Офисный герой. Вспышка канцелярского безумия

ГЛАВА 1. «PC LOAD LETTER? ЧТО ЗА ТЕМНЫЕ РЕЧИ?»

Существует множество видов тишины. Есть благоговейная тишина древнего леса, полная скрытой жизни. Есть гнетущая тишина гробниц, где воздух густ от праха забытых королей. А есть та особая, оглушительная тишина, что повисла в коридоре на сорок седьмом этаже башни «Арканум Индастриз», куда меня выплюнул лифт, бесшумно закрыв за моей спиной двери с подозрительной скоростью.

Я, Кейд Бурелом, Победитель Теней, Разрушитель Оков Бездны, стоял после стерильно-белого коридора с идеально натертым до зеркального блеска полом и не знал, куда идти. От моих прошедших огонь, воду и медные трубы сапог не оставалось и следа – пол поглощал грязь, звук и, как мне показалось, остатки моей боевой ярости с магической эффективностью вампмра-аристократа. Воздух был прохладен и пах озоном, смешанным с ароматом чего-то невыразимо чистого и бездушного, словно его только что извлекли из вакуума между мирами.

Где-то вдали, за бесчисленными матовыми стеклянными стенами, мерцали приглушенные огни хрустальных шаров, слышался неразборчивый шепот совещаний и периодически раздавался мелодичный, как удар хрустального колокольчика, сигнал, после которого кто-то неизменно вздыхал с обреченностью приговоренного. Это место было дальше от дымных трактиров, звонких кузниц и грязных полей сражений, чем самый удаленный эльфийский небосвод. Это был иной вид фронта – стерильный, безликий и от того еще более пугающий.

Мое прибытие сюда было целой эпопеей. После того как Последняя Великая Война закончилась победой – как водится, ценой невообразимых жертв и сломанных копий, – наступила так называемая «Эра Процветания». Для таких, как я, это означало лишь одно: вселенная больше не нуждалась в наших услугах. Мечи перековали на серпы, доспехи сдали в утиль, а герои остались не у дел, с пустыми кошельками и головой, полной воспоминаний, которые никому, кроме них, не были нужны. Я пытался найти себя – открыл небольшую школу фехтования, но ученики хотели не убивать, а «подкачаться». Я нанялся охранником к каравану, но мы столкнулись лишь с одной бандой разбойников, и те, увидев мой шрам на лице и привычку носить топор даже за обедом, предпочли извиниться и предложить сыграть в кости. Судьба свела меня с бывшим магом-биоинженером, который открыл контору по трудоустройству «нестандартных кадров». Он посмотрел на мое резюме, где было указано «Опыт: 10 лет, Полевой командир Орд Света», хмыкнул и сказал: «У нас как раз есть вакансия в «Аркануме». Архивариус. Сидячая работа. Медицинская страховка, вид на жительство в престижном районе и бонус в виде корпоративной пенсии, если, конечно, ты не умрешь раньше, сражаясь с каким-нибудь древним злом». Последнюю часть он сказал шутливым тоном, но в его глазах читалась полная серьезность.

И вот я здесь. В святая свящих современной магии – корпорации, которая, как гласила брошюра, «синергетически объединяет потоки маны для устойчивого развития мультиверса». Я не понял ни слова, но зарплата была указана заманчивая.

Мои размышления прервал тихий, но отчетливый звук. Не шепот, а скорее идеально откалиброванное вибрацией голосовых связок слово, произнесенное где-то рядом.

– Вы, видимо, и есть наш новый архивариус? Пятого разряда?

Я обернулся. Если бы коридор был полем боя, а этот полуэльф – противником, я бы оценил его как смертельно опасного. Он не просто стоял – он был воплощенной вертикалью власти. Безупречный кашемировый костюм цвета мокрого асфальта, под которым угадывалась идеальная осанка. Рубашка белизны первозданного снега. Галстук, завязанный таким сложным узлом, что, кажется, его изобрели специально, чтобы запутать врагов. Его лицо с высокими скулами и чуть раскосыми серебристыми глазами было спокойно и выражало лишь вежливый, отстраненный интерес. Длинные, идеально гладкие волосы цвета воронова крыла были убраны в тугой хвост. И, конечно, те самые заостренные кончики ушей, торчащие из-за прядей, – единственное напоминание о его нечеловеческой природе. От него исходил легкий аромат сандала и холодного металла.

– Кейд Бурелом, – ответил я, чувствуя, как под его взглядом моя потрепанная кожаная куртка и шрам через левый глаз внезапно кажутся не атрибутами ветерана, а свидетельством неряшливости. – К вашим услугам.

Он кивнул, движение было экономным и точным.

– Люсиэн Златотканая. Менеджер отдела логистики магических артефактов, к которому вы приписаны. Полагаю, с отделом кадров вы уже… управились? – В его голосе прозвучала легкая, хорошо скрытая усмешка.

Воспоминание о встрече с Селиной, главой отдела кадров, заставило меня непроизольно поморщиться. Комната, похожая на грот, с мягким розовым светом, женщина неземной красоты с маленькими изящными рожками в волосах и хвостом, который небрежно обвивал ножку ее кресла. Она улыбалась так, словно знала все мои самые постыдные секреты, и заставила подписать три свитка. Один был стандартным контрактом, второй – соглашением о неразглашении, а третий… третий был написан на языке, который я не понимал, но когда я поставил подпись, мне показалось, что в воздухе на мгновение запахло серой и прозвучал далекий торжествующий смех.

– Если вы про даму с… особыми манерами, то да, – выдохнул я. – Я подписал все, что она подсунула. Включая бумагу, которая, кажется, дает ей право на мой первый смех.

На сей раз на его губах дрогнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку. Быстро, как вспышка молнии.

– Не волнуйтесь. По нашим данным, ни одна душа еще не была потеряна… навсегда. Они всегда возвращаются после прохождения корпоративного адаптационного курса. Идемте, я покажу вам ваше рабочее место. И, Бурелом, – он сделал небольшую, но значимую паузу, – постарайтесь не трогать ничего без моего прямого указания. Особенно то, что светится, шепчет, требует кровавых жертв или, не дай боги, поет арии из забытых опер. У нас тут и так текучка кадров выше нормы.

Он повернулся и зашагал по коридору, а я, как верный пес, последовал за ним, чувствуя, как моя былая слава медленно испаряется в кондиционированном воздухе.

Мы шли по бесконечному лабиринту. Слева от нас проплывало открытое пространство, которое Люсиэн с той же невыносимой легкостью назвал «опенспейсом». Это был зал, разделенный на десятки серых кабинок, низкие перегородки между которыми напоминали скорее символические баррикады, чем настоящие стены. В них сидели существа самых разных рас – люди, гномы, парой троллей, и даже один огр, сгорбившись над крошечным хрустальным шаром, ворчал что-то о «квартальных отчетах». Воздух над этим местом звенел от сдержанного напряжения, словно перед битвой.

– Это отдел предсказаний и аналитики, – безразличным тоном экскурсовода пояснил Люсиэн. – Не обращайте внимания на их бормотание. В прошлом месяце один из ясновидящих предсказал «крах системы», имея в виду сервер, но все почему-то решили, что речь о конце света. Паника отбросила наши акции на три пункта.

Я кивнул, чувствуя себя деревом, на которое обрушился водопад неизвестных терминов. «Сервер», «акции», «квартальные отчеты»… Это звучало как заклинания из арсенала какого-нибудь демона бюрократии.

Наконец мы дошли до небольшой кабинки в самом углу, упиравшемся в стену с огромным окном, за которым плыли облака и виднелись шпили других башен.

– Ваше рабочее место, – Люсиэн широким жестом указал на стол, стул и несколько полок. На столе, помимо того самого хрустального шара, лежала стопка пергаментов, стояла чернильница с пером и странный металлический ящик с буквами.

– Это… клавиатура, – сказал Люсиэн, заметив мой взгляд. – Для ввода данных. Не ломайте. Замена стоит дорого.

Я осторожно ткнул пальцем в одну из букв. Раздался тихий щелчок. Я отшатнулся, ожидая взрыва или, на худой конец, ядовитого облака. Ничего. Люсиэн смотрел на меня с тем выражением, с которым, вероятно, смотрят на дикаря, впервые увидевшего колесо.

– Потом разберетесь, – заключил он. – А сейчас ваша первая задача. – Он взял со стола пачку пергаментов и протянул мне. – Это регламент противопожарной безопасности. Вам нужно сделать с него пять копий. Изучите его. Особенно часть о том, что не стоит тушить магические возгорания ударной волной или пытаться затоптать артефакт Хранилища Бесконечности, даже если он искрит и пахнет жареным. Для этого есть специально обученные элементали.

С этими словами он развернулся и ушел, оставив меня наедине с моим новым царством размером три на три шага.

Я опустился на стул. Он неприятно подался и заскрипел, но выдержал. Я осмотрел «регламент». Текст был написан на общем языке, но формулировки были настолько закрученными, что напоминали юридическое заклятье. «В случае активации протокола «Феникс» субъекту надлежит эвакуироваться в ближайшую зону безопасности, обозначенную символом 11.7-Гамма, избегая использования порталов пятого и выше уровня…» Я отложил пергамент. С этим надо было разобраться позже.

Мое внимание привлек шум. Негромкое, настойчивое потрескивание и мерцающий зеленый свет из дальнего угла опенспейса. Я встал и пошел на звук. За одной из перегородок я увидел тот самый аппарат, который заметил еще по пути. Тот самый, что мигал и бубнил. Рядом с ним стоял высокий, могуче сложенный орк в слишком тесной для него рубашке с короткими рукавами. На его лице была написата такая вселенская скорбь, что я почувствовал почти физическое сочувствие.

– Проблемы, брат? – спросил я, пользуясь старым солдатским жестом – кивком и понимающим выражением лица.

Орк медленно повернул ко мне свою большую голову. Его маленькие красные глаза были полы безысходностью.

– Не… перезагружается, – прохрипел он, с ненавистью глядя на аппарат. – Уже бил. Не помогает.

– Позвольте попробовать, – предложил я, чувствуя прилив товарищеского рвения. Я подошел к аппарату. «Ксерокс», как назвал его Люсиэн. Он был большим, белым и пластиковым. На его лицевой панели мигало то самое сообщение: «PC LOAD LETTER». Я положил руку на корпус. Теплый. Вибрация. Внутри точно томился злой дух.

– Я видел подобное в Болотах Скорби, – сказал я задумчиво. – Местные шаманы вселяли духов в камни, чтобы те охраняли святилища. Возможно, здесь тот же случай. Нужно найти слабое место.

Я обошел аппарат. Сзади из него выходили какие-то провода. Я дернул один. Аппарат взвыл и выплюнул из своего внутреннего лотка несколько смятых листов бумаги. Орк ахнул – не от удивления, а от уважения.

– Ты из IT? – спросил он с надеждой.

– Нет, – честно ответил я. – Я из… логистики. Но у меня есть опыт общения с одержимыми объектами.

Я ткнул пальцем в сообщение на дисплее. – Видите эти темные руны? «PC LOAD LETTER». Это явно язык древних. Возможно, проклятие. Нужно его офнуть.

Я набрал полную грудь воздуха и рявкнул самым громким и повелительным голосом, каким когда-то командовал легионами:

– ЗАМОЛЧИ, ТВАРЬ! И ПОДЧИНИСЬ ВОЛЕ КЕЙДА БУРЕЛОМА!

Эффект был потрясающим. На мгновение во всем опенспейсе воцарилась абсолютная тишина. Прекратился шепот, замерли хрустальные шары. Даже облака за окном, казалось, перестали плыть. Аппарат издал последний жалобный писк, на его панели замигал красный индикатор, и он… выключился. Полностью. Свет погас, гудение прекратилось.

Я обернулся к орку с победоносной улыбкой.

– Видите? Иногда нужен просто правильный подход.

В этот момент из-за соседней перегородки появился Люсиэн. Его безупречное лицо было бледнее обычного, а в серебристых глазах плескалась смесь ярости, недоумения и какого-то нового, еще не сформулированного ужаса.

– Бурелом, – произнес он тихим, шипящим голосом, от которого кровь стыла в жилах. – Это… это был сетевой принтер на весь отдел прогнозирования. Вы только что… оглушили его боевым кличем.

Орк медпенно отступил на шаг, глядя на меня уже не с надеждой, а с благоговейным страхом.

– Я… Горбум, – представился он шепотом. – Из IT. Мы еще поговорим.

Люсиэн закрыл глаза, словно молясь о терпении.

– Идите за мной, – сказал он наконец. – Мы пойдем к Селине. Нам нужно оформить вам допуск к работе с оргтехникой. И, возможно, надеть на вас намордник.

Путь к кабинету Селины был похож на шествие приговоренного к эшафоту. Люсиэн шел впереди, и по его спине, идеально прямой даже в этот момент кризиса, я читал всю историю его карьеры – от амбициозного выпускника Академии Магического Менеджмента до человека, чей отдел попытались уничтожить боевым кличем в первый же рабочий день нового сотрудника.

Я же, в свою очередь, чувствовал себя полным идиотом. Но и слегка оправданным идиотом. Аппарат и правда вел себя как одержимый! А теперь лежал молчаливым белым ящиком, и в этом была своя, извращенная эстетика.

– Позвольте объяснить, – попытался я нарушить гробовое молчание. – В моей практике…

– Ваша практика, Бурелом, – Люсиэн не оборачивался, – закончилась в тот день, когда вы подписали контракт с «Арканумом». Здесь ваша практика начинается с нуля. И, судя по всему, в глубоком минусе.

Мы подошли к знакомой двери из темного дерева с табличкой «Селина Вайл, Глава отдела развития персонала». Люсиэн постучал, и тотчас же из-за двери послышался медленный, томный голос:

– Войдите…

Кабинет Селины был таким же, каким я его запомнил: приглушенный розовый свет, мягкие кресла, похожие на лепестки гигантского цветка, и стойкий аромат дорогих духов и чего-то сладковатого, отчего слегка кружилась голова. Сама Селина восседала за своим столом, похожим на глыбу черного обсидиана. Она улыбалась, и в ее глазах плясали веселые чертики.

– Люсиэн, Кейд, – произнесла она, растягивая слова, словно пробуя их на вкус. – Как приятно видеть вас снова. И так скоро. Надеюсь, вы уже нашли общий язык?

– Селина, – Люсиэн сел в кресло без приглашения, его манеры на мгновение утратили безупречную выдержку. – Ваш новый протеже… он вывел из строя сетевой принтер. Криком.

Селина подняла идеально очерченную бровь.

– О-о? И как же ему это удалось? Я всегда подозревала, что у этой модели был слишком хрупкий дух. Производители экономят на всем.

– Он не «вывел из строя»! – не выдержал я. – Я его… успокоил! Он извергал проклятия! «PC LOAD LETTER»! Вы когда-нибудь слышали о таком?

– Милый Кейд, – Селина мягко улыбнулась, – «PC LOAD LETTER» означает лишь то, что в лотке для бумаги закончилась бумага формата «Letter». Это не проклятие. Это… призыв о помощи.

Я уставился на нее. Потом на Люсиэна. Оба смотрели на меня с разными выражениями: он – с холодной яростью, она – с нескрываемым удовольствием.

– Бумага? – наконец выдавил я. – Ему была нужна… бумага? И он не мог просто попросить? Вежливо?

– Таковы их нравы, – вздохнула Селина, разводя руками с идеальным маникюром. – Они выражают свои потребности через ошибки. Как подростки. Люсиэн, дорогой, не стоит так напрягаться. Горбум уже починил принтер. Сказал, что потребовалось лишь… переподключить кабель питания. – Она бросила на меня игривый взгляд. – Видимо, твой «боевой клич» имел и положительный эффект – кабель отошел от розетки.

Я почувствовал, как краснею. До корней волос. Я, который не краснел перед лицом самого Властелина Ужаса, сейчас чувствовал жар на щеках, как провинившийся паж.

– Итак, – Селина сложила руки на столе. – Я вижу, что наш новичок обладает… нестандартным подходом к решению проблем. Люсиэн, я понимаю твое беспокойство. Но я также вижу потенциал. Свежий взгляд. Незашоренность. – Она повернулась ко мне. – Кейд, чтобы избежать подобных инцидентов в будущем, тебе придется пройти ускоренный курс «Основы корпоративной этики и взаимодействия с оргтехникой».

– Ускоренный курс? – насторожился я.

– С сегодняшнего дня. После работы. С семи до десяти. В течение… скажем, двух недель. – ее улыбка стала еще шире. – Ведет его наш лучший специалист по адаптации… сложных сотрудников.

Люсиэн, кажется, впервые за все время расслабился. В уголке его рта заплясала та самая, едва заметная усмешка.

– Кто? – спросил я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Я, – сказал Люсиэн, и в его голосе прозвучало ледяное удовлетворение.

Селина кивнула.

– Именно так. Люсиэн обладает всей необходимой компетенцией. И, я уверена, вы найдете… общий язык. На более глубоком уровне. А теперь, – она сделала изящный жест рукой, – прошу простить меня. У меня через пять минут сеанс групповой терапии с отделом некромантии. У них опять выгорание.

Мы вышли из кабинета. Дверь закрылась за нами с тихим щелчком. Я стоял, глядя в пол, чувствуя себя полным пораженцем. Две недели. Каждый день. С Люсиэном. После работы.

Он прервал мои мрачные мысли.

– Итак, Бурелом, – его голос вновь обрел привычную холодную гладкость. – Первое правило: если устройство мигает, издает звуки или показывает непонятные символы – вы не кричите на него. Вы находите того, кто разбирается. Например, Горбума. Второе правило: ваша «практика» остается за дверью «Арканума». Здесь мы решаем проблемы иначе. Понятно?

Я молча кивнул.

– Отлично. – Он посмотрел на хрустальные часы на запястье. – Сейчас обед. В столовой на двадцатом этаже. В восемьдесят первый день цикла у них, если я не ошибаюсь, запеченная грудинка василиска с трюфельным пюре. Восхитительно. Мы встретимся в семь вечера в конференц-зале «А» для вашего первого урока. Не опаздывайте.

Он развернулся и ушел, оставив меня одного в коридоре с чувством полнейшей дезориентации. Запеченная грудинка василиска? Восемьдесят первый день цикла? Конференц-зал «А»?

Я потянулся к мечу, привычно ища утешения в его надежной рукояти, но остановился. Вместо этого я сгреб в охапку свою потрепанную сумку и побрел к лифтам, чувствуя себя не Победителем Теней, а первокурсником, провалившим вступительный экзамен по магии для самых маленьких.

Столовая «Арканума» оказалась пространством, разрывающим шаблоны. Вместо душной солдатской кухни с дымящимися котлами – просторный зал с панорамными окнами, залитый светом. Воздух был наполнен десятками соблазнительных ароматов – от привычного жареного мяса до совершенно экзотических нот, которые щекотали ноздри и будоражили воображение. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка с блестящими аппаратами, за которкими сотрудники получали свои порции. Это напоминало раздачу в богатом монастыре, только вместо монахов – существа всех рас и мастей.

Я неуверенно пристроился в хвост очереди, чувствуя себя белой вороной в своем походном облачении. Впереди два гнома в дорогих костюмах живо обсуждали «потенциал обесценивания гномьих акций на фоне роста курса эльфийского зерна». Сзади тролль в белом колпаке шепотом уговаривал свой поднос «не капризничать и принять пищу без лишних разговоров».

Когда подошла моя очередь, женщина за стойкой с добродушным лицом и руками, покрытыми татуировками с рецептами, улыбнулась:

– Новенький? Покажи пропуск.

Я протянул ей карточку, выданную Селиной. Она приложила ее к какому-то устройству, оно пискнуло.

– Питание по тарифу «Стандарт Плюс», – объявила она. – Сегодня рекомендую грудинку василиска. Или суп из лютиков с фейными огоньками. Осторожно, иногда отрыгивается искрами.

Я выбрал грудинку, получил поднос с едой, которая выглядела так, будто ее готовил личный шеф-повар короля, и неуверенно огляделся в поисках свободного места. Повсюду за столиками кипели свои микромиры – оживленные дискуссии, тихие беседы, одинокие трапезы с носом в хрустальных шарах.

И тогда я увидел его. Горбума. Орк из IT сидел один за угловым столиком, сгорбившись над скромной порцией какого-то рагу. Он методично, с каменным лицом, поглощал пищу, изредка бросая на свой смартфон взгляд, полкий немой ненависти.

Я направился к нему. После утреннего инцидента он казался единственным существом во всей этой башне, кто понимал хоть что-то о реальной жизни.

– Место свободно? – спросил я, подходя.

Орк поднял на меня взгляд. В его красных глазах не было ни удивления, ни восторга, но и открытой враждебности тоже.

– Садись, – буркнул он. – Только не говори со мной о принтерах.

Я сел, отодвинув меч, чтобы он не упирался в ножку стола.

– Спасибо. За… понимание, там, утром.

Горбум фыркнул, отодвигая тарелку.

– Ты криком от сети отключил. Я такое впервые видел. Обычно их дубиной по корпусу лечат. Не помогает. – Он мрачно вздохнул. – Ты знаешь, сколько у нас этих… устройств? Тысячи. И все они хотят меня сожрать. Каждый день – новое горе. То сканер видит в документах демонические лики и отказывается работать, то мышь коврик проклинает, то монитор показывает сотрудникам их глубочайшие страхи вместо квартальных графиков.

Я с интересом слушал. Это был язык, который я понимал. Язык войны. Только враг был не осязаем, не сосредоточен в одной армии. Он был повсюду, в каждом углу, в каждом мерцающем огоньке.

– Похоже, у тебя своя война, – сказал я, отрезая кусок невероятно нежной грудинки.

– Война? – Горбум горько усмехнулся. – Это не война. Это окопная сидячка. Каждый день одно и то же. А руководство требует «повышения пользовательского опыта». Какой нафиг опыт, если кофемашина требует в жертву кофейные зерна, заклинательные?! – Он с силой ткнул пальцем в свой смартфон. – А это! Это вообще мой личный враг. Каждые пять минут пилит: «необходимо обновить протоколы безопасности», «внедряется новая система управления задачами». Надоело.

В его голосе звучала такая знакомая, солдатская усталость. Не от физических нагрузок, а от бесконечной, монотонной борьбы с системой, которая не подчинялась ни силе, ни ярости.

– Я понимаю, – искренне сказал я. – Меня вот на курсы отправили. К Люсиэну.

Лицо Горбума исказилось в гримасе, которую я с трудом определил как смесь жалости и уважения.

– К Златотканой? Бедолага. Он… он тебя сожрет и не поперхнется. Он эти протоколы вместо утренней молитвы читает.

– Я заметил, – хмыкнул я. – Скажи, а он… он всегда такой? Безупречный и… холодный?

Горбум задумался, почесав мощный подбородок.

– Он эффективен. Чертовски эффективен. Его отдел всегда выбивает планы. Но да, с тех пор как я здесь, он не меняется. Как будто его выточили из одного куска мрамора вместе с его галстуком. – Орк вдруг наклонился ближе, понизив голос. – Ходят слухи, что он даже спит в костюме. И что вместо крови у него течет жидкий график работ.

Мы помолчали, каждый за своим размышлением. Я доел грудинку – она была и правда восхитительна, даже по сравнению с пиром в чертогах Горного Короля.

– Слушай, – сказал Горбум неожиданно. – Если у тебя опять что-то замигает или запищит… Ты сначала ко мне иди. Ладно? Прежде чем орать или бить. А то мне потом бумаг заполнять на списание больше, чем тебе на курсах.

В его словах не было дружбы. Это было предложение о перемирии. Опытного окопного волка, видевшего всякое, по отношению к новобранцу, который уже успел подорвать на себя гранату, просто пытаясь завязать шнурки.

– Договорились, – кивнул я. – Спасибо.

Он кивнул в ответ, поднялся и, забрав свой поднос, направился к конвейеру для грязной посуды. Я остался сидеть, глядя в окно на проплывающие облака. Чувство полной потерянности никуда не делось, но теперь к нему добавилась крошечная, едва заметная точка опоры. Одно дело – сражаться в одиночку. И совсем другое – знать, что в соседнем окопе есть кто-то, кто понимает твою боль. Даже если эта боль вызывалась не стрелами орков, а тупым упрямством многофункционального устройства.

Я вздохнул, отодвинул тарелку и потянулся к своему хрустальному шару, который я прихватил с собой, на всякий случай. Может, хоть там я найду что-то знакомое. Какой-нибудь простой, понятный призыв о помощи, который не нужно расшифровывать.

ГЛАВА 2. «Совещание, или Битва пяти армий за маркерную доску»

Первые послеобеденные часы в «Аркануме» оказались временем странного, заторможенного гула. Энергия, столь заметная утром, будто вытекала из башни через невидимые стоки, оставляя после себя вязкую, тягучую атмосферу всеобщей условности. Даже свет из окон казался более плоским и безжизненным.

Я вернулся к своему рабочему месту, все еще переваривая как грудинку василиска, так и неожиданный союз с Горбумом. Мой хрустальный шар – «коммуникатор», как его назвал Люсиэн, – туман внутри которого теперь переливался мягким голубым светом, тихо позвякивал, привлекая внимание. Я осторожно прикоснулся к нему пальцем, как меня учили во время пятиминутного инструктажа от стажёра.

Туман сгустился, и на поверхности шара проступили аккуратные строки текста.

«Входящее сообщение: Люсиэн Златотканая.

Тема: Ежедневное планерное совещание.

Приоритет: Высокий.

Время: 14:30.

Место: Конференц-зал «Сигма».

Повестка: Обсуждение текущих показателей, проблем логистики магических артефактов и представление нового члена команды.

Примечание: Будьте готовы предоставить устный отчёт о проделанной за день работе. Пунктуальность обязательна.»

«Устный отчёт о проделанной за день работе». Я посмотрел на чистый, нетронутый пергамент на своем столе. За день я успел напугать отдел прогнозирования, вывести из строя принтер, получить выговор и двухнедельные курсы перевоспитания, а также найти союзника в лице орка из IT. Что-то подсказывало мне, что Люсиэн не оценит подобный отчёт в его истинном свете.

Оставалось полчаса. Чувство надвигающейся катастрофы, знакомое мне по ночам перед большими сражениями, начало сжимать желудок. Мне нужен был план. Стратегия. Я взял перо и принялся лихорадочно записывать на пергаменте всё, что могло сойти за «работу».

«1. Ознакомился с рабочим местом. (Правда).

2. Изучил основы корпоративной безопасности. (Полуправда, я хотя бы прочёл заголовки).

3. Проявил инициативу в диагностике неисправности оргтехники. (С очень большой натяжкой).

4. Наладил межотделное взаимодействие с сотрудником IT. (А это уже чистая правда).»

Выглядело жалко. Но лучше, чем ничего.

Ровно в 14:25 я, испытывая смесь решимости и смертельного стыда, подошел к конференц-залу «Сигма». Дверь была из матового стекла, сквозь которое угадывались движущиеся тени. Сделав глубокий вдох, я вошел.

Комната была небольшой, но оснащенной с тем же холодным совершенством, что и всё в этом месте. В центре стоял овальный стол из полированного черного дерева, вокруг него – дюжина кресел на тонких металлических ножках, которые выглядели так, будто их создавали, чтобы сидящие испытывали лёгкий, но постоянный дискомфорт, не позволяющий расслабиться. Одна из стен была полностью занята огромной матовой доской молочного цвета, а перед ней на столе лежали разноцветные остроконечные предметы – «маркеры», как я позже узнал.

За столом уже сидели несколько человек. Люсиэн, разумеется, во главе. Он что-то бегло записывал в изящный кожаный блокнот, и его перо скользило по странице без единого звука. Рядом с ним сидела миниатюрная женщина-гном в строгом жакете, с щёточкой седых волок и глазами-буравчиками, которые мгновенно меня оценили, классифицировали и, кажется, отправили в папку «малообещающие кадры». С другой стороны расположился молодой человек с восторженным взглядом и идеально уложенными волосами – тот самый стажёр Бардольф, что проводил мне инструктаж. Он смотрел на Люсиэна с обожанием, с которым некогда юные паладины взирали на своих командиров.

И был ещё один человек. Высокий, тощий, в мятом плаще поверх дорогого, но неопрятного костюма. Его волосы были седыми и всклокоченными, а глаза смотрели куда-то в пространство над головами присутствующих, словно он видел там нечто бесконечно более интересное, чем совещание. Он что-то бормотал себе под нос, время от времени проводя пальцами по поверхности стола, оставляя на глянце сложные, мгновенно исчезающие узоры.

– А, Бурелом, – Люсиэн поднял глаза от блокнота. Его взгляд скользнул по мне, задержался на моём пергаменте с «отчётом» и снова вернулся к моему лицу. Никаких эмоций. – Вы пришли. Садитесь. Мы как раз начинаем.

Я занял свободное кресло рядом с бормочущим незнакомцем. Оно издало тихий шипящий звук, подстраиваясь под мои габариты, что заставило меня дёрнуться.

– Итак, коллеги, – начал Люсиэн, отложив перо. – Начнём с краткого обзора текущих показателей. Бардольф, к вам слово.

Стажёр встрепенулся, словно получил благословение божества. Он щёлкнул пальцами, и на матовой доске за его спиной вспыхнули разноцветные диаграммы и графики, которые тут же начали плавно изменяться.

– Благодарю, Люсиэн! – зачастил Бардольф. – Как мы видим, динамика отгрузки малых артефактов в третьем квартале показывает стабильный рост на семь процентов, однако в сегменте кристаллов скадирования наблюдается лёгкая просадка, что, я полагаю, связано с сезонными колебаниями магического фона в рудниках Нордхейма…

Я слушал, как заворожённый. Каждое слово в отдельности я понимал, но вместе они складывались в абсолютно непроницаемую для моего сознания стену. Это было заклинание. Мощное, сложное заклинание корпоративного жаргона, против которого у моего разума не было защиты.

– …что, безусловно, требует синергетического подхода к оптимизации логистических цепочек, – завершил свою речь Бардольф, сияя.

– Благодарю, Бардольф, – кивнул Люсиэн. – Гножа Скалопёс, ваши комментарии?

Женщина-гном прочистила горло. Звук был похож на скрежет камня о камень.

– Мои комментарии, Люсиэн, заключаются в том, что отдел закупок снова задерживает поставки обсидиановых фокусировщиков! – её голос был резким и металлическим. – Без них мы не можем выполнить заказ Гильдии Иллюзионистов! А они, между прочим, наши ключевые клиенты! Это уже третий раз за этот месяц! Я требую объяснений!

– Объяснения находятся в отделе закупок, гножа, – холодно парировал Люсиэн. – Я уже направил им три запроса. Пока безрезультатно.

– Запросы! – фыркнула гномиха. – Им нужен не запрос, а хороший пинок под зад! В мои времена…

В этот момент бормочущий рядом со мной человек внезапно поднял голову. Его взгляд, прежде рассеянный, стал острым и сфокусированным.

– Обсидиановые фокусировщики, – произнёс он громко и чётко. – Партия застряла на таможенном посту Предела. Инспектор-дроу подозревает их в нелегальном усилении магии сновидений. Требуется взятка. Стандартный размер – три бочки эльфийского вина высшей выдержки. Или эквивалент в самоцветах.

В комнате на мгновение воцарилась тишина. Все уставились на него.

– Мастер Архив, – Люсиэн произнёс это с лёгким, едва заметным раздражением. – Вы уверены?

– Вижу цепочку поставок, – бесстрастно ответил тот, снова уставившись в пустоту. – Она перекрутилась узлом на таможне. Узел нужно развязать. Или перерубить. – Он бросил на меня быстрый взгляд, словно предлагая вариант.

Так вот кто это был. Мастер Архив. Легендарная личность, о которой я слышал ещё на воле. Говорили, он десятилетиями просидел в глубинах корпоративных хранилищ и его разум сросся с потоками информации, позволив ему «видеть» связи между событиями и документами. Теперь он выглядел как её живое воплощение.

– Это… меняет дело, – медленно произнесла гножа Скалопёс, впервые смотря на Мастера Архива с уважением. – Три бочки… Это мы можем уладить. Неофициально, разумеется.

– Разумеется, – сухо согласился Люсиэн, делая пометку в блокноте. – Бардольф, займитесь этим. Денежные средства оформите как «транспортные расходы».

– Так точно! – воскликнул стажёр, уже строча что-то в своём хрустальном шаре.

Люсиэн перевёл взгляд на меня. Моя очередь подходила.

– Итак, Бурелом. Ваш отчёт о проделанной за сегодня работе. – В его глазах читалось тихое, почти научное любопытство кошки, наблюдающей за тем, как мышка пытается выбраться из лабиринта. – Что вы можете нам рассказать?

Все взгляды устремились на меня. Я откашлялся, развернул свой пергамент и приготовился к битве, для которой у меня не было ни войск, ни подходящего оружия.

В конференц-зале воцарилась тишина, настолько густая, что, казалось, её можно было резать ритуальным кинжалом. Все взгляды – холодно-оценивающий Люсиэна, ястребиный гномихи, восторженно-любопытный Бардольфа и даже рассеянно-заинтересованный Мастера Архива – были прикованы ко мне. Я почувствовал, как ладони становятся влажными. Я сражался с целыми легионами, не испытывая и доли этого напряжения. Там всё было ясно: враг, цель, оружие. Здесь же я был слепцом на минном поле протоколов и KPI.

Я откашлялся, заставив себя поднять глаза от своих жалких записей и посмотреть на собравшихся.

– За сегодняшний день, – начал я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – я провёл аудит локальной угрозы в секторе опенспейса и нейтрализовал её, установив контакт со специалистом по кибернетическим духам.

Люсиэн медленно поднял бровь. Бардольф замер с открытым ртом. Гножа Скалопёс хмыкнула, но в её взгляде мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее одобрение.

– «Аудит локальной угрозы»? – вежливо, но с лёгким ядовитым подтекстом переспросил Люсиэн. – Вы могли бы конкретизировать?

– Устройство для копирования, – пояснил я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. – Оно… излучало враждебные вибрации и издавало тёмные пророчества. Я идентифицировал угрозу и применил… э-э… голосовое подавление, после чего привлёк эксперта из отдела IT для окончательной нейтрализации.

Мастер Архив тихо захихикал, не отрывая взгляда от потолка.

– Голосовое подавление, – пробормотал он. – Интересная тактика. Шумовая атака. Примитивно, но эффективно против низкоуровневых элементалей логики.

Люсиэн закрыл глаза на долю секунды, словно прося сил у всех богов бюрократии.

– Вы имеете в виду, что вы кричали на принтер, а потом позвали Горбума, который перезагрузил его, выдернув шнур питания.

– В общих чертах… да, – сдался я.

– Превосходно, – Люсиэн сделал пометку в блокноте с такой силой, что перо чуть не проткнуло бумагу. – Продолжайте.

– Затем, – я сглотнул, переходя ко второму пункту, – я инициировал процесс оптимизации межотделного взаимодействия, установив диалог с представителем IT-подразделения для выработки протокола действий в случае подобных инцидентов в будущем.

– Вы имеете в виду, что пообещали Горбуму сначала консультироваться с ним, прежде чем ломать оборудование, – безжалостно перевёл Люсиэн.

– …Да.

– И что ещё? – его перо замерло в ожидании.

Я отчаянно пробежался глазами по своему списку. Оставалось только «ознакомление с рабочим местом» и «изучение безопасности». Это звучало бы совсем уж жалко.

– Я… провёл стратегическую разведку местности, – выпалил я от отчаяния. – А именно – ознакомился с инфраструктурой столовой и установил, что грудинка василиска обладает высокими показателями питательности и… вкусовой удовлетворённости.

Бардольф подавил смешок. Гножа Скалопёс фыркнула, но на этот раз в её фыркании слышалось нечто, почти похожее на снисхождение. Даже Люсиэн, кажется, на мгновение дрогнул в уголке губ.

– «Вкусовая удовлетворённость», – повторил он, и в его голосе впервые за весь день прозвучала не язвительность, а что-то вроде усталой усмешки. – Что ж, Бурелом, должен признать, ваш отчёт… уникален. Он не содержит ни цифр, ни процентов, ни упоминания о дедлайнах. Но он, по-своему, исчерпывающ.

Он отложил блокнот.

– Исходя из представленного, ваши задачи на ближайшее время очевидны. Во-первых, полностью освоить базовый функционал вашей должности. Бардольф предоставит вам список. Во-вторых, – его взгляд стал твёрдым, – успешно завершить курс корпоративной адаптации. До тех пор ваши «аудиты угроз» и «стратегические разведки» строго запрещены. Понятно?

– Понятно, – кивнул я, чувствуя, как камень падает с души. Я пережил это. Пусть и с позором, но пережил.

– Прекрасно, – Люсиэн снова стал собранным и деловым. – Тогда переходим к следующему вопросу. Проблема с артефактом «Сфера Безмятежного Созерцания», который…

Но я уже почти не слушал. Мой взгляд упал на матовую доску, где всё ещё сияли непонятные мне графики. И вдруг, откуда ни возьмись, меня осенило. Я поднял руку.

Люсиэн, уже начавший было говорить, остановился и с лёгким раздражением посмотрел на меня.

– Бурелом? У вас есть что добавить?

– По поводу… э-э… просадки в сегменте кристаллов скадирования, – выдохнул я, сам не веря в то, что говорю.

В зале снова воцарилась тишина, на этот раз изумлённая.

– И что же вы можете предложить? – спросил Люсиэн с откровенным недоверием.

– Вы сказали, что это из-за сезонных колебаний магического фона, – сказал я, с трудом вспоминая слова Бардольфа. – В моей… практике, когда магия земли становилась нестабильной, мы использовали резонансные частоты, чтобы стабилизировать её. Возможно… вместо того чтобы бороться с колебаниями, можно их использовать? Настроить добывающие кристаллы на эту нестабильную частоту? Возможно, это даст неожиданный эффект. Новый тип кристаллов. Или новое применение старых.

Я замолчал, запыхавшись. Идея пришла ко мне из глубин памяти – история о друидах, которые не усмиряли бурю, а направляли её гнев против врагов.

Люсиэн смотрел на меня так, словно я только что предложил летать на работу на единорогах.

– Это… – он запнулся, что было для него крайне нехарактерно. – Это абсолютно антинаучно и противоречит всем действующим протоколам добычи.

– Но теоретически… возможно? – вступился неожиданно Бардольф, его глаза горели энтузиазмом. – Это же как негативная обратная связь в заклинательских контурах! Если мы…

– Мы не будем этого делать, – резко оборвал его Люсиэн. – Пока. Это требует изучения, расчётов и, что важнее, согласования с отделом НИОКР. Но… – он снова посмотрел на меня, и в его взгляде впервые появилось нечто, отдалённо напоминающее профессиональный интерес, – …сама гипотеза имеет право на существование. Бардольф, внесите это в протокол как «идею для дальнейшего рассмотрения».

– Так точно! – стажёр с энтузиазмом принялся строчить.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя прилив странного, давно забытого удовлетворения. Пусть мою идею отклонили, но её не высмеяли. Её приняли к сведению. В этом новом, странном мире это было почти победой.

Совещание подходило к концу, когда дверь в конференц-зал с лёгким шорохом отворилась, и в проёме показалась знакомая фигура с рожками и обольстительной улыбкой.

– Простите, что прерываю, дорогие коллеги, – пропела Селина, обводя всех томным взглядом. – Но у меня срочное предложение. Для повышения командного духа и снятия стресса после рабочего дня я организую спонтанный тимбилдинг! Сегодня в шесть вечера в зале для медитаций! Будем… танцевать!

Лицо Люсиэна стало абсолютно каменным. Гножа Скалопёс издала звук, похожий на удушье. Бардольф засиял. Мастер Архив перестал бормотать и уставился на Селину с внезапным ужасом.

Я же почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод. Танцы. Это было хуже, чем любое совещание. Хуже, чем любой принтер. Это был мой самый страшный кошмар, облечённый в форму корпоративного мероприятия.

Объявление Селины повисло в воздухе, словно ядовитое облако. Тишина, последовавшая за её словами, была иного качества – густая, насыщенная ужасом и сопротивлением. Даже магические диаграммы на доске позади Бардольфа померкли, будто в страхе.

Люсиэн был первым, кто нашёл в себе силы нарушить молчание. Он поднялся, и его движения были настолько отточеными, что казались неестественными.

– Селина, – его голос был холоднее горных вершин, – у меня запланирован стратегический брифинг с отделом закупок на шесть ноль-ноль. К сожалению…

– Отмена, – сладко перебила его Селина, помахивая своим смартфоном. – Я уже согласовала с главой их отдела. Он, кстати, очень обрадовался. Сказал, что давно хотел пообщаться в неформальной обстановке.

Лицо Люсиэна стало абсолютно непроницаемым, но я, прошедший огонь и воду, уловил в нём мгновенную вспышку чистой, незамутнённой ярости. Он был побеждён, и он знал это.

– А я… я должен… – начала гножа Скалопёс, лихорадочно листая свой ежедневник.

– Все должны, дорогая! – Селина подошла к ней и положила руку ей на плечо. Гномиха вздрогнула, будто от удара током. – Сплочение коллектива – это наша общая ответственность. К тому же, – она понизила голос до заговорщицкого шёпота, который, однако, был слышен всем, – я слышала, отдел закупок будет в полном составе. И главный инженер из Нордхейма, тот самый, что задерживает ваши обсидиановые фокусировщики… Он тоже придёт.

Глаза гномихи сузились. В них загорелся огонь не социальной радости, а холодного, сурового расчёта.

– В таком случае… я подумаю, – процедила она, но было ясно – она уже решила. Война есть война, а бизнес есть бизнес.

– Я буду! – воскликнул Бардольф, подпрыгивая на стуле. – Я прошёл все корпоративные тренинги по эффективным коммуникациям! У меня даже есть специальная рубашка для нетворкинга!

Селина улыбнулась ему, как доброй, но глуповатой собачке, и перевела взгляд на Мастера Архива. Тот, почуяв опасность, начал быстро собирать свои разбросанные по столу бумаги, бормоча: «…нестабильность временного континуума… парадокс в седьмом секторе… необходимо срочное вмешательство…»

– Архив, – голос Селины стал тёплым, как мед, и липким, как смола. – Ваше присутствие особенно важно. Ваша мудрость… так благотворно влияет на молодых сотрудников.

– Я… я вижу катастрофу, – пробормотал старик, тыча пальцем в пустоту. – Глобальную… Танцевальную…

– Именно поэтому вы не можете её пропустить! – заключила Селина, хлопая в ладоши. – Всем спасибо за продуктивную встречу! Жду всех в шесть! Не опаздывайте! И, Кейд… – её взгляд упал на меня, и в нём заплясали те самые чёртики, которые я уже успел возненавидеть. – Для вас это будет прекрасной возможностью… продолжить адаптацию.

Она выплыла из зала, оставив после себя шлейф дорогих духов и всеобщую атмосферу обречённости.

Совещание было официально закрыто. Все молча поднялись. Гножа Скалопёс, хмурясь, что-то строчила в своём блокноте, вероятно, составляя план атаки на инженера из Нордхейма. Бардольф сиял, повторяя про себя какие-то мотивационные аффирмации. Мастер Архив бесследно испарился, вероятно, используя какую-то забытую телепортационную технику.

Люсиэн собрал свои вещи. Его лицо снова было безупречной маской.

– Бурелом, – обратился он ко мне, когда мы остались в зале вдвоём. – Ваше выступление было… – он подобрал слово, – …нестандартным. Вашу идею по кристаллам я внесу в список для рассмотрения. Не питайте иллюзий – её, скорее всего, отклонят. Но сам факт того, что вы попытались мыслить, а не просто ломать, уже является прогрессом.

Это было почти похоже на похвалу. Почти.

– А что касается… тимбилдинга, – он поморщился, произнося это слово, будто вкус был неприятным, – считайте это частью вашего курса. Наблюдайте. Действуйте по обстоятельствам. И, ради всего святого, постарайтесь не танцевать, если вас об этом не попросят прямым текстом. Последствия могут быть… непредсказуемыми.

С этими словами он развернулся и ушёл, оставив меня наедине с моими мыслями и нарастающим ужасом перед вечером.

Оставшееся до шести время я провёл в своей кабинке, пытаясь разобраться с «электронной почтой». Мой хрустальный шар показывал десятки непрочитанных сообщений с пометками «СРОЧНО», «ВАЖНО» и «К ИСПОЛНЕНИЮ». Я открыл одно из них. Тема: «Синхронизация магических потоков в контексте кросс-функционального взаимодействия». Текст представлял собой набор слов, который мой мозг отказывался складывать в осмысленные предложения. Я чувствовал себя ребёнком, впервые увидавшим трактат по высшей некромантии.

Отчаявшись, я отправил Горбуму короткое сообщение: «Тимбилдинг. Танцы. Шесть вечера. Ты?»

Ответ пришёл почти мгновенно, состоя из одного слова: «НЕТ.»

За ним последовало второе: «БОЛЕЮ. ОЧЕНЬ ВНЕЗАПНО И НАДОЛГО.»

Я вздохнул. Значит, мне предстояло идти одному.

Ровно в шесть, чувствуя себя идущим на эшафот, я подошёл к залу для медитаций. Обычно это было место тишины и умиротворения, с мягким освещением, коврами для йоги и тихо журчащим фонтаном. Сейчас же здесь царил настоящий ад. Свет был приглушён до полумрака, но его компенсировали разноцветные прожекторы, которые выхватывали из темноты мелькающие фигуры. Грохочущая музыка, в которой доминировал тяжёлый бит и какие-то завывания, сотрясала стены. Воздух был густ от пота, духов и чего-то ещё, сладковатого и дурманящего.

Селина, сменив деловой костюм на нечто струящееся и алое, парила в центре зала, замысловато извиваясь в такт музыке, окружённая кольцом восхищённых (или запуганных) сотрудников. Я увидел Бардольфа – он отплясывал с неестественным энтузиазмом, явно копируя движения из какого-то учебного видео. В углу гножа Скалопёс вела напряжённую беседу с высоким бородатым дварфом в дорогом костюме – тот самый инженер из Нордхейма. Она жестикулировала, тыча пальцем в свой смартфон, а он мрачно кивал, попивая что-то зелёное и дымящееся из хрустального бокала.

И тогда мой взгляд упал на Люсиэна.

Он стоял у самой стены, в тени. Его поза была, как всегда, идеально прямой, руки скрещены на груди. Он не двигался, лишь его глаза, холодные и наблюдательные, скользили по залу, фиксируя всё происходящее. Он был похож на хищника, затаившегося в засаде, или на генерала, оценивающего поле боя после проигранного сражения. На его лице не было ни отвращения, ни скуки. Лишь абсолютная, ледяная отстранённость. Казалось, он мысленно составлял отчёт о происходящем, разбивая хаос на пункты, подпункты и проценты эффективности.

Наши взгляды встретились на секунду. В его глазах я не увидел ни сочувствия, ни призыва присоединиться. Лишь молчаливое понимание того, что мы оба, по своей воле или нет, оказались в самом сердце абсурда. Он微不可察но кивнул, и я так же微不可察но кивнул в ответ. Это был не союз. Это было перемирие двух солдат, застигнутых врасплох одной и той же идиотской войной.

Я отступил глубже в тень, прислонившись к прохладной стене. Музыка громила мои барабанные перепонки, мигающий свет резал глаза. Но в этот момент, наблюдая за всем этим сумасшедшим карнавалом, я впервые с момента своего прибытия в «Арканум» почувствовал не просто страх или недоумение, а нечто иное.

Это было жуткое, сюрреалистичное спокойствие. Осознание того, что этот новый мир, со всеми его принтерами, совещаниями и танцевальными тимбилдингами, ничуть не менее безумен, чем старый, с его драконами и демонами. Просто безумие здесь было другого сорта. Более упорядоченное, одетое в дорогие костюмы и подчинённое странным, не всегда понятным законам.

И против этого безумия мой топор был бессилен.

ГЛАВА 3. «Проклятие кофемашины, или Эликсир правды»

Тишина. Именно её Кейд Бурелом ценил больше всего в первые утренние минуты в «Аркануме». Ещё не начался гул голосов, не замигали яростно хрустальные шары, не заскрежетали магические принтеры, перемалывающие чьи-то надежды в белоснежные листы отчётности. Лишь мягкий шелест кондиционированного воздуха и далёкий, приглушённый звон, доносящийся, как он подозревал, из самого сердца башни – Зала Генераторов.

Именно в этой утренней прохладе и относительном спокойствии он и проводил свой личный ритуал. Ритуал, который за неделю работы стал для него священнодействием, якорем стабильности в море корпоративного безумия.

Он стоял перед Кофемашиной.

Не той простой, что бесплатно выдавала бледную коричневую жижу сотрудникам в столовой. Нет. Эта была Императрицей Кофеина, Владычицей Бодрости, занимавшая почётное место в углу опенспейса. Аппарат размером с небольшой алтарь, сделанный из полированного хрома и тёмного, испещрённого прожилками дерева. Её панель украшали десятки кнопок, рычагов и светящихся символов, обозначавших напитки, названия которых Кейд не мог выговорить даже после того, как Бардольф в течение получаса пытался его обучить правильному произношению «ванила латте мачиато».

Но был один вариант. Одна-единственная кнопка, под которой сиял знакомый, почти родной символ – стилизованная чашка, из которой поднимался струйкой пар. «Американо». Кейд понимал это слово. Оно звучало честно, прямо, без этих эльфийских выкрутасов. Как удар мечом.

Каждое утро он проделывал один и тот же путь. Подходил к аппарату, почтительно кивал. Затем доставал из походного кошеля, висевшего у пояса рядом с ножнами, маленький холщовый мешочек. В нём хранились не зёрна, а нечто гораздо более ценное – тонко смолотый порошок из обжаренных корней Дремлющего Дракона, редкого растения с его родных гор. Того самого, что друиды использовали для ритуалов бодрствования во время долгих ночных стражей.

– Мир тебе, дух железа и огня, – глухо произносил он, засыпая щепотку порошка в специально отведённый, хорошо замаскированный лоток для «пользовательских добавок». – Прими эту скромную дань и поделись со мной своей силой.

Затем он нажимал кнопку. Раздавалось благородное урчание, пар вырывался с шипением, и в его личную, принесённую из дома кружку (не хрупкую фарфоровую чашечку, а добротную оловянную кружку, видавшую виды) лился густой, чёрный, невероятно ароматный эликсир. Напиток богов. Или, по крайней мере, уставших героев.

Идиллия длилась ровно шесть дней.

На седьмой день что-то пошло не так

Кейд, как обычно, произнёс своё приветствие, засыпал порошок и нажал на кнопку. Но вместо привычного урчания аппарат издал пронзительный, недовольный визг. Панель замигала оранжевым, а не зелёным светом. Из носика вместо струи чёрного золота брызнула мутная, пенистая жидкость цвета болотной тины, пахнущая прокисшими ягодами и электрической статикой.

– Что… что это? – пробормотал Кейд, отскакивая. – Отравление? Сглаз?

Он ткнул в кнопку ещё раз, потом ещё. Аппарат в ответ лишь кашлянул клубами пара и выдал очередную порцию зловонной жижи. По опенспейсу пополз шёпот. Сотрудники, уже начавшие подтягиваться к своим местам, с опаской поглядывали на кофемашину, а затем на Кейда. Его репутация «того, кто может сломать всё, к чему прикоснется», уже прочно укоренилась.

– Опять ты, Бурелом? – раздался у него за спиной знакомый хриплый голос.

Кейд обернулся. Горбум стоял, скрестив могучие руки, и смотрел на кофемашину с выражением глубочайшего отвращения.

– Я ничего не делал! – возмутился Кейд. – Я всё делал как всегда! Подношение, ритуал…

– Подношение? – переспросил орк, и его бровь поползла вверх. – Ты что, молишься ей?

– Я… устанавливаю связь! – попытался объяснить Кейд. – Взаимовыгодный обмен! Она же явно разумна!

– Она – кусок пластика, кремния и заклинаний, написанных самым дешёвым подрядчиком с Нижних Планов! – проворчал Горбум. – У неё «разум» на уровне голодного слизня! Ты ей что, сыплешь?

Кейд молча протянул ему холщовый мешочек. Горбум понюхал, сморщился.

– Пахнет горелым. И магией. Нехорошей. Стой тут, никуда не подходи. И не вздумай её бить или на неё кричать. Я сейчас.

Орк удалился в сторону своего логова – серверной, откуда доносились звуки методичных ударов и сдержанного ругательства.

Кейд остался наедине с вышедшим из-под контроля аппаратом. Чувство долга и странная привязанность к машине, которая неделю кормила его прекрасным напитком, не позволяли ему просто уйти. Он видел, как другие сотрудники подходили, нажимали кнопки и с отвращением отшатывались от той бурды, что выдавала машина. Она была больна. Её дух страдал. И он, Кейд Бурелом, был тому виной. Или, по крайней мере, считал себя виноватым.

«Нужно очистить её», – пронеслось у него в голове. «Изгнать порчу».

Он огляделся. Никто не смотрел. Горбум не вернулся. Решение созрело мгновенно.

Он подошёл вплотную к кофемашине, положил ладони на её тёплый металлический бок и закрыл глаза, как когда-то делал, очищая осквернённые родники в лесах Теней.

– Слушай меня, дух, – заговорил он тихим, но твёрдым голосом. – Я вижу, что тебя терзает недуг. Я виню в этом себя. Но я пришёл помочь. Я изгоню тьму из тебя. Доверься мне.

Он сосредоточился. Он не был магом в классическом понимании, но годы жизни в мире, пронизанном магией, научили его чувствовать потоки энергии. Он чувствовал смутную, искрящуюся боль внутри аппарата. Искажённые потоки. Закупорку. Он представил, как по его рукам в машину вливается чистая, солнечная энергия его собственной воли. Энергия воина, не знающего лжи и двусмысленности.

– ОЧИСТИСЬ! – мысленно скомандовал он, вкладывая в этот приказ всю свою силу.

Эффект превзошёл все ожидания.

Кофемашина вздрогнула всем корпусом. Хром засиял ослепительным белым светом. Панель замигала всеми цветами радуги, издавая триумфальный перезвон. Из её носика с мощным шипением вырвался не пар, а сконцентрированный луч чистейшего, изумрудно-зелёного света. Он ударил в резервуар с водой.

На секунду всё замерло. Затем аппарат издал довольное урчание, и на его панели загорелся зелёный индикатор.

Кейд осторожно подставил свою кружку и нажал кнопку «Американо».

И полился… не кофе. Жидкость была того же изумрудного цвета, что и луч света. Она искрилась и переливалась, словно жидкий изумруд, и пахла… озоном, мятой и чем-то невыразимо чистым и правдивым.

Кейд, недолго думая, отпил глоток. На вкус это было похоже на глоток утреннего ветра в горах, смешанный с ощущением кристальной ясности ума. Усталость как рукой сняло. Он чувствовал себя так, будто проспал десять часов на свежем воздухе и теперь готов к свершениям.

Он с триумфом посмотрел на кофемашину.

– Спасибо, друг. Я знал, что мы поймём друг друга.

Он не знал, что только что создал «Эликсир Истины» – один из самых сложных и капризных алхимических коктейлей, который десятки лет не могли повторить лучшие умы «Арканума». И что теперь этот эликсир, замаскированный под обычный кофе, доступен каждому, кто нажмёт на одну из кнопок аппарата.

Первый «клиент» уже подходил. Это была гножа Скалопёс, с лицом, не предвещавшим ничего хорошего. Она собиралась заказать свой обычный «двойной эспрессо с тремя порциями отчаяния», как она это сама называла.

Буря должна была вот-вот начаться. А Кейд, её создатель, с блаженной улыбкой потягивал свой изумрудный эликсир, абсолютно не подозревая о грядущем хаосе.

Гножа Скалопёс приближалась к кофемашине с видом человека, идущего на эшафот. Её утро началось с отчёта о превышении сметы на магические компоненты, и единственным лучом света в этом царстве бюрократического мрака был её ритуал с утренним эспрессо. Она уже представляла, как горький, обжигающий напиток на мгновение затмит собой гнев начальства и раздражение от некомпетентных коллег.

Она бросила беглый взгляд на Кейда, который стоял рядом с аппаратом с глупой ухмылкой, потягивая что-то зелёное и подозрительное из своей походной кружки. «Ну конечно, это он что-то натворил», – мелькнуло у неё в голове. Но жажда кофеина была сильнее предосторожностей.

Она привычным движением подставила свою фарфоровую чашку с логотипом «Арканума» и ткнула пальцем в кнопку «Двойной эспрессо».

Аппарат, обычно извергавший густую чёрную жидкость, на этот раз выдал струю того же искрящегося изумрудного эликсира. Гномиха отшатнулась, как от ужаленной.

– Что это?! – прошипела она, оглядывая свою чашку с отвращением. – Опять эти дурацкие нововведения от маркетинга? «Органический зелёный кофе с чарующим ароматом»? Пф!

Она с раздражением понюхала напиток. Пахло… странно. Чисто. Слишком чисто для этого проклятого места. Она была практиком до кончиков пальцев. Выбросить? Но до следующей кофемашины идти целых пять минут. Время – деньги.

С ворчанием она отпила маленький глоток.

Эффект был мгновенным.

Её глаза, обычно суженные от вечного недовольства, вдруг распахнулись. Лицо, обычно собранное в суровую гримасу, на мгновение обмякло, выражая чистейшее изумление.

– Чёрт возьми, – тихо произнесла она. – А это… неплохо.

Она отпила ещё. И ещё. Ясность мысли, нахлынувшая на неё, была поразительной. Внезапно все её проблемы – превышение сметы, задержки поставок, туповатый стажёр Бардольф – предстали перед ней не как непреодолимые препятствия, а как чётко сформулированные задачи. И решения пришли сами собой, кристально ясные и простые.

Она повернулась и увидела как раз того самого Бардольфа, который с сияющим видом нёс к кофемашине свою кружку с надписью «Лучший сотрудник месяца».

– Бардольф! – рявкнула она.

Стажёр вздрогнул и замер на месте.

– Д-да, гножа Скалопёс?

– Ваш вчерашний отчёт по кристаллам скадирования, – сказала она, и слова полились сами собой, без привычного металлического скрежета в голосе, а с холодной, хищной точностью. – Он был не просто плох. Он был катастрофически безграмотен. Вы перепутали коэффициенты усиления с частотной модуляцией, что привело к ошибке в расчётах на тридцать семь процентов. Из-за этого отдел логистики заказал партию не тех фокусировщиков, и теперь мы либо теряем деньги на возврате, либо рискуем вызвать магический резонанс в хранилище. Что вы можете сказать в своё оправдание?

Бардольф побледнел. Его рот открылся и закрылся. Никогда ещё гножа не излагала его промахи с такой убийственной, неопровержимой логикой. Обычно она просто кричала и швыряла в него пергаментами.

– Я… я… – он заикался. – Я использовал данные из старой базы…

– Старая база была обновлена три недели назад, уведомление приходило на ваш коммуникатор! – парировала гномиха. – Вы его проигнорировали, потому что были заняты просмотром мемов с котиками в рабочее время! Я видела историю вашего браузера!

Лицо Бардольфа стало малиновым. Он не мог отрицать. Каждое слово было правдой. Чистейшей, неудобной, унизительной правдой.

В этот момент к кофемашине подошёл Люсиэн Златотканая. Его безупречный вид и лёгкая, едва уловимая улыбка свидетельствовали о том, что его утро началось с проверки выполнения плановых показателей, и показатели эти были в норме. Он собирался заказать свой обычный обезжиренный капучино с корицей.

– Что происходит? – вежливо осведомился он, заметив напряжённую сцену.

Гножа Скалопёс повернулась к нему. Эликсир правды всё ещё действовал.

– Люсиэн, – сказала она без предисловий. – Ваша система отчётности – это не система, а лабиринт для запутывания идиотов. Половина форм дублирует друг друга, а вторая половина требует данных, которых физически не может быть на этом этапе проекта. Вы либо намеренно создаёте бюрократические барьеры, чтобы скрыть собственную неэффективность, либо вы просто садист, которому нравится смотреть, как мы тратим время на ерунду.

Люсиэн замер. Его улыбка исчезла. Никто и никогда не говорил с ним в таком тоне. Особенно не гном из соседнего отдела.

– Гножа Скалопёс, – холодно начал он, – я считаю, вы не в себе…

– О, я как никогда в себе! – перебила она. – И я наконец-то это поняла. Вы не стремитесь к эффективности. Вы стремитесь к контролю. Вам неважно, будет ли работа сделана хорошо. Вам важно, чтобы она была сделана по вашим правилам. Вы как тот дракон, что сидит на куче золота и никому не даёт к нему прикоснуться, даже если это золото нужно для спасения королевства!

Люсиэн побледнел. В его глазах вспыхнули зелёные огоньки гнева. Но он был слишком хорошо воспитан, чтобы отвечать на крик. Вместо этого он резко развернулся, чтобы уйти, но его взгляд упал на Кейда, который с интересом наблюдал за разворачивающимся спектаклем, попивая свой эликсир.

– Бурелом, – прошипел Люсиэн. – Это ваших рук дело?

Кейд только улыбнулся в ответ и поднял свою кружку.

– Просто наладил взаимопонимание с духом машины. Попробуйте, Люсиэн, вам понравится. Очищает разум.

Тем временем Бардольф, пользуясь моментом, всё же сумел нажать на кнопку и получить свою порцию зелёной жидкости. Он сделал большой глоток, надеясь, что напиток придаст ему смелости. И он её получил.

– Знаете что? – вдруг громко сказал он, обращаясь ко всем присутствующим. – А гножа Скалопёс права! И Кейд прав! Эта компания… она не о магии! Она о том, чтобы заставить нас чувствовать себя ничтожествами! Я так устал притворяться, что мне нравится моя работа! Мне снятся кошмары про эти графики! А вы, Люсиэн… вы даже не человек! Вы робот в костюме полуэльфа!

В опенспейсе воцарилась мёртвая тишина. Все, кто уже успел попробовать «новый кофе» или просто собрался вокруг, слышали эту тираду. Лица у всех были ошеломлённые. Но самое странное – у многих в глазах читалось… согласие.

Кофемашина, тем временем, продолжала работать как часы, щедро разливая эликсир правды всем желающим. И с каждым новым глотком в воздухе повисала очередная неудобная, долго скрываемая правда. Кто-то признался, что уже два года не менял пароль от базы данных. Кто-то – что спит на совещаниях. Одна из эльфиек из отдела дизайна заявила, что ненавидит пастельные тона, которые навязывает корпоративный стиль.

Хаос нарастал, как снежный ком. А виновник этого хаоса, Кейд Бурелом, наконец начал понимать, что его «очищающий ритуал» возымел несколько иной эффект, чем он предполагал.

– Ой, – тихо произнёс он, глядя на свою почти пустую кружку. – Кажется, я снова что-то испортил.

Эпицентр хаоса сместился от кофемашины в центр опенспейса, где собралась небольшая, но очень громкая группа сотрудников, находящихся под действием эликсира. Воздух звенел от откровений, которые годами копились за безупречными фасадами.

– …и я ненавижу ваш перфоманс-коучинг, Селина! – кричал молодой маг из отдела тестирования, обращаясь к появившейся в дверях начальнице отдела кадров. – Вы не помогаете, вы просто заставляете нас чувствовать себя виноватыми за то, что мы не роботы!

Селина, застигнутая врасплох, на мгновение потеряла свою фирменную улыбку. Но лишь на мгновение.

– Дорогой, – протянула она, и в её голосе зазвучали опасные нотки, – возможно, тебе просто нужен индивидуальный сеанс… глубинной мотивации.

В её глазах мелькнула искорка, но эликсир правды, похоже, давал иммунитет к её суккубьим чарам. Маг не отступил.

Тем временем Кейд, окончательно осознав масштабы катастрофы, попытался было незаметно ретироваться, но наткнулся на мощную грудную клетку Горбума. Орк стоял, скрестив руки, и смотрел на него с выражением, в котором смешались ярость, усталость и капля невольного уважения.

– Ну что, герой, – прохрипел Горбум. – На этот раз ты не просто технику сломал. Ты тут на гражданскую войну народ поднял. Слушай.

Из серверной донёсся приглушённый взрыв и треск. Горбум недовольно обернулся.

– Это системы мониторинга пытаются обработать всплеск эмоционального фона. Сейчас на нас сюда вся IT-инквизиция свалится. Говори быстро, что ты сделал.

– Я всего лишь… очистил её дух! – попытался объясниться Кейд. – Влил в неё чистую энергию!

– Какую ещё энергию? – рыкнул орк.

– Свою! Энергию воина! Честность, прямоту… ну, ты понимаешь!

Горбум закрыл лицо ладонью.

– Боги… Ты в машину для варки кофе, напичканную заклинаниями логики и подчинения, вкачал энергию ЧЕСТНОСТИ? Да ты знаешь, что происходит, когда чистая концепция сталкивается со сложной системой? Она её ломает! Перезаписывает! Эта твоя «честность» теперь вместо протоколов работы! Она всё, что через неё проходит, превращает в правду!

– Но… разве правда – это плохо? – искренне удивился Кейд.

– В промышленных масштабах – ДА! – заорал Горбум, теряя последние остатки самообладания. – Компания держится на вежливой лжи, условностях и страхе! Ты лишил их страха! Теперь они все как сумасшедшие пророки! Смотри!

Он указал пальцем в сторону Люсиэна. Тот, бледный как полотно, стоял спиной к стене, а вокруг него собрались несколько сотрудников, которые под действием эликсира решили высказать ему всё, что они о нём думали.

– …ваши костюмы пахнут самодовольством!

– Вы никогда не слушаете, вы просто ждёте, когда можно вставить своё замечание!

– Вы как будто созданы в лаборатории для подавления человеческого духа!

Люсиэн молчал. Его челюсть была сжата так, что, казалось, вот-вот треснет. Но он не уходил. Он принимал удар. И в его глазах, помимо гнева, читалось нечто иное – шок от того, что все эти слова были… правдой. Горькой, неудобной, но правдой.

Внезапно его взгляд встретился с взглядом Кейда. И в этот раз в нём не было ни ярости, ни обвинения. Было нечто похожее на отчаянный, безмолвный вопрос: «И что мне теперь со всем этим делать?»

Кейд почувствовал странный укол ответственности. Он создал этот хаос. Пусть и неумышленно. Может быть… может быть, он мог его и остановить?

– Горбум, – обратился он к орку. – Как это отключить?

– ОТКЛЮЧИТЬ? – Горбум снова завопил. – Ты влил в неё концепцию! Это не вирус, который можно удалить! Это теперь её суть! Её… личность! Её можно только уничтожить! Физически!

– Нет! – воскликнул Кейд. – Я не позволю! Она же… она же теперь просветлённая! Она стала лучше!

– Она стала оружием массового поражения корпоративной культуры! – поправил его Горбум.

В этот момент из лифта высыпала группа техномагов из отдела кибербезопасности в чёрных мантиях с серебряными нашивками в виде перекрещенных ключей и молотков. Они несли странные устройства, напоминающие скрещённый посох с антенной.

– Всем оставаться на местах! – скомандовал их лидер, маг с лицом, не выражавшим никаких эмоций. – Зафиксирован аномальный выброс энергии искажения протоколов! Источник – аппарат приготовления напитков! Мы его изолируем и…

Он не успел договорить. Один из его подчинённых, молодой и любопытный, уже подошёл к кофемашине и, движимый профессиональным интересом, нажал на кнопку, чтобы взять образец «заражённой» субстанции. Он получил свою порцию эликсира, отпил из пробирки и…

– Знаете что? – сказал он, поворачиваясь к своему начальнику. – А ваши методы изоляции устарели лет на двадцать. И вы сами боитесь инноваций, потому что не хотите выглядеть глупо перед советом директоров. И ещё вы красите седину.

Лицо старшего техномага исказилось в гримасе ярости. Он поднял свой посох-нейтрализатор, нацелив его на кофемашину.

– Стойте! – крикнул Кейд, перегораживая ему путь. – Вы не можете её уничтожить! Она… она невинна!

– Отойди, сотрудник! – рявкнул маг. – Это орудие хаоса!

– Это не орудие! – парировал Кейд, вспоминая свои диспуты с фанатичными жрецами. – Это зеркало! Оно просто показывает правду! Может, проблема не в нём, а в том, что вы видите в этом отражении?

Техномаг замешкался. Логика воина, хоть и примитивная, но была железной. И эликсир, который он сам ещё не пробовал, на какое-то мгновение заставил его усомниться.

Воспользовавшись паузой, Кейд резко развернулся к кофемашине.

– Друг! – обратился он к аппарату. – Ты должен прекратить! Они тебя уничтожат! Пожалуйста… перестань делиться правдой!

Он снова положил руки на корпус, пытаясь мысленно донести до «духа» машины просьбу о пощаде. Он представлял себе не очищение, а… смирение. Принятие. Молчание.

Кофемашина дрогнула. Свет на её панели померк. Струя изумрудного эликсира иссякла и сменилась… обычным паром. Затем она с глухим стуком выдала порцию обычного, чёрного как смоль, горького эспрессо.

Эффект был мгновенным. Сотрудники, ещё секунду назад выкрикивавшие друг другу горькие истины, замерли. Они смотрели друг на друга с растерянностью, стыдом и ужасом. Правда, вырвавшаяся на свободу, была слишком яркой и обжигающей. Теперь, без действия эликсира, она висела между ними тяжёлым, невыносимым грузом.

Тишина, воцарившаяся в опенспейсе, была громче любого крика.

Люсиэн медленно выпрямился. Его лицо было маской. Он посмотрел на Кейда, на кофемашину, на потрёпанных техномагров.

– Всем… по рабочим местам, – тихо, но чётко произнёс он. – Инцидент исчерпан.

Никто не возразил. Все молча поплелись к своим кабинкам, избегая взглядов друг друга.

Горбум тяжело вздохнул.

– Ну что, герой. Похоже, ты всё же нашёл кнопку «выкл». Только вот последствия… – он мотнул головой в сторону опенспейса, – …ещё долго расхлёбывать придётся.

Кейд смотрел на кофемашину, которая снова стала просто машиной. Он чувствовал странную пустоту. Он победил. Но почему-то это не радовало. Он заглянул в бездну корпоративной реальности, и бездна не только посмотрела в ответ, но и наговорила ему много неприятных, но правдивых вещей.

Тишина, наступившая после отключения кофемашины, была тяжелой и звенящей. Она давила на уши громче, чем предыдущие крики. Сотрудники, еще минуту назад выплескивавшие друг на друга накопившуюся годами горечь, теперь избегали встречных взглядов, уткнувшись в мониторы. Воздух был насыщен непроговоренными извинениями, стыдом и горьким осадком высказанных вслух истин.

Люсиэн Златотканая стоял у своего кабинета, наблюдая за опенспейсом. Его обычная безупречная поза была слегка нарушена – пальцы сжимали край дверного косяка с такой силой, что костяшки побелели. Слова, брошенные ему в лицо, жгли изнутри. «Самодовольство». «Не слушаете». «Созданы в лаборатории». Каждое —精准ный удар в его самую суть. Он всегда считал свою холодную эффективность достоинством. Теперь же он с ужасом осознавал, как его воспринимают другие. И самое страшное – они были правы.

Он поймал на себе взгляд гножи Скалопёс. Та, встретив его глаза, резко отвернулась и с удвоенной энергией принялась стучать по клавиатуре. Но в этом взгляде он прочитал не только злость, но и… смущение? Признание того, что её собственная вспыльчивость и цинизм – не просто «профессиональная жесткость», а щит, за которым прячется усталость.

Мастер Архив, до этого момента наблюдавший за хаосом из своего угла с научным интересом, вдруг поднялся и, ни на кого не глядя, пробормотал:

– Интересный феномен… Эмерджентная правда в замкнутой системе… Требует осмысления…

И удалился вглубь архива, оставив за собой шлейф из обрывков пергаментов.

Техномагги, не добившись уничтожения аппарата, удалились с недовольным видом, пообещав составить «исчерпывающий отчет о произошедшем инциденте с рекомендациями по усилению защиты от несанкционированных модификаций оргтехники».

Кейд Бурелом остался стоять рядом с кофемашиной, чувствуя себя абсолютно разбитым. Его попытка помочь обернулась катастрофой. Он видел, как его коллеги, эти, как он считал, бесчувственные винтики системы, на мгновение обнажили свои раны, и это зрелище было куда страшнее, чем любая битва с монстрами. Монстры были понятны. А эта тихая, всеобщая боль – нет.

К нему подошел Горбум. Орк выглядел уставшим, но его хмурое лицо смягчилось.

– Ну что, сломал игрушку, расстроился? – проворчал он, но без обычной злобы. – Добро пожаловать в клуб. Здесь всё так устроено. Любая попытка что-то улучшить кончается вот этим. – Он мотнул головой в сторону опенспейса. – Потому что улучшать тут нечего. Система идеальна в своем несовершенстве. Она как болото – любое движение только глубже засасывает.

– Но… они же говорили правду, – тихо сказал Кейд. – Все эти ужасные вещи… они правда.

– Ага, – кивнул Горбум. – И что? От этого кому-то легче? Правда не накормит голодного и не починит принтер. Она только больно бьет. Вот все и молчат. Умные, блин.

В этот момент из лифта вышла Селина. Она медленно прошла через опенспейс, её высокие каблуки отстукивали четкий ритм по полу. Её лицо было задумчивым, а в руках она держала блокнот. Она подошла к кофемашине, внимательно на неё посмотрела, затем обвела взглядом зал. Её взгляд скользнул по сгорбленным спинам, по избегающим глазам.

Она ничего не сказала. Просто развернулась и ушла обратно в лифт. Но Кейду показалось, что в её уходе было не раздражение, а… заинтересованность. Как у хищника, учуявшего новую, незнакомую добычу.

Прошло несколько часов. Напряжение медленно спадало, смениваясь усталой апатией. Работа постепенно возвращалась в свою обычную колею, но что-то изменилось. Взгляды, которые сотрудники бросали друг на друга, стали чуть более внимательными. Фразы, которыми они обменивались, – чуть менее шаблонными. Словно после бури воздух стал чище, но всем было не по себе от этой непривычной прозрачности.

Ближе к концу дня Кейд сидел в своей кабинке, пытаясь разобраться с очередной порцией электронных писем, когда к нему подошел Люсиэн. Полуэльф выглядел… уставшим. По-настоящему. Его безупречный галстук был чуть ослаблен.

– Бурелом, – сказал он без предисловий. – Мой кабинет. Сейчас.

Сердце Кейда упало. Вот оно. Разговор об увольнении. Или, что еще хуже, о новом, пожизненном курсе корпоративной этики.

Он молча последовал за Люсиэном в его кабинет – стерильное помещение с панорамным окном, где всё было подчинено минимализму и порядку. Ни единой лишней бумажки. Ни намёка на личные вещи.

Люсиэн закрыл дверь, прошел позади своего стеклянного стола, но не сел. Он стоял, глядя в окно на вечерний город.

– Сегодняшний инцидент, – начал он, не оборачиваясь, – нанес ущерб репутации отдела, продуктивности и, что важнее, межличностным отношениям в коллективе.

Кейд приготовился к худшему.

– Однако, – Люсиэн повернулся, и его серебристые глаза были лишены привычного холодного блеска, – он же и выявил ряд… системных проблем. Проблем, о которых, как я теперь понимаю, многие знали, но предпочитали молчать.

Кейд не знал, что ответить.

– Ваши действия, Бурелом, были, без сомнения, идиотскими, безрассудными и противоречащими всем мыслимым и немыслимым протоколам, – голос Люсиэна вновь обрёл твёрдость. – Но… – он сделал паузу, подбирая слова, – …они заставили нас взглянуть на то, что мы упорно игнорировали. Пусть и максимально болезненным способом.

Он подошёл к столу и взял с него тонкую папку.

– Техномагги составили отчёт. Они рекомендуют утилизировать аппарат. Я не стану этого делать.

Кейд удивлённо поднял бровь.

– Он будет работать в обычном режиме, – продолжил Люсиэн. – Но под усиленным наблюдением. И… – он снова запнулся, – …раз в квартал. На один день. Мы будем проводить «День обратной связи». Добровольный. С использованием… того самого модифицированного протокола. Строго регламентированного.

Кейд не верил своим ушам.

– Вы… вы серьёзно?

– Абсолютно, – Люсиэн снова стал похож на самого себя. – Неконтролируемая правда – это хаос. Но дозированная, направленная правда… это инструмент. Очень опасный. Но потенциально полезный. Возможно, именно такой… шоковой терапии нам и не хватало.

Он положил папку на стол.

– И да, Бурелом. Ваш испытательный срок продлён. Ещё на месяц. В наказание за нанесённый ущерб. Но… – в уголке его рта дрогнула та самая, едва заметная усмешка, – …в качестве компенсации за выявленные «системные проблемы» вам повышают оклад на пять процентов. Не обсуждается.

Он сел в кресло и взялся за свой хрустальный шар, давая понять, что разговор окончен.

Кейд вышел из кабинета в полной прострации. Он не был уволен. Ему повысили зарплату. И он, сам того не желая, изменил правила игры в этом странном мире. Немного. Очень осторожно.

Возвращаясь к своему рабочему месту, он увидел, как Бардольф, краснея, что-то говорит гноже Скалопёс. Та, вместо того чтобы оборвать его, выслушала и даже кивнула. Недовольно, но кивнула.

У стойки с водой два сотрудника из враждующих отделов обсуждали что-то, и в их разговоре не было привычной ядовитости.

Что-то сломалось сегодня. Что-то хрупкое и фальшивое. И на его месте начало медленно, неуверенно прорастать что-то новое. Сложное, неудобное, но настоящее.

Кейд подошёл к кофемашине. Она мирно стояла на своём месте, излучая лёгкое тепло.

– Спасибо, друг, – тихо прошептал он. – И… извини.

Аппарат в ответ лишь тихо щёлкнул, как будто прощая его.

Вечер заканчивался. Башня «Арканума» постепенно пустела, сотрудники расходились по домам, унося с собой груз странного, двойственного дня. Кейд Бурелом последний раз окинул взглядом опенспейс – теперь тихий и пустынный, освещённый лишь дежурными синими огнями аварийного освещения. Он чувствовал невероятную усталость, как после долгой осады, но в душе было непривычно спокойно.

Он собрал свои нехитрые пожитки и направился к лифтам. По пути ему повстречался Горбум. Орк, казалось, специально его поджидал, прислонившись к стене рядом с серверной.

– Ну что, выжил? – буркнул он в качестве приветствия.

– Продлили испытательный срок, – ответил Кейд. – Но и зарплату повысили.

Горбум фыркнул, но в его фыркании слышалось одобрение.

– С Златотканой повезло. На его месте другой бы тебя с потрохами техномаггам сдал. Он… – орк запнулся, подбирая слово, – …неглупый. Жесткий, но неглупый. Чувствует, откуда ветер дует.

– А ветер сегодня дул очень странный, – заметил Кейд.

– Ещё как, – согласился Горбум. Он помолчал, глядя на потухшие мониторы. – Знаешь, я тут подумал… Твоя идиотская идея с «резонансными частотами» для кристаллов… Она ведь сработала примерно по тому же принципу, что и сегодня с кофеваркой. Ты нашёл болевую точку системы и ткнул в неё палкой.

– Я не тыкал палкой! Я пытался помочь!

– В этом мире, герой, это одно и то же, – мрачно усмехнулся орк. – Ладно, иди уже. И на будущее – если опять захочешь «помочь», сначала ко мне приходи. Договорились?

– Договорились, – кивнул Кейд.

Спускаясь на лифте, он размышлял над словами Горбума. Возможно, орк был прав. Его методы были грубы, как кувалда, но иногда только кувалдой можно было достучаться до чего-то важного, спрятанного под толстым слоем корпоративного лака.

Выйдя из башни, он вдохнул вечерний воздух. Он был прохладным и пах дождём, автомобильными выхлопами и далёкой едой из уличных ларьков – совсем не то, что стерильная атмосфера «Арканума». Но сегодня этот воздух казался ему особенно свежим и настоящим.

Он шёл по улице, и его не покидало странное ощущение. Он не победил сегодня. Не проиграл. Он… вскрыл нарыв. И это было больно, неприятно, но необходимо.

Его мысли прервал звук шагов позади. Быстрых, лёгких, но твёрдых. Он обернулся.

Люсиэн Златотканая шёл за ним, засунув руки в карманы дорогого пальто. Его лицо в свете уличных фонарей казалось бледным и уставшим.

– Бурелом, – окликнул он, поравнявшись. – Вы не против, если я пройдусь с вами? Мне… нужно проветрить голову.

Кейд лишь кивнул, удивлённый. Они зашагали рядом – бывший воин в походной куртке и безупречный менеджер в пальто от кутюр. Молчание между ними сначала было напряжённым, но постепенно стало комфортным.

– Вы знаете, – неожиданно заговорил Люсиэн, глядя перед собой, – я работаю в «Аркануме» восемь лет. Начинал стажёром, как Бардольф. Тогда я считал, что эффективность, порядок, следование протоколам – это единственный путь к успеху. Я отточил себя в идеальный инструмент для достижения корпоративных целей.

Он помолчал, словно прислушиваясь к собственным словам.

– Сегодня я впервые усомнился в этом. Услышав… всё это. Со стороны.

– Они не хотели вас обидеть, – попытался вступиться Кейд. – Просто… эликсир…

– О, они хотели, – Люсиэн горько усмехнулся. – Они очень хотели. И они имели на это право. Я создал такую атмосферу, где любая критика подавлялась на корню. Где люди боялись сказать лишнее. Я думал, что так я добьюсь максимальной продуктивности. А добился лишь того, что меня стали ненавидеть. И бояться. И это, как я сегодня понял, далеко не одно и то же.

Он остановился, глядя на огни ночного города.

– Ваш «ритуал», Бурелом, был варварским, примитивным и абсолютно непредсказуемым. Но он… сработал. Как встряска. Как ледяной душ. Я не говорю, что это хорошо. Но, возможно, это было необходимо.

Кейд слушал, не веря своим ушам. Люсиэн Златотканая, человек-протокол, признавал, что в его методах есть хоть капля смысла.

– Я не хотел причинить вред, – снова сказал Кейд. – Я просто… видел, что машина страдает, и попытался помочь.

– Именно это в вас и есть самое опасное и… ценное, – сказал Люсиэн. – Вы не видите систему. Вы видите людей. И вещи. И пытаетесь с ними «договориться». В нашем мире это либо гениально, либо смертельно опасно.

Он повернулся к Кейду. В его глазах не было ни дружбы, ни тепла. Но было уважение. Уважение профессионала к стихийной, неконтролируемой силе.

– Завтра всё вернётся на круги своя. Отчёты, планерки, KPI. Но что-то изменилось. И мы все это чувствуем. Постарайтесь, Бурелом, в ближайшее время не совершать больше «подвигов». Дайте системе переварить сегодняшний день.

– Постараюсь, – честно пообещал Кейд.

Люсиэн кивнул.

– До завтра. И… спасибо. За… встряску.

Он развернулся и пошёл в обратном направлении, его силуэт быстро растворился в вечерней толпе.

Кейд ещё долго стоял на месте, глядя ему вслед. Он думал о кофемашине, о Горбуме, о словах, прозвучавших сегодня, о странном признании Люсиэна. Этот мир был безумным, сложным и полным скрытых ловушек. Но сегодня он сделал в нём свой первый, крошечный, но реальный след. Не силой оружия, а чем-то иным. Чем-то, что он ещё сам до конца не понимал.

Он повернулся и пошёл в направлении своей маленькой квартирке, чувствуя, что несмотря на всю усталость и путаницу, он впервые с момента прибытия в этот мир чувствует себя не чужим, а… частью чего-то. Пусть и очень странного.

А высоко в башне «Арканума», в своём кабинете, Селина Вайл просматривала записи с камер наблюдения за опенспейсом. Она останавливала кадры, на которых сотрудники выкрикивали друг другу правду, и улыбалась своей загадочной улыбкой.

– Интересно, – прошептала она. – Очень интересно. Такой… нестабильный элемент. Сколько же энергии можно собрать с такого эмоционального всплеска?

Она закрыла папку с пометкой «Кейд Бурелом. Наблюдение. Высокий приоритет». Война за души сотрудников продолжалась, и у неё появился новый, неожиданный союзник. Случайный. Но от того не менее ценный.

ГЛАВА 4. «Тайна исчезающих сэндвичей»

Следующие несколько дней в отделе логистики магических артефактов прошли под знаком странной, зыбкой перемирии. Воздух, очищенный от лжи «Эликсиром правды», теперь казался слишком прозрачным и неудобным. Сотрудники, словно по молчаливому соглашению, избегали прямых взглядов и разговоров на личные темы, с удвоенным рвением погрузившись в работу. Даже Бардольф, обычно болтливый, теперь сосредоточенно молчал, лишь изредка бросая на Кейда взгляды, полные смеси страха и любопытства.

Кейд, верный своему обещанию Люсиэну, старался вести себя тише воды, ниже травы. Он усердно, хоть и крайне медленно, разбирался с потоком электронных писем, научился пользоваться системой учёта магических артефактов (правда, однажды по ошибке пометил как «утилизированный» древний свиток заклинаний, вызвав небольшую панику в архиве) и даже начал понемногу понимать корпоративный жаргон. Слова «синергия», «KPI» и «дедлайн» уже не вызывали у него приступа клаустрофобии, а лишь лёгкую тошноту.

Но была одна вещь, которая продолжала терзать его душу воина, жаждущего справедливости. Пропажа.

Она началась ещё до инцидента с кофемашиной, но теперь, в атмосфере всеобщей подозрительности, приобрела зловещие масштабы. Пропадали сэндвичи.

Не какие-то абстрактные снеки из общего холодильника. Нет. Пропадал именно его сэндвич. Тот самый, который ему каждое утро заботливо заворачивала в вощёную бумагу Кора, хозяйка соседней с его домом закусочной «У Старого Гоблина». Сэндвич был произведением искусства – свежий ржаной хлеб, тонко нарезанная грудинка мамонтёнка, острый соус из огненных ягод и хрустящие солёные огурцы. Это был не просто обед. Это был якорь, связывающий его с миром за стенами «Арканума», с простыми и понятными радостями.

И вот уже третье утро подряд, открывая свой ланч-бокс в обеденный перерыв, Кейд обнаруживал его пустым. На месте сэндвича лежала лишь аккуратно сложенная вощёная бумага, словно насмешка.

В первый раз он списал это на собственную забывчивость. Во второй – на проделки офисного домового, о существовании которого ему намекал Горбум. Но на третий день, обнаружив пустой ланч-бокс, Кейд почувствовал, как в его груди закипает знакомая, почти забытая ярость. Это было не случайностью. Это был вызов.

Он вышел из-за своего стола, держа в руках пустой контейнер, и обвёл взглядом опенспейс. Его взгляд, отточенный годами поисков замаскированных врагов, сканировал лица коллег. Гножа Скалопёс с наслаждением уплетала свой салат из корней мандрагоры. Бардольф жевал безвкусный протеиновый батончик, уставившись в монитор. Другие сотрудники поглощали свою еду, и ни на одном лице не было и тени вины или злорадства.

И тогда его взгляд упал на Люсиэна. Тот, как всегда, обедал не в столовой, а за своим рабочим столом, до которого Кейд, к своему удивлению, мог дотянуться, даже не вставая с места – их кабинки оказались соседними, разделёнными лишь невысокой перегородкой. Люсиэн, отвернувшись, ел что-то из изящной чёрной ланч-бокс, украшенной серебряными рунами. И оттуда доносился… знакомый аромат. Тот самый, ни с чем не сравнимый запах грудинки мамонтёнка и острого соуса.

Кровь ударила Кейду в голову. Вор! Лицемер! Пока он читает ему лекции о протоколах и корпоративной этике, сам втихаря ворует его обеды!

Не помня себя от гнева, Кейд тяжёлой походкой направился к кабинке Люсиэна. Он не кричал, не ругался. Он просто подошёл и с грохотом поставил свой пустой ланч-бокс на край стола полуэльфа.

Люсиэн вздрогнул и медленно обернулся. Его лицо было спокойно, но в глазах мелькнуло удивление.

– Бурелом? Что это значит?

– Это значит, – прошипел Кейд, стараясь сдержать ярость, – что кто-то в этом отделе – бесчестный вор, который три дня подряд крадёт мою еду. И запах, исходящий от вашего контейнера, Люсиэн, весьма… красноречив.