Стань светом в темном море. Том 2

© 2021, Softcoral. All Rights Reserved

© ООО «РОСМЭН», 2025

Глава 80

Во тьме

Часть 1

Ким Гаён открыла дверь в лабораторию, и в то же мгновение свет, который просвечивал красным сквозь веки, исчез.

Я открыл глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Вокруг стояла кромешная тьма, и приходилось полагаться на руку идущей впереди Ли Чжихён. Только спустя некоторое время я смог разглядеть ее силуэт. Вероятно, Ю Гыми, стоящая за мной, была в таком же положении.

Видимость была почти нулевой. Даже аварийные огни не горели. Разве без электричества все морские существа не погибнут? Есть ли здесь источник бесперебойного питания? Если бы был, то свет бы включился…

Я начал сожалеть о своей глупости, вспоминая недавние события. Следовало захватить с собой веревку. Тогда можно было бы всем обвязаться, чтобы освободить руки. Как умело Син Хэрян в моем сне использовал парашютный шнур! Стоило подмечать и перенимать у других удачные идеи, но, похоже, я ничему не учился. Допустим, другие тоже об этом не подумали, но я-то уже сталкивался с подобной ситуацией… Как прогрессивно и мудро с моей стороны. Чтоб меня.

Перед тем как все началось, Ким Гаён встала как можно ближе к двери. Она заранее, до выключения света, обдумала, как передвигаться, благодаря чему мы смогли беспрепятственно выйти из лаборатории. Шли по коридору гуськом, держась за руки и стараясь ступать как можно тише.

Даже малейшие шорохи, которые мы издавали при ходьбе, заставляли меня вздрагивать и судорожно оглядываться по сторонам. Я чувствовал, как ладонь Ли Чжихён вспотела от напряжения. Наверное, ей тоже было страшно… Я покрепче сжал руку Ю Гыми, но потом испугался, что сделаю ей больно, и немного ослабил хватку. В то же время я боялся, что, если буду держать недостаточно крепко, маленькая ладошка Ю Гыми выскользнет из моей.

А вдруг я случайно отпущу ее и отстану от остальных?

Эта рука… действительно ли она принадлежит Ю Гыми?

А рука, которая ведет меня за собой… действительно ли она принадлежит Ли Чжихён?

По спине пробежал холодок. А вдруг мы тянем за собой того мужчину? Что, если Ли Чжихён, Ю Гыми или Ким Гаён, которая ведет нас к Центру исследований загрязнения морской среды, поменялась местами с убийцей? Правильно ли мы идем? Беспочвенные страхи продолжали роиться в моей голове.

Стараясь усмирить охвативший меня страх, я попытался сосредоточиться на силуэте Ли Чжихён, который время от времени вырисовывался в темноте, и на доносившемся сзади слабом дыхании Ю Гыми. От страха мне хотелось закричать, умчаться в темноту без оглядки, однако я крепко сжал губы и проглотил собравшуюся от напряжения слюну.

Внезапно где-то рядом раздался громкий хлопок. Он донесся сзади. Что это был за хлопок? Рука идущего передо мной человека заставила меня остановиться. Послышалось ленивое шарканье шлепанцев. Мы продолжили путь, не обращая внимания на шум позади, и вскоре Ким Гаён нашла лестницу, ведущую со второго этажа на третий.

Ли Чжихён царапнула меня по тыльной стороне руки. Вздрогнув от неожиданности, я почувствовал, как она подняла руку, и понял, что перед нами лестница. Я тоже царапнул Ю Гыми по руке и, поднявшись на две ступеньки, дал ей несколько секунд, чтобы осознать ситуацию. Мы старались подниматься по лестнице как можно тише.

Преодолели один лестничный пролет, когда вдали послышался еще один хлопок и шарканье шлепанцев. Ю Гыми крепко сжала мою руку. Она ведь тоже была очень пугливой. И при этом еще шла самой последней… Сразу захотелось сказать что-нибудь ободряющее или предложить поменяться местами, но все слова застряли у меня в горле, и я сосредоточился на ходьбе.

Наконец мы добрались до третьего этажа. Стоило сделать несколько шагов вперед, как Ли Чжихён слегка покачнулась. Я быстро подхватил ее, чтобы не упала. Мы оказались так близко, что у нас соприкасались плечи, и я увидел, как Ли Чжихён шарит рукой в темноте, пытаясь что-то найти. Неужели она потеряла Ким Гаён? Ее пальцы хватали воздух. Значит, Ким Гаён была не с нами.

Я взял Ю Гыми под руку, и мы тоже принялись ощупывать пространство вокруг. Я и Ли Чжихён одновременно нащупали кого-то на полу. Рука была слишком холодной, твердой, с кольцом на безымянном пальце и такая же большая, как моя. Ли Чжихён вздрогнула и отстранилась. Спустя несколько секунд, в полной мере осознав происходящее, я последовал ее примеру и заставил себя набрать полные легкие воздуха, чтобы проглотить крик. Кровь стучала у меня в ушах.

На полу лежал мужчина. Мертвый мужчина, если судить по холоду руки. Наверняка один из ученых вроде тех, чьи тела мы нашли на третьем и четвертом этажах. Должно быть, Ким Гаён споткнулась о него и упала. Не отпуская мою руку, Ю Гыми попыталась сесть на пол. Как только она села, я тоже был вынужден опуститься. Она не знала о нашей находке и потому одна из нас троих не дрожала как осиновый лист.

В такой ситуации очень важно иметь рядом спокойного человека. Я почувствовал, как рука Ю Гыми коснулась моего предплечья, и, нащупав дрожащую руку Ли Чжихён, взял ее в свои. Мы втроем несколько секунд сидели на полу, глубоко вдыхая и выдыхая. Когда дыхание Ли Чжихён выровнялось, Ю Гыми помахала рукой, словно подметая. Я повторил ее движение, и вскоре мы втроем двинулись вперед, ощупывая пол.

Мы сделали всего три шага, как обнаружили Ким Гаён. Она сидела и махала руками, пытаясь что-нибудь нащупать. Я случайно коснулся ее, и она схватила меня за руку. Мы снова сцепились, и я с облегчением выдохнул. Кто-то шмыгнул носом, кто-то тяжело дышал, словно от боли.

Я помог Ким Гаён подняться, и мы пошли дальше. Несмотря на боль, шаги Ким Гаён стали увереннее и быстрее, она хромала уже не так сильно, как прежде. Должно быть, она десятки или даже сотни раз проходила этот маршрут от жилого блока в Центр исследований загрязнения морской среды через Центр изучения глубоководных организмов на третьем этаже. Наверное, она смогла бы пройти его с закрытыми глазами.

– А-а-а-а!

Сзади послышался крик, сопровождаемый глухим стуком. Я обернулся, но ничего не увидел.

Ли Чжихён отпустила мою руку и закричала:

– Бегите!

Она включила фонарик, который в какой-то момент успела достать, и осветила коридор. Луч упал на мужчину, в руках он держал металлический стул. Этот ублюдок шел, размахивая стулом!

– А-а-а!

В то время как одни причиняют увечья и швыряются стульями, другие готовы пожертвовать собой ради спасения тех, кто рядом.

Из-за теней, своего роста и стула мужчина был похож на огромное чудовище. При виде него меня охватил инстинктивный страх, и первым порывом было броситься бежать. В то же время я почему-то был уверен, что смогу спастись, если брошу своих спутниц и попытаюсь сбежать в одиночку.

Я пострадал меньше остальных, поэтому бегал быстрее. Моя физическая форма оставляла желать лучшего, однако я был выше и, вероятно, сильнее своих спутниц. Страх, надвигающийся на меня, как цунами, кричал: «Беги, если хочешь выжить!»

Ким Гаён? Она едва может ходить. Ли Чжихён потратила все силы на то, чтобы спуститься в затопленный жилой блок. А Ю Гыми, судя по всему, ударилась о металлический стул. Ли Чжихён велела нам бежать, но, по сути, никто, кроме меня, бежать не мог. Только идти.

…Смогу ли я выбраться отсюда, если сбегу в одиночку? Увеличатся ли мои шансы на выживание, если я брошу своих спутниц на произвол судьбы? Избавлюсь ли когда-нибудь от чувства вины? Если бы Ю Гыми не приняла на себя удар стулом, он мог бы прийтись на меня или на рюкзак. В конце концов я сделал прямо противоположное тому, что следовало бы: стиснул зубы и бросился на противника.

Ли Чжихён сделала то же самое. Она находилась ближе всего к нападавшему и, когда он замахнулся стулом, выставила руки вперед, чтобы заблокировать удар. Она перехватила стул и вцепилась в него, но силы были неравными, и ее потащило вслед за стулом. Фонарик заметался во все стороны. Мужчина швырнул стул вперед, на Ли Чжихён, и она полетела на пол под его весом.

Когда Ли Чжихён осветила противника, я заметил, что у него за поясом торчит что-то похожее на водяной пистолет – это, вероятно, и было то самое микробное оружие! Моя цель заключалась в том, чтобы отобрать его и остановить противника. В конце концов, умереть можно только однажды!

Я бросился вперед и ударил противника локтем в туловище. Руку пронзило такой болью, словно ее чем-то раздробило. Послышался стон – похоже, в темноте он не заметил моего присутствия. Мы упали и покатились по полу, беспощадно вцепившись друг в друга. Я пытался нащупать за поясом водяной пистолет, но не обнаружил ничего похожего. В панике я схватил его за правую руку и потянул на себя. В ней был зажат пистолет, который он уже успел вытащить.

Я повис на руке, стараясь держать пистолет так, чтобы дуло не повернулось в мою сторону. Я подумал, что это хорошее решение, – так он не сможет в меня выстрелить. Только одна проблема: у противника было две руки.

Внезапно перед глазами у меня вспыхнули звезды. Свободной рукой противник ударил туда, где должно было быть мое лицо. Ни на секунду не останавливаясь, он продолжил со всей силы лупить меня по правому боку, правому плечу и правой стороне лица. Моя хватка начала ослабевать. После трех ударов по лицу я был несколько дезориентирован, но в голове ясно билась одна мысль.

Если я отпущу его правую руку, то умру.

Умру не только я.

Все здесь могут погибнуть.

Глава 81

Во тьме

Часть 2

В следующее мгновение удары прекратились. Было слишком темно, поэтому я не мог понять, почему он остановился. Неужели устал? Запах крови наполнил воздух. Чьей крови? Не знаю. Задыхаясь и изо всех сил держась за правую руку противника, я вдруг увидел свет и повернул голову. Ким Гаён, прихрамывая, направлялась в нашу сторону. В руках у нее был включенный планшет.

– Это Артур Гудман.

Только когда Ким Гаён подошла ближе, я понял, почему удары прекратились. Ю Гыми всем своим телом прижимала его левую руку к полу. Чтобы ударить меня, Гудману пришлось бы одной рукой поднять килограммов пятьдесят чистого веса. Чуть поодаль я разглядел Ли Чжихён. Она лежала на полу и со стоном пыталась выбраться из-под стула.

– Я Ким Гаён, мы работаем в соседних лабораториях. Да, та самая азиатская сучка, по которой ты часто проезжался. Я знала, что ты расист, но и представить не могла, что мы встретимся вот так, в такой ситуации.

Все говорили по-корейски. Я не знал, сломался ли переводчик или выключился, когда я упал. Из уст Артура сыпались всевозможные английские ругательства – сплошь оскорбления в адрес женщин, за которые общество подвергло бы остракизму любого, причем заслуженно.

Ким Гаён медленно приблизилась. Артур продолжал вырываться, я навалился на него всем телом, прижимая к полу. Ли Чжихён подошла к нам и оттянула мизинец на правой руке Артура. С силой разогнула и начала гнуть его в обратную сторону. А-а-а-а-а! Покончив с мизинцем, она перешла к безымянному пальцу и проделала с ним то же самое.

Наконец Ким Гаён подошла к нам вплотную и достала из сумки какую-то бутылочку. Это оказалась бутылочка с соляной кислотой. Выходит, она захватила ее, когда отключилось электричество. Ю Гыми не сдержала испуганный вздох. Я не успел ничего сделать – Ким Гаён открутила крышку и, не раздумывая, вылила содержимое Артуру на голову.

– А-а-а-а-а-а!

В нос ударил запах горящего белка. Ю Гыми, всхлипывая, отвернулась, а я, подавив крик, зажмурился. Изо всех сил прижимая к полу сопротивляющееся тело, я слышал звук льющейся жидкости.

Даже с закрытыми глазами запах и звук продолжали доходить до меня. Тело подо мной отчаянно металось, пытаясь освободиться.

– You are a certified asshole[1], – ровным голосом сказала Ким Гаён, не обращая внимания на крики своей жертвы. – Ты что, только себя считаешь за человека? У каждого бывают трудные времена. Всем приходится нелегко. Все хотят жить, все становятся эгоистами. Но, как бы ни было трудно, нельзя превращаться в монстра. Парни на двадцать лет тебя моложе спасают людей. Тебе не стыдно так себя вести?

Крики вскоре стихли. Из-за заливающей правый глаз крови я плохо видел, что происходит, поэтому осторожно приоткрыл левый. Ким Гаён лила соляную кислоту Артуру не на голову, а прямо на лицо. У меня не хватило духу смотреть на это, и я снова зажмурился.

– Разрушитель органических соединений разрабатывали не для того, чтобы убивать людей. Из-за тебя… Из-за тебя столько людей погибло. И такие хорошие люди…

Тело мужчины начало судорожно подергиваться. Вывернув ему третий палец, Ли Чжихён наконец вынула из рук Артура пистолет, положила его в открытый рюкзак Ким Гаён и застегнула молнию.

– Don't turn into a monster in crisis situation[2].

Я перекинул руку Ю Гыми себе на плечо, а руку Ким Гаён обвил вокруг своей талии. Правая щека у меня настолько опухла, что я плохо видел и чуть не наступил на ногу идущей впереди Ли Чжихён, отчего мы оба чуть не упали. Мы выжили, но состояние каждого из нас было весьма плачевным. Приходилось идти медленно, опираясь друг на друга.

Бежать не было необходимости, да и возможности тоже. Мы медленно прошли через барьер и вскоре оказались за пределами Центра изучения глубоководных организмов. Пройдя длинный коридор, мы увидели большую вывеску с надписью: «Центр исследований загрязнения морской среды» и статую какого-то существа, похожего то ли на журавля, то ли на курицу. Под статуей была простая надпись: «Чистое и богатое море».

И все. Из-за крови я видел лишь половину того, что происходило передо мной, и подумал, что это не все, но потом подошел к статуе и убедился в обратном. Похоже, Центр исследований загрязнения морской среды хотел чего-то простого и одновременно крайне сложного.

В отличие от обесточенного Центра изучения глубоководных организмов, здесь горел свет. Из углов вышли несколько человек и медленно направились к нам. Стоявшая впереди Ли Чжихён вытащила скальпель и выставила его вперед, ясно давая понять, что нападет на любого, кто осмелится приблизиться.

Приближаться никто не спешил, но Ю Гыми, опиравшаяся на мое плечо, вдруг ослабела и упала на пол. Я попытался снова закинуть ее руку себе на плечо, чтобы помочь встать, но и у меня больше не осталось сил. Один из людей, высокий мужчина, поднял руки, давая понять, что не опасен, и подошел к Ли Чжихён.

Он указал на Ю Гыми и сказал:

– Я могу помочь.

– С чего мне тебе доверять? Я никому тут не доверяю!

Из-за недавних событий Ли Чжихён была на взводе. Это и понятно – стресс был огромным.

Я прекрасно ее понимал, потому что тоже боялся, что кто-то попытается на нас напасть. Повезло, что здесь горел свет. Освещение помогало успокоиться и не поддаться панике, но, если бы кто-то появился, пока мы шли в темноте, кто знает, что могло бы случиться.

Держась за поясницу, Ю Гыми с трудом приподнялась на одно колено и скривилась от боли. Мертвенно-бледная Ким Гаён приобняла ее, пытаясь помочь ей встать с пола, но обе выглядели так, словно готовы рухнуть в любой момент.

Глядя на нас, мужчина закатал рукав, обнажив все левое предплечье. От неожиданности Ли Чжихён отскочила назад. На его темной коже красовалась длинная белая татуировка с каким-то текстом. Буквы были английскими. Из-за своего глаза я не разобрал, что там написано, однако Ли Чжихён, кажется, смогла. Я даже забеспокоился, что, пока она читает, человек может на нее напасть.

– «Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки».

Что за… Я правильно слышу? Неужели у меня и с ушами проблемы? Вся правая сторона тела ужасно болела. По мере чтения лицо Ли Чжихён постепенно каменело.

Мужчина, все еще держа руки поднятыми, спокойно проговорил:

– Евангелие от Матфея, глава двадцать вторая. Эй, сестра, я просто хочу помочь.

…Обмен библейскими стихами? В такой момент? Мне, как человеку, презирающему религию, это было совершенно непонятно. Абсурдность ситуации просто не укладывалась в голове. А что, если покойный Артур Гудмен тоже был христианином, – мне-то откуда знать? Если события будут развиваться так же, как в моем сне, то сектанты, захватившие Подводную станцию, вполне могли оказаться ответвлением какой-то известной религии. Но тут Ли Чжихён посмотрела на нас, перевела взгляд на белую татуировку на руке мужчины, нерешительно опустила скальпель и сказала:

– Джеймс, помоги Ю Гыми. Невысокой девушке.

Значит, они знакомы? Мужчина по имени Джеймс подошел к Ю Гыми, опустился на одно колено и повернулся к ней спиной, предлагая свою помощь. Поколебавшись, она, несмотря на усталость, покачала головой. Потом поняла, что он этого не увидел, и едва слышно произнесла:

– Я тяжелая.

– Ну сейчас узнаем.

Ю Гыми взглянула на нас, стоявших рядом, и буквально рухнула на спину Джеймса. Тот с легкостью поднял ее и, улыбнувшись, сказал:

– Как перышко.

После этого он донес Ю Гыми до длинной скамьи, расположенной рядом с торговым автоматом, и аккуратно уложил ее. Один из мужчин, наблюдавший за ними, направился к Ли Чжихён, и она угрожающе направила на него скальпель.

Мужчина указал на Джеймса и попытался ее успокоить:

– Эй, полегче! Я его друг. Сэм Янг. Сэм! Ты меня знаешь, мы не раз виделись!

Слегка смягчившись, но все еще настороженно, Ли Чжихён сказала:

– Помогите Ким Гаён. У нее рука обожжена кислотой. Нужно промыть.

Мужчина, которого звали Сэм, на мгновение замер, но, увидев руки Ким Гаён, воскликнул что-то вроде «Холи щит! Маза фака!». Потом не раздумывая взвалил ее себе на спину и куда-то унес. Судя по всему, он направлялся в сторону уборной.

– Чжихён, присмотрите за Гаён, – сказал я. – Убедитесь, что с ней все хорошо. Я пока побуду с Гыми.

Ли Чжихён оглядела меня с головы до ног, поморщилась, но, не сказав ни слова, поспешила за Сэмом. Я оказался окружен группой из пяти-шести мужчин. Как ни странно, мне не было страшно. Возможно, я уже так натерпелся страху, что моя нервная система просто отказалась реагировать. Или мое тело было настолько истощено от боли, что мозг решил, что хуже уже не будет. В другой ситуации я наверняка испугался бы, оказавшись в окружении незнакомых мужчин, но не сейчас.

Они медленно с поднятыми руками подошли ко мне и заговорили:

– Эй, брат, что с тобой произошло? Больно, да? Ты в порядке? У тебя лоб рассечен, кровь течет. Сможешь держать полотенце, если найдем? Щека вся разбита… Кто так тебя отделал? Ты хоть дал сдачи?

– Все хорошо… Просто положите меня рядом с Гыми…

Кто-то взял меня за правое плечо, кто-то – за левое. Меня почти волоком потащили к автомату с напитками. Здоровым глазом я заметил, что здание Центра исследований загрязнения морской среды похоже на здание Центра изучения глубоководных организмов.

Проблема заключалась в том, что мы были на третьем этаже, а нижние уровни здания, видимо, уже полностью затопило. До второго этажа все было под водой. Кажется, я на несколько секунд потерял сознание, но, очнувшись, обнаружил, что лежу на длинной скамье, немного поодаль от Ю Гыми. Кто-то прижимал полотенце к правой стороне моего лица. Я подскочил, решив, что меня хотят задушить, но, осознав свою ошибку, расслабился и лег обратно.

Мужчина, который представился как Кану, усмехнулся, продолжая прижимать полотенце к моей ране.

Глава 82

Раннинбек[3]

Часть 1

Я посмотрел на лежащую на скамье Ю Гыми, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Хотелось пойти в уборную, чтобы самому осмотреть свое разбитое лицо и ноющий бок, но я просто не мог оставить Ю Гыми одну. Дождусь, пока вернутся Ли Чжихён и Ким Гаён, и тогда пойду.

Вокруг было полно незнакомых мужчин, и я не хотел рисковать, оставляя свою спутницу с ними наедине. Каким бы приличным ни казался человек, никогда не знаешь, при каких обстоятельствах он может совершить преступление. Возможно, этот Кану доброжелателен исключительно по отношению ко мне.

Пока я пытался собрать в кулак те немногие остатки бдительности, что у меня были, Кану, приятный мужчина лет сорока, возился с раной у меня на лбу, стараясь остановить кровь. Он рассказал мне о своей специальности и о том, что изучает, потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Пак Мухён.

– Откуда вы сюда пришли?

– Эм…

Я задумался, стоит ли говорить о том, что из Исследовательского комплекса можно выбраться через Чучжакдон. А вдруг эти люди ничем не отличаются от Артура Гудмана, который был одержим идеей сбежать отсюда?

Увидев, что я не горю желанием откровенничать, Кану пожал плечами и сказал:

– Если хочешь, можешь и сам спросить о том, что тебя интересует. Я расскажу все, что знаю.

– Почему вы не сбежали?

– О, ну… Это не секрет. Я уступил свое место в спасательной шлюпке, потому что неизлечимо болен. Мозг у меня решил отличиться.

Кану указал на свою голову и щелкнул пальцами. Потом поморщился и сдавил виски, будто пытаясь справиться с приступом боли.

Я некоторое время наблюдал за ним, прежде чем осторожно спросил:

– А операция?

– Болезнь слишком сильно распространилась. Плюс врачи сказали, что после операции память может пострадать. Поэтому я отказался. Решил посвятить оставшиеся дни исследованиям.

– Мне жаль. А что с остальными? Я думал, здесь будет гораздо больше людей.

– Осталось около десяти. Из-за головокружения я добрался до спасательных шлюпок позже остальных. К этому времени Бел… Бел – это Белиал Райли, директор Центра исследований загрязнения морской среды, – уже пыталась навести здесь порядок. В первую очередь она эвакуировала восьмерых подростков.

Подростков? Он сказал «подростков»? Разве несовершеннолетним разрешено находиться на Подводной станции?

– Среди исследователей были подростки? – удивился я.

– Знаешь, у некоторых детей мозг устроен иначе. Они могут в уме проводить сложнейшие вычисления, за пять минут запоминают книгу объемом в триста страниц и стоит им выучить А и В – и они уже знают весь алфавит. Это своего рода сверхлюди, гении, созданные человечеством.

Да, подобные дети действительно существуют. Правда, за всю жизнь я встречал лишь одного такого. Благодаря ему я вообще узнал о существовании центров для одаренных детей. В жизни он казался обычным мальчишкой; мы вместе ели мороженое, играли в игры, смотрели телевизор, гоняли в футбол… Я и не подозревал, что у него какой-то выдающийся ум. Потом он рассказывал что-то об исследованиях, которыми занимается…

– В Исследовательском комплексе работало около пятисот человек, но спасательных капсул было всего триста пятьдесят. Грузовой лифт застрял на первом этаже. Начала поступать вода, и Бел заблокировала Центр редкоземельных металлов. Но вода все равно продолжала прибывать. Люди кричали, метались туда-сюда, поднялась паника. – Кану негромко кашлянул и продолжил: – В итоге все собрались в спасательном отсеке на первом этаже. В Исследовательском комплексе юных гениев считают взрослыми, поэтому они были сами по себе. Во время паники их просто оттеснили куда-то в сторону, но потом, когда в дело включилась Бел, первыми эвакуировали именно их. Следом – людей с ограниченными возможностями и хроническими заболеваниями, затем женщин. Меня удивило, что Бел знала о состоянии здоровья и семейном положении каждого. Никогда бы не подумал, что она обращала внимание на такие вещи. Но вот я, например, о своей болезни никому не рассказывал.

Кану посмотрел на расположенный внизу спасательный отсек и тяжело вздохнул. Приподнявшись, я тоже посмотрел вниз и нахмурился – первый и второй этажи уже затопило. Меня слегка повело – видимо, слишком резко встал.

К лицу прилил жар, но я не решался лечь обратно – казалось, если снова лягу, уже не смогу подняться, поэтому, пошатываясь, сел.

– Что случилось с остальными?

– Те, кто добрался сюда раньше, сказали, что Центр редкоземельных металлов полностью уничтожен. Видишь, внизу все затопило… Отсюда можно добраться до Центра редкоземельных металлов через соединительный тоннель, но он тоже ушел под воду. Где-то произошла утечка, вода продолжает поступать. В момент аварии в том секторе было около ста человек. Некоторые чудом выжили, добрались сюда, и в итоге примерно на четыреста человек пришлось триста пятьдесят спасательных шлюпок. К тому времени, как вода на первом этаже дошла до колен, оставалось еще около восьмидесяти человек… – Кану указал на свои колени. Некоторые, как я, добровольно отказались от эвакуации. Кто-то остался, потому что не хотел бросать друзей или родных. Были те, кто не мог оставить свои исследования. Были и такие, кто орал, что скорее умрет, чем уступит кому-то место, но в итоге все равно не попал в капсулу. Кто-то возмущался, что первыми эвакуируют инвалидов, или проклинал Бел за то, что она приняла решение опустить изоляционные барьеры вокруг Центра редкоземельных металлов. Другие кричали Бел, чтобы она не смела спасаться.

Если разрушен только Центр редкоземельных металлов, значит, выжило больше ученых, чем я думал. В моем сне казалось, что торпеда уничтожила весь Исследовательский комплекс в Чучжакдоне. Неужели разрушения оказались такими незначительными? Я искоса посмотрел на Кану. Он выглядел целым и невредимым – ни крови, ни следов ранений.

– Люди вели себя организованно, когда садились в спасательные капсулы?

– В целом да. Сюда приезжают те, у кого голова набита знаниями. Даже если кто-то захотел бы устроить панику, что толку, раз никто не поддержит? Но по мере того, как людей становилось меньше, ситуация накалялась.

– И что было дальше?

Кану указал в сторону, куда ушли мои спутницы в сопровождении какого-то мужчины.

– Сэм, который только что ушел, сказал, что шансов выбраться у нас нет, поэтому лучше спрятаться. Мол, по-хорошему договориться с оставшимися точно не получится. Мы взяли с собой еще нескольких человек и спрятались в подсобке на седьмом этаже. Снаружи раздавались крики и звуки борьбы, но через час, когда мы вышли, людей осталось вполовину меньше. Судя по всему, многие отправились в Центр изучения глубоководных организмов. Тогда я взял разбитый планшет Бел и после десятков неудачных попыток сумел заблокировать вход. Боялся, что те, кто ушли туда, могут вернуться.

Я повертел головой. С одним глазом обзор ограничен, так что приходилось постоянно поворачиваться. Неужели на третьем этаже осталось всего восемь человек?

– И это все, кто выжил?

– Здесь нас восемь. В кабинете директора еще трое… но они без пяти минут покойники. На других этажах, возможно, тоже кто-то остался.

– Что значит «без пяти минут покойники»?

Увидев выражение моего лица, Кану пожал плечами:

– Люди бросались друг на друга с аварийными топорами, молотками и даже обычными ножницами. Кто-то покончил с собой, других еще можно было спасти, но раны были слишком тяжелыми…

Я промолчал, не зная, как на это реагировать.

– А еще были те, кто считает себя величайшим достоянием человечества, которое несправедливо бросили умирать с толпой ничтожеств. Поначалу они возмущались, но потом ушли на верхние этажи. Мы с остальными собрали мертвых и раненых и уложили их в кабинете директора и нескольких лабораториях.

– Насколько тяжелы раны у выживших?

– А ты врач?

Я все еще прижимал полотенце к правому глазу и мог смотреть только левым, но даже так увидел, что Кану широко улыбается.

Я торопливо замотал головой:

– Нет, я стоматолог.

Пусть поймет, что пользы от меня мало.

– А, так ты тот самый новый дантист… Как же называлась твоя клиника? Deep… Black?

Я фыркнул от смеха, но сразу пожалел об этом – разбитая губа дернулась от боли. Щека тоже болела. И глаз. Меня как следует отделали. Я провел языком по рассеченной губе и внутренней стороне рта, а потом поправил:

– Deep Blue. Я всего пять дней как приехал, а уже попал в такую передрягу. Обидно до ужаса. У вас тут черт-те что творится.

– Согласен. Я давно здесь работаю, но тоже подумываю об уходе.

Кану протянул мне кулак, и я машинально сделал то же самое. Наши кулаки бессильно соприкоснулись и тут же разошлись. Я осторожно дотронулся до бока и тихо застонал. Лучше не трогать. Меня еще никогда не били так сильно.

От тупой ноющей боли я прикусил губу, потом все же пробормотал:

– Если у выживших раны на лице, то я смогу их хотя бы осмотреть.

– Да тебе сначала с собственным лицом разобраться надо, пацан, – усмехнулся Кану, водя пальцем у меня перед носом. – Кто тебя так отделал? У девушек, смотрю, ни царапины, значит, ты их защищал. Что ж, для парня это в порядке вещей.

Он явно что-то не так понял. Интересно, насколько у меня разбито лицо, раз он делает такие выводы? До сегодняшнего дня я ни разу в жизни никого не бил. И сам тоже никогда не получал. А если уж говорить о ранениях, то Ю Гыми и Ли Чжихён, которых стукнули железным стулом, пострадали куда больше. А уж как сильно Ким Гаён обожгла себе руки кислотой – даже представить страшно.

– Стыдно признаться, но я почти ничего не сделал. Единственная причина, по которой я все еще здесь, – это то, что мои спутницы сражались куда отчаяннее меня.

Лежавшая на скамье Ю Гыми тихо застонала и прижала руку к пояснице.

– Здесь есть хоть какие-нибудь лекарства? – спросил я у Кану.

– У меня должно быть обезболивающее, да и в других кабинетах наверняка что-то осталось.

– А эперизон или ацеклофенак? Или хотя бы обычный антисептик? Может, жаропонижающее? Если уж совсем ничего, то хоть пластырь… или, не знаю, жидкость для полоскания рта.

Ну должно же в лаборатории быть хоть что-то! Ученые, вы же чистите зубы, правда?

Глава 83

Раннинбек

Часть 2

– Ну… можно порыться в кабинете директора, – сказал Кану, поднимаясь. – Вдруг там есть аптечка.

Вдалеке показались Ким Гаён, Ли Чжихён и мужчина по имени Сэм. Ли Чжихён что-то говорила, указывая на руки Ким Гаён, но я был слишком далеко, чтобы разобрать слова. Руки у той были плотно замотаны чьей-то одеждой. Судя по всему, раны оказались серьезными.

Я попросил их не спускать глаз с Ю Гыми, а сам направился в уборную. Хотелось перейти на бег, но каждое движение, каждый вздох отзывались резью в боку.

Трещина в ребрах? Нет, не может быть. Иначе я бы сейчас рыдал, корчась от боли на полу. Должно быть, у меня ничего серьезного. Не буду накручивать себя, пока не увижу рентген. Переживать сейчас – только зря нервы тратить. Нужно сосредоточиться на настоящем.

Я взглянул в зеркало и увидел, что правая и левая стороны моего лица разительно отличаются. Левая сторона выглядела более-менее нормально, а вот правая… Сплошные синяки, запекшаяся кровь. Ну и видок… Неужели это я? Щека уже начала отекать. Правая бровь была рассечена, но кровь успела свернуться, смешавшись с ворсинками полотенца.

Оглядевшись, я стянул с себя рубашку. Левая сторона тела почти не пострадала, а вот правое плечо, рука и бок, по которым меня бил Артур, покрылись кровоподтеками.

Ничего страшного. Я могу двигаться. Могу ходить. Это всего лишь легкие травмы… По крайней мере, я пытался себя в этом убедить.

Стоять и разглядывать свое побитое отражение в зеркале – верный путь к депрессии. Если подумать, нам даже повезло, что все происходило в темноте. Я толком не видел лица того, кто меня бил. И не видел, как кислота разъедала его лицо. Не хотелось бы запечатлеть эти образы в своей памяти и потом снова и снова прокручивать их в голове, лежа ночью в кровати.

Чтобы не впасть в уныние, я мысленно начал нахваливать себя. Все уже в прошлом. Уж лучше так, чем если бы на моем месте оказалась одна из моих спутниц. Мне еще повезло. Левая половина лица цела, верно? На работе я видел вещи и пострашнее.

Осторожно, чтобы не потревожить раны, я смыл кровь с лица и шеи. Лицо вообще сильно кровоточит при травмах. Интересно, Артур носил кольцо? Или у него были длинные ногти? Не знаю. Не помню.

Вода смыла кровь, и отражение в зеркале стало хоть немного походить на меня прежнего. Сердце, которое бешено колотилось, начало успокаиваться.

Промыв раны под проточной водой, я достал из рюкзака полотенце и прижал к порезу. Потом заглянул в зеркало, чтобы проверить, в порядке ли зубы, но вздохнул и бросил эту затею.

Открыв ящики под раковиной, я нашел там оставленный кем-то тюбик зубной пасты, щетку и жидкость для полоскания рта. Решив, что хуже уже не будет, я прополоскал рот – рассеченную слизистую словно обожгло, но лучше так, чем ничего. Я сплюнул и прополоскал рот еще раз.

Чувствуя себя чуть лучше, вышел в коридор.

Меня заметил какой-то мужчина – кажется, его звали Джеймс. Он указал пальцем на дверь с другой стороны коридора. Кабинет директора, как я понял, оказавшись внутри. На полу лежали люди. Сначала я подумал, что они без сознания, но, приглядевшись, понял, что ошибся. У одного человека в животе торчал топор, у другого был проломлен череп, у третьего – выбиты все зубы, а челюсть выглядела так, будто ее тоже разбили молотком.

Черт.

На первый взгляд, здесь было не меньше десятка тел, сложенных плотно, словно фигурки в тетрисе. Затаив дыхание, я прошел дальше, вглубь комнаты. Там на диванах валялись те, кого Кану назвал «без пяти минут покойниками». Один из них – мужчина – лежал с торчащими из головы канцелярскими ножницами, а в его глазнице застряла шариковая ручка. Рядом находился еще один мужчина, из живота и шеи которого торчали осколки. Чуть дальше я увидел женщину с окровавленным затылком и переломанными в нескольких местах руками и ногами.

К счастью, все трое были без сознания.

Стоматолог ни одному из них помочь не мог. Здесь требовалось несколько отделений больницы – хирург, ортопед, травматолог, офтальмолог… Но точно не я.

Тем временем Кану достал из шкафчика покрытую толстым слоем пыли аптечку. Он стер пыль рукой, и стал виден красно-белый крест. О! Аптечка выглядела профессиональной. Впрочем, оказалось, что содержимое ее мало чем отличается от стандартной аптечки.

Но даже перекись водорода и стерильные бинты – уже лучше, чем ничего.

Я начал лихорадочно рыться в аптечке, проверяя, что там есть, и тут рядом послышался осипший от криков и стонов женский голос:

– Вы из спасательной команды?

Я вздрогнул от неожиданности и на секунду перестал дышать. Кану тоже резко вскинул голову.

Что мне ответить?

– Нет. Я не спасатель.

Я хотел бы солгать, чтобы не лишать ее надежды, но просто не смог.

– У меня серьезные травмы? Не могу пошевелить шеей, – снова заговорила женщина, продолжая смотреть в потолок.

Я отложил аптечку и подошел ближе. Кану тяжело вздохнул, на мгновение закрыл глаза, потом посмотрел куда-то вдаль и глухо произнес:

– Бел. Ты упала с шестого этажа. Помнишь? Тебя сбросили вниз.

– Энджади… Что с Тиной? Она выбралась?

– Тина мертва.

После этих слов Кану резко развернулся и молча выскочил из комнаты.

Я остался один.

Один на один с умирающим человеком. Я растерянно схватил физиологический раствор, но легче от этого не стало. Беспомощность давила на меня с невыносимой силой. Рядом умирал человек, а я ничего не мог сделать.

…Черт.

Хочу уйти отсюда.

Бел. Вероятно, Белиал?

Могу ли я чем-то ей помочь?

Она по-прежнему смотрела в потолок, а я все еще не мог двинуться с места.

– Вы все еще здесь?

– Да. Я здесь.

Белиал сглотнула то ли кровь, то ли рвоту, неясно. С каждым выдохом из легких вырывались булькающие хрипы, а губы покрывались пузырьками кровавой пены.

– Я хочу быть рядом с подругой. Она здесь?

– Как она выглядит?

– Длинные волнистые каштановые волосы… Джинсы, черные… Зеленый свитер, белый лабораторный халат. На ногах, наверное, кроксы. Полное имя – Мартина Санчес.

– Думаю, она в соседней комнате. Здесь только раненые.

– Хочу держать ее за руку, пока не умру.

Я почувствовал облегчение оттого, что хотя бы чем-то могу помочь, и выбежал из комнаты.

Снаружи Кану дрожащими пальцами пытался прикурить сигарету. В обычной ситуации я бы спросил, какого черта он курит на Подводной станции, но сейчас мне это даже в голову не пришло. Если бы я был курильщиком и мог приглушить тревогу и тоску сигаретой, то, возможно, тоже сейчас закурил бы.

Я торопливо спросил:

– Где тело Мартины?

– Наверное, в соседней комнате.

Кану трясущейся рукой указал в сторону, и я бросился туда.

Внутри лежали десятки тел.

Тридцать? Больше?

Никогда прежде я не видел столько мертвых в одном месте.

Я думал, что найти среди них нужного человека будет непросто, но неожиданно мне помогла Ким Гаён. Она уже была в комнате и наклонялась к погибшим, будто искала кого-то. Завидев меня, она вздрогнула.

– Вы кого-то ищете?

– Мартину Санчес.

– Вон она.

Ким Гаён кивком указала на миниатюрную женщину. Я осторожно просунул руки ей под спину и под колени, приподнял и взял на руки. Тело было еще теплым, мягким, словно она просто уснула.

Я направился в кабинет директора, к дивану, где лежала Белиал. Она все так же смотрела в потолок.

Неужели я опоздал?

– Бел? Бел? Вы живы?

– Пока да, – закашлявшись, выдавила она.

Я осторожно положил руку Белиал на руку мертвой Мартины. Чувствовала ли она хоть что-нибудь? Белиал переплела свои пальцы с пальцами Тины, а я тем временем пытался придумать, что сказать.

Ничего не приходило в голову.

Может, если бы я был верующим, мне было бы легче. Или если бы у меня был дар красноречия. Может, будь я филологом, литератором или философом… Черт. Надо было больше читать.

Я хотел сказать ей что-то хорошее. Похвалить за то, что в начавшемся хаосе она не поддалась панике и не думала о себе, а пыталась организовать эвакуацию. Возможно, для нее мои слова будут пустым звуком, но… если я промолчу, то эта тишина меня просто раздавит.

– Я слышал, что вы пытались эвакуировать людей.

Белиал молчала.

– Это невероятно. Вы могли бы сбежать первой, но остались и сделали все, что могли.

– Тина отказалась садиться в шлюпку, когда узнала, что я остаюсь… Кх… – Белиал попыталась сглотнуть, но снова захлебнулась кровавой пеной. – Потом… она пыталась защитить меня. Ее били ногами… ножом… кхх… Она попыталась удержать меня, но мы вместе рухнули вниз.

Я смотрел на женщину, у которой руки и ноги были неестественно вывернуты, несколько ребер торчало наружу, а из глаз текли кровавые слезы.

Что мне делать?

Что я могу сделать?!

Глядя на Белиал, которая больше не могла глотать кровь и начинала ее выплевывать, я чувствовал, как внутри меня разгорается боль – от злости, от бессилия, от горечи.

Почему я чувствую такую злость?

Я пытался подавить эмоции и как можно спокойнее сказал…

Глава 84

Раннинбек

Часть 3

– Вы имеете полное право злиться! Даже проклинать их! Люди, которые так с вами поступили, либо уже мертвы, либо скоро сдохнут! Даже если кто-то выжил, не думайте, что они будут жить долго и счастливо! Такие эгоистичные ублюдки рано или поздно умрут еще более ужасной смертью – даже если не здесь! Они заплатят за свой выбор!

Какая там сдержанность? Меня трясло от злости, в голосе звучали слезы. Откуда-то изнутри поднималась не печаль, а ярость, жгучая и всепоглощающая. Я даже не знал, на кого именно злюсь – на бездушных, озверевших людей, на торпеду, из-за которой все началось, или на эту гребаную Подводную станцию.

В дверях стояли Ким Гаён и Ю Гыми и молча наблюдали за происходящим.

Поколебавшись несколько секунд, Ю Гыми подошла ближе и тихо заговорила:

– Тина хотела остаться с вами до самого конца. Вы были для нее настолько важны, что она отказалась от эвакуации.

Белиал разжала руку, словно теряя последние силы, но Ю Гыми снова переплела их пальцы:

– Настолько важны, что она была готова пойти вместе с вами на корм для рыб. – Ю Гыми посмотрела на Белиал, которая все так же неподвижно глядела в потолок, и шепотом продолжила: – Человек, который вас защищал, сейчас с вами. И те, кто знал вас недостаточно хорошо, но восхищаются вами, тоже здесь. И Гаён, которая должна вам кофе… и я, которая собиралась устроить набег на пекарню, раз уж вы пообещали меня угостить. – Ю Гыми слегка улыбнулась и тихо добавила: – Вы многое сделали. Спасибо вам. Теперь просто возьмите Тину за руку и отдохните.

…Так тоже можно.

Я смотрел на Белиал и понимал, что мой гнев исчезает. Вместо него осталась лишь пустота. Я сжал губы, проглотил горечь. Мне казалось, что если я сейчас заговорю, то разрыдаюсь.

Теперь я понимал, что имела в виду Ким Гаён, когда говорила, что при виде добрых людей ей хочется расплакаться.

Я несколько раз сполоснул руки и повернулся к Ким Гаён. Осторожно размотал полотенца, в которые были завернуты ее руки, и принялся осматривать ожоги.

– Я двадцать минут держала их под водой, – тут же сказала она, словно оправдываясь.

Я посмотрел на нее и промолчал.

– Эм… Мухён, на самом деле не так уж больно, как кажется.

Меня так и подмывало сказать: «Это потому, что твои нервные окончания уже разрушены», но я сдержался. Что толку пугать ее?

Левая рука выглядела относительно неплохо, а вот большой, указательный и средний пальцы правой руки пострадали сильнее всего. Кожа почернела, появились волдыри. Ожоги третьей степени.

Я осторожно обработал раны тем, что смог найти в аптечке, и аккуратно забинтовал пальцы и ладонь. Затем попросил открыть рот – нужно было проверить, не повредил ли кислотный пар слизистую. К счастью, слизистая не пострадала.

Я собрался с мыслями и постарался говорить как можно ровнее:

– Как только выберемся отсюда, сразу поедем в больницу. А пока постарайтесь как можно меньше пользоваться правой рукой.

– Хорошо.

– И левой тоже.

– И как мне тогда что-то делать?

– Говорите мне или остальным, если вам что-то нужно.

Ким Гаён коротко усмехнулась, словно выдыхая со смешком напряжение.

Почему, когда кто-то улыбается, тревога и уныние становятся меньше? Ведь сам я не улыбаюсь.

Обрабатывая антисептиком ее исцарапанные и сбитые колени, я огляделся.

Ли Чжихён вместе с несколькими людьми спустились на затопленный второй этаж, чтобы осмотреть грузовой лифт. Ю Гыми нашла в лаборатории обезболивающий спрей и, сказав, что собирается нанести его на спину и поясницу, ушла в комнату, где лежали сложенные тела. Она обронила, что мертвые пугают ее меньше, чем живые.

А меня пугали и те и другие.

Обрабатывая голень Гаён, я тихо спросил:

– Э… Гаён, я хотел бы обсудить с вами не очень приятную тему. Если почувствуете себя неловко или не захотите отвечать, просто скажите.

Ким Гаён наклонила голову сначала вправо, потом влево, будто разминая шею, и ответила:

– Хорошо. Начинайте.

– Вам было страшно, когда вы выливали кислоту?

– Вы имеете в виду, боялась ли я, что обожгу руки? Или что он умрет мучительной смертью?

– Скорее второе. Но первое меня тоже волнует.

– Честно говоря, я боялась и того и другого. Но больше всего я боялась, что он причинит нам вред.

Ким Гаён посмотрела на свои забинтованные руки и продолжила:

– В этом мире есть люди, которых не убедить словами. Узнав, что Гудман выстрелил микроорганизмами в живого человека, я сразу поняла, что убеждать его бесполезно. Наверное, я просто стала старше. Чем старше становишься, тем меньше терпения остается. Я больше не готова тратить кучу времени на то, чтобы пытаться кого-то вразумить. Проще не иметь с такими людьми дела.

– А я тогда думал, что мы вчетвером сможем с ним справиться. Наверное, это было наивно? Я не пытаюсь осудить вас за то, что вы сделали, просто хочу разобраться.

Ким Гаён посмотрела на мои руки, которые, в отличие от моего лица, выглядели вполне нормально, и нахмурилась:

– Быть наивным – не преступление. Но в мире полно психов. Некоторых может остановить только смерть. Я видела таких и до того, как попала в эту лабораторию. Мне не повезло – пришлось столкнуться с ними лично. Думаю, если бы Гудман тогда не умер, то погиб бы кто-то из нас, один или даже двое.

Я всегда жил вдали от насилия. Сам факт того, что во сне я нажал на курок, до сих пор преследовал меня в реальности. Это чувство вины… Тяжесть на указательном пальце… Лица убитых людей, всплывающие в памяти снова и снова… Вес мертвого кота и пролитая кровь…

А ведь все эти смерти были просто сном.

Но теперь я не мог перестать думать о Белиал, которая только что умерла, о лежащей рядом с ней Мартине, о телах, разбросанных вокруг, и даже о том мужчине, Артуре.

Наверное, я просто не из тех, кто первым причинит кому-то вред. Если меня начнут бить, я отвечу, но сам никогда не ударю первым.

Мне везло, что до сих пор я ни разу не получал серьезных повреждений и никого не бил по-настоящему… Но как долго я еще смогу оставаться таким в этом проклятом месте? В обычной жизни мне случалось сталкиваться с мерзкими людьми, однако и в голову не приходило наброситься на них с кулаками или мстить. Я просто прекращал любое общение или избегал их. А если ситуация выходила из-под контроля, обращался в полицию.

Ким Гаён рассеянно коснулась повязки на правой руке и вдруг сказала:

– Честно говоря, я почти не жалею о том, что сделала.

– Я хотел спросить… Вы не думали вернуться в Центр изучения глубоководных организмов, чтобы проверить, жив ли он?

– Вернуться в тот мрак? – с ужасом переспросила она и покачала головой.

Понятно. Впрочем, я и не рассчитывал, что Ким Гаён действительно туда пойдет. Хотя если бы кто и смог, так только она. Поэтому я решил лишь спросить. Сам я туда точно больше не сунусь.

– Я не предлагаю возвращаться. Просто говорю, что… Гудман мог выжить. Его могут найти.

– Ох…

– Я проверял жизненные показатели всех, кого мы встречали прежде, но не Артура Гудмана. Мы просто бросили его и сбежали. Если он выжил и его спасут, то нас ждут проблемы. Думаю, кроме нас четверых, никто не видел, что там произошло, но все же…

Вероятность ничтожная, но что, если сюда прибудет спасательная команда? Человек считается живым, пока не констатировали смерть. А смерть констатировать могу только я. Мне следовало быть хладнокровнее и проверить, жив ли Гудман, но я поддался панике и сбежал.

В темноте нас, скорее всего, никто не разглядел, но… Что, если кто-то видел все, что произошло? Что, если Гудман выжил благодаря чьей-то помощи?

Гаён нахмурилась и с сомнением сказала:

– Маловероятно, но если вдруг… Вы правда думаете, что он мог выжить после случившегося?

– В больницу иногда привозят людей безо рта, и они все еще живы. Если начнутся проблемы, я скажу, что действовал в рамках самообороны. А вы мне просто помогали.

– Что? Почему?

– Если бы я был решительнее и бил посильнее, возможно, до этого не дошло бы. И тогда никто бы не пострадал.

Ким Гаён посмотрела на меня так, будто я сказал что-то нелепое, а потом усмехнулась:

– Так вот что не дает вам покоя? Хмм. Я ведь толком вас не знаю, мы только сегодня встретились, но вы, похоже, действительно добрый. До смешного добрый. Чжихён сказала нечто похожее, когда мы уходили в туалет. Сказала, что взяла нож, а когда упала и поднялась, никак не могла понять, куда он делся. А потом извинилась за то, что все в итоге пришлось делать мне.

«До смешного добрый». Разве это не просто попытка оправдать себя? В конце концов от смерти Артура Гудмана выиграли мы все, но если вдруг дойдет до уголовного разбирательства – какой бы низкой ни была вероятность этого, – мне не хотелось бы, чтобы вся вина легла на Ким Гаён.

– Разве таких людей не называют терпилами? – спросил я.

– Ненавижу это слово. Его используют только моральные уроды, чтобы высмеивать добрых людей и опустить их до своего уровня. Не говорите так.

Какое счастье, что Ким Гаён умнее и образованнее меня. Нечасто предоставляется возможность поговорить с таким собеседником. Возможно, мы честны друг с другом лишь потому, что оказались в этом аду. Мы встретились всего несколько часов назад, так что формальности ни к чему, мы из совершенно разных миров, так что вряд ли пересечемся в будущем.

Ким Гаён выхватила у меня из рук пинцет и спокойно продолжила:

– Я прекрасно осознаю, что сделала. Если он выжил… ну, значит, такова его судьба.

Она хмыкнула, пожала плечами и продолжила:

– Но у меня, в отличие от него, рот целый, и если он вдруг выживет, то я всему миру расскажу о том, что он натворил. Так что не переживайте. Если он жив, значит, у меня будет меньше чувства вины.

После этих слов она неловко взялась за обработку моих ран – рассеченной брови, опухшего глаза, разбитых губ.

Я хотел было указать ей на несоблюдение гигиены рук и неправильное наложение повязки, но в итоге промолчал и позволил ей делать все по-своему.

Ким Гаён оказалась слишком близко, поэтому я слегка прикрыл глаза.

Глава 85

Раннинбек

Часть 4

– Люди должны жить добром. Этот ублюдок… даже раньше… он не был моим коллегой, поэтому я не обращала на него внимания, но… эх… Не хочу о нем говорить. В любом случае добрые люди привлекают своей добротой. Они кажутся… цельными. Смотришь на них и понимаешь, как человеку следует жить. Мне нравятся такие люди. Даже если ты сам не добрый, надо хотя бы стараться им быть. А вот он… Он жил как последнее ничтожество, так что не думаю, что кто-то протянет ему руку помощи. Хотя… если вдруг кто-то спасет его, что ж, значит, ему повезет.

Я не мог сказать, хорошо ли она продезинфицировала раны, но… Черт! Щиплет!

Ким Гаён обработала мои раны марлевым тампоном, пропитанным спиртом, и жжение было таким нестерпимым, что у меня перехватило дыхание. Потом она нанесла мазь на кончики пальцев и размазала по поврежденной коже.

– Все! Лечение окончено! – бодро объявила она.

Я с облегчением выдохнул, будто окончилась краткая, но мучительная пытка.

…Раны Ю Гыми и Ли Чжихён я обработаю сам.

Мне нужно было собраться, укрепить свою разболтавшуюся психику, поэтому я, тяжело вздохнув, спросил:

– Последний вопрос… Как можно стать таким же крепким духом, как вы? Есть какой-то способ закалить психику?

– Слышали поговорку «Лотос растет из грязи, но его лепестки остаются чистыми и незапятнанными»?[4] Не стоит принимать происходящее близко к сердцу, как бы тяжело и страшно ни было. Думайте так: никто не сможет причинить вам боль без вашего согласия.

Я собирался ответить, но увидел, что к нам, держась за поясницу, медленно направляется Ю Гыми. От нее пахло анальгетиком.

– Но разве все, что с нами происходит сейчас, не слишком ужасно? Я хочу, чтобы никто не пытался причинить мне боль, онни.

– И то верно, – тепло улыбнулась ей Ким Гаён.

Я внимательно осмотрел Ю Гыми с головы до ног и спросил:

– Как спина?

– Сейчас я мечтаю о том, чтобы сходить на массаж, потом в сауну, полежать в горячей воде и проспать минимум десять часов подряд.

Я подумал, что, раз Гыми шутит, значит, с ней все в порядке. И в следующее мгновение в голове эхом прозвучал твердый мужской голос: «Значит, с вами все в порядке». От кого я слышал эту фразу? Я напряг память, но за последнее время столько всего произошло, что и не упомнить. Я осторожно обработал раны Ю Гыми. Она сказала, что не хочет показывать спину и поясницу, поэтому я не настаивал.

Вскоре со второго этажа вернулась Ли Чжихён, босиком и мокрая до нитки. Она зашла в комнату тяжело дыша и сразу обратилась ко мне:

– Мухён, в вашем сне вы пробовали сбежать с помощью лифта?

– Да. Я пытался подняться из Чхоннёндона на Третью подводную базу. Но лифт несколько раз останавливался из-за отключения электричества. А что?

– Я хочу попробовать запустить грузовой лифт и выбраться отсюда. Если получится, то мы все сможем добраться до нулевого уровня. Выйдем на поверхность и увидим солнечный свет.

Грузовой лифт, как и центральный, соединяет Четвертую подводную базу с искусственным островом Тэхандо. Слова Ли Чжихён звучали очень оптимистично, и умом я понимал, что это хорошая идея, но где-то в глубине души уже готовился к худшему, поэтому невольно добавил ложку дегтя:

– А если не получится?

– Тогда все разом отправимся к Господу.

Вот как. Все просто.

…Ли Чжихён, может, и отправится к Господу, но я, как неверующий, перейду прямиком в разряд трупов.

Отличный выходной, ничего не скажешь.

Если я выберусь отсюда, то больше никогда в жизни не опущусь под воду. Ни в море, ни в бассейн, ни даже в ванну. В лифт не зайду. По лестнице тоже ходить не буду. Запрусь в комнате и никогда не выйду.

Я открыл рюкзак и достал полотенце, на котором лежал кот. Уже привыкший ко мне, тот лениво отстранился от моей руки. Я передал полотенце Ю Гыми, а она протянула его Ли Чжихён.

Пока Ли Чжихён вытирала морскую воду с лица и пила воду, которую ей подала Ким Гаён, я предложил:

– Давайте обработаем ваши порезы.

Ли Чжихён покачала головой:

– У нас нет времени.

– Чжихён, вы же знаете, что лечение – это то, на что нужно выделять время.

– Если будем тянуть, сломается не только лифт, но и все остальное. Нам срочно нужно откачать воду.

С этими словами Ли Чжихён набросила полотенце на голову и выбежала из комнаты, громко созывая всех оставшихся.

Мы трое вышли следом за ней, а из соседних помещений нерешительно вышли восемь мужчин.

На верхних этажах замерло несколько человек, прислушиваясь к происходящему.

Ли Чжихён громко заговорила:

– Я Ли Чжихён из инженерной группы «Ка»! Я только что вплавь добралась до лифта, который застрял на первом этаже.

Так вот почему она насквозь мокрая.

Ли Чжихён несколько раз кашлянула, переводя дух, а затем продолжила:

– В целом лифт исправный. Я смогу его запустить. Проблема в воде. Из-за того, что двери были открыты, кабина заполнена водой – лифт не сдвинется с места из-за ее веса. Если мы хотим выбраться, нам нужно ее откачать!

Джеймс хмуро посмотрел вниз, на поднимающуюся воду, и недовольно пробормотал:

– И как ты собираешься это сделать? Вода будет поступать быстрее, чем мы ее откачивать.

Когда мы прибыли, второй этаж был затоплен, и теперь вода добралась до середины третьего.

– Второй этаж уже под водой. Скоро и третий накроет, – с тревогой добавил Сэм Янг.

Ли Чжихён энергично обтерла свои короткие волосы полотенцем и ответила:

– Нужно запустить автоматическую систему откачки и вручную открыть дренажные клапаны на первом этаже. Конечно, сразу вода не уйдет, но ее уровень хоть немного снизится. Как Джеймс и сказал, вода будет поступать быстрее, чем мы сможем ее откачать. Но нам не нужно осушать все помещение – лишь столько, чтобы лифт смог подняться. – Она вытерла руки полотенцем и продолжила: – Эти лифты изначально спроектированы так, чтобы выдерживать морскую воду и работать даже при частичном затоплении. Обычно полы здесь всегда сухие и чистые, потому что их постоянно убирают роботы-уборщики, но во время строительства база буквально утопала в воде и грязи. Так что все будет нормально.

Один из мужчин, который до этого молча слушал, вдруг ухмыльнулся:

– Значит, всего-то надо убрать воду? Ну так это же работа инженера.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну ты же инженер. Так зачем командовать? Возьми и сделай сама.

Ли Чжихён нахмурилась и покраснела от злости.

– Уровень воды должен опуститься до первого этажа. Мне неважно, откачает воду дренажная система или вы с ведрами! Да хоть выпей ее, мне все равно! Главное, чтобы вода ушла! Если бы я могла осушить этот чертов лифт в одиночку, стала бы я вас звать и тратить время на этот разговор?! Нет, я бы сделала все сама и сбежала!

– Ну так и сделай, чего уж там! – Мужчина усмехнулся еще шире.

– А ты что, выбираться не собираешься?

– Нет, почему же. Уеду на лифте, который ты запустишь.

В его голосе и манере речи было что-то странное.

Оглядевшись, я заметил, что Джеймс Даннел, Сэм Янг и Энджади Кану держались немного иначе, чем остальные.

Некоторые мужчины смотрели на Ли Чжихён с кривыми ухмылками, скрестив руки на груди, как будто наблюдали за забавной обезьянкой, устроившей представление.

Я не понимал, что происходит. Почему они так себя ведут? И что вообще несет этот тип? Разве не очевидно, что сейчас мы все должны помочь Ли Чжихён с откачкой, чтобы выбраться?

Грузовой лифт не может подняться из-за воды. Судя по всему, здесь произошло то же самое, что в Чхоннёндоне – двери остались открытыми и лифт полностью затопило. Кабина была прозрачной, однако даже с третьего этажа ее не было видно – она словно исчезла, погребенная под толщей воды.

Если Ли Чжихён права, то уровень воды поднимается очень быстро, а значит, откачку нужно начинать как можно скорее. Даже я, человек, ничего не смыслящий в инженерии, понял с первого раза. Неужели сотрудники Исследовательского центра не могут этого осознать?! Почему они ведут себя так враждебно? Я что, один не понимаю, что здесь происходит?

Ю Гыми обеими руками потирала поясницу, но теперь схватилась за виски, словно пытаясь справиться с головной болью.

Ким Гаён стояла, лениво привалившись к стене и скрестив руки, и без всякого выражения смотрела на мужчин.

Парень с обесцвеченными волосами, стоявший рядом с тем, который насмехался над Ли Чжихён, вдруг сказал:

– С какой стати мы должны тебя слушать? Если ты права и вода поступает быстрее, чем уходит, то какого хрена? Мы просто зря потратим силы, так? Лифт находится под водой уже больше получаса! Что, если он вообще не включится? – Он сделал шаг вперед. – А что, если кто-то из нас по ходу дела пострадает или погибнет? Ты возьмешь на себя ответственность?!

Последние слова он прокричал прямо в лицо Ли Чжихён.

Та глубоко вдохнула, задержала дыхание, а потом медленно выдохнула. Сделала несколько шагов назад и остановилась, задев меня локтем.

Сжав левую руку в кулак, она тихо, почти неслышно прошептала:

– Господи, сегодня у меня тяжелый день. Пожалуйста, помоги мне никого не убить.

Что за… Это молитва?

Но какая же она… жесткая.

Другой мужчина осмотрел насквозь мокрую Ли Чжихён с головы до ног и усмехнулся:

– Вы, инженеры, должны чинить все, что сломалось. Так какого черта ты сваливаешь на нас свою работу? Это твоя работа, вот и делай ее. И если хочешь попросить о помощи, стоило бы выразиться повежливее.

Ли Чжихён не нашлась с ответом – она просто смотрела на него, растерянно приоткрыв рот.

Я тоже.

Может, у меня сломался переводчик? Или я, когда умывался, заодно и мозги смыл?

Ли Чжихён молчала, и я шагнул вперед:

– Что, черт возьми, с вами не так? Вы ведь сами понимаете, что она права. Да, даже если все мы попытаемся откачать воду вручную, это может не сработать, и лифт так и не запустится. Или вода будет подниматься быстрее, чем мы ожидали. Даже если лифт запустится, электрическая система может выйти из строя или случится какая-то другая поломка, из-за которой все пойдет насмарку. Но, по крайней мере, стоит попробовать! – Я сжал кулаки. – Если нам повезет, мы выберемся отсюда. Так почему вы даже не хотите попытаться?

Глава 86

Раннинбек

Часть 5

Очевидно, мои слова этого типа не убедили. Он скрестил руки на груди и, глядя на темную воду, затопившую второй этаж, лениво сказал:

– Ну да, если повезет. Но я не собираюсь лезть в эту грязную жижу.

…Честно говоря, даже отсюда было видно, что вода, затапливающая Центр исследований загрязнения морской среды, выглядела не слишком привлекательно. А если учесть, что второй этаж уже полностью затоплен, то воды здесь – минимум шесть метров. Погружаться на такую глубину, искать на ощупь дренажные клапаны, открывать их… Да, это задача не из легких.

Но если не так, то как? Как еще отсюда выбраться? Почему они не хотят попытаться? Неужели у них есть какой-то другой способ спастись, о котором мы не знаем?

Неприятный тип пожал плечами и посмотрел на меня с жалостью:

– Вы же азиаты. Китайцы, да? Наверное, даже таких слов, как «спасательная команда», не знаете. А вот я американец. За мной обязательно пришлют спасателей. Так что я не собираюсь тратить силы впустую. Лучше расслаблюсь и спокойно подожду. Боже, благослови Америку!

На словах «спасательная команда» он лениво согнул пальцы, будто заключая их в воздушные кавычки, а его дружки засвистели и дали друг другу пять.

Внутри меня закипело раздражение. Какой бред…

Ли Чжихён уповает на Господа, но все равно ныряла в эту чертову воду, чтобы попытаться запустить лифт и спастись. А эти придурки уповают на страну, которой нет и трехсот лет, и несут такую ахинею!

Ли Чжихён стиснула кулаки, дрожа от ярости. У нее был такой вид, будто она готова врезать любому из этой троицы. Но не успела она открыть рот, как Ким Гаён произнесла ровным, бесстрастным голосом:

– Дастин. Сейчас проход к Центру изучения глубоководных организмов открыт. Если хочешь, можешь уйти туда, пока третий этаж не затопило. С изоляционными барьерами Центр изучения глубоководных организмов останется относительно целым, даже если здесь вода поднимется до седьмого этажа.

Мужчина, которого она назвала Дастином, усмехнулся:

– Кто знает, мисс Ким? Вдруг вы откроете барьеры после того, как мы уйдем.

– Даже в этом случае все равно выгоднее будет уйти. Центр изучения глубоководных организмов уйдет под воду гораздо позже, чем этот.

Ким Гаён была права. Судя по тому, что Центр редкоземельных металлов и Центр исследований загрязнения морской среды оказались полностью изолированы друг от друга, барьеры действительно сдерживали воду. Если хочешь продержаться как можно дольше, лучше укрыться в еще не затопленном Центре изучения глубоководных организмов, чем в этом, который уже начал погружаться в воду.

Внезапно я вспомнил сон об обрушении канатной дороги. Даже думать об этом было неприятно.

Кровь. Трупы. Отчаяние.

Черт.

Живот скрутило от напряжения.

Во сне разрушение произошло довольно быстро. Сколько времени на это потребовалось? Не так уж много.

Паника накрыла меня с новой силой – нужно было выбираться как можно скорее.

Но если я сейчас скажу, что мне приснилось, будто Подводная база скоро рухнет, кто мне поверит? Все просто решат, что я псих.

Разминая плечи и руки, Ким Гаён спокойно заметила:

– Если собираетесь в Центр изучения глубоководных организмов, лучше уходите, пока третий этаж не затопило.

– А ты что? Останешься здесь? – спросил Дастин.

Ким Гаён с усмешкой сложила ладони и с подчеркнутой вежливостью указала ими в сторону Ли Чжихён.

– Уж лучше утонуть вместе с той барышней в грязной жиже, чем торчать с тобой и ждать спасателей.

Повисла тишина. Люди переглядывались, в их взглядах читались колебания. Потом воздух наполнился тяжелыми вздохами и гулкими перешептываниями.

Ли Чжихён снова промокнула волосы полотенцем, отжала его и взяла у Ю Гыми свой планшет. Осмотрев всех собравшихся, она громко объявила:

– Те, кто хочет уйти в Центр изучения глубоководных организмов, готовьтесь к отбытию. Через пять минут мы опустим изоляционный барьер. – Она перевела взгляд на темную воду, задержала его на мгновение и продолжила: – Те, кто хочет попытаться выбраться на лифте вместе со мной, снимите обувь и верхнюю одежду, подготовьтесь к заплыву. Собираемся здесь через пять минут.

Ли Чжихён еще раз провела полотенцем по волосам, тяжело вздохнула, развернулась и, сжимая в руке планшет, медленно направилась в кабинет.

Я пошел за ней следом.

Ли Чжихён аккуратно положила планшет на стол. По лицу было ясно, что ей хочется разнести что-нибудь в пух и прах. Вся ее поза, выражение лица, напряженные плечи кричали о раздражении.

Увидев меня, Ли Чжихён прикусила губу, пытаясь сдержаться, а потом с яростью выпалила:

– Да чтоб все провалилось! Можно считать этот лифт ковчегом, ниспосланным Господом, и потратить все силы на то, чтобы спастись! А можно нажраться вусмерть, обколоться и спокойно ждать, пока спасатели не найдут наши кости! Вот прямо сейчас мне хочется хорошенько проораться! А-а-а-а!

Ли Чжихён тяжело дышала, задыхаясь от ярости.

– Так и хочется кому-нибудь врезать! – Она резко остановилась, прикрыла глаза, глубоко вдохнула и пробормотала: – Простите. Похоже, я снова не смогла возлюбить ближнего своего. Если исполнение Господних наставлений дается мне с таким трудом, значит, мне еще есть над чем работать.

Я с сочувствием смотрел, как Ли Чжихён ходит из угла в угол, словно хищник, потерявший добычу. Даже представить не мог, в какой она ярости. Я вспомнил, как инженеры из ее команды работали по принципу «быстро и максимально эффективно», и тихо пробормотал:

– Вы хорошо держались… очень по-взрослому.

– Просто понимала, что кричать бесполезно.

Она продолжала бесцельно мерить шагами кабинет, потом плюхнулась в пустое кресло и закрыла глаза.

– Ах… В таких ситуациях куда лучше справился бы командующий. Может, мне не хватает способностей? Я никогда не пыталась вести за собой или выступать с инициативами. И не хотела. Мне было достаточно хорошо делать свою работу и следовать указаниям. – Она глубоко вдохнула.

– Когда велят что-то сделать, я делаю, причем хорошо. В жизни мне особо не приходилось проявлять инициативу. Соглашайся, делай, что говорят, и можно спокойно жить. Но сегодня мне слишком часто приходится принимать решения и брать на себя ответственность. Ладно командующий, но даже не представляю, как с этим справляется наш зам.

– Вы про Кан Сучжон?

Я всегда думал, что она похожа на Син Хэряна не только ростом, но и характером. Казалось, она тоже из тех, кто решает вопросы грубой силой… Но, похоже, это было всего лишь мое предвзятое мнение.

– Командующий Син всегда считал, что если с кем-то невозможно договориться, то и тратить время на разговоры незачем. Когда он отправляется на переговоры, все решается очень быстро. А вот зам может сидеть на встречах по два-три часа, обсуждая все с другими командами, аргументируя свою позицию, добиваясь компромисса, снова корректируя план… Ну а я уже через пять минут готова взорваться от злости. Как она выдерживает такое каждый день?

Кан Сучжон, должно быть, тоже приходится сдерживаться. В конце концов, добиться понимания бывает непросто. Люди мыслят по-разному, и, когда их интересы не пересекаются, им нет смысла сотрудничать. Если бы человечество умело решать конфликты словами, то за всю историю не произошло бы ни одной войны.

Чтобы хоть немного поддержать Ли Чжихён, я медленно сказал:

– Это нормально. Я тоже разозлился. Но сегодня вы действительно сделали все, что могли. Если бы не вы, мы даже не дожили бы до этого момента. Да и сейчас именно вы первой догадались, как отсюда выбраться, и начали действовать.

Ли Чжихён поднялась с кресла, двигаясь как зомби.

– Любой инженер на моем месте подумал бы так же. Дело не в том, что я какая-то особенная, – мрачно ответила она.

– Для меня вы особенная, Ли Чжихён.

Ли Чжихён усмехнулась и покачала головой, но тут в комнату плавно и бесшумно, будто призрак, вошла Ю Гыми. Она приблизилась к Ли Чжихён, молча обняла ее и несколько раз похлопала по спине.

Та пробормотала:

– Ты же намокнешь…

– Ничего страшного. Ты молодец, Чжихён.

Я тепло посмотрел на них, стараясь не коснуться рукой уголков губ, которые так и тянуло дернуться вверх, и предложил:

– Может, мне попробовать поговорить с ними еще раз? Вдруг кто-нибудь передумает. Кажется, они не до конца осознают, насколько тяжело просто сидеть и ждать спасателей, которые могут вообще не прийти. Да и никто не знает, когда Подводная база начнет рушиться. В моем сне она сложилась как карточный домик всего за день… Может, если я нагоню на них тревогу, они задумаются.

Тут к нам присоединилась Ким Гаён. Услышав мои слова, она устало покачала головой:

– Думаю, лучше оставить их в покое, Мухён. Кто понимает, тот останется. Кто не понимает, все равно уйдет.

Я вспомнил, как она говорила, что не тратит время на людей, с которыми невозможно договориться. Но чем нас меньше, тем хуже. Если мы хотим выбраться с помощью лифта, то нам нужны рабочие руки. Что же делать? Есть ли способ удержать тех, кто собирается уйти?

Ким Гаён повернулась к Ли Чжихён:

– Ты можешь включить свет в Центре изучения глубоководных организмов? Там ведь до сих пор нет электричества, верно?

Ли Чжихён заводила сморщенными от воды пальцами по планшету и, быстро проверив систему, ответила:

– Да, ты права. Сейчас включу.

Пока она возилась с электроснабжением, я снял рюкзак, поставил его на пол, разулся, стянул носки и закатал рукава. Открыв рюкзак, я встретился взглядом с котом, который тяжело вздохнул, будто смирившись со своей судьбой.

…А ему вообще нравится сидеть в таком темном, тесном пространстве? Он ведь живое существо, у него есть своя воля. Может, дать ему свободу?

Я никогда не держал котов, так что понятия не имел, как правильно поступить. Но стоило осторожно расстегнуть молнию, как он тут же выскочил, будто только этого и ждал. Плавно, почти бесшумно кот сделал круг по комнате, исследуя пространство, и скользнул мимо ноги Ли Чжихён, которая испуганно вздрогнула.

Глава 87

Раннинбек

Часть 6

Ю Гыми на мгновение задержала взгляд на коте, потом тоже сняла обувь, сунула в нее носки, закатала рукава и подвернула штанины.

Я тем временем заглянул в кармашек рюкзака, где, свернувшись кольцом, неподвижно лежала змея.

В дверь постучали. Вошел Кану. Увидев кота, который свободно разгуливал по комнате, он спросил:

– Чей это кот?

– Никто не знает.

– Довольно тяжелый. У меня дома кошка, и она намного легче… Спокойный. Послушный. Смотри, я впервые его вижу, а он даже не сопротивляется.

Кану уверенными движениями почесал коту подбородок и погладил по голове. Тот спокойно позволил себя трогать.

Странно. Даже с незнакомцем кот вел себя совершенно невозмутимо. Мне всегда хотелось завести питомца, но не было ни времени, ни возможностей. Интересно, насколько умны коты? Достаточно ли, чтобы понимать происходящее? А змеи? Может, Кану разбирается в змеях?

– Вы не встречали никого, кто держал бы змею?

– Нет. А что?

– У меня в рюкзаке змея. Я прихватил ее в суматохе.

– Ты умеешь ухаживать за змеями?

Я замялся, не зная, что сказать, потом покачал головой:

– Эм… нет. Не было времени на размышления. Я просто схватил ее и выбежал из комнаты. Думал, если выберемся, смогу найти хозяина.

– Хм. Даже лапы дает трогать. И не кусается.

Кану продолжал гладить кота, и я, смутившись, спросил:

– Коты кусаются?

Я несколько раз касался животного – когда доставал полотенца, леденцы или просто что-то искал в рюкзаке, но он ни разу не пытался меня цапнуть. Хотя, конечно, зубы у него есть, а значит, и укусить может. Но тогда чем он отличается от змеи? Тем, что не ядовит? Сколько бактерий во рту у кота? У человека – около ста миллионов. Если у кота столько же, одного укуса хватит, чтобы меня убить.

Кану еще раз погладил зверька, а потом протянул его мне:

– Конечно кусаются. Ты и правда никогда не держал котов, да? Посади его обратно в рюкзак, пока он не сбежал. Если кот спрячется, ты его уже не отыщешь.

Я поспешно взял кота, снова сунул в рюкзак и несколько раз проверил, надежно ли застегнул молнию. Потом осторожно поставил рюкзак в угол.

«Сиди смирно, пока меня нет».

Повернувшись, я увидел, как Ким Гаён небрежно скинула обувь в угол, носки швырнула рядом, после чего начала разминаться, медленно вращая корпусом в разные стороны.

Я вышел в коридор, чтобы посмотреть, сколько людей собралось. Больше, чем я ожидал. После всего, что произошло, я ни на что не надеялся и считал, что повезет, если наберется хотя бы двое.

Пришли пятеро. Сэм, Джеймс и трое незнакомцев. Один из них, в кепке, был среди тех, кто молча слушал речь Ли Чжихён, а двоих других я видел впервые. Они пришли сверху? В конце концов мы не знали, сколько еще людей остается на верхних этажах.

Я улыбнулся и хотел было дружелюбно поздороваться, но один из незнакомцев меня опередил:

– Давай сразу все проясним. Не буду врать и говорить, что рад знакомству. Просто сосредоточимся на бегстве и не будем изображать дружбу, – процедил он сквозь зубы (которые, как я невольно отметил, были в ужасном состоянии).

Открытая враждебность. Не понимаю, чего он на меня взъелся? Можно подумать, я ему чем-то насолил.

Я застыл с открытым ртом, не зная, что сказать.

Отказ – это всегда неприятно. Но, в конце концов, у него было полное право меня отвергнуть.

Я вздохнул и убрал с лица улыбку.

– Я тоже не буду говорить, что рад. Но у нас есть общая цель, и нам придется работать вместе. Нет смысла начинать с вражды. Я не знаю, кто ты. Без понятия, чем ты занимался раньше и какие у тебя взгляды. Но с этого момента я собираюсь делать все, чтобы мы оба выжили. – Я протянул ему руку. – Пак Мухён. Единственный стоматолог на этой базе. Надеюсь на сотрудничество.

Если не хочет пожимать, пусть не пожимает.

«Никто не сможет причинить вам боль без вашего согласия», да? Какие сильные слова. Люди причиняют боль друг другу одним своим существованием.

Мужчина нахмурился, несколько секунд смотрел то на мое лицо, то на мою протянутую руку… и не пожал ее.

– Логан, – произнес он так тихо, что я не сразу понял.

Я кивнул и уже собирался убрать руку, как стоящий рядом с ним мужчина, шагнув вперед, крепко пожал мою ладонь и представился:

– Бенджамин.

Немного растерявшись, я ответил на рукопожатие и кивнул.

Тогда мужчина в кепке назвал свое имя и тут же задал мне вопрос:

– Я Картер. Ты хорошо знаком с девушками, с которыми пришел?

Почему он спрашивает? Ну, с Ю Гыми я познакомился еще в день прибытия, а Ли Чжихён и Ким Гаён встретил сегодня впервые, но после нескольких часов, проведенных вместе в этом кошмаре, я воспринимал их как друзей, с которыми знаком уже десяток лет.

Вот только они могут воспринимать меня совсем иначе. Может, я для них всего лишь знакомый.

Я уже собирался сказать, что мы друзья, но вовремя осознал, что знаю о них недостаточно, чтобы это утверждать. Насколько хорошо нужно узнать человека, чтобы назвать его другом?

Я решил дать Картеру самому сделать выводы:

– Я работаю здесь пять дней.

Мужчины переглянулись, а потом перевели взгляд на девушек, которые как раз вышли из кабинета. Вдевятером мы собрались вокруг Ли Чжихён. Ким Гаён потянулась, хрустнув спиной.

Оторвав взгляд от планшета, Ли Чжихён осмотрела собравшихся:

– Как я уже говорила, мы планируем выбраться отсюда с помощью застрявшего на первом этаже лифта. Мы только что подняли изоляционный барьер между Центром исследований загрязнения морской среды и Центром изучения глубоководных организмов. Видимо, все присутствующие решили остаться здесь. Теперь нам надо попасть на первый этаж и добраться до вентиляционных клапанов. – Ли Чжихён открыла на планшете трехмерную карту и развернула так, чтобы всем было видно. – Первым делом нужно доплыть до дренажных клапанов. Они расположены вдоль стен. – Она выделила один из клапанов, и несколько сливных вентилей на первом этаже сразу засветились зеленым. – Как только доберетесь до клапана, поверните ручку до упора против часовой стрелки. Откроются дренажные отверстия. Сейчас все они закрыты, но если повернуть ручку, то в полу откроются отверстия размером с ноготь. Это и есть дренажные отверстия. Не задерживайтесь рядом, сразу же возвращайтесь на третий этаж. – Ли Чжихён окинула взглядом присутствующих. – Я скажу, кому к какому клапану плыть. Вам нужно будет добраться до него и открыть. Вопросы?

Сэм поднял руку. Ли Чжихён кивнула ему.

– Что делать, если клапан не повернется или отверстия не откроются?

– Оставьте все как есть и возвращайтесь на третий этаж. Еще вопросы?

Я поднял руку и спросил:

– Если я открою свой клапан, можно сразу перейти к следующему?

Клапанов больше десяти. Чем больше я смогу открыть, тем лучше. Ли Чжихён немного подумала, а потом ответила:

– Это было бы идеально, но искать клапаны под водой очень сложно. Как только все вернутся на третий этаж, я включу систему автоматической откачки воды. Не могу точно сказать, сколько удастся откачать. Неизвестно, будет ли дренажная система работать должным образом. Но если вода начнет уходить и лифт заработает, то это наш шанс на спасение. Поэтому не будем терять надежду.

Я кивнул в ответ и начал разминаться. Сегодня мне уже приходилось лезть в воду, но прошло много времени с тех пор, как я плавал.

Ли Чжихён с планшетом в руках подходила к каждому и показывала, какой именно клапан ему нужно открыть. Мне, к сожалению, предстояло проплыть довольно далеко. Мой клапан находился рядом с исследовательской лабораторией 120, у стены. Я точно не знал, где это, поэтому открыл на планшете схему и попытался понять, откуда лучше всего нырнуть, чтобы как можно быстрее добраться до своей цели.

Вода уже полностью заполнила второй этаж. Безопасно ли нырять с третьего этажа на первый? Наверное, не очень.

Но больше всего меня беспокоило не погружение, а то, что я не знал, чего ожидать под водой.

Я слишком отчетливо помнил, как в прошлый раз меня ударила кровать, а сейчас на поверхности воды дрейфовали деревянные столы, офисные принадлежности и черт знает что еще. Меня нельзя было назвать хорошим пловцом. Я мог держаться на воде, но тут меня начали одолевать сомнения. Смогу ли я погрузиться на глубину семь метров, а потом подняться? Хватит ли у меня сил? Смогу ли задержать дыхание на такое время? Сколько лет прошло с тех пор, как я плавал на такое расстояние? Я с досадой упрекнул себя за то, что не занимаюсь физкультурой.

Заметив, что я изучаю схему, Ю Гыми спросила, могу ли я одолжить ей свой планшет. Я без колебаний протянул его. Оглядевшись, я заметил, что все, у кого был планшет, разглядывали схему и пытались понять, откуда лучше нырнуть. Ю Гыми нахмурилась и, все еще держась за поясницу, погрузилась в размышления.

Я не удержался и спросил:

– Можно взглянуть на местоположение вашего клапана?

– Что? А, да, конечно.

Расстояние было почти такое же, как у меня. Если правильно выбрать место для ныряния, то плыть примерно одинаково.

Глава 88

Раннинбек

Часть 7

Только теперь я понял, что Ли Чжихён не спросила, насколько хорошо мы плаваем, прежде чем раздала задания. Я выяснил бы это в первую очередь и тогда уже распределил людей по принципу: кто плавает хорошо – плывет к клапану подальше, а кто плохо – к клапану поближе.

Картер подошел к Ли Чжихён и спросил:

– А какой клапан откроешь ты?

Ли Чжихён указала на схеме два клапана. В то время как мы должны были открыть по одному, она взяла себе два.

– Эти.

– Что, аж два?

– Ну если хотите, можете взять их на себя. Поменяемся?

Ли Чжихён окинула Картера бесстрастным взглядом.

Тот обратился к Ким Гаён:

– Мисс Ким, а ты какой откроешь?

– Этот. Рядом с моей лабораторией на первом этаже. А что? Хочешь поменяться?

Похоже, Картер был не особо доволен местом, которое ему досталось. Его взгляд встретился с моим.

– Эй, стоматолог, какой достался тебе?

– Клапан возле сто двадцатой лаборатории. Я здесь впервые, так что не знаю, как туда добраться. Поменяемся?

Картер слегка поморщился и сделал шаг назад.

– С какой радости?

– Ты же ходишь и ищешь, с кем бы поменяться.

– Будет нечестно, если мне придется плыть дальше всех.

С планшетом в руках Картер подошел к Бенджамину и начал что-то с ним обсуждать.

Забавно, но в том, что я сказал, не было ни слова лжи. Я правда не знал, где находится сто двадцатая лаборатория. С помощью схемы я запомнил, куда нужно плыть, но сомневался, что смогу найти это место. Вряд ли это так легко, как кажется. Особенно под водой.

Однако, судя по всему, остальные точно знали, куда двигаться. В конце концов они здесь работали и хорошо ориентировались. В худшем положении оказался именно я, который был тут впервые. Или, может быть, Ю Гыми, которая с белым как мел лицом держалась за спину.

– Сильно болит?

– У меня всегда были проблемы со спиной. Но после удара стало гораздо хуже.

Неужели грыжа?

– Где именно болит?

– В пояснице. И ноги онемели.

– Обе?

– Да, обе.

Грыжа межпозвоночного диска! Может, в воде станет легче?

Я внимательно посмотрел на схему и осторожно спросил:

– Может, стоит сказать Ли Чжихён? Попросить, чтобы она отправила вас к другому клапану? А то и вовсе исключила из заплыва.

Ю Гыми посмотрела на Ли Чжихён и покачала головой:

– Нет. – Потом перевела взгляд на Картера и добавила: – Если я попрошу, Чжихён, скорее всего, сделает для меня исключение. Но остальные сразу же начнут возмущаться: «Почему ей разрешили ничего не делать, а нам нет?» Они только и ищут, к чему бы придраться, и я не хочу давать им повод. Не хочу создавать для Чжихён дополнительные трудности. Ей и так нелегко… Даже если мне будет невыносимо больно, сейчас я не могу отступить.

Эти размышления меня несколько удивили.

Ну если дренажная система не сработает из-за одного человека, значит, проблема в системе или же изначально сбежать на лифте было невозможно.

Да и вообще здесь семеро здоровых мужчин, так что Ю Гыми не обязательно лезть в воду, особенно в ее состоянии. Те, у кого нет проблем со здоровьем, могут сделать два захода, разве нет? Если что-то пойдет не так и мы все погибнем, то причиной будет не травма Ю Гыми, а чей-то мелочный расчет и крайний эгоизм.

Я снова попытался ее отговорить, но она упрямо стояла на своем:

– В воде боль немного стихнет. Как вы знаете, из-за плавучести вес тела уменьшается, и нагрузка на позвоночник значительно снижается.

– Или же вам станет хуже. Например, я бы не полез в воду с судорогами в ногах.

– Вы не презираете больных?

Конечно нет, ведь ко мне приходят только больные. Если я начну их презирать, то как вообще работать? К стоматологу редко приходят люди с идеально здоровыми зубами, почти каждый жалуется на боль или неприятные ощущения.

Стоит подумать о больных или людях с ограниченными возможностями, как я вспоминаю: в моей семье тоже есть тот, кто испытывает трудности в повседневной жизни. Ладно, хватит. Сейчас не время предаваться эмоциям, и вообще, не хочу, чтобы мысли о семье отвлекали меня.

– Профессия не позволяет, – просто ответил я.

– В нашем положении раненый – просто обуза.

Это заявление, да еще сказанное так пренебрежительно, меня сильно удивило.

Я покачал головой:

– С таким подходом каждый здесь может оказаться обузой – потому что ранен, медлителен, стар, некрасив или беден. Перестаньте так думать.

Да не переживайте вы так, Гыми! Если уж на то пошло, самый бесполезный тут я! Какой прок от стоматолога без кабинета? Только кислород трачу почем зря! Меня так отделали, что я одним глазом едва вижу! Но ведь я все равно не скатываюсь в такие мрачные мысли, верно? Они же ничего не изменят.

Но… получается, Ю Гыми думает, что я могу бросить раненого просто потому, что он обуза? Это как-то грустно, ведь на самом деле я тоже инвалид. Да, после операций на спине и глазах я почти не отличаюсь от здорового человека, могу нормально жить и даже без проблем застраховался. Порой даже забываю, что и сам не без ограничений.

Что касается других… Может, кто-то действительно готов бросить раненого, если решит, что он только мешает? Я же не умею читать мысли.

Я решил не спорить с Ю Гыми и предложил компромисс:

– Гыми, давайте поменяемся местами. Вы направитесь к сто двадцатой лаборатории. Кажется, сто одиннадцатая – лаборатория Гаён, и ей предстоит открывать клапан где-то там. Быть может, вам будет спокойнее рядом. Вы же бывали в ее лаборатории?

– Да, и не раз.

Не знаю, как часто Ким Гаён печет хлеб, когда нервничает, и как часто Ю Гыми приходит к ней за выпечкой, но, вероятно, они бывали в лабораториях друг друга бесчисленное количество раз.

– Тогда представьте, что плывете в лабораторию Гаён. А я… открою клапан вместо вас.

– Вы уверены?

– Я не знаю дорогу ни туда, ни туда. А вам будет хоть немного спокойнее.

По крайней мере так Ю Гыми не заблудится, а я буду меньше переживать. Пусть хотя бы один из нас окажется в более привычном месте – так будет эффективнее.

Я взглянул на схему и прикинул, откуда будет быстрее всего добраться до нужного места.

Тем временем несколько человек уже сделали разминку и принялись раздеваться.

Сэм Янг и Джеймс Даннел сначала обнажились по пояс, а потом и вовсе разделись до нижнего белья, после чего начали погружение.

Стоило Сэму ступить в воду, как он резко взвизгнул:

– А-а-а! Холодно! Холодно! Черт, как же холодно! О Господи! О Иисус! Да я тут замерзну к черту!

– Да заткнись ты уже! – рявкнул Джеймс и плеснул в него водой.

Началась водная битва. Кану лишь покачал головой, глядя, как они развлекаются, после чего плавно погрузился в воду. Логан, поеживаясь, опустил ноги в воду, несколько раз тяжело вздохнул, выругался и с громким всплеском нырнул. Картер с Бенджамином готовились сделать то же самое.

Ким Гаён тщательно разминала голени и щиколотки, потом прошлась по коридору, махнула нам с Ю Гыми и медленно вошла в воду.

Она скривилась от холода, зачерпнула воду руками и вылила на себя, пытаясь привыкнуть. Через несколько секунд, когда я снова взглянул в ее сторону, она уже исчезла под водой.

Ю Гыми тоже вошла в воду. Перед тем как полностью погрузиться, она предупредила меня:

– Вода очень холодная. Не ныряйте резко.

– Удачи.

После того как Ю Гыми скрылась под водой, я снял рубашку. Брюки решил оставить: плавать в них будет неудобно, но хотя бы не так холодно.

Стоило ступить в воду, как в голове пронеслось только одно – ругательство в адрес человеческой эволюции.

Почему… почему у людей так мало волос? Почему, стоит снять с себя всего одну тряпку, и тут же становится так холодно, что аж кости сводит? Раз уж нас не одарили шерстью, могли бы хоть кожу сделать потолще, чтобы она сохраняла тепло! КАКОГО ЧЕРТА, ЭВОЛЮЦИЯ?!

Стиснув зубы, я медленно начал поливать тело водой, чтобы не получить сердечный приступ. Хотя… поможет ли?

Ли Чжихён некоторое время наблюдала за тем, как все погружаются в воду, а потом решительно вошла в нее сама.

В моем сне Пэк Эён говорила, что плохо плавает, но Ли Чжихён, похоже, плавала отлично.

Я глубоко выдохнул. Так же глубоко вдохнул. Повторил несколько раз, набрал в легкие воздух, надул щеки и с головой окунулся под воду.

Снаружи вода выглядела темной, но, возможно, из-за искусственного освещения внутри здания она оказалась не такой мутной, как я думал. Правда, повсюду плавал мусор. Я на мгновение даже залюбовался этим зрелищем – до сих пор мне приходилось плавать только в бассейне, поэтому видеть подводный мир, наполненный архитектурными конструкциями, было для меня в новинку.

Видимость не превышала четырех-пяти метров, но сам вид ушедших под воду этажей навевал ассоциации с захватывающей подводной экспедицией. Казалось, будто я спускаюсь на затонувший корабль в поисках сокровищ.

На пару секунд я отвлекся, но потом быстро поплыл вниз.

Глава 89

Раннинбек

Часть 8

Легкие и рот были полны воздуха, и тело пыталось всплыть. Может, стоило взять с собой что-нибудь тяжелое?

Я на мгновение задумался, но тут же отогнал эти мысли – я уже в воде, значит, надо просто действовать. Опустил голову и заработал ногами, продолжая спускаться вертикально вниз.

Все, что мешало, – какие-то обломки, выступы, трубы – я отталкивал в сторону. Спускаясь, цеплялся за перила второго этажа, стены и другие конструкции. Трудно сказать, сколько времени уже прошло.

Быстро преодолев второй этаж, я увидел перила первого и, рассекая воду руками и яростно работая ногами, продолжил погружение.

От перенапряжения ноги заныли, а легкие запылали жгучей болью. Изо рта вырывались пузырьки воздуха, но я упорно греб дальше.

Земля – водная планета, но человек не может продержаться под водой дольше десяти минут.

Какая ирония.

Разве не смешно Вселенной наблюдать, как существа, которые называют себя хозяевами мира и уже успели загадить океан, теперь отчаянно ищут в нем спасения?

В голову полезли всевозможные мысли… Похоже, если долго находиться под водой, эмоции начинают зашкаливать. Да что там, порой достаточно зайти в душ, и во мне просыпается философ. Но стоит высушить голову, и я превращаюсь в ленивого идиота, а вся мудрость испаряется.

Ладно. Выберусь отсюда, и глупые мысли исчезнут. Сейчас нужно сосредоточиться только на цели.

Перед тем как нырнуть, я несколько раз мысленно прокрутил маршрут, сверяясь со схемой, поэтому легко смог найти нужное мне место.

Прижавшись к стене, я начал передвигаться вдоль, держась за длинный, вмонтированный в нее металлический поручень. Если верить руководству по эксплуатации Подводной станции, эти поручни остались со времен строительства, потому что вся станция тогда была под водой.

Изначально их установили, чтобы облегчить работу строителям и водолазам, позже ими пользовались люди с ограниченными возможностями, а сейчас они пригодились мне. Полезная вещь…

Правда, Кевин Уилсон впечатался в такой поручень головой и погиб.

Клапан оказался глубже, чем я думал. Я нащупал его, убедился, что форма совпадает, и попытался повернуть в нужную сторону. Двигался он туго. Похоже, его давно никто не использовал.

Я опустил ноги и зажал клапан ступнями. Потом прижался к нему всем телом и изо всех сил повернул ручку. Дошел до пол-оборота, потом до целого, но дальше он не двигался, как я ни старался.

Где же сливные отверстия?

Оглянувшись, я увидел на полу ряд крошечных дырочек размером с ноготь.

Выглядело это жутковато, и меня слегка передернуло. Похоже на кровоточащие десны после удаления зубов. Дерьмовое сравнение.

Выпустив немного пузырьков воздуха, я отпустил клапан, оттолкнулся ногами от пола и устремился вверх. На определенной высоте приходилось двигаться уже только за счет ног. Я старался не терять драгоценный воздух, пока крутил клапан, но теперь немного выдохнул. Болело все: легкие, грудь, горло, голова.

Ноги судорожно забили по воде, пытаясь протолкнуть меня вверх, но, несмотря на все усилия, почему-то казалось, что я почти не двигаюсь. Как же так – я выкладываюсь по полной, а поднимаюсь всего на пару сантиметров?! Стараясь не потерять остатки воздуха, я продолжал яростно шевелить ногами.

Едва я миновал первый этаж и приблизился ко второму, как рядом мелькнул Бенджамин. Я машинально помахал ему, но он, не удостоив меня взглядом, устремился вверх. Достиг поручня второго этажа и оттолкнулся от него ногами, чтобы быстрее всплыть.

Через несколько мгновений показалась поверхность воды, и я забил руками, поднимаясь все выше.

Достигнув поверхности, я начал судорожно и жадно глотать воздух. Правда, немного промахнулся с таймингом и вместе с воздухом нахлебался воды.

Соленая. Горькая. Закашлявшись, я выплюнул воду и буквально ползком выбрался на этаж.

На полу уже плескалась вода, и мои вещи плавали на поверхности. Я подобрал футболку, выжал как мог и перекинул через шею, чтобы в будущем использовать вместо полотенца. Потом с облегчением плюхнулся на пол. С волос ручьями стекала вода.

Какое же это счастье – свободно дышать!

Я ощущал, как тело наполняется кислородом, и от этого внутри разливалась радость. Правда, голени и бедра горели огнем. Мышцы, непривычные к таким нагрузкам, проклинали меня. Я был настолько измотан, что не мог пошевелиться. Ладно, отдышусь… Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я тупо уставился на воду, покрывающую пол примерно на пять-шесть сантиметров, и принялся пересчитывать людей.

Только со второй попытки понял, что нас, включая меня, девятеро.

Ю Гыми и Ким Гаён, насквозь мокрые, заметили меня, улыбнулись и помахали рукой. Я поднял большой палец вверх и осмотрелся, пытаясь понять, кого не хватает, и тут с громким всплеском вынырнула Ли Чжихён. Логан и Сэм подхватили ее и помогли выбраться из воды.

Она так вымоталась, что даже пальцем не могла двинуть, – просто лежала на полу, кашляя и тяжело дыша. Ю Гыми наклонилась и легонько похлопала ее по спине. Я уже собирался принести Ли Чжихён полотенце, но тут мой взгляд упал на воду, и я осознал…

Кот! В рюкзаке! И змея!

Сердце ухнуло вниз. Я рванул к той комнате, где оставил рюкзак, но поскользнулся и неуклюже замахал руками, чтобы не упасть. Потом сбавил скорость и осторожно пошел дальше.

Брат, когда дарил мне этот рюкзак, уверял, что он водонепроницаемый. Он ведь не промокнет, правда?

А что, если кот не умеет плавать? А змея?

Они в порядке! Они должны быть в порядке, просто обязаны! Черт!

Я ворвался в комнату, где оставил вещи, и… застыл. Вода покрывала пол примерно на десять сантиметров, и все, что там было, теперь плавало.

Словно обезумев, я заметался по помещению, высматривая свой рюкзак. Но его нигде не было.

Неужели его вынесло водой?

Я бросился обратно в коридор, испуганно осматриваясь. Внезапно раздался глухой стук. Я резко обернулся на звук. Он шел из кабинета директора.

Может, это кот? Коты могут издавать такой шум? Да откуда мне знать?!

Я рывком распахнул дверь и замер, потеряв дар речи. Мне открылась кошмарная сцена. Тела, которые были сложены в этой комнате, теперь плавали, сталкиваясь друг с другом. Некоторых отнесло к входу, и теперь они ударялись о дверь, которую я только что открыл. Еще несколько тел медленно покачивались у дальней стены.

Я несколько секунд тупо смотрел, а потом меня захлестнуло дикое желание закричать. Вместо этого я задрожал и медленно, словно в трансе, закрыл дверь кабинета директора.

Я ничего не видел. Я ничего не видел. Это просто кошмар. Черт, черт, черт!

Я медленно отступил от двери и только тогда смог нормально вдохнуть. Сделав глубокий вдох, я снова побрел по коридору, лихорадочно оглядываясь в поисках рюкзака.

Попавшаяся мне навстречу Ким Гаён спросила:

– Мухён, что вы делаете?

– Я потерял свой рюкзак!

– Идите за мной.

Она направилась в одну из комнат, открыла самый верхний ящик прикрученного к полу шкафа и достала оттуда мой рюкзак. Теперь стало понятно, почему вокруг плавали всякие бумаги, – Гаён вытащила их, чтобы освободить место для рюкзака.

Чуть не разрыдавшись от облегчения, я вцепился в рюкзак, как в спасательный круг.

– Но я оставил его на полу…

– Я не знала, насколько быстро прибудет вода, поэтому переложила сюда. Там же и планшет, и обувь с носками.

– Спасибо, что позаботились о них.

Странно, но слезы возникали не возле глаз, а поднимались откуда-то из груди. Сдерживая нахлынувшее облегчение, я расстегнул рюкзак и первым делом проверил, как там кот и змея. Кот, похоже, мирно спал, потому что при внезапном свете лишь лениво моргнул и поглядел с легким недовольством.

А змея, свернувшись кольцом, смотрела так же спокойно, как всегда. Они явно были не в восторге оттого, что я в панике их тормошу.

– Господи… – выдохнул я. – Простите меня. Я худший хозяин в мире. Мне так жаль. В следующий раз буду внимательнее, обещаю.

Тем временем Ким Гаён уже раздавала планшеты остальным членам команды.

Я почувствовал себя так, словно из меня разом выкачали все силы. Осторожно, стараясь не потревожить кота, достал из рюкзака последнее сухое полотенце. Оставшись без полотенец, которые служили подстилкой, он развалился прямо на плюшевом ките.

Я накинул на голову одно из мокрых полотенец, потом снова выжал футболку, встряхнул ее и натянул на себя. Надев рюкзак и почувствовав привычный вес за спиной, я наконец немного расслабился. Глубоко выдохнул и, все еще находясь в оцепенении, вышел в коридор. Повсюду звучали голоса: все хвастались друг перед другом, как ловко открывали сливные клапаны и героически выплывали наружу. Кто-то сравнивал себя с дельфином, кто-то – с акулой, кто-то даже с китом и скатом.

Сэм в шутку назвал Кану и Джейсона королевской креветкой и гигантским крабом.

Кану фыркнул и ответил:

– А ты тогда морская обезьяна!

Они расхохотались, а я покачал головой и принялся вытряхивать воду из ушей.

Насквозь мокрая Ли Чжихён, с лица которой не сходила усталость, подтянула к себе кресло, которое плавало в коридоре, и уселась на него, как на трон. Потом взяла планшет, протянутый Ким Гаён, и открыла систему инженерного контроля. Она выглядела как спортсмен, который только что взял золотую медаль на Олимпийских играх. Ю Гыми передала ей бутылку воды, и Ли Чжихён, отпив глоток, начала настраивать систему автоматического дренажа.

Я протянул ей сухое полотенце. Она кое-как вытерла дрожащие руки и лицо и передала полотенце Ю Гыми, которая тоже была мокрой насквозь.

Запуская систему, Ли Чжихён всех предупредила:

– Теперь заходить в воду опасно. Когда система откачки заработает, вся вода уйдет в открытые дренажи. Из-за давления и скорости течения вас может просто затянуть, так что держитесь подальше от воды.

Глава 90

Раннинбек

Часть 9

Я вытер голову мокрым полотенцем, представляя, как вода уходит через те самые маленькие отверстия, которые мы открыли. Скоро станет ясно, были наши усилия напрасными или нет. Глядя на воду, которая доходила мне до голени, я невольно задумался о затопленных городах. Впрочем, их затопило не из-за поломки дренажных систем.

Льды в Арктике уже практически растаяли, но, поскольку они в основном дрейфуют по воде, их исчезновение не привело к резкому повышению уровня моря. А вот Антарктида – другое дело. В отличие от Арктики, ее ледяной массив лежит на суше. И когда он начал таять, уровень Мирового океана стал год за годом подниматься, затапливая множество прибрежных городов.

Раньше недвижимость на берегу моря стоила целое состояние, но теперь стоимость таких домов рухнула. Затопление превратило их в рассадники насекомых и мусора. Здания разрушались, улицы уходили под воду.

С этими мыслями я накинул мокрое полотенце на голову и подошел к перилам – посмотреть, как уходит вода. Совсем недавно она доходила мне до голеней, а теперь лишь слегка покрывала ступни. Вода, которая угрожала затопить третий этаж, медленно отступала.

Облизнув губы, я почувствовал на них привкус соли. Потом облегченно вздохнул. В душе вспыхнула надежда, словно лампочка: возможно, лифт действительно заработает.

В следующую секунду ко мне подошел Картер:

– Эй, дантист.

– Да?

– Что у тебя в рюкзаке?

Что-что… Кот и змея.

А вообще, под игрушкой-китом, на которой сейчас лежит кот, должны находиться фонарик и семейное фото, о котором я забыл. Еще там валяются леденцы, шоколадки и полупустая бутылка с водой. Если так подумать, то, в отличие от сна, в реальности я практически не угощал людей леденцами.

Оглядевшись, я понял, что я единственный, у кого на спине рюкзак.

– Ничего особенного, – небрежно ответил я.

Картер прищурился:

– Тогда почему ты таскаешь его с собой?

Я уже собирался сказать, что там кот, но вовремя вспомнил, что на Подводной станции запрещено держать животных.

Ким Гаён, Ю Гыми и Ли Чжихён знают, что у меня с собой животные, но они и сами совсем недавно рисковали жизнью, чтобы выпустить на волю морских существ. Но Картер… Как он вообще относится к животным? В его голосе звучали зловещие нотки, которые мне совсем не нравились. Если он узнает про кота, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Там действительно ничего особенного.

– Давай сюда!

Картер резко потянулся к моему рюкзаку, собираясь сорвать его с меня. Я машинально отшатнулся и сделал несколько шагов назад, но тут услышал, как Картер бросил кому-то за моей спиной:

– Забери у него рюкзак!

В тот же миг кто-то схватил рюкзак сзади и начал дергать на себя. Я попытался убежать, но Картер навалился на меня спереди, пытаясь отцепить мои руки от лямок. Я обернулся и увидел Бенджамина – он тянул рюкзак с моих плеч.

Лямки уже соскользнули почти до локтей, но я рывком подтянул рюкзак обратно и раздраженно выкрикнул:

– Какого черта?!

В следующую секунду раздался испуганный крик Ю Гыми, которая сидела на полу, растирая ноги и поясницу.

Увидев, что происходит, Ким Гаён тоже закричала:

– Отпустите его!

И тут Бенджамин, одной рукой держа мой рюкзак, другой схватил меня за левую ногу и поднял в воздух.

– Хватай за вторую! – скомандовал он Картеру.

Черта с два!

Картер попытался схватить меня, но я вцепился в его руки и не отпускал. Свободной ногой я уперся в перила, чтобы сохранить равновесие. Бенджамин дернул меня назад, но я извивался, словно уж на сковородке, и он отпустил мою ногу, потом снова попытался схватить меня, и я, не раздумывая, со всей силы пнул его в грудь.

– Твою ж мать! – завопил Бенджамин.

Шум привлек внимание. Кану и Логан, до того спокойно курившие в углу, повернулись к нам, уставившись на эту нелепую сцену.

Кану подошел поближе и невозмутимо спросил:

– Что за хрень тут происходит?

Сейчас его спокойствие казалось совершенно неуместным, но именно из-за этого я невольно расслабился.

– Эти двое попытались отобрать у меня рюкзак! – крикнул я раньше, чем они успели заговорить.

К нам бросилась Ким Гаён, но поскользнулась на мокром полу и с грохотом упала. Ю Гыми поспешила ей помочь. Ли Чжихён сидела в кресле, не в силах пошевелиться, и просто наблюдала за происходящим.

Мы с Картером по-прежнему держались за руки, а Бенджамин тянул рюкзак.

Кану выпустил изо рта облачко дыма и лениво спросил у Картера:

– И что ты делаешь?

– Сам не видишь? Он один из всех таскает рюкзак! Эй, что у тебя там?!

Я взорвался от злости:

– Да какое тебе дело?! Это мой рюкзак! Убери руки! Проваливай!

– Вот ты сраный… Ты его вообще не снимал, кроме как чтобы в воду залезть! Интересно же, что ты там припас! Да не собираюсь я ничего отбирать, тупица! Просто посмотрю!

Я, не веря своим ушам, заорал в ответ:

– Ты уже его отбираешь, тупая ты башка!!!

Пока мы с Картером орали друг на друга, Кану тяжело вздохнул, подошел к Бенджамину со спины и, ловко ухватившись за петлю для ремня, дернул назад.

Потеряв равновесие, Бенджамин машинально отпустил мой рюкзак.

Логан тем временем стоял в стороне, засунув руки в карманы, и с ухмылкой наблюдал за происходящим.

Мы с Картером не отпускали руки друг друга. Картер пытался боднуть меня, но я каждый раз уворачивался.

Кану, глядя на это, неспешно произнес:

– Покажи, что у тебя в рюкзаке, малыш.

Что? Это он мне?

Он только что назвал меня малышом?! Я на мгновение потерял дар речи от осознания, насколько это нелепо звучит, учитывая мой возраст.

Как бы то ни было, эти слова заставили Картера ослабить хватку. Он нехотя отпустил меня и отступил на шаг. Бенджамин тоже больше не тянулся к рюкзаку.

Я тяжело дышал, стараясь успокоиться, но был готов в любую секунду рвануть в сторону, если хоть один из них снова попытается на меня броситься.

Прошло несколько секунд, но ничего не происходило.

Я продолжал мрачно смотреть то на одного, то на другого, после чего медленно снял рюкзак. Поставил его на пол рядом, расстегнул молнию и двумя руками достал оттуда кота. Нет необходимости рассказывать им о змее. Кот у меня в руках растекся, словно расплавленный сыр. Немного ошеломленный его странной пластичностью, я замер.

Картер тем временем шагнул ближе, заглянул внутрь рюкзака и раздраженно выпалил:

– Да тут вообще ни хрена нет!

А что он ожидал найти? Неужели думал, что я таскаю с собой пачки денег? Вот дурак. Нет, приятель, если бы у меня были деньги, я бы здесь не работал. Да и сколько денег может быть у человека, который только что устроился на работу? Он правда рассчитывал, что в разгар катастрофы я буду таскать с собой бесполезные бумажки? Идиот.

Я тяжело вздохнул:

– Тут есть кот.

Картер уставился на меня, недовольно скривился и с раздражением отступил.

Я уже собирался убрать кота обратно в рюкзак, как кто-то молниеносно выхватил его у меня из рук.

Это был Бенджамин.

– Ах ты, сраный… – выкрикнул он и швырнул животное за перила.

Я даже не понял, что произошло. Мозг отказывался воспринимать реальность. Без единой мысли я метнулся вперед и, не раздумывая, прыгнул за ограждение. Я поймаю его! Вытянул руки вперед, словно ловя баскетбольный мяч, и успел схватить кота за бока. Глаза его были широко распахнуты от испуга.

А я уже падал вниз.

Но не успел я коснуться воды, кто-то схватил меня за лодыжки. Я не успел даже охнуть – просто повис в воздухе.

Испугавшись, что выроню кота, сжал его сильнее, но он казался мягким, словно пушистый воздушный шарик, – стоит хоть немного ослабить хватку, и он выскользнет из рук. Придерживая кота подбородком, я поднял голову и увидел, что за одну ногу меня держат Ким Гаён и Ю Гыми, а за другую – Кану.

Ким Гаён громко застонала от напряжения, а у Ю Гыми посинели губы. Они обе тянули меня за одежду, пытаясь вытащить, и только тогда до меня наконец дошло, что я натворил.

Впрочем, если так подумать, само по себе падение не представляло особой опасности. Вода все еще находилась на уровне второго этажа – дренажная система работала медленно. Даже если бы я упал, наверное, страшного не случилось бы. Но вот для кота такое падение могло стать роковым.

Пока Ю Гыми и Ким Гаён тащили меня наверх, где-то слева от меня раздался оглушительный крик. Я повернул голову и увидел, как Бенджамин, перелетев через перила, камнем падает вниз.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

С громким всплеском он плюхнулся в воду.

Судя по всему, сбросил его Кану.

Кот, плотно зажатый у меня между шеей и плечом, протяжно замяукал, выражая крайнее недовольство. Стоило моим ногам коснуться пола, как я сразу же посадил его обратно в рюкзак и застегнул молнию. Я обернулся и увидел, что Сэм и Джеймс стоят рядом с Кану, отряхивая руки. Я закинул рюкзак за спину и только тогда почувствовал, что снова могу дышать. Ким Гаён устало плюхнулась на пол, а Ю Гыми повисла на перилах, переводя дыхание.

Глава 91

Раннинбек

Часть 10

И вот я снова на третьем этаже, как будто ничего не произошло. Только мокрое полотенце, которое было у меня на голове, теперь медленно тонуло рядом с барахтающимся Бенджамином. Первым делом я посмотрел на Ким Гаён, которая все еще сидела на полу.

– Я видел, как вы упали, когда бежали сюда. Не ушиблись? Что-нибудь болит?

– Вот сейчас начинает, – простонала она, тяжело дыша и потирая ушибленные места. – Ай-ай-ай…

Ю Гыми сидела рядом, опершись на перила, и пустым взглядом смотрела в потолок. Казалось, душа ее покинула тело через слегка приоткрытый рот. Облизнув потрескавшиеся губы, она пробормотала:

– Какой же сегодня тяжелый день… Никогда бы не подумала, что у меня проблемы с выносливостью.

Неудивительно. Вытянуть наверх взрослого мужчину весом под семьдесят пять килограммов – задача не из легких. Тем более после всего, что с нами сегодня произошло. У меня мелькнула мысль: если бы я, крепко держа кота, свалился в воду, то, возможно, ничего страшного не случилось бы. Но говорить такое после всего, что они сделали, было бы просто неуважением к их усилиям.

В конце концов благодаря этим девушкам я не плюхнулся обратно в воду, да и кот остался сухим. Первое – ладно, а вот второе действительно важно. Я-то высохну, а для кота промокнуть – настоящий стресс.

Я посмотрел на Ким Гаён и Ю Гыми и сказал:

– Спасибо вам обеим. Я тяжелый, так что вам пришлось нелегко. – Помолчал. – Я не ожидал, что этот ублюдок выбросит кота.

Сейчас со мной происходило слишком много вещей, которые прежде казались немыслимыми. Еще недавно я и подумать не мог бы, что кто-то попытается отнять у меня рюкзак, – ведь в нормальном мире никто не срывает вещи прямо с плеч владельца. В Корее я мог спокойно оставить рюкзак на стуле в кафе и уйти в туалет, и он бы остался на месте. Это часть привычного уклада жизни.

Но, видимо, не здесь. Не в этом месте.

Мои спасительницы обессиленно повисли на перилах. Кану и Логан снова закурили, будто все происходящее их не касалось, Джеймс перегнулся через перила и что-то кричал, а Сэм ругался:

– Да ты просто кусок дерьма!

Я посмотрел вниз. Бенджамин уже доплыл до перил второго этажа и теперь пытался перелезть через них. Раньше второй этаж был полностью затоплен, но теперь вода спала до середины голени.

Бенджамин поднял голову и встретился со мной взглядом. Потом скривил рожу и показал мне средний палец.

Боже… Серьезно? Чувак, ты взрослый мужик, а ведешь себя как девятилетний пацан.

Даже напуганный до чертиков Генри, который оказался на тонущей станции без родителей, вел себя более зрело.

Я уже было подумал ответить ему тем же, но передумал. Ну его. Это слишком по-детски.

Ю Гыми посмотрела на Бенджамина, тяжело вздохнула и спросила:

– Почему он такой?

– Видимо, просто привык срываться на тех, кто слабее, – буркнула Ким Гаён, держась за поясницу.

Взрослый мужик, который срывается на тех, кто слабее? Как он дошел до такого? Я попытался представить себе… Нет, не могу. Абсурд. Черт, уж лучше бы он закидывался сладким и потом приходил ко мне с кариесом.

Я закинул руку Ким Гаён себе на плечо, чтобы помочь ей подняться, но этого оказалось недостаточно. Извинившись, я аккуратно взял ее за талию и рывком поставил на ноги. Теперь она хотя бы сможет идти, опираясь на меня.

Ю Гыми пробормотала, что справится сама, и медленно поднялась, держась за перила. Сделав глубокий вдох, она осторожно пошла вперед. Ли Чжихён, растянувшаяся в кресле, выглядела не лучше остальных. Нам бы поспать. Или хотя бы поесть.

Или просто немного отдохнуть.

Но времени нет. Как только вода сойдет до определенного уровня, нам нужно будет спуститься и добраться до лифта. Кто знает, когда она снова начнет прибывать? Заработает ли лифт? И что делать с фанатиками из Церкви Бесконечности?

Я настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как ко мне подошел Картер. Я остановился, а он замялся и неуверенно пробормотал:

– Я не знал, что этот придурок выбросит твоего кота. И вообще не знал, что у тебя там кот.

Это типа извинение?

Я с трудом сдержался, чтобы не врезать ему. Единственная причина, почему я этого не сделал, – если отпущу Ким Гаён, она тут же грохнется на пол.

Я внимательно посмотрел на Картера, потом спросил:

– И что ты думал там найти?

– Доллары. Или… вещества.

Вещества.

Он серьезно?

Интересно, на этой станции есть хоть кто-то, кто не пронес сюда запрещенку? Впрочем, у меня были подозрения насчет Картера – взять хотя бы состояние его зубов. Не знаю, что он принимает, но, судя по сильной эрозии, скорее всего что-то сильнодействующее. Из-за побочек, вероятно, проблемы с пищеварением и потеря аппетита – остается закидываться газировкой и шоколадками, что еще больше добивает зубы.

Погодите-ка. С какого перепугу он принял меня за наркоторговца?! Каждое его слово подливало масла в огонь моего раздражения.

Он пришел извиниться или нарывается?

Я не выдержал и прямо спросил:

– Ты извиниться хотел?

Картер промолчал.

То ли я конченый оптимист, то ли просто хочу думать о людях хорошо, но, раз уж он пришел, значит, у него осталось немного совести. И возможно, если бы он с самого начала знал, что в рюкзаке сидит кот, то не попытался бы его забрать.

Скажете, я принимаю желаемое за действительное? Может, и так. Но какой смысл сейчас думать пессимистично? Что мне это даст? Отчаяние? Разочарование в человеческой природе, полной эгоизма и жестокости? Желание отомстить?

Бенджамин… Да черт его знает. Сейчас лучше сосредоточиться на Картере.

Мы – всего лишь случайно оказавшиеся вместе люди, которых объединило бедствие. С самого начала я понимал, что враждовать друг с другом – это худшее, что можно сделать. Не факт, что мы выберемся отсюда живыми, даже если будем всеми силами помогать друг другу.

В XX веке люди могли думать только о себе и своем ближайшем окружении – и прекрасно жить. Но в XXI веке все изменилось. Теперь личной безопасности недостаточно.

Истребление рыбы, разрушение экосистем, загрязнение воды, воздуха, почвы, изменение климата, пандемии… Наше поколение знает, что все это последствия эгоистичного мышления прошлого века, и понимает, что забота о других – это в итоге забота и о себе.

Я хочу верить, что люди способны помогать друг другу. Совершать хорошие поступки не ради выгоды, а просто потому, что это правильно.

Как тогда, когда мы спасли запертую в комнате Ким Гаён. Как тогда, когда помогли Ю Гыми освободить морских животных. Как тогда, когда Ким Гаён спасла нас от Артура Гудмана. Как сейчас, когда мы всеми силами стараемся помочь Ли Чжихён осуществить задуманное и когда Ким Гаён и Ю Гыми не дали мне упасть в воду, а потом затащили наверх.

Сейчас ни деньги, ни сила ничего не решат. Будь у кого-то из нас много денег, смогли бы мы выбраться отсюда быстрее? Достаточно вспомнить того богача из моего сна, который был увешан драгоценностями, но в итоге все равно погиб от моей пули. И если бы грубая сила помогала выбраться, то первыми спаслись бы Син Хэрян, Пэк Эён… или тот самый Гудман.

Деньги и сила. У меня нет ни того ни другого, но я все еще жив. Жив, потому что мне помогли другие, причем помогли бескорыстно. Просто потому, что могли. Я не продержался бы на этой чертовой станции без их помощи.

Я указал на Ким Гаён рядом со мной и Ю Гыми, которая была чуть позади, и сказал Картеру:

– Если тебе правда жаль, то сделай что-нибудь хорошее для них. Они чуть не убились, помогая мне.

Я хочу, чтобы добро распространялось дальше. А если Картер хочет извиниться перед котом, пусть купит ему что-нибудь вкусное, а не извиняется передо мной.

Картер немного помялся, взглянул на девушек, а потом, не говоря больше ни слова, отвернулся и спустился вниз.

Мы прошли еще несколько шагов в тишине.

Ким Гаён вдруг сказала:

– Знаете, когда я общаюсь с Гыми, мне кажется, что ко мне возвращается вера в человечество. – Она покосилась на меня: – Похоже, вы тоже из таких.

– Таких – это каких? А вообще, что случилось с вашей верой в человечество, Гаён?

– Она иссохла. Превратилась в пустыню. Сейчас вот стараюсь оживить ее, глядя на хороших людей.

– Не переживайте. Говорят, теперь даже в пустыне можно вырастить цветы.

XXI век – странное время.

Одни места страдают от засухи, другие тонут. Где-то людям нечего пить, а где-то вода захлестывает сушу, смывая с лица земли целые города.

Я заметил, как Джеймс подошел к Ли Чжихён, которая все еще сидела на стуле. Они обменялись несколькими словами, после чего Джеймс взвалил ее себе на спину. Ли Чжихён устало махнула рукой на планшеты, и Сэм, который стоял рядом, начал их собирать. Потом повернулся к нам и крикнул:

– Вам что-нибудь взять?

А что нам нужно? В голову ничего не приходило. Есть ли на третьем этаже хоть что-то, что может нам пригодиться?

Взгляд задержался на закрытой двери кабинета директора. Но у меня не было ни малейшего желания туда заходить.

Я повернулся к Ким Гаён и Ю Гыми:

– Нам что-нибудь нужно?

– Ну… Разве что храбрость, – усмехнулась Ким Гаён.

Ю Гыми рассмеялась и крикнула Сэму:

– Нет, ничего!

Сэм кивнул и вместе с Джеймсом начал спускаться по лестнице.

Мы спустились вслед за ними на второй этаж. Вокруг валялся мусор, мебель сдвинулась с мест. Воды здесь стало заметно меньше, теперь она едва касалась щиколоток, и от наших шагов расходилась рябь.

Глава 92

Лифт

Часть 1

Совсем скоро вода должна полностью отступить, и тогда покажется лифт. Люди постепенно стекались к ведущей на первый этаж лестнице. Там я увидел незнакомую женщину. Наверное, она все это время пряталась на верхних этажах и вышла только сейчас, когда вода ушла. Нас она полностью игнорировала.

А вот Бенджамин, стоило ему увидеть меня, тут же разразился потоком ругани:

– You fucking…

Теперь я понял еще одну особенность своего переводчика – похоже, он не всегда корректно обрабатывал ругательства, особенно если они произнесены неразборчиво, и выдавал что-то странное.

Я равнодушно глянул на Бенджамина, а Картер схватил его за капюшон и дернул назад, но тот все равно рвался ко мне. И тут в конце коридора послышался шум. Все присутствующие резко обернулись.

Шаги.

Хлюпающие, тяжелые шаги.

Из конца коридора, прихрамывая, появился мужчина. В одной руке он держал пожарный топор. Лицо его было забрызгано кровью, лезвие топора тоже. Все замерли – даже Бенджамин, казалось, забыл о том, что собирался на меня наброситься – и уставились на новоприбывшего. Нога у него была ранена – вокруг голени намотана ткань, похожая на полотенце.

Он подошел ближе, и хриплый голос разрезал тишину:

– Я поеду на этом лифте. Встанете у меня на пути – убью.

С этими словами он угрожающе качнул топором.

Лаконично. Доходчиво. Убедительно.

Все молчали, в том числе Бенджамин, который секунду назад осыпал меня проклятиями. Я тоже не мог сказать ни слова.

И все, не сговариваясь, отводили взгляд от окровавленного топора.

Черт. Внезапно мне показалось, что куда проще иметь дело с Бенджамином, чем с этим психом с топором. Между нами было хоть призрачное подобие взаимопонимания.

Но выбора не было. Придется ехать с ним в одном лифте. Я вдруг вспомнил, как в моем сне мы с Ю Гыми застряли в лифте и сидели в обнимку, дрожа от страха. А если лифт снова обесточится? От этой мысли я невольно вздохнул.

Уровень воды продолжал спадать.

Она больше не доставала до щиколоток, а лишь слегка касалась пальцев ног.

Ю Гыми что-то зашептала на ухо Ким Гаён, а Ли Чжихён окинула беглым взглядом новоприбывших, тяжело вздохнула и снова уткнулась в планшет.

Я сделал несколько шагов в сторону Бенджамина, оставив между нами около трех метров – достаточно, чтобы увернуться или отступить, если он снова полезет драться.

– Зачем ты это сделал?

– Че?!

– Зачем выбросил кота?

Бенджамин фыркнул и скривился.

– Ох, да пошел ты! Не тебя же выбросил! Ты даже не пострадал! Так какого хрена мне пришлось падать в воду из-за какого-то сраного кота?! Да пошел ты на хрен, ублюдок!

– И это все, что ты можешь сказать?

Такие понятия, как «извинение» и «раскаяние», явно отсутствовали в его картине мира.

Он оглядел Ли Чжихён, Ю Гыми и Ким Гаён, потом спросил с усмешкой:

– А ты чего строишь из себя святошу? Хочешь баб впечатлить, да?

Что?

На секунду я завис. А потом в голове вспыхнул хаос из десятков возможных ответов: «Что с тобой не так?», «Да никого я из себя не строю», «Ты правда думаешь, что я полез бы в пекло ради показухи?!», «И кого бы я впечатлил, бросившись вниз с высоты? Кота?». Впору достать планшет или листок бумаги и выписать все, чтобы ничего не забыть.

Но вместо этого я просто вздохнул и задал единственный важный вопрос:

– Почему ты ведешь себя как мудак?

– Кто бы говорил, лицемерный кусок дерьма!

– Хотя бы сделай вид, что ты нормальный. Даже если нет, то хотя бы притворись!

Тем временем мужчина с топором двинулся вперед, волоча лезвие по полу. Прежде его шаги были громкими из-за воды, но теперь, когда она стекла, он двигался почти бесшумно, и мы не сразу заметили, что он совсем рядом. Бенджамин расширил глаза и, нервно сглотнув, попятился. Мужчина прошел мимо, не обращая внимания ни на кого из нас, и сел на корточки прямо у лестницы, ведущей к лифту. Он медленно поглаживал рукоять топора и не сводил с нас глаз. Я машинально скользнул взглядом по его ноге, перевязанной полотенцем, и тут тишину нарушил громкий зевок.

Это был Кану. Он стоял, лениво наблюдая за тем, как уходит вода, и зевал во весь рот. У Бенджамина сдали нервы.

– Когда люди дохли, тебе было насрать! А теперь какого хрена лезешь?!

– Ты это мне? – лениво отозвался Кану. – Ну, это мой выбор. Смерть людей и смерть кота – не одно и то же. Расслабься. Если начнешь подыхать, мне тоже будет насрать.

Говорил он мягко, даже заботливо, и от этого становилось еще страшнее.

Бенджамин побагровел от злости, но не успел он взорваться, как Сэм и Джеймс расхохотались и зазывно помахали ему руками:

– Хочешь еще раз искупнуться?

– Водичка пока есть!

Бенджамин раздраженно развернулся и отошел подальше.

Женщина, стоявшая у стены, взглянула на Ким Гаён. Видимо, они были знакомы, но не слишком близко, потому что их разговор свелся к двум коротким фразам:

– Выжила, значит.

– И ты.

Вот и все.

Насколько должна спасть вода, чтобы лифт заработал?

Я направился к Ли Чжихён, которая растянулась на ближайшем стуле и выглядела так, будто из последних сил борется со сном.

– Чжихён, можно вас на пару минут?

– Мое бренное тело уже в руках Господа.

– Тогда позвольте одолжить у него вашу голову… Меня беспокоит то, что наверху нас будут ждать вооруженные фанатики из Церкви Бесконечности. Мы не cможем дать им отпор. Может, нам тоже стоит вооружиться?

Ли Чжихён посмотрела на мужчину с топором:

– Ну одно оружие уже есть.

– Я про огнестрельное. А вообще, как думаете, есть ли способ договориться с ними, не прибегая к насилию?

Я долго ломал голову над этим вопросом, но ничего стоящего так и не придумал.

Даже если мы захотим сражаться, то где взять оружие?

Лично я даже у обычного человека не смогу выхватить ручку, не говоря уже о том, чтобы отобрать у кого-то винтовку. И остальные такие же. Возьмем Бенджамина и Картера. Даже вдвоем они не смогли отнять у меня рюкзак.

Какие у нас шансы против людей с огнестрелом? Может, я не могу придумать ничего дельного, потому что далек от религии? Может, человек верующий нашел бы выход?

– Хотелось бы сказать, что любовь Господа решает все… но вдруг вспомнилась фраза, что переговоры и убеждение – удел слабых. О… Мухён, если ваши сны – правда… То сектанты могут быть здесь, среди нас, – едва шевеля губами, сказала Ли Чжихён.

Я уставился на нее, а потом медленно кивнул:

– Ну да, это возможно. Может, для начала спросим, во что здесь верят?

Ли Чжихён слабо улыбнулась:

– Думаете, они ответят честно?

– Нет, но почему бы не попробовать?

– В этом вы правы.

– Нам нужно что-нибудь взять с собой, перед тем как сесть в лифт?

Мысль об оружии заставила меня вспомнить тела на третьем уровне. Ножницы, топоры, канцелярские ножи, шариковые ручки – все это было беспорядочно воткнуто в их тела. Возможно, среди них нашлись бы необходимые для выживания предметы… но мне не хотелось входить в ту комнату и вытаскивать что-то из тел.

Ли Чжихён немного подумала и тихо сказала:

– Меня беспокоят не столько эти фанатики…

Она понизила голос, и я склонился ближе, чтобы расслышать ее слова:

– А что?

– Меня тревожит не то, что происходит до ремонта лифта, а то, что случится после. До сих пор меня не трогали только потому, что я единственная, кто может его починить. Поэтому остальные либо помогают мне, либо просто не мешают. Но будь здесь еще один инженер… Стали бы они меня слушать? Как только лифт заработает, я перестану быть полезной. Перестану быть нужной. А у меня нет ни сил, ни возможности защищаться.

Если судить о людях только с точки зрения их пользы, то в этом мире никто бы не родился.

– Вы нужны нам, Чжихён. Никто здесь не сделал для спасения столько, сколько вы. Возможно, я недостаточно силен, но я буду рядом.

А вот насколько я сам смогу быть полезен… это уже другой вопрос.

Ли Чжихён медленно оглядела присутствующих и тихо призналась:

– Я им не доверяю.

– Даже Джеймсу? Вы ведь его знаете?

– Да, около двух лет. Мы вместе ходили на церковные собрания. Но самые опасные люди – те, кто верит в то же, во что привык верить ты.

– Почему?

– Потому что с ними теряешь бдительность. Я родилась в верующей семье и живу с верой уже двадцать восемь лет. И знаете, кто причинил мне больше всего вреда? Не представители других религий, а свои. Я и сюда-то приехала, чтобы сбежать из дома. Меня пытались насильно выдать замуж за парня нашей веры.

То, что она делится этим со мной… значит ли это, что она мне доверяет?

– А мне вы доверяете? – не мог не спросить я.

– Мухён, сектант ли вы?

– Нет. Я атеист.

– Я предпочту поверить вашим поступкам и не разбираться, сектант вы или нет. К тому же верить в Бога и верить в людей – совсем разные вещи.

– Во сне я видел, что Син Хэрян, Пэк Эён и Со Чжихек владеют боевыми навыками. Они дрались, как герои боевиков, умело обращались с ножами и стреляли… А у вас нет каких-нибудь особых навыков?

Ли Чжихён усмехнулась:

– Я только хотела сбежать из дома… и оказалась здесь. А вот некоторым из нашей команды предложили работу после демобилизации из армии. Я же… всего лишь уставший офисный работник.

– Ну в этом мы похожи.

Глава 93

Лифт

Часть 2

– Что будет, если начнутся перебои с питанием?

Я отчетливо помнил удушающее отчаяние, охватившее меня, когда лифт, в котором находились мы с Ю Гыми, остановился, не доехав примерно ста шестидесяти метров до Третьей подводной базы. Грузовой лифт Исследовательского комплекса поднимался и опускался на расстояние в три тысячи метров. Если все пройдет гладко, он вывезет нас прямо на поверхность. Но если застрянет где-то по пути… даже думать об этом не хотелось. Электричество ведь снова может отключиться?

– Если питание отключится, лифт, скорее всего, просто остановится. Честно говоря, лифты вообще не моя специализация, так что я не могу сказать наверняка.

Что? Я недоуменно уставился на Ли Чжихён, и та тихо рассмеялась. Капли воды, повисшие на ее коротких волосах, вздрогнули и слетели вниз.

– Только остальным не говорите, – добавила она без тени тревоги. – Честно говоря, меня это тоже беспокоит. Моя специальность – судостроение и морская инженерия. А всему, что касается подводных станций, я научилась уже здесь. Лифтами у нас вообще занимается Эён. В инженерной группе каждый отвечает за свою область: Чжихёк, например, специализируется на автоматических дверях и освещении, кто-то занимается ремонтом внешних стен. Все и сразу умеют только командующий и его заместитель. А у меня сейчас даже инструментов нет. Да и инженеров здесь, кроме меня, никого. Так что…

Ли Чжихён пожала плечами, будто говоря: «Ну что тут поделать».

После этих слов у меня внутри все похолодело. Как можно так уверенно руководить десятью людьми, если сам толком не знаешь, что делаешь? Даже сейчас ее голос звучал так, словно в происходящем не было ничего особенного. Я представил, как говорю пациенту в стоматологическом кресле что-то типа: «Не уверен, что смогу вылечить ваш зуб, но почему бы не попробовать?» На месте пациента я бежал бы из такой клиники сломя голову.

А что, если лифт действительно выйдет из строя?

В отличие от Ли Чжихён я был полон сомнений. Потому осторожно спросил:

– Эм… Но починить вы его все-таки сможете?

Ли Чжихён, наблюдавшая за тем, как уходит вода с первого этажа, подняла голову и ответила:

– Через пять минут узнаем. В целом я примерно понимаю, что делать.

Ну… в любом случае лучше Ли Чжихён здесь никто с этим не справится. Если выбирать между ней, мной и тем парнем с топором, пусть уж лифт чинит она. Даже если с закрытыми глазами.

Я тяжело выдохнул:

– Здесь же все работает на когенерации, или как там это называется?

Честно говоря, я смутно представлял, что это значит, но звучало опасно.

Ли Чжихён взглянула на меня с любопытством и слабо улыбнулась:

– Вы, похоже, хорошо изучили путеводитель по Подводной станции. Обычно эти главы пропускают и читают только про кафе, прачечные и спортзал.

На самом деле я тоже не особо вчитывался. Пролистал только разделы про столовые, туалеты, прачечные, кофейни, пекарни и остальные услуги – особенно бесплатные. Единственная причина, по которой я запомнил информацию о спасательных капсулах и лифтах, заключалась в том, что, в отличие от английского издания, в корейском именно эта информация была вынесена в самое начало.

Я обеспокоенно спросил:

– Исследовательский комплекс продержится до нашей эвакуации?

– Честно говоря, я удивлена, что он до сих пор стоит. Центр редкоземельных металлов превратился в руины, но в остальном… Взгляните на нас. Мы только что выбрались из воды, а ведь не сказать, что нам холодно, верно?

Действительно. Когда мы погружались в воду, она казалась ледяной, как в проруби, но стоило вытереться и надеть сухую одежду, как холод отступил.

– Температура стабильна. Держится на уровне двадцати пяти градусов. Пока все нормально. Впрочем, даже если что-то выйдет из строя, мы все равно ничего не сможем сделать.

Во сне инженеры, которых я видел, казались очень обеспокоенными, а вот Ли Чжихён становилась только спокойнее. Может, она просто переложила свои волнения на Бога? В любом случае это даже к лучшему. Хорошо, что среди нас был хоть кто-то, кого не подавлял страх за свою жизнь.

Оставив Ли Чжихён, я направился к Ю Гыми и Ким Гаён. Они о чем-то разговаривали, но при моем приближении дружно посмотрели на меня с вопросом в глазах.

– Какое у вас вероисповедание?

– Вероисповедание?

– А вам зачем?

– Если лифт заработает, то нам придется ехать со всеми этими людьми. Вот и подумал, что стоит помолиться на дорожку. Чем больше богов нас услышит, тем выше шанс, что кто-то отзовется, верно?

Ким Гаён усмехнулась и с некоторым замешательством ответила:

– Я ни во что особо не верю. Бабушка – буддистка, иногда хожу с ней в храм. Это считается?

– Думаю, да. Запишем вас в буддисты.

Ю Гыми, облокотившись на перила, сказала:

– А у меня вообще никакой религии. Если уж на то пошло, я верю в науку.

– Вот оно что. Да, я тоже верю в науку.

Ну вот, из нас троих молиться некому. Придется взять дело в свои руки.

О великие ученые, помогите нам выбраться отсюда! О выдающиеся физики, нарушьте все известные законы природы и отправьте нас прямиком домой! Клянусь, если все, кто сейчас находится на этой проклятой станции, выберутся отсюда живыми, я каждый год буду ставить вам свечи. До конца жизни. И благовония буду жечь. Только, пожалуйста, вытащите меня из этой дыры!

Я едва сдержал смешок. Думаю, если после такой молитвы мертвые физики и явятся, то только для того, чтобы прибить меня.

Украдкой взглянув на женщину, которая стояла особняком от всех, я наклонился к Ким Гаён и тихо спросил:

– Вы ее знаете?

– Да, но не сказать, что мы близки. Эмма в основном общалась с Лукасом – они из одной лаборатории. Мы разве что здоровались при встрече.

Раз она одна, значит, с Лукасом что-то случилось. Либо сбежал, либо успел эвакуироваться, либо…

Ну что ж, одно имя я узнал. Теперь надо выяснить другое. Я глубоко вдохнул, стараясь не смотреть в сторону того, о ком собирался спросить.

– А тот человек… с топором. Вы знаете, кто он?

– Я знаю. – Ю Гыми, в отличие от меня, посмотрела прямо на человека, о котором шла речь. – Это Кевин Рой из Центра изучения глубоководных организмов. Канадец. Обычно он ходил по станции с чашкой кофе и добродушно улыбался. Первый раз вижу его таким. Он рассказывал, что любит кататься на велосипеде, и хвастался, что объездил весь Ванкувер. Спрашивал, можно ли кататься на велосипеде здесь, но ему отказали.

Ким Гаён щелкнула пальцами:

– А, точно, вспомнила. Тогда же запретили вообще все: и велосипеды, и ролики, и электросамокаты, и моноколеса. Кроме инвалидных колясок и медиков.

Четвертая подводная база такая огромная, но передвигаться по ней можно только пешком? Да здесь больше ограничений, чем казалось.

– Почему запретили?

Ким Гаён нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Что-то про то, что вибрации вредят глубоководным сооружениям, бла-бла, и что постоянный шум вызывает стресс у морских существ, даже у тех, у кого и мозга-то нет.

Ю Гыми, изучающая подводную фауну, хихикнула, слушая эту путаную формулировку. Все вокруг разом обернулись, и она мгновенно прижала ладони к лицу, словно пытаясь спрятаться.

Глядя на меня сквозь пальцы, она спросила:

– А что с Кевином?

– Просто подумал, что оружие в такой ситуации не самое плохое подспорье. Если будем держаться вместе, то сможем защититься от нападений.

– Мы и так друг с другом на ножах, что же будет, когда под рукой окажется настоящее оружие?

Ким Гаён понизила голос:

– Раз уж наш инженер молчит, значит, он точно поедет с нами.

Она нахмурилась, будто уже представляла, как этот парень устроит в лифте резню. Остановить его будет некому.

Я посмотрел на его ногу, перевязанную полотенцем, и спросил у Ю Гыми:

– Если я подойду, чтобы помочь с раной, меня не зарубят?

Я забрал с собой все, что нашел в аптечке. Кем бы Кевин ни оказался, союзником или врагом, лучше было обработать рану здесь, чем позволить ему истекать кровью в грязной воде. Тем более в лифте, где нам придется стоять вместе с ним. Одна только мысль об этом вызывала тошноту. Это все равно что взять пропитанный кровью марлевый тампон у одного пациента и сунуть в рот другому.

К тому же, понаблюдав за Ю Гыми, Ким Гаён и Ли Чжихён, я понял, что из нас четверых только я умею оказывать первую помощь. И только у меня были для этого необходимые материалы.

Я не врач, но если могу помочь и не помогаю, то ничем не отличаюсь от того, кто просто отводит взгляд. Пусть мои навыки ограничены лечением зубов, но лучше что-то, чем ничего.

Услышав мой вопрос, Ю Гыми тяжело вздохнула:

– Кевин, которого я видела в столовой или в комнате отдыха, казался обычным человеком. Но сейчас… не знаю.

Она посмотрела, как он поглаживает рукоятку топора, и покачала головой. Тогда я перевел взгляд на Ким Гаён.

Разминая шею и плечи, она сказала:

– Говорить «не стоит»… не знаю. В конце концов я сама в числе спасенных, так что не мне осуждать того, кто хочет помочь другому.

Я огляделся. Все вокруг словно намеренно старались не обращать внимания на происходящее. Или им попросту было все равно.

Я медленно пошел к Кевину. Тот резко поднял голову и уставился на меня. Точнее, я ощутил, как не только он, но и все присутствующие впились в меня взглядами. Я буквально чувствовал, как они прожигают мне спину.

– Здравствуйте. Я работаю на этой Подводной станции стоматологом…

– Пошел к черту!

Громкий, осипший голос Кевина эхом отдался в коридоре.

Судя по тому, как он кричит, сил у него еще достаточно.

Глава 94

Лифт

Часть 3

Крик Кевина заставил меня машинально попятиться. Мы замерли, глядя друг на друга. Он явно был раздражен тем, что я подошел. Или же ему не понравилось, как я поздоровался.

Я медленно перекинул рюкзак вперед, расстегнул молнию и сунул внутрь руку. Порывшись, достал бутылочку с физраствором, спрей-антисептик и пузырек с обезболивающими таблетками. Потом опустился на одно колено – кто-то шумно втянул воздух – и толкнул физраствор в сторону Кевина, словно шар для боулинга. Бутылочка покатилась по полу и остановилась, ударившись о его лодыжку. Спрей-антисептик я передал таким же образом. Кевин даже не взглянул на предметы – он следил исключительно за моими движениями.

Я взял пузырек с таблетками – тот самый, который Ким Гаён забрала из лаборатории Ю Гыми. Оставалось всего две таблетки. Пузырек описал в воздухе дугу и приземлился прямо у ног Кевина.

По моим наблюдениям, корейцы обычно запивают таблетки водой, а вот иностранцы спокойно глотают их всухую. Не знаю, почему так. Или же я просто не встречал корейцев, которые делают так же. Воды у меня не было, но, если ему понадобится запить, пусть зачерпнет руками ту воду, что сейчас постепенно уходит с пола. Я пил – ничего, пока жив. Хотя если выбирать между морской водой и физраствором, то уж лучше второе. В конце концов и то и другое – соленая жидкость.

Я сказал фразу, которую никогда не произнес бы в своем кабинете перед пациентом:

– Подлатай себя сам как-нибудь.

Кевин, не сводя с меня глаз, нащупал бутылочку с физраствором. Не выпуская меня из поля зрения, он быстро проверил, что это, и снова поставил на пол. Потом точно так же осмотрел антисептик и болеутоляющее. Похоже, он опасался, что, стоит ему хоть на секунду отвернуться, либо на него кинусь я, либо те, кто у меня за спиной. Почему он так думал – непонятно.

Я кивнул в сторону лекарств и сказал:

– Промой рану физраствором, обработай антисептиком. Если примешь обезболивающее, будет не так больно. Или можешь не принимать и страдать дальше.

Вообще было бы неплохо увидеть саму рану, но по крайней мере я сделал достаточно, чтобы не разгневать Гиппократа. Многие удивляются, но да, стоматологи тоже дают клятву Гиппократа.

Кевин нахмурился и, сжимая топор, хриплым голосом спросил:

– Как тебя зовут?

Я застегнул рюкзак и, не меняя тона, спросил в ответ:

– А тебя как?

Позади меня кто-то резко втянул воздух. Ну а что, вдруг Ю Гыми ошиблась и это не Кевин, а его брат-близнец?

Кевин взглянул на меня с явным недовольством, но после непродолжительного молчания все же ответил:

– Кевин Рой.

– Пак Мухён.

– Мистер Пак. Если я отпущу топор, кто гарантирует, что ты не нападешь?

– Никто. Думай как знаешь.

На лице Кевина отразилось удивление. Ну а что, разве он поверит, если я скажу что-то типа «Конечно не нападу! Я вообще безобидный малый – и мухи не обижу! Хочешь, подлечу?».

Мы видим друг друга впервые. Обстоятельства, при которых мы встретились, не располагают к доверию.

В ходе работы мне частенько приходилось уговаривать перепуганных детей сесть в кресло и дать себя осмотреть, но если взрослый не хочет лечиться – кто я такой, чтобы заставлять? Максимум, что можно сделать, это сказать: «Приходите, если передумаете».

Тем более клиника закрыта и у меня официально выходной.

– Я тоже не горю желанием лечить тебя и думать о том, что ты в любой момент можешь приложить меня топором.

– А какая тебе с этого выгода?

Я невольно усмехнулся от такой постановки вопроса. Но тут же стер улыбку с лица, чтобы он не принял ее за насмешку.

– Да какая тут может быть выгода?

Между бровями Кевина залегла глубокая складка. Через мгновение он тяжело вздохнул:

– Если не нападешь первым, я тебя не трону.

Как только он это сказал, мне захотелось распространить это правило на всех.

– А остальные? Давай так: пока никто тебя не трогает, ты тоже никого не трогаешь.

Разве это не разумно? Остальные наверняка не хотят трястись от страха, видя, как Кевин разгуливает с топором, да и он не будет чувствовать себя в опасности. Если на тебя нападут – защищайся, но пока никто не делает первый шаг – пусть все будет мирно. По-моему, честно.

Но Кевин покачал головой:

– Эти люди для меня ничего не сделали.

Я глубоко вдохнул, поднял руки в примирительном жесте и медленно приблизился. Осторожно размотал полотенце, которым он перевязал рану. Полотенце пропиталось кровью – похоже, его просто затянули потуже, чтобы остановить кровотечение. Под ним оказалась глубокая колотая рана, явно нанесенная чем-то острым. Как ни смотри, надо как минимум десять швов.

Стоило мне потянуться к рюкзаку, как Кевин напрягся.

– Что ты собираешься делать?

– Достану тейп. Остановлю кровь, зафиксирую края раны.

Я расстегнул рюкзак и отодвинул кота в сторону, чтобы добраться до нужных вещей. Кевин, увидев содержимое моего рюкзака, уставился на него со странным выражением лица. Я тем временем промыл руки, вылил физраствор на рану и прижал ее стерильной марлей. Дождался, пока кровь немного остановится, снова промыл раствором и обработал антисептиком.

– Это рана от топора?

Кевин промолчал.

Рана была на мягкой ткани голени. Я аккуратно стянул края и зафиксировал их полосками тейпа. Без иглы и ниток тут не обойтись, но по крайней мере так рана не разойдется.

Кевин нахмурился и спросил:

– Откуда здесь кот?

– Он не мой, так что не знаю. Ты, случайно, не разбираешься в змеях?

– Нет.

– А в акулах?

– Издеваешься?

– Нет.

Что именно прозвучало как издевка? Я использовал последние запасы марли и бинтов. Их не хватило, поэтому я разорвал свое полотенце на длинные полосы и плотно обмотал его ногу.

Закончив, я спросил:

– Ах да, кстати. Какое у тебя вероисповедание? Ты вообще верующий?

– Зачем тебе?

– Помолись, чтобы нога скорее зажила.

– Вчера я еще во что-то верил, но сегодня уже нет.

После перевязки мои руки выглядели пугающе. Единственное, чего мне хотелось, – это бегом добраться до уборной и вымыть их раз пять.

Кевин не мигая сверлил меня взглядом. Его карие глаза прожигали меня насквозь, что, честно говоря, начинало напрягать. Врачи привыкли к тому, что пациенты пялятся им в лицо, потому что не знают, куда еще смотреть, но сейчас я не на работе, да и работаю я обычно с зубами, а не с ногами, и потому мне было вдвойне неловко.

Почувствовав, что лицо буквально горит от этого взгляда, я огляделся и понял, что на меня смотрит не только Кевин, но и все остальные.

Ну, кроме стекающей воды, тут действительно больше не на что смотреть.

Закончив перевязку, я поднялся и посмотрел вниз, чтобы оценить уровень воды. Она значительно спала. Ли Чжихён, которая до этого едва держалась на стуле, с трудом поднялась и направилась к лестнице.

Кевин перехватил топор и, опираясь на него, медленно поднялся. Остальные явно хотели спуститься вниз, но из-за него не решались подойти ближе.

Но Ли Чжихён даже не обратила внимания на топор в руках Кевина. Она спокойно прошла мимо него и начала спускаться по лестнице. Кевин тоже начал медленно спускаться, опираясь на топор. Остальные, выждав немного, пошли следом, держась на расстоянии двух-трех метров.

На первом этаже воды осталось по щиколотку, местами – до середины голени. Я сполоснул в ней руки, смывая кровь, и, стараясь не поскользнуться, медленно направился к лифту. К тому времени, как я добрался до места, несколько человек уже успели войти в открытую кабину. Лифт казался огромным. Ли Чжихён, разобрав панель управления, изучала внутренности механизма. Я зашел внутрь и сразу обратил внимание на табличку с грузоподъемностью лифта.

Пассажирско-грузовой лифт

3750 кг

50 человек

Теперь понятно, почему он такой большой. Вмещает аж пятьдесят человек? Центральный лифт в главном корпусе тоже был гигантским, но этот… Этот даже больше. Сколько килограммов положено на одного человека?

Словно прочитав мои мысли, Ю Гыми, которая тоже изучала табличку, коротко ответила:

– Получается по семьдесят пять килограммов на человека.

Ким Гаён усмехнулась и с легкой улыбкой сказала:

– Ну по крайней мере я точно вешу меньше.

Интересно, это стандартный расчет для всех лифтов? Никогда раньше об этом не задумывался. Нас тут всего двенадцать человек, значит, лифт выдержит всех без проблем.

Я уже начал вспоминать свой вес, который мне измеряли во время медосмотра перед приемом на работу, когда Сэм недовольно поморщился, глядя на табличку, и спросил у Ю Гыми:

– А в фунтах сколько?

– Эм… секундочку… – Ю Гыми быстро прикинула в уме и выдала: – Около… ста шестидесяти шести фунтов?

Сэм нахмурился и уставился на табличку, словно надеясь, что цифры изменятся, если долго на них смотреть.

В дальнем углу лифта, сжавшись в комок, сидела Эмма. Ее ноги и бедра были в воде, но, похоже, ей было все равно. Прежде, когда мы находились на втором этаже, она выглядела вполне нормально, но сейчас казалась совершенно измотанной. Хотелось подойти и заговорить с ней, но она закрыла лицо руками, словно отгораживаясь от всего мира. Я решил не тревожить ее.

Тем временем остальные постепенно заходили в лифт.

Бенджамин, заметно нервничая, повернулся к Ли Чжихён:

– Так лифт работает или нет?

– Подожди.

– Сколько еще ждать? Мы по твоему указанию ныряли, чтобы вытащить этот чертов лифт из воды!

– Я сказала, подожди.

– А если он не заработает! – Бенджамин повысил голос. – Ты понимаешь, что тогда?! Ты убьешь нас всех! Мы могли уйти в Центр изучения глубоководных организмов, но поверили тебе и остались!

Ли Чжихён медленно подняла взгляд от панели, но, прежде чем она успела что-то сказать, Кану спокойно ответил:

– Ну не сработает, значит, сдохнем тут.

– Ты уже одной ногой в могиле! Помрешь ты здесь или где-то еще – все одно! А вот я…

– Поедет лифт или нет – разница небольшая. Так что хорош ныть.

Глава 95

Лифт

Часть 4

Не успел Бенджамин ответить, как я спросил:

– Что значит «разница небольшая»?

Разве не должна ситуация стать лучше, если мы выберемся отсюда? Почему Кану считает, что остаться и уехать – одно и то же? Может, он знает что-то о Церкви Бесконечности или обладает другой важной информацией?

Бенджамин тут же взорвался:

– Эй! Я вообще-то говорил! Чего ты лезешь?!

Кану лишь пожал плечами:

– Это значит ровно то, что я сказал. Разницы нет.

– Можете просто подождать?! – бросила Ли Чжихён.

Пока мы обменивались репликами, раздался пронзительный скрежет, который заставил нас замолчать.

Все обернулись.

Кевин, занявший место в углу, провел лезвием топора по стене, оставляя длинную царапину.

– Заткнитесь, – хриплым голосом бросил он.

Эти слова подействовали моментально. Все разом присмирели.

Ли Чжихён лишь мельком взглянула на Кевина, после чего снова сосредоточилась на панели управления лифта.

Бенджамин посмотрел на меня и раздраженно пробормотал вполголоса:

– Все из-за тебя.

– Думаешь, если постоянно перекладывать вину на других, то жить станет легче?

Бенджамин напрягся, будто готов был броситься на меня, но не двинулся с места. Возможно, потому, что Кевин, который был выше его сантиметров на десять и тяжелее килограммов на двадцать, все еще смотрел в нашу сторону, сжимая топор.

Бенджамин злобно процедил:

– Просто знай, что тебе сегодня чертовски повезло.

После чего развернулся, подошел к Картеру и, прислонившись к стене лифта, начал исподлобья сверлить нас с Кану взглядом.

Ну уж нет. Если бы мне действительно повезло, я бы сейчас валялся на пляже, потягивая коктейль и слушая музыку. Или гулял под голубым небом, наслаждаясь свежим ветерком. А не торчал на затонувшей подводной базе, пытаясь выбраться на затопленном лифте вместе с кучей незнакомцев.

Я выбросил Бенджамина из головы и уже собирался снова заговорить с Кану, когда вдруг… Лифт заговорил.

Перегрузка

Стоило услышать этот ровный, бесцветный голос, как по спине пробежал холодок.

Теперь стало понятно, почему двери лифта до сих пор не закрылись. Я-то думал, потому что они открыты слишком долго или потому что Ли Чжихён копалась в проводах, но, похоже, причина в другом.

На панели горели кнопки с первого по седьмой этаж, а также BA, что расшифровывалось как Basic Area (нулевой уровень).

Лифт, словно выгоняя нас, повторил:

Перегрузка

Все повернулись к Ли Чжихён.

Она оглядела затопленный пол и присутствующих, после чего совершенно бесстрастно констатировала:

– Лифт исправен, но общий вес людей и набравшейся воды превышает допустимую норму.

Джеймс окинул взглядом затопленный пол и нахмурился.

– Лифт рассчитан на пятьдесят человек, нас всего двенадцать, а воды едва по щиколотку. Сколько же она весит?

Ли Чжихён посмотрела на него с выражением бесконечного равнодушия, будто даже объяснять лень.

Тогда Ю Гыми задумчиво посмотрела на воду, которая доходила ей до середины голени, после чего, оставляя за собой брызги, прошлась сначала вдоль кабины, потом поперек, при этом тихо бормоча себе под нос:

– В ширину около четырехсот сантиметров, в длину около трехсот, глубина воды… ну сантиметров двадцать пять… Так… Один литр воды весит один килограмм, значит… делим на тысячу…

Ю Гыми распрямила пальцы, словно на глаз прикидывая уровень воды, и несколько раз тяжело вздохнула.

Впечатляет.

Она всерьез вычисляет вес воды по формулам. А я вот только сейчас вспомнил, что литр воды действительно равен по весу одному килограмму.

Ю Гыми прикусила губу, нахмурилась и сказала:

– Грузоподъемность составляет три тысячи семьсот пятьдесят килограммов, но только одна вода весит около трех тысяч. И это при самых грубых подсчетах, на деле вода может быть еще тяжелее.

Ким Гаён принялась энергично разминать ей плечи, приговаривая:

– Вот это да, Гыми, ты у нас гений!

Я тихонько похлопал в ладоши и быстро прикинул в уме: средний вес человека – семьдесят пять килограммов, умножаем на двенадцать человек… выходит, вместе мы весим примерно девятьсот килограммов.

Если предположить, что вода действительно весит три тысячи килограммов, то, чтобы вписаться в лимит, необходимо избавиться хотя бы от ста пятидесяти килограммов. Иными словами: выгнать как минимум двоих.

Тут Картер обеими руками вцепился в металлические поручни и категорично заявил:

– Я… я ни за что не выйду.

Бенджамин тут же начал орать на всех:

– Те, кто зашли последними, быстро выходите! Совесть у вас есть вообще?!

На это Логан расхохотался. Его смех подхватили Сэм, Джеймс и Кану.

Ли Чжихён и Кевин зашли первыми, остальные заходили приблизительно одновременно. Кто раньше, кто позже – никто уже не вспомнит. А Бенджамин – еще тот лицемер. Пытается апеллировать к совести, хотя сам явно не горит желанием поступать по-честному. Как и следовало ожидать, на его слова никто не отреагировал.

Лифт снова недовольно сообщил:

Перегрузка

Поскольку никто не двигался, Бенджамин внезапно развернулся к Сэму и ткнул пальцем в его сторону:

– Эй ты, боров жирный! Вали отсюда! Ты по весу на двоих тянешь!

Сэм вскипел:

– Если придется выходить, то один я не выйду, понял! Готов уйти вместе со мной, а? Ну так что, готов?!

Сэм раскинул руки и, как краб, зашагал боком из стороны в сторону. Бенджамин принялся ругаться пуще прежнего, а Джеймс и Кану снова прыснули со смеху.

Кевин покачал головой, отвернулся к стене лифта и пробормотал:

– Кто бы ни вышел, лучше решить это побыстрее.

После этого он снова провел лезвием топора по стене. Скрежещущий звук разрезал тишину.

– Когда мы вошли, я отметил уровень воды. И она продолжает подниматься.

Значит, он не просто так царапал стену? Я-то думал, он хочет нас напугать… Теперь на стене лифта отчетливо виднелись две отметки. Одна – на уровне щиколотки, вторая – уже у голени. Значит, вода сначала спала, а теперь снова прибывает. Дренажная система не справляется. На лицах людей начал проступать страх.

Логан оглядел притихших и насмешливо спросил:

– Ну что, устроим драку и рандомно выкинем троих?

Он громко хрустнул шеей, после чего хищно улыбнулся и принялся разминать кисти и пальцы.

– Я не против.

В воздухе повисло напряжение. Кевин, не говоря ни слова, сильнее сжал рукоять топора.

Логан снова осмотрел присутствующих и спросил:

– Есть желающие выйти добровольно?

Ответа не последовало.

Логан перевел взгляд на Бенджамина. И почему-то и Кевин тоже на него посмотрел. Бенджамин встретился взглядом сначала с первым, потом резко отвернулся – и наткнулся на взгляд второго.

– Да какого хрена вы оба на меня уставились?!

Он выдал еще одну порцию ругательств.

Времени было действительно в обрез, а они всерьез собирались устроить драку прямо в лифте? Честно говоря, мне не хотелось в этом участвовать. Может, просто выйти? Учитывая мою «везучесть», не удивлюсь, если Кевин выронит топор и тот полетит прямо мне в голову. Допустим, Бенджамина вышвырнут силой. И что дальше? Кто следующий?

Может, вместо того, чтобы ввязываться в драку и рисковать здоровьем, поискать другой путь наверх? Например, вернуться в Чучжакдон…

Но, с другой стороны… если я сделаю такой выбор, то очевидно, кого заставят уйти следом. Тех, кто нырял в ледяную воду и рисковал жизнью, чтобы открыть клапаны. Разве справедливо, если их просто выставят за дверь? И потом… у меня в рюкзаке сидят живые существа, за которых я в ответе.

– Все хотят жить. Кто захочет выйти отсюда добровольно? – внезапно заговорила из своего угла Эмма.

Вода почти доходила ей до колен, но она не двигалась, даже несмотря на то, что ее одежда полностью промокла.

Я посмотрел на панель управления и, заметив, что кнопки всех уровней светятся, машинально повернулся к Ли Чжихён:

– А что, если высадить половину людей здесь, поднять лифт на третий или четвертый этаж и там слить воду? Остальные тем временем поднимутся до нужного этажа по лестнице и снова зайдут в лифт там.

Это ведь логично: если главная проблема в воде, почему бы не подняться выше и не избавиться от нее?

Ли Чжихён мельком улыбнулась мне, но потом снова посерьезнела и сказала:

– Звучит разумно. У кого-то есть предложения получше? Если нет, то попробуем этот вариант.

Бенджамин, похоже, понял, что если ничего не придумает, то его вышвырнут силой, и судорожно указал на Эмму:

– Тогда пусть она выходит! Я останусь в лифте. Я, между прочим, нырял и открывал дренажные клапаны! Пусть выходят те, кто вообще ничего не сделал!

Скажи это Кевину, раз такой смелый.

Ким Гаён скрестила руки и презрительно бросила:

– Жалкий ублюдок. Ничтожество.

Бенджамин не сразу разозлился – то ли не понял, то ли его мозг запоздало обработал перевод. Но как только до него дошло, он вскипел:

– Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь?!

– «Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь», – передразнила Ким Гаён и, оглядев остальных, первой вышла из лифта.

Я шагнул следом. Раз уж предложил идею, нужно показать пример.

Перегрузка

Лифт повторил свое сообщение у меня за спиной.

Надеюсь, хотя бы Ю Гыми теперь не выгонят. А даже если выгонят, подняться на третий этаж пешком – не такая уж большая проблема.

Мы уже начали подниматься по лестнице, когда я заметил, что Ю Гыми тоже вышла и теперь идет за нами.

– Почему вы вышли? Могли же остаться.

Ю Гыми усмехнулась и пожала плечами:

– Думаю, всем в итоге придется.

Глава 96

Лифт

Часть 5

Ким Гаён остановилась посреди лестницы между первым и вторым этажами и спросила:

– Почему?

Ю Гыми задрала голову:

– Вода прибывает быстрее, чем кажется. Не знаю, сколько они еще будут спорить, но если уровень поднимется хотя бы на пять-шесть сантиметров, то лифт просто не поедет, и тогда всем уже придется выйти. И вообще, литр пресной воды весит один килограмм, а морской – на двадцать пять граммов больше. Так что все наши расчеты нужно еще умножить на одну целую двадцать пять тысячных.

Впервые слышу.

Во время учебы в университете я несколько лет подрабатывал репетитором, но не припоминаю, чтобы об этом говорилось в обычной школьной программе.

Так, значит, морская вода тяжелее пресной? Видимо, из-за микроорганизмов. Ну, неудивительно, что Ю Гыми знает такие вещи.

Ким Гаён засмеялась, дружески хлопнула Ю Гыми по плечу и спросила:

– Так ты вышла потому, что все равно бы пришлось?

Ю Гыми тяжело вздохнула и, продолжая подниматься вместе с нами, сказала:

– Вы не представляете, что началось после того, как вы ушли. Больше никто не захотел выходить, все начали поливать друг друга грязью. А потом кто-то спросил, почему я считаю, что имею право оставаться в лифте. Короче… я просто решила не спорить и тоже вышла.

Она вздрогнула. Мы молча продолжили подниматься. Я посмотрел на нее, на то, как она машинально потирает поясницу.

– У вас было достаточно причин остаться в лифте. Вы весите меньше семидесяти пяти килограммов плюс у вас травмы.

– Кану, который стоял рядом, вдруг сказал: «Я, пожалуй, выйду. Пусть грызутся дальше. А лифт пока не закрывайте – хочу посмотреть на шоу». – Ю Гыми замолчала и через несколько секунд тихо добавила: – И я вдруг поняла, насколько все это бессмысленно.

Мы медленно добрались до третьего этажа, и тут лифт промчался мимо нас и выше. Мы замерли, но вскоре услышали, как он остановился на четвертом этаже. Снизу послышались торопливые шаги – видимо, остальные теперь тоже бросились вверх.

К тому времени, как мы добрались до четвертого этажа, двери лифта были распахнуты настежь, а из него рекой лилась вода, затапливая коридор. Заглянув внутрь, я увидел, что там остались только двое – Кевин и Ли Чжихён.

Кевин водил топором по полу, словно импровизированной шваброй, пытаясь согнать воду. Завидев меня, он приветственно поднял руку. Ли Чжихён, стоявшая рядом с дверью, тоже замахала, но куда энергичнее. Судя по всему, она хотела, чтобы мы поторопились. Стараясь не поскользнуться на мокром полу, мы с осторожностью двинулись к лифту. Как только подошли, Ли Чжихён вцепилась в нас и буквально затолкала внутрь.

– Быстрее, быстрее!

– Что случилось?

– Закрываю двери! Едем только мы!

– Ч-что?!

– Только мы?!

Не только я, но и все остальные уставились на Ли Чжихён в полном недоумении. Судя по выражению лица Кевина, он тоже не был в курсе этого плана.

Стиснув зубы, Ли Чжихён процедила:

– Мое терпение кончилось. Точнее, оно кончилось еще тогда, когда мы добрались до этого забытого Богом места. Все это время я сдерживалась только благодаря вам троим. А вам, – Ли Чжихён посмотрела на Кевина и кивком указала на его перевязанную ногу, – просто повезло. Вы здесь только из-за ранения. Никто не потащил бы двухметрового здоровяка по лестнице.

Тот замер, потом медленно моргнул, взмахнув длинными ресницами. Несколько секунд переваривал услышанное и наконец выдавил:

– Мы же договорились, что подождем остальных на четвертом уровне.

– Я в полной мере увидела, насколько прогнившими могут быть люди. Отличное зрелище, ничего не скажешь, – ядовито ответила Ли Чжихён.

Кевин растерялся. До сих пор Ли Чжихён была бесстрастной, похожей на робота, и только сейчас дала волю эмоциям – даже несмотря на то, что он по-прежнему держал в руках топор. Я ожидал, что Кевин сразу ухватится за возможность уйти отсюда без остальных, но он почему-то не выглядел довольным. И одного этого было достаточно, чтобы меня удивить.

Стараясь не выдать своих мыслей, я осторожно спросил у Ли Чжихён:

– Вы хотите, чтобы мы уехали без них?

– Да.

– Но ведь вы сами говорили, что нам нужно вытащить как можно больше людей.

– Ага. Но что толку ловить гнилую рыбу? Все равно не съесть. Спасать там нечего – они безнадежны. Давайте хотя бы нормальных людей спасем!

Ого. Такого от Ли Чжихён я не ожидал.

Ю Гыми застыла приоткрыв рот, а вот Ким Гаён лениво пнула ногой воду на полу лифта и сказала:

– Я против. В наше время «хороших людей» не осталось – все вымерли. Ну или почти все. Если кто-то кажется добрым, значит, он просто хорошо скрывает свою темную сторону. Подумай хорошенько. Ты же сама видела, как я убила человека. И, по-твоему, я – хороший человек? Спасибо, конечно, за такой комплимент, но я не ангел. Вот Ю Гыми и Мухён – они да, добряки. – Она покосилась на нас, а потом добавила: – А среди тех, кто остался, наверняка есть приличные люди. Как и полные психи, которые просто хорошо притворяются. К тому же даже если мы оставим их здесь, те, кому суждено выжить, все равно выживут. А те, кому нет, умрут, даже если мы их возьмем. Так что не вижу смысла ломать голову и делать выбор. Мое мнение: оставляем лифт открытым, пусть садятся, если смогут.

С этими словами она ткнула пальцем в бок Ю Гыми. Та вздрогнула, словно только что очнулась, и быстро замотала головой:

– Да, я понимаю, почему тебе не нравятся эти люди. Мне они тоже не по душе! Но они вышли из лифта, потому что поверили, что мы заберем их на четвертом этаже. Мы обещали, что подождем их и заберем! Давайте сдержим слово и возьмем с собой тех, кто дойдет до четвертого этажа.

Я тут же поддержал:

– Согласен. Теперь, когда удалось избавиться от воды, в лифте могут поместиться все двенадцать человек. Спасать только пятерых из нас – это просто нелогично с точки зрения эффективности.

Я специально акцентировал внимание на эффективности, потому что знал, что Ли Чжихён, как и любой инженер, не любит пустую трату ресурсов. И кажется, это сработало – Ли Чжихён, сама того не осознавая, кивнула.

– И потом, – продолжал я, – среди них есть те, кто нырял в ледяную воду вместе с нами, чтобы открыть клапаны и запустить дренаж. Да, они показали себя не с лучшей стороны, но это не значит, что нам нужно поступать так же.

Ли Чжихён нахмурилась. Похоже, она вспомнила, о ком я говорю.

Я попытался смягчить ее настрой:

– Я знаю, что вам тяжело. Что вы на пределе. Но я не хочу, чтобы потом, когда вы сможете спокойно обо всем подумать, вы пожалели о своем решении. Не хочу, чтобы вы потом думали: «Надо было потерпеть еще немного. Надо было взять их с собой».

Честно говоря, я понимал, что поехать без остальных проще и удобнее. Но если потом придется сожалеть о том, что мы их оставили… Может, лучше все-таки их подождать?

Я просто не хотел, чтобы в будущем у Ли Чжихён были ночи, когда она не сможет уснуть из-за своих решений.

Она поколебалась, но потом сказала:

– Возможно, взять их с собой – самый неэффективный вариант. С ними может быть опаснее. Сложнее. Тяжелее. Может, это последний шанс от них избавиться.

– Спасение жизни всегда неэффективно, – спокойно заметила Ю Гыми.

Ли Чжихён вздохнула:

– Если начать рассуждать о том, чья жизнь более ценна… Разве мы не обсуждали это раньше?

– Да. Когда шли ко мне в лабораторию.

Ю Гыми слабо улыбнулась.

Ли Чжихён посмотрела на нее, снова вздохнула и, прислонившись к стене лифта, нерешительно скрестила руки на груди.

Кевин, который все это время внимательно наблюдал за ней, медленно произнес:

– Раз пообещали, то надо их взять. А если кто-то опять начнет на тебя наезжать, то я с ним разберусь.

Кевин покачал топором, который ранее использовал как опору.

Ли Чжихён поморщилась и с досадой пробормотала:

– Не хочу любить ближнего своего.

Тем временем остальные начали подтягиваться. Первой, как ни странно, оказалась Эмма. Видимо, она вышла из лифта одной из первых. За ней появились Картер, Сэм, Джеймс и Кану. Логан и Бенджамин отставали, но даже издалека можно было разглядеть, что лицо последнего представляет собой один сплошной синяк.

Добравшись до затопленного коридора, Эмма тут же поскользнулась и с грохотом рухнула на пол. Картер, не теряя времени, с разбегу перепрыгнул через нее и с победным кличем ворвался в лифт. Ли Чжихён посмотрела на него с выражением крайнего презрения.

Сэм и Джеймс тем временем подхватили Эмму под руки, помогли ей подняться и затащили в лифт. Кану, никуда не торопясь, спокойно ступил следом.

Последними зашли Логан и, наконец, Бенджамин.

Стоило всем оказаться внутри, как Ли Чжихён закрыла двери. Потом, не говоря ни слова, нажала на кнопку с надписью BA – ту самую, которая ведет к Тэхандо.

Глава 97

Лифт

Часть 6

Пока лифт поднимался мимо пятого, шестого и седьмого этажей, его освещал свет Исследовательского комплекса, который просачивался сквозь прозрачные стены кабины, но стоило покинуть его пределы, как нас поглотила тьма океанской бездны. Флуоресцентные лампы внутри лифта не дали этому переходу стать слишком резким, но я все равно ощутил знакомое чувство – то же самое, что испытал, когда впервые ехал в центральном лифте. Казалось, что мы – крошечный светящийся прямоугольник, который пронзает тьму, поднимаясь из мрачной бездны. Впрочем, происходящее, вызвавшее у меня невольный трепет, было для моих спутников чем-то привычным. Кто-то сел на пол, кто-то лег, наконец-то позволяя усталости взять верх.

Ким Гаён, Ю Гыми и Ли Чжихён просто привалились к стене и лишь изредка моргали. Я же, держа в голове катастрофу из сна, открыл планшет и засек время в ту же секунду, как лифт тронулся с места. Ю Гыми периодически бросала взгляд на экран, следя за бегущими цифрами.

Джеймс и Сэм оживленно обсуждали, как наконец-то выберутся отсюда. Кану, получив нагоняй от Ли Чжихён, неохотно потушил сигарету. Картер размахивал телефоном, вероятно, в надежде поймать сигнал. Бенджамин раздраженно сверлил Логана взглядом, но стоило Логану посмотреть в ответ, как он тут же отвернулся. Кевин стоял у стены, крепко сжимая рукоять топора и молча наблюдая за темнотой снаружи. Эмма сидела неподвижно, словно сломанная кукла, даже не моргала.

Пока я рассеянно наблюдал за остальными, мой взгляд скользнул к потолку – и там я заметил китайские иероглифы:

自燈明 法燈明

Почему тут китайские иероглифы?

Я нахмурился и повернулся к Ю Гыми, которая все так же смотрела на секундомер на моем планшете.

– Гыми, вы знаете, что там написано?

Она задрала голову, прищурилась, пытаясь разобрать иероглифы, и покачала головой:

– Без понятия.

Ну вот. Я тоже. Знаю только, что 自 значит «сам», а 明 – «свет».

Тем времен Ким Гаён, которая почти жила в Центре, начала разбирать текст:

– «Дзатэн…» Это ведь «свет»… Дзатэнмен? Фатэнмен?

– О-о-о… – восхищенно протянули мы с Ю Гыми.

Ли Чжихён тоже задрала голову, бросила короткий взгляд на потолок, а потом без тени сомнения произнесла:

– Да, здесь действительно написано «Цзы дэн мин, фа дэн мин».

И что это значит? Ким Гаён вытянула руки над головой и задумчиво нахмурилась.

– Бабушка что-то говорила… Но я не помню.

В эту секунду Картер, который все еще размахивал телефоном в воздухе в надежде поймать сигнал, взглянул на иероглифы и с явным презрением бросил:

– Вы вообще азиаты или как? Это же китайские иероглифы. Очевидно, что это что-то буддистское.

– Я атеист.

– Я верю в науку.

– Я заглядываю в храм раз в год.

– А я верю в Господа.

Мы, «азиаты», в один голос начали перечислять, во что верим, и Картер, ошарашенный ответами, с досадой щелкнул языком и покачал головой.

Внезапно Кану, все это время безмятежно наблюдавший за происходящим, лениво произнес:

– Когда Будда готовился уйти в нирвану, ученики спросили его: «Кто теперь будет нашим светом? На кого полагаться?» Эти слова – ответ Будды перед уходом.

Все разом повернулись к Кану.

Он спокойно продолжил:

– «Стань светом для самого себя».

Неплохо сказано.

Но как, черт возьми, стать этим светом?!

Подумать только, Кану, который, казалось, не имеет ничего общего с Азией, объяснил нам, азиатам, смысл древнего буддийского текста на ханьцзы… А потом громко зевнул.

Логан, разглядывая надпись, хмыкнул:

– Слышал, изначально тут хотели написать что-то на английском, но азиатские страны так яростно настаивали на иероглифах, что в итоге выбрали их.

Я обвел взглядом присутствующих азиатов. Лица у всех были одинаково удивленными. М-да. Я-то думал, что ученые, которые живут на станции, знают о ней все, но Ким Гаён и Ю Гыми выглядели так, будто слышали эту историю впервые. Видимо, они слишком много времени проводили в своих лабораториях.

Я повернулся к Кану и спросил:

– Получается, в каждом лифте выгравировано что-то свое? В центральном – цитата из Библии.

– Похоже на то, – кивнул Кану. – Я, правда, ездил только на тех, что были мне нужны, поэтому точно не знаю.

Ким Гаён щелкнула пальцами и повернулась к Ю Гыми.

– А, вот оно что! «Если боишься умереть – умрешь, если не боишься – выживешь»!

Почти засыпающая от усталости Ю Гыми вдруг резко открыла глаза:

– Лифт между Первой подводной базой и Тэхандо!

– О чем вы? – спросил я.

Ли Чжихён скривилась и неохотно пояснила:

– В одном из лифтов, в строительстве которого активное участие принимала Корея, выгравировали этот девиз. Начальник Син рассказывал, что кто-то в головном офисе потребовал, чтобы здесь обязательно выгравировали эту фразу, и не успокоился, пока его указание не выполнили. В итоге она теперь красуется в лифте, соединяющем Первую базу с поверхностью. Каждый раз, когда Санхён ездит в том лифте, он ноет, что лифт вот-вот упадет.

– Ну а я, наоборот, иногда специально туда хожу, когда соскучусь по дому, – сказала Ким Гаён, потом задумчиво уставилась в пустоту, словно вспоминая родину.

Я несколько раз прокрутил в голове эту фразу и недоверчиво пробормотал:

– Подождите. Кто-то реально написал такое в лифте?! Как вообще утвердили такую надпись?!

Ну серьезно. «Если боишься умереть – умрешь, если не боишься – выживешь». Какая бы ни была история у этой фразы, она – последнее, что хочется видеть в лифте, который опускается на дно океана.

Я посмотрел на Ли Чжихён в поисках ответа, но она лишь беспомощно пожала плечами.

– Говорят, этот человек пытался втолковать руководству Подводной станции и ВМФ, что «людям двадцать первого века придется отказаться от суши и жить под водой». Помню, изначально он предлагал еще более странную фразу… Как же там было… А, вот! «Отрекись от жизни – обретешь ее. Завтрашний день станет светом». Он пытался добиться, чтобы выгравировали ее, но наш начальник назвал его психом – мол, как эта фраза может быть уместна для лифта? В итоге там выгравировали знаменитую фразу Ли Сунсина[5].

Кевин, до этого разглядывавший тьму за пределами лифта, вдруг поднял голову и посмотрел на надпись на потолке. Потом несколько растерянно произнес:

– Канада в своем лифте написала просто: «От моря до моря»[6].

Из всех вариантов, которые я слышал, этот звучал наиболее нормально. Хотя, если подумать, и тут можно было разглядеть не самый радужный подтекст. Могли бы уж что-то более жизнеутверждающее написать. Я бы, наверное, предложил что-то вроде «Регулярная чистка зубов – залог здоровья на всю жизнь». Ладно, нет. Дурацкая идея.

Мы продолжали обсуждать, как восемь стран пытались оставить свои следы на Подводной станции, пока внезапно не погас свет.

Лифт замер.

От резкой остановки меня замутило.

Не паникуй. Не смей паниковать. Это просто остановка. Просто временное отключение электричества.

Я стиснул зубы, терпя головокружение, и перевел взгляд на экран планшета.

Пять минут тридцать секунд.

И тут, почти одновременно, лифт огласили крики:

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

– ЧТО-О-О-О-О-О-О-О?!

– О БОЖЕ!

К счастью, все либо сидели, либо лежали, так что, похоже, никто не пострадал.

В темноте все кричали вразнобой. Наверное, потому, что никто еще не оказывался в подобной ситуации. Если бы не пережитое во сне, я бы, наверное, тоже орал вместе с ними.

Они кричали уже минуту-две, потом словно испугались собственного крика… и закричали снова.

Только спустя еще три-четыре минуты паника начала стихать, и люди постепенно замолкли.

Кроме одного мужчины, который по-прежнему продолжал неистово вопить:

– А-А-А-А! МЫ ВСЕ УМРЕМ! ВСЕ СДОХНЕМ НА ХЕР! НАМ КОНЕЦ!!!

– ЗАТКНИСЬ!

Раздался глухой удар: видимо, кто-то его пнул. Наконец воцарилась тишина.

Кану щелкнул зажигалкой, а я включил экран планшета и полез в рюкзак, пытаясь нащупать фонарик, который лежал где-то на самом дне. В темноте вспыхнули огоньки телефонов и планшетов. Наконец я нашел фонарик, покрутил ручку, чтобы зарядить, и спустя пару секунд яркий свет прорезал темноту. Среди всех источников света он был самым ярким. Не зная, куда направить луч, я машинально повернул его к окну, за которым простиралась тьма.

Эмма буквально взвилась с места:

– Выключи! Убери свет! Что, если кто-то в глубине его увидит и приплывет к нам?!

Не думаю, что на такой глубине кто-то сможет увидеть свет и приплыть к нам… Разве что рыбы.

Может, какие-нибудь призрачные рыбы? Кровососущий кальмар? Гигантская глубоководная рыба с тремя челюстями?

В лучшем случае на него отреагирует какой-нибудь удильщик. В худшем – гигантский кальмар.

Они вообще зрячие?

Логан хмыкнул и бросил Эмме с издевкой:

– Разве это плохо? Пусть приходят все: подлодки, спасатели, рыбы, кто угодно! Нам сейчас любая компания пригодится!

– Убери свет! – снова взвизгнула Эмма.

Видя, насколько она напугана, я сразу перевел луч фонарика на потолок.

Эмма отшатнулась от окна и поползла к дверям лифта.

– Вы боитесь, что кто-то придет? – спросил я, стараясь говорить как можно мягче. – Не волнуйтесь, я больше не буду светить в окно. Оказаться в застрявшем лифте в темноте – это страшно, я понимаю.

Эмма несколько секунд молчала, не отрывая взгляда от направленного на потолок луча фонарика, а потом едва слышно прошептала:

– Дагон…

Дагон?

Что это? Какая-то рыба, о которой я не знаю?

Ким Гаён недоверчиво нахмурилась и спросила:

– Дагон? Это что еще за…

Но не успела Эмма ответить, как Ли Чжихён произнесла ровным голосом:

– Демон. Дагон – это демон.

Глава 98

Лифт

Часть 7

Кану только покачал головой и усмехнулся:

– Христиане любят демонизировать чужих богов. Дагон – бог воды, которому поклонялись в Месопотамии.

Впервые слышу. Впрочем, неудивительно – откуда бы мне знать божеств других стран? Из всех богов, связанных с водой, на ум приходил разве что Посейдон – его часто упоминают в греческих и римских мифах. Но попросите меня назвать кого-нибудь из богов воздуха или огня, я и этого не смогу.

Эмма дрожащим голосом пробормотала:

– Вы и понятия не имеете о тех чудовищах, которые обитают на дне океана.

Ю Гыми с откровенным скептицизмом ответила:

– Здесь обитаем мы и еще тысячи видов животных – медузы, рыбы, моллюски…

– Речь не о них!

Эмма чуть не плакала:

– Да? Тогда о ком? О головоногих? Вы не любите существ с большим количеством конечностей? Ну тогда удивительно, что вы вообще смогли здесь работать.

Судя по тону Ю Гыми, она не в первый раз сталкивалась с такими людьми. Как можно ненавидеть морских существ и жить на Подводной станции? Хотя… люди и не такое делают ради денег. Кто-то вон в секты вступает, так что чему тут удивляться.

Ю Гыми пожала плечами и с легким раздражением проговорила:

– Не понимаю, почему европейцы так боятся осьминогов и кальмаров… У млекопитающих кровь красная, потому что в ней гемоглобин, а у головоногих – голубая из-за гемоцианина. У них буквально голубая кровь, как у аристократов, которых вы обожаете! К тому же они такие же умные, как собаки и кошки. Откуда же эта ненависть?

– Потому что однажды они восстанут из темных глубин океана и нападут на человечество! – выпалила Эмма.

Ю Гыми молчала пару секунд, переваривая услышанное, а потом выдохнула так тяжело, что, казалось, под ее разочарованием просядет лифт.

Ну… если осьминоги и кальмары однажды действительно нападут на человечество, то я первым делом поставлю на плиту кастрюлю с водой и приготовлю соус для сашими.

Ю Гыми, похоже, решила не тратить свое время на конспирологические теории о восстании морских существ, поэтому просто отодвинулась от Эммы, всем своим видом показывая, что этот разговор для нее окончен.

Я же, глядя на Кану, который, похоже, хорошо разбирался в религии, осторожно спросил:

– А есть какие-нибудь боги, связанные с акулами?

Я ожидал услышать отрицательный ответ, но Кану вдруг оживился, глаза его заблестели:

– Конечно! Камо-хоали'и, Нанауэ… еще Ваумаума, Вакувака…

Он перечислил целый список имен, ни одно из которых мне ни о чем не говорило.

Судя по его объяснениям, на теплых островах Тихого океана, например на Гавайях, действительно было немало мест, где поклонялись акулам.

В последние годы вода у побережья Кореи стала теплее, и акулы начали появляться чаще… Однако, если подумать, я практически ничего о них не знал.

Видимо, я выглядел настолько озадаченным, что Кану вдруг спросил:

– Ты откуда родом?

– Из Кореи.

Кану кивнул, будто его догадка подтвердилась.

– В вашей культуре есть царь драконов Ёнван[7]. Он чем-то похож на Дагона.

Ёнван? Я завис на несколько секунд, прежде чем осознал, о чем он говорит.

А, точно. В детстве я читал о нем. Да, царь драконов, тот самый, который в сказках пытается съесть печень кролика или спасает Симчхон, которую бросили в море, желая принести ему жертву[8].

Картер, который прыгал, размахивая телефоном и пытаясь поймать сигнал, наконец остановился – видимо, понял, что ловить нечего. Потом посмотрел на нас с выражением «Вы вообще слышите, что несете?!» и раздраженно выпалил:

– Демон, царь драконов… Мне пофиг, кто там правит морями! Вопрос в том, кто нас отсюда вытащит? Что с лифтом? Все? Нам конец? Мы так и останемся здесь?!

В лифте наступила тишина. Все взгляды разом устремились на Ли Чжихён.

Ли Чжихён, все так же сидя на полу, устало ответила:

– Резервное питание скоро включится… наверное.

– Наверное?! Что значит «наверное»?! Ты же инженер и должна знать, что происходит! Давай уже делай свою работу!

Ли Чжихён, терпение которой было на исходе, не выдержала и закричала::

– Я сделала все, что могла! Если ты умнее меня, то какого черта торчишь здесь?! Не хочешь ждать, пока включится резервное питание? Тогда открой дверь и прыгай!

– Что?!

Прежде чем кто-то успел его остановить, Картер швырнул телефон прямо в лицо Ли Чжихён.

Кевин молниеносно рванулся вперед.

Бам!

Я направил луч фонарика в сторону звука. Телефон с глухим стуком отскочил от стены и проехался по полу. Кроме Кевина и Картера, никто не сдвинулся с места. Похоже, Кевин отбил телефон лезвием топора. Все произошло меньше чем за три секунды. Я замер, сжимая фонарик.

Кевин медленно, но уверенно шагнул вперед:

– Руки лишиться хочешь?!

Его охрипший голос прозвучал как рык хищника. Он поднял топор и пошел на Картера. Тот попятился и, запинаясь, попытался оправдаться:

– Я… я не хотел попасть в нее, просто…

– Просто что?!

– Просто… просто хотел напугать… Я же не в тебя кидал, чего ты завелся…

Чем ближе подходил Кевин, тем тише становился голос Картера. В конце концов он почти перешел на шепот. Ли Чжихён молчала и просто смотрела на него с нескрываемым презрением. Я, наконец опомнившись, подскочил к ней с фонарем, чтобы посмотреть, не пострадала ли она.

Ким Гаён у меня за спиной встревоженно спросила:

– Цела? По лицу не попало?

– Не знаю.

Ли Чжихён поморщилась от света фонарика.

Я внимательно осмотрел ее голову и лицо, после чего сказал:

– Повреждений нет.

Ни телефон, ни топор ее не задели. Ю Гыми, лицо которой побелело от ужаса, и Ким Гаён, напряженно ожидавшая моего вердикта, с облегчением выдохнули.

Как только я отвел фонарик от лица Ли Чжихён, та снова прислонилась к стене, разглядывая остальных. Тем временем Кевин угрожающе прижал Картера к стенке. Сэм и Джеймс улюлюкали и смеялись, Логан скрестил руки и безразлично наблюдал за этим со стороны. Эмма молча смотрела на происходящее. Вдруг Кевин схватил Картера за шиворот и, протащив через весь лифт, бросил перед Ли Чжихён. Глухо лязгнуло лезвие топора – это Кевин угрожающе стукнул им по стене.

Картер, насупившись, начал бормотать что-то себе под нос, но Ли Чжихён даже не стала слушать. Она смотрела на него так, что казалось – ей даже разговаривать с ним неприятно.

Она взглянула на всех, кто находился в лифте, и сказала:

– Зря я не уехала одна. Я все время думаю: на кой черт я решила, что должна всех спасти? Твоя выходка заставила меня пожалеть о том, что я вообще пыталась помочь людям. Я не хочу слышать от тебя ни слова.

– Эй, я же извиняюсь!

– Думаешь, твои извинения чего-то стоят?

Ли Чжихён смотрела на Картера так, будто он – пустое место. Похоже, она пострадала не физически, а морально. Зубы починить – дело нехитрое. Сделать это легко. Хотя нет, поправочка. Легче, чем разбитое сердце.

Я подумал о том, что, когда лифт остановился на четвертом этаже, у Ли Чжихён был шанс уйти одной, без нас. Если бы она тогда уехала, возможно, застряла бы в лифте в одиночестве, но хотя бы не видела всего этого дерьма. Чувство вины накрыло меня, словно волна.

Кевин наконец разжал пальцы, отпуская Картера. Тот посмотрел сначала на него, потом на Ли Чжихён и, не сказав ни слова, направился к самой дальней стене лифта, подальше от них обоих. По пути он поднял свой разбитый телефон, осмотрел его… И просто бросил обратно на пол.

Кевин, провожая его взглядом, машинально коснулся повязки. Похоже, проверял, не разошлась ли рана. Мне подумалось, что в темноте он не сможет ничего разобрать, поэтому я направил луч фонарика ему на ногу.

Отлично. Повязка на месте, кровь не проступает. Я слегка кивнул, показывая, что все в норме. Кевин посмотрел на меня и дважды кивнул в ответ. Мы правильно поняли друг друга? Надеюсь.

Кевин бросил осторожный взгляд на Ли Чжихён и, немного помедлив, сел рядом, оставляя между ними около метра. Потом что-то пробормотал, и мой переводчик едва уловил его слова:

– Спасибо, что взяла с собой. Пусть даже с такой ногой я не мог ничем помочь.

Когда Кевин и Эмма спустились на второй этаж, чтобы сесть в лифт, Ли Чжихён ни словом их не попрекнула. Она не обвиняла и не задавала вопросов. Просто позволила остальным сесть в свой личный «ковчег», построенный ценой неимоверных усилий, и не потребовала ничего взамен.

Впрочем, она спасла не только их, но и всех нас. В общей сложности двенадцать человек, включая ее саму. Плюс двоих животных. Впечатляет. Я о себе толком позаботиться не могу, а она смогла вывести целую группу.

Ли Чжихён ничего не ответила на слова Кевина. Просто смотрела на луч фонарика, направленный в потолок.

Наступила тишина. Мы ждали. И тут внезапно в кабине вспыхнул свет. Лифт дернулся и снова пошел вверх. Видимо, ровно через пять минут после отключения электричества сработала резервная система. Люди разом оживились. Кто-то засмеялся, кто-то обрадованно закричал. Я быстро выключил фонарик.

– Иисус! Я знал, что ты меня не бросишь! Аминь! А-а-а-аминь!

Громкий голос Сэма прорвался сквозь протяжный свист Логана. Сложив руки в молитвенном жесте, Сэм воздел их к потолку и с воодушевлением воскликнул:

– Как только выберусь, буду усердно ходить в церковь! Буду усердно молиться! Буду усердно читать Библию!

– Ну врать ты уже усердно научился, – бросил Джеймс.

Сэм тут же переключился на него, и завязалась перебранка.

Ким Гаён, сложив ладони, тихо пробормотала:

– Наму Амида Будда. Бодхисаттва Авалокитешвара…[9]

Стоявшая неподалеку Ю Гыми тоже сложила ладони, но вместо молитвы с благоговейной улыбкой прошептала:

– Планктон.

Какой хаос.

Как бы то ни было, лифт продолжал подниматься. Даже вечно недовольный Бенджамин и уныло сидящий в углу Картер чуть приободрились. Я же снова взял планшет и включил секундомер, отметив, что лифт простоял пять минут.

Спустя еще семь минут свет снова погас, и мы остановились. На этот раз никто не закричал. Только со всех сторон послышались раздраженные ругательства.

Глава 99

Лифт

Часть 8

Если во время первой остановки люди паниковали, то теперь тяжело вздыхали и шуршали одеждой, поудобнее устраиваясь на полу. Видимо, даже к кромешной тьме со временем можно привыкнуть.

– Похоже, Иисус тебя бросил, – насмешливо фыркнул Джеймс, обращаясь к Сэму.

– Заткнись!

– Он мог бы поднять тебя на поверхность, но ты так его заманал, что он решил: пусть уж этот придурок там сгниет.

В темноте раздались глухие шлепки – кажется, эти двое начали шутливо пихаться.

Я несколько раз повернул ручку фонарика, заряжая его, включил и снова направил в потолок. Ли Чжихён сидела с закрытыми глазами и, кажется, молилась. Кевин некоторое время молча наблюдал за ней, а потом невидяще уставился в пространство перед собой.

Тем временем Логан тихо окликнул двух девушек, сидящих неподалеку:

– Эй, дамы…

Оглядевшись, Ким Гаён убедилась, что других дам здесь нет, а значит, Логан обращается к ним с Ю Гыми.

– Развлеките нас. Расскажите что-нибудь интересное. Что угодно.

Ким Гаён усмехнулась, недоверчиво покачав головой, а потом отвела плечи, будто разминаясь.

– Я что, похожа на сказочницу?

– Можем обойтись без сказок. Расскажи, например, о чем вы там шептались между собой.

– Ну уж нет, наши разговоры слишком страшные для мужских ушей.

– Не знаю, как остальные, а я самый что ни на есть мужик, так что мне норм. Женщины вечно собираются в кучку, шушукаются, хихикают – явно что-то веселое обсуждают. Давайте делитесь.

Ким Гаён зевнула, вытянула ноги перед собой и согнулась пополам, практически коснувшись лбом коленей.

– Если лифт рухнет, тела размотает так, что останется одно месиво.

– Что?

– Гыми говорила, что при падении с такой высоты тело разлетается в хлам. Кости, мясо – все вдребезги, собрать обратно уже невозможно. Знаешь кимчичжон? Ну, корейскую пиццу, которую делают в вегетарианской столовой? Она еще похожа на свежую рвоту. Вот примерно так и выглядят останки после падения.

Ю Гыми энергично закивала, подтверждая сказанное. Логан уставился на них с отвисшей челюстью, а Ким Гаён тем временем подняла голову и, глядя в потолок, продолжила:

– Если умереть на такой глубине, то разложение произойдет просто с бешеной скоростью. О чем ты там говорила, Гыми?

Она повернулась к подруге. Та, широко зевнув, ответила:

– О морских вшах.

– Точно! Всякие морские паразиты, сотни, тысячи тварей сразу набегут и примутся жрать кожу и мышцы. Тело начнет стремительно разлагаться. Креветки и крабы полезут в нос и рот, чтобы добраться до наших вкусных внутренних органов, а вот разные рыбы первым делом сожрут глаза и губы, потому что они самые мягкие. – Она выдержала эффектную паузу и добавила: – В общем, все морские твари почуют пиршество и приплывут сюда со всей округи.

Логан скривился, явно сожалея о том, что вообще спросил. Сэм и Джеймс перестали толкаться и теперь тоже внимательно слушали. Прислушивались даже Картер и Бенджамин, сидящие поодаль и изображавшие полное безразличие.

Ким Гаён понизила голос, придавая ему зловещие нотки:

– В глубинах океана разложение происходит в разы быстрее. Тело превращается в скелет уже за три-четыре дня, максимум – за неделю.

Я задумался. Неужели так быстро? Когда полиция нашла моего отца, тело было частично скелетированным, но ведь к тому времени отец был уже несколько лет как мертв…

– После этого останки опускаются на дно, где следующие три-четыре года сохраняются в виде костей. И вот представь: лежишь ты на дне морском, а вокруг разные невоспитанные рыбешки задевают тебя плавниками, а крабы своими коротенькими ножками бегают по твоим косточкам. Твое тело станет питательной средой для тысяч морских существ, а скелет – их новым домом. Ты превратишься в часть океанской экосистемы.

Ю Гыми театрально всхлипнула, смахивая рукой воображаемую слезу.

– Ах… Разве не прекрасно…

Ким Гаён перевела взгляд на Логана, который выглядел так, будто его вот-вот вырвет.

– Круговорот жизни. Чем вам не увлекательная история?

– Вы и правда говорили о таких вещах?

– А о чем, по-твоему, еще говорить в такой ситуации? О прическах? Маникюре?

Судя по виду, еще немного, и Логан разревелся бы. Он скривился, явно испытывая отвращение, и пробормотал:

– Почему ты рассказываешь об этом с улыбкой?

– Да хоть бы и с улыбкой! Тебе-то какое дело?!

В голосе Ким Гаён зазвенела ярость, и Логан поморщился. Потом резко отвернулся и уставился на меня, как будто искал спасения.

– Эм… Как там тебя зовут?

Вспоминай давай. Я твое имя с первого раза запомнил, а мое – не такое уж сложное. И произносится легко.

Подождите-ка. С какой стати теперь моя очередь?!

– Пак Мухён. И, честно говоря, я не мастер рассказывать истории.

– Ну хоть что-нибудь расскажи. – Логан бросил настороженный взгляд на Ким Гаён и Ю Гыми и затем уточнил: – Только пусть это будет что-нибудь оптимистичное и воодушевляющее.

Оптимистичное и воодушевляющее? В этой ситуации? Хм, кажется, я что-то слышал про лифты…

– Говорят, вероятность погибнуть в авиакатастрофе ничтожно мала. Но вероятность умереть в лифте – в тысячи раз ниже.

Все молча уставились на меня.

Я продолжил:

– Именно поэтому мы спокойно пользуемся и тем и другим. Вероятность погибнуть в падающем лифте – меньше чем один на десять миллионов. – Я секунду помолчал, а потом с усмешкой добавил: – Поэтому если наш лифт все-таки рухнет, то мы пробьем настолько крошечную вероятность, что во второй раз с нами такого точно не случится. И если кто-то из нас выживет, обязательно купите лотерейный билет. Вдруг повезет?

Я неловко улыбнулся, чувствуя, как краснею от смущения. Люди реагировали по-разному: кто-то устало вздохнул, кто-то слабо усмехнулся, кто-то просто покачал головой, посчитав мое замечание глупостью.

– Хм-м…

Не то от скуки, не то потому, что тишина была невыносимой, Логан снова начал шарить взглядом по лифту. Сначала покосился на Ли Чжихён, которая по-прежнему молилась, потом повернулся к сидящей в углу Эмме:

– Может, у тебя…

– Нет у меня ничего «оптимистичного и воодушевляющего»!

– Эм…

– Наше поколение – цветы, которые распустились в разгар зимы. После месяцев лютого мороза наступили теплые деньки, и мы решили, что пришла весна. Потянулись вверх, и тут нас снова накрыла метель, как глупых белок или зайцев, которые слишком рано повылезали из нор. И нам ничего не остается, кроме как вернуться в темную ледяную яму и прожить там всю жизнь.

– Почему… почему ты так пессимистично настроена?!

– Ты вообще понимаешь, где мы?! Думаешь, в застрявшем на дне океана лифте легко сохранять оптимизм?!

Логан тут же замолчал. Демонстративно отвернулся от Эммы и перевел взгляд на Ли Чжихён. Но она все еще молилась, и Логан быстро переключился на Кевина, который стоял, сложив руки на груди и привалившись к стене. Кевин спокойно встретил его взгляд.

Логан не выдержал и отвернулся. Повернулся к Кану, и тот, сонно щурясь, поинтересовался:

– Что? Рассказать тебе историю?

– Ха. Нет уж, спасибо.

– Но у меня есть одна интересная. И воодушевляющая к тому же.

– Ты сам только что видел, как меня несколько раз жестоко прокатили. Пусть тогда твоя история будет стоящей.

Кану оглядел всех, кто уже невольно прислушивался к разговору, и с легкой усмешкой заговорил:

– А вы знали, что на проекте «Планета» был выживший?

Что?! Вот это новость.

Проектом «Планета» называлась масштабная космическая программа, предшествовавшая строительству Подводных станций.

– Ты про колонию на Марсе, которая развалилась через десять лет после запуска, похоронив под собой восемь тысяч двести человек? Насколько знаю, после этого все космические проекты свернули. Ну кроме «Луны».

Логан знал примерно столько же, сколько и я. Помню, когда эта Подводная станция только обретала очертания, богатые люди по всему миру грезили о переселении на Марс.

– Официально – да. А неофициально выжила одна женщина с Гаити. Она вообще не получила серьезных ранений. Успела добраться до спасательной капсулы, откуда в течение пятнадцати дней подавала сигналы бедствия. В конце концов сигналы засекли и ее спасли.

Что?! Как он об этом узнал? Это правда или просто очередная теория заговора?

Я отложил все вопросы на потом и задал самый насущный:

– Почему неофициально?

– Потому что выжившая была не в себе. Полностью слетела с катушек. На Марсе погибли лучшие из лучших – гениальные ученые, доктора наук, известные актеры, политики… А выжила только она. Девушка с Гаити, которую взяли в проект не за выдающиеся способности, а просто потому, что она была здорова, трудолюбива и соглашалась на самую грязную работенку, чтобы заработать на жизнь. – Кану говорил ровно, бесстрастно. – К тому же ее как раз должны были заменить. Из-за высокого уровня радиации дешевую рабочую силу держали на Марсе всего две недели, потом меняли. Такие работники не разрабатывали проекты, не занимались исследованиями. Их нанимали для выполнения самых рутинных задач, «поддержки высококвалифицированных специалистов». Заманивали обещаниями, платили гроши, использовали до предела, подвергая радиации, а потом заменяли. Новый уровень колониального рабства. Богатые страны первого мира использовали выходцев из бывших колоний как дешевую рабочую силу, красиво называя это «международным трудоустройством». Они платили им крошечные зарплаты, а потом просто выбрасывали, когда уровень радиации становился слишком высоким. И конечно, женщины страдали сильнее всего – ведь их тела более уязвимы при радиации, чем наши.

Где, черт возьми, в этой истории хотя бы капля оптимизма?! Кану обрисовал жуткую картину современного рынка труда. Судя по всему, эта девушка была еще совсем молода, только начинала работать… проклятье. У меня перед глазами сразу встал образ моего младшего брата.

– Никто не воспринял всерьез то, что девушка рассказывала после спасения. Все списали ее слова на нехватку кислорода и азотное отравление, сказали, что она бредит. К тому же компания, которая ее наняла, обанкротилась, а на девушку повесили огромные счета за спасательную операцию и за лечение. В итоге ей пришлось уехать из США. – Кану снова на мгновение замолчал. – Но нашлись и те, кто прислушался к ее истории.

Голос его звучал спокойно, но в нем чувствовалась странная напряженность.

– День, когда марсианская база «Арес» разрушилась… Девушка утверждала, что прожила его десятки, даже сотни раз. Что снова и снова умирала, но каждый раз возвращалась в утро того дня. С каждой смертью она набиралась опыта, пока в конце концов не нашла способ выжить. Она до сих пор жива. Полностью седая от пережитого, но жива.

Все внутри меня похолодело. Казалось, будто невидимая ледяная рука сжала мне горло. Дрожь пробрала с головы до пят. Но Кану говорил совершенно ровным тоном, как будто рассказывал сказку.

Глава 100

Лифт

Часть 9

Эта история… была слишком похожа на то, что сейчас переживал я.

Кану что-то понял? Неужели он догадывался о том, через что я прохожу?

Но откуда? Я ведь не говорил ему о своем сне. Неужели кто-то другой рассказал?.. Или же он просто пересказывает историю, которую когда-то слышал? Без всякого умысла? Может, это одна из тысяч теорий заговора, которая прозвучала в нужный момент?

Нет, это совпадение. А что, если мой сон – не просто сон, а воспоминание о реальных событиях?

Что, если я и правда заново переживаю этот кошмар? В истории был Марс, а мы сейчас на глубоководной станции. Они никак не связаны… Правда?

Может, он решил над нами подшутить?

Нет, нет, нет. Эта история никак со мной не связана.

Это совпадение. То дурной сон.

Пока мысли вихрем проносились у меня в голове, Кану лениво осмотрелся, вздохнул и сказал:

– Как вы знаете, взрыв базы «Арес» стал третьей по масштабу катастрофой после лондонского и нью-йоркского инцидентов. Там находились люди разного возраста, разного пола, разного происхождения, но выжила только одна девушка из беднейшей страны третьего мира, у которой почти ничего не было. Почему именно она?

Действительно. Почему именно она? Должна же быть причина? А сейчас… Почему выжил именно я?

Кану продолжил:

– Какие факторы могли привести к такому исходу? И можно ли воссоздать их искусственно?

Я затаил дыхание. Его слова затягивали меня словно в водоворот.

И тут раздраженный голос Логана оборвал мои мысли:

– Черт возьми, Кану! Что за хрень ты несешь? Где в этой истории хоть что-то оптимистичное и воодушевляющее?! Я опять повелся…

История о том, как все жители марсианской базы погибли и в живых остался лишь один человек, Логана явно не впечатлила. Некоторые усмехнулись или тихонько хмыкнули, наблюдая за его всплеском эмоций, но Кану только почесал подбородок и невозмутимо продолжил:

– Исследование времени, проведенного вне привычного восприятия, стало важным не только для биологии, медицины, физики и астрономии, но и послужило толчком к совершенно новым подходам. Такие случаи происходили еще задолго до катастрофы на «Аресе». Кстати, странные явления наблюдались и при крушении поездов, и при авиакатастрофах. Взять хотя бы людей, которым посчастливилось их избежать. Кто-то опоздал на поезд, который сошел с рельсов. Кто-то пропустил рейс, который разбился. Кому-то приснился сон, предостерегающий об аварии. Кто-то проспал, перепутал даты, или его собака съела билеты. Самые банальные причины позволяли избежать гибели, а порой выжить даже в самой гуще событий. – Кану посмотрел на Логана с терпением преподавателя, объясняющего очевидное нерадивому ученику. – В середине двадцать первого века главным ресурсом стало не золото, не нефть, не продовольствие. Главным ресурсом стало время. Контроль над ним – это ключ ко всему. К тому, чтобы преодолеть границы человеческих возможностей.

– Но как это связано с тем, что мы застряли в этом гребаном лифте?

Кану цокнул языком и устало вздохнул.

– Допустим, та же аномалия, что случилась с гаитянкой, случится и здесь с кем-то из нас. Тогда все наши ошибки можно просто… отменить. Или исправить. Мы бы не застряли в этом «гребаном лифте». Никаких ссор. Никаких истерик. Никакой нервотрепки. Валялись бы сейчас на пляже в Гонолулу, наслаждаясь солнцем и прозрачной водой. Или я сидел бы в своей квартире в Сан-Франциско, потягивал кофе с сигареткой и читал новости о том, как какая-то Подводная станция к чертям разрушилась.

Логан задумчиво уставился в пространство, переваривая услышанное.

А я… Я вспомнил свой сон.

Вспомнил, как проснулся в своей постели.

Вспомнил, как решил, что это просто кошмар.

Но если все-таки нет?

– Значит, тогда можно будет отменить любые травмы? И даже мертвых вернуть к жизни? – спросил я.

Кану посмотрел прямо на меня и улыбнулся.

– Верно. Разве это не вселяет надежду? Даже мы, застрявшие в обесточенном лифте на глубине в сотни метров, могли бы в одно мгновение выбраться отсюда.

А вдруг все станет только хуже? Что, если вернешься в прошлое и окажешься в еще более дерьмовой ситуации?

Ведь я уже переживал нечто подобное. Уже пытался выбраться. И все равно оказался здесь.

Я прикусил язык, чтобы не сказать этого вслух, и задумался.

Тишину нарушила Ким Гаён:

– Значит, кто-то из нас может пережить гибель остальных, набраться опыта и выбраться отсюда. Как та женщина с Марса. Или не выбраться.

Она словно невзначай повернулась в мою сторону и скользнула по мне взглядом. Потом так же непринужденно повернулась к Ю Гыми, делая вид, что просто разминает затекшие шею и плечи.

Что это было?

Ким Гаён… На долю секунды наши взгляды встретились, и Ким Гаён едва заметно покачала головой.

Меня словно молнией ударило: в этом лифте есть как минимум три человека, которые знают о том, что со мной происходит. Если все, что я списывал на странный сон, на самом деле было реальностью… Если все эти люди действительно погибли… Что это значит? Я вернулся назад во времени, как та девушка?

Если это правда… Что будет, если я расскажу остальным, что со мной происходит?

Ким Гаён лишь одним незначительным жестом дала понять, чтобы я держал рот на замке. Но почему?

Кану кивнул, соглашаясь, и заговорил снова:

– Лично я знаю только один подтвержденный случай. Но разве это звучит невозможно? Если такой «избранный» использует свои способности исключительно ради собственного выживания… Впрочем, честно говоря, никто не знает, как это работает. Кто и когда будет «избран», остается загадкой.

Ким Гаён размяла плечи и потянулась. Потом посмотрела на Ю Гыми, которая сидела, прикусив губу, и легонько толкнула ее локтем.

– Если уж возможно вернуться в прошлое, то пусть кто-нибудь отговорит меня отправлять резюме на эту чертову Подводную станцию. Мне здесь надоело.

– Ох… А я выбрала бы другую специальность в универе, – улыбнулась Ю Гыми. – Или вообще не пошла бы учиться.

Не знаю, насколько серьезна была Ким Гаён, но слова Ю Гыми почему-то показались мне фальшивыми. Может, она говорила это просто для отвода глаз?

Я решил подыграть и перевести разговор в другое русло:

– И чем бы вы хотели зарабатывать на жизнь?

– Пекла бы хлеб. А все, что не распродастся, съедала бы сама. Я и так на одних булках живу, так что хоть сама их делать буду.

А может, это не шутка? Может, Ю Гыми и правда мечтает стать пекарем? Я уже сам не понимал, где ложь, а где правда.

Ким Гаён лукаво улыбнулась:

– Да? Тогда давай печь хлеб вместе. Иногда меня тоже накрывает сожаление о том, что я выбрала такую профессию.

– Отлично! Только анпан, шоколадные булочки и, конечно, торты – мои.

– Хорошо, я тогда беру на себя печенье и все остальное.

– Ну а я стану вашим постоянным покупателем, – вставил я, стараясь не смотреть в сторону Ли Чжихён.

Почему я вообще так боюсь, что меня разоблачат? Я заставил себя расслабиться, хотя все внутри было напряжено до предела. Меня буквально разрывало желание поймать взгляд Ли Чжихён и одними глазами спросить: «Ты знаешь, что со мной происходит. Но готова ли ты хранить молчание?»

Я изо всех сил пытался не смотреть в сторону Ли Чжихён, сосредоточив взгляд на Ю Гыми и Ким Гаён. К счастью, первая никак не реагировала.

Ты не имеешь к этой истории никакого отношения. Ты никак не связан с рассказом Кану. Спокойствие. Веди себя естественно.

Боже, меня сейчас разорвет от тревоги. Кажется, кто-нибудь вот-вот схватит меня за шиворот и заорет: «АГА! ТЫ ПЕРЕЖИВАЕШЬ ТО ЖЕ, ЧТО И ТА ЖЕНЩИНА С МАРСА!»

Чем дольше никто ничего не говорил, тем сильнее у меня сводило живот от напряжения.

И тут Эмма протянула ко мне руку. У меня сердце ухнуло в пятки. Фонарик в руке задрожал, и луч света запрыгал по потолку – не потому, что я устал держать его, а потому, что нервничал. Что будет, если они узнают? Откуда-то из глубины подсознания поднялся липкий, необъяснимый страх.