Сердце из хрусталя и стали. Искра в тени

Акт I: Зеркало лжи

Глава 1. Белая аура одиночества

Такой цвет видел только один раз в жизни – на старой черно-белой фотографии своей бабушки. Не цвет вовсе, а его полное отсутствие. Оттенок пыли на заброшенной паутине, цвет молчания в пустом доме, сияние лунного света на лезвии ножа. Белая аура. Аура полного, абсолютного, выжженного одиночества.

И она висела вокруг новенького, Лео Корделя, с самого утра.

Алиса отвела взгляд, уткнувшись в учебник по литературе. Слова расплывались перед глазами, превращаясь в бессмысленные закорючки. Белый. Ледяной и безжизненный. Он сидел в трех рядах от нее, у окна, и смотрел на осенний дождь, барабанивший по стеклу. Казалось, он даже не дышал.

– Торн, ты с нами? – резкий голос миссис Элвуд, учительницы литературы, прорезал гул класса.

Алиса вздрогнула. Все обернулись на нее. Десятки аур вспыхнули ярче – любопытство кислотно-желтое, раздражение грязно-оранжевое, скука мутно-серо-зеленая. Цветной вихрь, от которого закипала кровь в висках и начиналась легкая тошнота.

– Я… простите, повторите вопрос, – выдавила она, чувствуя, как по щекам разливается предательский румянец.

– Я спрашиваю, как вы считаете, почему главный герой предпочел одиночество любви? – миссис Элвуд склонила голову набок, ее аура – ровный, учительский синий – колыхнулась, выдавая легкое нетерпение.

*Потому что любовь – это самый болезненный вид шума,* – молнией пронеслось в голове у Алисы. *Потому что в толпе можно быть так же одиноко, как и в пустыне. Потому что иногда белый цвет – это не пустота, а щит.*

Она этого, конечно, не сказала. Она пробормотала что-то заученное про трагедию романтического героя и его внутренний конфликт. Миссис Элвуд кивнула, удовлетворенная, и двинулась дальше по проходу. Алиса снова украдкой посмотрела на новенького.

Белая аура не просто окружала его. Она была частью него. Неподвижная, густая, как сливки. В ней не было ни всплесков, ни колебаний. Ни капли тепла. Обычно ауры людей напоминали северное сияние – они переливались, менялись, дрожали. Гнев мог за секунду вспыхнуть алым и тут же смениться на розовое смущение. Грусть могла струиться сизым туманом, сквозь который пробивались лучики надежды. Но это… это была стена. Белоснежная, гладкая, без единой трещины.

И это было невозможно.

За семнадцать лет жизни, за все годы своих мучений – с того самого дня в детском саду, когда она расплакалась, потому что «вокруг Билли слишком много колючего красного цвета» – она не видела ничего подобного. Одиночество бывало серым, пепельным, сизым. Но не белым. Белый – это цвет чистого листа. Но на этом листе не было ничего. Ни надежды, ни тоски. Ничего.

Звонок с урока прозвучал как спасательный круг. Алиса схватила рюкзак и ринулась к выходу, стараясь не смотреть в сторону окна. Ей нужно было в библиотеку – тихое, темное место в дальнем углу, где она могла переждать большую перемену, спрятавшись от какофонии чувств.

Она шла по коридору, опустив голову, как всегда, стараясь смотреть себе под ноги. Так было проще. Меньше видеть. Меньше чувствовать. Ее называли замкнутой, странной, «не от мира сего». Она не спорила. Как можно объяснить, что самый популярный парень в школе излучает удушающий, липкий оранжевый цвет тщеславия, а его подружка – ядовито-зеленые завитки ревности? Как сказать, что учитель математики, улыбаясь всему классу, залит изнутри густым, темно-фиолетовым цветом тоски?

Она наткнулась на него у выхода в школьный двор. Вернее, он наткнулся на нее. Лео Кордель стоял у стеклянных дверей, глядя на ливень, и Алиса, не глядя по сторонам, почти врезалась в него.

– Прости, – бросила она, отскакивая, как от раскаленной плиты.

Он медленно повернул голову. Глаза у него были серые. Как мокрый асфальт. Как небо перед снегом. Ни искры, ни жизни.

– Ничего, – его голос был ровным и тихим. Без интонации. Как белый шум.

И в этот миг она это почувствовала. Не увидела, а почувствовала кожей. Волну ледяного воздуха, исходившую от него. Не физического холода – того, что пробирает до костей осенью. Это был холод иной. Метафизический. Пустота. Абсолютный нуль эмоционального пространства.

Ее собственная аура, обычно невидимая для нее самой, сжалась в комок где-то в районе солнечного сплетения. Она почувствовала легкое головокружение. Белый цвет, окружавший его, казалось, впитывал в себя все звуки коридора – смех, крики, гул голосов. Он был звуконепроницаемым колпаком.

– Ты… новый? – спросила она, сама не зная зачем. Ею двигало жгучее, нездоровое любопытство. Что-то в этом парне было неправильным. Сломанным. Или… намеренно выключенным.

Он кивнул, не отводя от нее своего ледяного взгляда. Он смотл на нее так, будто видел не ее лицо, не растрепанные рыжие волосы и не веснушки на носу, а что-то за ней. Или внутри.

– Лео, – сказал он.

– Алиса.

– Я знаю.

От этого ее бросило в жар. *Он знает? Как?* Они не пересекались до сегодняшнего дня. Она бы заметила его. Заметила бы эту аномалию.

– С тобой… все в порядке? – не удержалась она. Вопрос прозвучал глупо и навязчиво.

Уголок его губ дрогнул. Это нельзя было назвать улыбкой. Скорее, легкой судорогой.

– Со мной все всегда в порядке, Алиса Торн, – произнес он, и его голос обрел странную, металлическую окраску. – А вот с тобой… скоро может быть не очень.

Прежде чем она успела что-то ответить, отшатнуться или спросить, что он имеет в виду, он развернулся и ушел. Не в сторону классов, а к главному выходу. Он шагнул под дождь, не накинув капюшон, и белая аура вокруг него не дрогнула, не изменилась. Капли дождя, казалось, стекали по невидимому куполу, не касаясь его.

Алиса стояла, вжавшись спиной в холодную стену, и не могла пошевелиться. В ушах звенело. Сердце колотилось где-то в горле.

*«А вот с тобой… скоро может быть не очень».*

Что это было? Угроза? Предупреждение? Или ей просто все это померещилось? Может, ее «дар» наконец-то свел ее с ума, и она начала видеть вещи, которых нет?

Она закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание. Когда она снова их открыла, мир вернулся к своей оглушительной нормальности. Кислотно-желтое любопытство, оранжевое тщеславие, розовая влюбленность, серая скука. Какофония красок и чувств.

Но где-то на краю ее восприятия, как заноза в сознании, оставалось воспоминание о белом. О белой ауре одиночества, которое было не просто эмоцией. Оно было заявлением. Фактом. И обещанием чего-то страшного.

Она посмотрела на запотевшее стекло двери, за которым растворилась его фигура. Дождь усиливался, заливая улицу сплошной серой пеленой.

*Что ты такое?* – подумала она, и впервые за долгие годы ее собственное, привычное одиночество показалось ей тесной, но безопасной норой. А там, снаружи, в промокшем до нитки мире, появилось нечто новое. Нечто белое, ледяное и безмолвное.

И оно знало ее имя.

Глава 2. Тот, кто видит сквозь маски

Дождь не утихал весь день. К двум часам он превратился в сплошную стену воды, а школьные окна стали похожи на стекла аквариума, за которыми копошился смутный, неясный мир. Но внутри было еще хуже. Слова Лео висели в воздухе, отравляя каждую секунду. *«А вот с тобой… скоро может быть не очень».*

Что он имел в виду? Почему он сказал это с такой… констатацией? Будто сообщал прогноз погоды: «завтра ожидается шторм». Алиса пропустила половину объяснения по физике, безуспешно пытаясь расшифровать этот взгляд – плоский, как поверхность озера в безветренный день, и такой же непрозрачный.

Она всегда считала, что видит людей насквозь. Ее дар – или проклятие – позволял ей срывать маски. Весельчак, излучающий унылую серую тоску? Она видела. Девушка, притворяющаяся уверенной в себе, с дрожащим лимонным страхом внутри? Видела. Учитель, заливающийся гневным багрянцем, но говорящий спокойным голосом? Видела.

Она была тем, кто видит сквозь маски. Но маска Лео была иной. Она не была цветной. Она была белой. Абсолютной. Идеальной. Она не скрывала никаких эмоций – она утверждала их полное отсутствие. И это было страшнее любой лжи.

Последний звонок застал ее в состоянии, близком к истерике. Она металась между желанием бежать без оглядки и morbid curiosity – жгучим, почти болезненным желанием увидеть его снова. Увидеть и понять.

Она застегивала рюкзак в тишине почти пустого класса, когда за спиной раздался шорох. Алиса резко обернулась.

В дверях стояла Сара Мэдисон – подруга. Ну, как подруга… Та, с кем они вместе делали проекты и иногда пили кофе в столовой. Ее аура сегодня была привычно-розовой с золотыми искорками – цвет легкой, ненапряженной уверенности и дружелюбия.

– Эй, Торн, ты как? Ты на миссис Элвуд сегодня странно реагировала. – Сара склонила голову набок. Ее рыжие кудри затряслись.

– Да ничего, просто… голова болела, – соврала Алиса, отводя взгляд. Розовый цвет был таким нормальным, таким теплым после того ледяного белого. Он почти обжигал.

– Я видела, ты с тем новеньким разговаривала. С Лео, кажется? – в голосе Сары прозвучал неприкрытый интерес. Ее аура вспыхнула любопытным желтым. – С ним что-то не так. Стоит, как статуя. И глаза… Брр. Как у мертвеца.

*«Ты не знаешь, насколько права»,* – подумала Алиса.

– Просто представилась, – пожала плечами она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Показался странным.

– Болен, наверное, – с готовностью заключила Сара. – Или просто зазнайка. Пойдем, я до парковки тебя провожу. Там лужи, как озера.

Алиса кивнула с благодарностью. Присутствие другого человека, даже с его яркой, немного утомительной аурой, было лучше, чем оставаться одной со своими мыслями. Они вышли в коридор, который почти опустел. Только где-то вдали звенел смех, отдаваясь алым эхом веселья.

И тут она его снова увидела.

Лео стоял у открытой двери в кабинет химии. Не внутри, а снаружи. Он не двигался, просто смотрел в пустой класс. Его спина была прямой, руки опущены по швам. Белая аура была неподвижна. Но сейчас Алиса разглядела в ней то, чего не заметила утром. Это не был просто чистый цвет. В его глубине, едва уловимо, мерцали крошечные, словно звезды в туманности, искры. Не цветные. Серебристо-стальные. Как иголки инея на стекле.

Он почувствовал ее взгляд. Медленно, очень медленно повернул голову. Его серые глаза нашли ее в полумраке коридора. И в этот миг Алиса почувствовала не холод, а нечто иное. Острый, колющий укол страха. Чистого, неразбавленного животного ужаса. Он исходил не от него, а изнутри нее самой.

Она инстинктивно шагнула назад, наступив Саре на ногу.

– Ой! Алиса, что с тобой?

– Ничего… Пойдем быстрее, – прошептала она, хватая Сару за рукав и таща ее к выходу. Она не могла отвести глаз от Лео. Он не пытался их догнать. Он просто смотрел. Без интереса. Без угрозы. Смотрел, как смотрят на муравейник перед тем, как наступить.

Они выскочили на улицу, под навес, где собирались кучки учеников, пережидая ливень. Воздух был густым от влаги и запаха мокрого асфальта. Алиса, задыхаясь, прислонилась к холодной кирпичной стене.

– Ты точно в порядке? – обеспокоенно спросила Сара, ее аура на мгновение побелела от тревоги. *Побелела…* Нет, не так. Она стала бледно-молочной, сквозь нее проглядывал розовый. Это было не то. Совсем не то.

– Да, просто… устала, – выдохнула Алиса, закрывая глаза. За веками стоял его образ. Неподвижный. Белый. – Спасибо, что проводила. Я, пожалуй, тут постою.

Сара немного помялась, но потом, получив заверения, что все хорошо, ушла под зонтик к другим одноклассникам. Алиса осталась одна. Шум дождя был успокаивающим. Он приглушал цветной гул из школы.

Она открыла глаза и посмотрела на залитый водой мир. И тут ее взгляд упал на лужу у ее ног. На темной поверхности, как на зеркале, отражался фасад школы, свинцовое небо и… он.

Лео стоял у того же выхода, откуда они с Сарой только что выбежали. Он не прятался, не наблюдал украдкой. Он просто был там. И смотрел прямо на нее. Дождь падал на него, но его белая аура, видимая даже в отражении, оставалась идеально четкой, нерушимой. Капли, казалось, соскальзывали с невидимого барьера.

И тогда Алиса поняла. Она, видевшая сквозь все маски, наткнулась на самую совершенную из них. Маску полного ничто. И это ничто смотрело на нее, знало ее имя и предупреждало о буре.

Она отшатнулась от лужи, разбив его отражение. Сердце бешено колотилось. Она была тем, кто видит сквозь маски. Но впервые в жизни ей отчаянно захотелось убежать от того, что скрывалось под одной из них. Потому что под этой, белой и бесстрастной, могло не быть ничего.

Или могло быть все что угодно.

Глава 3. Трещина в реальности

Следующие два дня прошли в напряженном ожидании, которое звенело в ушах фальшивой тишиной. Алиса избегала коридора у кабинета химии и стеклянных дверей в школьный двор. Она стала мастером скрытного маршрута, ее взгляд всегда был опущен к полу, уставленному каблуками и кроссовками. Но даже не глядя прямо, она чувствовала его. Белое пятно на периферии ее восприятия. Неподвижное, холодное, как айсберг в бурном цветном море школы.

Лео не пытался к ней подойти. Он просто… существовал. Сидел на уроках, отвечал односложно, когда спрашивали учителя, и его белая аура никогда не колебалась. Он был похож на идеально запрограммированного андроида, введенного в реальность для сбора данных. И все же, Алиса ловила на себе его взгляд. Краем глаза. Мгновенный, безвесный, как паутина. Он не был любопытным. Он был… анализирующим.

Именно это и сводило ее с ума. Она привыкла к хаосу человеческих эмоций. К их непредсказуемости, к их иррациональным всплескам. Это было утомительно, но это была знакомая усталость. Лео был иным. Он был предсказуемым до жути. И в этой предсказуемости скрывалась угроза.

Вечер среды она провела за учебниками в своей комнате, пытаясь зазубрить даты по истории. Дождь наконец прекратился, и луна, почти полная, заливала светом ее стол, отбрасывая длинные причудливые тени от веток старого дуба за окном. Алиса потянулась за чашкой с остывшим чаем и замерла.

На стене, прямо перед ней, лежала тень от оконной рамы. Прямая, четкая. Но посреди нее была… щель. Едва заметная, дрожащая линия света, которой там не должно было быть. Как будто сама реальность на мгновение треснула и сквозь трещину просочился какой-то иной, нездешний свет.

Алиса медленно повернула голову. Тень от рамы на полу была идеально ровной. Никаких щелей. Она снова посмотрела на стену. Трещина исчезла.

«Галлюцинации, – с горькой усмешкой подумала она. – Поздравляю, Торн. Ты официально сошла с ума. Сначала белые ауры, теперь трещины в пространстве».

Она с силой потерела глаза и снова уткнулась в учебник. Но сосредоточиться было невозможно. Воздух в комнате стал густым, тяжелым. Звук скрипа колес проезжающей за окном машины донесся до нее искаженным, растянутым, будто его фильтровали через слой воды.

Она решила лечь спать. Может, сон все исправит. Может, утро будет нормальным.

Но сон не пришел. Она ворочалась, вглядываясь в знакомые очертания комнаты, которые в лунном свете казались чужими и враждебными. Тени двигались. Нет, не двигались. *Колыхались*. Как занавеска на слабом ветру. Но окно было закрыто.

Она сжала одеяло в кулаках, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это было не похоже на ее обычное, привычное одиночество. Это было чувство, что ты не один в своей комнате. Не один в своей голове.

Часы на тумбочке показывали три ночи, когда она не выдержала. Ей нужно было пить. Она спустилась вниз, на цыпочках прошла через гостиную в темноте. Кухня была залита лунным светом, падающим из окна над раковиной. Она налила стакан воды, ее руки дрожали.

И тут она увидела это снова.

В оконном стекле, среди отражений луны и силуэта ее собственной фигуры, была та самая трещина. На этот раз она была больше. Тоньше волоса, но длиннее, и сквозь нее сочился тот же странный, холодный, серебристый свет. Он не освещал ничего вокруг. Он просто *был* – прямая линия иного измерения, вшитая в ткань ее реальности.

Алиса медленно, очень медленно подошла к окну. Она боялась дышать. Трещина пульсировала едва уловимым светом. Она протянула руку, чтобы коснуться стекла, не веря в происходящее.

В этот миг что-то с другой стороны *шевельнулось*.

Тень. Быстрое, стремительное движение. Не человеческое. Не животное. Что-то угловатое, состоящее из сгустков тьмы и осколков того самого серебристого света. Оно мелькнуло за трещиной и исчезло.

Алиса отпрянула с глухим вскриком, опрокинув стакан. Вода разлилась по полу, холодными каплями брызнула на ее босые ноги. Сердце колотилось так, что перехватывало дыхание. Она прижалась спиной к холодильнику, не в силах оторвать взгляд от окна.

Трещина все еще была там. Но теперь она медленно затягивалась, как рана на коже. Серебристый свет померк, потух. Через несколько секунд стекло снова стало просто стеклом. В нем отражалась лишь бледная, перепуганная девушка и кусок лунного неба.

Она простояла так, может, минуту, может, десять. Дрожь не прекращалась. Это не была галлюцинация. Она это знала с той же уверенностью, с какой знала, что видит ауры. Это было реально. Так же реально, как Лео и его белая аура.

Она бросилась наверх, в свою комнату, и захлопнула дверь, повернув ключ. Прислонившись к дереву, она скользнула на пол, обхватив колени руками. Что происходит? Что это за трещины? И какое отношение ко всему этому имеет он?

Утром она проснулась разбитой, с тяжелой головой и песком под веками. Первым делом она осмотрела стену и окно на кухне. Никаких трещин. Все было на своих местах. Солнечный свет заливал комнату, делая вчерашний ужас нелепым и призрачным.

В школе ее встретила знакомая какофония. Крики, смех, гул голосов, взрывы оранжевого тщеславия, розовые волны влюбленности, серые полосы скуки. Она шла сквозь этот шум, как сквозь густой суп, едва переставляя ноги.

И конечно, он был там. Лео. Он стоял у своего шкафчика, и его белая аура в ярком свете люминесцентных ламп казалась еще более неестественной. Алиса не могла отвести взгляд. Теперь она видела эти серебристые искры в толще белизны яснее. Они были похожи на далекие звезды в туманности. Холодные, безжизненные.

Она прошла мимо, не глядя на него, но кожей спины чувствовала его внимание. Оно было тяжелым, как свинцовая пластина.

На уроке биологии они оказались в одной лабораторной группе. Судьба, казалось, издевалась над ней. Ей пришлось сесть напротив него, разделяя один микроскоп. Запах формалина витал в воздухе, смешиваясь с ароматом ее собственного страха, который, она была уверена, окрашивал ее ауру в грязно-желтый цвет.

Они молча рассматривали препарат растительной клетки. Алиса чувствовала, как ее руки потеют. Она украдкой наблюдала за ним. Его движения были точными, экономными. Ничего лишнего.

– Ты плохо спала, – произнес он вдруг, не отрывая глаз от окуляра микроскопа.

Его голос был тихим, ровным, но в тишине лаборатории он прозвучал как выстрел. Алиса вздрогнула.

– Почему ты так решил? – выдавила она.

– Ты видела трещину, – он поднял на нее свой серый, бездонный взгляд. В его ауре не было ни капли любопытства или беспокойства. Только констатация. – Вторую. Ночью.

Ледяная волна прокатилась по ее телу. Он знал. Он *знал*.

– Я… не понимаю, о чем ты, – прошептала она, отводя взгляд. Она чувствовала себя загнанным зверьком.

– Понимаешь, – он сказал это с такой неоспоримой уверенностью, что у нее перехватило дыхание. – Они будут появляться чаще. Реальность здесь истончается. Ты просто начала это видеть. Раньше других.

– Что… что это? – спросила она, и голос ее дрогнул. Она ненавидела себя за эту слабость, но не могла сдержаться.

– Предвестники, – ответил он, и его взгляд снова утонул в окуляре микроскопа, словно их разговор был не важнее рассматривания клеточной стенки. – Сквозь них просачивается свет Элириона. И тени, что бродят в его руинах.

Элирион. Это слово прозвучало в ее сознании, как удар колокола. Оно было чужим, но в то же время… знакомым. Глубоко спрятанным в памяти, как забытая мелодия.

– Я не знаю, что это такое, – сказала она, но это была ложь. Где-то в самых поталенных уголках ее существа это слово отозвалось смутным, тревожным эхом.

Лео наконец посмотрел на нее прямо. В его глазах не было ни злобы, ни угрозы. Только холодная, безжалостная ясность.

– Знаешь, Алиса Торн. Ты всегда знала. Просто не хотела помнить.

Он встал, отодвинув стул. Занятие подходило к концу.

– Они ищут тебя. Через трещины. И скоро найдут.

Он повернулся и вышел из лаборатории, оставив ее одну с грохотом собственного сердца и страшной, невыносимой правдой, которая начала медленно подниматься из глубин ее памяти, как древнее чудовище со дна темного океана.

Трещина была не в стене. И не в оконном стекле. Трещина была в ней самой. И через нее в ее мир входило нечто, о существовании чего она пыталась забыть.

Глава 4. Незнакомец из отражения

Слова Лео повисли в воздухе отравленным туманом. «Они ищут тебя. Скоро найдут». Алиса провела остаток дня в оцепенении, механически переходя из кабинета в кабинет, не слыша учителей и не видя ничего, кроме внутренней паники, сжимающей горло. «Элирион». Это слово жгло изнутри, как раскаленный уголек, который нельзя ни выплюнуть, ни проглотить.

Она почти бегом вернулась домой, захлопнула за собой дверь и заперла ее на все замки, как будто за ней гнались сами тени из ночного кошмара. Родители были на работе, в доме царила звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов в гостиной. Каждый звук заставлял ее вздрагивать.

Она поднялась в свою комнату, поймав себя на том, что избегает смотреть в зеркало в прихожей. Что, если она увидит там не свое отражение, а что-то еще? Ту угловатую тень, мелькнувшую в трещине?

Алиса села на кровать, обхватив голову руками. Она пыталась заставить себя думать логически. Стресс. Галлюцинации. Паранойя. В конце концов, ее «дар» всегда был формой сенсорной перегрузки, возможно, ее мозг просто сдался под натиском чужих эмоций и начал создавать новые, еще более жуткие реальности.

Но она не могла обмануть себя. Лео знал. Он знал о трещине. Он назвал ее по имени. Это было реально.

«Элирион…» – снова прошептала она про себя, закрыв глаза.

И тут, как будто произнесение этого слова вслух стало ключом, в памяти что-то щелкнуло.

*Она маленькая, ей лет шесть. Ночь. Она просыпается от странного сияния в комнате. Не лунного, а серебристо-жемчужного, исходящего от большого зеркала в резной раме – бабушкиного наследства. Она подходит к нему, завороженная. В отражении – не ее комната. Там другой мир. Небеса из фиолетового бархата, по которому плывут не звезды, а сияющие замки из хрусталя и света. Деревья с листьями из жидкого серебра. Воздух, кажется, звенит, как тысячи крошечных колокольчиков. А в центре зеркала стоит женщина. Высокая, прекрасная, с глазами цвета луны и волосами, словно сотканными из ночи. Она смотрит на Алису с безмерной печалью и нежностью. Ее рука с длинными тонкими пальцами тянется к стеклу, как будто она хочет коснуться щеки девочки.*

*– Мама? – слышит Алиса свой детский, испуганный голосок.*

*Женщина улыбается, и ее улыбка – самое печальное, что Алиса видела в жизни.*

*– Помни, Алиса. Помни Элирион. Помни меня. Когда-нибудь ты вернешься…*

*Потом слышатся шаги в коридоре, свет в зеркале гаснет, и она видит лишь свое собственное, перепуганное личико. На следующее утро зеркало куда-то убирают. А когда она спрашивает о нем, родители сурово говорят, чтобы она забыла свой глупый сон.*

Воспоминание обрушилось на нее с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Она не выдумала его. Оно было настоящим, выцарапанным из самых глубоких пластов памяти. Элирион. Мир в зеркале. И женщина… ее мать. Та самая мать, о которой отец говорил скупо и неохотно, объясняя ее отсутствие давней болезнью и безвременной кончиной. Ложь. Вся ее жизнь была построена на лжи.

Она вскочила с кровати и бросилась в гостиную, к большому зеркалу в позолоченной раме. Она стояла перед ним, дрожа, вглядываясь в свое отражение. Уставшие глаза, растрепанные волосы, бледное лицо. Обычная Алиса Торн.

– Мама? – тихо позвала она, чувствуя, как глупо это звучит.

Ничего не произошло. Зеркало оставалось просто зеркалом.

Отчаяние начало подступать комом к горлу. Может, это и правда был просто сон? Может, ее разум, отчаянно цепляясь за ниточки, сплетал безумные теории?

Она опустила голову, готовясь расплакаться от бессилия. И в этот миг ее взгляд упал на темный экран выключенного плазменного телевизора на противоположной стене. Гладкая стеклянная поверхность была идеальным зеркалом.

И в нем было не ее отражение.

Алиса медленно подняла голову, сердце замерло.

В темном экране, как в оконце в иной мир, стоял он. Лео. Но не тот холодный, отстраненный юноша из школы. Он был одет в странную, облегающую одежду цвета ночи, отливающую серебром на сгибах. Его лицо было серьезным, но живым, сосредоточенным. Его серая аура… она не была белой! Она была стального, металлического оттенка, и в ней пульсировали всполохи того самого серебристого света, что сочился из трещин. Он смотрел прямо на нее, и его взгляд был полон не ледяного равнодушия, а тревожной, жгучей срочности.

Она ахнула и отпрянула, прижав руку ко рту. Это не могло быть правдой. Она обернулась, чтобы посмотреть на то место в комнате, где он должен был стоять. Там никого не было. Пустота. Она снова посмотрела на экран телевизора. Он все еще был там.

– Ты… Ты призрак? – прошептала она, и голос ее сорвался.

Отражение Лео в телевизоре покачало головой. Его губы не двигались, но его голос прозвучал у нее в голове, четкий и ясный, как удар хрустального колокольчика.

*«Я не призрак, Алиса. Я Страж. Я по эту сторону. В Элирионе».*

– В Элирионе? – переспросила она вслух, не в силах поверить. – Но… я же видела тебя в школе! Ты настоящий!

*«Тот, кого ты видишь в школе, – это тоже я. Моя проекция. Моя… маска. Мне пришлось создать якорь в твоем мире, чтобы стабилизировать связь. Чтобы найти тебя».*

Она сглотнула комок в горле. Все это было так нереально, что граничило с безумием.

– Найти меня? Зачем?

*«Элирион умирает, Алиса».* Его мысленный голос стал тяжелым, в нем зазвучала неподдельная боль. *«Хрустальный Шпиль, источник нашей жизни, разрушается. Реальность нашего мира истончается, рвется. Те трещины, что ты видишь, – это симптомы агонии целого мира. И они будут расширяться, пока не поглотят и твой мир тоже».*

Он сделал паузу, давая ей осознать ужас его слов.

*«Есть лишь один способ это остановить. Нужно восстановить Шпиль. А для этого нужен Сердечный Источник – живое существо с чистейшей, неомраченной аурой, способное стать ключом, катализатором исцеления».*

– И что? Ты хочешь сказать, что этот… Источник… здесь? – спросила Алиса, все еще не понимая, какое отношение это имеет к ней.

Отражение Лео в телевизоре шагнуло ближе. Его лицо заполнило все «окно» в иной мир.

*«Нет, Алиса. Я хочу сказать, что ты – единственная, кто может его найти. Ты – дочь двух миров. Ты – Хранительница. Твой дар видеть ауры – это не проклятие. Это наследие твоей матери. Это сила, которая позволяет тебе видеть истинную сущность. Только ты можешь отличить настоящий Свет от подделки».*

Она застыла, парализованная этим откровением. Дочь двух миров. Хранительница. Ее мать… та самая женщина из зеркала. Все обретало чудовищный, невероятный смысл.

– Почему я? – выдохнула она. – Почему именно я?

*«Потому что иначе оба наших мира погибнут, – его мысленный голос прозвучал безжалостно и бескомпромиссно. – И потому что за Источником уже охотятся. Те самые тени, что ты видела. Пустотники. Они хотят не исцелить Шпиль, а разбить его окончательно и поглотить всю его энергию. И они знают о тебе. Они уже рядом. Тот, кого ты видишь в школе… моя проекция… она не только для связи. Она здесь, чтобы защитить тебя. Или попытаться».*

Защитить? Та ледяная статуя, что предупреждала ее о надвигающейся беде с таким равнодушием? Теперь она понимала. Это была не маска равнодушия. Это была маска концентрации. Он был солдатом на задании, отгородившимся от всего, что могло помешать его миссии.

– Что мне делать? – спросила она, и ее голос, к ее удивлению, больше не дрожал. В нем появилась сталь. Сталь, о существовании которой она не подозревала.

*«Учиться, – ответил он. – Учиться контролировать свой дар. Учиться видеть не просто цвета, а суть. Искать. Источник уже здесь, среди людей. Он еще не пробужден. Его аура должна быть уникальной. Такой, какой ты никогда не видела. Я буду направлять тебя. Но время против нас. И доверять никому нельзя. Никому».*

Вдруг изображение в телевизоре задрожало, как картинка на плохом сигнале. Лицо Лео исказилось гримасой боли.

*«Связь… прерывается. Они чувствуют нас. Будь осторожна, Алиса. Они могут принять любую форму. Они питаются страхом… и ложью…»*

Экран телевизора вспыхнул ослепительно-белым светом, заставив ее зажмуриться. Когда она снова открыла глаза, она видела лишь свое собственное, бледное и потрясенное отражение.

Она стояла одна в тихой гостиной. Но все изменилось. Мир больше не был прежним. Он был хрупким, как стекло, и трещины на нем расходились все дальше и дальше.

Она была не просто Алисой Торн, странной девушкой, видящей ауры. Она была Хранительницей. Дочерью мира, которого не помнила. И единственной надеждой на спасение всего сущего.

Она посмотрела на свое дрожащее отражение в темном экране и не увидела себя. Она увидела незнакомку с глазами, полными решимости и страха. Незнакомку из отражения, в которое ей теперь предстояло шагнуть.

Глава 5. Страж ледяного сердца

Тишина в гостиной после исчезновения Лео была оглушительной. Слова, прозвучавшие в ее голове, продолжали эхом отдаваться в черепе: «Элирион умирает». «Ты – Хранительница». «Доверять никому нельзя». Алиса стояла, прижав ладони к вискам, пытаясь вдохнуть полной грудью, но воздух казался густым и тяжелым, словно ее грудь залили свинцом.

Она медленно подняла взгляд на темный экран телевизора. Теперь там была лишь она – испуганная девушка в пижаме, чья жизнь только что раскололась на «до» и «после». «Страж». Так он назвал себя. Не студент. Не одноклассник. Страж. Воин из мира, который должен был быть сказкой.

Ее ноги сами понесли ее на кухню. Она снова налила стакан воды, но на этот раз руки почти не дрожали. Внутри нее что-то щелкнуло. Паника не ушла, но ее оттеснила странная, холодная ясность. Возможно, это была та самая «сталь», о которой говорило название их будущей трилогии. Возможно, это было наследие матери-Хранительницы, просыпающееся в ее крови.

Она больше не сомневалась в реальности происходящего. Слишком много пазлов сложилось в одну жуткую, но безупречно логичную картину. Ее дар. Белая аура Лео. Трещины. Воспоминание о матери в зеркале. Все это были части мозаики, которую она наконец увидела целиком.

«Учиться контролировать свой дар». С чего начать? Она всегда лишь пассивно воспринимала ауры, как шум, от которого хочется спрятаться. Теперь ей предстояло превратить этот шум в инструмент.

Она закрыла глаза, попытавшись сосредоточиться на собственном дыхании. Почти сразу же ее внутреннее зрение заполнилось какофонией цветов извне – приглушенные, но все еще заметные всплески эмоций от соседей за стеной, ровное свечение спящего кота, даже слабый, едва уловимый отголосок чьего-то сна. Это было невыносимо.

«Не блокировать, – вспомнила она его слова. – Видеть суть».

Она попыталась не отталкивать эти ощущения, а рассмотреть их. Вот – теплый, сонный оранжевый поток. Ее кот, Макс, греется на батарее. А вот – резкий, нервный фиолетовый. Миссис Хендерсон из квартиры напротив, наверное, снова переживает из-за своего сына. Она попыталась мысленно «отодвинуть» эти фоновые сигналы, сфокусироваться на их качестве, а не на количестве.

Это было похоже на попытку настроить старый радиоприемник, вылавливая одну нужную частоту из моря помех. Сначала ничего не получалось. Головная боль нарастала, сжимая виски стальными тисками. Но через несколько минут отчаянных попыток она поймала нечто. Не цвет. Ощущение. Тепло от кота. Легкую, колючую тревогу от соседки. Это были не просто абстрактные цвета, это были сгустки чистой энергии.

Она открыла глаза, тяжело дыша. Прогресс был мизерным, но он был. Впервые за много лет она не просто страдала от своего дара, а пыталась им управлять.

Утром, собираясь в школу, она чувствовала себя иначе. Страх никуда не делся, но его оттеснило жгучее, почти болезненное любопытство. Сегодня она смотрела на мир не как жертва, а как… ученица. Охотница.

Лео ждал ее у входа в школу. Вернее, его проекция. Он стоял все в той же позе, уставившись в пространство перед собой, его белая аура была непроницаемой, как всегда. Но теперь, зная правду, Алиса видела в этой белизне не пустоту, а концентрацию. Щит. Он был солдатом, заморозившим все свои эмоции, чтобы выполнить миссию.

Она подошла к нему, чувствуя, как десятки глаз учеников, входящих в школу, устремляются на них. Ее собственная аура, она чувствовала это, pulsed ровным, решительным синим цветом.

– Лео, – позвала она, останавливаясь перед ним.

Он медленно перевел на нее свой безжизненный взгляд. Ни единой искры признания.

– Нам нужно поговорить. По-настоящему, – сказала она тихо, но твердо.

– У нас нет тем для разговоров, – его голос был плоским, как у робота.

– Ошибаешься, – парировала Алиса. – У нас есть как минимум одна. Элирион.

Это слово подействовало на него, как удар тока. Его веки дрогнули. Всего на долю секунды, но она это уловила. Белая аура колыхнулась, и в ее глубине, как предсказанная молния в снежной туче, блеснула та самая стальная искра.

– Не здесь, – резко сказал он, и в его голосе впервые появилась окраска. Не эмоция, а команда.

Он развернулся и пошел прочь от входа, не оглядываясь. Алиса, не колеблясь, последовала за ним. Он повел ее не в здание, а вокруг него, к старому, заброшенному теннисному корту, заросшему по краям бурьяном. Здесь никого не было.

Он остановился, повернулся к ней. Его белая аура все еще была непроницаемой, но теперь она чувствовала исходящее от него напряжение. Как будто он тратил невероятные усилия, чтобы поддерживать эту ледяную маску.

– Как ты узнала? – спросил он. Его глаза выжидающе сверлили ее.

– Ты показался мне. В отражении. Вчера вечером.

Он закрыл глаза на мгновение, и по его лицу скользнула тень чего-то, что можно было принять за усталость.

– Это было безрассудно. Связь нестабильна. Они могли выйти на тебя.

– «Они» – это Пустотники? – спросила Алиса, вспоминая его вчерашние слова.

Кивок был едва заметен. – Да. И их слуги в этом мире. Те, кто позволил темной энергии Элириона поразить их сердца. Они повсюду. И они ищут как тебя, так и Источник.

– Почему ты не сказал мне всего сразу? – в ее голосе прозвучал упрек.

Его губы сжались в тонкую белую ниточку. – Не было времени для подготовки. Мне нужно было оценить тебя. Твою силу. Твою… устойчивость. Многие Хранители сходили с ума от такого знания. Ты же была всего лишь ребенком двух миров, живущим в неведении.

– А теперь? – бросила она вызов. – Я готова?

– Нет, – ответил он без обиняков, и его пряность обожгла ее. – Но выбора у нас нет. Трещины учащаются. Шпиль не выдержит и месяца. Тебе придется учиться на ходу.

Он сделал шаг к ней. Впервые она почувствовала исходящую от него физическую ауру – не холод, а плотное, сгущенное пространство вокруг него, словно воздух сжимался под давлением его воли.

– Первый урок. Твоя аура. Ты видишь чужие, но не видишь свою. Это твоя главная уязвимость. Противник всегда будет знать, что ты чувствуешь.

– А как ее увидеть?

– Не увидеть. Ощутить. И контролировать, – он скрестил руки на груди. – Сейчас твоя аура выдает твой страх, любопытство и решимость. Это смертельный коктейль для любого охотника. Страх притягивает Пустотников, как кровь акул. Решимость делает тебя мишенью. Ты должна научиться гасить ее. Делать себя серой, невзрачной. Невидимой.

Алиса смотрела на него, на этого стража ледяного сердца, который говорил с ней о сокрытии эмоций, как о самом базовом навыке выживания. В его глазах не было ни капли тепла, ни тени сочувствия. Только холодная, неумолимая практичность солдата, видящего в ней инструмент для спасения мира.

И в этот миг ее охватила не злость, а странное понимание. Его ледяное сердце не было врожденным. Оно было выковано в огне войны, под грузом ответственности за целый мир. Он заморозил себя, потому что любая эмоция могла стоить им всего.

– Хорошо, – просто сказала она. – Учи.

Его брови чуть приподнялись. Возможно, он ожидал слез, истерики, отрицания. Но не этой спокойной готовности.

– Закрой глаза, – скомандовал он. – Дыши ровно. Представь, что твои эмоции – это свет. Яркий, кричащий. А теперь… затуши его. Опусти над ним колпак. Сделай его тихим. Едва теплящимся.

Алиса закрыла глаза. Она снова попыталась настроиться на свое внутреннее состояние. Она чувствовала вихрь страха, жгучую нить решимости, холодок любопытства. Она представила их как три разноцветных пламени внутри нее. И затем, мысленным усилием, начала опускать над ними тяжелую, свинцовую крышку. Сначала ничего не выходило. Пламена бушевали с прежней силой. Она стиснула зубы, сосредоточив всю свою волю. Она представляла, как становится серой, как пыль, как тень. Ничем не примечательной. Невидимой.

И вдруг – получилось. Вихрь внутри нее стих. Эмоции никуда не делись, но они словно ушли вглубь, за толстую стену. Она открыла глаза.

Лео смотрел на нее с безмолвным, но безошибочным одобрением. Его белая аура оставалась непроницаемой, но напряжение вокруг него слегка спало.

– Неплохо, – произнес он. – Для первого раза. Но этого недостаточно. Ты должна уметь сохранять это состояние постоянно. На улице. В школе. Дома. Пока не найдешь Источник.

– А как он выглядит? Этот Источник? – спросила Алиса, все еще чувствуя себя странно спокойной и отстраненной.

– Я не знаю, – признался он, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность. – Никто не знает. Легенды гласят, что его аура не будет похожа ни на что из того, что ты видела раньше. Она будет… чистой. Абсолютной. В ней не будет ни страха, ни лжи, ни злобы. Только свет.

Чистый свет. В мире, залитом грязными, смешанными эмоциями, это звучало как сказка.

– Я найду его, – тихо сказала Алиса.

Лео смотрел на нее, и в его серых, как пепел, глазах на мгновение мелькнуло нечто, что можно было принять за уважение.

– Я знаю, – ответил он. – Потому что иначе все это бессмысленно.

Он повернулся, чтобы уйти, его белая аура снова стала идеальным, безэмоциональным щитом. Страж ледяного сердца возвращался на свой пост.

А Алиса осталась стоять на заброшенном корте, чувствуя, как тяжелый свинцовый колпак внутри нее по-прежнему сдерживает бурю. Она больше не была просто девочкой. Она была Хранительницей. И ее первым уроком стало не умение видеть, а умение прятаться. Прятать свое сердце, свое «хрустальное» начало, под прочной, непробиваемой сталью.

Глава 6. Кровь двух миров

Свинцовый колпак, который Алиса с таким трудом опустила на свои эмоции, продержался до конца школьного дня. Она была серой, невидимой, как и велел Лео. Она отвечала на вопросы учителей ровным, безразличным голосом, ее взгляд был пустым, а аура, как она чувствовала, стала приглушенной, почти незаметной дымкой. Это было изматывающе. Как носить на себе невидимый, но невероятно тяжелый плащ. Каждая минут требовала концентрации.

Лео, вернее, его проекция, держалась от нее на расстоянии. Он скользил по коридорам белым, безмолвным призраком, и лишь изредка их взгляды встречались. В его глазах не было ни одобрения, ни порицания. Только оценка. Он проверял, насколько хорошо она усвоила урок.

Когда последний звонок оглушил коридоры, Алиса почувствовала, как ее силы на исходе. Ей нужно было побыть одной. Не просто в тишине, а в месте, где не было бы этого вездесущего эмоционального фона. Она вспомнила о чердаке.

Их дом был старым, с просторным, пыльным чердаком, куда редко кто поднимался. Отец хранил там коробки со старыми книгами и какими-то документами. Это место всегда пахло древесной пылью и временем.

Она поднялась по скрипучей лестнице, щелкнула выключателем. Лампочка под потолком мигнула и зажглась, отбрасывая тусклый свет на груды запыленного хлама. Здесь было тихо. По-настоящему. Стены, казалось, поглощали весь внешний шум. Алиса с облегчением опустила свой ментальный щит. Свинцовый колпак треснул, и усталость накатила на нее такой волной, что она едва не рухнула на пол.

Она прислонилась к старому книжному шкафу, закрыв глаза, и просто дышала. Пыльный, спокойный воздух был бальзамом на ее израненное восприятие. Но долгожданного покоя не последовало. Теперь, когда она перестала сдерживать себя, ее собственные, вытесненные эмоции обрушились на нее с новой силой. Страх, растерянность, грусть по матери, которую она никогда не знала, гнев на отца за его ложь.

Она открыла глаза, и ее взгляд упал на большую картонную коробку в углу, надпись на которой гласила: «Личные вещи Элеоноры». Элеонора. Имя ее матери.

Сердце Алисы заколотилось. Она никогда не видела этих вещей. Отец сказал, что их выбросили, чтобы не бередить старые раны. Еще одна ложь.

Дрожащими руками она сняла крышку. Пахло лавандой и старой бумагой. Наверху лежала пачка писем, перевязанных шелковой ленточкой. Алиса развязала ее. Письма были от отца к матери, написанные еще до ее рождения. Она пробежала глазами несколько строк, полных нежности и любви. Ничего необычного. Простая человеческая история.

Но под письмами лежало нечто иное. Не книга, а скорее, толстый кожаный фолиант с застежкой, не имевшей ключа. На обложке был вытиснен странный символ – переплетение линий, напоминающее одновременно и снежинку, и глаз. Он был инкрустирован темным, почти черным перламутром, который отливал фиолетовым и серебряным в тусклом свете лампочки.

Алиса коснулась застежки. Металл был холодным, живым. Защелка не поддавалась. Она потянула сильнее – ничего. В отчаянии она прижала ладонь к символу на обложке, мысленно взывая к чему-то, к памяти о матери, к своей странной крови.

И случилось необъяснимое. Под ее пальцами символ слабо вспыхнул серебристым светом. Раздался тихий щелчок, и застежка сама собой расстегнулась.

Сердце Алисы замерло. Она медленно открыла фолиант. Страницы были сделаны не из бумаги, а из какого-то тонкого, гибкого пергамента, испещренного изящными, словно бы танцующими письменами, которые она никогда не видела. Но что было еще удивительнее – когда она смотрела на них, буквы начинали шевелиться, перестраиваться, и их смысл проникал прямо в ее сознание, минуя зрение. Это был не перевод. Это было прямое знание, вливаемое в разум.

«Хроники Хранителей Элириона», – прочел ее внутренний голос.

Она листала страницу за страницей, и перед ее мысленным взором разворачивалась история ее истинной родины. Мир, рожденный из Первого Света и Отражения. Мир, где эмоции были не абстракцией, а живой, осязаемой силой, питающей саму реальность. Хранители – те, кто мог видеть и направлять эти потоки, поддерживая баланс. Хрустальный Шпиль – великий резервуар и стабилизатор этой энергии, созданный в незапамятные времена.

И она увидела изображение своей матери. Не смутный образ из детства, а четкий портрет, нарисованный светящимися чернилами. Высокая женщина с гордой осанкой, в легких, струящихся одеждах цвета лунного света. Ее глаза, такие же, как у Алисы, – зеленые с золотистыми крапинками – смотрели со страницы с мудрой печалью. Ее имя было Лираэль из Дома Утренней Зари.

Алиса читала, затаив дыхание. Лираэль была одной из сильнейших Хранительнь своего поколения. Она нарушила самый главный закон, спустившись в мир людей, мир «стали и праха», чтобы спасти его от проникновения Тени, которое началось decades ago. И там она встретила его – обычного человека, ученого-археолога, который по счастливой случайности (или по воле судьбы?) нашел древний артефакт, связанный с Элирионом. Его звали Артур Торн. Ее отец.

Их любовь была быстрой и яростной, как вспышка молнии. Но за ней последовала трагедия. Совет Хранителей потребовал ее возвращения. Тень, почуяв ее ослабленную связь с Элирионом, усилило атаки. Лираэль была вынуждена вернуться, чтобы защитить Шпиль, оставив Артура и их новорожденную дочь с одним-единственным обещанием: она найдет способ вернуться.

Но способа не нашлось. Началась Великая Трещина – первая крупная рана в ткани Элириона. Лираэль пала, защищая Шпиль, пожертвовав собой, чтобы сдержать натиск Тени и дать своему миру шанс.

Артур, сломленный горем, решил оградить дочь от правды. Он похоронил прошлое, спрятал все вещи Лираэль и вырастил Алису, как обычного ребенка, надеясь, что ее странный дар так и останется просто странностью, а не проклятием наследия.

Слезы текли по щекам Алисы, но она не замечала их. Она наконец знала правду. Правду о своей матери-героине. Правду о своем отце, чья ложь была продиктована любовью и страхом. И правду о себе.

Она была не просто полукровкой. Она была дочерью величайшей Хранительницы Элириона и человека, чья любовь оказалась сильнее законов миров. В ее жилах текла кровь двух миров – хрустальная магия Элириона и стальная воля человечества.

Она дошла до последней записи в дневнике, сделанной уже рукой отца.

«Моя маленькая Алиса. Если ты читаешь это, значит, твоя сила пробудилась, и я не смог тебя защитить. Прости меня. Прости за все тайны. Твоя мама любила тебя больше жизни. И я тоже. Она верила, что именно ты, дитя двух начал, сможете однажды исцелить раны обоих миров. Будь сильной, моя девочка. Будь сильнее нас обоих».

Алиса закрыла дневник, прижимая его к груди. Горе и гнев растворялись, сменяясь странным, горьким успокоением. Она все понимала. Понимала страх отца. Понимала жертву матери. И понимала свое место во всем этом.

Она не была случайной жертвой. Она была наследницей. Последней надеждой.

Спускаясь с чердака, она была уже другим человеком. Не напуганной девочкой, не ученицей, осваивающей основы выживания. Она была Алисой Торн, дочерью Лираэль и Артура. В ее жилах текла кровь Хранительницы и кровь человека. Хрусталь и сталь.

Она нашла отца на кухне. Он пил чай, уставшись в окно. Его аура была знакомого ей цвета – тускло-серого, цвета постоянной, выносящей тоски. Но сейчас она видела в этом не просто грусть, а целое море вины, сожаления и бесконечной любви, которую он не знал, как выразить.

Она подошла и села напротив него.

– Папа, – тихо сказала она.

Он вздрогнул и обернулся. Его глаза были влажными.

– Алиса… что случилось?

– Я была на чердаке, – сказала она прямо, глядя ему в глаза. – Я нашла дневник мамы.

Он побледнел. Его аура вспыхнула яркой алой полосой паники, а затем снова сжалась в комок серой безысходности. Он опустил голову.

– Я… я хотел тебя уберечь.

– Я знаю, – ее голос был мягким, но твердым. – Но время уберегаться прошло. Элирион умирает, папа. И мама погибла, чтобы дать ему шанс. Чтобы дать *мне* шанс.

Он смотрел на нее с изумлением и ужасом.

– Откуда ты…?

– Они нашли меня. Хранители. Вернее, один из них. Он здесь, чтобы помочь. Или попытаться. – Она положила руку на его. – Мне нужна твоя помощь, папа. Не чтобы прятать меня, а чтобы поддержать. Ты был с мамой. Ты знал ее мир. Ты любил ее. Помоги мне понять.

Артур Торн смотрел на свою дочь, и в его глазах что-то переменилось. Годы вины и страха, казалось, осыпались, как старая штукатурка, обнажая того самого человека, который когда-то не побоялся полюбить принцессу из сказки. Он медленно кивнул, и его аура впервые за долгие годы заискрилась слабым, но настоящим золотом надежды.

– Хорошо, – прошептал он, сжимая ее руку. – Расскажи мне все. Все, что знаешь.

И Алиса рассказала. О Лео. О трещинах. О Пустотниках. О Сердечном Источнике. Она говорила, а он слушал, не перебивая, и в его глазах загоралось знакомство с этим миром, давно похороненное, но не забытое.

Кровь двух миров текла в Алисе, и теперь, наконец, она перестала быть ее проклятием. Она стала ее силой. И у нее за спиной был не просто холодный Страж, но и отец, который любил ее больше всего на свете. Впервые за долгое время она почувствовала, что у нее есть опора. И это придавало ей сил для битвы, которая уже шла.

Глава 7. Ненависть по графику

Откровение с отцом стало для Алисы точкой опоры. Мир все еще трещал по швам, но теперь у нее был тыл. Артур Торн, очнувшись от летаргического сна вины, превратился из растерянного родителя в странного, но одержимого союзника. Он проводил ночи в своем кабинете, окруженный старыми записями и артефактами, которые когда-то принадлежали Лираэль, пытаясь восстановить в памяти каждую деталь об Элирионе. Он стал ее личным историком и криптографом, расшифровывая сложные метафоры в дневнике Лираэль, которые могли указывать на природу Сердечного Источника.

Но одна опора не отменяла необходимости ходить в школу и притворяться обычной ученицей. И именно здесь ждала новая, изощренная пытка – тренировки с Лео.

Они проходили каждый день после уроков на заброшенном теннисном корте. Место было идеальным: уединенным, огражденным высокой сеткой, скрывавшей их от посторонних глаз. Первые сессии были посвящены контролю над аурой. Алиса училась не просто гасить свои эмоции, а симулировать другие. Она должна была по команде излучать волну безразличия, когда внутри все кричало от страха, или притворяться испуганной, когда ее сердце было спокойно. Это было похоже на игру на расстроенном инструменте, где каждое движение отзывалось фальшью и внутренним сопротивлением.

Лео был безжалостным тренером. Он не хвалил, не подбадривал. Он лишь констатировал факты.

– Слишком ярко. Ты светишься, как маяк. Любой Пустотник почует тебя за милю.

– Это не страх, а карикатура на него. Напрягись.

– Снова провал. Твоя настоящая аура прорывается, как вода через трещину в дамбе.

Его белая, непроницаемая аура и ледяной, лишенный эмоций голос действовали ей на нервы сильнее любой критики. Она начала его ненавидеть. Тихой, яростной, копившейся с каждой минутой ненавистью. Он был воплощением всего, что отнял у нее этот новый мир – нормальности, покоя, права на слабость. Он требовал от нее стать машиной, такой же, как он сам.

Однажды, после особенно изматывающей сессии, когда он в десятый раз заставил ее перестраивать свою ауру с «нейтральной» на «радостную» и обратно, у нее сдали нервы.

– Хватит! – крикнула она, сжимая кулаки. Ее аура, которую она так старательно держала в серых тонах, вспыхнула ослепительным багрянцем ярости. – Ты что, не понимаешь? Я не робот! Я не могу включать и выключать чувства по твоей команде!

Лео стоял перед ней, невозмутимый. Его белая аура даже не дрогнула.

– На поле боя тебя не будут спрашивать, готова ты или нет. Твой враг не будет ждать, пока ты настроишь свои чувства. Неспособность контролировать себя – это роскошь, которую мы не можем себе позволить.

– Это не контроль! Это подавление! Ты хочешь, чтобы я стала такой же бесчувственной статуей, как ты!

Впервые за все время тренировок его веки дрогнули. Не его проекция в школе, а настоящий Лео, чье сознание управляло ею. В его белой ауре, прямо в центре, на мгновение вспыхнула и погасла крошечная, но ядовито-алая искорка. Это была не ее ярость. Это была *его*.

– Ты ничего не знаешь о том, чем я являюсь, – его голос прозвучал тише, но в нем впервые зазвенела сталь, острая и опасная.

– А что мне знать? – язвительно бросила она, не в силах остановиться. Ее гнев нашел брешь в его броне, и она рванула ее на себя. – Что ты идеальный солдат? Что у тебя нет ни сердца, ни страхов? Что тебе плевать на все, кроме твоей драгоценной миссии?

Он сделал шаг к ней. Воздух вокруг сгустился, стало тяжело дышать.

– Моя «драгоценная миссия» – это единственное, что стоит между твоим миром и полным уничтожением. Я видел, как умирают миры, Алиса. Я видел, как гаснет свет в глазах целых цивилизаций. Я видел, как Пустотники пожирают души тех, кого не смог защитить. Так что да, возможно, у меня нет «сердца». Потому что я оставил его там, в руинах, вместе с теми, кого потерял.

Он говорил не крича. Его слова были тихими, отточенными, как лезвие бритвы, и они резали глубже любого крика. Алая искра в его ауре погасла, снова поглощенная ледяной белизной. Но теперь Алиса видела. Видела, что его бесчувственность – это не отсутствие эмоций, а колоссальное усилие воли. Саркофаг, в который он заключил свою собственную боль, чтобы она не мешала ему делать то, что должно быть сделано.

Ее гнев иссяк, сменившись леденящим душу пониманием и стыдом.

– Лео… я…

– Урок окончен, – перебил он онемевшим голосом. – Завтра в это же время. Не опаздывай.

Он развернулся и ушел, оставив ее одну на потрескавшемся асфальте корта. Она смотрела ему вслед, чувствуя, как ее собственная багряная аура остывает и сжимается, превращаясь в комок тяжелой, унылой серости.

Она ненавидела его. Но теперь эта ненависть стала сложнее. В нее вплелись нити вины, любопытства и какого-то странного, болезненного родства. Он был таким же заложником этой войны, как и она. Просто его тюрьма была выстроена изо льда и долга, а ее – из страха и неведенья.

На следующий день она пришла на корт точно по расписанию. Лео был уже там. Его белая аура сияла, как всегда, безупречно и неприступно.

– Сегодня будем учиться чувствовать на расстоянии, – сказал он, как ни в чем не бывало. – Попробуй определить, какие эмоции исходят от людей на улице, не видя их.

Она кивнула, не глядя ему в глаза. Они работали молча, сосредоточенно. Ненависть никуда не делась. Она просто отступила, заняла отведенное ей место в графике тренировок. Она поняла, что его холодность и ее ярость были двумя сторонами одной медали – отчаянными попытками справиться с невыносимой реальностью.

И в этом странном, молчаливом перемирии, основанном на взаимной ненависти и вынужденном партнерстве, рождалось нечто новое. Не дружба. Не доверие. Но понимание. Понимание того, что они оба – всего лишь солдаты в окопах одной и той же войны. И что выжить они смогут только вместе, даже если терпеть не могут друг друга.

В конце тренировки, когда она уже собиралась уходить, Лео произнес, глядя куда-то мимо нее:

– Твое продвижение… удовлетворительное.

Это была первая за все время слабая, едва уловимая похвала. Никаких эмоций в голосе. Никакого изменения в ауре. Но для Алисы это значило больше, чем любая восторженная речь.

Она просто кивнула и ушла, чувствуя, как тяжелый плащ контроля над аурой стал на микроскопическую долю легче. Ненависть по графику продолжалась, но теперь в ней появилась крошечная, едва заметная трещинка. И сквозь нее пробивался странный, холодный свет уважения.

Глава 8. Первое правило – не доверять

Спустя неделю изматывающих тренировок мир вокруг Алисы начал меняться. Вернее, менялось ее восприятие. Если раньше ауры были сплошным, неразличимым шумом, то теперь она училась вычленять из него отдельные «ноты». Она могла, не глядя на человека, определить, что учитель географии, мистер Дэвис, испытывает легкое раздражение (колючие оранжевые шипы), а библиотекарь, миссис Поттер, пребывает в состоянии умиротворенной грусти (размытая сиреневая дымка).

Лео перестал быть просто белым пятном. В толще его белизны она теперь различала сложную текстуру – миллиарды мерцающих стальных игл, собранных в идеальный, непроницаемый щит. Иногда, очень редко, когда он был особенно сосредоточен, щит на мгновение слегка рассеивался, и она улавливала глухой, далекий гул – отголосок той самой боли, о которой он обмолвился. Это длилось доли секунды, но ей хватало, чтобы понять: его лед был толщиной в милю, но под ним бушевал океан.

Отец, Артур, погрузился в исследования с фанатизмом, которого она в нем никогда не видела. Его кабинет превратился в штаб-квартиру. На стенах висели распечатанные схемы Хрустального Шпиля, которые он по памяти восстановил из описаний Лираэль, и карты города с помеченными местами, где когда-либо фиксировались аномалии – странные огни, искажения пространства, то, что обычные люди списывали на галлюцинации или розыгрыши.

– Смотри, – он указал на карту, его аура пульсировала азартным синим цветом, смешанным с желтизной научного интереса. – Большинство всплесков сосредоточено вокруг старой промышленной зоны и парка. Места с низкой популяцией, но сильной остаточной энергией. Идеальные точки для проявления трещин.

– Значит, Источник может быть там? – спросила Алиса, изучая карту.

– Или те, кто охотится за ним, – мрачно заметил Артур. – Лео прав. Доверять нельзя никому.

Это стало их новым, негласным правилом. Первым и главным. Алиса применяла его ко всем. К одноклассникам, чьи улыбки могли скрывать зависть или страх. К учителям, чья доброта могла быть маской для безразличия. Она научилась смотреть сквозь их социальные маски и видеть истинные, сиюминутные эмоции. Это было утомительно, но необходимо.

Однажды после школы она зашла в небольшой книжный магазин недалеко от дома в поисках новой тетради для конспектов. Магазин был ее тихой гаванью, местом, где пахло старой бумагой и покоем. Владелец, пожилой мистер Эдгар, всегда встречал ее молчаливым кивком, его аура была ровного, землисто-коричневого цвета – цвет умиротворения и мудрости.

В тот день в магазине был еще один посетитель. Молодой человек, лет двадцати пяти, с приятными чертами лица и теплой улыбкой. Он перелистывал книгу по искусству, и его аура… она была красивой. Идеальной. Ровный, теплый, золотистый свет, исходящий от него, был таким чистым и притягательным, что Алиса на мгновение застыла, завороженная. После недели, проведенной в изучении грязных, смешанных эмоций, это сияние было подобно солнечному лучу в подвале.

Он заметил ее взгляд и улыбнулся еще шире.

– Прекрасное место, не правда ли? – сказал он. Его голос был бархатным, мелодичным. – Здесь время останавливается.

Алиса кивнула, не в силах вымолвить слово. Его золотая аура манила ее, суля покой и безопасность. Она инстинктивно потянулась к этому свету, мысленно ослабив свой защитный барьер.

– Да, – прошептала она. – Я часто сюда прихожу.

– Я зовусь Дэниел, – представился он, откладывая книгу. – Я новый помощник мистера Эдгара. Кажется, я тебя раньше не видел.

Его аура сияла так ярко, что почти слепила ее внутреннее зрение. Это был самый чистый, самый позитивный оттенок, который она когда-либо видела. Он был похож на… на Сердечный Источник? Нет, не может быть. Слишком просто.

«Первое правило – не доверять», – прозвучал в голове голос Лео, холодный и предостерегающий.

Но как не доверять такому свету? Как можно заподозрить в злом умысле это сияние?

– Алиса, – представилась она, все еще очарованная.

– Очень приятно, Алиса, – Дэниел сделал шаг ближе. Его золотая аура enveloped ее, и она почувствовала странную слабость в коленях. Это было похоже на теплую ванну после долгого дня. – Ты кажешься человеком, который ценит тишину. И красоту. В твоих глазах столько глубины.

Его слова были как мед. Они текли плавно и сладко. Алиса чувствовала, как ее собственная аура, обычно напряженная и собранная, начинает расслабляться, подстраиваясь под его ритм. Ей хотелось довериться ему. Рассказать ему все. О Элирионе. О своем даре. О своем одиночестве.

– Я… да, наверное, – пробормотала она, чувствуя, как ее щеки розовеют.

– Иногда самые одинокие души находят друг друга в самых неожиданных местах, – продолжил он, его голос стал тише, интимнее. – Мир полон шума и фальши. Но здесь… здесь можно быть настоящим.

Он снова шагнул ближе. Теперь между ними было не больше полуметра. Его золотая аура pulsated, и с каждым pulsation Алиса чувствовала, как ее воля тает. Это было так приятно. Так легко. Просто отпустить контроль. Отдать себя этому свету.

И вдруг, где-то на самом дне ее сознания, сработала тревога. Слишком идеально. Слишком гладко. Ни одного всплеска сомнения, ни одной тени усталости или раздражения. У людей так не бывает. Его аура была не живой, меняющейся субстанцией, а статичной, идеальной картинкой. Как декорация.

Она мысленно встряхнулась, заставив себя вспомнить тренировки с Лео. «Симулируй», – приказала она себе. Она изобразила на лице еще большее доверие и открытость, позволив своей ауре стать еще более мягкой и податливой, но внутри, в самом ядре своего существа, она снова возвела стальной барьер.

– Ты прав, – сказала она, глядя ему в глаза. – Здесь действительно можно быть собой.

И в тот миг, когда она произнесла эти слова, сосредоточившись и глядя прямо в сияние его ауры, она увидела это. На долю секунды, словно дефект на пленке, золотой свет дрогнул, и сквозь него проступило нечто иное. Не цвет. Пустота. Абсолютная, бездонная чернота, холодная, как космос. И из этой черноты на нее смотрел голод. Ненасытный, древний голод.

Ее кровь застыла в жилах. Это не был Сердечный Источник. Это была приманка.

Она не подала вида, лишь слегка отвела взгляд, делая вид, что смущена.

– Мне пора, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. – Уроки.

Дэниел улыбнулся, его золотая аура снова была безупречной.

– Конечно. Надеюсь, мы еще увидимся, Алиса. Было очень приятно поговорить с такой чистой душой.

Она кивнула и быстро направилась к выходу, чувствуя его взгляд на своей спине. Каждый мускул в ее теле был напряжен. Она вышла на улицу, залитую тусклым вечерним светом, и прислонилась к стене, дрожа как осиновый лист.

Он был одним из них. Слугой Тени. Пустотником. Он использовал какую-то маскировку, чтобы скрыть свою истинную природу под обманкой чистой, светлой ауры. И она чуть не попалась.

«Первое правило – не доверять». Теперь она понимала это не как абстрактный принцип, а как закон выживания. Самые опасные враги – те, кто приходит с улыбкой и сияющим светом.

Она посмотрела на витрину книжного магазина. Дэниел стоял внутри и смотрел на нее. Его улыбка была все такой же теплой, но теперь Алиса видела за ней бездну. Он помахал ей рукой.

Она развернулась и пошла прочь, ускоряя шаг. Ей нужно было найти Лео. Нужно было предупредить его. Враг был уже здесь. Он проник в ее последнее убежище. И он знал ее в лицо.

Теперь охота началась по-настоящему. И первое правило этой охоты гласило: не доверять никому. Даже самому прекрасному свету.

Глава 9. Шепот зазеркалья

Адреналин выветрился из крови, оставив после себя липкий, трусливый страх. Алиса почти бежала домой, оглядываясь через плечо. Каждый прохожий с нейтральной или доброжелательной аурой теперь казался потенциальной угрозой. Город, всегда бывший для нее просто шумным, неудобным местом, превратился в поле боя, где враг мог скрываться за любой улыбкой.

Она ворвалась в дом, захлопнула дверь и, прислонившись к ней, попыталась отдышаться.

– Папа! – позвала она, ее голос дрожал.

Артур выбежал из кабинета, его аура вспыхнула тревожным алым.

– Алиса? Что случилось?

Она, задыхаясь, рассказала о Дэниеле, о совершенной золотой ауре и о той черной пустоте, что мелькнула beneath it. Артур слушал, бледнея.

– Пустотник… в человеческом обличье. Они становятся смелее. Или отчаяннее.

– Я должна предупредить Лео, – сказала Алиса, уже направляясь к гостиной и темному экрану телевизора. Она стояла перед ним, вглядываясь в собственное бледное отражение, пытаясь силой воли пробиться через завесу между мирами. – Лео! Лео, ты слышишь меня?

Ничего. Лишь ее испуганное лицо в стекле.

– Он говорил, связь нестабильна, – прошептала она, чувствуя, как паника снова подступает. – Что мне делать?

– Попробуй воду, – предложил Артур, подходя к ней. – Или любое другое отражающее покрытие. В дневнике Лираэль говорилось, что связь легче установить через чистые, спокойные поверхности.

Алиса кивнула и бросилась на кухню. Она налила воду в большую стеклянную миску и поставила ее на стол, подальше от окон. Она погасила свет, оставив лишь тусклое свещение уличного фонаря, пробивающееся сквозь штору. Дрожащими руками она распустила волосы, как делала это в детстве, глядя в то самое зеркало. Она смотрела на темную, почти черную поверхность воды, дыша ровно и глубоко, пытаясь очистить разум от страха, оставив лишь одно желание – связь.

– Лео, – шептала она, вглядываясь вглубь. – Пожалуйста. Это срочно.

Сначала ничего. Лишь ее смутное отражение и тихий плеск воды от ее дрожи. Но потом… вода в миске начала застывать. Не замерзать, а становиться плотной, как ртуть. Ее отражение расплылось, исчезло, и на его месте появилась тьма. Не чернота, а густая, бархатная тень, усеянная теми самыми серебристыми искрами, что она видела в ауре Лео.

И из этой тьмы, едва слышно, словно из другого конца бесконечного туннеля, донесся его голос. Слабый, прерывивый, полный помех.

*«Алиса?.. Связь… плохая… что случилось?»*

– Лео! – она чуть не опрокинула миску, схватившись за край стола. – Я видела одного из них! В книжном магазине! Он притворялся человеком, его аура была… идеальной. Золотой. Но под ней была пустота. Он назвался Дэниелом.

Вода в миске забурлила, серебристые искры вспыхнули ярче. Голос Лео послышался яснее, в нем зазвенела тревога.

*«Охотник. Они используют… эмоциональные миражы… чтобы приманивать чувствительных. Ты в опасности. Он теперь знает о тебе».*

– Что мне делать? – умоляюще прошептала она.

*«Избегай его. Никакого контакта. Он сильнее тебя… пока что. Я попытаюсь… отследить его энергетический след… отсюда. Но мое влияние… в твоем мире ограничено».*

– Он сказал, что новый помощник в магазине. Значит, он будет там постоянно! Это мое… мое место.

*«Твое место сейчас – везде, где ты можешь выжить, – прозвучал безжалостный ответ. – Забудь о магазине. Забудь о комфорте. Ты – солдат на невидимом фронте. А солдаты не имеют личных мест».*

Его слова обожгли ее, но теперь она понимала их правоту. Книжный магазин был потерян. Как, возможно, и многие другие части ее старой жизни.

– А Источник? – спросила она, переходя к главному. – Этот Дэниел… он может быть связан с ним?

Наступила пауза, полная лишь шипения пустоты и серебряного треска.

*«Возможно. Охотники… чувствуют чистую энергию. Возможно, он уже близко к цели. Или… – голос Лео стал еще суровее, – он использует себя как приманку, чтобы выманить тебя. Чтобы ты привела его к Источнику сама».*

Ледяная дрожь пробежала по ее спине. Это была ловушка в ловушке.

– Как отличить настоящий Свет от подделки? Ты так и не сказал мне.

*«Настоящий Свет… не будет пытаться тебя очаровать. Он не будет казаться идеальным. Он будет… живым. Настоящая чистота признает существование тьмы, но не боится ее. Поддельный свет… он слепит, чтобы скрыть пустоту. Ищи не сияние, Алиса. Ищи глубину. Ищи… отзвук».*

Отзвук. Что это значило?

– Лео, я…

*«Связь обрывается… – его голос стал затихать, превращаясь в шепот. – Будь осторожна. Доверяй только… хрусталю и стали внутри себя. Помни… первое правило…»*

И голос исчез. Вода в миске снова стала просто водой. Серебристые искры погасли. Алиса сидела одна в темноте кухни, слушая, как ее сердце медленно успокаивается.

Шепот из зазеркалья утих, но оставил после себя тяжелое, ясное знание. Враг был здесь, хитрый и могущественный. Охота на Источник шла полным ходом. И она была не просто искателем. Она была и добычей, и охотницей одновременно.

Она подняла голову и посмотрела на свое бледное отражение в окне. В ее глазах горел уже не просто страх. Горела решимость. Страх был ее хрусталем, хрупким и уязвимым. Решимость – ее сталью.

Она больше не была той девочкой, что боялась собственного дара. Ее дар был ее мечом и щитом. А шепот из зазеркалья, голос стража ледяного сердца, стал ее компасом в этом темном, обманчивом мире.

«Ищи не сияние. Ищи глубину», – повторила она про себя.

Она подошла к карте в кабинете отца. Старая промышленная зона. Парк. Места силы, где реальность была тонка. Именно там ей и следовало искать. Не идеальный золотой свет, а живой, настоящий. Со всеми его изъянами и глубиной.

Враги были у нее за спиной и перед глазами. Но теперь у нее был план. И первый урок настоящей охоты: никогда не верить шепоту, который звучит слишком сладко.

Глава 10. Улика в лунном свете

Промзона встретила Алису запахом ржавого металла, влажной пыли и гниющей древесины. Заброшенный завод по переработке, который она выбрала для первой вылазки, стоял как скелет гигантского зверя, пронзенный черными зубьями разрушенных ферм. Луна, почти полная, заливала серебристым светом разбитые окна и груды кирпича, отбрасывая длинные, искаженные тени. Воздух здесь был другим – не просто холодным, а «тонким», как сказал бы Лео. Он звенел тишиной, но не пустотной, а напряженной, будто кто-то невидимый затаил дыхание.

Алиса стояла у пролома в заборе, втягивая в себя этот странный воздух и пытаясь настроить свое восприятие. Она опустила внутренний щит, позволив дару течь свободно, но не как бурной реке, а как ручью, осторожно ощупывающему каждый камень на дне.

Обычный эмоциональный фон города здесь почти отсутствовал. Лишь далекие, приглушенные всплески сонных сознаний на окраинах. Но под этим слоем тишины было нечто иное. Фоновое излучение самого места. Оно было серым, пепельным, цветом забытых воспоминаний и угасших надежд. Однако в этой серой массе, как золотые нити в старом ковре, проступали тонкие, едва уловимые прожилки.

Она закрыла глаза, сосредоточившись. Это не были человеческие эмоции. Это было что-то древнее, примитивное. Тихая, ноющая грусть стали и бетона. Смутное эхо страха, оставшееся от последних рабочих, покинувших это место. И… что-то еще. Что-то, что не принадлежало этому миру.

Она пошла вперед, ступая по битому стеклу и щебню, ее кроссовки почти не издавали звука. Ее аура была сжата в плотный, невзрачный шар, делая ее невидимой для любого, кто мог бы почувствовать эмоциональные вибрации. Она была тенью, скользящей в лунном свете.

«Ищи не сияние. Ищи глубину», – повторяла она про себя, как мантру.

Она вошла в главный цех. Гигантское пространство под провалившейся кое-где крышей было залито лунным светом, ложившимся причудливыми световыми пятнами на покрытые граффити стены и застывшие механизмы. И тут она увидела его. Вернее, не его, а след.

На дальней стене, где когда-то висел какой-то контрольный щит, теперь зияла чернота огромного проема. И прямо перед ним, в самом воздухе, висела трещина. Та самая, что она видела у себя дома. Но здесь она была больше, почти в рост человека, и сквозь нее сочился тот же серебристый, холодный свет Элириона. Вокруг трещины воздух дрожал, как над асфальтом в знойный день.

Алиса замерла, затаив дыхание. Это было и пугающе, и прекрасно. Варп в самой реальности, окно в умирающий мир. Она осторожно подошла ближе, не сводя глаз с мерцающей щели. И тогда она заметила кое-что на полу, прямо под трещиной.

На пыльном бетоне, в пятне лунного света, лежал предмет. Небольшой, продолговатый. Он не был частью хлама. Он… светился изнутри. Не ярко, а мягким, молочным сиянием, похожим на лунный камень.

Она подошла еще ближе, опустилась на корточки. Это был кулон. Простой, без изысков, висевший на тонкой, почти невесомой серебристой цепочке. Материал был ей незнаком – не металл, не камень, не стекло. Он был теплым на ощупь, хотя ночь была холодной. И его свечение было живым, оно пульсировало в такт ее собственному сердцу.

Но самое удивительное было не в нем самом. А в его ауре.

Алиса никогда не видела аур у предметов. Они были инертны. Но этот кулон… он имел ее. Слабую, едва уловимую, но отчетливую. И это была не аура эмоций. Это была аура… чистоты. Того самого чистого света, о котором говорил Лео. Но не ослепительного, не золотого, как у приманки-Пустотника. Это был тихий, глубокий, безмятежный свет. Как свет далекой звезды, доходящий до Землы сквозь толщу космоса. В нем не было ни капли страха, злобы или лжи. Лишь безмятежное, ясное сияние. Глубина, а не ослепляющая поверхность.

Это была улика. Часть головоломки.

Сердце Алисы забилось чаще. Она потянулась за кулоном, но в последний момент остановилась. А если это ловушка? Если он защищен?

Она прикрыла глаза, пытаясь прочувствовать энергетику места. Трещина пульсировала, излучая холодную, чужеродную энергию. Но аура кулона была совершенно иной, почти противоположной. Она не конфликтовала с трещиной, но и не сливалась с ней. Она просто была. Как островок спокойствия в бушующем море.

Решившись, она бережно подняла кулон. Цепочка оказалась прочнее, чем выглядела. В ладони кулон отдавал приятное тепло. Его сияние не погасло, а, казалось, стало чуть ярче от ее прикосновения. Аура его мягко обволакивала ее пальцы, и Алиса почувствовала странное умиротворение. Краткий, безмятежный миг покоя в самом сердце хаоса.

И в этот миг из трещины прямо над ней донесся звук. Не шелест и не скрежет. Голос. Слабый, испуганный, детский.

*«…помогите…»

Алиса вздрогнула и отпрянула, сжимая кулон в кулаке. Она уставилась на трещину. Звук был не из ее мира. Он пробивался сквозь нее, как радиосигнал из далекой галактики.

*«… кто там?.. Я боюсь…»

Это был не Лео. Это был кто-то другой. Кто-то по ту сторону. И этот кто-то был в беде.

«Доверяй только хрусталю и стали внутри себя», – вспомнила она слова Стража.

Она не могла пройти мимо. Не могла оставить того, кто зовет на помощь, даже если помощь нужна в другом мире.

– Я здесь! – крикнула она в трещину, ее голос прозвучал громко в гробовой тишине цеха. – Я слышу тебя!

Наступила пауза. Потом голос снова послышался, чуть громче, полный надежды и отчаяния.

*«Вы… вы меня слышите? Пожалуйста… они близко… тени… они повсюду…»*

– Кто ты? – спросила Алиса.

*«Меня зовут… Элиан… Я… я заблудился…»*

Внезапно серебристый свет трещины померк, задрожал. Из ее глубины донесся другой звук – низкий, скрежещущий рык, от которого кровь стыла в жилах. Голос Элиана вскрикнул от ужаса.

*«Они идут!»*

И связь оборвалась. Трещина сжалась, стала размером с ладонь, и ее свет стал тусклым, болезненным.

Алиса стояла, прижимая к груди теплый кулон, и смотрела на угасающую щель в реальности. Она нашла улику. Но эта улика привела ее к новой тайне. И к новому долгу.

У нее в руках был ключ. Возможно, к Сердечному Источнику. А по ту сторону был ребенок, нуждающийся в спасении.

Она повернулась и побежала прочь из цеха, из промзоны, неся в руке тихое сияние надежды и в сердце – тяжесть новой ответственности. Лунный свет освещал ей путь, и в его холодном сиянии ей виделись отражения двух миров, которые теперь зависели от ее выбора.

Глава 11. Танец с тенью

Кулон лежал на столе в кабинете отца, излучая свое мягкое, молочное сияние. Он был похож на каплю лунного света, пойманную и обращенную в твердую форму. Артур Торн, надев белые перчатки, осторожно изучал его через лупу, его аура пульсировала сосредоточенным синим цветом, смешанным с благоговейным золотом.

– Невероятно, – бормотал он. – Структура… она не кристаллическая и не аморфная. Она живая. Дышащая. И этот свет… он не поддается спектральному анализу. Он просто *есть*.

Алиса сидела напротив, закутавшись в плед. Она уже рассказала отцу все – о трещине, о голосе Элиана, о скрежещущем рыке. Теперь она смотрела на кулон, и его теплое, безмятежное сияние успокаивало вихрь внутри нее.

– Он должен быть связан с Источником, – сказала она. – Его аура… она чистая. Настоящая.

– Но это не сам Источник, – заключил Артур, откладывая лупу. – Скорее, маяк. Или… ключ. Возможно, он активируется только в присутствии настоящего носителя.

– А этот мальчик… Элиан… – голос Алисы дрогнул. – Он сказал, что тени близко. Он в опасности.

– Алиса, – отец посмотрел на нее серьезно. – Ты слышала его *через* трещину. Он в Элирионе. Мы не можем просто так туда попасть.

– Лео смог! Он проецирует себя сюда!

– Лео – полноценный Страж, прошедший годы тренировок. И даже он не может физически перейти. Только его сознание. – Артур вздохнул. – Я понимаю, ты хочешь помочь. Но нам нужно сосредоточиться на том, что мы *можем* сделать. Найти Источник здесь. Это спасет оба мира. В том числе и этого мальчика.

Она знала, что он прав. Но образ испуганного детского голоса, взывающего о помощи из тьмы, не давал ей покоя.

На следующее утро в школе ее ждал сюрприз. Неприятный. Дэниел, «новый помощник» из книжного магазина, стоял в холле, непринужденно беседуя с завучем, миссис Клейн. Его аура сияла все тем же идеальным, теплым золотом. Увидев Алису, он улыбнулся ей ослепительной, дружелюбной улыбкой и помахал рукой.

Ледяной ком сжался у нее в груди. Что он здесь делает?

Миссис Клейн, заметив ее, подозвала.

– Алиса, идеально, что ты проходишь! Познакомься с Дэниелом Ридом. Он наш новый волонтер – будет помогать с организацией школьного литературного клуба и библиотечным фондом. Дэниел, это Алиса Торн, одна из наших самых начитанных учениц.

Дэниел протянул ей руку. Его рукопожатие было теплым, уверенным.

– Очень приятно снова тебя видеть, Алиса. В более… официальной обстановке.

Она едва коснулась его пальцев, чувствуя, как ее собственная аура, несмотря на все усилия, пытается сжаться в защитный клубок.

– Привет, – выдавила она.

– Дэниел как раз рассказывал, что вы уже знакомы, – улыбнулась миссис Клейн, ее аура излучала довольный розовый цвет. – Он сказал, что вы произвели на него впечатление своими знаниями.

«Он выследил меня, – пронеслось в голове у Алисы. – Он проник в школу».

– Я… мне пора на урок, – пробормотала она, отступая.

– Конечно, не смею задерживать, – Дэниел кивнул, его золотая аура сияла еще brighter. – Надеюсь, мы увидимся в литературном клубе. Я уверен, тебе есть что нам рассказать.

Его слова прозвучали как неприкрытая угроза. Он знал. Знает, что она что-то скрывает. И теперь у него был законный повод находиться рядом с ней, наблюдать, давить.

Весь день Алиса чувствовала себя как на иголках. Она видела его несколько раз – он прохаживался по коридорам, заходил в библиотеку, разговаривал с учениками. Его золотая аура была как ядовитый цветок в серой пустыне школьных будней – притягательная и смертельно опасная. Она ловила его взгляд на себе. Он не преследовал ее, нет. Он просто… присутствовал. Напоминая о себе. Ведя свой тихий, изощренный танец с тенью, где тенью была она.

После уроков она почти бегом бросилась к заброшенному корту, надеясь найти там Лео. Он был на месте, его белая фигура стояла неподвижно, как изваяние.

– Он здесь! – выпалила она, подбегая. – Дэниел. В школе. Он устроился волонтером.

Лео медленно повернул к ней голову. Его белая аура не дрогнула, но воздух вокруг стал еще холоднее.

– Я знаю. Я чувствую его присутствие. Его энергетический след стал… ярче. Наглее.

– Что мне делать? Он везде! Он смотрит на меня, улыбается… это невыносимо!

– Это психологическая атака, – холодно констатировал Лео. – Он пытается вывести тебя из равновесия. Заставить совершить ошибку. Показать ему то, что ты скрываешь.

– А если я не выдержу? Если моя аура дрогнет, и он увидит кулон? Услышит о мальчике?

– Тогда игра будет проиграна, – его голос был безжалостен, как удар топора. – Он либо убьет тебя и заберет артефакт, либо, что более вероятно, будет использовать тебя как приманку, чтобы выманить и захватить Источник, когда ты его найдешь.

Алиса сглотнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Я не могу так жить! В постоянном страхе, под наблюдением!

– Можешь, – возразил он. – Потому что альтернатива – смерть. Не только твоя. Ты должна быть сильнее. Сильнее его тактики. Сильнее собственного страха. Это тоже часть тренировки. Самой важной.

Он подошел к ней вплотную. Его серые глаза были холодны, как гранит.

– С сегодняшнего дня ты должна вести двойную жизнь. Снаружи – обычная ученица. Внутри – охотница. Ты должна играть свою роль так безупречно, чтобы он сам начал сомневаться. Заставь его поверить, что ты ничего не знаешь. Что ты просто странная, чувствительная девочка. Это твоя броня.

– А как насчет кулона? Элиана?

– Продолжай искать. Но теперь с двойной осторожностью. Он будет следить за тобой. Используй это. Веди его по ложному следу. Заставь его плясать под твою дудку, даже если он думает, что ведет танец.

Танец с тенью. Теперь она понимала. Это была не просто метафора. Это была ее новая реальность. Она должна была кружиться в этом вальсе лжи и недоверия, где партнером была сама тьма, и где один неверный шаг мог стоить всего.

Вернувшись домой, она подошла к окну своей комнаты. Напротив, на скамейке в парке, сидел человек. Он читал книгу, его поза была расслабленной. Но его аура… его идеальная, золотая аура сияла в сумерках, как маяк. Дэниел. Он показывал ей, что знает, где она живет. Что его наблюдение не ограничивается стенами школы.

Алиса смотрела на него, и вместо страха в ней закипала ярость. Холодная, стальная ярость. Он вторгся в ее жизнь. В ее школу. В ее дом. Он угрожал всему, что ей было дорого.

Она медленно, очень медленно подняла руку и помахала ему. На ее лице была нейтральная, почти безразличная маска. Но внутри она давала ему обещание.

*Хорошо, – думала она, глядя в его золотые, обманчивые глаза. – Будем танцевать. Посмотрим, кто кого перетанцует.*

Она отвернулась от окна, ее сердце билось ровно и громко, как барабан, отбивающий ритм предстоящей битвы. Танец начался. И Алиса была готова вести.

Глава 12. Игра в следователя

Следующие несколько дней Алиса жила в режиме повышенной бдительности. Ее мир сузился до размеров школьных коридоров, где каждый угол мог таить в себе золотое сияние Дэниела. Она превратилась в актрису, играющую роль самой себя – немного замкнутой, погруженной в себя ученицы. Ее аура была ее костюмом, и она тщательно следила, чтобы на нем не было ни единой эмоциональной морщинки.

Она избегала Дэниела, но не демонстративно. Если их пути пересекались, она кивала ему с вежливой, отстраненной улыбкой и спешила по своим делам, не вступая в разговор. Она чувствовала его взгляд на своей спине, ощущала, как его золотая аура тянется к ней, пытаясь прощупать ее защиту. Но ее стальной щит держался.

Лео был прав. Это была игра. И Алиса решила играть лучше.

Она начала с малого. Вместо того чтобы бежать с уроков домой или на тренировки, она стала задерживаться в библиотеке. Она брала случайные книги – по поэзии, истории, даже по квантовой физике – и часами сидела за столом, делая вид, что погружена в чтение. На самом деле она вела наблюдение.

Она изучала Дэниела. Его манеры. Его привычки. Как он взаимодействовал с другими учениками. Его золотая аура никогда не менялась, но его поведение было безупречно человеческим. Слишком безупречным. Он всегда улыбался, всегда находил нужные слова, всегда был готов помочь. Он был идеальным. И в этой идеальности крылась его главная уязвимость. Настоящие люди так не behave.

Однажды после школы она решилась на более рискованный шаг. Она зашла в литературный клуб. Дэниел, как и ожидалось, был там. Он руководил обсуждением нового романа, и его золотая аура озаряла всю комнату. Алиса села в дальнем углу, сделала свою ауру максимально нейтральной и просто слушала.

Он был блестящим оратором. Его речи были полны красивых метафор и глубоких, на первый взгляд, мыслей. Но чем дольше она слушала, тем больше ловила себя на мысли, что за этим потоком слов нет ничего. Никакой личной истории. Никаких настоящих эмоций. Он говорил о любви, но в его словах не было страсти. О потере, но не было боли. Он был красивой обложкой книги с пустыми страницами.

Когда клуб закончился, она задержалась, делая вид, что ищет что-то в рюкзаке. Большинство учеников разошлось. Дэниел подошел к ней.

– Алиса, я рад, что ты пришла, – сказал он, его голос был теплым, как мед. – Я надеялся увидеть тебя здесь. Что ты думаешь о нашем обсуждении?

Она подняла на него глаза, изобразив легкую задумчивость.

– Было… интересно. Вы очень убедительно говорите о чувствах.

– Чувства – это то, что делает нас людьми, не правда ли? – он улыбнулся, и его золотая аура pulsated, пытаясь окутать ее. – Иногда я смотрю на тебя и вижу такую глубину. Такое понимание. Как будто ты видишь мир иначе, чем все остальные.

Это была провокация. Прямой вызов.

Алиса позволила углам своих губ дрогнуть в подобии грустной улыбки.

– Иногда мир кажется слишком… шумным. Вот и все.

– Шумным? – он наклонил голову, его интерес казался искренним. – В каком смысле?

Она сделала паузу, как будто подбирая слова. Она должна была дать ему что-то. Крошку правды, чтобы заманить его в ловушку собственного любопытства.

– Знаете, как иногда в наушниках играет музыка, и ты не можешь разобрать слова, но чувствуешь общее настроение? – она говорила тихо, глядя в стол. – Примерно так я чувствую людей иногда. Просто… общее настроение. Обычно это утомительно. Поэтому я стараюсь быть одна.

Она рискнула. Она дала ему частичку правды о своем даре, но завернула ее в упаковку интровертности и повышенной чувствительности. Нечто, что можно списать на особенность психики, а не на магическое наследие.

Его золотая аура на мгновение вспыхнула ярче. Он клюнул.

– Это… удивительно, Алиса. По-настоящему. Дар. Или проклятие? – он произнес последнее слово с легкой, игривой интонацией, но его глаза были острыми, как бритвы.

– И то, и другое, наверное, – она пожала плечами, делая вид, что смущена. – Но я бы не назвала это даром. Скорее, помехой.

– О, я не согласен, – он тепло улыбнулся. – Такую чувствительность можно развить. Направить в нужное русло. Я, например, всегда восхищался людьми, которые могут видеть суть вещей. За внешним слоем.

Он снова сделал шаг ближе. Его золотая аура была теперь так близко, что она физически чувствовала ее давление – теплое, тяжелое, удушающее.

– Может, ты видишь что-то… во мне? – спросил он, и в его голосе прозвучала ложная, подобранная нотка уязвимости.

Игра достигла кульминации. Он просил ее разоблачить его. Проверить ее силу. И ее правду.

Алиса подняла на него глаза и позволила своему взгляду стать чуть расфокусированным, как будто она действительно пыталась что-то разглядеть. Она смотрела на его идеальное золотое сияние, на эту безупречную, но безжизненную маску.

– Вы… – она сделала паузу, изображая легкое замешательство. – Вы кажетесь очень… спокойным. Умиротворенным. Как будто у вас внутри нет никакого шторма.