Охотнадзор Московской области
Голова болела невыносимо. Уйя её ощупал. Шишка. Большая.
«Твою ж мать! Устроил своим сюрприз!»
Он лежал на голых камнях в дальнем углу родной пещеры и пытался восстановить события прошедшей недели.
– Уйя! – над ним склонилась лохматая голова Ы. Голова ему радостно улыбалась.
***
Некоторое время назад.
День задался с самого раннего утра. Как только забрезжило солнце, Уйя со своим корешем Ы и ещё с несколькими пацанами завалили мамонта. Нет смысла объяснять, как это им удалось, просто повезло. Хорошая охота, но целиком эту волосатую тушу их племя не съест. В прошлый раз пытались, но ничего не вышло. Мясо жарили и на огне, и коптили в дыму, и тушили в яме, обмазав глиной. Бесполезно, не справились, только желудки растянули и хищников со всей округи привадили. Бродят с тех пор ежедневно вокруг пещеры, зубами клацают.
– Уйя, Ы-ы-ы! – восторженно кричали голодные соплеменники удачливым охотникам, когда они доволокли добычу до дома. Тащить пришлось далеко, а в конце пути так вообще в гору. С некоторых пор мамонты начали уходить в сторону зарождения очередного дня и с каждым разом всё дальше и дальше.
Тот факт, что повторится предыдущее обжорство, после которого они несколько лун страдали животами, никого сейчас не волновал. Мозг выдавал лишь одну команду: жрать! Орехи, да коренья основательно приелись, вяленое мясо закончилось, а рыба не ловилась. Голод! Людям хотелось впиться зубами в горячую плоть ароматной дичи, только что снятой с костра.
Как только общий ажиотаж спал, началась разделка охотничьего трофея. С помощью кремневого инструмента толстенная кожа отделялась от сочного мяса, оно нарезалось на порции, радующие голодные взоры своими размерами, и сразу отправлялись на заранее разведённые костры.
Восторг! Уйя поедал свою порцию вместе со всеми. Тёплый жир стекал по подбородку и капал на новую шкуру саблезуба, самолично добытого им недавно. Он никогда и никому из племени не рассказывал подробности этой охоты, темнил, ведь если они о них узнают, то непременно побьют камнями и лишат всех привилегий, полагающихся ему, как вождю.
Дело в том, что его всенародно избрали новым вождём без традиционного состязания со старым и прочими формальностями именно благодаря этой самой шкуре и блестящему на солнце острому лезвию, разимо отличающемуся от традиционных, обсидиановых, чёрных, как ночь.
Между тем пир закончился, и насытившиеся соплеменники повалились вздремнуть здесь же, на видавшие виды шкуры, носимые ранее оленями, бизонами и медведями. Уйя сделал вид, что тоже заснул, и даже показательно всхрапнул. Тем не менее чувство ответственности за чужую жизнь одержала верх над послеобеденной негой. Незаметно для окружающих он поднялся, взял солидный шмат мяса и тихо выскользнул из дома.
Свежий воздух после задымлённой пещеры слегка опьянил и придал Уйя бодрости. Он огляделся по сторонам. До заката солнца далеко, так что ночных хищников можно не опасаться, их время ещё не пришло. Быстрой походкой и поминутно оглядываясь, Уйя спускался с горы к тому месту, где оставил своего раненого пленника. Ещё немного и он на месте. Не без труда отвалив кусок скалы, загораживающий вход в небольшое углубление в склоне, Уйя осмотрелся, привыкая к полумраку.
Прислонившись к стене пещеры, сидел человек. Судя по внешнему виду, страшно недовольный. Увидев Уйя, человек испуганно дернулся, но заметив в руке у того кусок мяса, успокоился. Захотел бы с ним расправиться, не стал бы кормить.
– На, ешь, – Уйя бросил на колени пленника еду и немного понаблюдал за стремительным её исчезновением.
***
Пленник поглощал мамонтятину, а Уйя захлестнули воспоминания.
Шесть лун назад их племя охватил небывалый голод, и оно из последних сил держалось лишь благодаря женщинам, варившим кашу из собранных ими же семян, и детям, добывающим корни кувшинок и рогоза. Дичь в округе по неизвестной причине пропала или оказалась кем-то обглодана до костей. Избежав бдительно взора старого вождя, подмечающего абсолютно всё, Уйя подхватил своё копьё, спустился с горы и отправился на добычу зайца для своей рыжеволосой подружки. Ну не мог он ежечасно видеть её голодный взгляд!
Зайца он не выследил, но нашёл нечто другое: место битвы человека с саблезубой зверюгой. Мёртвый тигр валялся в лужи крови и внутренностей, вывалившихся из его распоротого брюха. Орудие убийства валялось здесь же, рядом с незнакомцем с распоротой когтем хищника ногой. Почти ничья, но человек оказался жив. С закрытыми глазами он лежал в высокой траве и стонал. Странный человек: тело покрыто пятнистой тонкой шкурой, на ногах чудные кожаные копыта. Ко всему прочему был он без бороды и лыс, как обкатанная рекой галька.