Опасно для жизни

Глава 1. Дом уходит

Хочу поблагодарить Наталью Ч. за горячие обсуждения, советы, сомнения и поддержку.

– Дом уходит!

– Дом уходит!

Нужно бежать. Не хочется бросать то, что успели собрать, но Дом уходит. Важно не отстать. Что-то случилось. Он должен был быть в покое еще несколько дней. Первый отряд далеко ушел, они могут отстать.

Жители бегут. Быстрей! Задыхаясь и теряя добычу. Отстающим бросают лестницы. Мы успели. Первый отряд – большая утрата, они были сильными, но, возможно, они смогут вернуться.

В поселке собрание. Все перепуганы. Дом двинулся не вовремя и не туда. Он поменял курс. Что-то случилось. Все галдят. Опять какие-то болваны пытаются запустить электричество?

Уже несколько месяцев они жили по расписанию, жизнь стала налаживаться. И вдруг опять все рушится.

– Выгребай лопатой! Не вздумай туда воду лить, взрыв будет! – кричит дед Трофим, упираясь обеими ногами – и своей и деревянной в тело червя, и изо всех сил пытаясь разогнуться, втащить наверх гибкий упругий шланг. Трофиму непросто приходится, ведь шланг полон ила – после того, как носитель сдвинулся, тот его конец, который раньше упирался в чистую гладь воды, сместился, и щедро хватанул жидкой грязи с самого берега реки. Он и теперь продолжал всасывать гадкую жижу, ведь насос и не думал останавливаться. Защиты от подобного происшествия на кустарно сделанном агрегате установлено не было. Даже быстро отсоединить шланг с другого конца, в месте соединения с насосом, невозможно. Сконструировать достаточно надежное соединение так, чтобы его еще можно было быстро подключать и отключать с тем набором материалов, что удалось достать, не представлялось возможным. Вот и приходится теперь Лисице спешно выгребать горящий уголь из топки насоса, иначе ненадежный агрегат окончательно забьется, шестерни и валы, которые заставляют крутиться поршень, потрескаются, а сам поршень расклинит. Восстановить агрегат после такого будет невозможно.

– Ольга, миленькая, поторопись, – чуть не плача хрипит Трофим, срывая пальцы до крови о проволочные кольца, которыми для надежности перетянут рукав. Мужчина и рад бы помочь девушке, да не может. Шланг – ничуть не менее важная часть машины. А главное – еще более редкая, чем металлические детали насоса. Если гибкая резиновая кишка зацепится за что-нибудь на земле, или попадет между щупальцев разогнавшегося носителя, все селение останется без драгоценного насоса. А жители о нем даже не вспомнили, когда исполинский червь вдруг начал движение! Половина селян бросилась к огородам, которые сейчас безжалостно сминались кольцами носителя, изменившими положение друг относительно друга – червь почему-то решил свернуть, судя по углу схождения колец, он поменял направление чуть ли не на девяносто градусов! Бабы бросились к безжалостно сминаемым огородом. Молодые охотники и вовсе растерялись: кто бросился спасать пожитки из рушащихся хижин, кто рванул к краю носителя, то ли собираясь соскочить, пока он не набрал скорость, то ли, наоборот, помочь отставшим добытчикам взобраться наверх. А механизм, который поит весь поселок, оказался брошен, и только дед Трофим заполошно скакал на своей деревяшке от шланга к топке и никак не мог сообразить, что делать сначала – тушить паровую машину, или спасать рукав.

Только когда прибежала Ольга, мужчина немного успокоился – в присутствии воспитанницы Трофим всегда становился собранным и сосредоточенным. Старая привычка, почти рефлекс, еще с тех времен, когда они жили вдвоем, на поверхности. Ольга была еще совсем девчонка и мужчина, понимая, что их маленькая группа зависит целиком от него, не мог себе позволить проявить слабость.

Разведчица раз за разом вышвыривала груженые горящим углем лопаты прямо на поверхность носителя, стараясь только не ронять уголь под ноги. Девушка не успела даже надеть защитные рукавицы, жар из топки опалял пальцы, сжимавшие рукоять лопаты, светлые волосы вокруг лица скручивались от высокой температуры, пот не успевал собраться в капли, испаряясь с лица сразу же. Аппарат натужно, с перебоями гудел, вздыхал и всхлипывал, иногда раздавался лязг – каждый раз, слыша непривычный звук, сердце Ольги заходилось от ужаса. Она переживала за машину чуть ли не больше, чем ее создатель. Знала, сколько сил и старания вложил в аппарат дед Трофим, да и сама не раз рисковала жизнью, добывая запчасти. С тех пор как заработал насос, жизнь в поселке стала во стократ проще. Появилась возможность разбить дополнительные огороды, добытчикам уже не нужно было тратить столько сил, чтобы натаскать воды вручную… А тупоумные бабы, вместо того чтобы помочь, бегают вокруг своих порушенных грядок, будто их вопли могут как-то вернуть потерянный урожай.

Лопата дергается от неловкого движения, несколько угольков выскакивают, будто светлячки, вырвавшиеся из банки, падают на одежду, оставляя прожженные следы, жалят кожу. Ольга не обращает внимания на боль, бесстрашно ныряет в топку, выгребая топливо. Кажется, котел шумит потише, кипение прекращается. Сила тяги уже не так сильна, еще немного усилий, и насос остановит работу, можно будет помочь деду Трофиму.

Ольга бросает лопату, поворачивается к мужчине. Он уже тоже почти справился. Конец шланга болтается над так неожиданно пришедшими в движение щупальцами. Дед Трофим лежит на спине, вцепившись в шланг. Сил, чтобы окончательно затащить рукав, наполненный грязью, не хватает, но и отпустить нельзя, иначе все усилия пойдут прахом, шланг сползет обратно, попадет между твердыми, как камень конечностями червя, будет перемолот и разорван. Ольга хватается за холодную, покрытую испариной резину, со стоном вытягивает еще несколько сантиметров, Трофим перехватывает шланг немного ниже, помогая девушке. Еще раз. И еще. Наконец, можно расслабиться. Шланг лежит надежно, можно не опасаться, что он попадет в жернова щупалец. Ольга лежит, вцепившись в холодную мокрую резину.

Трофим не успокоился, пока они не проверили механизм насоса. Повреждения все же были, но не катастрофические, мужчина надеялся починить все еще до того, как носитель сделает очередную остановку. Рукав тоже пришлось чистить. Ольга представила, что будет, когда грязь внутри засохнет, и без возражений принялась помогать механику. В хижину возвращались спустя пару часов, грязные, с прожженной одеждой, с покрытыми ссадинами руками и усталые настолько, что даже шагать было тяжело.

Переполох в поселке до сих пор не утих. Рыдали дети, вопили бабы, мужики носились туда-сюда с перекошенными лицами. Ничего удивительного – носитель сдвинулся с места намного раньше привычного срока и совсем не в ту сторону, куда полз последний год. Ольга, остановившись передохнуть на вершине одного из колец, взирала на всю эту суету с мрачной обреченностью. Паника у разведчицы прошла еще в самом начале катастрофы, и был этот период растерянности столь коротким, что никто из окружающих его и вовсе не заметил. Ничего удивительного в этом нет, ведь род занятий Лисицы требовал быстро адаптироваться к резко меняющимся обстоятельствам. Те, кто не может быстро мобилизоваться в случае опасности, разведчиками не становятся. Как и добытчиками.

«Люди привыкают ко всему. Пусть тяжело, пусть голодно и холодно – все можно пережить. Лишь бы была уверенность, что завтра будет то же, что и вчера» – философствовала Лисица, глядя на маленький филиал сумасшедшего дома, разворачивающийся под ногами. Алексей, староста поселка, пытался как-то успокоить людей, перекричать самых голосистых. Увещевал, просил, приказывал. Бесполезно. Голос разума ожидаемо заглушался истеричными воплями недовольных, напуганных грядущими переменами жителей. Какая-то из мамаш, возмущенная тем фактом, что староста отмахнулся от ее невероятно важных претензий, даже попыталась обвинить в происходящем главу поселка. Поскольку идея была откровенно бредовой, поддержки среди остальных она не получила, однако звоночек был неприятный. Люди на взводе, того и гляди заметят спокойно наблюдающую за ними Лисицу и уж тогда найдут, к чему придраться. Еще раз окинув неприязненным взглядом поселок, Ольга поспешила соскользнуть с кольца и, стараясь избегать скоплений народа, направилась к деду Трофиму. Лучше уж побыть у него, пока все не уляжется, и к жителям не вернется способность соображать.

Хижина Трофима располагалась в отдалении от основного поселка, за третьим кольцом носителя – почти у самой головы. Так сложилось исторически – они с Лисицей присоединились к селению совсем недавно, и места между четвертым и пятым кольцами гигантского червя просто не было. Пришлось селиться в «не престижном районе». В этот раз такая отдаленность сыграла на руку, жилище, в отличие от многих других не пострадало от катаклизма. Ни Трофима, ни, особенно Ольгу, такое отшельничество не волновало. Девушка так и не смогла до конца влиться в сложившееся общество жителей комунны, и потому даже рада была, что соседи предпочитают лишний раз не бить ноги, перебираясь через кольцо, чтобы навестить «приблуд». Деду же по большому счету было и вовсе наплевать на соседей.

Вот и сейчас, несмотря на творящийся в поселке хаос, мужчина не спешил присоединяться к собранию жителей. Войдя в хижину, Трофим проскакал к одной из полок, порылся среди книг, рассыпавшихся от сотрясений, и уже через минуту сосредоточенно рассматривал старый атлас. Трофим наносил какие-то пометки карандашом, чертыхался, аккуратно сводил пометки ластиком и, рисовал новые. Поразмышляв еще немного, старик вновь выругался, схватил с самодельной полки громоздкий металлический инструмент, который, Ольга помнила, назывался секстант, и, подскакивая на деревяшке, заменяющей ему левую ногу, шустро выбежал на улицу. На воспитанницу он внимания не обращал, слишком сильно был поглощен решением задачи. Ольга не обижалась. Она помнила, как счастлив был старик, когда она притащила ему этот предмет, найденный в развалинах какого-то музея лет пять назад. Помнила, как орали друг на друга они с тогдашним старостой, Андреем, когда тот попытался забрать ценный кусок металла на перековку. Тогда деда Трофима в поселке еще не слишком уважали, считали просто чудаковатым стариком, помнящим те времена, когда червей еще не было. Это позже они с Лисицей доказали свою полезность – каждый по-своему. Лисица оказалась великолепной разведчицей, ну а обширнейшие по нынешним временам знания Трофима не раз помогали односельчанам в решении бытовых проблем. Начиная от способов возделывания картошки, способа добычи воды, устройства арбалета и заканчивая конструированием простейшей доменной печи для перековки металла. С «причудами» деда смирились. С тех пор в его хижине появлялось все больше непонятных механизмов, артефактов из прошлой жизни. По большей части стараниями Ольги, но иногда и соседи приносили что-нибудь, в качестве платы за помощь. В больший восторг Трофима могли привести только книги, но их было совсем мало – с течением времени найти неповрежденные стихией становилось все сложнее. То есть развлекательной литературы-то было полно, но не она интересовала деда Трофима. Его больше привлекали вузовские учебники по техническим дисциплинам, справочники или газеты. Газеты даже больше, но только самые свежие. Те, которые выпускались уже после появления червей, пока еще не остановились типографии, а человечество не осознало, что цивилизации пришел конец.

Дед Трофим вернулся, и устало опустился на лежак.

– Не получается, – грустно констатировал он, с силой потерев лицо. – Слишком устарел справочник. Слишком большая погрешность. Эх, где теперь джипиэс, или хотя бы гугл карты?

– Что ты все со своей гуглей, деда? – возмутилась Ольга. – Вечно ты ее поминаешь! Объясни толком, чего у тебя не получается?

Мужчина снова устало вздохнул:

– Я хочу понять, куда мы ползем теперь.

– Какая разница?

– Есть у меня мысли… Впрочем, сейчас это не важно. Прости, увлекся. Обидно, когда то, что раньше не требовало вообще никаких усилий, теперь представляет такую сложную задачу! Да еще я не все знаю…

Трофим часто вспоминал о прошлых временах. Ольга относилась к его рассказам как к сказкам. Надо же, люди раньше могли разговаривать на расстоянии! Могли по небу летать, и по земле двигались на специальных повозках, которые везли всех, кто хотел по дорогам из черного ровного асфальта. Ольга верила, но представить себе такое не могла. Всплывали в памяти какие-то неясные картинки, но слишком уж неправдоподобные. Лисица и сама не знала, правда это, или навеяно рассказами Трофима – черви появились, когда ей не было еще и трех лет, и то немногое, что она могла вспомнить, давно было перекрыто более поздними воспоминаниями.

Девушка, больше не прислушиваясь к рассуждениям старика, молча закатала ему штанину и, отстегнув деревяшку, принялась смазывать культю самодельной мазью из жира и целебных трав. Сколько раз говорила деду, чтобы он чаще проделывал процедуру – все бесполезно! Упрямый старик предпочитал терпеть боль до последнего, экономя мазь. Знал, что искать необходимые для снадобья травы непросто и жалел воспитанницу.

Культя выглядела страшно, сквозь тонкую кожу на самом конце была видна кость, но девушку это не смущало. Работа была привычной, да и ей ли брезговать, если эти страшные шрамы – результат ее «лечения»? Теперь-то она догадывалась, что сделала все неправильно тогда, пять с половиной лет назад, когда нога у деда Трофима почернела и раздулась. Нужно было сделать разрез и закатать кожу наверх, а кость пилить выше. Тогда края раны можно было бы сшить, и шрам не был бы таким страшным. Впрочем, вины за неудачное лечение Лисица тоже не чувствовала. Какой спрос с двенадцатилетней девчонки? Чудо, что Трофим все же выжил, не помер. Настоящее чудо, почище летающих людей и загадочных гуглей. Как же страшно ей тогда было! Дед Трофим был горячий, как печка и почти ничего не соображал, а когда все же приходил в себя, умолял девочку отпилить ему ногу. Она долго не могла поверить, что он действительно этого хочет, а когда все же поверила, не могла решиться. А страшная болезнь тем временем поднималась все выше, и дед Трофим чувствовал себя все хуже. Страх потерять единственного близкого человека перевесил. Лисица, которую тогда еще никто так не звал, напоила бредящего мужчину водкой, которую он хранил для обеззараживания ран, и отпилила больную ногу ножовкой по металлу.

Тяжелое тогда было время. Целый месяц они с Трофимом голодали, потому что Ольга боялась оставлять мужчину надолго, не могла ходить на поиски пищи. В те минуты, когда он приходил в себя, он все пытался убедить девочку оставить его, говорил, что они вдвоем не выживут, а так у нее будет шанс. Ольга отказывалась, даже когда он замахивался на нее и матерился, пытаясь прогнать. Когда нога немного зажила, стало чуть полегче. Трофим смог хоть как-то передвигаться, ухаживать за собой, девочка получила возможность отлучаться надолго. Она умела находить пищу – пока Трофим не сломал ногу, он часто брал ее с собой, учил, как пользоваться самодельным луком, ставить силки, выдалбливать в мерзлой земле ямки, чтобы набрать воды. Снег топить не разрешал. Ольга, тогда еще совсем маленькая, не понимала, что такое «радиоактивные осадки», однако накрепко запомнила, что пить можно только ту воду, которая очистилась, пройдя через землю и песок.

Привычные действия умиротворяли, раздражение, вызванное неприглядным поведением односельчан, уходило. Она совсем не удивилась, когда в дверь поскреблись и на пороге появился староста Алексей. Кивком поприветствовав обоих жильцов хижины, он спросил:

– Лисица, поможешь? Надо первую группу искать. Половина мужиков, почитай, пропала. И так все кувырком, огороды порушены, треть жилищ раздавило, ползем теперь неизвестно куда – вся разведка насмарку. Еще и первая группа… Как без них народ кормить? Младших посылать на дальние расстояния? Так ведь еще неизвестно теперь, когда он остановится.

– А Лисица, значит, не младшая?! – вызверился дед. – Ее не жалко? Пусть прям так, с движущегося носителя прыгает?

– Ну чего ты, сразу, Трофим? – Алексей говорил, опустив глаза. – Кого я кроме нее пошлю? Кто вернуться сможет?

– А кого хочешь, – упрямо поджал губы кузнец. – Что, первую группу потеряли, так пускай и Ольга пропадает? Ты не хуже меня знаешь, что для добытчиков ничего страшного не произошло. Они ушли всего день назад, вернутся не раньше послезавтра. Ну, не найдут они нас на месте. Так что, потеряют? Вдоль червоточины пройти не смогут? Заблудятся? Нихрена подобного! Их искать смысла нет никакого, и тебе это прекрасно известно. Ты баб напугался, так ведь? От тебя эти истерички требуют, чтобы ты что-нибудь сделал, а ты и рад стараться. Не стыдно тебе, здоровому мужику, девчонкой прикрываться?

– Хватит, дед Трофим, – вмешалась Ольга. – Пойду я. Что зря спорить? – и шагнула было к сундуку – собираться, но мужчина притопнул деревяшкой по полу и рявкнул:

– Никуда ты не пойдешь! На себя посмотри, на ногах еле держишься! Ты, Алексей, чем уши развешивать, лучше бы этих дур занял чем-нибудь, пока они беды не натворили!

Алексей, потупивший было глаза на последней фразе возмутился:

– Чем я их займу?! У них мужики пропали, половину огородов перетрясло, жить негде!

– А вот пусть они последствия и разгребают! – еще сильнее заорал Трофим. – Они у тебя что, только рожать могут? Пусть восстанавливают! Что ты из них маток-производительниц делаешь? Ты, староста, меня прости, что я тебе указываю, как поселком управлять, но ты попомни – от их безделья и нам и им плохо будет. Расслабились наши бабоньки, принцессами себя почувствовали, к сытой жизни привыкли, а ты им в этом потакаешь. Хочешь, чтобы как до червей было? «Я рождена не для кухни, а для куни»? Так оглянись вокруг, времена не те! А Ольга мне здесь нужна, будет помогать мне насос восстанавливать.

– Насос? Что с насосом?! – У старосты кровь отхлынула от лица, как только он понял, что с драгоценным механизмом могло что-то случиться. Отсутствие возможности быстро добыть воду в нынешней ситуации могло стать для поселка приговором.

– Ага, проняло? – хмыкнул Трофим. – А где ты был, когда мы с девчонкой этот насос спасали? – и сжалился, посмотрев на растерянную физиономию старосты. – Ничего страшного, но нужен ремонт. До следующей остановки справлюсь, если мне Ольга помогать будет. Так что нечего ее дергать.

Алексей от облегчения даже уселся на лежак.

– Ты меня, дед, не пугай так больше, – слабым голосом проговорил он. Моя ошибка, забыл я, что насос работает. Сам понимаешь, когда такие дела, немудрено забыть. И насчет женщин ты правильно говоришь. Только ты и меня пойми. В поселке из нормального взрослого населения только мы с тобой остались, да Маринка, остальные все с первой группой. Немудрено растеряться. Да и то сказать, меня старостой поставили, потому что я до того, как наша планетка зачервивела, в сельхоз институте училчя. Большой начальник, ничего не скажешь!

– Нечего жаловаться, – отрезал Трофим. – Я-то вообще менеджером по продажам был и ничего, как-то обхожусь.

Следующие два дня были полностью посвящены ремонту насоса. И Ольга и Трофим так увлеклись, что на происходящее в поселке не обращали внимания, все помыслы были направлены на поиски необходимых деталей. Главная неприятность случилась с шестерней, которая передает усилия от паровой машины на поршень. Несколько зубьев смялись, отчего шестеренка проскальзывала и грозила заклинить. Трофим долго искал что-то в мастерской, но так и не нашел ничего подходящего. Пришлось выпиливать деталь из целого куска металла. Дело осложнялось еще тем, что сверлильный станок, который тоже сделал Трофим, раньше работал от той же паровой машины, что двигала насос. Топлива для нее собрать из-за фортелей червя не успели, и теперь она стояла холодная и потухшая, как будто обиженная на своего создателя. Пришлось приспосабливать ножной привод, который Трофим давно разобрал за ненадобностью. Дело осложнялось еще тем, что одновременно крутить привод и работать за станком было неудобно, обязательно нужен был помощник. Этим помощником и была Ольга. Помимо этого она занималась более мелкими поломками, находила подходящие болты для сорванных креплений, выпрямляла какой-то погнутый металлический прут. В принципе, машина могла бы работать и так, но тогда насос страшно вибрировал и гудел, грозя развалиться от вибрации.

По вечерам они с девчонкой пили напиток из иван-чая, который дед научился готовить несколько лет назад, когда они жили на земле, беседовали. В основном о старых временах. Трофим привычно вплетал в рассказы всевозможные сведения об окружающем мире, какие-то куски из географии, биологии, физики – то, что сам помнил. Он никогда по-настоящему не занимался обучением воспитанницы, даже читать и считать девочка научилась сама, из любопытства. Тем не менее, Трофим считал своим долгом полностью передать свои знания и всегда жалел, что сам помнит так мало. Девчонка была очень любознательна и запоминала все с первого раза накрепко, она явно была талантлива, и Трофим понимал – остатков от его образования недостаточно, чтобы удовлетворить жажду знаний Ольги. Иногда, правда, это ее любопытство выходило мужчине боком.

– Деда, а что такое «куни»? – весело поинтересовалась девушка на следующий день после разговора со старостой. Настроение у обоих было отличное, дело спорилось, и уже стало окончательно ясно, что насос удастся исправить в ближайшее время.

– Какое куни? – Трофим был занят своими мыслями и не сразу понял, про что спрашивает девушка.

– Ну, ты вчера старосте сказал, что раньше женщины были рождены не для кухни, а для куни. Что такое кухня я знаю… – тут ей пришлось прерваться, чтобы постучать мужчину по спине. Трофиму чай попал не в то горло, и теперь он мучительно кашлял, мысленно проклиная себя за длинный язык.

– Глупости все это, – дед отмахнулся, стараясь, чтобы фраза прозвучала как можно небрежнее. – Просто выражение такое. На самом деле, конечно, никто ни для чего не рождался и не рождается. Каждый сам выбирает, для чего ему жить. – Мужчина и сам понимал, что перевод темы получается неуклюже, но ничего лучше придумать не мог. – Сейчас большинство живет просто для того, чтобы жить. Чтобы найти еду, воду, чтобы не попасть под червя, пережить еще один день. О будущем думать некогда.

– Грустно это, да? – нахмурилась девушка. – Наверное, когда людям не нужно было все силы тратить, чтобы не умереть, они для чего-то другого жили. Для чего-то большого, важного.

– Кхм, ну да, – смущенно закивал Трофим, вспоминая, с чего начался разговор. Почему-то стало стыдно. – Не все, конечно. Да и нельзя сказать, что жизнь тогда была такая уж беззаботная. Проблем всегда хватало, просто они тогда другие были. Но многие хотели большего, чем просто пережить следующий день. Только ты не думай, Ольга, что сейчас люди хуже. Вот я, например, мечтать научился только после того, как черви появились.

– А о чем ты мечтаешь, деда? – живо заинтересовалась девушка.

– А то ты не знаешь, – хмыкнул Трофим. – Я мечтаю понять, откуда взялись черви и как их убивать. Не может же быть, чтобы они совсем неуязвимые были! А еще мечтаю дирижабль сделать. Если сделать большой и надежный, то можно ведь на землю только иногда опускаться! И червей можно будет издалека замечать…

Ольга про это уже слышала. Про дирижабль Трофим рассказывал неоднократно, и даже сделал как-то маленький, который отрывался от земли за счет горячего воздуха. Игрушка получилась просто удивительная, Ольга с трудом могла поверить своим глазам, когда сшитый из шкурок мешок, с пропитанными смолой швами вдруг начал сам собой подниматься в воздух и даже потянул за собой спиртовку, привязанную снизу на веревочках. Дед Трофим долго объяснял, что это не настоящий дирижабль, что для настоящего нужен какой-то легкий газ и форма у него другая, но девушке это казалось неважным. Перед глазами разворачивалось чудо из прошлых времен. По малолетству Ольга отнеслась к устройству как волшебной игрушке, а тут вдруг представила, как они с дедом поднимаются над землей, над самыми высокими деревьями, над носителем. И можно не бояться, что поздно заметишь появление червя, не ждать появления грабителей. Можно заранее, издалека, находить хорошие для охоты места…

– Я тоже буду мечтать о дирижабле, – решила девушка, и потянулась к горелке – поставить новую порцию чая. – А еще сделать тебе такую ногу, чтобы не натирала, и чтобы ты мог ходить не хромая.

Дед смотрел, как Ольга возилась с примусом. Ольга… С тех пор, как они присоединились к общине, по имени девчонку называл только он, все остальные, кажется, благополучно забыли, как зовут девчонку уже через несколько дней и стали звать Лисицей. Кличка прицепилась намертво и именно в таком варианте. Не лиса, не лиска, не лисонька: уменьшительно-ласкательных вариантов он ни разу не слышал. И действительно, прозвище ей подходило. Поджарая, сухая, с маленькой грудью и бедрами она удивительным образом напоминала лесного зверя. Впечатление только усиливалось, если наблюдать за ней, когда она была чем-то занята. Даже теперь, когда она просто готовила чай, это было заметно – девчонка двигалась быстро, но экономно, ловко управляясь с посудой и приборами. Натуральная лисица, только что не рыжая. Бабы говорили, поэтому и не интересуются ей парни – в нынешнее время ценятся девушки гладкие да фигуристые, такие, чтобы было за что подержаться и обнять после опасного поиска. Дед знал, что все это глупости. Какие бы ни были времена, такие, как Ольга всегда найдут себе почитателей. Парней отпугивал характер разведчицы. Вечно настороженный взгляд – не испуганный, просто слишком серьезный, оценивающий. Казалось, девчонка, глядя на собеседника, пытается решить, стоит ли вообще с ним разговаривать. От сильного убежит или обманет, слабому лучше самому поберечься. Из-за этого взгляда и не ухаживали за ней молодые ребята. Уважали, прислушивались, но цветы, прихваченные во время охоты, носили другим – глуповатым, но таким простым и понятным клушам, готовым слушать о похождениях отважных добытчиков с приоткрытым от восторга ртом. Вот и шепчутся за ее спиной эти самые клуши: «Дева старая, семнадцать лет, а еще не рожала!» Только наедине с Трофимом Лисица оттаивала, превращалась ненадолго в любопытную и радостную девчонку, какой всегда оставалась в глубине души. Дед хмыкнул своим мыслям. Семнадцать лет… В его молодости в семнадцать еще детьми были, что парни, что девчонки. Он и сам, помнится, в том возрасте даже не целовался еще, а вот, поди ж ты. «Старая дева!» Что б они понимали, идиотки!

Нельзя сказать, что они не чувствовали настроений, которые царили в поселке. Это нужно быть совсем уж черствым сухарем, чтобы не замечать мрачных, озабоченных физиономий, страха, поселившегося в глазах. Люди боялись, что снова придет голод. Большинство действительно привыкли к относительно спокойной жизни на носителе. Те, кто остался, почти не спускались на поверхность, даже боялись ее. Теперь, в отсутствие первой группы, когда впереди замаячила необходимость самим охотиться и добывать дрова, многие готовы были поддаться панике. Просто и Трофим и Ольга были слишком заняты, слишком увлечены работой, чтобы задумываться о трудностях. Однако другие не забывали. Алексей снова навестил хижину Трофима на третий день после того, как червь сошел с места и на этот раз был настроен решительно.

– Я все понимаю, – говорил он. – Но и вы меня поймите. Ребята должны были уже нас нагнать. Если только с ними что-то не произошло.

– Хочешь, чтобы то, с чем не справилась первая группа, уладила Ольга? – мрачно поинтересовался дед.

– Нет, – мотнул головой староста. – Но ты ведь разведчица? – он повернулся к девушке. – Нужно просто узнать, что с ними произошло. Если это бандиты, ты ни в коем случае не должна попасться им на глаза. Но если окажется, что им еще можно помочь, я хочу, чтобы оставшиеся мужчины отправились на помощь сразу, как только червь сделает остановку. А если помочь уже нельзя, я не желаю тратить время на бесплодные попытки. Оставить людей в неведении будет… жестоко. Да и просто, по отношению к первой группе это нечестно. Мы никогда не оставляем своих, это знают все. Значит, если идти на поиски когда носитель остановится, мы с большой долей вероятности просто потеряем время, которое можно потратить на поиски пищи. На охоту. Мы хорошо запаслись в последнее время – припасов хватит почти на месяц, если экономить. Если урезать пайки наполовину, хватит на пару месяцев. И все равно это очень мало. А Лисица сможет еще и поохотиться, если будет удачный момент. Нам сейчас любой приварок в радость. – Было заметно, что староста не верит в то, что добытчики еще живы, просто задержались, но и оставить происшествие без расследования было невозможно. Люди такое не поймут. Нравы в поселке достаточно суровые, жители привыкли к смертям знакомых и родных. На сантименты просто не хватает ресурсов. Однако забыть, выкинуть из памяти тех, кто каждый день рискует ради общего блага, было невозможно.

Дед Трофим отвернулся, промолчал. Сам понимал, что возразить ему нечего. Никто в поселке, кроме Ольги не умел так чутко выбирать момент, чтобы сойти с червя во время движения. И дело даже не в каких-то особенных способностях девушки, просто никто из взрослого населения так и не смог перебороть страх. Возможно, новое поколение сможет, но дети не так давно стали снова рождаться, да и выживали пока немногие. Ждать, когда подрастут, придется несколько лет.

Сборы много времени не заняли – рюкзак у разведчицы был собран всегда, только и нужно было, что наполнить флягу охлажденным кипятком, да добавить упаковку с НЗ – на всякий случай. Питаться во время разведки Ольга предпочитала тем, что найдет сама.

Девушка шла в сторону края поселка, провожаемая взглядами соплеменников. Давно уже прошли те времена, когда удивленные жители стремились посмотреть, как Лисица будет сходить с носителя. Интерес угас, да и не одобрял такое развлечение староста поселка. Было в нем что-то от древних гладиаторских игр – восхищенная толпа смотрела, удивляясь ловкости и смелости девушки, а где-то на краю сознания у каждого пульсировала мыслишка: «Давай, оступись, упади!» Никто даже сам себе не признавался, что с замиранием сердца ждет момента, когда Лисица попадет в жернова червиных конечностей, мечтает увидеть, как брызнет ее кровь, услышать ее крик. Пожалуй, только Алексей, да Трофим сознавали подоплеку этого болезненного интереса обывателей. И если Трофим никогда не провожал девушку, то староста стоял на краю, и каждый раз смотрел до конца. Не из любопытства, конечно, просто кто-то должен был обязательно убедиться, что Лисица благополучно покинула средство передвижения. Староста и теперь наблюдал, как девчонка ловко перескакивает с одного выроста на другой, успевая выбрать надежную точку опоры до того, как та, на которой она стоит, исчезнет под панцирем червя или погрузится в пересечение прочих конечностей. Алексей каждый раз поражался, как разведчице удается так быстро ориентироваться. Слишком хаотичным было движение выростов, любое промедление или неверный выбор мог привести к тому, что девушку затянет в исполинскую мясорубку.

Лисица опасности как будто не замечала. Несколько шагов. Замереть на секунду. Соскочить на другое, твердое как камень щупальце, только что показавшееся на поверхности над мешаниной других, тут же, не останавливаясь, шагнуть на следующее… Несколько напряженных минут, и вот, девчонка уже ловко выбирается по склонам прогрызенной червем впадины. Было в этом что-то волшебное, колдовское. Лисица взмахивает рукой, Алексей кивает, и, размахнувшись, швыряет ей оставленный на черве рюкзак. Ловко подхватив его на лету, за лямку, девушка накидывает рюкзак на плечи и, не прощаясь, уходит.

Глава 2. Застрявшие в червоточине

Люди не от хорошей жизни живут на черве. Неудобств очень много, и, прежде всего, то, что сойти с носителя можно только во время остановки. Когда-то, когда черви только появились, их попытались уничтожить. Неудачно. Гигантские, в среднем более двух километров в длину и полукилометровой ширины существа (а может, машины – никто до сих пор так и не понял природы этого явления), не обращали никакого внимания на все попытки человеческих армий их уничтожить. Ни бронебойные, ни осколочные, ни даже боеприпасы объемного взрыва не вызывали никакой реакции у продолжавших ползти куда-то по своим неведомым делам тварей. Ни агрессии, ни недовольства. Все, что делали эти существа – ползли и жрали. После ухода неведомой твари, за ней не оставалось ничего, кроме толстого слоя праха – перемолотой до состояния пыли земли и песка. Единственное, что интересовало «червей», как прозвали этих существ оставшиеся люди, это электричество. Каким-то неизвестным органом они ощущали электрическое поле. И стремились к его источнику. Но это поняли уже потом, гораздо позже. Когда уже ничего нельзя было спасти.

Последние несколько месяцев носитель вел себя очень удобно. От полнолуния до новолуния он полз по прямой, никуда не сворачивая, а потом замирал на целых две недели, до нового полнолуния. В это время добытчики могли сойти, чтобы набрать съедобных растений и поохотиться. Очень удачно, накануне очередной остановки, наблюдатели заметили целое поле, засеянное свеклой. Конечно, как только червь остановился, первая группа отправилась на поиски. Целое поле, засеянное свеклой! Жители поселка уже радовались, предвкушая предстоящий праздник, ведь можно будет не только полакомиться свежим корнеплодом, но и насажать его впрок, на своих огородах. Можно будет засеять еще одно поле между третьим и четвертым кольцами, нужно только найти участок с хорошей, черной землей и натаскать ее побольше. Урожаи на черве всходили хорошие, ведь им не грозили заморозки. Носитель гораздо теплее, чем земля, даже в самый лютый мороз можно не бояться замерзнуть насмерть, а уж летом растениям было и вовсе хорошо. Главное, следить, чтобы земля не пересыхала. Добытчики отправились на сбор корнеплодов без разведки. Да и зачем, если поле было как на ладони и совсем недалеко? Теперь такая беспечность вышла боком. Ольга почти не сомневалась, что с группой произошло что-то ужасное. Скорее всего, нападение конкурентов, как уже не раз случалось раньше. Слишком опытными были добытчики, чтобы не заметить какой-нибудь обычной опасности. Раньше люди частенько попадали в ловушки, не заметив старого следа червя, или ухитрялись заблудиться, но такого давно не случалось. Неудачники вымерли.

Каждый раз после спуска Ольга с трудом сдерживает дрожь в коленях. Она сама не знает, почему ей так важно, чтобы никто не увидел, как нелегко дается ей каждый такой аттракцион. Тем не менее, это последнее усилие дается Лисице даже сложнее, чем сам спуск. Когда она скачет, легко и грациозно, по похожим на валуны конечностям, в эмоциях Ольги царит спокойствие и сосредоточенность. Страха нет. Страх появляется в тот момент, когда она оказывается на твердой земле. Справиться с ним непросто.

Первое время Ольга даже жалела, что показала это свое умение в поселке. Если бы она знала, что ее и дальше будут просить сходить с носителя во время движения, возможно, она тогда поступила бы по-другому. Впрочем, в тот момент она вообще не думала. Услышала истерические крики, выбежала из хижины и увидела, как рыдает одна из мамаш, потом перевела взгляд и заметила растерянного трехлетнего карапуза, который стоял у самого края хода, прогрызенного червем, и заходился плачем. Тогда, она спустилась во второй раз в жизни. Просто спрыгнула на ближайшее щупальце, перебежала на следующее, и, когда ее заметили, уже была на середине пути. Ребенка она тогда спасла, успокоила. Червь сделал остановку всего через пару дней – все это время Лисица следовала за ним, стараясь не отставать, кормила мальчика сбрасываемыми с червя продуктами и следила, чтобы он не потерялся во время привалов. Когда червь все же остановился, и они с ребенком вернулись в поселок, Ольга с трудом удержалась от того, чтобы устроить с мамашей безобразную драку. Это ведь была ее вина, что не уследила за собственным чадом. Сидела, небось, в кругу таких же матрон и поддерживала одну из их идиотских бесед. Ольга не раз наблюдала такие посиделки. Матери держат себя с достоинством. Поглядывают на всех снисходительно. Всем видом показывают – уж они-то на глупости свои силы не тратят. Сидят в своем загончике, передают друг другу мудрое.

– Если нарисовать на руке круг, молока будет больше.

– Если намазать пятки салом, спать будет крепче.

– Я мажу, а он все равно плачет.

– Плохо мажешь.

А потом выясняется, что ребенок потерялся.

Не слушая поздравлений, Лисица тогда бросила короткое «Обращайтесь», и поспешила скрыться в их с дедом Трофимом хижине. Несколько позже, девушка об этом своем обещании пожалела. Почему-то люди восприняли ее рывок как нечто само собой разумеющееся, что-то, что не представляет для нее особой сложности. Теперь вот приходится соответствовать.

Убедившись, что смотреть на нее больше некому, девушка встряхнулась, сбрасывая с себя остатки страха, и осторожно двинулась вдоль следа червя, стараясь не слишком удаляться от свежего отвала. Дело было не в том, что разведчица боялась потеряться – попробуй, потеряй столь исполинский шрам, который оставляет за собой носитель! Просто по гребню отвалов двигаться безопаснее всего. Места, где ползут черви, еще долго остаются неспокойными. Раны, которые наносят носители, не заживают месяцами. Даже через несколько дней вокруг червоточины могут случаться локальные землетрясения, неожиданно появляются провалы, образовываются новые водоемы. Еще опаснее идти по самому следу – издалека кажется, что извергнутые червем тонны перемолотой в пыль земли лежат ровно и надежно, но это ложное впечатление. Те, кому приходится путешествовать по земле, знают, что след червя не заживет еще очень долго, оставаясь смертельно опасным для неосторожного путника даже спустя годы. Ступить на него можно только в случае крайней опасности, даже если кажется, что след уже старый. Земля еще очень долго остается рыхлой, в ней слишком много пустот. Даже когда червоточина уже поросла травой, человек может запросто кануть под казавшейся надежной поверхностью. Как глубок может быть такой провал, Лисица не знала. Дед Трофим долго занимался расчетами, и, в конце концов, уверенно заявил, что подземная часть червя может достигать почти полкилометра, но Ольга не знала, правда это или Трофим где-то ошибся. Это было неважно. Есть ли разница, как глубоко ты провалишься, если вступишь на след червя – на километр или на сто метров? Ольга для себя решила, что ей это не важно.

Лисица двигалась по гребню, обозначавшему край следа. Земля, хоть и спрессованная чудовищным телом носителя, еще не слежалась, время от времени девушка натыкалась на осыпи, иногда почва под ногами начинала дрожать, ворочаться, будто недовольная, что ее никак не оставят в покое. Хотелось поскорее пройти самый опасный участок, но торопиться было никак нельзя, уж Ольга-то знала. С тех пор, как они с Трофимом присоединились к поселку, девушка только и делала, что ходила по таким вот отвалам, за время стоянки стараясь как можно дальше уйти от распугавшего всю живность исполина. Необходимо было пройти хотя бы километров десять, прежде чем можно будет сойти с гребня и относительно безопасно отойти в сторону, туда, где еще сохранилась растительность и можно найти пропитание.

Ольга радовалась, что сейчас лето. Земля, там, где она не была перемолота червями, покрыта зеленой травой, кое-где встречаются цветущие кусты. В таких местах много насекомых, а, значит, часто встречаются птицы. Птицы вообще лучше других животных пережили появление червей – должно быть, потому что имели возможность увидеть их появление заранее и улететь. Жаль только, что они не могут забрать с собой яйца – тогда было бы совсем хорошо, не так голодно. Кроме птиц летом можно найти и других животных – всевозможных мелких грызунов и даже зайцев. Они тоже хорошо пережили крушение мира, пожалуй, в чем-то мелкие зверьки даже выиграли – у них почти не осталось конкурентов. Людей слишком мало, чтобы нанести существенный ущерб охотой, крупные хищники почти исчезли во время холодов, и до сих пор не восстановили свою численность. К тому же летом можно найти участки, засеянные съедобными растениями, следы прежних времен, когда люди еще распахивали огромные поля, не боясь, что приползет червь и уничтожит весь труд. Жаль только, таких участков осталось совсем мало, но все равно, лето – время благодатное. Даже люди становятся более мирными и не обязательно убьют встреченного незнакомца – если нет голода, то и необходимости избавляться от конкурентов тоже нет. Могут только ограбить, а могут и вовсе принять как гостя, расспросить о новостях и даже угостить. Но одиночке, конечно, все равно лучше избегать таких встреч.

Ольга иногда злилась на старых людей за то, что они взрывали свои ядерные бомбы, пытаясь убить червей. Из-за этого несколько лет было совсем холодно, небо надолго покрылось пеплом, люди болели, и найти чистую воду стало сложно. Небо начало очищаться лет десять назад. Стало значительно теплее, и у оставшихся людей появилась надежда, что они смогут выжить. А черви как были, так и остались. Им холода нипочем.

Девушка одергивала себя, напоминая, что старые люди не виноваты. Они ведь не знали, что на всех червей бомб не хватит, многих носителей даже удалось убить. Кто знает, может, если бы червей было больше, и людей бы в мире совсем не осталось? Девушка представить не могла, какой силы должен быть взрыв, чтобы уничтожить гигантского червя, но к могуществу предков относилась с уважением. Ей самой носители казались незыблемыми, вечными. Неизбежное зло, к которому нужно приспосабливаться. А старые люди, которые жили раньше, могли им сопротивляться и даже убивать! Удивительно. Жаль, что стариков почти не осталось.

Лисица, наконец, посчитала возможным сойти с гребня. Самое время, ведь она уже достаточно удалилась от червя, чтобы сотрясения не двигали породу, но ушла еще не так далеко, чтобы подземные воды могли успеть проложить себе новую дорогу, из-за чего земля может провалиться. Крайне осторожно, едва касаясь поверхности, готовая в любой момент упасть плашмя и отползти, девушка пробиралась перпендикулярно следу. Еще через несколько десятков метров пути она позволила себе немного расслабиться. Теперь можно было идти на поиски первой группы добытчиков.

Каждый раз, оказавшись на поверхности, разведчица чувствовала безотчетный подъем. Стащив с лица тряпичную повязку, которая защищала от вездесущей пыли, поднимаемой червем, девушка глубоко вздохнула. Ольга сама стеснялась своего восторга, но ничего не могла с собой поделать. Цвета! Только оказавшись на некотором расстоянии от носителя, замечаешь, какое там все тусклое. Серый червь, подернутое пылью небо, покрытые тонким, раздражающим слоем песка растения в огородах – все это привычно и незаметно ровно до тех пор, пока не оказываешься на земле. Ольга как девчонка радовалась голубому, ясному небу и ярким синим пятнышкам васильков среди густой зелени травы. Воздух, казалось, опьянял запахами разнежившихся на солнце трав. Ольга слишком долго прожила на поверхности, и так и не смогла привыкнуть к жизни на исполинском создании. Постоянное движение, едва заметная дрожь носителя не давали забыть о том, где находишься даже во сне. Ольга привыкла, не обращала внимания, но все равно на земле чувствовала себя гораздо комфортнее, несмотря на многочисленные опасности. Вот и теперь, осторожно ступая по траве, Лисица с удовольствием разглядывала окружающие пейзажи, зорко подмечая признаки наличия живности, слушая шум ветра в листьях и полной грудью вдыхая воздух, такой чистый и вкусный, что становилось непонятно, как вообще можно жить на черве. А может, дело было не в носителе, а в том, что Лисица осталась одна. Все-таки соседство с другими людьми частенько может быть раздражающим, и от этого никуда не денешься.

Ольга замерла на месте, пристально вглядываясь в траву и стараясь даже не дышать. Девушка заметила большого рыжего зайца, который беззаботно пасся на травке, не подозревая о том, какая опасность ему грозит. Охотничьи инстинкты Лисицы не позволяли ей пройти мимо. Слишком редкая удача, добыча почти сама идет в руки. Девушка осторожно отцепила от пояса арбалет, ласково погладила ложе. Это оружие было первым подарком Трофима после того, как у него появилась своя мастерская, и уж он расстарался, чтобы этот подарок пришелся воспитаннице по вкусу. Легкий и весь какой-то гладкий, арбалет ложился в руку так, что не хотелось отпускать. Бил арбалет достаточно далеко, особенно если учесть, что взвести его Ольга могла руками, не нужно было упирать ногу в стремя и тянуть изо всех сил, разгибая спину. Еще бы, ведь на дугу пошла настоящая рессорная сталь! Ольга долгое время думала, что «рессорная» – это название места, в котором когда-то такую сталь производили. Ей представлялся маленький городок, жители которого, потомственные кузнецы, веками хранили секрет производства волшебного металла. Девушка даже разочаровалась немного, когда узнала, что на самом деле означает это слово.

Конечно, на крупное животное, например кабана или косулю охотиться с этим арбалетом нельзя, но много ли теперь встречается кабанов и косуль? Зато подстрелить мелкую живность можно за сто шагов, и этого более чем достаточно. Да и от человека защититься можно – вряд ли убьешь, но ведь это и не нужно! Достаточно ошеломить, ранить, чтобы была возможность убежать. А уж попасть, скажем, в ногу, Лисица могла бы, кажется, с закрытыми глазами, и дело здесь не только в точности самого арбалета, но и в выдающихся навыках стрелка. Не один день Ольга провела на стрельбище прежде, чем разрешила себе брать подарок на охоту!

Вот и сейчас девушка аккуратно взводит тетиву, стараясь не нарушить тишину неловким движением, упирает приклад в плечо, прижимаясь щекой к гладкой, покрытой лаком древесине, прицеливается. Большой палец нежно поглаживает любимое фиолетовое стеклышко, которое вделал в рукоять дед Трофим. Не для чего-то, просто так.

Ольга нашла этот осколок давным-давно, еще когда они с дедом жили одни. Девочку тогда поразили совершенство и красота стекляшки. Такого красивого, чистого цвета видеть ей еще не приходилось. Во время отдыха она часто доставала стеклышко, подолгу рассматривала его, не обижалась, если случалось порезаться об острый край. Восторгом хотелось поделиться, Ольга часто спрашивала деда:

– Правда красивое? – будто боялась, что Трофим не согласится, отмахнется.

– Очень красивое, – неизменно соглашался дед.

– Интересно, для чего оно было нужно? И как раньше выглядело, когда было целое?

Трофим смущенно пожимал плечами. Признаваться, что стеклышко – часть разбитой винной бутылки было неловко, и дед каждый раз придумывал новые версии происхождения талисмана.

Однажды Ольга его чуть не потеряла, когда прохудился рюкзак и оно выпало. Вернувшись домой после и без того неудачной охоты, девушка перерыла всю сумку и когда обнаружила прореху, с трудом удержалась от того, чтобы не разрыдаться.

– Ну что ты так расстраиваешься? – переживал Трофим. – Найдем тебе такое же, еще лучше!

Ольга кивала, соглашалась, но на душе было так печально, как будто друга потеряла. Утром она снова отправилась на охоту, а когда вернулась, дед с небрежным видом протянул потерю.

– Вот, держи! Было бы чего так расстраиваться!

Ольга с визгом бросилась ему на шею.

– Деда! Где ты его нашел!?

– Делов-то! Походил вокруг дома, да нашел. Ты и сама бы могла, если бы не убивалась так. – Трофим усмехался в усы. На самом деле после того, как девчонка ускакала на охоту, он целый день провел в поисках, методично осматривая следы Ольги. Протез у него тогда был не такой удобный, едва держался на не зажившей до конца культе, каждый шаг отдавался резкой болью, но он продолжал искать. Очень уж тяжело было смотреть на потухшее лицо воспитанницы.

Помимо бесполезного, но такого замечательного украшения, арбалет оснащен очень удобным прицельным приспособлением, которое тоже придумал Трофим. Он сначала предлагал установить настоящий оптический прицел, но Ольга отказалась. Ей и без того завидовали в поселке, а за такую драгоценность, могли и забрать арбалет. Не украсть, конечно, в такой маленькой общине воровство не скроешь. Просто сказали бы, что нечего девчонке владеть такой ценной вещью, она принесет гораздо больше пользы в мужских руках. «Поэтому пусть он у тебя полежит, деда. Мало ли для чего еще пригодится? А так только зря потеряем» – говорила Ольга. И Трофим согласился, не стал спорить.

Хорошенько прицелившись, Ольга замирает на секунду, затаивает дыхание и плавным движением жмет на спусковой крючок. Арбалет дергается, болт срывается с ложа. Короткий свист и неосторожный заяц, даже не дернувшись, растягивается на траве. Ольга довольна. Во-первых, заяц действительно крупный, с него можно срезать достаточно мяса, чтобы питаться пару дней. Отличное начало охоты! А, главное, попадание очень точное – шкурка не испорчена, да и зверек умер быстро, без мучений. Скорее всего, даже не успел почувствовать, что умирает. Лисица охотится не ради удовольствия, ей не нравится убивать. Тем более не нравится, если животное мучается.

Девушка подобрала зайца, аккуратно содрала шкурку и срезала мясо, разобрав тушку на удобные для транспортировки куски. Пересыпала их солью, обложила листочками крапивы, обернула лопухом – так мясо дольше сохранится, да и удобнее это, чем нести тушку целиком. Конечно, несмотря на всю сноровку, работа отнимает время, однако впереди несколько дней пути. Если не обработать мясо сразу, оно успеет испортиться.

Поход начался удачно, и обещал продолжаться в том же духе. Места были совсем не тронутые, присутствия человека не ощущалось, а вот всевозможной мелкой живности было более чем достаточно. Ольга шла быстро, временами переходя на бег и почти не отвлекаясь на охоту, но к тому времени, как стемнело, успела добыть еще одного зайца и целых трех сусликов, почти полностью забив мясом рюкзак. На ночлег расположилась уже после наступления темноты, развела крохотный костерок в небольшом овражке, закопала немного мяса в угли – печься, нарубила веток на подстилку, и улеглась смотреть на звезды. Одиночество девушку совсем не пугало, даже наоборот, она чувствовала себя гораздо свободнее, чем в поселке. Привычно погрустив, что рядом нет Трофима, который раньше, когда обе ноги еще были при нем, всегда рассказывал в такие ночи что-нибудь интересное о звездах, галактиках и прочих небесных телах, Ольга отбросила печальные мысли и принялась планировать завтрашний день. Сегодня она прошла километров пятьдесят – примерно столько, сколько проходит червь за половину суток. Немного устала, но это не страшно – за ночь отдохнет. Вряд ли удастся нагнать носителя до того, как он сделает остановку. Это только на первый взгляд кажется, что черви ползут медленно. Да, взрослый человек может обогнать бегом ползущего носителя – на короткой дистанции. Тренированный человек может бежать на равных целый день. Вот только потом человеку все равно нужно останавливаться на ночлег, а червь будет продолжать ползти день за днем, не чувствуя усталости, не замедляя движения. И плевать ему на овраги, холмы, колючие кусты или реки – даже хода не замедлит. И уж тем более скорость червя не кажется маленькой, когда ты оказываешься на его пути. Не всегда даже понятно, в какую сторону бежать!

Лисица проснулась, едва начало светать. До восхода было еще далеко, хотелось еще поспать, но девушка не позволяла себе расслабляться – дорога впереди долгая, за двое суток червь успел уйти километров на двести от стоянки, и еще около полусотни отделяло место стоянки от примеченного свекольного поля. Искать следы добытчиков следует именно там. Ольга настроилась на долгое путешествие, двигалась в ритме опытной охотницы, бежала быстро, но делала довольно частые остановки, чтобы немного перекусить, или разделать и освежевать очередную подстреленную зверюшку. Нельзя позволять себе по-настоящему выматываться, иначе сил на обратную дорогу не останется. Червь ждать не станет.

Места вокруг были на удивление дикие, возникало ощущение, что людей здесь не было даже до появления червей – за все время Ольга не нашла никаких следов прежних жителей. Место, где пропали добытчики, было еще далеко. Разведчица, конечно, не теряла бдительности, но и особых опасностей не ждала, потому целиком сосредоточилась на охоте и движении к цели. Слишком монотонным, убаюкивающим было это путешествие, и потому, когда она внезапно увидела второй след, это открытие стало для нее полной неожиданностью.

Вот Лисица бежит, размеренно переставляя ноги и привычным взглядом замечая движение насекомых в траве, а в следующую секунду дыхание ее, ровное и размеренное вдруг сбивается, возникает непроизвольный порыв развернуться и бежать, бежать!

Ледяная волна ужаса катится от макушки до пяток, перед глазами стоят картины из далекого детства, намертво отпечатавшиеся в памяти. Червь. Другой червь. Бегая за зайцами по зеленой травке под ясным солнышком, она забыла свой главный кошмар про то, как земля уходит из-под ног, безжалостные жвала гребут всех в огромный рот. И она, сама как заяц, выпрыгивает и выпрыгивает наверх.

Просто счастливая случайность, что она пошла по этой стороне червоточины. А ведь могла придти ему навстречу, прямо в пасть.

И тут ее желудок превратился в ледышку. Где был первый отряд, когда второй червь пересекал их червоточину?

Встретить червя – это орел-решка. Можно уйти. Но попасть в вилку между двух червей – тут шанса нет.

О том, почему добытчики их так и не догнали, можно больше не гадать. Они оказались в ловушке, запертые пересекающимися червоточинами без возможности продолжать движение. Остается вопрос: когда они в ней оказались – до того, как второй червь пересек след «родного» носителя, или после? Если первое – все добытчики мертвы почти наверняка. От них даже следов не могло остаться. Если после, шансы на то, что они живы еще есть. Но тогда встает другая проблема: как найти добытчиков и, главное, как они будут перебираться через относительно свежую червоточину?

Опустошение. Наверное, это самое точное слово, чтобы описать состояние Ольги в тот момент. Шансы встретиться с односельчанами, и без того невысокие, теперь и вовсе выглядели жалко. И ведь вполне возможно, что они живы, но тем, кто остался по эту сторону нисколько не легче. За то время, что мужчины найдут возможность перебраться через червоточину, носитель уползет слишком далеко. А вместе с ним и весь посек. И кто поручится, что его след не будет пересечен другим еще раз? Пропавшую первую группу было жалко до слез. Не потому, что среди них были ее друзья. Близких друзей у Ольги в поселке так и не появилось, но с добытчиками она общалась больше всего. Всерьез они ее, конечно, не воспринимали, но и демонстративного высокомерия, которое Лисица часто замечала, если приходилось разговаривать с другими жителями поселка, мужчины не проявляли. Относились они к ней даже с некоторой опаской, не зная, как вести себя с мелкой вроде бы девчонкой, которая ведет себя как взрослая. Более того – как взрослый мужик! И вроде как даже у нее есть на это какое-то право, потому что и обязанности она выполняет мужские! С другой стороны, особого уважения тоже не выказывали – самолюбие не позволяло.

Лисица вспомнила, как однажды, несколько лет назад, – они с Трофимом тогда еще только присоединились к общине, – ее обступили несколько молодых мамаш и стали требовать, чтобы девушка участвовала в воспитании детей. В поселке так было принято: женщины поочередно сидели с подрастающим поколением, позволяя остальным заниматься повседневными делами. Карапузов нужно было вовремя кормить, следить, чтобы не лезли, куда не нужно, а также мыть совсем мелких и учить тех, кто уже подрос. Ольга об этом знала, но не считала, что должна участвовать. Все-таки она разведчица и добытчица, а также помощник механика. Достаточно уважаемые «профессии», не предполагающие наличия свободного времени. К тому же к детям девушка относилась настороженно, с опаской, а совсем маленьких и вовсе не любила. В общем, сидеть с детьми девушке не хотелось, но и молча уйти, как это случалось в предыдущие разы, не получалось – бабы в этот раз были настроены решительно, выпускать свою добычу из рук не собирались. Лисица все сильнее паниковала, не понимая, как разрешить конфликтную ситуацию. Ей до сих пор было непривычно видеть стольких людей одновременно, а уж то, что они все при этом что-то кричат и вовсе выбивало из колеи. Для Ольги, которая много лет разговаривала только со спокойным и обстоятельным дедом Трофимом, ситуация казалась безвыходной. Пожалуй, еще чуть-чуть, и дело кончилось бы дракой – женщины, разъяренные, как им казалось, демонстративным пренебрежением новенькой, уже готовы были вцепиться ей в волосы. Положение спас Леха Беспалый – один из группы добытчиков, который не иначе как чудом проходил мимо.

– Ну-ка хорош орать на девчонку! – прикрикнул мужчина. – Чего вы к ней прицепились? Не хочет она со спиногрызами возиться – ну и пусть не возится! Будто ей делать больше нечего, кроме как пеленки им менять. – И ухватив Лисицу за руку, проворчал. – Пошли, лучше, посмотрим, что у нас по правому борту. Интересные развалины проезжаем, Макс решает, стоит ли туда соваться, если носитель в ближайшее время встанет. А на девок внимания не обращай, будут еще приставать – посылай ко мне или к Максу.

А теперь и Леха Беспалый и Макс, да и все остальные, должно быть, умерли или потеряны навсегда. Ольга сморгнула набежавшие слезы и тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Солнце уже заходит, надо что-то решать. Лисица принялась вглядываться в противоположный край червоточины. Если добытчики живы – они не могли уйти, не оставив знака. Ведь они знали, что их будут искать! Разгильдяев в первой группе не было, как и дураков. Они ведь должны понимать, что оставшимся в поселке покоя не будет, если судьба первой группы так и останется неизвестной! Ольга полезла в сумку, перетряхивая куски заготовленного мяса и шкур. До сих пор она сама старалась не вспоминать о драгоценности, которую несла с собой – чтобы не было соблазна лишний раз ее доставать. Бинокль, который выдал Лисице перед выходом староста Алексей. Его вообще-то хранили как зеницу ока и доставали только по особым случаям – слишком большая редкость. Если поселковые узнают, что староста доверил девчонке такую ценную вещь, не миновать скандала. Мужчина все проделал тайно, взяв с Лисицы страшную – ешь землю! – клятву, что она будет оберегать хрупкий инструмент пуще глаза.

– Если потеряешь, даже не знаю, что мы будем делать, – тихо втолковывал Ольге мужчина, передавая плотно упакованный в шкуры инструмент. – Придется делать вид, что бинокль украли, но все равно, даже если поверят, старостой после такого мне, пожалуй, не бывать. Я его тебе отдаю, чтобы ты, если что, могла опасность издалека заметить. Если наших побили бандиты, тебе с ними тоже лучше не встречаться.

Ольга немного сомневалась в решении старосты – ей казалось, он перегибает палку с заботой, да и брать ответственность за столь ценную вещь не хотелось. Теперь вот бинокль пригодился. Противоположный край червоточины, казалось, скакнул к самым ногам – так хорошо его было видно. Не помешали даже сумерки. Несмотря на тяжелые мысли, Ольга с трудом удержалась от того, чтобы поэкспериментировать с инструментом. Нужно было осмотреть противоположный «берег». Трава и кусты на той стороне ничем не отличались от тех, что были у нее под ногами. И отвалы червиного хода были точно такие же. Никаких знаков Лисица не заметила, как не вглядывалась, только глаза заболели от напряжения. Приходилось признать, что путешествие оказалось напрасным. Ребята либо попали под второго червя, либо по какой-то причине не оставили знака.

Ольга уже повернулась, чтобы убраться с отвала, но в последний момент что-то заставило ее остановиться. Крик. Точнее, даже отзвук крика, слишком тихий, чтобы можно было понять, кто кричит. Но все же… Ольга боялась разочароваться, но все равно не могла подавить вспыхнувшую надежду. Медленно она повернулась в ту сторону, откуда, ей казалось, донесся звук. Увидеть что-то было невозможно – низина, образованная проползшим червем была уже полностью в тени, не помог бы даже бинокль. Однако крик повторился, и теперь сомнений не осталось. Несмотря на расстояние, девушка узнала голос.

– Ау! Макс, Андрей, где вы? – закричала Лисица, приложив руки ко рту. Она немного опасалась кричать – для нее, опытной разведчицы, привыкшей всегда быть осторожной, громкий крик был сродни табу, но сейчас это было неважно.

– ееесь! – донеслось откуда-то со стороны червоточины.

Ольга, рискуя сорваться, поспешила спуститься с гребня почти к самой кромке праха.

– Как вы там оказались?! – крикнула девушка, и тут же, сообразив, как глупо прозвучал вопрос, спросила другое: – Раненые есть?!

– …ееет! – донеслось сквозь дождь. – …лчи, дура! Дождись дня!

Несмотря на ругань, было слышно, что кричавший счастлив до безумия. Ольга не знала, как добытчики ухитрились оказаться посреди червоточины, но они явно не надеялись уже оттуда выбраться. И, должно быть, не ожидали уже, что их кто-нибудь найдет – это стало ясно утром, когда Лисице удалось разглядеть, где именно и в каком положении оказались добытчики.

Несмотря на сильное нетерпение, девушка уснула быстро и крепко, устроившись в вырытой пещерке прямо в склоне отвала. Костер разжигать было некогда, как и готовить пищу, перекусила Ольга тем, что оставалось от утренней трапезы. Даже слегка испортившаяся погода спать не помешала, многолетняя привычка позволяла заснуть в любых условиях и несмотря ни на какие волнения. И точно так же, к тому времени, как рассвело, девушка уже была на ногах бодрая и готовая к любым неожиданностям. Правда, односельчане все-таки заставили ее удивиться. Когда света стало достаточно и Ольга смогла, наконец, разглядеть добытчиков, она с трудом поверила увиденному. Странная это была картина – широкая, лишенная всякой растительности полоса перемолотой земли, и где-то в сотне метров от «берега» на ней лежит плот. Самый настоящий плот, площадью не более пяти квадратных метров, на котором ютятся, прижавшись друг к другу, десять мужиков с объемными рюкзаками. Места на плоту откровенно не хватало, даже сидеть людям приходилось впритирку друг к другу, ноги вытянуть могли только те, кто сидел на краю. О том, чтобы лечь, речи даже не шло. Издалека разглядеть подробности было трудно, но даже так было заметно, что вид у мужчин изможденный и донельзя унылый. У Лисицы даже приблизительных догадок не было, как они там оказались. И почему на плоту?

Именно этот вопрос она и задала первым делом, не удержалась.

– Поплавать решили! – крикнул в ответ Макс. – Может, хватит ерундой заниматься? Так и будем перекрикиваться?! Лучше бы придумала, как нам отсюда выбраться!

«Что тут думать?» – говорила себе Ольга. – «Не знаю уж, как они оказались посреди червоточины, но добраться до берега тем же способом они явно не могут. Придется делать как обычно». И девушка отправилась к ближайшим кустам – срезать ветви. Иногда, некоторые отчаянные охотники решались пересекать старые червоточины, вооружившись плетеными снегоступами. Сама Лисица такого ни разу не делала, но плести обувь научилась – просто на всякий случай. Правда, практики у девушки было маловато – все же страх перед червоточинами был очень силен, и она никогда всерьез не предполагала, что однажды ей придется воспользоваться этими знаниями. Работы предстояло много, а время поджимало – и дело даже не в том, что червь уходит с каждым днем все дальше. Догонят, рано или поздно. Люди ведь в упорстве своем ничуть не уступают носителям – при желании, конечно. Гораздо хуже то, что положение у добытчиков, даже с учетом всех обстоятельств, было незавидным. Даже издалека было видно, что сооружение, на котором ютились терпящие бедствие односельчане, было очень ненадежным. Плотик не лежал на земле ровно, он здорово накренился, одним концом глубоко погрузившись под слой праха. Ясно было, что он едва держится на поверхности, стоит только кому-нибудь из добытчиков сделать неверное движение, и плот может окончательно провалиться под землю, утащив вместе с собой пассажиров.

Лисица и спешила. За час все кусты в ближайших окрестностях были изведены под корень, так же был заготовлен внушительный стог травы – переплетать каркас снегоступов. Обувь получалась неказистая, но довольно надежная – соорудив первую пару и надежно примотав получившиеся плетенки к ногам, девушка осторожно прошлась по самому краю червоточины, не заходя глубоко. Снегоступы, вроде бы, держали и при этом не разваливались. Убедившись, что средство работает, Ольга принялась теперь сооружать обувь для застрявших посреди червоточины добытчиков. Работа спорилась, хотя за скорость пришлось пожертвовать собственной рубашкой – Лисица разрезала ее на полосы, сама оставшись в одном жилете. Можно было обойтись прочной осокой, которую она набрала возле оказавшегося рядом небольшого болотца. Само болотце уже высохло – за несколько дней вода нашла путь к пустотам, прогрызенным червем, а осока пока осталась. Ольга мимоходом пожалела ошалелых лягушек, нежданно-негаданно потерявших дом и теперь квакавших проникновенными печальными голосами, да напомнила себе наведаться к болотцу еще раз, если миссия по спасению завершится успехом. Чего лягушкам зря пропадать? Мясо у них вкусное.

Заготовленных прутьев не хватило совсем чуть-чуть – оставалось сделать еще три пары. Лисица раздраженно мотнула головой и, отложив работу, побежала в сторону еще одной рощицы, видневшейся неподалеку.

Глава 3. Стычка

Настроение у Чиффа было отвратное. Который день на хазе был голод, общий настрой кентов из истерически-оживленного превращался в истерически-агрессивный. А началось все после того, как гигантская гнида разворошила поселок и сожрала всех бабенок.

Шмары, конечно, сами виноваты – нечего было прятать сэм, когда он так нужен! Сэм вообще никогда прятать не нужно. Когда Чифф подслушал разговор бабья о том, что змеевик на самом деле никуда не потерялся, и пока мужики ходили грабить лохов, подлые дуры потихоньку выгнали пяток литров, чтобы, значит, потом потратить драгоценное пойло на Машку, которой вот-вот рожать, он был вне себя от счастья. «Тот, кто принесет Пахану столь сладостную весть, определенно получит преференции», – решил тогда Чифф. Может, больше не станет заставлять шестерить, или, хоть, даст поразвлечься с кем-нибудь из шмар. Хорошо бы с Настасьей, она самая покладистая, но сойдет и Надька. Она хоть и стукнутая, и слюни у нее вечно изо рта текут, зато задница – самый смак. Может, стоило бы проследить за бабами и самому найти змеевик, но Чифф подумал, что и так хватит. Связываться с этими сучками, когда их много, себе дороже. Кому другому, может, и ничего, а Чиффа не уважали даже эти грязные потаскухи! Могли и побить, если бы заметили слежку, хотя и боялись Пахана больше, чем ползучих гнид. И ведь ухитрились при этом как-то брагу настоять, да так, чтобы никто из кодлы не пронюхал! В общем, Чифф решил не связываться с этими хитрыми шлюшками, а просто доложить об услышанном Пахану – и не прогадал. Шмары получили по заслугам. Их всех заперли в ангаре, который служил кентам хазой и устроили настоящий сабантуй. Главным блюдом на празднике был изъятый сэм, и потому все перепились в какашку. Даже Чифф упился настолько, что когда Пахан широким жестом предложил выбирать любую из пятерых шмар, он не нашел ничего лучше, чем выбрать ту самую Надьку. Собственно, только она и выжила после того, как ночью нагрянул червь, потому что запирать обратно в ангаре ее поленились. Прожорливую тварь из-за праздника заметили только в последний момент и о бабах просто забыли – сами едва успели унести ноги.

Вот так и получилось, что все имущество кодлы было сожрано, а виноватым, как всегда сделали его, Чиффа. Если бы Рябой с Молчуном не упокоились там же, где бабы, Пахан со злости мог бы и совсем прибить, а так пожалел. Слишком мало народу осталось в кодле, разбрасываться было нерационально. И теперь Чиффа второй день отправляли на разведку. Он вынужден был вставать ни свет ни заря, и швыряться по окрестностям в надежде найти что-нибудь, чем можно поживиться. К тому времени, как основной состав кодлы просыпался, он обязан был уже вернуться и доложить обстановку. И попробуй, ослушайся! Такое как-то раз случилось – еще когда хаза была при них. Не специально, ясное дело, просто Чифф проспал. Били его всей кодлой, еле отошел тогда и больше так не ошибался. Вскакивал как молодой, и, покряхтывая, несся на разведку. Хотя что можно разведать в этих местах – непонятно. Ничерта в округе не было, что в первый день их путешествия, что во второй. И это было не радостно, потому что члены кодлы уже начинали посматривать на Чиффа с каким-то нездоровым интересом. Гастрономическим. Жратва-то вся ушла червю, как и оружие. А с голыми руками особо не поохотишься.

Удача явилась Чиффу в тот момент, когда он заседал в кустах, задумчиво оглядывая окрестности. Накануне в общий котел, помимо лебеды попала еще дохлая ворона, найденная им, Чиффом. Пернатая, видно, и после смерти смогла отомстить тем, кто так непочтительно обошелся с ее останками. Амбре вокруг лагеря за ночь ясно на это указывало, да и Чиффу пришлось останавливаться не в первый раз. Но, с другой стороны, получается, если бы не ворона, он мог бы и пропустить свой счастливый билет! Чифф сначала глазам не поверил. Прямо к нему навстречу шустро бежало чудное видение, прям как у Пушкина. Девка была такая ладненькая и стройненькая, молоденькая, что ее немедленно захотелось разложить прямо на том месте, где увидел. Даже кишки, видно от удивления, успокоились. А уж как она была прикинута! Натурально, охотница из сказок. Кожаная безрукавка, из-под которой соблазнительно проглядывали полоски белого тела. Штанишки, домотканые, но по фигуре, видно, что ножки у цыпочки чудо как хороши. А на поясе – арбалет. Просто праздник какой-то. Богиня. Артемида! Чумазая, правда, немножко, но уж точно получше, чем дурочка Надька. Чифф решительно поднялся навстречу неожиданному подарку судьбы, торопливо натягивая штаны. Он решил, что Пахану она достанется только после него.

***

Доходяга появился перед Лисицей неожиданно, заставив ее резко остановиться. В другое время Ольга обязательно насторожилась бы заранее, почуяв кислый запах давно немытого тела, но совсем недавно разведчица заметила пробегавшего мимо дикого козла, и, почуяв запах, списала это на животное. Козел – добыча желанная, и Лисица не удержалась бы от того, чтобы поохотиться, но сейчас ей было совсем не до этого. Бродяга выглядел крайне убого. Оборванный, грязный, и весь какой-то скособоченный, он, тем не менее, вызывал помимо отвращения еще и опаску. Взгляд у мужчины был неприятный – внимательный, настороженный и сальный одновременно.

– И не страшно такой красотуле одной гулять? – голос у бродяги тоже был мерзкий. По крайней мере, так показалось Ольге.

– Иди, куда шел, путник, не мешай, – напряженно ответила девушка, не сводя с доходяги глаз.

– Ба! – удивился мужчина. – А девочка грубит! Ты чо, чувиха, попутала? С уважаемым пацаном тебе перетереть впадлу? – и тут же, без перехода, – Слышь, да ты чо так напряглась-то, расслабься. Не обижу. Давай, подойди, поясни за себя.

Лисица понимала говор собеседника через слово, потому и отвечать не стала – начала медленно отступать. Это было ошибкой. Неприятный незнакомец мгновенно почуял слабину, глаза его сверкнули, и он шагнул к Ольге, вновь сокращая расстояние.

– Слышь, ты чо, шкура, не отдупляешь? Сказал, иди сюда!

Лисица, окончательно убедившись, что миром разойтись не удастся, медлить больше не стала. Арбалет оказался в руках меньше, чем за секунду. Взвести его и наложить на тетиву болт заняло немногим больше времени. И вот уже оперение болта дрожит у самых ног незнакомца. Мужчину такая демонстрация явно впечатлила, но убегать он не спешил. Остановившись и нервно глянув под ноги, он перевел взгляд на девушку, которая уже успела снова зарядить болт.

– Уходи отсюда. – Лисица изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал. – Я тебе ничего не должна, и ты мне тоже. И тут же поняла, что ошиблась. Нужно было говорить грубее.

– Метко стреляешь, – ухмыльнулся беззубым ртом незнакомец. – Только насчет того, что не должна, это ты лепишь. Ты на мою территорию зашла. Мою траву топчешь. Надо заплатить. И ничего ты мне не сделаешь, зассышь.

На последних словах мужчина, видимо, убедив, прежде всего себя, рванулся к девчонке, рассчитывая, видимо, застать ее врасплох. И тут же с воем свалился, ухватившись за пробитую насквозь лодыжку. Наконечник болта прошил мышцу насквозь, и теперь торчал с другой стороны, сверкая красным.

– Ах ты шкура! Сука, тварь, порву нахрен! – подвывая рыдал незнакомец.

– Если через минуту ты еще будешь здесь, я выстрелю тебе в голову, – все таким же спокойным голосом сказала Лисица, направляя стрелу мужчине в лицо. И, сообразив, что на ее слова не обратили внимания, закричала: – Исчез, быстро, сволочь! – голос, от испуга, сорвался на визг. Мужчина этого не заметил.

С ненавистью глянув на Лисицу, доходяга, не прекращая материться, кое-как принял вертикальное положение, и поковылял прочь. Посчитав, что ушел на безопасное расстояние, он оглянулся, и крикнул:

– Тебе не жить, сука! Мы тебя найдем и по кругу пустим! Я тебе лично тварь, уши отрежу! – и, заметив, как девушка дернулась в его сторону, поспешно отвернулся и побрел куда-то в направлении рощицы, видневшейся в паре километров на западе.

Ольга аккуратно разрядила арбалет, повесила его обратно на пояс, и шагнула к кустам. Руки дрожали, она дважды уронила нож прежде, чем ей удалось нарезать достаточно материала. Однако постепенно девушка все же успокоилась и к тому времени, как вернулась к вилке, уже почти перестала прокручивать в голове происшедшее. Страх так до конца не ушел, да и последние слова отвратного встречного не забылись, но это только подстегнуло разведчицу – необходимо было как можно быстрее вызволить мужчин.

Идти по червиному следу было страшно до жути. Ольга, наверное, целых пять минут стояла на самом краю отвала, набираясь смелости. Конечно, во время испытаний снегоступов, девушка уже выходила на край червоточины, но одно дело пройтись вдоль безопасного склона отвала, не удаляясь дальше, чем можно дотянуться прыжком, и совсем другое – заставить себя сделать первый шаг, зная, что впереди еще целая сотня метров. Лисица смогла себя заставить, только воодушевившись примером добытчиков. Им-то было гораздо страшнее.

Двести шестьдесят восемь шагов. Ровно столько потребовалось сделать разведчице, чтобы добраться до плота, на котором куковали остатки первой группы. Ольга считала не из необходимости, а просто чтобы немного отвлечься. Один раз она, правда, чуть не сбилась, когда прах под левой ногой начал проседать, осыпаться, образовав широкую воронку. Пришлось отскочить как можно дальше вправо, и сделать еще несколько шагов в сторону. Сердце замерло при виде края воронки, которая казалась пастью подземного чудовища, стремящегося поскорее поглотить девушку. Ольга все же успела, отошла достаточно далеко, воронка перестала расширяться в паре метров от ее ног. Разведчица сделала еще несколько шагов в сторону, – уже гораздо медленнее, стараясь даже не дышать, – и остановилась, чтобы перевести дух. Вспомнила, сколько точно шагов было сделано, пока она спешила убраться подальше от опасного места. Почему-то казалось крайне важным не сбиться.

Лисица не могла сказать, сколько времени у нее ушло, чтобы добраться до односельчан. Ей казалось, что она шла несколько часов, но бросив взгляд на небо, девушка с удивлением обнаружила, что положение солнца практически не изменилось. На дорогу ушло всего минут сорок.

К самому плоту Ольга подходить не стала, остановилась метрах в пяти. Достаточно близко, чтобы перебросить мужчинам сплетенные снегоступы, и при этом не настолько, чтобы потревожить землю и так непонятно каким чудом удерживающую накренившийся плот с мужчинами.

Встреча прошла, по понятным причинам, сдержанно. Не до выражения радости было. С близкого расстояния было заметно, как тяжело приходилось добытчикам. Плот действительно едва держался, скорее даже балансировал на краю провала, и как-то отодвинуть без посторонней помощи было невозможно. Мужчины потом рассказали, что они уже попытались, в самый первый день. И сделали только хуже. О том, как они вообще оказались в таком положении, Ольга выспросила сразу, не удержалась.

– Да как получилось, – рассказывал Макс, бригадир первой группы, – торопились мы Дом догнать. Слышим – земля дрожит, прибавили ходу. Думали, что близко уже. Чуть на ужин второму червю не угодили. Совсем немного опоздали. Прошел он прямо перед нами. Сели в вилку между червоточинами думать, очень уж ловко в ловушку забежали. Но думали недолго. Андрюха говорит – я умею плот делать. И палки как раз валяются. Червь рощицу молодую разметал, набрали по краю этот подрост да всю веревку извели. Два плотика получилось. На одном стоим, второй перетаскиваем, потом на него переходим. Так почти и дошли. Да на пустоту набрели. Пять человек на плоту стояли, а как шестой прыгнул так он и кувыркнулся. Вон только угол торчит. Одного Андрюху вытащили. Сидим, брюкву второй день жуем.

Веревка у Ольги была с собой. Хорошая, крепкая, капроновая – еще старые люди делали. Двадцати метров длиной – больше найти было трудно, да и носить с собой в путешествиях по поверхности нерационально. Меньше места для добычи. О том, чтобы передвинуть плот в более устойчивое положение, речи не шло. Даже если предположить, что у Ольги хватило бы на это сил, идея все равно была обречена на провал – стоит только упереться в пережеванную землю посильнее, и прах расступится, просядет, никакие снегоступы не помогут. Так что Ольга просто держала веревку, другим концом привязанную к плоту, не давая ему соскользнуть, пока мужчины укрепляли на ногах снегоступы и сходили с плота. Последним уходил Макс, как настоящий капитан. Он же и отвязал ценную снасть от плота.

Дальше они так и шли, на некотором расстоянии друг от друга, придерживаясь за веревку, чтобы была возможность вытянуть провалившегося. Ольга хотела дать мужчинам возможность немного отдохнуть, постоять прямо, размять затекшие мышцы хотя бы руками, но никто ее инициативу не поддержал. Всем хотелось побыстрее закончить переход через червоточину, растянувшийся для них аж на три дня. К тому же, оказалось, мужчины слышали ее крики, и, конечно, поинтересовались причиной.

Ольга, смущаясь, рассказала о происшествии, которое случилось с ней во время поиска материала для снегоступов. Признаваться в собственной слабости Лисице не хотелось, но промолчать было бы еще большей глупостью. Стоило ей обмолвиться об этом при добытчиках, те немедленно насторожились.

– Постой-постой, что за мужика ты, говоришь, встретила? – тут же уцепился за оговорку Макс.

– Да ненормальный какой-то, – ответила Лисица. – Хотел меня ограбить, пришлось ему даже в ногу выстрелить, только тогда отстал. Я его сильно ранила, он теперь долго хромать будет. – Разведчица опустила глаза, готовясь слушать упреки в том, что не добила подранка, но, на удивление, ни Макс, ни другие добытчики, не стали заострять на этом внимание. Опытные, взрослые мужики хорошо знали, как это непросто – убить человека и скорее удивились бы, если бы девчонка хладнокровно прикончила беглеца.

– Давайте поторопимся, ребят, – подытожил рассказ Макс. – Надо нам быть на твердом, когда его друзья явятся. И вот что, Лисица. Как доберемся до отвалов, выбирайся наверх, нас не жди. Если действительно притащатся, лучше им о нас не знать.

Ольга понимающе кивнула. Девушка очень хотела, чтобы опасения ребят оказались беспочвенными, но сильно на такой подарок судьбы она не надеялась – помнила, что кричал ей тот ненормальный, когда уходил. Тряхнув головой, Лисица отбросила непрошенные переживания. До возможного столкновения еще далеко, а пока было необходимо выбраться, наконец, из червоточины. А это оказалось не так просто. До границы червоточины оставалось всего десять метров, все уже успокоились, предвкушая скорое спасение, когда вдруг послышалось угрожающее и какое-то сухое шипение. Ольга отреагировала сразу, даже быстрее, чем поняла, что, собственно, происходит.

– Бежим! – крикнула разведчица, первой подавая пример. Осознание происшедшего пришло только через несколько шагов, и одновременно вскрикнули Леха и Андрей, державшиеся за противоположный от Ольги конец веревки. Краем глаза Лисица видела, как они стремительно погружаются в ставший вдруг жидким песок.

– Держитесь за веревку! – закричал Макс, сориентировавшийся лишь секундой позже разведчицы.

Ольга бежала изо всех сил, уже чувствуя, что тоже начинает проваливаться. Такое случалось, она слышала, когда воздух, скопившийся под землей, вдруг вырывался из заточения. Прах начинал вести себя как вода, становился жидким. Одна из главных опасностей червоточины, и проявиться она может в любой момент, а уже через несколько мгновений, когда воздух заканчивался, грунт вновь становился твердым, будто и не было ничего. У тех несчастных, которым не повезло оказаться в этот момент на опасном участке, не было шансов, если только они не успевали добраться до отвалов.

***

Настроение у Чиффа было отвратное. Кое-как перемотав рану обрывками собственных штанов, он спешил поскорее доложить Пахану о несправедливости, творящейся на свете. Какая-то тупая шмара! Посмела! Не повиноваться правильному пацану! Выстрелила в ногу! Каждый шаг отдавался болью, по щекам текли слезы от жалости к себе. Ведь он почти ухватил удачу за хвост! Вечно ему не везет с этими тварями! Ну ничего, эта дрянь еще умоется кровавым слезками. Он лично… лично! попишет ей наглую мордашку ее же ножом! Пахан не откажет ему в таком удовольствии. Этих тварей надо учить, учить и учить, как завещал дедушка Ленин. Тогда они будут смирными. Чифф ковылял изо всех сил, стараясь не обращать внимания на боль и утешая себя мыслями о том, какие кары вскорости постигнут мерзкую сучку. Ох, как она будет ползать у него под ногами! Как она будет молить его, чтобы он, Чифф, позволил ей ему отсосать, чтобы избежать новых игр! Ей придется очень постараться, чтобы умилостивить Чиффа.

В мыслях о предстоящей мести дорога пролетела незаметно. Даже боль в ноге, казалось, поутихла. Лагерь был уже близко – Чифф поначалу слегка заплутал, но запах подсказал правильное направление.

–Ба, гляньте, пацаны, ушлепок вернулся. Чего хромаешь, болезный, ножку подвернул? – услышав голос Пахана. Чифф так обрадовался, что даже не обиделся на обидное прозвище.

– Ребята, меня подстрелили! – плачущим голосом запричитал Чифф. – Какая-то тупая шлюха подстрелила! Парни, это вообще беспредел!

– Заткни фонтан, фраер! – резко насторожился Пахан, да и остальные члены кодлы подошли поближе, не желая пропустить важных новостей. – По делу говори. Сколько их, кто, чем вооружены?

– Одна! Одна шмара, зуб даю, Пахан! Там место открытое, с одной стороны след, с другой только кусты какие-то редкие. Мелкая сикуха, прикинута как королева, с арбалетом. И обращается с ним ловко, тварь.

– И как ты ухитрился попасться на глаза девке? – чуть успокоился главный.

– Пахан, я хотел ее к тебе привести, – зачастил Чифф. – Там такая сучка, пальчики оближешь. И, главное, и перо у нее, и арбалет, и рюкзачок еще не пустой. Видать охотилась сучка. Я не знаю, чо она забыла в наших краях. Видать, от своих далеко ушла. Сука, да она обоссалась, когда меня увидела, зуб даю!

– Оно и видно, как она обоссалась, – хмыкнул Пахан. – Ответь-ка мне, Чифф, тебя зачем послали?

– На разведку.

– Правильно, на разведку. Так нахрена ты к девке полез? Ты что должен был сделать, когда ее увидел?

– Пахан, да я ж как лучше хотел! Я думал, нахрен вам бегать, я эту суку сам приведу!

– Отвечай, фраер, когда тебя спрашивают! – взъярился Пахан. – Что ты должен был делать?

– Я должен был бежать к вам и доложить, что увидел, – вжав голову в плечи, пробормотал Чифф.

– А ты решил сам сливки снять, – подытожил главарь. – У пацанов, скрысить решил, утырок?

В общем, настроение у Чиффа было отвратное. Особенно жалко было последнего зуба с левой стороны нижней челюсти. Теперь жевать можно только справа. Надолго ли? Так ведь и совсем без зубов недолго остаться. Одно радовало – Пахан так торопился, что досталось Чиффу гораздо меньше, чем могло бы. Теперь-то пацаны эту суку точно приведут. Пахан точно успеет, он, Чифф, ему все рассказал, в подробностях. С собой его не взяли. Велели стоять на стреме. Чифф и не рвался с ними, ему приключений на сегодня хватило.

***

Им очень повезло. Никто так и не выпустил веревку – даже Лешка и Андрей, оказавшиеся в самом центре провала и ухнувшие с головой, так и продолжали держаться за спасительный шнур. Когда прах через несколько секунд успокоился, вновь став относительно твердым, те, кто остался на поверхности, быстро нашли неудачников, и даже успели раскопать ловушку до того, как добытчики задохнулись. А вот чтобы освободить их полностью, времени потребовалось гораздо больше.

– Давай на гребень, – велел разведчице Макс, как только шок прошел. – Появятся гости – предупреди. Только не шуми сильно, сюрприз будем делать! И это, сама в драку не лезь, незачем. Как закрутится, отойди в сторону и контролируй.

Ольга возражать не стала. Она торопливо ступила на твердую землю отвала, и даже немного застыдилась своего облегчения. Парни-то пока остаются в червоточине, и, хотя до отвала рукой подать, они все еще в опасности. Впрочем, вызволение пострадавших много времени не заняло – минут через двадцать все оставшиеся в живых добытчики с какими-то неуверенными улыбками расселись у подножия насыпи. «Да они поверить не могут, что выбрались!» – сообразила разведчица. «Это я ходила по червиному следу всего пару часов, а они уже три дня там сидели. Наверное, уже с жизнью попрощались… А теперь вот вынуждены там сидеть, вместо того чтобы на травке поваляться!» Задавив в себе не вовремя появившееся чувство вины, девушка сосредоточилась на наблюдении за окрестностями. И не зря. Неприятности, в лице пятерых оборванцев, появились неожиданно. Ольга удивилась, как так вышло – она вроде бы внимательно оглядывала горизонт и должна была заметить людей гораздо раньше, а они появились резко, будто из-под земли вынырнули! Если бы девушка была одна, убегать было бы уже поздно, разве что в червоточину рвануть, на верную смерть. И, глядя на заросшие клочковатыми бородами, грязные лица нападающих, Лисица не сомневалась, что это было бы правильным выбором. Жадность, расчет, предвкушение – эти жители поверхности явно уготовили ей гораздо более неприятную участь, чем смерть.

Рассуждения Ольги много времени не заняли – уместились в тот короткий промежуток времени, который потребовался, чтобы подняться на ноги.

– Бегут, пятеро, уже совсем близко. Камни и палки, другого оружия нет.

А сама принялась метаться по отвалу, стараясь изобразить панику, чтобы не насторожить раньше времени нападающих. Вообще, ситуация не выглядела слишком опасной. Своих было больше, они были лучше вооружены. Конечно, арбалеты были только у Макса, Беспалого и у самой Ольги, причем ее машинка для боя все-таки не слишком годилась. Остальные были вооружены легкими охотничьими луками, а ими из положения лежа не очень-то постреляешь. Зато у всех были хорошие, крепкие ножи, да и защищали охотников плотные кожаные куртки. Не бог весть какая защита, но все же лучше, чем у нападавших, которые мало того, что были одеты в обноски, так еще и бежали, размахивая камнями и палками. Полный примитив! Ольга все никак не могла сообразить, как они ухитрились выжить с такой экипировкой?

В общем, поначалу стычка действительно не выглядела опасной. Как только бандиты приблизились на достаточное расстояние, Ольга, выкрикнула свое «Бей!» и откатилась в сторону, чтобы не путаться под ногами. То, что девушка не одна, стало для нападавших неожиданностью. Ни Макс ни Беспалый не промахнулись – двое из пяти бандитов сразу же упали. Сразу после выстрела добытчики с криками повыскакивали из-за отвала и ринулись навстречу оставшимся. Странные оборванцы резко затормозили, не спеша сходиться «в ножи», попятились. Ольга уже было вздохнула с облегчением. Никакой драки не будет, сейчас напуганные бандиты просто убегут.

Насторожил взгляд одного из бандитов. Злой, напряженный, но не напуганный. А в следующий момент мужчина быстрым движением сунул руку за пазуху. Мысли в голове Лисицы понеслись вскачь, время будто замедлилось. Слишком угрожающее движение, слишком резкое. И еще торжество в глазах неприятеля. Что-то не так! Мужчина продолжал отступать, но это было именно отступление, а не попытка к бегству. А потом у него в руке появился металлический предмет… Лисица потом так и не смогла вспомнить тот момент, когда нажала на спусковую скобу своего арбалета. Да что там, она даже не помнила, как целилась. Вот мужчина поднимает руку с чем-то черным, вороненым, от чего веет опасностью. На лице у него злорадная улыбка. И вдруг голова у него запрокидывается назад, мужчина делает пару шагов назад и падает ничком. Из глаза у него торчит арбалетный болт. Ольга даже не поняла сначала, что это из ее арбалета сделан выстрел. Для двоих оставшихся бандитов смерть еще одного соплеменника послужила последней каплей. В отличие от замерших от неожиданности добытчиков, они медлить не стали. Резко сорвались на бег, бросаясь из стороны в стороны. Догонять бесполезно – момент упущен, тем более что беглецы выбрали разные направления.

Лисица медленно, пошатываясь, бредет к мертвецу. Она старается не смотреть ему в лицо, но взгляд все равно то и дело сползает на древко болта, торчащее из глазницы. Очень удачный выстрел, можно гордиться своей меткостью. Разведчица наклоняется, смотрит на предмет, зажатый в руке покойника. Опасный предмет. Она, наконец, вспомнила, как он называется – пистолет. Дед Трофим ей про такие рассказывал. Описывал в подробностях. Объяснял – если увидишь, что его направляют на тебя, нужно либо стрелять, либо бежать и прятаться. С детства вдалбливал. Она и выстрелила. В глазах темнеет, мир вокруг теряет объем и начинает кружиться, а потом все исчезает.

***

Настроение у Чиффа было отвратное. Во-первых, кодла куда-то запропастилась – начало появляться подозрение, что девка могла уйти слишком далеко. Если за ней придется бегать, радости Пахану это не добавит, и он может вспомнить, что не довел Чиффа до нужной кондиции. К тому же жрать хотелось невыносимо, болело все тело, было до слез жалко потерянных зубов, а от потери крови и очередного сотрясения его дважды вырвало. Даже на то, чтобы поиграться с Юлькой сил не хватило – в кои-то веки никто не мог помешать, можно было бы натешиться всласть, и такой облом. От досады и чтобы сорвать злость Чифф несколько раз пнул дурную бабу, но даже это не принесло удовлетворения. Юлька привычно сжималась, закрывала голову руками и скулила, отчего развлечение быстро приелось. Так что когда он увидел Молодого, бредущего через подлесок, обрадовался вполне искренне. Наконец-то ожидание закончилось!

– Молодой! Наконец-то! – радостно заковылял Чифф навстречу приятелю. – А где остальные? Где Пахан? Чо с девкой?

– Щас придут, – закивал Молодой, широко улыбнувшись. – Девка вообще огонь, просто супер. А у нас как дела? И пожрем сегодня на славу!

Чифф не успел среагировать. Улыбка и приветливые слова Молодого его сразу насторожили, а вот то, что руки он прячет за спиной, Чифф заметил слишком поздно. Он успел увидеть взмах, а потом голова взорвалась болью. Последней мыслью бандита стала догадка о том, кто станет главным «жоревом» в сегодняшнем меню.

***

Против обыкновения Ольга просыпалась медленно, как в далеком детстве, еще до появления червей. Сначала появился треск костра, гул голосов – не крики, а спокойная беседа, изредка прерываемая тихим смехом. Слишком редко в последние годы вокруг была такая мирная атмосфера, и девушка, еще оставаясь на границе сна, легко поддалась этому настроению. Конечно, долго балансировать в этом зыбком состоянии не получилось, проявились недавние воспоминания, однако казались они далекими, будто все происшедшее случилось с кем-то другим. Лисица все же открыла глаза, и обнаружила, что уже поздний вечер, а она лежит на мягкой травяной подстилке, укрытая чьей-то теплой курткой, от которой пахнет дымом и потом. Запах не был неприятным, скорее уютным – так пахнет вещь, которая хорошо и долго служит своему хозяину.

Пробуждение Лисицы не осталось незамеченным – разговоры на секунду стихли, а потом небо заслонил Макс, тревожно вглядывающийся ей в лицо.

–Ты как? – тихо поинтересовался добытчик.

– Нормально. Долго я валяюсь? – спросила Ольга.

– Всего часа три. Могла бы и не просыпаться, все равно до утра выдвигаться не будем. Напугала ты нас! Взяла и брякнулась, мы уж думали, не углядели и тебя чем-нибудь приложили, пока мы махались.

– Извините, – повинилась девушка. – Сама не понимаю, чего это я.

– Да ну, не извиняйся. Ты нас опять спасла! Этот урод вполне мог нас перестрелять. У него в магазине аж десять патронов сохранилось! С ума сойти! Это ж трофей так трофей! Очень, видать, прижимистый мужик был. Или у него их изначально было намного больше. Нет, ну кто бы мог подумать!

Удивление Макса было понятно. Ольга, конечно, слышала, что раньше огнестрельного оружия было много. И в первые годы после появления червей оно было очень популярно. Почти у каждого, кто пережил самое страшное время, было хоть что-нибудь стреляющее, вот только патронов ко всем этим автоматам и пистолетам выпускать было некому, и от них постепенно стали отказываться. Некоторые еще продолжали хранить ружья – но только старые, охотничьи, самые простые. Для них было проще найти боеприпас. Только особых преимуществ перед арбалетами такие ружья не имели – каждый выстрел обходился слишком дорого, и к тому же от огнестрельного оружия было слишком много шума, так что большой ценности они не представляли. Ценностью считались как раз всевозможные пистолеты, и использовались они скорее как оружие последнего шанса, как что-то, что может склонить на сторону владельца удачу в безнадежной ситуации.

А Макс продолжал рассказывать:

– Ты не переживай, что в обморок брякнулась. Со всеми случается. Я, когда впервые убил, блевал дальше, чем видел. Теперь-то полегче, конечно… Но все равно к такому не привыкнешь, а если привык, то, считай, все, ты и не человек больше, а зверь бездушный. Ты, главное, не думай об этом и вообще забудь. Ты молодец! Если б не ты, он бы нас всех положил. И вообще, мы тут поговорили с одним, он еще жив был. Ему болт в брюхо прилетел, выжить в любом случае не смог бы. Ну, в общем, не договорились бы мы с ними миром, по любому. Нам еще очень повезло, что эта компания три дня назад под червя попала, а то бы так легко не отделались. Они с грабежей жили. Так что туда им и дорога.

Макс оставил неприятную тему, принялся рассказывать об их путешествии, как они узнали, что носитель неожиданно изменил маршрут, как они натерпелись страху на плоту… Ольга чувствовала, что снова начинает засыпать, и не сопротивлялась сонливости. Понимала, что Макс этого и добивается.

Путешествовать в компании с добытчиками Лисице нравилось. Спокойно, относительно безопасно и всегда есть возможность переложить на других тяжелые обязанности. Из отношения парней исчезли даже следы снисходительности, теперь добытчики относились к девушке очень уважительно. Ольга даже смущалась немного, она-то не считала, что сделала что-то выдающееся. Как-то ночью она подслушала Беспалого и Лешку, которые дежурили у костра. Не специально, просто проснулась и услышала кусок разговора, поняла, что говорят о ней:

…– будущее, оно вон, за такими, как Лисица, – вещал Беспалый. – И знаешь, я рад. Я верю, что если кто и сможет выжить, так это она. Даже жаль, что она одна у нас такая. Остальную молодежь бабы держат в вате, и ни к чему хорошему это не приведет.

– Так уж и в вате! – возразил Андрей.

– Именно. Да, мы их учим охотиться, поиску тоже учим, но, понимаешь, они заточены на червя. Они боятся поверхности, ты заметил? Мы когда перебирались на червя что думали? Что это временно. Убраться туда, где будет получше, и сойти. А теперь даже речи об этом не идет. Уселись на эту тварь, и радуемся, когда она ползет по расписанию. А когда расписание нарушилось – все, паника. Чуть ли не катастрофа.

– Так может, оно и не плохо, что приспосабливаемся?

– Плохо, Андрюша, плохо. Нет на черве жизни, потому что он движется постоянно. Мы теперь кочевники. А кочевые – они ведь никогда цивилизацию не строили. Помнишь историю? Воевать кочевники могут, а двигаться вперед, – не в смысле на конях скакать, а развиваться, – только когда на месте оседают. Людям надо думать, как от червей защититься, в идеале – вообще их уничтожать. Да хотя бы понять, откуда они появились. Сколько еще наш шарик продержится? Они ведь жрут его. Землю, траву, леса. Животных там всяких. Ты вот радуешься, что мы вчера кабана подстрелили. И я радуюсь. А все равно сердце кровью обливается – их ведь все меньше, кабанов. Поначалу-то даже разрослась популяция, а теперь все реже встречаются, потому что пространства для них нет, сечешь? Все черви сжирают. Мы на нем сели и радуемся, огороды вон разводим. На одной брюкве не проживешь. И потом, кто всякими железками у нас занимается? Трофим да Лисица. Кто из наших мелких к ним полезет – так их сами же бабы отгоняют, нечего ерундой заниматься. А только это не ерунда, Дюш. Когда мы помрем, когда Трофим помрет, для них для всех это будет магия. Кроме Лисицы. А если и Лисица сгинет? Кто им будет арбалеты ковать, да насосы налаживать? С палками-копалками будут бегать? С каменными копьями?

– А хоть бы и так? Побегают несколько поколений, а потом луки придумают.

– Не придумают, Леша. Чтобы придумать, надо подумать. А когда нам думать? Ты не кривись, я тут не профессора из себя строю, просто было время поразмышлять, пока мы на том плоту сидели. До этого-то тоже только о том, где чего полезного найти все мысли были. Из-за этого мы так и попали.

– Да ладно? Ну не могли мы знать, что носитель двинется так резко!

– Я не о том тебе говорю, балда. Что двинется, не могли. А вот нахрена мы с этими плотами морочились, можешь мне объяснить?

– Ну, не умеет никто у нас эти снегоступы плести, вот и морочились. – Буркнул Лешка. – В голову ничего лучше не пришло.

– А я тебе о том и говорю! Мы сами перестали учиться, и детей своих не учим. Думать, прежде всего, но и остальному. Знания лишними не бывают, как видишь, и мы сейчас получили этому наглядное доказательство.

– Ну так надо учить тогда! Чего ты мне это говоришь-то, как будто я решаю! Вон, Алексею говори, он староста.

– Тьфу, дурак ты, Андрей. «Пусть староста думает, а я буду на охоту ходить», так? Вот поэтому мы и вымираем!

Ольга слушала, и становилось ей все тревожнее. Она ведь тоже никогда всерьез не задумывалась о будущем. О таком будущем, что для всех людей, а не для нее одной. «А ведь Беспалый правильно говорит», решила разведчица. «Так сразу не замечаешь, но ведь черви и правда едят землю. Нарезают на кусочки, и кусочки эти все меньше становятся. Так скоро совсем все съедят!». Стало тревожно и жутковато. Ольгу совсем не пугали мысли о собственной смерти. Она, возможно из-за молодости, по-настоящему в нее и не верила. А вот в то, что могут вымереть вообще все, все человечество, почему-то верилось сразу. «Он ведь на меня надеется!», с ужасом думала Лисица. «Не совсем на меня, но все же… А что я могу сделать? Разве я могу придумать, как спастись от червей?»

Встревоженная непривычными размышлениями, она долго не могла снова уснуть, мысли шли по кругу, повторяясь раз за разом, без какого-то результата. Из-за этого утром Ольга с трудом заставила себя разлепить глаза, и с трудом удержалась от стона, поняв, что пора бежать дальше. Хотелось плюнуть на все и попросить ребят задержаться еще хотя бы на пару часиков. Разведчица знала, что ей не откажут, и именно поэтому послушно набросила на плечи лямки рюкзака, пристроилась в середину куцей колонны, стараясь не обращать внимания на встревоженные взгляды добытчиков. Они-то уже привыкли, что шустрая разведчица всегда полна энергии, и то и дело убегает в стороны, стараясь охватить взглядом как можно большее пространство, найти что-нибудь интересное. Да и день как назло выдался хмурый, неприветливый, низкие тучи закрывали небо, время от времени начинал моросить мелкий холодный дождик. Ольга совсем было смирилась с отвратительным настроением, настроилась перетерпеть этот мерзкий день, когда услышала удивленный возглас идущего впереди Макса. Подняв взгляд от земли, она моментально забыла обо всех неудобствах.

Впереди, прямо походу движения, совсем рядом с червиным следом, виднелись какие-то постройки. Ольге они показались громадными и прекрасными! Они, казалось, дышали мощью и силой. Монолитные, как скалы, но только правильной формы, какой никогда не встретишь в природе, в небольшой низине красовались четыре огромных, каменных дома. Ольга прекрасно понимала – то, что они все еще не разрушены червями, просто везение. Даже не везение, скорее, а настоящее чудо – слишком редко сейчас можно увидеть нетронутые постройки старых людей. И все равно эти дома казались величественными и непоколебимыми.

Так казалось Лисице. И ей дико было слышать, как добытчики обсуждали увиденное великолепие:

– Ангары, скорее всего. Видите, двуколка? Похоже на ремонтное депо. – Делится впечатлениями Макс.

– Думаешь, оттуда уже все уперли? – переспрашивает Беспалый.

– Не посмотрим – не узнаем. Но если что, может, хоть металла сколько-нибудь наберем. Если там никто не поселился. Но думаю, нет там никого – видите, все бурьяном поросло, ни дорожек, ни тропинок. Может, что и осталось.

Ольга слушала и дивилась. Как можно говорить о добыче, когда такое чудо? Нет, ей, конечно, тоже очень хотелось что-нибудь найти. И она почему-то была уверена, что в таком месте просто обязано найтись что-то невероятно нужное и замечательное. Не простой металл, а какие-нибудь редкости, сделанные руками старых людей. Но… Но обсуждать открывшееся взглядам вот так буднично? «Ремонтные ангары». Лисице даже обидно стало за эти великолепные здания, что их обозвали таким словом. Она, в общем, слабо представляла себе, что такое ангар, но то, что это практически полная противоположность дворцам, девушка догадывалась. Именно дворцами эти постройки ей и представлялись.

На самом деле, строения действительно выглядели на удивление неплохо. Несколько очень длинных кирпичных домов, рельсы и даже кусок ЛЭП сохранились так, будто попали сюда из прошлого. Куда вели рельсы, сказать уже было нельзя, свежая червоточина обрубила их почти у самого края последнего дома. Да и на другой стороне следа не сохранилось каких-то построек – похоже, когда-то там был большой город, который, конечно, был уничтожен одним из первых. Черви, когда они только появились, первым делом разрушили все крупные города. А кусочек вот сохранился! Ольга, которая из жизни до появления червей помнила только смутные картинки, а в сознательной жизни не видела ничего более монументального, чем времянки из жердей, в которых теперь жили и жители поверхности, и те, кто обосновался на черве, открывшийся вид поразил до глубины души. Девушка опомнилась, только когда Макс ухватил ее за плечо:

– Ну и куда ты с таким одухотворенным видом стремишься? – ухмыльнулся мужчина.

– Ну как же? Там же… – Ольга сглотнула, – Там же столько всего!

– Это понятно. А то, что место может быть занято, ты не подумала?

Ольга мысленно обозвала себя дурой. Увидела чудо и забыла обо всем, как маленькая! Да и ребята вон какие усталые и измученные. Только и мечтают побыстрее дома оказаться. Им, наверное, вовсе не до исследований нового места!

– Так мы туда не пойдем?

– Ну почему сразу не пойдем?! – удивился Макс. – Не вижу никаких препятствий. Только не так оголтело, как некоторые собрались. К такому делу надо обстоятельно подходить. Сейчас подготовимся, подумаем, как это лучше проделать, и пойдем.

– А как же червь? – Ольга с трудом сдерживала радостный вопль, но все равно посчитала себя обязанной спросить. – Время же теряем!

– Ольга, чего с тобой сегодня? Совсем мышей не ловишь. Посмотри на след, совсем свежий. Носитель явно замедляется, вот-вот встанет. Никуда он от нас не денется, можем потратить несколько часов. Наши там, конечно, волнуются, но ничего, потерпят еще немного.

Глава 4. Трофеи

В разведку Лисицу в этот раз не отпустили. Не столько даже из рациональных соображений, просто добытчикам гордость не позволила в который раз сваливать самую опасную работу на девчонку. Хотелось доказать самим себе, что тоже не только на копание свеклы способны. К счастью, ничего опасного Макс с Беспалым, отправившиеся к странным домам, так и не нашли. Обежав быстренько вокруг домов и убедившись, что свежих следов человека в этом крохотном кусочке прошлой жизни не наблюдается, добытчики поспешили вернуться к оставшейся на подступах компании. Строения были покинуты. И вот, спустя час ожидания, Ольга, наконец, вступила на территорию пещеры сокровищ из сказок.

Однако, вопреки чаяниям, первое здание ничем не порадовало – оно оказалось почти пустым. Нет, добытчики нашли несколько ржавых железок, которые были когда-то инструментами, а сейчас годились только в перековку. В другое время – довольно ценная добыча, но сейчас-то Ольга ждала совсем иного! Хотелось сокровищ, хотелось удивительных открытий. К тому же сквозь все здание были проложены рельсы. Огромное количество ценного металла, вот только как его добыть и перенести? Ольга понимала, что это богатство тоже проходит мимо. Впрочем, мужчины были с ней не согласны. Раздобыв где-то проржавевший ломик, они уже возились возле костылей, которые крепят рельсы к шпалам, переговаривались оживленно, подбадривали друг друга, иногда переругивались. Лисица посмотрела немного за их возней и, предупредив Макса, отправилась дальше. Следующим она решила исследовать самое маленькое здание в надежде, что там встретится что-нибудь менее громоздкое, но более ценное. И не ошиблась! Правильно Трофим говорил – мал золотник, да дорог!

Расшвыряв ногами мусор, которым за годы присыпало порог, Лисица потянула дверь и вошла. От поднявшейся пыли, девушка расчихалась, не сразу смогла рассмотреть внутреннее убранство. Домик состоял всего из одной небольшой комнатки – похоже, когда-то здесь жил сторож. Комната осталась нетронутой, видимо, хозяин в какой-то момент сюда просто перестал приходить, ничего не забрав, а после никому уже и дела не было до крохотной сторожки. Ольга смотрела и удивлялась. Все вещи в комнатке были узнаваемы, но общие черты только оттеняли отличия от привычной обстановки. Вроде бы, что может быть необычного? Кровать, стол, стул. Но какое же все это было другое! Кровать – металлическая. На четырех ножках. Матрас, подушка – все аккуратно упаковано в чистую, тонкую ткань, это даже в полумраке было заметно. С цветочками! Ольга такого и не видела никогда. «Интересно, зачем кровать на ножках?» – задумалась девушка. «Это ведь неудобно! А если будет трясти, свалишься ведь!» И тут же спохватилась. Откуда тряска до появления червей? А стол? У них с дедом Трофимом тоже есть стол – Лисица сама помогала делать. До сих пор она считала, что он вполне хорош – прочный, устойчивый. Не беда, что доски на него пошли необструганные, зато почти ровные. Щелей в столешнице почти нет, что еще нужно? А здесь… Лисица провела кончиками пальцев по гладкой, даже блестящей поверхности. Да ведь и не просто стол, тут еще и ящички, все ровные, одинаковые. А на полу коврик с еще сохранившимися узорами. И стул – даже стул – и тот отличался от тех, которыми хвастаются зажиточные жители поселка! Ножки не прямые, а изогнутые, маленькие плоские подушечки на спинке и на сиденье. Поразительное удобство. И окно – застекленное. А на окне горшочек с каким-то растением, давно засохшим, конечно. У Ольги защипало в глазах. Многое она за свою жизнь насмотрелась. Видела умирающих, видела тех, кто остался калекой, убивала зверюшек, и, теперь вот даже людей, а неизвестный цветок вдруг стало так жалко, что губы задрожали. Он рос, радовался. О нем кто-то заботился, поливал каждый день. Может, даже удобрения подкладывал, как бабы в поселке на грядках, но не для того, чтобы потом урожай собрать, а просто, потому что красиво. И потом вдруг раз – и все исчезло? Однажды человек перестал приходить, а цветок каждый день ждал его, ждал, что его польют, позаботятся и не знал, что его хозяин, должно быть, давно умер.

Позволив себе несколько минут любования и печали, Лисица решительно тряхнула головой, и отогнала непрошеную сентиментальность. Если посмотреть трезвым взглядом – койка – довольно ценная вещь, особенно если учесть, что белье на ней прекрасно сохранилось. Домик оказался добротным, даже стекла остались на месте, и потому за прошедшие годы ткань не истлела, осталась достаточно прочной, чтобы ее можно было использовать. Но не кровать была главной находкой. Стол, такой удивительно гладкий и красивый, не пустовал. На нем лежала подборка газет. И судя по заголовкам, газеты были самые свежие! Черви тогда уже появились, а цивилизация еще не рухнула, во многих местах люди продолжали жить обычной жизнью. Читали газеты, ходили в магазины и на работу, спали в домах… Похоже, житель этого домика был большим любителем печатного слова, газет было довольно много. Стараниями Трофима Ольга успела проникнуться величайшим уважением к печатной периодике, и потому, подавив желание пробежать глазами статьи, осторожно упаковала драгоценные листы в сумку. Позже, в спокойной обстановке, она обязательно прочитает все самым внимательным образом, а пока стоит продолжить поиски. Собрав со стола всякие мелочи, – кухонный ножик, авторучку, карандаш и старые, с обмотанными пластырем дужками очки, девушка заглянула в ящик стола. В ящике россыпью красовалась кучка мелочей и, среди прочего, несколько блестящих, покрытых надписями на неизвестном языке цилиндриков. Аккуратной обоймой уложенные в даже не вскрытую пластиковую упаковку, они привлекали внимание своей новизной. Предназначение блестящих штучек осталось для девушки непонятным, однако Ольга решила, что вещь, несомненно, полезная. Цилиндрики заняли свое место на дне сумки, а девушка продолжила обшаривать комнату.

Правда, больше ничего столь интересного в домике не нашлось. Можно было бы аккуратно вытащить стекла из рам, стекло нынче тоже в большом дефиците и уж точно найдет применение в быту, но это лучше пусть мужчины стараются. У них в таком деле опыта больше – ничего не повредят и не сломают. Окинув в последний раз потерявшую свою нетронутую красоту комнату, Ольга бодро направилась к следующему дому. Девушка не очень рассчитывала найти еще что-то такое же ценное, ведь и без того добыча оказалась просто шикарной. «Наверняка в последнем ангаре тоже пусто», – думала разведчица. Можно было вернуться к гремящим железками в уже осмотренном здании мужчинам, обрадовать их интересными и богатыми трофеями, но отвлекать их не хотелось – судя по звукам, работа была в самом разгаре. Последнее здание было закрыто более основательно, чем сторожка, и Лисица решила перекусить перед тем как продолжить исследования. Усевшись на шпалы, девушка достала жареное мясо, оставшееся с последней стоянки, и принялась с аппетитом его уничтожать. Очень хотелось достать газету – дед Трофим как-то описывал, как это здорово, когда перед тобой чашечка кофе и вкусный бутерброд с колбасой, а в руках свежая газета, пахнущая типографской краской. Лисица тогда позавидовала – хотелось тоже попробовать. Не беда, что кофе нет. Трофим как-то нашел целую упаковку, когда еще ходил на двух ногах, и, конечно, дал ей попробовать. Ольга была обескуражена – горькая черная гадость с металлическим привкусом не вызывала никаких положительных эмоций. То ли дело чай со сгущенкой, или клюквенный отвар… Девушка решила, что главное – не вкус блюд, а сам ритуал. Однако газету все же решила поберечь, все-таки на улице ветер. Мало ли – помнутся тонкие страницы, или, чего доброго, вовсе порвутся. Оставила в покое сумку, отстегнула с пояса фляжку с водой – запить остатки запеченной зайчатины, оставшейся со вчерашнего обеда. И вдруг насторожилась, вскинулась, зашарила по поясу, нащупывая арбалет. В кустах неподалеку что-то зашуршало, и из сплетения ветвей выглянул какой-то зверек. Понаблюдав немного за девушкой, смешно насторожив острые треугольные уши и шевеля носом, зверек выбрался полностью. Ольга медленно поднимала арбалет, боясь спугнуть нежданную добычу.

Зверек, угрозы не чувствовал, осторожно подкрадываясь поближе. Кажется, он совсем не боялся человека, все его мысли были заняты куском мяса, который Лисица продолжала сжимать в левой руке. А сама разведчица вдруг поняла, что стрелять ей совсем не хочется. По многим причинам. Во-первых, зверь был слишком худым – ребра так и гуляли под бело-черной шкуркой, а живот, казалось, скребет позвоночник. Мяса с такого не наберешь. Во-вторых, зверь был необычен. Это явно был хищник, но какой-то бестолковый – гораздо мельче волка и даже лисы, да еще расцветка слишком яркая. С такой не спрячешься, слишком хорошо видно на фоне зелени белые пятна. А зимой будут видны черные. Да и шерсть слишком короткая, чтобы можно было спокойно пережить холода. «Наверное, таких мало осталось – нелегко им выжить в нынешние времена», думала Лисица. И вообще, убивать зверя было просто неловко. Он совершенно не желал бояться человека. Даже когда она взводила арбалет, он отпрыгнул, испугавшись резкого движения, а через несколько мгновений снова вернулся! «И ведь как жалобно смотрит!» – недовольно подумала девушка, опуская арбалет. Сообразив, наконец, что именно так заинтересовало зверька, Ольга с сомнением посмотрела на свой обед. А потом, решившись, бросила мясо животному. Зверек подскочил к упавшему в траву куску, схватил его, и исчез гораздо быстрее, чем появился. Ольга не была уверена, но ей показалось, что не такой уж маленький кусок был прожеван прямо на ходу. «Узнают добытчики – меня убьют», мрачно подумала девушка. «Вместо того чтобы добыть зверя, я отдала ему свой обед! Ну, может, не убьют, но точно решат, что я с ума сошла. И, наверное, будут правы».

Так и оставшись голодной, – больше провизии у нее не было, – разведчица принялась осматривать последний дом. И чем больше смотрела, тем сильнее убеждалась, что внутрь нужно пробраться обязательно. Большие ворота на торце здания судя по всему были заперты изнутри, а на дверце сбоку висел большущий амбарный замок. «Пустое здание так запирать не будут», – с вспыхнувшим интересом думала девушка. «И рельсы туда ведут, а оттуда – нет. А вдруг там поезд?»

Поезда в ангаре, конечно, не было. Но разочарованной Ольга не осталась. Замок за годы сильно проржавел, так что проникнуть в здание оказалось несложно – совсем небольшое усилие потребовалось, чтобы дужка открылась, сложнее было распахнуть приросшую к косяку дверь. А за ней – настоящая пещера сокровищ. Как в мечтах. Чего здесь только не было! Ольга проскользнула в полутемное помещение, во все глаза рассматривая груды сокровищ. Множество инструментов, знакомых и тех, предназначение которых девушка даже не могла угадать, сотни различных деталей, из которых опознать удалось только огромные пружины, десятки труб разного диаметра, целая бочка с каким-то вязким и очень скользким маслом, и, как апофеоз, паровой котел. Ольга нашла его в самом углу огромного ангара, наполовину заваленным каким-то хламом – похоже, он остался здесь с каких-то старых времен, когда такие машины еще использовались прежними людьми. Какой же он был огромный! Ольга даже представить себе не могла, сколько топлива требуется, чтобы вывести машину на рабочую мощность. Она вспомнила, сколько сил и времени потребовалось им с Трофимом, чтобы соорудить ту машину, что использовалась теперь в качестве насоса. Очень, очень много сил и еще больше везения – если бы Ольга когда-то, еще до того, как они поселились на черве, не нашла старинный учебник с описанием устройства, они никогда не смогли бы даже помыслить о создании этого чуда. И была их паровая машина в десятки раз меньше, чем та, которой она любовалась теперь. Стало до слез горько. Они с Трофимом совершили настоящий подвиг, сконструировав и воплотив то, что Лисица считала чудом инженерной мысли, а тут, в мастерской, заваленное мусором, громоздилось нечто в тысячи раз более совершенное – и ведь погибшие хозяева считали его устаревшим, ненужным! Да если бы такую штуку удалось дотащить до червя и взгромоздить на него, её одной хватило бы для того, чтобы обеспечить теплом в зимнее время весь поселок, запустить десятки разных станков… Да мало ли еще какие применения можно найти для такой огромной мощи?

«Только все это бесполезно», – напомнила себе Ольга. – «Даже если бы что-то и получилось. Нам никогда не раздобыть столько угля!» Впрочем, сдаваться девушка была не намерена. Кроме чудесной паровой машины, в мастерской хранилась прорва других, более удобных для транспортировки ценностей, и разведчица была твердо намерена не отставать от добытчиков, пока они не придумают, как перетащить их все. «Это вам не какая-то брюква!» – думала Лисица. – «Если червь остановился где-то неподалеку, мы должны перетащить все!»

Выскочив из мастерской, Ольга бросилась на поиски добытчиков.

– Ребята, бросайте эти рельсы! Там в мастерской столько всего!

Оглядев полутемное помещение, Макс озадаченно выругался.

– Ты ведь отсюда не уйдешь, пока все не заберем? – обреченно спросил мужчина.

– Макс, миленький, ну ты посмотри! Тут же все! Как оставить? Столько всего можно будет сделать! Кузницу нормальную! Ты посмотри, какая наковальня из того обрезка получится! Можно будет еще одну паровую машину сделать! Трофим рассказывал, можно паровой молот сделать! Арбалеты каждому добытчику! Да что там добытчику, всем жителям поселка! Печь настоящую, можно будет стекло варить! Ты знаешь, что стекло из простого песка делают? Надо только температуру большую, и чтобы удобно было! Теплицы сделаем из настоящего стекла!

– Ага, чтобы потом они все побились, и мы осколки из земли выковыривали, – проворчал Макс. На самом деле, Ольга знала слабые места бригадира добытчиков. Мысль об арбалетах для всей команды заставила мужчину серьезно задуматься.

– Думаю, нам придется разделиться, – подумав, пробормотал Макс. – Нас тут слишком мало, чтобы все это перетаскать, нужны еще люди. По моим наблюдениям, поселок мы должны были нагнать уже сегодня – носитель явно готовится встать на стоянку. Очень надеюсь, что до него осталось всего километров двадцать. Если пригнать побольше народу, вполне можем и перетаскать, тем более, смотри, там и тележки есть. Придется помучиться, но дело того стоит. Определенно.

Лисицу отправили с пятеркой добытчиков в поселок – память у девчонки отличная, так что она сможет наиболее полно описать богатства мастерской, поможет составить список, что необходимо вывозить в первую очередь. Она не возражала – даже рада была, что не пришлось самой решать, потому что оставлять даже ненадолго сокровища не хотелось. Но и игнорировать чувство долга, которое диктовало вернуться вместе с Максом, не получалось. К тому же Ольга переживала, что их предположения не оправдались, и червь и не думал останавливаться. Такое иногда случается – носитель замедляет ход, но не останавливается совсем, а через некоторое время снова набирает скорость. Впрочем, в этот раз обошлось – червя они увидели даже раньше, чем Ольга рассчитывала.

Глава 5. Поп

Трофим боялся, и ничего не мог с собой поделать. Страх был привычен. Тогда, десять лет назад, когда черви только появились, страха не было. О том, что цивилизации приходит конец поначалу догадывались немногие. Новости о появлении неизвестной угрозы сначала всколыхнули общество, а потом как-то забылись для большинства обывателей, заслоненные, как тогда казалось, более важными и насущными проблемами. Все эти проблемы перестали быть актуальны в тот момент, когда Трофим стоял и смотрел, как рушится его дом. Обычная панельная пятиэтажка, каких в любом городе сотни. В одной из квартир находилась вся его семья – мать с отцом, младшая сестра и бабушка. Там они и остались. Трофим тоже должен был быть с ними, но опоздал. Пятничный вечер – святое время для любого офисного работника, а для многих и вовсе еженедельная цель в жизни. Они с коллегами остались попить пивка после работы, и появление в городе червя пропустили. Даже отключившееся электричество не насторожило, была только досада, что полноценно оттянуться не получилось. Так что крушение своей жизни Трофим наблюдал с безопасного расстояния. Даже тогда страха не было. Только горе. Такое, что, казалось, пережить невозможно.

Потом стремление выжить и попытки приспособиться, заставили горе отодвинуться, поблекнуть. Тогда появился страх. Он, должно быть, и раньше был, но раньше его заглушали более сильные эмоции, а потом перестали. С тех пор это чувство не покидало Трофима никогда. Сначала он боялся умереть сам, потом, когда все, казалось, налаживается, боялся за любимую женщину. А когда погибла и она – вместе со всем поселком, от которого остались только Трофим и Ольга, он стал бояться за девчонку. Нельзя сказать, что страх мешал. Трофим давно смирился с ним, научился игнорировать. Некогда бояться – нужно выживать. Поднимать на ноги Ольгу. Искать способ сделать жизнь более безопасной. Или удобной. Работы всегда было много, последний раз Трофим отдыхал несколько недель после того, как лишился ноги. Большую часть этого времени он не помнил, поскольку провел его в беспамятстве. Потом снова было некогда – необходимо был как можно быстрее перестать быть обузой для двенадцатилетней пигалицы, которая, конечно, двужильная, но все равно совсем ребенок. До сих пор. За Ольгу Трофим боялся постоянно, даже когда она была рядом, спала в их хижине на соседней лежанке. Но когда она уходила, страх становился особенно острым. Трофим понимал, что опасность подстерегает везде, что тем, кто остался в поселке угрожает не меньше опасностей, чем девчонке. И все равно ничего не мог с собой поделать. Одно дело страх, а другое – страх и неизвестность. Трофим в отсутствие Ольги становился замкнутым, молчаливым. Он почти не спал, работал до изнеможения, не обращая внимания на боль в культе, даже радовался ей, потому что она отвлекала от переживаний. Немного.

Именно из-за своей временной нелюдимости, Трофим последним узнал о появлении Проповедника. Он потом корил себя, что упустил, не распознал. Что если бы не потакал своему дурному настроению, все могло бы повернуться иначе. А в тот день он о появлении Проповедника так и не узнал. Так, отметил краем сознания, что червь все-таки остановился, порадовался, что Ольге теперь легче будет их догнать, и вновь сосредоточился на работе, старательно отгоняя от себя мысли о том, что догонять, может статься, их будет уже и некому. На переполох внимания не обратил, подумал, обычная суета, которая всегда возникает, когда носитель останавливается.

А переполох, между тем, поднялся знатный. Сначала-то все было как обычно – с учетом отсутствия большей части мужчин, конечно. То есть бабам впервые за долгое время пришлось оторваться от своих обожаемых огородов, и спуститься на поверхность, чтобы найти воды и набрать дров. С охотой решили пока повременить – стоило старосте заикнуться о том, чтобы отправить детей постарше на промысел, визг поднялся такой, что мужчине тут же пришлось идти на попятную. Как же, диточек на поверхность хотят отправить, да без сопровождения взрослых! Это ж преступление, так обращаться с «будущим всего поселка»! То, что десятилетки уже вполне могут приносить ощутимую пользу осиротевшему поселку вместо того, чтобы даром проедать запасы, никому из дам в голову даже не приходило. Так что молодняк как всегда в последнее время оставили на носителе. «А, правильно, чего торопиться?» – мысленно хмыкнул Трофим. – «Голодать начнут – сами охотиться побегут, да и про то, что детки еще маленькие мгновенно забудут. Плавали, знаем». Судя по лицу Алексея, примерно те же мысли посетили и его, но вслух их высказать он не решился. Вообще выражение «За что мне все это?», прочно поселилось на лице старосты с тех пор, как пропали добытчики, и теперь оно плавно переходило в «Нахрена мне это надо?». Трофиму Алексея было не жалко. Во-первых, мужчина злился, что староста настоял на том, чтобы отправить Лисицу на поиски, во-вторых, сам виноват. Нечего было носиться с бабами как с писаной торбой – хорошее отношение женское население поселка закономерно восприняло как слабость, и с тех пор как Алексей стал старостой, прочно обосновалось у него на шее. А заодно и на шеях сильной половины селения. Мысленно плюнув, Трофим вернулся к починке насоса, перестав обращать внимание на происходящее, тем более что суета вскоре вроде бы улеглась. За вечер поселкового механика никто так и не побеспокоил, что Трофима полностью устраивало, хотя и было несколько необычно.

Зато утром было такое, что игнорировать стало уже просто невозможно. В поселке начался стихийный митинг. Жители так раскричались, что Трофим, было, решил, что произошла какая-нибудь очередная катастрофа. Выскочив на свободное пространство между пятым и шестым кольцами, мужчина увидел странную картину: все женское население поселка собралось вокруг какого-то незнакомого мужика, с вдохновенным видом вещавшего какую-то чушь. Слушали его с не меньшим интересом, чем он говорил.

– Кара! – кричал мужчина, вытаращив глаза и брызгая слюнями. – Божья кара постигла человечество за грехи наши и за то, что забыли заповеди божьи! Погрязли во грехе и блуде! Закрылись от бога в каменных домах и железных машинах. Но бог милостив и милосерден, он дал нам еще один шанс. Как после великого потопа остался Ной со своими домочадцами, так и теперь остались мы, дабы возродить человечество! И только от нас зависит, придем ли мы к царству божию на земле, или будем уничтожены окончательно! Только праведной жизнью и скрупулезным следованием заповедям сможем мы заслужить прощение! – выглядел проповедник странно. Невысокий, средних лет, с куцей бороденкой, одетый в какое-то рубище, да еще со здоровенным фингалом на пол лица, он не производил абсолютно никакого впечатления, и, тем не менее, его слушали, распахнув рты – очень уж увлеченно, с дикой уверенностью он вещал. Трофим даже поймал себя на том, что и сам будто загипнотизированный прислушивается к экспрессивным выкрикам.

В таком же духе странный мужик распинался еще минут пятнадцать. Трофим наблюдал эту сюрреалистическую картину и глазам не верил. После того, как все начало рушиться, всевозможные мессии начали было появляться как грибы после дождя, но мода на них быстро прошла. Там, где все силы тратятся на то, чтобы выжить, люди обычно быстро забывают о духовном, предпочитая руководствоваться здравым смыслом. И вдруг на тебе, вылезло откуда-то. Найдя глазами растерянно опустившего руки Алексея, механик подошел к нему и тихонько поинтересовался:

– Это откуда у нас такое?

– Приблудился вот вчера. Начали собирать дрова, полезли по кустам – а там он. Сидит. Прячется. Бабы сначала визг подняли, перепугались. Чуть не зашибли. Потом разобрались, что он вроде безобидный, нападать не собирается. Позвали в гости, вроде как новостями поделиться, только он больше сам расспрашивал. Как живем, да чем дышим. Я как-то пропустил этот момент, следил за заготовкой, глядь – а он уже свои бредни по ушам развешивает. И ведь слушают! Вон как в рот заглядывают!

– Ну так заткнул бы ты его. – Посоветовал Трофим. – И вообще, на кой черт нам тут еще и этот дармоед?

– Не скажи! Он, вообще-то, полезный. Смотри, какие все спокойны и покладистые. Слушают, дурацкими замечаниями не достают, ничего не требуют. Пусть будет пока, а там посмотрим.

Трофим промолчал, но внутренне поморщился. Он прекрасно понимал истинные мотивы старосты – Алексей просто побоялся возразить женщинам и, конечно, сразу же потерял контроль над ситуацией, а теперь просто искал оправдания своему бездействию. За последние дни Трофим все больше убеждался – ничего хорошего поселок с таким руководителем не ждет. Алексей был неплох в дни относительного спокойствия, но как только все пошло наперекосяк, староста растерялся и полностью утратил и без того невеликий авторитет. Да и раньше, когда все было хорошо, особых достижений за старостой не водилось. Кузнец пожалел, что в свое время поддержал кандидатуру Алексея после смерти предыдущего старосты. Тогда казалось, что мужчина подходит идеально, ведь будучи заместителем прежнего руководителя, он действительно справлялся со всеми задачами. А вот самому «рулить» поселком у Алексея явно не выходило.

***

Картина, которую узрели добытчики, поражала своей фантастичностью. Ольге захотелось протереть глаза, чтобы убедиться, что ей это не кажется. Судя по изумленному мату, которым разразились Беспалый и остальные добытчики – не ей одной. Почти все женское население поселка, с детьми на руках дружной толпой обходили поселок по кругу, неуклюже перебираясь с одного кольца на другое. И при этом не прекращали напевать что-то нудно-унылое, невпопад повторяя за тощим, голенастым дядькой, одетым в коротковатую для него простыню, которая, должно быть, изображала рясу. Дядька распевал громче всех, изредка взмахивая кисточкой, с которой срывался веер сверкающих на солнце капель. Лица у всех были такие одухотворенные и сосредоточенные, что, казалось, дело, которым они занимаются крайне важное и ответственное. Вот только смысл этого занятия для Лисицы оставался непонятен, как ни присматривалась.

– Дядька Максим, чего это они? – тихо спросила девушка.

– Чтоб меня червь сожрал, если это не крестный ход! – пораженно ответил Беспалый. – Определенно, они все рехнулись! Куда смотрит Алексей? Что вообще происходит?

– Так пошли разберемся, чего смотреть-то? – мрачно предложил Андрей.

Появление, казалось, навсегда потерянных мужчин, в поселке произвело настоящий фурор. Женщины со слезами и криками окружили вернувшихся с того света добытчиков, жадно расспрашивая о том, куда делись остальные. Те, чьи мужчины погибли с плачем падали на червя, другие, услышав, что их близкие живы и здоровы, просто сторожат добычу, тоже рыдали, только от счастья. Ольга как раз собиралась броситься навстречу Трофиму, который, конечно, уже услышал о возвращении разведчиков, но из-за протеза только-только догнал группу встречающих и теперь пытался пробраться через толпу, когда из-за спин раздался незнакомый голос:

– Это чудо! Господь явил свое милосердие, услышал наши молитвы и вернул пропавших! Восславим же господа нашего и возблагодарим его! Вознесем же благодарственный молебен, братья и сестры! – И, приосанившись, начал читать речитативом:

– Слава Тебе Спасителю, Сила всемогущая! Слава Тебе Спасителю, Сила вездесущая! Слава Тебе Утроба преблагосердная! Слава Тебе, Слух присноотверзающийся на услышание молитвы мене окаяннаго, во еже миловати мене и спасати от грех моих! Слава Тебе, светлейшия Очи, выну на меня зрящии любезне и прозирающии вся моя сокровенности! Слава Тебе, слава Тебе, слава Тебе, Сладчайший Иисусе, Спасе мой!

Женщины принялись истово креститься на каждой фразе, не забывая одергивать и шикать на ничего не понимающих добытчиков. Толпа вокруг новоприбывших немного рассосалась и Лисица, наконец, смогла пробраться к Трофиму.

– Чего это они, деда? – ошеломленно спросила девушка.

– Не обращай внимания. – Махнул рукой Трофим. – Очередная блажь наших матрон, потом расскажу. Лучше расскажи, как у тебя дела и где остальные добытчики? Или остальные…

– Только десятеро живы, – грустно шмыгнула носом Ольга. – Остальные на червином следе провалились. Им пришлось перебираться, потому что когда наш уполз, его след еще один червь пересек.

– Ясно, а где тогда еще пятеро?

– Макс остался в депо, охраняет, и собирает трофеи. Деда, там совсем недалеко дома, такие красивые! Большие! Макс говорит, это ремонтное депо! Там столько всего! А еще деда, я тебе газет принесла! Только ты без меня не читай, ладно? – Ольга сбросила рюкзак и принялась доставать прессу и остальные мелочи. – Смотри, какие ложечки! Можно теперь чай пить, как ты рассказывал! И завтракать со свежей газетой! – Ольга, захлебываясь, перечисляла свои находки, то и дело перебивая сама себя и начиная рассказывать о приключениях, но Трофим ее уже не слушал. Он прикипел взглядом к статье в одной из газет, и не мог оторваться.

«Победа над неизвестным врагом одержана! После получения санкции ООН на применение ядерного оружия, российские военные уничтожили неопознанный объект, разрушивший Берлин. Для уничтожения загадочной угрозы потребовалось использовать пять баллистических ракет, суммарной мощностью четыре мегатонны в тротиловом эквиваленте…» Трофим тряхнул головой, с трудом оторвавшись от чтения:

– Вот что, дочка, пойдем в дом, а то, как бы нас в порыве религиозного рвения не затолкали, – тихо пробормотал Трофим и потянул Ольгу за рукав, уводя ее подальше от молящихся. – Там все и расскажешь поподробнее. А за газеты тебе отдельное спасибо. Ты просто не представляешь, как важно то, что ты принесла! И что за ремонтное депо? Что там есть?

– Деда, все расскажу. Только надо быстрее Алексея найти, чтобы он распорядился народ собирать. И я с ними пойду, только надо быстрее. Там столько всего, что не знаю, успеем ли перетаскать до того, как Червь двинется! И деда, чего они все-таки делают?

– Молятся они, молятся, – хмыкнул Трофим. – Благодарят бога за спасение наших добытчиков. Боюсь, теперь, пока не успокоятся, никто никуда не пойдет, так что время поболтать у нас будет.

– Причем здесь какой-то бог? – Удивилась девушка, послушно следуя за ковыляющим Трофимом. – Это они сами спаслись, ну и я помогла.

– Ты попробуй теперь это нашим бабам объясни, – мрачно предложил механик. – Хотя лучше даже не пытаться. Заклюют. Ладно, нам это сейчас неважно. Лучше перечисли поподробнее, что вы там нашли…

***

Последние четыре дня стали для Ольги настоящим испытанием. Особой помощи от жителей поселка они так и не дождались, все были слишком заняты новой «звездой» – Проповедником. Все, что удалось старосте Алексею – это уговорить женщин принять участие в перетаскивании трофеев непосредственно на червя. Уходить от носителя слишком далеко женщины не пожелали, так что основная работа по транспортировке легла на добытчиков. Макс, когда узнал, что помощи не будет, рвался лично отправиться в поселок и устроить там скандал, но быстро остыл: тратить время на бессмысленные споры было непродуктивно. Пришлось добытчикам, как всегда, все вывозить на себе. Первый рейс оказался самым тяжелым. Тележки для перевозки взяли там же, в мастерской, и без какой-либо переделки отправили в дорогу. Вернуться удалось только через сутки. Тяжело нагруженные агрегаты едва удалось сдвинуть с места, и они, предназначенные для катания по ровному бетонному полу, постоянно застревали, вязли в земле. Добытчики тянули и толкали изо всех сил, подкладывали ветви, и все это только для того, чтобы через несколько десятков метров снова застрять. Ольга тогда подумала, что на этом добыча и закончится – она едва не умерла от усталости, и это несмотря на то, что ее берегли, и к помощи девчонки прибегали только уж в совсем безнадежных ситуациях. Что уж говорить про мужчин, каждый из которых за эти сутки похудел, наверное, килограммов на пять. Однако разведчица недооценила упорство мужчин. Вернувшись в депо, они принялись мастерить новые колеса, побольше диаметром. «Лучше день потерять, потом за пять минут долететь!» – высказался Макс, и все глубокомысленно покивали. Ольга потом долго гадала, как они собираются лететь, и была немного разочарована, когда выяснилось, что это цитата из какого-то мультфильма. Что такое мультфильм девушка знала, дед Трофим ей часто в детстве их пересказывал, но про такой она не слышала, и решила обязательно потом попросить Макса рассказать.

Впрочем, пока мужчины переделывали тележки, она и без того не скучала. Мужчины за работой не молчали, обсуждали всякие интересные вещи, зачастую, правда, не совсем понятные. А еще матерились! Ольге Трофим не разрешал. Она и не материлась, но запоминать-то ей никто не запрещал!

– Да твою мать! – воскликнул Беспалый, в который раз прищемив себе палец. – Мы тут убиваемся, как проклятые, пытаемся сотворить карету из говна и палок, роемся во всяком мусоре, как псы помойные, а этим там и помочь некогда. Они, видишь ли, молятся!

– Вот, кстати, о псах, – флегматично вставил Макс. – Представляете, я тут собаку видел. Мелкий совсем щенок, дикий, похоже. Интересно, чем он тут кормится? И почему один? Собаки поодиночке не живут, если в природе.

– Да может, остальная стая погибла, когда червь прополз, – предположил Леха. – Там же явно еще постройки были, где сейчас червь, вот там у них, может, какая нора и была. Или прямо в одном из зданий жили. Вот он один и остался. А питались чем – да охотились, небось. У меня до катастрофы был терьерчик, так он так на крыс охотился, любой кошке фору даст. Когда на вахте были, бывало, по две штуки притаскивал за день.

– А куда потом делся? – с интересом спросил Макс. Беспалый сразу помрачнел:

– Куда-куда. Съел я его, когда совсем голод начался. До сих пор себя корю, что такое сотворил. Я тогда один оказался, зима, холод, людей вокруг нет, еды нет. Десять дней уже, как нету. Будто помрачение нашло, как все произошло – даже не помню. До сих пор, бывает, ночами мне снится, Тишка мой. Вот много я херни делал за жизнь, а это себе простить не могу.

Макс нашел силы, чтобы оторваться от работы и хлопнуть напарника по плечу:

– Не грызи себя. Все тогда не в себе были. Некоторые и людей ели, сам знаешь.

Ольга слушала и мысленно обзывала себя дурищей. «Неизвестный зверек», надо же было сообразить! Простую собаку не узнала. А ведь Трофим не раз рассказывал о собаках, да и в прошлом поселке, где они жили раньше, была пара таких зверьков, просто выглядели они по-другому, вот Ольга и не сообразила сразу.

После того, как переделка телег была закончена, об отдыхе пришлось забыть. Даже спать почти не приходилось – они с добытчиками курсировали между носителем и мастерской без отдыха. Едва разгрузив тележки возле червя, мужчины разворачивались и спешили назад, стараясь успеть перетащить побольше добычи до того, как носитель снова отправится в дорогу. Трофим, когда услышал о содержимом старой мастерской пришел в дикий восторг, и готов был сам бежать в депо, чтобы выбрать самое ценное. Ольга с трудом отговорила мастера, пообещав, что непременно заберет все необходимое. Выбирали, прежде всего, инструменты и детали, которые невозможно было изготовить в кустарной мастерской. Еще удалось забрать несколько баллонов с кислородом и водородом – Трофим и сам не знал, зачем они нужны, но, узнав, что они есть, очень просил привезти. За четыре дня удалось сделать шесть ходок, перетащив около полутора тонн добычи, а потом носитель вновь тронулся с места. Женское население поселка скорое отправление даже порадовало – они и так под конец все сильнее протестовали против «бессмысленной» работы. «Лучше бы охотой занялись, чем на всякие железки силы и время тратить!». Старосте едва удавалось уговаривать их, чтобы перетащили на червя очередную партию хабара.

А вот остальные, в том числе и добытчики, хоть и умотались до предела, особой радости не демонстрировали. Оставшихся в ремонтной мастерской богатств было жаль до слез – перетащить удалось едва ли половину. Хуже всего, что последнюю партию пришлось вместе с тележками бросить почти возле носителя, потому что он уже зашевелился, и перенести на него добытое было уже невозможно. Похватав самое легкое, Макс с компанией и Ольга бросились на червя и едва успели взобраться прежде, чем его гигантские щупальца зашевелились и сдвинули огромную тушу с места.

Ольга, хотя тоже переживала, на потерю отреагировала удивительно спокойно. Беспалый, который после того, как она спасла их с червиного следа, проникся к разведчице горячей благодарностью и все время старался опекать «бедовую девчонку», даже удивился этой холодности, но решил, что она просто безумно устала – не мудрено после такого-то марафона. Конечно, никто не заставлял ее впрягаться в телеги вместе с мужиками, возложив на нее обязанность контролировать окружающую местность, ну и по возможности охотиться.

На самом деле причина отстраненности Лисицы была вовсе не в усталости. Впервые в жизни у разведчицы появилась тайна! Получилось это случайно, девушка вовсе не собиралась скрывать что-то от товарищей, все произошло спонтанно, и теперь она больше переживала за ее сохранение, чем о потерянных вещах. А началось все после первого «рейса» за добычей. Процесс переделки тележек несколько затянулся, и Ольга, заскучав, отправилась прогуляться и поохотиться. Помощи мужчинам не требовалось, список первоочередных для вывоза вещей разведчица уже подготовила, от помощи в погрузке добытчики тоже отказались. В общем, Ольга отправилась побродить, и почти не удивилась, когда из кустов появилась уже знакомая хитрая мордочка. «Как же ты выжил один, такой маленький?» – тихонько спрашивала девушка. Появлению щенка девушка даже обрадовалась, и уже целенаправленно принялась приманивать его кусочком мяса. Зверек при ближайшем рассмотрении действительно оказался совсем еще щенком, хоть и подросшим. И к тому же на удивление доверчивым. Конечно, погладить себя он не разрешал, но уже на третью ходку вполне спокойно подходил к разведчице, вежливо помахивая хвостиком. Более того, Ольга пару раз замечала черно-белое пятно во время походов к носителю. Осторожно, держась на почтительном расстоянии, зверек сопровождал «кормилицу». И теперь, когда пора было бежать на готового уползти носителя, Лисица переживала. Что с ним станет, когда она уйдет? Кто покормит? А вдруг он не выживет один? Андрей тогда правильно сказал – скорее всего у щенка была своя стая, семья, и, оставшись один, он пропадет. А вдруг он за ней побежит, и попадет червю в щупальца? Обычно животные стараются держаться подальше от червей, но щенок его, похоже, не сильно боялся. Да и вообще, расставаться было жалко, девушка уже успела привыкнуть, что где-то рядом мелькает черный хвостик колечком, или белое ухо. Почему-то очень тепло становилось, когда она замечала где-то неподалеку любопытную мордочку звереныша.