Изумрудное золото. Тень

Глава 1

Скользя маслянистой кистью по холсту, художница мысленно ругала стоящую за спиной мать. Угрожая магическим наказанием, та заставила нарисовать зеленоглазую блондинку. И не какую-нибудь, а с «покладистым характером».

«Будто носом ткнула, что не обладаю подобной добродетелью!» – поморщилась Розалия, вдыхая смешанный запах красок, лака, разбавителя и магической эссенции.

Она не умела угождать. В пятилетнем возрасте услышав в свою сторону: «Пустая трата сил любить такого ребёнка…» – осознала материнскую отчуждённость. И в пику перестала чтить старших. Не важно, родственник или пришлый, – со всеми спорила, отстаивая свои убеждения. Подобная непримиримость порождала конфликты, они – наказания.

Рыжеволосую бестию часто запирали в лабиринте пещер, где днём правила кромешная мгла, а по ночам лунный свет обнимал потрёпанные временем мегалиты – наследие древних магов. Когда сизый свет касался пропитанных магией стен, припорошённых лёгким туманом, илистые подземелья словно оживали. Слышались чьи-то шаги и шорох одежд, ощущалось холодное дыхание у уха, а увещевательный шёпот просил покориться.

Она не знала, кто или что шептало, увещевало, усмиряло, но противилась безволию. Вспоминала светлые дни, проводимые вместе со старшими сестрой и братом, когда это было ещё возможно. Эти отблески поддержки придавали уверенности и сил, позволяя храбро бродить по узким каменным проходам, от центра самой большой пещеры разбегавшихся «паучьими лапками». Одни вели к рекам лавы, где обитали юркие хэйрин – полупризрачные огненные духи. Другие – в иномирье магических созданий, где правил Владыка Рэк – незыблемый.

Испокон веков портал в мир фамильяров охраняли отпрыски главной ветви рода Офью. И Розалия – наследница, которой в двадцать пять лет надлежало у матери перенять сан Хранительницы.

Или нет?

Стоя за спиной рисующей дочери, Скелия Офью надменно взирала на всё более явный результат её трудов. Приятная взгляду блондинка «оживала» прямо на глазах. Скоро картина будет завершена.

«Скоро…»

Высокородная женщина хранила много секретов. Приближённые люди – знали одни, но были такие, что передавались только по линии Хранительниц. Обычно. Сейчас глава рода Офью не спешила открывать свои карты, ведь в игре жизней нет однозначных ходов. Закономерности часто рушились, неустойчивость оказывалась спасением мира. И ей доподлинно известно, что нельзя полагаться ни на одно, ни на другое.

Во все времена знания утяжеляли путь знающего. Они же подкидывали способы решения поставленных задач. Так, если изначально вычеркнуть человека из сердца, можно обезопасить себя от будущей боли. Следуя данному постулату, Скелия всю любовь отдала старшей дочери Агьез, немного внимания сыну Вольгу, а последнему ребёнку отвела участь девочки для битья. Наказывала за любую провинность и ссылала в илистые подземелья.

– Ради её же блага! – часто заявляла на недовольство сына.

У одного из ответвлений подземелья находился скрытый печатью невидимости магический лес, в котором обитали иномирцы. Благодаря мысленному контакту с ними, Розалия расширила свои ментальные способности. Что позволило ей в возрасте тринадцати лет освоить редкое магическое направление – художество, а чуть позднее – тайное умение народа Скрипачей с помощью музыки управлять эмоциями людей.

«Розалия – самородок. Но характер паршивый!», – часто думала мать о младшей дочери, вслух не признавая её уникальности. Она намеренно опускала похвалу и одобрение. Зато открыто порицала за недостатки, наказывала за отступничество и контролировала каждый шаг. Навязывала свою волю, если требовалось угрожала, как в нынешней ситуации с созданием кроткого образа светловолосой девушки.

Не глядя на мать и отступив на шаг от своего творения, Розалия надменно взирала на завершённый результат ненавистной работы.

– Идеально? – уточнила у заказчицы.

– Сносно. – Дыхнуло холодом от Скелии Офью.

И неважно, что образ обнажённой блондинки мастерски прописан: все заявленные родинки на своём месте, мелкие шрамики – где положено, размер груди и округлость бёдер – соблюдены, и покладистый характер, и поза покорности.

Розалия разозлилась. Брошенная ею кисть, ударившись о стену, упала на столик, заляпав отполированную поверхность краской.

– Если тошнит от моих творений, держись подальше! – девушка глянула зверем.

Скелия Офью высокомерно приподняла левую бровь.

– Неужели тошнит?

– Не придирайся!

– Почему нет?

– Ты…

– Старше и мудрее, – заметила она.

«Бесподобная неуместность!» – мысленно взвилась рыжеволосая бестия.

– Что старше – не спорю. В мудрости – сомневаюсь! – припечатала вслух.

– Это что-то меняет?

– Я больше не стану подчиняться!

– Да ну? – Выразительный взгляд на холст – итог этого «не стану».

Вспомнив приставленный к горлу магический кинжал, Розалия прошипела:

– Ты не оставила мне выбора…

– Первый и последний раз? – оскорбительно сыронизировала глава рода Офью.

– Я найду способ…

– Правда?

– Я…

– Много «я», дорогая. Со столь неумелым подходом ты далеко не продвинешься. По судьбе лишена свободы? Смирись!

– Ни за что!

Усмехнувшись строптивости дочери, аристократка замысловато переплела пальцы рук и стремительным движением выбила её душу из тела. Лишённое ментальной опоры, то тяжело упало в ближайшее кресло. За шею схватив бесплотность, оставшуюся вне физической оболочки, женщина впечатала её в недавно созданную картину. По изображению пошла рябь. От холста отслоился слепок и светловолосая девушка воплоти вывалилась на ледяной пол некогда сторожевой башни. А обнажённость нарисованного оригинала прикрыло голубое платье.

– Алия Сейт, – нарекла «новорождённую» Скелия. Присев на корточки перед магическим созданием, поддела за подбородок. Внимательно всмотрелась в голубые глаза, где робость мешалась с повиновением. Удовлетворённо улыбнулась. – Молодец, Розалия. Нет хуже врага, чем ты сама. Столь совершенную тюрьму только кисть мастера создаст, – первая похвала за многие годы. – Теперь никто не узнает, что в семье Офью рождаются «недужные». В своей извечной манере трясти грязным бельём во имя правды ты не сболтнёшь лишнего.

«Я никогда не трясла тряпками!» – в заточении ярилась Розалия.

Мать её не слышала. Да и не хотела слушать.

Так повелось, что с детства на стороне младшей Офью были только сестра, брат и призрачная прабабушка. Но пару лет назад Агьез вышла замуж, Вольг весь ушёл в освоение собственных земель и строительство дома, а Соли Офью занималась делами бесплотных и правнучке дарила немного внимания.

В своём одиночестве Розалия хотела завести фамильяра. Ей запретили. Теперь отняли свободу, за которую она сражалась всеми доступными способами, но не смогла выстоять против матери. Внешняя утончённость данной женщины не вязалась с чрезмерно властным и целеустремлённым характером. Она принесёт любую жертву, не пожалеет времени и сил, чтобы сохранить семейные тайны.

В венах Офью текла необычная магическая кровь. Её влияние таково, что родившаяся в семье носительница проклятого дара Хвори, помимо индивидуальной особенности «недужной», параллельно обладала дополнительным источником силы, никак с предыдущей не связанным.

Если правда всплывёт, начнутся проблемы.

В понимании сильных мира сего поставщики фамильяров и так высоко сидят. А всплыви двуполярная аномалия, разразиться настоящая буря.

– Ты станешь послушницей Храма Амунаи, Алия, – в настоящем наставляла магическое творение Скелия Офью. – Узнаешь, как в отведённый срок контролировать пока спящую в тебе силу Хвори. Ради просветления, не в пример Агьез, станешь жрицей Шальэ. Поняла?

Дождавшись подобия кивка, старшая отступила и знаком призвала девушку подняться с колен. Завернула обнажённую в покрывало. Оглядела. Раздосадовано поцокала языком, заметив отсутствие в художестве посылов к действию, отличающих живое от «куклы».

– Необходимо тебя наполнить. Слишком пустая, – произнесла задумчиво.

На следующий день она заказала у портного и модистки новый гардероб для новоиспечённой мисс. А по прошествии месяца, частично соединив разумы дочери и Алии, чтобы творение могло обучаться, отправила её в обитель.

Среди носителей проклятого дара недужных были слабые и сильные. После послушничества первые могли стать Эпэлэ – иллюзорными жрицами, а вторые – Шальэ, контактными. Вокруг последних не ощущалась магия, поэтому их было трудно выявить. Даже ищейки-нэхи – лучшие «псы» магистрата, не единожды проваливали поиск.

Однако мало кто знал, что Офью безошибочны в своей оценке. И Агьез – старшая дочь, и Розалия – младшая, ещё с рождения были выявлены. Тогда-то неупокоенные предки собрали совет, оценили силы сразу двух «недужных» и выбрали для каждой линию судьбы. Одной полагались материнская любовь и забота, второй – порицание и череда наказаний, а затем отправка в обитель «связанной».

***

Шло время. Вопреки необходимому трёхлетнему обучению, девушка в ранге послушницы пробыла тринадцать месяцев. Не по причине большого таланта. Её преждевременно нарекли Шальэ и предписали к одному абукану – герцогу Оло Висту.

Впервые встретившись с представительным аристократом, пришедшим получить свою порцию плотского удовольствия, Алия собиралась выказать внимание, заботу, покорную уступчивость, но…

Расположившись за сервированным столиком, Его Светлость тронул чашу с чайными листьями, затем пузатый чайничек, следом повертел в руке белое блюдце, за ним – нефритовую пиалу. Переключив внимание на молодую жрицу, оценил красивое платье, хотя вышивка из серебряной нити заставила его поморщиться: не любил он блеклые цвета.

– Чаю! – повелительно взмахнул рукой.

В заварник насыпав приятно пахнущие листья, Алия споро залила их кипятком и прикрыла крышкой. Взяв пузатую магическую посудину, поставила на ладонь и три раза прокрутила против часовой стрелки, наполняя душевным теплом. Завершив обряд, аккуратно налила источающий сладковатый аромат напиток в графитовую кружку и поставила ту напротив абукана.

Его Светлость долго смаковал бодрящее питьё…

Словно последней каплей жизни наслаждался.

Глядя на представительного мужчину, чьи тёмные волосы были собраны в хвост, а лицо покрывала визуально приятная щетина, жрица послушно ждала дальнейших указаний. Сесть ей не предложили.

«Подавляет?» – предположила она, стоя прямо и расслабленно.

Благодаря воспоминаниям Розалии, общению с наставниками, храмовыми, нетрадиционному обучению, Алия теперь во многом разбиралась. Лишь эмоции не понимала. Скелия Офью намеренно отсекла магическое творение от души дочери, допустив лишь к рациональному мышлению.

Герцог поднял ясный взгляд. Отставив на столик опустевшую кружку, неожиданно спросил:

– Чего ты боишься?

Алия удивлённо моргнула. Она собиралась выполнить возложенные Скелией Офью и абонессой обязательства. Только Розалия внутри бесновалась: проклинала белый свет, на чём тьма стоит, и требовала отравить герцога прежде, чем он разденется.

Шальэ озадачилась:

– О чём вы, Ваша Светлость?

И неожиданно её сердце дрогнуло, когда он тепло улыбнулся.

– Ты защищённая жрица. Наше соитие не лишит невинности, не причинит боли, – напомнил, пестуя самоубеждение, что она паникует перед «первым сексуальным опытом». – Или стыдишься? Тогда дам два месяца, чтобы ко мне привыкла.

Сам надумал, сам нашёл решение…

И так продолжалось день за днём, когда, навещая её, он говорил о неких чувствах, которые она не понимала. Они часто вместе чаёвничали, разговаривали. Однажды разошлись во мнении, когда затронули тему измен. В тот момент шло обсуждение: «Каково приходится Хвори, которым в пару достался женатый мужчина…»

Герцог заявил:

– Узаконенный брак проигрывает магической связи…

Алия возразила:

– На поверку свадебные печати в родовой книге значат намного больше. Ребёнок Хвори будет бастардом. Мала вероятность, что он унаследует титул и привилегии, если в законном браке уже есть отпрыски.

– Он должным образом выучится, познает мир.

– С отметиной меченного?

– Свень – не проклятье.

– А, если Тень?

Герцог замер. Помолчав, заметил:

– Простые люди, взрастившие свои отрицания, доставляют немало проблем ищейкам и магам. Однако бастарды с Тенью… За редким исключением, разложение их личности необратимо. Но подобная гниль куётся родителями, предавшими своего ребёнка. Только кто посмеет бросить дитя Хвори? Абсурдно.

– У предательства множество лиц. Порой оно развивается незаметно: не дали конфетку – обиделся, забыли подарок на день рождение – расстроился, неправильно понял услышанное – разозлился. Упуская такие мелочи, мы поздно распознаём точку невозврата. Ту грань, за которой уже не рассеять поглотивший мрак. – Помолчав, Алия подытожила: – Хвори опасно связываться с женатым мужчиной. Что для двоих священно, для магии и общества – неприемлемо и второстепенно. В бытовых делах бумага выигрывает у магической связи довольно часто. Что ранит оказавшихся «не удел». Поэтому чудовища-бастарды Тени – закономерный итог, нежели маловероятный.

На этом тема себя исчерпала. Оло Вист просто перевёл разговор в иное русло. Вернулся к учтивости и заботе, призванных расположить её к себе.

Его близость и мягкая внимательность волновали Алию. Она трепетала и томилась по неведанному. Чем сильнее разгорались незнакомые чувства, тем страннее они казались. С одной стороны, такие будоражащие, с другой – словно чужие. Противоречия её беспокоили и напрягали.

Прикрывающая лоно защита обычно подавляла низменные желания, чтобы Хвори не натворили глупостей. Без «пояса целомудрия» заняться любовью «недужные» могли только с избранным личным Зовом. Если сделать это с другим, тот выгорит: психологически или физически. Поэтому она не понимала, почему от лёгкого прикосновения герцога внизу живота приятно жгло, а от неясного томления перехватывало дыхание и хотелось… чего-то…

«Что со мною?»

«Возможно, эмоции… – в своём заточении озадачилась Розалия, прекрасно знавшая, что мать отсекла эту часть её души от магического творения. Подумав, она серьёзно заявляла: – Не питай надежд! Закончится обучение, ты вернёшься в картину!»

Алия не спорила, прекрасно понимая, что существовала благодаря их связи. Когда проведут разъединение, она снова станет изображением на холсте. Рисунком, выведенным магической кистью.

Понимание пониманием, но эмоции сводили с ума. Она пылала и дрожала от неясной жажды. Безумие крепло, каждая встреча с герцогом превратилась в пытку и праздник. И когда они впервые провели вместе ночь, Алии влюбилась. Влюбилась в мужчину, плотское единство с которым было простым блефом. Даже в большей степени, чем при обычном общении абукана и жрицы. Благодаря магической защите, «там» жрицы нечувствительны. Поэтому их учили своевременно выгибаться, стонать, шептать нужные слова на пике страсти, чтобы мужчина окунулся в процесс и остался доволен.

Однако в объятиях герцога Алия не играла. Она, правда, желала близости и неясного наполнения.

А вот невольная участница чужих постельных забав, Розалия – бесновалась. Мечтала развидеть обнажённое мужское тело, особенно его эрекцию. Вытравить из собственных ощущений двинутую жажду магической оболочки, считавшей свои чувства любовью. Алии менее двух лет от роду! Что она знает о жизни? О мужчинах? О чувствах?

Розалия была более подкована, ведь за двадцать два года повидала немало. Заглянуть в бордель? За так! Завести там подругу? На зло матери! Однажды тайком подглядеть за процессом? Плёвое дело! Смутиться, скривиться и заречься с мужчинами связываться? Сто процентов! Вульгарный интерес – это вынос мозга!

Из доступных воспоминаний Алия почерпнула многое, но ощущения не переняла. Поэтому глупила и вздыхала по тому, кто мало – аристократ, так ещё – клиент. И пусть Храм Амунаи – не бордель: тут иные законы да шпионская подоплёка, – показателен сам факт, что герцог платил за сексуальные услуги молодой особы. Много ли доверия такому мужчине?

Только вопреки доводам «рассудка», в тёплых объятиях своего мужчины Алия верила в полноту связавших их чувств, в страсть, что преодолела магическую защиту.

«Наивное дитя, видящее мир в радужных красках…» – часто кривилась мисс Офью.

Миновал год радостного обожания художества. Почти двенадцать месяцев ворчливого недовольства Розалии, пытающейся вправить своей тюремщице мозги. Но слепоту любви в состоянии разбить только человек, её породивший.

И неизбежное произошло…

Однажды покинув пропитанную сладковатыми благовониями постель, Оло Вист начал одеваться. Стоя перед зеркалом, аристократ излишне тщательно застёгивал рубашку. Плечи его напряглись, когда он глянул на отражение растрёпанной после жаркой любви жрицы, которая наблюдала за ним, обнажённой раскинувшись на прошитых золотой нитью зелёных подушках.

Поджав губы, герцог отвернулся и бросил:

– Это мой последний визит.

После заминки Алия напряглась. Скрыла сердечную боль за лёгкой иронией.

– Я столь плоха? – погладила простыни.

Аристократ натянул взятый с кресла кардиган, привычно лёгший поверх тёмной рубашки и брюк. Застегнул золотые пуговицы. Присев на изумрудного цвета бархатный стул, обулся. Подавляющее молчание, пока он собирал свои волосы в хвост. Столь нехитрое действие завершилось фразой:

– Я женюсь.

– Женитесь?..

Алия скомкала простыни. Усилием воли разжала пальцы и, подтянув плед к обнажённой груди, прикрылась. Незнакомое чувство стыда ледяными ручейками разлилось по телу. Пропитавшие постель смешанные запахи ещё хранили следы недавно охватившей их обоих страсти, сладость которой столь безжалостно принижена.

«Как он может?!» – мысленно кричала Алия.

– Желаю вам счастья, – выдавила через силу.

Резко одёрнув отворот своего изумрудного кардигана, Оло Вист проявил честность.

– Какое счастье? Мне нужен наследник.

«Даже так…»

– Понимаю.

Уловив дрожь в голосе жрицы, герцог замер. Всмотревшись в её мнимо спокойное лицо, уловил на нём симпатию, опасную для своего самообладания. Отступив на шаг, впервые в отношении к ней он опустился до презрения.

– Ты никто, Алия. Всего лишь кукла с защищённым магией естеством! – бросил резко и быстро направился к выходу.

Жрица вздрогнула и схватилась за сердце.

Беспощадная лавина эмоций окончательно снесла перегородку к душе Розалии. Окунула во все прошлые переживания, открытия, внутренние метания мисс Офью, дополняя только что пережитое ею самой.

Чувство отверженности сроднило девушек. Именно в этот момент они стали лучше понимать друг друга…

Со временем их мысли во многом сошлись, а убеждения и подавно.

Но не обошлось без противоречий. С одной стороны, билось в разуме: «Никто не смеет унижать в угоду личной выгоде! Не смеет ранить, оставляя рваные рубцы, которые никогда не исчезнут!» А с другой сердце болело. И пусть герцог покинул комнату Красного Орана, пусть женился через месяц, память всё так же услужлива. Он – ядовитый терновый шип, что с каждым днём всё глубже погружается в магическую душу.

С уходом Его Светлости Алию освободили от статуса Шальэ и вернули в послушницы продолжать прерванное обучение. Из занятий приписали: молены, гимнастику, варку зелий – направления, в которых задействовано минимум магии, как положено у недужных.

За последующие два года наследница Офью и её тюремщица сблизились. И теперь бунтовали сообща, пусть не столь явно, как раньше делала Розалия. Алия периодически тайком покидала обитель. Через портал, созданный с помощью артефакта, который смогла достать в ближайшей деревеньке, сбегала в небольшой городок и изучала писания в общественной библиотеке магических книг. Искала способ выжить, когда совместное существование с мисс Офью подойдёт к концу.

И не она одна искала путь к свободе.

Розалия жаждала избавиться от давления дара Хвори, предписывающего сойти с ума или умереть, если в течении пяти лет с момента вступления на путь храмовницы не объявится избранный Зовом.

«Я не собираюсь умирать!» – злилась девушка.

Бравада бравадой, но влияние обстоятельств не изменить. В магических книгах не нашлось ничего стоящего, а пятилетний срок почти вышел. И когда появилась возможность вернуться домой, где у девушек ещё оставалась надежда отыскать необходимое, Настоятельница Храма Амунаи вызвала жрицу к себе и огорошила, заявив:

– Ты покидаешь обитель, Алия. Тебя выкупили на три месяца.

«Оло Вист, подозреваю…» – процедила Розалия.

Алия внутренне напряглась, а внешне медленно огладила пышную юбку своего приталенного бирюзового платья с длинными рукавами. Глядя на степенно восседающую за массивным столом влиятельную женщину, чьё величие периодически нагоняло робость, напряжённо спросила:

– Предполагаю, герцог?

– Ты связана с одним абуканом, – подтвердила она.

– Но давно не Шальэ. Почему я? Его младшему брату помогает Кларисс. Пускай возьмёт довесок.

– Присядь! – приказала старшая тихо, но властно.

Не смея ослушаться, служительница напряжённо опустилась в резное кресло. Несмотря на внешнюю невозмутимость, ноги её еле держали, столь велико было потрясение. Выпрямившись и грациозно опустив ухоженные ладони на покрытые юбкой колени, она упрямо заявила:

– Пошлите другую жрицу.

Алия произнесла фразу твёрдо, но внутри всё дрожало. Всколыхнулись чувства: томление, желание, любовь…

Розалия злилась. Эта противоестественная тяга к герцогу, лезущая и ей в душу, травила рассудок похлеще ядовитых спор. Одно хорошо: в художество вписан один пункт – принципы. И один гласил: «Никаких отношений с женатым!»

«Хоть за это спасибо», – фыркнула Розалия. Хотя ей следовало задуматься, почему мать потребовала внести это ограничение в образ.

В своём решении абонесса непреклонна.

– Через три месяца ты свобода. Не раньше.

– Но почему?

– Спрашиваешь?

Выразительный взгляд старшей – и Алия некоторое время в хмурой задумчивости созерцает расписной коврик. Злость Розалии на треклятую судьбу, сговор Скелии Офью и абонессы, герцог, которому шлея под хвост попала… Ничего хорошего и обнадёживающего.

– Его Светлость собирается изменять супруге? – спросила она у Настоятельницы.

Раньше он не казался жадным до низменных удовольствий. Постель они делили нечасто. Обычно пили чай, разговаривали: о науке, магии, простых вещах. Благодаря доверительному общению Алия научилась отстаивать свои позиции, если их взгляды в чём-то не совпадали. Оло Вист всегда был честен в своих желаниях. Поэтому, решив женится, разорвал побочную связь. Пусть ранил её, но не пытался усидеть на двух стульях, как многие мужчины, оказавшиеся в подобной ситуации.

И вот он появился через два года. Зачем?

«Оло Вист – избранный Зовом?» – У Розалии родилось предположение, вогнавшее в ступор обеих девушек.

Для мисс Офью появление истинной пары означало долголетие, возвращение к личной жизни и кандалы, с которыми ещё можно поспорить. А для Алии…

«Ты не станешь меня об этом просить…» – непримиримо заявила она, прекрасно представляя направление мыслей Розалии.

«Всего раз… – протянула та. – Чего тебе стоит с герцогом переспать?»

«Ты не думала, что мать тебя вытащит ради такого счастья?» – скептически отозвалась Алия.

«Интуиция подсказывает, что нет. Сила Хвори теперь через тебя проявляется. Сомневаюсь, что это случайность. Она изначально планировала… Если знала, что… – Розалия запнулась, впервые подумав, что во всей ситуации без провидицы точно не обошлось. – Милосердный Рэк! Куда я глядела?!»

Поджав губы на её пугающее восклицание, жрица обратилась к Настоятельнице.

– Вы одобрили моё желание покинуть обитель и вернуться домой. Когда ослабнет самоконтроль и появятся признаки опасности, мой брат сообщит, и вы примете соответствующие меры… Рискованно отправлять к абукану нестабильную жрицу, – веско добавила она, надеясь, что соломинка вытянет из трясины, в которую её погружали.

– Сосредоточься на служении, Алия. Ты – жрица, чья обязанность ублажить предписанного. По истечении трёх месяцев сложишь с себя полномочия. Не раньше.

Величественная поза абонессы, бескомпромиссный тон, давящая атмосфера – они утвердили, что предписанного не изменить. И, если дело не в Зове, есть иная причина посылать её под бок герцога.

«Плыви по течению и наблюдай…» – посоветовала Розалия, начавшая понимать, в какую западню обе угодили.

Офью никогда не делали ничего впопыхах и всегда отстаивали права иномирцев. Если в деле замешана «провидица» и фигуры расставлены сообразно некоему плану – иного выхода нет. Кто король, кто ферзь, кто ладья, кто слон, кто конь, кто пешки? На доске событий нет равных: одни правят, другие защищают правящих, есть те, кем жертвуют во славу общего блага. И не помешает понять, кто есть кто в данной партии. Оказаться в роли откупного заклания ей однозначно не хотелось.

Глава 2

Восседая за массивным столом в своём кабинете, вдыхая запахи старой кожи и природной магии Вистов, средних лет мужчина в изумрудно-золотистом кардигане, накинутом поверх тёмной рубашки и брюк, пальцами крутил перьевую ручку и угрюмо глядел на свиток, требующий подписи.

– Раздражает! – бросил он Прядильщику Нитей Року, который заделался посредником Офью. – Они решили обратить меня в свою «веру»? – скривился в сторону отстранённо замкнутого, стоящего у дальнего окна высокого мужчины, чьё присутствие похуже клинка у горла.

– Подписывайте, Ваша Светлость!

Эсмонду Року не надо было повторять дважды. Обычно.

– Ну да, ну да. – Отложив ручку, герцог обхватил горлышко графина, собираясь тянуть время, пока позволяет выдержка. И вдруг понял, что в руке пусто. – Ты зараза, Эс! – выдал раздражённо и, откинувшись на спинку кресла, стал наблюдать за парящими в воздухе стеклянными лоскутами, что ещё недавно были ребристой посудиной, и рубиновыми волокнами – содержимым. – Такая потеря, – цыкнул недовольно.

– Подписывайте, Ваша Светлость! – повторил Прядильщик.

Официоз студенческого друга дико раздражал.

– Твоего наставника скука одолела? – Оло Вист продолжал оттягивать неизбежное.

Подумав немного, Эсмонд пожал плечами.

– Старость – не юность, по желанию не напляшешься.

– И он решил за мой счёт повеселиться?

– Сам дал повод. Не ной.

– Я помощи просил, а не этого, – хлопок ладонью по раздражающему свитку, что связывал его похуже магического проклятья. Условия – хоть вешайся!

– Что оплата не устраивает – дело твоё, – заметил Рок.

– Двинутая семейка! – выругался Вист в сторону поставщиков фамильяров. Не без их участия ему такие требования предъявили.

Рок резко развернулся, аж подошвы дорогих туфель скрипнули о пол. Привычного спокойствия как не бывало. От фигуры в чёрном дыхнуло вымораживающим холодом. Колючий взгляд и поза боевого мага – паршивый признак.

– Завязывай! – от него ударило изморосью.

Молодой Прядильщик выходил из себя редко. Повод всегда был один.

– Я не хотел задеть твою ненаглядную Агьез! – герцог замахал руками, признавая вину. Совсем подзабыл, что супруга Эсмонда из треклятого семейства. – С Офью наши взгляды всегда расходились. Сам знаешь.

– Ты узколоб! – оскорбил Рок.

Не впервой. Если верить истории и личному опыту – особенность Прядильщиков. Правду в лицо швыряют, как гнилую труху, даже если оппонент не согласен. Принимающие терпят. Враждовать с данными магами – себе дороже. Честные в доску! А люди чести боятся. Поэтому при лобовом столкновении лучше отступить, нежели ужом извиваться на сковороде истины.

– Ну, узколоб. Признаю. В любом случае, не причинял вреда иномирцам.

– И понимания не выказывал. Сытый и ухоженный раб – раб.

«Не скажи», – поморщился герцог, припомнив громогласного великана-деда. Его пара иномирцев – баловни судьбы. На кровати с хозяином спят, парную за компанию посещают. Как заявлял Орланд Вист: «Нет крепче дружбы, что куётся взаимностью…»

Используя ненормальность деда, как оправдание, герцог парировал:

– Вистам знакома гуманность. Но иномирцы, как породистые лошади: достаточно ухода и заботы. Абсурдно признавать за ними индивидуальность и право выбора!

– Думаешь, они врата пересекают, чтобы их за разумных существ не считали? Несмотря на твою убеждённость в обратном, Висты недалеко ушли от Висталей. Висы, другое дело.

Оло Вист терпеть не мог, когда указывали на связь с родоначальником его ветви. Вистали не просто догматики, порой они узурпаторы. По трупам пойдут, если потребуется. В одном хороши – отменные маги. Пусть даже больные на голову.

Века назад среди нескольких семей возник конфликт. В результате от королевского рода Висталей отделились две ветви: Висты и Висы. Последние перебрались за горный хребет Хавэй и обосновались в княжестве Саутон, а оставшиеся в пределах империи Висты держались подальше от дворцовых интриг. Так что при дворе по большей части присутствовали Вистали. И обычно именно из них древний артефакт Провидческий Камень Окольса выбирал претендента на пост архимага – соправителя империи ГВАА.

– Не сравнивай нас! – бросил герцог Прядильщику, который как никто другой должен понимать неуместность сравнения.

Оло Вист и Эсмонд Рок познакомились в период студенчества в Академии Стихий. Сдружились. Потом к ним подтянулся Вольг Офью. С ним у герцога оказалось много общего, но вот в отношении иномирцев они не сходились во мнении. И однажды разругались «насмерть». Столкновение на бычьем поле, когда они друг друга чуть на тот свет не отправили, вбило клин в отношения Виста и Офью. С той поры они не общались.

Вообще, если ситуацию рассматривать задним числом, можно было избежать лобового столкновения и просто отступить от скользкой темы, как происходило не единожды. Но, как говорится: «…обстоятельства сошлись!».

За неделю до конфликта у Виста исчез дед, оставивший лишь записку, что, дескать, Львиногривый и Гринда – его иномирцы – призвали отправиться в странствие. В результате обязательства главы рода в одночасье свалились на неготового к такой ответственности внука. С той поры он возненавидел «прихвостней» фамильяров. В результате с другом схлестнулся на ровном месте и имеющий место итог не заставил себя ждать.

«Узколобость – это приговор!» – покачал головой Прядильщик, наблюдавший за другом.

– Наставник уговорил Офью помочь, – он вернул разговор в необходимое русло. – Их условие – ты. Вернее, твоё посильное участие в общении с иномирцем. Зовут Фурэа – дикий. Найди к нему подход и обретёшь силы, какие не снились.

– Эта ересь мне отродясь не являлась. Даже во сне!

– Значит, дальше гнись под своим тестем. Требование Офью я озвучил.

Оло Вист раздражённо потёр переносицу. Его никогда не прельщала власть. С лихвой хватало внутрисемейных проблем, чтобы влезать в дебри интриг и противостояний. Однако в негласной войне, развязанной Гастингом Арже, отцом его супруги, позарез нужны связи. И, как назло, единственный горизонт с нужными возможностями – поставщики фамильяров. Паршивый расклад.

– По-твоему, я бессмертный? – почти зло процедил герцог.

– С чего вдруг? – заложил руки за спину Рок.

– Только бессмертный потянет приручение иномирца и второй половинки.

– Алия Сейт прибыла?

– Несколько дней назад.

Рок выразительно приподнял бровь.

– И ты её с лошадью сравнил?

– При чём тут лошадь?

– Значит, другой скотиной? Или принимаешь за норовистую челядь, раз собрался «приручать»?

Оло Вист закрыл лицо ладонями, резко двинул ими вверх, приглаживая собранные в хвост волосы. Ему захотелось кого-нибудь прикончить. Желательно Рока, стоящего у тяжёлых золотистых штор. Одна неувязочка. Лишь двинешься в его сторону – «нить» нужную потянет и вырубишься в бессознательное.

– Я оговорился, – со вздохом признал вину. – Верни проклятый графин на место! – не выдержал, когда очередное парящее алкогольное волокно проплыло у носа.

Хмыкнув, Прядильщик восстановил последовательность «нитей». Теперь стеклянная тара стояла, где положено: на овальном подносе с изумрудной гравировкой раскидистой кроны.

– Твоя извечная круговая оборона доставляет одни проблемы, Оло. Хватит ранить других! – заявил он. И резко в рассуждениях вернулся в прошлое. – Вольг бы понял, объясни ты тогда ситуацию с дедом. Но, вместо честного разговора, ты окрестил его якшалом…

Якшал – низшее ментальное существо. Сравнить с ним стихийного мага, что в отхожее место окунуть.

Тронув пальцем, вспыхнувшим изумрудной магией, стеклянный графин, виновник давнего инцидента отозвался:

– Прошлого не исправить.

– В помощь настоящее.

Оло Вист поднялся, обошёл стол и привалился к его краю.

– Не пойму. В приоритете договор или мировая с Вольгом?

– Одно другое не исключает.

– Зачем?

Вопрос на века. За ним слишком многое, чтобы продолжать диалог. Эсмонд медленно двинулся к выходу.

– У меня дел полно. Подписывай договор или забудь о союзе с Офью…

Оло Вист понял, что время вышло. Развернул свиток, взял ручку и размашисто расписался.

– Забирай!

Рулончик исчез со стола хозяйского кабинета и возник в свободной руке открывшего дверь Рока.

Переступив порог, через небольшой проход Прядильщик Нитей вышел в просторный холл. Обсидиановый взгляд скользнул по интерьеру: софе у стены, стульям с высокими спинками, реликтовым колоннам, картинам: на одной – зелёный бор, на другой – восход солнца над долиной.

Изумрудный и золотой – цвета Вистов, которые в полной мере отражали оттенки магии данного семейства. Земную стихию с вплетёнными жёлтыми волокнами дневного светила.

Для отпрысков разнообразных стихий важно постоянно видеть свои цвета. Тогда как для Прядильщика необходимо взаимодействие с нитями, из которых соткана реальность. Предметы интерьера, растения и животные, каждый человек – переплетение тонких волокон, с индивидуальным тюнером. Иногда они образуют узлы – очаги болезни: физической или ментальной. У неживых предметов такие сгустки указывают на признак скорого разрушения.

«Хочу увидеть нынешние нити Розалии», – подумал Прядильщик и пристально посмотрел на закрытую дверь библиотеки, где ощутил её присутствие. Хотел было заглянуть, но услышав шаги за спиной, продолжил идти к парадному выходу. Лишние глаза ему ни к чему.

– Постоянно тебе проигрываю, – с оттенком привычного раздражения заметил поравнявшийся с ним Вист.

– Что есть проигрыш? Штрихи к победе.

– Философия старика, – скривился тот, кто хорошо знал наставника Рока.

Нэйхан Рэб дружил с Орландом Вистом и был частым гостем в доме, когда Оло пешком под стол ходил. Старый Прядильщик – человек с заскоками и грубиян по магии. Его можно было назвать неумехой. Только все «просчёты» им тщательно выверялись. Поэтому если в призыве ты вывалился через портал в яму со змеями – выбирайся, как учили на уроках по взаимодействию с пресмыкающимися. Не сумел? Тебе прямая дорога к целителям или к воскрешающим, что способны вернуть к жизни, если с момента остановки сердца прошло не более суток.

– Что планируешь с Алией Сейт? – спросил Рок, жестом отослав служанку, спешащую открыть дверь. Потянув на себя ручку, глянул на друга в ожидании ответа.

И услышал:

– Не мне перечить выбору.

– Ты говорил, она против отношений с женатым.

– Она – Хвори. Смирится.

– Тешь себя иллюзией, – беззвучно шепнул Рок.

– Фамильяра когда доставят? – спросил Вист, не расслышавший мрачного предзнаменования.

– Не моя вотчина. Жди, – отозвался Прядильщик и кивнул на прощание. – Дальше не провожай.

Закрыв за посланцем Офью дверь, Оло Вист шумно выдохнул. Он вымотался. И привычно сдал позиции. В тройке друзей Эсмонд всегда выделялся. Слишком серьёзный, обязательный, прямолинейный, обособленный. Последнее наглядно проявилось, когда в прошлом Оло с Вольгом сцепились. Рок стоял и смотрел. Слишком пристально, въедливо. Он не стал разряжать конфликт, а позднее не пытался их помирить.

«Что-то изменилось?»

– Папа! Папа!

Размышления прервал радостный детский голос. С разведёнными в стороны руками в него врезался Малик. Обнял за ноги и, широко улыбаясь, малыш посмотрел вверх.

– Кто тут у нас? – рассмеялся Оло. Наклонившись, подхватил маленького сына на руки и подкинул в воздух. Поймал. Сквозь одежду поцеловал животик, фыркнув лошадкой.

Полутёмный холл наполнился звонким детским смехом.

На утончённом лице приближающейся Калин Вист читалось обожание. Глаза лучились счастьем, когда сын, выскользнув из отцовских объятий, спрятался за него и, прокричав: «Мама, ку-ку!» – стал проворно избегать женских рук, пытающихся его поймать.

Искрящийся беззаботной радостью детский смех отозвался щемящей болью в душе, вышедшей из библиотеки Алии. Замерев, она наблюдала за семейным весельем. Глаза герцога лучились родительским обожанием. Где тот отстранённо-внимательный абукан из обители? Где тот ранящий словом мужчина или внимательно-учтивый айсберг, встретивший в день прибытия?

Девушка поёжилась, продолжая наблюдать за семейной идиллией.

– Папа! – заливисто смеялся малыш. Его лицо раскраснелось, серые глаза лучились счастьем.

– Идиллия? – вдруг спросил кто-то справа.

– Простите?

Обернувшись, Алия встретила серьёзный взгляд одетого по последней моде темноволосого паренька. Откуда взялся – неизвестно. Она стояла в нише из колонн, с обеих сторон никаких коридоров и подходов.

Подросток кивнул на семейную чету.

– Вам видится идиллия?

«Видится? – Прежде чем жрица нашлась с ответом, парень попросту исчез. – Призрак?» – неподдельно удивилась она.

«Не та конституция, – возразила Розалия, почему-то молчавшая с самого утра. Подумав, она добавила: – Довольно плотный для посмертного… Технику вне телесного перемещения практикует? Интересно… – натянуто усмехнулась, словно заинтересованная. – Вольг мастак в подобном. Часто бродит за пределами привычных ментальных троп. И малец умением обзавёлся…»

«По-твоему, легко «обзавестись»?»

«Достаточно врождённого умения и нужных книг. В идеале – правильного фамильяра под боком!»

«Иномирцев ты тут много видишь? Я троих насчитала. И похожи они на предметы интерьера, нежели ментальных стражей и защитников, – заметила Алия».

«Висты узколобые! Ладить с фамильярами? Что вы! Лучше утопиться! – зло сыронизировала Офью. – Знаешь, их намеренная слепота одна из причин, почему я была против твоей связи с герцогом. В вопросе иномирцев, он догматик. Презирает поставщиков фамильяров. Мол, мы чокнутые. Ха! С каких пор равноправие признак слабоумия?!»

«Но…»

«Офью с Вистами – негласные враги в вопросе иномирцев. Когда на собраниях магов обсуждали количество поставленных за год фамильяров, герцог неоднократно высказывался против тесного контакта с ними. Чем доводил до белого каления мать. Придя домой, та срывалась на мне. Так что я знаю, о чём говорю», – убедительно закончила она.

В воспоминаниях Розалии много горечи и мало светлых моментов. По выбору большинства ей приписали неугодную судьбу. Превратили в жертву во славу некой цели.

«Дело ли в Наследовании титула Хранительницы Врат? Или есть иная, сокрытая истина? Разве цена жизни не одинакова? Зачем кем-то жертвовать?» – опечалилась Алия, прекрасно знавшая, что к Агьез и Вольгу в семье относились иначе.

Будь то собственные убеждения или чувства, отказ от других или предательство – жертва взращивает внутреннюю тьму, а с нею набирает мощь безжалостный душевный монстр. Его именуют Тень – магическая Тень. Худшее проявление черни, которую выпестовали отказом от лучшего в себе и окружающем мире.

Снова глянув на «семейную идиллию», как заметил странный подросток, Алия вернулась в библиотеку. Лучше так, чем шествовать через холл, привлекая ненужное внимание. Пройдя вдоль заставленного книгами и манускриптами стеллажа, она наугад вытянула фолиант. Голубой. Цвет обозначал стихийную магию, а эмблема серебряных волн в правом верхнем углу указывала на водное направление.

Сев в кресло, жрица углубилась в чтение. Много нового, порой непонятного и странного, как само её существование. За последние годы обучение расширило личные горизонты, наполнило знаниями и самосознанием. Порой Алия забывала, что впереди возвращение в картину, и что без сил Розалии она ничего из себя не представляет. Просто магическая оболочка, созданная мазками кисти. Безжизненный рисунок, по воле случая обрётший плоть и кровь.

…Вода – символ жизни. Во всех проявлениях и формах. Она питает глубинные слои земли, кормит деревья и растения, утоляет жажду птиц и животных, омывает человека. В ментальных потоках из воды можно сотворить душу – живое течение эмоций и желаний…

– И зачем мне все эти тонкости? – пробормотала Алия.

Читать от скуки – одно, магически просвещаться по ненужному направлению – другое. В первом случае, ты отдыхаешь. Во-втором, утяжеляешь собственное бытие. Пусть говорят, что не бывают знания лишними, в подобные моменты осознаёшь бесперспективность всеобщего убеждения. И гудящая голова тому яркое подтверждение.

– Читаешь?

Голос Оло Виста подобен раскату грома. Сердце в груди Алии дало сбой, у неё перехватило дыхание. Стремительно обернувшись, она чуть не уронила лежащую на коленях книгу. Пытаясь удержать, смяла страницы судорожно сжавшимися пальцами.

– Ох! – встрепенулась. Быстро разгладила листы и, закрыв фолиант, отнесла его на место. Лишь после повернулась к герцогу и присела в почтительном реверансе. – Ваша Светлость.

– Оставь церемонии.

– При абукане жрица обязана соблюдать этикет…

– Ты не в том положении! – неожиданно вспылил он.

– Между нами договор.

– Простая формальность.

– По вашей инициативе?

– Условие абонессы.

– Значит, вас настиг Зов? – спросила она напряжённо.

С момента появления в доме, Алия впервые смогла задать мучающий вопрос. Ранее стоило открыть рот, герцог словно неосознанно заговаривал её и слова так и оставались невысказанными.

Судя по прямому взгляду, он готов к диалогу.

– Настиг. В первую брачную ночь.

– В первую… – она оторопело уставилась на него.

В противовес её ступору Розалия зашлась смехом.

«Карма существует. Хотела бы я там быть! Бумеранг прилетел своевременно и по назначению! Интересно, до процесса или, о богиня, в разгаре?»

«Скорее после завершения», – чуть придя в себя, заметила жрица.

– Значит, два года назад вас настиг Зов? – уточнила.

– Только не отметился, – поморщился тот, кому откровение о собственном избранничестве свалилось недавно в самый разгар плотских развлечений. Впервые за несколько лет он решил продемонстрировать свою мужскую состоятельность даме. Как та визжала, лучше не вспоминать. И было от чего зайтись в истерике. Зов Алии выглядел двухголовым монстром: на лбу одного значилось её имя, а у другого иероглифы были размыты и нечитабельны. Даже сейчас вспоминая, Оло Вист передёрнулся. – В общем, узнав о Зове я поспешил в Храм.

«Тугодум,» – фыркнула Розалия.

– Если вы два года назад получили Зов, то не могли со своей супругой… ну… продолжать отношения…

– Она забеременела после брачной ночи. Смысл спать вместе? Хотя стоило. Узнал бы раньше, что отмечен, – досада в голосе.

«Сексом занимаются только для продолжения рода! – съехидничала Розалия. – И, если не с супругой, с кем он просветился о Зове?» – едкий интерес.

Его заявление не вязалось с семейной идиллией в холле. И с тем, что он сразу рванул в Храм… Почему не смог её выкупить, как положено?

Алия облизала сухие губы.

– Настоятельница объяснила причину договора?

– Нет.

Его уступчивость подозрительна.

– И вас устроила недосказанность?

– Так или иначе, ты под моей опекой.

«Опекой, а не защитой. Занятно…»

– И эта опека?..

– Поможет нам сблизиться.

– То есть вам по душе сам факт договора?

– Я не жду от тебя служения, – герцог опровергнул её предположение, что так называемое сближение подразумевало сексуальные излишества. Приблизившись, он взял её руки в свои, нежно сжал. – Будь со мною, Алия. И прости.

– Простить? – удивлённо воскликнула она.

– Наша последняя встреча… – выразительно запнулся. – Я ранил твои чувства.

Горло сдавило, в груди девушки словно острый шип провернулся.

– Вас призывал долг. Я понимаю, – произнесла лишь.

– Спасибо, что признаёшь мою симпатию.

«Вот это тщеславие!» – разозлилась Розалия, а Алия с удивлением поняла, что от его заявления испытывает противоречивые чувства. Ей ничего не дал его ранний интерес, когда она прислуживала ему в качестве жрицы. Ничего кроме боли, попранных невинных надежд, ломки личности, которая и так была конфликтом реальности, ибо сотворена магией.

За прошедшие годы она о многом думала. Не без помощи Розалии постигала окружающий мир, поэтому смирилась с выбором герцога. Но не приняла слов, брошенных им на прощание.

Стоило ему сейчас заговорить о прощении, накрыло нервное осознание, насколько глубока нанесённая им рана. Чьи неровные края – уродливая метка, навсегда изменившая её внутренний мир. Пусть порой она скучала и плакала по этому мужчине, впадала в апатию и страдала от безысходности, внутри уже не та, какой была когда-то.

И он не тот.

«Каковы его мотивы? – Сразу видно, Зов его не обрадовал. И эта самая «симпатия»… Она явно не то, что хотелось бы услышать женщине от любимого мужчины. – Каковы намерения герцога? Если я помеха, почему он…»

Предполагалось, Оло Вист возведёт её в ранг любовницы и запрёт ото всех, создав очаг уединения. Однако в первый же день прибытия он представил её своей молодой супруге. Невысокая миловидная девушка из знатного королевского рода восприняла новость о появлении жрицы Шальэ на удивление спокойно: присела в реверансе и нейтрально улыбнувшись, предложила сопроводить в приготовленные покои. Те находились в дальнем крыле, отсечённом от основного строения небольшим двориком.

Калин Вист, в девичестве Арже, всю дорогу до гостевого домика поддерживала светский разговор. Ни словом, ни мимикой не выказав отторжения. И тогда, и много позднее она отменно держала маску светского приятия. При частых встречах за ежедневными трапезами или в гостиной при обеденном чаепитии голос молодой аристократки всегда звучал доброжелательно, в мимолётных заинтересованных взглядах читалось расположение. Которое не поддавалось разумному объяснению.

Алия пристально глянула на Оло Виста.

– Вы собираетесь развестись? – напрямую спросила. И усмехнулась, по выражению лица поняв, что он не помышлял о расторжении брака. – Значит, нет. Хотите меня держать при себе? Для чего?

– Мы повязаны Зовом!

«А он разозлился. Хорошо…»

– Одной ночи вполне достаточно, чтобы сбалансировать силу Хвори. В последствии хватит простых встреч раз в несколько месяцев, чтобы наша магия поддерживала эффект. Вы понимаете, Ваша Светлость?

– Ты бросаешь мне вызов? – удивился он, впервые встретив со стороны привычно услужливой жрицы сопротивление собственным желаниям.

– Я не стану приложением к женатому мужчине. Вы прекрасно знаете!

«Молодец!» – воодушевилась Розалия, невольно сбивая настрой своей протеже.

«Не мешай!»

«Умолкаю…»

Умолкла не только Розалия. В библиотеку вошла Калин Вист и под предлогом прибытия своего отца увела герцога прочь. Алия не расстроилась. Она убедилась в существовании Зова. Той составляющей, от которой следует оттолкнуться при планировании дальнейших шагов. Теперь дело за малым: «Как выбраться из отношений в обход неясным планам Скелии Офью?»

Глава 3

С тех пор, как Калин Вист забрала герцога, прошло три дня. Алия трапезничала в полном одиночестве. Супружеская чета словно испарилась не только из дома, но с лица земли, ибо на наводящие вопросы прислуга испуганно пускалась наутёк, а дородная экономка надменно переспрашивала: «Кто?» – и удалялась в облаке холодной отстранённости.

От обращения в магистрат спасали записки, которые магически доставлялись прямо в постель. Почти во всех писалось: «Скоро вернусь», а в последней «Приготовься к сегодняшнему вечеру» – и изумрудная печать Виста.

Пришлось подчиниться.

Приготовление к званому вечеру – сущее наказание. Натяни громоздкое платье, завяжи ленточки, прикрепи бантики. Потом столбом ожидай нанесения макияжа и сооружения причёски.

Алии хотелось всё сделать самой: быстрее бы вышло и менее пафосно. Но служанка чуть в истерику не ударилась, стоило заикнуться о самостоятельности.

Ещё и Розалия со своим:

«Неподалёку от Вистов живёт провидица. Нужно сходить».

«Зачем?»

«Узнаем, куда твой герцог делся. Для начала…»

«Мой герцог? С каких пор и под каким освещением?» – заметила девушка, потирая виски.

Её изводила головная боль, от которой перед глазами часто мерцали кроваво-золотистые точки, дёргавшиеся, как марионетки на верёвочках. И на них, сквозь плотную черноту, мерещились очертания людей, что были заключены внутри золотистых полупрозрачных коконов.

«Вы повязаны Зовом. Значит, твой!», – с чего-то решила Розалия, выдернув из ощущения ирреальность всего происходящего. Алии порой казалось, что мир вокруг не настоящий, но ощущение терялось на фоне высказываний мисс Офью, в которых последнее время стала проявляться непривычная нелогичность.

«Зов – твоя жизнь. Я – временная замена. Забыла?» – внесла ясность Алия.

Заминка.

«Запамятовала», – рассмеялась Офью.

«Так зачем тебе к провидице?»

«Хочу с судьбой разобраться, – пространно отозвалась она. – Мать меня заставила тебя нарисовать, а потом внутрь впихнула. Проявился Зов, а обоз и поныне тут. Если бы она стремилась сохранить тайну, что в нашем роду рождаются Хвори, зачем многоходовка?»

«Нашла причину?»

«Надеюсь, просветит провидица… Пожалуйста, помоги, Алия!» – впервые просительно протянула та, которая в худшие времена ни перед кем не пресмыкалась и не опускалась до просьб. Видимо, в её душе то ещё отчаяние. А при общении и не скажешь.

«Я подумаю…» – мисс Сейт не стала сразу соглашаться.

Вроде нет ничего сложного, но художество боялось. Боялось осознания бессмысленности собственного существования, смерти… Хотя могло ли умереть? Только живое, настоящее, подвластно тлению.

Тронув каменную окантовку фонтана, расположенного рядом с гостевым домиком, в котором она жила, Алия наклонилась и кончиками пальцев скользнула по бликующей воде. Поверхность покрылась рябью, пустив мелкие круги по отражению аквамаринового неба и перистых облаков.

Как легко нарушена безмятежность простым прикосновением. Действительность… Какая она и можно ли увидеть её со стороны? Герцог и его супруга… Их улыбающиеся лица и отсвет счастья в глазах – это любовь? Какова вероятность, что за радужной ширмой скрываются несчастные люди?

«Быть того не может!» – отбросила неуместные умозаключения Алия. Странный подросток во всём виноват. И письмо, полученное утром, что Оло Вист ведёт её на именины супруги.

Пойми тут, о чём Его Светлость думает. Зачем её, помеху семейной жизни, в свет выводить? Внутри от всего происходящего светлая радость смешалась со страхом и болью. Болью от понимания, что над фарсом происходящего она не властна.

Аномалия жизни – любовь. Как нормализовать, чтобы не мучиться?

– Алия…

Неожиданное появление герцога привычно сбило дыхание, а от прикосновения к плечу замерло сердце. Взяв себя в руки, жрица отступила на шаг и присела в реверансе.

– Милорд.

– Иди за мной.

Приказ приказом, а за руку зачем тащить ко входу в дом? Ещё и ладонь поглаживая шероховатым пальцем?

«Почему шероховатым? – Алия быстро посмотрела на мужскую руку. Поначалу фокус размылся. Но вот явственно проступили покрасневшие вздувшиеся подушечки с мозолями. – Откуда? – удивлённо моргнула, и вдруг поняла, что держащая её рука снова в меру гладкая, какой помнилась по обители».

Герцог втянул её внутрь гостевого домика, где мебель красивая и бездушная. Позади громыхнула дверь, словно магией выстрелили. Дёрнувшись от испуга, жрица воззрилась на Его Светлость. И сразу заметила новые морщинки на угрюмом лице и круги под глазами, говорящие, что он давно не спал или спал урывками.

С минуту Вист сумрачно глядел на неё, затем отпустил и коснулся ладонью стены. В замерцавшем воздухе материализовался ящичек, из которого герцог изъял «кольцо поглощения» – реликвию жриц, похожую на круг из капель.

– Откуда у вас… – встрепенулась служительница.

Абуканы о таких кольцах не знали, ибо с их помощью из них вытягивали сокровенное.

– Молчи! – оборвал герцог.

Когда кольцо оказалось на её пальце и стало невидимым, Алия задрожала. Она никогда не пользовалась данным артефактом. Впервые с ним соприкоснувшись, ощутила обжигающую связь и чуждый внутренний трепет.

«Розалия?» – позвала, чтобы та объяснила происходящее. И в ответ тишина – частая гостья последних месяцев.

В руке Его Светлости возник чёрный меч с серебряной рукоятью и набалдашником из белоснежного агата – камня, защищающего от тёмной магии. Остриём клинка на дверь он нанёс магическую печать. Изумрудное сияние потекло дальше, зажигая оберегающие письмена на стенах. Вся комната ими пестрила. Получалось, герцог усилил уже существующее заклинание.

– Клетка или защита? – поинтересовалась Алия, насторожившись. Магия, любая магия поблизости от Шальэ – прямая дорога к рецидиву, если пара не найдена. А тут заклинание и… – Вы применили «арочное дуновение»? – посмотрела на его руку, из которой испарился меч.

Вместо ответа, Оло Вист парировал:

– Шальэ должна зелья варить и не лезть в запретное!

По негласному закону, Хвори не допускали к магии в период становления их сил, особенно запрет касался самых сильных недужных. Если дар средней мощности, то носительница или носитель могли стать Эпэлэ – иллюзорными служителями. А для создания иллюзии необходимо разбираться в азах магии. Однако с Шальэ дела обстояли строже. Максимум, им дозволенный, это варка зелий.

И только что герцог ткнул её в сей непреложный факт!

«Да что с ним не так?!»

– Шальэ к магии не допускают, милорд, – произнесла девушка с достоинством.

Факты – истина, за которую следует цепляться. Нельзя доверять чувствам, которые ищут скрытые мотивы в банальных действиях. Нет разницы, её заперли или защитили. Чтобы он ни делал, это не проявление симпатии. Она точно знала, хотя не понимала, откуда.

Герцог призадумался. Он исподволь ожидал противостояния, а она просто прикрылась доподлинно известными им обоим обстоятельствами.

– Почему не возразила? – спросил. А на лице застыло странное выражение, которому точного описания не найти.

«Чего он от меня ждёт?»

– Как я могу, милорд. Вы ведь правы, – кротко склонила она голову.

Оло Вист угрожающе приблизился.

– Образ жрицы – лучшая линия обороны?

– Простите, милорд?

Важный аспект выживания – изображать искренность в любой спорной или сложной ситуации.

На лице Его Светлости дёрнулся мускул.

– Мы повязаны Зовом…

«Да что он злится?!»

– Я при служении, милорд, – напомнила Алия. Прилежно опустила ладонь на ладонь перед собою и, изобразив смирение, застыла в ожидании дальнейших указаний. Когда молчание затянулось и стало ясно, что герцог чего-то ожидает, подняла виноватый взгляд. «Ничего, что званый вечер на носу. Когда мужчин это останавливало?» – Мне вас соблазнить? – зашла с привычной стороны служительницы Амунаи.

– Нет.

– Покорно ждать соблазнения?

«Герцог скрипнул зубами?»

Алия с неторопливой задумчивостью поправила свою идеальную причёску – творение расторопной горничной. Не зная, что дальше сказать, ухватилась за моменты прошлого. Может так диалог двинется дальше, раз некто отказывается пояснять, зачем кольцо поглощения на неё надел и как оно у него оказалось?

Жрица вытянула руку и стала загибать пальцы.

– С вашей супругой я много раз чаёвничала, для незваных гостей играла на пианино и слушала досужие сплетни. Служивый Васмус фа Лас по секрету шепнул, что, стоит попросить, готов избавить меня от вашего общества…

– Васмус фа Лас, – процедил герцог, резко выйдя из подавляющего молчания. Выпрямившись, словно аршин проглотил, он улыбнулся – жуткой такой улыбочкой, ментально скручивающей внутренности. – Похвальная словоохотливость.

«Моя или генерала?» – озадачилась Алия.

– Кто-нибудь ещё доблестью хвастался? – он пальцем поддел её подбородок.

Воздух в комнате потяжелел, наполнился удушающей вязкостью.

– Никто, – признала она. От греха подальше.

Остановив нервное движение руки к шее, жрица не выказала слабости, не отступила, не сдалась под его безмолвным напором.

«Когда загоняют в угол, бей наверняка!» – некогда посоветовала Розалия.

Алия мило улыбнулась и спросила:

– Вы ревнуете?

Он вернул удар:

– Допустим?

– Ваша Светлость, вас привлекает моя сила? – спросила в лоб, не поверив в это «допустим». Мужчины – собственники. Маги – вдвойне. «Если диковинка в руки не даётся, остаётся брать нахрапом», – так писали в нелегальной книге по преследованию магических существ. И женщин за компанию.

– Считаешь меня меркантильным?

– Отчего же. Силы не ищут только слабые.

Алия знала, как никто другой, что, единожды приняв решение, герцог ему не изменял. Вознамерившись жениться, он разорвал все побочные связи. Рубить с плеча – черта его характера. А значит, раздели они постель и обменяйся оттенками магии, свободы ей не видать. Оло Вист найдёт способ привязать к себе, чтобы контролировать каждый её шаг.

– Похвальное понимание, – хмыкнул Его Светлость. И потянул жрицу прочь из домика в основные владения, где уже собирались гости на именины его супруги.

***

В просторной зале главного дома Вистов собрались преимущественно аристократы. Свет огромной бриллиантовой люстры падал на дорогие дамские украшения и на лысины некоторых мужчин, чья дородность – не иначе дань чревоугодию. На манжетах пафосных индивидуумов поблёскивали золотые запонки с магической гравировкой, какими пользовались молодые и пренебрегали старики. Большинству присутствующих давно перевалило за сорок. И подобные мужчины, все как на подбор во фраках, собрались вокруг Гастинга Арже – отца именинницы.

Принеся поздравление Её Светлости, Алия получила в ответ светскую учтивость.

– Вы греете мне душу, мисс Сейт.

Калин Вист отвлеклась на женатую пару, возникшую в проёме, и на этом общение закончилось. Только тогда, отпустив её руку, Оло Вист отошёл поприветствовать седовласого старца. Тогда как Алия, воспользовавшись моментом, направилась в тень колонны, где вне поля зрения большинства присутствующих стала наблюдать за происходящим.

Калин Вист не захотела устраивать грандиозное празднество, ограничившись минимумом гостей. Откуда тогда неизвестные, пришедшие с приглашёнными и не имеющие отношения к имениннице? Допустим, блондин в тёмном кардигане и светлых брюках, что оглядывался по сторонам с выражением на щегольском лице – что я тут забыл? Или седеющий джентльмен, греющий свои немощные кости в глубоком кресле и трясущейся рукой держащий трость с хрустальным набалдашником? Старик казался девушке знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела.

– Дядя опять выделился, – поморщился паренёк лет тринадцати, остановившийся рядом с Алией. Покосившись на жрицу, заметил: – Опасайтесь удара в спину, мисс. Гастинг Арже по трупам пойдёт, если потребуется. Не видитесь на его хорошие манеры. Я Фэр Арже, кузен именинницы, – вспомнив о приличиях, представился «призрак», увиденный некогда в холле. Только сейчас он был воплоти.

– Алия Сейт, – жрица присела в лёгком реверансе.

Прилизанные волосы подростка вызвали невольную улыбку, а нервозность, с какой он трогал запонки своего сюртука, умиление. Мальчик явно не привык к светским выходам.

– Жрица Амунаи, – серьёзно кивнул он и, сложив руки на груди, чем напомнил манеру герцога, хмуро уставился в заполненную людьми маленькую залу. – Вам повезло с господином Вистом. Хороший он человек.

«Слишком вольно он рассуждает о связи с другой женщиной мужа своей сестры…»

– Всё иначе, – заметила Алия.

Странный мальчик, ещё страннее разговор.

– Что «не так»? Друг друга любите. Сестра не возражает.

Жрица иронично приподняла левую бровь. Вряд ли добродетель Калин Вист простирается настолько далеко. И про взаимную любовь говорить излишне. Долг, магия, собственность – куда ни шло. Иного – нет.

– Я против.

– Не хотите произвести на свет бастарда? – метко заметил подросток. И неожиданно серьёзно для своих лет продолжил: – Для истинной любви нет преград. Ужимая её рамками морали, традициями, догмами или понятиями «воля-неволя», вы убиваете бессмертное. Лучше без остатка отдайтесь чувствам, чем влачите жалкое существование в тюрьме отрицания и одиночества.

– Законы общества…

– В вашем случае обременительны. Бремя не приносит счастья. Оно топит. Погружает в трясину, пока не захлебнёшься собственной тьмой. Посмотрите на моего дядю, – чувствуется глубокая неприязнь за простым кивком на полноватого седеющего мужчину, важничающего среди гостей. – Верный традициям аристократ, образованный, начитанный, с хорошими манерами. Кто додумается заглянуть под глянец? Сорвать маску, чтобы разглядеть порочного, жестокого, беспринципного человека? Госпожа Сейт, вы должны понимать, что законы хороши в правильных руках и аморальны в неверных. Родить бастарда в вашем случае может оказаться лучшим будущим, нежели участь законной супруги хорошего человека и дочери сущего безумца. Прошу меня извинить, – Фэр Арже отвесил поклон и, прежде чем Алия хоть слово успела сказать, скрылся за ширмой, прикрывающей вход в малую гостиную.

Причина поспешного бегства явилась незамедлительно.

– Мисс Сейт, – приветственно поклонился Гастинг Арже, оглаживая свои седоватые усы. – Племянник не доставил вам хлопот? – в его глазах мелькнул неприязненный холодный огонёк, почти сразу исчезнувший. – Взрослеть без матери тяжело. Мой брат весь в трудах, научных изысканиях. Некому привить должные манеры. Мелкий баламут часто болтает невесть что.

«Не скажи», – мысленно возразила Алия. Со многими рассуждениями Фэра Арже она не согласна, но мальчик развит не по годам и очень прозорлив.

– В его возрасте нормально рассуждать о романтике, – высказав часть правды, пожала она плечами.

Собеседник удивился.

– О романтике? Этот прохвост? Он слишком мал, мисс.

– Как раз в его возрасте и приходит первая влюблённость…

Поглаживая свои усы, аристократ добросердечно улыбнулся.

– Моё упущение. Кто же привлёк его внимание?

– Он не сказал.

– Просил у вас совета?

«Давал совет…»

– Мы просто поговорили о любви, – уклонилась Алия.

– Если прознаете, кто его пассия, дайте знать. Поддержу паршивца.

Когда Алия нейтрально улыбнулась, Гастинг Арже кивнул и направился прямиком за ширму, через которую ускользнул его племянник.

«Скользкий тип», – передёрнулась объявившаяся Розалия.

«И опасный…» – добавила жрица, до боли стиснув ладони. Всё внутри неё кричало «Беги!», а липкий ужас и онемевшие конечности вогнали в ступор. И это были её собственные эмоции, а не Розалии.

«Всё дело в магии Хвори? Или в том, что я – магическое творение?.. Розалия не ощутила опасности, значит угроза её не касалась… Этот мальчик, Фэр Арже… Его способность перемещаться в бестелесном, как Вольг Офью, его советы в налаживании отношений с избранным Зовом… Совпадение? Или он знает что-то, мне недоступное? Почему сказал, что родить бастарда – меньшее из зол?»

Множество вопросов без единого ответа. Но одно очевидно: связь с герцогом породит незаконных отпрысков, ни один из которых не удостоится титула и регалий. И незаконнорождённые, как правило, отмечены Свенью – белой тенью, благодаря которой на мир они смотрят иначе, нежели носители обычной чёрной тени.

Только вот именно для Хвори-Офью, это приговор. Сила их рода, при взаимодействии с носителями Свени, никогда не порождала ничего хорошего. Искажение магии в новорождённых – большее проклятье, нежели недужные, появляющиеся на свет в каждом поколении поставщиков фамильяров.

Впрочем, рассуждения в данном направлении не повод сдавать позиции и принимать Оло Виста со всем его семейным скарбом. Но указание задуматься, что, возможно, Розалия права и за партией Скелии Офью стоит нечто большее, чем простое стремление спрятать правду о Хвори. А значит, навестить провидицу не помешает.

Только сейчас не время и не место об этом думать.

Отринув лишние мысли, жрица влилась в толпу гостей. Беседовала с одними, смеялась с другими, светски расшаркивалась с третьими. Усиленно держала маску добродушной служительницы обители, вдыхая смешавшиеся ароматы еды и парфюмерии.

Резкий запах духов оставлял на языке привкус горечи. Или дело в повышенном внимании именинницы, то и дело бросающей задумчивые взгляды? В них ни раздражения, ни ядовитости. Содержание трудно понять. Однако, когда Калин Вист приблизилась и испросила сыграть на пианино светлую мелодию, в выражении её лица проскользнула непонятная ирония.

«Что она задумала?»

Откинув белую крышку с витиеватым золотым узором и изумрудной эмблемой рода Вист в форме овитого лозой меча, Алия грациозно присела на мягкий стульчик и опустила пальцы на клавиши. Пролистав воспоминания Розалии, она решила исполнить мелодию Скрипачей – мелодию, усмиряющую недобрые мысли, – и посмотреть на реакцию именинницы и Гастинга Арже. Пора разобраться, какие мысли теснились в их головах.

Небольшую залу наполнила музыка, что лилась журчащими струями. Магическое веяние проникало в души и на мгновение поднимало со дна тёмный ил недобрых мыслей и стремлений, что затем медленно оседал…

Алию интересовал момент перед успокоением. Тьма как на ладони в такие мгновения.

В лице Калин Вист ничего не изменилось – она и правда расположена к ней. А вот Гастинг Арже… На миг он обернулся чёрной фигурой: искажённая клякса вместо очертаний человека. Тьма его души поражала. Проняло даже Розалию.

«Ох, Рэк милосердный!» – выдохнула она.

Исполнительница чарующей мелодии привлекла всеобщее внимание. Гости оборачивались, некоторые подходили ближе, вслушивались, кивали. Магию распознали немногие. Особенно выделялся немощный старец с тростью, замеченный жрицей в начале вечера.

– У девушки хорошая техника, – заметил Нэйхан Рэб, обращаясь к Оло Висту, стоящему рядом с его креслом. – Некоторые пассажи… Её обучал кто-то из магов музыки?

– Впервые вижу её за инструментом, – отозвался герцог, только сегодня услышавший столь совершенную игру. Подобной не могли научить в обители. Вплетение магии в каждый звук еле ощутимый и очень тонкий. Не обладая совершенным слухом, он бы не заметил, не укажи на данный нюанс Прядильщик.

«Шальэ, использующая магию…» – озадачился герцог.

Раньше его не особо интересовали детали. Покладистой любовницы вполне хватало. Но какие на самом деле корни у жрицы? Почему, являясь непробуждённой Хвори, она использует стороннюю магию? Какие тайны в ней ещё сокрыты?

Калин Вист, наблюдавшая за игрой жрицы и общим ажиотажем, приметила недоумение и восхищение Его Светлости. Странно видеть этого скупого на эмоции мужчину кем-то одержимым настолько, чтобы игнорировать светские приличия. При супруге привести в дом служительницу Амунаи – неожиданный в его исполнении вызов общественному мнению. И хотя великосветская знать по большей части осведомлена об особенностях Хвори и что Зову противостоять невозможно, если уже окольцован – мало кто решится забрать свою пару из обители и поселить у себя под боком.

Взгляд аристократки на мгновение блекнет, когда после исполнения трёх мелодий к жрице подошёл герцог. За руку вытянув девушку из-за инструмента, он упросил стоящую поблизости миловидную шатенку занять её место и сыграть что-нибудь весёлое.

– Хватит с тебя рукоплесканий и сальных взглядов подвыпивших мужчин, – произнёс герцог намерено громким шёпотом, за талию обняв жрицу.

Пытаясь высвободиться, та озиралась.

– Ваша супруга…

– В приятной компании, – воркующим тоном отозвался аристократ.

«Он флиртует?» – Калин внутренне поморщилась и переключилась на подруг детства, с которыми обсуждала новые заморские платья. Она старалась влиться в общее восхищение новомодными туалетами, но не могла.

В объятиях герцога – он словно приклеился – Алия продолжала ловить напряжённые взгляды Её Светлости. Магия показала, что та не испытывает неприязни или затаённой злобы. Тогда откуда столько внимания? И почему герцогиня напряглась, даже перестала улыбаться, когда к ней приблизился франт с зализанными светлыми волосами? В ответ на галантный поклон её лицо не просто застыло, оно превратилось в маску.

Не отвечая на объятия герцога, Алия спросила:

– Её Светлость недолюбливает вашего брата?

Глянув в указанном направлении, герцог усмехнулся.

– Как раз наоборот. Она его боготворит.

– Разве?

– Не будь меня, они бы поженились, – небрежная, но, по сути, ужасная истина.

Алию покоробило.

– Вы разрушили их счастье?

– Наследник – весомый аргумент.

Накрыли эмоции.

– Долг выше любви? Довольны результатом?

Наклонившись к самому её уху, он интимно прошептал:

– Теперь доволен.

Алия вздрогнула от скользнувших по спине широких мужских ладоней. Почему она раньше не замечала, какой он? Жестокий, беспринципный человек, ставящий себя выше других?!

Вырвавшись из его объятий, жрица присела в реверансе:

– Позвольте откланяться. Меня вы не получите!

Глаза аристократа потемнели от гнева.

– Неблагоразумный вызов, Алия. Помни, ты – Хвори.

«Забудешь тут…»

– Мне решать: принимать или отвергнуть Зов. – Она приторно улыбнулась. – Ваши проблемы весомее. Оставшись без моего согласия, вы до гробовой доски будете хранить целибат. Позор для мужчины, не находите? – добила насмешкой.

Под сводами бальной залы зазвучала новая мелодия. Яркая, воодушевляющая, идущая в противовес угрожающему шипению:

– Я тебя услышал, Алия. Но не забывай, ты на моей территории!

– Ох-ох, – разбил гнетущую атмосферу подошедший к ним Серго Вист. Его открытое добродушное лицо не вязалось со словами: – Решил всех женщин под себя подмять? Надорвёшься, братец!

– Пришёл-таки? – отозвался герцог.

Братья были не похожи. У старшего узкий костяк, жилистое тело, утончённое лицо, тёмные глаза и волосы. Младший в противовес плечист, чуть полноват, открытый, голубоглазый, светловолосый. Но характеры у обоих…

– Пропустить такое событие? – парировал Серго. – Не обессудь, братец. Как мне ещё задетую гордость тешить? Пускай твоя дражайшая помучается. Будь она некогда смелее и не пойди на поводу у папочки, не было бы всего этого фарса.

– Полегчало от её мучений? – неприятно полюбопытствовал герцог.

– Знаешь, не особо, – признался собеседник. – Когда она приползёт к моим ногам с мольбами о прощении, тогда, возможно…

– Копай, но не зарывайся! – исчезла мнимая доброжелательность Оло Виста. Голос его стал колючим и резким. – Калин не твои постоянные приблудные девицы.

– Что не приблудная, само собой.

– Враждуйте сколько влезет пока мои интересы не затронуты. Ясно?

– Угу… Мисс Сейт, – переключился Серго на более приятную визуаль, – потанцуем?

Прежде чем Алия нашлась с ответом, Оло Вист схватил брата за плечо, сильно сжал, и буквально уволок прочь из залы.

«Хвала Богине!» – выдохнула девушка. Неприятное чувство, оказаться между молотом и наковальней. Серго Вист и раньше злил старшего брата, но в её сторону никогда не смотрел. С чего сейчас?

Глава 4

Кабинет бывшего главы дома Вистов, часто используемый нынешним для диалогов тет-а-тет, напоминал коморку светлого мага: много прикладной атрибутики и мало личных вещей. На парящих полках, в солнечном свете блистали хрустальные шары связи с гравировкой элитной мастерской, редкие свитки стихий и артефакты под сферической защитой, пара ритуальных кинжалов. Большая часть диковинок принадлежала деду, невесть где топчущего тропы в компании своих иномирцев. Все дела родовые, как водится, свалились на плечи старшего отпрыска. Недовольного не только положением вещей, но и младшим братом, который никак не угомонится.

Серго вальяжно упал в кресло и раздражённо скривился.

– Всё веселье обломал, чокнутый собственник, – бахнул стаканом по столу и, дотянувшись до графина с бренди, наполнил и опорожнил содержимое. Опустевшим вместилищем отсалютовал личному Дознавателю, чьи опущенные брови и грозная визуаль – признак нравоучений. И кто признает за обликом цивильного относительно молодого главы, пусть злющего, кровожадного зверя? А надо! Когда что не по нему, зверь и есть! – Живу или покойник? – поинтересовался Серго.

Вокруг герцога взметнулось и осело изумрудное пламя.

– Тебе к праотцам захотелось?

– Не особо.

– Но продолжаешь по краю ходить.

– Ой ли, – выдал губки бантиком двадцатитрехлетний отпрыск. – Неужто признал мою мужскую силу?

– Я в ней сомневался?

– Однозначно!

– Количеством состоятельность не измеряют.

Серго назидательно поднял палец.

– Мужчина сыт постельными победами! Хотя я редкий гость в постели, да. Всё у стеночки и…

Где именно, осталось невыясненным, ибо он застыл, когда в кабинет быстро вошла встревоженная Калин – герцогиня, по моде разодетая и увешанная драгоценностями.

«Нужно содрать с неё тряпки и хорошенько отшлёпать по упругой заднице! – облизал губы младший Вист. – Себе в удовольствие, ей в наказание».

Оглядев братьев и поняв, что буря ещё не разразилась, Калин напряжённо спросила:

– Что стряслось? – взгляд направлен на виновника конфликта, причину возникновения которого она пропустила, общаясь с подругами.

– Я решил приударить за его жрицей, – незамедлительно плюнул ядом Серго, и усмехнулся расстройству невестки. – Она мила, не находишь? Светлые волосы, широко распахнутые глаза и манящие веснушки… Упустить – преступление.

– Всё сказал? – от мировой Оло Виста и следа не осталось. Потемневшее изумрудное пламя всколыхнулось вокруг напрягшейся фигуры. Того гляди, разразится капец!

– Жаль, что не всю потрогал, – усмехнулся Серго, подливая ярости в магию брата. Теперь поверх зелёного блуждали ало-жёлтые искры. «Давай, Оло! Сорвись!» – скрестил пальцы на удачу младший.

Калин судорожно выдохнула:

– Она ведь жрица!

– Незадача, да? – усмехнулся деверь. – Но ведь в «поясе». Подмять под себя милое дело! – облизнулся. И сузил глаза. – Что мы всё обо мне, дражайшая. Тебе по положению пристало закатить скандал. Супруг – изменник, как-никак. Чего строишь из себя слепо-немую? – разозлился на любовь своей жизни, которую не впервой желает собственноручно придушить.

Особенно услышав светски-покорное:

– Если мой супруг желает…

– Ой, заткнись! – прорычал младший Вист. – Прикажет под другого лечь – пойдёшь и сделаешь?

Калин глянула на Оло, на Серго, поджала губы. Выдохнула:

– У алтаря я обязалась следовать за супругом, – вздёрнула подбородок. Её Светлость приказала себе не реагировать на неприятие и брезгливость любимого. С непреклонностью добавила: – В своём стремлении меня задеть, ты опустился ниже некуда. Истаскался, множа сомнительные связи. Рада, что из двух братьев выбрала достойнейшего! – не сдержавшись, заявила запальчиво и нервно сцепила пальцы рук.

– Ещё бы! – зло фыркнул отверженный, тяжело поднимаясь с кресла. Он обошёл низкий столик, остановился, заложил руки за спину и тоном Дознавателя выдал: – Вы, Ваша Светлость, занимаете крепкое положение в обществе, знаменуетесь матерью наследника, освобождены от супружеского долга – муж в койку не тащит, развлекаясь на стороне. То-то вы благоволите жрице. Паршивой была первая брачная ночь? – вопросил с въедливой издёвкой.

Вздрогнув, Калин невольно напряглась. Но парировать не успела: появившийся в руке герцога меч замер в опасной близости от шеи Серго.

– Ярись, сколько влезет, но меру знай! – процедил он.

– Давай! – подначил тот и шагнул навстречу. Остриё резануло по загорелой коже, выступила кровь.

– Ваша Светлость, не надо! – взмолилась Калин, намерено используя официальное обращение. Оло так быстрее реагировал.

Глянув на неё, трясущуюся от страха, он про себя вздохнул – не впервой, – и рассеял клинок.

– Идём! – взял именинницу под руку и потянул за собой. У выхода обернулся, полоснув по младшему ледяным взглядом. – Сегодня на глаза не попадайся. Иначе быть беде, – предупредил, и громко хлопнул дверью.

– Опять сдержался, проклятый Оло! – Серго ладонью размазал кровь по шее. – Да прикончи меня, наконец! – простонал в ярости. Стремительно шагнул к графину, плеснул бренди в стакан и, залпом его осушив, швырнул в стену. Разлетевшиеся острые осколки резанули по столу, как вся ситуация по его сердцу. Год за годом, день за днём, час за часом травит душу яд безвозвратной потери.

Прошлого не изменить. Слабость не исправить.

Пробудись его магия в срок… Но нет, он «поздний»!

Пнув стол, Серго разъярился и смёл всё с отполированной поверхности. На пол глухо шлёпнулись книги и столешница, а графин разлетелся вдребезги, украсив ковёр иванских мастеров ребристыми кусочками, что засверкали ледяной отчуждённостью в свете парящих под потолком магических сфер. Воздух наполнился стойким и неприятно горчащим запахом алкоголя.

В отчаянье погрузив дрожащие пальцы в помазанные гелем светлые волосы, Вист запоздало в красках озвучил, куда Оло следует убраться. Было бы проще ненавидь он брата. Только, вот незадача, восхищается им, любит Калин. Поэтому брак этих двоих, не от любви великой состряпанный, что кость в горле.

– Следовало принять помощь Кларисс, когда та предлагала, – малодушно прошипел он, какой раз сожалея, что отказался от предложения подруги детства, на данный момент являющейся Эпэлэ Храма Амунаи.

К её услугам он впервые прибегнул за месяц до замужества Калин. Безумие, рождённое растоптанными чувствами, чуть не довело до беды. Не помоги Кларисс ослабить его боль с помощью иллюзий, он бы свихнулся. Но однажды она и вовсе заявила:

– Сколько продолжишь с миражами играться? Женщина из плоти и крови намного лучше. Не пора ли уже действовать? – поинтересовалась, сидя в кресле.

Поднявшись с измятой кровати, на которой забавлялся с иллюзорными девицами, он в чём мать родила направился к гардеробной. Вынув зелёный халат, надел и туго затянул пояс.

– Ты о чём? – спросил.

– Мы можем помочь друг другу. – Грациозно поднявшись и приблизившись к прикроватному столику, черноволосая жрица взяла графин с бренди. Убрав каплевидную крышку, налила немного янтарной жидкости в рядом стоящий стакан, затем протянула ему. – Ты хочешь заполучить Калин Арже. Я – твоего брата. Объединившись, мы преуспеем.

Взяв стакан, Серго хохотнул.

– Давно знал, что ты к нему неровно дышишь. Ещё когда мы пешком под стол ходили. Это твоё «Оло мой! Не подходи к Оло!» Ненормальная Кларисс, – хмыкнул он. – С магией Хвори тебе даже думать о браке с моим братом не стоит. Как у вас там эта хрень с образованием пар называется? Зов? Вот и жди свой!

Внешне Эпэлэ не выказала раздражения, хотя слова её задели.

– Даже если всю жизнь буду носить магическую защиту, мне нужен только Оло!

– Ну-ну, – издевательски протянул младший Вист. – Нужно было стать Шальэ, чтобы лапать моего братца. Ах, да! – Словно только вспомнив, в душу иллюзорной жрицы он плюнул ядом. – Прикасаемые – особенные. Ты не доросла.

– Скоро девица Арже перед другим ноги раздвинет, – ответила ударом на удар Кларисс Мувиа. Имея высокородное происхождение, из-за треклятой древней магии она лишилась всего. Великосветских балов, обожания кавалеров, законных прав в постели Оло, которому была обещана в жёны с младенчества. С появлением магии Хвори её мир рухнул. Будь всё проклято!

Взгляд Серго заледенел.

– Следи за языком, Кларисс.

– А то что? Думаешь, через пару месяцев новоиспечённые молодожёны будут мирно в кроватке лежать? Я тебе помощь предлагаю. Объединив силы, мы получим желаемое. Решай. До свадьбы есть шанс всё изменить, а после… – жрица выразительно пожала плечами. Мол, и так ясно…

***

Серго отверг предложение. Даже когда ярился, ранил своим поведением и ядовитыми словами Калин, не смел оспорить её выбора. Да, дурёха пошла на поводу у папочки-диктатора, выйдя за молодого главу дома Вистов. Да, забеременела после первой брачной ночи и теперь до самой смерти связана с супругом общим ребёнком…

Ненавидь он всех, было бы легче. Только любя Оло и Калин, израненный каждым прожитым днём, вопреки обстоятельствам боготворит и их ребёнка – своего племянника: непоседливого малыша, столь похожего на мать изгибом бровей и ясным взглядом.

– Будь всё проклято! – простонал Серго.

И покинул дом, собираясь забыться в объятиях очередной вышколенной куртэзе элитного борделя «Алая Капля». Выпивка и женщины – якорь, не позволяющий сорваться. Пусть он попрал свою гордость и моральные качества! Лучше быть беспутным, чем злонамеренным.

Вопреки стремлению, до «Алой Капли» он так и не добрался. Чутьё повело к таверне «Кайчан», где собирались низшие слои общества. Заняв комнатку за нишей и дожидаясь заказ, в щель между потрёпанными занавесками он наблюдал за разношёрстной публикой. Ущербные на голову аристократы появлялись тут инкогнито. Но их выдавали надменность и высокомерие к окружающим. Шваль высшего света, отмеченная с рождения печатью какого-нибудь именитого рода, любила пощекотать себе нервы, соря деньгами и принуждая к плотскому нищенок из ближайших трущоб.

Здесь бывал и отец Калин, Гастинг Арже. Он развлекался с местными доступными, завязывал сомнительные связи, проворачивал неясные тёмные делишки. Делал это, скрывая свою личность под налётом магии.

Серго хоть и «позднее дитя» – магия в спячке – порой видел сквозь магические маски. Распознавал истину, когда другие верили лжи. Только не понимал, что задумал Арже, поэтому хотел докопаться до сути. Нанял нескольких людей, сам вёл тайное расследование. Всё ради Калин и её будущего.

Давным-давно Гастинг Арже принуждал дочь выйти за старика-маразматика, даже угрожал, хотя чем именно, Серго до сих пор не знал. Её слова: «Я не могу рисковать. Прости!» – были последними, прежде чем появилась заметка на первой странице элитного издания о помолвке герцога Оло Виста и Калин Арже.

Воспоминания… Опять породили в душе злобу!

Под отбрасывающим свет магическим светильником человеческая тень пошла волнами, резко вытянулась, стремясь вырваться за рамки, и, обессиленная попыткой, вернулась в первоначальное состояние.

– О, мой господин!

Серго вздрогнул от восторженного восклицания. Сквозь прорезь бурых занавесей вплыла эффектная блондинка в прошитом серебряной нитью платье. Магически обработанном и дорогом.

– Женю? – злость схлынула, осталось недоумение.

Куртэзе «Алой капли» не по сану якшаться со сбродом таверны. До снобизма вышколенная мисс – дорогая штучка. Он часто задавался вопросом – не дочь ли она обедневшего аристократа? – но дальше праздной мысли дело не шло. Достаточно, что услужлива, когда необходимо. И пусть с пунктиком «секс только в постели», своей умелостью с лихвой компенсировала горизонтальное однообразие.

– За вами пришла, – присела Женю лю Сон в глубоком реверансе, приковывающем взгляд к откровенному декольте с аппетитной ложбинкой между грудями.

– Так уж за мной? – включился в игру Вист, вальяжно откинувшись на спинку сидения и сложив руки на груди. Его похотливое внимание задержалось на предложенном ястве, скользнуло к бёдрам, скрытым несколькими слоями юбок. – Вижу, ты с приёма? – отметил.

– Всё вы подмечаете, – кокетливо протянула девушка, выпрямившись и приняв картинную позу. – Кларус выводил меня в свет, – наморщила носик, хотя её тщеславию льстила возможность обвести вокруг пальца аристократок, не догадывающихся, что перед ними куртэзе.

Кларус – парнишка со связями и дамокловым мечом в виде нежеланной женитьбы. Он уговорил Женю заделаться дальней родственницей некоего высокородного аристократа и разыграть влюблённость. Хотел выиграть полгода на подготовку побега в техногенные земли. Была у него мечта, порицаемая роднёй, постранствовать в мире без магии и изучить тамошние науки.

– И, как светский раут?

Куртезэ артистично взмахнула ухоженной рукой.

– Жеманные дамочки не догадались! – Женю любила играть на публику, приковывать к себе внимание, потому постановочная роль «возлюбленной» её воодушевляла. – Я получила приглашения: два на званый вечер, пять на обеденное чаепитие и на пикник, что состоится через две недели.

– Пикник у Ано? – заинтересовался Серго.

Упомянутая аристократия – одна из четырёх ветвей, ныне составляющих единый императорский род. Говорят, до объединения королевств Ано славились своими пикниками, зваными вечерами под открытым небом, но уже несколько столетий они – отшельники. Редко собирают гостей, при дворе появляются при крайней необходимости. О роде их занятий малое известно. Приверженцы мощных магических артефактов, как и Арже, они лишены духовной магии. Взаимодействие с природными источниками силы для них важнее, чем для Висталей-Вистов-Висов или Грёжес. Поэтому родовое гнездо расположено в «Ущелье Пика» – название которого определяет глубину желаний и высоту устремлений.

Возвращая разговор в изначальное, Серго поинтересовался:

– Пришла забрать меня в «Алую Каплю»?

– В застенки? – Женю закатила глаза и обмахнулась рукой, изображая, насколько жарко в борделе, затем наморщила носик, демонстрируя, как претят ей едкие запахи спиртного и мужского разгула.

– И?

– Посетим вечеринку для избранных? – прошептала интригующе. Игриво облизала блестящие алой помадой губы, прикусила сочную плоть, томно выдохнула. – Вас ожидают отзывчивые девушки, отсутствие кроватей… Как любите, – смешок.

– Скидываешь меня в чужие руки?

– Что вы! Сегодня я изменю себе…

Женю отступила от занавесок. Прислонилась к исшарканной бурой стене. Ухоженными пальчиками левой руки приподняла до колен пышные юбки, скользнула под них правой и, откинув голову, картинно простонала.

Живая трепетная куртэзе.

Рассмеявшись, Серго поднялся, приблизился и под юбкой присоединив свою ладонь к её, заскользил ищущими пальцами по чулку к подвязкам, коснувшись ажурного края, ущипнул оголённую плоть. Двинулся дальше, нырнул под трусики…

– Господин! – притворно возмутилась «смущённая девушка».

Имитируя совокупление, он ввёл пальцы во влажные теснины, вывел, поигрывая.

– Позволишь взять в любом месте и позе? – прошептал ей на ухо.

Женю судорожно вздохнула. Мимолётный всплеск страха она скрыла весёлым смешком и ответным движением бёдер. Мужские пальцы снова погрузились в неё.

– Господин… Сегодня выполню любое ваше желание, – пообещала с придыханием.

Отстранившись и отерев пальцы о её нижние юбки, Серго распорядился:

– Веди!

Резкость никогда не смущала Женю. Чаще Вист был открытым, общительным, хотя во взгляде плескалась пустота. Опасное чувство.

Куртэзе одёрнула своё платье и глянула на мужскую тень. Та произвольно дёрнулась, а ведь светильник горел ровно. Неуютно поведя плечами, она приказала себе игнорировать увиденное. Магия опасна. Лучше расторопно выполнить поручение: привести Виста на тайный сбор и заняться с ним сексом в желаемой для него позе, невзирая на личное табу. Придётся переступить через ужасы прошлого, снова обнажённой встать у стены или на раскоряку на какой мебели и сносить всё, что…

Женю нервно вздрогнула.

Придётся вновь окунуться в кошмар. Ведь если выполнит все условия того человека, тогда её сокровище никто не тронет. Пусть Серго Вист хороший человек, она им пожертвует ради благополучия собственного ребёнка. Пожертвует не только им, но собой.

***

Ищейка Кара Фьёрк в полутёмном переулке поджидала свою добычу. А именно Серго Виста, чей потерянный несколько часов назад след смогла, наконец, унюхать. Сладкий аромат непробуждённой магии привёл к стоящей на окраине имперской столицы таверне «Кайчан».

Его Светлость Оло Вист обязал её следить за младшим братом. В его разгул не вмешиваться. Оставаясь в тени обезопасить, если потребуется.

И нужно было следовать наставлению! Но несколько дней назад она ослушалась, увидев Серго в компании двух господ и утончённой куртэзе. Любить гулящего паршивца – головная боль. Ещё хуже – любить на расстояние и с объектом сердечной привязанности не пересекаться лично.

Ничего удивительного, что в тот день она вспылила, воочию наблюдая за доступной красоткой, повисшей на руке Серго. По моде разодетая блондинка, чью высокую причёску венчали две бриллиантовые заколки, просто напрашивалась на хорошую трёпку. Кара возжелала изничтожить элегантную утончённость и расцарапать её холёное лицо, на котором раздражающе сияла обворожительная улыбка. Встреть на каком балу эту мисс милашество, вовек не догадаешься, что она из продажных.

В общем, Кара до такой степени взъелась на увиденное, что тем вечером, облачившись в откровенный наряд, проникла в бордель.

Пробраться в заведение незамеченной помогла личная особенность, позволяющая при необходимости быть видимой для одних людей, оставаясь вне поля зрения других.

Оказавшись внутри, она изучила пафосное убранство на предмет магических печатей и отметила, где топчутся охранники – всегда следовало знать с какими барьерами можно столкнуться и пути возможного отступления. И ринулась на второй этаж, куда некоторое время назад в сопровождении купленного развлечения поднялся младший Вист.

Глубоко вдохнув перед нужной комнатой, ищейка на выдохе проникла внутрь. Поспешно прикрыв дверь, прислонилась к ней спиной и несколько секунд, не мигая, глядела на ладно стонущую девицу, оседлавшую своего «клиента». Запрокинув голову, полностью одетая блондинка сладострастно насаживалась на нечто скрытое её юбками.

На лице Серго Виста прочно обосновалось безразличие.

«Что с ним?» – удивилась Кара.

И громогласно выдала:

– Не гоже, когда мисс старается, трещины потолка считать!

Куртэзе застыла. Серго моргнул, повернул голову, усмехнулся.

– Кто у нас тут? – ничуть не смутился своей наготы.

Небрежно отстранив блондинку, что спокойно одёрнула юбку и поправила съехавший лиф платья, он сел, являя дамам неудовлетворённое желание. Стоящее до неприличия прямолинейно.

Кара посмотрела ему в лицо. Нахальное лицо.

– Хочешь помочь? – спросил провокационно.

– Я – неумёха, – развела ищейка руками.

Хмыкнув, Серго натянул штаны, застегнул ширинку, слез с кровати, приблизился и тронул указательным пальцем магический знак на её щеке, частично выглядывающий из-под маски – она самолично его нанесла во избежание разоблачения.

– Новенькая? – спросил.

– Приходящая, – уточнила Кара и, дёрнув головой, отстранилась.

– У-у, редкий цветок, – выказал он возросшую заинтересованность.

Приходящие – мисс из высших слоёв общества, оказавшиеся в затруднительном финансовом положении. В «Алой Капле» они инкогнито отрабатывали заём – свой или семейный. Таких девушек метили сапфировой звездой, что наносилась мастером и им же выводилась, тогда как у постоянных куртэзе стояло пожизненное магическое клеймо. Разве что отыщется сильный маг, готовый пожертвовать десятью годами собственной жизни ради освобождения падшей женщины.

Взмахом руки Серго отправил восвояси блондинку.

Присев в реверансе, та подчинилась. Проходя мимо Кары, потеснила её плечом и молча выскользнула за дверь. В оставленном шлейфе запахов не было злости или раздражения.

«Лишена эмоций или их подавляет?» – озадачилась ищейка.

Какой-никакой должен запах присутствовать, она ведь живая. Впрочем, в заведениях, подобных этому, восприимчивость неуместна. Выбор невелик: либо магическое усмирение, либо личный самоконтроль.

В отличие от куртэзе, Серго Вист не скрывал свои порывы. Молниеносно притиснув Кару к двери, он широкими ладонями сжал её талию, надавливая пальцами медленно заскользил к ягодицам, оценивая, примиряясь. Довольно хмыкнув, резко притянул за бёдра к своей восставшей плоти, распирающей ширинку. Толкнулся сильнее в слои юбок, недовольно прорычал, что ей пристало разоблачиться.

Брезгливо поморщившись, Кара не осталась в долгу.

– От вас несёт другой женщиной.

Притиснутая к мужскому возбуждённому телу, она спокойно выдержала колючий взгляд.

– Ступай прочь! – ожидаемо оттолкнул её Серго.

– Пригласить замену? – услужливо предложила Кара. И прежде, чем прозвучал ответ, выразительно глянула на его ширинку: – Болит, наверное?

– Ты… – скрипнул он зубами.

– Да?

– Прочь! – прорычал зверем.

– Совсем? – уточнила Кара, иронично вскинув брови.

– Хочешь под меня лечь? – он повторно притиснул её к стене и повёл бёдрами.

Кара вывернулась. Её глаза в прорезях маски смеялись.

– Кто знает? – присела в реверансе и быстро ретировалась.

С того дня с младшим Вистом она не виделась. С её стороны было ошибкой пойти на сближение. Ошибкой прикинуться продажной, пусть и приходящей. На почве разврата отношения не построить. Особенно с мужчиной, одержимым прошлыми отношениями. Его разбитое сердце, израненное шипами предательства, с каждым днём обгорало и покрывалось сажей. Чтобы добраться до светлых чувств, нужна мягкость, усидчивость….

На пороге таверны «Кайчан», наконец, показался Серго. Кара отбросила лишние мысли. Прищурилась, приметив рядом с ним уже знакомую блондинку. Сегодня от неё исходил запах горечи, а её спутник благоухал ожиданием.

Раздражённо мотнув головой, ищейка незримой тенью припустила следом. По переплетению замызганных проулков бедных кварталов, по ухоженным тротуарам улиц зажиточных торговцев, мимо статуи магического манускрипта на малой площади столицы, к череде небогатых построек, в одной из которых парочка и скрылась. Вокруг дома ничем не пахло, но на мгновение через открывшуюся дверь Нэха учуяла необъяснимое.

– Тёмная магия? – прикусила она губу. – Барьер?

На поверку барьера не было, но попасть в дом она так и не смогла. Даже по ступеням не поднялась, всё время оказываясь в начале лестницы. Похоже на заклинание сдерживания. Только почему без запаха? Кое-кому этот нюанс точно не понравится.

Глава 5

В доме Вистов ситуация тоже складывалась не лучшим образом. Сразу после ухода из главной залы герцога с Серго, Вольг Офью заявился в запризрачной форме. Схватил под локоть Алию и уволок за пределы залы. В тишине заваленной утварью коморки зло прорычал:

– Объяснись!

Загорелый и светловолосый Вольг не навещал сестру в обители. Алия впервые с ним столкнулась. Второй по старшинству ребёнок Скелии Офью. Порой угрюмый, бывает улыбчивый. Сейчас злой и озадаченный. Воспоминаний его сестры достаточно, чтобы не попасть впросак, но как взять в толк, какой ясности он требует? Может бушует из-за давнего письма? Розалия тогда надиктовала, а она отправила.

Затянувшееся молчание взвинтило Вольга. Девушка чуть не вскрикнула, когда его пальцы резко сжались на её локте. Дыхнуло удушающей агрессией.

– Я получаю от тебя известие, что ты возвращаешься домой. Мы с Агьес готовимся выдернуть тебя из образа жрицы, заметь, в обход материнскому произволу, пичкаем гостевой дом сотней печатей, а ты отправляешься прямиком к Висту?!

Алия облизала губы. Скелия Офью скрыла от семьи, что упрятала дочь не под личину, а внутрь другой личности. Выкладывать правду чревато.

«Как Розалия с братом общалась?»

– Ты же ненавидишь герцога, – понимающе усмехнулась Алия, подражая той, что насмешкой часто сглаживала резкость старшего.

– Ненависть – громкое слово, – парировал он. – Тебя не касаются наши разногласия!

Выдернув руку из жёсткой хватки, Алия пропела на выдохе:

– Карающим тоном вещал он истину…

– Хватит юлить!

Она обречённо выдохнула:

– Ладно… Нас повязал Зов.

Вольг красочно выругался. Цветасто, по-деревенски.

Яростно заклекотав: «Позор! Позор!» – из воздуха возникла нахохлившаяся фамильяра Крайка. Примостившись на ближайшей к ней полке, пёстрая пернатая раздулась в «талии» – перья встали дыбом, как иглы ёжика, – и осуждающе засверлила грубияна прицельным взглядом.

Её господин скривился лицом и отмахнулся.

– Уймись! – И снова переключился на «сестру». – Зов? И ты в качестве жрицы?

– Ске… Мама, – вовремя поправилась Алия.

– Никак не уймётся! Ей в нынешнем состоянии лучше звёзды на небе считать!

– Каком состоянии? – озадачилась девушка.

– Забудь! Какие планы у Виста?..

– Есть предположения?

– Розалия…

Угрожающий тон заставил её отступить. Обхватить себя руками, нервно закусить губу, потрогать медный чайничек, стоящий на полке, проинспектировать усидчивость прислуги – пыль не обнаружена. Лишь затем натянуто выдохнуть:

– Он верен своей супруге.

– Ожидаемо. Сделать из Хвори приблуду!

Старший брат Розалии никогда не скупился в выражениях. Он признавал краски жизни, но в некоторых областях видел только чёрное и белое. Особенно в брачном единстве, создании семьи и рождении детей. Для него супружество – пожизненное ярмо, а потомство – чушь несусветная, место которой за дальним горизонтом.

– Ты за кого меня держишь? – возмутилась девушка, с размаху ударив его в плечо и душевно наступив на ногу.

Отступая, зрелых лет мужчина по-детски шевельнул губами.

– Уймись! – снова это его любимое словцо. Только сейчас прозвучавшее в приказном порядке, словно она фамильяра по договору. И вдруг он миролюбиво спросил: – Что придумала?

– Побег.

– После необходимой ночи, надеюсь?

Алия удручённо подтвердила:

– Жить-то хочется!

Прислонившись спиной к стене, Вольг потёр подбородок. В отличие от душ усопших, он осязал материальный мир и его могли осязать, с ним связанные. Представители Офью, например. Или Алия, повязанная с Розалией.

– Побег побегом, но мать у нас властная, – он озвучил камень преткновения.

– Просто «властная»? – сыронизировала девушка.

– Мы с Агьез что-нибудь придумаем.

Золотые слова! Розалия столько раз их слышала…

– Мать вам не обыграть, – резюмировала Алия. Оглядев замкнутое пространство, забитое всевозможной сподручной утварью, даже нефритовыми свечами с резким запахом «сэйши» – магического растения предгорий, она сменила тему. – Что Агьез привело в имение Офью?

– Пятимесячная беременность, – поморщился тот, кто на дух не выносил детей.

В понимании Вольга младенец – катастрофа, малыш – бедствие, подросток – сущее наказание. Ребёнок любого возраста – головная боль и отмирание нервных клеток. Супружество и продолжение рода в его списке дел вообще не значились. Во-первых, презирал ограничения: отношения, что кандалы для висельника. Во-вторых, у Офью главенствовали женщины. И потомство – их прерогатива.

Алия улыбнулась.

– Агьес ищет заботы?

– Рок погряз в Нитях. Ему не до капризов. А маму ты знаешь: приласкает, нытьё выслушает, вкусностями накормит. Для Агьез родной дом – святая обитель. Не то что для нас с тобой.

Малоприятная и печальная истина. Невзирая на плаксивость, старшая сестра любимица их матери и всего семейства. И Вольг принимал и заботился об Агьес, но его тошнило от её вечного нытья. У неё ноготь сломался – трагедия. Локон лёг иначе – истошные рыдания. Эмоциональная барышня, выше некуда.