Две невесты генерала дракона

Пролог

– Перед тем как я вас убью, госпожа доктор, не хотите ли чаю? – прозвучал холодный, угрожающий мужской голос. – Надо же соблюсти законы гостеприимства? Не так ли?

Я почувствовала, что попала в ловушку.

Я отошла от закрытой двери и прокашлялась. После громкого возмущенного крика: «Выпустите меня отсюда!» голос слегка охрип.

Массивная роскошная кровать, на которой должна была лежать и страдать молодая пациентка с острыми болями в животе, была неприятно пуста и даже застелена.

Зловещее предчувствие, что добром дело не кончится, сжало сердце и вызвало дрожь по всему телу.

Видимо, я все-таки доигралась.

«Сюда, госпожа доктор! Мисс Бэтти очень плохо!» – вспомнила я взволнованный голос задыхающейся служанки, встретившей меня в коридоре пять минут назад.

А ведь ничего не предвещало беды!

Обычный вызов, молодая девушка, очень сильные боли в животе накануне свадьбы!

И сейчас выясняется, что никакой девушки нет.

– Где пациентка с острым животом? – спросила я, даже не зная, с кем разговариваю.

– Ее здесь нет. Мне нужен был предлог, чтобы заманить вас сюда, – с холодным спокойствием произнес голос из темноты соседней комнаты.

Я видела пока что лишь высокий силуэт в дверях.

Черт! Как меня только угораздило!

Внутри всё сжалось от напряжения – ведь ещё всего пятнадцать минут назад я спешила на вызов, уверенная, что спасаю чью-то жизнь.

А сейчас я понимала, что спасать придется себя!

Мой испуганный взгляд пробежал по роскошной комнате, мазнул изысканные обои, оценил, несомненно, дорогую мебель и остановился на зашторенном окне. В душе вспыхнула надежда.

Вы кто? – настороженно спросила я, вглядываясь в силуэт. – Я не привыкла разговаривать с тенью!

Из темноты шагнул мужчина в мундире – молодой, статный, с ясными серыми глазами, которые будто бы пронизывали до костей. Волосы у него были темными, длинными. С одной стороны висок был выбрит, и на нем я видела красивый узор магической татуировки. Немного присмотревшись, я поняла, что татуировка скрывает внушительный шрам.

Вид у него был воинственный и благородный. А татуировка невольно притягивала внимание.

Незнакомец держал в руке белоснежную фату, украшенную сверкающими бриллиантами и белыми розами. Он безотрывно смотрел на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли.

Я сначала посмотрела на фату, потом на его лицо – и вдруг поняла, что это не тот человек, кого я ожидала. Моя интуиция подсказывала мне, что сейчас я имею дело с опасным врагом.

Я посмотрела сначала на фату, потом на красавца, потом снова на фату. И, кажется, догадалась, в чем дело.

А вот это уже совсем нехорошо!

Глава 1

– Я – жених одной из девушек, которым вы помогли сбежать перед самой свадьбой. Беатрис Рутланд должна была стать моей невестой! – голос красавца-военного был спокойным, но в нем звучала угроза.

Фата полетела мне прямо под ноги.

Я отшатнулась и внимательно посмотрела на мужчину, внутренне восхищаясь его красотой. Что-то женское внутри меня потянулось к нему, словно пытаясь представить, каково это на мгновенье очутиться в его объятиях. Мне казалось, что об этом думает каждая женщина, которая его видит. Кроме его невесты, как выяснилось.

Нет, определенно, я не так представляла жениха Беатрис Рутланд! Мне казалось, что это седой старик, который нашел в своих застарелых пороховницах пороху на последний постельный залп, или облезлый студень с похотливой улыбкой старого ловеласа.

– Но уж никак не статный красавец в мундире, при виде которого захватывает дух.

– Как мне к вам обращаться? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие.

Генерал Моравиа, – мрачно произнес незнакомец. – Камиэль Моравиа.

Хорошо, господин генерал. Я не понимаю, о чем вы, – произнесла я, смерив его взглядом. – Я даже не знакома с вашей невестой. Вы верно меня с кем-то перепутали!

Ошибки быть не могло! Буквально неделю назад я помогла сбежать его невесте.

И ни капельки об этом не жалею.

Когда я оказалась в этом мире, я была глубоко возмущена: как так можно, не спрашивая согласия девушки, выдать её замуж силой? Родители, используя свою власть, превращают дочерей в заложниц своих амбиций, заставляют страдать и разрушают их судьбы. А потом удивляются, почему девицы страдают, травятся, топят или сходят с ума.

Каждый день в газетах мелькали ужасные новости – о девушках, которых находили мертвыми. Я столько раз приезжала на вызовы, видя, как бездыханное тело утопленницы лежит на холодной мостовой, или пыталась вернуть к жизни смертельно бледную девушку, у которой в руке был зажат пустой флакон с ядом.

При воспоминаниях об этом меня просто передернуло.

– О нет, я вас точно не путаю. Не надо прикидываться овечкой. Слухи о вас давно просочились в высшее общество. Найти вас и вычислить оказалось не так сложно. Вы похищаете девушек по заказу жадных женихов, охотников за чужим приданым. Раньше это делали швеи, а теперь доктора, – красивый незнакомец шагнул вперед. Его голос звучал твердо и угрожающе. – Вы мошенница и авантюристка, мисс Аллегра Гриар.

Я сглотнула, ощущая, как волнение сковывает дыхание, и сделала шаг назад. Что ни день, то новыми гранями сверкает слово: «Охренеть!».

В голове мелькнула мысль: «Если я сейчас не найду выхода, меня ждут огромные неприятности! Как только меня сдадут в руки правосудию, мне конец. Но еще страшнее, если он отдаст меня на растерзание семьям невест и несостоявшимся женихам, раскатавшим губу и прочие органы на выгодный брак! Вот это будет веселуха!».

Но внешне я старалась сохранять спокойствие. Надеюсь, у меня еще есть шанс договориться. Обычно у меня это получалось. Надеюсь, сейчас мой талант меня не подведет.

Еще раз повторяю. Вы меня с кем-то перепутали! – стояла на своем я, поглядывая на двери.

– Я не люблю, когда мне лгут! – произнес мужчина. В его взгляде читался неприязненный холод и строгий контроль. У меня по спине пробежали мурашки. С таким, как он, шутить опасно. – Не нужно держать меня за дурака. Неужели вы думаете, я поверю в вашу честность?

Я отступила еще на шаг. Сердце бешено колотилось. Внутри я чувствовала, что сейчас – самый опасный момент.

Незнакомец был грозен и мрачен, и сразу же становилось ясно, кто здесь хозяин всех моих положений.

– Выпустите меня, – тихо и твердо произнесла я, глядя на дверь.

Он усмехнулся, сверкая глазами: «Наивная!» – прочитала я в его глазах.

– Разговор еще не окончен. Присядьте. – его голос прозвучал зловеще, словно ему надоело со мной церемониться. – Если будете упорствовать, я сдам вас толпе разъяренных женихов. Поверьте, это могущественные и влиятельные люди, чьи планы вы разрушили. Им ничего не стоит жестоко отомстить скромному доктору за несбывшиеся мечты, за испорченную репутацию и за позор.

О! Нет! Только не это! Я решительно встала, собираясь с духом, словно оскорбленная добродетель, и решила покинуть комнату. Внутри меня бушевала смесь гнева, страха и недоумения. Может, кто-то из слуг услышит меня и откроет дверь. Быть может, я смогу убежать, уйти от этого давления, от этой безумной игры.

– Сядьте! – пронесся голос, похожий на раскат грома.

Генерал внимательно посмотрел на меня, и я почувствовала, как внутри всё сжалось от напряжения. Его взгляд был холоден, и было ясно: он знает, что я скрываю.

«Где? Когда? В чем я прокололась?» – мучилась я вопросом. – «Где я допустила ошибку, что он так легко на меня вышел?»

Мои руки дрожали, когда я со вздохом опустилась в предложенное мне кресло, поставив рядом кожаный чемоданчик с зельями и инструментами. «Держи себя в руках! Не показывай, что тебе страшно!» – пронеслась в голове мысль.

– Итак, мой вопрос остается в силе. Не хотите ли перед смертью чаю с пирожными? – произнес он насмешливо.

Глава 2

– Хочу! – выдохнула я, слыша, как хозяин отдает приказ слугам. В дверях появилась знакомая служанка. Та самая, которая вела меня, расписывая мнимую больную. Я нехорошо зыркнула на нее, а она отвела взгляд.

Пока она ставила мне чай, раскладывала передо мной пирожные, всё по законам гостеприимства, я решила прибегнуть к крайней мере.

Я нащупала в саквояже пузырек зелья невидимости, который всегда носила на случай, если вдруг нужна будет помощь. Ловким движением я открыла пробку, а потом мгновенно осушила его.

Схватив чемоданчик, я увидела, как зеркало отразило всё, кроме меня. За пару секунд я очутилась возле двери. Сердце бешено колотилось, а я понимала, что это – мой последний шанс.

Но как только я сделала шаг к двери, мое тело ощутило крепкое, горячее, почти обжигающее прикосновение, которое словно сковывало меня. Сильные руки схватили меня, крепко сжимая и удерживая. Меня резко прижали к стене, заставив уронить саквояж.

– Мадемуазель, – прозвучал голос генерала, низкий и твердый, словно металл, – мы не закончили. Невежливо так быстро уходить. К тому же вы еще не пили чай.

Он взмахнул рукой, рассеивая чары. Кольцо с изображением дракона, украсившее его руку, ярко вспыхнуло.

– Как видите, я подготовился к вашему визиту! – усмехнулся генерал. – А вот и ваш чай.

Служанка принесла целый поднос с кружкой и пирожными. К чаю я так и не притронулась.

Взглянув на поднос с кружками и пирожными, я поняла – сейчас мне не остаётся ничего другого, как держать лицо и надеяться на удачу.

– Вы сейчас пытаетесь выместить на мне всю злость? – спросила я уставшим голосом. – Даже если вы, допустим, правы, какой мне смысл говорить вам, где ваша невеста, если вы угрожаете мне расправой?

– Интересно, – произнес генерал, обойдя кресло сзади и положив руки на его спинку. Послышался неприятный хруст спинки. О, черт! Он ее сейчас выломает! Ну и силища у него! – Вы хоть понимаете, что вы творите? Вы помогаете наивным девушкам попасть в лапы жадных негодяев! Тех, кто рассказывает им сказки о любви, а сами тем временем мечтают обобрать бедняжек до нитки, присвоить их приданое и наследство. Но ни о какой любви здесь речи быть не может! Вы помогаете проходимцам заполучить лакомую невесту и ее деньги. И как вас после этого называть?

Я не могла сдержать горькую усмешку.

– А разве вы, господин генерал, женитесь не потому, что вам нужен наследник или приданое, а потому что вы искренне любите? – мой голос зазвучал чуть иронично, с явным намеком. – Почему-то ваша невеста не нищая горожанка, а довольно небедная и родовитая особа? Не это ли главная причина, почему вы так упорны в своей любви?

Он подошел чуть ближе и склонился к моему уху. В его голосе зазвучала горечь:

– Мне не нужны деньги невесты. Семья Моравия достаточно богата, чтобы купить это государство и пару соседних. Я искренне любил ее. И люблю до сих пор. Поэтому и устроил охоту на вас, чтобы узнать, где она!

Мысленно я вспомнила ту девушку, которая недавно умоляла меня спасти её от этого безумного брака. Перед глазами всплыло ее лицо – пепельные волосы, дрожащие губы, отчаяние и мольба в глазах.

– Спасите… – умоляла она. – Я прошу вас. Я знаю, что вы помогли многим девушкам. Мне об этом рассказала Милли Уайн. Вы – моя последняя надежда!

Эти воспоминания придали мне решимости. Я не могла позволить чужим брачным амбициям разрушить еще одну девичью судьбу.

– Послушайте, господин генерал! – я сглотнула, сжимая подлокотники кресла. – Ну не мне вам читать лекцию о счастливом браке! Давайте на пестиках и тычинках! Почему вы, мужчины, думаете, что одной вашей любви достаточно для счастливого брака? Почему вы не считаетесь с чувствами женщины? Или что? Женщина для вас – просто вещь? Если женщина вас не любит – зачем принуждать ее к браку? Женщина – это не трофей, господин генерал. У нее есть сердце, чувства и даже права. У нее есть право любить и быть любимой! У нее есть право самой выбирать себе жениха! А не смиряться с выбором родителей! Я считаю, что если отец выбрал девушке жениха по своему вкусу, то пусть сам с ним и спит! Пусть родители спят с ним вместо дочери! Пусть живут с ним!

Речь получилась очень эмоциональной. Ну еще бы! Я устала констатировать смерти в расцвете лет! Устала видеть молодых женщин с рано угасшим взглядом, в котором отчетливо видны разбитые мечты.

– Вам что? Приятно думать, что она улыбается вам не потому, что искренне хочет этого, а потому что ее тошнит от вашего лица, но выбора у нее нет? Что она отдается вам с мыслью о другом? Что пока вас нет, она оплакивает свою несбывшуюся любовь, разбитые мечты, а как только вы рядом – утирает слезы, делая вид, что все хорошо?

Глаза генерала потемнели, он смотрел на меня с яростью и холодом.

За день до похищения моя невеста признавалась мне в любви!

Я вздохнула, опустив взгляд, и, сдерживая внутренний взрыв, спокойно произнесла:

– Я вам не верю. За день до похищения Беатрис сама призналась мне в любви.

Он молча смотрел на меня, а я лишь откинулась на спинку кресла, чувствуя, как внутри себя нарастает напряжение. В этот момент его слова прозвучали как удар под дых:

– Ваша невеста сама умоляла меня помочь ей избавиться от этого брака, – произнесла я, чувствуя, как сердце сжалось. Что-то тут не то! – Она просила спасти ее. Она хотела сбежать.

Тело мое дрожало, и я понимала – я в самой опасной ситуации.

– У вас есть выбор. Назовите мне место, где сейчас находится моя невеста, или… – произнес генерал. И тут же умолк.

Его слова повисли в воздухе, и я ждала, что последует за таинственным “или”. Но сердце подсказывало мне, что на этот раз выйти сухой из воды не получится.

Глава 3

Фразу он так и не закончил, оставив меня на растерзание собственной фантазии!

Взгляд генерала казался острым лезвием. Холодные, безжалостные, пронизывающие до самой души глаза смотрели на меня. В них не было ни намека на сочувствие или понимание, только ледяная пустота и бездушная решимость.

Род Моравиа был очень могущественным, поэтому я прекрасно понимала его возможности. Но с другой стороны, разве род, богатство и власть способны заставить меня сдать бедную девочку, которая категорически не хочет выходить за него замуж?

Меня тут же стали одолевать сомнения. Если генерал так уверен в том, что невеста его любит, то как же мольбы о помощи? Или девушка – отличная актриса, или дело здесь нечисто!

Я еще раз посмотрела на генерала. Ладно, если бы передо мной была старая дряхлая немощь или обладатель рекордного количества подбородков и внушительного живота, но нет же!

Передо мной возвышался красавец – настоящий, притягательный, словно созданный для того, чтобы сразить наповал. От одного его вида у меня захватывало дыхание. Внутри все сжалось, словно в груди разгорелся огонь, и я сама вдруг потерялась в потоке чувств. Теперь я ничего не понимала – мои мысли путались, и я пыталась отказаться от этого странного, необъяснимого ощущения. Чтобы отказаться от такого мужчины причина должна быть ой, какая веская!

На рынке женихов такие красавцы – редкость, и их не встретишь на каждом шагу.

Но разве дело в богатстве и красоте?

Я сделала для себя важный вывод: «Раз уж девушка не хочет, то что тут поделаешь?»

В конце концов, судьба – вещь капризная, и если сердце не принимает человека, то насиловать его бесполезно!”.

Генерал все ждал моего ответа.

Его спокойствие было как ледяная стена, его глаза – мертвыми, холодными, словно бездна. Я надеялась, что в них промелькнет искра души, но я ее так и не увидела. Может, потому, что ее там и не было? Или она скрыта за маской власти, безжалостности, холодной решимости?

Он молча смотрел на меня, а я лишь откинулась на спинку кресла, ощущая, как внутри нарастает напряжение. В этот момент его слова прозвучали как удар под дых:

– Девушка в опасности. Я не знаю, кто и каким образом заставил вас поверить в то, что она меня не любит. Но этот человек – негодяй и подлец. Поэтому я требую его имя!

Я молчала, чувствуя, как вечер перестает быть томным и медленно превращается в ночь, становясь все более насыщенным, все более напряженным. В воздухе витала острое ощущение предстоящего выбора.

– Вы разрушаете жизни, – продолжал генерал, его голос стал суровым, как раскаленное железо инквизитора. – Вы поступаете как бесчестная, алчная женщина. Вы думаете только о деньгах.

Я подняла голову, взглянув ему прямо в глаза, и спокойно, твердо ответила:

– Я разрешаю вам критиковать образ, который вы придумали для меня. Мне все равно, ведь он не имеет ко мне никакого отношения. Я не беру деньги за помощь. Это раз. Второе – я еще раз повторяю: я ни с кем не работаю, я не похищаю невест по заказу. Я спасаю тех, кто просит о помощи!

Голос мой стал тверже, более уверенным:

– То есть, вы решили спасти мою невесту от роскоши, которой я готов ее окружить? От уважения, любви, драгоценных украшений и подарков? – спросил генерал.

– Нет, – ответила я спокойно. – Я спасла бы ее от мучительного брака, когда приходится носить маску счастья и благополучия, хотя душа разрывается от боли.. Когда каждый день вынуждена играть роль счастливой жены, когда сердце рвется на части.

Генерал удивленно взглянул на меня.

– Вы так говорите, словно уже были в таком браке, – произнес он, и в его голосе слышалось недоверие. – Словно вас выдавали замуж против вашей воли!

Ну тут он попал в точку.

А ведь он был прав.

Когда-то я твердо решила: «Нет, я не позволю этому случиться. Ни за какие деньги, ни за какую власть я не готова выйти замуж за …!». Бррр! Внутри все неприятно сжалось, когда я вспомнила предложенного мне чужой судьбой жениха.

О, кто станет выдавать простолюдинку против ее воли? К тому же я сирота, – соврала я. – Меня даже неволить некому.

Генерал внимательно посмотрел на меня, а потом решительно и спокойно произнес:

– Считаю до трех.

Глава 4

Эти слова, произнесённые холодным, спокойным голосом, словно ледяной нож возле горла, тут же привели меня в чувство. Внезапно всё вокруг стало ясным, острым, как будто кто-то включил яркий свет в тёмной комнате моей памяти.

– Раз, – произнёс генерал.

Как же я хотела, чтобы это не было со мной.

Как бы мне хотелось проснуться и понять, что всё это – лишь дурной сон. Но реальность была жестока.

Я никак не могла обмануть пронизывающий и безжалостный взгляд. В его глазах не было ни капли пощады, ни намёка на сочувствие. Он считал меня самой настоящей преступницей. И доказать ему обратное я никак не могла.

Глаза генерала вдруг изменились. В них появился холодный блеск, что напоминал мне глаза змеи – хищные, преследующие и опасные. Зрачок стал поперечным, узор чешуи пробежал по его скулам и спустился на шею. В этот момент я почувствовала, как внутри всё сжалось, как будто я оказалась в ловушке, из которой не выбраться.

– Два, – произнёс генерал спокойно, словно это было всего лишь очередное число в его страшной игре. – Я сейчас чихну на вас, и от вас не останется мокрого места. Моя служанка вынесет вас в совке.

Дыхание перехватило у меня в груди, когда он вдруг выдохнул, а у него изо рта вырвалась струя пламени.

Столик, стоящий рядом со мной, тут же вспыхнул. В огне исчезли кружка, поднос, пирожные и ваза с цветами.

Бедная мебель стояла, ничем не нарушая покой комнаты, и тут такое. Всё произошло так быстро, что я подпрыгнула от испуга. Боже мой! Это же не на самом деле?

Сердце забилось так сильно, что я почти начала подозревать у себя аритмию. Казалось, что мои зубы выстукивают барабанную дробь.

– Три, – произнёс генерал, и это слово обрушилось на меня, словно меч палача, разрезая воздух. Я поняла, что этот мужчина не шутит, что его серьёзность – это стена, за которой скрывается опасность.

Неприятное ощущение засосало под ложечкой, и я почувствовала, как сжимаются все мышцы. В этот момент я успела выпалить:

– Хорошо. Я приведу вас к вашей невесте. Но давайте договоримся. Вы дадите слово, что если вы увидите, что она счастлива, то вы не станете ее неволить! – слова вырвались у меня с трудом, словно я боялась, что сейчас меня постигнет участь столика, превратившегося в пепел.

Генерал молчал. В его взгляде читалась долгая борьба с самим собой.

Я ждала ответа, ощущая, как напряжение сковывает каждую клетку моего тела. Я понимала, что согласиться на такое, особенно когда ты любишь человека, очень непросто. Чтобы держать человека нужно силы, а чтобы отпустить – вдвое больше сил. Многие умеют удерживать, но не все способны отпустить.

Я видела на лице генерала, что внутри него борются два чувства: благородство и желание. Это было так ясно, что сердце ёкнуло. Я понимала, что передо мной человек чести. И очень надеялась, что не ошиблась в своей догадке.

– Хорошо, – произнёс он наконец, и я вздохнула с облегчением.

– Обещаете? – недоверчиво спросила я, глядя ему прямо в глаза, в надежде найти там хоть искру доверия. Я и сама искала подсказки в его взгляде, стоит ли ему доверять.

Генерал молчал. Его взгляд унёсся куда-то в угол комнаты, и казалось, что он смотрит сквозь меня.

– Могу ли я положиться на ваше слово? – тихо спросила я, чуть дрожащим голосом. – Не случится ли так, что как только вы увидите вашу невесту, сразу схватите и…

– Моему слову верит армия! – резко прервал меня генерал, и его голос прозвучал как приговор.

Я сглотнула, повела плечами и негромко сказала:

– Поехали.

– Я распоряжусь, чтобы подали карету, – произнёс генерал, его голос звучал взволнованно, словно он сам не мог сдержать волнения.

Когда ключ повернулся в замке, и двери медленно распахнулись, я почувствовала облегчение. Ноги предательски подкашивались, но я старалась не подавать виду – ведь я была на грани паники!

– Прошу, – мягко произнёс генерал, протягивая мне руку, чтобы помочь забраться в карету. – Осторожней.

Этот жест показался мне таким необычным, таким тёплым в этой холодной ситуации. Тот, кто счёл меня преступницей, всё ещё ведёт себя как джентльмен – или, хотя просто как человек, у которого осталась хоть капля благородства.

Наверное, другой на его месте скорее бы затолкал меня внутрь без церемоний.

Я уселась и сделала глубокий вдох.

Картинка за окном стала сдвигаться, словно сама судьба ведёт меня.

Цокот копыт, ритмичный и непрерывный, совпадал со взволнованным биением сердца. Я сидела молча. Взгляд мой скользил по лицу генерала, и внутри меня боролись тревога и надежда. Я задавалась вопросом: умеет ли он держать слово? Не приведу ли я беду в чужой дом? Вся моя слабость, страх и желание – всё смешалось в этом мгновении, которое решало всё.

Глава 5

История любви внебрачного сына графа и одной из самых завидных невест – сюжет, который способен тронуть сердце любого читателя до слёз, заставить реветь и сочувствовать каждому герою. И я невольно стала не просто свидетельницей, но еще и соучастницей этой истории.

Наследства ныне покойного графа едва хватило на его официальных наследников, которые жадными кукушатами открывали рты и орали: «Мне! Мне!».

И лишь крохотная часть наследства перепала плоду большой любви графа к одной очаровательной служанке: старое поместье, в которое я сейчас везла генерала.

Это место находилось не в центре столицы, среди богатых дворцов и резиденций, – оно располагалось в уединенной глуши, среди густых деревьев и заброшенного сада. В месте, где время будто остановилось, а роскошь уступила место запустению, деревья стыдливо прятали потрескавшийся фасад, давно не знавший ремонта.

Когда-то это поместье, сделанное из серого камня, принимало гостей – светских дам и кавалеров, – но теперь здесь царила тишина. Только птицы, словно важные дамы, пёстрые и хищные, расхаживали по дорожкам разросшегося заброшенного сада. Голуби, словно кавалеры, ворковали, раздувая грудь, – в их поведении ощущалась какое-то гордое самодовольство. А в центре, словно чаша для пунша, – старый фонтан, давно высохший, с прошлогодними листьями в каменной чаше – память о былых временах.

Я вспомнила, как бедная невеста генерала рассказывала мне свою историю любви – о том, как однажды к ней подошёл молодой человек, краснея и бледнея, сунул ей записку, в которой было всего два слова: «Вы прекрасны». И я с ним согласилась бы. Весь высший свет, казалось, тоже. Редкую красоту Беатрис прекрасно дополняло роскошное приданое. Вокруг такой невесты всегда кружили женихи – старики, жадные и алчные, которые мечтали почувствовать себя юнцами, напыщенные щеголи и франты, транжирящие состояния предков, – все мечтали о дважды выгодном браке. Но среди этой толпы она выбрала не того, кто был ей особенно близок.

Из всей этой яркой, пёстрой массы претендентов она выбрала вариант, который в глазах отца вызвал бы брезгливое пренебрежение. Прямо представляю лицо отца с моноклем. Кто? Побочный сын графа? Дорогая! У тебя явно жар! Тебе нездоровится! Да разве возможно счастье с тем, у кого есть старая карета и старое поместье с тремя слугами!

Тайные записки, за которые «полуграфа» впору было назвать «полиграфом», короткие романтичные встречи, шёпот за заросшей калиткой. И вдруг отец с сияющим лицом приводит жениха! Да какого! Генерал, дракон! До самой свадьбы девушка ещё сохраняла спокойствие, будто бы в надежде, что всё ещё можно изменить.

Но в самый последний момент в её голове что-то щёлкнуло. Она поняла – сейчас она потеряет всё. Время поджимало, и оставалось лишь одно решение: либо навсегда остаться с генералом и забыть о своей любви, либо дать себе шанс прожить ту жизнь, о которой мечтала. Перед самой свадьбой случился тайный разговор с возлюбленным, короткое, тревожное свидание сквозь решётку заросшей калитки – и тогда всё решилось.

Я поговорила с женихом, который спрятался в соседнем переулке вместе с потёртой каретой, и вошла в дом.

Я увидела, как тяжело вздымается ее грудь на роскошной постели, как всё в комнате намекает на будущую свадьбу, как сверкает уже готовое свадебное платье. Но ярче всего сверкали ее слёзы: «Помогите!».

Я быстро выгнала всех родственников и слуг из комнаты, сославшись на врачебные манипуляции, и сунула несчастной исмерийский пузырёк с зельем невидимости. Пара лекарств, которые я выписала, были очень сильно завышены в цене. На самом деле это была просто успокоительная вода, которую пили исключительно для успокоения совести нервные старушки. Деньги, полученные за визит и за успокоительную водичку, я спрятала в саду, чтобы никто не нашёл. Должна же у девушки быть хоть какая-то гарантия на первое время?

Затем, под предлогом, что я что-то забыла, я вернулась и тихо прошептала ей, где искать деньги, – и она чуть слышно обмолвилась мне, куда они собираются. Можно сказать, она проговорилась и сразу пожалела о своих словах.

На том мы и распрощались.

Так что я никого не похищала и не собиралась – я оставила ей свободу выбора, возможность самой решить свою судьбу. Она могла воспользоваться зельем или выбросить его – это был её выбор. Моя совесть была чиста как стол в операционной. Я просто дала ей шанс, предлагая всё еще раз хорошенечко обдумать.

– Вот здесь, – сказала я генералу, когда за деревьями показалась серая крыша поместья. – Надеюсь, вы помните о своём обещании?

Генерал молчал. Этот жест не понравился мне.

Глава 6

– Я очень надеюсь на ваше благородство! – заметила я, словно пытаясь пробить глухую стену.

Вместо ответа генерал едва заметно кивнул.

Высокий каменный забор скрывал всё происходящее внутри. Кто-то когда-то давно позаботился, чтобы семейные тайны оставались за высоким забором.

Я вышла из кареты, поправила платье и направилась к калитке. В калитку прохода не было. Створки были скованы тяжелым ржавым замком и обмотаны тугими проржавевшими цепями.

– Нет, нет, нет! – возразила я, видя, как генерал берётся за цепи, разжимая звенья.

Он сделал это с такой легкостью, словно это была тонкая медная проволока. Я посмотрела на него с опаской, решив держаться подальше.

– Поздно, – мрачно произнёс генерал, открывая калитку и пропуская меня вперёд.

Заросли в саду были такими густыми, что из-за них едва просматривался первый этаж дома.

– Думаю, нам нужно спрятаться, – тихо сказала я, показывая глазами на огромный куст.

В окне первого этажа горел свет, шевелилась штора, остальные окна были плотно зашторены. Мы сидели в тени, глядя в сторону двери. Кто бы мог подумать, что однажды мне придётся сидеть в кустах с генералом?

Прошло около двадцати минут. Потом тридцать – и ничего не происходило. Внутри воцарилась тишина, и боевая готовность уступила место спокойствию. Я уже разваливалась на траве, а генерал, казалось, тоже немного расслабился, хотя взгляд его оставался напряжённым, словно он всё ещё ожидал чего-то внезапного.

Я снова взглянула на его профиль – какой же он красивый, несмотря на всю суровость. Потом мне вспомнилось лицо внебрачного сына графа – и внутри появилось непонимание. Нет, я, конечно, понимаю, что на вкус и цвет все мужчины разные, но я бы, наверное, предпочла бы генерала.

Неожиданно для себя я поймала на себе его пристальный взгляд.

“Что?” – взглядом спросила я.

Но мне так и не ответили.

И вдруг дверь тихо открылась. На пороге появился пожилой мужчина в потёртой ливрее – он высунул длинный нос, оглядел окрестности, потом скрылся за дверью. Через мгновение дверь распахнулась вновь, и оттуда вышли бывшая невеста генерала и её жених.

– Тише, – прошептала я, заметив, как генерал подался вперёд. Вот сейчас было реально страшно. Такое чувство, словно я гуляю с огромной злой собакой на поводке. Никогда не знаешь, где, когда и на кого она сорвется!

Галантно, с достоинством, графский сын протянул руку девушке, помогая ей спуститься по растрескавшимся ступеням, и повёл её дальше в сад. Они шептались, смеясь, и в их взглядах я видела настоящее счастье. Красавица заливалась смехом, откидывала голову назад, наклонясь к кустам и вдыхая аромат цветов.

Все это время они ни разу не разжали замок рук.

И тут я вдруг поняла – обычный, ничем не примечательный молодой человек, оказавшийся неспособным на что-то особенное, оказался ей милее, чем красавец-генерал.

– Куда вы? – прошептала я, хватая генерала за мундир, когда он вдруг поднялся, намереваясь подойти к ним. – Вы мне обещали!

Он, словно вспомнив про данное обещание, смотрел, как влюблённая пара качается на старинных качелях, привязанных к толстому дубу. Кружевные юбки взлетают, сверкают туфельки, усыпанные драгоценностями в тусклом свете магического фонаря.

Надо признать, генерал – человек терпеливый. Вместо того чтобы броситься к невесте, он просто стоял в тени, крепко сжав зубы, и наблюдал за этой сценой. Я видела, как напряглась его челюсть, и в душе вдруг пронеслась мысль: «А ведь он её любит!» – и в тот же момент почувствовала его боль.

Влюбленные немного погуляли, потом вернулись в дом, а я посмотрела на лицо генерала с ощущением, будто я – участник трагедии, которую сама же и создала.

Глава 7

Генерал хранил молчание.

Он молча встал, отряхнулся и, словно тень, направился к тайной калитке, ничем не выдав свои эмоции.

Разве что глаза его напоминали мутный утренний туман – безжизненные, холодные, словно отражение безнадежности. А крепко стиснутые зубы, линия его подбородка говорили о внутренней силе, о сдержанности, которую он демонстрировал, не показывая ни капли слабости.

Внутренне я восхищалась его благородством. Надо иметь такую силу воли, чтобы сдержать обещание, данное мне. И теперь я смотрела на генерала с уважением, почти с трепетом. Он сдержал слово – и за это его можно было уважать. Мужчины в этом мире редко умеют держать слово, и я давно заметила, что обещания зачастую лишь пустой звук, слова, которые легко забываются, словно ветер увлекает их прочь.

Генерал подошёл к карете, оперся обеими руками о дверцу, низко склонил голову. Длинные тёмные волосы полностью прикрывали лицо, и я не могла разглядеть выражение его лица – и это лишь усиливало ощущение его внутренней сдержанной боли.

– Мне очень жаль, – прошептала я, чувствуя себя немного неуютно. – Очень жаль…

Мне казалось, этого мало. Что мои слова, хоть и сказанные, всё равно звучали как сухая, скупая рефлексия. Было нужно что-то ещё – слова утешения, что-то, что сможет коснуться его сердца, хотя бы чуть-чуть и немного успокоить его боль.

– А теперь представьте себе, каково это – всем сердцем любить того, кто любит другого. Каково смотреть в глаза, зная, что внутри их скрыт образ другого мужчины? – голос мой звучал тихо, но в нём чувствовалась искренняя боль и желание поддержать. – Я понимаю, что это звучит неприятно, но, быть может, ваша настоящая любовь просто еще не встретилась? Знаете, иногда мы встречаем не тех людей, чтобы, когда встретим того самого человека, сразу понять, что он тот самый…

– Не оправдывайте себя, – произнёс генерал, его голос звучал глухо, словно из глубины бездны. – Я не нуждаюсь в ваших пояснениях. Мне достаточно того, что я видел сам.

Чувство неловкости охватило меня. Я замолчала, осознавая, что ему нужно время, чтобы пережить всё это. Чтобы смириться с судьбой, с тем, что любовь – как поезд, движущийся по рельсам. И если кто-то дёрнет стоп-кран, весь механизм заскрежещет, все попадут с мест, и кто-то обязательно ударится головой. Так же все чувства и мысли перемещаются, а ты не знаешь, что думать, винить себя, ненавидеть или страдать. Поезд, несмотря ни на что, ещё некоторое время будет скользить по рельсам, пытаясь остановиться.

В полном молчании, в тишине, мы вернулись в дом генерала.

– Вы как себя чувствуете? – прошептала я, стоя на пороге. Я старалась вложить в свой голос теплоту и участие.

– Как человек, который не нуждается в ваших утешениях, – глухо произнёс генерал. – Я терпеть не могу, когда кто-то лезет мне в душу! Особенно вы!

Последние слова «особенно вы» прозвучали с такой ненавистью, словно меня больно ткнули пальцем в грудь.

– Вы все еще злитесь на меня? – спросила я, вздыхая. Вот тут уж я не могла ничего поделать. С одной стороны, оставить его в таком состоянии мне было совестно. А с другой стороны – убраться бы мне по-добру, по-здорову.

– Вам лучше не знать ответ на этот вопрос, – резковато ответил генерал. – Да, я зол на вас. Хотя не должен на вас злиться. Я это прекрасно осознаю. Но все так и злюсь. И на вас, и на себя. Так что вам лучше оставить меня одного. Я очень вспыльчив. Я могу не сдержаться и наговорить вам кучу неприятных вещей.

– Но вы попробуйте подумать о чем-то хорошем… – попыталась я. – Например, то, что у вас есть все… Роскошное поместье, карета… У многих даже такого нет…

– Как здорово, что у меня есть всё – кроме надежды, смысла и желания продолжать с вами этот разговор. Но кто считает? – с мрачным сарказмом произнёс генерал.

– Думайте о том, что рано или поздно в вашей жизни случится что-то хорошее! – постаралась улыбнуться я.

– Если случится что-то хорошее, как сегодня, я обязательно сообщу всему миру. Пусть все умрут от зависти, – мрачно произнёс генерал.

– Ну что ж… – смутилась я, а потом снова посмотрела на его красивое лицо. В какой-то момент хмурые брови разошлись, а его лицо странно просветлело. Его взгляд смотрел на меня. – Тогда мне пора…

Я неловко улыбнулась, словно пытаясь его поддержать. Быть горевестником – так себе занятие. А потом люди удивляются, почему им никто не говорит о том, что муж или жена им изменяет! А попробуй скажи! Первому же тебе влетит!

Ускоряясь с каждым шагом, я решила не испытывать судьбу и побыстрее вернуться. О, если бы я знала, чем это обернется, то, наверное, осталась бы!

Глава 8

Я спешила в карету. Нервным движением я распахнула дверцу, уселась на сидение и посмотрела в окошечко.

Генерал стоял на крыльце и смотрел на карету, застывший, словно статуя. Он смотрел на меня, а я на него. Я мысленно пожелала ему счастья. Настоящего. Взаимного. Со вздохом я задернула штору и приказала трогать. От греха подальше.

Всю дорогу я размышляла.

Мне казалось, генерал увидел то, что должен был увидеть. Конечно, в моей душе было опасение: что он сейчас, решив, что всё потеряно, вернётся и заберёт свою невесту обратно. Можно ли ему верить?

Карета катилась по улицам столицы.

Я вспомнила своё первое мгновение, когда очутилась в этом мире. Как сейчас помню, я лежала на роскошном ковре, вокруг суетились совершенно незнакомые мне люди. Полная женщина ахала и бегала вокруг меня, а скромная девушка в тёмно-синем шерстяном платье обмахивала меня веером. На ее лице читалось удивление, словно я воскресла из мертвых.

– Воды! Врача! Нюхательные соли! – слышался нервный женский голос.

На мне было платье невесты – белое, сверкающее, словно сказочное. Оно казалось слишком красивым, чтобы быть реальностью, и я ощущала себя частью чего-то волшебного. В моих руках был красивый флакончик, похожий на слезу. Совершенно пустой. Потом я узнала, что это – сильные успокоительные капли. Довольно опасная штука, если немного переборщить с дозировкой. Они продаются в таких флаконах, чтобы даме было приятно носить их с собой.

– Что случилось? – раздался хмурый мужской голос. Я увидела сурового и надменного мужчину в роскошных одеждах. – Все ждут невесту!

– Ваша дочь закрылась в комнате, слуги выломали дверь, она лежит и не шевелится, – дребезжащим голосом произнесла девушка с веером.

– Быстрее! Скоро свадьба! Гости уже собрались! – слышался нервный голос немолодого мужчины.

Я помню, как меня подняли, поставили на ноги, и все вокруг суетились, расправляя мою юбку. Кто-то сунул мне в руки букет нежных белых цветов.

Передо мной открылась дверь, и меня повели по коридору, помогли спуститься по лестнице – и всё вокруг было так красиво, что у меня захватило дух. Мне казалось, что это сон. Вокруг – аплодисменты, улыбки, бриллианты. На меня сыпались поздравления с удачной партией. Создавалось такое чувство, что я только что выиграла в покер.

Меня торжественно подвели к какому-то мужчине – он был круглый, отекший, одетый дорого, и при этом ниже меня на полголовы. Эдакий колобок не первой свежести. При свете свечей его лысина нарядно блестела, а волосы вокруг были тщательно уложены. На такой лысине можно было смело ставить спектакль «Лебединое озеро». Но вместо белого лебедя над лысиной скользил белый кружевной платочек. Я смотрела на него со смесью ужаса и удивления. Это что? Жених? Нет, я так не играю!

– Улыбнись! – прошипела мне полная женщина, легонько ущипнув за руку. Чего?! Я должна улыбаться? Когда рядом такой жених? А ничего, что жених старше меня лет на тридцать?

– Задерживается, – объявил кто-то. И все разочарованно зашуршали. Снова послышались разговоры.

Кто задерживается? Может, важный гость? Или священник?

И тут я поняла: меня продали! Просто-напросто продали на вечное пользование этому мужчине, на правах законной супруги.

Я чувствовала, как сердце сжимается, как внутри всё сопротивляется, но я не могла ничего изменить. Всё происходящее казалось мне сном – страшным, кошмарным сном, из которого невозможно проснуться.

В тот момент в моей голове словно что-то щёлкнуло. Не помню, как я тихо попросилась в сад – вдохнуть свежего воздуха, почувствовать свободу. Зато помню одну единственную мысль: с этим мужчиной я в постель не лягу!

Служанка, которая была рядом со мной, должна была следить, чтобы я не сбежала. Гости шумели, разгуливали по залам, а я, выжидая момент, продумывала, когда лучше всего дать деру. Неожиданно для себя я почувствовала, как внутри закипает решимость. Когда служанка попыталась меня остановить, я изо всех сил толкнула её прямо в кусты – и, оборвав подол платья, полезла через изгородь. Уже через пару минут оказалась с другой стороны – и не помнила, сколько я шла по пыльной дороге. Не знала, куда и зачем.

Просто с одной мыслью – подальше от этого места.

Чувство жалости к себе начало пробиваться, когда я почти выбилась из сил. Я ковыляла, не чувствуя ног, и уже почти жалела о своём поступке. Хотелось вернуться в тепло дома, к тому жениху, к тому свету и шуму. Еде на роскошных подносах. Но внутреннее чувство гордости оказалось таким сильным, что заставляло меня идти вперёд. Пока я не потеряла сознание.

Глава 9

Когда я очнулась, лежала на белых накрахмаленных простынях. И сразу почувствовала, что что-то изменилось. Даже воздух здесь казался чище, свежее – словно я оказалась на курорте. Вдыхая его, я постепенно осознавала, что вокруг всё какое-то старинное, необычное.

Доктора решили, что у меня просто-напросто отшибло память. Я не могла сказать, кто я, есть ли у меня родственники, где я живу. После того, как поправилась, идти было некуда. Поэтому я осталась при больнице медсестрой. Рук свободных не хватало. Война, раненых привозят в столицу.

Я старалась вести себя тише воды ниже травы, но родственники нашлись сами!

Когда узнали, что теперь я работаю медсестрой, устроили скандал прямо посреди больницы. Может, если бы это были мои родные или близкие, я бы восприняла их слова ближе к сердцу. Но поскольку эти люди были для меня чужие, мне было всё равно. Я прослушала их как радио, включая крики о том, что мой жених ужасно рассержен и зол на меня. Что такого предательства он от меня не ожидал. И что я подвела семью! И не просто подвела, а под монастырь с протянутой рукой!

В итоге меня прокляли до седьмого колена, обозвали неблагодарной дочерью и сказали, что теперь о выгодном замужестве можно забыть. Поскольку коленей у меня было только два, а не семь, да и замуж после такого уж точно не собиралась, то проклятие получилось не таким эффектным, как ожидала родня.

После короткого скандала меня еще раз осыпали проклятиями, пытаясь обвинить в несбывшихся финансовых надеждах.

В самом конце разговора мне поставили крест – и этот крест был красным, почти как в нашем мире на скорой помощи.

“Нет у нас больше дочери!” – услышала я.

“Ну нет, так нет!” – усмехнулась я, понимая, что не очень-то и хотелось.

Я вздохнула с облегчением, когда вся разъярённая делегация удалилась в закат. Я мысленно помахала им окровавленным бинтом, утерла скупую соплю и наконец вздохнула полной грудью. С этого момента я была совершенно свободной!

Сначала меня не допускали до врачебной практики, следили за каждым моим движением. Но однажды, проводя обход, я сумела спасти жизнь одному пациенту: зашила рану, привела его в порядок, дала укрепляющее зелье и наложила повязку. Это был единственный момент, когда я смогла блеснуть профессионализмом. После этого меня назначили доктором, и я не подвела.

Мир, в который я попала, поначалу не переставал меня удивлять. Он казался мне сказкой. Красивые необычные дома, удивительные наряды, экипажи и кареты. Я до сих пор не могу понять, чем отличается экипаж от кареты – зато выучила, что такое двуколка.

Моя жизнь полностью была посвящена больнице. Каждый раз, проходя мимо портрета доктора Ниала, я чувствовала внутри благодарность. Этот человек отдал свою усадьбу, чтобы построить больницу, чтобы помогать людям. И больница расположена как раз в его бывшей усадьбе. Он был выдающимся доктором, который изобрел множество новых приемов в полевой хирургии.

Я получала вполне приличное королевское жалование. Теперь у меня даже появились деньги, чтобы одеваться получше, обзавестись всем необходимым. Но мне всё равно не хватало дома. Мечта – однажды собрать нужную сумму и купить себе небольшой домик. Пока что я жила при больнице в небольшой комнатке: кровать, маленький столик и стул – всё, что было в моей скромной обители. Но мысли о своем уголке в этом мире приятно согревали душу. Правда, откладывать много не получалось, но я старалась.

Мне, как растению, важно было где-то пустить корни. Ах, если бы у меня была усадьба! На первом этаже я бы сделала больницу, а на втором бы жила сама!

Я вышла из кареты и направилась в сторону больницы. Она казалась такой уютной, освещенной двумя огромными фонарями.

– Спа-а-ать! – протянула я.

Спать было так бесценно – эти минуты тишины, покоя, когда можно было просто отключиться. Я отчиталась по вызову, дошла до комнаты и немедленно упала на кровать, чтобы тут же уснуть.

Утром я съездила на три вызова. Казалось, что жизнь снова вошла в привычную колею. Но какое-то странное предчувствие все не давало мне покоя. Мои мысли возвращались к генералу. Как он там?

– Срочный вызов! Дом шесть, Миддлфорест стрит! – послышался голос диспетчера.

– Я принимаю! – закричала я, зная, что это – мой пациент.

Карета тронулась, а я стала переживать. В последнее время я слишком часто ездила по этому адресу.

Небольшой уютный дом в два этажа с садом встретил меня напряженной тишиной.

Я направилась к двери и собралась постучать. Бледная дочь полковника встретила меня на пороге. В её глазах стояли слёзы. Я посмотрела на её живот, на чёрную повязку – и всё поняла: скоро у неё родится малыш, который увидит своего папу только на портрете. Надо сказать, дочь полковника держалась достойно, переживая потерю мужа. Видимо, ей передался характер отца.

– Папе снова плохо! – вздохнула она. Я вздохнула. Да, зачастила я сюда в последнее время. – Он опять разволновался! Теперь лежит! Ему плохо! Он прочитал новости про генерала Камиэля Моравиа, и у него снова приступ!

О, боже! Что там за новости?

Глава 10

– А чего он так разволновался? – спросила я, переступая порог дома, где жил бывший военный, ныне отставной полковник.

– Он снова прочитал газету! – всхлипнула она, словно боясь поверить в услышанное. – Госпожа доктор, мы прятали от него газеты, как вы и сказали. Но он каким-то способом раздобыл её.

Я вошла в комнату. Небольшая комнатка хранила память о былых сражениях. Ордена и награды висели в рамках, а на стене красовалась красивая сабля с дарственной надписью.

В кровати лежал седой мужчина, чье лицо было покрыто сетью морщин и усталости от жизни. Шторы были плотно задернуты, создавая в комнате тоскливый полумрак, который был неизменным спутником болезней. На тумбочке, чуть покачиваясь содержимым, стоял стакан с прозрачным зельем, а в воздухе висел едва уловимый запах успокоительных капель. Вся комната была пропитана какой-то странной хандрой. Я прямо физически чувствовала ее!

– Проклятые эберийцы! – прорычал старый полковник, когда я осторожно проверила его пульс. – Они же думали, что нас потрепала война с Исмерией, и решили нанести свой удар.

Я вздохнула, пытаясь вспомнить, где находится Эберия. Кажется, на востоке страны, если память мне не изменяет.

Голос полковника дрожал, а глаза блестели от ярости и боли. Как только он говорил о войне, пульс у него учащался – словно в памяти вспыхивали охваченные огнем картины прошлого. Я вздохнула, чувствуя, как в сердце у меня сжалось. В душе этого человека остался навсегда шрам – и не один.

– И ведь ничего не постеснялись! Тьфу! А мы сколько им помогали! Но сегодня они получили по заслугам! – с гордостью произнёс полковник, словно наша победа – это его личный триумф. – Сегодня ночью мы их разбили! Сегодня ночью, дочка, генерал Камиэль Моравиа лично выдвинулся на позиции и завершил эту войну. Ночью они взяли столицу Эберии.

Я замерла, словно кто-то вырвал у меня из рук нить реальности.

– Правда, что ли? – спросила я, пытаясь понять, что происходит.

Я ведь ни в какой Эберии не была. И лишь смутно представляла, что это и где.

– Генерал был ранен. Сильно ранен! Он лично возглавил атаку, – продолжил полковник, а я замерла, ловя каждое слово. – Я восхищаюсь его подвигом. Хотел бы я поправиться до парада в честь победы!

“Сильно ранен!” – эхом прозвучало внутри. Руки дрогнули, когда я доставала флаконы с сердечными каплями.

– Скажу честно, то, что он сделал, – это просто безрассудство! – с гордостью произнес полковник, поглядывая на флакон в моих руках.

– Вы обязательно поправитесь, – тихо сказала я, отмеряя капли настойки, – но вам нельзя волноваться. Вам нужно себя беречь!

Ранен. Я с тревогой вспомнила генерала, ощущая внутри какую-то вину. Неужели он, когда узнал, что его невеста его не любит, и решился на безрассудный шаг? Может, ему приходилось идти на риск, чтобы сохранить честь или просто потому, что он был слишком гордым, чтобы признать свою слабость? Нужно было тогда просто побыть с ним! Просто остаться и поговорить! Может, тогда бы он не стал бы так рисковать жизнью!

– Он всегда сражался как дикий зверь. Я никогда не видел столько ярости! Я читал, что в этот раз он один сумел положить эберийское войско, защищавшее столицу, и разгромить дворец! Хотя обычно он куда более осторожный, но что-то в этот раз он пошел напролом. Словно смерти искал! – вздохнул полковник, его голос дрожал от волнения. – Честно сказать, из всех генералов семьи Моравиа Камиэль Моравиа – самый жестокий. Вот как в одном человеке может сочетаться такая жестокость и благородство? Но скажу тебе так, дочка – мужик он толковый. Я служил под его началом. У него есть чему поучиться. Только что ж он так решил рискнуть?

Он сделал паузу, словно погружаясь в воспоминания, и продолжил:

– Мы вместе воевали в Исмерии. Слыхала про Северный Форт?

– Да, конечно, слышала! – кивнула я. Я жадно ловила каждое слово, чувствуя, что тема генерала меня очень волнует.

– Вот и я жил там, в Лисмирии, на границе с Исмерией вместе с родителями, – начал полковник, – когда исмерийцы вторглись в Лисмирию, мне было всего шесть лет. Помню, как убили моих родителей. Мать успела спрятать меня в погребе, а потом меня нашла добрая женщина, чумазого, перепуганного и почти немого. Я даже не разговаривал! Я пожил у неё, а потом всех детей сирот отправили в Северный Форт. Меня усыновила одна хорошая семья майора. У них было столько дочек, а сына – ни одного. Вот и пошёл по стопам отца – быстро дослужился до полковника. Помню, как мама шила клетчатое платье себе и сестрам. Я тогда попросил мундир, как у папы, и она мне пошила из старого отцовского мундира куртку… Да, были времена… Генералу Камиэлю тогда было шесть.

– А генерал – ровесник ваш? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё сжалось от переживаний.

– Да, мы ровесники! Мне уже почти семьдесят! – вздохнул полковник. – А ведь не скажешь! Дочка у меня молодая. Просто я поздно женился.

– Тише, – мягко сказала я, чувствуя, как пульс учащается, – сейчас вам важно, чтобы у вас всё было хорошо. У вас скоро внук родится…

– Знаешь, дочка, – вздохнул полковник. – Я бы еще повоевал! Я скучаю по войне. Там все так просто было и понятно. Приказ есть приказ! Вот приказ – вот враг. Сразу видно, где чужие, а где свои. А в мирной жизни все посложнее будет! И приказов нет. Тяжело… Особенно без моей жены. Мари была для меня всем. Я как увидел ее в лазарете, когда лежал с ранением, так сразу понял – она. Она была дочкой главного врача. Приемной. Я ее еще маленькой девочкой помнил. Мы вместе с ней прятались в Лисмирии от войны. А тут я увидел девушку. Такую красивую, что у меня прямо сердце из груди чуть не вырвалось. Я и не заметил, как она выросла и похорошела. С тех пор мы не расставались. И вот уже три года, как ее нет с нами.

Я посмотрела на портрет молодой красивой кудрявой девушки, к которому были приколоты сверкающие награды.

– Понимаю, – улыбнулась я, стараясь его поддержать.

Кое-как, с помощью моих утешительных слов и легкой поддержки, мне удалось стабилизировать его состояние. Его дыхание стало ровнее, а взгляд прояснился.

– Выздоравливайте! – улыбнулась я на прощание.

Я прошла мимо его рано овдовевшей дочери, скорбно поджимая губы. Внутри меня что-то сжалось от чужой боли и чужой судьбы. Смотреть на такую трагедию было трудно, и сердце мое наполнилось сочувствием.

Но мысли вернулись к генералу. Значит, решился на безрассудство. Смерти искал! А ведь как он любил Беатрис!

На секунду меня кольнула мысль о том, что я могла поступить неправильно! А что было бы, если бы я не вмешалась? Что если бы Беатрис не сбежала? Что если бы после свадьбы она забыла о своем полуграфе-полиграфе и полюбила собственного мужа? Такой мужчина, как генерал, заслуживает любви! Что если это была просто влюбленность, которая выветрилась бы со временем?

От этой мысли настроение тут же испортилось.

Тогда бы генерал был бы счастлив. Он никогда бы не узнал об этой мимолетной влюбленности, не было бы ни безрассудного шага, ни серьезного ранения!

В каком госпитале он сейчас?

Как бы это разузнать?

Но вдруг какая-то странная тревога охватила меня. Словно мне было очень важно знать, что с генералом!

"Брось, да перестань! Он же совершенно чужой человек!" – пыталась я успокоить себя здравой мыслью. – "У него есть родственники, чтобы за него переживать! Ты для него никто! Тем более, что вы расстались вовсе не друзьями! К тому же это всего лишь твоя догадка! Может, эти события никак не связаны!"

И всё же, мне казалось, что между этими двумя событиями есть связь. И что я, совершая как бы доброе дело, невольно стала причиной этого ранения.

Я помотала головой, стараясь отбросить неприятные мысли.

К концу дня я чувствовала себя как трусы, поставленные на отжим в стиральной машинке. И устала, и измотана, и немного опустошена. Сделав несколько глотков крепкого чая, я приготовилась к новым вызовам, понимая, что впереди – еще много важных и сложных дел.

В этот момент в комнату проник тревожный голос.

– Госпожа доктор, – послышался он, – тут вас хочет видеть один мужчина.

Я насторожилась. Вся моя жизнь за эти дни превратилась в цепь неожиданных встреч и откровений. Первым моим мысленным порывом было предположить, что это – генерал. Эта мысль вдруг согрела меня. Я очень переживала за него. И хотелось бы узнать, что у него все хорошо.

– Он ждет вас в комнате для посетителей, – произнесла дежурная, а я устало поднялась и поковыляла.

Но когда меня привели в комнату для посетителей, я поняла, что ошиблась. Там сидел вовсе не генерал, а незнакомый пожилой мужчина. Сухонький, очень чопорный, словно вышедший из старинных книг или винтажной фотографии. Его лицо было бледным, а взгляд – холодным и сосредоточенным. Он словно не принадлежал этому миру, будто его, всего такого изящного и винтажного, достали с полки, отряхнули от моли и усадили в кресло прямо посреди комнаты.

– Мисс Аллегра! Вы так изменились! – вздохнул он, одёргивая манжеты, как будто хотел убедиться, что всё в порядке с его одеждой. – Я надеюсь, вы меня помните.

– Эммм… – потерялась я в догадках. – К своему стыду – нет!

– Я – поверенный вашей семьи! – откланялся незнакомец.

– Что вы хотели? – спросила я полушепотом я, ощущая легкую дрожь волнения в собственном голосе. Поверенные просто так не являются!

Поверенный взглянул на меня, словно разглядывал редкую ценность, и произнёс с холодной решимостью:

– У меня для вас ужасная новость…

Глава 11

– Какая? – едва ли не заикаясь, спросила я, пытаясь осмыслить услышанное.

– Ваш достопочтенный отец Эдверт Гриар скончался сегодня утром, – сухо произнёс господин, скорбно опустив глаза.

Я почувствовала, как меня сковывает внезапная слабость. В голове мелькнула мысль: «Ну и новость…» – и одновременно возникло ощущение, словно мне как бы должно быть не все равно, а мне по фигу.

– Очень жаль, – произнесла я, совершенно неискренне, понимая, что речь идёт о человеке, которого я никогда не знала.

– Поскольку ваша матушка скончалась несколько лет назад, – продолжил поверенный сухим и канцелярским голосом, – считается, что вы – единственная наследница состояния.

Мои брови удивлённо поднялись. Вот сейчас мне действительно нужен стульчик, чтобы присесть – срочно нужно прижать попу, чтобы на неё не налипли свежие неприятности.

– Какого состояния? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжалось. Тон поверенного был далек от радостного, и я чувствовала, что где-то кроется подвох!

– Состояния вашей семьи. Ваш достопочтенный отец, своей последней волей, пожелал, чтобы поместье и всё состояние семьи досталось именно вам, – объявил поверенный с мрачной торжественностью.

Я ошарашенно заметила:

– Он что, простил меня?

– Не совсем, – улыбнулся поверенный с легкой иронией. – Просто он разругался с вашим троюродным братом, который должен был унаследовать ваше поместье и родовую магию. Это случилось как раз перед смертью вашего достопочтенного отца, и по его воле завещание в последний момент было переписано на вас. Поэтому соболезную и поздравляю.

– Что же такое получается? – словно у меня в голове зазвучал тревожный звон. – У меня теперь есть поместье? Нет, нет, не может быть!

– Вот копия завещания, – заметил поверенный, протягивая мне бумагу. – Я уже отдал распоряжение о похоронах вашего отца. Вам также возвращен титул, фамилия и…

Он достал шкатулку с перстнем, открыл ее перед моим носом.

– И доступ к родовой магии.

Я долго молчала, ощущая, как внутри всё переворачивается. Несколько минут я обдумывала открывшуюся передо мной перспективу. Если еще пять минут назад я была бездомной, то теперь моя мечта о доме сбылась!

Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы понять, не сон ли это.

– Ознакомьтесь с последней волей вашего отца, – с этими словами поверенный протянул мне документ, и я пробежала глазами по бумаге.

Что-то пробормотав, похожее на благодарность, я вышла в коридор, чувствуя себя словно в тумане. Сейчас я пыталась отдышаться от внезапно свалившегося на мою голову счастья! Нет, ну надо же!

– Не хотите прокатиться и посмотреть ваши новые владения? – спросил поверенный.

– Конечно хочу! – кивнула я. О большем я и мечтать не смела! – Только в конце рабочего дня. А то меня ждут пациенты!

Я с нетерпением ждала конца дня, думая о том, как же здорово, что у меня теперь есть свой дом.

– Я тут! – бросилась я к карете поверенного, чувствуя, как в душе цветут весенние сады.

Конечно, для скорбящей дочери я выглядела слишком счастливой, но меня это мало заботило.

И вот я уже сидела в экипаже, замирая от предвкушения. Сердце колотилось в груди, будто я только что пробудилась от долгого сна и теперь пыталась понять, где я нахожусь. Передо мной раскинулось поместье – огромное, немного заброшенное, с высокими стенами и огромными окнами. Не могу сказать, что оно выглядело особенно уютно, скорее – немного запущено, словно забытое богом место, которое когда-то было величественным и важным.

Я не могла поверить своему счастью. Вся моя жизнь – череда неожиданных событий, и вот оно: наследство, о котором я даже не могла и мечтать. Но внутри все еще было ощущение нереальности. Я ведь никогда не знала этого поместья, была в нем только один раз. А теперь оно – мое.

– А где здесь слуги? – спросила я, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, кто тут живет, кто ухаживает за этим имением.

Поверенный, сидевший рядом со мной, качнул головой и улыбнулся чуть с усмешкой:

– Ваш отец, покойный, дал расчет всем слугам. Всё было устроено так, чтобы они были обеспечены, даже если он ушел из жизни.

Я махнула рукой, не слишком слушая его. Внутри все еще крутилась одна мысль: «Это правда? Или мне всё это снится?»

Я вышла из кареты, вдыхая запах собственного дома. Открыв дверь, я вошла в коридор. Сейчас мне нравилось абсолютно все. Даже кислые лица портретов, словно на всю галерею они сожрали три ящика лимонов. – Круто! – прошептала я, разгуливая по комнатам и оценивая обстановку. Боже мой! И это – мое!

В дверь послышался отчетливый стук. Интересно, кто бы это мог быть? Неужели соседи пришли поздравить?

Я спустилась, направляясь к двери и открывая ее. Поверенный стоял в коридоре, изображая мебель. Он не спешил открывать дверь, как бы давая понять, что дело – хозяйское.

– Мисс Аллегра Гриар? – послышался вопрос.

Двое мужчин в строгих и одинаковых костюмах, с суровым выражением лиц вошли в холл.

– Так, где тут новая хозяйка? – сказал один из них, нахмурившись. – Мы пришли поговорить по поводу ваших долгов.

Мое сердце тут же сжалось. Я смотрела на них, словно в замедленной съёмке, не веря своим ушам.

– Долги? – произнесла я, пытаясь понять, слышу ли я правильно. – Я… Я не знала ничего об этом.

– Не важно, – настойчиво сказал другой. – Мы требуем возврата. Время – деньги, и мы не можем ждать вечно.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается. В голове крутились мысли: «Откуда долги? Почему мне не сказали?» Я зыркнула на поверенного, который изображал молчаливую статую.

– Послушайте, – начала я, – я ничего об этом не знала. Мне нужно время, чтобы разобраться… Я только вступила в наследство! Вы же понимаете!

Но кредиторы были непреклонны. Они продолжали настаивать, требовали обещанных выплат, угрозами и настойчивостью пытаясь получить то, что считают своим.

Я стояла посреди коридора в полном шоке, ощущая, как моё новое счастье превращается в тяжёлое бремя. И вдруг поняла – мне предстоит очень тяжелая борьба. Не только за наследство, но и за свое будущее.

Кое-как я выпроводила их, видя стопку долговых расписок.

– Так, не поняла! – возмутилась я, глядя на поверенного. – Почему вы не сказали про долги?

– К сожалению, последние годы дела вашего отца шли не так уж и хорошо, – заметил поверенный. – Поэтому сумма наследства довольно скромная. Зато долгов накопилось прилично. Я как раз хотел вам об этом сообщить, но меня опередили.

Долги? – только этого мне ещё не хватало. Главное, что не я их понаделала, а платить их должна я. Чудесно! Просто прекрасно!

– Простите! – остановила я поверенного. – А я могу отказаться от наследства в пользу родственников? Кто там у меня был? Троюродный… эм…

– Дядя, – подсказал поверенный.

– Вот! Можно долги и поместье ему? А? – спросила я с надеждой.

– Никак нет! Завещание есть завещание. Но… – на многозначительной ноте сделал паузу поверенный. – Когда вы умрете, то поместье и все долги перейдут вашему троюродному дяде и остальным дальним родственникам.

Перспективка так себе!

– Я не понимаю вашего повода для расстройства, – добавил, оценивающе взглянув на меня с ног до головы. – Я бы на вашем месте не расстраивался так сильно. У вас есть всё необходимое, чтобы быстро расплатиться с долгами – и титул маркизы, и довольно приятная внешность. Думаю, вам не составит труда сыграть хорошую партию и удачно выйти замуж!

Я чуть не поперхнулась.

Я попросила вернуть меня в больницу, и уже на крыльце мы сухо распрощались. Я была уверена, что этот день уже ничем меня не удивит, но, как оказалось, ошибалась.

– А вот вы где! – послышался за спиной голос главного врача Альберта Кроссли. Уставший, почти полностью седой он положил сухую руку мне на плечо. – Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Вы, кстати, не видели мисс Орвал?

Я помотала головой, всё ещё пребывая под впечатлением от новостей.

– Сейчас я её найду, – вздохнул главный врач. – А вы пока подождите у меня в кабинете.

Я зашла, присела в кресло и стала прокручивать в голове все возможные ошибки и недочёты, допущенные за последние недели в лечении. Вспомнилась эта скандальная бабка в чепце. Ее лицо было густо покрыто белилами, от чего казалось лицом потрескавшейся фарфоровой куклы. Маленькое алое сердечко губ, которое она рисовала каждое утро, делали ее похожей на китайскую императрицу. Собственно, я мысленно ее так и называла. Богатая, капризная, словно ребенок. Ей катастрофически не хватало внимания, поэтому как только врач доходил до двери, за его спиной раздавался крик, и бабка начинала умирать. Так она умирала раз пять-шесть, требуя, чтобы доктор никуда не уходил. Умирала она очень натурально, поэтому неопытные врачи часто терялись и не знали, что делать. Она отказывалась пользоваться услугами сиделки, ибо сиделке нужно платить. Зато скорая была бесплатной.