Инноминаты: Алистер
Пролог
«Меня зовут Гриша, мне сорок лет, и я стример», – так, наверное, выглядело бы общество анонимных стримеров. При этом анонимность оных заключалась в том, что такие индивиды никому не нужны и не интересны. Их имена, будь то вымышленные или настоящие, известны лишь в узком кругу людей, порой состоящего из двух-трёх человек. И я именно такой «ноунейм».
Практически все подписчики на моём канале самые обыкновенные «мёртвые души», купленные за деньги. Комментарии под каждым выпуском я пишу сам, используя фейковые аккаунты. Спорю с собой, бойко обсуждаю «свежий» материал и даже изливаю душу, делясь надуманными проблемами. И всё это для поддержания иллюзии «движухи». Вот только, как не крути-выкручивай, от злого рока не сбежать.
В один несчастный день моя маман поскользнулась на ступеньках и повредила лодыжку. А живём мы, надо сказать, под одной крышей и едим из одного холодильника. У меня, как вы понимаете, доходы плачевные и больше похожи на расходы. Поэтому известие о травме сильно подкосило и морально, и финансово. Видели бы, как я метался по комнате, не в силах принять маячащее впереди безденежье.
Впрочем, предприимчивая маман, сама нашла выход для нас обоих. Отказавшись от больничного, она превратила меня, непризнанного гения стрима, в помесь дворецкого, няньки и экзоскелета. Теперь каждое утро мне приходилось тащиться вместе с ней на работу в «Бюро добрых услуг».
Если б только знал, к чему всё это приведёт, сам бы себе ноги пообламывал…
1. В белом пальто
Карикатурный бородач с ботинком в одной руке и молотком в другой приветственно оскалился на вывеске «Бюро добрых услуг». Я прошёл под ней, с горячим желанием промотать весь день до вечера. Вот только с утра всё пошло каким-то «ягодичным» ходом.
Не успел я выйти из подъезда, как стая голубей обгадила с ног до головы. И откуда только взялись, эти сручие твари? Поблизости ведь ни одной голубятни! Пришлось вернуться, вымыться и переодеться. Маман на до мной хорошенько посмеялась, а после заставила нестись во весь апорт, чтобы успеть на работу.
Затем в метро…
Я на миг прикрыл глаза, и на тебе, жирный паук свалился на нос и стал гулять по лицу, как у себя дома. Мерзость. Полдня потом чесался, пока не отвлёкся на странноватого мужика. Нет, в «Бюро добрых услуг» приходят разные клиенты, но такого как этот, хм, в белом пальто, ещё не было.
Седовласый дядька разглядывал меня, точно музейный экспонат. А после достал из внутреннего кармана очки и молча положил на стойку.
– Хотите починить? – тут же уточнил я, не совсем понимая, что происходит. – Оправа в порядке, а заменой линз мы не занимаемся. Хотя, подождите. Уточню!
Выскользнув из клиентского зала, я пулей метнулся в подсобку, где маман разбирала недавнюю доставку. Набойки, ремешки для часов, батарейки и многое другое, кучами лежали на столе среди бумаг. Я отдышался, как если бы бежал стометровку, и тут же забыл за чем пришёл.
– Тебе чего? Опять отлыниваешь? Когда только повзрослеешь? Эх! Бездарь! – маман метнула парочку укоризненных взглядов и, тяжко вздохнув, завяла старый разговор: – Это ж надо было так обидеть жену, чтобы она в Канаду убежала. На край земли Илюшеньку увезла, внучка единственного. Такой замечательный мальчик, не чета тебе.
– Ну так его Ольга воспитала, а не ты. Иначе бы, как я, балбесом стал, – передразнивая интонацию маман, я нахально нарвался на взбучку.
В конце концов, уже достали каждодневные нотации, тирады и сравнения с каждым встречным-поперечным. Даже сын, с которым мы не виделись с развода, а это без малого семнадцать лет, и тот для маман, во всём был лучше меня.
Что за поскудство?
После короткой, но жаркой перепалки, я вернулся в клиентский зал, чувствуя адреналиновую бодрость. А там на стойке одиноко лежали очки. Мужика же в белом пальто ни где не было видно.
Странно…
Не смотря на фотографическую память, я не смог вспомнить лица седовласого чудика. Ни единой чёрточки. Ни-че-го!
– Хм. Работаете? – на потёртой поверхности администраторской стойки заиграли наманикюреные ногти.
«Нет, курю в сторонке!» – мысленно огрызнулся я и поднял глаза на девицу, презрительно глядевшую на меня с высоты своего «каблучкового-туфельного» роста.
– Здравствуйте! Чем могу помочь? Что случилось? – меня так и подмывало вставить: «Ногти не ремонтируем и лиц не починяем», но не стал.
– Вот! – она швырнула на стойку мужские наручные часы. – Заменить стекло и батарейку.
– А браслет? Браслет подогнать не надо? Под размер. Давайте запястье померим? – для пафосности я напялил забытые на стойке очки.
В этот момент, от наручных часов откуда не возьмись расползлась липкая лужица, похожая на вишнёвое варенье. По крайней мере, мне так почудилось.
Моргнул, и наваждение исчезло.
Однако, на деталях ремешка остались грязные пятна. Как будто вещицу наспех протёрли и сразу притащили в ремонт.
– Чего застыл? Забрать? – Пётр Евгеньевич, бессменный мастер «Бюро добрых услуг», навис над стойкой. – Тут работы на час. Квитанцию выдай.
Две пары глаз просверлили во мне кучу дырок. Я же при этом стоял болванчиком и придурковато кивал в ответ. Аж самому противно стало. Признаться, не помню, как выписал квитанцию и какую сумму в ней проставил. Меня словно по затылку треснули, отправив в часовой «зомбморок».
– Евгеничь, может ментам сообщить? – предложил я, только-только придя в себя. – Часы ведь не её. Наверняка краденые.
– И гравировка там: «Дмитрию от Людмилы». В квитанции-то чьё имя стоит? Не Люда? А какое? Таня? Глаша? Маша? – с кривой ухмылкой выдал мастер. – Тоже мне преступление века!
Держа в руках расписку на имя Точняк Аллы, я ощутил неприятную дрожь под коленками. К горлу комом подступила тошнота и сразу прошла.
– Ха-ха-ха! Ясно же, не её часики. Брата, свата, соседа или отца, – осмеял меня Пётр Евгеньевич и, похлопав по спине, добавил. – Не ищи криминал там, где его нет.
– Но кровь… Я видел. Там же кровь? – не понимая, что со мной твориться, я сам себя не узнавал: – «Сдались мне часы?! Что в них увидел? Кровь? Какую ещё кровь? Откуда?!»
И тут до меня дошло, что дело не во мне, а в очках. Получалось, из-за них я стал «самодуром в белом пальто», несущим свет, добро и справедливость в тёмные массы грешного народа. От подобных открытий мне стало анекдотично смешно и вместе с тем жутко.
Рука потянулась к коварному аксессуару. Однако, снять его не получилось. Да, что там не получилось!? Я даже нащупать ничего не смог! Пришлось искать зеркало. Благо в мастерской их предостаточно.
Значит, гляжу я, как на меня зловеще поблёскивает окулярами собственное отражение, и сколько бы не возил руками по лицу, пальцы всё одно, проходят сквозь оправу, оставляя на линзах дрожащую рябь.
– Переутомился? – сочувственно поинтересовался Пётр Евгеньевич, внезапно появившись за моей спиной. – Поставь табличку и сходи в кафешку, съешь чего-нибудь. Я заказы без тебя отдам.
– Нет! – криком вырвалось из моей глотки, напугав мастера.
– Иди. Проветрись или покури, пока мать не видит, – пряча взгляд, Пётр Евгеньевич с силой вытолкал меня в зал. – Топай-топай!
Перебирая ногами, как в тумане, я на «автопилоте» дошёл до футкорта Торгового Центра, на минус первом этаже которого располагалось «Бюро добрых услуг». Гуляя между столиками с посетителями, меня вдруг точно накрыло тёмным покрывалом.
И тут…
***
Шелест волн разбился о крики чаек, рассыпаясь пенным шипением по морской гальке. Солнце ударило по глазам, слепя и обжигая веки горячим дыханием.
Минута, две…
Сквозь белёсую пелену проступили очертания берега и фигура человека, застывшая над развёрнутым свитком. С каждым ударом волны, образ становился ярче. Вот уже видно, что это юноша в светлой тунике, похожей на римскую тогу. Впрочем, это и была тога. Откуда-то я точно это знал.
– Хэй! – заметив меня, юноша стал призывно махать рукой.
Ничего не добившись, он шустро направился в мою сторону. Я отступил на шаг и едва не упал, спотыкнувшись о торчащие под ногами булыжники.
– Мастер дал мне задачку. Если не решу до заката, снова прогонит. Что тогда делать? – неприятно заныл парень.
Его речь резанула по ушам своей необычностью. Он словно говорил на другом языке. Вот только всё сказанное отчего-то казалось мне понятным и ясным. Как если бы речь шла на родном языке.
– Помоги, птичка моя. Сделаю, всё что попросишь. Только помоги, – слова юноши потекли, сладкой патокой в мои уши.
– Даже женишься на мне? – насмешливо ответил я тонким женским голоском и звонко рассмеялся.
«Баба?! Нет, это не я. Кто-то другой! – догадка пронзила сознание. – Сон. Бред! Да, хрень какая-то!!»
– Жениться? Разве твои родственники позволят? Они же презирают такого бездельника, как я, – отмахнулся парень и с кислой миной уставился в свиток.
Я тоже посмотрел в него, через плечо «НЕдожениха». И сразу в глаза бросились математические знаки, составленные в сложные, для моего понимания, формулы. Чем больше смотрел в них, тем отчётливее осознавал – передо мной расписана схема прибора, имитирующего человеческий глаз, только видящий намного дальше и острее.
«Пробабка продедки подзорной трубы?» – в голове намертво впилось слово «окулус», попадавшееся в каждой строке свитка по несколько раз. Оно вертелось в мозгу, словно имело особое значение или же являлось ключом к древней загадке.
– Очередной поиск слабых мест? – я отчётливо увидел в памяти образ надменного старикашки, смотрящего на меня сверху вниз, как на букашку. – Твой мастер хочет проверить расчёты. Если найдёшь и исправишь ошибки, то соберёшь штуку, заменяющую глаз.
Мои руки запорхали перед лицом, изображая нечто для меня непонятное.
– При этом фальшивый глаз будет лучше настоящего, – в моей груде словно взвился рой насекомых. Такое щекотливое чувство, смешанное с азартом предвкушения.
– Насколько лучше? – поинтересовался парень, скептически подняв брови.
– Настолько, что сможешь видеть всё! Даже души неуспокоенных, мрачно бродящие среди живых, – с напускной жутью, ответил я всё тем же девичьим голосом.
– Глупая, кто станет такое изобретать? Так ведь недолго самому в загробный мир попасть. Да и какой материал может выдать эффект преисподней? Ох и грёзы у тебя, мечтательница, – парень свернул свиток и легонько треснул им меня по лбу.
– Ну и что? А ты используй кости мертвеца и тогда посмотрим, что получится, – озорство в моей душе рвалось наружу, желая поддразнить «НЕдожениха».
– Нет уж, с богиней преисподней у меня дел не будет! – отмахнулся он, карабкаясь вверх по камням. – Не подбивай!
– Трусишка. Явиться она – обольстишь. Не явиться – дальше живи, радуйся! – я задрал голову, глядя в синее небо, где парило несколько белых птиц.
Внезапно, одна из них на миг замерла, а после спикировала вниз. Я даже ахнуть не успел, как пернатая гадина набросилась на меня. Казалось, крик испуга застрял в горле, словно опасаясь вырваться наружу. А там, во всю глотку вопила белая птица. Мерзавка остервенело била меня крыльями по голове, царапала когтями лицо и клевала глаза, сквозь зажмуренные веки…
2. Окулус-тошнокулос
Резко вскочив с постели, я испуганно огляделся. В груди точно образовался воздушный пузырь, мешающий дышать. Вокруг царил полумрак родной комнаты, знакомой с детства. Спокойствие медленно сошло на меня, освобождая от оков ночного кошмара.
Морской берег, залитый солнцем, выветрился из сознания, оставив несвязные обрывки чужих воспоминаний. И только шелест крыльев, царапанье когтей и хаотичное постукивание клюва, ещё будоражили мой слух.
Хотя…
Я почувствовал озноб. Мокрые от пота волосы, прилипли ко лбу, холодя кожу. Постель так же казалась влажной, а потому липкой и даже грязной.
Тук-тук, щкряб-щкряб…
Непрекращающееся шебуршение, в тишине комнаты звучало непривычно громко. Нерешительно, я посмотрел туда, где находился источник шума. На компьютерном столе сидела крупная белая птица: «Голубь? Чайка? Альбатрос? Ворона? А может, цапля или какой-нибудь буревестник?» Я не орнитолог, чтобы разбираться в них.
Между тем, пернатая гадина терзала очки, то поклёвывая их, то переворачивая из стороны в сторону. Представляете, какой страх охватил меня, едва она повернулась ко мне? В голове смешались сон и явь. Бусинки птичьих глаз несколько раз сверкнули, и я с криком закрыл лицо, готовясь к нападению. Тут же в уши ворвалось визгливое карканье.
– Очнись! – требовательный голос маман пронзил моё сознание.
Открыв глаза, я с удивлением увидел мастерскую Петра Евгеньевича. Множества зеркал поблёскивали холодной гладью, отражая фрагменты обстановки, словно скопище микромиров. А в нос ударил знакомый, не особо приятный, запах кожи, лака и чего-то ещё.
– Попей водички, – маман протянула кружку и, не дожидаясь согласия, принялась выпаивать меня. Прямо, как в детстве. Тёплая до омерзения водица заструилась по горлу, ища путь к желудку.
– Не надо. Хватит, – захлёбываясь, я отмахнулся от такой помощи. – Всё в порядке.
В порядке? Да какое там! Я был далеко не в порядке!
Рядом с Петром Евгеньевичем, стоявшим за маминой спиной, повисло серое облако. Своей формой оно напомнило мне человека, сотканного из табачного дыма. Я невольно вгляделся в него. Как думаете, что случилось дальше?
Дальше…
Облако двинулось ко мне. И когда сравнялось с маман, в нём проступили женские черты: искажённое гримасой лицо, в обрамлении чёрных волос и белёсые пятна вместо глаз. Глядя на «это», я услышал нервный прерывистый шёпот, но слов разобрать не смог.
– Здесь вообще кто-нибудь работает? – внезапно донёсся окрик из-за приоткрытой двери.
«Видимо, та самая клиентка пришла и, никого не увидев, решила вот так бесцеремонно высказать недовольство», – подумал я, невольно узнав голос девицы, принёсшей на чистку злополучные часы.
– Я выйду, – кивнул Пётр Евгеньевич, подбадривающе тронув маман за плечо.
Стоило ему уйти, как серое фантомное облако проплыло вслед за ним. Меня охватило облегчение, а следом любопытство, смешанное с тревогой. Забыв обо всём, я бросился к двери в зал. Через зазор отчётливо просматривалась администраторская стойка и девица с наманикюренными ногтями. Она придирчиво осмотрела часы и со снисходительным видом оплатила счёт. Каблучки застучали по кафелю, унося хозяйку из «Бюро добрых услуг». Табачным дымом за ней проследовал серый шлейф, в котором едва угадывалось растянутое лицо женщины. И, казалось, оно там было не одно.
Выдохнув, я сполз на пол, чувствуя, как силы оставили меня. Нервная дрожь пробила тело лихорадкой. После чего остаток дня пришлось провести в мастерской под раздражающее кудахтанье маман. Не подумайте, что я ненавижу мать. Наоборот, очень люблю и ценю.
Но…
Всегда есть «но», когда взрослые особи живут на одной территории. Чувство стеснения и жажда свободы, сами собой зарождаются в душе «соседей» и не дают нормально сосуществовать. Это в сказках соседство героев похоже на крепкий кулак. Как там у Дюма было: «Один за всех и все на одного?». В реальности же коммуналка, есть коммуналка. Личное пространство, запертое в коробке совместного проживания. Не более.
Я хотел поскорее вернуться домой, чтобы забыть сегодняшний день. А главное, выкинуть из головы часы. Бутылка водки прекрасно справилась с этим. Плотный ужин и алкоголь за считанные минуты отправили мой разум в объятия сна. Благо, в этот раз ничего не приснилось. А если и приснилось, то я ничего не запомнил.
Утро настало внезапно с назойливым треньканьем будильника.
– Сегодня дома останешься. Порядок наведёшь, – занимаясь завтраком, крикнула маман из кухни. Её слова прозвучали точно приказ, включая во мне режим послушного ребёнка. А вам знакомо чувство, когда просто не можешь не подчиниться, потому что так сказала мама? Знакомо же? Если нет, то я уже завидую.
– В шкафу вещи перебери. Бардак! На полки не влезть, – за завтраком, маман принялась перечислять список «золушкиных» дел. – В магазин сходи, купи продукты. Вот список. Да! Туалетную бумагу не забудь. Закончилась. Что-то ещё…ммм.
В задумчивости, она прохромала до холодильника и там застыла.
– Ладно. Вспомню, напишу или позвоню, – наконец, выдала она и заспешила в коридор.
Прозвенел дверной звонок. Щелчок замка, и до меня долетели приглушённые голоса. Один из них явно принадлежал Петру Евгеньевичу. Видимо, сегодня провожатым будет именно он. Что ж, мне же лучше.
Признаться, я не мог скрыть радости. Нежданный выходной, как подарок, и когда в доме воцарилась тишина, в моём животе как будто образовалась шаровая молния чистой энергии. Таким бодрячком я давно себя не ощущал.
– В магаз значит надо? – хмыкнув, я сунул список покупок в карман шорт и, сменив футболку с «домашней» на «выходную», вышел в ближайший супермаркет. К слову, находился он на первом этаже того же дома. Так что, идти недалеко.
Раздвижные двери гостеприимно разъехались, я сделал несколько шагов к продуктовым корзинам и остановился. На меня явственно кто-то таращился, прожигая дыры по всему телу. Тревожно оглядевшись, я заметил несколько тёмных пятен. Одни плавали над головами посетителей, другие дрожали у стеллажей с товаром, третьи кружили на входе. И в довершении сюрреалистической картины на меня испуганно таращилось моё очкастое отражение в раздвижных дверях супермаркета.
«Их не существует», – попытка убедить себя в нереальности происходящего ни к чему не привела. В итоге, я выскочил на улицу и побежал, не разбирая пути. Дыхание сбилось, в боку закололо и каждый вдох стал отдаваться болью в груди. Пришлось перейти на шаг, а там и вовсе остановиться, ища глазами, где бы отдохнуть.
На скамейке возле подъезда сидела миниатюрная азиатка в окружении белоснежных голубей. Она бросала им просо, не обращая внимания на прохожих и запыхавшегося меня. Я же рухнул на скамью, распугав пернатую братию.
– Кажется, у вас очки запотели, – протянув невесомый платочек, сказала азиатка.
Я машинально взял его и хотел было спросить про очки. Но увидел, как эта любительница птиц растворилась в воздухе, словно мираж. Платочек тоже исчез, как и курлыкавшие поблизости голуби.
«Чёртовы окуляры! Трещины вам в стёкла!!» – мысленно проклиная призрачные очки, я горестно уставился перед собой, не зная, что делать дальше.
В этот момент на глаза попался мужчина в аккуратном костюме. Он увлечённо рассказывал студентам о выгоде съёмного жилья. Его руки без конца двигались, описывая прелести однокомнатной квартиры. А сумма, прозвучавшая несколько раз, повергла меня в шок. Слишком дёшево. Если делить на двоих или троих, совсем смешные деньги получались.
Глаза студентов загорелись от предвкушения «взрослой» жизни. Они быстро согласились и, довольные, прошагали мимо меня к подъезду. Писк домофона прозвучал, как женский вопль. Я вздрогнул от неожиданности. Взгляд скользнул по арендодателю или риелтору, не знаю, как правильно назвать такого дельца. И это важно, потому что именно тогда, я заметил у него часы. Точь-в-точь, как те, что приносила наманикюренная девица, ушедшая с пугающим табачным шлейфом.
Сегодня и того хуже. Серый костюм мужчины не прекращая шевелился, как если бы состоял из роя насекомых. Я пригляделся, но вместо букашек увидел множеством копошащихся личинок. Они плотным слоем покрыли ткань, скрывая настоящий цвет.
Меня вывернуло.
– Алкаш, – презрительно бросил делец в мою строну перед тем, как подъездная дверь «заглотила» его вместе с сопровождением.
Шлёп!
Кто-то небрежно наступил босой ногой в расползающуюся вонючую лужицу. Я поднял взгляд, чтобы увидеть смельчака, но выше колена никого не оказалось. Да и сама конечность не выглядела здоровой. Черви торчали из неё, извиваясь, как глисты в говне. На моих глазах кожа на босой ноге потемнела, можно сказать, позеленела. И вся эта мерзость развалилась кусками, падая в мою же бливотину.
И вот меня снова стошнило. Только в этот раз желудок опустел и мои жалкие позывы ничем путным не закончились. Боль ударила в виски, а в глаза точно битого стекла насыпали. Запрокинув голову, я от всей души возжелал немедленной смерти.
– Вам не хорошо? – раздался приятный женский голос. – Вы здесь живёте? На каком этаже? Я провожу.
– Нет, – ответил я неуверенно и, потирая воспалившиеся глаза, глянул на даму в годах.
– Ну что вы, не стесняйтесь, – она подхватила меня под локоть и увлекла к злосчастному подъезду.
Не набирая кода домофона, я машинально схватился за ручку. Та легко поддалась, приглашая внутрь. В этот миг над головой раздался пугающий шорох множества крыльев. За ним послышалось разрозненное курлыканье за спиной. Я робко оглянулся и увидел, как стая голубей с аппетитом поглощала мой непереваренный завтрак.
Съёжившись, я шагнул через порог и оказался не фойе подъезда, а совершено в другом месте.
3. Недетское кафе-мороженое
Передо мной открылось сюрреалистическое пространство, напоминающее сувенирную лавку с большой лаунж зоной в виде детского кафе-мороженого. Я попятился, но вместо двери, упёрся в мягкую стену. Над головой мелодично прозвенело множество скрытых бубенчиков.
– Добро пожаловать! – тут же хором выпалили официанты. Они выросли прямо передо мной и выглядели одинаково, как тройняшки. Впрочем, возможно, так и было.
– Как к вам обращаться? – следом заговорила статуя девушки, которую я сперва принял за декор. Слишком уж напоминала марципановую фигурку со свадебного торта.
– Гриша. Григорий. То есть, стример Гр-ир-йори-горри-Йори-орги, – мой язык чудаковато заплёлся, превратив псевдоним в слоговую кашицу.
– Гри-Ори?! Гори-Йори-в-Оргии? Хи… – со смешком выдал один из официантов, который, как мне кажется, оказался девушкой.
– Йори-Йори, гори в оргии! Гори в оргии, Йори-Йори! – в один голос подхватили два других и, схватившись за руки, закружили вокруг меня. – Гори! Ори! Гори! Ори!
– Детский сад, – прошипел я сквозь постукивающие зубы. Отчего-то мне от их выходок стало жутко. Тело кинуло в жар.
– Проходите в зал, господин Йори, вас заждались, – мелодично проговорила марципановая дева, жестом прекратив ребячество официантов.
Она не пошла, а поплыла, впереди меня. Настолько плавными казались её движения, а шаги беззвучными. Я старался не отставать и вскоре бежал, не замечая изменений вокруг.
– Присаживайтесь, – остановившись, указала дева на диван в виде сложенных эклеров.
Я рухнул на него, не чувствуя ног. Лицо горело, а в груди ломило из-за сбившегося дыхания.
«Где я, чёрт возьми?» – мысленно покрывая матом дельца-риелтора, голубей, студентов и всех, кто только приходил на ум.
– Это Замирье. Место куда стекаются всякие сущности, обрывки предсмертных чувств, желаний, чаяний, – словно ответом на мой вопрос, раздался уже знакомый голос хрупкой азиатки. – Что же привело вас сюда? Ни сущность, ни духа, ни фантома, а живого человека, из плоти и крови?
– Живого! Живого! – подхватили официанты в разнобой, по-детски передразнивая азиатку. – Не мёртвого! Да-да-да!
Можете представить моё состояние в тот момент? Я не знал реальность вокруг или бред. А марципановая кукла не сводила с меня глаз, как будто я мог что-то украсть.
– Арей Фаанг, хозяйка двери, – азиатка представилась, склонив голову. – Похоже, вы растеряны. Ничего. Пройдёт. Знаете ли, у нас не бывает случайных гостей. Поэтому не стесняйтесь, выбирайте то, что по душе.
Она указала на изящные стойки в китайском стиле. На полках лежали, стояли, висели множество вещей от шкатулок, статуэток до самодельных книг и гобеленов.
– А может вы пришли, чтобы вернуть что-то? Например, очки Семена Семёновича, майора полиции, – Фаанг с хитрой улыбкой постучала себя пальцем по переносице. – Бедняга попал в аварию. Врачи выбороли ему немного времени. А дальше, выживет или нет, зависит от судьбы, удачи и души.
Я провёл руками по лицу и, к своему удивлению, смог снять злосчастные окуляры. В этом странном месте они лежали в ладони, как самая обычная вещь.
– Заберите, – я протянул очки, отводя глаза, чтобы не смотреть на них. – Пожалуйста.
– Вот как? – от усмешки, прозвучавшей в голосе Фаанг, меня затрясло. – Разве вы в праве ими распоряжаться?
– Что? – икнул я, от удивления подавившись воздухом.
– Что-что-что! – прокаркала ожившая белая ворона, до этого недвижно сидевшая на спинке «чизкейкового» кресла, где сидела Фаанг.
– Успокойся, Алистер, – азиатка ласково погладила птицу, которая услужливо склонилась к плечу хозяйки. – Не дразни гостя.
У меня похолодело в животе, а ноги свело судорогами. Я ведь не подозревал, что вот так вдруг начну страдать орнитофобией.
– Что ж нам с вами делать, Йори? – Фаанг протянула вперёд руку и ворона, бодро по ней пробежав, спрыгнула на стол. Мгновение и белая птица подошла ко мне. Я разом услышал своё дыхание и то, как бешено забилось моё сердца.
– Что? – передразнивая мой голос, выдал Алистер. Я в панике закрыл лицо руками, выронив очки. К своему удивление окуляры не упали на стол, а исчезли. Мои пальцы нащупали оправу, мирно осевшую на переносице.
– Проснись… – я впился ногтями в щёки и брови, отчаянно желая оборвать кошмар, в котором оказался.
– Проснись! – каркнула ворона и тут же клюнула меня в лоб.
С криком вскочив на ноги, я рванул с места и, запутавшись в ногах, упал лицом вниз. В уши ворвался шорох множества крыльев и знакомое курлыканье. Я опасливо поднял голову. Рядом бродила стая голубей. Асфальт под руками, шум машин, писк домофона и хрипловатый мужской голос, привели меня в чувства.
– Сынок, может скорую? – незнакомый дедок потянул меня за предплечье, помогая встать. Старомодная шляпа на нём и тёмно-серый плащ в тон, выглядели винтажно, как у интеллигента советских времён.
Я невольно застонал, когда в глаза ударил солнечный свет, а колени заныли от ушибов. Тут ещё мелкий шпиц, радостно засуетился под ногами. Дедок заботливо усадил меня на лавочку.
– Лучше? Сегодня такие магнитные бури, – покачав головой, он уселся рядом и потрепал между ушей голову суетливого пса. – Вот, Малыш, смотри, молодёжь и та не выдерживает, падает. Что говорить о нас, стариках. Хотя, мы-то люди подготовленные. С утра таблетками зарядимся и в путь.
– Спасибо. Мне лучше, – из-за чувства неловкости, мне хотелось провалится сквозь землю, но слабость в ногах помешала уйти.
– Вот и хорошо. Да, Малыш? – дедок, пристегнул поводок к ошейнику шпица, и медленно поднялся со скамьи. – Пойдём-ка Малыш. Домой! Пойдём-пойдём. Кушать, отдыхать, телевизор смотреть.
Не торопливо шагая к подъезду, он лишь на секунду остановился. Стоя вполоборота, дедок-собачник кивнул: «Счастливо оставаться!».
Следом визгливо потявкивающий шпиц потащил хозяина к подъезду. В этот раз домофон не вскрикнул по-женски, как при подозрительном дельце-риелторе. Но я всё равно вздрогнул, почувствовал холод, потянувшийся из-за открывающейся двери.
Мой взгляд скользнул по удаляющейся спине собачника. Ничего особенного, кроме пятна, сползающего по плащу бурыми потёками. Как будто краска вытекала из-под шляпы. Прежде чем дверь закрылась, старик снова оглянулся…
– Мертвец, – просипел я, не веря в увиденное.
Нахлынувший на меня страх, подстегнул нервную систему. Слабость в ногах мгновенно испарилась. Я помчался прочь от проклятого места. Сердце начало рваться из груди, а в ушах стоял собачий визг. Только оказавшись дома, меня отпустило.
Можете представить, что я почувствовал, когда, закрывшись в ванной, увидел очкастое отражение, глумливо скалящееся по ту сторону зеркала? Казалось, будто меня поглотило безумие. Отчаянно захотелось прокричаться.
И тут в дверь осторожно постучали.
– Разрешите? – раздался голос марципановой девы. – Хозяйка просила передать вам адрес больницы и номер палаты Семён Семёновича. Торопитесь, пока птицы не слетелись.
Я схватился за ручку и рывком распахнул дверь ванной. На полу в коридоре лежали кунжутные семечки в виде печатных букв: улица, дом, корпус и ещё трёхзначный номер. Видимо, номер палаты.
– Эй! – крикнул я в пустоту квартиры. – Кто вы такие?! Что вам надо от меня?!
– Кто? Кто? Кто? – из стен на кунжутную надпись сбежались белые курицы и в мгновение ока склевали всё. А после исчезли, как дым от сигарет.
Почувствовав головокружение, я облокотился на дверной косяк. Дыхание «запузырилось», породив в горле и груди ощущение множества пустот. Реальность свернулась.
***
Солнечный свет залил всё вокруг. Рядом шумело море. Ветер озорно трепал волосы. Терпкий и, вместе с тем, тонкий аромат щекотал рецепторы в носу. Зажмурившись, я никак не мог им надышаться.
– Ммм, Сусанна… не надо, хватит, – послышался мужской голос, – Что-то ты сегодня особенно ласковая. Поссорилась с роднёй?
Немного оторопев, я открыл глаза и офигел. Передо мной маячила волосатая подмышка. Запахи разгорячённых тел, смешались с освещающим солёным бризом, а ягодные вкрапления, завершили букет кисло-сладким привкусом на языке. Если бы мог, я бы отпрянул. Но, как назло, тело не слушалось. Оно не только льнуло к потному мужику, но и ёрзало по нему, напрашиваясь на горячее продолжение.
– Постой. Слышишь? Кажется, мастер зовёт, – любовник выскользнул из объятий, поспешно облачаясь в тунику. – Проспался, старый дурак.
В самом деле, ветер принёс имя: «Квинт!». В глубине души я обрадованно выдохнул. Вот только сердце точно обратилось в камень и давило в груди.
– Сбегаешь? – укоризненно и, вместе с тем, насмешливо бросил я женским голосом торопыге-любовнику.
– Не начинай. Сама знаешь, что будет если отец узнает, – Квинт даже не смотрел в мою сторону. И это бесило.
«Тупица!» – вертелось у меня в голове, набирая обороты.
– Узнает, что ты вместо занятий с рабом-мастером со мной обжимаешься? И что? Из дома выгонит? Выпорет? Отправит служить? Что сделает? – не сдерживая раздражения, я высказался. – Ты его единственный живой наследник. Остальные умерли. Ты последний его потомок. Ничего он с тобой не сделает. Трус.
– А что будет с тобой? Разве иудейские женщины не кичатся целомудрием? Невинность невесты в брачную ночь… – он не договорил. Я замахнулся чтобы влепить пощёчину, хотя очень хотелось врезать ему кулаком по зубам.
Неожиданно, окаменение в груди пропало. Дышать стало легче, и с моих губ слетел смех. Звенящий, задорный, заразительно-пронзительный!
– И правда. После того, чем мы занимались… – я сделал многозначительную паузу. – Ты замарал меня. Испортил. Кто же возьмёт «испорченный» товар в жёны? Никто. Как будешь возмещать? Какое наказание в Риме дают за порчу чужого имущества? Возмещают стоимость? Выкупают?
С каждой брошенной фразой, я наседал на побледневшего любовника, в котором узнал «НЕдожениха» из предыдущего сна. А может то был не сон. Воспоминание. Обрывок. Фрагмент.
– Квинт! – ветер принёс окрик старика, стоящего на берегу.
– Квинт! Квинт! Квинт! – подхватили птицы, кружа в небе.
Я лишь глянул на них, как одна тут же бросилась вниз, выпустив для нападения когтистые лапы. Мгновение и вот уж шорох крыльев перекрыл оставшиеся звуки. Мне осталось лишь отбиваться, закрывшись руками.
4. Эх, Семён Семёныч!
В холодном поту я очнулся, стоя в ванной комнате. Руки вцепились в керамический край раковины. Колени дрожали. В животе крутило и тянуло вниз. Кишечник требовал опорожнения. Я рванул в туалет. Минут через десять или больше, немного полегчало. В голове прояснилось и в памяти всплыл адрес больницы, склёванный призрачными курами.
– Надо ехать. Завтра. Нет. Сегодня, – уговаривая самого себя, я вынул из кармана смартфон и создал маршрут, а заодно узнал часы посещения.
Ехать пришлось далековато. На дорогу ушёл час с лишним. И всё это время, я чувствовал себя, как в бреду. Искажённый очками мир выглядел сюрреалистично. Знаете, что значит «метафизически»? Я, нет. Но сейчас это слово идеально подошло для моего состояния и плевать, что оно означало в действительности. Я просто ощущал себя в окружающей реальности – метафизически! В прочем, не важно. Главное, мне от такого «самоопределения» стало легче. Даже смелость проклюнулась.
Признаться, я сомневался, что в больнице пустят навестить больного какому-то незнакомцу. Однако пропуск выписали без проблем. От меня потребовался паспорт, имя пациента, номер палаты и всё. Вуа-ля!
Сдерживая нарастающее желание сбежать домой, я тащился по больничному коридору. Впереди, переминаясь с ноги на ногу, стояла девушка лет двадцати. Казалось, она не может решиться войти в палату с номером… Эээ…
Я глянул на цифры и понял, что мне туда же.
– Вы крайняя? Я за вами, – неуместная шутка, сорвалась с уст, вызвав на лице девушки застывшее недоумение.
– Мне только спросить, – безжизненным голосом проблеяла она в ответ. – Зайду вместе с вами?
– Ладно, – я не столько согласился, сколько растерялся. Впрочем, через минуту, мы оба стояли у постели майора. Воздух комом встал у меня в горле. Да и мысли разбежались кто куда. О чём говорить? Как представиться?
– Спрашивайте, – прошептал я девушке. Та хоть и выглядела напуганной, но смогла взять себя в руки.
– Семён Семёныч, – тихо позвала она единственного в палате пациента. – Вы ведь Семён Семёныч? Очнитесь, пожалуйста. Мне нужна ваша помощь. Я Алла. Алла Точняк с факультета журналистики. Помните меня? Вы приходили с лекцией…
Её имя показалось мне знакомым. Я напряг извилины, но ничего не вспомнил. Между тем девушка заплакала, давясь словами. Майор же оставался недвижимым, точно мертвец.
Я оглядел палату. На прикроватной тумбочке лежала книга: Булгаков М.А. «Мастер и Маргарита». А на ней распахнутый футляр с очками. Один в один, как те, что на мне. Как заворожённый, я подошёл ближе. Мгновение, рывок и очечник уже в моём кармане.
– Пускай он вам поможет, – прозвучавший в палате мужской голос напугал меня до икоты. – Друг, по завершению, верни очки мастеру Алистеру в Замирье.
Я медленно повернулся к майору, понимая, что меня поймали с поличным. Но Семён Семёнович по-прежнему лежал с закрытыми глазами и не двигался.
– Нет, я не могу, – слова дались с трудом. – Без меня, пожалуйста.
– Не отказывайтесь, – Алла бросилась мне в ноги. Стоя на коленях, она размазывала по лицу слёзы, умоляя помочь.
– Я же не полицейский. Что могу? – стало не по себе от её уговоров. Жаль, конечно, но такой человек, как я, что мог сделать?
В этот момент дверь палаты распахнулась, впуская грузную медсестру. Её нисколько не смутило происходящее возле постели майора.
– Пришли навестить коллегу? – медсестра уверенно возилась с капельницей. – Видимо, хорошим полицейским был. Каждый день к нему кто-то приходит.
– Почему «был»? – само как-то вырвалось.
– Вам честно ответить? – она смерила меня холодным и, каким-то равнодушным, взглядом. – С такими травмами, даже если очухается, вряд ли сможет жить, как раньше.
– Что значит «даже если очухается»? Он же только что… – я глянул на майора и забыл все слова, что хотел высказать. Его тело, лежало на постели и в то же время сидело на ней, пристально глядя на меня.
– Что? – медсестра нагнулась к пациенту, прямо через торчащую из него «копию». Та растворилась в воздухе, как мираж. Я не видел, что женщина делала и не слушал, что говорила. Моё внимание приковало исчезающее лицо Семён Семёновича. Грустный взгляд полный разочарования, заставил чувствовать себя виноватым.
– Извините, мне нужно вернуться к работе, – я поспешил уйти.
Всё это время студентка, назвавшаяся Аллой, сидела на полу, молча наблюдая за происходящим. И только после, уже на улице, окликнула меня.
– Подождите! Я пойду с вами, – твёрдо заявила она. – Вы от меня не отвяжитесь! Уверена, дух Семён Семёныча поможет распутать дело и вывести преступников на чистую воду!
– Не хочу, – простонал я. – Оставьте меня в покое. Пожалуйста! Я хочу вернуться к своей обычной скучной жизни. Нельзя?
– Нельзя, – твёрдо ответила Алла. – Раз уж так сложилось, нужно довести всё до конца.
– Я не следователь, не журналист. Я обычный стример, – и вторая попытка вразумить студентку закончилась неудачей.
– Вот и хорошо, что стример. Считайте, на канале появилась новая рубрика. Я помогу её раскрутить, – девушка аж загорелась идеей вести стрим-расследование. – Вытащим мерзавцев на свет и заставим молить о пощаде!
– Всё, я домой, – отвернувшись от Аллы, я быстрым шагом направился к автобусной остановке и вбежал в подъехавший электробус. Студентка не отстала. Запрыгнула следом и уселась на соседнем сиденье, продолжая делиться идеями, от которым у меня голова пошла кругом. В какой-то момент терпение кончилось.
– Заткнись! – я попытался схватить её за плечи и встряхнуть со злости, но электробус резко затормозил.
Не удержав равновесия, я приложился лицом к спинке сиденья впереди. Зрение на миг поплыло, а из носа потекла кровь. Знаете, какова она на вкус? Мерзкая: тёпленькая, вязкая и солоноватая, как выдохшийся томатный сок.
В итоге, я выскочил в открывшиеся двери и быстро зашагал по тротуару. Не то, чтобы у моей прогулки была цель. Нет. Просто хотелось сбежать куда-нибудь. Всё равно куда. Лишь бы подальше от всего, от Аллы, от навязанного расследования.
Проходя мимо очередного рекламного баннера, я немного сбавил скорость. Мой взгляд зацепился за нарисованную на нём кирпичную кладку с дверью, врезанную на уровне второго, а то и третьего этажа. Ржавая металлическая скоба вместо ручки выглядела на ней жалко. А иней по краям баннера напомнил рассыпанную и смазанную местами сахарную пудру.
– На что смотрите? – спросила Алла, неожиданно появившись рядом со мной.
– На дверь, – машинально ответил я, не зная, как отвязаться от прилипчивой студентки.
– Вы обронили, – она указала на приоткрытый футляр для очков. Тот самый, что я выкрал из палаты Семён Семёновича. Он лежал на тротуаре в шаге от меня.
– Кажется он пустой, – Алла прошлась вокруг меня, наблюдая за реакцией.
– Как?! – подняв очечник, я тут же распахнул его и увидел покоящиеся там окуляры. – Шутка такая?
Если честно, мне хотелось придушить девчонку. Но та таращилась с серьёзной миной, словно ничего не понимая.
«Она их не видит?» – догадка запоздала ошпарила сознание. Я опёрся рукой на баннер, чувствуя за ним пустоту, и едва не упал. Футляр выскользнул из рук и с грохотом упал обратно на тротуар. Очки выпали, а вместе с ними сложенная вдвое фотокарточка. Она, видимо, лежала под ними. Я поднял снимок и тут же услышал над головой мелодичный звон бубенцов.
– Добро пожаловать! – в один голос произнесла троица официантов, похожих друг на друга. – Хозяйка! Хозяйка! Йори вернулся!
– Проходите Йори, присаживайтесь, – раздался голос со стороны стеллажей. – Акулина, займи Арахсия. Мешается.
Сделав шаг, я сразу очутился рядом с сувенирной зоной, возле чизкейковых кресел и диванчиков в виде эклеров. Стеклянные столики бликовали в свете скрытых от глаз светильников.
– Принесли? – Фаанг вышла из тени стеллажей.
Я беспокойно стал рыскать по карманам в поисках очечника. Но ничего не нашёл.
– Акулина, кажется, наш гость обронил что-то при входе. Посмотрите, как следует, – азиатка устроилась в чизкейковом кресле, жестом пригласив меня последовать примеру.
– Я постою, – мне слишком не терпелось вернуться к нормальной жизни.
Через пару минут появилась марципановая дева. Она положила на стеклянный столик футляр с очками майора.
– Отлично, – Фаанг сразу достала оттуда окуляры и, поднеся к лицу, вгляделась в линзы. – Как жаль…
Она вздохнула и вернула вещицу на место. У меня прошёл холодок по спине.
– Мы не сможем завершить возврат, так как на нём висит не оконченное дело, – пояснила азиатка. – Возвращайтесь, когда всё разрешится.
– Когда это? – у меня аж в горле пересохло от волнения.
– Видимо, когда Семён Семёныч вернётся к работе. Если, конечно, вернётся, – Фаанг деловито улыбнулась мне. – Не переживайте. Его состояние не настолько критическое. Месяц, год, два… Просто подождите.
– Я не могу ждать! Оно с ума сводит! – возмущение взорвалось внутри меня. – Сделайте что-нибудь! Требую! Прошу! Умоляю!
– Всё в ваших руках. Вы ведь сможете завершить расследование вместо Семён Семёныча? Алистер, помоги гостю разобраться, – она обратилась в пустоту, откуда тотчас прилетела большая белая птица.
– Мастер Алистер – это он? – я указал на пернатое чудовище, сверкающая на меня бусинками глаз.
В следующий миг ворон, а это был именно ворон, расправил крылья и хлопнул ими над головой. Тут же вместо него у стола появился молодой мужчина с белыми волосами.
«Альбинос? Нет. Седой», – я вгляделся в черты лица, ощущая странное чувство дежавю. И точно! Передо мной стоял «НЕдожених» из кошмаров, что появились в последнее время.
5. Нарисованная дверь
– Призрак? – мой вопрос вызвал смех у Фаанг, который подхватила троица официантов, бегающих неподалёку с подносами в руках.
– Алистер такой же инноминат, как Акулина, – пояснила азиатка. – Безымянная сущность, преисполненная предсмертных эмоций и требующая возмездия, но не помнящая кому и за что. Могу предположить, при жизни, Алистер был античным изобретателем механизмов. Мы встретились с ним на берегу моря возле сгоревшей полуразрушенной башни. Люди говорили, что мастер, живущий в ней, был пленным греком, подаренным в качестве учёного раба сыну богатого патриция. Мудрый старец целыми днями наставлял нерадивого мальчишку, обучая наукам. После пожара, местные жители вынесли из-под обломков два тела. Не знаю, кому из них принадлежит блуждающая сущность. Но сейчас она служит мне. Имя Алистер, означает «защитник человечества», буквально переводится, как крылья, укрывающие всё сущее от невзгод. Та самая белая птица, символ чистоты, мира, а ещё «белая ворона». То есть не такой, как все.
– Понятно, – я вспомнил сон о морском береге и парне, изучающим чертёж «окулуса».
Теперь мне стало ясно, откуда в голову заползло пугающее «птичье» наваждение. Как создатель «призрачных» очков, Алистер оставил в них свою частичку. И она-то кошмарила меня, пробиваясь обрывками воспоминаний, словно семя, упавшее в плодоносную землю.
«Что же делать?» – я закрыл лицо руками в попытке привести мысли в порядок.
– Ничтожество, – с нескрываемым презрением Алистер глянула на меня. – Жалкая, не достойная жизни, тварь.
– Я?! – страх, обида и гнев смешались во мне.
– Да, – резко ответил он, точно каркнул. – Просто вернись домой, ляг в кровать и сдохни. Потому что ни на что другое не способен.
– Не горячись, – примирительно высказалась Фаанг. – Йори просто напуган. Это нормально.
Алистер тяжело вздохнул, словно соглашаясь. После чего, уже в поучительной манере обратился ко мне: – Если готов разобраться с финальным делом майора и разорвать связь с Замирьем, то слушай внимательно.
Официанты, дурачившиеся поблизости, как по команде, разом присмирели. Марципановая дева, расставила на стеклянном столике сладости и сразу же исчезла.
– Для начала, надень очки из футляра. Потребуется время, чтобы материальная форма слилась с призрачной. Далее, ты сможешь дозировать контакт с Замирьем, надевая и снимая очки, – Алистер взял со стола напиток в высоком стакане и сделал несколько глотков, дав мне время обдумать услышанное. – До этого момента любая дверь случайно могла привести тебя к нам. Позже, для входа потребуется образ. Такой, как снимок.
Он развернул фотокарточку, лежавшую в футляре майора. На ней была изображена кирпичная кладка и дверь, расположенной слишком высоко от фундамента.
– Обыватели видят только стену. Одарённые – проход в Замирье, – Алистер, как иллюзионист провёл рукой по фотографии, на которой, как на голограмме, дверь то появлялась, то исчезала. – Чтобы войти, достаточно коснуться. Выйти же можно где угодно, потому что все двери в Замирье связаны между собой. Квартира, ванная комната, подъезд, мастерская…
Он показывал мне образы знакомых мест, перечисляя один за другим.
– А расследование? Как быть с расследованием? Я ведь ничего о нём не знаю, – надежда, что мне помогут придала толику уверенности. – Что за преступление, где произошло, кто жертва?
– Ещё не понял? – Фаанг удивлённо подняла брови и досадливо покачала головой. – Йори-Йори. Ты ведь по горло в нём увяз. Подумай хорошенько. И как надумаешь, проси об услуге. Семён Семёныч так и поступал. Обычно мы не вмешиваемся в дела живых, но мертвецы – другое дело.
– Я не понимаю, – чувствуя, как отчаяние медленно подступает ко мне, я готов был молить на коленях.
– Как поймёшь, заходи, – Алистер убрал фотокарточку кирпичной стены во внутренний карман. Я невольно протянул руку, чтобы отнять. Но «белый ворон» зыркнул на меня так, что всякое желание отпало.
– Понадоблюсь, напиши мелом «дверь», очерти и входи, – он передал мне упаковку детских мелков.
– Арахсий, проводи гостя, – Фаанг встала с чизкейкового кресла, показывая тем самым, что разговор окончен.
Троица официантов потащила меня к стене с витражными арками. В цветных осколках угадывалась обстановка различных мест.
– Йори, выбирай. Тебе везде рай, – с ехидством выдал один из официантов.
Меня передёрнуло, и я поспешил пробежаться взглядом по витражу. На глаза попалась обстановка нашей с маман прихожей.
– Это! – сказал я громко и ткнул пальцев в стекло розового цвета.
В следующий миг входная дверь словно выплюнула меня в квартиру.
«Я дома», – выдохнув, я поплёлся в свою комнату, где, не раздеваясь, забрался в кровать и уснул.
***
И снова зашумело море. Снова заголосили назойливые птицы. Снова рядом оказался парень с лицом, как у поседевшего Алистера.
«Античность значит?» – отчего-то на душе заскребли кошки.
Возможно, это не мои чувства, а той, в чьём теле я оказался. Как её там звали? Сусанна? Точно юная иудейка Сусанночка. А этот с ней – пернатый Алистер или по античному Квинт.
Похоже, при жизни парень ни в чём себе не отказывал. Ещё бы, раз ему целого греческого мудреца в рабы отдали. Я не силён в истории, но наверно круто держать в подчинении образованного человека.
Чувствую себя неучем. Наверное, должно быть стыдно. Но мне лишь немного грустно. Что ж, понаблюдаем пока за драмой. Вдруг именно Сусанна виновна в смерти Квинта. Впрочем, чего она хотела? Переспать – не значит жениться.
Вот чёрт! И здесь детективом запахло. Надо проснуться и поскорей! Не хочется совершать убийство, пусть даже чужими руками.
– Квинт, ты так сломаешь! – я треснул парня по руке, в сильном раздражении отпихивая в сторону.
– Сама сказала покрепче затянуть, – огрызнулся Квинт и пнул непонятную конструкцию.
– Эй! Не груби, а то уйду. Не мне эта штуковина сдалась, а твоему мастеру. Что б он провалился, – у меня закипела кровь. Перед мысленным взором промелькнуло несколько фрагментов воспоминаний. Я не успел их толком рассмотреть, лишь ощутил удушающую обиду.
– Прости, – Квинт притянул меня к себе и, как собака, зарылся носом в кудри. – Ты же умничка. Как закончу механизм для мастера, так смогу жениться. Ведь тогда никто не назовёт меня никчёмным бездельником.
– Уговорил, – я отстранился. Отчего-то объятия «НЕдожениха» меня совсем не радовали. Скорее, наоборот, вызывали отторжение. Вдох. Выдох. Липкая брезгливая неприязнь к парню пошла на спад. Я улыбнулся Квинту.
– Послезавтра придётся собирать «птицу» на смотровой площадке башни. Её ведь для этого сделали? – меня накрыло потоком воспоминаний, в которых чертежи сменялись руганью надменного старикашки. – Позаботься, чтобы мастера там не было. Я ему не камень, чтобы об меня точили остроумие. Я и сломаться могу.
– Придётся раскошелится на сообразительную волчицу с крепким вином, – Квинт многозначительно оскалился.
– Значит завтра ты идёшь в лупанарий? – меня немного передёрнуло, словно незнакомое слово запачкало меня.
«Бордель», – я не столько догадался, сколько знал. И эти знания вливались в сознание грязевым потоком.
– Ревнуешь? – Квинт улыбнулся. В его глазах отчётливо читалось желание.
«Во влип!» – паника охватила меня, но тут же сошла на нет.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сусанна взяла эмоции под контроль. И сразу руки обвили шею парня, а пальцы играючи прошлись по затылку.
– Значит, на сегодня всё? Сдалась нам эта «птица». Пускай сам её заканчивает, – я откровенно полез с поцелуями к «НЕдожениху».
– Нет, сначала механизм. Прости, – Квинт ловко высвободился из объятий и с виноватым видом принялся целовать мне ладони. – Отлюблю тебя потом.
Если честно, я выдохнул. Казалось, Сусанна тоже. Словно её чувства к парню были фальшивкой, рычагом для манипуляций, способом добиться некой цели. Мы вернулись к непонятной конструкции и чертежам к ней. Я давал указания, а Квинт их выполнял.
– Скоро наша «птичка» взлетит, – уставший, но довольный результатом, парень рухнул рядом с недоделанным летательным аппаратом. – Чайки из зависти не заклюют?
Я подставил лицо порыву ветра. Он принёс свежесть моря и шорох крыльев. Они приближались, вызывая ужас в сознании. Распахнув глаза, я увидел когтистые лапы. Боль пронзила лицо. Пернатая тварь рвала плоть на щеках, воинственно клокоча. При этом меня точно парализовало. Я не мог даже глаза закрыть, не что бы отмахнуть. Крикнуть и то не получилось.
6. Точняк!
Проснувшись в своей кровати, я первым делом ощупал лицо. Никаких следов нападения.
– Горошек! Просыпайся! Через полчаса на работу, – прилетели из кухни слова маман. Забавно, она называла меня «Горошек» только в исключительном настроение. Значит, с ней, в отличии от меня, случилось нечто хорошее.
– Ну?! – маман появилась в дверях комнаты, держа в руке полотенце. – Встаёшь? На завтрак блинчики.
Угукнув, я лениво потащился в ванную. В зеркале на меня смотрело осунувшееся лицо в треклятых очках. Казалось, ещё немного и я превращусь в призрака.
– Ма! Сегодня Евгеничь за тобой придёт? – крикнул я, в надежде остаться дома. – Мне бы отлежаться ещё.
– Не выдумывай! Живо за стол, – ответила она. Радостных ноток в её голосе поубавилось.
– Просто не хотел мешать вашему роману, – выглянув в коридор, я сразу увидел кухню и мать, застывшую с тарелкой в руках. – Евгеничь ведь хороший мужик. Позвони, скажи, что у меня температура, что опоздаешь или вовсе не придёшь.
– Тебе бы только интриганить! – возмутилась она, пылая щеками. Кажется, мои слова всё-таки попали в цель. – Отвезёшь меня в «бюро», а там видно будет.
– Не хочу, – простонал я, возвращаясь в комнату, чтобы переодеться «на выход».
Стоило взять в руки шорты, как из кармана вывалился футляр майора. От удара он раскрылся, словно предлагая содержимое нутра.
– Ладно-ладно, – с ворчанием, я протёр окуляры Семён Семёновича и надел их.
– Это что ещё за новость? – маман вошла в комнату и попыталась снять очки. Я отшатнулся, но не из-за её действий.
В дверном проёме, опираясь на косяк, стояла чёрная тень. Её руки ощупывали воздух и тот дрожал, как над пламенем. Мои ноги подкосились от страха. Я попятился, но упёрся в кровать. Колени согнулись, усадив на неубранную постель.
– Что это? Я тебя спрашиваю! – требовательный голос маман эхом разнёсся в голове.
Вдох. Выдох.
– Коррекция, – ответил я, снимая очки и убирая в футляр. – Глазное давление. Давно уже. Тебе не сказал, потому что…
– Вот-вот! Это всё твои дурацкие стримы! Говорила, зрение посадишь, – завела маман старую песню о вреде гаджетов. – Волны от техники – это тебе шутка какая-то? Говорила-говорила, а тебе, как об стенку.
Я уставился на очечник, мирно лежащий на коленях, боясь поднять взгляд. Не хватало, чтобы померещилось ещё что-то.
– Не переживай «Горошек». Впредь не скрывай от матери проблемы со здоровьем, – маман сменила гнев на милость. – Понятно теперь, что с тобой тогда случилось. Без очков этих, глазное давление подскочило? Вот же, глупый ребёнок.
Она ласково погладила по голове. Мне так захотелось, как в детстве, уткнуться в её плечо. Обнять, ища утешение.
– С этого дня чтобы не видела без очков за компьютером или играющим в телефоне, – маман постучала пальцами по футляру. – А сейчас за стол. Так уж быть, сегодня доберусь на такси. Отдохнёшь денёк. Но только один. И раз так, то просмотри вакансии. Найди уже что-нибудь.
Я кивнул в ответ. Знал, спорить бесполезно и опасно для ментального здоровья. Зато уже через полчаса смог насладиться свободой и одиночеством. Единственное, что портило настроение, ощущение чужого присутствия. Без очков майора, я не видел чёрной тени, но продолжал её бояться. При этом надеть окуляры и проверить, мне было ещё страшнее. В итоге, сунул футляр в карман шорт и вышел на улицу, прогуляться.
– Добрый день! – ко мне подбежала вчерашняя студентка. – Помните меня?
– Забудешь тут, – тихо ответил я сквозь зубы. – Что вы здесь делаете?
– Вас жду, и дождалась, – Алла просияла улыбкой.
– Девушка, вы преследуете меня? Зачем? – её назойливость вызвало сильнейшее недоумение. – Как вообще додумались прийти сюда?
– Я журналист, пусть и будущий. Вчера вы от меня сбежали, но я не сидела без дела. Оставшееся время потратила, чтобы собрать на вас досье, – она помахала телефоном так, словно именно в нём хранились сведения.
– Не боитесь, что сдам в полицию? – угроза прозвучало не убедительно и Алла на неё ответила смехом. Поэтому махнув рукой, я пошёл в сторону парка. В моей голове и без того крутилось слишком много мыслей.
– На пробежку? Хотите сбросить вес? Но спорт без правильного питания вряд ли поможет втянуть такой пивной живот, – студентка не унималась. Не смотря на игнор, она продолжала кружить вокруг меня, не на секунду ни замолкая.
– Хватит! Ты совсем дура? Неужели не ясно? Оставь меня в покое! – не выдержав её трескотни, выпалил я, привлекая внимание прохожих.
– Значит всё напрасно? – на глазах Аллы выступили слёзы. Её подбородок задрожал, а губы сжались в напряжённую линию.
«Только не реви. Я этого не вынесу!» – мысленно взмолился я.
Студентка опустила голову и понуро пошла по парковой дорожке, медленно удаляясь. Глядя ей в спину, я никак не мог отделаться от чувства вины. А потом на ум пришли слова, брошенные ей вчера. Она говорила про Семён Семёновича так, словно знала об очках и их необычной функции.
– Алла! Подожди-те! – я подбежал к ней, окликнув на ходу.
– Что ещё? – хмуро ответила студентка, потирая покрасневшие глаза.
– Вы вчера что-то говорили про помощь майора. Что имели в виду? – на миг мне показалось, что она смотрит на меня, как на идиота.
– То на «вы», то на «ты». Определитель уже! И ничего я вам не скажу. Не заслужили, – выпалила она, агрессивно жестикулируя. – Подожду, когда Семён Семёныч сам поможет. Ничего. Время есть.
– Вот же, – выругался я. Не хватало мне перед сопливой девчонкой расшаркиваться. Внезапно, Алла притихла. Наступила тягучая пауза.
– Купите мороженное, – спокойно попросила она, показывая на летнее кафе.
– Это шантаж? – хмыкнул я, удивляясь женской смене настроений.
– А может подкуп? – студентка улыбнулась. Отчего её лицо преобразилось.
«Красивая», – пронеслось в голове, а с губ слетело сдержанное: – Идём!
– Всё-таки на «ты»? – Алла озорно подмигнула. Мне показалось, что стало теплее. Не раздражающе знойно, а именно тепло. Я шёл вслед за хрупкой фигуркой студентки и любовался ей. По возрасту девушка могла быть ровесницей Ильи, моего сына. Однако сейчас я сам чувствовала себя юнцом, далёким от тех лет, которые приписывал официальный документ. И мне так захотелось побаловать эту малознакомую девушку всего за одну улыбку.
– Так что ты знаешь про очки? – в ожидании заказа, я не нашёл иной темы для разговора.
– Они сделаны духовным мастером, чтобы обычный человек смог видеть и общаться с сущностями из параллельной реальности. Тот полицейский мог говорить с убитыми и с их помощью выходить на след преступников. Я подумала, что вы преемник Семён Семёновича, раз пришли за футляром, – Алла показала на свою переносицу, намекая жестом на очки. – Но, видимо, ошиблась.
Она поёжилась, скосив глаза на соседний столик. Я не видел там ничего подозрительного. Разве что воздух дрожал, как если бы плавился на огне. И тут же вспомнилась чёрная тень.
– Что-то мне кажется, ты видишь духов, – я только предположил, как Алла испуганно начала оправдываться. Сумбурно и путанно объяснила, что в последнее время чувствует присутствие чего-то невидимого, но жуткого.
«Ясно. Ей, как и мне, страшно. Поэтому липнет. Ведь, получается, мы похожи», – догадался я и даже обрадовался столь странному стечению обстоятельств. Признаюсь, мне польстило то, каким меня видела Алла. Необыкновенным и надёжным. Особенным человеком.
– Хорошо. Я попробую помочь. Только не знаю, чем… – я пожал плечами, действительно не понимая, какая от меня польза в расследовании.
– Я всё подробно расскажу, – она не притронулась к мороженному, которое принёс официант. – Слушайте, пропало несколько студентов из разных учебных заведений. Среди них моя тёска. Алла. Мы были подругами. Давно. Но это ничего не меняет. Я знаю, она не могла сбежать или что-то вроде того. Поискала её тут, там, и, кажется, нащупала ниточку. Чувствую, моей подруги нет в живых. Поэтому взяла её имя, то есть фамилию, как псевдоним, чтобы всё расследовать.
Она снова покосилась на соседний стол. Я достал из кармана футляр майора и надел очки. Как бы не было страшно, но взгляд сам устремился к тому месту, где дрожал воздух. Как и ожидалось, там стояла чёрная тень. Казалось, она заметила мой взгляд. Встрепенулась и мгновенно очутилась возле нашего столика. У меня от испуга едва не остановилось сердце.
– Помоги, – прошептала тень и развеялась.
Передо мной снова сидела Алла, только белая, как снег. Она смотрела сквозь меня и дрожала, как осиновый лист.
– Ты видела? Видела тень? Слышала её? – прохрипел я, пряча дрожащие пальцы в кулаки.
Алла отрицательно качнула головой.
– Врёшь! – хотелось бы повысить голос, но тот лишь выдал сип, вместо крика.
– Не видела, но почувствовала. Как будто меня коснулись, – она боязливо тронула себя за плечо. – Вы знаете кто это был?
Честно признаться в тот момент, я растерялся. Мне бы не удалось вразумительно описать словами увиденное ранее. И только мысли в голове выстроились в подобие порядка, как услышал требовательное постукивание ноготков. Такое знакомое, как и их хозяйка.
За столиком, откуда явилась пугающая тень, сидела девица. Та самая, что приносила в «бюро» часы. И как в тот день, вокруг неё словно клубился табачный дым, принимая формы человеческий лиц и гримасничая.
– Алла Точняк, – в памяти всплыло её имя, вписанное в квитанцию.
– Я? – тут же откликнулась студенточка.
– Она, – кивком указав на соседний столик, я почувствовал, как мозг точно попал под пресс. – Кажется, нашлась твой подруга.
Уши заложило и в голове появился неприятный гул. Сквозь него я едва смог разобрать слова Аллы: «С чего вы взяли? Это не она. Даже близко не похожа!».
«Не она?! Точняк», – у меня как будто соединились две детали пазла, образуя фрагмент общей картины.
7. Пернатое подспорье
Я стащил с переносицы очки майора. Шум в голове сразу же стих, а слух пришёл в норму. Украдкой глянув на соседний столик, я с облегчением ничего и никого там не увидел.
– Вам не хорошо? – Алла посмотрела на меня с тревогой. Её не моргающий взгляд притягивал, словно гипнотизируя.
«Красивая», – снова промелькнула мысль, оставив лёгкий след грусти.
– Уже лучше. Не могу привыкнуть к видениям. Укачивает, – оправдание так себе, но ничего другого мне на ум не пришло. – А та Точняк ушла?
– Почему вы так её назвали? Пошутили? – Алла выглядела обиженной. – Просто ткнули в первую попавшуюся тётку.
– Может тебе и тётка, а мне молодая симпатичная девушка, – я попытался разрядить атмосферу. – Это не шутка. Та Точняк приходила к нам в «Бюро добрых услуг». Я хорошо её запомнил, потому что выбесила бескрайней наглостью и …
– И? – Алла наклонилась ко мне через столик. В её глазах разгорелся азарт. Меня же смутила мысль делиться с кем-то полуобморочной историей с часами.
– Из-за неё я оказался в чужих очках и стал видеть странное, – не устоял я перед взглядом Аллочки.
– А что именно? Зачем эта тётка приходила к вам? – напирала она, продавливая мою волю и без того не больно сильную. Я сдался. Рассказал всё, что произошло в обгаженный голубями злополучный день. А после про сны античности, про Алистера, Фаанга и Замирье.
Алла слушала меня с жадностью. Её интерес к нескладной и даже абсурдной истории, разжёг во мне желание говорить дальше, больше, подробнее. Но увы, события не высосешь из пальца, если их нет.
– Отличная зацепка! Раз та тётка так спокойно носит чужое имя, значит что-то знает. И мужик с её часами, морочащий голову студентам тоже причастен. Они в сговоре! Да вы умница! Молодец! – отчего-то похвала от Аллы прозвучала с знакомым перезвоном бубенцов.
Я глянул на стол, где машинально написал мелом слово «Дверь», а в заключении обвёл его в квадрат.
– Добро пожаловать! – хором меня поприветствовала троица официантов.
– Уважаемый Йори, вы сегодня с подругой? – появившаяся следом Акулина оценивающе глянула на Аллу. Бедняжка вся съёжилась под её пристальным ледяным взглядом.
– Вот как? – наконец, произнесла марципановая дева и словно потеряла интерес к студентке. – Уважаемый Йори, что бы хотели заказать в ожидании? Могу предложить порцию маседуа́на[1] с мороженным.
– Хорошо бы, – казалось, Алла почувствовала себя неловко, соглашаясь на десерт, который не ей предложили.
– Ожидайте, – Акулина отвесила лёгкий поклон и тут же исчезла. Официанты-тройняшки стояли в стороне, не сводя с нас глаз, и всё время перешёптывались.
– Извините, – я не знал, как исправить ситуацию.
– Снова на «вы»? – Алла сдержанно улыбнулась. – Тут не так уж страшно. И тройняшки выглядят мило.
– Да. Наверное, – поглядывая на витражи и думая о побеге, я не заметил, как нам принесли десерт. Одно мороженное с фруктами, залитое не то желе, не то сиропом.
– Не волнуйтесь, Алистер явиться до того, как вы расправитесь с маседуаном, – Акулина снова вежливо склонила голову, теперь уже чуть дольше. – Приятного аппетита!
Её облик растворился, оставив в воздухе рой кружащихся снежинок. Их разнёс в стороны порыв ветра от птичьих крыльев. Огромный белый ворон кувыркнулся в воздухе, приняв облик поседевшего Квинта. Молочного цвета костюм, шляпа и шарф смотрелись на нём идеально.
– Приветствую! – Алистер коснулся пальцами шляпы, но снимать не стал. – Определились?
– Кажется, да, – мои слова прозвучали не убедительно даже для меня. – Предполагаемая жертва Алла Точняк. Студентка. Это её подруга и тёска. Она ведёт своё расследование. Думаю, это и есть неоконченное дело Семён Семёныча.
– Что-то ещё? – манеры речи Алистера отличалась от Квинта. Впрочем, смерть меняет всех и вся.
– Помогите найти тело Точняк Аллы, – склонив голову, попросила студентка. – Умоляю вас.
Её голос дрожал. От страха или слёз, я не знаю. Лица Аллы не было видно. Признаться, мне стало жаль девушку. Где-то в глубине души появилось позабытое желание защитить любимую женщину.
– Раха, вы с Харой к риелтору, предлагавшему на днях квартиру студентам. Начните с подъезда, на который наткнулся Йори, – Алистер отдал приказ. Двое из трёх официантов, девушка и парень, рассыпались, точно состояли из множества шариков, которые разбежались по полу. Приглядевшись, я понял, что это пауки. Много пауков. Очень много! Слишком много!!
– Это всё? – выдал я взволнованно, опасаясь не появятся ли ещё какие-нибудь пугающие твари. И, прежде чем впал в панику, насекомые исчезли.
– Вам мало? «Тогда держите», – Алистер, подобно фокуснику, провёл ладонью по воздуху. В следующий миг, крепко держась лапками за указательный палец, появился белый волнистый попугайчик. А следом ещё один. И ещё. И ещё!
– Йори? Йори-Йори! – пернатая братия переместилась на стол, а потом ринулась ко мне на плечи и голову.
– Семерых хватит? – спокойно поинтересовался Алистер. – Обыватели не замечают птах. Зато они всё подмечают, запоминают и передают слово в слово. В случае крайней необходимости атакуют агрессивные сущности.
– Какие чудненькие! – воскликнула Алла, прежде чем я смог что-либо ответить. Её восторг разом смыл всю неприязнь к разговорчивым пташкам.
– Кстати, Йори – весьма необычно звучит, – она посмотрела мне в глаза с ожиданием. – Оригинально.
– Йори – это я оговорился, когда попал сюда в первый раз. На самом деле меня зовут Григ-йорий Петрович, – голос дрогнул, исказив имя, благо не до неузнаваемости.
– Йорий Григ звучит, как имя композитора, – с улыбкой ответила Алла. – Мне очень нравится.
– Называйте, как хотите, только в печку не кладите. Поговорка такая, – отшутился я.
– Договорились, – озорство промелькнуло в глазах студентки.
– Закончили? – не скрывая недовольства, Алистер всем видом показал, что нам пора убираться восвояси. – Поработать не хотите?
– Уже уходим, – я предложил Алле руку и поспешил к витражу.
Мгновение, и мы с ней вернулись в кафе через хлипкую дверцу туалета. Официантка глянула на нас с подозрением и каким-то брезгливым презрением. Я не стал задерживаться и сразу вышел на парковую дорожку. Алла молча держалась рядом.
– Псих, – выдал попугайчик, передразнивая женскую интонацию.
– Спасибо, – буркнул я, стремительно погружаясь в чувство растерянности.
– С чего начнём? – студенточка заглянула прямо в глаза.
Не знаю почему, но мне не хотелось разочаровывать её. Поборов желание сбежать домой, чтобы спрятаться от реальности в онлайн-игрушке, я ощутил внезапный прилив сил. В голове прояснилось и появились намётки плана действий.
– С поддельной Точняк, – я указал на мост в ста метрах от нас. По нему шла девица, приносившая в ремонт часы. Тут же один из белых попугайчиков полетел вперёд и уселся ей на макушку.
– Проследим за ней? – Алла подхватила меня под руку, увлекая вслед за удаляющейся «целью».
Только представьте, я в компании молоденькой студентки, делаю вид будто прогуливаюсь на свидании. Улыбаюсь спутнице, флиртую, но при этом не упускаю из вида лже-Точняк. Захватывающе? Волнующе? А то!
Я едва не забылся, когда на глаза попался тот самый подозрительный делец-риелтор. Конечно, ожидал, что пересекусь с ним, но только не «прямо здесь и сейчас». Молодой мужчина в строгом костюме поприветствовал самозванку, как близкую знакомую. Он стоял возле машины, галантно открыв дверцу для девицы. Лже-Точняк не спешила садиться в авто.
«Криса, ты сегодня выглядишь особенно красивой. Была в салоне?» – мужским голосом прочирикал волнистый попугайчик на моём плече.
«Ты же сам его посоветовал», – передразнивая женскую интонацию, ответил его сосед.
Я-то уж и забыл про пернатую братию Алистера. А как вспомнил, так с интересом стал разглядывать «риелтора» в поисках пауков. Но не заметил и намёка на букашек.
«Очки!» – догадка пронзила, как молния. Я тут же достал футляр майора и без раздумий, нацепил их. Реальность дрогнула, открыв взору сокрытое от обывателей. А именно, официанта-инномината из Замирья. Он без зазрения совести шарил по карманам лже-Точняк по имени Криса. Настоящее ли это имя или ещё одна выдумка, я не знал. Главное, что для «риелтора» та была именно «Крисой», если верить пернатым помощникам.
«Ой-ай! Моя сумочка! Погоди! Проверю, всё ли на месте», – раздражающе заверещал по-женски один из попугайчиков.
«Растяпа», – сдержанно и даже с иронией ответил другой.
«Сам ты растяпа!» – огрызнулся первый и даже нахохлился.
«Что сказала?», – второй попугай накинулся на первого. В тот же миг на моих глазах «риелтор» схватил Крису за шею. Девица дёрнулась и больше не шевелилась.
«Хрусть!» – пернатая братия Алистера подняла шум. От жуткого щёлкающего звука, который они воспроизвели, у меня на затылке поднялись волосы.
Я смотрел на то, как «риелтор» подхватил лже-Точняк за талию и, положив её голову на плечо, осторожно усадил на пассажирское сиденье. Замирьевский официант тут же забрался к ней на колени. Он нагло ощупал девицу, не стесняясь залезать под одежду. А после и вовсе сунул большой палец в рот.
Дверца машины захлопнулась. В окне я увидел, как инноминат склонился к лицу Крисы, словно для поцелуя. Пшик, и вместо замирьевского официанта появился серо-чёрный поток из пауков, который заструился в горло девицы. В следующий миг, авто тронулось с места, увозя потерянную «цель».
8. Юрийский альбатрос
– Он же не убил её? – дрожащий голос Аллы озвучил мои несмелые надежды.
– Не знаю. Слишком далеко, – ответил я автоматически, стараясь избежать пугающей правды.
«Дура! Тупая идиотка! – громко расчирикался волнистый попугайчик. – Столько тебя учил. Предупреждал! Всё одно!»
Даже сымитированный птицей голос «риелтора» заставил сердце пуститься вскачь.
– Страшно, – Алла прижалась сбоку, ища моей защиты.
– Мне тоже, – искренние слова слетели с губ и стало легче дышать. Со следующим выдохом, отбросив панические оковы, я приобнял студентку за плечи: – Думаю, на сегодня хватит приключений.
– Что, если той девушке нужна помощь? – кажется, Алла сама не верила в то, что говорила. – Может сообщишь о преступлении в полицию? Просто позвони и расскажи, только то, что увидел.
– Хорошо, – нехотя согласившись, я сперва медленно убрал очки майора в футляр и только потом достал телефон. Оттягивание момента не слишком помогло. Пока набирал нужный номер, пальца подрагивали, а зубы стучали. Может поэтому, разговор с оператором получился скомканным и каким-то невнятным.
Минут через десять подъехала патрульная машина. Дальше, всё как в тумане. Вцепившаяся в плечо Алла сковала мои движения. Благо, полицейские её ни о чём не спрашивали и записывали только мои показания. Номер автомобиля «риелтора» я не запомнил, но пернатая ватага на все голоса его мне прочирикала. Так что благородный порыв был не напрасным.
«Как же хочется домой», – с этой мыслью, я уселся в патрульную машину. Алла со мной не поехала.
Досадно…
Составление фоторобота предполагаемых преступника и жертвы заняло порядка часа. И это всё, что запомнилось в отделении полиции, кроме многочисленных скоплений чёрных теней. Я старался не замечать их, таращась на свои руки. Но твари так и липли.
«И как Семён Семеныч с ними справлялся?» – хотелось бы мне знать, да спросить не у кого.