Чисто питерское дело
Глава 1
Лошадь фыркнула и отпрянула, наездник еле удержался в седле. Невнимательный солдат, внезапно выскочил из-за кустов. Он нес котелок с водой и был сосредоточен исключительно на том, чтобы не расплескать содержимое. Мутная жижа, набранная из ближайшей речки, плеснула на белые солдатские панталоны и побежала вниз, стремительно заполняя пространство за высоким голенищем пыльного сапога.
– Oh, merde! – возмущенно воскликнул он, и поднял злобный взгляд на виновника своей неудачи. Но едва солдат увидел лицо всадника, злость мгновенно сменилась страхом. Щеки побледнели, а сухой язык, прилип к нёбу:
– Pardon, messire! Pour l'amour de Dieu, désolé!
Напуганный кирасир смотрел снизу вверх на сидящего в седле Императора Франции. Из-за такого невыгодного для себя ракурса, и на фоне осознания величия оппонента, сын простого мельника из окрестностей Нанси, ощущал всю свою ничтожность как никогда прежде.
Наполеон бросил короткий презрительный взгляд на солдата, свободной рукой запахнул плащ и тронул коня.
Он медленно ехал сквозь военный лагерь, осматривая свои владения. По обе стороны от дороги возвышались яркие полосатые шатры, и скромные серые палатки из парусины. Вокруг кипела жизнь, наполненная нехитрым походным бытом: на кострах готовилась еда, стиралась и сушилась одежда, чистилось оружие. Атмосфера среди военных царила скорее приподнятая и даже воодушевленная. Не последнюю роль в этом играло наличие в лагере женщин. Император слегка поморщился – женское общество это, конечно, хорошо, но не на войне. Но как он мог осуждать простых солдат, когда его самого в императорском шатре ждала молоденькая фаворитка?
О, нет! Это не была простая походная интрижка солдата, заскучавшего по женской ласке. Прекрасная чаровница была его музой! Вдохновением! Как смотрела она на него! Сколько любви и восхищения было в ее зелёных глазах! В эти мгновения он понимал, что не существует ничего невозможного, а любая преграда вставшая на пути к Цели, без сомнения рухнет к его ногам!
Эта девушка будет с ним до конца. Он так решил. И любой, кто посмеет хотя бы взглянуть в ее сторону, будет горько жалеть об этом всю свою оставшуюся недолгую жизнь!
Император тряхнул головой, прогоняя неуместные сейчас переживания.
Все его мысли должно было занимать предстоящее большое сражение. Подготовка к нему велась на протяжении нескольких месяцев, и неплохо было бы, чтоб солдаты и офицеры были сосредоточены именно на нем, а не на ухаживаниях за кухарками и прачками.
За этими размышлениями он добрался до северной границы лагеря. Отсюда, с холма, хорошо было видно место будущего сражения. Наполеон слез с лошади, и подошел к крутому обрыву.
Внизу, на поле, уже были расставлены ряды орудий, к которым канониры сносили ящики со снарядами.
Тщательные приготовления, без сомнения, дадут свои плоды. Он просчитал всё до мелочей: когда начнется атака, артиллерия убийственными залпами шрапнели погасит пыл противника, затем в ход пойдёт пехота, задержит неприятеля в чистом поле, и дальше кавалерия зайдет с флангов и завершит начатое. Иначе быть просто не может.
В груди военачальника горел огонь возбуждения. Об этой битве будут вспоминать еще много лет, а его имя войдет в историю.
Наполеон услышал шорох за спиной. Этот звук прервал полёт его мысли.
Сзади кто-то смущенно кашлянул:
– Простите!..
Император повернулся, лицо его стало пунцовым и он взорвался истерическим криком:
– Я же велел, пока мы на выезде, обращаться ко мне только на французском! И не отвлекать по пустякам!
Молодой человек нервно сорвал с себя очки в тонкой стальной оправе и немедленно стал оправдываться:
– Олег Васильевич!.. Мессир! Я, честное слово, пытался ей объяснить! Но Светлана Анатольевна и слушать ничего не желает! Говорит, там в понедельник проверка из Минобра, а у вас ведомости какие-то не заполнены… Опять вот звонит, – он посмотрел на телефон, зажатый в руке, и протянул его своему научному руководителю.
Тот, сквозь сжатые зубы прошипел «Grosse truie!», грубо выхватил у аспиранта мобильник и раздраженно ответил на звонок: «Да!»
Глава 2
Светофор мерно моргал желтым. В ночное время регулировать движение особого смысла не было – несмотря на то, что улица располагалась в самом центре города, машины ездили по ней нечасто. Полуночную тишину лишь изредка нарушал металлический скрежет. Два дворника, без особого усердия, широкими лопатами скребли асфальт. Занятие было бессмысленное – первый выпавший снег, хоть и после сильного снегопада, все равно сошел бы сам по себе. А на дистанции длиной в целую зиму, противостояние стихии петербургские коммунальщики всё равно проиграют. Терпят поражение стабильно каждый год. Но администрация центрального района, тем не менее, дала четкие распоряжения по своевременной и оперативной уборке выпавших осадков. Как минимум для того, чтобы потом, на жалобы разгневанных граждан, с чистой совестью можно было отвечать: «Вы видели, мы пытались!».
Один из рабочих, тот что постарше, перекинул снег через ограду канала и отставил лопату в сторону. Достал из нагрудного кармана рабочей куртки пачку сигарет, закурил и оперся локтями на ограждение, уперся пустым взглядом в черную воду.
– Дядя Саша, не халтурь! – с улыбкой окликнул его молодой азиат. – Давай вот до угла дочистим, и пойдем лепёшка кушать.
Мужик перевел взгляд на напарника и тоже улыбнулся:
– У нас знаешь как говорят, Адиль? От работы кони дохнут! Перекури. Никуда он не денется этот твой снег.
– Вот именно, дядя Саша. Сам эта снег никуда не денется…
Александр Иванович усмехнулся. Хороший парень Адиль – работящий и ответственный. Пахать готов днем и ночью, лишь бы платили. Не много таких к нам на заработки приезжает. Вон как лихо лопатой машет, и это после целой смены курьером. Откуда только силы берутся? Говорил, что трое детей у него на родине. А на вид ему лет двадцать пять, не больше.
Мужчина в последний раз глубоко затянулся, и повернулся в сторону канала, чтобы выбросить окурок. В эту секунду он заметил в воде что-то странное, нехарактерное для тягучего медленного потока, который он видел каждую ночь уже тысячу раз. Из-под моста в его сторону плыл большой рюкзак. Или сумка? Дядя Саша изо всех сил пытался разглядеть, что же такое там несёт течением. Сощурился, и наконец понял. Но поверить сразу не смог. Из ступора его вывел истлевший бычок, больно ужаливший пальцы.
– А! С-ска! – вскрикнул мужчина, стряхнул обидчика в воду, и громко позвал.– Адиль! Адиль! Смотри, там человек в воде!
Напарник подбежал, перегнулся через ограждение, чтобы лучше рассмотреть внезапную находку. И действительно, мимо них медленно проплыл человек, крепко вцепившийся в большой черный рюкзак. Видна была только его голова – лицо пловца было мертвенно бледным, а глаза закрыты. Очевидно было, что в воде человек находится уже достаточно давно. Парень быстро сообразил, что отсюда достать его не получится и побежал вниз по течению, значительно опережая плывущего.
До ближайшего спуска к воде было метров двести. Адиль скатился вниз по истертым каменным ступеням, и стал ждать, пытаясь привести дыхание в норму. Через минуту показался умирающий. Парень опустился на четвереньки, и одной рукой попытался дотянуться до бедняги, но как назло, его стало относить к противоположной стороне канала.
Адиль понял, что после этой неудачной попытки, второй может уже и не быть, скинул с себя дворницкий бушлат, и не раздумывая сиганул в черноту. Голову ныряльщика сжало будто тисками, дыхание сбилось как от мощного удара в грудь (точно как на том пустыре в родном ПГТ, где в детстве регулярно выясняли кто прав или сильнее). В три мощных гребка парень настиг утопающего и одной рукой схватил его за куртку. Мокрая материя выскользнула из пальцев, а операция по спасению оказалась под угрозой. Сердце спасителя бешено колотилось. Ледяная вода стремительно заполнила и без того тяжелые кирзовые сапоги, которые начали ощутимо тянуть на дно. Адиль ухватился за ручку рюкзака (так и нужно было сделать с самого начала!) и свободной рукой погреб в направлении берега.
В этот момент утопленник открыл глаза, и стал пытаться вырвать рюкзак из рук парня. По спине и в коротко стриженный затылок пришлось несколько вялых, но увесистых ударов. От неожиданности и усталости, этого оказалось достаточно, чтобы парень хлебнул воды и ушел с головой под воду.
«Аллах, неужели вот так глупо всё и закончится?!»
Адиль отпустил рюкзак, обеими руками оттолкнулся от толщи ледяной воды и снова оказался на поверхности. Откашлялся, снова подплыл к человеку, тяжелой ладонью нанес несколько ударов по голове и лицу. Понял, что дальнейшего сопротивления не последует, снова ухватился за ручку рюкзака, и отбуксировал неблагодарного к площадке, на которой их уже ждал дядя Саша.
Не без труда оба нечаянных любителя водных процедур оказались на суше. Адиль стоял, уперевшись ладонями в колени и пытался откашлять воду, которой успел наглотаться. Его всего колотило от холода и огромной порции адреналина. Спасенный лежал на спине без чувств, синими пальцами вцепившись в свою драгоценную ношу.
Александ Иванович накинул куртку на плечи напарника. Отвести взгляд от рюкзака, за который человек готов был утонуть, но не отдать, никак не получалось.
«Да что же такое ты туда положил?» – эта мысль не давала покоя пожилому дворнику. Если там деньги (а скорее всего там деньги – за что еще так держаться), так может мы себя немножечко отблагодарим? За спасение-то.
Дядя Саша присел на корточки возле утопленника. Прилагая большие усилия, разогнул каменные пальцы, держащие заветный мешок. Рюкзак был тяжелый. А может и не деньги вовсе? Золото. Один из самых тяжелых металлов – не зря в школу то ходили.
Вжикнула молния. В темноте содержимого рюкзака было не разглядеть. Александр Иванович запустил руку внутрь, нащупал что-то металлическое и тяжелое. Не, не золото. Пистолет. Ай-яй. Может и не стоило внутрь-то лезть. Он перевел взгляд на хозяина оружия. Пожилой мужик. На бандита вроде не похож. Но стало тревожно. Что-то там еще ведь лежит…
Любопытство, которое «погубило кошку», едва не погубило и старого дворника. Он отбросил от себя то, что достал, отскочил от рюкзака, словно его ударило током. Старик чуть не свалился в воду, когда понял, что из рюкзака он достал отрубленную человеческую кисть.
Глава 3
– Девушка, вам помочь? – спросил молодой человек.
Вера, стоявшая в обнимку с охапкой покупок в руках, пыталась закрыть багажник старенького мини-купера.
– Н-нет… Спасибо, я сама справлюсь.
– И все-таки, – продолжал мягко настаивать парень. Очень уж хотелось проявить галантность по отношению к симпатичной девушке, да и для дальнейшего знакомства повод был неплохой.
Вера внимательнее посмотрела на назойливого прохожего и нахмурилась:
– А вам какое конкретно слово в предложении «нет, спасибо» непонятно?
Несостоявшийся ухажёр саркастично поднял бровь, обиженно хмыкнул, мол, «больно надо», и пошел дальше. Девушка продолжила пытаться удержать одной рукой и подбородком нетяжелую, но неудобную ношу, а другой дотянуться до крышки багажника.
Парень не успел отойти и четырёх шагов, когда пирамида из вещей выскользнула из рук «сильной и независимой» и рассыпалась по земле. Он обернулся на звук, и как ни старался не смог подавить в себе желание позлорадствовать – поднял большой палец и одобрительно кивнул.
Вера неслышно выругалась сквозь плотно сжатые губы и стала собирать упавшее.
Вот что ему стоило предложить ей свою помощь сейчас, когда за укатившейся термокружкой нужно лезть под машину? И реальная помощь, и… повод для дальнейшего знакомства неплохой.
«А что тебе стоило принять помощь сразу» – задал вопрос тоненький голос внутри головы.
Вера Кашина, ассистент частного адвоката, собирала с земли покупки из «Икеи»: несколько больших рамок для фотографий (в них мы разместим дипломы), четыре небольших горшочка с искусственной зеленью (это на первое время, потом обзаведемся живыми растениями), аромадиффузор с палочками (приятный запах – неотъемлемая часть общей атмосферы).
«Думаю, что из сложившейся ситуации нужно вынести два урока», – продолжил насмешливый голосок, – «не отказываться от помощи симпатичных парней, и всегда соглашаться на пакет на кассе».
Внутренняя Вера частенько выступала с непрошенными советами и комментариями, чем немало раздражала девушку.
Она прошла сквозь арку, оказалась в большом тихом дворе, и с ужасом подумала о тяжелой двери, которую ей предстоит открыть, чтобы попасть внутрь старинного здания. Можно было конечно набрать Максу и попросить встретить её. Но а) достать телефон в ее нынешнем положении было нереально, б) она и сама справится.
Снять офис в особняке в центре Москвы было решением смелым и неоднозначным. С одной стороны престижная локация, которая по умолчанию сулила определённый статус и состоятельных клиентов, с другой – совершенно неадекватный ценник за аренду. Что, в отсутствие клиентов на старте предприятия, было чревато.
По широкой мраморной лестнице она поднялась на второй этаж, прошла по коридору, и толкнула ногой приоткрытую дверь.
– Макс, спасай!
Молодой брюнет, стоявший на полу на коленях над поваленным набок массивным кожаным креслом, обернулся на зов, бросил отвертку на ковролин, и, перепрыгивая через картонные коробки, поспешил к подруге.
– Ваша мама пришла, барахла принесла! – засмеялся он, принимая из рук Веры обновки.
– Я, вообще-то, для тебя стараюсь, Максим. Хоть бы раз похвалил! – наигранно обиделась девушка.
– Да я ценю, Вер. Ценю! – продолжал улыбаться молодой адвокат. – Просто, это все… как-будто бы… не первостепенное, что ли.
– Нет, Макс! Ты в корне не прав! Стильный интерьер это важнейшая составляющая успешного бизнеса.
Максим засмеялся и примирительно поднял руки:
– Ладно! Сдаюсь! Победила.
– То то же, – с напускной строгостью подытожила девушка, сняла куртку и стала расставлять искусственные цветы, примеряя где они будут выгоднее смотреться. Вдруг вспомнила:
– О! Ты не слышал еще? В Питере из канала дворники выловили мужика с рюкзаком, а в нем руки женские! Прикинь, жесть какая!
Максим слегка улыбнулся, поджал губы и покачал головой:
– Классика. Где ты эту чернуху только берешь?
– Да пока в машине ехала, по радио рассказывали… Предварительно, мужик из канала – это доцент местного университета. Интересно у них там конечно… Почему вот как новость про расчленёнку, так сразу – Питер?
Макс с усилием затянул очередной винт, выдохнул и ответил:
– Да погода у них – дрянь. Солнца нету, небо давит. Вот и кромсают друг друга. Это ведь не вчера началось – еще Достоевский писал… И сдается мне, он про студента с топором не из головы выдумал.
Вера замолчала, раздумывая над корреляцией между суровым климатом северной столицы и психическими расстройствами ее жителей. Может и правда от этого многое зависит…
Пару часов спустя, когда почти все коробки с вещами были разобраны, Макс плюхнулся в свое новое кресло, крутанулся на нем вокруг своей оси, резко затормозил, и воодушевлённо обратился к помощнице:
– Своё. Собственное. Адвокатское. Агентство. Ты, вообще можешь в это поверить, Вер?
Девушка расставляла на полки книги, и не отрываясь от своего занятия ответила:
– С лёгкостью, Максим. Я уговаривала тебя сделать это полтора года.
На протяжении последних трех лет Вера и Макс работали в команде известного на всю Москву юриста. Яков Соломонович Розенберг не стесняясь эксплуатировал молодёжь, платил гроши, а вместо премии осыпал подчиненных рассказами о том, как им повезло работать под началом такого легендарного адвоката как он, и что тот бесценный опыт, который они при этом получают, просто не может быть конвертирован ни в одну из существующих ныне твёрдых валют.
– Теперь осталось сделать самое главное! – не теряя энтузиазма произнес новоиспеченный «господин частный адвокат».
– Найти клиентов?
– Придумать название! – воскликнул Макс.
Вера закатила глаза.
– А тебе не кажется, что это… «как будто бы не самое первостепенное»? – не удержавшись съязвила она.
– Точно важнее искусственных цветов. – увернулся от выпада Максим. – Как тебе такое: «Столичный АдвокатЪ»? Непременно, обязательно с «Ъ»! Чтобы подчеркнуть исконность профессии.
– Потрясающе, Максим! Я уже вижу очередь из крепостных, пришедших за консультацией как получить вольную!
– Хорошо! Хорошо… Тогда… «Гарант законности»! А! – продолжил накидывать Макс.
– Смотрите в кинотеатрах «Судья Дредд: Гарант законности», ты-дыыыщ! – засмеялась Вера.
Молодой человек нахмурился:
– Ну, предложи тогда сама что-нибудь…
Вера на секунду задумалась:
– Давай так… Адвокатская контора «Серов и сыновья». Без «Ъ», но отсылает к дореволюционным временам, как ты хотел. И создает впечатление, что это семейное дело. Может быть даже целая династия адвокатская. А на семейных делах – бракоразводных процессах, и имущественных спорах, можно очень неплохую карьеру построить.
Макс потер гладко выбритый подбородок.
– А что, неплохо… Только у меня сыновей нет.
– Ну, ты уж придумай что-нибудь, Максим! А то как мы работать-то будем?
Глава 4
Тяжелая стальная дверь захлопнулась за спиной пожилого мужчины. Он стоял в маленькой камере, с руками заведенными за спину, и не моргая смотрел на серый бетонный пол. Через несколько секунд понял, что наручников на нем уже нет, потер пережатые запястья, затем тяжело опустился на жесткую койку, и закрыл лицо ладонями.
Допрос, с которого он только что вернулся, не сулил ему ничего хорошего. Следователь, не имевший ни капли эмпатии, и явно сформировавший свое мнение о подозреваемом еще до их очной встречи, объявил, что Олег Васильевич Кречетов является подозреваемым по статье 105.2 УК РФ. Убийство с особой жестокостью – какой бред! Просто кошмарный сон!
В какой-то момент от непонимания у доцента сдали нервы, он стал кричать, угрожать и требовать. Никакого положительно эффекта эта эмоциональная сцена, конечно же, не произвела. Теперь за нее было очень стыдно. Нужно держать себя в руках. А еще нужен адвокат.
Сейчас в его квартире, как сказал следователь, проходит обыск. Что они там ищут, и что найдут, для задержанного было одной большой загадкой.
О событиях прошлого вечера и ночи Олег Васильевич не помнил ровным счетом ничего. Воспоминания обрывались на моменте его возвращения с работы домой. А новые начинались с кареты скорой помощи, в которой он мокрый и замерзший, с трудом пришел в себя.
Тут же появились сотрудники полиции и бесцеремонно стали задавать вопросы про рюкзак, пистолет, и какие-то руки… Один из сотрудников даже схватил ничего не понимающего Олега за куртку и грубо рванул, осыпал угрозами и оскорблениями.
Господи! Да что же это?! Как всё это могло с ним случиться? Как он на старости лет мог оказаться в таком вот положении?
Профессор истории обладал богатым воображением, часто мечтал и представлял себя в самых разных сюжетах и обстоятельствах, но он и предположить не мог, что когда-нибудь станет узником питерского СИЗО.
С другой стороны Наполеон Бонапарт тоже бывал заключенным – и этот факт несколько согревал. Но условия, в которых содержался французский Император, на Эльбе и острове Святой Елены, не шли ни в какое сравнение с одноместным бетонным мешком, где находился сейчас именитый историк.
Он лег на кушетку, и закрыл глаза. Яркий свет лампы под высоким потолком пробивался сквозь закрытые веки, расплывался оранжево-розовым пятном, не давая заснуть. Сон – лучшее убежище от безжалостной и суровой реальности. Сбежать туда, где нет решеток и оков. Где никакие засовы на стальных дверях не могут остановить полет мыслей, воспоминаний и мечт.
Олег Васильевич закрыл лицо ладонью, скрываясь от раздражающего света. Пытаясь уснуть он решил, что несмотря на все зловещие обстоятельства, окружавшие его, он будет думать только о хорошем. Он будет думать о своей Татьяне. О нежном создании, которое навсегда разделила его жизнь на «до» и «после».
Глава 5
«Тени прошлого. Взгляд изнутри»
Я вижу всё так, будто снова попал в тот день. Воспоминания очень яркие и совершенно неотличимые от реальности. Тот самый вечер, когда я впервые увидел Её.
Ежегодный бал, который Университет устраивал уже более тридцати лет, был событием знаковым, и даже, в некотором смысле, культовым.
Когда-то давно, еще при пыльной, затухающей советской власти, у дерзких и горящих своими идеями студентов исторического факультета появилась мысль хотя бы на денёк сбежать из серой действительности, ограниченной нормами и формулярами, и с головой погрузиться в любимую эпоху. Тогда то и был придуман «Весенний бал». Старостам курсов пришлось изрядно попотеть, чтобы преподнести бал (мероприятие в чистом виде буржуазное), как экспериментальную методику преподавания Всеобщей истории XVIII века, с погружением в атмосферу того времени для лучшего понимания и усвоения материала.
Каждый год подготовка к балу велась совершенно тщательнейшим образом: списки участников составлялись и согласовывались за несколько месяцев, а массовые репетиции танцев длились восемь недель. Кадриль, полька, полонез, и, конечно же, вальсы. Много-много вальсов.
Весенний бал стал важным мероприятием не только и не столько для юных студентов, сколько для преподавательского состава, представители которого с нетерпением ждали его, чтобы вновь предаться светлой ностальгии и ощутить тот юношеский задор, который они испытывали на заре этой замечательной традиции.
Я стоял в самом углу большого зала, возле тяжелой бордовой портьеры, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Честно говоря, я скрывался о Сазоновой. Она стала оказывать мне недвусмысленные знаки внимания, едва я успел войти в фойе. Не сказать, чтобы она мне не нравилась – в свои сорок пять Наталья Эдуардовна была весьма недурна собой. Я даже, наверное, был бы не против по окончании бала уехать с ней на одном такси. Но то упорство, с которым она взялась организовывать свой потенциальный вечерний досуг, меня несколько отталкивала.
Я еще раз посмотрел на свои до зеркального блеска начищенные туфли. Подтянул манжеты белоснежной сорочки из-под рукавов смокинга, поправил запонки. Нужно было выглядеть достойно.
Снова перевел взгляд на присутствующих, и увидел Сазонову, которая расплываясь в улыбке, с бокалом шампанского в руке, устремилась ко мне.
– Вот ты где! А я тебя везде ищу, – игриво воскликнула она. Это был не первый ее бокал. – Ты что, прячешься от меня?
Я сдержанно улыбнулся:
– Да нет, Наташ, ну что ты…
– Давай… Давай выпьем!, – она быстро осмотрела зал, и свободной рукой помахала официанту, который ходил между гостями с подносом.
– Наташа, ты же знаешь, что я не пью.
Сазонова поджала губы, густо накрашенные ярко-красной помадой (какое преступное несоответствие заявленной эпохе!):
– Вот поэтому ты и не женат до сих пор! Черствый сухарь. Тебя нужно просто немножечко раз-мо-чить! – захохотала она.
И вот в этот самый момент чуть приоткрылась белая резная дверь, и в щель, в которую не протиснулась бы и кошка, неприметно и скромно юркнула ОНА. Назойливая коллега продолжала молоть какую-то чушь, но я уже не слышал и не понимал абсолютно ничего из того, что она говорит. Я не мог оторвать глаз от нежного существа, сияние которого будто заполнило всё пространство огромного зала. Для меня исчезли все вокруг, осталась только она. Будто бы и не прошло всех этих лет! Всё было в точности как тогда… Худенькая хрупкая фигурка, затянутая в кружевной корсет. Атласное, нежно-розовое платье, в меру пышное, струилось от корсета вниз, и волнами оседало на лакированный паркет. Утонченные черты юного девичьего личика, на фоне которого размалеванная Сазонова выглядела как карикатура и гротеск. Старая корова! Куда тебе до этого ангела!
Девушка будто почувствовала, что я пристально смотрю на нее, и когда наши взгляды встретились, и меня прошибло будто током в районе солнечного сплетения. В унисон моим чувствам, раздался звон разбившегося стекла, и гулкий, будто удар гонга, звук упавшего на пол подноса.
– А, черррт! – раздался резкий мужской возглас. Я обернулся на звук и увидел…
Глава 6
Первая рабочая неделя новоиспеченной адвокатской конторы подходила к концу, а очереди из клиентов так и не появилось. За всё это время в офис к Максиму и Вере пришла лишь одна пожилая дама, которая получила первичную консультацию по своему вопросу («как сделать так, чтобы в случае развода невестка не получила ни копеечки от моего сына»), и услышав предварительную стоимость юридических услуг, возмущенно выпучила глаза и спешно удалилась.
Яков Соломонович оказался на редкость обидчивым стариком. Сепарацию подрастающего поколения с честью принять не сумел, и лично обзвонил всех клиентов своего агентства, и путем мягких угроз и легкого шантажа, строго настрого запретил им иметь дело с «этой неблагодарной бездарью» (именно в такой форме, осознанно поженив между собой слова «бездарь» и «мразь»). Это, конечно, был удар ниже пояса. Макс очень рассчитывал на свою, наработанную за несколько лет, базу. Мда, дело дрянь. Хоть иди к метро листовки раздавать…
Максим и Вера сидели в крошечной забегаловке в пяти минутах от офиса. В связи с шатким финансовым положением организации, пришлось сменить блюда, доставленные из ресторана, на шаурму. Шаурма, кстати, была неплохая.
Маленький телевизор, стоявший на холодильнике, крутил новостную ленту канала «Известия», состоявшую из коротеньких сюжетов, озвученных неприятным женским голосом.
После ролика об очередных протестных выступлениях российской оппозиции, на экране появился пожилой мужчина, сидящий за решеткой. Диктор бесцветным голосом рассказала, что преподаватель университета, обвиняемый в убийстве аспирантки, наотрез отказался признавать вину. И после краткого экскурса в контекст уголовного дела, добавила, что в суде, вероятно, господин Кречетов будет защищать себя сам, так как, ни один адвокат до сих пор не согласился взяться за это дело, а от «государственного» защитника он отказался, сославшись на его некомпетентность.
Вера внимательно слушала, что говорит диктор. Даже жевать перестала.
Макс ухмыльнулся:
– Да конечно не согласится никто! Кто в здравом уме станет участвовать в заведомо проигрышном деле?
Вера нахмурилась, а Максим продолжил:
– Чего там защищать-то? Старый дядька, поехал головой, замочил девчонку молодую… Ясно всё, как белый день. В таком процессе участвовать только репутацию себе портить!
Вера комментировать не стала, вытерла губы салфеткой, положила ее в пустой пакетик от шаурмы:
– Пойдемте, Максим Андреич… Будем потенциальным клиентам звонить…
Глава 7
Макс проснулся от настойчивого звонка в дверь. С огромным трудом разлепил тяжелые веки. За окном было еще темно. Посмотрел на будильник, стоявший на тумбочке у кровати: ярко красные цифры показывали «4:23». Трезвонить не переставали. «Пожар что ли?» – подумал Максим и пошел к двери.
– Кто? – крикнул он, и наклонился ухом к двери в ожидании ответа. Посмотреть в глазок сонный мозг адвокату не предложил.
– Это Вера, открывай!
Максим весьма удивился. Визит помощницы в такое время не сулил ничего хорошего. Должно быть произошло что-то серьезное. Но голос девушки не показался ему обеспокоенным или подавленным. Макс крутанул барашек на двери, и приоткрыл ее.
На пороге стояла Вера, в черной куртке и джинсах, на плече висела небольшая спортивная сумка.
– Что случилось, Вер? – спросил помятый и всклокоченный хозяин квартиры.
– Макс, мы едем в Питер, – безапелляционно заявила девушка, – «Сапсан» через час, вот билеты.
Максим продолжал не понимать:
– Какой Питер, Вера? Какой «Сапсан»?! Ты время видела?!
– Видела. Его ровно столько, чтобы ты умылся и очень быстро собрал вещи. Такси у подъезда, ожидание платное. Давай-давай! – Вера легко, но уверенно пихнула Максима в голое плечо, вталкивая его в темную квартиру. Сонному адвокату не оставалось ничего, кроме как поддаться.
Умывание принесло мышлению чуть большей ясности, и, выйдя из ванной, Максим решил, что без аргументированных объяснений он напористой помощнице подчиняться не станет. Вера в этот момент стояла над открытыми ящиками комода и по-хозяйски выкидывала на кровать вещи, которые, по ее мнению, должны были понадобиться молодому человеку в их неожиданном путешествии: три пары носков, столько же трусов, две футболки. Рядом лежала уже смотанная зарядка для телефона.
– Так… еще костюм и рубашка, – обратилась она к шефу, – и щетку зубную возьми.
– Нет, Вер, я не понимаю. Что происходит? Мы что, от кого-то сбегаем?
– Абсолютно точно, Максим. Мы бежим от бедности и профессионального забвения! Мы едем в Питер, и там ты выступишь на стороне историка-убийцы. Я знаю, что ты хочешь сказать! – жестом остановила она его. – Но это просто потрясающая возможность заявить о себе! И упускать ее нельзя. Это совершенно резонансное дело – в десятке интернет-сообществ с сотнями тысяч подписчиков оно транслируется просто как сериал! И даже если конкретно это дело ты проиграешь, то следом к нам придут другие клиенты, зная, что Максим Серов берется даже за самые безнадежные случаи!
Адвокат слушал напряженную тираду девушки нахмурившись:
– Не, Вер. Я никуда не поеду. Ну, чтобы что? Поехать в другой город, обосраться на глазах у всех? Да ну, бред какой-то! Ну, нету сейчас у нас работы, и что? Неделя всего прошла! Придут клиенты, не переживай.
– А если не придут? Ни на этой неделе, ни на следующей – что тогда? Закроемся?
Макс в глубине души понимал, что девушка права, но уступать не хотел уже из принципа. А потому в его ответе прозвучали нотки неприкрытого раздражения:
– Не закроемся! Кредит возьму! Или у родителей попрошу…
Вера сильно разозлилась, среагировав не на тон ответа, а на его содержание:
– Нет, Макс! Так не работает! Ты хотел своё дело, ты хотел работать на себя – так вперёд! Чтобы чего-то добиться нужно зубами рвать! А не надеяться на милость вселенной, что «ну, оно там как-нибудь само». Или на помощь мамы с папой. Последнее, что я сделаю – попрошу помощи у отца. Хотя он не отказал мне ни в чём ни разу в жизни! Потому что это мой путь, и я выбрала его сама. И сейчас, Максим, либо мы вместе едем на вокзал, либо наши дороги расходятся!
– Ой, да делай, что хочешь! Я сказал, я никуда не поеду – отмахнулся Макс.
Вера насколько секунд пристально смотрела на упрямого партнёра, потом резко развернулась и быстро вышла из квартиры. Дверь за ее спиной грохнула так, что задрожали окна.
***
Женский механический голос произнёс: «Поездка по навигатору займет двадцать четыре минуты. Не забудьте пристегнуться. Даже на заднем сидении».
Вера послушно потянула ремень безопасности из-за плеча. Максим демонстративно проигнорировал. Всю дорогу до вокзала ехали молча.
Глава 8
Вокзал ранним утром, без сомнения, произведет неизгладимое впечатление на любого, даже самого невозмутимого человека.
Пять утра – время, когда местные ночные обитатели еще не успели раствориться среди тысяч пассажиров. Если оказался на вокзале в это время, непременно почувствуешь себя чужаком, по ошибке забредшим на территорию хищников. А кислый запах перегара, пота и Бог знает чего еще, надолго поселится в носу и весь день будет напоминать об утреннем столкновении с параллельной реальностью, с которой, без особой нужды, лучше бы и не встречаться.
Максим стоял напротив большого табло, и ждал возвращения Веры, которая внезапно юркнула в какой-то павильон. Молодой, дорого одетый, человек с чехлом для костюма, перекинутым через руку, не мог не привлекать внимания. Адвокат буквально ощущал на себе недоброжелательные взгляды здешних резидентов. Становилось не по себе. Вдруг он почувствовал легкий толчок в плечо. Обернулся, ожидая увидеть какого-нибудь алкаша, или цыганку.
Но увидел Веру. Она ткнула его рукой с зажатым в ней стаканом кофе. В другой руке был еще один такой же стакан и бумажный пакет, вероятно, с выпечкой. Девушка смотрела на коллегу слегка улыбаясь. Это была примирительная улыбка. И примирительный кофе. Адвокат пытался сохранить твердое выражение лица, но быстро раскололся и улыбнулся в ответ. Долго ссориться Максим и Вера не умели.
Через рамку металлоискателя они вышли на перрон. После плотного амбре в зале ожидания, морозный воздух с примесью специфического запаха поездов показался исцеляющей и бодрящей амброзией. До своего вагона пришлось идти практически через всю платформу.
– Специально так далеко взяла? – продолжал наигранно дуться Максим.
– Зато, когда в Питер приедем, выйдем раньше остальных и не придется в очереди на выход толкаться, – парировала Вера.
У вагона их встретила молодая приветливая проводница. Просто потрясающе – как можно излучать гостеприимство в половину шестого утра? Как будто в каком-то другом часовом поясе человек живет…
Девушка сверила их паспорта с данными в терминале, назвала номера мест, и пожелала приятной поездки.
Пробираясь по проходу между людьми занимавшими свои места, Вера оглядывала пассажиров, уже сидящих в больших синих креслах. По большей части ее встречали помятые, безрадостные лица, обладатели которых имели единственное желание – ближайшие три с половиной часа посвятить попыткам додремать то, что не успели доспать этой ночью. Большинство из них зачем-то ждало отправления поезда. Но были среди них и более опытные, вроде вот того молодого парня, который отрубился сразу же как только сел, потратив лишь пол минуты на то, чтобы надеть наушники.
Макс и Вера заняли свои места за столом друг напротив друга. Адвокат решил последовать примеру абсолютного большинства, и стал устраиваться поудобнее, чтобы поскорее уснуть. Но у Веры на время поездки были другие планы. Она легонько постучала по столу ладонью:
– Макс! Наш рабочий день уже начался.
Одновременно с этим она вытянула из спортивной сумки маленький ноутбук в потрёпанном стальном корпусе.
– Вчера вечером я собрала всю доступную в открытых источниках информацию об этом деле и непосредственно о Кречетове.
Максим закатил глаза и тяжело вздохнул – доспать, очевидно, не получится. Вернулся в «рабочее положение», отхлебнул кофе из бумажного стакана с крышкой. Напиток был совершенно отвратный. Безусловно, кофейня, выдающая продукт подобного качества, держится исключительно за счет непрерывного клиентского трафика и не надеется на повторные визиты. Но неужели у владельца нет и капли потребности в том, чтобы зарабатывать на том, за что будет не стыдно? Серов очень быстро провел параллель между этим ужасным кофе и делом, в котором он согласился участвовать, поморщился. Сделал еще глоток и поморщился снова.
Не дожидаясь когда ноут оживет, Вера начала знакомить Максима с будущим подзащитным:
– Итак, наш клиент Олег Васильевич Кречетов, профессор истории…
– Ну, пока он еще не наш клиент, – заметил Максим
– А это – твоя главная и первоочередная, на данный момент, задача: произвести на него безоговорочно положительное впечатление, создать доверительную и безопасную атмосферу и расположить его к себе. Но если ты будешь перебивать его так же как меня, у тебя это вряд ли получится, – с очаровательной улыбкой и холодным взглядом, закончила свою мысль девушка. – Если позволишь, я продолжу. Кречетов специализируется на военной истории Франции и эпохе Наполеона. Автор более чем тридцати научных работ. Признан историческим научным сообществом России и Франции, имеет награды. В Университете преподает с 1995 года. Родоначальник и активный участник метода исторической реконструкции в преподавании.
– Клиент наш, получается, немножечко Наполеон? – не удержался от шутки Максим.
– Выходит, что так, – легко согласилась Вера. – А теперь самое вкусное: во время обыска в квартире историка, была обнаружена отрубленная женская голова. По последним данным СМИ, в связи с этим, следствие пытается связать известный нам эпизод с другими похожими. Всего таких эпизодов пока девять – нераскрытые дела с похожей картиной, за последние двадцать лет (очень удобный случай спихнуть их, перекреститься и забыть). Но я не удивлюсь, если количество релевантных висяков в ближайшее время может и увеличиться.
Максим сидел, держась ладонью за лоб, будто пытался понять есть у него температура или нет. С обреченной улыбкой он произнес:
– Вера, во что мы лезем?!
– Макс, я уже всё тебе объяснила. Наша поездка, если угодно, промо-тур в поддержку новой восходящей рок-звезды адвокатуры. Какая разница сколько жертв ему приписывают, если мы изначально едем проигрывать? Чем больше жести в инфополе, тем громче прозвучит имя того, кто встанет на защиту этого «монстра». Но есть еще кое-что… Я внимательно отсмотрела несколько видео с Кречетовым в суде… у меня ощущение, что… он может быть и не виноват вовсе. Слишком он потерянный. Не знаю. Какое-то наитие присутствует…
Внезапно их диалог прервали. Возмущенная женская голова появилась над спинкой Вериного кресла, и прошипела: «У вас совесть есть вообще?! Люди хотят спать!!»
– Да мы вроде бы негромко общались, – попыталась заспорить Вера.
Максим же протестовать не стал, молча встал и направился в сторону хвоста поезда. Новые обстоятельства дела необходимо было переварить.
– Ты куда? – воскликнула Вера.
– Восходящая рок-звезда идет в вагон-ресторан. За вискарём.
– В «Сапсане»? Дорого же!..
– Ну, – пожал плечами Макс, – ты пообещала, что после этой поездки мы будем прикуривать от купюр. Я тебе поверил. И теперь уже ничего не могу с собой поделать.
Глава 9
Сто грамм виски для Максима и завтрак для Веры (слойки, купленные на вокзале, по своим вкусовым качествам нисколько не уступали кофе) обошлись компаньонам почти в четыре тысячи рублей. «Хочешь стать миллионером, веди себя как миллионер», – пошутил Макс, потому что основную часть счета составил его «Чивас».
Место за столиком нашлось не сразу. Люди, ехавшие в Петербург отдыхать, решили начать свои каникулы незамедлительно. Две шумных компании очень быстро объединились в одну, и адвокаты заняли освободившийся стол.
Вера быстро расправилась с омлетом, и теперь смотрела в окно, наблюдая за тем, как мелькают серые многоэтажки, сменяющиеся заснеженными полями. Раннее утро, заспанные лица пассажиров, запах кофе и свежей выпечки – все это создавало ощущение начала нового дня. Но для нее это было не просто начало дня, это было начало новой главы в ее жизни. И начать эту главу в Санкт-Петербурге было особенно приятно.
Город, который за свои недолгие триста с хвостиком лет (для города-миллионника возраст смешной), стал свидетелем и непосредственным участником судьбоносных событий, повлекших за собой колоссальные изменения для всей страны. Это и само его появление, распахнувшее «окно в Европу». И три революции, в итоге стоившие Российской Империи короны и самодержавия. И Блокада Ленинграда, ставшая символом стойкости человеческого духа и возрождения, в буквальном смысле, из пепла. Потом становление в качестве «культурной столицы». А в девяностые годы, снова упадок, и разгул преступности. И всё это создавало свой особенный, ни с чем несравнимый, шарм. Можно было сказать, что Вера влюблена в Питер.
Максим сидел напротив, медленно потягивая свой напиток. Он не любил Питер. Слишком мрачный, слишком депрессивный. Москва – это город возможностей, город, где можно всего добиться. А Питер – это город прошлого, город, где все застряли в своих воспоминаниях и мечтах. Достаточно было один раз пройтись по Невскому, чтобы понять всё о его обитателях: каждый второй мужчина поэт-маргинал (а маргиналов без способностей к стихосложению, было еще больше), каждая первая девушка – творческая личность, непризнанная и непонятая широкими массами, и от того эти массы напоказ презирающая. И это не говоря о паршивом климате!
В общем, Питер – дрянь. Максим готов был терпеть этот город исключительно будучи пьяным. Надо признать, что пара летних выездов с друзьями, по молодости, удалась. Угорели как следует. Но трезвым, по работе, и в ноябре… Пффф… Ужас. Просто кошмар…
Недосып, алкоголь, безрадостные размышления и мерное покачивание вагона сделали свое дело – тяжелые веки сомкнулись и Макс погрузился в сон.
Глава 10
«Тени прошлого. Взгляд изнутри»
Я вижу всё так, будто снова попал в тот день. Воспоминания очень яркие и совершенно неотличимые от реальности.
В этот вечер я вернулся домой позже обычного. Я стоял на лестничной клетке, и никак не мог найти ключи от двери. Поискам мешала тяжелая матерчатая сумка-авоська, которую я держал в правой руке. Тонкая тряпичная ручка под весом содержимого больно врезалась в ладонь. Связка оказалась в кармане куртки. Естественно со стороны занятой руки. Я попытался залезть в него свободной рукой, но ничего не вышло. Пришлось перехватывать сумку.
Самым большим ключом на связке я открыл высокую деревянную дверь нашей коммуналки. В коридоре горел свет. Не экономят. А счет за электроэнергию потом опять разделим на всех. Здорово конечно. Удобно!
На звук захлопнувшейся двери из кухни выглянула соседка Агния Станиславовна. Девяносто три года старухе. Скрюченная вся как дерево с Куршской косы. Всё ждет когда ее Господь заберет. Да и я жду. Сил уже нет этот её трёп маразматичный слушать. Увидев меня, она заулыбалась и пошаркала в мою сторону.
– Поздно ты сегодня. Только с работы? – прошамкала она ртом начисто лишенным зубов.
– Здравствуйте, Агния Станиславна. Да, пришлось задержаться…
– Не бережешь ты себя совсем, сынок… Но ты молодец. Молодец! Работай, пока работается. Всё лучше, чем пьянствовать! Витька вон, – она кивнула на некогда белую, а сейчас грязно-серую облупившуюся дверь, – вторую неделю уж не просыхает. А ты молодец… Молодец, Олех…
Я поморщился. Не выношу, когда моё имя коверкают. Столько лет жить в одной квартире, и каждый раз… Конечно же я не стал её поправлять. Через десять минут она и не вспомнит, что говорила со мной. И когда она увидит меня в следующий раз, этот диалог повторится. Слово в слово. И про работу, и про Витькино пьянство, и про то, что я молодец.
Иногда диалоговый диапазон немного увеличивался, и бабка спрашивала что-то еще. Именно так случилось и сегодня.
– На рынок чтоль ходил?
Я опустил взгляд на бесформенную плотно набитую сумку:
– Д-да… На щи набрал всякого… Картошки там… Капусту…
Старуха покивала и сказала:
– Многовато на суп. Поди качана два? Пропадёт капуста-то.
– Не пропадет, – успокоил я бабку и улыбнулся, – Заквашу!
Она продолжала кивать, не то соглашаясь с моим решением, не то демонстрируя симптомы рассеянного склероза. Вдруг ойкнула:
– Олежек, чёй то капает…
Ох, заболтала меня старуха! На полу под сумкой действительно блестели несколько тёмных капель.
– Ах, ты, – совершенно искренне воскликнул я. – Это… Это курица потекла!
Растер бурые капли по доскам ботинком, быстро открыл ключом дверь в свою комнату, и не прощаясь, скрылся внутри…
Глава 11
Поезд замедлил движение. Максим открыл глаза, и не сразу понял где находится. В голове гудело,