Лёха – сокрушитель Вселенной

Глава 1. Лёха – Избранник Совета Девяти.

Лёха огляделся и почесал бритый затылок.

– Ну и дела, в натуре, – произнёс он, схаркивая на белоснежный пол.

Впрочем, всё вокруг было белоснежным, и от этого болели глаза. Бесконечно широкая ровная площадка, где не видать ни стен, ни потолка, один только яркий белый свет.

Последнее, что Лёха помнил – это как он выходит в подъезд покурить, спускается по лестнице, но поскальзывается и падает головой на ступеньки.

– Бля, умер что ли? – протянул Лёха.

При жизни Лёха был обычным пацаном. Алексей Фёдорович по паспорту, Alexxx на форумах и в танчиках, в армейке – гвардии ефрейтор Шваков, а в душе и в жизни – просто Лёха.

Здесь, в неведомом белом пространстве посмертия, Лёха выглядел точно так же, как и полчаса назад, когда вышел покурить. На ногах чёрные тапочки-сланцы, штаны-треники с тремя белыми лампасами, мастерка «Адибоси» на голое тело. На голове – белобрысый ёжик, пару недель назад бритый под троечку. Черты лица крупные, челюсть квадратная, лицо красное. Пацан как пацан.

Лёха пошарил по карманам и выудил оттуда пачку «Винстона».

– Приплыли, бля, – пробормотал он, наконец-то закуривая сигарету.

Ну хоть вкус сигарет не изменился, привычно наполняя мозг микродозами никотина. Лёха сел на корточки и курил, бесцеремонно стряхивая пепел прямо на пол.

Вдруг впереди появился силуэт. Босоногая девочка в коротком сарафане шла прямо к нему. Лёха слышал что-то про гурий и муджахидов, но мусульманином не был, да и девчонка была не в его вкусе, чересчур тощая и щуплая. Маленькие девочки Лёхе были неинтересны. Поэтому он продолжал сидеть на кортах и стряхивать пепел на белоснежный пол.

– Избранный! – неожиданно громко произнесла девочка, остановившись в трёх шагах от Лёхи. – Наконец-то мы нашли твоё новое воплощение!

Лёха почесал затылок. Девочка явно смутилась видом нового Избранного, но всё-таки нашла в себе силы продолжить.

– Я – Босоногая Богиня, Древняя Властительница Мультивселенной! А ты, Алексей, избран для Великой Миссии!

– Лёха, – поправил её Лёха. – Не Алексей.

Полное имя он не любил. Так его в детстве называла мать, когда приходила с родительского собрания и ругала за двойки. Лёха предпочитал укороченную версию имени, и даже хотел набить его на костяшках пальцев, но как-то не получилось договориться с тату-мастером.

Девчонка смутилась ещё больше, взмахнула щуплой рукой, и перед ней возникла полупрозрачная голограмма в виде списка.

– Ну как же, вот, по Древним Спискам, Алексей Васильевич Оболенский, кандидат исторических наук, доцент, реконструктор, чемпион Варгашинской области по фехтованию на саблях…

– А, задрот этот? Так это сосед мой, – перебил её Лёха. – Вечно, тварь, стену по вечерам сверлит.

– Так ты не… – выдохнула Босоногая Богиня, зажимая рот ладошками. Древний Список так и остался висеть перед ней.

– Я – Лёха. А чёто не нравится? – Лёха встал, бросил окурок на пол, и принял угрожающий, по его разумению, вид.

– Но Совет Девяти… Ой, мамочки… – выдохнула девочка.

Лёха почувствовал странное, но вполне естественное желание порешать проблему. Девчонка явно неспроста вызвала его сюда.

– Да ладно, малая, ты говори, чё там, – произнёс Лёха и сунул руки в карманы. – Кто там куда избран.

Богиня быстро водила пальцем по голограмме.

– Ладно, будем работать с тем, что есть, – пробубнила она себе под нос.

Лёха шмыгнул носом и захотел схаркнуть, но сдержался.

– Лёха! – торжественно начала Богиня. – Ты единственный из смертных, способный одолеть Ужасного!

– Чё? – спросил Лёха.

– Термокварковый Фюрер хочет покинуть свою темницу! Его Чёрные Приспешники вновь проснулись во всех мирах Мультивселенной! Ты, Избранный, должен уничтожить их Демонические Логова в каждом из миров, пока Гиперкосмический Диктатор не выбрался на свободу!

– Э-э-э, – протянул Лёха. – Ты давай попроще. Если кому кабину развалить надо, то так и скажи.

Девочка на секунду замолчала. Вряд ли этот человек был способен развалить кабину Ультраквазарному Сатане. Но выбора у неё не было. Нужно было спешить, пока Холодноплазменный Тиран хоть как-то сдерживался стенами своего узилища.

– Ты отправишься в другой мир, чтобы найти Кольцо Истины! С его помощью ты сможешь узреть, где прячутся Миньоны Тьмы!

– Чё? Какой мир? Какие миньоны?

– Мир меча и магии!

Лёха снова почесал затылок. К такому он не был готов.

– И чё? – спросил Лёха. – Мне то в чём прикол?

Босоногая Богиня похлопала длинными ресницами.

– Твоё имя будут славить во всех мирах Мультивселенной! Твои враги будут дрожать от страха, а все девы будут мечтать о тебе, Избранный!

– Так оно вроде уже, – протянул Лёха.

– Золото, серебро, доллары, энергокредиты…

– Эй, давай без кредитов! Я сам коллектором работал!

– Алмазы, изумруды, темномифриловые прессшайбы, любые драгоценности будут твоими!

– Бижутерия, понял. Ну лады, порешаем вопросик. Волыны есть у вас? Или чё у вас там?

Громыхнуло, свет, льющийся со всех сторон, несколько раз мигнул. По голограмме Древнего Списка пробежала рябь, словно от камешка, брошенного по воде.

– О нет! Нет-нет! – воскликнула Богиня. – Он обнаружил тебя своими Чёрномрачными Нейтронами! Надо спешить, пока Термобарическое Завихрение Перегрузки Временного Потока не превратило тебя в молекулу!

– Чё бля… – успел только пробормотать Лёха.

Босоногая Богиня подскочила к герою, без лишних слов дала ему щелбана, и перед взором Избранного будто повернули калейдоскоп. Белое пространство схлопнулось, будто Вселенная откатилась к безвременью космологической сингулярности, сжавшись в бесконечно плотную точку пространства.

Лёха обнаружил себя сидящим на зелёной поляне. Вокруг могучей стеной возвышались многолетние дубы, шелестя листвой, по раскидистым ветвям перебегали белки. Пели птицы. По земле ползали муравьи, и один из них попытался заползти в Лёхин тапочек. Лёха сковырнул его желтоватым ногтем.

Полянка была небольшая, но идеально круглая, и, судя по всему, люди здесь бывали, Лёха увидел тропинку.

– Приплыли, бля, – вздохнул он. – Герой – жопа с дырой. Вот так и кури в собственном подъезде.

По правде говоря, подъезд был общим, и соседи уже не раз говорили Лёхе, чтобы он там не курил, но он не обращал внимания. Квартира его – значит и в подъезде можно курить. Соседи так не считали, в том числе этот доцент Оболенский, и Лёха даже один раз чуть с ним не подрался, но бабка из квартиры напротив пригрозила вызвать ментов, и задроту повезло остаться целым.

Лёха встал и отряхнулся. Потёр белобрысую голову, на лбу вздулась шишка.

– Вот же… Как сопляку – щелбан, – зашипел Лёха, прикасаясь к шишке.

Перед внутренним взором Лёхи пронеслись стройные ряды цифр и символов, да так быстро, что Лёха снова упал на задницу.

– Бля… – произнёс он.

Снова прикоснулся к шишке, снова зашипел от боли. Босоногая Богиня хоть и была щуплой, но шишку набила на зависть всем.

5%…

10%…

25%…

50%…

78%…

96%…

100%…

ОК?..

Лёха зажмурился, но цифры не исчезли, а наоборот, стояли перед закрытыми глазами, будто выжженные на сетчатке глаза.

– Ну и дела, в натуре… – пробормотал Избранный.

Глава 2. Русары.

Избранник Босоногой Богини снова надавил на шишку, подтверждая загрузку. Перед глазами снова забегали знаки и символы.

Анализ мозговой активности…

ОШИБКА!

Откат изменений…

Возврат к предыдущей версии…

ОШИБКА!

Обновление параметров…

– Бля, – только и мог пробормотать Лёха.

От нагромождения символов и чисел рябило в глазах и болела голова, так что Избранный сидел и ждал, пока всё исчезнет. Наконец, всё исчезло, кроме двух строчек, назойливо висящих на самом краю зрения. Лёха вертел головой и глазами, но они никак не исчезали.

Здоровье: 100%

Опыт: 0

– В смысле ноль, бля, – пробубнил герой, не прекращая мотать головой.

Кусты зашелестели, и на тропинке показались два мужика в косоворотках и лаптях. Оба широкие и кряжистые, с окладистыми светлыми бородами, но один был заметно старше. Они остановились на краю поляны, глядя на Лёху.

Лёха по-прежнему сидел на земле. В тапочек вновь заполз муравей. Мужики всё смотрели на Лёху.

– Э-э-э… Гой еси… Понеже… – протянул Лёха, смутно припоминая, как могли бы разговаривать древние русичи.

Мужики переглянулись.

– Чего это он там бормочет? – тихо спросил тот, что постарше.

Младший пожал плечами.

– Э-э-э… Инда взопрели… Озимые… – продолжал Избранный.

– Странный он какой-то, – заключил старший. – Мужик, всё нормально с тобой?

Лёха встрепенулся, заслышав нормальную русскую речь. То ли Богиня своим божественным щелбаном влила в него знания языков, то ли мужики и в самом деле разговаривали на чистейшем русском, но Лёха понимал их прекрасно.

– Мужики, вы что, русские?

Мужики снова переглянулись.

– Чего? Русары мы. А ты кто такой? – сказал старший.

– Лёха, – ответил Лёха.

– Ты чего на священной поляне сидишь? – спросил младший.

Лёха встал и почесал затылок. Как объяснить им своё появление здесь – он не представлял. Вряд ли мужики поверят в байку про Богиню и Квазинейтронного Хортатора.

– Да он головой стукнулся, вот и не помнит, ты глянь, какая шишка! – произнёс старший, показывая на Лёху пальцем.

– Э-э-э… Ага… – ответил герой и снова потёр шишку заскорузлым пальцем. Перед глазами снова пробежал ряд символов.

– Ну пойдём, горемычный, куда девать-то тебя… – сказал старший.

Русары убедились, что Лёха может идти сам, и пошли впереди, по лесной тропинке, петляющей меж могучих дубов. Раскидистые ветви смыкались над головой зелёным куполом, а необъятные стволы напоминали идущих впереди русаров, таких же широких и мощных. Лёха слабаком себя не считал, но тут явно видел, что мужики будут посильней его.

– Как хоть звать-то вас? – спросил Лёха.

– Мефодий, – ответил старший.

– Родион, – представился младший.

Ну хоть не к лумумбам попал, подумал Лёха. Он был оптимистом.

Лесная тропинка примкнула к другой, пошире, и спустя полчаса вышла к опушке леса. Идти по лесной дороге в сланцах было неприятно, они шлёпали по пяткам, в них залетал песок, а сквозь резиновую подошву чувствовались все неровности. Лёха решил, что в ближайшем селении истребует себе новые кроссовки. Статусом Избранного Героя нужно пользоваться на всю катушку.

Шли молча, Лёха попросту не знал, о чём вообще с мужиками поговорить. Сигарету у них не стрельнуть, про танки они и не слыхали, а автомобилей здесь наверняка не было. Поэтому он шёл и глядел по сторонам.

И всё-таки тут было красиво. Красивее, чем в его родном Белозерске, красивее, чем у бабушки в Шемелино, куда он ездил на каникулы, будучи школьником. Природа казалась нетронутой и девственно-чистой. Опушка леса сменилась полями пшеницы, что клонила к земле спелые колосья.

– Красота, бля, – пробормотал Лёха и высморкался на землю.

Вскоре из-за пригорка показались дома. Избы русаров напоминали картинки из школьных учебников или советских мультфильмов, сруб-пятистенок, двускатные крыши. Для полной идиллии не хватало только дыма из печных труб, но было тепло, и печки никто не топил.

Перед внутренним взором Лёхи будто взорвалась хлопушка, разноцветные конфетти, цветомузыка и вспышки замелькали так, что будь Лёха эпилептиком, то скорчился бы в припадке.

Открыта новая локация!

ДЕРЕВНЯ РУСАРОВ

Опыт: + 1

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

– А-а-ай, бля… – простонал Лёха, хватаясь за голову.

Русары же, казалось, не обратили на его стоны никакого внимания, повернулись к нему и молча ждали, пока Избранный придёт в себя.

– Каждый раз у них так, – тихо сказал Мефодий. – И именно здесь, как в деревню приходим.

– Чудны дела Её, – пробормотал Родион.

Лёха хватался за голову и выл, пока перед взором летали поздравления и вспышки божественного света. Уже только за это он был готов прямо сейчас переметнуться на сторону Демонического Архивладыки, лишь бы избавиться от назойливых приходов. Богиня явно переборщила со спецэффектами.

– Ништо, пообвыкнется, – сказал Мефодий.

И в самом деле, через какое-то время надоедливые поздравления с новым уровнем и пожелания дальнейшего успеха исчезли сами собой. Лёха выпрямился, вздохнул с облегчением и потёр уставшие глаза.

– Пошли, герой, – насмешливо произнёс Родион.

Лёха напрягся. Такое он чуял моментально, и насмешек над собой не терпел.

– Ты это… Не базарь… – ответил Герой.

Молодой русар благоразумно промолчал.

– Вот так-то, бля… – проворчал Лёха, схаркивая в придорожную пыль.

Избранный вошёл в деревню вслед за своими проводниками, ожидая, что его будут встречать как настоящего Героя-Освободителя, но на него никто не обращал внимания. Все и дальше занимались своими делами. Бабы развешивали бельё, дети ковырялись в грязи и бегали по улицам с воплями, мужики кололи дрова, чинили инструменты. Только собаки брехали на Избранного, чувствуя странный и чуждый запах дешёвого одеколона и сигарет.

– Мы куда идём-то? – спросил Лёха, когда они прошли мимо очередной избушки и повернули на другую улицу.

– Так вестимо куда, – ответил Мефодий. – Староста тебя привести велел. В первый раз, что ли?

– Чё? – хмыкнул Избранный.

Но русар не ответил. Они остановились перед большой, посеревшей от времени, избой. Резные наличники и ставни украшали окна, высокое крыльцо с узорными перилами напоминало Лёхе какие-то смутно знакомые образы из детства.

– Сходи, скажи, что мы пришли, – Мефодий толкнул младшего товарища локтем, и Родион проворно взбежал по крутым ступенькам.

Стало быть, подумал Лёха, пришли к местному авторитету. Сейчас-то его встретят как полагается, со всеми почестями. Накормят, напоят, а может, и бабу предложат. Лёха плотоядно ухмыльнулся. Пожрать бы сейчас точно не мешало, живот начинал хищно порыкивать, требуя пельменей, или, на худой конец, куриного роллтона. Да и пиво местное попробовать было любопытно, наверняка оно здесь не ровня баночному ссанью из супермаркетов.

Тяжёлая дверь медленно открылась, и на крыльцо вслед за Родионом вышел дородный мужик в простой льняной рубахе и портках, широкий, как весь дверной проём. Он был похож на медведя, вставшего на задние лапы. Тёмная борода доходила ему до середины груди и напоминала лопату, такие же тёмные волосы были повязаны красно-белой лентой, проходящей через лоб, и спускались на плечи. Староста оказался куда более мощным и авторитетным, чем предполагал Лёха.

Староста русаров смерил Лёху равнодушным взглядом, потом посмотрел на Мефодия.

– Этот, что ли, герой? – спросил он густым басом. – Говорили же, другой будет.

– Ну, кого на поляне нашли, – пожал плечами Мефодий. – Окромя его и не было никого.

Лёха внезапно понял, что с почестями его встречать никто не собирается.

Глава 3. Эпический Грандиозный Квест Истребления Монстров.

Староста погладил густую бороду. Герой вовсе не выглядел героем, а больше был похож на лодыря и тунеядца. Доверять такому явно было нельзя, но такого прислала Богиня, а спорить с Босоногой Владычицей бесполезно.

– Значит так, – произнёс староста. – Будешь тут бузить – выкинем к бесам. Много вас таких тут по весне оттаяло.

– Чё? – фыркнул Лёха.

– Ничё, – отрезал староста. – Звать меня Лютомысл, для тебя – Лютомысл Ратиславович. Выполнишь для меня пару заданий, поймём, кто ты есть, пойдёшь дальше.

– Э, мне спешить надо, – возразил Лёха. – Девка сказала, мол, по-бырику туда-сюда, а то в молекулу превратит.

Лютомысл хмыкнул. Обычно присланные герои не возражали, предпочитая набраться опыта, прежде чем идти в Тёмные Земли.

– А чё, этсамое, – Лёха оглянулся по сторонам. – Оружие-то дадите? Да и пожрать бы не мешало.

Русары переглянулись, Мефодий с извиняющимся видом пожал плечами,дескать, он тут не при делах. Кого прислали – того и прислали.

– Не заслужил ты пока ничего, – ответил Лютомысл.

– Э, в смысле, – протянул Лёха.

Избранный был разочарован. Но диктовать свои условия он не мог, сам понимал, что не в авторитете здесь. Похоже, попаданцы десантировались сюда один за другим, и местные давно привыкли к странным героям, вышедшим из дубравы. Значит, придётся принять их условия.

– Ну ладно, давай, чё за дела у тебя, – хмуро произнёс Лёха.

Лютомысл снова хмыкнул и смерил его тяжёлым взглядом.

– Крысы.

– Крысы?! – брезгливо поморщился Лёха. – Я чё, кот дворовый, по-твоему?

Чего угодно он мог ожидать, но не такого.

– Вон там амбар. Там крысы. Разберись. Осилишь – отправим тебя к Ледовласому. Пусть он решает, чего делать с тобой. А убежать вздумаешь – держать не станем, только предупредим – дороги нынче опасные, – степенно произнёс Лютомысл.

– Приплыли, бля… – пробормотал Лёха. – Оружие дашь?

Староста не ответил, хмыкнул что-то неопределённое и ушёл в дом. Мефодий и Родион тоже засобирались.

– Ну ты это, сам теперь, давай, всего хорошего, – неловко произнёс Мефодий и похлопал Избранного по плечу.

– Э, а пожрать?! – воскликнул Лёха.

Русары переглянулись и ушли, оставляя Лёху в гордом одиночестве. Герой извлёк пачку сигарет, внутри оставалось четыре штуки и зажигалка. Вытащил одну, покрутил в руках, понюхал. Вряд ли здесь были табачные ларьки, и поэтому Избранный с тяжёлым вздохом вернул сигарету на место. Обычно он перебивал голод куревом, а сейчас даже так не получится. Курево внезапно стало катастрофически дорогим, и Лёха решил экономить.

– Ай, бля, насрать… – он дрожащими пальцами снова вытащил сигарету из пачки, закурил и жадно затянулся.

Докурил до самого фильтра, обжёг пальцы, бросил окурок тут же, у крыльца старосты. Огляделся, вокруг никого не было. Только сонная курица бродила по двору, выискивая что-то в грязи. На мгновение Лёха задумался о краже курицы, но отбросил эту идею – надо было птицу ощипывать, разделывать и готовить, а готовить Лёха умел только пельмени. Поэтому Лёха решил не выпендриваться, а пойти и выполнить задание Лютомысла. Нужно было только раздобыть оружие.

Идея пришла мгновенно, как только Лёха увидел палисадник за домом Лютомысла. Избранный без задней мысли подошёл к нему, снова огляделся, и выдрал из забора неплохой дрын, около метра длиной. Палка в руке лежала как влитая. Лёха посмотрел на неё и ухмыльнулся.

ПАЛКА

Уровень предмета: ОБЫЧНЫЙ

Дробящее оружие.

Урон: 1-2

Огнестрельное оружие.

Урон: 9999999

Скорость перезарядки: 525960 минут.

Описание: Самая обычная палка, оружие начинающего Героя.

Лёха от изумления чуть не выронил палку, но быстро пришёл в норму. Полупрозрачное описание висело прямо над ней, чернело, если начать в него вглядываться, и исчезало, если перестать обращать внимание. Вдумчиво читать описание и характеристики он, разумеется, не стал.

– Ну и дела, в натуре… – пробормотал Герой.

Он перехватил палку поудобнее, положил себе на плечо, как американский бейсболист с битой, и зашагал в сторону амбара. Свободную руку сунул в карман треников и обнаружил там жменю семечек.

– О, бля! – ухмыльнулся Лёха, извлекая семечки из кармана.

Не успокоился, пока не вытащил все, потряс в грязной руке. Набиралась неплохая горсть, наесться семечками вряд ли получится, но всё же лучше, чем ничего. Перед глазами снова возник интерфейс.

СЕМЕЧКИ ПОДСОЛНУХА (ЖАРЕНЫЕ)

Уровень предмета: УНИКАЛЬНЫЙ

456/500

Метательное оружие.

Урон: 26-30

Описание: Эпический артефакт из другого мира, благословлённый волей Богини. Будь осторожен, Герой, ибо сила их превосходит границы понимания!

– Чего, бля… – пробормотал Избранный.

На этот раз он всё-таки прочитал сообщение, медленно шлёпая губами.

– Да чё за говно! – воскликнул он, взял одну семечку и попробовал на зуб.

Семечка оказалась твёрдой как камень. Лёха взял другую, но раскусить не смог, даже коренными зубами. Он ссыпал жменю эпических артефактов обратно в карман.

– Бля, встречу – пришибу за такие подарки, – зло пробормотал Герой.

Амбар встретил Лёху темнотой и запахом зерна. Лёха попытался открыть воротину пошире, чтоб запустить побольше света, но тяжёлая дверь перекосилась на петлях и дальше не шла, оставляя небольшой проход шириной в метр. Где-то в темноте раздавалось шуршание и писк. Лёха взял палку обеими руками, как бейсболист, и шагнул в темноту.

С обеих сторон вдоль стен, слева и справа, темнели большие ящики с зерном. От одного к другому, через весь амбар, шмыгнула крыса, размером она была с небольшую кошку, а хвост её в длину был почти полметра. Лёха отпрянул и тут же выругался на себя, перехватывая своё оружие покрепче.

– Бля, чем я занимаюсь вообще, – пробурчал Герой, но не отступил.

Шагнул вперёд, в темноту, снова. Впереди раздался писк, и Лёха с размаху нанёс сокрушительный удар палкой. Промахнулся, палка глухо стукнула по неровному земляному полу.

– А ну, иди сюда, говно собачье! – выкрикнул Лёха, снова замахиваясь палкой.

Крыса выскочила из темноты, пытаясь укусить Избранного за ногу, но Лёха вовремя отскочил. Глаза крысы светились красным, из пасти торчали острые жёлтые зубы, с которых падали клочья пены. Она громко пискнула и снова юркнула во тьму.

Лёха взмахнул палкой, вспоминая, как в молодости они дрались микрорайон на микрорайон. В ход шло всё – палки, велосипедные цепи, кастеты, биты. А теперь он уж и забыл, как это – драться от всей души, всё больше предпочитая танчики и виртуальные замесы.

Писк раздался с другой стороны. Крыс было несколько, и Лёха резко обернулся на звук, но заметил только промелькнувшую тень. На него снова бросилась крыса, и Избранный ударил в ответ. На этот раз попал, над головой бешеной зверюги промелькнула красная цифра «2», и она поспешила скрыться.

Другая крыса попыталась наброситься сзади, укусить за ногу, но Лёха был начеку. Одним движением развернулся и врезал ей палкой по голове, крыса отлетела, врезавшись в стену.

– Так-то, бля, – пробурчал Избранный.

Из дальнего тёмного угла раздался шорох. Лёха повернулся на звук и различил в темноте силуэт крысиного короля. Он был ростом Лёхе по пояс, весь в бугристых мышцах и старых шрамах, единственный глаз горел кроваво-красным, а из пасти доносился утробный рык. Лёха почувствовал, как у него вспотела задница.

Глава 4. Дератизация Дезинтеграцией.

Лёха невольно попятился назад, пока не врезался спиной в ящик. Крыса шевелила усами, часто-часто нюхая воздух перед собой.

– Приплыли, бля… – выдохнул Лёха, выставляя палку перед собой.

Было обидно, больно и страшно погибнуть так по-глупому, в первом же бою с какой-то крысой. Даже не с человеком, и не с Архидьявольским Оверлордом, а с обычной крысой, пусть и отожравшейся до размеров поросёнка. Нет, так просто сдаваться Лёха не собирался.

Крыса прыгнула внезапно, но Лёха тоже отпрыгнул в сторону, лихим ударом профессионального гольфиста обрушивая палку точно на голову крысе. Над ней всплыла и погасла жирная красная цифра «4», но видимых повреждений не было. Крыса снова оскалилась и побежала на Лёху. Тот, в свою очередь, побежал от неё. Нет, это не было позорным отступлением, Избранный лишь менял тактику.

Лёха резко развернулся и снова ударил крысиного короля палкой. Богатырский удар пришёлся точно по морде, и Лёха ожидал увидеть брызнувшую кровь и падающего замертво врага, но над крысой лишь взлетела красная цифра «5».

Герой взвизгнул и отскочил, в последний момент уворачиваясь от жёлтых зубов крысиного короля.

– Да чё за говно! – воскликнул он.

Руки тряслись, будто с похмелья, а в висках гулко стучало. На этот раз Лёха испугался по-настоящему. Эти цифры только всё портили. Без них он размотал бы любого врага, но что делать, если даже самые мощные удары почти не действуют? Лёха не знал.

Он выставил палку перед собой словно копьё, уже не пытаясь ударить крысу, он лишь сдерживал её наступление, отпихивая настырную тварь и пятясь назад.

Крысиный король прыгнул на Лёху, целясь прямо в горло, Лёха инстинктивно ткнул врага торцом палки. Раздался грохот, Избранного отбросило назад, он стукнулся бритым затылком об стену и упал на задницу. В стене напротив зияла огромная дыра, крысиного короля нигде видно не было, только кровавые ошмётки медленно сползали по краям дыры.

– Бля… – пробормотал Герой.

Перед внутренним взором снова взорвался фейерверк поздравлений, ослепляя его похлеще светошумовых гранат. Лёха схватился за голову и зарычал.

Опыт: + 5

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

Добавлен новый титул: КРЫСОБОЙ (1)

Фейерверки постепенно погасли и жить стало легче, но Лёха вдруг подумал, что будет, если такое случится, например, во время драки. Поздравления с новым уровнем надолго выводили его из строя.

Палка за одно мгновение истлела в труху и осыпалась Лёхе прямо на треники. Он снова остался безоружным, но у Лютомысла в палисаднике было ещё много таких чудо-палок, так что Избранный не переживал.

– Ну и дела, в натуре, – ухмыльнулся он.

Руки по-прежнему дрожали, Лёха машинально потянулся за сигаретой, но опомнился и остановился. Курева и так почти не осталось.

Лёха встал и отряхнулся. Через дыру в стене лился солнечный свет, обгорелые края чернели хлопьями сажи вперемешку с кровью.

– Вот так-то, бля, – гордо произнёс Избранный.

Теперь он чувствовал себя так, будто закинул горсть доброго насвая. Впервые за всё время здесь чувствовал себя живым. Ощущение победы придавало сил и морально, и физически.

Лёха вышел из амбара и схаркнул на землю. Отовсюду к нему бежали русары, и Лёха был готов принимать подарки и поздравления за совершённый подвиг. Однако в руках у них не было ни подарков для героя, да и вместо русарских красавиц к нему бежали мужики с дрекольем.

– Ты чего наделал! – взревел Лютомысл, первым добежавший до Избранного.

– В смысле, бля, – не понял Лёха.

– Амбар! – заорал староста.

– А чё… – Лёха обернулся и обомлел. – Бля…

Крыша амбара занялась пламенем и разгоралась всё сильнее. Видимо, после выстрела остались какие-то тлеющие остатки, и взрывом их закинуло на крышу.

– Тушите! Прошка, беги за водой! Мефодий, всех собирай! – кричал Лютомысл.

Что-то Лёхе подсказывало, что пора бы сматывать удочки. Он так и попробовал сделать, бочком пробираясь мимо старосты, но Лютомысл зацепился за него бешеным взглядом. Уйти по-тихому не получилось.

– Ты! – взревел русар, закатывая рукава.

– Чё… – пробубнил Лёха.

Почему-то ему вспомнилась школа и частые посещения директорского кабинета. Ирина Львовна точно так же орала ему прямо в ухо. Но Лютомысл был куда опаснее старой директрисы.

– Крысы сдохли, дело сделано! – Лёха расправил плечи и грудью пошёл на старосту.

Да и насрать, что русар его в два раза шире. Большие шкафы громче падают.

– Да я тебе… – прошипел Лютомысл.

– Чё бля?! – Лёха был опьянён недавней победой и берегов не видел. – Хули ты с толпой пришёл, как пидор?

Лёха встал в боксёрскую стойку и запрыгал на носочках. Лютомысл стоял, с недоумением глядя на соперника.

– Чё, ссышь? Давай! – заорал Избранный.

Мимо них пробежали несколько русаров с вёдрами. Они с размаху выплёскивали воду на горящий амбар, но помогало слабо. Вода с шипением испарялась, не долетая до пламени. Лёха спиной почувствовал жар.

– Ну! Давай, ссыкло! – он подзуживал Лютомысла, прыгая вокруг него, будто Джеки Чан.

– Ты сам напросился, герой, – произнёс Лютомысл.

Могучий кулак русара просвистел рядом с Лёхиным ухом, каким-то чудом он сумел уклониться. Лёха списал это не на везение, а на своё мастерство.

– На, ёпта! – выкрикнул Избранный, выбрасывая длинный апперкот.

Удар пришёлся прямо в челюсть, но, похоже, широкая борода смягчила его. Лёха отскочил и хищно оскалился. Обычно таким ударом он вырубал противника наглухо.

Остальные русары бегали вокруг и тушили пожар, не обращая внимания на эпическую схватку. Амбар разгорался всё сильнее, несмотря на все усилия деревенских мужиков.

– Чё, бля, – хохотнул Герой, но тут Лютомысл нанёс коварный удар.

Последнее, что Лёха увидел – крепко сбитый кулак старосты, летящий ему прямо в лоб и вспышку хаотично мелькающих символов.

Очнулся Лёха в каком-то свинарнике. Жутко хотелось пить, жутко болела голова. Почти как с похмелья, только хуже. Он скосил глаза в правый нижний угол.

Здоровье: 23%

Опыт: 6

Вокруг было темно, но постепенно Избранный стал различать очертания предметов. Деревянные поперечные жерди загонов, жирная грязь и говно на полу, тихое хрюканье. Точно, свинарник.

– Бля… – простонал он.

Рядом с шишкой от божественного щелбана вздулась ещё одна. Лёха потрогал её и поморщился. Надо было с этим что-то делать. Лютомысл явно попутал рамсы. Но выскочить против него ещё раз Лёха бы не рискнул, разве что подловить его исподтишка. Увы, но в деревне русаров такое вряд ли было возможно. Так что Лёха просто решил запомнить гниду.

Избранный медленно встал, опираясь на стену. В голове по-прежнему звенело, но Лёха стиснул зубы и терпел.

Лёха вышел из загона, споткнулся о корыто, наполненной водой. Пить хотелось безумно. Лёха оглянулся. В свинарнике и быть никого не могло, но всё равно. Он брезгливо опустил руку в корыто, разогнал зелёную ряску и зачерпнул воды чтоб напиться.

В воде чувствовался привкус говна.

Глава 5. Петрович.

На улице была ночь, тёмная, густая, блёклый лунный свет растекался по крышам домов, а звёзды, щедро рассыпанные по небу, мерцали, словно блёстки на лосинах Киркорова. Лёха вышел во двор и огляделся.

Деревня русаров мало чем отличалась от традиционной русской деревни. Такие же избы, пригоны, сараи, амбары, конюшни, овины. Разве что Лёха не видел ни одного трактора или даже мотоблока. Да и линий электропередач по деревне не было. Жили как в старину.

Лёха стоял посреди двора, залитого лунным светом, вокруг не было ни души. Сзади был свинарник, возвращаться в который решительно не хотелось, справа какой-то низкий, в половину человеческого роста, пристрой, рядом с ним сарай, слева – что-то похожее на коровник, с большими воротами, сейчас закрытыми на вертушку. Впереди виднелась калитка, над ней чуть дальше виднелась крыша дома. Чьё это было подворье – непонятно.

Избранный подошёл к калитке, огляделся ещё раз. Никого не было, только большой краснопёрый петух внимательно наблюдал за его действиями. Лёхе стало не по себе.

– Пшёл вон, бля, – прошипел он.

Петух наклонил голову, продолжая смотреть на Лёху. Пышный разноцветный хвост торчал кверху, на лапах виднелись острые шпоры.

– Ты чё зыришь?! – разъярился Герой.

Безмозглая птица по-прежнему не отрывала взгляда. И что-то в этом взгляде было… Осознанность? Нельзя было ожидать осмысленных действий от петуха.

– Ты чё, понимаешь меня? – спросил Лёха.

Петух кивнул. Красный гребешок мотнулся из стороны в сторону. Это было безумием, но Лёха совсем не удивился. Этот чужой сумасшедший мир действовал совсем по другим законам.

Живот глухо заурчал, напоминая о себе. Лёха ничего не ел уже почти сутки.

– Со мной пойдёшь? – спросил Лёха, планируя отойти куда-нибудь в лес, развести костёр и пожарить мяса.

Петух наклонил голову, словно задумался на несколько секунд, а потом кивнул.

НОВЫЙ ПИТОМЕЦ

Петух

Дайте питомцу имя: …

– Э-э-э… Ну пусть будет Петрович… – произнёс Лёха в надежде избавиться от надоевшего интерфейса.

Над головой петуха тут же возникла надпись.

Петрович

Петух

Уровень: 1

Здоровье: 100%

Как Лёха ни старался, надпись не исчезала.

– Да и хер с тобой, – буркнул он. – Пошли.

Они вышли через калитку, Лёха узнал дом Лютомысла и палисадник, в котором не хватало одной палки. Само собой, Избранный сразу пошёл за оружием.

– Ха-ха, щас-то знаю как стрелять… – произнёс он, выдирая из забора ещё одну палку.

Палка слегка отличалась от предыдущей, но сидела в руке как влитая. Лёха пару раз взмахнул новым оружием, а затем вгляделся в него, вызывая интерфейс.

ПАЛКА

Уровень предмета: ОБЫЧНЫЙ

Дробящее оружие.

Урон: 1-2

Огнестрельное оружие.

Урон: 9999999

Скорость перезарядки: 525960 минут.

Перезарядка: осталось 525734 минуты.

Описание: Самая обычная палка, оружие начинающего Героя.

– Да бля… – выдохнул Избранный.

Он повертел палку в руках, оглядел полностью, пытаясь хоть как-то понять принцип её работы, но это был всего лишь деревянный дрын, нисколько не отличающийся от других. Лёха оторвал другую палку, вызвал интерфейс, посмотрел время перезарядки. Отличий не было. Палки больше не стреляли.

– Мда… – Лёха серьёзно расстроился.

Он вообще планировал набрать целую охапку этих волшебных гранатомётов, способных с одного выстрела уничтожить любого врага, но теперь они были бесполезны. Лёха помнил, как даже самые сильные удары не наносили крысам никакого вреда. Всё было бы куда проще без этих циферок.

Надо было срочно раздобыть оружие посерьёзнее. Лёха не знал, какое оружие тут в ходу, но предполагал, что холодное. Да и девчонка говорила про мир меча и магии.Из холодного оружия Лёха умел только понтово крутить нож-бабочку, но здесь такое умение вряд ли поможет. Ну и бывало, колол дрова, когда приезжал к бабуле в деревню. Топор, значит, сгодится. Осталось только его найти.

Лёха почесал затылок, выколупывая из волос крошки засохшего поросячьего говна. Петух клюнул упавшую крошку и посмотрел на Лёху. Тот продолжал чесать голову и оглядывать окрестности, размышляя, где бы добыть топор.

– Ты б хоть помылся, – раздался хриплый голос из ниоткуда.

– Чё? – буркнул Лёха, озираясь по сторонам и вглядываясь в ночную тьму.

– Воняешь, – пояснил голос.

– Слышь, бля, ты выйди сюда, – вскинулся Лёха. – Посмотрим ещё, кто воняет.

– Да здесь я, – голос начал звучать раздражённо, будто бесился от Лёхиной тупости. – Вниз посмотри.

Лёха так и сделал. Перешагнул с ноги на ногу, заглядывая под тапочки, но никого не заметил.

– Не, ты и правда тупорылый, – вздохнул голос.

– Ты чё дерзишь, выйди сюда, говорю, – ответил Лёха, так никого и не обнаружив.

Петух внезапно клюнул его в палец ноги, торчащий из шлёпанца.

– Ай, бля, сука! – Лёха запрыгал на другой ноге, держась за повреждённый палец. – Петушара, бля!

– А я что сделаю, если ты тупой? – произнёс голос, и только теперь до Лёхи дошло, что это был голос Петровича.

Петух стоял и смотрел на него, наклонив голову, красный гребешок мотался на самой макушке. Вид у Петровича был крайне раздражённый.

– Ты чё, говорящий?! – воскликнул Избранный.

– Теперь дошло? – хмыкнул Петрович.

План изжарить Петровича на ужин стал куда менее чётким.

– А чё молчал?! – громким шёпотом спросил Лёха.

– А ты и не спрашивал, – ответил петух. – Мы чего тут встали, на самом виду? Сейчас хоть и ночь, а Лютомысл всё равно выйти может. Я обратно в курятник не хочу. Пошли, пошли.

Петрович захлопал крыльями, будто изображая движение прочь отсюда. Лёху смутил и разозлил тот факт, что петух пытался им командовать. Но мысль его и в самом деле была правильная.

– Слышь, Петрович, ты хоть и говорящий, но ты не базарь, бля, – скорее для порядку произнёс Лёха. – Покажи лучше, где у Лютомысла топор найти.

Петух кивнул и снова хлопнул крыльями, а потом побежал обратно во двор. Лёха пошёл за ним. Они подошли к двери одного из сараев, Петрович остановился и ждал, пока Лёха откроет дверь.

– Здесь всё, все инструменты, – сказал петух.

В сарае было темно. Лёха споткнулся и с грохотом полетел наземь, рукой задел какую-то палку, опрокинул, вслед за ней полетело всё, что в сарае было.

– Ай, бля! – прошипел Герой, ползая на карачках и пытаясь нащупать хотя бы стену.

Инструменты Лютомысла всё продолжали падать, некоторые с деревянным глухим стуком, другие со звонким металлическим лязгом, и Лёха опасался, что какая-нибудь падающая тяпка раскроит ему голову. Но всё обошлось.

– Ну ты чем смотришь-то! – прошипел Петрович. – Сейчас все услышат!

– Слышь, не базарь, – огрызнулся Лёха.

Но в душе он признавал, что петух сейчас был прав. На внезапный ночной грохот прибежит не только разбуженный Лютомысл, но и все его домочадцы, а это в планы Избранного не входило.

Лёха наконец-то встал и выпрямился, ударившись головой о какую-то полку. Перед глазами сверкнули цифры, в правом нижнем углу Избранный увидел свои показатели.

Здоровье: 19%

Опыт: 6

Проверять, что будет, если здоровье упадёт до нуля – Лёха не хотел. Вряд ли что-то хорошее.

– Вон он, рядом с твоей ногой, ты слепой что ли?! – раздражённо воскликнул петух.

И в самом деле, почти рядом с тапочком Лёхи из земляного пола торчал большой плотницкий топор. Лёха взялся за рукоять.

ТОПОР

Уровень предмета: ОБЫЧНЫЙ

Рубящее оружие.

Урон: 7-10

Описание: Плотницкий топор, незаменимый в хозяйстве. Отлично подходит для убийства старух, куриц и гоблинов.

– Пошли отсюда! – произнёс Петрович, глядя на оружие, которым были убиты многие его родичи, друзья и соседи по курятнику.

Глава 6. Ботаника, Бесчеловечная и Беспощадная.

Герой и его верный спутник выбежали со двора и помчались вон из деревни, без всякого стыда улепётывая от возможной погони. На то был смысл, ведь если их поймают – им не сдобровать, Лёха вновь будет жестоко побит, только теперь за кражу петуха, а сам петух отправится в суп на следующий же день. Статус Героя не давал никаких преимуществ. Наоборот, как понял Лёха, каждый встречный так и норовил либо озадачить его каким-нибудь опасным квестом, либо полезть в драку и самоутвердиться за его счёт. Лёха горько жалел, что согласился помочь Босоногой Богине, но теперь деваться уже было некуда.

Они бежали по грязным тёмным переулкам русарской деревни, разбуженные собаки заливались злобным лаем им вслед. Петрович бежал впереди, показывая дорогу, и иногда для ускорения подпрыгивал и хлопал крыльями, будто пытаясь взлететь. Лёха понял, что давно бы уже заблудился в хитросплетениях чужих улиц. В боку начало колоть, шлёпанцы то и дело норовили слететь. Лёха обернулся на бегу – погони видно не было.

– Бля, Петрович… – выдохнул он, останавливаясь чтобы отдышаться. – Погоди малясь…

Петух тоже остановился.

– Не, ну ты вообще удивляешь, – раздражённо произнёс он. – Мы даже до окраины не добежали. Давай быстрее.

– Бля, погоди… Фух, ёпт… – Лёха наклонился, взялся руками за бёдра. – Давно не бегал…

– Клюну, – предупредил петух.

– Иди нахер… – ответил Избранный.

Последний раз Лёха бегал лет этак восемь-девять назад, ещё будучи зелёным новобранцем в роте молодого пополнения отдельной гвардейской инженерной бригады. Проще говоря, когда был слоном в стройбате.

Петрович обошёл хозяина сзади, подскочил и клюнул его в задницу, а потом припустил бежать. Разъярённый Лёха побежал за ним.

– Стой, петушара! Убью, сука! – рычал он, но тихо, чтоб никого в деревне не разбудить.

Они выбежали из деревни на тракт, миновали крайнюю хату. Тракт шёл мимо полей, через лес. Петрович бежал первым, и устремился прямо в дубраву, тёмную и мрачную. Только бледный лунный свет струился через кроны деревьев, отчего каждый куст, сокрытый в темноте, казался каким-нибудь чудовищем или монстром, а звуки ночного леса – шелест листвы, стрекот цикад, шорохи и топот – доносились со всех сторон.

Лёха замедлил шаг, перехватил покрепче топорище. Ему было страшно, хоть он бы и не признался в этом даже самому себе. В мире, где крысы могут быть размером с откормленного порося – лучше быть начеку. Лёха обернулся, посмотрел назад, погони за ними не было.

– Стой, петушара, бля… – пробормотал он, останавливаясь на небольшой полянке.

Избранный громко и тяжело дышал, лицо его, и без того постоянно красное, раскраснелось ещё больше, приобретая цвет спелого помидора. Он вытащил из кармана смятую пачку «Винстона», открыл дрожащими пальцами. Оставалось три штуки. Лёха на мгновение остановился. Мозгом он понимал, что тратить их так часто нельзя, но душа требовала, и он закурил. Тут же закашлялся после долгой пробежки, схаркнул, утёр влажные губы рукавом мастерки, и с наслаждением выпустил сизый дым в воздух.

– Ты это чего делаешь? – раздался голос Петровича.

Петух спрашивал издалека, всё ещё опасаясь гнева хозяина. Лёха не отвечал, снова забивая голод сигаретным дымом.

– Огнём дышишь? Ты из рода драконов? – не унимался Петрович.

– Дракон это тот же петух, только гребень во всю спину, – изрёк Лёха услышанную когда-то тюремную мудрость.

– Так ты тоже петух? – удивился питомец.

– Слышь, бля, – веско произнёс Лёха. – Я пацан нормальный, за меня хоть кто скажет.

Он был в благостном расположении духа, курево его расслабило и успокоило. Даже тёмный лес перестал казаться таким страшным. Он решил лечь спать прямо тут, а уже утром развести костёр и приготовить еды. Летняя ночь была достаточно тёплой. Лёха улёгся на землю под каким-то кустом и попытался заснуть. Ему вспомнилось, как он, бывало, просыпался в таких же кустах после бурных попоек.

Проснулся Лёха от того, что Петрович кукарекал прямо у него над ухом.

– Бля, заткнись, – простонал Герой.

Было довольно холодно, ноги в шлёпанцах окоченели, да и спортивный костюм тепло держал весьма скверно.

– Я птица, у меня инстинкт, – возразил Петрович и снова заорал.

Лёха взялся за топор, и петух с возмущённым кудахтаньем поспешил отскочить. Но сон уже не шёл.

– Эх, бля, пельмешков бы щас навернуть, – вздохнул Избранный. – Жрать охота.

– Меня нельзя жрать, я разумный, – произнёс Петрович, на всякий случай отходя ещё дальше.

– А кого мне жрать? Петрович, братан, иди сюда, – сказал Лёха, заводя руку с топором за спину.

Петух попятился назад.

– Вон, лучше ягод поешь! – взвизгнул Петрович.

Лёха обернулся. На кусте, под которым он ночевал, и в самом деле висели мелкие красные ягоды. Ягод было много, они свисали из-под листьев, сверкая в рассветных лучах сочными налитыми боками. Лёха почесал бритый затылок.

– Не, вдруг они ядовитые, – проявил чудеса благоразумия Лёха.

– Да не ядовитые они! Обычная кровяника! – упорствовал Петрович.

Лёха сорвал одну, покатал между грязных пальцев, бросил на землю петуху. Петрович без задней мысли склевал ягоду.

– Смотри мне, бля, – погрозил Избранный, срывая следующую ягоду и отправляя себе в рот.

Вкус был необычный, напоминал одновременно копчёную колбасу, гранат и майонез. Лёха сорвал следующую.

– И правда, нормас, – признал Герой.

– У вас таких нет, что ли? – спросил петух, и Лёха помотал головой в ответ.

Избранный срывал ягоды кровяники одну за другой, без промедления отправляя их в рот. Живот сперва утробно зарычал, чувствуя необычный завтрак, но потом успокоился.

Лёха обобрал весь куст и сыто рыгнул. Пальцы, перемазанные в красном соке, он вытер о штанину.

– Сойдёт, живи пока, – хохотнул он. – Пошли.

Идею вернуться в деревню русаров и забрать награду за уничтожение крыс Лёха отбросил сразу. Поэтому они с Петровичем вышли обратно к тракту и пошли по нему на юг. Направление Лёха выбрал особо не заморачиваясь, по считалочке.

Вдоль пыльной дороги с одной стороны простирались поля пшеницы, с другой стороны возвышались дубы. Опушка леса подходила почти к самому тракту, так что Лёха рассчитывал при появлении каких-нибудь патрулей, всадников, стражников и прочих краснопёрых, просто юркнуть в лес и заныкаться там. После драки с Лютомыслом общаться с властями совсем не хотелось.

Вдруг впереди кто-то свистнул, и на дорогу перед Лёхой высыпали мужички с топорами и дубинками. Как раз из леса, что примыкал к дороге. Лёха насчитал одиннадцать человек, целая банда.

– Эй, дружище, постой! – насмешливо произнёс один из них, одетый в кольчугу с чужого плеча, не по размеру. Он единственный был вооружён мечом, а на голове его красовалась железная шапка.

Четверо лучников немедленно взяли Лёху в прицел. Лёха вдруг почувствовал, как от съеденных ягод скручивает живот, а на спине выступает липкий холодный пот. Лёха сжал булки изо всех сил.

Глава 7. Эпическая Битва Лёхи Против Сумрачного Биооружия.

Межпланетный Гипервождь лениво испускал эманации зла, ворочаясь с одного бока на другой в своём тесном узилище. Он и был злом, его персонификацией, проекцией, всем злом, каким только мог быть. Он был раковой клеткой, летящей пулей, взрывной волной. Он был комаром, пищащим над ухом за пять минут до будильника. Он был холокостом, войной, геноцидом. И сейчас он лежал, запертый во вневременной темнице, тесно спутанный и крепко связанный, но чуял, что путы слабеют.

Две тысячи лет назад Богиня нашла способ его заточить, с помощью одного из своих Избранных, но даже это Внекосмический Мегатрон сумел повернуть себе на пользу, и теперь люди, эльфы, гномы и панголины развязывали войны и убивали друг друга с именем этого Избранного на устах. Каждое убийство, каждое преступление приближало триумф Антипространственного Владыки. И сейчас он чувствовал, что триумф близок.

Да, девчонка успела отправить нового Избранника в один из отсталых миров, но Чёрномрачные Нейтроны считали его образ и отправили Хозяину до того, как новый герой телепортировался. Этот герой даже на пике своих возможностей не сможет противостоять Гипервсемогущему Надбогу, а значит, бояться было нечего.

Радиотелескопический Галактоморф вспомнил предыдущего Избранного и эпическую битву, в результате которой оказался связан и заперт вне пространства и времени. Эманации зла потекли сильнее, извиваясь в коротковолновом диапазоне. От этих эманаций, проникших в мир, кто-то уронил ключи в шахту лифта, кого-то обрызгал мусоровоз, у кого-то скисло молоко в холодильнике. Воспоминания о позорном проигрыше всегда выводили Циклопического Астрорикса из себя. Он вспомнил, как они с Избранным швырялись друг в друга целыми галактиками, и снова жидко испустил чистейшее зло.

Новый Избранный куда больше подходил на роль мелкого приспешника. Потоптать грядки, пожечь посевы, пособирать дань с бедных крестьян. На что-то большее он вряд ли был способен. Спектральный Предводитель даже на мгновение задумался, а не сделать ли новому герою предложение присоединиться к его Чёрномрачному Воинству, но быстро отбросил эту идею. Вместо этого он отправил на отсталую планету всего одну свою мыслеформу. Та, в свою очередь, облетела весь мирок по орбите, нашла подходящие горы и забурилась поглубже в их корни. Ростки Зла были посеяны.

Лёха боролся не на жизнь, а на смерть. Осаждающие то и дело подбирались к самым вратам Лёхиной Цитадели, но Герой изо всех сил сдерживал их натиск. Он побледнел, на висках выступили крупные градины пота. Живот издал глухой протяжный стон раненого кашалота.

Он знал, сдаваться нельзя. Ведь стоит ему лишь раз оступиться, как вся его пацанская честь, репутация, имя, всё будет смыто бурным потоком. И он терпел. Стоял в одиночку против целой банды, но терпел.

Лёха сжал топор покрепче. Вспомнились улицы Белозерска, суровые и жестокие, вспомнился Камиль, старший товарищ из соседнего подъезда, который Лёху всему учил.

– Весь мир против меня и я прав, ежжи бля… —прошептал Избранный. – Бей первым, будь дерзким…

Лучники по-прежнему держали его на прицеле, а главарь удивлённо смотрел, как Лёха бросает топор на землю.

– Мне даже ствол не нужен, чтоб тебя пристрелить, ежжи… – произнёс Герой.

Его мутило, всё тело сотрясала крупная дрожь, в животе бурлило сражение, по силе сопоставимое с эпической битвой против Сверхгравитационного Гауляйтера.

– Тут это… Проход… Платный… – промямлил главарь банды.

Лёха поднял на него тяжёлый взгляд. К горлу подкатила кислая тошнота. Главное, не дать залп из всех орудий сразу.

– И чё? – выдавил Избранный.

Будь они у него на районе, Лёха бы присел побазарить с этим пассажиром, но сейчас знал – стоит ему упасть на корты, то он в тот же момент позорно окальсонится. Поэтому пришлось держать базар так.

– Так это… Ценности, деньги… – продолжил главарь, отчего-то понимая, что зря связался с этим странным путником.

Выглядел Избранный и в самом деле крайне паршиво. Спортивный костюм был перемазан в грязи, на пальцах виднелись красные разводы от ягодного сока. Лицо чумазое, с выражением одновременно вселенской скорби и настойчивой решимости превозмогать до самого конца. Главарь, да и все остальные, решили, что наткнулись на одного из юродивых монахов-странников, а по слухам, эти монахи могли в одиночку противостоять целой армии. Голыми руками. Вот и сейчас, когда Лёха бросил топор, бандиты приняли это не за жест подчинения, а за проявление мастерства в боевом искусстве.

К тому же, Лёха бормотал какие-то странные молитвы себе под нос. Одежда хоть и была чёрной, а не оранжевой, как у настоящих монахов, но всё же покроем напоминала робу, а тапочки на босую ногу и вовсе были один в один как у юродивых странников. Про бритую голову и говорить нечего.

– Ты берега не путай, дядя, – просипел Избранный, медленно приближаясь к главарю.

Главарь, конечно, ничегошеньки не понял. Ни про берега, ведь никаких водоёмов поблизости не было, ни про дядю, ведь он видел этого странного человека впервые в жизни. Впервые в жизни главарю, прожжённому разбойнику и убийце, державшему в железном кулаке все окрестные деревни, стало жутко. Он покосился на своих подчинённых. Весь десяток был растерян. А кое-кто даже повернулся в сторону леса, чтобы драпануть первым.

– Э-э-э… Уважаемый… Преподобный… Ошибочка вышла-с… – заблеял главарь, надеясь выйти живым из этой переделки, в которую попал по своей же глупости.

– Так-то, бля… – странно хватаясь за живот, ответил юродивый.

Похоже, святой подвижник не был оскорблён такой бесцеремонной остановкой, поэтому главарь жестами показал своей банде, чтобы они уходили в лес. Те вздохнули с облегчением и поспешили приказ исполнить.

– Да пребудет с тобой Богиня, святой отец… – пробормотал главарь, пытаясь незаметно отойти к обочине.

– Да, да, ага… – ответил Лёха и помахал рукой вслед убегающим бандитам.

Из придорожных кустов осторожно вышел Петрович, огляделся, посмотрел на хозяина, посмотрел на улепётывающих разбойников. Петух уже был готов бежать со всех ног обратно в деревню, лишь бы не доставаться бандитам, которые бы точно пустили его на суп, но каким-то неведомым образом хозяин сумел от них избавиться без драки.

– Это ты их как прогнал? – недоумевающе спросил он.

– Хер его знает, – выдавил Герой, мелкими шажками пробираясь к вожделенным кустам.

Он чувствовал, что скоро не выдержит. Последний бастион обороны почти сдался, отчего Лёху снова бросило в дрожь. Бесчеловечно жестокие ягоды кровяники, сытные, но коварные, неумолимо рвались на свободу, и как бы Лёха не сдерживал их натиск, терпеть вечно он не мог. Проклятые ягоды были слишком сильны, и были настоящим биологическим оружием, запрещённым всеми конвенциями и правилами войны.

Перед глазами взорвались фейерверки и вспышки, поздравляющие Избранного с получением нового уровня, голову пронзила острая боль, и все Лёхины мускулы невольно расслабились.

Опыт: + 11

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

Добавлен новый титул: ВНУШАЮЩИЙ СТРАХ (1)

Доступна новая способность: АУРА УЖАСА (1)

Глава 8. Лёха Смотрит В Завтрашний День.

Лёха понуро брёл по пыльному тракту и пинал камешек перед собой. Петрович семенил следом, изредка отвлекаясь, чтобы клюнуть какого-нибудь жучка-паучка на обочине дороги. Настроение у Избранного Паладина было крайне паршивое. Абсолютно всё шло через задницу, а он таких поворотов не любил, предпочитая, чтобы всё было ровно и чётко.

Самого себя в таких поворотах Лёха, конечно же, не винил, а перекладывал всё на Босоногую Богиню, которая закинула его в «полную жопу», как он сам выражался. Сам Лёха, разумеется, всё делал правильно.

– Так мы, получается, идём бить Чёрных Приспешников? А куда? Говорят, они прячутся среди простого народа, – рассуждал петух.

Лёха молча хмурил брови, пропуская слова питомца мимо ушей.

– А ещё у них рога и когти. И маги среди них есть, – продолжал Петрович. – Хотя как они прячутся-то, с рогами? Хм.

Петух болтал сам с собой, совсем не замечая, что хозяин его игнорирует.

– Может, под шапкой прячут? Так ведь не всякие рога спрячешь… Когти-то и подрезать можно, а может, втягиваются, как у кошки, а вот рога как, никак же не втянешь…

– Петрович, бля! Заткнись! – не выдержал Избранный.

– Да я молчу! Ты чего?! Вообще не говорю! Из меня слова не вытянешь! – Петрович возмущённо захлопал крыльями.

Лёха запнул камешек куда-то в канаву, выругался себе под нос.

– Я ещё тот молчун! Хоть все перья выдёргивай, я и не пикну! Не, ну это я, конечно, так, образно выражаюсь… Перья мне ещё пригодятся, м-да. Но молчать буду! И слова от меня не услышишь больше! Только разве что сам попросишь, дескать, давай, Петрович, поговорим, да только я и тогда смолчу, вот!

– Петушара, бля! – взревел Лёха. – Кто тебя только говорить научил?! А главное, зачем?!

Петух замолчал на мгновение.

– Так ты и научил, – ответил Петрович.

– Бля-я-я… – протянул Герой.

– Что? Ты вот мне как имя дал, так я сразу и научился. А до этого был простой деревенский петух.

– Это как же?

– Не знаю. Волей Богини, наверное. У меня мозг размером с грецкий орех, как ещё-то?! – воскликнул петух. – Или ты думаешь, что я азбуку в курятнике учил? Кабы так, я бы уж давно в университет поступил. А может, даже в академию магическую.

Герой хрюкнул со смеху, представив питомца в мантии выпускника.

– И это чё, любой в академию поступить может?

Сам Лёха в своё время отчислился со второго курса путяги, где учился на слесаря. Ну, точнее не отчислился, а просто перестал ходить.

– Конечно! Если экзамены сдать. Но ты-то Избранный, тебя, может, и так возьмут! – радостно пропел петух.

Лёха представил себя в мантии выпускника, сидящего за партой, и вздрогнул.

– Да нахер оно мне надо, бля… – ответил он. – Я уж лучше по старинке, с локтя в хлеборезку…

– Так у нас и Гильдия Бойцов есть, – ответил Петрович.

– Уже поинтереснее. И чё они там делают?

Петух гордо выпятил грудь, радостный от того, что хозяин наконец обратил внимание.

– Отважно бьются против порождений тьмы! Охотятся на монстров, спасают принцесс!

– Принцессы, да-а-а… – протянул Лёха, причмокивая губами. – Эх, бабу бы… Приголубил бы любую…

Они с Петровичем шли вдоль бескрайних полей, засеянных пшеницей и рожью. Пыльный тракт, высушенный летним солнцем, казался бесконечным и тянулся до самого горизонта. Ни одной бабы в пределах видимости не было, только дорога, поля и редкие деревья, одинокие, как и сам Лёха.

Солнце довольно сильно припекало и светило прямо в глаз. Лёха пожалел, что у него нет кепки. Раньше он без кепки на улицу вообще не выходил, но кто её надевает, когда выходит покурить в подъезд? Поэтому он терпел, злился, но шёл под палящими лучами, бьющими по бритой голове.

Вообще ему в этом мире приходилось куда больше терпеть, чем в своём родном. В пачке осталось две сигареты, но он терпел, пока станет совсем невмоготу. Терпел голод и холод, спал под кустом, словно бомж. Терпел надоедливого петуха, который, почуяв свободу, не замолкал ни на секунду. Но терпилой Лёха быть не хотел и не собирался, поэтому упорно шёл вперёд.

Где-то там, впереди, как утверждал Петрович, лежал могущественный город Ваар Кхут, вотчина Ледовласого, властителя русарских земель. Город – это хорошо, думал Лёха. В городе не приходится жрать ягоды с куста и пить из лужи, а всегда можно раздобыть и пищу, и бухло, и крышу над головой, и женщину. В городе можно затеряться, да так, что ни одна мусорская шавка не найдёт. В городе можно легко подняться и заработать. Лёха всегда считал себя больше городским жителем, чем деревенским, и в городе чувствовал себя комфортнее.

– А ещё они проводят турниры, устраивают мордобой стенка на стенку, играют в чатрандж, соревнуются в колке дров и… – разглагольствовал петух, но Избранный его перебил.

– Ну-ка, постой. Ещё разок повтори.

– Что? Точно, у тебя же топор есть! Хочешь дрова колоть?

– Да бля! До этого! – раздражённо прикрикнул Лёха.

– Умеешь в чатрандж? Неожиданно… – произнёс петух.

– Про мордобой ты что говорил?

Бить людей в морду Лёха умел, несмотря на поражение от Лютомысла. Но даже у лучших бывают промахи. Три года занятий в секции и второй юношеский разряд по боксу. Лёха до сих пор считал это лучшим своим достижением.

– Стенка на стенку. Собираются и дерутся, – объяснил Петрович. – Не зря же они Гильдия Бойцов.

Лёха мгновенно понял, как поднять бабла и прийти к успеху. Рассуждал он просто – это отсталый феодальный мир меча и магии, значит, спортсменов и, тем более, профессиональных боксёров, тут нет и не будет ещё лет пятьсот. Значит, Лёха будет первым, кто умеет драться по боксёрской технике, а раз никто больше так драться не умеет, то обязательно станет чемпионом. Он живо представил, как стоит на ринге после тяжёлой схватки за чемпионский пояс, рядом лежит поверженный враг, рефери объявляет его победителем, а местные красотки пищат от восторга. Избранный Паладин довольно ухмыльнулся.

– А один на один, тоже дерутся? – спросил он.

Петрович издал звук, одновременно похожий на кудахтанье и смех.

– Конечно! Что за глупости спрашиваешь?! – воскликнул он.

– Слышь, бля, глупости… – огрызнулся Лёха. —Долго ещё до твоей Воркуты?

– Ваар Кхута, – поправил его петух. – Не знаю, скоро, может, доберёмся. А что?

– Буду хлебальники крошить, – воинственно произнёс Паладин.

Он сунул топор под мышку и неуклюже побоксировал с тенью прямо на ходу. С топором под мышкой и в резиновых шлёпанцах это выглядело нелепо, но Петрович виду не подал.

– На, нах, ёпт! – Лёха провёл мощный апперкот невидимому противнику и выронил топор.

Топор попал обухом ему по ноге, а Петрович выучил новое матерное слово.

Глава 9. Противоестественно Безумный Сомнамбулический Богомерзкий Ритуал Игры На Гитаре.

Когда палящее солнце милостиво повернуло к западу и перестало жечь так сильно, на горизонте показались красные черепичные крыши Ваар Кхута. Город был окружён садами, деревнями и слободами, высокие каменные стены опоясывали его, будто толстая змея свернулась в кольцо, сжимаясь вокруг наползающих друг на друга зданий. Лёха приободрился, пошёл чуть быстрее.

На дороге стали встречаться прохожие, они глядели на Героя с опаской и презрением, но он не обращал внимания, уверенно прихрамывая в сторону городских ворот. По обе стороны от главного тракта располагались кабаки и харчевни, шинки и корчмы, таверны и трактиры, соревнуясь между собой в изощрённости экстерьера, оригинальности вывески и привлекательности исходящих с кухонь запахов. Повсюду стояли коновязи и корыта с водой, привязанные лошади тихо ржали и фыркали.

Лёха почувствовал, как снова урчит голодное брюхо, но денег, чтобы купить еды, у него не было. Он остановился у какого-то трактира, почесал затылок. На вывеске была намалёвана какая-то рыбина, но с длинными усами и гребнем. Изнутри доносились музыка и смех. Избранный толкнул дверь и вошёл, Петрович юркнул следом.

– Добро пожаловать! – бодро поприветствовал его мужик за барной стойкой, но стоило Лёхе выйти на свет, голос мужика погас и стал равнодушным. – В «Речного Дракона»…

Завсегдатаи кабака обернулись к нему, музыка затихла, раздались приглушённые смешки. Паладин нахмурил брови, и в ту же секунду менестрели вновь начали играть, а посетители вернулись к своим разговорам, теряя всякий интерес к вошедшему Герою.

– С животными нельзя, – холодно произнёс бармен.

– Эй, я, вообще-то, птица! – воскликнул Петрович.

– Он заколдованный? – раздался чей-то голос из зала.

– Э-э-э… Ага, – ответил Лёха. – Он умный, срать не будет здесь.

Бармен хмыкнул, а петух гордо выпятил грудь и похлопал крыльями.

– Ладно, пусть остаётся. Еда, выпивка?

– Ага.

– Есть жаркое из индейки, есть пироги с ягодами…

– Пельмени есть? – перебил его Лёха.

– Что? – не понял трактирщик.

– Индейку тогда давай, – вздохнул Избранный, усаживаясь на высокий стул рядом со стойкой, топор он положил себе в ноги.

От слова «ягоды» живот снова неприятно скрутило, но это был посттравматический синдром, не более. Оплата здесь, судя по всему, была по завершению трапезы, а раз Лёха пришёл с заколдованной птицей, то и сомнений в его платёжеспособности не возникло. Говорящему петуху никто вроде не удивился.

– А крупа есть какая? Петуху насыпать, – совсем обнаглел Герой.

Трактирщик кивнул и скрылся на кухне, за шторкой. Оттуда раздался звон посуды, Лёха облокотился на стойку, ленивым взглядом окинул трактир. «Речной Дракон» оказался самым обыкновенным кабаком. За грубыми деревянными столами сидели простые работяги, попивая пивко после тяжёлого рабочего дня, в углу шла оживлённая игра в карты, на небольшой сцене местные барды играли незамысловатую лёгкую музыку, собирая гроши в жестяную банку.

Перед Лёхой незаметно возникла тарелка, от еды шёл ароматный пар, от которого рот сам наполнялся слюной.

– Наконец-то, бля, – пробурчал Герой, приступая к трапезе.

– Премного благодарен, – церемонно произнёс Петрович, когда перед ним поставили плошку с зерном.

Через несколько минут Лёха покончил с индейкой и сыто рыгнул, отодвигая пустую тарелку.

– Дружище, плесни пивка, по-братски? Или чё тут у вас, – произнёс он.

Трактирщик молча поставил перед ним здоровенную деревянную кружку.

– Вот это от души, – Лёха расплылся в довольной улыбке.

Паладин давно хотел попробовать местного пива, ещё с первого дня попадания. И как только Лёха поднял кружку, один из местных бардов заорал дебильную песенку.

– Колбаски плюхс! Котлетки бомс! – вопил менестрель, подыгрывая себе на гитаре.

Лёха с глухим стуком поставил кружку обратно на стойку, пенная шапка закачалась на поверхности, сползая по краям.

– Это чё за говно, – хмыкнул он.

– И будет пир на весь мир! И да затрясётся жир! – продолжал бард.

Избранный встал со своего места.

– Петрович, пиво посторожи, – произнёс он и отправился прямиком к надоедливому певцу.

– И сотрясётся в желудке вчерашний кефир! Восславим… – песня оборвалась на полуслове, когда Лёха дал музыканту смачного подзатыльника.

– Заткнись, бля, – Паладин замахнулся снова, отчего менестрель втянул голову в плечи, видимо, привыкший к такому обращению.

Все смотрели на Лёху, в зале повисла тишина.

– Говно какое-то играете, бля, – пробубнил Герой, и на всякий случай отобрал у барда инструмент. – Лабали бы чё до этого было, слова бы не сказал.

Какой-то другой бард начал спешно дудеть на флейте, третий его мелодию подхватил, и трактир вновь наполнился музыкой. Но без гитары. Гитару Лёха поставил рядом с собой, на всякий случай, и снова сел.

Пиво оказалось крепче, чем он ожидал. В таких кабаках обычно пиво бессовестно разбавляли, по крайней мере, в его родном Белозерске. Здесь до таких технологий то ли не дошли, то ли просто трактирщик следил за своей репутацией, но пиво оказалось отменным. Крепче, чем «Балтика 9». Лёха залпом осушил кружку, брякнул об стол и заказал ещё одну.

Трактирщик немедленно налил ещё, Лёха немедленно выпил. В голове приятно зашумело. Избранник Богини снова громко рыгнул и снова оглядел трактир. Ушибленный менестрель сидел в углу сцены со своими товарищами, которые старательно выводили незамысловатую мелодию, остальные посетители негромко общались между собой. Лёха почувствовал острое желание чего-нибудь отчебучить. Взгляд его упал на отобранную гитару.

Играть на гитаре Лёха любил, но почти не умел. Почти на каждой пьянке, где была гитара, Лёха непременно требовал сыграть ему дембельскую песню про чёрные сапоги, а если гитарист этой песни не знал, то в тот же момент получал по башке. Сам Лёха знал только «блатные» аккорды, баррэ ставить не умел, да и учиться не собирался. Ему хватало и так.

Герой повернулся поудобнее, взял гитару, провёл пальцами по струнам. Удивительно, но даже звук был точь-в-точь как у земных гитар. Хотя, даже если бы он отличался, Лёха бы не понял.

– Так бля, заткнулись, – прикрикнул он на местных бардов и снова провёл рукой по струнам, будто проверяя настройку.

Лёха откашлялся. Толстые пальцы медленно, один за другим, встали в нужную позицию.

– Сбивая чёрным сапого-о-о-м… – затянул он гнусаво, как его учили.

Учили его давно, ещё в армии, а практиковаться в игре он мог только на таких пьянках, и то не всегда, поэтому перед следующим аккордом пришлось остановиться и переставить пальцы точно так же, один за другим.

– С травы прозрачную росу-у-у… – пел Лёха, уверенный в своей неотразимости.

В уголке глаза выступила скупая мужская слеза, но Герой втянул её обратно.

– Наш караул идёт тропо-о-о-й… – продолжал он.

– Мужик, верни гитару! – раздался чей-то голос из зала.

– И каждый к своему посту-у-у…

По струнам Лёха бил невпопад, совсем не попадая в текст, но это его совершенно не смущало. Он играл свою любимую песню.

– И каждый думает о то-о-о-м… – Лёха внезапно остановился. – Бля, аккорд забыл. Так, чё там…

И на всякий случай начал песню заново, не обращая внимания на недовольные выкрики из зала.

Глава 10. Продолжение Дьявольски Противоестественных Нечеловеческих Ритуалов Игры На Гитаре.

Песню про чёрные сапоги и девушку, что не дождалась пацана, Лёха всё-таки допел полностью, хоть и не с первого раза. В зале вздохнули с облегчением, когда Избранный взял последний аккорд, выдохнул, всхлипнул, шмыгнул носом, жадно присосался к кружке с пивом, и вроде бы закончил концерт. Но раз Лёха нашёл себе занятие по душе, то и бросать его так быстро он не собирался, поэтому поставил кружку обратно на стойку и снова взял аккорд.

Провёл пальцами по струнам, с важным видом прислушался, покрутил колки, совершенно не понимая, что делает.

– Ща, бля… Повеселее надо чё-нибудь… – пробубнил он.

Гитара жалобно стонала в его руках. Бард, у которого эту гитару отобрали, смотрел на это насилие со слезами на глазах, но не смел отвернуться.

– Уезжают в родные края! Дембеля, дембеля, дембеля! – заорал Лёха.

Песня была ощутимо быстрее предыдущей, и играть оказалось сложнее. Но Паладин Босоногой Богини был неумолим, словно робот-убийца в исполнении Арнольда Шварцнеггера, и продолжал играть, невзирая на все трудности, просьбы остановиться и кончающееся пиво.

– До свиданья, родной КПП! – продолжал Герой.

Петрович наконец оторвался от зерна и оглядел страдающих посетителей, равнодушного трактирщика, менестрелей, зажимающих уши в надежде избавиться от богомерзких песнопений Лёхи. Он заметил банку с монетами, что стояла у сцены. В куриные мозги пришла гениальная идея.

Хлопая крыльями, Петрович подбежал к музыкантам.

– Соберите ему денег, и он прекратит! – громким шёпотом сказал петух.

Лица менестрелей просветлели, они ринулись в зал, протягивая каждому банку для подаяний. Они шёпотом повторяли слова Петровича, и деньги потекли бурным потоком.

– На вокзале девчонка в слеза-а-а-х! – гнусаво вопил Лёха, вспоминая бурную молодость и героическую службу в стройбате.

Менестрели обошли весь зал и подошли к Герою, склонив головы в поклоне.

– Маэстро! – начал главный менестрель, в лиловом камзоле и берете с белым пером. – Примите этот скромный дар, что мы смогли собрать! Мы, барды, честно говорим, нам лучше не сыграть!

– Чё бля? – Лёха остановил игру и почесал затылок.

Банка изрядно потяжелела от золота и серебра.

– Бери деньги и валим отсюда, – Петрович вскочил на барную стойку и зашептал ему на ухо.

Трактирщик хотел было прогнать петуха тряпкой, но Петрович зыркнул на него так, что всем стало ясно – подобного обращения он не потерпит.

– А, да, без базару, – Лёха расплылся в улыбке и забрал деньги вместе с банкой.

– Изволите гитару? – ушибленный бард протянул руки к инструменту.

– Да забирай, жалко мне что ли, – хмыкнул Герой.

Бард прижал гитару к себе, словно величайшее сокровище, и ускользнул в угол, едва сдерживая рыдания.

– Такого выступления и мне не повторить! – главный менестрель явно сочинял на ходу. – У вас есть, юноша, талант, чего тут говорить!

Лёха рылся в банке, не обращая на него никакого внимания.

– Пошли отсюда, – зашипел Петрович.

Паладин бросил несколько монет на барную стойку, особо не разбираясь в номинале, но по глазам трактирщика понял, что получилось чересчур щедро. Монеты исчезли в ловких руках подобострастно улыбающегося бармена.

– Ещё, быть может, чего-нибудь? На дорожку? Или с собой? – оживился он.

– Не, нахер, – бросил Лёха. – Петрович, пошли.

Сытые и чрезвычайно довольные, они вышли на улицу, не обращая внимания на вздохи облегчения, провожающие их в дорогу. На улице уже почти стемнело, солнце быстро укатывалось на запад, поднималась бледная крутобокая луна.

Лёха снова почесал бритую голову, Петрович крутился у него в ногах, приплясывая от нетерпения.

– Пошли, пошли, – бормотал петух, явственно ощущая опасность.

Ещё бы, после такого выступления они наверняка заработали не только полную банку монет, но и непримиримых врагов в лице менестрелей и их покровителей. Да и светить такую кучу денег при всём народе было совершенно глупо, и этим Лёха наверняка привлёк жадных до чужой добычи грабителей.

– Ты чё моросишь, Петрович, – благодушно произнёс Герой. – Ссышься кого?

– Я бы предпочёл сказать, что я опасаюсь, – ответил петух. – Мало ли кто в той таверне нас видел. И деньги видел.

Лёха рассмеялся.

– Да не ссы, петушара, – хохотнул Избранный. – У меня вон, топор есть.

– Поэтому я и боюсь! А ещё уже почти ночь!

– Бля, и правда. Надо бы заночевать где-нибудь, – хмыкнул Паладин. – Ну-ка, пошли.

Он развернулся и снова вошёл в трактир. Петрович с возмущённым кудахтаньем забежал следом.

Музыка и смех замолкли вновь.

– Забыли чего, милсдарь монах? – раздался чей-то голос из зала, но его быстро заставили замолчать жестами и шиканьем.

– Чё эт он меня монахом назвал? – тихо спросил Лёха у своего питомца.

– Понятия не имею, – ответил петух.

Лёха прошёл прямо к барной стойке, каждый его шаг раздавался гулким шлепком в повисшей тишине.

– Слышь, дружище, – произнёс он, облокотившись на стойку. – Комнаты есть у тебя? Заночевать.

Трактирщик на мгновение оторвался от протирания очередной грязной кружки и почему-то посмотрел Лёхе куда-то за плечо. Лёха обернулся, но кроме посетителей, тихо и мирно попивающих местное пиво, никого не увидел.

– Прошу простить, но занято всё, – ответил трактирщик.

Герой нахмурил брови и почесал затылок.

– И чё? Слышь, я у тебя не за это поинтересовался. Или с тебя спросить? – процедил Избранный. – Я тебе задал вопрос конкретный, комнаты есть?

– Е-есть… – выдавил трактирщик.

– Ну вот, хули титьки мять! Давай ключи, показывай, куда идти, – обрадовался Лёха.

– Свободных-то нет…

– Бля… – вздохнул Герой. – Иди вытряхни кого-нибудь, чё непонятного-то?

Трактирщик подобострастно кивнул и отправился к лестнице, в гостевые комнаты, но Лёха его остановил.

– Уважаемый, плесни-ка ещё пива, – сказал он, вновь усаживаясь на стул.

Все разговоры между завсегдатаями пошли исключительно шёпотом, а компания менестрелей жалась к стене, стараясь и дальше оставаться незамеченными. На стойке перед Лёхой снова появилась кружка пива, и он всосал в себя пену, что намеревалась сползти по краю.

– Вишь, Петрович, – произнёс Герой. – А ты боялся. Ща нам уважаемый комнату организует.

Петрович с хмурым видом бродил у него под ногами, стараясь далеко не отходить. Его недовольство чувствовалось, но не перетекало в открытый протест.

Трактирщик быстрым шагом спустился с лестницы и подошёл к Избранному.

– Милсдарь, никто не согласен разделить с вами комнату, – тихим голосом произнёс он.

– Чё бля? – произнёс Лёха, резко вставая со стула.

Стул с грохотом упал, едва не прибив Петровича. На этот раз все посетители, а не только менестрели, стали жаться к стенкам, а кто-то даже начал растаскивать мебель в стороны, освобождая место.

На лестнице послышались шаги, тяжёлые и громкие, будто камни перекатывались по жалобно скрипящим ступенькам. Лёха повернулся на звук и увидел здоровенного лысого мужика в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал красный камзол. Габаритами мужик превосходил Лёху примерно вдвое, но в отличие от Лютомысла, тут было больше жира, чем мускулов.

– Ты чё, волчара, бля! – зарычал мужик, спускаясь с лестницы.

Глава 11. Братулёк Милосердия.

– Ты чё, волчара! – снова взревел мужик.

Лёха ухмыльнулся. Эта битва будет легендарной. Два величайших воина сойдутся в жестоком сражении за право обладать чертогами, достойными того, чтобы в них переночевал сильнейший. Паладин Богини бросил свой топор на пол и хрустнул костяшками пальцев.

Завсегдатаи «Речного Дракона» практически вжались в стены, чтобы их не зацепило случайным ударом, но тут что-то пошло не так. На предпоследней ступеньке великан подскользнулся, упал с лестницы и испустил дух.

– Э, бля, – расстроенно протянул Герой.

Местное пиво ударило в голову, а лучшим дополнением к пьянке Лёха всегда считал хорошую драку, и всегда, как выпьет, искал с кем подраться. А сейчас Лёха сильно огорчился.

Он подошёл к лежащему здоровяку, прищурился, посмотрел. Тот растянулся на ступеньках и, видимо, ударился головой. Но вроде ещё дышал, точнее, тихо сопел. Избранный вздохнул и почесал затылок.

– Хули вы смотрите, бля, тут пацан чуть на свиданку к Богине не отправился, – произнёс Избранный. – Лепилу зовите, бля.

Лёха повернулся к местным, но те замерли в ужасе. Никто даже не пошевелился, не то чтобы бежать за доктором.

– Вас чё, бля, всех разломать? Бегом бля, он же щас копыта откинет! – рыкнул он, и только после этого несколько мужиков отделились от толпы и рванули к выходу.

Избранный хмуро вернулся к стойке и взял своё пиво. Отхлебнул, рыгнул, поставил обратно. Голову снова пронзила острая боль, Лёха прикрыл глаза, но всё равно видел, как рвутся и разлетаются разноцветные вспышки.

Опыт: +20

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

Открыто достижение: МИЛОСЕРДНЫЙ ГЕРОЙ!

Вы, как истинный Паладин Босоногой Богини, пощадили поверженного врага и проявили искреннее милосердие!Свет озаряет Вашу героическую душу, делая Вас сильнее!

Лёха и впрямь почувствовал, как внезапный прилив сил разгоняет усталость и наполняет его (довольно хилые, если честно говорить) мускулы нечеловеческой мощью. Сейчас он чувствовал, что способен свернуть горы, потушить солнце и дать в бубен Супернейтронному Демиургу. Он залпом осушил кружку с пивом и издал протяжный рык, исходящий из самой утробы и возвещающий о прибытии Настоящего Героя.

Избранный Паладин снова подошёл к поверженному великану, тот уже потихоньку приходил в чувство. Герой сел на корты рядом с ним.

– Слышь, братулёк, – сказал он. – Ща лепилу приведут, не ссы.

В ответ новоявленный братишка только простонал что-то невнятное. Лёха прекрасно понимал его состояние, как никак, сам точно так же упал совсем недавно, пусть и гораздо менее удачно. Избранный вытащил из кармана смятую пачку сигарет, достал одну.

– Курить будешь? – предложил он, но внятного ответа не дождался. – Ну, как хотишь. А я буду.

Лёха покрутил сигаретку в пальцах, это была предпоследняя. Винстон. Дрянной табачок, но Лёха к нему привык. Пытался бросить, с переменным успехом, но каждый раз по пьянке начинал курить, и в итоге возвращался к исходной точке.

Он зубами вытянул фильтр, сплюнул тут же, на пол. Давно пора было так сделать, а догадался только сейчас, на предпоследней сигарете. Вряд ли в этом мире есть ларьки с куревом, поэтому приходится вспоминать, как в пятом классе с пацанами курили одну сигарету на пятерых, вытянув фильтр, чтобы было покрепче.

Герой так и сидел, на корточках, попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Сидя на кортах, он ощущал умиротворение, сравнимое с постижением дзен, когда в голове не остаётся ни одной мысли или желания, лишь покой. Сидя на кортах, Лёха ощущал гармонию.

– Э-э-э… – простонал великан. – Ты, бля…

Лёха вышел из прострации и посмотрел на лежащего.

– Ща лепила будет, лежи, бля, – ответил он.

Избранный даже радовался отчасти, что хоть кто-то говорит с ним на одном языке. Хоть с кем-то можно нормально побазарить, и всё равно, что пять минут назад они собирались месить друг другу хлебальники.

Дверь распахнулась так внезапно, что Петрович от испуга подскочил, хлопая крыльями, почти до самого потолка. В таверну влетела ехидно-рыжая ведьма, увешанная амулетами, символами, талисманами и склянками. Лёха оглядел её липким взглядом, задерживаясь на изгибах фигуры. А задержаться там было на чём, пусть и просторный балахон, когда-то давно бывший белым, а теперь просто серый с буро-красными пятнами застарелой крови, скрывал практически всё.

– Кто тут у вас больной?! – с ходу спросила она.

– Ля какая цаца, – протянул Избранный.

Ведьма зыркнула на него, с длинного пальца сорвалась тонкая молния и устремилась Лёхе в ноги. Герой одним чётким движением, даже не отрывая пяток, скользнул чуть назад, и молния впилась в деревянный пол. Доски начали тлеть, но Лёха потушил их ловким харчком.

– Слышь, подруга. Бродяге поплохело малясь, – произнёс он, вдавливая окурок в свой же харчок.

– Не слепая, вижу, – огрызнулась она. – Давно он так лежит?

– Да минут десять всего, – хмыкнул Герой.

Девушка осмотрела раненого, с видимым усилием повернула его на правый бок. Лёха подорвался было помочь, но ведьма остановила его пальцем, на котором снова искрились молнии, поэтому Герой сел обратно.

– Был бы мозг – было бы сотрясение, – заключила она.

– Это он сам так, – пояснил Лёха. – Подскользнулся.

– Никто и не сомневался, – фыркнула она. – У тебя на него бы силёнок не хватило.

– Э, слышь, бля, – ответил Лёха. – За базаром следи.

Ведьма повернулась к Герою и смерила его пристальным презрительным взглядом.

– Ну да. Вижу уязвлённое самолюбие, чрезмерное потакание слабостям… Хах, высокого же ты о себе мнения! Чувства собственного величия тебе не занимать, да… Интеллектом не обременён… Так, стоп!

Лёха нагло смотрел ей в глаза, уверенный в собственном превосходстве.

– Это что, Печать Богини?! – воскликнула ведьма.

– Щелбан, бля, – ответил Лёха, высморкался в пальцы и вытер их о штанину. – Харэ меня зенками сверлить, а то ещё влюбишься. Давай лучше пацану помоги.

Ведьма пробубнила что-то себе под нос, но Герой не расслышал.

– Надо его наверх поднять, в постель, – наконец произнесла она, когда закончила осмотр. – Жить будет, а вот думать – вряд ли.

– Эй, робяты, ну-ка бегом сюда, – Лёха махнул рукой тем немногим, кто ещё не сбежал из таверны. – Взялись, потащили. Бегом, бля!

Тщедушные мужички взяли стонущего великана за руки и ноги, поднатужились, приподняли. Но Избранный видел, с каким трудом.

– Ну вы чёт совсем мало каши ели, – хмыкнул Герой и присоединился к ним.

С помощью Божественного Света, что струился по венам Лёхи, пострадавшего всё-таки затащили наверх, в одну из комнат, и положили на смятую постель. Обстановка была скудная, кроме хлипкой кровати, жалобно скрипящей под таким весом, в комнате стоял небольшой стол, на котором горела свеча, тазик с водой в углу и прикроватная тумбочка.

– А-а-ай… Бля-я-я… – стонал здоровяк сквозь зубы.

Лёха понял, что единственную свободную кровать, за которую он собирался драться, только что снова заняли.

– Слышь, пока не уходи никуда, – бросил он ведьме, которая каким-то зеленым свечением лечила голову пострадавшего.

Ответа он не дождался, поэтому просто вышел в коридор второго этажа. Комнат здесь было немного, по две с каждой стороны, поэтому Лёха начал с ближайшей.

Он кулаком постучал в хлипкую деревянную дверь. Внутри слышались шорохи, но после того, как Лёха постучал, всё затихло. Судя по всему, испугались и замерли в надежде, что он уйдёт. Но сдаваться так быстро Герой не привык, поэтому продолжил долбиться в дверь.

– А ну, открывай, бля! – прорычал он.

Конечно, он мог бы и выбить дверь, но всё-таки планировал в этой комнате ночевать, а ночевать в кабаке и без двери, да после такого шоу, было чревато, это понимал даже Паладин.

– Слышь, бля! Открывай! – внутри всё так же стояла тишина. – Ладно, хер с тобой…

Избранный подошёл к другой двери и точно так же начал долбить по хлипким доскам. Безрезультатно. Все прикинулись ветошью и не отсвечивали, ведь никому не хотелось вдруг оказаться на улице.

Лёха вдруг вспомнил, что обычно у хозяина гостиницы бывают запасные ключи. Проще разок дать в репу трактирщику, чем ломать двери, подумал Избранный, и вразвалочку отправился на первый этаж.

По лестнице спускался крайне аккуратно, ступенька за ступенькой. Он воочию убедился, насколько опасны лестницы, а второй шанс Богиня ему вряд ли предоставит.

Внизу, в общем зале, уже было пусто. Лёха осклабился, но вдруг входная дверь открылась, и в таверну ввалился десяток стражников в серых доспехах и с чёрными дубинками.

– Остановить прямо здесь, криминальная мразь! – завопил один из них.

Глава 12. Камуфляж.

– Никто не смеет нарушать закон в МОЮ смену!

– Эй, начальник, – Лёха остановился и показал им пустые ладони. – Чё за рамсы? Нормально всё, никто не пострадал даже особо.

Стражники быстро рассредоточились по таверне, заглядывая практически в каждый угол, трое отправились на кухню, ещё трое пошли обыскивать общий зал, четверо остановились перед ним.

– Ты тут дебоширишь? – грубо, как может только полицейский при исполнении, спросил стражник.

Лёха моментально принял вид оскорблённой невинности.

– Я?! – искренне удивился он. – Да я ни в жисть ни разу не дебоширил нигде! Я вообще гражданин порядочный!

Стражник, коренастый сержант в островерхом шлеме, из-под которого виднелись только впалые глаза и трёхдневная щетина, презрительно хмыкнул. Таких порядочных граждан у него была полная темница. Два десятка лет на службе порядка кого хочешь научат разбираться в людях.

Этот город, погрязший во грехе, где как раз в это время жадные шлюхи и лживые политиканы проворачивали свои тёмные делишки, а всяческая мразь выходила на промысел по подворотням и переулкам, залитым грязью, давно осточертел стражнику. Он всей душой ненавидел всю эту бандитскую нечисть, что оставалась безнаказанной за свои преступления. И сейчас видел перед собой такого же кровожадного ублюдка, который изображал из себя невинную овечку.

– Взять его, – тихо процедил сержант.

– Э, бля, за чё?! – возопил Избранный, отскакивая назад, на лестницу.

Стражники взялись его ловить, погнались за ним по лестнице, но Лёха в три прыжка преодолел ступеньки и ворвался в комнату, где ведьма до сих пор лечила раненого. Избранный запер дверь за собой в последний момент, по двери тут же принялись колотить.

– Именем закона! Открывай! – раздался приглушённый голос из-за двери, но это была скорее формальность, потому что стражники принялись бить в дверь ещё сильнее.

Ведьма на мгновение оторвалась от процесса и посмотрела на Лёху. На губах её играла паскудно-ехидная улыбочка, но она молчала.

– Бля… – выдохнул Герой, спиной прижимаясь к двери.

Хлипкие доски уже трещали от каждого удара, и Лёху каждый раз отбрасывало чуть вперёд, но он стоял и думал, как же поступить. Вариант сдаться мусорам он даже не рассматривал, не в его это было стиле. В комнате было небольшое оконце, но в него Лёха не протиснулся бы при всём желании, да и бросать Петровича здесь было бы некрасиво. Паладин успел привыкнуть к своему говорливому питомцу. Петух по-прежнему оставался где-то внизу. Выскочить на толпу стражников с дубинками – совсем глупая затея, это понимал даже Лёха, да и топор тоже остался внизу.

– Слышь, мадама, – просипел Герой. – А ведь тебя как сообщницу примут.

Ведьма снова посмотрела на него, на дверь, прислушалась к крикам с другой стороны. С той стороны уже доносились угрозы повесить Лёху за неповиновение власти.

– А я скажу, что ты меня в заложницы взял, – фыркнула она, возвращаясь к лечению.

– Ведьму? В заложницы? Я? Чёто ты дуру гонишь, красавица, – ответил Лёха.

Колдунья задумалась на мгновение. И это было трудно признать, но Паладин был прав, разбираться стражники не станут. Повяжут обоих, потащат в управу, пока разберутся, что к чему… Она уже начала жалеть, что согласилась придти в «Речного Дракона» и помочь раненому, жизни которого, в принципе, ничего особо и не угрожало.

– Так, – произнесла она. – Как зовут-то тебя?

– Лёха, – представился Лёха.

– Я – Амабель, – представилась ведьма в ответ. – Подойди сюда, к стене. Прижмись.

Герой кивнул, отклеился от несчастной двери, дрожащей от ударов с той стороны, и подошёл куда сказано. Ведьма вытянула к нему руки, потрясла пальцами, будто стряхивая на Лёху какие-то брызги.

– Замри и молчи, – прошептала Амабель. – Ты невидим, пока не двигаешься.

– Э-э-э… Ага, – протянул Избранный в ответ.

– Молчи! – зашипела ведьма.

Амабель пафосным жестом протянула руку к двери, и задвижка открылась будто сама по себе, в тесную комнатушку влетели стражники с дубинками наперевес. Ведьма встала перед ними, сложив руки на груди.

– А где этот… Преступник? – хмурый сержант жестом остановил всех остальных. – Точно видели, он сюда забежал.

– Здесь только я и мой пациент, – надменно произнесла колдунья. – Выйдите, будьте добры. Ему нужен воздух.

Несколько стражников попятились обратно в коридор, сержант остался стоять на месте, цепким намётанным взглядом осматривая комнату.

Лёха вдруг почувствовал, как чешется кончик носа. И как затекла нога, которую он поставил не совсем удобно, а резинка трико неприятно давит на живот. Но сержант дотошно осматривал комнату, пусть и издалека, а любое движение мгновенно разрушит заклинание.

– Он не мог отсюда сбежать, – процедил сержант.

– Сюда никто не входил, – спокойно соврала Амабель.

Сержант хмыкнул.

– Я бы точно заметила, – сказала ведьма, стараясь встать как раз на одной линии между Паладином и стражником, чтобы хоть как-то прикрыть его.

Избранный ухмыльнулся, по-прежнему стараясь не шевелиться. Если выгораживает, значит, понравился, и других объяснений Лёха не видел.

Нос зачесался невыносимо, Избранный поморщился, и вдруг увидел на себе пристальный взгляд сержанта. Похоже, тот заметил что-то неладное, но пока не понял до конца. Лёха замер, словно кролик перед удавом.

– Нам доложили, что тут массовая драка и смертоубийство, – произнёс сержант, не прекращая бурить Лёху взглядом.

– Вас обманули, – пожала плечами Амабель. – Разве что вот этот здоровяк упал с лестницы, но и это он сам поскользнулся.

– Товарищ сержант! Товарищ сержант! – раздался голос из коридора. – Гляньте сюда!

Сержант в последний раз зыркнул на Лёху, на ведьму, молча развернулся и вышел, оставив дверь открытой. Герой тихо выдохнул и наконец почесал нос плечом.

Из коридора, а точнее, из общего зала, донеслись вопли Петровича.

– Я требую зачитать мне мои права! Это полицейский произвол! Адвокат! Мне нужен мой адвокат! В чём меня обвиняют?!

Ведьма посмотрела на Паладина и вопросительно изогнула бровь.

– Бля, петушара… – прошипел Герой.

– А-а-ай! Вы не имеете права! Я разумное создание! Я буду жаловаться! Ай! – доносились жалобные вопли.

Петровича надо было снова выручать, а спускаться вниз самому – это самое настоящее самоубийство.

– Бля, Мебель… Прости, Амабель… Можешь петуха моего выручить? – тихо произнёс Герой.

– А жирно не будет вам? – фыркнула колдунья, тряхнув рыжими волосами.

– Бля, благодарен буду, – пообещал Лёха.

– А-а-а-а-а! Перья! Не тронь! Ай! – снова кричал петух.

Амабель нахмурилась. Снова помогать этому мерзавцу казалось совсем плохим решением, но Печать Богини просто так кому попало не раздают, это значит, сама Властительница отметила его своим благословением. А если он и правда Избранный…

– Ладно, посмотрим, что я смогу сделать, – ответила она. – Жди здесь.

Колдунья спустилась вниз, в общий зал, и увидела, как десять стражников и один сержант гоняются по всей таверне за взъерошенным петухом, который носился по залу с дикими воплями, то и дело взлетая до самого потолка.

Глава 13. Вечер Блатной Романтики.

Крепость стояла на, своего рода, огромном холме. А этот, своего рода, огромный холм находился прямо в центре города, возвышаясь над крышами домов и узкими улочками.

Лёха, окружённый конвоем стражников, брёл вверх по склону, исподлобья зыркая то на сержанта, то на колдунью. Петрович удобно устроился у девушки на руках и тихонько квохтал, жалуясь ей на ментовской беспредел. Лёха так и порывался устроить очередной дебош и сбежать, но это бы поставило его вне закона, и с карьерой Героя было бы покончено. Значит, придётся идти с ними в крепость. Впрочем, Лёха в мусарне уже бывал, и знал, чего ожидать. Откатают пальчики, помурыжат пару часов и отпустят, ведь за ним никаких косяков пока не числилось. Тем более, раз он Герой, то и бить не будут.

Стражники, однако, были напряжены до предела, дубинки их уже не висели на широких поясах, а перекочевали в цепкие мозолистые лапы, и Лёха ясно понимал, что они эти дубинки пустят в ход совершенно не задумываясь.

– Тащ командир, – произнёс Герой, высморкнув длинную соплю прямо в придорожную пыль. – Я чё сделал-то?

Сержант даже не обернулся. Ведьма успела рассказать ему про метку Избранного, но и лебезить перед очередным героем ему не хотелось. Сержант предпочёл хранить молчание.

– Тащ командир, не по закону это, – буркнул Герой.

– Здесь я – Закон, – процедил сержант.

На душе у него было погано. Если это теперь называют Героем, то он боялся представить, какие нынче злодеи. С такими героями, собственно, и никакие злодеи не нужны. Сержант вдруг почувствовал, что смертельно устал, и вся накопившаяся злоба яростно требовала выхода. Но и выместить её было некуда. Поэтому он только сжал кулаки покрепче и стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.

– Беспредел творите, тащ командир, – укорил его Лёха.

– Точно! Как есть беспредел! – оживился петух, до сих пор обиженный. – Это ж разве можно, из живого петуха перья драть?!

Он едва не захлопал крыльями от гнева, но Амабель вдруг одним движением руки успокоила его, и Петрович снова притих. По крайней мере за это Лёха был ей благодарен.

Крепость понемногу приближалась, и Герой удивлённо присвистнул, когда увидел, что каменные стены в высоту оказались почти как пятиэтажка. Сложены они были из удивительно ровных серых глыб, местами поросших желтовато-зелёным мхом, и издалека казались бетонными, но вблизи всё-таки выдавали своё естественно-каменное происхождение.

Ворота, циклопически громадные, будто созданные для сказочных исполинов, оставались открытыми, и весь конвой прошёл через них, стражники и колдунья совершенно буднично, Лёха и петух – озираясь по сторонам и задирая головы, чтобы получше рассмотреть всю невообразимую величину цитадели. А посмотреть было на что, особенно тому, кто всю жизнь прожил в захолустном городке, застроенном типовыми пятиэтажками.

Сержант, а вслед за ним и все остальные, остановились в широком каменном коридоре. Коридор изгибался вдоль стены, сразу за центральными воротами, и вёл к другим воротам, поменьше, непосредственно в цитадель. Стены нависали со всех сторон, создавая ощущение, будто ты находишься в каменном мешке. Лёха вдруг хмыкнул, представив себя на месте тёмных прислужников, штурмующих крепость и пробившихся за ворота, а тут вдруг вместо лёгкой добычи – громоздкие нависающие стены с защитниками наверху. Ему вдруг стало зябко.

– Так, – протянул сержант, запуская руку под нащёчники шлема и почёсывая щетину.

Ему жутко хотелось отправить этого так называемого героя в самое глубокое подземелье, упрятать подальше и надолго, но как ни крути, ни одного, даже формального повода он не находил. Не отправлять же его за решётку за один только подозрительный вид? Сержант представил всю бумажную волокиту (тем более, совсем бесполезную, ведь ублюдок всё равно выйдет) и снова нахмурился. Отпустить мерзавца просто так он тоже не мог. Остатки совести, которые он старательно глушил каждый вечер крепким алкоголем, решительно протестовали.

Решение, наконец, пришло. Сержант взмахнул рукой, и они продолжили путь. Лёха поначалу не понял, куда его ведут, но вели его к угловой башне. Все, включая колдунью и петуха, по очереди вошли внутрь, спустились по винтовой лестнице и оказались в тесной комнатке с голыми стенами. Посреди комнаты стоял письменный стол, заваленный бумагами, и два стула, а у противоположной стены Лёха увидел решётку. Обезьянник, значит. Удивительно, что стены синим не покрашены на два метра от пола. На стене чадил факел, разгоняя темноту и превращая её в полумрак.

– Эт чё, бля, на каком основании, – хмыкнул Герой.

– Здесь до утра посидишь, до выяснения, – удовлетворённо ответил сержант.

Спорить было бесполезно. Паладин зашёл в тесное узилище, хмуро огляделся, хотя смотреть особо было не на что. Ничего, кроме каменных стен и железной решётки, отделяющей четыре квадратных метра от остальной комнатки.

– Петуха туда же, – приказал стражник.

Ведьма с некоторым сожалением отпустила Петровича, и тот гордо прошествовал к хозяину. Что удивительно, молча.

Решётчатая дверь обезьянника закрылась, а ключ сержант демонстративно повесил на пояс.

– Вас завтра вызовут, будьте готовы, – сказал он колдунье.

Амабель вздохнула, кивнула ему и вышла, остальные стражники вышли вслед за ней. Сержант уселся за стол, так, чтобы видеть Лёху, который уже сидел на корточках и царапал что-то ногтем на стене. Петрович молча прохаживался по камере.

– Значит так, – начал сержант.

– Ты бы представился хоть, тащ командир, – не отрываясь от своего занятия, произнёс Лёха. – Непорядок.

Сержант поморщился, будто сожрал дольку лимона.

– Городской гвардии уполномоченный сержант Глухарь, – после некоторой заминки представился он. Хотя островерхий шлем так и не снял.

– Слушай, тащ уполномоченный, я вот не догоняю малясь. Тут, вон, написано «здесь был Фариа», – едва ли не по слогам прочитал Герой. – Тут же ошибка, наверное? Может, Фарид? Был у меня кореш, татарчонок, бля, Фаридом звали…

– Молчать! – рявкнул сержант, отчего петух подлетел на добрых два метра и невольно попятился ближе к хозяину.

– Зря ты так, тащ командир, нормально общались, – по-доброму укорил его Паладин.

Ещё и издевается.

– Я таких как ты, мразь, насквозь вижу, – прорычал стражник, наклонившись вперёд на стуле.

Лёха равнодушно глядел на сержанта, сидя на корточках и не отрывая пяток от холодного каменного пола. Каким-то непостижимым образом сидение на кортах придавало сил, как физических, так и душевных, и никакие слова этого краснопёрого не могли поколебать уверенность Лёхи в собственном превосходстве. Будто это он на самом деле сидел за столом, а сержант сидел в изоляторе. Но никакие столы и стулья не могли дать Герою той уверенности, которую давали обычные корты. Будто бы прижатые к земле пятки давали ему связь с бесконечным космосом.

Уполномоченный сержант Глухарь достал чистый лист бумаги и перо с чернильницей.

– Имя, – процедил он сквозь зубы, будто любое общение с Героем доставляло ему физический дискомфорт.

– Лёха, – ответил Лёха с нескрываемым вызовом в голосе, но к его удивлению, стражник записал его и так.

– Род занятий.

– Герой, бля, – бросил он первое, что взбрело в лысую голову.

Сержант даже отложил перо и снова оглядел его с ног до головы.

– Чё, не верится? – ухмыльнулся Герой.

Сержант не ответил, и только обмакнул перо в чернильницу. Его до сих пор терзали сомнения, несмотря на все заверения ведьмы. Эта сволочь годилась скорее в мелкие приспешники тьмы.

– Нисколько, – хмыкнул он.

– О, это самый великий Герой из живущих! – вдруг подал голос Петрович. – Несокрушимый Паладин, Бесстрашный Монах, Сладкоголосый Поэт! Внушающий Ужас и Дарующий Милосердие Богини! Стальной Победитель Одиннадцати Разбойников!

Петровича понесло.

– Петушара, бля, – буркнул Лёха, которому даже стало немного не по себе, невзирая на корточки и связь с бесконечным космосом.

– Он – Крысобой, Стреляющий Невозможным! Гроза всех преступников и Бич Божий!

Выглядел Лёха и правда как бич в своей грязной мастерке, трико и шлёпках.

– Да заткнись ты, бля! – Несравненный Воин замахнулся на петуха широкой ладонью, и только после этого Петрович умолк.

Сержант снял шлем и поставил его на стол. В полумраке блеснули залысины.

– Всё-таки герой, – хмыкнул он. – Не обессудь, но пока останешься здесь. А завтра пойдёшь к Ледовласому, он решит, как с тобой поступить.

Лёха пожал плечами. Он сидел на кортах, и ему было всё равно.

Глава 14. Баня И Богиня.

Владычица Мультивселенной тайком подглядывала. Конечно, бессмертная вневременная сущность могла подглядывать и в открытую, не таясь, или вовсе явиться смертным в обличье горящего куста или белобородого деда, но Босоногая Богиня больше всего любила образ девочки, а все маленькие девочки любопытны до безобразия.

Вот и сейчас она одновременно следила за Избранным Героем, что сидел в подземелье, и перечитывала Древний Список. Такая нелепая ошибка, но какой чудовищно катастрофический результат! Она направила свой всевидящий взор на настоящего избранника.

Алексей Оболенский тренировался в старом школьном спортзале, фехтовал сразу против троих. Высокий, статный блондин изящными пируэтами уходил от чужих сабель, и сам только обозначал удары, легко лавируя между противниками. Вот кто был избран по-настоящему. А она всё испортила. Богиня вздохнула и повернула свой взор к темнице.

Этот… Самозванец, лысый краснорожий гоблин, на настоящего Героя никак не тянул. Богиня почувствовала некое отвращение к Лёхе, неспособному на подвиг и высокие чувства. Она трижды проверила его жизненный путь после того, как отправила его в мир меча и магии. Верхушкой его карьеры было звание ефрейтора, выданное из-за ошибки штабного писаря. Ни до, ни после этого никакими достижениями он не блистал, да и вообще не желал блистать, своим духовным развитием лишь слегка опережая обезьяну. И Богиня сильно сомневалась, что её вмешательство что-то изменит.

А ведь Межгалактический Архивраг уже излучал эманации зла во всех направлениях пространства и времени, и с каждым мгновением становился сильнее. Вот и сейчас от очередной эманации тряхнуло так, что по гладкой поверхности Древнего Списка пробежала рябь, словно круги на воде.

Эх, если бы она могла хоть как-то повлиять… Но нет же, Избранный Герой всегда действовал только самостоятельно, и каждый его поступок изменял содержимое Древних Списков так, чтобы никто, кроме самого Героя, не мог влиять на Мультивселенную. Никто, кроме Героя, не властен над судьбой, даже боги. Таков закон равновесия, и Владычица что угодно бы отдала, чтобы хоть самую малость подтолкнуть Паладина к подвигам. Но нельзя, как раз по этим самым дурацким правилам. Что уж тут говорить про замену героя. Совет Девяти имел на этот счёт чёткую позицию.

Владычица в который раз обиженно надула губы. Но ничего поделать она не могла, теперь всё должен был решить её Избранный Паладин, который сидел в темнице вместе со своим петухом. Богиня смахнула изображение в сторону и обратила взор в другую вселенную, где её любимые многомерные фрактальные котики играли клубками звёздных нитей.

Петрович, по своему петушиному обыкновению, ровно в шесть часов утра начал петь, несмотря на то, что в тесной камере не было окон, и солнца он не видел. Биологические часы у него работали безукоризненно, а контролировать свой инстинкт он, по его же словам, не мог, но Лёхе казалось, что петух просто пытается лишний раз вывести его из себя.

– Да заткнись ты, бля! – процедил Герой.

Он так и продолжал сидеть на корточках, прислонившись к холодной каменной стене. Сколько он так просидел – он даже не задумывался, но если петух заорал ровно в шесть, то почти всю ночь.

Вскоре за дверью раздалось железное лязганье, шаги, и в комнатку вошёл вчерашний сержант. Круги под его глазами казались ещё чернее, чем вчера. Следом за сержантом вошёл некий бородатый господин в длинной шубе. Одной рукой, на сгибе локтя, он держал высокую папаху, а другой поддерживал подол, чтобы не подметать шубой здешние полы.

Лёха лениво моргнул. Затем криво ухмыльнулся, глядя, как господин морщит нос, но зажать не может, потому что обе руки заняты. Воняло здесь изрядно, в том числе и от самого Лёхи.

– Ты тут, что ли, герой? – пробасил бородатый без малейшего уважения.

Лёха резко встал. Перед глазами забегали чёрные мушки от чересчур быстрого подъёма, но Лёха устоял на ногах и нагло уставился на бородатого.

– А чё, бля, вопросы есть? – произнёс Избранный.

Сержант извиняющимся взглядом посмотрел на визитёра. Как выразился бы Лёха – глазами срущей собаки. Мол, других героев не завезли, что имеем.

– О, это самый великий Герой из живущих! – снова начал свою шарманку петух, но быстро умолк под тяжёлым взглядом Героя.

– К вождю его надо, – забавно растягивая гласные, произнёс бородатый. – Да только помыть сперва, а то дух от него такой стоит, что аж с ног сбивает.

– Будет сделано, боярин, – немедленно ответил сержант.

– Да поторопитесь, вождь долго ждать не любит, – приказал боярин, развернулся и вышел, всё так же приподнимая шубу над землёй.

Сержант побренчал ключами, выискивая нужный, и, наконец, отворил дверь. Лёха провёл шершавой ладонью по ёжику волос и вышел, Петрович засеменил следом.

– Веди, – приказал Избранный.

Стражник нахмурился, но под шлемом этого не было видно. Ему стало мерзко от того, что какая-то уличная грязь, едва выйдя из камеры, смеет ему приказывать. Впрочем, он давно понял, что этот мир прогнил до основания. И всё же мириться с этим он не собирался. Но и ответить было нечего.