Все начнется с нас

Размер шрифта: 13

Художественное оформление Алексея Гаретова

В оформлении авантитула использована иллюстрация: © Pixel-Shot / Shutterstock.com <http://shutterstock.com/> / FOTODOM. Используется по лицензии от Shutterstock.com <http://shutterstock.com/> / FOTODOM.

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация © Mirifada / Shutterstock.com / FOTODOM. Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM.

Colleen Hoover

IT STARTS WITH US

Atria Books, an Imprint of Simon & Schuster, LLC, is the original publisher

Посвящаю эту книгу смелой и дерзкой Марии Блэлок

Глава 1. Атлас

Ярко-красное «Говноедок», намалеванное из баллончика поперек задней двери «ЛВБ», наводит меня на мысли о матери.

Она всегда добавляла ненужный суффикс к слову «говноед». Услышав это, я каждый раз еле сдерживал смех, пусть и сложновато веселиться, если ты – ребенок, на которого сыплются оскорбления.

– Говно… едок, – бормочет Дэрин. – Похоже, писал какой-то детсадовец. Большинство взрослых знают, что такого слова нет.

– Ты не поверишь. – Я трогаю надпись. Краска не липнет.

Кто бы это ни сделал, он побывал здесь вчера вечером, как только ресторан закрылся.

– А вдруг это вовсе не ошибка, – рассуждает Дэрин, – и ради тебя изобрели новое слово?

– С чего ты взял, что надпись адресована мне? Возможно, тебе или Брэду.

– Ресторан твой. – Дэрин снимает пиджак и, обмотав руку, вытаскивает торчащий из рамы осколок стекла. – Может, это недовольный сотрудник.

– А тут такие есть?

Уверен, никто из моих работников на такое не способен. Последний раз я кого-то уволил пять месяцев назад – девушка окончила колледж и ушла сама, без претензий.

– Был тут один малый, мыл посуду, когда ты еще не нанял Брэда. Как там его?.. Имя такое чуднóе – похоже на название камня.

– Кварц, – подсказываю я. – Только это кличка.

Я и думать забыл про этого парня. Сомневаюсь, что он так долго таит на меня злобу. Я уволил его почти сразу после открытия ресторана, поскольку узнал, что он моет посуду, только если видит на ней остатки еды. А если бокалы, тарелки, приборы – что угодно – возвращались со столиков чистыми на вид, он отправлял их прямиком в сушилку.

Не уволь я его, наш ресторан закрыли бы санинспекторы.

– Вызывай полицию, – советует Дэрин. – Нужно составить отчет для страховой.

Не успеваю я возразить, как на задний двор, хрустя по битому стеклу, выходит Брэд. Он проводил в ресторане инвентаризацию, чтобы выяснить, было ли что-то украдено.

– Вор стащил гренки! – объявляет Брэд, почесывая щетину на подбородке.

Мы в замешательстве молчим.

– Я не ослышался? Гренки? – переспрашивает Дэрин.

– Ага. Их приготовили вчера вечером. А остальное, похоже, на месте.

Такого я точно не ожидал. Если кто-то проник в ресторан, но не тронул ни технику, ни другие ценности, – вероятно, всему виной голод. С подобными отчаянными мерами я знаком не понаслышке.

– Я не стану сообщать в полицию.

– Почему? – глядит на меня Дэрин.

– Тогда человека, который это сделал, арестуют.

– Для того и нужна полиция.

Я вытаскиваю из мусорного бака пустую коробку и начинаю собирать в нее осколки.

– Однажды я тоже залез в ресторан. Украл сэндвич с индейкой.

Оба – Брэд и Дэрин – смотрят на меня во все глаза.

– Напился, что ли? – предполагает Дэрин.

– Нет. Я голодал. Не хочу, чтобы кого-то сажали из-за гренок.

– Ладно. Но если еда – это только начало? И в следующий раз вор вернется за техникой? – не сдается Дэрин. – Камера наблюдения все еще сломана?

Он уже несколько месяцев напоминает мне, что камеру надо починить.

– Было не до того.

Дэрин забирает у меня коробку и нагибается за оставшимися кусочками стекла.

– Лучше займись этим, пока вор не вернулся. Черт, а вдруг он сегодня ночью вломится в «Корриганс», раз уж с «ЛВБ» проблем не возникло?

– В «Корриганс» работает система безопасности. Да и сомневаюсь, что этот воришка заявится в мой новый ресторан. Непохоже, чтобы он планировал взлом – подвернулось подходящее место, вот и все.

– Это ты так думаешь, – вставляет Дэрин.

Я бы с ним поспорил, но тут мне приходит сообщение. Я никогда еще так быстро не доставал телефон. Убедившись, что мне пишет не Лили, я с легкой досадой вздыхаю.

Я случайно встретил ее сегодня утром, когда ездил по делам. Мы увиделись впервые за полтора года, вот только она опаздывала в свой магазин, а я как раз получил сообщение от Дэрина о взломе. Так что встреча вышла какой-то сумбурной, и Лили пообещала, что напишет мне, как только придет на работу.

С тех пор прошло полтора часа, а от нее ни словечка. Полтора часа – это ерунда, но как мне быть с внутренним голосом, который нашептывает, что у Лили закрались сомнения по поводу слов, произнесенных нами за эти пять коротких минут на тротуаре?

Я-то в своих словах не сомневаюсь. Да, возможно, я поддался импульсу, когда увидел ее радостной и узнал, что она больше не замужем, но все сказанное я могу повторить и сейчас.

Я к этому готов. Даже больше чем готов.

Я нахожу ее имя в списке контактов. За минувшие полтора года я не раз порывался ей написать, но, увидевшись с ней, решил: пусть действует на свое усмотрение. На Лили много всего навалилось, и я не хочу усложнять ей жизнь еще сильнее.

Впрочем, теперь она свободна и, насколько я понял, готова дать нам шанс. Так или иначе, у нее было полтора часа, чтобы обдумать наш разговор, а этого вполне достаточно, чтобы пожалеть о сказанном. Весточки от нее нет, и каждая минута тянется, как целый долбаный день.

У меня в контактах она все еще записана как Лили Кинкейд, и я исправляю ее фамилию на Блум.

Над моим плечом нависает Дэрин.

– Это та самая Лили? Наша Лили?

– Он ей пишет? – вскидывает голову Брэд.

– Наша? – недоуменно переспрашиваю я. – Вы же видели ее всего раз!

– Она еще замужем? – интересуется Дэрин.

Я мотаю головой.

– Вот и хорошо. Она ведь ждала ребенка, да? И кто у нее в итоге? Мальчик или девочка?

Не хочу обсуждать Лили, поскольку обсуждать пока нечего. Зачем раздувать историю из того, что может окончиться ничем?

– Девочка. И хватит с меня вопросов. – Я поворачиваюсь к Брэду: – Тео сегодня будет?

– Сегодня четверг – значит, скоро придет.

Я захожу в ресторан. Если и обсуждать с кем-то Лили, то с Тео, и ни с кем другим.

Глава 2. Лили

Прошло уже почти два часа с тех пор, как я случайно встретила Атласа, а мои руки все еще трясутся. Не знаю, от волнения или же оттого, что я до сих пор не поела – так замоталась на работе. У меня было от силы пять секунд спокойствия, чтобы обдумать произошедшее утром, – тут уж не до завтрака, который я с собой принесла.

Неужели это действительно случилось? Я правда задала Атласу настолько неуместные вопросы, что еще год буду сгорать от стыда?

Хотя Атлас, судя по всему, не смутился, а очень мне обрадовался. И когда он меня обнял, я почувствовала, будто какая-то часть моей личности, прежде дремавшая, пробудилась к жизни.

Впервые за утро у меня выдается минутка, чтобы отлучиться в уборную. Я смотрюсь в зеркало и чуть не плачу: рубашка в пятнах от моркови, а лак на ногтях облез еще, кажется, в январе.

Конечно, вряд ли Атлас рассчитывал на идеальную картинку. Но пусть я часто себе представляла, как мы внезапно встречаемся на улице, ни в одной из этих фантазий я не сталкивалась с ним в разгар суматошного утра, через полчаса после того, как послужила мишенью для одиннадцатимесячной малышки, кидавшейся детским питанием.

Он выглядел чудесно. И чудесно пах.

А я, наверное, пропахла грудным молоком.

Мысли о том, к чему может привести наша случайная встреча, так меня взволновали, что я согласовывала с курьером доставку вдвое дольше обычного. Я даже еще не проверила, есть ли новые заказы на сайте. Бросив последний взгляд на свое отражение, я вижу лишь измотанную, погрязшую в работе мать-одиночку.

Я возвращаюсь за прилавок. Вытаскиваю из принтера бланк заказа и начинаю подписывать открытку. Мозгу как никогда нужно отвлечься, поэтому я рада, что работы сегодня навалом.

Заказ от некоего Джонатана. Он посылает букет роз некоей Грете. Текст записки такой: «Мне стыдно за вчерашний вечер. Простишь меня?»

Я стискиваю зубы. Извинительные букеты – моя самая нелюбимая часть работы. Меня сразу посещают догадки, за что же человек извиняется. Пропустил свидание? Поздно пришел домой? Они поссорились? Он ее ударил?

Порой мне хочется написать на открытке телефон ближайшего приюта для пострадавших от домашнего насилия, однако я напоминаю себе, что не всякое «прости» связано со столь же ужасными вещами, за какие извинялись передо мной. Возможно, Джонатан и Грета – друзья, и он пытается поднять ей настроение. Возможно, муж хотел разыграть жену, но немного переборщил.

Надеюсь, Джонатана побудило послать цветы нечто хорошее и доброе. Я опускаю открытку в конверт и вкладываю его в букет роз. Оставив цветы на полке для доставки, я принимаюсь за следующий заказ. И вдруг получаю сообщение.

Я хватаюсь за телефон, как будто текст вот-вот самоуничтожится и у меня всего три секунды, чтобы его прочесть. Гляжу на экран и морщусь: мне пишет не Атлас, а Райл.

Она ест картошку фри?

Я быстро набираю ответ:

Только не слишком поджаристую.

Выпускаю телефон из руки, и он с глухим стуком падает на прилавок. Мне не хотелось бы, чтобы дочка слишком часто ела картошку фри. Впрочем, с Райлом она проводит день или два в неделю, а в остальное время я кормлю ее чем-то более полезным.

Приятно было на пару минут забыть о Райле, однако его сообщение напомнило, что он существует. А пока существует Райл, любые отношения между мной и Атласом, даже дружеские, обречены. Как отреагирует Райл, если я начну встречаться с Атласом? Как поведет себя в его присутствии?

Наверное, я тороплю события.

Я гляжу на экран телефона, размышляя, что сказать Атласу. Я пообещала написать ему, когда открою магазин, вот только у входа меня уже ждали покупатели. А сообщение от Райла напомнило, что и он играет роль в этом сценарии, и теперь я вообще сомневаюсь, стоит ли писать Атласу.

Дверь магазина открывается, и наконец-то приходит моя сотрудница – Люси. Вид у нее всегда деловой и собранный, даже если она не в духе.

– Доброе утро, Люси!

Она смахивает с глаз челку и со вздохом водружает сумочку на прилавок.

– Доброе? Кому как.

По утрам она не очень-то приветлива. Поэтому по меньшей мере до одиннадцати за прилавком обычно стою я или другая моя сотрудница, Серена, тогда как Люси работает в подсобке. Люси гораздо лучше ладит с покупателями после чашечки кофе. Или пяти чашечек.

– Я только что узнала, что карточки с именами нам так и не напечатают, потому что их вообще сняли с продажи! А заказывать другие поздно – свадьба всего через месяц!

При подготовке к этой свадьбе так много всего идет не так, что я едва не советую Люси бросить эту затею. Впрочем, я не суеверна. Надеюсь, она тоже.

– Сейчас в тренде, если невеста подписывает карточки от руки, – подкидываю я идею.

Люси возводит глаза к потолку.

– Ненавижу ручное творчество, – бормочет она. – Я и свадьбу-то уже не хочу. Такое чувство, будто мы планируем ее дольше, чем длились наши отношения до помолвки. – Так и есть. – Может, отменим все, да и махнем в Вегас. Ты же так и вышла замуж, да? Не жалеешь?

Даже не знаю, на какую часть этой реплики ответить в первую очередь.

– Как можно ненавидеть творчество? Ты же работаешь в цветочном магазине! И я ведь развелась – естественно, я жалею о свадьбе. – Я передаю Люси небольшую стопку заказов, до которых еще не добралась. – Хотя было весело, – добавляю я.

Люси удаляется в подсобку и приступает к оставшимся заказам, а я мыслями возвращаюсь к Атласу. И к Райлу. И к армагеддону, происходящему в моей голове, когда я думаю о них одновременно.

Я понятия не имею, к чему это приведет. Когда мы с Атласом случайно наткнулись друг на друга, все остальное словно растворилось, даже Райл. И вот бывший муж снова просачивается в мои мысли. Нет, он не царит в моем мозгу, как бывало раньше; теперь он сродни препятствию на дороге. Моя личная жизнь в кои-то веки пошла по накатанной, безо всяких ям и виражей – в основном потому, что полтора года никакой личной жизни у меня, по сути, не было. Однако сейчас мне кажется, что впереди не дорога, а сплошные кочки и ухабы.

Оно того стоит? Разумеется, Атлас того стоит.

Но как насчет нас, нашей пары? Оправдают ли наши возможные отношения тот стресс, который они неизбежно привнесут во все другие сферы моей жизни?

Давно меня не мучили настолько противоречивые чувства. Так и подмывает позвонить Алисе и рассказать ей о встрече с Атласом. Только я не могу. Она знает, что Райл до сих пор ко мне неравнодушен. Она знает, как он отреагирует, если на горизонте появится Атлас.

С мамой я тоже поговорить не могу, это же мама. Пусть мы в последнее время и сблизились, я все еще не готова свободно обсуждать с ней дела любовные.

Вообще-то на свете есть всего одна женщина, которой я могу спокойно поведать об Атласе.

– Люси?

Она выглядывает из подсобки, вытаскивая из уха наушник.

– Звала?

– Можешь подменить меня ненадолго? Надо отлучиться по делам. Вернусь через час.

Люси заступает на мое место, а я хватаю сумочку. С тех пор как у меня появилась Эмерсон, я редко остаюсь одна, поэтому во время рабочей недели выкраиваю часок-другой, если в магазине есть кого оставить за прилавком.

Временами я просто сижу, погрузившись в размышления. Рядом с дочкой мне это не удается, ведь даже когда она спит, я остаюсь в режиме мамы. А учитывая поток заказов на работе, мне и там не расслабиться – постоянно дергают.

Привести мысли в порядок мне помогает простое средство: сесть в машину, включить музыку, ну и, может, прихватить пирожное из «Фабрики чизкейков».

Припарковавшись в местечке с видом на Бостонскую гавань, я откидываю спинку сиденья и достаю блокнот с ручкой, которые захватила с собой. Не знаю, подействует ли это так же, как пирожное, но мне необходимо выплеснуть мысли на бумагу старым проверенным способом. Этот способ не раз срабатывал, когда мне требовалось разложить все по полочкам. Надеюсь, и теперь он не даст моей жизни превратиться в хаос.

_{Дорогая Эллен!}
Угадай, кто вернулся?
Я.
И Атлас.
Мы оба.
Сегодня утром я неожиданно увидела его, когда шла с Эмми к Райлу. Я ужасно обрадовалась. И хотя эта встреча подарила нам надежду и показала, кто мы теперь и чего достигли в жизни, распрощались мы немного сумбурно. Атласа ждали дела в ресторане, да и я спешила – пора было открывать магазин. Уходя, я пообещала, что напишу.
Я хочу ему написать. Очень хочу. Наша встреча всколыхнула во мне давно забытые ощущения, которые я испытывала только рядом с ним.
Проведя с ним несколько минут, я осознала, как одиноко мне было раньше. С тех пор как мы с Райлом развелись… Ой, погоди.
Точно. Ты ведь еще не знаешь о разводе!
Долго же я тебе не писала! Вернемся немного назад.
Я решила навсегда порвать с Райлом после рождения Эмми. Как только она появилась на свет, я сообщила ему, что подаю на развод. Нет, я не пыталась задеть его побольнее, выбрав самый неподходящий момент. Я до последнего не знала, как поступить, но стоило взять дочку на руки, и я четко поняла, что пойду на все, лишь бы разорвать этот замкнутый круг насилия.
Да, подавать на развод тяжело. Да, я была раздавлена. И нет, я ни о чем не жалею. Этот выбор помог мне понять, что порой самые трудные решения приводят к наилучшим результатам.
Я солгу, если скажу, что не скучаю по нему. Скучаю. Я грущу о том, какими мы когда-то были. Грущу о семье, которой мы могли стать для Эмерсон. И все же я знаю, что мое решение верное, пусть даже порой ощущаю его непомерную тяжесть. Мне сложно, потому что я по-прежнему вынуждена общаться с Райлом. Все хорошие черты, в которые я когда-то влюбилась, еще при нем, а поскольку мы больше не вместе, я все реже вижу его негативную сторону, которая в итоге разрушила наш брак. Думаю, это потому, что он старается держать себя в руках. Он стал сговорчивее и прекратил лезть на рожон, поскольку испугался, что я сообщу в полицию о насилии с его стороны. Он рисковал потерять не только жену, а гораздо больше, так что, когда дело дошло до соглашения об опеке, мы, на удивление, договорились без особых проблем.
Впрочем, я не стала сражаться до последнего. Когда я призналась адвокату, что хочу единоличную опеку, тот ответил прямо: если я не готова выложить в суде все грязные подробности нашей с Райлом жизни, у меня почти нет шансов запретить ему видеться с Эмми. И даже если я расскажу о домашнем насилии, суд, по словам адвоката, крайне редко лишает прав отцов без криминального прошлого, с успешной карьерой, заинтересованных в общении с детьми и готовых помогать финансово.
Я рассматривала два варианта. Могла выдвинуть обвинение и довести дело до суда, но судья, весьма вероятно, назначил бы совместную опеку. Или же я могла заключить с Райлом соглашение, которое устроит нас обоих, при этом сохранив за ним право участвовать в воспитании ребенка.
Наверное, это можно назвать компромиссом, хотя ни один договор на свете до конца не примирит меня с тем, что я доверяю дочь человеку, который не умеет владеть собой. Увы, в ситуации с опекой мне остается только выбрать меньшее из зол, и я надеюсь, что Эмми никогда не увидит темную сторону своего отца.
Я не против, чтобы она сблизилась с Райлом. У меня и в мыслях не было запрещать им видеться. Я всего лишь хотела убедиться, что моя дочь в безопасности, поэтому и уговорила Райла на дневные встречи в течение первых двух лет. Конечно, я ему не призналась, что причина – в сомнениях, могу ли я доверить ему ребенка. Я объяснила все тем, что кормлю дочку грудью, а Райл то и дело дежурит в больнице. Однако в глубине души мне ясно: он знает, почему я не хочу, чтобы Эмми ночевала у него.
О домашнем насилии мы не говорим. Говорим о дочке, о работе и в присутствии Эмми стараемся улыбаться. Порой эти улыбки – по крайней мере, мои – натянутые и фальшивые, но лучше уж так, чем судиться с ним и проиграть. Я готова изображать улыбку, пока дочери не стукнет восемнадцать, раз уж это гарантирует, что Райл не будет жить с нами вместе и демонстрировать ей свои худшие черты на более регулярной основе.
Пока мой план работает, если не брать в расчет периодический газлайтинг и непрошеный флирт. Хотя во время развода я четко обозначила свою позицию, у Райла по-прежнему теплится надежда. Иногда его слова выдают, что он не до конца смирился с нашим расставанием. Не стал ли он таким покладистым из-за убежденности, будто можно завоевать меня вновь, если достаточно долго вести себя хорошо? Боюсь, он внушил себе, что со временем я оттаю.
Этому не бывать, Эллен. Я решила идти вперед, не оглядываясь, и, если честно, надеюсь, что вперед – значит по направлению к Атласу. Еще рано судить, к чему это приведет, но одно скажу точно: сколько бы времени ни прошло, я никогда не поверну обратно к Райлу.
Я подала на развод около года назад, а с того ужасного дня, который стал причиной нашего расставания, прошло почти девятнадцать месяцев. Выходит, я одинока уже больше полутора лет.
Полтора года до новых отношений – более чем достаточно, да? Может, так оно и было бы, но речь идет об Атласе. Какие у нас перспективы? Допустим, я напишу ему, и он пригласит меня пообедать. Обед пройдет прекрасно, тут сомнений нет, за обедом последует ужин… А ужин приведет нас ровно на ту ступень, где мы остановились, когда были моложе. И мы с ним обретем счастье, влюбимся заново, и Атлас станет неотъемлемой частью моей жизни. Так ведь?
Знаю, ты скажешь, что я тороплю события, но мы же говорим об Атласе. Вряд ли за эти годы ему пересадили чужой характер, так что мы обе понимаем, Эллен, как просто мне вновь в него влюбиться. Вот почему я так волнуюсь – боюсь, что все у нас получится.
И если получится, то как поведет себя Райл? Дочке почти год, и хотя весь год мы прожили практически без ссор, это лишь потому, что наша жизнь вошла в привычный ритм, который ничто не нарушало. А появление Атласа вызовет цунами, понимаешь?
Скажешь, не хватало еще переживать из-за Райла, он того не стоит? Вот только он вполне способен превратить мою личную жизнь в кошмар. И почему в моих мыслях ему до сих пор отведено так много места? Постоянно одно и то же – я мечтаю о прекрасном будущем, а затем просыпается та часть меня, которая принимает решения, ориентируясь на вероятную реакцию Райла.
Больше всего на свете я боюсь его реакции. Хотелось бы надеяться, что он не станет ревновать, но он обязательно станет. Если у нас с Атласом завяжутся отношения, Райл всем нам устроит веселую жизнь. И пусть я знаю, что развод был правильным решением, последствия этого решения никуда не делись. А значит, Райл всегда будет считать, что мы расстались из-за Атласа.
Райл – отец моей дочери. Какой бы мужчина у меня ни появился, бывший муж останется той постоянной величиной, с которой я обязана считаться, чтобы детство Эмерсон прошло спокойно. И Райл никогда не смирится с тем, что в мою жизнь вернулся Атлас Корриган.
Эллен, вот бы ты подсказала, как мне поступить! Пожертвовать личным счастьем, чтобы избежать неурядиц, которые будут его сопровождать?
Или я обречена жить с пустотой в сердце, пока не позволю Атласу ее заполнить?
Он ждет, что я напишу… а мне нужно тщательно все обдумать. Я даже не знаю, что ему сказать. Не знаю, как быть.
Если что-нибудь придумаю – сообщу.
Лили

Глава 3. Атлас

– «Мы наконец достигли берега?» – недоумевает Тео. – Ты правда ей это сказал? Вслух?

Я смущенно ерзаю на диване.

– Подростками мы фанатели от «В поисках Немо», так и подружились.

– Ты процитировал мультик? – Тео театрально закатывает глаза. – И толку-то? Вы виделись восемь часов назад, а она до сих пор не написала.

– Может, у нее дела.

– Или ты слишком на нее наседал, – замечает Тео. Он подается вперед, складывает ладони вместе, зажав их между коленями, и внимательно смотрит на меня. – Окей, а что было дальше? После всех этих глупых цитат?

Жестоко.

– Ничего. Мы оба спешили на работу. Я спросил, сохранился ли у нее мой номер, она ответила, что помнит его наизусть, а потом мы попроща…

– Стоп, – перебивает Тео. – Она правда запомнила твой номер?

– Похоже на то.

– Неплохо. – В его глазах появляется оптимизм. – Сейчас никто не запоминает чужих номеров.

Сперва я тоже обрадовался, а затем спросил себя, не держит ли она мой номер в голове совсем по другой причине. Однажды я положил бумажку со своим номером в чехол ее телефона на случай, если понадобится помощь. Возможно, в глубине души Лили всерьез опасалась, что такой случай наступит, вот и запомнила номер по причине, никак не связанной со мной.

– Так что же мне делать? Написать ей? Позвонить? Дождаться, пока она сама выйдет на связь?

– Спокойно, Атлас. Прошло всего восемь часов.

Этот совет меня ошеломляет.

– Еще недавно ты дал мне понять, что если она молчит целых восемь часов, то это ни в какие ворота. А теперь предлагаешь успокоиться?

Пожав плечами, Тео пинает мой рабочий стол, чтобы крутануться на стуле.

– Мне двенадцать. У меня и телефона-то нет, а ты меня спрашиваешь про этикет переписки.

Я удивлен, что у Тео до сих пор нет телефона. Брэд не похож на строгого отца.

– Почему у тебя нет телефона?

– Па говорит, что я получу его в тринадцать. Еще два месяца ждать, – с грустью вздыхает мальчишка.

С тех пор как полгода назад я повысил Брэда в должности, Тео дважды в неделю приходит в ресторан после школы. Он признался, что хочет стать психотерапевтом, и я позволил ему практиковаться на мне. Поначалу мы устраивали эти беседы ради него; с недавних же пор у меня такое чувство, что нужны они в первую очередь мне.

Брэд заглядывает в кабинет в поисках сына.

– Идем, Тео. У Атласа много работы. – Он кивком командует: «Подъем!», однако Тео как ни в чем не бывало крутится на стуле.

– Атлас сам меня позвал. Ему нужен совет.

– Никогда этого не пойму, – указывает Брэд на меня и Тео. – Что путного может посоветовать мой сын? Как отлынивать от работы по дому и побеждать в «Майнкрафте»?

Тео встает и потягивается.

– Вообще-то мы о девушках говорили. И в «Майнкрафте» нет цели победить, па. Это скорее игра-песочница. – Выходя из кабинета, Тео оглядывается через плечо. – Просто напиши ей, – говорит он таким тоном, будто это решение очевидно.

Брэд оттаскивает сына за руку от двери.

Я сажусь, откидываюсь на спинку стула и гляжу на темный экран телефона. А вдруг Лили неправильно запомнила номер?

Я нахожу ее в списке контактов и замираю. Вероятно, Тео прав, и утром я повел себя слишком напористо. Мы с Лили мало что сказали друг другу, однако каждая фраза имела значение, вес. Возможно, это ее отпугнуло.

Или… или прав я, и она неправильно запомнила номер.

Мои пальцы застыли над экранной клавиатурой. Я хочу написать Лили, но не хочу давить. Впрочем, мы оба знаем, что наши жизни сложились бы совсем иначе, не прими я так много неверных решений в прошлом.

Я годами придумывал оправдания, почему я ее недостоин, хотя она прекрасно вписалась бы в мою жизнь. Лили идеально мне подходила. И на этот раз я ее не отпущу, пока не приложу чуть больше усилий со своей стороны. Для начала прослежу, чтобы у нее сохранился мой номер.

Рад был с тобой увидеться, Лили.

Я жду, ответит или нет, а когда появляются три точки, замираю в предвкушении.

Я тоже.

Я пялюсь на эту фразу целую вечность, надеясь, что последует продолжение. Тщетно. Имеем что имеем.

Всего два слова, но я отлично читаю между строк.

С тяжелым вздохом я кладу телефон на стол.

Глава 4. Лили

Нашу с Райлом ситуацию шаблонной не назовешь. Вряд ли многие пары оформляют развод в тот же день, когда подписывают свидетельство о рождении ребенка.

И пусть Райл обманул мои надежды, пусть из-за него нам пришлось развестись, я все же не хочу препятствовать его сближению с дочерью. Мы действуем заодно, насколько позволяет его непредсказуемый график. Бывает, я даже приношу Эмми к нему на работу, чтобы они увиделись в обеденный перерыв.

И я дала ему ключ от своей квартиры – еще до того, как появилась Эмерсон. В то время я жила одна и боялась, что Райл не сможет ко мне попасть, когда я начну рожать. Впрочем, после рождения дочки он ключ не вернул, хотя я не раз собиралась ему об этом напомнить. Иногда он пользуется ключом – в тех редких случаях, когда на работу ему надо позже обычного. Я уезжаю в цветочный магазин, а он проводит дополнительное время с Эмми. Поэтому я и не просила ключ обратно. Но с недавних пор Райл сам отпирает дверь и когда привозит Эмми домой.

Чуть раньше, незадолго перед тем как я закрыла магазин, Райл написал мне, что Эмми устала, поэтому он отвезет ее ко мне и уложит спать. То, как часто он начал пользоваться ключом, заставляет задуматься, не хочет ли он проводить больше времени кое с кем еще, помимо дочери.

Когда я наконец добираюсь до дома, квартира не заперта. Райл на кухне.

– Я привез еды, – объявляет он, демонстрируя пакет из моего любимого тайского кафе. – Ты ведь еще не ужинала?

Мне это не нравится. Он все активнее здесь хозяйничает. Однако я так вымоталась за день, что решение проблемы откладываю на потом.

– Еще нет. Спасибо.

Положив сумочку на стол, я направляюсь через кухню к детской и прикладываю ухо к двери. Тишина. Я неслышно отступаю, чтобы не разбудить дочку, и возвращаюсь к Райлу.

Мне до сих пор не по себе оттого, как сухо я ответила Атласу, но встреча с Райлом подтверждает мои опасения. Как мне завести новые отношения, когда мой бывший до сих пор приносит мне ужин и открывает дверь своим ключом?

Пока я не установила жесткие границы с Райлом, глупо даже допускать мысль об Атласе.

Райл протягивает руку к подставке для вина и достает бутылку красного.

– Не против, если я открою?

Я пожимаю плечами, продолжая выкладывать пад-тай на тарелку:

– Пожалуйста. Но я не буду.

Он возвращает вино на место и наливает себе чая со льдом. Я беру из холодильника бутылку воды, и мы с Райлом садимся за стол.

– Как она сегодня? – спрашиваю я.

– Капризничала. Мне пришлось много ездить по делам. Думаю, малышка утомилась. У Алисы она повеселела.

– Когда у тебя следующий выходной?

– Пока не знаю. Я тебе сообщу. – Он наклоняется над столом и смахивает соринку с моей щеки.

Я поневоле вздрагиваю, но Райл не замечает. Или притворяется, что не заметил. Вряд ли он осознает, какой дискомфорт мне доставляют его прикосновения. Зная Райла, не удивлюсь, если он решил, будто я вздрогнула из-за пробежавшей между нами искры.

Да, после рождения Эмми то и дело возникают моменты, когда я должна бы почувствовать искру. Он делает или говорит что-то приятное, поет для Эмми, держа ее на руках, – и я вроде бы ощущаю, как внутри разрастается знакомая нежность. Но я всякий раз нахожу в себе силы очнуться. Достаточно одного плохого воспоминания, чтобы добрые чувства к Райлу мгновенно увяли.

Не зря я составила список: семь причин, почему я подала на развод. Временами, после того как Райл уезжает, я иду в спальню и перечитываю список, напоминая себе, что выбрала наилучший выход, который устраивает всех.

Хотя… Может, и не совсем устраивает. Хорошо бы он вернул ключ.

Я собираюсь съесть еще немного лапши, и вдруг из моей сумочки раздается приглушенное «динь!» Уронив вилку, я быстро тянусь за телефоном, чтобы опередить Райла. Нет, он не стал бы читать мою переписку, но, возможно, передал бы мне телефон. Как-нибудь обойдусь без его вежливых жестов. Вдруг еще увидит сообщение от Атласа, а я сейчас не готова к скандалу.

Впрочем, сообщение не от Атласа. От мамы. Она прислала мне фотографии Эмми, которые сделала в начале недели. Я кладу телефон на стол и беру вилку. Райл буравит меня взглядом.

– Это мама, – говорю я.

Сама не знаю зачем. Я не должна перед ним оправдываться.

– Ты надеялась, что напишет кто-то другой? Ты практически нырнула через стол за телефоном.

– Нет.

Я делаю глоток воды. Райл все еще смотрит. Не знаю, хорошо ли он читает по лицу, но такое ощущение, будто он раскусил мою ложь.

Стиснув зубы, он накручивает лапшу на вилку и опускает взгляд.

– У тебя кто-то есть?

– Нет. Не твое дело.

– Я и не утверждаю, что мое. Я просто так, разговор поддержать.

Ложь. Ни один недавно разведенный мужчина не расспрашивает бывшую жену просто так.

– Полагаю, нам нужно серьезно обсудить вопрос отношений, – продолжает Райл, – прежде чем кто-то из нас приведет нового человека в жизнь Эмерсон. Возможно, стоит установить правила.

Я киваю.

– Думаю, правила не помешают и в других аспектах нашей жизни.

Он прищуривается.

– Ты о чем?

– О доступе в мою квартиру. – Я сглатываю. – Верни, пожалуйста, ключ.

Райл пристально глядит на меня, затем вытирает рот салфеткой и произносит:

– Я что же, не могу уложить дочку спать?

– При чем здесь это?

– Лили, ты ведь знаешь, какой безумный у меня график. Я и так редко с ней вижусь.

– Я и не говорю, что вы будете видеться реже. Я всего лишь прошу вернуть ключ. Охраняю личные границы.

Райл хмуро глядит на меня. Негодует. Я знала, что так будет, а он еще и нагнетает обстановку. Дело ведь не в том, сколько времени он проводит с Эмми. Я не хочу, чтобы он имел легкий доступ в мою квартиру, вот и все. Я же не просто так развелась с ним и переехала.

– В таком случае я начну забирать ее на ночь к себе, – сварливо заявляет Райл, наблюдая за моей реакцией.

– К этому, боюсь, я еще не готова, – отвечаю я как можно спокойнее.

Вилка Райла со звоном падает на тарелку.

– Не пора ли нам пересмотреть соглашение об опеке?

Каким-то чудом я не позволяю гневу вырваться наружу. Встаю и забираю со стола свою тарелку.

– Серьезно, Райл? Я хочу вернуть ключ от моей квартиры, а ты угрожаешь мне судом?

Соглашение мы составляли вместе, а он делает вид, будто там учитываются только мои интересы! Хотя прекрасно знает, что после всего пережитого я могла подать на него в суд и добиться единоличной опеки. Черт, я даже в полицию не заявляла! Сказал бы спасибо, что я такая добрая.

Я отношу тарелку в раковину и, опустив голову, крепко сжимаю край столешницы. Спокойно, Лили.

Я слышу, как Райл сокрушенно вздыхает, затем подходит ко мне. Облокотившись на стол, он наблюдает, как я мою посуду.

– Скажи хотя бы, когда я смогу забирать ее на ночь, – уже мягче произносит он.

Я поворачиваюсь к нему:

– Когда она заговорит.

– Почему?

Я злюсь уже из-за того, что он вынуждает меня объяснять.

– Чтобы она смогла рассказать мне, если что-то случится.

Когда мои слова доходят до него в полной мере, Райл прикусывает губу и чуть заметно кивает. По вздувшимся венам на его шее я понимаю, насколько он раздосадован. Он достает из кармана связку ключей и отделяет один – от моей квартиры. Бросает его на стойку и уходит.

Как только Райл, забрав куртку, исчезает за дверью, я ощущаю в груди знакомый укол. Чувство вины. Следом обычно приходят сомнения. Не слишком ли сурово я с ним обошлась? А вдруг он действительно изменился?

И хотя ответы мне известны, порой не мешает освежить память. Я иду в свою комнату и достаю из шкатулки с украшениями лист бумаги.

1. Он ударил тебя за то, что ты смеялась.
2. Он столкнул тебя с лестницы.
3. Он тебя укусил.
4. Он пытался тебя изнасиловать.
5. Из-за него тебе накладывали швы.
6. Твой муж не единожды причинял тебе боль. Это повторялось бы снова и снова.
7. Ты поступила так ради дочери.

Я провожу пальцем по татуировке на плече, ощущая крохотные шрамы, оставшиеся после укуса. Если Райл творил такое, когда все у нас было хорошо, до чего он дошел бы, наступи в отношениях кризис?

Я складываю лист и убираю его обратно в шкатулку – до тех пор, пока не понадобится очередное напоминание.

Глава 5. Атлас

– Кто-то явно точит на тебя зуб, – заключает Брэд, разглядывая граффити.

Вандал, атаковавший «ЛВБ» пару дней назад, вчера вечером избрал целью мой новый ресторан. В «Корриганс» повреждены два окна, а поперек задней двери очередная надпись: «АтлАс – пидорас!»

Второе «А» в моем имени выведено крупнее, чтобы читатель не забыл поменять ударение. Ловлю себя на мысли, что находка остроумная, но, так как я все утро не в духе, юморить не тянет от слова совсем.

Вчерашняя проделка вандала меня почти не зацепила. Не знаю, может, встреча с Лили повлияла, и я все еще пребывал в эйфории. А сегодня у меня все мысли о том, что она меня избегает. Из-за этого случившееся в новом ресторане я переживаю немного острее.

– Пойду проверю камеры наблюдения.

Надеюсь, там записалось что-нибудь важное. Я все еще в раздумьях, обращаться ли в полицию. Если незваный гость – кто-то из знакомых, я сперва попытался бы с ним поговорить.

Брэд заходит в кабинет вслед за мной. Я включаю компьютер и открываю приложение службы безопасности. Думаю, Брэд чувствует, что я не в настроении, поэтому несколько минут молча наблюдает, как я проигрываю нужную запись.

– Вон там, – указывает он в левый нижний угол экрана.

Я замедляю перемотку, пока мы не различаем фигуру.

Когда я жму «воспроизвести», мы оба в недоумении замираем. Кто-то неподвижно лежит на крыльце у задней двери, свернувшись калачиком. Мы смотрим запись секунд тридцать, а затем я вновь включаю быструю перемотку. Судя по временнóй отметке, человек проводит на ступеньках более двух часов.

Посреди Бостона. В октябре. Без одеяла.

– Он что, там спал? – удивляется Брэд. – Похоже, не боялся, что его поймают?

Я отматываю видео назад, чтобы увидеть, как незнакомец впервые попадает в кадр. Это происходит во втором часу ночи. На записи темно, различить черты сложно, и все же видно, что человек очень молод. Скорее подросток, чем взрослый.

Несколько минут он осматривается, роется в мусорном баке. Потом проверяет замок на задней двери, достает баллончик с краской и оставляет свое остроумное послание.

Затем с помощью баллончика пробует разбить окна, однако в «Корриганс» тройное остекление, так что вандалу вскоре наскучивает это занятие. Или же он выбивается из сил, безуспешно пытаясь проделать достаточно большую дыру, чтобы пролезть в ресторан. В итоге незнакомец ложится на ступеньки и засыпает.

Встает он незадолго до рассвета, озирается и неспешно уходит, словно ночных событий не было и в помине.

– Узнаешь его? – интересуется Брэд.

– Нет. А ты?

– Не-а.

Я ставлю ролик на паузу в тот момент, когда незваный гость лучше всего различим, но картинка все равно зернистая. На человеке джинсы и черное худи с надвинутым на лоб капюшоном, поэтому волос не видно.

Если даже встретим его вживую – ни за что не узнаем. Изображение недостаточно четкое, к тому же незнакомец ни разу не взглянул прямо в камеру. Полиция сочла бы эту запись бесполезной.

И все же я пересылаю видео себе на почту. Едва нажимаю «Отправить», раздается «динь!». Я бросаю взгляд на свой телефон, однако сообщение пришло Брэду.

– Дэрин пишет, что в «ЛВБ» все в порядке. – Он кладет телефон в карман и направляется к двери. – Пожалуй, приступлю к уборке.

Я жду, пока файл отправится, а затем пересматриваю запись, чувствуя скорее жалость, а не злость. В памяти всплывают промозглые ночи, которые я провел в заброшенном доме, прежде чем меня приютила Лили. Холод пробирает до костей при одной мысли о тех временах.

Я понятия не имею, кто на записи. Настораживает, что незнакомец написал на двери мое имя, но еще больше – что он без особого страха задержался и даже немного вздремнул. Он словно бросает мне вызов.

На столе начинает вибрировать телефон. Я тянусь к нему и вижу незнакомый номер. Обычно на такие звонки я не отвечаю, но где-то глубоко все еще теплится надежда, что это Лили. Вдруг она звонит с рабочего номера?

Господи, как же я жалок.

Подношу телефон к уху.

– Да?

Слышу вздох. Женский. Похоже, собеседница рада, что я ответил.

– Атлас?

Я тоже вздыхаю, но отнюдь не от облегчения. Я вздыхаю, потому что звонит не Лили.

– Чем могу помочь?

– Это я.

Что еще за «я»? Перебираю в уме бывших подружек, которые могли бы о себе напомнить. Нет, голоса у них другие. И ни одна не сказала бы «это я» в надежде, что я сразу пойму, кто звонит.

– Кто это?

– Я, – с нажимом повторяет собеседница. – Саттон. Твоя мать.

Я мгновенно отнимаю телефон от уха и вглядываюсь в номер. Да это шутка, не иначе. Откуда у матери мои контакты? Зачем они ей вообще понадобились? Еще давно она ясно дала понять, что больше не желает меня видеть.

Я молчу. А что тут скажешь? Я потягиваюсь, затем облокачиваюсь на стол, дожидаясь раздраженных объяснений, почему ей приспичило меня найти.

– Я… ну… – Она замолкает.

На фоне слышно телевизор. Похоже на утреннее шоу «Цена вопроса». Я почти вижу, как она сидит на диване с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой. Когда я был маленьким, она работала в основном по ночам, а утром ела ужин и смотрела «Цену вопроса», прежде чем уйти отсыпаться.

Утро было моим нелюбимым временем дня.

– Чего тебе нужно? – сухо спрашиваю я.

Мать то ли хмыкает, то ли сглатывает, и хотя прошло много лет, я чувствую ее недовольство. Один этот звук дает мне понять, что звонить она не хотела. Ей пришлось. Она связалась со мной не чтобы извиниться, а потому что не было другого выхода.

– Ты умираешь? – делаю я предположение.

Это единственное, что убедит меня не сбрасывать звонок.

– Что? – переспрашивает она со смехом, словно добавляя: «Не пори чушь, говноедок ты эдакий!» – Нет, не умираю. Я совершенно здорова.

– Тебе нужны деньги?

– А кому не нужны?

Вся нервозность, которая когда-то переполняла меня из-за матери, возвращается в считаные секунды. Я резко жму отбой. Мне нечего ей сказать. Я блокирую ее номер, жалея, что так долго с ней разговаривал. Зря не отключился сразу, как только она себя назвала.

Сгорбившись над столом, я обхватываю голову руками. Один короткий разговор, а все будто перевернулось с ног на голову.

Честно говоря, я и сам удивляюсь своей реакции. Рано или поздно она вышла бы на связь – и я предполагал, что приму ее возвращение в мою жизнь с тем же безразличием, какое выработал в себе, когда она меня выгнала. Хотя в то время я ко многому относился безразлично.

А теперь мне по-настоящему нравится жить. Я горжусь тем, чего достиг. И совершенно не хочу, чтобы призраки прошлого поставили это под угрозу.

Я провожу ладонями по лицу, как бы стирая последние несколько минут, и быстро встаю. Во дворе я помогаю Брэду с ремонтом, однако переключиться не выходит. Чувство такое, будто прошлое наседает на меня со всех сторон, а обсудить мне это решительно не с кем.

Некоторое время мы работаем молча.

– Брэд, купи уже Тео телефон. Парню почти тринадцать, – наконец замечаю я.

Брэд смеется:

– А ты найди уже психолога подходящего возраста.

Глава 6. Лили

– Ты решила, как отметишь день рождения Эмерсон? – спрашивает Алиса.

Вечеринка, которую закатили они с Маршаллом, когда их дочке Райли стукнул годик, размахом больше походила на выпускной бал.

– Куплю ей детский тортик и пару подарков, – отвечаю я. – Мне негде собирать толпу гостей.

– Можно пригласить всех к нам, – предлагает Алиса.

– И кого приглашать? Ей исполнится год, друзей у нее пока нет. Она и говорить-то еще не умеет.

– Мы устраиваем детские праздники не для детей, – втолковывает мне Алиса. – А чтобы впечатлить своих друзей.

Продолжить чтение