Кокосовый фраппучино

Посвящается маленькой солистке школьной группы «Кровь и шоколад», которая стала писателем, и всем, кто сомневается в своих мечтах, но все еще верит

Плейлист

Hippie Sabotage – Wrong Time

Chløë Black – Death Proof

J.Cole – «God`s Gift»

No Doubt – «Don't Speak»

Melanie Martinez – «Cake»

Ariana Grande – «break up with your girlfriend, i'm bored»

Beyoncé – «Partition»

Sum 41 – «Pieces»

Superheaven – «Youngest Daughter»

Gym Class Heroes feat. The Dream – «Cookie Jar»

Tinashe feat. ScHoolboy Q – 2 On

LeAnn Rimes – «Can`t Fight The Moonlight»

Dodja Cat feat. Tyga – “Juicy”

Marvin Gaye, Tammi Terrell – «Ain’t No Mountain High Enough»

Freak Nasty – «Da`Dip»

TLC – «No Scrubs»

Grandson, Джесси Рейерс – «Rain»

The Neighbourhood – «Alleyways»

Shania Twain – «Ka-Ching!»

Billie Eilish – «BIRDS OF A FEATHER»

Wale feat. Rihanna – «Bad» (Remix)

EMF – “Unbelievable”

Keane – “Somewhere Only We Know”

Кристина Агилера – «Bound To You»

Мадонна – «Like A Prayer»

Diplo feat. Trippie Redd – «Wish»

Пролог

Принстон, штат Нью-Джерси, сентябрь

Чувство эйфории сменилось тахикардией. Задыхаясь, я швырнула телефон в гримерку и пробежала мимо толпы, которая ждала моего выступления. Ждала звездного часа, о котором я мечтала всю жизнь. Теперь это не имело значения. Я не чувствовала ног, рук, только бежала, не останавливаясь, пока не выскочила из массивных дверей бара.

В Принстон пришла ночь, темное небо извергало свои слезы, барабаня по крышам автомобилей. Вода журчала, стекая в канализационные решетки. На мне был блестящий топ на тонких лямках, но я не ощущала холода, не замечала стучавшие зубы, дрожащие пальцы. Я бежала, а намокшие волосы липли к лицу. В босоножках хлюпала вода, и я уже раз десять чуть не навернулась посреди дороги.

Я должна была убедиться, что он солгал. Если он сказал правду, я не вынесу. Не переживу. Телефона под рукой уже не было, но я помнила названный адрес. Сердце гулко стучало в груди, но все передо мной плыло, размывалось, как на полотне художника, превращаясь в одну сплошную воронку оттенков серого и темно-синего.

– Там, кажется, кого-то убили… – донеслось слева, я даже не обернулась, зажмурилась и продолжила бежать по лужам.

Вокруг меня зашевелились люди, ускорили шаг. Я присмотрелась и тут же прикрыла рукой глаза от ярких огней скорой помощи и полицейской машины. С каждым шагом ноги словно становились тяжелее и тяжелее, в раскрытый от ужаса рот летели капли дождя, и как только я услышала свое имя где-то позади, ускорилась, добежав до эпицентра трагедии.

Желтой лентой оцепили прямоугольный периметр, я протолкнулась сквозь толпу зевак и пролезла через ограждение. По асфальту струйкой текла кровь, гонимая дождем. Я увидела его лицо и из горла вырвался звук, совсем непохожий на человеческий. Он не был даже животным, скорее, нереалистичным, инопланетным воплем, из-за которого всем вокруг пришлось зажать уши.

Его больше нет. Его нет. Его нет!

Я перестала чувствовать и существовать, слышать и видеть, медленно падая, я знала, что поймать меня больше некому.

Глава 1

Принстон, штат Нью-Джерси, май

Белые стены коттеджа сестринства решили перекрасить в насыщенно-голубой цвет, а золотые буквы «Бетта», «Каппа», «Тета» уже стали серебряными. Ядреный аромат краски проник в каждую комнату, даже в соседние коммуны, перебив головокружительный запах цветущих под окнами петуний и фиалок. Я залюбовалась коттеджем, в котором прожила целый год и проведу ещё ближайшие три.

Многие мечтали попасть в коммуны Принстонского университета. Хотя жизнь в общежитии не так уж плоха, – все-таки для студентов, чьи родители отдают запредельные суммы за семестр обучения, постарались создать приличные условия, – но это не то же, что вступить в сестринство или братство. Здесь, в коммунах, ты на уровень выше других студентов. Здесь больше привилегий. Здесь проходят все закрытые и открытые вечеринки кампуса. А ещё здесь все носят маски. И я сейчас не про Хэллоуин.

Родители предпочли, чтобы я жила в женской коммуне, дабы не пересекаться с молодыми людьми. Видимо, они не обратили внимания на буклетик, в котором черным по белому было прописано о том, что прямо за нашей коммуной следует мужская – «Альфа, Дельта, Тета», в которой, к слову, жил мой старший брат. Родители вообще мало уделяли внимания деталям или моим интересам. Безнадежная дочь поступила в Лигу Плюща – наконец можно похвастаться перед соседями и бизнес-компаньонами! Дочь, которую скрывали от глаз партнеров из-за генетического заболевания. Дочь, которая была незапланированной, и к тому же оказалась дефектной.

«Алтея, не спускайся вниз, пока не наденешь халат с длинным рукавом! Снова напугаешь клиентов!» – так говорила мать каждый раз, когда в нашем доме состоялись важные деловые встречи.

«Не смотри им в глаза, иначе они будут тебя рассматривать, снова отвлечешь их от дела». – просил папа.

Я и так не смотрела им в глаза, но по другой причине. Надоело, что меня рассматривали, словно я – дикое животное за клеткой в зоопарке. Особенно «тактичные» люди обязательно спрашивали, что со мной не так. Даже строили предположения, что мать спуталась с альбиносом, поэтому на свет появилась такая уродина.

Только Нейт по-настоящему любил меня и никогда не стеснялся. И как же тяжело было жить с родителями под одной крышей без брата, пока он оканчивал первый и второй курсы обучения!

Конечно, ужасы после моего переезда не закончились. Меня ведь поселили в коммуну, в которой, кстати, когда-то жила Офелия Коулман 1– автор детективов-бестселлеров. А в коммуне свои правила. Если не влилась в тусовку местных знаменитостей – лучше сделай вид, что тебя не существует. Будь тише воды, ниже травы. Не смей трепаться о том, что видишь на территории сестринства или братства. Купи беруши, если тебе не нравятся стоны из соседней комнаты (да-да, женская коммуна).

Поборов желание сесть на первый же рейс на другой край света, я все же вошла в коммуну. Внутри было на удивление тихо. Наверное, сегодня очередное мероприятие, о котором решили умолчать – не дай бог я появлюсь! Справа от входа находилась кухня, туда я свернула, чтобы убрать в свой холодильник (холодильников было три, соответственно этажам) кокосовый йогурт, кокосовое молоко и кокосовый шоколадный батончик.

Из-за моего отшельничества и частого отсутствия соседки по коммуне считали меня помешанной и странной. Но помешана я была лишь на двух вещах: кокосе и музыке. Возможно, девочки не переносили меня из-за первого, потому что второе приходилось тщательно скрывать. Кокосовое масло, лосьон, гель для душа, свечи… господи, да у меня даже на постельном белье был вышит кокос!

Всего в коммуне тринадцать комнат, но заняты были лишь одиннадцать. Одна девочка выпустилась буквально день назад, вторая отчислилась. Моя комната располагалась на первом этаже, что было одновременно и радостью, и проклятием. С одной стороны, большее количество комнат находились на втором и третьем этажах, и окна моей спальни выходили к другой коммуне, поэтому во время вечеринок я практически не страдала. Мало кто задерживался на первом этаже, и все буйства происходили в заселенных комнатах верхних этажей, поэтому до меня изредка доносились стуки скачущей кровати Линды, живущей прямо над моей головой. В общем, при идеальном раскладе, можно было проскочить или наоборот выскользнуть из коммуны незамеченной.

С другой стороны, на мне лежала ответственность открывать входную дверь, так как я проживала к ней ближе всех, да и гостевая была прямо напротив моей комнаты, так что иногда против воли мне приходилось слушать долбящие динамики, подключенные к огромной плазме, когда кто-нибудь устраивал киносеанс.

Но в последние три месяца я почти не бывала в коммуне. Дело в том, что я нашла укромный уголок неподалеку от кампуса. Вы спросите, какого черта я, живя в «Бетта, Каппа, Тета», о которой мечтают все первокурсники, сбегаю оттуда и жалуюсь?

Все просто. Я ухожу, чтобы петь и писать песни. Петь в коммуне – все равно что прогуляться голой по главному холлу университета. На территории кампуса кишат туристы и студенты вне зависимости от времени года или дня недели. Посещать вокал, чтобы петь в хоре – не мое, в команде я чувствую себя некомфортно, так как привыкла скрываться в своей комнате и быть невидимкой. Но что самое забавное – внутри меня словно жили две Алтеи. Одна видела себя на сцене и мечтала ощущать микрофон в своих руках, с закрытыми глазами исполняя песни собственного сочинения перед огромной публикой. Вторая, и она была «у руля» девяносто восемь процентов времени, ни за что в жизни бы не вышла на сцену и привыкла петь у себя в голове.

Родители предпочитали делать вид, что меня не существует. Иногда я и сама начинала верить в то, что не существую. Я была болезненным ребенком, поэтому родители перевели меня на домашнее обучение, несмотря на то, что до моих пятнадцати лет доход родителей не рос, а падал, и временами нам катастрофически не хватало денег. Но однажды отцу удалось заключить потрясающую сделку, с тех пор его фирма обрела популярность, инвесторов, да и прибыль возросла в разы. Так мы с Нейтом и оказались в Принстонском университете. Ведь мозгов у нас двоих хватило бы дай бог на Университет Саутерн Методист в родном Далласе.

У меня не было склонности ни к одной из наук. Музыка, одна лишь музыка всю жизнь следовала за мной плечо к плечу. Музыка дарила мне столько чувств, сколько не смог подарить ни один человек. Песни стали моими друзьями, и я обращалась к ним, если требовался совет или подсказка. Я слушала их, когда погрязала в одиночестве, прячась в своей спальне. Но к чему я испытывала абсолютную любовь, так это к вокалу и написанию песен.

С помощью текста песни я выражала все, что накопилось в душе, высказывала на бумаге все свои переживания, негодования, где-то даже агрессию, злость. Мне пришлось самой изучить ноты и аккорды, чтобы я могла «нарисовать» мелодию в своей голове. В нашем доме имелся расстроенный старинный рояль дедушки, и когда я оставалась одна, то практиковалась в написании мелодии, подбирая ноты под текст. Боже, храни социальные сети и авторов обучающих видео! В музыкальную школу меня не отдали, как я не просила, мама заявила, что талантом пения я не обладаю, а отец уверил, что миром правят финансы, значит, и заниматься нужно финансами.

– Юриспруденция, экономика и IT-технологии – три кита успешного будущего, Алтея. Если углубишься в информатику, сможешь работать из дома. – Многозначительно выдал отец, кивая на мои пигментные пятна.

Я даже не задумывалась над тем, чтобы работать из дома, пока он не сказал. Родители были уверены, что я стесняюсь своего тела. Что ж, благодаря им так и произошло. И все же я обучалась в сфере IT и получала удовлетворительные отметки, потому что в жизни бы не осилила тесты на «отлично», да и не претендовала на диплом с отличием.

Покончив с продуктами, я пулей пронеслась по небольшому коридору, нырнула под лестницу и забежала в свою комнату, пока не встретила кого-нибудь из девочек. Ещё один плюс коммуны – комната лишь твоя, никаких соседей. Моя комната находилась в тени и через крупное окно редко проступал свет – оно располагалось со стороны торца, а его, в свою очередь, перекрывала соседняя коммуна.

Плотные белые шторы закрывали обзор снаружи (члены братства обожали мое окно). В интерьер я внесла щепотку себя: перекрасила стены в кремовый цвет, повесила пробковый борд, а на него прикрепила вырезки из журналов, тексты любимых песен, открытки от Нейта, билеты из разных мест, а ещё стикеры с кокосом. Кровать здесь королевская, огромная, я привезла лишь свой плюшевый светлый плед. Белый шкаф с зеркалом в пол, небольшой комод, в котором я храню все необходимое для учебы. В потайном ящике, который закрывается на ключ, лежит самое драгоценное – тетрадь с моими песнями, которую я веду последние несколько лет. И хотя заполнена она лишь наполовину, я продолжаю вносить туда тексты, ноты и аккорды.

Я решила привести себя в порядок и немного вздремнуть, прежде чем пойти в свой укромный уголок. В кампусе сегодня невыносимо жарко, пот тёк ручьями, а потому я дольше обычного провела под струями холодного душа, чуть не упустив момент, когда несколько девочек вернулись в коммуну. Слава богу, успела забежать в комнату и закрыть за собой дверь.

Судя по голосам, вернулись Уиллоу, Анна и Эми. Не хватало только Линды – эта четверка заправляла коммуной. Их звонкий смех пронесся по коридору и глухо раздался под моей дверью. Даже не знаю, какое чувство к ним во мне перевешивало: страх или зависть. Стараясь не издавать лишних звуков, я залезла на постель, вытащила из-под подушки огромные наушники, которые обычно всегда носила на шее, легла и закрыла глаза, включив песню Hippie Sabotage – «Wrong Time» в качестве успокоительного.

Но не успела я дослушать песню и задремать, как завибрировал телефон. Разлепив глаза, я взглянула на экран:

Нейт: «КОД КРАСНЫЙ!»

– Опять! – пробормотала я.

Алтея: «Где?»

Нейт: «Коммуна, через пять минут».

Алтея: «Что?! Да ни за что я не переступлю порог вашего братства!»

Нейт: «Даже ради любимого брата, который поделится своими карманными расходами?»

Ух, придушу его когда-нибудь!

Алтея: «Будешь должен. Это помимо половины карманных».

Я чертыхнулась, перерыла шкаф в поисках самого объемного и незаметного худи, накинула капюшон на светлые волосы так, чтобы он прикрывал огромное пигментное пятно у корней волос, на лбу. Натянула гигантские джинсы, в которых напоминала рэпера, тушью замаскировала свои ярко-белые ресницы на левом глазу, повесила на шею наушники, напомнила себе, что очень люблю брата и не стану убивать его при первой возможности, глубоко вдохнула и прокралась к выходу из дома.

Солнце мгновенно нагрело спину, черный худи совсем не по погоде, но я привыкла скрывать тело любым доступным способом. Я надеялась не привлекать к себе внимание, однако группа студентов в шортах и майках проводила меня шокированным взглядом.

В «Альфа», Дельта, Тета» кто-то громко выяснял отношения, и я ещё несколько раз выругалась себе под нос в адрес брата.

– Ты сможешь, Тея. Всего пять минут. – Взбодрила себя я.

Распахнув дверь, я пронеслась к лестнице.

– Эй, что за черт! – Воскликнул парень на первом этаже.

Пробежавшись до второго этажа, я вломилась в комнату брата. Господи, до чего противное зрелище! Нейт делал вид, что спит, а на его голом торсе распласталась белокурая девица. Лицо её выражало безмятежное блаженство. Нейт открыл один глаз, увидел меня и широко улыбнулся. Я прокашлялась.

– Нейт! – Громко позвала я, отчего незнакомка пробудилась и ошарашенно уставилась на меня, нервно прикрываясь одеялом. Я изобразила удивление. – О, боже! Прошу прощения, что так вламываюсь, но мне нужен брат. Нейт, очень нужна твоя помощь, я должна сдать профессору доклад, а я ведь полный ноль в… – думай, Алтея, – в философии.

Нейт еле сдержал смех.

– Ты кто, черт подери, такая? – В недоумении спросила красивая незнакомка.

– Это моя сестра, с ней в таком тоне говорить не нужно. – На мой взгляд, грубовато ответил Нейт. – Прости, но мне пора идти.

Блондинка уставилась на него, в ее взгляде ясно читался вопрос: «Ты действительно променяешь меня на вот это?!» и ещё множество противоречий относительно того, как он может с ней так поступить.

– Я тебе позвоню.

Нет, не позвонит. Наверняка даже имя её забыл, поэтому использует только местоимения.

– Можно я хотя бы оденусь?

– О, да, конечно, я… подожду на лестнице! – Спохватилась я и вышла за дверь.

Фух! Я осмотрела пролет – никого нет. Успокоившись, я оперлась на дверь, но та распахнулась, чуть не сбив меня с ног. Блондинка ещё раз наградила меня недовольным взглядом и поцокала каблуками вниз по лестнице. Я же быстро вернулась в комнату Нейта.

Ну и бардак! Братец никогда не заморачивался о чистоте, но это было из ряда вон. Вещи валялись везде, даже на люстре, фантики от протеиновых батончиков перекрыли поверхность компьютерного стола. В комнате царил мрак за счет темно-серых обоев и черного махрового ковра. Нейт, ехидно улыбаясь, уселся по-турецки и похлопал рядом с собой, приглашая меня сесть.

Мы с Нейтом были разными настолько, что немногие верили в наше кровное родство. Он – высокий, крупный брюнет с карими глазами, смуглой кожей и тонкими губами. Я – низкорослая, тощая светловолосая девчонка с ярко-белой прядью у лба, льдисто-серыми глазами, пухлыми губами и бледной кожей, которую украшало витилиго.

– Ты отвратителен! – Застонала я, рухнув рядом.

– Сестричка, как ты ещё не превратилась в пепел в этих шмотках?

– Отстань. Прямо сейчас ты должен преисполнится благодарности ко мне. Я ради тебя рискнула показаться на людях!

– Ты лучшая, Тея. Тебе и так это известно. – Нейт склонил голову в улыбке и стал похожим на милого, пушистого кота.

– Ага. Нейт, мне надоело быть твоей сообщницей в выпроваживании девиц! Серьезно, я люблю тебя, но это просто… как тебе не стыдно?! Представь, что на месте этой блондинки могла быть я.

Нейт тут же принял самый серьезный вид из возможных.

– С тобой никогда так не поступят! Не говори о таких вещах.

– О, правда? Откуда тебе знать?!

– Во-первых, я никого к тебе не подпущу. Во-вторых, если тебе все-таки взбредет в голову завести роман, то прежде всего тебе придется нас познакомить.

Я против воли рассмеялась.

– Это я к себе никого не подпущу. И не подпускаю. Но мало ли кто может воспользоваться мной, как ты этой…

– Тея, этому не бывать и точка. Ты же знаешь, я не позволю подобному произойти.

– Тогда почему ты ведешь себя, как кобель неотесанный?! – громко поинтересовалась я.

Нейт использовал меня в качестве отмазки со своих шестнадцати лет. У нас даже есть три вида кодовых сообщений:

«КОД КРАСНЫЙ» – это если необходимо мое присутствие и эффект неожиданности.

«КОД ЖЕЛТЫЙ» – это когда мне нужно сделать плаксивый звонок и вызволить его со свидания.

«КОД ЧЕРНЫЙ» – это когда нужно сыграть девушку, заставшую своего «парня» за изменой. Ненавижу этот код, но он принес мне много денег.

– Послушай, – уже мягче продолжила я. – Понимаю, ты парень, и вы вообще редко способны удержать свои гениталии в штанах, не обижайся, так показывает статистика, но пора остепениться.

Теперь смеялся Нейт.

– Говоришь в точности, как мама.

– Не хочу признавать, но она права. Тебе двадцать три! Попробуй хоть разок завязать серьезные отношения. Я не говорю о свадьбе, семье, просто… это опыт, который многому тебя научит. Ответственности, заботе…

– С тобой я ответственен, и забочусь о…

– Нейт! – перебила я. – Просто попробуй!

– Ты ведь понимаешь, что серьезные отношения – это когда нужно терпеть человека дольше одного дня?

– Да неужели?

– Откуда тебе знать, ты ведь сама никогда ни с кем не встречалась! Вообще! Да я единственный живой человек, с которым ты общаешься!

Выдал Нейт на одном дыхании, я посмотрела на него в упор. С осуждением и разочарованием. Брат тут же попытался исправиться.

– Я хотел…

– Не оправдывайся. Незачем переводить стрелки на меня, по крайней мере, я не разбивала сердца десяткам девушек.

– Перестань, Тея, – с нежностью заговорил Нейт, обнимая меня, – никому я сердце не разбил! Признаюсь, я боюсь привязываться к кому-то. Это ведь значит, что придется открыться человеку, доверять ему, и самому заслуживать доверия. Чтобы я решился на подобное…

– Чтобы ты решился, достаточно всего лишь потерять голову от любви к девушке. А такой кандидатуры ещё не было, я поняла. – Хмыкнула я. – Я не хочу тебя учить, тем более что сама в людских взаимоотношениях не разбираюсь, просто… ты слывешь бабником. А мне бы хотелось, чтобы нашлась та, которая увидит в тебе то же, что вижу я. Но для начала, тебе следует прибраться в своей комнате.

– О, боже, лучше бы эта девчонка осталась здесь! – Нейт хохотнул, закрыв лицо руками. – У тебя сегодня день нравоучений.

– Просто ты стыд потерял! Я сбилась со счета этих твоих «кодов», так ты ещё и не стыдишься приводить девушек в этот… бедлам!

– Я понял, Тея, сегодня ты не в духе. Но я знаю, что может поднять тебе настроение. – Улыбнулся Нейт и засунул руку под кровать, а потом резко вытащил кокосовый батончик и повертел перед моим носом.

Я не сдержала улыбки.

– Давай сюда. И про деньги не забудь.

– Вымогатель.

– Бабник.

Нейт попыхтел и все-таки порылся в карманах. Вручив мне помятую наличку, он широко улыбнулся.

– Тебе родители не звонили? – Спросил он, я состроила гримасу. – Прости.

– Ты же знаешь, они предпочитают без повода не вспоминать о моем существовании.

– Тея, не говори глупостей, они любят тебя.

– Говорит наследник, будущий учредитель отцовского бизнеса, гордость семьи и тот, чьи фото от нуля до двадцати трех висят на стене гостиной. – Закатила глаза я. – Ладно, по-моему, моя фотография все же стоит на камине. Или в конюшне…

– Тея! Родители попросили нас приехать на каникулы.

Я в ужасе уставилась на Нейта.

– Ну уж нет.

– Хотя бы две недели, Тея. – Настойчивее заговорил Нейт.

– Знаешь, что? Я свое дело сделала, так что хорошего дня и все такое…

Я встала с постели, свернула фантик от батончика и запихнула в широкий карман худи. Нейт знал, что меня лучше не трогать, а потому стоял посреди комнаты, уперев руки в бока.

– Ты снова сбегаешь! Тея, они ждут нас, а ты ведешь себя, как ребенок…

– Я веду себя как человек, о рождении которого жалеют по сей день! Представим, что я приехала. И что?! «Тея, надень кофту с рукавом, а ещё лучше головной убор!». – я спародировала голос матери, – потом из вежливости они поинтересуются моими успехами в учебе, но на деле их будешь интересовать ты и твои оценки. Ты и твое будущее. Потому что как только я окончу университет, они выдохнут и перестанут тратить деньги на лишнего ребенка.

– Алтея! – Повысил голос Нейт.

– Ну же, скажи, что я не права?! Тебя они обнимут, а мне сдержанно кивнут. О тебе расскажут соседям, а обо мне постараются умолчать. Нейт, я люблю тебя и знаю, что ты сделаешь для меня все, что угодно. Но, пожалуйста, давай оставим эту тему, хорошо?

Нейт подошел ко мне и положил руку на плечо, едва касаясь, но я все равно вздрогнула.

– Тея, если ты все-таки решишься, я клянусь тебе, что не позволю им так вести себя. Хорошо?

Я кивнула, чтобы не продолжать дальше спор. Нейт отпустил меня, и я побежала в коммуну так быстро, как только могла, чтобы вновь проскочить мимо всех возможных знакомых. Почти все девочки вернулись в коммуну и готовились к ужину. В комнате я сняла теплую одежду и надела футболку с шортами. В таком виде я, конечно, стеснялась выходить к девочкам, но и ужинать в их компании не планировала. На этот вечер у меня уже было дело, оставалось лишь дождаться, когда время перевалит за полночь.

Глава 2

На кампус опустилась ночь. Прохлада ворвалась в приоткрытое окно, шторы слегка колыхались на легком ветру. В коммуне стало совсем тихо – будний день все-таки, вечеринки или другие сборища в основном устраивали в конце недели. Я успела выспаться и теперь рылась в шкафу в поисках подходящей одежды, в итоге решила пойти в том же, в чем была у Нейта. Достала из ящика сокровенную тетрадь, закинула её в шоппер и туда же положила питьевой йогурт со вкусом кокоса и наушники.

Дверь тихонько отворилась, и я на цыпочках преодолела расстояние до двери. Аккуратно прикрыла за собой дверь коммуны и быстрым шагом устремилась к своему укромному месту. Звезды скрывались за тучами, уголок луны отбрасывал свет на озеро. Я решила пройтись вдоль воды, чтобы не встретить никого на территории кампуса.

Мое убежище находилось в малопроходимом районе, неподалеку от скейт-парка. Я пару раз проходила мимо в дневное время – парк был забит скейтерами и велосипедистами. В ночное они тоже периодически катались и вытворяли леденящие мою трусливую душу трюки, но к моей заброшенной постройке не совались. Вероятно, здесь когда-то собирались открыть магазинчик или крохотное заведение, в итоге бросили затею на этапе строительства – стояли лишь стены, крыша и самодельная дверь из плотного картона. Конечно, я была не единственным посетителем. Иногда постройка была занята уличными художниками или бездомными, в таких случаях я садилась писать песни у озера без возможности петь их вслух.

Я вытащила из шоппера крохотную подушку, села на неё и оперлась на стену. Таким образом, слева от меня оказалась картонная дверь, пропускающая лунный свет, справа – серая стена, напротив – окно без стекла. Взяв тетрадь с ручкой, я положила их на колени, подключила наушники и повесила их на шею. Постукивая ручкой по пустому листу бумаги, я слушала песню Хлои Блэк «Death Proof», она довольно громко в окружающей тишине доносилась из динамиков, я напевала её вслух во весь голос.

Мне хотелось написать песню в подобном духе, чтобы в минусовке присутствовали глубокие басы, ударные, возможно, даже труба на вступлении и, конечно же, проигрыш. Только вот текст никак не шел на ум, и пустой лист вскоре украсили закорючки и цветочки.

Думаю, именно тогда все и началось.

Я настолько увлеклась музыкой, что перестала обращать внимание на посторонние звуки. Пытая белый лист бумаги ещё по меньшей мере час, я вышла из убежища и чуть не наступила на пакет, оставленный у двери. Поддавшись любопытству, я взяла пакет в руки и только потом огляделась – пустота. Ни единой души или звука. В пакете могло быть что угодно: от бомбы до мусора, но у меня внутри уже нарастал интерес, и я осторожно раскрыла края и заглянула внутрь, предварительно включив фонарик на телефоне.

– Ого! – Воскликнула я.

Внутри оказалась целая гора батончиков. Кокосовых.

Сердце гулко застучало в ночной тиши. Может, Нейт проследил за мной? А если не Нейт, то как понимать такое послание? Я всерьез испугалась и со всех ног побежала в коммуну, прижимая пакет к себе. По кампусу бродило человек десять, но мне было плевать, заметят ли мою бегущую фигуру. Случайно хлопнув входной дверью, я проскользнула в комнату и постаралась угомонить сердце и отдышаться.

В пакете были только батончики, никаких записок или других опознавательных знаков. На всякий случай, я написала Нейту:

Алтея: Где ты?

Спустя пять минут пришел ответ. Брат прислал фото из бара в Нью-Джерси.

Алтея: Господи, как тебя туда занесло?

Нейт: Что-то случилось?!

Алтея: Все ОК. Хорошего вечера!

Ничего не ОК. Кто оставил батончики?!

Я принялась бродить по комнате взад-вперед, раздумывая. Как неизвестный узнал о моем пристрастии к кокосу легко догадаться – после каждого своего пришествия я оставляла в соседней урне фантики или пустые упаковки от йогуртов. А вот с какой целью был оставлен пакет уже сложный вопрос. Наверное, он бы не сильно волновал меня, если б не тот факт, что, похоже, о моем убежище теперь кому-то известно.

***

Прошла неделя, студенты младших курсов Принстонского университета готовились к сессии, старшие – к выпуску. Май подарил туристам и студентам потрясающие виды: цветущие деревья и кустарники, ярко-зеленые газоны, заполненные обучающимися, которые прямо на траве изучали дисциплины или перекусывали сэндвичами. Намечалась также финальная игра футбольной команды Принстонского против команды Стэнфордского университета, и кампус постепенно завешивали растяжками с черно-оранжевыми флажками, плакатами с тиграми.

Я шла, обнимая книги, и исподтишка посматривала на красивых девушек и ребят, которые могли позволить себе открытые платья, шорты, футболки и юбки. На самом деле, я почти дошла до той стадии, когда рискнула бы выйти из комнаты с коротким рукавом – настолько жарко стало в Принстоне. Если девушки смиренно терпят взгляды, прикованные к их чуть оголенным телам, то и я вынесу неловкие взгляды на пигментные пятна. Тем более что на руках они были не такими крупными, как на животе или бедрах.

Натянув рукава лилового лонгслива на костяшки пальцев, я вошла в корпус и пробежалась до аудитории. К тем студентам, с которыми у меня совпадала большая часть занятий, я привыкла, да и они больше не задавали нелепых вопросов из серии: «Ты типа альбиноска?». На парах все мои мысли сводились к песням и неожиданной находке. Я допускала глупейшие ошибки, но преподаватели снисходительно предлагали мне дополнительные задания. Они уже не были так строги, как в начале года, потому как мы заканчивали первый курс и готовились к первым зачетам и экзаменам.

После пар я посетила часовню Принстона. У меня дух захватывало от красоты внутреннего убранства, ярких витражей и высоченного потолка. Как-то нам поведали, что эту часовню, выполненную в неоготическом стиле, построили после того, как предыдущий университетский храм сгорел дотла. Сюда нечасто заходили люди, вызывающие раздражение, однако пустой часовню редко можно было застать. Иногда я просто садилась на длинную скамью, изготовленную из пушечных лафетов Гражданской войны, и наблюдала за тем, как солнечные лучи просачиваются сквозь витражные стекла, отбрасывая красочные узоры на стены. Люстры свисали низко и пугали возможностью свалиться на чью-нибудь голову, погубив своим тяжелым металлом.

Сегодня я явилась в часовню, чтобы помолиться и поразмыслить. В коммуну возвращаться пока не хотелось, да и на улице стояла жара. К молитвам меня приучила учительница, с которой я провела несколько лет на домашнем обучении – миссис Лоуренс. Первые несколько дней я вела себя с миссис Лоуренс отстраненно. Сердилась на родителей, на жизнь, на одноклассников, на гены. Но миссис Лоуренс удалось пробить мою скорлупу добротой, пониманием и даже любовью. Да, пожалуй, она любила меня. Миссис Лоуренс попыталась втолковать мне, что родители любят меня, но боятся пускать в окружающий мир – злые люди могли уничтожить мою самооценку, задеть чувства. Что мама переживает за мое здоровье, а отец за то, что меня будут дразнить мальчики.

Объяснить их холодность по отношению ко мне учительница не смогла, зато привила любовь к Богу. Так как кроме Нейта, миссис Лоуренс и музыки я ни с кем не общалась, мне понравилась возможность обрести еще одного, пусть и безмолвного, принимающего и понимающего друга.

Вспомнив об учительнице, я накрыла лицо ладонями. Когда пришло время поступать в университет, миссис Лоуренс сильно переживала о том, как я справлюсь с такими резкими переменами. Из дома, который я покидала только по необходимости или желанию родителей выгулять нас с Нейтом в интересных местах, мне предстояло переехать в другой город, жить в кампусе, кишащем людьми. Мне было почти девятнадцать, и, конечно, я стала всерьез задумываться о своем будущем и успокаивала миссис Лоуренс тем, что не хочу жить затворницей.

Возможно, для своих соседок по коммуне я таковой и являюсь, но им просто неизвестно, сколько усилий я приложила, со сколькими страхами боролась день ото дня, чтобы влиться в типичную для них, размеренную жизнь.

От размышлений меня отвлек мелодичный голос, разнесшийся по часовни эхом. Я подняла глаза и осознала, что торчу тут уже больше часа, и, вероятно, случайно застала репетицию хора. Все, включая дирижера, были обличены в черные мантии. Хористы выстроились в два ряда и встали за кафедрой. До ушей донеслись первые ноты органа, и все внутри меня застыло, утихло. Музыка проникла внутрь, в самые глубины, и кожа покрылась мурашками от красоты и силы мелодии. Как завороженная, я просидела всю репетицию, впитывая в себя звуки инструментов и голосов.

Когда я вышла из часовни, солнце скрылось за густыми, темными облаками, кампус опустел – намечался дождь, и люди предпочли спрятаться под крышами. Всю дорогу до коммуны я шла кривыми дорожками, постоянно спотыкаясь. Словно кадры из фильма, в моем воображении вспыхивали картины сцены, софитов, музыкантов. Мне виделось, как я стою на сцене и пою, пою, пою… аж горло зачесалось от желания запеть сию же секунду!

Раздосадованная, я вошла в комнату и бухнулась на кровать. В поле зрения попал пакет кокосовых батончиков. Я сверлила его взглядом, думая, стоит ли сегодня посещать убежище? С другой стороны, я уже еле сдерживалась, чтобы не завыть прямо в комнате. Да и обрывки новой песни лихорадочно проскакивали в сознании.

Была ни была, вряд ли тот, кто оставил пакет, явится сегодня туда снова.

От звука будильника я подскочила в поту, несколько раз нажала мимо кнопки «Остановить», и все же выключила эту сирену. Спать днем и бродить по ночам уже превратилось в привычку. Сквозь приоткрытое окно в комнату ворвался запах мокрого асфальта и влажной травы. Значит, дождь все-таки был, но уже прекратился – снаружи стояла тишина, нарушаемая лишь птицами. Одевшись потеплее и надев бейсболку, я взяла шоппер и вышла из коммуны.

Перепрыгивая неглубокие лужи, я быстро добралась до убежища. За неделю оно ничуть не изменилось, но что расстроило меня, так это выставленное рядом объявление о сдаче места в аренду или под продажу. Недолго мне осталось петь.

Традиционно усевшись на подушку, я прислонилась спиной к стене и еле слышно включила песню «God`s Gift» J.Cole. Название песни пришло сразу – «Пятно». Через пару секунд я принялась напевать придуманный мотив, накладывать слова и записывать.

– «В вашей жизни нет для меня места,

Я ощущаю, будто слеплена из другого теста,

Та самая незавидная невеста,

Которой все твердили – «ты выглядишь пресно».

Я перечитала начало куплета несколько раз и пропела слова снова. Снаружи снова накрапывал дождь, и темная, серая атмосфера в купе со стуком дождя воодушевила мое вдохновение пуще прежнего.

– «Спрячься, уйди, явись или исчезни»,

Ведь я и так не знаю, куда мне теперь деться.

Жить или бояться, мечтать или скрываться?

Смогу ли я когда-нибудь от вас любви дождаться?»

Отлично! Так, теперь припев. Нахмурившись, я ещё несколько раз озвучила написанное, чтобы понять, каким должен быть переход.

– С чего бы начать-то… – пробормотала я самой себе.

– «Так кто же я в этом чертом мире?

Пятно на ваших жизнях или создание богини?

Что-то меня смущало. Что-то не давало продолжить. Я снова и снова спела готовый текст.

– «И кто сыграл со мной такую злую шутку?

И как почувствовать любовь хотя бы на минутку?

Но если я пятно, так вы меня сотрите

Если все, на что способны вы – лишь тихо ненавидеть.»

– Потрясающе, то, что нужно! – Ответила я.

Стоп.

Я вскочила на ноги и повернулась вокруг своей оси. Настолько увлеклась, что не сразу осознала, что текст был озвучен не мной, да и спет человеком, у которого явно проблемы со слухом, но не рифмой. Голос звучал так, словно человек находился за моей спиной. Значит, вариант был только один.

Выбежав на улицу, я обогнула здание и остановилась в том самом месте, где внутри облокачивалась на стену. Никого. Ни единой души. Дождь и темнота не позволяли рассмотреть место как следует, я пригнулась и заметила лишь следы маленьких колес. А затем прислушалась. Еле различимый звук хлопка об асфальт и колес, вдали отсюда. Побежав на звук, я смогла разглядеть высокую фигуру, скрытую объемной одеждой, и скейтборд.

– Эй! – Крикнула я, но незнакомец уже скрылся в переулке.

Дрожа то ли от холода и дождя, то ли от шока, я ринулась за оставленными вещами и споткнулась у входа. Пакет. Ну конечно! Забрав подушку и шоппер, я вернулась к презенту и открыла пакет. Внутри нарастало странное возбуждение – мне не должны были нравиться подарки от незнакомца, как и его преследования, но я ничего не могла поделать с закрадывающимся чувством.

Стоило лишь приоткрыть пакет, как в нос ударил аромат свежей кокосовой выпечки. На этот раз меня одарили дюжиной кокосовых печенек!

Я возвращалась в коммуну, глупо улыбаясь, но все еще напуганная. Дождь стучал по козырьку бейсболки, я слушала в наушниках «Don`t Speak» группы No Doubt и радовалась тому, что успела записать придуманные незнакомцем строки.

Знала ли я, что нужно быть предельно осторожной и ни в коем случае не искать самой встречи с таинственным незнакомцем? Однозначно.

Пойду ли я следующей ночью в свое убежище в надежде встретить его снова? Без сомнений. И Нейту знать об этом необязательно.

Глава 3

Я проснулась, а это значит, что печенье не было отравленным. Аромат кокоса (хотя, если честно, кокосом здесь пахло и до печенья) ударил в нос. Я посмотрела на время – до пар всего двадцать минут! Быстро одевшись в первое, что попало под руку, я схватила остатки печенья, забросила в рюкзак лекции, повесила наушники на шею и выбежала из сестринства, как Тасманский дьявол.

Сегодня меня ожидал семинар по программированию. Не могу сказать, что мне неинтересна учеба, скорее, мне не интересно выбранное для меня направление. Но домашние задания я выполняла исправно и не прогуляла ни одной пары, а на счету у преподавателей значилась «хорошей девочкой».

Передвигаясь под песню «Cake», я затерялась в толпе студентов и заметила у крайнего корпуса Нейта в компании каких-то парней. Двоих я знала точно, Люк и Джек учились с ним на одном курсе, а вот трое других явно были старше. Они что-то выясняли между с собой с не самыми доброжелательными выражениями лиц. Я заволновалась и сменила курс, двигаясь в их сторону. Нейт что-то передал одному из трех старших.

– Нейт?! – окликнула я.

Брат вздрогнул от звука моего голоса и резко сунул руки в карманы худи. Что-то тихо сказал ребятам и подошел ко мне.

– Тея, какого черта ты здесь делаешь?! – прошипел он.

– Я?! Учусь, представь себе. У тебя все в порядке?

Все пятеро молодых людей рассматривали меня. Те, что постарше – дерзко и оценивающе, Люк с Джеком выглядели взволновано.

– Эй, пригласи к нам эту красотку! – крикнул один из старших.

Нейт подбежал к нему так быстро, что я и вздохнуть не успела. Схватил за шиворот и процедил:

– Это моя сестра. И думать о ней забудь.

– Полегче, бро! – схватили его за плечи двое старших, Люк с Джеком насторожились.

– Отпусти, Торрес. Мы уже все решили. Нам пора. – сказал тот, которого Нейт продолжал держать навесу.

Брат выпустил бедолагу, все пожали друг другу руки и попрощались. Я выдохнула, кивнула Люку и Джеку, Нейт положил руку мне на спину и повел к главному холлу университета.

– С ума меня сведешь. – тяжело вздохнул он.

– Ты просто цербер, клянусь! Привыкни уже к тому, что я – девушка. Ничего плохого этот парень не сказал.

– Он посмотрел на тебя. То есть, посмотрел, как на этих ш…

– Нейт! – воскликнула я, покраснев. – Что они хотели? И кто они вообще?

– Чем это пахнет? – Нейт начал принюхиваться ко мне, как наша такса Люси, что осталась жить с родителями в Далласе. – Печенье?!

Я протянула ему открытый пакет, брат запихнул в рот сразу два печенья.

– М-м-м! – промычал от удовольствия он. – Сама сделала? Кокосовые, твои любимые.

– Э-э-м, купила их в кондитерской вчера вечером. – солгала я, глядя под ноги. – Не переводи тему. Что это за ребята?

– Алтея, это знакомые. – ответил Нейт тоном, который кричал «отвяжись!».

– Ладно. Хорошего дня. – недовольно ответила я и резко свернула, направляясь к нужному корпусу.

На семинаре нас поделили на команды, и мы приступили к заданию. Сегодня приглашенным спикером был какой-то профи в сфере веб-дизайна, и от нас требовалась создать две страницы сайта. Моей команде выпала тема «Танцевальная студия». На мне лежал выбор оформления: цвета, шрифт, картинки. Я загуглила танцевальные студии и поисковик выдал мне все организации, расположенные рядом. Две находились совсем близко к кампусу. Студия Барбары в спортивном клубе и «QueenHeels» в стороне коммун. Я открыла оба, но больше меня привлек второй. Вместо того, чтобы рассматривать детали оформления сайта, я на двадцать минут зависла над видео и фото танцующих. Это было потрясающе. Сексуальные, плавные движения девушек завораживали. Я посмотрела цену занятий – в целом, если Нейт продолжит присылать мне коды, я смогу оплачивать танцы. Девушки на видео были совершенно разными, что не мешало общности танца. Каждая приковывала внимания движениями. Их отличало все: цвет кожи, разрез глаз, фигура, но объединяло одно – танец. Может, это то, что нужно, чтобы попытаться раскрепоститься?

Они так ловко прыгали на каблуках, что я сразу представила себя в двух загипсованных ногах после первого же занятия. Я решила, что зайду в студию после занятий, чтобы осмотреться.

– Торрес, так что с оформлением? – спросила Жасмин, одногруппница.

– Упс! Да, сейчас все распишу. – пришлось вернуться к занятию.

***

Я стояла у двери, ведущей в танцевальную студию, и переминалась с ноги на ногу. Осмотрела свой прикид – полная противоположность слову «сексуальный», но все равно решилась войти. Меня сходу обдало запахом краски и свежего ремонта. Несмотря на то, что снаружи был ясный, солнечный день, внутри было довольно темно – еле заметная подсветка розовых тонов падала на паркет напротив зеркальной стены.

– Добрый день! – поздоровалась я, надеясь, что застану владелицу или хоть кого-нибудь.

В ответ тишина. Из колонок, расположенных в углах, под навесным потолком, играла песня «break up with your girlfriend, i'm bored». Я осмотрелась, шагая в кроссовках по всему периметру студии и напевая куплет под нос. Никого. Я подошла к зеркалу, сняла кепку, поправила волосы и начала петь во весь голос припев. Чертовки крутая акустика!

Пение сопровождалось подергиваниями – я пыталась повторить движения из видео. Если я хочу выступать на сцене и стать певицей, нужно и хореографии подучиться. В конце концов, не стоять же столбом на сцене.

«Алтея, какая к черту сцена?!» – тут же одернула себя я.

Я взяла те же октавы, что и Ариана, даже чуть выше, закрыла глаза и отдалась последнему припеву. Выдохнув, я услышала громкие хлопки, раздающиеся эхом по студии, и вздрогнула, схватившись за сердце.

– Вау, детка, это было круто! – высказалась девушка.

Я пригляделась: сногсшибательная афроамериканка опиралась на стену, руки её теперь были скрещены на груди, но даже издали виднелись длинные розовые ногти. Стройная, с большой грудью, которая выпрыгивала из декольте, она манерно сжала губы и выгнула тонкую бровь. Я застыла, как изваяние. Мне было до смерти неловко и стыдно, а окон, чтобы капитулировать через них, студия не предусматривала.

– Если ты искала вокальную школу, то она через два дома, налево, прямо одну милю, и перед тобой возникнет голубое двухэтажное здание. – сказала она.

Девушка выпрямилась и пошла мне навстречу, стуча тонкими, высокими каблуками. На её пальце сверкало кольцо с огромным розовым бриллиантом. Или любым другим камнем, я не разбиралась в ювелирных изделиях.

– Так, детка, ты точно не немая, я ведь слышала, как ты только что переплюнула крошку Ари. – сменила тон девушка.

– Здравствуйте. – пропищала я, словно вылупившийся птенец.

– Отлично. Так что ты делаешь в моей студии?

– Прошу прощения, миссис…

– Холл.

– Миссис Холл. Я наткнулась на ваш сайт и… – почему-то миссис Холл внушала такой трепет одним своим видом, что я не могла адекватно сформулировать мысль. – Вдохновилась. Хотела уточнить расписание занятий.

– Начнем с того, что ты больше никогда не назовешь меня «миссис Холл». Я – Холли. – ослепительно улыбнулась та. – Ты уверена, что ищешь именно танцы? Потому что тебе следует пойти на вокал, уж поверь мне.

– Спасибо большое, – я покраснела так, что пятно на моем лбу выделялась ярче прежнего. – Я никогда не занималась танцами.

– Это я тоже заметила. – хохотнула Холли. – Только не дуйся, детка, но эластичности в тебе столько же, сколько в этом полу. Но это поправимо. А вот голос твой – дар божий.

Отчего-то Холли быстро располагала к себе, и я расслабилась.

– Я немного стесняюсь своих пятен. – едва слышно сказала я. – Поэтому не очень комфортно себя чувствую с новыми людьми.

К слову, Холли ни разу не взглянула ни на одно из них. Её взгляд метался между моей задницей, грудью и губами.

– Прости, пятна? О чем вообще речь, детка?

– Меня, кстати, зовут Алтея. – улыбнулась я. – Витилиго. Пигментные пятна.

Моя речь ничем не отличалась от обрывков фраз Лилу из «Пятого элемента». Но тут Холли расхохоталась, прихлопывая себя по ляжке.

– Значит так, детка. Имя у тебя красивое, но у меня на них плохая память, часто вылетают у меня из головы. Ты видела себя? Ты слышала свой голос? Какие к черту пятна, а?! – размахивала своими ногтями Холли. – Первое занятие бесплатное. Я покажу тебе, что как только ты перестанешь сутулиться, снимешь вот этот… – она обвела ногтями мой большеразмерный худи, – мешок, тогда и сама о своих пятнах забудешь. Жду тебя завтра, в шесть часов вечера. Мы с девочками будем разучивать новый танец, от тебя требуются лишь каблуки. И никаких мешков, детка!

– Хорошо, спасибо большое. Буду завтра в шесть. – Я не могла перестать улыбаться и кланяться, точно мы были в Японии, а Холли стала моим синсеем.

***

Я вернулась в сестринство, улыбаясь до ушей. Впервые не задумалась о том, был ли кто-то из соседок в доме. Передо мной вдруг открылись возможные перспективы, и я загорелась новыми идеями, а все благодаря грациозной Холли Холл (вот чудное сочетание-то!). Конечно, я ещё не раскрепостилась настолько, чтобы распеваться прямо в своей комнате сестринства. Но энергетика Холли подзарядила и меня.

Сейчас только семь вечера, а мне уже не терпелось отправиться в свое вокальное убежище! Не ровен час, как его продадут или сдадут, поэтому терять возможность попеть в тишине, наедине с собой я не хотела. Сходив в душ, я села за уроки и доработала задание по оформлению сайта. За дверью моей комнаты кипела жизнь, девочки хохотали и громко спорили, слышались даже мужские голоса, но здесь, в своей спальне, я была словно в вакууме и звуки жизни доносились до меня негромким эхо. Да и моя комнатка для соседок была чем-то вроде чердака, в котором хранится хлам, и который страшно посещать лишний раз.

Домашнюю работу я доделала к десяти часам вечера и решила посмотреть фильм «Бурлеск», реплики и сюжет которого я знала наизусть. Что и говорить, этот фильм – олицетворение моей мечты. Голос Кристины Агилеры божественный, прокрадывающийся в каждую клеточку тела, заполняющий собой все пространство и время, вызывающий мурашки с первых нот. Объективно свои вокальные данные я оценить не могла, а мысль о том, что кто-то, кроме меня самой, услышит, как я пою – ужасала. И вот, сегодня Холли стала первым человеком (за исключением незнакомца с печеньем), который услышал мой нескованный, раскрытый голос. От этой мысли бросало в дрожь.

И вот, наступила полночь. Я надела бежевый свитер с джинсами-трубами, бейсболку с эмблемой любимой баскетбольной команды брата – «Даллас Маверикс», которую когда-то у него же и стащила, подключила наушники и тихонько сбежала из коммуны. Вечер оказался теплым и сухим, майский ветер нес за собой цветущие ароматы. По пути я слушала все саундтреки «Бурлеска», в надежде потренироваться в исполнении песен «Express» и «Bound To You».

Ладно, признаюсь, я надеялась ещё и на то, что вновь застану незнакомца.

Объявление об аренде все ещё стояло возле постройки. Я прошлась вокруг, чтобы убедиться в том, что никого рядом нет. Вдали, у озера, собралась толпа. Наверняка студенческая тусовка. Скейтпарк пуст. Я разместилась на привычном месте у стены и ощутила омерзительный запах, ни то мочи, ни то чего похуже, и понадеялась, что доносился он с улицы, а не изнутри. Все равно чувствовала – сегодня последний день, когда я смогу здесь петь и остаться неуслышанной.

Достала тетрадь, набросала пару строк, попыталась взять четыре октавы, и, вроде как, голос не сорвался. Ноги затекли, и я сменила позу. А потом «дверь» резко распахнулась, и я громко вздохнула, прижавшись к стене. Глаза хоть и привыкли к темноте, но сразу рассмотреть нарушителя покоя не удалось. Мужская фигура застыла в проеме, стоя в тени так, что виден был лишь силуэт: низкорослый, широкий, короткостриженый. Сначала я испытала трепет – вдруг это тот самый парень, что подкармливал меня и подслушивал. Но через мгновение я буквально ощутила подозрение, и трепет сменился страхом, когда тот открыл рот:

– Что ты, птичка, притихла? Спой для меня ещё разок.

Гнусавый голос с хрипотцой никак не походил на тот, что я слышала прошлой ночью.

– Простите, вы владелец? – не своим голосом спросила я.

– Смотря, чем владеть. – хмыкнул он и начал приближаться.

Я затряслась, как терьер на первой прогулке, в панике обдумывая, что делать: писать Нейту или попробовать убежать?

– Я, пожалуй, пойду. – стуча зубами, произнесла я.

– Я так не думаю.

Он цепкой рукой обхватил мое предплечье и потянул вверх, подняв меня, будто я весила не больше тыквенной семечки. Я вскрикнула и заглянула ему в глаза, пытаясь рассмотреть их, увидеть малейший проблеск милосердия. Черные радужки во тьме источали лишь вожделение.

– Пожалуйста…

Рывок – и он придавил меня всем телом к холодной стене. Из глаз брызнули слезы, хрустнул ободок наушников. Но стоило его руке подцепить край моего свитера, как из неоткуда вылетел скейтборд и двинул по голове напавшему ублюдку. Удар был громким и сильным, я испугалась, как бы тип не умер от такого приклада. Он выругался и завалился на бок.

– Привет, Джейк!

Звонкий, теплый голос принадлежал высокому, точно небоскреб, парню. В темноте выделялись его выбеленные волосы, торчащие в разные стороны, и десяток серебряных пирсингов: на переносице, губе, в носу и на правой брови. Я поняла, что не дышу, и комната закружилась вихрем перед глазами. Жилистые руки подхватили меня, помогая устоять.

– Прости, малышка, этот говнюк не успел тебя обидеть? – спросил небоскреб.

От него пахло кокосовым печеньем, медью и табаком.

– Сукин ты сын, Фостер! – выплюнул Джейк, вставая на ноги.

– Эй-эй-эй, Джекки, если тебе дорого твое безукоризненное личико, советую по-быстрому свалить отсюда и больше никогда не допускать подобных ошибок.

Безукоризненное личико Джейка больше походило на морду вепря. Угрозы от небоскреба сопровождались улыбкой, отчего на его щеках выступили ямочки. Я продолжала дрожать, пока не ощутила на спине теплую руку.

– Давай-давай, хороший мальчик, – подгонял его скейтом Фостер. – А, погоди! Попроси прощения.

– Пошел ты!

Тут же доска прилетела в спину Джейка, и тот врезался носом в стену.

– Да чтоб тебя, ублюдок! Прости!

– Ты просишь без уважения. – понизив голос, театрально провозгласил Фостер.

Но Джейк лишь плюнул в нашу сторону сгусток крови и ушел. Блондин развернулся и протянул мне руку.

– Кайл.

– Алтея. – почти шепотом ответила я.

Кайл улыбался, разглядывая меня, если вообще можно было разглядеть что-либо в темноте, кроме общих черт.

– На будущее – постарайся не посещать заброшенные коморки в час ночи, особенно вблизи студенческого кампуса. Окей?

Я кивнула, завороженно разглядывая его пирсинги.

– А теперь иди домой. – Родительским тоном наказал Кайл.

Я находилась в прострации и не успела отойти от шока, а потому плохо соображала.

– Что?

– Домой, малыш, если не хочешь нарваться на Джекки снова. Пойдем.

Он взял меня за руку и потащил за собой.

– Кататься умеешь? – спросил он, бросая доску на асфальт.

– Нет.

– Не больно ты разговорчивая, да? Зато поешь очень красиво. – Подмигнул он. – Если мы когда-нибудь встретимся, обещаю научить тебя.

Я скромно улыбнулась, глядя на него, как на эксклюзивный выставочный экспонат.

– О, черт… – вдруг вздохнул он.

Я испугалась, уже собиралась обернуться, как вдруг услышала звук падения. Что-то шлепнулось рядом с моей ногой. Наушник!

– О, нет-нет-нет! – всхлипнула я, поднимая его.

– Говнюк Джекки сломал тебе наушники?

– Похоже на то. Когда он прижал меня к стене, я услышала хруст…

Кайл скривился и передернулся.

– Где ты живешь? – спросил он. Я с опаской взглянула на него, и он выставил руки вперед, – согласен, подозрительный вопрос, но я лишь хотел уточнить, до куда тебя проводить?

– Я сама дойду, спасибо. Здесь совсем недалеко.

– Я буду смотреть тебе вслед, Алтея, не пугайся. Просто чтобы убедиться, что больше никто к тебе не подойдет.

На этот раз я выдала широкую улыбку, натянув рукава свитера на пальцы.

– Спасибо, Кайл.

Он исполнил шутовский реверанс, а я пошла прочь, сбитая с толку.

Мне хотелось залпом рыдать над утратой своих самых близких и верных друзей – наушников, но я была слишком взволнована. Живот то и дело сводило щекоткой, стоило прокрутить в голове произошедшее. Я привыкла к диалогам в своей голове, общаясь ртом, в основном, только с братом. А общаться с тем, кто тебя безоговорочно любит и тем, кто едва знает – диаметрально противоположные вещи. Нейту я могла сказать что угодно, и он ни за что бы не отвернулся от меня, если бы я сморозила глупость или неудачно пошутила. Новые знакомые же более внимательны к речи и реакциям, поэтому прежде, чем произнести хоть слово в кругу общества, я стараюсь проговорить его в голове. Более того, я всегда теряюсь в реакциях и часто выгляжу как долгопят.

Примерно так же я повела себя и сегодня. Мне хотелось задать Кайлу массу вопросов, но все они так и остались в моей голове. Прокравшись в спальню, я разделась, легла в постель и с головой накрылась одеялом.

Кайл Фостер. Как он оказался в моем убежище так быстро? По привычке пришел подслушать мое исполнение? Но с какой целью? И почему он решил подкармливать меня кокосовым печеньем?

Я подхватила флисовый рукав ночной рубашки и начала переминать пальцами – это действие всегда успокаивало меня. В детстве у меня был серый плед с изображением облаков, флисовый, мягкий, я не расставалась с ним лет до пятнадцати, когда ткань уже превратилась в отрепье, а залатанных дыр на нем стало больше, чем пятен на моем теле. Поглаживая приятную ткань, я улыбалась, вспоминая образ Кайла.

Он странный, артистичный, неординарный, чрезвычайно высокий, при этом худой, но жилистый. Каждую фразу он сопровождает жестом и мимикой. Очаровательные ямочки на щеках привлекают внимание так же сильно, как и десяток пирсингов. А ещё у него длинные руки и тонкие пальцы. Я вздрогнула под одеялом, вспомнив прикосновение его ладони к моей спине.

Интересно, думала я, какое мнение у него обо мне сложилось? И почему меня волнует, сложилось ли оно вообще?

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок, на который легла тень фонарного столба. Гнала мысли о том, что мог сделать со мной Джейк, если бы рядом не оказалось Кайла. Корила себя за то, что легкомысленно проводила ночи в заброшенный постройке, уверенная в том, что никого не встречу. Теперь мне придется подыскать новое место для пения. Вступать в воскресный хор я не хотела. Может, для начала хотя бы попробовать разместить тексты песен на интернет-платформах? Может, повезет, и кто-то из знаменитостей наткнется на текст, выкупит, и создаст новый хит?

Ох, черт! Как же тяжело быть кроткой трусихой!

Я отбросила одеяло, стукнув ладонями по кровати, и заставила себя уснуть.

Глава 4

Я проснулась в два часа дня, чувствуя себя так, словно меня сбил грузовик, а потом сверху запрыгнул и добил Джон Сина2. В расписании стояло всего одно занятие, и я ещё не решила, хочу ли его посетить, так как оно было необязательным. Я думала лишь о том, что делать с наушниками. Под матрасом я хранила банку с наличкой. Не то чтобы мои соседки слыли воровками, но иногда они приглашали в коммуну настолько отбитых типов, что уж лучше подстраховаться.

Пересчитав деньги, я от неожиданности хихикнула – их оказалось намного больше, чем я предполагала. Так как Нейт частенько пользовался «кодами», а карманные расходы от родителей я почти всегда откладывала, сумма собралась неплохая – хватит и на танцы, если после пробного занятия я рискну продолжить танцевать, и на наушники. Только после покупки я останусь с голой задницей. А ведь мне взбрело в голову купить туфли и что-нибудь более открытое для гардероба.

Я чувствовала себя кораблем, и будто подсознательно уже предвещала – скоро произойдет бунт. Что-то внутри менялось, волны страха и возбуждения меняли направление судна – то есть моих мыслей, – гонимые ветром, мне неподвластные.

Я порылась в вещах и обнаружила платье, которое как-то рискнула надеть в школу на День Святого Валентина – пару раз в год мне позволяли посещать школьные мероприятия. Мама была в ужасе, что уж говорить об отце. Но здесь родителей нет, зато есть более тысячи любопытных глаз.

Я надела его – темно-серое, обтягивающее, юбка заканчивалась чуть выше колена. Рукава длинные, но с вырезом на плечах и высоким горлом. Таким образом, платье подчеркивало достоинства моей фигуры, о которых я совершенно забывала, ежедневно выбирая вещи оверсайз, и открывало пигментные пятна на голени, левом плече и коленке. Стоя перед зеркалом, я испытывала дискомфорт и восторг одновременно. Будто примерил вещь не своего размера, и хочешь поскорее вернуться в свои привычные, поношенные вещи. Но при этом платье мне очень шло, что бы там не говорили родители, хоть и выделяло излишнюю худобу, среднюю грудь и узкие бедра.

Нужно просто повторять про себя, как мантру: «До тебя никому нет дела». И сделать первый шаг в новую жизнь – позволить себе выглядеть ярче, увереннее.

Одна беда – на улице я чувствовала себя спокойно, только слушая музыку. Песни позволяли заглушить дразнящие высказывания и перенести в клип, созданный собственным воображением.

Выйдя из спальни, я взяла с собой кокосовый йогурт и покинула коммуну. Тут же пришло сообщение:

Нейт: КОД ЧЕРНЫЙ!

– Да ты издеваешься! – воскликнула я, перепугав проходящую мимо парочку.

Алтея: Где?!

Нейт скинул локацию.

– Чертова задница! – прошипела я, хотя вообще-то была очень даже воспитанной девушкой. Когда дело не касалось брата.

Добравшись до указанного кафе, я вспотела и была так зла, что даже не нужно было предварительно репетировать сцену скандала. Я и без того готова была придушить Нейта. Кафе оказалось небольшим, но презентабельным, с тремя окнами, украшенными нежно-розовыми бутонами роз. Я заглянула внутрь через плотное стекло и разглядела столик, за которым сидел Нейт, непринужденно болтая со своей черноволосой спутницей. Все его пассии обычно были подобраны по одному типажу, но эта девушка от них разительно отличалась – более естественная, скорее милая, чем притягательная, с пышными формами, а не жердь.

Отбросив светлые локоны назад, я выдохнула и приготовилась к спектаклю. Официанты поздоровались со мной, попытались предложить свободный столик, но я уже вошла в роль и вышагивала к Нейту. Брату не нужно было разыгрывать изумление, оно и так читалось в его глазах при виде моего платья.

– Нейт! – играя голосом, воскликнула я. – Какого черта ты здесь делаешь?! А это ещё кто?!

– Э… ой, – брат весь подобрался.

– Нейт, что происходит? – спросила его спутница.

– Ария, я…

– Засунь свое кольцо себе же в задницу, сукин сын! – я бросила на стол бижутерию, которую надела перед выходом – реквизит, который используется вместе с кодом вот уже третий год. – Я расторгаю помолвку!

– Помолвку?! – брови бедной Арии поднялись чуть ли не до корней волос.

– Ария, прости, я все объясню… – взмолился брат, вжившись в роль.

– Пошел к черту, – хрипло произнесла она и удалилась из кафе, обдав меня волной ветра.

Я скрестила руки на груди и уставилась на брата. Не сговариваясь, мы рассмеялись, не обращая внимания на взгляды посетителей, и я плюхнулась на место Арии.

– А она, честно говоря, хорошенькая. – сказала я.

– Согласен. – кивнул Нейт и продолжил как ни в чем не бывало пить кофе.

– Так какого черта ты меня вызвал?

– Боялся, что дело дойдет до третьего свидания. – бросил Нейт, хватая половинку пирожного.

– Что?! Господи, Нейт! Все! Я отказываюсь участвовать в этих играх. С меня хватит. – насупилась я и собралась уходить – скоро начнется занятие в студии Холли. – Послушай, ты прав, не мне судить об отношениях, но покрывать твои страхи и первобытные инстинкты я не буду до тех пор, пока ты не разберешься в себе!

– Страхи?! – удивленно моргнул Нейт.

– Да. Страхи, братец. Ты так испугался того, что Ария привлекла тебя сильнее, чем предыдущие девушки, что прислал аж черный код! Не красный и не желтый!

– Так, давай только ты не будешь включать психолога. И куда ты собралась? И почему в платье?

– Возможно, потому что я девушка.

– Нет, сестренка, ты Алтея Торрес и за всю свою жизнь я видел тебя в платье один раз. Не считая времен детского сада.

– Времена меняются, Нейт. И тебе пора меняться. – Философски ответила я и протянула ладонь. – Где мой заработок?

– Вымогательница! А как же семья и все такое?

– У меня сломались наушники, – объяснила я, Нейт понимающе кивнул и выдал мне сто долларов, – Это что такое?! Откуда у тебя деньги?

Брат хитро улыбнулся и пожал плечами.

– Вот он, любимчик мамы и папы… – догадалась я.

– Тея. – предостерег меня Нейт, нахмурив брови.

– Я не приму столько, Нейти, будь добр, подели пополам.

Нейт отсчитал пятьдесят долларов, и я встала, чтобы уйти.

– Эй, Тея! Так куда ты собралась?

Я коварно улыбнулась, пожимая плечами, и вылетела из кафе. Может, Нейт и был вне стен университета разгильдяем, ловеласом и уважаемым парнем, но со мной он привык быть старшим братом. А лишние заботы ему ни к чему. Поэтому я не стала рассказывать ему ни о Джекки-вепре, ни о Кайле, и уж тем более не была готова признаться в том, что иду на танцы.

Солнце ослепительно светило над Принстоном, разбрасывая блики на окна и стеклянные стены зданий. Я улыбалась, обращая лицо к лучам, хоть мне и вредно было находится под прямым воздействием солнца – мама всегда говорила, что загар лишь усугубит мой внешний вид. Прохожие смотрели на меня. Я думала, что как только поймаю презренный взгляд с толикой омерзения, то развернусь и побегу переодеваться в коммуну. Однако если кого и смущали пятна на моем теле, то подобные экземпляры лишь мельком осматривали их и тут же отворачивались, как принято тактично отворачиваться при виде человека на инвалидном кресле. Короче говоря, соблюдали приличие и не пялились дольше десяти секунд.

Ощущение это было странным. Сперва кажется, будто все, каждый встречный сверлит тебя взглядом. Словно выходишь на сцену, напрочь позабыв слова, и стоишь под гнетом взоров зрителей. Потом приходит осознание – по большей части всем наплевать. Кто спешил по своим делам, тот продолжает спешить, и будь на твоем теле хоть фурункулы размером с абрикос, им не будет до тебя дела. Но больше всего меня удивляли откровенно пошлые, дерзкие взгляды нескольких парней на территории кампуса. Кто-то из них даже присвистнул, и я раскраснелась до того, что у входа в танцевальную студию ко мне обратилась высокая девушка с пучком каштановых волос:

– Все в порядке? – я кашлянула, подавившись слюной, – приступ астмы?

– Нет-нет, все хорошо, просто… жарко! – выпалила я скороговоркой.

– А-а-а. – протянула она, продолжая меня разглядывать. Тут-то я наконец и смутилась, начала судорожно натягивать платье пониже и трясти волосами, скрывая лоб.

– Ты на танцы? – спросила она, с подозрением наблюдая за моими дёрганьями.

– Да.

– А где же туфли?

Я посмотрела вниз – точно, девушка сама по себе была примерно моего роста, а вот каблуки у нее были такой длины, что у меня свело коленки от страха за её лодыжки.

– Э-э-э, у меня их нет. Я решила попробовать для начала так. – натянуто улыбнулась я.

– Вивьен, – протянула руку она.

– Алтея. – ответила на рукопожатие.

Вивиьен пахла Францией. Нет, я там не была, но так она пахла в моей голове: свежей выпечкой, «Маленьким черным платьем» от «Герлен» и кофе.

– Для друзей – Виви.

– Можешь звать меня Тея, – кивнула я, пораженная столь быстрым и простым знакомством.

– О, а вот и наша королева. – Вивьен подбородком указала за мою спину, но я уже расслышала громкий стук каблуков по асфальту.

Эта девушка обладала магическим магнитизмом. На неё невозможно было не обратить внимание. Холли Холл в платье цвета жемчужины, которое контрастировало с её кожей цвета темного шоколада, подошла к нам и принялась жестикулировать пальцами с ярко-розовыми, длиннющими ногтями.

– Привет, детка. – Бросила она мне. – Виви, все в сборе?

– Да. У Теи нет туфель, – сдала меня Вивьен.

– У кого? – из уст Холли вопрос прозвучал, как уханье совы.

– У меня, – съежилась я.

– Не проблема. Размер ноги?

– Пятый…

– Господь, ты что, новорожденная? – выгнула бровь Холли. – Ладно, найдется. Проходите, не то я опоздаю на важную встречу вечером.

Внутри собралось по меньшей мере двадцать человек – два парня, остальные девушки. Все были чем-то заняты: трое болтали, громко гогоча, ещё пятеро разминались у станка, некоторые что-то обсуждали по парочкам, одна девушка повторяла движение у зеркала.

– Так, держи. – Холли выудила из шкафа туфли на каблуке, который впору признать холодным оружием. – Пять с половиной, но вдруг подойдут.

Они подошли. А я боялась на них стоять, не то, что танцевать.

– Ладно, где-то была танкетка, подожди. – Вздохнула Холли, увидев мою беспомощность. – Вот, померь.

Танкетка подошла, и я стала чувствовать себя увереннее.

– Хэй! – Холли громко хлопнула в ладоши. – Отходим от зеркала! Хейли, подключи колонки.

Холли раздавала команды, танцоры выстроились в центре, каждый занял свое место. Я болталась в последней линии, рядом с выходом, чтобы видеть Холли и не видеть себя.

– Окей, крошки, – взмахнула ногтями она. – Сегодня у нас в гостях Алтея, мы устраиваем для неё пробное занятие, а потому займемся разминкой и изучением базовых элементов. Придумаем коротенькую связку и повторим. Проявите терпение и уважение!

Все дружно кивнули, кто-то помахал мне в знак приветствия. Хейли, брюнетка лет двадцати пяти, включила музыку – «Partition» Бьенсе. Первым порывом было начать подпевать, но я вовремя сообразила, что пришла на танцы, а не вокальный кружок. Холли преподавала доходчиво, хотя на протяжении занятия я и подмечала в её глазах тень сожаления, когда она наблюдала за моими попытками повторить пластичные движения и растянуться, к концу занятия я смогла точно повторить сексуальную связку, которую Холли придумала под проигрыш на французском.

– Да, крошка, вот так! – подбадривала меня Холли, пока я краснела под взглядами более профессиональных танцоров.

– Расслабься, – вдруг шепнула мне на ухо Вивьен, – ты напряжена, оттого неподатлива, как остывший кусок металла. У тебя есть чувство ритма, а пластике можно обучиться.

– Спасибо, Виви.

Когда все разошлись, я осталась, чтобы поговорить с Холли. Она уделяла внимание каждому танцору, словно все они были ей друзьями, а не клиентами. Из колонок продолжала играть музыка, и я слегка покачивалась в такт.

– Детка, я смотрю, ты оставила мысли о своих… пятнах, – с акцентом на последнее слово высказалась Холли. – Но, признаюсь, я боялась, как бы ты не сломала ноги, так хреново ты держишься на каблуках.

– Простите… – начала было я.

– Так-так, крошка, чтобы я больше не слышала извинений, брошенных попусту. За что ты извиняешься? Не умеешь ходить на каблуках, и что с того? Я здесь для того, чтобы обучить тебя. И, на будущее, подумай несколько раз, прежде чем извиняться. Действительно ли ты провинилась, или просто забыла о существовании своей гордости?

– Спасибо, Холли, – выдохнула я.

– Да и благодарить меня не за что. Пока. – Холли заговорщически подмигнула. – Ждать тебя на следующее занятие?

– А мы можем провести его индивидуально?

– Хм… – Холли постучала ногтями по подбородку. – Тринадцать долларов стоит индивидуальное, ты потянешь?

Я призадумалась. Не столько о том, потяну ли, а о том, нужно ли мне это.

– Вообще-то, – я откашлялась, пытаясь сформулировать мысль. – Прошу прощения за наглость, но можно мне ещё и петь здесь? Хотя бы после индивидуальной тренировки?

Холли выпучила глаза и скрестила руки на пышной груди.

– Детка, я ведь говорила тебе, неподалеку есть вокальная школа.

– Я знаю, Холли, просто… – я закусила губу, чувствуя себя идиоткой, – просто я боюсь. Я привыкла петь наедине с собой. И мне не хочется давать себе ложных надежд и участвовать в концертах, которые обычно дают школы.

– Что ж, я подумаю, что можно сделать. Приходи завтра к пяти вечера, здесь никого не будет. – Наконец, сказала Холли.

– Спасибо, огромное спасибо!

– Иди уже! И вообще, детка, ты знала, что сейчас модно посещать психологов? Тебе бы проработать все эти твои «прошу прощения, спасибо за все, я боюсь, пятна…». Ей богу, слишком уж ты зашуганная.

С Холли я совсем уж разоткровенничалась. Все-таки проще оголить части тела, чем частичку души. После жарких танцев волосы превратились в гнездо, и я пыталась расправить их пальцами. Остановившись посреди кампуса, я окинула взглядом территорию университета. Мне не хотелось в сестринство. Да и в убежище соваться не стоило. И чем тогда заняться?

Я забежала в «Старбакс», купила латте с кокосовым сиропом и стружкой, и решила прогуляться. Конкретного пункта назначения у меня не было, я бродила по кампусу, разглядывая вновь позеленевшие деревья и зреющие бутоны различных цветов. Так, ноги сами повели меня в сторону скейтпарка. Я впервые оказалась поблизости в ещё светлое время суток, когда солнце только-только готовится предоставить место луне. Оранжевый свет окутал летающие над трамплинами тела. Громко играла песня «Pieces» группы Sum 41.

Вечернее солнце грело, несмотря на прохладный ветерок. Сделав несколько глотков кофе, я нерешительно двинулась к трамплинам. Всю жизнь я ровно относилась к трюкачам на велосипедах и прочем. Никогда не обращала на них внимание, только натыкалась на юмористичные ролики в интернете с падениями и ужасалась бесстрашию исполнителей. Но увидев трюки воочию, ощутила иное – восторг! Девушки летали на досках, парни крутили сальто в воздухе на трюковых самокатах и велосипедах. Я переживала каждый трюк, словно сама отрывалась от земли, испытывая щекотку под грудной клеткой, как при резком падении с высоты.

Вокруг лавировали прохожие, огибая лавки и крутой спуск к круговым скамьям вокруг трамплинов. Пахло чем-то травянистым, табаком и энергетическими напитками. Здесь были и подростки, и взрослые, и очень взрослые люди. Все друг с другом разговаривали, либо оттачивали трюк, либо визжали, если у кого-то получалось выполнить сложный финт.

Я же, крепко сжав стакан с кофе, искала глазами одного единственного скейтера. Но его нигде не было видно. Что ж, да и не стоило мне приходить, я ведь и на велосипеде так и не научилась кататься. Но отвернуться от зрелища было тяжелее, чем я предполагала. Заиграла одна из моих любимых песен – «Youngest Daughter», но от неё на душе становилось тяжело, так что я нашла в себе силы развернуться, и тут же врезалась в деревянный торс.

– Простите! – на автомате воскликнула я.

– Малыш? – донеслось сверху, и я узнала голос Кайла.

Подняв глаза и укрывшись ладонью от солнца, я увидела счастливое лицо и две глубокие ямочки на его щеках. Теперь-то я могла разглядеть его при свете дня, и у меня даже дыхание перехватило. Белый свитер на пару размеров больше с дырами на руках и туловище, под ним скрывалась белая майка; черные штаны чуть спущены, в руках скейтборд. Бледно-голубые глаза, на пару тонов светлее моих, тонкие губы, серебряные пирсинги на лице и выглядывающие из-под рукавов татуировки. Выбеленные волосы все также торчат в разные стороны, в ушах по серебряному гвоздику. Кайл Фостер полностью подходил под описание фриков, на которые я натыкалась в школе, но при этом не отталкивал, а влек, причем необъяснимо.

– Привет. – Не удержалась от улыбки я.

– Пришла учиться кататься на доске?

Боже, я и забыла про его обещание! Ответа Кайл не требовал – кинул доску на асфальт и взглянул на мой стакан кофе.

– Что это?

– Эм… латте с кокосовым сиропом.

– В следующий раз попробуй кокосовый фраппучино, – посоветовал он.

– О, нет, благодарю, – хихикнула я, – Однажды брат взял мне фраппучино, потому что не расслышал «капучино», с шоколадным печеньем. Это было отвратительно. Во-первых, как можно пить мороженое, во-вторых, чересчур приторно.

Это был мой самый длинный ответ Кайлу с тех пор, как мы встретились впервые, так что закрыв рот, я сразу уставилась на него, ожидая смешков.

– Просто доверься мне, малыш, и в следующий раз, если судьба вновь столкнет нас, с меня кокосовый фраппучино. – Подмигнул он. – А теперь, вставай.

Указательными пальцами он показал на скейт. Я сглотнула и сразу же представила, как скейт вырывается из-под моих ног, а я шмякаюсь задницей на разгоряченный солнцем асфальт.

– Я никогда не каталась. Даже на велосипеде не умею. – Сказала я.

Вокруг нас продолжали толкаться люди, Кайл запрыгнул на доску и жестом велел следовать за ним. Мы отошли в более просторное место. Кайл подвел доску к моим ногам.

– Просто встань на неё, и ты поймешь, что это легче езды на велосипеде.

– Как-то неубедительно. У велосипеда есть руль, а здесь вся надежда на равновесие, а таким талантом я не обладаю.

Кайл усмехнулся, и я с ужасом поймала себя на мысли о том, что не могу не разглядывать его. Одернув себя, я встала на доску и тут же ноги чуть не разъехались в разные стороны, но Кайл резко перехватил мои запястья, обнажая забитые рукава.

– Оп! Так, держись. Хотя бы просто ощути скейт под ногами, привыкни к нему. Попробуй покататься вокруг меня. Ты ведь знаешь, как именно кататься на нем? Нужно ногой…

– Спасибо, я знаю, – хохотнула я, удивившись звуку собственного смеха.

Пока я корячилась вокруг Кайла, он внимательно следил за моими действиями и давал указания. Было что-то нереальное в происходящем. Ощущение сна или просмотра фильма – это не могла быть моя жизнь. Алтея Торрес просто не могла стоять в платье, в скейтпарке, не могла заинтересовать такого притягательного и странного парня, и уж тем более не встала бы на доску в своем уме!

Но это происходило наяву. Через полчаса попыток, Кайл позволил мне прокатиться вокруг углубления, в котором находились трамплины. Я не побоялась разогнаться и расставить руки в стороны, ловя ветер, устремляясь в солнечные лучи. Небо окрасилось в насыщенный, оранжевый цвет. Я настолько отдалась новому чувству свободы, что забыла о равновесии и торможении, и теперь летела прямо в дыру с трамплинами, но на пути вовремя возник Кайл и помог мне затормозить. Вернее, позволил врезаться в себя на полном ходу.

– Иисус! – вырвалось у него.

Но вместо того, чтобы бежать за павшей в дыру доской, вылетевшей из-под моих ног, Кайл крепко прижал меня к себе. Я окаменела. Я уже упоминала, что кроме Нейта меня никто не обнимал, и я была словно молнией поражена теплом и близостью Кайла. Ощутила себя миниатюрной феей, способной уместиться в его объятиях, укрыться в них от внешнего мира. Но вовремя опомнившись, я напряглась, и Кайл сразу же убрал руки.

– Прости, – шепнула я.

– За что? – приподнял бровь он. – Брось, малыш, ты ведь только учишься. Сейчас покажу тебе два трюка.

– О! Нет-нет-нет, – запротестовала я.

– Просто посмотри, они простые и помогут делать поворот.

Кайл показал, как выполнять фронсайд и бэксайд, то есть развороты на сто восемьдесят градусов в разные стороны. У меня получилось с третьей попытки.

– Умница! – с гордостью высказался он.

– Кайл, ты забыл, как меня зовут? – вдруг спросила я.

– Алтея. – отчеканил он.

Мы смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Я – не решаясь спросить, почему ему вздумалось обращаться ко мне так нежно, он – ожидая вопроса. Но наши гляделки прервала толпа.

– Эй, Фостер! – парень лет двадцати хлопнул Кайла по спине.

Вся компания была одета в типичный для скейтпарка стиль и почти все они были в черном. Конверсы, огромные футболки, шорты или брюки-карго.

– Тедди, – Кайл улыбнулся и постучал по ладони Теда.

– Что за принцесса у нас тут? – Тед сверкнул карими глазами в мою сторону.

– Это Алтея. Учу её кататься. – Кайл подошел ко мне вплотную, как бы загораживая от знакомых.

– Я бы тоже не прочь… – начал Тед, но Кайл прервал.

– Тедди, ты, может, уже виделся с Джекки?

Тед умолк.

– Слушай, бро, мы хотели, чтобы ты показал класс. Снять новый ролик.

– Тедди, мы уже обсуждали, я не буду сниматься.

– Пожалуйста, Фостер! Ты ведь знаешь, как важно нам раскрутить канал. А если такая шишка, как ты, снимется, – здесь Кайл фыркнул, закатив глаза, – ну ладно тебе, Фостер, всего пятнадцать минут!

– Минуту.

Кайл подхватил меня на руки, я вскрикнула от неожиданности, но уже через минуту меня вернули на землю чуть поодаль от ребят.

– Малыш, ты не против, если я отлучусь ненадолго?

Я сначала не поняла, почему он вообще задает подобный вопрос. Мы едва знакомы, и вряд ли я имею право «быть против».

– Просто посиди здесь, ладно? Не заговаривай ни с кем. Не хочу, чтобы ты брала уроки у кого-либо другого. – Кайл вновь подмигнул, и я расплылась в улыбке.

– Я подожду. – Кивнула я.

Итак, Кайл ушел в компании Теда и других ребят. Я села на скамью так, чтобы видеть Кайла. Играл финал песни «Cookie Jar», и парни всей компанией, включая Кайла, громко зачитали:

– «Я тащусь от печений,

Я обожаю эти угощенья,

Я схожу с ума по крекерам

Всех вкусов – они чертовски сладкие!

Не удержать свои руки, свои руки, мои, а, ха

Не могу удержать свои руки от банки с печеньем!»

Я смотрела на Кайла и улыбалась, как дурочка, так классно у него получилось зачитать строчки, жестикулируя. На «печеньях» он бросил на меня хитрый взгляд. Я тут же окрасилась в пунцовый и сложила руки на коленях.

Интересно, почему Тед назвал его шишкой? Чем известен Кайл Фостер?

Я по привычке закусила губу и стала наблюдать за Кайлом на доске. Казалось, что скейт – его третья нога, настолько органично они смотрелись вместе, и настолько профессионально он двигался на нем. Тед достал айфон последней модели и приготовился снимать. Трамплины освободили, все столпились, чтобы посмотреть на Кайла. Он забрался на самый высокий выступ, доска повисла в воздухе, край он придерживал стопой.

А потом у меня остановилось сердце. Буквально. Кайл полетел вниз, а после взлетел, вытворяя трюк прямо в воздухе. Я вскочила, ахнув, с полной уверенностью, что он сейчас разобьется, но колеса плавно приземлились, и Кайл продолжил шоу, полностью лишив меня способности дышать.

Вот он снова подлетел, воспарив над трамплином, скейт несколько раз крутанулся, и Кайл поймал его. Его тело выделялось на фоне заката, а я терялась, глядя на него, и восхищалась. Мое сердце вытворяло аналогичные сальто каждый раз, стоило Кайлу подлететь.

Когда представление закончилось, ребята взорвались одобрительным гулом. Кайла поочередно похлопали по спине и дали пять, но он не останавливался, пробирался сквозь них ко мне.

– Это было потрясающе. Страшно и восхитительно. – Взволнованно выдала я, когда он подошел и сел рядом.

– Прекрати смущать меня, малыш. – Зарделся он. – Всего лишь пара трюков.

– Неужели ты никогда не задумываешься о том, что случайно оступишься и переломаешь десяток костей?

– Как пессимистично, – хмыкнул Кайл, – Кстати, ту зловонную дыру, в которую ты наведывалась по ночам, выкупили. Будут делать ремонт.

– Значит, печенье твоих рук дело?

– Не в буквальном смысле, но боюсь, что да, – пожал плечами Кайл.

– Но почему… – я начала теребить рукава платья, – почему?

– Как-то ночью я катался здесь один под дождем. И вдруг услышал ангельский голос. Подумал, что ненароком свалился-таки с доски и потерял сознание, ущипнул себя, – он продемонстрировал действие, – и понял – нет, я не сплю. Подхватил скейт и пошел на твой зов. Каждый раз, как ты уходила оттуда, я видел фантики от кокосовых батончиков, да и ты сама им пахнешь, оставляешь ароматный шлейф. Поэтому я решил, что нечестно подслушивать. Я подумал, раз твой голос скрашивает мои одинокие вечера, то и я должен как-то отплатить за тот покой, который ты мне дарила. Надеюсь, печенья были вкусными.

Я слушала его, не в силах прикрыть рот от изумления. Он говорил обо мне? О моем голосе? Ему было приятно слушать меня? Сердце исполнило бэксайд, и я рефлекторно прижала руку к груди. Я была настолько поражена, что на глаза накатились слезы, и я призвала все свои силы, чтобы не разрыдаться от этого комплимента, которого, как оказалось, ждала всю жизнь.

– Вкусные. Они были очень вкусными, – выговорила я, закусив губу до крови.

– Эй, – Кайл присмотрелся ко мне и коснулся длинными пальцами подбородка.

– Алтея?!

Я так и подпрыгнула, услышав голос Нейта.

– Нейт?

Волшебство между нами исчезло, будто бы и не было. Я развернулась к брату так резко, словно он застукал меня за чем-то непристойным. Как в детстве, когда я не успевала выключить компьютер до его прихода. Лицо брата выражало гнев, пальцы сжаты в кулаки.

– Что ты здесь делаешь?

– Я?! – усмехнулась, не понимая его реакции. – А ты что здесь делаешь?

– Что ты делаешь с ним?!

– Вы знакомы? – почти шепотом спросил Кайл, ухмыляясь.

– Можно и так сказать. Кайл, это Нейт, мой старший брат. – Представила я.

Они смерили друг друга уничтожительными взглядами. Кажется, в представлении они не нуждались.

– Ты идешь домой, Тея.

– Что?! – чуть не рассмеялась я.

– Малыш, ты иди, увидимся. – улыбнулся Кайл.

– Малыш?!

Нейт схватил Кайла за воротник и поднял. И если Нейт был высоким, то Кайл оказался ещё на голову выше. Фостера, похоже, ситуация забавляла. Улыбка не сходила с его лица. Я же бросилась на брата.

– Нейт, быстро отпусти его!!!

На мой крик сбежались скейтеры и велосипедисты.

– Кайл? Нужна помощь?! – с откровенной злостью уточнил какой-то тип, глядя на моего брата.

– Нейт, отпусти его. Живо.

Нейт разжал кулаки. Между парнями произошел немой диалог, это явно читалась в их переглядываниях.

– Мы уже уходим, простите, – взмолилась я и одними губами сказала Фостеру, – Прости, Кайл.

Когда Нейт отвернулся, Кайл так быстро поцеловал меня в щеку, буркнув «до встречи», что я даже вздохнуть не успела. Приняв стандартный, раскрасневшийся вид, я еле сдержала улыбку. Нейт дернул меня за руку и потащил за собой, так что больше я не оборачивалась. Мне было чертовски стыдно. А ещё я впервые по-настоящему захотела придушить брата.

Глава 5

– Какого черта ты вытворяешь?! – разразилась я, как только мы отошли на приличное расстояние от парка.

– Я?! – Нейт продолжал тащить меня за руку, словно я ребенок, который не хочет уходить с детской площадки. Я вырвалась, брат развернулся и свирепо глянул на меня. – Это ты какого черта вытворяешь?!

– А что, мне гулять запрещено?!

– С этим… – Нейт запыхтел, – да, запрещено.

– Вот ещё! Знаешь, что, братец, я никогда не лезла в твою жизнь, так будь добр, не лезь и ты в мою!

– И не подумаю. – Спокойно ответил он и пошел вперед.

– Нейт, клянусь, я тебя сейчас ударю, – вспылила я, нагнав брата.

Он снова резко остановился, так что я врезалась в его спину.

– Ну, давай, мне даже стало интересно, – усмехнулся он.

Я замахнулась и всадила ему кулак прямо в расслабленный живот. Брат согнулся и кашлянул.

– Твою мать, Тея!

– Послушай меня, Нейт. Я не желаю, чтобы ты снова устраивал подобное шоу! И тем более не желаю, чтобы ты трогал Кайла!

– Лучше объясни, какого хрена он зовет тебя «малыш»?! – скривился брат.

– Я не знаю, – вдруг запнулась я. – Не переводи тему! Только я решила начать жизнь с чистого листа, бороться со своими комплексами и страхами, как ты приходишь и все портишь!

– Борешься с комплексами путем секса с первым встречным?!

– Да как ты… – я пыхтела, как разъяренный буйвол, и ударила брата второй раз.

– Тея, черт возьми!

– Все, я не собираюсь с тобой разговаривать.

Я разогналась и оставила Нейта позади. Стемнело, и вдоль дороги, разделяющей кампус от кафе и прочих заведений, включились фонарные столбы. Нейт догнал меня, когда я приблизилась к коммунам.

– Тея! Остановись, черт подери!

Сделав самое хмурое выражение лица из возможных, я развернулась и скрестила руки на груди.

– Что?

– Я понял, ты решила взбунтоваться и все такое, но только не с ним. Лучше я сам подберу тебе кандидата, давай?

Я прыснула.

– У тебя все в порядке с головой, Нейти? Чем тебе не угодил Кайл?! Послушай, я только сбежала от родительского гнета, только начала расправлять крылья, как вдруг ты начинаешь включать опекуна и пытаешься меня контролировать! Нейт, оставь меня в покое, ладно? Я сама решу, с кем мне гулять, а с кем нет.

– Родительский гнет? Разве тебе запрещали видеться с кем-нибудь?

– А мы точно жили в одном доме, братец? – я сделала шаг вперед, чтобы тыкнуть пальцем в грудь брату. – Ты плевать хотел, как я жила в четырех стенах, занимаясь и общаясь лишь с миссис Лоуренс! Мама с отцом каждый раз отсылали меня в свою комнату, дабы я никого не смущала своим внешним видом!

– Тея, ты утрируешь. – Нейт упер крупные руки в бока. – Есть определенная причина, по которой родители переживали… вернее, переживала мама.

– Правда? И что за причина? Она стыдилась своей дочери-мутанта, вот в чем причина!

– Нет, сестренка, папа… в общем, ты ведь знаешь, что витилиго передается по наследству?

– И?!

– И то, что ни у мамы, ни у отца в роду этого заболевания никогда не было. – Нейт смягчился и жалобным взглядом принялся выжидающе на меня смотреть.

Секунду, две, три, десять. И меня накрыло осознание. Словно удар хлыстом исподтишка выбил весь воздух из легких. Из глаз брызнули слезы, но я не могла пошевелиться, все смотрела на Нейта и ждала, когда он рассмеется, или наорет на меня, сказав, что я тупица.

– Ну и урод же ты, Нейт, – сквозь зубы прошипела я и побежала.

Нейт бежал следом, но впервые я оказалась быстрее. Сквозь слезы огни фонарей предстали размытыми пятнами, но я и с закрытыми глазами добежала бы до коммуны. Нейт продолжал кричать, когда я с грохотом захлопнула за собой дверь сестринства, напугав Анну и Эми.

– Господи, Торрес! Ты все-таки существуешь! – воскликнула Эми.

– Ты знала, что уже превратилась в легенду о призраке, который является лишь в ночи? – хмыкнула Анна, закатив глаза цвета полыни.

– Девочки, я знаю, вы от меня не в восторге, но, пожалуйста, не впускайте сюда Нейта. Хорошо? – взмолилась я, подпирая дверь своим телом, несмотря на то, что успела провернуть замок.

– Что, поругалась с братцем? – Спросила Эми без иронии, стягивая темные волосы в хвост.

– Не трясись так, Торрес, не будем мы ему открывать. Не забывай правило сестринства – если какой-то ублюдок обидел одну из сестер, другие встанут за неё стеной. Даже если этот ублюдок чертовски сексуален, – вздохнула Анна.

– Спасибо, девочки.

Я не могла позволить им увидеть себя в разбитом состоянии, а потому со скоростью Флэша пролетела в свою комнату. Я все ещё дрожала от злости и шока, когда подошла к зеркалу. Волосы спутались, тушь растеклась, глаза метались, как у дикого зверя. В эту секунду я ненавидела Нейта, родителей, себя и свою жизнь. Лучший день в моей жизни превратился в худший.

И все хорошее, что только начало расцветать в моей жизни, было выдернуто с корнем одним признанием Нейта. Я – бастард. С кем же мать изменила отцу? И как он позволил ей остаться? Неужели их любовь так крепка, что он готов был простить мать и приютить чужого выродка под своей крышей?

Если так посудить – отец воспитывал меня как родную, и я в жизни не задумывалась над тем, что могла быть чужой дочерью. Но кто же тогда мой родной отец?

Телефон разрывался от звонков и сообщений Нейта, я выключила его к чертовой матери и положила под подушку, чтобы не мозолил глаза. Он не виноват, твердила я себе, но была слишком зла, чтобы разговаривать, и уж тем более видеть его – копию не моего отца.

– Успокойся, Тея, – прошептала я отражению и глубоко вздохнула. – Ты уже ничего не можешь с этим поделать.

После душа я юркнула под одеяло и попыталась выбросить из головы дурную новость. Хотелось все-таки вернуть душевное равновесие, которое я практически обрела днем. Мне безумно хотелось оказаться в объятиях Кайла, и от этой мысли на лбу выступил пот – ещё никогда я не думала о парне в таком ключе, и это пугало до мурашек.

Так вот, значит, каково это, когда тебе хочется возвращаться к человеку и слышать его голос. Похоже на симптомы холеры.

Через час я почти задремала, мотаясь по постели, но меня разбудил стук в дверь. В мою дверь никогда не стучали. Если девочки все-таки впустили Нейта, я съеду, клянусь!

– Эм-м, Алтея? – судя по голосу, за дверью стояла Уиллоу. – Можно войти?

Я резко села и поправила одеяло. Влажные волосы упали на плечи. Дверь тихо отворилась, в комнату вошли Уиллоу, Анна и Эми. У рыжей и веснушчатой Уиллоу в руках был стакан кофе; у Анны, чье каре под вечер потеряло форму, батончики «Баунти», а у Эми – мой любимый кокосовый йогурт.

– Мы тут подумали, может, тебе захочется… – Уиллоу стояла, пожимая плечами, и обводила взглядом комнату. Наверняка она видела её впервые, если только не пробиралась сюда во время моего отсутствия.

– Это мне? – тихо спросила я, хлопая глазами.

– В общем, да. Перекуси, может, станет полегче. Девочки сказали, ты плакала. – Закончила свою фразу Уиллоу.

Сегодня что, какой-то День Потрясений? Аспект Урана к Луне или что-то в этом духе?! У меня просто не осталось слов, чтобы хоть как-то выразить свое удивление.

– Мы оставим все вот здесь. – Уиллоу поставила стакан на стол, Эми и Анна последовали её примеру. – Все будет хорошо, Алтея, и не переживай о Нейте, он ушел. Мы можем отказать ему в вечеринках, если ты захочешь.

– О! Нет-нет, огромное спасибо! Правда, спасибо. – Я надеялась, что дрожащий голос передал размеры моей благодарности.

Девочки отмахнулись и вышли из комнаты.

– Что происходит, черт подери?.. – спросила я пустоту комнаты, глядя на преподношения «сестер».

***

Утром я больше напоминала пчеловода, чем студентку престижного университета. Глаза до того опухли, что я прибегла к патчам. Кофе, который принесли девочки, я выпила ещё на ночь, а позавтракать решила батончиком и йогуртом. Как общаться с девочками после их сердечного поступка я не знала, а диалог с братом казался сном. Но стоило включить телефон, как сон превратился в реальность, и десятки пропущенных звонков и сообщений от Нейта тому подтверждение. Не успела я их прочесть, как Нейт вновь предпринял попытку позвонить.

– Что?! – крикнула я в трубку.

– Тея, слава богу! – выдохнул Нейт. – Сестренка, пожалуйста, прости меня.

Я медлила, потому что совершенно не хотела возвращаться к вчерашнему разговору.

– Тея?

– Я здесь. Не хочу это обсуждать. Но ты повел себя как последний говнюк.

– Знаю, прости. Просто я был зол.

– Никак тебя не оправдывает.

– Понимаю. Надеюсь, ты не сердишься. Но я все ещё настаиваю на том, чтобы ты не виделась с этим фриком.

– Я сейчас брошу трубку.

– Мы можем встретиться? Я тебе все объясню.

– Может быть, завтра.

На другом конце телефона прозвучало шуршание, голос брата то пропадал, то появлялся.

– Поедем в Даллас… – шипение, – каникулы…

– Нейт, ты пропадаешь!

Все, звонок завершился. Я снова набрала номер Нейта – недоступен.

Алтея: Связь пропала, напиши мне, что ты говорил о Далласе.

Написав эсэмэс, я вернулась к выбору одежды. У моего потока сегодня последний учебный день перед летними каникулами, так что в расписании стоит лишь два экзамена. Сразу после них я собиралась пойти к Холли и узнать, позволит ли она мне петь в студии.

Вчерашний опыт с платьем вдохновил меня, и я не постеснялась надеть футболку вместо мешковатой толстовки. Никаких открытых вещей у меня больше не было, а потому, на волне вдохновения, я решила вечером забежать за новой одеждой. Если ничего внутри не щелкнет, и паранойя вновь не разыграется.

Я выделила скулы скульптором и вышла из дома, позабыв накрасить ресницы. Теперь они выделялись, будто прилипшие перья, выпавшие из подушки. Без наушников ходить было непривычно и дискомфортно, в голову лезло больше непрошенных мыслей. Я старалась смотреть под ноги всю дорогу до нужного корпуса, но то и дело поглядывала на свои бледные руки и пятна, торчащие из-под футболки.

После экзаменов по информатике и физике, оценки по которым объявят завтра, я направилась в студию. На часах без пятнадцати пять, спокойным шагом я пробиралась сквозь довольных студентов. Все радовались наступлению летних каникул и строили грандиозные планы. Успеть все за два месяца – таков был девиз всех студентов-бакалавров с первого по третий курс. Четвертый морально готовился к поиску работы.

Когда успел пролететь учебный год? Я ведь только поступила, только распаковала вещи и перебежками перемещалась по сестринству, боясь наткнуться на соседок.

Мне оставалось перейти дорогу, когда я встретила студенток параллельной группы. Мы не ладили с самого первого совместного занятия, бог знает, почему. Иногда люди просто рождены, чтобы оскорблять других.

– Му-у-у-у. – Смеясь, изобразили корову три девчонки.

– Альбиноска, – тихо выплюнул парень, сопровождавший их.

Я застыла на месте и пришла в себя только после гудка автомобиля. Огляделась по сторонам – не было ли свидетелей? Позади стояла пара. Они бросили на меня смущенные взгляды, затем шустро перешли дорогу. Погода была жаркая, но меня бросило в холод. Хотелось по привычке потеребить рукава толстовки, которых не было, а потому я до крови закусила губу и пошла в студию, делая вид, что ничуть не задета выпадами этих неандертальцев.

С солнечной улицы я ступила во мрак. Розовая подсветка играла с отражением в зеркале, бросая тени на лицо. Холли видно не было, так что я подошла вплотную и рассмотрела себя по новой. Попробовала обратить внимание не на пятна, а на особенности: пухлые после тяжелой ночи губы, ровный, хоть и неаккуратный, нос. Может, излишняя худоба и не была привлекательна, но в целом я не могла назвать себя страшной относительно нынешних стандартов. Так какого черта?!

– Это правильно, детка, собой нужно любоваться! – Холли, как обычно, появилась внезапно, заставив меня вздрогнуть. – Это что? Слезы? О, нет, детка, я с ними управляться не умею!

– Все в порядке, Холли, прос… – поймав её суровый взгляд, я исправилась, – приступим?

– Возьми туфельки в том шкафу. – Кивнула Холли.

Пока я искала туфли, Холли переписывалась, причем с таким лицом, что мне стало страшно за собеседника.

– Все хорошо?

– Мой бледнолицый муж, знаешь ли, решил поспорить со мной. – Сказала она, закатывая глаза. – Обулась? Отлично. Сейчас включу музыку.

Сегодня мы занимались растяжкой и отработкой нескольких базовых движений под песню «2 On». Холли решила меня уничтожить и гнула беспощадно, в какой-то момент я решила, что вывозить меня отсюда придется на носилках. Однако к завершению тренировки мышцы приятно болели, и я позволила себе мечтать о шпагате уже к следующему занятию.

– Знаешь, я думаю, тебе мог бы подойти хип-хоп. – сказала Холли.

Прошло полтора часа, а Холли выглядела так, будто не скакала по всей студии, размахивая волосами и двигая каждой мышцей тела. Грация и идеальная прическа остались как прежде, в отличие от моих – я сложилась пополам, пытаясь отдышаться, смахивала пот со лба, а второй рукой надеялась привести гнездо из волос в порядок. Эта женщина ведьма!

– Хип-хоп? – я только начала изучать High Heels!

– Около кампуса есть спортивный клуб, в нем располагается студия моей подруги, Барбары.

– Я видела её сайт! – кивнула я.

– У неё своя команда танцоров, они гастролируют и получают кубки и все такое. Денежные призы.

– Не знаю, Холли, я ведь больше заинтересована в песнях… – сконфузилась я.

Холли подошла к колонке и нажала несколько кнопок.

– Тебе нужна музыка? У тебя есть час, чтобы попеть, потом я забегу закрыть студию. Окей?

– Конечно! Боже, спасибо огромное! – я ощутила прилив сил и выпрямилась. – Музыку я подключу. У меня есть минусы, которые я создала сама.

– Ты пишешь музыку?! – Холли причмокнула губами и блеснула ногтями.

– Песни. То есть, я пишу текст, а под него стараюсь накладывать музыку. Но без инструментов дело идет тяжело, в Далласе у меня было пианино, и я могла временами аккомпанировать себе. – протараторила я, поразив нас обеих.

– Оу. – Холли поцокала ко мне на каблуках. – Ладно, детка, пой, не буду тебе мешать. Запиши мой номер на всякий случай.

Мы обменялись номерами, и Холли скрылась за темной шторой, послав мне воздушный поцелуй. Улыбаясь, я подключила музыку и встала по центру, распеваясь. Спустя некоторое время, я решила прибавить к пению танцы, представляя себя на сцене музыкального фестиваля. Выходило неплохо, если не считать моего внешнего вида: потрепанная, с белыми ресницами, раскрасневшимися щеками. И как звездам удается танцевать на протяжении двух часов во время мирового турне, при этом не краснея и не теряя лоска?!

После исполнения своих песен, я включила песню «Can`t Fight The Moonlight». Я обожала эту композицию всем сердцем. Во-первых, исполняя её, я чувствовала себя Билли Пайпер из любимого фильма детства. У каждого из нас есть тот самый фильм, который так или иначе повлиял на нас, помог в выборе жизненного пути. «Бар «Гадкий Койот» тот самый фильм для меня.

Во-вторых, сам текст. Как он правдив и романтичен! И если, слушая песню в детстве, я восхищалась героями фильма, то прямо сейчас я думала о Кайле Фостере. Пела и представляла, как мы вновь встречаемся под лунным светом и не можем противостоять ему. Под ребрами зашелестело, словно кто-то изнутри провел по ним перышком. Мои мысли зашли слишком далеко.

Песня закончилась, и я ещё несколько секунд пыталась выбросить из головы то, что успела представить. Потерла лицо, похлопала себя по щекам. Только потом краем глаза заметила, что Холли стояла сзади, смотрела на меня и улыбалась.

– Давно ты здесь? – спросила я, громко дыша.

– Не очень, но успела оценить твой талант. Сейчас зайдет…

Вдруг дверь студии распахнулась и явила красивейшего блондина, одетого элегантно, дорого и со вкусом. Казалось, на него даже смотреть бесплатно нелегально. Блондин спустился вниз, к нам с Холли, и я рассмотрела черты его идеального, симметричного лица. Кен, не иначе. А потом я узнала его.

Это же Аштон Холл! Третий в списке Forbes, выпускник Принстонского университета, и… о, господи, неужели Холли Холл означает, что…

– Милый, почему при виде тебя все впадают в кому? – громко хохотнула Холли. Очевидно, я забыла закрыть рот, разглядывая Аштона.

– Привет, детка. О, добрый вечер! – сказал он мне.

Сказал. Мне. Аштон Холл.

– Эй, крошка, оттаивай! Это он только с виду весь такой идеальный.

– П-п-п-простите, добрый вечер! Я уже ухожу!

– А вот и нет. – Заявила Холли. Я стала до того красной, что мечтала об одном – приложить лед к щекам. – Аш, это Алтея, Алтея – это Аштон.

– Очень приятно, – улыбнулся винирами Холл.

– И мне. Очень. – отчеканила я. – У вас прелестная жена.

Холли рассмеялась в голос.

– Полностью с тобой согласен. – усмехнулся Холл.

– Это та девочка, о которой я тебе говорила. Нужно переговорить о ней с мазафакером.

Я не уловила сути этих предложений, но то, что Холли говорила обо мне Аштону заставило подкоситься ноги.

– Ловлю! – перехватила меня Холли. – Снимай-ка эти туфли и беги, мне пора закрывать студию.

– Конечно. До свидания. Холли, я напишу о следующем занятии?

– Да, детка, пока! – я уже стремглав неслась к выходу, когда Холли помахала мне.

Господи, что ни день, то новый шок! Так ведь и до двадцати одного можно не дожить! Меня колотило изнутри от волнения после внезапной встречи со столь знаменитой личностью. Как я могла забыть о том, что он женат? Да даже если бы и помнила, в жизни бы не догадалась, что в жены он выбрал эффектную Холли!

Я решила сходить в «Старбакс» за кофе, а заодно перекусить. После завтрака я больше ничего не ела, а тренировка отняла все силы. Каждый шаг отдавался болью в мышцах. Я добрела до кофейни и встала в очередь. После интенсивного занятия и знакомства с Аштоном Холлом переживания об оскорблениях сместились на второй план, и я даже не задумывалась о том, что кто-то из посетителей может рассматривать меня.

Наконец, очередь дошла до меня:

– Добрый день, можно, пожалуйста…

– Кокосовый фраппучино. – заказал голос за спиной.

Кассир замешкался, глядя то на меня, то куда-то за меня. Я обернулась и встретилась глазами со свитшотом бежевого цвета. Подняв голову, увидела знакомую, добрую улыбку и ямочки, сопровождающие её.

– Привет, малыш!

– Привет, Кайл.

– Так, вы будете?.. – отвлек нас бариста, люди в очередь запыхтели.

– О, кокосовый фраппучино! Два! – ответил Кайл и выложил деньги.

– Имена?

– Кайл и Алтея. – ответила я.

– Ожидайте готовый заказ справа от кассы.

Кайл обхватил мои плечи и передвинул в зону ожидания. Народу было много, поэтому я нервно озиралась и перебирала в голове фразы, с которых начать разговор так, чтобы не привлечь к себе внимание.

– Ты ведь помнишь мое обещание? – К счастью, первым заговорил Кайл

– Значит, мне придется пробовать эту гадость?

– Скоро тебе придется забрать свои слова назад, – Кайл подмигнул и криво улыбнулся, затем, засмотревшись на мои глаза, попытался сказать, – ты…

– Два кокосовых фраппучино для Кайла и Алтеи!

Бариста разрушил неловкий момент, Кайл захватил стаканы и уверенно направился к свободному столику у окна с идеальным расположением – рядом были свободные столы и далекое расстояние до занятых.

– Ну что, готова вкусить священный напиток?

Я с нескрываемым отвращением осмотрела стакан. Да, взбитые сливки выглядели привлекательно, но все же вспоминая густую жижу, я не горела желанием вновь ее испить.

– Ладно… – вздохнула я и потянулась губами к трубочке, Кайл внимательно наблюдал за моей реакцией.

На этот раз кофе показался более жидким, приятным, а мороженое блаженно охладило мой разгоряченный пыл после насыщенной тренировки и встреч. Кокосовые стружки и сироп придавали напитку незабываемый вкус – в моем случае тот, что на все сто подходил под мои предпочтения.

– М-м-м… – Я расплылась в улыбке и довольно улыбнулась. – Кажется, у меня новый любимый напиток.

– Не знаю, можно ли ассоциировать человека с напитком, но именно о нем я подумал, когда мы встретились впервые. Лично. – Кайл закусил пирсинг и откинулся на спинку стула, хватая ртом трубочку.

Он выглядел настолько неординарно, что многие задерживали на нем презренный взгляд, а я вот никак не могла отвести свой. Приходилось постоянно себя одергивать.

– Откуда вы знакомы с моим братом?

– Об этом, мне кажется, тебе стоит спросить брата.

– А почему не можешь ответить ты?

Кайл сначала застыл с серьезным выражением лица, затем вновь принял расслабленный вид и улыбнулся, придвинувшись.

– Это не моя история, малыш, не мне ее рассказывать.

И пусть на губах его играла улыбка, меня пробрал озноб от страха. Двусмысленный ответ вызвал во мне кучу жутких подозрений.

– Продолжим наш урок?

– Что?

Кайл кивнул на доску, лежащую на полу.

– О-о… я не… я очень устала, боюсь…

– Впрочем, возражения не принимаются, пойдем.

Кайл подхватил скейт, и мы направились к выходу, бросив стаканы в урну у входа. Я подумала, что вообще-то с удовольствием выпила бы и вторую порцию, но упустить возможность провести время с Кайлом не желала. Неверно выразилась, поучиться кататься на доске – вот, какую возможность я не хотела упускать.

– Так, ты сможешь проехать вон до того дерева? – Кайл указал на старый клен близ общежития.

– Да, думаю, проехать прямо у меня получится. – Сомнение все же проскользнуло в голосе.

Однако все закончилось благополучно, и Кайл с улыбкой догнал меня через минуту. Кататься на скейте мне понравилось, но ощутить все удовольствие я пока не могла, потому что думала только о разбитых коленях и возможных переломах.

– Пойдем к парку, там есть одно место, где можно классно прокатиться. – Кайл схватил доску за край и пошел вперед.

Наши руки периодически соприкасались по мере движения, и от этого минимального контакта я умудрялась испытывать смесь разномастных ощущений.

– Кайл… – робко обратилась я.

– Да, малыш?

– Почему бы тебе не звать меня Теей? – смутилась я.

– Я постараюсь, но ничего не обещаю. – Усмехнулся он.

– Я хотела спросить, ты живешь в студенческом городке?

– В данный момент… да, можно и так сказать.

– Ты учишься в Принстонском или как?

– Как много вопросов, Тея.

Кайл резко остановился и внимательно посмотрел на меня. Мне захотелось коснуться его лица, провести пальцем по холодному металлу… Боже, да я даже во сне себе таких мыслей не позволяла!

– Тебе нужно сделать вдох, Тея. – Напомнил он, и я громко вздохнула.

Какой позор. Его взгляд метнулся к моему лбу, и я рефлекторно прикрыла пятно, однако он тут же перехватил мою руку в воздухе.

– Что это ты делаешь? – спросил и тут же отпустил мою ладонь он, однако это касание успело обжечь мои пальцы.

– Ничего… так, ты учишься здесь или как?

– Нет, я здесь не учусь.

Какие односложные ответы. О чем же нам говорить? Может, он вовсе и не хочет со мной разговаривать? Так какого черта мы вообще проводим время вместе?

– Вот мы и пришли. – Сбил ход моих мыслей Кайл.

Я осмотрелась: цветущие деревья, глубокий холмик со спуском по правую сторону, впереди основная парковая зона, по которой неспешно прогуливались люди, слева – тоже дорога, но прямая.

– Так, вставай на доску обеими ногами. – Скомандовал Кайл, я вздрогнула от удара скейта об асфальт.

– Но как я…

– Просто встань, Тея. – я подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Доверься мне.

Кроме Нейта я никому не доверяла. Никогда. Но ноги не стали прислушиваться к голосу разума и уже встали на доску. Не успела я и звука издать, как длинные пальцы Кайла обхватили мою талию – не неловко, не едва ли, а крепко, да так, что я снова перестала дышать. Фостер прижал меня к своему торсу, у меня подкосились колени, и в это же мгновение доска пришла в движение.

– Расправь руки в стороны, малыш, и наслаждайся моментом! – Прокричал он.

Кайл разогнал нас, и не знаю, как он так опытно взаимодействовал с силой притяжения и координацией, но мы ехали ровно. Я развела дрожащие руки в стороны и часто задышала. Пальцы Кайла сильнее вцепились в мою кожу, его подбородок уперся в мою макушку, и несмотря на ветер, который несся нам навстречу, я ощущала его теплое дыхание.

Впереди – пустота. Лишь звук колес, ветерок и розовое, словно перья фламинго, закатное небо. Крепкие руки Кайла на моей талии. Скорость и свобода. Я так широко улыбалась, что с непривычки свело скулы.

– Ты чувствуешь это, Алтея? – защекотало ухо от его шепота.

– Я чувствую… все. – Вряд ли он услышал мой ответный шепот.

А ведь я действительно ощутила столько всего в один миг, сколько не ощущала за всю свою жизнь. За каких-то несчастных пару минут.

Скейт начал сбавлять скорость, тогда Кайл затормозил окончательно. Мне вдруг стало ужасно грустно оттого, что эта короткая поездка закончилась. Словно оборвалось что-то очень важное.

– Давай теперь ты сама поедешь обратно?

– Попробую.

На самом деле мне хотелось просто идти рядом с ним, но в этот миг в душе творилась такая вакханалия, что я боялась потерять привычный контроль и повести себя из ряда вон. Когда я выехала из парка, ноги изнывали от боли – после изматывающего занятия с Холли мышцы снова подвергались атаке.

Я посмотрела в сторону коммун и закусила губу. Я так устала, что готова была уснуть прямо на тропинке, подложив под голову скейт.

– Пойдем, провожу тебя до коммуны.

– Я не… подожди, откуда ты знаешь, что я там живу?

Всего на секунду на лице Кайла отразилось замешательство, а затем сразу же губы растянулись в привычной улыбке.

– Ты говорила. – Отчеканил он.

– Правда? Что-то я не помню… – может, действительно вылетело из головы той страшной ночью? – В любом случае, я дойду сама, спасибо, Кайл. Спасибо… за сегодня.

Я не смогла удержаться от искренней улыбки, разглядывая его светло-голубые глаза, так красиво сочетающиеся с осветленными волосами. Кайл смотрел в ответ, не моргая, затем провел языком по губам, пирсингу, и встряхнулся, словно сбрасывая какое-то наваждение.

– Что ж, тогда… мы обязательно встретимся, Алтея.

– И что ты мне покажешь в следующий раз? – разошлась я.

– Я не успел придумать, но в долгу не останусь. Будь осторожна, малыш. – Как-то слишком серьезно напутствовал Кайл.

Я развернулась и медленно направилась в сторону коммуны, чувствуя обжигающий взгляд затылком. Но когда через пару футов решила обернуться – Кайла и след простыл.

Всю недолгую дорогу я смотрела себе под ноги, глупо улыбаясь и борясь с щекоткой в груди. Пережитое за день прокручивалось в голове, словно кинопленка. Я впервые не задумывалась о том, рассматривали ли меня прохожие, всецело погрузившись в приятные воспоминания. Однако стоило мне переступить порог сестринства, как эйфория улетучилась.

Анна, Эми и Уиллоу, услышав, что я вернулась, вышли из кухни и встали в дерзкие позы, вздернули брови и взглянули на меня… требовательно.

– Привет… – хрипло вырвалось изо рта.

– Вот и она. – Цокнула Эми, скрестив руки на груди.

– Мы и не знали, что живем под крышей с новой Арианой Гранде, – по-доброму, без издевки усмехнулась Уиллоу, по привычке накручивая рыжий локон на палец.

– О чем это вы?.. – Меня практически охватил паралич, я не могла шевельнуться и смотрела на девочек, не моргая. Прогадала со временем возвращения домой!

– Вот об этом, – Анна вытянула руку с телефоном и нажала на экран, развернув его ко мне.

О. Мой. Бог.

– Только не это…

Глава 6

Возможно, я довольно везучая, потому что в моей жизни было мало потрясений. Я ни разу не испытывала животного страха и ужаса, разве что за просмотром дурацких ужастиков, которые так любил показывать мне Нейт, хохоча над моими воплями. Меня нельзя было назвать эмоциональной, потому что я переживала все внутри, никак не реагируя снаружи. Это ни хорошо, потому что мать прозвала меня равнодушной девочкой не от мира сего, ни плохо, потому что я могла разделить все печали наедине с собой и музыкой, не вызывая жалости или сочувствия от других.

Поэтому эмоции, захватившие меня в тот миг, когда Анна показала видео, едва не разорвали мое хрупкое тело на части. Они не умещались ни в голове, ни в грудной клетке, и метались, готовые взрывной волной окатить окружающих. Как мне удалось подавить их несколькими частыми вздохами, для меня до сих пор загадка.

Не сказав больше ни слова, я побежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Хотелось, конечно, телепортироваться в Тимбукту, но довольствуемся тем, что имеем – своей комнатой. В которую тут же наперебой принялись стучать соседки.

– Дайте мне хотя бы десять минут, девочки, пожалуйста! – крикнула я, хватаясь за голову.

– Извини, Алтея, – заговорила Уиллоу, – мы не совсем понимаем, в чем провинились, и не хотели задеть тебя. Доброй ночи.