Прощальная песнь Эдельвейс

Глава 1. Обещание, данное руинам.

Небо над деревней было низким и тяжелым, свинцово-серым. Пепел сожженных полей, подхваченный ветром, кружился в воздухе и сливался с дымом в удушливую пелену. Редкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь нее, озаряли руины неестественным, болезненным свечением.

Элария стояла на окраине, у самой кромки леса, что чернел теперь частоколом обугленных скелетов. Ее длинные темные волосы развевались на ветру. Она медленно присела на корточки, проводя пальцами по земле. Грунт под ними был мертвенно-холодным и рассыпчатым.

Внезапно из-за почерневших стволов донесся скрипучий звук. На тропинке показался старик. Он двигался медленно, с трудом переставляя ноги и опираясь на трость.

– Вот и настал момент, когда от нашей деревни остались лишь пепел да руины, – произнес он и его тихий голос прозвучал на удивление ясно.

Элария сжала кулаки, стараясь подавить дрожь. Она сделала глубокий вдох, втянув воздух, пропитанный гарью и смертью, и шагнула навстречу.

– Мир тонет в бедах. Целые страны пылают, люди гибнут. Иногда мне кажется, что надежда покинула нас навсегда, – ее голос дрогнул, когда она обернулась к руинам. Оттуда доносились приглушенные рыдания и треск догоравших балок. – Я видела, как города обращаются в пепел, как дети прячутся от стрел и заклинаний. Я не могу больше оставаться в стороне. Я обязана что-то сделать. Мне страшно.

Старик нахмурился.

– Ты говоришь о страхе. Страх – могущественный противник. Но порой именно он указывает путь к истине. Ты чувствуешь его, и все же идешь вперед. Почему?

Элария резко шагнула вперед, разбрасывая ногой комья пепла.

– Потому что если не я, то кто? Если я буду ждать, мир окончательно погибнет, а я не смогу с этим смириться. Я не вынесу мысли, что могла помочь, но не сделала ничего. Да, мне страшно. Но если я не сделаю этот шаг, страх поглотит меня целиком. Я должна действовать. Сейчас.

– Куда же ты направишь свои стопы, дитя? – спросил старик. В его глазах читалась не только печаль, но и живой интерес.

Элария на мгновение задумалась, ее взгляд скользнул по линии горизонта, где чернел мертвый лес.

– Я пойду искать места, где еще есть жизнь, – проговорила она тихо, но твердо. – Говорят, на севере остались места, которых не коснулась война. Там должны быть люди. Мне нужно найти тех, кто не забыл, что такое надежда, и кто, возможно, тоже готов бороться.

Старик молча кивнул. Медленной, но твердой рукой он достал из-за пояса амулет. Он был сделан из теплого металла, мерцавшего изнутри.

– Это оберег, древнейший из известных мне. Он защитит от нечисти. Пусть его свет станет твоей защитой и путеводной нитью.

Элария осторожно взяла амулет. Тепло разлилось по ее ладоням.

– А если я ошибусь? Если моих сил не хватит?

На губах старика появилась усталая, но теплая улыбка.

– Никто не знает заранее, где ошибка, а где – победа. Важна не изначальная сила, Элария… важно твое желание идти. Ты уже сделала самый трудный шаг – признала страх и решила действовать. В этом и есть твоя истинная сила.

Элария глубоко вдохнула, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Ей почудилось, будто земля под ногами отозвалась легким, ободряющим толчком.

– Я обещаю сделать все, что в моих силах. Я не сверну с пути.

Старик молча наблюдал, как она уходит. И впервые за долгие годы он ощутил в груди слабую, но живую искру надежды.

Поздний вечер застал Эларию на бескрайнем поле, раскинувшемся за холмом, что скрыл руины ее дома. Трава здесь была высокой и живой, она шелестела, колышимая упрямым ветром, который трепал волосы Эларии и приносил свежие запахи – влажной земли, хвойного леса и ночных цветов.

Ее шаги были быстры, а мысли витали далеко. Внезапно, как вспышка, в памяти воскресла старая бабушкина легенда – о древнем артефакте, сокрытом от глаз мира. Сила его была такова, что могла приручить саму материю, превращая беспорядок в стройный порядок единым прикосновением. Легенда гласила: обладатель артефакта сумеет укротить вселенскую ненависть, погасить вражду в человеческих сердцах и заглушить самый тихий шепот злобы, даровав миру спокойствие, желанное, как первый дождь после долгой засухи. Воспоминание о бабушкином голосе окутало ее душу ностальгическим теплом, согревая изнутри.

Поле казалось бескрайним, простираясь до самого горизонта, где земля сливалась с багряной полосой заката. Ветер гулял по траве, поднимая шелковистые волны. Все вокруг было наполнено ожиданием: надвигающейся ночи, тайн, которые она скрывает, и древней магии, что таилась в каждом шорохе.

Небо темнело, становясь все глубже, пока не почернело совсем. На нем одна за другой загорались звезды, пока весь небосвод не усыпала бриллиантовая россыпь. Элария ощущала легкую дрожь – смесь страха, ночного холода и предвкушения чего-то великого.

Она остановилась и закрыла глаза, позволив холодному ночному ветру овеять ее лицо. Звездный свет, пробивавшийся сквозь дымку, казался ей немым ободрением.

– Я не могу отступить… я должна идти дальше, – прошептала она, и ее тихий голос растворился в ночи.

Вскоре она вышла на небольшую поляну, залитую серебристым светом луны. Трава сверкала и переливалась. Здесь Элария снова остановилась, но на этот раз не для отдыха. Чувство, звавшее ее вперед, было сильнее усталости. Она опустилась на колени, положила ладони на влажную, прохладную землю и прислушалась. Сначала она ощутила лишь собственное сердцебиение, но затем начало доноситься нечто иное – тонкие, едва уловимые вибрации. То были магические потоки, жизненные токи самой планеты. Они были слабыми, почти заглушенными всеобщим страданием, но они существовали. Они текли в глубине, напоминая, что мир, несмотря на раны, все еще жив и ждет исцеления.

– Мир ждет… – выдохнула она, поднимаясь. – И я должна быть готова. Я не подведу.

Твердо сжав в руке амулет, Элария сделала новый, решительный шаг вперед, оставляя за спиной освещенную поляну и устремляясь навстречу темному лесу, что чернел впереди. Ее тень, длинная и несгибаемая, бежала впереди, указывая путь.

Глава 2. Искра во тьме.

Поляна осталась позади. Тропа вела Эларию все глубже в лес, и с каждым шагом знакомый мир казался все дальше. Деревья смыкались над головой сплошным навесом, их ветви отбрасывали на землю длинные, искаженные тени. Воздух стал холодным и влажным – он проникал сквозь одежду, заставляя ее ежиться от каждого порыва ветра. Здесь каждый звук был преувеличен и отзывался эхом. Шорох под ногами превращался в зловещий шепот, треск сухой ветки раздавался, как выстрел.

Впереди, в гуще деревьев, мелькали холодные, блеклые огоньки. Они возникали и гасли, будто за путницей пристально следили десятки невидимых существ.

Элария шла медленно, стараясь ступать как можно тише, но земля под ногами была усыпана хворостом, и каждый ее шаг отзывался глухим стуком. Она напряженно прислушивалась к малейшему шуму, задерживая дыхание. Справа, в зарослях, промелькнул и растаял в темноте какой-то быстроногий силуэт. Сердце у нее в груди забилось сильнее, отдаваясь звоном в ушах.

Внезапно воздух стал гуще, и из сгустившегося тумана прямо перед ней возникла высокая фигура воина. Он появился совершенно неожиданно. На нем была тяжелая, покрытая шрамами и вмятинами броня, а за спиной виднелся массивный щит. Он двигался неспешно, но с невероятной уверенностью – его шаги были бесшумны, несмотря на вес доспехов. Когда он приблизился, Элария разглядела его лицо: суровое, со следами былых битв, но с пронзительными глазами, которые смотрели насквозь, словно читая ее сомнения и страх.

– Лес не любит одиночек, – его голос был низким, хрипловатым. – А еще меньше тех, кто заходит сюда, не ведая своей цели.

Элария сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в коленях и выпрямилась.

– Я иду туда, куда зовет меня дорога, – выдохнула она, и в ее тихом, но четком голосе прозвучала твердая решимость. – Я не ищу легких путей.

Незнакомец сделал шаг вперед, сократив дистанцию.

– Ты одна? – этот простой вопрос прозвучал как серьезная проверка. – В этих гиблых местах редко ходят в одиночку. Разве что отчаяние гонит вперед или у человека есть веская причина, о которой лучше не спрашивать.

Элария почувствовала, как напряжение в воздухе сгустилось, стало почти осязаемым.

– Да, – встретив его взгляд, честно добавила она. – Пока что одна. Но я не позволю страху остановить меня. Я должна идти, что бы ни ожидало впереди.

Он слегка кивнул, и в этом скупом жесте было не столько одобрение, сколько признание факта.

– Бывает, что дорога зовет слишком рано. Иногда ее зов слышат те, кто еще не готов заплатить цену. Лес проверяет каждого. – Его взгляд на мгновение смягчился, но голос оставался непоколебимо твердым. – Ты уверена, что готова к тому, что найдешь в самом сердце этой чащи? Такие места не прощают ошибок. Одна неверная ступень – и обратной дороги не будет.

Элария снова вдохнула полной грудью, чувствуя, как влажный, пахнущий прелой листвой и хвоей воздух заполняет легкие. В нем была горечь и древняя, незнакомая ей тайна.

– Я должна быть готова, – прошептала она, глядя куда-то вглубь, в непроглядную чащу. – Иначе я никогда не узнаю, что ждет меня впереди, кто я на самом деле. Я не могу позволить страху управлять мной.

В этот самый миг пространство вокруг них задрожало. Туман, до этого лежавший ровным слоем, внезапно заклубился и стал стягиваться в пульсирующее кольцо. Тени между деревьями зашевелились, обретая зловещие, неясные очертания.

– Кажется, нас кто-то ждал, – без тени удивления констатировал воин, отточенным движением срывая щит со спины и занимая позицию между Эларией и надвигающейся тьмой. Его пальцы крепко сжали рукоять меча. – Время разговоров прошло. Держись ближе ко мне. И запомни: не делай ни шага в сторону без моей команды. Здесь каждая тень может быть смертельной.

Элария кивнула, ощущая, как леденящее предчувствие сковывает ее тело. Она поняла: сейчас решится все. Готова ли она встретить непостижимое лицом к лицу, или ее решимость окажется лишь пустым звуком?

– Ну, начнем, – проговорил воин, – его взгляд, холодный и острый, скользнул по сгущающимся в тумане силуэтам. – Посмотрим, насколько правдивы твои слова. Лес не терпит лжи.

Элария сжала в кулаке амулет, чувствуя его ровную, успокаивающую пульсацию, которая странным образом совпадала с ритмом ее сердца.

– Я готова, – сказала она уже тверже, подавляя внутреннюю дрожь. – И я не остановлюсь.

– Меня зовут Каэль, – спокойно произнес он.

В этих простых словах прозвучала не только уверенность, но и скрытое обещание: «Я буду сражаться здесь, рядом с тобой».

В глубине тумана вспыхнули точки – алые, как раскаленные угли. С десяток пар горящих, ненавидящих глаз уставились на них из мглы, не моргая.

– Держись ближе ко мне! – резко скомандовал Каэль и его фигура с поднятым щитом стала единственной реальной опорой в наступающем хаосе.

Первая тень сорвалась с места с немыслимой, неестественной скоростью. Это было нечто бесформенное, состоящее из копоти и сгустившейся ненависти, с длинными когтями, которые с противным свистом рассекали воздух. Мощный удар пришелся по щиту Каэля с такой силой, что металл вспыхнул голубым сиянием, а оглушительный гул прокатился по лесу, срывая с ветвей листья и хвою.

Каэль не отступил ни на шаг, лишь его мышцы напряглись под тяжестью брони. Мощным, отработанным движением он рванулся вперед. Меч Каэля сверкнул в полумраке – тяжелый, прямой, без лишних изысков. Он рассек дымное тело, оставив в воздухе сверкающий шрам. Но тень лишь взъярилась, ее разорванная форма тут же начала восстанавливаться, стягиваясь из окружающего тумана.

Элария в панике озиралась, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Ее взгляд упал на толстую, обломанную ветвь, валявшуюся у корней старого дуба. Почти не осознавая своих действий, движимая чистым инстинктом, она схватила ее. Дерево было мертвым, шершавым, но удивительно прочным и тяжелым. Сердце колотилось так громко, что звон стоял в ушах.

– Смотри! Слева! – резко предупредил Каэль, отражая атаку уже двух других созданий, которые пытались окружить его.

Вторая тень прыгнула на Эларию сбоку, со свистом разрезая воздух когтями. Она отчаянно взмахнула своей импровизированной дубиной. Удар пришелся по плечу врага с глухим, сухим треском. Существо лишь на мгновение дрогнуло и тут же восстало перед ней, оскалив безликую дымную пасть.

– Не зевай! Бей снова! – рявкнул Каэль, на мгновение повернув голову в ее сторону.

Элария, собрав всю свою волю в кулак, с громким криком, в котором смешались страх и ярость, обрушила тяжелую палку на оскаленную морду твари. На этот раз удар сопровождался странным явлением – вокруг кончик палк на миг вспыхнул и искрился. Тварь взревела, более от ярости, чем от боли, и ответила молниеносным ударом когтей, которые рассекли воздух в сантиметре от ее лица. Элария едва успела отскочить назад, с трудом удерживая равновесие на скользкой хвое.

И тут, прямо из самых густых клубов тумана, вынырнула третья тень, целясь прямо в нее, пока Каэль был занят. Элария вскинула палку перед собой, закрываясь, как щитом. В этот миг палка в ее руках вдруг ожила – она дрогнула, затрещала и из ее кончика вырвался короткий, рваный золотой сгусток.

Разряд с громким шипением вонзился прямо в грудь тени, разорвав ее изнутри ослепительным светом. Существо испарилось с пронзительным, затухающим воплем.

Элария застыла в полном ступоре, не веря своим глазам. Она смотрела то на дымящийся конец палки, то на то пустое место, где только что был враг.

– Я… что это было? – прошептала она, и ее голос дрожал. – Что я сделала?

Каэль, занятый яростной схваткой с тремя противниками, мельком увидел это. Его глаза, привыкшие к смерти и битвам, расширились от неподдельного изумления.

– Так значит, все-таки маг, – пробормотал он себе под нос, едва слышно.

Его меч наносил быстрые, точные удары, а щит парировал атаки, рассыпая с каждым касанием голубые искры.

Ободренная неожиданным успехом, Элария, преодолевая оцепенение, с громким криком бросилась в бой. Первый ее удар был неловким и пришелся в пустоту. Второй – лишь задел край тени, вызвав слабую, едва заметную искру. Но на третий раз, когда отчаяние и решимость слились воедино в ее груди, палка в ее руках снова взорвалась ослепительным сиянием. Целая волна золотого, чистого света хлынула из нее, сбив с ног двух ближайших теней. Их темные силуэты разлетелись в клочья.

Но их маленькая победа оказалась недолгой. Земля под ногами вдруг содрогнулась, заставив вековые деревья сгибаться и скрипеть. Из самых глубин тумана, раздвигая стволы, вышла новая, куда более массивная тень. Она была выше самых высоких сосен, с черными, скрученными рогами и глазами, пылавшими как адское пламя. Каждый ее шаг отзывался в костях гулом.

Каэль мгновенно оценил угрозу и выставил щит, его поза выражала готовность принять смертельный удар.

– Элария, отходи! За мной! Не лезь вперед! – крикнул он, и в его голосе впервые прозвучала тревога.

Чудовище подняло могучую лапу, собрав в ней сгусток темной, вибрирующей энергии, и с оглушительным грохотом обрушило ее вниз. Волна невидимой силы ударила по щиту Каэля, вспыхнувшему ослепительным светом. Удар был чудовищной силы. Его отбросило назад. Он с грохотом врезался в ствол дерева и тяжело рухнул на землю, с трудом удерживая в руке меч.

Элария застыла на месте, полностью парализованная ужасом. Пальцы внезапно онемели, и палка чуть не выпала из ее ослабевших рук. В груди все сжалось в ледяной, тяжелый ком. Она видела, как ее единственный защитник лежит без движения. Но в самой глубине ее души, под густой завесой страха, вдруг вспыхнула крошечная, горячая искра гнева. Гнева на эту тьму, на свою собственную беспомощность, на угрозу тому, кто только что стал ее щитом. И эта искра затопила ее изнутри, выжигая остатки страха белым, безжалостным светом.

«Нет. Хватит. Не шагу назад».

Она призвала свой страх, свою ярость и свою надежду, спрессовала их в единую точку и закричала. Это был крик отчаяния, отрицания и непоколебимой решимости. Она вскинула палку, и на этот раз это был не случайный сгусток, не отдельная искра – это был сконцентрированный, направленный поток чистой энергии. Золотая стрела света, ослепительная и прямая, как копье, сорвалась с кончика палки и пронзила массивную грудь монстра.

Она ясно видела, как сияние прожигает его насквозь, как черные рога треснули и осыпались прахом, как все тело великана затрепетало и начало распадаться на миллионы мелких, искрящихся частиц. Завывание твари, полное невыразимой боли и ярости, прокатилось над лесом и медленно затихло, поглощенное внезапно наступившей гнетущей тишиной.

Туман, словно потеряв свою силу, медленно и нехотя начал рассеиваться, открывая изуродованную поляну.

Каэль, с трудом опираясь на свой щит, медленно и болезненно поднялся на ноги. Его доспехи были исцарапаны и покрыты грязью, лицо залито потом, но глаза, серьезные и невероятно усталые, были прикованы к Эларии.

Та стояла, вся дрожа от перенапряжения, едва удерживаясь на ногах. От палки в ее руках остался лишь короткий, обугленный обломок, дымящийся на холодном воздухе.

– Я не знаю, что это было, – прошептала она, глядя на свои дрожащие ладони. – Я не контролировала это, оно произошло само. Я же обычная девушка из деревни и не должна уметь такого.

Каэль молча, превозмогая боль, подошел к ней ближе. Его взгляд был сложным сплетением осторожности, глубокого недоумения и зарождающегося, невольного уважения.

– Обычные девушки, – проговорил он наконец, обводя взглядом пустеющую, израненную поляну, – не обращают в пепел древних стражей тьмы одним лишь прикосновением к дереву. Ты только что доказала всем и, в первую очередь, самой себе, что ты все, что угодно, но не «обычная». Запомни это.

Лес вокруг них, однако, не успокоился окончательно. Казалось, сама тишина после битвы стала еще зловещее и настороженной. Ветви деревьев, как живые свидетели, молча смотрели на них, а воздух, все такой же влажный и густой, будто оценивал новых, куда более опасных и непредсказуемых гостей. Путь вперед был только один – дальше, где их уже ждали новые, еще более страшные тайны и испытания.

Глава 3. Доверие и течение.

Солнце поднялось выше, но его лучи почти не пробивались сквозь густой полог леса, сменившего мрачную чащу. Воздух, однако, был свежее и чище. Следы ужасной битвы остались позади, но напряжение между спутниками не исчезло – оно витало в тишине, прерываемой лишь щебетом птиц и их шагами.

Молчание после слов Каэля тянулось мучительно долго. «Ты… все что угодно, но не обычная». Элария шла следом, чувствуя, как эти слова жгут ее изнутри сильнее, чем любая магия. Что он теперь о ней думает? Союзник? Угроза?.. Внутри нее боролись остатки страха и странное, щекочущее нервы волнение от пробудившейся силы.

Внезапно сквозь шелест листьев ворвался новый, нарастающий звук – глухой, мощный гул. Это был не зловещий шепот леса, а голос самой стихии.

– Слышишь? – обернулся Каэль, на мгновение остановившись.

– Вода. И много, – кивнула Элария.

Через несколько минут деревья расступились, открывая вид на бурлящий поток. Река была широкой и свирепой, пенящаяся вода мчалась с такой силой, что сносила попавшие в нее ветки и мелкие камни. Вода была мутной, а по другому берегу, казавшемуся недосягаемым, стлался густой туман.

– Перейти вброд не получится. Снесет за милю, – констатировал Каэль, его опытный взгляд оценивал течение. – Моста тоже нет.

– А там? – Элария указала чуть вверх по течению, где к противоположному берегу тянулись остатки каменных опор и несколько скрюченных, полуистлевших балок. Это был скелет древнего моста, давно сметенного наводнением или войной.

Они подошли ближе. Картина оказалась еще печальнее. Едва живые балки были скользкими от влаги и покрыты мхом.

– Обойдем. Найдем другое место, – Каэль мрачно смотрел на воду. – Это самоубийство.

– На это уйдут дни! – сорвалось у Эларии. Внутри нее что-то жгло, тянуло вперед, будто сама река звала ее. Она шагнула ближе к краю, к пенящейся воде. – Смотри: камни. Если идти по ним – можно добраться до балки.

«Попробовать» – не лучшая тактика, когда под тобой такое. Один неверный шаг, и тебя не найдут.

– Но я должна! – она повернулась к нему, и в ее глазах он снова увидел ту самую решимость, что вела ее через тьму. – Каждый день на счету. Я не могу позволить себе долгую дорогу. Я чувствую, что нам нужно идти именно этим путем.

Он изучающе смотрел на нее, взвешивая ее упрямство против холодного расчета. Наконец, он тяжело вздохнул.

– Ладно. Но делаешь все, как я скажу. Без инициативы. Поняла?

План был прост и опасен. Каэль пойдет первым, проверяя каждую опору. Элария – след в след, держась за его протянутую руку.

Первый шаг на мокрый от брызг камень отозвался ледяным холодом, пробравшимся сквозь подошвы сапог. Второй – заставил сердце вздрогнуть, когда нога на мгновение поползла в сторону. Грохот воды оглушал, брызги летели в лицо, как крошечные ледяные иглы.

Они медленно, дюйм за дюймом, продвигались к середине реки. Рука Каэля была единственной точкой опоры, его железная хватка – гарантией безопасности. Элария сосредоточилась только на этом прикосновении и на следующем шаге, отсекая панику.

Каэль, цепляясь за мокрое дерево, перебрался на неустойчивую конструкцию и помог взобраться Эларии. Под ногами затрещало, но балка выдержала. До другого берега оставалось совсем немного, но здесь течение было самым яростным.

– Теперь твоя очередь. Каэль указал на следующую балку, которая вела почти к самому берегу. – Она тонкая. Ползи.

Элария, пригнувшись, начала осторожно перемещаться по влажному, ненадежному бревну. Ветер рвал одежду и пытался лишить ее равновесия, а рев воды снизу казался голосом голодного зверя. Она не дышала, сосредоточившись на каждом движении.

И в этот момент раздался резкий, сухой треск. Дерево под ней дрогнуло, и кусок балки, за которую она только что собиралась ухватиться, с грохотом обрушился в воду, исчезнув в пенном потоке. Путь был прерван.

– Назад! – крикнул Каэль, но его голос почти потерялся в грохоте.

– Смотри, – не сдавалась Элария, всматриваясь в течение. – Видишь цепь больших камней? Они не вдоль, а наискосок. Течение между ними слабее. Мы можем перейти их, но не прямо, а под углом, вниз по течению. Нас будет сносить, но как раз к тому берегу.

Каэль присмотрелся. Перемещаясь по ним зигзагом, можно было использовать силу течения, а не бороться с ней.

– Опасно. Ненадежно, – кратко заметил он, но в его глазах уже загорелся азарт охотника, оценивающего новый путь.

– Не опаснее, чем это, – Элария указала на рушащийся мост.

Переход по камням требовал невероятной концентрации. Каждый шаг был расчетом. Они ступали на камень, позволяли течению подхватывать их, делали прыжок на следующий валун, находящийся ниже и ближе к цели, едва удерживая равновесие. Это был танец со стихией. В самый критический момент, когда Элария поскользнулась, Каэль не стал тянуть ее к себе, а наоборот, подтолкнул и направил к следующему камню, куда ее тут же понесла вода. Они достигли противоположного берега мокрые, запыхавшиеся, но нашедшие свой путь.

Следующие несколько часов, оставшиеся до ночи, ушли на борьбу с сыростью и холодом. Они выжали промокшую до нитки одежду, кое-как развели небольшой костер, дрожащими руками греясь у живительного тепла. Адреналин давно иссяк, сменясь глухой, всепоглощающей усталостью. Они молча сидели под сенью деревьев, наблюдая, как последние отсветы заката гаснут в кронах, а на смену им приходят густые, бархатные сумерки, а затем и настоящая ночь, холодная и звездная. Только под утро, когда небо на востоке начало светлеть, истощенные тела наконец позволили себе забыться тяжелым, беспробудным сном.

Глава 4. Признание и выбор.

Сон был тяжелым и без сновидений, но коротким. Едва первые лучи солнца тронули верхушки деревьев, Каэль разбудил Эларию. Теперь они шли по размытой дождями дороге. Грязь чавкала под ногами, оставляя глубокие следы. Воздух был прохладным и влажным.

Элария шла, сгорбившись от усталости.

– Каэль? – ее голос прозвучал хрипло. – Как долго еще идти? Я почти не чувствую ног.

Каэль ненадолго задержал взгляд на линии горизонта.

– Еще несколько часов, – наконец произнес он. – Но смотри вперед.

Элария с усилием подняла голову. Вдали, между холмов, показался размытый силуэт города. Деревянные стены, почерневшие от времени, сливались с утренней дымкой. Черепичные крыши блестели росой, а из труб поднимался тонкий дымок, обещая тепло и кров.

Однако дорога, ведущая к воротам, быстро вернула ее к реальности. Повсюду валялись обломки телег, сломанные плетни. Земля была исковеркана следами недавних стычек.

– Смотри внимательнее, – указал Каэль на свежую колею. – Телеги уезжали отсюда впопыхах. Город постоянно сталкивается с набегами. Будь готова ко всему.

Элария молча кивнула, сжимая кулаки. Ее взгляд скользил по одиноким домам вдоль дороги. Когда-то уютные, они теперь стояли с выбитыми окнами и треснувшими стенами.

У ворот их встретили двое стражников в потертых дублетах. Один из них, молодой парень с усталым лицом, молча кивнул, пропуская их внутрь.

Попасть за стену оказалось все равно что шагнуть в другой мир. Узкие улочки оглашались скрипом телег и криками торговцев. Но очень скоро Элария ощутила знакомую тяжесть. Лица горожан были серыми и усталыми, взгляды – быстрыми и недоверчивыми.

– Каэль, – тихо позвала она. – Найдем постоялый двор? Мне нужен отдых.

Вскоре они свернули на более широкую улицу, где глазам путников открылось двухэтажное здание с покосившейся, но ярко выкрашенной вывеской. На потрескавшемся дереве была старательно выведена переполненная золотистым элем кружка, казавшаяся единственным светлым пятном на этой унылой улице. Из-под тяжелой дубовой двери доносился смутный гул голосов и соблазнительный, дурманящий запах жареного лука, хлеба и какого-то мяса, от которого у Эларии свело желудок.

Войдя внутрь, они окунулись в густую, почти осязаемую атмосферу жизни. Длинные, грубо сколоченные столы были заставлены массивными кружками, за ними теснились самые разные люди: запыленные путники, местные крестьяне с грубыми, исчерченными морщинами руками и пара угрюмых наемников в темных плащах. Огонь в большом камине весело трещал.

К ним, протискиваясь между столами, подошел хозяин – коренастый, широкоплечий мужчина с густой седой бородой и умными, все видящими глазами. Он смерил их быстрым, оценивающим взглядом, задержавшись на оружии Каэля и потрепанном дорожном плаще Эларии.

– Путники? – спросил он, на ходу вытирая кружку грубым, но чистым полотенцем. – Комнату ищете или просто отдохнуть и подкрепиться?

Каэль, не меняя выражения лица, кивнул, его глаза продолжали сканировать помещение, отмечая выходы и потенциальные угрозы.

– Комнату. На одну ночь, – ответил он, его голос звучал ровно и спокойно, но в нем чувствовалась усталость.

– Есть свободная. Наверх, вторая дверь справа, – хозяин кивнул на узкую, темную деревянную лестницу. – Ключ в замке. Ужин, питье – все здесь. Платите утром.

Комната оказалась маленькой и тесной, но поразительно чистой. Две узкие, но застеленные свежим, грубым бельем кровати стояли у противоположных стен. Маленькое запыленное окно с видом на море потемневших черепичных крыш едва пропускало свет. У стены стоял старый, добротный деревянный сундук. Элария, не сдерживая стон облегчения, почти рухнула на край своей кровати, с наслаждением вытянув затекшие, гудящие ноги. Каэль молча, с привычной, отработанной эффективностью принялся снимать с себя доспехи. Каждая пластина, каждый ремешок подчинялись его уверенным движениям. Аккуратно прислонив щит и меч к стене у изголовья своей кровати, он тяжело опустился на кровать, по его лицу на мгновение пробежала тень изнеможения.

Тишину комнаты нарушал лишь треск половиц снизу и приглушенный гул голосов. Элария повернулась на бок, лицом к Каэлю.

– Каэль… – она начала тихо, подбирая слова. – Я должна сказать тебе, зачем и куда я иду на самом деле. Это не просто бегство. Есть легенда об артефакте, древнем и невероятно могущественном. Говорят, он может рассеять эту тьму, что пожирает все вокруг. Остановить войны, вернуть миру покой. Я хочу найти его.

Каэль медленно повернул голову, его внимательный взгляд уткнулся в нее. Он молчал, давая ей продолжить.

– Но я знаю, что сейчас я – всего лишь слабая девушка, – голос Эларии дрогнул, и она сжала руки в кулаки. – Я не смогу даже приблизиться к нему. Поэтому я хочу стать сильнее. Не ради власти, не ради славы, – она посмотрела на него прямо, и в ее глазах горела решимость, смешанная со страхом. – Чтобы спасти тех, кто еще остался в живых в этом аду. Чтобы все смерти и потери не были напрасными.

Каэль долго смотрел на нее, его лицо оставалось каменным. Казалось, он взвешивает каждое ее слово, пропуская через сито собственного горького опыта.

– Хорошо, – наконец произнес он глухо, отводя взгляд к потолку. – Пока что я буду идти с тобой и помогу тебе. Тебе сейчас нужен союзник, а у меня давно не было цели. Но сейчас… отдыхай.

Элария кивнула, чувствуя, как камень падает с души. Она легла на спину, закрыв глаза. Но, несмотря на изнеможение, сон не шел. Перед глазами снова и снова всплывали картины битвы: мрачные, бесформенные тени, вспышки золотого света, вырывающиеся из ее рук, незнакомая, бурлящая сила, что пробудилась внутри нее.

Вскоре дыхание Каэля стало ровным и тяжелым – он заснул солдатским сном, способным восстановить силы за считанные часы.

Элария же, поняв, что лежа не найдет покоя, тихо поднялась и подошла к окну. Она оперлась лбом о прохладное, запыленное стекло, наблюдая, как последние лучи дня медленно угасают, окрашивая крыши в золотые и багряные тона. Тревога скреблись у нее в груди, не давая покоя. Ей нужно было отвлечься.

Решившись, она тихо, чтобы не разбудить Каэля, вышла из комнаты и спустилась вниз. Шум трактира снова поглотил ее, на этот раз показавшись почти уютным. Она выбрала небольшой столик в самом углу, глубоко в тени, откуда могла видеть главный вход и всех присутствующих. Хозяин, заметив ее, молча подошел и поставил перед ней кружку пенного, янтарного эля. Напиток оказался терпким, с приятной хмельной горчинкой. Он согревал изнутри, понемногу прогоняя внутреннюю дрожь.

Именно тогда ее внимание привлекла оживленная группа за соседним столом. Центром был старик с лицом, изборожденным глубокими морщинами, словно карта всех забытых дорог этого мира. Он горячо жестикулировал костлявыми руками, обращаясь к двум скептически настроенным торговцам и завороженному мальчишке-подмастерью, который смотрел на него с широко раскрытыми глазами.

– Да я же говорю вам, клянусь сединой в моей бороде! – старик ударил узловатым кулаком по столу, заставляя деревянные кружки подпрыгнуть. – Он все еще там, в скалах за Седой Грядой! Старый отшельник! Говорят, он подчинил себе само небо, сама молния ему подвластна, он укрощает грозы, словно диких жеребцов!

– Сказки, старик, сказки для детей и простофиль, – усмехнулся один из торговцев, поправляя дорогой, но покрытый пылью путешествий воротник. – Никто не может властвовать над небом. Молния – это слепая ярость природы. Она убивает, не разбирая правых и виновных. Лишь безумец или самоубийца станет искать с ней встречи.

– Безумец, говоришь? – старик наклонился вперед через стол, и его глаза внезапно вспыхнули. – А я-то видел своими собственными глазами! Был там, на подступах к Ущелью Ветров, когда та адская буря обрушилась на вершины. Но только я видел, что творилось там, в вышине! Свет, что разрывал ночь… это не были ни костры, ни факелы путников. Это была сама стихия, и она бушевала вокруг него, но не смела тронуть! Я клянусь: он жив. Сидит в своей каменной пещере и ждет. Но кого – не знаю.

Слова старика падали в сознание Эларии, как раскаленные угли, разжигая в душе странный, тревожный огонь. «Отшельник… молния… гора…»

– Девушка, с вами все в порядке? – Голос хозяина и его тяжелая рука на ее плече заставили Эларию вздрогнуть и оторваться от своих мыслей. – Вы побледнели.

– Да. Спасибо, – она смущенно улыбнулась, вставая. – Просто… задумалась. Очень интересная история.

Она медленно поднялась по лестнице. Вернувшись в комнату, она застала Каэля бодрствующим. Он лежал на спине, уставившись в потолок, но при скрипе двери сразу повернул голову.

– Ты очень долго, – произнес он, и в его глухом, сонном голосе сквозь усталость явно пробивалась тревога. – Я уж начал думать, ты решила продолжить путь без меня.

– Нет, что ты, – Элария сбросила плащ и села на свою кровать, лицо ее было серьезным в полумраке. – Я услышала кое-что внизу. Не могу просто лечь и забыть. Пойдем вниз? Я голодна, и мне есть что тебе рассказать. Это важно.

Они снова спустились в трактирный зал, где было уже гораздо тише. За ужином – густой, наваристой похлебкой с ячменем и дымящимся, душистым хлебом – Элария торопливо, с горящими глазами, пересказала услышанную легенду.

– …и этот старик, он клялся, что видел это собственными глазами! Свет, который не был ни огнем, ни факелами. Как будто сама буря, сама небесная ярость склонялась перед этим человеком, признавая его власть!

Каэль слушал ее, не перебивая. Его лицо почти не выражало эмоций, но в глубине его глаз мелькала живая искра интереса. Он медленно отламывал куски хлеба и макал их в похлебку.

– Приручил небо? – наконец произнес он, пережевывая. – Такие сказки обычно рождаются там, где заканчивается понимание и начинается страх. Но иногда в самых невероятных историях скрывается крошечное зерно правды.

– Значит, ты думаешь, это все же возможно? – спросила Элария.

– Я думаю, что сила такого масштаба – не подарок судьбы, – мрачно ответил Каэль. – Она всегда требует платы. И редко отпускает того, кто к ней прикоснулся. Это тяжелейшее бремя. Но если ты решишь искать его, я пойду с тобой. Оставлять тебя одну в таких диких местах было бы безумием.

Волна горячего облегчения накатила на Эларию. Она не стала говорить, лишь кивнула.

Сон накрыл ее, едва голова коснулась подушки – и сразу же перенес на голую, обветренную скалу. Все вокруг гудело от энергии, пахло озоном и пылью грозы. Ветер рвал одежду, гром гремел прямо в костях.

Небо разорвалось. Первая молния ударила в паре шагов, осыпав ее снопом искр. Эларию охватил дикий восторг. Это была сила!

Вторая молния осветила все вокруг, и на краю пропасти она увидела его. Высокий силуэт в развевающемся плаще. Рука, властно поднятая к небу. И тогда третья, самая мощная молния, не ударила в землю, а спустилась в его раскрытую ладонь, извиваясь послушно, как живое существо.

Сердце Эларии рванулось вперед. Не думая, она шагнула к краю, ее собственная рука потянулась к чуду. Силуэт начал медленно поворачиваться. Но вместо лица под капюшоном она увидела лишь пульсирующую, бездонную темноту.

Мир взорвался в ослепительной белизне.

Элария сорвалась с кровати с глухим криком. Сердце колотилось в горле. Кожа под амулетом была обжигающе горяча, и в воздухе витал призрачный запах озона.

Прижав ладонь к груди, она прошептала в сгущающуюся темноту, обращаясь к видению:

– Отшельник… Я иду. Жди меня.

Глава 5. Шепот диких трав.

Слова «Я иду», прошептанные в ночную тьму, повисли в воздухе комнаты, словно клятва. Элария почти не спала, чувствуя их тяжесть и неизбежность. С первыми лучами солнца она стояла у мутного окна.

– Смотри, – тихо сказала она Каэлю. – Вон там, у соседнего дома. Вчера еще во дворе сушились связки трав, а сегодня они разбросаны по грязи, и дверь распахнута настежь. Словно хозяева бежали, бросив все.

Каэль молча кивнул на пустой двор. – Они бегут. Умные. Этот город скоро станет ловушкой для тех, кто ослеплен страхом.

– Нам тоже нужно идти, – Элария набросила плащ. – Здесь уже нет места для спокойствия. Оно покидает этот город.

Они спустились. Хозяин молча принял плату, даже не взглянув на них.

– В лавку нужно зайти, – сказала Элария, выходя на улицу и вздрагивая от колючего ветра. – Осталось мало сухарей.

В лавке торговец молча отмерил им сухари.

– У вас остались лечебные травы? – спросила Элария, и ее голос прозвучал неестественно громко в давящей тишине.

Торговец кивнул, достал из-под прилавка маленький сверток и сунул ей в руки.

– Берите и идите. И не задерживайтесь у ворот.

Элария взяла сверток, ее пальцы на мгновение сомкнулись на его руке.

– Что происходит? Люди шепчутся о тенях.

– Тени? – он горько усмехнулся. – Нет. Город больше не может нас защитить. А то, что снаружи, стало смелее. Счастливого пути. Если такое еще возможно.

Каэль шагнул вперед, положив монету на прилавок.

– Нам достаточно собственной защиты. Спасибо за провизию.

Он развернулся и вышел. Элария, сжав сверток, последовала за ним.

У городских ворот собралась толпа. Две телеги, груженные овощами и фруктами, заблокировали проезд. Их владельцы, краснорожий фермер и его жена, что-то яростно доказывали капитану стражи.

– Я платил налоги! – кричал фермер. – Имею право вывезти свое!

– Приказ коменданта, – бесстрастно отвечал капитан. – Никто не покидает город без особого пропуска. Возвращайтесь.

– Чтобы сгнить здесь вместе с вами? Ни за что!

Каэль грубо расталкивал людей, прокладывая путь к передней линии.

– Пропустите. Его голос прозвучал как удар хлыста, разрезая гул толпы.

Капитан обернулся, оценивающе оглядев его с ног до головы.

– У тебя есть пропуск, наемник?

– У меня есть это, – Каэль не стал обнажать меч, но его поза, взгляд, каждая мышца говорили сами за себя. – И мы уходим. Сейчас.

– Я сказал, никто не покидает.

– Капитан, – Элария шагнула вперед, перебивая его. Ее голос дрожал, но был тверд. – Эти люди бегут от страха. А вы создаете им новую угрозу. Разве в этом долг стражи?

Капитан нахмурился, его взгляд скользнул по ее лицу.

– Ты кто такая, чтобы рассказывать мне о долге?

– Тот, кто видит, куда ведет слепое следование приказам. Один день. Дай им один день форы. Если город устоит, они вернутся. Если нет, то какая разница, что было у ворот?

Она смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. Капитан замешкался. В его взгляде читалась внутренняя борьба – долг против здравого смысла, страх перед начальством против страха перед будущим. Наконец он плюнул и мотнул головой стражникам.

– Черт с вами! Открывайте ворота! Быстро! И чтобы я вас больше не видел!

Ворота со скрипом приоткрылись, и толпа хлынула наружу, как прорванная плотина. Фермер на ходу кивнул Эларии.

– Спасибо, девушка. Дай бог тебе счастливой дороги.

Пройдя с полмили, они нагнали группу из пятнадцати человек, бредущих по обочине. Это были ремесленники, судя по одежде. Они тащили на себе узлы и вели за поводок тощую корову. Один из мужчин, с перевязанной головой, опирался на палку.

– Куда путь держите, соседи? – окликнул их седовласый горшечник, шедший впереди.

– На север, – коротко ответил Каэль, не замедляя шага.

– На север? – горшечник удивленно поднял брови. – Да там же одни дикие земли, руины да горы! Слышал, в Альдарии еще спокойно. Идем с нами, так безопаснее.

– У нас свой путь, – мягче сказала Элария.

Женщина с испуганным лицом, прижимавшая к груди сверток с ребенком, запричитала:

– Одумайтесь! В степях сейчас неспокойно. Твари какие-то появились. А в горах и вовсе никто не живет, кроме…

– Хватит, Мариэль, – резко оборвал ее горшечник. – Не отговаривай. Всем своя дорога.

Один из молодых парней, коренастый и угрюмый, преградил им дорогу.

– Эй, наемник. У тебя меч. А у нас – женщины, дети. Давай свою провизию, раз уходишь в сторону от людей. Вам в горах все равно с голоду сдохнуть.

Каэль остановился. Он не обнажал оружия, просто посмотрел на парня. Холодный, безразличный взгляд, за которым читалась готовая к взрыву сила.

– Попробуй взять, – тихо сказал он.

Парень заколебался, сжимая самодельную дубину.

– Я не один.

– Но драться будешь первым. И умрешь первым. Отойди.

Парень отступил, бормоча что-то под нос. Горшечник схватил его за руку.

– Успокойся, Аргус! Не позорь нас. – Он кивнул Каэлю и Эларии. – Простите его. Страх делает людей глупыми. Идите с миром.

Элария сделала первый шаг на северную дорогу, оставляя за спиной ропот и страх.

– Экономь силы, – прокомментировал Каэль, догоняя ее. – Дорога долгая. Бежать от одного ужаса к другому – не лучшая тактика.

– Я не бегу, – отрезала Элария. – Я иду вперед. Есть разница.

– Огромная, – согласился Каэль. – Но суть не меняется. Мы уходим от цивилизации в дикие земли. И чем дальше, тем меньше вокруг будет знакомого.

К полудню они углубились в поля, заросшие дикими травами, мерцавшими мягким, призрачным светом. Казалось, сама земля источала сияние.

– Никогда не видела ничего подобного, – Элария присела, проводя ладонью по стеблям. – Они теплые. И пульсируют, будто живые.

– Я бы не стал прикасаться к тому, чего не знаешь, – предупредил Каэль, останавливаясь рядом. – Внешняя красота часто скрывает яд.

– Ты всегда так осторожен?

– Осторожность позволяет дожить до завтра. Там, откуда я родом, любопытство считалось смертельной болезнью.

Элария не послушалась. Она сорвала травинку с серебристым отливом и поднесла к лицу.

– Смотри, у нее нет прожилок. Она цельная. И смотри, что будет.

Она сжала травинку в кулаке, концентрируясь. Через несколько секунд из ее сжатых пальцев пробился слабый, но яростный свет.

– Черт возьми! – выругался Каэль, отступая на шаг. – Выбрось эту дрянь!

Но Элария уже чувствовала. Тепло от травы текло вверх по руке, приятное и обволакивающее. В ушах начал нарастать тихий гул, словно кто-то шептал на забытом языке. Картина перед глазами поплыла, краски стали неестественно яркими. Когда зрение вернулось, Элария покачнулась, чувствуя себя опустошенной.

– Она говорит, – прошептала она, завороженная. – Здесь было море. Древнее. И оно ушло, оставив после себя эту бескрайнюю поляну. – Элария! – Каэль грубо схватил ее за плечо и встряхнул. – Выбрось! Сейчас же!

Она разжала пальцы. Травинка упала на землю и тут же погасла. Гул в ушах стих, зрение вернулось в норму.

– Что это было?

– Я же говорил. Дикие земли. Здесь все не так. Давай двигаться. Быстрее.

Они шли молча еще час. Элария чувствовала себя ошеломленной, но и заинтригованной. Она краем глаза видела, как волны света пробегали по траве, следуя за их шагами, будто провожая их.

– Этот мир… – прошептала она, наконец нарушая молчание. – Сколько тайн он прячет. И сколько из них готовы нас уничтожить?

– Обычно тайны не жаждут крови, – возразил Каэль, не поворачивая головы. – Жаждут ее те, кто их охраняет, или те, кто пытается их похитить.

– Смотри. Каэль указал на развилку. Следы телег уходили на восток. Их тропа, узкая и каменистая, вела на север, к синеющим вдали горам.

– Дорога легкой жизни или путь к истине, – пробормотала Элария.

– Дорога легкой жизни уже забита беженцами, – поправил Каэль. – Наш путь опаснее, но он наш.

Внезапно птицы в ближайшей роще замолкли. Разом, будто по команде.

– Что это? – прошептала Элария, замирая.

Каэль медленно обнажил меч на несколько дюймов. Сталь с тихим шелестом вышла из ножен.

– Не знаю. Но им не понравилось что-то.

Над дорогой мелькнула тень – слишком быстрая, чтобы разглядеть, низкая и бесшумная.

– Идем, – голос Каэля прозвучал жестко и бескомпромиссно. – Быстро. Не оглядывайся.

Элария кивнула и рванулась вперед, следуя за его широкой спиной.

Глава 6. Голос из небытия.

Пейзаж медленно менялся: равнина сменялась холмистой местностью, а затем впереди показались первые каменные гряды – предвестники гор. Спустя несколько часов трудного пути по каменистым тропам они вышли к заброшенной деревне, приютившейся у подножия скал.

– Деревня, – бросил Каэль, останавливаясь на краю. – Мертвая. Чувствуется.

– Может, найдем колодец? – сказала Элария, с надеждой глядя на покосившиеся срубы. – Вода у нас уже на исходе.

Они вошли на центральную, заросшую бурьяном улицу.

– Никого нет, – констатировал Каэль, осматриваясь. – И уже давно. Годами.

– Что случилось? Набег разбойников? – спросила Элария.

– Не похоже. Ценные вещи брошены. Нет следов борьбы. Это что-то другое. Не внешнее, – задумчиво ответил Каэль.

Тишина давила на уши, нарушаемая лишь хрустом гравия под ногами и шелестом сухой травы.

– Нужно найти воду, – Элария провела языком по потрескавшимся губам. – Колодец должен быть здесь.

Они обыскали всю деревню, но колодец оказался завален камнями и щебнем. Воздух над ним колыхался от зноя, но не приносил прохлады. Поиски заняли добрый час и оказались тщетны. Изможденные, они остановились перед одним из уцелевших домов; его дверь, висевшая на одной петле, казалась немым укором.

– Может, внутри найдем хоть что-то, что объяснит, почему они ушли или куда, – предложила Элария, больше чтобы нарушить гнетущее молчание.

Каэль молча кивнул, и они вошли в первую попавшуюся дверь.

Первый дом оказался пустой конторой писца. На столе лежали лишь груды бумаг, испещренных счетами и сухими отчетами. Ни намека на личные мысли, ни единой строчки, которая могла бы объяснить тайну этого места.

Во втором доме их ждало жестокое разочарование. Они нашли кожаную книгу, похожую на дневник. Но внутри листы были вырваны, оставив лишь рваные края да темные пятна.

– Одни призраки, – мрачно заключил Каэль, отшвырнув дневник. – Давай уже покинем это место. Здесь нечего искать.

Элария готова была согласиться, чувствуя, как безнадежность сковывает плечи тяжелее дорожного плаща. Но ее взгляд упал на третий дом, стоявший чуть в стороне, в тени старого вяза. Дверь, как и остальные, висела на единственной петле, словно последний намек, последнее приглашение.

– Последний, – сказала она, уже почти шепотом. – Обещаю.

Войдя внутрь, они оказались в помещении, похожем на мастерскую. Стружки и обрезки кожи устилали пол. И тут Элария замерла; ее усталость как рукой сняло.

– Каэль, смотри.

На грубо сколоченном столе, в луче света, пробивавшемся сквозь дыру в крыше, лежала стопка листов, придавленная ржавым подсвечником. Она осторожно, почти с благоговением, сдула толстый слой пыли с верхнего листка.

– Кажется, это чьи-то записи. Настоящие.

Бумага была испещрена строчками, выведенными нетвердой, дрожащей рукой. В отличие от всего, что они видели ранее, здесь остались не цифры и не пустые обложки, а слова, полные смысла. Они нашли голос из небытия.

…и снова спор из-за колодца. Семья Трейвон утверждает, что их предки выкопали его, а потому имеют право диктовать, кто и сколько может брать воды. А если твой ребенок хочет пить? Жди милости от старика Трейвона. Глупости. Все мы здесь одна община, мы должны делиться.

…старейшина скончался этой ночью. Мир его праху. Он держал всех в ежовых рукавицах, но был справедлив. Теперь началось самое ужасное. Каждая семья тянет одеяло на себя.

…раскол. Сегодня Кайлю перекрыли дорогу к мельнице, требуя, чтобы Трейвоны отказались от своих претензий. Трейвоны в ответ выставили своих молодцов с вилами и топорами. Мои соседи, с которыми мы бок о бок жили годами, теперь смотрят друг на друга с ненавистью.

…первая кровь. Ночью подрались сыновья Кайлю и Трейвонов. Теперь это война. Настоящая. Мы забыли о полях, о скоте. Весь наш мир сузился до этой улицы.

…все кончено. Сегодня ночью деревня вымерла. Люди начали разъезжаться, бросая дома. Никто не победил. Я остаюсь. Это моя вина. Мое наказание – остаться и смотреть, как рушится все, что я любил.

Элария опустила последний листок, чувствуя, как холодная тяжесть наполняет ее.

– Они уничтожили себя сами. Из-за гордыни и жадности.

– Так бывает чаще, чем кажется, – холодно отозвался Каэль. – Люди – мастера сами себе рыть могилы. Внешний враг часто лишь ускоряет процесс.

В дверном проеме возникла фигура. Мужчина лет пятидесяти в потрепанной одежде плотника.

– Вы читали мои записи, – сказал он. Его голос был глуховатым, лишенным эмоций. – Меня зовут Бэрн.

– Вы остались здесь одни? – спросила Элария, стараясь не выдать испуга.

– В каком-то смысле. Я не могу оставаться здесь дальше. Воздух стал ядовитым от воспоминаний. Позвольте идти с вами. Я знаю здешние тропы лучше любого проводника.

Каэль смерил его холодным, подозрительным взглядом.

– Ты не выглядишь готовым к долгой дороге, старик.

– Я крепче, чем кажусь. И могу быть полезен. Знаю, где найти воду, какие растения съедобны, а какие нет.

– Конечно, идите с нами, – сказала Элария, бросая на Каэля умоляющий взгляд. – Правда, Каэль?

Каэль после недолгой паузы неохотно кивнул.

Бэрн вдруг оживился. Он и вправду знал каждую тропинку, каждый ручей.

– Смотрите, – он указал на почти незаметную каменную кладку у ручья. – Это древний водосток. Еще до нашей деревни. Люди жили здесь всегда и всегда ссорились из-за воды. Ничего не меняется.

Далее он провел их через кустарник, указав на невзрачное растение с темными, почти черными ягодами.

– Не трогайте. Это волчья ягода. Смертельна. Но если правильно приготовить, можно сделать сильное лекарство от лихорадки. Я покажу вам позже.

Когда они переходили по шаткому бревну через глубокий овраг, Бэрн ловко перепрыгнул его, словно молодой парень, не потеряв при этом равновесия.

– Я всю жизнь здесь, – улыбнулся он, видя их удивление.

Он много говорил – о повадках лис, о том, как предсказать дождь по полету птиц, о лучших грибных местах. Элария с интересом слушала, задавая вопросы. Даже Каэль постепенно стал менее настороженным, кивая в ответ на его ремарки о безопасности на тропе.

Но на привале у ручья Бэрн замолк. Он сидел, глядя на бегущую воду, его лицо окаменело.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– За что? – удивилась Элария.

– За то, что позволили мне снова почувствовать себя человеком. Хоть ненадолго.

Он поднял на них глаза, и в этот момент сквозь его плечо проглянула ветка дерева. Элария удивилась и присмотрелась внимательнее. Тело Бэрна стало полупрозрачным.

– Что ты такое? – прошептал Каэль, вскакивая.

– Я – то, что заслужил, – голос Бэрна стал эхом, разносящимся меж деревьев. – Я – призрак. Дух, привязанный к месту своего позора, к своей деревне.

– Но в записях ты пытался их помирить! – воскликнула Элария, не веря своим глазам.

– В записях – правда, но не вся. Я сеял раздор исподтишка. Я нашептывал одним, наговаривал на других. Я хотел, чтобы они уничтожили друг друга, расчистив дорогу мне, моей семье. И я преуспел. Мое покаяние – вечно остаться стражем этой пустоты, которую я сам и создал.

Он посмотрел на них, и в его глазах стояла бездонная, немыслимая мука.

– Мне просто хотелось снова почувствовать, каково это – идти с кем-то. Простите, что обманул. Мне пора.

И он исчез. Просто растворился, не оставив и следа.

Слезы застилали глаза Эларии. Рядом Каэль, бледный, сжав челюсти, не отводил взгляда от того места, где стоял призрак. Их обоих будто парализовало.

– Проклятые места, – выдохнул он. – Идем. Я не хочу здесь оставаться ни секунды.

Глава 7. Голос, что в глубине.

К вечеру они вышли к подножью гор. Исполинские каменные громады вздымались к небу, и их вершины терялись в облаках.

– Впечатляет, – осматриваясь, сказал Каэль. – Место древнее. Недружелюбное.

Элария коснулась ладонью шершавой поверхности скалы. Казалось, она вибрировала от скрытой мощи.

– Древним – да. Но не недружелюбным, осторожным. Они спят. – Она почувствовала легкую дрожь, идущую из самых недр. – Они живые.

– Может, просто ветер гуляет в расщелинах, – возразил Каэль. – Нам нужно укрытие до наступления темноты.

Подъем оказался сложнее, чем они думали. Тропа была не просто крутой, а размытой недавними дождями и усыпанной острыми, неустойчивыми камнями. Им приходилось карабкаться, цепляясь руками за выступы.

– Осторожно! – крикнул Каэль, когда под ногой Эларии крупный камень сорвался и с сухим грохотом полетел в пропасть.

Она вжалась в скалу, сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках.

– Я не могу!

– Можешь! – его голос прозвучал прямо над ухом. Он уже был рядом, его сильная рука обхватила ее за запястье, стабилизируя. – Не смотри вниз. Смотри на меня. Шаг влево, туда, где выступ пошире.

Она послушалась, переставляя ногу с дрожью в коленях. Его хватка была твердой, уверенной, единственной точкой опоры в этом каменном хаосе. Еще один шаг, и самый опасный участок был позади.

Позже они столкнулись с узким карнизом, над которым нависал козырьком слой рыхлой, крошащейся породы.

– Придется ползти, – мрачно констатировал Каэль. – Я первый. Держись как можно ближе к стене.

Он пополз, и Элария, затаив дыхание, последовала за ним. Камни и песок сыпались из-под его локтей и коленей. Она видела, как напряглась его спина, когда сверху соскользнул небольшой камень и ударил его по плечу. Каэль лишь напряг мышцы от боли и продолжил движение, не останавливаясь.

Наконец, они преодолели и этот участок. Оба стояли на небольшом уступе, тяжело дыша, впитывая прохладный горный воздух.

– Еще немного, – выдохнул Каэль, потирая ушибленное плечо. – И мы найдем место для ночлега. Я чувствую.

Они нашли расщелину, скрытую цепким горным кустарником.

– Пещера, – сказал Каэль, заглянув внутрь. – Вход узкий, легко оборонять. Идеально.

Внутри они развели небольшой костер. Ели в тишине, прислушиваясь к завыванию ветра снаружи.

– После всего, что произошло, – заговорил Каэль, откладывая свою порцию вяленого мяса, – ты все еще думаешь, что ищешь ответы в правильном месте? Сила портит людей. Мы видели это в той деревне.

– Сила лишь обнажает суть, – ответила Элария, не отрывая взгляда от пламени. – Бэрн был слаб. Он боялся и жаждал власти, и сила его обмана лишь показала это. Но сила может и спасать. Если отшельник, о котором говорят, подчинил себе небо, он может знать ответы.

Ночью Элария видела сон. Она стояла на уступе, но горы вокруг были другими – молодыми, острыми, полными неукротимой жизни. Высокий силуэт с седыми волосами стоял на самой вершине. Молния, живая и яростная, извивалась в его руке, но это была не слепая стихия, а послушный, почти разумный инструмент.

– Почему? – крикнула Элария во сне, не зная, слышит ли он ее. – Зачем тебе такая сила?

Силуэт повернулся. Его лица не было видно, но она чувствовала на себе тяжесть его взгляда, пронизывающего время и пространство.

– Чтобы хранить, – прозвучал голос, от которого содрогнулись сами горы. – Чтобы другие не смогли взять и использовать ее для разрушения. Иногда клетка – единственный способ защитить мир от зверя.

Он разжал пальцы, и молния ударила в землю у его ног. Но вместо оглушительного взрыва она ушла внундрь, вглубь скалы, и Элария почувствовала, как гора содрогнулась, приняв в себя эту неистовую энергию, усмирив ее.

– Всякая сила требует жертвы, – сказал голос, и теперь в нем слышалась бесконечная, копившаяся веками усталость. – И платит тот, кто ее держит.

Затем молния ударила снова. Но на этот раз – в него самого. Силуэт вздрогнул, его тело на мгновение стало прозрачным, и Элария увидела внутри не сердце и кости, а бушующую, ослепительную бурю, которая рвалась на свободу. Он вскрикнул – не от боли, а от невыносимой тяжести бремени.

Элария проснулась с этим криком в ушах, сжимая в руках амулет. Ее тело было покрыто холодным потом. Она поняла: тот отшельник не укротил молнию. Он стал ее клеткой. И платой за это была его свобода.

И высоко в горах, в такт ее дыханию, металась и билась о скалы та самая молния, что навеки стала клеткой для своего укротителя..

Утро встретило их холодным, пронизывающим ветром. Небо было затянуто серой пеленой.

– Сегодня ночью я видела свет, – сказала Элария, когда они сворачивали лагерь. – Молнию. Живую.

– Усталость и высота играют с разумом, – пробурчал Каэль, затягивая ремни на рюкзаке.

– Нет. Это было настоящее. Я знаю. Я чувствую это.

– Ладно, – вздохнул Каэль. – Обойдем каждую пещеру на этом склоне. Рано или поздно мы его найдем, если он существует.

Они двинулись вверх по тропе и нашли первую пещеру – пустую, с остывшим очагом и следами давнего пребывания.

– Ничего, – разочарованно констатировал Каэль, вылезая обратно. – Только пыль и кости грызунов.

Вторая пещера оказалась глубже. Войдя внутрь, Элария почувствовала легкое головокружение, будто воздух внутри был гуще.

– Каэль, смотри.

На стенах были выцарапаны странные, угловатые символы, похожие на спирали и зигзаги. В центре пещеры лежала груда костей – мелких животных, а в углу валялся сломанный лук и истлевший от времени колчан.

– Кто-то жил здесь, – сказал Каэль, поднимая наконечник стрелы. – Давно. И ушел. Или не ушел. – Он кивнул на кости. – Не все из них принадлежат животным.

Элария подошла к стене, проводя пальцами по шершавым символам. Вдруг под ее прикосновением один из зигзагов слабо дрогнул и на мгновение вспыхнул тусклым синим светом.

– Ох! – она отдернула руку, как от огня.

– Что такое? – Каэль был рядом в мгновение ока.

– Они ответили. Эти символы. Здесь была магия. Сильная.

– Мертвая магия, – проворчал Каэль. – Или спящая. Иди. Это место ничего нам не даст, кроме новых вопросов.

Элария шла впереди, ведомая внутренним чутьем и памятью о сне. Каэль шел за ней, внимательно сканируя путь на предмет опасностей.

– Подожди, – он схватил ее за локоть, заставляя остановиться. – Мы идем слепо. Ты уверена?

– Это он, – прошептала Элария, глядя вверх по тропе. – Я чувствую. Все мое нутро тянется туда.

– Хорошо. Но если что-то пойдет не так – беги. Не оглядывайся на меня.

Они продолжили путь, осторожно ступая по узкой тропинке над пропастью. Наконец, они вышли на просторный уступ, скрытый от посторонних глаз. Перед ними зиял вход в пещеру, и оттуда, вопреки логике, лился неестественно яркий, почти дневной свет, а в воздухе витал запах дыма и сушеных трав.

Каэль насторожился.

– Если это отшельник – хорошо. Если ловушка – то мастерская. Будь готова ко всему.

Элария сделала шаг вперед, ее сердце колотилось где-то в горле.

– Мы проделали этот долгий и опасный путь не для того, чтобы остановиться сейчас.

Они приблизились. У ровного, почти рукотворного костра сидела закутанная в темный плащ фигура, седые пряди волос скрывали лицо.

– Это он, – прошептала Элария, и в ее голосе прозвучало облегчение.

Фигура подняла голову. Свет пламени выхватил изморщенное, испещренное глубокими морщинами лицо с пронзительным, всевидящим взглядом.

– Путники. – голос был хриплым, словно скрип камня о камень. – Немногие находят эту тропу. Подходите. Разделите огонь. Ночь в горах бывает долгой.

Он сделал почти незаметный жест, и пламя костра вспыхнуло ярче. Элария шагнула вперед, а Каэль остался на месте.

– В городе о вас рассказывают легенды, – начал Каэль, его голос прозвучал громко в тишине пещеры. – Будто вы тот, кто подчинил себе молнию. Кто может приручить грозу и заставить небо служить себе.

Отшельник медленно повернул к нему голову, и в его глазах, старых и мудрых, мелькнула горькая усмешка.

– Подчинил? – он фыркнул. – Люди всегда видят то, что хотят видеть. Им нужны чудеса и сильные руки, чтобы скрасить убогость своего существования. Правда всегда куда прозаичнее и, как следствие, страшнее. Я не приручал молнию, воин. Я лишь старый маг, которого когда-то выбрала эта дикая, необузданная стихия. Или, может быть, это я выбрал ее. Разница стирается со временем.

Он медленно поднял руку, его длинные, узловатые пальцы сомкнулись в пустоте. И между ними, с тихим шипением, родилась и зазмеилась крошечная, ослепительно-белая искра. – Магия – не цепь и не хлыст, – продолжил он, опуская руку, и искра погасла. – Это не сила, которую можно запереть в клетку и выпускать по своему желанию. Это язык. Древний и первобытный. Стихии говорят, и лишь тот, кто умеет слушать, не затылая их своим собственным шумом, способен попросить. Но они не подчиняются приказам – они либо откликаются, либо нет. Они выбирают сами.

Элария, завороженная, наклонилась ближе. – А если сила появляется сама? Без обучения? Без просьб? – ее голос дрогнул, выдавая все напряжение. – Если она приходит в момент страха или ярости, и ты даже не понимаешь, как это происходит.

Отшельник уставился на нее пристальным, пронизывающим взглядом, будто видел не только ее лицо, но и ту энергию, что внутри.

– Тогда, дитя, это значит, что сила сама нашла в тебе сосуд. Она выбрала тебя. Но знай – это самый опасный путь. Когда огонь вспыхивает в сердце неподготовленного, он может согреть, но с куда большей вероятностью он спалит все дотла, не разбирая, друг перед ним или враг. Магия – не дар. Это долг. И цена за нее всегда велика. Она взимается кровью, памятью или годами жизни.

Каэль, до этого молча слушавший, мрачно нахмурился. – Она даже не знала, что делает, но в бою, когда на нас напали, это было как взрыв.

– Я знаю, – мягко, но непререкаемо перебил старик. – Именно так чаще всего и пробуждаются истинные маги. – Не через пыльные фолианты и заклинания, вызубренные наизусть, а через отчаяние. Через боль. В тот миг, когда душа, загнанная в угол, ищет любой выход и находит его в самой ткани мира. В этот миг магия откликается. Она всегда откликается на искренний, отчаянный зов.

Элария сжала руки. Перед ее глазами встал тот бой: страх, беспомощность, а затем – странная теплота, разлившаяся по жилам, и ослепительная вспышка, разорвавшая тьму. Она чувствовала это до сих пор – смутное, пульсирующее эхо у нее в груди.

– Скажите, а вы слышали об артефакте, который может изменить мир? О чем-то, что хранит в себе силу, способную перевернуть сами основы бытия? – спросила она, переходя к главному.

Отшельник замер. Когда он заговорил снова, его голос стал низким, глухим, почти зловещим:

– Слышал. Отголоски легенд доходят и сюда, в это забытое богами место. Многие искали его, алхимики, короли, безумцы. Но, похоже, никто так и не нашел. Или нашел, но не смог удержать. Иначе мир до сих пор был бы окутан этой тьмой? Несмотря на все попытки осветить его.

Он медленно приподнялся, опираясь на свой посох, и в его глазах мелькнуло нечто тяжелое, почти скорбное.

– Могу сказать одно с уверенностью: сила этого предмета, если он, конечно, реален, она лежит за гранью человеческого понимания. Простому смертному, какой бы сильной воля у него ни была, с ней не совладать. Она разорвет его.

Элария невольно прижала руку к груди.

– Но тогда никто не сможет им воспользоваться? – прошептала она, и в ее голосе прозвучала нота отчаяния.

Старик приподнял взгляд, и его глаза встретились с ее глазами.

– Пусть кто-то и найдет этот артефакт, но цена за силу, что в нем скрыта, она не просто велика. Она – все, что у тебя есть. Твоя душа, твоя память, те, кого ты любишь. Кто знает, может, это всего лишь сказка, придуманная для утешения глупцов, которые верят в легкие победы.

Элария, преодолевая суеверный страх, наклонилась чуть ближе к огню, всматриваясь в лицо старика, пытаясь найти в нем хоть крупицу утешения или надежды.

– Почему вы живете здесь, вдали от всех? – спросила она, меняя тему, чтобы отогнать накативший ужас. – Почему так высоко, в одиночестве, где даже птицы не поют?

Отшельник снова оперся на свой посох и уставился на мерцающие угли, словно видел в них картины прошлого и будущего.

– Люди, они слишком заняты собой. Своими мелкими распрями, своей жаждой власти над такими же, как они, песчинками. Они боятся того, чего не понимают, и уничтожают то, чего боятся. Здесь, – он обвел рукой окружающую их темень и скалы, – я могу быть один. Но я не одинок. Горы – мои собеседники, ветер – мой вестник. С этих высот я наблюдаю за вашим миром. За деревнями, что жмутся к рекам, за городами, что пожирают сами себя. Я приглядываю за ними. Иногда я направляю грозу в сторону, чтобы она не спалила их посевы. Иногда подвожу ливень к высохшему полю. Я – страж, которого они никогда не увидят и не поблагодарят. И в этом одиночестве я нахожу свой смысл. Смиренный и вечный.

– Отдохните, – сказал он, возвращаясь к настоящему. – Ночь еще долга, а дорога сюда отняла у вас силы. Ложитесь у огня. Завтра на рассвете, – его взгляд снова стал пронзительным, – я расскажу вам кое-что еще. Возможно, именно это знание и приведет вас туда, куда вы так отчаянно стремитесь.

Каэль, не говоря ни слова, кивнул. Он не доверял этому старику, но усталость брала свое, а пещера была безопасным убежищем. Он отошел к дальней стене пещеры, прислонился к ней и закрыл глаза, но Элария знала – он не будет спать.

Элария, завернувшись в плащ, легла на спину. В ушах у нее звенела тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием Каэля и тихим, пророческим голосом ветра за стенами. Она не знала, что принесет им завтрашний день, но чувствовала – самые трудные испытания еще впереди.

Холодное горное утро впивалось в кожу лезвиями ветра. Элария проснулась от того, что ее плечо мягко трясла узловатая рука отшельника. Каэль уже стоял у входа в пещеру, его силуэт четко вырисовывался на фоне серого, предрассветного неба.

– Пей, – отшельник подал Эларии деревянную чашку с дымящимся отваром, пахнущим горькими травами. – Он поможет тебе очистить разум для того, что предстоит.