Красная мантия для графа
За месяц до…
Кости ломило. В голове оставались обрывки ночных видений, однако тело успело вернуть свой первоначальный вид, даже одежда – как и всегда – не пострадала: тёмный камзол безукоризненно сидел по фигуре, словно и не было серой шерсти, покрывающей тело, вынужденное передвигаться на двух ногах, не было запала охоты, колкого снега под лапами и полной луны, заставляющей протяжно выть в звёздное декабрьское небо.
– Новый день… – молодой мужчина вымученно провёл рукой по длинным волосам, перетягивая их в хвост, и обернулся на звук копыт – из зарослей густого подлеска вышел чёрный скакун. – Вот и ты, верный друг… – слабая улыбка появилась на лице, несколько часов назад бывшем звериной мордой.
Конь приблизился, боднул мужчину в плечо, напрашиваясь на ласку, и громко фыркнул, обдавая кожу горячим дыханием.
– Надеюсь, твоя ночь выдалась более спокойной, нежели у меня. – Мужчина запрыгнул в седло, направляя скакуна в сторону виднеющихся шпилей родового замка. – И надеюсь, следующие ночи мы проведём уже под крышей.
Конь фыркнул, словно соглашаясь со своим хозяином, и направился по нетронутому полотну снега, пробивая тонкую корку наста, местами утопая в особенно высоких сугробах.
Лес жил своей жизнью. Исполинские ели создавали купол из широких хвойных лап, тогда как мягкий подлесок, с вкраплением ярко-алых и чёрных ягод-бусин, оттенял белизну снежных кристаллов, укрывших эти земли слишком рано. Так далеко в чащу забирались разве что звери, и он…
Замок приближался, обещая тепло жарко растопленного камина и безопасность. Всем. От него
«Так будет лучше…» – заученная мысль в который раз окутала сознание.
Насколько мужчина знал, вокруг замка располагались лишь лес и одна-единственная крошечная деревушка, но в сторону этого поселения он зарёкся даже смотреть, а значит, он наконец-то сможет оказаться в одиночестве: «Хоть и в толпе города мне суждено всех сторониться…»
Ворота со скрипом отворились, пропуская спешившегося всадника и его вороного скакуна внутрь запустелой, дышавшей грузом прожитых лет территории. Сад, оказавшийся в запустении, удручал, как и полностью высохший некогда прекрасный пруд возле главного входа.
– Попытаемся начать новую жизнь? – Мужчина пригладил скакуну гриву, переводя взгляд глаз, в которых не нашлось даже тени надежды, на двери замка. – И будем молиться, чтобы никто не подумал нарушить наш покой… Хоть из нас двоих ты явно душка, – криво усмехнулся он.
Конь издал тихое ржание.
– Что ты говоришь? – Мужчина наклонился, будто в попытке расслышать слова. – Новый год? Да, он скоро. Но… – глаза мужчины на миг исказились, стали напоминать звериные, – но это не значит, что я готов верить в чудеса, – хрипло закончил он.
С серых облаков начали срываться резные снежинки, покрывая широкие плечи мужчины и круп скакуна.
– Пойдём, даже звери могут умереть от холода. А нам с тобой и могилу никто рыть не станет.
Мужчина толкнул массивные двери замка, и те с протяжным скрипом распахнулись, впуская усталого путника в полумрак просторного холла. Запах сырости и пыли ударил в нос, смешиваясь с едва уловимым ароматом старого дерева и трав. Конь, переступив порог, шумно захрапел, словно выражая своё недовольство новым пристанищем.
Оглядевшись, мужчина вздохнул. Замок был огромен и явно давно заброшен. Повсюду виднелась паутина, а сквозь разбитые витражи окон пробивался холодный дневной свет, рисуя причудливые узоры на каменных плитах пола. Он повёл коня вглубь замка, мимо рядов рыцарских доспехов, тускло поблескивающих в полумраке, и вдоль стен, увешанных портретами предков, чьи суровые лица, казалось, осуждающе смотрели на незваного гостя.
Остановившись напротив одной из дверей, за которой виднелась уютная, пусть и пустая комната, мужчина обернулся к своему вороному спутнику:
– Позволим себе ребячество и поставим ёлку? Пусть хоть что-то напоминает о жизни в этих стенах.
Конь скосил тёмные глаза, будто бы рассуждая о целесообразности подобного украшения, но не издал ни звука.
Вздохнув, мужчина шагнул за порог комнаты, мысленно ругая и себя, и своё прошлое, и проклятое желание верить в чудеса.