Колесница и четверка ангелов

Колесница и четверка ангелов

Антонина Крупнова

Примечание

История происходит в Москве. Какие-то места указаны точно, а какие-то – выдуманные. Главная героиня и ее друзья – участники фандома. Этот фандом ненастоящий, не отсылает ни к чему конкретному и просто существует как собирательный образ. Любые совпадения с реальными лицами случайны.

Глава 1. В которой Зоя получает первое предложение о работе и, к сожалению, принимает его

– Вы ведь знаете таджикский?

Взгляд маленьких бегающих глаз уколол Зою.

– Тад… таджикский да, знаю. – Она кивнула и тут же начала готовить суетливое объяснение, что вообще-то она знает фарси, но таджикский похож, и проблем не будет, и…

Но в этот момент ей в руки пихнули толстую тетрадь в коричневой клеенчатой обложке.

– Мне нужен срочный перевод вот этого. – Светлана Дмитриевна Карачаева, хозяйка переводческого агентства «Глобал транслейтинг», ткнула острым красным ногтем в тетрадь.

– Можно мне?.. – Зоя, получив кивок, осторожно потянула на себя тетрадь и открыла первую страницу.

Повисло молчание.

– Ну так? – Светлана Дмитриевна нетерпеливо постукивала ногтями по стеклянной поверхности своего рабочего стола. Зоя, которая сидела напротив нее на пугающе раскачивающемся стуле для посетителей, замялась.

– Понимаете… дело в том, что это не таджикский, – осторожно ответила она.

– А какой? – с явными нотками раздражения в голосе бросила владелица переводческого агентства.

Зоя еще раз посмотрела на ровные строчки, написанные удивительно красивым, округлым почерком.

– Э-э-э… может быть… киргизский?

Или любой другой язык, которого она не знает и который использует латиницу – это Зоя подумала, но вслух не сказала. Хотя, судя по беглому взгляду на несколько предложений, это и вправду, скорее всего, был киргизский, но явно несовременный.

– Хорошо. Так вы переведете? – бросила Светлана Дмитриевна, буравя ее взглядом и начиная посматривать на часы за спиной Зои.

– Но… я…

Зоя замешкалась. Она не вполне понимала, как владелец переводческого агентства может задавать ей подобные вопросы – отчего-то казалось, что, работая в таком бизнесе, люди хотя бы немного должны разбираться в языках. Предположить, что кто-либо будет предлагать специалисту по персидским языкам перевод с языка тюркского, получалось с трудом.

Но тут Зоя подумала о толстой тетради, лежащей у нее в шкафу – конспекты факультатива «Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков».

Это, конечно, может быть и узбекский. А если документ старый, то и вообще любой другой язык.

– Скажите, а какого года эти записи? – тихо спросила она, аккуратно пролистывая страницу за страницей.

– Ваша задача – перевести текст. Все. – Голос женщины напротив теперь звучал грубо, и Зоя не понимала, действительно ли она со своими расспросами была излишне настойчива, или ее возможный работодатель – человек со специфическим характером. Очень захотелось встать, отказаться и уйти. Но…

Три недели назад Зоя получила диплом. Уже почти два месяца как она оставила старую подработку в кафе и жила лишь на свои накопления, которые, несмотря на все ее ухищрения и рачительность, неумолимо таяли. Все ее одногруппники и однокурсники уже погрузились в безрадостный мир поиска работы после окончания гуманитарного факультета, и многие уже сдались – кто пока что остался на старых нехитрых работах вроде официанта, кто, зная редчайшие и сложные языки, ушел преподавать английский.

И тут в группе с вакансиями появилось такое предложение – переводчик с таджикского. Зоя была первой, кто откликнулся – и в мечтах сразу появилось длинное резюме, полное ее блестящих переводов, командировки в Тегеран и в Душанбе и, может быть, теплое место в каком-нибудь посольстве… она тогда даже зажмурилась, вспомнила жаркое иранское солнце и вкус фиников, и только невероятным усилием смогла заставить себя перестать фантазировать.

Да, ей очень хотелось поработать по специальности, и да – ей не достались ни яркая внешность, ни острый язык, ни физическая ловкость, но одним талантом она не была обделена точно. Другие языки Зоя учила быстро, ловко щелкая орешки новых слов и грамматических структур.

Ей говорили, что она могла бы стать хорошим ученым, да только вот – возвращаясь к талантам – заворачивать практические умения в упаковку удобоваримо написанных статей и лекций она не умела.

Зоя услышала раздраженный резкий вздох и нервический перестук каблуков.

– Да, я попробую. – Взгляд Светланы Дмитриевны резанул ее, и Зое стало неудобно за то, что она, по сути, обманывает, ведь языка-то она не знает, но…

– Хорошо. – Выплюнула владелица агентства и протянула руку, прося дать ей тетрадь обратно, – мой секретарь сделает вам копию первых трех страниц, завтра вечером жду перевод, если справитесь – получите пять тысяч как аванс и будете переводить дальше. Устраивает?

Зоя кивнула, прикинув в голове, что на сегодня у нее как раз нет планов.

После ее кивка Светлана Дмитриевна нажала кнопку на стоящем перед ней телефоне, и к ним, сверкая коротким платьем и высокими каблуками, вошла ее секретарь.

– Людочка, сделайте ксерокопию первых трех страниц, – попросила владельца агентства, и через минуту ее помощница вернулась, отдавая листы с отпечатанными страницами тетради и саму тетрадь.

Зоя взяла бумаги, под колким и холодным взглядом своего потенциального?.. действующего?.. работодателя суетливо и неаккуратно сложила листки и убрала в тонкий холщовый рюкзак, который все это время лежал бесформенным кульком у нее на коленях.

– Жду завтра в пять, – отрезала Светлана Дмитриевна и следом взяла со стола несколько бумаг, сразу углубляясь в них. На Зою она больше не смотрела.

– До свидания, – выдавила та, на что получила неопределенный и отвлеченный кивок.

Зоя вышла из кабинета, прошла через приемную, затем через небольшой опен-спейс на десяток столов (занята была только половина), а потом спустилась по небольшой мраморной лестнице вниз, к выходу где стояла пустующая стойка с охранником.

Дом, в котором располагалось агентство, находился в самом центре Москвы, недалеко от Министерства иностранных дел, и представлял собой псевдоисторический особняк, какие в приличном количестве росли в столице в 90-е. Конечно, любому, кто хотя бы немного разбирался в архитектуре, при взгляде на это двухэтажное строение становилось понятно, что здание не имеет никакого отношения к какой-либо исторической застройке. От дома так и пахло недавним прошлым, лихими деньгами, лучшими временами и вседозволенностью.

Ощущение лучших времен, которые уже прошли, исходило и от самого переводческого агентства. То ли отсутствие охранника, то ли пустующие столы – но у Зои было чувство, что когда-то дела у Светланы Дмитриевны шли бойче.

Тем не менее в рюкзаке у нее лежали три страницы на перевод, и если она все сделает правильно, то получит немаленькую сумму денег, чтобы было в том числе кстати, потому что мать уже с неделю вздыхает о том, как хочет Ленинградский торт, который, однако, никак не втискивался в их более чем скромный семейный бюджет.

Зоя огляделась. Можно было сесть на Смоленской, но день был удивительным для летней Москвы – солнечным, но не жарким, когда дышится свободно, а асфальт и бетон не сжирают кислород своими раскаленными поверхностями.

Зоя перешла Садовое кольцо по подземному переходу и спустилась к берегу Москвы-реки. Прошла немного вдоль, глядя на прогулочные кораблики, неспешно рассекающие воды. Скамеек не было, поэтому она села на бордюр. Он был уже достаточно нагрет солнцем, оттого никакого холода камня сквозь ткань джинс не чувствовалось.

Пока шла к реке, Зоя успела купить в полуподвальном магазинчике бутылку кефира и свердловскую булочку. И теперь, рассматривая людей на проплывающих мимо корабликах, девушка начала свою нехитрую, но долгожданную трапезу – утром дома она не нашла, чем можно было бы позавтракать.

Ей и правда следовало как можно скорее вернуться домой, чтобы оценить, насколько же сложной была задача на перевод, но Зоя позволила себе короткий момент безделья, безответственности и неизвестности. Текст может быть сложным, и она не преуспеет, и провалится, и тогда придется начинать поиски снова – но пока можно побыть в настоящем, где у нее были перспективы.

Правда, будь рядом Рома, он начал бы заставлять ее думать и спрашивать себя, было ли ей комфортно с той женщиной, владелицей агентства, понравилась ли Зое атмосфера компании, не была ли Светлана Дмитриевна токсичной, но от голоса своего молодого человека девушка отмахнулась, причем буквально – махнула рукой впереди себя, как если бы Рома был рядом.

Светлана Дмитриевна ей ничуть не понравилась, но деньги и интересная работа ей сейчас нужны были больше, чем эмоциональная стабильность. Да и какая стабильность, когда ей не на что было докупить пояс и юбку для следующего бала?

Кстати о нем. Зоя убрала недоеденную половину булочки обратно в рюкзак, кефир закрыла и отставила в сторону, затем запустила пальцы в передний клапан рюкзака и вытащила несколько ярких значков.

Вздохнула и начала цеплять их обратно на ткань рюкзака. Рюкзак был тонкий, холщовый, цвета асфальта и жил с Зоей со старшей школы. Он безропотно взял на себя всю тяжесть университетского знания и все увлечения своей хозяйки: яркие значки украшали его с того первого дня, как Зоя купила рюкзак на школьном развале в Олимпийском. Этот рюкзак был единственным постоянным источником ее самовыражения, но перед собеседованием Зоя отчего-то подумала, что изображенное на значках может навести потенциального работодателя на какие-то не те мысли о ней, и потому она все сняла.

Возможно, это было предательством себя. Но Зое прежде всего нужно было браться за любую возможность. Поэтому, позволив себе еще несколько минут немного трусливого ничегонеделанья, она встала с бордюра, накинула рюкзак на плечи, взяла бутылку с кефиром в руку и пошла к мосту через реку.

Через пятнадцать минут она уже была в метро, сразу же попав на свою ветку. Сейчас, летом, на голубой было хорошо – не то, что зимой, когда вагоны из-за открытых путей и станций промораживались так, что Зое в вечно недостаточно толстой куртке всегда было холодно.

Их с мамой квартира была относительно недалеко от метро, буквально пять-семь минут пешком (и десять минут от Горбушки, что делало местоположение дома, по мнению Зои, совсем уж прекрасным). Однако сама их многоэтажка была хиленькой, одной из самых дешевых хрущевок, с крошечной кухонькой, такими низкими потолками, что даже с ростом Зои почти можно было дотянуться до немного осыпающейся штукатурки, и с двумя маленькими, но, к счастью, не смежными комнатками, расходившимися из узкого коридорчика.

Мать была на работе, что было кстати – сил на то, чтобы делиться новостями, у Зои не было.

Девушка прошла в свою комнату, по привычке щелкнула замочком на ручке, запирая дверь, кинула рюкзак на узкий диван-кровать, который в разложенном виде съедал почти все помещение. Напротив дивана была коричневая стенка, почти вся сплошь забитая книгами. У окна – обычный стол с компьютером и стопкой тетрадей рядом.

Зоя подошла к стенке, открыла полку, на которой хранила учебники и словари, и со второго ряда книг вытащила толстенький том учебника по киргизскому, а затем на другой полке нашла свои записи с курса по грамматике тюркских языков. Свалила все на стол, взяла листы, которые ей отсканировали в агентстве. Сходила на кухню, сделала себе крепкий черный чай с сахаром, вернулась за стол. Прежде, чем начать работать, она открыла верхний ящик стола – единственный, который закрывался на ключ, и достала фото отца в рамке, поставив его около монитора.

Это действие было привычным. Зоя всегда убирала фотографию, когда уходила из дома, и всегда доставала, когда возвращалась. Мать знала, конечно, что ее дочь держит снимок с отцом на столе, но девушке все равно не хотелось, чтобы ее родители в ее отсутствие встречались даже так. Мать бы начала охать и чесаться, а сил разбираться с ее эмоциями у Зои опять-таки не было.

Интересно, подумала девушка, где отец сейчас? Она ничего не слышала о нем с начала мая. В Пермском крае много далеких мест без какой-либо мобильной связи – девушка не помнила, как точно называется та глухомань, куда отец поехал с экспедицией в этом году.

Зоя качнула головой, прогоняя настырную прядь, упавшую из хвоста ей на лоб, и склонилась над бумагами, с наслаждением делая большой глоток раскаленного чая и чувствуя, как по языку растекается контрастный вкус сладкого и горького.

Стоило похвалить себя – чутье не обмануло. Записи из дневника были и вправду на киргизском. При этом интуитивно Зоя понимала, что текст написан давно – от предложений так и тянуло старомодностью.

Девушка начала выписывать перевод на отдельный листочек, поминутно сверяясь со словарем – непонятных слов было очень много. Да и текст сам по себе не был простым – девушке поначалу никак не удавалось понять смысл того, что же там вообще написано.

Потом Зоя сообразила, что тетрадь, видимо, просто продолжает какую-то другую – запись начиналась словно из ниоткуда, хотя девушка точно помнила, что ей отсканировали первые страницы.

И, судя по всему, это не был и дневник в чистом виде.

…краски – это счастье, подобное тому, как обладать пищей в собственном желудке. Отец требует, чтобы я говорил по-русски и не ходил в студию, но мне немыслимы такие жертвы.

Бочонок дней наполнился сельдями смысла. Как жаль талант! Но зачем писали дыр бул щил?

Мне достали Кристи. Интересно, как всегда.

Записи шли плотно, но не были никак связаны друг с другом. И Зоя не знала, винить ли ей собственное незнание языка, или же стиль автора, но ей казалось, как будто и для того, кто вел дневник, выбранный им язык не был родным. И эти странные окололитературные аллюзии… Автор вспомнил футуристов?

Зоя методично выписывала строчку за строчкой. Почти полностью три страницы состояли из таких заметок – без конкретных деталей и дат. Единственным, что хоть как-то было похоже на дневниковые записи, был текст в начале третьей страницы.

Павел Геннадьевич рассказал сегодня о работе и о Пикассо. Мариночка была счастлива, что он окончательно поправился. Такие вечера заставляют чувствовать себя живым. Не знаю, как бы жил я без студии.

Интересно, кем был этот человек? Когда он вел свои записи? Кристи – Агата? Крайне, крайне любопытно. Зоя чувствовала, как разгорается ее обычная жажда знать правду о любом документе, который оказывался у нее в руках.

Прошло несколько часов, прежде чем она закончила перевод, а потом быстро, слепой печатью, которой она хорошо владела, она вбила текст в вордовский файл. Скинула на флешку, кинула флешку в рюкзак, убрала отцовское фото в стол, заперла ящик, открыла комнату, вышла в коридорчик, а после – ушла из дома, чтобы зайти в районную библиотеку и распечатать файл, дома принтера не было. Десяти рублей было немного жалко, но отчего-то Зое не хотелось просить делать распечатку в самом агентстве, показалось, что это несолидно. Ей все еще хотелось произвести впечатление.

После того как в библиотеке ей отдали напечатанные листки, Зоя решила не возвращаться домой. Она дошла пешком до парка, где и провела следующие несколько часов, до самого заката. Потом она позвонила Ане, которая оказалась у себя, и зашла к ней домой, где следующие два часа они смотрели запись нового концерта, который Ане на диске прислал ее друг по фандому из Франции.

Домой Зоя вернулась уже ночью и с порога услышала из материнской комнаты храп. Девушка почувствовала радость и облегчение – еще один день прошел без общения.

Затем Зоя легла спать.

***

Утром они с матерью все же столкнулись на крошечной пятиметровой кухне. Валерия Ивановна сделала яичницу на два яйца – половина себе, половина Зое. Зоя поджарила хлеб. Чай во френч-прессе стоял заваренным со вчерашнего дня. Солнце безапеляционно било сквозь прозрачный тюль и подсвечивало лица матери и дочери, которые молча сидели за маленьким, накрытым клеенкой столом.

– Во сколько будешь? – вкрадчиво спросила Валерия Ивановна Зою.

Та пожала плечами и сделала громкий глоток из чашки. Этим вызвала на лице матери гримасу явного отторжения, но никаких замечаний женщина не сделала.

– У меня встреча в пять, – рассказала Зоя, – после нее, думаю, поеду домой.

И вот бы с продолжением перевода и деньгами в кармане.

Валерия Ивановна кивнула, закончила свой завтрак и ушла. Зоя вернулась в комнату, еще раз проверила свой перевод и, нервничая и не зная, чем себя занять до вечера, сначала пыталась убить время в интернете, а затем, решив, что это бесполезно, решила использовать самый действенный для себя способ бороться с переживаниями – она решила дойти до агентства пешком.

Три часа до центра, в течение которых можно было ни о чем не думать, слушать музыку и смотреть по сторонам. По дороге она перехватила в МакДональдсе чизбургер и – самое любимое – тягучий, едва поддающийся ванильный молочный коктейль.

Перейдя реку и оказавшись на Новом Арбате, Зоя ушла в переулки, где начала бродить, вспоминая рассказы их педагога по литературе о том, как Марина Цветаева в 1920-е бегала к своему приятелю Скрябину через Собачью площадку.

Зоя любила бывать в центре – двухсотлетние дома саму ее наполняли какой-то удивительной силой и вдохновением жить. Словно в мире, где есть столько красивой архитектуры, для нее точно найдется возможность понять, как стать счастливой.

У агентства Зоя была без десяти пять. Дверь на первом этаже была открыта, охранник все также отсутствовал. В рабочем опен-спейсе в этот раз было занято чуть больше столов, чем вчера, во время ее первого посещения. Все сотрудники были девушками, и каждая из них не преминула кинуть на Зою оценивающий и вопросительный взгляд.

Тут из приемной вышла секретарь и, заметив Зою, нахмурилась. Та, в свою очередь, быстро подошла к секретарю, свешивая с плеча рюкзак (значки опять были убраны) и доставая распечатанный перевод.

– Светлана Дмитриевна просила зайти в пять, – объяснила она свое присутствие.

– Эм. Да. Спасибо, – секретарь забрала бумаги, немного поколебалась, а затем кивнула на дверь приемной, – проходите, Светлана Дмитриевна вас… вызовет.

Зоя кивнула, зашла в приемную и теперь уже сама едва удержалась от того, чтобы не нахмуриться.

На диване для посетителей уже дожидались приема другие люди. По всей видимости, владелица агентства или ее секретарь напутали расписание. Впрочем, могло быть и так, что Зое и не собирались уделять время, или…

– Присаживайтесь, пожалуйста, – секретарь кивнула на одно из кресел, которое стояло у противоположной стены. Зоя подумала, что для приемной обычного переводческого агентства мебели было, словно там бывают делегации из небольших стран.

Зоя опустилась в кресло и бросила как можно более мимолетный – чтобы не подумали, что она пялится – взгляд на посетителей, которые сидели на диване.

Но не пялиться было сложно.

Напротив нее были три настолько – почти до комичного – разных человека, словно их подбирали на каком-то специальном кастинге.

Справа сидела неопределенного возраста девушка в обтягивающих джинсах, кроссовках и в до скандальности открытой майке, которая едва скрывала два идеально ровных полукружия крупной груди. Девушка смотрела, не отрываясь, в телефон, но, несмотря на то что лицо ее было опущено, Зоя все равно прекрасно видела пухлые губы, форма и объем которых были отдельно выделены карандашом и помадой и намекали на весьма умелые руки пластического хирурга.

На противоположном конце дивана, в абсолютно зеркальной позе, сидел мужчина лет сорока-сорока пяти на вид – крупный, широкоплечий и полностью лысый. Он был одет в белую рубашку, и под плотным хлопком, когда мужчина шевелил рукой, передвигая палец по экрану, ходили мускулы. Черты его лица были самые простые и незапоминающиеся, и Зоя подумала отчего-то, что человек этот похож на вышибалу в клубе – этакий вывернет тебе руку, выкинет на улицу, а ты даже и не запомнишь, как этот громила выглядит.

А вот когда Зоя посмотрела на третьего, того, кто сидел в центре дивана, она все же не смогла пересилить себя – не смогла отвести взгляд сразу, задержалась на несколько мгновений.

Перед ней сидел мужчина удивительной красоты – возможно, самый красивый человек из всех, кого Зоя когда-либо встречала. С темными волосами, большими карими глазами, тонкими губами, правильным, идеального размера и формы, носом – он был как будто слеплен из другого, не такого, как остальные люди, материала. Точнее Зоя никак не могла себе описать те странные эмоции, что он вызвал в ней, и даже немного из-за этого на себя же и рассердилась – и смотрит, и не может понять, почему смотрит! И он явно все заметил!..

Мужчина – по виду ему было лет тридцать – улыбнулся ей, спокойно и приветливо, как будто был чрезвычайно рад тому, что его рассматривают.

Он словно немного поколебался, но затем приложил руку к груди, чуть опустил голову и представился:

– Тимур.

Зоя подавила порыв отвернуться и смущенно хихикнуть. Каким-то непонятным для нее образом то, что этот незнакомец решил заговорить с ней, вдруг заставило ее почувствовать себя особенной и важной. В Зое было достаточно самоконтроля, чтобы осознавать свои чувства, но в то же время – недостаточно, чтобы до конца собой управлять.

Да и голос у мужчины был сокрушительно хорош – молодой, тягучий, бархатный, отдающий мурчанием большой кошки.

Молчание затянулось, и девушка поняла, что ничего не ответила.

– Зоя, – наконец представилась она в ответ.

Тут она услышала цоканье и увидела, как пышногрудая девушка ткнула своего красивого соседа локтем в бок.

– У нас Сити через час, – с раздражением в голосе бросила она.

– Успеем, – раздался с другого конца дивана негромкий голос лысого.

Новый знакомый Зои быстро оглядел своих спутников и улыбнулся как будто рассеянно. Вдруг он начал отстукивать ногами какой-то ритм, его колени стали чуть подпрыгивать. Затем молодой мужчина покачал головой, вздохнул, замер и потянул руку в карман.

Зоя хотела бы не смотреть, но теперь уже именно это выглядело бы невежливым и демонстративным.

Мужчина что-то выложил на стол, взмахнул рукой. В свете лампы блеснуло обручальное кольцо, которое ярко выделялось на тонком пальце правой руки. Почему-то кольцо это удивило Зою.

Послышался легкий бумажный стук, и девушка поняла, что из кармана молодой мужчина достал колоду карт. Он быстрым, уверенным движением привел ее в порядок, последовательно ударив каждой стороной о чайный столик, который стоял перед диваном, а затем начал перемешивать колоду.

Что ж, а вот это выглядело немного странным.

Но не настолько странным, как то, что мужчина стал, через несколько секунд, выкладывать карты перед собой и собирать обратно в колоду, раз за разом. Потом, оставив перед собой одну единственную карту, он замер и долго буравил рубашку взглядом. Секунда – и мужчина перевернул карту, затем опять улыбнулся и посмотрел на Зою.

Женщина рядом с ним едва слышно застонала и прикрыла глаза ладонью.

– Смотрите, «Четверка ангелов», – мужчина показал Зое карту, и та поняла, что это Таро.

Таким образом, его внешняя привлекательность сочеталась с эксцентричностью (точнее, с безумием, первым словом, которое возникло в голове у Зои, было «безумие»). Смотреть на его красоту стало немного легче.

– Мурка… – тихо, почти шепотом, протянула своему соседу грудастая, лицо ее при этом приобрело угрожающе-усталую гримасу.

Мужчина рядом только улыбнулся, в который раз за те недолгие минуты, что они сидели в одной комнате. Лысый продолжал смотреть в телефон.

– Вы не подумайте, я не… – Тимур снова обратился к Зое, по-прежнему держа карту в руках, но договорить он не успел. Из кабинета вышла секретарь, бросила на Зою отчего-то сердитый взгляд, который сразу же смягчился, стоило ему обратиться на Тимура и его сопровождающих.

– Пройдите к директору, – приказала секретарь Зое таким голосом, словно та совершила какую-то непоправимую для всего агентства ошибку, – Тимур Айдарович, еще буквально минуточка! Принести вам и вашим коллегам что-нибудь?

А вот это секретарь уже, конечно же, проворковала ласково.

Захотел ли Тимур Айдарович и его коллеги чего-либо или нет – Зоя не узнала, она зашла к кабинет и увидела Светлану Дмитриевну, которая сидела за своим столом.

– Вы перевели? – бросила она без приветствий и даже не предложила сесть.

– Да, – немного обескураженная, кивнула Зоя, – я отдала…

– Ах да… – женщина начала копаться в неаккуратной груде бумаг у себя на столе, – вот оно… хорошо… ладно…

Тут Светлана Дмитриевна открыла ящик стола, вытащила ярко-красный портмоне с большим золотым лейблом и достала пять тысяч рублей в одной банкноте, протягивая ее через стол Зое.

Девушка приблизилась. Светлана Дмитриевна нетерпеливо дернула рукой, намекая, что банкноту надо взять. Зоя почувствовала себя очень неловко, но, подчинившись жесту, вытянула ладонь и взяла деньги.

Затем Светлана Дмитриевна, двигаясь дерганно, как будто она и вполовину не управляла своим телом, вытащила из того же ящика тетрадь и громко позвала:

– Людочка! – и, когда секретарь вошла, отдала ей тетрадь, – отсканируй нашей… э-э-эм… отсканируй остальные страницы, аккуратно. Тетрадь верни. И позови ко мне, наконец, наших гостей.

Людочка кивнула Зое, показывая, что надо идти за ней. В приемной секретарь указала на дверь Светланы Дмитриевны и с ластящейся вежливостью пригласила всю троицу войти. Зоя бросила мимолетный взгляд на вставшего первым Тимура. Тот улыбнулся ей и кивнул, как будто прощаясь. Она кивнула в ответ, подумав в тот момент, что видит их всех в первый и в последний раз.

Секретарь подвела Зою к массивному офисному сканеру и поставила рядом с собой, заставив ждать, пока создадутся копии всех страниц. Под монотонное тарахтение Зоя принялась рассматривать помещение: в паре мест облупился потолок, коричневый ковролин шел волнами, а у пустующих столов стояли сломанные стулья. Это все и вправду выглядело как остатки былой роскоши, но с другой стороны – если ее оформят тут, будут платить деньги… А ведь она даже не спросила, сколько ей дадут за полный перевод!

Зоя мысленно обругала свою неопытность и решила, что завтра свяжется с агентством и все узнает. В этот момент секретарь дала ей в руки толстую пачку отсканированных страниц. Дневник она вынула из ксерокса и прижала к груди.

– Людочка! – секретаря из дальнего угла позвала одна из сотрудниц. Секретарь отвернулась от Зои и, стуча каблуками, пошла к той, кто ее звал. При этом она как-то так неаккуратно махнула рукой, что чуть не выронила дневник.

Зоя увидела, как на пол из дневника упала, медленно планируя, фотография.

– У вас тут!.. Вы уронили! – крикнула она секретарю.

Та, полуобернувшись, опять махнула рукой.

– Киньте на мой стол! Спасибо!

Зоя огляделась и поняла, что стол Людочки стоял прямо рядом с ксероксом – на это совершенно явно указывало около десяти фотографий самой Людочки и ее подруг на морях и в Европе. Все фото были в пушистых розовых и красных рамках.

Зоя подняла упавший кадр с пола. Фото было черно-белым. Молодой человек на нем, по всей видимости, и был автором дневника – узкий разрез глаз, темные волосы, широкая и какая-то необычайно открытая улыбка. Юноша стоял на фоне стены, которая была от пола до потолка увешана картинами: пейзажи, портреты, натюрморты. Из любопытства Зоя перевернула фото и увидела, что там, уже по-русски, написана одна единственная фраза: «Обрати внимание на мои новинки».

На столе секретаря лежал специальный коврик, который защищал поверхность от грязи. Зоя аккуратно подтолкнула фото под этот коврик, чтобы случайный порыв ветра – окна в агентстве были открыты – не унес кадр со стола. Люда продолжала разговаривать со своей коллегой, на попытки Зои привлечь к себе внимание она не отреагировала, и потому девушка, испытывая легкое раздражение, решила оставить все как есть и вышла, предварительно убрав в рюкзак все отсканированные страницы.

Уже почти стемнело, когда Зоя добралась до дома. Мать еще не вернулась – у нее были вечером какие-то дела в центре. Зоя чувствовала себя уставшей и немного обескураженной: она получила деньги, получила работу – но не знала, действительно ли сделала хороший перевод, не знала, как и когда ее устроят на работу официально, и устроят ли вообще. Сегодняшние странные посетители помешали нормальному, спокойному, взрослому (почему-то это слово прозвучало в ее голове голосом Ромы) разговору. Завтра Зоя обязательно свяжется со Светланой Дмитриевной, и все-все выяснит.

С этими мыслями девушка легла спать.

А разбудила ее вибрация телефона под подушкой.

Зоя с трудом разлепила глаза, вытащила телефон, посмотрела на часы. Пять утра! Номер был незнакомым.

– Але… – сипло ответила Зоя и стала искать глазами стакан с водой, который всегда ставила на пол рядом с диваном.

– Это я… – голос в трубке дрожал, – Светлана Дмитриевна. Вы брали у меня дневник на перевод.

– Сейчас четыре утра… – протянула Зоя, еще не до конца овладев голосом и мыслями.

– Д-да… я очень извиняюсь, но мне надо, чтобы вы вернули мне распечатки. Сегодня же. Во сколько вы сможете приехать?

– Что? – Зоя села на диване, – сейчас же… метро даже не работает.

– Да-да. Давайте я вызову вам такси. Срочно. Я в агентстве. Верните мне бумаги, прямо сейчас. Я заплачу, сколько вы хотите за ваш приезд? Это жизненно важно решить прямо сейчас. Хотя нет, лучше не на такси… Пожалуйста, первым поездом приезжайте. Я дам вам за это десять тысяч.

Зоя потерла лицо.

– Да, хорошо, – отрезала она, наконец отогнав сон полностью, – я буду скоро.

Она чувствовала раздражение, но одновременно и облегчение. Воистину, ее первый работодатель оказался странной женщиной, и лучше узнать об этом как можно скорее и отделаться как можно быстрее. Пихнет ей эти документы, возьмет свои деньги и вернется домой спать. Пусть так.

Зое удалось выскользнуть из дома незамеченной. Ночью прошел дождь, и поэтому Зоя накинула на плечи свой легкий летний плащ – чтобы не замерзнуть от утренней сырости непроснувшегося города.

Она успела на один из первых поездов, пополняя малочисленные ряды тех несчастных, кому надо было на работу в такую несусветную рань. В обратных поездах из центра она видела ярко одетых юношей и девушек, которые, наоборот, только возвращались в свои дома после интересно проведенной ночи.

Зоя вышла на Смоленской, миновала Старый Арбат и ушла в переулки. Здание агентства как-то особенно сияло в предрассветной мгле, и девушка подошла к двери. Та оказалась не заперта.

Зоя толкнула дверь и уже почти привычно поднялась наверх. Рабочие столы ожидаемо пустовали. Стояла такая тишина, как будто в помещении не было вообще ни души.

– Светлана Дмитриевна! – Зоя подала голос, чтобы обратить внимание на то, что она приехала.

Ни звука не прозвучало ей в ответ.

Зоя нахмурилась. Ведь ей точно назначали именно в агентстве. Это что, какая-то странная шутка?

Девушка пошла в сторону кабинета. Приемная была открыта, и Зоя толкнула дверь от себя…

…и в следующий момент тихо вскрикнула и прикрыла рот обеими руками. Что-то сжалось внутри нее, резануло стальными когтями прямо по внутренностям, на языке стало горько.

Дверь в кабинет Светлана Дмитриевна была открыта настежь, и с порога приемной было видно, что владелица агентства сидит в своем кресле. Голова ее, поддерживаемая подголовником, держалась почти прямо. Из маленькой красной дырочки на лбу текла струйка крови. Глаза женщины были открыты, а на лице застыло выражение то ли удивления, то ли любопытства.

Зоя могла поклясться – Светлана Дмитриевна была мертва.

Девушка резко отвернула голову, сглатывая, и тут уже вскрикнула во весь голос.

В рабочем кабинете, посреди столов, стояли двое мужчин – тот самый молодой красавец и его лысый спутник-бугай. А в руках у них были пистолеты, и два черных дула были направлены в очень определенном направлении.

Направлены они были прямо на Зою.

Глава 2. Про зайцев, котиков и вредные привычки

В ушах громко стучало, сердце от ужаса было готово выскочить из груди и убежать куда подальше. Руки и ноги не слушались, как и голос. Что-то надо было сказать, но Зое казалось, что она может сейчас издавать лишь нечленораздельные звуки.

Как получилось, что она не услышала приближения мужчин? Вероятно, шок от увиденного оглушил ее.

Два пистолета так и оставались направленными на нее. Несколько долгих, казавшихся бесконечными мгновений в помещении стояла тишина.

– Ты тут давно? – голос лысого прозвучал раскатом грома, хотя на самом деле он говорил очень тихо.

Зоя смогла лишь мотнуть головой, не сводя глаз с оружия.

Лысый медленно опустил пистолет.

– Я осмотрюсь, – сказал красавец-Тимур, и медленно, оглядываясь по сторонам и по-прежнему держа оружие наготове, вышел из кабинета.

Лысый смотрел на Зою напряженно.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– З-зоя… – протянула она невнятно, с дрожащими губами.

– Зая?.. – лысый непонимающе нахмурился и приподнял бровь.

– Зоя! – девушка вдруг рявкнула так, словно у ее голоса сломался динамик громкости.

Лысый подпрыгнул на месте и махнул рукой.

– Не ори. Тише!..

Зоя поняла, что эти двое полагали, что в помещении может все еще кто-то быть. Но не успела она испугаться, что могла выдать их своим окриком, как на пороге снова возник Тимур.

– Пусто, – сказал он, неспешно шагнув внутрь, – ничего не трогай и старайся не делать лишних шагов в сторону.

Обращался он сейчас именно к Зое. По всей видимости, лысый и так знал, что именно надо и не надо делать в таких ситуациях. Оба они – и Тимур, и его компаньон почти синхронно убрали пистолеты за спину, где под пиджаками, в которые оба они были одеты, вероятно была кобура.

– Я п-просто зашла. А она тут… – Зоя начала говорить, все еще запинаясь.

– Ясно. – Тимур кивнул, а затем, двигаясь как можно осторожнее, прошел мимо девушки по направлению к кабинету убитой. Внутрь он не зашел, остановился на пороге и склонил голову к плечу, внимательно рассматривая тело в кресле.

– Видишь?.. – лысый поднес руку ко лбу, и Тимур кивнул ему.

Зоя поняла, что они разговаривают об отверстии от выстрела.

Отверстии в голове человека, с которым она еще сегодня утром разговаривала по телефону. Отверстии, которое сделало глаза этой женщины абсолютно пустыми, которое сделало ее мертвой, из которого текла кровь и…

– Витюш… – тихий возглас Тимура, обращенный пускай и не к ней, чуть развеял туман мыслей. Зоя поняла, что ее качает, а под локоть ее держит все тот же лысый бугай.

– Пойдем-ка вниз, – раздался голос около уха, и Зоя слабо кивнула.

Как они спустились она не помнила, очнулась только от яркого солнечного света, который бил ей в глаза острыми иглами. В голове гудело.

– Ну-ка, стой здесь. Никуда не уходи, даже не думай.

Зоя почувствовала, что ее спина упирается во что-то шершавое. Она каким-то образом оказалась под невысоким, но раскидистым деревом, которое росло около входа в агентство.

Уйти она, даже при самом сильном своем желании, просто физически не смогла бы – слабость постепенно захватывала все ее тело.

– Вот, зая, держи, – тихий голос раздался рядом, и Зоя вздрогнула всем телом.

Перед ее лицом оказалась шуршащая полураскрытая плитка «Аленки».

– Зоя, – тише чем в первый раз, но все же поправила девушка.

– Виноват. – Лысый стоял прямо напротив нее и всматривался в ее лицо, видимо, пытаясь понять ее состояние.

Интересный оттенок глаз, подумала вдруг Зоя – темно-синий. Она никогда такого не встречала.

– Ты поешь, – начал увещевать мужчина, – полегче будет. Ну или блеванешь, конечно, но и то, кстати, впрок.

Зоя моргнула. Мир стал четче. Она заметила на противоположной стороне дороги ларек, откуда, видимо, и произошла шоколадка. Продавщица с явным беспокойством на лице смотрела на Зою, кажется прикидывая, не нужна ли ей еще какая-то помощь. Интересно, автоматически подумала девушка, видела ли эта продавщица что-то? Или открылась с минуту назад, хотя и не должна была в такое время – видимо, пришла пораньше, чтобы расставить товар…

– Вот еще, – что-то блеснуло перед глазами Зои, и она увидела, что бугай протягивает ей серебристую плоскую фляжку, в какой обычно мужчины средних лет и определенного образа жизни носят крепкий алкоголь. Что ж, немного выпить, наверное, и правда было бы неплохо.

Девушка осторожно откусила от шоколадки и взяла фляжку. Она ожидала знакомую кусающуюся горечь виски или хотя бы коньяка, но вместо этого почувствовала терпкость черного чая в сочетании с легкой сахарной ноткой. Точь-в-точь как она делала себе сама, только этот чай был холодным.

Девушка с удивлением посмотрела на лысого.

– Ну прости, я за рулем, – хмыкнул он, пожав плечами, а затем достал из заднего кармана брюк пачку сигарет с воткнутой внутрь зажигалкой. – Будешь?

Зоя покачала головой – она курила очень редко. Лысый пожал плечами снова, пихнул сигарету в угол рта и небрежно закурил, чиркнув зажигалкой.

– Правильно, – выдохнул лысый, выпуская струйку дыма в воздух в сторону от Зои, – вот Тим не курит и бегает два раза в день, и смотри какая жердь. А я курю и бегаю один раз, и смотри какой жирный.

Зоя уставилась на него, не зная, что и отвечать. Бугай на ее молчание вдруг отвел взгляд и неловко переступил ногами. Девушка подумала, что он, кажется, смутился. Наверное, он пытался пошутить, чтобы отвлечь ее. Присмотревшись к его лицу повнимательнее, Зоя поняла, что он, на самом деле, куда моложе, чем ей показалось на первый взгляд.

– Виктор. Витя. Я. Эм. Витя, – кашлянул он.

– Ясно, – ответила она тихо, испытывая, в свою очередь, неловкость от того, что заставила другого человека почувствовать смущение, и тут зачем-то сказала, – а я Зоя.

Какая дурость, она ведь уже представилась!

– Помню, да, – кивнул мужчина. – Зая. Боги… Зоя. З-о-я. Никаких зай.

Витя, кажется, был не в силах больше смотреть на нее – он отвернулся и суетливо затянулся, разглядывая листву на дереве.

Зоя предпочла продолжить есть, чтобы ничего не отвечать. Она откусила от шоколадки и сделала еще глоток чая, и в этот момент из здания быстро вышел Тимур.

– Они скоро будут, – сказал он сразу же, общаясь к своему спутнику.

– Новые уже? – Витя, в свою очередь, с явной радостью отвлекся на дела.

– Да, утром заступили. Пупсик приедет, он на дежурстве сегодня.

– Хорошо. Он толковый, – Витя кивнул.

– Тебе придется дождаться, пока приедет наряд полиции, – Тимур обратился к Зое, называя милиционеров уже на новый манер, что было для ее уха непривычно.

– А ч-что они б-будут делать? – спросила она, чувствуя, что мир опять начинает качаться.

Она, конечно, прекрасно знала, что ни в чем не виновата, но сама по себе ситуация, где с ней будут общаться представители органов правопорядка, оказалась для нее крайне пугающей. Она никогда не вызывала полицию, ей никогда не требовалась их помощь, она боялась теперь сказать или сделать что-то не то. А вдруг они решат, что она как-то в чем-то замешана?..

– Следак осмотрит место, криминалисты начнут работать, собачки понюхают, туда-сюда, – раздался тихий голос Вити. – Нас допросят, скорее всего в участке, все запишут. Примерно так.

– Что ты думаешь?.. – Тимур поднял руку, чтобы привлечь внимание напарника, а потом показал пальцем на дома, которые стояли около агентства. Все, как один, были выше этого псевдоисторического особняка.

Витя сузил глаза и снова затянулся.

– Да, я тоже про это подумал. Ты нашел?..

– Не-а, – Тимур покачал головой. – Но форточка была открыта.

И прежде чем Зоя успела что-либо спросить, она услышала сирены. У особняка, с характерным воем шин, затормозила машина с мигалками. С переднего пассажирского сидения тут же выскочил невысокий, но ладно сложенный мужчина – такой же лысый, как и Витя. Его лицо напоминало советскую игрушку для самых маленьких, и Зоя тут же поняла странное прозвище, которое его знакомые дали полицейскому.

Голос у мужчины, впрочем, был совсем не игрушечный – зычный и резкий. Он энергично поздоровался сначала с Тимуром, затем с Витей за руку, а потом сузил глаза и посмотрел на Зою.

– Это ваша новая?.. Нет? А кто тогда? Девочка, ты совершеннолетняя?

Зоя оторопела.

– Она была тут, Стас, – начал рассказывать Тимур, – как я и сказал в отделении по телефону: мы пришли чуть позже, обнаружили тело почти одновременно.

– Хорошо, – полицейский посмотрел на Зою еще раз, а потом стал раздавать команды остальным сотрудникам, которые уже вылезли из автомобиля и подходили к особняку.

Потом Стас опять заговорил с Тимуром и Витей, не обращая почти никакого внимания на Зою.

– И что думаете? И вы-то как с убитой связаны?

– Работа, – Тимур пожал плечами и рассеяно улыбнулся, – как еще.

– Она аванс не заплатила, – раздался вздох Вити, который отходил к урне, чтобы выкинуть окурок.

– Сонька вас прибьет, – хохотнул Стас, а Тимур поежился с настолько видимым страхом на лице, что Зоя была уверена в его искренности.

– Прибьет – план перевыполните, – негромко протянул Витя, безо всякой, правда, улыбки на лице, – так что, тут тебе все рассказать, или в отделении запишете?

Стас вздохнул, пригладил лысую макушку, а потом внимательно посмотрел на Зою.

– Так ваша?..

Девушка скривилась.

– Если можно, расскажите, каковы должны быть мои действия, – она старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, – я никогда не была в подобной ситуации. Что именно мне стоит предпринять, чтобы действовать в рамках закона? Что меня ждет?

Полицейский улыбнулся, как будто она его позабавила. Зое было неприятно – сначала шок и ужас от ситуации в целом, резкий переход к неловкому общению с фактически незнакомыми людьми, потом этот полицейский, который ведет себя панибратски с ее подельниками по несчастью – но это панибратство заставляло девушку чувствовать себя еще хуже, еще глупее и обособленнее.

– Прошу простить, гражданочка, а все-таки вам?..

– Мне двадцать два, – резко и строго ответила Зоя.

Полицейский вздохнул.

– Тим, вы не скатаетесь? Ну, без мигалочек, спокойно? Вы на колесах?

– Угу, – Витя на это кивнул, – за углом моя.

– Хорошо, – Тимур тоже кивнул полицейскому и посмотрел на Зою, – нам с тобой придется проехать в отделение и дать показания оперуполномоченному. Мы расскажем все, что видели, он все запишет. Дальше посмотрим. Мы довезем тебя, если ты не возражаешь.

Зоя подумала, что и выбора, на самом деле, у нее никакого не было. Оставалось только кивнуть и пойти за своими новыми знакомыми.

За углом, немного кособочно, так, чтобы втиснуться, припаркована большая белая машина, которая своими размерами и формой напомнила Зое бегемота. Витя достал ключи и протиснулся к водительскому месту, обтирая пиджаком двери соседних автомобилей. С пассажирской стороны было свободнее, и Тимур заботливо открыл перед Зоей дверь второго ряда, сам заскакивая на переднее сидение к своему компаньону.

Салон машины был светлым и приятно пах чистотой, без примесей ароматизаторов, которыми грешили многие водители. Послышались два щелчка – оба мужчины пристегнулись. Витя потянулся оглянулся на Зою:

– И ты пристегнись, пожалуйста, – негромко попросил он.

Зоя снова подумала о том, что Витя каким-то непостижимым образом похож и на сорокалетнего, и на двадцатилетнего одновременно. Грубые черты лица плохо вязались с открытым, почти беззащитным взглядом синих глаз. Впечатление, впрочем, довольно быстро развеялось, стоило только мужчине уверенным хватом взяться за переключение передач, завести машину и ловко вырулить с парковочного места, не задев соседние автомобили.

– Зоя, а у тебя есть права? – Тимур увидел, что девушка внимательно наблюдает за Витей, и обернулся к ней с вопросом, явно нацеленным на то, чтобы завязать разговор.

Она отрицательно покачала головой. В их семье никогда ни у кого не было машины, а потому и никакой необходимости учиться не возникало.

– Если будешь, начинай с механики, – наставительно сказал Витя, как будто чтобы просто что-то сказать. Они лавировали в узких, забитых переулках Арбата, двигаясь к Садовому кольцу.

Зое же не хотелось заполнять тишину пустыми разговорами. Она чувствовала и неловкость, и напряжение, и неудоумение, которое появилось только сейчас, когда она более-менее отошла от первых эмоций.

– Зачем кому-то убивать простую владелицу переводческого агентства, да еще вот так? – спросила она своих невольных спутников.

Оба мужчины обернулись на нее – даже Витя оторвался на пару секунд от дороги. Зое показалась, что у обоих на лице промелькнул странный интерес.

– Это хороший вопрос, – протянул Тимур, улыбаясь, но не добавил больше ничего.

Зоя поняла, что, несмотря на достаточно дружелюбное и даже заботливое поведение по отношению к ней, они оба почти не делились с ней никакими своими соображениями по поводу произошедшего. И, подумав, она поняла, что и она для них остается незнакомкой, которую они застали на месте убийства – застали первой. Неужели они могли в чем-то ее подозревать? От этой мысли во рту появлялось чувство горечи, словно она съела сгнивший огрызок яблока.

Отделение располагалось на другой стороне Садового, в небольшом хлипком деревянном домике – подлинной исторической застройке, не чета той подделке, где было агентство.

Внутри стоял тот непередаваемый запах вечной сырости, какой бывает только у старых деревянных домов. Пол ходил ходуном. По коридору быстрым шагом передвигались мужчины и женщины в форме. На ее спутников бросали взгляды, кто-то здоровался, но, в целом, своим появлением они не вызвали никакого удивления.

Тимур остановился у двери с табличкой «Дежурный оперуполномоченный» и постучался. Раздался громкий возглас. Тимур кивнул и открыл дверь, пропуская сначала Зою, потом Витю.

В помещении с темно-зелеными крашеными стенами, какие бывают только в присутственных местах такого толка, было два разноформатных стола. За одним сидела женщина лет сорока с выкрашенными в ярко-красный цвет волосами. Острые ноготки стучали по клавиатуре допотопного компьютера. Женщина лишь на мгновение отвлеклась от своей работы, кивнув вошедшим.

– Здравствуй, Маша, – почти хором сказали спутники Зои.

– Паша, а что ты тут? – это уже спросил только Тимур, смотря на длинного и худого мужчину в форме, который сидел за столом напротив красноволосой женщины.

– А что я… – пробормотал полицейский, – Лешка должен был заступить, да вот представьте, уже вышел из дома и скрутило. Скорая и больничка, аппендицит… Через час Володька приедет, но пока придется тянуть.

Витя бросил странный взгляд на Зою, открыл было рот, но потом закрыл. Девушка почувствовала новый виток неуверенности в себе и раздражения от того, что она эти эмоции испытывает.

Полицейский, судя по всему, как-то по-своему понял заминку и кивнул.

– Да ничего, ничего, я все запишу… – он громко зевнул, с чавканьем закрывая затем рот. Выглядел он изможденным и осунувшимся. По всей видимости, он работал с ночи, и, по всей видимости, если бы не Зоя, ее новые знакомые предложили бы ему подождать, пока не придет его сменщик, но с ними была она – а значит, такого рода дружеское панибратство могло быть неловким.

Чужак, подумала Зоя, вот кем она была для всех этих людей. Это чувство, такое ей знакомое, испытывать было стыдно и мучительно, даже – и особенно – среди незнакомцев.

Полицейский грузно вздохнул, обвел своих посетителей тяжелым взглядом красных от недосыпа глаз, остановился на Вите.

– Давай покурим, а? – протянул он, а потом перевел взгляд на свою коллегу, – Марусь, прости, молю, иначе погибель. Гражданочка, вы не против?

Последнюю фразу он обратил уже к Зое, одновременно доставая пачку сигарет из ящика стола. Девушка поняла, что покурить он хочет прямо в кабинете. Она не возражала и кивнула. Раздалось невнятное ворчание, женщина-полицейский встала из-за стола и вышла с громким хлопком двери.

Витя подошел к окну, дернул вниз за шнурок, который открывал форточку, и начал пристраиваться на подоконнике. Жалобно скрипнул дешевый потресканный пластик, которым были отделаны окна.

– Виноват, – пробормотал Витя и постарался сесть так, чтобы не скрипело. Он достал сигарету, зажигалку и уже через пару мгновений затянулся и выпустил дым наверх с явным удовольствием на лице.

Полицейский за столом дымил уже вовсю, стараясь делать это в сторону от своих посетителей.

– Вот это я понимаю, – с огромным облегчением в голосе протянул мужчина, потом снова посмотрел на Зою, – Павел Павлович Зеленчук, дежурный оперуполномоченный отделения внутренних дел. Садитесь. Зачитать ваши права и обязанности?

Зоя сглотнула и села перед столом на небольшой, с зазубринками, деревянный стул.

Витя хмыкнул с подоконника, продолжая курить. Тимур в это время ходил по комнате из угла в угол. Зоя полуобернулась к нему – он что-то говорил себе под нос, то сжимая, то разжимая кулаки.

– Тимур, сядь, твою ж разэтакую! – вдруг рявкнул полицейский, и Зоя подпрыгнула на стуле.

Раздался вздох, и Тимур упал на стул рядом с Зоей, доставая что-то из кармана пиджака – колода карт, та самая, которую девушка видела у него в первую встречу.

Тимур отодвинул в сторону несколько папок на столе, освобождая перед собой пространство, а затем быстро, летящими движениями, принялся выкладывать и снова убирать карты, переворачивать их то рубашкой, то картинкой, и снова и снова по кругу. Зоя распахнула глаза, но поведение молодого мужчины, казалось, не удивляло никого, кроме нее.

Полицейский даже и не смотрел на Тимура, как будто удовлетворившись тем, что его посетитель наконец сидит, а не ходит по комнате.

– Ну так? – он посмотрел на Зою, достал лист бумаги и ручку. – Внимательно вас слушаю. Вас зовут…

– Зоя. А ч-что мне надо сделать?

– Просто расскажи про все, что случилось, – раздался с подоконника негромкий голос Вити.

Девушка сглотнула, собралась с силами и рассказала все, что могла: о том, что искала работу, что увидела вакансию от Светланы Дмитриевны, что взялась за перевод, что владелица агентства позвонила ей рано утром сегодня и попросила принести копию дневника с собой.

– У вас с собой эта копия? – спросил полицейский, кидая окурок в собственную же чашку.

Зоя едва удержалась от того, чтобы поморщиться, потом кивнула, раскрыла рюкзак и достала бумаги. Тимур все это время продолжал молча метать карты по столу, но девушка была уверена – он, как и сидящий на подоконнике Витя, внимательнейшим образом слушал ее рассказ.

Зоя передала стопку листков полицейскому. Тот кивнул, одной рукой устраивая документы на столе, а другой делая пометку в своих записях.

– Я заберу это на время следствия, – сказал он.

– Это вещественные доказательства? – Зоя нашла в памяти слово, которое ассоциировалось у нее с расследованиями.

– Хер его знает, – без обиняков признался оперуполномоченный.

– Мне все равно теперь уже не заплатят за перевод, – Зоя зачем-то, она и сама не знала зачем, решила пошутить, и тут же подумала, что это звучит жалко и цинично, но от полицейского и со стороны подоконника раздались смешки.

– У вас что, Тим? – оперуполномоченный смотрел теперь на соседа Зои, – и что картишки говорят?

– Откуда я знаю, что они говорят, – пробормотал тот задумчиво, – я же тебе не гадалка.

Тимур разложил перед собой три карты, перевернул их и стал внимательно всматриваться, словно желая войти в противоречие со своим же прошлым утверждением.

– Карачаева, Светлана Дмитриевна, – раздался голос Вити, – обратилась к нам несколько дней назад. Говорила, что ей поступают анонимные угрозы, попросила разобраться от кого.

– Угрозы? – протянул полицейский, – и почему она не обратилась к нам?

– Не поверишь, мы спросили то же самое, – задумчиво сказал Тимур, складывающий теперь карты в стопку. – Софья Павловна вообще сказала слать ее куда подальше, клиентка ей совсем не понравилась.

– Сонька чует, – ухмыльнулся полицейский.

– Угу, – раздался вздох с подоконника, – но мы все же решили поболтать, разузнать что да как.

– А подробности?.. – оперуполномоченный приподнял брови.

– Пара письмишек, я скажу Софье Павловне, скинет тебе картинки, – сказал Тимур, продолжая тасовать карты.

– И вот звонит эта Светлана Дмитриевна сегодня утром, воет в трубку, чтобы мы приехали, – Витя продолжил рассказ, – Тим ей сразу сказал, что если там что-то серьезное, то пусть полиции и звонит, но, как видишь, результат на лицо.

– Но вы все-таки подорвались и приехали? – оперуполномоченный приподнял брови.

Неужели, подумала Зоя, он и их в чем-то подозревал? И чем же занимаются ее знакомые? Охранное агентство? Частные детективы?

– Ну да, – Тимур кивнул и забарабанил пальцами по столу, – интересно же!

– Вечно вам интересно, а потом у нас трупы, – скривился полицейский, что-то дописывая.

Потом он протянул Зое заполненный формуляр, попросил проверить, все ли он записал и верно ли, написать свое полное имя и контактный телефон.

– Вы, гражданочка Зоя, свободны, – сказал оперуполномоченный, – а с вами я бы еще потолковал.

Зоя прижала к себе рюкзак. Она отчетливо ощутила себя ребенком, которого взрослые выставляют из команты для того, чтобы обсудить серьезные вопросы.

– Я… эм… я просто могу идти? – неуверенно спросила она.

– Ну да, если вы и вправду нам все рассказали, – полицейский пожал плечами, – мы вам, может, позвоним, если какие-то еще вопросы будут, но это не сейчас.

– Хорошо, – Зоя кивнула, вставая, но тут же встрепенулся и Тимур.

– А то ты нас подожди, – он повернулся к девушке и широко ей улыбнулся, – мы тут поболтаем, а потом поедем к нам в офис, у нас и кофе есть.

Витя, который почти докурил сигарету, отчего-то закашлялся. Зоя повернулась к нему и увидела, что тот покраснел – по всей видимости, от недостатка кислорода.

– З-зачем? – девушка недоумевающе посмотрела на Тимура, особенно смущенная тем, что такой разговор они ведут перед представителем полиции.

– Да просто, – Тимур улыбался широко и беззаботно.

– Кофе хороший, – полицейский, который склонился над столом, сказал это как бы между делом, – ну, у них… ага, вот оно…

Он нашел, видимо, те бумаги, которые искал и больше не обращал на Зою никакого внимания.

Чувство того, что она оказалась в причудливом балагане, где ее пытаются выдернуть со зрительского места и поставить на сцену, усилилось. Что за поведение всех вокруг? Ей было и любопытно, но и, одновременно, странно и неуютно. Чувство самосохранения говорило, что надо уходить, потому она покачала головой и встала.

– Благодарю, но я пойду.

– Может, хоть до метро подкинуть? – предложил тихо Витя.

– Нет, спасибо, я дойду пешком, – девушка покачала головой.

– Тогда до свидания, – мягко сказал Тимур, и в этом «до свидания» Зоя услышала несколько напугавшее ее обещание новой встречи.

Оперуполномоченный не сказал ничего, Витя уперся взглядом куда-то в пол. Зоя только пожала плечами и вышла из кабинета.

Она самостоятельно нашла выход из участка и с облегчением выдохнула, оказавшись на улице. Несмотря на довольно ранний час, солнце уже начало припекать – день обещал быть жарким. Все, что только что случилось и в агентстве и в отделении, показалось вдруг Зое случившимся с кем-то другим, не с ней. Словно она только что вынырнула из странного миража, в котором все было зыбко и неправда, и реальный мир встречал ее, распахнув теплые объятия.

Она пошла к метро – опять к Киевской, повторяя частично тот же маршрут, что проделала в день, когда получила заказ.

За время, прошедшее с того момента, она успела получить немного денег, перевести немного текста, увидеть убитого человека и познакомиться с очень странными людьми.

Кем были эти двое? И да, еще та девушка с ними, которую постоянно упоминали все вокруг, Соня – по всей видимости, та с грудью, кто вместе с ними была в приемной. Чем занимались эти люди, отчего их так хорошо и спокойно принимали в участке? Может быть и вправду, это частные детективы? Тогда она и вовсе попала в какую-то почти литературную историю. Впрочем, попала – не совсем верное слово. Ведь «попадают» только в книгах, она же просто рассказала все, что знает, и все. С ней распрощались. Если от нее не потребуется больше никаких показаний, то про случившееся она может забыть.

Было ли ей интересно узнать, что произошло? Да, конечно. Стоило, наверное, последить за новостями. Где обычно сообщают о расследованиях и их завершении?

Будет ли она рассказывать матери или Роме о том, что случилось?

При мысли об этом Зоя поморщилась. Отцу, может быть, когда они снова увидятся – да. Его спокойствие и равнодушие к любой жизни вне науки было безопасным – он просто слушал, но никогда не охал.

Дома она оказалась, когда мать уже ушла. Вспоминать все, что случилось, не хотелось, и Зоя решила отвлечься и включила компьютер. Открыла, чтобы рутинно проверить, электронную почту и поняла, что у сегодняшнего дня еще есть чем ее взволновать.

Новое письмо, пришло всего каких-то полчаса назад. Оно было на английском, но это не составляло проблемы – на нем, как и на испанском, Зоя говорила свободно.

Уважаемая мисс Степанова, с радостью сообщаем вам, что ваша заявка на грант рассмотрена и одобрена…

Сердце заколотилось. Этого просто не могло быть…

Просим сообщить нам актуальность вашей заявки на обучение. В случае положительного решения, просим ответить в течение тридцати дней и предоставить следующие документы для зачисления…

Письмо по гранту…Исследование современного фарси… Ее Мадрид!

Три месяца назад они с ее научным руководителем, Валентиной Васильевной, или «тетей Валей», как студенты звали ее за глаза, отправили документы Зои в Мадрид, с мыслью о том, что она могла бы продолжить учебу за границей. Ответа не было так долго, что Зоя и думать про это забыла. А теперь!.. Да, это был шанс, огромный, важный шанс. Мечта, которая была у любого студента – отправиться на учебу за границу. Теплая Испания… Тяга к этой стране была почти столь же сильной, как и желание вернуться в жаркий Тегеран.

Кажется, вселенная решила показать ей воплощение поговорки о том, что при закрытии одной двери всегда приоткроется другая – поговорка, которая у Зои не работала почти никогда, но вот надо же… Ей не нужны эти тридцать дней – рука уже замерла над клавиатурой, чтобы напечатать письмо с согласием.

Тут на экране появилось уведомление – Рома писал ей через Скайп.

«Котик, я знаю про грант, если ты не спишь – я наберу?».

Зоя ответила согласием, попутно думая, что сегодня анималистическая тема в обращении к ней повторятся

Знакомый звук вызова, и вот уже она видела Рому во весь экран – красивое худое лицо с острым носом, короткие русые волосы, веснушки и легкий загар. Зоя всегда считала, что Рома выглядит гораздо лучшее нее, с ее простотой и тонким мышиным хвостиком, но Роме она, кажется, нравилась такой, какой она была.

Они начали встречаться в конце первого курса, и это были первые серьезные отношения Зои, не считая кратковременных, но «самых главных и это навсегда» влюбленностей в старшей школе. Они с Ромой, правда, расставались ненадолго, на лето между третьим и четвертым курсами, но потом возобновили отношения, потому что искренне соскучились друг по другу. Сейчас среди общих друзей их отношения носили статус «проверенных временем». Они знали друг друга как облупленные, умели договариваться, знали, как правильно, плодотворно говорить об отношениях так, чтобы слышать друг друга. Они притерлись друг другу – правда иногда Зоя спрашивала себя, не притерлись ли они так, что уже и цепляться друг о друга нечем? И чего им дальше хотеть от таких отношений? Неужели он сделает ей предложение? И этот грант…

– Котик мой! – радостно заговорил Рома, сверкая улыбкой, – поздравляю тебя! Тетя Валя только что созванивалась с матерью, ей тоже пришло письмо про тебя!

Зоя улыбнулась в ответ, одновременно подумав, что ее научный руководитель могла бы и связаться с ней сразу же, несмотря на ранний час, но, конечно же, не связалась – учеба учебой, а душевности в их общении не было никогда.

Зоя с Ромой поговорили некоторое время о том, какая все же молодец тетя Валя, и как же хорошо, что все удалось, и в конце концов юноша сказал:

– А я ведь присмотрел себе место в Мадриде, тоже. Другая специальность, хочу в древность, но родители уже сказали, что поддержат.

– Ничего себе! – взволнованно ответила Зоя, – как это… внезапно и хорошо.

Она подумала, что это было очень заботливо и предусмотрительно со стороны Ромы, и очень правильно – не желать расставаться со своей девушкой, с которой у тебя такие серьезные отношения. И родители поддержали… ну конечно. Родители Ромы обожали Зою, да и она отвечала им теплыми чувствами, как без этого. И мама Зои тоже очень любила родителей Ромы, и вообще все теперь складывалось самым наилучшим образом…

Они с Ромой обсудили его поездку – он с семьей был на Кипре, затем решили, куда отправятся, когда он вернется – летняя Москва, их друзья, музеи, парки и скорый бал!

Когда он отключился, Зоя еще раз посмотрела на открытое письмо с грантом. Она почувствовала резко накатившую усталость и решила отправиться спать. Ответит она потом. Завтра, может быть. Или через пару дней.

Не ответила она ни в этот день, ни в следующий, ни через один – словно ждала чего-то. Она решила просто отдохнуть. Деньги у нее пока что были. Зоя сначала испытала странное чувство, когда достала из кошелька деньги, отданные за работу Светланой Дмитриевной, но потом рассудила, что лучше она их просто потратит – так и глаза мозолить не будут.

Так что она опять встретилась с Аней – ее лучшим спутником в любых моментах жизни – и они гуляли, болтали, присматривались к одежде для бала. Зоя ни словом не обмолвилась обо всем, что с ней случилось, никому.

Хотела бы она искреннее расслабиться и отнестись ко всему, как к точно и навсегда законченной истории, но что-то внутри нее не позволяло этого. Интуиция ли или что другое, но Зоя волновалась, что та случайная подработка, на которую она так надеялась, точно выйдет ей боком.

А потому когда она на третий день после случившегося выглянула из окна, чтобы проверить, не идет ли дождь – небо было серым – она даже не удивилась тому, что увидела.

Из окна второго этажа хорошо просматривалась дорога и тротуар. Около их дома был припаркован черный автомобиль. Около него, прислонившись к двери и крайне артистично сложив руки на груди, стоял Тимур.

Зоя быстро прыгнула в кроссовки и вышла на улицу. При виде нее мужчина широко улыбнулся и помахал рукой с таким оживлением на лице, как будто встречал своего самого дорогого друга. Зоя заставила себя подумать, что это умелая актерская игра, но с эмоциями ничего поделать не могла – сердце екнуло в сладкой радости от того, что ее так приветствует такой красивый человек.

– Давно стоишь? – спросила она, становясь напротив.

Тимур пожал плечами.

– С час, наверное. Но ведь эффектно получилось! Ты смотришь из окна, а я там…

– А если бы мои окна смотрели на другую сторону? – Зоя приподняла бровь, с трудом удерживаясь от улыбки.

– А я человек везучий, – Тимур подмигнул, оттолкнулся от машины и приблизился.

– И как ты нашел мой адрес? – спросила Зоя.

– Все просто! – мужчина стал загибать пальцы, – ты рассказала, что специалист по фарси. Имя у тебя не такое и частое. Витюша – он у нас главный мозг – нашел списки студентов по этому языку, а потом нашел твое имя, а потом пробил твой адрес по базе…

Тимур говорил увлеченно, явно желая впечатлить Зою, и та слушала с искренним интересом. Вдруг мужчина прервался и рассмеялся.

– Ладно. Я просто спросил ПалПалыча, помнишь? В отделении, опер. Его поставили по этому делу.

– Полицейские так просто раздают всем личные данные?.. – Зоя почувствовала неприятный холодок внутри.

Тимур покачал головой.

– Нет, конечно нет. Не всем. Но нам – да. Иногда. Когда это важно.

– А вы – это?..

– Я все тебе расскажу и даже покажу. Но сейчас к главному, почему я тут.

Тимур так резко перешел к серьезному выражению лица и тону, что Зоя даже опешила.

– В разных районах города совершено три ограбления квартир. Все перевернуто вверх дном, украдены несколько мелочей – драгоценности, мелкая техника. Все выглядит как обычное домушничество, только вот…

– Только вот?.. – Зоя сглотнула.

– Только вот все эти квартиры объединяет то, что в них жили сотрудники переводческого агентства нашей незабвенной Светланы Дмитриевны, – вздохнул Тимур.

– Кто-то что-то ищет?.. – спросила Зоя почти бездумно, ведь ответ и так был очевиден.

– Да, кто-то что-то ищет, – Тимур кивнул и посмотрел на девушку внимательно, – и может случиться так, что искать он придет и к тебе.

Глава 3. В которой Зоя получает второе предложение о работе и, к сожалению, принимает и его

Зоя испытала острую смесь эмоций: страх и накатывающая волной вина – ведь и мать сюда вмешают, вот она умудрилась вляпаться со своей этой работой! – а затем резкое чувство отстраненного, почти научного любопытства.

– Но я не была устроена туда на работу официально, – девушка нахмурилась и покачала головой, – как они смогут меня найти? Только если владелица агентства делилась моим именем, вела какие-то записи…

Тимур улыбнулся так широко, словно только что услышал невероятно приятную и воодушевляющую новость.

– Правильно говоришь. И они не пришли к тебе сразу, значит – про тебя не знают.

– Или то, что случилось, не связано с тем документом, который я переводила, – Зоя пожала плечами.

– Не связано? – протянул Тимур, – то есть тебе утром звонят и говорят срочно привезти документ, а потом оказывается, что звонивший – труп, но это случайность?..

Зоя только снова дернула плечами.

– Допустим, связано. Но у меня ничего нет. И знать про меня, как ты полагаешь, они не могут. Тогда зачем ты тут?

– Я не хочу, чтобы ты пострадала, – совершенно просто и спокойно ответил мужчина.

Зоя приподняла брови и сама сложила руки на груди, вторя Тимуру и этим жестом как будто отгораживаясь от него.

Ей хотелось спросить что-то вроде: «какое тебе есть дело до незнакомого человека?», «мы не знаем друг друга, как ты можешь обо мне беспокоиться?», но все это звучало бы слишком по-книжному, с налетом несвойственного ей пафоса. Оттого она все перебирала и перебирала слова и никак не находила те, которые помогли бы ей верно ответить на столь бесхитростное, и все же странное замечание Тимура.

– Слушай, – тот, видимо, уже не чаял дождаться от нее чего-либо и продолжил говорить, – просто… поверь моей интуиции. Я чую проблемы. А ты попала в это случайно, и мне неприятно, что проблемы могут быть у того, кто ни в чем не виноват.

– Тебе?.. неприятно?..

– А что, не мотивация? – он опять улыбнулся, – тем более, что нам есть, что тебе предложить.

– Вам?.. А все же кто вы такие? Ты, твой друг…

– Витюша, – почти ласково протянул Тимур, – да, и Софья Павловна.

Зое было неуютно от того, что он называет коллег прозвищами – снова это чувство чужой вечеринки, на которую она попала по ошибке, а уйти не может.

– Так чем вы занимаетесь? – Зоя попробовала вернуть разговор в нужное ей русло.

– Ты не против прокатиться со мной? Я все тебе расскажу по дороге, а потом и покажу.

Девушка с сомнением покосилась на машину. Ей было очень неловко отказывать и неловко от того, что ее подозрительность могли счесть излишней, особенно такой приятный с виду человек, однако ей все же было некомфортно от мысли о езде с почти незнакомцем.

– Я… как бы верно сказать… – замялась она.

Тимур приподнял брови и покачал головой – тепло, без какой-либо обиды.

– Я понимаю, конечно. Но ты же видела, меня знают в полиции…

– Я понимаю, в полиции знают, но я-то… – Зоя начала быстро думать, что можно сделать, чтобы точно обезопасить себя: скинуть номер машины Ане? Но ведь та будет потом спрашивать, а что-то рассказывать пока что совсем не хотелось… Что еще?..

– Понял! – раздался почему-то очень довольный возглас Тимура, а потом прозвучал характерный звук закрытия дверей автомобиля, – значит, мы едем на метро!

– Что? – опешила Зоя.

– Тебе ведь так будет спокойнее? – Тимур проверил, не мешает ли его машина прохожим и не нарушает ли он правил парковки.

Потом он обернулся к девушке и опять воссиял:

– Так спокойнее же?

Он похож на ребенка, подумала Зоя – на ребенка, которому постоянно, одну за одной, дарят игрушки.

Ей, однако, было очень неловко прямо сказать, что да, так ей спокойнее. Пускай Тимур и предлагал ей очень опрометчивое для молодой девушки путешествие в собственной машине, ей все равно было неудобно, что ему придется отказаться от комфортного вида транспорта в пользу шумного метро.

– Позволишь? – вдруг он грациозно выставил локоть и по-позерски склонил голову, словно изображая галантного кавалера из девятнадцатого века. Все это могло бы сойти за шутовство, если бы Зоя интуитивно не понимала – перед ней человек крайне серьезный. Пускай сейчас он и пытается ее отвлекать своими манерами, но делает он это, чтобы ей было легче.

Девушка осторожно схватила локоть.

– Пойдем туда, – она кивнула головой на дома, – через дворы быстрее.

– Конечно, – Тимур улыбнулся, и они неспешно пошли к «Багратионовской».

– Так все же?.. – Зоя вернулась к своему вопросу, – вы…

– Мы – маленькое, почти семейное предприятие по решению разных сложных вопросов.

– Детективное агентство? – Зое почему-то захотелось обернуться вокруг, как будто кто-то мог их подслушивать. Глупость, конечно, потому что по дороге была лишь детская площадка да скучающие полусонные дворовые выпивохи.

Тимур покачал головой.

– Не совсем, и даже совсем нет, хотя и да. Оформлены мы как детективное агентство, верно. Но вот если ты Софье Павловне скажешь, что мы детективы, голову она открутит тут же.

– Почему? – нахмурилась Зоя, у которой уже начало формироваться представление об упоминаемой женщине как о человеке, от которого стоит держаться подальше.

– Мы много чем занимаемся, – неопределенно протянул Тимур. Они были уже совсем близко к метро.

К удивлению Зои, у ее спутника даже был проездной. Почему-то Тимур ей казался из того сорта людей, что говорят протяжно «я уже и не помню, когда последний раз спускался в метро», намекая, что при наличии машины общественный транспорт им совсем без надобности. У самой же Зои пока что продолжала работать студенческая карточка.

– Ты ведь будешь так и кружить без ответов? – осмелела она, когда они зашли в полупустой вагон метро и забились, стоя, в угол у прохода.

Тимур опять улыбнулся.

– Ну что ты. Никаких кружений. Все довольно просто.

Вагон качнуло, и он сжал тонкими пальцами поручень. Блеск обручального кольца в который раз привлек внимание Зои.

– Если начинать издалека и описывать без деталей, то мой отец – довольно известный в определенных кругах и весьма богатый человек. У меня трое старших братьев, все как на подбор: умные, талантливые, выдающиеся каждый в своем деле, бизнесмены, – Тимур смотрел своими большими темными глазами то на Зою, то на пробегающие за окном поезда виды. – Я же вышел абсолютно бестолковый.

Зоя и удивилась такой прямоте, и подумала на секунду, что это вид кокетства, но не улыбнуться не смогла.

– Отец пристроил меня в Бауманку, там я познакомился с Витей…

– Ах вы закончили Бауманку… – протянула Зоя с улыбкой.

Ей достаточно много приходилось общаться со студентами из технических вузов – они были частыми гостями балов, да и Аня долгое время встречалась с одним из МИФИ. Про бауманцев она была наслышана, но вот их, так получилось, до этого момента не встречала.

Тимур на несколько мгновений замолчал и смотрел только в окно.

– В некотором роде да, закончили… В общем, после того, как я получил диплом, то отец не знал, что со мной делать. Я тоже не знал, что с собой делать, тут у нас с отцом была такая редкая для нас согласованность. А он у меня человек строгих принципов и бездельничья не любит. Поэтому он стал гонять меня по разным поручениям, туда-сюда, с этим поговорить, с другим познакомиться. Так я и бегал. А потом у его друга случилась неприятность. И отец решил ему помочь и впряг меня разузнать и проверить кое-какие вещи. А там, знаешь, были всякие технические штуки, вот я тогда вспомнил про Витю и набрал ему. И как-то так удачно у нас с ним все вместе получилось: и друг отца в тюрьму не пошел, и нам понравилось что-то вместе делать, и тут же отец мне и другое дело подкинул… В общем, да, избалованный сын богатого отца получает хороший стартовый пинок, ничего нового.

Тимур улыбнулся и качнулся на перекладине, как будто очень довольная обезьянка, получившая свежий банан.

Зое сразу же захотелось что-то сказать, что-то такое, что поддержало бы эту откровенность – похвалить за нее, подчеркнуть, как редка она бывает среди людей того круга, к которому она Тимура уже приписала…

…и тут она осознала, что ее знакомый вовсе не был лишен талантов, как про себя говорил, совсем наоборот. Если умение располагать к себе так, чтобы расслабить и одновременно смутить собеседника, записали бы в университетскую дисциплину, то Тимуру точно сразу дали бы докторскую.

Молодой мужчина между тем внимательно смотрел на свою спутницу, как будто силясь прочитать ее мысли, а потом подмигнул, словно догадался, что она поняла тонкость его общения.

– Так вот, – продолжил Тимур как ни в чем ни бывало, – мы с Витюшей стали брать заказы, то один, то второй. Разное, очень разное, но если пытаться описать это как-то общими словами, то выходит, что мы помогали там, где неясно, к кому обращаться, а проблему или вопрос решить надо. Агентство по решению необычных запросов.

– И как же вы все-таки называетесь? – Зоя встала ближе к Тимуру: по мере приближения к центру в вагон забивалось все больше и больше людей.

Тимур нахмурился, как будто вопрос сбил его с толку, а потом сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил маленькую, светло-серого цвета визитку с серебряным тиснением.

На ней был только номер телефона, а рядом, неаккуратно, словно человек писал на бегу, было выведено: «Тимур».

– Вы называетесь… никак? – Зоя непонимающе качнула головой.

– Вроде того, – коротко рассмеялся ее собеседник, – мы вечно деремся из-за названия, так что просто сделали каждый себе по стопке визиток и, если надо, отдаем их – кому надо и кому доверяем. Мы не беремся абы за что… но вот твоя Светлана Дмитриевна… Права была Софья Павловна. Но нас так просили ей помочь… – лицо Тимура мгновенно переменилось и выражало искреннюю досаду, – теперь еще и отвечай, что клиентка умерла…

– Она ведь вам не заплатила?.. – Зоя вспомнила разговор Тимура и Виктора.

– Ну, заплатила или нет – это мы между собой знаем, а слухам все равно. Нехорошо это. У нас или умирают до того, как мы приступаем, или не умирают, потому что мы приступили, в процессе все должны оставаться живыми. – Молодой мужчина покачал головой.

Они доехали до кольцевой. Тимур показал на плане одну из центральных станций, которая и была их финальной точкой, и через одну пересадку они уже вышли. Зоя на выходе из метро привычно окинула взглядом памятник поэту в начале бульвара, а потом пошла за Тимуром вниз по улице. Буквально квартал, и они остановились напротив яркой, красно-кирпичной монастырской стены, прянично украшенной белыми кирпичами под крышей и вокруг небольших оконцев.

Зоя нахмурилась, когда увидела, что Тимур уверенным шагом направился к въездным воротам в монастырь, которые были перекрыты красивой кованой решеткой.

Девушка решила не задавать лишних вопросов, однако почувствовала себя неуютно в своих пускай и длинных, но шортах, и с непокрытой головой. Она не была религиозна, но всегда старалась соблюдать нехитрые правила священных мест, к какой бы конфессии они ни относились.

В этом монастыре Зоя еще не бывала. Во внутреннем дворике, густо засаженном яблонями, было три церкви, одна явно времен первых Романовых, вторая – восемнадцатого века, а третья, самая большая, выглядела как слоеный пирог – старый фундамент в основании и храм точно конца девятнадцатого века навершием, с прослойками и нахлестом всех эпох между этими вехами.

Тимур поманил ее за собой, указывая на неприметную фанерную дверь в одно из помещений, которое располагалось в корпусах, выходящих фасадом на дорогу. Зоя послушно зашла внутрь и оказалась внизу узкой кованой лестницы невероятной красоты, которая двумя пролетами шла наверх. Тимур уже взлетел по ступенькам, и девушка последовала за ним, крутя головой и разглядывая детали. Они остановились около невысокой, обшитой деревом двери. Тимур присмотрелся, кивнул, толкнул дверь от себя и жестом то ли метрдотеля, то ли пытающегося усыпить бдительность карманника пригласил Зою пройти внутрь.

– Ничего не говори и ничего не бойся, – шепнул он в последний момент, и это, как ни удивительно, нисколько не помогло Зое успокоиться.

Она оказалась в небольшом помещении со сводчатым потолком. Сразу при входе, по левую руку, было три пластиковых стула. По правую руку – высокая ширма. Комната сейчас освещалась естественным светом, который шел из низких, с подоконниками почти у пола, окон. Их было три, и около каждого стояло по столу. На одном – том, что был прямо напротив входа – не было ничего, кроме монитора и толстой, как-то почти торжественно лежащей в центре записной книжки. Второй стол, если не считать компьютера, был целиком занят большим чертежом, концы которого свисали с краев чуть ли не до самого пола. А за третьим, где с техникой соседствовали несколько аккуратных стопок из папок, сидела, полубоком, закинув ногу на ногу, Софья. Она была одета в тонкие, похожие скорее на леггинсы, леопардовые джинсы, объемную белую футболку и белые кеды. Волосы были убраны наверх, но не в небрежный хвостик, как у Зои, а в красиво приподнятый, ловко повязанный хвост, показывающий не утреннюю торопливость, а тщательность и внимание к своей внешности.

– Сядь туда пока, пожалуйста, – Тимур кивнул на средний стол, заваленный чертежами. Зоя боязливо прошла и села в оказавшееся удобным офисное кресло.

Тимур все так же стоял у входа в комнату. Зоя почувствовала за спиной движение, невольно обернулась и увидела, как молодая женщина за соседним столом поджала губы, издала невнятное ругательство, потом что-то прошипела, схватила с подоконника красную лаковую сумочку и вскочила на ноги. Однако выйти она не смогла.

– Софья Павловна, не казни дурака такого! – Тимур внезапно буквально упал перед ней на колени, загораживая проход, и приложил в молитвенном жесте руки к груди. Глаза его при этом блестели хитростью и весельем.

Софья остановилась, бросила через плечо яростный взгляд на Зою и повернулась к Тимуру.

– Я тебе сказала!.. Я не собираюсь и не буду в этом участвовать.

Она попробовала отшатнуться в сторону и пройти, но Тимур двинулся за ней на коленях.

– Свет очей наших, но кто мы без тебя?!

И новый взгляд от Софьи. Кажется, ей уже было неудобно за балаган Тимура, но эффект точно был достигнут – она никуда не ушла. Вместо этого вскинула руку, схватила Тимура за ворот пиджака и одним сильным движением вздернула вверх с пола. Зоя увидела, как заиграли под рукавом футболки накаченные мышцы бицепса, и невольно сравнила со своими хилыми тонкими руками вечно сидящего сиднем студента.

– Мурка! – рявкнула Софья, тыкая острым ногтем прямо в грудь мужчины напротив. Тот на это взял руку девушки в свои ладони, а затем поднес к губам, оставляя на запястье поцелуй.

Софья опять зашипела и отшатнулась обратно к своему столу.

– Дебил. – Она швырнула сумку на стол, раскидывая папки в разные стороны, – со следующего дела твой процент мне.

– Жестокая! – вздохнул Тимур и упал за тот стол, на котором лежала только записная книжка, – но хорошо. Зоя, это Софья Павл…

– Заткнись! – раздалось от той.

– Софья. Софья, просто Софья. А это Зоя, она…

– Я не тупая, я помню, кто это. – Бросила женщина обратно, а затем начала что-то вбивать на клавиатуре и вглядываться в монитор так усиленно, что Зое показалось – это ради того, чтобы смотреть куда угодно, но только не на них. – От меня вам никакой инициативы. Хотите с Витей копаться в этой хрени – копайтесь. Хотите возиться с этой… – Зоя поняла, что речь о ней, и вспыхнула, едва удерживаясь от того, чтобы не вскочить и не уйти, – …возитесь. И зачем ты вообще ее сюда усадил?..

Зое было очень некомфортно. Чувствовать себя объектом, и причем столь неуважительного обсуждения, было препаршиво. При этом она совершенно этих людей, особенно Софью, не знала, оттого медлила с реакцией – она всегда старалась соизмерять то, что отвечает людям, с тем, насколько это подходит ситуации и не выставит ли она себя еще большой дурехой, если ответит.

Неприятную сцену прервал звук открывающейся двери.

В помещение вошел, хмурясь и открывая рот, явно чтобы что-то сказать, Витя, однако он тут же замер, увидев Зою, а та, в свою очередь, только в этот момент поняла, что Тимур усадил ее за его стол, хотя в помещении были стулья для гостей.

Витя посмотрел сначала за Софью – с ее стороны раздалось цоканье, потом на Тимура – тот только молчал, улыбался и сверкал глазами. Вид у новоприбывшего был сумрачным: усталость во взгляде, мешки под глазами, мятый пиджак и, как Зоя заметила со своего места – след женской помады на вороте белой рубашки, ближе к спине, так, что самому не увидеть, только если не вертеться перед зеркалом или пока кто другой не скажет. Видимо, никто и не сказал. Эта примета женского внимания смутила Зою – не сам факт хорошей или, судя по кривости лица, средне хорошей ночи, а очередное нарушение границ: ей не особо хотелось знать такие детали о том, с кем она толком не была знакома.

Витя подошел к своему столу, а Зоя тут же начала вставать, чтобы уступить место. Она старалась не смотреть на испачканный ворот, хотя он был слишком явным цветовым пятном, чтобы так просто убрать его из поля зрения.

– Я ничего не трогала, – спешно начала заверять девушка, решив, что чертежи должны представлять особенную ценность для их владельца.

– Нет-нет, сиди, – в тот же момент негромко заговорил мужчина, махая руками, и оба они, и Зоя, и Витя, столкнулись в общем движении – одной от стола, другого к столу, чтобы потом дернуться в другую сторону, опять одновременно, и снова – чтобы в очередной раз не дать друг другу прохода.

Зоя поняла, что краснеет. Витя выглядел не менее раздосадованным, но точно не из-за нее – он бросал взгляды в сторону Тимура. Тот лишь пожал плечами, приподнял брови, а затем, внимательно смотря на Витю, быстро провел рукой по вороту своей рубашки. Витя нахмурился, не поняв, кажется, намека. Зоя все также стояла у его кресла и пройти не могла.

– Ну как там Ириночка? – раздался голос Софьи, которая переводила взгляд с Зои на Витю и обратно и задала вопрос как будто с каким-то умыслом.

Зое захотелось выругаться и все же уйти. Отчего-то казалось, что именно она, ее появление стало причиной прямо говоря неадекватного поведения окружающих ее людей. Но девушка ничего не успела сказать или сделать. В момент, когда ситуация, казалось, не могла стать более абсурдной, она все же стала – раздался осторожный стук, дверь опять приоткрылась и на пороге появился невысокий щуплый мужчина в монашеском одеянии.

При его появлении Софья слетела со своего места, приблизилась к нему, склонилась – она была на полголовы выше мужчины, а тот осенил ее голову и руки крестным знамением. Женщина затем развернулась и села обратно за свой стол, не забыв по дороге бросить на Зою очередной недовольный взгляд. Ни Тимур, ни Витя не проявили схожего религиозного рвения, только кивнули вошедшему, да и сама Зоя не знала, что ей делать. Она осознала, что никогда не сталкивалась со священниками в личном общении: от церкви ее семья была крайне далека, а храмы девушка посещала только в путешествиях, для того, чтобы познакомиться с интересной архитектурой.

– Отец Николай! Зоя, это наш отец Николай! – воскликнул со своего места Тимур с искренней радостью, а девушка поняла, что от всего происходящего у нее начинает идти кругом голова. С другой стороны, как раз в том, чтобы встретить в монастыре монаха, ничего странного не было, в отличие от всего остального, что происходило с ней в этот день.

– Рад познакомиться, – с улыбкой сказал священник.

Голос у отца Николая был по звучанию не слишком молодым, и девушка подумала, что, несмотря на видимую едва ли не юношескую тонкость фигуры, ему вполне могло быть за пятьдесят. У него были светлые, словно прозрачные, глаза, а на лице царила мирная благостность, которая при этом сочеталась с выгнутыми в явном любопытстве бровями.

– Вы – новый сотрудник? Ребята, вы наконец кого-то нашли? – спросил он, продолжая улыбаться в аккуратную, темную, с едва заметной проседью, бороду, и это «ребята» прозвучало так отечески, что Зоя убедилась, что он точно старше всех в этой комнате.

– Надеюсь, отец Николай, очень надеюсь… – глубоко и крайне театрально вздохнул Тимур, а священник посмотрел в сторону говорившего с лукавой веселостью во взгляде, нисколько, видимо, не купившись на дурашливость тона.

А вот Зое с каждой минутой становилось все неприятнее. С утра, у ее дома, Тимур вел себя приятно и вежливо, а сейчас же просто кинул в круговорот неведомой ей жизни и неведомых людей, теперь еще начинает говорить про работу.

– Расскажете? Я тут, на самом деле, за кофе зашел, если вы не возражаете.

– Никогда не возражаем, – в этот раз голос подал Витя.

Отец Николай внимательно посмотрел на него. Зоя увидела, как дрогнули его губы.

– Как все же приятно заходить к вам, молодые люди, – он обвел взглядом всех в помещении, – глаз радуется, когда видишь таких умных, добрых и следящих за своим внешним видом девушек и юношей, не так ли?

Отец Николай так прямо и пристально посмотрел на Витю, что тот, сначала ничего не поняв, через секунду слова оценил, вскочил и бросился за ширму, куда вел узкий проход недалеко от стола Софьи. Оттуда раздалось негромкое, но довольно явное начало ругательства, задушенное в корне, потому что, видимо, мужчина решил, что неприлично сквернословить при священнослужителе. Затем из-за ширмы раздался хлопок двери.

Отец Николай все это время сохранял самый спокойный вид, и вслед за Витей сам отправился за ширму, откуда через пару мгновений раздался характерный звук кофемашины, а затем донесся и приятный аромат кофе.

Зоя, не зная, что еще ей делать, села обратно в кресло Вити. Отец Николай вынырнул из-за ширмы с дымящейся чашкой в руках, затем сел на стул для посетителей.

– Так что за история? – протянул он с видом ожидающего начала представления посетителя театра.

Софья что-то буркнула за спиной Зои.

– Ты гневаешься, – протянул ей отец Николай с доброй улыбкой. Ответа не было, видеть лицо Софьи Зоя не могла, но священник улыбнулся шире, видимо, удовлетворившись выражением лица той, к кому обращался.

– Конечно гневается! – вступил Тимур, – она нас предупреждала.

– А вы опять не послушали? – смешливо заметил отец Николай и сделал глоток из кружки.

– Конечно не послушали, – раздался негромкий голос Вити, который шагнул из-за ширмы. Он был без пиджака и в свежей, без пятен, рубашке. Менее утомленным, однако, он выглядеть не стал, и Зое показалось, что ко всему этому добавилась еще и досада от того, что все увидели то, что он показывать не хотел.

Отец Николай сделал новый глоток и смотрел теперь то на Тимура, то на Витю, то даже на Зою выжидательно.

И Тимур не заставил себя долго ждать.

– Светлана Дмитриевна Карачаева, владелица переводческого агентства. Это все Марат сосватал, будь он неладен…

Зоя тут же споткнулась об очередное незнакомое имя, но рядом раздался тихий голос Вити:

– Это его брат.

Витя стоял около ширмы, недалеко от своего стола, но не спешил сгонять ее со своего кресла. Девушка почувствовала благодарность за пояснение.

– …это какой-то там кум-сват, в общем пятая вода на киселе, и вот эта Светлана Дмитриевна в чем-то там когда-то помогла этому непонятно кому, а Марат сразу стал нас ей подкидывать! – Тимур в это время продолжал рассказ, и Зоя увидела, как он достает из кармана колоду, нисколько не стесняясь присутствия священнослужителя.

Отец Николай, как до этого и оперуполномоченный в полиции, не повел и бровью.

Тимур начал метать карты своими, уже ставшими обычными для Зои, четкими и отточенными движениями, всматриваясь в карты, но словно не придавая им особого значения – по крайней мере говорить ему его действия не мешали нисколько. Или даже… помогали? Девушка задумалась, не мог ли этот странный ритуал на самом деле быть способом то ли снять нервное напряжение, то ли просто занять руки.

– Марат всегда подкидывает дрянь, – раздалось от стола Софьи.

– А мне понравилась та история с питонами, – Витя пожал плечами, на что его коллега только фыркнула.

– Дрянь-не дрянь, но звучало интересно, – Тимур смотрел только в карты, – кто-то, неясно кто, угрожал нашей дорогой Светлане Дмитриевне. Причем она не понимала, по ее словам, чем именно. От нее требовали встреч, на которые она не хотела являться, требовали настойчиво, в течение месяца.

– А какова причина угроз? То есть она не знала, почему ей угрожают, но ведь могла сопоставить, когда это началось?.. – начал энергично задавать вопросы отец Николай. Глаза его горели.

– Как же, – раздалось ворчание Софьи, – ничего она нам не сказала. Описала в истерике, что ей звонят с незнакомых номеров, требуют встречу. Присылают с анонимных сайтов смски с местами встреч…

– На которые она, конечно же, никогда не ходила, – вставил Тимур.

– А больше она нам ничего не рассказала, – продолжила Софья, – хотела вот на днях, и денег не заплатила…

– Как неприятно, – вздохнул искренне отец Николай, – и что же дальше?

– А что дальше? – раздалось от Софьи, – а ничего дальше, померла Светлана Дмитриевна…

Отец Николай перекрестился.

– …и прости Господи, хрен бы с ней!

Священник вздохнул на такую бесчувственность Софьи.

– Как верно Софья Павловна заметила, наша Светлана Дмитриевна имела неосторожность быть убитой, – Тимур покачал головой, – однако утром перед тем, как, собственно, и вступить на путь вечности, она позвонила мне, вся на нервах, просила приехать. Мне отчего-то было несподручно оставлять даму в таком настроении, я позвонил Витюше. Мы и прибыли, и обнаружили в переводческом агентстве не только еще теплое тело нашей почти клиентки, но и прекрасное создание, которое вы, отец Николай, имеете возможность видеть сейчас перед собой.

Зоя поняла, что покраснела. Смотреть ни на отца Николая, ни на Тимура сил не было, оставалось только ждать, когда этот позор с описанием ее, словно картины третьесортного художника со Старого Арбата, закончится.

– Так вот, Зоя… Как тебя по батюшке?..

Девушка не ответила, только нахмурилась и все-таки кинула на Тимура напряженный взгляд.

– Зоя оказалась почти что в той же ситуации, что и мы. Наша Светлана Дмитриевна наняла ее для перевода одного любопытного документа, написанного на хоть и не редком, но не самом распространенном для переводчиков языке.

– На каком же? – тут же спросил отец Николай.

– На киргизском, – тут подсказал сам Тимур, – так вот, Светлана Дмитриевна и нашу Зою вызвала странным звонком к себе пораньше поутру, с просьбой принести распечатки того документа… И встретились мы уже над трупом. Из чего я, как самый скучный и невнимательный обыватель, решил сделать вывод, что дневники эти, вероятно, могли быть как-то с убиением несчастной связаны. Тетка, кстати, пренеприятнейшая, пардон что о мертвых кое-как. В общем, история такова, что скатались мы в полицию, рассказали все, как было, не утаивая ни малейшей подробности, да и думали, что дело с концом, но нет. Хотя вру, совсем вру. Не верил я, что дело с концом. И кум этот маратовский расстроился, или как там его. И странности начали происходить – мне Пал Палыч, опер, позвонил и сказал, что пошли по нескольким квартирам ограбления, но все в квартирах этих работали у нашей Светланы Дмитриевны…

Отец Николай смотрел теперь внимательно на Зою.

– Ох, как небезопасно звучит для вас.

– Именно! – Тимур взмахнул руками, затем собрал карты в колоду обратно и стал отстукивать ее, чтобы сделать ровной.

– Только это все не значит, что мы должны бежать и хвататься за эту хрень, – заметила Софья громко и жестко.

– Верно, все верно! – кивнул Тимур, – да только как не схватиться? Клиенткой Светлана Дмитриевна нам, в совсем уж точном виде, не стала, но все же как-никак, дело у нее было интересное, пускай и правда выглядящее тяжелым, особенно учитывая крайне скверный характер дамы. Милейшая умная девушка, которая может оказаться в беде – и если мы знаем, что может что-то случиться, то тут, уж, простите, как можно не предотвратить. Помимо этого – какая-то драма. Неясный, но странный дневник, кто-то что-то ищет у сотрудников полуразвалившегося агентства переводов… прям кино! Так что, Зоя, – темные глаза Тимура внезапно вцепились в девушку, – мы будем очень рады, если ты согласишься помочь нам во всем разобраться.

– Вы будете переводить тот документ? – спросил отец Николай, а Зоя почувствовала себя загнанной лисицей на поляне – никакой ямки, чтобы спрятаться, а если остановиться – конец.

Возникла пауза. Девушка не знала, что говорить, молчание начало неудобно затягиваться… как тут раздался тихий голос над ухом:

– Сделать тебе кофе?

Синие глаза Вити смотрели внимательно и с пониманием.

– Да, спасибо, – Зоя быстро встала, ухватившись за эту возможность уйти от разговора. Мужчина кивнул и сделал приглашающей жест рукой.

Она шагнула за ширму, походу беглым взглядом окидывая стол Софьи. На мониторе ее компьютера, по всему периметру, были наклейки в виде цветочков. Рабочее место было закрыто стеклом, под которым виднелась только одна фотография, рассмотреть которую сейчас было невозможно, но отчего-то это стекло и этот кадр глухим гонгом прозвучали внутри… что-то надо было вспомнить, но Зоя не понимала, что именно.

Ширмой была отгорожена достаточно большая часть комнаты, почти половина, получалась своего рода комната в комнате. В одном углу стояло большое, в человеческий рост, зеркало с причудливой массивной деревянной рамой: растения вились в лианообразном узоре, гроздья фруктов свисали сверху, по низу стелилась шашечная резьба. Такое зеркало подошло бы будуару какой-нибудь дамы эпохи модерна, тут же оно смотрелось инородно и диковато. Вероятно, именно благодаря ему Витя и обнаружил свой промах с одеждой.

В противоположном от зеркала углу была видна небольшая дверка, вероятно, скрывающая за собой помещение, где мужчина и переоделся.

Ширма выгораживала большое пространство стены, в которой были ниши. На часть из этих ниш навесили белые деревянные дверки, еще одна, самая большая, была без двери и все ее пространство занимала массивная сверкающая кофемашина.

Витя открыл дверцы одной из ниш и вытащил две чашки – обе разные, цветастые, и совершенно не в масть ни друг другу, ни той чашке, из которой пил отец Николай.

Витя завис над кофемашиной.

– Она, эм, знаешь, может все, с молоком, без молока, пена там, просто плюнуть немного, то есть… словом, что ты любишь?

Он явно суетился и явно пытался себя сдержать и скрыть это.

– Просто черный кофе, – быстро ответила Зоя.

– Ты любишь черный кофе? – Витя обернулся к ней с легким удивлением на лице.

Нет, она не очень любила просто черный кофе, но ей хотелось прекратить страдания человека рядом с собой как можно скорее и не выглядеть капризной, поэтому она кивнула.

– Сейчас вот его бы выпила, а так что угодно. Просто кофе, спасибо.

Витя кивнул, машина зашумела, и через тридцать секунд мужчина протянул ей чашку.

– Держи, зай, – сказал он словно неосознанно, а затем взял чашку для себя и отвернулся обратно к аппарату.

Зоя нахмурилась. Широкая спина – лица девушка не видела – в ту же секунду напряглась, и раздался вздох.

– Виноват.

Стоило ей, наверное, ответить «ничего страшного», но Зоя уже так устала от всего происходящего, что не сказала ничего.

Витя сварил кофе и себе, повернулся к ней – на лице осталась тень смятения, которая довольно странно смотрелась в сочетании с его грубой внешностью, а потом кивнул на дверь.

– Пойдем, покажу, что там.

Они оказались в еще одной, довольно большой комнате – тоже со сводчатыми потолками и бьющим из четырех окон светом.

В углу стоял огромный шкаф, из тех, что, как подумалось девушке, мог бы отправлять в Нарнию.

– Фавны за ним не ждут, но одежду мы храним тут, ага, – как будто прочитав ее мысли, сказал Витя. Он повернулся к ней спиной, чтобы отворить дверцы и показать несколько вешалок с идеально выглаженными белыми рубашками. Зое оставалось только в удивлении смотреть на его лысый затылок – она отчего-то никак не могла подозревать в нем любителя сказочных историй.

В центре помещения стоял длинный стол и шесть стульев вокруг него. Еще дальше – широкий, выглядящий очень удобным диван.

– Это если засидимся или если придем слишком рано, – пояснил мужчина довольно очевидную вещь.

– Или если не уйдем вообще, – раздался сзади насмешливый голос, и Зоя, которая в это время решила все-таки пригубить свой, весьма приличный, кофе, едва не поперхнулась от неожиданности.

Тимур стоял на пороге комнаты. В его руках тоже была кружка, и когда он понял, что все взгляды устремлены на него, то громко прихлебнул.

– Кипяточку? – протянул он и подмигнул Зое.

– Тим, хватит. – Витя звучал раздраженно и устало.

Тимур сразу как будто остыл, словно до этого бегал внутри невидимого беличьего колеса, а теперь остановился и пытался успокоиться.

– Ты хочешь спросить, – сказал он Зое: не вопрос даже, а утверждение.

Зоя опять испытала раздражение от того, в какую неловкую ситуацию ее ставят почти все присутствующие, а потом – легкую злость за то, что она должна свои чувства преодолевать, чтобы казаться смелой и уверенной в себе, хотя никакой уверенности или сил быть острой на язык и наглой у нее не было.

– Странное место для офиса, – задала она наконец всего лишь один из миллиона вопросов, которые крутились в ее голове.

– Соглашусь, – Тимур кивнул и пояснил, – в этом монастыре в советское время были склады, и мой отец тогда как раз стал промышлять всякими кооперативами, когда это стало можно, а потом, опять же когда это стало можно, быстро и под шумок приватизировал эти помещения. Теперь вот судится с церковью – те, разумеется, требуют, чтобы он комнаты освободил, а он в ответ подает жалобы на то, что ему недостаточно компенсируют потери. Так и тянется, уже много-много лет, а мы так тут и сидим. Кстати, отец Николай просил извинить его: его позвали, а он не захотел вторгаться в ваше общение, попросил вот передать свое удовольствие от знакомства.

Зоя почувствовала странное, неприятное смущение от того, что кто-то почему-то не захотел прерывать ее разговор с малознакомым ей мужчиной.

– А ему, выходит, нравится, что вы тут? – спросила она для того, чтобы скрыть свои эмоции.

Витя коротко усмехнулся, Тимур рассмеялся.

– О, он главный автор всех жалоб на то, что мы здесь. Я даже иногда помогаю их составлять – для суда, для всяких инстанций. Не дело в монастыре быть офисам, я так считаю. Но мой отец – он из тех, кто не любит отпускать то, что, как он полагает, принадлежит ему по праву, пускай даже это право было получено в лихие времена и от людей, которые готовы были продать что угодно за копейки. И отец Николай, и настоятель монастыря понимают, что если тут не будет нас, если отец продаст помещение – будет еще кто-то, может и похуже. Так что мы сосуществуем и дружим, по возможности. А отец Николай любитель наших баек и нашей кофемашины, которую, я надеюсь, ты оценишь во всем ее великолепии.

Зоя нахмурилась и цепко посмотрела на Тимура.

– Ладно, – тот сделал новый, уже тихий, глоток, – предложение мое, точнее наше, потому что Витя тоже согласен. Мы бы хотели покопать это дело, которое, как ты уже слышала, нам не нравится. Вероятно, наши мотивы могут показаться не совсем очевидными, но это то, как мы работаем: не всегда за деньги, но иногда за наше личное спокойствие.

– И что вы хотите от меня?

– ПалПалыч передаст мне сканы того дневника. Хотелось бы, чтобы ты его перевела…

Зоя покачала головой.

– Я… я на самом деле не знаю киргизский – тот язык, на котором написан дневник. Я знаю фарси, знаю таджикский, но вам лучше нанять кого-то….

– Но ты же перевела что-то, разве не так? – перебил Витя, и Зоя повернулась к нему.

– Да, потому что я хотела получить эту работу. Я… в целом, я могу разобраться, у меня есть общие знания по тюркским языкам, но…

– То есть ты на самом деле можешь перевести, – подмигнул Тимур.

– Да, но кто-то, кто разбирается в языке, сделает это быстрее и качественнее.

– Да, но этот кто-то другой не будет тобой. Если будут сложности, мы попросим помощи, но этот дневник и то, что в нем написано, не должны пока выходить за пределы узкого круга.

– Но почему полиция разрешает вам в это вмешиваться?

– У них нет времени переводить длинные дневники с киргизского, – хмыкнул Тимур, – мы дружим и помогаем друг другу, уже давно. Они тоже понимают, что это может быть зацепкой, и понимают, что проще нам с ними вместе исследовать эту историю. Они будут работать по своему профилю: допрашивать подозреваемых, свидетелей и далее по списку, мы – копать ниточку с дневником. Если она никуда нас не приведет – значит не приведет, если приведет в какие-то интересные места – значит, будем гулять по этим местам вместе с полицией. Все просто.

– То есть вы все-таки частные детективы? – Зоя приподняла бровь – она начала брать эмоции под контроль и решила поддеть Тимура.

Тот опять рассмеялся.

– В этот раз – да, пожалуй. Немного частные детективы… Но это неважно. Важно, что ты скажешь. Пятьдесят тысяч как аванс, а потом столько же по завершению, если останемся живы.

Это были большие деньги, Зоя никогда не получала столько за работу. Но продолжать общаться с этими очень странными людьми?..

– Ты пришлешь мне сканы или отдашь? Чтобы я занялась этим…

– Только тут, – Тимур покачал головой, – мне передадут распечатки на руки. У нас есть сейф, и поверь – сюда так просто не проникнуть, побезопаснее банка будет. Вооруженной охраны нет, но есть монахи, которые всегда увидят посторонних в неурочное время, а с внешней стороны и вовсе не проникнуть, решетки пока отпилишь – вся улица соберется. Так что… Никаких флешек, никаких электронных носителей, только бумага, только один экземпляр. Работать будешь здесь.

– Ты столько говоришь, а самое важное не рассказал. – Витя покачал головой, – что дневник-то и сперли.

Зоя удивилась, что не спросила сама, отчего-то ей показалось, что это очевидно – раз вся история из-за этого дневника. Девушка посмотрела на Витю, взглядом прося объяснений.

Он вздохнул.

– Да, его нет, полиция специально смотрела. В офисе нет, у сестры нет, в квартире нет. То есть, может быть, в каком-то секретном месте и есть, но судя по тому, что офис убийца не обыскивал, он быстро получил то, что хотел, и ушел.

– Но потом обыскивал сотрудников агентства? – удивилась Зоя.

– Именно, – кивнул Витя.

– То есть понял, что взял не все? – предположила она, а оба мужчины довольно улыбнулись, словно радуясь ее догадке. Зое хотелось бы чувствовать себя польщенной, но она ощущала себя, наоборот, как будто она несмышленый ребенок, которого хвалят за любую мелочь.

– Думаю, что так и было, – согласился Витя, – взял дневник и понял, что чего-то не хватает. Понять бы, чего именно. Страниц? Каких-то документов?..

И тут Зоя поняла, о чем подсознание пыталось ей напомнить при виде стола Софьи.

– Фотография, – вырвалось у нее, – там было фото, вложенное в дневник.

Девушка быстро рассказала про то, как подняла выпавший кадр с пола.

– В офис преступник вернуться не может, – заметил Витя, – все опечатано, и пока там работает полиция.

– А вот попробовать квартиры сотрудников, вдруг у них есть этот кадр… – продолжил Тимур мысль.

– А полиция не находила фотографию в офисе? – спросила Зоя.

– Я уточню, – Тимур достал телефон.

– Я положила ее так, что можно и не заметить, подоткнула под эту штуку для рук, она плотно прилегает к столу, – Зоя подробно описыла расположение стола и свои действия.

– Хорошо, – Тимур набрал номер и, когда ему ответили, начал быстро шагать из угла в угол, рассказывая полиции то, что только что услышал.

Затем он остановился в центре комнаты так резко, что полы пиджака картинно взметнулись за его спиной.

– Фотографию они до этого не находили. Поищут. Поехали, Зоя, домой, а вечером я позвоню тебе и сообщу, что они отыщут или не отыщут, а ты сообщишь, согласна ли ты на мое предложение.

– А где твоя машина? – раздался с порога комнаты строгий голос, – на парковке нет.

Софья стояла, облокотившись о косяк двери, сложив руки на груди и недовольно поджимая губы.

– Кстати, верно! – чуть ли не подпрыгнул Тимур, – сейчас мы как раз вернемся, чтобы ее забрать. Зоя отказалась ехать со мной в машине, представляешь, Софья Павловна!

– И правильно сделала, – женщина внимательно посмотрела на Зою, и той впервые почудилось в глазах говорившей не только раздражение, но и интерес, – совершенно нечего молодой девке с мутным типом кататься на машине.

– Мутный тип приглашает прокатиться с ним на метро, – хихикнул Тимур, пряча улыбку в кружку, – вас я показал, на сегодня, думаю, достаточно, если у тебя, Зоя, конечно нет планов в центре.

У нее не было, поэтому она неловко распрощалась в Витей и Софьей: первый только кивнул, вторая опять что-то раздраженно цыкнула и отвернулась.

– Ты действительно привез меня просто чтобы показать, где вы работаете? – спросила Зоя, когда они вышли на улицу, за монастырские стены.

Тимур косился хитро.

– Да…

Зоя набрала побольше воздуха в легкие.

– …и ты точно хочешь спросить, почему я так себя вел, – он пожал плечами и пошел по улице наверх, оставляя место рядом с собой.

– А с клиентами вы общаетесь так же? – спросила Зоя вместо того, чтобы высказать все свое недовольство. То, что Тимур понимал, насколько его поведение неприятно, осадило ее.

– Конечно.

– И от вас не разбегаются? От всего этого?

Потому что меньше всего эти две комнатки, в которых она сегодня побывала, походили на место, где можно принимать хоть сколько-нибудь серьезных людей.

– Нет. Если кто-то действительно в беде, то ему все равно на то, где мы работаем и как разговариваем. Если кто-то сделал что-то глупое, и надо помочь с этой ошибкой справиться – потерпит. А обратится если какой-то идиот, который хочет чтобы мы стирали его белье и думает, что деньги все решают – то да, такой уйдет, но мы и так не будем с ним работать.

– То есть у вас принципы? – Зоя прищурилась от солнца. Тимур притормозил и снова выставил свой локоть. Девушка, подумав секунду, решила повторить утренний ритуал и согласилась принять его руку.

– Конечно. Иначе смысла нет. У всех свои клиенты, а мы много сил потратили на то, чтобы у нас были только те, кому мы и правда будем рады помочь. И вот эта Светлана Дмитриевна… – Тимур подцепил выбившийся из раскрошенного асфальта камешек и подтолкнул вверх по склону, – с другой стороны, все вот как повернулось…

– Как? – не поняла Зоя.

– Вот так, – сверкнул Тимур глазами и приоткрыл для нее тяжелую дверь в подземный переход, за которым сразу шла лестница вниз, ко входу на станцию.

Эскалатор они преодолели в молчании.

– Почему ты не вызвал такси? – вдруг спросила Зоя, когда они зашли в вагон.

– Хотел поболтать, – сразу же ответил мужчина, – а таксисты подслушивают.

– Серьезно? – девушка не поверила такому странному предубеждению.

– Серьезно, – хохотнул Тимур, – у нас было дельце, шантажист один кошмарил нескольких светских львиц. Так вот он не поленился – умный был, прям очень, так он отлавливал наши вызовы такси, по приложению, и подкидывал к нам «своих» таксистов. По неосторожности мы пару раз обсуждали дела в дороге и долго не могли понять, как же сливалась информация. А парень был серьезный, да, с оружием потом брали.

По спине Зои пробежал холодок, а перед глазами сразу встала картина Тимура и Вити, которые направляют на нее пистолеты.

– … он, скотина, Софью Павловну тогда поцарапал, но да ладно, мы с Витюшей ему рассказали немного о том, как надо обращаться с дамами.

– И часто у вас бывают такие… случаи?

– Нет, очень редко, но бывают, – спокойно ответил мужчина, – и я надеюсь, что мы огородим тебя от такого. Будешь приезжать к нам, стол организуем, все будет в лучшем виде, обещаю. Переведешь, и если пустота, ничего интересного – получишь деньги и все, распрощаемся.

– Но?.. – она чувствовала, что Тимур не договаривает.

– Но я не гарантирую тебе, что ты точно будешь в безопасности, – улыбнулся тот спокойно, но с цепкостью в глазах, – Конечно, в большей безопасности, чем без нас, но… я чаще всего веду себя несносно, ты видела это, а Софья Павловна бывает грубой. Один Витя у нас нормальный, и у него близнецы-подростки, поэтому он знает, как справляться с нами со всеми, но это, пожалуй, единственное утешение, которое я могу тебе предложить.

Зоя удивилась. Подростки? То есть лет одиннадцать-двенадцать?..

– Ты хочешь спросить, – снова сказал Тимур фразу, которую произнес до этого в их офисе.

– Сколько вам лет?

Мужчина улыбнулся.

– Ей-богу, не вспомню, сколько Софье Павловне, но лучше ее и не спрашивать. Нам с Витей тридцать три. Не такие и старые, не так ли?..

Не такие и старые, верно, но выходит, что Витя моложе, чем она сначала подумала, да еще и дети, которые у него, выходит, появились очень рано…

– С женой он разбежался, кстати, – вдруг подмигнул Тимур.

– Кстати? – не поняла Зоя, но тут поезд остановился, а им надо было выходить.

– Угу, – продолжил говорить Тимур, пока они шли по переходу, – а Софья Павловна все ему своих теток подкидывает, и где только находит. Как видишь, неудачно.

Зое хотелось ершисто заметить, что, судя по всему, как раз удачно, но развивать смущающий ее разговор не хотелось – какой толк в том, чтобы обсуждать малознакомого ей человека, да и отчего-то сам Витя не чувствовался тем, чью личную жизнь вообще хотелось обсуждать в таком виде.

– Подумай немного, – сказал Тимур, когда они пересели на голубую ветку, – если ты откажешься работать, то мы все равно будем держать руку на пульсе и предупредим тебя, если будет какая-то опасность. И я дал тебе мой телефон – ты можешь звонить по нему в любое время.

– Даже если посреди ночи мне будут звонить с угрозами? – невесело хмыкнула Зоя.

– Особенно в этом случае, – кивнул Тимур без какой-либо шутливости, – мы приедем, что бы ни случилось.

Ему хотелось верить, и Зоя поверила, но остаток пути после этих слов они провели в молчании, которое не показалось девушке комфортным. Тимур смотрел по сторонам, потом смотрел в телефон, она же не знала, чем себя занять и украдкой разглядывала пассажиров.

Когда они вернулись к ее подъезду, то Тимур просто попрощался, сел в машину и еще раз пообещал, что сообщит, если будут новости от полиции. Зоя кивнула и проводила его машину тяжелым взглядом.

Дома было тихо и пусто. Она завалилась на диван в комнате. Настроения хоть что-то делать не было, поэтому некоторое время она без всяких мыслей просто смотрела в потолок. Потом мысли появились – и полились на нее тяжелым, мутным потоком.

Что произошло сегодня? Изысканно-извращенное собеседование на грани издевательства? Искреннее до такой степени, что это было неприлично? Помимо того, насколько ей было неприятно от всего происходящего, на девушку напала тоска.

Зоя обычно умела разбирать свои эмоции на составляющие, но сейчас было трудно. Отчего она чувствует себя так одиноко? Это последствия сегодняшней встречи? Это переживания последних дней? Шок от вида убитого человека? Отсутствие Ромы рядом? Окончание университета, привычной жизни, перспектива переезда в другую страну?..

Эмоции навалились на нее, и Зоя почувствовала, как буквально захлебывается. В эту секунду ей не хотелось больше никогда видеть ни Тимура, ни его странную команду, хотелось, чтобы она вообще никогда не отвечала на ту несчастную вакансию, хотелось просто забиться в угол и не выходить из комнаты, никогда…

Зазвонил телефон. Номер она не знала.

Справившись на секунду с чувством дежавю – как будто ей снова, как в то утро, могла позвонить Светлана Дмитриевна, девушка все-таки взяла трубку.

– Я понимаю, что ты не успела соскучиться, но это снова я, – раздался голос Тимура, энергичный и даже веселый, – мне только что звонил ПалПалыч. Нашли фотографию, там, где ты и сказала. Секретарь, видимо, забыла о ней. Как ты описала, парень на фоне картин, подпись. Возможно, это именно то, что нужно нашему дорогому любителю копаться в чужих квартирах.

Зоя ничего не ответила.

– Так ты подумала, кстати?

– Ты давал время вроде бы до вечера, – с невеселой улыбкой тихо заметила она.

– Нет, я сказал «подумай немного», – рассмеялся Тимур в ответ.

Зоя вдруг поняла, что дело даже не в деньгах, тех больших деньгах, что ей пообещали. А в чем именно? Объяснить сейчас не получилось бы, но решение она чувствовала, и понимала уже, что отступать ей некуда.

Вспомнила еще раз офис в монастыре, куда запросто заходят монахи попить кофе и поболтать об убийствах, ужасную Софью, неловкого Витю и странного Тимура, и собственные, тяжелые, переворачивающие все внутри эмоции.

– Да, хорошо, – вздохнула она в трубку, – я согласна.

Глава 4. В которой Зоя продолжает стесняться, Тимур ведет себя нормально, Витя показывает новые таланты, а Софья просто Софья

Работа. Работа-работа-работа.

Да, теперь у нее есть работа, на которой ее ждут. Тимур попросил приехать на следующий после их разговора день в их офис к десяти. Слово «офис» у Зои совершенно не вязалось с монастырем, но к этому ей, видимо, предстоит привыкнуть, по крайней мере, на некоторое время.

Буквально через несколько минут после их разговора Зоя увидела смс о зачислении денег. Пятьдесят тысяч, как Тимур и обещал. Как тот умудрился сделать перевод так быстро, она не знала, но удивилась не так и сильно. Этому человеку явно удается легко то, что остальные называют невозможным.

Никаких деталей Тимур Зое больше не дал – ни расписания работы, ни того, что следует принести с собой, и вот это заставило ее как следует понервничать.

Да, ее новые знакомые были странными, но перед ними все равно не хотелось выглядеть по-идиотски. Если она не принесет с собой, например, ручку – найдется ли для нее лишняя или такую непредусмотрительность сочтут странной? А если притащить с собой слишком много, то, опять же, можно сойти за излишне нервную и пытающуюся выглядеть отличницей.

Мысли эти, вразрез с любой ее волей, занимали ее весь вечер. Даже мать заметила ее состояние и спросила, не случилось ли чего.

Зоя на это кратко, без подробностей, рассказала, что нашла работу, и потому немного переживает. Враньем это не было, а мать точно начнет меньше дергать ее дальше.

Проворочавшись всю ночь, Зоя встала, чувствуя себя разбитой. Взвесив все за и против, она в итоге положила в рюкзак учебные конспекты, которые могли бы помочь ей в переводе, тетрадь, в которой она уже делала пометки по дневнику, и пару ручек.

В конце концов, убеждала она себя, пока ехала в метро, Тимур не относился хоть с каким-либо пиететом к правилам общения, уж точно не среди обитателей их странного офиса, поэтому и Зое не следовало так сильно переживать. Тем не менее, с утра она провела достаточно времени, копаясь в не самом богатом содержимом одежного шкафа. На улице внезапно стало холодно, и из головы не шли костюмы и рубашки, в которых Зоя всякий раз видела Тимура и Витю. Хотя вот Софья точно не была иконой делового стиля, но зато…

Зоя всю свою сознательную жизнь держалась подальше от таких дам, как эта «Софья Павловна». Все окружающие ее люди, от матери до Ромы, на таких фыркали, закатывали глаза и проходились по внешности точными, выверенными фразами, отмечающими и источник средств на пластические операции, и в целом вульгарность и непривлекательность вида. И Зоя не могла не признаться самой себе – такие вот девицы у нее заранее считались за глупых и годных только на то, чтобы сопровождать престарелых некрасивых пузатых мужичков, которые, собственно, и являлись спонсорами и такой внешности, и всей красивой жизни для таких дам.

Но эта Софья была какого-то другого сорта… то есть как будто и такого, а словно и другого. Зоя поняла, что попросту боится ее: ей совершенно не хотелось вызывать на себя гнев этой женщины, и, с другой стороны, пока что было неясно, как общаться так, чтобы не провоцировать агрессию в свою сторону.

А еще – тут Зое пришлось быть предельно честной с собой – рядом с такими женщинами она ощущала себя крайне непривлекательной. Из небольшого мутноватого зеркала, встроенного в дверцу шкафа, на нее смотрела тонконогая девочка с хвостиком и сверкающими от беспокойства глазами. Нет, она бы не хотела себе такие формы, ни приведи Господь. Но просто раньше она жила в маленьком, теплом мире университета и интеллектуальных обществ, где ее тихая внешность считалась эталонной, а сейчас вынуждено оказалась среди тех, кто мог счесть ее просто страшненькой и серой.

Зоя рассердилась на себя. Зачем она вообще об этом думает?

Простые джинсы, кофта, а сверху, из-за погоды – тонкая куртка из кожзама. Совсем некстати она увидела, что рукава немного протерлись, и опять ощутила неловкость.

Нет, надо взять себя в руки. У нее простая задача, ей надо сделать работу, за которую ей уже заплатили, и пусть все остальные судят о ней как хотят. Она просто сделает, что может, настолько хорошо, насколько может.

Когда Зоя преодолела и свою ветку, и пересадку, и кольцо, и вышла, наконец-то, в центре, то пошла вдоль бульвара вниз, к монастырю. В этот момент ее телефон зазвонил веселой мелодией, которая стояла у нее только на одного человека.

– Ну! – хмыкнула она в трубку, пряча улыбку.

– Сегодня распродажа у «Котиков и коготков», – бодрый голос ее подруги Ани встряхнул и ее саму.

– Я работаю, – вздохнула Зоя.

– Но однажды ты же закончишь работать? – Аня не отставала, – напиши, ко скольки и куда мне привалиться, встретимся и поедем вместе.

А действительно, во сколько она закончит?..

– Хорошо, я напишу тебе, – сдалась Зоя довольно быстро. Она подумала, что было бы и правда неплохо увидеть Аню после работы и обсудить с ней весь день настолько подробно, насколько возможно. Ее подруга не отличалась напористостью в расспросах – точнее, была любопытной, но знала, где лежит тонкая грань между интересом и настырностью.

Они с Аней проговорили еще несколько минут, почти до самого монастыря. Тут Зоя поняла, что ее рюкзак все еще самым явным образом украшает россыпь значков. Вот их можно и убрать, чтобы не вызывать ни расспросов, ни насмешек. Она, прямо на ходу, начала отцеплять яркие кругляшки, один за другим, и убирать во внешний карман рюкзака. Однако стоило ей только положить последний, как она услышала свое имя и, вздрогнув, закинула рюкзак на плечо, забыв застегнуть карман.

Тимур, улыбаясь во весь рот и сверкая идеальным зубами, шел к ней с противоположной стороны улицы. Прохожие, преимущественно девушки, оборачивались на него с интересом, а Зоя в очередной раз испытала иррациональную, тщеславную гордость за то, что идет он именно к ней. Гордость и сразу же смущение – на его фоне ее внешность снова показалась ей более чем не выдающейся, а измятость одежды, как ей сразу подумалось, наверняка бросится в глаза.

Тимур, как Зоя заметила и к облегчению и к раздражению на собственную нервозность, совершенно не смотрел на то, во что она одета.

– Как замечательно, ты уже тут! – сказал он так вдохновлено, словно не он сам позвал на работу к определенному времени.

– Да, добрый день, – как можно более открыто, но все-таки не без сдержанности улыбнулась Зоя.

– Пойдем, – Тимур кивнул на монастырь, – я кое-что уже раздобыл, а Витя должен был пошуршать насчет рабочего места, все должно быть готово.

Зоя послушно прошла за Тимуром по вчерашнему маршруту, а, когда зашла в их кабинет, замерла на пороге, с удивлением осматриваясь.

В офисе появился еще один стол. Он был зажат между столами Тимура и Вити, и для этого и тому и другому пришлось подвинуть свои рабочие места. Стол Софьи, как Зоя заметила сразу, не сдвинулся ни на миллиметр.

Зое поставили компьютер, который смотрел монитором в окно, а не в кабинет – видимо, чтобы никто не мог видеть, что именно сейчас на экране. Протискиваться к креслу предполагалось через узкую щель между ее столом и столом Тимура, но Зоя подумала, что это нестрашно. Особенно на фоне того, что ее новым коллегам наверняка от ее присутствия станет гораздо менее комфортно за их рабочими местами, особенно широкоплечему Вите.

– Добрый день, – тот, словно услышав, что Зоя вспомнила о нем, вышел из-за ширмы с дымящейся кружкой в руках.

В отличие от вчерашнего дня, сегодня он выглядел более расслабленно в джинсовой рубашке, которая была немного узка ему в рукавах, и в хлопковых коричневых брюках. Одежда смотрелась слегка поношенной, мягкой, комфортной. Видимо, сегодня свиданий не предполагалось, подумала Зоя, и сразу же удивилась, почему вообще начала об этом размышлять – никакого дела до свободного времени Вити ей быть не могло.

– Я тут немного сдвинул-подвинул, ну, как смог, – он махнул рукой на столы.

– Большое спасибо, – кивнула Зоя, испытывая колкое чувство неловкости от того, что окружающие пожертвовали своим прежним распорядком жизни из-за нее.

А еще – и вот это ощущалось приятным теплом – это было первое в ее жизни настоящее рабочее место, если не считать домашнего стола или библиотек. Настоящее и получившееся отличным: компьютер выглядел новым, стол тоже, кресло удобным. И даже была подставка с ручками, так что все утренние канцелярские метания Зои были беспочвенными.

Витя кивнул и сел за свой стол, где, как и вчера, лежали чертежи, которых сегодня стало меньше – с края стола они не спускались.

– Вот, – Тимур подошел к Зое и вытащил из внутреннего кармана квадратный конверт, – это копия фотографии, все как ты описывала.

Ксерокопия была сделана точно, и лицевая, и оборотная стороны. Улыбающийся юноша смотрел на Зою, картины в темных рамах висели на стене позади него, все та же непонятная фраза про новинки украшала оборотную сторону кадра.

Интересно, сколько же лет этому кадру? Сколько прожил этот юноша, какой была его судьба?

Зоя любила старые документы, фотографии, вещи. Прикасаясь к ним, работая в архивах и библиотеках, она ощущала вечность, воплощенную в материи. Вероятно, как она тут же откровенно призналась сама себе, ее соглашение на эту работу не было связано лишь с желанием получить хорошие деньги и с тем, чтобы понять, угрожает ли ей самой какая-то опасность.

Этот юноша, этот странный дневник – что они таили, какую неизвестную историю? Ей хотелось это выяснить.

– Дневник в сейфе, – сказал Тимур и указал на ширму, – пойдем, я покажу тебе.

Зоя задумчиво кивнула и прошла в то помещение, где стоял шкаф с одеждой и стол для заседаний.

– Ты, кстати, можешь принести для себя смену для переодевания, – сказал Тимур, проходя мимо шкафа, – у нас у всех она есть. Иногда нужна, – он издал смешок, вероятно, вспомнив вчерашний случай с помадой, а Зое опять стало неловко, теперь от того, как быстро ее включают в привычки этой компании людей. Ведь она тут временно, разве не так?

Тимур сегодня вел себя в офисе иначе, чем вчера – был спокойным и вежливым, от него не фонило тем нервическим возбуждением. Он указал на стену, где, как Зоя с удивлением поняла, висела гитара, вчера она ее не заметила.

– А кто из вас играет?

– Узнаешь, – подмигнул Тимур, а потом снял гитару со стены и осторожно положил на диван.

За гитарой оказалась небольшая дверка с кодовым замком. Зоя отвернулась, пока Тимур набирал шифр.

– Ты можешь и смотреть. Я скажу его тебе попозже, и придется выучить.

Мужчина распахнул дверцу сейфа и достал стопку бумаг.

– Дневник? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Зоя, протягивая руки и забирая бумаги из рук Тимура.

– Да, в полиции мне сделали копию. Как я и говорил, ни его, ни фотографию не стоит отсюда. И да, прости, записи тоже лучше вести только на бумаге.

Зоя кивнула.

– Как скажешь. Ты ведь, эм, в каком-то смысле мой заказчик. Ну, все вы.

Под конец своей фразы она смутилась – слишком деловой тон показался ей не нужно холодным на контрасте с безграничной открытостью Тимура.

Тот только рассмеялся, сверкнув темными глазами:

– В каком-то смысле да…тогда… еще раз добро пожаловать и с первым рабочим днем!

«Добро пожаловать куда?» – про себя подумала Зоя, вспомнив, что и никакого названия у этой компании не было.

Она вместе с Тимуром вернулась через ширму к столам. Протиснулась к своему, села в кресло, положила перед собой дневник. Хотелось шумно выдохнуть, чтобы отпустить все напряжение, но это не осталось бы незамеченным. Вместо этого Зоя начала вытаскивать из рюкзака свои конспекты и выкладывать их стопкой рядом с копией дневника. Снова почувствовала себя, словно она школьница, которая собирается заняться прописями, а не какой-никакой работой. Посмотрела украдкой на соседние столы.

Витя, сдвинув брови и прихлебнув из чашки, склонился над чертежами. Тимур что-то быстро печатал в телефоне. Они, видимо, просто… работали? Зоя не знала, что ожидала увидеть, но отчего-то точно не это, особенно вспоминая тот цирк, который гулял по этому офису вчера.

Девушка потянулась вниз и включила кнопку на блоке питания, запуская компьютер.

– Не забудь, пожалуйста, поставить пароль, – тут же раздалось со стороны Тимура.

Девушка кивнула и быстро вбила свой обычный, номер группы и факультета, который использовала почти всегда. Компьютер ей будет нужен, если понадобится уточнить перевод.

Зоя выложила перед собой сначала первые страницы – те, которые уже успела сделать для Светланы Дмитриевны. Интересно, что случилось с тем ее переводом?

– Тимур… – она подняла голову, а мужчина выжидательно посмотрел на нее. – Я переводила тогда начало дневника и отдала работу в руки Светланы Дмитриевны. Эти бумаги, их…

– Нашли, да, – кивнул мужчина, – при обыске офиса. Или наш прелестный убийца их не заметил, или посчитал ненужными. Если надо, я попрошу сделать их копию.

– Да, можно. Там ничего особенно важного, как мне показалось тогда, но…

– …может оказаться важным потом, – подмигнул Тимур, снова ныряя в телефон. – Хорошо, сделаем. А что вообще понятно про этот дневник? Если, конечно, что-то понятно. Если нет, то так и скажи.

Зоя бросила взгляд на бумаги на столе.

– Записи довольно сумбурные, по крайней мере в начале. Написано латиницей, значит – после 1927 года, в том году киргизский перешел с арабского алфавита на латинский. Но до пятидесятых – примерно тогда, я точно не помню, он перешел на кириллицу. Так что да, скорее всего это тридцатые-сороковые.

Зоя поняла, что на нее внимательно смотрят теперь и Тимур, и Витя, и почувствовала очередной приступ смущения. Они оба были серьезны и, очевидно, тщательно запоминали все, что она говорила. Никакой снисходительности или недоверия в их взгляде. А вдруг она совсем-совсем не права и сейчас введет их в заблуждение, а потом от ее ошибки все пойдет прахом?..

Она еще никогда не чувствовала столько ответственности на себе. Надо было отвлечься, и лучшим средством было уйти в работу.

– То есть ты можешь переводить с языка, который ты не до конца знаешь, и написанный не современным, а старым языком? – в голосе Вити слышалось что-то, что Зоя бы очень хотела назвать восхищением, но боялась, что это не оно.

– Ну… да… – она совсем смутилась, – но у меня есть словарь!

Она приподняла со стола старую, видавшую виды книжку, которую купила на букинистическом развале еще на первом курсе, а потом, чтобы избежать дальнейших стесняющих ее вопросов, склонилась над бумагами.

Работа шла не так быстро, как ей хотелось. Снова проскользнула мысль, что лучше бы ее наниматели нашли кого-то, кто действительно знает язык, но Зоя тут же оборвала себя – начало уже подташнивать от непрекращающихся самокопаний. Если Тимур выбрал именно ей заплатить деньги – значит, она будет делать свою работу. Решив так, она прикусила, сама того не осознавая, губу, заправила за ухо выбившийся локон и решительно взялась за карандаш, делая пометки и перенося готовые предложения в тетрадь.

А когда первая запись была готова, Зоя не удержалась от тихого смешка.

Новая столовая на Никитской… проще было отравиться самому, вышло бы дешевле. Мне кажется, даже мухи не стали бы есть эти котлеты.

– Что там? – тут же встрепенулся Тимур.

Зоя прочистила горло и зачитала отрывок.

Тимур коротко хихикнул, а со стороны Вити раздался тихий, летящий смех. Зоя снова задалась вопросом, повышает ли он голос хотя бы иногда. Сразу вспомнился отец – тот, наоборот, как будто не умел говорить тихо, даже когда пытался. Особенных высот звука он достигал во время застолий, на которые часто приглашал дочь – посидеть с профессурой, с умными людьми. Он всегда складывал руки на небольшом животе, поверх вечной фланелевой рубашки, и вещал, шутил, спорил…

Краткая вспышка веселья быстро перешла обратно в тихую работу.

Мариночка принесла варенье. Собралась, кажется, вся Колесница. Банки не стало за десять минут.

Зоя нахмурилась. Определенно, слово «Колесница» было написано с большой буквы.

Она пробежалась глазами по листку. Там было шесть записей, и в трех из них она увидела то же слово. «Колесница» с большой буквы.

Сегодня открыли нашу выставку. Павел Геннадьевич особенно почему-то отметил мои зарисовки Кремля, хотя, на мой взгляд, мои портреты лучше. Наверное, ему виднее. В Колеснице было не протолкнуться.

А дальше:

Я до сих пор не знаю, как нам пришло в голову такое название. Нет, все-таки только «Колесница», никак иначе.

Остальные записи на странице были довольно хаотичным, и, на взгляд Зои, неинформативными: автор жаловался на погоду, на то, что у него прохудились ботинки, а также снова сетовал, что ему сложно говорить на киргизском – хотя, видимо, письмо проблем не приносило, или же Зоя, в силу скудного владения языком, не могла оценить стилистическую правильность текстов.

Она решила проверить одну идею и начала уже вбивать поисковый запрос в строке гугла, как дверь в кабинет распахнулась и внутрь влетела Софья: узкие джинсы, красный топ и черная кожаная куртка по фигуре. Зоя готова была поспорить, что это была именно кожа, а не дешевый кожзам, как у нее.

– Соня! – обрадовался Витя, – иди сюда!

Женщина, бросив колкий взгляд в сторону Зои, прошла к нему и склонилась над чертежами.

– Вот тут, – услышала Зоя комментарий Вити.

– Угу, – только и сказала Софья, а через мгновение, не сказав больше ничего, стремительным шагом ушла из кабинета, громко хлопнув дверью.

Зоя предпочла ни о чем не спрашивать и вернуться к своим поискам.

«Колесница. Творческая группа» – напечатала она, не глядя на клавиатуру.

Результаты оказались не слишком вдохновляющими. Малоизвестная рок-группа перестроечного времени – Зоя отмела ее сразу: и дневник едва ли относился к этому времени, да и речь шла о картинах. Еще несколько страниц про то, как тяжело было собираться в XIX веке на светские рауты в провинции – для этого нужны были колесницы, как написал в шутку один провинциальный фельетонист.

Только на второй странице Зоя нашла то, что могло подойти. Научная статья о художественных объединениях в Москве в 1930-е годы.

Несмотря на постановление 1932 года о ликвидации всех литературных и художественных объединений и создании подчиненных государству союзов писателей и союзов художников, отдельные небольшие частные группы продолжали существовать и организовывать выставки (например, «Литературный серп», «Квадратно-красное знамя», «Колесница прогресса»).

От «Колесницы прогресса» шла сноска:

Российский архив истории искусства, дело 517

«Колесница прогресса» – уже что-то. Зоя вбила название целиком, но результаты не сильно ей помогли. Все, что удалось найти, так это то, что Колесница прогресса – небольшая любительская художественная организация, которая существовала в 1930-е годы в Москве.

– Ты что-то выяснила! – услышала Зоя возглас Тимура.

– Почему ты так решил? – глядя на сверкающие хитрецой глаза она не смогла сдержать улыбки.

– Потому что ты выглядишь как человек, который что-то нашел, – протянул он, – и, кстати, я кое-что хотел тебе предложить…

Но договорить он не успел. В кабинете снова появилась Софья. Она выглядела почти так же, как когда пришла в первый раз, только теперь ее колени были испачканы как будто бы землей, на плече куртки была видна царапина, а в волосах…

– Соня, у тебя там перья, – прямо заявил Витя, нахмурившись.

Женщина приподняла глаза, пытаясь рассмотреть, что у нее на голове – а там и вправду было целый куст из перьев и несколько клочков пыли.

Тимур начал смеяться, Витя цыкнул, встал и подошел к Софье, становясь у нее за спиной и начиная вынимать перья из волос. Женщина пыталась крутиться, но Витя взял ее за плечо и заставил стоять прямо.

– Все нашла, – резюмировала она, по всей видимости, про какое-то удавшееся дело. – Остаток он переведет тебе до вечера. Можно готовить отчет.

Витя ушел за ширму с ворохом перьев в руках. Зое было, конечно, любопытно, где же Софья смогла их раздобыть и что за дело, но последнее, что она собиралась делать, это расспрашивать.

Витя вернулся за свой стол и начал убирать чертеж, Софья упала в свое кресло, тут же закидывая ноги на столешницу.

– Так что ты выяснила? – Тимур перевел блестящий от веселья взгляд на Зою.

– По всей видимости, автор этого дневника состоял в небольшой художественной группе, которая существовала в 1930-е годы, – рассказала она, – группа называлась «Колесница прогресса».

– Ну и название, – раздалось фырканье от стола Софьи, которая, оказывается, внимательно слушала. И Зоя на самом деле была с ней согласна – название было даже по меркам того времени излишне высокопарным и просто нелепым.

– В открытых источниках про эту группу совсем ничего, она, видимо, никак и не прославилась, – продолжила Зоя.

– А ты смогла бы узнать про нее подробнее как-то иначе? – тут же спросил Тимур.

– Да, – девушка кивнула, – тут указано архивное дело, я могу записаться в этот архив и запросить его на чтение, если, конечно, это не какая-то закрытая информация.

– Не волнуйся по поводу этого, – Тимур встал и начал кружить по комнате, бросая на Зою довольные взгляды, – если что, договоримся, чтобы доступ дали. А я как раз закончил общение с родной сестрой нашей несравненной Светланы Дмитриевны. Общение было крайне чувственным и обширным, но я уговорил ее встретиться со мной завтра в двенадцать в ее доме. Ты не хотела бы поехать со мной?

Зоя удивленно моргнула.

– Я? Это вроде как… на допрос?..

– Да, – Тимур кивнул, остановился посреди кабинета и начал перекатываться с пятки на носок и обратно, – то есть не допрос, конечно. Дружеская беседа, в которой мы попытаемся выяснить то, что эта дама могла скрыть от полиции, даже ненамеренно.

– А зачем я тебе? – не могла не спросить Зоя, при этом с удивлением отмечая, что первым ее желанием было согласиться без каких-либо уточнений.

– Я подумал, что тебе было бы интересно. И ты бы мне пригодилась, особенно если у тебя есть какая-нибудь одежда… знаешь, такая, с первого курса, когда мы все еще одевались как будто школьники, которые пытаются выглядеть старше. Или, например, какой-нибудь страшный вязаный кардиган. В общем, то, что ты уже давно не носишь и в чем ощущаешь себя ужасно глупо и неуверенно.

Зоя подумала, что ощущает себя ужасно глупо и неуверенно в той одежде и в той обстановке, в которой находится сейчас, но вслух этого не сказала.

Тут на столе завибрировал ее телефон.

Во сколько и где мы встречаемся? – это была Аня.

– Что случилось? – тут же спросил Тимур, – теперь у тебя такое лицо, как будто что-то случилось.

– Нет, – Зоя покачала головой, – ничего, просто подруга… – она собралась с духом, чтобы задать следующий вопрос. – А во сколько… ну… она хочет встретиться. Во сколько можно закончить работу?..

От чертовой неловкости избавиться все равно не удалось. И Зоя понимала ее причину: слишком непохожей была эта работа на обычную, слишком приятельским выходило отношение, таким, что и спрашивать о каких-то границах казалось странным, как будто она сама должна заранее догадаться, какими могут быть правила работы с этим странным агентством.

– Как ты хочешь, – Тимур ожидаемо ухмыльнулся, – у нас все свободно, главное делать свою работу. Поэтому ты можешь уйти во сколько хочешь и прийти завтра во сколько хочешь, я дам тебе ключ.

– Хорошо, спасибо, – кивнула Зоя. Понятнее не стало, спокойнее тоже, но она решила, прикинув степень собственной усталости, назначить встречу не слишком поздно. Едва ли она сможет проработать больше с таким сложным материалом, – тогда я, если вы не против, уйду в пять.

– Если вы собирались встретиться в центре, то назначь встречу тут неподалеку, это даже ближе к метро, – подал голос Витя, а, когда озвучил название улицы и дома, Зоя удивленно приподняла брови.

– Хорошая мысль, – поддакнул Тимур, – Витюша как раз тебе кое-что покажет.

И он подмигнул. Конечно же, он подмигнул.

– Так что ты скажешь про то, чтобы поехать со мной к сестре Светланы Дмитриевны? – снова спросил он.

Со стороны Софьи раздался неясный шум, напоминавший сдержанное ругательство. На это внутри Зои вспыхнул огонек упрямства и раздражения.

– Если я не помешаю, если буду полезной, то буду рада, – проговорила она быстро, и Тимур довольно кивнул.

– Прекрасно. Я скину тебе вечером сообщение с адресом. Она назначила в полдень, так что можно будет выспаться.

Зоя кивнула в ответ, и после этого кабинет погрузился в тишину.

Тимур продолжал энергично стучать по экрану телефона и несколько раз уходил в комнату за ширмой, откуда начинал доноситься его приглушенный стенами голос. Витя после того, как убрал все чертежи со стола, начал что-то печатать. От стола Софьи также слышалось клацанье клавиш. Никто не отвлекался, и атмосфера была действительно… рабочей и спокойной. Ни следа вчерашнего хаоса.

Около двух Тимур сказал, что пойдет обедать. Зоя почувствовала напряжение – он мог позвать с собой, а она не хотела в первый же день вступать на территорию совместных ланчей. Они требовали бесед, а она никогда не была слишком умела в светском общении.

Тимур и тут словно услышал ее мысли. Он подошел к ее столу и стал, показывая руками направление, объяснять, какие рядом есть кафе. А потом просто ушел. Когда он вернулся, пошла обедать Софья, а когда вернулась она – Витя. Никто из них не звал девушку с собой, и она за это невероятно благодарна.

Когда вернулся и Витя, Зоя встала, вышла из монастыря на улицу и нашла неподалеку магазин, где купила себе фруктовый кефир и глазированный сырок. Сахар приятно расслабил разум, и девушка в этот момент поняла, в каком напряжении находилась весь день. Руки подрагивали, а внутри скрипела несмазанная взведенная струна – вот-вот выстрелит.

Она, конечно же, волновалась за то, достаточно ли сделала за день – пока что удалось перевести еще одну страницу, и та была полна обрывочных сведений, мыслей о прошедшем дне. Без имен, без подробностей, разве что еще несколько раз упоминалась та самая «Колесница».

Зоя чувствовала, что устала, и прекрасно знала по уже не самому маленькому опыту переводов, что лучше всего ей сегодня закончить и перепроверить уже готовый текст.

С этими мыслями она вернулась в офис, где и доработала до пяти, чтобы в оговоренное время встать и нерешительно посмотреть на Витю, который, как она помнила, что-то должен бы ей показать. Тот тоже понял, что пора и начал отодвигать кресло, чтобы встать.

Зоя начала протискиваться через узкий проход, потянула на себя рюкзак, и в этот момент поняла, что так и не закрыла задний карман.

Россыпь значков сначала, словно в замедленной съемке, взмыла вверх, а затем острым дождем обнаженных булавок ринулась на застеленный ковролином пол.

Тимур и Витя, не сговариваясь, быстро встали и наклонились, начиная подбирать значки. Зоя покраснела. Софья, выпрямившись над своим столом и начав разглядывать открывшуюся ей картину, только хмыкнула со странным удовлетворением.

– Какие цветастенькие! – заметила она, кривясь.

– Это сюда прикрепить? – спросил, не обратив на Софью никакого внимания, Тимур, показывая на следы от проколов на ткани рюкзака.

– Да. Спасибо. Нет. Я… я сама, – Зоя начала суетливо, пряча взгляд, цеплять значки.

– Витюш, а это не тот ушастый, по которому Лелька с ума сходит? – прозвучала новая реплика от Софьи.

Витя, который в этот момент сгреб в ладонь целых пять значков, присмотрелся к одному из них.

– Да, он и есть, – кивнул он, и в его глазах быстро мелькнуло едва ли ни умиление.

– Ага, тощий такой. Брендон… Брандон…

Бранден – хотелось поправить Зое, но она не стала.

– … приятно, что подрастающее поколение объединяют общие интересы, – продолжала Софья, – Лельке, кстати, тринадцать. Это дочка его. Одна из двух.

Зоя увидела, как замерло в непроницаемой маске лицо Вити.

– Я думаю, Зоя догадалась, о ком ты, – он почти тут же стряхнул оцепенение, вздохнул и выпрямился.

– Твой типаж? – Тимур протянул Зое последние значки, на которых также был изображён остроухий и невероятно красивый полуэльф Бранден.

– Нет, – смущенно ответила она, забирая значки.

Зоя врала, отчасти, но врала. На первом курсе она обратила внимание на Рому именно потому, что он был похож на ее любимого героя.

– Ладно, нам пора, – сказал Витя и пошел в сторону двери, и Зое ничего не оставалось, как коротко кивнуть Тимуру, и, из вежливости, но едва различимо, Софье, и пойти за ним.

Витя уже за дверью кинул на Зою тяжелый взгляд, явно что-то хотел сказать, но все-таки промолчал. Девушка и сама была рада не продолжать неприятную сцену в офисе, поэтому просто последовала за ним, вниз по лестнице, а потом по монастырскому двору, где Витя нырнул в небольшую серую дверь – ему для этого пришлось пригнуться – и поманил Зою за собой.

Они поднялись по лестнице, прошли коридор, повернули, миновали еще один, потом еще – Зое подумалось, что они, возможно, огибают монастырь по периметру.

Затем они спустились вниз, оказались около белой, замызганной каплями краски дверки. Витя приоткрыл ее и прошел первым, Зоя вышла за ним и с удивлением поняла, что находится в самом обычном продуктовом магазине, прямо в зале со стеллажами, нагруженными соками, печеньем и подозрительными сэндвичами.

– Эти помещения тоже были когда-то монастырем, и остался проход, – рассказал Витя, – тут почти квартал до входа. Удобно, если не хочется показывать, где именно работаешь.

Он кивнул смугловатому пареньку лет двадцати, который пробивал продукты медлительной старушке в пуховом платке, затем открыл дверь, и они оказались на улице.

Зоя ничего не могла поделать – она ощутила детский восторг от этого короткого путешествия. Настоящий тайный проход, как будто в книге! Да, он ведет не к сокровищам, а на пыльные московские переулки, но все равно!

Витя едва заметно улыбнулся, то ли считав радость Зои, то ли каким-то своим мыслям, а потом достал пачку сигарет.

– Ты не против? – спросил он.

Зоя отрицательно покачала головой, и Витя, засунув сигарету в угол рта, чиркнул зажигалкой, которая появилась в его больших руках как будто сама по себе.

В нос ударил запах дыма, но девушку он не раздражал. Они с Витей пошли рядом, бок о бок, к перекрестку, около которого Зоя, как ей и подсказали, назначила встречу с Аней.

– Ну как, терпимо? – Витя первым нарушил молчание, скосив взгляд на спутницу.

– С вами? – она неуверенно улыбнулась и вежливо ответила, – да, спасибо. Очень спокойно.

– Так не всегда, – сказал тот в ответ, затягиваясь, – но у нас и правда достаточно много работы, чтобы тратить время на шум и болтовню. Вчера Тимур устроил цирк. Такое тоже бывает, но точно не каждый день.

– Да, он сказал, – Зое почему-то захотелось пригладить волосы, которые, вдруг подумалось ей, наверняка в полном беспорядке, ведь она не расчесывалась с утра. Вместо этого она выпалила один из главных своих вопросов. – А ты думаешь, я и вправду ему нужна? Завтра? Зачем он меня позвал?

– Раз позвал, значит нужна, – Витя пожал плечами, – лучше работать на таких встречах вдвоем, это рассеивает внимание того, с кем ты говоришь. Тимуру часто не хватает рядом кого-то… – Зоя увидела, что он смущается и подбирает слова, – …нормально выглядящего. То есть Соню хорошо брать на допросы к мужчинам, меня хорошо, если надо кого-то испугать, но вот с такими тетками Тимуру чаще всего приходится работать одному. А ты, особенно как он описал одежду, расслабишь собеседницу своим присутствием.

Зоя кивнула и поняла, что от сердца после объяснений Вити немного отлегло.

– И ты все-таки согласилась, – добавил вдруг он, и теперь в его улыбке проскользнула хитреца. По крайней мере Зое так показалось, но уверена она не была. Этот мужчина не только говорил тихо, но и улыбался так, словно скользил по глади эмоций – почти не поймаешь, если не смотреть внимательно.

– Не надо было? – она состроила хитрое лицо в ответ, и Витя прищурился, как будто беззвучно смеясь.

– Почему же не надо? Просто интересно…

Что именно интересно Зоя спросить не успела. Позади них послышалось энергичное цоканье, и знакомый голос окликнул ее.

К ним вверх по переулку, стуча сбитыми невысокими каблуками черных туфель, шла девушка. До скандальности короткая клетчатая юбка беззастенчиво демонстрировала худые длинные ноги. Провокативность низа отчасти компенсировалась огромным серо-коричневым свитером с маленькими розовыми пуделями по всей вязке. Длинные вьющиеся локоны спадали рыжими прядями на довольно приметно выделяющуюся грудь.

Аня несла себя по улице гордо и значительно. В том, чтобы видеть хоть что-то, ей помогали толстые очки в бордовой оправе. Оправу эту она стащила у своей бабушки, вставив туда нужные ей, в крепкий минус, линзы.

Сама про себя Аня говорила, что одевается в лучших традициях городской сумасшедшей, но она, конечно же, лукавила. Она могла одеть на себя что угодно. Одежда была не важна – лучшая и главная подруга Зои была необъяснимо, по-ведьмински обаятельна, прямолинейна до очарования и каким-то образом умела добиваться внимания любого мужчины, на которого положила глаз.

Сама Зоя обычно только улыбалась этому, но сейчас едва сдержала вздох. Видимо, Аня, как обычно, приехала раньше и решила пройтись по округе, поэтому шла к месту встречи не с той стороны, с которой должна была.

Аня доцокала до них и остановилась напротив Вити, окидывая его откровенно оценивающим взглядом, затем вытянула из небольшой черной сумочки, которая висела на плече, пачку тонких сигарет. Открыла пачку (Витя на все это смотрел молча, приподняв одну бровь), зажала сигарету между тонких пальцев с немного обсыпавшимся маникюром, и в красноречивом жесте протянула руку вперед.

Витя хмыкнул. Его взгляд, что от Зои не укрылось, совершенно точно пробежался по всей длине ног Ани, от туфель к юбке.

Зоя ощутила странный укол нетипичного по отношению к подруге раздражения. Теперь придется объяснять, кто этот мужчина, что он тут делает и почему гуляет с ней.

Аня, получив зажженную сигарету, отодвинула руку с ней в сторону, а вторую вытянула выше и пошевелила пальцами.

– Анна. Enchanté1.

Зое захотелось фыркнуть. А Витя, ничуть не смутившись, сжал ладонь, склонился и оставил на ней легкий поцелуй.

– Moi aussi2, – ответил он без акцента и улыбнулся совсем хитро, явно довольный, что смог удивить обеих девушек, – Виктор… Алексеевич.

Почему-то от того, что он добавил в конце отчество, раздражение Зои стало поменьше.

– Вас сложно заподозрить в знании французского, – прямо заявила Аня, затягиваясь синхронно с Витей.

– Люди таят множество сюрпризов, – протянул то, и на его лице мелькнуло в этот момент такое выражение, что Зоя вдруг поняла, отчего он, на вид неловкий бугай, из тех мужчин, что приходят со следами губной помады на рубашке.

Как все-таки неудобно, что Аня увидела их вместе.

– Я вас оставлю, – сказал Витя почти сразу же, бросая на Зою быстрый взгляд.

– До свидания, – ответила та, кивая.

– До самого скорого, надеюсь, – подмигнула Аня, и Зое захотелось шикнуть на нее.

Витя опять хмыкнул, махнул рукой и пошел дальше по улице, сопровождаемый облачком сигаретного дыма.

Аня смотрела ему вслед как-то особенно пристально.

– Будешь с ним трахаться? – спросила она деловито и затянулась.

– Совсем, что ли? – опешила Зоя.

– А что? – искренне удивилась Аня, – смотри, как тебя глазами жрет.

– Ничего не жрет! – взвилась Зоя, чувствуя, что краснеет. – И он старый!

Аня сдвинула брови.

– Разве старый? Лет на десять, разве больше? Но ты как знаешь, а я говорю, что вижу. Страшновательный, конечно, но не в этом главная суть. Такие обычно или ого или го-го, – она свободной от сигареты рукой сначала раздвинула, а потом сдвинула пальцы, – но я все же думаю, что нормально. Тяжелый, небось.

Зоя только открыла рот. Не то чтобы она не привыкла к такой прямоте и к таким разговорам, просто никогда раньше они не касались ее самой.

– Так чего? – Аня процокала к ближайшей урне и выкинула окурок, – ты подумай, правда.

– А то заберешь себе? – Зое отчего-то снова захотелось зашипеть.

– Зачем? – удивилась Аня, – мне чужого не надо, у меня свое есть.

– Рома скоро приедет, – вместо этого отрезала Зоя.

– Ах, Рома, да, – протянула Аня, – ну с Ромой и солома едома.

Зоя остро посмотрела на подругу.

– Дура, – резюмировала она.

– Сама дура, – парировала Аня, подойдя ближе.

В следующий момент раздался смех, переходящий в хихиканье, и Зоя уткнулась куда-то в плечо Ани. Та, приобняв ее, продолжила смеяться.

Они далеко не сразу начали дружить. Аня поступила на то же отделение, что и Зоя, и думала, что будет покорять редкие языки. Однако уже после первого курса решила перевестись на более спокойное, «диетическое», как она сама сказала, франкофонное отделение и стала изучать историю и культуру Франции XIX века.

На первом курсе они не общались, на втором виделись мельком только на поточных парах, иногда пересекались на встречах общих друзей, но друг на друга поглядывали без интереса и даже с некоторым предубеждением. «Тоскливая тихоня» и «развязная грубиянка» – так они думали друг про друга.

Аня была дочерью широко известного в узких кругах театрального режиссера, всегда доставала билеты на премьеры, на встречи с актерами, и вообще вела, на взгляд Зои, слишком активную социальную жизнь. Она была окружена толпой подруг, и Зое казалось, что уж кто-кто, а такой человек, как Аня, не может чувствовать себя одиноко.

Все изменилось, как оно часто случается с самыми важными событиями в жизни, в одночасье, в совершенно непримечательный осенний день в середине первого семестра третьего курса. Зоя сидела в университетской столовой и пыталась найти в себе силы встать и пойти на пары. Столовая была почти пуста – перемена закончилась, все ушли, а она уже опаздывала. Рома тоже ушел – она уговорила его, заболтала и отправила слушать лекцию по истории Персии в XVIII веке.

Силы не появлялись. Она проплакала всю ночь и все утро – странная, затяжная истерика, которую она успешно скрывала от всех, чтобы не объяснять ее причины. Потому что знала, что ей ответят. Знала все разумные и правдивые слова, которые взлетят белыми крыльями правильности между ней и любым собеседником. Потому что она была не права, но слезам на это было плевать.

– Что у тебя случилось? – раздался мерзкий скрип металла по плитке, и Аня упала на стул напротив нее. Как обычно, с рассыпающимися по плечам рыжими локонам, в нелепых очках и в свитере.

– Ничего, – отрезала Зоя.

– Точно? – на лице Ани было искреннее и честное беспокойство, но не было суетливости, какая почти всегда возникала у матери или у Ромы, когда Зоя пыталась объяснить свое плохое настроение.

Зоя почувствовала, что еще немного, и просто не выдержит, поэтому ничего не ответила.

Аня пожала плечами.

– Дело, конечно, твое. Главное не вешайся в дачном туалете, как моя тетя.

Зоя распахнула глаза. Аня пожала плечами с демонстративно циничной небрежностью.

– Ты, наверное, хочешь спросить, как она там поместилась? А он большой был, с мрамором. Это я так говорю, что дача. На самом деле домина был, что надо. Дядя мой богатый. Был. Тетю любил, но бил. Вот она и того. А он потом начал пить и почти все пропил.

– Мне жаль, – выдавила Зоя.

– А мне нет, – явно соврала Аня и пожала плечами.

– Мой отец вчера привел на встречу со мной свою девушку. И я расстроилась, – смогла, наконец, хоть кому-то сказать совершенно пустяковую причину своей истерики Зоя. А потом рассказала и остальное.

Рассказала, что едва ли правильно называть эту даму «девушкой», потому что ей около сорока. Отец, честь ему и хвала, никогда не отличался тягой к молодым и заводил отношения обычно с коллегами по экспедиции. Это всегда были умные, интересные и зрелые женщины. И отец очень любил Зою с ними знакомить. А менялись они достаточно часто, почти каждый год. Когда Зоя была помладше, то думала, что с одной из этих женщин отец сможет связать свою жизнь. Но он не связывал. Он был легким человеком и не хотел, видимо, утяжелять себя новым браком. Дамы сменялись, и чем дальше шло дело, тем меньше Зое хотелось с ними знакомиться. И вот вчера, когда они должны быть пойти с отцом в Исторический музей, он пришел не один. Его намерения были такими же светлыми, как рассеянная и добрая улыбка – ведь его «Маргариточка» была отличным специалистом по неолиту, а, значит, могла рассказать его «Зоечке» много интересного. Но «Маргариточка» отчего-то оказалась той самой, кто сломил выдержку Зои.

Она и сама не знала, почему так плакала. И объяснить толком не могла. Ведь как ни расскажи – отец хотел как лучше. Он был в разводе с матерью Зои столько, сколько она себя помнила. Он был для нее тем отцом, которым мог быть, ни больше, ни меньше. Но она все равно плакала.

Аня слушала ее внимательно. Потом, когда Зоя закончила, открыла рот и, явно покатав во рту слова, резюмировала:

– Дерьмо.

А потом они поехали на Чистые пруды, где были бары, в будни напаивавшие студентов акцией двух коктейлей по цене одного. Там они с удовольствием напились, а Аня рассказала про свою семью.

Про своего отца, который вечно водит домой молодых девочек, мечтающих получить главные роли в его пьесах. Про мать, почти вышедшую в тираж актрису, которая и сама не отказывала себе в удовольствии встречаться с молодыми парнями. Про старших братьев, которые давно живут не с ними и забыли про сестру.

Ане нравился красивый фасад жизни ее семьи, нравился и театр, и все общество вокруг него, нравилось водить туда знакомых. Но она, как всегда честно, понимала, что на самом деле живет на зыбком болоте – никаких опор, никакой уверенности.

И Аня нашла для себя опору в любви – в той специфической форме, которая, однако, ей подходила.

Она порхала от мужчины к мужчине: молодые, среднего возраста, откровенно старые. Пробовала всех, и, самое главное – шла в отношения только по искренней влюбленности. У нее было горячее сердце и желание, как она говорила, напитать всех собой и напитаться самой. Долгих отношений у нее не было, но она их и не хотела. Она говорила, что только сейчас, пока им двадцать, она может делать все, что хочет. А потом, когда ей исполнится тридцать, она быстро выйдет замуж, родит пятерых детей и станет самой спокойной и верной женой. Отчего-то Зоя была уверена, что все так и будет. Главным свойством Ани были то, что она никогда не ошибалась и никогда не врала.

Они стали подругами – самыми лучшими, самыми близкими. И их отношения не омрачало никогда и ничего, кроме одного.

Аня не любила Рому.

Нет, она никогда не говорила об этом прямо, не намекала Зое, не ругалась с Ромой – напротив, они достаточно хорошо и ровно общались. Но в том и было дело – в том, что Аня была ровной к тому, кого Зоя считала главной постоянной, своей опорой в жизни.

Однажды Зоя спросила прямо – а Аня только пожала плечами.

Не то, чтобы Зое было нужно ее одобрение, но вот это не-одобрение всегда слабым дождевым червячком, размякшим в луже, сидело в мыслях и словно приправляло отношения с Ромой ноткой бесперспективности.

Вот и сейчас. Что за выпады в сторону этого огромного, взрослого, откровенно несимпатичного мужчины в разводе с двумя детьми? Который, помимо всего прочего, своими яркими синими глазами совершенно откровенно пялился на ноги Ани, отчего Зое было почему-то неприятно. Прежде всего оттого, что она в своих мыслях уже сложила Витю в тот отсек мужчин, которые не пялятся на голые девичьи ноги. Полная глупость, она же абсолютно его не знала.

Но Аня быстро перевела разговор на себя, не став ничего выпытывать, и начала рассказывать о том, какую любопытную ночь провела со своим последним молодым человеком – сорокалетним художником, домой к которому пошла после открытия его выставки. Картины ей понравились, а вот сам художник не очень, и Аня подробно описала, почему и что могло бы быть лучше. Зоя слушала, поддакивала и много, много смеялась. Ни с кем больше она не вела таких откровенных разговоров, но на самом деле обожала их. Если она была скромной на вид, то это не означало, что она была такой на самом деле.

«Котики и коготки» были в удалении от центра, у станции метро, где стоял любимый Зоей старинный верстовой столб. От метро еще двадцать минут пешком, но несмотря на то что погода была пасмурной, прогулка Зою порадовала и позволила развеять мысли.

В самом магазине было достаточно людно – бал был скоро, и они встретили много знакомых лиц.

Для себя Аня достаточно быстро выбрала наряд Алоизы – клетчатое платье в пол, к которому «как раз пригодятся мои сапоги ковбоя», которые были куплены на блошином рынке в Париже год назад.

– Может это? – Аня протянула Зое черную кожаную юбку до колена и полупрозрачный розовый топ, а затем стащила с полки фиолетовый, усеянный звездочками, парик.

– Рейса? – Зоя удивилась. – Ты считаешь, что в этом году я должна быть бесстрашной воительницей, охотницей на наемников?

– Я всегда говорю и считаю, что ты бесстрашная воительница, – улыбнулась Аня, а затем затолкала Зою в примерочную, чтобы проверить, что юбка сидит как надо.

Аня закрыла дверь, а Зоя начала стягивать с себя одежду, бросая пока что полные сомнения взгляды на вешалку. Она-то хотела просто, как и обычно, быть Ви-ви, медиком, которая спасала подпольщиков, и у нее почти был готов костюм, но…

Почему бы не попробовать что-то новое?

Зоя стащила с себя джинсы и, склонившись, начала натягивать эластичную ткань юбки, но почувствовала за спиной шевеление. Резко выпрямилась с незастегнутой юбкой на бедрах, и в этот же момент ее сзади обняли две руки, а чей-то нос – она, конечно, сразу поняла, чей – уткнулся ей в шею.

– Здравствуй, котик, – Рома осторожно поцеловал ее за ухом. – Сюрприз!

Зоя развернулась в его руках, становясь лицом к лицу, и улыбнулась, пытаясь справиться со своим удивлением.

– Как ты тут?.. Ты же должен быть на Кипре.

– Верно, – улыбнулся Рома, раздвигая мягкие губы, – но там у знакомого случилась оказия, тоже летел в Москву, но не смог, билет пропадал, и он просто заплатил мне за переоформление, а я понял, что так соскучился по тебе…

Рома наклонился вперед и крепко, прихватывая своими губами губы Зои, поцеловал девушку.

Она отстранилась опять.

– А узнал, что я буду тут, ты через…

– Аню, да, – лучезарно кивнул Рома.

Зоя ощутила тепло, но, к своей досаде, не из-за того, что Рома был тут и примчался к ней, используя любые средства, а из-за отзывчивости своей подруги, которая, как бы ни относилась к Роме, но прежде всего хотела сделать приятное самой Зое.

Она немного отстранилась и внимательнее всмотрелась в юношу напротив себя.

Рома от загара стал, без сомнения, еще более красивым. Застенчивыми поцелуями солнца горели веснушки, волосы от соленой воды начали сбиваться в кудри, плечи как будто стали шире, видимо, от постоянного плавания. Вся фигура Ромы дышала юностью, здоровьем и радостью от предстоящей жизни.

– Не забудь про парик, – послышался голос Ани, которая заглянула в примерочную. Зоя, отойдя уже немного от встречи с Ромой, послушно натянула его на голову. Рома тихо прыснул, Аня только кивнула.

Зоя посмотрела на себя в зеркало. Вспомнила не самые лестные высказывания Софьи о своих увлечениях. Кивнула отражению и дала вердикт:

– Отлично.

***

Утро встретило Зою ярким солнцем, пробивающимся через полупрозрачный кружевной тюль, и тяжестью чужой руки на талии – оказывается, от этого ощущения она успела отвыкнуть.

Рома лежал рядом, до живота прикрытый одеялом, обнимал ее во сне и тихо сопел.

Зоя осторожно повернулась на бок, натянула одеяло и на свое обнаженное тело, и принялась рассматривать юношу: острый силуэт его лица, так хорошо освещенный солнцем, трепещущие ресницы.

Она вспомнила, как любила раньше, чтобы разбудить Рому, бродить кончиками пальцев по его лицу – от лба к немного вздернутому носу и дальше к губам. Вспомнила, как тот ловил ее пальцы поцелуями.

Что-то екнуло внутри, и Зоя решила встать. Нашла скинутую рядом на пол одежду, натянула белье, джинсы и кофту и пошла умываться.

Они были в квартире Ромы, которая, поскольку остальная семья была все еще на Кипре, пустовала.

Вчера после магазина они выпили кофе втроем, а потом Рома отвел ее в сторону и прошептал на ухо, что соскучился и что да, они могли бы поехать к нему. Зоя не возражала. Зачем возражать против хорошего секса? И верно, сейчас она чувствовала приятную расслабленность во всем теле, какая бывает только после удовлетворительной ночи.

Но, несмотря на физическое довольство, внутри все равно было странно. Зоя прошла на кухню, которая в квартире у Ромы была огромной. Увидела на подоконнике пачку сигарет – она всегда лежала там на случай, если понадобится кому из гостей.

Редкое для нее желание, но очень захотелось закурить. И Зоя выдернула сигарету, пристроилась на подоконнике и чиркнула зажигалкой. Кремний кольнул не только огнем, но и воспоминанием: как широкие, явно сильные руки помогают хитро улыбающейся Ане прикурить. Как пытается Витя, устраиваясь то так, то этак, примоститься на подоконнике в полицейском участке, все с той же сигаретой в руках.

Губы отчего-то сами собой растянулись в улыбке, и, глупость какая, Зоя почувствовала себя не такой одинокой.

Что было не так? Что происходит?

Зоя медленно курила, вспоминая, как делать это так, чтобы не обдирать легкие дымом. Когда уже ткнула сигаретой в пепельницу, услышала шаги.

Рома зашел на кухню и встал в проеме, улыбаясь и смотря на нее с теплотой. Он был в одном белье, и Зоя пробежалась глазами по стройным ногам, поджарому животу и крепкой груди.

И тут поняла.

Она не чувствовала – ничего, совсем.

Тонкий, красивый, милый Рома, который готов переехать вместе с ней в Испанию, с которым они планировали так много, с которым она еще год назад думала, что свяжет, точно свяжет свою жизнь, ведь не было никаких причин не связать…

А внутри – сейчас не звучит ничего, только отголоски былых эмоций, только тепло от прежней связи. А в настоящем как будто и связи этой нет.

Что-то не так. Нет, она просто устала. Она просто отвыкла, и все обязательно вернется на круги своя. Потому что у них – отношения. Потому что она не будет сдаваться. Потому что, когда все серьезно, когда так долго вместе – может же и быть так, что не трепещет, что не течет по крови старый огонь. Значит такой период. Он закончится, и все снова будет, как должно.

– Какие планы на день? – Рома, не знавший о ее метаниях, подошел к Зое поближе. – Ты курила? Бывает. Ты говорила, что должна поехать на работу? Сделать тебе завтрак?

Зоя успела вчера рассказать о том, что нашла подработку, и о том, что должна в двенадцать приехать на встречу.

Зоя вытащила из кармана мобильный и посмотрела на экран. Входящее сообщение от Тимура. Никаких лишних слов, только время, в которое он заберет ее на машине от ее дома. Даже смайлика не было.

– Да, на работу, верно. Спасибо, я помогу тебе с завтраком, – глухо отозвалась Зоя.

А мысль о встрече с Тимуром вызвало чувство предвкушения и облегчения, как будто бы она искала уважительный повод, чтобы не проводить дальше день в квартире Ромы.

Зоя едва заметно нахмурилась своим эмоциям, тряхнула головой и отправилась резать хлеб.

Глава 5. В которой Тимур справляется со стрессом, Зоя учится задавать вопросы, Витя пьет кофе, а Софью покупают едой

По словам Тимура, сестра Светланы Дмитриевны жила за городом. Им предстояло отправиться туда на машине.

Зоя выехала из дома Ромы пораньше, чтобы успеть заехать к себе и переодеться. Тимур попросил ее надеть что-то старое и непримечательное, и девушка перекопала весь гардероб, прежде чем нашла то, что хотела – запрятанный в самый дальний угол скомканный свитер.

Не то чтобы вся ее одежда отличалась яркостью или излишней нацеленностью на то, чтобы произвести впечатление. Зоя, отодвигая в сторону несколько вешалок с одинаковыми толстовками и джинсами, подумала, что кто-кто, а вот Рома никогда не обращал внимания на то, во что она одета. Это, конечно же, было плюсом. Но они встречались с самого первого курса, и потому за все это время у Зои и не появилось никакого желания или потребности надевать что-то, что понравилось бы кому-то еще. Или не понравилось, если уж на то пошло.

Но вот тот свитер, который она вытащила на свет божий, все же выделялся в ее гардеробе. Он был особенным – особенно нелюбимым.

Этот свитер в крупную вязку имел какой-то странный оттенок, который, как Зоя всегда раньше считала, не мог подойти вообще никому на свете. Ее коже он придавал оттенок залитого дождями болота, и даже волосы делал тусклыми.

Его матери Зои передала, вместе с ворохом другой одежды, подруга из Германии. Передала, еще когда Зоя была в пятом классе – тогда он был ей несуразно велик.

Но мама все равно заставляла носить свитер, и, более того, не просто заставляла, но еще и фотографировала Зою в нем и отправляла подруге кадры со словами благодарности.

Всю среднюю школу Зоя была тесно связана со свитером. Приходя в школу, она стягивала его с себя и из-за этого мерзла, поэтому она вскоре начала носить второй свитер в рюкзаке. Мать напоминала о свитере, что надо носить, “потому что он делает тебя взрослее и серьезнее”, и Зоя, стиснув зубы, носила. Так было проще, чем слышать материнскую истерику и видеть ее же нервические расчесы на руках.

Еще одной проблемой было то, что качество этого свитера было хорошим, а моль, видимо, из уважения к таким драгоценным нитям, обходила это бессмертное порождение вещевой индустрии.

Перейдя в старшую школу, Зоя решила, что уже достигла возраста отрицания, и от нелюбимой одежды отказалась. Мать, видимо удовлетворившись годами подчинения, приняла это почти без обиды.

Так свитер оказался в самом дальнем углу шкафа. Выбросить его у Зои рука не поднималась – он все-таки и правда был из какой-то хорошей и дорогой пряжи, и, может быть, если бы не тяжелые воспоминания, она бы и попробовала найти ему применение уже в своем взрослом гардеробе.

Нацепив его на себя сейчас, Зоя подумала, что он не так и плох, как казалось раньше. Вероятно, она просто стала старше, и невнятный цвет, который никак не шел к лицу школьницы, смотрелся лучше с заострившимися чертами девушки за двадцать.

Для усиления образа она нашла и свои старые джинсы, которые имели характерный ярко-синий, “рыночный” цвет, отличавший их от джинсов из сетевых магазинов.

Она в самом деле купила их на рынке в Лужниках, в один промозглый летний день, когда оделась не по погоде и замерзла до дрожи. Тогда-то ее и заманила на картонку крупная женщина с мощным голосом, которая пихнула джинсы ей в руки и сделала «самую лучшую скидку такой дюймовочке, у меня внучка прям как ты, не едите вы что ли ничего?».

Эти джинсы Зоя тоже почти не носила. Они, к счастью, налезли, а в сочетании со свитером давали нужный эффект уставшей от жизни, затюканной девушки, у которой нет денег на отпуск.

Для завершения образа Зоя постаралась сделать свой обычный быстрый хвост еще более небрежным, выбив рукой несколько прядей, как будто ее волосы поклевали воробьи.

Интересно, с кем она увидится сегодня? Поедет ли после встречи обратно в офис? Как ни странно, поняла вдруг Зоя, идти сейчас к Тимуру она нисколько не стесняется. Она ощущала предвкушение от предстоящей встречи с ним, но не чувствовала смущения за то, что будет смотреться нелепо рядом с ним. Как будто на подсознательном уровне она чувствовала, что Тимур и не будет ее оценивать – и от этого было легко.

В условленное время она вышла из дома. Черный Мерседес уже ждал ее, как и два дня назад, и Тимур стоял в той же позе, облокотившись спиной о машину, и широко улыбнулся при ее появлении.

– Уж теперь-то ты ко мне сядешь? – он подмигнул, а Зоя не удержалась от смешка, а затем кивнула.

Тимур улыбнулся еще шире, ловко обежал машину спереди и открыл перед своей спутницей дверь пассажирского сидения, склоняя голову в шутливой манере, подобно услужливому швейцару.

В машине Тимура было немного иначе, чем у Вити – вся та же чистота без лишних химических запахов ароматизатора, но салон был не светлым, а черным. Очередной почти анекдотический контраст, к которому Зоя постепенно начинала привыкать. Вероятно, у Софьи по такой логике машина должна оказаться красной. Было интересно проверить, но спросить девушка не решилась.

– Ехать нам за город, примерно минут сорок. Пока едем, я введу тебя в курс дела по поводу этой самой сестры. Кстати, отличный наряд, идеально.

Зоя, не удержавшись, закатила глаза, показывая, что понимает специфичность образа. Сам Тимур был, помимо очередного безупречно сидящего костюма, одет в жилетку из тонкого, наверняка очень дорогого трикотажа. Любого другого такая одежда сделала бы похожим на моднящегося библиотекаря, но Тимуру придавала более домашний и располагающий вид, как будто говоря, что ему точно можно доверять.

– Так вот, – начал Тимур, – смерть Светланы Дмитриевны Карачаевой получилась той еще головной болью для полиции. Следов пока что никаких. Уличных камер не так и много, и вход в ее переводческое агентство они не захватывают. Кто внимательный – поймет, как пройти по улице так, чтобы никто ничего не увидел. Охранная фирма, с которой работала Светлана Дмитриевна – ты видела пульт охранника – уже полгода как разорвала с ней контракт, потому что та прилично им задолжала. Дела у бизнеса нашей потерпевшей шли довольно-таки плохо.

– Зачем вообще переводческому агентству нанимать охрану?

– Отличный вопрос! – Тимур оторвал одну руку от руля и воздел палец вверх. – Светлана Дмитриевна, понимаешь ли, не является на самом деле великим знатоком языков. В лишь недавно отступивший период полной свободы предпринимательства, то бишь сразу после развала страны, в которой мы с тобой родились, ей создали такую вот фирмочку, которая занималась, конечно же, переводами, но большую часть ее бизнеса все-таки составляло прикрытие сделок не самого чистого вида.

– То есть ее убрал кто-то?.. – начала девушка, но Тимур покачал головой.

– Едва ли. Светлана Дмитриевна давно растеряла свои связи в том специфическом мире, в котором начинала строить свой бизнес. Вероятно, тогда ей это агентство оформил какой-нибудь любовник, с которым они потом разбежались. В любом случае, уже года три как за ней ничего такого интересного не наблюдалось. Она жила на те средства, которые заработала в тучный период своей деятельности. В последнее время дела пошли, как видно, совсем туго, она даже пыталась вести дела агентства как именно переводческого… а потом появился этот дневник, и ей стали угрожать. И, видишь, дневник такой важный для нее, что она даже решилась нанять переводчика за не самые разумные деньги.

– Дневник, который помог бы решить проблемы в финансах? – предположила Зоя, разглядывая неприветливые виды Третьего транспортного кольца.

– Кто знает. Однако скажу тебе, что тут поработал кто-то весьма любопытный.

Тимур оторвал одну руку от руля и стал загибать пальцы.

– Никаких следов в кабинете. Никаких отпечатков кроме тех, что оставляли сотрудники агентства. Убита Светлана Дмитриевна пулей в лоб. По всей видимости, убийца находился в одном из высоких зданий около агентства, но никакие камеры его не зафиксировали. Наша клиентка, скорее всего, повернулась к окну, где была открыта форточка, и в этот момент в нее выстрелили.

– Кто-то ждал, когда она повернется? Но ведь можно ждать очень долго. Надо было как-то привлечь ее внимание…

– Или повернуть ее к окну в нужный момент. И у полиции для нас тут нет хороших новостей. Вероятно, речь идет о заказном убийстве и об очень опытном исполнителе. Днем с огнем мы не сыщем, кто же именно в нее стрелял. И… мне кажется, кто именно стрелял – не самое главное. А вот кто повернул ее в сторону выстрела…

– Погоди… – Зоя вдруг поняла, что не задала одного очень важного вопроса, – а ведь вы…

– Что мы? – Тимур улыбнулся.

– Ну… вы же нашли меня там. Тогда… Я пришла раньше вас.

– Ты хочешь спросить, не подумали ли мы, что ты причастна к убийству? – хмыкнул Тимур. – Вопрос, как всегда, отличный. Да, конечно мы это обдумали. Но подумали ли об этом всерьез? Нет.

– Но почему? Ведь вы не знали, сколько времени я провела у Светланы Дмитриевны.

– Ну смотри: когда мы вошли, то ты, судя по твоей реакции, нас точно не ожидала. Узнать о том, что мы идем, чтобы разыграть комедию – ты бы не смогла, не успела бы подготовиться. Твоих отпечатков нет нигде в кабинете: ни на кресле, ни на столе, ни на самой убитой. Ты могла, конечно, приехать в агентство непонятно когда, состряпать дело с убийством, ловко уничтожить все свои отпечатки и потом стоять и ждать, когда же мы объявимся, чтобы разыграть перед нами сцену с полуобмороком, но…

– Но я на такое не способна? – Зоя ощутила легкую, иррациональную обиду.

– Да, ты на такое, уж извини меня, не способна. И есть звонок тебе от Светланы Дмитриевны, полиция его прослушала. Есть время этого звонка.

– Моя сонливость могла быть постановочной, – не унималась она, а Тимур на это рассмеялся.

– Так про все можно сказать, что это постановочное. Вот я везу тебя куда-то, на какой-то допрос – а может быть я все соврал, и мы криминальные авторитеты, которые разыграли перед тобой благородных алкателей законности. Веришь ли ты в это?

Зоя задумалась. Представить, что ее знакомые на стороне криминала, она почему-то не могла.

– Вот именно, – Тимур верно понял ее молчание. – Знаешь, существует профайлинг в криминалистике – описание преступника, его черт. Очень помогает в поиске. Так вот ты, прошу прощения, по профилю совсем не подходишь под нашего преступника, как ни крути. Нет, разумеется, и полиция проверила тебя, их средствами – и они тоже ничего на тебя не нашли.

– А этот… кто все это сделал со Светланой Дмитриевной. Каким может быть этот человек?

Тимур нахмурился.

– Пока что мне не очень понятно. Нам надо больше деталей об убитой.

Зое показалось, что у Тимура, на самом деле, были определенные соображения по поводу того, кем мог быть ответственный за гибель владелицы переводческого агентства. Возможно, он не хотел делиться подробностями. Он и не обязан был, на самом деле.

– О, так мы едем на Рублевку? – Зоя прочитала название на дорожном указателе, когда они пересекли МКАД.

– Да, в один из поселков рядом. Участки там раньше, в советское время, выдавали генералам и другим шишкам Министерства обороны.

– То есть сестра Светланы Дмитриевны связана с армией?

– Они обе связаны, – Тимур в плотном потоке машин, петляющих по узкой дороге, перестроился в поворотную полосу. – Светлана Дмитриевна и ее сестра, Оксана – дочери Дмитрия Дмитриевича Карачаева, генерала армии. Он не славен какими-то великими победами, но вот звание получил, а с ним – хорошую квартиру в центре Москвы и участок за городом. Его не стало десять лет назад, дочери унаследовали все.

– То есть они эти две сестры совсем и не бедные? Раз есть и квартира, и земля…

– Сама по себе недвижимость не гарантирует богатства. В случае Светланы Дмитриевны это все – остатки былого величия. Да и про участок, допустим он есть, но ведь на нем надо строить дом, этот дом надо поддерживать. Нет, то, что у тебя влиятельные родители – не обеспечивает тебе преуспевания в твоей собственной жизни. Эта самая Оксана Дмитриевна, судя по тому, что удалось нам узнать, удачно вышла замуж – ее муж, Леонид Мезенцев, успешный бизнесмен, занимается перевозками по России. У них есть дочь. У Оксаны Дмитриевны, конечно же, прекрасное алиби на время убийства, полиция ее хорошо допросила. Они передали мне все, что на нее есть, ее образ жизни, распорядок дня. На первый взгляд, ничего такого, но… Хорошо бы понять, что из себя представляет эта самая сестра. Выяснить, какое окружение было у Светланы Дмитриевны перед гибелью. Порасспрашивать, откуда мог появиться дневник…

Машина ехала по однополосной дороге, петляющей в сосновом лесу.

– Кстати, а больше налетов на квартиры сотрудников агентства не было?

– Нет, – голос Тимура стал мрачнее. – Видимо, преступник, кто бы он ни был, понял, что это привлекло слишком много внимания. Да я и уверен, что он не сам лазал по домам. Нанял кого-то, как сделал для того, чтобы застрелить госпожу Карачаеву.

– То есть это кто-то с большими связями в криминальном мире?

– Вот ты и сама начала составлять профиль преступника, – Тимур теперь звучал довольно, как и всегда тогда, когда Зоя делала верные предположения по расследованию.

В этот момент они подъехали к будке со шлагбаумом, который перегораживал дорогу. Тимур остановился, и из будки к ним вышел невысокий, крепкого вида мужчина с кобурой на поясе.

– Мы к Оксане Дмитриевне Мезенцевой.

По просьбе охранника и Тимур, и Зоя показали свои документы.

– Да, она предупреждала о вас, – кивнул после этого мужчина, – но она ничего не говорила про автомобиль. Я не могу пропустить транспортное средство.

– А позвонить ей и уточнить не получится? – протянул Тимур с лукавой усмешкой, но без агрессии в голосе.

На лице охранника появилось немного глумливое выражение.

– Нет. Распоряжений не было. Сказала – вас пустить. Про машину ничего.

– И куда же нам машину девать? – Тимур продолжал улыбаться.

– Парковками не занимаюсь, – хмыкнул охранник.

Тимур не стал с ним спорить. Он развернул машину и поехал обратно по дороге.

– И что нам делать? – спросила Зоя, несколько удивленная его спокойной реакцией.

– Как что? Парковаться. – Тимур в этот момент вывернул руль, и они съехали с асфальтированной дороги на узкую проселочную, где буквально через тридцать метров нашлась, среди деревьев, небольшая сырая полянка.

Тимур въехал на нее, заглушил мотор и вышел, чтобы следом подойти к двери пассажирского сидения и открыть ее для Зои.

– Ты не стал скандалить, – заметила она, когда они бок о бок зашагали по дороге обратно к шлагбауму и охраннику.

– А зачем скандалить? – Тимур искренне удивился. – По всей видимости, сестра Светланы Дмитриевны недалеко ушла от нее характером. Она попросила охранника не пускать нас на машине, и конфликт тут показал бы нас склочными и суетливыми.

– Но зачем же ей так поступать, если вы договорились о встрече?

– Людям свойственно желание демонстрировать свою власть, – Тимур привычно предложил девушке свой локоть, и та, уже без раздумий, ухватилась за него. – Иногда так мелочно, как сейчас. Оксана Дмитриевна не слишком расположена к встрече, хотя и не отказала в ней. Создавая нам неудобства, она чувствует себя лучше, в какой-то форме отмщенной. Вот видишь, сколько мы уже про нее поняли. А если бы мы устроили скандал – она бы что-то поняла про нас, и вовсе не то, что ей надо понимать.

Тимур и Зоя прошли через охранника, опять показав ему документы – тот выписал номера паспортов в книжечку, которая лежала у него в будке. После этого их пропустили.

Они зашагали по узкой, на одну машину, дороге, а над ними кренились, по пять метров вверх, пыльные разноликие заборы, над каждым из которых была протянута колючая проволока

– Как тут уютно, – сглотнула Зоя, осматриваясь.

– Ага, просто зашибись. У моего отца было что-то такое, когда я учился в школе. Не тут, другом районе Москвы. Терпеть не мог тот дом.

– А теперь? – Зоя посмотрела на него снизу вверх. – У него что-то более скромное?

– А теперь он на исторической родине в Ульяновской области разводит коз.

Зоя опешила.

– Очень дорогих коз, – добавил Тимур со смешинками в глазах, увидев ее замешательство, и продолжил, – а что ему еще делать? У него хватит денег до конца жизни всех его правнуков. Сидит на старых активах, судится с кем надо, а с кем надо – не судится. Козы – прекрасный выбор для очень богатого пенсионера. Так, а вот и нужный нам дом…

Они подошли к когда-то белому, а теперь невнятно-бежевому забору из профлиста.

– Не волнуйся ни о чем. Что бы ты ни сделала – это не будет ошибкой. – Тимур выпустил руку Зои и решил дать последние напутствия. – Говорить буду я. Ничего не бери на свой личный счет. Мы сейчас играем роли. Я веду разговор, ты осматриваешься. В какой-то момент я спрошу тебя, нет ли у тебя вопросов. Если будут – задавай смело. Не будут – ничего страшного, не задавай. Просто будь рядом. Это твоя главная задача.

Зоя кивнула и набрала побольше воздуха в легкие, пытаясь вместе с кислородом набраться душевных сил и смелости. В таких домах она никогда не бывала. Пускай родители Ромы и были небедными, пускай у них была и хорошая квартира, и хорошая дача, это все ни в какое сравнение не шло вот с этим.

Тимур подошел к двери, которая была встроена в забор, и позвонил в звонок. Ему почти сразу же ответил гулкий, искривленный динамиками голос. После краткого разговора дверь перед ними открылась, и их встретил очередной охранник.

Интересно, сколько же в месяц выходит платить всем этим людям? – как-то сама собой эта мысль возникла у Зои в голове, и зазвенела еще громче тогда, когда охранник передал их, буквально с рук на руки, женщине, которая, судя по возрасту, явно не была Оксаной Дмитриевной, но, судя по выражению лица, совершенно точно отвечала за все происходящее в доме.

– Вас ожидают, – степенно произнесла эта женщина, сложив руки перед собой.

На вид ей было лет шестьдесят. Хорошо, что на ней хотя бы не было передника – вместо этого обычные юбка и кофта – от всего увиденного и так появилось сильнейшее желание сделать даме книксен.

Женщина повела их по утопающему в соснах участку – от входа края забора видно не было. Министерство обороны не скупилось на гектары для своих служащих.

Посреди участка стоял большой трехэтажный дом неясного стиля. Почему-то в голове у Зои возникло слово «гладкий», хотя как может дом быть «гладким»? Серые стены, большие окна в пол, колонны под мрамор. В глубине участка стояли еще несколько домиков – гараж и, вероятно, дома для прислуги.

Недалеко от них, посреди небольшой полянки, утопающей в лучах солнца, стояло два человека: девочка лет десяти-двенадцати и молодая девушка, которой могло быть между двадцатью и тридцатью. Перед каждой стояло по мольберту. Они рисовали, и старшая стояла рядом с младшей, давала советы и направляла руку.

Зою провели мимо них, и девушка успела кинуть взгляд на рисунок девочки – он, оказался красивым, полным легкости и какой-то особой, личной манеры.

Их Вергилий в юбке представлять ни Зою, ни Тимура не сочла нужным и повела дальше к входу в дом, открывая массивную черную дверь, а за ней еще одну. В прихожей она предложила разуться и подтолкнула ногой две пары белых тапочек одинакового размера. Тимуру они оказались маловаты, от этого его пальцы вылезали спереди, Зое же – великоваты и то и дело норовили соскользнуть с ее носков.

После прихожей их провели, наконец, в дом.

Оформлен он был в современном хай-тек духе: много стекла, бетона, серой краски. Весь первый этаж представлял собой единое пространство – огромная гостиная с камином, перед которым стояли черные кожаные диван и кресла, рядом – блестящая металликом кухня с барной стойкой.

Из кухни к ним вышла женщина в тренировочных штанах и толстовке.

– Оксана Дмитриевна, вот они, – дама, которая привела их в дом, сделала такой жест рукой, словно желала соединить судьбы хозяйки дома и ее гостей.

– Спасибо, Тереза, больше ничего не нужно, – Оксана Дмитриевна кивнула женщине, а когда та ушла куда-то вглубь дома, указала рукой на кресла у камина. – Присядем?

Оксана Дмитриевна была похожа на сестру и цветом волос, и лицом, но выглядела куда лучше покойной. Кожа была ухоженной, никаких мешков под глазами, хороший маникюр, красивые брови. В женщине не было – Зоя сразу же вспомнила Софью – никаких следов пластики, но точно были следы дорогой косметики и умного косметолога.

Выражение лица при этом у них с сестрой определенно совпадало – раздраженное, неприветливое. Женщина мазнула незаинтересованным взглядом по Зое, и дальше обращалась только к Тимуру.

– Без прелюдий, пожалуйста, – сказала она, когда гости уселись в кресла по обе стороны дивана. – У меня нет времени, полиция и так отняла слишком много бесценных часов моей жизни.

Особого рвения в расследовании гибели своей сестры женщина явно не проявляла, да и с убийства прошло всего шесть дней, но Оксана Дмитриевна не выглядела хоть сколько-нибудь печалящейся.

– Похороны уже состоялись? – Тимур спросил это с вежливой улыбкой, контрастирующей с не самой веселой темой вопроса.

Оксана Дмитриевна в первую секунду опешила. Вероятно, она не ожидала, что ее призыв обходиться без прелюдий приведет к такой прямоте ее визитеров. Тимур в ответ на ее молчание продолжал смотреть прямо на нее, участливо и спокойно.

– Скоро, – ответила, наконец, женщина, – в полиции нам сказали, что уже все закончили. Так что… отдадут через пару-тройку дней, тогда и…

Тимур кивнул. Повисло молчание, которое он явно не собирался прерывать.

– Слушайте, – Оксана Дмитриевна, по всей видимости, начала нервничать, – я уже все сказала полиции. Я не понимаю, с какой стати я должна разговаривать с вами.

Не понимаешь, но все-таки согласилась говорить, – подумала Зоя про себя. Интересно, странно ли это? Или такое поведение типично? Ведь наверняка хочется понять, отчего кто-то пытается что-то раскопать? Это страх, что накопают и на тебя? Или обычные для любого человека эмоции?

– Мы уточняем некоторые детали по этому делу, – голос Тимура был размеренным и мягким. – И я крайне признателен за то, что вы все-таки согласились нас принять.

– Вы так и не сказали на кого работаете! – Оксана Дмитриевна перебила его и начала говорить с нажимом, как будто хотела пойти в наступление после своего прежнего замешательства. – И если моя сестра вам не заплатила, то не рассчитывайте, что вы получите хоть что-то от… вы не могли бы не ерзать?!

Зоя кинула взгляд на Тимура. Тот замер, руки, которые лежали на коленях, сложились в кулаки и снова расслабились, а затем изящно легли на диван по обе стороны от его тела. Девушка поняла, что он по своей обычной манере начал шевелить пальцами и переступать ногами, а их любезная хозяйка не оставила это без внимания.

– Прошу прощения, – улыбка Тимура оставалась все так же непринужденно-вежливой, как будто все происходящее вообще никак не влияло на его душевный настрой. – Я повторю снова: мы ни в коей мере не рассчитываем ни на какую материальную компенсацию с чьей-либо стороны. Мы просто помогаем полиции проверять те версии, которые являются побочными для изучения гибели вашей сестры.

Оксана Дмитриевна обняла себя руками и откинулась на спинку дивана.

– Я жду. Задавайте ваши вопросы.

– Я могу записывать? – Тимур вытащил из кармана телефон.

– Если на телефон – нет. Еще будете… шумно тыкать, – женщина поджала губы.

– Я могу писать от руки, – встряла Зоя, – у меня с собой… ну. Блокнот.

Она кивнула на свой неизменный рюкзак, который она не стала оставлять в прихожей.

Оксана Дмитриевна кивнула, и Зоя достала ручку и блокнот и приготовилась вести запись.

– Оксана Дмитриевна, подскажите, не обсуждала ли с вами сестра… – начал Тимур, но его опять сразу же перебили.

– Не обсуждала. Мы с ней вообще почти не общались лет десять как, со смерти отца. Нет, никакой вражды, просто не общались: поздравления с днем рождения и Новым годом, да и хватит. Мы никогда не были близки. Отец нас объединял. После него объединять стало некому.

Взгляд женщины метнулся вбок, и Зоя проследила за его направлением и сразу же удивилась, как не заметила этого раньше: на противоположной от них стене, причудливо контрастируя с современной обстановкой, висел портрет мужчины.

Изображенный в полный рост, мужчина этот был плечист, одет в парадную военную форму и увешан наградами. Зоя разбиралась в искусстве как любой выпускник гуманитарного факультета – знала основную историю без тонкостей и имела достаточно развитый благодаря насмотренности вкус. Портрет ей показался достаточно топорным и таким, чтобы польстить изображенному на нем человеку.

Это, очевидно, и был Дмитрий Дмитриевич Карачаев, генерал и отец двух не слишком дружных сестер.

Теперь Зоя видела, что вся стена вокруг портрета покрыта картинами. Девушка едва удержалась от того, чтобы не поморщиться – на фоне остальных полотен портрет генерала казался высшей точкой развития искусства. Темные, странные разводы, мрачные фигуры в плащах, натюрморты в грязных оттенках желтого и зеленого – ничего красивого, на вкус Зои. Кроме, разве что небольшого пейзажа с речкой и деревней, который висел на самом краю, в неприметном, затемненном углу, словно его пытались скрыть от остальных.

Интересно, все эти картины целенаправленный выбор коллекционера со специфическим вкусом или же плод труда жителей этого дома?

Тимур, пока Зоя рассматривала стену, продолжал общение.

– То есть, уточню еще раз на всякий случай, ваша сестра не обращалась к вам в последнее время с вопросами о том, что хотела бы, например, продать какие-то документы или вещи?

Оксана Дмитриевна пожала плечами.

– Нет. Ко мне моя сестра не обращалась. Мне лично от нее ничего не было известно.

– А к кому-то еще ваша сестра обращалась? – Тимур посмотрел прямо на собеседницу, а рука Зои замерла над блокнотом.

Оксана Дмитриевна прищурилась.

– После смерти отца мы с сестрой разделили наследство поровну. Ей досталась его квартира в Москве, мне – его участок тут. Все было сделано с юристом и оценщиком, суммы получились равными, никаких претензий в плане финансов у нас друг перед другом не было. Соответственно, со своей недвижимостью и со всем, что в этой недвижимости может обнаружиться, она могла распоряжаться так, как считала нужным. Ни о чем сообщать она мне была не обязана и не сообщала.

– И никакие другие организации с вами не связывали? Аукционные дома? Галереи?..

Прежде чем Оксана Дмитриевна ответила, где-то внутри дома раздался звук шагов. В гостиную вошли двое мужчин, оба в спортивных штанах в облипку. На одном, бородатом, с копной курчавых волос на голове, была настолько открытая майка, что Зое захотелось отвернуться. На втором, короткостриженном блондине, просто футболка, а в руке сумка.

Бородатый кивнул короткостриженному, потом выставил вперед массивный кулак, в который блондин ударил своим.

– Пока, бро. Спасибо за тренировку, – кивнул бородатый, и его спутник, закинув сумку на плечо, пошел к выходу из дома.

– Леня, у нас все еще… посетители, – хозяйка дома кивнула на Тимура и Зою.

Мужчина наклонился к Тимуру и протянул ему руку, кратко представляясь: «Леонид». Одеваться он не спешил, и Зоя, помимо своей воли, была вынуждена наблюдать, как гуляет его волосатая грудь под майкой. На шее Леонида висело сразу несколько цепочек, среди которых почти затерялся большой золотой крестик.

Интересно, было ли удобно тренироваться в таком виде? Зоя невольно вспомнила Витю.

По комплекции они с этим мужчиной были схожи, только отчего-то девушка не смогла представить на Вите одежду, которая была как будто сделана для того, чтобы показывать перекаченные мышцы рук.

Зоя вспомнила и то, как ошиблась в возрасте Вити – ей теперь и самой было странно, как она могла подумать, что тому больше сорока. Мужчина, который стоял сейчас посреди гостиной, был гораздо старше, судя по морщинам на лице и состоянию рук, то ему уже точно было пятьдесят.

– Что, пришли выспрашивать про мою свояченицу и моего любимого тестя? – Леонид хмыкнул и упал на диван около жены.

– Да, ваша супруга позволила задать ей несколько вопросов, – кивнул Тимур.

Леонид глухо рассмеялся, а потом кивнул на портрет на стене.

– Вот. Висит. Смотрит. Нет, ну мужик нормальный был.

Все в комнате теперь смотрели на портрет генерала. Все, кроме Зои. Она вдруг увидела, что Тимур, который уличил момент, когда никто не обращает на него внимания, несколько раз сжал и разжал руки в кулаки. Пальцы его задрожали. Он нахмурился, и дрожь прекратилась.

– А это, кстати, все Оксанкино, – продолжал Леонид, обводя рукой все картины вокруг генеральского образа.

Зоя увидела, как в глазах Оксаны Дмитриевны мелькнуло довольство.

– А вот это – нашей Анжелики, – с особенной нежностью протянул мужчина, показывая на пейзаж, который понравился Зое. – Вы видели небось как она рисовала во дворе. Талантище, а не ребенок.

Зоя продолжила смотреть и увидела, одновременно, и теплое, почти нежное выражение на лице мужчины, которое, как она уже начала понимать, свойственно любящим отцам, и то, как набежала тень на лицо Оксаны Дмитриевны.

Интересно, кто так невыгодно расположил детский рисунок?

– Замечательные работы, – заметил вежливо Тимур. Хозяин дома его замечанием остался доволен. Было видно, что он гордится и женой, и дочерью. Неприязнь Зои, вызванная его внешним видом, начала потихоньку снижаться.

– То есть никто вас не спрашивал ни о каких вещах, верно? – Тимур снова задал вопрос, на который Оксана Дмитриевна, из-за появления мужа, ему не ответила.

– Нет, – отрезала женщина. – Возможно, спросит, когда я вступлю в наследство. У моей сестры не было ни мужа, ни детей, поэтому все перейдет ко мне, как к ближайшей родственнице. Об этом вам, разумеется, известно. Полицию, конечно же, этот пункт заинтересовал больше всего.

Леонид громко хмыкнул.

– Мы и без этого не с милостыней по улицам ходим. Конечно, кто откажется от квартиры в центре Москвы? Правда, она вся завалена хламом вашего бати. Генеральское всякое. Умер, и кому это стало нужно?

Тут лицо его прояснилось.

– Погоди-ка, Оксан, так было же письмо. Я на него отвечал. На нашу почту упало, я тебе звонил, и ты мне надиктовывала ответ.

Оксана Дмитриевна нахмурилась, как будто силясь что-то вспомнить. Зое показалось, что выглядело это несколько наигранно.

– Я не помню про это.

– Это все потому, что я отвечал, – мужчина хлопнул ее по плечу, – да, там письмо из какого-то музея, мол не против ли мы, если вещи твоего отца будут отданы на рассмотрение комиссии и что-то там еще. Я и письмо это могу найти, если надо. Ты мне надиктовывала, что написать в ответ.

– Был бы благодарен, если вы не против, узнать, что было в письме, – попросил Тимур.

Оксана Дмитриевна кивнула мужу, и тот ушел на несколько минут, а после вернулся с листом бумаги в руках.

– Вот, – он протянул Тимуру распечатку, – Музей современной военной истории информирует, что вещи, сорок единиц хранения, Дмитрия Дмитриевича Карачаева, переданы на рассмотрение оценочной комиссии. Если комиссия их примет, то будет объявлена закупочная цена и бла бла бла, в общем, не против ли Оксана, что эти вещи будут выкуплены для музея.

– И есть список вещей? – Тимур пробежал глазами текст и передал листок Зое.

– Не-а, – Леонид посмотрел на жену и пожал плечами. – Ничего нет, ни имен, ни списка. Они хотели, если что, пригласить в музей, обсудить передачу вещей, но я под диктовку Оксаны – сейчас вспоминаешь, дорогая? – написал им, что всеми этими делами заведует Светка, и нас не интересует ничего, и претензий никаких не имеем.

– А если бы там обнаружились вещи на сотни тысяч долларов? – Тимур улыбнулся уголками губ.

– А там обнаружились? – с иронией отозвался Леонид. – Ну уж нет, мы давно поделили: ей квартира, нам участок. Мы не лезем к Светке, она не лезет… не лезла к нам. Мы вот и дом себе построили отличный, и никто нам слова поперек не сказал, что ту старую дачную развалюху снесли. Я не самый бедный человек, позволю хвастовство, поэтому эти сотни тысяч все-таки думаю не долларов, а рублей пусть бы лучше ей и ушли, Светлане-то. Едва ли Дмитрий Дмитриевич хранил в кладовке забытого Пикассо, а даже если и хранил, то сделка есть сделка.

– Благодарю. А почему это письмо пришло именно к вам? – уточнил Тимур.

Оксана Дмитриевна выглядела спокойной, но Зое показалось, что по ее лицу в очередной раз пробежала тень.

– Нет, Оксане пришло. У нас на домашнем компьютере иногда все почты открыты, и моя, и ее. Это на общем, не на рабочем. Она с телефона увидела, что пришло, а потом мне позвонила и попросила прочитать и ответить.

– Я была за рулем. Сейчас я вспомнила, – встряла женщина.

– Еще раз большое спасибо. – Тимур не стал больше ничего выспрашивать, хотя Зоя была уверена, что уточнить можно было много что еще. – Я думаю, мы закончили. Если у нас появятся еще какие-то вопросы, могу ли я опять к вам обратиться?

Лицо Оксаны Дмитриевны скривилось, но ее муж энергично кивнул.

– Конечно. Тут мы и полиции сказали, что если надо, то поможем чем сможем. Но мы правда не общались со Светой нормально много-много лет. Вот так думаешь, что всегда есть время, а потом бум, и его нет. Но это все наверняка ее старые дружки, я так и сказал оперу. Времена, помните ли, лихие были. Если помните, конечно.

– Помню, – кивнул Тимур, сдержанно улыбаясь. – Я буду держать вас в курсе, если появятся новости. Зоя Александровна, может быть, у вас есть какие-то вопросы?

Этот выпад Тимура был таким внезапным, что удивились, кажется, все, не только сама Зоя, но и хозяева дома.

– Я, эм. То есть… – девушка, хоть и помнила, что Тимур попросит ее что-то сказать в конце, все-таки стушевалась. Вопросы… какие у нее были вопросы?

Зоя еще раз посмотрела на стену.

– А давно у вас эта картина? – она указала на портрет генерала.

Оксана Дмитриевна нахмурилась.

– Какое отношение это имеет к нашему разговору?

Зоя почувствовала себя глупо. Почему ей пришло в голову спросить именно это? Но мозг сам собой сформировал этот вопрос.

Лицо Тимура было непроницаемым: непонятно было, доволен он или нет ее тем, что девушка так влезла в разговор.

– Так это… недавно висит, да, – в разговор снова вмешался Леонид. – Месяца три-четыре, да? Его подарил какой-то художник, я их не запоминаю, Оксана вот всех помнит, а я нет, не помню. Ты так рада была, когда подарили. Любимица отца, еще бы! Дмитрий Дмитриевич в ней души не чаял, и это было взаимно.

Оксана Дмитриевна кивнула, но ничего к словам мужа не добавила. Тимур, поняв, видимо, что она так ничего не скажет, поднялся на ноги. Зоя видела, что он сдержал себя, чтобы не переступить, как делал почти всегда, с носки на пятку и обратно.

– Еще раз благодарю вас. Не будем больше отнимать ваше время.

– Я вас провожу, – кивнул Леонид, вставая с дивана, – не будем Терезу гонять. Посмотрю, как Анжелка там рисует.

Он и вправду отвел Тимура и Зою к входу с охранником и вернулся к дочери, которая по-прежнему рисовала вместе с учителем во дворе. Оксана Дмитриевна лишь смерила их очередным взглядом протухающей рыбы и не сдвинулась с дивана ни на миллиметр.

Когда они вышли на дорогу и дом Оксаны Дмитриевны остался далеко позади, Зоя тихо спросила у идущего рядом Тимура:

– Я не напортачила?

– Нет, – резко ответил Тимур, который смотрел перед собой. Руки его опять сжимались в кулаки, а пальцы подрагивали.

– Ты…

– Все в порядке, – отрезал он, но тут же постарался смягчиться. – Все правда хорошо. Ты тут ни причем.

Они миновали будку охранника, который проводил их взглядом, в котором читалась издевка. Еще несколько минут неприятной тишины, нарушаемой только звуками шагов, и Тимур с Зоей свернули с асфальтовой дороги на грунтовую, ту, которая должна была привести их к машине.

Зое очень хотелось обсудить все, что произошло, но от Тимура она чувствовала волны нервозности и чего-то еще, какой-то болезненной сосредоточенности, как будто он до сих пор сдерживает себя. Она вспомнила о его картах. В этот раз он не стал их доставать и вообще сидел, не шевелясь.

– Ты не хотел ее еще больше нервировать? – спросила Зоя, и Тимур повернул к ней лицо. В его глазах читалась усталость.

– Приятная дама. Полагаю, у нее свой невроз. Боюсь, я бы слишком раскачал ее, будь я…

Его рука дернулась к карману, где лежали заветные карты.

– Но ты можешь сейчас, – Зоя не понимала до конца, что предлагает, знала только одно: ей хотелось, чтобы Тимур вышел из мрачной крепости своей сосредоточенности и вел себя, как обычно.

– Не уверен, – хмыкнул он, немного расслабляя плечи.

– Можешь.

Тимур смерил ее оценивающим взглядом, каким-то новым, не таким, как раньше. Примерялся к ней? Или к своему отношению к ней? К доверию?

Потом он вздохнул, опустил плечи. Сделал шаг в сторону и подошел к большому дубу – ствол в три человеческих охвата и крепкие ветви, накрывающие поляну, где стояла их машина.

Тимур окинул взором дуб. Подошел близко, набрал побольше воздуха в легкие, а затем резко и внезапно (Зоя тихо вскрикнула от неожиданности) ударился об ствол лбом, три раза подряд. Потом громко выдохнул через крепко сжатые губы, разразился совершенно неприличной матерной тирадой и замер.

– Получше? – осторожно спросила Зоя.

– Немного, – глухо, все не размыкая своей тесной связи с дубом, ответил Тимур.

Потом он выставил руки вперед, оттолкнулся от дерева и задрал голову наверх. Прикинул, видимо, в голове маршрут, а затем, все также в деловом костюме и ботинках, взмыл вверх по дереву, ухватившись за нижние ветки.

Зоя только нервно и удивленно рассмеялась, когда Тимур, словно лемур, повис на руках на самой толстой ветви и начал болтать ногами.

– Какая все-таки обаятельная женщина эта Оксана Дмитриевна, – заметил он. Штанина его задралась, и Зоя увидела, что у него бежевые носки с изображением небольших голубых креветок. – Это семейное, теперь абсолютно точно понятно.

Сказав это, Тимур подтянул ноги, обхватил ими ветку и распластался по ней спиной, теперь напоминая хищную кошку.

– Муж вроде ничего, – Зоя подошла ближе и запрокинула голову.

Тимур повернулся к ней лицом, на котором теперь, к радости девушки, была его обычная игривая веселость.

– Да, муж нормальный. Мне кажется, что весь наш приезд был организован для него.

– В каком смысле?

– А в таком, – Тимур сел и начал болтать ногами. – Сама посуди. Мы приехали незадолго до конца его тренировки, так, чтобы он точно нас застал. Оксана эта Дмитриевна знает, как он общается, и понимала, что он наверняка встрянет в разговор. Тебе не показалась странной история, что она попросила мужа прочитать письмо на ее почте и на него же ответить?

– Прозвучало довольно сложно, да.

– Именно! – Тимур хлопнул в ладоши. – Сложно, слишком сложно. Мне не показалось, что эта Оксана Дмитриевна хоть сколько-то боится – или интересуется, если уж на то пошло – что кто-то выяснит причины гибели сестры. Но вот все, что касается происходящего вокруг этой гибели…

Тимур почесал гладко выбритый подбородок.

– И картина еще эта… – неуверенно начала Зоя.

– Картина! Да! – Тимур засверкал глазами. – Ты поняла, почему ты про нее спросила?

Зоя беспомощно пожала плечами.

– Нет. Это мне показалось странным, но…

– Нет. Это не было странным. И ты увидела, как Оксану эту всю перекосило? Там какая-то история. Но все же – почему ты спросила?

– Я не знаю.

Зое не хотелось сказать глупость, поэтому она предпочла просто пожать плечами.

– Ну нет! – Тимур соскочил с ветки и оказался рядом, весело глядя на нее сверху вниз. – Вспомни стену. Тебя что-то зацепило, вот ты и спросила.

Зоя постаралась воссоздать мысленно обстановку дома.

– Обои… – вдруг поняла она.

– Угу. Серенькие такие. Хай тек, куда без него. Модные, очень модные обои…

– Они были совсем немного выцветшими…

– По форме рам, верно. Картины не так давно перевешивали, и это заметно. Раньше картины висели иначе. Казалось бы, ну картина и картина, повесили и повесили, подарили и подарили…

– Но она занервничала.

– Да. Актриса из нее как из меня буддийский монах. Но вот ты, Зоя… – Тимур невесомо обнял девушку и потом вдруг быстро чмокнул ее в макушку. – …ты настоящее сокровище.

Зоя зарделась. Ей было и вправду приятно, и она снова поймала себя на удивительном чувстве легкости. Тимур перепрыгнул все ее личные границы так резво, что она не успела отреагировать привычным образом, и она поняла, что уже начала приспосабливаться к манерам этого человека, и находит определенное удовольствие в его внимании. Удовольствие это никак не было сопряжено ни с какими романтическими устремлениями, и оттого было еще приятнее.

– Я ничего не сделала, – не смогла не буркнуть она смущенно, но Тимур наверняка понял, что комплимент она приняла.

– Ты сделала очень много. А теперь давай сядем в машину и разложим все по полочкам.

– И что, ты не будешь даже спрашивать ни о чем карты? – спросила Зоя хитро, когда они уже устроились на переднем сидении.

Тимур, который еще не успел пристегнуться, повернулся к ней всем корпусом и широко улыбнулся.

– Ты же понимаешь, что я не умею их читать на самом деле?

– Они нужны тебе, чтобы?..

– Да. Нужны мне чтобы, потому что я странный, – в голосе Тимура не были и намека на раздражение или недовольство такими расспросами. – Мне сложно оставаться без движения.

– Но почему таро?

– А почему не таро? – Тимур пожал плечами. – Это стильно. И пугает людей. Они думают, что я сумасшедший. Отчасти, конечно, они правы, но это все здорово выбивает их из колеи, и общение становится куда более интересным.

– Но не всегда срабатывает?

– Не всегда. Иногда приходится сидеть столбом, а потом лазать по деревьям, – говоря это, Тимур, который так и не завел машину, вынул из кармана колоду и стал ее перемешивать. – Ну что? Попробуем? Раз ты спросила.

Он несколько раз перемешал карты, потом выложил веером пять штук и предложил Зое вытянуть одну. Выбор пал на крайнюю справа.

– Королева кубков, – прочитала она. – Если честно, понятия не имею, что это может значить.

– Давай думать, – Тимур положил карту между ними на подлокотник, а остальные карты сложил в колоду и убрал обратно в карман пиджака.

– Эм… Зрелая женщина, у которой есть все, а теперь, со смертью сестры, даже больше?

– Но которой это больше вовсе и не нужно. У нее есть семья: муж, который обеспечивает ее и пытается, хоть и не без излишеств, следить за собой и, кажется, хорошо к ней относится. Дочь.

– А Оксана Дмитриевна работает?

– Нет. У меня есть распечатки с допросов об ее распорядке дня – что она делала перед гибелью сестры. Там встречи с подругами, светские вечера, косметологи, тренажерные залы. Два раза в неделю массаж в элитном салоне. Мечта, а не жизнь.

– Но все-таки она нервничает. Но, как ты сказал – не из-за убийства?..

– А из-за того, например, что расследование может помешать тому, как она живет.

– Скрывает что-то за своим великолепным троном? – Зоя полностью втянулась в игру.

– Или кого-то. А еще картинки рисует… бр-р-р… То есть не стоит, вероятно, судить о человеке по его рисункам…

– …но психологи судят.

– …будем отталкиваться от фактов. Их у нас почти и нет. Факт: в ночь убийства Оксана Дмитриевна была дома, это и камеры слежения подтверждают. Факт: она финансово обеспечена. Да, еще одна квартира – это хороший куш, но не такой, из-за которого можно пойти на убийство, да еще и на настолько непросто оформленное. Факт: с сестрой она дружна не была, близко к сердцу ее гибель не воспринимает.

– Факт: нервничает, что мы что-то копаем, но пригласила нас домой, чтобы понять, что мы из себя представляем и, одновременно, озвучить перед мужем нужные ей слова.

– Факт: в их доме недавно появился портрет ее отца. И факт: некие вещи передали на комиссию в музей, – Тимур хлопнул себя по тому карману, куда убрал сложенный пополам листок с письмом из музея.

– И что из всего этого следует? – вздохнула Зоя, еще раз кинув взгляд на карту.

– Из этого следует, что Оксану Дмитриевну нашу мы из поля зрения выпускать не будем. И я даже знаю, кто именно сможет ее не выпускать. Но для этого нам надо для начала кое-куда заехать.

Тимур подмигнул и наконец завел двигатель, увозя и себя, и Зою подальше от неприветливых домов и Рублевки в центр города.

В пути они почти все время молчали. Зоя проматывала в голове все события дня и ловила себя на том, что ей было хотя и очень волнительно, но было и очень интересно. Она была тут ради перевода, конечно. Но ощутить себя хотя бы на некоторое время героиней детективного романа, побывать на настоящем допросе – ей это понравилось.

Как оказалось, Тимур повез ее обедать. Точнее, взять заказ с собой, из небольшой вьетнамской закусочной около Химического университета на Новослободской. «Лучшая в Москве!» – заверил ее спутник, а потом провел в крошечную комнатушку, где всем заправлял высокий полный мужчина, ничуть на вьетнамца не похожий.

– Если что-то нужно от Софьи Павловны, есть секретное оружие! Особенно, если после стрельбища! – с важным и очень серьезным видом объяснял Тимур, когда они ждали своего заказа у маленького столика.

– Стрельбища?..

– Конечно. Хотя бы пару раз в месяц мы ездим туда. Сегодня они с Витей без меня. Еще пробежки и дополнительные тренировки по рукопашной. На это приходится тратить довольно много времени, но без этого никак.

Зоя вспомнила, как ловко Тимур залез на дерево. Потом представила себя, неумело цепляющуюся за ветки. Воображение, правда, следом начало рисовать ей картину того, как взбирался бы на дерево Витя и как скрипели бы ветви под ним. Из памяти тут же выскочили вчерашние слова Ани о том, что он наверняка тяжелый. Дальнейший полет мысли Зоя усилием воли прервала, чтобы не начать думать о конкретных обстоятельствах пробы веса, которые тогда подразумевала ее подруга.

Тимур в это время забрал их общий заказ, и они отправились обратно к машине. Себе Зоя взяла лапшу с курицей, и то же самое, как она заметила, Тимур взял и для Вити. Себе он взял рис с говядиной, а для Софьи большой белый пакет с загадочным содержанием.

Зоя, которая всю дорогу до агентства держала в руках четыре манговых шейка в специальной подставке, все гадала, что же там такое.

В агентстве их встретил смех: Витя сидел за своим столом, сзади, обнимая его за шею, стояла Софья. Они рассматривали что-то на экране компьютера, что их, по всей видимости, очень веселило.

При появлении Тимура и Зои Витя смущенно опустил взгляд, а Софья отстранилась от него, но сделала это медленно, при этом с ухмылкой смотря на Зою. Та предпочла сделать вид, что ничего не заметила.

– Я смотрю, вы прямо уработались, – ехидно заметил Тимур, отдавая каждому пакеты с едой и напитки и слушая благодарности в ответ.

Софья заглянула в свой пакет и нахмурилась.

– Бань-бао? Что тебе от меня, скотина, нужно?

Тимур упал за свой стол и махнул зажатыми в руке палочками.

– Ничего особенного! Для начала – послушать, что мы с Зоей раскопали! О, вы бы знали, что умеет наша Зоя!..

Девушка нырнула в свою коробочку с лапшой. Как за два дня работы она смогла стать «нашей Зоей» – она так и не поняла, но слышать это оказалось приятно, так что надо было скрыть покрасневшие щеки.

Тимур под методичный стук палочек о картонные емкости для еды обстоятельно рассказал обо всей их поездке. Софья, закинув ноги на стол, неспешно жевала свою паровую булочку.

– Так все же? Чего тебе надо от меня?

Тимур расцвел от этого вопроса и замурчал:

– Ничего особенного. Просто… сама видишь, какая странная дама. Понять бы, что она из себя на самом деле представляет. У меня есть ее распорядок дня. Нескольких дней даже…

– Нет. – Софья шумно затянулась манговым коктейлем.

– Душа моя, просто глянь бумажку. Ну пожала-а-алуйста.

Зоя и Витя переводили взгляд с Софьи на Тимура, как будто наблюдали за мячиком, который перелетает с одной стороны на другую.

Женщина закатила глаза. Тимур в этот момент слетел со своего места и уронил перед ней на стол листок, а затем упорхнул обратно к своему месту.

Софья явно беззвучно выругалась, но все-таки взяла бумагу в руки и начала читать, хмурясь.

– Ты предлагаешь мне сходить в тот массажный салон?

– Ты можешь сводить Михалыча, таечки разомнут ему косточки, – хихикнул Тимур, и Витя прыснул вслед за ним.

Комментариев для Зои по поводу «Михалыча» не возникло, и девушке только и оставалось, что продолжать наблюдать за битвой.

– Софья Павловна, если не ты, то никто! – теперь Тимур играл трагического героя. – Это же все твое. Прищучивать светских львиц…

Софья тяжело вздохнула.

– Я подумаю, – отрезала она. – Посмотрю, достаточно ли это для меня интересно.

– А что с музеем? – подал голос Витя, отставляя в сторону еду и вытирая салфеткой рот.

– Надо бы выяснить, как это все устроено, – Тимур запустил руку в волосы и взъерошил их. – Все эти комиссии – много ли людей имеют доступ к документам? То есть если например этот дневник возник в протоколе – много ли людей этот протокол читали? И много ли людей читали внимательно?

– Отец Николай должен знать, – снова заговорила Софья. Видимо, любимая еда и правда делала ее более добросердечной и вовлеченной. – Он ведь пару лет назад заканчивал как раз второе высшее по музеям. Он рассказывал.

– Верно, – кивнул Тимур, – можно сейчас и расспросить его. Только вот… – он посмотрел на часы на руке, – у нас звонок, Витюш, с Баку, ты помнишь? Через десять минут. Тогда вернемся и сходим к отцу Николаю.

Зоя подумала, что, знай она священника чуть лучше, то могла бы и сама поговорить с ним, но сейчас ей не осталось ничего, кроме как ждать.

Она решила вернуться к переводу дневника, а Тимур с Витей, действительно, через десять минут ушли в комнату за ширмой, откуда вскоре послышался гулкий звук их голосов.

Прошло еще несколько минут. Зоя скользила карандашом по строчкам и делала в тетради нужные пометки. Фрагмент был большим и сложным.

Над ее головой раздалось хмыканье.

Девушка посмотрела наверх и увидела, что напротив стола стоит Софья с чем-то цветастым в руках.

– Пошли, – бросила она. – Объяснишь отцу Николаю, что именно надо.

Она подняла руку выше, и Зоя поняла, что в руках у Софьи был платок.

Зое ужасно не хотелось никуда идти с ней, но происходящее сейчас больше напоминало вызов или проверку. Софья ждала, что ее новая коллега струсит и будет ждать Тимура. Упрямство взяло верх над стеснением и испугом, и Зоя кивнула, вставая из-за стола.

На ней все еще был дурацкий свитер и джинсы, а волосы были в еще большем беспорядке, который, по крайней мере, теперь прикрыл платок. Софья сегодня была в белых брюках, которые отлично подчеркивали ее натренированные пружинящие ноги, свободной черной футболке, сверху которой она накинула кожаную куртку. На голову она повязала стильный черный платок, который делал из нее героиню фильмов в женщинах-шпионах. Из платка виднелась искусно заплетенная коса – Зоя никогда такие не умела делать. Было очень сложно рядом с такой женщиной чувствовать себя уверенно, и Зоя с большим трудом заставила себя перестать себя с ней сравнивать.

Софья провела ее через лестницу во внутренний двор монастыря, а оттуда в главный храм. На входе она перекрестилась, но Зоя предпочла не изображать, что хотя бы что-то понимает в обрядах, мысленно отмечая, что надо бы прочитать о том, как лучше всего себя вести, чтобы не выглядеть невежливой.

В храме было красиво: уходящие вверх расписные столпы, тихий шепот прихожан, тепло свечей.

Отец Николай разговаривал с какой-то молодой парой. Софья махнула ему рукой, и он, как только отпустил своих собеседников, кивнул ей, подзывая ближе.

Софья приняла у него благословение, и монах обвел ее и Зою теплым взглядом.

– Я вижу, что вы все-таки согласились на работу, – заговорил он своим мягким, обволакивающим голосом, – я очень рад! Обязательно приходите ко мне, проведу экскурсию по монастырю специально для вас.

Зоя не нашлась, что ответить, только улыбнулась в ответ и неловко забормотала какие-то благодарности на такую вежливость.

– Мы хотели кое-что узнать у вас, – начала Софья. – Вы ведь специалист по музеям, я верно помню?

– Да, – медленно кивнул священник, – меня направляли учиться, верно. А что?

Софья кивком указала на Зою, и та поняла, что пора ей вступить в разговор.

– Мы хотели узнать кое-что про документы. Про комиссии, которые решают, что брать, а что не брать в музеи. Насколько документы по этим заседаниям доступны для всех?

Отец Николай задумался и погладил бороду.

– Пожалуй, что не очень доступны. Обычно, если это внутренняя комиссия по оценке, то туда зовут нескольких узких специалистов, чтобы они составили примерную стоимость закупки. Это внутренние документы музея. Когда уже идет общая комиссия по бюджетным закупкам, в Министерстве, тогда составляется большой документ. Можно проверить через сайт, у каждого специалиста-фондовика там должна быть учетная запись, где будут нужные ему документы.

– А у вас нет такой записи? – спросила Софья.

– Нет, – покачал головой отец Николай, – я знаю только принцип закупки, сам я больше по реставрации и сохранению архитектурного наследия. Но да, если вы сможете раздобыть доступ к сайту Министерства культуры, то сможете понять внутренняя или общая комиссия была. Если на уровне внутренней, то к ней имеют доступ только несколько человек.

А если дневник упоминался в отчете этой комиссии, то только эти люди и могли знать о том, что он существует, – подумала Зоя.

Больше отец Николай ничего рассказать им не смог. Софья и Зоя поблагодарили его и вернулись в кабинет, где, судя по всему, уже закончилось совещание с Баку. Витя и Тимур внимательно выслушали новую информацию.

– Значит, можно посмотреть документы по комиссии… – протянул Тимур, – это хорошо, это хотя бы какая-то зацепка. Ну, если получится хоть что-то найти.

– Думаю, получится, – кивнул Витя, – это Министерство культуры? Обычно всем, кроме оборонки и МВД, делает одна контора, думаю, что я мог бы попробовать…

С этими словами он начал что-то быстро печатать на клавиатуре. Софья села за свой стол и начала внимательно читать распорядок дня Оксаны Дмитриевны.

– Посмотрите вместе бумаги, которые удастся найти? – спросил Тимур, глядя на Зою и затем кивая на Витю.

– Да-да, конечно, – Витя быстро вскочил, жестом предлагая Зое свое кресло. – Садись, пожалуйста. Посмотрим…вместе. Если удобно. Да, если удобно.

Он подошел к стульям для посетителей, взял один, утащил за собой и поставил напротив компьютера. Зое он снова решительно кивнул на кресло.

Она тихо вздохнула, но послушалась, пропустив для начала Витю вперед. На стуле он смотрелся, как носорог на птичьей жердочке, ножки под ним жалостливо скрипели, но Витя делал вид, что ничего не замечает и что ему, без сомнения, удобно.

Зоя, сев, наконец, в удобнейшее кресло, посмотрела на экран его компьютера.

Судя по плашке сверху, там уже был открыт сайт Министерства культуры. На половину страницы растянулось окно с непонятным для девушки кодом, куда Витя что-то усердно то вбивал, то удалял.

– Выглядит очень запутанно, – заметила она тихо.

– Сказал тот, кто переводит дневник с языка, который не знает, – Витя скосил на нее взгляд, и в его глазах Зое почудились теплые смешинки. Большие руки продолжали летать над клавишами. – Все не так и сложно. Просто ищу пароль, который даст нам доступ ко всем документам.

Витя взял свою кружку, поднес ко рту, попытался сделать глоток, затем поморщился и отставил от себя, в сторону Зои. Все это он проделал, никак не комментируя свои действия и продолжая работать, но девушка не удержалась и заглянула краем глаза в кружку: там было пусто.

– Сделать тебе кофе? – тут же спросила она.

Руки замерли над клавиатурой. Витя покосился на нее. Свое смущение ему скрыть не удалось.

– Что ты, не надо. Сиди спокойно, – он отрицательно покачал головой, – там эти кнопочки, туда-сюда, не возись.

– Я разберусь, – Зоя решила по-своему и встала, утягивая со стола его кружку. Непонятная даже ей самой решительность овладела ею. В конце концов, если Витя начнет выбираться со своего хлипкого стула через кресло, он рискует обрушить половину офиса. – Просто черный?

На Тимура и на Софью она решила не смотреть, чтобы не отвлекаться на их, наверняка не слишком поддерживающие ее душевный настрой, лица.

Кофемашина была большой и избыточно многофункциональной, но Зоя запомнила, что делал Витя в прошлый раз, и разобралась сейчас сама, сварив, на пробу, сначала кофе себе, снова черный. В следующий раз надо будет поэкспериментировать с молоком.

Когда в ее руках оказались две кружки с кофе, она вернулась к столу и поставила напитки на столешницу.

– Спасибо, зай, – Витя благодарно кивнул, сделал глоток и тут же вернулся к работе.

Зоя прикусила губу, чтобы не улыбнуться слишком явно над его оговоркой, к которой, видимо, ей придется привыкнуть и которая уже не вызывала в ней прежнего раздражения.

– Не за что.

Витя сначала, кажется, не обратил внимания на то, что сказал, но через несколько секунд пальцы замерли над клавишами, а плечи напряглись.

– А это что? – Зоя решила его не смущать еще больше и подумала, что может отвлечь его расспросами. Она протянула свою руку к экрану, но в этот момент и рука Вити резко двинулась в ее сторону – он, видимо, хотел жестом высказать извинение. Тут же он увидел, что рядом теперь ладонь Зои, дернул руку в сторону и задел свою кружку.

Зоя инстинктивно попыталась удержать ее в равновесии и схватилась за ее ручку, и Витя в этот момент попробовал сделать то же самое.

В спасении стола от горячего кофе они преуспели, но получилось так, что Витя на мгновение сомкнул свою ладонь на тонкой ладони Зои.

Зоя почувствовала странное, щекочущее чувство внизу живота, которое бывает, когда машина слишком резко трогается с места. Витя руку тут же убрал, но девушка успела ощутить шершавость и тепло, почти горячность его кожи.

– Виноват. – Витя посмотрел на нее, и поток зудящих, тяжелых мыслей, не успевший подняться во весь рост, тут же упал вниз, подобно разбившейся о берег так и не набравшей силу волне.

Зоя смогла только улыбнуться. Ей бы хотелось не смущаться, но судя по тому, как горела кожа на щеках, она уже покраснела.

– Ладно. Я, эм, нашел. Да. Вот. – Витя смог отвернуться от нее и показал пальцем на экран, где открылось новое окно. – Теперь осталось только найти нужный документ среди кучи всего, что тут хранится.

Зоя кивнула, с радостью отвлекаясь на работу. Некоторое время они с Витей потратили на то, чтобы подобрать комбинацию слов, которая выдавала им документы именно по закупочным комиссиям. Это оказалось не так просто, как им казалось поначалу.

Отчетов этих комиссий было много, и почему-то поиск по фамилии генерала ничего не дал.

Прошло минут сорок, прежде чем они нашли самые свежие отчеты.

– Музей современной военной истории, верно, – Зоя придвинулась ближе к монитору, водя пальцем по экрану. – Нет, это не то. А если следующий? Тоже нет. А дальше…

– Дмитрий Дмитриевич Карачаев, – тише обычного, так, чтобы только Зоя и слышала, начал читать Витя. – Сорок музейных экспонатов… См. “Приложение”. А где же оно? Твою ж…

Витя не стал развивать фразу дальше, но Зоя поняла его эмоции. В документе, который они нашли, не было самого приложения со списком предметов – на его поиски в архиве сайта они потратили еще десять минут.

Но в конце концов они нашли: подробный список на сорок позиций, растянувшийся на двадцать две страницы. Зоя с Витей, плечом к плечу, начали вычитывать его.

– Мне кажется, что вот оно, – мужчина ткнул в номер семнадцать в списке.

– «Личные документы, не сортировано: “дневник 1986-1987…”, “бытовые записи”… “тетрадь, неиз.источник, латиница, датировка?». Да, похоже на то. – Зоя кивнула.

– А теперь вернемся сюда, – Витя снова открыл первый документ, где было постановление о комиссии. Там же стояла примерная оценочная стоимость всех предметов, около трех миллионов рублей. И список из четырех человек, которые проводили комиссию в музее.

Зоя заметила, как глаза Вити загорелись.

– Вот эти вот ребятушки… – он кивнул на список, скачал файл и отправил его на печать.

– Наши подозреваемые?

– Наши подозреваемые, – кивнул Витя, и Зоя встретилась с ним взглядом, не разрывая зрительного контакта несколько бесконечных мгновений.

Вообще-то, она пришла сюда переводить. Но Витя сиял, как мальчишка, которому подарили новую игрушку, да и в ней самой разгоралось волнение от их общей находки, от нового шага вперед в поиске ключа ко всей этой странной истории.

И все же, какой необычный оттенок глаз.

Перевод. Она тут ради перевода, а вовсе не за этим.

За этим? За чем за этим?

Зоя тихо вздохнула. Ей следовало обо всем очень хорошо подумать. Когда-то. В скором времени. Но точно не сегодня.

Глава 6. В которой Зоя старается, Софья возвращает себе свою малышку, Тимур общается с братом, а Витя делает страшное лицо

Когда Зоя на следующий день подходила к монастырю, то поймала себя на удивительном, если брать в расчет все происходящие события, спокойствии. Это был всего лишь третий полноценный ее день как сотрудника, но она чувствовала себя до приятного вставшей в колею. В колее этой были и валуны, и ямы, а в некоторых моментах ее лихо подбрасывало вверх, но все равно ехать вперед оказалось куда легче, чем она представляла в самом начале.

Когда Зоя зашла в монастырь и поднялась на этаж, где располагался офис, то услышала из-за двери шум голосов. Она не удивилась – Тимур еще утром предупредил ее смской об утренней встрече.

На гостевых стульях, бок о бок, сидели высокий и жердеобразный Павел Павлович Зеленчук, он же Паша, он же ПалПалыч, а рядом – его полное имя Зоя уже тоже знала – Станислав Валентинович Бойко, он же Стас, он же Пупсик.

В тот момент, когда она зашла в кабинет, Стас с отчаянной благодарностью погибающего в пустыне принимал кружку кофе от Вити. Тот мягко улыбнулся Зое и тихо поздоровался. Тимур сидел за своим столом и, как обычно, раскладывал карты.

– А-а-а, гражданочка Зоя, – протянул Стас.

– Наша неподозрительная подозреваемая, – хохотнул за ним ПалПалыч.

Уверенность и спокойствие Зои, с которыми она шла на работу, немного подсдулись, как уставший шарик.

Витя тихо цыкнул, и оба полицейских, как ни странно, обратили на это внимание. Стас поднял руки, словно сдаваясь.

– Ладно-ладно, – примиряюще сказал ПалПалыч, – просто шутки сонного опера. Рассказывайте, что у вас…

Он точно хотел что-то сказать еще, но в этот момент на улице раздался громкий шум двигателя, и все непроизвольно обернулись к окну.

– Кажется, Софья Павловна получила обратно свою малышку, – Тимур улыбнулся и подошел к окну. За ним тут же последовали и остальные мужчины. Зоя приблизилась к тому окну, которое было около ее рабочего стола.

На перекрестке около монастыря был виден алого цвета мотоцикл с одетым в черный костюм водителем на нем. Загорелся зеленый сигнал, мотоцикл взметнулся огненной стрелой, обгоняя все машины, и заехал за угол, чтобы, как Зоя уже тоже знала, оказаться на парковке монастыря, которой разрешали пользоваться и сотрудникам агентства.

Софья появилась в кабинете через пять минут, и все присутствующие обернулись на нее. На женщине был черный костюм с защитой, который показывал каждый изгиб ее стройного тела и одновременно подчеркивал физическую силу и тренированность. Длинные волосы струились по плечам, губы были выделены красной помадой, в руках – шлем.

Взгляды Стаса и ПалПалыча были более чем плотоядными, Тимур выглядел просто радостным, а Зоя с раздражением отметила, что первым делом отследила реакцию Вити. Тот улыбнулся Софье дружелюбно, но без заинтересованности какого-либо другого характера. Зое от этого стало и хорошо, и плохо, потому что с какой стати она вообще за ним следит?

Софья проплыла мимо, кратко поздоровавшись со всеми, и ушла за ширму. Оттуда она вернулась уже в джинсах и серой футболке и села за свое рабочее место, кивком предлагая всем продолжить разговор.

– Рассказывай, Тимур, кто там в итоге у вас? – начал Стас.

Тимур оставил разложенные карты, сцепил над ними руки и обвел всех окружающих взглядом.

– Я еще раз повторю то, что сказал вам вчера в телефонном разговоре, – это было обращено к Стасу и ПалПалычу, – наше предположение в том, что заказчик убийства Светланы Дмитриевны искал фотографию, которая прилагается к дневнику. Конечно, он мог знать о ней из множества источников, мы не можем отследить, насколько подробно госпожа Карачаева распространялась о своей жизни и об этом дневнике. Вероятно, судя по ее переменчивому поведению, она не представляла ценности дневника. Не представляем пока и мы.

Одно можно сказать точно – во внутримузейных документах присутствует опись этого дневника. К этой описи имел доступ ограниченный круг лиц, и более того – в самой описи прямо не прописано, что у дневника есть приложение в виде фотографии. Но, скорее всего – это надо будет еще подтвердить – оценочная комиссия, которая давала стоимость закупки коллекции, должна была осмотреть все предметы – то есть именно они, если наше предположение верно, и знали, что в дневник вложена фотография. Опять же, мы не можем быть уверены, что сотрудники не болтали о чем-то, но…

– С чего-то надо начать, – кивнул ПалПалыч и поудобнее устроился на стуле, – и кто там в комиссии той оценочной?

– Овчинников Федор Александрович, заместитель директора музея по фондовой работе, плюс еще один сотрудник от музея – Тарасов Григорий Иванович, он заведует фондом оружия второй половины XX века.

Тимур зачитывал имена и характеристики с листка бумаги, который лежал у него под рукой.

– И два внешних специалиста, Эмир Елисеевич Гончаров …

– …ну и имечко, – присвистнул Стас.

– …этот джентльмен занимается искусством второй половины XX века и является научным сотрудником Третьяковской галереи.

Зоя заметила, что Стас нахмурился.

– И, наконец, у нас есть Егор Леонидович Родионов, сотрудник Центрального военного архива, заместитель директора, если точнее. Ну и директор Музея современной военной истории, его не надо списывать со счетов, он должен быть в курсе всего, особенно того, что касается выделения средств на закупку. Директора зовут Лев Алексеевич Евдокимов.

– И какой у вас план? – спросил ПалПалыч.

Тимур пожал плечами.

– Думал для начала договориться как раз с этим Львом Алексеевичем, с директором, о встрече. И хотел попросить у вас некоторого… – он неопределенно провел рукой в воздухе, – воспособления этому.

ПалПалыч почесал острый подбородок.

– Хорошо, мы заедем к нему сейчас по дороге в участок. Скину тебе итоги нашего воспособления, – полицейский хмыкнул над последним словом. – Что вам еще надо?

– Пробить всех, не было ли чего-то интересного.

– Как будто вы уже не пробили! – хохотнул ПалПалыч, глядя теперь на Витю. Тот загадочно и довольно улыбнулся.

– Что-то да, но там ничего особо интересного, – негромко ответил он, – может быть, было что-то, что не занесено в электронную базу, или какие-то незначительные случаи – да мало ли.

– Чего там, Стас? – спросила Софья из-за своего стола, – что не так?

Мужчина на этот вопрос провел рукой по лбу.

– Да так… пытался вспомнить одну историю. Это, скорее всего, не имеет отношения к делу, но вы сказали про Третьяковскую галерею, а я сразу про криминал думаю.

Стас перевел дыхание и продолжил:

– Вы сами знаете – иногда самые непохожие события дополняют друг друга. Так вот, в 1990-е жуть была с произведениями искусства. Сейчас до сих пор есть случаи разные, но тогда был прямо разгул. Я в то время все так же работал в центре, но немного иначе распределяли участки, так вот я как раз был, где Лаврушинский. Там вдруг вскрылось, что пару лет подряд сотрудница музея, тетя-божий одуванчик выносила из музея предметы. Не Рублева, конечно, а всякую мелочевку из запасников, всякие бытовые предметы – такое, что пихнул в карман и вышел. Пользовалась тем, что никто ничего не проверяет. Чем-то она в конце концов вызвала подозрение, но ее не сразу схватили, обратились к нам. Она и не знала, что прокололась. И вот представьте себе, буквально за день, как мы должны были прийти ее арестовывать – она взяла и умерла, прямо на рабочем месте. Инфаркт, ничего такого примечательного, но до чего же интересное совпадение.

– А те предметы, которые она выносила – их нашли? – спросил Тимур.

– Многие да, некоторые нет. У нее был барыга-заказчик, который у нее все выкупал. Вообще тетку жалко было, даже директору музея. У нее муж болел сильно, и ей нужны были деньги, сын был еще подростком. В общем, все на себе тащила. Ничего удивительного, что она не выдержала этого всего. Но просто на моей памяти это единственный случай именно смерти, связанной с этими всякими картинами-искусством. Остального много чего было, но все без смертей.

– Это по твоему опыту, – ПалПалыч покачал головой, – я уверен, что если копнуть, то много чего криминального до мокрухи было связано со всякими этими картиночками.

Тимур откинулся на стуле.

– Надо будет поискать, какие еще случаи смертей были хоть как-то завязаны на торговле или хищении произведений искусства.

– Хорошо, – кивнул Стас, – мы покопаем со своей стороны. А что с сестрицей?

– Ничего пока, – раздался голос Софьи, – ты и сам знаешь, что и в ее допросах ничего интересного.

– Обычная светская курица, – подтвердил ПалПалыч, – мерзопакостная. Только бы повод ее прищучить… уверен, занюхивается порошком в туалетах да гоняет бухой на тачке, но пока – прикопаться не к чему. Но я чую подвох.

– Мы все чуем, – вздохнула Софья, – но ты верно сказал. Не к чему. До неприятного богатая и ни в чем не нуждающаяся светская мяукалка. Сегодня пойду проверю массажный салон, куда она ходит – не салон даже, это какой-то закрытый элитный клуб в центре. Поглядим, сколько стоит билет в этот локальный рай.

– Хорошо, – кивнул Стас, – тогда мы сейчас заглянем в музей, потом отзвонимся вам. Если найдете что-то, с чем мы сможем помочь – сразу пишите, мы тоже будем держать вас в курсе.

Полицейские после коротких прощаний ушли, а кабинет погрузился в рабочую тишину, которая была для Зои приятной и даже умиротворяющей: тихое клацанье клавиатуры у Софьи и Вити, перестук пальцев по экрану телефона Тимура.

А перед ней – дневник и тетрадь, куда она выписывала перевод.

Сегодня неизвестный юноша сражался с собственными эмоциями.

Отец спросил, почему я не женюсь. Давно пора, конечно, но как? Мы вот гуляли с Мариночкой, но невозможно построить путь от такой простой проходки до того, чтобы связать с человеком всю свою жизнь. Я строг с собой, но я думаю, что позвал ее гулять только из-за Павла Геннадьевича. То, что он делает – это сейчас главное счастье моей жизни, оттого Мариночка мне и кажется продолжением этого счастья.

Я пытаюсь быть честным с собой. Мое сердце на самом деле – пустует.

Зоя вздохнула, заправила выбившуюся прядь волос за ухо и отложила карандаш.

Чем больше она переводила, тем больше ее чутье подсказывало, что в дневнике, даже когда она переведет его до последней точки, они не найдут всех ответов на свои вопросы.

Дневник был слишком личным, слишком отрывочным – он не фиксировал дни, только эмоции и мимолетные мысли.

Зоя пролистала распечатки до последней страницы. В конце ничего не менялось, разве что тональность становилась еще более грустной.

Я думал, что знаю, что такое одиночество. Оказывается, я не знал ничего. Только мысль о том, что я делаю верное дело – помогает мне.

Дальше – еще несколько сумбурных, эмоциональных записей, среди которых Зою заинтересовала только одна:

Я все подготовил для Димы. Остается только дождаться.

Это была последняя страница дневника. Больше никаких подробностей о том, что именно автор подготовил, не было.

Зоя выписала имя на отдельный листок – она делала пометки обо всех именах собственных и деталях, которые указывали на определенные места, книги и тому подобное. Список был не слишком большим.

Раздался звонок мобильного со стороны стола Тимура. Тот поднял трубку, потом, услышав что-то, хмыкнул, положил телефон на стол и включил громкую связь. Голос ПалПалыча раздался на весь кабинет.

– Ну мы сходили к тому директору. Нормальный оказался, разговорчивый. Сказал, что готов с тобой поговорить. Я ему сказал, как тебя зовут, Тим, а он прямо обрадовался, как будто про тебя слышал. Поэтому да, иди там завтра, один или с кем-то, он готов обсудить это генеральское наследство.

Тимур искренне поблагодарил собеседника, а затем начал звонить в музей, чтобы, как Зоя поняла из общения, договориться о встрече с директором на завтра на одиннадцать.

После того, как разговор закончился, Тимур посмотрел на Зою.

– Я буду тосковать без тебя, – сказал он игриво.

Зоя немного смутилась и улыбнулась.

– Это приглашение?

– Разумеется.

Зоя прикинула в голове время и подумала, что после встречи может отправиться в архив, посмотреть, что лежит в том деле на «Колесницу прогресса» – завтра как раз был приемный день.

Она, разумеется, не была против поехать с Тимуром – она откровенно призналась себе, что ей и интересно, и что она даже гордится тем, что Тимур зовет ее на эти своего рода допросы.

Остаток дня прошел спокойно и рутинно: она переводила и, к сожалению, не нашла ничего интересного в тех фрагментах, которые у нее получились. Она ушла домой в обычное время, и единственная новость, которая скрасила ее день, была о том, что в клубе, где будет проходить бал, для них выделили время на репетицию номера, через два дня.

Об этом ей сообщила Аня, а после ее звонка ей тут же набрал и Рома для того, чтобы в тот же день, что у них будет репетиция, пригласить и ее, и ее мать в гости, на домашние посиделки. Его родители как раз вернулись с Кипра и хотели устроить небольшой праздник, «потому что по всем соскучились».

Зоя согласилась, как и согласилась на то, чтобы увидеться с Ромой завтра после того, как закончит дела. Как она могла отказать? Раньше они проводили почти каждый день вместе, сейчас же она настолько отвыкла от него за время его поездки, что никак не могла привыкнуть обратно и, прикрываясь работой, делала перерывы в их свиданиях.

Рома пытался расспросить ее о том, чем она занимается. Зоя рассказывала, что переводом, и что перевод сложный, но интересный. Она особо не лгала, но в подробности не вдавалась. Рома не расспрашивал.

На следующий день к музею Зоя отправилась на метро – Тимур предлагал забрать ее из дома, но девушка подумала, что если почти каждый день около подъезда ее будет встречать один и тот же привлекательный мужчина на дорогой машине, то ее соседи – а та пенсионерка со второго этажа, имени которой Зоя никак не могла запомнить, была крайне любопытна – что-то заметят и начнут расспрашивать мать.

Музей современной военной истории находился недалеко от Садового кольца, в утопающих в зелени районах нэповской застройки. Судя по всему, для него выделили здание какого-то особняка, и Зоя не смогла сдержать восхищенного вздоха, когда зашла через центральный вход внутрь. Большая парадная лестница, украшенная красным ковром, вела наверх, а по двум сторонам от нее стояли выкрашенные в зеленый цвет автомобили.

Тимур кружил вокруг одного из них.

– Какое прекрасное состояние! – мурлыкнул он после того, как подошел и поцеловал Зою в щеку.

– Любишь машины? – неловко спросила та, не зная, о чем толком можно и расспрашивать касаемо автомобилей.

– Да! – горделиво ответил Тимур, – и даже с позволения сказать разбираюсь. У нас с Витей есть купленная старая развалюха, и мы вместе ее собираем обратно в те редкие выходные, что у нас бывают.

– Даже так, – удивилась Зоя, которая совсем не представляла Тимура – в отличие от Вити – по локоть в машинном масле, но прежде, чем она успела спросить еще хоть что-то, к ним вышла совсем молоденькая – едва ли не младше самой Зои – девушка в простом белом платьице.

– Лев Алексеевич ждет, я провожу вас, – негромко позвала она и повела сначала по парадной лестнице наверх – Зоя успела разглядеть несколько музейных залов, наполненных оружием, – а затем увела в узкий коридор, в конце которого была видна дверь с надписью «директор». Их провели туда, а затем, через небольшую приемную, в светлый кабинет с вытянутым столом для заседаний и книжными шкафами от пола до потолка.

Из-за стола, стоящего перпендикулярно столу для заседаний, сорвался какой-то совершенно тоненький и маленький мужчина, который, однако, судя по морщинистому лицу и особому блеску в глазах, был уже далеко не молод.

– Лев Алексеевич, – представила он энергично.

– Тимур, а это моя коллега, Зоя Александровна, – Тимур ответил на рукопожатие.

– Тимур Айдарович, ну конечно! Конечно! – директор музея замахал руками и указал на ближайшие к его столу стулья, – чего вы хотите? Чай? Кофе? Нет, прошу вас, не отказывайтесь! Катюша, помоги, пожалуйста!

Еще через несколько минут перед ними на столе оказалось крутящееся блюдо с сухофруктами, орехами и печеньем. Зое принесли крепкий черный чай, а Тимуру – кружку с кипятком.

Зоя уже успела заметить, что он никогда не пил ни чай, ни кофе.

Тимур, увидев блюдо, начал осторожно крутить его туда-сюда, поглядывая на Льва Алексеевича – скажет ли тот что-то или нет. Но тот не обращал внимания на действие его гостя. Он опять вскочил с места и начал ходить по кабинету.

– Вы извините меня за эти променады? Невроз. Не могу сидеть на месте, когда разговор серьезный.

Тимур только усмехнулся и кивнул.

– Могу вас понять.

– Ох, Тимур Айдарович, а я ведь знаю вашего отца…

Лев Алексеевич всплеснул руками, а Тимур удивленно приподнял брови.

– Мы с вашим отцом были одно время в достаточно тесном взаимодействии. Лет пятнадцать назад. Я тогда работал в ГМИИ, заведовал декоративно-прикладным фондом, а он взялся выкупить для музея одно частное собрание, которое грозились продать за рубеж обедневшие родственники. Он перебил цену, чтобы предметы остались в России и достались ГМИИ.

Тимур хмыкнул.

– Да, я помню эту историю. Пушкинский – его любимый музей, вот он тогда и решил вмешаться. Но он заработал себе много социальных очков на этом, в минусе не остался.

– Да-да, но все равно! Большое приобретение для нас! Немного Матисса, Кандинский и удивительная коллекция средневекового оружия. Странное собрание, странная семья, но лучше всему оставаться в родной стране, не так ли?

– Конечно, – кивнул Тимур.

– Поэтому я обрадовался, что смогу лично познакомиться и с его сыном! Но, конечно, лучше бы случай был другим. Не каждый день на твоем пороге оказывается двое полицейских, знаете ли.

– Вы можете что-то рассказать нам про эту закупку и про эту комиссию? – спросил Тимур.