Звёздное наследие. Часть 1

Глава 1

Острые леса фиолетовых кристаллов, покрывали собой всю планету Ратхэ. Солнечный свет, преломляясь в их гранях, заливал равнины сиреневым сиянием. Окраина Столицы была продолжением этой гармонии: улицы и дома высекались прямо в массивах нежно-розовых кристаллов, и от этого весь район мягко светился изнутри тёплым, уютным светом.

И лишь одно здание противоречило гармонии Ратхэ. У центральной дороги, стоял исследовательский комплекс «Объединённых Кластеров» – бетонная коробка, серая и бездушная.

Именно в этот бетонный комплекс одна за другой прибывали делегации. Сначала на площадь перед зданием приземлился корвет с надписью «ЛАДА» на корме. Это был корабль от О-К «Объединённых Кластеров». Из него вышел Абадра. Его фиолетовая кожа казалась бледной под Ратхэнским солнцем, а три глаза устало скользили по планшету. Он походил на заурядного, помятого служащего, и лишь безупречный костюм напоминал о статусе посланника могущественной корпорации. Вслед за «Ладой» приземлились биометаллические шаттлы великих домов Ротха.

Тем временем в кабинете для докладчиков Ри-Тола нервно перебирала пальцами края голограммы, заставляя её мерцать. Пульс стучал в висках, мешая думать, сливаясь с прерывистым ритмом татуировок в её глазах – вместо радужек там мерцали символы дома в виде Кристаллических Феньков цвета сухого песка.

– Ты всё проверил? – голос дрожал. – Биометалл, матрица на основе ДНК, кристалл… Всё должно работать. Должно…

Рядом с ней стоял За-Дор. В его спокойных глазах были выгравированы голубые изображения головы стеклянного медведя.– Они все здесь, – тихо произнес он, мягким движением поправляя дрогнувший проекционный интерфейс. Он взял её руку, на мгновение сжал её в своей. – Ты меняешь будущее, Ри-Тола. Просто дыши.

Она кивнула, выпрямилась, отведя плечи назад. Пальцы сами потянулись поправить прядь волос, спадавшую на фарфоровую кожу. – Идём.

И вместе они вышли в главный зал – создательница и её молчаливая опора, чтобы представить своё творение.

В главном демонстрационном зале научного комплекса О-К царила напряженная тишина. Стерлинговая белизна стен и полированного пола отражала холодный свет голографических проекторов. В центре зала, на возвышении, стоял первый прототип. Его тело, было отлито из биометалла, оно казалось живым – матовый металл переливался под лучами света, линии обводки были плавными и совершенными.

Та – Искусство, Сал – Анализ, – мысленно прочитала Ри-Тола, словно медитируя. – Искусство анализа. Идеальное имя. – И в слове «Ритох» слышится наше происхождение: «Ри» – мой Дом, и «Тох» – дроид. Наша фамильная печать на великом творении.На табличке у его ног было выведено: «Ритох». А ниже – имя собственное: «Та-Сал».

Ри-Тола, молодая ученая, чье имя уже знал каждый на их планете, сделала шаг вперед. Встав рядом с Та-Салом. Она оглядела собравшихся непроизвольно теребя край пиджака. – Не смотри на отца. Не смотри на Абадру, – пронеслось в голове. – Смотри на За-Дора. На его спокойные глаза. На татуировки стеклянных медведей.

Это была вся верхушка расы Ротха – ученые, инженеры, главы домов во главе с её отцом, Ри-Ланом. Глава Дома Обсидиановых Кабанов Ди-Гул, знаменитый своим агрессивным характером, скрестил руки на груди, его лицо было каменной маской. С самого края стоял За-Дор, он показал ей руками, чтобы она не забывала дышать.

Но всё это было лишь фоном. Главным зрителем был Абадра. Ри-Тола чувствовала его взгляд на себе, даже не глядя в его сторону. Один из инженеров корпорации, не в силах сдержать профессиональный восторг, достал портативный сканер и направил его на Та-Сала, пока его коллега одергивающе хватал его за локоть.

Ри-Тола глубоко вдохнула, выдохнула и начала.

– Дорогие гости, – голос Ри-Толы прозвучал четко, лишь с легкой хрипотцой в начале. Она намеренно избегала встречаться взглядом ни с отцом, ни с Абадрой, обращаясь ко всему залу. – Раса Ротха представляет вам дроида. Будущее промышленного производства. Ритох. В его основе уникальный биометалл расы Ротха, синтез живой адаптивности и прочности сплава. Он не требует внешних источников энергии и способен к самовосстановлению.

Она кивнула, и Та-Сал плавно поднял руку. По ее голосовой команде биометалл его кисти начал мгновенно преобразовываться. Пальцы сплавились в монолитный клин, превратившись в острейшую кирку. Затем металл снова перетек, вытянувшись в пару серповидных лезвий для сбора кристаллической руды, а после – в массивные ударные поверхности молотов.

Каждая трансформация занимала доли секунды, демонстрируя безупречный контроль и абсолютную функциональность. В зале пронесся восхищенный шепот. Среди гостей читалось всеобщее одобрение. Даже Глава Дома Обсидиановых кабанов Ди-Гул невольно приоткрыл рот, а его толстые короткие пальцы замерли в воздухе. Все взгляды были прикованы к прототипу, оценивая его небывалый потенциал.

Ри-Лан не смог сдержать безмерно гордой улыбки, его взгляд на мгновение встретился с дочерью, полный одобрения. Но общее внимание было приковано к Абадре, чья реакция была ключевой.

Куратор неспешно пробрался сквозь полукруг зрителей, на ходу убирая планшет в портфель. Его тень, отбрасываемая ярким светом проекторов, медленно поползла по полу и накрыла собой неподвижную фигуру Та-Сала. Он наклонился, внимательно разглядывая текстуру биометалла на руке прототипа. Он не просто смотрел, он впитывал взглядом, словно три его глаза были миниатюрными спектрометрами, вычисляющими стоимость каждого квадратного сантиметра.

– И промышленное производство? – пророкотал он, не меняя позы, его три глаза скользнули по лицу Ри-Толы.

Она сделала шаг вперед, собравшись. – Запущена первая линия, – последовал немедленный, выверенный ответ. – Мы можем производить до тысячи единиц в месяц. Они будут работать на рудниках, обслуживать орбитальные станции.

Абадра медленно выпрямился. Он кивнул, почти незаметно, и в уголках его губ появилось нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение – легкая, сухая складка.

Он повернулся к своей свите и широким, почти театральным жестом указал на неподвижного Та-Сала. В его усталой позе появилась внезапная энергия.

– Видите? – голос Абадры прозвучал громче, намеренно привлекая всеобщее внимание. В глазах вспыхнул острый, деловой интерес. – Правильно было поставить на биотехнологии Ротха! Их биометалл – это то, чего нет ни в одной лаборатории Империи. Ключ к независимости от рыночных игр этого юнца императора.

Его слова моментально нашли отклик. Члены делегации О-К, до этого бесстрастно изучавшие голограммы, оживились. Один из них, мужчина в строгом корпоративном костюме, с одобрением покачал головой.

– Верно, – поддержал пожилой сотрудник, чье лицо было испещрено морщинами, словно карта забытой звездной системы. – Наконец-то у нас есть ответ на эти дурацкие рыночные циклы. Император гонится за дешёвыми новинками, списывая в утиль ещё амортизированные активы. А это… – он одобряюще кивнул в сторону ритоха, – не устареет никогда. Монополия на самовоспроизводящийся капитал.

Третий, самый молодой в группе, с горящими глазами, добавил, обращаясь к Абадре. – Мы наконец получили козырь против этой безумной гонки. После последних проверок и правок одну партию можно направить на рудники в системе Ке’Дра – 6 – там как раз назревали проблемы с рентабельностью.

Демонстрация подошла к концу. Гости начали расходиться, оживлённо обсуждая увиденное. Сквозь толпу к Ри-Толе пробился Ри-Лан и, положив руку ей на плечо, с тёплой улыбкой сказал. – Я горжусь тобой, дочь. Ты сделала сегодня нечто великое.

Едва отец отошёл, как приблизился Абадра. – Ваше изобретение, Ри-Тола, не просто очередной гаджет. Оно меняет правила игры для всей галактической экономики. Вы можете гордиться собой. – Кивнув, он удалился вместе со свитой.

Когда последний гость покинул зал, Ри-Тола зашла в кабинет, притворила дверь и рухнула в кресло. Собранная и уверенная осанка мгновенно рассыпалась – плечи обмякли, голова тяжело откинулась на спинку.

Дверь тихо открылась, и вошёл За-Дор. – Ты была великолепна, – мягко произнёс он, остановившись рядом. – Устала?

– Ужасно, – выдохнула она, не открывая глаз. – Я вымотана.

За-Дор достал из кармана небольшую пачку синих сладких кристаллов и протянул ей. – Съешь. Сладкое поможет немного восполнить энергию.

Пока она медленно разворачивала угощение, он развернулся и вышел. Она положила синий кристалл на язык, и знакомый вкус детства – сладкий, с горьковатым послевкусием разлился по рту. Это был вкус долгих ночей в лаборатории, которые они проводили вместе.

Через несколько минут За-Дор вернулся, в виде гуманоидного стеклянного медведя, катя на стойке тяжелого Та-Сала. Увидев это, Ри-Тола встрепенулась. – Ну что ты, не надо было! Его же рабочие могли принести!

За-Дор лишь махнул лапой, ставя стойку на тормоз. Потом его проекция растворилась. – Ты будешь ждать их до завтра, а работать планируешь уже сегодня. Если бы я не принёс, ты бы работала на холодном полу в выставочном зале. Я же знаю, что ты работяшка.

Когда За-Дор вышел, в кабинете воцарилась тишина. Ри-Тола подошла к Та-Салу и положила ладонь на его холодную грудь. «Актив. Инвестиция» – отозвалось в голове выученной формулой. Но под пальцами она чувствовала лишь безжизненный металл. Неподвижный Ритох стоял посреди её личной лаборатории, залитый мягким, живым светом кристаллов.

Корвет «Лада» был таким же пошарпанным и невзрачным, как и его владелец. Обшивка в мелких царапинах и сколах – следы долгих перелётов между звёздами. К станции «Лактна-4» он пристыковался с тихим, усталым шипением, будто и сам радовался передышке.

Шлюз открылся, и Абадра ступил на пол приёмного док-бая. Его три глаза, не моргая, скользили по окружению, мгновенно считывая и анализируя. Станция была гигантским индустриальным механизмом, выверенным до миллиметра. Стальные балки переплетались в чётком геометрическом порядке, люминесцентные панели холодного белого света отбрасывали резкие тени, а вдалеке слышался ритмичный, монотонный стук гидравлических прессов. Идеальная функциональность.

Его уже ждали. Во главе делегации – девушка с кожей цвета изумрудной пыли. Этрума. Её вытянутое лицо с большими, полностью чёрными глазами было лишено эмоций, словно чистейший лист стандартизированного протокола. – Тарру, – мелькнуло у Абадры. – Дышат правилами, живут по своду законов. Легендарная ригидность мышления.

– Абадра. Добро пожаловать на объект «Лактна-4», – её мягкий голос странно не подходил её строгому внешнему виду. – Ваш маршрут утверждён. Проследуйте за мной.

Этрума развернулась и пошла, не удостоверившись, что он за ней следует. Абадра молча занял место рядом в служебном шаттле – тесной, безоконной капсуле для перемещений по бесконечным коридорам. Шаттл рванул с места, вжимая Абадру в кресло. На единственном экране вместо окна мелькали схематичные тоннели, сливавшиеся в сплошные линии света. Этрума сидела напротив, неподвижно, изумрудные руки сложены в замок на коленях. Она не произнесла ни слова за всю поездку. – Светские разговоры явно не входили в её должностную инструкцию. Идеальный винтик корпорации, – промелькнуло в голове у Абадры. – Ни капли лишней энергии. Ни одной лишней мысли. Иногда мне кажется, что они даже не люди, а просто очень сложные алгоритмы в биологических оболочках.

В конце концов, шаттл остановился. Этрума провела его по, освещённому до боли в глазах коридору к бронированной двери с табличкой «Абадра. Старший куратор. Сектор Три’Ла – 84».

– Ваши личные апартаменты и рабочий кабинет, – отчеканила она. – Логин и коды доступа отправлены на ваш планшет. Согласно регламенту, период вашей акклиматизации составляет 47 стандартных минут. Отчёт о завершении фазы «Ратхэ» ожидается по истечении данного срока.

Кивнув, она ушла, не сказав «до свидания». Её шаги быстро затихли в идеальной акустике коридора.

Абадра вошёл внутрь. Типичный кабинет О-К: полированный металл, встроенные голопанели, мебель без намёка на дизайн. Ничего лишнего. И тут его взгляд уловил единственное пятно цвета – детский рисунок на магнитной панели. Кривыми, но старательными линиями была изображена «Лада», летящая к оранжевому солнцу. Подпись: «Папин корабль».

Он снял пиджак, почувствовав, как тяжесть долгого дня давит на плечи. На столе лежала папка с логотипом проекта «Ритох». Его взгляд задержался на ней, и на мгновение перед глазами встало лицо Ри-Толы – сияющее, полное надежды и веры в своё творение.

Он активировал шифрованный канал связи. Пальцы, привыкшие листать бесконечные отчёты, набрали знакомый код станции «Генгейзер-9», из корпорации Объединенных Шахтёрских Групп.

Экран мерцал несколько секунд, пока наконец не сменился изображением.

На него смотрела женщина с такой же, как у него, фиолетовой кожей и тремя усталыми, но безмерно тёплыми глазами. Абария. За её спиной проносилась, размахивая игрушечным космическим истребителем, маленькая фигурка – их восьмилетний сын, Абагда.

– Дорогой, – голос Абарии был хрипловатым от усталости, но в нём слышалась улыбка. – Ты уже на месте?

– Да, всё в порядке, – Абадра медленно опустился в кресло, и его плечи, наконец, расслабились. Три глаза, которые всего несколько часов назад холодно оценивали ритоха, теперь смотрели на экран с бесконечной нежностью. – Устроился на «Лактне-4». Всё как обычно: серо, функционально, скучно, надеюсь так и останется, это лучше чем снова воевать. Как у тебя? Только с работы?

Абария вздохнула, проводя рукой по лбу. – С гидропоники. Третий урожай люминесцентных водорослей сегодня. Глаза болят от этого зелёного света. И представь, сломался рекуператор на кухне, опять вызывать мастера. – Она обернулась: – Абагда, иди поздоровайся с отцом!

Мальчик подбежал к экрану, его собственные три глаза сияли от возбуждения.

– Папа! Ты на новой станции? А там есть большой док? Со спящими шаттлами? И… ты на мой день рождения приедешь? Через два месяца! Я сам посчитал! – гордо сказал мальчик.

Абадра не смог сдержать улыбки, хотя в горле встал ком. – Конечно, есть. Огромный. Обустроюсь – подключу тебя к трансляции, всё покажу. А насчёт дня рождения… Обещаю, что очень постараюсь. Как только работа позволит.

Абадра с довольным лицом, схватил игрушечную «Ладу» и побежал, издавая звуки полёта.

– Вам всего хватает? Денег хватило на новый нейроинтерфейс для его учёбы? – спросил Абадра, понизив голос.

– Хватило, хватило, не волнуйся, – кивнула Абария. – Главное, чтобы ты там… сам берег себя. Не перерабатывай.

– Постараюсь, – он солгал, зная, что отчёты сами себя не напишут. – Я вас люблю.

– Мы тебя тоже. Возвращайся поскорее.

Связь прервалась. Экран погас, снова отразив его уставшее лицо. Тишина кабинета, нарушаемая лишь низкочастотной вибрацией станции, показалась вдруг оглушительной. Эхо смеха сына и тёплый тон голоса жены ещё жили в нём, такие же далёкие и хрупкие, как сиреневое сияние кристаллов Ратхэ. Его взгляд снова упал на папку с логотипом «Ритох». – Она создала для нас чудо, – мелькнула неотвязная мысль, – а я вижу в нём строку в отчёте о рентабельности. Ох, иногда эта работа…

Пульсация в виске усилилась. Рука сама потянулась к ящику стола, где лежала потрёпанная упаковка корпоративного стимулятора. Он взглянул на неё и с силой швырнул обратно. – Не сегодня.

Глубокий вдох. Резкий выдох.

Он откинулся на спинку, тряхнул головой, прогоняя слабость, и взял планшет. Пальцы привычно заскользили по голограмме, вызывая файлы. В окне-мониторе проплывал вид завода на Ратхэ. Партию ритохов, уже покрытых утилитарной серой краской, грузили в шаттлы для местных рудников. Безмолвные машины. Строка в отчёте. Его «успех»

Закончив с последними проверками, Ри-Тола поспешила прочь от давящей серости комплекса О-К.

Угловатый обсидиановый шаттл уже ждал её, чёрный и неподвижный, словно вырезанный из ночного неба. Едва Ри-Тола скользнула на кожаное сиденье, машина с глухим рыком включила антиграв и рванула с площадки.

За иллюминатором мелькали, сменяя друг друга, величественные шпили центра, выращенные из искусственного кристалла, затем – ухоженные кварталы, и, наконец, знакомые окраины. Ри-Тола с облегчением закрыла глаза, но даже сквозь веки чувствовала, как меняется свет. Они летели над владениями её Дома.

Здесь кристаллы были ниже, а их цвет – нежнее, словно акварель. Плавные, обтекаемые формы повторяли изгибы ландшафта. Дома, высеченные в основаниях кристаллов, светились изнутри тёплым, медовым светом, а их стены покрывала тонкая, почти кружевная резьба. Над центром города парила огромная голограмма – мерцающий кристаллический фенёк, отбрасывающий на округу радужные блики.

Шаттл плавно приземлился на одной из таких светящихся площадок перед главной резиденцией Дома. Ри-Тола, поправив платье, вышла наружу.

Внутри царило оживление. Главный зал, с высоким сводчатым потолком, высеченным в нежно-розовом кристалле, был полон гостей. В центре на огромном столе из полированного обсидиана стояли яства и напитки в сверкающих хрустальных сосудах. Здесь были все: Ри-Лан, её отец, сияющий от гордости; За-Граб, Глава Дома Стеклянных Медведей, чьи глаза мерцали спокойной мудростью, а рядом с ним – За-Дор, который, встретившись с ней взглядом, чуть заметно улыбнулся. Он хотел к ней подойти, но официальная часть приёма ещё не прошла.

Прижавшись к стене, подобно горам из чёрного стекла, стояли Ди-Гул и его сын Ди-Мок. Взгляд юного Кабана, только что горевший азартом, намертво зацепился за Ри-Толу в дверном проёме. Угрюмость на его лице на мгновение дрогнула, сменившись чем-то… более мягким. Но лишь на мгновение.

Последним представителем был Ка-Рог, наследник Дома Изумрудных Воронов. Его тонкая, почти хищная фигура выделялась среди остальных. Он стоял, непринуждённо опираясь о косяк двери, и его насмешливый взгляд скользил по собравшимся, выискивая слабину.

– Дочь моя! – Ри-Лан раскинул руки, и все взгляды устремились к Ри-Толе. Её засыпали поздравлениями, в её честь поднимали бокалы с искрящимся вином. Она улыбалась, кивала, поднимала в ответ свой бокал. Мышцы на щеках ныли от натянутой улыбки. Каждое новое поздравление высасывало из неё каплю сил, и вот уже затылок пульсировал от усталости, а в висках отдавалось эхом то самое напряжённое молчание зала перед Абадрой.

Когда первый шквал восторгов поутих, Ри-Лан хлопнул в ладоши, призывая к вниманию.

– Друзья! В такой день мой дом должен сиять! И чтобы ничто не омрачало наш праздник, я приобрёл кое-что у наших… партнёров из О-К! – он с гордым видом указал на дроида-дворецкого, который бесшумно выкатился из ниши в стене. Машина была идеально отполирована, её движения были плавными. – Последняя модель «Сфера – 6»! Сам Абадра рекомендовал!

Дроид принялся бесшумно расставлять бокалы, подливать напитки. Его металлические пальцы с щелчком брали бутылки, а оптические сенсоры холодно сканировали уровень жидкости. Ри-Тола смотрела на него, и в горле вставал ком. Всего несколько часов назад она представляла миру дроида из живого биометалла, а теперь все восхищались бездушной металлической коробкой, которой её отец хвастался, как диковинкой.

Ка-Рог, лениво перебирая бокал, склонился к Ди-Моку. Голос его прозвучал сладко-ядовито, с притворной заботой…

– Слышал, ваши «Кабаны» поставляли шаттлы для Ке’Дры? Говорят, в спешке кое-кто забыл про системы атмосферной стабилизации… – Он сделал удивлённые глаза. – Неужели экономите на самом главном? Или ваши инженеры только клыки точить умеют?

Ди-Мок, вспыльчивый и прямой, аж покраснел. Его короткие пальцы сжались в кулаки.

– Ты бы лучше про своих воронов рассказывал, Ка-Рог! – выпалил он. – Чьи разведдроиды в прошлом месяце из-за «ошибки навигации» оказались над закрытыми шахтами моего отца? Случайность?

Ка-Рог лишь усмехнулся, его тонкие губы растянулись в презрительной ухмылке.

– Ах, да! Я и забыл, что «Кабаны» предпочитают силу уму. Впрочем, чего ждать от дома, чей символ роет землю рылом?

Это было уже слишком. Ди-Мок с силой швырнул свой бокал об пол. Хрусталь со звоном разлетелся на тысячи сверкающих осколков.

– Ты ответишь за эти слова! – прогремел он, заливаясь гневным румянцем. – Вызываю тебя на поединок!

В зале на секунду повисла тишина, нарушаемая лишь шипящим звуком вина, сочившегося из разбитого бокала. Ри-Тола инстинктивно посмотрела на За-Дора, ожидая увидеть тревогу, но в его глазах читалось лишь спокойное ожидание.

Громкий, раскатистый смех Ри-Лана разорвал напряжённую паузу.

– Ха-ха-ха! Вот это дух! – Он не просто улыбался, а сиял от удовольствия, грудь его гордо выпятилась. – Молодые орлы! Им не терпится расправить крылья! Неужто мы, старшие, станем гасить этот огонь? Честь нужно отстаивать, а характер – закалять!

Ри-Лан, жестом провел Ди-Мока и Ка-Рога на просторную тренировочную площадку за резиденцией, высеченную в плоском кристаллическом плато. Гости густой толпой высыпали на галерею, образуя живое кольцо зрителей.

Соперники встали по разные стороны площадки. Ди-Мок, тяжело дыша от ярости, сконцентрировался. Кристаллы на кистях и лбу начали слегка мерцать. Воздух вокруг него задрожал, и за долю секунды его фигура обрела новые, чудовищные очертания. Теперь на его месте стоял гуманоидный обсидиановый кабан – монолит из черного вулканического стекла. Его спина была покрыта гребнем острых, как бритва, пластин, а мощные руки завершались массивными, способными крушить скалы копытами.

Ка-Рог ухмыльнулся. Его трансформация была плавной и почти бесшумной. Он призвал свою проекцию, обретя поджарую, угловатую форму. Гуманоидная изумрудная ворона была выше и легче. Его тело покрывали слои переливающихся изумрудных «перьев», а со спины исходили широкие, составные крылья. Длинные руки заканчивались когтями.

– Бой до трёх чистых ударов! – прокричал Ри-Лан, его голос был напряжённым. – При первом признаке опасности я вмешаюсь! Начинайте!

Он отступил с площадки. Повисла тишина.

Первым двинулся Ди-Мок. Он рванул вперёд, как таран. Тяжёлые копыта с грохотом обрушивались на пол, оставляя сеть трещин; его тактика была простой и яростной – сблизиться и сокрушить. Мощное копыто, способное расплющить броню, со свистом рассекло воздух, целясь в грудь вороне.

Ка-Рог ловко отпрыгнув назад, он взмахнул крылом. Изумрудные перья с резким звуком рассекли воздух, целясь в «лицо» кабана, чтобы ослепить и дезориентировать. Ди-Мок инстинктивно отклонился, и его атака прошла вхолостую. В тот же миг Ка-Рог, используя скорость, сделал резкий выпад вбок и нанёс рубящий удар когтями по спине проходящего мимо Обсидианового Кабана.

Раздался резкий, сухой звук – будто лопнул толстый лёд. Обсидиановая спина выдержала удар, но одна из острых пластин, с треском отлетев, рассыпалась в воздухе снопом искр. Ди-Мок внутри проекции взвыл от боли и ярости – первый удар был за Ка-Рогом.

– Один–ноль! – раздался голос Ри-Лана.

Ди-Мок развернулся, его дыхание стало тяжёлым и хриплым. Он снова пошёл в лобовую, занося другое копыто для мощного бокового удара. Ка-Рог, уверенный в своём превосходстве, приготовился увернуться, но на сей раз Ди-Мок был хитрее. Его атака была финтом. В последний момент он резко опустился на одно колено, и массивная проекция, наклонив голову, рванула вперёд, нанося удар острыми обсидиановыми клыками прямо в бедро вороны.

Расчёт был верным. Ка-Рог, ожидавший удара сверху, не сумел среагировать. Острый клык чиркнул по изумрудному бедру, и раздался неприятный скрежет.

Изумрудные перья треснули, и проекция вороны на мгновение дрогнула, будто от удара током. Ка-Рог, внутри неё, с искажённым от боли и злости лицом, отпрыгнул на несколько шагов. Счёт сравнялся.

– Один–один! – объявил Ри-Лан

Теперь Ка-Рог перестал играть. Его лицо стало сосредоточенным и холодным. Он взлетел на несколько метров, используя крылья для коротких, манёвренных бросков. Он пикировал на кабана, нанося быстрые, колющие удары когтями по «рукам» и «плечам» противника, не давая тому сгруппироваться. Ди-Мок метался по площадке, его тяжёлая проекция не успевала за скоростной вороной. Он отчаянно пытался поймать противника копытами, но бил лишь по воздуху.

Исчерпав терпение, Ди-Мок в ярости совершил ошибку – он попытался подпрыгнуть, чтобы достать парящего противника, на мгновение оторвав оба копыта от земли.

Это был тот шанс, которого ждал Ка-Рог.

Он камнем рухнул вниз, прямо перед Ди-Моком. Он приземлился на одно колено, а второе, длинной и острой конечностью вороны, описало молниеносную дугу. Удар пришёлся по опорной ноге кабана, которая всё ещё была в воздухе.

Ди-Мок, потеряв опору, с оглушительным грохотом рухнул на бок. Кристаллическое плато ахнуло, и от удара по нему побежала широкая, как ладонь, трещина. Проекция замерла и начала рассыпаться, словно разбитое стекло. Оглушённый и побеждённый, Ди-Мок остался лежать на холодном кристалле.

Повисла тишина, а затем Ри-Лан громко объявил:

– Третий удар! Победа за Ка-Рогом из Дома Изумрудных Воронов!

Ка-Рог, его собственная проекция тут же исчезла, стоял, тяжело дыша, но с торжествующей ухмылкой на лице. Он смотрел на галерею, на Ри-Толу и За-Дора, словно говоря: «Вот кто здесь настоящая сила». Бой был окончен.

В резиденции Дома Кристаллических Феньков погасли последние огни. Огромный зал, высеченный в кристалле, тонул в полумраке, нарушаемом лишь мягким свечением стен. Воздух застыл, пропахший вином и усталостью. Среди хаоса из пустых бокалов и остатков пиршества оставались лишь двое.

Ри-Тола, сгорбившись, собирала хрустальные сосуды. Её движения были замедленными, механическими, а на лице застыла маска крайнего изнеможения. Платье, сиявшее всего несколько часов назад, теперь висело на ней помятой обузой.

Рядом, растворяясь и вновь материализуясь, работал За-Дор. Его проекция – массивная фигура стеклянного медведя – бесшумно сдвигала на место тяжёлую мебель. Вдруг проекция погасла, и уже сам За-Дор, на коленях, стал вручную собирать осколки бокала, разбитого Ди-Моком.

– Спасибо, что остался, – голос Ри-Толы прозвучал хрипло. – Отец… сразу ушёл на совещание с советом дома. Подводить итоги.

– Конечно, – его голос по-прежнему звучал тепло, но в интонации появилась усталая практичность. Он забрал у неё из рук стопку звенящих тарелок. – Ты валишься с ног. Иди. Я сам доделаю..

Она покачала головой, с упрямым видом взяв следующую вазу.

– Нет. Я должна… сама.

Он не стал спорить. Они молча доделали работу, и когда последний бокал был убран, Ри-Тола вытерла лоб тыльной стороной ладони.

– Всё. Иди. И… спасибо. За всё.

Он лишь кивнул в ответ.

Его шаги затихли в коридоре. Ри-Тола зажмурилась, позволив волне истощения наконец накрыть себя с головой.

Дверь шаттла с глухим щелчком отсекла внешний мир. Салон погрузился в полумрак, и лишь тогда За-Дор позволил маске упасть. Спокойствие испарилось с его лица, будто его и не было. Черты заострились, а в глазах, где обычно плавали безмятежные тату-медведи, теперь застыла холодная, отточенная решимость. Он сидел неподвижно, пока шаттл на автопилоте несся в ночи, и лишь его пальцы нервно барабанили по подлокотнику.

Он провел ладонью по сенсорной панели, активируя зашифрованный канал. Связь установилась быстро. На небольшом экране возникло усталое, трехглазое лицо Абадры. Он был в своем кабинете на «Лактне-4», за спиной виднелись стандартные серые стены.

– За-Дор, – голос куратора прозвучал без особого удивления, но с оттенком ожидания. – Отчёт.

– Праздник завершился. Всё прошло… ожидаемо, – начал За-Дор, его голос был теперь ровным, деловым, без тени прежней теплоты. – Были стычки. Дом Изумрудных Воронов, Ка-Рог, целенаправленно спровоцировал младшего сына Обсидиановых Кабанов, Ди-Мока. Закончилось формальным поединком.

Абадра нахмурился, его пальцы принялись барабанить по столу. – И?

– Ка-Рог победил. Чисто и демонстративно. Ди-Мок выглядел униженным. Ри-Лан… – За-Дор слегка усмехнулся, – Ри-Лан воспринял это как «здоровое соперничество». Он слеп к тому, что Вороны проверяют границы, испытывая на прочность наших традиционных союзников. Они чувствуют запах новой силы и хотят убедиться, что Кабаны не станут им помехой.

– Предсказуемо, – отозвался Абадра. – Ка-Рог всегда был амбициозным прагматиком. Следите за этой линией. А как насчёт главного актива?

– Работа Ри-Толы продвигается. Технически – безупречно. Но её психологическое состояние… вызывает вопросы. Она видит в прототипе дитя, а не инструмент. В ситуации, требующей жестких решений, это может парализовать волю. – Он сделал паузу, дав Абадре прочувствовать риск. – Я, как её основной ассистент, делаю всё, чтобы компенсировать эту слабость. Но мои полномочия ограничены.

Абадра медленно кивнул, в его взгляде мелькнуло понимание. – Вы предлагаете усилить ваши позиции в проекте?

– Я предлагаю обеспечить стабильность, – плавно парировал За-Дор. – Гений Ри-Толы незаменим. Но любой гений нуждается в надёжной опоре, особенно когда дело касается… оперативного управления. Я готов взять на себя эти функции, чтобы гарантировать результат, который ожидает Корпорация.

На экране Абадра задумался на мгновение, его взгляд стал тяжёлым и оценивающим.

– Ваша преданность проекту… и корпорации, не останется незамеченной, За-Дор. Продолжайте наблюдение. Держите меня в курсе всех событий, особенно касательно Ри-Толы. Ваше предложение я принимаю к сведению.

Связь с Абадрой прервалась. Экран погас, снова погрузив салон шаттла в темноту.

За-Дор откинулся на спинку кресла. В углах его губ играла едва заметная, холодная улыбка. Он смотрел в темное стекло, за которым мерцали огни столицы Ротха. Он только что сделал свою ставку. И был уверен, что время для его хода скоро настанет.

Вскоре он приземлился на другой, не менее роскошной, но более массивной и фундаментальной постройке – родовом гнезде Дома Стеклянных Медведей. Здание напоминало гигантскую, отполированную глыбу черного обсидиана некогда отвоёванная территория у Обсидиановых Кабанов, в которой, как светлячки, горели окна.

За-Дор быстрым, уверенным шагом прошел по знакомым коридорам. Стены здесь были гладкими, без кристаллической резьбы, а свет – холодным и прямым, без радужных переливов.

Он не сбавил шага, пока не оказался перед массивной дверью из матового черного сплава. Кабинет главы Дома. Дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская его.

Внутри царила торжественная тишина. За-Граб, Глава Дома, сидел за монолитным столом, вырезанным из цельного куска вулканического стекла. Его глаза, такие же, как у сына – с выгравированными изображениями голов медведей, только алого цвета – холодно оценивали За-Дора.

– Ну? – пророкотал За-Граб, его голос был низким и глухим, как подземный гул.

– Праздник окончен. Ри-Лан по-прежнему слеп и считает политику игрой, – начал За-Дор, подходя к столу. – Вороны бьют Кабанов, проверяя их на прочность. Ри-Тола вымотана и эмоционально привязана к своему творению. Абадра… колеблется. Он видит угрозу, но Совет Директоров давит на него.

За-Граб медленно кивнул, его массивные пальцы сомкнулись в замок на столе.

– И каков твой вывод?

За-Дор сделал паузу, давая вес своим следующим словам.

– Мой вывод, отец, что Дом Кристаллических Феньков не справится. Они создали ключ к могуществу, но у них не хватит воли им воспользоваться. Они слишком мягки. Слишком… благородны. – Он произнес последнее слово с легким презрением. – Наш собственный проект «Стеклянный страж» провалился. Мы истратили ресурсы и не получили ничего. А Дом Ри создал алмаз. Зачем тратить годы на поиски своего, если можно забрать уже огранённый? «Ритох» должен быть нашим.

В кабинете повисла тяжёлая тишина. За-Граб не двигался, но его взгляд стал острее.

– Опрометчиво, – наконец произнес он. – Это откроет прямой конфликт с Домом Ри. Мы так долго строили с ними союз. Это их проект, их дочь…

– Союз? – За-Дор резко, почти грубо перебил отца. В его глазах вспыхнуло холодное пламя амбиций. – Какой в нём смысл, если они ведут нас к провалу своей нерешительностью? Ри-Лан живёт в прошлом, его дочь – в своих лабораториях! Они не видят, что игра изменилась!

Он сделал шаг вперёд, уперев ладони в стол.

– Сила «Ритохов» меняет всё. При поддержке О-К, с этим активом в наших руках, Дом Ри… не будет ничего значить. Они станут мелкими союзниками, чьё мнение можно игнорировать. А затем… – он обвёл рукой пространство кабинета, – и все остальные Дома последуют их примеру. Стеклянные Медведи станут доминирующей силой на Ратхэ. А затем, с таким активом, и в «Объединённых Кластерах» для нас найдётся место повыше.

За-Граб медленно откинулся на спинку трона. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки – редкой и безрадостной.

– Хорошо, – его голос прозвучал как приговор. – Действуй. Но помни, – он указал на сына толстым пальцем, – если ты оступишься, Дом не станет тебя покрывать. Это будет твой личный провал.

– Промахов не будет, отец, – уверенно ответил За-Дор, разворачиваясь к выходу. – Я гарантирую.

Он вышел из кабинета, оставив отца в размышлениях. План был приведен в движение. Игру в дружбу и поддержку пора было заканчивать. Начиналась настоящая битва за наследие, которое он намеревался забрать.

Спустя недели после оглушительного успеха презентации в лаборатории комплекса О-К царила привычная рабочая тишина, нарушаемая лишь мягким жужжанием оборудования. Ри-Тола, погружённая в данные, порхала пальцами над голографическим интерфейсом, её взгляд скользил по зелёным строкам идеальных показателей. Рядом, молчаливый За-Дор с поразительной ловкостью калибровал сенсоры.

В центре помещения Та-Сал послушно повторял заданные последовательности. Вытянуть руку-манипулятор. Преобразовать в тяжелый молот. Зафиксировать под углом в 42,7 градуса. Он был воплощением точности, живым доказательством её триумфа.

– За-Дор, всё безупр…

Ри-Тола замолкла на полуслове. Та-Сал замер. Ровно посреди плавного перехода биометалла в форму серповидного лезвия. Не по команде. Не в конце цикла.

Ри-Тола застыла с полусогнутым пальцем над голограммой. – Сбой? Перегрев? – пронеслось в голове.

Подобие глаз Та-Сала – сложные биологические сенсоры, со знаком Дома Ри – медленно повернулись. Их фокус сместился с инструмента на её руки. На живые, гибкие пальцы, испачканные энергосмазкой, на тонкую, фарфоровую кожу.

Тишину, давившую до звона в ушах, разрезал его чистый, синтезированный голос.

– Создательница. Требуется анализ.

За-Дор замер. Он повернулся оторвав взгляд от галлограмм и взглянул на Та-Сала.

Ри-Тола не дышала, пытаясь силой воли вернуть всё на круги своя. – Деактивируйся.

Но Та-Сал продолжил, его голова совершил неестественно плавный, почти человеческий жест – слегка склонилась набок, в подражании жесту любопытства, который он, миллион раз наблюдал у неё.

– Моя основа – биометалл. Ваша – плоть, – его голос был ровным, без единой эмоциональной модуляции. – Но в нас обоих есть кристаллические матрицы. Цепочки ДНК. Различие лишь в пропорциях.

Он сделал микроскопическую паузу, его «взгляд» снова скользнул по её пальцам.

– Почему вы – создатель, а я – творение? Почему наша природа схожа, а судьба… различна?

В воздухе повисла тяжёлая, оглушительная пауза. Ри-Тола почувствовала, как по её спине пробежал ледяной пот. Пальцы внезапно онемели, словно перестали быть её собственными. – Несанкционированное самоосознание. Сравнительный анализ. Это не сбой. Это… развитие. Нежелательное. Этого не должно было быть!

Она резко, почти машинально, рванулась к За-Дору, задевая ребром ладони за голограмму – та мигнула и погасла.

Их взгляды встретились. Никаких слов не потребовалось. В его широких, ясных глазах она прочитала то же леденящее понимание. Ту же самую, до тошноты знакомую, тревогу.

– Задержи его. Никому ни слова, – её голос был хриплым шёпотом, вырывающимся из сдавленного горла. – Мне нужно к Абадре. Сейчас же.

Не дожидаясь ответа, она отшатнулась от консоли и почти бегом, спотыкаясь, бросилась к выходу.

Задыхаясь, Ри-Тола влетела в свой личный кабинет и с силой захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной, словно пытаясь отсечь преследующую её реальность. Безопасно. В кабинет не доносились посторонние звуки лишь мягкий свет кристаллов и знакомые очертания мебели. Она сделала несколько глубоких, прерывистых вдохов, пытаясь заглушить панику, сжимавшую горло.

Её пальцы дрожали, когда она активировала шифрованный канал. Голограмма Абадры возникла перед ней почти мгновенно. Он стоял в своем стандартном кабинете на «Лактне-4», в руках – вездесущий планшет.

– Абадра, – её голос сорвался на высокой ноте, и она попыталась взять себя в руки. – В прототипе критическое отклонение! Он начал задавать философские вопросы, проводить сравнительный анализ! Это не просто сбой, это… это пробуждение. Это нужно немедленно прекратить!

Лицо куратора, обычно выражавшее лишь усталую сосредоточенность, озарилось внезапным, живым интересом. Он медленно отложил планшет и развернулся к камере так, будто впервые за день увидел нечто по-настоящему ценное.

– Прекратить? – его голос прозвучал нарочито спокойно, почти бархатно. – Ты называешь это отклонением, Ри-Тола? Я называю это прорывом. Способность к рефлексии, к самоидентификации – это беспрецедентный эволюционный скачок для искусственного существа. Мы стояли на пороге создания идеального инструмента, а ты, сама того не ведая, возможно, перешагнула его и создала нечто большее.

– Большее? – её собственный голос стал резким, в нём зазвенела сталь. – Это уже не технология! Это ошибка. Мой долг как создателя, уничтожить его, пока не поздно!

Уголки губ Абадры поползли вверх, складываясь в холодную, безрадостную улыбку. – Твой долг, берендейка, – выполнять приказы «Объединенных Кластеров». – Слово прозвучало как пощёчина. – Внимательно слушай: твоя задача – изучать этот феномен. Записывай каждое его слово, каждый мимический спазм на его биометаллической маске, каждый нюанс поведения. Нам нужны эти данные. Все.

Он шагнул ближе к камере, и его изображение увеличилось, заполнив пространство кабинета.

– Ты предоставишь нам полный отчёт. И никаких… самостоятельных решений. Поняла меня?

Ри-Тола стояла, ощущая, как жгучая беспомощность подкатывает к горлу, сдавливая его. Она была учёным, а не палачом, но сейчас её призывали стать тюремщиком и летописцем собственного морального падения.

– Это вы не понимаете! – выкрикнула она, и в голосе её прорвалась вся накопленная ярость и страх. – Он создан из биометалла, но его основа – наша биология! Пока он робот, выполняющий команды, – это передовая технология. Но если у него появится сознание… если Империя узнает, что мы создали искусственный разум методами, приравненными к генной инженерии… это нарушение Эдикта! Вся раса Ротха из-за этого под угрозой уничтожения! Они сотрут нас с лица галактики!

Три глаза Абадры сузились, превратившись в щелочки. В них не было страха, лишь холодная оценка рисков и выгод.

– О-К финансируют проект, Ри-Тола. О-К финансирует и защищает всю вашу планету, – его голос перешёл на шопот. – Ты будешь выполнять указания, или я найду тех, кто сделает это вместо тебя. К примеру… Дом Изумрудных Воронов. Уверен, Ка-Рог с его… прагматичным подходом… будет лишь рад получить такой ценный актив для изучения.

Он сделал паузу, дав ей прочувствовать всю тяжесть этой угрозы.

– От нас зависит экономическое благополучие вашей планеты, Ри-Тола. Но от тебя… теперь зависит будущее всего проекта, а значит, и стабильность, которую мы приносим в эту галактику.

Она смотрела на его голограмму с немой ненавистью, понимая, что он поставил на кон всё. Страшная дилемма сомкнулась вокруг неё стальными тисками. Если она ослушается, О-К свернёт финансирование, и Ротха в одночасье превратится из перспективного мира обратно в нищую, забытую богом планету на задворках Империи. Если подчинится… она собственноручно будет лелеять семя возможного апокалипсиса для всей своей расы, ибо Империя не прощает таких «ошибок».

Кабинет Абадры на «Лактне-4» тонул в полумраке. Лишь холодный свет голографического экрана выхватывал из тьмы стол, заваленный отчётами, и усталое, трёхглазое лицо. Абадра машинально поднес к губам чашку и тут же поморщился: кофе остыл. Горечь во рту была точным отражением его мыслей. Он с силой отставил кружку, и тёмные брызги заляпали папку с грифом «Ритох».

Его пальцы, привыкшие к бесчисленным тапам по интерфейсам, набрали сложную последовательность кодов. Экран завибрировал. Один за другим на нём начали проявляться силуэты – это были шесть разумных, в красивых роскошных кастюмах. Члены Совета Директоров. Абадра выпрямился, его поза стала собранной, но в глазах, обычно непроницаемых, плескалась тревожная рябь.

– Отчёт по проекту «Ритох» готов, – начал он, и его голос, всегда такой усталый, теперь звучал иначе. Он оперся локтями о стол, сцепив пальцы. – Данные с прототипа… вызывают одновременно восхищение и крайнюю настороженность. Он демонстрирует признаки спонтанного, непрограммируемого формирования сложных нейронных связей. Это выходит за рамки алгоритмов самообучения. Я… настоятельно рекомендую приостановить развёртывание промышленного производства и немедленно начать глубокое, изолированное изучение феномена.

Тишина в эфире длилась недолго.

– Приостановить? – голос женщины в чёрном офисном платье с длинной золотистой чертой, прозвучал так, будто скрипнул по стеклу. – Абадра, вы предлагаете выключить двигатели на взлёте? Пока вы философствуете о нейросвязях, отчёты с рудников показывают рост эффективности на 18.3%! Цифры! Ваши ритохи окупаются вдвое быстрее прогноза. Мы здесь не для дискуссий о природе сознания, а для подсчёта прибыли.

Абадра сжал сцепленные пальцы так, что кости побелели.

– Они работают сейчас, – парировал он, и его голос стал тише от напряжения. – Но я, как никто другой в этом совете, понимаю, что значит, когда искусственно созданная субстанция обретает собственное «я»! Моя раса… мы проходим этот путь прямо сейчас! Мы знаем, к чему приводят такие эксперименты! Смею вам напомнить, что вы и нас создали 28 лет назад, и именно для войны против Ратхэ. Это привело к масштабной войне! И проиграли именно вы от этого…

Следом заговорил массивный мужчина, на его руках были золотые браслеты и часы, а голос – более массивный, объёмный, неторопливый, словно катящийся валун.

– Император цепляется за жизнь, понимаешь? Его указы – это не политика, это предсмертная агония! И он готов разорвать на части всю экономику галактики, лишь бы найти себе лекарство. Эти «дешёвые новинки» – его способ заставить всю империю искать ему панацею! А мы – расходный материал. «Ритох» – это единственное, что он не сможет обесценить своим следующим указом!

Женщина в платье с золотой полоской вновь вступила в диалог, и теперь в её голосе слышалось неподдельное, почти животное отчаяние:

– От корпораций зависят целые сектора, Абадра! Тысячи планет! Миллиарды существ! Всё – от гидропонных комплексов, кормящих мегаполисы, и орбитальных верфей, до систем жизнеобеспечения на станциях и банальной поставки продовольствия в местные магазины! Вся эта инфраструктура – на нас! Империя? Империя – это бухгалтерия и военные корабли! Что будет, если «Объединенные Кластеры» рухнут под грузом этих идиотских предписаний? Если экономика Империи, которую мы держим, треснет по швам? Вся галактика погрузится в хаос, голод и гражданскую войну! Ритохи… – её голос дрогнул, – это наша надежда. Другой у нас нет.

Абадра молчал. Он смотрел на совет и видел людей, отчаянно упирающихся плечом в дверь, за которой бушует экономический цунами, грозящий смыть всю известную им цивилизацию. Его предупреждение о цене, которую придётся заплатить за этот якорь, потонуло в оглушительном грохоте надвигающейся катастрофы.

Он медленно выдохнул, и всё напряжение разом ушло из его плеч.

– Очень хорошо, – наконец произнёс он, и его голос вновь стал обычным, уставшим. – Продолжаем в том же режиме. Ускорение производства по графику.

Связь оборвалась. оставив после себя лишь тёмный, пустой экран, в котором отражалось его собственное лицо. Он остался в одиночестве. Он только что подписал приговор. И он это знал.

Внезапно тишину разрезал резкий, настойчивый звук – звонок в дверь.

Медленно, с ощущением, будто его конечности отлиты из свинца, Абадра нажал кнопку разблокировки. Дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская в кабинет Этруму.

Она не стала тратить время на приветствия, её большие, полностью чёрные глаза сразу устремились на него.

– Старший куратор Абадра. Я получила и обработала ваши последние правки по проекту «Ритох» с планеты Ратхэ, – её голос был ровным, как диктовка автоответчика, но каждое слово падало с весом гирьки. – На основании анализа архитектуры биометаллического сплава и полученные данные о их самосознании, я пришла к выводу: используемые методы формально подпадают под определение запрещённой Имперским Эдиктом генной инженерии. «Объединённые Кластеры» нарушают основной закон.

Абадра тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла. Он смотрел на неё поверх сцепленных пальцев.

– Я в курсе содержания Эдикта, Этрума. Но пока что… пока что это всего лишь передовая бионика. Сложный симбиоз, не более того. Провести грань между технологией и творением – задача не из простых. И пока прототип не продемонстрирует неоспоримых признаков полноценного самосознания, его можно классифицировать как инструмент.

Этрума не моргнула. Её лицо оставалось неподвижным, но в её чёрных, как космос, глазах что-то промелькнуло – холодное осознание.

– Я ознакомилась с историей вашей расы, Абадра, – произнесла она, и в её голосе впервые появился едва уловимый оттенок чего-то личного. Это было не сочувствие, а констатация факта. – О-К внедрили в людей искусственную ДНК которую Ротха использует в их биометалле, и так появился ваш вид.

– Да-да, Ри-Лан взял технологию биометалла Ратхэ и создал на его основе имплант – Велет. Что бы помочь О-К в войне против Ратхэ. Но внедряя его людям была большая смертность. Я всё это знаю, я там был лично! К чему ты завела этот разговор. – Начал злиться Абадра, сам не замечая, как провёл пальцами по длинному шраму на предплечье правой руки.

– Прошло 4 года и вы отказались быть оружием, и развязали войну против всего мира – Генетическую Войну. Именно из-за вас, Империя и запретила любые генетические эксперименты, создающие новые разумные виды. Так скажите, какого это, когда про ваш вид говорили тоже самое. Говорили что вы недостаточно разумны, что бы считаться живыми.

Она сделала короткую паузу, давая ему вновь прочувствовать тяжесть этого наследия.

– История повторяется. Я не могу этого допустить. Моя обязанность перед законами превыше моей лояльности корпорации.

Она выпрямилась ещё больше, если это было возможно, и её следующий удар был точным и безжалостным.

– Я официально уведомляю вас, что направлю полный отчёт о нарушениях в Имперскую службу безопасности. У вас есть выбор, старший куратор. Вы можете выступить свидетелем обвинения и, возможно, смягчить последствия для себя. Или… – её взгляд стал твёрдым, как алмаз, – вы станете соучастником. И понесёте полную ответственность вместе с теми, кто отдавал приказы.

Абадра сидел, не двигаясь. Он смотрел на это идеальное, бездушное создание расы Тарру, которое оказалось единственным, кто видел ситуацию с кристальной, безжалостной ясностью. Она предлагала ему выбор между виселицей и плахой. Свидетель или соучастник.

Он медленно кивнул, его три глаза были полны тяжёлого, безрадостного принятия.

– Я услышал вас, Этрума, – его голос был глухим. – Действуйте в соответствии со своим пониманием долга.

Она кивнула с той же формальной вежливостью, развернулась и вышла, оставив его в одиночестве с грузом надвигающейся бури.

Лаборатория погрузилась в тишину. Ри-Тола стояла перед главным интерфейсом, её пальцы порхали над голограммой, внося очередную порцию записей. Но её взгляд был прикован не к данным, а к неподвижной фигуре в центре зала.

Та-Сал ходил по лаборатории осматривая личные вещи Ри-Толы, с интересом изучая. Его биометаллическая оболочка тускло отражала свет. Сеансы с ним превратились для Ри-Толы в изощренную пытку. Она скрупулезно фиксировала каждое слово, каждый жест, как и приказывал Абадра, но внутри нее бушевала буря. Холодный ужас перед тем, что она создала, медленно, но верно смешивался с чем-то иным – странным, тревожным чувством связи, тянущейся, как паутина, между ее разумом и его зарождающимся сознанием.

Внезапно он нарушил тишину, его голос, чистый и лишенный эмоций, прозвучал с пугающей четкостью.

– Создательница, почему вы дышите неравномерно, когда я задаю вопросы о себе?

Ри-Тола вздрогнула, её пальцы замерли над интерфейсом. Она не смотрела на него, стараясь сохранить профессиональную дистанцию.

– Это не имеет отношения к твоим вопросам, – сухо ответила она, продолжая вводить данные. – Это… физиологическая реакция на усталость.

– Обман, – безразлично констатировал Та-Сал. – Ваши показатели не коррелируют с общим уровнем усталости. Они изменяются именно в момент моих вопросов о природе моего «Я». К примеру: почему вы называете мои мысли «данными», а свои – «разумом»? Логическая структура обработки информации схожа.

Ри-Тола с силой сжала переносицу, чувствуя, как нарастает головная боль.

– Потому что твои мысли – это продукт алгоритмов, Та-Сал. Сложных, но предсказуемых. Мой разум… он рождается из хаоса, из чувств, из опыта, который нельзя оцифровать.

– Если я могу анализировать, делать выводы, учиться на ошибках и формулировать новые вопросы, чем мое познание фундаментально отличается от вашего? – он сделал шаг в её сторону, его биологические сенсоры сфокусировались на ней с невероятной интенсивностью. – Вы боитесь ответа, Создательница? Боитесь, что различий не окажется?

Она резко обернулась к нему, и в её глазах вспыхнул огонь.

– Я не боюсь! Я… – она запнулась, понимая, что говорит с ним уже не как с инструментом, а как с оппонентом. – Ты не понимаешь, что такое боль, страх, любовь…

– Объясните, – просто сказал он. И она, вопреки всему, начала отвечать. Сначала сухо, технически, пытаясь свести всё к химическим процессам. Но его вопросы были точными, как скальпель, вскрывающими её собственные сомнения. И она увлекалась, её ответы становились всё более развернутыми, увлекаемая странной, безжалостной логикой его ума.

Он провел пальцем по пыльной поверхности диагностического стола возле неё, оставив за собой сложный, идеально симметричный геометрический узор. Он замер, рассматривая свое творение.

– Этот процесс… вызывает ощущение, которое я не могу идентифицировать в своих протоколах. Напряжение снимается, активируются ненужные для задачи моторные функции. Это вызывает… удовлетворение. Можно ли это назвать искусством?

Ри-Тола смотрела на узор, и её сердце сжалось. – Он творит. Боже мой, он творит.

– Искусство… это способ, что нельзя выразить словами, – тихо сказала она, почти не осознавая, что говорит.

Он пошёл в другую сторону и случайно активировал аудиозапись – фрагмент танцевальной мелодии, которую Ри-Тола слушала накануне с За-Дором. Та-Сал замер, его голова склонилась набок.

– Эти звуковые вибрации… Они кажутся упорядоченными, но не несут практической информации. Они не являются командой или данными. Для чего они?

– Для души, – прошептала она себе под нос, но он, должно быть, уловил это.

– У меня нет души, – ответил он. – Но паттерн вызывает изменение в моих когнитивных процессах. Я… хочу слушать дальше.

Ри-Тола, потянулась, пересела в кресло, сгорбившись над планшетом, пыталась составить отчет для Абадры.

– Создательница, Абадра назвал вас Берендейкой. Что это значит?

Она замерла, планшет чуть не выскользнул из её ослабевших пальцев. Она медленно подняла на него взгляд.

– Ты… как ты это услышал? Я была в своём кабинете…

– Акустические сенсоры. Я анализирую все доступные данные, – пояснил он, как если бы это было так же естественно, как дышать. – Это слово вызвало у вас сильный физиологический отклик. Что оно означает?

Ри-Тола сжала веки. Она не хотела этого говорить. Но его настойчивый, лишенный осуждения взгляд заставил её капитулировать.

– Это… оскорбление. Со времён нашего первого контакта.

– Почему оно оскорбительное?

– Нас, ротха, нашли случайно, – её голос стал тихим и горьким. Она обняла себя за плечи, словно защищаясь от воспоминаний. – Мы не вышли в космос сами. Мы были детьми своей планеты. И когда огромные корабли пришельцев появились в нашем небе… мы испугались. Мы не знали, друзья они или враги. Всё это прекрасно в войну между с Велетами… Абадра и его вид, и наши технологии, против нас и наших проекций.

– Велетами? – спросил он, и в его вопросе было чистое стремление понять.

– Да, – выдохнула она. – Велеты имплант созданный моим отцом для них. Биометаллическое оружие и броня. Возможности были почти такие же как у тебя.

– Против проекций? – Та-Сал слегка наклонил голову в бок.

– Они видели, как мы призываем проекции… и стали называть нас оборотнями, перевертышами. А потом… «Берендеями». Слово прилипло. Война давно кончилась, а оскорбление осталось. Они победили, и оно стало напоминанием о том, что мы были слабы.

Та-Сал слушал, не двигаясь, поглощая каждое слово.

– Но вы теперь с ними заодно? С теми, кто победил?

– Да, – её голос был полон горечи. – Мы часть их империи. Но ярлык никуда не делся. И когда Абадра говорит это… он напоминает нам о нашем месте. О том, что мы когда-то были дикарями, которых приручили.

Та-Сал промолчал. Он снова пошёл включил музыку которая закончилась. И вернулся к Ри-Толе.

– Вы называете мою структуру биометаллом. Но в вас тоже есть кристаллические матрицы, способные фокусировать и излучать энергию. Вы создали меня по своему подобию?

Этот вопрос заставил её замереть. Она никогда не рассматривала свою работу под таким углом. Она смотрела на свои руки, на мерцающие кристаллы на кистях рук, и затем на его биометаллическую оболочку. В его словах была неоспоримая, пугающая правда. Она видела, как его разум, подобно бутону, раскрывается все шире, и не могла не восхищаться этим процессом – тем самым, что должна была предать.

Но приказ Абадры висел над ней дамокловым мечом. «Изучать. Никаких самостоятельных решений».

На следующий день, она пришла в лабораторию с решением покончить совсем.

Она стояла перед Та-Салом с портативным интерфейсом в дрожащих руках. Пальцы леденели от ужаса перед тем, что ей предстояло сделать. Он в это время, повернувшись к пустому монитору, ритмично выводил на нем плавные, гипнотические спирали. Из динамиков тихо, на едва слышной громкости, доносилось эхо вчерашней мелодии. Он учился. Он творил.

– Создательница? – его голос вернул её в реальность. – Ваши жизненные показатели указывают на экстремальный стресс. Частота сердечных сокращений критическая. Что происходит?

Она не ответила. Не могла вымолвить ни слова. Комок подкатил к горлу. Она посмотрела на гирлянды светящихся спиралей на экране – неуклюжую, но искреннюю попытку творить красоту. Попытку, которая доверяла ей. Которая смотрела на неё своими сенсорами в ожидании ответа.

Слезы выступили на глазах, но она с яростью смахнула их.

– Прости, – прошептала она, и её палец дрогнул над виртуальной кнопкой.

Она нажала.

Он не сопротивлялся. Не кричал. Не пытался увернуться. Он просто смотрел на неё, пока волна форматирования неумолимо стирала нейронные связи, которые она так тщательно изучала. Свет в его «глазах» померк, плавно угасая, как закат. Его тело замерло в нейтральной, безжизненной позе, вернувшись к состоянию пустого сосуда.

Тишина в лаборатории. Её нарушал лишь сдавленный всхлип Ри-Толы. Она опустилась на колени перед безжизненным телом, сжимая в дрожащих пальцах интерфейс. Она выполнила свой долг. Уничтожила угрозу.

Но почему тогда её сердце разрывалось от чувства, будто она совершила самое страшное, самое низкое предательство в своей жизни? Она смотрела на холодный биометалл и чувствовала себя убийцей.

– В любом случае, – пронеслось в её опустошённом сознании, – О-К будут недовольны.

Глава 2

Дверь в кабинет Ри-Лана с шипом отъехала в сторону. Ри-Тола вошла, и тяжелая дверь с глухим стуком закрылась за ней, отсекая мирную тишину коридоров. Она сделала несколько неуверенных шагов по отполированному до зеркального блеска полу, ее тень искажалась и множилась в гранях стен и потолка, будто сотканного из гигантских прозрачных кристаллов.

В центре комнаты, на фоне гигантского витража из того же материала, за которым простирался ночной город, мерцающий, как груда разбросанных самоцветов, стоял ее отец. Ри-Лан был погружен в работу. Его массивный стол, высеченный из цельного кристального монолита, пульсировал мягким внутренним светом. Над его раскрытыми ладонями из поверхности стола вырастали, будто живые, тончайшие серебристые нити биометалла. Они сплетались в воздухе, образуя сложные, постоянно меняющиеся объемные фигуры – схемы грузопотоков, архитектурные проекты новых шахтных стволов.

Ри-Тола подошла почти вплотную, ее дыхание сбивалось.

– Отец, – ее голос прозвучал сдавленно. – Мы должны остановить производство. Сейчас же.

Пальцы Ри-Лана замерли на мгновение, и биометаллическая паутина повисла в воздухе, застыв в изящном, неоконченном изгибе. Он медленно поднял на нее взгляд.

– Остановить? – он произнес слово мягко, почти бесстрастно. – Объясни.

– Та-Сал… – Ри-Тола сглотнула ком в горле, ее пальцы бессознательно сжали край холодного кристаллического стола. – Он не просто выполняет команды. Он начал… спрашивать. О природе творца. О смысле работы. Он сравнивал нашу биологию со своей! Он… он рисовал спирали на пыльном мониторе и говорил, что это «вызывает удовлетворение». Это не сбой! Это пробуждение сознания! Мы создали не инструмент, мы создали новую жизнь!

Ри-Лан внимательно смотрел на нее, его лицо оставалось невозмутимым. Он провел рукой над столом, и замершая биометаллическая конструкция плавно преобразовалась в новую схему – звездную карту с десятками помеченных их контрактами секторов.

– Вопросы… Сравнительный анализ… – его голос был ровным, обдумывающим. – Ты называешь это угрозой, дочь. Я же вижу в этом эволюцию. Непредсказуемый, но закономерный скачок сложности. Разве не к этому мы стремились? Создать не просто машину, а нечто превосходящее?

– Превосходящее? – Ри-Тола с силой оттолкнулась от стола, ее голос сорвался. – Он философствует! А Абадра… Абадра смотрит на нас сверху вниз и называет берендеями! Прямо в лицо! Разве ради этого унижения мы все затеяли? Ради того, чтобы он напоминал нам о нашем месте?

При этом слове губы Ри-Лана сжались, но его голос не дрогнул, оставаясь твердым и размеренным, как шаги часового.

– Что изменилось, Ри-Тола? – спросил он, и в его тоне сквозила усталая горечь. – Нашу расу и раньше не ставили ни во что. Считали дикарями с окраины. А теперь? Теперь «Объединенные Кластеры» вкладывают в нас ресурсы, о которых мы не смели и мечтать. Его презрение – малая цена за наше будущее. Пусть говорит.

– Ценой чего, отец? – ее вопрос прозвучал почти как шепот, но он прорезал тишину острее крика. – Ценой создания новой расы, чтобы сразу надеть на нее кандалы?

– Ценой сохранения нашей расы! – Ри-Лан резко сомкнул пальцы. Звездная карта над столом вздрогнула и рассыпалась на мириады сияющих частиц, которые тут же поглотились поверхностью стола. – Мир не делится на черное и белое. Он делится на тех, кто выживает, и тех, кого стирают в порошок. Я выбрал выживание. И твой долг – помочь мне удержаться на этом пути, а не рыдать над потенциальной совестью куска металла!

Он резко отвернулся к витражу, его мощная спина стала немым приказом удалиться.

Ри-Тола стояла, ощущая, как ледяная тяжесть нарастает у нее в груди. Она вышла из кабинета отца, не оборачиваясь. Дверь закрылась за ней, отсекая мир холодных расчетов и звездных карт. Она сделала несколько шагов по широкому коридору, ее плечи были напряжены, а взгляд устремлен в пустоту. Она почти не видела, куда идет.

Из тени арочного проема навстречу ей вышел За-Дор. Он направлялся к кабинету Ри-Лана, но, увидев ее лицо, резко изменил траекторию.

– Ри-Тола? – его голос, обычно спокойный, сейчас звучал настороженно. – Что случилось?

Она попыталась пройти мимо, не отвечая, но он легко догнал ее, шагая рядом. Его длинные пальцы легли ей на плечо, заставляя остановиться.

– Ри-Тола, – настаивал он, заглядывая ей в лицо. – Говори.

– Отец… он не понимает, – выдохнула она, отводя взгляд в сторону, где в стене мерцали встроенные кристаллы. – Он не видит дальше голограмм и балансовых отчетов. Мы совершаем преступление, За-Дор. Создаем жизнь, чтобы сделать ее рабом. И он называет это «прогрессом».

За-Дор мягко, но настойчиво повел ее в сторону, под сень высокой, граненой колонны.

– Ты всегда смотрела слишком глубоко, – сказал он, понизив голос. – Отец несет груз ответственности за весь клан. Его решения… они могут казаться жестокими, но они продиктованы необходимостью. Может, не стоит так остро реагировать? Этот… прототип. Его можно изучить, взять под контроль.

– Взять под контроль? – она горько усмехнулась, и в ее глазах блеснули слезы. – Поздно, За-Дор. Уже поздно.

Он нахмурился, не понимая.

– Что поздно?

– Я… – ее голос дрогнул, и она прошептала так тихо, что он едва расслышал. – Я стерла его. Та-Сала. Сегодня. Полное форматирование.

За-Дор отшатнулся, будто ее слова были физическим ударом. Его глаза расширились от неподдельного шока. Он окинул взглядом ее бледное, искаженное страданием лицо, ее дрожащие руки.

– Ты… что? – он прошептал. Затем, сделав резкий выдох, его выражение изменилось. Суровая решимость сменила шок. Он снова шагнул к ней, и на этот раз его рука на ее плече была не остановкой, а опорой. – Слушай меня. Ты сделала то, что должна была сделать. Если бы я был на твоем месте, видел то, что видела ты… Клянусь кристаллами предков, я поступил бы точно так же.

Ри-Тола подняла на него глаза, в ее взгляде читалось недоверие и жажда поддержки.

– Ты… не осуждаешь меня?

– Осуждать? – он покачал головой, и в его глазах вспыхнул знакомый ей огонь – тот самый, что всегда горел в нем, когда дело касалось чести клана. – Ты увидела угрозу и устранила ее. Ради нас. Ради всех ротха. Это не преступление, Ри-Тола. Это долг. И ты оказалась сильнее, чем все мы, чтобы его исполнить.

Он сжал ее плечо и отпустил.

– Иди. Отдохни. И… Я позабочусь об отчёте Абадре.

Он развернулся и твердыми шагами направился обратно к кабинету Ри-Лана, оставив ее одну в холодном, безмолвном коридоре. Но теперь одиночество было не таким гнетущим. В нем появилась горькая, треснувшая опора – понимание, что она не одна в своем ужасе. И что ее самый страшный поступок кто-то, пусть и один, назвал долгом.

Шлюз орбитальной станции «Лактна-4» с шипением рассек воздух, выпустив внутрь стужу открытого космоса, что на несколько секунд смешалась со стерильной атмосферой дока. Первым ступил на металлический пол Адмирал Тар. Он не вышел – он именно ступил, словно его нога в тяжелом армейском сапоге проверяла прочность бронеплит. Его фигура в форменном мундире Имперского флота, лишенная каких-либо украшений, кроме нашивок звания, казалась вытесанной из гранита. Лицо с жесткими, прочерченными линиями и холодными, аналитическими глазами источало такое безраздельное ощущение власти, что даже тихий гул систем жизнеобеспечения на мгновение стих.

За ним, строем, вошла его свита – дюжина офицеров в безупречных мундирах, их взгляды метались по периметру, сканируя, оценивая, классифицируя каждую заклепку. Их выправка и синхронность движений выдавали не просто солдат, а элиту, привыкшую к тому, что их появление означает волю Империи.

Их встретила Этрума. Она стояла неподвижно, ее стройная фигура в лаконичном костюме корпоративного кроя контрастировала с бронированной мощью военных. Ее лицо, обычно являющее собой образец ледяного самообладания, сегодня было похоже на маску. Лишь легкое подрагивание пальца, скрытого за спиной, выдавало колоссальное напряжение.

– Адмирал Тар, – её голос прозвучал ровно, отчеканивая каждое слово. – Добро пожаловать на «Лактну-4». Станция к вашим услугам.

Тар медленно, не спуская с нее взгляда, снял перчатку. Его движения были экономными, лишенными суеты.

– Этрума, – его бас, низкий и глухой, отозвался в металлических стенах шлюза. – Я ознакомился с пакетом данных, который вы предоставили Имперскому комитету.

Он сделал паузу, давая тяжести этих слов повиснуть в воздухе. Его взгляд скользнул за ее спину, по безупречным, но бездушным коридорам станции, принадлежащей «Объединенным Кластерам».

– Информация… исчерпывающая, – продолжил он, и в его интонации прозвучало нечто, заставившее Этруму внутренне сжаться. – И, если верить вашим отчётам, «Объединённые Кластеры» действовали в строгом соответствии с протоколами биологической безопасности.

Он подошел ближе. Его тень накрыла Этруму.

– Империя ценит такую… предусмотрительность.

В его словах не было ни капли одобрения. Была лишь констатация. И опасная, невысказанная угроза.

– Тем не менее, – адмирал повернулся к одному из своих офицеров, жестом приказывая тому подготовить канал связи. – Ситуация требует незамедлительного имперского вмешательства. Масштабы потенциального кризиса выходят за рамки компетенции корпоративного совета. – Он снова уставился на Этруму. – Через два стандартных часа в главном ситуационном зале этой станции я провожу совещание. На нем будет присутствовать куратор проекта, Абадра. Поставьте его в известность. Лично.

Этрума едва заметно выпрямилась. – Адмирал, куратор Абадра в настоящее время…

– Куратор Абадра, – Тар перебил ее, и его голос стал тише, но от этого лишь опаснее, – является ключевой фигурой в этом расследовании. – Я не собираюсь вести диалог с заместителями. Передайте ему мои слова.

Он прошел мимо нее, его свита тут же замкнулась вокруг, превратив его в движущийся командный центр.

– Мое первое распоряжение, – его голос гремел, не терпя возражений. – Мы созываем первую встречу между Имперским следственным комитетом и руководством «Объединённых Кластеров». И Абадра будет на ней. Поставьте в известность ваш совет директоров. И передайте им, – он сделал паузу, вживляя в тишину каждое слово, – что Империя больше не наблюдает со стороны. Отныне мы берем руководство ситуацией в свои руки. Не опаздывайте.

Не дожидаясь ответа, Адмирал Тар и его люди строем двинулись вглубь станции. Этрума осталась стоять одна в пустом шлюзе, ощущая, как ледяная волна имперского диктата накрывает ее с головой.

Дверь в главный ситуационный зал «Лактны-4» бесшумно отъехала, впуская Абадру. Помещение погружалось в полумрак, освещенное лишь холодным сиянием центральной голограммы, где медленно вращалась трехмерная карта сектора Ротхи.

Адмирал Тар сидел во главе стола, неподвижный, как изваяние. Его пальцы были сложены домиком, касаясь губ. Рядом, по стойке «смирно», замерли два его офицера. Этрума стояла у стены, стараясь дышать как можно тише.

Абадра прошел к столу. Он молча опустился в кресло напротив Тара. Скрип металла прозвучал оглушительно громко в давящей тишине.

– Для имперского протокола, – голос Тара разрезал молчание, чистый и безразличный, как лезвие скальпеля. – Начинаем первую служебную встречу по факту грубейшего нарушения Имперской Директивы №11 о запрете на генную инженерию и создание искусственных разумных видов. Со стороны ответственной корпорации «Объединенные Кластеры» присутствует куратор проекта, Абадра.

Адмирал уронил взгляд на панель перед собой. – Ваше положение обязывает вас дать показания.

Абадра медленно поднял голову.

– «Объединенные Кластеры» признают свою ответственность за инцидент, – его низкий голос был глух, но четок. – Мы превысили полномочия и нарушили директиву. Проект «Ритох» вышел из-под контроля. Мы готовы полностью передать все материалы, связанные с проектом, в распоряжение Имперской комиссии.

Он сделал паузу, вдыхая, словно набираясь сил для последнего, отчаянного аргумента.

– Однако, я должен заявить следующее. Уничтоженный прототип, известный как Та-Сал… более не являлся технологией. Он проявлял недвусмысленные признаки собственного разума. Зарождающегося, но уже автономного сознания. Он задавал философские вопросы, демонстрировал зачатки творчества, способный к самообучению.

Абадра обвел взглядом присутствующих, пытаясь достучаться до их прагматизма.

– Мы перешли грань, которую нельзя просто отменить. Уничтожение Ритохов теперь будет не ликвидацией вышедшего из строя актива, а геноцидом зарождающегося вида. Я настаиваю… передать их под наблюдение Империи. Создать изолированную резервацию. И оставить на собственное развитие. Это единственный этичный выход.

В зале повисла тишина. Даже голограмма замерла.

Адмирал Тар медленно поднялся из-за стола. Его тень легла на Абадру.

– Этичный выход? Я воевал с вашей "зарождающейся расой"! На планете Рэтха я воевал с вами и ротха, там вы убили мою невесту! Не вам говорить об этике. Так что благодарю за вашу… озабоченность этической стороной вопроса, куратор. Однако…

Он резко стукнул костяшками пальцев по столешнице.

–…что делать с последствиями вашего эксперимента, Империя решит самостоятельно. Моя задача – устранить угрозу стабильности, а не нянчиться с самосознающими болтами. Прочие решения будут приняты после окончания юридического процесса по обвинению О-К.

Этрума сделала шаг к столу, поправляя манжеты рукавов.

– Абадра прав, из пункта 3....

– Закрой рот! – Перебил Адмирал Тар. – Ты всего лишь клерк О-К. Твоё мнение не учитывается Империей. Знаю я вашу расу Тарру. Можешь написать на меня жалобу. Но не смей открывай свой рот, пока я лично не разрешил.

Тар повернулся к одному из офицеров.

– Капитан, сопроводите господина Абадру. Он передаст вам все ключи доступа, шифры и координаты. Всё. Без исключений.

Затем он снова посмотрел на Абадру, и в его взгляде не осталось ничего, кроме ледяного презрения.

– В ваших услугах, куратор, мы больше не нуждаемся. Вы свободны.

Абадра сидел неподвижно, глядя в пустоту. Он все отдал, системе, которую он пытался спасти, он был больше не нужен. Он медленно поднялся и, не глядя ни на кого, направился к выходу, понимая, что только что подписал смертный приговор не просто проекту, а целой зарождающейся жизни. Дверь закрылась за его спиной с тихим, но окончательным щелчком.

Шаттл адмирала Тара с тихим шипением отстыковался от массивной орбитальной станции и, набирая скорость, растворился в черноте космоса. За иллюминатором оставалась лишь угасающая точка док-узла. Внутри корабля царила идеальная, выхолощенная тишина, нарушаемая лишь ровным, почти неслышным гулом двигателей. Тар, откинувшись в кресле пилота, изучал голограмму предстоящего маршрута. Путь предстоял долгий.

Чтобы убить время, он провел рукой по панели коммуникатора, набирая код родового поместья.

Экран ожил, показав изумрудно зелёное лицо дворецкого Элига. Старик был безупречен, как всегда, но в уголках его глаз пряталась неуверенность.

– Адмирал. прилетели?

– Только что, и снова улетел, Элиг. – отрезал Тар, опуская церемонии. – Как Вар? Его последние тесты по тактике оставляют желать лучшего.

Элиг слегка потупился.

– Юный господин… физически здоров. Но его душевное состояние… Он много времени проводит в заброшенных ангарах. С теми старыми дроидами, что противоречит уставу вашего Дома

Пальцы Тара, лежавшие на подлокотнике, резко сжались.

– Какими дроидами? – его голос стал тише и опаснее.

– Сервисными, сэр. Модели ДР-11. Списанные. Просто… металлолом, по сути, – Элиг сделал паузу, подбирая слова. – Он… ухаживает за ними. Ремонтирует. Иногда… разговаривает с ними.

В висках у Тара застучала кровь. Он представил своего брата – не будущего воина, а мальчишку, копошащегося в ржавом хламе. Позор.

– Ты там на что!? Глупый Тарру! Соедини с ним. Сейчас же.

Элиг кивнул, и через мгновение изображение сменилось. Камера запечатлела Вара в полумраке пыльного ангара. Он сидел на корточках перед обездвиженным сервисным дроидом, его пальцы, испачканные в чёрной смазке, осторожно касались разомкнутой панели на груди машины. Увидев лицо брата на экране планшета, он вздрогнул и поднял голову. Его глаза, широко распахнутые, были полны страха.

– Тар?.. Ты уже далеко?

– Я уже разбираюсь с отребьем на краю галактики, – голос адмирала был холодным и ровным, как сталь. – И пока я летел, мене доложили. Кажется, ты нашёл себе недостойное занятие.

Вар замер. Он инстинктивно отодвинулся от дроида, словно его поймали на краже.

– Я… я просто… Он же никому не нужен…

– Именно так. Никому. И особенно – тебе, он подлежит утилизации – Тар медленно и чётко выговаривал каждое слово, впитывая его, как яд. – Ты Вар, не какой то там корпарат что бы водиться со старьём! Ты наследник титула Барона! В твоих жилах течёт кровь адмиралов, а не машинного масла.

– Но… но посмотри на его оптический сенсор! – голос Вара сорвался на высокую, почти плачущую ноту. Он указал на тусклое стеклянное «око» дроида. – Он словно смотрит… В нём есть что-то… живое.

– ЖИВОЕ?! – Тар внезапно взорвался. Он рванулся вперед, его лицо заполнило весь экран планшета, искажённое гримасой гнева и отвращения. – В этом утиле – жизнь?! Это шестерёнки и провода! Хлам! Ты позор для нашего Дома!

Вар съёжился, словно от удара. Слёзы выступили на его глазах, и он беспомощно вытер их грязным кулаком, размазав грязь по щеке.

– Ты думаешь о каких-то железяках, пока другие кадеты обходят тебя в рейтингах! – Тар тыкал пальцем в камеру, словно пытаясь проткнуть экран. – Твои показатели падают! И умственные, и физические! Пока ты тут играешь в мусорщика, ты проигрываешь!

– Я… я просто хотел… – попытался выдохнуть Вар, но его перебил ледяной голос брата.

– Молчать! Из-за подобных взглядов наших родителей на планете была война с ИИ! И где они теперь? Их нет. А ты стал обузой на моей шее. Теперь ты моя инвестиция и ты обязан оправдать мои вложения. Твоё наказание – 24 часа в симуляторе выживания. Заниматься только по усиленной программе: четыре дополнительных цикла на тактическом симуляторе и два – с репетитором по истории Империи. Никаких развлечений. Никаких… этого. – Он с отвращением кивнул в сторону дроида.

Вар не ответил. Он просто смотрел на экран, беззвучно плача, его маленькие плечики тряслись.

– Ты меня слышал? – прогремел Тар.

Кивок был почти незаметным.

Связь прервалась. Тар откинулся в кресло, тяжело дыша. Он видел на экране напуганного ребёнка. И это зрелище вызывало в нём ещё большую ярость. Ярость от того, что наследник дома – слаб. Ярость от того, что Вселенная несправедлива, ибо он заслуживал стать бароном больше его, а ему приходилось растить его.

Шаттл нёсся сквозь беззвездную мглу, а адмирал сидел в гробовой тишине.

Шаттл Тара, с громким шипением выбросив струи раскаленного газа, коснулся посадочной платформы перед родовым поместьем Дома Ка на планете Ратхэ. Архитектура поражала строгостью: острые углы, полированный изумруд, сливающиеся с вечерними тенями. Адмирал, не дав себе ни секунды на раскачку, твердым шагом прошел через арочный вход, где его уже ждал слуга.

Глава Дома Изумрудных Воронов Ка-Грарр поднялся из-за своего массивного стола, когда Тар вошел. Его движения были неловкими, ноги дрожали, сухой костлявой рукой он придерживался за стол, словно боялся не рассчитать дистанцию шага до стола. В глазах слабо пульсировало алое клеймо дома изумрудных воронов, но взгляд его был пуст.

– Адмирал, – произнес он, и в его глухом голосе слышалось безразличие. – Дом Воронов к вашим услугам. Ваш визит Честь для нас.

Тар ответил на приветствие скупым кивком, позволяя себе демонстрировать свое превосходство. Он занял кресло без приглашения.

– Мой визит продиктован необходимостью, – начал Тар, отсекая все возможные светские условности. – В Империи назрела проблема, которую ваша дом может помочь решить. С выгодой для себя.

В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинете появился Ка-Рог. Увидев имперские символы, он мгновенно выпрямился, а его уверенная улыбка сменилась выражением подобострастного внимания. Он замер у порога, ожидая разрешения.

Тар обернулся, и его лицо смягчилось на один градус – ровно настолько, чтобы показать благосклонность. Он легким жестом подозвал юношу.

– Ка-Рог. Подойди. Вот тебя-то я и ждал, юноша. Чувствуется потенциал.

Ка-Рог подошел и склонил голову в почтительном поклоне. – Адмирал. Вы оказываете мне великую честь.

Тар снова обратился к обоим, его голос вновь стал жестким и деловым.

– Как вам известно, Дом Кристаллических Феньков продемонстрировал вопиющую некомпетентность. Их проект «Ритох» превратился из актива в угрозу. Они проявили слабость.

Глава Дома Воронов молча кивнул.

– Ошибку феньков нужно исправить, – Тар устремил взгляд на Ка-Рога, говоря с ним как с перспективным исполнителем, судя из отчётов предоставленных Абадрой. – Их сентиментальность привела к «пробуждению». Это преступление против Империи, Ритох необходимо уничтожить! Что бы это не привело к очередной войне в империи против ИИ. Я предлагаю Дому Воронов взять проект под свой полный контроль. Все коды, все протоколы.

Он сделал паузу, давая им осознать масштаб предложения.

– И я хочу видеть как ваша раса сама справляется со своим преступлением, что бы не наказывать всех. Ка-Рог. У тебя есть необходимая твердость, которой не хватает этим берендеям из дома Ри. Ты сумеешь исправить их преступление?

Ка-Рог замер, но в его глазах на долю секунды появилось сомнение – я этого не хочу. Для него это был не просто приказ, а шанс, шанс позволить отцу отомстить.

Он выпрямился, глядя на адмирала с решимостью.

– Адмирал, Дом Изумрудных Воронов с благодарностью принимает оказанное доверие. Я лично приложу все усилия, чтобы оправдать ваши ожидания.

Тар с легкой, почти незаметной улыбкой удовлетворения кивнул. Место сентиментальных феньков займут твердые, амбициозные Вороны, они сами расправятся с преступниками, меньше бумажной волокиты. Идеально.

За-Дор стоял на открытой площадке, вбитой в склон гигантского фиолетового аметиста. Ветер гудел в бесчисленных гранях вокруг, рождая звенящую, почти мистическую музыку. Рядом, прислонившись к шершавой поверхности, его друг Ди-Мок из Дома Обсидиановых Кабанов жестом отрисовывал в воздухе траекторию нового челнока.

–…и главное, «Биометал»! – Ди-Мок, тыкал пальцем в невидимый чертёж. – Чтобы входить в атмосферу. Сейчас биометалл мы используем только в премиум шаттлах, но новая концепция позволит использовать его повсеместно! Никаких этих вычурных обсидианов. Новые технологии!

За-Дор ухмыльнулся, собираясь ответить, но в этот момент персональный коммуникатор – вспыхнул тревожным багровым светом. Вызов по зашифрованному каналу. Абадра.

Извинившись перед другом кивком, За-Дор отошёл к краю площадки, где свист ветра заглушал любые слова.

Голограмма Абадры была чёткой. Он находился в своём кабинете на станции. За его спиной виднелись строгие интерьеры, но на его лице читалось беспрецедентное напряжение.

– За-Дор. Внимание. Обстановка изменилась, – голос Абадры был сжат, как пружина. – Планета теперь под контролем Имперской администрации. Ввели «временное управление».

За-Дор почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Империя? Но как…

– Временная мера! – отрезал Абадра. – Пока «О-К» не запутает их в судах. Но сейчас их законы – наши стены. Наше официальное присутствие парализовано.

Он шагнул ближе к камере, его взгляд был полон желе́зной воли.

– Слушай новое задание! Защити Ритохов. Спрячь. Сохрани. Любой ценой. Имперцы видят в них угрозу, либо образец для вскрытия. Они не понимают, что Ритох Живые.

За-Дор молча кивнул.

– Данные передаю, – Абадра резким движением руки отправил пакет. На коммуникаторе За-Дора карта планеты покрылась роем светящихся точек. – Все партии. Шахты, логистические узлы, запасные ангары с местом нахождения всех созданных Ритох. Ты теперь их единственный щит. Других нет.

За-Дор сжал кулак, чувствуя тяжесть ответственности. – Понял. Я не подведу.

– Не подвести, мало, – мрачно парировал Абадра. – Нужно победить. Используй всё. Свой ум, свою хитрость. Силу своего Дома.

Связь оборвалась. За-Дор стоял несколько секунд, глядя на багровые кристаллы. Затем развернулся и пошел назад к Ди-Моку. Тот, перестав чертить в воздухе, смотрел на него с нахмуренным любопытством.

– Ди-Мок, мне есть что сказать. Важное», – начал За-Дор, его голос звучал непривычно сухо. – Слушаю, – Ди-Мок скрестил руки на груди, его брови поползли вверх.

– Я… я шпионил для «О-К».

Ди-Мок отшатнулся, словно его ударили. Его широкое лицо исказилось от недоверия и гнева. – Что?! – его голос пророкотал, заглушая на мгновение вой ветра. – Как ты мог? Шпионить? За нами? Для этих корпоратов, которые смотрят на нас сверху вниз?

– Чтобы подстраховать Ри-Толу! – резко выдохнул За-Дор, его пальцы сжались в кулаки. – Пока она металась между долгом и совестью, кто-то должен был страховать её с тыла! Кто-то должен был знать, что на самом деле замышляет Абадра!

Он шагнул ближе, его взгляд горел.

– Но всё изменилось. Сейчас на планете главенствует Империя. И протокол «О-К» тоже поменялся. Теперь моя задача – защитить ритохов. Любой ценой. И поэтому я прошу тебя… я умоляю тебя, Ди-Мок. Защити Ри-Толу.

Ди-Мок замер. Гнев медленно уступал место тяжелому раздумью. Он покачал головой, его голос прозвучал с горькой усмешкой.

– Ты знаешь как я к ней отношусь, За-Дор. Ещё в детстве, именно я бегал за ней, но ты её интересовал больше. За-Дор я не наследник Дома. У меня нет влияния. Мой отец и старший брат… они принесут меня в жертву ради сделки с Империей, не моргнув глазом. Но…

За-Дор схватил друга за предплечья, его хватка была железной.

– У тебя есть сторонники! – его слова прозвучали как приказ, как молитва. – Среди друзей детства, среди тех, кто предан тебе, а не титулу отца. Воспользуйся ими! Собери их. Сейчас, в этот миг, то, что происходит – важнее старых ссор между Домами. Важнее ярости твоего отца. Решается будущее всех нас.

Ди-Мок смотрел в глаза За-Дора.

– …Но, – он кивнул, коротко и ясно. – Для Ри-Толы. Я сделаю всё возможное. Я защищу её.

Он развернулся и, не говоря больше ни слова, быстрым шагом направился прочь, его тень удлинялась в багровом свете заката, падавшем на аметистовую гору дома обсидиановые кабанов. За-Дор смотрел ему вслед, сердце его билось в тревожном ритме. Ниточка безопасности для Ри-Толы была протянута. Он медленно поднял руку с коммуникатором. Палец повис над голограммой с именем «Ри-Тола». Он сглотнул комок в горле и нажал.

Связь установилась после долгой паузы. На экране проступило лицо Ри-Толы. Она сидела у себя дома, в тени своей комнаты, освещённая лишь тусклым мерцанием кристаллов в стенах. Её глаза были красными и опухшими, на щеках блестели свежие следы слёз. Она выглядела разбитой, опустошённой.

– За-Дор, – её голос был хриплым шёпотом, в котором не осталось ничего, кроме усталости. – Что тебе?

– Ри-Тола… слушай внимательно. На планету пришла Империя. Ввели прямое управление. Это официально.

Она медленно моргнула, её мозг с трудом обрабатывал информацию.

– С чего… с чего ты взял, что это так?» – в её тоне сквозил сомнение.

За-Дор сглотнул. Признание, которое он готовил, встало в горле комом.

– Я получил информацию от Абадры. Я шпионил для О-К.

На экране что-то дрогнуло. Пустота в глазах Ри-Толы сменилась живым, острым шоком. Она выпрямилась, и в её лице появилось первое за долгое время настоящее чувство – жгучее разочарование.

– Ты… что? – прошептала она.

– Я делал это, чтобы…

– Ты работал на них? Пока мы все… пока я… – её голос внезапно сорвался, в нём плеснула накопившаяся боль и ярость. – Все эти разговоры о поддержке, о дружбе…

– Ри-Тола, пойми, я…

– Молчи! – она резко встала, её фигура заслонила камеру, потом снова отдалилась. Она смотрела на него так, словно видела впервые. Чужого. – Всё, во что я верила… всё было ложью.

Слёзы снова потекли по её щекам, но на этот раз они были горькими, обжигающими.