Несуществующий берег

Глава 1. Осенние стекла

Конец октября в городе – это время, когда сумерки наступают рано и надолго, затягивая улицы в сырую, прохладную муть. За окном, по стеклу, уже который день ползли струйки осеннего дождя, размазывая огни фонарей в длинные, тоскливые блики. В квартире пахло остывшим чаем с бергамотом и тишиной – не уютной, зимней, а тяжёлой, как намокшее одеяло.

Элис сидела в гостиной, не включая света. Лишь холодный, синеватый свет от огромного телевизора прыгал по стенам, оживляя тени и делая знакомую комнату чужой. На экране одно за другим плыли фотографии из папки «Семейный архив». Вот они с Марком в Праге, на Карловом мосту. Ей тридцать, ему тридцать пять. Она смеётся, запрокинув голову, а он смотрит на неё с такой нежностью, что сейчас, спустя восемь лет, от этой картинки перехватывало дыхание. А вот и Лера, лет пяти, на пляже, вся в песке, с ракушкой в протянутой руке. Счастливые, наивные лица людей, которые не знают, что будущее уже подкрадывается к ним с острыми лезвиями за спиной.

Элис потянулась к кружке с остывшим чаем, и её взгляд упал на собственное отражение в тёмном экране окна. Женщина с тёмными волосами, собранными в небрежный пучок, в большом уютном кардигане, который теперь висел на ней мешком. Она провела рукой по бедру, снова поймав себя на ядовитой мысли: «Неужели всё из-за этого? Я стала недостаточно яркой? Слишком обычной?» Это было бессмысленно и больно.

Внезапно скрипнула дверь, и в гостиную, щурясь от света телевизора, заглянула Лера.

–Мам? Ты тут?

Элис вздрогнула, оторвавшись от мыслей, и потянулась к пульту.

–Да, солнышко, я здесь.

Но было поздно. Лера вошла в комнату, и свет экрана выхватил её из полумрака. На ней были облегающие чёрные джинсы и короткая розовая куртка. Русые волнистые волосы, ещё влажные после душа, были собраны в высокий хвост. В её голубых глазах читалась тревога.

– Опять смотришь… – тихо сказала она. – Мам, ну зачем?

–Так… Вспомнила, – голос прозвучал хрипло. – Ты куда-то собралась?

–Да, с Катей и Софи. В торговый. – Лера переминалась с ноги на ногу. – Ты… как ты?

Элис заставила себя улыбнуться.

–Всё нормально, родная. Иди к друзьям.

–Я могу остаться, если что…

–Абсолютно ничего не «что». Иди, развлекайся.

– Ты не старая, – отозвалась Лера, но её лицо уже посветлело от облечения. Она быстро поцеловала мать в щеку. – Я ненадолго. Позвоню. Ладно?

–Ладно, солнышко. Осторожнее.

Дверь закрылась. Тишина, ещё более громкая, чем прежде, снова обрушилась на Элис. Она осталась одна со своим отражением в окне, с разбитым сердцем и слайд-шоу из прошлой жизни, которая оказалось большой и жестокой ложью.

Глава 2. Осколки правды

Тот роковой вечер, к которому возвращались мысли Элис, был ничем не примечательным. Конец августа. Воздух за окном был густым, почти вязким от влаги, пахнущим спелыми яблоками с дач соседей и вечерней прохладой. В кухне, залитой желтым светом абажура, стоял запах грибного супа, который Марк, по его словам, обожал. Он собирался на «ночное дежурство» – термин, который за последние два года стал появляться в их обиходе все чаще и чаще.

Элис, вытирая последнюю тарелку, увидела, что он забыл на зарядке свой телефон. Экран вспыхнул от нового сообщения, и ее взгляд машинально скользнул по тексту. Имя «Наталья» ничего ей не говорило. Но слова… Слова были обжигающе-откровенными: «Скучаю. Приезжай, как освободишься. Моя дверь тебе открыта».

Сердце Элис не заколотилось, а наоборот, будто остановилось, превратившись в комок льда где-то под ребрами. Пальцы сами, против ее воли, потянулись к экрану, разблокируя его. И дальше ее глаза, не веря, проглатывали одно сообщение за другим. Нежные, пошлые, полные циничных обсуждений их с Марком семейной жизни, ее «упертости» и его «усталости». Переписка тянулась на месяцы. На два долгих, лживых года.

Наталья Петрова. Та самая соседка сверху. Женщина лет пятидесяти, с ярко-рыжими волосами цвета медного таза и вызывающим макияжем, от которой всегда пахло сигаретами и дешевым парфюмом. Она жила одна, и по дому ходили слухи о ее «аморальном образе жизни», что всегда вызывало у Элис лишь снисходительную жалость. И именно эта женщина стала центром тайной жизни ее мужа.

В тот миг все осколки сложились в единую, уродливую картину.

· Поздние возвращения. «Проект горит, дорогая. Выручаю отдел». Он говорил это с такой искренней усталостью, что она гладила его по плечу и готовила ромашковый чай.

·Ночные командировки. «Срочный выезд в область. Спи спокойно». Она ворочалась одна на их большой кровати, беспокоясь за него, за его уставшие глаза за рулем.

·Агрессия и злость. Любая ее попытка проявить заботу или просто спросить о делах натыкалась на стену раздражения. «Отстань, Элис! У меня и так голова трещит! Тебе не понять моего давления!» А она верила. Верила, что он просто сгорает на работе, что это кризис, который нужно переждать, поддержать, не давить. Она винила себя за то, что слишком настойчива.

Она ждала его домой в ту ночь, сидя на том самом кухонном стуле, с ледяным спокойствием, которое бывает только на краю пропасти. За окном давно стемнело, и в квартире пахло остывшим супом. Когда он вошел, уставший и якобы измотанный, она не стала кричать. Она просто подняла его телефон и тихо, почти беззвучно, спросила:

–Марк, кто такая Наталья?

Он замер у порога, сжимая в руке ключи от машины. Не стал отрицать, не стал оправдываться. Его лицо, такое знакомое и любимое, исказилось гримасой странного, циничного облегчения.

–А, ты узнала.

И эти два слова убили в ней все. Не было ни раскаяния, ни мольбы о прощении. Был холодный, отстраненный цинизм. Он сказал, что задыхался в их «идеальной» семье, в этом «уютном болотце». Что Наталья – человек другого полета, свободная, она не тянет его вниз бытом и обязанностями.

Скандал все же был. Поднялась Лера, испуганная криками, которых их дом не слышал никогда. Элис плакала, кричала, что это на две семьи, что это их общий сосед, что это унизительно. А Марк, сжав кулаки, бросил в ответ самое страшное, что перечеркивало все шестнадцать лет:

–Я два года жил двойной жизнью, Элис! И знаешь что? Это была лучшая часть моей жизни!

На следующее утро, под моросящим осенним дождем, он ушел, бросив на прощание: «С Натальей хоть знаю, чего ждать. А твоя доброта и уютность меня просто душат».

Элис глубоко вздохнула, возвращаясь из прошлого в настоящее, в темную гостиную. Да, она все поняла. Поняла его мотивы, его слабость, его желание сбежать от ответственности в мир примитивных страстей. Разумом она все приняла и даже где-то согласилась – такой муж ей не нужен.

Но вот принять эти изменения… Смириться с тем, что шестнадцать лет жизни были перечеркнуты ради соседки с дурной репутацией? С тем, что человек, который клялся в вечной верности, вот так легко и подло ее предал? С тем, что ее «уютность» и «доброта» стали не достоинствами, а недостатками в его глазах?

Это было как заново учиться ходить, когда у тебя ампутировали ноги. Мир, который она строила кирпичик за кирпичиком, рухнул, оставив после себя лишь груду обломков и ядовитую пыль предательства.

Она посмотрела на свое отражение в темном экране телевизора.

–Ты сильная, Элис, – прошептала она себе, и в этот раз в голосе прозвучала не только боль, но и хриплый вызов. – Ты переживешь это. Ради Леры. И ради себя самой.

Но пока что эти слова звучали как молитва, в которую она отчаянно хотела поверить, глядя на свое искаженное болью лицо в черном стекле.

Глава 3. Двойная жизнь

Солнечный свет, яркий и настойчивый, несмотря на позднюю осень, заливал просторный коридор коррекционного детского сада «Созвездие». Он играл бликами на глянцевых поверхностях детских рисунков и отбрасывал длинные тени. Здесь пахло сладковатым ароматом полдника, воском для пола и безошибочно узнаваемым запахом детства – акварельными красками и мокрыми варежками. Из-за дверей доносились смех, возня и иногда – упорные, повторяемые слоги под чьим-то терпеливым руководством.

Кабинет логопеда Элис был таким же светлым и уютным. На полках, покрашенных в мягкий салатовый цвет, стояли плюшевые мишки, куклы-перчатки и аккуратные стопки карточек с яркими картинками. На стене висело большое зеркало, перед которым занимались дети. Утром Элис провела здесь четыре занятия, и сейчас, в тишине обеденного перерыва, она чувствовала приятную усталость, которую тут же сменяла знакомая пустота.

Всего полчаса назад она отрабатывала с пятилетним Артемом звук «Р». Мальчик хмурил брови, стараясь изо всех сил, его язык никак не хотел слушаться.

–Мотор заведи! – весело командовала тогда Элис, и ее голос звенел искренней, неподдельной теплотой. – Д-р-р-р-р-у-у-жок! Молодец, Артемка! Просто замечательно!

Она улыбалась, широко и открыто, глядя на сияющие глаза мальчика, и в эти минуты ее боль отступала, придавленная профессиональным долгом и радостью за маленькие победы. Никто бы не подумал, глядя на эту собранную женщину в простой синей блузке, с неброским деревянным кулоном на шее, что несколько часов назад она плакала в одиночестве в полутемной квартире. Работа была ее спасением. Здесь ее ценность была измерима: каждое верно произнесенное слово было победой. Здесь она была нужна.

Когда Артем ушел, довольный своей наклейкой «За старание», дверь приоткрылась, и в кабинет впорхнула Наталья. Ее коллега, инструктор по адаптивной физкультуре, была полной противоположностью Элис. Блондинка с коротким каре, которое, казалось, заряжалось ее же энергией, в ярких оранжевых спортивных штанах. В свои пятьдесят она обладала харизмой десантника и готовностью отправиться на край света хоть сию секунду.

– Эличка, привет! – Наталья звучно шлепнула ладонью по столу. – Как ты? Слышала, заведующая искала тебя с этими дурацкими планами. Оптимизировать собрались? – Она подмигнула, и в ее глазах читалось понимание всей абсурдности бумажной волокиты.

Элис почувствовала, как подступила знакомая горечь. Но она лишь махнула рукой, сохраняя на лице легкую, беззаботную улыбку-маску.

–Да ничего нового, Наталь. Все те же бесконечные «оптимизации». Как будто сам процесс от этих бумажек лучше станет.

– Ага, знаю, – фыркнула Наталья. – Мне тоже «поручили» разработать новую программу по прыжкам на одной ножке для слабослышащих. В трех экземплярах. С цветными графиками. – Она подмигнула. – Ладно, не тушуйся. Вечером освобождаешься? Может, сходим куда-нибудь? Развеемся! В кино или просто кофе выпьем?

Искушение было велико. Вырваться из тисков одиночества, посмеяться с подругой. Но мысль о том, чтобы притворяться веселой еще и после работы, показалась невыносимой. Ее запас сил был на исходе.

–Спасибо, родная, но я сегодня выжата как лимон, – сказала Элис с такой правдоподобной легкой усталостью, что сама себе поверила. – Лера домой вернется, дела… В другой раз, обязательно!

– Договорились! – Наталья легко приняла отказ. – Ты только не засиживайся тут с этими планами. Смотри, какая погода за окном! Солнце! Красота!

И,вихрем вылетев из кабинета, она оставила после себя шлейф бодрости.

Элис вздохнула, и улыбка медленно сползла с ее лица, как маска. Она осталась одна в яркой, солнечной комнате, а внутри у нее было серо и пусто. Она взяла в руки свой iPad, открыла бесконечную таблицу с рабочими программами. Цифры, формулировки, цели и задачи… Все это расплывалось перед глазами. Боль, которую она держала где-то глубоко внутри, настойчиво напоминала о себе тупым ноющим комом под ребром.

Она смотрела на экран, но видела не таблицы, а лицо Марка. Слышала не тишину кабинета, а его слова: «Твоя доброта и уютность меня душат». Разве эта работа – с детьми, требующая бесконечного терпения и доброты – не была продолжением ее самой? И разве это плохо?

Горькая ирония сдавила горло. Она сидела в эпицентре жизни, радости и света, а сама чувствовала себя заблудившейся в холодном, темном лесу. Она сделала глубокий вдох, потерла виски и снова уставилась в экран. Нужно было закончить отчет. Это было конкретное, понятное дело. В отличие от ее разрушенной жизни, этот отчет можно было исправить, дописать и сдать. И это хоть какое-то, но утешение.

Глава 4. Родительское бремя

Атмосфера в кабинете 9 «Б» класса к вечеру стала густой и неоднородной, как студень. Ноябрьский ветер завывал за окнами, швыряя в стекла редкие мокрые снежинки. Воздух был спертым, наполненным запахом мела, старого паркета и дорогих духов, смешанным с влажным дыханием мокрой шерсти. Элис сидела за партой дочери, и ироничная мысль о том, что вот она, снова в школе, вызывала у нее горькую усмешку. Парта была слишком маленькой, и неудобная поза добавляла физического дискомфорта к душевному. Она чувствовала, как впивается в ее бедро жесткий деревянный брусок сиденья.

Классная руководительница, Юлиана Аркадьевна Толли, женщина с элегантной серой стрижкой и внимательным, усталым взглядом за очками, открыла собрание. Ее тон был ровным и профессиональным.

– Хочу отметить успехи Леры Морган, – Юлиана Аркадьевна улыбнулась Элис. – По итогам четверти у нее снова практически все пятерки. Девочка демонстрирует блестящие академические знания, целеустремленность и идет на красный аттестат. Это большая заслуга и ее, и, конечно, ваша, Элис.

Элис кивнула, чувствуя на себе взгляды других родителей. В этих взглядах было разное: одобрение, легкая зависть, отстраненность. Она мысленно приготовилась. Опыт подсказывал, что за похвалой обычно следует «но».

– Однако, – Юлиана Аркадьевна вздохнула, слегка перекладывая бумаги, – в последнее время я стала замечать некоторые изменения. Лера стала более замкнутой, иногда резко отвечает учителям, пропускает факультативы. Создается впечатление, что желание учиться, гореть предметами, угасает. Ей словно все стало в тягость.

Одна из мам, Ирина Валерьевна, чей сын учился из-под палки, ехидно хмыкнула, поправляя дорогой шелковый шарф:

–А, понятно. Звездочка с неба падает? Может, просто зазналась?

Элис почувствовала, как по спине пробежали иголки. Она выпрямилась, хотя спина ныла от неудобной позы.

–Ирина Валерьевна, прошу вас, – мягко, но твердо начала Юлиана Аркадьевна, но Элис ее опередила. Ее голос прозвучал тихо, но четко, его было слышно во всем классе.

– Лера не пропускает факультативы от лени, – начала она, глядя прямо на Ирину Валерьевну. – Она перенесла тяжелый бронхит в начале полугодия, с осложнениями. Врач настоятельно рекомендовал щадящий режим. А что касается «резкости»… – Элис сделала паузу, выбирая слова. Она не могла сказать правду: что дочь переживает развод родителей и злится на весь мир. – Она в подростковом возрасте. И при всем при этом ее оценки не пострадали. Я думаю, это главный показатель.

Юлиана Аркадьевна кивнула с пониманием, снимая и протирая очки.

–Безусловно, Элис. Мы все это ценим. Я просто обращаю ваше внимание, как маму. Чтобы мы были в курсе.

Тема была исчерпана. Элис чувствовала себя так, будто отбила небольшую атаку, но силы были на исходе. И тут Юлиана Аркадьевна перешла к самому болезненному – подготовке к выпускному.

– Коллеги, нам нужно обсудить организацию праздника. Бюджет, место, программа…

И тут началось то, что Элис ненавидела больше всего. Родители, которые на словах были полны инициативы, на деле перекладывали всю ответственность на нее.

– Ой, да мы вам полностью доверяем, Элис! – воскликнула одна мама, сверкая идельным маникюром. – Вы же у нас такой председатель! У вас всегда все идеально!

– Абсолютно согласна! – подхватил другой голос. – Вы просто составьте смету, скажете, сколько сдать, и мы все сделаем! А то нам самим некогда, работа…

Элис смотрела на их оживленные, улыбающиеся лица. Они были готовы «сделать» только одно – перечислить деньги. Все остальное: бесконечные звонки, согласования, поиск ведущего – ложилось на ее плечи. Те самые плечи, которые уже едва выдерживали груз собственной разрушенной жизни.

– Я понимаю, – сказала она, и ее голос вдруг дрогнул от усталости, которую она с трудом сдерживала. – Но выпускной – это общее дело. Мне нужна помощь. Хотя бы по подгруппам…

В ответ зазвучали невнятные обещания: «Конечно, мы подумаем», «Я посмотрю по времени». Юлиана Аркадьевна видела состояние Элис и поспешила завершить собрание.

Когда все разошлись, громко переговариваясь в коридоре, Элис осталась сидеть за партой дочери, не в силах сдвинуться с места. Она чувствовала себя абсолютно опустошенной. Ее хвалили как мать, но при этом исподволь критиковали ее ребенка. Ею восхищались как организатором, чтобы снова взвалить на нее всю работу. Она была удобной. Уютной. И, как сказал Марк, этой ее уютностью и удобством все пользовались.

Она достала телефон. На экране заставка – фото Леры, смеющейся, какой она была всего год назад. До того, как ее мир рухнул. Элис сжала аппарат в руке. Она должна была держаться. Ради этой улыбки. Ради дочери, которая, как и она, пыталась справиться с болью, только делала это как умела – подростковым протестом. Она закрыла глаза, давая себе минуту тишины, прежде чем снова надеть маску сильной, неутомимой Элис и пойти домой, где ее ждала не менее сложная битва – за доверие собственного ребёнка.

Глава 5. Вибрации другого мира

Пока Элис пыталась совладать с осенней хандрой, в другой части города жизнь била ключом. Утро Павла Захарова начиналось с чёткого, отлаженного ритма.

Его лофт напоминал студию для съёмок глянцевого журнала. Панорамные окна открывали вид на пробуждающийся город. Воздух пах кофе из дорогой машины и свежестью цитрусов. Первый луч солнца упал прямо на его лицо. Он не ворчал. Он потянулся, как довольный кот, широко улыбнулся еще пустой комнате и встал с кровати одним легким движением. Его тело, подтянутое и привыкшее к регулярным нагрузкам, было полно энергии даже в семь утра.

Пространство было отражением его натуры: просторное, светлое, с элементами индустриального шика. Но при этом уютное: мягкий ковер, огромный диван и стеллажи, ломящиеся от книг и виниловых пластинок. Безупречный порядок соседствовал с творческим беспорядком: на столе лежали сценарии, на подоконнике – коллекция кактусов.

Утро Павла было ритуалом. Быстрый контрастный душ под бодрый электро-свинг, смузи под модный подкаст. Он одевался быстро, но со вкусом: темные джинсы, идеально сидящая футболка, пиджак из мягкой кашемировой ткани. Он не старался выглядеть старше своих тридцати лет; его харизма и уверенность делали это за него.

На столе у входной двери лежала папка с надписью «Свадьба. Созвездие». Сегодня у него была важная встреча – согласование концепции нового масштабного проекта для свадебного агентства «Гранада».

Дорога до офиса на его ярком велосипеде была для него еще одним источником заряда. Он летел по набережной, и ветер свистел в ушах, лохматил его волосы, но Павел только смеялся. Мир был ему рад, и он был рад миру.

Когда Павел входил в переговорную, комната будто заполнялась светом.

–Всем привет! Простите, что заставил ждать, зеленый свет задержал! – бросил он с такой обаятельной улыбкой, что даже хмурый финансовый директор не удержался и ответил кивком.

За стеклянным столом сидели трое: Анна, директор агентства, женщина с острым взглядом; Марина, молодой и восторженный маркетолог; и финансовый директор Игорь, с калькулятором в глазах.

– Павел, мы изучили вашу заявку, – начала Анна. – «Свадьба как перформанс с элементами квеста для гостей». Звучит свежо. И рискованно. Убеди нас.

Павел сел, его поза была открытой. Он запустил на экране презентацию – лаконичную, стильную.

–Свадьба перестала быть просто застольем. Для молодых это шоу. А гости часто скучают. Моя идея – сделать гостей не зрителями, а соучастниками. – Он щелкнул слайдом. – Мы делим гостей на команды. Каждая получает задания – интеллектуальные или активные челленджи, связанные с историей пары.

– Это сложно технически, – хмуро заметил Игорь. – Бюджет вырастет на тридцать процентов.

– Сложно – не значит невыгодно, – парировал Павел. – Мы будем первыми. Ценник можно поставить на сорок процентов выше. Мы продаем уникальный опыт, о котором будут говорить. Это бесплатная реклама на годы вперед.

– Мне нравится! – не выдержала Марина. – Это именно то, что сейчас в тренде!

– Вопрос к Анне, – Павел перевел взгляд на директора. – Вы хотите, чтобы «Гранада» была еще одним агенством, или брендом, который задает тренды?

Анна медленно улыбнулась. Она смотрела не на слайды, а на него. На его горящие глаза.

–Ты всегда умеешь продать не товар, а мечту, Павел. Ладно. – Она сделала паузу. – Готовь детальный сценарий. Но пилотный проект – за твой счет. Если «выстрелит» – дальше зеленый свет.

Павел широко улыбнулся. Это была его победа.

–Это не риск, Анна. Это инвестиция. Договорились.

Он вышел с ощущением легкой эйфории. Еще одна вершина взята. Мир снова был у его ног. Он не знал, что скоро ему предстоит столкнуться с миром, где живут не победы, а потери. Миром, в котором жила Элис. Пока же он достал телефон, чтобы заказать себе двойной эспрессо, и его взгляд на секунду зацепился за случайное фото в ленте – счастливую семью в парке.

Что-то екнуло внутри, быстрое и неосознанное. Но он отмахнулся от этого чувства, как от назойливой мухи. Впереди был новый проект.

Глава 6. Параллельные вселенные

Неделя Павла пролетела как один яркий, скоростной кадр. Его энергия, казалось, подчиняла себе время и пространство.

День рождения шестилетнего Тимофея начался с того, что Павел ворвался в квартиру как пират с повязкой на глазу и попугаем на плече. Он был капитаном корабля из картонных коробок, искателем сокровищ. Детский смех звенел под потолком, когда он падал на траву, чтобы с ним поборолись десять мальчишек. Родители стояли в стороне, улыбаясь, а их глаза говорили: «Вот это да!». Воздух был густым от запаха пиццы, сладкой ваты и детского восторга.

Свадьба была следующей. Молодые, ему двадцать, ей девятнадцать. Они смотрели на мир как на бесконечную сказку, и Павел стал ее режиссером. Он устроил для них «квест по первой встрече» – гости отгадывали загадки, связанные с их историей. Вечер завершился флешмобом, который Павел организовал за пятнадцать минут, заразив всех своей энергией. В своих сторис молодожены написали: «Павел, вы гений!».

И наконец, выпускной в 11 классе. Это была его любимая аудитория. Павел устроил настоящее шоу с номинациями: «самый надежный друг», «душа компании». Он нашел про каждого теплые, личные слова, заставив их смеяться и плакать одновременно. Под конец он просто включил красивые прожектора и отошел в сторону, давая им прожить этот момент. Это был высший пилотаж – чувствовать, когда нужно быть в центре, а когда стать невидимым создателем счастья.

-–

Элис листала ленту социальной сети, укутавшись в старый плед. День был тяжелым, Лера снова закрылась в комнате, и тишина в квартире давила. Вдруг в сторис мелькнуло знакомое лицо. Яркий, улыбающийся мужчина с микрофоном в руке, а вокруг – ликующие одиннадцатиклассники. Подпись: «Невероятный выпускной от агентства «Гранада» и лучшего ведущего Павла Захарова!»

Элис остановила видео. Она смотрела на сияющие лица детей, на элегантно украшенный зал. И в ее сердце кольнула острая, болезненная зависть. Не к Павлу, а к тому ощущению праздника, которое он создавал. К этой легкости бытия.

Она представила выпускной Леры. Не тот, что ей предстояло организовывать в одиночку. А такой. Яркий, легкий, запоминающийся. Где ее дочь, переживающая непростой период, могла бы на несколько часов забыть о проблемах. В комнате было прохладно, и Элис куталась в плед сильнее.

«Вот такой выпускной должен быть у девятиклассников, – горько подумала она. – Не унылое застолье, а вот такое… событие».

Она снова посмотрела на улыбающегося Павла. Он казался существом с другой планеты, где нет места боли, разводов и родительских собраний. Мир, в котором он жил, был таким же ярким, как он сам. Таким далеким.

Элис выключила телефон, и комната снова погрузилась в тишину. Контраст между тем, что она видела на экране, и тем, что окружало ее здесь, был слишком велик. Она потуже закуталась в плед, но холод внутри никуда не девался. Он был сильнее ноябрьского ветра за окном.

Отлично, продолжаем. Эта глава – важный поворотный момент, где завязывается будущая встреча героев. Сделаем её ещё более живой и психологически точной.

Глава 7. Старая знакомая

Кухня Натальи была полной противоположностью тихому убежищу Элис. Здесь пахло яблочным пирогом с корицей и уютом. На столе валялись планы занятий, на подоконнике зеленел лук. Яркий абажур отбрасывал теплый свет.

Сама Наталья в своих ярких штанах развалилась на диване, наблюдая, как ее дочь Катя с розовыми хвостиками ловко чистила мандарин.

– Кать, а ты в курсе всех этих местных звезд? Ведущих? – начала Наталья небрежно. – Вот Павел Захаров. Ищу варианты для Элис, для выпускного.

Катя удивленно подняла бровь, серебряный пирсинг в носу блеснул.

–Пашка Захаров? Серьезно? Он везде. Харизматичный. А что, тебе на корпоратив?

– Для Элис, – отмахнулась Наталья. – Она вся в заботах утонула, надо расшевелить. Думаю, крутой ведущий – дело пойдет веселее.

– Ну, Пашка – сильный вариант, – кивнула Катя. – Он классно работает с подростками. Кстати, мам, а ты его должна помнить.

– Я-то? С чего бы?

– Захаров! – Катя посмотрела на мать как на несмышленыша. – Он же с нашей параллели! Жил в тех серых девятиэтажках за парком. Худой, прыщавый, но уже тогда на всех вечерах микрофон отобрать было нельзя! Его мама, Людмила Сергеевна, вроде, в бухгалтерии на хлебозаводе работала.

В памяти Натальи пополз обрывок старого кадра. Лицо. Не такое уверенное, но глаза – живые, с искоркой. Она даже вспомнила, как ругала его и Катю за громкий хохот во дворе.

–Боже правый… Пашка… – протянула она. – Сидел с вами на лавочке, когда вы пачку «Примы» на троих курили. Вырос в такую звезду.

– Да уж, – усмехнулась Катя. – Уезжал в Питер, в театральной студии занимался, вернулся готовым специалистом. Молодец.

Катя ушла, а Наталья осталась обдумывать новость. Павел Захаров. Мальчик с их параллели. Из простой семьи. Не недосягаемая звезда, а свой, родной. Эта информация делала его понятнее, ближе.

И тут в голове сложился план. Она видела, что с Элис творится что-то серьезное. Та замкнулась, похудела, в глазах – постоянная усталость. Просто сделать за нее – не вариант. Нужно было вовлечь. Вытащить из скорлупы. Заставить почувствовать себя снова живой.

А что может быть лучше деловой встречи с харизматичным мужчиной, который к тому же старый знакомый? Нужно просто подтолкнуть Элис. Не «Наталья все уладит», а «Элис, только ты сможешь с ним договориться».

Наталья решительно кивнула. Да, это правильный ход. Завтра она ненароком скажет: «Слушай, этот Захаров – наш, районный! С ним точно можно договориться. Давай ты с ним свяжешься? У тебя подход дипломатичный».

Она улыбнулась. Это была не просто помощь в организации праздника. Это была спасательная операция для подруги. И Наталья всегда доводила начатое до конца.

Глава 8. Царь горы

Лофт Павла тонул в вечерних сумерках. Последние лучи солнца угасали за панорамными окнами, заливая комнату сиреневым светом. Внутри царил творческий хаос – разбросанные сценарии, пустая чашка от эспрессо, мигающий экран. Этот беспорядок он называл своей «рабочей атмосферой».

Павел откинулся в кресле, закинув ноги на стол. Ноутбук на животе содрогался от бесконечных уведомлений. Группы в мессенджерах, директ в соцсетях – он чувствовал себя диспетчером в час-пик, только вместо самолетов – человеческие судьбы, жаждущие праздника.

Схватив круассан, он принялся «разруливать» этот хаос. Его пальцы порхали по клавиатуре с привычной скоростью.

Сообщение 1: «Здравствуйте! Ищем ведущего на юбилей бабушке, 85 лет. Она любит тишину, шашки и песни советской эпохи. Бюджет 3000 рублей.»

Павел улыбнулся, крошки круассана рассыпались по клавиатуре.

«Добрый день!Ваша бабушка – моя новая рольная модель! К сожалению, мой минимальный уровень энергии соответствует запуску шаттла в космос. Боюсь, после моего прихода ваша бабушка потребует себе скутер и татуировку! Давайте я посоветую коллегу, который умеет говорить шепотом и знает все песни Окуджавы?»

Сообщение 2: «Павел, привет! У нас свадьба 15 июля. Очень хотим, чтобы ты был нашим ведущим! Денег нет, но мы офигенно крутые и веселые! Ты не пожалеешь!»

Павел поднял бровь.

«Привет!Рад, что вы офигенно крутые! К сожалению, мой банк почему-то не принимает оплату в валюте "крутость" – требуют какие-то скучные рубли! Может, ваша следующая свадьба будет с бюджетом? Шучу! Удачи с поисками!»

Сообщение 3 (голосовое от взволнованной мамы): «Павел, здравствуйте! У моей дочери Полиночки день рождения, 7 лет. Хотим праздник в стиле «Холодного сердца». Вы сможете перевоплотиться в Кристоффа? Нужно привезти своего Свена. Ну, вы понимаете, оленя.»

Павел закатил глаза, но улыбка не сходила с лица. Он ответил голосовым:

«Ольга Михайловна,вы читаете мои мысли! Мой Свен как раз вернулся с курсов актерского мастерства! Правда, он сейчас в запое после роли в рекламе "Рога и копыта", шучу! Серьезно: я приду в образе самого обаятельного ведущего вселенной и устрою такое ледяное шоу, что Эльза позавидует!»

Сообщение 4 (от потенциального жениха): «Паш, братан, привет. Нужно устроить мальчишник так, чтобы до свадьбы жених был в сознании, но чтоб запомнилось. Есть на примете стриптизерши… ну, ты в теме.»

Павел покачал головой, смеясь.

«Братан,привет! Я специализируюсь на том, чтобы женихи доезжали до ЗАГСа, а не в отделение полиции! Могу предложить экстрим-квест "Найди потерянные носки жениха" или конкурс "Кто дольше продержится, слушая тосты тещи". Гарантирую – будет незабываемо и юридически чисто!»

Он закрыл ноутбук и откинулся на спинку дивана. Смех, вырвавшийся из груди, звучал немного уставше. Этот ежедневный карнавал абсурда одновременно веселил и истощал.

«Господи, – выдохнул он в тишину. – Олень с актерским образованием… Нет, скучно не бывает.»

Потянувшись, он пошел на кухню. Несмотря на комедийность ситуаций, он знал – это его место. Он был тем, кто превращал хаос в праздник. Но сегодня вечером, в наступающей тишине, его знакомая улыбка казалась чуть более натянутой. За окном зажигались огни города, такого же яркого и неспящего. Где-то там была она – та самая Элис, чье имя пока было лишь строчкой в списке дел. Он еще не знал, что эта случайная встреча перевернет его аккуратный мир с ног на голову.

Глава 9. Первый шаг

Утро выдалось обманчиво солнечным. За стеклом кухни Элис мир искрился хрустальным инеем, но воздух был колким и холодным. За завтраком Лера, размазывая мед по тосту, неожиданно спросила:

– Мам, а на выпускном точно будет не как в седьмом классе? Эти дурацкие конкурсы с бегом в мешках?

Элис, пившая кофе, чуть не поперхнулась. Вопрос дочери вырвал ее из привычного оцепенения.

–Надеюсь, что нет. А что бы ты хотела?

– Не знаю, – Лера задумалась. – Что-то современное. Чтобы музыка нормальная, не только попса из радио. И можно, чтобы был крутой ведущий, а не завуч с микрофоном.

Слово «ведущий» вызвало в памяти Элис образ улыбающегося Павла из сторис. Его энергия казалась такой далекой, но… заманчивой.

–Постараюсь, – улыбнулась она, и это «постараюсь» прозвучало с новой решимостью.

Дорога на работу была промозглой. Элис куталась в шарф, не замечая ярко-красный джип на светофоре. За рулем, напевая под бит, сидел Павел. Его взгляд скользнул по толпе, но не зацепился за хрупкую фигуру женщины с серьезным лицом. Их жизни разделяли считанные метры и толщина стекла. Он рванул на зеленый, а она перешла улицу, ощущая леденющий холод в кончиках пальцев.

Две параллельные прямые ненадолго сблизились, чтобы снова разойтись.

Работа стала спасительным островком. Малыш Ваня, наконец-то выговоривший звук «Л», вызвал у нее волну чистой радости. В учительской ее поджидала Наталья:

– Ну что, председатель, двигаем тему с ведущим? Этот Павел Захаров – наш, районный! Обычный пацан был, а вырос в звезду. Не кичливый тип, свой в доску.

– Наверное, – неуверенно сказала Элис.

– Да не «наверное»! – Наталья хлопнула ладонью по столу. – Ты же главный дипломат. Давай ты с ним свяжешься? Я бы ему: «Паш, ты чо, почем ведущий?» А ты сформулируешь красиво. Ты же чувствуешь, как Лере этого хочется?

Элис вздохнула. Мысль о том, чтобы писать незнакомому, такому успешному человеку, вызывала панику. Но она посмотрела на решительное лицо подруги, вспомнила просьбу Леры.

–Ладно. Попробую.

Вечером, разобравшись с делами, Элис села с ноутбуком. Комната была погружена в тишину. Она нашла его страницу: масштабные события, сотни комментариев, уверенная улыбка. Она чувствовала себя школьницей, пишущей записку самому популярному парню.

Пальцы повисли над клавиатурой. Что написать? Закрыв глаза, она представила, что просто договаривается о важном деле. Деловито, вежливо, без эмоций.

Элис Морган: Добрый вечер, Павел. Меня зовут Элис Морган. Я представитель родительского комитета 9 класса гимназии №5. Видели Ваши работы, они производят впечатление. Будем благодарны обсудить возможность сотрудничества. С уважением, Элис.

Она перечитала текст, проверяя каждую запятую. Сердце колотилось в горле. Нажала «Отправить», прежде чем передумать.

Сообщение ушло. Элис откинулась в кресле, глядя на свое отражение в темном окне – уставшее, но полное странного ожидания. Она сделала первый шаг за пределы серой реальности. За окном погас свет, и ночь окончательно вступила в свои права.

Глава 10. Ожидание и случайности

Неделя после отправки сообщения растянулась в бесконечную череду серых дней. Каждое утро Элис проверяла телефон, пока закипал чайник. Ничего. Тишина. Она убеждала себя: занятой человек, звезда, ему не до школьных выпускных.

Работа спасала. В детском саду царила предновогодняя суета. Вырезая с детьми снежинки, Элис ловила себя на мысли – ее пальцы вспоминали движения, когда-то она любила вышивать. Это осознание стало крошечной трещинкой в образе «уставшей женщины».

Возвращаясь под моросящим дождем, она стала свидетельницей сценки у подъезда. Молодой отец пытался успокоить ревущего малыша. Он приседал перед коляской, что-то шептал, и на его лице была беспомощная и нежная улыбка. Элис представила Марка… Нет, он бы раздражался, злился. А этот парень… В его движениях была подлинная теплота. Она отвернулась, но образ отца засел в памяти, вызывая странную смесь грусти и надежды.

Тем временем Павел жил в ритме нон-стоп. Корпоративы, съемки, встречи. Его телефон был завален сообщениями, и письмо от Элис Морган затерялось среди восторженных отзывов. Он заметил его лишь в четверг вечером, разбирая почту за ужином. Выпускной. Девятый класс. Работа не самая денежная, но… Имя показалось знакомым, хотя он не мог вспомнить, откуда.

Он отложил телефон. Подумает завтра. Сейчас был слишком уставшим.

В пятницу утром Элис, уже почти смирившаяся, столкнулась в учительской с Натальей.

–Ну что? Ответил?

–Нет. Наверное, слишком знаменитый.

–Да брось! Напиши еще раз!

Но Элис уже не решалась. Первоначальный порыв угас, сменившись робостью. Вечером того же дня Павел, собираясь на семинар, нашел ее сообщение. Что-то в аккуратности формулировок, в отсутствии настойчивости его тронуло. Он набросал ответ: «Элис, добрый вечер. Получил ваше предложение. Впечатлен интересом. Обсудим в понедельник? Сейчас в отъезде. Павел».

Он отправил и забыл. А Элис, увидев уведомление за мытьем посуды, чуть не уронила тарелку. Сердце заколотилось. Он ответил! Не проигнорировал! Она перечитала сообщение несколько раз, пытаясь уловить интонацию. «Впечатлен интересом»… Значит, ее письмо не показалось глупым.

Не стала отвечать сразу, чтобы не выглядеть навязчивой. Ответила утром сдержанно: «Добрый день, Павел. Спасибо за ответ. Конечно, удобнее в понедельник. Хороших выходных. Элис».

Ожидание выходных стало не тягостным, а наполненным тихим ожиданием. В субботу она купила себе новую кофту – неброскую, теплого коричневого оттенка. Просто так. Для себя.

В понедельник утром, заваривая кофе, она получила новое сообщение: «Элис, доброе утро. Готов обсудить ваше предложение. Можете позвонить сегодня после семи? Павел».

И снова щемящее чувство в груди – смесь страха и предвкушения. Сегодня после семи. Целый день с этой мыслью. Она посмотрела на свое отражение в окне – уставшее, но с новым огоньком в глазах. Да, она боялась. Но впервые за долгое время ей было страшно и… интересно.

Глава 11. Отражения

Декабрь медленно вступал в свои права, сковывая город в ледяные объятия. За окнами квартиры Элис мир замер в предвкушении зимы – снег ложился ровным покрывалом на оголенные ветки деревьев, а по утрам стекла были расписаны причудливыми морозными узорами. В эти хмурые дни ее жизнь продолжала идти своим чередом, наполненная работой, заботами о Лере и тихими вечерами в одиночестве.

Тем утром, когда все начиналось как обычно – ранний подъем, приготовление завтрака, тихий разговор с дочерью за столом – в размеренный ритм ее жизни ворвалось неожиданное событие. Звонок в дверь застал Элис врасплох – она, закутавшись в старый теплый халат, как раз наливала себе чашку кофе.

На пороге стоял курьер с огромным букетом алых роз. Сердце Элис на мгновение замерло, в голове промелькнула нелепая, почти забытая надежда – а вдруг это Марк? Но следующее же мгновение принесло разочарование и облегчение одновременно. Вскрыв конверт, она прочитала: «Коллективу детского сада "Созвездие" в лице Элис Морган. С благодарностью за ваш труд. С уважением, родители 3-й группы».

Она прижала цветы к груди, вдыхая их густой, сладковатый аромат. В этот момент зазвонил телефон. На экране – номер заведующей.

– Элис, дорогая, вы получили наши цветы? – послышался знакомый голос Юлии Леонидовны. – Это лишь малая толика нашей благодарности. И у меня для вас важная новость – коллектив единогласно выдвигает вашу кандидатуру на городской конкурс «Логопед России»!

Элис медленно опустилась на стул в прихожей, все еще сжимая в руках роскошные розы. Голос дрогнул:

–Юлия Леонидовна, я… я не знаю… Спасибо, конечно, но такие сильные конкуренты…

– Пустые скромности! – отрезала заведующая. – Ваши методики, ваши успехи с самыми сложными детьми – это именно то, что нужно! Помните ваши развивающие игры, которые вы сами создаете? Это же золотой фонд! Собирайте материалы, заполняйте заявку. Считайте это приказом!

Положив трубку, Элис еще долго сидела в прихожей, не в силах оторвать взгляд от алых бутонов. Конкурс! Мысли путались и сталкивались в вихре противоречивых эмоций. Паника шептала: «Ты не справляешься, ты недостаточно хороша». Гордость возражала: «Это признание твоего труда». А где-то глубоко внутри жил страх: «А вдруг провал? Вдруг все увидят, что ты обыкновенная женщина, просто старающаяся делать свое дело?»

Она нашла самую высокую вазу и бережно расставила розы. Их яркие, почти вызывающие головки казались вызовом серой зимней действительности за окном. Каждый лепесток дышал жизнью, напоминая о чем-то важном, что она начала забывать за повседневной рутиной.

Вечером, когда Лера ушла к Диме делать уроки, в квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Элис прошла в прихожую и остановилась перед большим зеркалом в резной деревянной раме. Долгое время она избегала внимательно рассматривать свое отражение, но сегодня что-то заставило ее замереть и really посмотреть на себя.

Перед ней стояла женщина с усталым лицом, но в зеленых глазах, помимо привычной грусти, читалась какая-то новая искорка – не то надежда, не то азарт. Она присмотрелась внимательнее. Да, она похудела – овал лица стал четче, проступили скулы, обозначилась линия подбородка. Черное платье, в котором она раньше чувствовала себя мешковатой, теперь сидело на ней вполне элегантно, подчеркивая изгибы фигуры.

Мысли понеслись в прошлое. Она вспомнила себя лет десять назад – не просто молодую, а яркую, полную идей и энтузиазма. Тогда она не боялась экспериментировать – сама шила костюмы для утренников, писала сценарии, придумывала новые методики обучения. С появлением Леры и с годами брака эта энергия куда-то ушла, растворилась в бесконечных заботах и компромиссах.

А ведь она могла многое. Коллеги часто шутили, что у Элис «техника слушается». И это была правда – она могла на коленке смонтировать на телефоне развивающий фильм для детей с титрами, музыкой и спецэффектами. Ее самодельные пособия – карточки, лото, пазлы – были не просто функциональными, а красивыми, продуманными до мелочей.

Она создавала целые интерактивные игры-презентации, где за правильный ответ анимированный персонаж пускался в пляс, а дети визжали от восторга.

«Я умная, – вдруг с непривычной прямотой подумала она, глядя своему отражению прямо в глаза. – Я талантливая. И знаешь что? Я все еще красивая».

Эти слова прозвучали в тишине квартиры как откровение, как клятва, которую она давала самой себе. Она подошла к книжному шкафу, достала с верхней полки старый фотоальбом, покрытый тонким слоем пыли. Листая страницы, она нашла то, что искала – фотографию, где ей лет двадцать пять, с горящими глазами и уверенной улыбкой, защищает свой первый серьезный проект на профессиональной конференции. Та Элис не сомневалась в себе, не боялась поражений, готова была свернуть горы ради своей цели.

Внезапно тишину разрезал звук сообщения на планшете, оставленном на журнальном столике. Элис вздрогнула, оторвавшись от воспоминаний. Сердце неожиданно забилось чаще, как будто предчувствуя что-то важное. Она медленно подошла, взяла планшет в руки. Экран светился в полумраке комнаты, и в списке сообщений горела одна новая строка. Имя отправителя заставило ее дыхание остановиться на мгновение: Павел Захаров.

Пальцы сами потянулись к экрану, чтобы открыть сообщение, но она заставила себя остановиться. Глубокий вдох, выдох. Еще один взгляд на свое отражение в темном окне – уже не такое уставшее, не такое потерянное. С новым огоньком в глазах и странным чувством предвкушения в душе. Что-то менялось, что-то начиналось. И впервые за долгое время это «что-то» пугало и радовало одновременно.

Она провела рукой по лепесткам роз, стоящих в вазе, почувствовав их бархатистую прохладу. Жизнь продолжалась, и, кажется, она была готова впустить в нее новые краски. Даже если это было страшно. Даже если это могло привести к новым разочарованиям. Рискнуть или остаться в привычной, безопасной серости – выбор был за ней.

Медленно, почти не дыша, она нажала на сообщение.

Глава 12. За кулисами шоу

Зима окончательно вступила в свои права, укутав город плотным снежным покрывалом. За панорамными окнами лофта Павла кружилась настоящая метель, превращающая знакомые очертания в размытую белую акварель. Внутри же царил особый мир – теплый, насыщенный творческим хаосом предновогоднего аврала. Воздух был густо пропахнут хвоей от огромной ели, прислоненной к стене в ожидании своего звездного часа, и сладковатым дымком – Павел только что потушил на плите глинтвейн, который готовил не столько для вкуса, сколько для вдохновения.

На большом дубовом столе, обычно сияющем безупречной чистотой, царил творческий беспорядок: эскизы декораций в виде гигантских снежных глобусов соседствовали с образцами тканей для костюмов ведущих, повсюду валялись разбросанные фломастеры и пустые чашки из-под кофе. Павел, одетый в мягкий кашемировый свитер и растянутые тренировочные штаны, нервно расхаживал по комнате, на ходу закидывая в рот кусочки шоколада. Он репетировал сценарий для корпоратива нефтяной компании – события, которое должно было стать апофеозом сезона.

Вечером того же дня он стоял в самом эпицентре этого праздника. Зал премиального ресторана, украшенный в стиле «зимней сказки», гудел, как гигантский улей. Струйный дым розовым маревом зависал под потолком, цветные лучи прожекторов выхватывали из полумрака смеющиеся, раскрасневшиеся лица в дорогих костюмах и вечерних платьях. Павел, в идеально сидящем смокинге, был мотором, дирижером, душой вечера. Его голос, усиленный мощными колонками, легко парил над гамом, шутки были отточены, движения выверены до миллиметра.

– Команда «Северный поток», вы где? Я не вижу вашей энергии! – вскричал он в микрофон, и десяток взрослых, уважаемых людей с восторгом первоклассников принялись трясти воображаемыми помпонами.

Мимо него пронеслась женщина в блестящем платье, на ходу подмигнув ему и сунув в руку сложенную визитку.

–Позвони, герой! – прокричала она ему на ухо, и запах ее интенсивных духов на секунду перебил аромат дорогого парфюма и еды.

Чуть позже к нему подкатила другая, уверенная в себе блондинка, вице-президент одного из банков.

–Павел, ты великолепен! Мы с подругами решили, что ты должен составить нам компанию для продолжения? – ее взгляд был откровенным и настойчивым.

Павел улыбнулся стандартной, профессиональной, отрепетированной улыбкой, сделал вид, что не расслышал из-за музыки, и ловко перевел внимание на следующий конкурс. Он работал на автопилоте. Руки сами знали, куда двигаться, язык сам произносил нужные слова. Но внутри было пусто. Шум, свет, внимание – все это отскакивало от невидимой стеклянной стены, которую он сам же и выстроил вокруг своего истинного «я».

Когда под занавес, после финальной песни и салюта из конфетти, он наконец опустил микрофон, искусственная эйфория мгновенно схлынула. Он стоял за кулисами, прислонившись к прохладной бетонной стене, и чувствовал себя как воздушный шарик, из которого выпустили весь гелий. Пусто и безвременно. Из зала доносился приглушенный гул все еще веселящихся гостей – чужая радость, в которой ему не было места.

Рядом возился с аппаратурой его диджей и старый друг, Юра, человек с окладистой бородой, в мешковатом худи с логотипом какой-то неизвестной группы.

–Ну что, капитан, принял на борт еще пару десятков поклонниц? – пошутил Юра, протягивая Павлу бутылку ледяной воды. – Видел, как на тебя смотрела та блондинка из правления? Тебе бы не ведущим, а моделью для журнала работать.

Павел взял бутылку, сделал большой глоток, чувствуя, как холодная жидкость обжигает пересохшее горло. Он вытер платком лоб, на котором выступила испарина – не от усталости, а от внутреннего напряжения.

–Устал, брат, – признался он, не глядя на Юру. – Как-то все сильнее от этого всего… прет. Как от слона в посудной лавке.

Юра, привыкший к его вечной энергии, поднял бровь.

—Тебя? Прет от внимания женщин? Все мужики тебе завидуют, а ты…

–А мне иногда хочется не шума, – перебил его Павел, глядя куда-то в пространство за колоннами, – а тишины. Чтобы дом был не студией для послепати, а… ну, знаешь. Уютным тылом. Горячий ужин, не потому что надо, а потому что ждут. Просто побыть в тишине. Без этих вот… – он неопределенно махнул рукой в сторону зала, откуда донесся очередной взрыв смеха.

Юра присвистнул, поставил свой пустой стакан на ящик с оборудованием.

–Дружище, да ты… взрослеешь. Раньше ты сам был заводилой этих послепати. Сам же искал, где бы тусануть после работы.

– Раньше, – Павел горько усмехнулся. Он достал телефон, пролистал несколько кадров и показал Юре фото. Маленькая девочка с двумя косичками, в блестящем платьице, с гордостью держала грамоту. – Видишь? Крестница. В первом классе, на конкурсе чтецов. Первое место. Я вчера два часа с ней репетировал, как руки держать, куда смотреть.

На его лицо, только что сиявшее профессиональным энтузиазмом, легла совсем другая, мягкая и абсолютно искренняя улыбка. Глаза потеплели, морщинки у глаз разгладились.

–Говорит: «Дядя Паша, я тебя вставила в благодарности!». И правда, в конце листочка каракулями: «Спасибо дяде Паше».

– Ну ты даешь, – покачал головой Юра, но в его голосе прозвучала отеческая нотка. – Я смотрю, ты с детьми-то совсем другой. Им бы тебя в няньки. Тебе пора своих заводить, а не чужих развлекать. Осесть пора, Захаров. Найти себе такую же тихую и спокойную, чтобы дом – крепость был.

Павел вздохнул, сунул телефон в карман дорогих брюк. Свисающий галстук мешал ему, вызывая раздражение.

–Легко сказать. Где ее взять-то, эту самую «осесть»? Все эти знакомства – они все на поверхности. А мне уже… глубины хочется. Настоящих чувств, а не этого карнавала. Ну ее, – он оттолкнулся от стены, снова надевая маску веселого, неутомимого ведущего. В этот момент в его кармане тихо пискнул телефон, сообщая о новом сообщении. Но Павел его не услышал, поглощенный шумом убираемого зала и мыслями о тишине, которая была так же далека, как и та самая женщина, которая могла бы ее подарить. – Пойдем, поможешь грузиться. Завтра новый день, новые герои.

Он вышел на заснеженную улицу, где его уже ждало такси. Снег хрустел под ногами, и холодный воздух обжигал разгоряченное лицо. Он сел в машину, откинулся на сиденье и закрыл глаза. За окном проносились огни ночного города, но он их почти не видел. Перед ним стоял образ незнакомки по имени Элис, чье сообщение он так и не прочитал. Образ был смутным, размытым, но почему-то именно с ним ассоциировалось то самое чувство покоя, о котором он только что говорил Юре. Возможно, это и была та самая «глубина», которую он искал. Но до нее еще нужно было добраться, пробиваясь через сугробы дел, усталости и собственных сомнений. И почему-то именно сейчас, в тишине такси, ему вдруг страстно захотелось сделать этот первый шаг.

Глава 13. Тонкая нить

Прошло несколько дней после того первого разговора, но эхо его звучало в Элис тихим, настойчивым аккомпанементом к привычным делам. Жизнь будто вернулась в прежнее русло, но в нем появилось новое течение – легкое, почти неуловимое ожидание. Она не признавалась себе в этом открыто, но взгляд ее теперь чаще скользил в сторону телефона, а при звуке уведомствия сердце делало непроизвольный кувырок, нарушая размеренный ритм дня.

Тот вечер выдался особенно ясным. Метель наконец утихла, уступив место морозной погоде, и звезды горели на черном небе с почти неестественной яркостью. Сидя на кухне с чашкой ромашкового чая, Элис получила сообщение. Не деловое, не официальное – простое, человеческое.