяле. Стыд и срам! А санджар Янн чётко сказал, что никакой женой он меня брать не собирается. Чёрт, да он даже любовницей брать меня не хочет!

Внезапно я почувствовала себя такой несчастной и одинокой, захотелось расплакаться. Родителей давно нет, эмир Идрис Свет Истины удочерил, но лучше бы он этого не делал… Он очень занятой мужчина, приходит пообщаться раз в месяц – не чаще, дарит жемчужные нити для волос со словами «прости, что так мало уделяю внимания», а Франгаг в итоге его ревнует ко мне чуть ли не больше, чем к младшим жёнам, и после каждого подарка только и ищет повод наказать посильнее…

Цварг мне показался другим. Совсем другим, не то что наши мужчины, но судя по его поведению, я ему совершенно не интересна.

Воображение тут же живо подбросило картинки возможного будущего после произошедшего – увеселительный дом или пещеры. Бр-р-р, одно другого хуже!..

Только я себя хоть как-то мысленно успокоила, как в сознание ворвался голос старшей жены Идриса:

– Я хотела уточнить, а не видели ли вы случайно девушку со светлыми волосами, тощую, уродливую, в глухом невзрачном наряде?

– Нет, не видел. А должен был?

Я поплотнее укуталась в одеяло и уткнулась лбом в дверное полотно. Вот это, Шейна, ты размечталась… Женой быть! Любовницей, да ещё и кого! Мужчины-цварга, который имеет второе имя, то есть совершенно точно относится к аристократии в своём Мире. И это он ещё не знает, что я не носила рукавиц!

– Я посылала её убрать ваши апартаменты перед тем, как вы заселились.

– А-а-а, вспомнил! Очаровательная девушка с ведром.

Сердце сделало в груди кульбит. Ну зачем же он так?! Сейчас Франгаг точно что-то заподозрит! Или он прогневался на меня и специально таким образом подставляет? Говорят, Владыка создал мужчин по своему образу и подобию, вложив в их уста собственную волю… Неужели Владыка настолько жесток, что вначале помогает, а затем отбирает надежду?!

– Простите… очаровательная?

– Разумеется. Она извинилась, что не успела принести кипяток, а я ледяные ванны люблю даже больше тёплых. Полезнее, знаете ли, бодрит. Я попросил девушку поухаживать за лошадью, на которой приехал. Наверное, она на конюшне.

– О, ясно…

– Ну раз мы всё уладили, извините, я страшно устал. Доброй ночи, и прошу меня сегодня больше не беспокоить.

– Пускай Владыка пошлёт вам тихую ночь, санджар Робер.

Послышался хлопок двери и шаги по скрипучему полу в мою сторону. Умом я понимала, что цварг выпроводил Франгаг восвояси и теперь мы одни, но перепуганному сердцу этого не объяснишь. Навалился запоздалый страх, и был он тяжелее, чем коромысло с вёдрами. Перед глазами заплясали цветные пятна, руки ниже локтя болезненно заныли, боль подхлестнула страх вдвойне.

«Нет-нет-нет, только не сейчас! Жила же я как-то до двадцати пяти лет нормально! Владыка, умоляю, только не сейчас!» – Я с ужасом уставилась на собственные руки. Это же сразу пещеры!!!

– Шейна, я войду?

– Нет!

– Хорошо, я подожду. Скажи, когда можно будет войти, ладно?

***Янн Робер

– Хорошо, я подожду. Скажи, когда можно будет войти, ладно?

– Да.

Честно говоря, я испытал лёгкое разочарование, когда Шейна попросила не заходить. Хотелось «случайно» забыть накинуть рубашку и посмотреть, как она отреагирует. Уж очень мило у неё краснеют ушки…

«Янн, додумался радоваться тому, что смущаешь девушку», – проворчал внутренний голос, и, увы, пришлось одеться обратно. Искренние эмоции всегда подкупают, а Эсмеральда меня этим никогда не баловала. Из неподдельного – она радовалась только покупке очередного навороченного спорткара.

К тому моменту, как я привёл себя в порядок, дверь скрипнула, и в основную комнату вошла террасорка. Эмоции от неё шли смешанные, вкусные, но я обратил внимание, что присутствовали и страх, и даже отголоски боли.

– У тебя всё в порядке?

– Да.

– Ничего не болит?

Она подняла на меня круглые глаза.

– Нет.

Хм-м-м… видимо, я обознался или бета-колебания Франгаг сбили.

– Чем займёмся? – Девушка переступила с ноги на ногу и тут же поправилась. – Я имела в виду, вы, наверное, будете ужинать или читать… Можно я посижу тут?

– Вообще-то я взял еду для тебя.

Я широко улыбнулся и махнул на прикроватную тумбочку рукой. Дополнительного стола здесь не было. Конечно, можно было усадить Шейну за единственный стул в кабинете, но мне импонировала идея, что она будет сидеть на постели, а я расположусь рядом. От одной мысли, что смогу вновь вскользь прикоснуться к этой принцессе и у неё мило покраснеют ушки, внутри просыпался озорной мальчишка. Фабрис бы отругал за такое поведение… но никто же не узнает, верно?

– Для меня? Янн, но зачем?! Я бы на кухне нашла что поесть! – Она растерянно смотрела то на меня, то на поднос.

Я покачал головой.

– Понятия не имею, чем ты питаешься, но мне кажется, что ты недоедаешь.

– Конечно же нет, я ем каждый день! Эмир Идрис обо мне достойно заботится, – горячо возразила террасорка.

– Да? – Я приподнял бровь. – Тогда давай ты расскажешь, что тут что и как правильно это употреблять.

Конечно же, это была уловка, но Шейна поверила.

В первой миске с крышкой оказался варёный рис, во второй – рубленые овощи, в третьей – кусочки баранины со специями. То, что я принял за голубые салфетки, на деле оказалось лавашом. Местные, оказывается, добавляют в тесто толчёную каменную розу – то самое растение, которое, по легенде, я закупаю от имени Цварга, – и оттого цвет еды столь необычный. Еду предполагалось есть руками.

– Вы неправильно заворачиваете, будет всё высыпаться на поднос, – засмеялась Шейна, когда я сложил в трубочку свой первый лаваш.

Она взяла мой неудавшийся «бутерброд», свернула низ конвертом, чтобы содержимое не выпадало, и отдала. Надо признать, местное блюдо оказалось на редкость вкусным, хотя, на мой взгляд, островатым.

– М-м-м… потрясающе!

– Поверьте, Янн, это самая простая пища. Даже не знаю, почему Франгаг её принесла. Видимо, собирала поднос на кухне на скорую руку.

– Мне нравится. Теперь твоя очередь. – И я развернул «бутерброд» к ней.

Шейна замешкалась.

– Янн, я не могу!

– Почему? – Я понимал, что, вероятно, откусывать от одного и того же лаваша – это слишком интимно для террасорки, но ответ меня поразил:

– Вы же мужчина!

– И что?

– Я не могу есть с вами за одним столом!

– Почему?

Этот момент действительно заинтересовал. Она вполне легко смирилась с тем, что сидит полуголой в одеяле на моей кровати, но совместная трапеза вновь ввела её в панику.

– Ну… – Она явно растерялась, пытаясь подобрать подходящее обоснование. – В «Саге Первых Дней» так сказано. Владыка велел женщинам есть, пить, молиться и спать отдельно от мужчин.

– Почему? – Я вновь задал логичный вопрос. – Про «спать» я ещё могу понять, это может быть неудобно, мужчины иногда храпят… но есть-то почему? – И вновь поднёс лаваш к её губам.

Я чувствовал по эмоциям, что она голодная, но почему-то она яро это отрицала.

Шейна взволнованно взмахнула руками:

– Янн, ну как вы не понимаете! Это же оскорбление!

– Кого?

– М-м-м… вас? – У неё получилось жалко и слегка вопросительно. Я расхохотался.

– А если я скажу, что меня это не оскорбляет? Мне, наоборот, будет приятно, если ты поешь.

– Но… мужчины должны есть свежую еду, Владыка создал их охотниками, им нужны силы и энергия, а женщины имеют право лишь доедать то, что они не съели, на следующий день… Вы поужинайте, а я, так и быть, съем то, что для вас окажется лишним.

– Так, Шейна, – я добавил строгости в голос, – а ну, давай ешь, или я разозлюсь.

Неожиданно это на девушку очень даже подействовало. Не задавая больше вопросов, она взяла лаваш и осторожно откусила. Потом ещё и ещё… А по ментальному фону резонаторы уловили настолько приятные бета-колебания, что я наконец-то расслабился.

– А маску ты можешь снять? Без неё же есть куда как удобнее. – Я указал жестом на кожаные ремешки на её лице. Они были аккуратными, не то что у деревенских, но всё равно страшно бесили.

Террасорка на миг замерла, а затем отрицательно покачала головой.

– Вуалеску? Нельзя! Это защита.

– М-м-м-да… От духов, что ли? – Я поморщился. Примерно что-то такое и ожидал услышать.

– Нет, от мужчин. Чтобы они не видели всего лица.

– Пф-ф-ф, то есть в твоей религии мужчины – это грязные похотливые животные, которые набрасываются на всё, что движется, и не могут держать себя в руках?

Шварх, ну как можно даже есть в этой неудобной лошадиной сбруе?!

– Вы… вы говорите греховно.

– Почему греховно? Это же ведь ты сказала, что маска – защита от других мужчин. Как видишь, я сижу рядом с тобой на одной кровати и ничего плохого до сих пор не сделал.

Шейна вспыхнула алым цветом, как будто я сказал что-то неприличное, и на этот раз замотала головой очень часто, показывая, что не согласна.

– Вуалеска… это защита, – наконец выдала она повторно. – Сниму только перед мужем.

Я пожал плечами. Перед мужем – так перед мужем…

От Шейны пришёл отклик удивления, когда ей неожиданно попалась баранина. Оказывается, несмотря на то что Аль-Мадинат жил за счёт натурального хозяйства, мясо ей доставалось редко:

– Баранина содержит нужную мужчинам энергию, а для нас Владыка создал курицу и индюшку, – пояснила гостья.

«Ну да, а ещё баранина богаче на железо и белок, чем птица», – мысленно отметил я, заранее осознавая, что Шейна не поймёт, начни я лекцию про молекулярные соединения, гемоглобин и ферритин в крови. Хорошо же Владыка «устроил» мужчин на Террасоре! Лучшая еда – всё им.

Слово за слово я расспросил её о многом и узнал тоже многое…

Я выяснил, что напротив дворца градоправителя располагается купально-помывочный комплекс, в который Идрис Свет Истины, руководствуясь модой с северных городов, вложил много личных средств и даже прорыл мудрёные канавы к реке, но, к счастью, парная так и не стала популярной в Аль-Мадинате.

– Почему «к счастью»?

– Эти тесные и влажные посещения – рассадник греха! – уверенно заявила Шейна и добавила чуть тише: – По крайней мере, так сказали проводники Владыки около двадцати лет назад, когда по Аль-Мадинату прокатился мор и те, кто пользовался парными, заразились чёрной хворью.

Сама Шейна предпочитала мыться в небольшом оазисе рядом с городом в прохладное время года, а в летнее, когда водоём пересыхал, – в тазике с ковшом. То корыто, которое стояло в моей комнате, как я и подозревал, являлось «роскошной ванной».

Я взял с очаровательной террасорки слово, что она больше не будет таскать в мою комнату воду десятилитровыми вёдрами и уж тем более не станет выносить горшок. Пришлось сознаться, что в случае необходимости я собираюсь посещать центр греха и разврата – парной комплекс. О том, как именно функционируют организмы цваргов и что в случае надобности я с лёгкостью могу на неделю или две вместо физической еды перейти на бета-колебания, решил не вдаваться в подробности.

Отдельно я расспросил про каменные розы, думая, что смогу нащупать что-то по своему делу, но Шейна принялась перечислять блюда, которые на её родине готовят с ними, так что я ничего не смог распознать. Возможно, и стоило бы рассказать, что знаю о многочисленных смертях девушек, но террасорка ужинала с таким удовольствием, что стало жалко портить ей аппетит.

Под конец я выспросил, зачем в корыто кладется простыня – оказывается, чтобы не посадить занозу от бамбука, – и сам объяснил, что такое карманы в брюках. Девушка пришла в искренний восторг, когда узнала, что вовсе необязательно подвешивать кошели и мешки на пояс, где их легко могут срезать рыночные воришки.

Шейна попросила разрешения потрогать карман в моих штанах, что стало, честно говоря, тем ещё испытанием. Тепло её пальчиков распространилось сквозь тонкую ткань подклада и отпечаталось на бедре. Однако, судя по эмоциональной составляющей, Шейна действительно не осознавала ни как действуют на меня её прикосновения, ни насколько у мужчин эта зона гхм-м-м… отзывчива. Пришлось брать всю волю в кулак.

Гостья оделась в кабинете, когда уже совсем стемнело. Перед её уходом я проверил коридор. Признаться, отпускать её совершенно не хотелось, так неожиданно легко и беззаботно прошёл вечер. Давно такого не ощущал.

***

Шейна

С колотящимся от волнения сердцем я вернулась на женскую половину дворца глубокой ночью. Туника сохла долго, но я не пожалела об этом ни на секундочку. После встречи с Янном я поймала себя на том, что в груди так хорошо и сладко, будто бабочки распахнули крылья и щекочут своими крылышками, а их пыльца, словно запрещённое вещество, будоражит кровь. Хотелось улыбаться и даже смеяться. Какой же Янн восхитительный, как много знает, какой галантный…

Однако надо всё же быть осторожнее.

Щёки горели, сердце билось в груди пойманной птицей. Хорошо, что никто не увидел, как я выходила из апартаментов цварга. Если хоть кто-нибудь узнает о моём продолжительном общении с мужчиной, то поднимется скандал.

Глава 9. Утренняя вылазка на «Галилею»

Янн Робер

После насыщенного вечера я спал сном младенца и проснулся за час до рассвета только благодаря будильнику на коммуникаторе. Пока солнце не раскалило воздух, а город ещё дремал, я оделся и трусцой направился к шаттлу – благо дорогу запомнил. Конечно, можно было взять кобылицу эмира, но хотелось по возможности не терять физическую форму.

– Здравствуйте, эмиссар высшего звена Янн Робер! – торжественно поздоровался бортовой компьютер. – Как прошли ваши последние десять с половиной часов? Есть ли информация, которую мне следует отправить в Службу Безопасности Цварга?

– Нет, пока ничего нового, над делом только начал работать.

Я схватил объёмную дорожную сумку и принялся складывать туда подходящую по погоде одежду – бельё, пару синтетических футболок с функцией отведения тепла, пару рубашек из тончайшего шёлка, штаны попроще… Надо было ещё вчера собрать вещи, но встречаться «на чемоданах» с незнакомыми гуманоидами не хотелось. Поверх одежды в сумку полетели универсальный гель-шампунь и зубные каппы, которые можно использовать даже без воды – они сами растворяются во рту и превращаются в воду с мятным привкусом.

– А связь, пока меня не было, с Цваргом появлялась? Какие-то сообщения приходили?

– Да. – Я хотел дать команду включить проигрывание аудиозаписи, но компьютер добавил женским мелодичным голосом: – От вашей жены.

Шварх.

Я поморщился. Наученный горьким опытом, уточнил:

– Длина сообщения?

– Сорок три минуты двадцать секунд.

М-да… Нет у меня столько времени на корабле штаны просиживать. Душ – и тот максимум минут пятнадцать займёт.

– Лея, можешь пересказать кратко, о чём говорила Эсмеральда? – попросил я.

– Да, разумеется. Эмоциональный тон сообщения я классифицирую как принадлежащий истероидному психотипу личности с ярко выраженным нарциссическим окрасом. Все сорок три минуты Эсмеральда Робер выказывала недовольство банковским лимитом трат в день, озвучивала свою неудовлетворённость. К сожалению, я не совсем поняла, относится это к интимной сфере или всё-таки к финансовой, так как в сообщении прозвучали слова, означающие половые органы. Очень сумбурная речь. Ваша жена также выразила категорическое несогласие с тем, что не может купить спорткар без вашего акцепта.

Да, в этой характеристике вся Эсми.

– Ох, где же ты была, Лея, когда я собрался жениться? – хмыкнул я, утрамбовывая в дорожную сумку ещё одну рубашку про запас.

– Простите, господин эмиссар, мне не совсем понятен ваш вопрос. Наверное, меня ещё не существовало. Серия шаттлов «Галилея» – относительно новая разработка.

– Если бы ты тогда существовала, я бы точно на тебе женился!

– Сэр, вынуждена напомнить, что законами Цварга запрещена женитьба на искусственном интеллекте. На Танорге[1] рассматривался такой законопроект, но так же был отклонен.

– Лея, это была шутка, не бери в голову. Больше Эсми ничего не говорила?

– В последние двадцать секунд она экспрессивно сообщила, что будет настойчиво с вами связываться.

Я вздохнул и посмотрел на коммуникатор, который почти не ловил связь. Как же здорово, что Террасора располагается в девятнадцатом секторе космоса! Прямо-таки курорт для моих мозгов.

– Лея, а подскажи, где у нас баллончик от всякой гадости?.. Блохи, там, клещи и вот это всё.

– Подсобка, шкаф «2», третья полка сверху, коробка с этикеткой «Санитарная обработка».

– А какой-нибудь запирательный механизм у нас есть про запас?

– Распечатайте на 3D-принтере. Не забудьте поставить картридж с материалом, который при застывании имеет прочность металла.

– Спасибо, дорогая. Что бы я без тебя делал!

– Это моя обязанность помогать вам, господин эмиссар высшего звена Янн Робер, – вежливо отозвался бортовой компьютер.

Наскоро сделав всё необходимое и даже приняв душ, я вышел из шаттла и так же спокойной трусцой вернулся во дворец градоправителя. Неожиданное дело: после известия о том, что Эсми пыталась со мной связаться, Террасора вдруг показалась не такой уж и вонючей. Подумаешь, всего лишь днём жарко, как на сковородке, очень шумно и местные не придумали элементарной канализации. Зато резонаторы не сводит от капризов ненаглядной жёнушки.

Аль-Мадинат медленно просыпался, а сухой воздух нагревался. Чтобы посмотреть на город и его обитателей повнимательнее, я на этот раз проложил путь через базар. Торговцы неторопливо ставили шатры-палатки цвета слоновой кости, их жёны и дети помогали, натягивая светлые лоскуты ткани между глинобитными зданиями с плоскими крышами.

Без сопровождения в виде четвёрки паладинов на меня никто особенно не обращал внимания. Никто не бросал свои дела, не выстраивался в шеренгу, как это было с селянами. Торговцы навскидку не видели во мне выгодного клиента и потому предпочитали заниматься делами, а не разглядыванием необычного мужчины. На удивление, женщины вели себя ещё более скромно – стоило поймать чей-то взгляд, как террасорка тут же вспыхивала и опускала глаза в землю, а до резонаторов доносились эмоции страха. Что удивительно, так вели себя даже совсем маленькие девочки.

«Да уж, патриархальное общество, ничего не скажешь», – зло хмыкнул про себя. За годы службы я повидал всякое, но такую затравленность – впервые.

За всю пешую прогулку взгляда не отвели лишь несколько девочек лет пяти, которым матери тут же сделали замечание, и одна террасорка, одетая сверхвызывающе по местной моде, если я хоть что-то смыслю в этом. На ней не было ни единого украшения, руки и ноги закрыты, зато платье настолько прозрачное, что фигура в целом очень хорошо видна. Волосы оттенка ржавчины разметались по плечам, от неё разило эмоциями ненависти, а всех мужчин она провожала приклеенной улыбкой, облокотившись на выжженную солнцем стену какой-то халупы.

«А вот и представительница древнейшей профессии, – мысленно отметил про себя. – Если расследование зайдёт в тупик, то можно будет обратиться за помощью и к такой, главное, чтобы голова от её эмоций не разболелась раньше, чем я что-то выведаю».

Внимательно всматриваясь в горожан, я отметил, что очень многие террасорки – подавляющее большинство – носят широкие металлические браслеты, полностью скрывающие кожу предплечий. И ладно бы мода на украшения такая была, так нет же – больше половины из них прятали руки в длинных, расширяющихся к краю рукавах нарядов.

Я бы мог подумать, что прятать руки – это социальное правило, которое предписывает местная религия, но и тут планеты с лунами не сходились: из всей оравы горожанок я насчитал целых три, которые, как и Франгаг вчера вечером, демонстрировали гладкие обнаженные руки практически до подмышек. При этом, судя по поведению, общему тону эмоций и цепочечным маскам на лицах, они явно относились к зажиточному слою населения.

Может, обнажать руки для женщин – это привилегия какая? Из всех моих теорий эта единственная имела хоть какой-то смысл.

Впрочем, загадочная женская мода не так сильно меня волновала, как пресловутые таинственные смерти девушек в пещерах с каменными розами. Я специально шёл через рынок, а не через какую-либо другую часть города, чтобы найти подходящего торговца и как следует расспросить.

На широком деревянном прилавке лежали причудливые растения. Толстые и мясистые серо-зелёные листочки с колючим краем плотно прилегали друг к другу и образовывали розетки, напоминающие по форме классические розу. Я сразу понял, что это именно те самые суккуленты, о которых говорил Фабрис. Правда, розетки оказались не голубыми, как их описывала Шейна, а обычными зелёными, но для начала диалога сойдёт.

– Да пребудет с вами Владыка! – громко сказал я, стараясь максимально нивелировать акцент.

Огромный тучный мужик, явно не из бедствующих, обернулся. Его лицо с тёмными кустистым бровями и густой бородой ничем не отличалось от среднестатистического террасорца, коих за утро я уже насмотрелся. Он с сомнением покосился меня и мою сумку, но всё-таки ответил:

– Пусть Владыка осветит и ваш путь, странник. Чего желаете?

– Да вот, каменные розы рассматриваю… – Я припомнил вчерашний разговор с Шейной. – Меня попросили купить, знакомая хочет приготовить пирог с курицей. Это же ведь они?

Я кивком указал на суккуленты. То, что я выбрал неверную стратегию, понял почти сразу по кисловато-горьким эмоциям торговца.

– Это пустынные каменные розы, а не пещерные. Такими только верблюдов кормить можно. Я запрещёнными продуктами не торгую! – весьма резко ответил мужик. – У Атоля всё законно, так и передайте своим… паладинам или эмиру, не знаю, на кого вы работаете!

Ого! Вот это реакция. Занятно…

У меня были доли секунды, чтобы принять решение и выпытать ещё немного информации, пока торговец наглухо не закроется. В Службе Безопасности нас учили реагировать быстро.

– Нет-нет, вы не так поняли. – Я улыбнулся и вскинул ладони в жесте, который у всех разумных рас значит одно и то же: «Смотри, я совершенно не опасен». – Разве стал бы меня посылать эмир? Я знаю, цварги у вас тут были, вот вы и не удивились моей внешности. Но на вашу проверку наверняка послали бы кого-то из людей. Мне действительно нравится одна местная девушка… Она попросила купить ей пещерные каменные розы.

На лице здоровяка не дрогнул ни единый мускул, но эмоции сменились на ещё более горькие:

– Что ж, вот вам мой совет: шлите её саму в эти пещеры, – тихо рыкнул торговец. – Не пара она вам, санджар, плохой женой будет. Не выкупайте.

Он неожиданно смачно сплюнул на землю и потёр ладонью щёку. Под густой бородой моего нового знакомого мелькнул белёсый шрам.

– Да и вообще. Дряни эти бабы, держитесь от них подальше, – закончил свою «мудрость» собеседник. – Если вам пустынные розы не нужны, то мне до полуденного зноя надо ещё ящики с финиками успеть разобрать.

Я лишь покачал головой – «нет, ничего не надо» – и двинулся в сторону дворца, обдумывая сложившуюся картинку. Выходит, пещерные каменные розы в Аль-Мадинате запрещены? Тогда каким образом их повсеместно добавляют в блюда? Что я упускаю? И откуда у этого торговца столько искренней ненависти в адрес женщин, которые на Террасоре тише воды, ниже кратеров на спутнике? Последняя нестыковка и вовсе ставила в тупик, а я терпеть не могу, когда чего-то не понимаю. Недавно ещё отличное настроение стремительно падало вниз, как падают штопором истребители.

«Шлите её саму тогда в эти пещеры», – крутилась в голове одна и та же фраза. Определённо, местные что-то знают про пещеры, но не хотят говорить.

Я бросил взгляд на коммуникатор. Не ловит. Шварх! Как только появится связь, надо будет связаться с Фабрисом и сообщить, что его рога зудели не просто так.

[1] Танорг – самая технологически развитая планета, входящая в состав Федерации Объединённых Миров. Коренные жители – люди.

Глава 10. Завтрак с эмиром

Янн Робер

Стоило зайти в выделенные апартаменты, как в дверь постучался слуга и вежливо доложил, что эмир Идрис Свет Истины ожидает за завтраком.

Наместник Аль-Мадината производил вполне приятное впечатление: крепкий мужчина лет пятидесяти по меркам людей, с высоким лбом, в белом как снег тюрбане, который делал его сизо-голубые глаза существенно ярче, и таких же белоснежных одеждах, скреплённых на талии тяжёлым золотым поясом. У Идриса прослеживалась слегка отёкшая фигура, но лишнего веса, на мой взгляд, было далеко не так много, как у некоторых паладинов и торговцев. Чувствовалось, что эмир ведёт весьма активную для Террасоры жизнь и полон энергии. В первую же секунду его внимательный взгляд скользнул по мне с головы до ног, на долю мгновения задержался на необычных для местных ботинках и значке эмиссара Службы Безопасности Цварга.

Эмир широко улыбнулся и жестом пригласил за низкий стол, который уже ломился от обилия разнообразных блюд. Сидеть предполагалось на гигантских подушках. Пока я прикидывал, как бы завязать разговор поудачнее, Идрис сам начал его первым и весьма неожиданно:

– Он голодный, – сказал собеседник, подталкивая ко мне некое устройство с тусклым экранчиком пять на пять сантиметров и силиконовым ремешком.

– Простите, что?

– Ваш чудо-передатчик хочет есть. Меня предупреждали, что как только он начнёт краснеть, это признак голода. А ещё он в последние месяцы заметно потемнел.

Я несколько секунд думал, что это такое, прежде чем сообразил, что Идрис положил на столешницу сильно устаревшую модель коммуникатора, которую мой предшественник оставил эмиру для поддержания связи с Цваргом. И действительно, на дисплее мигал индикатор слабой зарядки, а пониженная контрастность экрана говорила о режиме сохранения энергии.

– Вы сможете его накормить? Я так привык к его ощущению на руке, очень мягкая кожа. А ещё он будит меня на рассвете чарующей песней. Будет обидно, если ваш питомец умрёт от голода.

Ещё бы ремешок был неприятным! Цварг использует только самый качественный силикон… И, стало быть, террасорец случайно включил себе функцию будильника.

– Я попробую.

Я покрутил старый коммуникатор, нашёл, как открывается батарейка, затем проделал то же самое со своим и поменял аккумуляторы местами. Слава тому техническому гению, кто настоял на совместимости батарей устройств!

– Ваша раса умеет творить руками магию! – искренне восхитился эмир, когда получил обратно сияющий и полностью заряженный коммуникатор. – Неудивительно, что у вас имеется столько золота.

– Спасибо. Это не совсем магия…

«Скорее, обыкновенное электричество», – мысленно добавил.

– …Но да, мы действительно её часто используем.

– Что ж… Всё равно не могу не восхищаться, – кивнул Идрис. – Цварг – самый крупный наш покупатель, благодаря которому град Аль-Мадинат значительно развился и отстроился в последние три года. Все ваши успехи означают и наши успехи. Как, кстати, дела на вашей родине? Всё ли хорошо, с чем связан ваш прилёт? Вы угощайтесь, слуги уже всё проверили, ничего не отравлено.

«Даже если отравлено, мой организм с лёгкостью это переварит», – фыркнул про себя и потянулся к уже знакомому голубому лавашу. Положил в него козий сыр, насыпал мелко прорезанные местные травы – судя по запаху, какая-то разновидность петрушки.

– У нас всё отлично, но Цварг обеспокоен качеством каменных роз, – начал я заготовленную легенду.

– А что случилось?

Судя по мелькнувшему изумлению, Идрис действительно переживал за свой товар и сделку.

– Видите ли… террасорцы используют каменные розы в пищу, а мы ими кормим гхм-м-м… железных птиц. – Никогда не любил врать, а уж тем более поддерживать заблуждения гуманоидов, но ради дела пришлось идти на сделку с совестью. – Наши питомцы куда как чувствительнее к пище, чем гуманоиды. В последнее время они начали болеть, и мы заподозрили проблемы с гхм-м-м… кормом.

– Ого… – Идрис промокнул тканевой салфеткой губы. – Чем я могу помочь?

– Да вот я прилетел узнать, может, вы изменили поставщика?

– Нет, санджар Робер, что вы! – взволнованно воскликнул градоправитель. – Аль-Мадинат сам ведёт разработки шурфов, все пещеры наши, мы ни у кого не покупаем каменные розы, а собираем собственными силами.

– Я прошёлся с утра по рынку и обратил внимание, что на прилавках нет таких растений в продаже. Как же тогда ваши люди употребляют их в пищу? Я начинаю подозревать, что товар стал плохого качества и вы просто решили всё сбагрить нам.

Я сделал вид, что злюсь, но Идрис не только не испугался того, что его раскусили, а сам разозлился в ответ.

– Ваше предположение, санджар Робер, оскорбительно! – взревел эмир, но эмоциональный фон сообщил мне гораздо больше, чем слова. – Тот лаваш, который вы едите прямо сейчас, имеет в составе голубую каменную розу!

Да, я это знал благодаря Шейне, но всё равно хотел проверить градоправителя.

– Мои люди с удовольствием потребляют в пищу национальную гордость Террасоры, да и не прожили бы мы засухи на одних финиках и пшенице. Что касается рынка, то да, я издал закон, что каменные розы из пещер запрещается перепродавать. Однако любой житель Аль-Мадината может подать заявку на их добычу. Мои помощники рассматривают обращения населения и пускают в верхние шахты две сотни людей в месяц. Этого достаточно, чтобы семьи прокормили себя и одолжили еду соседям, но перепродажа пещерной розы с целью обогащения запрещена!

Голос Идриса по мере ответа все повышался и повышался, под конец уже звенел от эмоций, однако среди бета-колебаний я не почувствовал лжи, да и аргументы звучали весьма логично для человека его уровня образования. Он пытался собрать как можно больше денег в городскую казну, а значит, лишние «конкуренты», будь это даже собственные горожане, ему не нужны. Идрис Свет Истины не разбирается в микро- и макроэкономике, а потому не способен понять, что монополия и отсутствие конкуренции в любой сфере ведёт к её стагнации…

«Это Средневековье, Янн, мужчина перед тобой искренне считает, что делает лучше, приватизируя главный ресурс».

Словно уловив, о чём я думаю, эмир добавил уже тише:

– Да, я могу вам показаться жадным, но обращаю внимание, что Аль-Мадинат стремительно развивается. Только за последний год у нас появился собственный суд, а также на заработанные с продажи каменных роз деньги я планирую запустить строительство новых водных комплексов.

– А чем плохи старые?

– К сожалению, несколько лет назад у нас была вспышка чёрной хвори. По заверениям духовников, эти строения очень дорого и долго отмаливать. Проще прорыть новые каналы и построить новые здания.

Я вздохнул, не давая себе разрешения комментировать ситуацию.

«Это Средневековье, – напомнил себе ещё раз. – Ты не имеешь права вмешиваться в ход развития Террасоры».

– Да, парные – это хорошо. Поддерживаю.

– Вот! – Идрис поднял палец вверх. – А ещё собственный суд! Я бы вам даже показал…

– Я с бóльшим удовольствием осмотрю пещеры, где собирают каменные розы.

– Можно и то и другое, прямо сегодня. Я как раз планировал… – начал мужчина, но в этот момент с лёгким скрипом половиц в трапезную впорхнула девушка.

На ней было длинное тёмное одеяние, как у большинства террасорок, но её высокий статус я смог определить по многочисленным кольцам на пальцах. Террасорка, быстро ступая, подошла к градоправителю, бесшумно опустилась на колени и что-то тихо-тихо прошептала, при этом склоняясь почти до пола и держа огромную резную шкатулку в вытянутых руках перед собой.

Я буквально ощутил на себе неподдельное изумление Идриса.

– Да что ты говоришь?! Показывай скорее! – торопливо воскликнул он, а затем поправился: – Прошу прощения, санджар Робер, это одна их моих младших жён – Силис.

Он неловко взмахнул рукой в её сторону. Я так и не понял, как здесь принято приветствовать женщин, поэтому наклонил голову и выбрал максимально нейтральную формулировку:

– Приятно познакомиться с женой делового партнёра.

Девушка беззвучно опустила голову ещё ниже, а по ментальному фону от неё пришло лёгкое удивление.

Шварх, кажется, я не должен был к ней обращаться. Однако Идрис пребывал в таком возбуждении, что не заметил моей оплошности:

– Она часто мне помогает как секретарь, очень красиво пишет… Представляете, один из достойных мужчин посватался за мою дочь!

– Дочь? – Идрис, поглощённый своими мыслями, не ответил, и я перевёл вопросительный взгляд на Силис.

– Приёмную, – едва слышно прошелестела террасорка. – Эмир Идрис Свет Истины как градоправитель Аль-Мадината отец всем горожанам и имеет право удочерить любого ребёнка.

– Поздравляю, – пробормотал я, ошарашенно наблюдая, как из деревянной шкатулки на свет появляются грубо выкованные и безвкусно усыпанные драгоценными камнями металлические наручи.

Если бы меня спросили, то я охарактеризовал бы эти украшения как совершенно неудобный кусок рыцарской защиты энных веков докосмической эры в женском варианте, на который пятилетний ребёнок хаотично налепил блестяшек, лишь бы сверкало поярче. Право слово, наручники какие-то! Ну, если тут такая мода и девушкам это нравится…

– Да, Шейне уже двадцать пять, – сказал Идрис. – Я и не надеялся, что её позовут замуж, а тут состоятельный паладин, слуга короля и на хорошем счету. Когда, говоришь, Гафур обещал прийти?

– Завтра, он…

Силис что-то ответила градоправителю, но меня как будто прикладом бластера по резонаторам стукнули. Оглушило.

Что? У Шейны жених?..

«А не ты думал, что она достойна хорошего молодого человека на Террасоре? Не ты ли посчитал, что негуманно забирать девушку из её Мира на Цварг, когда, очевидно, она не готова к иному обществу и социальной культуре, а ты сам ничего не можешь ей дать?»

Лаваш с сыром неожиданно начал горчить.

Сразу за этой мыслью пришла и другая: а ведь она действительно принцесса! Пускай приёмная, но всё-таки дочь эмира… Он явно за неё радуется как за родную. Не зря мне вчера в голову пришло это сравнение. Что ж, если Шейна выберет этого мужчину, то так тому и быть.

– Так с этого сразу надо было начинать! – внезапно взорвался Идрис, резко поднимаясь со своего места. – Простите, санджар Робер, у моей жены Изибил острый приступ недомогания. Она вынашивает наследника, я должен быть в это время с ней, надеюсь, вы поймёте. В суд вас проводит мой старший сын Ихмер, я распоряжусь.

– А пещеры?

– Позднее. Я сам за вами зайду и всё покажу.

Глава 11. Свадебный подарок

Шейна

Насколько прекрасным был вечер, настолько же ужасным оказалось и утро, когда Силис разбудила и показала на резную шкатулку с традиционными наручами.

– Гафур, – лаконично прокомментировала она то, что я и так знала. Кто ещё мог на меня позариться?

Слёзы застряли в горле колючими, как кактус, комками. Живо вспомнились его объёмное пузо, запах пота и зловонное чесночное дыхание… Так противно, ужас. Ещё до вчерашнего вечера я думала, что все мужчины такие, но у Янна Робера не оказалась ничего общего с паладинами. Только сила, разумеется, если та телега с финиками мне не привиделась.

– Не хочу.

Силис посмотрела на меня серьёзно.

– Надо, Шейна.

– Не хочу ни замуж за Гафура, ни эти наручи! – вспылила я, отталкивая ненавистную шкатулку.

Одна мысль о том, как это будет больно, ощущалась как едкая кислота. Может, Файона и права, когда говорила, что мама сильно меня подставила. Сделай она всё правильно, у меня сейчас было бы на одну проблему меньше.

– Шейна, ты ведёшь себя ужасно!

Я беспомощно обхватила себя руками за живот.

– Прости.

– Не у меня надо просить прощения, а у Владыки замаливать грехи, – смягчилась Силис. – Ты же понимаешь, что поступаешь неразумно?

Пожалуй, Силис и Файона были тем нешироким кругом моих подруг, с кем я могла говорить почти откровенно. Но если Файона искренне обожала своего мужа и исправно молилась за его здоровье три раза в день перед едой, то Силис была более прагматичной. Она уважала Идриса, но в меру, помогала в работе, делала всё, что предписывают священные заповеди «Саги Первых Дней», глубоко почитала Владыку, но никогда не восхваляла супруга, как та же Файона.

– Шейна, подумай хорошенько. Ты пойми, тебе уже двадцать пять, – продолжила она. – Совсем старая дева. Конечно, ты на попечении у эмира, но ведь он не пожизненно будет тебя содержать, верно?

– Я сама в чайхане зарабатываю!

– И что? Тебе всё равно нужен мужчина. А не захочешь – эмир может и разгневаться, отправить работать в пещеры. Тебе оно надо? Ты слышала, сколько там грязных погибает?

Да, про смерти грязных, разумеется, слышала, хотя и старалась отгородиться от этой правды жизни.

– Вот. – Силис назидательно подняла указательный палец. – Любой жених потребует, чтобы ты надела рукавицы. Так зачем рисковать, гневить эмира и воротить нос от жениха, которого тебе послал Владыка? Гафур – беспроигрышный вариант. Во-первых, он паладин, а значит, золотишко водится, в бедности не оставит…

Младшая жена Идриса продолжала говорить и говорить, размахивая руками в воздухе, от чего рукава её платья сползли до локтей и обнажили бугристую кожу предплечий. Я машинально отвела взгляд и посмотрела на ненавистные рукавицы. Словно в издевательство, они были украшены алыми рубинами – символ чистоты крови…

Кто вообще придумал украшать эти штуки? И какого черта Гафур не прислал мне нормальных драгоценностей, раз уж решил жениться?

Почему-то перед мысленным взором возникло лицо Янна с утончёнными чертами и фантастическими тёмно-карими глазами. Когда я сказала, что он должен меня бояться, цварг так смешно возмутился: «Чего-о-о?» Интересно, если бы он знал правду, то относился бы ко мне так же? Мне подумалось, что, если бы Янн делал предсвадебный подарок, он наверняка бы подарил что-то особенное, а не это уродство.

– …Ну и наконец, у него уже есть две жены. Ты будешь третьей, – закончила свою речь Силис.

– И в чём же здесь плюс? – вяло откликнулась я, всё ещё пребывая в своих мыслях.

– Как в чём? – Жена эмира всплеснула руками и понизила голос до шёпота: – Ты только подумай, это ж как тебе повезло! Ты обязана будешь остужать кровь мужа в три раза реже, чем если бы была у него единственной!

Я лишь покачала головой и до боли закусила губу.

Когда Янн меня обнимал, когда я рассматривала его одежду, гладкую кожу щек и подбородка, острый кадык… у меня и мысли не возникло, что если бы я была его женой, то хотела бы сократить наши встречи. Наоборот, от воспоминания, что у него всего одна жена, меня прошибло какой-то нездоровой завистью. Везёт же некоторым!

– Шейна?

– М-м-м?

– О чём ты думаешь?

– Ни о чём.

– Врёшь.

Я вздрогнула и посмотрела на Силис. Понятия не имею, как она догадалась, но следующей её фразой было:

– Тебе понравился этот иномирец, Йанн Робер, да?

Я сглотнула. Неужели она догадалась, где я была накануне вечером? Хотя если бы догадалась, то уже бы громко и строго отчитывала меня…

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. С чего такие выводы?

Силис шумно вздохнула, поправила свою вуалеску и села в кресло, знаком показывая, чтобы я заняла диван напротив.

– Я вынуждена признать, что составила о нём неправильное первое впечатление. Он не только силён и ловок, как несколько паладинов, но ещё красив и богат…

– Откуда ты знаешь, что он красив? – вырвалось непроизвольно.

Мы рассматривали его издалека, а когда цварг прибыл во дворец, Силис должна была работать на кухне.

В ответ подруга посмотрела с укоризной:

– Так и знала, что всё дело в нём. Я сегодня уже была у Идриса, показывала ему посылку Гафура. Мой супруг завтракал вместе с цваргом, так что довелась возможность внимательно его рассмотреть.

О как…

– Пойми, Шейна, у него действительно экзотическая внешность, эти длинные блестящие волосы, гладкое лицо без бороды, чёрные рога, хвост с шипом и тёмные глаза… И в нём чувствуется настоящая мощь. Про богатство я и вовсе молчу. Идрис сам обращается к нашему гостю как к равному и выделил на сегодня в качестве проводника Ихмера.

– Старшего сына?!

Проявление немыслимого почтения к иномирцу.

– Да. – Силис некоторое время помолчала. – Я признаю, таким мужчиной легко увлечься, он слишком сильно не похож на наших, но в этом и вся беда, Шейна! Почему ты думаешь, что он просто тобой не воспользуется? Что останется содержать и защищать тебя здесь, в Аль-Мадинате, а не улетит на своей железной птице на далёкую родину? Что ты не умрёшь с голоду или, что ещё хуже, закончишь свои дни как продажная девка?! Шейна, очнись! Ты же ведь его даже не знаешь!

Я качала головой, внутренне понимая, что Силис ведь права. Есть Гафур – нормальный мужчина, понятный мне паладин с чёткими запросами, которые я тоже осознаю в полной мере. Может, от него не очень приятно пахнет и он слишком много употребляет вина, но ведь у него уже есть две жены, и обе хорошо себя чувствуют. Следы воспитания, по крайней мере, пропадают быстро, он считается совсем не жестоким паладином.

А есть Янн…

Совершенно чуждый, не знающий наших правил, с лёгкостью нарушающий абсолютно все запреты: взял меня на руки, усадил на постель, расстегнул тунику и… ничего не сделал. Хотя опозорил, узнай об этом кто-то из домашних. А если он точно так же играючи случайно растопчет мою жизнь? Он ведь чётко сказал, что второй женой брать меня не намерен, а по законам Цварга у них вообще может быть только одна супруга.

– Прояви уважение к эмиру, – тихо продолжала увещевать Силис. – Он взял тебя с улицы, удочерил, воспитал, подарил всё это золото. – Она обвела рукой многочисленные жемчужные нити и заколки в моих волосах. – Ты встала на одну ступень со всеми его дочерьми, когда могла бы умереть на улице от голода! Ты – принцесса, и у тебя есть обязанности перед эмиром. Гафур – отличная партия. Отплати эмиру добром за добро.

– Но наручи – это ведь больно, – прошептала я.

От одной мысли, что придётся их надеть, холодели стопы и ладони.

– И что? – Она нарочито закатала рукава, показывая бугристую кожу предплечий. – На всё воля Владыки. Испытания даются, чтобы проверить крепость нашего духа. Твоя мать провалила испытание, не надев на тебя наручи, но у тебя есть шанс это исправить. Я искренне желаю лишь здоровья тебе и твоим рукам.

Я судорожно вздохнула.

– А если я не хочу терпеть боль? Если вдруг это неправильно и не все должны носить наручи?

Лицо Силис неуловимо изменилось.

– Надеюсь, ты никому больше не высказывала таких крамольных мыслей? Это попрание «Саги Первых Дней». У тебя недостаточно богобоязненности, Шейна. Тебе повезло, что это слышу я, но если ты выскажешься так при старшей жене эмира, то плети не миновать. Все рано или поздно надевают наручи, а те, кто сопротивляется, – умирают в пещерах. Владыка так завещал.

– Спасибо за поддержку. Ты права, – ответила я, чувствуя при этом, как сердце обливается кровью. – Мне надо идти на работу, а то Файона будет ворчать, что все дела лишь на ней.

– Конечно, иди. – Младшая жена Идриса поднялась с кресла и направилась к выходу. Уже на пороге она обернулась и добавила:

– Шейна, Гафур обещал приехать свататься уже завтра. Постарайся не наделать глупостей до этого момента.

Глава 12. Суд

Янн Робер

Честно говоря, не думал, что во Вселенной найдётся хоть один гуманоид, который способен меня раздражать так же сильно, как Эсмеральда, но у Ихмера это получалось делать виртуозно. Я мысленно поразился, как у столь адекватного, уравновешенного (по меркам людей) и имеющего деловую хватку эмира может быть настолько неприятный старший сынок.

В суд нас сопровождала четвёрка Деорсы, и, кажется, даже они вздохнули с облегчением, когда Ихмер приказал ждать у дверей. Но если я думал, что на суде будет передышка, то глубоко ошибался.

– Не понимаю, зачем отец спустил столько денег на это убогое заведение! Решали же проблемы как-то раньше сами, – отпустил он комментарий во время первого дела, которое мы застали.

Двое мужчин обратились в суд. Кузнец подковал купцу клячу, но в неожиданный момент подкова слетела, животное оступилось и сломало ногу. Теперь купец требовал с кузнеца не только стоимость подковы, но и всей лошади, потому что скотину пришлось убить. Судья, или «кверант», как здесь к нему обращались, решил дело в пользу купца. У меня мелькнула мысль, что неподкованные лошади просто так ноги не ломают, но, очевидно, до проведения следствия и тщательной экспертизы на Террасоре пока ещё не додумались. Что ж, всё ещё впереди.

– Ваш отец поступил мудро, что отстроил это здание, – спокойно ответил я. – В конце концов, Аль-Мадинат растёт, население увеличивается, у всех возникают конфликты. Люди должны знать, куда приходить, чтобы их решить.

– Пф-ф-ф, ну допустим, ладно, построить стены и крышу – это хоть и большие, но разовые траты. – Ихмер пригладил только-только начинающую отрастать бороду. По эмоциональному фону чувствовалось, что молодой человек крайне доволен собой. – Но зачем разрешать другим вот так свободно заходить и смотреть на судебный процесс? Это же рассадник инакомыслия! А вдруг кто-то решит воспользоваться системой для собственного обогащения?

– Предполагается, что судьи всегда решают конфликты честно и незаконное обогащение невозможно.

– М-да?

Такая концепция явно была Ихмеру в новинку. Он покрутил её и так, и сяк, и когда я уже подумал «ещё одно дело, и можно будет уйти», старший сынок эмира выдал:

– И всё-таки я не понимаю, почему отец разрешил женщинам заходить в суд. Зачем им это? Я уже молчу о том, что женщинам-секретарям можно было бы и вовсе не платить.

– За вход?

– За работу. – Ихмер поправил претенциозно-малиновый тюрбан на голове и небрежно кивнул на террасорку, которая старательно записывала слова судьи. – Всем известно, что достижение женщины – это заслуга её мужа.

Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы переварить слова собеседника, настолько сильно они шокировали.

– А сейчас, – я кивнул на замотанную по ноздри брюнетку, которая старательно обмакивала перо в чернильницу и записывала слова судьи, – сколько она получает?

– Одну треть от ставки, будь на её месте мужчина, – недовольно ответил собеседник. – Вы представляете?!

Одну треть! Это, выходит, террасорка должна втрое больше вкалывать, чтобы заработать ту же сумму.

– Не представляю… – ошеломлённо пробормотал я.

Наш тихий разговор прервал пожилой судья с глубокими морщинами на лбу и уставшим взглядом. Он поднял жестяной колокольчик и несколько раз позвонил.

– Следующее дело!

Сразу после объявления в зал вошла террасорка. За неполные сутки на этой планете я уже начал привыкать к скромным взглядам в пол, длинным тёмным одеждам и бесшумно-шелестящим движениям женщин, а потому был поражён той, что показалась на людях с высоко поднятой головой. По ментальному фону от неё исходили страх и волнение, но ещё я почувствовал привкус чего-то пряного… чего-то острого. Бета-колебания разумных гуманоидов иногда настолько необычные, что их сложно переложить на конкретную эмоцию, но я готов был поклясться, что женщина чувствовала себя правой в той ситуации, которая с ней случилась.

Почувствовал это и Ихмер, потому что вдруг резко и часто задышал через нос. Он цепко высматривал в террасорке что-то, но что именно, я так и не понял. Женщина в угольно-сером платье села на длинную, выкрашенную свежей краской деревянную скамью напротив судьи. С противоположной стороны зала зашёл тучный бородатый мужчина в пёстрых лимонно-салатовых одеждах и головном уборе, украшенном пером павлина.

Я поймал себя на мысли, что террасорцы напоминают небесных трубадуров – рыбок с планеты Миттария, чьи самцы обладают яркими и длинными плавниками, а также издают мелодию под водой, в то время как самки имеют невзрачный серый окрас и всегда молчаливы. В ментальном фоне от вошедшего пованивало тухлятиной. Он опустился на точно такую же скамью напротив женщины.

– Итак, Инна Фархас обращается в суд с заявлением, что её супруг, уважаемый Бартл Фархас, поднял на неё руку, – зачитал судья строки с листочка, услужливо протянутого секретарём.

По залу прошли осуждающие шепотки, а тот самый Бартл, что удивительно, даже не смутился. Наоборот, гаденько улыбнулся и закинул ногу на ногу. Ихмер показательно фыркнул.

– Вот потому я и говорил, что суд – это пустая трата денег из нашей казны.

Судья вновь позвенел в колокольчик, призывая всех к спокойствию:

– Уважаемая Фархас, вы читали священное писание «Сага Первых Дней»? – обратился пожилой мужчина к террасорке.

Та с готовностью кивнула.

– Разумеется, уважаемый кверант. Я обучена грамоте и знаю заповеди Владыки наизусть.

– Что ж, если вы знаете текст наизусть… – Судья кашлянул. – Прочтите, пожалуйста, главу шестую, параграф третий.

– Жена должна во всем слушаться своего Мужа, ибо он её глава и покровитель. Жена должна быть покорной и смиренной, ибо это лучшая добродетель, не перечить Мужу и не роптать на него, ибо это греховно. Если Жена не будет послушна Мужу и будет роптать на него, то муж имеет право наказать её.

«Что за Средневековье, Фабрис, куда ты меня послал?!»

До этих строк я «Сагу Первых Дней», очевидно, не долистал, или мой мозг вычеркнул эту информацию из памяти как абсолютно ненужную и фанатичную.

– И что же, Инна Фархас, вы считаете, что обратились в правильное место? – чуть строже продолжил судья. – Вы понимаете, что совершили грех, придя сюда?!

– Уважаемый кверант, – голос женщины впервые дрогнул, – но ведь в этой главе есть четвёртый параграф. «Наказание может быть словесным или физическим, но оно не должно быть жестоким. Муж должен наказывать Жену с любовью и милосердием, а не со злобой и ненавистью».

Взгляд судьи помрачнел, он посмотрел на её супруга:

– Санджар Бартл Фархас, что вы скажете в своё оправдание? Вы наказывали свою жену жестоко?

– Нет, уважаемый кверант, – охотно отозвался тучный террасорец. – Я ударил её всего лишь ладонью.

Ладонью?

Всего лишь ладонью?!

Бартл выглядел крупнее жены раза в два, если не в три, и у меня закипела кровь от ярости, когда я представил, сколько силы он физически может вложить в удар. На Цварге женщины – драгоценность нации. Девочек рождается исчезающе мало, и чтобы просто прикоснуться к цваргине, принято спрашивать разрешение. Сделать больно цваргине – немыслимо! Невообразимо!

Здесь же…

Я прикрыл веки, пытаясь взять чувства под контроль.

«Муж должен наказывать Жену с любовью и милосердием».

Какая же всё-таки омерзительная религия…

«Спокойствие, Янн. Фабрис предупреждал, что ты не должен вмешиваться», – напомнил самому себе.

– Уважаемый кверант! Ладонью или нет, но это было жестоко! – Внезапно Инна встала со скамьи, расстегнула несколько верхних пуговиц горловины, перекинула толстую косу вбок и продемонстрировала вначале судье, а потом и нам сломанный хрящ ушной раковины и фиолетовое – почти как кожа цваргов – пятно, которое растекалось по шее, линии челюсти и уходило под почти глухую маску. Увы, для людей этот цвет означает серьёзнейшую гематому.

«Один космос знает, как у неё выглядит остальное тело и лицо, но показать она его не может, так как это будет оскорблением судьи…»

По ментальному фону от Инны до меня дошло столько боли и отчаяния, что если бы в мой живот кто-то воткнул кинжал, и то дышалось бы легче.

Я с силой потёр виски, стараясь унять собственную боль. Высокая чувствительность резонаторов для цварга – и дар, и проклятие. Дар – потому что мы сильнейшие среди сородичей… проклятие – потому что порой выдержать пытку чужими эмоциями могут не все. Я слышал о смертях цваргов на заданиях на других планетах, но не из-за природных условий, травм или пыток, а именно от переизбытка рваных бета-колебаний.

По залу вновь пробежались шепотки, а судья перевёл взгляд на Бартла Фархаса.

– Вы жестоко наказали жену. Вы совершили грех, санджар, который придется отмаливать.

– Она тоже совершила грех! – Бартл Фархас поднялся и эффектным жестом развязал цветастый балахон.

Перед всеми предстало дряблое волосатое пузо, грудь столь полная, что напоминала женскую – явная гинекомастия на фоне ожирения, – и пухлые ляжки, обтянутые кричаще-алыми лосинами. Но всё это меркло на фоне огромного багряного шрама, тянущегося от левого мужского соска к паху.

– Эта дрянь порезала меня! И она покусилась на то, чем наделил меня сам Владыка! – не то прокричал, не то взвизгнул Бартл.

А дальше всё замелькало перед глазами. Судья зазвенел в колокольчик, в зал вошли несколько стражей и схватили за руки плачущую Инну. Она успела лишь сказать:

– Но я же чистая! Чистая! Вот, смотрите! – Её рукава задрались, и показалась уродливо-бугристая кожа предплечий. – Кверант, умоляю, смотрите, он меня первым ударил!

Поднялся гул и крики.

– В пещеры её! В пещеры! Грязь! – закричали сидящие мужчины в зале, а те несколько женщин, что были, лишь ниже склонили головы.

– Да как она смела!

– Пещеры до конца жизни! Пускай каменные розы собирает!

– Преступница! Покусилась на жизнь, которую даровал сам Владыка!

– Грешница!

Судья тщетно звенел вновь и вновь, призывая к тишине, а женщина попыталась вырваться из захвата стражей, но от этого её руки сжали лишь крепче. Из глаз осуждённой брызнули слёзы.

Голова раскалывалась от взрыва царящих эмоций. Столько ненависти я не слышал и не видел давно. Меня тошнило. Люди как будто взбеленились и всей толпой возненавидели несчастную. Внутри разворачивался ад, я схватился за виски, пытаясь продышаться, и в этот момент мы встретились взглядами с Инной. Это был взгляд испуганного затравленного зверька, попавшего в капкан. Весь её вид кричал: «Помогите!» Она сопротивлялась и явно не хотела того, к чему её приговорила толпа.

Время превратилось в клейкую вязкую жижу.

Я могу встать и остановить это всё. У меня даже хватило бы способностей выжечь всем мозги…

«И кем ты станешь, Янн? Убийцей? Может, тогда стоит выжечь мозги сразу всем на планете?» – проговорила совесть голосом старшего брата. И сразу за ней напомнила:

«Я уверен, что ты не станешь злоупотреблять служебным положением и особенностью нашей расы. Что бы ни случилось, ты должен оставаться максимально беспристрастным, не вмешиваться, держать себя в руках и оказать наименьшее влияние на население».

– Я не должен злоупотреблять служебным положением и особенностью нашей расы, – повторил машинально, чувствуя, как внутренности сводит от боли.

Инна Фархас что-то выкрикнула в последний раз, и её уволокли за толстые дубовые двери, гогот в зале суда поутих, а Ихмер неожиданно поднялся с места и размашисто хлопнул меня по плечу:

– Ну что, санджар Робер, пойдёмте в чайхану? Отец сказал, что хочет показать добычу каменных роз лично, так что, думаю, выпить сейчас – самое оно.

– Да, выпить сейчас – самое оно, – повторил слово в слово, чувствуя глубочайшее опустошение и едкую слизь внутри лёгких.

Шварх с ними, с пещерами. Завтра посмотрю.

Глава 13. Чайхана «Мираж Султана»

Янн Робер

В голове шумело.

Я даже никак не стал комментировать очередное заявление Ихмера:

– Настоящий мужчина может усмирить любую женщину и кобылу. Этот Фархас всё-таки выставил себя на посмешище, слабак!

Мне было противно от того, что произошло в суде, как будто я сам искупался в дифрене[1] и приговорил Инну к чему-то плохому. Страшно мутило.

В душе было так же грязно, как и снаружи: куча воняющих в физическом и ментальном плане террасорцев, засаленная, рассохшаяся от времени столешница, басовитый гогот мужиков, смесь запахов немытых тел, конского навоза, чадящих масляных ламп и местных благовоний, от которых хотелось чихать и кашлять. А ещё отвратительная духота. Несмотря на резные деревянные ставни на окнах и отсутствие стёкол, воздух в помещении не двигался. Мелькнула мысль, что если так выглядит чайхана «Мираж Султана», то в остальные лучше и вовсе не заходить.

Я не запомнил дороги до заведения, просто рухнул на тахту и попросил кувшин самого крепкого пойла. Ихмер одобрительно закивал, заказал ещё пресловутых голубых лепёшек с разнообразными начинками и отпустил Деорсу с паладинами. Я к этому моменту уже взялся за алкоголь, пытаясь поскорее забыть то, что только что видел в суде.

У цваргов отличная регенерация, мы в состоянии переварить множество ядов и при этом не почувствовать даже несварения и практически не пьянеем. Ключевое слово – «практически». Фабрис как-то отметил, что всё дело в количестве выпитого. Ему попадались случаи, когда цварг упивался вусмерть, но при этом поглощал не менее семи литров крепкого спиртного. Я обхватил двумя ладонями очередной кувшин, пропуская мимо ушей трёп Ихмера.

Интересно, в этой посудине полтора литра или два? Что ж, посмотрим, на сколько хватит моего организма…

Еду в зале разносили девушки в однотипных невзрачных одеяниях с широкими рукавами, а из-под длинных подолов иногда выглядывали остроносые носки мягких серых туфель. Подавальщицы смотрели исключительно перед собой, и лиц не было видно из-за кожаных масок и мудрёных причесок. Отличить одну от другой можно было разве что по цвету волос.

– Русые, блондинки, шатенки, рыжие… – пробормотал я, вспоминая, что у цваргинь волосы либо тёмно-каштановые, либо чёрные. Всё-таки люди по внешности разнообразнее.

– О, этих нельзя трогать. – Ихмер поморщился. – Вон тех – можно!

Я машинально проследил за рукой собеседника.

Три террасорки в полупрозрачных одеждах застыли при входе, их локоны свободно лежали на плечах. По большому счёту – прилично одетые. Эсмеральда летом носит и шифоновые сарафаны, и классические шорты из костюмной ткани, а уж распущенные волосы на Цварге и вовсе считаются нормой, однако подсознание отметило, что здесь эти женщины – падшие.

Мужчины кидали в их сторону показательно брезгливые взгляды, но на эмоциональном уровне от них разило зубодробительной похотью. Больше половины напыщенных индюков в чайхане хотели этих женщин, но, очевидно, боялись, что об этом желании узнают другие, а потому демонстративно обливали террасорок презрением. Пожалуй, впервые сыночек градоправителя удивил в хорошем смысле, не став скрывать своей натуры и честно озвучив:

– Позвать?

Я сделал неопределённый знак. Можно звать, можно нет – мне всё равно.

– Ты посмотри, как они жадно на нас смотрят, бесстыдницы! – продолжил сын градоправителя, откидываясь на спинку стула и прищуриваясь. – Прямо глазами пожирают!

Мне оглядываться не требовалось, чтобы сказать, что террасорки смотрят не на мужчин, а на еду – такие сильные бета-колебания голода от них исходили, а «жадный взгляд» – воспалённая фантазия озабоченных.

– Зови.

Второго разрешения Ихмеру не требовалось. Он сделал пасс рукой – и через несколько секунд красотки робко подошли, усевшись втроём прямо на холодную керамическую плитку около моих ног.

– Ты, – Ихмер ткнул пальцем в полноватую девушку, – иди сюда. – И он похлопал по бедру. И пока террасорка крайне медленно и неохотно перебиралась к нему, многозначительно добавил, поигрывая бровями: – Лучше качаться на волнах, чем биться о скалы.

Девушка залилась густым румянцем, а я отвернулся. Как же противно… оценивать женщину словно кусок мяса.

«Выпить, надо просто ещё немного выпить…»

– Санджар, вы что-то хотите?

Одна из девушек осмелилась дотронуться до моей штанины. Я мотнул головой и, помня, что им нельзя есть с мужчинами за одним столом, нарочито громко попросил ещё алкоголя и закусок. Вторая, явно более сообразительная террасорка спрятала в широкий рукав платья булку, и я сделал вид, что не заметил.

– Расскажите что-нибудь, – бросил небрежно, чтобы девушки думали, что я занят, а сам взялся за пузатый бок глиняного кувшина.

***

Шейна

Я смотрела на продажных девушек, которые отирались вокруг Янна, и еле-еле сдерживала рвущийся наружу крик. Вот зачем он сюда пришёл? Зачем был таким галантным вчера вечером? Зачем трогал меня, поднимал на руки, мыл пол, снимал тунику… Зачем-зачем-зачем?!

Если вчера он подарил мне крылья, то сегодня он их сломал. К тяжести мыслей о том, что придётся надеть рукавицы и выйти замуж за Гафура, добавилась ещё и жгучая неуправляемая зависть к двум конкретным террасоркам.

«Шейна, как же ты низко пала, если завидуешь таким!» – с укором произнёс внутренний голос. Однако эти девушки могли себе позволить то, чего не могла я: сесть у ног Янна, дышать одним с ним воздухом, чувствовать тепло его тела…

– Файона. – Я отнесла заказ и вернулась на кухню, стараясь не выдавать волнения. – Подскажи, а с каких пор в «Мираже Султана» разрешено появляться… хм-м-м… блудницам?

– Шейна! – Повариха упёрла руки в бока и развернулась ко мне всем корпусом. – Не всем везёт как тебе, не всех удочеряет сам эмир, а этих несчастных девочек мужья выгнали на улицу. Как могут, так и работают! Чем они тебе не угодили? – Файона даже вышла в дверной проём и бросила взгляд в большой зал. – Сидят себе тихо-смирно на полу. Может, им повезет, их чем-нибудь накормят после оказания услуг.

«После оказания услуг».

То есть Янн, очевидно, уединится с ними, и они смогут ласкать его везде…

Я закусила губу и пристыженно замолчала. Душу рвало в клочья. Часть меня ужасно хотела оказаться на месте продажных девиц… Какой же позор! Вторая голосом Силис напоминала, что вообще-то я принцесса и уже завтра ко мне приедет жених и заберёт из отчего дома. Мне должно быть стыдно даже смотреть на других мужчин! Третья… ненавидела буквально всё. А сейчас, при виде Янна, да ещё и в компании других женщин, внутри что-то лопнуло с оглушительным хлопком.

– Ну хочешь, другой зал обслуживать поставлю? Давай, вон, в малый…

Повариха взяла очередной поднос и принялась ставить на него глубокие миски с овощной похлёбкой. Оттуда, где я стояла, был виден стол, занятый Ихмером. Янн сидел ко мне спиной, зато обе девушки повернулись в сторону кухни. Одна из них прямо на глазах потянулась к цваргу и погладила его ногу сквозь штанину, а он наклонился и что-то сказал ей на ухо.

В горле запершило, пальцы затряслись, я спрятала ладони в широкие рукава платья. Кажется, они как раз договариваются об услуге.

– Шейна, ты что-то побледнела. Хорошо ли себя чувствуешь? – Файона повернулась и внимательно всмотрелась в моё лицо, а я замерла под хмурым взглядом.

Внезапная крамольная мысль пришла в голову: «А если у меня всё-таки получится соблазнить цварга? Если у меня получится лишиться девственности, то Гафур ведь замуж не возьмёт, верно?»

Видимо, священные писания правы: женщина не должна заглядывать в глаза мужчине до брака.

Я посмотрела – и что теперь? Сердце пропало. Уже сейчас я отдавала себе отчёт, что не хочу ни замуж за Гафура, ни этих дрянных рукавиц. На заднем плане за плечом Файоны одна из продажных девиц выгнула поясницу, вульгарно подставив Янну шею и ключицы на обозрение, а меня бросило сначала в жар, затем в холод. Чем я хуже этих девушек? Почему Янн вчера отказал мне?!

Грусть, тоска, боль, зависть, непонимание – всё смешалось в жгучий ураган эмоций. Определенно, сегодня же вечером я соблазню цварга! Попользованная, Гафуру я буду больше не нужна, и в наручах отпадёт надобность, а дальше… хоть в пещеры, хоть в дом утех. Мне всё равно.

– Файона, ты не обидишься, если я уйду сегодня пораньше?

– Разумеется, нет. Думаешь, я дам разносить похлёбку, когда у тебя руки дрожат? – Повариха шумно вздохнула и покачала головой. – Беги прямо сейчас.

– Спасибо. Здоровья тебе и твоим рукам.

Как в вязком тумане я облизала пересохшие от волнения губы, кивнула поварихе и поспешила во дворец, прикидывая, кого аккуратно расспросить, как соблазнить мужчину. Голова кружилась от греховных мыслей, в груди всё стыло и захлёбывалось от колоссального не то ужаса, не то восторга перед задуманным, сердце громыхало в ушах как сумасшедшее.

Франгаг я вычеркнула сразу, Силис ввиду последнего разговора заподозрит ещё что-то неладное, Изибил на сносях плохо себя чувствует, и с ней Идрис, а вот Бриджид можно расспросить. Она тоже младшая жена эмира и уже родила малыша. Она точно знает, как соблазнять мужчину. В свете того, что во дворец доставили наручи, можно сделать вид, что я хочу доставить удовольствие Гафуру после свадьбы…

Решено! Расспрошу Бриджид.

[1] Дифрен – отходы с космического корабля.

Глава 14. Ночь

Янн Робер

Мысли вяло перекатывались в голове из-за поглощённых литров омерзительного пойла, но, к сожалению, сколько бы я ни пил, забыться так и не получилось. Хотя предметы несколько «поплыли».

Пока я планомерно набирался и вполуха слушал девиц, между соседними столами почудилась тоненькая фигурка моей недавней ночной гостьи. И без того скверное настроение скатилось в кратер. Привидится же! Что Шейне здесь делать? У принцессы жених из местных, и, судя по реакции Идриса, достойный. Она наверняка сейчас занята подготовкой к свадьбе…

Попрощавшись с Ихмером, я велел собрать остатки еды с собой, подхватил двух террасорок под руки (хотя, возможно, они меня подхватили, всё же опьянеть получилось) и вышел на улицу. Дальше направился к ближайшей бане: во-первых, выпил я всё-таки прилично, во-вторых, надо было хотя бы для себя оценить степень развитости Террасоры. К счастью, в местном помывочном комплексе стояли не ночные горшки, а имелись вполне приличные отхожие комнаты с проточной водой. Выходит, всё-таки до какой-то автоматизации террасорцы додумались.

– Недостаточно намолено, – тихо сказала одна из сопровождающих девушек, поджав губы.

Это всё, что позволили себе террасорки, явно ожидая, что я привёл их в гнездо разврата, собственно, за развратом. Я заказал индивидуальную комнату отдыха, опрыскал скамейки остатками дезинфицирующего средства, которое прихватил с «Галилеи», вручил девушкам всю еду из «Миража Султана» и по ювелирной безделушке. От них исходили такие сильные бета-колебания испуга, а у меня настолько не было сил что-либо объяснять, что я просто предпочёл побыстрее убраться подальше.

В свои апартаменты ввалился уже с дикой головной болью и, стянув лишь рубашку, лёг в постель. Определенно, напиться было плохой идеей… Алкоголь не смыл гадкий осадок после посещения суда, но теперь к нему добавилось ещё и паршивое состояние.

«Впрочем, к утру печень всё уже должна отфильтровать. Я же цварг…»

Уже засыпая, я подумал, что всё-таки надо установить задвижку на дверь. С «Галилеи» соответствующий механизм я взял, как и отвертку, надо завтра найти пятнадцать минут, чтобы всё прикрутить.

***Шейна

Стемнело. Щёки горели, но я настроилась на то, что сделаю это сегодня.

Бриджид ни капельки не удивилась расспросам, не стала интересоваться, зачем это мне, и коротко объяснила, как происходит процесс остужения мужского огня. Я успешно покинула женскую часть и кралась по дворцу градоправителя в комнаты санджара Робера, стараясь не наступать на скрипучие половицы. Сердце заходилось так быстро, что в ушах немного звенело. К сожалению, торопливая инструкция Бриджид, которая старалась успокоить кричащего малыша, и слова «а там дальше сама поймёшь», «в первый раз больно, надо терпеть» совершенно не придавали уверенности.

Я остановилась перед знакомой дверью, но, поколебавшись всего миг, решительно её толкнула. Ну и что, что больно? Выходит, больно будет с любым, а Янн куда как приятнее, чем Гафур.

Бившееся как ненормальное сердце замерло. Воздух застрял где-то в лёгких, так и не вырвавшись наружу.

Его густые чёрные волосы разметались по подушке, поблёскивая в лунных лучах словно Река Тьмы. Именно в такой реке мучительно утопают души грешниц, если верить «Саге Первых Дней».

Именно в такой реке, видимо, мне и тонуть…

Какой же он красивый!

Густые широкие брови, прямой нос, высокие скулы и чёткие сливовые губы – всё словно высеченное из драгоценного мрамора. Никогда не видела подобных лиц. В противовес нашим аристократам, у цварга черты лица были тонкими, словно над ними работал сам королевский ювелир, задавшись целью создать неповторимый шедевр. Щёки гладкие, нет бороды, только острый подбородок, а ресницы длинные-длинные…

Цварг перевернулся во сне на спину, откидывая одеяло, а я не сдержала порывистого вздоха от открывшегося великолепия. Вот и ответ на давно мучивший меня вопрос, какой у него живот…

Шея с острым кадыком переходила в мощные плечи, словно стены града Аль-Мадинат, способные отразить любую атаку. Хотя нет… крепче, определённо крепче. В лунном свете я видела, как равномерно поднимается грудная клетка, как просвечивают крупные вены под сиреневой кожей, как отбрасывают густые тени широкие грудные мышцы, как непривычно расчерчен живот рельефными четырехугольниками, а самые нижние спускаются красивым треугольником под ремень брюк.

Я затаила дыхание.

Владыка меня точно покарает. Разве можно так откровенно разглядывать мужчину? Нормально ли это? Простит ли Владыка эту слабость или я уже совсем испорченная?

«Да какая разница, смотрела ты на него или нет, если собираешься отдать девственность не своему мужу?» – ворчливо отозвался внутренний голос.

Мотнув головой и запрещая себе любоваться Янном, я тихонько подошла к его кровати и расстегнула мудрёную пряжку ремня. Абсолютно гладкий, без единого волоска живот дрогнул рядом с моими пальцами, и я замерла. Подушечки аж закололо от жгучего желания прикоснуться, потрогать, обвести эти неровности. Как же всё-таки Янн отличается от наших мужчин… У паладинов животы огромные, обычно нависают над поясами. Интересно, а какие мужчины правильные? Такие, как цварг, или такие, как наши? И хотя я ни разу не видела мужского тела, подобного цваргу, какой-то голосок нашёптывал, что вот он – правильный. Безупречный. Совершенный.

Застежка на штанах тоже показалась чудной – металлическая, с крошечными гладкими зубчиками, идеально входящими в пазы друг дружке, у нас таких даже на доспехах воинов не бывает.

«А кто тебе сказал, что он не воин для своего Мира, глупая? Ты видела, какой силой он обладает?» – шепнул внутренний голос, и я поскорее помотала головой, чтобы его заглушить. Женщины говорили, что жёнам паладинов приходится сложнее всего, ведь у воинов кровь самая горячая, а рука – самая тяжёлая.

«Буду надеяться, что если Янн проснётся и разгневается, то, по крайней мере, не убьёт… А если убьёт, значит, такова судьба».

Я потянула штаны чуть вниз и дотронулась до мужского паха так, как объяснила Бриджид. Янн глухо застонал во сне, так что у меня вдоль спины мгновенно пробежали мурашки, а в животе кто-то опрокинул ведро с кипятком. Я будто шагнула голыми ступнями в полдень на раскалённый песок. Сам Янн оказался невероятно горячим! Интересно, как долго надо остужать такого мужчину? Бриджид ничего не говорила на сей счёт.

Ох, грешница ты, Шейна! Грешница…

Гореть тебе в адском пламени подземного мира и тонуть в Реке Тьмы!

***

Янн Робер

Вначале мне снилось нечто мерзкое. Я видел полностью выгоревшую и мёртвую Террасору, собственные сородичи арестовали меня за превышение полномочий, я же тщетно доказывал, что воздействовал лишь на умы тех, кто сидел в здании суда, а Фабрис качал рогатой головой и повторял раз за разом: «Янн, я был о тебе лучшего мнения. Ты же эмиссар высшего звена. Как ты мог сорваться?»

Я чувствовал, как ворочаюсь, но всё никак не могу провалиться в более глубокий сон без сновидений, мне тяжело дышалось, а затем что-то резко изменилось. Я не сразу понял что, но мысли скакнули совсем в другое русло.

Блаженное тепло разливалось по всему телу. Меня гладила женщина, и было это безумно приятно. Вселенная, как же хорошо! Видимо, меня слишком давно не ласкала женщина, потому что даже тогда, когда незнакомка сделала неуверенное движение, меня до кончиков резонаторов и хвоста прострелило волной удовольствия.

У неё были руки богини… Мягкие, тонкие, длинные пальчики выводили нежные руны на моём животе и ниже, дразня и виртуозно накапливая жгучее томление в паху. Я наслаждался каждым мгновением ровно до того момента, как она села на мои бёдра сверху – слишком ощутимо, чтобы это было сном.

Миг – и меня прострелило нехорошим предчувствием. Никаких ночных бабочек я не заказывал, террасорки остались в бане, на Тур-Рине я был очень давно и только собирался туда заскочить… Неужели Эсмеральда выкинула очередной финт ушами? Нет, я на Террасоре, а не на Цварге, её здесь быть не должно! Тогда кто?!

Я распахнул глаза и прежде, чем зрение адаптировалось к темноте, резко сел, хватая девушку за руку:

– Ты кто такая?

Мгновение – и невыносимо жгучая боль прострелила мою ладонь и живот. Дышать стало тяжело, изо рта вырвался надсадный хрип, а в висках запульсировало с ужасной силой – резонаторы уловили сильнейший испуг Шейны.

Теперь я уже точно знал, что это Шейна.

«Днём ты сравнил взгляд подсудимой с воткнутым кинжалом в живот. Поздравляю, теперь у тебя есть все шансы сопоставить ощущения на практике», – ехидно прокомментировал внутренний голос.

– Простите-простите, пожалуйста, я не специально… Если бы я только знала! О, Владыка карает меня…

Она вскочила, заламывая руки. Жемчужные нити и украшения в волосах зазвенели колокольчиками. Честно говоря, я даже не мог сказать, что больнее – дырка в животе, из которой хлестала кровь и которую я тщетно пытался прикрыть ладонью, или рыдания Шейны, граничащие с паническим сумасшествием.

– А-а-ар!

Шварх! Это говорят в постели, но обычно получается возбуждающе, а у меня вышло, скорее, похоже на рык раненого медведя. Космос задери, темно-то как! Я хотел попросить включить долбаный свет, но вовремя вспомнил, что в этой дыре ещё не изобрели электричество. А в коммуникаторе севшая батарейка. Просто прекрасно!

– Шейна, зажги свечу.

– Что?

– Свечу! И… дай тряпку, любую, какой можно перевязать рану.

– А, да… конечно! – Она шумно всхлипнула и бросилась исполнять.

Я же, сосредоточившись и выдохнув воздух так, чтобы вновь не зареветь от резкого движения, подтянул колени и сел поудобнее, опершись спиной на стену. Твою галактику! Мне пускали кишки в пропавших гнилью подземных канализациях Тур-Рина, но всё равно это ощущалось как-то не так.

– Вот тебе и всемогущее сверхсущество, Фабрис… – пробормотал я, пытаясь сообразить, чем и, главное, зачем Шейна меня пырнула.

Она выбежала из кабинета, держа дрожащими руками зажжённый канделябр с тремя тонкими свечами. Ежесекундно всхлипывая, опустила его на прикроватную тумбочку, а затем растерянно протянула свой плащ.

– Вот… ткань… плотная… чистая. Сегодня стирала.

Никакого ножа у неё при себе не было, а потому я молча взял плащ и располосовал хвостом на длинные лоскуты. Один сложил во много раз наподобие тампона, вторым кое-как обмотал себя вокруг талии. Ладонь тоже кровоточила, но, по моим ощущениям, это как раз было несерьёзной раной. Сейчас надо было молиться, чтобы не оказалось задето ни одного жизненно важного органа. У «Галилеи» есть неплохой медицинский сканер, качественная аптечка и даже спрей с искусственной кожей… Если совсем конец Вселенной, то можно Лею позвать сюда.

«Как только придумаешь, как зарядить коммуникатор от местных свечей», – заботливо напомнил внутренний голос, и я позволил себе тихо, но смачно выругаться на родном языке.

– Вы умираете? Это молитва, да? – всхлипнула Шейна.

В её ментальном фоне царил такой разлад, что, видимо, мои резонаторы решили не перегружать мозг. По бета-колебаниям выходило, что ей даже больнее, чем мне. Я внимательно осмотрел девушку в отблесках свечей: кружевной нежно-розовый пеньюар маняще облегал стройную фигуру. В светлых локонах, уложенных в сложную причёску из многочисленных кос, пускали лунные блики молочный жемчуг и золотые шармы[1]. Очень красивая принцесса… Шейна определённо готовилась к этой ночи. Если бы только не алые разводы на широких рукавах и прокушенная от волнения губа… Некстати в голову пришла мысль, что если в «Саге Первых Дней» есть кровавые жертвоприношения, то мы точно качественно умаслили местного бога.

Ладно, чёрный юмор в сторону. Я прижал ладонь поверх раны посильнее, внутренне прислушиваясь к ощущениям. Сейчас я как никогда надеялся на хвалёную регенерацию цваргов.

– Нет. – Я выдохнул слишком резко и поморщился от прострелившей бок боли. Вторя этому мерзкому ощущению, закружилась голова. – Я не молюсь. Всё будет в порядке.

– Вы умираете! Это я виновата! Я!!! – Шейна вдруг вскочила с кровати и упала на колени, заломив руки перед собой. – Янн, простите, я понятия не имела, что так получится, но у меня завтра свадьба, вот я и подумала, что если приду к вам, то уже не буду нужна Гафуру, а если так, то и в рукавицах нет смысла. Я грязная, но я не хочу…

Дальше шёл какой-то невообразимый поток слов и мыслей, которые складывались в моём мозгу в единую бессвязную, но болезненную кашу.

– Шейна… – прохрипел, чувствуя, как пульсация в лобной доле усиливается. – Пожалуйста, тише.

Она судорожно шмыгнула носом и кивнула.

– Давайте… я кого-нибудь позову? У эмира есть личный лекарь.

Ага, чтобы он приштопал печень к кишечнику? Увольте. Сам дотяну до Леи и как-нибудь разберусь. Ко всему, интуиция подсказывала, что если кто-то узнает, что случилось в этой спальне, то Шейну ой как накажут.

– Нет, никого не надо, – сквозь зубы повторил я. – Принеси воды и иди спать. Завтра разберёмся.

– Но… как же… я должна во всём сознаться…

Она до побелевших костяшек вцепилась пальцами в рукав платья. Её дымчато-голубые глаза смотрели с испугом и немой мольбой. Мне очень хотелось расспросить, что же здесь, швархи задери, вообще произошло, куда она спрятала оружие и почему вообще пришла среди ночи, но с каждой секундой говорить становилось всё тяжелее и тяжелее. Во рту резко высохло, как в пустыне.

– Шейна, принеси воды и не смей никому ничего рассказывать. – Я добавил в голос строгости, и это неожиданно помогло. Она вздрогнула и тенью метнулась за дверь. Меньше чем через минуту рядом со мной на тумбе стоял огромный графин воды.

– Я могу сделать для вас ещё что-то, Янн?

– Нет, спасибо. Иди спать.

– Я буду спать здесь, рядом с вами. – Она решительно вскинула подбородок и посмотрела на меня блестящими от слёз глазами.

– Где здесь? – Я даже не удержался и фыркнул, оглядев постель. Не кровать, а операционная… – Во-первых, здесь всё в крови. Во-вторых, не ты ли говорила, что девушкам нельзя надолго оставаться наедине с мужчиной?

– Ну и что? Янн, когда вы умрете, мне уже всё равно, что сделают со мной… Хоть сожгут заживо, хоть утопят.

– Шейна, с тобой ничего не сделают, даю слово, – пробормотал, стараясь дышать медленнее. – Просто дай мне эту ночь прийти в себя, а завтра со всем разберёмся. Ты всё мне спокойно объяснишь. Поверь, я сейчас… – я постарался улыбнуться, сведя всё в штуку, – не совсем в форме.

Юмор принцесса не оценила.

– Я хочу провести последние минуты рядом с вами, Янн!

– Да не умираю я! Марш к себе, и не забудь застирать пеньюар, чтобы никто ничего не узнал.

Она судорожно кивнула и исчезла из комнаты, а я тихо добавил:

– Надеюсь.

Надеюсь, что я не умираю.

Из последних сил я оттёр выступивший пот со лба и потянулся к кувшину. При ранах живота нельзя потреблять воду до осмотра дока, но пить хотелось страшно.

Сейчас немножко отдохну и отправлюсь на космический корабль. Надо только чуть-чуть перевести дыхание и свыкнуться с болью, которая перетекла в левое плечо и лопатку.

***

Шейна

Я вернулась на свою половину, чувствуя полнейшее опустошение.

«Он даже меня не ударил, – крутилась одна и та же мысль в голове. – Почему Янн меня не ударил в ответ? Почему?!»

Сердце билось где-то в горле от еле сдерживаемых всхлипов. Где-то там, за несколькими стенами, умирает прекрасный Янн, а я на женской половине и не имею права даже позвать лекаря. В первую секунду я очень хотела кого-то поднять, но цварг отдал прямой и недвусмысленный приказ.