Навеки твой дом

Глава 1

Стены клуба «Зотов» поглощали рёв басов, вышибающих стучать в такт сердцу. Воздух был густым от сладкого дыма, дешёвого парфюма и дорогих духов, а лазерные лучи рассекали толпу, выхватывая из темноты смеющиеся лица, блеск страз и потные виски. Я стояла в самом эпицентре этого безумия, чувствуя, как пульсация музыки проходит сквозь меня. Первый курс журфака – позади. Целый год битв с дедлайнами, бессонных ночей и первой, настоящей взрослой свободы. И мы, всей своей шумной бандой, пришли отмечать это именно сюда. В его логово.

Мой взгляд сам нашел его. Антон Зотов. Он стоял на втором ярусе, у перил, заложив руки в карманы идеально сидящих джинсов, и с высоты наблюдал за своим ночным царством. Владелец. Хозяин. Бог этого шумного, яркого ада. И мой личный демон.

– Арина, ты чего зависла? – крикнула на ухо Юля, протягивая мне очередной коктейль. – Пей! Сегодня тусуем до победного!

Я взяла бокал, но не отпила. Моё внимание было приковано к нему. И, кажется, его – ко мне. Его взгляд, скользнув по танцполу, нашел меня в толпе и остановился. Даже с этого расстояния я видела, как его лицо, секунду назад расслабленное, стало напряженным. Он что-то сказал своему охраннику и медленно, не спеша, направился вниз, к нашему столу.

Позвоночник сам выпрямился в струну. Готовность номер один.

– Ну что, будущие поколения, – его бархатный бас, привыкший перекрывать грохот музыки, прозвучал прямо над моим ухом. – Первый год пережили. Поздравляю. Теперь можете считать себя полноценными обитателями ночных джунглей.

Он обвёл нашу компанию насмешливым взглядом. Я подняла голову, встречая его глаза.

– Спасибо, дядя Зотов, – я вложила в это обращение всю ядовитую сладость, на которую была способна. – А мы как раз думали, где отметить нашу «победу над системой». Решили – только в лучшем месте города. Позвать владельца – сказать спасибо за гостеприимство.

Его губы тронула ухмылка.

– Всегда рад. Главное, чтобы твоя острый язычок не пострадал от этих коктейлей, заноза. А то потом статьи некому будет писать.

«Заноза». Это прозвище впивалось в меня, как и пятнадцать лет назад.

– Не переживай за мой язык, – парировала я. – Он своё дело знает. Лучше за своими барменами следи, а то они что-то слишком щедро наливают. Убытки посчитаешь.

Он рассмеялся, коротко и беззвучно, и его взгляд упал на мою шею. На старый, потертый ключ-брелок в форме скрипичного ключа, висящий на кожаном шнурке.

– Неужели хранишь? – его голос внезапно потерял насмешливый оттенок. Он протянул руку, и его пальцы едва не коснулись металла. – Этот хлам?

Я отпрянула, как от ожога.

– Сувенир, – выдохнула я, сжимая бокал так, что пальцы побелели. – Напоминание.

– О чём? – он наклонился ближе, и его дыхание коснулось моей щеки. – О том, каким нелепым бывает прошлое?

– О том, что некоторые люди – ошибка, – прошипела я, глядя ему прямо в глаза. – С самого начала.

Его ухмылка сползла с лица. На секунду в его глазах мелькнуло что-то неуловимое – Не злость, а что-то более сложное. Усталость, может быть.

– Значит, я – твоя ошибка, заноза? – прошептал он так тихо, что слова потонули в музыке, но я их прочла по губам.

Сердце ёкнуло, застучало с бешеной силой. Предательское сердце.

– Главная, – выдохнула я в ответ.

Он выпрямился, и маска снова была на месте – безразличного, уверенного в себе Зотова.

– Ну, хорошо погуляйте, – бросил он уже громче, обращаясь ко всем. – Заведение работает до последнего клиента. А ты, – его взгляд снова выжег меня, – не теряйся.

Он развернулся и ушёл, растворившись в мерцающей темноте, оставив меня с бешено колотящимся сердцем и знакомой, горькой обидой. Проклятая заноза. Он был прав. Я впилась в него так глубоко, что теперь не могла вытащить себя, не разорвав всё внутри.

Глава 2

«Зотов» гудел под моими ногами, как живой, послушный зверь. Я сделал круг по залу – улыбки, кивки, дежурные рукопожатия. «Отличное место, Антон!» «Шикарный вечер, Зотов!» Пустые слова для пустого человека. Я поднялся на второй ярус, в свою «берлогу» – затемненную зону за стеклом, откуда виден каждый уголок клуба. И снова мои глаза сами нашли ее.

Арина.

Она закинула голову, смеясь чему-то, что сказала ее подружка-рыжая. Длинные, почти белые волосы волнами спадали ей на спину, переливаясь в неоновом свете. Черт возьми, она была красива. Не мило, как в детстве, а по-взрослому, опасно красива. В этом простом черном платье, которое облегало ее так, что у меня перехватило дыхание. Она стала женщиной. И это знание жгло меня изнутри.

Я отвернулся, с силой оперся о прохладное стекло. В голову полезло то, от чего я всегда бежал. Тот самый день, который я старался вычеркнуть.

Ей было пятнадцать. Она ворвалась ко мне в квартиру, вся в слезах, с размазанной тушью и дрожащими губами.

– Они снова! – всхлипнула она, бросаясь ко мне. – Мама кричит, папа хлопает дверью… Я не могу там быть!

Она прижалась ко мне, и ее тело мелко тряслось. Пахло детским шампунем и горем. Я остолбенел. Мне было двадцать восемь. И в тот момент я почувствовал не просто жалость. Я почувствовал что-то острое, запретное, мужское. Испугался. Испугался себя, ее доверия, этой хрупкости.

Я отстранил ее, взял за плечи. Сделал свое самое идиотское выражение лица.

– Ну-ну, плакса-вакса, – сказал я, и голос прозвучал фальшиво. – Мировые проблемы. Родители поругались? Сейчас помирятся. Беги, умойся, а то вся размазалась. Страшилой выглядишь.

Ее глаза, полные слез, расширились от обиды и непонимания. Она ждала поддержки, а получила пинок. Она резко вырвалась.

– Ты… ты просто jerk! – выдохнула она и убежала, хлопнув дверью.

Я остался стоять посреди своей стерильной гостиной, сжимая пальцы, чувствуя себя последним подонком. Я оттолкнул ее, потому что испугался того, что сам к ней чувствую. И с тех пор поставил железный запрет. Она – ребенок. Сестра лучшего друга. Табу.

Вот откуда ноги росли. Вот этот червяк, который точил меня все эти годы. Я не просто видел в ней ребенка. Я видел в ней женщину и испугался этой мысли так сильно, что предпочел ранить ее, чтобы отогнать от себя.

Я снова посмотрел на нее внизу. Она говорила с каким-то долговязым парнем с ее курса. Улыбалась ему. Во мне что-то екнуло, гадкое и ревнивое.

Ко мне подошел бармен Миша.

– Босс, там за столиком у окна справа просят тебя. Какие-то ребята из прессы.

Я кивнул, не отводя взгляда от Арины.

– Позже.

Она повернула голову, и наш взгляд встретился сквозь стекло. На секунду. Она тут же отвела глаза, сделав вид, что не заметила. Но я видел – ее щеки слегка порозовели.

«Главная ошибка», – сказала она мне час назад. Черт побери, она даже не представляла, насколько была права. Она была моей главной, роковой, единственной ошибкой. Ошибкой, которую я совершил, когда оттолкнул ее. И ошибкой, которую продолжал совершать каждый день, не находя в себе сил подойти и сказать… А что сказать? «Прости, я был сволочью, потому что боялся влюбиться в тебя, когда тебе было пятнадцать»? Звучит как оправдание маньяка.

Я сгреб пальцами волосы. Пустота. Знакомая, гулкая пустота за ребрами, которую не могли заполнить ни клуб, ни деньги, ни эти бесконечные, бессмысленные свидания. Она была единственным человеком, который когда-либо заставлял эту пустоту отступать. И единственным, кого я не мог себе позволить.

Я наблюдал, как она танцует, запрокинув голову, и этот старый, дурацкий ключ на ее шее подпрыгивал в такт музыке. Она его хранила. Почему? В качестве трофея? Напоминания о враге?

Или…

Нет. Лучше не думать. Лучше снова надеть маску. Маску безразличного Зотова, для которого она – всего лишь «заноза», надоедливая сестренка друга. Быть этим человеком было безопаснее. Для нас обоих.

Я развернулся и пошел к выходу из своей «берлоги». Пора было идти делать вид, что я все еще тот парень, которому все по фигу. Даже если единственное, что меня сейчас волновало, – это то, как светятся ее волосы под стробоскопами.

Глава 3

– Ну что, довольна? – Юля упала на диван рядом со мной, протягивая стакан с водой. – Устроила ему сцену при всех. Ты видела его лицу после твоего «главной ошибки»?

Мы были у меня в квартире. Гул клуба ещё стоял в ушах, а платье пахло дымом и чужими духами. Я сняла с шеи тот самый ключ-брелок и сжала его в ладони. Холодный металл впивался в кожу.

– Я не для сцены это говорила, – выдохнула я, откидываясь на спинку дивана. – Это просто… правда.

– Правда, – фыркнула Юля. – А правда в том, что ты уже сколько лет тащишь на себе этот его дурацкий ключ, как ошейник. И каждый раз, когда он появляется, ты превращаешься в ежа. Колючего, злого и абсолютно несчастного.

Я закрыла глаза. Перед ними стоял он – высокий, самоуверенный, с его вечной ухмылкой.

– Он ко мне относится как к несмышленому щенку! – вырвалось у меня, и голос задрожал от обиды. – «Заноза», «пупсик», «детка»… Чёрт, я же не вчера из пелёнок вылезла! Я в университете учусь! А он смотрит на меня сверху вниз, будто я всё та же пятнадцатилетняя дурочка, которая прибежала к нему реветь из-за ссоры родителей!

Юля внимательно смотрела на меня.

– А ты уверена, что он видит в тебе щенка? – спросила она тихо.

– А что ещё? – я снова сжала ключ. – Он же отмахивается от меня, как от надоедливой мухи. Шуточки свои дурацкие шутит, подкатывает ко всем юбкам в радиусе километра, а на меня… на меня смотрит как на мебель. На братскую мебель!

– Мебель, – повторила Юля с усмешкой. – Арина, дорогая. На мебель так не смотрят.

– Как? – огрызнулась я.

– Так, как он смотрел на тебя сегодня. Будто ты ему только что сердце вырвала и показываешь, как оно бьётся у тебя в руке. Он на тебя смотрит, как на женщину. Очень опасную и очень желанную женщину. Он просто дико этого боится.

Я замерла, чувствуя, как по щекам разливается жар.

– Что? Нет… Ты не видела, как он…

– Я всё видела, – перебила Юля. – Видела, как он побледнел, когда ты ему эту фразу бросила. Видела, как он за тобой следит, когда ты не смотришь. Мужчина, который видит в тебе щенка, не будет так напрягаться. Ему было бы просто смешно.

Я молчала, переваривая её слова. Воспоминания накатывали волной. Его взгляд, когда он заметил ключ. Его голос, тихий и без привычной насмешки: «Неужели хранишь?»

– Но тогда почему… почему он так себя ведёт? – прошептала я, чувствуя, как внутри всё сжимается от путаницы и надежды.

– Потому что он трус, – безжалостно заключила Юля. – Потому что ты – сестра его лучшего друга. Потому что ты для него – слишком серьёзно, слишком надолго, слишком страшно. Ему проще с теми, с кем можно на одну ночь. А ты… ты не из таких. И он это знает.

Она встала и потянулась.

– И этот твой ключик, – она кивнула на мою руку, – это не напоминание об ошибке. Это твой амулет. Ты носишь его, как будто он даёт тебе силы. Или как будто надеешься, что он однажды повернёт нужную дверь. В его сердце, что ли.

Она ушла в ванную, оставив меня одну с моими мыслями. Я разжала ладонь. Скрипичный ключ лежал на ней, тёплый от моего тела.

«Главная ошибка». Может быть, Юля права? Может быть, это не я – ошибка. Может быть, ошибка – это его страх. Его упрямое нежелание увидеть, что щенок давно вырос и оскалился. И готов вцепиться в горло. Или… целоваться до потери пульса.

Я снова надела ключ на шею. На этот раз он горел, как раскалённый уголёк. Да, я его главная ошибка. Но, чёрт возьми, я заставлю его за эту ошибку заплатить. Не отступлю.

Глава 4

Воздух на кухне у Арсения и Оли был густым и тёплым, пахло запечённой курицей с травами и яблочным пирогом. Идиллия, картинка из журнала о счастливой семейной жизни. Если бы не он.

Антон сидел напротив меня, откинувшись на спинку стула, с видом хозяина положения. Его нога под столом случайно задела мою. Я резко отдернула ногу, будто обожглась. Он усмехнулся, будто знал, что я это сделаю.

– Ну что, Арина, как успехи на журфаке? – спросила Оля, пытаясь разрядить обстановку. – Уже знаменитые репортажи пишешь?

– Пока только тренируюсь выбивать комментарии из недовольных чиновников, – улыбнулась я, чувствуя на себе взгляд Антона. – Это почти как допрос с пристрастием.

– О, значит, твой острый язык находит достойное применение, – вставил Антон. Его голос был сладким, как сироп, но с ядовитым послевкусием. – Только смотри, не порежься.

– Не беспокойся, дядя Антон, – парировала я. – Я уже научилась отличать настоящие угрозы от пустого трёпа.

За столом повисла неловкая пауза. Артем перевел взгляд с меня на Антона, потом на Полину. Оля нервно поправила салфетку.

И тут Антон, как будто только что вспомнил, повернулся к Артему.

– Кстати, Тем, а помнишь ту модель из прошлого месяца? Марго?

Артем нахмурился.

– С трудом. Их у тебя каждый месяц новая.

– А вот эта была… настойчивая, – Антон сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. Он смотрел куда-то в пространство, но я знала – это представление для меня. – Начала строить из себя обиженную принцессу после одной ночи. Говорила, что у нас «особенная связь». Пришлось мягко намекнуть, что никакой связи не было. Просто несчастный случай. Некоторые девушки не понимают разницы между вежливостью и интересом.

Он отхлебнул вина, и его взгляд скользнул по мне. Прямо, оценивающе. Завуалированное предупреждение, Арина. Не воображай. Для тебя я тоже могу стать всего лишь «несчастным случаем».

Кровь ударила мне в голову. Я сжала пальцы на коленях так, что суставы побелели.

– Как жаль, что не все могут отличить искренность от дешёвого флирта, – сказала я, и мой голос прозвучал ледяным и ровным. – Должно быть, очень удобно – списывать всё на «несчастные случаи», чтобы не нести ответственность за собственные поступки. Или за их последствия.

Антон замер с бокалом в руке. Его глаза потемнели. Тишина за столом стала оглушительной. Даже Степа и Любаша, игравшие в соседней комнате, на секунду притихли.

– Ответственность, – медленно проговорил Антон, – это для взрослых. А игры… игры всегда заканчиваются слезами для тех, кто не умеет играть по правилам.

– Может, проблема не в играх, а в партнёрах? – не отводила я взгляда. – Которые сами не знают, чего хотят. И путают трусость со свободой.

Оля резко встала.

– Кто хочет ещё пирога? – её голос прозвучал неестественно громко. – Арина, поможешь мне на кухне?

Я молча встала и пошла за ней, чувствуя, как его взгляд жжёт мне спину. Всё моё тело дрожало от ярости и унижения.

«Несчастный случай». Так он это назовёт. Если что-то между нами вообще случится. А потом просто уйдёт. Как от той Марго.

Я посмотрела на Олю, которая суетливо резала пирог.

– Всё в порядке? – тихо спросила она.

– Идеально, – выдохнула я, глядя в стену, за которой сидел он. – Всё идёт просто идеально.

Но внутри всё кричало. Он выставил вокруг себя стену из колючей проволоки и предупреждающих знаков. А я всё сильнее хотела её разрушить. Даже если мне придётся истекать кровью.

Глава 5

Шары с грохотом выкатывались на дорожку, звенели кегли, а смех нашей компании оглушал почти так же, как музыка в «Зотов-баре». Мы, человек восемь с курса, отмечали что-то – неважно что, просто повод вырваться из лекционных стен. Я пыталась влиться в общее веселье, но внутри всё было сжато в тугой комок.

Особенно когда ко мне подсел Максим. Симпатичный, умный, с прекрасным чувством юмора. И он явно мной заинтересовался.

– Арина, ходил смотреть ту выставку ? – спросил он, отодвигая стакан с колой. – Там как раз о твоём любимом фоторепортаже.

– Ещё нет, – я заставила себя улыбнуться. – Всё времени не было.

– А зря, – он улыбнулся в ответ, его взгляд был тёплым и открытым. – Могу составить компанию, если захочешь.

Это был идеальный момент. Нормальная девушка бы обрадовалась. А я? Я чувствовала, как застываю. Его внимание было приятно, но оно же вызывало панику. Я машинально отвела взгляд, скользнув им по залу боулинга, по барам, по входам…

И замерла.

У стойки администратора, спиной к нам, стоял он. Высокий, в тёмной рубашке, наклонившись что-то говорил сотруднику. Антон. Что он, чёрт возьми, здесь делал?

В этот момент он обернулся. Его взгляд, скользнув по залу, на секунду зацепился за Максима, склонившегося ко мне, а потом перешёл на меня. На мои глаза, широко раскрытые от неожиданности.

Время остановилось.

Это длилось всего мгновение. Меньше секунды. Но в его взгляде не было ни насмешки, ни привычной маски безразличия. Там была чистая, нефильтрованная, дикая ревность. И что-то ещё… понимание. Жестокое, мгновенное понимание. Он видел, что этот парень мне небезразличен. Видел мою растерянность. И в его глазах вспыхнула та же боль, что кольнула и меня, когда я увидела его с той девушкой в клубе.

Я резко отвела глаза, сердце заколотилось как сумасшедшее.

– Арина? – Максим нахмурился. – Ты в порядке? Ты как будто привидение увидела.

– Что? Нет… – я сглотнула, пытаясь прийти в себя. – Просто… показалось. Продолжай.

Но я уже не слышала, что он говорит. Я чувствовала на себе жгучий взгляд Антона через весь зал. Через грохот кеглей и смех. Он всё ещё смотрел. Я подняла глаза – и снова поймала его взгляд. Теперь в нём была только тьма. И вопрос.

Потом он резко развернулся и ушёл. Исчез так же внезапно, как и появился.

– Пойдёмте на фуд-корт, – предложил кто-то из ребят. – Я умираю с голоду.

Мы двинулись к выходу. Я шла, как автомат, отвечая что-то Максиму, чувствуя, как дрожат мои руки.

Он видел. Он видел, что другой парень вызывает у меня если не интерес, то хотя бы замешательство. И это его взбесило. Значит… Значит, ему не всё равно. Не настолько, чтобы оставаться равнодушным.

Мы сели за столик, заказали еду. Максим что-то рассказывал, а я кивала, думая лишь об одном.

Он ревновал. Молча, яростно, по-зотовски. И это маленькое, ядовитое знание согревало меня изнутри сильнее любой еды. Он не был безразличен. Он был ранен. Так же, как и я.

И впервые за долгое время уголки моих губ дрогнули в настоящей, невымученной улыбке. Война продолжалась. Но теперь я знала – я могу наносить удары, которые достигают цели.

Глава 6

– Он смотрел на меня, Юль. Смотрел так, будто хотел этого Максима на месте разорвать. А потом просто… ушёл.

Я металась по гостиной, всё ещё не в силах успокоиться после вчерашнего дня в боулинге. Образ Антона – его тёмный, ревнивый взгляд – жёг меня изнутри.

– Ну вот видишь! – Юля сидела на подоконнике, довольная, как слон. – Я же говорила! Ему не всё равно. Он просто прячет это под маской придурка.

– Но это ничего не меняет! – я сжала кулаки. – Он всё так же снисходителен. Всё так же называет меня «занозой» и смотрит сверху вниз. Эта его ревность – просто инстинкт собственника. Он не воспринимает меня всерьёз!

Юля спрыгнула с подоконника и встала передо мной, положив руки мне на плечи.

– Хочешь, чтобы он воспринял всерьёз? Докажи, что ты не маленькая девочка, которая будет сидеть и ждать, пока он соизволит обратить на неё внимание. Докажи, что у тебя своя жизнь. И в этой жизни есть другие мужчины.

Я насторожилась.

– Что ты предлагаешь?

– План «Подставной парень», – объявила Юля с хитрой улыбкой. – Ты начинаешь появляться с Максимом там, где может быть Зотов. Не специально, как будто случайно. Вы вместе смеётесь, ты смотришь на него так, как будто он тебе небезразличен. Мы даём Антону понять, что ты двигаешься дальше.

Сердце ёкнуло. Это было жестоко. И… заманчиво.

– Я не хочу ломать Максиму жизнь, – покачала я головой. – Он хороший парень. И я не хочу… – я замолчала, подбирая слова.

– Чего ты не хочешь? – пристально смотрела на меня Юля.

– Я не хочу разбивать Антону сердце, – выдохнула я. – Я не мстительница. Я… я хочу его душу вытрясти. Чтобы он перестал прятаться. Чтобы он, наконец, посмотрел на меня и увидел не ребёнка, а женщину. Равную ему. А может, и сильнее.

Юля улыбнулась.

– Отлично. Значит, план «Встряска» вместо плана «Месть». Максим идеален для этого. Он умный, симпатичный, и он явно в тебе души не чает. Он с радостью сыграет роль.

– Я не буду его использовать, – упёрлась я. – Я всё ему расскажу. Если он согласится помочь… хорошо. Если нет – придумаем что-то другое.

– Ну, знаешь ли, – Юля подняла бровь. – Для парня это шанс провести время с девушкой, которая ему нравится. Даже если это игра. Он будет только рад.

Мы договорились, что я поговорю с Максимом. А пока… пока я начну появляться в тех местах, где мог быть Антон. Его любимое кафе рядом с клубом. Спортбар, где он иногда смотрит футбол с Артемом. Район, где он живёт.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Девушка с бледным лицом и решительными глазами.

– Хорошо, – тихо сказала я своему отражению. – Да начнётся война. Но по моим правилам.

Я не хотела его ранить. Я хотела его разбудить. Сорвать с него все маски, заставить посмотреть правде в глаза. Даже если эта правда будет болезненной для нас обоих.

Я потрогала ключ на своей шее.

– Готов ли ты к этому, Антон Зотов? – прошептала я. – Потому что я – готова.

Глава 7

– …и потом я просто сказала, что если он не вернёт мне мою кошку, я вылью суперклей на его новый «Порше»! – звонко рассмеялась блондинка напротив, дотрагиваясь до моего рукава.

Я сидел в баре своего же клуба, «Зотова», с какой-то Катей. Или Леной? Чёрт, уже не помнил. Она была идеальна для такого вечера – весёлая, неглупая, с откровенным платьем и явным намёком в глазах. Всё, что нужно, чтобы забыться.

Но это не работало.

В голове, как заевшая пластинка, крутился один и тот же образ. Арина. Вчера в том чёртовом боулинге. Как этот долговязый уродец, её однокурсник, склонился над ней, а она смотрела на него с таким… интересом. А потом её взгляд. Испуганный. Пойманный.

Я с силой сжал стакан с виски. Лёд зазвенел.

– Антон? Ты меня слушаешь? – надула губки моя спутница.

– Конечно, – я заставил себя улыбнуться. – Просто задумался. Про кошку. Это сильно.

Я попытался сосредоточиться на ней, на её губах, на её смехе. Но её голос казался фальшивым, а прикосновения – назойливыми. Всё, что я видел, – это Арину. Как она сегодня утром, смеясь, шла с тем же типом по улице, держа его за руку. Как они вчера сидели в кафе через дорогу от моего спортбара. Она что, специально?..

– Знаешь, может, поедем ко мне? – томно прошептала блондинка, проводя пальцем по краю стола. – Здесь так шумно.

Я посмотрел на неё. Красивая женщина. Готовая и доступная. И абсолютно чужая. Пустая.

– Извини, – я отодвинул стакан и встал. – Срочные дела.

– Что? Но…

Я уже не слушал, выбрасывая купюру на бар и направляясь к выходу. Воздух. Мне нужен был воздух.

Я вышел на улицу, зажёг сигарету, делая глубокую затяжку. Это не помогало. Ревность, острая и едкая, разъедала меня изнутри. Этот парень… Максим, кажется. Болван с правильными чертами лица и, наверное, правильными мыслями. Идеальный парень для хорошей девочки.

И тут, как по заказу, я увидел их. Они выходили из книжного через дорогу. Арина что-то оживлённо рассказывала, а он смотрел на неё, как пёс на кусок мяса. И она улыбалась. Искренне.

Не думая, я пересёк улицу.

– Ну, здрасьте-здрасьте, – мои губы растянулись в улыбке, которую я не чувствовал. – Не помешаю?

Арина вздрогнула и обернулась. Её улыбка мгновенно исчезла.

– Антон, – холодно кивнула она. – Мы как раз уходим.

– Я вижу, – я окинул Максима насмешливым взглядом. – Не занял твой… учебник?

Максим нахмурился, но промолчал. Умный малый.

– У Максима есть имя, – отрезала Арина. – И в отличие от некоторых, он не путает женщин с учебными пособиями.

– Ой, прости, прости, – я поднял руки. – Заболтался. Просто рад видеть, что наша заноза наконец-то нашла… подходящую точилку для своих колкостей.

Её глаза вспыхнули зелёным огнём.

– Лучше быть занозой, чем старым, затершимся напильником, который все пытаются выбросить за ненадобностью, – выпалила она.

Я застыл. Чёрт, как же она умеет бить точно в цель.

– Мило, – скрипя зубами, процедил я. – Ну, не буду мешать вашему… просвещению.

Я развернулся и пошёл прочь, чувствуя, как её взгляд жжёт мне спину. Словно та самая заноза, о которой она говорила. Впилась глубоко, и никак её не вытащить.

Я шёл по улице, и с каждой минутой ярость становилась только сильнее. Она играла с ним. Играла со мной. И самое ужасное, что это работало. Я сходил с ума. И я не знал, что ненавидел больше – её игру или своё собственное желание вломить этому Максиму в его красивое лицо и унести её отсюда. Прочь от всех. Только для себя.

Глава 8

– Первое место! Я их всех обогнал! – Степа, сияющий, с медалью на груди, прыгал вокруг Оли на кухне, размахивая пластиковым кубком.

– Мы все тобой гордимся, чемпион! – Оля обняла его, а потом перевела на меня многообещающий взгляд. – И в честь этого мы устраиваем настоящий праздник. В субботу. Приглашаются все. И тётя Арина, конечно, со своим… Максимом.

Она подмигнула. Я сделала вид, что не заметила, но щёки вспыхнули. Мы с Максимом уже две недели изображали «роман» – случайные встречи в кафе, совместные походы в кино, и даже одна «случайная» пробежка в парке, где, как я знала, Антон обычно играл в теннис по утрам. Это сработало. Я видела его взгляды – сначала насмешливые, потом раздражённые, а на прошлой неделе, когда Максим поправил шарф на моей шее, – откровенно мрачные.

Но этот праздник… это была бы кульминация. При всех. При его друзьях. При брате.

Я позвонила Максиму. Мы встретились в той же тихой кофейне, где всё начиналось.

«– Суббота, будем праздновать победу Степы», – сказала я, без предисловий. – Там будут все. Включая его.

Максим медленно помешал свой капучино. За эти недели он стал спокойнее, увереннее в своей роли.

– План? – спросил он просто.

– Ты – мой парень. Серьёзный, внимательный, обожающий меня парень. Ты помогаешь Оле накрывать на стол, играешь с Степой в приставку, смотришь на меня так, будто я – центр вселенной.

– А ты? – он поднял на меня взгляд.

– Я – счастливая девушка, которая наконец-то нашла того, кто относится к ней как к взрослой, умной женщине. Я расслаблена. Я смеюсь. Я… не замечаю Антона.

Уголки губ Максима дрогнули в подобии улыбки.

– Звучит как сценарий для плохого романа. Но я в деле. – Он отпил кофе. – Надо будет придумать, какую-нибудь нашу общую милую историю. На случай, если кто-то спросит, как мы познакомились.

– Скажем, что ты помог мне донести тяжёлые папки из библиотеки, – предложила я.

– Слишком банально. Лучше скажем, что я поразил тебя своими познаниями в творчестве Гоголя на семинаре, – парировал он с лёгкой ухмылкой.

Впервые за эти недели я по-настоящему рассмеялась.

– Хорошо, пусть будет Гоголь. Только, пожалуйста, не начинай цитировать «Мёртвые души» за столом.

– Обещаю ограничиться «Шинелью», – он сделал серьёзное лицо, и мы снова засмеялись.

В этот момент это не казалось игрой. Это было просто… весело.

«– Спасибо, Максим», – сказала я, уже серьёзно. – Я понимаю, как это всё странно. И неудобно для тебя.

Он пожал плечами.

– Не благодари. Во-первых, я неплохо провожу время. А во-вторых… – он посмотрел куда-то мимо меня, – …я надеюсь, когда этот твой «спецпроект» закончится, ты, может быть, взглянешь на меня по-настоящему. Без всяких сценариев.

Я замолчала, чувствуя привычный укол вины. Он был таким искренним. А я использовала его.

– Не давай обещаний, которые не готова выполнить, – мягко сказал он, видя моё выражение лица. – Давай просто сделаем хорошее шоу в субботу. Для твоего Зотова.

Когда он ушёл, я осталась сидеть с мыслями. «Сделаем шоу». Именно так это теперь и выглядело. Тщательно спланированное представление. Но для кого? Для Антона? Или для себя – чтобы убедиться, что я всё ещё могу задеть его за живое?

Я посмотрела на своё отражение в тёмном окне кафе. Актриса, готовящаяся к главной роли. Осталось только дождаться субботы и посмотреть, рухнет ли наконец четвёртая стена.

Глава 9

Дом Арсения и Оли гудел, как растревоженный улей. Дети носятся, взрослые смеются, тосты льются рекой. Я стоял с бокалом виски, кивал и улыбался, выдавливая из себя реплики, но всё моё существо было приковано к ним.

К Арине.

Она сидела на диване, закинув ногу на ногу, и что-то рассказывала, жестикулируя. А этот… Максим, сидел рядом, смотрел на неё с той самой дурацкой, преданной улыбкой и подливал ей в бокал вино. И самое мерзкое – она выглядела… счастливой. Расслабленной. Не той колючей фурией, которая обычно шипит на меня, а настоящей. И это бесило больше всего.

– Ну что, Тоха, как ты? – Арсений хлопнул меня по плечу, прерывая мои невесёлые размышления. – Смотрю, ты тут один стоишь, как на дуэли. Не нравится твоя собственная компания?

– Со своей компанией у меня всё в порядке, – буркнул я, отхлебнув виски. – Просто наблюдаю за молодёжью. Интересно, чем они сейчас живут.

Арсений проследил за моим взглядом и усмехнулся.

– А, понимаю. Наша Арина, я смотрю, совсем взрослая стала. И парень у неё неплохой. Серьёзный, умный. Маме Олиной на днях рассказывал, как они познакомились на каком-то семинаре по Гоголю. Представляешь? Не в клубе, как некоторые, а на Гоголе.

Во мне что-то ёкнуло. Гоголь. Конечно, куда уж мне, с моими клубами и вечными вечеринками.

– Да уж, – процедил я. – Прямо идеальная парочка. Только свадебку им закатить.

Арсений фыркнул.

– Свадьбу? Ты знаешь, это напомнило мне… – его глаза блеснули от воспоминаний. – Год назад, когда я делал предложение Оле, помнишь, ты тогда нашёптывал нашей маме, что скоро станешь ей зятем.

Жар ударил мне в лицо. Чёрт, я думал, все забыли про этот пьяный бред.

– Я был пьян в стельку, – отмахнулся я. – Нес чушь.

– Может, и нес, – Арсений не отставал. – Но наша Арина тебя тогда быстро поставила на место. Так и сказала при всех: «Спасибо, конечно, но дед мне не нужен». Мы тогда все чуть со стульев не попадали.

Он рассмеялся, вспоминая тот момент. А у меня в груди будто уголь раскалённый положили. «Дед». Мне было тридцать два, а ей – восемнадцать. Всего-то. А казалось – пропасть.

– Очень смешно, – я поставил бокал на стол с таким звоном, что Арсений нахмурился. – Детский лепет. Я и не помню уже.

– Ладно, ладно, не кипятись, – он снова похлопал меня по плечу. – Шутка же. Хотя… – он снова посмотрел на Арину и Максима, – …похоже, твой шанс стать частью нашей семьи в качестве зятя безвозвратно упущен. Жаль. А ты бы неплохо вписался.

Он отошёл, оставив меня одного с пылающими ушами и яростью, которая клокотала где-то глубоко внутри. «Дед». «Шанс упущен». И этот… этот мальчишка с Гоголем, который сейчас сидит так близко к ней, что их колени соприкасаются.

Я видел, как она закинула голову и рассмеялась чему-то, что он сказал. Её смех, обычно такой острый и колкий, сейчас звучал легко и свободно. С этим Максимом она была другой. Без защит. Без стен. Без меня.

И я понял, что готов был вырвать этому Гоголю-мальчику глотку за один только звук этого смеха. Потому что этот смех был не для меня. И эта Арина – расслабленная, счастливая – тоже.

Я развернулся и пошёл на кухню, за новой порцией виски. Мне нужно было что-то, чтобы заглушить это пожирающее чувство. Чувство, что я и вправду всего лишь старый «дед», который остался за бортом, пока её жизнь уплывает к кому-то другому. Кто-то более подходящий. Кто-то, кто не боится Гоголя.

Глава 10

Дверь распахнулась, впустив порцию прохладного вечернего воздуха и запыхавшегося Артема.

– Всем салют! Опоздавший герой прибыл! – громко объявил он, и тут же на него с визгом набросились Степа и Любаша. – Эй, чемпион! Поздравляю! – Он подхватил Степу, покрутил и поставил на пол, потом притянул к себе Полину и громко чмокнул её в щёку.

Идиллия. Картина маслом. Все счастливы, все в паре. Даже этот идиот однокурсник Арины, который, как прилипший, торчал рядом с ней всё это время. Они о чём-то шептались, и он смеялся, глядя на неё так, будто она изобрела гравитацию.

Я уже собирался отойти к бару, как вдруг Арина поднялась, взяла того за руку и повела к Артему. У меня в груди всё сжалось в ледяной ком.

– Артем, познакомься, – её голос прозвучал нарочито бодро, но я уловил в нём лёгкое напряжение. – Это Максим. Мой парень.

Слово «парень» повисло в воздухе, словно выстрел. Оля, стоявшая рядом, мягко улыбнулась. Артем, всегда быстрый на подъём, на секунду замер, его взгляд скользнул с Арины на Максима, а потом мгновенно переметнулся на меня. Я стоял, не в силах пошевелиться, чувствуя, как по лицу растекается ледяная маска. Внутри всё горело.

– Максим, – Артем кивнул, пожимая ему руку. Его взгляд был оценивающим, но вежливым. – Рад познакомиться. Арина о тебе много рассказывала.

«Много рассказывала». Чёрт. Значит, это уже не просто мимолётное увлечение. Это уже… «много».

Максим что-то ответил, улыбаясь, но я уже не слышал. Кровь гудела в ушах. Я видел только, как её рука лежит на его рукаве. Как она прижалась к нему плечом. Естественно, как будто, так и должно быть.

Артем, закончив формальности, отошёл от них и направился ко мне. Он подошёл вплотную, сделал вид, что наливает себе воды из кулера, и тихо, так, чтобы слышал только я, бросил:

– Ну что, дружище. Похоже, твои дела совсем хуёвые.

Я резко повернулся к нему, сжимая стакан так, что стекло могло треснуть.

– Я не знаю, о чём ты, – прошипел я.

– Не знаешь, – он фыркнул, отхлёбывая воду. – Ага, конечно. Ты сейчас стоишь тут с лицом, как у человека, которому только что сообщили о крахе его империи. И смотришь на них так, будто хочешь этого мальчика разобрать на молекулы.

– Она ему не пара, – сквозь зубы выдавил я, глядя, как Максим что-то говорит Арине, и она снова улыбается. Этой новой, спокойной улыбкой, которой у него, Антона Зотова, никогда не добиться.

– А кому пара? – Артем поднял бровь. – Тебе? Прости, братан, но ты сам всё просрал. Годами ты с ней как с младшей сестрой обращался, а теперь, когда появился кто-то, кто относится к ней как к женщине, ты скривился? Не по-рыцарски.

– Я не скривился, мне просто… – я замолчал, не зная, что сказать. «Мне просто хочется его прибить»? Звучало бы как признание.

– Тебе просто страшно, – безжалостно закончил за меня Артем. – Страшно, что ты проиграл. И не кому-то, а парню с нормальной, здоровой психикой, который не боится показать, что она ему нравится. Держись, Тоха. Похоже, спектакль только начинается, а ты уже не главный актёр.

Он похлопал меня по плечу с притворным сочувствием и отошёл, оставив меня одного с моей яростью, моим страхом и с видом этой «идеальной парочки» перед глазами.

«Мой парень». Эти два слова резали меня острее любого ножа. Потому что это значило, что для всех остальных он теперь имел на неё право. А я… я оставался просто «дядей Антоном». Старым дураком, который когда-то в шутку назвал себя будущим зятем и получил за это прозвище «дед».

Я отставил стакан и, не глядя ни на кого, пошёл к выходу. Мне нужен был воздух. Или новая бутылка виски. Чтобы затопить эту ледяную ярость, которая грозила разорвать меня изнутри.

Глава 11

Вечер стремительно катился под откос. Я сидела, стараясь сохранять безмятежное выражение лица, в то время как Максим рассказывал Артему и Оле о своей стажировке в издательстве. Всё шло по плану. До того момента, пока Антон не вернулся в гостиную.

Он шёл медленно, слишком прямо, и в его руке был свежий стакан с янтарной жидкостью. Я сразу поняла – он сильно выпил. Его взгляд, мутный и сосредоточенный, был прикован ко мне. К нам.

– Ну что, обсуждаете, как вместе будете покорять мировую журналистику? – его голос прозвучал громко и резко, заглушая разговор.

Все замолчали. Максим нахмурился. Оля бросила на Антона тревожный взгляд.

– Антон, может, кофе? – мягко предложила она.

– Зачем? – он усмехнулся, подходя ближе. – Мне и так хорошо. Лучше я послушаю наших будущих лауреатов Пулитцера. – Он остановился прямо перед нашим диваном, его тень накрыла нас. – Ты, Максим, наверное, уже все её материалы на корректуру взял? А то у нашей Арины с грамотностью бывают… перебои.

Во мне что-то закипело. Я чувствовала, как Максим напрягся рядом.

– Мои грамматические ошибки ещё никого не доводили до слёз, в отличие от некоторых шуток, – парировала я, глядя на него прямо. – Но спасибо за заботу, дядя Антон.

Его глаза сверкнули от злости. Он ненавидел, когда я его так называла.

– О, всегда пожалуйста, заноза, – он язвительно улыбнулся. – Я просто переживаю за твоего… парня. Не каждый мужчина выдержит такой острый язычок. Хотя… – он сделал паузу, оглядев Максима с ног до головы, – …гляжу, он у тебя крепкий. Надолго, надеюсь?

– Настолько, насколько это будет комфортно нам обоим, – Максим вставил спокойно, но в его голосе послышалась сталь. – Без постороннего вмешательства.

– Какая идиллия, – Антон фыркнул и отхлебнул из стакана. – Прямо сказка. «Красавица и…» а кто ты у нас, Максим? Умник? Терпеливый принц?

– Антон, хватит, – тихо, но твёрдо сказал Артем, вставая.

Но Антон его не слушал. Он наклонился ко мне, и от него пахло дорогим виски и опасностью.

– А помнишь, Арина, год назад, на помолвке брата, ты сказала, что тебе дед не нужен? – его голос был громким, нарочито весёлым, но в глазах бушевала буря. – Смотрю, вкусы у тебя с тех пор не изменились. Всё больше на… молодых и перспективных.

В гостиной повисла мёртвая тишина. Даже дети притихли. Я видела, как Оля схватилась за руку Арсения. Внутри у меня всё закипало от ярости и унижения. Он перешёл все границы. Публично. Грубо.

Я медленно поднялась. Мои колени дрожали, но голос прозвучал ровно и холодно, как лёд.

– Мои вкусы действительно не изменились, Антон. Мне по-прежнему не интересны старые, горькие пьяницы, которые пытаются самоутвердиться за счёт оскорблений в адрес тех, кто счастливее их. – Я посмотрела на Максима. – Пойдём, Макс. Нам тут явно не рады.

Я взяла его под руку и, не глядя на Антона, пошла к выходу из гостиной. Я чувствовала его взгляд на своей спине – тяжёлый, яростный, полный ненависти. И чего-то ещё… чего-то, что было похоже на отчаяние.

Но в тот момент мне было плевать. План «Встряска» обернулся тотальным унижением. И теперь я горела лишь одним желанием – чтобы этот человек просто исчез из моей жизни. Навсегда.

Глава 12

Хлопок входной двери отрезал нас от того кошмара. Я прислонилась к стене в подъезде, дрожа от ярости и унижения. Воздух был прохладным и трезвым.

– Арина… – Максим осторожно коснулся моего плеча. – Ты в порядке?

Я кивнула, не в силах вымолвить слово. Горло сжал ком. Всё пошло не так. Всё сломалось из-за его пьяного, ядовитого эго.

– Пойдём, я провожу тебя, – его голос был тихим и заботливым.

Мы молча шли по ночным улицам. Фонари отбрасывали длинные тени, и в тишине звенело всё пережитое. Подлый выпад Антона. Слово «дед». Моя собственная яростная отповедь. Я чувствовала себя грязной.

Наконец мы остановились у моего дома. Я жила недалеко от Арсения, в уютной квартире, которую он помог мне обустроить.

– Ну… – Максим переступил с ноги на ногу. – Я тогда, наверное пойду

Он посмотрел на меня. В его глазах была надежда, смешанная с тревогой. И понимание. Он видел, как я разбита.

– Спасибо, Макс, – я выдохнула. – Ты был сегодня великолепен. И… прости за этот цирк.

– Не за что, – он улыбнулся, но улыбка получилась грустной. – Я же сказал, я в деле. До победного.

Он сделал шаг вперёд. Его лицо приблизилось. Я почувствовала лёгкий, нервный вздох. Он хотел меня поцеловать. По-настоящему. Заключить нашу игру печатью, которая, возможно, превратила бы её во что-то большее.

И в этот момент внутри всё во мне сжалось. Это было бы нечестно. Использовать его чувства, чтобы заткнуть дыру в своей душе, проделанную другим мужчиной.

Я мягко отстранилась, положив ладонь ему на грудь.

– Максим… прости. Не надо.

Он замер, и надежда в его глазах погасла, сменившись горьким пониманием.

– Это… всё ещё игра? – тихо спросил он.

– Для тебя – нет, – так же тихо ответила я. – И в этом моя вина. Для меня это… это была просто игра. Очень глупая и жестокая. И я не могу позволить ей зайти так далеко. Ты заслуживаешь большего.

Он смотрел на меня несколько секунд, а потом кивнул, опустив голову.

– Понятно. – Он сделал шаг назад. – Тогда… спокойной ночи, Арина.

– Спокойной ночи, Максим.

Я смотрела, как он уходит, его плечи были слегка ссутулены. Чувство вины накрыло меня с головой. Я использовала хорошего человека в своей глупой войне.

Я повернулась, чтобы зайти в подъезд, и в этот момент мой взгляд случайно скользнул по улице. На другой стороне, в тени деревьев, стояла тёмная машина. Знакомая. Антона.

И он стоял рядом, прислонившись к двери. В руке у него был стакан, который он медленно поднёс к губам, допивая содержимое. Он смотрел прямо на меня. Его лицо было скрыто тенью, но я чувствовала его взгляд. Горячий, тяжёлый, полный тьмы.

Он видел. Видел, как Максим попытался меня поцеловать. Видел, как я его отвергла.

Наши взгляды встретились сквозь ночь. Никаких колкостей. Никаких масок. Только молчаливое, яростное противостояние.

Потом он резко развернулся, швырнул стакан в ближайший куст, сел в машину и с визгом шин рванул с места.

А я осталась стоять, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это было не концом. Это было началом чего-то нового. И чего-то очень опасного.

Глава 13

Дверь распахнулась, и я увидел её. Арина. В каком-то тонком халате, с распущенными волосами. Глаза широко раскрыты – от шока, от страха. От ненависти.

– Ты? – её голос дрогнул. – Что тебе надо? Убирайся.

Я шагнул вперёд, заставляя её отступить в прихожую. Дверь захлопнулась за моей спиной с оглушительным грохотом. Воздух в её квартире пах ей. Цветами и чем-то острым, неуловимым. Её духи. Это сводило с ума.

– «Что надо»? – я фыркнул, и звук вышел хриплым, пьяным. Мне было плевать. – Ты сегодня хорошо постаралась, заноза. Устроила настоящее шоу. Поздравляю.

Она выпрямилась, сжимая полы халата. Глаза вспыхнули зелёным огнём.

– Выйди. Сейчас же. Или я звоню брату.

– Звони! – взревел я, делая шаг к ней. Она отпрянула, ударившись о консоль. – Позови своего идеального братца! Расскажи ему, как его лучший друг пришёл к тебе ночью! Интересно, что он скажет?

– Он скажет, что ты конченый пьяный ублюдок! – выкрикнула она, и в её голосе послышались слёзы. От ярости. От беспомощности. – И будет прав!

– А твой мальчик? – я прошипел, приближая лицо к её лицу. Она отшатнулась. – Твой мальчик с Гоголем? Он что, прав? Он тебе нужен? Этот… этот пай-мальчик, который даже поцеловать тебя нормально не может?!

Её глаза расширились.

– Ты подсматривал? – прошептала она с отвращением.

– А что? Случайно увидел! – я развёл руки. – Такую трогательную сцену! Он тянется, а ты… ты отшатываешься, как от прокажённого! Не понравился? Или просто игра закончилась, и ты решила, что он тебе больше не нужен?

– Это не твоё дело! – она попыталась оттолкнуть меня, но я поймал её запястье. Оно было таким хрупким в моей руке. – Отпусти!

– Почему? – я не отпускал, чувствуя, как горит кожа под моими пальцами. – Почему его – нет, а меня… а меня ты всё эти годы дразнишь? Своими взглядами? Своими колкостями? Этот дурацкий ключ на шее! Зачем ты его носишь, а? Чтобы с ума меня свести?

– Чтобы напоминать себе, каким идиоткой я была! – она выкрикнула, и слёзы, наконец, потекли по её щекам. – Что поверила, что ты можешь быть кем-то больше, чем самовлюблённым хамам!

Её слова впились в меня острее ножа. Но боль только подлила масла в огонь.

– Самовлюблённый хам? – я рыкнул, притягивая её ближе. Она упёрлась ладонями мне в грудь, но не могла отодвинуть. – А кто бегает за мной по всему городу? Кто подставляет милых мальчиков, чтобы меня позлить? Кто смотрит на меня так, будто хочет или придушить, или… – я замолчал, переводя дыхание.

Или притянуть к себе и никогда не отпускать.

Мы стояли, тяжело дыша, в центре её прихожей. Слёзы катились по её лицу, а я всё ещё сжимал её запястье, чувствуя бешеный стук её пульса. Всё, что было между нами – все годы, все обиды, вся невысказанная ярость и тоска – висело в воздухе, густое, как смог.

– Что ты от меня хочешь, Антон? – она прошептала, и в её голосе не было ничего, кроме усталости и боли. – Чего ты добиваешься? Скажи. Раз и навсегда.

Я смотрел на неё. На её мокрое от слёз лицо. На её губы, которые я ненавидел и желал с той же силой.

И маска, наконец, упала.

– Тебя, – хрипло выдохнул я. – Чёрт возьми, всегда только тебя. С тех самых пор, как тебе было пятнадцать, и я был слишком трусливым подонком, чтобы признать это.

Её глаза округлились. Губы приоткрылись от неожиданности. Она не ожидала такой прямоты. Никто из нас не ожидал.

И прежде чем она смогла что-то сказать, прежде чем я успел опомниться, я наклонился и прижал свои губы к её губам.

Глава 14

Мой поцелуй не был нежным. Это была атака. Попытка заткнуть её, доказать своё превосходство, выжечь ту ярость, что пожирала меня изнутри. Но вместо сопротивления она замолчала, застыла на секунду… а потом ответила.

И это был не ответ невинной девочки. В её поцелуе была та же ярость, то же отчаяние, что и у меня. Мы словно пытались уничтожить друг друга, вцепившись в губы, в волосы, в одежду. Это было сражение, и мы оба были ранены.

Я оторвался, тяжело дыша, прижимая её к стене. Она смотрела на меня распахнутыми глазами, губы покраснели, щёки горели.

– Доволен? – прошептала она, и голос её срывался. – Доказал, что ты сильнее?

– Ты с ним спала? – вырвалось у меня. Вопрос, который жёг меня изнутри с того момента, как я увидел их вместе. – С этим… Максимом?

Её лицо исказилось от боли и гнева.

– А тебе какая разница?! – она крикнула, и слёзы снова потекли по её лицу. – Ты же всё проиграл! Ты трус! Ты боишься своих же чувств, вот и прячешься за пьяные дешёвые сцены!

– Я не трус! – рявкнул я, тряся её за плечи. – Я пытался поступить правильно! Ты была ребёнком!

– А сейчас?! – она вскрикнула. – Сейчас я кто? Достаточно взрослая, чтобы ты пришёл ко мне пьяным и стал требовать отчёта, с кем я сплю? Но недостаточно взрослая, чтобы ты признал, что чувствуешь ко мне что-то большее, чем желание унизить?

Её слова били точно в цель. Она была права. Я был трусом. Я боялся этой силы, которая сводила меня с ума. Боялся ответственности. Боялся, что разрушу нашу дружбу, её отношения с братом. Боялся, что окажусь недостаточно хорош для неё.

– Я не хочу тебя унижать, – прохрипел я, чувствуя, как трещит по швам моё самообладание. – Я хочу… Чёрт, я не знаю, чего я хочу!

– Знаю! – она вырвалась из моих рук, отшатнулась, обняв себя, как будто ей было холодно. – Ты хочешь, чтобы я была твоей. Но так, чтобы за это ничего не платить. Чтобы я висела на твоём шкафу, как один из твоих костюмов, и ждала, когда ты соизволишь надеть меня, чтобы потом так же легко снять и забыть! Как ту твою Марго! Как всех остальных!

– Ты не как они! – это был рёв, вырвавшийся из самой глубины души. – Никогда не была!

– Тогда почему ты обращаешься со мной, как с ними?! – её крик был полон отчаяния. – Почему ты не можешь просто… просто посмотреть на меня и увидеть, кто я на самом деле? Не занозу, не глупую девочку, а женщину, которая… – она замолчала, сглотнув, – …которая сходит с ума по тебе с тех самых пор, как себя помнит!

Повисла тишина. Громкая, оглушительная. Её признание висело в воздухе, такое же голое и уязвимое, как и она сама.

Я смотрел на неё – на слёзы, на дрожащие губы, на вызов в её глазах. И всё во мне сопротивлялось. Все мои защиты, все страхи кричали, чтобы я развернулся и ушёл.

Но я не мог.

Вместо этого я шагнул вперёд, медленно, давая ей время отступить. Она не сдвинулась с места. Я поднял руку и коснулся её щеки, смахивая слезу большим пальцем. Её кожа была обжигающе горячей.

– Я испугался, – тихо сказал я, и это было самое честное, что я говорил за многие годы. – Когда ты пришла ко мне тогда, в пятнадцать… я испугался того, что почувствовал. И я повёл себя как подонок. И с тех пор только хуже.

Она смотрела на меня, и в её глазах что-то менялось. Гнев медленно уступал место чему-то более сложному. Усталости. Надежде.

– А сейчас? – прошептала она. – Сейчас ты всё ещё боишься?

Я провёл рукой по её волосам, затем опустил её на шею, почувствовав под пальцами ту самую цепочку с ключом.

– Да, – признался я. – Но, кажется, я боюсь ещё сильнее потерять тебя навсегда.

И на этот раз, когда я поцеловал её, в этом не было ни ярости, ни борьбы. Было только отчаянное, долгожданное признание. Капитуляция.

Глава 15

Тот нежный поцелуй был обманом. Затишьем перед бурей. Он длился всего мгновение, а потом что-то в нём щёлкнуло. Сдерживаемая годами плотина прорвалась.

Он не просто поцеловал меня снова. Он набросился. Его губы стали жёсткими, требовательными, язык властно вторгся в мой рот, заглушая любой возможный протест. Но протеста не было. Во мне вспыхнул ответный огонь – такой же дикий и неконтролируемый.

Это не была нежность. Это была битва. Наша первая настоящая битва, где не было слов, только ярость плоти.

Мы срывали друг с друга одежду. Его пиджак полетел на пол, моя майка зашуршала, порвалась на шве. Он отбросил её прочь, его большие ладони скользнули по моей спине, прижимая меня к себе так сильно, что кости затрещали. Мы споткнулись о его ботинки, и он, не разрывая поцелуя, подхватил меня на руки и понёс, даже не спросив, куда. Мы рухнули на кровать в моей спальне, и пружины жалобно взвизгнули.

Он был надомной, тяжелый, потный, пахший алкоглем и дикой, мужской яростью. Его руки были повсюду – срывали с меня остатки одежды, впивались в бедра, в грудь, в волосы. Я отвечала ему тем же, царапая его спину через тонкую ткань рубашки, кусая его губы в поцелуе, пока не почувствовала солоноватый вкус крови.

– Арина… – его голос был хриплым шепотом прямо в ухо. – Ты уверена?

Вместо ответа я сама потянулась к его поясу, с трудом расстегнула пряжку. Этого было достаточно. С последними барьерами было покончено.

Когда он вошел в меня, мир взорвался в белом огне. Острая, разрывающая боль заставила меня вскрикнуть и выгнуться. Он замер надомной, весь напрягшись. Его дыхание, тяжелое и прерывиое, обжигало шею.

Я видела, как в его глазах, полных тьмы и страсти, промелькнуло осознание. Шок. Недоумение. А потом… потом появилась та самая, довольная, торжествующая ухмылка. Ухмылка хищника, который получил то, чего хотел, и обнаружил, что добыча оказалась ценнее, чем он думал.

– Первый… – прошептал он, и в его голосе звучало неподдельное изумление. – Я первый.

Эта ухмылка, это осознание дали мне новый прилив сил. Да, чёрт возьми, он был моим первым. И он должен был это знать. Я впилась ногтями в его плечи.

– А ты думал, с кем? С Гоголем? – выдохнула я, и мой голос сорвался.

Его ухмылка стала только шире. Он наклонился и прикусил мою губу, прежде чем снова начать двигаться. Теперь его движения были не просто яростными. В них появилась какая-то новая, почти невыносимая интенсивность. Притязание. Помечение.

Каждое движение было грубым, почти болезненным, но именно таким, какого я жаждала. Это была не ласка. Это было завоевание. И я сдавалась, я подчинялась, я отвечала ему каждым вздохом, каждым стоном, каждым встречным движением бедер.

Он переворачивал меня, прижимал к стене, снова бросал на кровать. Его руки держали меня так крепко, что наутро должны были остаться синяки. И я не протестовала. Я принимала всё. Всю его ярость, всю его боль, все его немые вопросы и такие же немые ответы.

Когда финальная волна накатила на меня, я закричала, впиваясь зубами в его плечо, чтобы заглушить звук. Он издал низкий, гортанный стон, его тело напряглось в последнем, мощном толчке, и он рухнул на меня, тяжелый, мокрый и полностью мой.

Мы лежали, не в силах пошевелиться, слушая, как бьются в унисон наши сердца. Воздух был густым и сладким от запаха секса и пота.

Он медленно приподнялся на локтях, глядя на меня. Ухмылка исчезла. Его лицо было серьезным, почти растерянным.

– Арина… – он снова произнес мое имя, и теперь оно звучало иначе. Не как вызов, а как вопрос. Как признание.

Я не сказала ничего. Я просто провела рукой по его мокрой от пота щеке, сметая с нее прядь волос. В его глазах было то, чего я не видела никогда – уязвимость. Голая, беззащитная уязвимость.

Армагеддон закончился. И теперь мы лежали среди руин, которые сами же и создали, не зная, что будет дальше.

Глава 16

Сознание возвращалось ко мне медленно, как тягучий, неприятный сироп. Первым делом я почувствовал тяжесть в голове – похмелье, тупое и безрадостное. Потом – тепло другого тела рядом. И только потом до меня дошло.

Арина.

Я лежал на боку, а она спала, прижавшись ко мне спиной. Её светлые волосы растрепались по подушке, а моя рука всё ещё лежала на её талии, как будто даже во сне я не мог отпустить.

Воспоминания нахлынули волной, обжигающей и стыдной. Пьяный приход. Скандал. Её слёзы. И потом… потом эта ярость. Эта слепая, животная страсть, которая сожрала нас обоих.