Удар Кувалды

Глава 1

Потолок дворца рухнул прямо на них, вздымая тучи серой пыли. Когда пыль немного осела, император Константин и все его придворные увидели, как над ними возвышается гимназист, держа на широких плечах рухнувшее перекрытие, словно атлант, держащий небо из последних сил.

Кувалда напряг все мускулы, вздувшиеся тугими канатами, тужурка и рубашка лопнули в клочья, не выдержав такого напряжения.

– Бегите, – прохрипел майор. – Раненых вытаскивайте.

По его лицу градом катился пот, но Краснослав держал потолок на плечах, чувствуя, как под ногами трескается паркет. Неимоверная тяжесть давила как многотонный пресс, Кувалда чувствовал, как начинают дрожать ноги. Но он стоял. Пыль, облепившая его тело, сделала Кувалду похожим на мраморную античную статую.

– Бегите! – прорычал он.

Государь быстро пополз на карачках, наплевав на царское достоинство, вслед за ним поспешили придворные, и Кувалда проводил цесаревича злым взглядом, сожалея, что того не прибило случайным осколком. Он увидел отца, Афанасия Ильича, который сидел на полу и мотал головой, словно контуженный, в обрывках парадного мундира. Афанасий Ильич поднял на него мутный взгляд, и тут же начал подниматься на ноги.

– Да помогите же вы ему! Гвардия, сюда! – прокричал он громче, чем следовало.

Отец встал рядом с Кувалдой и сам упёрся руками в потолок. Краснослав благодарно кивнул, стало чуть легче. Руки Сычёва-старшего начали наливаться сталью прямо поверх грязи и крови. Рядом начали вставать гвардейцы и другие дворяне, кто-то начал вытаскивать раненых, выводить женщин.

Прекрасный и величественный Зимний дворец наполнился криками боли и стонами раненых, будто это он сам кричал, оплакивая разрушенное. Тремя взрывами повредило Большой тронный зал, покои государя и лазарет, в котором должен был находиться Краснослав.

Майор оглянулся по сторонам, полным ходом шла эвакуация. Сил практически не осталось, начали дрожать руки, а колени стали сгибаться под непосильным весом. Кувалда подбросил в топку ещё немного Живы, рискуя потерять сознание от перенапряжения, и выпрямился, снова приподнимая потолок над головой.

Конечно, помощь Сычёва-старшего и всех остальных мужчин пришлась как нельзя кстати, без них Кувалда бы столько не продержался. Но даже так силы медленно таяли, уходя как песок сквозь пальцы.

– Нужно… Уходить… – прохрипел кто-то из преображенцев, упираясь плечом в перекрытие.

– Подставьте что-нибудь! – крикнул отец.

Один из охранников заметался в поисках хоть чего-то, что можно было бы использовать как опору, но тщетно, вокруг были только обломки мебели, битый кирпич и осколки стекла.

– Уходите все! – прорычал Кувалда. – Скорее!

– Но… – попытался кто-то возразить, но майор его перебил.

– Уходите живо! – сквозь зубы приказал он.

Усталые гвардейцы заторопились к выходу, в безопасность, по очереди отпуская потолок, который снова обрушился всем своим весом на плечи Краснослава. Вскоре в Большом тронном зале остались только Сычёвы, отец и сын, изо всех сил сдерживая многотонное перекрытие.

– Уходи! Прочь! – прохрипел Кувалда.

Афанасий Ильич замотал головой. И Краснослав понимал, почему. Сычёв-старший не хотел терять единственного сына. Снова.

– Уходи! Со мной ничего не будет! – проревел Краснослав. – Кто-нибудь, уведите его! Быстрее!

К Афанасию Ильичу, низко пригибаясь и поглядывая на потолок, подбежал его брат Дормидонт, дёрнул за рукав. Глава рода пошатнулся, перекрытие качнулось вниз, и Дормидонт Ильич в ужасе резко отпрыгнул назад.

– Пошли! – зашипел он.

Отец обернулся на Краснослава, посмотрел ему прямо в глаза. Кувалда кивнул. Афанасий Ильич медленно опустил руки, которые постепенно розовели, заново покрываясь обычной кожей, и поспешил к выходу вслед за братом. Кувалда принял всю тяжесть на себя. Уставшие мышцы заломило от боли, сухожилия заскрипели, но Краснослав стоял. Он поднатужился, из последних сил подбросил свою ношу вверх и выставил кулаки над головой.

По Зимнему снова прокатился оглушительный грохот, а пыль снова взметнулась вверх словно взрывная волна. Кувалда стоял, будто в густом тумане, на развалинах тронного зала. Он пробил аккуратную дыру в рухнувшем потолке, и теперь равнодушно смотрел, как к нему подбегает незнакомая медсестра.

Его быстро осмотрели, убедились, что он жив и более-менее здоров. Неизвестно откуда появилось одеяло, которое накинули ему на голые плечи, в руки майору сунули чашку с горячим чаем. Кувалда отхлебнул кипятку, на глазах оживая. Руки всё равно дрожали от перенапряжения, чай едва не выплёскивался наружу. Майор осмотрелся вокруг.

Развороченный зал напоминал Кувалде о последствиях ковровых бомбардировок. Вся роскошь и позолота мигом сменилась на серую пыль и пепел. К счастью, пострадала только часть Зимнего дворца, прилегающая к лазарету и Большому тронному залу. Всё остальное уцелело, если не считать мелочей вроде побитых стёкол и упавших ваз. В коридорах и залах начали размещать койки для раненых, агенты Третьего Отделения и полицейские проверяли другие залы, на случай, если где-то остались ещё бомбы. Из Петропавловской крепости на площадь согнали солдат, весь периметр дворца оцепили.

Площадь перед Зимним была забита народом, будто каждый горожанин пришёл поглазеть на трагедию. Толпа шумела и волновалась, ведь только недавно город успокоился после покушения на государя, а теперь бомбисты посмели взорвать Зимний, одну из жемчужин славного Петрограда. К счастью, дворец не загорелся при взрыве. Ну или пожар быстро залили водой, потому как гарью в воздухе всё-таки пахло.

Кувалда прошёл в уцелевший коридор, в котором висели портреты прошлых императоров. Под ликом императора Николая он увидел Грушу, которая маленьким пинцетом извлекала осколки стекла из руки какого-то чиновника.

– Слава! Всё нормально? Погоди минутку, – сказала она, с облегчением видя, что барчук жив и здоров.

Медсестра закончила с осколками, вытерла кровь, перевязала раненого свежим бинтом. Аграфена повернулась к майору, неловко улыбнулась, потеребила край халата. Она выглядела растрёпанной и чумазой, но всё равно при этом оставалась милой.

– Всё хорошо с тобой? Ты не ранен? – спросила она, коснувшись его руки.

– Нет, вроде нет… Нормально, – ответил майор.

– Может, осмотрю тебя? Уверен? – участливо спросила Груша.

Кувалда посмотрел на других раненых, которым помощь нужна была гораздо больше, и отрицательно помотал головой.

– Не надо, – сказал он. – Грушенька, ты отца моего не видела?

Аграфена захлопала ресницами, вспоминая десятки и сотни лиц, мелькавших сегодня в суматохе дня.

– Видела, они с Дормидонтом Ильичом вместе шли. Туда, кажется, – Груша показала рукой на одну из лестниц.

– Спасибо, Груня, – произнёс Краснослав и отошёл.

Зимний дворец в чём-то напоминает лабиринт. И даже сейчас, заполненный народом, он оставался гигантским хитросплетением коридоров и комнат, в котором очень легко потеряться. Кувалда поднялся по лестнице. Подъём всего на этаж выше дался ему с трудом, уставшие мускулы отчаянно требовали отдыха. Он вышел в другой коридор, на этом этаже кроватей с ранеными уже не было, зато туда-сюда сновали полицейские и агенты.

– Сычёв, – раздался знакомый голос, и Краснослав увидел лохматого здоровяка в серой шинели Третьего Отделения. Леонтий остановил его на входе. – Опять ты.

– Ага, – равнодушно согласился Кувалда.

– Неприятности ты притягиваешь, Сычёв, – сказал агент.

– Ага, – ответил Кувалда.

– Чего хотел здесь? Раненым помощь внизу оказывают, иди, – произнёс Леонтий и вдруг поправил одеяло на плече Кувалды.

– Отца ищу, – сказал Кувалда.

– С государем они, – рассказал Леонтий. – Насчёт тебя не знаю. Не было указаний.

Краснослав вздохнул и прислонился к стенке, потирая закрытые веки.

– Погоди, доложу схожу, – сжалился агент и хлопнул его по плечу. – Ты молодцом, Сычёв, молодцом.

Глава 2

Бородатый агент вернулся буквально через несколько мгновений.

– Пошли, – сказал он. – За мной.

Они прошли по коридору, добрались до одного из кабинетов, гвардеец из Преображенского полка открыл им дверь. Внутри Кувалда увидел сидящего за столом царя, которому что-то тихо втолковывали его отец и дядя. Государь одной рукой держал какой-то компресс на лбу, выглядел уставшим и не слишком заинтересованным в диалоге, но Сычёвым это, похоже, никак не мешало.

При виде Кувалды император немного оживился, по его лицу проскользнула тень улыбки.

– Ваше Императорское Величество, – произнёс агент. – Сычёв-младший, как приказывали.

– Хорошо, хорошо… – пробормотал царь.

Император встал, опираясь на край стола, подошёл к Краснославу, протянул руку. Недолго думая, Кувалда её крепко пожал.

– Второй раз уже меня спасаешь, – улыбнулся царь. – Вот какое нынче молодое поколение! Молодец.

Краснослав молча кивнул.

– У нас в роду все богатыри, – произнёс дядя, Дормидонт Ильич, стараясь примазаться к чужой славе.

– Несомненно, – равнодушно бросил царь, почёсывая бородку. – Даже и не припомню, почему ваш род отослали из столицы?

– Из-за драки. Я зимой цесаревичу зуб выбил, а Павлу Морозову фингал поставил, – отрапортовал Кувалда.

Сычёвы-старшие распахнули глаза в ужасе, дядя что-то зашипел на грани слышимости, отец замер как статуя.

– Да? – коротко посмеялся государь. – Точно, вот оно что!

Сычёвы синхронно издали облегчённый вздох. Царь их всё-таки успел простить.

– Пожалуй, вам с ним стоит помириться, – задумчиво произнёс царь.

– Да-да, это дело хорошее, – выпалил Афанасий Ильич, прежде чем Кувалда произнёс хоть слово.

Император взял со стола маленький колокольчик, позвонил, и в кабинете тотчас же появился вышколенный слуга. Краснослав даже не заметил его появления, хотя мог услышать крадущиеся шаги рептилии за сотню метров. Он списал это на усталость.

– Любезный, позовите-ка сюда моего сына, – тепло улыбнулся царь.

Слуга кивнул и так же бесшумно удалился.

– Ваше Императорское Величество, надеюсь, мы все сможем забыть это досадное недоразумение, – произнёс дядя. – Право, весь наш род глубоко сожалеет о том, что наша молодёжь…

– Перестаньте, Дормидонт Ильич! – перебил его царь. – Перестаньте. Я не держу на вас зла. Юноши обоюдно извинятся, пожмут друг другу руки, и всё станет как прежде.

Кувалда хмыкнул. Царь, похоже, невероятно наивен. Афанасий Ильич подошёл к сыну, положил тяжёлую руку ему на плечо.

– Очень тебя прошу, – тихо произнёс отец. – Не подведи нас.

Майор промолчал. В кабинет вошёл слуга, а следом за ним цесаревич. Увидев Сычёвых, наследник скривил лицо, даже не пытаясь скрыть эмоции. Кувалда посмотрел цесаревичу прямо в глаза и увидел в них глубоко спрятанный страх, прикрытый презрением и недовольством. Похоже, царевича оторвали от его игрушек.

– Сынок, – мягко произнёс император. – Вам надо помириться.

Кирилл Романов посмотрел сначала на своего отца, потом на Краснослава. Требование простое и понятное, но цесаревич тоже не слишком-то хотел ему подчиняться.

– Не буду. Он же уро… – царевич осёкся под тяжёлым взглядом Кувалды.

– Извинись, – шепнул Краснославу отец.

– Это он должен извиниться, – сказал Кувалда. – Он оскорбил честь нашего рода. Честь Агнии. Мою честь. Будь он мужчиной, я бы вызвал его на дуэль.

Царевич вспыхнул и сжал кулаки, Сычёвы-старшие одновременно ахнули. Только сам Кувалда и государь спокойно стояли, наблюдая за цесаревичем.

– Ты пытаешься меня оскорбить, Сычёв? – презрительно поджав губы, сказал Кирилл.

– Нет, перечисляю факты, – ответил Кувалда.

– Прекрати! – зашипел на него дядя, хватая за руку. – Извинись перед Его Высочеством, немедленно!

Краснослав медленно выдернул руку из дядиной хватки, одёрнул лежащее на плечах одеяло, будто запахнул плащ.

– Извиняться должен он, – процедил Кувалда.

Император подошёл к сыну, мягко взял его за локоть, что-то зашептал на ухо. Похоже, мир между родами был выгоден не только Сычёвым. Кирилл терпеливо слушал отца, стараясь не кривить лицо, но Кувалда видел, как в нём борются сыновнее послушание, подростковый бунт и личная неприязнь к Сычёву.

– Ладно, я понял, хватит… – буркнул он. – Просто извиниться надо? Извини.

Само собой, никакой искренности в его словах не было даже близко. Кирилл принёс извинения просто формально. Для галочки.

– Теперь ты, – дядя толкнул Кувалду под руку. – Давай, живее.

Майор смерил дядюшку хмурым подозрительным взглядом.

– Нет, – твёрдо ответил он. – Ещё раз меня тронешь, я тебе все пальцы сломаю. Никакое твоё лечение не поможет. Дядя.

– Ах ты, щенок! – зарычал Дормидонт Ильич, но император остановил его жестом.

– Право, не стоит, – вздохнул царь.

– Дормидонт, выйди, – приказал Афанасий Ильич. – Прошу.

Дядюшка окрысился, забормотал какие-то ругательства себе под нос, но подчинился. Он явно хотел громко хлопнуть дверью, но не посмел так вести себя во дворце императора.

– Сын. Это важно. На кону большие деньги и большие чины, это отличная возможность для всего рода, – зашептал Кувалде отец.

Но Краснослава не волновали чины и деньги. Он демонстративно сложил руки на широкой груди.

Цесаревич вдруг широко улыбнулся, сверкнув обломанным зубом, в глазах заплясали игривые искорки. Кирилл Романов вдруг протянул Кувалде руку.

– Ладно! И правда, пора с этой враждой покончить! – улыбнулся он. – Извини меня, Слава!

Кувалда даже не шелохнулся. Он не верил цесаревичу ни на грош. Хотя актёр из него вышел бы неплохой.

– Ну правда! Я сожалею, – Кирилл потупил взор и даже чуть покраснел.

– Я тебе не верю, – ответил Краснослав, ясно чувствуя какой-то подвох.

Наследник императора вздохнул, насупился и опустил руку.

– Я сделал всё, что мог, – развёл он руками. – Или нет? Слава, хочешь, на колени перед тобой встану, прощения попрошу?

Романов попытался бухнуться на колени, но император его тут же одёрнул.

– Не паясничай, – сказал царь, у которого, очевидно, резко испортилось настроение.

– Да у меня и в мыслях не было! – притворно оскорбился царевич. – Это Слава против нашего примирения! Я-то бы с удовольствием!

Кувалда подумал, что с удовольствием разбил бы Романову лицо ещё раз. Это желание, видимо, промелькнуло в его мимике, потому что Кирилл посмотрел ему прямо в глаза, торжествующе улыбаясь.

– Просто скажи, – шепнул отец. – Не нагнетай.

Но Краснослав не мог так поступить. Даже такого фиктивного прощения царевич не заслуживал. После всего, что он творил в Гимназии, после всех мерзостей и гнусностей царевич заслуживал каторги или даже плахи, и привыкший к безнаказанности Романов не придавал никакого значения своим словам.

– Нет, – твёрдо сказал Кувалда.

Император почесал бородку, мрачнея на глазах. Афанасий Ильич тихонько вздохнул, понимая, что решение уже принято, и его не изменить.

– Жаль, жаль. Очень жаль, – произнёс император. – Я всё-таки рассчитывал на поддержку Сычёвых.

– Она будет, Ваше Величество, – поспешил заверить его Афанасий Ильич.

Но государь только махнул рукой.

– Хотелось бы верить, Афанасий Ильич, – сказал он. – Но что-то мне подсказывает, что это невозможно.

На лице цесаревича снова мелькнула гадкая улыбочка. Нет, с этим Романовым точно нельзя вести никаких дел, подумал Кувалда.

– Позвольте тогда откланяться, Ваше Величество? – вздохнул Сычёв-старший. – Мы бы хотели вернуться в усадьбу засветло.

– Да, конечно. Рад был повидаться, Афанасий Ильич, – кивнул царь, тут же погружаясь в какие-то собственные мысли.

– Я с вами? – спросил Кувалда. – Мне тогда нужно где-то переодеться.

Афанасий Ильич остановился и непонимающе уставился на сына.

– Директор хотел меня исключить, и, скорее всего, уже исключил, – объяснил Краснослав.

Император поднял на него удивлённый взгляд, цесаревич ухмыльнулся, но тут же притворился, что закашлялся, прикрывая рот рукой.

– Готлиб Карлович? Исключил? Вас восстановят в Гимназии, Сычёв, я распоряжусь, – произнёс император. – Ваши заслуги перед Отечеством с лихвой перекрывают любую причину, какую бы директор не выдумал.

Глава 3

Кувалда с отцом покинули кабинет императора, и к ним тут же подскочил Дормидонт Ильич, нетерпеливо подпрыгивающий и возбуждённый.

– Ну, что? – выпалил он.

Афанасий Ильич печально покачал головой, и дядюшка ожёг Кувалду злым взглядом.

– Ты, щенок! Ты снова всё испортил! – зашипел дядя, даже не обращая внимания на то, что они находятся в коридоре Зимнего дворца, а не у себя в усадьбе.

– Тихо, Дормидонт, – пробасил отец.

Они спустились вниз, пошли по коридорам дворца, где повсюду стояли кровати с ранеными, а слуги и медики сновали туда-сюда на огромной скорости. Афанасий Ильич шагал слева, Кувалда шёл справа, а Дормидонт Ильич семенил за ними, словно дворовый пудель, пытаясь подбежать то с одной стороны, то с другой.

– Всё насмарку! Столько работы! Всё псу под хвост! – шипел дядюшка. – Трудно тебе было извиниться, руку пожать? Что, честь блюдёшь?! Непохоже! Слыхал я, что в Петрограде судачат!

Краснослав резко остановился и развернулся к нему, ткнул пальцем дядюшке в грудь.

– Тихо, сказано же, – процедил он. – Не ори, не дома. И дома не ори.

Дормидонт Ильич тут же окрысился, хотел высказать ещё что-то, но здоровенный сбитый кулак майора, сунутый ему под нос, быстро охладил его пыл.

Сычёвы прошли по коридору, вышли на крыльцо. На площади, запруженной народом, солдаты кое-как сдерживали наседающую толпу. Верноподданные горожане требовали им показать царя, чтобы они могли убедиться, что император в порядке. Кувалда мгновенно понял, что это требуют провокаторы бомбистов, чтобы они могли довершить начатое метким выстрелом и скрыться в толпе.

Завидев Сычёвых на крыльце, толпа зашумела с удвоенной силой, и солдаты сдерживали натиск из последних сил.

– Царя! Царя сюда!

– Живой он?

– Что с царём?

Люди кричали на разные голоса, но лейтмотив был один и тот же. Кувалда остановился на ступеньках.

– Его Императорское Величество Константин Вторый жив и здоров! Расходитесь по домам! Здесь небезопасно! – командный голос майора, усиленный толикой Живы, прокатился над площадью, будто цунами, отражаясь от здания Главного штаба.

– Царя! Царя покажите! – кричали из толпы.

– Сын, идём, – тихо сказал Афанасий Ильич, которому было не по себе от такого зрелища. – Тут и правда небезопасно.

– Царь жив! Я разговаривал с ним две минуты назад! – крикнул Кувалда.

– Сдохни, царский палач! – завопил кто-то из толпы, выхватил пистолет и пальнул в Краснослава.

Время замедлилось, потекло, будто густая патока. Краснослав чётко видел пулю, летящую прямо в него, слыша только её злое гудение и размеренный стук собственного сердца. Двигаться оказалось неимоверно тяжело, Кувалда почувствовал себя мухой, застрявшей в меду, но всё-таки поднял руку и отклонил пулю с её траектории чётким движением ладони, будто пощёчиной. Время побежало снова, ускорилось, а Краснослав тяжело вздохнул, потирая обожжённую пулей руку.

Неизвестного стрелка скрутили в тот же момент, и, в основном, сами горожане, в процессе надавав ему тумаков. Отец в тот же момент подбежал к Кувалде, схватил за плечи, загораживая от толпы и осматривая его бешеным, испуганным взглядом. Краснослав мягко, но настойчиво убрал его руки.

– Всё в порядке, – тихо сказал он.

– К чёрту этот Петроград, к чёрту Гимназию, – буркнул Афанасий Ильич. – Ты едешь с нами в усадьбу.

– Нет, – твёрдо ответил майор.

Отец только покачал головой, но спорить не стал. Афанасий Ильич видел, что спорить с сыном теперь бесполезно.

Сычёвы спустились к набережной, где их ждал извозчик. Карету майор узнал, в ней они с кузиной ехали в гимназию, а вот кучер был ему незнаком. Они залезли внутрь, уселись друг напротив друга, Сычёвы-старшие с одной стороны, и Краснослав с другой. И едва закрылась дверь и карета тронулась, как Дормидонт Ильич снова начал своё нытьё.

– Ты опять всё испортил, – заявил он.

– Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?! – зарычал Краснослав.

Дядя обиженно надулся, но всё-таки закрыл рот. Карета тихо покачивалась на рессорах, поскрипывали колёса, размеренный цокот копыт доносился сквозь городской шум.

– Мне нужно в Гимназию, – сказал Краснослав.

– Сенька! В Гимназию! – отец постучал в стенку кареты. – Может, лучше домой?

Кувалда покачал головой. Рептилии сделали свой ход, и он был обязан ответить. Ответ не обязательно должен быть таким же жестоким, но он должен быть неотвратимым и понятным. Чтобы проклятые змеи даже думать не смели о своих коварных планах.

В первую очередь, нужно будет снова выйти на революционеров и Левского. Теперь, когда он засветился, это будет гораздо сложнее, но Кувалда выпутывался и не из таких ситуаций.

Похоже, что-то мелькнуло в этот момент на лице Краснослава, потому что дядюшка уставился прямо на него, подозрительно щурясь.

– Ты что-то затеял, – сказал Дормидонт Ильич.

– Да, – не стал отпираться Кувалда.

– Надеюсь, это не будет порочить доброе имя Сычёвых, – фыркнул дядя. – А то я уже слышал, как ты в околотке ночевал. И ресторацию разгромил.

– Дормидонт… – попытался урезонить его Афанасий Ильич, но дядя продолжил.

– Слухи по Петрограду бродят, закачаешься! А это бросает тень на всю нашу фамилию! – дядюшка даже ткнул узловатым тонким пальцем в Краснослава.

По большей части эти слухи были правдивы, но признаваться в этом Краснослав не хотел.

– Досадно, дядюшка, что какие-то слухи для вас важнее, чем родная кровь, – сказал он.

Дормидонт Ильич скривился, но ничего не ответил. Для дядюшки даже утренняя газета или узел на галстуке были важнее племянника. В конце концов, в очереди наследования Дормидонт Ильич был следующим после Краснослава.

– И, кстати, про фамилию, – добавил Кувалда. – Вы, дядя, беспокоитесь за честь вашей дочери?

– Что? – вскинулся Дормидонт Ильич, невольно сжимая кулаки.

– Так вот, Кирилл Романов, с которым вы так хотели меня помирить, хотел её обесчестить. И тогда, зимой, и сейчас. Мириться с ним, вот что бросит тень на нашу фамилию. А не какие-то там слухи, – сказал Кувалда.

Дормидонт Ильич открыл рот, но не произнёс ни звука. Только сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Спокойно. Агния в порядке. Я за ней присматриваю. И вашему человеку поручил то же самое, – добавил Краснослав.

– Я в тебе не сомневался, сын, – пробасил Афанасий Ильич.

Кувалда кивнул.

– Хорошо, – выдавил дядя. Он выдохнул и откинулся назад, на спинку сиденья. – Моего человека, значит, тоже обнаружил?

– Кого? – вклинился в разговор Афанасий Ильич. – Твоего человека? Что за дела, Доря?

– Он солдат, а не разведчик, это было нетрудно, – произнёс Кувалда. – И он должен оставаться в Гимназии, пока мы с Агнией не выпустимся. Он бывает полезен.

Дядюшка исподлобья глянул на него, почесал выбритый подбородок. Дормидонт Ильич ненавидел, когда ему указывают, что делать, но требование выглядело разумным.

Карета медленно остановилась у ворот Гимназии, Кувалда отдёрнул шторку, посмотрел в окно. Улица выглядела тихой и спокойной, но верное чутьё шептало, что здесь его могут ждать рептилоиды, и он не спешил выходить. К тому же, если установлена слежка, то рептилии могут отправиться следом за каретой Сычёвых, и кто знает, что они могли бы сделать с отцом и дядей. Кувалда дважды стукнул в стенку кареты.

– Сеня! Давай чуть дальше, на пару кварталов! – крикнул он.

– Мы так в усадьбу за полночь только приедем, – буркнул дядя.

Кучер хлестнул поводьями, и карета тронулась снова. Кувалда посматривал из-за шторки, внимательно сканируя каждого прохожего. Сегодня лучше было перестраховаться.

– Зато приедете целыми, – отрезал Краснослав. – День сегодня какой-то нехороший.

Пусть он выглядел параноиком, но он был живым параноиком.

Через два квартала кучер остановился возле полицейского участка, и Кувалда счёл это место приемлемым.

– До свидания, – произнёс он, по очереди прощаясь с отцом и дядей.

Афанасий Ильич крепко пожал ему руку, дядюшка просто молча кивнул. Кувалда выскользнул из кареты на тротуар, поправил одеяло, до сих пор лежащее на плечах на манер мексиканского пончо, и пошёл к Гимназии, не обращая ни малейшего внимания на удивлённые взгляды прохожих.

Глава 4

Гимназия встретила майора Кувалду пустым фойе, гулким и холодным. На входе его остановила вахтёрша, княгиня Курбская, печальными серыми глазами глядя на его странное одеяние и чумазое лицо.

– Не велено тебя пускать, – вздохнула старушка. – Директор лично насчёт тебя распорядился. Исключил тебя.

Ожидаемо. Старый козёл исключил его, пока из Краснослава доставали пули. Заранее, не дожидаясь государева решения. Но в Гимназии слово императора – закон. Куда весомей, чем немецкое лопотание.

– Император меня зачислил обратно, – сказал Кувалда.

Курбская улыбнулась, словно это была не слишком удачная шутка.

– Варвара Петровна, я не шучу, – добавил он.

Майор знал, что в гимназии ему не поверят на слово. Поэтому сразу истребовал документ с царской подписью и печатью, который и показал вахтёрше.

– Ой, можешь не показывать! Я ж слепая, не увижу, так верю тебе! – запричитала вахтёрша.

– Как ваше здоровье, Варвара Петровна? – поинтересовался Кувалда.

– Ой, хорошо, Слава, вашими молитвами, – вздохнула Курбская. – Ну, ступай с Богом. Готлиба Карловича нет пока.

– Благодарю вас, Варвара Петровна, – кивнул майор, убирая всемогущий документ обратно в складки одеяла.

Он отправился в общежитие, к своей комнате, надеясь, что его вещи не выбросили. Пустые коридоры Гимназии выглядели покинутыми и брошенными, скорее всего, все ученики находились в городе, в гуще событий, и только Кувалда спокойно шёл в свою комнатку.

Краснослав повернул ручку, вошёл в комнату. Семён Сволов, как он и ожидал, делал уроки, сгорбившись над тетрадкой. Но едва скрипнула дверь, как князь повернулся на звук, вскочил и бросился Кувалде на шею. Краснославу стоило огромных усилий подавить рефлексы и не бросить князя с прогиба, поэтому майор просто похлопал его по спине одной рукой.

– Славка! Живой! – всхлипнул князь.

Кувалда, грязный и пыльный после происшествия в Зимнем, поморщился, ему было неприятно ощущать чужое прикосновение к потному телу, но Семёну, похоже, было всё равно. Князь Сволов широко улыбался щербатым ртом, радуясь, что его лучший друг жив и здоров.

– А Немец сказал, что исключил тебя! Всю школу построил и приказ зачитал, представляешь? – выпалил Семён.

– Ага, ага, – невпопад кивал майор. – Меня император обратно зачислил.

– Ты с самим Императором разговаривал? – ахнул князь, наконец, отпуская его из объятий.

– Ну, вроде того, – не стал отпираться Кувалда.

Он прошёл к своей тумбочке, сел на корточки рядом с ней, открыл. Внутри было пусто, как в мёртвом космосе.

– Приехали… – пробормотал Краснослав.

– Слава, не переживай! Всё тут, у меня! – воскликнул князь, жутко радуясь тому, что он хоть как-то пригодился.

Семён открыл свою тумбочку, и Кувалда с облегчением увидел, что все его вещи лежали внутри, едва не вываливаясь из переполненного ящика.

– Немец всё выкинуть приказал, а я заранее всё к себе спрятал! – улыбнулся князь.

– Спасибо, Семён, – произнёс Краснослав, начиная перекладывать всё содержимое обратно в свою тумбочку. – Что ещё нового было?

Князь начал вещать какую-то ерунду про Пульхерию Анаксимандровну, у которой разболелся зуб прямо во время урока, и она отпустила всех на целых полчаса раньше, но майор быстро прервал этот словесный поток. Кувалде нужна была по-настоящему важная информация. Например, про Морозова, которого могли схватить полицейские во время облавы на дом Брауна, или про шайку цесаревича. В общем, про то, что могло хоть как-то пригодиться майору, в отличие от зубов старой географички.

Но князь ничего такого не знал. Только школьные слухи, не слишком важные и полезные. Больше информации можно было найти у Грибовской, которая знала всё, что происходит в гимназии и за её пределами, но Ядвига сейчас наверняка была в городе.

– Ага, понял, спасибо, – кивнул Краснослав.

Он закончил перекладывать свои вещи, подмечая, что не пропало ни единой булавки, князь сохранил всё. И даже остатки денег, аккуратно завёрнутые в авоське.

– А у тебя как дела, Слава? – спросил тот, снова садясь за уроки.

Кувалда пожал плечами. Рассказывать всё в деталях было бы излишним, но и держать друга в неведении было уже некрасиво. Князь Сволов заслуживал доверия.

– Тебе с самого начала и подробно, или кратко в общих чертах? – спросил Кувалда.

Семён захлопал ресницами, он явно не ожидал такого вопроса.

– Как тебе будет удобнее, – протянул он.

Майор отыскал в тумбочке барельеф, по-прежнему завёрнутый в рогожку, развязал бечёвки, провёл пальцами по резной поверхности, задумчиво глядя на изображение летающей тарелки.

– Что ты знаешь про рептилий? – спросил Краснослав.

– Ну… Э-э-э… Это пресмыкающиеся, гады… Есть голые, это жабы всякие, есть чешуйчатые, вроде всяких ящериц… Ты это к чему? Это в экзамене будет? – князь закусил кончик пера, крепко задумавшись.

– Не совсем так, но в общих чертах правильно. Жабы к ним не относятся. Вот, взгляни сюда, – Кувалда протянул ему поморский барельеф.

– Ха! Ничего себе! Что это? – удивился Семён, во все глаза разглядывая изображение богатырей и рептилоидов.

– Рептилии среди нас, Семён, – раскрыл тайну майор Кувалда. – И уже тысячи лет идёт борьба.

Князь заливисто рассмеялся, откинувшись на стуле.

– Ха-ха-ха! Смешная шутка! Репти… – Семён осёкся и замолчал, увидев совершенно серьёзное лицо Кувалды.

– Это не шутка, – произнёс Краснослав.

– А ты… – выдохнул князь.

– Сражаюсь с рептилиями, – подтвердил Краснослав.

Семён снова захлопал ресницами, не в силах переварить такую новость. Он во все глаза смотрел на своего давнего друга, пытаясь хотя бы представить, как тот бьётся против рептилий, но не мог.

– И эти рептилии хотят свергнуть императора. Точнее, убить его. Я им помешал. Дважды, – сказал Краснослав.

Князь широко раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но не мог издать ни звука.

– Надеюсь, ты сохранишь это в тайне, – добавил Кувалда.

– Я – могила! Клянусь честью рода, никому! – Семён перекрестился для пущей уверенности, достал из-за шиворота нательный крестик и прикоснулся к нему губами.

Майор кивнул.

– Не говори даже самым близким людям. Так будет безопаснее, и для них, и для тебя, – сказал Кувалда. – Я мыться.

Краснослав взял полотенце с мочалкой и вышел, оставляя Семёна наедине с самим собой, переварить услышанное. Реакция мальчишки его порадовала. Во всяком случае, Семён ему поверил. Кувалда понимал, что сражаться в одиночку будет неимоверно трудно, и лучше бы обзавестись хоть какими-нибудь союзниками. Семён Сволов хоть и был слабым доверчивым мальчишкой, но в его груди билось сердце славянорусса, а значит, он тоже мог драться против поганых рептилий.

Общая душевая находилась в конце коридора, и Кувалда ступил в холодную сырость душевой, обмахиваясь полотенцем. Потемневшая от времени плитка, капающие краны и облупившиеся раковины наводили уныние, порой шокируя новоприбывших изнеженных барчуков, но Кувалде было не привыкать к спартанским условиям. Здесь даже была горячая вода, что вообще можно было назвать роскошью.

Он зашел в кабинку, включил воду, отрегулировал температуру, намылил волосы, тихо насвистывая имперский марш. Струйки воды расчерчивали ломаные линии на грязной коже, белесые шрамы от пуль выделялись яркими пятнами. Шкуру ему попортили изрядно, хоть это и было несравнимо со шрамами самого Кувалды. На коже Сычёва это были первые шрамы, и похоже, первые за всю жизнь.

Мыло вдруг выскользнуло из мокрой ладони, со звонким шлепком падая на пол, ему под ноги. Кувалда собрался наклониться за мылом, как в душевой послышались шаги, и он замер.

Вода вдруг стала ледяной, и по коже пробежало стадо мурашек, а все волосы встали дыбом. От разгорячённого тела повалил пар, застилая всю душевую, словно густой туман.

И из тумана послышался знакомый голос.

– Провокатор. Думал, тебе удастся так просто уйти?

Глава 5

Кувалда вполголоса выругался. Его застали врасплох, и это было недопустимо. Он всего лишь расслабился на мгновение, и тут же за это поплатился.

– Морозов, – произнёс он. – Тебя используют втёмную.

Из тумана послышался дружный смех. Никон Морозов был не один.

– Твои хозяева не те, за кого себя выдают, – сказал Кувалда.

– У меня нет хозяев! – рыкнул Морозов.

Туман стал ещё холоднее, сгущаясь вокруг Краснослава. Кожу обожгло холодом. Майор вышел из кабинки, осторожно ступая по мокрому кафелю и пытаясь увидеть хоть что-то в густом непроглядном тумане.

Рефлексы сработали раньше, чем Кувалда успел это осознать, и тело автоматически уклонилось от удара опасной бритвой, мелькнувшего в тумане перед самым лицом. Краснослав ударил наотмашь, вслепую, рискуя напороться на острое лезвие, но его кулак встретился с мягкой плотью. Неизвестный цирюльник отлетел к противоположной стене, роняя бритву на пол, однако в тот же миг на Кувалду из тумана выскочил другой противник, осыпая его градом ударов.

Кувалда заблокировал большинство ударов, но перейти в контратаку не успел. С другой стороны зашёл ещё один враг, размахивая обрезком трубы, и Краснославу пришлось отступить.

Негодяи знали, когда атаковать лучше всего. Голый человек максимально беззащитен, и не только потому что ничем не защищён. Стыдливость может бить по некоторым людям сильнее, чем кастеты и ножи, и чисто психологически человек может проиграть бой только за счёт стыда. К счастью, Кувалде нечего было стыдиться.

Верное чутьё славянорусса снова сработало, и Кувалда высоко подпрыгнул, как раз в тот момент, когда обрезок трубы просвистел прямо под ним. Краснослав сел на шпагат прямо в прыжке, ударами ног вырубая сразу двоих соперников. Приземление вышло не очень удачным, скользкий кафель ушёл из под ног, и Кувалда упал на пол, в тот же момент перекатываясь от ещё одного удара трубы.

Внизу, под пологом тумана, виднелись чьи-то ноги и лежащие тела, тут же валялась выбитая бритва. Кусок мыла сиротливо лежал возле самого слива. Кувалда вскочил одним чётким движением, возвращаясь к сражению, ударом ноги с разворота вырубил ещё одного врага, подкравшегося в тумане опасно близко. Противник отлетел к раковинам, осколки фаянса брызнули во все стороны, из вывороченного крана хлынула вода.

Краснослав сорвал с вешалки махровое полотенце, взмахнул им в воздухе, скручивая в тугой жгут. Один из нападавших бросился на него с кулаками, майор Кувалда перехватил его удар полотенцем, ловко оборачивая его вокруг запястий врага. Он потянул за края полотенца, противник не смог удержать равновесия, пошатнулся, и волосатое колено Кувалды врезалось прямо в лицо противника.

– Сычёв! Ты скользкий ублюдок! – прокричал Никон, и в тот же момент туман начал оседать на стенах и потолке белесым инеем.

Изо рта стали вырываться облачка пара, морозный воздух обжигал кожу и лёгкие. Мокрые волосы смёрзлись в один ледяной комок. Кувалда почувствовал, как мороз высасывает из него все силы, а мокрая кожа покрывается коркой изо льда.

– Тебя используют, Никон! А ты и рад услужить! – прорычал Кувалда, стуча зубами от холода.

Морозов до сих пор ухитрялся держаться подальше, и холодный туман надёжно скрывал его от взора Кувалды.

– Ты меня подставил, Сычёв! Теперь все думают, что я – крыса! – выкрикнул Морозов.

Похоже, именно поэтому Никон решился на подобную драку. Он, судя по всему, видел, что из себя в бою представляет Краснослав, или Левский ему рассказал, но он решил взять Кувалду хитростью и числом.

– Ты подставился сам, Никон, – произнёс Кувалда.

Туман рассеялся, и майор наконец увидел своего противника. В глазах Морозова плескался страх, и это придало Кувалде сил.

– Сдохни! – взвизгнул Морозов, выставляя руки перед собой, и на Краснослава обрушился поток ледяного ветра, вытягивающего жизненные силы.

Но этого оказалось недостаточно.

Кувалда подошёл вплотную к нему, стараясь не обращать внимания на дующий ветер, с размаху шлёпнул Никона по рукам. Поток ветра тут же иссяк. Майор взял Никона за загривок, как нашкодившего котёнка.

– Ты ошибся, Морозов, – произнёс майор.

Очень хотелось впечатать его в стену, разбить его головой несколько раковин. Но Кувалда держал себя в руках.

– Кто тебя послал? – спросил он.

Никон ударил его несколько раз по рёбрам, но с тем же успехом он мог бить в бетонную стену. Краснослав поменял хватку, взял его за шею и приподнял вверх, так, что Морозову оставалось только цепляться за его руку и царапаться. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы не задохнуться, но даже так Никон скоблил носками туфель по мокрому скользкому полу, с трудом удерживаясь на ногах.

– Кто тебя послал? – повторил Кувалда, добавляя в голос немножко злобного рычания.

Морозов попытался плюнуть в него, но слюна просто повисла у него же на подбородке.

– Брат? Царевич? Левский? – перечислил возможные варианты Краснослав.

Но Никон только криво ухмыльнулся, крепко вцепившись в запястье Кувалды.

– Не угадал, – просипел он.

Кожу обожгло холодом, Никон приложил все усилия, промораживая руку Кувалды до самых костей, и Краснославу пришлось отбросить его к стенке. Осколки плитки брызнули во все стороны, будто шрапнель, Морозов сполз по стене вниз. Никон потерял сознание в тот же момент, когда ударился о стену.

Кувалда потёр запястье, кожа на нём почернела от обморожения. Он окинул взглядом место схватки, тут и там валялись бесчувственные тела. Майор отыскал взглядом оброненный кусок мыла, подобрал его и наконец-то смог помыться, напевая себе под нос имперский марш. Затем, перешагивая через избитых, прошёл к выходу, с явным неудовольствием обнаруживая, что в пылу драки его вещи упали на пол, прямо в лужу воды.

– Вот зараза, – буркнул майор.

Пришлось обмотать чресла полотенцем, едва-едва скрывающим причинное место, а мокрые вещи выудить из лужи и нести в руках. Босиком выходить в коридор оказалось неприятно, пыль и грязь тут же прилипала к мокрым ногам, но делать было нечего, промокшие насквозь тапки оказались не лучше.

Он шлёпал босыми ногами по коридору, перебирая в голове тех, кто мог навести на него целую банду с Морозовым во главе. Вариантов немало, но самым очевидным казался рептилоид Левский. Очень хотелось его снова найти и желательно допросить, но Краснослав понимал, что теперь гадина точно заляжет на дно, а прятаться и шифроваться рептилии умели лучше всего. В крайнем случае Левский мог даже сбросить кожу, как это сделал английский посол, но Кувалда сомневался, что рептилоид на это пойдёт. Слишком известной фигурой в определённых кругах он стал, и терять накопленную аудиторию не станет.

Логичным решением виделось обратиться к Третьему Отделению, местной тайной полиции, но Краснослав сомневался, что его там примут с распростёртыми объятиями. И уж точно не будут делиться засекреченной информацией. Закроют под замок, отобьют почки, отправят на Соловки. После всего, что он натворил и у них в штабе, и в доме Брауна, это было бы ещё не самым страшным вариантом.

Так что придётся опять делать всё самому. Жаль, конечно, что он уже засветился, и не единожды. Придётся искать другие пути, тайно внедриться в шайку рептилоидов уже не получится. С другой стороны, у него всё ещё оставалась Исидора, которая ещё могла навести его на кого-нибудь из бомбистов, тех, кого ещё не успели схватить.

Кувалда добрёл до своей комнаты, дверь оказалась открыта. Он с удивлением опознал директора, Готлиба Карловича, который возвышался над испуганным Семёном, будто скала.

– Что ты гофоришшь, Сволофф?! Это исключено! – шипел Немец. – Сычёфф исключён!

Краснослав бросил мокрые шмотки на пол, и тихо покашлял в кулак. Директор обернулся, и Кувалда удовлетворённо глядел, как сдвигаются его брови и багровеет его лицо. Полотенце очень некстати начало сползать с бёдер.

Глава 6

Их взгляды пересеклись. Краснослав поправил полотенце, ничуть не смущаясь.

– Здрасьте, – буркнул он.

Немец хватал воздух ртом, будто выброшенный на берег карась. Он покраснел, но Кувалда так и не мог до конца понять от чего именно: от гнева или от смущения.

– Так и будете тут стоять столбом? – спросил Краснослав. – Я хотел переодеться, отвернитесь хотя бы.

Удивительно, но Готлиб Карлович послушно отвернулся. Семён пару мгновений тормозил, переводя взгляд то на директора, то на Кувалду, но вскоре тоже отвернулся. Краснослав скинул полотенце, достал из тумбочки чистое бельё и быстро оделся в запасную форму. Благо, такие брюки с тужуркой продавались в любом магазине готового платья, и их не нужно было каждый раз заказывать у портного, поэтому Кувалда имел запас.

– Ну, я слушаю, – произнёс Краснослав, как раз застёгивая верхнюю пуговицу на рубашке.

– Я же фас исключил… – тихо сказал Немец. Похоже, небывалая уверенность Кувалды выбила его из колеи.

– А государь меня обратно зачислил, – возразил Краснослав.

Он порылся в тумбочке, достал оттуда документ с печатью и подписью, протянул директору. Немец даже не шелохнулся.

– Scheiße… – прошипел он, развернулся на каблуках и вышел.

Кувалда только пожал плечами и убрал документ обратно.

– Я так и не понял, чего он хотел, – задумчиво произнёс Краснослав.

Семён рассмеялся в голос.

– Доложили ему, видать, о твоём возвращении, – сквозь смех ответил он.

– Надеюсь, про драку не доложат, – хмыкнул Кувалда.

– Ты уже опять успел?

– Они первые начали, – ответил майор.

– Всегда у тебя так, – буркнул князь.

Возразить было нечего. Сычёв и сам по себе имел сверхспособность влипать в неприятности. После подселения Кувалды эта сверхспособность усилилась в несколько раз.

Майор поправил одежду, пригладил чуть влажные волосы, посмотрелся в зеркало. Остро не хватало кобуры с револьвером, но после бойни на проспекте оружие куда-то подевалось. Скорее всего, лежит у полиции, как одно из вещественных доказательств, а значит, достать его оттуда почти невозможно. Жаль, Кувалде револьвер Галана понравился. Пожалуй, стоит наведаться в лавку Шмидта ещё раз. При одной только мысли обо всём разнообразии оружия у майора заблестели глаза.

Он достал из тумбочки остатки денег, которые стремительно таяли, отсчитал несколько сотен и засунул в карман. Этого должно хватить.

– Я в город, – объявил Кувалда.

– Давай, – вздохнул Семён, снова склоняясь над учебниками.

Князь усердно готовился к выпускному экзамену и ожидал того же самого от всех остальных. Вот только Кувалда знал, что успех в учёбе никак не соотносится с дальнейшим успехом в жизни, а миром правят троечники. Гораздо важнее были другие качества, самым важным из которых Кувалда считал умение убивать рептилоидов.

Погода сегодня выдалась тёплой, даже жаркой, поэтому Краснослав шёл, расстегнув тужурку. Последние дни мая заканчивались, лето наконец-то вступало в свои права, свежий ветер приятно трепал по волосам. Краснослав позволил себе насладиться прогулкой, замедлив шаг и сунув руки в карманы.

Улица сегодня гудела и волновалась, стихийные демонстрации, митинги и выступления попадались ему почти на каждом шагу, но Кувалда не позволял себе раствориться в толпе, сколь завлекательными бы ни были речи с трибун. Встревоженные полицейские, солдаты гарнизона и казаки кое-как ещё могли контролировать ситуацию, пресекая столкновения. Пока никакой крамолы с трибун не звучало, речи во многом произносились верноподданнические, но хватало и всякого рода популистов-обличителей. Многие бродили большими компаниями, особенно студенты и рабочие, шатаясь прямо по проезжей части. Некоторые держали в руках плакаты и транспаранты с лозунгами. Хватало всяких. Кто-то требовал земли, кто-то требовал собрать Думу из простонародья, кто-то требовал отменить некоторые законы. До баррикад на улицах дело пока не дошло, до вооружённых стычек тоже.

Но какое-то напряжение в воздухе всё равно висело. Недостаточное, чтобы вылиться в погромы и кровопролитие, но Кувалда не исключал возможных провокаций. Порой достаточно одного камешка, чтобы покатилась вся лавина.

Поэтому Краснослав спокойно гулял по Петрограду, старательно избегая возможных приключений, чтобы не стать тем самым камешком.

Многие магазины и лавки стояли закрытыми, с запертыми дверями и ставнями, возле некоторых дежурила охрана в лице хозяев и работников. Точно так у лавки Шмидта майор увидел самого господина Шмидта, который стоял в дверях с дробовиком наперевес. Кувалда направился прямо к нему.

– Чего тебе? – недружелюбно спросил оружейник, стоило только Краснославу немного приблизиться.

Чёрное дуло дробовика смотрело вниз и в сторону, но Кувалда не сомневался, что Шмидт способен в долю секунды направить его куда следует.

– Оружие купить, – ответил майор, стараясь выглядеть дружелюбным.

– Не сегодня, – отрезал Шмидт.

Мимо прошла компания студентов с транспарантом «Власть Государственной Думе», горланящая лозунги почему-то не про Думу, а про хлеб и землю. Шмидт проводил их шествие хмурым взглядом.

– Закрыто, – твёрдо и выразительно сказал оружейник, пристально глядя в глаза Краснославу.

– Да понял, понял, – ответил он, сунул руки в карманы и отошёл.

Без оружия Кувалда ощущал себя неуютно. Нет, успешно выполнять любые задачи он мог и без него, настоящему славяноруссу нет нужды ни в чём, кроме твёрдого духа и крепких кулаков, но без огнестрела всё равно было неуютно. Будто идти с развязанным шнурком или с камешком в ботинке.

Сегодня, пожалуй, оружия нигде легально не достать, а на чёрном рынке никто не станет связываться с подозрительным школяром. Искать каких-нибудь незадачливых бандитов, чтобы затрофеить какую-то непонятную пушку, которая может быть замешана в чём угодно – вообще максимально глупо. Да, сегодня придётся обойтись так.

Кувалда огляделся по сторонам, перешёл улицу, протискиваясь через толпу. Местами кто-то уже выворотил и унёс несколько булыжников из мостовой, которая после многочисленных шествий была завалена мусором, как это обычно бывает. Поэтому ступать нужно было вдвойне аккуратно, чтобы не только не наступить в конский навоз, но и чтобы не сломать ногу в какой-нибудь выбоине.

Нанять извозчика или сесть на трамвай тоже оказалось невыполнимой задачей. Почти весь транспорт просто исчез с улиц, будто его и не бывало, лишь немногочисленные полицейские дилижансы изредка протискивались через скопления народа, постоянно окрикивая и предупреждая о своём движении, но не рискующие охаживать горожан плетьми.

Поэтому Краснослав пошёл по тротуару, старательно избегая любых контактов с толпой, и по мере удаления от центра города людей становилось меньше. Он шёл к Псковской улице, в качалку. Там должно было быть потише, хоть немного. Здесь, на улице, лозунги и выкрики слишком давили на мозг, раздражая своей нелогичностью и популистской глупостью, словно бы кто-то специально писал самые раздражающие и бессмысленные речёвки, лишь бы они запоминались и откладывались на подкорке. Тоже почерк рептилий, и Кувалда уже не удивлялся.

Повсюду смердело рептилиями. Их присутствие ощущалось везде – в воде, в воздухе, в шуме толпы, в запахе навоза и помойных куч, в отражениях витрин. Майор чувствовал хищные взгляды затылком. Это было ясно, как день. Но Кувалда твёрдо знал, что в такой толпе искать затерявшегося рептилоида бесполезно. Рассматривать ауру каждого прохожего не хватит никакого терпения, да и рептилии в тот же момент скроются по переулкам и подвалам. Поэтому Краснослав просто шёл, стараясь помнить, что провоцировать кровопролитие на улице нельзя. Оно может вылиться в самые невероятные последствия.

Глава 7

До нужного места Кувалда, впрочем, дошёл без приключений. Пару раз его пытались окликнуть какие-то мужички, один раз некая барышня поинтересовалась у него, который час, но это нельзя было считать приключениями. Это мелочи жизни.

Краснослав постучал в калитку, привратник его узнал и впустил без лишних вопросов. Во дворе было немноголюдно. Если не считать самого привратника, тут только несколько баб развешивали сырое бельё, да парочка детей ковырялась в грязи, приглядывая за пасущимися прямо тут курами. Майор поискал взглядом знакомые лица, никого не обнаружил, и пошёл прямо в качалку.

Внизу, в подвале, тоже оказалось не так много людей, как ожидал увидеть Краснослав. Похоже, на улицы сегодня высыпал весь город. В качалке только одинокий полуголый азиат методично избивал грушу. Кувалда скинул тужурку, подошёл к скамье со штангой. Захотелось размяться, он посчитал количество блинов на штанге, накинул ещё несколько, удовлетворённо кивнул. Вес на них обозначался в пудах, и Кувалда затруднялся сказать точно, но двадцать пудов вид имели внушительный.

Он улёгся на скамью, примерился руками к грифу, на всякий случай вытер ладони о штанину. Крепко схватился за гриф, оторвал штангу от стоек, подержал над собой, чувствуя, что двадцать пудов всё-таки немного тяжеловато для него, но всё равно медленно опустил её к груди, а потом на выдохе столь же медленно поднял обратно. Первой мыслью было уронить её обратно на стойки, но Кувалда отогнал эту малодушную мыслишку, внутренне стыдясь мимолётной слабости, и выжал штангу ещё раз.

На него легла чья-то тень, прямо над лицом возвысилась фигура азиата, который смотрел на него, скрестив руки на груди.

– Красуешься, да? – спросил он. – Такое страховать надо.

Кувалда молча поднял штангу ещё раз и опустил на стойки. Раздался громкий металлический лязг, скамья чуть пошатнулась. Майор сел, потряхивая руками и потирая ладони.

– Нормально, не переживай, – выдохнул он.

– Я за тебя и не переживал. Штангу уронишь, пол попортишь, – пожал плечами азиат.

– Говорю же, не переживай, – буркнул Кувалда, поднимаясь со скамьи. – Где остальные все? Где Румянцев?

Азиат стоял со скрещенными руками, из-за чего бицепсы казались ещё больше. Отвечать он не торопился, лишь пристально глядел на Краснослава.

– А тебе какое дело? Шёл бы ты отсюда, – уронил он.

Кувалда вздохнул и потёр переносицу. Каждый, буквально каждый встречный пытался спровоцировать его на драку. Тем или иным способом, с переменным успехом, но всё-таки пытался. Краснослав даже подумал, что у Сычёва такая специфическая внешность, но вызвал в памяти облик Славика и не нашёл ничего провокационного, он выглядел как самый обычный школьник.

– Нарываешься, да? – спросил майор.

Азиат пожал плечами, не желая ни подтверждать, ни оспаривать данный тезис.

– Снимай свою сбрую, выясним, кто тут босс, – произнёс он.

Краснослав снова вздохнул. Это было ожидаемо, но никакого желания бороться Кувалда не испытывал, наоборот, постоянные драки ему надоели.

– Боишься, – сделал выводы азиат. – Так я и думал. В прошлый раз ты был посмелее.

Долго раздумывать Кувалда не стал. Выбросил руку стремительным движением, и основанием ладони двинул прямо в лоб азиату, единственным ударом вышибая из него всё желание драться. Азиат зашатался, Кувалда аккуратно взял его за плечи и усадил на скамью.

– Давай, не бузи, – произнёс он, похлопал его по спине и отошёл, забросив на плечо тужурку.

Нужно было найти Исидору, но она, похоже, была где-то в городе, хотя Кувалда чётко приказал ей сидеть тут и не отсвечивать. Он поднялся обратно на улицу, окинул взглядом румянцевское подворье. Там ничего особо не поменялось, разве что дети теперь играли не в луже грязи, а скакали через резинку возле забора, где было посуше.

Местный сторожевой пёс поднял голову, гавкнул на Кувалду и тихо зарычал. Кувалда тут же зарычал в ответ, и пёс поспешил спрятаться в глубине своей будки. Майор удовлетворённо цыкнул зубом и тихо подошёл к играющим детям. Детей было четверо, два мальчика и две девочки, все разного возраста, но одинаково чумазые и бедно одетые. Скорее всего, дети местной прислуги.

– Ребята, здравствуйте, – неловко произнёс Кувалда.

Дети обернулись, увидели его и синхронно закричали высокими детскими голосами, разбегаясь в разные стороны. Краснослав остался на месте, удивлённо оглядывая себя. Ничего такого, что могло бы детей напугать, он не увидел, ни крови, ни следов борьбы, ни выпирающего оружия или чего-то такого. Впрочем, майор никогда с детьми дела не имел, и даже не представлял, как с ними общаться. Он задумчиво почесал подбородок и снова оглядел двор.

Привратник, который встретился с ним взглядом, криво ухмыльнулся, откровенно посмеиваясь над барчуком. Бабы, вышедшие к колодцу, хмуро косились на него, и о чём-то перешёптывались. Пожалуй, лучше было бы спросить у них.

– Милые дамы… – начал Кувалда, подойдя чуть поближе к ним.

В ответ милые дамы его буравили колючими неприятными взглядами.

– Не могли бы вы мне подсказать… – продолжил он, чётко осознавая, что наткнулся на стену непонимания и неприятия.

Он был для них чужаком, неизвестно кем, непонятным школьником, и бабы не знали, как себя вести. Поэтому приняли единственно верную тактику – вести себя холодно, но почтительно.

– Чево вам, барин? – спросила одна из них, самая смелая.

– Девушка здесь недавно поселилась, Исидорой зовут… – объяснил Краснослав.

Бабы многозначительно переглянулись, пытаясь спрятать улыбки.

– Справная девка, работящая! – воскликнула другая, но её тут же пихнули локтем в бок. – Ай, вы ж чего?

– Позовёте? – спросил Кувалда.

– Дуняша, сбегай, – приказали болтушке, та попыталась возразить, но в итоге всё равно пошла в дом, покачивая крутыми бёдрами.

Кувалда наконец смог вздохнуть с облегчением. Хоть что-то хорошее за день.

– А вы ей кто? – полюбопытствовали бабы.

– Друг, – ответил Кувалда, наблюдая, как они заулыбались. Наверняка уже напридумывали себе всякого. – Просто друг.

Бабы захихикали после такого уточнения, но продолжать диалог не стали, вернулись к своим делам, хватая вёдра и коромысла.

На крыльце показалась Исидора, одетая в длинное серое платье, какое носят небогатые мещанки, достаточно строгое, без декольте и вырезов, лишь слегка украшенное вышивкой и кружевами по краям. Простое, но стильное.

Завидев Кувалду, она чуть покраснела, но не стала скрывать чувств, широко улыбнулась и быстро спустилась с крыльца к нему. Краснослав сделал шаг навстречу, и революционерка, никого не смущаясь, обняла его за шею, ни с того ни с сего начиная плакать.

– Я думала, ты погиб, – тихо сказала она. – Я слышала, что было… Там, на проспекте…

Кувалда не ответил ничего, лишь стоял и ждал, пока высохнут её слёзы.

– Ты пришёл попрощаться, да? – вдруг спросила Исидора. И Кувалда мог поклясться, что услышал в её голосе страх.

– Нет, с чего ты взяла? – спросил он.

Она выпустила его из объятий, чтобы тут же снова крепко прижать к себе всего на мгновение.

– Ну… Ты пришёл… И молчишь… – робко сказала Исидора.

– Да? Разве? – удивился Краснослав.

– Да… – протянула Исидора, и Кувалда понял, что разговор пошёл совсем не в том направлении.

– Может, пойдём пройдёмся? – спросил он. – Здесь, или в центре. Там сегодня демонстрации, митинги. Может, увидим чего-нибудь.

Исидора утёрла слёзы краешком рукава и снова улыбнулась, будто из-за тяжёлых петроградских туч снова выглянуло солнце.

– Пойдём, – всхлипнула она, но это были всего лишь остатки слёз, девушка уже улыбалась, искренне радуясь обществу Кувалды.

Майор отставил локоть в сторону, Исидора ухватилась за него. Они прошлись по двору, не обращая внимания на насмешливые взгляды дворовых работяг. Привратник открыл им калитку, одарив напоследок кривой ухмылочкой. Они вышли на улицу, думая совершенно о разном, но в одном их мысли совпадали – идти так по улице почему-то было очень приятно.

Глава 8

Тихо перебрасываясь ничего не значащими фразами о погоде и новостях, они вышли к центру города, в котором продолжались демонстрации и беспорядки, кое-как сдерживаемые полицией и казаками.

Кувалда заметил, как блеснули глаза у Исидоры. И если майору происходящее совершенно не нравилось, то Исидора, похоже, была в восторге от речёвок, плакатов и лозунгов. Краснослав задумался, что могло толкнуть её в ряды революционного движения, да ещё и так глубоко. Вряд ли это была внешняя сторона и романтический флёр подпольной борьбы, но Исидоре, безусловно, это всё нравилось не меньше, чем сами идеи вождя и учителя.

Солнце ласково пригревало, девушка жмурилась от удовольствия, когда тёплые лучи касались её лица, но Краснослав не слишком радовался хорошей погоде. Лучше бы зарядил проливной дождь, чтобы все поскорее разошлись по домам. Но нет, как назло, небо было безоблачным и пронзительно голубым, и даже ветер едва-едва шевелил зелёные листочки на старых клёнах и тополях. Лучики играли на куполах церквей и отражались в стёклах домов, блестели в витринах и на роскошной позолоте. И именно золотой блеск одного из соборов привлёк внимание Краснослава.

На его фасаде блестел золотой глаз в треугольнике, из которого исходили лучи. Известный символ рептилоидов, который они наносили и на крылья истребителей, и на логотипы своих торговых компаний, и на банкноты подчинённых планет и стран. Кувалда остановился и уставился на всевидящее око, которое глядело на него в ответ холодным металлическим взором.

Он даже не обратил внимания ни на величественное здание собора, которое раскинулось по окружающему его парку, словно распростёртыми крыльями обнимая проспект, ни на грандиозные колонны, ни на позеленевшие бронзовые памятники. Только ненавистный рептилоидский символ. Они нисколько не стеснялись его использовать на завоёванных планетах, показывая, что наблюдают и следят за покорённым человечеством, и ничто не укроется от их взора. И даже на планетах, где рептилии правили тайно, этот знак показывал их могущество и влияние.

– Слава, ты чего? – спросила вдруг Исидора, легко подёргивая Кувалду за локоть.

Краснослав словно вышел из транса, выдохнул и разжал кулаки. Он указал пальцем на всевидящее око.

– Символ. Видела такой где-нибудь ещё? – спросил он.

Исидора чуть прищурилась, присмотрелась к фасаду храма, увидела треугольник с выходящими лучами. Похлопала ресницами, вспоминая, где в Петрограде были другие такие же треугольники. По всему выходило, что в городе их было достаточно, пусть они и не бросались в глаза.

– Да, кажется… – ответила она. – А что?

– Это плохой знак, – отрезал Кувалда.

Он огляделся по сторонам, выискивая в толпе возможных наблюдателей, и медленно пошёл к храму, намереваясь осмотреть его со всех сторон. Возможно, найдутся и другие признаки или зацепки. Пригодилась бы любая мелочь. Колоннада нависла над ними зловещей громадой, так, что приходилось высоко задирать голову, чтобы увидеть то, что было изображено на портиках, на самом верху.

С другой стороны нашлось ещё одно всевидящее око, только без позолоты. В целом украшения собора изобиловали тайными символами, но расшифровать их сейчас Кувалда не мог, поэтому просто запоминал всё увиденное.

Заходить внутрь они не стали, чтобы не привлекать ещё больше внимания. Да и вряд ли простые священники и дьячки могли что-то рассказать им, а к высокопоставленному духовенству Кувалду просто никто не пустит.

– Это, кажется, как-то со стройкой связано, нет? – спросила Исидора, когда они подошли с третьей стороны и снова увидели на портике серый каменный треугольник и лучи. – Что-то вроде гильдии архитекторов, или вроде того?

Краснослав покачал головой.

– Если бы.

Он боролся со жгучим желанием посвятить Исидору в тайну своего происхождения и многолетней борьбы, но помнил, что девушка очень долгое время находилась поблизости от рептилии, и Левский вполне мог внедрить в её подсознание психокод или медиавирус, активируемый при каких-то определённых обстоятельствах или триггерах. Стоило бы экранировать возможное излучение пси-волн хотя бы фольгой, но Кувалда чётко понимал, что Исидора примет его за сумасшедшего. Лучше было бы использовать металлическую мелкоячеистую сетку, а в идеале – научить Исидору использовать секретные техники Рода, но пока что это оставалось несбыточной мечтой.

– Это символ тайной организации, – максимально расплывчато попытался объяснить Кувалда. – Везде они называются по разному, но цель у них одна.

– Какая? – тихо спросила девушка, примерно догадываясь о возможном ответе.

– Поработить человечество, – сказал майор. – И они пытаются сделать это любыми способами. Уже очень давно.

Из уст Исидоры вырвалось грубое ругательство, она тут же покраснела до самых ушей, то ли от смущения, то ли от гнева.

– И я подозреваю, что Левский – один из членов этой организации. И не из последних, – добавил Краснослав.

Исидора тяжко вздохнула.

– Он рассказывал нам про свободу… Какой будет мир без царей и императоров, где все будут равны… – сказала она.

– Некоторые всё равно будут равнее, – пожал плечами Кувалда.

Они как раз вышли на набережную канала и пошли вдоль ажурных перил, украшенных императорскими вензелями.

– Ну, не знаю, – буркнула Исидора, до сих пор не желая расставаться с идеями рептилоида.

– Люди разные. Всех не уравняешь, – сказал Кувалда.

– А уравниловки и не надо! Просто дать каждому по потребностям! И взять с каждого по возможностям! – с жаром выпалила Исидора, явно повторяя чужие слова.

Краснослав усмехнулся. Взгляд его упал на дерущихся чаек, которые хлопали крыльями над серой водой канала, пытаясь вырвать друг у друга мокрую хлебную корку.

– Посмотри-ка, – он показал на них пальцем. – У людей точно так же. Все потребности не удовлетворишь, каждый будет грести под себя.

– Это чайки. А мы – люди. Воспитанные и умные, – победоносно заявила Исидора.

Кувалда снова усмехнулся такой наивности, но ничего отвечать не стал. Даже среди славяноруссов он встречал подобных людей, готовых вырвать последний кусок хлеба у ближнего. Что уж говорить про местных. Нет, воспитывать людей можно и нужно, но всё равно в каждом человеке дремлет хищник, способный отбросить любое воспитание.

– Ты же из дворян, верно? – перевёл тему Краснослав.

– Да, из Митавы, это в Курляндии. Баронесса Остерман, – улыбнулась девушка. – Мы ведь так и не представились как положено, хи-хи!

– Да, как-то не удалось. Я из боярского рода Сычёвых.

– Ваше благородие! – Исидора хихикнула снова и присела в изящном книксене.

Кувалда фыркнул, не скрывая своего отношения ко всей системе дворянских кланов.

– Мне плевать на древность крови. Заслуги важнее, – сказал он.

Исидора закатила глаза и вздохнула.

– Это просто шутка была…

– И как дворянку из Курляндии занесло в петроградские революционеры? – поинтересовался Краснослав.

Девушка помрачнела, не спеша с ответом.

– Долгая история. Не хочу. Не сейчас, – отрезала она.

– Ладно, ладно, – произнёс Краснослав.

– Ненавижу несправедливость, – сказала она, глядя на тротуар прямо перед собой.

Кувалда промолчал. Да, таких вербовать в бомбисты было бы проще всего. Чем рептилоид и воспользовался.

– Я тоже, – через некоторое время произнёс он. – Мир вообще несправедлив. Но мы можем сделать его лучше. И я знаю, как именно.

– Ты про эту тайную ложу? – спросила баронесса Остерман.

– В том числе. Их много. Они везде.

Исидора тихонько вздохнула.

– Знаешь, это звучит как полный бред. Но почему-то я тебе верю, – сказала она. – Сама не знаю почему.

Кувалда подумал, что всей правды он ей ещё не открыл. Вот что с лёгкостью можно было бы назвать полным бредом.

– Я буду рада тебе помочь, Слава, – сказала она. – Если я как-то могу…

– Можешь, – сказал он и посмотрел ей прямо в глаза. – Спасибо, Исидора. Я это очень ценю.

Глава 9

Через какое-то время они выбрались к набережной Невы, на водной глади которой качались десятки и сотни кораблей и лодок, пришвартованных к многочисленным пристаням. По серой быстрой воде туда-сюда сновали мелкие лодочки, разрезая серебристые волны. Ниже по течению дымили трубы броненосцев и крейсеров, парусные яхты виднелись в заливе косыми белыми пятнышками.

Краснослав и Исидора остановились у каменного ограждения. На другом берегу серой полосой виднелись бастионы крепости, над которыми высился золотой шпиль собора. Солнечные лучи играли и искрились на волнах Невы, от которой доносился свежий прохладный ветер, бросая в лицо мелкие брызги. Город, раскинувшийся на её берегах, внушал уважение своей величественной мощью и покорял красотами, и Кувалде было бы жаль отдавать его на поругание ящерам.

Они пошли вдоль набережной, навстречу прохладному ветерку, вниз по течению реки. От Зимнего по прежнему доносился запах гари, и Краснослав с сожалением посмотрел на выбитые стёкла и разрушенные проёмы, вокруг дворца уже вырастали строительные леса. Скучающие солдаты стояли в оцеплении по всему периметру, не подпуская никого к стенам Зимнего. Кувалда и Исидора обошли их стороной, быстро перешли через дорогу к Адмиралтейству, в прилегающий к нему сад.

В саду было хотя бы немного потише и поспокойнее. Пели птицы, тенистые аллеи петляли между деревьев, под ногами похрустывали мелкие камешки. Здесь не было демонстрантов, только несколько прохожих, да пара матросов из Адмиралтейства несла караул около самого здания.

– Куда мы идём? – спросила Исидора.

– Не знаю, – ответил Краснослав. – Просто гуляем.

Прямо напротив шпиля и арки с воротами бил фонтан, от которого веяло прохладой. Кувалда подумал, что, наверное, можно иногда так отвлекаться от несения службы и просто гулять по городу, отдыхая и не думая ни о чём. Тем более, что раньше ничего подобного он не видел. Города Империи Славяноруссов не смогли сохранить свой древний облик, превратившись в высокотехнологичные пространства из металла и пластика, а здесь, в отсталом мирке, архитекторы ещё старались сделать красиво.

Они зашли за угол Адмиралтейства, прошли ещё немного в сторону набережной. Внимание Кувалды привлёк памятник, и они двинулись к нему. Едва они приблизились, Краснослав понял, что никакого отдыха, гуляя по городу, ему не видать. Медный всадник, поднявший коня на дыбы, попирал змея копытом, и Кувалда ясно чувствовал – это не просто так.

– Это император. Пётр Великий, – произнесла Исидора, видя, как завороженно смотрит на него Краснослав.

На громадной скале, что вздыбилась, будто морская волна, бронзовый змей извивался под ногами лошади. А сам император простирал свою длань над городом, будто защищая свои владения. Кувалда обошёл его по кругу, заглянул в лицо всаднику, пытаясь понять, не был ли это ещё один славянорусс-попаданец, но по всему выходило, что нет.

В напряжённых мускулах бронзового жеребца чувствовалась скрытая мощь, что всадник вот-вот соскочит со своего постамента и помчится вдоль Невы. Краснослав восхитился мастерством неизвестного скульптора, сумевшего запечатлеть в бронзе такой момент.

Но куда важнее была змея под копытами. Просто так подобный мотив не используют, Кувалда знал это наверняка. Он твёрдо решил изучить этот вопрос подробнее. Похоже, в биографии царя можно было найти несколько зацепок или просто интересных фактов о рептилоидах.

– Пойдём? – спросила вдруг Исидора, которая уже утомилась ждать, пока Кувалда изучит памятник.

– Да, да. Идём, – опомнился тот, снова предлагая ей свою руку.

Но едва они прошли чуть дальше к набережной, как Кувалда увидел знакомые лица. Агния вместе со своими подружками стояла у самой Невы и крошила хлеб, наблюдая, как слетаются утки и чайки на угощение. Девочки смеялись и что-то громко обсуждали.

Краснослав остановился, как вкопанный. Раскрывать своё знакомство с революционеркой было бы слишком опрометчиво. Тем более, зная, какими сплетницами были подружки его кузины.

– Что-то случилось? Там твоя возлюбленная? – спросила Исидора, переводя взгляд то на Краснослава, то на девушек.

– Нет. Там моя сестра, – ответил он.

Баронесса Остерман нахмурилась, Кувалда чётко понял, что она ему не поверила. Как назло, в этот же момент одна из подружек сестры обернулась, увидела их, и тут же показала всем остальным. Агния уставилась прямо на Кувалду, Ядвига Грибовская уставилась на Исидору, остальные захихикали и начали перешёптываться. Они были слишком далеко, чтобы разговаривать, но всё было понятно без слов. Агния вопросительно подняла брови, Грибовская отчего-то расплакалась и поспешила уйти. Кувалда так и не понял, почему она плачет.

– Долго мы так будем стоять? – холодно спросила Исидора, отпуская локоть Кувалды.

Краснослав молча развернулся и они пошли в обратную сторону. Повисла гнетущая тишина, неловкая и тоскливая. Нужно было как-то продолжить беседу, повернуть её в другое русло, но Кувалда не знал, как это сделать.В боевых уставах Империи Славяноруссов не было ни слова про подобные ситуации.

В тишине они дошли до другого собора, ещё более монументального и громадного. Огромный купол возвышался над городом, статуи ангелов и святых грозно смотрели с высоты на панораму Петрограда. И почему-то Кувалда совсем не сомневался, что где-то в его убранстве точно так же спряталось всевидящее око рептилоидов.

Солнце начало катиться к западу, к серым водам Балтики, играя косыми лучами на золотом куполе храма. Исидора достала маленький серебряный брегет, откинула крышку.

– Мне, пожалуй, пора, – тихо сказала она.

– Может, я тебя провожу? Вечереет уже, – сказал майор.

Исидора помолчала мгновение, борясь с желанием согласиться, и в итоге покачала головой.

– Нет, Слава, спасибо, – сказала она. – Я сама.

Кувалда тоже помолчал пару секунд. Внутри скреблось какое-то паршивое ощущение, но майор не мог его объяснить. Он ощущал нутром, что где-то ошибся, что-то пошло не так, но не мог разобраться, что именно.

– Ну, я пойду. Пока, – неловко улыбнулась Исидора.

– Ты будешь там же, на Псковской? – спросил Кувалда.

Баронесса пожала плечами, будто сама пока не знала точного ответа. Краснослав кивнул.

– Рада была увидеться, – грустно произнесла Исидора. – Пока.

– До встречи, – ответил Кувалда, заставляя себя улыбнуться.

Девушка улыбнулась в ответ, развернулась и быстро пошла прочь. Майор несколько мгновений смотрел ей вслед, не понимая, отчего на душе так погано, а кулаки сами собой сжимаются до побелевших костяшек.

Он несколько раз вдохнул и выдохнул, отпуская эту ситуацию, но всё равно чувствовал себя полным идиотом. Он пошёл к собору, к площади, сунув руки в карманы брюк и раздумывая, что делать дальше. Остро хотелось набить кому-нибудь морду, но Кувалда понимал, что это глупое желание Славки Сычёва, а не взвешенное решение майора Имперских ВКС. Однако, легче от этого понимания не становилось, а набить кому-нибудь морду всё равно очень хотелось.

Ближе к площади и улицам снова начали появляться редкие демонстранты с плакатами и транспарантами, но уже не так много, как днём. Горожане начинали расходиться по домам, и на улицах остались только самые стойкие и активные.

Краснослав скользнул по ним взглядом, пропуская мимо ушей их усталые выкрики про свободу и равенство, свернул на тротуар, не торопясь, направился в сторону Императорской Гимназии. Как бы он ни пытался это игнорировать, но экзамен и в самом деле приближался со скоростью межзвёздного экспресса, и нужно было хотя бы узнать, чего от него ожидать. Семён, конечно, поможет и подскажет. Но уж точно не сдаст экзамены за него.

До Гимназии вела прямая дорога по центральным улицам, но желание подраться всё-таки пересилило. Кувалда свернул во дворы, искренне надеясь, что какие-нибудь агрессивные аборигены встретятся ему на пути.

Глава 10

Роскошные фасады и приветливые парадные сменились убогой обшарпанной нищетой дворов-колодцев и мрачными зевами чёрных ходов. Краснослав чувствовал затылком чьи-то подозрительные взгляды, но это были только дворники и кухарки, наблюдавшие из-за занавесок и открытых подвалов.

Смердящие арки, исписанные похабщиной, обвалившаяся штукатурка и ржавые решётки удивительно контрастировали с яркой жизнью центральных улиц. Но даже здесь Кувалда уже ориентировался, как у себя дома. Как назло, никто из местных не рисковал связываться с Краснославом. Базовое восприятие ауры, неосознанное и автоматическое, доступно каждому, а от ауры Кувалды сейчас просто сквозило опасностью. И от этого майор злился ещё больше.

Обычно неприятности находили его сами. А теперь, когда он откровенно нарывался, неприятности обходили его стороной, боязливо прикрывая лица. С одной стороны, Кувалда их прекрасно понимал. С другой, кулаки всё равно чесались.

Сквозной проход через арку оказался перегорожен решёткой, закрытой на большой амбарный замок и толстую цепь. Затылок кольнуло ощущение близкой опасности, и Краснослав довольно осклабился. Он медленно повернулся назад.

В арку вышли несколько человек. На местных жителей они не походили совсем, Кувалда мгновенно отметил дороговизну их одежды. Их было семеро, все носили примерно одинаковые тёмные костюмы и тонкие чёрные перчатки. Главный из них, высокий сухопарый мужчина, стоял посреди арки, покручивая в руках длинную трость. Пиджака он не носил, только жилет, из которого свисала золотая цепочка часов. Выход из арки перегородили полностью, загнав Краснослава в тупик.

Никаких эмоций на их лицах не отражалось. Ни самодовольного любования, ни предвкушения драки. Рядовые бойцы даже не переглядывались и не перекидывались фразочками, только равнодушно ожидали приказа.

Кувалда ухмыльнулся.

– Вячеслав Афанасьевич Сычёв, я полагаю? – мягко произнёс главный из них. Странный, едва уловимый акцент дал понять, что русский язык для него был не родным.

Краснослав медленно скользнул взглядом по каждому. Лица у всех были максимально незапоминающиеся и во всех отношениях средние, которые забывались сразу, стоило только отвести от них взгляд. Первой мыслью было, что это агенты Третьего Отделения, но нет. И их внешность, и их тактика разительно отличалась от секретной службы Императора. От них разило опасностью, словно от стаи албранских жуковолков.

– Он самый, – ответил Кувалда.

– Джордж Гамильтон передаёт привет, – произнёс главный, растягивая тонкие губы в паскудной улыбочке.

Кувалда отреагировал мгновенно. Жива пробежала по телу быстрым ручейком, его глаза вспыхнули, сканируя ауру британцев. Ни одного рептилоида, но их ауры были на порядок сильнее, чем у обычного человека. Он бросился в атаку одновременно с главарём боевиков, который отточенным движением извлёк из трости длинный узкий клинок.

Шпагой британец владел отменно, клинок порхал, словно молния, бритвенно-острая сталь несколько раз почти коснулась кожи Краснослава, который уворачивался от шпаги, ускорив свои движения Живой и продвигаясь ближе к шпиону. Остальные боевики стояли смирно, молча наблюдая за сражением, но готовые в любой момент броситься на помощь командиру.

По арке гулким эхом отражалось тяжёлое дыхание и жужжащие взмахи клинка, Кувалда пытался подобраться поближе к британцу, но тот умело держал его на расстоянии с помощью шпаги и трости. Под ногами хрустели мелкие камешки и битый кирпич, звуком выдавая каждое движение противников. Шпион теснил его к решётке, намереваясь насадить его на шпагу, как цыплёнка на вертел.

Британец даже не запыхался, хотя движения Краснослава, усиленные Живой, были быстрее, чем у любого человека. Кувалда почувствовал, что отступил к самой решётке, и больше отступать нельзя.

На вытянутом лице шпиона появилось торжествующее выражение, он провёл молниеносный выпад. Кувалда отклонился только чудом, шпага оказалась между прутьями решётки, и Краснослав тут же ударил ладонью по боковой поверхности клинка, ломая дорогое оружие. Англичанин успел в тот же момент ударить его ножнами по рёбрам, выбивая воздух из лёгких, но было поздно – шпага с громким звоном сломалась, а в руке шпиона остался только короткий обломок, не длиннее кухонного ножа.

Кувалда, не обращая внимания на разрезанную ладонь, тут же ударил шпиона локтем в голову, и этот удар британец заблокировать не успел. Брызнула кровь, алой струёй окрашивая выщербленные стены арки. Британец отшатнулся, махнул рукой, и в тот же момент остальные шесть боевиков ринулись в тесную арку, толкаясь и мешая друг другу. Из рукавов появились телескопические дубинки. Майор сосредоточил энергию на кончиках пальцев.

– Гнев Перуна! – Краснослав выкрикнул код активации, и из его рук вырвались две короткие молнии, по цепочке переходящие от одного боевика к другому.

Пахнуло озоном, спустя мгновение запах грозы сменился вонью палёной шерсти. Удар рукотворной молнии отбросил британцев на два шага назад, но они уже поднимались снова, оглушённые и обожжённые, но не сдавшиеся. Кувалда почувствовал, как на плечи навалился непосильный груз усталости. Гнев Перуна стоило использовать только в случае крайней необходимости, как последний аргумент, но сейчас он, похоже, просчитался. Накопленная Жива в один момент выплеснулась электрическим разрядом, и на восстановление уйдёт немало времени.

Главный поднялся на четвереньки, мотая головой и пытаясь опереться на трость, но Краснослав тут же с размаху пнул его по голове, укладывая спать. Этот британец наверняка был самым опасным из всех. Вырубить других он не успел.

Боевики поднялись, заново оценивая Краснослава, который оказался для них куда более серьёзным противником, чем они ожидали.

Кувалда достал из кармана носовой платок, перевязал руку, снова встал в бойцовскую стойку, в любой момент ожидая атаки. Он по-прежнему был загнан в угол, после применения секретной техники тяжело было даже стоять, но он стоял. Голова раскалывалась, воздух горел в лёгких, он чувствовал неимоверную тяжесть, но он стоял.

– Камон, – прохрипел он с ужасным акцентом, но боевики не спешили больше нападать.

Англичане медленно приближались, крадучись, но Кувалда всё равно видел каждое их движение. Драться уже не хотелось, но Краснослав чётко понимал – из этой арки выйдет либо он, либо они. Без вариантов. И оставлять его в живых британцы точно не собирались. Это не просто месть за посла. Это хорошо спланированная, скоординированная акция, возможно, по указке самого рептилоида, который поменял личину, но всё равно остался руководить британским посольством и местной агентурой.

Наконец, первый из боевиков не выдержал, бросился в атаку, размахивая телескопической дубинкой, но ему было далеко до скорости его командира. Кувалда легко увернулся от размашистого удара, встретил шпиона чётким апперкотом в челюсть, и на него в тот же момент кинулся следующий британец. На первого Краснослав уже не смотрел – знал наверняка, что очнётся тот нескоро, поэтому обратил свой взор на более важные проблемы. Какой, например, была летящая прямо в голову дубинка. Кувалда поймал британца за руку, вывернул из кулака зажатую дубинку, встретил ей же следующий удар. Резко дёрнул противника на себя, раздался неприятный хруст ломающейся конечности. В тот же момент Краснослав отбросил вопящего от боли англичанина в сторону его товарищей, которым пришлось его ловить.

Майор катнул ботинком упавшую телескопичку, подбросил в воздух, поймал, тут же прокручивая с угрожающим свистом. Решимости у англичан заметно поубавилось. Их осталось всего четверо против одного славянорусса, и это был расклад совсем не в их пользу.

Глава 11

– Давай, по одному подходите, – сказал Краснослав.

Британцы подходить не торопились. С дубинкой в руках Кувалда стал ещё смертоноснее.

– Есть предложение, – вкрадчиво произнёс один из шпионов, медленно засовывая руку за пазуху, во внутренний карман пиджака.

Кувалда напрягся. Второй раз отклонить пулю или даже увернуться уже не получится. Попросту не хватит энергии.

Но вместо пистолета англичанин достал самый обычный ключ.

– Разойдёмся мирно, – предложил он, показывая ключ от решётки.

– Мирного решения не будет, – покачал головой майор.

Трюк, самый банальный. Пока Краснослав возится с замком – британцы успеют вытворить что угодно.

– Да? Жаль, – равнодушно произнёс англичанин. – Kill him.

Британцы набросились одновременно со всех сторон, осыпая Краснослава градом ударов. Несколько из них достигли цели, один из ударов попал по голове, и из глаз Кувалды посыпались искры, другой отсушил левое плечо. Но и сам Краснослав орудовал дубинкой отчаянно, изо всех сил, отбиваясь от наседающих англосаксов. Телескопичка жужжала в воздухе, обрушиваясь на подлых шпионов с силой кузнечного молота.

Краснослав увернулся от очередного удара, отскакивая назад, тут же бросился в контратаку, взмахом дубинки снизу выбивая все зубы ещё одному английскому шпиону. Встречный удар он принял на поверхность дубинки, пнул врага под коленную чашечку, чтобы в ту же секунду добить его сверху. Третий британец попытался взять его в захват, но едва он сблизился с Кувалдой, как тот ударил его головой в нос и выверенной подсечкой повалил наземь. Последний шпион развернулся и побежал прочь, но Краснослав уложил его метким броском телескопички в голову.

Он осмотрелся по сторонам. Свидетелей этого побоища майор не увидел, место было безлюдное и скрытое от случайных прохожих. Здесь были только лежащие англичане, несколько из них тихо стонали от боли, некоторые даже не приходя в сознание. Кувалда тихо выдохнул. Он, конечно, получил то, что хотел, но уж точно не ожидал подобного отпора.

Краснослав подошёл к лежащему командиру. Проверил пульс и дыхание, тот был жив, хоть и не вполне здоров. Майор вывернул из его руки, остававшейся твёрдой даже сейчас, обломок шпаги. Навершие рукояти увенчивала маленькая голова кобры с кроваво-красными рубинами вместо глаз. Кувалда отбросил её в угол, будто что-то мерзкое и грязное, хотя это была работа настоящего мастера, почти ювелирная. Ножны, вырезанные из дуба, оказались украшены узорами, похожими на чешую, и майор переломил их об колено.

Кувалда обыскал карманы шпиона, нисколько не стесняясь и не торопясь. В жилете нашлись золотые часы на цепочке, украшенные бриллиантами и надписью «For distinguished service to the Union». За выдающиеся заслуги перед Союзом, как догадался майор. Заслуги же у английского шпиона могли быть только одни – гадить другим странам. В других карманах нашлось немного денег, в том числе иностранных, но ни паспорта, ни других документов Кувалда не обнаружил. Деньги и часы Краснослав оставил себе, не переживая за вещественные доказательства. Он всё равно не собирался привлекать полицию или Третье Отделение.

А по-хорошему, стоило бы. Одновременная ликвидация семерых шпионов – дело выдающееся даже для лучших агентов контрразведки, но Кувалда подозревал, что у Британского Союза длинные руки, способные достать своих агентов из-за решётки. Что их наверняка выпустят под залог или за недостатком доказательств. Агенты английской разведки наверняка есть и при дворе Императора, и в рядах Третьего Отделения. Тем более, если британцы тесно связаны с рептилоидами, в чём Краснослав нисколько не сомневался.

Он встал, подошёл к другому шпиону, забрал у него ключ, который тот показывал. Попробовал открыть решётку, как и ожидалось, ключ не подошёл. Элементарная уловка. Ключ он тоже выбросил. У остальных англичан в карманах не нашлось ничего, кроме налипшего мусора. Кувалда перетащил избитых шпионов в арку, чтобы их не намочило возможным дождём, аккуратно снял решётку с петель, вышел из арки и вернул решётку на место. Возможно, стоило бы сбить замок с цепью, но Краснослав решил не тратить на это время.

Вечерело, на Петроград спускались сумерки. Кувалда ускорился, и хотя его тело отчаянно просило отдыха, он решил, что отдохнёт в Гимназии. Он сунул руки в карманы и пошёл дальше через дворы. Порезанную руку саднило. Но не так, как саднит обычный порез, а будто что-то разъедало края раны.

Краснослав почувствовал, как на висках выступил холодный пот. Ему вдруг стало жарко, и он расстегнул ворот рубашки, словно бы ему не хватало воздуха, хотя на улице с заходом солнца стало весьма прохладно. Он сорвал платок с порезанной руки. Края раны распухли и покраснели, майор судорожно сглотнул. Это значило только одно. Клинок был отравлен. И что самое плохое – тело Сычёва не натренировано расщеплять токсины.

Его шатнуло. Кувалда опёрся здоровой рукой на стену, чтобы не упасть, к горлу подкатил комок тошноты. Яд уже в крови. Рептилоиды своё дело знали. Краснослав закрыл глаза, усилием воли замедляя собственное сердцебиение, чтобы яд как можно медленнее распространялся по организму. Будь он в собственном теле – такой проблемы бы не возникло, каждый воин Империи тренировал в себе устойчивость к любым ядам и токсинам, а печень славянорусса была способна расщепить что угодно.

Английская кобра его всё-таки укусила. Кувалда горько усмехнулся. Виноват в этом был только он сам. Если бы он сам не решил сломать клинок – ничего бы и не произошло.

Мысли путались, голова начинала кружиться. Краснослав вспомнил, что нужно отсосать яд, и приложился губами к окровавленной ладони. Жгучая боль усилилась, будто он втирал в порез щепотку красного перца.

Стоило бы пойти в больницу, но он сомневался, что в местных лечебницах умеют лечить отравления неизвестными ядами. К тому же, все больницы забиты пострадавшими при взрыве Зимнего, а сейчас, вечером, там нет никого, кроме дежурной медсестры или фельдшера. Остатки сознания Славика попытались запаниковать, снова накачать кровь адреналином. Майор Кувалда подавил эти попытки. Паниковать опасно, пусть даже адреналин мог уменьшить боль.

Он не мог установить точно, каким ядом был отравлен, но предположил, что клинок смазали ядом кобры. Рептилии обожали красивые символы и жесты, и вряд ли стали бы изображать кобру там, где будут использовать яд гремучника. Если это была кобра, то у него есть как минимум два часа, прежде чем нейротоксин окончательно завладеет его телом и он умрёт от удушья. С замедленным сердцебиением это время увеличивалось ещё на пару часов, но за ним стоило внимательно следить.

Кувалда почувствовал, как немеют губы. Он сглотнул набежавшую слюну с огромным усилием. Нужно было идти дальше. Навалилась страшная апатия, хотелось лечь и отдохнуть хотя бы пару минут, но Кувалда знал – это будет его последний отдых. Он пошёл вдоль стенки, с трудом переставляя ноги.

Секунды казались долгими минутами. Минуты – бесконечными часами. Краснослав брёл по переулку, а в мозгу билась только одна мысль – он должен дойти. Он и сам забыл, куда шёл, но знал, что умрёт, если остановится, и поэтому продолжал идти. Неимоверно хотелось пить, несмотря на тошноту и бегущую, словно у бешеного пса, слюну. Возле одного из домов он обнаружил корыто, в которое стекала дождевая вода. Кувалда пил эту грязную воду, пока не почувствовал, что в желудок больше не влезет, и только после этого пошёл дальше.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, но майор шёл на автопилоте, влекомый только неистребимой жаждой жизни и ненавистью к рептилиям. Он шёл, перечисляя все преступления рептилоидов против человечества, и это помогало ему сделать ещё один шаг. Только жгучее желание отомстить за себя и за всех людей, пострадавших от их мерзких козней, придавало ему сил.

Глава 12

Князь Сволов готовился отходить ко сну. Он выпил чашку горячего какао с молоком, переоделся в длинную ночную рубашку и колпак, перепроверил учебники и тетрадки на завтра и уже расстелил постель. Соседняя койка снова пустовала, но князь уже привык к постоянным загулам соседа.

Семён уселся на кровать и вздохнул. Он тайком завидовал другу. Тому на голову постоянно валились приключения, а сам Семён, похоже, так и просидит всю жизнь за учебниками и тетрадками, ведь Слава пробудил личную силу, а Семён до сих пор так ничего и не умел, хотя его род гораздо древнее. Князь тяжко вздохнул, снял мягкие тапочки, забрался под одеяло. Снова навалились горькие думы, преследовавшие его каждую ночь.

О предназначении, о будущем, о судьбе. Всё зависело от предстоящего экзамена, и князь готовился изо всех сил, лишь бы сдать его на отлично и остаться где-нибудь поблизости от столицы. Всё-таки Семён не был уверен в успехе. И совсем не понимал вопиющей безалаберности Сычёва, который будто бы целиком игнорировал важность этого события.

В коридоре раздался какой-то грохот. Семён приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту. Ручка двери несколько раз повернулась, князь схватил с тумбочки лампу, быстро разжёг её, щурясь от внезапного света.

Дверь открылась с чудовищным скрипом, Семён почувствовал, как по спине бежит мерзкий холодок. Но вместо разбойников или монстров в комнату ввалился смертельно бледный Сычёв, который упал на пороге, обессиленно пытаясь заползти внутрь.

Князь вскочил с кровати, подбежал к товарищу прямо босиком. Вячеслав попытался поднять голову и посмотреть на него. Глаза Сычёва глубоко ввалились, нос заострился, мертвенно-бледная кожа блестела в свете лампы.

– Слава! Что с тобой?! – пробормотал князь, напуганный таким появлением.

Тот прохрипел что-то невнятное, пытаясь заползти дальше в комнату. Семён судорожно огляделся по сторонам, не зная, что предпринять, затем схватил его за подмышки и потащил. Тело оказалось гораздо тяжелее, чем представлял себе князь, когда читал подобные сцены в приключенческих книгах, где герои играючи закидывали других людей себе на плечо, одновременно отстреливая врагов из ручного пулемёта. Благо, Сычёв помогал, слабо шаркая грязными ботами по паркету. Князь дотащил его до заправленной кровати, кое-как, в несколько подходов, поднял его на покрывало.

Бледный, покрытый испариной лоб Вячеслава горел.

– Слава! Ты ранен? – сбивчиво произнёс князь, пытаясь хоть как-нибудь осмотреть его.

Хоть как-то помочь.

– Я… Яд… – просипел тот, судорожно хватаясь за покрывало. – К… Кобра…

Князь Сволов оторопел. Словно его окатил холодный душ.

– Что делать? Слава! – выпалил он, но Сычёв только сипел в ответ.

Семён вскочил, в отчаянии и бессилии хватаясь за голову. Мысли разбегались в стороны, он совершенно ничего не знал о противоядиях и лечении укусов. И даже если какие-то крупицы знаний хранились где-то в глубине его разума – от стресса они окончательно вылетели из головы.

Слабой, дрожащей рукой Вячеслав указал ему на дверь. Это князь понял мгновенно, пулей выскакивая из комнаты, босиком, в ночной рубашке и колпаке. Он побежал в холл, так, как не бегал даже на зачётах по физкультуре, боясь даже представить, что случится, если он не успеет.

Варвара Петровна мирно дремала в своём кресле перед раскрытой книгой. Запыхавшийся князь подбежал прямо к её столу, с размаха хлопнул по столешнице ладонью. Вахтёрша вздрогнула и широко распахнула глаза, непонимающим взглядом уставившись на Сволова.

– Варвара Петровна! Срочно! – выпалил князь. – Врача!

– Что? Кто? Что случилось, Сволов?

– Славу отравили! Сычёва! – объяснил он.

Старушка неверящим взглядом уставилась на гимназиста в ночном колпаке, будто это был какой-то розыгрыш.

– Скорее, пожалуйста! – взмолился князь, и Курбская уступила.

На её столе находился один из немногих телефонов Императорской Гимназии, как ещё один символ безграничной вахтёрской власти. Курбская сняла трубку, покрутила ручку, приложилась ухом к динамику.

– Алло? Алло? Барышня! – дребезжащим голосом произнесла она. – Будьте добры, соедините с Елизаветинской больницей! Да, да, это из Гимназии!

Варвара Петровна подождала, пока телефонистка переключит её на нужную линию.

– Алло? Да! Да, из Гимназии! У нас тут ученик отравился! Нет, не знаю! – вахтёрша прикрыла микрофон ладонью, повернулась к Семёну. – Чем отравился?

Семён пожал плечами.

– Змеиный яд? – предположил он.

– Змеиный яд! – подтвердила Варвара Петровна и снова закрыла микрофон. – Спрашивают, когда укусили. И где.

– Не знаю! Ему очень плохо, нужен врач, срочно! – Семён едва не заплакал.

Каждая секунда промедления могла стоить жизни его единственному другу.

– Отправьте врача! Да! Да, в Гимназию! Что? Не слышно, ещё раз! – крикнула в трубку вахтёрша. – Алло! Алло?!

Князь похолодел, готовясь услышать страшную весть.

– Трубку бросили… – пробормотала Варвара Петровна. – Сказали, привозить к ним. И трубку бросили. Ироды…

– Мы не довезём! – воскликнул Семён. – Он… Ему очень худо…

– Прелестно, – каркнула старуха.

– Может… Кто-то из учеников? Наверняка кто-нибудь владеет лечением? – спросил князь.

Вахтёрша нахмурилась.

– Это против правил! Вне учебного класса и без учителя пользоваться силами запрещено! – сказала она.

– Варвара Петровна! Он ведь погибнет! – взмолился князь Сволов.

Курбская вздохнула и достала из недр стола толстую тетрадь. Она смочила сморщенный палец слюной и принялась листать пожелтевшие страницы, что-то приговаривая себе под нос. Князь изо всех сил напряг слух.

– Та-ак… Бутурлин, не подходит… Булгарина, молнии, не подходит… Вейсбах, ага, отсутствует… – она водила пальцем по рукописным строчкам, откинувшись как можно дальше в кресле, чтобы лучше видеть. – Горохов, удушливые газы, не подходит… Горский, искры… О, вот эта, наверное, может помочь!

Семён чуть не подскочил от нетерпения.

– Кто?!

– Грибовская, – ответила вахтёрша, и князь помчался в женское крыло, не обращая более внимания на гневные возгласы Курбской.

Он промчался по коридору, взбежалпо лестнице, забарабанил в нужную дверь. Из-за двери слышались сдавленные женские рыдания. Дверь распахнулась, на пороге стояла хмурая Агния. В глубине комнаты, зарывшись лицом в подушку, лежала Ядвига.

Семён вдруг понял, что он до сих пор в колпаке и ночной рубашке. Как и девушки.

– Ты чего тут делаешь? – спросила Агния.

– А… Э… Это… – залился краской князь. – С-Слава…

– Не мямли, что случилось? – скривилась девушка.

Князь вспомнил, что в этот самый момент его друг, может быть, умирает в полном одиночестве, и что он пришёл за помощью.

– Славу отравили, – твёрдо произнёс он. – Курбская сказала, вы можете помочь.

Агния побледнела. Зарёванная Ядвига оторвалась от подушки и широко распахнутыми глазами уставилась на Сволова.

– Надо спешить, – добавил князь.

– Ты же не шутишь? – произнесла Агния.

– Какие шутки? Идём, скорее! – воскликнул он.

Грибовская поднялась с кровати, утёрла кулаком слёзы на покрасневшем лице, поправила ночнушку.

– Идём, – сказала она, шмыгнула носом и оттеснила Семёна с дороги.

Агнии и Семёну осталось только следовать за ней. Она шагала быстро и уверенно, будто видела чёткую цель, а все препятствия на пути к ней – легко преодолимая ерунда. В холле их встретила Курбская, проводила их хмурым взглядом, но ничего не сказала, наоборот, перекрестила их спины.

В коридоре мужского общежития Семён вышел вперёд, побежал, показывая дорогу. Он влетел в комнату, подбежал к другу, который всё ещё тяжело дышал, судорожно сжимая покрывало.

– Живой! Слава Богу! – выдохнул князь.

Все трое подбежали к кровати. Агния пощупала горячий лоб кузена, отдёрнула руку. Глаза его были закрыты, хриплое свистящее дыхание вырывалось из груди, будто из порванных кузнечных мехов. Он метался в беспамятстве, изгибался в судорогах. Ядвига взяла его за руку.

– Что с ним? – тихо спросила Грибовская.

– Он сказал мне про яд, – ответил князь. – Скорее всего, змеиный.

– Точнее не говорил?

Сволов пожал плечами.

– Кажется, что-то про кобру.

Агния Сычёва ахнула и отшатнулась, Ядвига нахмурила брови. Сычёв изогнулся в судороге и со страшным сипением вдохнул.

– Я с таким не сталкивалась, – покачала головой Грибовская. – Я… Боюсь навредить ещё больше…

– Ядвига! – в один голос воскликнули Агния и Семён.

Выбора у них всё равно не было. Грибовская склонилась над Славой, максимально близко к его лицу, а потом прильнула губами к его губам.

Глава 13

Кувалда видел дивный сон. Будто он снова идёт по джунглям с винтовкой наперевес, в глубоком тылу рептилоидов, под ногами чавкает болотная жижа, а за каждым деревом притаился враг. Местные цветы скалились зубастыми ядовитыми пастями, лианы норовили обвиться вокруг ног и рук, а из темноты мангровых зарослей доносилось приглушённое рычание хищных пиявок.

На тропу перед ним выскочил рептилоид, майор Кувалда вскинул винтовку, но выстрела не произошло. Вместо верной штурмовой винтовки в руках оказалась трость-меч, а жуткая харя рептилоида поплыла и превратилась в лицо Кирилла Романова. Наследник Империи хрипло рассмеялся, дёрнул на стене рычаг аварийного открытия шлюза, и корабельный искин послушно раскрыл для них выход в открытый космос. Воздух стал стремительно утекать наружу, давление резко упало, шквальный ветер подхватил их обоих и потащил в пустоту. Краснослав зацепился тростью за край шлюза, клинок вышел из ножен, и Кувалде пришлось схватиться за лезвие. Холодный вакуум потянул его к себе, и ладони Кувалды проскользнули вдоль всей поверхности клинка. Кровь полетела по невесомости во все стороны алыми шариками, а Краснослав вылетел из шлюза, чувствуя, что ему стало нечем дышать. Он судорожно пытался вдохнуть, но вокруг не было ни капли кислорода.

Где-то вдалеке беззвучно взорвалась сверхновая, из яркой вспышки показалось обеспокоенное лицо Семёна, которое тут же пропало. Кувалда летел мимо далёких галактик и туманностей, расцветающих удивительными геометрическими фигурами, словно в калейдоскопе. Абстрактные пятимерные фейерверки сменялись зловещими чёрными дырами, ослепительно яркие звёзды сменялись безжизненными поясами астероидов.

Наконец, над его головой сомкнулась вода. Кувалда протянул руку к поверхности, попытался выплыть, видя над собой мост с конями и смотрящую на него Агнию, но его безудержно тянуло вниз, на дно. Мимо его лица проплывали рыбы и морские гады, а где-то внизу, в глубине, виднелся гигантский тёмный силуэт неведомого исполина.

Один только вид этого существа разбудил в нём первобытный ужас, какого майор прежде никогда не испытывал. Он вылетел из воды на мягкий бархатный песок, в объятия Исидоры, которая мягко поцеловала его в губы, чтобы тут же превратиться в Ядвигу Грибовскую.

Кувалда открыл глаза.

Остатки сна развеялись невесомой дымкой. Агния, Семён и Ядвига напряжённо наблюдали за ним, все по-разному. Агния хмурила брови, сложив руки на груди, Семён морщился и дрожал от нетерпения, а Ядвига, чуть покрасневшая, закусила нижнюю губу и пристально смотрела на него.

– Так, – произнёс майор. – Что происходит?

– Сработало! – воскликнул князь и кинулся обнимать Ядвигу, которая не успела увернуться, и теперь терпеливо ждала.

Агния облегчённо выдохнула, провела рукой по волосам. Личная сила подруги её нервировала, и даже немного пугала. Это было совсем не то, как делал её отец.

– Что сработало? – спросил Краснослав, приподнимаясь на локтях.

Ощущение было такое, будто его пропустили через дробилку. Кости ломило, голова раскалывалась, мысли до сих пор немного путались. Рубашка, насквозь мокрая от пота, неприятно прилипала к телу.

– Ты… Не помнишь? – спросила Агния. – Опять амнезия?

Кувалда прокрутил в голове события прошлого дня. Нет, вроде всё на месте. Помнил, как блюёт где-то в подворотне, как поднимается по крыльцу Гимназии, руками держась за каменные ступеньки. Всё было немного будто в тумане, но в целом нормально. Лучше, чем после первого пробуждения в этом мире.

– Помню… – пожал плечами Кувалда.

– Как же ты меня напугал, дружище! – Семён наконец отпустил Ядвигу и кинулся обнимать его. – Ты не представляешь!

Кувалда похлопал его по спине, дожидаясь, пока князю наконец надоест.

– Я синтезировала противоядие, и оно сработало! – победоносно улыбнулась Грибовская. – Ты уже почти не дышал.

– Спасибо, – поблагодарил Краснослав.

– Одним «спасибо» ты не отделаешься, – хихикнула кузина, и Ядвига пихнула её в бок.

– Занятная способность, – хмыкнул майор. – Как ты это делаешь?

Девушка засмущалась.

– Вообще, я до этого только яды делала. Но противоядие от него только дозировкой отличается же? – произнесла она. – Бабушка меня так учила. Грибовские почти все так могут.

Кувалда хмыкнул. С этой девушкой стоит быть поосторожнее.

– А ты где вообще кобру в Петрограде нашёл? – сестра снова скрестила руки на груди и пристально уставилась на него.