Пешка

Пролог

Один, два, три

Сосчитай до десяти

Четыре, пять

Советую бежать

Шесть, семь, восемь

Будет больно очень

Девять, десять

Зверь тебя повесит.

Он нашел меня.

Конечно, черт возьми, он нашел меня! На что я вообще рассчитывала? Что мне удастся скрыться, сбежать?

Тогда мне казалось, что да. А теперь… теперь ничего из этого не имело значения.

И вот снова. Я пожалела в очередной раз, что не обладала навыком сливаться со стволами деревьев, хотя… даже это бы не помогло. Он бы в таком случае разрушил ствол и буквально вырвал меня из него.

Я попыталась утихомирить собственное сердцебиение, привести дыхание в норму, однако ничего не получилось. Да и что могло бы помочь в таком случае, когда меня ждала смерть?

Горло сдавило чем-то невидимым и сердце сжало так, что кровь застыла, заледенела.

Зажмурилась так сильно, что в глазах вспыхнули звезды.

Соберись, Аника. Ты должна собраться и что-то придумать. Как и всегда.

Я резко, быстро оглянулась.

Тут негде даже было спрятаться. Вокруг стояли одни высокие деревья, их стволы… толстые колонны тянулись ввысь, сыпля мелкие иглы прямо на холодную, промерзлую землю. Землю, в которой, вероятно, вскоре должна была оказаться и я.

Новый вдох дался с таким же трудом, как и предыдущий. От влажной земли исходил запах… гнили и хвои, прозрачная сырость цепляла кожу, будто напоминала, что здесь не мой дом и не какое-то укрытие. Нет. Здесь была смерть. В каждом шорохе, в каждом дуновении ветра, в каждом моей новой мысли, что хуже предыдущей.

Тени ложились густо, и даже свет полной луны, пробивавшийся сквозь верхушки, не спасал. Наоборот, так было только хуже.

Я оглянулась ещё раз и уставилась на очертания города вдалеке, ту серую линию крыш и множества огней, откуда я только что прибежала. Хотя это даже не мой родной город и никогда им не был.

В голове всплыл тот самый момент. Как только вышла из бара, куда мне удалось устроиться по счастливой случайности с минимальным пакетом документов, то есть неофициально, почувствовала неладное… отчётливое, как холодок мерзко пополз по позвоночнику.

Чувство не унималось, а только росло с каждым шагом, превращаясь в ужасную тревогу, которую невозможно было игнорировать. И мне прекрасно было известно, что означала именно эта тревога.

За ней стоял один человек, тот, кто умел вызывать во мне этот ледяной страх одним взглядом, одним шорохом шагов. Я знала это так же точно, как знала собственное имя. Он должен был меня найти.

Почему же я побежала сюда, а не домой или в полицейский участок? Всё банально просто.

Насчет первого – я наивно полагала, что в лесу мне легче будет скрыться, чем в небольшой квартирке, о которой ему уже было наверняка известно. Это последнее место, куда я бы направилась.

Насчет второго – я уже знала, что там мне точно не помогли бы.

Именно лес был чужим, и именно это чужое показалось мне безопасным убежищем.

В городе можно было спрятаться в толпе, затеряться среди зданий или зайти туда, где ещё что-то работало, но всё это требовало того, чего у меня не было… уверенности, времени, людей, которым можно было доверять. А в лесу я думала, что смогу раствориться и стать невидимой.

Не сработало. Не получилось.

Среди всех моих мыслей и самообмана, сбоку раздался шорох, как будто кто-то осторожно отодвинул ветку. Звук был лёгким, почти невесомым, не разрывом, а прикосновением. В нём было столько уверенности, что он мог бы принадлежать и животному, и человеку, который думал, что его никто не слышит. Но я слышала.

С бешеным стуком сердца, отдающим наковальней в ушах, я медленно сделала полшага вперед.

Он мог уже быть совсем рядом, или это была просто ветка, или я слышала призрак собственного страха.

Моя голова по инерции дернулась в сторону, и я застыла на месте.

Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации, где человек буквально появится посреди леса и будет стоять в расслабленной, почти беззаботной манере, словно он и не гнался за мной, словно всё это лишь прогулка. Это было, чёрт раздери, невозможно. Я была в этом уверена.

Я думала, что обязательно должна была услышать его приближение… тихие, но всё равно различимые шаги, дыхание, которое выдает даже хищников. Или хотя бы увидела его силуэт среди деревьев, пусть даже едва различимый.

Но реальность оказалась иной.

Сначала я уловила лишь тень, просто размытый силуэт между стволами. Правда, почти сразу же он выступил из мрака, так спокойно, будто не ломал мне жизнь своим появлением, а просто совершал обычную вечернюю прогулку.

Лунный свет пробивался сквозь ветви деревьев и касался его лица, высвечивая каждую черту, а у меня внутри всё похолодело так сильно, что кончики пальцев задрожали.

Это и правда был он.

Наверное, я бы даже засмеялась над собственной невезучестью, если бы не ситуации в целом. Да. Я бы точно посмеялась, если бы это был просто чей-то рассказ, а не моя реальность.

Тёмные чуть взъерошенные волосы, но всё равно подчёркивающие идеальную собранность его образа. Высокий, широкоплечий, крупный, его фигура даже среди массивных деревьев казалась слишком значимой, слишком ощутимой, словно он сам был их частью. На нём был костюм, как и всегда, чёрный, сидящий безупречно и сшитый на заказ, как и все остальные в его гардеробе, будто ночь сама выбрала его тканью. И эти глаза… тёмные, почти чёрные, с хищным блеском, который подчёркивал холодный лунный свет. Они казались глубже и страшнее, чем сама тьма вокруг.

Сердце забилось еще быстрее. Рванными обрывками.

Он убрал руки в карманы брюк. Движение простое, будничное, но в этом жесте была такая уверенность и сила, что мне захотелось закричать.

Конечно, я прекрасно понимала, что руки ему и не нужны, чтобы догнать меня. Ему достаточно было одного шага, одного взгляда.

В груди поднималась паника, которая тянула к горлу, срывая дыхание на обрывки. Мне в тот же миг хотелось рвануть с места, броситься куда угодно, хоть обратно в город, хоть глубже в чащу, в холод и тьму. Но в тот же миг я поняла, что это и правда бесполезно. Даже если я побегу сейчас, он мгновенно догонит меня.

Я уже проиграла. И нет, не в это самое мгновение. А тогда, когда всё только началось. Вот, что было моей точкой невозврата.

Моё тело словно приросло к земле, ноги не слушались, а в голове звенела лишь одна мысль… конец.

Похоже, он прочитал все отразившееся мысли на моем лице, потому что уголок его губ дёрнулся. Но это не была улыбка, нет, ничего человеческого в ней не было. Скорее, это походило на оскал хищника, который больше не видит смысла притворяться.

– Ну, здравствуй, Аника, – сказал он ровным, тихим и чуть хрипловатым голосом. В нем не было суеты и спешки, только ледяная уверенность и спокойное наслаждение.

Эти три простых слова ударили меня сильнее любого физического толчка. Как будто на меня вылили ведро холодной воды, из-за чего всё тело вмиг онемело, кровь отозвалась глухим ударом в висках, а в ушах остался только гул. Я хотела закричать, хотела реветь, просить или банально умолять, но язык прилип к нёбу, голос отказывался приходить. Вместо этого в груди распустилось пустое, тяжёлое чувство, похожее на… безысходность.

Глава 1

Шестью месяцами ранее.

Я быстро преодолела ступеньки, даже чуть не споткнулась и влетела через двери в больницу Святой Марии.

Если на меня кто-то и оглянулся, то виду не подал. Я почти сразу подумала, что такие сцены здесь видели не раз. Родственники, вбегающие с безумными глазами, не замечающие никого вокруг, отчаянные, сломленные, не знающие, что делать со своим страхом. Да, для персонала это была почти привычная картина, для меня же… мир вновь рушился. Это происходило каждый раз, когда в моей жизни всё вроде бы улучшалось, а после судьба наносила очередной удар.

Подбежала к стойке ресепшен и первые несколько секунд попыталась восстановить дыхание.

В груди категорически не хватало воздуха.

– Здравствуйте, я к доктору Фернандасу… Мисс Аника Морган, – представилась и облизнула пересохшие, обветренные губы. – Со мной связывались насчет моего дяди – мистера Дерека Моргана.

Женщина за стойкой спокойно кивнула, словно таких вопросов в день она слышала десятки.

– Присядьте, пожалуйста. Я передам доктору, что вы на месте. Он выйдет к вам, как только сможет.

Я кивнула, поблагодарила, хотя голос сорвался, и медленно прошла к ряду стульев, расположенных вдоль стены. Села, сцепив руки на коленях так сильно, что побелели костяшки пальцев даже на моей смуглой коже.

Состояние вашего дяди резко ухудшилось… Это было почти единственное предложение, которое я услышала прежде, чем перед глазами потемнело в момент, когда я стояла возле столика маленькой канадской закусочной или просто кафе, как называют другие, где работала официанткой и принимала очередной заказ.

В тот миг всё, что было вокруг, стало чужим. Казалось, мир сузился до одного-единственного факта – дяде стало хуже.

Тогда я почувствовала, как внутри всё оборвалось, будто в груди образовалась пустота, затягивающая в себя каждый новый вдох. И теперь, сидя на стуле в холодном коридоре больницы, я снова ощущала то же самое, правда сильнее и тяжелее.

Минуты показались часами и пока я ждала, то искусала себе все губы. Дурная привычка, оставшаяся со школьных времен. Пару месяцев назад мне стукнуло двадцать три и спустя несколько дней после моего дня рождения дядю забрали в реанимацию, так как у него были такие боли, что он даже кричал.

Боже, я никогда не забуду те его крики. В жизни не слышала, чтобы так кричали, это даже скорее напоминало сдавленное мычание.

Примерно в тоже время нам с ним и сообщили, что у моего дорогого любимого дяди… рак предстательной железы третий стадии. Тогда я сдержалась, не проронила ни слезинки, уверяла, что мы справимся, что всё получится. Я верила, когда в душе всё рвалось на части.

Судьба та ещё… сволочь. Я убедилась в этом, когда она захотела в очередной раз отнять у меня близкого человека.

Сначала моя мама, после отец, теперь… мой последний живой и близкий родственник. Была ещё троюродная бабушка, про которую я только слышала, но в жизни не видела. Она жила на другом конце страны.

Стоило мне в тот вечер приехать домой, в непривычно пустой дом без дяди, как меня накрыло. Я разрыдалась. Проклинала всё вокруг, задавалась многочисленными вопросами, почему именно он… и да, повторюсь, что надрывно плакала.

Из воспоминаний вынырнула слишком резко. Когда дверь приёмного отделения приоткрылась, и в коридор вышел доктор Фернандас, я почти подпрыгнула. Вскочила на ноги так резко, что стул заскрежетал по полу.

Невысокого роста, коренастый, лет под пятьдесят. Тёмные волосы на висках тронула седина, лицо было усталое, с глубокими морщинами, особенно возле глаз. На переносице – очки в тонкой металлической оправе, а белый халат сидел на нём так, словно он не снимал его уже сутками, возможно, так и было.

– Мисс Морган, пройдемте, – кивнул он мне и сделал приглашающий жест рукой в сторону.

– Что… с моим дядей? – вопрос вырвался сам по себе. Не выдержала.

– Сейчас его состояние более-менее стабильно. Давайте пройдём в кабинет, я объясню подробнее, – мужчина на мгновение задержал взгляд на моём лице и спокойно всё это произнес.

Мои плечи чуть-чуть опустились из-за накрывшего облегчения, но всё же… этого оказалось недостаточно, чтобы мне удалось окончательно расслабиться.

Мы дошли до его кабинета, и он пригласил меня сесть. Комната была небольшая… стол, пара кресел, шкаф с папками и приборами. Ранее мне не доводилось тут бывать, он принимал нас в другом кабинете. На столе лежала папка с медицинской документацией, которую доктор придвинул к себе. Он сел напротив, сцепив пальцы рук в замок, и какое-то время молчал, будто собираясь с мыслями.

Секунда.

Две…

Почему он продолжал молчать?

Я уже приоткрыла рот, чтобы задать один из самых важных вопрос, но мужчина опередил:

– У вашего дяди произошёл острый болевой приступ, – даже спокойной и ровный голос не внушал доверия. – При раке предстательной железы третьей стадии нередко возникают осложнения. В его случае, вероятно, это связано с метастатическими изменениями, то есть распространением опухолевого процесса за пределы первичного очага. Возможно, произошло сдавливание нервных окончаний или костных структур, что и вызвало такие сильные боли. Мы провели необходимые процедуры, назначили опиоидные анальгетики, и на данный момент болевой синдром удалось частично… устранить.

Большинство из этих терминов ранее мне были незнакомы, но когда я узнала точный диагноз дяди, то всё подробно изучила. Поэтому сейчас я прекрасно поняла, что именно мне сообщил мистер Фернандас.

– Значит… значит, нужно увеличить дозировку лекарств или что-то сделать с курсом химиотерапии, – сбивчиво произнесла я, – что-то, что ему поможет…

– Мисс Морган, – он взглянул мне в глаза, – я понимаю, что вы сейчас чувствуете. И уверяю, что мы делаем всё возможное, но тут дело всё-таки в другом. Я, как и любой другой лечащий врач, обязан сообщить, что ваш лимит по страховой сумме вскоре закончится. Вашему дяде нужна операция. И сумма в страховке… не сможет её покрыть, – он дал мне несколько минут это осмыслить, после чего продолжил. – Без операции его шансы… крайне малы, потому что даже курс химиотерапии уже не помогает, мисс Морган. Даже при нашем вмешательстве болезнь прогрессирует очень быстро. Без операции его состояние будет ухудшаться стремительно. У него осталось… – он на мгновение опустил глаза в бумаги, будто искал там правильные слова, но я знала, что это приговор, а не просто цифры, – …примерно два месяца. Если повезет, то три.

Последние слова обрушились на меня так, словно из-под меня выбили стул.

Я смотрела на него, но глаза уже жгло, и всё передо мной будто плыло.

Страховка. Чёртова страховка.

Всё вертелось вокруг неё, словно человеческая жизнь могла измеряться цифрами на бумаге. Кто вообще такое придумал? Сейчас я всей душой ненавидела того человека.

Мы уже увеличивали сумму покрытия, тогда казалось, что это будет спасением. Мы продали всё, что имело хоть какую-то ценность в доме, старую машину, коллекцию редких пластинок дяди, да даже некоторую мебель. Наш дом сильно опустил после этого. Мы даже залезли в ипотечный долг, заложив наш дом, чтобы оплатить предыдущие курсы лечения. Всё это стоило чудовищно дорого. Но без страховки это стоило бы ещё бы дороже.

И всё это ради чего? Ради того, чтобы я сейчас услышала, что этого всё равно недостаточно? Наверное, я бы даже усмехнулась, будь у меня силы.

Грудь сдавило так, что едва получилось сделать новый вдох.

Похоже, моя жизнь это лишь череда долгов и попыток вырвать у судьбы ещё день, ещё неделю, ещё шанс для того единственного человека, кто у меня остался.

Ощутила, как пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Хотелось закричать, но я только смотрела на доктора, пытаясь держать лицо. Ведь именно это я делала всегда… сдерживалась, пока внутри всё рушилось.

– Химиотерапия больше не работает, – продолжил доктор. – Организм выработал устойчивость к препаратам. Мы можем лишь облегчить симптомы, но не остановить сам процесс. Операция – это единственный шанс, мисс Морган. Да, риск высокий, но альтернатива, увы, куда страшнее.

– Каковы шансы? – задала один из терзающих вопросов. – Каковы шансы на то, что операция поможет?

– Пятьдесят процентов, мисс Морган.

Пятьдесят процентов.

Стиснула между собой зубы, подумав о том, что вся жизнь… чертова лотерея.

– Вы уже успели сказать моему дяде?

– Да, я сообщил ему буквально перед вами.

– Хорошо, – выдала напряженный кивок, – и… сколько у нас есть времени? Чтобы придумать что-нибудь со страховкой? Месяц?

– Две недели. Максимум три. Чем раньше её провести, тем будет лучше. С каждым новым днем шансы будут сокращаться в процентном соотношении. Я подготовил для вас бумаги, чтобы вы понимали, что нужно вашему дяде… Там всё подробно описано.

Он достал из ящика в столе несколько бумаг и протянул их мне, и я бегло прочитала основную информацию.

Мой взгляд зацепился за примерную сумму, и я прикрыла на мгновения глаза. Это в три раза больше, чем мы уже истратили.

В три раза!

– Хорошо. Я поняла вас, мистер Фернандас. Дайте мне время, я… что-нибудь придумаю со страховой. Можно увидеться с дядей?

– Конечно, мисс Морган. Пойдемте. Я вас провожу.

Мы вышли из кабинета обратно в коридор, который будто бы стал уже. Белые стены, ровные ряды дверей, свет ламп, слишком яркий для усталых глаз, всё это резало, кололо, мешало нормально дышать. Воздух был пропитан стерильным запахом антисептиков и лекарств, а ещё… смертью. Как часто здесь умирали?

Я качнула головой, прогоняя подобные вопросы, и убрала документы в сумку, стараясь не смотреть на них. Бумаги будто обжигали сквозь ткань, тяжело давили, напоминая о цифрах.

Сжала лямку сумки сильнее и шагнула дальше, стараясь не показывать доктору, что каждая секунда ожидания ломает меня изнутри.

Мы подошли к двери с табличкой.

Доктор Фернандас толкнул её, и я вошла в палату вслед за ним. Она была одиночной, просторной, с современным оборудованием, с тем, что должно помогать… мониторы тихо мерцали зелёными линиями, капельница медленно капала, отмеряя время, которого и так оставалось мало.

На кровати, как и ожидала, увидела своего дядю, который слишком сильно изменился за прошедшие два месяца. Кожа стала бледнее, словно прозрачнее, щеки впали, глаза обрамляли глубокие тени. Он заметно похудел, и даже под больничной пижамой угадывалась худоба, угловатость, чуждая ему прежде. Помимо этого, мне прекрасно было известно о том, что скрывается под тканью одежды. Синяки. Его кожа не только побледнела и пожелтела, но на ней появились и синяки. Такие, словно его кто-то побил. Всё это – последствия заболевания.

Когда дядя увидел меня, губы дрогнули, сложившись в слабую, но искреннюю улыбку, полоснувшую по сердцу сильнее любого диагноза.

– Я оставлю вас одних, – тихо сказал доктор, положив руку на ручку двери.

Кивнула, даже не отрывая взгляда от дяди. Дверь мягко закрылась за доктором, и в палате стало тихо, слишком тихо, если не считать равномерного писка монитора и капель, падающих из капельницы в прозрачную трубку.

– Конечно, они сообщили тебе, Аника. Не стоило уходить с работы… это был лишь легкий приступ.

– Легкий приступ, дядя? – переспросила и подошла, присев на край кровати. – Это был не легкий приступ.

– А что мне оставалось сказать? – он слабо пожал плечами, и тонкая жилка на шее болезненно обозначилась. – Я не хочу, чтобы ты каждый раз мчалась, бросая всё. У тебя своя жизнь.

– Дядя, ты моя жизнь, – вырвалось у меня, и я почувствовала, как горло предательски сжало. – Ты же знаешь, что у меня никого, кроме тебя, нет.

– Знаю, моя хорошая. Именно поэтому я и не хочу быть обузой.

– Эй, – я коснулась его руки, встретив взгляд карих, как и у меня и его брата, моего отца, глаз, – не говори так. Ты для меня никогда не был обузой. Никогда.

Вновь слабая улыбка.

– Доктор Фернандас рассказал, да? Про операцию, – поджала губы и кивнула. – Я давно догадывался, что страховки не хватит.

– Мы что-нибудь придумаем, – прошептала я. – Я найду выход. Увеличим кредит, продадим… что-нибудь ещё, Дерек.

Всё, что угодно, чтобы это только помогло.

Я редко к нему обращалась по имени, в основном просто «дядя», это вошло в привычку с самого детства.

– Помнится, я учил тебя быть реалисткой. Ты знаешь, что мы и так продали всё, что можно было. Оставили самое необходимое для жизни. Поэтому это, – он поднял дрожащую руку и обвел окружающее пространство, – уже бесполезно.

– Я устроюсь на ещё одну работу…

– Ты и так работаешь на двух.

Да. Правда. Это пришлось сделать, чтобы как-то продолжать существовать.

– Значит, возьму дополнительные часы… продам свой ноутбук, я найду выход. Обещаю тебе.

Он тихо рассмеялся, но смех больше напоминал сиплый кашель.

– Если операция будет означать, что ты погрязнешь в долгах на всю жизнь… я не соглашусь. Я прожил немало, Аника. А тебе… у тебя еще впереди вся жизнь.

– Тебе только пятьдесят исполнилось, дядя. Это мало.

– Ранее ты говорила, что я слишком стар.

– Я шутила! Всегда просто шутила, – и мои, и его губы растянулись в одинаковые слегка натянутые улыбки.

Дядя сжал мою руку и заставил наклониться, чтобы он смог поцеловать меня в лоб.

– Аника, – по его интонации сразу поняла, что следующие его слова мне не понравятся, – пообещай мне, что ты не будешь делать этого.

Я бы соврала, если бы сказала, что не понимаю, о чем он. Потому что я сразу поняла, что именно имеет в виду дядя.

– Аника?

В его карих глазах уловила волнение, поэтому выдала короткий кивок и сообщила:

– Хорошо. Я обещаю.

Дерек выдохнул и прикрыл глаза, успокоившись. Только вот со мной последнего не произошло из-за тяжести во всём теле.

Дядя прекрасно знал, что я могу решить сделать в таком случае…

Он приподнялся на руках, и я поправила подушки под его спиной, чтобы ему было удобнее в таком положении.

– Сыграем партию?

– Конечно, – согласилась я и отошла к комоду, из которого достала шахматы.

Дядя сдвинулся в сторону, чтобы я села, хотя думала просто пододвинуть раздвижной столик, чтобы было удобнее играть, но по итогу не стала этого делать.

– Белые или черные? – спросила у него.

– Давай, как обычно.

Кивнула, и дядя взял коня белого цвета в одну руку, сжав в кулак, второго – черного только в другую руку, с которым поступил также и отклонился от подушек, после чего завел руки за спину и переложил несколько раз между собой фигуры.

– В какой?

– Левая.

Он протянул мне черного коня.

Отлично.

Мы расставили фигуры, он свои белые, я – черные, и дядя сделал первый ход пешкой, передвинув её сразу на две позиции вперед.

Я наклонилась к доске, держа пальцы над своими фигурами. Мгновение думала, будто в шахматах решалась не только партия, но и нечто большее… наша жизнь.

Тоже сделала ход пешкой, правда пододвинула её только на одну позицию, освободив место для слона.

– Я догадываюсь, что ты задумала, – хрипло усмехнулся дядя. – Опасно для дебютантов.

– Ты сам меня учил. Забыл?

– Нет. Я думал, что ты забыла уроки.

– Только не твои, – я повела конем, выставив его под углом.

Мы играли медленно, тщательно, будто каждое движение имело вес. Он задумывался чуть дольше обычного, морщил лоб, прикрывал глаза, словно считал в уме варианты. Я старалась делать вид, что не замечаю, но сердце каждый раз болезненно сжималось, ведь раньше он двигал фигуры быстрее, увереннее, теперь же силы уходили даже на такую мелочь.

– Знаешь, – сказал он, двигая ладью и тихо постукивая костяшками пальцев по фигурке, – шахматы и жизнь похожи. Всегда кажется, что впереди у тебя куча ходов. Но иногда партия заканчивается раньше, чем планировал.

– Не говори так, дядя, – отрезала я, сдвигая пешку. – У нас ещё много ходов. И в жизни тоже.

– А вот это правильный настрой, – слабо улыбнулся он и повёл конём, подбираясь ближе к моим фигурам.

Мы обменялись несколькими пешками, и почти сразу я забрала его слона, а он моего коня.

Опасно.

Дядя чуть оживился, те же морщины у глаз разгладились, взгляд стал острее, в нём мелькнула та же искра, что всегда появлялась, когда мы играли.

– Шах, – произнёс он, двигая ферзя.

Я закусила губу и поспешно прикрыла короля ладьёй.

– Быстро ты пошёл в атаку.

– Надо пользоваться моментом, – усмехнулся он, но в голосе проскользнула усталость.

Думай, Аника.

Взгляд заскользил по шахматной доске, просчитав все возможные варианты дальнейшего развития событий.

Я ответила выпадом коня, поставив угрозу его ферзю. Дядя замер, долго смотрел на доску, потом перевёл взгляд на меня.

– Умеешь играть рискованно.

– Кто меня этому научил?

– Ты сама. Я всегда говорил, чтобы ты действовала более… плавно и просчитывала всё наперед. Не рисковала, Аника.

– Иногда риск оправдан, – тихо заметила я, делая ход пешкой, открывая дорогу своей ладье.

– Иногда… это чаще, чем ты думаешь, – парировал он, и его ферзь снова метнулся вперёд, угрожая моей обороне.

Я скользнула пальцами по фигурам, ощущая шероховатость дерева.

Дядя ослабил защиту короля. Я заметила это в тот самый момент, когда уже коснулась очередной фигуры.

Как поступить?

Мысли хаотично завертелись в голове, в поисках того самого идеального варианта, исхода событий.

Двинула ладью на свободную линию.

– Хм, – задумчиво протянул дядя и сузил глаза. – Подготавливаешь почву.

Он подвёл слона, перекрывая мне часть поля. Но именно этого я и ждала. Конь рванул вперёд, снова вынуждая его ферзя отступать.

Его ладья попыталась выйти на открытую линию, но я тут же заблокировала её пешкой, благодаря чему вскоре мои фигуры окружили центр.

– Аника, это же ловушка, – несмотря на слова, я ощутила гордость.

– Это партия, дядя, – улыбнулась и подвинула ферзя.

Через три хода я забрала его ладью. Он попытался отыграться, но силы были на моей стороне. Моя ладья встала на открытую вертикаль, ферзь поддержал её.

– Шах, – сердце забилось в груди.

Дядя попытался защититься пешкой, но я продвинула вторую ладью. Его защита рушилась прямо на глазах.

– Шах… – снова произнесла я, сжимая пальцы на фигурке.

Он сделал ещё два хода, уводя короля на край доски, но и там его ждал мой ферзь.

– Шах и мат, – выдохнула я.

– Отлично, – произнес он и протянул мне руку для рукопожатия. – Значит, всё же риск оправдан… иногда.

Пожала её. Это наша традиция, даже своеобразный обряд. Всегда пожимать руку противнику, то есть друг другу.

– Иногда это единственное, что остаётся, – подтвердила я, сдержав слезы.

Я провела в палате дяди ещё около получаса, после чего попрощалась с ним и направилась пешком по улице домой, обдумывая всё то, что сегодня узнала.

К этому моменту уже стемнело, и моя смена в кафе только должна была закончиться.

Застегнула куртку по самое горло и надела капюшон, так как поднялся ветер. По прогнозу погоды в ближайшую неделю должно похолодать.

Вновь это… Холод и снег. Если бы у меня была возможность, то я бы уже переехала, не только из этого города, но и страны, куда-то туда, где тепло. Я даже поступила в университет на международные отношения, чтобы в дальнейшем была возможность путешествовать, но… все мои мечты рухнули в тот момент, когда дядю забрали в больницу.

Мне пришлось бросить учебу из-за того, что я устроилась на вторую работу и совмещать всё это… при всем моем большом желании у меня бы не вышло. Расстроилась ли я тогда? Конечно. Жалею ли я об этом? Нет.

Рука сама потянулась к сумке, где лежала начатая пачка сигарет. Я даже достала её, правда тут же взглянула и остановила себя.

Не думала, что когда-то буду курить. Но именно это в последнее время и происходило. Пагубная привычка, с которой я обещала распрощаться, потому что дядя просил это сделать. Чтобы я не вредила собственному организму.

Убрала обратно и поправила лямку, мимоходом взглянула на проходящих мимо людей.

У меня осталось только две недели.

Пальцы нащупали в кармане телефон, и я сразу же решила, что завтра утром отправлю письмо в страховую. Запрошу пересмотр лимита и увеличение суммы. Да, это первый и самый логичный шаг. Пусть шансов мало, но, возможно, обстоятельства дяди и срочность помогут…

Следующим пунктом было поменяться сменами с Кэролайн. Она всегда соглашалась помочь, но, конечно, у этого была своя цена… мои выходные. Если согласится снова, то ближайшие две недели я буду работать без единого дня отдыха. Впрочем, сейчас это было неважно. Главное, не думала, что это когда-нибудь скажу, деньги.

Я также собиралась подойти к менеджеру и попросить выдать аванс. Это уже было не в первый раз, и я чувствовала, что рано или поздно мне должны отказать, однако выбора у меня просто не осталось.

Помимо закусочной, где я работала официанткой, у меня была ещё вторая работа, а именно ночные смены уборщицей в небольшом офисном здании в центре города. Там платили меньше, но хоть что-то. И туда меня взяли сразу же на следующий день, а не кормили обещаниями и долгим рассмотрением заявки.

Я свернула на тёмную улицу, когда ветер задувал под капюшон, и тусклые фонари казались слишком редкими, чтобы создавать ощущение безопасности. Снег ещё не начался, но холод уже пробирал до костей.

В который раз подумала, что город ночью выглядит так же пусто и безысходно, прямо, как и я внутри.

Перейдя дорогу, я свернула на более тихую улицу, где дома стояли вплотную друг к другу. Мой был в конце квартала. Одноэтажный, со скрипучей лестницей, которую в этом году дядя хотел полностью переделать, и слабым замком на двери, который я почти доломала за последние две недели. Я знала, что с этим следует что-то сделать, ведь безопасность превыше всего, но постоянно откладывала на потом. Ещё одна дурная привычка в копилку к остальным.

Я поднялась на крыльцо, достала ключи и уже тогда заметила, что руки дрожат. То ли от холода, то ли от терзающих мыслей.

Глава 2

– Мне яичницу с беконом, только пусть приготовят так, чтобы желток не растекался. Ненавижу, когда ешь, а изо рта все выливается, – мужчина с залысиной на голове засмеялся так, словно это и правда смешно, а я спокойно записала его заказ в блокнот, хотя некоторые пользуются телефоном в моем случае. Я не делала этого из-за того, что случайно могла разбить. – И кофе. Черный, чтобы я его выпил и сразу взбодрился, крошка.

Никак не отреагировала на то, как он обратился ко мне. В кафе называли и не так, но в любом случае лучше, чем в местах похуже, например, тех же барах, куда однажды меня угораздило устроиться на самую долгую ночь в моей жизни. Сколько раз меня тогда схватили за задницу? Столько, что я даже сбилась со счета, а после ушла и как только оказалась дома, то сразу же пошла в душ, чтобы отмыться, так как чувствовала себя грязной. Стоило уйти после первого раза, а не дожидаться конца смены, даже хорошие чаевые не изменили ситуации и моего мнения на счет того, что я туда никогда бы не вернулась.

– Что-нибудь ещё? – спокойно спросила я.

– Нет.

Я направилась прямиком на кухню, чтобы озвучить заказ, а сама оглянулась по сторонам.

Мне всегда нравилось здесь работать именно по утрам, потому что всё проходит предельно спокойно. Люди, даже с учетом подобного посетителя, адекватные, ещё полусонные. По утрам редко, кто ругается, в отличие от дневных или вечерних часов.

Я прошла мимо узких столиков, занятых парой постоянных посетителей.

Наше кафе было стареньким, типичным для канадского города. Деревянные панели на стенах, потемневшие от времени, красные сиденья с трещинами, квадратные столики, покрытые следами от чашек и тарелок. Даже воздух здесь был всегда одним и тем же, а именно… кофе и старого дерева. Воздух, к которому я привыкла и который порой вгонял меня в тоску.

Не так я представляла свою жизнь, но порой наши мечты отличаются от суровой реальности.

Открыла легкие двери с прозрачными круглыми окнами и оказалась на кухне, чтобы озвучить:

– Гарри, яичница с беконом. Желток прожаренный, не растекающийся.

– То есть, как подошва ботинка, – хмыкнул Гарри, широкоплечий повар лет сорока, с небрежно закатанными рукавами и вечной улыбкой, будто он знал какую-то одну только ему понятную шутку. – Ладно, сделаем, хоть грех так издеваться над яйцами.

Мои губы сами по себе растянулись в улыбке.

Мне нравился Гарри, да и в целом весь остальной коллектив здесь. Всё-таки именно от него многое зависит, в том числе и то, как ты будешь чувствовать себя.

Отойдя от стойки, я подошла к кофе-машине. Звук перемалывающихся зёрен, мягкое журчание горячей воды, данный процесс всегда действовал на меня успокаивающе. Взбодриться хотелось и самой, но пока я готовила чёрный кофе, лишь глубоко вдохнула терпкий аромат.

Поставив чашку на поднос, я также взяла чайник с горячей водой и принесла его мужчине вместе со стаканом. Поставила аккуратно на стол, после чего налила прозрачную струю, стараясь не смотреть прямо в глаза посетителю.

Он в это время был полностью погружён в газету, куда я тоже бросила быстрый взгляд и прочитала заголовок, в котором было сказано, что на днях пресекли очередную попытку провоза наркотиков через границу между США и Канадой.

Под заголовком была фотография полицейских машин у фургона, синий свет мигалок и лица людей, скрытых от камер. Мужчина, не замечая моего взгляда, шумно перевернул страницу и хмыкнул, будто статья его чем-то позабавила.

Я оставила кувшин на всякий случай рядом с ним и ушла обратно, зная, что яичница уже должна была приготовиться. Гарри лучший в готовке и не только в нашей закусочной, но и в городе. Конечно, я не была в каких-то дорогих ресторанах, но уверена, что он бы смог составить конкуренцию лучшим поварам.

Взяла поднос с тарелкой, где аппетитно лежали полоски бекона и аккуратная яичница с плотными желтками.

– Всё, как он просил, – заметив мой взгляд, сказал Гарри и подмигнул.

– Спасибо, Гарри, – кивнула я и взяла поднос обеими руками.

В этот момент из подсобки выскользнула Роберта. Она высокая, почти на голову выше меня, светловолосая и с голубыми глазами, которые добавляют её внешности больше чего-то кукольного, всегда с идеально уложенным хвостом и цепким взглядом. Она как раз что-то диктовала Гарри на ходу:

– Овсянка без сахара, тосты поджаренные, но не до угля, и чай без кофеина.

Девушка учится на последнем курсе в университете, подрабатывает здесь только три раза в неделю.

– Принято, – лениво бросил ей Гарри, и я услышала, как за его спиной звякнула сковорода.

Роберта одарила меня короткой улыбкой, в которой сквозило больше усталости, чем приветливости, и прошла к своему столику.

Я тем временем направилась обратно в зал, лавируя между столиками. Поставила тарелку перед мужчиной с газетой.

– Ваша яичница с беконом, – спокойно сказала я, подвинув тарелку ближе к его руке.

Мужчина оторвал взгляд от газетной страницы, посмотрел на тарелку, потом на меня. Взгляд был долгим, чуть оценивающим, но я сделала вид, что не заметила и шагнула назад.

– Благодарю, крошка, – произнёс он тем самым насмешливым тоном, что и раньше, и снова уткнулся в газету, отрезав кусочек бекона ножом.

Развернулась, в очередной раз проигнорировав такое его обращение ко мне, и пошла к стойке, машинально поправив фартук.

Пока никого более нет, то я присела на один из стульев за стойкой, перед этим налила всё-таки кофе, который начала постепенно пить медленными глотками. Здесь меня не видели посетители, поэтому можно.

Вчера я отправила заполненную форму в страховую, поэтому вскоре мне должны прислать ответ. Насчет ранней выплаты зарплаты собиралась поговорить сегодня чуть позже с Бобом, менеджером или просто управляющим кафе. Хотя он был тем ещё мерзким типом, подкатывал ко всем новым официанткам, а после их отказа уходил в недельный запой.

Вчера я все посчитала, даже мысленно прикинула, что если всё-таки продать что-то из дома, то этих денег всё равно не хватило бы на увеличение страховки. Оставалось только одно. Просить в долг. Но у кого?

Роберта? Я мельком посмотрела в её сторону, девушка как раз ставила на поднос стаканы с апельсиновым соком и задумчиво листала свой телефон. У неё своя жизнь, учёба, за которую частично платят родители, и кредиты на жильё. Вечно жалуется, что даже на какую-нибудь технику для учебы не хватает. Её денег не хватит даже на треть нужной суммы.

Кэролайн? Она всегда рядом, пожалуй, она единственная, кого я могу по-настоящему назвать подругой. Мы познакомились с ней в старшей школе и сдружились. Даже вместе пошли в один университет, только выбрали разные направления. И сюда устроились тоже вместе, правда, получилось это чисто случайно. Мы пришли в разные дни устраиваться и спустя только неделю полноценной работы узнали друг про друга. Но Кэр и так уже мне помогла, чем смогла. Я не смогу попросить её о чем-то подобном ещё раз. Тем более, у неё также не нашлось бы такой суммы.

Получалось, что я осталась одна. У меня нет никого, кто смог бы… как-то помочь. Ни одного человека в моём окружении, кто мог бы просто взять и одолжить.

Если я не найду способа достать деньги, то дядя останется без страховки, без шансов.

Я медленно выдохнула, до дна осушив кружку, и вцепилась в край стойки так, будто это могло хоть немного придать сил.

Когда тот мужчина ушел, то я убрала за ним столик и забрала небольшую сумму чаевых, отправив их в нашу общую прозрачную банку.

Следующие несколько часов слились в одно единственное монотонное действие. Посетители то приходили, то уходили, но столпотворения так и не было. Это хорошо отвлекало от плохих мыслей.

Уже к обеду на смену пришла Кэролайн, сменив Роберту. Когда девушка вошла, то тут же собрала свои светлые длинные волосы в высокий хвост.

Атмосфера изменилась в тот же миг, будто кто-то убрал серую плёнку, и всё вокруг заиграло новыми красками.

Кэролайн всегда приносила с собой это ощущение света.

– Хэй, Анни! – она широко улыбнулась, сразу обняв меня крепко, но по-дружески, будто мы не виделись не половину суток, а целый год. От её тепла мне стало легче дышать. – Ну как ты? Держишься?

Девушка в курсе того, что состояние дяди ухудшилось. Я сама ей об этом сообщила по смс.

Я лишь кивнула и позволила себе коротко прижаться, прежде чем отпустить.

Кэр тут же сняла сумку с плеча, закинула её в шкафчик, а сама быстрыми движениями надела фартук, поправив завязки на талии. В её жестах всегда была какая-то лёгкая спешка, как будто ей хотелось скорее влиться в процесс, помочь, стать частью всего, что здесь происходило.

– Всем привет! – бодро поздоровалась она со всеми остальными.

В ответ тут же раздались приветственные фразы, но именно её голос сделал кафе чуть теплее и уютнее, чем оно было минуту назад.

– У меня же день рождения через пару недель, – напомнила Кэролайн в перерывах между обслуживанием посетителей, хотя я и не забывала. – Хочу очень сходить в этот новый клуб. Ну, ты поняла, о каком я говорю, да?

– Конечно. Ты же только о нем и говоришь последние три месяца, Кэр, – чаще всего я именно так и называла ее, когда девушка обращалась ко мне просто «Анни».

– Да. Но туда попасть просто нереально! Если купить места, то они обойдутся в целое состояние! Но я тут на днях узнала, что они будут разыгрывать целых десять входных билетов, попробую поучаствовать. Я за тебя тоже заполню заявку, если ты не против. Так будет больше шансов.

– Хорошо.

– И если вдруг звезды сойдутся и я впервые в жизни что-нибудь выиграю, то ты пойдешь со мной, Анни!

– Кэр, ты знаешь, что я все это…

– Это даже не обсуждается. Ты моя лучшая подруга и обязана быть со мной в подобный день, тем более, у меня почти никого нет.

– А твой старший брат? – у неё есть Митч, который старше ее на год.

– Он стажируется в другом городе и его не отпустят с работы.

– Не отпустят с работы… Ваш отец?

Кэролайн выгнула бровь, когда забрала готовую еду одного из посетителей. Отнесла её и вернулась обратно со словами:

– Ты же знаешь и моего отца, Анни. Для него работа превыше всего, в том числе и дня рождения собственной дочери. Так что да. Он ни за что не даст отгул Митчу. Так что в этом году он не приедет.

Митч учился вместе с нами в старшей школе, которую закончил, соответственно, на год раньше. Тогда-то я и видела его в последний раз. Да, он приезжал на дни рождения своей сестры, но все время мы с ним не пересекались. Либо я уходила раньше, куда-то уезжала, а он приезжал позже. Он почти закончил учебу в университете, сейчас у него последний курс, поэтому брат Кэролайн совмещает учебу со стажировкой в больнице, где их отец занимает должность главного врача. Так что да, последний раз я видела Митча пять лет назад.

– Хорошо, я пойду, если тебе или мне повезет, – сдалась я, хотя сомнения всё равно остались. – Но я всё равно не понимаю, в чём смысл таких мест. Там ведь… только пьют и танцуют.

Кэролайн закатила глаза, поправляя фартук:

– Анни, ты понятия не имеешь, о чём говоришь. И ты меня, похоже, совершенно не слушала в тот раз. Но повторю ещё раз. Это не какой-нибудь захолустный бар, где музыку включают с телефона и наливают пиво в пластиковые стаканы. Это клуб совершенно другого уровня. Там и залы разные. Хочешь… танцуй, хочешь – играй в казино, хочешь – сиди в лаунже с коктейлем, где играет живая музыка. Это место создано не только для тусовки, а чтобы… ну, кайфовать по-настоящему.

– И это всё? Выпивка, карты и танцы?

– Ну… там есть и такие залы, куда не каждый попадёт. Всё анонимно, закрыто, доступ только по отдельным пропускам. Места для тех, кто хочет попробовать что-то… новенькое, – Кэролайн специально понизила голос.

– Я сейчас, – сказала ей, заметив, что меня зовет посетительница.

Я налила ей свежего кофе и вернулась к Кэролайн, когда девушка закинула чаевые в банку, успев убрать столик.

– Новенькое? – переспросила, возвращаясь к нашему прежнему разговору.

– Ну, скажем так, – она хитро прищурилась, – бдсм, всякие фетиши, ролевые игры… Я слышала, что там целые этажи выделены под это. Никто имён не спрашивает, всё конфиденциально. За это люди готовы платить огромные деньги.

– Ты серьёзно? – спросила я, недоверчиво усмехнувшись и не совсем представляя себе что-то подобное.

– Абсолютно, – Кэр подмигнула. – Именно поэтому туда так сложно попасть, Анни. Даже если у тебя будет билет на вход в сам клуб, это ещё не значит, что ты сможешь увидеть… все «скрытые» места. Это уже совершенно другой уровень. Для тех, кто выше обычных смертных.

Я только покачала головой. Для меня всё это звучало слишком дико и неправдоподобно. Да, возможно, что-то действительно такое могло существовать, но… я не горела желанием посещать подобные места. В любом случае, не то, чтобы я не верила в удачу, но шансы выиграть у Кэр минимальные даже с учетом моего участия. Поэтому я не волновалась.

Кэролайн как раз собиралась добавить что-то ещё, но из кухни высунулся Гарри, в руках у него была огромная ложка, которой он помешивал суп.

– Девочки, – протянул он с лукавой улыбкой, – только не говорите, что вы обсуждаете новое меню. Хотя по вашим лицам точно такое не скажешь, особенно по твоему, Аника.

– А что, если мы обсуждали… твои кулинарные шедевры? – не растерялась подруга.

– В таком случае я бы услышал больше восторженных слов, – подколол Гарри и снова скрылся за дверью, оставив после себя запах обжаренного бекона и чеснока.

Покачала головой, но всё-таки невольно улыбнулась.

– Если мы туда попадём, Анни, ты поймёшь, что я была права, – произнесла Кэр, на что я лишь тяжело вздохнула, не желая спорить дальше.

Дверь кафе снова скрипнула, и на пороге появился мужчина лет сорока в длинном тёмном пальто. Он направился к столику у окна, за который отвечаю я, поэтому махнула Кэролайн рукой и направилась прямиком к нему, прихватив свой потрепанной блокнот.

– Добрый день. Добро пожаловать в Маунт Вью. Что будете заказывать? – спросила, когда он устроился, сняв перчатки и аккуратно положив их рядом с собой.

– Суп дня, если ещё остался, – ответил он спокойным голосом. – И чай, зелёный, без сахара.

– Конечно, – кивнула я и записала заказ. – Что-нибудь ещё?

– Нет.

Выдала второй кивок и только тогда направилась обратно.

Я продиктовала заказ Гарри, а пока он кивал, бурча что-то про суп, мои мысли снова ускользнули. Всё возвращалось к одному… где найти чертову сумму. Варианты перебирались в голове один за другим, и каждый обрывался тупиком.

Когда я вернулась к столику с чаем в руках, мужчина у окна уже смотрел в телефон, полностью погрузившись в экран. Я поставила чашку, произнесла вежливое «приятного аппетита» и отошла.

Две недели.

Две.

Как только я погружалась в себя, то это снова происходило.

Две недели, чтобы найти сумму, которую нормальный человек копил бы год или дольше.

Глава 3

На днях я получила ответ страховой, в котором было сказано, что к сожалению, из-за нашей платежеспособности с дядей не могут увеличить сумму его страхового покрытия. Я попыталась оспорить это решение, но уже поняла, что ничего не поможет. Пересмотр решения – это тоже время, которого у меня не было. Вернее, его не было у дяди. Также я пробовала взять кредит, но мне отказали. Чертовы правила по кредитной нагрузке и рейтингу.

Я приходила к дяде в больницу почти каждый день, даже тогда, когда часы посещения уже завершались. Но то ли надо мной сжалились работники больницы, то ли я их просто достала, поэтому они и пропускали меня, когда из-за работы я не успевала.

Я видела, как дядя буквально чахнул на глазах. Именно поэтому старалась улыбаться при нём, говорить о мелочах, о посетителях в кафе, о Кэролайн и её вечных идеях, о погоде.

Иногда мы играли в шахматы, иногда просто молчали. Но чаще всего дядя пытался подбодрить меня – рассказывал истории из молодости, вспоминал маму, моего отца, какие-то забавные случаи, которые я уже знала наизусть. И всё равно слушала.

А когда возвращалась домой поздно вечером, в пустой дом, где всё напоминало о его присутствии, я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Я нашла только одну пятую всей суммы. Это слишком мало с учетом того, что до возможной операции оставалось уже меньше недели.

***

Этим вечером мне предстояло закрыть кафе и убрать здесь всё, чем я активно и занималась, отпустив Роберту домой пораньше. Гарри и все остальные уже ушли, перед этим они помогли мне с самым тяжелым. Остался только один Боб, который выдал мне аванс раньше времени.

В закрывающемся кафе всегда было ощущение завершенности, будто я ставила точку в длинном предложении дня. Но последнее время точка превращалась в бесконечные многоточия. Без выходных, без сна. Именно поэтому если бы не усталость, я, наверное, даже любила бы эти минуты.

Сегодня я закрываю кафе, а завтра утром уже должна быть в офисном здании, где поменяли смены уборщиц, и я согласилась взять лишние часы. Я знала, что выдерживать такой ритм невозможно, но выбора у меня не было.

Нагнувшись, чтобы достать тряпку, почувствовала, как поясница неприятно потянулась. В этот момент раздался сиплый смешок, и я вздрогнула.

– Хороший вид, Эн, – протянул Боб.

Он всегда обращался ко мне «Эн» на чисто английскую манеру, при этом как-то странно вытягивал звук «э». Хотя имя Аника далеко от Эн, однако Боба это не останавливало.

Резко выпрямилась, сжав тряпку так, что костяшки побелели. Его голос был полон самодовольной пошлости, а взгляд даже не пытался скрыть, что он имел в виду.

Его пузо выпирало из-под рубашки, растянутой на животе, а на лбу блестели капли пота, хотя в помещении было прохладно. Сальные волосы, залысина, неизменная сигарета в пальцах… всё это вызывало во мне отвращение. Хоть я и сама курила, но то, как это делал Боб, было просто отвратительно. Никогда бы не подумала, что человек может плеваться слюнями во время курения. Но да, оказалось, что может.

– Иди за мной, Эн, – он указал пальцем в сторону своего кабинета.

Сердце неприятно сжалось, но я кивнула. Уйти или возразить означало лишиться аванса, а сейчас деньги были важнее всего. Боб легко мог их потребовать обратно, даже если бы я их уже истратила.

Кабинет встретил меня полумраком. Единственная настольная лампа едва освещала пространство, выхватывая груду бумаг на столе и пепельницу, переполненную окурками.

Сердце неприятно сжалось в груди, а Боб так и не сел за стол, вместо этого облокотился о его край, а я подумала, что если бы он сел, то, наверняка, сломал бы его.

– Мы с тобой давно знакомы, Эн, – так давно, что ты даже моё имя нормально произнести не можешь, – обычно я всегда в курсе всех проблем работников. Ты знаешь. На счет твоей я тоже в курсе… и на днях услышал, какая именно тебе нужна сумма, дорогая.

Откуда он мог узнать сумму? Я никому здесь не рассказывала, кроме Кэр. Возможно, в этот момент кто-то был рядом и услышал, рассказав другому, или, может быть, кто-то из работников случайно услышал, когда я говорила по телефону с больницей. Или, хуже того, сам владелец.

Ненавижу слухи.

Сам Боб вёл себя так, словно это кафе принадлежало ему. Хотя на самом деле оно было собственностью старого мистера Хендерсона. Я бы сказала, что человека жёсткого, но справедливого. Он держал Боба не за умение руководить, ведь с этим у него всё было хуже некуда, даже бездомный с улицы справился бы лучше. А потому что тот когда-то вытянул его сына из серьёзных неприятностей, связанных с наркотиками. У этого придурка Боба были какие-то там связи, хотя я всегда задумывалась, как с подобным человеком можно вести не только дела, но и просто иметь что-то общее.

– Я ведь могу помочь тебе, Эн, – протянул Боб, мерзко растягивая слова, и усмехнулся. – Ну… дать тебе эти деньги. Я же вижу, что ты готова на многое ради своего старика или кого там? Дяди? – я никак не отреагировала. – Только работать-то можно по-разному, – в его голосе заскрипела липкая насмешка, а сам он оттолкнулся от края стола и подошёл ближе.

Мне захотелось моментально увеличить расстояние, но я осталась стоять на месте.

– Мы можем заключить с тобой сделку, дорогая Эн, – его ладонь опустилась мне на задницу, сжала через тонкую ткань джинсов так, что по спине пробежал холодок. – Ну? Что скажешь, дорогая? – шепнул Боб, запах дешёвого табака и алкоголя ударил в лицо. – Поработаешь по-настоящему, не только ручками, но и… своим прекрасным ртом, после кое-чем другим, и тогда твой старик получит все шансы.

Хорошо, что сегодня я ела только утром, иначе бы прямо тут меня и стошнило бы.

Отвращение вперемешку с яростью вспыхнули мгновенно, обожгли изнутри так, что в груди будто взорвался фейерверк.

Рука сама метнулась, чтобы сбросить его руку, но пальцы в последний миг сжались в кулак. Да, я остановила себя. Ударить Боба означало не просто потерять аванс, но и работу, и возможность хоть как-то держаться на плаву. Я бы сейчас не смогла ничего найти за такие короткие сроки… Точно нет.

Поэтому спокойно выпрямилась, стараясь, чтобы плечи не дрожали. Внутри происходило не пойми что, но снаружи я осталась почти безэмоциональной.

– Боб, убери руку, – холодно сказала я, глядя прямо ему в глаза, хотя сердце стучало так, что казалось, оно ещё немного и вырвется наружу.

Ухмылка Боба стала только шире, зубы блеснули в полумраке, будто он только этого и ждал.

– Именно так мне и нравится, Эн, – прошептал он, убирая ладонь, но делая это медленно, нарочито. – С характером. Такие всегда сдаются слаще, чем тихие овечки.

Мужчина обошёл меня, снова облокотился о край стола, но теперь не прятал взгляд, прожигая им насквозь.

Злость, отвращение, унижение сталкивались с мыслью о больничной палате, где дядя день за днём угасал.

Если соглашусь, то потеряю себя. Если откажусь, то могу потерять дядю.

Я бы усмехнулась над таким шансом, подаренным судьбой, но сейчас не время для этого.

Я просто не могу согласиться на нечто подобное.

– Откуда… – я нервно сглотнула, но продолжила, – откуда ты найдешь такую сумму?

– О, это уже не должно тебя волновать, дорогая Эн. Это считается за согласие?

Мой язык коснулся нёба, а я сама сжала кулаки до боли в руках.

– Нет.

– Так и думал, – Боб выдал очередную усмешку. – Но моё предложение будет действительно ещё несколько дней, дорогая. Подумай. Такой шанс выпадает раз в жизни… – мужчина закурил новую сигарету. – Поверь, Эн, я видел таких, как ты. Все сначала делают вид, что слишком гордые, слишком правильные. А потом жизнь загоняет в угол, и… – он сделал долгую затяжку, выпустил дым прямо в сторону лампы, где он растворился в желтоватом свете, – и они приходят сами. Без уговоров.

Я опустила голову, но глаза подняла прямо на него и взглянула так, что постаралась без слов передать всё, что о нем думаю.

Мерзкий ублюдок.

Боб кривовато улыбнулся.

– У тебя слишком правильные глаза, дорогая. Ты думаешь, что сможешь сама потянуть всё это дерьмо, но я-то знаю, что нет. Рано или поздно ты сдашься. Все сдаются.

Я никак не отреагировала, только сделала несколько шагов назад по направлению к выходу отсюда, когда поняла, что меня начало потряхивать.

– Подумай хорошенько. Деньги у меня будут, и предложение тоже. И я не сомневаюсь, Эн, – он наклонил голову набок, бросив мне это вслед и разглядывая так, будто я уже стояла у его ног, – что очень скоро ты придёшь сама.

Вышла и будто вдохнула свежего воздуха.

Мне захотелось тут же принять душ, смыть с себя его мерзкое прикосновение, впрочем, именно это я и собиралась сделать по приходу домой.

Закончила, как можно быстрее, и вышла из кафе. Закрыла только главный вход, а запасной оставила открытым, ведь Боб должен был тоже вскоре уйти.

Надела наушники и застегнула куртку, а сверху накинула капюшон из-за того, что на улице пошел то ли дождь, то ли мокрый снег. Музыку специально сделала на среднюю громкость.

Рука опять привычно потянулась за сигаретой, но я вовремя остановила себя. Когда я их уже выкину?

Вскоре дошла до автобусной остановки и выдохнула облачко пара. Кроме меня здесь никого более не оказалось.

Я всегда уезжала на самом последнем автобусе, если оставалась до закрытия. Когда не успевала, то приходилось либо в крайних случаях вызывать такси, от стоимости которого хотелось плакать, либо, как я делала чаще всего, шла домой пешком. Да, я тратила на это почти полтора часа, но экономила деньги. На автобусе путь до дома занимал не более получаса.

Автобус приехал строго по расписанию, поэтому я прождала его всего десять минут, и вскоре уже оказалась в теплом салоне, занимая привычное место у окна.

Я уже знала нескольких людей, с которыми ездила в одно и тоже время. Нет, не лично, просто на лицо.

Мыслями ушла в себя, когда взгляд так и остался прикован к темной дороге за окном.

Если бы у меня была возможность, то я не только врезала бы Бобу, но, вероятно, и ушла бы из кафе. То, что он себе позволил… ужасно. Однако, это не настолько ужасно, как сам факт того, что мужчина подумал, что я смогла бы принять его предложение.

Нет… И ещё раз нет.

Снова и снова я прокручивала в голове момент в грязно-жёлтом кабинете… его ладонь, его выпад, его уверенность, будто он покупал не услугу, а мою судьбу. Ненависть к нему жгла так сильно, что хотелось кричать. Я думала о том, как легко некоторые люди распоряжаются чужой жизнью, будто это какая-то мелочь.

Вдруг отчетливо поняла, что не смогу пойти на такой шаг… Не смогу продать себя даже ради дяди. Да???

Автобус почти бесшумно остановился на моей остановке, двери тут же распахнулись и меня обдало холодным воздухом, и я вышла, затянув воротник.

Направилась по улицам, мимо низких домиков с облупившейся краской и лампочками в окнах, которые казались чужими огнями. На углах стояли мусорные баки, под ногами был лёд и мокрая опавшая листва.

Шагая по тёмной улице, я почти физически чувствовала, как с каждым шагом от меня отдаляется кабинет Боба и его мерзкое предложение.

Ускорила шаг, кутаясь глубже в капюшон, и впереди уже проступал знакомый силуэт нашего с дядей дома.

Вскоре я уже оказалась внутри, поэтому быстро переоделась и приняла душ, после чего подошла к холодильнику и открыла его. Почти пусто. Взяла оттуда тарелку со вчерашним сэндвичем и сделала себе перед сном чай.

Обычно я ем именно на работе, если не забываю об этом.

В полной тишине поужинала, хотя это скорее следовало назвать перекусом, а не полноценным ужином.

Я подумывала о том, чтобы завести домашнего питомца, например, ту же кошку, но всё больше убеждаюсь в том, какая эта ответственность. Меня почти не бывает дома, как и дядя… А животному в любом случае требуется общение, оно будет скучать.

Помыла тарелку с кружкой за собой и ушла в комнату, где на фоне включила какую-то передачу по телевизору, на которой даже не получилось сосредоточиться. И вот так вот уже последние два месяца.

Вдруг поймала себя на мысли, что уже забыла, как это… расслабляться. Всё моё существование сузилось до одной единственной цели – найти деньги. И чем больше я об этом думала, тем отчётливее внутри разрасталась паника.

Внутреннее состояние отразилось и на внешнем. Кончики моих волос стали сечься, а сами они были более блеклые, а не как раньше, красивого шоколадного оттенка. Синяки под глазами от вечного недосыпа тоже сказывались на внешнем виде, ну и, конечно, добавить к этому искусанные губы. Перевернулась набок, когда взгляд скользнул по комнате, пока не остановился на комоде. Там лежал мой ноутбук. Он даже покрылся тонким слоем пыли. Я уже почти два месяца к нему не прикасалась.

И всё же… сейчас он смотрел на меня, будто манил. Я не могла отвести глаз.

Сердце ускорило ритм, когда в голове промелькнула мысль…

Я закусила губу, ощутив металлический привкус крови. Пальцы дрогнули, будто хотели подняться и коснуться клавиатуры. Словно ноутбук был дверью, которую я боялась открыть, потому что за ней уже не будет пути назад.

Я обещала.

Заставила себя с усилием отвернуться и вернуть взгляд телевизору.

Глава 4

Через двое суток меня разбудил звонок посреди ночи.

Я разлепила глаза и разобрала несколько знакомых цифр, понимая, откуда именно звонят.

Сердце пропустило удар, а дыхание оборвалось, потому что ночные звонки… никогда не предвещают ничего хорошего.

– Да? – после того, как сказала это слово, то кашлянула, чтобы убрать хриплость.

– Мисс Морган, это доктор Фернандас.

– Да… да, я поняла, – тут же приняла положение сидя, – что-то случилось?

–У вашего дяди этой ночью случился ещё один приступ.

Я вцепилась в край одеяла, и сердце снова сбилось с ритма.

– Что с ним? Он… он в порядке?

– Сейчас состояние стабилизировалось, – поспешил добавить он, будто предугадывал мою реакцию. – Мы сделали всё необходимое, показатели нормализовались. Я хотел сообщить вам утром, но… – в трубке послышался его тяжёлый выдох, – я знаю, что подобные новости лучше не откладывать.

Я прикрыла глаза ладонью. Лучше не откладывать… Да, наверное, он прав. Но эти слова всё равно резали слух.

– И… – доктор замолчал буквально на мгновение, которое показалось мне вечностью, – каждый новый приступ снижает шансы. Сосуды становятся слабее, и чем дольше мы ждём, тем выше риск неудачи. Увы, сегодня ночью показатели ухудшились заметнее, чем раньше.

Я сидела на кровати, глядя в темноту комнаты, и у меня было ощущение, что воздух исчез.

Грудь сжала такая боль, что мне захотелось закричать. Но я только глубже вдавилась в матрас, зажала рот рукой, чтобы не сорваться в истерику прямо в трубку.

– Я понимаю, – каким-то чужим и одновременно пустым голосом произнесла я. – Спасибо, что сообщили, доктор.

В трубке повисла короткая пауза.

– Мисс Морган… – мягче произнёс он. – Мы сделаем всё возможное.

Я кивнула, хотя он этого не видел, и только после того, как звонок прервался, позволила себе опустить голову на колени и разрыдаться.

Чёрт возьми.

У моего дяди почти не осталось времени.

Когда слёзы чуть поутихли, то я заставила себя встать с кровати и пойти умыться, чтобы освежить лицо.

Яркий свет ослепил на мгновения, а холодная вода привела в чувство.

Взглянула на собственное отражение и… замерла. Будто и не я вовсе. Кто-то чужой, с совершенно диким и потерянным взглядом. Там и правда была не та Аника, что раньше смеялась в ответ на шутки дяди, не та, что умела ждать и верить.

Глаза распухшие от слёз, кожа непривычно бледная, волосы растрёпаны. На губе тонкая корочка от того, как я их грызла, а в уголках рта виднелись следы горячих слёз.

Я качнула головой и стиснула зубы, пока не заболела челюсть, и вернулась в комнату.

Остановившись посередине, почувствовала, как во мне нарастает дикая ярость, такая, что хотелось разнести всё вокруг в клочья. Хотелось выместить на мебели, на стенах, на тех обычных вещах, что молча свидетельствовали о нашей беде.

Хотелось кричать и звать на помощь. Кого? Не знаю.

Грудь сдавило так, что новый вдох сделать не получилось, и это только ухудшило моё состояние.

Мои губы вновь задрожали, а рука машинально коснулась подушки, которую я тут же взяла и кинула на пол. После подняла и сделала это снова. И снова. И ещё раз… До тех пор, пока она не порвалась. Но этого мне было мало. Боль и чувство несправедливости внутри никуда не делось. Наоборот, показалось, что всё стало только сильнее. Обострилось.

Чтобы как-то заглушить чувства, я ударила кулаком по пустой коробке с таблетками, она тут же разлетелась.

Следом сбросила с прикроватной тумбы кружку, из-за чего та треснула, и вода расплескалась по полу. Крик вырвался из меня, громкий и без слов, как будто с ним ушло чуть-чуть боли.

Я швыряла вещи одну за другой: стопка бумаг, пара старых журналов, даже мою детскую мягкую игрушку.

Вся комната вдруг наполнилась шумом… моим дыханием вперемешку со стуком вещей и эхом собственного гнева.

А затем, будто кто-то нажал невидимую кнопку, когда я схватила в руки ноутбук, собираясь швырнуть и его, но остановилась в последний момент.

Сердце бешено колотилось, а ладони дрожали.

Вместе с ним я вернулась на кровать и открыла крышку ноутбука, взглянув на черный экран монитора.

Две половины боролись внутри слишком долго. И победила та самая, которая и заставила меня нажать на кнопку включения. Дополнительно я подключила зарядку, так как за два месяца неиспользования аккумулятор напомнил о себе.

Если бы мне кто-то сказал, что самому чему-то обучиться невозможно, что ничего дельного из этого не выйдет, что это лишь глупая трата времени, что нужно учиться только у мастеров своего дела, то я сказала бы… что это полная брехня. Да, да именно она самая.

Как становились теми же мастерами? Не все перенимали опыт и навыки у других. Нет. Они изучали и учились, совершали ошибки и не сдавались. Делали снова и снова, прокладывали свой путь.

Я провела пальцами клавиатуре и вдруг вспомнила ту маленькую себя, что часами по ночам сидела за стареньким компьютером, уткнувшись в экран до боли в глазах. Тогда это были простые игры, пиксельные платформы, головоломки, полосы уровней и достижения, которые казались маленькими медалями, хоть даже чем-то большим, тем, что окрыляло. Но ещё раньше, чем это стало моим хобби, во мне проснулась тяга не столько к веселью, сколько к задаче. Как сделать так, чтобы игра выдала то, чего формально не положено? Как обойти правило, не потому что это легко, а потому что интересно посмотреть, как устроен сам механизм.

Дядя, замечая моё увлечение, однажды, когда я уже перешла в среднюю школу, принёс коробку книг, о чем позже, наверное, пожалел. Основы программирования, сети, принципы работы операционных систем. Он не понимал до конца, что это значит, но верил в меня. Эти книги дали мне почву, от которой пустили корни вечные вопросы… а что если? А почему тут так? И множество других.

Мне нравилось разбирать задачу, где в системе слабое звено, почему этот алгоритм ведёт себя так, а не иначе, как одно действие влияет на другое. Нравилось всё это. Я искала ответы в интернете, на различных форумах, в старых статьях, в комментариях к чужим экспериментам. Всё это было похоже на пазл, который хотелось сложить до конца.

Я до сих пор помнила то самое мгновение, когда всё изменилось. Свое первое "преступление", как я его называла.

Всё в той же средней школе я поспорила с подругой, которая уже позже перешла в другую школу. Ей нравился один парень, который был тем ещё козлом, о чем я ей и говорила. Я не помнила, с чего именно начался наш разговор, но дело дошло до его одной странички в социальных сетях. Подруга была уверена, что у меня не получится взломать и войти в его аккаунт. Что тогда двигало мной? Точно не злость или желание навредить, нет, скорее, это был азарт или вызов… доказать, что если разобраться, то можно понять, как всё устроено.

Я сделала это. Получила доступ к чужому аккаунту и ощутила волну, которая с тех пор почему-то не отпускала… азарт от процесса, от того, как идея превращается в действие, и как после этого остаётся только след. Да, тогда это был всего лишь чужой аккаунт, но для меня это было… как прыжок из самолета, вроде бы с уверенностью, что на тебе целых два парашюта, один основной, другой запасной, но с чувством и с мыслями, что ни один из них мог не открыться.

А дальше больше… Я начала проверять свои силы, чтобы понимать, где мой предел. Мне нравился сам процесс – тестировать гипотезы, читать чужие коды, комбинировать совсем разные кусочки информации и видеть, как они начинают работать вместе. Но вместе с этим всегда жил и другой голос, то самое маленькое чувство вины и понимание, что граница между любопытством и вредом тонка.

Когда я перешла в старшую школу, то мне хотелось впервые ощутить вкус денег. Хоть у нас с дядей на тот момент все было с ними относительно нормально.

Я придумала способ, как можно было подзаработать. Нужно было всего-то взломать школьный сайт с ответами к будущим экзаменам и всё подчистить за собой.

Я была осторожна. Не только с самим процессам взлома, но и с теми, кому продавала ответы. Сначала я проверяла их, искала слабые места, а их с учетом того, что каждый стремился выставить свою жизнь на обозрение всему миру, было не мало. Делалось это для того, чтобы в случае чего меня не сдали. Система работала идеально. Мне платили, да, немного, но это позволило в дальнейшем купить себе мощный ноутбук, а взамен они получали ответы. Все были в плюсе.

Тогда я не считала это чем-то плохим, просто услугой и всё.

Когда я поступила в университет, то некоторое время не решалась на подобное, потому что нужно было прощупать почву. Поэтому сайт университета я взломала или, как говорят некоторые, хакнула через неделю после поступления.

Сам процесс напоминал игру в шахматы, где нужно было просчитывать все ходы наперед.

На втором курсе, когда у нас с дядей появились первые проблемы с деньгами, я решилась повторить то, что делала в школе. Продавать ответы к экзаменам. Параллельно с этим я взламывала что-то более сложное, а не то, что делала в обеденных перерывах, нет, мне нужно было учиться и совершенствовать свои навыки.

Всё шло более, чем хорошо. Правда, дяде пришлось соврать, что я нашла хорошую работу в интернете, потому что внезапное поступление денег на счет никак по-другому объяснить не смогла бы.

Однако, наступил тот самый момент, когда удача повернулась ко мне обратной стороной. Это случилось на предпоследнем курсе, на одной из студенческой вечеринки, куда меня затащила Кэролайн, которая была в курсе моего маленького хобби, но не знала всех масштабов.

Там я познакомилась с одним парнем. Внешне он был на моей волне… тихий, сдержанный, умел слушать и задавать правильные вопросы. Я помогла ему однажды с парой задач, а позже оказалось, что он являлся сыном одного из преподавателей в университете. Можно было бы подумать, как я могла совершить подобную ошибку? Не проверить такую информацию, но дело было в том, что я проверила. И нигде в официальных документах не было сказано, кем был его отец, там числилось совершенно другое имя. Эта долгая история и не такая важная, которая научила меня нескольким урокам.

Не доверять красивым парням.

Не доверять людям с именем Киран. И научиться отшивать их до тех пор, пока они решат перейти на "другой" уровень, а в случае отказа обидятся и решат отомстить, рассказав своему папочке, как большинство успешно сдают экзамены.

Меня ждала дисциплинарная комиссия в университете, приостановка доступа к возможной электронной технике на несколько долгих месяцев, официальные запросы. Но всё это не сравнилось с тем, когда из университета об этом сообщили дяде. Он был неприятно удивлен.

Я видела, как опустились его руки, как его глаза в тот момент были полны такого разочарования, что никакая жалость к себе не могла сравниться с болью оттого, что я причинила ему ещё одну трещину в жизни.

Разбирательство было тяжёлым. Университет вынес дисциплинарное взыскание, я потеряла возможность спокойно продолжать учёбу, кто-то из знакомых отвернулся. Меня не исключили тогда лишь по тому, что за меня заступилась Кэролайн, Митч и их семья. Их тетя по линии мамы была не последнем человеком в ассоциации связанной с образованием. И я безмерно благодарна всей их семье за то, что они тогда мне помогли, что меня не исключили с позором, а позволили учиться дальше, хоть и недолго… до тех пор, пока я сама не приняла решение уйти из-за болезни единственного родственника.

А дядя… сказал тогда, что я играю с огнем, что всё всегда начинается с малого. Любой преступник сначала попробует украсть конфету в магазине и только после отчается на что-то большее. Его слова, не мои. И пусть, что я конфеты никогда не крала, но поняла, что он хотел до меня донести.

В тот вечер пришлось пообещать ему, что я больше не разочарую его, что не буду доставать деньги таким способом, что больше не полезу туда, где можно потерять не только свободу, но и себя.

И вот, в это самое мгновение, я снова собиралась сделать это. Нарушить обещания, которые дала ему ранее.

Экран ожил тихим щелчком. Логотип на сером фоне мигнул, и ноутбук, будто просыпаясь после долгого сна, загрузил рабочий стол.

Я набрала в поиске название страховой, ощутив приятную отдачу в подушечках пальцев, и дождалась результатов. Страницы открывались одна за другой. Политика покрытия, общие условия, раздел о порядке апелляций и срочных запросах на экстренное освещение расходов. Документы были сухими, повторяющими одно и то же мелким шрифтом, который ещё перед этим я успела хорошенько изучить, стараясь найти какую-нибудь иную лазейку. Но тут моих навыков не хватало, а денег на юристов не было, как и времени на долгие разбирательства.

У дяди уже был личный кабинет в этой страховой, но мне требовалось создать ещё один, чем я сейчас активно и занималась.

Пальцы постукивали по клавишам в рабочем темпе. Я набирала текст, сначала всё самое обычное, просто ещё один аккаунт с легкими изменениями, пришлось даже немного заплатить, чтобы личный кабинет тут же активировался. В другой вкладке открыла дядин настоящий кабинет, а в третий пустое окно, с главной страницей страховой.

Прежде, чем окончательно переступить черту, зависла на несколько секунд, понимая и осознавая все возможные риски. Это не взлом школьного сайта, не взлом университетского для ответов на экзамены, не взлом чьего-то аккаунта. Это самая настоящая махинация с валютой, присвоение денежных средств и это я ещё умалчиваю о взломе крупной страховой фирмы. Всё вышеперечисленное… очень масштабно.

Я задержала дыхание и на мгновения прикрыла глаза.

Если даже дядя и узнает, то пусть лучше ненавидит меня. Пусть ненавидит, но живет.

Открыла глаза и на выдохе набрала определенный текст, немного склонив голову набок.

Моё знакомство с кодом и системами научило меня читать инструкцию прежде, чем её ломать.

Я перенесла все данные со старого аккаунта дяди на новый, которого по факту и не существовала, то есть я создала цифровой клон Дерека Моргана. Всё в точности до мелочей, за исключением суммы страхового покрытия, которую увеличила до нужной с небольшим запасом на дальнейшие возможные расходы. Номер его полиса тоже автоматически изменился так, будто тот старый истек и обновился до нового.

Как только всё было сделано, то я заменила все данные своего дяди на выдуманные несуществующей женщины, проживающей на другом конце страны. Если бы была возможность, то я бы просто удалила старый аккаунт, но… это может привлечь лишнее внимание, которое мне точно не нужно. Поэтому поступила именно так.

После отправила автоматический запрос в больницу, где лечат моего дядю, и подчистила за собой возможные следы.

Экран погас не сразу, внизу мигнул небольшой баннер о том, что запрос отправлен, и я на мгновение застыла, ощущая, как сердце застучало быстрее, дыхание стало поверхностным. Я положила ладони на колени и почувствовала, как пальцы дрожат из-за того, что я сделала.

Я встала и прошлась по комнате, будто характерный шум помогал отогнать мысли. Всё-таки закурила. Одну сигарету трясущимися пальцами поднесла ко рту и сделала короткую затяжку.

За окном ночь вокруг была одинаково холодна и неприветлива, как и всё внутри меня.

Пути назад уже точно нет, Аника. Ты сделала это.

Внутренний голос так и продолжил нашептывать разное, поэтому я вернулась к ноутбуку и проверила всё ли сделала правильно. Нигде ли не ошиблась. Нет. Просто не могла. Я ведь была осторожна.

В любом случае, уже ничего было не изменить. Легла обратно на кровать и выдохнула, прикрыв глаза.

Глава 5

Мне так не удалось нормально поспать, а всё по тому, что мне так и казалось, что кто-то возьмет и ворвется в дом. Что мне скажут, что я арестована, свяжут руки и уведут. Посадят в тюрьму. Да, я понимала, что это всё работает не совсем так, однако иррациональный страх давил на подсознание.

Но ничего так и не случилось. Я встала до будильника, выпила кофе, умылась и оделась, а ко мне так никто и не ворвался.

Ни-че-го.

В нервном состоянии я отправилась на другую работу, также доехав на автобусе, правда пришлось сделать одну пересадку.

Утро в офисном здании было каким-то неправильным, наверное, слишком пустым и однородным.

Я вошла в вестибюль, где стеклянные двери отражали моё усталое лицо, и вытащила из шкафа ведро, тряпки, баллон с дезинфицирующим средством, набор салфеток, а сложила это всё в специальную тележку.

Пока я натирала поручни и протирала столы, в голове немного стихали панические мысли. Ритм движения, запах средства для мытья, приглушённый гул кондиционеров, всё это действовало на меня успокаивающе.

Когда я мыла стекла в коридоре, телефон завибрировал в кармане. Сердце сжалось, ведь каждый неожиданный звонок сейчас звучал как выстрел. Достала, увидела номер больницы и почти выронила тряпку от волнения.

– Мисс Морган?

– Да.

– Это регистрация клиники Святой Марии. Мы получили ответ от вашей страховой по делу господина Моргана. Операцию одобрили. Нам нужно, чтобы вы подъехали сегодня, нужно согласовать время проведения и подписать необходимые документы вместе с пациентом. Стандартная предоперационная процедура.

Я ощутила такое облегчение, которое не смогла бы выразить никакими словами.

Почти следом я почувствовала, как глаза наполняются слезами, но не сразу позволила им течь, надо было быстро думать. Женщина на том конце коротко объяснила, какие документы понадобятся и во сколько лучше подъехать, уточнила, что нужен будет паспорт и подпись дяди, и добавила, что с ним свяжется операционная сестра для подготовки.

Руки, которые только что так привычно терли стекла, вдруг дрогнули. Всё, что было до этого утра… весь план действий, все страхи и сомнения в одно мгновение приобрели другой смысл. У меня получилось.

– Хорошо. Я приеду, – сказала я и попрощалась с женщиной на том конце.

После звонка я сделала глубокий вдох и на мгновение остановилась у окна. Сквозь стекло офисов за миг промелькнула знакомая городская суета.

Я вернулась к работе, но уже с другим настроем, движения стали быстрее, целеустремлённее. Каждую чистую полосу на стекле я воспринимала как маленькую победу.

Настроение значительно поднялось, хоть в голове созрел и другой вопрос, вернее, другая проблема. Мой дядя. Он может догадаться, каким путем мне удалось увеличить сумму его страхового покрытия. Конечно, он первым делом подумает именно об этом.

Но я уже придумала, что скажу ему. Что одолжила деньги у Боба. Он его лично не знает, скажу, что он любезно согласился мне их одолжить на определенный срок.

Я скривила губы, когда вновь подумал о Бобе и о его непристойном предложении. Лучше я взломаю его счета и украду эти деньги, чем соглашусь на что-то подобное.

Когда закончила работать, то поспешила к автобусной остановке, чтобы вскоре уже оказаться у больницы.

В приёмной было людно, но по-особенному, как будто воздух здесь согревался не столько от людей, сколько от новостей. Доктор Фернандас встретил меня у входа: он выглядел уставшим, но на лице у него играла улыбка, и в глазах мелькнуло облегчение.

Вместе с ним мы направились к нему в кабинет, когда по пути мужчина вдруг сообщил:

– Честно признаться, я не ожидал, что всё решится так быстро.

Я молча кивнула, потому что слова застряли в горле. Внутри всё сжималось и распрямлялось одновременно… радость от того, что у дяди появился шанс, и ледяной страх оттого, как это всё произошло.

Мы зашли в его кабинет.

Доктор открыл большую папку, достал бланки и начал размеренно перечислять, что нужно подписать. Согласие на операцию, предоперационные инструкции, список необходимых анализов и процедур.

Я взяла ручку и, внимательно все прочитав, подписала бумаги. Там говорилось, что мы с дядей осознаем весь риск и даем согласие на её проведение. Что в случае осложнений во время проведения или уже после, в случае "летального исхода пациента", я не буду иметь никаких претензий к больнице. Да уж… Даже читать такое было не просто, а подписать ещё сложнее. Но выбора не было.

– Отлично. Осталось получить несколько подписей вашего дяди, чем мы сейчас и займемся. И в течение пары дней мы все подготовим. Операция будет запланирована на третье ноября, – сообщил мистер Фернандас.

– Хорошо.

– Тогда пойдемте, мисс Морган, – он забрал документы из моих рук, и уже вместе мы направились, по всей видимости, в палату дяди. – Я ещё не успел ему сообщить эту радостную новость. Решил, что он должен узнать при вас.

Я почувствовала, как внутри всё дрогнуло, радость и страх сцепились вместе.

Дверь в палату была приоткрыта.

Мы зашли внутрь. Ничего почти не изменилось с моего последнего визита. Монитор всё также мерцал ровными зелёными линиями, капельница стояла рядом, а дядя лежал, повернувшись чуть набок, с закрытыми глазами. Он выглядел уязвимым, слабым и спокойным.

Дядя почувствовал или услышал, что кто-то вошел, поэтому открыл глаза и увидел мистера Фернандаса, а рядом с ним – меня.

– Дерек, у меня для вас хорошие новости, – произнес доктор, а дальше сообщил, что операции быть и что осталось подписать кое-какие документы.

Лицо моего дяди тут же вытянулось. Да, там сначала появилось облегчение вперемешку с радостью, но всё это быстро исчезло.

Я сразу же заметила, каким тяжелым взглядом на меня посмотрел дядя.

– Вы не могли бы нас ненадолго оставить одних? – задал вопрос дядя, взглянув на мистера Фернандаса. Тот выдал кивок и ушел, а Дерек уставился на меня. – Аника, только не говори, что ты сделала то, что обещала мне не делать.

В горле образовался ком, хоть я и была к такому его вопросу, но всё же это тяжело.

– Я взяла в долг, дядя, – ответила, придав своему голосу уверенности. – Часть заработала сама, очень малую часть, а остальное одолжила у Боба… Помнишь, я тебе рассказывала про менеджера в кафе, где работаю? – он медленно кивнул. – Он узнал насчет нашей ситуации и предложил одолжить денег, – только не добавила слово "любезно". Любезность и Боб вообще никак не сочетались между собой.

– Но откуда у него столько денег? Простые менеджеры в кафе не могут столько зарабатывать, Аника.

– Знаю. Но спрашивать этого я не стала, было бы невежливо с моей стороны.

– Мне не нравится это. То, что ты лезешь в долги из-за меня, моя хорошая.

Я подошла к нему и присела на край кровати.

– Сейчас главное, чтобы ты поправился, дядя, а все остальное не имеет смысла.

Если бы я сказала, что просто заработала нужную сумму или что-то продала, то он бы не поверил. Поэтому я выбрала именно вариант с Бобом.

Он посмотрел на меня так, будто пытался прочитать по лицу, где правда, а где ложь в моем рассказе. Но по итогу медленно кивнул, не отвечая. Его дыхание было тихим, и в комнате повисла такая же тихая пауза, которая бывает перед важным решением.

В этот момент в палату вернулся доктор Фернандас с документами и папкой в руках.

– Если вы готовы, мы окончательно можем всё подписать.

Дядя посмотрел на меня, потом взял ручку и без лишних слов подписал то, что было нужно. В его подписи не было сомнений, простое, чёткое решение. Он отложил ручку и выдохнул, как будто эта подпись сняла с него часть тяжести.

Доктор сказал ему то же, что и мне насчет подготовки к операции и ушел, оставив нас одних.

Я ответила неуверенной, но тёплой улыбкой дяде:

– Всё получится. Всё будет нормально.

По-другому и быть не может.

Внутри меня бурлило всё то же… облегчение, страх, вина. Но внешне я хотела показать только одно – спокойствие.

Я провела пальцем по простыне, стараясь не выдать собственную дрожь. Дядя сжал мою руку, и в этом сжатии было больше благодарности, чем осуждения.

– Хочешь сыграть? – вдруг спросил он, пытаясь вернуть привычный тон.

– Ещё спрашиваешь!

Я достала шахматы, и после мы начали игру.

В комнате стояла тишина, нарушаемая только тихим писком монитора и моим размеренным дыханием. И пока фигуры переставлялись по доске, я ощущала, как внутри что-то постепенно успокаивается. Этот маленький ритуал возвращал нам остатки обыденности, и на время позволял забыть о том, что ждёт за дверью палаты.

***

– Что ты сделала?! – спросила Кэролайн, когда мы были у меня дома.

Она попросилась переночевать у меня на несколько дней, потому что в её многоквартирном доме проходила санитарная обработка против насекомых. Именно из-за последнего пункта подруга подыскивала себе новое жилье, но пока всё безуспешно.

– Ты слышала.

– Извини, просто я подумала, что ослышалась, – подруга округлила глаза и взяла из коробки свежий кусок пиццы, которую заказала и угостила меня. Она вообще пообещала, что на время, пока здесь будет жить, то сполна накормит меня, потому что я исхудала. – Потому что… ты же знаешь, что это незаконно? – кивнула. – Вот я и уточнила. Анни, это же не ответы на экзамены и не чужие аккаунты, это…

– Я знаю, Кэр.

Я рассказала ей. Потому что в отличие от дяди, девушка бы не купилась на рассказы про доброту Боба. Как и не купилась бы на то, что страховая вдруг изменила свое решение. Нет. Она прекрасно знала, что у моей семьи с везением дела обстоят хреново.

– Боб предлагал помощь.

– Боб? Мы говорим об одном и том же Бобе, всё верно?

– Да. Я не стала брать у него деньги, – начала я, опуская взгляд на пиццу в её руках. – Он… предложил кое-что взамен, чтобы я "оплатила" его помощь. Ты понимаешь, о чём я.

Кэролайн чуть не поперхнулась куском. Она с шумом отодвинула коробку на стол, уставившись на меня так, будто я только что призналась, что держу в подвале десяток скелетов.

– Охренеть, Анни! – протянула подруга с возмущением. – Вот он, благородный спонсор из кафе. Господи, ну и ублюдок! Ему надо почаще в зеркало смотреться, чтобы убедиться, что даже заикаться о таком не стоит… Фу! Даже аппетит пропал.

Я улыбнулась из-за её реакции.

– Я и решила, что лучше взломать страховую, чем принять подобную помощь Боба… Всё лучше, чем…

– Спать с ним, – закончила за меня Кэролайн, а я кивнула, когда девушка тут же поддалась вперед и скрестила руки на груди. – И всё-таки ты выбрала вариант со взломом. Ну что сказать… горжусь? Пугаюсь? – она усмехнулась, но язвительно добавила. – Впрочем, всегда знала, что у тебя талант попадать в дерьмо с размахом.

– Спасибо за поддержку, – я закатила глаза.

– Ой, да ладно тебе, Анни, – смягчилась Кэролайн и снова потянулась за пиццей. – Я тебя прекрасно понимаю. Сделала, что должна. Только вот… будь осторожна. Эти игры с чужими деньгами редко заканчиваются вечеринкой с фейерверками. Скорее они заканчиваются мигающей лампочкой на чужой машине.

Я кривовато улыбнулась, и всё же внутри стало легче.

Кэролайн махнула рукой в сторону телевизора.

– Всё, хватит мрачных разговоров. Если я собираюсь тут пожить, то мы хотя бы устроим марафон фильмов. Я принесла три флэш-карты, целую пачку попкорна и кучу идей, как оторваться от твоих мрачных мыслей.

– Ты неисправима, Кэр, – сказала я, но уже с теплотой.

– А ты попробуй мне помешать, – ухмыльнулась она, вставав и направившись к телевизору. – Сегодня мы будем смотреть всё подряд, от тупых комедий до старых хорроров.

– Ладно.

Вздохнула, но внутри что-то отпустило. Может, хотя бы на вечер получится забыть о страховой, о дядиной операции и о Бобе с его мерзкими предложениями.

Глава 6

День операции.

Я специально взяла выходной сегодня, чтобы присутствовать в больнице, хотя доктор Фернандас сказал, что это необязательно. Но я бы не смогла спокойно не то, что работать, даже просто ходить, зная, что мой дядя будет лежать на операционном столе, а врачи будут бороться за его жизнь.

С самого утра внутри было ощущение, будто желудок сжали в кулак и не отпускают. Хотя я старалась себя всячески отвлечь. Выпила кофе, заправила кровать, да я даже успела убраться дома, потому что уборка, как выяснилось, может успокаивать.

Не помню, как я добралась до больницы, все мои мысли были заняты только одним.

Коридоры больницы были слишком белыми и слишком холодными, словно специально, чтобы глушить любые эмоции.

Я сидела на стуле у стены и ловила каждое движение часов на стене. Время не тянулось, скорее оно просто застывало.

Когда дверь палаты открылась, медсестра выкатила дядю на инвалидной коляске. У него под глазами были тёмные круги, кожа стала сероватой, и он заметно осунулся за эти дни. Но, несмотря на всё это, он попытался улыбнуться.

Ему сложно было даже уже ходить, так как всё, что ел дядя в последнее время, выходило из него обратно. Третья стадия постепенно переходила в четвертую. Я знала симптомы и боялась этого, что он будет слишком слаб, чтобы выдержать наркоз. Но выбора не оставалось.

Сразу поднялась и подошла к нему.

– Ну что, готов? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, хотя он слегка дрожал.

– Да, – дядя заметил что-то во мне, наверное, то, что ему не понравилось. – Ты выглядишь так, будто сама идёшь на операцию.

Я усмехнулась, но в глазах предательски защипало.

– Может, и так. Зато у тебя будет самая преданная болельщица за дверью операционной.

– Аника… – он произнёс моё имя так, будто хотел сказать что-то ещё, важное, однако потом покачал головой и вместо этого выдавил: – Всё будет хорошо.

Всё будет хорошо. Я сама мысленно повторяла эту фразу уже бесчисленное количество раз.

Я сжала его прохладную ладонь.

Уже втроем мы добрались до места, где вот-вот должна была начаться операция. Конечно, за двери, в саму операционную, меня не пустили, но разрешили проводить и ожидать уже в пустом коридоре.

– Помни, что ты мне должен ещё партию в шахматах, дядя, – сказала я и присела на корточки прямо перед ним, когда медсестра стала терпеливо ждать рядом.

– Тогда я обязан вернуться.

– Это даже не обговаривается.

Я обняла его так сильно, что он издал звук, напоминающий сдавленный стон.

Боже, возможно, мы больше с ним никогда не заговорим… Возможно, я больше никогда не увижу своего дядю. Возможно, он не переживет операцию…

Все вышеперечисленные мысли врезались в мою голову так, что она моментально заболела. Захотелось взять дядю и увезти отсюда. Но куда? Куда бы я его увезла? И надолго? Да, ещё было не поздно всё отменить, страх именно к этому и подталкивал, но мы с ним выбрали путь риска.

– Я люблю тебя, дядя, – сказала тихо, почти прошептала эти слова, которые и так редко говорила ему.

– И я тебя, моя хорошая.

Я не смогла бы описать всё то, что происходило со мной в тот самый момент. Никогда прежде не испытывала подобное. Полное знание того, что возможно это наше с ним последнее мгновение вместе.

Сердце колотилось в груди настолько яростно, что казалось, оно сейчас вырвется наружу. В висках же стоял звон, а в груди странный, вязкий холод, который не согревали ни слова утешения, ни мысль о возможной победе врачей.

Я думала о тысяче мелочах одновременно. Например, о том, как Дерек когда-то учил меня завязывать шнурки, о его старом смешном свитере с дыркой на локте, о запахе его фирменного чая, о том, как дядя хохотал, когда я проигрывала в шахматы, но при этом никогда не крутил у виска руками. Эти маленькие воспоминания ждали где-то внутри, готовы были рвануть наружу, если бы я позволила себе расплакаться.

И вместе с этим чувствовала вину за то, что я пошла на риск, за то, что скрыла от него правду. Наверное, именно поэтому каждый звук мне казался подозрительным.

Дядя сжал мою руку так, будто хотел вложить в неё всю силу, которая у него ещё была. Он улыбнулся уголком губ, и в этой улыбке было столько доверия, что мне стало и больно, и страшно.

Я отстранилась и поджала губы, буквально выдавив из себя улыбку.

– Ещё увидимся, Аника.

– Да. Ещё увидимся, Дерек.

Выдала кивок медсестре, означающий, что всё, что я попрощалась.

Она покатила коляску с дядей в ней, и уже вскоре они скрылись за дверьми, куда вход всем, кроме медицинского персонала был запрещен.

Поняла, что теперь мне предстоит ждать. Коридор казался пустым, уменьшенным, и в груди растянутая тишина заняла место времени.

Я села на один из стульев и вернулась к своему любимому занятию, а именно к нервному покусыванию губ.

Операцию должен был проводить сам доктор Фернандас вместе с ещё одним хирургом, имя которого я даже не успела запомнить, слишком быстро его представили, да и какая теперь разница? Важно лишь то, чтобы все прошло хорошо.

Я знала, что должна была хотя бы мельком ознакомиться с информацией, со статистикой, осложнениями, возможными последствиями операции против рака предстательной железы. Но я сознательно этого не сделала. Не смогла. Одно дело бояться неизвестности, и совсем другое бояться конкретных цифр и прогнозов, которые могут врезаться в память.

Если бы я изучила это, то сейчас все было бы хуже. Я думала о том, что пошло бы не так. Так что да. Иногда лучше именно незнание.

Глубже вдавилась в спинку жёсткого пластикового стула. На коленях лежали мои руки, но они всё равно дрожали. Я переплела пальцы, будто это могло как-то помочь. Время от времени подносила ладонь к губам, кусала кожу до боли и тут же одёргивала себя.

Я пыталась думать о хорошем.

Представляла, как мы снова сядем за шахматы, воображала, как мы выйдем на улицу, и он наконец-то вдохнёт полной грудью воздух без боли, как мы вернёмся домой, и я снова увижу его в том старом свитере.

Мне всегда нравилось иногда сбегать от жестокой реальности в собственный мир, где всё было хорошо. Где мои родители ещё были живы, где они оба воспитывали меня, где дядя был здоров, а я… я была просто счастлива.

Минуты стекали так медленно, будто кто-то специально растянул время. Я сидела на жёстком стуле, то поднимаясь, то снова опускаясь обратно. Несколько раз доходила до окна в конце коридора, где за стеклом мелькал серый город, и каждый раз возвращалась, потому что не могла позволить себе уйти даже на шаг дальше от той двери, за которой находился дядя.

Так прошел час.

После ещё один.

И ещё.

За это время я буквально искусала губы до крови.

Когда наконец дверь открылась, я резко выпрямилась. Доктор Фернандас вышел, и лицо у него было серьёзное, сосредоточенное, будто в нём ещё оставались отголоски напряжения.

В тот момент у меня всё внутри оборвалось.

Воздух вырвался из груди, и на секунду показалось, что сердце просто перестало биться.

Я сделала шаг к нему и чуть было не споткнулась, даже приоткрыла рот, чтобы задать вопрос, но доктор опередил меня:

– Всё прошло успешно, мисс Морган, – прикрыла на мгновения глаза, а с меня будто камень свалился. – Операция завершена без осложнений. Сейчас он в палате интенсивной терапии, будет под наблюдением. К вечеру очнётся.

– Спасибо… спасибо вам, мистер Фернандас и всем остальным… Просто спасибо.

– Это наша работа и обязанность, мисс Морган, – мужчина выдал улыбку. – Но впереди ещё много чего предстоит, вы должны это понимать, мисс Морган. Нужно дождаться, чтобы организм правильно восстановился. Помимо этого, нужно следить, чтобы не возникло… никаких осложнений. Возможно, понадобится ещё одна операция в крайнем случае.

Я кивнула, впитывая каждое слово. В любом случае, первый и главный шаг уже был позади.

Мы справимся с дядей. Он у меня всегда был сильным.

– А теперь… я оставлю вас, – сказал доктор и скрылся в другом направлении. Вид у него был уставшим, вероятно, операция была не из простых.

Коридор снова стал слишком тихим, но на этот раз в тишине уже было место надежде.

***

Мне сказали, что до вечера не было смысла оставаться, потому что дядя если и придет в себя, то вряд ли сможет вести полноценный диалог. Но я всё равно осталась. Лишь по той причине, что хотела убедиться в правдивости слов доктора. Не то, чтобы я не верила… Но для собственного спокойствия хотелось перестраховаться.

– Привет, – поздоровалась с дядей, когда уголки его губ дрогнули в подобие улыбки. Сам он был непривычно бледный.

– Анни… – еле слышно прошептал он.

Я подошла ближе и коснулась его руки. Она была прохладной.

– Всё прошло хорошо. Доктор сказал, что ты должен просто отдохнуть.

– Хорошо… – губы едва размыкались, голос звучал слабо и сухо.

– Я горжусь тобой, дядя. Ты настоящий боец.

Он моргнул, словно подтверждая, что слышит, даже попытался что-то сказать, но сил не хватало.

Я наклонилась ближе, улыбнулась ему, хотя сама едва держалась, чтобы не расплакаться от облегчения.

– Тебе нужно отдыхать, – прошептала и провела своими пальцами по его. – Завтра я снова буду здесь. Обещаю.

Дядя вновь тяжело и медленно моргнул, а я поцеловала его в лоб, как это часто делал он, и покинула палату, оставив его отдыхать.

Всё-таки вернулась домой и даже получилось сделать это до прихода Кэролайн, у которой уже на днях должно было быть день рождения, а я ещё даже подарок не купила. Это нужно было срочно исправлять.

На телефоне, который я взяла в руки только сейчас, мигали её непрочитанные сообщения.

Кэр: Ну что? Как прошло?

Кэр: Анни?

Кэр: Анни, не молчи… Пугаешь. Ты держишься?

Я: Всё хорошо. Операция прошла успешно. Завтра снова поеду, извини, что не ответила раньше… Я уже дома.

Телефон отложила в сторону и направилась в ванную. Холодная вода освежила лицо, а в зеркале на меня смотрела уставшая, но всё же живая версия самой себя.

Я провела ладонью по щеке и позволила себе улыбку. Небольшую, осторожную.

Выдохнула и сделала новый протяжный вдох.

Всё и правда получилось.

И впервые за долгое время я поверила, что действительно так и есть.

Глава 7

Прошло ещё два дня, за которые дядя уверенно шел на поправку. Хоть ему и продолжали давать целую тьму лекарств, но уже сейчас они начали приносить свои плоды. Даже цвет его кожи изменился, а синяки будто бы постепенно проходили, хоть я понимала, что для окончательного восстановления потребуется минимум месяц, как объяснил доктор Фернандас.

Кэролайн всё-таки решила попытать удачу от моего и своего имени, заполнив за нас двоих заявку на посещение того клуба.

Чисто теоретически, я могла бы взломать их сайт и подделать результаты, в этом не было ничего сложного и это было бы неплохим подарком для Кэролайн, потому что ничего лучше за прошедшие два дня я так и не придумала. И я всерьез размышляю об этом. Уже послезавтра мне следовало ей что-то подарить, поэтому окончательное решение предстояло принять сегодня после работы.

А ещё подруга вернулась обратно к себе домой, так как прошло уже достаточно времени после обработки.

Сегодня я работала также в офисе, убирала здесь уже после того, как многие ушли. Хотя ещё даже окончательно не стемнело.

Я слушала музыку в наушниках и монотонно протирала зеркала в туалетах, ни на кого не обращая внимания. После того, как закончила с туалетами или, как их называли многие, с уборными, то перешла непосредственно к небольшим кабинетам.

Кабинеты в большинстве случаев были с прозрачным остеклением, которое мне также приходилось протирать.

Мои движение были однотипными, перемещала тряпку туда-сюда, чтобы не оставлять разводов. Взгляд, который почему-то цеплялся за мелкие пятна и разводы тут же ускользал. Людей в самих кабинетах оставалось немного, кто-то задерживался за документами, кто-то сидел в переговорных комнатах, всем было не до меня.

Музыка, звучащая в наушниках, делала мир чуть более отстранённым.

Я протирала стекло очередного кабинета, когда по инерции взглянула в коридор-холл и заметила, что один из работников остановился и, не сводя с меня глаз, показал в мою сторону пальцем.

Сначала я не придала этому значению, подумав, что это всё-таки не на меня показывают, но когда обернулась и поняла, что здесь более никого нет, то сердце дрогнуло так, что болью отдалось в груди.

Мужчине где-то лет под сорок, тёмный костюм сидел на нём идеально, но без галстука, лицо предельно сдержанное. Женщина, вероятно, чуть старше, тоже в строгом брючном костюме.

Они направились в мою сторону.

В горле пересохло, внезапно вся ритмичность уборки, весь комфорт автоматических движений рассыпались.

В момент, когда мужчина обошел один из столов, то я заметила, как на его пояснице, там, где находится обычно ремень, блеснуло что-то похожее на… жетон.

Первой моей мыслью было бежать. Бросить всё и сбежать сначала домой, а после? Что бы я делала дальше?

Ладони, что держали тряпку, неожиданно стали влажными. Музыка в наушниках как будто заглушилась.

Даже если бы я сейчас и сбежала, то они, вероятно, все равно нашли бы меня. Дома или на другой работе, неважно… Если они действительно из полиции, то… это конец.

С огромным усилием воли я заставила себя выпрямиться и просто ждать, когда они дойдут.

Ногти вжались в ладонь до боли. Я машинально подтянула фартук, как будто собираясь сделать вид, что всё в порядке и я просто выполняю свою работу.

Все моё тело натянулось, как струна.

Возможно, они просто хотели что-то уточнить… Возможно, да я даже не знала, что можно уточнить у обычной уборщицы! Ничего! Какие кабинеты я уже вымыла?!

Чёрт.

Мужчина открыл прозрачную дверь практически бесшумно, и когда они зашли, то остановились прямо напротив меня.

– Мисс Аника Морган? – заговорила женщина. Она не спрашивала, а скорее утверждала, словно они точно знали, как я должна выглядеть. Кивнула. Женщина плавно раскрыла папку, достала из внутреннего кармана кожаный футляр и чуть наклонила его вперёд, демонстрируя, а я разглядела название и окончательно убедилась, что они из полиции. – Детектив-инспектор Эвелин Росс, – представилась она спокойным, но холодным голосом. – А это мой коллега, сержант Джон Хантер. Мы из отдела по борьбе с киберпреступностью. У нас есть к вам несколько вопросов, мисс Морган. Вам нужно проехать с нами.

Её тон не оставлял места сомнениям, что это не просьба, а аккуратная формулировка приказа. Если бы я начала сопротивляться, то они вывели бы меня отсюда уже в наручниках. Поймали и вывели.

Внутри меня всё окончательно оборвалось. Казалось, воздух мгновенно стал густым и вязким, как будто я вдохнула воду.

Я уже знала, о чем именно они хотели пообщаться. Всё было слишком очевидно. Взлом страховой.

Почувствовала, как колени предательски дрожат, поэтому сделала единственное, что могла… заставила себя кивнуть, сохраняя хотя бы видимость спокойствия.

– Конечно… – голос мой прозвучал хрипло, почти шёпотом.

Женщина слегка кивнула мужчине, и тот сделал приглашающий жест к выходу. Я вытерла влажные ладони о фартук и, наконец, убрала тряпку обратно в тележку и только после сняла фартук.

Мы вышли отсюда, направившись по коридору в сторону лифта.

Люди в коридоре продолжали заниматься своими делами, даже не обернулись, никто не замечал, что рядом рушится моя жизнь.

В лифте повисла глухая тишина, был только лёгкий звук за пределами кабины.

Я держала руки перед собой, чтобы они не дрожали так сильно.

Воздух на улице был прохладным, влажным, словно после дождя. На обочине стоял чёрный внедорожник с тонированными окнами.

Мистер Хантер обошёл его и открыл заднюю дверь. Я шагнула вперёд, чувствуя, как подкашиваются ноги. Дверь закрылась за моей спиной, отрезав меня от привычного мира.

В салоне автомобиля мне не задавали никаких вопросов, и я не спешила тоже спрашивать что-то. Наоборот. У меня было время подготовиться. Хотя я должна была сделать это ещё давно… Как только увеличила сумму страховой выплаты.

Что теперь будет? Меня… посадят?

Захотелось тут же отогнать эти мысли, но они слишком прочно засели в голове.

Конечно, мне было страшно. Я знала, на что шла, но всё равно в тот самый момент испытывала страх, сравнимый с тем, когда дядю положили в больницу.

Чёрт возьми, соберись Аника и думай. Ты должна думать.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, встретившись взглядом через зеркало заднего вида с детективом Росс.

Где я могла проколоться? Я не оставила за собой следов. Это точно. Все было подчищено… Что-то с аккаунтами? Или с самой страховой?

Если я не пойму свою ошибку, то не смогу придумать, как мне выбраться. Нужно было понять, что известно им.

Пока я собиралась придерживаться тактики отрицания. Возможно, это было глупо, но они должны были доказать, что это именно я. А для этого им нужен был мой ноутбук, который хранился у меня дома. В последние дни я прятала его, словно чувствовала, что такое может произойти. А чтобы попасть ко мне домой им нужен был ордер. Для получения ордера нужны были улики.

Хорошо… Это уже что-то.

Только… Что если они уже всё знают? Что если ноутбук им и не нужен?

Я пыталась снова и снова убедить себя, что подчистила за собой следы. Но чем дольше сидела в этом внедорожнике, тем сильнее сомневалась.

Автомобиль мягко притормозил.

Я ожидала увидеть классический полицейский участок с вывеской, с флагом и строгими дверьми, но передо мной оказалось лишь обычное, ничем не примечательное трехэтажное здание из стекла и бетона. Больше похожее на офис, чем на место, где расследуют преступления.

Сами детективы Росс и Хантер не выглядели, как обычные полицейские в форме, но это, вероятно, объяснялось тем, что они были детективами, а не просто полицейскими.

Меня провели внутрь через деревянные массивные двери, которые открыл для них охранник с электронным пропуском. Внутри царила полутемнота, тусклые лампы заливали коридор холодным светом. Серые стены, почти без украшений. Мы дошли до лифта, и металлические двери с тихим звоном сомкнулись.

Лифт остановился на втором этаже. Двери разъехались, и я оказалась в пространстве, где тут же заметила несколько рабочих столов, за которыми царил беспорядок. Люди, сидящие за компьютерами, кто-то разговаривал по гарнитуре, кто-то щёлкал по клавишам. Все из них выглядели обычно, не считая того факта, что у каждого я заметила оружие и жетоны.

– Эй, Росс, как там с тем делом в Калгари? – вдруг спросил молодой детектив, лет тридцати, с внимательными глазами, которые, казалось, просвечивают насквозь.

– Закрыли. Парень сам сдал пароли, – коротко ответила она и впервые чуть заметно улыбнулась, когда мы прошли мимо.

Моё внимание привлекла доска у дальней стены. На ней были прикреплены фотографии. Мужчины, женщины, какие-то вырезки из документов. Лица казались напряжёнными, усталыми, а кое-где к фото были приколоты жёлтые стикеры с надписями.

– Проходите сюда, мисс Морган, – вернул голос Росс к реальности, когда женщина указала в сторону.

Мы свернули в боковой коридор. Он был уже и темнее, чем основной зал. Несколько дверей, закрытых, с табличками без надписей.

Сердце уже колотилось так сильно, что мне казалось, его должен был услышать абсолютно каждый в этом месте.

Наконец мы остановились у одной двери. Росс открыла её ключ-картой, и я шагнула внутрь.

Комната была небольшой с единственной камерой, направленной на середину. Металлический стол, два стула по одну сторону и один по другую. Холодный свет лампы падал прямо на середину стола, создавая ощущение допросной, как в фильмах. Серые, пустые стены, на которых не было даже часов. Наверное, это было сделано специально, чтобы человек не знал, сколько времени провел здесь. Где здесь? Вероятно, в допросной, потому что ни на что другое это не было похоже.

Я сделала шаг вперёд и ощутила, как холод пробежал по коже.

– Присаживайтесь, мисс Морган, – и тон мисс Росс вновь был таким, который не потерпит возражения.

Я села на один стул, а они на два других, когда окружающее пространство погрузилось на несколько секунд в полную тишину.

– Не догадываетесь по какой причине вы сегодня здесь? – первый вопрос задал детектив Хантер.

– Нет, – ответила, придав своему голосу уверенности и спокойствия.

Мужчина сдержанно улыбнулся, а женщина достала из папки множество разных бумаг и разложила их все на столе.

Спину держала прямо, но внутри всё клокотало.

– Вы работаете уборщицей в том здании, откуда мы вас забрали, а ещё… – она заглянула в бумаги, – официанткой в закусочной Маунт Вью. Верно? – я выдала кивок, когда женщина включила перед этим диктофон. – Пожалуйста, отвечайте словами.

– Да. Всё верно.

– Родственников никаких нет, за исключением вашего дяди Дерека Моргана, опекуном которого сейчас и являетесь, так как у него рак? – грудь сжалась, ведь они почти сразу перешли к нему.

– Да.

– Мы знаем, что вашему дяде недавно одобрили расширенное страховое покрытие, – произнесла она, выдерживая паузу. – Скажите, как вы думаете, почему компания изменила своё решение?

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Горло словно пересохло в один миг. Это был первый прямой удар, именно в точку.

– Я… не знаю, – выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Может быть, потому что его случай серьёзный. Потому что… он заслуживает этого.

Хантер тихо хмыкнул, но промолчал. Его молчание давило сильнее слов.

Росс же продолжала всё так же спокойно:

– Мисс Морган, мы расследуем подозрительное вмешательство в систему крупной страховой компании. Вы кажетесь неплохой и понимающей девушкой, поэтому мы дадим вам шанс объяснить всё сами.

– Не понимаю, о чем вы, – выдохнула я.

Детектив Хантер наклонился вперёд, локти упёр в стол, и его взгляд прожигал меня насквозь. Росс же спокойно перевернула верхний лист из папки и подвинула его ближе ко мне.

– Вот здесь, – её палец коснулся таблицы мелким шрифтом. – История изменений по аккаунту. Вы сделали почти всё идеально, почти, мисс Морган. В момент, когда его страховой полис «обновился», старый аккаунт был изменён, а личные данные подменены на несуществующую женщину. Но остались журналы доступа. И знаете, кто заходил в этот аккаунт до изменений? Вы. Мисс Морган. Хотя адрес был и изменен, но уверена, что мы сможем доказать, что все это происходило с вашего домашнего адреса или из кафе, где вы работаете.

Моё дыхание сбилось. Я же всё подчистила. Всё. Но, видимо, не всё.

– Это ошибка, – выдавила я, сжав колени ладонями. – Вы ошибаетесь.

Хантер тихо усмехнулся.

– Ошибки бывают в школьных оценках, мисс Морган. А это уголовное преступление. По канадскому Уголовному кодексу, статья 342.1 – несанкционированное использование компьютерных данных. Статья 380 – мошенничество, так как вы фактически завладели средствами страховой компании. И это только начало списка, поверьте.

Ледяной пот проступил на моих висках или мне просто показалось.

Я нервно сглотнула и произнесла, ухватившись за последнюю соломинку:

– Наверное, самое время, чтобы потребовать адвоката.

– Конечно, – спокойно подтвердила Росс. – Но адвокат не отменит фактов. Мы просто потратим месяцы на формальности, и всё равно вернёмся к одному и тому же, мисс Морган, что вы вмешались в систему страховой и получили выгоду.

Надеюсь, что я никак не изменилась в лице.

– И ещё, – вмешался Хантер, и его голос стал тяжелее. – Ваш дядя. Он официально является получателем этих средств. Если мы докажем, что он знал о махинации или хотя бы косвенно участвовал, то обвинения могут быть предъявлены и ему. По статье о соучастии и незаконном получении выгоды.

Меня будто ударили в живот.

Только не дядя!

– Нет… – прошептала я. – Он ничего не знает. Он вообще ни при чём!

По улыбке детектива Хантера поняла, что прокололась, но я не могла позволить им вмешивать во всё это и дядю. Ему нужно долечиться, он ведь банально даже не восстановился после операции. Помимо этого, ему могло потребоваться дополнительное лечение… Как сказал доктор Фернандас, то за ним нужно было присматривать, чтобы не возникло никаких осложнений.

Росс чуть склонила голову набок, изучая мою реакцию.

– Тогда вам стоит серьёзно подумать, мисс Морган. Кого вы хотите защитить. Себя или его?

Внутри всё сжалось до предела. Мне казалось, что я задыхаюсь.

Но одно я знала наверняка. Если они втянут дядю Дерека, то это убьёт его быстрее, чем сама болезнь.

– Вы знаете, сколько вам светит лет тюрьмы? Если посчитать все статьи, то от десяти лет… с возможностью выйти по УДО, – продолжала мисс Росс. – Вам ещё даже нет двадцати пяти, мисс Морган. То есть выйдете только к тридцати пяти годам, ориентировочно. А ваш дядя? Ему, думаю, так не повезет. Пока будет идти разбирательство, то он будет не в состоянии получать медицинскую помощь.

Слова ударяли по мне одно за другим, как камни.

Десять лет. Тридцать пять лет, когда выйду. А дядя… он просто не доживёт. Он даже месяца без лекарств не выдержит.

Я четко поняла одну единственную вещь. Что даже если и обращусь к адвокату, то он сможет максимум сократить мой срок, потому что на хорошего адвоката у меня не было денег.

Мне в любом случае уже был конец, но дядя… Я не могла допустить того, чтобы потащить на дно заодно и его с собой.

– Что вы хотите? – спросила я, срывающимся голосом. – Чтобы я прямо сейчас призналась? Чтобы подписала бумаги? Но если я возьму всё на себя… что будет с моим дядей?

Тишина повисла на секунду. Росс и Хантер обменялись взглядами, словно они решали что-то между собой.

– Если вы берёте всю вину на себя, – ответила детектив Росс, – то, формально, его имя вычищают из дела. Но лечение прервётся. Страховая, как только получит наши материалы, заблокирует выплаты и аннулирует полис. Всё, что ему останется… государственная программа, а этого, боюсь, будет недостаточно. Вы сами должны это понимать.

Да, я понимала это. Этой государственной программы не хватало даже на лекарства, а о будущих возможных осложнениях никакой речи и не могло идти.

Когда заготовил детектив Хантер, при этом чуть откинулся на спинку стула, то мне показалось, что я ослышалась:

– Однако есть один вариант, мисс Морган. – Мужчина скосил глаза на напарницу, и та едва заметно кивнула. – Иногда система всё же работает не только ради наказания, но и ради пользы. Ваши навыки. Ваш ум. Всё это можно использовать иначе.

– Что? – я подняла взгляд. – Что вы имеете в виду?

– Вы помогаете нам кое с чем, а мы… закрываем глаза на определенные ваши поступки, мисс Морган. Помимо этого, мы обеспечиваем лечение вашему дяде, – добавил Хантер. – Не в рамках страховой, конечно, но у отдела есть фонды. Плюс, у нас связи в больницах. Ваш дядя получит всё необходимое, пока вы выполняете свою часть… соглашения.

Казалось, что у меня закружилась голова.

Судьба дает мне шанс? Возможность как-то решить, то во что я влезла? Не тюрьма? Дядя Дерек получит лекарства и не лишится страховки?

От облегчения я чуть было сразу же не согласилась, но вовремя одумалась, понимая, что всё-таки стоило хотя бы узнать, в чем должно заключаться "соглашение".

– Если я соглашусь, то что мне нужно будет делать?

Я бы подумала, что они хотели, чтобы я взломала какие-нибудь системы, но это было нелогично. Раз им удалось выйти на меня, то у них тут должны были быть специалисты, даже, возможно, получше меня. Тогда что? Чего они хотели от меня? Ни одна другая мысль не пришла мне в голову.

Они выдержали паузу, будто давая мне последние секунды для того, чтобы мозг вытащил себя из смятения.

– Нам нужна помощь именно в том месте, куда наш отдел пока не может добраться обычными методами, – произнесла Росс.

– Обычными методами?

– Именно. Есть один человек, мисс Морган, его позывной "торговец". У него крупная сеть по продаже, доставке, реализации наркотиков и оружия не только по всей нашей стране, но и за её пределами, – это уже ответил Хантер. – Мы долго за ним гоняемся, но каждый раз, когда мы подходили слишком близко, нас уводили по ложным следам. Либо он менял местоположение, либо задействовал людей, которые вводили в заблуждение. И мы будем с вами откровенны, мисс Морган, – мне не понравилось то, как он произнес слово "откровенны". – Мы уже пытались подобраться, повторюсь, как и пробовали подсылать людей, но всё заканчивалось неудачей.

– Я всё ещё не совсем понимаю, что требуется от меня.

– Вам нужно будет добраться до одного из его компьютеров, самого главного, где хранится вся информация, касаемо всего. И вставить флэш-карту, которую получите позже, дождаться её загрузки и вытащить её.

Он замолчал, и они вдвоем уставились на меня, ожидая какой-то реакции. Какой?

– То есть мне нужно… добраться до компьютера и вставить флэш-карту? – детективы кивнули. – И это всё?

Детектив Росс сдержано улыбнулась, вероятно, понимая моё некоторое недоумение.

– Компьютер, о котором идет речь, мисс Морган, до него не так просто добраться, как вы думаете. Во-первых, о точном местоположении мы можем только предполагать. Он, вероятно, находится либо дома у этого человека, либо в офисе. Это вам и предстоит узнать. Но попасть в оба места… крайне сложно. Мы посылали людей и, как сказал Хантер, то всё закончилось плачевно. – Насколько плачевно, я не стала уточнять, потому что и так догадалась, когда речь зашла о наркотиках и о оружии. – И по нашим данным одна из крупных сделок уже должна будет состояться через пару месяцев. Нам нужно будет узнать о ней всё, когда, где и как, а вам достать всю эту информацию и успеть разобраться с компьютером. Плюсом будет, если вы сможете достать любую информацию об этом человеке, все его возможные слабые места, потому что у нас в этом плане не так много информации.

– Почему именно я? Так понимаю, что взламывать ничего не нужно, да и специалистов в этом плане, уверена, у вас должно хватать.

Конечно, я уже знала один из их возможных вариантов ответа. Например, что меня было не жалко. По сути, я преступница, которую можно первым делом было пустить в расход, как бы это не звучало.

– Мы подробно изучили ваше досье, мисс Морган, – ответила Росс, сцепив пальцы рук в замок прямо на столе. – Хорошие оценки и в школе, и в университете была отличная успеваемость. Помимо этого, вы участвовали в различных соревнованиях в юношестве, даже ездили на соревнования по стрельбе в другой штат и заняли там второе место, – да, это было правдой. Лет в тринадцать я и правда увлеклась стрельбой, а дядя поддержал тогдашнее хобби, и мне удалось достичь определенных результатов. – Ещё вы отлично играете в шахматы, тоже занимали призовые места и тот самый навык, о котором нигде не было сказано, потому что кто-то очень не хотел, чтобы об этом узнали. Ваши способности во взломах… У вас в университете были целые списки ваших "клиентов", которые платили вам, чтобы они смогли получить ответы на возможные экзамены. В школе тоже было что-то подобное, да? – я не ответила, а Росс продолжила. – Вас даже почти исключили, но опять же этого не сделали, потому что кто-то заступился, хоть в документах этого и не написано. Пришлось лично пообщаться с руководителем вашего университета, – я задумалась о том, когда они вышли на меня, если уже успели узнать почти всю мою жизнь. В день взлома? Или чуть позже? – Нам нужен человек с невыдуманной историей, потому что даже если подготовить кого-то из "наших", то об этом всё равно можно узнать. Вас будут проверять, также, как проверили и мы. И то, что вы сейчас находитесь здесь, на допросе, пока этого нет и не будет, если вы согласитесь, нигде зарегистрировано. Ну, и конечно, к дополнению всему этому, вы идеальная кандидатка из-за вашей внешности.

– Моей внешности? – вот это было неожиданно.

– У многих мужчин, мисс Морган, есть типаж, хотя многие даже об этом не подозревают, но всё равно выбирают на подсознательном уровне. Вы являетесь типажом того, к кому отправитесь.

И она не сказала самого главного, то, о чем я уже думала. Что если со мной что-то случится, всем будет всё равно.

– То есть вы хотите, чтобы я стала вашим информатором.

– По сути – да. Вы будете нашим источником, и ни один человек в этом кругу не должен даже заподозрить, что вы связаны с полицией. Ни один.

– В отличие от наших агентов, у вас есть то, чего нет у нас, – вставил детектив Хантер, – реальная, проверяемая биография, настоящая жизнь. Вы не подставная.

– От вас будет требоваться попасть в окружение этого человека, расположить его к себе, получить доступ к компьютеру. И нам не важно, как вы это собираетесь сделать, через постель или любым другим способом, – слово "постель" резануло слух. – Важно лишь одно, мисс Морган, сделать это.

– А если со мной что-то случится? – всё-таки вырвалось у меня. – Если он узнает?

Хантер встретил мой взгляд. Там не было ни усмешки, ни жалости, только честность:

– Мы сделаем всё, чтобы этого не произошло. Но вы должны понимать, мисс Морган, что это риск. Такой же, на который пошли и вы, чтобы помочь вашему дяде, догадываясь о возможных последствиях. Как только всё будет сделано, то вы получите чистый лист по вашему делу и дальнейшее возможное лечение для вашего дяди.

То есть… я буду их пешкой. Данную мысль поняла отчетливо, как и то, что у меня больше не было другого выхода. Если бы я отказалась, то отправилась бы в тюрьму.

Также я не стала спрашивать, скольких до меня они пытались подослать к этому человеку. Они бы либо не ответили, либо соврали, чтобы не пугать меня. Но я уже боялась. С того самого момента, как узнала о диагнозе дяди. С того самого момента я каждый день жила в страхе потерять его.

– Если соглашусь, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – вы обеспечите ему всё лечение? Абсолютно всё?

– Да, – детектив Хантер коротко кивнул. – Мы уже говорили, что у отдела есть фонды. Ваш дядя не пострадает.

Я не могу отправиться за решетку. Не могу оставить дядю.

Закусила изнутри губу, почувствовав металлический привкус. Нужно было решать. Маловероятно, что они дали бы мне несколько дней на раздумья.

Хотя… что решать? Ведя я уже всё решила, в тот момент, когда они только сказали, что есть возможность избежать тюрьмы.

– Хорошо. Я согласна, – почувствовала, как хрупкая пауза висит между нами, как холодный воздух. Теперь я была на пороге жизни, которая могла закончиться чем угодно.

Детективы вновь переглянулись между собой.

– Тогда будьте здесь, мы скоро к вам вернемся со всей оставшейся информацией, – произнесла Росс. – Вы голодны? Хотите что-нибудь съесть?

– Нет, спасибо, – я выдала вежливую улыбку, поняв, что мне и кусок в горло не полез бы.

Они встали и забрали диктофон со стола, который ранее выключили.

Дверь за Росс и Хантером закрылась мягко, но для меня этот звук прозвучал как глухой удар.

Допросная погрузилась в полную тишину.

Я осталась сидеть, уставившись в серый стол, за которым только что решилась на сделку с дьяволом.

Я согласилась, чёрт раздери. Я согласилась!

Десять лет тюрьмы против… работы на полицию. Я знала, что другого выхода не было, но мысль, что они могут просто кинуть меня в пасть хищнику, не отпускала. Может, я для них всего лишь наживка. Может, они даже не собираются меня вытаскивать, если всё пойдет не так.

В любом случае, пока другого выхода я не видела.

Металлический привкус на губах только усиливался. Нервы накалились настолько, что я подумала, что они специально меня тут оставили. Чтобы я точно не отказалась.

Прошёл час, может больше. Время расплылось, пока дверь снова не открылась.

Хантер вошёл первым, за ним Росс, и в руках у неё была толстая папка, перетянутая чёрной резинкой.

Детектив Росс села напротив, положив и раскрыв папку перед собой, а детектив Хантер остался стоять, скрестив руки на груди.

– Приступим, – сказала Росс и вытащила из папки множество фотографий и различных документов. Она разложила часть по столу и повернула ко мне.

Преимущественно на всех этих фотографиях был один и тот же мужчина.

Высокий, крупный, лет тридцати с небольшим. Тёмные волосы зачёсаны назад, челюсть резкая, глаза слишком холодные, будто стеклянные. На некоторых снимках он был в дорогих костюмах… серых, тёмно-синих, почти всегда идеально сидящих. На других в более свободной одежде, но всегда с тем же выражением лица – уверенность и презрение к окружающему миру.

– Винсент Роули, – произнесла Росс. – Тридцать два года. По документам лишь бизнесмен, владелец экспортно-импортной компании. На деле «торговец», твоя цель, Аника, – перешла она уже ко мне на "ты" и сделала небольшую паузу, переведя взгляд. – Официально Роули чист. У него нет судимостей, нет арестов, даже штрафов за парковку. Но мы знаем, что именно через его руки проходит оружие и наркотики, которые потом оказываются на улицах. Он не простой посредник. У него целая сеть. Своя логистика, свои люди, свои деньги. Каждый раз, когда мы приближаемся, он будто ускользает. Слишком умен, слишком осторожен.

Я взяла одну из фотографий и всмотрелась в неё.

Так вот он, моя цель. Человек, из-за которого я теперь являлась пешкой.

Поймала себя на мысли, что даже на фотографии он производил давление. Уверенность, почти наглость.

Отложила фотографию, когда кончики пальцев закололо из-за впечатления, которое я испытала. И это только от одной фотографии.

Росс выложила ещё снимки. Дом, похожий на виллу, офисное здание, чёрные внедорожники, несколько фото сделанные явно издалека, будто с камеры слежки.

– Роули держится в тени, но при этом всегда на виду, – продолжила женщина. – Обожает производить впечатление, дорогие костюмы, машины, вечеринки с правильными людьми. Но в то же время никогда не позволяет себе лишнего. У него есть связи. Политики, бизнесмены, адвокаты. Но при этом нет семьи, все мертвы. Нет девушки, нет даже друзей, только приближенные к нему люди, о которых вы узнаете позже. Ни одного слабого места. Ваша задача подобраться к нему и узнать всё, что неизвестно нам. И, конечно, получить доступ к компьютеру.

– Что с этой флэш-картой делать дальше? Отдать вам? И что на ней?

– Отдавать не нужно. Просто вставить и вытащить, если не хотите быть пойманной, Аника, – сообщил Хантер, перейдя в другой угол допросной. – А что на ней… это уже вас не касается, – в принципе, я так и думала, что они мне не скажут. – И ещё. Если вы захотите узнать самостоятельно, то предупреждаем сразу, как только вы вставите флэшку, то мы узнаем об этом. И в каком-то другом компьютере она не сработает, если на ней не будет нужной информации. Это к тому, что вы всё равно не узнаете, а если узнаете, то сделка аннулируется.

Значит, на ней должно было быть что-то связанное с данными, вероятно теми, которые задействованы на определенное получение или внедрение информации. Об этом стоило подумать позже.

– Как я к нему подберусь? – задала один из главных вопросов.

Мысли возвращались к тому, что между мной и этим торговцем просто бездонная пропасть из положения, денег и связей. Он ходит по местам, где меня никогда не было и, возможно, где я и не должна была бы появляться.

– Он часто посещает публичные мероприятия, куда приходит широкий спектр людей. Но дело не в этом, а то, что Роули появится в клубе Марлоу. Знакомое название, да?

– Откуда…

Дело в том, что это был тот самый клуб, в который так хотела Кэролайн и куда отправила наши заявки.

– Это ещё одна причина, почему именно вы, мисс Морган. Сама судьба будто намекает на это, – произнес Хантер. – Мы знаем, что вы и Кэролайн Колт отправили заявки на тот самый розыгрыш, который организует клуб. Мы проверили.

Они и правда хорошо подготовились, раз узнали даже такое.

– Мы отправим вам приглашение, – сказала Росс спокойно. – Оно будет с возможностью привести плюс-одного. Вы сможете выбрать любого, кого хотите, а дальше уже всё будет зависеть от вас. Если не получится привлечь внимание торговца, то следующую случайную встречу будет сложнее организовать.

– Пусть выиграет Кэролайн, – выдала я быстрее, чем успела подумать. – Она уже возьмет меня с собой.

– Вы уверены? – уточнил Хантер. – После изменить результаты не получится.

– Да.

Это будет выглядеть менее подозрительно. Если все получится, то его люди в любом случае должны будут проверить то, как мы там оказались. Мне не хотелось бы привлекать к этому Кэр, но… по-другому никак.

Тем более, подруга обрадуется, если выиграет.

– Мы подстрахуем вас по всем оперативным каналам, насколько это возможно, – произнесла Росс. – Отправим туда агента, но он не будет к вам приближаться. Просто наблюдать. Если все получится, то также вам нужно будет в дальнейшем узнать точную дату сделки, вероятно, это будут американцы, но это лишь наши данные. Ориентируетесь, что у вас два месяца в запасе и не тяните до последнего.

– А если не успею? Не успею сделать это за отведенное время?

– Нужно постараться, Аника, – Росс вновь назвала меня по имени. И слово "постараться" выделила по-особенному. – Тогда условия нашей сделки будут пересмотрены.

Условия нашей сделки. Я мысленно усмехнулась, прекрасно поняв, что Росс имела в виду. Я отправлюсь в тюрьму, а дядя не получит должное лечение.

Я собрала в кулак всю свою волю и твердо кивнула.

Значит, мое время пошло. Два месяца. Два чертовых месяца на то, чтобы обыграть… торговца по имени Винсент Роули. И мой ход будет первым.

Глава 8

Уже через несколько часов мы должны были отправиться с Кэр в тот чертов клуб.

В тот день детективы отпустили меня и даже любезно довезли до дома, хотя последнее я не очень-то и хотела.

Вчера подруга получила сообщение о выигрыше и электронное приглашение, о чем сообщила мне по телефону чуть ли не визжа. Также она спросила не моих ли это рук дело, но добавила, что даже если и моих, то она не против, ведь давно хотела туда. Я сказала, что не при чем здесь. Про то, что со мной произошло не рассказала. Конечно, я не рассказала! Это опасно.