Ночная Верона. Зверь

Короли Ночной Вероны

Открывая эту книгу, вы соглашаетесь с тем,

что Тьма порой честнее Света.

Добро пожаловать в Верону,

пусть ваша ночь будет темной.

Плейлист

devil in disguise (slowed) – marino alt

клятвы – pyrokinesis

The Mass – Era, Jesse Bloch

Du Hast – Rammstein

PITBULL TERRIER – Die Antwoord, G.O.D.

в ад только перед тобой в рай только после тебя – pyrokinesis, BOOKER

My My – Burn County, Dez

FUNK DO GOD (Super Slowed) —satirin, TRVNSPORTER, LVNEVER

Golden Brown – The Stranglers

Les rois du monde – Pat Benesta

Big and Chunky – Prassey

Глава 1.

Объединенная Италия. 1840 год

– Ведьмовским шлюхам здесь не место, – ножки деревянного стула чудом не сломались, когда на него опустился мужчина. Анна сморщилась от зловония, исходившего от незнакомца: смесь пота и дешёвого разбавленного вина. Капюшон она так и не сняла, даже когда мужчина в заляпанной жиром рубахе попытался разглядеть её лицо.

Анна не ответила, лишь наблюдала и гадала, что могло привлечь его столь явно. Вероятно, несколько ярко-рыжих прядей волос. А может, пышная грудь, подчеркнутая корсетом.

Лениво, скучающе, она отставила глиняный бокал с вином и подняла взгляд на сидящего напротив человека. Уродливый шрам делил его лицо пополам, мешая дышать: воздух выходил с надрывом и свистом через разрубленный нос.

– Шла бы ты отсюда, – к дальнему столу небольшой таверны подошёл ещё один мужчина. Он стоял твёрдо, почти не покачиваясь, толстые пальцы с силой сжимали целый кувшин с дешёвым, сильно разбавленным вином. Анна уловила это по запаху. – Модена тебе не Верона, figlia di puttana1.

Девичьи губы скривились в злой, недовольной улыбке. В таверне было шумно: люди галдели, переговаривались, через несколько столов пьяный музыкант дергал струны мандолины, затягивая песни. Яркая металлическая мелодия пробивалась сквозь гомон, заполняя каждый уголок зала.

Никто не обращал внимания на одиноко сидящую девушку и мужчин, что её окружали. А если и обращал, то не собирался вмешиваться. Ведьм не любили даже спустя двадцать лет после заключения мира.

Грубая рука сомкнулась на плече Анны, но она не дрогнула, продолжила сидеть расслабленно, слегка покачиваясь на неудобном деревянном стуле.

– Бумаги в порядке, – сказала девушка, выудив из дорожной сумки сложенный листок, с краю которого виднелась часть церковной печати. – Что ещё?

Её резко подняли на ноги, сумка с глухим ударом упала на пол. Анна оказалась лицом к лицу с третьим мужчиной: широкоплечим, с пронизывающими голубыми глазами. Они казались знакомыми, родными, но животное желание в них вернуло девушку к реальности: ей угрожала опасность, и она с любопытством ожидала, что смогут сделать трое подвыпивших незнакомцев.

Быстрым движением она схватила руку мужчины, впивавшуюся ей в плечо, и сломала пальцы. Яростный крик, полный боли, пронёсся по таверне. Музыка смолкла, люди замерли, все устремили взгляды на скрытый тьмой стол в углу.

Анна уклонилась от летящего в неё кулака и пнула второго мужчину в живот. Удар вышел не таким сильным – не хватило ни размаха, ни опоры, – но его оказалось достаточно, чтобы нападавший потерял равновесие и неуклюже рухнул на своего товарища. На того самого, кто первым нарушил её покой.

Она отпрянула в сторону: за спиной – стена, перед ней – замершая толпа. Если людей охватит паника и они ринутся вперёд, придётся убивать. Мысль эта не радовала, но разъярённая толпа способна разорвать любого, даже дитя Ночной Вероны.

– Statua immotus! – прошипела Анна, и мужчина со сломанными пальцами, бросившийся на неё, тут же застыл на месте. Следом за ним замерли и двое других, и несколько случайных людей, оказавшихся слишком близко. Она не рассчитала силу колдовства, но, быть может, к лучшему: пусть боятся. Страх – надёжнейший способ подчинить.

В ее руке замер нож; длинное лезвие, исчерченное символами, дарующими силу владельцу, дрогнуло в воздухе. Анна пригнулась, готовая отражать удар. С её головы соскользнул капюшон, обнажив копну ярких рыжих волос. Люди ахнули, а увидев её пылающие глаза, вновь умолкли, отшатнулись.

Мгновение тишины нарушил скрип открывшейся двери. В таверну вошёл невысокий юноша – почти мальчишка. Через плечо у него висела тяжёлая кожаная сумка, выдававшая в нём гонца. Он окинул зал равнодушным взглядом, словно подобные стычки были для него обыденностью, и вынул из сумки свёрток.

– Я ищу Анну, – сказал он и остановил взгляд на приготовившейся к сражению девушке. – У меня для вас письмо.

С этими словами он развернулся и вышел. Дверь заскрипела вновь, и таверна погрузилась в тишину. Анна не стала дожидаться, когда влияние ее заклинания развеется, она могла наложить его еще раз, но это лишняя трата сил, которые ей еще нужны.

Подняв с пола сумку и забрав бумаги со стола, Анна направилась к выходу. Толпа расступалась перед ней. Кто-то смотрел испуганно и старался быстро убраться с дороги, другие наблюдали с любопытством.

Она покинула таверну, так и не дождавшись ужина. В лицо ударил резкий запах конского навоза и нечистот, но девушка давно привыкла к этому зловонию и быстро зашагала следом за гонцом.

Каблуки сапог отстукивали ритм по мощенной булыжниками улице. По обеим сторонами были дома в несколько этажей. Некоторые стены выгоревшие и облупленные, но на балконах ещё красовались глиняные горшки с цветами.

Светловолосый гонец ждал её под небольшим навесом, где хозяева оставляли лошадей, отправляясь в таверну. Животные сонно всхрапывали, лениво жевали сено. Юноша похлопал по шее свою худую серую кобылу и поправил сумку, прикреплённую к седлу.

– Скрываться не обязательно. Ведьм в Модене много, просто вы слишком заметны. Вот к вам и пристали, – произнес гонец, когда Анна собралась накинуть капюшон, и протянул ей письмо.

– Кто передал его тебе? – Анна без страха, но с ощутимым недоверием взяла конверт. Печать на нём была ей знакома, только человек, ставивший её, был мёртв вот уже шесть лет.

– Не знаю, – юноша пожал плечами с безразличием, продолжая гладить свою кобылу. – Оно появилось в сумке сегодня утром, вместе с запиской. – он вытащил из кармана смятый клочок бумаги и протянул его Анне. Там кривым почерком было выведено имя девушки, место и время, где она будет. – Мне стало любопытно, и я решил отыскать вас.

– Безрассудство, – покачала головой Анна. – Это колдовство. Старое колдовство. Ты знаком с ним, я вижу это. В тебе нет страха.

– Страх есть в каждом. Просто кто-то умеет не показывать его, – гонец влез в седло и улыбнулся Анне. – Что бы ни было в этом письме, желаю удачи.

Юноша толкнул кобылу пятками, и она пошла мелкой рысью по каменной улице. Девушка проводила его взглядом – странного мальчишку, бесстрашно глядевшего в лицо ведьме, – и посмотрела на конверт в её руках.

Неприятное чувство шевельнулось в груди. Нечто, связанное с отчаянием и болью утрат; оно отбросило её сначала на шесть лет назад, а затем – на двадцать. Во времена, когда она потеряла тех, кто был ей дорог.

Анна сломала печать, вскрыла конверт и достала письмо. Бумага истончилась от времени; оно было написано давно и лишь дожидалось часа, когда его доставят.

«Пришло время вернуться домой, Фиора».

Сердце Анны болезненно сжалось. Так её называл лишь один человек… нет, не человек, ведьма. Та, что приютила её, когда Орден Серебряного Креста сделал сиротой. Но ведь она давно мертва. Розалия Кальветти покинула этот мир шесть лет назад.

Анна перечитала короткое послание несколько раз, пытаясь разглядеть в нём скрытый смысл. Но в пяти словах тяжело было спрятать что-либо. Ей пришлось принять их как есть. Чтобы разгадать эту тайну, она должна вернуться в Верону.

Анна забрала из комнаты над таверной немногочисленные вещи, что имелись при ней, и расплатилась с хозяином за ночлег. Гримуар, оставленный Розалией, сменная одежда, еда в дорогу – всё это разместилось в сумках, прикреплённых к седлу.

Вороной конь покорно ждал, пока Анна смахивала с него городскую пыль, приводила гриву и хвост в порядок. Она задержалась в Модене дольше, чем планировала: четыре дня. Обычно же она покидала большие города уже наутро.

Анна провела ладонью по тёмной шерсти, и от её прикосновения старинные символы, выведенные на шее коня, вспыхнули мягким светом, приветствуя ту, что оставила их. Они делали Стрэго быстрее, выносливее, сильнее; дарили ему больше времени в этом мире. Конь нёс Анну уже пятнадцать лет и оставался полон сил, словно только что заезженный жеребец.

Они покинули город ночью. Модена провожала их сиянием масляных фонарей и вечным шумом людской толпы. До появления гонца Анна собиралась повернуть на юг. Теперь же её путь лежал на север.

До Вероны было три-четыре дня пути. Если Стрэго постарается, а Анна будет реже останавливаться на отдых, можно уложиться и в два. Но у нее было время, чтобы приготовиться ко встречи со своим прошлым.

***

Прочные копыта Стрэго глухо отстукивали по равнинной дороге. Вдали тянулись поля и виноградники, на которых работали крестьяне. Изредка возникали колокольни небольших деревушек. Анна провожала их быстрым взглядом, у нее было достаточно сил, чтобы провести в седле целый день.

Ночь она провела в одной из таверн Реджо-нель-Эмилия. Чем ближе она подбиралась к границам Вероны, тем больше темных было вокруг. Она встретилась с несколькими оборотнями, одного знала ещё маленьким волчонком. Разговор не задался, и недовольная стая оттащила молодого волка, ещё до того, как Анна успела спрыгнуть на мягкую траву.

Вскоре после встречи с оборотнями перед ведьмой развернулась река По. Широкая, с неторопливым, но всё равно опасным течением. У небольшого, каменного моста толпились люди – те, кто не пожелал заплатить несколько чентезимо2 за пользование паромом.

Анна с лёгким презрением оглядела работяг, закрепляющих мешки с товарами на телегах, и двух членов Ордена Серебряного Креста. Их выдавали тёмные мундиры с вышитыми на груди и спине крестами. У одного на поясе висел длинный меч, второй взвешивал в руках арбалет.

Анне понадобилось приложить немалые усилия, чтобы отвернуться, и ещё больше – чтобы пихнуть пятками бока Стрэго и ступить на каменный мост. Инквизиторы святого ордена проводили её подозрительными взглядами. Не все рыжие девушки – ведьмы: кто-то просто родился поцелованным пламенем. Но рыжих ведьм действительно было много, оттого и появились предрассудки.

Цветом волос Анна пошла в мать. Вот только та не колдовала, сил в ней не было, но всё равно оказалась на костре, когда чудовища, носящие кресты и умоляющие Господа о спасении, убивали каждого, на кого падало подозрение.

Стрэго оступился, в воду полетело несколько крупных камней. Идущие рядом люди боязливо покосились на крошащийся край моста и столпились ближе к центру.

Анна вышла из тяжёлых воспоминаний, когда широкая река и другие путники остались позади. Впереди было ещё два города, прежде чем она доберётся до Вероны.

К вечеру второго дня пути небо потемнело от туч. Начал моросить дождь, который быстро перешёл в проливной ливень. Последний час Анна гнала Стрэго и пыталась разглядеть дорогу сквозь пелену воды. Конь поскальзывался, но продолжал мчать вперёд.

До Мантова она не добралась и остановилась в постоялом дворе на окраине города. Двухэтажное здание из темного камня. Крыша черепицы красная, потемневшая от дождя до бордового цвета. Стрэго остался в стойле, Анна вместе с тремя такими же промокшими торговцами вошла внутрь. Жар от огня в камине обжег холодные щеки, а слуха коснулись звуки флейты: музыкант фальшивил, но опьяненные посетители не заботились об этом. Анна расталкивала людей, пока не отыскала хозяина. Она заплатила за ночлег, ужин для себя и Стрэго, и кадку с горячей водой. Холод пробирал её до костей, влажные волосы и одежда липли к телу. Колдовство, струящееся по венам, и невидимые символы защищали её тело, но согреться хотелось всё равно.

Анна вернулась в общий зал свежая и чистая. Хорошего мыла здесь не было, пришлось натирать тело щелочью. Но это лучше, чем ничего. До этого Анна пахла потом, пылью и лошадью. Не то, чтобы она сильно заботилась о своём внешнем виде и впечатлении, которое производит, но шанс помыться упустить не могла.

Длинные, яркие волосы она заплела в косу, чтобы не мешались, и привычно заняла дальний стол в углу. Ужин принесли быстро: суп из бобов, тушёное мясо, слегка черствый хлеб и сыр местного производства. От вина Анна отказалась, хотя бородатый, тучный хозяин в красках расписывал, как удалось вино именно из этой бочки. На сладкие слова Анна не повелась, тогда ей принесли кувшин с колодезной водой.

За шесть лет скитаний по Италии Анна научилась проводить вечера и ночи в подобных местах. На пустые разговоры путников, торговцев и гонцов она не обращала внимания, как и на пляски местных жителей под звуки флейты.

Она сидела вдали от камина; из окна за спиной тянуло прохладным весенним воздухом. Анна быстро поела: суп был вкусным, а мясо оказалось жестким, пришлось глотать целыми кусками и морщиться от саднящего горла.

На её стол навалился один из торговцев. Анна успела убрать глиняную чашку в сторону, вода не расплескалась. Мужчина виновата заохал, заплетающийся язык с трудом выговаривал слова, но Анна всё равно смогла разобрать то, что он сказал двум другим торговцам за соседним столом.

– И здесь пропадают. Господь слеп, если позволяет. Орден, куда смотрит Орден? И в других городах пропадают, и в деревнях. Помяните моё слово, Верона всему виной и твари, ползущие оттуда, – хрипел темноволосый мужчина, пригубив вина из кружки.

Два других поддержали его слова. Один забормотал в широкую, густую бороду, что соседский сын исчез две недели назад, а до этого кузнец пропал. Второй только качал головой и сетовал на Ночную Верону. В исчезновении людей обвинили одного оборотня и прибывшего в деревню стригона3. Доказательств не было. Когда пропал мальчишка, оборотень был в другом городе, а с кузнецом они были старыми друзьями. Стригон же доказал, что питается сывороткой из козьей крови, которую заговорили ведьмы.

Анна слушала внимательно. Если люди начнут пропадать вокруг Вероны, это приведет к новой войне. Рим во главе с Орденом пойдет против Темных из Вероны. Вновь будут смерти, убийства, пытки и показательные казни. Ангуан4 будут вытаскивать из воды, оставлять на солнце с тяжёлым ошейником, причиняющим нестерпимую боль.

Малышей моначиелло5 станут распинать на крышах домов, вбивая в их плоть заговоренные гвозди. Люди верили, что так они смогут избавиться от бед и несчастий, которые моначиелло принесли этому дому. И каждого темного ждало что-то похожее, но в ответ они станут пожирать людей сотнями и тысячами, и Италия утонет в крови, захлебнется и не сможет оправиться.

Анна слишком пристально смотрела на говорящих, они заметили её внимание и тут же умолкли, сжались под взглядом зелёных ведьмовских глаз. Бормотавший о вине Ночной Вероны торговец принялся громко и жадно глотать вино, делая вид, что не он только что обвинял темных во всех бедах людей.

Анна отвернулась, мужчины синхронно выдохнули. Ей стоило поторопиться, что-то внутри подсказывало, что пришедшее письмо от мертвеца и пропажа людей связаны. И ответы она сможет получить в Вероне.

***

На рассвете четвертого дня пути Анна добралась до каменных стен Вероны. Она всю ночь гнала Стрэго через туман и виноградники, а теперь со смешанными и тревожными чувствами смотрела на знакомый город и Альпы, обступающие его с северной стороны, завораживающее зрелище, пробуждающее детские воспоминания.

Анна помнила, как Розалия несколько раз брала её на Sabbati delle Streghe – ведьмовской шабаш у подножия Альп. Они плясали, призывали духов ведьм прошлого, чтобы задать вопросы и получить ответы, собирали редкие горные травы.

В раздумьях Анна подошла к высоким, каменным воротам, над которыми располагался герб города: каменная корона в форме городских стен, а под ней синий флаг, пересечённый по центру вертикальной жёлтой полосой.

Вход в Верону охранялся солдатами, хранящими покой по всей Италии, и двумя инквизиторами из Ордена, которые отслеживали перемещение темных и проверяли выданные им бумаги на достоверность.

Инквизиторы назначались на службу в города и менялись крайне редко, чаще всего уходили лишь по смерти. Этих Анна знала: Лодовико и Маттео. Первый, лет сорока, появился в Вероне, когда Анне было около десяти. Тогда его предшественника загрызло какое-то зверье в горах, разбирательство затянулось, приезжали епископы из Рима, но обвинить Ночную Верону не удалось. Тогда-то на его место и прибыл Лодовико. Молодой, практически ничего не понимавший в делах церкви и без шрама на щеке, который появился позже.

Второму, Маттео, было не больше тридцати. Он был назначен в Верону лет восемь назад, когда его предшественник скончался от болезни. И образован он был намного лучше Лодовико в его годы, но немного труслив, что, разумеется, исправилось со временем.

Анна сухо поздоровалась с хмурыми солдатами и протянула инквизиторам бумаги. Лодовико долго и придирчиво изучал их, а Маттео разглядывал уставшую после дороги девушку.

– Давно не встречались, – с легкой усмешкой сказал Маттео, когда наконец узнал Анну.

– А я все так же терпеть не могу инквизиторов. Тебе не повезло, – пожала плечами девушка, забирая из рук Лодовико бумаги.

Маттео не обиделся, он вообще был не из обидчивых. Даже когда Анна первый раз сломала ему нос, он не потерял надежды оказаться с ней в одной кровати. Анна знала, что не привлекает его как девушку, с которой порядочный инквизитор будет создавать семью. Ему просто хотелось вкусить горячей ведьмовской плоти, чтобы обрести защиту от их колдовства. Это старая легенда, передававшаяся между инквизиторами из поколения в поколение. Но все знали, что ни одна ведьма не ляжет спать рядом с церковником, не говоря о чем-то большем, поэтому эту легенду так и не подтвердили, но и не опровергли.

Ее пустили в город, и она тут же утонула в узких каменистых улочках и высоких тонких домах с кованными решетками на окнах. Верона не спала, она никогда не спала. Днем галдели люди, ночью бодрствовали темные, хотя вторых часто можно было встретить и при свете солнца.

Анна жила не за высокими каменными стенами. Маленький домик находился в роще у предгорья Альп в получасе от Вероны. Но ведьма не спала всю ночь и заслужила небольшую передышку и завтрак. А потом она выйдет из города через западные ворота, которые использовали только жители и приезжие, получившие разрешение на въезд.

Анна прикрыла волосы и лицо широким капюшоном. Пусть до границы с Ночной Вероной было далеко, и сейчас оставался риск быть замеченной старыми знакомыми. А она пока что не хотела, чтобы о ее возвращении было известно людям и темным. Сначала Анна доберется до родного дома, а после откроется на улицах, где выросла. Лишь бы Маттео не распускал свой язык, так же, как распускает руки.

Верона бодрствовала и шумела, место для завтрака отыскалось довольно быстро. Пышногрудая, немолодая женщина подала Анне кашу из поленты и ломоть мягкого сыра.

Ведьма ела быстро и с большой охотой, откусывала сыр, запивая разбавленным вином, от которого на этот раз не отказалась. Тело окутало приятное расслабление, она успела все решить за минуты, проведенные за утренней трапезой. Если ее догадки подтвердятся, ей понадобится помощь, тогда она пойдет к тем, с кем росла бок о бок и кого любила.

Договорившись с хозяйкой, Анна оставила у нее часть сумок за небольшую плату и верхом на Стрэго поскакала по вымощенным неровными булыжниками улочкам. Ей приходилось разминаться с мчащимися каретами и людьми, переходящими от дома к дому.

Около большого фонтана на центральной площади столпились женщины в длинных юбках с кувшинами в руках. Они громко переговаривались, по очереди набирая воду из подземного источника.

Анна смотрела на выставленные на продажу лотки с товарами – рыбу, мясо, специи. Мастера выносили свои изделия. Несколько раз Стрэго чуть не задел грудью бегающих туда-сюда детей. Вплоть до западных ворот их сопровождала смесь разнообразных ароматов: свежеиспеченного хлеба, разлитого на камни вина и дыма из печей. Верона совсем не изменилась с тех пор, как Анна была здесь шесть лет назад.

Стрэго выскочил за каменные стены, не притормаживая у двух незнакомых ему солдат. Мужчины прокричали что-то вслед, но Анна не услышала, утонув в тумане.

От Альп тянуло приятной, свежей прохладой. Вдали, за невысокими холмами виднелся лес, заходящий небольшой частью на реку Адидже, из которой жители близлежащих деревень носили воду.

Туманный, темный лес не напугал её, принял с дружелюбием и охотой. Стволы дубов и каштанов росли плотно, кривые, остроконечные ветви сплетались друг с другом, не пуская внутрь солнце, и без того скрытое тучами.

Копыта коня вязли во влажной после дождя листве, пахло сыростью и легкой гнилью. Стрэго разрезал туман, фыркал и ржал, узнавая знакомые места. Анна жалась к намокшей шее, уворачивалась от веток, выискивая глазами нужный поворот. Конь повернул до того, как она натянула поводья, знал, куда они ехали.

Небольшой домик показался на широкой поляне, не тронутой деревьями. Каменные стены, увитые плющом, и черепичная крыша. Деревянные ставни покривились от времени и сырости, но не портили родного уюта этого места. Анна притормозила Стрэго у невысокого заборчика и спрыгнула на землю. Сердце билось неприятно быстро, она знала: стоит лишь повернуть голову, и взгляд зацепится за холмик, под которым гнила Розалия Кальветти.

Анна поморщилась от собственных эмоций и отворила калитку. Прошла мимо давно заросшего садика, в котором старая ведьма выращивала травы, и оказалась перед дверью. Потянула за ручку – дверь не поддалась. Ключа не было, и Анна буркнула под нос быстрое заклинание, открывающее перед ней все замки, но дверь так и не открылась.

Девушка разозлилась, сделала шаг назад и с силой пнула старую древесину. Она проделала долгий путь по велению Розалии, а теперь мертвая ведьма не пускала её в родной дом.

Что-то быстрое, стремительное, со свистом разрезало воздух. Анна отклонилась в сторону, движение вышло ленивым, привычным. Перед ней в дверь врезалась теневая стрела, вошла глубоко, наконечник точно вышел с той стороны.

– Такая нетерпеливая. Годы идут, а ты всё не меняешься, Ани, – хриплый, временами скрипучий голос потревожил лесную тишину.

Анна развернулась, в руке блеснуло лезвие ножа. Перед ней стоял, широко, криво улыбаясь, высокий, немного худощавый парень. Черные волосы были небрежно зачесаны назад, редкие пряди падали на лоб, частично закрывая черные глаза.

Темно-синий бархатный камзол и белая рубашка с высоким воротом, виднеющаяся из-под него, выдавали в нём представителя одной из знатных семей Вероны. А стоящий рядом призрачный арбалетчик, натягивающий тетиву второй раз, кричал об одном: парень несомненно принадлежал Ночной Вероне.

Он поднял руку, не переставая улыбаться. Призрак выпрямился, отступил за спину своего хозяина, убрал оружие и замер, ожидая нового приказа.

– Рэмо, – сухо поприветствовала парня ведьма.

– Анна, – вторил он ей более весело, а затем шагнул вперёд и приветственно развёл руки в стороны. Анна сорвалась с места, чуть не поскользнулась на мокрых листьях и быстро оказалась в объятиях Рэмо.

– Что ты здесь делаешь? – она прижималась к холодной груди и вдыхала терпкий запах, вечно исходящий от него.

– Ани, то же, что и ты, – он отстранился. Движение вышло скользким и бесшумным: Рэмо всегда был невероятно тих, такой, как он, мог подойти к кому угодно незамеченным. Он вытащил из кармана свернутое письмо и протянул Анне. – Я пришёл за ответами. Старушка Рози не даёт покоя и после смерти, да?

Анна не ответила, развернула смятый лист и прочитала предложение, идентичное тому, что было в её письме от Розалии, только обращение было другим. Старая ведьма называла своего приёмного сына – Корвинелло6.

– А я уже подумала, что следил за мной, – покачала головой Анна.

– Это было бы скучно, не находишь? Я отошёл по нужде, а потом смотрю: ты двери ломаешь, проявляешь неуважение к родному дому, – усмехнулся Рэмо.

– Да, и ты решил пристрелить меня, – фыркнула Анна, переводя взгляд с бледного лица парня на стоящего позади него арбалетчика.

– Я знал, что ты увернёшься. А если бы не увернулась, стрела исчезла бы. Я не посмел бы причинить тебе боль, – Рэмо пожал плечами. Арбалетчик шевельнулся, подался вперёд и остановился бок о бок с парнем.

Призрак принадлежал высокому, широкоплечему мужчине, солдату. На голове по-прежнему был глубокий шлем с откидной правой височной пластиной. Корпус и конечности защищал полный доспех, поверх которого было надето стеганное сюрко бургундского типа. В руках он сжимал арбалет.7

– Откуда он? – спросила Анна. Подобных этому призраку она видела часто и давно перестала их бояться. Но в детстве, когда они только познакомились с Рэмо, она часто плакала, стоило ему было призвать тень давно умершего человека.

– О, он тебе понравился, я знал, – восхитился Рэмо. – Я устал сидеть здесь, побывал в Ангиари зимой. Там услышал его и вытащил на свет. А он арбалет с собой взял.

Анна понятливо кивнула. Дар Рэмо пугал и восхищал всех, кому удавалось о нём узнать, а с чужими парень был не из болтливых. Ещё младенцем он сумел ступить на ту сторону и вернуться обратно, и за это получил способность поднимать призраков и духов себе на службу. А Италия была усеяна костями, что делало Рэмо опасным противником в любом месте и в любое время. Вокруг него всегда было слишком много мёртвых и мало живых. Анне повезло оказаться среди вторых.

Рэмо взмахнул рукой, безымянный арбалетчик вновь погрузился в землю, ожидая, когда его призовут снова.

– Постучим ещё раз? – предложил парень, приглашающим жестом указывая на дом Розалии.

Анна кивнула, и когда Рэмо первым пошёл к запертой двери, посмотрела на то место, где недавно стоял призрак.

Дверь вновь не поддалась. Для верности Рэмо несколько раз толкнул её худощавым плечом, но дом отказывался впускать их.

– Уверен, Розалии не хватает третьего ребёнка. Без него мы никогда не попадём внутрь, – Рэмо почесал длинными пальцами подбородок.

– Ты про…? – глухо начала Анна.

– Именно, малыш Виго. Подождём его, а если не придёт, наведаемся в гости, – Рэмо сел на крыльцо, не заботясь о влажной древесине и испорченном камзоле. Анна села рядом.

Они сидели здесь и когда были детьми. Мрачный и временами замкнутый Рэмо принял маленькую Анну как сестру. Помог ей справиться со смертью семьи. Даже предлагал призвать их духов, когда научился контролировать свои силы. Анна отказалась, хотя искренне поблагодарила тогда Рэмо.

– Ты часто виделся с ним? – спросила Анна.

– Господи, Ани, – рассмеялся Рэмо. – У него есть имя, и ты прекрасно это знаешь.

– Не поминай Бога при мне. Я просила, – нахмурилась Анна. Но злилась она не столько на Рэмо с его вечной привычкой к католическим возгласам, сколько на саму себя.

– Верно, никакого Бога в твоём присутствии, – усмехнулся он. – Но и ко мне он был не особенно милостив, а я не жалуюсь. И да, с Виго мы виделись часто. Это ты покинула нас и умчалась в Рим, но я не держу зла. Виго тоже – он всегда прощал тебе твою резкость.

– Я, – Анна собиралась возразить, но сказать против слова Рэмо было нечего. – Ты знаешь, куда и зачем я поехала. И почему.

– Знаю, – не стал спорить Рэмо. – Но я скучал, как и Виго.

– И я скучала, – призналась Анна прежде всего себе. – Очень.

– Могла не дожидаться письма от мертвеца, а приехать сама, – усмехнулся Рэмо и потрепал Анну по плечу.

– В следующий раз так и поступлю, – буркнула девушка, опустив подбородок на согнутые колени.

– Нет, следующего раза не будет. Мы тебя не отпустим, – Рэмо сказал это таким тоном, что Анна не усомнилась в правдивости его слов. Её и вправду не отпустят больше одну из Вероны.

– Расскажешь мне, как вы жили шесть лет? – примирительно спросила Анна, поворачиваясь к удобно сидящему парню.

– Нет, – коротко бросил он. И когда Анна собралась заставить его говорить силой, добавил: – Подождём Виго, не хочу повторяться.

Анна согласно кивнула. Сердце гулко стучало в груди от мысли о встрече с Виго. Она не попрощалась с ним, когда уезжала тогда, ни с кем не попрощалась. А теперь покорно ждала его на прежнем месте, думая, что сказать спустя столько лет разлуки и слов, которые были сказаны о ней.

От налетевшего ветра деревья затрещали и накренились, листва громко зашелестела, птицы разлетелись с недовольными возгласами. Послышался стук копыт, Стрэго навострил уши, издал предупреждающее ржание; успокаивать его Анна не стала.

Она выпрямилась вслед за Рэмо. Конь со всадником двигался быстро, и чем ближе они были, тем сильнее нарастал шум. Анна откинула волосы назад, устремив взгляд туда, откуда приехала сама.

На поляну через несколько мгновений выехал огромный серый конь с чёрной гривой. Стрэго приветственно заржал, увидев старого друга. Лицо всадника было скрыто капюшоном до тех пор, пока он не оказался на земле и не подошёл к крыльцу.

Черные волосы Виго были заплетены в длинную косу, переброшенную вперёд. По ледяному голубые глаза сначала оглядели вставшего Рэмо, а затем остановились на всё ещё сидящей Анне. Два старых, глубоких шрама пересекали лицо: один – от правого глаза к левой челюсти, другой – наоборот, от левого глаза к правой челюсти. Это не делало Виго уродливее, лишь добавляло его внешности грубости и опасности.

– Добрый день, Анна, – глубоким голосом сказал Виго.

Глава 2.

До конца XVIII века Италия оставалась раздробленной на множество государств, враждовавших друг с другом и с внешними врагами, вмешивавшимися во внутренние распри. Франция предъявляла династические претензии на Милан, Испания стремилась подчинить юг и завладеть торговлей в Средиземном море.

И пока люди воевали между собой, тёмные собирали силы у подножия Альп, в Вероне. Далеко от Рима и церковной власти, способной им противостоять. Люди забыли, кто их истинный враг – кого следовало истребить или с кем заключить мир.

Нечисть напала стремительно: убивала быстро, непредсказуемо. Первые очаги вспыхнули в Вероне, затем перекинулись в Ломбардию и Пьемонт. Крестьяне видели чудовищ, пожирающих скот; купцы всё чаще погибали на дорогах; знать запиралась в своих дворцах.

Тёмные и прежде совершали набеги, но столь редко, что люди свыклись с опасностью, соседствовавшей с ними. Обученных охотников было мало, и те погибали чаще, чем успевали передать знания ученикам.

Рим встревожился. Тёмные надвигались неудержимой волной, сметавшей города и деревни. Пламя войны задело и Францию, и Австрию. Тогда были раскрыты церковные книги, а Папа Григорий XIV призвал последователей и учредил орден, обязанный защищать людей от зла. Тогда же архиэкзорцист Филиппо Веккьо завершил свой трактат о борьбе с Тёмными.

Годы потребовались, чтобы силы уравнялись и зло было оттеснено от стен Рима. Крупные города укрепляли печатями Церкви, молитвы освящали воду в фонтанах, инквизиторы ордена жгли ведьм, распинали стригонов и сдирали кожу с оборотней. Но победы не были постоянны: инквизиторы гибли, священники и епископы падали рядом со своими отрядами.

Карло ди Савойя, прозванный «Щитом Италии» за ключевую роль в войне с Тёмными, и Джулиано д’Эсте, его главный стратег и дипломат, стали продвигать идею объединения страны в единое государство, которое труднее сокрушить. Папа Григорий XIV поддержал их.

К 1810 году Италия уже была единым королевством, собравшим силы против Тёмных. Их вождь оставался неведомым, но решения его были быстры и смертоносны. Он не действовал вслепую, трезво оценивал мощь, которую давали людям Церковь и единство. Тёмные сражались, убивали, но прорваться вперёд не могли. С обеих сторон погибали тысячи; инквизиторы не успевали хоронить своих, как и враги.

К Веронскому договору шли долго – десять лет после объединения. По его условиям нечисть получала под власть Верону и окрестные земли, но людям оставляли право там жить. Так город оказался разделён на две части – Ночную и Дневную.

Тёмным позволили свободно передвигаться по Италии, но обязали иметь документы, чтобы сохранялся порядок. В каждом городе появились церковно-государственные администрации, регулирующие отношения людей и нечисти. Инквизиторов стало больше, но казнить они могли лишь по суду.

Италия зализывала раны и училась жить в новом мире.

Объединённая Италия. 1820 год.

Маленькая деревушка к западу от стен Вероны горела лишь в первые годы войны людей и тёмных, после о ней забыли, и те, кто её не покинул и не пал от рук нечисти, продолжили жить там. Остались в основном старики, женщины и мужчины, не способные больше сражаться.

Небольшой каменный домик стоял поодаль от остальных, к нему вела грунтовая дорога. В небольшом дворике, отделённом забором, толкались округлыми боками куры, неподалёку блеяла коза с наполненным молоком выменем.

Девочка шести лет по велению матери бежала к козе с глубоким кувшином. Её длинные рыжие волосы развивались на лёгком, тёплом ветру. Она была рада помочь: отец трудился у гончарного круга в центре деревни, а мать хлопотала по хозяйству.

Упругое вымя было тёплое и гладкое на ощупь, но чем ближе к телу, тем шероховатее оно становилось из-за короткой, жёсткой шерсти. Молоко охотно стекало в кувшин от осторожных, но уверенных движений девочки. Она напевала услышанную вчера песенку, вдыхала сладковатый, свежий аромат и не сразу услышала голос отца.

– Анна, Анна! – она обернулась, когда он уже был рядом. Сильные руки, испачканные в глине, перехватили её поперёк живота и понесли в дом. Девочка выронила кувшин: он не разбился, упал на мягкую траву, но молоко пролилось. Коза тревожно заблеяла.

Отец закрыл за собой дверь. В доме было спокойно: мать пекла хлеб, Анну наконец-то поставили на пол.

– Инквизиторы, – хрипло, на выдохе произнёс отец, прижимая к себе Анну. Она уткнулась носом в грязную рубашку, пропахшую потом, но не отстранилась. – Они пришли… они обвиняют, – вновь хриплый выдох. – Всех.

Мать, не говоря ни слова, схватила Анну и развернула к себе. Тут же зачерпнула ещё горячую золу руками и принялась втирать в рыжие волосы. Яркий цвет теперь стал грязным – где-то серым, где-то коричневым. Это должно было уберечь девочку, отвести от неё взгляд инквизиторов, который будет прикован к другой женщине с ведьмовским цветом волос и глаз.

Снаружи послышалось ржание лошадей, скрип телеги и топот нескольких пар ног. Дверь тут же отворилась. Мать, отца и Анну выволокли на улицу сильные руки в кожаных перчатках.

Девочка увидела телегу с хворостом и столбами, лошадей, чьи сильные тела были покрыты кровью, и людей с серебряными крестами на шее и груди.

– Ещё одна, – мужчина с размаху ударил мать по лицу. На её губах выступила кровь.

– Мы люди, – кричал отец, извиваясь в чужой хватке. Державший его был крупнее и злее. – Мы просто люди.

Инквизиторы не слушали. Девочка не понимала, почему? Почему те, кто защищал их столько лет, теперь пришли терзать их? Она видела, как споро был закреплён столб, а вокруг разложены сухие ветви. Молчащую мать привязали прочными верёвками, сдавившими руки и тело, а затем вновь ударили.

Тогда отец вырвался и, под смех державшего его инквизитора, повалил другого на землю. Вскочил, оттолкнул ещё одного, бросился к жене, но наткнулся на длинное лезвие сабли.

Анна завопила, но её быстро заткнули: грубая ладонь закрыла ей рот, и крик превратился в жалобное мычание. Отец повалился на землю, но не умер сразу. Вместе с девочкой он смотрел, как горящий факел подносят к костру, как пламя с радостью перебирается на ветки, а после – на длинную юбку.

Мать закричала, и этот крик навечно запомнился Анне. Отец застонал, вкладывая в стон всю свою ярость, пополз к жене, оставляя за собой кровавый след. Но сил не хватило, он замер перед ней, смотрел на искажённое болью лицо, вдыхал смрад горящей плоти.

И Анна вдыхала, смотрела распахнутыми глазами на мать, пока высокий мужчина в чёрных одеяниях держал её за измазанные золой волосы. На миг мать посмотрела на неё, и этот взгляд не был обезумевшим от боли и скорой смерти, он был ясным. А затем её губы прошептали:

Беги.

Страх, сковывающий Анну всё это время, рассеялся, будто его и не было. И она побежала, чудом вырвала волосы из чужой хватки, оставив на прощание несколько прядей. Кожу головы саднило от боли, но она не сравнилась с тем, что испытывала её мать.

Анна бежала, перебирала маленькими ножками, путалась в собственной юбке. Позади заржали лошади, но погони не последовало.

– Пускай бежит, в Вероне ей не выжить, – услышала она хриплый голос, догоняющий её.

Анна задыхалась, воздух вокруг очистился от смрада. Лишь раз она обернулась и заметила уходящий в небо чёрный дым. Это горел её дом, её деревня – она знала это, пусть и не видела.

А впереди её ожидал лес. Дубы и каштаны приветливо шелестели листьями, но пугали темнотою, что скрывалась за ними. В этот лес ходили лишь мужчины, не забывая прихватить с собой топоры для защиты, а сейчас в него бежала маленькая девочка.

Несколько тонких веток больно хлестнули её по лицу, слёзы потекли быстрее, обжигая щёки. Она не видела ничего вокруг, её рыдания эхом разносились по лесу, а затем она врезалась в кого-то.

Тут же отпрянула, завалилась на спину и больно ударилась о корень. Залитый слезами взгляд неохотно прояснился: Анна увидела взрослую женщину, глядящую на неё сверху вниз.

Каштановые волосы в косе были тронуты сединой, у тёмно-карих глаз залегли небольшие морщинки. Она держала в руке корзину с травами, облачённая в тёмное платье.

– Они добрались до твоего дома, Анна, – властным голосом сказала женщина. – Не только тёмные несут людям страдания, запомни это. Идём. Мой дом недалеко. Сюда они не придут.

И Анна пошла, потому что идти ей больше было некуда. Женщина не выглядела опасной, она выглядела сильной, способной выстоять против врага, идущего на неё.

Дом незнакомки был за ближайшими деревьями. Красивый, больше того, в котором жила Анна. На крыльце, подобрав под себя ноги, сидел мальчик. Бледный, на вид болезненный, с тёмными волосами, глаза его скрывала тень.

– Я Розалия, – вновь заговорила женщина. – Ведьма, но тебе не следует меня бояться. Если ты согласишься, это место станет тебе новым домом. Я не тороплю тебя, сможешь жить здесь столько, сколько пожелаешь. Иди, у меня есть дела.

Розалия ещё миг стояла за спиной Анны, но затем исчезла, словно растворилась в воздухе. Мальчик тоже исчез с крыльца, за ним закрылась дверь. Девочка осталась одна.

Ей вдруг стало очень холодно, тело била дрожь, во рту и носу появился смрад, а в ушах стоял материнский крик. Анна сделала несколько шагов вперёд и упала на колени. Заплакала, отчаянно и горько, тоскуя о своей жизни, а лесной ветер подхватил её плач и загудел меж тёмных стволов.

Анна вздрогнула, когда на её дрожащие плечи накинули шерстяное одеяло. Мягкое и тёплое. Она подняла взгляд: перед ней на коленях сидел мальчик, ушедший до этого в дом. Чёрные, печальные глаза смотрели с любопытством и лёгкой тоской.

– Тебя обидели плохие люди? – спросил он, и Анна закивала усерднее, чем стоило. – Меня тоже обижали, но Розалия всегда защищает нас, она сильна. – Мальчик улыбнулся, на миг отвёл глаза, но тут же вернул их к Анне. – Я Рэмо, – он протянул ей ладонь с тонкими пальцами.

– Анна, – сказала девочка, вкладывая пальцы в ледяную руку. – Ты очень холодный.

Рэмо не ответил, лишь взмахнул рукой, и из-под земли вынырнул маленький щенок с висящими ушами. – А это Арго.

Анна не испугалась появившегося из ниоткуда пса, смогла улыбнуться, когда он принялся скакать вокруг и ластиться к рукам Рэмо.

– Пойдём со мной, Анна. Всё будет хорошо, – и Анна пошла.

***

Объединенная Италия. 1840 год

– Добрый день, Анна, – произнёс Виго. Он был ростом с Рэмо, тёмный плащ скрывал его широкие плечи.

Ему не ответили. Анна поднялась на ноги, толкнула дверь, на этот раз открытую, и вошла в дом. Два парня остались вдвоём: хмурый и мрачный Виго, и улыбающийся Рэмо.

– Как приятно снова быть здесь, да? – спросил Рэмо, положив ладонь на плечо друга. – Получил письмо от Рози? И мы… а я-то думал, она позвала только меня.

– Она приехала… – Виго пропустил вопрос Рэмо, смотрел на дверь, за которой скрылась ведьма.

– Анна? Удивлён не меньше тебя, – согласился Рэмо.

– Тяжело, это будет тяжело, – Виго покачал головой, отбросил косу назад; лицо со шрамами исказила гримаса обречённости. – Я не…

– Заканчивай, Виго. Забыл, к чему привёл последний наш разговор? – веселье исчезло с лица Рэмо. – Анна уехала, и мы не видели её шесть лет. Потому что ты не сумел удержать мысли в своей голове. Они были слишком громкими. Тебе подарили шанс, поблагодари старушку Рози, что тебе позволили увидеть Анну ещё раз.

Виго зло дернул плечами, сбрасывая ладонь Рэмо, но спорить не стал. Он согласился с каждым сказанным словом. Отрицать, что поступил неправильно, он не будет. Но и признавать себя виноватым полностью не станет. Анна исчезла из Вероны, не сказав и слова. Она услышала вырванные из разговора предложения, решая, что всё сказанное – истинное отношение к ней. Виго не отказывался от своих слов, но был готов объяснить каждое из них.

– Я и без тебя знаю, – он злился. Анна вновь ушла, а он остался с Рэмо, как и тогда.

– Тогда зайди в дом и пробудь с ней хотя бы пять минут. Получится – значит, ещё не всё потеряно, – улыбка вернулась на бледное лицо Рэмо.

Виго громко выдохнул, закинув голову назад, несколько мгновений всматривался в спутанные тёмные ветви и серые тучи. Пахло надвигающимся дождём. Он открыл дверь, переступая порог, нетерпеливый Рэмо толкнул его внутрь.

Виго неловко запнулся о выступающую, полусгнившую доску, полетел вперёд, сталкиваясь со стоящей спиной ко входу Анной. Удержать равновесие задумчивая ведьма не сумела и стала заваливаться на пол.

Он обхватил её сильной рукой, прижал к своей груди и выпрямился. На какое-то мгновение всё в доме замерло. Виго чувствовал, как быстро и напряжённо дышала Анна, как её горячие пальцы впивались в его руку, сжимали до лёгкой боли.

– Отпусти, – прошипела Анна, когда время вновь неумолимо потекло вперёд. Виго выполнил просьбу быстро, отступил назад, оказываясь в тени, которая мгновенно скрыла его лицо. И это спасло его от ведьмовского гнева. – Gelidus tactus!

Рэмо лениво взмахнул рукой, поднимая перед собой щит в виде двух призраков. Их чёрные, туманные тела покрылись коркой льда, застыли, а затем рассыпались грудой тёмных осколков.

– Один-один, Ани, – усмехнулся Рэмо, поднимая руки в примирении. Анна скривилась, отворачиваясь от двух парней.

Дом Розалии тяжело пережил годы одиночества и запустения. Каменный очаг, в котором ранее постоянно горело яркое пламя, теперь смотрел на гостей одиноким, чёрным оком. Деревянные полки и шкафы, где Розалия хранила кувшины, банки и мешочки, были покрыты толстым слоем пыли. Под потолком всё ещё висели забытые пучки с травами – розмарин, лаванда, зверобой.

Пахло сыростью и появившейся плесенью. В углах тонколапые пауки обосновали свои жилища в виде узорчатой паутины, в которой погибло множество мух.

Анна прошептала ещё два заклинания: одно продуло дымоход, выпустив облако золы и пыли, другое высушило и разожгло оставленные дрова. Пламя разгорелось охотно, жар ударил в лицо пришедших. Следом Анна разожгла расставленные всюду свечи, стало светлее.

– Что мы ищем? – спросила ведьма, стряхивая с ладоней остатки собственной магии.

– Что-то, – пожал плечами Рэмо. – Старушка Рози всегда любила загадки. Подыграем ей.

Он скрылся в соседней, небольшой комнате, спальне старой ведьмы, месте, наполненном ее силой. Анна проводила его взглядом и пошла на второй этаж, а Виго двинулся следом. Там они жили втроем.

Девушка отдельно, а Рэмо согласился уступить угол Виго, когда Розалия позволила ему остаться навсегда.

Анна шла бесшумно, под весом Виго прогнившие ступени протяжно и жалостливо скрипели, будто стонали, одна из них с глухим звуком треснула. Парень недовольно выругался и стряхнул со штанины влажные, мягкие щепки.

На втором этаже он замер, не пошел в их с Рэмо комнату, подумал и шагнул прямо, останавливаясь в дверном проеме, и стал наблюдать за Анной.

Молодая ведьма, не замечая ничего вокруг, ходила по комнате. Проводила пальцами по невысокому изголовью дубовой кровати. На ней лежало отсыревшее, шерстяное одеяло.

Виго прикрыл глаза. Он все еще ощущал аромат, стоявший здесь много лет назад, когда он впервые проснулся в этой кровати рядом с Анной. Она была не такой, как сейчас. Ее слова не ранили, ласкали его слух, как когда-то руки ласкали тело, покрытое множеством уродливых шрамов, а губы касались его губ.

Он вздрогнул, когда Анна с громким хлопком закрыла оставленную когда-то книгу. Виго пригляделся, узнал сборник мрачных сказок Джамбаттисты Базиле. Розалия читала их Рэмо и Анне в детстве, а потом Анна прочитала одну из сказок ему, Виго, когда он мучился от кошмаров после того, как отец навсегда перестал терзать его тело.

– Ты говорила мне, что я похож на мертвого ворона на белом камне8, – слова вылетели слишком быстро, Виго не успел остановить себя.

Анна подняла на него потемневшие от налетевших воспоминаний глаза, губы сомкнулись в еще более тонкую линию. Виго понимал, она думала о том же, о чем и он сам. О приятном прошлом.

– Похож. – сухо ответила она. – Перечитай сказку. «Каменный Ворон, каменное сердце»9.

Анна нервно поставила потрепанную книгу на полочку, страницы печально захрустели. Она отвернулась, Виго не видел ее лицо, но слышал дыхание, и этого было достаточно. Он сделал шаг вперед, доска скрипнула, плечи Анны напряглись.

Она рывком распахнула шкаф. Он должен был быть пуст, Анна забрала все свои вещи, а какие не увезла, раздала в ближайшей деревне. Но на нижней полке лежал сверток, старая ткань, следы крови, золы и слез. Виго видел, как дрожали ее руки, как пальцы смыкались вокруг знакомой вещи. Анна рывком расправила его. Детское платье, она давно показывала его Виго. Платье, в котором будущая ведьма встретилась с Розалией и Рэмо. Из небольших складок на пол скользнул пергамент.

***

Грузные шаги Виго доносились со второго этажа. Комната Анны была над комнатой Розалии, с потолка сыпались труха и пыль. Рэмо стряхнул прилипшую к бархатному камзолу паутину.

Он прожил в этом доме дольше остальных. Поломанный собственной судьбой мальчик, не успевший пожить среди людей, не видел богатства и роскоши. И как бы не страдала Анна, и не хмурился Виго. Рэмо тогда делал все сам, потому что хотел этого. Он рыл могилу Розалии, пока острые капли дождя царапали его лицо, он нес ее исхудавшее в последний год тело. Колдовство дарует ведьмам долгую жизнь, но в одно мгновение требует оплату и забирает все сполна.

В тот день Рэмо стоял над свежей могилой несколько часов подряд. Вокруг него восставали мертвецы, ластились к его телу, царапали когтями. Он знал, что поднять темного он не в силах, но это и хорошо. Пусть Розалия наконец-то отдохнет.

Тогда Анна позаботилась о том, чтобы старая ведьма обрела покой. Провела ритуал, на который Розалия указала в своем гримуаре. Она была готова к своему уходу и сделала все, чтобы подготовить своих детей. Лишь об одном молчала до конца.

Рэмо поджал губы и тряхнул головой, из пола показался призрачный щенок. Малыш Арго, которого Рэмо призывал каждый раз, когда ему было тоскливо. Он поднял щенка и, усадив его в глубокий карман, принялся ходить по комнате.

Она не была пуста, ее не тронуло время, колдовство хранило ее, пока дом вокруг неумолимо погибал. Кровать и широкий шкаф, множество записей, понятных лишь видящей смутное будущее ведьме. Сила, ставшая для нее даром и проклятием, особенно в последние годы жизни.

Внимание Рэмо привлек сверток на столе. Совсем маленький, с ладонь, протянутые пальцы дрогнули, когда он увидел вышитую на темной ткани букву «S». Нехорошее чувство зашевелилось внутри. Он схватился за сверток, расправил его, не заметив записку, которая была в него завернута.

Рэмо смотрел на украшенный серебром платок, из мягкой ткани. А непонятная «S» превратилась в полное слово – Скалигери. Фамилия Рэмо, данная ему при рождении. Ранее правители Вероны, ныне знатный род, рассеянный по Италии, а на севере остался лишь он, Рэмо.

Платок чужеродно лежал в ладони, от него веяло холодной ночью, влажным лесом и трупным запахом. Рэмо лично сжег его, когда ему исполнилось десять, он был в этом уверен, Розалия не могла подменить платок. Но могла восстановить его… или сделать похожим.

Она знала, что эта вещь значит для него. Этот платок старший брат Рэмо запихнул ему в рот, а после отнес за высокие стены Вероны. Младенец не выжил, задохнулся, а брат ликовал. Ромул, двенадцати лет отроду, решился на убийство младшего брата, чтобы не делить ни с кем наследство отца. Если бы мать родила еще детей, он бы поступал так снова и снова. Но врачи сказали, что Мария после тяжелых родов больше не сможет выносить ребенка.

Эту историю Рэмо слышал множество раз от Розалии, спрашивал ее снова и снова, а она хмуро повторяла одни и те же слова. Он был мертв, когда она нашла его. Маленький и синий, лишь кончик платка торчал из распахнутого рта. Ромул с особой жестокостью заталкивал его в горло младенца.

Жизнь Рэмо не успела уйти далеко, Розалия поймала ее и вложила обратно в ребенка. Это отняло у нее много сил, слишком много сил. Ведьма никогда не признавалась, но Рэмо был уверен, умирать она начала именно в тот день, когда вернула его к жизни.

***

Анна долго не могла выпустить из рук свое детское платье, которое ей сшила мать. Любимое и ненавистное. Она разглядывала еле заметные узоры, следы от грязи, которые остались после ее падения.

Виго стоял совсем близко к ней, смотрел сверху вниз. Он отнял у нее платье, когда Анна издала четвертый по счете тяжелый вздох. Сопротивляться она не стала, так даже лучше, всегда нужен был тот, кто вытащит из неприятных воспоминаний. Платье вернулось обратно в шкаф, под тяжелым взглядом Анны. Виго поднял свернутую в два раза бумажку и протянул ей.

Девушка открыла ее сразу, чтобы отвлечься. И от мыслей о матери, чье лицо она давно забыла, и от холодных пальцев Виго, которые коснулись ее руки.

– Она пустая, – хрипло сказала Анна. – Здесь ничего нет. Ищи свою. Розалия очень хочет, чтобы мы снова были вместе.

Сказав это, Анна поняла, как двусмысленно это звучало. Она подняла взгляд, столкнулась с ледяными, почти прозрачными глазами Виго. В ней всегда было слишком много чувств, она ведьма, ведьмам положено громко хохотать, танцевать у костра и петь песни, взывая к духам и тьме.

Виго же всегда был спокоен, будто и вовсе ничего не чувствует, кроме фантомных болей на месте старых шрамов. Анна знала, это не так. Виго чувствовал слишком много, так много, что если стоять рядом с ним долго, можно ощутить бурю его эмоций. А если забыться, всего лишь на мгновение, можно утонуть в них.

– Анна, – Виго наклонился к ней. От него исходил пряный аромат трав, с которыми он работал, смешанный с уже ослабевшим запахом спирта. Он лечил людей, делал настойки, мази, потому что хотел помогать, а не просто продолжить дело своего отца.

– Ищи записку. Ищи! – шикнула Анна, отступая на шаг назад. – Хватит так смотреть на меня.

Она видела, что Виго хотел сказать что-то, но не стал. Покорно сделал несколько шагов назад и вышел из комнаты. Анне потребовалось немного времени, чтобы успокоиться. Им нужно выяснить, что хочет старая ведьма, и если это займет много времени, ей и Виго необходимо будет отыскать силы на разговор. Но не сейчас.

Сейчас Анна последовала за парнем, ведомая любопытством. Виго стоял посреди пустой комнаты, дневной свет лениво пробивался сквозь грязное окно. Он что-то держал, но Анна не видела, что именно, пока не подошла ближе.

Виго сжимал в руках старый нож, местами лезвие было покрыто ржавчиной, на деревянной рукояти было несколько сколов. На пол капнула крупная, густая капля. Кровь. Виго так сильно вцепился в нож, что порезал себе ладонь.

У его ног лежала записка. Ее край касался маленькой лужи крови и намокал все сильнее.

– Виго? – позвала Анна, но он не ответил. Упрямо смотрел на нож. Только сейчас она узнала его. С этим ножом он явился ночью двенадцать лет назад, с руками в крови, с затравленным взглядом и горячкой от разошедшихся швов.

– Виго, отдай мне его, – попросила девушка. – Ты делаешь себе больно.

Она тронула его за запястье. Виго вздрогнул, с трудом разогнул пальцы, нож с глухим звуком упал на пол. Теперь Анна подхватила оставленное для него послание и оттащила вон из комнаты. Только тогда Виго вздохнул полной грудью, прислонившись затылком к стене.

– Розалия поступила жестоко с тобой. Мои воспоминания стары. Я не помню ни мать, ни отца. А ты помнишь, еще помнишь, – Анна качнула головой и посмотрела на кровоточащую ладонь. – Идем, я исправлю твою руку.

– Ты говоришь со мной. По своей воле, – криво усмехнулся Виго, все еще глядя в потолок. – Если так, вонзи нож мне в сердце и говори, пока я истекаю кровью.

– Не сейчас. Сейчас меня заботит твоя рука, а не ты сам, – ответила Анна и пошла к лестнице. Виго последовал за ней.

***

Анна оглядела испачканную в крови руку, но пореза на ней уже не было. Виго восстанавливался слишком быстро, только раны, полученные от темных требовали особого лечения. Анна отстранилась и посмотрела на Рэмо.

Он крутил в руках три пергамента, текст на которых проявился сразу, как они оказались рядом. Потребовалось немного времени, чтобы расставить послания в нужной последовательности.

Трое связаны не кровью, а жестокой судьбой.

В одиночестве вам не выстоять, вместе – победить даже смерть.

Темные растворяются в вечности по воле злой руки.

Ищите след не там, где ваши пути переплелись,

а в том месте, что стало последним узлом соединившим ваши судьбы.

Там хранится часть ответа, там шепчет тень, и там начнётся дорога.

Помните: не рождённое кровью, рождено выбором.

А выбор крепче самой судьбы.

– Трое, связанных жестокой судьбой, – это мы, – в третий раз сказал Рэмо. Больше ничего умного в голову ему не приходило.

– Превосходно, – хмуро сказал Виго, обтирая кровавую руку о найденную тряпку. – Я бы удивился, если бы Розалия написала о ком-то другом.

Анна закатила глаза и отобрала у Рэмо записки. Розалия любила загадки, говорила загадками, и её видения будущего почти всегда были загадками. Какие-то она могла разобрать самостоятельно, с другими ей требовалась помощь, а третьи так и оставались тайной, которую удавалось разгадать лишь когда будущее свершалось.

Встречи с Рэмо и Анной Розалия видела ясно, была к ним готова. Приход Виго темной ночью был скрыт для неё туманной пеленой неизвестности.

Каждый из приемных детей Розалии был уверен, что оставленное послание было либо частично, либо полностью тайной для неё самой.

– Вы слышали, – Анна постучала пальцами по столу, привлекая внимание. – В округе пропадают люди.

– Не помню, чтобы мы беспокоились о людях, Ани, – оскалился Рэмо, проводя кончиком языка по верхнему ряду зубов. – А вот о темных… Пропали несколько вампиров, ведьма и оборотень. И это лишь те, о ком я слышал. Совет Пяти Теней10 очень недоволен. – Он покачнулся на стуле, одна ножка не выдержала, треснула. Парень практически завалился на спину, но успел схватиться за стол и выровняться. – Merda!11 – Рэмо отряхнул со штанов невидимые пылинки и посмотрел на зло улыбающуюся Анну. – Сейчас грустно станет, ты вернулась в Верону. Сумеречная Мать12 заждалась.

Анна скривилась и подняла руку с оттопыренными мизинцем, указательным и большим пальцем, безымянный и средний остались прижаты к ладони. Получившиеся "рога" были устремлены вниз.13 Рэмо отступил назад и оскорбленно схватился за сердце. Горевать долго не стал, смахнул волосы назад и резким движением провел пальцем под подбородком.14

– Хватит. Как дети, – вмешался Виго, когда Анна стала закатывать рукава, а Рэмо призвал известного арбалетчика. – Он прав, Анна. Нам нужны ответы, и после заката мы пойдем в Ночную Верону. Если ты не сбежишь снова.

Теперь вспыхнувшее раздражение ведьмы было направлено на Виго. Ответить словом или жестом она не успела. Дверь с треском врезалась в стену и соскочила с петель с оглушающим грохотом. В дом рванула неразборчивая тень, тут же кинувшаяся на Виго.

Они вместе проскользили по деревянному полу до стены. Анна вздернула руку, чтобы отбросить уродливое существо с черной шерстью, но её помощь не понадобилась. Виго разорвал тварь голыми руками.

– Что за…? – начал Рэмо, но его заглушили тревожное ржание лошадей и рев, не похожий ни на одно известное существо или темного.

Они выскочили наружу. Стрэго метался из стороны в сторону, ужасное создание рвало длинными закругленными когтями его спину. Конь вопил от боли и истекал кровью. Щеку Анны поцарапала острая стрела, пробившая следом грудь уродца. Он отлетел назад, сжимая в передней лапе ведьмовскую сумку. Стрэго завалился рядом и обмяк. Второе существо выхватило сумку у трупа и рвануло в лес. За ним бросились ещё с десяток, целая стая.

– Да что это…? – Рэмо вновь перебили.

– Гримуар, там гримуар Розалии! – крик Анны эхом разлетелся по лесу.

– Бери Фумо, Анна. Давай, – Виго прокричал это, сбрасывая с плеч мешающий, тяжелый плащ. Ткань одежды затрещала, швы разошлись. Он распрямил плечи, руки и ноги стали сильнее, ногти превратились в когти, кончики ушей заострились, черные волосы развевались по плечам.

Виго не был оборотнем, он был единственным в своем роде, созданным отцом с алхимическим даром. Он по звериному бросился в погоню, отталкиваясь от земли руками и ногами.

Анна незамедлительно вскочила на спину пепельного коня и помчалась следом. Рядом несся Рэмо на призрачном коне. Виго нагнал уродливую стаю первым. Одному существу оторвал голову, другому переломил позвоночник, оставляя умирать в мучениях. Из-за деревьев показались ещё звери, из-под земли восстали мертвецы.

Вокруг рук Анны клубилось зеленое пламя, которое она с яростью швыряла в противников вместе с тяжелыми, грязными ругательствами. Существа окружали Виго, ему прокусили плечо, длинные клыки пронзили прочную кожу. Его поволокли по земле, тот же зверь, что держал в лапе сумку с гримуаром.

Виго не мог подняться или дотянуться до чужой шеи. Удлинённые ногти разрезали воздух, пока мощные челюсти вгрызались в его тело.

Зверь болезненно взвыл и упал на бок, пронзённый двумя стрелами и охваченный пламенем. Дернулся несколько раз, затрепетал лапами и замер. В наступившей тишине было слышно, как шипят и неторопливо распадаются трупы неизвестных существ. Вскоре от них остались лишь следы на земле и раны, а тела исчезли, будто их здесь и не было.

– Святое дерьмо, – выдохнул Рэмо, помогая Виго подняться на ноги. – Шрамом больше, шрамом меньше. – он специально хлопнул по больному плечу.

– Что это было? – Анна подняла с влажной земли подранную сумку и прижала к себе.

– Не знаю, – Виго сплюнул в сторону. Он перестал походить на зверя, вернул привычный вид и тяжело опирался на худощавого Рэмо. – Я таких не видел даже в книгах.

– Нам надо в Ночную Верону. Пусть отвечают за темных, живущих здесь, – прошипела сквозь сомкнутые зубы Анна.

Глава 3.

Объединённая Италия. 1823 год.

Анна сидела на мягкой траве: то подставляла лицо палящему солнцу и щурила глаза, то снова возвращала взгляд к толстой старинной книге, лежавшей на коленях. Это была одна из книг магии Розалии. В ней описывались заклинания, доступные юным или очень слабым ведьмам.

До встречи с Розалией Анна читала плохо, но именно ведьма её научила. Девочка схватывала всё быстро, с детским любопытством. Она тосковала по родителям и часто ночами приходила в комнату Рэмо. Её названный брат – мрачный, нелюдимый, похожий на мертвеца – оказался тем, кто помог ей справиться с горем.

Он позволял будить себя в любое время, слушал её печальные и весёлые истории о родителях. А потом показывал призраков, которых учился призывать. Анна играла с котятами и щенками, не сумевшими пережить первые месяцы жизни. Рэмо заботился о ней, а Анна – о нём. Розалия заботилась о них обоих.

Девочка закрыла книгу. В лесу прогремел громкий хлопок. Стоящий перед ней Рэмо не дрогнул, не отвлёкся: он учился призывать мёртвых. Пока что только животных. С Розалией они уже ходили на кладбище; Рэмо слышал шёпот давно ушедших людей, но ни один не откликнулся на его зов. Тогда ведьма велела ему совершенствовать призыв зверей, а к людям они вернутся позже.

У ног Рэмо бегали восставшие призраки крыс, жаб, котов и псов. На плечо ему опустилась сова с огромными, пугающе пустыми глазами. Мальчик с лёгкой улыбкой почесал ей грудь, и птица заухала, перебирая когтистыми лапами.

Из леса, со стороны города, донёсся топот копыт. К Розалии приходили гости. Чаще – тёмные, но случалось, что заходили и люди. Ведьма принимала всех и редко отказывала. Но Анна и Рэмо все же насторожились. Девочка поднялась и спрятала книгу за спину, тёмные призраки растаяли дымкой.

На поляну выехали две лошади. На массивном сером коне с тёмной гривой сидел мальчик с длинными чёрными волосами и голубыми глазами. Серьёзный, с узким шрамом через всё лицо.

Рэмо и Анна видели его впервые – как и мужчину, ехавшего следом. На нём был длинный льняной сюртук до колен, а широкополая шляпа скрывала глаза. Лошади остановились перед ними.

Анна уловила горький запах трав и пота, когда мужчина спрыгнул на землю. За ним неловко спешился мальчик. Его правая нога подогнулась, и изуродованное лицо исказила гримаса боли.

– Розалия здесь? – мужчина не поздоровался и не представил ни себя, ни спутника.

– Здесь, – отозвался Рэмо, вставая перед Анной. Её взгляд уткнулся в его худую спину. Девочка моргнула и перевела глаза на незнакомого мальчика. Боль исходила от него осязаемо, и Анне не нужно было обладать магией, чтобы это почувствовать.

– Данте, – из дома вышла Розалия. Гордая и властная женщина, она сразу заставила Анну выдохнуть с облегчением. – Заходи. Пусть твой сын останется с моими детьми.

Данте кивнул, бросил на сына быстрый взгляд и скрылся за деревянной дверью. Длинноволосый мальчик приглушённо простонал от боли и тяжело привалился к своему коню. Теперь Анна и Рэмо заметили, что его лицо покрыто испариной – и причина была не в летней жаре.

– Я Анна, – представилась девочка, подходя ближе. Мальчик поднял на неё тяжёлый взгляд, но всё же коротко ответил:

– Виго.

– Я могу помочь тебе. Где болит? Покажи, и я… – она протянула руку, но Виго отпрянул. Резкое движение оказалось ему не по силам: тело подвело, и он повалился на землю. Из приоткрытых губ вырвался хриплый крик.

– Ты не сможешь помочь ему, Анна, – вмешался Рэмо, так и не назвавший своего имени. – Я позову Розалию.

– Не надо! – Виго, борясь с болью, резко дернулся к Рэмо. – Со мной всё хорошо.

Но светлый сюртук, почти такой же, как у его отца, с правой стороны стремительно темнел от крови.

– Нехорошо, – Анна опустилась перед ним на колени, посмотрела в покрытые пеленой мучений почти прозрачные глаза. – Тебе очень больно.

– Не прикасайся, – прохрипел Виго, отползая в сторону. Ткань на боку намокала всё сильнее. Он быстро терял кровь. – Со мной всё хорошо…

– Ты умрёшь сегодня вечером, – без всякой эмоции сказал Рэмо. – А может, и раньше. Я чувствую твою смерть. Выбирай: принять нашу помощь или стать тем, кого я завтра призову к себе на службу.

Анна покосилась на него с осуждением, Виго же смотрел с плохо скрытым страхом.

– Ты кто? Тёмный? – с трудом выговорил он, прижимая ладонь к ране.

– Я Рэмо, – наконец назвал своё имя сын Розалии. – Нам помогать тебе или начать копать яму?

Виго колебался. Испуганные глаза метались между обеспокоенной Анной, равнодушным Рэмо и дверью дома, где находились его отец и ведьма.

– Только не зовите Розалию. Мой отец… Данте не должен знать, – тихо сказал он. Рэмо кивнул.

– Будь здесь, Анна, – сказал Рэмо, посмотрев на девочку. – Идём.

Он был всего на год старше, но иной раз казался значительно взрослее. Они обошли дом и осторожно вошли через боковую дверь, ведущую в комнату для умывания. Там сушились тряпки, висели пучки трав, стояли бутыли с едкими настоями для очищения ран. Из другой комнаты доносились приглушённые голоса, но разобрать их полностью ни Анна, ни Рэмо не смогли.

– Это… природы… Бога.

– …слеп… я… творец.

Рэмо дернул Анну за рукав, и они быстро вернулись к ещё более побледневшему Виго. Он без просьб задрал кафтан, открывая вид на воспалённый, разошедшийся шов.

– Porca madre!15 – выругался Рэмо сквозь сцепленные зубы.

– Будет больно, Виго, – Анна протянула ему толстый кусок кожи, который взяла из дома. – Прикуси.

Мальчик послушно стиснул зубы вокруг грубой кожи, приглушённо завыл, когда Анна плеснула настойкой на рану и тут же прошептала несколько слов. Её сила была слаба, как и магия, но шов зашипел, кровь перестала выступать и течь по бледной коже. Она стерла её тканью, заметила ещё один шрам, старый; Виго постарался скрыть его, но было поздно. Спрашивать его ни о чём не стали.

Анна свернула чистую ткань и прижала к ране, открыла вторую бутылочку, вновь произнесла непонятные остальным слова и протянула её Виго.

– Пей, – он выпил. Либо верил, либо его жизнь больше не тревожила его. Щёки перестали быть мертвенно бледными, дыхание выровнялось.

– Спасибо, – сказал Виго, попытался встать, но Анна усадила его обратно толчком в плечо.

Больше они не разговаривали, сидели молча на траве. Девочка продолжила изучать книгу, Рэмо щипал траву и хмуро смотрел на Виго. Вскоре из дома вышел Данте, через его плечо была перекинута кожаная сумка, Розалия держала в руках довольно крупный мешок, наполненный, судя по мелодичному звону содержимого при ходьбе, монетами.

– Пора домой, Виго, – голос Данте прозвучал как приказ. Виго быстро встал, рука всё ещё прижималась к боку, но двигался он свободнее. Они уехали, не попрощавшись; Виго лишь бросил взгляд на Анну и Рэмо, прежде чем скрыться в тени деревьев.

– Ты напугал его! – набросилась на Рэмо Анна. – Ты умрёшь сегодня, я чувствую твою смерть! – передразнила его, размахивая руками. – Ты не умеешь чувствовать смерть, я знаю это.

– Но он и правда умер бы, – Рэмо пожал плечами и посмотрел на Розалию. – Кто они?

Ведьма ответила не сразу. Сначала посмотрела на покрытые чужой кровью пальцы Анны, затем на испачканные тряпки и пустые бутылочки. Она прислушалась, словно ждала, когда в округе не останется лишних ушей.

– Вы молодцы. Приняли верное решение. Данте не позволил бы сыну умереть. Но мальчик мучился бы ещё долго, – сказала Розалия. – Данте Велломбра учёный, врач и алхимик. Я давно его знаю, он покупает мои услуги и хорошо платит. Его сын, – она замолчала на мгновение, а после тяжело добавила. – Мне жаль мальчика.

***

Объединённая Италия. 1840 год.

Они вернулись к дому Розалии, терзаемые мыслями о неизвестных созданиях. Виго хромал и держался за разодранное плечо. С коня слезть ему помог Рэмо. Анна не спешила с лечением. Она стояла над истерзанным телом своего коня. Бок и спина были исполосованы глубокими ранами, виднелись ребра, несколько десятков мух вгрызались в ещё тёплое мясо.

Анна присела рядом с мёртвым конем на колени. Насыщенный аромат крови её не отталкивал, они с Розалией проводили куда более отвратительные ритуалы. Она провела ладонью по остывающей шее, бережно огладила, прощаясь со старым другом. Быстрые слова сорвались с её губ. Корни деревьев вырвались наружу, обвили труп коня и утащили под землю. Но на поверхности осталась уздечка, на память.

Виго зашипел, когда пальцы Анны обхватили его плечо. Раны затянулись, дыхание выровнялось, он перестал опираться на Рэмо.

– Спасибо, – выдохнул Виго, но Анна на него даже не посмотрела. Её взгляд терялся между деревьями, высматривал чудовищ, пришедших к дому Розалии. Их там не было, лес вновь был безопасным для них, незваные гости убрались прочь.

– Мне нужен конь, – хрипло сказала ведьма.

– Анна, – мрачно произнёс Рэмо, утративший всякое веселье. Спокойствие девушки не обмануло ни его, ни Виго. Будучи ученицей древней ведьмы, Анна делала многое. Ей приходилось убивать животных: жаб, лягушек, змей и птиц. Порой и кого-то крупнее. Чаще ей и Розалии было достаточно того, что можно взять, не забирая жизнь: слизь у лягушек, сброшенную кожу у змей, перья у птиц, кровь.

Но смерть любимого коня далась ей тяжело. Она сама наносила ему символы, когда он был жеребёнком, сама заезжала его, обучала не бояться темных. А сейчас Стрэго погиб жестокой смертью.

– Сначала конь, затем Ночная Верона, – сказала она сухо.

Парни не стали требовать от неё настоящих эмоций, кивнули в поддержку. Рэмо призвал призрачного коня, забрался в седло и помог Анне сесть позади. Они двинулись к высоким стенам города.

Солнце только набирало свою силу на небе, день шел к середине, до заката было ещё далеко. И как бы ни было сильно желание трёх детей Розалии попасть в Ночную Верону, сделать они смогут это только после наступления темноты.

Анна, Рэмо и Виго въехали в город и понеслись по узким улочкам, наполненными громкими разговорами прохожих. На призрачном коне все останавливали взгляд, женщины охали, мужчины смотрели хмуро, враждебно. Мир заключён, но всё ещё оставались те, кто желал темным смерти.

Они забрали оставленные Анной вещи, две сумки Виго закинул на спину своего коня. Рэмо загадочно улыбнулся девушке через плечо и мысленно двинул своего скакуна.

Они пронеслись быстрым галопом по площади Эрбе, мимо амфитеатра, в котором проводили городские праздники, представления и оперы. Дальше – вдоль лавок, шумных кафе.

Массивный, не быстроногий конь Виго отстал, Рэмо притормозил призванного зверя. Призрачный конь посеменил рысью к площади Синьоров. Центр Вероны: администрация, суды, дома старой знати – той, что ещё была у власти, и той, что давно потеряла статус правителей.

Анна отпустила торс Рэмо, стала оглядываться, будто впервые оказалась в Вероне. Мрачным взглядом обвила Храм Святой Троицы и Церковь Святой Марии.

Парень не торопил коня, Виго всё ещё не было видно за столпотворением людей, поэтому у них было немного времени на небольшую прогулку.

– Думала, ты не любишь центр Вероны, – Анна подалась вперёд, чтобы Рэмо её слышал. Её подбородок коснулся острого плеча.

– Не любил, – поправил её Рэмо. – Шесть лет – долгий срок, Ани. Я расскажу тебе историю моей мести, когда мы доберёмся.

Он вновь глянул на неё через плечо, заметил Виго и ускорил коня. Анна вспомнила их разговор у камина в доме Розалии. Ведьма была жива, отлучилась по делам, и они остались одни. Тогда Виго перебирал пальцами её волосы, изредка касался шеи. Они говорили о том, чего желают больше всего – мести.

Рэмо желал отомстить брату. Ромул был жив. Слишком сладкая судьба у него была, Рэмо собирался это исправить. Анна хотела лишить жизни тех, кто убил её семью. Она не знала, живы ли те инквизиторы: прошло почти четырнадцать лет, но всё равно не успокоится, пока не узнает, что каждый из них мёртв. Виго больше не желал крови, ему её было достаточно. Мальчик, исполосованный шрамами, жил мыслью о том, что сотрёт память о своём отце из истории Вероны. Его больше не будут вспоминать добрым словом, как прекрасного врача или учёного. Люди будут так говорить о Виго.

Анна сбежала, так и не узнав, осуществили ли они свою месть. Но Рэмо обязательно ей всё расскажет.

Она выдохнула, когда дымчатый конь проехал сквозь арочные ворота одного из палаццо на узкой улочке, следом неторопливо двигался Виго.

Двор оказался прямоугольной формы, вытянутый внутрь квартала. По центру – колодец, окружённый плиткой с небольшим каменным бордюром. Вдоль аркад, окружающих двор, проходили арочные галереи на колоннах, в которых были двери, ведущие в служебные и жилые помещения.

Анна не успела ничего сказать, как Рэмо легко спихнул её со спины лошади и слез сам. Рядом, на гладкие, местами неровно уложенные камни, спрыгнул Виго. К его коню тут же подошёл немолодой конюх. Мужчина почтительно склонил голову перед Рэмо и увёл Фумо в небольшую конюшню.

Их встретил мужчина средних лет с поседевшими висками и аккуратной бородой. Одет он был в темно-синий костюм с жилетом.

– Синьор Рэмо, как ваша прогулка? Прошла удачно? – мажордом, старший слуга дома, вежливо улыбнулся.

– Превосходно, Гаспаре, иначе не скажешь. Повстречал Виго в том же месте, и Анну, я рассказывал тебе о ней, – Рэмо указал на девушку, которая приветственно кивнула.

– А, беглянка, помню, помню, – Анна вспыхнула от слов Гаспаре, Рэмо напротив только повеселел. – Проходите, я велю подать обед. Если ваши друзья желают привести себя в порядок, мы нагреем воду.

– Желают, – тут же ответил Рэмо, взглянув сначала на Анну, покрытую пылью после долгой дороги и сражения с неизвестными чудовищами, а затем на Виго. Выглядел он лучше девушки, но после нескольких ран на теле оставалась кровь.

Гаспаре кивнул и повел гостей и хозяина дома внутрь. Они свернули к большой лестнице: терракотовые ступени, кованные железные поручни с аккуратными балясинами.

На втором этаже Гаспаре по просьбе Рэмо оставил их и направился на кухню. Парень с широкой, довольной улыбкой повернулся к Анне, и ее выражение лица доставило ему неимоверное удовольствие.

Ведьма с распахнутыми глазами рассматривала огромную гостиную: высокий потолок, большие окна, деревянный пол, частично покрытый ковровыми дорожками. В центре стоял длинный диван и несколько кресел, обитых темным бархатом, резной стол. По бокам шкафы с книгами, некоторые из которых Анна узнала – они принадлежали Розалии.

На стенах канделябры со свечами, портрет Рэмо. Художник постарался сделать его не таким бледным, но не вышло. В большом мраморном камине потрескивали дрова.

– У тебя получилось, – выдохнула Анна, заканчивая осматривать зал. – Рэмо…

– Да, – он довольно кивнул. – Этот дом по праву мой, как и тот, что за стенами Вероны на холмах. Как и всё, что принадлежало моему брату.

Рэмо замолчал, когда на лестнице послышались шаги: служанка несла на подносе угощения для гостей – сушёные фрукты, орехи, сыр, оливки, хлеб. За ней шёл Гаспаре с вином и бокалами.

Рэмо, Анна и Виго устроились на диване и креслах. Деревянные тарелки и наполненные бокалы поставили на стол, убедившись, что всё готово, и слуги удалились. Рэмо сделал большой глоток красного вина и продолжил:

– Нас связывала клятва Розалии. Пока она жива, мы не мстим и учимся жить. Старушка не ожидала, что уйдёт раньше нас, – Рэмо шутил, но все равно на мгновение сделался печальным. – Ты уехала в Рим и, раз жива, значит, отомстила, – Анна кивнула, и он продолжил. – А мы с Виго сделали свой выбор. Ромул мучился неделю. До этого я заставил его признать меня. Несколько месяцев брат жил в страхе, что я его убью. Мертвецы ходили за ним ночью и днём. А я улыбался всем, знакомился с прислугой и другими знатными людьми. Ромул с большой охотой подготовил нужные бумаги, надеясь, что я не мараю руки. Но я их замарал. Он умер с грязной тряпкой во рту, а после я поднял его призрак и позволил остальным разорвать его. И, если ты спросишь, а ты спросишь, Ани, – да, я счастлив. Как и ты.

– Жаль, я не видела, как он откинулся, – мрачно сказала Анна.

– Очень жаль. Виго помогал мне закапывать труп, – усмехнулся Рэмо и посмотрел на своего друга.

– Это не самые лучшие воспоминания, что нас связывают. Я тащил твоего брата на себе, – сухо сказал Виго, замечая на себе пристальный взгляд Анны. – Не утруждай себя вопросом. Я живу неподалеку, у меня небольшой дом с мастерской. Я помогаю людям, как и хотел. И нет, дом отца стоит на своём месте, я не уничтожил его.

Он замолчал, но Анна всё равно не отводила взгляд. Они смотрели друг на друга. Обида всё ещё душила ведьму. Внешняя безэмоциональность Виго заставляла ярость внутри вскипать. Ей хотелось сказать ему всё, что было в её голове шесть лет. Речь, которую она готовила, прокручивала в мыслях перед сном, даже не думая о том, что вернется в Верону.

Помимо обиды, сердце неприятным холодом сковывал стыд. Она убежала от Виго, от его злых слов, и бросила Рэмо. Извинения нужно было озвучить как можно скорее.

– Стол накрыт, господа, – в гостиной вновь появился Гаспаре. – Прошу за мной.

Виго тут же поднялся со своего кресла и последовал за мужчиной. Сердце с ужасающей силой билось в груди. И ему следовало отбросить пережитое и подойти к девушке. Но сейчас он уходил от неё.

Анна посмотрела на удаляющуюся спину и схватила Рэмо за рукав. Притянула его к себе и крепко обняла.

– Прости меня, – она прижалась к его груди. Услышала слишком медленный для простого человека стук сердца.

– Ох, Ани, – Рэмо погладил её по волосам. – Я прощу тебя, если пообещаешь больше не пропадать, хорошо? – она кивнула, продолжая сжимать его ребра. – И, уверен, ты знаешь, здесь есть ещё один темный, ожидающий разговора с тобой. Но это тебе решать. Пойдем обедать, я ужасно голоден.

Обед они провели в тишине. Блюда были вкусные: повар у Рэмо готовил отлично. Тальятелле с грибами, жареная птица с тушёными овощами, из закусок – копчёная рыба и паштеты.

Говорить никому не хотелось; лишь когда Гаспаре пришёл оповестить гостей, что вода нагрета, молчание нарушилось. Виго сказал, что ему достаточно горячей воды в комнате и полотенца. Анна не стала отказываться от подготовленной ванны с маслами.

И они разошлись вплоть до заката.

***

Анна долго лежала в медной ванне в одной из комнат на первом этаже. От близкой кухни тянуло ароматом еды. Она водила рукой по коже, стирая пыльные разводы и редкую кровь. Наткнулась на несколько шрамов. Они не были такими глубокими, как на теле Виго, всего лишь неудачные царапины, которые не смогли зажить бесследно. Три из них выступали сильнее, огибали бок и заходили на живот.

Девушка задержала дыхание и погрузилась под воду с головой. Волосы рыжим вихрем взмыли к поверхности, разговоры с первого этажа стихли, их заглушил шум воды в ушах и множество мыслей.

Ванна остыла, Анна нагрела её снова, плотный пар заполнил комнату. До заката оставалось много времени, она могла отдохнуть.

Через несколько часов, когда вода в который раз стала прохладной, Анна вылезла из ванной. Она не стала просить слуг о помощи. Если за несколько лет Рэмо привык жить в богатстве и роскоши, Анне до этого было далеко. Она меняла города, деревушки, гостиницы, ночевала под открытым небом и теперь могла помочь себе сама. Хлопковое полотенце было приятным на ощупь, Анна растерла разгорячённую кожу, промокнула волосы и надела банный халат и тёплые чулки, оставленные неподалёку.

У лестницы её встретил Гаспаре и проводил в гостевую комнату на третьем этаже. Он вежливо указал Анне на комнату Рэмо и ту, в которой на время остановился Виго. Анна кивнула и зашла в свою комнату.

Дневной свет пробивался через большие окна, но Верона неторопливо погружалась в сумерки, по стенам ползали длинные, извивающиеся тени. Люди приняли бы это за обычную игру света, а Темные поняли бы сразу – Ночная Верона выходит наружу вместе со своими жителями.

В дверь постучали, когда последние солнечные лучи скрылись за горизонтом. Анна была готова. Темное, ничем не выделяющееся платье, сверху бардовая плащ с капюшоном, на ногах удобные сапожки.

Рэмо не дождался позволения и вошёл. Прошагал мимо девушки и замер у окна с распахнутыми шторами. Его плечи скрывала тёмная плащ-накидка с высоким воротником. Под ней – камзол того же цвета, на поясе кинжал, на ногах плотные ботинки.

– Добро пожаловать домой, Ани, – сказал Рэмо, глядя на ночные улицы.

Анна подошла ближе и взглянула в окно. Этот вид завораживал её, как в первый раз. По воле колдовства и магии Верона разрасталась, пространство менялось: появлялись новые улочки и целые кварталы, которых не было видно при свете дня. Дома раздвигались, между ними вырастали новые, старинные, покрытые паутиной глубоких трещин. Людей на улицах не было, их заполоняли Темные.

– Мы идём? – Анна и Рэмо обернулись на голос Виго. Он стоял, оперевшись плечом о дверной проём. В чёрном длинном сюртуке и тёмном жилете, с воротником рубашки, выглядывавшим из-под него.

Одежда Виго была проще, чем у Рэмо, но ему шла. Его не портили ни шрамы, ни пустой взгляд. Чёрные волосы он собрал в низкий хвост.

– Пока вы не съели друг друга, – усмехнулся Рэмо, прерывая затянувшееся переглядывание Анны и Виго. – Идём. До рассвета ещё далеко, но не будем тратить время.

Он подтолкнул девушку в спину, взглянул на Виго и вышел из тёмной комнаты. Неловкость между Анной и Виго исчезла давно, когда она снова и снова раздевала его, чтобы обработать глубокие раны и сделать шрамы менее заметными. Стеснение – когда уже он снимал с неё одежду, прижимая к стене пустого дома.

Но сейчас в глазах двоих блестели искры, в груди бушевала буря. Оба молчали: гордость позволяла лишь смотреть в глаза.

– Прекрасное платье, – чуть хрипло сказал Виго.

– Самое простое из тех, что оставил Рэмо, – с лёгкой колкостью ответила Анна, но комплимент приятным тёплом согрел её душу.

Виго покачал головой и слабо улыбнулся. Анна вздрогнула и неосознанно сделала шаг вперёд. Совсем маленький, другой бы и не заметил. Но зрачки в глазах Виго расширились. Ей нравилась его улыбка: на обычно пустом лице она была редкостью.

Виго отошёл в сторону и приглашающе повел рукой. Анна кивнула сама себе, накинула на голову капюшон, сливающийся по цвету с волосами, и вышла в коридор, освещённый масляными лампами. Виго пошёл следом.

***

Рэмо ждал их во внутреннем дворе, растущая луна скрывалась за редкими облаками. Ночь была ясной, лёгкий ветер обдувал бледное лицо. Парень гладил морду рыжей кобылы. Лошадь всхрапывала и переступала с ноги на ногу.

Услышав шаги, Рэмо развернулся, встречаясь с зелёными глазами Анны. Она тут же посмотрела на красивую, поджарую лошадь.

– Нравится? – он похлопал кобылу по шее.

– Я собиралась купить себе коня, – сказала Анна. Длинные пальцы коснулись бархатного носа и почувствовали тёплое, живое дыхание.

– Оставь гордость для кого-то другого, Ани. Как и монеты, их у меня больше, можешь не спорить, – хмыкнул Рэмо.

– Как её зовут? – Анна поддалась, как и всегда, когда речь заходила о её названном брате.

– Фиора, да, я сентиментален, – усмехнулся Рэмо. – Познакомишься с ней ближе позже. Нам пора.

Он подозвал конюха, который отвел лошадь обратно в конюшню. Трое тёмных вышли через ворота на улицы изменившегося до неузнаваемости города.

На Пьяцца делле Эрбе, днём заполненной людьми, появился рынок. Mercato delle Ombre – ночной рынок. Здесь можно было купить всё, что угодно тёмной душе: артефакты, заклинания, редкие яды и зелья, засушенные и свежие части магических существ.

Между лавок и мелких магазинчиков ходили ведьмы, оборотни, наёмники, чьи лица всегда были скрыты чёрными масками. Они выполняли самые грязные поручения как тёмных, так и людей – тех, кто осмеливался заключить с ними сделку и заплатить высокую цену. Встречались и одержимые с искривлёнными, тяжёлыми выражениями лицами. Люди, когда-то решившиеся связать себя с призраками или демонами. Вторые встречались редко, а вот первых было много. Люди получали силу, а сущности – возможность существовать в их теле.

Виго и Рэмо приветствовали многих. Лицо Анны закрывал край капюшона.

Они шли по Ночной Вероне, дышали воздухом, наполненным потусторонней силой. Не считая дома Розалии, Анна и Рэмо провели здесь всё детство. Как и Виго, бродящий немой тенью за своим отцом. Подобным ему – людям, занимающимся алхимией и оккультными практиками – было позволено беспрепятственно входить в Ночную Верону. Иных же карали без права оправдаться.

Река Адидже, вьющаяся через город одинокой змеей, сейчас разрослась, пустила оттоки, узкие каналы, похожие на сосуды живого тела. Черная вода отражала не дома, а пугающие образы потустороннего мира: страдающие души людей, бестелесные призраки, рвущиеся наружу. По лабиринтам ночных каналов плыли гондолы без гондольеров.

Они пересекли один из мостов, направляясь к окраинам. Перед ними возник скалящийся одержимый, по подбородку текла пенная, густая слюна. Недавно заключённый контракт давал о себе знать: призрак отбирал контроль, а человек сопротивлялся, терпя мучения. Загорелая рука потянулась к лицу Анны, желая сорвать капюшон с головы.

Анна безразлично смотрела на искривлённые пальцы, доставая нож. Он ей не понадобился: Виго схватил одержимого за ворот рубашки и отшвырнул в сторону. Безвольное тело врезалось в толпу вампиров. Улочку заполнило недовольное шипение. К ним шагнули два вампира, но, заметив недобрый блеск ведьмовских глаз и тени мертвецов, отступили.

Пройдя ещё немного, они дошли до нужного места. Таверна «У Чёрного Петуха». Днём скромная, бедная харчевня с редкими посетителями, ночью – место, где встречались тёмные, откуда ползли слухи по городу.

– К нам пожаловали Короли, – невысокий, болезненно худой парень стоял у входа в таверну и курил дешевую сигару. – И, надо же, все трое. С возвращением, Анна.

Ведьма недовольно вздохнула и сняла капюшон. Тонкие губы парня растянулись в неприятном оскале. Они знали его давно. Одержимый мальчишка сумел не только приручить призрака, живущего в его теле, но и научился использовать все его силы.

– Кардо, – Анна кивнула, но радости в её глазах не было.

– Такая чудесная встреча, – Кардо взмахнул тонкими руками, сигара выпала из пальцев и покатилась по камню. – Заходите, но для начала нужно вас отметить. Правила, сами понимаете.

Все трое кивнули. Если люди контролировали передвижения темных с помощью бумаг, у самих темных всё было намного проще: одна капля крови – и Совет Пяти Теней узнает обо всех, кто пересек границу Дня и Ночи.

Анна протянула руку без особой охоты. Холодные пальцы Кардо обхватили её запястье, из ниоткуда возникла тонкая, небольшая игла. Лёгкая боль пронзила девичий палец, крупная, яркая капля сорвалась вниз и тут же впиталась в каменную плитку.

Следом кровь отдали Виго и Рэмо, и их впустили в таверну. Внутри было гораздо больше пространства, чем снаружи. Темные кричали, ругались, хаос чужих голосов врезался в уши пришедших. Таверна условно была разделена на части. Где-то сидели лишь кровопийцы, дальше – ведьмы, одержимые и некроманты, оборотни. Были и столы, за которыми сидели разные темные. К ним и направлялись Анна, Рэмо и Виго, когда громкий возглас Кардо сумел перекричать шум таверны.

– Короли Ночной Вероны, господа! – и взгляды нескольких сотен глаз устремились к трём детям Розалии. Толпа взревела, приветствуя гостей таверны, будто они и впрямь были правителями.

У Ночной Вероны не было короля. Во главе потустороннего мира стоял Совет Пяти Теней – избранные представители самых влиятельных кланов: ведьма, вампир, оборотень, некромант, владыка подземелий, тот, кого избирали темные, которых было немного. Они объединялись и выдвигали в совет того, кому доверяли. Сейчас это был дракон, ранее обитавший в иссохшем озере Герундо.

Но существовал тот, кому подчинялся даже Совет. Теневой Владыка. Его никто не видел, никто не знал, был ли он бессмертен или темные жили под властью нескольких правителей, сменяющих друг друга. Теневой Владыка правил через двойников, через маски, которые надевал на своё лицо, чтобы оставаться неузнаваемым.

В детстве Рэмо, Анна и Виго мечтали возглавить Верону. Они слушали рассказы Розалии о королях и королевах других стран, которых ведьма повстречала. И тогда они стали называть себя Королями Ночной Вероны – сильными, гордыми и уважаемыми другими темными.

Их приветствовали, провожали взглядами, трогали за руки и плечи. Розалия была очень почитаемой ведьмой в Италии, и её дети старались вписать свои имена рядом с её.

Когда внимание толпы стихло, им удалось добраться до свободного стола. Анна повесила плащ на спинку стула, в таверне было душно, почти жарко, щеки налились краснотой и без помощи вина. Рэмо и Виго остались бледны; первый высматривал работницу таверны, которая примет их заказ.

Маленькая девочка-ведьма появилась не сразу. На её руках виднелись царапины от когтей, оставленных темными. Она с восхищением смотрела на расслабленно сидящую Анну и лишь пальцы Рэмо, дернувшие ее за рукав, привели девочку в чувство.

Она приняла заказ и побежала передавать его хозяину.

– За шесть лет здесь стало ещё хуже, – Анна стучала пальцами по столу, оглядывая темных.

Мало кто из них был обучен манерам. Темные ругались самыми грязными словами, хлопали служанок по задницам, ощущая свою безнаказанность. Раньше из каждого угла слышались громкие женские стоны и мужское кряхтение.

Совет Пяти Теней регулировал поведение жителей Ночной Вероны, вводил нормы и законы, но до людских им было далеко. Многие темные были ближе к зверям, чем к людям, и вели себя по-звериному.

– Насилие наказуемо сейчас, – спокойно сказал Виго. – Только наказание последует, если будут свидетели. Нет ничего проще, чем заставить молчать кого-то.

Анна скривилась. Девочка вернулась с двумя кувшинами и бокалами, ловко отпрыгивая от лап одного оборотня, и принесла толстые ломти черного хлеба с пророщенными семенами и разделанного кролика.

– Постой, – Рэмо удержал девочку за запястье. Боли не причинял, но та всё равно сжалась от холодного прикосновения.

– Синьор Рэмо, – промямлила она тихо, пряча глаза в складках длинной юбки. Рэмо боялись в Вероне; никто не знал, в чём его истинная сила. Кто-то думал, что он повелевает тенями, другие считали его обычным некромантом, связавшим с собой несколько неупокоенных душ. Но итог был один: если на улицах Вероны начиналась драка, Рэмо всегда выигрывал. Потому что был силен, и потому что ему на помощь приходил Виго.

– Вы что-то хотели?

– Да, ты знакома с Анной? – он указал на ведьму. Девочка кивнула; ей было около четырнадцати. Когда Анна уехала из Вероны, она уже была частью здешнего ковена и слышала о ведьме, которую воспитала Розалия.

– Хорошо. Нам с Анной нужно встретиться с Советом. Уверен, ты знаешь, кому передать это. Я прав? – Девочка вновь кивнула, и Рэмо улыбнулся. – Отлично, тогда беги.

Он вложил ей в ладонь несколько монет и отпустил.

Анна проводила её взглядом. В девочке было мало сил, намного меньше, чем было в самой Анне в этом возрасте. Ей предстояло найти хорошего покровителя, чтобы выжить на тёмных улицах.

– Скоро о нашем желании встретиться с Советом узнает вся Верона, – сказал Виго без эмоций, озвучивая суровую действительность. – Темные будут болтать.

– Пускай. Нам нечего скрывать, – Анна пожала плечами и проследила, как Виго берёт один из кувшинов. Он наполнил бокал девушки до краёв, себе и Рэмо налил меньше половины. Взял второй кувшин и добавил густую жидкость в полупустые бокалы.

Это была кровь, которой торговали в ночных лавках. Рэмо – вернувшийся к жизни мертвец, Виго сам не знал, кем является, но оба с удовольствием пили кровь, разбавленную вином. Этот напиток в Вероне называли морвен. Каждый добавлял столько крови, сколько хотел. Анна его не пила: ведьмы прибегают к этому лишь в одном случае – когда после смерти не находят покой и возвращаются в виде стриг.

– Не понимаю, – продолжил Виго, пригубив бокал. Его губы окрасились ярко-красным. – По Вероне ходят чудовища, пропадают люди и темные. Совет молчит, Церковь молчит.

– Церковь всегда молчит, когда она нужна, – фыркнула Анна. – А в Совете все слишком стары, чтобы мыслить здраво и быстро. Но пусть знают, что контроль утекает из их рук.

Виго слабо кивнул, соглашаясь. Они ели и пили; после третьего бокала неразбавленного, крепкого вина лицо Анны стало ещё ярче гореть. Она поглядывала на Виго. Он и Рэмо допили морвен и попросили девочку принести ещё. Убедившись, что она передала их просьбу о встрече, они продолжили коротать время в таверне.

На стул рядом с Анной села девушка-оборотень. Они пахли иначе, отличить было не сложно, а зрачки всегда жёлтых глаз были вытянутыми.

– Виго, – девушка улыбнулась, обнажая клыки. – Ты принял решение? Стая ждёт, но их терпение не вечно.

Виго не поменялся в лице; его взгляд быстро коснулся раздражённой Анны и вернулся к девушке с тёмно-русыми волосами.

– Нет. Я найду тебя, если ты мне понадобишься, – ответил Виго.

– Семь лет почти прошли. Решайся, Виго. Тебе будет хорошо с нами, со мной, – она говорила ровно, не умоляя, не прося. Словно знала: ещё немного – и хмурый Виго даст своё согласие.

Он не успел ответить; вместо него заговорила Анна:

– Виктория, – угроза звучала ясно, – что ты делаешь со мной за одним столом?

Виктория выпрямилась, плечи напряглись. Она неторопливо повернулась к Анне, которая крутила в руке нож.

– Анна, – выдохнула волчица. – Не узнала тебя… столько лет прошло.

– Если мне ещё кто-то скажет про прошедшие года, – Анна резким движением воткнула нож в стол прямо между пальцами Виктории, – в следующую полнолунию стая не досчитается одного щенка.

Ведьма вытащила нож, лезвие зацепило кожу Виктории, и на стол упало несколько капель. Рэмо довольно откинулся на спинку стула; рядом с ним вырос призрак.

– Уходи, Виктория, – сказал Виго.

– Хорошо, – она кивнула, бросая недобрые взгляды на Анну, стирающую кровь с ножа. – Я приду в твой дом. – Скрежет ножек стула сопровождал её шаг назад. – Там эта рыжая стерва не помешает нам.

Анна схватила волчицу за волосы на затылке и ударила лицом о стол. Раз. Бокалы подпрыгнули, морвен Рэмо пролился, но ни он, ни Виго не отреагировали. Два. Из носа Виктории пошла кровь. Анна сильнее сжала чужие волосы, почувствовала, как натягивается кожа головы, как вырываются пряди. Виктория хрипела и брыкалась, но ведьма держала крепко.

– Виго, – прошипела волчица, стараясь поймать его взгляд. Не получилось: она видела только трёх вампиров, открыто смеявшихся над ней. Столы оборотней были далеко, но они не стали бы вмешиваться.

– У вас были договорённости, и ты их нарушила, Виктория, – сказал Виго. – Не проси моей помощи.

Волчица выплёвывала ругательства; её руки изменились, превратились в полулапы, когтями она попыталась полоснуть Анну по лицу. Ведьма перехватила её за предплечье, с силой заломила руку за спину – ещё чуть, и плечо сломалось бы. У нее были шрамы на теле, оставленные Викторией, больше она этого не допустит.

– Синьор Рэмо! – девочка выскочила из толпы и охнула, заметив Викторию, прижатую к столу. – Синьор Рэмо, они вас ожидают. Поторопитесь.

– Благодарю, – Рэмо кинул на стол оплату за вино и кролика, поднялся вслед за Виго. – Отпусти её, Ани. Нам пора.

Анна на секунду сильнее прижала Викторию к столу, затем убрала руку и встала рядом с Рэмо. Они вышли из таверны, и прохладный ночной воздух ущипнул ведьму за щеки. Шли обратно к центру Ночной Вероны, к Палаццо делла Раджоне. Днём это было здание из белого камня с арками и лестницей Лоджии дель Консильо; здесь заседали судьи, чиновники, проходили собрания городской власти.

После заката оно менялось, превращаясь в место, где собирались правители Ночной Вероны. Арки становились темными, изломанными, витражи загорались красным, а большой зал с колоннами превращался в зал Совета Пяти Теней, где стояли пять чёрных тронов.

Клубящиеся тени впустили их внутрь и передали главам Совета, что к ним явились гости. Рэмо, Анна и Виго шли плечом к плечу, поднимались по широкой лестнице. На перилах – головы львов и демонов, чьи пустые глаза следили за пришедшими. Пахло воском от горящих черных свечей, их света было недостаточно, чтобы осветить помещение; приходилось идти в полумраке.

На верху лестницы их встретили тяжёлые дубовые двери с узорами в виде паутины и ползущих по ней пауков. Стоило Анне протянуть руку – двери распахнулись, впуская их в зал.

Анна, Виго и Рэмо оказались в центре власти Ночной Вероны. Потолка не было видно; черные колонны терялись в темноте наверху, где изредка вспыхивали проблески алого пламени. На полу – отполированная гладь обсидиана, отражающая силуэты пришедших, которые двигались с опозданием, словно существовали отдельно.

Все трое одновременно преклонили колено перед пятью главами, смотря в пол, и не вставали, пока скрипучий голос не велел им подняться.

– Давно мы не видели вас вместе, – голос эхом пронёсся по залу. Старейший вампир Вероны. Высокий, худой мужчина с почти прозрачной кожей. Глаза – красные, с вечной жаждой крови, черные волосы гладко зачесаны назад. Из-под тонких губ виднелись острые клыки. От него тянуло могильным холодом, пробирающим до костей.

– Почему не явилась ко мне сразу, Анна? Ковен ждал твоего возвращения, – иссохшая старуха обратилась к девушке. Она была главой всех ведьм Вероны и младшей сестрой Розалии. Слишком многое отдала за свою силу – зрение, молодость.

– Пусть скажут, зачем собрали нас, – недовольно прогремел вожак оборотней. Массивный мужчина с густыми каштановыми волосами и желтыми глазами. Он не посмотрел на Анну, остановив взгляд на Виго.

– Розалия собрала нас вместе, – сказала Анна, доставая послания ведьмы и то, что она оставила для них в своём доме. Девушка протянула бумаги, и они исчезли из её рук, появляясь на коленях старейшей ведьмы. Та заскользила корявыми пальцами по строкам, считывая все, что там написано.

Другие главы покорно ожидали. Повелитель некромантов с любопытством изучал лицо Рэмо. Несколько лет назад он отказался примкнуть к ним. Некроманты проводят ритуалы, чтобы призывать мёртвых, питаются их силой. Рэмо ни то, ни другое не нужно было. Поэтому он, как и Виго, оставался под властью Повелителя подземелий.

Дракон, умеющий принимать человеческий облик, скучающе сидел на троне, откинувшись на спинку. Сероватая кожа ночью казалась грязной, болотной. Длинные черные волосы обвивали его шею, руки, плечи. Глаза неуловимо напоминали глаза оборотней, только зеленоватые, а не желтые.

– Загадки моей сестры наскучили мне еще в детстве. Так давно это было, – старейшая ведьма передала бумаги другим главам. – Это всё?

– Нет, не всё, – с легким раздражением сказала Анна. – На нас напали у дома Розалии. Неизвестные звери. Разодрали моего коня, почти забрали гримуар Розалии, прокусили плечо Виго. Мы убили всех, но их тела распались после гибели. Они сильны и опасны. Совет должен знать о них и что-то предпринять.

– Не говори мне, что я должен, девочка, – прорычал оборотень, подаваясь вперед. Анна не шелохнулась, Виго и Рэмо напряглись. – Мы гнали этих чудовищ прошлой ночью. Они не похожи на зверей, они умнее, завели нас в горы. Стая едва не погибла.

– Не горячись, Руггеро, – поднял тонкую руку дракон. – Они ищут нашей защиты, и она им будет предоставлена. Ночная Верона не станет истекать кровью по вине каких-то существ.

– Это уже случилось, Гиронт, – заскрипел вампир. – Ты знаешь это. Темные исчезают. Вероятно, их убили, а тела пожрали. На Верону надвигается зло, которого мы давно не видели. – Он сложил руки в замок, подпер ими подбородок. Устремил взгляд на Рэмо, Виго и Анну. – Идите по следу, что оставила для вас Розалия. Она видела больше нас, мы лишились ясных глаз с её смертью. Сообщайте нам всё, что узнаете. Мы сделаем всё, чтобы Верона выстояла. Вы можете быть свободны.

Рэмо, Анна и Виго откланялись и покинули зал. Когда двери закрылись, послышались громкие разговоры глав советов, перетекающие в споры. Они не знали, что именно зародилось в Вероне. У Анны оставались вопросы к совету, как и у Рэмо с Виго, но главы решили не отвечать на них.

***

Виго не ушел домой – остался у Рэмо, чтобы быть на месте, если понадобится. Он сидел у камина в домашней рубахе и штанах из мягкой ткани. Тепло огня ласкало его лицо, на коленях лежала книга из библиотеки Рэмо. Он не солгал, когда сказал, что не видел подобных существ в книгах. И теперь пытался отыскать хоть что-то, что пролило бы свет на происходящее.

Он пролистал больше половины книги, но не нашел ничего дельного. Позади послышались шаги – Виго безошибочно узнал Анну. Она остановилась у его кресла, держа в руках треугольник сыр.

– Взяла на кухне, – пожала плечами девушка, откусила небольшой кусок и принялась усердно жевать, глядя на огонь.

Виго захлопнул книгу и отложил её на невысокий столик. Анна стояла над ним, давя своим присутствием. Он решил вернуться к чтению позже; сейчас предпочел закрыться в комнате и отдохнуть.

– Я хочу задать вопрос, – её голос догнал его в спину. Виго замер, развернулся и встретился с зелёными глазами. Он ожидал, что она спросит, но не рассчитывал, что так скоро.