ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ДЕНИСЫЧА

Заслуженный пенсионер намеревался выехать из города рано утром на дачу в Щурово, однако его электронный лакей Никита отчего-то не удосужился разбудить хозяина. Не услышал Иван Денисыч Щербак от него звонкого боя молотка об рельс, который был «зашит» в системе. Причиной явилось то, что в этот день было совершено хакерское нападение: не работал ни «умный дом», ни «умная улица», ни «умный город» и даже выше….

Татьяна Геннадиевна, супруга заслуженного пенсионера, та пробилась, правда, благодаря старенькому кнопочному гаджету, незарегистрированному системой. Она долго «долбила молотком об рельс», ― Иван Денисыч использовал тот же сигнал и на телефоне, ― пока он не взял свое устройство в руки.

Женщина ожидала, что Иван Денисыч находится в пути, хотела его подбодрить, но не тут-то было: двери подъезда были заблокированы, и он ради здоровья под музыку «умного дома» по заданию фитнес-гаджета бесцельно мерил шагами квартиру, увеличивая количество шагов.

Татьяна Геннадиевна была своеобразной особой ― она, наслушавшись и начитавшись в детстве рассказов, подобно Генриху Шлиману, в отличие от него, искала не «Гомеровскую Трою», а ― Эдем ― этакий божественный сад и для людей, и для «братьев наших меньших».

О нем ей когда-то, еще девочке рассказывала бабушка, тыкая пальцем в Библию, и Таня с нею соглашалась.

Ее школьная учительница Анна Ивановна, продвигавшая умного ребенка к поступлению в Московский институт, Эдем видела в Социализме и была против разрушения СССР.

Однажды она сказала Ивану Денисычу умные слова: «Зачем дважды наступать на одни и те же грабли?» ― и он с нею согласился. Однако Щербак, не раз задавал себе вопрос, а может ли построенный рай на земле принадлежать только людям? Ведь еще недавно СССР и был таким. А как же быть с «братьями нашими меньшими»? Они что не достойны находиться и жить в Эдеме?

Дети и внуки у Щербак были квадроберами и их друзья тоже, причем самыми разными и кошатниками, и собачниками, а один из них был без ума от среднеазиатских черепашек.

В новом райском саду, построенном после развала СССР, места хватало всем, так как на то время с помощью «искусственного интеллекта» был уже разработан и полномасштабно производился заменитель обычной еды ― «сухой корм» и не только для «братьев наших меньших», но и для людей, тоже. Благодаря ему на Земле никто уже не голодал, накормлен был даже народ стран Африки.

Этот корм был хорош, однако не всех удовлетворял ― морально, например, семья Щербак принципиально не ела его, а пользовалась плодами со своего огорода, пакетики ― свой дневной рацион она накапливала и отвозила на дачу и там отдавала кошкам: Желтой и Семе ― милым, ласковым созданиям.

Из-за недостатка участия государственных структур в жизни простых людей, ― не то, что было в СССР, ― много было недовольных. Претензий к этому искусственно созданному Эдему с частной собственностью хватало и у Ивана Денисыча депутата Государственной Думы.

«Искусственный интеллект», так называемый «ИИ» не должен быть купленным за границей, а непременно произведен у себя в стране, ― считал Щербак: ― Президент и Правительство не обязано полностью полагаться на умные машины ― это чревато серьезными последствиями.

А еще Иван Денисыч поддерживал свою супругу Татьяну Геннадиевну и ждал спасения от субкультуры квадроберов, неожиданно нашедшей широкое распространение в стране. Он был доволен, что даже Президент принимает участие и помогает выживанию на дальнем востоке амурских тигров.

Мы должны еще с пеленок воспитывать в детях любовь к «нашим братьям меньшим» и тогда возможно людям удастся «найти потерянный рай», ну если не найти то приблизиться к нему. Неплохо было бы взять и что-то из постулатов некогда утраченной и разрушенной страны СССР. Тот, кто не работает, должен полагаться лишь только на «сухой корм», а не пользоваться дополнительными благами.

1

Долго, чрезмерно долго лежал в теплой постели заслуженный пенсионер Иван Денисыч Щербак, не понимая отчего молчит пространство его большой квартиры, отчего не сотрясается воздух от резких металлических звуков? Неужели все еще длится ночь, нет пяти часов и время подъема не настало?

Он еще затемно собирался покинуть столичный город. Для него было, важно проснувшись со сборами не задержаться, иначе, прежде чем вырваться на широкую дорогу ― трассу, можно было попасть в скопление «коробейников» ― роботов ― этаких доставщиков горожанам продуктов и прочих вещей.

А еще ― везде и повсюду начинало скапливаться множество машин, управляемых автопилотами, развозящих наиболее щепетильных расфуфыренных дам по всевозможным рекламным витражам интернет-магазинов.

Желания толкаться в этой «каше искусственного интеллекта» у Ивана Денисыча не было: нервничай после и переживай, прежде чем ощутишь простор и свободу, оторвешься «от мании машинного преследования».

А такое с Иваном Денисычем уже однажды случалось, когда он накануне поздно лег и отправился в дорогу, как следует не выспавшись, то есть совершенно никакой.

Одолев более ста километров пути, пенсионер, перевалив через мост за Угру, отчего-то вдруг остановился и минут двадцать-тридцать стоял, прислушиваясь, его трясло:

– Неужели я попался, ― шептал он сам себе и не мог успокоиться до тех пор, пока не сообразил, никто за ним с мигалками и сиреной не гонится, никому он не нужен и может продолжить свой путь.

Забравшись в автомобиль, он завел двигатель и тут же торопливо включил «антирадар» ― этакое устройство, ― гаджет, приобретенный им однажды по случаю в Тушино на черном радиорынке.

Оно не позволяло системам наблюдения за порядком регистрировать транспортное средство и идентифицировать, находящихся в нем людей, а еще спасало от облав служб правопорядка на дорогах.

В Щурово семейство Щербак обычно ездило инкогнито, то есть, почти всегда, оставаясь «в тени».

Иван Денисыч был не простой пенсионер, а заслуженный ― значит работающий и оттого не хотел «кричать на весь мир»: смотрите, вот я где! ― Делать это он считал незачем.

То, что от него и от супруги Татьяны Геннадиевны требовалось выполнять при нахождении в городе, например, присматривать за работой системы и качеством выполнения ею всех необходимых функций, дабы избежать сбоев, выполнялось дочерью или же сыном.

Их взрослые дети через систему «умный дом» всегда имели доступ в квартиру. А уж если Иван Денисыч Щербак незамедлительно должен был по работе находиться дома, то ему не представляло большого труда забраться в машину и в тот же день оказаться в Москве.

Для того чтобы хорошо отдохнуть: мужчина не торопился подхватываться раньше срока, у него в спальне царила темнота и безмолвие, поддерживалась нужная температура, влажность, распространялись специальным устройством легкие запахи луговых цветов и трав.

Все это было искусственно создано системой «умный дом». Для хорошего сна то, что надо.

Сколько можно ждать? ― недоумевал Иван Денисыч, выйдя на миг из состояния забытья: ― Что некому взять в руку молоток и раз-другой ударить по застывшему на цепи рельсу? Таковой у хозяина квартиры был в наличии и, прикола ради, висел в коридоре под потолком.

Правда этим примитивным устройством почти никто не пользовался. Однажды акселерат-внук Артем ― сын дочери Елены, да и то, неожиданно получив от родителей хороший нагоняй больше уже к нему не подходил и лишь только изредка посматривал издали.

Могла, разозлившись на Ивана Денисыча: такое не часто, но происходило, схватить молоток и в сердцах долбануть по рельсу Татьяна Геннадиевна ― супруга заслуженного пенсионера, но на настоящий момент, она находилась далеко от Москвы, ― на даче в Щурово и оттого это было просто нереально.

Одна надежда у хозяина квартиры оставалась лишь на систему «умный дом»: не зря же все помещение, довольно обширное, сверху донизу было напичкано электроникой. Она должна была в нужный момент известить и поднять Щербака на дыбы, ну что того коня перед препятствием.

При покупке этого довольно суперсовременного устройства в приложении программы уже имелся обширный арсенал самых различных незатейливых мелодий, но оттого, что Иван Денисыч в отведенное для сна время их отчего-то игнорировал или же если и откликался, то слабо, он не поленился, и однажды при установочно-наладочных работах системы сразу же добавил в память «искусственного интеллекта» звуки с резкими нотами металла.

Сделать запись ему помогала Татьяна Геннадиевна. Она в ожидании того, что это допотопное сооружение наконец-то будет мужем снято, с упоением колотила по рельсу самыми различными предметами, а он, отдавая ей нужные распоряжения, писал и писал, затем долго все это прослушивал, редактировал на компьютере, после чего отобрав нужные файлы, перенес их в базу данных «умного дома», а еще вдобавок Иван Денисыч для своей системы выбрал новое имя.

Теперь «умный дом», заслышав голос хозяина квартиры, должен был откликаться словами: «Да, барин!», «Слушаю!», «Весь во внимании», ― и что важно непременно мягким мужским голосом ― баритоном и только на имя: «Никита», причем игнорируя все другие, даже сказанные «этим самым барином» в порыве гнева или же шутки ради, а на обращения супруги Ивана Денисыча: «Да, барыня!», «Будет сделано барыня!» ― приятным женским сопрано.

Татьяна Геннадиевна очень долго копалась в больших и малых книгах, лазала во всесильном Интернете, а затем неожиданно плюнула и остановилась отчего-то вместо имени, на отчестве ― «Петровна».

Для Ивана Денисыча это было странно слышать от супруги. Он недоумевал, с чего бы?

Хозяин относился к айти-технике несколько с пренебрежением, по-панибратски, считал, что она как бы хорошо не работала, не должна возвышаться над человеком и даже при наличии создателя, а не группы специалистов, ― иметь отчество, ей достаточно имени или же какой-нибудь звучной клички.

– Вот, у Пушкина был слуга, ― звали его Никита. Он не утруждал барина и неплохо исполнял свои обязанности. Я думаю, мой лакей, с таким же именем тоже должен справляться, ― сказал он однажды Татьяне Геннадиевне, ― нечего баловать слуг, даже электронных.

Супруги Щербак просмотрели не так давно, вышедший на экраны страны фильм: «Натали и Александр» и были от него в восторге. Правда, Татьяна Геннадиевна не взяла из него имя горничной, а стоило.

Для настройки электронного лакея Иван Денисыч не поленился и загрузил в память «умного дома» произведения Александра Сергеевича Пушкина, а еще добавил сведения из его недолгой жизни.

Прежде чем внести «отчество» в память системы заслуженный пенсионер ни один раз переспросил у супруги, после чего, услышав от нее жесткий голос: «Я же тебе сказала: Пет-ров-на!» ― тут же выполнил требование, а про себя подумал: ― Неслучайно все это, наверняка, оно было однажды принесено ею «вместе с детскими тетрадками на проверку» со школы. Достал кто-то Татьяну Геннадиевну, вот и хочет как-то свое неудовольствие выразить».

У знакомых семьи Щербак, имеющих систему «умный дом», имена лакеев тоже были не из простых. Мужик с восьмого этажа супруг медички, к которой обычно «весь подъезд» бегал за таблетками, назвал своего электронного слугу Пифагором, ― наверное, от того, что в детстве с удовольствием складывал цифири, ― и ничего, чрезмерно им доволен.

Теперь у них этот древнегреческий ученый и философ один из членов семьи. Однажды Иван Денисыч, побывав у соседа в гостях, при распитии бутылочки виски, привезенной им из Шотландии, скрупулезно проверял лакея на знание математики ― ну, что тот Нобелевский лауреат.

Заслуженный пенсионер с семнадцатого этажа ― коллега Ивана Денисыча, ― известный на весь дом вначале как изобретатель, получивший во времена СССР государственную премию, а уж после как отъявленный «собачник», ― тот дал «лакею» имя, своей любимой легавой, однажды оторвавшейся с поводка и погибшей под колесами машины на автопилоте.

Это имя у него, среди двух других кличек собак, было на самом первом месте. Оно и понятно, он на легавой зарабатывал в интернете баллы: вел блог, имел множество разновозрастных подписчиков ― людей, желавших онлайн-общения с этими млекопитающими.

Были и такие которые «не парились» и тут же, недолго думая, оставили себе первоначальное всем известное имя ― «Алиса». Оно ― отчего-то, при производстве этих систем у нас в стране, перекочевало из начальной американской версии «умный дом» хотя она уже была чисто российской.

Некоторых само слово «Алиса» заедало, не исключением являлось и семейство Щербак, по этой причине они, хотя и тянулись ко всему новому, но не сразу согласились на установку «умного дома», лишь после того, когда им было предложено имя изменить по своему усмотрению.

Добавленные хозяином изменения в систему стали приживаться, например, запись звучания рельса особенно в купе с другими ― фоновыми, подобно симфоническому оркестру, была способна на многое.

Для Ивана Денисыча то, что надо. Он не раз проверял ее на себе, не просто так, а когда это было ему необходимо, и всегда без задержки подскакивал, даже глубокой ночью.

Она стала неплохой альтернативой примитивному устройству из двадцатого века: молотку и рельсу.

Правда, заслуженный пенсионер убирать его не захотел: ― «Пусть будет!» ― вот его слова. Нравились ему всевозможные раритеты. Не развалил же он на даче в Щурово обычную русскую печь, сложенную еще дедом, хотя на тот момент в доме уже имелось газовое отопление, неплохо себя зарекомендовавшее.

Промозглой осенью или же, приехав зимой на Новый год, чтобы отметить его вместе с братьями Николаем и Валерием, Щербак всегда находил время протопить печь, даже после долгих утомительных лыжных прогулок за огородом в сосновом лесу. Затем, прежде чем закрыть печную трубу, он подолгу смотрел на затихающие, колеблющиеся на углях языки пламени. Огонь, Ивана Денисыча успокаивал.

А еще заслуженный пенсионер очень любил, как когда-то в далеком детстве забраться на горячую печь, при этом он супруге, лишь только, ступив на ступеньку деревянной лестнички, сделанной отцом, говорил:

– Надо погреть свои «старые кости»!

– Ну, погрей, погрей», ― отвечала ему, слегка отвернувшись, чтобы спрятать усмешку Татьяна Геннадиевна.

Рельс с молотком мешал лишь только ей. Она, часто впопыхах ворвавшись в квартиру, нет-нет и стукалась о него головой. Но это уже были проблемы супруги, а не Ивана Денисыча.

Что интересно? Его ему преподнес сотрудник Ярославского института полимеров, впоследствии ставший на время проведения исследований добрым товарищем, человек с очень редким именем ― Ювеналий Валентинович, наверное, оттого его Иван Денисыч и запомнил.

Они долгое время работали вместе над заменой обычных стальных рельсов на пластиковые и с азартом определяли в лаборатории механические свойства материалов на образцах, анализируя полученные результаты.

Это происходило в то время, когда в стране «народ» отчего-то торопливо менял деревянные рамы в окнах на пластиковые, так называемые, «евро».

Фрагмент рельса был лично им тайно отрезан автогеном от испытываемой «железяки» ― и затем уже торжественно подарен Щербаку. Произошло данное событие прямо на вокзале. Наверное, оттого супруг на предложение снять его, не удержался и Татьяне Геннадиевне резко сказал:

– Не сниму, даже не заикайся мне о том!

Причина того, что ночь длилась долго и не собиралась плавно перетекать в утро оказалась не в остановке часов: хозяина «подвел» слуга Никита, это он отчего-то вдруг не запустил нужные файлы и не удосужился крикнуть: «Барин, вставайте!». Иными словами, в пять часов утра «довольно крутая» система «умный дом» не сработала. Заслуженный пенсионер зря на нее положился.

Обидно было то, что однажды прижимистый Щербак за нее очень много заплатил, использовав на тот момент почти все денежные средства, находящиеся у него на накопительной карте.

Правда, в будущем при упразднении электронных рублей и переходе в стране на единую рейтинговую систему оценки благосостояния граждан, он оказался в выигрыше: ничего не потерял, а еще и вошел в состав заслуженных пенсионеров. Для этого ему пришлось еще кое-что сделать для общего блага народа страны ― проявить чрезмерную активность, однако оно того стоило.

Не один год Иван Денисыч был очень доволен электроникой «умного дома», другими словами, своим «слугой Никитой», так как считал, что покупку сделал не с кондачка, а взвесив все «за» и «против», не забыв проконсультироваться с владельцами данных систем у себя в подъезде, а еще и с сыном программистом Евгением, отлично соображающем в айти-технике.

Мужик не любил хвастаться, но как-то не удержался и рассказал о своем приобретении ― «умном доме» одному из товарищей ― собачнику с семнадцатого этажа, может ― этого делать и не стоило бы. Наверняка, тот сглазил. Не иначе дорогу собака перебежала, ― не раз думал Иван Денисыч.

Однако здесь было что-то другое. О том хозяину квартиры стало понятно несколько позже.

Система «умный дом» Ивана Денисыча и его супругу Татьяну Геннадиевну просто вела по жизни. В ней было предусмотрено множество различной степени сложности функций, дающих возможность для пожилой пары составлять план действий на день-два, а то и более длительное время. А еще, хозяин мог себя чувствовать властелином: двух комнат, кухни, ванны, туалета, коридора и даже небольшой части территории за входной дверью, например, на лифтовой площадке, у мусоропровода и на лестнице до двери из подъезда.

Было время, в доме, вне стен квартиры, на ступенях у окон собирались одни лишь любители нещадно подымить цигарками, они «разводили грязь», оставляя на полу и на подоконниках окурки и пепел, но однажды с подачи Щербака и других активных граждан «домовой комитет» пересмотрел данное положение и ввел строжайший запрет на курение, после чего лестничные пролеты стали использовать по их прямому назначению ― для передвижения в случаях экстренных остановок лифтов, а еще как «терренкуры» для физических занятий жильцов.

Мужчина всегда находил возможность сразу же после утренней зарядки на ковре, спуститься по ступеням вниз, проверить свой ящик, ― ячейку, забрать из нее содержимое ― это, как правило, пакетики с сухим кормом один для себя и другой для супруги Татьяны Геннадиевны, ― и затем подняться в квартиру на нужный этаж.

При встрече с соседом он останавливался, здоровался и спрашивал: «Ну что? Тренируем сердечную мышцу. Я намерен сегодня еще ни раз проделать эту процедуру, а вы?». ― Тот в ответ кивал головой, затем они, немного постояв друг напротив друга и перекинувшись, словом, расходились.

Иван Денисыч спал неспокойно, со сновидениями, будто предчувствовал что-то нехорошее, он с нетерпением ожидал момента, когда прозвучит сигнал, чтобы тут же подхватиться, но его электронный слуга Никита отчего-то молчал, не давал «умному дому» команду.

Заслуженному пенсионеру обычно под утро снилась какая-то «грязь», так бы, находясь рядом, охарактеризовала, генерирующие его мозгом разнообразные видения, ― клипы, Татьяна Геннадиевна, не иначе.

– Ну, что ты говоришь, что за мысли у тебя? ― не раз парировал Иван Денисыч Щербак своей супруге: ― Разве эти черно-белые картинки-ролики ― обязательно плохи? Я, с тобой категорически не согласен! В них есть что-то и хорошее. Просто, я тебе не все рассказываю.

Одинокое тело, занимающее всего ничего, ― не был Иван Денисыч высоким, да и толстым тоже, ― средней упитанности, не более того, ― распластавшееся на большой двух-спальной кровати, в ожидании раннего подъема, крутилось то в одну, то в другую сторону, не находя себе покоя.

Что интересно? Мужчина, находясь в постели, никогда не выходил за границы своей, так называемой, «территории» даже если рядом не было супруги. Не могла она упрекнуть его словами: «Ну вот, развалился тут!». ― У него при любых обстоятельствах всегда оставалось для нее свободное место.

Татьяна Геннадиевна, первые часы спала, ну просто, как убитая, а уж затем очень-очень беспокойно. Казалось, что женщина, не управившись днем с подготовкой к своим длинным-предлинным урокам, занималась еще и ночью, хотя уже как год находилась на заслуженном отдыхе ― на пенсии и учебное заведение, если и посещала, то лишь для того, чтобы навестить коллег-подруг или же встретиться со своими бывшими учениками и узнать об их успехах в жизни.

Да, не отпускала ее школа, отработав в ней более тридцати лет с детьми с пятого по одиннадцатый класс, супруга Ивана Денисыча все еще находилась в ее стенах. Она ну, что, то приведение подолгу ходила по длинным-предлинным коридорам, в поисках кого-то или чего-то, заглядывала в классные комнаты, и неожиданно пробудившись, тут же вставала, затем, мелко семеня ногами, отправлялась на кухню.

Там Татьяну Геннадиевну поджидала «домовая система», то есть она попадала в руки к своей электронной служанке.

«Петровна» ― тут же, будто спросонья, мягким голосом ненавязчиво предлагала выпить стакан теплой воды, после чего, благодаря ей, «бывшая учительница», впав снова в полусонное состояние, возвращалась на свое место и тихо без шума, ложилась на кровать.

Щербак знал об этих причудах своей супруги и оттого на ее половину постели никогда не посягал. А еще Татьяна Геннадиевна в любой момент ночи, могла при необходимости согреться, воспользоваться большой частью шерстеного одеяла, оставленной ей Иваном Денисычем.

Хозяин дома давно уже мог бы покинуть свою московскую квартиру, выехать за пределы города и отмахать может даже сотню километров, однако все еще валялся в постели.

Ему бы не ждать набата системы «умный дом», а бросить взгляд на обычные настенные часы, находящиеся в спальне, ― между прочим, подарок тещи Клавдии Яковлевны, ― или же «тупо» крикнуть «на всю Ивановскую»: «Никита, который час?», ― и его бы «дом» тут же отреагировал, так нет же, он отчего-то молчал: «Ну, не высплюсь, ― думал Иван Денисыч, ворочаясь с бока на бок, не находя себе покоя ― так хоть отлежусь, дорога ведь дальняя».

Неизвестно сколько бы еще времени, заслуженный пенсионер находился в прострации, но наступил момент осознания, и он вдруг с ужасом подхватившись, как пчелой ужаленный, сообразил, ― опоздал.

Опоздал мужик не на один час или же на два, а довольно намного. Догнать упущенное время было просто нереально, даже если бы он не позавтракал, ― не съел кашу и не выпил бы кофе, а просто взял с собой в дорогу пакетик сухого корма и бутылку воды, не сделал бы зарядку и еще многое другое, что он обычно делал, когда отправлялся на дачу в Щурово.

День у Ивана Денисыча Щербака для поездки на дачу был окончательно потерян. Часы показывали почти десять. «Поезд ушел». Тут и думать было нечего. Не мог он схватить сумку и вперед.

Мужик никогда не выходил из дома, не сделав нужный набор утренних упражнений, а особенно в случаях, когда отправлялся в дальнюю поездку.

Дорога, длинной в шестьсот пятьдесят километров, «разломала» бы его. Без утренней зарядки выдержать восемь-десять часов за рулем для Ивана Денисыча было просто нереально.

Заслуженный пенсионер пользовался машиной с обычным двигателем внутреннего сгорания. Накануне он залил бензином бак «по полной», и рассчитывал, выбравшись из Калужской области добраться до Брянска.

Это означало бы, что значительная часть пути им успешно пройдена. Затем Иван Денисыч на автозаправочной станции залил бы еще раз бак машины, ― он даже знал где, ― не раз останавливался, ― там бы заодно и покушал, ― после чего до Щурово было рукой подать.

Иметь электрокар мужчина не желал, возможно, его устроил бы «навороченный», с небольшим запасом энергии, но со съемным аккумулятором: подъехал на заправку, рабочие пустой сняли, другой полный поставили и вперед. Но, такая машина очень дорого стоила. Ивану Денисычу была не по карману. А еще, пользуясь ею, можно было столкнуться с не предвиденными проблемами: не все трассы были оборудованы станциями для зарядки.

Автомобиль у Ивана Денисыча не был снабжен «автопилотом», хотя и имел много дополнительных функций. Хозяин был человеком, очень старомодным и считал все чрезмерные навороты баловством.

Из-за многочасовой утренней задержки двигаться по городу на его машине без полного управления электронной системой было чревато последствиями: находящиеся на улицах автомобили его бы просто «затюкали».

Они имели функцию общения друг с другом, чего не было зашито в «торпеде» машины у Ивана Денисыча, а значит, ему вряд ли бы удалось противостоять сговору, если бы таковой вдруг с их стороны присутствовал.

Мысленно, ругая себя и Никиту, управляющего «умным домом» за то, что он его не разбудил, хозяин по привычке торопливо оделся в тренировочный костюм, сходил в туалет, затем сполоснул холодной водой лицо и отправился в зал делать «свою гимнастику».

В комплекс входило с десяток упражнений общей длительностью на тридцать-сорок минут. Их количество не было постоянным. Оно из года в год увеличивалось. Иван Денисыч начинал с нескольких простых упражнений, но как он считал важных, наиболее полезных для спины: они в свое время спасли его от болей в позвоночнике и затем, подсмотрев из роликов просветителей от медицины, усложняя программу, добавлял новые, то одно, то другое.

Едва он уселся на раритетный старенький палас, купленный в свое время матерью Ивана Денисыча ― Надеждой Андреевной для внучки и внука, имеющий в семье из-за кругов на тыльной стороне негласное название: «писайте на здоровье», как из динамиков тут же полилась довольно громкая бравурная музыка.

В другой раз заслуженный пенсионер не обратил бы на нее особого внимания и преспокойно выполнял-бы все то, что обычно делал, а тут ― не выдержал и со злобой в голосе громко выкрикнул:

– Никита! Клод Дебюсси, ― затем повторил по слогам: ― Де-бюс-си! ― Динамики тут же умолкли:

– Понял, барин, ― и тихо с некоторой обидой буркнул: ― чай не дурак, ― а затем они вдруг снова воспрянули, правда, на этот раз откликнулись не только громко, но и с непонятной яростью в звучании. Наверное, этим действием Никита выказал хозяину свое недовольство.

Хозяин квартиры был человеком неординарным. Он неплохо разбирался в музыке, когда-то в детстве и сам «таскал за меха» вначале русскую гармонь, а уж затем и баян, подаренный ему, на день рождения отцом, ― любил придумывать вычурные мелодии и всевозможные композиции.

Правда, они были не четки и лишь создавали определенное настроение. А все из-за того, что не было тогда в Щурово музыкальной школы, хотя затем она на зависть парню появилась, но уже была ему без надобности, так как он на то время находился далеко от дома ― близ города Горького, ныне это Нижний Новгород, и добросовестно служил в рядах Советской Армии.

Щербак желал взбодриться прийти в себя, для этого ему необходимо было сменить свое паршивое настроение: «затоптать» его, ― отвлечься.

Он любил авангардистов ― гигантов начала двадцатого века, не только в живописи, но и в музыке. Иван Денисыч по возможности, как мог, посещал выставки неординарных художников, подолгу рассматривал их картины, а еще с удовольствием ходил на концерты, послушать музыку, любил джаз, так как он позволял исполнителям импровизировать, не избегал мужчина и какофонию позднего Шнитке. Состояние, будто кошки скребли по сердцу.

На данный момент это было то, что надо ― хозяин, на миг застыл и не удержавшись тут же вдруг резко изменил свое прежнее решение:

– Шнитке, ― крикнул он и удовлетворившись ответом электронного слуги Никиты:

– Будет исполнено барин! ― продолжил свою физзарядку.

Невероятно, как такое могло произойти? Он же четко дал Никите задание разбудить его в пять часов утра, не раньше и не позже, а тот отчего-то проигнорировал и команду не выполнил, ― сетовал заслуженный пенсионер. ― Может у меня уже едет крыша или начался старческий маразм?

Иван Денисыч неторопливо, на автомате выполнял упражнения, из-за дурных мыслей в голове музыка у него ушла на второй план и стала всего лишь фоном. Это понял и Никита, оттого незначительно снизил громкость раз, затем, не дождавшись реакции хозяина, другой.

Заслуженный пенсионер ждал от своей «системы» пространственных объяснений. Однако она молчала. Будто ничего и не произошло. Электронный слуга не считал себя виновным, и извиняться перед Иваном Денисычем не желал.

Торопиться владельцу «умного дома» было уже и не к чему, он изгибался на паласе, что тот уж на сковородке, выполняя свой комплекс упражнений чем-то похожий на йогу.

Закончил Щербак зарядку катанием по полу, и для того, чтобы хоть как-то «насолить» своему электронному лакею, бурчал себе под нос, используя из русского народного фольклора присказку бабы Яги: «Покатаюсь-поваляюсь, Терешечкиного мясца наевшись».

Пусть «сволочь» ищет в Интернете: кто такой Терешечка и зачем вдруг хозяину квартиры понадобилось отведать плоти данного типа?

«Поел мясца, будь оно неладно!», ― сказал заслуженный пенсионер, резко вскочил на ноги и отправился вон из квартиры. На полпути у самой двери он на миг задержался, ожидая услышать от Никиты в свой адрес что-нибудь этакое заслуживающее внимания, однако тот не проронил ни слова будто в рот воды набрал. ― Ну и пусть молчит. Никуда не денется, попросит еще прощения».

Мужчина прошел мимо лифтов, мусоропровода, добрался до лестницы, затем неторопливо побежал по ее ступеням, слегка опираясь на поручни, он собирался забрать внизу из ячейки пакетики «сухого корма» ― свой, а другой ― супруги Татьяны Геннадиевны.

Им снабжалось все большое население страны, независимо от ранга гражданина. Его ― получали не только министры, но даже президент. Никто из населения не должен был голодать.

Правда, Иван Денисыч и Татьяна Геннадиевна Щербак «это лакомство» не употребляли ― ну, ни то, чтобы брезговали, ― просто ни к чему было. Они имели в сельской местности дачу: хороший каменный дом на три окна и большой участок земли, на котором у них произрастали огурцы, помидоры, перцы, баклажаны, картофель, свекла, морковь и многое другое.

Хозяин прилично поднакопил этих самых пакетиков с «сухим кормом», пока две недели находился в городе, ― работал на благо страны, ― и собирался их все отвезти на дачу в Щурово для того, чтобы отдать бездомным кошкам.

Этой живности в селе хватало. Правда, ее было то много, то катастрофически мало так как в естественный отбор порой вмешивался всесильный прогресс: по улице сновали самоуправляемые технические устройства, случалось, что они неразумных животных нет-нет и давили. Такова жизнь. Ничего не поделаешь.

Мать Надежда Андреевна, когда была еще жива, не раз говорила сыну, что, если некому дать подаяние, покорми нуждающихся наших «братьев меньших». Они будут тебе благодарны.

И он кормил, вначале большую рыжую кошку, безвременно умершего лесника Петровича, которую назвал ― отчего-то Желтой, хотя это не соответствовало действительности, ― она была рыжей, а затем и, прибившегося кота Сему, рассыпая им еду прямо на крыльце, несколько в стороне друг от дружки.

Однажды, когда Иван Денисыч сидел с Татьяной Геннадиевной в беседке, и они пили с орешками чай, к ним, похрустев оставленным на крыльце «сухим кормом», неожиданно заглянула кошка, минуту-две выждав, она в знак благодарности облизнулась и пошла по своим делам.

– Ну, что ты думаешь, глядя на эту рыжую и очень довольную морду? ― спросил вдруг супруг.

– Не знаю!

– А я, знаю! У людей ― «сухой корм» ― намного лучше! ― констатировал Иван Денисыч.

Для кошек корм, которым угощали Щербак, был отличным лакомством. Заслуженный пенсионер, когда он заканчивался, в ожидании доставки оказией из Москвы, не раз это проверял, используя обычный для животных, приобретенный в Щурово.

Желтая и Сема ели его с неохотой. Еще бы, у них уже была выработана привычка к хорошему продукту.

В коричневатых, величиной с бобовое зерно «какашках», хватало не только белков, жиров и витаминов, но и всяких других полезных минералов. Он был сбалансированным и довольно приятным на вкус.

Домашние питомцы из-за него порой даже дрались между собой, так он был хорош.

Для примирения, Иван Денисыч кошку Желтую и кота Сему разводил по сторонам, подсыпая им отдельно ― дополнительно по пригоршне-другой корма и питомцы, тут же успокоившись, грызли, урча, но уже без «междоусобиц».

Забрав из ячейки свой пакетик с кормом и такой же, правда, несколько другого состава Татьяны Геннадиевны ― она ведь была женщина, Щербак неожиданно пожелал забросить их в машину, в коробку к остальным, но не тут-то было: подъезд отчего-то оказался заблокированным.

Мужчина, сколько не прикладывал палец к сканеру, открыть двери не смог, тогда он покрутился перед камерой, демонстрируя свой «фэйс», тот же эффект, затем подставил глаза, неимоверно тараща их, ― снова от системы никакой реакции, выждав минуту-другую, Щербак махнул наотмашь рукой и отправился по ступеням вверх, в свою квартиру.

– Ага, все ясно, возможно, мой Никита здесь и не виноват, ― сказал сам себе заслуженный пенсионер и тут же вдруг услышал голос системы: ― Не виноват, не виноват!

У Ивана Денисыча были неплохие зубы ― железные протезы, доставшиеся ему еще из прошлого века, и он мог бы тоже питаться, поглощая содержимое этих пакетиков: «народ» ими не брезговал, они были большим подспорьем для людей, выброшенных из потока жизни.

Заслуженный пенсионер не раз наблюдал прямо у подъезда как тот или иной индивид, горстями поглощает это все, запивая пивом или же сладкой «газировкой», однако сам он этой едой отчего-то не вдохновлялся. Ему с далекого детства было вбито матерью в голову, что для хорошей работы желудка необходимо кушать на завтрак, обед и на ужин вареное, иначе хана.

А еще, Иван Денисыч от друзей ― молодых мужчин, годами, питавшимися этими, так называемыми «фастфудами», не раз слышал жалобы, на отсутствие у них влечения к противоположному полу, женщины же при длительном употреблении «сухого корма» отчего-то не могли забеременеть.

Для завтрака заслуженный пенсионер готовил себе обычную овсянку на воде, правда, не только, но и использовал некоторые другие крупы с небольшим гликемическим индексом.

Иван Денисыч считал возраст, отведенный ему для поглощения вкусностей безвозвратно потерянным. Он, солидный мужчина, теперь должен был ― просто обязан, ограничиться лишь только полезными низкокалорийными продуктами, независимо от того какими бы они не были противными на вкус.

Хозяин квартиры еще с вечера перед сном, подойдя к плите-панели со встроенными емкостями для скорой варки первых, вторых и третьих блюд, выбрав одну из них литра на полтора, открыв крышку, засыпал нужное количество хлопьев, залил их водой и бросил шепотку соли. Этого было достаточно чтобы «умный дом» в нужное время приготовил ему горячий завтрак.

Вид овсяной каши у заслуженного пенсионера не вызывал восторгов, да и вкус был у нее «не ярким», но это нисколько не смущало Ивана Денисыча Щербака. Он, выложив неторопливо содержимое емкости в миску, забрался в морозилку достал из контейнера горсть клубники и бросил сверху, после этого, неторопливо размешав ложкой, принялся есть.

Довольство вызывало одно то, что «варево» не содержало стороннего сахара, а еще оно было в меру соленым. Для пожившего в свое удовольствие человека то, что надо!

За кашей тут же последовал горячий кофе, едва мужчина загрузил использованную миску в посудомоечную машину. Он был не сладким, с характерной для этого напитка горечью.

Заслуженный пенсионер предпочитал зерна арабики в меру жареные, правда, был не против и добавок горькой робусты. Для того чтобы эту самую горечь у напитка несколько снять он добавлял в чашечку немного сливок ― самую малость, или же молока дабы не испортить вкус.

Иван Денисыч Щербак долгое время не входил в число знатоков-гурманов этого напитка. Из года в год он пользовался суррогатным кофе ― быстрорастворимым, однако как-то раз, когда оно стало невыносимым, по совету дочери и зятя однажды приобрел кофе-машину и, сварив себе экспрессо, понял, как много терял.

Для дачи заслуженный пенсионер не осмелился купить дорогой аппарат и оттого чтобы не пользоваться растворимым кофе стал его варить в турке, придумав свой способ приготовления напитка.

Процесс начинался с того, что мужчина засыпал в емкость пять чайных ложек молотого порошка, а еще ложечку корицы или же щепотку перца, все это подогревал на малом огне. Затем Щербак заливал грамм пятьдесят холодной воды и, помешивая ложкой, доводил до кипения, тут же добавлял очередную порцию жидкости и так постепенно до заполнения турки.

Напиток ничуть не уступал приготовленному с помощью кофе-машины может даже в чем-то его превосходил.

Заслуженный пенсионер сидел на кухне за столом и наслаждался кофеем, при этом поглощал его из специальной чашечки небольшими глоточками, а еще не переставая, продолжал размышлять отчего не открылась дверь подъезда. Наверняка что-то случилось экстраординарное в городе и Никита, попросту зная о том, не стал его будить, дав хозяину возможность выспаться.

«Ну, а как же сухой корм? ― тут же задал себе вопрос Иван Денисыч. ― Он же в случае сбоя системы не мог просто так неожиданно появиться в ячейке. Это наверняка работа «коробейников», вездесущих роботов.

– Никита, ответь мне, в котором часу развозят гражданам «бомж-пакеты», тфу ты, «сухой корм»? ― задал вопрос хозяин квартиры.

– Сразу же барин, после двадцати четырех часов, лишь только начинают пустеть улицы!

– Все понятно, ― сказал скорее себе, чем электронному лакею Щербак. Значит, роботы-коробейники все развезли еще задолго до сбоя системы, иначе в ячейке было бы пусто.

– Никита, оповести меня, что творится в мире на данный момент? Есть ли какие сдвиги?

– Слушаюсь барин! ― ответил электронный лакей и принялся говорить о том, что еще несколько небольших стран: Албания, Македония, Черногория и Польша из-за недоверия к своим всенародно избранным правителям ― людям, отдали предпочтение «ИИ», то есть ― «искусственному интеллекту», а еще на выборах в Соединенных штатах с разгромным преимуществом победила партия «Слонов». «Ишаки» ― на этот раз проиграли и теперь в злобе кусают себе заскорузлые локти. ― Далее хозяину квартиры было уже неинтересно, и он тут же крикнул Никите: «Стоп». Это привело к остановке потока слов.

– Что же это, получается? ― принялся рассуждать Иван Денисыч: ― США, Китай, Индия, Россия и другие большие государства держатся двумя руками за свой суверенитет, а значит, пользуются каким не наесть, но своим ― ИИ, как называет «искусственный интеллект» Никита. А, «пузатая мелочь» ― страны с населением не более пяти десяти миллионов человек готовы им поскупиться. Они не в состоянии содержать членов Думы, Правительства и своего Президента с обширным аппаратом. А уж если те еще и воруют, то людям нет житья.

Далее фитнес-гаджет бесцеремонно «влез в голову» к Ивану Денисычу и сообщил ему о необходимости размяться, тот, подхватившись с табуретки: стульев у них принципиально в квартире не было, торопливо загрузил чашечку в посудомоечную машину и отправился из кухни в зал.

Это устройство похожее на часы было подключено к системе «умный дом» и выполняло много функций. Оно контролировало жизнедеятельность организма: общую температуру тела, давление, пульс, сахар и еще многое другое. При отклонениях, пусть и незначительных, медицинских параметров гаджет тут же требовал от хозяина тех или иных действий, например, немедленно принять нужную таблетку или же обратиться к домашнему врачу.

Заслуженный пенсионер слышал от своих друзей, что фитнес-гаджет способен на многое ― в экстренных случаях, например, при инсульте может даже вызвать больному машину «скорой помощи», а прибывшие врачи, имея через систему «умный дом» ключ доступа, беспрепятственно попадут в квартиру и окажут всю необходимую помощь.

Добравшись до зала, хозяин дошел до лоджии, поправив штору он, развернувшись, принялся нарезать круги, сделав несколько, вышел в коридор и затем, минуя межкомнатную перегородку, через дверь добрался до спальни и снова пошел на кухню, повторяя вновь и вновь свой маршрут.

Он нервничал. Эти его передвижения находились под пристальным взглядом светящихся желтых, что живых, ― изготовленных из особого стекла глаз тотема кошки Люськи.

Иван Денисыч, часто «бороздя» по квартире будто чувствовал их на себе. Они неотвратимо следовали за ним, вызывая то беспокойство, то успокоение.

Тотем был изготовлен из черного ― мореного дуба в виде горельефа и подарен семейству Щербак в благодарность за гостеприимство товарищем деревщиком одного из дальних родственников, приезжавшим однажды в столицу.

Тот так впечатлялся животным, что не удержался, подобрав необходимый материал засел за работу, долго вырезал и сделал его так, что сын Ивана Денисыча ― Женя, долго горевавший по поводу смерти своей любимицы, наконец-то успокоился и стал радостнее смотреть на мир.

Заслуженный пенсионер расположил деревянное подобие кошки в промежутке между дверями двух комнат, как раз напротив выхода из квартиры, над спилом ствола дерева липы.

Этот спил они однажды чуть ли не волоком вместе с сыном притащили поздно вечером из парка, в котором производилось очередное прореживание ― удаление не нужных деревьев, ― и, поставив его на пол, прикрепили к стене, а еще сделали сверху небольшую полочку.

Она смотрелась очень эффектно и Люська, любила на нее забираться, подолгу сидеть в ожидании прихода домой своих хозяев, а еще животное об спил дерева с удовольствием точило свои когти.

Мужик, погоняемый фитнес-гаджетом, что та скотина хлестким кнутом, время от времени останавливался и подолгу вглядывался в желтые стеклянные глаза деревянного тотема.

Они были точно такие, как у их некогда жившей в квартире Люськи ― вначале пятого члена семьи, а уж затем ― первого ― животного умершего от рака.

Млекопитающие ― «братья наши меньшие», как и люди, тоже подвержены этому заболеванию, требуют внимания и порой длительного лечения. Правда, не всегда успешного.

Люська прожила в семье Щербак более двенадцати лет. Ее любили и дети, и взрослые. Она была однажды привезена из Щурова. Это был вынужденный подарок сыну Жене на день его рождения.

2

Металлическое звучание застало Ивана Денисыча Щербака врасплох, он от неожиданности даже вздрогнул ― нет, это заработал не будильник чтобы пусть и с опозданием поднять хозяина квартиры, а индивидуальный гаджет, не подключенный к системе «умный дом», однако имеющий запись боя молотка о рельс.

Так могла о себе напомнить лишь супруга заслуженного пенсионера ― Татьяна Геннадиевна, никто более.

Оно и понятно. Иван Денисыч к своему гаджету относился безалаберно. Он у него, подобно кошке знойным летом, где только не валялся, и оттого чтобы, не дай Бог, не пропустить звонок супруги, хозяин постарался, специально поставил на него этот отличительный сигнал.

– Барин, вас к телефону! ― тут же не менее громко оповестил слуга Никита несмотря на то, что делать этого не должен, так как был ответственен за обычный аппарат, «привязанный» к системе: «умный дом».

Правда, этот «обычный» на данный момент давно уже находился в разряженном состоянии где-то на даче. Им Щербак пользовался крайне редко и то по настоянию Татьяны Геннадиевны.

Возможно, электронный лакей из-за допущенной утром оплошности хотел услужить хозяину квартиры и это ему удалось.

Иван Денисыч тут же «машинально» поблагодарил Никиту и пошел на зов своего гаджета.

Заслуженный пенсионер разыскал аппарат быстро, ― он у него лежал на прикроватной тумбочке, ― и ответил на приветствие супруги, а затем тут же получил от нее «по ушам»:

– Почему так долго молчишь? Ты, сейчас где? Наверняка, уже за Угрой, недалеко от Калуги?

– Где-где? Дома, я! Вот, где! Проспал. Меня пожалел и не удосужился разбудить мой лакей Никита.

– Ты бы лучше попросил это сделать мою, в кавычках, «подругу», ― «Петровну»! ― перебила его супруга: ― Я ее характер знаю. Язва еще та! Надоела в школе! Тфу ты, о чем это я? Ну, словом, она бы тебя с удовольствием разбудила! Для нее напакостить ― милое дело! ― Иван Денисыч проглотил эмоциональное многоголосие обиженной супруги, дав ей время, немного успокоиться, помолчал, а уж затем будто нехотя, открыл рот и проговорил:

– Может, ты и права, но дело здесь ― совершенно в другом. Мой Никита оказался «мужик не промах», дал мне возможность выспаться. Правда, что это за сон, когда я сам себе еще с вечера сделал установку подняться чуть свет? Не мог я забыться на все сто процентов ― голова не давала.

Щербак прошелся взад-вперед по комнате спальни и затем снова продолжил свою прерванную речь с Татьяной Геннадиевной:

– Наш подъезд, да будет тебе известно, сегодня отчего-то заблокирован. Я сделал несколько попыток: выйти из дома невозможно. Пока я не разобрался что к чему, думаю это сбой в системе, а может даже хакерское нападение на «умную улицу», а то бери и много выше ― на «умный город». Знай, в этой нашей, супер-продвинутой жизни, сейчас может быть все.

– Ну, ясно! А то я думаю, отчего это мой смарт тут же при первом сигнале вызова вдруг неожиданно отключается… Хорошо, что взяла старенький кнопочный иначе бы до тебя не дозвонилась.

Они говорили всего ничего: минут пять, не более. Хозяин квартиры, закончив разговор, снова принялся торопливо ходить по комнатам, увеличивая количество шагов. Никита тут же включился в работу и принялся сопровождать движения хозяина легкой музыкой из популярного альбома Шопена. На этот раз Иван Денисыч лакею ничего не сказал. Его самоуправство осталось без замечаний.

Физические нагрузки помогали пожилому человеку снижать артериальное давление, сжигать в замкнутом пространстве лишние килокалории, а еще уменьшать сахар в крови.

Там, в Щурово таких проблем у заслуженного пенсионера просто не существовало: фитнес-гаджет на руке постоянно пищал и не один раз в день, на экране высвечивал то поднятый вверх большой палец, то выдавал восторженные фразы.

Помните, как хвалил себя Пушкин, написав на отлично очередное стихотворение или же закончив поэму? Вот-вот что-то подобное получал, правда, из уст от своего электронного устройства и Иван Денисыч. «Искусственный интеллект», сделанные Щербаком пополнения на своем жестком диске из жизни известного поэта при установке «умного дома» использовал по полной.

На даче у Щербака работы было ― «выше крыши». В прошлом году, да и в предыдущие ― плохо ли, хорошо, он все делал сам, справлялся, как мог, а в настоящее время часть весенней работы легла уже на плечи супруги и оттого, жалея ее, он рвался как можно быстрее вырваться из города.

Татьяна Геннадиевна стояла у него перед глазами, уйдя на пенсию, она еще не втянулась в сельский образ жизни и частенько жаловалась на боли не только в голове, но и в пояснице.

Иван Денисыч, шутя, просил ее не придуриваться, а находить время, чтобы каждый день по утрам делать зарядку: Татьяна Геннадиевна о ней частенько забывала. Правда, супругу спасало то обстоятельство, что у нее два раза в неделю был запланированный онлайн час, на котором она вместе с другими пенсионерами под руководством специалиста из «Московского долголетия» делала особый комплекс упражнений.

После малоподвижной зимы это было просто необходимо, хотя они вместе с братьями Ивана ― Николаем и Валерием и их женами, отпраздновав Новый год в Щурово, нашли время и, возвратившись в Москву, после съездили на недельку в Кисловодск ― отдохнуть.

Там на Кавказе, Щербак походили «туда-сюда» по большому красивому старинному парку, заглянули за решетку в грот с Лермонтовским демоном работы Врубеля, посмотрели на картины художника-передвижника Ярошенко, попили кислой воды ― нарзана, но этого было явно недостаточно. Иван Денисыч знал о том. Для поднятия здоровья необходимо как раньше в былые советские времена провести на курорте минимум двадцать четыре дня, а то и больше.

Женщина в белом халате ― врач, дежурившая в бювете, куда стекались толпы праздных людей: утром, в обед и перед ужином, супруге Ивана Денисыча, указав тайком пальцем на пожилую пару, сообщила: ― Не поверите: вот они, уже третий раз за зиму приезжают на лечение. Просто, молодцы!

Не было возможности у семейства Щербак долго оставаться на курорте в городе Кисловодске: необходимо было торопиться домой в Москву, чтобы заняться рассадой. Они и так упустили благодатное время: помидоры, перцы, баклажаны и прочие культуры следовало посеять на неделю, а то и на две раньше. Не получилось. Задержались.

― Да-а-а, еще бы одни руки Татьяне Геннадиевне не помешали, ― размышлял, склоняясь по квартире, Иван Денисыч: ― Как она там находится, так долго без него? Нужно торопиться, а не сидеть здесь, в четырех стенах на десятом этаже высотного дома. Ничего хорошего здесь уже не высидишь. Дело сделано и по тому, как все прошло ― не плохо.

Заслуженный пенсионер отсутствовал уже две недели, вынужден был, едва они добрались до Щурово, разгрузили лотки с рассадой по широким метровым подоконникам отцовского дома, как Иван Денисыч тут же неожиданно получил от секретаря на свой индивидуальный гаджет срочный вызов из Государственной Думы.

Из-за неправильно проведенной в девяностых годах двадцатого века приватизации, необходим был новый закон о собственности. Он позволял сделать огромный шаг в сторону утраченного когда-то социализма. Это для Щербак было очень важно, так как мужик был одним из его инициаторов.

Знать бы о том, что он будет вызван в Москву раньше, можно было на дачу и не торопиться, а подращивать растения в городской квартире на закрытом балконе под освещением фито-ламп с подогревом.

Земля в Щурово была не готова, от нее тянуло холодом, на почве еще ожидались заморозки. Весной без них никуда. Они бич всех огородников на среднерусской равнине. Ухо нужно было держать востро. Порой не спасали, даже натянутые над растениями защитные пленки.

Иван Денисыч успел перед отъездом в самый последний момент забежал, ― всего лишь на минутку, ― набольшее у него не было времени, ― к товарищу из детства Александру Владимировичу Карасю, правда не только для того, чтобы лишь пожать друг другу руки ― поздороваться. Тот был когда-то у Щербак свидетелем на свадьбе, и они с ним поддруживали.

Встретил сосед его по-простому: у плиты, поджаривая сало и яйца, в фуражке капитана, кроме зимы носил ее везде и всюду. Мужик, в прошлом морской волк, был вынужден после смерти родителей в девяностых годах «сесть на мель» и «сменить широту», так он выражался о своем состоянии.

Александр Владимирович, мельком бросив взгляд на Ивана Денисыча тут же выдал:

– Я так понимаю, ты человек у нас занятой, приехал и вот снова уезжаешь, а с огородом край нужно что-то сделать. Так не беспокойся, я попрошу своего брата Федора. Он будет мне пахать, заодно и у тебя пройдется плугами, ― сделал небольшую паузу и спросил:

– Супруга, Татьяна Геннадиевна ведь никуда не уезжает?

– Нет-нет, помоги ей, ― сказал Щербак, и они расстались.

Заслуженный пенсионер хорошо знал: на даче очень много и другой обычной мужской работы не только на земле, независимо от сезона и Татьяна Геннадиевна за нее даже не берется, обходит стороной. Делать ее, не переделать. Наверняка, супруга и со своей ― женской работой не всегда справляется и часто, ожидая его прибытия, неторопливо семеня ногами, словно «в оцепенении», все ходит и ходит, будто по длинным-предлинным коридорам школы.

Жить в селе, это вам не в городе? Есть не только радости от общения с природой, но и свои неудобства, и это необязательно ― пресловутый туалет во дворе. Тут ничего не поделаешь.

Их первая встреча состоялась в конце семидесятых годов прошлого века более пятидесяти лет назад. О том, за давностью лет, можно бы и позабыть, но нет, он помнил, прояви тогда девушка малодушие или же просто испугайся, и никакого будущего у них не было бы.

Он тогда учился в Московском политехническом институте, закончив третий курс, летом поехал со стройотрядом на заработки в один из колхозов страны. Они работали на так называемом «БАМе» ― строили сарай для скота, ну, а по вечерам каждый день ходили на танцы.

Однажды, он с ребятами, «толпой» шел по улице в клуб и вдруг у хорошего добротного дома на три окна с палисадником, на скамейке увидел черную-пречерную кошку с роскошной шерстью, ― вальяжно развалившуюся на досках, ― этакую бестию с желтыми искрящимися глазами.

Иван любил этих своенравных животных, его можно было отнести к группе людей «кошатников», наверное, оттого он не удержался, подошел к ней и принялся ее ласкать. Кошка не убежала от парня и не спряталась за высоким крашенным деревянным забором, отнеслась доверчиво и в ответ даже замурчала.

Кто-то из студентов, глядя на такую идиллию, не удержался и пошутил:

– Иван, что понравилась, забирай «девушку» ― будет у тебя на танцах пара. Мы же ждать тебя не намерены. ― И ушли.

– Хорошо! Догоню!― ответил, заулыбавшись, Щербак и присел рядом на скамейку.

Едва парни скрылись с глаз, как из калитки на их голоса вышла невероятно красивая девушка ― Татьяна. Иван от изумления даже привстал. Она оказалась всего-навсего ученицей девятого класса, ― правда, о том он узнал не сразу, а после небольшого разговора.

Не случись продолжения их взаимоотношений и все бы это из головы парня со временем выветрилось, ― кануло в небытие. Сколько подобных встреч у молодых людей закончилось безрезультатно? Не счесть!

Вокруг девушки в то время много увивалось не только одноклассников, но и великовозрастных парней, отслуживших после школы положенный срок ― два, а то и три года в армии.

Однако, узнавая ее наклонности с детства, копаться в земле и не на грядках, как многие из ее сверстниц, а на склонах курганов, за селом, в поисках Эдема, они от нее отставали, крутя у виска пальцем: «Да она этакий Генрих Шлиман в юбке. Тот однажды в детстве начитался Гомера об Илиаде, а эта наверняка не расстается с томом Библии. Он у нее завсегда лежит, но не на столе, а под подушкой».

Не модно было тогда в советские годы зачитываться религиозной литературой и без стесненья пялить глаза на иконы, осеняя себя крестом, целовать мощи мучеников и святых людей.

Ярый атеист ― Владимир Ильич Ленин был везде и повсюду: «он» не только фигурировал в названиях городов, сел и улиц, стоял бронзовыми, гранитными и прочими скульптурами в людных местах площадей и парков, размещался в газетах, в книгах, и на кинолентах, ― представьте, человек написал более ста томов, ― а еще самое главное ― «он» жил в головах миллионов советских людей.