Одна причина

Глава 1

Было около десяти, когда я заехал на переполненную парковку перед клубом. Над Редемпшн-Хиллз, этим небольшим калифорнийским городком, давно опустилась ночь. Небо, укрытое чёрным покрывалом, служило идеальным фоном для неоновых огней двухэтажного здания. Они мерцали и сияли, словно маяки разврата, выхватывая из темноты скопившиеся у входа машины и мотоциклы.

Я заглушил ревущий двигатель, поставил «Харлей» на подножку и, закурив, направился ко входу. Подошвы ботинок хрустели по гравию. Сквозь толстые каменные стены просачивались свет и гул тяжёлой музыки.

– Мистер Лоусон, – кивнул вышибала, когда я приблизился.

– Культ, – откликнулся я, подходя.

– Как дела, сэр?

– Пока дышу.

Он усмехнулся. – Большего нам и не надо, верно?

Культ работал на меня последние четыре года. Устрашающий до чёртиков. Преданный до мозга костей. Именно то, что требовалось.

Я затоптал окурок носком ботинка.

– Сегодня всё спокойно?

– Пока да, сэр, – отозвался Культ, его крепкое тело всегда было настороже.

– Так мне и нравится.

Я обвёл взглядом очередь. Кажется, все заметили моё присутствие. Взгляды, полные любопытства и страха, уставились на меня. Мой отец всегда говаривал, что уважение не заслуживают – его берут. Нужно не просить, а овладевать им. Как бы я ни презирал старую свинью, хоть в чём-то он был прав. Доказательство – эта внезапная перемена в людях. Они замерли, насторожились, инстинкт самосохранения заструился в их крови. Словно они почувствовали грохот земли под моим мотоциклом. Ощутили перемену в грязном, застоявшемся воздухе.

Мне всегда казалось ироничным, что все они отчаянно жаждали обещания, данного синей неоновой вывеской на фасаде: «Absolution». *Отпущение грехов.*

Отпущение грехов, от которых они бежали. Отпущение любых решений, принятых этой ночью. Отпущение всех чувств, кроме удовольствия.

И всё же они смотрели на меня так, словно чувствовали присутствие зла даже в своей жажде наслаждений.

И они не ошибались.

– Полный аншлаг? – спросил я. В очереди стояло человек двадцать, но я привык знать всё, что происходит в моём клубе.

– Да, сэр, примерно с девяти.

– Как всегда, – он осклабился, и его борода расползлась в ухмылке.

Я кивнул на прощание и проскользнул за его спиной внутрь, распахнув тяжёлые двери. Музыка ударила мне навстречу, её рёв эхом раскатывался под высокими потолками, создавая атмосферу напряжённого ожидания перед выступлением группы. Absolution был на стыке роскоши и подполья. Чертовски крутые группы и лучшие напитки в этом модном горном городке, затерянном в самом северо-восточном углу Калифорнии. Байкерский бар, куда стекались жители Редемпшн-Хиллз, чтобы прикоснуться к опасности, исходившей от этих стен, и уйти утром без малейшего угрызения совести.

Я направился вглубь, в самое сердце своего бара. Места, которое я построил с нуля – не без помощи братьев.

Мой взгляд скользнул по залу. Свет, свисавший с потолка, был приглушён, настроение – шумным. Внизу вдоль стен тянулись кабинки, в центре – столы и диваны, а справа возвышалась сцена и танцпол. На втором этаже стояли бильярдные столы и изогнутая подковой барная стойка, с балкона которой открывался вид на сцену.

Я двинулся к длинной стойке матово-чёрного цвета у дальней стены. Парящие полки из сварной стали и стекла были уставлены бутылками, которые отсвечивали синим неоновым светом. По пути я протиснулся мимо влюблённых парочек на диванах и группок студентов, явно желавших ощутить вкус дикой жизни.

За стойкой стоял Сейдж. Увидев меня, он кивнул. Его тёмные татуировки были похожи на извивающихся демонов на ещё более тёмной коже. Он выглядел так же угрожающе, как и был, если не считать ухмылки, рассекающей его лицо.

– Наконец-то явился, Трент. Где пропадал, ленивая задница?

Учитывая, что он управлял всем в моё отсутствие, он имел право и на большее.

– Собираешься написать на меня докладную за опоздание? – поднял я бровь.

Сейдж рассмеялся, и в его смехе слышалась чистая саркастичность. – Сложновато. Прибираться за тобой – та ещё работёнка. Неужели ты хочешь взвалить на меня и это?

Я наклонил стакан в его сторону. – Ты единственный, кому я могу это доверить.

– Полагаю, мне стоит расслабиться? – ехидно спросил он.

– Чёрта с два. Без тебя здесь за неделю воцарился бы хаос. Ну, как сегодня?

Он вытер руки полотенцем. Сейдж был моим управляющим, но обожал подрабатывать барменом. Это ставило его в самый эпицентр событий, где он мог держать ухо востро, быть в гуще всего, сливаясь с персоналом, чтобы те ослабляли бдительность. Он всегда узнавал, если что-то было не так, раньше других. К тому же, он, блядь, действительно любил людей.

– Всё чисто. Поставки приняты и учтены. Сейфы полны. Бумаги на твоём столе. Группа в зелёной комнате, готова к выходу. Весь персонал на местах, кроме Лайлы. Сюрприз. Кстати, тебя ждёт одна кандидатка на собеседование. Отказалась уходить, пока не увидит босса. Хочешь знать, с чем столкнёшься?

Его карие глаза блеснули, он усмехнулся и указал на кабинку у левой стены. Я перевёл взгляд на блондинку, которая сидела там, потягивая колу, и выглядела настолько чужеродно, что её дискомфорт ощущался даже на расстоянии.

Я нахмурился, снова глянув на Сейджа.

– Ты шутишь? Кто её впустил?

Сдерживая смех, он пожал плечами.

– Я.

Раздражение вырвалось у меня со вздохом.

– Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – ей здесь не место.

Чёрт, она выглядела как кусок свежего мяса, брошенный голодным волкам. Слабая. Лёгкая добыча. А тот факт, что мой член дёрнулся при виде неё, был тому подтверждением.

– Чёрт, – проворчал я, проводя рукой по лицу. – Совсем вылетело из головы. И вообще, собеседования только по записи.

Сейдж развёл руками.

– Эй, чувак, не вини меня. Она сидит тут с трёх, платит за напитки, как полагается, и отказывается уходить, пока не поговорит с «тем, кто главный». Потому что, знаешь ли, босс не явился на собеседование, которое было назначено на это время. Я вышел, а она одарила меня победоносной улыбкой и сказала «пожалуйста». Что прикажешь делать джентльмену? К тому же, тебе же не нужна эта должность, забыл?

– Джентльмен? – я усмехнулся и поднялся. – Ладно. Я сам от неё избавлюсь.

Я взял свой стакан и направился к её столику.

Девушка сидела лицом к залу, её взгляд метался по сторонам. От неё исходила такая тревога, что казалось, будто воздух вокруг вибрирует. Эта колючая, нервная энергия вздымалась и расползалась волнами. Я глубоко вдохнул, надев на себя самое безразличное выражение лица, потому что, чёрт возьми… я чуял в ней добычу.

Боже мой.

Уязвимость.

Мне следовало послать Культа вышвырнуть её, потому что внутренний голос твердил развернуться и уйти. Держаться от этой девчонки подальше. Я знал, что связываться с таким – плохая идея. Но разве я когда-нибудь слушался? Обычно я наступал на те же грабли, словно на роковом свидании с судьбой.

И вот я здесь. Мною двигало желание разглядеть её поближе. Чувство, которого я не испытывал очень, очень давно. Окунуть свои грязные пальцы во что-то чистое. Словно это могло отвлечь меня от того, кем я был.

Дело в том, что я не припоминал, чтобы видел кого-то настолько уникально-невзрачного и одновременно до неприличия соблазнительного.

Её нос был, возможно, чуть великоват, а скулы – слишком резки для общепринятых канонов красоты. Густые светлые волосы с пробором посередине ниспадали на плечи пышными волнами, словно сошедшие с винтажной фотографии. Подбородок-сердечко и маленький розовый рот, хранящий такую сладкую невинность, что казалось, его ещё никто не касался.

Но проблема была в чём-то другом, что витало в пространстве между нами. Что-то ощутимое, но неосязаемое. Я видел, как оно покалывает её кожу. Мурашки.

Чёрт возьми.

Она вжала голову в плечи, словно пытаясь защититься, и в то же время подняла подбородок с такой уверенностью, что уголок моего рта дрогнул в улыбке.

Маленький свирепый котёнок.

Я скользнул в кабинку напротив. Развалившись как можно небрежнее, закинул руку на спинку дивана, а другой обхватил стакан, стоявший на столе.

Не дав мне заговорить, она спросила:

– Вы хозяин?

Её голос был хриплым, душным, и, чёрт…

– Да, – буркнул я.

Она протянула руку через стол.

– Здравствуйте. Я Эден Мёрфи. Благодарна за возможность встретиться с вами.

Да, я не очень-то жаждал этой встречи, потому что меня накрыла волна первобытного желания. От неё дрожали пальцы, а тот крошечный осколок совести, что ещё оставался во мне, твердил бежать прочь от этой сладости, что пьянила, словно наркотик. Моё шестое чувство. Потому что для такого парня, как я, опасность представлял именно свет. То, что делало меня уязвимым. Подставляло под удар.

Я лишь посмотрел на её изящную руку, словно это была голова кобры, готовой ужалить, и коротко бросил:

– Трент Лоусон. И прости, что трачу твоё время, но мы не нанимаем официанток.

Я уже собрался убираться, когда её голос снова настиг меня:

– Эм… подождите… что?

Я почувствовал, как её смущённое разочарование накрыло меня с головой. Цепляется. Впивается когтями в кожу и тянет обратно.

Посыпался поток слов:

– В объявлении говорилось, что вы нанимаете! У меня было собеседование на три часа. У меня есть опыт! Я работала в кафе все школьные годы и в кофейне во время учёбы в колледже!

– Как и сотни других, солнышко, – бросил я, не оборачиваясь, потому что смотреть на неё становилось опасно. Эта девчонка с осенними глазами и бьющимся сердцем.

– Пожалуйста, я буду благодарна, если вы просто выслушаете меня! – в её голосе послышались нотки раздражения, пока я уходил. А затем его накрыла паника. – Я трудолюбива и быстра… и… и я танцевала всю свою жизнь!

Я резко обернулся и заметил, как её горло содрогнулось, будто она хотела сглотнуть эти слова, но было поздно.

Я мрачно усмехнулся.

Она что, серьёзно? Я вернулся к столику и откинулся на спинку дивана, не понимая, к чему она клонит, но какая-то извращённая часть меня уже заинтересовалась.

– Ну так расскажи мне об этих танцах, Котёнок, которыми ты занималась всю жизнь.

Она вздрогнула, изящная гортань снова дрогнула, когда она сглотнула, и слова давались ей с трудом.

– Я… я занималась балетом с детства, – сказала она. – А теперь преподаю его детям.

Грубый смешок вырвался у меня из горла.

– Балетом?

– Да. Я могу продемонстрировать, если хотите? – явный вызов прозвучал в её голосе, когда она склонила голову набок.

Я снова усмехнулся, отпил скотча и, прикусив губу, разглядел её получше.

– И какая связь между танцами и работой официантки? Ты думаешь, это стрип-клуб?

– Нет! Я просто… подумала, что это может… – Она замолчала, покусывая нижнюю губу.

Я поднял бровь и нагло окинул взглядом её фигуру, видную из-за стола. На ней была чёртова нежно-голубая блузка, застёгнутая под самую шею, и пиджак – словно она собиралась на собеседование в банк. Сексуально до чёртиков, но ни капли не вписывающаяся в здешнюю атмосферу. Хотя у меня было чувство, что она пыталась доказать обратное. Я поднял бровь и нагло окинул взглядом её фигуру, видную из-за стола. На ней была чёртова нежно-голубая блузка, застёгнутая под самую шею, и пиджак – словно она собиралась на собеседование в банк. Сексуально до чёртиков, но ни капли не вписывающаяся в здешнюю атмосферу.

– Прости, Котёнок, я прекрасно понял, что ты имеешь в виду. Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты не совсем соответствуешь требованиям.– Нет, у нас нет танцовщиц, – продолжил я, – но не секрет, что наши официантки умеют будовать воображение. Разжигать желание намёком, а не прятать всё под бабушкиным пиджаком. Девушка напротив, возможно, и была ангелом, но не из тех, что владеют этим залом.

– Поверь, дорогая, я делаю тебе одолжение. Таким, как ты, не место в моём баре. А теперь иди домой и запри дверь, пока не пожалеешь, что вообще сюда пришла.Я отодвинулся на дюйм, ожидая, что она выскользнет из кабинки и кинется прочь, в безопасное место. Но нет. Не эта. Она снова подняла свой дерзкий подбородок. – Я гораздо менее хрупкая, чем вам кажется. Я вдохнул её медовый запах, с трудом сдерживая желание проверить эту теорию.

– Только к тем, кто на них похож, – прошептал я.– Вы всегда так снисходительны к женщинам, которые сюда приходят? В её голосе плескалась смесь желания и презрения. Они сочились из неё, и на этот раз я наклонился так близко, что губы почти коснулись её уха.

– Мне не нужна ваша защита, мистер Лоусон. Мне нужна эта работа.Я отстранился и сделал шаг, чтобы уйти, но замер. Молния пронзила меня, когда её пальцы сжали моё запястье. Она ахнула, словно тоже почувствовала удар. Затем выдавила: – Мне не нужна ваша защита, мистер Лоусон. Мне нужна эта работа.

Глава 2

Пламя вспыхнуло в том месте, где я схватила его за запястье. Жар обжёг ладонь и разлился по груди, словно вспышка. Сердце забилось в хаотичном ритме, в смятении и жадности, которые я не могла понять. Что могло вызвать их в незнакомце?

В ту самую секунду, когда я переступила порог этого клуба, я поняла – вступила на опасную территорию. Танцую в самом логове дьявола.

И этот мужчина был прав.

Меня, скорее всего, сожрут заживо. Мне здесь не место. Я не вписывалась. Дело было не в том, что я хотела этого или стыдилась ощущения нахождения на краю, полной потерянности.

Но выбора у меня не было.

В жизни бывают моменты, когда приходится смиряться и идти на жертвы. Выходить из зоны комфорта, если это поможет тем, кто для тебя значит больше всего.

Если мои усилия хоть немного облегчат жизнь отца, это того стоило.

Я крепче сжала его запястье, а он смотрел на меня так, словно я уже должна пожалеть о своей дерзости.

И, без сомнений, я пожалею.

Я подавила гордость, страх, тревогу и попыталась сделать храброе лицо.

– Пожалуйста.

Его тёмные, красивые брови изогнулись в жестоком недоверии.

– Значит, танцору нужна работа.

Он издевался надо мной. Я слышала это по интонации. Он подловил меня на крючок.

Зачем я ему это сказала? Но отчаяние делает человека глупым.

Ты готова сказать что угодно, сделать что угодно, чтобы исправить ситуацию. Помочь тем, кого любишь.

– Да, – подтвердила я. – Именно так.

– А есть ли у неё… ещё какие-нибудь таланты? – Он зловеще ухмыльнулся.

От этого по телу пробежали мурашки. В животе всё перевернулось, захлестнув ощущение, которое я не хотела признавать. Словно каждый нерв внезапно ожил.

– Как я уже говорила, я много лет работаю в обслуживании и быстро учусь. Уверена, вы сможете научить меня всему необходимому, – в моём тоне проскользнула язвительность, которую я не смогла сдержать. Меня выводило из себя то чувство, которое он во мне вызывал, – нечто, вибрирующее на острой грани между отвращением и желанием.

А я познакомилась с ним всего пять минут назад.

Это был ужасный знак. Знак, что мне нужно просто развернуться и уйти. Но я стояла как вкопанная.

Мужчина снова рассмеялся своим нечестивым смехом.

Я не поняла, как он это сделал, но его шаг назад показался ещё более хищным. Я почувствовала угрозу в этом движении, в том, как он парил в небольшом пространстве. Величественный призрак, заслонявший меня своей тенью.

Его аура была бурлящим электричеством. Принуждением, что ведёт слабых к погибели.

Его волосы были густой копной цвета воронова крыла, выбриты по вискам и длиннее на макушке, а глаза – тлеюще-серыми. Приманка, влекущая к искушению.

Он не был таким грузным, как вышибалы. Напротив, он был строен и высок, его тело переливалось яростными, жилистыми мышцами, что делало его ещё устрашающее.

Чернила покрывали большую часть его обнажённой кожи. Они выбивались из-под рукавов кожаной куртки, покрывая тыльные стороны ладоней и костяшки пальцев. Другие узоры сползали с выреза футболки, выползая на шею и исчезая за ушами.

И он стоял, очаровывая меня лицом с чёткими, незабываемыми линиями. Эта пугающая, ужасающая красота.

Я не была уверена, что встречала когда-либо мужчину столь электризующего. Столь мрачно-притягательного. Пробуждающего чувства.

Как я ни старалась, единственной нежной деталью в нём были пухлые губы – если, конечно, можно было не обращать внимания на насмешливый изгиб, в котором они, казалось, застыли навечно.

По моей коже пробежала дрожь, кричащая из самой души: этот мужчина был плох. До самого основания.

А я стояла здесь, глупая, умоляя его дать мне шанс.

– Я сделаю всё, что потребуется.

Я сказала не то, потому что он ухмыльнулся.

– А, теперь понимаю, Котёнок. Тебе нравится играть с огнём.

– Нет, – ответила я честно. Мне не нужны были проблемы, а он сулил их с избытком. Мне была нужна только работа. Неважно, что от него сводило живот и дрожали пальцы. Неважно, что он будил во мне нечто, умершее очень давно.

Его взгляд снова пронзил меня. Вычисляющий. Анализирующий.

Наконец, он отрывисто кивнул.

– Идите за мной.

Развернувшись, он без лишних слов направился через бар. Его уход был как удар хлыста. Я бросилась следом.

– Куда мы идём?

Он не ответил, но толпа сама расступалась перед ним, словно чувствуя его приближение. Я старалась не отставать, пока мы пересекали нижний этаж, накалённый до предела предвкушением. Сдержки были сняты, люди отпускали себя на волю в ожидании группы.

Я оглянулась, ища взглядом хоть какую-то опору – плот посреди бушующего моря. Мой взгляд поймал бармена, который позволил мне сидеть здесь весь день. Он был добр ко мне, но сейчас на его лице расплылась самая самодовольная ухмылка из всех, что я видела. Та, что ясно кричала: «Ну ты и попал».

Я не знала, кому она предназначалась – мне или тому, кто прокладывал путь вглубь зала.

Мистер Лоусон свернул в узкий, сырой коридор с табличкой «Только для сотрудников». Я поспешила за ним, прижимая сумочку к груди и скользя каблуками по бетонному полу. Отлично. Набираю очки.

Секундой позже он резко остановился у двери справа, распахнул её и, придерживая, повернулся ко мне.

Задыхаясь, я замерла, не в силах справиться с турбулентностью, вибрировавшей в спёртом воздухе. Всё ещё стоя в тени, он изогнул бровь.

– Итак, скажите мне, Иден Мёрфи, это азарт или деньги? Пытаетесь разозлить папочку?

Вот это да. Мне захотелось послать его куда подальше. Единственная причина, по которой я здесь, – это попытка спасти своего отца. Моего папу, который был в отчаянном положении. И я сделала бы всё для человека, который столько для меня пожертвовал. Теперь моя очередь отплатить ему. Но этот придурок не заслуживал объяснений, каким бы красивым он ни был.

Я сглотнула раздражение и тревогу.

– Я сказала вам, что мне нужна работа. Ответ должен быть очевиден.

– А я говорил, что вам здесь не место. В городе полно других работ.

Меня охватила обида. Конечно, парень, который, казалось, купался в роскоши, будет так легко это говорить.

– Неужели? – невольно усмехнулась я.

Его свирепый взгляд пронзил меня насквозь, словно я стояла обнажённой. Он медленно скользнул взглядом от моих глаз вниз, по дрожащему горлу, к рукам, сжимающим сумочку, и дальше – по всей длине ног, открытых юбкой-карандаш, к каблукам, прежде чем так же неторопливо и жадно поднять его обратно.

Дрожь пробежала по телу от этого наглого разглядывания, а желудок сжался от смеси отвращения и волнения.

Когда его взгляд снова встретился с моим, в нём лишь тлели угли.

– Я бы принял вас за человека, который проявит больше… осторожности, – произнёс он, и это прозвучало как оскорбление.

– Думаете, вы меня пугаете? – выпалила я, словно слова могли стать стальной бронёй.

Он внезапно протянул руку, и кончики его татуированных пальцев коснулись точки на моей шее, где бешено пульсировала кровь. Дикий, безрассудный стук. Дрожь пробежала по телу, и колени чуть не подкосились.

Он наклонил голову.

– Не так ли?

Стиснув зубы, я вошла в его кабинет с той уверенностью, на какую только была способна. Возможно, я казалась хрупкой, неотёсанной и наивной. Но в моей жизни было достаточно трагедий и боли, чтобы я знала – иногда нужно упереться и сделать то, что необходимо.

Он жестом указал на стул перед массивным столом.

– Присаживайтесь, – это прозвучало как сомнительное предложение.

Я с трудом сдержала глазной тик, усаживаясь, но не могла не осмотреться. Кабинет был больше, чем я ожидала. Массивный чёрный стол, кожаное кресло. Но больше всего меня привлекла стеклянная витрина у стены, заполненная реликвиями иного времени. Оружие, мечи… Я сглотнула, увидев несколько древних, ржавых орудий пыток, выставленных за стеклом, словно трофеи.

Я подавила кричащие внутри сомнения, твердившие, что я сама лезу в неприятности. Инстинкт самосохранения приказывал встать и уйти, не оглядываясь.

Но у меня была миссия.

– Как я уже сказала, мне нужна эта работа.

Он слишком долго стоял над моим стулом, а затем, тяжело вздохнув, обошёл стол и рухнул в кресло. Достал из ящика стопку бумаг и швырнул её ко мне.

– Все подписывают соглашение о неразглашении.

Шок. Кто знает, через что он прошёл? Всё в нём кричало о хаосе. Его тьма была глубже, чем чернила на коже. Его руки были грязными.

Нервы забурлили у меня в животе. Я действительно это делаю?

Он откинулся, опёрся головой на пальцы. Он снял куртку, пока я была в ступоре, потеряв счёт времени и реальности.

И вот он сидел, словно порочный король. Его руки – портрет разврата. Глаза – бездны, втягивающие в себя все грехи.

Назовите меня дурой, но я должна была попытаться.

Кажется, именно тогда я вспомнила слова отца. Он говорил, что все мы однажды предстаём перед алтарём искушения. Мы либо преклоняем колени, либо отворачиваемся, но оседлать его не дано никому.

Он вызывающе усмехнулся.

– Не волнуйся, Котёнок. Я придумал для тебя кое-что повеселее.

***

Он что, серьёзно? «Повеселее»?

Я стиснула зубы, оттирая последние кастрюли в промышленной раковине и сдерживая слёзы. Никогда в жизни мне не было так обидно.

Я говорила ему о своём опыте. Возможно, я никогда не была официанткой, но я знала, как заботиться о людях. Я делала это всю жизнь.

Вместо того чтобы отправить меня на обучение, он сунул мне в руки чёртов фартук и отправил на кухню, до сих пор в юбке и на каблуках.

Придурок.

Музыка оглушала, вибрируя в полах, пока я боролась с иррациональной яростью. А может, она была вполне рациональной.

Он хотел оскорбить, унизить, пристыдить и подчинить. И то, что я не позволила ему этого, было единственной причиной, по которой я не ушла – не потому, что собиралась когда-либо вернуться.

Я взглянула на часы. Два часа ночи. На моей основной работе нужно быть к семи.

Чёрт. Завтра я буду зомби. Злым, невыспавшимся и нищим зомби.

Я бы с радостью пожертвовала сном за настоящие деньги. Но это?

Я смахнула предательскую слезу. Чёрт. Я не дам ему увидеть, что он добился своего. Унизить меня – вот чего он хотел. Но что важнее, я надеялась найти здесь передышку, какое-то благословение, хотя мне следовало знать – не в таком же месте искать его.

Может, это и был знак. Моё спасение, замаскированное под насмешку.

Мне здесь не место. Я не хотела здесь быть. У всех нас есть выбор, и мой выбор явно был не здесь. Тонкие волоски на затылке зашевелились, когда я почувствовала перемену в воздухе. Доказательством стало то, как мой желудок сжался от бурлящей силы, что накатила сзади, сковав меня, будто цепями, в плену, которым я отказывалась стать.

– Котёнок. – Его голос был грубым скребком.

Я стиснула зубы.

– Чем могу помочь, *сэр*? – выплюнула я это, словно оскорбление.

– Твоя смена окончена. Том дозагрузит стиральные машины и вымоет пол.

Я сделала глубокий вдох, изобразила самую фальшивую в мире улыбку и, уверена, выглядела как сумасшедшая, когда резко обернулась к нему.

– Отлично.

Я попыталась пройти мимо, но он схватил меня за руку.

Огонь пронзил кожу, пламя взметнулось по руке и вспыхнуло в венах. Что, чёрт возьми, со мной не так?

Я замерла, едва глядя на него, и нахмурилась, когда он протянул мне конверт. Очень толстый конверт.

Дрожащей рукой я осторожно взяла его.

– Что это?

– Твоя доля от сегодняшних чаевых. Официанты и бармены делятся с остальным персоналом. Ваша работа позволяет им делать свою. У нас так заведено.

На моём лице мелькнуло замешательство, которое я не смогла скрыть.

– Что?

Он наклонился ближе, его аура поглотила меня целиком, а слова прозвучали грубой угрозой в дюйме от моей челюсти:

– Не благодари меня пока.

Клянусь, я почувствовала, как земля дрогнула у меня под ног.

Затем он повернулся и направился к двери, бросив на прощание, не оглядываясь:

– Увидимся завтра в девять, Котёнок.

И это чувство – что я должна бежать от искушения, что шептало мне остаться.

Глава 3

Я осторожно заглянула в конверт, и сердце упало. Внутри лежало не меньше трёхсот долларов наличными.

– О боже, – прошептала я.

Рука потянулась к груди, пытаясь сделать очищающий вдох. Чтобы разобраться в этом оцепенении. В этом чувстве, что мне следует бежать, сопротивляясь искушению, которое шептало мне остаться.

А тем временем мою кровать сотрясло, будто от землетрясения в восемь баллов по шкале Рихтера. Я сдавленно застонала, уткнувшись лицом в подушку. Столько энергии в этом малыше – просто чудо, что он не разнёс весь дом.

Я обняла подушку, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна и exhaustion. Честно говоря, трёх часов сна было явно недостаточно.

В тот раз я с силой вжалась лицом в пуховую подушку, заставила себя перевернуться и с трудом разлепила глаза, встречая наступающий день.

И когда я сняла фартук и направилась в раздевалку за сумкой, голова всё ещё кружилась. Я думала, не наступил ли наконец перерыв, и молилась, чтобы меня не затянуло в самую глубокую бездну.

***

Он был единственным, что сияло достаточно ярко, чтобы заполнить кратер, выжженный в середине моего чёрного сердца. Единственным, что давало мне проблеск света.

Он был единственным хорошим в моей жизни. Тем, кого я защищал бы ценою этой жизни.

На нём были джинсы, рубашка с короткими рукавами и клетчатые Vans. Выглядел как начинающий крутой парень, которым он и был. Только кожа на его руках и шее была испещрена каракулями, линиями и грубыми фигурами, нарисованными чернилами.

– Что за херня? – пробормотал я.

Сев на кровати, я просунул пальцы в изголовье, щурясь от слепящего света.

– Что там происходит, малыш?

Я указал на дерьмо, которым он исписал своё тело.

Он гордо протянул руки.

– Ну что, пап? Тебе нравятся? Теперь я выгляжу точь-в-точь как ты! – Его карамельные глаза расширились в предвкушении. – Ну, пока не такой большой, но скоро буду! Правда, пап, да?

Он снова принялся прыгать, подбрасывая себя маленькими ножками как можно выше, с поднятыми над головой руками. Золотистые волосы развевались вокруг его пухлого личика.

Малыш был таким милым.

Я тихо рассмеялся, обхватил его за талию и перекинул на спину на кровать, начав щекотать бока.

– Думаешь, будешь таким же большим, как я, а?

Гейдж заливался смехом, хватаясь за живот и дрыгая ногами.

– Ты же знаешь, пап! Я должен быть таким!

– Должен, да? – не прекращал я щекотку, но нежно, вкладывая в неё всю свою любовь.

Он отбивал мои руки, смеясь и извиваясь.

– Да, папа, да! Должен! Иначе мои дяди будут всю жизнь называть меня коротышкой!

– Грубиян, – сделал я большие глаза, поддразнивая его.

– Самый грубый! – решительно дёрнул подбородком он.

Я замедлился, не в силах сделать ничего, кроме как смотреть сверху вниз на этого парнишку, который смотрел на меня, как на своего героя. Его драгоценная улыбка расползалась по лицу, становясь такой широкой, что на щеках прорезались ямочки.

Я хотел быть для него таким. Его героем. Его опорой. Отцом, достойным такого взгляда. Как будто моя душа не была окутана пятнами содеянного. Как будто я не был покрыт шрамами, грехом и стыдом.

– Точно как ты, – сияли его карамельные глаза.

Застарелая скорбь сжала мне грудь, и я выдавила улыбку.

– Ни за что. Ты станешь гораздо лучше.

– Кажется, у тебя слишком высокие стандарты, папа, – сказал он с полной серьёзностью.

Я покачал головой, губы сами смягчились, когда я смотрел на ребёнка, ради которого был готов на всё.

– Ты выглядишь суперкруто, чувак, но, кажется, нам придётся забить на татуировки в твой первый день в школе, да?

Он надулся.

– О, чувак, как так?

– Потому что я сомневаюсь, что твоя учительница оценит, какой ты офигенный, – я одарил его самой игривой улыбкой, хотя был абсолютно серьёзен. Последнее, что мне было нужно, – это какая-нибудь стерва у меня на спине, которая станет судить меня. Судить моего ребёнка.

Ирония ситуации не ускользнула от меня.

Смех вырвался наружу, и я взъерошил ему волосы.

– Ладно, папа! – согласился он.

Тяжёлый вздох вырвался из моих лёгких. Я сбросил одеяло и направился в просторную ванную. Пока я шлёпал босиком, я почёсывал подбородок, пытаясь отогнать желание шлёпнуться обратно в кровать.

Той самой дикой кошечки, что прошлой ночью готова была выцарапать мне глаза.

Мой член дёрнулся, затвердев при мысли о том, как она сидит в моём кабинете, вся такая чопорная, и только её колотящееся сердце, неловкие руки и соблазнительная сладость выдавали её. Как она взорвалась на кухне, прежде чем обмякнуть, словно шёлк. Как её дыхание скользнуло по моему лицу, а медовый аромат заполонил все мои чувства.

Держу пари, именно так она и ощущалась бы – как шёлк. Как будто мои пальцы окунались в сладкий мёд. Как будто мой язык впитывал чистоту.

И я знал, что это не так.

Прежде чем позволить девушке сбить себя с толку, я быстро умылся, ополоснулся и вышел меньше чем через пять минут. Я вытерся, натянул джинсы и, всё ещё вытирая полотенцем волосы, спустился вниз.

Дом был одним из тех роскошных шаблонов. Один шанс из четырёх, что твой дом будет точно таким же, как у соседа, но эта хрень всё равно стоила целое состояние. Высокие потолки, кварцевые столешницы, полы – смесь серого дерева и ковролина. Словно первая миссис Степфорд сама нарисовала концепцию и занималась декором.

Но это дерьмо не имело значения. Единственное, что имело значение, – это безопасное место для Гейджа. Место, где его можно было правильно воспитать. Большой задний двор. Друзья-соседи. Парк через дорогу.

В миллионе миль от того места, где мы выросли с братьями. Целая жизнь вдали от пошлого города. От разврата. От горя. От всей той грязной херни, что мы оставили позади.

Я просто надеялся, что этот мир никогда нас не настигнет.

Единственной целью моей жалкой жизни было уберечь моих братьев и сына.

Один из этих братьев уже был на кухне с Гейджем, когда я вошёл.

Логан. Счастливый ублюдок.

Чувак самодовольно ухмыльнулся мне, стоя у кухонного острова, перед которым на столешнице сидел Гейдж. Логан изо всех сил тер тряпкой следы, которые ребёнок оставил на своём теле.

– А, глянь-ка, это же Принцесса Лютик! – крикнул Логан.

Гейдж отвернулся, и я, воспользовавшись моментом, показал Логану средний палец.

Мои братья-придурки называли меня так с того самого дня в детстве, когда я споткнулся и скатился с холма, крича всю дорогу.

Логан рассмеялся.

– Что случилось, солнышко? Кто-то, кажется,… напряжён. – Он поджал губы, словно глубоко задумавшись, продолжая промокать чернила на руках Гейджа. – Одинокий, что ли? Все эти девчонки в клубе тебя игнорируют? Печально, братец. Лучше бы тебе завести себе палец, чтобы не хандрить тут и не строить из себя такого придурка. Один взгляд на тебя портит этот чудесный солнечный день.

Я послал ему ещё один средний палец.

– Иди на хер, чувак, – прошипел я.

Мы были профессионалами в искусстве ругательств.

– И ты знаешь, что я ни с кем не связываюсь в клубе, – выпалил я, но это правило вдруг показалось мне кислым.

Я был на условиях анонимности. Никаких связей. Никаких привязанностей. Никаких шансов втянуть кого-то в уродства моего прошлого или подойти достаточно близко, чтобы дать им возможность вонзить мне нож в спину.

– Ну и ну, кто-то сегодня вспыльчивый, – цокнул языком Логан.

– Я покажу тебе, что такое вспыльчивый, – проворчал я, направляясь к кофеварке.

Этот чувак каждую секунду своей жизни издевался надо мной, и я, как ни крути, был тем, кто его за это любил. Учитывая, что он жертвовал своими ночами, присматривая за моим ребёнком, пока я был в клубе, ему всё сходило с рук. По правде говоря, жизнь, которую мы здесь построили, не сложилась бы без обоих моих братьев. Без их поддержки. Они были единственными, кому я мог по-настоящему доверять.

– Вспыльчивый? – встрял Гейдж, его тоненький голосок взлетел, пытаясь уловить тему разговора. – О-о! Думаешь, мне в школе контрольную дадут?

Похоже, у него это не очень получалось, слава богу, ведь этот болтун Логан не знал, когда нужно держать язык за зубами.

Но, видимо, оно того стоило, потому что мой ребёнок загорелся, предвкушая контрольную. Он вращался вокруг своей оси, пока я наливал до краёв огромную кружку дымящегося кофе.

Я прислонился к стойке, делая первый глоток, и тихо рассмеялся.

– Думаешь, тебя в первый же день будут проверять, да?

Гейдж улыбнулся мне, весь в ямочках и очаровании.

– Надеюсь. Мне нужно получить одни пятёрки. У меня в новом рюкзаке ручки, карандаши и цветные мелки. Я полностью готов. – Он повернулся к Логану. – Хочешь посмотреть, дядя?

Он попытался вывернуться из-под тряпки Логана. Мой брат посмотрел на меня поверх его головы.

– Кто этот парень?

Гейдж запрокинул голову, чтобы полностью встретиться с ним взглядом.

– Я Гейдж Майкл Лоусон.

Я подавился смехом за чашкой кофе.

Логан покачал головой и постучал Гейджа по носу.

– Гейдж Майкл Лоусон, он с Марса.

Гейдж сморщил свой маленький носик под его пальцем.

– С Марса? Ни за что, дядя. Я из Редемпшн-Хиллз, Калифорния, и родился 17 августа 2016 года. У меня даже есть свидетельство о рождении. Правда, папа?

Он снова посмотрел на меня, ища подтверждения. Как всегда. Сердце сжалось. Любовь, которую я к нему испытывал, была почти невыносимой.

Я пожал плечами.

– Что тут скажешь? Умный пацан.

Логан почесал бритую челюсть.

– Ага, и, похоже, здесь меня учат уму-разуму.

– Может, тебе стоит поехать со мной и получить немного образования, – сказал Гейдж, слегка пожав плечами.

– Возможно, – бросил Логан, борясь со смехом, его зелёные глаза плясали от веселья.

Этот мудак торговал акциями для своих клиентов. Сделал кучу из них миллионерами, как и сам. Уверен, ума у него предостаточно.

У моего младшего брата были такие же чёрные волосы, как у меня и нашего среднего брата, Джада. Но он унаследовал глаза нашей матери – эти кристально-огранённые изумруды, которые всегда сверкали и играли. Всегда яркие и сияющие. И её мягкий характер.

Такой же, как у Натана.

Горе попыталось прорваться наружу, чувство вины пронзило меня, словно потрошащий клинок. Я подавил его, загнал туда, где внутри корчились демоны.

Я наблюдал за Логаном и моим сыном. После всего того дерьма, что мы пережили, я не понимал, как мой брат смог стать хоть немного нормальным. Он жил так, будто каждый день его детства не был полон побоев.

Именно поэтому он был единственным человеком, кому я доверял Гейджа. Именно поэтому этому бедолаге приходилось каждую ночь нянчиться с пятилетним ребёнком, живя через три дома от меня.

Джад? Он был похож на меня, до мозга костей, только с бородой и вдвое шире в плечах. Он владел веломастерской на складе за баром, воплощая в жизнь свою давнюю мечту.

Мы вдвоём построили маленькую империю из обломков.

– Ну, тогда нам пора идти, если мы хотим быть в школе вовремя, дядя, – сказал ему Гейдж. – Нам нельзя опаздывать. Занятия начинаются в восемь, точно по расписанию.

Тревога пронзила меня. Мысль о том, что мой ребёнок окажется на чьём-то попечении, была мне ненавистна. Но я обещал себе, что у него будет максимально нормальная жизнь, какую я только смогу ему дать, а держать его дома, спрятанным, как затворника, не было решением.

Я этого хотел. И собирался прожить всю свою жизнь так, чтобы он никогда не узнал о жестокостях этого мира. Одна жизнь. Одна преданность. Одна причина.

Логан поднял его из-под мышек и поставил на пол.

– Извини, малыш, но, кажется, мне сегодня придётся прогулять школу. У меня могут быть проблемы, если я не появлюсь на работе.

– Тогда тебе, возможно, придётся уйти на тайм-аут? – спросил малыш так, словно наказание было сродни военному преступлению.

– А я этого не хочу, правда? – ответил Логан низким голосом. Словно он тоже всё понимал. – А теперь иди сюда и крепко обними меня, прежде чем уйти, и пусть твой день станет самым лучшим в жизни.

Глава 4

Лучи послеполуденного солнца пронзали залитое светом небо, окрашивая его в чистую, голубую лазурь. Они окутывали наш горный городок теплом, которое прогоняло прохладу ветерка, игравшего в кронах высоких сосен и дубов.

На мгновение я подняла лицо, вбирая в лёгкие свежий воздух. Ценила то, что имела, и отгоняла прочь горечь, что рвалась наружу сквозь вечную дрожь в моей душе.

Весёлые крики вернули моё внимание на игровую площадку, где резвилась моя группа из детского сада. Я попыталась скрыть улыбку, когда к мне направилась Тесса – её класс присоединился к моему на большой перемене.

Моя лучшая подруга, вся в лукавой ухмылке и любопытстве, подошла ко мне, пока я стояла у края асфальта.

– Кто-то выглядит примерно как ожившая смерть, – наклонилась она к моему уху, прошептав это как ужасную тайну.

– Вау. Спасибо за комплимент, – протянула я, изо всех сил стараясь скрыть сарказм.

– Хм… то есть хорошая, добрая, милая смерть? – Тесса рассмеялась, и её «хвостик» цвета клубники хлестнул по плечам. – Эй, мы же договорились всегда быть честными друг с другом? Какая же я подруга, если сейчас нарушу наш договор?

С усмешкой она толкнула меня плечом.

– Вряд ли. Ты же меня любишь именно за то, что я всегда режу правду-матку. И поверь, я именно это и делаю.

Вчерашней ночью я и предполагала, что сегодня буду ходячим зомби. Очень раздражённым, недовольным и нищим зомби. Я понятия не имела, что думать о своём новом боссе, кроме очевидной истины – мне нужно держаться от него подальше. Да, я была дурой, потому что уже знала: сегодня вечером я снова поползу туда на коленях.

Она скривилась, словно ей было противно, сквозь улыбку, которую пыталась подавить. Вне сомнений, она умирала от желания расспросить меня подробнее весь этот рабочий день, но у нас не выдалось ни секунды наедине. Первый день в школе всегда был хаосом. Родители опаздывали, дети плакали и путались, а другие проверяли границы дозволенного. Кто-то забывал дома ланч, а чьи-то маленькие сердца разбивались, потому что многие оставались здесь впервые.

Я вкладывала в каждого из них всю свою любовь и энергию, показывая, что это – безопасное место. Место, где они будут учиться, расти и веселиться. Это было важно. Вселять надежду и знания в детей, вверенных моей опеке. Это была моя величайшая радость и мой дар.

Моё сердце сжималось при мысли, что я могу всё это потерять. Что это место может просто… закрыться. Исчезнуть.

Мы с Тессой преподавали в частной христианской академии в Редемпшн-Хиллз. В школе, которой владел мой отец. У нас была очередь из желающих поступить длиной в милю, ведь мы славились лучшим частным образованием в округе. Нет, обучение здесь не было дешёвым, но мы почти не получали прибыли – отец вкладывал большую часть денег обратно в развитие школы и общины.

Я гордилась своим вкладом. Я помогала, чем могла, но никто из нас не грел руки на этом. Мы всегда справлялись.

Страх сжимал мои рёбра, сдавливая грудь. Быть на грани – это одно. Быть на грани потери всего – совсем другое. Именно реальная возможность этого заставила меня вчера вечером приползти в «Absolution», хотя я и сомневалась, что мои скромные усилия что-то изменят.

Но, боже, эта пачка денег в моём кошельке шептала, что, возможно, у меня получится. Заработать достаточно, чтобы продержаться, пока отец не решит, что делать. Как вернуть деньги. Как восстановить всё. И его финансы, и его дух.

Тесса вывела меня из задумчивости.

– Эм, привет, Иден? Ты же работала, да? Я просто умираю от любопытства.

– Ага. Вчера был мой первый день, – я сглотнула, чувствуя, как в груди трепещет что-то странное. Каждая мысль была наполнена воспоминаниями об острых чертах его лица. Словно они каким-то образом вторглись и завладели мной. Было невозможно не думать о нём. Может, это был жестокий побочный эффект недосыпа.

Я не верила в любовь с первого взгляда, да и во влюблённость тоже. Наверное, мне пришлось признать, что я даже отказалась от влечения. От самой возможности его чувствовать. Я пришла к выводу, что моё опустошённое сердце больше не бьётся правильно.

Бровь Тессы взметнулась над её ледяными голубыми глазами, и веснушки в тон волосам заплясали на носу.

– И это заставило тебя так выглядеть? Звучит… жестоко.

– Я добралась домой только в половине третьего, а потом была слишком взвинчена, чтобы спать, – выдохнула я. – И знаешь, это всё твоя вина, – пошутила я, лишь бы перевести внимание с себя.

– И в чём же? – она ахнула, притворно обидевшись.

– Это ты, увидев то объявление, сказала, что там я смогу быстрее всего заработать в Редемпшн-Хиллз.

Мои щёки запылали при воспоминании. При мысли о том, как я выпалила про танцы, словно это была приманка. Как будто это могло его убедить или заставить передумать. Нелепо. Но… это же сработало, не так ли? Именно это заставило его остановиться и сесть обратно. Теперь я задавалась вопросом, не была ли я дурой, благодарной ему за это.

На лице Тессы отразилось недоверие.

– Э-э… я пошутила. Никогда бы не подумала, что у тебя хватит смелости.

– Уверена, смелость тут ни при чём. Это называется отчаянием.

– Или глупостью, – парировала я.

– Не-а. Кажется, это называется «моя лучшая подруга – крутая».

– Ненавижу тебя, – шутливо шлёпнула я её по плечу.

Она рассмеялась.

– Так, рассказывай подробности. Там дико? Заработала? К тебе приставали? То есть, конечно, приставали, да? Дай хоть пару номеров! Моей девочке давно пора развлечься.

Я уже хихикала, когда она договорила.

– Мисс Мёрфи, мисс Мёрфи, смотрите, что я для вас сделал! – раздался радостный крик.

Маленький мальчик с рюкзаком, который был ему явно велик, подбежал к нам, размахивая листом бумаги.

– Что же ты там сделал? – спросила я ласково.

Он сияющей улыбкой вручил мне свой рисунок. Я опустилась на корточки, чтобы рассмотреть его. Мой взгляд скользнул по грубому изображению – два человечка, явно мы, держались за руки под гигантским солнцем, стоя на неровной траве.

Нежность теплой волной накатила на пустоту в моей груди.

– По-моему, это прекрасно.

– Я сдал экзамен? – его улыбка стала ещё шире.

– Сдал экзамен? – я с недоумением рассмеялась.

– Мне нужно получать все пятёрки, мисс Мёрфи! Разве вы не знаете, пятёрки – это самые-самые лучшие оценки!

Я не удержалась и провела рукой по его волосам.

– Не волнуйся. У тебя всё отлично получается.

– Это правда отличные новости! Я должен рассказать папе! Вы знаете, мой папа – лучший папа на всём белом свете? – Где-то в середине своей речи он переплел свои пальцы с моими и, раскачивая наши сцепленные руки, продолжил тараторить: – Он водил меня в магазин и купил бумагу, и ручки, и краски, и всё, что мне нужно, чтобы получать все пятёрки. И ещё новые туфли!

Он показал на свою новую обувь. Усмешка мелькнула на моих губах.

– Похоже, он и правда замечательный папа.

– Ага! Он самый лучший. Но мой дядя сказал, что ему нужно «завести себе бабу», чтобы перестать хандрить и вести себя как при-ду-рок. – Он понизил голос, произнося последнее слово по слогам, точно передразнивая, как услышал его.

Тесса подавилась смешком, резко отвернувшись, чтобы скрыть его. Я бросила на неё предупреждающий взгляд. Она, всё ещё хихикая, повернулась обратно.

– Может, ты ещё покачаешься на качелях, пока занятия не закончились? – предложила я. – Уверена, твой папа скоро придёт.

– Не-а. Всё в порядке. Мне тут нравится, – он лишь крепче сжал мою руку.

Тесса продолжала тихо посмеиваться.

– Прекрати, – беззвучно прошептала я.

– Что? – она пожала плечами. – Это же уморительно. И, кстати, «завести бабу»? – она беззвучно повторила. – Ты видела его отца? Он привозил его сегодня утром, и, о боже… – она обмахивала себя рукой. – Уверена, у него с этим проблем нет.

Но, похоже, это уже не имело значения, потому что маленький шалун начал напевать себе под нос ABC, совершенно счастливый.

Раздражение вырвалось у меня со вздохом. Тесса была неумолима.

– Нет. Утром у меня было совещание с отцом.

Этого было достаточно, чтобы Тесса нахмурилась, и её голос понизился.

– Как он?

– Всё ещё в отчаянии, – прошептала я в ответ. Мне казалось, он всё ещё не верит в произошедшее. Оправдывает мою сестру. Отказывается звонить в полицию, даже когда у нас есть неопровержимые доказательства её вины. Но когда речь идёт о крови? О его дочери? Моей сестре? Это было сокрушительно. Удар, к которому никто из нас не был готов. Учитывая всё, через что мы прошли, я не понимала, как она могла прийти сюда и причинить ещё больше боли. Как она могла жить с собой после содеянного.

Больнее всего было то, что я всё ещё любила её. Как сильно мне не хватало тех отношений, что были между нами до того, как она себя потеряла.

Я сглотнула собственную тревогу.

– Я пообещала ему, что во всём разберусь, – убедилась я, что наш разговор остаётся между нами, ведь другие учителя не знали о нашей ситуации. – Сказала, что постараюсь собрать немного денег, чтобы хотя бы отсрочить потерю права выкупа, пока мы не придумаем долгосрочное решение.

– Ты не можешь всё исправить одна, Иден. Я за тебя волнуюсь.

– Знаю. Но я должна попытаться.

Она вздохнула.

– Ну, раз уж ты взялась это исправлять, несмотря на все мои советы, я думала, могла бы хотя бы направить тебя в нужное русло. Как всё прошло? Всё ещё не могу поверить, что тебя взяли сразу. Это большая удача.

Я фыркнула, выплёскивая часть вчерашнего недовольства.

– Было совершенно ясно, что причина, по которой мне пришлось начать сразу, – хозяин проверял меня.

– Каким образом? – она подняла бровь.

– Скажем так, он взял на себя труд доказать, что я там лишняя.

– А… – она пробурчала, понимая, к чему я клоню. – Такой тип.

– Ага.

– Дай угадаю, он до неприличия красив и думает, что мир вертится вокруг него?

Я издала хриплый звук.

– Это даже отдалённо не описывает его.

Горячий. Великолепный. Ужасающий. Полнейший придурок и… каким-то странным, подавляющим образом – защищающий.

– Кстати о горячих… – Тесса кивнула в сторону белого Porsche Panamera, который зарулил на парковку для родителей по другую сторону кованого забора. – Приехал.

И мне показалось, не померещилось ли мне. Была ли это какая-то жестокая, извращённая шутка? Или я совершила нечто ужасное в прошлой жизни, и это было моим наказанием?

Потому что невозможно было не узнать этот горящий взгляд, пристально смотрящий на меня сквозь лобовое стекло, когда он остановился у обочины. Как его черты на мгновение побелели от шока, прежде чем челюсть сжалась в гримасе, что казалась ненавистью. Или, возможно, ликованием. С этим мужчиной я была уверена, что это одно и то же.

Я инстинктивно сжала руку ребёнка. Защитный рефлекс. По спине пробежала дрожь. То тревожное чувство, что должно случиться нечто, чего я не понимала, но чего мне следовало бояться.

Мужчина вышел из-за руля роскошного автомобиля, который, как мне казалось, ему не подходил, но сейчас казался идеальным дополнением к его образу. Он выпрямился во весь свой угрожающий рост.

– Вот он! Вот он! – ребёнок запрыгал и замахал рукой. – Папа, папа, я здесь!

Эта бурлящая энергия пронеслась в воздухе. У меня закружилась голова, подкосились колени, во рту пересохло.

Трент Лоусон направился к воротам, мрачный и самодовольный, с видом «мне плевать», несмотря на добрый десяток табличек, просящих родителей оставаться в машинах.

У меня возникло стойкое ощущение, что этот мужчина не из тех, кто соблюдает правила.

Потому что вот он, одетый почти так же, как вчера: чёрные джинсы, чёрная футболка с V-образным вырезом и чёрные ботинки. Вся эта открытая, испещрённая татуировками кожа казалась здесь чем-то непристойным. Мне захотелось завернуть ребёнка в одеяло и унести подальше. Вывести всех детей в безопасное место. Экстренная эвакуация.

Но я просто стояла. Онемевшая.

Наконец я пробормотала:

– Это твой отец?

Гейдж Лоусон. Конечно. Это была действительно жестокая, тупая шутка, и я – её главная жертва.

– Ага! Это он! – Гейдж подпрыгнул и указал пальцем. – Скажите ему, что я получил пятёрку, мисс Мёрфи! Он будет так гордиться!

Трент Лоусон приближался к воротам с явным намерением войти. Наконец-то я обрела голос и крикнула, прежде чем он просунул руку к защёлке:

– Сэр, вам нужно подождать в машине. Занятия ещё не закончились, мы сами приведём вашего ребёнка. Родителям не разрешено находиться на территории без пропуска.

Он замер, его рука сжала железную перекладину. Высокомерная усмешка, похожая на угрозу, тронула угол его пухлых губ.

– Вот как?

Я подняла подбородок, всё ещё сжимая руку его сына.

– Да.

Он посмотрел на меня так, словно я была врагом.

– Так, давайте проясним. Я плачу безумные деньги за то, чтобы мой сын посещал это место, а вы мне указываете, когда я могу его забрать?

– Вы платите за образование вашего ребёнка, сэр, а не за то, чтобы я вами командовала.

– Хм… Вы ошибаетесь.

Дети с визгом бросились собирать свои рюкзаки, выстроенные у стены.

– Пожалуйста, в следующий раз оставайтесь в машине, – бросила я, и слова прозвучали резко, когда я неохотно отпустила руку Гейджа.

– Посмотрим, – ответил он таким же самодовольным, дерзким и раздражающим тоном, как и вчера.

Гейдж побежал к нему, его огромный рюкзак подпрыгивал на спине. Он оглянулся на меня, отступая задом, с одной лишь улыбкой и верой в глазах.

– Не волнуйтесь, я завтра вернусь к вам, мисс Мёрфи!

Когда ребёнок добрался до него, Трент протянул ему руку. На мгновение его поведение изменилось, когда он взглянул на мальчика сверху вниз, и тот улыбнулся ему. Мягкий. Добрый. Защищающий. Должно быть, мне померещилось.

Затем он развернулся, чтобы уйти в своих громоздких ботинках, но перед этим бросил через плечо:

– Скоро увидимся, Котёнок.

Меня захлестнула волна гнева. Щёки вспыхнули, пульс заколотился, и иррациональная ярость охватила меня, смешиваясь с этим чувством. С этой невозможностью.

Они вернулись к «Порше», а я осталась стоять как вкопанная, наблюдая, как он усадил Гейджа в детское кресло, обошёл машину и скользнул на место водителя. В последний раз он бросил на меня гневный взгляд, прежде чем тронуться с места и резко отъехать от обочины.

Пальцы впились мне в плечо.

– Чёрт возьми, Иден Жасмин Мёрфи, – прошипела Тесса. – Что это было? И тебе лучше сознаться прямо сейчас, потому что я уже чувствую, как ты начинаешь всё отрицать, а отрицать тут нечего, что бы это ни было!

Она размашисто жестикулировала, пытаясь описать нечто неосязаемое, но реальное.

Я проследила взглядом за машиной, которая слишком быстро скрылась из виду.

– Это? – голос мой дрогнул. – Это был мой новый босс.

Глава 5

Жизнь – это череда выборов. Некоторые даются легче других. На одни уходят дни, недели или даже годы размышлений, другие принимаются за долю секунды. Одни обречены на ошибку, другие основаны на здравом смысле и рассудке, подпитанные мудростью, предвидением и проницательностью.

Чёрно-белые.

Но иногда?

Иногда они серые. Размытые. Скрытые в туманной дымке.

Пары, туман и неопределённость.

Именно это чувство я испытала, проскользнув в сумрачный коридор перед раздевалкой, где только что оставила сумку в шкафчике и натянула чистый фартук поверх джинсов и футболки. Мне казалось, что я шагаю в неизвестность. В другой мир, где я не знала правил. Где я сомневалась в зыбкости своего пути.

А может, подсознательно я прекрасно понимала, что совершаю ошибку. Что напрашиваюсь на неприятности.

Возможно, я почувствовала это как предчувствие, пробираясь по узкому коридору к кухне. Предзнаменование, которое проносилось и свистело в спёртом воздухе, сковывающем тесноту пространства.

Я стояла на чёткой линии, где мне предстояло сделать выбор. Двигаться вперёд или развернуться и бежать.

Я полагала, что была той самой дурой, что продолжала идти навстречу судьбе. Я почти дошла до поворота, ведущего на кухню, когда почувствовала за спиной тёмное присутствие.

Словно он почувствовал, как я прохожу мимо его кабинета.

Или, может быть, просто наблюдал.

Ждал.

Охотник, желающий поиграть с добычей, прежде чем напасть.

Сердце екнуло, кожу закололо, и я судорожно вздохнула, замедляя шаг и оглядываясь.

Трент Лоусон стоял в дверях своего кабинета, его тёмные глаза всматривались в меня, словно он хотел заглянуть глубоко внутрь. Проникнуть в саму мою суть.

Скорее всего, он уже всё прочёл. Учуял мой запах. Понял отчаяние. Почувствовал уязвимость.

Но уязвимость не всегда делает тебя слабым. Иногда она лишь заставляет бороться яростнее. Придаёт решимости добиться своего.

– Ну-ну-ну, кого я вижу! Маленькая мисс Мёрфи! – Он цокнул языком, словно это был грех. – Всё-таки пришла.

Я вызывающе вздернула подбородок.

– А ты думал, я не приду?

Он хрипло усмехнулся и прислонился к стене рядом с дверью. Засунул татуированные руки в каряны и откинулся с такой небрежностью, что его можно было принять за невинного. Но я не была настолько глупа, чтобы поверить, что он не нападёт в любую секунду.

– Подумал, ты сочтёшь это… конфликтом интересов, – он склонил голову набок.

Я старалась игнорировать, как бешено колотилось сердце, отдаваясь громким стуком в ушах.

– Конфликтом интересов?

Грубая насмешка вырвалась из его искажённого рта.

– Признаю, я был шокирован, увидев тебя сегодня днём с моим сыном за руку. Но мне не стоило удивляться, не так ли? Твоё место именно в таком заведении.

У меня сложилось впечатление, что он не просто игнорирует правила – он создаёт свои.

И, как я и предполагала, он нанёс удар. Медленно. Как волк, выслеживающий… подкрадывающийся… медленно приближающийся, пока жертва не окажется в углу.

Мне некуда было отступать. Я ударилась спиной о стену, а он оказался прямо передо мной, вторгаясь в моё пространство – воплощение чистой мужественности и жадности.

Энергия затрещала в воздухе.

Кипучая сила пронзила пространство.

Я ошеломлённо вздохнула – ошибка, потому что это лишь впустило внутрь его сущность, которая проникла в мои ноющие лёгкие.

Кожа, мускатный орех и лёгкий шлейф табака.

Только глупец мог бы захотеть наклониться ближе и вдохнуть глубже.

Но я была той дурой.

Мне вдруг захотелось прижаться носом к его горячей коже. Провести по его горлу, над татуировкой – совёнком в полёте с раскинутыми крыльями, чьё лицо представляло собой изуродованный череп.

Со мной явно что-то было не так.

Пальцы сами тянулись к нему, жаждая прикосновения.

Мой взгляд скользил так близко, и я не могла удержаться от того, чтобы не пожирать глазами каждый открытый участок его кожи.

Мысли путались. Я не понимала, почему мне так хотелось понять его. Почему я жаждала попросить его объяснить. Кто он и почему он такой? Как этот ожесточённый, пугающий мужчина мог быть отцом того очаровательного мальчика? И почему меня это так волновало? Мы встретились лишь вчера, а эти несколько столкновений уже затягивали меня. Увлекали потоком.

– Разве я не прав, мисс Мёрфи? – Он наклонился ближе, его голос опустился до манящего шёпота. – Твоё место там… с этими детьми. Среди всей этой невинности.

Его губы внезапно коснулись моей челюсти.

Прикосновение.

Воспламенение.

Уничтожение чего-то внутри меня.

По коже пробежали мурашки, голова сама собой откинулась назад, а в животе вспыхнуло желание.

Его губы, шепчущие у моего уха, звучали как обвинение:

– Держу пари, ты даже в воскресной школе преподаёшь.

Боже.

Вот придурок.

Я заставила себя отстраниться.

– А что, если так?

Конечно, да.

Но я не была обязана ему ничего объяснять. Забавно, что именно я хотела, чтобы он объяснил себя.

Трент угрожающе усмехнулся.

– Это докажет то, о чём я догадался в первую же секунду, как увидел тебя прошлой ночью. Тебе здесь не место.

Я скрестила руки на груди, пытаясь сохранить дистанцию.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Один взгляд на тебя – и я знаю всё, что мне нужно.

– Что, чёрт возьми, с тобой не так? – прошипела я.

Он шокировал меня, внезапно отступив к другой стене, заставляя меня перевести дух. Он прислонился спиной, не переставая ухмыляться.

Даже с тремя футами между нами он заполнял собой всё пространство. Всё в нём было подавляющим.

Опьяняющим.

Я знала, что лучше не позволять себе пьянеть от этого мужчины.

– Моя проблема? – Он фыркнул. – Не у меня проблемы. Это ты что-то со мной делаешь, Котёнок.

Его ноздри дрогнули, и он снова двинулся в мою сторону, затмевая меня своим высоким станом. Он остановился в сантиметре от меня, наклонившись так близко, что наши носы почти соприкоснулись.

– Ого, неужто рыцарь в сияющих доспехах? – выдохнула я.

Он издал хриплый смешок.

– Нет, даже близко. Но ради тебя я, пожалуй, попробую.

Он что, серьёзно? Я не сомневалась, что этот парень с радостью разорвёт меня на куски.

Он провёл рукой по длинным тёмным волосам, и впервые в его голосе прозвучало что-то искреннее.

– Слушай… это нехорошее место, Иден.

Воздух между нами изменился, и мне показалось, что я заметила в его чертах тень уязвимости. И снова во мне проснулось желание докопаться.

– И ты плохой человек?

Откровенность вопроса повисла в воздухе.

Ещё одна моя болезнь, о которой твердила Тесса. Я рылась в каждом, чтобы найти хорошее. Верила, что оно есть. Что в каждом из нас есть что-то, что мы можем дать, независимо от прошлого.

Затем он протянул руку и схватил меня за запястье, словно ему потребовалась эта пауза, чтобы осознать: я пытаюсь проникнуть внутрь, узнать хоть крупицу о том, кто он, так же, как чувствовала, что он делает это со мной.

– Что ты творишь? – ярость исказила его лицо.

Голова сама собой затряслась, и слова вырвались в замешательстве:

– Честно… я не знаю.

Его брови сдвинулись, а свирепая челюсть напряжённо дёрнулась. В нужде. В тёмном отчаянии.

– Тебе следует держаться от меня подальше, – прорычал он.

– Должна? – это вырвалось прежде, чем я успела остановить себя.

Но я знала – здесь что-то было. Что-то невидимое. Что-то, пульсирующее в атмосфере, чего я никогда раньше не чувствовала. Оно тянулось между нами. Жгучее и живое. Что-то, о чём моя душа предупреждала, что в конце концов оно меня уничтожит.

– Думаю, ты уже знаешь ответ, – собравшись с духом, я спросила: – Тогда почему ты прижал меня к стене?

– А… – Кончик его пальца скользнул по линии моей щеки, а его глаза пожирали меня, следя за дрожью, бегущей по коже.

Трент наклонил голову, его иссиня-чёрные волосы качнулись.

– Вот в чём вопрос, не так ли? Почему я не мог отвести от тебя взгляд с самого начала. Почему, когда ты скрылась из виду, я лёг спать, всё ещё думая о тебе. О том, какая у тебя нежная кожа. – Его губы приблизились к моему уху. – Думая, какая ты на вкус.

Он снова отстранился.

– Наверное, это делает меня тем дураком, который проснулся сегодня утром с тем же вопросом.

Влечение.

Оно мерцало и вспыхивало между нами. Бесцветный танец в раскалённом воздухе.

Это была ужасная идея. Поддаться этому – чему бы то ни было – было бы преступлением. Выбор, который, как я знала, делать не следовало.

Чёрно-белый.

Но я чувствовала его. Желание.

И для меня это было чудом. Моя собственная невозможность.

– Ты отец, – прозвучало мягче, чем следовало, когда милое лицо Гейджа возникло в моём сознании.

С таким ребёнком? Я отказывалась верить, что этот человек состоит лишь из злобы и жадности.

Напряжение покинуло его на выдохе.

– Да.

– Гейдж… – его имя сорвалось с моих губ, как камень. Как молитва. Я догадалась, что так и есть. – Он…

Я сразу почувствовала связь с этим ребёнком. Глубокую. Ту, что следовало бы игнорировать.

– Восхитительный? Непоседа? Самое милое создание, что ты видела? – Трент произносил каждое слово, словно зачитывал список достоинств, и лёгкая улыбка тронула уголок его губ.

Милый. Милый. Милый.

Моё сердце затрепетало совсем по-другому.

Боже, я и правда ступала на опасную землю.

– Он именно такой, – пробормотала я, и улыбка сама грозила сорваться с губ. – Наверное, один из самых милых и очаровательных детей, которых я встречала.

– Только хорошая часть меня, – сказал он, словно услышал мой немой вопрос. Словно видел его на мне.

– Похоже, он видит в тебе много хорошего.

Трент хрипло усмехнулся.

– Малыш вечно меня нахваливает.

Я отвела взгляд, прежде чем снова встретиться с его глазами.

– Ты… – я сглотнула, – …женат?

Я поняла, что дрожу. Дыхание перехватило от страха перед его ответом.

Трент хмыкнул, отстранившись ровно настолько, чтобы я увидела суровость его черт.

– Похож на женатого?

Я прикусила нижнюю губу. Должна ли я отвечать?

Он слегка покачал головой.

– Единственные мои обязательства – перед этим ребёнком. Перед этим клубом. Перед моими братьями. На этом всё.

Правда.

Ладно.

Это было ещё одно предупреждение.

И оно звучало как отказ.

Я моргнула, пытаясь осмыслить свои чувства.

Это покалывание в животе. Эта тяжесть в груди.

Неужели это оно? Хотела ли я его? Чтобы он прикоснулся ко мне? Прикоснуться к нему? Зачем? Окунуть пальцы в запретные воды? Испытать то, чего никогда не знала?

Утолить это внезапное, всепоглощающее чувство?

Что-то горячее и липкое, скручивающее желудок в тысячу узлов. Чувство, которого я не испытывала так давно.

Меня охватила вина. Было неправильно признаваться в этом даже себе, но, если честно, я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Никогда ничего настолько сильного, неотвратимого.

Я слегка задыхалась под этим напором. Дрожь пробежала по позвоночнику и распространилась ниже, пульсируя между бёдер, когда он приблизился на дюйм.

Ничего, кроме мужчины, возвышающегося надо мной.

Трент усмехнулся. Мрачно и глубоко. Словно он видел каждую мысль, пронесшуюся у меня в голове.

Он протянул руку и провёл подушечкой большого пальца по моей щеке.

– А… Снова играешь с огнём.

От его прикосновения у меня отвисла челюсть, и он провёл большим пальцем по моей нижней губе.

Огонь.

Пламя.

– Так чертовски сладко, – прошептал он.

Эти пепельные глаза вспыхнули чёрным пламенем, выхватывая меня из ночи. Мы были заперты в этом взгляде. Просто… смотрели друг на друга.

Ледяной холод пробежал по спине, и колени подкосились от внезапной перемены в нём.

Грудь сжалась. От боли и смятения.

Когда он начал отступать, я протянула руку и схватила его за запястье.

Дура. Дура. Но я не могла ничего поделать с тем, как всё моё тело словно ожило. Вспыхнуло после долгого оцепенения.

– Я… не понимаю.

Он вырвал руку и развёл свои в стороны.

– Нечего понимать, Котёнок. Я плохой парень, а ты – хорошая девочка. Тебе стоит держаться от меня подальше. Вот и всё.

Я покачала головой.

– Мне это не кажется таким уж простым.

Его глаза сощурились в мрачном недовольстве.

– Умеешь ты красивое делать уродливым.

Ещё одно предупреждение. Хотя на этот раз оно звучало почти с сожалением.

Мой взгляд метнулся по сторонам, к полу, прежде чем я заставила себя снова посмотреть на него. Не зная о его жизни ничего, кроме того, что она, несомненно, грязна, и не понимая, почему не могу удержаться от того, чтобы не копать глубже. Искать лазейку внутрь.

– Это относится и к Гейджу? Ты думаешь, что опасен для него? Что можешь причинить ему вред?

Мне было всё равно, что мой голос дрожал. Мои ученики всегда будут моим главным приоритетом. Но с Гейджем дело было не только в этом. То чувство, что охватило меня, когда я впервые увидела его сидящим за своим крошечным столом в первом ряду.

В мгновение ока волк набросился. Трент прижал меня к стене. Я инстинктивно упёрлась ладонями в стену позади себя, чтобы удержаться.

Его руки легли по бокам от моей головы, а всё его существо вибрировало от жестокости.

Заточая меня. Жестокой, уничтожающей силой.

Слова, вырывавшиеся из его уст, были отточены, как лезвия.

– Опасен ли я для него? Мисс Мёрфи… не обманывайтесь. Для любого, кто посмеет даже подумать причинить вред этому ребёнку… Нет такой силы на земле, что спасёт их от меня. От той боли, что я причиню. От ямы, где будет лежать их тело. Единственная опасность здесь – они сами.

У меня сжалось горло, я с трудом сглотнула подступивший комок.

Я знала, что большинство родителей сказали бы то же самое. Поклялись бы убить любого, кто обидит их ребёнка. Нормально – желать мести перед лицом ужаса.

Но с Трентом Лоусоном? Было ясно – это не пустая угроза и не преувеличение.

Руки этого человека были в крови. Я чувствовала её запах. Вкус. Чувствовала, как она исходит от него. Ауру беззакония.

– Молюсь, чтобы ни вам, ни ему никогда не пришлось это проверить, – выдохнула я.

Отступив, он отпустил меня, но не выпустил из ловушки своего духа. Наши взгляды сплелись в клубке вопросов, его огненные глаза горели, зовя меня.

Глубже. Глубже.

– Тебе правда стоит пойти домой, – на этот раз в его голосе звучала мольба.

Я сглотнула застрявшие в горле эмоции и выдала ему свою правду.

– Вы не единственный, у кого в жизни есть проблемы, мистер Лоусон. Вы не единственный, кто сделает всё, чтобы защитить свою семью.

Мне пришлось задуматься, так ли уж мы отличаемся. Не все ли мы просто пытаемся найти способ дать тем, кого любим, надежду, которую они заслуживают?

Он пристально всмотрелся в моё лицо, словно искал ложь.

– В чём дело? Тебе нужны деньги… для семьи?

Я резко кивнула.

Его губы искривились в усмешке.

– Ты замужем?

Боль отозвалась глухим эхом, пустота внутри завыла от горя. Подавив её, я склонила голову набок, и мой голос прозвучал мягкой капитуляцией, когда я вернула его же слова:

– А я похожа на замужнюю?

Он замешкался на мгновение, словно собирался спросить «почему», но, кажется, принял какое-то решение.

– Ладно, – просто сказал он.

Словно он решил возвести между нами стену. Ни холодную, ни горячую. Безразличную.

Задыхаясь, кашляя и пытаясь поймать воздух, я наблюдала, как он разворачивается. Его красота. Этот мужчина, который впервые за долгие годы заставил меня захотеть разглядеть его ближе.

– Что? – вырвалось у меня, когда я резко обернулась.

Но он уже шёл прочь.

– Мои обязательства глубоки. Мои обещания. Моя любовь. Самая горькая боль моей души.

Затем он развернулся на каблуках и скрылся в своём кабинете, захлопнув дверь.

Я просто стояла там. Ошеломлённая, сбитая с толку и… благодарная.

Сердце колотилось в горле, в висках, голова шла кругом.

Удар.

Глава 6

Выйдя на улицу, я закурил и прислонился к шершавой кирпичной стене. Глубоко затянувшись, я поднял взгляд на почерневшее небо, усеянное звёздами. Один ботинок упирался в землю, другой – в стену.

Я пытался взять себя в руки. Понять, что, чёрт возьми, я делаю и как с этим справиться.

По сути, я прятался в глубине собственного бара, чёрт побери.

Но становилось всё труднее находиться в пространстве Иден Мёрфи и делать вид, будто она меня не зацепила. Будто я не слежу за ней постоянно. Будто не желаю того, чего мне совершенно не следовало хотеть. В тот первый день учёбы, когда я узнал, что она – учительница Гейджа, я твёрдо решил провести черту. Чёткую границу, которая искоренит это завораживающее присутствие из моего мира.

Необходимость этого решения пронзила меня, как стрела, когда я заехал на парковку и увидел, как она держит Гейджа за руку. Грёбаная стрела прямо в сердце. Из ниоткуда возникла тоска, признаться в которой было чистым безумием.

Может, я и знал, что никогда этого не получу, что всё испорчу, но не мог избавиться от ощущения, что вижу что-то правильное. Что-то хорошее. Чего мне не хватало. Веры, красоты и надежды.

Ага. Чёрт возьми, просто глупость. Такого дерьма мне не видать.

Я уже всё испортил. Совершил слишком много ошибок. Самое главное – я не мог упустить это из виду. Не мог поставить под угрозу то, ради чего жил, стремясь к тому, чего не мог получить. Единственное, что это принесло бы, – ещё один грех на плечи других.

Не помогло и то, что после первого дня учёбы Гейдж забрался на заднее сиденье и всю дорогу домой болтал о величии мисс Мёрфи. Какая она красивая, что она, должно быть, самая умная учительница в мире. Как он уверен, что он её любимчик, но не расскажет другим детям, чтобы они не грустили. Моя чёртова грудь вот-вот разорвалась, когда я взглянул в зеркало заднего вида и увидел всю эту радость на его драгоценном лице.

Это было единственное, что имело значение.

Не составило труда прийти к решению: нужно покончить с этим здесь, в клубе, пока всё не стало грязным. Границы установлены. Она – учительница моего ребёнка, и на этом точка.

И вот я столкнулся с ней в коридоре. Я намеревался отпугнуть её, но снова позволил себе погрузиться в это. Меня охватило желание приблизиться. Пальцы зудели, жаждая прикоснуться к чему-то чистому. Меня тянуло к этой неповторимой, неизведанной красоте.

Как последний придурок, я начал швырять ей в лицо, кем она была, хотя и не знал, как быть иначе. Думал, что прогоню её, а в итоге лишь притянул ближе. Её тело прижалось к стене, дыхание стало прерывистым, сердце бешено колотилось. Мой член, стальной и яростный, напружинился в джинсах.

Каким-то образом, в разгар всего этого, мы установили иные границы, и всё закончилось тем, что она поблагодарила меня за работу после того, как я повысил её до официантки.

Ага. Девушка выдала мне это дерьмо, не так ли?

А теперь я барахтался. На цыпочках. Притворяясь, словно ночь за ночью не умираю от желания провести кончиками пальцев по каждой линии её тела. Затеряться в этих осенних глазах и этой медовой плоти. Казалось, я схожу с ума от того, как сильно хочу её.

Безымянный. Никаких связей. Никакого шанса получить нож в спину.

Похоже, мне нужно было, чтобы эту хрень вдолбили мне в мозг.

Посмеиваясь над своей глупостью, я откинул голову на грубый кирпич и выдохнул, выпуская дым из лёгких и наблюдая, как он растворяется в пустоте. Вместе со здравым смыслом.

– Йо, брат.

Ухмылка скользнула по моим губам, когда хриплый голос донёсся сбоку. Я повернулся и вгляделся в ночь. Огромная фигура Джада возникла из туманной тени, когда он плелся по дорожке между нашими заведениями.

Оба здания стояли здесь заброшенными и разваливающимися, пока мы с братом не скинулись, сложив грязные деньги, и не поклялись начать что-то чистое. Измениться, пока не оказались за решёткой или не умерли, как все остальные, с кем мы водились. Так мы и планировали, пока всё не подошло к ужасному, кошмарному концу.

Как бы мы ни старались, думаю, мы оба знали: мы совершили грехи, которые никогда не сможем оставить полностью позади. Эти призраки просачиваются сквозь трещины, преследуя наши сердца и угрожая нашей жизни.

Сделав ещё одну глубокую затяжку, я кивнул ему.

– Где пропадал?

Не видел этого засранца уже несколько дней. Чувак вечно уходил с головой в работу, полностью впадая в транс, давая новую жизнь старому ржавому металлу.

– Занят, – проворчал он, прежде чем махнуть рукой в мою сторону. – А я смотрю, кто-то тут, как обычно, бездельничает.

Он хрипло пробормотал это, проводя массивной ладонью по своей чёрной бороде.

Я тихонько рассмеялся, выдыхая дым.

– Не-а. Я только начал, в отличие от тебя. Похоже, ты уже закончил.

Он хмыкнул.

– Учитывая, что я последние десять дней по уши в грунтовке и краске, думаю, это оправдано.

– Работа идёт? – спросил я, сделав последнюю затяжку и затушив окурок носком ботинка.

– Ага.

– Тогда нам лучше затащить тебя внутрь и напоить.

– Вот теперь ты заговорил на моём языке.

Джад усмехнулся и сжал моё плечо. Я открыл тяжёлую металлическую дверь, и мы проскользнули мимо Майло, вышибалы, охранявшего боковой вход и парковку.

Мы двинулись по коридору, идущему вдоль бара, мимо комнаты отдыха, кладовки, моего кабинета и кухни. Клянусь, я чувствовал её запах всю дорогу. Это медовое благоухание, витавшее в воздухе. Сладкое, сладкое искушение. Её дух наполнял пространство.

Да. Нужно было запереть это дерьмо поглубже, если я надеялся сохранить свой и без того пошатнувшийся рассудок.

Мы с Джадом добрались до конца коридора и вышли в оглушительный гул главного зала. Бар уже был полон; сегодняшняя группа должна была выйти на сцену через полчаса. Светильники, свисавшие с потолка второго этажа, окутывали помещение приглушённым светом. Атмосфера была соблазнительной и почти размеренной, хотя и гудела от предвкушения освобождения, готовящегося хаоса.

Мы направились к дальнему столику, зарезервированному для меня и моих гостей. Я изо всех сил старался не смотреть по сторонам. Не искать её.

Джад рухнул в левую часть кабинки, тихо застонав. Его массивное тело обмякло, когда он провёл руками по лицу, словно пытаясь стереть усталость.

– Всё ещё стоит? – спросил я, когда он поднял взгляд.

Из-за меня мы будем прятаться в Редемпшн-Хиллз до конца наших дней.

Джад хмыкнул.

– Ты всё ещё задаёшь этот вопрос?

– Ага.

– Тогда остановись. Ради этого пацана я бы на всё пошёл.

Он вытянулся в кабинке, заполняя собой всё пространство, и дёрнул подбородком в мою сторону.

– Ради тебя.

Внутри у меня всё сжалось. Столкновение тоски и ненависти. Этот рвотный, извивающийся клубок грехов, навсегда омрачивший мою душу.

– Чушь собачья, – выплюнул я.

Джад наклонился вперёд, его огромное тело нависло над столом, слова прозвучали хрипло:

– Тебе пора перестать себя винить. Это не твоя вина.

– Разве не я? – бросил я вызов.

– Нет. – Он усмехнулся. – Кроме того, ты привёл нас туда, где нам самое место. Мне здесь нравится, если честно. Тихая жизнь.

Я медленно кивнул, уверенный, что цена за эту «тихую жизнь» всегда будет слишком высокой.

Затем я увидел, как его улыбка растянулась, когда он посмотрел направо, вглубь бара. Мне не нужно было следить за его взглядом, чтобы понять: она там. Я, казалось, чувствовал, как она движется между столиками, следуя за Лиэнн. Всё ещё тренируется и осваивается.

Я чувствовал, как это гибкое тело пробирается сквозь толпу. Чувствовал, как её дух пульсирует маленькими искрами в спёртом воздухе. Уколы булавками пронзали мою плоть.

Может, я и знал, что она будет там, но всё равно посмотрел. Впиваясь в неё взглядом, пока она пробиралась сквозь толпу. Смелая, но застенчивая. Уверенная, но изящная.

Эден была в чёрной майке «Absolution», нашей униформе. Тонкий материал обтягивал её стройные изгибы. Чёртовски сексуальные, ультракороткие кожаные шорты подчёркивали её ноги танцовщицы, а сапоги выше колена на высоком каблуке довершали образ.

*Она будет так чертовски хорошо смотреться на моём мотоцикле.*

Меня поразила эта мысль. Поразила моя же глупость. От этого желания я не мог избавиться.

Вся такая колючая и милая, от которой мой член снова дёрнулся.

– О, привет… это же мои два любимых Лоусона, – протянула Лиэнн с южным акцентом. Она была полна дерьма. Девчонка чуть не кончила в тот редкий случай, когда Логан заглядывал в бар.

– Ой… только не заставляй меня краснеть, дорогая, – поддразнил её Джад, прекрасно это зная.

Я сдержал смех. Чувак любил над ней подтрунивать.

Она переехала в Калифорнию из Миссисипи в надежде стать звездой. Видимо, не сложилось, и она оказалась в Редемпшн-Хиллз вместе с остальными изгоями.

– Всё в порядке? – спросил Джад, на этот раз искренне.

– Теперь, когда ты здесь, всё прекрасно.

– Только для тебя, – она коснулась его плеча.

Джад усмехнулся.

– Очаровашка.

Девушка определённо знала, как работать на публику. Но она была чертовски мила и отлично справлялась, став ценным приобретением.

Она указала на Эден, стоявшую рядом, словно я её не заметил.

– Это Эден, она у нас новенькая, сегодня помогает.

Девушка тоже была на взводе. Её взгляд метнулся между мной и Джадом. Сначала удивление, а затем на её лице появилась какая-то наигранная весёлость – она явно поняла, что мы братья.

Она подняла руку в изящном жесте.

– Привет.

Джад откинулся в кабинке. Его глаза обшарили её, словно он обдумывал все возможные варианты.

– Очень приятно познакомиться, Иден. Я Джад. Брат *этого*.

Вспышка ярости. Иррациональной. Потому что прямо сейчас мне хотелось надрать задницу собственному брату только за то, как он на неё смотрел.

– Мне тоже приятно, Джад.

– Почему бы тебе не взяться за нас? Думаю, ты готова, – предложила Лиэнн, отступая, чтобы дать Эден проявить инициативу.

По сути, это было последнее испытание для новичка перед тем, как его выпустят в свободное плавание – обслужить меня, чтобы я мог оценить, готовы ли они.

Я знал свой бар достаточно хорошо, чтобы понимать: Эден справляется отлично. Но когда она уверенно шагнула вперёд, она втянула воздух так, будто готовилась к забегу. Энергия нахлынула. Я чувствовал, как её сердце бешено колотится в пространстве между нами.

Я сглотнул, несмотря на ком в горле. Сидел неподвижно, чувствуя, как живот сжимается каждый раз, когда она приближалась. Я сжал кулаки под столом, пытаясь сохранить хладнокровие, когда она бросила на меня робкий взгляд, прежде чем откашляться.

То, как её розовый язык скользнул, увлажняя губы, сводило меня с ума.

– Добро пожаловать в «Absolution». Что я могу для вас предложить сегодня вечером?

– Есть какие-нибудь рекомендации? – Джад, засранец.

– Что вы предпочитаете? – Она наклонила голову. – Вы похожи на любителя пива.

Джад рассмеялся.

– Кажется, ты меня раскусила.

– Думаю, да, – Эден сияла улыбкой. Соблазнительной, дразнящей улыбкой.

Меня охватило волнение. Она взглянула на меня, словно проверяя, всё ли делает правильно. И мы снова оказались в этой ловушке: она смотрела на меня, а я – на неё. Эта странная энергия, исходившая от неё, пронзила меня, словно током.

Наконец она вздрогнула, снова прочистила горло и повернулась к Джаду. Она начала перечислять разливное пиво, словно последние пять дней готовилась к экзамену. *Похоже, они с моим сыном и правда поладят.*

Джад заказал пиво, и затем она перевела внимание на меня. Её нервы были натянуты до предела, но в глазах всё ещё оставалась та самая милая мягкость, которую никто из нас, казалось, не понимал.

– А что я могу предложить вам, сэр?

Мне пришлось с трудом сдержать рвущиеся наружу слова.

– Сейдж знает, что я пью.

– Но я – нет, – её голос прозвучал тонко, соблазнительно, и… чёрт, мне захотелось её трахнуть.

Эден слегка кивнула, прежде чем улизнуть, хотя и замедлила шаг, бросив на меня взгляд. Застенчивый, милый, любопытный.

Чёрт возьми.

Что-то изменилось между нами за последнюю неделю. Это понимание. Словно она меня *поняла*. Увидела так, как не должна была. И, возможно, я тоже начал видеть её. Ту тихую ярость, что смешивалась с печалью в её глазах. А может, она была там всё время, и её становилось всё труднее игнорировать.

Я знал, что не должен принимать это как должное. Мне хотелось копнуть глубже, понять, кто она, одновременно желая запечатлеть себя на этом теле.

Но это знание не имело значения, потому что я не мог перестать следить за ней, пока она следовала за Лиэнн через зал к барной стойке. Моё внимание было приковано к её телу, к золотистым волнам, струящимся по спине, к талии и восхитительному изгибу бёдер.

Рядом раздался хриплый смешок. Я резко повернулся к брату. Джад сидел с самодовольным выражением лица, тёмная бровь приподнята.

– Не хочешь рассказать, что это было?

Я пожал плечами с показным безразличием.

– Тренируешь новенькую?

Джад тихо усмехнулся.

– Кого ты обманываешь, братец? Знаю тебя лучше, чем ты сам. Не видел, чтобы ты так обламывался из-за девки лет с пятнадцати.

Он нахмурился.

– Она не производит впечатления, подходящего для этого места.

– Без shit, – пробурчал я со вздохом. – Но ей нужна работа, поэтому я дал ей шанс проявить себя.

Громкий смех вырвался из его груди.

– Ей нужна работа? Всем, кто сюда устраивается, нужна работа, брат. Вот как это работает.

Каждое слово было уколом.

– Давай уточним. Твой член захотел, чтобы она получила работу. Ну, знаешь… быстрый доступ. Думаешь, я не вижу, как жадность горит в твоих глазах? Думаешь, я не понимаю, что ты сидишь тут и представляешь, как снимаешь с неё одежду? Думал, мы договорились не спать с прислугой?

Он пристально посмотрел на меня, самодовольно ухмыляясь.

Мы вдвоём установили это правило, когда начинали бизнес: не совать свои грязные лапы в банку с печеньем. Наши сотрудники были абсолютно, блядь, под запретом.

Я нахмурился.

– Я даже не рассматривал такого.

На этот раз Джад рассмеялся.

– О, Трент, ты такой милый, когда врёшь.

Я уставился на него.

– Девушка не в моём вкусе.

Он указал на меня пальцем.

– Именно поэтому ты её и хочешь.

Нет, дело было не только в этом, но я, чёрт возьми, не собирался в этом признаваться.

– Неважно. Я её не трону. Можешь на это рассчитывать.

Они возвращались с нашими напитками. От неё исходили волны напряжения, нарастая по мере приближения. Мы с Джадом отодвинулись, давая Эден поставить перед ним пиво и меню.

– Вот, – пробормотала она себе под нос, затем повернулась и подвинула мне стакан со скотчем.

Но медленнее. Словно она наслаждалась каждой секундой близости ко мне. Или, может, боялась подойти слишком близко.

Наши взгляды сплелись. Вопросы яростно звенели в воздухе. Смятение и жадность.

– Вот, мистер Лоусон, – прошептала она.

Я протянул руку, наши пальцы соприкоснулись, когда я взял стакан.

– Спасибо.

Её кивок был отрывистым, рука дрогнула, когда она отдернула её, и она выпрямилась, натянуто улыбнувшись Джаду.

– Я сейчас вернусь, чтобы принять ваш заказ.

– Звучит неплохо. Я буду ждать, – Джад был воплощением обаяния. Как этому засранцу это удавалось?

Она украдкой взглянула на меня, и этого было достаточно, чтобы безумие воцарилось в воздухе. Тот самый звон, что пробивался сквозь музыку и гвалт, поднимавшийся к сцене, где группа заканчивала настройку.

Вырвавшись, Эден последовала за Лиэнн к другому столику.

Мой самодовольный брат рассмеялся.

– Смотри-ка, как ты там ёрзаешь.

Удивление мелькнуло на его лице, прежде чем он рассмеялся ещё громче.

– Всё становится лучше и лучше.

Именно тогда на мой бар опустился хаос. Возможно, моё прошлое сделало меня таким бдительным. Я мог учуять беду за версту. Чувствовал зло так же легко, как и добро. Как и Джад.

Мы оба заметили, как трое парней пробрались сквозь толпу и уселись за один из немногих свободных столиков рядом с танцполом. Чудовищно подозрительные. От них исходило нечто злобное.

Я скользнул взглядом по залу, оценивая ситуацию, и остановился на Культе, стоявшем в главном дверном проёме. Он кивнул мне. *Понял.*

Я ответил тем же. *Всё под контролем.*

– Видел этих придурков раньше? – спросил Джад.

– Не-а.

Он хмыкнул, перекрывая шум группы, выходившей на сцену. Они были местными и играли рок-каверы с 70-х по 2000-е. Выступали по понедельникам, и толпа сходила по ним с ума.

Моё внимание снова приковала к себе Эден. Чёртовски сладкая, как грех. Маленькая искусительница. Пробираясь сквозь толпу, они с Лиэнн подошли к новому столику.

Солистка подошла к микрофону. Звук затрещал в динамиках.

– Йо, «Absolution»! Мы «Deep Under Cover», и сейчас мы зайдём ещё глубже! Погнали!

Они врубили одну из тех взрывных песен 80-х. Инъекция хаоса. Доза буйства. Почти все вскочили на ноги, и множество людей ринулось на танцпол, чтобы отпустить себя.

Вот тогда мы и начинали делать деньги. Когда запреты были сняты. Официанты и бармены сновали как угорелые, и мне снова стало не по себе, когда Лиэнн жестом предложила Эден обслужить столик в одиночку.

Девушка была готова, чёрт побери, но не к такому. Эден кивнула и направилась к столику. Нервы на пределе. Шея горела, руки сжимались. Мне хотелось рвануть туда. Послать другого официанта. Может, самому принести заказ. Глупо. Если она здесь работает, ей нужно справляться. Это я дал ей шанс.

Но я не думал, что она хоть немного представляла, какая мерзость часто пробирается в эти двери. А я чувствовал её. Волна уязвимости накатила на неё, когда она подходила к столику, смешиваясь со стальной решимостью, с которой она натянула улыбку. В этом-то и была проблема… Я был не единственным зверем, который это заметил.

Жадность вспыхнула за столом. Вспышка. Мне пришлось подавить рвущееся наружу чувство защиты, когда тот блондинистый ублюдок откинулся на спинку стула и ухмыльнулся ей. С сальными кудрями и наглой ухмылкой. Я уже видел в его поведении этот тип – ублюдок, обожающий брать то, что ему не принадлежит.

Желание схватить её и унести в безопасное место приняло новую, осязаемую форму. Моё сердце заколотилось. Грохочущий рёв.

Она наклонилась, чтобы расслышать его слова. Его язык скользнул в дюйме от её уха. Слюнявый ублюдок. Девушка и не подозревала, что он учуял в ней свежее, сырое мясо.

Я не осознавал, что затаил дыхание, пока она не отошла от них и не направилась к бару. Воздух, запертый в моих лёгких, с хрипом вырвался наружу. Но это не помогло, ведь ублюдок не спускал с неё глаз.

Джад рассмеялся без веселья.

– Держись, братец.

Но я и не думал держаться. Я следил за ней. За тем, как она разговаривала с барменом, расставляла напитки на подносе. Как она снова плыла сквозь бушующую толпу. Красота и свет посреди мрака. Ангел во тьме.

Она начала разносить заказ. Пиво двум темноволосым парням, а затем наклонилась дальше через стол, чтобы поставить стакан перед блондинистым мудаком. Больной ублюдок воспринял это как приглашение и крючком пальца оттянул ворот её майки, чтобы заглянуть внутрь, словно имел на это право.

Рычание загрохотало в моей груди. Колено затряслось с бешеной скоростью. Ярость хлынула в кровь.

Она отшатнулась. Ужас и шок исказили её прекрасное лицо. Она попыталась отстраниться, но кусок дерьма схватил её за запястье, выкручивая его.

И всё.

Всё, что я мог вынести.

Я вскочил на ноги в мгновение ока и рванул через зал в порыве слепой ярости. Не то чтобы я не вышвырнул бы любого, кто так прикоснулся к моим официанткам. Но то, что это была Эден… У меня было одно желание – разорвать ему глотку.

Прежде чем он успел понять, что происходит, я впился ему в шею и потащил прочь. Эден вскрикнула, когда его стул с грохотом опрокинулся. Мудак извивался, брыкался и пытался вырваться.

Джад был прямо за мной. Он схватил второго, который визжал как сучка, а Культ мгновенно скрутил третьего.

Я тащил этого ублюдка назад, проталкиваясь сквозь толпу. Оркестр продолжал играть. Сжав кулак на его рубашке, я вышвырнул его. В буквальном смысле. Швырнул его на тротуар перед всеми, кто стоял в очереди.

Он прокатился пару метров и встал на колени. Ярость переполняла его, когда он поднял взгляд, слизывая каплю крови с пореза на губе. Мои руки сжались в кулаки. Злоба пылала во мне, словно кровавое зарево. Мне хотелось разорвать его на куски.

Я наклонился к нему, мой голос был ядом.

– Думаешь, можешь прийти в мой бар и трогать моих девушек?

– Иди нахуй, – выплюнул он, вскакивая на ноги как раз в тот момент, когда его дружков выкинули рядом.

Вот именно, сука. Давай.

Я молча умолял его об этом. Разврат овладевал мной. Демоны терзали мой дух. Пятно того, кем я был. Призрак. Он хлынул по моим венам в приступе агрессии. Мне хотелось избить этого ублюдка до крови за то, что он доказал мою правоту.

Эден не место здесь. Не среди этой гнили, что пробирается к нашим дверям. Не среди беззакония, что был мной. «Absolution» было лишь приглашением ко греху. Девушка была невинна. Я чувствовал это до мозга костей. Чувствовал, как это режет мою душу. Благодать. Добро.

– Не хочу видеть ни одного из вас на моей земле. Никогда, – прошипел я, заставляя себя оставаться на месте и не давать волю тому, чего жаждал.

Джад и Культ встали рядом со мной, превратившись в стену угрозы.

Блондинистый мудак ухмыльнулся, словно его это ничуть не задело. Его голубые глаза-бусинки впились в меня.

– Не очень-то гостеприимно для платящих клиентов, а?

– Ты больше не клиент, – отрезал Джад. Его мышцы играли, он хотел вцепиться в него так же сильно, как и я.

Ярость едва сдерживалась.

Белобрысый ублюдок рассмеялся. Насмешливый звук. В моём сознании пробежала тревога.

Он склонил голову.

– Ты уверен, что хочешь так позориться?

Я шагнул вперёд.

– Попробуй, ублюдок. Я резал глотки и за гораздо меньшие деньги.

Он откинулся назад, всё ещё ухмыляясь, словно я был главным объектом шутки.

– Пошли, – кивнул он своим.

Они пошли, но не прежде, чем тот парень презрительно поднял подбородок.

– Увидимся.

– Чёрт, – прошипел я, разворачиваясь и врываясь обратно в бар, игнорируя взгляды с улицы.

– Что-то тут не так, – Джад был рядом, его слова пробивались сквозь музыку.

– Нет.

– Ты уверен, что не видел их раньше?

– Абсолютно.

– Мудак смотрел на тебя так, будто знает.

– Знаю.

Ужас сжал мою грудь, пока я пробивался сквозь толпу, осматривая зал.

Её нигде не было видно.

Джад не отставал.

– Думаешь, нас кто-то ищет? Старый долг?

Предчувствие превратило адреналин в яд. Сколько врагов мы нажили?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Но мы оба знаем – оглядываться нужно всегда.

Джад тяжело вздохнул.

– Призраки ведь не остаются мёртвыми, да?

Моя грудь сжалась.

– Не в нашем мире, брат.

Ужас охватил меня. Мысль о том, что мой сын окажется в центре расплаты за мои грехи. Неважно, как далеко я бегу, мне никогда не убежать от того, кем я был. Мой долг был огромным, уродливым и жестоким. И я знал, что однажды придётся платить.

Именно поэтому я знал, что не должен поддаваться этому чувству. Чувству, что пронесло меня через переполненный зал и заставило бежать по коридору. Чувству, что эта девушка значит для меня больше, чем должна.

Я ворвался в комнату отдыха для сотрудников.

И вот она. Сидит на скамейке, а Лиэнн стоит перед ней на коленях.

Так чертовски красивая.

Так чертовски неправильно в этом месте.

Я понял это с первой секунды.

– Ты в порядке? – потребовал я, направляясь к ней.

Всё её существо – доброта и свет.

Эден едва кивнула, сглотнув, но подняла свой непокорный подбородок.

– Да. Всё в порядке. Ничего страшного.

– Чувствую себя ужасно, – Лиэнн потерла её колено. – Мне следовало занять тот столик. Будь я внимательнее, поняла бы, что они за тип, прежде чем послать её.

Эден выдавила улыбку.

– Я же сказала, всё в порядке. Не переживай. Я знаю, это часть работы.

Рычание, копившееся с самого начала, вырвалось из моего горла.

– В этом-то и проблема, – выплюнул я.

Лиэнн неловко поднялась, поняв, что ей лучше уйти. Она выскользнула за дверь, бросив на меня любопытный взгляд. Я видел Джада, застывшего в коридоре, он проводил руками по волосам.

Я повернулся к Эден, которая встала на дрожащих ногах. Всё её тело дышало сексуальностью, окружённое ореолом света.

Она отступила, видя мою ярость. Я двинулся вперёд. Не в силах остановиться, она прижалась к стене шкафчиков. Металл глухо прозвучал, её дыхание вырвалось и обожгло меня.

Мой член дёрнулся.

– С этими придурками покончено, – прорычал я. – Вышвырнул их. Они не вернутся.

Она кивнула, её слова сорвались натянуто:

– Как я могу не быть благодарной?

– Чёрт… прости.

Она покачала головой.

– За что?

У меня всё внутри сжалось.

– Я позволил ему коснуться тебя.

А может, я извинялся за то, что хотел обнять её за талию, словно обладая ею. Осквернить эту девушку своей тьмой. Впустить её свет, чтобы унять боль. Я знал, что он сможет.

Её осенние глаза медленно моргнули, вглядываясь в меня.

– Честно, это было не так уж и важно.

Она сделала шаг к двери.

Я поднял её руку. Ярость вспыхнула с новой силой, когда я увидел красное кольцо на её запястье.

– Чушь собачья.

Она задрожала. У меня потекли слюнки, кровь застучала в висках.

Она выпрямилась, высвободила руку и напустила на себя свой свирепый вид.

– Всё в порядке, мистер Лоусон. Я в полном порядке.

Она снова повернулась, чтобы уйти.

– Мне нужно вернуться к работе.

Я издал недоверчивый звук.

– Вы шутите? Всё кончено. Я не пущу вас обратно на этот этаж.

На этот раз Эден рассмеялась, обиженно фыркнув, и направилась ко мне. Она украла моё дыхание. Потрясла мой рассудок. Её взгляд был отточен, как кинжал, когда она оказалась прямо передо мной.

– Вы наняли меня, мистер Лоусон. Теперь позвольте мне делать свою работу.

Глава 7

С этими словами она развернулась и выбежала в коридор, оставив меня стоять и смотреть в пустой дверной проём.

Что за херня?

Возможно, угроза, которую я ощутила, впервые войдя в этот бар, наконец обрела человеческую форму.

Я бросилась за ней, но из тени передо мной вышел Джад, ухмыляясь и давая ей скрыться. Когда звук её шагов затих, он склонил голову.

– Не тронешь её, да?

От этого придурка у меня в животе осталось тошнотворное чувство. Липкий страх, покрывший мурашками кожу, перерос в панику, едва его грязные пальцы сомкнулись на моём запястьи.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не толкнуть его в грудь. Эта ярость…

– Нет, – выпалила я.

– Ну же, Трент, скажи, что твой крошечный член сейчас не твёрд, как сталь. Вот это сладкое искушение.

Маленькая Соблазнительница.

А я была той дурой, что могла потеряться в её песне сирены.

Моё тело задрожало, я вспомнила, как он смотрел на меня сразу после того, как всё случилось. Словно молил о прощении, виновный в том, что затащил меня в ад. В то же время он дрожал так яростно, что я была уверена – он вот-вот совершит убийство.

Сдавшись, я резко тряхнула головой и дрожащими руками попыталась затолкать в сумку ещё один пухлый конверт с деньгами. Больше, чем я заработала за вечер с тех пор, как стала обслуживать свои столики.

Деньги кружили голову.

Они копились быстро. Быстрее, чем я могла предположить.

Без сомнения, я была в глубокой воде, но изо всех сил молилась, что смогу выплыть. Единственное, что оставалось, – продержаться здесь ещё несколько недель, максимум шесть, заработать достаточно, чтобы отогнать кредиторов и погасить долги.

Я заработаю достаточно, чтобы выиграть время. Избавиться от кредиторов и погасить просроченные платежи.

А потом я уйду отсюда и никогда не оглянусь.

И всё же внутренний голос предупреждал: если я продолжу здесь работать, то уже никогда не буду прежней.

Если я останусь, я изменюсь. Кардинально, фундаментально.

Возможно, я просто обманывала себя. В ближайшее время мне не сбежать от Трента Лоусона. Этот человек преследовал меня по ночам в клубе и отравлял жизнь в школе.

Хуже было то, как он начал проникать в мои сны.

Самые тёмные часы я проводила, ворочаясь в пустых простынях, тоскуя по тому, чего мне не следовало желать. Я сглотнула, уронив голову на холодный металл шкафчика, и с трудом дышала. Должно быть, дело в одиночестве. Вот оно. Первое за много лет внимание, которое мне оказали, заставило думать о безумном.

Это было не по-настоящему.

Этого не может быть.

Оттолкнув эти мысли, я закинула сумку на плечо и вышла из раздевалки, направляясь по коридору.

Майло, один из вышибал, держал большую металлическую дверь открытой, охраняя служебную парковку и следя, чтобы каждый из нас благополучно добрался до своей машины, как делал это каждый вечер. Этот мужчина был поистине ужасающим на первый взгляд, но таким же милым, когда узнаешь его поближе.

– Спокойной ночи, мисс Иден, езжайте осторожно.

– Спокойной ночи, Майло. Спасибо, и вы тоже.

– Всегда, милая, – сказал он, прислонившись своим огромным татуированным телом к двери.

Я выскользнула в самую тёмную, самую тихую ночь. Небеса сияли отблесками городских огней, а горный воздух остыл почти до холода.

Хотя я знала, что Майло присматривает за мной, я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке, направляясь к машине, припаркованной на другом конце парковки.

Гравий хрустел под каблуками, сердце билось слишком сильно, слишком быстро, нервы были на пределе. Дрожа, я зашагала быстрее. Это ощущение лишь усилилось, когда меня пронзила внезапная волна энергии. Порыв необузданной, дикой силы.

Я была дурой, которая находила в этом утешение. В том, как колотилось моё сердце. В желании большего, когда я тяжело вздохнула и украдкой оглянулась на тёмную задворку клуба.

Я уже знала, что он будет там. Что он будет ждать. Наблюдать.

Мужчина стоял у стены логова дьявола. Руки в карманах, один ботинок откинут назад, упираясь в стену.

Небрежно, как король. Правитель этого злобного королевства.

В тенях, отбрасываемых зданием, он казался ещё мрачнее обычного, его глаза, словно чёрные кинжалы, сверкали в ночи. Они были устремлены прямо на меня.

На мгновение я почувствовала себя подвешенной, ноги больше не касались земли. Желудок сжался, колени подкосились.

Мне удалось вырваться из хватки его взгляда. Добежав до машины, я нащупала замок, бросила сумку на пассажирское сиденье и нажала на кнопку зажигания. Я пыталась унять дрожь в руках, когда включила заднюю передачу, и чувствовала себя не в своей тарелке, выезжая со стоянки.

Ненавидя себя за то, что, возможно, Трент был прав. Мне не место в этих стенах.

Я резко выехала на улицу и помчалась к дому. Меньше чем через десять секунд в моём зеркале заднего вида появился свет одинокой фары. Приближаясь, ослепляя.

Словно его тьма превратилась в слепящий свет.

В одно мгновение мой пульс загрохотал, этот бешеный стук нахлынул.

Всё быстрее и быстрее.

– Что он делает? – прохрипела я, вцепившись руками в руль, словно он мог удержать меня на месте, и я снова взглянула в зеркало, не зная, стоит ли принять это или бежать.

Моя душа и дух боролись.

Любой здравомыслящий человек знал бы, что верный ответ – бежать. Оставить нас как можно дальше.

Я ускорилась и сделала следующий поворот чуть резче, зная, что это бесполезно, потому что у меня не было ни единого шанса от него избавиться. Я даже не была уверена, хочу ли я этого.

С каждым поворотом нас охватывало волнение.

Лес возвышался со всех сторон, словно живая изгородь из вечнозелёных растений, простиравшихся к почерневшему небу, усеивая спящее небо звёздами.

Мотоцикл следовал за мной по холмам, изгибам и поворотам.

Плавно.

Легко.

Как будто он был предназначен для того, чтобы следить за мной.

Мой дух метался, тревога охватила меня, и этот проблеск чего-то, чего я не хотела признавать, вспыхнул с новой силой, когда я ехала к своему маленькому дому в старом, тихом районе на другом конце города.

К тому времени, как я сделала последний поворот на свою улицу, где крошечные, более чем скромные дома затмевали высокие древние деревья, я не могла дышать.

Не могла справиться с толчком и притяжением. Тяжестью, которая выдавала себя за отталкивание.

В моей груди трепетали и танцевали беспорядочные крылья.

Я въехала на подъездную дорожку, припарковала машину и выскочила за дверь как раз в тот момент, когда мотоцикл с грохотом остановился на улице позади меня.

Угрожающий, тёмный и пугающий. Каждая его часть была матово-чёрной. Изготовленный на заказ, холодный и жёсткий.

Такой же зловещий, как и человек, сидевший за рулём. Он повернул голову так, чтобы смотреть на меня, в то время как его татуированные руки всё ещё сжимали руль.

– Что ты, чёрт возьми, делаешь? – прошипела я, сделав три шага в его сторону. Слова прозвучали так тихо, что он никак не мог их услышать из-за громкого рёва мощного двигателя.

Хотя было ясно, что он точно знал, чего я требую.

Длинные чёрные волосы развевались на ветру, а жилистые мышцы напряглись под узорами, покрывавшими его руки.

Медленно он протянул руку и заглушил двигатель.

У меня замер живот. Я не могла пошевелиться, но бабочки порхали.

В одно мгновение нас поглотила обжигающая тишина. Единственный звук – шёпот деревьев.

В ней мы были в плену. В ловушке.

Наконец, он пнул подножку и уравновесил мотоцикл, и моё сердце ёкнуло, когда он спрыгнул с неё и выпрямился во весь свой величественный рост.

Этот человек – крепость. Сущий ад.

И вот он, стоит в конце моей подъездной дороги, словно не понимает причину, как и я.

– Я спросила, что ты здесь делаешь, – снова потребовала я, хотя на этот раз мой скрипучий голос прорезал воздух. Смятение и потребность.

Он тоже это почувствовал?

Он хрипло прохрипел:

– Без понятия, Котёнок.

Он опустил голову к своим тяжёлым ботинкам, засунув руки в карманы, прежде чем впиться в меня пронзительным взглядом.

– Кроме того, что мне нужно было убедиться, что с тобой всё в порядке.

Тепло наполнило мою грудь, но я заставила себя поднять подбородок, уверенная, что мне нужно защитить себя, ведь в эту секунду я, вероятно, подвергаюсь большей опасности, чем когда-либо за всю свою жизнь.

– Я же говорила тебе, что всё в порядке.

– Но это же была ложь, да? – тихое обвинение, вырвавшееся из этого злобного рта. Разрывая меня надвое и ломая ещё больше моей потрескавшейся брони. – Ты собираешься стоять здесь и притворяться, будто это просто очередной день?

Я сглотнула комок, вставший у меня в горле.

– Разве это не единственное, что я могу сделать?

В его смешке сквозили недоверие и сомнения, и на мгновение твёрдость сползла с его лица.

– Правда, Эден? Это единственное, что ты можешь сделать? Потому что мне кажется, у тебя в жизни есть вещи поважнее, чем растрачивать её попусту в моём клубе ночь за ночью.

Из моей груди вырвался надломленный смех.

– Да, вы правы, мистер Лоусон. И спасение школы – одна из них.

Мои ученики. Моя радость. Наследие моего отца. Моя жизнь.

Я чуть не упала от этой правды. Это было всё, что у меня было, как и у моего отца. Это и наша преданность друг другу. И я понятия не имела, кем бы мы стали, если бы у нас это украли.

Трент резко повернулся. Застигнутый врасплох.

Он был конфликтом и противоречием. Всем, чего я не понимала. И самое страшное было в том, как сильно я начала хотеть это понять.

– Эта плата за обучение – целое состояние, – возразил он, словно моё утверждение было абсурдным.

Я усмехнулась, пытаясь справиться с комом, внезапно подступившим к горлу, настолько плотным, что стало трудно дышать, и разрезала себя перед тем самым человеком, от которого мне следовало бы защищаться.

– Оплата за обучение, которая идёт на все программы, проводимые этой школой и церковью, мистер Лоусон. Она отдаётся семьям, которые обращаются к нам за помощью. Не всё делается из жадности.

Он провёл рукой по лицу, расстроенный и обеспокоенный, и… и, Боже, кто этот человек?

– Твой отец? – эти слова наполнились сомнением. Я видела, как он переосмысливает свои предположения обо мне, пытаясь понять, заглянуть внутрь, точно так же, как я, казалось, постоянно делала с ним.

Но правда была в том, что последняя неделя работы с ним окутала его пеленой тайны. Мужчина в баре был совершенно не похож на человека, который забирал своего сына изо дня в день. Этот человек, который обращался ко мне так, как ему не следовало.

Я кивнула отрывисто.

– Да, мой отец владеет школой и является пастором местной церкви.

Слова дрожали, моя собственная печаль взяла верх.

– А если он их потеряет? – Мои плечи опустились. – Мы потеряем всё. Школу. Церковь. Танцевальную студию. Всё, что мы любим.

То, что было так невероятно важно для меня.

– И мой папа потеряет своё сердце, – прошептала я, потому что эта мысль ещё больше разбила мне сердце.

В одно мгновение этот призрак двинулся в мою сторону, тёмная буря, которая затмила всё.

Холод и жар. Ожог, который оставит шрам.

Мой нитевидный пульс дрогнул и задрожал. Я вдохнула, пытаясь наполнить ноющие лёгкие, но мои чувства захлестнул этот человек.

От него пахло алкоголем и кожей. Металлом и маслом. Как от неприятностей, поданных напрямую.

Он наклонился и тоже вдохнул, уткнувшись носом в мои волосы. Меня охватила дрожь, и я испугалась, что этот человек овладеет мной, если я позволю ему приблизиться.

– Доброта, – прорычал он так, словно это был грех.

– У всех нас есть и хорошее, и плохое, мистер Лоусон.

– Нет, Котёнок, нет. У некоторых из нас? У нас есть только тьма. Грех, ложь и стыд. А мой клуб умеет высасывать из людей всё хорошее. Этот придурок…

Слова были словно лезвия. Я дрожала от их удара.

– Что этот ублюдок тебе сказал? – требовательно спросил Трент, отступая назад, чтобы увидеть выражение моего лица.

Я обхватила грудь руками, словно это могло защитить меня от вторжения этого мужчины.

– Он мало что сказал.

Я облизала пересохшие губы, вспоминая произошедшее.

– Он… он с самого начала вызвал у меня отвратительное чувство. Что-то в нём было… неладное. Я отмахнулась от этого и приняла заказ на напитки, но когда вернулась, как раз когда передавала ему его, он спросил, все ли девушки из «Absolution» шлюхи.

Руки Трента сжались в кулаки, и он внезапно схватил меня за бока. Почти обхватив всё вокруг.

Жарко и яростно. Мощно и неумолимо.

Пламя лизнуло моё тело.

Тогда я была в этом уверена. Опасность представлял Трент Лоусон.

Жестокий. Жестокий защитник. Злой спаситель. Милый воин.

Я видела это по его лицу ещё в баре. Но тогда я ощутила всю полноту этого чувства, вырывающегося из кончиков его пальцев и обжигающего мою кожу.

Я была дурой, которая хотела открыться ему. Позволить ему заклеймить меня своим прикосновением.

– И? – спросил он, словно знал. – Это ведь не всё, да, Эден? Что же сказал этот ублюдок?

Я выдавила из себя эти слова, и меня пробрал холод.

– Он сказал, что слышал, что хозяин их любит, и надеялся, что ты тоже.

Ярость исказила его черты злобой, а пальцы сжались ещё сильнее.

– А ты что думаешь, Эден? Думаешь, я этого требую от своих девочек? Думаешь, я такой?

У меня затряслась голова, и я попыталась сглотнуть осколки стекла, застрявшие у меня в горле.

– Нет.

Он выдохнул. Тяжело. Измученно.

– Когда он схватил тебя? Когда я увидел его руку на твоём запястье? – эти слова были горьким признанием. – Я хотел прикончить его, Иден. Хотел закопать его в землю только за то, что он прикоснулся к тебе.

Холод пробежал по коже. Страх. Отвращение. Влечение.

Дикие глаза вспыхнули чёрным, кипящим пламенем.

– Почему, Котёнок? Почему я захотел заявить на тебя свои права?

У меня пересохло во рту, и он притянул меня ближе, склонив голову набок, когда он пробормотал эти слова у самого моего рта.

– Почему я хочу забраться в это сладкое тельце и потеряться там?

Он подвинулся, чтобы провести носом по моей челюсти, вдыхая пульсацию, его пухлые губы коснулись моей кожи, когда он прошептал:

– Держу пари, твоя киска такая же сладкая. Рай. Рай.

Желание вспыхнуло вместе с его дерзкими словами. Уничтожение моей души.

Я с трудом дышала, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену соблазна, которой он меня убаюкивал. Чтобы укрепить стены, которые я знала, что лучше не подводить.

– Я стараюсь не рисковать своим сердцем, мистер Лоусон, – выдавила я, отстраняясь достаточно, чтобы встретиться с ним взглядом, мой голос был тонким.

Тени играли на его ярком лице, когда он пронзал меня этим взглядом. Его щёки были острыми, а челюсть – ещё острее.

Он протянул руку и провёл татуированной рукой по моей груди. Всё закружилось.

– Но оно так сильно бьётся, правда? Твоё прекрасное сердце. Чувствуешь его, Котёнок?

С трудом переводя дыхание, я пыталась сдержать влечение. Пробраться сквозь натиск ощущений. Найти твёрдую почву под ногами, прежде чем утонуть.

Но единственное, на чём я могла сосредоточиться, – это энергия, которая бушевала между нами. Гром, который гремел. Я уже напрашивалась на то, чтобы меня раздавили, когда мои дрожащие пальцы коснулись его сильной груди, потерявшись в магните, притягивавшем нас.

К бум-бум-бум, раздавшемуся в пространстве.

– И твой тоже.

Он издал недоверчивый звук.

– В этом-то и проблема, да? В этом чувстве? Я игнорировал его тысячу раз, чёрт возьми, приказывая себе повернуться спиной, выгнать тебя из клуба, схватить ребёнка и бежать в противоположном направлении. И вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, я побежал прямо к тебе. Теперь я стою здесь и представляю, как быстрее всего снять с тебя эту одежду.

– Мы были бы ошибкой.

– Но было бы весело, правда? – ухмылка коснулась его губ, пухлые губы дёрнулись в уголке.

Эта энергия нахлынула. Тянула, толкала, принуждала.

– Уверена, тебе очень весело, – я не могла скрыть напряжённость в голосе. Вопросы. Тот факт, что я едва знала его, но всё ещё была уверена, что наши жизни проходят в противоречии.

Большая рука пробежала по моей щеке, наполняя теплом, подушечка его большого пальца коснулась моей нижней губы.

– Когда ты в последний раз отпускала, мисс Мёрфи? Когда ты в последний раз делала что-то только ради того, как приятно?

Образы проносились в голове, прежде чем я успела их остановить.

Его руки. Его рот. Мои ноги обхватили его талию, и мы извивались.

Крошечный вздох раздвинул мои губы, когда меня накрыла волна желания.

Тёмные глаза горели потоком жадности.

– Отпусти меня. Всего один раз. Только сегодня вечером, – прорычал он, обеими руками схватив меня за челюсть.

Я заморгала от резкого удара его слов. От реальности. Того, что он мог мне предложить.

Правды о том, что мы совершенно не подходим друг другу. Что я не подходила ему и никогда не буду. Я знала, знала, что лучше, и вот я была в секунде от того, чтобы сдаться.

Превозмогая боль отказа, я заставила себя сделать шаг назад, защититься, потому что он звал меня туда, куда я не могла пойти. В место, где мой дух не выживет.

– Вы мой начальник, мистер Лоусон, а я учитель вашего сына.

Он сжал руки сильнее.

– Наплевать.

– Я не… – слова вырвались прежде, чем я успела остановиться, и я замолчала, осознав, что чуть не сказала. Последнее, что мне следовало сделать, – это отдать ему эту часть себя. Он выбросил бы это мне в лицо. Унизил бы меня за то, кем я была.

Его ноздри раздулись, когда он отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. Уничтожая меня взглядом.

– Ты чего не делаешь? – его голос прозвучал хрипло, словно приказ.

Я облизнула губы и выдавила из себя то немногое, что была готова ему дать.

– Я не сплю с кем попало.

Трент протянул руку и провёл кончиком указательного пальца по линии моего подбородка. Пронзительно потрескивал электрический разряд.

В этот момент я испытывала больше удовольствия, чем когда-либо с тех пор, как себя помнила. Мои губы приоткрылись, и я с трудом встала на ослабевшие колени.

– Почему мы не чувствуем себя такими уж случайными? – пробормотал он.

*Не падай. Не падай.*

– Мне больше некуда ломаться, – прошептала я на прерывистом дыхании, отдавая ему ещё одну частичку себя.

Без сомнения, он и так видел, как на мне написана печаль.

Он опустил руки, словно я его обожгла, и отступил назад.

– Единственное, на что я годен, не так ли?

Ему не нужен был мой ответ. Он уже ответил за себя.

Печаль наполнила мою грудь. За него. Может быть, немного за меня. И всё же я сказала:

– Не могу в это поверить.

Он словно проникал в меня. Судя по тому, как этот взгляд вспыхнул, углубился и потускнел. Боялся довериться мне, возможно, так же, как я боялась довериться ему.