Выбор

В конце октября погода резко испортилась. На часах была уже полночь, когда Кирилл вышел из такси возле ночного клуба, украшенного по случаю Хэллоуина. Осенний ветер бил в лицо мелкими каплями дождя, заставляя ускорить шаг. Рассчитавшись на входе с администратором, чьё лицо было скрыто за жутким клоунским макияжем, он поднялся в украшенный к празднику зал. У неоновой вывески с названием заведения лежали большие пластиковые тыквы, под потолком висели фигурки летучих мышей, едва различимые в пронизанном лучами светомузыки дыму, а на застеленных черными скатертями столиках стояли лампы в форме черепов. Тематическая шоу-программа уже началась, и на сцене вокруг пилона крутились две танцовщицы, одетые в стиле мексиканской «святой смерти»: густо покрытые белым гримом лица с изображающими провалы черепа черными пятнами, вплетенные в волосы крупные искусственные цветы и черные боди с вышитыми костями.

Не отводя взгляда от красоток, чьи движения танцпол встречал одобрительным шумом, Кирилл протиснулся через толпу к барной стойке. Многие посетители пришли в костюмах, в основном они примеряли на себя внешность инфернальной невесты или жуткого медицинского работника. Некоторые из них так увлеклись созданием пугающего образа, что на заляпанных искусственной кровью белых одеждах не хотелось лишний раз задерживать взгляд, как и на лице бармена, щеки которого покрывали силиконовые накладки с множеством напоминающих пчелиные соты черных отверстий, из которых, казалось, вот-вот выползут личинки. Опустившись на один из высоких стульев, Кирилл заказал два «типично мужских» виски-кола и несколько стопок сладкой вязкой самбуки, за которыми пошли какие-то горящие слоистые коктейли из нескольких видов ликера, которые полагалось пить через трубочку…

Легкий алкоголь все больше разгонял Кирилла. Он начал обращать внимание на посетительниц как раз в тот момент, когда одна из них подошла к бару. Черные кожаные брюки выгодно демонстрировали ее бедра, а кремового цвета блузка, перетянутая поясом, подчеркивала талию и грудь. Иссиня-черные до плеч волосы обрамляли лицо с ярким макияжем, скрывающим сеть морщин у губ, на чуть впалых щеках и вокруг глаз. Женщина заказала ярко-голубой коктейль в высоком стакане с толстым дном и прямыми стенками. Музыка гремела, и Кирилл поймал взгляд незнакомки, приглашая чокнуться. Смерив мужчину игривым и чуть оценивающим взглядом, она прикоснулась своим стаканом к его стопке, а затем наклонилась к самому уху:

– Света.

– Приятно познакомится, – почувствовав, как теплое дыхание коснулось шеи, Кирилл назвал свое имя и как бы невзначай облокотился на спинку ее стула приобнимая.

От коктейлей они перешли к более крепким напиткам. Резкий вкус водки с лимоном на мгновение вернул Кириллу ощущение реальности. Но не успел он подумать о том, что не стоит напиваться слишком сильно, как бармен по заказу Светы поставил перед ними два стакана, доверху заполненных нежно-розовым коктейлем со льдом. Сделав глоток, женщина без приглашения поцеловала Кирилла, и тот почувствовал, как испачканный красной помадой холодный кубик скользнул к нему в рот, оставив привкус то ли железа, то ли пепла. Света засмеялась. Потом они пили шампанское и танцевали, прижимаясь друг к другу под взглядами изрядно пьяных посетителей, притоптывающих в такт музыке, будто заведенные куклы. Возможно, виной всему был алкоголь, но ни заляпанные красным красителем врачебные халаты, ни будто испачканные могильной землей свадебные платья, сочетающиеся с мертвенной бледностью, больше не вызывали у Кирилла негативных эмоций. Лишь смутное, нарастающее чувство тревоги, будто он переступает некую грань и вот-вот окажется в чужом, искаженном мире.

Однако стоило ему и Свете выйти на улицу и вдохнуть холодный утренний воздух, как наваждение начало исчезать. Последнее, что напоминало о нем, – бледная, холодная рука Светы, сжимающая его локоть кроваво-красным маникюром, но и это развеялось с окликом охранника:

– Через пятнадцать минут мы закрываемся.

Солнце уже освещало густые низкие облака на востоке, контуры зданий вокруг клуба начали проступать из ночной темноты. Кирилл достал из кармана помятую пачку сигарет, а Света вставила стик в держатель системы нагревания табака.

– Можно тебя проводить? Не хочу, чтобы ты шла одна.

– Да, но только до подъезда.

Последними забрав верхнюю одежду из гардероба, они шли через пустые дворы, пьяно делясь впечатлениями от прошедшей ночи. Света, неловко орудуя пальцами, безуспешно пыталась застегнуть молнию на своей черной короткой куртке, а Кирилл пытался включить разряжённый телефон. И хотя от клуба до дома было от силы метров двести, когда они подошли, уже почти рассвело.

– Подожди, – сказал Кирилл. – Не хочу, чтобы это была наша последняя встреча, но мне некуда записать твой номер.

Этих слов хватило, чтобы Света в нерешительности замерла у приоткрытой двери.

– Зачем я тебе? Повеселились, и хватит. Найдешь себе молодую.

– Тянет, – ответил Кирилл, целуя Свету смазанным поцелуем.

– Мне тоже хорошо с тобой, но такая как я тебе не нужна, – Кириллу казалось, что во всем мире только и остался этот чуть дрожащий голос и вкус её помады, смешанный с остатками алкоголя.

– Нужна. Я чувствую это… Можно, я хотя бы телефон у тебя заряжу?

– Да, – коротко ответила Света.

Поднявшись на лифте, они вошли в утренний полумрак квартиры, в воздухе которой витал едва уловимый запах духов. В груди у Кирилла бешено колотилось сердце. Он обнял Свету: сначала осторожно, как в первый раз у барной стойки, затем, почувствовав ответное движение, крепче. Женщина жадно впилась в его губы пьяным и таким волнующим поцелуем, отвечая на объятия. Её прохладные после улицы руки начали торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке, которая через мгновение уже упала на пол…

Кирилл проснулся около двух часов дня. Света спала рядом с ним. Её помада была размазана, тушь потекла, но все это, как и начавшая истончаться кожа лица, морщины на которой сейчас были куда заметнее, чем при кислотном освещении клуба, только придавало ей особый шарм. Аккуратно, чтобы не нарушить чужого сна, Кирилл поднялся на ноги и, натянув мятые брюки на голое тело, подключил свой телефон к розетке у зеркала. На экране появился индикатор начала заряда. Осмотрев квартиру при дневном свете, Кирилл обратил внимание на далеко не безвкусный, но выдержанный в холодных тонах интерьер. Минималистичная мебель создавала ощущение пространства, но в тоже время лишала комнату уюта. Здесь было слишком мало личного, почти ничего не могло рассказать о Свете или членах ее семьи. Кирилл уже собирался пройти в ванную, попутно заглянув в соседнюю комнату, но вдруг зазвонил его телефон.

– Да, слушаю, – ответил он, не взглянув на определитель номера.

– Кирилл Сергеевич, это Ксения Витальевна. Есть минутка?

– У меня выходной, – резко бросил Кирилл, но быстро осекся, осознав, что своим звонком коллега наконец-то вернула его в привычный мир.

– Я по поводу заседания кафедры в понедельник… – воспользовавшись секундным замешательством собеседника, Ксения робко попыталась продолжить.

– Я сейчас не у компьютера.

– Ладно, ладно, извините, что побеспокоила. Хороших выходных.

Кирилл повесил трубку. Только с этим звонком странный привкус металла и пепла, который он все это время чувствовал во рту, исчез.

От шума Света открыла глаза и тут же судорожно запахнула блузку, чуть дрожащими пальцами пытаясь скрыть следы ночи, но ткань не сходилась из-за оторванных пуговиц. Не убирая рук, она села, растерянно стараясь не встречаться взглядом с Кириллом, который первым нарушил тишину:

– Ну и что теперь?

– Не знаю… Зачем я тебе? – голос женщины прозвучал растерянно.

– Почему ты всё усложняешь? Я буквально хотел узнать: закажем завтрак, или я сам что-нибудь приготовлю?

– Какой же ты славный, – сказала Света с легкой грустной улыбкой. – Ты еще не понял, что у меня с продуктами в холодильнике не очень?

– Решено, заказываем. Но придется подождать минут двадцать-тридцать.

Пока ждали заказ, Света переоделась в домашний халат, смыла косметику и включила телевизор. На экране крутили какой-то хэллоуиновский музыкальный клип. Фигура в потёртом чёрном балахоне, лицо которой было скрыто капюшоном, брела по лабиринту, стены которого густо оплетал плющ. Этот лабиринт показался Кириллу до боли знакомым, словно он был отголоском того странного наваждения в клубе. Иногда кадр сменялся изображением блондинки-певицы, раскладывающей за столом карты таро, или на неподвижно спящего на спине ребенка. Его руки были скрещены, и, хотя грудь под ними мерно вздымалась в такт дыханию, неестественная поза для сна вызывала мрачные мысли… Ощущение чего-то нехорошего снова начало нарастать внутри Кирилла.

– Так ты в университете работаешь? – Света совершенно не замечала происходящего на экране и первой нарушила молчание.

– Да, преподаю английский и французский в бывшем политехническом. А ты где работаешь?