Из пламени

Пролог. Легенда

«Зачем мне эта сила была дана судьбой?» —

Однажды я спросила. Ответ же был такой:

«Играют все создания в балансе мира роль.

И коль нашёл призвание, принять его изволь!»

***

Когда наш мир был совсем молод, магия в нём существовала в виде двух противоборствующих энергий: тьмы и света. Их схватка длилась веками, погружая всё в хаос и дисгармонию.

В очередном поединке напряжение возросло настолько, что в их соприкосновении вспыхнула новая искра, которая переросла в огромный столп пламени, создавший непреодолимый барьер между ними. Так появился третий вид магии – огненная. Она впитала в себя самые ярые и бесконтрольные проявления двух исходных энергий, став квинтэссенцией их противоположных начал.

Из этого же пламени вырвался Великий Огненный Дракон – первое живое существо во вселенной. Ему удалось подчинить столп огненной магии, он поглотил бушующее пламя, и с тех пор в мире воцарилась гармония, давшая жизни долгожданную возможность расцвести, а свет и тьма существуют друг с другом в балансе. Дракон же улетел в далёкие земли, где высоко в горах нашёл просторную пещеру и поселился там, чтобы сохранить свою силу в недосягаемости для остального мира.

Прошли века, и вслед за всеми живыми существами появился человек.

Человеческая цивилизация росла и развивалась. На месте лесов и пустынь, вдоль русел полноводных рек строились города и вырастали целые державы. Постепенно люди освоили магию, и первые волшебники начали использовать свои колдовские силы в повседневной жизни.

Однако человеку всегда хочется большего. Брат идёт на брата, желая завладеть его достатком, один народ воюет с другим, чтобы поработить его.

Гармония в мире оказалась под угрозой.

Огненная магия росла и изменялась, впитывая всё новые и новые проявления двух первоначал. Почувствовав приближение беды, Великий Дракон решил разделить с кем-то тяжесть своей ноши и пустил тревожный клич. Рык этот разносился по свету. Его слышали все живые существа от мала до велика, но никто так и не откликнулся на призыв: одним недоставало веры в себя, другим – воли и смелости.

Отчаяние Огненного Владыки росло. Замолчав, он зажёг в созвездии Дракона яркую путеводную звезду*, ставшую последним оплотом его угасающей надежды…

***

Шёл третий век нашей эры.

В крохотной деревушке, на территории современной Англии жил юноша по имени Таддеус Лейн. Он был сыном обычного не-мага-крестьянина, но его сердце таило необычайное благородство и было полно желания изменить мир!

Таддеус впервые увидел драконью звезду ещё будучи ребёнком. Отец указал на небо и рассказал ему легенду о Великом Драконе, зовущем на помощь отважного героя. Несмотря на юный возраст, мальчик слушал очень внимательно и втайне от отца проникся желанием во что бы то ни стало найти мистического зверя, в существование которого к тому времени не верили даже самые наивные мечтатели. Таддеус почему-то был уверен, что именно в этом его предназначение.

С тех пор каждый день он много работал, чтобы скопить деньги на покупку коня. Таддеус брался за любой труд, быстро обучаясь новым ремёслам, в том числе кузнечному делу. Он проводил в кузнице все вечера, каждый раз после работы собирая остатки неиспользованного материала, чтобы через время выковать себе превосходный меч, а также небольшой перстень в форме изогнутого драконьего тела – как символ будущей миссии. Спустя ещё несколько лет он приобрёл молодого жеребца, назвав его Фиделиус, что значит «верный».

Когда Таддеус достиг совершеннолетия и ему разрешили покинуть отчий дом, он был уже полностью готов к опасному путешествию.

Много дней Таддеус мчался на свет драконьей звезды верхом на своём верном скакуне, но конечная цель по-прежнему оставалась недосягаемой. Спустя месяцы скитаний, в течение которых решимость и вера юного героя проходили неоднократную проверку, он, наконец, отыскал заветную долину.

Это было воистину райское место! В то время как весь остальной мир погрузился во мрак, там всё ещё царила гармония.

На противоположном конце оазиса находилась гигантская гора, настолько высокая, что её вершину полностью укрывали облака. Таддеус медленно шёл к ней через долину, часто останавливаясь, чтобы полюбоваться местными красотами: полями с диковинными цветами, каждый лепесток которых представлял собой сверкающий самоцвет. На них то и дело присаживались причудливые бабочки с крыльями огненного цвета, а над землёй парили похожие на облака холмы, где паслись травоядные животные с туловищами овец и двумя верблюжьими горбами.

Пытаясь уложить в голове то, что видел вокруг, Таддеус обратил внимание на необычное освещение. Подняв взгляд, он обнаружил нечто ещё более удивительное: солнце и луна слились в одно светило, постоянно пребывающее в зените и разделяющее небо на две равные части – безоблачный день, отливая лёгким предзакатным румянцем, соседствовал с чернотой звёздной ночи. Звезда Эльтанин по-прежнему приковывала взгляд и манила героя идти дальше.

Когда Таддеус достиг подножия горы, его взору предстало странного вида, как и всё вокруг, озеро, в которое падали два стремительных потока – водопада: один с мутной и тёмной водой, полной песка и ила, а другой – с кристально чистой. Притом в самом озере бурлила огненная лава, точно оно было вулканическим.

Оставив коня у берега, Таддеус покорил заоблачный пик и, подойдя к драконьему логову, возвестил о своём прибытии, попросив Владыку показаться.

Великий Дракон знал о присутствии героя в долине с тех пор, как тот пересёк её границу, и из дальнего и самого тёмного угла пещеры донёсся приветственный рык. Сердце Таддеуса дрогнуло, но не от страха, а от воодушевления, ведь он, наконец, получил свидетельство существования Дракона, а значит, не зря проделал свой путь.

Когда они встретились лицом к лицу, герой стойко выдержал пристальный взгляд Владыки, который сквозь голубизну его ясных глаз, казалось, хотел увидеть глубины души. Раздалось очередное громогласное рычание, на этот раз, по всей видимости, обозначавшее удовлетворение.

Дракон заговорил с Таддеусом на своём языке – локуидрасе, наделив героя возможностью его понимать. Владыка рассказал о создании мира, объяснив, что с появлением множества волшебных существ и постоянно возникающих между ними конфликтов, контролировать растущую огненную магию ему одному становится всё сложнее. Однако, прежде чем тело героя сможет вместить новые способности, ему необходимо пройти усиленную подготовку, иначе обряд попросту убьёт его.

Убедившись в твёрдости воли Таддеуса, как только он окреп после тягот перенесённого им путешествия, Дракон приступил к обучению. Отдавая силу частями, Владыка одновременно учил его контролю. Таддеус должен был почувствовать единство с магией и окружающим миром, олицетворением красоты и уродства, чистоты и порока которого она была. Он должен был стать частью вселенной, распасться на мельчайшие крупицы и заставить всю вселенную сократиться до размеров его тела. Уловить каждое движение крыльев бабочки, порхающей над цветком, и стук копыт лошади, скачущей по лугу. Стать орлом, рассекающим воздушное пространство, и мышонком, прячущимся в земляной норке. Услышать стон павшего в бою воина и крик новорождённого ребёнка. Испить до дна горечь потерь и сладость обретения. Испытать боль и блаженство, безусловную любовь и всепоглощающую ненависть.

В конце концов, Таддеус принял ровно треть всего объёма драконьей магии, слившись с ней в одно целое и став одним из самых могущественных чародеев за всю историю мира. И если другие волшебники черпали энергию извне, являясь лишь проводниками для магии, то Таддеус был сосудом – её первичным источником.

В завершении тренировок Дракон сказал герою:

– Отныне твоя единственная цель – служить другим! – и дал ему несколько ценных советов: – Обращайся к полученной силе лишь при необходимости – в целях созидания или защиты мира. Не вступай в бой без веского повода, ведь в случае смерти носителя, не имеющего преемника, магия вырвется наружу и обретёт первоначальную форму огненного столба. Тогда только я смогу вновь подчинить её.

Благоговейно склонив голову, Таддеус поклялся исполнять волю наставника со всей ответственностью.

Владыка удовлетворённо прикрыл глаза. Он поведал Таддеусу и о других свойствах своей силы, ведь она – Источник жизни! Её искра есть в каждом живом существе, что и позволяет людям испытывать эмоции и чувства, ощущать себя живыми. Огненный маг способен считывать все неуловимые побуждения души человека, иногда ускользающие даже от него самого, а при особой тренировке – управлять ими. Также он может приобрести способность исцелять душевные раны и воскрешать мёртвых. Последнее требует тщательной подготовки и решимости принести в жертву собственную жизнь. Кроме того, любой огонь, даже волшебный, не может причинить ему вред, хотя вода, в некоторых случаях, способна его ослабить.

Рассказав об этом, Владыка передал Таддеусу крупное драконье яйцо, покрытое серебряной чешуёй.

– Когда у тебя появятся дети, один из них станет наследником и получит часть твоей магии. – объяснил он. – Бремя твоё будет легче, но ребёнок не сможет самостоятельно справиться с такой силой, поэтому в момент её пробуждения из этого яйца вылупится маленький дракончик-фамильяр, связанный с малышом тесными узами. Фамильяр поможет ему научиться контролировать магию, будет расти вместе с ним, а когда ты умрёшь и потомок примет силу целиком, станет для него верным и надёжным компаньоном.

– Разве мне не нужно ещё одно яйцо, чтобы дракон мог создать пару и продолжить род? – спросил герой, осмелившись поднять взгляд на своего грозного собеседника.

– В этом нет необходимости, ведь драконы бесполы.

Кроме яйца, Владыка подарил Таддеусу магический посох, преобразив его меч.

– Посох должен передаваться по наследству от одного огненного мага к другому, никому больше он не подчинится. В его рукоять необходимо вставить кусочек камня или драгоценного металла, полученного из скорлупы яйца дракона-фамильяра – для укрепления связи с ним. Но в период обучения преемнику будет достаточно обычной волшебной палочки из коры Драконова дерева.

В самом конце Владыка прикоснулся кончиком длинного когтя к перстню на указательном пальце Таддеуса, сделав его золотым в знак признательности за подвиг и жертву, на которые пошёл герой. Дракон предложил ему продать кольцо и жить на полученные средства до конца дней, но Таддеус отказался. Он хотел достичь всего сам, а кольцо оставил в качестве ценной реликвии.

В очередной раз одобрительно кивнув, Владыка попрощался с героем и исчез в тени глубокой пещеры, будто его и не было.

В наступившей тишине Таддеус ещё раз благодарно поклонился наставнику и, спустившись с горы, ускакал верхом на своём жеребце прочь из зачарованной долины.

С того момента о Великом Огненном Драконе больше ничего не слышали. Считается, что он до сих пор спит во мраке своей пещеры, а сама драконья долина навсегда сокрыта от мира мощными непроницаемыми чарами.

***

*Люди назвали её Эльтанин (от араб. «дракон»).

Глава 1. Хроники пламени и пепла

Таддеус Лейн, ещё при жизни получивший прозвище Бесстрашный, стал прославленным героем, которого и по сей день воспевают в торжественных стихах и балладах. С помощью своих чар он сумел предотвратить множество кровопролитных войн. Объединив кланы светлых и тёмных магов, Таддеус призвал их не враждовать с простыми людьми и не объединяться с ними для войны между собой. Так погрязшему в хаосе и раздоре миру была возвращена давно утраченная гармония.

Когда Таддеус вернулся в родное село, его глазам предстала воистину удручающая картина: поля были разорены, испепелённые магическим огнём, запасы пищи почти иссякли, тощий скот пощипывал то, что осталось от некогда зеленеющих лугов, а деревянные домишки с покосившимися крышами не могли защитить своих жильцов ни от дождя с ветром, ни от лучей палящего солнца. Это было трудное время, вездесущая разруха коснулась каждого.

Узнав о смерти отца и матери, Таддеус не пал духом. Он направил силу на помощь местным жителям, пострадавшим от разбойничьих набегов.

Восстановив деревню до наступления холодов, Таддеус вернулся к обычной действительности не-мага, совмещая работу ремесленника с обязанностями героя.

Жизнь Таддеуса Бесстрашного была насыщенной и относительно долгой – судьба отмерила ему семьдесят три года. Конечно, для волшебников это не так уж и много, но огненные маги редко доживали и до пятидесяти: из-за огромной нагрузки их организмы изнашивались гораздо быстрее, и в сорок пять они уже выглядели, как почтенные старцы. Перед смертью Таддеус провозгласил девиз своего Дома: «Из пламени».

В родословной Дома Лейн будет ещё немало сильных магов, чья жизнь подробно описана в нескольких томах семейных хроник, однако здесь мы упомянем лишь тех из них, кто, по нашему скромному мнению, представляет наибольший интерес как для историков магии, так и для обычных читателей.

***

Альфред Строитель, внук Таддеуса Бесстрашного, заложил фундамент современного поместья Лейн. С тех пор замок претерпел множество изменений, дополняясь разными пристройками, но уже тогда получил известную сейчас форму двух раскинутых по горизонтали крыльев дракона, шея и голова которого исходят от крыши центральной башни.

***

К шестому столетию Лейны стали одной из самых влиятельных и богатых семей чародеев в Европе, хоть и не отличались безупречной чистотой крови, ведь состояли в родстве не только с представителями волшебного сообщества, но и с обычными людьми. Они выручали неплохие деньги с продажи скорлупы яиц своих драконов, ведь та представляла собой образцы чистейших металлов и драгоценных камней и весила в среднем от двух с половиной до трёх фунтов*.

Известно, что в этот исторический период была сформирована международная академия Альшенс – школа магических искусств, основанная Великим Мерлином – наставником нескольких британских монархов, включая легендарного короля Артура. И Дом Лейн внёс значимый вклад в процесс создания академии. Имея возможность в кратчайшие сроки преодолевать огромные расстояния на спинах своих огнедышащих питомцев, при этом обозревая землю с высоты драконьего полёта, Лейны нашли самое подходящее место для постройки будущей школы волшебства.

Девиз Альшенс: «Non ludere cum igne»* часто связывают с легендой о Великом Драконе, который затаился в далёких землях, являясь основным хранителем самой сильной и опасной магии в мире. Девиз этот напоминает молодым чародеям о том, что использование как светлой, так и тёмной магии, всегда оказывает влияние на уравновешивающую их огненную. Не следует заигрывать с силой, знания о которой столь ограничены, ведь от её стабильности зависит благополучие всех живых существ.

Главой семьи огненных магов тогда была Амели Лейн. Три её дочери и младший сын стали одними из первых выпускников Альшенс, принятых туда с первым же потоком учеников.

Элари Лейн, младшая из сестёр, стала преемницей матери, но магия досталась ей слишком рано, в двухлетнем возрасте, тогда как нормой у волшебников считается пробуждение силы в восемь или девять лет.

Как можно заметить, драконья магия передаётся от носителя к наследнику совершенно непредсказуемо. Она не всегда переходит к первенцу или наиболее здоровому ребёнку. Подобно самому огню, который с охотой поглощает всё на своём пути – и величественные храмы, и убогие лачуги, плавит ценные металлы и жжёт дешёвый уголь в топке, – она неразборчива и хаотична.

Элари росла, и беспорядочные вспышки огня участились. Все авторитетные волшебники – старейшины своих племён – в один голос советовали родителям изолировать девочку от мира, поместив в защищённую специальным заклинанием комнату, но Амели хотела, чтоб у её дочери было полноценное детство и нормальная последующая жизнь, поэтому занялась воспитанием Элари лично. Ведь кто, как не мать, сумеет найти подход к неуправляемому ребёнку? Если она не сможет, другим не стоит даже пытаться. И вот, спустя годы кропотливой работы, ей удалось обуздать бушующую силу дочери, научить её контролю, а когда девочке исполнилось пятнадцать лет – средний возраст для зачисления в Альшенс – Амели решила, что Элари готова начать новую главу своей жизни и отпустила её со спокойным сердцем.

Сдав вступительный экзамен, девочка попала на Сирени – факультет прирождённых ораторов, амбициозных и хитрых мастеров слова и лидеров, способных управлять настроениями людей. Их стихия – вода, символ – сирена, мифическое существо из древнегреческих легенд, чарующим пением завлекающее моряков в самые гиблые места. Очень быстро Элари обзавелась новыми друзьями. Чувствуя себя комфортно в условиях повышенного внимания, она свыклась с ним настолько, что пожелала большего, стараясь совершенствоваться в магии каждый день.

Обучение в Альшенс включает в себя шесть последовательных этапов – циклов, каждый из которых соответствует одному учебному году. Первые три требуются для получения среднего образования, а три последних позволяют студентам углубить знания в выбранной специальности. Во время прохождения третьего цикла Элари была на голову выше сверстников почти во всех магических дисциплинах. Постепенно девушка начала меняться: чем сильнее она становилась, тем меньше человеческого в ней оставалось. Однажды утром Элари проснулась в холодном поту и, взглянув в зеркало, обнаружила на лице – в области скул и на лбу – едва заметные зеленоватые чешуйки, поблескивавшие в лучах восходящего солнца. Новообразования кровоточили и страшно зудели. Спустя время почти всё её тело покрылось драконьей чешуёй, а кончики ушей вытянулись и загнулись назад, походя на эльфийские.

Изменившийся внешний вид привлекал к девушке всё больше любопытных взоров, но её, казалось, ни капли не задевали насмешливые перешёптывания за спиной. Элари не интересовало то, как она выглядела и что о ней думали другие, помутневший разум девушки захватила всего одна навязчивая мысль: сделаться ещё сильнее!

Тогда же Элари стала вспыльчивой и даже свирепой. Ей ужасно не нравилось расставаться со своим любимым фамильяром – драконом по кличке Изумруд. Стоит пояснить, что Лейны часто называли фамильяров в соответствии с материалом скорлупы яиц, из которых они вылуплялись.

В целях обеспечения безопасности, летать верхом Элари разрешали не больше часа в день и только после вечернего отбоя, когда учащиеся готовились ко сну и в окрестностях академии никого не было. И всякий раз, отводя дракона в специально оборудованный для его содержания каменный флигель на опушке Кристального леса, девушка испытывала глубочайшую досаду и огорчение.

А ещё Элари часто мучила бессонница. В одну из таких ночей девушку захватило непреодолимое желание ослушаться запрета преподавателей. Она тайком пробралась к лесной опушке, струёй огня расплавила большой железный замок на двери флигеля и, выпустив дракона, рванула прямиком в рассветное небо. Не думая о времени, несколько часов Элари провела в беспечной невесомости, припав к горячей драконьей спине и ловко лавируя между нависшими над лесом сизыми облаками. Изумруд был измотан внезапной нагрузкой, но противиться воле хозяйки не стал.

Элари пропустила завтрак, и её начали искать.

Опускаясь на землю, вблизи опушки девушка заметила толпу переговаривающихся людей. Не желая попадаться им на глаза, она попыталась развернуть дракона, но к тому моменту он был уже настолько раздражён, что не послушался команды и начал бешено метаться из стороны в сторону в попытке сбросить с себя хозяйку. Элари, привыкшая к безупречной покорности фамильяра, не была готова к такой реакции и, поддавшись внезапной вспышке гнева, обрушила на его спину поток атакующей магии. Изумруд взревел от боли и разочарования. Устремившись к зданию школы, он несколько раз облетел его по кругу. Задевая громадным туловищем каменную кладку и выбивая хвостом витражи, он грозно пыхтел ноздрями и испускал клубы едкого зеленоватого дыма. Лишившись последних сил, Изумруд камнем рухнул вниз.

Нескольких учеников, выбежавших во двор, дракон, падая, подмял под себя и нанёс множество ран острыми когтями. Сама Элари почти не пострадала, отделавшись лёгким испугом, но по её вине не меньше дюжины ребят получили серьёзные травмы, а школа была повреждена по всему периметру.

Последовало нешуточное разбирательство. Родители и родственники пострадавших учеников настаивали на отчислении Элари, и так и произошло. А драконий флигель решено было снести. С тех пор драконы семьи Лейн больше не допускались на территорию Альшенс.

Несколько следующих лет Элари провела в родовом замке. Она вышла замуж и родила сына, но нечто тёмное, пустившее корни в её душе, не давало ей покоя, и вскоре противиться его зову стало невозможно. Оставив семью, Элари улетела верхом на своём драконе в неизвестном направлении. Позже выяснилось, что она отправилась на материк, где разорила несколько небольших населённых пунктов. Элари захватывала власть с помощью «магии чувств», подчиняя себе как волшебников, так и обычных людей.

Её жизненный путь оборвался внезапно. Сильной магии оказалось недостаточно, чтобы удержать завоёванные территории. Полностью утратив контроль над разумом, Элари пала жертвой собственного выбора и тьмы, вскормленной пагубными поступками.

Так закончилась история Элари Лейн, которую позже справедливо прозовут Безумной.

***

Известно, что огненные маги способны воскрешать мёртвых, но до середины двенадцатого века подтверждений этому не было. Оливер Лейн, чью молодую жену задели смертельным заклинанием во время схватки с бунтующими тёмными колдунами, уничтожил врагов потоком огня и, бросившись к бездыханному телу супруги, в порыве глубочайшего отчаяния произнёс особые слова. После этого он упал замертво на холодную землю, а молодая женщина в ту же секунду очнулась. Она не хотела принимать страшную жертву мужа, но, вспомнив о маленьком сыне, решила, что будет жить, пообещав воспитать мальчика достойным его отца!

Многие считают эту историю выдумкой, однако Оливер Лейн, будучи сильным магом, который довёл своё мастерство практически до совершенства, в совокупности с непоколебимым желанием вернуть возлюбленную к жизни вполне был способен на совершение такого сложного обряда.

***

В 1492 году знаменитый испанский мореплаватель Христофор Колумб открыл Новый Свет, положив начало эпохе Великих географических открытий и множеству других научных достижений. Технический прогресс, казалось, должен был направить не-магов на путь созидания, но вместо этого вложил в их руки оружие, с разрушительной силой которого теперь приходилось считаться даже волшебникам.

Общество обычных людей, всё ещё находившееся в плену религиозных догм, погрязло в страшном и вездесущем мракобесии. В средневековой Европе началась кровавая охота на ведьм. Жестоким преследованиям подвергались все магические существа независимо от места в иерархии.

***

Лиана Лейн, родившаяся в 1616 году, стала следующим драконьим магом. Ещё во время учёбы в Альшенс она приняла решение посвятить жизнь борьбе с католической инквизицией.

После окончания академии Лиана вышла замуж за одногруппника Ригеля Дип-Хайта, чистокровного волшебника из древнего английского рода астромагов, и вскоре у молодой четы родилась дочь.

Обзаведясь наследницей, Лиана поручила заботу о ней старшей сестре и вместе с мужем покинула отчий дом. Она собрала небольшой отряд повстанцев, с которым совершала налёты на тюрьмы, освобождая невинных, приговорённых церковью к сожжению на костре. Среди них были не только светлые волшебники, но и ложно обвинённые не-маги обоих полов.

Ригель Дип-Хайт был пойман и казнён осенью 1645 года. Для Лианы потеря мужа стала ударом. Впервые она задумалась о том, стоят ли цели средств, особенно когда на кону благополучие её семьи, а за каждую спасённую жизнь приходится платить такой же погубленной. Но отступать было постыдно. Она решила: «Я либо выиграю эту войну, либо погибну на поле боя!»

Всегда готовая прикрыть спины товарищей, Лиана нередко оказывалась в хвосте спасательного отряда и попадала в руки преследователей, за что получила прозвище Страдающая-За-Других. Она знала, что сумеет выдержать все предстоящие пытки, с каждым разом становившиеся всё более изощрёнными. Изолируя разум от восприятия боли при помощи «магии чувств», Лиана всегда терпеливо ждала прибытия подмоги.

Сила повстанцев была в единстве, а значит, чтобы уничтожить их, для начала их требовалось разобщить. Для этого агенты инквизиции вычислили и тайно подкупили нескольких соратников Лианы, вручив каждому из них грамоту о помиловании. Взамен они должны были сдать остальных участников отряда и саму Лиану, а главное, им было поручено отравить её фамильяра, ведь дракон для своего наездника – самый верный страж и в то же время самое уязвимое место, его ахиллесова пята.

Иллюзия единства рассеивается тогда, когда вместо призрачных идеалов и веры в лучшее будущее появляется реальная возможность избежать худшей участи. Каждый сам за себя – таков закон выживания. Все, кому была предложена эта сделка, не без колебаний, но согласились. Лиана была предана, поймана и отправлена под трибунал церковного суда, который не стал устраивать полноценное разбирательство и сразу вынес приговор.

Показательная казнь через утопление состоялась в тот же день – восьмого августа 1648 года. К одному из лондонских берегов Темзы согнали разношёрстную толпу, состоявшую из городской черни, ремесленников и буржуа. Лица всех этих людей искажала одна общая эмоция – страх, из-за чего все они казались похожими друг на друга. Лицо самой приговорённой, напротив, было неестественно спокойным. Истерзанная пытками, Лиана покорно брела за своим палачом, готовясь нырнуть в пучину смерти. Это было торжество гонителей над угнетёнными, фанатичной веры над ясностью разума.

Оппозиционная деятельность Лианы Лейн и её трагическая гибель всколыхнули всё мировое магическое сообщество.

У волшебников тогда не было центральной власти. В Европе и по всему миру существовало несколько могущественных кланов, которым подчинялись более слабые, но последние события заставили их сплотиться. Главы шестнадцати самых влиятельных европейских семей, называвших себя Sedecim Summum или Высшие Шестнадцать, собрались, чтобы решить, что делать дальше. Настроенные наиболее агрессивно предлагали идти войной на не-магов, однако Мира Лейн, дочь Лианы, настоятельно отговаривала старейшин от этой идеи, ведь подобная война непременно обернётся трагедией для обеих сторон и окончательно разрушит и без того пострадавшее равновесие.

Встретившись с правителями нескольких государств, на территории которых происходили наиболее ожесточённые гонения, волшебники обратились к ним, как к христианнейшим монархам, с просьбой вмешаться в их конфликт с церковью. Они выдвинули ряд требований, от принятия или отклонения которых зависело, начнут ли маги ответные действия. В результате длительных переговоров был сформирован Союз Порядка, ставший единым органом управления сообщества волшебников всей Европы, а позже и большей части планеты. Он должен был гарантировать соблюдение всех пунктов соглашения и законность Устава Неприкосновения, который отныне запрещал магическому и не-магическому миру вступать в военные конфликты друг с другом. Он был подписан всеми участниками собрания и скреплён нерушимой печатью Ordo Pacis Legem*, созданной Мирой Лейн и вобравшей в себя часть её силы.

Драконья магия за следующие несколько десятилетий претерпела значительные изменения. Лиана Лейн и её дочь внесли весомый вклад в воцарение мира во всём мире, но расход энергии был слишком велик. Аереус, дракон-фамильяр Миры, перестал дышать огнём, его бронзовая чешуя потускнела и стала пепельно-серой. Вскоре он умер. Сама Мира пережила его всего на пару месяцев. Ни один из её детей так и не стал наследником семейной магии.

Терять что-то столь привычное и ценное всегда непросто и страшно, но ещё страшнее – смотреть в глаза неизвестности. Следующие две сотни лет Лейны вели затворническую жизнь, лишь некоторые из них занимали мелкие должности в филиалах Союза Порядка. Вот так некогда славный род утратил былое могущество, выродившись и измельчав, а со временем и вовсе пропав с мировой арены. В воздухе витал дух перемен.

***

…Приходят новые герои, а былые, пусть даже совершившие нечто замечательное, как тлеющие под пеплом угли, продолжают жить лишь на страницах запылившихся анналов истории.

***

*От 5,5 до 6,6 кг.

*Не играй с огнём (лат.).

*Порядок, мир, закон (лат.).

Глава 2. Новое пламя. Часть первая

В ночь с тридцатого сентября на первое октября 1959 года, когда полная луна заливала окрестности замка Лейн серебристым сиянием, его обитатели суетились в подготовке к предстоящим родам молодой хозяйки. Роберт Лейн, будущий отец, волнуясь, мерил шагами свой кабинет, напряжённо прислушиваясь к каждому шороху и стуку. Когда на рассвете ему сообщили о рождении девочки, Роберт испытал лёгкое разочарование, ведь он так мечтал о сыне, однако, увидев малышку, отбросил гнетущие мысли и с гордостью провозгласил её своим первенцем и наследницей. Девочку назвали Анной Элизабет.

И лишь глядя на дочь, Роберт осознал, сколь неполна была до этого его жизнь, омрачённая трагедиями прошлого и не имевшая ни одного просвета.

Две великие войны, во второй из которых маги принимали непосредственное участие, сильно пошатнули хрупкое мировое равновесие. Устав Неприкосновения был нарушен самым грубым образом, и магическая печать, созданная Мирой Лейн, дала трещину.

Лишившись драконьей магии, Лейны решили укрепить свои ослабшие позиции, обратившись к строгому генеалогическому пуризму. Последнюю сотню лет они заключали браки исключительно с представителями высших волшебных семей, безжалостно вычёркивая из своей родословной имов* – потомков магов, которым, по тем или иным причинам не передались способности родителей – и прочих неугодных родственников. Поэтому не было ничего удивительного в том, что мать и отец Роберта, будучи участниками Второй мировой войны, сражались на стороне нацистской Германии, одержимой самыми разными оккультными идеями. Один из предводителей загадочного Общества Туле – сильный тёмный колдун, занимавшийся разработкой тайного оружия, которое должно было дать немцам неоспоримое преимущество в войне, как оказалось, грезил об установлении господства над всеми не-магами. В Обществе произошёл раскол: какие-то волшебники поддержали предводителя, другие остались верны убеждениям нацистов. Вскоре оно распалось, что и стало одной из главных причин будущего поражения Германии.

В ходе Нюрнбергского процесса мать и отец Роберта были приговорены к двадцати годам заключения в островной тюрьме Мирорим, которая представляет собой бесконечный лабиринт из тысяч зеркал. Каждое из них – это отдельная камера, что постепенно сводит с ума своего пленника, отделяя душу человека от его телесной оболочки.

Дядя и двоюродный брат Роберта, служившие агентами международной сыскной группы Союза Порядка, погибли во время задержания банды тёмных магов ещё в 1945 году. Его старшая родная сестра, не принимавшая участия в военных баталиях, эмигрировала в Южную Америку, где умерла от редкого вируса ignis vermis, переносчиками которого являются опасные огненные черви, водящиеся в дождевых лесах Амазонии. В живых остался лишь младший брат Джимми. По природе он был ленив и небрежен. Не пройдя и трёх циклов Альшенс, откуда был исключён за неуспеваемость, Джимми предпочёл сидеть на шее Роберта, который заменил ему отца и всячески потакал любым прихотям, чем тот без зазрения пользовался, проматывая состояние семьи в пабах и игорных домах.

Сам Роберт поступил в Альшенс в 1943 году. Там он увлёкся Дефенсией – защитной магией, и Метаморфией – искусством перевоплощений. По окончании академии Роберт прошёл подготовку для работы борцом-за-порядок, мечтая пополнить ряды первоклассных оперативников Союза, но из-за неудачной сдачи финального экзамена не был принят на желаемую должность, начав с самых низов. Однако колоссальная работоспособность позволила ему очень быстро продвинуться по карьерной лестнице – от простого клерка до сотрудника Отдела по борьбе с организованной преступностью. Но и это было ещё не всё. Благодаря трудолюбию и недюжинной смекалке, он, не имея особых талантов, попал под крыло одного из самых влиятельных чиновников Союза.

Желая восстановить доброе имя семьи и добиться уважения коллег,

Роберт не позволял себе ни единой слабости и всеми силами старался оправдать оказанное руководством доверие. Спустя ещё несколько лет он занял одну из младших руководящих должностей, а позже был повышен до главы Отдела борьбы с международным магическим терроризмом.

Тогда и пришла пора подумать о личном счастье, на которое прежде не хватало ни сил, ни времени. Человек устроен таким образом, что, если рядом нет другого человека, которому можно доверить самое сокровенное чувство, жаждущее выхода, всё остальное теряет смысл и перестаёт увлекать. Оставшийся без поддержки родных, почти не помнивший их лиц, Роберт не только нуждался в любви, но и сам хотел отдавать то тепло, что вопреки невзгодам до сих пор переполняло его сердце.

Когда он решился на брак, его избранницей стала чистокровная волшебница Агата Терезия Бёрк, представительница древней ирландской династии тёмных колдунов из числа Sedecim Summum. Дугалл Бёрк, отец Агаты, был членом Общества Туле и ярым приверженцем идеологии нацистов, приговорённым к сроку в зеркальной тюрьме. Союз с его дочерью был не лучшим вариантом для Роберта, ведь многие сослуживцы относились к нему предвзято из-за тёмных пятен в истории его семьи. Так или иначе, зимой 1959 года Роберт и Агата поженились. В октябре у них родилась первая дочь, а спустя ещё полтора года на свет появился её младший брат Саймон.

Роберт любил своих детей, найдя в них отдушину, но работа и частые командировки, иногда длившиеся порядочно, не позволяли ему проводить с ними столько времени, сколько требовало сердце. А Агата, женщина сдержанная и скупая на проявления чувств, предпочитала общество подруг занятиям и играм с собственными детьми. Поэтому большую часть времени Анна и Саймон находились на попечении няни – дальней родственницы со стороны матери, доброй и отзывчивой женщины средних лет по имени София Маккарти.

Саймон был слабым ребёнком, всё детство он много болел, и забота няни распространялась на него в большей мере, тогда как Анна была предоставлена сама себе. Девочка отличалась от брата не только отменным здоровьем, но и непоседливым нравом. С раннего возраста она тянулась ко всему неизведанному и опасному, так и норовя ввязаться в какую-нибудь авантюру.

Однажды Анна так засмотрелась на пламя, гипнотически подрагивающее внутри гостиного камина, что не удержалась и протянула руку. Она почему-то была уверена, что огонь ей не навредит. Так и случилось. Няня София, заметив краем глаза это движение, тут же отбросила шитьё и с предостерегающим криком ринулась к воспитаннице. Каково же было её удивление, когда, обхватив, казалось, опалённое до кости запястье девочки, она не обнаружила ни единого ожога.

В другой раз Анна попыталась добраться до заброшенного сорочьего гнезда, которое облюбовала ушастая сова, чтобы посмотреть на вылупившихся птенцов. Вскарабкавшись на росший в саду вяз, девочка почти достигла цели, но, будучи неопытной в лазанье по деревьям, она не рассчитала вес и, наступив на высохшую ветку, камнем полетела вниз и больно ударилась о землю, чудом избежав серьёзных травм. Густая садовая трава слегка смягчила падение. Впрочем, после этого случая Анну охватил панический страх высоты, и она ещё долго не решалась повторять неудачный опыт.

Её сумасбродное поведение объяснялось скорее желанием хоть как-то привлечь внимание родителей, пусть даже ценой очередного наказания или увечья, нежели нездоровой тягой подвергать свою жизнь постоянному риску. Возможно, только так она и могла почувствовать себя нужной, живой.

Анна часто ускользала от взора своей не слишком расторопной няни и убегала в одну из соседних деревень, таская из кухни булочки и конфеты для тамошней ребятни.

А ещё она исследовала каждый сучок, ямку и кустик в местной дубовой роще, обнаружив в её чаще полуразрушенное, поросшее мхом и лишайником каменное сооружение, в котором Лейны в прошлом держали своих драконов. Вначале девочка смотрела на эти руины издалека, но с каждым днём подбиралась всё ближе, желая изучить здание изнутри, и как-то раз она решилась. Взяв с собой немного еды, флягу с водой и фонарик, Анна завернула всё в старое кухонное полотенце, выбралась из замка привычным путём и устремилась к заветной цели. Совсем позабыв о времени, девочка вернулась домой уже затемно – к тому часу, когда её мать обычно возвращалась от подруг.

Узнав от встревоженной няни о пропаже дочери, Агата была совсем не удивлена и даже не обеспокоилась, предложив, как всегда сдержанным тоном, накрыть на стол, никого не дожидаясь. Софию возмутило её хладнокровие, но она ничего не сказала. Сконфуженно кивнув, она поспешила на кухню и вскоре слуги засуетились вокруг хозяйки, стараясь всячески ей угодить.

Агата, хоть и восседала за столом с бесстрастным выражением лица, мерными глотками попивая вино из кубка, спустя время начала поглядывать на настенные часы, явно теряя терпение. Когда же трапеза подошла к концу, в столовую ворвалась Анна. Вся перепачканная землёй, с растрёпанными золотистыми локонами, собранными в два хвоста атласными лентами, одна из которых сползла почти до самого кончика, она застыла в дверном проёме, держа в руках что-то крупное, замотанное в старое полотенце. Всем своим видом девочка кричала матери: «Ну обрати, наконец, на меня внимание!», но Агата и бровью не повела. Она пренебрежительно усмехнулась, обвела дочь мало заинтересованным взглядом и тут же отвернулась. Лучшим наказанием в этом случае было именно безразличие.

Зато няня София, едва сдерживая слёзы, бросилась к воспитаннице и прижала её к груди, пытаясь краем фартука вытереть чумазое личико. Агата несколько минут молча наблюдала за ними и, так и не произнеся ни слова, коротким жестом приказала обеим скрыться с её глаз.

Роберт, после очередной тяжёлой смены на работе, вернулся домой рано утром, часов в семь, и первым делом ему сообщили о новом проступке дочери. Агата настояла на том, чтобы муж немедленно провёл с Анной воспитательную беседу. Измождённый бессонной ночью, он не хотел тратить последние силы на бессмысленные споры и послушно побрёл в детскую.

Анна уже не спала, но всё ещё оставалась в кровати. Мечтательно прикрыв глаза, она теребила пальчиками пушистую кисточку от шторы, спускавшуюся на её подушку.

Роберт, начав с обычного утреннего приветствия, шутливо спросил:

– Ну и что ты опять натворила, негодница?

– Доброе утро, папочка! – Анна невинно улыбнулась, немного приподнявшись на локтях. – О чём это ты?

Он сплёл руки на груди и нетерпеливо притопнул ногой. Анна быстро сообразила, что избежать неприятного разговора не получится, и, издав вздох сожаления, произнесла:

– Ничего такого, я просто гуляла.

– И вернулась, похоже, не с пустыми руками. – Роберт указал пальцем на нечто округлое, накрытое полотенцем и лежавшее у подножия прикроватной тумбочки.

– Это яйцо. – коротко объяснила девочка.

– Яйцо?

– Ну да. – Анна нагнулась к интересовавшему отца предмету, подняла с пола и, развернув, протянула ему. – Яйцо дракона! – в её голосе звучали нотки задора и предвкушения.

Роберт взял яйцо в руки и начал с любопытством рассматривать. Оно было покрыто слоем глины и источало весьма неприятный запах. Сквозь толщу скомкавшейся грязи, смешанной с частицами мха, можно было нащупать выпирающие чешуйки и разглядеть структуру какого-то синего камня – лазурита или содалита.

Анна удовлетворённо хмыкнула. В этот момент девочку переполняла гордость за себя, ведь ей впервые удалось настолько увлечь отца. Она не переставала улыбаться, внимательно следя за всеми изменениями на его лице: вначале это было удивление, затем какой-то исследовательский интерес и даже трепет.

Завершив осмотр, Роберт вернул яйцо на прежнее место и, по обыкновению сложив руки за спиной, спросил:

– И что ты собираешься делать с ним дальше?

– Как что? – притворно возмутилась Анна. – Ждать, когда вылупится малыш-дракончик! – она сказала это так непринуждённо, будто его вылупление действительно было лишь вопросом времени и яйцо, отложенное не меньше двух веков назад, не было мертво, будто на то, чтобы его оставить, не требовалось ничьё разрешение.

К её собственному удивлению, отец решил подыграть:

– Тогда тебе лучше положить его в тёплое место, к примеру, рядом с камином в гостиной.

– Так я и сделаю! – радости Анны не было предела. Она и подумать не могла, что всё закончится так хорошо, и уже готовилась к обыкновенному выговору.

Роберт и сам до конца не понимал, почему позволил оставить яйцо. Он просто знал, что так было нужно. Чувствовал. А ещё – не хотел упускать даже такого ничтожного шанса удержать девочку от частых побегов из замка, о чём родители, конечно, знали, но проворству Анны не было границ, и она находила всё новые и новые возможности улизнуть. Теперь же у неё будет дополнительная причина бывать дома чаще, ведь она так любила слушать рассказы отца о драконах и отважных всадниках, рассекавших на них небеса, мечтая о собственном огнедышащем друге.

Бросив ещё один короткий взгляд на яйцо, Роберт вышел из детской и закрылся в своём кабинете, смежном со спальней, а Анна, полная энтузиазма, спустилась в гостиную, где в это время всегда зажигали камин.

Агата, сидевшая там за чтением книги, увидела, в каком прекрасном расположении духа пребывает провинившаяся дочь, и чуть не подскочила на месте от возмущения. Поняв, что муж в очередной раз спустил той всё с рук, она порывисто поднялась, демонстративно громко бросила книгу на письменный столик и вышла, хлопнув дверью.

Роберта Агата застала за утренним туалетом. Выхватив у него из рук шаветт немного более резко, чем хотелось, но не теряя достоинства, она высказала мужу всё, что думала о его легкомысленном отношении к воспитанию дочери.

– Сегодня она приносит в дом эту окаменелую дрянь из леса, завтра притащит живую зверюгу. А что потом? На что ещё ты готов закрыть глаза?

– Полегче, дорогая, не поранься. – Роберт мягко обхватил кисть жены, забрал отнятую бритву и продолжил прерванное занятие.

– Ты неисправим. – бросила Агата, закатив глаза. – Как всегда придётся всё делать самой.

– Делай, что считаешь нужным, но не трогай яйцо. Пусть у неё будет хоть какая-то отдушина.

На мгновение она задержалась в дверях, будто на что-то решаясь, потом слегка кивнула, не поворачивая головы, и поспешно вышла.

Агата уважила просьбу мужа, но с тех пор решила запирать Анну в её комнате на третьем этаже каждый раз, когда покидала дом. Даже у Софии не было запасного ключа. К тому же на всякий случай Агата накладывала на дверь непроницаемое заклинание Ostium Claudentur*, снять которое невозможно без специального пароля.

Вот только, помня о том, что дочь боится высоты, она совсем не позаботилась о сломанном окне, еле закрывавшемся на одну щеколду. Недооценивать волю Анны к свободе было ошибкой. Та приспособилась выбираться наружу по заползавшим в окно ветвям старого вяза, росшего рядом. Преодолеть фобию оказалось непросто, но желание встретиться с деревенскими друзьями пересилило, поэтому, стиснув зубы и сглотнув комок в горле, однажды она решилась. Ну а дальше было проще.

К одиннадцати годам у Анны так и не проявилась магия, что крайне удручало родителей, ведь в роду Лейн уже были имы. Однако сама Анна, казалось, не испытывала по этому поводу никакого беспокойства и совсем не чувствовала себя обделённой. Она превосходно справлялась со всем и без магии, компенсируя её отсутствие хорошо развитой ловкостью, неукротимой волей и природной изворотливостью ума.

Анна продолжила посещать местное поселение магов-земледельцев, живущих бок о бок с простыми людьми-ремесленниками, где собрала вокруг себя целую компанию ребят, с одной из тамошних девочек сойдясь особенно близко. Её звали Мэри, и она была года на три младше Анны.

Родители Мэри не знали, с кем на самом деле дружит их дочь, ведь Анна носила простенькие ситцевые платьица, которые для неё шила няня, волосы её часто были растрёпаны, да и в поведении девочки отсутствовала какая-либо манерность, из-за чего ту вполне можно было принять за обычную сельчанку.

***

*Им – бессильный маг (от лат. Impotens Magus).

*Дверь закрыта (лат.).

Глава 3. Новое пламя. Часть вторая

Одним прохладным сентябрьским днём две подруги резвились в ближайшем берёзовом леске среди порослей ежевики и папоротника. Они играли в догонялки, плели венки из полевых цветов и собирали из них милые букетики. Срывали ягоды с колючих кустов, клали их в рот, морщась от кислоты и строя друг другу смешные рожицы.

Уже к полудню подруги вымотались настолько, что еле передвигали ноги, и Мэри предложила немного отдохнуть у неё дома.

– А твои родители не будут против?

До этого момента Анна старалась избегать встреч с отцом и матерью Мэри, опасаясь, что, если они узнают о её происхождении, то непременно сообщат обо всём родителям, которые, в свою очередь, сделают всё возможное, чтобы оградить дочь от общения с теми, кого, вероятно, считали простолюдинами.

– Не переживай так, – Мэри уловила тревогу в интонации подруги и поспешила её успокоить. – ещё вчера вечером они уехали в гости к знакомым, так что дома только тётушка Хлоя. У неё больное сердце, и она почти весь день проводит в своей комнате наверху, а значит, первый этаж в нашем полном распоряжении!

Анна ещё совсем недолго сопротивлялась, но, в конце концов, сдалась голоду, усталости и настойчивым уговорам подруги.

Добравшись до корявенькой хижины в центре посёлка, сначала девочки перекусили бисквитом и ежевичным вареньем, которые отыскали в кухонном буфете, а после еды их неудержимо потянуло в сон. Недолго думая, они решили вздремнуть прямо там, на небольшом раскладном диванчике для гостей. Улеглись валетом и спустя несколько минут уснули, сладко посапывая и время от времени невольно задевая друг друга ногами в поисках более удобной позы.

Вдруг Анна почувствовала лёгкое покалывание в руках и спине, сменившееся приятным жжением. Проигнорировав странные ощущения, она, не разлепляя век, повернулась на другой бок и снова провалилась в сон, а в следующее мгновение уже стояла посреди поля душистых цветов. По всему периметру его окаймляла непрерывная горная гряда. Над головой девочки кружились бабочки с крыльями лазурного оттенка, а под ногами пестрили цветы, причудливые лепестки которых переливались на свету и напоминали неогранённые самоцветы.

Ощущая небывалое умиротворение, Анна поддалась охватившему её порыву и побежала, наслаждаясь красотой нежного голоса, струившегося откуда-то из-за гор. Она остановилась, слушая это пение и не желая пропустить ни одной завораживающей ноты.

Но вот со склонов начала стекать бурлящая желтовато-красная масса, подобная вулканической лаве. До ушей девочки донеслось специфическое потрескивание. Находясь в полусознательном состоянии, Анна не сразу поняла, что это огонь. Раскалённая субстанция поглощала всё на своём пути и стремительно приближалась к ней. Девочка попыталась убежать, но, как это обычно бывает во сне, ощутила, что стоит на месте. Она захотела закричать, но голос её не послушался. Умиротворение сменилось нарастающим ужасом и чувством безысходности, а лёгкость – смертельной тяжестью. Грудь сдавило тисками отчаяния, в ушах стоял звон, а из носа потекла тонкая струйка крови.

Кольцо огня начало смыкалось вокруг Анны, сам воздух стал плавиться, а пространство перед глазами поплыло, как в калейдоскопе. Подняв руки, девочка увидела пылающие ладони и поняла, что сама является источником пожара. Пламя и она неразделимы.

Вдали по-прежнему звучала спокойная песня, но теперь её мелодия, контрастируя с тем кошмаром, что творился вокруг, пробрела новую, зловещую окраску. Пение стало громче и сорвалось на раздирающий душу утробный крик…

Наваждение рассеялось: из забытья Анну выдернул жалобный вопль, эхом отдающийся в её сознании. Она всё ещё лежала на диване, но теперь вокруг бушевало пламя, пожирая стены, пол и убранство маленькой комнатушки, превратившейся в огненную западню. Анна заторможено приподнялась, поворачивая голову в ту сторону, откуда доносился плач, и обнаружила свою подругу, зовущую на помощь и задыхающуюся от дыма. Мэри пыталась спастись от пожара на высокой спинке дивана. Анна перевела взгляд на руки – те горели и в реальности – и вдруг осознала, что всё происходящее вокруг уже не сон. В панике она спрыгнула на пол и начала размахивать руками, пытаясь избавиться от огня, но это лишь ухудшило ситуацию.

Вскоре весь первый этаж был охвачен пожаром, и пламя перекинулось на лестницу, ведущую на чердак. Сверху послышались сначала кашель и беспокойные шаги, а затем пронзительный крик старой тётушки, осознавшей своё безвыходное положение.

Дверь в прихожую резко распахнулась, едва не сорвавшись с петель, и в дом вломился какой-то мужчина, державший в руке нечто наподобие трости или колдовского посоха, которым защищался от огня. Услышав детские крики в одной из комнат первого этажа, он устремился туда. Подбежав к заливающейся слезами Мэри, мужчина подхватил её на руки, потом быстро осмотрелся и заметил в дальнем углу Анну, испуганно жавшуюся к стене и тихо постанывавшую. По её щекам текли слёзы. Скапливаясь в уголках губ, они быстро испарялись из-за жары в помещении, оставляя щиплющий солёный налёт.

К этому времени у горящей хижины уже столпились обеспокоенные сельчане, и несколько человек растянули под окном чердака большое одеяло, куда весьма благополучно приземлилась тётушка Хлоя.

Меж тем мужчина приблизился к Анне и попытался взять за руку. Ощутив жгучую боль, он отшатнулся, но не растерялся – одним ловким движением закинул девочку на плечо и направился к выходу, уворачиваясь от падающих потолочных досок. Перепачканный сажей, с двумя девочками на руках, он успел выбраться на улицу как раз перед тем, как второй этаж полностью обрушился и горящий дом схлопнулся, точно гигантская гармошка, издавшая последний ревущий аккорд.

Покончив с одним зданием, огонь, не утоливший голод, быстро перекинулся на соседние, так что тушить его пришлось при помощи магии. Удалось это только через полчаса.

Мужчина же отнёс девочек подальше от полыхающих домов и опустил на землю рядом с опушкой берёзовой рощи, заметив, что у Анны горят руки. Она уже не плакала, пребывая в полной отрешённости.

– Посмотри на меня, девочка. Не бойся, я помогу. – он чуть встряхнул её за плечи и нагнулся, чтобы их глаза были на одном уровне. Во взгляде Анны сквозил ужас, и мужчина ещё более мягко прошептал:

– Не бойся. Страх только мешает. Он властвует над теми, кто ему поддаётся. Но ты не из таких, правда? – девочка едва заметно кивнула. – Просто закрой глаза, вздохни и успокойся.

Его последние слова, произнесённые каким-то гипнотическим голосом, возымели своё действие: ещё несколько секунд Анна продолжала дырявить взглядом пустоту, потом её дыхание выровнялось и тяжелеющие веки медленно закрылись. Незнакомец коснулся плеча девочки рукоятью своей трости, произнёс некие слова, и ладони Анны остыли, а колени подогнулись. Едва избежав столкновения с землёй, вовремя подхваченная своим таинственным спасителем, она повисла у него на руках, лишившись чувств от сильного напряжения и стресса.

Мэри сидела рядом, облокотившись о ствол молоденькой берёзки. Её непрекращающиеся всхлипывания сопровождались мучительными приступами кашля. Она вся была в ожогах, а кое-где кожу разъело настолько, что в открытых, обугленных по краям ранах виднелись кости. Анна же совсем не пострадала. Её лёгонькое платье почти полностью сгорело, белая кожа покрылась толстым слоем сажи, но девочка не получила ни единого ожога.

***

В тот же день, но в другом месте, случилось кое-что не менее примечательное, напрямую связанное с переполохом в деревне.

Драконье яйцо, найденное Анной в лесной чаще, покоилось в уютном коконе из полотенец рядом с камином в гостиной. Оно лежало там, как обычно, неподвижно, пока вдруг не начало вибрировать. Окаменелая скорлупа под многовековым слоем грязи покрылась множеством мелких сквозных трещинок. Верхушка яйца с треском лопнула, и на свет появился крошечный дракончик с чешуёй синего цвета. Новорождённое существо, полное энергии и жизни, впервые смотрело на мир после двухсот лет беспробудного сна. В его янтарных глазках отражались языки пламени, а хриплое рычание, вырвавшееся из груди, напоминало звук потрескивающих в камине поленьев.

Софию, которая спускалась из детской с подносом с пустыми склянками из-под микстур, назначенных семейным врачом маленькому Саймону, привлекли странные звуки, слышавшиеся из гостиной, и она поспешила туда. Вошла в комнату, огляделась и, испуганно вскрикнув, выскочила за дверь.

– Морганова* скверна! – сорвалось с её губ несдержанное ругательство. София тут же стыдливо прикрыла рот свободной рукой, не ожидая от себя такой реакции.

Она явно растерялась и, не зная, что предпринять, побежала на задний двор, где в это время всегда работал садовник. Подняв на уши всю прислугу замка, кроме повара и его сына, занятых приготовлением ужина, София повела их в гостиную. Дракончик уже сладко спал, свернувшись калачиком, точно кошка, прямо на тлеющих углях внутри камина. Все вошедшие застыли в немом оцепенении, с любопытством разглядывая диковинное существо.

Видя, что зверь не буйствует и не доставляет хлопот, София начала рассуждать более трезво. Выпроводив всех из комнаты, она закрыла дверь на ключ и отправила к хозяевам двух почтовых птиц-говорунов с просьбой как можно скорее вернуться домой.

Роберт был на важном пленуме в лондонском филиале Союза Порядка, поэтому не смог выслушать сообщение сразу, попросив помощника задержать птицу до конца совещания.

Агата тоже находилась в столице. После нескольких часов, проведённых в популярном у волшебников магазине модной одежды мадам де ШикФу*, она вместе с подругами обедала в одном из элитных ресторанчиков на Аппер-стрит. Прослушав доставленное птицей сообщение, Агата тут же вскочила из-за стола, попрощалась с подругами и поспешно ушла.

Едва она оказалась на пороге дома, на неё набросилась всполошённая няня, схватила за рукав платья и, толком ничего не объяснив, потащила в сторону гостиной. Агата изогнулась, выдернула руку, возмущённая таким бесцеремонным обращением, и уже собиралась сделать родственнице выговор, но, остановившись на пороге комнаты, где спал дракон, увидела через приоткрытую дверь потухший камин, на который София указывала пальцем. Замешательство Агаты мгновенно сменилось предельной сосредоточенностью. С минуту она молчала, явно что-то обдумывая, потом сделала шаг назад, оттолкнула от себя Софию, нахально выглядывавшую из-за её плеча в попытке получше рассмотреть дракона, и, закрыв дверь на ключ, наложила на неё магическую печать Ostium Claudentur.

– Кто-нибудь ещё его видел?

Вопрос хозяйки прозвучал строго – Софию словно окатило холодной водой. Она начала тараторить, судорожно теребя подол платья:

– Понимаете, леди, я не знала, что с ним делать, и…

– Так его видели?

– Да, леди.

– Кто?

– Садовник, его помощник и сторож. Но все они верны вам и никогда бы не стали…

Получив нужную информацию, Агата, не желая тратить время на выслушивание никчёмных оправданий инфантильной женщины, развернулась на каблуках и удалилась, оставив няню в полной растерянности. Она вышла на террасу с задней стороны замка и направилась к садовнику, который корпел над одним из розовых кустов.

– Добрый день, леди Лейн. – завидев хозяйку, работник двинулся ей навстречу. – Я не думал, что вы так скоро вернётесь. У меня ещё совсем ничего не готово.

– Бросайте работу, Лайнел, и соберите всех в вестибюле замка.

– Конечно, леди. Сейчас сделаю.

Через несколько минут вся прислуга была в указанном месте.

Окинув взглядом присутствующих, Агата жестом подозвала к себе садовника.

– Кажется, здесь кого-то не хватает. – заметила она.

– Да, моего помощника. Я не видел его с самого обеда.

Агата, умевшая искусно скрывать эмоции, после этих слов заметно изменилась в лице. И хоть уже в следующий миг на нём была привычная маска спокойствия, мысленно ругала себя за проявление слабости в такой ответственный момент.

Запретив кому-либо покидать пределы поместья без её личного дозволения, Агата окликнула Софию и поднялась с ней в детскую на третьем этаже. Саймон мирно спал в своей кровати, а вот Анны в её комнате не оказалось. Агата снова помрачнела. Велев Софии не отходить от сына, она спустилась во двор, несколько раз взмахнув рукой, открыла в пространстве портал и исчезла в нём.

Как только Роберт вышел из зала заседаний, ему сообщили о прибытии миссис Лейн. Он немного удивился, ведь жена очень редко навещала его на работе.

«Должно быть, стряслось что-то серьёзное…» – подумал он и направился к ней.

Обнаружив Агату в несвойственном ей возбуждённом состоянии, будучи заботливым мужем, Роберт первым делом поинтересовался, в порядке ли она.

– Не те вопросы задаёшь, дорогой. Лучше спроси, что стало причиной моего состояния, точнее – кто.

– И кто же?

– Новорождённый дракон. Прямо у нас в доме.

– Новорождённый дракон? У нас?! – Роберт удивился и едва не рассмеялся, но, зная строгий характер жены, тут же отбросил мысль, что она могла так глупо пошутить. – И откуда он там взялся?

– Помнишь яйцо, которое твоя дочь притащила из леса?

– Конечно. Оно было мертво.

– Я своими глазами видела его лопнувшую скорлупу и крохотного дракончика, устроившегося на каминных углях!

– Значит, это правда… Не зря у меня было предчувствие, что яйцо нужно оставить.

– Ты ведь понимаешь, что это означает?

– Разумеется. Но разве такое возможно? Драконья магия…

– …спала больше двух веков, но пробудилась. – Агата сказала это так непринуждённо, словно речь шла о чём-то ожидаемом, повседневном, а не о чуде.

Но Роберт был слишком озадачен происходящим, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

– Ты думаешь, это Анна? – лишь спросил он.

– Саймон сейчас в своей комнате, и с ним не произошло никаких изменений, а несносная девчонка снова исчезла.

– Нужно срочно её найти!

– Я займусь этим, а ты пока отправляйся в редакцию «Мистического вестника», и, если повезёт, тебе удастся перехватить одного молодого человека. Помнишь помощника нашего садовника? Кажется, его фамилия Миллер. Он-то тебе и нужен.

– Да, Энди Миллер. Я сам его нанимал. Но зачем мне…

– Затем, что бестолковая Софи обнаружила дракона первой и с дуру показала его всей прислуге. Я позаботилась об остальных, но этот прохвост куда-то делся. Кажется, он не очень дорожит работой у нас, и ему ничего не стоит сболтнуть лишнего журналистам. Ты ведь понимаешь, что будет, если они явятся раньше, чем мы возьмём ситуацию под контроль, и как это отразится на нашей общей репутации?

– Я постараюсь его задержать.

Супруги разошлись.

Агата переместилась обратно на территорию поместья. Взяв с собой сына повара и старого сторожа, она отправилась на поиски дочери. Уже начало смеркаться, и когда Анну нашли в той злополучной деревушке, где ещё дымились обломки сгоревшего дома, девочка спала на кушетке в одной из хижин, стоявших особняком на краю села. Её хозяева – пожилая пара – подобрали их с Мэри на улице и, пожалев, перенесли к себе в дом. Агата забрала дочь, но вместо того, чтобы отблагодарить стариков, использовала заклинание Oblivion*, стерев из их памяти события прошедшего дня.

Если Агата справилась со своей задачей быстро и без затруднений, то Роберту повезло значительно меньше. Энди Миллер так и не появился в редакции. Если он хотел сообщить о чём-то прессе, то сделал это гораздо раньше.

Позже выяснилось, что молодой человек действительно был там в тот день и рассказал об увиденном в особняке одной из рядовых сотрудниц газеты, ведь в кабинет главного редактора, куда он так отчаянно ломился, его попросту не пустили. Вначале никто не придал случившемуся особого значения – появление на свет дракона, пусть и в домашних условиях, для мира магии событие вполне обычное – и лишь спустя пару дней, когда новость достигла ушей начальника – хорошего знатока истории, усмотревшего с ней некую связь, – ситуация, наконец, получила широкую огласку.

***

*Моргана – злая волшебница из мифов о короле Артуре.

*Творческий псевдоним. Слияние франц. слов «chic fou» – безумный шик.

*Забвение (лат.).

Глава 4. Новое пламя. Часть третья

С тех пор не было и дня, чтобы в особняк Лейн не пытался проникнуть какой-нибудь пронырливый сотрудник известной новостной газеты, а вдоль высокого забора то и дело не шныряли зеваки, которые, при слове сенсация, имеют обыкновение слетаться как мухи на свежий мёд. Единственное, что отличало одних от других, это то, что первые, не теряя самообладания, оставались на своём посту сутками напролёт, лишь подменяя друг друга, тогда как вторым обычно не хватало терпения даже на несколько часов. Раздосадованные, они удалялись, ругаясь и грозя кулаками неприступным стенам.

Сами жильцы замка на улице почти не выходили. Только изредка, рано утром или ближе к вечеру, можно было заметить кого-нибудь из прислуги, хозяева же и вовсе не показывались. Все окна были занавешены плотными шторами на случай, если чей-то острый глаз сумеет преодолеть расстояние в полторы тысячи футов, отделяющее стены здания от решётчатого забора. Для пущей безопасности по всему периметру особняк был окружён непроницаемым заклинанием тишины.

Перед тем как «исчезнуть» в собственном доме, супруги Лейн сделали небольшое публичное заявление, сообщив о том, что пока не готовы отвечать на вопросы прессы и тем более давать полноценное интервью. Однако нежелание идти на контакт никогда не останавливало тех, для кого поиск новостей – смысл существования, напротив, это лишь сильнее разжигало их стремление провести собственное расследование. Если же добыть нужную информацию не удавалось, а благодатная почва требовала засева, всегда можно было выдать за непреложную истину какую-нибудь небылицу собственного производства.

Так оно произошло и на этот раз. В печать вышла заметка корреспондента «Вестника» с инициалами «А.А.». Журналист утверждал, что информировал его некий наёмный работник, состоявший на службе у Лейнов, который якобы был свидетелем вылупления дракона из яйца. На его окаменелую скорлупу воздействовали струёй огненной магии. По словам Энди – так звали работника – новорождённый зверь за мгновение достиг огромных размеров, и из его ушей и ноздрей повалил пар. Пробудила дракона маленькая девочка – хозяйская дочка. Вскоре дракон и его хозяйка почувствовали неладное и одновременно обернулись на дверной проём, откуда юноша и наблюдал за всем происходящим. Глаза девочки сузились от гнева и сверкнули синим пламенем, а дракон грозно зарычал и изогнул спину, готовясь напасть. Энди еле унёс оттуда ноги и, как добропорядочный гражданин магического общества, посчитал своим долгом немедленно поделиться с соотечественниками тем, что ему довелось пережить, чтобы предупредить о возможной угрозе.

За день до этого Роберт и Агата встретились с родителями Мэри, инкогнито посетив госпиталь Святой Либерии в Лондоне. Госпиталь этот был основан во время Второй мировой войны известной знахаркой, сестрой милосердия Либерией Салоси.

Роберт терзался мыслью, что из-за его пренебрежения дочерью пострадало столько людей, и больше всех – она сама. Да, не физически, но морально, что ещё хуже, ведь телесные раны затянутся, рубцы исчезнут, а душевная боль не пройдёт никогда. Отринув мучительные мысли, он принёс родителям Мэри свои искренние извинения и заключил обоих в объятие, а после вручил конверт с внушительной суммой в качестве компенсации за имущественные убытки и травмы, полученные их дочерью во время пожара. Агата держалась в стороне, с циничным выражением лица ожидая, когда муж покончит с формальностями, по крайней мере, так ей это представлялось. Вскоренеотложные дела вынудили Роберта вернуться на рабочее место. Агата же изъявила желание ещё ненадолго задержаться в больнице и начала разговор:

– Вы понимаете, что должны будете уехать?

Мать Мэри метнула на неё презрительный взгляд, но, столкнувшись с холодным, невозмутимым взглядом Агаты, которая держалась с достоинством королевы, снизошедшей до разговоров с уличным сбродом – а ведь так на самом деле и было – тут же отвернулась. Во власти этой женщины было стереть их в пыль одним движением руки, но она почему-то этого не делала. Агата пыталась договориться, а значит, не хотела идти на крайние меры или не могла… Впрочем, обнадёживаться не стоило.

– Мы и не собирались оставаться после всего, что произошло. – ответил отец Мэри, угадав направление мыслей супруги.

Агату удивила эта покорность. Она привыкла, что те, кого судьба обделила выдающимися магическими способностями, титулами и властью, для достижения целей пользуются шантажом и хитростью: таков удел слабых. Но подвоха не последовало. Родители Мэри лишь попросили ещё немного денег, чтобы нанять сиделку для их больной родственницы. Уехать с ними она не могла, а оставить её без присмотра было всё равно, что обречь на смерть.

– На первое время небольшой суммы должно хватить. – смиренно подытожила мать Мэри.

Смягчившись, Агата вытащила из сумочки заготовленную заранее пачку банковских билетов.

– Надеюсь, не нужно объяснять, что покинуть столицу вы должны как можно быстрее?

Не желая привлекать внимания – всё-таки они находились в общественном месте, и прохожие уже начали озираться – Агата торопливо ушла, накинув на голову платок, до этого покрывавший её плечи. А спустя день семья Мэри собрала уцелевшие пожитки и уехала, не желая испытывать терпение влиятельных господ.

Всю следующую неделю передовицы газет пестрели громкими заголовками, под которыми располагались не менее громкие заявления «свидетелей-очевидцев», вынуждавшие чету Лейн высказаться и разоблачить бессовестную клевету.

***

А теперь, давайте перенесёмся на семь дней в прошлое, чтобы посмотреть, чем на самом деле занимались обитатели замка Лейн, пока внешний мир лишь строил об этом свои безумные догадки.

В начале недели Роберта вызвали в кабинет старшего заместителя британского Наместника Порядка, где вместо того, чтобы устроить допрос с пристрастием, лишь попросили подтвердить или опровергнуть слухи, которые, как мечущие молнии тучи, сгустились вокруг его имени.

– Понимаю, вам нужен конкретный ответ, сэр, только у меня его нет. Пока нет. – поспешил добавить Роберт, отвечая на нетерпеливый жест начальника. – Да, сейчас я не в том положении, чтобы требовать, но знаю, что всегда могу попросить. И прошу: дайте мне ещё немного времени.

Руководство пошло ему навстречу и предоставило неделю для самостоятельного решения проблемы. В случае неудачи к делу должны были подключить специалиста, занимавшегося вопросами неправомерного или бесконтрольного использования магии, из Отдела по делам несовершеннолетних.

Пролетело два дня, но Роберту так и не удалось поговорить с дочерью. Анна заперлась у себя, лишь изредка забирая что-нибудь из еды с подноса, который София заботливо оставляла под дверью её комнаты трижды в день. Агата хотела запретить няне её кормить, но Роберт был против столь жёстких методов. Он продолжал стучать в дверь, уговаривая дочь открыть ему добровольно.

И вот, когда Роберт в очередной раз ничего не добился и уже собирался уходить, дверь неожиданно распахнулась. Анна стремительно отбежала к кровати, которая стояла в самом затемнённом углу комнаты, нырнула под довольно толстое одеяло, укрылась им с головой и отвернулась к стене. Всё это не ускользнуло от внимания Роберта. «Должно быть, малышка мёрзнет. – подумал он. – Хотя здесь, как по мне, не только тепло, но и душно. Однако новоявленный огненный маг воспринимает температуру как-то по-своему…»

Рядом с Анной, свернувшись клубком на круглой бархатной подушке, лежал синий дракончик. Он издавал необычные успокаивающие звуки, отдалённо напоминающие кошачье мурлыканье, и тихо посапывал. Роберт сделал несколько осторожных шагов в их сторону, на что тот тут же отреагировал. Прекратив мурлыкать, дракон устремил на него пристальный, изучающий взгляд. Умный зверь довольно быстро сообразил, что незнакомец не собирался вредить его хозяйке. Снова опустившись на облюбованное место, он помял подушку маленькими когтистыми лапками и погрузился в полудрёму, в любой момент готовый отразить возможную угрозу.

Вначале Роберт посмотрел на него, затем – на дочь, и, присев на край кровати, шутливо заметил:

– Похоже, вы с этим чудищем поладили, а?

Анна ничего не ответила и даже не шевельнулась, только слегка приоткрыла глаза.

– Помню, в прошлый раз, когда я навещал тебя здесь, ты была в куда лучшем расположении духа и мечтала, чтобы из того яйца вылупился маленький друг. Помню, как, сидя возле камина, ты изучала его дюйм за дюймом и что-то мелодично шептала, разговаривая с тем, кто находился внутри. Признаюсь, хоть я и посоветовал положить яйцо ближе к огню, был уверен, что оно мертво, но смотри-ка, ты оказалась права, и вот он – твой друг!

Анна продолжала хранить молчание, лишь мельком взглянув на подушку, на которой спал дракон. Роберт не заметил это движение из-за царившего в комнате полумрака.

– Послушай, милая, ведь ты решилась меня впустить, а значит, внутренне готова к разговору. Я не представляю, каково тебе сейчас, но точно знаю, что не стоит винить себя за случившееся с той бедной девочкой…

– Мэри, – тихо сказала Анна, не поворачиваясь. – её зовут Мэри!

– Да, точно. – Роберт постарался произнести эти слова так же спокойно, как предыдущие, чтобы его голос не выдал радости от внезапного включения Анны в диалог и не отпугнул. – Мэри ведь твоя подруга, верно?

– Была ею… – девочка немного приподнялась на локтях.

– Почему ты мне о ней не рассказывала?

Ответом была тишина, и, будучи чутким отцом, Роберт понял, что ещё рано задавать вопросы.

– Знаешь, то, что с тобой сейчас происходит – это абсолютно нормально. Все молодые волшебники сталкиваются с трудностями.

– Только они не вызывают стихийные бедствия, не сжигают дома друзей и не причиняют им боль своей магией!

– Всякое бывает. Но ты права, твой случай особый. Ты…

– …монстр! – камнем рухнув на кровать, Анна судорожно натянула на лицо одеяло.

– Вообще-то, я хотел сказать – особенная, – мягко поправил её отец, приподняв край одеяла и нежно проведя рукой по покрытому испариной лбу. – ведь драконья магия пробудилась не просто так.

– Мне всё равно! Мне было так хорошо без магии, я была собой, а теперь…

– Магия всегда была частью тебя. Отрицать это – значит отказываться от себя.

– Если это так, то я стану таким же монстром, как Элари! – эта мысль, которая преследовала Анну последние несколько дней и впервые была облечена в слова, повергла девочку в ещё больший ужас. Она вздрогнула и до боли сжала кулаки.

– Элари Безумная?

– Ты сам рассказывал мне её историю, помнишь?

– Да, но только Элари, в отличие от тебя, никогда не боялась стать безумной. Будь у неё хоть малая толика твоего страха, она бы ни за что не ступила на такой путь.

Анна слушала, и в какой-то момент её лицо просияло, однако эта небольшая перемена тут же омрачилась очередной беспокойной мыслью:

– Значит, вот что мне осталось: бояться…

– Страх и смелость, гордость и смирение – всё это крайности одной и той же сущности. Лишь научившись балансировать между ними, ты сможешь раскрыть свою силу так, как дóлжно.

– Думаешь, у меня получится? Ты меня научишь? – в голосе девочки впервые за время их беседы звучала надежда, а не отчаяние, и Роберт поспешил ответить:

– Ну конечно. Более того, у тебя есть собственный дракон-фамильяр, и отныне это бремя вы будете нести вместе.

Глядя на спящего зверя, Анна протянула к нему свою маленькую белую ручку, проведя кончиками пальцев по чешуйчатому загривку.

– Кстати, ты уже выбрала ему имя?

– Зури, – ответила она, не задумываясь. – сокращённо от «лазурит». Кажется, ты говорил, что из этого камня состоит скорлупа его яйца?

– Да, всё так, милая. Лазурит – прекрасное имя, и вполне соответствует древней традиции. У меня для тебя есть ещё кое-что.

Роберт держал в руке длинный металлический жезл, на который Анна обратила внимание только сейчас. Ближе к основанию на нём были вырезаны какие-то символы, возможно, руны, а в рукоять был вставлен светло-синий камень с белыми прожилками.

– Неужели это тот жезл, что Таддеус Бесстрашный получил на вершине Драконьей горы из лап самого Владыки?! – Анна восторженно выхватила семейную реликвию из рук отца и начала с любопытством рассматривать. Было трудно поверить, что всего несколько минут назад девочку поглощало уныние, ведь сейчас от него не осталось и следа. – Значит, «Легенда» не вымысел?

– Очевидно, нет. Жезл существует, как и кольцо. – Роберт достал из кармана крупный золотой перстень, по форме напоминавший изогнувшегося дракона. – Только, боюсь, оно будет великовато. Если не возражаешь, я подержу кольцо у себя до тех пор, пока ты не сможешь носить его на пальце.

– Спасибо, папочка! Спасибо за то, что ты всегда рядом, когда это так нужно! – Анна обвила отцовскую шею руками, уткнувшись лицом в широкую грудь.

Роберт ласково погладил её по голове, перебирая пальцами золотистые локоны, и крепко обнял.

– Я бы хотел проводить с тобой больше времени, поверь мне. Но я обещаю, что всегда смогу защитить тебя! Обещаю…

Глава 5. Земля, Вода или Воздух?

Первого сентября 1973 года центральный пирс Саутенд-он-Си – портового города на юге графства Эссекс – как и всегда в этот день был оживлён. Звонкие голоса детей перекликались с дребезжанием колёсиков пассажирских тележек, сливаясь в мелодию общей суеты. Родители будущих учеников знаменитой школы магических искусств Альшенс давали чадам последние наставления, а те, в свою очередь, лишь нетерпеливо кивали, спеша присоединиться к новым друзьям, с которыми им предстояло начать следующую главу жизни.

Чуть поодаль от всех под руку с каким-то мужчиной, вероятнее всего, отцом, стояла девочка лет тринадцати – в белом атласном платье и светло-голубых фетровых перчатках. Благородное бледное лицо отца, отмеченное печатью усталости, обрамляли, подёрнутые сединой, длинные каштановые волосы. Неброский, но дорогой костюм выдавал в нём человека состоятельного, с хорошим вкусом, но не кичащегося достатком и довольствующегося лишь самым необходимым.

На лице девочки смешались весьма противоречивые эмоции: и предвкушение чего-то нового, и в то же время грусть от вынужденного расставания с отцом – единственным по-настоящему близким человеком, и затмевавший все остальные тревоги страх перед неизвестностью. Раньше она с радостью бы бросилась в этот омут с головой, не думая о возможных последствиях, но за последние годы в её жизни произошло столько изменений, что очередные вызывали только отторжение.

Крепко сжимая руку отца, девочка мялась с ноги на ногу, пытаясь совладать со своими чувствами. Её взгляд метался между ним и большой клеткой, накрытой тёмным бархатом, которая стояла рядом с нагруженной книгами тележкой. Время от времени клетка вздрагивала, издавая странные рявкающие звуки, из-за чего юные волшебники, проносившиеся мимо, на мгновение останавливались и с интересом озирались по сторонам в поисках источника привлёкшего их звука.

Прошло не более получаса, а пристань уже была переполнена. Шум и беспорядочная беготня окончательно подорвали и без того шаткое нервное состояние девочки. Она дёрнула отца за рукав пиджака, и когда тот наклонился, жалобно прошептала, сложив руки в просящем жесте:

– Папочка, пожалуйста, пока не поздно, давай отсюда уйдём!

– Странно, – нахмурился отец, но не с укором, а скорее, от непонимания. – у меня сложилось впечатление, что ты была рада успешной сдаче вступительного экзамена и с нетерпением ожидала начала обучения в Альшенс.

– Да, ведь я не раз воображала, как пройду через ряды поступающих, взойду на сцену и в лучах закатного солнца узнаю цвет своего факультета.

– Эта мечта вот-вот станет реальностью…

– Но это старая мечта! – отрезала девочка.

– Я знаю, чего ты боишься, однако рядом с тобой всегда будет Лазурит. – Роберт, а это был он, бросил взгляд на клетку. – И, конечно, мистер Расмуссен – твой учитель. Он прибудет в Альшенс на следующее утро после церемонии инициации, помнишь? Ведь мы всё это уже обсуждали, не так ли?

– Да, всё так. Но здесь слишком много людей и разных звуков. Вся эта суматоха… Только сейчас я осознала, насколько нестабильна моя магия, как сильно она зависит от эмоций и настроения. Я уже не уверена, что справлюсь. – голос Анны дрожал, она обхватила себя руками и нервно отстранилась.

– Ты никогда не узнаешь наверняка, пока не решишься проверить. – Роберт притянул её к себе и заключил в объятия.

– Но что, если меня не должно быть там? Что, если это ошибка?

– Не ошибка, а урок. Бездействие – вот что есть настоящая ошибка.

Где-то вдалеке раздался громкий гудок, оповещающий о приближении школьного теплохода «Водяной Дракон», и уже через пару минут огромное двухпалубное судно, растянувшись вдоль всей пристани, приглашало молодых волшебников занять места в своих просторных каютах.

Анна сделала несколько неуверенных шагов вперёд и остановилась, в растерянности обернувшись на отца. Роберт приблизился к ней, поцеловал в лоб и прошептал:

– Я верю в тебя, моя девочка! – после чего он взмахнул рукой и перенёс клетку с драконом в открывшийся грузовой отсек, проделав то же самое с остальным багажом.

Спустя час, когда все пассажиры заняли свои места на борту, трап был убран, и судно поспешно тронулось, издав последний протяжный гудок. Анна прильнула к иллюминатору своей каюты и, отыскав в толпе отца, печально смотрела, как тот, улыбаясь, машет ей вслед рукой. А когда его силуэт растворился вдали вместе с длинным причалом и ещё сотней человек на нём, девочка с полным безысходности видом, опустилась на сиденье.

Какое-то время Анна находилась в каюте одна, но вскоре её покой был нарушен появлением нескольких шумных ребят, которые ворвались к ней совершенно бесцеремонно и рассредоточились по всему помещению. Анна раздражённо фыркнула, судорожно поправила перчатки и отодвинулась к окну, устремив взгляд на однообразный морской пейзаж.

Один из вошедших мальчиков попытался её расшевелить. Не спрашивая разрешения, он уселся на сиденье рядом и начал о чём-то оживлённо рассказывать, периодически подталкивая Анну локтем. Она упорно молчала, демонстрируя полное отсутствие интереса.

Мальчик ещё что-то сказал, а потом его внимание привлекла проезжавшая мимо тележка с едой и напитками. Облегчённо выдохнув, Анна уже было подумала, что избавилась от непрошеного попутчика, но затишье оказалось недолгим. Её плеча вдруг коснулась чья-то рука. Тот самый мальчик снова стоял перед ней и что-то настойчиво протягивал.

– Вот, возьми. – его улыбка была всё такой же дружелюбной. – Наверное, ты голодная, поэтому такая молчунья.

Анна не ожидала подобного жеста с его стороны. Немного поёжившись, она всё-таки приняла угощение, поблагодарив мальчика коротким кивком. Он отошёл, и, пребывая в лёгком недоумении, Анна перевела взгляд на оставленный им подарок – крафтовую коробочку с ягодной пастилой. На крышке коробочки красовалась этикетка без каких-либо опознавательных знаков: вкус пастилы всегда остаётся сюрпризом.

«Кажется, нужно потереть крышку». – Анна вспомнила, что на «Водяном Драконе» продаются волшебные сладости с предсказаниями. И это не только известное всем ванильное печенье, но и чудо-пастила с самыми разными вкусами: от полуночных ягод, которые можно найти только в определённое время суток в дебрях Кристального леса на острове Филеас, до чего-то более приземлённого, но не лишённого изюминки, – вишни, ежевики или малины с примесью красной мяты, сладкого перца и других редких растений с особыми свойствами. Чтобы узнать индивидуальное послание, крышку коробочки требуется слегка потереть, что Анна и сделала.

«На этот раз мне повезёт,

А может, снова нет.

Но я сквозь тернии рвусь вперёд,

Лишь так найду ответ!» – прочитала она появившуюся надпись.

На лице девочки зажглась непроизвольная улыбка, а мрачное настроение, в котором она пребывала с момента посадки на судно, сменилось приятным предчувствием. Эти слова были добрым знаком для неё, во всяком случае, ей хотелось в это верить.

Анна сорвала наклейку, которая довольно легко отошла от глянцевого картона, сложила её вдвое, спрятала в карман платья и принялась за саму пастилу. Сочетание терпкости спелой ежевики, сладкого сока Драконова дерева и порошка из лепестков кристальных цветов вызвало у неё во рту взрыв самых необычных вкусовых ощущений. Ничего похожего девочка раньше не пробовала!

Тут к ней снова подсел назойливый мальчик.

– Ну, что там? Что написано? – уставившись на неё с простодушным любопытством, он сунул в рот кусочек пастилы из своей коробочки. – У меня, например, вот что. – мальчик протянул ей свою записную книжку, куда уже успел вклеить этикетку с посланием:

«Два мира есть: мир звуков, мир безмолвный.

Понять друг друга им не суждено…

Но сколь бы пропасть не была огромной,

Преодолеть сумеешь ты её!»

Поедая пастилу, Анна бегло пробежала глазами строчки и подняла на соседа удивлённый взгляд. Только сейчас она заметила, что к одному его уху было прикреплено какое-то устройство – слуховой аппарат, но не обычный, а магический, со множеством передвигающихся шестерёнок, издающих едва уловимый скрежет. Смастерить такой замысловатый прибор мог только очень опытный техномаг. Поняв, что засмотрелась, Анна быстро одёрнула себя, не желая смущать соседа.

Она, так ничего и не сказав, отложила коробочку с пастилой и в задумчивости отвернулась к окну. «Удивительно, что, несмотря на свой недуг, он остаётся жизнерадостным, общительным и легко идёт на контакт! Я бы так не смогла. Я и сейчас не могу. Жаль. Кажется, он хотел подружиться…»

– Похоже, коммуникабельность не самая сильная твоя сторона, да?

В подтверждение его слов Анна согласно закивала, не поворачиваясь.

Мальчик пожал плечами, как бы говоря: «Ну и ладно, я сделал всё, что было в моих силах!» – махнул на неё рукой и, плюхнувшись на сиденье напротив, достал из-под него клетку со своим фамильяром – белым голубем – занявшись им.

Остальная часть пути прошла спокойно, и никто больше не пытался заговорить с нелюдимой девочкой.

***

Академия Альшенс располагается на одном из маленьких британских островов – Филеасе, что затерялся где-то в Северном море и объединил на своей территории волшебников со всей Евразии. А три символа школы, соответствующие трём факультетам – мифическая химера цилинь, древнегреческая сирена и райская птица гамаюн, воплощают единство трёх культур: азиатской, европейской и славянской.

«Водяной Дракон» причалил к Филеасу ровно в пять часов вечера, и, в соответствии с традицией, ребятам предложили пересесть в красивые расписные кареты, запряжённые крылатыми конями – пегасами, которые содержатся на острове не только в качестве средства передвижения, но и как участники популярной у волшебников спортивной игры – Каэльрайсинга, небесных скачек. В течение первых двух циклов обучения каждый ученик Альшенс обязан посещать уроки верховой езды на пегасах в рамках программы физической подготовки, а при желании может податься в весьма успешную сборную команду школы, участвующую в соревнованиях по Каэльрайсингу с другими учебными заведениями.

Анна всё ещё побаивалась высоты, поэтому предстоящий полёт вызывал у неё неподдельный ужас, но делать было нечего. «Признаться в своём страхе перед всеми и оказаться осмеянной ещё до официального зачисления в академию – что может быть унизительнее?» – с этой мыслью она устремилась к карете.

Когда ребята расселись по местам и на них защёлкнулись ремни безопасности, благородные белые кони взмыли в небо.

На протяжении какого-то времени Анна, крепко держась за подлокотники своего кресла, неотрывно смотрела в пол, но восторженные возгласы сидевших рядом ребят, любующихся живописными видами на окрестности школы, заставили её пересилить себя и поднять глаза.

Вскоре из-за крон высоких кристальных деревьев, переливающихся на свету, выглянули пики старинного замка.

Когда они пролетали над западной опушкой леса, внимание Анны привлекла бесформенная груда поросших мхом камней. В ней она узнала развалины драконьего флигеля. Перед глазами девочки замаячили тени прошлого. Она вспомнила о трагическом происшествии, из-за которого драконы семьи Лейн были изгнаны с территории академии на долгие столетия, и лицо её напряглось ещё сильнее.

Когда пегасы опустились на землю у ворот замка, детей попросили спешиться и отвели в большой зал, расположенный на первом этаже башни Гамаюн и служащий местом для трапез и общих собраний. Там сразу же после завершения торжественной церемонии инициации должен был начаться праздничный ужин.

Когда-то Анна мечтала оказаться на Цилинь. Факультет лесной химеры, где в почёте упорство и дружелюбие, как ни один другой соответствовал её непоседливой натуре. Но вместе с тем не сильно расстроилась бы, если б оказалась имом и не смогла попасть в Альшенс совсем. Однако её магии суждено было пробудиться, ну а последние события и вовсе осадили девочку, заставили повзрослеть, и детская беззаботность сменилась тревожной замкнутостью. Анна, наконец, добилась внимания родителей. Это было именно то, чего она хотела, но девочка и подумать не могла, что, достигнув желаемого, вместо радости испытает горечь.

Последние два года Анна провела под пристальным взором общественности. Для Союза Порядка, куда отец регулярно отправлял подробные отчёты о её успехах в магии, одарённая девочка была не более, чем подопытным кроликом. И хотя внешнее давление вскоре стало чем-то обыденным – человек воистину привыкает ко всему, что с ним происходит, а время, хоть и не лечит, притупляет даже самую острую боль, – каждый шаг на пути обуздания новых способностей давался ей с трудом.

Прогресс стал заметнее, когда Роберт, уже не справляясь самостоятельно, попросил помощи у своего школьного приятеля Джона Расмуссена. Тот последние несколько лет посвятил частному магическому преподаванию и обладал редким талантом находить общий язык с детьми. Именно Джон предложил отправить Анну в Альшенс, тогда как Роберт склонялся к идее исключительно домашнего обучения: так казалось безопаснее и проще. Но приятель убедил его, что девочке необходимо выйти из зоны комфорта, чтобы овладеть магией в полной мере и при этом не растерять базовые навыки общения.

И тем не менее Анна не торопилась соответствовать ожиданиям окружающих. За исключением бесконтрольных вспышек, которые она училась действенно подавлять, магию девочка почти не использовала. Больше всего на свете она боялась вновь кому-нибудь навредить, утратила к себе доверие, и чтобы вернуть его, должна была как можно лучше изучить силу, с которой столкнулась. И тогда Анна решила, что желание это могло быть удовлетворено лишь в случае, если она попадёт на Гамаюн – факультет, где знания превыше тщеславных амбиций.

Поступающие выстроились в две длинные шеренги перед большой сценой в конце обеденного зала в ожидании, когда ректор академии Даймос Гриффин, по совместительству старший помощник британского Наместника Порядка, вызовет их, и они, наконец, узнают цвет своего факультета. В одной руке ректор Гриффин держал книгу с именами и фамилиями, а в другой – специальное устройство: Спектрум, древний артефакт, созданный Великим Мерлином – основателем школы. Последние лучи закатного солнца, проходя через крошечную линзу, зажатую между двумя позолоченными пластинами, направлялись в глаза поступающих – зеркало их души. Артефакт вспыхивал одним из трёх основных цветов в спектре, соответствующих факультетам: красный – Цилинь, зелёный – Сирени, синий – Гамаюн.

Наконец, очередь дошла до Анны.

– Анна Элизабет Лейн! – громко позвали её.

Она робко опустила глаза, чтобы в который раз не ловить на себе оценивающие взгляды, поспешно пересекла зал и остановилась в указанном месте напротив окна. Напряжение девочки достигло пика.

– Только бы Гамаюн… Только бы Гамаюн… – сквозь стиснутые зубы повторяла она.

Линза в руке у ректора загорелась зелёным.

«О нет, только не это!» – ладони Анны начали пламенеть.

– По результатам вступительного экзамена вы попадаете на Гамаюн. – сказал Даймос Гриффин. – Однако Спектрум показывает, что вам больше подходит Сирени, поэтому последнее слово за вами, мисс Лейн. Что вы выберете?

– Гамаюн! – выпалила девочка.

– Так тому и быть!

Ребята-гамаюнцы, как и полагается, зааплодировали, радуясь пополнению в своих рядах, а Анна, облегчённо выдохнув, улыбнулась насколько возможно приветливо и подошла к одногруппникам.

Глава 6. Путь Дракона. Начало

Следующим утром Анна проснулась от мягкого прикосновения к своему плечу. Разлепив сонные веки, она увидела склонившегося над ней высокого и худого мужчину средних лет. Он улыбался и указывал длинным тонким пальцем на дверь, давая понять, что будет ожидать снаружи. Девочка, конечно, узнала в нём своего учителя – мистера Джона Расмуссена. Раньше драконьи маги не расставались с личными наставниками почти всё детство и юность и проживали вместе с ними отдельно от остальных учащихся. Сейчас к этой практике в определённой степени решено было вернуться.

Как только Джон вышел, Анна немедленно спрыгнула с кровати. Она действовала осторожно, стараясь не разбудить спящих одногруппниц, и быстро натянула на себя новую форму, которая состояла из белоснежной рубашки с кружевным воротничком, фетровых тёмно-синих брюк и такой же по цвету мантии, гармонирующих с цветом факультета Гамаюн. Не забыв прихватить с собой жезл и школьную сумку, доверху набитую книгами, девочка вышла из общей спальни, аккуратно прикрыв дверь.

Комната Джона находилась на том же этаже башни Гамаюн, что и общежитие факультета, и Анне не пришлось долго до неё добираться. К тому же учитель махал рукой, помогая сориентироваться в полумраке коридора.

Джон пропустил её вперёд и, как только она вошла, закрыл дверь на ключ с внутренней стороны, чтобы им не помешали.

Ловко перескочив через пару дорожных сумок, ещё не разобранных учителем, Анна бросилась к драконьей клетке, что стояла рядом с камином напротив двери. Она сдёрнула бархатное покрывало и просунула маленькую ручку сквозь тонкие прутья решётки, проведя по гибкой шее любимого зверя, с которым за последнее время очень сроднилась. Не скрывая удовольствия, Лазурит весь встрепенулся от ласковых прикосновений хозяйки и стал тереться шершавой от чешуи головой о её руку. Во всём его поведении явно прослеживались кошачьи повадки.

Джон же стоял чуть поодаль, глядя на трогательную картину воссоединения Анны и её фамильяра. У него самого на плече сидела изящная птица с длинным красным хвостом и пышным хохолком на голове. Она совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг, занимаясь чисткой своего роскошного золотисто-красного оперения. И только когда ткань с клетки была скинута, птица оторвалась от своего важного дела, подняла голову, заинтересованно вытянула шею и издала высокий сиплый звук, похожий на писк мелкого грызуна.

– Не бойся, Фина, – сказал Джон, погладив питомицу по спине. – дракон тебя не тронет, если ты не будешь ему докучать.

Птица с недоверием посмотрела на хозяина, перевела прищуренный взгляд на своего нового соседа и, недолго думая, отлетела в сторону, удобно устроившись на краю письменного стола.

– Должно быть, присутствие Зури стесняет вас и вашу… – предположила Анна, но учитель не дал ей договорить:

– Вовсе нет. Дракон ещё совсем мал, за ним довольно легко ухаживать. Ну а что касается Фины, – Джон мельком взглянул на птицу, которая как ни в чём не бывало вернулась к прерванному занятию. – уверен, она очень быстро привыкнет к компании. В конце концов, он – дракон, она – феникс, их объединяет общая стихия – огонь.

– Надеюсь, вы правы. – Анна слегка улыбнулась, продолжая ласкать своего зверя.

– Лазурит очень тосковал по тебе. Как мне сказали, всю ночь он скрёбся о клетку и даже пытался расплавить решётку огненным дыханием, из-за чего мне и пришлось разбудить тебя пораньше.

– Нет, он не тоскует. – уверенно возразила Анна. – Зури чувствует, что я поблизости, но понимает, что не могу быть рядом с ним постоянно. Просто ему холодно. Нужно разжечь камин.

– Что ж, думаю, ты с этим справишься.

– О нет, прошу, мистер Расмуссен, не заставляйте меня! – жалобно взмолилась девочка, отступая на шаг.

– Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать, лишь хочу, чтобы ты перестала бояться.

– Страх – единственное средство от безумия.

– У страха, как у всего, есть и обратная сторона: защищая сердце от честолюбивых желаний, он провоцирует паранойю. Любая крайность губительна. Если страх мешает тебе воспользоваться собственной силой, то он лишь препятствует развитию.

– Хорошо, я попробую. – голос Анны звучал неуверенно, но возразить ей было нечего. Приблизившись к камину с жезлом в руке, она отвернула голову и крепко зажмурилась, готовясь произнести слова заклинания.

– Смотри в ту сторону, куда направляешь магию. – учитель мягко сжал её плечи, снимая напряжение.

Анна почувствовала себя увереннее, послушно открыла глаза и, слегка взмахнув жезлом, произнесла:

– Urere Flamma*!

Красноватые энергетические струйки потянулись к жерлу камина. Сложенные друг на друга поленья вспыхнули и приятно затрещали, наполнив комнату мягким, согревающим светом.

Анна заулыбалась и устремила на Джона ищущий одобрения взгляд, как вдруг рука, в которой она сжимала жезл, нагрелась, начала дымиться и искрить. Анна выронила орудие и в ужасе вцепилась в неё.

– Тихо-тихо. – опустившись перед ученицей на колени, Джон обхватил её тоненькие запястья. – Ничего страшного не произошло. Ты только учишься использовать жезл, тогда как сила, переполняющая тебя, стремится вырваться наружу более естественным путём.

Анна глубоко вздохнула и опустила руки.

– Тебе нужно больше практики, только так ты научишься контролю. Если сильная магия не получает выход дозировано, то неизменно проявляется в виде случайных вспышек. Хочешь изучить её? Прекрасно! Ты выбрала верную стезю для этого. Я сам был гамаюнцем и за годы в Альшенс понял многое, например, что истинная мудрость не в количестве знаний, а в умении применять их.

С минуту Анна молчала, потом решительно закивала и твёрдым голосом произнесла:

– Хорошо, мистер Расмуссен, я готова учиться!

– Ну вот и отлично. А теперь ступай, иначе пропустишь завтрак. Вечером мы снова увидимся и закрепим наш урок.

Анна вновь подошла к клетке, обратившись к питомцу на локуидрасе – древнем драконьем языке, который изучала по специальным книгам:

– Сэхкерро ррим сэ. Эхки?*

Когда она уже собиралась уходить, Джон окликнул её:

– Ещё кое-что, милая. Постарайся завести друзей.

От этих слов девочку слегка передёрнуло, но она быстро взяла эмоции под контроль, молча кивнула и, торопливо провернув оставленный в замке ключ, выскочила из комнаты. Оказавшись в коридоре, Анна слилась с шумным потоком учеников и устремилась вместе с ними в сторону школьной столовой.

После завтрака всех ребят развели по аудиториям. Первым уроком в расписании Анны стояла Сила слова, то есть заклинания, затем значилась Метаморфия с Йиран Шэнь, пожилой китаянкой-метаморфусом, по совместительству руководительницей школьного музыкального кружка и хоровой капеллы, и, наконец, История магии.

Магистр Тирн’эль, эльф-полукровка, куратор факультета Гамаюн и искусный мастер заклинаний, начал занятие с показа простейших чар левитации. Он взял заколдованный мелок, и на классной доске появился подвижный рисунок руки в трёх разных положениях: вначале кисть отгибалась назад, затем большой и средний пальцы смыкались, и рука медленно ползла вверх вместе с объектом, которой нужно было поднять.

– Все вы успешно прошли вступительное испытание, следовательно, заклинания первого уровня уже вам знакомы. – сказал магистр Тирн’эль. – Однако далеко не у всех была возможность получить качественное дошкольное образование. У многих хромает постановка руки, оттого мы начнём с самого начала. Итак, пробуйте!

Для Анны всё это было чем-то слишком лёгким, давно освоенным. Она не так часто использовала магию, но самые простые заклинания знала, поэтому, прячась на задних рядах, скучающе смотрела в окно, надеясь, что её непричастность к уроку останется незамеченной.

Но не тут-то было. Магистр начал прохаживаться по рядам, наблюдая за тем, как ученики справляются с заданием, давал советы и делал замечания.

– Что случилось, мистер Дип-Хайт? Почему ваша рука трясётся, как у эпилептика в момент припадка? Может, вам следует отправиться в больничное крыло и хлебнуть настоя из бурой травы?

Мальчик, к которому были обращены эти слова, густо покраснел, и рука его затряслась ещё сильнее.

– Плохо, мистер Дип-Хайт, очень плохо! – Тирн’эль недовольно покачал головой и двинулся дальше. – Сначала нужно сомкнуть пальцы и только потом медленно поднимать руку, мисс Эртман. Представьте, что тянете марионетку за ниточки. Хорошо, уже лучше… Точнее произносите слова, мисс Монтанелли. Вот так: Levare Levitatum*! – отчеканил он и, взмахнув рукой, поднял в воздух листок пергамента с чьей-то парты.

Вереница незнакомых имён и фамилий и слова заклинания, доносившиеся со всех концов аудитории, слились для Анны в сплошной неразборчивый гул. Она ещё сильнее вжалась в спинку стула и почти сползла с него, всеми силами стараясь избежать взгляда Тирн’эля, но это движение, напротив, привлекло его внимание. Размашистым шагом он устремился прямиком к её парте. В этот момент Анна мечтала провалиться сквозь землю или стать невидимой, но шапки-невидимки у неё не нашлось, поэтому пришлось встретиться лицом к лицу с грозным магистром.

– А вы чего ждёте, мисс Лейн? Не хотите подключиться к уроку и продемонстрировать нам свои таланты, о которых ходит так много слухов? – Тирн’эль с любопытством уставился на неё, как и добрая половина сидевших рядом учеников. В его взгляде не было насмешки или упрёка, лишь искренняя заинтересованность, а вот ребята вокруг уже начали похихикивать.

На мгновение Анна замерла в нерешительности. Краска отлила от её и без того бледного лица, а глаза испуганно расширились. Трясущейся рукой она потянулась за своим жезлом, но язык стал ватным и упрямо не хотел произносить слова хоть сколько-то разборчиво. Анна бормотала что-то невнятное себе под нос, пытаясь нетвёрдой рукой начертить в воздухе нужную фигуру. Листок пергамента, лежащий перед каждым учеником для отработки заклинания, остался неподвижным, а вот золотистые локоны девочки взвились вверх подобно встревоженным змейкам Медузы Горгоны*. Аудитория наполнилась гулким хохотом, и даже те ребята, которые до этого не смотрели в её сторону, увлечённые заданием, оторвались от его отработки и присоединились к общему веселью.

Магистр Тирн’эль восстановил тишину, не сумев сдержаться, бросил на Анну сквозивший разочарованием взгляд и быстро вернулся к рабочему столу. Он принялся объяснять какую-то новую тему, но Анна уже не слушала. Оставшуюся часть урока она провела, как во сне, и первой вылетела из класса как только прозвенел звонок.

Анна хотела пропустить следующее занятие, но постаралась взять себя в руки. «Самое важное, как говорил папа, – это произвести хорошее первое впечатление. От моего поведения сегодня будет зависеть отношение ко мне учителей в дальнейшем. Не стоит усугублять ситуацию…» С этой мыслью она побрела вслед за всеми к классу Метаморфии. Мастер Шэнь, будучи тактичной и чуткой женщиной, проявила больше понимания к её состоянию, позволив отсидеться на задней парте, так что к концу занятия Анна почти забыла о неприятном утреннем инциденте. Последний же урок – История магии – и вовсе не на шутку увлёк девочку. Пока другие ребята лишь лениво зевали, слушая монотонный рассказ магистра Боринга, Анна с большим вниманием ловила каждое его слово и, преодолев стеснение, даже задала несколько интересных вопросов.

По окончании первого учебного дня почти все её одногруппники испытали лёгкое разочарование от знакомства с известной из новостей девочкой, посчитав ту посредственностью.

Вечером после ужина Анна, несмотря на усталость и плохое настроение, вспомнила о данном Джону обещании и направилась к двери его спальни. Ответом на её продолжительный стук была тишина. Убедившись, что учитель запамятовал о занятии, девочка хотела уйти к себе, но голоса и мерцание свечей на другом конце коридора вынудили её задержаться.

Через минуту Джон уже стоял рядом с Анной.

– Добрый вечер, милая. Должно быть, ты меня заждалась?

– Ничего страшного, мистер Расмуссен. Наверное, у вас были какие-то важные дела.

– Именно так. Мы с ректором Гриффином разрабатывали план твоих индивидуальных занятий и думали над тем, как их можно сочетать с групповыми не в ущерб последним.

Анна вздрогнула и отвернулась, пытаясь скрыть отразившееся на лице смятение.

– Что-то не так? – как бы невзначай поинтересовался Джон, чтобы не смутить её ещё больше.

– Нет-нет, – Анна отрицательно покачала головой и быстро прошла через дверь, которую открыл для неё Джон, к клетке со своим драконом. – просто ректору Гриффину, наверное, уже сообщили о моём впечатляющем утреннем провале.

– Ни о чём таком я не слышал. От тебя не ждут триумфа в первый же день, поверь мне.

– Куратор Тирн’эль явно так не считает.

– Если и так, то это лишь из-за его завышенных ожиданий.

– Даже к лучшему, что они не оправдались. – Анна вздохнула и отстранилась от Лазурита, который всей тушей прижался к холодным прутьям клетки, наслаждаясь каждым мгновением, проведённым рядом с хозяйкой. – Никто не будет давить на меня, если они поймут, что требовать большего бессмысленно. – понуро пожав плечами, девочка опустилась в предложенное Джоном кресло.

Кажется, именно этого она и добивалась: покоя, равнодушия окружающих, но что-то внутри неумолимо восставало против такого смирения. Анна чувствовала, что способна на большее, но как преодолеть страх, что сама же вскормила? Как разрушить стену, которую она так долго и скрупулёзно возводила, с каждым новым кирпичиком отрезая себя от собственной силы, что закипала внутри, не находя выхода, и отравляла, подобно едкому яду?

– Не стоит думать об этом сейчас. – спокойный голос Джона прервал поток роившихся в её голове беспокойных мыслей. – Жизнь – лучший учитель, она расставит всё на места, когда придёт время, и укажет верную дорогу. А пока давай приступим к тренировке.

Анна кивнула, взялась за свой волшебный посох и, поднявшись, приняла боевую стойку.

– Я готова!

***

Следующие несколько месяцев, вплоть до рождественских праздников, прошли для девочки похожим образом: утром и вечером индивидуальные уроки с Джоном Расмуссеном, а днём – обычные групповые занятия.

Всё ещё мучимая старой травмой, Анна так и не сблизилась ни с кем из одногруппников, зато заметно поднаторела в магии. Девочка, хоть и не торопилась демонстрировать новые умения перед классом, отстающей тоже не была. Неспешно, шаг за шагом, она училась доверять себе, привыкала к новой обстановке и окружению.

Будучи гамаюнкой, Анна получила безлимитный библиотечный талон, благодаря чему могла посещать школьный архив в любое время дня до отбоя и брать оттуда любые книги. У учеников с других факультетов интересы, зачастую, иные и подобная привилегия им не предоставляется.

Библиотека Альшенс всегда слыла одной из самых обширных в Европе. В ней можно найти очень редкие, уникальные в своём роде книги, что Анна и сделала. Обзаведясь пособиями по общей магической истории, заклинаниям и практической магии, она попросила выдать ей три тома хроник Дома Лейн «De flamma in cinerem»*, выпущенные в единственном экземпляре издательским домом «Дэринг и сыновья» в 1855 году. Найти эти книги удалось не сразу. Они попали на самую дальнюю полку с непопулярной литературой и оккультными древнегреческими текстами, где пылились последнюю сотню лет. Там же был обнаружен, переизданный в конце XIX века учебник Корнелиуса Эйншуфа «Драконья магия», который знаменитый еврейский мастер волшебных палочек составил, будучи наставником одного из последних огненных магов.

***

*Пусть вспыхнет пламя (лат.).

*Наиболее близкий перевод: «Веди себя хорошо. Договорились?»

*Поднимать легко (лат.).

*Персонаж древнегреческих мифов.

*Из пламени в пепел (лат.).

Глава 7. Знакомство

Рождественские каникулы Анна решила провести в академии, чтобы посвятить освободившиеся часы чтению. Возможно, ей просто хотелось побыть одной и отдохнуть от всей той суеты, которой были наполнены её учебные будни. Но Агата оказалась против. Она придерживалась традиционных семейных ценностей и не хотела нарушать обычай собираться за праздничным столом. Однако Роберт уговорил жену оставить дочь в покое.

– Она уже взрослая, и нам следует научиться уважать её личное пространство. – эти слова дались ему нелегко. Роберт скучал по дочери, но не хотел навязываться, поэтому решил позволить ей остаться в Альшенс.

А Джон, зная упёртый характер девочки, лишь попросил её иногда отвлекаться от книг.

– Не забывай, для чего в первую очередь предназначены каникулы! – таковы были его последние слова перед отъездом.

Покинув ученицу, он отправился к жене и родственникам в Данию.

Вскоре школа почти полностью опустела, остались лишь несколько ребят, которые, как и Анна, по тем или иным причинам не хотели возвращаться домой. Уже никто не носился по запутанным коридорам из класса в класс, не перепрыгивал через ступеньки извилистых лестниц. Ни шума хлопающих дверей, ни весёлой толкотни на переменках – только пронизывающий холод и ветер со снегом гуляли по открытым галереям, а бушующая за окнами метель, обволакивая замок снаружи туманной дымкой, проникала внутрь и вытесняла последние отголоски недавнего оживления.

Холодным утром сочельника Анна, как обычно, сидела в библиотеке с кружкой горячего бергамотового чая, внимательно штудируя очередную главу какого-то учебника. Внезапно распахнулась скрипучая дверь, и в читальный зал ворвалась ватага шумных мальчишек. Среди них был и старый знакомый Анны – тот самый мальчик, угостивший её ежевичной пастилой во время поездки на «Водяном Драконе». С тех пор они пересекались разве что на совместных уроках и совсем не разговаривали, лишь приветствуя друг друга коротким кивком или улыбкой.

Недавно Анна узнала, что мальчика зовут Рауль Гарро. Как-то раз, во время обеда, одногруппники, с которыми она сидела за одним столом, обсуждали отца Рауля – Алехандро Гарро, испанского изобретателя-неудачника. Над ним откровенно посмеивались в научных кругах. Стоит пояснить, что техномагия всегда была весьма спорной областью знания. Многие волшебники относятся к творениям обычных людей с презрением и не считают их достойными внимания. Но есть и те, кто уверен, что магия в совокупности с последними достижениями не-магического мира способна на что-то грандиозное, однако их смелые идеи часто оборачиваются если не катастрофой, то сокрушительным провалом.

Анна подслушала разговор:

– Я читала, как однажды Алехандро Гарро изобрёл устройство, способное превращать пламя в желе, и предложил его не-магам-пожарным в качестве альтернативы воде.

– Ага, а потом оказалось, что огонь, став желе, продолжил твердеть, пока не превратился в обсидиан, как вулканическая лава, и тем беднягам пришлось продираться через джунгли из затвердевшего пламени!

– Ах-ха-а-а-ха-ах! – громко расхохотались сплетники.

– А ещё я слышала, – сказала одногруппница, которая начала разговор. – что наш Рауль всё детство провёл в лаборатории отца. Алехандро пробовал восстановить его угасающий слух, проводя жуткие опыты, но вместо того, чтобы спасти сына, лишь усугубил ситуацию. Рауль полностью оглох на одно ухо, а второе слышит только благодаря отцовскому прибору.

– М-да, несладко ему пришлось… – ребята покосились на сидевшего за противоположным столом улыбчивого мальчика, который весело общался с кем-то из соседей и, казалось, был абсолютно счастлив. Анна тоже посмотрела на него. В её взгляде смешались сочувствие и восхищение.

Сейчас же, получив от библиотекаря выговор за нарушение тишины, хулиганы тут же умолкли, многозначительно переглянулись, точно это был сигнал к началу какой-то операции, и, взяв по книге, рассредоточились по залу.

Рауль сел рядом с Анной таким образом, чтобы его могли видеть остальные, и начал подавать ей невнятные знаки руками. Та взглянула на него краем глаза, но поворачиваться не стала. Не желая вступать в контакт, она демонстративно уткнулась в книгу. Но Рауль продолжал вызывающе кривляться, чем в очередной раз навлёк на себя гнев библиотечного надзирателя.

Чувствуя неотрывный взгляд Рауля на своей спине, Анна, не выдержав, снова подняла голову и вопрошающе уставилась на него. Тот чуть не свалился со стула от радости, что, наконец, сумел привлечь её внимание, и, пока она не отвернулась, торопливо кивнул в сторону двери.

«Похоже, он не отвяжется, – решила Анна про себя. – придётся подыграть».

Когда они оказались снаружи, Рауль не замедлил начать разговор:

– Ну, привет, молчунья! – сардонически улыбаясь, протянул он руку.

Анна завела свои руки за спину и сдержанно ответила:

– Здравствуй, конечно, но будь добр называть меня по имени.

– Ого, ты умеешь разговаривать! – его наигранная усмешка стала ещё кривее. – Но руку пожимать не будешь?

– Нет.

– Ну что ж…

– Тебя ведь зовут Рауль, верно?

– Да, Рауль Гарро!

– Послушай, Рауль, тебе лучше последовать примеру остальных и оставить попытки со мной подружиться.

– Я и не пытался…

– Тогда зачем отвлёк меня и вытащил сюда?

– Эй, да ты молодец! – раздался чей-то задорный голос из-за спины.

Дверь снова заскрипела, и вокруг Рауля и Анны собралась группа хулиганов. Один из них, носивший квадратные очки с толстыми линзами, подошёл к Раулю сбоку и похлопал его по плечу, сказав:

– Да, молодец! Считаю, задание выполнено.

– Так вот в чём дело! – Анна всё поняла. Она отшатнулась от них, как ошпаренная. Ей хотелось убежать, забиться в какой-нибудь угол, но девочка была окружена, ощущая себя загнанным в силки кроликом, который может лишь беспомощно озираться по сторонам.

– Ха! Да вы только посмотрите на неё! – один из мальчишек подошёл к ней вплотную и пренебрежительно натянул на палец прядку золотых волос. – Она же сейчас расплачется. Молчунья, так ещё и плакса!

– Ладно-ладно, хватит с неё. – мальчишка в круглых очках, который, по всей видимости, был лидером группы, заметил, как пальцы Анны начали краснеть и загораться. Не желая подвергать товарищей опасности, он сделал жест в направлении коридора: – Дружище, пойдём отсюда! – и, схватив Рауля за локоть, он увлёк его за собой в том же направлении, куда двинулись остальные.

Почти завернув за угол, Рауль замедлился, осмелившись поднять взгляд на растерянную девочку. Она стояла там же, где они её оставили, и не шевелилась. Обхватив себя руками, Анна дрожала всем телом и едва сдерживала рыдания. Полный искреннего сочувствия, он хотел было подойти и извиниться, но так и не решился, резко отдёрнул голову, снова слился с шумной компанией и исчез за поворотом стены.

***

После праздников учёба вернулась в привычное русло.

К концу зимы Анна от корки до корки изучила первый том семейных хроник, особенно вдохновившись историей жизни Оливии Славной, летавшей на огромном золотом драконе по кличке Аурум. При помощи дара управления людскими эмоциями она сумела подавить несколько народных бунтов в тот период, когда Вильгельм I Завоеватель только пришёл к власти в объединённой Англии, раздираемой гражданскими войнами, с одной стороны, и попытками соседних государств воспользоваться её неустойчивым положением на политической арене – с другой. В отличие от Элари Безумной, которая использовала магию в эгоистичных целях, Оливия Лейн не стремилась превращать людей в своих безвольных рабов. Вместо этого она освобождала их сердца от гнева и низменных желаний, подталкивая к самостоятельному принятию более верных решений.

Мудрость, с какой Оливия распоряжалась своей силой, впечатлила Анну, и она начала усердно работать над развитием «магии чувств», чему был посвящён первый раздел труда Корнелиуса Эйншуфа. Девочка выучила оттуда несколько полезных заклинаний: Cor Pacatum – успокаивающие чары, Timorabire – чары, изгоняющие страх, и Inspiratio – магию вдохновения*.

Однажды Анна допоздна засиделась в библиотеке. Обнаружив, что до отбоя осталось всего несколько минут, она спешно покинула читальный зал и устремилась к башне Гамаюн, боясь встретить по дороге школьного завхоза Генри Зоркого Глаза. Тот обладал способностью видеть в темноте и был особенно строг с учениками, нарушавшими комендантский час.

Внезапно, где-то в отдалении Анна услышала шум и тут же замерла, прильнув к холодному камню стены. Раздался чей-то сдавленный крик, за которым последовали звуки возни и неразборчивая болтовня. Девочка вся обратилась в слух. Слов говоривших было не разобрать, но она поняла, что голоса принадлежат её ровесникам.

Вскоре всё стихло. Успокоив бешено колотившееся сердце, Анна двинулась дальше и достигла лестничной площадки. Яркий свет от нескольких факелов на мгновение ослепил её. Моргнув пару раз и потерев глаза кулаками, она увидела мальчика с длинными тёмными волосами, который сидел на краю лестницы спиной к ней. Было слышно, как он тихо всхлипывает и что-то сердито бормочет себе под нос.

Анной завладело спонтанное желание опробовать на нём недавно освоенную магию. Она осторожно приблизилась к мальчику, присела на корточки рядом и коснулась его дрожащего плеча кончиками пальцев. Крепко зажмурившись, Анна постаралась вложить в слова заклинания искреннее желание успокоить его.

Не успел мальчик опомниться, как негативные эмоции отступили, сменившись приятным облегчением.

– Что это?! Что ты со мной сделала? – воскликнул он, вскочив на ноги. Видимо, ему было стыдно, что кто-то застал его в таком жалком состоянии.

– Прости, я только хотела помочь… – Анна тоже встала и потупила взгляд. Она не ожидала такой бурной реакции с его стороны, и ей стало неловко.

– Мы ведь учимся на одном факультете? – немного придя в себя, спросил мальчик.

– Да. Но раньше мы не общались.

– Меня зовут Людвиг. – сказал он, протягивая руку. – Людвиг Лиден.

– Да, я знаю. – Анна сделала шаг к нему навстречу и пожала протянутую руку. – А меня…

– Анна.

Она кивнула.

– Но что это всё-таки было?

– Cor Pacatum, успокаивающие чары.

– Никогда не слышал о таком заклинании.

– Это особая магия, доступная лишь эмпагусам*. Все, кто владел ей когда-либо…

– …были твоими предками.

– Верно.

– Что ж, должен признать, это впечатляет.

Его искреннее восхищение смутило Анну. Она нервно кашлянула и снова отвела взгляд.

Людвиг хотел ещё что-то добавить, но его на полуслове прервал ударивший в уши надсадный скрип старых половиц, который предупреждал о приближении кого-то очень грузного. Из темноты вынырнула мрачная фигура школьного завхоза. Не успевшие удрать дети беспомощно прильнули друг к другу и подняли на него полные отчаяния глаза.

– Вот вы и попались! – ухмыляясь, с азартом охотника, поймавшего в силки двух беззащитных крольчат, засучил рукава старый Генри. – Теперь вам, гадкая мелюзга, не избежать наказания! – продолжил он торжествовать и уже собирался применить любимое вредоносное заклинание, но Анна не растерялась и быстро выставила вперёд руку. Она схватила завхоза за предплечье и, посмотрев ему прямо в глаза, опутала своими чарами.

Лицо Генри тут же смягчилось. Перестав кричать и махать руками, он принялся массировать виски, словно пытался избавиться от мигрени, и пробормотал:

– Что ж это делается?.. Что это со мной?.. Кажется, я собирался наказать этих негодников? – вспомнил он, бросив сердитый взгляд на детей, которые, воспользовавшись его замешательством, отошли на несколько футов в сторону. – А ну-ка стоять! – скомандовал Генри, но в его голосе уже не было прежней агрессии.

Анна и Людвиг застыли в ожидании неминуемой расправы.

– Завтра после занятий жду вас на заднем дворе. Будете расчищать снег. И предупреждаю: никакой магии!

Дети с облегчением выдохнули и удивлённо переглянулись. Анна не ожидала, что её заклинание окажется настолько эффективным. Ну а следующий вечер они провели за уборкой снега. Перед началом работы на них застегнули специальные браслеты, мешающие колдовать, так что рассчитывать Анна и Людвиг могли только на свои силы. Сначала Зоркий Глаз внимательно наблюдал за каждым их движением, но спустя некоторое время оставил одних, предупредив, что, если через час работа не будет закончена, им грозит ещё более суровое наказание.

– Знаешь, ты очень смелая! – казалось, Людвиг только и ждал возможности поговорить.

– Что ты имеешь в виду? – Анна пыталась справиться с кучей снега почти с неё высотой, деля ту на части большой лопатой.

– Ты помогла мне, а потом усмирила этого громилу, не позволив ему навредить нам.

– Когда он приблизился, я почувствовала такое сильное отчаяние, что мне захотелось не столько остановить его, сколько облегчить страдания. Правду говорят: «Злых людей нет, есть лишь несчастные».

Людвиг задумался. В словах Анны было что-то такое, что нашло самый живой отклик в его душе. Он бросил на неё ещё один внимательный взгляд и продолжил работу, больше не отвлекаясь.

Через час завхоз вернулся, уже предвкушая, как поймает маленьких лодырей на невыполненном задании, однако те, к их собственному удивлению, работали слажено и совместными усилиями уложились к назначенному сроку.

– Ну что же, – проворчал Генри, явно раздосадованный таким исходом. – можете быть свободны. Но если вы ещё хоть раз попадётесь мне на глаза после отбоя, так легко уже не отделаетесь!

По окончании ужина, состоявшего из того, что осталось от общего застолья, Анна и Людвиг вместе направились к башне своего факультета. Они сблизились за прошедший день и перед расставанием дали друг другу обещание встретиться за завтраком.

Людвиг бросил взгляд на руки Анны, покрытые мозолями и большими красными волдырями. Не привыкшая к тяжёлому физическому труду, она испытывала сильный дискомфорт, её пальцы ломило, и они почти не сгибались.

– Вот, возьми, – Людвиг вынул из кармана своей мантии какую-то баночку с густым белым кремом и протянул ей. – поможет от мозолей. А если нет, я поработаю над формулой, чтобы повысить её эффективность.

– Ты сам его приготовил? – приняв лекарство, Анна откупорила бутылёк и нанесла немного крема на руки. Болезненные покраснения почти сразу исчезли.

– Да, сам! – увидев, каким действенным оказалось его чудо-средство, Людвиг расплылся в широкой улыбке.

– Похоже, из тебя получится отличный целитель!

– Спасибо. – он смущённо отвернулся. Ему ещё никто не говорил ничего более приятного.

– Тебе спасибо! Доброй ночи, Людвиг. Увидимся завтра.

***

*Мирное сердце, Страх уходи, Вдохновение (лат.).

*Слияние лат. слов «empathy» («эмпатия») и «magus» («маг»). То есть чародей, владеющий «магией чувств».

Глава 8. Путь Дракона. Середина

Всю весну Анна корпела над вторым разделом «Драконьей магии», содержащим информацию о владении магическим посохом. Почти все волшебники используют магию без вспомогательных проводников, которые служат своего рода ограничителями, и только самые сильные маги прибегают к помощи волшебных палочек, жезлов и прочих подобных орудий. Чтобы лучше сдерживать силу, Анне было необходимо приспособиться к семейному жезлу. Она выписала из учебника несколько особых заклинаний, созданных её предками и недоступных никому, кроме огненных магов, чтобы освоить их во время летних каникул.

А в конце учебного года Даймос Гриффин собрал преподавательский совет, включив в него Джона Расмуссена, который должен был представить детальный отчёт о наблюдениях за своей ученицей. Взвесив все за и против, собравшимся предстояло решить, целесообразно ли дальнейшее пребывание Анны в стенах Альшенс.

– Как я и думал, учёба здесь положительно сказалась на ней. – подвёл итог своей речи Джон. – Девочка боится собственной силы, однако конкурентная среда пробуждает в ней стремление как минимум не отставать от других. Кроме того, только в школе мы имеем возможность изучать древние тексты, содержащие все наши нынешние знания о драконьей магии.

В конце концов, Анну допустили к итоговым экзаменам, и по их результатам она была переведена на следующий этап.

***

Наступило лето. Анне не терпелось вернуться домой, чтобы встретиться с братом и увидеть родные места, но больше всего ей хотелось обнять отца – Роберт редко навещал дочь в течение учебного года из-за загруженности на работе. Воссоединившись у входа в школу, они заключили друг друга в объятия, уселись в карету, запряжённую двумя резвыми пегасами, и всю дорогу до дома, не умолкая, делились тем, о чём не имели возможности поговорить раньше.

Джон тоже намеревался пробыть в поместье Лейн все три летних месяца, чтобы не прерывать занятий с ученицей, поэтому уже на следующий день после возвращения домой Анна возобновила тренировки с посохом. За прошедшие месяцы она успела неплохо к нему приловчиться и теперь могла приступить к изучению более сложных заклинаний. Одним из них было Anulus Ignis*. Попавший в его огненную ловушку лишался контроля над своей силой, что давало оппоненту ряд неоспоримых преимуществ: возможность уйти или занять более выгодную позицию для предстоящего боя.

Уперев ноги в землю, Анна постаралась произнести слова заклинания как можно отчётливее. Жезл в её маленькой ручке начал дымиться и так сильно задрожал, что она едва его удерживала. Но в самый неподходящий момент пальцы девочки безвольно разжались, и поток искрящей магии столкнулся с росшим поблизости вязом. В тот же миг ствол старого дерева разлетелся на множество мелких щепок, а крона его бесцветным пеплом осыпалась на опалённую садовую траву.

Джон крикнул ученице пригнуться и сам припал к земле, чтобы избежать возможных ранений. Пространство вокруг содрогнулось, и окна первого этажа замка, выходившие в сад, были выбиты мощной взрывной волной. Во двор выскочили перепуганные слуги. Они быстро осмотрелись и поспешили к юной хозяйке, беспомощно распластавшейся на выжженной земле.

Джон стремительно поднялся на ноги и тоже подошёл к Анне. Удостоверившись, что с ней всё хорошо, он отослал слуг и попросил её предпринять новую попытку.

– О нет, мистер Расмуссен, у меня не получится…

– Как ты скажешь себе, так и будет. Сила переполняет тебя, готовая вырваться наружу в любой момент. Заставь её подчиняться, посади на цепь, как взбесившуюся собаку, и вели исполнять команду!

Ничего не отвечая, Анна покорно кивнула и отошла в сторону, заняв исходную позицию.

– Глубоко вздохни перед началом атаки. – Джон застыл напротив ученицы в оборонительной стойке. – Верь в свою способность контролировать магию, и она подчинится твоей воле.

Анна учла все советы учителя. На этот раз она постаралась сосредоточиться ещё лучше, отбросила последние сомнения и твёрдым голосом произнесла:

– Anulus Ignis!

Из её жезла вырвался поток огня, и тотчас Джон оказался окружён непроницаемой раскалённой стеной. Он попробовал разрушить барьер изнутри, но всё было тщетно. Его усилия походили на попытки бабочки выбраться из стеклянной банки.

Спустя некоторое время сдерживающие чары начали ослабевать и развеялись сами собой.

– Впечатляет. – Джон выбрался из западни и с секундомером в руке подошёл к ученице, которая едва стояла на ногах, испытывая пронизывающую боль во всём теле. Голова Анны раскалывалась, но она не подавала вида, лишь устало улыбаясь. – Согласно книгам, это заклинание активно около сорока пяти секунд, но ты продержалась почти вдвое больше, – сказал учитель. – Твой потенциал действительно огромен, и лучшее, что ты можешь сделать, это раскрыть его в полной мере.

Чем больше Анна практиковалась под чутким руководством Джона, тем увереннее себя ощущала и тем твёрже становилась её рука.

***

Раздался стук, и из-за прикрытой двери донёсся голос:

– Войдите.

– Добрый день, Даймос.

В кабинет ректора вошёл статный мужчина лет сорока пяти в тёмно-синем атласном костюме. Его проницательный взгляд молниеносно охватил всё пространство помещения и остановился на полноватом господине в чёрной мантии, расшитой серебряными звёздами, который возвышался над большим полированным столом, корпя над каким-то документом. По правую сторону от него расположился необычный зверь с головой орла, туловищем льва и двумя могучими крыльями, сложенными за спиной.

– Надеюсь, я вам не помешал? – спросил вошедший, украдкой поглядывая на грозного питомца ректора. Зверь сидел с отчуждённым видом и вылизывал лапу, издавая довольно громкие чмокающие звуки.

– Напротив, вы как раз вовремя, Джон. Я собирался пить чай с шоколадными профитролями и буду рад компании. Присоединяйтесь. – ректор Гриффин гостеприимно улыбнулся и указал на единственный свободный стул, остальные были заняты стопками пергаментов и ветхими манускриптами.

– Нет-нет, я воздержусь. – Джон не двинулся с места и только слегка качнул головой. – Вы ведь помните, что у меня непереносимость шоколада, и что я, как и моя ученица, предпочитаю больше десерты из ягод, например, ежевичную пастилу.

– Припоминаю… К слову, о вашей воспитаннице. Каковы её успехи за лето? – устроившись поудобнее в мягком кресле, Даймос отложил в сторону свиток, с которым работал, и потянулся к тарелке с профитролями.

– Всё как нельзя лучше!

– Вот как?

– Да. Случайные проявления магии перестали беспокоить Анну, что позволило ей сосредоточиться на чтении книг и практике. Совсем недавно она освоила несколько особых заклинаний, описанных в «De flamma in cinerem» и «Драконьей магии», которые, как можно предположить, использовались её предками уже в зрелом возрасте.

– У вашей подопечной большой потенциал. – подытожил ректор, пережёвывая кусочек пирожного. – За долгие годы пребывания в пассивном состоянии драконья магия полностью переродилась и сейчас переживает новый расцвет.

Джон согласно кивнул.

– Но это ещё не всё. – поспешил добавить он. – Лазурит подрос и окреп за лето. Он достиг подходящих размеров для того, чтобы нести на себе человека.

– Вы ведь предполагали, что дракон окажется непригодным для полётов, так как он рос очень медленно и имел недостаточный размах крыльев?

– Мои опасения, к счастью, не оправдались, и взаимодействие Анны с её фамильяром происходит должным образом.

– Это хорошо. Но, боюсь, дракона больше нельзя допускать на территорию школы в связи с действующим запретом.

– Понимаю ваши опасения, но стоит учесть, что с момента вступления запрета в силу прошло почти четырнадцать веков. Мир изменился. К тому же Анна отнюдь не легкомысленна, и вам это известно не хуже, чем мне. Присутствие фамильяра рядом с ней в процессе обучения может оказаться не просто важным, но и необходимым условием.

– Дорогой Джон, прежде всего вы обеспокоены благополучием своей подопечной, и я это уважаю. Моя же забота распространяется на всех учащихся академии, чьи родители доверили мне их безопасность. За то время, что драконья магия находилась в забвении, мы почти полностью утратили даже те немногие знания о ней, которыми когда-то располагали. Теперь мы собираем их по крупицам, на ощупь пробираясь сквозь темноту, где таятся самые непредсказуемые опасности. Если уж Великому Мерлину не удалось избежать трагедии, что ожидает нас? Я просто не могу позволить себе так рисковать.

– Я услышал вас, сэр, но Анне всё равно необходимо контактировать с драконом, летать на нём, ведь мы не знаем, как поведёт себя магия в случае, если их полностью разлучить.

– С вашей помощью мисс Лейн могла бы перемещаться в семейный замок на выходные. По крайней мере, именно этим способом пользовались её предки. Если же вы заметите изменения в худшую сторону, мы подумаем над другим вариантом решения этой проблемы.

– Звучит сносно. Я буду держать вас в курсе и договорюсь обо всём с мистером и миссис Лейн. Им ведь предстоит подготовить условия для содержания Лазурита на территории своего поместья, тогда как они рассчитывали на восстановление школьного драконьего флигеля.

– Не думаю, что для них это станет большой проблемой. Если с данным делом всё, давайте вернёмся к обсуждению основного вопроса. Говорите, девочка полностью овладела магией?

– Вполне, но работы ещё много. Я уже составил план индивидуальных занятий на три следующих месяца. Вот он. – Джон указал на папку с бумагами, которую держал в руке.

– А как обстоят дела с социальной адаптацией мисс Лейн? Помню, вы говорили, что ей необходимо обзавестись друзьями, с чем я был согласен, ведь излишняя сосредоточенность на учёбе и замкнутость, как показывает опыт, очень часто приводят к печальному исходу.

– К сожалению, некоторые ребята до сих пор избегают контакта с Анной. Сейчас она уже готова если не к дружбе, то хотя бы к общению, но момент для заведения новых знакомств безвозвратно упущен. Роберт рассказывал мне, что раньше она была другой – открытой, озорной, даже безбашенной, часто сбегала из дома, чтобы поиграть с деревенскими детьми, но потом, когда пробудилась её сила, стала сторониться сверстников.

И всё-таки я замечаю положительные изменения. Прошлой весной Анна часто проводила время в компании Мелиссы Монтанелли, волшебницы-полукровки с факультета Цилинь. Мелисса музыкально одарена и обладает невероятной творческой энергией. Она умна, трудолюбива, у неё отличные оценки, но одногруппники её недолюбливают, как и Анну, что и стало причиной их сближения.

Ещё был один мальчик. О нём Анна почти ничего не рассказывала. Тянуть из подопечных информацию, жертвуя доверительными отношениями, не в моих правилах, поэтому мне пока не удалось навести справки. Знаю только, что перед летними экзаменами они вместе упражнялись в целительстве, встречаясь во дворе Часовой башни после уроков.

– Хорошо, что вы так внимательно следите за окружением девочки, это позволит уберечь её от дурного влияния. Итак, предположим, она преодолеет страхи и продолжит прилежно учиться. Ну а что потом? Каким вы видите будущее своей воспитанницы после выпуска из академии?

– Рано об этом говорить, ведь она сама должна решить, кем хочет стать. Пока же Анна только нащупывает почву под ногами и обретает первое оперение.

– Ваш подход к воспитанию, как всегда, основан на свободе выбора и праве голоса, но сейчас трудные времена, Джон. Тучи сгущаются, и тёмные силы набирают мощь. Вам ведь известно о том, что Общество Туле не распалось, как все думают, а ушло в подполье? Его нынешний лидер уже успел окружить себя самыми опасными тёмными колдунами, объявленными в международный розыск, и продолжает вербовать сторонников, в том числе среди подрастающего поколения. Анна должна не только в совершенстве овладеть своей магией, но и не сойти с верного пути, ведь она носит в себе как свет, так и тьму. Союз Порядка всего лишь хочет знать, к чему больше склонно её сердце и какой выбор девочка сделает в будущем.

– Нет причин для беспокойства, я убеждён в этом! Во всяком случае, я приложу все силы, чтобы гарантировать правоту своих слов.

– Знаю, Джон. – ректор Гриффин одобрительно кивнул, приподнялся и покровительственно похлопал собеседника по плечу. – Я не ошибся, когда посоветовал Роберту, обратившемуся ко мне за советом, выбрать на роль наставника его дочери именно вас.

– Благодарю за доверие. Надеюсь, я вас не подведу!

После этих слов, произнесённых с искренним чувством, Джон оставил папку с бумагами на краю стола и собирался откланяться.

– Погодите.

Ректор снова присел и, жестом подозвав его к себе, склонился над тумбочкой, где держал лакомства к чаю. Вытащив оттуда небольшую крафтовую коробочку с фиолетовой этикеткой, он протянул её Джону.

– Здесь ваша любимая ежевичная пастила. – добродушно пояснил Даймос. – Вот видите, я не забываю о предпочтениях друзей.

– Уверяю вас, сэр, я в этом не сомневался.

***

*Кольцо огня (лат.).

Глава 9. Не ошибка, а урок

Второй учебный год в Альшенс Анна начала с того, что обзавелась новым хобби. Мелисса, соседка по парте – жизнерадостная итальянка, выросшая в семье музыкантов и увлекавшаяся пением с раннего детства, – предложила ей пройти прослушивание в школьный хор. Анна не стала возражать. Девочки показались хормейстеру Йиран Шэнь и в тот же день были приняты в капеллу, обойдя нескольких менее способных претенденток. Мелисса действительно обладала полнозвучным, поставленным от природы голосом, и ей почти сразу доверили партию солистки. Данные Анны оказались куда скромнее, но развитая эмпатия и умение выражать свои чувства самыми разными способами, в том числе через музыку, выгодно выделяли её на фоне остальных хористок.

Новое увлечение никак не повлияло на отношение девочки к учёбе, и к октябрю она закрыла бóльшую часть долгов, улучшив свои оценки почти по всем предметам.

Подобно яркому солнцу, скрытому за диском луны во время затмения, Анна долго находилась в тени более успешных одногруппников, полных амбиций и уверенности. Но теперь и она была готова проявить себя. Нет, Анна не ждала, что к ней вдруг начнут относиться иначе, что станет легче, исчезнет давление, но устала быть жертвой случая и пешкой в руках судьбы. Если покинуть игровое поле нельзя, можно ведь попытаться стать более значимой фигурой, с позицией которой невозможно будет не считаться. Уже сейчас ей не было равных в боевой магии, не говоря уже о способности управлять эмоциями окружающих, поэтому желание подшучивать над ней сменилось если не уважением, то хотя бы симпатией или нейтральным отношением.

Саймон, младший брат Анны, начал свой путь в Альшенс на год позже неё. Он рос крайне вялым и безвольным. В отличие от сестры, которая больше тянулась к отцу, он крепко держался за юбку матери и шагу не мог ступить без её одобрения. Его интересы ограничивались собиранием безделушек, таких как фигурки из шоколадных яиц или гром-хлопушки с разным наполнением из лавки волшебных вещиц семьи Кюриес. Однако Агата хотела, чтобы оба её ребёнка стали первоклассными колдунами, поэтому Саймон, как и Анна, начал постигать основы магического мастерства ещё до зачисления в академию.