Сказка о том, как Бажена жизнь выменяла

В одном царстве, в одном государстве жил царский советник Прохор.

Сызмальства ему повезло: младший из двоих сыновей, зажиточная семья, при добре, хозяйстве и на хорошем счету у правителя. Беда в их дом пришла лишь однажды: не вернулся с речки старший брат, не смог его Прохор вытащить вовремя. Горевал, убивался, слёзы лил. Родители тоже были в печали, всё же первенец, главный наследник, сильный да скорый, трудился, как вол, и плавал, как рыба. Оттого и непонятно было – как так-то вышло? Эх, беда бедовая.

Но Прохор не растерялся, простаивать делам не дал и всё быстро взял в свои руки, стал опыту набираться. Где надо – трудился, где надо – в сговор вступал, кому надо – слово доброе говорил. А кому – злое.

В общем, неглуп был Прохор, хваток. И положение, которое к почтенным годам имел, своим считал по праву и ни пяди уступать не собирался. Держался крепко, как тот пёс за мясную кость, и за место подле Царя, и за торговые лавки свои, и за пасеку, и за десятки десятин земли. И за то, чтоб всё добро, правдой и неправдой нажитое, при нём и осталось.

А потому строг был со своими дщерями.

Сколько ни старались они с женой – а только дщери у него и были, три по лавкам сидели. А сына боги не послали. Прохор с супругой и к жрецам многобожным ходили, и к святым отцам, что Триединого прославляли, и к бабкам-повитухам, и к злобной ведьме, что в Чёрном лесу живёт. И царского лекаря допытывали, подкармливали, коней, коров и самоцветы обещали.

А нет – одни девки уродились.

Оттого подход к ним был жёсткий. Глаз да глаз! Чтоб имя батюшки не срамили, с кем ни попадя дружбы не вели, рукодельничали, были милы глазу и на хорошом счету. А то как же, кто станет к нерадивым девкам сватов засылать да богатства предлагать? Никто. Кто из сыновей советничьих пожелает породниться? Тоже никто.

Так что – следили.

Особенно когда старшая в пору вошла. Уже не девочка – а девка. Кровь с молоком. Щёки, как яблоки, стан уж округлился где надо, волосы, точно пшеница под летним солнцем. И скромна, и умна, и кружево плетёт, и пироги печёт, и словом владеет – где наказ отдать или к порядку призвать, и счёт знает. Виданное ли дело для девки? А знает!

Одним словом – Бажена.

Прохор, конечно, зятя себе стал искать загодя.

И так смотрел, и эдак.

Тот вроде кривой и косой, да сын купца. Этот якобы собой неплох, и в руках сила есть (и земли родительские), да отец его не на лучшем счету у Царя. С таким лучше не связываться родством. Мало ли, попадёт в опалу сват.

Сложно, сложно выбирать.

Да выбор делать надобно.

– Матушка, а где Баженка? – спустился в рукодельную Прохор. – Поговорить надо.

– Дак с девицами ушла землянику в рощу собирать.

– А парни там есть?

– Да бог с тобой, девки одни!

– Матушка, а где Баженка? – вернулся из царского терема Прохор.

– Дак с подружками она на девичьем вечере, скоро Дарину замуж выдают.

– А парни там есть?

– Да бог с тобой, девки одни!

– Матушка, а где Баженка?

– Дак с подружками она пошла венки по реке пускать. Ивана Купала же! Ты что, старый, совсем забыл?

– Не пристало советниковой дочке на реку бегать, – буркнул Прохор. – А парни там есть?

– Да бог с тобой, девки одни! – отмахнулась матушка и отвернулась к вышивке. Покраснела.

Дочке своей она верила, а та слово давала, что никаких глупостей не будет. С подружками венки попускают, а потом к одной из них в гости пойдут, ленты цветные да нити жемчужные смотреть. Да и только.

Вот только сама Бажена другие мысли имела.

Да, с подружками, да, венки пускать и жемчуга смотреть. Да только не одни игры её мысли занимали. Был ещё кто-то. Чего вокруг да около ходить – о том все её подруги знали, подшучивали, локотками толкались и кивали вслед этому кому-то. Высокому да ладному парню, руками крепкому и словом доброму. Был он при доме подруги Бажены – вроде как отец на стороне нагулял, и вроде как не семья, да девать было некуда. Оставили лишние руки, будут по хозяйству помогать, но хозяйничать не станут. Пусть держат молот и за лошадьми ухаживают, но с прибыльными книгами дел не имеют. Пусть растёт себе и в жёны кого хочет берёт, но выкупа за ним – разве что коняга да кусок сада.