КОРОТКОМЕТРАЖКИ
РЫБА.
Часы показывали двадцать минут десятого.
Ребёнок склонился над тарелкой и вздрагивал от сотрясавших его молчаливых рыданий, по бледному лицу текли слёзы, губы дрожали.
«Ты не выйдешь из-за стола, пока не съешь эту чёртову рыбу!» – визжала она. – «Встань! Будешь есть стоя!»
Он поднялся, с испугом косясь на мать, и съёжившись, замер у стола. Слёзы уже ручьём струились по щекам и капали на остывшую еду.
Она бушевала, казалось ещё немного и она сама затолкает этот кусок рыбы ему в рот.
Вряд ли такой «картиной» можно было удивить или вызвать возмущение у людей её поколения. Подобное происходило везде и всюду, в сотнях домов и тысячах квартир, в эту минуту, в этот день, происходило раньше, и будет происходить в будущем. В её собственном, относительно счастливом и благополучном детстве, она частенько сиживала на кухне по несколько часов к ряду перед ненавистным супом и остывшей кашей, до момента, когда у отца заканчивалось терпение. И тогда, с присущей ему яростью, он окунал её лицом в еду или выливал содержимое тарелки ей на голову. Это
повторялось довольно таки часто, но не приносило положительных результатов, ни одна из задействованных сторон не делала выводы и не меняла манеру поведения.
И вот сейчас, спустя десятки лет, она проделывала тоже самое с сыном, как-будто забыв свои детские ощущения и даже не пытаясь вспомнить и проанализировать ситуацию.
Почему??? Потому, что так проще… проще заставить, сломать, подстроить под себя, под своё видение, желание и принципы. Потому, что так НАДО, так ПРАВИЛЬНО и так УЧИЛИ. Потому, что все мы РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА.
Наконец, устав сама и окончательно вымотав ребёнка, мать всё же сжалилась и отправила его спать, рявкнув – «И не забудь вымыть лицо и руки!»
Глядя в след удаляющейся по коридору ссутулившейся детской фигурке, она вдруг ощутила невыносимые стыд и боль, и … разрыдалась. Она рванулась к нему в детскую, села на пол возле кровати, обняла и затараторила сквозь слёзы – «Прости меня, пожалуйста… прости. Я не права. Я больше никогда не буду так поступать… обещаю. Я очень люблю тебя. Слышишь?»
«Я тоже люблю тебя, мамочка.» – ответил он, погладив её по волосам. И она заплакала ещё сильнее.
В их жизни было ещё много разных ситуаций, ссор и прощений. Но именно эта «РЫБА» отпечаталась в его памяти на всю жизнь, та самая «чёртова рыба», к которой он, даже повзрослев, больше никогда не прикасался, в каких бы вариантах она не была приготовлена и кто бы её не предлагал. Мать тоже ничего не забыла и стыдливо опускала глаза, каждый раз, когда сын, с усмешкой вспоминал этот случай.
СЕРЁЖКИ.
Петровский Пассаж всегда выделялся среди остальных торговых комплексов, был камерным, немноголюдным, с самыми дорогими магазинами. Стеклянный купол, мрамор, высокие гулкие галереи, барельефы и звенящая тишина – всё это восхищало и несколько пугало случайно забредших сюда гостей столицы. Это было место «для своих», завсегдатаями здесь была элита, «сливки общества». Именно они лениво прогуливались по бутикам, сидели за столиками в кафе, забегали ближе к вечеру, перед закрытием, забрать отложенные для них вещи и перекинуться парой слов со своим персональным консультантом.