Ведунья для Его Высочества

Мир требовал, чтобы я исчезла.

Он – чтобы я осталась.

И в его голосе было больше силы,

чем в тысячах приговоров.

Глава 1. Знакомство

2 года назад

Эршерский лес был прекрасен весной. Особенно в последний её месяц, когда густой воздух наполнялся сочным ароматом молодых листочков и иголок вековых секвой. Этот лес наполнял живительной энергией, пронизанной ароматом солнца, игравшегося прохладной молодой травой, устланной мягчайшим ковром по всему лесу, занявшему треть королевства Эршер. Зелень была повсюду, потому что взор перекрывали огромные тяжёлые лапы деревьев, ограждая прозрачно-голубое небо. Это напоминало своеобразный купол шапку. И было ли это защитой или угрозой – решать только путнику, забравшемуся сюда по своей глупости или смелости.

Я любила приходить сюда на рассвете, когда золотисто-розовые лучи просыпающегося солнца легко скользили по верхушкам высоких деревьев, которые в свою очередь ещё не закрывались в плотную дремучую стену. Сидеть на мягкой шелестящей траве, упираясь спиной в широчайший ствол секвой, смотреть в даль густой зелени, манящей прохладой, прислушиваться к удивительно чистым и хрустальным звукам леса, звукам пения и искристого журчания ручьёв.

Это всё, конечно, хорошо и прекрасно, но не сейчас, когда в спину тебе несётся раздирающий душу и бурлящий кровь крик. Когда сапоги увязают в трясине из ковра пушистой травы, совсем недавно казавшейся такой манящей.

Спросите, от кого я бегу? Да, да, я – то самое сильное древнее магическое существо, которого все боятся. А я вам отвечу – от русалки. Русалки вообще не очень дружелюбный вид магической расы, особенно когда из-под носа крадешь у них траву линка. Ну, не сказала бы, что я её украла, потому что данная трава принадлежит лесу, а пользоваться его продуктами может каждое магическое существо в угоду себе. Не знаю, чем ещё её разозлила, и почему она продолжала преследовать, но этот крик нарушал концентрацию, и в который раз я цеплялась за сухие ветки, огибая широченные стволы, царапая новые перчатки и плащ, который так не предусмотрительно надела на это дело.

Поворот, затем ещё один поворот и ещё раз. Лес не заканчивался. И в этой погоне я теряла всякую надежду выбраться. Паника захлестнула сознание и подстегнула ускориться. Я судорожно пыталась вспомнить над каким кустарником оставила себе знак в виде сломанной ветки. Запомните, если вы ещё не были в неизведанной части леса, то соваться туда не рекомендуется.

И как назло выяснилось – этот знак был абсолютно ненадёжен. Сломанные ветки были повсюду, куда не посмотри. Я бежала так быстро, что лёгкие горели огнём от ставшего внезапно ледяным ветра. По лицу постоянно хлестали ветви, мушки норовили залететь в глаза навечно. Несколько раз я оборачивалась. Позади никого не было, а преследование при этом не прекращалось. Душераздирающий вой и крик, казалось, лился отовсюду, будто русалка раздала свою сущность абсолютно каждому дереву, встававшему на моем пути. Она могла поглотить разум и чувства, я знала.

Можно было уже не говорить, что паника захлестнула полностью. Это и так было видно по округлившимся от страха глазам, яростно выискивающим безопасную дорогу, по разорванному темно-зеленому плащу из дорогой, между прочим, флинской кожи, и пепельным волосам, превратившимся в гнездо. Я бежала и бежала, не останавливаясь. Воспалённое воображение уже рисовало картинки, как я выбираюсь из леса, казалось так и есть, но в какой-то момент что-то липкое и цепкое дёрнуло меня за руку, потащив на себя.

– Что тебе от меня нужно? – проскрипел чей-то низкий голос, и я не сразу поняла, что принадлежал он мне.

Бездонные чёрные глаза напротив смотрели куда-то вниз. Мне, если честно, было абсолютно не интересно, что так заинтересовало лесную. Рывок, и я вырвала руку из лапищ высокой обнажённой девушки, делая шаг назад. Ещё шаг и ещё.

– Ты…

Мелодичный голос шёл вразрез с её образом. А ряд заостренных зубов лишь отлично дополнял его. И мне бы спросить снова, что ей надо то в конце концов, но…

– Это ты… Ведунья. – Русалка подняла глаза от моей руки, на которой больше не было перчатки.

Ах, вот оно что. Знала бы, так разделась сразу. Но не думала же я, что вообще встречусь с кем-то. Около травы линка, как правило, никто и никогда не водился, все существа избегали знакомства с ней, но не я. И видимо сегодня исключение из правил.

Прятать руку я не стала, раз меня узнали, то трогать не станут. Надеюсь на это.

Гордо выпрямив плечи и надев маску обманчивого спокойствия, вскинула голову. Да, страх не ушёл, но и впадать в истерику перед лесной не в моих планах. Умолчу о том, что планы были совершенно другими.

– Не скажу, что знакомство вышло приятным, – уверенно начала я, подавляя так не вовремя всколыхнувшуюся тьму на кончиках пальцев. – Трава линка, всего то…

Договорить мне не дали. Резкий толчок в грудь сбил с ног, и я уже потянулась к изящным рукам, чтобы оторвать от своего горла, как трава подо мной в буквальном смысле растаяла.

Внезапно открывшийся портал захлопнулся слишком быстро. Так я и полулежала полусидела на земле, держа себя за горло, где не было никаких русалочьих рук, озираясь по сторонам. И Эршерского леса кстати тоже не было. Это озарение пришло не сразу.

Где я? Что вообще, шерский рёв, происходит? Портал?

– Ведунья, наконец-то я нашёл тебя.

– Где вот я пропустила табличку с надписью: Ведунья ушла в Эршер, ищите её там?! – возмущенно пожаловалась я, запоздало опустив подсвеченные магией лиловые глаза на говорившего.

За последние три месяца само упоминание моей расы, если так можно было её назвать, я лично считала это проклятьем, прозвучало один раз. Когда лично ругала себя всеми шерскими ругательствами, потеряв … Да, не важно!

Важно сейчас, что передо мной стоял инк. Красивый инк с потухшим взглядом. Нет, сногсшибательно красивый инк с потухшим взглядом. Никогда не видела этих существ такими… обреченными. В древние времена, если верить преданиям и записям королевы Аэлины, именно инки были проводниками ведуний, до тёмных событий, разумеется. Они отличались жизнерадостностью, тёплой энергией жизни, бурлящей в жилах, которой так не хватало тёмным ведуньям. Да что там, большинство песен и сказок сложил именно этот народец.

И вот сейчас видеть тридцатисантиметрового человечка, взирающим на тебя решительным глубоким взглядом, с дрожащими прозрачно-голубыми крыльями, плотно поджатыми губами, растрепанными каштановыми волосами, было, как минимум, странно. Будто вся тяжесть мира лежала сейчас на его крошечных плечах.

Рассматривая инка, я, видимо, пропустила часть его важной речи. Перед носом защелкали маленькие пальцы, призывая внимание несносной темной, то есть моё внимание.

– Оглушил что ли? Да не мог я, – рассуждал парень с тёмными волосами и вплетенными в них жёлтыми косами. – Шер мне в зад! Ведунья? Не время сейчас… Быстрее…

Он ухватил меня за руку и потянул в сторону, но сдвинуть, увы, сил не хватило. А я, каюсь, не могла отвести удивленного взгляда от косичек. От жёлтых маленьких косичек на маленькой голове маленького инка. Откуда вообще он тут взялся?

– Следил? – А что, это единственное разумное, что пришло в моё воспаленное сознание после погони и перемещения. В мир изнанки кажется, так его называли.

На мой вопрос инк выругался, снова, и устало потёр переносицу, перебирая что-то губами. Нет, а что я должна была безропотно встать и идти с ним на край шера? Ведунья я или кто?

– Жду тебя два дня, – спокойные нотки проклюнулись в голосе. – Выжидаю у пещеры, которую, видит Ирида, я нашёл благодаря чуду. А ты бегаешь по Эршеру!

Под конец милостивого объяснения началось казаться, что меня поймала мама, поздно вернувшуюся домой, и сейчас зачитает вторую часть обвинения. Занудный какой инк.

Я уже было открыла рот, чтобы высказать всё, что накипело за короткое неудачное утро, как инк опустился на колени, сложив ладони перед собой. В груди неприятно щелкнуло, и тьма заворочалась, перебирая лапами. Чёрные жилы на руках завибрировали, подтверждая мою догадку. Ему нужна была моя помощь, я примерно знала, что услышу дальше.

– Пожалуйста, – тихо начал он. – Ты ведь уже это делала.

Инк посмотрел на мою правую руку, без интереса рассматривая черные прожилки, тянувшиеся от кончиков длинных пальцев.

– Я сделаю всё, что скажешь, любую цену называй, только спаси её!

Больше в объяснениях я не нуждалась. Я всегда находила в себе силы помочь тем, кто находился почти за пределом жизни. Это моё предназначение.

Прошло несколько секунд, прежде чем я, задумчиво закусив губу, встала и отряхнулась, пытаясь скинуть прилипшие комья грязи и травы.

– Показывай.

Короткое слово, короткий облегчённый кивок, и инк понесся вперёд со скоростью ветра.

Путь был недолгим, но за это время я точно успела убедиться, что нахожусь в мире изнанки. Всем ныне живущим путь сюда был закрыт. Стоит сказать, что вообще сюда попасть могут лишь ведуньи, и то по воле своих проводников. Остальным магическим существам, как и людям, путь закрыт. Оно и к лучшему, хоть где-то должна быть скрыта загадка. Вот, например, хоть в этих безаровых кустарниках, усеянных лимонно-серыми цветами с острыми, как шипы, лепестками, которых ещё пару секунд назад не было справа от тропинки. Удивительно, но природа здесь менялась постоянно, этот мир жил, наполняя все вокруг своей жизненной силой. Возможно, именно отсюда инки и черпали свою магию, а не получали при рождении. Надо будет потом спросить при случае.

Прозрачно-голубые крылья замерли слишком резко, буквально за секунду до того, как я, применив всю сноровку, остановилась, едва не впечатываясь носом в опущенные до земли ветви ивы. Нельзя отвлекаться, а то ненароком провалюсь куда-то, в портал, например, к очередному инку.

Инк произнёс что-то неразборчивое, и ветви, подобно портьерам, разъехались в разные стороны, пропуская нас.

Я сразу увидела её, маленькую бледную инку, лежавшую на настиле из красных листьев. Рыжие волосы разметались в беспорядке, лоб покрыт испариной. Сухие губы рвано хватали теплый воздух. Пальцы с острыми ноготками от боли сжимали края влажной от пота рубахи. Потухший цветок безара сиротливо валялся рядом. Сила его иссякла. Сколько же она мучается, что даже цветок, отдав целительные силы, погиб?

– Любимая, Кирана, я здесь. – Инк упал на колени перед девушкой и, взяв бесцветные ладошки в свои, начал покрывать поцелуями. – Я нашёл её, как и обещал, представляешь? Пока торчал у этой пещеры, седая носилась с русалкой по лесу.

Инк говорил очень быстро, волнения в дрожащем низком голосе только глухой мог бы не услышать, и я пропустила мимо ушей «седая».

Инка улыбнулась и медленно перевела взгляд на меня, замершую в проходе ветвей дерева. Сердце пропустило удар, а потом забилось, как сумасшедшее. Карта жизни была не нужна. Я видела, что она умирает вместе с не рожденным ребёнком. Несколько часов осталось до перехода за предел.

Карта линий жизни существовала абсолютно у каждого живого существа. По их количеству и яркости можно было определить состояние физического и ментального здоровья. Видеть карту жизни могли только лекари, а вот видеть и изменять – тёмные, ведуньи. Это наше предназначение, наш дар, дар тёмных дарить жизнь, забирая у других, используя тьму.

Вплетали мы свои линии жизни, вытаскивая их из своей карты, но оставлять карту даже на четверть пустой ведуньям нельзя. Так распорядилась Ирида, богиня всего живого и ушедшего за предел. Пустые линии жизни мы должны были наполнить, и существовало несколько способов.

Первый самый простой. Тёмная забирала несколько линий у родственника больного, лишая того здоровья и нескольких лет. Этого было мало, но для восстановления достаточно.

Второй – долг крови. Так он зовётся в записях королевы Аэлины, которые так заботливо предоставил мне дядюшка Шур. Где он их сумел раздобыть, не знаю, но предполагаю, что бывшему королевскому советнику открыто немало дорог в достижении своих целей. Как правило долг крови тоже платил родственник того, чью карту линий жизни наполняла ведунья. И здесь существовало два пути, один из них был очень полезный и заманчивый. Вместе с кровью тёмная забирала часть магических сил существа, наполняя себя определённым талантами. Если верить тем же записям заботливого дядюшки Шура, можно сказать, что все древние ведуньи придерживались этого метода. Это было выгодно, ну и не стоит забывать, что за жизнь нужно платить.

Второй путь не приносил никакой пользы. Ведунья отдавала свои линии, вплетая в карту жизни больного, и сама платила долг крови, вознося молитвы матери Ириде. Не могу сказать, придерживались ли его древние, но я пользовалась только им. Мне вообще не нравится слово «тёмная». Я считаю себя ведуньей, поэтому всячески пытаюсь обелить свою сущность. Глупо не принимать тьму, ласково вибрирующую внутри, согласна. Но если предназначение – дарить жизнь, я не имею права отбирать её у другого. Если можно обойти равновесие, я его обойду. Думаю, стоит упомянуть, что кровь ведуний бесценна. Она может творить страшные вещи, за которые и прозвали ведуний тёмными. Кровь способна возвращать тех, кто уже ушёл за предел жизни. И эти страшные полчища мертвецов, судя по истории, натворили много плохого. Эту часть истории Королевства принято называть тёмной.

С бедного инка я не возьму ничего. Во-первых, он проводник моей магической расы, это как отобрать жизнь своего брата, во-вторых, за две жизни мне пришлось бы отнять у него половину его жизни. Не думаю, что в таком случае могу считать себя дарящей жизнь. И, в-третьих, он слишком влюблённо смотрел на неё.

Я не поняла, в какой именно момент очутилась на коленях перед инкой, держа и рассматривая её бесцветную ладонь.

Тонкие пальчики на мгновение сжались, и на меня снизу вверх уставились большие потухшие от боли желтые глаза.

– Спаси малыша, чего бы это не стоило.

Инк отвернулся, утирая слезы тыльной стороной ладони. Он побледнел и встал, со всей силы наступив на безар. Время утекало, мы все это чувствовали.

– Все хорошо, вы обе будете жить, – твердо заверила, делая акцент на слове обе, и улыбнулась краешками искусанных губ.

Плащ и перчатки полетели на землю, спасти их вряд ли получится. Поэтому и церемониться не стала, расстелила подол темно-зеленой кожи, удобно устроилась, закрывая глаза и прощупывая тьму. Длинные пальцы заскользили по влажному воздуху, перебирая.

– Инк, – начала я…

– Дженкс, – прервал инк, вновь устроившись у ног любимой. – Меня зовут Дженкс.

– Дженкс, – кивнула, принимая. – После того, как всё произойдёт, прошу тебя позаботиться обо мне. Возможно я не успею тебе этого сказать, поэтому говорю сейчас. Карта твоей жены и ребёнка пуста, мне придётся потратить много сил, чтобы не дать им уйти за предел.

В подтверждение слов тьма ласково толкнулась в грудь и поползла по чёрным жилам, распираемая от желания просочиться в сосуд линий. Удерживать её в такие моменты занятие не из лёгких.

– Я впаду в транс, скорее всего. Поэтому позаботься о моём теле. Просить перенести меня в пещеру не стану. Ты должен находиться рядом с ней, не отходя ни на мгновение. Обещай мне это.

Тяжёлые веки открылись, и сквозь яркую пелену света я скорее почувствовала, чем увидела, согласный кивок Дженкса.

На самом деле инк уже использовал половину своего магического резерва, когда перенёс порталом меня в свой мир изнанки. Вообще я уже давно не слышала, чтобы инки могли вот так легко преодолевать преграды мира. Он был силён. И вторую половину резерва ему пришлось бы потратить на портал в пещеру. Дженкс вряд ли вернулся бы в ближайшие дни, а его девочкам понадобится стопроцентная забота и внимание мужа и отца. Да, у них родится прекрасная девочка, тьма видела её.

– Ты не назвала цену, – в низком голосе не было паники, волнения, только сухая констатация факта.

– Назову, когда очнусь.

Это было последнее, что я торопливо бросила, потянув яркую линию, вплетая её, как огромный паук, в пустую ячейку карты.

Глава 2. Неожиданная встреча

Настоящее время

В последнее время в Ширане стало неуютно. Размеренная, тихая, плавная жизнь этого городка теперь напоминала разворошенный улей диких пчёл. Все узкие опрятные улицы с аккуратными домиками, украшенными каждым хозяином на свой лад, всегда свободные от людей и магов, кипели от гогота и изумленных возгласов. За каждым углом слышались приглушенные шепотки. Конечно, не всегда увидишь в окраинном городе столько королевских воинов. Их красная форма ярким пятном обезображивала спокойную и умиротворенную жизнь подданных.

Узнать, что они делают на забытой Иридой землях, мне не удалось. Но как сказал лавочник Эрбэт, жирный обычно неразговорчивый, вредный и высокомерный старик, ищут преступника. В наших то краях? Смешно. Откуда? Здесь только мелкие воришки, сплетники, подпольные лекари, не получившие разрешение Короля на свою деятельность, да существа из леса Эршер, которые его почти не покидали. Себя к этим категориям я не относила, никто из горожан не знал моего происхождения. Единственное, что могло меня выдать – чёрные жилы, тянувшиеся по рукам до предплечий от самых кончиков длинных пальцев. Но и это я умело скрывала перчатками, так что смело могла сойти за дочь лекаря. Да что уж там – я действительно была дочерью главного королевского лекаря. Только у лекарей глаза приобретали нежный лиловый оттенок. Спасибо тебе, папа.

Свернув за пекарней и обогнув стог свежего сена, я пустилась на бег. Плохая затея идти в город, кишащий воинами. Очень плохая. В голове уже звучным эхом отдавался писклявый недовольный голос Дженкса. Он вообще опекал меня, как нянька непутёвого ребёнка – хотя мне, между прочим, уже двадцать два. Недаром этот вредный инк подначивал, мол волосы седы к двадцати двум годам, а извилин так и не прибавилось. Что поделать – я обязана выяснить, куда делся Джеймс и почему опустела наша лечебная каморка. Должно же быть хоть что-то! Не может так в один миг взять и пропасть человек вместе со всем нажитым имуществом. Мало того, что он лишил меня всех записей о тёмных, собранных Шуром, так ещё и заработка. Да, деньги ведуньям тоже нужны. На еду, артефакты, одежду или те же вечно пропадающие перчатки. Благо в последнем я больше не нуждалась. Кирана полностью обеспечивала меня ими. Руки у этой инки золотые, чего не скажешь о языке её мужа.

Заросли кедрового орешника и низкорослого вирая постепенно расступились, пропуская меня к ущелью. Небо заволокло тяжёлыми свинцовыми предгрозовыми тучами. Ещё прохладный летний ветер хлестнул в лицо, скидывая капюшон с головы. Не хватало попасть под ливень, тогда домой точно соваться не стоило. Дженкс не сжалится над промокшей ведуньей и выскажет всё в лицо. И о рискованной вылазке в город, и об испорченном плаще, который мы приобрели на его честно заработанные деньги. Рассказчиком инк был неплохим. В тавернах на его истории собиралась половина города. И о сахарных не купленных булочках.

Я вдохнула прохладную свежесть перед дождём и замерла, будто вросла в землю. Рука с артефактом невольно повисла, так и не сняв завесу сокрытия с ущелья пещеры, где и находился проход домой. Что-то было не так. Полог завесы истончился до размера паутинки, будто ее рвали силой. Силой. Явно.

Горячее возбуждение пронеслось по спине мурашками. Тьма зашевелилась в немом предупреждении, скользя к пальцам, готовая в любой момент вырваться. Минуту я медлила, прежде чем ввалиться в пещеру и замереть от ужаса.

Представшую картину даже в самом страшном сне не увидишь. Дженкс сидел верхом на мужчине, одной рукой оттягивая голову за волосы, а другой сжимая горло. Наверное, я долго стояла ошарашенной, открывая и закрывая рот.

– Шерские панталоны, где тебя носило, седая?

– Дорогой, – Кирана вывернула из-за угла, но не успела больше ничего предпринять.

– Иди в дом, женщина! Здесь опасно! – не отводя горящего взгляда от нарушителя, прошипел Дженкс.

Уверена, забота адресовалась явно не для меня. Да я и не сдвинулась бы с места!

– Седая! Ты там умерла?

Если бы не мужчина, валявшийся на полу в бессознательном состоянии, инк умер бы в мучениях – за моё терпение стоит отдать должное. И пока я медленно подходила, он не останавливался:

– Пока ты крутила своим тёмным задом перед королевской армией, у нас тут лазутчик появился!

С каждым коротким шагом ноги врастали в пол пещеры, я уже не слышала яростного ворчания друга.

– Кирана?! Где ты есть? Неси мой нож, сейчас будем разделывать этого смельчака, – кровожадно оскалился Дженкс и посмотрел на меня.

Не может быть, этого просто не может быть. Утекло много времени, восемь лет прошло, а он не изменился. Лишь возмужал и окреп, вырос раза два вширь.

– Кирана?! – снова позвал Дженкс жену, пару минут назад лично отправленную в дом.

На непослушных ногах я опустилась рядом, заглядывая в нахмуренное и сосредоточенное даже во сне мужественное лицо. Неглубокие морщинки на лбу только подчеркивали его красоту, придавали зрелый шарм. Он так и не перестал хмуриться. Эта привычка осталась с детства.

– Ме-е-редит, моя-а-а Мередит…

Сдавленный шепот, почти хрип, и мы с Дженксом вздрогнули. Одновременно. Так себе выдержка для ведуньи и ее кровожадного проводника, конечно. Сбоку раздался звон упавшего ножа, когда Кирана зажала рот руками. Мужчина беспокойно зашевелился и замер.

Первым из ступора вышел Дженкс.

– Ты его знаешь?

То ли ужас, то ли неподдельное удивление промелькнуло в шепоте инка. Слава Ириде, возмущаться и командовать он перестал. Но пристальный взгляд синих, как грозовое небо, глаз не предвещал ничего хорошего.

Кивнув в ответ, я в неверии дотронулась до холодной ладони мужчины и выдохнула. Оказывается, все это время дышала через раз.

– Это Лайонел де Нортон Серый. Второй наследный принц Эршера и мой жених, – сдавленно протянула я, теряя сознание.

Глава 3. Клятва

8 лет назад

Совет длился слишком долго и напряжённо. Молча сидевшие советники вокруг короля Генри де Нортона Серого, сверлили меня холодными взглядами, полными колючего недоверия. А ведь каждого я знала лично, как и они меня. Есть такая привилегия у дочери главного королевского лекаря – быть узнаваемой. Причём в хорошем смысле этого слова. Да, мы со вторым наследным принцем часто бедокурили, каюсь, и занятия по магическим искусствам посещали не всегда, но и заслуг это не умаляло.

Обычно в состав Совета входили не только советники, но и знатные маги. Правом голоса они не обладали, им просто позволяли чувствовать себя важными и нужными, так говорил папа. Все маги после войны с тёмными ведуньями подлежали строгой переписи. Дар теперь проявлялся очень редко, мог спать столетиями или не пробудиться вовсе. Чтобы победить в войне и вернуть миру светлое небо, сильнейшие маги объединились в единое звено, направив все силы на уничтожение тьмы в ведуньях. Но никто тогда не ожидал, что тьма успеет нанести ответный удар, высосав и отобрав все магические силы. На долгие столетия.

Я знала историю очень хорошо. И вот сейчас тот самый заветный дар пробудился во мне. Не тот, который мне хотелось, конечно.

Шесть столетий прошло после войны. Дар ведуньи, как и любой другой магический, перестал передаваться из поколения в поколение. Его вообще перестали называть даром, заменив проклятием. При одном упоминании о ведуньях, люди и маги закрывали глаза от ужаса. Мало, кто ждал их пробуждения, мало тех, кто помнил о «светлой» стороне. Ведуньи дарили жизнь, да. Так нам говорили. Собственно, эта способность и погубила их. Тёмные возвращали тех, кто ушёл за предел жизни. Делали они это сами или по приказу, неизвестно. Версии расходятся. Одни склонялись к тому, что ведуньи сами в алчных целях захватить мир, нарушили границу мира, создавая армии мертвецов. Другие считали, что ведуньи служили королю. Произошёл некий конфликт, и тёмные решили показать, с кем имеют дело маги. А маги тогда были очень одарённые, начиная от стихийников, заканчивая менталистами. Говорят, можно было управлять ветром и читать чужие мысли. Невероятно! Почему мне не досталось что-то подобное?

Я лично склонялась ко второй версии. Жили же они как-то все вместе в мире, не одну тысячу лет. А тут вдруг ведуньи решили не исцелять, а возвращать умерших и убивать живых. Явно детали упущены. Но моё мнение и не спрашивали. Потому что именно во мне, дочери главного королевского лекаря и реликвария, пробудился дар ведуньи.

Я сидела рядом с отцом, стараясь не делать лишних движений. Получалось это с трудом, руки то и дело нервно теребили край туники или хватались за сильные пальцы родителя. Внутри всё бурлило, мне было страшно. Я сама себя боялась и не представляла, что делать дальше. Как контролировать силу, как исцелять, как закрываться, когда внутри ревёт тьма и просит вырваться на свободу. И никто не мог помочь!

Моё присутствие на Совете было не просто из-за того, что все забыли, как я выгляжу, нет. Советники и король хотели лично посмотреть на опасную диковинку, ужасную и страшную ведунью, которой родители пугают детей перед сном. Они не знали, что со мной делать. Один путь решения проблемы был настолько очевиден, что никто не рисковал произносить вслух. Королевский двор вряд ли хотел терять главного лекаря и единственную женщину реликвария, становясь их врагами. Второй – оставить у себя под носом и наблюдать. Чем ближе опасность, тем слаще жизнь, так вроде сказал старший брат отца, дядя Шур.

Вопросов мне не задавали, точнее пытались, но папа перехватывал их, ловко уводя в сторону. Несмотря на жуткий страх, раздирающий душу изнутри, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Я знала, что он не даст меня в обиду, как и Лайонел.

Он сидел напротив, в другом конце круглого зала на возвышении рядом с отцом и старшим братом. Его пронзительный взгляд зеленоватых, как болотный мох, глаз был направлен на меня, и я видела, как он задерживает дыхание, переживая. Как цепко осматривает реакцию каждого советника, запоминая. Как дрожат руки, сжимающие до побеления костяшек пальцев подлокотники кресла. Сейчас в такой тревожный момент он был моим утешением. И это чувство успокаивало, усмиряя страшную тьму, бурлящую в крови.

Когда Совет закончился, отец запер меня в их с мамой комнате. Препираться сил не оставалось. В глубине души я знала, что это мера безопасности, ничтожная, но все же. Оставалось только ждать. А решения Совета не было ни днем, ни вечером, ни ночью, когда мы с Лайонелом выбрались в сад.

Прохладный чарующий аромат флинских роз ворвался в нос, будоража кровь. Только в это время суток нежные розы раскрывались, благоухая терпкой свежей сладостью. Лайонел ухватил меня за руку и потащил в глубь королевского сада, отпустив лишь, когда перед нами появился звёздный дуб. Тот самый единственный оставшийся в Эршере. Дуб, вокруг которого собрано очень много легенд и сказаний.

– Смотри, – Лай протянул мне кольцо, стоя так близко, что не ровное дыхание касалось пепельных, как утренний туман, волос. – Сам сплёл. Из ветки, которую нашёл под звёздным дубом.

На короткое мгновение я подняла глаза и тут же опустила, смущаясь. Нортон смотрел слишком пристально, слишком решительно, слишком …влюбленно.

– Оно неровное, – прошептала я, принимая кольцо. – Как и моя судьба.

– Тогда мы подходим друг другу.

Лай осторожно надел кольцо мне на палец, и сердце замерло на мгновение, чтобы потом пуститься вскачь. Я чувствовала его волнение, как свое. Или оно только моим и было, не знаю… Но то, что он хотел сказать дальше, я поняла сразу.

– Я клянусь, – тихо начал он, глядя прямо в глаза. – Хранить твоё имя в сердце, как самый дорогой секрет. Клянусь любить тебя так сильно, как только может любить душа. Клянусь помнить твой голос даже сквозь годы и расстояния. Если ты когда-нибудь забудешь меня – я найду тебя. Если ты уйдёшь – я верну тебя. Пока звёзды горят на небе, пока дышит земля, ты – мой выбор. Навсегда.

Я сжала теплую ладонь Лайонела, чувствуя, как по щекам катятся слезы, как в груди дрожит что-то обжигающее и страшное. Принимая клятву, я отчётливо понимала, что моё сердце готово биться только для него. Сейчас и всегда.

– Я клянусь, – рвано выдохнула, слизывая с губ соленую влагу. – Помнить и носить в сердце твою любовь, как драгоценность. Клянусь дышать для тебя и за тебя, пока корни звездного дуба не развеются в прах. Клянусь любить тебя, даже если стану чудовищем. Даже если ты будешь бояться меня. И если нас разлучат – я всё равно найду дорогу обратно.

Мы молчали, и только прохладный ночной ветер, единственный свидетель наших клятв, шевелил листву над головой. Лайонел поддался вперёд, прижимая за талию, как вдруг воздух разорвал магический взрыв. Он был таким сильным, что земля под ногами дрогнула.

Я вскрикнула, схватившись за кольцо. Принц резко обернулся в сторону замка.

– Это в тронном зале! – Он нахмурился и шагнул вперёд. – Я должен помочь отцу!

Машинально я дернула Лая за руку, удерживая. Не хотелось его отпускать, не сейчас. В груди взорвалась настоящая буря ужаса. Он бросил последний взгляд на меня и крикнул, исчезая в темноте:

– Спрячься! Я найду тебя! Я обещаю!

Лайонел побежал обратно к замку. К отцу. К семье. К долгу. А я так и осталась стоять столбом, смотря ему вслед. Я понимала, если всё кончится плохо, мы больше не увидимся.

– Мередит, сюда! – раздался позади голос отца.

Он был не громким, но жёстким, как удар. Я обернулась. Они с мамой уже были в проходе, который вёл к заднему ходу в оранжерею. На пороге стоял дядя Шур, странно спокойный и собранный в этот миг. Он ждал нас.

Мы побежали. Шум, крики, звуки осыпающихся стен раздавались позади, разрастаясь, как лесной пожар. Магия в воздухе дрожала, жгла лёгкие, тьма чувствовала ее, чужую и ненасытную. Я споткнулась на ступеньке, мама бережно подхватила меня за плечо, подтолкнула, молча, не обронив ни слова.

– Вторая тропа, через старое хранилище, – бросил дядя Шур, когда мы оказались в коридоре. – Мы уйдём через Тихую скалу. Только быстро.

– А Лайонел?.. – спросила я. Не знаю, зачем. Не ждала ответа.

– Его место здесь, – ответил Шур. И всё.

Мы неслись по служебным коридорам, где пахло сыростью и пылью, где стены помнили всю боль. За спиной рушилась моя жизнь. Я поняла это так отчётливо, как и то, что чёрные липкие плети тянулись не от стен, а от меня.

– Лира! Артефакт! – не останавливаясь, прокричал отец маме, и в следующий миг тонкий, но тяжелый браслет обхватил запястье.

Мы почти добрались до выхода, когда я остановилась. Резко, как будто кто-то невидимый схватил меня за плечо. Тьма рвалась обратно, в полуразрушенные коридоры замка. Она не хотела покидать эти стены, как и моё сердце.

– Мередит! – зашипел отец, оборачиваясь. – Не останавливайся!

Но я уже повернулась. Прямо посреди каменного коридора, в котором пахло гарью и древней пылью, я увидела его. Лайонел стоял в проёме арки, подсвеченный всполохами магического пламени. Лицо в ссадинах, волосы растрёпаны, одна рука сжата в кулак, в другой – окровавленный клинок. И глаза… всё те же глаза цвета болотного мха. Испуганные. Разгневанные.

Он смотрел на меня, будто в последний раз. Это длилось всего мгновение. А потом магическая вспышка снова залила всё багровым светом, вынуждая бежать прочь. Мою семью, меня и мою тьму.

Глава 4. Давно забытое

Дом – это то место, где ты чувствуешь себя в полной безопасности, окружённый тёплым уютом и обволакивающей заботой. Тайное убежище, ограждающее от целого мира, его проблем и опасностей.

Родители хорошо постарались, спрятав меня здесь. До вчерашнего дня я смело называла наш домик магической крепостью, которую никто не мог найти. Чтобы попасть в убежище, нужно было снять завесу сокрытия на входе в пещеру, пройти несколько десятков шагов внутри и только потом увидеть уютный домик, спрятанный на цветущей поляне, словно тайное убежище среди дикой природы. Дом построен из тёплого светлого дерева с каменным фундаментом. Крыша покрыта черепицей, а из трубы неспешно поднимался дым – Кирана заботливо разжигала камин, когда я забывала.

Поляна вокруг дома пестрила живыми красками: фиолетовые колокольчики, красные маки, жёлтые лютики и нежная зелень травы расстилались мягким ковром. Всё это окружено высокими скалами, словно естественными стенами. Они поднимались вверх почти вертикально, покрытые мхом и местами поросшие кустами и деревьями, зацепившимися за каменистые уступы. Сквозь расщелины между скалами, создавая игру теней и бликов, проникал мягкий солнечный свет. Вокруг – тишина, нарушаемая лишь пением птиц, лёгким шорохом ветра в траве и бесконечным ворчанием кровожадного инка.

Даже сейчас сквозь густой туман, заполнивший каждую клеточку тела и сознания, я слышала два голоса, возмущенный и нежный, спокойный. Кирана, как она его терпит. Мне кажется этой маленькой инке пора ставить памятник и в ее честь слагать легенды. Если бы не она, мы с Дженксом давно поубивали бы друг друга. Нет, я была очень доброй и отзывчивой, понимающей, терпеливой, что в принципе шло вразрез со тьмой, поселившейся внутри. Но, он… Матерь Ирида, что это за шум?

Зажав уши ладонями, а потом накрыв голову подушкой, я застонала, сворачиваясь в клубок. Сознание возвращалось яркими кляксами, разгоняя туман и будоража тьму. Да, она тоже просыпалась, мягко толкаясь в груди тёплым заревом. Не хотелось вставать или шевелиться. Встать – означало окунуться во внезапно нагрянувшие проблемы, а мне было страшно, честно признаться.

– Мередит, милая.

Нежный голос Кираны, как перезвон колокольчиков, якорем повис в воздухе. На спину легла маленькая ладонь, и мне не оставалось ничего, как осторожно выглянуть из-под подушки.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила инка, доверительно заглядывая в глаза.

Чувствую? Я не знала. Целая какофония эмоций раздирала изнутри на части, от облегчения и счастья до неимоверного ужаса. Лайонел, Лай. Сколько лет прошло, а я всё помню его пронзительный, искушающий взгляд зеленоватых глаз. Только он мог смотреть так, что сначала сердце замирало, а потом с бешеной скоростью неслось вскачь.

Прочистив пересохшее горло, я села на кровати, рассматривая мигающие крылья Кираны напротив.

– Чувствую, будто, – остановилась, подбирая слова.

Не могла я разделить свои эмоции. Тёплая волна счастья непривычно согревала изнутри. То зернышко, давшее росток в детстве, зашевелилось в предвкушении. А вот в предвкушении чего?

– Будто мой мир рухнул, – сокрушенно призналась, нервно улыбнувшись.

А что, так примерно и было. Только все относительно наладилось после смерти мамы, как спрятанное в дальние уголки души прошлое ворвалось в мой мир. Пальцы потянулись к шнурку на шее. Я почувствовала кольцо между пальцами, сжала его, будто пыталась удержать свою душу от того, чтобы не разлететься на части.

– Рухнул! Вы слышали? Сейчас рухнет не только твой мир!

За дверью послышались громкие шаги, насколько мог так топать тридцатисантиметровый инк, а после скрежет, и дверь отворилась раньше, чем прозвучала фраза: Я вхожу.

Меньше всего сейчас хотелось выслушивать очередное ворчание Дженкса. Но он был прав, я скрывала Лая, намеренно скрывала эту часть своей жизни ото всех, и от себя в том числе. Говорят, чем дальше спрячешь, тем больше шанс жить дальше без боли.

И вот пришло время признаваться, сознаваться и объясняться. И прежде чем я это сделаю, решила надавить на жалость этого кровожадного существа, стоявшего в пороге со скрещенными на груди руками и угрюмым выражением лица. Несмотря на его миниатюрность, достоинства и упрямства хоть ложкой черпай.

– Дженкс, пожалуйста, – торопливо начала я, дотронувшись до ноги Кираны в немой поддержке, но договорить не успела.

– Эдита!

Дженкс в одно мгновение оказался на кровати, встал у моих ног, как настоящий воин. В лицо уткнулся указательный палец.

– Даю тебе две минуты, чтобы все рассказать, иначе я за себя не ручаюсь, – предупредительный тон обескураживал. – Жених? Принц? Какой может быть у тебя жених!

– Дженкс Велтон Крайин Флан! А ну-ка, уймись! – Кирана предупреждающе взглянула на мужа, который и не собирался с меня слазить. – Ты обещал держать себя в руках, дорогой.

Я стойко выдержала ледяной прожигающий взгляд инка напротив и улыбнулась. Ну, давай же. Пойди навстречу бедной ведуньи, потерявшей сознание. Обожаю, когда Кирана встает на мою сторону, как настоящая подруга, коих у меня не было.

Поджатые губы зашевелились в очередном ругательстве. Дженкс так громко выдохнул, будто с трудом сдерживался от расправы. Широкая ладонь устало потерла лицо.

– Ладно, иди, – милостиво пробасил инк. – Там Мередит младшая размотала кучу клубков пряжи.

Кирана мягко погладила меня по щеке, поцеловала мужа в щеку и выпорхнула к дочери, оставляя меня один на один с этим упрямым существом.

Два года назад у инков, благодаря мне, появилась на свет чудесная малышка. И каково было удивление, когда я, проведя пять дней в трансе, очнулась и узнала, что маленькую бусинку назвали в мою честь. Конечно, Дженкс до сих пор ругал себя всеми частями тела Ириды за свой порыв, потому что по его словам я та ещё заноза в шерском … Опустим уточнение. Но эта заноза сдержала обещание, я ничего не взяла с них. Объяснила, что долг выплачу сама. Тогда то упрямство инка и моё схлестнулись в неравном бою. Думаете, инк проиграл? Пф… Он принёс клятву вечной верности. Вечной! Отчасти, я его понимала, потому что вернула смысл существования. Поступила бы я так же? Думаю, да, если бы знала о существовании такой клятвы народа инков.

Пока Дженкс не начал допрос с пристрастием, я деловито вытащила ноги из-под одеяла и уставилась в окно, где царила глубокая ночь.

– Где он?

Это сколько же часов я провела в отключке, шерский рёв? За окном действительно было темно, лишь тусклый свет звёзд плавно скользил по подоконнику, высвечивая бледные пальцы, вцепившиеся в него, как за последнюю соломинку. Красочная тишина послужила оглушительным ответом. Наши взгляды схлестнулись, когда я, обернувшись, уже на ходу надевала длинную накидку.

– Лай до сих пор там? – Дженкс сверлил меня взглядом. – Он правда ещё в пещере и не пришёл в сознание?

Паника мерзким холодом коснулась спины, просачиваясь внутрь острыми иглами. Почему он в таком состоянии? Лай всегда был самым сильным и выносливым из всех, кого я знала. Бесстрашным и опасным, рискованным и … А, собственно, многое могло измениться за восемь прошедших лет.

Ледяной ночной ветер неприятно встретил, пронзив до дрожи, швырнув спутанные волосы в лицо. Подхватив подол платья, я пожалела, что не переоделась. Ненавижу длинные юбки, в них невозможно бегать. Путь занял меньше минуты, быстрее в пещеру я еще никогда не добегала из дома.

Лай лежал на том же месте. Бледный, осунувшийся, изможденный. Даже в полусумраке тёплой пещеры, освещенной магическими артефактами, я видела бисеринки пота по всему нахмуренному лицу.

– Ты что, связал его?

Я не поверила своим глазам. Руки и ноги принца были связаны. И не обычной верёвкой, а рланским плющом. Это самое прочное вьючное растение Эршера.

Дженкс немой тенью проплыл следом. Я чувствовала его присутствие. Он сел на колено Нортона, при этом прожигая взглядом меня. Да, что же это такое?!

– Дженкс, пожалуйста, перестань! Давай потом! Сейчас дело поважнее есть! – яростно прошипела, теряя терпение.

В такие моменты тьма всегда была наготове, выжидала, как хищник долгожданную добычу, и вырывалась с яростным ревом так отчаянно, что сил и опыта сдержать ее просто не хватало. Дженкс пытался помогать, забирая малую часть. Но одновременно защищал все вокруг от меня же. Он тоже ещё был слаб, хоть и старался стать моим проводником.

Игра в гляделки порядком надоела. Опустившись на колени, я положила ладони на широкую грудь принца, туда, где неровно билось сердце, и замерла, не решаясь заглянуть в карту жизни. Тьма зашевелилась.

– Мы были друзьями детства, – тихо начала, судорожно всматриваясь в до боли знакомые черты лица. Я пыталась рассмотреть того светловолосого мальчика, но видела лишь красивого мужчину. – Лучшими и неразлучными. Всегда вместе, везде. Замок стоял на ушах, когда мы проказничали. А проказничали мы постоянно, – губы тронула счастливая улыбка.

Дрожащие пальцы осторожно прикоснулись к щетине и замерли на высокой скуле. Я всё ещё не верила своим глазам, продолжая рассказывать.

– Не знаю в какой момент наши маленькие сердца посетило это глубокое чувство. Мы влюбились, отчаянно, сильно, как могут только дети, – голос задрожал от непролитых слез. – Представляешь, меня откровенно раздражало, когда в замке появились дочери советников Короля и всячески пытались завладеть вниманием моего принца. И когда Король объявил, что Лайонел вошёл в тот возраст, когда стоило заключить помолвку, он решился. Мы тайно провели ритуал помолвки, как смогли. Он даже кольца эти странные нашёл.

Хриплый стон сорвался с пересохших губ Нортона, будто он слышал меня и проживал это заново.

– В замке прогремел взрыв. Лай убежал к отцу. И … Ночью мы бежали, я так и не попрощалась.

Губ коснулась солёная влага – слезы полились тонкими струйками, падая на сильную шею мужчины. Душа рыдала, словно ту брешь, пустую глубокую дыру ворошили острой палкой. Я так глубоко похоронила воспоминания, что сейчас, вынимая их, сердце рвалось на части.

– Дальше, ты знаешь.

Дженкс успокаивающе взял меня за руку. Суровая складка на лбу разгладилась, теперь он смотрел на мужчину по-новому, что ли. Без откровенной неприязни. Дерзкая усмешка пропала, оставив сосредоточенного мужчину, которого я редко видела в последнее время. Инк умел грамотно переключать гнев и раздражение, и от этого уважение к нему росло все больше и больше с каждым днем.

Последовал короткий шлепок по колену, прежде чем раздалось решительное и уверенное:

– Что мы будем делать?

И это мы сладким бальзамом растеклось по кровоточащей душе.

Глава 5. Маковая мышка

Руки начала бить мелкая дрожь от усталости. Влажные от пота локоны цвета утреннего тумана некстати липли к щекам, закрывая обзор.

– Может, ты всё же поможешь мне? – прошипела я, закипая от злости.

В ответ послышалось смачное чавканье яблоком. Наглый инк! Стоял и смотрел, как я пыталась осторожно взгромоздить Лайонела на кровать! Слава Ириде, Дженкс соизволил перенести нас порталом в комнату. Но на этом его милость закончилась.

– Это твой жених, не мой, – он пожал плечами и лениво оттолкнулся от стены, устраиваясь на прикроватной тумбочке. – Кто ж виноват, что ты такая слабая.

Если взглядом можно было убивать, инк был бы мёртв. Я только что не шипела, смотря в смеющиеся голубые глаза. Осторожно взвалив верхнюю часть тела принца на кровать, остановилась, переводя дыхание, и прижала его ладонями, чтобы не сполз.

– Наглый, мерзкий, гадкий инк! – сбивчиво выпалила, прожигая колким взглядом.

Через несколько минут мои мучения увенчались успехом. Лай лежал на моей кровати, слава Ириде. Относительно целый и всё такой же бледный.

Я аккуратно опустилась на край постели и зажмурилась, нащупывая тьму и выпуская на волю. Тёплая, обволакивающая, она стремительно рванулась в тело Нортона, обнажая карту жизни. Маленькие сгустки носились с бешеной скоростью по линиям, снедаемые от отчаяния двинуться дальше. Я чувствовала, как ярость и тьма борются внутри меня. Нужно было держать контроль, иначе бешеный зверь прорвется. И тогда …

– Что это такое?

Дженкс перестал беззаботно мотать ногами и уставился на карту, вибрирующую над телом принца. Яркие плотные линии мерцали, то полностью угасая, то вспыхивая так ярко, что приходилось прикрывать глаза ладонью. Признаться, такое я видела впервые. Линии должны или гореть, или слабо гореть, или не гореть вовсе. А здесь …

– Ни разу не встречала подобного, – ответила и положила руку на грудь. Линия сердца мерцала чаще всех.

– Потому что ты бездарная ведунья? – предположил Дженкс, склонив голову.

Подождите, это я сейчас зарычала? Его это не остановило. Можно подумать уточнение моего незнания как-то поможет!

– Бестолковая? Неспособная? – продолжал накидывать инк, задумчиво поглаживая подбородок.

– Шерский рёв, ты это сейчас серьёзно?!

Убийственно медленно Дженкс повернул голову, отчего жёлтые косички дернулись в беспорядке, и кивнул.

Кто там говорил, что проводники это спектр светлых эмоций, дополняющий ведунью? Мост равновесия между светом и тьмой, а? Это сплошная проблема размером с куст орешника!

Злость яростно завибрировала. Чёрные жилы на руках растянулись, уползая вверх к плечам. Тьма рвала и метала. И пока я не потеряла контроль, ухватила свою яркую линию, сосредотачивая на этом действии все силы, и потянула к Лаю.

– Стой, стой! Что ты делаешь?

Инк ухватил меня за руку и выругался, наблюдая за растущими жилами. Он знал, чем это грозило.

– Я должна это сделать!

– Может, пока не поздно, я перенесу его на окраину Ширана? Там кто-нибудь найдет. Не может же наследный принц путешествовать без личного лекаря?

Видимо что-то нехорошее появилось на моем лице, и Дженкс поднял руки, капитулируя.

– Должен же я был что-то предложить, – просто пожал плечами.

– Милая, он не опасен?

За всем этим пререканием мы не заметили, как в комнату вошла Кирана, держа на руках мирно спящую бусинку. И сколько она так простояла и что слышала, непонятно.

Что я должна была ответить? Тот четырнадцатилетний мальчишка опасным не был, не для меня уж точно. Дар свой он так и не получил. Опять же, это было тогда. Но что-то подсказывало, мне он никогда не причинит вреда.

Всю ночь я стабилизировала линии жизни моего принца, это было долго и изнурительно. Даже тьма усмирилась, носившаяся в яростной гонке по карте. Линии прекращали мерцать, и пока я тянулась к следующим, первые снова теряли свою силу. Но я упряма, а тьма ненасытна. И благодаря этому тандему, к рассвету удалось восстановить всю карту. Больше всех сил отобрала линия жизни. Будто она была голодной, молниеносно впитывая тьму и совсем не забирая яркости моей линии. К этому времени я так устала, что не успела удивиться.

Дженкс ушёл только под утро, убедившись, что тьма притаилась и не представляла угрозы в ближайшее время. А я так и уснула на груди своего жениха, убаюканная давно забытым, но до боли родным ароматом леса после грозы и размеренным стуком его сердца.

Сон отступал медленно и нехотя, погружая в сладкую негу всё глубже. Я не хотела просыпаться – усталость так сильно навалилась, что дышать становилось всё труднее. Но я держалась, как могла.

Теплые, осторожные прикосновения рук, перебирающих мои пряди, едва не вырвали меня из сна. Но было так хорошо, так легко и приятно, что я всеми силами пыталась продлить это чудесное мгновение.

Уголки губ невольно приподнялись в улыбке, голова толкнулась чуть вперёд. Бледная щека скользнула по чему-то твёрдому и упругому. Крылья носа затрепетали, улавливая аромат влажного мха, сочной листвы и зелени … Да, это определённо была она – прохлада, смешанная с мокрой землёй после проливного дождя. Тонкие пальцы коснулись чего-то колючего, и в следующую секунду я вздрогнула, будто полетела в пропасть. Сон исчез, как рукой сняло!

Подсвеченные магией лиловые глаза распахнулись и утонули в глубоком омуте зелёных, почти болотных глаз напротив. Я не могла не заметить, как они внимательно изучают каждую черточку моего лица. Пальцы сами потянулись к слегка колючей щетине на его чётко очерченном подбородке. Я продолжала лежать на груди Лая, не отрывая взгляда.

Он смотрел на меня пристально, с нежностью, смешанной с решимостью, будто боялся, что я исчезну. Этот взгляд был знаком мне до боли – я узнала бы его среди сотен. Зелёные глаза бегали по лицу, впитывая каждый миллиметр, словно пытались запомнить или вспомнить. Губы растянулись в улыбке, но брови при этом были слегка нахмурены. И как он это делал?

Тело окаменело, будто его придавил огромный вепрь. Я лежала, не веря своим глазам. Неужели, всё ещё сплю? Тонкие пальцы Лая потянулись к моим волосам, расправляя их с таким вниманием, как будто не хотели оставить ни одного волоска спутанным.

– Мышка, – прошептал Лай, сверкая зелёными глазами сверху. – Моя маковая мышка.

Тёплый шарик в груди, который рос всю ночь, питаясь близостью его тела, с глухим треском взорвался. Я наконец нашла в себе силы поднять голову, опёршись руками о крепкую грудь, и опешила.

– Это… ты… – Он не спрашивал, а утверждал. – Как долго я искал тебя.

Он накрыл мою ладонь своей, поглаживая запястье. Слова куда-то испарились, исчезли, убегая с громким позором. В горле пересохло, в носу внезапно защипало. Я крепко зажмурилась и замерла, забыв, как дышать, когда щеку накрыла немного шершавая ладонь. Это не сон. Он здесь. Здесь …

– Красивая, – прошептал Лайонел, и в следующую секунду я оказалась зажатой в крепких объятиях.

Сердце пустилось вскачь. Оно стучало так громко, будто норовило выскочить из груди и прорваться к Лайонелу, оставшись там навсегда. Мне вдруг стало нестерпимо жарко. И когда сильная ладонь легла на затылок, зарываясь в волосы, слезы беззвучно потекли по щекам.

– Лай!

Только произнеся его имя вслух, я поняла, что это не сон. Это реальность. Удивительная, удивительная реальность. Та, о которой так долго мечтала.

Я вцепилась в Нортона, как утопающий за соломинку, уткнувшись носом в сильную шею. Мои руки сжали его с такой силой, что пальцы побелели. Всё тело дрожало, и тьма, мирно сопевшая в уголках души, стремительно потянулась вперёд, к нему.

– Тихо, тихо, мышка моя. Я рядом, – его голос был таким мягким, обволакивающим, родным.

И я не сдержала её. Тьма внутри взревела. Она всегда так делала, выжидала и потом, когда контроль слабел на мгновение, нападала, вырываясь наружу.

Толкнув Лая в грудь, я вылетела из комнаты. Ноги путались в бесконечно длинном подоле чёрного, как глубинная бездна, платья. Но и это не остановило ни на секунду. Я бежала с единственной целью, оказаться снаружи и никому не навредить. Я ведунья, не тёмная. Не тёмная!

Коридор, поворот. Оглушающий звук ударившей о стену дома двери.

Едва ноги ступили на мягкую траву, тьма, древняя, как спящее зло, ударом хлыста разорвала тёплый летний воздух, пропитанный сладкими ароматами цветов. Я услышала, как закричала от раздираемой боли. Слишком долго сдерживала её, тьме нужна свобода.

Колени подогнулись, и я рухнула на землю. Черные прожилки от кончиков пальцев, вцепившихся в клочья земли, до самых плеч завибрировали, выбрасывая тьму. Лиловая вспышка в глазах заслонила реальность. Всё вдруг исчезло, краски, запахи, шорохи. Кроме быстрых уверенных шагов.

– Нет! – успела прокричать сквозь пелену обжигающей боли. – Не подходи!

И уже в следующее мгновение он коснулся меня – осторожно, как будто я могла взорваться. Мягкое тепло прошло через моё запястье, распространилось по руке, выше и выше, к самому сердцу. Какой-то яркий свет почти нежно начал вытеснять тьму, усмиряя её. Я послушно замерла, ощущая, как прожилки начали тускнеть.

– Всё хорошо. Я рядом, – прошептал Лай, прижимая лоб к моему. Его горячее дыхание щекотало кожу.

– Ты не должен… – мой голос дрожал. – Я опасна. Я…

– Тшш… Я больше никогда тебя не отпущу, – ответил он, и этот удивительный свет разгорелся сильнее, загоняя тьму обратно.

Я чувствовала, как боль уходила, утекала липкой, вязкой чернотой.

Нет, Лай не забрал мою тьму. Он её принял.

Глава 6. Разговор по душам

Не знаю, что удивило меня большего всего, когда я, укутанная в мягкий плед, еще хранивший мамин запах, вышла из комнаты. Плечи и руки немного подрагивали от выпущенного потока магии. Жилы увеличились, обжигая кожу огнем. Не помню, когда в последний раз тьма так яростно вырывалась, обычно мне удавалось её сдерживать, я училась контролю. Но сегодня, одной Ириде ведомо, почему тьма так быстро успокоилась.

Лиловые глаза распахнулись, в замешательстве рассматривая маленькую кухню, залитую светом, которая служила и гостиной. Напряжение в воздухе тянулось, словно густой мед. Во-первых, я снова потеряла сознание. Если так и дальше пойдёт, Ирида должна смилостивиться и забрать этот страшный дар от непутёвой меня. Во-вторых, закинув ноги на стол, чего раньше никогда за ним не наблюдалось, восседал наглющий инк во весь свой рост. Надо же! Инки использовали возможность вырастать до человеческого размера очень редко, это отнимало много сил. Потрепанный вид и наливающаяся кровью ссадина на щеке наводили на одну мысль, но она пока ускользала от меня.

В-третьих, напротив него во главе стола, сложив ладони лодочкой, сидел Лайонел. И я не сразу рассмотрела в них мирно спящую маленькую бусинку. Хоть картину маслом пиши. А, где Кирана?

Лай подскочил на месте, поднимаясь. Моё сердце снова рухнуло вниз, полетев в бездну подозрительно спокойной тьмы, когда наши взгляды встретились. Словно закрываясь, я завернулась в плед сильнее. Лицо озарила глупая, но счастливая улыбка.

– Всё пропало! – констатировал инк, ударив кулаком по столу. – Это что за серанский сироп растекается стоит напротив? Видишь, что ты с ней делаешь, Серый? – Это было адресовано принцу, Дженкс легко перевирал все имена. – Кирана! Неси зеркало!

Повелительных ноток в голосе хоть отбавляй. В этом и был весь Дженкс. Весёлый, дерзкий, наглый, в меру властный, занудный, но преданный, с достоинством и чувством собственного величия. Вот кому надо было родиться принцем, ну или ведуньей.

– Ме-е-редит.

Лайонел шагнул навстречу и замер, не зная, куда переложить малышку. Он был словно воплощение древней силы, высокий, статный, с горделивой осанкой и широким разворотом плеч. Его длинные, светлые, как спелая пшеница, волосы спадали на плечи мягкими волнами, подчеркивая суровую красоту лица. И даже маленькие косички у виска не портили картины. Неужели, Дженкс соизволил снизойти до дружбы с наследником и сам заплел их? Прямой нос, чётко очерченный подбородок и брови вразлёт придавали чертам Лая благородную решимость, которая всегда восхищала меня. Глубина зеленоватых глаз таила в себе много тайн и манила, утягивая за собой в болото. И я хотела в нем тонуть, всегда хотела.

Тоненький голосок Кираны вернул из размышлений.

– Ваше Высочество, позвольте.

Я моргнула, когда инка, в своем росте, осторожно забрала малышку, перекладывая в люльку из листьев безара. И не успела наконец спросить, для кого устроил спектакль Дженкс, как оказалась прижатой к сильной груди. Аромат прохладной свежести после дождя ударил в нос, наполняя каждую клеточку тела родным теплом. Нос уткнулся в ямочку на шее, и я приникла ещё ближе, желая раствориться в груди Лайонела тёплым лучиком. Он наклонился, отстраняясь, но из объятий не выпустил. Сильные пальцы нежно провели по щеке, очерчивая подбородок.

– Как ты себя чувствуешь? Я не на шутку испугался, когда ты… – Лай осекся, но в продолжении я не нуждалась.

– Всё труднее её контролировать. Я …

Но договорить мне благородно не позволили.

– Очень трудно, согласен, – со знанием дела подтвердил Дженкс. – Эдита совсем от рук отбилась. Стоило оставить не надолго, как умудрилась потерять контроль!

– Дженкс! – Мы с Кираной воскликнули одновременно.

– Что, Дженкс?! Я что-то не то говорю?

Очень легко, скажу я вам, стоять в объятиях мужчины, зная, что он не даст тебя в обиду, и гневно сверлить взглядом инка. Для надёжности я выглянула из-за спины принца и встретилась с ледяным взглядом. Дженкс всегда ругался, когда я не сдерживала тьму, будто от меня это зависело. Но это не обычный случай, столько всего произошло…

Видимо, улыбка так и не покинула моё лицо, потому что инк покраснел.

– Отцепитесь вы уже друг от друга! Слиплись, как шерские панталоны.

Лайонел звонко рассмеялся, целуя меня в макушку. Руки на талии сжались ещё сильнее, как будто показывая, что Нортон не намерен отпускать меня вообще.

– Где ты откопала этот клад? – Лайонел улыбался. – Мне бы его на пару недель, и весь Совет разбежится в страхе.

– Боюсь, он в одном экземпляре родился. Таких больше не существует.

Под свирепым взглядом инка, улыбающийся Лай усадил меня за стол, где уже Кирана успела поставить сладкие булочки и горячий отвар в кружках. Нортон опустился на стул рядом и взял за руку, прижимая мои пальцы к губам.

– Нам надо поговорить, мышка.

– Ну, наконец то. Я уж думал ослепну от ваших розовых соплей.

Лай не выпускал мою ладонь, когда я отламывала кусочек хрустящей булочки и когда тянулась за отваром. Как будто боялся потерять, снова. Я полностью разделяла с ним это чувство, поэтому и не подумала пересесть с деревянного стула в уютное мягкое кресло у камина.

Пока я теряла контроль, а потом приходила в себя, выяснилось, что Дженкс выбирался в город. По возвращении увидел меня объятую светом в руках Лайонела, и напал, не разбираясь. А Лая никто не мог победить в рукопашном бою. Поэтому инк ещё легко отделался. Помню, как Нортон в свои четырнадцать на тренировках не отпускал противника до конца. Эта яростная жёсткость порой пугала. Но … получил в лицо Дженкс не за нападение на наследника, нет. А за то, что на вопрос, кто он, ответил:

– Я её.

– Её кто? – нетерпеливо потребовал Лай.

– Просто её, – нагло протянул инк с самодовольной ухмылкой на лице.

Всегда говорила, что язык до добра его не доведёт. Не себя, так хоть бы нежную Кирану пожалел. Она каждый раз переживала за него, когда он выходил из дома. Его способность искать приключения на свой инков зад впечатляла.

Кирана заботливо накормила принца и в качестве извинения за неподобающее поведение своего горе-мужа заплела косички. Традиции инков тоже впечатляли. А малышка Мередит и вовсе сначала сидела на тарелке Лая, тайком уплетая крошки печенья, а следом устроилась на ладонях принца, не желая покидать их.

После нападения на замок, Лайонел получил редкий дар. Дар рассвета. Даже до тёмных времен он встречался не часто. А теперь и вовсе вызвал бурю радости всего Совета. После нападения, нашего побега и смерти королевы, это было то единственное, не позволившее сердцу принца утонуть в бесконечной горькой тоске. Рассвет исцелял душу, вытаскивал боль, тьму, проклятия, не разрушая, а растворяя в себе. Направлял тех, кто заблудился в дебрях лабиринта судьбы. Служил импульсом всего живого и ослеплял, уничтожая сознание и мысли, оставляя пустую оболочку. Наверное, рассвет третий по опасности после тьмы и ментала. Символично, я бы даже сказала судьбоносно, что рассвет и тьма тянутся друг к другу, как и мы с Лаем. Это началось ещё задолго до получения дара, как будто наши карты жизни сплетены из одной богиней Иридой.

Линии жизни Лая мерцали по одной причине – он прорвал защиту сокрытия пещеры. Ее даже тьма моя не могла прорвать, мы пробовали. И если бы артефакт не был настроен на отпечаток души, то я бы не попала внутрь. Моя мама, лучший реликварий Эршера, постаралась на славу, запечатав такую силу в артефакт и связав с отпечатком души. Она много полезного и жизненно важного оставила мне. Как будто чувствовала, что скоро уйдёт за предел.

– Как ты нашёл пещеру? И … меня.

Когда огненные лучи закатного солнца озарили небольшую кухню, мы переместились в уютные кресла. Дженкс, слава Ириде, уменьшился и устроился на полу на подушках, удерживая Мередит младшую от покушения на руки принца. Кирана, каждым движением и улыбкой напоминающая мне маму, возилась с ужином, периодически искоса поглядывая на Дженкса. Шерский рёв, откуда всё же у этой маленькой женщины столько терпения?

– Мышка, я искал тебя с той самой ночи. С того момента, когда в последний раз тебя увидел. – Лай смотрел с такой нежностью и трепетом, что щемило сердце. У страшной темной ведуньи, да.

Глаза наполнились слезами, и я сморгнула их. Воспоминания всколыхнулись колючками, вонзаясь в душу.

– Помнишь? Я дал клятву, – тихо продолжил, вытирая одиноко скатившуюся слезу по щеке. – Если ты когда-нибудь забудешь меня – я найду тебя. Если ты уйдёшь …

– Я верну тебя, – закончила я за него и достала то самое кольцо из звездного дуба.

Зелёные глаза напротив вспыхнули, и Нортон неверяще уставился на кольцо. Лучезарная улыбка озарила его лицо, утонувшее в закатных лучах солнца, и я невольно залюбовалась им.

– Ты сохранила его?

– Шер мне в зад! Только не начинайте свои розовые сопли, – почти простонал кровожадный инк, откидываясь на подушки.

Я кивнула, снимая шнурок с шеи, и вложила деревянное кольцо в сильную ладонь.

– Клянусь помнить и носить в сердце твою любовь, как …

– Драгоценность, – выдохнул Нортон.

Не знаю, кто был первым, кажется мы потянулись друг к другу одновременно. Я коснулась его губ, и всё во мне содрогнулось. Тьма зашевелилась, растекаясь по жилкам чёрным огнём. Но не смертоносным, не опасным, а живым, жаждущим. Лай не отстранился, не испугался. Он привлёк меня к себе, опустив руку на затылок.

– Не смейте делать это при мне! О, Ирида, они уже это делают!

Дженкс бесновался где-то на задворках сознания, но я не слышала ничего, кроме бешеного стука двух сердец, стремившихся друг к другу. Лайонел целовал меня нежно, но настойчиво. Теплые губы пахли медовым отваром, а он сам – свежестью леса. Наше дыхание сплелось в одно, рваное, ненасытное. Голова закружилась, и я почти вывалилась из кресла, если бы не Лайонел. Не знаю, как, но он умудрился, не разрывая сладкого поцелуя, оказаться рядом. Опустился на колени перед креслом, уперев руки в деревянные подлокотники, отчего те заскрипели, и навис сверху. Руки метнулись вверх, и я зарылась пальцами в шёлк светлых волос.

– Никогда, – хрипло прошептал он в губы. – Никогда больше не отпущу тебя.

Мы целовались долго, как изнуряющие от жажды путники. Не могли насладиться и утолить голод, разросшийся пустыней в сердце. В этот миг я чувствовала себя просто девушкой, счастливой девушкой. Не ведуньей, которая плохо контролировала тьму, не тёмной, которая угрожала королевству одним своим существованием. Я просто была здесь, в моем убежище с моим принцем.

Когда мы оторвались друг от друга, солнце уже село за горизонт. Я сидела на коленях Лая, положив голову на плечо. Его пальцы неспешно перебирали пряди пепельных волос, а внимательный взгляд был прикован к портрету, висевшему на стене.

– Мне жаль, мышка. Если бы я тогда знал, – он покачал головой, – знал, что готовится заговор, то …

Вот мы и ступили на тонкую грань между прошлым и настоящим, которое ворошить не хотелось. Слишком много было боли.

– Никто не знал, Лай. – Пальцы в волосах замерли, и я подняла взгляд. – Да, и что бы ты сделал? Мы были детьми.

– Я прежде всего принц, Мередит. И должен все знать, просчитывать силы, прогнозировать. А я был слеп и глуп!

– Ты был юн. Вокруг было много взрослых, которые это не предотвратили. Не вини себя.

Нортон закрылся, я это чувствовала. Когда он был не согласен, то отстранялся, укрываясь щитом той правды, которая больше подходила под ситуацию. Он злился, желваки заходили ходуном.

– Если бы не дядя Шур, неизвестно, чем бы закончилась та страшная ночь, – мой тихий голос повис в полумраке комнаты. – Он вывел нас сразу, как ты ушёл. Мне не оставили и секунды на размышления.

Грудь Лая часто вздымалась, он вдруг весь напрягся и привстал, отведя нахмуренный взгляд от портрета родителей. Мне пришлось подняться, чтобы не свалиться кубарем.

– Шур?! – убийственно медленно спросил он. – Всё-таки это был он?

Никогда не видела его таким, полным праведного гнева и ярости, плескавшейся в глубине глаз. От него исходила сила, древняя, могучая. Она давила на грудь, напоминая, что передо мной не просто мальчик, а взрослый мужчина и наследник престола.

– Да. Он сказал, что чудом узнал про заговор и еле успел предупредить отца, – ответила я, обхватив себя руками. – А что такое, Лай? Ты что-то знаешь?

Наверняка, он знал, глупый вопрос. Лай бы это дело так просто не оставил, да и не только он. Погибла королева. Я до сих пор винила себя в её смерти. Если бы не я, не было бы заговора. И мать Лайонела продолжала выращивать флинские розы в своем саду, а не лежала в сырой земле.

– Мне очень жаль, Лай. Прости.., – начала я, кусая губу, но Лайонел поддался вперёд в кресле, ткнув в меня пальцем.

– Не смей, Мередит! Только не ты. Уж, ты то здесь явно не виновата.

– А кто? Кто виноват?

Я вспыхнула, как свеча. Злость медленно заворочалась, поднимая тьму.

– Ирида?! Кто виноват, Лайонел?

Вдруг вспомнилось, как в детстве, мы гневно друг в друга тыкали пальцами, ругаясь. Целый день не разговаривали и потом два дня закидывали подарками, извиняясь.

Лайонел молча смотрел на меня снизу вверх.

– Ты думаешь я хотела всего этого? Нет! И дара этого, шерский рёв, не надо было! Каждый день я боролась с тьмой. И в те редкие моменты, когда приходила в себя, вспоминала о тебе и снова тонула в боли. А там одна тьма, Лай. Боль и тьма, больше ничего. Я не смогла даже быть с тобой рядом, когда ты потерял маму! Я должна была …

Горячие слезы потекли по щекам, разъедая искусанные губы.

– Меня это убивало. А потом через три года, когда я стала учиться контролировать тьму, пропал Шур. Отец не мог с ним связаться и отправился на поиски.

Я посмотрела на высокого подтянутого мужчину, взирающего с портрета уверенным взглядом лиловых глаз. Короткие, всегда зачесанные иссиня-черные волосы, как ночь, прямой нос, морщины на лбу – он часто хмурился, и рваный шрам на щеке, полученный на охоте.

– Он тоже пропал. Мы с мамой остались вдвоём. И нашли это место уже после. Я осталась одна со своей тьмой. Мама впала в отчаяние. Она начала болеть.

Речь моя была сбивчивой и рваной, как и раны в груди. Но я продолжала изливать душу единственному родному человеку.

– Я постоянно думаю, что плохо смотрела и исправляла её карту жизни. Возможно, я могла исцелить ее. Но проблема была не только в линиях, у нее горела душа по отцу. В какой-то момент она сказала, что папа погиб.

Мой голос дрожал, а меня колотило. Лайонел шагнул навстречу и замер, стоя так близко, что дыханием щекотал кожу.

– Я не верила ей, но каждый день она повторяла одно и то же. Одно и то же!

– Мередит, – раздалось встревоженное совсем рядом, но я не слышала.

– Потом она умерла. Я хотела её вернуть. – Я поняла, что стою в объятиях Нортона, и застыла, выпалив это признание. – Я могла это сделать, но не стала. Её душа сгорела по нему.

Я ждала, что он отвернется, удивится, разозлится после моего признания или сразу бросит в темницу. Но никак не ожидала, что теплые губы начнут ловить солёные слёзы.

– Ты не должен был сюда приходить, Лай, – судорожно прошептала. – Тебе не место рядом со мной. Ты … ты погубишь себя.

– Тшш… Я никогда тебя не оставлю, слышишь? Я рядом. Ты моя. Навсегда.

Глава 7. Лайонел де Нортон Серый

С каждым шагом Лайонел все дальше уходил от пещеры. На рассвете он оставил свою мышку, пообещав вернуться через три дня. За это время ему нужно было привести в порядок дела – двухдневное исчезновение, конечно же, не могло остаться незамеченным.

Ноги ступили на гравийную дорожку, огибающую пекарню, и Лай остановился, оборачиваясь. В груди неприятно шевельнулось беспокойство. Он не позволит прошлому повториться. Никогда. Сейчас, когда он только нашёл её после стольких лет, всё внутри рвалось обратно. Хотелось бросить всё – расследование, обязательства – вернуться, прижать Мередит к себя так крепко, чтобы никто и никогда не посмел приблизиться к ней. Запереть её за семью замками и стеречь, как преданный ликон, охраняя свою драгоценность.

Ко всем теням Ириды, да он был готов хоть сейчас всё бросить. Схватить в охапку свою ведунью и увезти на побережье Верая. В это время года там особенно красиво.

Гранатовый камень в кармане штанов нагрелся. Лайонел удивлённо вскинул бровь. И, все-таки, великая эта женщина, мать Мередит – артефакт полностью был заблокирован в убежище. Хмыкнув собственным мыслям, Нортон зажал камень между пальцами и с треском раздавил, превратив в пыль.

– Вот поэтому Леон и отказывается выдавать тебе артефакты. И, знаешь, он прав. Ты – небрежный принц.

Лайонел не обернулся. Только один человек мог позволить себе говорить с ним таким тоном, без должного обращения. Друзья они и в Тёмных землях друзья.

– Мне нужен новый артефакт связи, Гейл. Старый я потерял, – коротко бросил, на что услышал сдавленное покашливание.

Старина Гейл, кудрявый, высокий и вечно натянутый как стрела, вновь был в своём репертуаре: в рваных лохмотьях вместо королевской формы, с перевязанным глазом и посохом в руке. Со здоровьем у него всё было в порядке, как всегда. Немного игры, немного харизмы – и всё у его ног. Всё, кроме нужных сведений о заговорщиках. Заговорщик был где-то рядом. Лайонел это чувствовал. Они гнали его с Флинских земель … и след потеряли.

– Есть что-то, что я должен знать?

Он запрыгнул на белоснежного коня, которого оставлял на окраине Ширана в стойле небольшой таверны перед каждым походом в Эршерский лес. Конь с завидным упрямством отказывался переступать его границу.

– Вчера я обнаружил заброшенный дом. Внутри не был, жду приказа, – отчитался Гейл, поправляя повязку.

– Что говорят местные?

– Лекарница. Хозяин пропал. Предполагают, что он сгинул в Эршере, когда отправился за целебными травами, – Гейл сомнительно хмыкнул, крутя в руке посох.

Лайонел не верил в такие совпадения, как и всему, что его окружало. Тем более теперь, когда кто-то очень ловко водил его за нос по всему королевству.

– Лекари?

– Проверены, переписаны. Всем жителям на запястье поставили метку.

Солнце поднималось всё выше, по узким улицам уже шёл гул голосов, но ничто не мешало ему слушать. Не в таких ли условиях он привык работать? Лайонел повёл плечами, разминая затёкшие мышцы, и пришпорил коня.

– Лайонел! – бодро крикнул Гейл, как будто и не был оборванным хромым бедняком. – Нашёл?

Лучезарная улыбка коснулась губ принца, и лицо разгладилось, когда он взглянул на рыжеволосого хромого бедолагу.

– Нашёл. Я её нашёл.

В спину раздался звонкий свист, и Лай улыбнулся во весь рот, пустив коня галопом.

Нортон и его войско остановились в загородном доме градоначальника Ширана. Хотя домом это величественное здание назвать сложно – скорее, уменьшенная копия замка. Четырёхэтажное строение, окружённое со всех сторон белоснежными колоннами, изысканными барельефами и высокими лестницами, напоминало замок Эршера. Если не заглядывать в окна, вполне можно было поверить, что ты действительно у королевского двора. Поэтому Лайонел чувствовал себя здесь немного неудобно.

Широкий жест доброты со стороны градоначальника даже немного умилял. Принцу и его воинам было позволено разместиться в главном корпусе. Правда, наивный Вист и представить не мог, что Лайонел не оставит своих людей за порогом. Их спины, привыкшие к настилу из земли и листьев, заслужили право на мягкие кровати. Да и сам градоначальник не догадывался, какие последствия могут быть у такого «гостеприимства».

Когда Вист узнал о визите принца, он, конечно, напрягся. Но этого было недостаточно.

Дом буквально кишел слугами – и это Лайонела раздражало больше всего. Чем больше ушей – тем выше шанс утечки информации. Вист, старый и довольно простодушный человек, был далёк от понимания тех дел, что обсуждались в его же доме. Ни к чему такому маленькому служебному человеку знать больше, чем положено. Он, по своему слабоумию, думал, что второй наследный принц прибыл ловить беглеца из подземелья Серана. Такова была официальная версия. А что на самом деле? Этого пока не знал даже сам Лайонел.

На подъездной дороге, ведущей к парадному входу через аллею раскидистых дубов, Лай спешился, передал коня местному конюху и с головой ушёл в дела. Пока шёл к дому, успел выслушать два отчёта и отдать распоряжения об усилении охраны границ Эршерского леса.

– Ваше Высочество. Как вы и просили, – королевский воин, охраняющий вход, учтиво поклонился и, открыв перед ним дверь, протянул небольшую деревянную коробочку.

Лайонел кивнул и поспешил в свой кабинет. Скорость работы тронника опережала его самого. Именно за это Гейл и получил своё звание. Звание «глаз и ушей» трона.

Несколько лестничных пролётов, помпезный коридор – и вот он, временный кабинет Его Высочества. Светлая, просторная комната, занимавшая почти половину этажа. Именно эта особенность и стала определяющей при выборе. Меньше комнат – меньше ушей и ненужных проблем. А старых проблем у него хватало. Он их разгребал с запозданием, и это изрядно раздражало.

Устроившись в огромном бархатном кресле, похожем на трон, Лайонел оглядел стол из белоснежного камня и начал изучать бумаги. Отчёты, доклады, накладные, сведения о раненых и погибших. И ещё – подозрительно роскошные траты простого градоначальника самого маленького города королевства. Лайонел давно заметил: чем меньше город, тем пышнее и выше дом у местной власти.

Но ворох бумаг его не раздражал. Наоборот – в этот момент он чувствовал себя сильным, готовым переворачивать горы и осушать реки. Он нашёл её. Свою маковую мышку. Свою Мередит. Девушку, которую видел во снах и наяву каждый Иридов день. Видел – и не мог добраться. Видел – и боялся, что найдёт лишь пустую оболочку, погрязшую во тьме. И за эти восемь лет почти забыл, какая она упёртая.

Тёплые воспоминания о прикосновениях тонких пальцев вызвали дрожь во всём теле. Сердце забилось быстро и шумно. Губы сами собой растянулись в широкой улыбке, и Лай откинулся на спинку кресла, отложив предпоследнюю стопку документов.

За окном солнце клонилось к горизонту, и золотисто-розовые лучи заливали кабинет. Свет ложился на пол, на стены, на мебель, оставляя нетронутым только его. Даже здесь и сейчас полумрак, как и тьма Мередит, будто тянулся к нему, заявляя свои права. Мысли унеслись далеко отсюда – туда, где маленькая светлая кухня пропитана запахом медового сиропа, а Мередит сидит у него на коленях и тихо дышит в шею. Тонкие пальцы скользят по плечам, разминая мышцы. И Лай почти почувствовал это снова.

Но прикосновения были другими, немного резкими, торопливыми и … чужими.

– Делия? – Лай склонил голову набок, щурясь от досады. – Что ты здесь делаешь?

Сказать, что это дамочка сильно выводила его, значит не сказать ничего. Она преследовала его везде, находя глупые поводы для «неожиданных» встреч. Один раз умудрилась потащиться в лес и, как бы случайно, подвернула ногу. Воины чуть в драку не полезли, решая, кто понесёт ценный груз. Лай не спорил, там было на что посмотреть. Плавные гибкие формы, всегда выгодно подчеркнутые изысканными платьями, длинные шелковистые волосы, обрамляющие кукольное личико с большими голубыми глазами и густыми ресницами. В ней было все прекрасно и красиво. От внешности до жестов. От кокетливого взгляда до быстрых прикосновений. Но она не Мередит. И для Лайонела как женщина не существовала.

– Ваше Высочество, я стучала, но ответа не последовало, – Делия вынырнула из-за спинки кресла и засияла.

– И ты решила? – поторопил её Лай, вопросительно вскинув брови.

– Подумала, вы наверняка голодны. Я сейчас распоряжусь, чтобы накрыли на стол.

Лайонел устало потёр лицо.

– Это всё?

Делия замялась, как и всегда перед тем как выдать какую-то глупость. Единственная дочь советника, племянница градоначальника, она привыкла брать от жизни всё. И в это всё, конечно же, входил и младший Нортон – самый лакомый трофей.

– Мы так долго не виделись, – раздалось кокетливое, – может, я присоединюсь к вам и помогу …

Девушка замолчала, и Лай, почувствовал неладное, нехорошо прищурился.

– … расслабиться.

Ровно минуту Нортон сверлил дамочку напротив стальным тяжёлым взглядом, а потом резко выдохнул.

– Боюсь, у тебя не хватит сил, Делия, – сурово отчеканил, сбрасывая тонкую руку с плеча. – Иди и займись своими обязанностями. Или мне велеть Висту отправить свою ненаглядную племянницу в столицу?

Лай вернулся к бумагам, ставя точку в их странном диалоге. Делия стояла неподвижно, словно статуя, и когда уже казалось, что она не сдвинется с места, зашелестел подол платья.

– Как пожелаете, Ваше Высочество.

Милостивая Ирида, она ещё и обижается! Глупая девчонка ходила по острию. Лайонел не отличался терпением – это знали все его воины. Еще один влюбленный выпад, и придется ставить вопрос ребром. Что этим женщинам вечно не хватает?

Со стороны двери послышались тяжёлые, неторопливые шаги.

– Любви? – холодный голос рассек пропитанный бумажной пылью воздух. – Возможно, внимания?

Лайонел медленно поднял голову и выругался. Ко всем теням Ириды, что он тут забыл? Почему Лай не в курсе?! Он что, спросил вслух?

– Вижу, ты не сильно рад меня видеть, братец.

Аластэр холодно улыбнулся, с интересом осматривая кабинет. Высокий, сдержанный и всегда собранный, Нортон-старший казался выточенным из тёмного камня. Пепельно-русые волосы, чуть темнее, чем у Лайонела, были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб и холодные серо-стальные глаза. В них не было тепла, только безмолвная сила будущего правителя.

– Что ты здесь забыл? – Лай подписал последнюю бумагу и развалился в кресле. Вставать он не собирался. С Аластэром они не ладили с самой смерти матери.

– Приехал узнать, как продвигается твоё… – Ал задумался, подбирая слово, – расследование.

– Тебе разве не выдали артефакт связи? Ради такого пустяка пересечь все королевство …

Нортон не скрывал своей неприязни. И в другое время, может, и постарался бы ради развлечения. Но сейчас его интересовало одно – как он прошёл через границу Ширана и остался незамеченным королевским патрулем. Почему ни один тронник не знал о прибытии первого наследника?

Пока Лай сурово давил взглядом на брата, тот поправил чёрный камзол с серебряной вышивкой рода и устроился в кресле напротив.

– Надеюсь, ты не против?

Лай махнул рукой. Хотя… разрешения всё равно никто не ждал. Аластэр уже вёл себя как хозяин.

– Отцу стало лучше. Я решил сообщить это лично. – Ал покосился на стопку бумаг и сдержанно улыбнулся, отчего серые глаза сверкнули. – Ты ведь не всех заговорщиков ещё поймал, я прав? Мало ли, что может случиться? Новый заговор?

Верхняя губа Лая дернулась от ярости. Он весь напрягся, как пружина.

– Жаль, Дреарин так быстро сдался. Возможно, ты бы уже значительно продвинулся в поисках. – Аластэр хмыкнул, ему самому стало смешно от сказанного. – Твой горячий нрав не помогает делу, братец. Я тебе помогу.

Пружина с треском лопнула, и Лай нехорошо так рассмеялся, не веря своим ушам.

– Поможешь? Утомишь всех до смерти своим превосходством?

Наследник нарочито медленно поправил знак принадлежности к короне на вороте камзола.

– Научу тебя правильно допрашивать. Не убивая их слишком рано.

Лай стиснул зубы и подался вперёд. Внутри всё бурлило от сражения здравомыслия с неконтролируемым гневом. Эмоции почти прорвались. Но Аластэр вовремя начал стучать пальцами по каменной столешнице.

– Мы с Элиной решили отметить нашу годовщину. А какой же праздник без тебя? – между прочим продолжал издеваться брат, рассматривая стол. – И раз ты не собираешься бросать своё расследование, – на последнем слове он хмыкнул. – Приехали к тебе. Мы же семья.

И пока Лай пытался переварить услышанное, Нортон-старший его добил.

– Заодно устроим тебе помолвку. Ты засиделся, братец.

Глава 8. Вестник прошлого

– Эдита! Это плохая идея!

Дженкс неугомонно мелькал перед глазами, преграждая путь грудью. Остановить меня сейчас бы и вепрь не смог, честное слово. Как я могла сидеть, сложа руки, когда в нашей лечебной каморке инк сам же и заметил движение. А вдруг это Джеймс вернулся? Целый год я бродила по Ширану, собирая слухи, куда пропал местный лекарь. Рисковала, между прочим. Потому что многие здесь знали меня, как помощницу лекаря. Отчасти, так и было. Джеймс лечил больных, а тем, кому помочь не мог, передавал мне. Поил сонным снадобьем, и я выполняла свою часть работы, наполняя карту жизни. Не только деньги были важны, но и сама практика управления тьмой.

Джеймс был моим фанатом, он знал о тёмных больше, чем дядюшка Шур. Собственно, на этой почве два таких разных человека и подружились – королевский советник и сумасшедший лекарь. Говоря сумасшедший, я именно это и имела ввиду. Это не оговорка. Его методы лечения душевных болезней у молодых девушек требовали доработки. Несколько раз я застала его за таким «лечением». Признаюсь, смутить меня не получилось, а вот шокировать … Целую неделю мне потом снились эротические кошмары.

Заросли кедрового орешника остались за спиной, и я расправила складки простого лучезарно-голубого платья с длинными широкими рукавами.

– Ты вообще меня слушаешь? – Дженкс не унимался. – Там сплошь и рядом королевские воины! Яблоку негде упасть.

Сегодня на удивление день выдался особенно пасмурным. Серые тяжелые тучи распугали народ. Никто не хотел промокнуть. Но мне это на руку.

– И что? – спросила я, подавляя растущую злость. – Они ищут преступника. Причём тут наш Джеймс? Ты его видел?

Я повела бровью и осмотрелась, прислушиваясь. Воздух пропитался запахом прохладного дождя, наполняя каждую клеточку тела родным ароматом. Сердце забилось быстро-быстро, когда перед глазами всплыл образ Лайонела. Я слишком сильно скучала по нему, хотя расстались мы позавчера. Захотелось нырнуть в сильные объятия, уткнуться носом в шею и забыться в поцелуях, а не вот это вот всё.

Дженкс в своей обычной манере бесновался, нарезая вокруг меня круги.

– Видел! Внешность обманчива бывает, Эдита. Вот тебя взять, например, – инк задрал голову, важно выпячивая грудь вперёд. – Такая красивая снаружи и глупая внутри!

– Ещё одно слово, и я придушу тебя, – прошипела, чувствуя покалывание тьмы на кончиках пальцев. – Лучше повтори наш план.

Я облегчённо выдохнула, когда мельтешение инка перед глазами прекратилось. Маленькое лицо было преисполнено праведным гневом.

– Шер мне в зад! Это твой план! Я не строю таких дурацких планов, я …

– Повтори! – перебила, теряя терпение.

Минуту Дженкс молчал, испытывая свою судьбу. А потом ударил рукой по ноге в знак поражения.

– Если «красные» поймают твой зад, отвлекаю их внимание, своей харизмой, обаянием …

– Дженкс!

– Хорошо, хорошо. Я всё понял!

Инк полетел вперёд, разведывая обстановку, а я медленно шагнула следом, притворяясь обычной девушкой на прогулке, с интересом разглядывающей товары немногочисленных лавочников.

Каморка находилась почти в центре Ширана, в самом оживленном месте сразу после торговых улочек. Для меня место не удобное, но затеряться в толпе проще, чем прятаться в безлюдных переулках. За каждым углом есть глаза – об этом я никогда не забывала.

Дженкс вернулся достаточно быстро, я и до лавки старика Эрбэта не успела дойти.

– Эдита, это последний шанс развернуться и уйти. Лайонелу это не понравится.

– С каких это пор ты стал думать о чувствах других? – губы растянулись в усмешке. Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – И вообще, он сказал, чтобы я его ждала. Я и жду, занимаясь своими делами.

Дженкс прошептал что-то в духе: «бедный Лайонел, мои соболезнования», «головная боль для принца», и скрылся за прилавком с украшениями госпожи Рени.

Осталось немного, сердце от предвкушения забилось где-то в горле. Ноги словно одеревенели. Ещё несколько лавочек, поворот, переулок и …

Раздался испуганный визг. Мой испуганный визг, когда кто-то резко схватил за руку, останавливая. Да, визг той самой страшной темной ведуньи, которой все боялись.

– Госпожа, простите, если напугал.

На меня изучающе уставился один глаз, осматривая с ног до головы. Кудрявый рыжеволосый мужчина в рваных тряпках, опираясь на посох, стоял прислонившись к стене дома. Грязное лицо в ссадинах не отталкивало, а наоборот притягивало. Сложно было сказать, сколько ему лет.

– Подайте бедному слепому на еду, – бедняк покрутил головой, демонстрируя повязку на глазу. – Третий день не ел!

Несколько секунд я растерянно смотрела по сторонам. Дженкса нигде не было. Как обычно, когда он нужен, его нет! Вот увижу, честное слово …

Мысли оборвались на полуслове. Бедняк вдруг легко оттолкнулся от стены и цепко уставился на мою руку в красной перчатке, крутя ее в разные стороны.

– Что вы делаете? – поинтересовалась, вырывая руку из крепкого захвата. Не понравилось мне, как изменился его взгляд.

– Госпожа не местная?

Краем глаза я успела заметить, что опора на посох уменьшилась. Силы к бедняку возвращались. Надо же, и есть не пришлось.

– С чего вы взяли? – я упрямо вздёрнула подбородок.

Он махнул рукой, призывая наклониться, и заговорщически зашептал:

– «Красные» всем метки поставили. Пересчитали нас, как скот.

Рваный рукав потянулся вверх, демонстрируя круглую печать с символом звездного дерева.

– Говорят, ловят преступника.

– Я по-вашему похожа на преступницу? – голос был резким и отстраненным. Что за странный тип?

Мой вопрос тяжелым булыжником повис в воздухе.

– Лекарей они первыми пометили, – продолжил бедняк, шепча на ухо. – Должно быть, у вас тоже есть метка. Вы же одна из них?

Меня словно густой пеленой накрыло – воздух вдруг весь разом покинул лёгкие. Я закашлялась, делая шаг назад, инстинктивно зажимая запястье. И где эти хваленые королевские воины, когда всякие оборванцы липнут и допрашивают приличных ведуний?

– Конечно, есть! – соврала я, прикидывая, что сделать, развернуться и бежать или дать бедняку в уцелевший глаз. – Вы же слепой, вот и не рассмотрели сразу.

Мужчина напрягся, будто готовился к прыжку. Я нервно улыбнулась, пряча руки за спину. Магическую метку скрыть невозможно, особенно куском ткани. Она светилась до тех пор, пока действие не иссякнет.

И вот я уже повернулась, чтобы спастись бегством, как сбоку услышала хриплое:

– Госпожа, наконец-то, вы пришли! Быстрее, помогите моему внуку.

От удивления губы приоткрылись, судорожно хватая тёплый воздух. На крыльце небольшого домика, примыкающего к лавке, стоял старик Эрбэт, держа руки на складке живота.

– Ну, что же вы замерли и не проходите? – Огромная толстая рука нетерпеливо помахала мне. – Госпожа лекарь, быстрее! – потребовал лавочник, смешно округлив маленькие глаза.

Это он что, подмигнул мне сейчас? Так или нет, я проверять не стала. Со скоростью ликона поднялась по лестнице и сглотнула вязкий ком в горле, когда наши взгляды с бедняком встретились. Испуганный и подозрительный.

Дверь захлопнулась, и я привалилась к ней, переводя дыхание. Сердце стучало так, будто пыталось пробить грудную клетку и спастись бегством. Что это только что было?

– Чуть не попалась, – пропыхтел старик, выглядывая в окно сквозь щель в занавеске. – Ты чего с ним разговоры разговаривать стала? Не видишь, подозрительный какой. Несколько дней у моей лавки трётся, вынюхивает что-то.

Я не знала, чему удивляться. Тому, что какой-то бедняк чуть не раскрыл меня или тому, что неразговорчивый Эрбэт, обычно смотревший исподлобья, будто я украла все его вкуснейшие булки, вдруг решил помочь.

– Спасибо, – просто сказала я.

Шерский рёв, и как мне выбираться теперь отсюда? Бедняк вряд ли уйдёт быстро, будет караулить. Хорошо ещё, если один, а не с отрядом «красных».

– Где твой проводник? – вдруг оживился Эрбэт, отлипая от окна, и моё сердце снова пустилось вскачь.

– П-проводник? – кажется, я даже заикаться начала от волнения. Пальцы медленно потянулись, нащупывая ручку двери.

– Да, перестань! Я знаю, кто ты, – тяжело дыша заявил лавочник, падая в плетеное изящное кресло, которое под его весом чудом не развалилось.

Замешательство и что-то еще застыло на моем лице, искажая его до неузнаваемости. Толстяк раскатисто рассмеялся.

– Не ожидала?

И когда ответа не последовало, продолжил:

– Не бойся. Не все ненавидят тёмных. Время идёт, взгляды меняются. Шесть столетий утекло с тех пор, чего прошлое ворошить.

В стекло что-то врезалось, и я подскочила на месте, зажав рот ладонью. Испугалась только тёмная, то есть я. Эрбэт смачно похлопал себя по животу, разглаживая жировые складки. И всё. Он совсем не удивился появлению разъяренного Дженкса, чего не скажешь обо мне.

– Шерские панталоны и зад Ириды! Мы даже до места не добрались, а ты вляпалась своей пятой точкой в неприятности!

Инк орал так, что в ушах зазвенело от напряжения.

– Я хоть на минуту могу тебя оставить?! Ни сиропа глотнуть, ни мёда лизнуть. Ничего не дала!

На место страха медленно потянулся гнев, заслоняя собой все эмоции, выпуская тьму.

– То есть ты вместо того, чтобы присматривать за мной, хлебал сироп? – взбесилась я, тыкая дрожавшей от злости рукой в инка.

– Я тебе не нянька!

Громкое чавканье со стороны кресла прервало нашу перепалку.

– Тише вы! Дженкс, давай уводи ее отсюда. Непростой этот бедняк, ух не простой, чую я.

Сказать, что я удивилась, значит не сказать ничего. Брови вопросительно поползли вверх.

– Вы, что, знакомы? – Я всё ещё недоверчиво переводила изумленный взгляд блестящих лиловых глаз с лавочника на инка и обратно.

Пискнув что-то невразумительное в ответ, Дженкс взял меня за руку и предупреждающе сжал.

– Домой.

– Нет! – успела выпалить в последний момент. – А как же наше дело?

– Панталоны мне в зад, какое дело?! – Дженкс начал шипеть.

– Обычное! Если мы сейчас уйдём, потом, возможно, не узнаем ничего!

Голубые глаза на маленьком лице заледенели, выражая весь спектр негодования. Думаю, Дженкс сейчас готов был разрезать меня острым взглядом. Но тихое: «Пожалуйста!», возымело эффект. И в следующее мгновение после очередной порции отборного ругательства, под ногами открылся портал, оставляя изумленного толстяка со стаканом ароматного отвара в руках.

Лечебная каморка выглядела все так же заброшенной и пустой. Маленькое одноэтажное деревянное строение с небольшими круглыми окнами сиротливо притаилось в конце живописной улицы. Крыльцо заросло рланским плющом. И откуда он тут только взялся? Когда-то здесь толпился народ, а сейчас кроме разбросанных оберток и пыли ничего и никого не было.

На крыльцо я шагнула первой. Несколько раз обернувшись и убедившись, что слежки нет, глубоко выдохнула, переводя дыхание. Дверь противно заскрипела, пропуская нас с Дженксом в затхлое пыльное помещение.

– Я пуст, – заявил инк и сразу прилип к окну, высматривая возможную опасность. – Поэтому давай быстрее.

Я знала это, Дженкс недавно вернулся из Изнанки и ещё раз воспользовался порталом. Осторожность никогда не помешает. Несколько раз я вздрагивала, задевая пустые бутыльки на полу, шагая по скрипучим доскам. Полумрак комнаты не давал увидеть все и сразу, и я поморщилась, останавливаясь в центре комнаты. На этом месте когда-то стоял удобный диванчик. А сейчас пусто.

– Ну, что там? – поторопил Дженкс.

Покрутившись на одном месте, подняла пустой пузырёк и замерла. Изучающий взгляд лиловых глаз зацепился за край … ботинка? Медленный шаг, ещё один. Пузырёк с грохотом полетел на пол, разбиваясь вдребезги, а следом за ним и я.

– Эдита! Эдита! Что случилось? – испугался инк.

Джеймс лежал в тёмном углу комнаты, раскинув руки в стороны. Я уверена, это был он! Изможденный, бледный он сейчас почти сливался с пространством вокруг. Когда то идеально гладкая золотистая, а теперь серая рыхлая кожа растянулась, плотно обтягивая кости. Джеймс вообще напоминал одну сплошную кость, чем человеческую плоть. Вся одежда разорвана в клочья. Там, где виднелись участки тела, были сплошные раны. Каштановые волосы выцвели, потеряв свой блеск. И глаза … Пустые холодные лиловые глаза смотрели в никуда.

– Шер мне в зад! Что с ним случилось? – Дженкс навис сверху, яростно махая крыльями.

На онемевших коленях я подползла ближе и села, не веря своим глазам. Горло свело судорогой. Весь воздух разом покинул лёгкие, и я в панике закашлялась.

– Надо уходить, седая! Позовём твоего Лайонела. Пусть сам …

Дженкс не успел договорить. Джеймс подорвался, сверкая безумным взглядом. Рука вцепилась в меня, сжимая до треска. Он не сразу сообразил, где находится, и кто перед ним сидит. На мгновение в глазах лекаря блеснуло узнавание, смешанное с сожалением. А потом яркий блеск снова затопил радужку.

– Ме-ее … Ме-е-редит, – сипло выдавил, рывком притягивая меня к себе. – Тыыы…

Дженкс попытался вырвать мою многострадальную руку из смертельного захвата, но только свалился кубарем.

– Бее-е-жаа-ть.

Глаза Джеймса закатились, и он безвольно упал на спину. Прошло несколько секунд, и тут меня словно прошибло.

– Джеймс, Джеймс! Посмотри на меня! Что случилось? – тонкие змейки тьмы потянулись навстречу, разворачивая нетронутую карту. Будто она не принадлежала ему, не понимаю.

– Где ты был? Джеймс!

Лиловые глаза распахнулись, и я содрогнулась, утонув в боли и отчаянии. Он боролся с чем-то, чего даже моя тьма не видела.

– Мой отец? Шур? Ты их видел?

Не знаю, зачем я это спросила, надежда меня не покидала. Глупо думать, что сейчас откроется дверь, и они оба войдут живые и счастливые, но чем Ирида не шутит?

– Это-о-о… Всё о-он…

– Кто, Джеймс? О ком ты говоришь?

Я видела, как мимолетное узнавание в глазах тает, как губы дергаются от судорог, и ничего не могла сделать. Тьма с шипением врывалась обратно в меня, не напитав ни одну линию собой. Но я не планировала сдаваться, вливая вновь и вновь рычащую силу в тело лекаря.

– …ла … О-он. Ла… Бе-е-ежа-а-ать.

В последний раз Джеймс болезненно дернулся и замер, расширив безумные глаза от ужаса. А в следующую секунду произошло сразу несколько событий. Дверь с шумом распахнулась, послышались громкие шаги и что-то холодное и острое впилось в мою шею.

– Именем короля Генри де Нортона Серого приказываю медленно встать и обернуться!

Лезвие предупреждающе надавило сильнее, по шее потекли горячие капли крови. Я вся выпрямилась и замерла, сидя на полу в спутанном подоле голубого платья. Меня потряхивало. Лечебную каморку поглотила мёртвая тишина, и только стук моего сердца разрезал её, как клинок фарфоровую кожу на шее.

Очень медленно подняла руки, демонстрируя полное подчинение. Получалось плохо – тьма змейками оплетала предплечья и не собиралась возвращаться обратно. Она рвалась к карте жизни замершего на полу Джеймса. И как то запоздало пришло осознание, что я только что себя раскрыла королевским воинам. В том, что позади стояли именно они, сомнений никаких не осталось, как и то, что Дженкс испарился.

– Обернуться! – приказал воин, и я зашипела от боли. Клинок впился глубже. Ещё чуть-чуть и…

Приближающиеся твёрдые уверенные шаги позади гулким эхом отдались на задворках воспаленного сознания. Мысли обрывались, не успевая складываться в единую картинку. Кто там ещё пожаловал?

Как и было велено, стараясь не дышать, я, путаясь в подоле платья, повернулась. Медленно. Сердце рухнуло куда-то на пол, и губы беззвучно приоткрылись, боясь произнести вслух имя того, кто как грозная скала навис сверху.

– Дреарин. Мередит Дреарин, – его голос был обманчиво мягким, спокойным, но холодным. – Какая встреча.

– Аластэр, – неверяще выдохнула я, закрывая глаза.

Пусть это всё окажется сном. Пожалуйста. Одним плохим и долгим сном.

Глава 9. Плохой и долгий сон

Лайонел

Бесконечная какофония женских голосов не прекращалась ни на секунду. В белой гостиной за завтраком сегодня собралось куда больше дам, чем в прошлый раз. И все, без исключения, смотрели на Нортона. Кто-то с восхищением, кто-то с плохо скрываемым желанием. Зачем он вообще на это подписался?

Лайонел предпочитал завтракать в одиночестве, не отрываясь от дел. Но, увы, принцу не всегда позволяли такую роскошь. Время от времени приходилось показываться перед ближайшими поданными – ради приличия. Приличия, которому он не следовал. Как, например, сейчас.

Нортон-младший сидел во главе стола в простой рубахе, расстегнутой у ворота, и штанах, заправленных в сапоги. Ни камзола, ни парадного плаща, ни знаков королевской власти. Он не любил приёмы и не делал вид, будто любит. А если кого-то это смущало – двери гостиной были открыты.

– Лайонел, я так рада тебя видеть. – Элина, жена его брата, тепло улыбнулась, откладывая столовые приборы. – Это правда, что ты избегаешь завтраков? Госпожа Делия уверяла, что ты пренебрегаешь своими обязанностями, – добавила невестка с изящно наморщенным носиком.

Только она умела одним невинным жестом выразить и пренебрежение, и досаду, и лёгкое неверие.

Уголки губ принца дрогнули в усмешке. В глазах появился лукавый огонёк, когда он лениво перевёл взгляд на дочь советника.

– Вот как? Прошу прощения, – Лай улыбнулся, откинувшись на спинку кресла. – Насколько я помню, госпожа Делия настаивала только на совместных ужинах. Про завтраки ни слова.

За столом повисла гробовая тишина. Несколько дочерей советников, приехавших вместе с невесткой, с интересом уставились на Делию. Вист, притихший в конце стола, закашлялся, хлопая себя по груди. Бедный старик, доведёт его племянница.

Под всеобщим вниманием Делия вспыхнула, как чайник, и в следующую секунду после покашливания дядюшки утонула в своём стуле, стараясь стать невидимой.

Нортон добился желаемого эффекта.

– Госпожа Делия, с вами всё в порядке? Позвать лекаря? – Лай продолжал улыбаться, неспешно поедая жареное мясо. – Или это был секрет?

Вист побледнел, замерев с вилкой у рта. Элина, знающая, как выходить из неловких ситуаций, откашлялась и подала знак слуге сменить блюдо. Затем, ни на секунду не потеряв светской улыбки, смело повела разговор в другую сторону.

– Кстати, Лайонел, ты подумал о помолвке? – Элина пошла в атаку. – Мы с Аластэром были бы рады, наконец, увидеть радостную улыбку на твоём лице.

Конечно, они были бы рады приковать в замке совсем другими обязанностями и заставить бросить то, чем он занимался. Нортон никогда не оставит расследования, пока железно не убедится, что произошло в ту ночь. Нападение, убийство королевы, побег Мередит и появившиеся вскоре заговорщики. Были ли это те, что напали в ту ночь или другие, Лайонел точно не знал. Но узнает, чего бы ему это не стоило, ведь заговорщики угрожали безопасности его любимой.

– Лайонел! Лайонел!

Двери белой гостиной распахнулись. На пороге стоял взъерошенный Гейл. Лай подобрался, сжав нож в руке. В груди неприятно всколыхнулось беспокойство. Только в дерьмовые моменты тронник мог позволить себе врываться без предупреждения. Гейл метнул тревожный взгляд на притихших дам и остановился на Нортоне.

– Ваше Высочество, – запоздало исправился тронник, кланяясь. – Дело требует вашего срочного вмешательства.

Лайонел не стал переспрашивать. Он резко встал, и светлые волосы непослушно рассыпались по плечам.

– Дамы, прошу меня простить. Королевские дела не ждут.

Стоило ему выйти в коридор, как всё внимание сосредоточилось на Гейле. Зелёные глаза изучали лицо воина, и то, что он там видел, ему не нравилось. Это было беспокойство.

– Лайонел, это лекарница. Воины устроили облаву, – сказал Гейл. – Поймали заговорщика и …

– Я не давал приказа на облаву! – рявкнул принц, яростно сверкая глазами. – Мы же ночью все проверили!

По тому, как тронник многозначительно поднял бровь, стало ясно, кто за этим стоит.

– Аластэр, – прошипел Лайонел. – Какой удачливый у меня старший брат. Всего день в Ширане, а уже поймал преступника!

Кулак с грохотом врезался в стену, оставляя мелкие трещинки. Верхняя губа от переполняющей злости дрожала.

– Где они? Куда его увели? – Лай бросился по коридору.

– В допросную.

– Без моего приказа?! – яростный крик ударил по коридору. Кажется, его слышно было во всём доме.

– Аластэр дал приказ, – не сбавляя шага, сказал Гейл.

– Здесь я отдаю приказы и никто больше!

Яркий свет заструился по телу принца, очерчивая силуэт сиянием силы.

– Это ещё не всё, – добавил Гейл. – С ним была женщина. Я её видел сегодня в городе. Она неучтенный лекарь. Пепельные волосы …

Остальное Лайонел не слышал. Он резко остановился на ступенях у входа в парадную и развернулся всем телом, вынуждая воина вздрогнуть.

– Что ты сказал? – ледяной голос вонзился в пространство не хуже лезвия.

Зеленые глаза потемнели. Догадка полоснула по сердцу, сжала горло, перекрыв дыхание. Если это она… Если это его девочка… Он порвёт любого, кто к ней прикоснулся.

Гейл только раскрыл рот, как внизу послышалось шарканье.

– Шер мне в зад, наконец-то! – вынырнул из воздуха Дженкс и рухнул к ногам Лайонела.

Инк тяжело дышал. Крылья за спиной тускло мерцали, а в голубых глазах застыл страх.

– Мередит, – выдохнул он. – Её забрали! Твои «красные»!

Лицо Лайонела исказилось. Гнев и ужас в одном невыносимом выражении. И он сорвался с места в подземелье.

Если хоть один из них… Если хоть кто-то осмелился…

Мередит

Джеймса бросили на пол рядом со мной, как мешок картошки. В сознание он так и не пришёл, лежал с широко открытыми лиловыми глазами, уставившись в пустоту. Изможденный, избитый. «Красные», как шерские псы, издевались над ним. Даже вепри так не ведут себя с добычей. Всё это время я держала его за руку, вливая силу. Древняя тьма струилась по предплечьям, змейками врываясь в тело лекаря. Она обследовала каждую линию по несколько раз и в замешательстве возвращалась обратно. Джеймс словно был заблокирован, как кукла. Раны не затягивались, орошая кровью весь каменный пол.

– Я сказал, прекратить! – звонкая пощёчина сотрясла довольно просторное для камеры помещение.

Мои губы встретились с холодным полом. В нос ударил резкий запах сырой гнили, смешанной с запекшейся кровью. На трясущихся руках я приподнялась, смотря исподлобья на замершего мужчину напротив. И в этом взгляде было всё – от злости до непонимания.

– Чего смотришь, проклятая ведунья? – выплюнул воин, опускаясь на колени. Его грязные пальцы грубо впились в мой подбородок.

Я дернулась, демонстрируя пренебрежение. Его взгляд обжигал лютой ненавистью, жгучей, как пламя костра.

– Жаль, что мы не одни, а то повеселились бы, – похотливо произнёс, надавливая большим пальцем на губы. – Ты же хорошая девочка? – Ответа он не ждал. – Хорошая. А у меня давно не было таких девочек.

От мужчины веяло тухлой рыбой и потом. Меня чуть не вывернуло, когда он попытался просунуть палец в рот. Резко дернув головой, я вцепилась в его широкое запястье и потянула, окутывая плетями тьмы. Страх не отступал, заполняя всё вокруг. Кажется, от меня даже веяло им. И хищники учуяли жертву. Но не учли, что жертва умеет защищаться.

– Проклятая баба! Отпусти!

В глазах «красного» проснулся ужас. Он попытался отодвинуться, но тьма уже потянулась вверх, медленно, не спеша. Позволяя ощутить всю свою ледяную мощь. Играя. Прощупывая сочные линии жизни.

Мои лиловые глаза вспыхнули от несокрушимой силы, и я вдруг слизнула каплю крови с рассеченной губы. В сознании что-то щелкнуло. Впервые в жизни я подумала – а каково это осушить хоть одну линию? Втянуть в себя сладкий сок жизни, насладиться вкусом и ароматом жизненной энергии.

Не знаю, что вернуло меня в чувства, сдавленный вопль воина или сильный удар в живот. Резкая боль скрутила пополам. Я попыталась вдохнуть, но лёгкие горели пламенем. Ладони легли на живот, будто могли выцарапать доступ к воздуху.

– Мерзкая дрянь! Я тебя теперь …

Мир перед глазами поплыл. Послышался оглушающий грохот. Треск двери. Затем я увидела свет, резкий, ослепительный, словно утреннее солнце после долгой зимы. Обжигающий. Сначала ничего не поняла, только почувствовала, как дышать стало легче – воздух с привкусом свежести дождя сам втягивался в лёгкие. Кто-то закричал. Один из воинов полетел в стену, словно его подбросила невидимая сила.

И потом был он, его голос.

– Вон все!

Медленно, шипя от боли, я подняла голову и увидела его.

Лайонел.

Никогда не видела его таким, опасным и сокрушительным. В темно-зелёных глазах ревела неистовая буря. На красивом лице застыла чистая ярость. В теле – пульсирующая сила. Моя тьма слышала её, чувствовала и рванула навстречу в поиске безопасного пристанища. И если бы я могла сейчас двигаться, то последовала бы за ней.

Лайонел опустился на колени рядом со мной быстрее, чем я завалилась на бок. Сильные руки одним рывком подняли, прижав к себе, и принялись скользить по лицу, шее и рукам. Пальцы были везде и сразу – на разбитой губе, ссадине на щеке, глубоком порезе на шее. Испуганный взгляд напротив лихорадочно вспыхнул, и я упала на грудь Нортона, утыкаясь носом в шею. Воспаленное сознание ещё не понимало, что произошло, и как Лайонел меня нашёл. Но сладкий аромат свежести после дождя был настоящим. Он был здесь, рядом.

– Девочка моя, – в хриплом шепоте было столько нежности, что сердце болезненно дрогнуло.

Из глаз полились слезы облегчения. Я прижалась всем телом и задрожала, не желая отстраняться ни на миг. Хотелось вжаться в сильную грудь и раствориться в рваном стуке сердца.

Кто-то отчаянно звал меня, кто-то ругался, послышались торопливые шаги, скрежет. Потом опять отборные ругательства. На секунду почудилось, что они принадлежат Дженксу. Но откуда бы ему быть здесь?

Пол вдруг отдалился, Лайонел осторожно поднял меня на руки и двинулся вперёд.

– Лекаря! Срочно!

– Панталоны Ириды! Что с ней?

– Блокиратор силы. Истощение, – голос показался мне смутно знакомым, но я не хотела вспоминать. Хотела просто лежать на груди Лая и слушать стук сердца. Тук-тук, тук-тук.

– Мышка моя, всё будет хорошо. Я рядом. Я с тобой, слышишь?

Я кивнула, потому что верила и слышала. И всё, что хотелось – чтобы он не отпускал меня. Никогда.

***

Я была в сознании, но без сил. Последний раз так было, когда папа отвёз меня в Сердце Тьмы. Тогда она, моя тьма, словно отключилась, спряталась так глубоко, что я не могла позвать её.

Эдриан Дреарин, бывший главный королевский лекарь, не побоялся ничего. Он очень хотел помочь своей дочери обуздать силу, научить управлять ею. Но ничего не получалось. Мы пробыли там пять ужасных дней. А потом бежали, спасаясь от вепрей. На том горном хребте их было полно. Хорошо, что Шур поехал с нами – его дар земли обрушил склон, подарив нам драгоценное время.

Папа… дядюшка Шур… Что же с вами случилось? Узнаю ли я когда-нибудь? Что мне делать дальше?.. Мысли нескончаемым потоком вбивались в сознание, причиняя боль. Голова разболелась так сильно, что перед глазами потемнело. Я зажмурилась и медленно начала массировать виски. А ещё слова Джеймса, они пугали… Все вокруг знали то, чего не знала я. Папа никогда не посвящал меня в происходящее. Всё повторял: «Ты в безопасности. До тебя никто не доберётся». А мне было не до расспросов – я металась между тьмой, забытьём и мыслями о Лайонеле.

Теперь прочная скорлупа, защищавшая меня, начала трещать по швам. И признаться честно, мне было страшно высовывать нос. Я понимала, что погрязну в тайнах и узнаю то, чего знать бы не хотела.

Как, например, и то, что лекарем моего Лайонела была красивая стройная миниатюрная девушка с большими лиловыми глазами. Её ресницы так смешно затрепетали, когда все попытки посмотреть мою карту жизни с треском провалились.

– Госпожа, вы должны выпить сонную настойку. Так велел Лайонел, – в спокойном размеренном голосе не было пренебрежения, лишь желание исполнить приказ. Приказ Лайонела. Они, что, с ним на ты?

Я нахмурилась и отвернулась, продолжая тереть виски. Головной боли стало только больше. Зачем её вообще позвали? Ведуньям лекари не нужны. Тьма сама разбирается с ранами. А эта… Мари… раздражала своей наивностью. Сама доброта, да и только!

– Я не буду ничего пить, – в очередной раз сказала я. – Отстань.

Лёгкое хихиканье вынудило обернуться. Мари стояла с баночкой в тонких изящных руках и смотрела на меня, как на капризного ребёнка. Снисходительно. И это раздражало сильнее, чем тот факт, что она не была мужчиной.

– Шерские панталоны! – воскликнул Дженкс. – Ирида услышала мои молитвы и сохранила тебе жизнь!

Его голос ворвался в окно раньше, чем он уселся на мои влажные волосы. До прихода лекаря я успела немного привести себя в порядок. Голубые глаза инка бегали по моему хмурому лицу.

– Ты как? Я чуть крылья себе не отгрыз от волнения!

– Дженкс? – удивлённо прошептала я. – Это правда ты? Как ты тут оказался?

Кровожадный инк покосился на Мари и коснулся моего лба своей крошечной ладонью.

– Она повредилась умом?

– Не думаю. Но упрямо отказывается принять лекарство. А Лайонел чётко дал понять, чтобы я позаботилась о ней, – в нежном голосе проклюнулись упрямые нотки.

Опять просто Лайонел! С губ сорвалось тихое шипение, и я попыталась сесть. Получилось не с первой попытки, и выглядела я в целом жалко. Если мои тёмные предки это видят… простите. Наследие тёмных ведуний под угрозой. А ведь этого и желает большинство королевства.

– Мари, – я поморщилась от тянущей боли – порез на шее так и не дала обработать, – я передам Его Высочеству, – на последних словах я сделала акцент, – что вы сделали всё, что в ваших силах.

Наши взгляды схлестнулись в отчаянном противостоянии. Лекарь отбросила непослушную чёлку назад и когда поняла, что из этой схватки победителем ей не выйти, убрала злосчастную настойку в сумку и поспешно вышла из спальни Лайонела.

Справа раздались бурные хлопки.

– Если бы ради меня Серый раскидал половину «красных» и избил Аластэра, я бы тоже его ревновал, – заговорщически зашептал Дженкс, призывно двигая бровями.

– Что? Я никого не ревную! – поспешно возразила, сверля глазами оставленное заботливой Мари серое платье.

– Да-да. А я сын Ириды.

– Подожди. Ты сказал, избил? – нетерпеливо перебила инка, не веря ушам.

– Ага! Набросился, как разъяренный вепрь!

Дженкс легко перелетел на стол и начал копошиться в ящиках, как вор, одни пятки и кончики крыльев торчали.

– А как Лайонел меня нашёл? И ты … Как здесь оказался?

Царивший в голове хаос начал упорядочиваться. Мысли понемногу раскладывались по полочкам. Мари ушла, можно и начать разбираться в произошедшем.

– Как-как. Я очень предусмотрительный инк, вот как, – раздалось горделивое из глубины ящика стола. – И когда ты ударилась в розовые сопли, я выяснил, где остановился твой ненаглядный. А когда твой неугомонный зад поймали, полетел сюда. Всё рассказал ему.

Ярко-красная брошь с грохотом упала на пол, привлекая моё внимание. Тонкие резные лепестки переливались всеми оттенками бордового, соединяясь в центре в затейливый узел. Где-то я уже видела её раньше.

– Где он? – Я наклонилась, чтобы поднять брошь, но Дженкс опередил. Схватил драгоценность и придирчиво осмотрел, как истинный ценитель прекрасного.

– Кто? Твой жених или Лайонел этой лекарки?

– Дженкс!

В груди приятно потеплело. С пересохших губ сорвался стон облегчения – тьма завибрировала звонким колокольчиком, извещая о своём появлении. И злость как рукой сняло. Стало легко и приятно.

– В кабинете. Ждёт, когда тебе станет лучше.

Незаметно я соскользнула с кровати и пошатнулась, ловя равновесие. Пора вылезать из скорлупки.

Глава 10. Невеста

Четыре пары глаз уставились на меня, едва я переступила порог кабинета, замерев в двери от неожиданности. Не ожидала увидеть кого-то, кроме Лайонела. И теперь не знала, как себя вести. Вытянувшись в струнку, прищурилась. Закатные лучи яркого солнца ослепляли, поэтому я не сразу смогла разглядеть собравшихся.

– Мередит, милая, – Лайонел так быстро оказался рядом, что я не успела понять, как уже стояла в крепких объятиях мужчины, прижатая к груди. – Ты как?

Аромат свежести после дождя ворвался в лёгкие, кутая в прохладный чарующий шёлк наслаждения. Я зажмурилась и улыбнулась, на миг забыв, что мы здесь не одни. Тьма внутри меня зашевелилась, растекаясь по черным жилкам, когда ладонь Лайонела осторожно легла на щеку. Сильные пальцы очертили линию подбородка и опустились к шее.

– Мари разве не заходила к тебе? – Лайонел хмурился, я знала это даже с закрытыми глазами.

Торопливое шарканье в ногах не предвещало ничего хорошего. Я успела только распахнуть глаза, как инк уже открыл свой рот.

– Та миловидная красавица с внешностью куколки? Заходила, – воодушевленно доложил Дженкс. – Но Эдиту так расперло от ревности, что она не позволила прикоснуться к себе.

– Дженкс! – Моё шипение было слишком громким, на что инк лишь махнул крыльями и уселся на плечо Лайонела, свесив ноги.

– Мои соболезнования, Серый. С тяжелым сердцем я передаю тебе эту ношу. Теперь она – твоя проблема.

Я убийственно уставилась на наглого инка, обещая взглядом, что потом прикончу его. В ответ послышались сдавленные смешки.

Лайонел улыбался, с нежностью глядя на моё слегка покрасневшее лицо. А я не знала, куда себя деть от стыда. И не нашла ничего лучше, чем шагнуть в сторону, чтобы посмотреть на собравшихся.

Наши взгляды встретились сразу. Аластэр внимательно изучал меня. Его холодный взгляд стальных глаз бегал по лицу и телу, словно искал что-то, известное только ему одному. Когда он остановился на моих руках, замер, превращаясь в фарфоровую статую. Он почти не изменился. Такой же суровый, холодный, расчетливый и… надёжный. Да, за всем этим скрывалась именно надёжность. В детстве много раз именно он выручал нас с Лайонелом из передряг, никогда не докладывая отцу. Если бы Генри де Нортон Серый знал сотую долю наших приключений, то непременно отправил бы в Тихую скалу на перевоспитание.

Но сейчас что-то в нем изменилось, появилось что-то надломленное.

Тьма с любопытством шевельнулась и привычно потянулась к карте жизни. Я едва успела остановить чёрные змейки, уже рвущиеся с кончиков пальцев.

Аластэр вопросительно вскинул брови и посмотрел прямо в глаза. Холодная серая сталь резала ножом, я машинально вцепилась в Лайонела, резко втянув воздух. Опасность… Это была опасность. Она пряталась в глубине его взгляда. Он вдруг удовлетворенно улыбнулся, будто получил то, чего хотел.

– Госпожа Дреарин, приношу свои извинения, – учтиво начал Нортон-старший. – Признаться, я не проконтролировал должным образом ваш арест. Но вы сами понимаете, – он пожал плечами, развалившись в кресле напротив белоснежного каменного стола, – что ждёт того, кого обнаружили рядом с заговорщиком.

Заговорщик? Джеймс? Да, он и мухи не обидит. Какой заговор… Они явно напутали. Напутали же?

В замешательстве рассматривая мигающие крылья Дженкса, который и не думал спускаться с Лая, я нахмурилась. Рука на талии сжалась. Лайонел напрягся и увлек меня вперёд, усадив на резной стул прямо в центре стола.

– Мередит, знакомься, – Лай опустился рядом, как тогда в домике, не отпуская моей руки. – Леон, – коренастый полный мужчина с усами и маленькими глазками приветственно кивнул, – наш реликварий. А это Гейл, моя правая рука.

Моя челюсть с грохотом упала где-то в районе пола: справа сидел тот самый бедняк с улицы. Абсолютно здоровый. Он заинтересованно смотрел на меня двумя глазами, улыбаясь во весь рот.

– Рад наконец-то познакомиться, – бедняк Гейл метнул взгляд на Лайонела, и лицо его исказилось, утратив половину красок. – Вы – легенда в местных рядах.

– Ну, не преувеличивайте! – рассмеялся Дженкс, наконец оставив принца, и приземлился в центре стола. – Это пока вы так говорите. Потом будете искать спасения от этой женщины.

Я ещё не успела отойти от шока, глядя на бедняка Гейла, когда Лайонел вдруг поднялся. Плавно, как вода в реке Мирвен при разливе.

– Знакомьтесь, – твёрдо произнёс принц с тем особым оттенком, от которого мурашки бежали по спине. – Мередит Дреарин. Отныне она находится под моей личной защитой.

Я напряглась всем телом, еще не зная, что этим заявлением всё не кончится. А затем прозвучали следующие слова:

– Потому что она – моя невеста.

Тишина оглушила комнату, как раскат грома. Даже Дженкс перестал жевать какой-то орешек, застыв с открытым ртом.

Я моргнула.

Что?

– Лайонел, – первым нарушил молчание Аластэр. Его голос был ледяным. – Кто она?

Лайонел не ответил. Он просто взял мою ладонь, поднял её и приложил к своим губам. Слишком медленно, слишком нежно, слишком… интимно.

Сердце замерло в груди, и тьма внутри дрогнула в предвкушении.

– Моя невеста, – повторил он, не отводя влюбленного взгляда от меня, будто всё остальное перестало иметь значение.

Леон чуть не уронил чашку, усы его дрогнули. Он единственный, кому лез кусок в горло в этой комнате. Гейл вообще выпрямился, как струна, будто внезапно вспомнил, что забыл дышать.

– Смелое решение, братец, – сухо заметил Аластэр, скрестив руки на груди. – Надеюсь, ты хорошо всё обдумал. И детские чувства здесь ни причём.

– Более чем, – подтвердил Нортон-младший. – Ты же сам хотел, Ласт, видеть счастливую улыбку на моём лице. Без Мередит это невозможно, – Лайонел всё так же смотрел на меня. В его взгляде была искренность, от которой хотелось либо спрятаться под стол, либо поцеловать его прямо здесь, перед всеми. Я сама не знала, что лучше.

– Эм… – попыталась я, но язык почему-то одеревенел. – Я…

– Ты что? – спросил Лай, склоняясь ко мне ближе. – Скажи, Мередит. Или ты передумала?

Вот теперь я точно задыхалась. От удивления. От стыда. От того, что всё во мне вдруг разом согрелось. Я смотрела в зелёные, как лесной мох, глаза и понимала, что не передумала, просто это было слишком неожиданно.

– Нет, – выдохнула, едва слышно. – Не передумала.

Кто-то шумно выругался. Наверное, Дженкс. Кто-то закашлялся. Это был Гейл. А я, кажется, перестала существовать. Осталась только сжатая рука в ладони Лайонела, его искушающий теплый взгляд и чувство, что теперь мне нечего бояться. Он рядом. Навсегда.

– Но… ты же понимаешь, – добавил Ласт, склоняясь над столом, – допросить её всё равно придётся. И твоя защита роли не сыграет.

Пальцы Лайонела вдруг засияли, окутывая наши переплетенные ладони мягким светом. Живым, тёплым, манящим. Я уставилась на это явление и с удивлением отметила, что моя тьма начала ласкаться, как большой пушистый зверь.

– Я сделаю это сам, – отрезал Лайонел, лениво глянув на брата.

Ласт так широко улыбнулся, что мне стало не по себе. Не припомню, когда он в последний раз так улыбался. Было что-то в этой улыбке пугающе многообещающее.

– Не пойми меня неправильно, братец, – Ласт поправил знак принадлежности к короне на лацкане. – Но это недопустимо. Нарушение всех протоколов.

Лайонел не отреагировал на выпад, продолжая держать меня за руку. Я заметила, как на скулах под лёгкой щетиной заиграли желваки. С другой стороны подлетел Дженкс, встав в позу. В этом маленьком инке отваги и смелости было больше, чем в королевском отряде. Уверена, он встанет грудью, если мне будет грозить опасность.

– Ты забываешься, Аластэр, – вкрадчиво повторил Нортон-младший. – Здесь я решаю, что делать, когда и с кем. Кого допрашивать, а кого нет. И впредь прошу не совать свой нос в «не интересное» расследование.

Воздух в просторной комнате сгустился, стал почти осязаемым, липким и густым. Несколько минут все молчали, даже Дженкс. Продолжалась только битва взглядов двух братьев.

В конце концов, Ласт хмыкнул, принимая поражение. Встал и покосился на меня со скрытой злобой, словно я сама отказалась давать показания. Мне то и рассказывать было особо нечего.

Джеймс пропал год назад, внезапно. Это было, как удар в спину. Я не знала, чего ждать, что думать. Но его связь с заговорщиками даже не предполагала. Да, я и не знала, что они существуют в принципе. С чего бы? Правление Генри де Нортона Серого прозвали «золотым». Он сделал много хорошего для королевства, начиная от заботы о магах, заканчивая налаживанием связей с граничными землями. Несмотря на то, что они входили в состав Эршера, иногда пытались показывать зубы. Так, что изменилось?

– Надеюсь, ты позволишь хотя бы ознакомиться с отчётом допроса? – Ласт продолжал сверлить меня внимательным взглядом, отчего голова кружилась. – Я должен понимать, какую тему на Совете поднимать не стоит.

Лайонел коротко кивнул, и я облегчённо выдохнула, когда дверь за старшим наследником закрылась. С ним из кабинета вышло всё напряжение. Слава Ириде.

– Если позволите, – откашлялся Леон, смешно двигая усами, – я хотел бы лично убедиться, что этот артефакт не опасен.

На протянутой толстой ладони он держал голубой камень, светящийся изнутри тёмными всполохами. Моё сердце провалилось куда-то в живот. Я только сейчас осознала, что его, как и моё деревянное кольцо, забрали при осмотре.

Высвободив руку из ладони Лая, я подняла пустой взгляд на притихшего реликвария.

– Он настроен на отпечаток души, – решил пояснить усатый здоровяк, будто я не знала.

Поднявшись с места, Лай взял артефакт и рассмотрел его, поднеся к свету. Не знаю, что он хотел там увидеть, но потом перевёл вопросительный взгляд на меня. А что я? Я не хотела расставаться с артефактом, помимо того, что он жизненно необходим, так ещё был напоминанием о маме.

Подол изрядно помятого и грязного платья зашелестел при движении. Тонкие пальцы ловко выхватили камешек из рук принца и крепко сжали его. И в следующую секунду остриё короткого меча коснулось шеи Гейла. Он сидел ближе всех. И это было его ошибкой.

Я не забыла, чему учил отец. Ни одной детали.

Рыжеволосый бедняк ошарашенно переводил взгляд с меча на меня и обратно.

– Этот артефакт опасен, – произнесла я спокойно, удерживая растущую бурю тьмы. – Если его использовать по назначению.

Дженкс заливисто рассмеялся, хлопая себя по коленям.

– А я говорил, что будете искать спасения от этой женщины! Серый, ты следующий!

Я невольно улыбалась всё ещё с мечом в руках, а Дженкс хохотал, как безумный. Лайонел повернулся и посмотрел на меня с тем самым выражением на лице – восхищения и лёгкой тревоги.

– Напомни мне, пожалуйста, – тихо сказал он, подходя ближе, – когда именно ты собиралась рассказать, что умеешь обращаться с оружием лучше, чем я?

Он взял мою свободную руку, осторожно отвёл клинок от шеи Гейла, и, не сводя с меня безумно прекрасных зеленых глаз, поцеловал в шею.

– Если ты когда-нибудь решишь убежать, Мередит, – выдохнул он почти беззвучно, – я всё равно найду тебя. Ни тьма, ни умение владеть мечом не спасут тебя от меня.

Глава 11. Рядом

Лайонел ушёл в подземелье, чтобы попытаться допросить Джеймса. Лекарь в себя так и не пришёл – лежал с тем же пустым и безумным взглядом в потолок. Меня ни о чём не спрашивали, хотя я прекрасно понимала, что без объяснений не обойтись. Отпустили сразу, как только Лай, поцеловав при всех и пообещав, что скоро вернётся, ушёл исполнять свой долг.

Кремовые шёлковые простыни приятно шуршали под ногами, когда я отламывала кусочек мясного пирога, устроившись прямо на кровати. Не культурно, конечно, но спина и ноги гудели так, что сил спуститься на ужин просто не было. Это, поверьте, куда уважительнее, чем неподобающий внешний вид и чужие лица в доме. Встречаться и знакомиться не хотелось, по крайней мере, не сегодня. Я не понимала до конца, как себя вести и стоит ли находиться здесь. Поэтому милая служанка принесла ужин в спальню Лайонела.

Да, я снова была здесь, где каждый миллиметр был пропитан его ароматом. Ароматом лесной свежести после дождя. Той свежести, в которую хочется нырнуть с головой и раствориться, став единым целым.

Пока вкусная сдоба насыщала уставший организм, у меня было время, чтобы осмотреться. Накатило странное чувство горькой тоски. Непривычно снова видеть вычурность: высокие колонны с резными узорами, поддерживающие потолок, мягкий ворсовый ковёр вокруг кровати на пьедестале с лёгким белоснежным балдахином, редкой красоты картины… Каждая деталь кричала о роскоши. И она была такой нелепой, будто тот, кто обустраивал спальню, хотел засунуть самое лучшее именно сюда. Не было той изысканности, которая присутствовала в замке, лишь жалкое подобие.