Связанные. Книга 2

Глава 1

Я смотрю, как закрытый гроб погружают в землю. Родственники и друзья плачут, шмыгают носом. Отец обнимает маму за плечи, которые трясутся от рыданий. У него самого нос покраснел, как и глаза, под которыми видны мешки и круги.

С болью в глазах люди начинают подходить и бросать землю на крышку гроба. Слышно глухой стук об дерево. Этот стук будто отдаётся в моей голове, вызывая давящее чувство в груди.

Дует ветер и мои волосы взвиваются, закрывая моё лицо, по которому текут слёзы, оставляя длинную мокрую тропинку. Меня не могут видеть, я теперь ангел. Не могу подойти к маме и сказать, что со мной всё хорошо, если это можно вообще так назвать. Не могу её утешить, и от это давление в груди становится сильнее, вставая в горле комом.

После того дня, когда мы нашли Небесный Медальон и потеряли Ольгу, при отвратительных обстоятельствах, прошло три месяца. Три ужасных месяца кошмарных снов, криков и истерик. Каждый раз я видела всё происходящее заново, но не могла ничего изменить. Каждый раз меня преследовали Ольгины синие глаза. Только к эти кошмарам прибавилось ещё одно, точно так же были убиты и мои друзья. И это сделал демон, что вселился в моё тело, вытеснив навсегда мои остатки жизни, и надежды на возвращение в мир живых. Зачем Ольга пошла на это? Теперь мы не узнаем.

Если бы не Ваня, который часто оставался со мной и успокаивал меня, и не мои друзья, которые не отвернулись, зная всё, я бы просто свихнулась.

Настя хотя и старалась меня игнорировать, но не отказывалась садиться с нами в столовой, ведь и её верные красавчики всегда были с ней, и порой она их находила за нашим столом. Её холодное отчуждение всегда скрывает больше, чем она показывает. Я то точно это знаю. Именно из-за этого ловлю на себе её убийственные взгляды "кому расскажешь, убью на месте".

Лена этому событию была очень рада. Она стала меняться, и даже одеваться как-то иначе, более сексуальнее что ли, увереннее в себе. Фигура у неё красивая. После встречи с лисавкой, не я одна отметила небольшие перемены. Иногда Лена могла разозлиться на пустом месте, и наорать, или без лишних объяснений вскочить и уйти.

– Ты как? – отвлекает меня от мыслей Ваня. Его сосредоточенное лицо изучает моё. На лбу пролегли морщинки. Я молча пожимаю плечами, вытерла рукавом слёзы, и смотрю, как два рабочих начинают засыпать землёй гроб.

По версии полиции, меня нашли спустя три месяца настолько изуродованной, что мама смогла меня опознать только по кулону. Нет, мой кулон был на мне, это копия. Убитая горем, она поначалу не хотела принимать той реальности, с которой столкнулась. Ах мама, если б ты знала, что всё намного страшнее.

Меня снова вырывает из мыслей мамин крик. Она вырывается и бросается на могилу, впиваясь в землю и раскапывая её. Это жутко и страшно. Люди стоят и с ужасом за этим наблюдают, кто с осуждением, кто с сочувствием. Переглядываются, и по глазам понятно, они думают, мама сошла с ума.

Я дёргаюсь вперёд, но Ваня меня останавливает крепкой хваткой за талию. Бросаю на него затуманенный взгляд от слёз, он лишь качает головой. В эту самую минуту, я злюсь на него, на себя, и на всех. Мне хочется прижать маму к себе и успокоить её, утешить словами. Тогда и я бы смогла успокоиться.

Отец сначала растерялся, он не ожидал от мамы такой силы и прыткости. Потом приходит в себя и поднимает её брыкающуюся и завывающую, как раненое животное. Она его бьёт, царапает, орёт так, что стынет кровь, а потом просто обмякает в его руках. К ним подходят люди, вижу наших родственников: родную сестру мамы с детьми лет двенадцати и дедушек с бабушками с обеих сторон. Наши встречи с родственниками так редки, что я помню их лица смутно. Сестра подносит маме нашатырь и успокоительное.

Ваня меня обнимает, но ничего не говорит, слова тут лишние. Я вытираю слёзы тыльной стороной ладони, и смотрю в бирюзовые глаза. Часть меня навсегда останется в этом месте. Наконец, маму приводят в чувства, её потерянный взгляд блуждает по лицам и возвращается к могиле. Из горла доносится глухое завывание.

– Уходим. – Голос мой звучит сухо и хрипло, как будто это я кричала. Внутри меня всё рушится. Ваня предлагал мне не ходить на похороны, но желание увидеть родителей было сильнее. Я понимала, что скорее всего меня снова накроет. Так и произошло. Я и сейчас об этом не жалею. Хотя внутри всё куда-то падает, и ощущается холод и пустота. Жалею только об одном, что не могу их обнять.

Иван кивает, и позади нас открывается портал, пройдя в него, мы оказываемся в кабинете Антона Павловича.

В кабинете находятся все: Настя, Костя, Лена с Вовой, Эрик и Сэм, Серафим, сам Антон Павлович, который сидит за столом и задумчиво постукивает ручкой. Все смотрят на нас с сочувствием, когда мы появляемся, и меня это начинает злить. Я хочу оказаться в своей комнате, и просто побыть одна.

– Теперь ты официально зачислина в Академию, поздравляю! – нарушает молчание Антон Павлович, и я кидаю на него раздражённый взгляд. Магистр выглядит довольным, глаза светятся, губы расплываются в улыбке. Он, конечно, не виноват, что я так реагирую. Но меньше всего мне хочется находиться здесь. Где угодно, но не здесь.

– Я устала, – слышу свой отстранённый голос. – Хочу лечь пораньше.

– Да, да, – торопливо отвечает магистр, и встаёт, чтобы подойти ко мне и приобнять за плечи. – Конечно, отдохни. Для тебя был тяжёлый день. Как и для всех нас. – Он окинул каждого присутствующего взглядом зелёных глаз.

– А в каком направлении будет учиться Мия? – спрашивает Лена, поправляя свои рыжие волосы. Я смотрю на неё. Серьёзно? Ты хочешь решить этот вопрос сейчас? Но кажется Лена даже не обращает внимание на мой осуждающий взгляд.

– По моим наблюдениям, – заметил Серафим, подаваясь чуть в перёд. – Ей интересен факультет Предвидения. Вот туда её можно и записать.

– Ладно, раз уж вы все всё решили, я пойду.

Махнув резко рукой, разворачиваюсь к двери и иду на выход. Ваня идёт за мной и молчит. Его присутствие действует успокаивающе, каждый раз я чувствую его тепло, его поддержку, и становится чуть легче. Но не надолго. С моей новой ангельской силой, после того, как мы нашли медальон, я стала остро ощущать чужие эмоции, и это, мягко говоря, дико раздражало. И только Ване каким-то образом удавалось при мне сдерживать сильные эмоции и переживания. Он будто их блокировал, ну, я так чувствовала. И была ему благодарна.

Друзья меня тоже поддерживают, но каждый видит как лучше мне будет в данной ситуации, и начинают меня тормошить. Мне этого не надо. Вот их эмоции чувствовались остро, вперемешку с моими это было комбо.

Например, я чувствовала эмоции Лены по отношению к Эрику, её влюблённость и сильную симпатию. А иногда, всё было как в тумане, как будто она ставила блок.

Настя так вообще для меня загадка. Её сила эмпата, может сравниться только с моей. Только она может чувствовать прикоснувшись, я же просто находясь рядом. Иногда становится неловко, это как читать чужие мысли.

Эрик и Сэм всегда весёлые. Эрик, кстати, очень добрый. А вот у Сэма, как и у Кости, чешутся кулаки. Они периодически устраивают спарринги.

Вова тоже замкнулся. Но я и не стараюсь лезть к нему в душу. Вот есть такие люди, у которых всё написано на лице. Вова именно такой. Тут и эмпатом быть не надо.

Спустя долгих три месяца, в моей голове не укладывается происшедшее и происходящее. Каждый раз возвращалась мыслями, что Ольга Юрьевна давно хотела призвать демона, и скорее всего, Серафим это знал. Он столько раз пытался её остановить. От куда я знаю, что у них обоих не было ещё какого-то плана, о котором мы ничего не знаем?

Поначалу я переживала, как на меня будут смотреть те, кто был со мной в монастыре, но они старались вести себя как обычно. Хотя, сочувствие проскальзывало.

В Академии не придали огласке, естественно, что случилось с Ольгой. Просто несчастный случай в лесу, который унёс жизнь прекрасного преподавателя. Как всё просто…

Поднимаю свои руки и долго смотрю на них, вспоминая, как они были окрашены к цвета смерти уходящей жизни. Этого ли она хотела? Этого ли она добивалась?

Серафим меня успокаивал, говорил, что это не моя вина, что демон, которого она призвала очень сильный. Я бы не смогла ему сопротивляться. А кто тогда бы смог, если и Серафим бездействовал? На мой вопрос наставник ответить не смог, а может и не хотел.

Меня отвлекает тепло на моих руках. Смотрю, как руки Ивана накрыли мои, оказывается, я шла с поднятыми на уровни груди согнутыми руками, и смотрела на них. Опустив их, посмотрела в витражное окно: солнце садилось за горизонт окрашивая небо в розовые и лавандовые цвета.

Три долгих месяца мы развивали мою способность. Успехи есть, я уже не чувствую боль, когда души проходят сквозь меня к своему свету, только лёгкое покалывание, как при иглоукалывание. После таких тренировок я выжата, как лимон. Но Серафим говорил, что это только начало, что впереди ещё много работы. И я знала, что он прав. Мне нужно было стать сильнее, чтобы подобное больше не повторилось. Чтобы защитить тех, кто нуждается в моей помощи.

Серафим учит блокировать мои эмпатические чувства, чтобы меня в случай опасности не накрыло волной чужих эмоций. Тут я справляюсь тяжелее. Все эмоции просачиваются сквозь мои ментальные щиты. И обычно я просто падаю на пол и сворачиваюсь клубком, чтоб облегчить это состояние. После у меня дико болят виски, как будто сосуды связывают в узел.

Когда мы подходим к моей комнате, я открываю дверь и тяну за руку Ваню.

– Я думал, ты хочешь побыть одна. – Он задерживает нас и проводит рукой по моей щеке. От неё исходит тепло и я льну к ней закрыв глаза.

– Хотела. – Не отрицаю этого, и смотрю с мольбой в его бирюзовые заботливые глаза. – Передумала, вот прямо сейчас. Побудь со мной. Останься на ночь.

Лицо Вани светлеет, от мягкой улыбки на щеках появляются ямочки. Чувствую, как его напряжённое тело расслабляется, и он уверенно заходит следом за мной в комнату.

Тут стоит полумрак. Я стараюсь не открывать шторы. Почему-то в этом полумраке мне легче. От света исходящего из окна перед глазами всплывают яркие кадры пережитого прошлого. Именно поэтому, они всегда плотно закрыты.

Прохожу к тумбочке на которой стоит кувшин с водой и наливаю воды, медленными глотками пью, ощущая, как прохладная жидкость течёт по горлу.

– Может, ты хочешь чай или какао? – заботливо интересуется Ваня, и чуть отодвигает штору. В просвете успеваю увидеть, что начинают включать фонари, небо потихоньку темнеет. Он подходит к столу и включает ночник, слабый свет озаряет комнату, создавая на стенах причудливые тени.

– Нет, – ложусь на кровать в одежде. Не хочу переодеваться, совершенно нет сил.

Стучу рукой по свободному месту рядом с собой. Ваня улыбается и глаза темнеют, когда он приближается к кровати.

– Не приставать, – останавливаю его, когда уже собирается садиться рядом.

– Не очень то и хотелось. – Кривляется парень и я его шлёпаю шутя по плечу. Ваня морщит смешно нос. – Ай, больно.

– Будет ещё больнее, если и дальше не перестанешь кривляться. – Надуваю губы, и скрещиваю руки.

Ваня берёт меня в охапку и заваливает на подушки, прижимая к своей груди. Мои волосы светлой копной распались на его тёмно-синей форме академии, и выглядят белым пятном.

– Спи, моя радость. – Он целует меня в макушку и гладит по спине.

Закрыв глаза, я прислушиваюсь к мерному стуку его сердца, плавно опускающейся и поднимающейся груди, и постепенно моё дыхание замедляется. От исходящего тепла на душе спокойно и уютно. Как будто объятия Вани, это моя крепость, в которой я могу укрыться от всех проблем.

Мы лежим в полной тишине, вывожу на его груди узоры и вспоминаю о тех видениях, что получила, когда взяла медальон. Я не рассказала никому, кроме Ивана, что видела своё рождение и видела ангела, который похоже и был моим настоящим отцом. Жаль лица разглядеть не получилось. Жив ли он, и, если да, то где находится сейчас? Интересовался ли мной, как я расту, кем я стану? В голове роилось столько мыслей, что заснуть было трудно.

Глава 2

Я пытаюсь вырваться из цепких объятий кольца. Мне жарко, тело горит и будто плавится. Жар растекается лавой от макушки до пят. Веки тяжёлые, не могу их разлепить. И чем сильнее я сопротивляюсь, тем сильнее сжимается кольцо на моей груди сдавливая рёбра. Дышать тяжело. Я задыхась. Хватая воздух как рыбка в воде, я только опаляю жаром горло.

– Мия, Мия проснись!

Моё тело начинает сотрясаться как от агонии. Руки крепко сжимают что-то твёрдое. Их пытаются развести, но я крепче сжимаю руки, хотя жар становится ещё невыносимее.

– Мия! Да чтоб тебя!

Голос отдаляется и через какое-то время чувствую как на меня обрушивается волна ледяного потока. Я начинаю визжать и брыкаясь падаю с кровати ударяясь локтём и бедром. Руки отпускают предмет, который с глухим стуком приземляется на пол. С трудом открыв глаза, которые тру руками, смотрю на Ваню, который держит кувшин.

Его тёмные слегка отросшие волосы взъерошены, глаза бирюзового океана испуганно бегают по моему лицу.

Кручу ошарашенно головой и пытаюсь понять, что произошло. С волос капает вода и они липнут к лицу. Вода просочилась за шиворот и доставляет дискомфорт. Перевожу взгляд на предмет, который лежит рядом – это книга: шершавая, похожа что из крокодиловой кожи, местами потрёпанная.

Провожу костяшками пальцев по ней, грубая кожа излучает живое тепло, поэтому одёргиваю руку. На пальцах ещё остаётся ощущение пульсации.

Ваня присаживается на корточки с кувшином и смотрит на меня удивлённо подняв брови.

– Это что?

– Книга… Кажется. – Мямлю я, и всё-таки беру её в руки и встаю.

– Я вижу, что книга, – хмурит он брови и напряжение пробегает по Ваниному лицу. – Как она тут оказалась?

– Я не уверена, но, кажется, мне её дала муза. – Кручу книгу тёмно-коричневого цвета. Надписей никаких нет.

– Муза? – брови сошлись к переносице. Желваки напряглись на Ванином лице.

– Ты что, облил меня водой? – осуждающе смотрю на парня, а потом на мокрую местами кровать. Придётся всё сушить.

– Ты не просыпалась. – Скрестил руки на груди, бровь изогнулась. – Я тебя будил, но ты только извивалась и прижимала эту книгу, которую я не смог забрать. Мия, ты вся горела. Что тебе снилось? Души? – Неловкое молчание. – Артур?

– Нет. – Я не знаю как ему это объяснить. Всё выглядело очень странно. И, если книга у меня, неужели… – С музами что-то случилось!

Начинаю суетиться, отложив книгу в тумбочку, бегу к шкафу, чтобы взять чистую, сухую одежду.

– Ты объяснишь, что происходит? – Ваня хватает меня выше локтя и разворачивает к себе, его лицо очень обеспокоенно. Я понимаю, что выгляжу как сумасшедшая, которая невнятно объясняет.

– Я не знаю, я просто оказалась на поляне, – сбивчиво объясняю, а у самой путаются мысли. Почему-то сейчас меня накрывает, как будто после долгой ночной гулянки. Мозг отказывается соображать. Я жестикулирую, словно это поможет лучше объяснить. – Там музы, и лир, и они танцуют. А потом приходит он…

Я застываю, в голове проносятся сцены из сна. Это было так реально. Но, раз книга у меня, значит, это было? Но, как такое возможно?

– Мия, кто он? – Ваня берёт меня за плечи, привлекая внимание. Точно так же меня держала Клио.

Нас прерывает громкий и настойчивый стук в дверь, за которым сразу раздаётся взволнованный голос Лены.

– Мия! Мия, открой дверь! – барабанят с той стороны. – Это срочно.

– Ты мне не ответила. – Настаивает Ваня, но я шепчу «потом», и он убирает руки и смотрит с раздражением.

Открыв дверь, меня сразу накрывают эмоции Лены. Она встревожена или даже напугана. Её рыжие волосы собраны в высокий хвост, личико в форме сердечка, обрамляют несколько выбившихся локонов. Щёки разрумянились, в глаза блеск.

– Что случилось? – борюсь с нахлынувшим испугом и волнением. Но меня накрывает ещё одна волна: раздражение и злость. Я поворачиваю голову и встречаюсь с Ваниными сверкающими бирюзовыми глазами. Серьёзно? Вскидваю брови. Парень лишь продолжает меня сверлить. Закатываю глаза и снова обращаю внимание на Лену, заблокировав эмоции обоих.

– О, и ты тут, – бросает взгляд мне за спину. – Нас срочно собирают в Зале Отбора, убиты несколько муз, – быстро тарахтит девушка. По моей спине пробежал липкий холод. Я остолбенела. – Ты что, душ в одежде принимала? – Лена озадаченно окидывает мою мокрую одежду и волосы. – Ладно, переодевайся быстрее, и бегом в зал.

Девушка убегает дальше звать студентов. Закрыв дверь, как в трансе иду переодеваться. «Убиты несколько муз»… раздаётся в голове голос моей подруги.

– Мия, ты меня слышишь? – Ваня не терпеливо ждёт моего ответа скрестив руки на груди. Весь вид его показывает, что пока я не отвечу, мы не выйдем.

– Кажется это я виновата в их смерти. – Выдыхаю с тяжёлым сердце.

Магистр стоял в центре зала с другими неизвестными мне ангелами у которых за спиной были крылья кремового цвета. Они что-то бурно обсуждали. В Зале Отбора тоже стояла суета и роптанье студентов.

– Их убили? – раздаётся где-то с боку громкий шёпот.

– Да, – так же шёпотом отвечают, я даже не хочу смотреть кто это. – Говорят, им вырвали сердце. Даже лир пострадал.

– Ничего себе! – охают сзади.

Я в задумчивости подперев одной рукой другую, глажу свой подбородок. Мой взгляд устремлён на неизвестных, что окружили Антона Павловича и Серафима. Последний скрестил руки на груди и сжал челюсть. Взгляд напряжён. Антон Павлович растерянно разводит руками.

Рядом сидит Ваня и смотрит на меня. В его взгляде непонимание, а ведь я и сама ничего не понимаю.

– Вот это, конечно, новость-шок. – Подсаживается Настя. Её красивые светло-русые волосы красивой волной струятся по плечам. – Хоть что-то интересное происходит, а то в последнее время скукатища.

– То есть по-твоему, смерть это весело? – спрашиваю раздражённо.

– Я не говорила, что мне весело, – зелёные глаза сверкают в мою сторону. – Я сказала, что-то интересное.

– Это сути не меняет. – Грубо отвечаю. – Мне вот интересно, у тебя вообще сострадание есть к чужому горю, или когда подошла твоя очередь, тебе не досталось?

– Конечно, всё отдали тебе. – Она откидывается на спинку кресла и закидывает ногу на ногу, всем видом показывая, что разговора больше не будет.

В раздражении я закатываю глаза. Как же она меня бесит.

– Девочки не ссорьтесь, – появляются Сэм и Эрик. Сэм сел рядом с Настей, Эрик сел между мной и Леной. Вову и Костю я не увидела.

– Что случилось? – Эрик поворачивается ко мне и его карие глаза изучают моё лицо.

– Я не поняла. – В голосе слышно, что я раздражена. – Надеюсь, они нам объяснят. – Киваю головой в центр зала.

В этот самый момент магистр подошёл к стойке и поднял руку, в зале сразу наступила тишина. Те незнакомые ангелы расселись в кресла, и синхронно сложили руки на груди, стоящие справа от Антона Павловича. Они смотрели на каждого своими светлыми глазами, лишь слегка задержавшись на нашем ряду, продолжили изучать лица студентов.

Антон Павлович выглядел взволнованным: поправил галстук, пригладил волосы и оглянулся на ангелов. Те кивнули головой, будто дав разрешение к началу.

Прокашлявшись и сделав глоток из стакана, по залу наконец-то разнёсся его спокойный голос.

– Приветствую вас всех в Зале Отбора. Жаль, что не с радостными новостями, – он смотрит на свои сложенные руки на стойке. – Не буду тянуть, в одном из небесных садов произошла трагедия. Несколько муз были жестоко убиты. – Антон Павлович замолчал, и пробежался по залу взглядом. Все затаили дыхание. Напряжение висело как раскалённый шнур. – У муз были вырваны сердца. Мы не знаем, кто мог совершить такое страшное зверство, но безнаказанным это оставлять нельзя. Пока убийца разгуливает на свободе, в опасности каждый из нас.

На время расследования и поиска этого чудовища, сюда прибыли пять министров из Министерства Небес. – Он рукой показывает в права. Ангелы сидят как каменные статуи, ни один мускул на их ровных идеальных лицах не дрогнул. – Они будут находится с нами до тех пор пока не найдётся убийца. Так же они хотят посетить наши лекции и посмотреть, как обучаются будущие ангелы. – По залу пробежала возбуждённая волна голосов. Магистр поднял руку и все замолчали. – Так же они планируют в будущем взять к себе тех, кто отличится большими успехами. – Настя хмыкнула и перекинула волосы на одну сторону.

– У меня к вам просьба, – продолжил Антон Павлович. – Соблюдайте спокойствие, не паникуйте, и уж тем более не пугаемся, когда в аудиторию будут заходить министры.

– Как много министров, для нашей маленькой академии, – заметил Костя, который появился вместе с Вовой. Оба были в тренировочных костюмах, и вспотевшие. Настя и Лена закрыли носы.

– А в душ сначала сходить нельзя было? – морщится Сэм, махая перед носом рукой, как будто мух отгоняет.

– Сэми, так пахнет настоящий мужчина. – Подмигивает Костя.

– Так пахнет свинтус. – Язвит Настя и отодвигается подальше. Лена тоже отодвигается следом.

– Что не так-то? – наигранно обижается Костя. – Вова, никто нас тут не ценит.

– Это точно. – Кидает он обиженный взгляд на Лену, которая старается его игнорировать.

После того как мы вернулись, их общение стало напряжённым. Лена сказала Вове, что не рассматривает его как парня, что он для неё лучший друг и таким останется. Я, зная, что ей нравится Эрик, порой чувствовала себя виноватой в сложившейся ситуации.

Лена пытается привлечь внимание Эрика, но он, кажется, девушку в серьёз не воспринимает. Но всегда с ней мягко общается, как с младшей сестрой. Порой я думаю, что Лена воспринимает его общение, как нечто большее.

Хорошо, что она хотя бы успокоилась с этой точкой от лисавки: она не увеличивалась и не уменьшалась, и, казалось не доставляла моей подруге неудобства.

Лена ходила в медпункт, но врач осмотрев её не обнаружил повода для опасений. Сказав что это останется как шрам, а раз спустя столько времени не было температуры или других видимых изменений, то и переживать не стоит.

Вообще-то изменения были, пусть и не резкие. У Лены начал меняться характер, она уже не была той милой хохотушкой, которую я видела. Чаще взрывалась, была раздражённая, недовольная, одеваться стала иначе. Скорее всего это из-за Эрика.

Она и сейчас сидела и бросала на него влюблённые взгляды и ловила каждое его слово. Как только Костя и Вова отошли от нас, сразу вернулась на своё место, и при каждом удобном случае клала руку то на плечо, то на ногу Эрика. А меня в этот момент накатывали волны эмоций, от которых мне бы хотелось избавиться.

Контроль дело тонкое. Должна быть дисциплина. Каждый раз возвращаясь к нашим тренировкам, я всё лучше и больше понимаю, что надо делать. Поэтому сейчас я ставлю блокировку, от её обожаемых эмоций.

– Мия, – отвлекает меня тихий голос Вани на ухо, его тёплое дыхание окутывает меня волной мурашек. – Как всё закончится, нам надо будет поговорить.

– Вы в столовую пойдёте? – обращается к нам Эрик.

– Им не до столовой, – влезает Сэм. – Они будут есть в другом месте, и друг друга.

Он хохотнул и Эрик ткнул его в рёбра.

– Эй, больно же. – Трёт он ушибленное место.

– Не будешь к нам лезть. – Показываю ему язык.

– Решайте свои сексуальные вопросы без нас. – Вставляет Настя свои пять копеек.

– Видимо, и тебе бы не помешало их решить, да? – Лена злобно смотрит на девушку, и зелёно-жёлтые кошачьи глаза сужаются. Моя подруга настроена по -боевому.

– Милочка, – лениво отвечает Настя, окидывая Лену оценивающим взглядом. – Уж поверь, у меня никаких проблем в этом нет. А вот тебе бы я посоветовала слить негатив.

– Я с удовольствием солью негатив об твою физиономию. – У Лены покраснело лицо. Казалось, девушка просто взорвётся. Она сжала кулаки и я видела как ногти впились в кожу ладоней.

– А вы можете хоть раз сидеть без этих перепалок? – Ваня смотрит с укором на обеих.

– Нет!! – хором отвечают девушки и кидают взгляды друг на друга. Иван вздыхает и качает головой.

Я сочувствующе улыбнулась нашему наставнику, ведь помимо того, что Ваня мой парень, он ещё и куратор, и снова начала слушать, что говорит магистр. А он вещал об учебном годе, о практиках, и тренировках, о важной роли ангелов-хранителей в помощи нашим подопечным. У меня, кстати, его ещё не было. Да мне и не до него, с моим количеством тренировок с Серафимом, некогда следить, чем будет заниматься порученный человек.

Закончив свои слова с пожелание всем успеха, нас отпустили из зала. Я предложила пойти поесть, и желудок заурчал, соглашаясь со ной. Ваня, конечно, нахмурился. Ему не нравится, когда между нами висит недосказанность и недомолвки. Признаться, я и сама такое не терплю, но разговаривать именно сейчас, а может и сегодня мне не хочется.

Мы группой из восьми человек приходим в столовую, и рассаживаемся за свободным столом. Я в задумчивости смотрю на Настю и её красавчиков, они всегда садятся по обе стороны от неё, как охрана.

Сегодня мы взяли пюре с рагу и салат. Просто гороховый суп как-то не все у нас любят. Сидим в полной тишине, лишь постукивая приборами по тарелкам.

Лена начинает разговор о министрах, и как волнительно, что высшие приехали к нам. Интересно, они только в нашей академии, или по всем академиям разлетелись. И сколько вообще этих академий. Мы понимай, что из нас никто никогда не интересовался этим вопросом. Да, они есть, но как происходит распределение душ по академиям, откуда душа заранее знает, в какую академия попадёт?

Костя и Вова наоборот даже рады, есть возможность показать себя. Ведь они оба хотят стать Стражами Рая.

Настя с как всегда невозмутительна, хотя ей любопытно, кто осмелился напасть на муз в райском саду.

Отпив глоток чая, встречаюсь с взглядом Эрика, он мне подмигивает и продолжает кушать. Я улыбаюсь в ответ. Этот человек такой светлый и красивый, его карие глаза прожигают насквозь. Волосы, как вороново крыло, волевой подбородок, подтянутый. На них с Сэмом девушки липнут, как мотыльки, но они будто это не особо замечают. Хотя Сэми кроме Насти никого не видит, а она не видит вообще никого.

Поняв, что дольше смотрю на Эрика, чем нужно, отвожу глаза. Вот чёрт! Лена смотрит на меня с приподнятой бровью. Надеюсь, она ничего там себе не накрутила. Моя подруга немного помешалась на этом парне. И её чувства иногда резко накрывают меня, что начинает раздражать, как сейчас промелькнул лёгкий укол ревности.

Лена так часто мне о нём говорит, когда мы наедине, что я много чего знаю о нём. Например, как он попал сюда – утонул на семейном отдыхе. Просто несчастный случай, спасал трёхлетнюю девочку, за которой не уследили родители, шумно отдыхающие неподалёку. Родился в обычной семье, жившая по принципу равноправия, без ругани, относящиеся к друг другу с большим уважением. Свой дом с участком, своё хозяйство. Родители увлекались скандинавскими традициями и мифологией. Имя как раз ему тоже подобрали скандинавского происхождения Эрик – обладающий благородством, а не тот принц из известного диснеевского мультика, кстати, одного из моих любимых.

О Сэме я тоже узнала от Лены. У неё оказывается удивительная способность узнавать личные и подробные вещи. Она как шерлок в юбке. Эта такая подруга, которая в два счёта нароет тебе информацию, просто по описанию.

Сэм родился и вырос в Скандинавии. Мама учитель, папа слесарь. Жили как среднестатистическая семья. Его родители любили сериал «Сверхъестественное», скандинавскую мифологию и всё что с ней связано.

На самом деле Сэми любил при жизни заниматься спортом и играл в футбол. Ему стало плохо во время футбольного матча между колледжами. Оторвался тромб. Он был так молод. Как потом оказалось, с Эриком они умерли в один день. Совпадение?

Удивительно, но они с Эриком были правда похожи чертами, как два брата, которых разлучили в детстве. А может, это и было в прошлом, и их души переродились в разных семьях, чтобы пройти свои кармические задачи и наконец-то встретиться здесь.

Отличался у них характер, если Эрик спокойный и рассудительный, мягкий и добродушный, хотя и бывает серьёзным, и слова не вытащишь, то Сэми любил поржать от души. Наверное, серьёзным можно его увидеть только на тренировках.

Взяв вилку положила в рот рагу с пюре. Медленно пережёвывая перевела взгляд на Костю и Вову. Эти двое тоже совершенно разные: Костя уверенные в себе красавчик с золотистыми кудрями-пружинками, улыбается во весь рот, оживлённо рассказывая что-то Вовке. И пухляш, с оленьими глазами, но серьёзной мимикой, наблюдает за ним. Вова тоже меняется. Тренировки не проходят даром, он немного схуднул, хотя припухлость щёк ещё есть. Именно она придаёт ему какую-то детскую наивность.

– Ты долго будешь всех разглядывать? – шепчет на ухо Ваня.

– Да я задумалась. – Пожимаю плечами и пью чай, который уже успел остыть.

– Я надеюсь, нам удастся с тобой поговорить, – продолжает шептать Ваня. – И ты не будешь придумывать новые отмазки.

– Я хотела есть! – возмущённо смотрю на него.

– Не терпится уединиться? – со смешком влезает Костя. В этот момент мне захотелось ему треснуть.

– Что у вас какая-то больная тема шутить над нашей парой? – злюсь я и сверкая глазами на парня.

– О, ты просто такая забавня, когда злишься. – Смеётся уже Сэм. – Такой маленький обиженный зайчик.

Я кидаю в обоих бумажными салфетками, которые, конечно, не причиня им боль.

Зато причинит кое-кто другой. Ванино красивое лицо становится напряжённым и злым. Кулаки сжимаются так, что белеют костяшки.

– Кость, если ты забыл, что было в прошлый раз, я могу напомнить. – Холодный голос звучит как пощёчина.

– Шутки совсем не понимаете. – Костя оттягивает воротник, как будто ему душно под прожигающим взглядом Вани, но улыбаться перестаёт.

– А что было в прошлый раз? – с любопытством смотрит на них Сэми, Настя и Эрик.

– Ничего. – Буркнул себе под нос Костя и увлечённо принялся разглядывать еду в тарелке.

– Мия, пойдём, ты всё равно уже не ешь.

Встав, Ваня протягивает мне руку, и я вкладываю свою. В голове крутится утренний сон, который был до жути реалистичным. И как оказалось, не зря.

Мы идём по коридору с витражными окнами. На улице третий месяц осени. Я ещё раз удивилась, как тут погода отличается от земной. Более мягкая. Солнце продолжает греть, дождей тут нет, или просто покапает немного, сопровождаемый солнцем и радугой, и всё. Даже листья на деревьях ещё не особо жёлтые, только местами. А идеально подстриженные зелёные кусты, которые уходят лабиринтом в сад с фонтаном в центре, осень ещё не коснулась совсем, листья такие ярко-зелёные, сочные краски разноцветных цветов украшают клумбы.

Да и птицы щебечут свои песни, напоминая об уходящем лете и тепле, но так же не торопятся улетать.

Ваня держит меня за руку и мы проходим мимо моей комнаты. Я вопросительно приподнимаю бровь и смотрю на него, но он лишь загадочно улыбается и в бирюзовых глазах прыгают озорные огоньки.

– Похоже у кого-то сменилось настроение. – Не могу удержаться от ответной улыбки.

– Угу. – Кивает головой и обнимает меня за талию, прижимая к себе.

– У меня два вопроса: куда мы идём и как же «поговорить»? – подтруниваю его.

Мы оказываемся перед дверью его комнаты. Я удивлена, за всё время пребывания в этом месте, он ни разу меня к себе не приводил. В моей были много раз, в его – ни разу.

Ваня открывает дверь и приглашающим жестом указывает в комнату. Сделав шуточный реверанс, прохожу в его покои. Ваня заходит следом, закрывает дверь и поворачивает ключ.

Потом обхватывает меня за талию и разворачивает к двери, к которой тут же меня припечатал спиной. В глазах сверкнула молния, губы застыли в хищной ухмылке. Мои руки лежат у него на плечах. Дыхание участилось у обоих. Ваня упирается одной рукой в дверь нависнув надо мной, вторая крепко прижимает меня к себе.

– Скажи мне, – его голос становится тихим и с хрипотцой. Он обволакивает меня и тело отзывается мурашками. Боже, пусть Ваня никогда не прекращает на меня так смотреть! Бирюзовые глаза темнеют от желания, а его рука на моей талии перемещается мне на попу и слегка сжимает её. По телу растекается жар. Это какую власть его касания и глаза имеют надо мной? – Что я никогда не перестану тебя любить и желать, как сейчас. Что твоя сила влияния на меня будет действовать всегда.

– Всегда. – Шепчу я, и он наклоняется касаясь своими губами моих губ.

Они такие тёплые и мягкие. Поцелуй нежный, но быстро переходит в страстный, когда Ванин язык проникает мне в рот и начинает танец с моим. Я начинаю постанывать от удовольствия, запуская руки в его волосы. На ощупь они мягкие, как шёлк. Ваня сжимает меня в объятиях сильнее. Наш поцелуй такой жаркий, такой сладкий как мёд, он пьянит нас обоих, и, если он сейчас отстранится, я просто рухну с ватными ногами на пол.

Оторвавшись, чтобы мы оба могли перевести дыхание, Иван лёгкими касаниями поглаживает мои припухшие губы и подбородок. В его глазах бурлит бирюзовый океан, который поглощает всю меня без остатка. Я тону. Но как прекрасно тонуть в этих любимых глазах.

Когда дыхания наконец-то выравниваются, я слышу его голос с приглушённой хрипотцой, хотя глаза и лицо стали резко серьёзными.

– А теперь, поговорим.