Сильные девочки плачут молча

Глава 1

Наверное, больше всего на свете Вера боялась бабку. Евдокия Семеновна была женщиной суровой, немногословной, а при случае могла и такую оплеуху дать! А рука у нее была ой какая тяжелая! Сказались многие годы упорного физического труда – бабушка всю жизнь работала, сроду больничный не брала.

– Вот здоровье у тебя, Семеновна, – цокали языками соседки на лавочке у подъезда, когда она шла домой с работы. – Носишься ведь как конь!

–Тьфу-тьфу, – отмахивалась Евдокия Семеновна, хмурясь. – Сидеть и болеть некогда, внучка ведь на мне!

Даже будучи на пенсии, Семеновна мыла подъезды, чтобы прокормить и одеть Веру. Характер у бабушки тоже был тяжелый, как и ее рука. Человек войну прошел, с тех пор радости в ее жизни мало было. Да и вся ее жизнь после того, как потеряла она в этой самой войне любимого и единственного мужа, легкой не была. Сдвинутые брови, пронзительный взгляд, крупный нос, крохотные усики под ним, гладко убранные в пучок седые волосы под платком. Вере порой бабка напоминала Бабу-Ягу из фильма. Как глянет да своим большим носом шмыгнет…аж дух захватывает! И страх мурашками по всему телу – ну, сейчас начнется…

Семеновна вообще мало улыбалась, разговаривала только по делу – четко и ясно, терпеть не могла пустой болтовни, сама никогда не лезла за словом в карман. Научилась раз и навсегда защищать и себя, и свою маленькую семью в случае чего. Надеяться ей было не на кого.

Вот уже 2 года Вера жила с ней. Так случилось. Чужая была ей Семеновна. До того, как они с мамой переехали к бабке в Ольгинск, жили в Казахстане, в Целинограде. Вера там и родилась. Виделись с бабкой очень редко, только когда они с мамой приезжали в отпуск. С папой у бабки отношения не сложились. Она зятя на дух почему-то не переносила. И Вера приезжала к ней только с мамой. Вера в детстве почти не помнила бабку. Только худые жилистые руки, недобрую усмешку, сухое, какое-то неловкое общение.

А теперь вынужденно осталась с ней один на один. Ни ласкового слова, ни поддержки от нее не было. Не обняла даже внучку ни разу! Только постоянно пеняла Вере, что та быстро растет. Вера обычно просто опускала голову и молчала, глотая слезы. И самое страшное, что Вера теперь целиком и полностью зависела от нее, и деваться ей было некуда.

Вера давно поняла – с бабкой не забалуешь. Прошедшая войну Евдокия Семеновна муштровала внучку словно солдата. Спуску не давала ни в чем! Ей тоже надеяться не на кого. Сама все должна уметь! Учиться, за собой ухаживать, стричься. Чтобы все вовремя, чтоб распутехой не ходила, а была чистой и опрятной! Сетовала, что на одежду надо тратиться, а Верочка росла как на дрожжах. А обувь! И где вот ей обувку-то найти, лапа 38 размера? Это в 13-то лет! А в магазинах что продается? И почем!

Жили они в двухкомнатной квартире, в старом доме, на 1 этаже. Две полупустые комнаты, мебели у бабки особо не было. Всю жизнь жила с тем, что есть. Железные кровати с панцирными сетками и облупленными «шишечками» в изголовье. Старые – престарые, так страшно скрипящие по ночам, когда Вера или бабка переворачивались с боку на бок. Слышно было на всю квартиру! Одинокая лампочка на проводе, без люстры, тускло освещала кухню. Бабка, кряхтя, лазила на стремянку сама, вкручивала лампочки собственноручно, покупала самые «кономные», по ее мнению. Крашеные светло-зеленые стены, коричневый облезший местами пол. Деревянные стулья с облупленными ножками, покрытые пестрыми вязаными половиками, грубый стол с намертво приклеенной канцелярскими кнопками клеенкой с большими алыми маками на голубом фоне. Бабка не разрешала ничего резать на ней, берегла и все время кричала на Веру, если та забывала. Для хлеба и овощей у нее были старые, истертые от времени деревянные доски.

Такие условия жизни, в совокупности со всякими ограничениями, радости девочке не прибавляли. Даже домой после школы Вере идти не хотелось. Она часто вспоминала, как хорошо они жили когда-то в Казахстане, в своей квартире, с мамой и папой! Квартира там была такая светлая! Утром комнату Верочки заполняло солнце и щекотало нос. Она просыпалась уже с улыбкой, потягивалась. Ее будила мама. И на целый день был заряд хорошего настроения! А здесь серо и уныло…Этот первый этаж – как подвал какой-то, и никогда в комнате не бывало никакого солнца. Они вечно жили в полумраке. Бабка строго следила за Верой и не разрешала попусту жечь свет. Стучала даже в туалет, если Вера засиживалась там.

Но надо отдать должное двум хозяйкам, квартира всегда была в порядке, ни пылинки, полы блестели! Теперь, когда Вера подросла, она уже сама убирала по субботам всю квартиру. Знала, что бабке хватает мытья полов в подъездах. Хотела помочь.

–Вот, – говорила довольная Семеновна, возвращаясь в чистую квартиру. – Хорошо, что ерундой не занимаешься. Труд облагораживает человека!

Вера сначала все надеялась хоть на маленькую, но похвалу, но, так ни разу не дождавшись, перестала надеяться. Так нужно, и все. Механически убирала, старалась делать так, как бабка учила, принимала это как должное. Это самое малое, что она могла для нее сделать, лишь бы бабка не ворчала. А то, не дай Бог, посуда не мыта – нагоняй Вере обеспечен!

В ее комнате все было тоже очень аскетично. Старый сервант, невесть откуда взявшийся, Верин тяжеленный письменный стол, тоже старый, полированный, за которым она готовила уроки. Еще ее сестры пользовались им. Поцарапанный местами, с толстым стеклом и уютной настольной лампой в зеленом потертом абажуре. Луч света, исходящий от лампы, казался ей каким-то спасительным островком. Вера вечерами включала лампу и, наслаждаясь теплым светом, рассматривала вырезки из журналов, какие-то красивые картинки, фотографии любимых артистов, заложенные ею под стекло.

Вера хорошо училась, она от природы была очень усердной. С детства мама ей внушала, что учеба – главное в ее жизни. И Вера старалась. Схватывала на лету, рано научилась читать. Блестяще запоминала и декламировала стихи.

Вся в отца, говорила мама, и Вера очень гордилась этим. Ее отец был химик, заместитель руководителя завода. А мама заведовала лабораторией. Оба они были примером для Верочки. Их портреты лежали в серванте, в секретере, закрытые на крохотный, ржавый от старости ключик. Вера хранила его в своем столе. Иногда она доставала портреты, воровато оглядываясь на дверь, гладила холодное стекло и тихонько плакала. Ее сердце, еще совсем детское, в такие минуты просто разрывалось. Папу она почти не помнила, а вот мамочку…

Евдокия Семеновна запрещала вешать портреты на стену или ставить в сервант. Нечего, мол, душу себе тревожить. Прошлого не вернешь. И в серванте красовались только начищенные чашки и блюдца с золотыми ободками, которыми бабка никогда не пользовались. Стояли они «для красоты». Бабка периодически протирала их от пыли и ставила на место.

– Вот выйдешь замуж, – приговаривала она, любовно натирая чашки, – сервиз этот твой будет. Приданое вроде…

Трогать его она строго запрещала. А ну Вера разобьет ненароком?

– Ба, ну какой там еще замуж? – морщилась Вера. Она была еще слишком юна, чтобы думать о таких вещах.

Суровая Семеновна запретила себе думать о дочери. Слишком тяжело. Что было – то прошло. Жизнь идет дальше, и Евдокия Семеновна давно научилась принимать ее такой как есть, стойко принимая все удары судьбы. Ничего теперь не попишешь. Так сложилось. Внучка на ней. И это данность. Конечно, ей давно бы пора отдохнуть, самой под 70. Жизнь и так ее особенно не баловала, но не бросишь же девчонку. Как ни крути, своя кровь ведь. И на Валю похожа как! Просто копия!

Две взрослые сестры Веры были уже замужем и растили детей. С Верой общались редко, забегали ненадолго, да встречались, например, когда у бабки или Веры день рождения был. Каждая занята своими заботами – семьи, дети. Вера не переживала, она же их особенно не знала, сторонилась.

Наташа и Таня были ее старшими сестрами от первого брака мамы, двойняшками. Вроде и двойняшки, недоумевала Верочка, а совсем не похожи! Наташа с темными волосами и глазами, а Таня светленькая, голубоглазая, как мама и сама Вера. Похожи сестры были только в одном – имели такие же круглые глаза, как у мамы, и обе носили очки.

На стене в комнате бабки висела в толстой рамке под стеклом фотография, где была мама, еще совсем молодая, с огромной, похожей на какой-то чемодан, смешной коляской, из которой торчали две головы ее сестер в вязаных шапках. А вот Вериных фотографий не было. Как будто только они были ее внучками. Но Вера не обижалась, уже стало все равно. Бабка, видимо, их любила больше, они же всегда рядом были, а она, Вера, далеко…

Теперь сестры уже совсем взрослые. Наташа закончила педагогический институт и устроилась в детский сад, а Танюша – медицинский и уже работала участковым врачом в местной больнице. Сестры были старше Верочки на целых 23 года! Поскольку жили они отдельно и имели уже собственные семьи и детей, отправлять к ним жить Веру бабка не рискнула. Это означало скандалы в молодой семье. Ну кому нужна такая обуза? И где им там развернуться в крошечной квартире у Наташи с мужем? Или у Тани в однокомнатной квартире? Конечно, бабка оставила ее у себя. Справятся. Хоть и в возрасте, а силы еще есть. И эту поднимет, Бог даст, и в люди выведет!

Глава 2.

Но спуску внучке бабка не давала. Все боялась, что упустит девчонку. А последствия кому потом разгребать?

Вера всегда была одна. Бабка не разрешала заводить даже кошку. А Вере так хотелось тепла, пусть хоть от животного. Она бы заботилась о ней! Делилась событиями, переживаниями. Любила. Бабке и слушать ее было особенно некогда. Да и как к ней вообще подступиться, к этой бабке? Она как приходила, готовила что-то поесть и потом торчала в своей комнате. Вера завидовала – у нее хотя бы телевизор был…Вера редко смотрела телевизор, в комнате бабки она чувствовала себя неловко, словно в гостях, когда хозяева ждут – не дождутся, когда эти самые гости уже уйдут.

Самым любимым занятием Веры было смотреть в окно, забравшись на подоконник с ногами. Она подставляла лицо солнечным лучам и мечтала. Мечтала поступить в институт, как того хотела мама, и уехать от бабки. Ей казалось, что одной ей будет лучше. Бабка со своими поучениями, тяжелым осуждающим взглядом и постоянными упреками уже не будет висеть над ней! А она получит комнату в общежитии и, если будет хорошо учиться, сможет получать повышенную стипендию. А она сможет! Проживет как-нибудь! Зато сама себе хозяйка, и бабка ей не указ! И портрет мамы в своей комнате над кроватью своей повесит, а не в шкафу будет держать, как бабка! Мама этого не заслужила!

В воскресенье бабка обычно ходила на рынок, отчаянно торговалась с продавцами, принося потом домой кусок мяса с косточкой на щи. И пока ее не было, Вера сидела на подоконнике, предаваясь мечтам, беспокойно прислушиваясь, не поворачивается ли ключ в двери. А то если бабка ее застанет, снова кричать начнет, как обычно:

– Слезь, сломаешь подоконник! «Корму»-то, вон, какую отрастила! Чинить потом окно кто будет?

Верочка слезала и вздыхала. И правда, в 14 лет ее тело стало стремительно меняться, расти. Появилась грудь, округлились бедра. Даже фигурой она была вся в маму. Бабка, заметив изменения, еще пуще стала давить на нее.

– Не дай Бог, в подоле принесешь! – приговаривала она, грозя своим страшным кривым пальцем с крупными суставами. – Смотри, чтобы мне ни-ни! Хватит с меня твоей матери!

Верочка обижалась, но молчала. Бабке разве можно слово поперек сказать? Она терпеть не могла, когда бабка говорила о маме плохо. Как будто мама ее «в подоле» принесла! Это ведь совсем не так! Она была замужем за папой! И вообще ее мама самый чистый, добрый и светлый человек! И ее любила больше всех! Мама была единственным человеком, которому Вера могла рассказать все. Но спорить с бабкой она не решалась, продолжая мучиться и осознавать собственную ненужность. Как это страшно, оказывается, когда никому не нужна! Бабке было не до нее. Она заботилась только о том, чтобы Вера хорошо училась, была сыта и опрятно одета. А что еще, хороводы вокруг нее водить? Развлекать? Некогда ей! Насчет школы бабка сказала один раз:

– Будешь плохо учиться, ежели вызовут меня в школу, так знай – я не пойду! Сама краснеть там будешь!

Вера усвоила, что все теперь зависит только от нее.

В этот город они с мамой приехала пару лет назад, и подруг у нее тут пока не было. Одноклассники отнеслись к новенькой с подозрением, не любили, считали заумной – Верочка была круглой отличницей. Щелкала математические задачи как орешки, писала сочинения на отлично, у доски отвечала без запинки. Учителя смотрели на нее с одобрением. А вот одноклассники…Не любили они таких выскочек. Отличница, понимаешь ли! Откуда только взялась такая? Ей бы еще очки – вообще бы была «ботаничка»!

Девчонки фыркали, глядя на ее обычное шерстяное форменное платье, стоптанные туфли, руки в цыпках, короткие ногти, простую стрижку. Вера не обращала внимания, твердо решив не давать себя в обиду, хорошо общалась только с соседкой по парте, Оксанкой, и со своей соседкой по площадке Олей Кругловой, тоже круглой отличницей, которая училась в их школе, но на класс старше. Только Оле и доверяла бабка, стараясь оградить Веру от остального общения. Олину мать, Антонину, она знала давно, уже 20 лет. Жили на одной площадке, и ничего плохого об этой семье сказать было нельзя. А Вере все твердила, что нечего якшаться с другими – того и гляди научат плохому! А ей учиться надо, самой себя обеспечивать, чтобы не зависеть от сестер. Бабка не вечная!

Семеновна порой не спала ночами, все думая, что ей непременно нужно довести Веру до совершеннолетия и, по возможности, отдать замуж. Тогда и помереть спокойно можно. У старших девок свои семьи, за них голова не болит! Конечно же, сестры общались, но близки не были – слишком большая разница в возрасте. Ну раз так случилось, что же делать?

Иногда Вера, смущаясь и краснея, упрашивала бабку дать ей денег на кино. Бабка давала, но ворчала, что, мол, глупости все это. Не по «кинам» надо болтаться, а заниматься больше! Но отказать не могла – училась Вера отлично. В этом бабка убеждалась каждую неделю, проверяя ее дневник. Не одним же кнутом…И, немного побурчав, все же давала ей 20 копеек. И счастливая Вера мчалась в кино.

Какое же это было счастье – хоть ненадолго оторваться от этой реальности и бежать с Оксанкой в кино! Основным ее развлечением было слушать старые мамины пластинки на их допотопном проигрывателе, читать книги и писать иногда приходящие в голову стихи. Все Вера записывала в дневник. А бабка в ее отсутствие, втихаря проверяя стол, читала и качала головой. Это же надо, какая дурь Верке в голову лезет! Одно слово – гены! Что муженек Валин был «вумным», что Валя сама. Вот и родили себе на старости лет поскребыша гениального. Учиться надо, а она все ерундой занимается, только время переводит! Но сказать Вере, что она знает о ее стихах, бабка не рисковала. Сразу все поймет и спрячет. А нужно знать, что там у нее на уме! Лучше подстраховаться! И направить вовремя. И так, чтоб как Валя в свое время в институт поступить без всяких там репетиторов! Евдокия Семеновна храбро и отчаянно надеялась, что ей удастся пожить еще и «вытянуть» Веру.

Единственная дочь Евдокии Семеновны, Валентина, родилась в семье Кузьминых задолго до войны. Красавицей Валю назвать было нельзя, обычная девушка, вся лицом в отца. Шибко любила Семеновна, верно, своего Мишу, раз такая дочка получилась. Вылитая! Такое же грушевидное лицо, полные щеки, как у мужа, слегка вьющиеся волосы, которые она заплетала в толстые косы и укладывала при помощи шпилек тяжелым венцом на голове. Яркие круглые глаза выделялись на ее лице словно голубые льдинки. И фигурой удалась, с тонкой талией, крутыми бедрами, ну прямо как виолончель! Вале было 11 лет, когда началась война. Миша сразу на фронт ушел. Всю войну тащила дочь на себе Евдокия, бывало, даже в погребе прятала, закрывала, чтоб, не дай Бог, не поиздевались, не угнали. Очень боялась за дочку. Если что, Миша не простит, думала она всегда. Трудно было, но выжили! До сих пор она помнила вкус тех лепешек из лебеды, мучной «затирухи». Жили только в ожидании возвращения отца. А Миша с фронта не вернулся. Горю Евдокии не было предела. Думала уже руки на себя наложить, но держала дочка. Ну как она без матери и без отца?

Но время прошло, подлечило. Оправились Кузьмины. А уж после…Легко Семеновне никогда не было. Все одной. Из пододеяльников, было дело, шила дочке платье. С обувкой так вообще беда. Но носила Валя вещи аккуратно, подолгу, цену им знала. Так и протянули. Запаса никакого отродясь у них не было. Хорошо, что Валя была у нее девка скромная, умная, школу закончила с отличными оценками, потом в институт легко поступила.

Со слезами на глазах отправляла ее в город Евдокия. Очень боялась, что, не дай Бог, не по той дорожке пойдет. Одна, без присмотра…Они ведь с дочкой никогда не разлучались. Девка-то она не балованная. А вдруг там кого встретит, голову потеряет, до свободы дорвется…Молодая ведь! И что потом?

Целый год Валя приезжала к маме каждые 2 недели на выходные, а уж на летние каникулы оставалась дома до самой осени. Помогала матери и с огородом, и с урожаем. И капусты наквашивали бочку, и помидоры солили. Картошку заготавливали. Были они только вдвоем, некому помочь было. Надеялись только на себя.

А потом… Принесла из армии нелегкая Петьку Кудинова, этого гуляку! И Валя влюбилась в него без памяти. Петька со своей гармонью сводил с ума всех деревенских девок. Как растянет да как песню запоет! Все, как одна, рты открывали и во все глаза смотрели на него! Аж дышать забывали! Вот куры!

Евдокия его терпеть не могла. Далеко не красавец, ну это ладно – с лица воду не пить. Так еще и бездельник редкий! Да и выпивкой не брезговал. Шалопутный! Работать Петька особо не любил и не хотел. Все бы ему на гармошке своей «шпарить». Но все же устроился шофером в колхозе у них. После смены как затеется, хоть стой, хоть падай! А эти дуры молодые соберутся в кружок, поют и пляшут, отбивая пятки, платками машут, верещат. Чистый курятник! И Валька ее в первых рядах! Косы вьются, лицо румяное! И ведь туфель последних не жалко дурочке, поберегла бы хоть! Семеновна только головой качала недовольно.

И ни стыда ведь, ни совести. Люди страну поднимали после войны, работали, как каторжные, а этот все играет! Работал, конечно, но энтузиазма-то особого не было. Музыкант хренов, негодовала Евдокия. Разве такого зятя хотела она своей Вале? А та словно оглохла и ослепла. Как ошпаренная ходила, все только и повторяла с придыханием: «Петруууша».

– Петруша, едрит твою мать! – ворчала Семеновна, гремя тарелками в кухне. – Черт бы его побрал, этого Петрушу твоего!

– Ну что ты, мама! – улыбалась Валя. – Он хороший, ты просто его не знаешь…

Глава 3

Если бы она раньше знала! Семеновна только тяжело вздыхала. Ведь всю жизнь этот «Петруша» поломал ее дочке! И про институт забыла, а ведь год отучилась на одни «пятерки»! Нет, сбил же с толку этот паразит!

Потом еще приперся с матерью своей, Кудинихой. И ведь наглости хватило! Свататься, видишь ли, ему надо!

– Да какое вам свататься! – кричала Евдокия Семеновна дочери. – Ты что, с ума, что ли, сошла, у тебя учеба!

– А я что говорю! – вторила ей Кудиниха. – И ведь ни кола ни двора. А он свое твердит! Айда, говорит, мать, и все! А мы, мол, потом в сельсовете нашем оформимся. Любовь, вишь, у них случилась!

Семеновна была вне себя. Усадила Кудиновых в кухне, а дочь в комнату утянула. Смущенная Валя не могла поднять на нее глаз.

– Да ты понимаешь, что такие дела не решаются одним днем! – увещевала дочь Евдокия. – Куда ты торопишься, глупая?

– Я ведь, мам, не красавица, – сказала Валя. – Ну кто на меня посмотрит? А тут Петруша…

– Да кто тебе сказал, что ты некрасивая? – вскричала Семеновна. – О чем ты думаешь только!

Сколько ни отговаривала Валю Семеновна, та ни в какую не соглашалась. Люблю, и все! Петрууууша у нее! Ждать, пока закончит институт, не хотела, замуж рвалась, боялась, что уведут Петрушу из-под носа! «Да хоть бы увели, – в сердцах думала Семеновна. – Воздух бы чище стал!».

Сосватались, потому что вскорости Валя поняла, что беременна. Тут уже Семеновна отступила. Пусть женятся, не сиротить же еще не рожденного ребенка! Денег на свадьбу не было, в чем было в сельсовет пошли – туфельки старенькие, простое платье. Только фату Валя себе из «накидушки» сшила. Петька в армейской форме. «Молодые, счастливые», – с легкой грустью думала о них Семеновна, вспоминая, как сама выходила за Мишу. Тоже ведь какие счастливые они были! И как мало им Бог отмерил вместе побыть. Как же несправедливо…

Стол накрыли, посидели, подружки Валины и Петькины друзья пели и плясали до утра. Вот где был Петькин триумф – гармонь его не замолкала! Кудиниха, глядя на молодых, опрокидывала рюмку и кончиком платка утирала слезы. А Семеновна сидела, неодобрительно поджав губы, и только качала головой.

В институте Валя взяла академический отпуск. Поселились они сначала у Кудиновых. Положено так, муж жену к себе вести должен. Да и зятя своего Евдокия на дух не выносила. Стычки и скандалы были у них постоянно. А Семеновна в выражениях не стеснялась, всегда говорила все как есть! А потом как молодой семье комнату в бараке молодым Кудиновым выделили. Переехали Петя с Валей. А в комнате только кровать! Семеновна дала табуретки, постельное белье, Кудиниха – посуду. Петька вешалку гвоздями приколотил. Занавески старенькие повесили. Половики бросили. Ну вроде ничего. Бедно, конечно. Но зато свое!

Еще во время беременности Валиной Петруша этот, зятек, дочери ее крови-то знатно попортил. Семеновна все боялась, что, не дай Бог, скинет Валя ребенка. А он так и загуливал, девок щупал, ровно неженатый! И разговаривали они с Кудинихой с ним не раз, увещевали, совестили – все бесполезно! Соглашался, и заново все… Семеновна просто из себя выходила! Предупреждала же она, что он гуляка беспробудный!

– Говорила я тебе, не ходи за него! – бурчала Семеновна. – Сколько нервов потратила! А его не изменишь уж!

Валя не перечила матери, только сидела, молчала, глотая слезы.

Немного не доносила беременность Валя, все боялась в больницу лечь на сохранение. А вдруг Петруша загуляет, пока ее нет? Семеновна ругалась на чем свет стоит: «Дура! О ребенке надо думать, а ты все Петрушу своего караулишь!». Вот не зря люди говорят, что любовь слепая! А врачи ведь сказали ей, что ребенок очень крупный, сторожиться надо!

И правда, живот у Вали был просто огромный! А ей все равно, лишь бы Петрушу не увели за рога из стойла! Даже врачей не слушала.

Родила вскоре Валя двух девок! Огорошила всех! Семеновну чуть удар не хватил! Не чаяли они с Кудинихой, что сразу двое-то будут! Что же делать-то с ними теперь? Маманьки!

– Свят-свят, – крестилась Семеновна. – Маруся, это откуда же? Ведь не было у нас никогда двоен!

– У нас были, – вздохнула Кудиниха, – но не думала, что Петьки коснется…

А девки получились отменные – толстые, щекастые, красивые. Но разные. Петруша потом все предъявлял Вале. От кого, мол, вторая? Наташка черненькая, на него похожая, а вот Таня светлая. Разве нормальный это человек – такое нести?

Валя была полностью занята детьми, а Петруше стало скучно. Привык гулять, а тут дети! Кричат по ночам, плачут. Беспокойные. Из дома стал уходить, к бутылке прикладываться. Дальше – больше. Стал плохо себя вести. Гонял Валю по пьянке, придирался, а бывало, и бил. Семеновна храбро вступалась за дочь. Брала кочергу, веник или что под руку попадало и лупила горе-зятя, не разбирая куда, крича, что она войну прошла и с ней лучше не связываться! Петька ее побаивался. Теща у него была с гонором! И рука у нее тяжелая!

Петруша на неделю замолкал, а в пятницу, как выпьет после работы – снова здорово. Сценарий не менялся. Сидела Валя битая, только слезы глотала. Но куда ей от мужа, на работу – никак, девчонки. Разве прокормишь? Семеновна уговаривала дочь вернуться домой. Эдак ведь он в угаре и покалечить может, если она не углядит. Не сидеть же ей у них постоянно! Не дай Бог что, как же дети без матери? И вообще, от нервов молоко пропасть может!

– Ты что, Валя, себе думаешь? – кричала Семеновна, размахивая в гневе руками. – А коли убьет, кому девчонки тогда? Мне, Кудинихе? Ему-то ничего не надо, вахлаку!

– Люблю его, мама, – плакала Валя. – Не смогу я, если узнаю, что с другой он. Может, Бог даст, исправится…

Семеновна только досадливо рукой махала. Исправится он, ага. Как тот горбатый! Ну Валька! Вот дура и есть! Она бы, Семеновна, такому черту и с горы не показала, а тут «люблю». Тьфу!

С девчонками много было хлопот. Все дни как под копирку. Кормления, купания. И Валя, и Семеновна, и Кудиниха весь их первый год по очереди пестовали. С ног сбились. Девок же целых две! Горластые, шустрые.

А Петруша через год и сбежал, как первый день рождения девчонок справили. Сбежал как ворюга, прихватив и свою зарплату, и все ценное, что в доме у них было – и серебряные ложки, которые им на свадьбу дарила Кудиниха из своих закромов, и часы, и обручальное кольцо Валино даже. Но самое страшное для Вали было то, что сбежал он не один. С Валиной подружкой – Галей Мартыненко! Паразит и есть! У Семеновны только пар из ноздрей не шел, так она обозлилась! А этот вахлак записку только оставил, что разводиться будут. Прости-прощай, мол, моя родная. Спасибо этому дому… Вот же сволочь какая!

На Валю страшно смотреть было. Черная вся стала, похудела как смерть, только косы не хватает. А главное – по селу не пройти, стыдно, страшно, обидно. Все пальцем тычут, шушукаются, переглядываются. Еле выдержала. Молоко потеряла, конечно, выпаивали потом девок коровьим.

Вернулся потом, развелись, а на девок даже не глянул, снова в город уехал. Говорили потом, что женился он на Гальке. А вскоре Петька по пьяни в городе под машину попал. Так и прибрался молодой, оставив новую жену беременной.

Но Семеновна с облегчением вздохнула. Нельзя, конечно, так об усопших говорить, но все же это к лучшему. Сколько же можно Вале с ним мучиться? Пережила Валя кое-как, год траур носила, потом голову подняла хоть. Расцвела. Задышала.

Семеновна взяла на себя девчонок, а Валя восстановилась в институте. Пенсию выхлопотали по потере кормильца. «Тоже мне, кормилец», – горько усмехалась Семеновна и махала рукой. Только сейчас и стал кормить. Как помер.

Потом Наташу с Таней в сад отдали, а Семеновна на работу вышла, на почту свою. Зарабатывать теперь надо. Прибавилась их семья, есть все хотят. И одевать, и обувать девчонок надо. Растут!

Валя, нажившись так всего за один год, на мужчин и не глядела, хотя парней в их институте политехническом было пруд пруди. Приняла решение замуж больше не выходить. Тянули они девчонок с матерью вдвоем как могли, да еще Кудиниха, спасибо ей, тоже очень помогала. Внучки же. А как закончила Валя институт, так ее как молодого специалиста в городе оставили. На завод звали. Мало того, просто с руками отрывали. Семеновна гордилась дочкой. Вот какая умница! Окончила институт с отличием! Специалистка!

Глава 4

Долго думала Валя и все же надумала. В городе решила остаться, на завод устроиться. И зарплату хорошую обещали, и садик для девочек, и квартиру от производства. Живи да радуйся! Но горевала Семеновна. Как же дом свой бросать, который их согревал, огород, который кормил? Сколько там всего было! Да и не уезжала никогда Семеновна из села дальше города… Но ведь Вале и детям помощь ее нужна! Погоревала Семеновна и сдалась. Что у нее еще есть, кроме них? Переезжать придется.

Валя устроилась, квартиру им дали от производства двухкомнатную! С ванной и туалетом. Семеновна такой благости и не видела! А кахфель на кухне! И собственный газ в плите! Матушки! Какие удобства! Никогда она не чаяла, что будет в городе жить, не знала этой жизни! Всегда в уборную на двор ходили!

Девчонок в сад определили. А Семеновна решила дома не сидеть без дела, дворником устроилась в ЖЭК на неполный день, чтоб малых забирать из сада да кормить. Все выровнялось. Так и жили. Зато с деньгами заметно полегче стало. Девочки росли.

– Бабье царство! – вздыхая, говорила Семеновна. – Мальчишек-то у нас не было, только у Кузьминых, у Мишиной родни.

Валя через год пробилась в заместители начальника цеха. И Семеновну тоже на завод устроила, убираться. Платили хорошо. Выносливая была Семеновна, старой закалки. Сейчас таких не делают, улыбалась она. Убиралась хорошо, не роптала. Только натруженные руки по ночам ломило, артрит, что ли, какой-то врачи признали, будь он неладен!

Валя так и жила «одиночкой». Да и особенно никто не увивался, хотя и одеваться стала хорошо, и подкрашиваться. Но двое детей, кому такой довесок нужен? Появился, было, один инженер, но не получилось с ним. Сначала вроде ухаживал, потом затих, смылся. Несерьезный человек оказался, несемейный… Прямо крест какой-то! Да еще Семеновна ей все твердила, отговаривала. Нечего, мол, делать, какие там еще «романы», две девки в доме! Есть ей о ком заботиться, чем всяких мужиков ублажать и прислуживать им! А любовь…пройдет! Глупости это все! Сама-то она после смерти Михаила замуж так и не вышла, считая это гнусным предательством по отношению к покойному мужу. Боялась Семеновна, вот и держала дочь возле себя как могла. Боялась остаться в стороне, перестать быть нужной. Да и как отчим, в случае чего, к девочкам отнесется? Под ее крылом им ничего не грозит. И вообще они всю жизнь вместе!

Время шло. Девчонки учились хорошо, аккуратные такие, умненькие и, как и Валя, целеустремленные. Таня все хотела врачом стать, а Наташа педагогом. Семеновна радовалась, глядя на них! Хорошие такие получились, слава Богу, что не в отца пошли! Жили они с Валей в одной комнате, а девчонкам другую отдали. Взрослые уже, свои у них секреты, свои дела. И сестры были, что называется, не разлей вода. Всегда вместе! Валя все удивлялась, как пролетело время! Когда же они выросли?

Пришла пора уже выдавать их замуж. А они и вышли. Не засиделись. Едва опомнились Валя с Семеновной! Ладно хоть было немного денег отложено! И приданое девочкам они готовили не один год. То одеяло прикупят, то покрывало, то чашки, то плошки, то полотенца. Все Семеновна складывала в свой большой деревянный крашеный шкаф. Иногда, когда никого не было дома, открывала, переставляла, перетряхивала. В те минуты радость была в ее глазах. Девочкам все собрали! А им пригодится. У них самих такой красоты в свое время не было, да и возможности купить тоже.

Прошли свадьбы одна за другой. «Растрясли» Валя с матерью все свои запасы. Город – это вам не село. Но получилось все честь по чести. И красавицы-невесты, и столовая, и машины «Волги» с куклами, и цветы. Не стыдно перед людьми!

И снова они с Валей остались одни. Хоть и болела душа у Семеновны, как не хотела она рушить их маленький мир, но все же думала, что зря она все-таки Валю отговаривала от отношений. Ну что ей сейчас сидеть с ней, старухой? Человека бы ей хорошего рядом.

Вот девчонкам какие хорошие парни попались. Наташе – Борис, а Тане – Валерка. Обе в институты поступили. Потом родили одна за другой. Наташа – Максимку, а Таня – Машеньку. И Семеновна сидела уже с правнуками. А то как же! Внучкам доучиться же надо! Кто они без образования? Вон Валька выскочила тогда замуж. И если бы не развелась с этим Петькой, чем бы все кончилось? Ладно хоть, потом все по уму сложилось. А у нее еще есть силы, да и дети уж не младенцы грудные!

Счастье свое встретила Валя в 40 лет. Когда уже и не ждала его, и не думала. С Анатолием Николаевичем Калашниковым она познакомилась, когда с коллегами-заводчанами ездили по обмену опытом. В другой город – Целиноград. Вот и случилось. Можно сказать, с первого взгляда. Анатолий Николаевич был заместителем руководителя огромного завода! Старше Вали на целых 15 лет, разведен… Как встретились, поговорили, так больше и не расставались. Открылась ему Валя, сама не знала почему, да и он честным мужчиной был. Больше не отпустил ее Толя от себя, так понравилась. Только и приехала Валя домой, чтобы рассказать о своем решении матери и дочкам да уволиться. Семеновна тогда так переживала, что в больницу попала. От нервов камень в почке пошел. Валя была с ней в больнице 2 недели. «Ну хоть ненадолго, да задержала дочь рядом, – втайне радовалась Семеновна! – Ну что ей там с этим стариком? Может, Валентина еще передумает? И еще в другой город собралась… Да еще так далеко».

– Старый он для тебя, Валя! – тихонько уговаривала она ее, совсем забыв, что хотела счастья для дочери. – Ну на кой ляд он тебе такой?

– Мамочка, хочется мне счастья, – просто сказала Валя, улыбнувшись. – Он очень хороший человек, любит меня, жениться хочет. За все эти годы ни одного такого человека для меня не нашлось.

– Лет десять поживете, а потом за ним ходить будешь! – бурчала Семеновна, держа одеяло у груди сухонькими пальцами, – «утки» выносить!

– Хоть 10 лет, хоть сколько! Зато счастливая буду, – сказала Валя. – Я и так всю жизнь одна. И ты тоже. Счастья женского и не знала. Ты уж прости меня, мама, но так получилось. Тебя подниму и уеду я. Но девчонки же тут остаются. Справятся. Мужья у них.

– Знала! Но Мишу убили, а я всю жизнь одна, сама, – не соглашалась Семеновна, тряся головой. – И ничего! Сдюжила! Тебя подняла, выучила, потом и девчонок!

И так уже пробовала Семеновна, и эдак. Валя как блаженная ходила!

– А вдруг девочки против будут? – с надеждой спрашивала Семеновна.

– У них уже свои семьи, мама, – сказала Валя. – А у меня одна жизнь. Живая я, мам, понимаешь? И счастья себе хочу.

Как выписали Семеновну, так уехала Валя к будущему мужу, хотя дочери тоже новость восприняли без энтузиазма. Семеновна стол собрала, пришли и Таня, и Наташа с детьми, зятья. Малышей уложили в комнате, а дочери с матерью в кухне собрались.

– Куда ты, мама, едешь? – возмущенно говорила Наташа. – А как же внуки? Нам твоя помощь нужна, а ты…

– Ну да, – вторила ей Таня. – Кому сказать – не поверят! У нас бабушка замуж собралась!

– Я еще живая, – отрезала Валя, – мне 40 лет. Вы семьи создали, а матери нельзя? Я вас вырастила, в люди вывела, дайте же и мне пожить!

– Тебе, между прочим, бабушка помогала, – отвернулась Таня с обидой. – А ты…

– А ты попробуй с двумя сразу, – парировала Валя. – А я посмотрю.

Так и не смогли они отговорить ее. Утром Валя села на поезд и уехала навстречу своему счастью.

Поженились они с Толей через 3 месяца. Расписались в ЗАГСе, да и все. Семеновна не поехала на бракосочетание, девчонки и подавно. Куда им с маленькими детьми-то? Но все же телеграммы поздравительные прислали. И на том спасибо.

Дали вскоре Калашниковым служебную квартиру, обжились. Свою-то квартиру Анатолий после развода оставил бывшей семье. Не заладилось у них что-то с женой. Валя не уточняла особо. Что прошлое ворошить? Да и Толя сказал:

– Эту страницу я перевернул, Валя. Обсуждать тут нечего. Теперь ты моя семья.

Дочь от Анатолия после его женитьбы отвернулась, предателем стала считать, не давала с внуком видеться. А какой он предатель? Разошлись-то они раньше, несколько лет назад…

Валя с удовольствием окунулась в заботы о своей новой семье. Она взрослая свободная женщина, почему бы и нет? Она тоже хочет быть счастливой! С удовольствием гладила сорочки мужу, готовила завтраки, квартиру в чистоте держала. Толя не мог нарадоваться. Оказывается, и в его возрасте можно снова прожить это чувство!

Глава 5

Устроил ее Анатолий к себе в завод, в лабораторию. Бабы невзлюбили ее, все зашушукались. Женился их Анатолий Николаевич! Такой видный жених, пусть и возрастной! Некоторые на него виды имели, а он! Взял и женился на какой-то приезжей, старухе сорокалетней! А сама-то она что? Глянуть не на что! Нос большой, глаза навыкате, одной красоты–то, что длинные густые волосы. Потом уже, узнав ее поближе, смягчились. Баба она умная и справедливая оказалась. Как начальница самое то – в положение входила, отпускала, когда нужно, замещала, но особо не баловала.

Валя старалась. Ремонт в квартире Калашниковы сделали, машину новую купили. К Семеновне в отпуск ездили. Просыпалась Валя и не верила в свое счастье. Разве так бывает? Это что, правда с ней происходит? Всю жизнь молодую одна провела, а тут…Можно сказать, на старости лет такое. Берегла Валя свое счастье как глаз. Не расплескивала, никому о нем не рассказывала.

А через 2 года внезапно забеременела. Не поняла сначала, думала, что заболела. А как узнала, ох и напугалась же! Что люди-то скажут! Беременна в таком возрасте! А мать? А дочери? Она сама бабушка! Вот тебе и бабушка… Совсем не ожидала она такого. Но зато Толя как обрадовался!

– Рожать, Валечка, обязательно будем рожать! – радостно сказал он, буквально задушив ее в объятиях. – И никаких! Родителями будем! Пусть мы возрастные, ничего, вырастим! Не каждому такое счастье выпадает, тем более на старости лет!

– Страшно, Толя, – только и сказала Валя испуганно. – Возраст. Смогу ли?

– Все сможешь! – горячо заверил ее Анатолий. – Все будет хорошо! Я рядом! Лучшего врача найдем, не волнуйся только!

Беременность нелегкая была. И отеки тебе, и давление. Почти весь этот период на больничном Валя провела. Одно время так худо было, думала, что не выдержит, а потом, в самом конце, вроде легче стало, как форточку открыли, задышала. Толя во всем помогал, в больницу к ней бегал постоянно. Рожать самой врачи не разрешили, говорили, что старородящая, риски… В ноябре прооперировали Валю, и на свет появилась девочка.

Написала Валя Семеновне только после того, как Веру родила. Стыдилась признаться матери. Верой дочку Толя назвал. Имя красивое! Гордое! Вера Анатольевна! Семеновна в шоке была. Родила! Ребенка! Валя! В таком возрасте! Дочери крутили пальцем у виска, дескать, мать сошла с ума. Какой ребенок в 43 года? Кому?

Приехали показать внучку Семеновне через год. А до этого только фотографии слали в письмах. Семеновна вытирала слезы. Вера-то – вылитая Валя в детстве! Но радовалась: окружена девочка любовью и заботой. Все самое лучшее ей давали родители, а сейчас у людей совсем другие возможности. И по счастливым глазам Вали Семеновна понимала, что все у дочери очень хорошо. Ну и слава Богу! Они без нее тут тоже не пропали. Семеновна была у внучек «на подхвате», со всем они вместе справлялись.

Пока Вера была маленькой, они с мамой летом ездили на пару недель к Семеновне на поезде. Папа всегда был занят работой, так что ездили они одни.

Верочка плохо помнила отца. В памяти стоял только его образ, смех, пронзительный взгляд и запах его одеколона – горьковатый как запах раздавленных цветов. А еще ощущение какой-то бесконечной радости и счастья, от которого захватывало дух. Папа любил ее и очень баловал. Когда она родилась, ему было 58 лет. Вера очень им гордилась. Отец войну прошел. Мама столько о нем рассказывала. Где-то отголосками в памяти вставало ее клетчатое коричневое пальто, банты и лаковые туфли, в которых они гуляли с папой по парку. Она помнила тепло его большой руки, которую Верочке не хотелось отпускать. Папа катал ее, захлебывающуюся от счастливого смеха, на качелях и сам улыбался, глядя на нее. Потом они шли есть мороженое в кафе «Мираж», расположенное прямо там, в парке, и пить обожаемый Верочкой лимонад «Буратино».

До сих пор она ощущала на губах тот вкус. Вкус счастливого детства. Еще Вера помнила, что, когда они жили в Целинограде, папа принес однажды целую корзину фруктов. Финики, хурма, апельсины, орехи, виноград. Желтый, как запотевший. Проведешь пальцем – полоса. Сладкий как мед! И еще принес такой огромный арбуз, которого она никогда раньше не видела! Как рада была Вера! Папа казался ей настоящим гигантом, защитником и главой семьи. И мама всегда с большой любовью смотрела на него…

Вере было 5 лет, когда его не стало. У него во сне остановилось сердце. И Валя осталась одна. С ребенком, в чужом городе. За Анатолием она жила как за каменной стеной. Но он ушел. Пришла пора жить им с дочкой самостоятельно. И она немолода, но расслабляться и горевать ей нельзя – не дай Бог что, кто будет с Верочкой?

Родственников отца они не знали, с сестрой его Валя не общалась никогда. Дочка Толи, несмотря на развод родителей, считала Валю разлучницей, а отца – предателем. На похоронах к Вере даже не подошла. О себе Валя уж и не думала. А Вера ей родная кровь все-таки.

Вера хранила в последнем ящике стола папин диплом об окончании института, его ордена и свидетельство о его смерти. В папке, любовно подписанной «Папа». Хоть бабка порой и ругалась, нелестно высказывалась об Анатолии, Вера твердо считала, что это ее история, и отказываться от нее нельзя. И мама говорила ей, что нельзя забывать папу! Рассказывала со слезами, что он для нее живой и она его очень сильно любит. Это единственный человек, с которым она была по-настоящему счастливой, познала радость позднего материнства. И она была ему очень благодарна за дочку.

Вере в силу возраста было пока сложно это понять. Она только понимала, что прогулок с отцом больше не будет. Подарков, его внимания… Верить в это не хотелось. Ей хотелось думать, что он просто уехал надолго…А может, это все неправда, и он еще вернется? Как в сказке. Бывает же!

Валентина всегда прививала дочери добрые воспоминания об отце. Он был не только заботливым, но и мудрым человеком.

В этой же папке с орденами и свидетельствами Вера хранила и свой дневник, в котором она потом, чуть повзрослев, записывала все то, что она помнила об отце по рассказам матери. Чтобы не забыть. Вера цеплялась за эти драгоценные воспоминания, это было все, что у нее есть. И записывала, потому что боялась, что они теряют четкость. И еще там хранились ее неотправленные письма маме. Вера считала, что ей повезло. Не у всех были такие хорошие отношения с мамой и в целом счастливое детство. Все перевернулось после смерти отца и их переезда с мамой в другой город, к бабке.

Часто перед сном вместо сказки Вера просила маму рассказать, какой был папа. И Валентина рассказывала, едва сдерживая слезы. Она прижимала к себе Веру, обе плакали. Так и не смогли смириться с этой утратой.

После смерти отца Вера придумала себе игру: сидела на кровати и проверяла сама себя, насколько хорошо она помнит лицо папы. Представляла его глаза, нос, подбородок, волосы. Но годы шли, она играла все реже и помнила все меньше и меньше. Черты лица размылись, и она забыла его голос. Совсем.

Вера плохо помнила и день похорон. В памяти сохранилось только то, что не могла она понять, почему папа так долго лежит. Он же всегда такой бодрый, такой легкий на подъем, срывающийся на свой завод по одному звонку. И дома не сидел – то в парк, то на работу, то в театр кукол. Все хотел успеть показать Вере.

Было много людей, все подходили к окаменевшей от горя и утраты маме, жали руку, говорили, чтобы в случае чего Валя звонила в любой момент, обещали помощь. Но прошло немного времени, и Валя с Верой остались одни, оказались полностью предоставлены сами себе. Те люди, что обещали помощь, помочь ничем не смогли. Валя вообще их больше никогда не видела.

Семеновна, узнав, твердо сказала, чтобы возвращались. Но Валя не решалась уехать. Как все бросить? Тут своя квартира, да и Вера учится. И Толечка тут похоронен.

Но переехать пришлось. И квартиру оставить. С работу Валю «выжили». Времена такие настали, казахи в Целинограде восстали против русских, и Вера с матерью, опасаясь гонений, все же переехали к бабушке в Ольгинск. С двумя чемоданами, бросив все в городе. И ковры, и мебель. Особенно горевала Вера, что ее новенький велосипед остался на балконе. Мама ей только недавно его купила. Валя переживала. Все зарабатывали с Толечкой сами, а забрать нельзя было – долго это все оформлять, контейнер заказывать, а время было дорого. Взяли только необходимые вещи, сбережения, альбомы с фотографиями. Валя чувствовала, что больше никогда не вернется в свой дом, где она была так счастлива. Не осталось от того счастья ничего…

Глава 6

Семеновна качала головой и сетовала. Это же надо! Столько добра бросили…Эхма! Ну ладно хоть сами пожили.

– Что же это творится, всю жизнь жили все нации в мире и ладу, а сейчас чего случилось, что они так взъелись? – все спрашивала она у дочери.

– Такая жизнь пошла, мама, – со вздохом отвечала Валя. – Кто их знает? Плохого мы им не делали.

Семеновна была, с одной стороны, рада. Все теперь не одной куковать. Правнуков приводили к ней, но сил сидеть с ними было уже маловато – дети скорые, шаловливые. Семеновна все боялась не уследить. Не дай Бог что случится! Потом проклянут! В гости – пожалуйста, а чтоб с ними, уже нет. Ей бы самой до себя…А тут Валя с девочкой-подростком. И Вера какая-то… Хотя вроде ничего, тихая, послушная, все с книжками какими-то сидит. Старшие-то совсем другие были, как все обычные дети.

Вера была очень похожа на маму, как и ее старшие сестры. Семеновна смеялась:

– Вот ты, Валя, постаралась – родила три своих копии. Вера с Танюшкой одно лицо прямо. Светленькие!

И Таня, и Наташа уже по второму ребенку родили. Все боялись, вдруг двойни, но ничего, «пронесло», как говорится. У Наташи появился мальчик Дима, а у Тани – девочка Катя. И когда-то маленькая семья все больше разрасталась.

Веру оформили в школу, а Валентина снова устроилась на завод. Вера очень боялась своих новых одноклассников. А если не примут ее?

– Эх! – с тоской думала она. – Вот училась бы и училась в своей старой школе, со своими любимыми учителями, общалась с друзьями. Ни к чему эти все перемены!

А Валя словно и не уезжала, коллектив был почти весь старый. Ее помнили. Сработались хорошо.

И началась у Калашниковых другая жизнь. Валя хотела сделать ремонт в квартире – все у мамы было уже такое старое, пожившее. Откладывала деньги. Но судьба распорядилась по-другому.

Они с Верой были очень близки. Девочка не доставляла особых хлопот. Отлично училась, поведение хорошее. Учителя ее выделяли.

– Вера, главное для тебя – учиться, – говорила Валя. – Время такое, специалисты нужны родине. Закончишь институт, пойдешь работать, квартиру дадут. Сейчас все для молодых специалистов!

– Но я же учусь, мама, – говорила Вера.

– Да, ты у меня молодец! Не такая, как современные девочки, – Валя прижимала к себе Верину голову со светлыми волосами и целовала в макушку. – По-другому и быть не могло! Папа бы тобой сейчас так гордился!

Вера много читала, была всесторонне развитой. Вале всегда было интересно проводить с ней время, слушать музыку, обсуждать прочитанные книги, узнавать ее мнение. Вера была рассудительная, вдумчивая. Несмотря на свой юный возраст, имела свое мнение. Они ходили в кино или в кафе «Соки-мороженое». Валя возилась с внуками, Вера – с племянниками. Всегда вместе. Они очень любили быть вдвоем. Старшим-то сестрам некогда особенно было вести разговоры с мамой и Верой, им в основном помощь с малышней была нужна. А Вера была отдушиной Вали. Какое же счастье, что она родила ее!

Болезнь они проморгали. Никто и не думал. Однажды Валя упала в обморок прямо на работе. Особо не напугалась, быстро пришла в себя. От вызова «скорой» отказалась. Ну мало ли, духота, не поела вовремя. Да еще по женской части что-то шалило с недавних пор – то в жар, то в холод уже долгое время бросало. Гормоны, наверное. Угасает женская функция, у всех так. Валя не придала значения. Что теперь, по каждому чиху к врачу бежать? Все женщины через это проходят. И она справится. Витамины нужно пропить! И отдыхать больше! Но после второго раза встревоженная Валя все же пошла к врачу.

Врачиха у них на участке хорошая была – въедливая такая, скрупулезная, все-все выспросила. Обследование назначила. Чтоб уж все проверить и исключить. И успокоиться. А как обследовали, сказали, опухоль… Валя чуть снова в обморок не упала! А главное – оперировать нельзя, глубоко засела, да и опасный участок мозга. Никто не брался.

Валя была огорошена. И что теперь делать? Одно дело – голова болит. Выпил таблетку, и прошло. А тут…И как сказать маме, Вере? Господи! И никто не знает, сколько ей осталось!

Плакать при них Валя не могла, молчала-молчала, но сил держать в себе больше не было. Они должны знать. Но язык не поворачивался сказать такое. Вера в силу возраста ничего не замечала. Но Семеновна приметила, что с дочкой что-то не так. Как-то раз, пока Вера гуляла во дворе с соседкой Олей, Семеновна вошла в комнату дочери. Валя, думая, что ее не слышат, тихо плакала в подушку, ей не хотелось, чтобы ее видели всю в слезах. Увидев мать, она вскочила.

– Мама? Что? – она наскоро вытирала пальцами глаза, смахивая слезы.

– Говори! – потребовала Семеновна. – Я все вижу. Не глупая. Что с тобой происходит?

– Больна я, мама, – призналась Валя. – И ничего сделать нельзя…

Семеновна едва не задохнулась, услышав это. В голове все помутилось. Что теперь делать? Она бухнулась на стул рядом и зарыдала, чего не делала уже много лет.

– Валечка…Дочка…Да как же это? – вопрошала она, рыдая.

Они обнялись и плакали уже вместе.

– Мамочка, – сказала наконец Валя, уже устав от слез и вытирая мокрый покрасневший нос. – Если что со мной случится, ты только не бросай, пожалуйста, Верочку. Как сможешь…Не отдавай в детдом. Она очень мне дорога. Младшая моя. Память о Толечке. И мала она еще. Нужен ей человек рядом…Наставить, помочь.

– Ты что такое говоришь? – возмутилась Семеновна, высмаркиваясь в платок. – Кто ее бросит?

– У девчонок семьи, ребятишки, им не до нее, – тихо сказала Валя. – Ты уж досмотри, мама…

Валя угасала медленно. Приступы, обмороки стали обычным делом. Вера и бабка уже смирились, привыкли, знали, что делать. С работы Вале пришлось уйти, инвалидность успела оформить. Семеновна снова стала главой семьи. Валя слабела. Сначала ослепла на один глаз, потом и слышать стало слабо. Семеновна была в ужасе. Это куда годится такое? Она, старуха, живет, а дочь ее, Валечка…Это точно ее эта поздняя беременность спровоцировала! И не сказала ведь ничего она, Семеновна. Отговорила бы ее рожать! И прожила бы Валя больше…Прямо как-то ненавидеть стала Семеновна и зятя, и Веру. Это точно из-за них! Придиралась, отчитывала Веру. И покойному уже Анатолию тоже доставалось. А ничего не понимающая Вера сидела рядом с мамой, держа ее за руку, и глотала слезы – так было страшно. Ее веселая, добрая, самая любимая мама… Ее скоро не станет? Как же она будет жить без нее? Четырнадцатилетняя Вера не понимала, но очень надеялась: вдруг мама все же выздоровеет? Есть же Бог? Он поможет маме, чудеса ведь случаются. Она купила в киоске с газетами календарик с иконой, каждый вечер перед сном складывала ладони и просила у Бога, чтобы мама выздоровела.

Сердце Семеновны порой от жалости к внучке разрывалось, но и злоба душила ее. Не то чтобы она не любила Веру. Хотя правда, не любила. Считала, что из-за нее Валя заболела. А Валя ей дороже всех была, доченька.

Бегала Семеновна с Валиной карточкой по всем врачам, спрашивала. Ответ один был – операция невозможна, слишком глубоко засела эта гадость у Вали. Не достать. И растет быстро, давит на мозг.

Сидела Семеновна вечерами в своей комнате, не включая света и бессильно свесив худые руки с опухшими суставами. Мутные слезы капали на крашеный облезший пол.

– Сделали ремонт, твою мать, – бурчала она с досадой. – Все разом сделали… Ладно хоть не в чужом городе все случилось, а здесь, на глазах!

Потом утиралась, вставала и шла кормить дочь, постель менять. Не уйдешь от судьбы. Нужно принимать все как есть.

Вера читала маме книги. Валя в моменты прояснения, несмотря на то, что очень плохо слышала, просила дочь. Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.

– Ты только, дочь, учебы не бросай, – говорила она. – Нужно, чтобы ты человеком стала!

– Конечно, мамочка, – заверяла ее Вера, – не брошу!

Вскоре Валя стала заговариваться. Ее бессвязное бормотание Вера не понимала. Как это было страшно – жить рядом с мамой и смотреть, что она вянет как сорванный цветок. Это как будто была уже не мама, от нее, прежней, ничего не осталось… Нельзя было поговорить как раньше, услышать ее смех. Она выкрикивала бранные слова, такие, что Вера краснела. Мама никогда в жизни не ругалась матом. А тут крыла свою болезнь самыми страшными словами. Бабка только головой качала. Потом остались только сдавленные отрывистые звуки. Тогда пальцы Вали сжимались, костяшки белели… Вера научилась распознавать начало болей. Она скорее набирала лекарство в шприц, под присмотром бабки, и делала укол в плечо, как медсестра им объясняла. Бабка плохо видела и двигалась медленнее. А позволять Вале мучиться лишние секунды Вера не имела права. После укола мама впадала в забытье.

Глава 7

Таня с Наташей приходили ежедневно, помогали чем могли – то суп сварят, если бабка не успеет, то покормят маму, то посидят, пока Вера в школе. А Вера в школе сидела как на иголках. А вдруг мама уйдет, а ее не будет рядом? Ее очень это пугало. Со всех ног мчалась она домой, кидала сумку, брала за руку Валю и застывала рядом. Она все поняла. Надежды на то, что мама выздоровеет, у нее больше не было. Но пока мама еще жива! Она, прибежав вовремя, с облегчением выдыхала и снова брала ее за руку. Не хотела отпускать.

Вали не стало в ноябре, незадолго до дня рождения Веры.

– Отмучилась, – сказала бабка, стараясь не показывать слез. – Бедная моя… Такие боли терпеть никто не может…Пойду к соседям, «скорую» вызову…

Вера была в панике, ей показалось, что волосы у нее зашевелились на голове. Они были в комнате одни. Мама лежала тихо, черты ее серого лица разгладились, как будто ей стало легче. Вера осторожно взяла ее за руку, рука была прохладной. Слезы с глаз Веры капали на нее и скатывались на постель.

– Я буду учиться, мамочка, – сказала она сквозь душившие ее слезы. – Как ты велела. И тебе никогда не будет стыдно за меня. Я обещаю!

После похорон первое время жили как в тумане. Молча все делали. Вера не могла заставить себя заговорить с бабкой, а та боялась расплакаться. Поджимала губы и молчала. Вера не ходила в школу неделю. Настолько раздавила ее смерть мамы, что она решила пока не ходить никуда. Вообще. Сидела на кровати в обнимку с ее фотографией, и слезы катились по ее щекам. А потом как-то вечером пришла ее классная руководительница, узнав о том, что случилось. Ольгинск – город маленький, тут все про всех знают.

– Здравствуйте, Евдокия Семеновна, – сказала Галина Игнатьевна. – Я классный руководитель Веры. Я только узнала… Вы позволите войти?

– Входите, конечно, – Семеновна сухо кивнула и пригласила гостью в свою комнату.

Вера услышала их разговор в коридоре, но с места не сдвинулась. Какая ей разница, зачем она пришла. Ругать ее не за что. А в школу она не пойдет больше, нет у нее никаких сил!

В комнату к ней спустя полчаса заглянула Галина Игнатьевна.

– Здравствуй, Верочка, – сказала она. – Я поговорить с тобой пришла.

Вера вытерла слезы. Галине Игнатьевне стало жаль ее до слез. Бедный ребенок, сидит тут совершенно одна. А Евдокия Семеновна показалась ей суховатой, не сильно разговорчивой. Девочке помощь и участие нужны – обоих родителей лишилась! А бабушка словно сторонится ее, позволяет самой переживать такое страшное горе.

– Вера, – сказала она, погладив ее по плечу. – Почему ты не ходишь в школу?

– Не могу, – прошептала Вера, спрятав лицо в ладони.

– Нужно, Вера, – сказал Галина Игнатьевна. – Ты отвлечешься, займешься уроками. Нельзя так сидеть и плакать постоянно.

– Я маме обещала, – сказала Вера, – но не могу…

– Вот, тем более, – сказала Галина Игнатьевна. – Мама все видит. Ты думаешь, она не переживает?

Вера молчала, сдавленно дыша. Горло словно кто-то держал рукой.

– Приходи завтра обязательно, хорошо? – сказала Галина Игнатьевна, заглядывая ей в глаза. – У нас новая тема. Тебе это нужно. Ты лучшая ученица. А пропустишь – знать не будешь.

Вера кивнула, проведя по волосам руками.

– Мне пора, – сказал Галина Игнатьевна. – Смотри, завтра я жду тебя.

***

Спустя некоторое время стало легче, но ненамного. Семеновна спрятала все фотографии дочери. Нет никаких сил смотреть на них, сразу вспоминала Валю. Чего душу рвать лишний раз? Конечно, из памяти не сотрешь, но мучить себя не надо. А на фото посмотришь – конечно, сразу вспомнишь! Расстроишься – так давление подскочит. А ей здоровой надо быть, ей еще вон Верку доглядывать, как Валя просила. Сколько сможет она, столько протянет ее, а дальше… Кто знает, что будет? Сестры есть. Одна, конечно, не останется, учиться поступит. Бог даст, и замуж выйдет. Тогда уж Семеновне можно будет вздохнуть спокойно.

В обед Вера вернулась со школы очень возбужденная. В прихожей задела плечом зонтик, он с грохотом упал на пол.

– Ты чего мечешься? – строго спросила бабка, хлопотавшая на кухне. – Как оглашенная грохочешь там!

– Да я … это, – Вера, влетев в кухню, раздумывала, говорить ей или нет. – Представляешь, мне поручили заниматься в инспекции с ребятами, которые стоят на учете!

– В какой еще, к лешему, инспекции? – не поняла бабка, но на всякий случай нахмурилась.

– Ну вот куда ставят на учет ребят. Кто плохо учится, хулиганит. Поведение плохое, – объяснила Вера. – Я же отличница. Вот меня Галина Игнатьевна посоветовала!

– Еще чего не хватало! – пробурчала бабка, – с хулиганьем всяким возиться! Иди-ка обедать лучше!

– Да я не хочу, ба, – ответила Вера. Но запах бабкиного супа с клецками так защекотал ноздри, что она сдалась и уселась за стол прямо в форменном платье.

– Чего не разденешься? – спросила бабка. – Там по школе носитесь, обтираете все рукавами-то. Микробу какую еще в дом притащишь!

– Да некогда, – сказала Вера, хватая хлеб. – Бежать надо. Там сейчас обед как раз кончится. Так интересно, что мне поручат!

– А уроки? – прищурилась бабка. – Зачем тебе на хулиганов время тратить? Самой заниматься надо!

– Успею! – заверила ее Вера, быстро работая ложкой. Бабка только вздохнула.

Сегодня к ним на уроки приходила Ирина Сергеевна, молодая инспекторша из детской комнаты милиции, с лекцией о преступности среди молодежи, работе с подростками. Просила содействия, предлагала сотрудничество. А потом Галина Игнатьевна выделила именно ее, Веру, из всех учеников, в помощь. Из каждой школы города инспекция выбирала отличников, которые могли бы помочь ребятам, стоящим на учете, по какому-либо предмету. Соглашались не все, а Вера ухватилась за эту возможность. Чем меньше ей придется сидеть дома, тем лучше. Бабка не будет «гундеть»! Ттем более, что инспекция находилась напротив ее дома. Это было что-то новое и интересное!

Два раза в неделю Вера теперь ходила туда, сидела с Ириной Сергеевной, которая проводила беседы с подростками, гордилась тем, что ей доверили сшивать дела, подклеивать фотографии. Вера с удовольствием занималась этим. Теперь она мечтала работать в милиции. Ирина Сергеевна столько интересного ей рассказала! Сама закончила Елабужскую школу милиции и теперь работает тут. Вера восторгалась Ириной Сергеевной. За время работы она сумела наладить взаимодействие со школами, проводила беседы с учителями, находила подход к подросткам. Очень деятельная. Выступала на родительских собраниях. Даже в местной газете ежемесячно публиковала заметки. Она и юрист, и педагог, и психолог, и оперативный работник! Такой блестящий пример перед глазами! Вера стала просто грезить поступлением туда. Выучиться! Потом работать! Так круто! Девушка – и в милиции! Папа бы точно ею гордился. Это очень хорошая профессия. Честная, справедливая.

Вера уже потихоньку сходила в библиотеку, где нашла справочник для поступающих, и узнала, что ей понадобится. Бабке, естественно, она ничего не сказала. Та ее точно не отпустит! Вера решила, что поставит ее перед фактом. Никуда она не денется тогда.

А Ирина Сергеевна рассказала: там диктант написать нужно и экзамен сдать по математике. Она сможет! По здоровью комиссию. Ну и что? Она здорова, только зрение вот… Иногда Вера на уроке надевала очки. Но опасаясь насмешек одноклассников, быстро снимала.

Заявление вот только нужно будет от бабки, она же ее официальный опекун. Но Семеновна о планах внучки пока не знала. И Вера даже боялась представить, что будет, когда она скажет. Ругань будет на весь дом, наверное!

Вера увлеклась детективами, в библиотеке прочитала все, что было, журналы «Человек и закон». После прочтения одной книги Веру особенно увлекла криминалистика. Она твердо решила стать криминалистом. А для этого нужно окончить школу милиции.

Вера помнила, что мама строго-настрого велела ей закончить 10 классов, но она твердо решила уйти. Сколько можно слушать бабкин бубнеж? Она уедет в другой город, ей дадут общежитие. У нее будет стипендия! Проживет! А бабка вон пусть правнуков учит. За этот последний год Вера уже устала от ее постоянных придирок. С нее хватит! Все упрекает. То едой, то включенным светом, то одеждой. Краситься не разрешает, волосы остриги… Надоела. Вере больше не хотелось зависеть от нее.

Глава 8

Вера уже узнала у девочек, с которыми в УПК они учились на поваров, что можно на турбазу устроиться работать. На лето. Пусть даже посудомойкой, но зато у нее будут СВОИ деньги! И она сможет купить себе, например, новые туфли. У цыган, которые торгуют у универсама. Она присмотрела там одни, красивые, лаковые, с золотыми колокольчиками на носках. А то ее старые, уже порядком растоптанные туфли уже стыдно обувать! И помаду ей хотелось розовую, перламутровую, и тушь! Все девчонки красятся, а у нее только «Ленинградская» тушь в коробочке, купленная за копейки в местном универмаге. Иногда, когда в школе были дискотеки, Вера красила ей свои белесые ресницы. Ну хоть что-то! Сразу такими выразительными становились ее глаза. Но Вера опасалась – не дай Бог бабка увидит! Будет ей нагоняй! Вечером в ванной она смывала тушь, которая нещадно ела глаза. А вот импортная, в таких красивых черно-золотых тюбиках, наверное, не такая едкая! Когда-нибудь она купит и себе такую! А пока Вера прятала в дальний угол своего письменного стола маленькую коробочку.

***

Наступило лето. Вера сдала выпускные экзамены и, к ужасу бабки, заявила, что хочет забрать документы из школы. Семеновна тоже не сдавалась просто так. Была вызвана «тяжелая артиллерия» в виде старших сестер – Тани и Наташи. Все наперебой отговаривали Веру от поступления в школу милиции.

– Ты сошла с ума! – кричала бабка, грозя артритным пальцем. – Ишь чего удумала! Только через мой труп! Я не отпущу тебя! Ты несовершеннолетняя, я не позволю! В какую-то Елабугу! Еще чего!

– Женщина – милиционер? – недоумевала Таня, округляя глаза. – Вера, ты что? Это совсем не женская профессия! Зачем тебе это? Ты же маме обещала.

– Ужаснее не придумаешь! – вторила ей Наташа. – Ты, Вера, даже не выдумывай! Вернись в школу! Глупости все это!

Вера, опустив голову, стояла перед ними как на педсовете каком-то.

– Я согласия не дам, – заявила бабка. – Даже не думай! Я ответственна за тебя перед твоей матерью!

Вера совсем сникла, опустила плечи. Ей хотелось разрыдаться. Почему, за что ей такая несправедливость? Она взрослый человек, ей скоро 16 лет!

– Иди лучше тогда в педагогическое, – с сожалением глядя на нее, сказала Наташа. – Будешь, как я, с детьми работать, только с нормальными! Педагогом будешь!

Бабка согласилась с Наташей. Лучше уж педагогом. А это что? И Вере ничего не оставалось, как тоже согласиться. Хотя и против воли! Но ведь можно же и потом поступить и осуществить свою мечту. Главное сейчас – от бабки оторваться! Вера решила подавать документы в педагогическое училище.

– Тут еще одно, – пробормотала Вера, ерзая на месте и ожидая, что сейчас они ее точно разорвут. – Я хочу работать устроиться на лето.

– Куда это? – хором спросили сестры и бабка.

– На турбазу «Лесная», – прошептала Вера, краснея. – Посуду мыть. Но я несовершеннолетняя, надо оформиться кому-то, а работать буду я. Там домик дадут. Там Оксанкина мама работала, сказала, сможет меня устроить.

Наташа и Таня переглянулись и вопросительно посмотрели на бабку.

– Чего тебе не хватает? – сдвинув косматые брови, спросила Семеновна у Веры. – Ты что, раздета? Голодная?

– Я хочу… сама. Вещи потом купить чтоб…– пробормотала Вера.

В этот момент раздался стук в дверь, и Вера с облегчением побежала открывать. Как на расстрел ее выставили и допрашивают! Сестры никогда не разговаривали с ней, чтоб вот как мама, по душам. Вечно им некогда. А тут, гляди, примчались!

– Ладно, подумаем, – сказала Таня. – Так-то от работы еще никто не помирал. Пусть себе!

– Ба, я с Оксанкой гулять, – крикнула Вера из коридора, после чего, не дождавшись ответа, хлопнула дверью и выскочила на площадку. Там она почувствовала себя спокойнее.

– Ну что? – спросила Оксанка. – Разрешили?

– Вроде бы да! – выпалила Вера, приглаживая волосы. Даже причесаться не успела, так торопилась сбежать.

– Ну и хорошо, – обрадовалась Оксанка. – А я приезжать к тебе буду на выходные!

***

Бабка выставляла из старого буфета вазочку с вишневым вареньем, пряники, мазала ломтики батона сливочным маслом. На плите закипал чайник. Наташа и Таня молчали некоторое время.

– Вот! Все из дома рвется незнамо куда! – пожаловалась бабка. – Ровно чужая! Не живется ей!

Таня посмотрела на спартанские условия, в которых жили бабка с Верой, и подумала, что и она бы тоже, пожалуй, убежала. Все такое старое, облезлое, мрачное. И одета Вера скромно. В квартире все чисто до скрипа, наверное. Эксплуатирует Веру бабка по полной программе, как может, вот та и бежит от нее как черт от ладана!

А Наташа думала почти о том же. Даже на миг подумала: а что, если ей забрать Веру к себе? Лишние руки не помешают. Двое детей. Одного в школу, второго в сад. Работа. Хлопоты. Наташа разрывалась. Им только что дали квартиру. Но небольшую, всего две комнаты. А у нее двое детей, ну куда? А Вера взрослая уже.

– Говорила я Вале, – продолжала бабка, сокрушаясь. – Ну куда она ее родила? В таком возрасте? И вот теперь на старости лет мне такое…

– Ба, ну что ты! – возмутилась Таня. – Это когда было-то! И это мамино решение. И потом, Вера все-таки девочка умная, воспитанная. Хлопот с ней особо нет!

– Что уж теперь, когда она есть, – возразила и Наташа. – Ты не представляешь, какие сейчас дети! Я каждый день с ними работаю! Вера еще по сравнению с ними чистый ангел!

Бабка только протяжно вздохнула и загремела чашками.

– Ангел, – пробурчала она. – Характер-то начинает показывать! И явно не Валин… Да ну, давайте чай пить!

Она налила в чашки крутого кипятка и добавила слабой заварки.

– Пусть работает, – решила она. – Но никакой милиции!

***

Людмила Павловна Кротова, мать Оксанки, устроила все же Веру на турбазу. Она знала со слов дочери, что девчонка – сирота, живут небогато, только пенсия ее да бабкина. А она аккуратная, усердная, ну что она, посуду помыть не сможет? Пусть, если хочет, подработает. Да и с людьми заодно пообщается, а то все как бука сторонится. Жизнь надо узнавать, она не заканчивается бабкиной комнатой. Жалко, конечно, девку-то, без родителей растет. Оксанка ей рассказала, как живет подруга. Училась дочь неважно, а Вера ей помогала, и за это Людмила Павловна была Вере очень благодарна. Слава Богу, дочь хоть 8 классов окончила, теперь в индустриально-педагогическое учиться пойдет, а то прямо уже руки опускались! Оформили Веру через знакомую, по чужой трудовой книжке. Вера готова была плясать от радости!

Она аккуратно собирала свои немногочисленные вещи, укладывала в сумку. Эх, вот и купальник. Такой уже старый, и тесноват. Вера стеснялась его. Но там речка, не в майке же ей купаться. Как-нибудь уж втиснется она в него. Сарафан сатиновый, старенькое застиранное бельишко, резиновые голубые «мыльницы», кофту, расческу, дневник, тушь. Вроде все. Кажется, ничего не забыла!

Вера всю ночь не спала, все боялась проспать или опоздать. Дело-то серьезное! Она на работу едет! Отвезут их на катере ПСКА, он 2 раза в день ходит. Утром туда, вечером обратно.

Вера самостоятельно, без бабки, прошла медкомиссию. Все документы свои взяла, сложила аккуратно в папку. У нее теперь взрослая жизнь! Немного страшно было Вере, но вместе с тем она была полна решимости.

К назначенному времени Вера на автобусе приехала на причал, где уже кучковались люди. Все они ехали на работу, на турбазу. Все нужно было подготовить к сезону, сдать, а вскоре уже и заезды начнутся. Люди приедут отдыхать, работы будет полно. Все радостно здоровались, гомонили, кто-то знакомился, слышался смех, а Вера села в уголке катера, подставив лицо июньскому солнышку. Хорошо-то как! Ветер ласкал ее щеки, развевал светлые, немного отросшие волосы. Вера, к неудовольствию бабки, решила больше не стричься. Пусть как у Оксанки длинные будут. Она сидела с закрытыми глазами и наслаждалась. Вот, значит, как пахнет свобода! И взрослая, самостоятельная жизнь. Свежестью, клейкой молодой зеленью, влажной речной волной…

Глава 9

Когда она открыла глаза, то увидела, как капитан ПСКА, крепкий парень в тельняшке, внимательно смотрел на нее. Андрей Голубев работал капитаном каждое лето – возил отдыхающих и работников на базу отдыха. Увидев, что и Вера смотрит на него, улыбнулся, подмигнул ей и отвернулся. Вера страшно смутилась, покраснела и даже немного испугалась. Парень такой симпатичный. Подмигнул. Чего это он? Может, она ему понравилась? Да нет, этого быть не может, отмахнулась она от собственных мыслей. Красавица, что ли, такая нашлась? Девчонки с ее класса уже встречались с мальчиками, но Вера считала, что это не ее случай. Ее одноклассники дразнили «гитарой» за широкие бедра, да и лицом она не вышла… Никто особого внимания на нее не обращал. Вера утешала себя тем, что она на маму очень похожа, а ее папа полюбил. Пусть позже, чем хотелось, но все-таки! И ее полюбят. Когда-нибудь. Она снова украдкой посмотрела на капитана. Не думать о нем она больше не могла, гнала от себя мысли, но они возвращались как бумеранг.

Симпатичный, правда, наверное, сильно старше нее, может, лет на 10 даже. Да какая ей, в общем-то, разница. Что ей с ним? Подмигнул, и все! Вера внутри ругала себя. Только раз посмотрел, а она уже надумала себе черт знает что, как дура!

Через полтора часа все были на месте.

Директор турбазы, Роза Михайловна, собрала их всех в столовой, кого не знала – познакомилась, дала рекомендации.

– Вера Калашникова, – сказала она, обращаясь к ней, – останься, пожалуйста.

Вера с готовностью встала. Все ушли распределяться по домикам, где обычно жил персонал.

– Ты у нас несовершеннолетняя, – сказала Роза Михайловна, внимательно оглядывая ее. Вера съежилась под ее взглядом. – Я взяла тебя по просьбе Люды, так ты уж, пожалуйста, аккуратнее тут. На мне ответственность за тебя. И в случае чего не сносить мне головы!

– Что вы! – Вера испугалась, что ее сейчас отправят назад. – Я аккуратная. Я все буду делать.

– Все не нужно, только свои обязанности, – улыбнулась Роза Михайловна. – Мыть и вытирать посуду, и свое рабочее место в чистоте держать. Все выдадим, что для работы нужно. И мой лучше, чтоб, не дай бог, нам тут никакой инфекции, а то если весь заезд поляжет с поносом, то прикроют нас к чертовой матери! Поняла?

– Да, да, – лепетала Вера, сжимая сумку в руках.

– Романы не крутить, на работу вовремя приходить! – продолжала Роза Михайловна. – И вставать рано придется.

– Знаю, – с готовностью сказала Вера. – Я готова!

– Пойдем, покажу тогда тебе домик, – Роза Михайловна закрыла кабинет на ключ, и они с Верой пошли по территории почти в самый дальний ее уголок. Домик был на 4 человек. Вера узнала тех девчонок, что ехали с ней на катере.

– Здравствуйте, – тихо сказала она. Девчонки закивали.

– Виделись, – немного насмешливо, как показалось Вере, сказала одна из них, чернявая, высокая, длинноногая, похожая на цыганку. – Я Люся. А это Катя.

Она указала на высокую девушку, которая в углу стелила постель.

– Мы из спортшколы, – пояснила Люся. – Баскетболистки! Поэтому такие высокие. Вот твоя койка. Тебя не было, мы уж заняли тут.

– Да мне все равно! – торопливо сказала Вера. – Я согласна! Какая разница, где спать?

– Ну и славно, – сказала Роза Михайловна. – Тогда располагайся. А я пошла.

***

В комнате было весело, девчонки перебрасывались шутками. У Веры даже немного поднялось настроение. Люся с Катей приехали работать сюда спортивными инструкторами, вести зарядку для отдыхающих, выдавать спортивный инвентарь, организовывать им спортивные мероприятия. Третья девушка в их комнате – Надя Куркова, приехала сюда работать организатором развлечений. На турбазе был импровизированный клуб и телевизор. Надя уже училась в педагогическом и решила подработать летом.

Все девчонки такие рослые, красивые, стройные, подумала про себя Вера, а она… На фоне их Вера казалась себе громоздкой и угловатой, со своими крутыми бедрами. И уж конечно, проигрывала им внешне. «Химию» бы, может, ей сделать, да волосы еще не отросли. И бабка не велит. А они все вон накрашенные, с «химиями». И одеты так модно…

Вера приготовила себе постель, разложила вещи и села на краешек.

– Девочки, – спросила она, – а работать когда пойдем?

– Успеешь еще наработаться, – усмехнулась Люся. – Сейчас пойдем территорию и столовку драить! Пока отдыхающих нет, все идут, даже те, кто на кухне не работает!

– Надевай что-то похуже, – сказала Катя, – а то замараешься. И выходим, а то Михална нам хвоста накрутит! Надь, ты готова?

И девчонки, закрыв домик на ключ, пошли в столовую, болтая и смеясь по дороге.

***

Через неделю Вера поняла, что такое работать в столовой. Эти ранние подъемы в 4 утра. Повара готовили, она мыла. А народу сколько понаехало! Все городские заводчане с семьями, казалось, приехали враз! Огромная гора посуды! Закопченные сковородки, кастрюли, противни! Она с грустью смотрела на свои руки. Вечно красные, распухшие, мокрые. О ногтях и речи нет. Она коротко их остригла, в воде они становились мягкими и ломались. И еще ныла спина, и постоянно хотелось спать. После работы она приходила в домик и валилась на кровать, забываясь на час. Как она жаждала работать, так теперь жаждала, чтобы скорее это все кончилось. Но раз уж взялась…И мысль о зарплате грела ее. Вот почему мама и бабка так настойчиво говорили ей, что нужно учиться! Чтобы получить хорошую профессию и избежать в будущем такой тяжелой работы!

Так хотелось почитать, ведь она привезла сюда книги, но сил не было. И времени. Нужно было и постирать себе, и голову помыть. То приходила ее очередь в домике убраться. То на ужин бежать.

Девчонки все звали ее на пляж загорать. Вера стеснялась своего старенького купальника и, как ей казалось, крупной фигуры. Слишком большой она казалась себе рядом, например, со спортивной длинноногой Люськой, которая была уже смуглая как пантера. Катя уже успела обгореть и вечерами пряталась в домике, смазывая кожу сметаной, которую выпросила в столовке.

Но все же на турбазе было очень хорошо! Свежий воздух! Речка рядом! Теплая погода! Кормили отменно. Повара такие хорошие! Девчонки питались там же, где и все отдыхающие. Столько народу! Все заводчане с семьями. И турбаза такая, «крутая» – у них даже столовая своя. А девочки рассказывали, что есть такие базы отдыха, где самим готовить нужно, на плитке в домике. Набор продуктов – тушенку, крупы, макароны – люди везли с собой из города. И нужную посуду тоже.

Вера думала, что это было бы хорошо, хоть посуду за ними мыть не надо! А ее после завтраков, обедов, ужинов – горы!

Их турбаза «Лесная» была построена несколько лет назад на берегу реки. Почти у каждого предприятия в городе была своя турбаза. Поскромнее, конечно. А «Лесная» гремела, все хотели туда попасть. Старые деревянные уютные домики наряду с кирпичными новыми. В кирпичных, как правило, жили только руководители.

В распоряжении отдыхающих большой песчаный пляж, спортплощадка, танцплощадка и даже летний «кинотеатр». Название одно, конечно. Лавки и телевизор, выставленный в окно. Заведовала этим Надя.

Привлекали людей отдых в лесу и у реки, пляж, рыбалка, катание на лодочках. У воды проходил практически весь отдых. Не в домиках же сидеть приехали! Люся с Катей собирали отдыхающих на волейбол. Выдавали мячи, играли в бадминтон. Вечерняя программа включала просмотр фильмов на открытом воздухе.

Девчонки ходили на соседние турбазы, там тоже были дискотеки. А еще по видеомагнитофону показывали фильмы ужасов, боевики со Сталлоне, Ван Даммом и Шварценеггером. Вера смотрела с удовольствием. Такого она никогда не видела!

А после этих «ужастиков» они с визгами шли по темноте к своим турбазам, боясь каждого шороха в кустах. Страшно было! Но так захватывающе! Вера многое узнала и увидела в своей жизни впервые. Настоящее первое взрослое лето! Ее хорошее настроение не могли омрачить даже полчища комаров, от которых спасались традиционными способами – одеколоном «Гвоздика» или пастой «ДЭТА», которую заранее приобрели в аптеке.

Утром до начала работы Вера каждый день выходила на берег, хоть на 15 минут. Смотрела на рассвет, на воду. Такое умиротворение, плеск волн, восходящее солнце…Прекрасный пейзаж. Потом бежала в столовку. Теперь и работать начинать можно!

Глава 10

– Вер, завтра суббота, тут дискотека будет! – возбужденно сообщила Люся вечером. – Надюха наша сказала, что устроит для контингента! Из города приедет ведущий, ну этот, кто там музыку крутит. Кать, как его?

– Диск-жокей, – сказала Катя.

– Вот! – согласилась Люся. – Пойдешь?

– Нет, наверное, Люсь, – вздохнула Вера. – Я отдохнуть хочу, у меня выходной будет, как раз смена приедет.

– В гробу отдохнешь, – философски парировала Люся. – Когда еще, как не сейчас? Сидишь, сидишь в домике как бабка какая-то! В общем, не мути воду, а давай собирайся! «Двухдневники» еще приедут из города! Хоть какие-то новые лица! Может, познакомишься с кем!

Вере, конечно, очень хотелось попасть на такое мероприятие. До этого она только в школе на дискотеки ходила. И то всего пару раз. Устраивали там то КВН, то вечер какой-то, потом все кончалось дискотекой. Танцевать она не умела, но быстро запомнила и повторяла движения за девчонками из класса. Однако стеснялась. По сравнению с одноклассницами она казалась себе неуклюжей и огромной. Некоторых танцевать приглашали мальчишки, а вот ее – никто и никогда. А тут…У нее радостно затрепетало сердце.

– Да ну, Люсь, – смутилась она. – Мне даже надеть-то нечего…

– Тоже мне проблема, – возмутилась Люся. – Найдем что! Ерунда! Пошли, нечего сидеть, жизнь молодую просиживать! Мы тебя так нарядим – все попадают!

– Ладно, – сдалась Вера. В конце концов, если ей не понравится, всегда же уйти спать можно!

***

«Двухдневниками» девчонки звали отдыхающих, которые приезжали в пятницу вечером на выходные. Те ставили палатки в ряд у забора турбазы с внешней стороны. Проживание было в палатке, а питание в их столовой, так путевка была дешевле, многие этим пользовались.

В пятницу вечером они еще были на своих «харчах», а уже в субботу и в воскресенье в столовой, завтрак, обед, ужин. Плюс все блага турбазного отдыха. И на танцы ходили, и развлекались, и питались. Вечером перед дискотекой прятались за их так называемым «клубом», потому что Роза Михайловна всех гоняла, чтоб никаких беспорядков и выпивок! Крутой нрав заведующей знали все, побаивались ее. Но, спрятав в кусты свои «трофеи», бегали туда поочередно, разливали пиво, предусмотрительно привезенное с собой из города, из огромной железной канистры в металлические кружки. Со вкусом выпивали, закусывали рыбой, потом закуривали и возвращались на танцплощадку.

Вера удивлялась – «двухдневники» платили 3 рубля в день! Это же так дорого! Да, вздыхала она порой с некоторой завистью, не каждый может себе позволить так отдыхать. Она бы тоже так хотела, но…Приходилось работать.

Люське с Катей проще – зарядку провел, инвентарь выдал и гуляй весь день! Надюшка тоже. Вся ее работа телевизор включить вечером, книжки выдать да принять. А она, Вера, все время барахталась в воде. Потому что люди едят 3 раза в день. Вера мыла посуду, а ее мысли снова и снова возвращались к субботнему вечеру. Она решила, что если даже очень устанет, все равно пойдет! Ну отдохнет немного, полежит. Права Люся. Потом вернешься в город, а там бабка, которая уж точно никуда не пустит! Хоть тут хлебнуть глоток свободы! Вере хотелось танцевать, знакомиться! А может, кто-нибудь и ее пригласит на танец, это ведь не одноклассники!

***

Рядом были еще турбазы «Факел», «Рябинушка» и «Полесье». Молодежи там было полно! Весело было и беззаботно. Кто приезжал без родителей, так «отрывались» по полной! Каждый вечер были либо танцы, либо крутили кино. Вера иной раз так уставала, что дремала, пока крутили фильм. На «Полесье» был свой кинотеатр с настоящим большим экраном. Прямо под открытым небом! Романтика!

***

Люся красила ресницы, Катя сидела недовольная – не могла выбрать, что ей надеть! А сегодня народ приедет! Нужно быть во всеоружии! Вера вообще не знала, в чем пойдет она. Вроде и пойти хотелось! Она с тоской смотрела на свой скудный гардероб.

– Люсь, – тихо протянула она, – а я как же?

– Возьми вон топик мой, на бретельках, – велела Люся. – И юбку надень свою, ту, в складку. Я б тебе свою дала, но она на твою задницу не налезет! Босоножки. Айда, я тебя накрашу! И прическу сделаю.

Вера повиновалась. Какое-то доселе неизведанное чувство чего-то нового, волнующего, таинственного и захватывающего было у нее внутри. Наверное, это и есть взрослая жизнь! Хорошо быть взрослым! Все время какие-то события! Она сидела, затаив дыхание и боясь смотреть в зеркало, пока Люся колдовала над ней.

Люся накрасила ее, выгодно подчеркнув голубыми тенями ее глаза, нарисовала «стрелки», накрасила ресницы. Вера не узнала себя в зеркале! Ошеломляюще! Она даже и не знала, что может быть такой…можно даже сказать, красивой! Да она красивее сестер! Точно!

Люся зачесала ее светлые волосы назад, прихватила заколкой, слегка начесала отросшую челку, щедро сбрызнула все лаком для волос.

– Вот еще серьги надень, – посоветовала она, протягивая ей ярко-красные овальные пластиковые серьги и такой же браслет.

Вера выпрямилась и расправила плечи. Она не могла на себя наглядеться. Как же научиться так краситься? Сколько же денег надо на все эти пудры, «тоналки», туши…Надо будет с первой зарплаты хоть что-то купить! И потом подкупать потихоньку. Только спрятать в стол, чтобы бабка не нашла.

Вера протерла свои единственные босоножки. Люся надела джинсы, которые сидели на ней безукоризненно, такая она была стройная и ладная. Вера всегда завидовала ей. Вот повезло же человеку с фигурой! Да и вообще. Люся казалась ей эталоном. Такая умная, взрослая, много чего знающая. И язык, что называется, «подвешен»!

– Катюх, ну ты что там? Решила? – обратилась Люся к подруге. – В 8 начало! А ты все в трусах сидишь!

Через полчаса они вышли, наконец, на улицу. Вера уже изнывала от нетерпения. Внутри появилась непонятная дрожь. Но она была какая-то приятная. Предчувствие чего-то нового, аж сердце сладко замирало!

– Девчонки, привет! – раздался откуда-то сбоку мужской голос. – А мы вас ищем-ищем. Оппа, и нашли!

– Колян, привет! – Люся, взвизгнув, бросилась на шею какому-то рослому чернявому парню. Тот, смеясь, подхватил ее на руки и закружил. Рядом стояли двое парней, видимо, друзья Люсиного знакомого. Один из них оказался тем самым парнем с катера, который вез их тогда на работу. Вера растерялась, увидев его, и опустила глаза. Такой ладный, в простой белой футболке и джинсах…

– Ну как вы тут, работяги? – подмигнув, спросил этот капитан у Люси. – Пашете, не щадя себя?

– Да нормально! Работаем, отдыхаем! А вы куда? – спросила Люся. – Плясать идем?

– Да пошли, конечно! – сказал Коля. – Мы, короче, там палатки поставили, пивка притаранили. Пошлите «бахнем», а потом на танцы уж.

– Познакомьтесь, – спохватилась Люся. – Ну, Катьку ты знаешь, а это Вера, она на кухне у нас работает.

– Привет, я Колян. А это Андрей, – представил Коля. – Мой дружбан, капитан, привез нас на ПСКА сегодня. А это Ванек, работаем вместе, отдохнуть вот приехали.

– Ну, Андрея-то мы знаем, – засмеялась Люся. – Второй сезон тут вместе пашем!

– Привет, – Андрей взглянул на Веру и протянул руку. Она, не зная, что делать, протянула ему свою, стесняясь своих крупных ладоней, коротких, прямо каких-то детских ногтей. – Что, Вера, потанцуем сегодня?

– Не…не знаю…– еле выдавила из себя Вера. Она покраснела до кончиков ушей. Внутри у нее словно пожар вспыхнул. В который раз отметила про себя: какой же он симпатичный! И он обратил на нее внимание! Вот что косметика делает! Ну он на нее еще тогда смотрел, пока они плыли. А сейчас вообще…

Андрей взял ее за руку, тем самым обозначив свой выбор, Катя пошла с Ваней.

– Залезайте, – сказал Колян, – а то на улице нас комары сожрут!

Они по очереди влезли в палатку. Коля налил в стаканы и кружки пиво, девчонки с удовольствием потягивали и жмурились. Вере вкус совсем не понравился, горькое оно какое-то, невкусное. Но чтобы не отставать от других, она потихоньку, маленькими глотками пила. Вера осматривалась, она впервые была в настоящей палатке! Так уютно и необычно. Фонарик, лампа керосиновая, подушки, одеяла. В карманах на стене «Дэта» от комаров, книга. Ей почему-то очень захотелось тоже переночевать тут. Вроде и свой домик, но вроде и улица! Здорово! Она никогда не ночевала в настоящей палатке! Это было бы настоящее приключение!

Глава 11

– Ну как тебе, Вер? – спросил ее Коля, протягивая ей кусочек очищенной сушеной рыбы, прозрачной как янтарь.

– Здорово! – искренне сказала Вера. – Я ведь никогда не была в настоящей палатке.

– Как так? – удивился Коля. – Неужели в походы не ходили? Ну, в школе там, или с родителями?

– Нет, – покачала Вера головой. Наверное, это было бы интересно, но никогда не случалось. С родителями только в парке и гуляли. А куда им в Казахстане в походы-то ходить было? А уж когда переехали, и подавно. Бабка, болезнь мамы…

– Ну, вон Андрюху попроси, он, может, тебе свою палатку и уступит, – хохотнул Коля. – А то вообще ночуйте вместе!

– Спасибо, – спохватилась Вера. – Нет уж, у меня есть где спать!

– Да ладно, – сказал Андрей серьезно, посмотрев на Веру. – Он шутит. Пойдем уже на танцплощадку?

***

Вера никогда еще не была так счастлива! Она весь вечер танцевала с Андреем, а он все приглашал и приглашал ее! Нет, так не бывает, она точно спит! У нее даже ладони горели, а Андрей смотрел на нее и смеялся. Люська с Катей отрывались как в последний раз. Вера не смотрела на них, она была в смятении, не знала, что сказать, как быть. Если она будет молчать, ему тогда будет с ней неинтересно. А ей так хотелось заинтересовать его! Но не стихи же ему читать. Как же быть-то? Пока она думала, что сказать, на площадке уже зажегся свет. Дискотека закончилась. Девчонки куда-то ушли с парнями. Вера растерянно стояла.

– Может, прогуляемся? – спросил Андрей. – Пошли в палатку, подождем их там, пива охота, всю неделю работал, устал как собака, да еще такая жара!

Вера, совсем забыв, что ей вставать через 4 часа, сразу согласилась, не раздумывая. Она шла за Андреем совершенно очарованная. А он уверенно держал ее за руку. Вера задохнулась от нахлынувших на нее новых чувств. Только бы он не кончался, этот вечер! Она все-все запишет в дневник и будет потом вспоминать эти прекрасные мгновения!!!

Они сели у палатки. Андрей зажег керосиновую лампу и закурил сигарету.

– Ты будешь пиво? – спросил он, деловито, по-мужски наливая в кружку и не вынимая сигареты изо рта.

– Нет, я не хочу больше, – застенчиво сказала Вера. – Как-то оно мне не понравилось.

– Ну бывает! – он налил себе и, отхлебнув, посмотрел на нее. – Давай, что ли, рассказывай!

– О чем? – упавшим голосом спросила Вера, совершенно растерявшись.

– Ну, например, как ты тут такая оказалась? – засмеялся Андрей. – Какая-то ты…другая, что ли. Не все же хотят посудомойками работать!

– Мне идти, наверное, надо, – невпопад сказала Вера. – Вставать рано, вернее, через 4 часа уже.

– Так всю жизнь проспишь! – засмеялся Андрей и приобнял ее. – Эх ты! Молодость-то на что нам дана?

И Вера осталась. Он намазал ее «Дэтой» из палатки – комары кусались люто. Вера жмурилась и хихикала. Они еще немного посидели. Вера рассказала, как устроилась на работу впервые в жизни. Андрей слушал ее, потягивая пиво. Она стеснялась, ей казалось, что ему неинтересно.

– Завтра на дискотеку пойдешь? – спросил он.

– Не знаю, – честно сказала Вера, сердце ее подпрыгнуло в груди.

– Значит, пойдем! – решил за нее Андрей. – Давай я тебя до домика провожу, а то темень вокруг!

Вера порадовалась, что в темноте не видно того, как она покраснела. Ее пойдет провожать парень! Она сама себе не верила! Андрей довел ее до домика.

– Ну пока, – просто сказал он. Вера не успела ничего ответить, как он дотронулся в темноте до ее губ. Первый поцелуй! Она оказалась к этому не готова. Разволновалась, вся покрылась мурашками!

– Давай, до завтра! – Андрей сжал ее руку и пошел к себе.

Вера, вся охваченная новыми ощущениями, юркнула в домик, быстро разделась и прыгнула в постель, забыв даже смыть косметику. Ни Люськи, ни Кати не было. Только Надя тихо спала. Вера ворочалась, охваченная каким-то пьянящим возбуждением. Ну вот как теперь уснуть? Комар еще жужжит над ухом! Она нетерпеливо отмахнулась от него. Внутри у нее словно цветы распускались, всю распирало от невероятного щемящего счастья! Вот же черт! Поделиться даже не с кем! И не уснуть теперь, это точно.

***

Целый день она клевала носом. Задремала за полчаса до будильника, все прокручивая в себе свои мысли, эмоции, чувства. Когда уже светало, в дом тихо пробрались девчонки. Вера сделала вид, что спит. Сначала ей хотелось поделиться с ними, но потом она с какой-то жадностью решила оставить все в себе. До самой капельки. Это только ее!

***

– Вер, ты что как рыба сегодня! – прикрикнула на нее повариха Лиля Валеева. – Посуды гора, она стоит слюни пускает. Обед скоро, а ты еще с завтрака не домыла! Шевелись!

Вера кивала, но никак не могла проснуться, была вялой, не справлялась с огромным объемом посуды. Лиля весь день понукала ее. Вера терпела, хотя хотелось бросить все, уйти в подсобку и завалиться спать хотя бы на полчасика! Да, она виновата. Не надо было вчера так засиживаться! Ну а как она могла уйти? Ладно, ничего, сегодня придет с работы, отоспится…Хотя как отоспится-то? Андрей же сегодня снова позвал ее на дискотеку. Разве она сможет отказать ему? И лишить себя вчерашних невероятных эмоций? Ну уж нет! С этим никакой сон не сравнится! Андрея она видела сегодня только на завтраке, он едва кивнул ей, забрал поднос с едой и сел за стол. Потом он ушел. Спит сейчас, наверное, в своей палатке, думала Вера. Или на пляже? Решено. Она придет с работы, поспит хотя бы немного и вечером снова будет готова. Он же будет ждать ее! Тем более, что он сам позвал ее!

***

Бабка ожесточенно разделывала курицу, орудуя ножом как заправский мясник. Таня с Наташей, срочно вызванные бабкой «на совет», пили чай и наблюдали за ее действиями с опаской.

– Вот ить че, – качала головой бабка. – Ты посмотри! Как уехала, так и пропала. Третью неделю домой не приезжает. А ведь обещала на выходные! Я весь корвалол уже в доме выпила! Ох, Валя, ох, дочечка, оставила ты мне заботушку!

– Ба, ну чего ты разошлась-то, – Наташа решительно забрала у нее нож. – Порежешься еще, хватит!

– Там лето, солнце, речка, – забывшись, мечтательно сказала Таня. – Ну пусть себе.

– Чего «пусть»?! – гневно засверкала своими бесцветными глазами бабка. – Да ей 16 лет, вы что, не понимаете? Башку-то ей напечет там, не дай Бог, да найдется обязательно какой-нибудь охламон! А она домашняя, глупая! Охмурят, как пить дать! Вы потом будете приплод воспитывать?

– Ну что уж ты так сразу-то, – спохватилась Таня. – Не допустит она такого.

– А ты почем знаешь, что у нее в голове? – огрызнулась бабка. – Она ж молчит себе, и все! А ты, бабка, думай…В общем, как хотите, надо ехать!

– Куда ехать-то? – растерялась Таня. – У меня работа и дети.

– На базу ее энту! Куда еще? Прознать, где она, вы что? – сказала бабка возмущенно. – Вы сестры или кто? Несовершеннолетняя она. Пропала! Ну не мне же, старой, ехать?

– Ладно, – серьезно сказала Наташа. – Ба, ты не переживай. Найдем. Никуда она не денется.

– Ей же поступать в августе, документы-то из школы забрала! – сказала бабка. – А она ни сном, ни духом. Ровно забыла! Работница золотая.

***

А Вера, поддавшись новому чувству, совсем забыла о том, что обещала приезжать домой. Потом, все отмахивалась она. Ну до этого ли ей? То работа, то бежать встречать Андрея, дискотеки, вечера с ним. Она старалась быстрее закончить работу, чтобы выбежать на их место, между елками и ждать катер. Сердце радостно закатывалось, когда она видела его. Такой он капитан…Мужественный, с крепкими руками. Настоящий мужчина! Вера боялась даже подумать о том, как ей повезло. Андрей был светом в окне, принцем из сказки! Уже целых 3 недели у них была настоящая любовь! Вера, затаив дыхание, ждала его, этих вечеров после дискотеки, его горячих объятий, обжигающих поцелуев. После них хотелось летать. Сердце сладко замирало, даже когда она просто думала о нем, слезы счастья наворачивались на глаза! Вера еще никогда не испытывала ничего подобного!

Глава 12

Она немного осмелела, задавала вопросы Андрею, что-то даже рассказывала о себе. Самой Вере хотелось знать о нем все! До крупиночки. Но Андрей был не сильно многословен, отвечал как-то односложно, в основном сыпал какими-то шуточками, рассказывал анекдоты. Но Вера не замечала ничего – так она была очарована им.

Домой на выходные ехать ей не хотелось, она боялась упустить что-то важное для себя. Тут как раз в выходные происходило все самое интересное. Что дома? Дома вечно ворчащая бабка да сестры с нравоучениями. А она взрослая и сама уже все знает!

– Что, Верка, влюбилась? – спросила ее вечером Люся, которая собиралась на свидание с парнем с соседней турбазы, с которым познакомилась на дискотеке. – Ты смотри, он не самый надежный парень. В прошлом году у него тут пассия была, прям любовь-морковь и все такое. Расстались потом. Любовь у него только летом, видимо!

– А ты откуда знаешь? – быстро обернулась Вера. Она пыталась читать, но это плохо получалось. Смысл ускользал от нее, строчки и буквы скакали перед глазами, мысли уносились вдаль. Она за месяц не прочитала ни одной книги! Такого в ее жизни еще не было!

– Так я же работала на твоем месте, – пояснила Люся. – Всю эту гребаную посуду тут перемыла.

– И что он? – Вере не хватало воздуха, почему-то стало страшно.

– Да ничего, – пожала плечами Люся, продолжая тщательно красить ресницы. – Мне кажется, что он несерьезный.

– Ну, может, это только кажется, – ответила Вера. – А со мной он другой. Мы уже 3 недели встречаемся.

– Ой, да че вы там встречаетесь, – усмехнулась Люся, отмахнувшись. – Только в выходные и видитесь в основном!

– Ну и что! – гневно сказала Вера. – Он же не с каждой тут, а именно со мной ходит.

– Ну, гляди сама, – сказала Люся. – Мне-то что? Мое дело предупредить. Главное – не поддавайся ему, поняла? А то вмиг он интерес потеряет. Как и все они.

– Вот еще! – вспыхнула Вера. – Я и не думала! Мы просто гуляем, общаемся.

– Ага, прям по тебе и видно, что просто так! – засмеялась Люся. – По глазам видно, что Андрюшенька Голубев в башке поселился.

Вера промолчала. Мало ли что там ей показалось! А может, у кого-то еще узнать? А у кого? Люся натянула джинсовые шорты, майку, застегнула сандалии и была такова. Сама тоже вон полетела к ухажеру как птица, с негодованием подумала Вера. Еще и учит! Может, она говорит назло? Завидует? Ее парень не такой симпатичный, Вера его видела. С Андреем не сравнится! А Андрей на самом деле хороший. Вера отложила книгу и бухнулась на подушку. Ну и что вот теперь думать? Люська, зараза, внесла смуту и испарилась, а ты теперь думай.

***

В эту пятницу Андрей, как обычно, привез людей и остался на выходные. Его палатка стояла на прежнем месте, он и не разбирал ее. Вера старалась сегодня управиться с работой поскорее, но как назло, эти отдыхающие ели и никуда не торопились. Она уже даже разозлилась. У нее парень приехал, а они тут никак не наедятся.

В 9 вечера все, наконец, отужинали. Вера все закончила и пулей понеслась к палатке Андрея. Тот уже сидел там с друзьями, позади палатки стояли канистры с пивом, накрытые травой от солнца. Андрей и два его друга шелушили рыбу.

– О! Вер! Привет, – обрадовался Андрей. Сердце у Веры взмыло вверх от счастья. Он рад ее видеть! Он скучал!

– Руки в рыбе, – оправдывался он. – Погоди, ща помою.

Андрей побежал к воде. Вера осталась его ждать. В палатке повисло неловкое молчание.

– Здравствуйте, – поздоровалась Вера с его друзьями, те просто кивнули.

Андрей, вымыв руки, прижал ее к себе и чмокнул в щеку:

– Ну как ты тут, родная?

У Веры даже края глаз обожгло горячим, она шмыгнула носом и прижалась к его плечу головой. Родная! Он это серьезно?

– Хорошо, – сказала она. – Я ждала тебя.

– Вот, парни, это Вера, – представил ее Андрей. – Встречаемся, работаем вместе тут.

Парни несколько удивленно воззрились на него, но ничего не сказали, только понятливо покачали головами.

– На дискотеку-то пойдем? – спросил Андрей.

Вообще-то Вере очень хотелось провести вечер только с ним, чтоб вдвоем побыть. Чтобы никто не мешал. Они виделись-то мельком на неделе. Андрей привозил людей и увозил. Но раз он хочет на дискотеку…Она кивнула.

– Ну ты иди, собирайся тогда, или отдохни немного, – сказал Андрей. – Мы с пацанами посидим пока.

– Ладно, – легко согласилась Вера, – я быстро!

Ну какое тут отдыхать! Она побежала в домик. Собрала волосы в крохотный «хвостик», начесала челку, накрасилась – Люся научила ее и давала свою косметику. В этот момент в домик ввалились, хохоча, Люся с Катей в компании своих кавалеров.

– Верка! – сказала Люся. – Ты уже собираешься? Давай стаканы, мальчишки вино раздобыли!

Вера послушно протерла стаканы и поставила их на столик. Катя резала яблоки, Люся ломала невесть откуда взявшуюся шоколадку. Взрывы хохота разрывали домик. Люсин новый парень рассказывал какую-то историю, и все просто покатывались со смеху. Вера не притронулась к стакану. Почему-то пить вино она боялась. Вдруг запьянеет? А ей еще к Андрею идти! А вдруг ему это не понравится?

– Верунь, не трусь, вино слабое, – сказала Люся. – И вкусное! Попробуй! От стакана ничего не будет.

Вере не хотелось казаться среди них белой вороной, отвечать на вопросы, почему она не пьет, и она все же отпила из стакана. Вино и правда оказалось сладким и каким-то густым. Вкусно! Она сразу почувствовала приятное веселье внутри, настроение поднялось, и ей захотелось танцевать. Надо идти к Андрею!

– Голубев-то твой приехал? – закуривая, спросила Катя. – Странно, что ты все еще здесь. Обычно бежишь – одни пятки сверкают.

Подруги залились смехом. Люся уже пританцовывала.

– Давайте собираться! – приказала Люся. – Чего время теряем? Айда плясать!

Они собирались, попивая вино, и через полчаса все были в полной боевой готовности.

– Ну че, мы заряжены, теперь и поплясать можно! – сказала Катя. – Пошли, там Надюха сейчас нам музончик клевый поставит!

Вера побежала в угол территории, где стояли палатки. Пока Андрея не было, она каждый день наведывалась в палатку, присматривала за его жилищем, оправляла импровизированную «кровать», смахивала пыль с единственной книжки, которая была там, ставила ему сорванные по дороге полевые цветы в бутылку. И некоторое время сидела там, зажмурившись. Он приедет, увидит, похвалит ее! Как же долго было ждать, когда наступит пятница и он приедет на выходные!

– Ну ты где так долго? – нетерпеливо спросил Андрей. – Мы уж собрались!

Не вынимая сигареты изо рта, он стянул с себя футболку и надел свежую, заправил в джинсы, застегнул ремень.

– Я готова, – прошептала Вера, с восхищением глядя на него.

***

И снова огни дискотеки, танцы, он прижимал ее к себе, Вера таяла. От его сильных рук, его какого-то особенного запаха, смешивающегося с запахом табака. Она с наслаждением танцевала, не отрывая от него влюбленных глаз, стараясь понравиться ему еще больше. Дискотека закончилась. Вера даже пожалела, что все так быстро сегодня. Андрей не отпускал ее руку. Его друзья уже нашли себе пары из отдыхающих и ушли гулять в темноту.

– Ну что, – сказал Андрей, посмотрев на нее. – Пойдем ко мне? Посидим еще.

Вера только тихо прижалась к нему. Выпитое вино раззадорило ее, щеки пылали, руки тряслись. Они дошли до палатки и влезли туда. Вера скинула босоножки. Андрей зажег керосиновую лампу. Глаза привыкли к темноте, и Вера прищурилась от яркого света. Хорошо тут как! Уютно! И главное, что Андрей рядом! Даже просто сидеть и молчать с ним было так хорошо!

Андрей придвинулся к Вере, обнял, она доверчиво прижалась к нему. Он поцеловал ее. Вера и сама не поняла, как погасла лампа, как она очутилась на импровизированной «постели» Андрея, как почувствовала его горячие руки на себе. Как сбилось у нее дыхание…

Глава 13

Никогда она не ощущала ничего подобного. Ей хотелось, чтобы эти сладкие мгновения длились вечно. Его жаркое дыхание на шее. Уши просто горели. Вера задыхалась от счастья.

Она уже знала, какими могут быть отношения мужчины и женщины. От мамы. Та успела ей все рассказать, как знала, что уйдет. И книжку тогда дала «Анатомия и физиология женского организма». Вера все прочитала, задавала маме вопросы. Да и Люся тут ее «просветила» и строго-настрого говорила сторониться Андрея. Мол, «поматросит»… Но Вера решила, что она готова. Ну какой ему интерес встречаться с ней просто так? Он взрослый, он ее любимый. Он ЕЕ парень, она его девушка, у них отношения. Так чего ей бояться? И Вера отдалась ему без страха, совершенно осознанно.

Боли, о которой она читала, она практически не почувствовала. Андрей был аккуратен и нежен с ней. Она радовалась, что теперь принадлежит ему. Так в книжках она читала, и эта фраза ей всегда нравилась. Подчеркивала какую-то нужность, особенный, новый статус. Она уже не маленькая. Пришло и ее время…

Вера совершенно не переживала по поводу потери невинности, только еще сильнее прижималась к Андрею. Он лежал рядом молча, думая о чем-то своем. Потом он натянул джинсы, вылез из палатки и закурил. Вера в темноте нащупала белье, натянула на себя сарафан и села в недоумении. И что ей теперь делать? Что обычно люди делают после? Она вылезла к нему.

– Ну что, малышка, как ты? – это слово обожгло Веру. Андрей обнял ее и прижал к себе. – Если бы я знал…Нет, я конечно, подозревал… С тобой все нормально?

– Нормально, – сказала Вера. – Мне пора, завтра на работу. Проводишь меня?

***

Вера решила про себя, что никогда не забудет это лето. Ей так хотелось поделиться с кем-то своими мыслями, эмоциями. Была бы сейчас рядом мама. Она всегда все понимала. И Вера была уверена, что та не ругала бы ее. Первая любовь все-таки…

После выходных Андрей уехал, а она вечерами все писала мелким почерком в дневнике, не в силах держать в себе все это, стараясь не упустить ничего, собирая по крупинкам. Тут бы прямо целый роман получился, усмехнулась она про себя. И надо будет, как вернется домой, спрятать подальше дневник, а то, не дай бог, бабка найдет. Да ее удар хватит! Вера прыснула. Надо съездить домой, вдруг вспомнила она. Там бабка уже, наверное, ума сходит! Пока нет Андрея и у нее 2 выходных, нужно наведаться!

Во вторник утром она села на ПСКА, чтобы поехать в город. Утро было прохладное, Вера натянула кофту. Андрей, увидев, помахал ей рукой, зазывая к себе, и она ехала всю дорогу в его капитанском отсеке. Разговаривать было невозможно – шумел двигатель. А Вера не могла оторвать от Андрея взгляда. Какой он все-таки красивый и ладный. И он выбрал ее. Это просто чудо! Теперь она смотрела на него как-то по-новому. Ее парень, а теперь и ее мужчина… Это отзывалось в ее груди частым биением сердца.

– Ты приедешь в пятницу? – с надеждой спросила она, когда народ покинул судно.

– Конечно! – шутливо отсалютовал он ей. – Жди меня, и я вернусь!

– Я домой схожу и потом снова на турбазу, – зачастила Вера. – Ты вечером будешь?

– Васек будет, сменщик мой, – сказал Андрей. – Смотри, не заигрывай с ним!

Он громко расхохотался, а Вера опустила глаза. Как он может говорить такое?

– А то меня забудешь, Васек тоже парень хоть куда! – продолжал Андрей, но увидев, как Вера расстроилась, осекся. – Ладно, ладно, шучу я…

– Дурак! – обиделась Вера, добавив уже про себя. – Я же люблю тебя.

Андрей помахал ей рукой, Вера закинула на плечо сумку и поспешила на автобус, чтобы доехать до дома.

***

– Батюшки святы, чего делается, – недовольно поджав губы, сказала с издевкой бабка. – Это кого же нам тут нанесло! Вспомнила, что дом есть, бабка, сестры?

– Ну ба, – сморщилась Вера. Вот какой прием! Ну и зачем ей вот ехать домой. Жила она себе спокойно там. И не скучала, кстати!

– Ты что же это пропала? – не отставала бабка, проходя за ней в комнату. – Тебе поступать. Ты же документы забрала из школы. Забыла?

– Нет, конечно, баб, – сказала Вера с досадой. Не то, чтобы она забыла, просто была настолько всецело поглощена Андреем и работой, что на подготовку времени не хватало. Да и вообще, солнце, речка, так хотелось отдохнуть после рабочей смены, позагорать, понежиться.

– Ну вот! И когда же будешь? – бабка продолжала допрос, про себя с удивлением отмечая, что Вера как-то изменилась, повзрослела, похудела. Даже взгляд стал другой. Бабка даже боялась подумать, как она там живет.

– Ну еще июль только, баб, – сказала Вера. – Успею. Я все помню, ты не думай.

Вот бабку ничего не интересует, кроме учебы! У нее тут такие переживания, взрослая жизнь, а ей даже поделиться не с кем. Ну Люсе она открылась, так та только посмеялась над ней. Дескать, не того выбрала!

– Ну, слава богу, хоть объявилась. А то мы с девочками думали ужо в розыск тебя подавать, – проворчала бабка. – Обедать будешь? Айда на кухню-то. Рассказывай давай, как живешь там?

***

Теперь их отношения приобрели совсем другую окраску. Вера ждала его еще сильнее, просто изнемогая от ожидания. Так хотелось снова быть с ним! Все выходные они проводили в его палатке. Она не могла набыться с ним досыта, вдыхала его запах и начинала тосковать, когда наступало воскресенье, зная, что завтра он снова уедет. Потом всю неделю Вера нервничала и металась по домику как угорелая, не зная, чем себя занять. Люська все поняла сразу и спросила, внимательно глядя на нее:

– Ты че какая шальная? Было что у вас? – она замерла в ожидании ответа. Вера отвернулась и густо покраснела. Ну ее! Все ей надо!

– Понятно, – протянула недовольно Люська. – Ну и дура ты, Вер! Ты хоть предохраняйся. Помнишь, что я говорила?

– Да, – прошептала Вера. – Он предохраняется, так сказал.

Она на какой-то миг испугалась. А вдруг и правда? Нет, дети в ее планы не входили! Нужно ответственнее подойти к этому вопросу. У нее учеба впереди еще!

– Ты бы не надеялась на него, Вер, – сказала Люся. – Несерьезный он, и зачем тебе такой? Ну симпотный, я понимаю, а в остальном-то…

– Мы будем вместе, – твердо сказала Вера. – Ты его не знаешь так, как я. Он хороший!

Люся только рукой махнула. Дура, мол, и есть.

– Только не «залети» смотри, глупая, – только и сказала она. – А то что делать-то потом будешь?

Как что? Вера обо всем уже подумала. Лето закончится, они вернутся в город. Она поступит в училище! С Андреем они будут встречаться. Эх, вот выйти бы за него замуж! И съехать, наконец, от бабки! Она все умеет, и убраться, и приготовить. Им хорошо вдвоем будет. А вот потом, когда она закончит учиться, можно и родить ему ребенка. Вера спохватилась в ужасе. Ну о чем она думает? Андрей вообще ни разу не заикался об их совместном будущем. Нужно как-то его разговорить, спросить, что он думает. Ей так хотелось какой-то ясности, понимания. А то ночуют вместе, а что потом? Но разговаривать с Андреем об этом Вера стеснялась. А вдруг ему это не понравится и они поссорятся? Она без него не сможет даже дышать! Нет уж, лучше худой мир, чем война! Пока хорошо, а там время покажет, решила она. Но что-то прямо сосало под ложечкой, не давало ей покоя. Когда Андрей приехал на выходные, она так соскучилась, что совсем забыла, что хотела поговорить с ним. Он снова приехал, он с ней. Что еще нужно? А завтра будет завтра!

***

Пролетело лето. Вода в августе зазеленела, ночи стали прохладные, постепенно количество отдыхающих уменьшилось. Вера ездила в город, подала документы в училище, поступила без особых проблем. Бабка успокоилась. Она гордилась этим. Внучка поступила! Еще бы! С ее-то аттестатом! Теперь она студентка педагогического училища. Вера была счастлива. Андрей тоже порадовался за нее.

Веру жгла изнутри неопределенность в отношениях с Андреем. Она так и не решилась спросить его, боялась спугнуть. Им хорошо вместе, наверное, все-таки нужно поговорить с ним, определиться. Ведь еще пара смен, и домой…

Глава 14

В палатке ночевать уже было холодно, и Андрей уходил спать в вагончик для персонала. Там жили несколько сотрудников, и Андрей уже не мог пригласить Веру к себе. А Вера лежала в своем домике, отчаянно тосковала и не могла заснуть. Все вспоминала их прежние совместные ночи, скучала. Они теперь так мало времени проводили вместе. Что же с ними будет?

В эту субботу дискотеки уже не было, вечером Андрей пришел к ним в домик. Приехал днем Люськин ухажер, Катя вернулась с работы. Снова пиво рекой, рыба, все играли в карты. Старенький магнитофон играл в углу. Надя вручную перематывала кассету «Ласкового мая», уже заслушанную до дыр. К полуночи Андрей засобирался в свой вагончик, и Вера вышла проводить его. Она вздохнула. Ну хотя бы просто постоять рядом. Она так соскучилась. Пока он играл в карты, с азартом, она не сводила с него глаз.

– Андрюш, – тихо сказала она, взяв его за руку. – Ты молчишь все время. Скоро уезжать.

– Да, – Андрей закурил сигарету, обнял ее и укрыл ее полой ветровки. – Осень на носу.

– А мы будем встречаться в городе? – прижавшись к нему и собрав волю в кулак, спросила Вера. Она не могла больше терпеть! И, затаив дыхание, стала ждать ответа.

– Вер, – Андрей выпустил дым и почему-то спрятал глаза. – Ты понимаешь, все непросто. Я взрослый человек, а ты совсем еще девчонка.

Сердце у нее гулко ухнуло и упало куда-то в живот. Вера вся была как натянутая струна. Она испугалась и замерла, словно в ожидании удара. Андрей повернул ее к себе.

– Я не знаю, Вер, – честно глядя ей в глаза, сказал он. – Такое дело…Короче…Я вообще-то с женщиной живу.

– Как с женщиной! – прошептала в ужасе Вера, не веря. – А я? Как же я?

Она, охнув, закрыла руками лицо. В голове сразу пронеслись слова Люси. О том, что он ненадежный, то, что она ему отдалась, не спросив, нужно ли ему это. И как теперь жить. Без него. Почему он говорит о женщине? Где она была? Он же каждые выходные приезжал сюда. А главное, вспомнила Вера, он ведь ни разу не говорил, что любит ее.

Вере показалось, что она сейчас упадет в обморок. Андрей, как назло, молчал и пыхтел сигаретой. Ему тоже было чертовски неудобно. Соблазнил, идиот, девчонку, а она влюбилась…

– Вер, – он отбросил окурок в сторону и взял ее за локоть. – Ты не гони, погоди. Разобраться мне надо. Нехорошо получилось, я понимаю. Но тебе 16 лет всего. Если б я знал…

– Ну и что? – Вера отняла руки от лица. Оно белело в темноте, глаза ее погасли. У Андрея внутри было неприятное чувств, как будто он собаку ударил. Беззащитное существо.

– Я уже не маленькая, – сказала Вера. – И я люблю тебя! Я смогу! И я ни о чем не жалею.

– Ты нравилась мне. И я подумал: почему бы нет. Рискнул, – сказал Андрей. – А ведь меня за это и посадить могут.

– Не посадят тебя, – твердо сказала Вера. – Никто ни о чем не узнает.

У Андрея отлегло от сердца. Хорошая она девчонка, может, у них что и получилось бы. Позже. Но недавно Машка, сожительница его, объявила, что беременная. Везде он поспел, черт побери! Выбор очевиден. Неудобно просто, что голову Верке вскружил. Молоденькая она. Черт же его дернул! Главное теперь, чтобы не болтала на каждом углу, а то точно упекут!

– Ты прости меня, Вер, – сказал Андрей виновато. – Но не получится у нас. Тебе нужно вырасти. Вот будет 18, тогда…

– Что тогда? – сверкнула глазами Вера. – Когда мы ночевали вместе, тебя это не трогало.

Андрей молчал. Если она сама его бросит, обидится, так даже лучше будет. А у нее это пройдет. Она молодая. Найдется ей парень еще.

– Вер, – начал он, пытаясь обнять ее, успокоить. У самого кошки прямо на душе скребли. Не первая она у него, ясное дело. Каждое лето романы необременительные были. Потом Машку встретил. Но чем-то зацепила Вера его. Необычная какая-то девчонка.

– Отстань, – сказала Вера, отделяясь от него. – Иди отсюда.

Андрей замешкался, внимательно глядя на нее. А может, все-таки…Нет. Нужно уходить. Пусть думает, что она его бросила, прогнала. Так легче. Он, вздохнув, запахнул ветровку на груди и скрылся в темноте. Вера села на ступеньку и заплакала. Вот тебе и первая любовь.

***

Вера никак не могла прогнать из сердца эту любовь. Как же тяжело ей было! Она вернулась в город совершенно раздавленной. Ни учиться не хотелось, ни есть, ни спать, ни даже жить. Вера вспоминала их с Андреем объятия и поцелуи, как они жили в его палатке, как засыпали вместе, как она впервые поняла, что любит его… Ну как так? Почему так происходит? Почему он предпочел остаться с этой женщиной? Только потому, что Вере всего 16? Ответов на все эти вопросы не было. Не в силах совладать со своими чувствами, Вера как на работу ходила к дому, где живет Андрей, в надежде хотя бы увидеть его. Она знала его адрес – он жил на Карбышева, на окраине города, и часто, уже после занятий, хоть и устала, шла как робот к его дому, пряталась в кустах и простаивала там часами, вглядываясь в открытую дверь его подъезда. И иногда ее усилия увенчивались успехом. Она видела Андрея, выходящего вразвалочку из дома со своей «женой». И она ничего такая, даже красивая. А он шел рядом с ней, своей особенной, фирменной походкой, которая так нравилась Вере. Да ей все в нем нравилось! Вера, увидев его, просто задыхалась. Какой же он красивый! Ей очень хотелось подбежать к нему, просто прижаться и хотя бы несколько минут постоять так. Молча. Но она по понятным причинам этого сделать не могла. Только ее покрасневшие глаза наполнялись слезами. Она не могла ничего с собой поделать, просто стояла, смотрела, пока они не исчезали из вида. Потом, опустив голову и шмыгая носом, Вера шла домой. Ночью плакала, но тихонько, чтобы бабка не слышала. А то наругает, скажет «хватит уже блажить», «займись делом», в общем, как обычно…

***

Бабка и так все время ругалась, что она пропадает где-то. Но Вере было все равно. В груди жгло жарким огнем. Ей было так больно! И посоветоваться не с кем. Сестрам такого не скажешь. Да им вообще не до нее, и не так уж они и близки. Оля – соседка, еще ни с кем не встречалась и уж тем более не спала. Ну какой совет она может дать? Оксанка, как поступила в техникум, видать, нашла новых подруг, они давно не виделись. Возможно, если бы была жива мама, она дала бы верный совет, в сотый раз думала Вера. Бабке тем более такого не скажешь, она сразу разорется и еще огреет чем под руку попадется. Скажет, что не учится, что ерундой занимается. А разве ЭТО ерунда? У нее возникло сильно чувство к парню, он ее, считай, бросил, а что с этим всем делать, она не знала…

Вера, еле передвигая ноги, возвращалась домой. Как на казнь шла. Наскоро сделав какие-то задания, она надолго застывала, глядя в одну точку. Все думала, вспоминала…Есть перестала нормально, похудела даже.

***

Наступил ноябрь. Стоять на улице в ожидании Андрея Вере становилось все труднее, мерзли ноги, руки. Она перетаптывалась в своих тонких сапожках с одной ноги на другую, варежками отогревала замерзший нос, потуже затягивала шарф на шее. Увидев Андрея, провожала его взглядом и шла домой. Один и тот же сценарий. Сегодня объекта свое любви она не увидела, зато основательно промерзла, поэтому шла домой быстрее. Ее знобило, очень хотелось горячего чая. Ей было грустно. Скоро зима. Что же, она будет реже видеть своего любимого? Зимой часто хочется побыть дома, а не гулять по морозу. Вера даже приуныла от этой мысли.

– Ты где ходишь-то? – с порога недовольно спросила ее бабка. – Ешь вон иди быстро! Мотается где-то! Ишь, самостоятельная!

Вера молча разделась, некоторое время сидела в ванной, отогревая в горячей воде замерзшие руки, ноги и нос. Руки были красные и даже пульсировали. Ноги обрели чувствительность. Вера насухо вытерла их полотенцем и поплелась в кухню. Бабка налила ей в тарелку горячий гороховый суп, нарезала лук, подвинула хлеб. Бабка свято верила, что лук работает против всех вирусов и микробов, и заставляла Веру его есть – дескать, ни один грипп не пристанет. Вера, поев немного, отложила ложку.

– Чего ты? – не поняла бабка, натирая противень. – Невкусно? Нешто соли забыла положить?

– Нет, – сказала Вера, – суп вкусный. Просто что-то нездоровится, простыла, наверное…

– Начинается! – съязвила бабка. – Мотаешься непонятно где! Давай доешь и ложись иди. Да температуру померь!

Она зацокала языком. Вера знала, что бабка терпеть не может, когда она заболевала. Переживала, тревожилась, ругалась. А если бы она еще и узнала, где Вера простыла! Вообще бы убила, наверное. Вера через силу съела еще несколько ложек супа. Жар застилал ей глаза, хотелось лечь и завернуться в плед. Она вымыла тарелку, стерла со стола крошки и пошла в свою комнату. У бабки уже громко работал телевизор – она смотрела свою любимую передачу.

Глава 15

Хотелось почитать, но голова была тяжелая, ничего не лезло. Вера поставила пластинку на проигрыватель, тихонько зазвучала музыка, так любимая ей и мамой. Она легла на кровать, укуталась потеплее в плед. Отчаянно мерзли ноги, а лоб, наоборот, кипел. Она не заметила, как ее свалил тяжелый жаркий сон.

Проснулась она от шороха. Пластинка кончилась, бабка, подкравшись в ее комнату, отключила проигрыватель.

– Ты что же это, поставила шарманку свою и спишь! – укоризненно сказала она. – Вон электричества сколько жрет!

– Уснула что-то, – у Веры во рту даже все пересохло, на лбу выступила испарина. Да у нее, наверное, точно температура!

Бабка внимательно посмотрела на нее и потрогала лоб.

– Да ты вся горишь! – сказала она. – Что с тобой? Простыла, небось! Дожили! Носишься по улицам как оглашенная! Нет бы дома посидеть, позаниматься! Дошлялась!

– Не знаю, – промямлила Вера. – Замерзла в дороге, наверное.

Бабка скоро прошаркала в свою комнату, вытащила из деревянной шкатулки термометр и принесла Вере:

– На-ка вот! Давай мерь!

Вера засунула градусник и поежилась. Аж мурашки побежали по коже – таким он казался холодным.

– 39,5! – с изумлением воскликнула бабка. – Это что еще за новости?! Надо срочно Тане звонить! Пусть скажет, что принять!

Бабка посмотрела на часы и пошла стучать соседям Кругловым, только у них был телефон. Вера завернулась в плед, зубы стучали – так холодно ей было. Внутри все горело, а снаружи… Как голая на морозе! Это ведь она простыла, пока стояла и ждала Андрея. Дура!

Температура не падала, несмотря на таблетки. Бабка не на шутку испугалась, приехавшая сестра Таня, послушав Веру, вызвала «скорую». С диагнозом «пневмония» ее срочно увезли в терапевтическое отделение городской больницы.

Вера пролежала в больнице целых 3 недели. Так плохо ей было, что мыслям об Андрее не было места. Когда она вышла из больницы, то больше не думала о нем. Ну как не думала. Старалась не думать! Словно тем холодом выгнало всю эту больную любовь. Вера даже была зла на него. И чего она к нему прикипела? Он же ясно сказал, что с другой. И не вспоминает, поди, о ней. Врал все, воспользовался. И остался с той, другой. А она из-за него чуть концы не отдала! Не стоит того какой-то Андрей! У Веры словно прояснилось в голове. Учиться надо, добиваться чего-то, а не растрачивать себя по пустякам! Плохо только, что одна она всегда, никому не нужная. Эта мысль не давала ей покоя. Не нужна она ни бабке, ни сестрам, ни Андрею. К ней даже в больницу никто не приходил. Ну… только бабка. То суп принесет, то апельсины. Спросит, как дела, и бегом домой. Не было у них контакта, как будто бабка провинность какую отрабатывала. Долг. Никогда она не хотела ее, вечно как чужая, думала Вера. Не то, что с сестрами. И почему так? Разве она плохая? Разве доставляет хлопот?

– Мама, мамочка, ну зачем же ты оставила меня, – шептала Вера в минуты отчаяния. Всегда одна. Она всего-то и хотела, чтобы ее любили, и почти даже поверила, что Андрей любит ее. Слава богу, она не забеременела, а то девчонки такое рассказывали про эти ранние беременности и аборты, что уши вяли! Вера даже поежилась. Нет, этого точно в ближайшее время не будет. Ей нужно закончить училище, как хотели бабка и сестры, а потом она поступит, как и хотела, в школу милиции! Это ее жизнь и ее право!

***

Как бы то ни было, из своей первой любви Вера извлекла первый жизненный урок. Было горько, но не помирать же теперь? Она снова приступила к учебе. Быстро подтянулась по предметам, все ей давалось легко. К тому же в больнице у нее было время заниматься самостоятельно. После нового года она получила место в общежитии. Стипендия у нее была повышенная, пенсию бабка за нее получала. Ей хватит! Ее радости не было предела. Наконец-то она уедет от бабки и будет жить самостоятельно! Вера была счастлива. Омрачало ее радость только одно – как сказать теперь об этом бабке?

Та, узнав, такому повороту событий рада не была и устроила настоящий скандал.

– Чего тебе дома-то все плохо? – вопила она, воздевая руки к потолку. – Чего ты убегаешь? То на базу свою, то в общежитие! Ну что тебе там? Мать чего говорила? Чтоб я тебя тянула! Тебе всего 16 лет, куда ты едешь?

– Баб, Сергиевск в 30 минутах езды! – оправдывалась Вера. – Каждое утро я добираюсь до училища с пересадками по целому часу! Я устаю, спать всегда хочу. Мне так будет удобнее, в общежитии.

– Но я тебя совсем не буду видеть! – возражала бабка. – Сердце-то не на месте! Нечего было переться туда! Лучше б в школе осталась! Выбрала себе! А ну сладишься там с кем, ведь никакого пригляда!

– Нет, баб, – упорствовала Вера, водя пальцем по клеенке на столе. – Я же учиться поехала, незачем мне все это!

Семеновна расстроилась. Выросла девка упертая. Валя хоть слушала ее, а эта…Чужая кровь. Вот попробуй с ней сладь!

– Ровно гонят тебя из дома! – пробурчала она, сдаваясь.

Но деваться некуда, отпустила Семеновна ее в соседний город. Неглупая она, будет себя блюсти, наверное. Семеновна на это от души надеялась. А Вера радовалась. Ну что ей тут? Ни с кем из своих летних подружек она больше не виделась. Оксанка, как поступила в техникум, тоже вся в учебе и в новых знакомствах. А Вера все одна. Только бабка у нее и есть. А там, в общаге, две девочки в комнате, как раз из ее группы, Настя Войченко и Тоня Холькина. Они подружились и держались теперь вместе.

Через несколько дней Вера, собрав свои нехитрые пожитки, съехала от бабки в общежитие.

***

– Верочка, вы очень талантливый человек, – сказал ей учитель литературы Игорь Иванович. – Какое сочинение написали! Вам нужно развиваться, у вас настоящий талант!

– Да, – растерялась Вера. Она даже вспыхнула вся, ей стало неловко.

– Да! – горячо сказал Игорь Иванович. – А я знаю, что я говорю – не первый год преподаю.

Игорю Ивановичу очень нравилась эта тихая девушка. Он считал ее лучшей ученицей из всех, кто у него были. Отличная память, грамотная речь, фантазия, логичное изложение материала. Какие она писала сочинения! Да она сама бы могла преподавать! Если с ней хорошо поработать, научить, замотивировать, из нее получится отличный учитель! И это не личная его симпатия, а факт. Хотя и симпатию он тоже к ней испытывал. Это было странно, особенно если учесть, что Игорь Иванович Папонов был старый холостяк. Ему было 45 лет, он жил с пожилой матерью и всего себя отдавал работе. Немного нелепый в этом своем старом свитере крупной вязки, с вечным кожаным потрепанным портфелем. Удлиненная стрижка, почти как у Гоголя, придавала комичности его образу. Пушистые волосы, большие очки с толстыми линзами. Он был похож на Эйнштейна. Впрочем, это прозвище он получил давным-давно от своих студентов и даже гордился этим. Несмотря на скромный гардероб, выглядел он всегда опрятно. Вещи держал в чистоте, брюки собственноручно гладил, обувь начищал. Богатым человеком его трудно было назвать, заработная плата преподавателя оставляла желать лучшего. Но Игорь Иванович не роптал. На книги, еду, квартплату ему хватало, и ладно.

С личной жизнью у него как-то не заладилось с самого начала. Дама сердца Игоря категорически не нравилась его матери, Игорь отчаянно боролся за свою любовь, но кончилось все тем, что «дама сердца» бросила его ради другого парня. Игорь замкнулся и перестал доверять всем девушкам. А мама торжествовала, постоянно говоря о том, что она его предупреждала. Такая вот слепая материнская любовь. Она родила его «для себя» и растила его для себя. И делить ни с кем не хотела. Гордилась, что у нее такой умный сын, преподает! Она всю себя отдала ему, его воспитанию!

Теперь маме самой требовалась помощь. Она стала терять слух, и Игорь был ее глазами, ушами, да просто всем. Какая уж тут личная жизнь? Да вообще он уже много лет смотрел на женщин просто как на современниц. Привык. Но именно эта юная девушка, Вера Калашникова, чем-то зацепила его. Своим умом, ясными глазами, простая и бесхитростная. И такая молодая…

Глава 16

Игорь Иванович поднял личное дело Веры. Вдумчиво ознакомился с ним и был поражен. Девочка – круглая сирота! Оказывается, Вера рано лишилась родителей. И смотри же, не пропала, нашла силы учиться, жить дальше. Игорь Иванович потрясенно качал головой. Такого он не ожидал. Он еще больше зауважал эту девушку. Надо заниматься с ней, давать задания, тут будет толк, решил он. Она не из тех «учениц», которые сейчас только и думают, как накраситься поярче, покурить да шмотки импортные раздобыть. Всяких он тут повидал! И хоть бы слово об учебе! Поступили только потому, что так надо, или родители заставили. Ну и какие из них будут педагоги? По принуждению? А вот Вера молодец, к знаниям тянется, начитанная, интеллект присутствует, это видно невооруженным глазом! Соображает хорошо. Из нее учитель выйдет хороший! Вот с такими студентами нужно заниматься!

– Вера, – сказал он, как-то оставив ее после занятий. – Вы знаете, ваша контрольная работа просто потрясла меня. Вы прекрасно ее написали.

– Спасибо, – краснея, сказала Вера. – Я старалась.

– Вам нужно заниматься усерднее, из вас получится отличный педагог! – сказал он, поправив очки и внимательно глядя на нее.

Вера съежилась под его взглядом и переминалась с ноги на ногу, ей не терпелось уже уйти домой. Они с девчонками сегодня договорились в кино сходить.

– Хорошо, – смиренно сказал она. – Я буду заниматься. Но вообще-то я хотела поступить в школу милиции, просто бабушка и сестры отговорили меня.

– Да вы что! – воскликнул Игорь Иванович, вставая. – Какая там милиция! Вы прирожденный педагог! Учитель по русскому языку и литературе, это я вам ответственно говорю! Я не позволю вам уйти в другую профессию! Это – не ваше!

Он вскочил со стула и возбужденно заходил по пустой аудитории.

– Скажите, а вы никогда не писали стихи? – внезапно спросил он, обернувшись и буравя ее глазами.

И чего он привязался, с негодованием подумала про себя Вера.

– Писала, – нехотя призналась она. – Только давно, в детстве еще. А потом мама умерла…

Горло Веры внезапно сдавил какой-то комок. Она запнулась, стараясь не разреветься. Она давно не вспоминала о маме и не разговаривала о ней ни с кем. Почему-то именно сейчас боль утраты мамы остро кольнула ее прямо в сердце.

Глаза Игоря Ивановича загорелись. Он так и знал! Он чувствовал! Родная же душа! Он тоже писал стихи!

– Послушайте, Вера, – начал он осторожно. – Не сочтите за назойливость. Но, может, вы позволите мне… гм…взглянуть на них?

Вера недоверчиво посмотрела на него. Вообще-то никто, кроме мамы, не знал об этом. Она не показывала никому своих стихов, а этот Эйнштейн как чувствовал! Прямо под кожу залез!

– Хорошо, – согласилась она. – Я принесу.

– Буду очень счастлив познакомиться с вашим творчеством, – с восхищением сказал Игорь Иванович, пожав ей руки.

Малахольный какой-то, подумала про себя Вера и вышла в коридор.

***

Игорь Иванович был под впечатлением. Вера, как и обещала, принесла ему свою тетрадку со стихами. Какая же тонкая, ранимая душа у этой девочки! Какая она чувствительная! Как талантливо написаны эти стихи. Он не мог уснуть этой ночью, все ворочался. Его просто распирало от эмоций! Он никогда не думал, что можно так писать. И кто написал? Совсем юная девушка, почти ребенок! Откуда у нее такие переживания, такое взрослое видение? Ему было безумно интересно вникать в ее стихи, он словно проникал ей в душу, подглядывал за ней. В этих стихах было что-то неземное. Легко написано, читать приятно. Он даже переписал некоторые из них себе в коллекцию и теперь ходил целый день, про себя декламируя их. Такие хорошие стихи, они бы отлично легли на музыку!

Некоторые немного грустные. Другие – теплые, забирающие, немного наивные, искренние, как потрепанная старая игрушка, с которой спишь с самого детства. Игорь Иванович сегодня после занятий не захотел даже идти домой. Ему нужно было прогуляться, под таким впечатлением он был. Подумать. Проанализировать свои чувства. Он бродил по улицам до позднего вечера, не в силах признаться себе, что у него определенно есть симпатия к своей талантливой ученице.

***

– Я прочитал их, Вера, – сказал он на следующий день, протягивая ей в коридоре тетрадку. Вера, воровато оглянувшись, спрятала ее в сумку. – Они прекрасны! Вы одаренный человек, и вам нужно продолжать развивать в себе этот дар!

Вера молчала. С тех пор как умерла мама, строчки сами по себе перестали складываться в ее голове. Может быть, когда-то потом, когда пройдет время…

– У тебя такое большое сердце, – сказал Игорь Иванович. – Его беречь надо!

– Э-э-э-э, – промычала Вера, не зная, что ему ответить.

– Пишите еще! – горячо сказал он. – Я с удовольствием почитаю их. Давно не читал ничего подобного! Вы, несомненно, талантливы!

***

Вера лежала на своей кровати в комнате общежития. Так они с девочками все хорошо обустроили тут, прямо настоящий дом стал! Тот, который очень хотелось обрести Вере. Свой, уютный, теплый. По очереди готовили, комнату держали в чистоте. Даже по выходным не хотелось домой уезжать! Но бабка настаивала, ей казалось, что если Вера приезжает, то она, вроде бы, выполняет свой долг по ее воспитанию. А Вера ездила домой с неохотой, помогала ей убираться, отвечала на вопросы. Бабка немного успокоилась. А что? Учится девчонка отлично, домой ездит, помогает. В глупостях не замечена. Но все одно – расслаблять ее нельзя, а то вообще про дом забудет, как тогда, летом. Вера поморщилась. Скоро суббота, снова ехать домой и выслушивать бабкины сентенции. Любила она поучать! Но Вера понимала, что бабушка уже старенькая, терпела. Деваться некуда…

Тоня убежала по каким-то своим профсоюзным делам сразу после занятий, а Вера и Настя пообедали и, поскольку погода была дождливая, идти никуда им не захотелось. Подружки решили напечь блинчиков, заварили чай и вернулись в комнату. Настя открыла банку варенья из вишни, привезенную из дома, и они знатно попировали. Потом растянулись на кроватях.

– Что тебя все Эйнштейн дергает, – спросила Настя, прихорашиваясь у зеркала. – Чего ему надо-то? Учишься ты отлично. Придирается?

– Да малахольный он какой-то, – отмахнулась Вера, которая пыталась читать книгу. – Говорит, что из меня отличный педагог выйдет, и все такое! А я тут вообще-то задерживаться не собираюсь. Я в школу милиции хотела поступить!

– Мне бы училище окончить, – мечтательно сказала Настя. – Родители насели. А я замуж хочу! Любви хочу! А работает пусть муж!

Настя была от природы вертлявой, быстроглазой, худенькой и выглядела как подросток, лет на 14. Вера почему-то все время считала, что та моложе, хотя они были ровесницы, помогала, оберегала ее словно младшую сестренку. Но, несмотря на небольшой рост и тщедушную фигурку, Настя была не по годам прагматичной, расчетливой и умела сама постоять за себя.

– Не-е-е, – смеясь, помотала головой Вера. – Какой тебе там еще замуж! Ты маленькая еще!

Замуж! Она на миг вспомнила Андрея. Нет уж, на такую удочку она больше не попадется! Об одном сейчас жалела Вера, что не тому отдалась. Не оценил, обманул. Не любовь это была. Так, первое чувство, наваждение, так ей сказала авторитетно Тоня. Они за год учебы так сроднились с девочками, что Вера решилась рассказать им. И правда, все забылось, и об Андрее она вспоминала теперь с каким-то отвращением. Она решила, что будет ждать теперь только настоящей любви. А она придет. Пусть, как у мамы, поздно, но придет!

– А что маленькая? – возразила Настя, в сотый раз причесываясь. – И таких маленьких любят, на руках носят! Вот будет мне 18, я к тому времени точно уже замуж выйду! Буду женой! Детей рожу. На кой мне эта учеба, я все равно учителем работать не пойду! Вот еще, нервы себе мотать!

– А я хочу профессию получить и быть независимой, – серьезно призналась Вера. – А потом уж все само приложится. У меня мама в 40 лет замуж вышла и была счастлива! Я не хочу торопиться!

– В 40! – Настя со страхом обернулась, у нее чуть глаза из орбит не вылезли. – Да какая любовь в 40 лет? Там уж пенсия! Старость!

– Такая вот любовь! – загадочно сказала Вера, захлопывая книгу. – Тебе не понять!

В этот момент в дверь ворвалась возбужденная Тоня.

– Девчонки! – запыхавшись, поведала она. – Я узнала, что в субботу дискотеку наш массовик организует в воинской части на Котелке, ну там парни в армии служат, на автобусе нас повезут! Потанцуем, потом отвезут домой! Поедем?

– Круто! – взвизгнула Настя, подхватываясь. – Это же шанс познакомиться с парнем! Потом писать письма! Ждать из армии! Это так романтично!

– Ну типа того, – согласилась Тоня. – Вер, ты как, поедешь? Там места по счету!

– Не знаю, – отчего-то оробела Вера. Она не планировала никаких знакомств, делая упор на учебу. – Как ехать-то? Там незнакомые все!

– Вот и познакомишься! – отрезала Настя. – Не слушай ее, Тонь! Ты нас втроем запиши!

Глава 17

– Игореша, ужинать! – велела мать Игоря Ивановича, Вера Афанасьевна, увидев его на пороге. – Где ты ходишь? Ты на часы смотрел? Уже все остыло!

Она нахмурилась и недовольно двинулась на кухню, где тут же загремела тарелками. Игорь Иванович разделся и, вымыв руки, пошел за ней в кухню. С одной стороны, он был благодарен матери, что та заботится о нем, предоставляя ему право заниматься любимым делом, поощряет его. Но с другой стороны, ему уже 45, а она все относится к нему как к ребенку! Никакой личной жизни! А он уже давно взрослый мужчина! Впрочем, для ЕГО матери это не имело никакого значения.

– Что-то ты какой-то странный, – подозрительно посмотрела на сына Вера Афанасьевна. – Неужто какие неприятности на работе?

– Да нет, мама, все в порядке, – рассеянно ответил Игорь Иванович, беря кусок хлеба и с жадностью принимаясь за горячий суп. И снова замолчал. Вера Афанасьевна почему-то встревожилась и на всякий случай обиженно поджала губы. Молчит, а раньше ведь все-все ей рассказывал, совета просил!

Сын всегда приходил домой вовремя, предупреждал, если задерживался. А последние несколько дней она только и делает, что ждет его, периодически разогревая ужин. Где он бывает? Даже не заходит пожелать ей спокойной ночи, как обычно это бывало. Неужели он женщину завел? Нет, этого не может быть! Вера Афанасьевна и думать об этом не хотела. Не уживутся они, это точно. Сына своего она делить ни с кем не хотела. Все эти женщины только норовят пристроиться получше. А мать у него одна! Она все отдала сыну, ему не в чем ее упрекнуть. Тянулась, образование дала, одевала, кормила, обувала! Да и сейчас она, несмотря на преклонный возраст, заботилась о нем. Он человек умный, тонкий, душевный, стихи пишет, педагог от Бога! Нет ему равной женщины! Надо же, весь в отца пошел, даже не зная его. Вот что значит порода такая.

Вера Афанасьевна родила сына осознанно. Ей необходима была родная душа рядом. Родителей война унесла, и она осталась совсем одна. Женихи у порога не стояли, поэтому, когда повстречала она Ивана, влюбилась сразу, глубоко, окончательно и бесповоротно. Тот взял ее своими стихами, манерами, внимательный, начитанный. И ухаживал он за ней долго, почти год. Но не сдавалась Вера, не доверяла никому, как мать учила. Но потом далась, когда поняла, что вроде серьезно у них все. Все изменилось в тот миг, когда Иван узнал, что она беременна. Так и пропал. Говорили даже, в другой город уехал. Как оглушило Веру, ругала она себя нещадно, что доверилась, расслабилась, да уж поздно было – живот рос. О том, чтобы избавиться от ребенка, и речи не было. Родная душа и, похоже, единственная. Вера родила в срок здорового мальчика, назвала Игорем, и с тех пор забыла о собственной жизни. Игореша был для нее светом в окне! Все для него! И все ради него. Вырастила, выучила, как ни тяжело ей было. Слава богу, сын рос послушным, отлично учился и не доставлял ей особых хлопот. Материально только тяжело было.

После окончания института у Игоря возникло непреодолимое желание стать преподавателем. Сын был очень серьезным по натуре и усердным в учебе, и Вере Афанасьевне казалось, что мир преподавания и науки как нельзя лучше подходит ему. Она горячо поддержала сына в этом стремлении. Пусть обучает, готовит хороших специалистов в учебные заведения. Все во благо страны!

Она вздохнула. В личной жизни сын счастлив не был. Игорь никогда не был женат, детей не имел. После одного неудачного романа замкнулся, на женщин внимания не обращал. Сначала Вера Афанасьевна в душе ликовала, она эту его «возлюбленную» насквозь видела! Профурсетка! Да найдет он себе еще, она не сомневалась! Девушек полно. А Игореша у нее умница! Но сын, казалось, поставил крест на личной жизни. Вера Афанасьевна сначала торжествовала, а позже спохватилась. Ее стал тревожить тот факт, что если ее не станет, сын останется совсем один. Но потом успокоилась. Раз он сам не хочет – ничего, проживет! Взрослый мужчина. Это лучше, чем его будет обирать и обманывать какая-то самозванка!

***

Игорь Иванович отужинал, пошел в свою комнату, достал из портфеля стопку тетрадей, зажег лампу. Мысли в голове, казалось, застыли. Он почему-то не мог избавиться от своих дум о Вере и даже на какой-то миг испугался. Она такая юная, а он? В отцы ей годится! Впервые в жизни Игорь Иванович расстроился из-за своего возраста. Но ведь он же не маньяк какой-то. И с чего его потянуло к этой малолетней? Уж сколько у него было учениц разных, а запала в душу именно она! И даже зовут ее как его маму. Надо же.

Игорь Иванович за годы работы, конечно же, слышал истории о романах учителей и учениц. Ничем хорошим это не кончалось. Нет, что-то здесь не так, какие-то нехорошие мысли в голову лезут, неправильные. Нужно выбросить из мыслей эту девушку. Да, она одаренная, умная, вот в этом отношении и нужно помочь ей. Остальное – неприемлемо.

***

– Я не верю, что вы уговорили меня, – с досадой сказала Вера. – Ну что нам там делать с этими солдатами?

– Что делать? – округлила глаза Надя. – Танцевать! Ты, Вер, как маленькая прямо! У тебя ведь были уже отношения!

– Были, – нехотя сказала Вера, перебирая вещи. – Чем кончилось, ты знаешь!

– Ну и что, мало ли, – беспечно сказала Настя. – Снаряд 2 раза в одну воронку не падает. Да и нет там женатиков! Свободные молодые парни!

Тоня тоже была за поездку, ей хотелось, как и всем девочкам в этом возрасте, любви, отношений с парнями. А парней на горизонте не наблюдалось. Тоня возлагала на эту поездку большие надежды и старательно приводила себя в порядок, тщательно укладывая свою короткую стрижку и рисуя «стрелки» на глазах.

Настя крутилась у зеркала, начесывая волосы и заливая их лаком «Прелесть». Тоня стояла перед шкафом в задумчивости, не зная, что ей надеть. Гардеробы их разнообразием не отличались. Даже поменяться шмотками не удавалось, Настя была тоненькая как стебелек, Тоня достаточно крупная, полнее, чем Вера, носившая 46 размер. Вера, порывшись в своем скудном гардеробе, выудила оттуда юбку в клетку, белую рубашку и жилет, связанный бабкой. Колготки она берегла как глаз – купить было особенно негде. Эти-то приобрела случайно! Распустила по плечам отросшие волосы, прихватив заколкой.

– Вер, ты как школьница какая-то! – сказала ей Настя. – И чего ты застегнулась до подбородка?

– Я вообще не хочу никуда ехать, – отмахнулась Вера. Что ей там делать? Скорее всего, там и танцевать никто ее не пригласит. Она же не такая эффектная, как другие девчонки. Так и простоишь у стенки весь вечер. Ну раз подружки хотят…

К вечеру они, уже готовые, стояли на улице в окружении остальных девчонок и ожидали автобуса.

***

Внутри клуба при воинской части было все украшено цветными огоньками. «Прямо как на Новый год», – подумала Вера, входя за девочками туда. Она обомлела. Столько ребят! Все улыбаются. Вера встала как вкопанная, наткнувшись на взгляд плечистого чернявого парня с крохотными усиками.

– Вер, – пробурчала Тоня, – проходи, что ли, ты чего?

Вера на секунду отмерла и пошла за всеми остальными. Девчонки щебетали, все знакомились, парни приглашали их танцевать, гремела музыка. Настя уже лихо отплясывала с каким-то солдатиком. А Вера с Тоней стояли у стены. Тот самый чернявый парень приблизился к ним и протянул Вере руку:

– Здравствуйте! Олег.

– Вера, – выдохнула она, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Ну чего, девчонки, стоим, скучаем? – хохотнул он. – Потанцуем?

Глава 18

Не успела Вера ничего ответить, как вдруг зазвучала ее любимая песня Булановой «Не плачь». «Это точно знак», – почему-то подумала Вера. Олег взял ее за руку и повел в центр площадки. Твердой рукой обнял за талию, закружил в танце. У Веры все замерло внутри.

***

Вера впервые за долгое время была счастлива! Олег! У нее появилась родная душа! У них столько общего оказалось! Он тоже писал стихи и еще при этом сочинял песни, играл на гитаре!

Жили они теперь в одном городе, но, поскольку видеться часто из-за службы Олега не получалось, они постоянно писали письма. В них этих они узнавали друг друга, знакомились ближе. Виделись всего несколько раз, когда Олег ходил в увольнительную, или у КПП, но очень недолго. Во время увольнительной они гуляли в парке, целовались. Веру как огнем обжигало! Даже от ее руки, казалось, перетекает к нему тепло. Она не верила самой себе. Такой парень, и выбрал ее! Крепкий, плечистый, симпатичный! Настоящий мужчина! Андрей по сравнению с ним сильно проигрывал, хотя когда-то казался Вере самый лучшим.

Вера часто звонила на КПП, иногда приезжала. Если Олега отпускали, они разговаривали. Недолго, но все равно! От радости у нее обмирало сердце. Она ликовала, у нее появился парень! Свой, настоящий! И они встречаются! Скоро он отслужит, и они будут видеться чаще. А пока она ждала Олега из армии.

– Счастливая, – вздыхала Настя, видя, как Вера распечатывает очередное письмо. – Парень есть. И встречаетесь, прям как взрослые. По-настоящему! Помнишь, а ведь ты ехать не хотела тогда!

А Веру охватывал страх. А ведь и правда! Если бы она тогда не поехала с девчонками, то никогда бы не увидела его! Не познакомилась, не узнала. Ой, даже подумать об этом страшно!

***

Олег Козлов был родом из многодетной семьи, из соседнего города Сомова. После 8 класса поступил в ПТУ, откуда его призвали в армию. Теперь Олег отдавал долг Родине. По окончании службы хотел восстановиться в училище, доучиться, а уж потом как-то строить свою жизнь. Но, познакомившись с Верой, озадачился. Она внешне вроде бы обычная девчонка, но что-то в ней было…Рассудительная, говорит как взрослая, много знает. Интересная!

Но он ничего такого не думал. Рано ему еще себя связывать какими-то обязательствами. Он просто увидел, что она скучает, и подошел. Потом они потанцевали, разговорились, он дал ей номер телефона части. Все как-то быстро произошло, он и сам-то опомниться не успел. Теперь она писала ему письма, он отвечал. Она оказалась такой искренней. И у нее никого нет. Встречались несколько раз, целовались. Закрутилось. Но все же приятно, конечно, что кто-то ждет тебя, письма пишет.

В принципе, когда он закончит службу, то может и тут остаться, не ехать в Сомов. Когда они с Верой разговаривали о будущем, Олег говорил, что можно потом найти тут работу, снять комнату. Но жениться ему по-любому еще рано. Устроиться сначала надо в этой жизни! А уж потом все остальное.

А Вера была влюблена и счастлива. Ее дневник распирало от записей об Олеге. Вера записывала каждый их разговор, все свои эмоции, переживания. Она впервые испытывала такую бурю чувств, когда ждешь письма, когда чувствуешь невероятную нежность от прикосновения любимого, ревнуешь ко всем, даже к друзьям. Как бьется твое сердце в ожидании услышать его голос по телефону, как дрожит рука с телефонной трубкой. Эти волнительные несколько минут, когда он выходил на КПП, когда держал в руках ее ладони, согревая их своим дыханием… Их нечастые прогулки в его увольнительных. Та самая комната в их общежитии, которую девчонки иногда освобождали для их встреч. Ну не мерзнуть же им на улице промозглыми весенними днями.

Вера не сомневалась – к ней пришло то самое настоящее чувство, о котором она думала. Как у мамы с папой. Она полюбила Олега! Он такой…Говорил ей комплименты, хвалил. У Веры даже немного повысилась самооценка. Она радовалась, что ее сердце способно на такие сильные эмоции. Ей хотелось нравиться Олегу еще больше, она превращалась внутренне из ребенка в молодую девушку, которая делает осознанно определенные шаги и принимает самостоятельные решения в отношениях с парнем. Скорее бы закончилась его служба! Так хотелось скорее быть с ним рядом! А вдвоем они со всем справятся.

Но уже пошел второй месяц, а письма от него приходить перестали. Вера переживала и мучилась. Пока она была у бабки, надеялась, что письма, возможно, приходят на общежитие. Но ведь она говорила ему, что уедет, дала адрес. А вдруг его перевели куда-то? Но ведь мог бы и написать, сообщить. Что же случилось? И снова это с ней происходит! Как она отдается парню, так он пропадает! И ведь говорила ей Тоня…Но их встречи были так редки, и ей так хотелось побыть с ним наедине. Ну как она могла отказать ему? Они лежали на ее неудобной и узкой кровати вдвоем, крепко обнявшись. Вера не замечала всех этих неудобств, она была с ним рядом, и главнее этого ничего тогда не было.

***

Игорь Иванович уговаривал себя не думать о Вере. Видел ее, в основном, на занятиях, мельком на перерывах. Но каждый раз, когда он видел ее, его охватывало странное чувство. Он боялся смотреть на нее. Но и не видеть ее не мог, такая тоска поселилась внутри.

Учебный год закончился, наступило лето. Студенты вышли на месяц на практику, руководство которой было поручено Игорю Ивановичу. И все бы ничего, если бы не это его наваждение. Игорь Иванович почувствовал себя каким-то подростком, не в силах поднять на нее глаза. Ругал себя нещадно, уговаривал себя не увлекаться – он все же преподаватель. Надо выбросить все мысли о ней из головы! Сейчас закончится практика, пройдет время, все забудется. Но где-то в глубине души он знал, что так не получится. Вера снилась ему во сне. Эти ее чистые голубые глаза, улыбка… Что это? Любовь? Симпатия? Страсть? Игорь Иванович не мог понять своих чувств к ней и пугался их.

***

Вера замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. Как можно относиться к этому серьезно? Она же его студентка. Да и вообще, он ей в отцы годится. Шальной какой-то вид у него, глаза безумные. Странный человек.

Вера с облегчением вздохнула, когда их практика подошла к концу, потому что от печального взгляда его глаз она не могла нигде спрятаться. Им приходилось контактировать, а Вера почему-то боялась его. В то, что она нравится ему, она не могла поверить. Он взрослый человек. Что у него на уме?

На лето Вера вернулась к бабке. Ну и как тут теперь жить после года вольной жизни? Как в казарме! Не залежишься особо, ни минуты для себя! Вот вечно бабка ей дел придумает – то в магазин сходить, то занавески постирать да развесить. И как же она надоела со своими поучениями, упреками. Сестры приходили редко. Вера не скучала по ним, а скучала по своим девчонкам. Так хотела вернуться в свою комнату в общежитии! Там хоть какая-то свобода. И нет бабки.