Дар для землянки

Пролог

– Ваш-ш-ш-е Коварство, все сделано.

Существо в широком коричнево-красном плаще и сильно натянутом на голову капюшоне склонилось перед огромным тараканом, восседавшим на чем-то бесформенном, выполнявшем функции трона.

– Хорош-ш-ш-о, – едва внятно прошипело его Коварство, – и когда эта Галактика освободится?

– К сош-ш-ш-алению, не скоро. Лет сто, не меньш-ш-ш-е.

– Долго. Ничего нельзя придумать?

– Не стоит торопиться. Они могут догадаться, тогда все усилия пропадут. Наш-ш-ш-им детям ещ-щ-щ-е есть где расти.

– Ладно. Торопиться не будем. Но под твою ответственность.

– Слуш-ш-ш-аюсь, ваш-ш-ш-е Коварство. Разреш-ш-ш-ите идти?

– Иди. И помни, если ш-ш-то, не помилую.

– Я помню, господин, помню.

Существо, похожее на таракана, удовлетворённо потёрло лапки и расслабленно откинулось на спинку трона. Теперь можно и отдохнуть. Всё идёт как надо. Экспансия в человеческую галактику, готовившаяся многие годы успешно началась. Через время она, как и многие до неё, будет пригодна к жизни их расы, а пока нужно набраться терпения. Сто лет, по меркам Вселенной, это пустяк.

Его Коварство потянулся к устройству, сотканному из блестящих нитей, включил его, и вывел на экран карту их будущих владений. Однако… Размеры впечатляли. Пожалуй, только своими силами не справиться. Значит, надо набирать агентов из местных. За хорошее вознаграждение эти людишки отца с матерью продадут, и детей не пожалеют. Надо отдать распоряжение. И инсектоид послал сигнал.

Глава 1

День сегодня выдался не приведи господь. Утром проспала. Будильник, конечно, звенел, но, я даже не помню, как его отключила. Потом в спешке собиралась. Как назло, отказалась заводиться машина, пришлось ехать на автобусе. Остановка находилась недалеко, на другой стороне улицы, однако переход был очень неудобный, поток машин заставлял долго ждать. Я нервничала. Уже перейдя дорогу, увидела свой автобус и ринулась к нему. Но тут мой взгляд обо что-то споткнулся, и я притормозила. Недалеко от остановки лежал старичок. Яркий полиэтиленовый пакет, который валялся рядом, порвался, и из него высыпалась картошка. Клубни раскатились в разные стороны, мешая прохожим. Спешащие люди спотыкались, ругались, но все шли мимо. Дородная дама брезгливо посмотрела на мужчину и сплюнула.

– Вот алкашня! Уже с утра набрался! И как только земля таких носит.

Старичок попытался встать, но ничего не вышло. На пьяницу он совсем не был похож. Видно, плохо стало человеку. Подошла к нему, спиртным и не пахло. Значит и правда болен. Черт с ним, с автобусом, другой придет. Не убьют же меня на работе. Помогла человеку подняться и отвела на остановку. Скамеек свободных не было, пришлось согнать малолетнего нахала с наушниками в ушах. Какая-то недовольная тетка презрительно бросила:

– Что же вы, женщина, за папашей не смотрите? Ему дома сидеть надо, а не таскаться по улицам.

Я молча отошла, собрала картошку в свой пакет и принесла старику. Тетка все не унималась:

– Ишь, молчит еще! Что, не нравится правда? Вот дети пошли, совсем родителей не уважают. Не зря папаша запил. Сама, небось, тоже алкашка. Знаю я таких.

Мне надоело это слушать.

– Ой, здравствуйте! Я вас сразу и не узнала. Как вам наш вытрезвитель, понравился? Правда, уютно? Заходите еще. Сегодня у нас день открытых дверей, все обслуживание бесплатно. Ждем вас.

Тетка потеряла дар речи и стала походить на дохнущую рыбу. Другие пассажиры сдержанно заулыбались. Старичок скрипуче засмеялся. Смех этот прошелся по моей спине мурашками, отозвался легким покалыванием в висках. Я поежилась.

– Дедушка, может вас отвести куда-нибудь?

– Нет, дочка, спасибо. Я сейчас позвоню сыну, он меня заберет. Ты опаздываешь, вот и иди с богом. А за то, что не отвернулась от старика, спасибо. Бог тебе поможет.

После этих слов как-то сразу подъехал мой автобус. Уже уезжая, взглянула туда, где сидел этот дед. Там никого не было.

Странно. Может, глюки? Хотя, вряд ли. Я, вроде, этим не страдаю. Вообще-то, я – последняя буква в алфавите. Давайте познакомимся.

Кто я такая? Обычная среднестатистическая женщина, тридцати лет от роду. Школьная учительница истории. Разведена. Одинока. Это я к тому, что не только мужа нет, но и просто мужчины. Вроде бы, не стерва. И не уродина. Зеркало показывает мне русоволосую, чуть полноватую особу, метр семьдесят ростом. Черты лица не выдающиеся. Разве что глаза. Серые, большие, с длинными пушистыми ресницами. Или губы, которые, по словам мужчин, так и хочется поцеловать. А вот остальное… Особенно курносый нос бесит. В целом, лицо как лицо. На монстра не похожа, а любимого нет. Видимо, сама пока любить не готова. Или жду кого-то.

Чего я хочу от этой жизни? Да, ничего. Спокойствия. Еще недавно у меня были грандиозные планы. Собирала краеведческие материалы, работала с источниками и монографиями. Хотела податься в науку, защитить диссертацию, сказать свое слово в истории. Все мои желания, все мои цели одним махом уничтожил тот проклятый день. День, когда я осталась одна. Теперь главной моей целью стало зарыться с головой в работу, чтобы на себя времени оставалось меньше. Одна отдушина – дети. Школьники всех возрастов. Они стали моей приемной семьей. Ради них и живу.

На работу я, конечно, опоздала. Учебный год закончился, и уроков нет, но с утра пораньше шеф поставил очередное совещание. Вот на него-то я и припозднилась. Видели бы вы глаза шефа! Он и так не красавчик, а когда злится – вылитая змея. Вернее, змей, ведь он мужик. Сделав невинное лицо, я невозмутимо прошла и села на свободное место. Мое поведение еще больше распалило шефа. В общем, некоторое время мы все любовались неповторимым багровым цветом лица и наслаждались ревом гризли, которому отдавили лапу. Казалось, человек сейчас начнет изрыгать пламя. Змей Горыныч, да и только. Мы его так и звали. Между собой, конечно. Несмотря на подобные приступы гнева, шеф наш был безобидным человеком и ответственным руководителем. Даже слишком ответственным. Собрания по любому, мало-мальски важному поводу и без повода. Вот и сидим, заседаем. Прямо, прозаседавшиеся какие-то.

Едва гнев затих, я чинно встала, подняла честные-честные глаза и, глядя преданно на Змея Горыныча, покаялась в смертном грехе опоздания. Под конец пламенной речи выдала любимую клятву школьников всех времен и народов: «Я больше не буду!» Коллеги, еле сдерживая смешки, с ликами праведников кивали вдогонку моим словам. Горыныч расплылся в улыбке и быстро свернул совещание.

Из учительской выскочила одна из первых и, не дожидаясь подколок коллег, ушла в свой кабинет. Рабочий день, начавшийся так плачевно, пролетел неожиданно быстро. Консультации, встречи с родителями, подготовка к экзамену – дел было невпроворот. Некогда было даже с приятельницами поболтать. Освободившись около четырех часов, уставшая и голодная, вышла на улицу. Заскочила в кафешку возле школы, перекусила и решила прогуляться, повысить запас кислорода перед завтрашним экзаменом.

Люблю лето, особенно его начало. Еще не сильно жарко, листва не потеряла свой чистый зеленый цвет и радует взор. Воздух пока не пропитался пылью, он прозрачный и легкий, поэтому журчание фонтанов слышно издалека. Лето – самая лучшая пора года. Душа нежится, когда легкий ветерок обнимает меня за плечи, когда солнечный лучик играет с ресницами, или доносятся запахи цветущих растений. Все радует глаз в это время, все обещает что-то неизведанное, загадочное, прекрасное. Когда я была моложе, то представляла себе, как из-за поворота вдруг появится нечто, что раскрасит мой мир во все цвета радуги. Редко, но случалось. Да и сейчас, когда мне уже стукнуло тридцать, я все еще надеюсь на подарки судьбы.

Прогуляться – идея что надо, нечего в такое время сидеть в четырех стенах. В квартале от школы разбит небольшой парк, туда я и отправилась. Причудливые клумбы с цветами, брызги воды от поливальных устройств, раскидистое старое дерево у дорожки, зеленые скамейки – чудесно летним днем окунуться в такую благоухающую и напоенную влагой атмосферу. Я и окуналась.

Сидела на лавочке под деревом, жмурилась как кошка и плавилась от удовольствия. Вдруг мое внимание привлекла милая картина.

В центре клумбы стояла железная бочка, полная воды. За день вода нагревалась на солнце, а вечером ее использовали для полива. Посудина была старая и ржавая, и чтобы немного облагородить, ее выкрасили голубой краской и нарисовали диковинные цветы. В общем, получилось неплохо, бочка радовала глаз, и казалась очень органичной среди цветущих растений. На краю этой бочки сидела сорока. Сначала она просто пила, а потом стала купаться. Птица окунала голову в воду, выныривала и начинала отряхиваться. Она вертела и трясла головой совсем как человек, раскрывала крылья и хлопала ими. Потом снова ныряла, и вся процедура повторялась до мельчайших подробностей. На меня сорока не обращала никакого внимания. Я была очарована и руки сами полезли в сумку за фотоаппаратом. Сороку снять не успела, но настраивая видоискатель, обратила внимание на мужчину, который без стеснения на меня пялился. Было в нем что-то странное, какая-то нарочитая неряшливость. Лицо незнакомца скрывалось под марлевой медицинской маской. Больной, что ли? А если больной, иди, лечись, нечего так беззастенчиво наблюдать за отдыхающей мной.

Хотела встать и уйти, но тут луч Солнца упал прямо на этого мужчину и, словно, пронзил его насквозь. Так, будто он был просто тенью, а не реальным человеком. Странно. Я пожала плечами и поднялась, а когда вновь взглянула на мужчину, увидела лишь темное пятно. Интересно, это у меня галлюцинации, или здесь какая-то тайна? А может, наконец, долгожданный подарок моей инвалидки-судьбы? Усмехнулась. Говорят, надежда умирает последней, вот и я надеюсь. Надеюсь, что судьба повернется ко мне передом, не всегда же спину показывать. Настроение испортилось, и я поняла, что прогулка окончена. Пора возвращаться домой.

До остановки автобуса было недалеко, и уже скоро меня встречала громким мяуканьем Мисс Мира, моя сиамская красавица-кошка. Голубые глаза ее возмущенно взирали на подданную, то есть на меня. Они как бы говорили: «Ты где шаталась? А кормить меня кто будет?» Мисс Мира была очень прожорлива, причем, что попало, не ела. Подавай ей рыбку, мясцо да колбаску. Я жалела, что не приучила ее к сухому корму сразу, а теперь поздно. Моя красавица никак не хотела менять свои привычки.

Поели мы с кошкой знатно. Не знаю, что это было – поздний обед или ранний ужин, но голод не тетка. То, чем я перекусила в кафе, давно уже осталось лишь в воспоминаниях. Да и не привыкла я отказывать себе во вкусненьком. Странно, но мой способ питания никак не сказывался на моей фигуре. Я не толстела, но и не худела. Ну и ладно. Внешность у меня не модельная. Ноги не от ушей, да и жирок присутствует. Все равно я себя люблю. Да и как можно не любить такую лапочку и умницу, я ведь себя не на помойке нашла.

Итак, после вкусного обеда, по закону Архимеда полагается немножко отдохнуть. Что я и сделала, а именно, засела за книжку. Читать я любила, но сегодня, почему-то, не могла углубиться в перипетии выдуманной истории. Книга отправилась в шкаф, а я на балкон. У меня чудесный балкон, увитый плетущимися растениями. В горшках уже цвели петуньи и анютины глазки, сияли яркими солнечными головками простые одуванчики. Возле ограждения расположились небольшой столик и два старых, но крепких, стула. Так приятно вечером пить здесь кофе и смотреть на огни города.

Сейчас еще не стемнело и я, облокотившись на перила, стала наблюдать за суетой, царившей внизу. Туда-сюда сновали машины, взрослые возвращались с работы, играли дети, старушки оккупировали лавочки у подъезда. Вон и у детской площадки кто-то сидит. Мужик какой-то. Вдруг я отчетливо увидела контуры человеческого тела, внутри которых была чернота. Опа, да это же тот субъект из парка! Что он здесь делает? Знаю, не живет, ведь я его никогда не видела. Пришел в гости? Или следит за кем-то? Пока я задавала себе вопросы, незнакомец поднял голову и посмотрел в мою сторону. Меня как током ударило. Точно, следит. За мной. Куда ты успела вляпаться, Валентина Сергеевна? Вроде, никуда. Может этот Тень что-то перепутал? Конечно, перепутал! Ох, и влетит же ему от нанимателя! Столько времени следит и не за той! Но ничего, ему полезно. Надо быть внимательнее и не доводить мирных граждан до инфаркта.

Успокоившись, я снова посмотрела на мужчину. Но его уже не было. Как и в парке, он исчез, словно сквозь землю провалился.

– Ну и маскировка! – восхитилась я, – Не иначе из спецслужб.

Во мне зародился азарт, захотелось увидеть Тень и сквозь спецобмундирование. Стала вспоминать, как стояла, в каком ракурсе смотрела, как наклоняла голову. Повторяя свои прошлые действия, пристально смотрела на скамейку у детской площадки. Никого. Меня охватило разочарование. Собралась уйти в комнату, но потом решила взглянуть еще раз. И тут случилось что-то невероятное. Я увидела множество оболочек, наполненных различными оттенками ярких цветов. Не сразу поняла, что это дети. Они бегали, оболочки перемещались, внутренняя субстанция дергалась, перекатывалась, переливалась и искрила. Боже мой, я что, вижу внутренности детей? Нет, это не органы, а, скорее, их содержание, их «я». Их сущность. И тут я испугалась. О, Господи, значит, Тень не ошибся! Но что это со мной? Раньше ничего такого не было. Что же делать?

В панике я заскочила в квартиру и закрыла дверь на балкон, да еще и кресло к ней пододвинула. Как будто это может спасти! Да и вообще, квартира вряд ли предназначена для обороны, хотя и говорят, мой дом, моя крепость. Я люблю свой дом. Однокомнатная квартирка досталась мне после развода с мужем и размена нашей общей жилплощади. Комната и кухня – вот и все мое жизненное пространство. Да нам с Мисс Мира много и не надо. Потихоньку я обустроила жилище под свой вкус и постепенно сроднилась с ним. И пусть небогато, зато уютно. А сейчас я не чувствовала себя в безопасности в своем любимом мирке.

Начала быстро укреплять свою «цитадель». Задернула плотные шторы на окнах, в ручку балконной двери вставила рукоятку большого ножа и закрылась на все замки. Потом собрала на кухне все, что звенело, гремело и билось, расставила в разных местах. Если кто-то и проникнет в квартиру, то, наткнувшись на мою ловушку, зашумит, и я успею проснуться. Что будет потом – не задумывалась, но попасться врагу спящей, ой, как не хотелось.

Однако, первым, кто опробовал ловушки, был вовсе не таинственный враг, а вечно голодная Мисс Мира. Пока я готовилась ко сну, она отправилась на поиски съестного. Поскольку паранойи у кошки не было, она спокойно обшарила все кастрюли, а потом смахнула со стола банку с вареньем. Звон разбитого стекла я услышала даже в ванной. Вылетев оттуда с феном наперевес, обнаружила свою любимицу в луже лакомства. Она была липкая с головы до ног. Пришлось тащить Мисс Мира в ванную, мыть сначала ее, а потом кухню. Я была о-о-очень зла, но это, как раз, помогло прийти в норму. Сказав себе волшебную фразу, часто меня выручавшую, со спокойной душой отправилась спать. Вы спросите, что же это за фраза? Да, пожалуйста, вот она: «А пошло оно все на…!»

Сон почти сразу принял меня в свои теплые объятья. Было так хорошо, так покойно. Ночь нежно целовала и убаюкивала, будто качала на качелях под шорох падающих звезд. Вдруг откуда-то прорвался холодный ветер, и принес с собой тревогу. Я стала оглядываться вокруг в поисках раздражителя и увидела того старика с остановки. Он появился на фоне ночного неба и быстро увеличивался в размере. В черных провалах глаз сверкали звезды, губы усмехались. И, хотя весь его вид не нес угрозы, я почувствовала, что спина стала мокрой. Хотелось куда-то спрятаться, но пошевелиться не могла, словно была прикована к кровати. Огромное лицо старика наклонилось надо мной, и я услышала шепот:

– Я сделал тебе подарок. Не вздумай отказаться от этого дара.

Старик стал стремительно удаляться, но еще долго слышалось:

– Не вздумай отказаться от дара… Не вздумай отказаться от дара…

Фух. Быстро села в кровати, и только тогда поняла, что это все сон. Нет, ну ни подляна, ли? Только легла. Долго потом отходила от видения, все думала, о каком даре говорил старик. Не потому ли я, вдруг, стала видеть людей насквозь? Уснула нескоро.

Новое пробуждение тоже было не очень добрым. Вернее, совсем недобрым. А вам бы понравилось, если бы вы проснулись не дома, да еще и в окружении инопланетян? Как я поняла, что это инопланетяне? Очень просто. Существа, окружавшие меня, были довольно высокие, серокожие, с огромными раскосыми глазами и маленьким ртом. Нос был такой малюсенький и приплюснутый, что я сначала его вовсе не увидела. Фу!

В общем, попала, так попала. Протерев глаза и рассмотрев всю картину, хотела было заорать, но потом передумала. Инопланетяне были вполне мирными, стояли спокойно. А что страшненькие, так с лица воду не пить. Земляне тоже далеко не все красавчики. Интересно, а они злые? О чем они думают? Сосредоточилась и, как вчера, стала пристально вглядываться в пришельцев. Не сразу, но опять увидела! Человеческие контуры и черноту внутри. Ох, ты ж, черт! Так вот кто за мной следил!

Решила взять быка за рога.

– Это вы за мной вчера следили? Чуть до инфаркта меня не довели. Не стыдно? Чего молчите? Делаете вид, что не поняли? Не надо меня злить, а то разнесу ваши черные душонки к чертовой матери.

Инопланетяне странно переглянулись, что-то пропищали и снова исчезли. Значит, я права, мой вчерашний соглядатай был из них.

Одна. Вряд ли надолго. Надо осмотреться. Комната небольшая. Кровать или диван, а может, два в одном, рядом столик с креслицем, в углу какой-то автомат. Довольно светло, хотя лампочек не наблюдалось. Неяркий рассеянный свет льется отовсюду: с потолка, со стен, даже с предметов мебели. Кажется, что и мое тело светится. Хотя, вряд ли, я не лампочка, а человек.

Где я? Что от меня хотят? Зачем они меня выкрали? Одни вопросы, на которые нет ответов. Подошла к двери. Закрыто. Вежливо постучала. Ноль реакции. Вот как, тогда и я не буду вежливой. В ход пошли не только кулаки, но и ноги. Барабанила славно, но без толку. Вот изверги! Мучайся тут от неизвестности. А они, наверное, сидят где-нибудь и наблюдают. Радуются, что я психую. А вот фиг вам!

– Успокойся, Валюша, успокойся! Не доставляй им удовольствия. Ты не подопытный кролик, ты человек.

Так, и кто это сказал? Похоже, мои мозги решили порулить. Ну, и славно.

Сделала несколько дыхательных упражнений, для успокоения хватило, но, вот для полного пофигизма – нет. На выручку пришла йога. Села в позе лотоса на свое ложе и застыла, ища в себе внутреннюю гармонию. Кажется, нашла. Когда похитители снова появились, я была уже волной, плавно перекатывающей камушки в море, ветерком, что легонько овевает лицо в жаркий полдень, броней, которую не пробить. Словом, мне было спокойно-спокойно и совсем не страшно.

– А, вот и вы, – проворчала я, когда ниоткуда появились давешние пришельцы. – Чего вы так долго? Я есть хочу.

Серокожие молчали. Может, русского языка не знают? Начала показывать на пальцах, мол, кушать давайте, но тут открылась дверь. Та самая, в которую я безуспешно ломилась. Дверь медленно отъехала в сторону, и в мою тюрьму вошел еще один инопланетянин.

Ой, мамочка! Вот это экземпляр! Я с открытым ртом и квадратными глазами уставилась на новенького.

Черты лица его нельзя было назвать идеальными. Словно рубленные скулы и подбородок, крупноватый нос и, по контрасту, мягкие притягательные губы. А фигура обалденная. Я вообще в мужчинах больше всего ценю именно фигуру. Если там не на что посмотреть, то и до лица дело, как правило, не доходит. У моего бывшего фигурка была, закачаешься, правда, сволочью он оказался порядочной. А у этого инопланетянина тело вообще было мечтой поэта. Широкие плечи, узкие бедра, рост под два метра. Одет был в обычные джинсы и футболку, которые только подчеркивали сильные тренированные мышцы. Шел он с грацией хищника, будто подкрадывался к добыче. На минутку я себя ощутила той самой добычей. Потом встретилась глазами с этим мачо и подумала, что он еще хуже моего бывшего. Тот только пил да гулял, а этот и прибить может запросто. Вместо восторга пришла злость. Ну, держись! Я сейчас тебе устрою праздник души и тела!

Подняла нос повыше, распрямила плечи, походкой от бедра прошествовала к дивану и села. Положила ногу на ногу и с королевским видом стала наблюдать за пришельцем. А у того сразу челюсть отвалилась, и взгляд стал такой бессмысленный. Мне стало смешно. Сижу тут в коротюсенькой ночнушке, изображаю из себя, бог знает кого, а он повелся, да так быстро. Мужики, что с них возьмешь! Хоть земляне, хоть инопланетяне, у всех одни инстинкты. А еще мнят себя венцом творения!

Обалдевший пришелец подошел ко мне, и я царственным жестом показала ему сесть рядом. Он сел, продолжая пялиться на мои ноги. Играли в молчанку. Потом мне это надоело.

– Потрудитесь объяснить, почему я здесь, – мой голос, такой надменный, меня саму удивил. – Ваши люди не воспитаны. Притащили меня сюда, да еще голодом морите. Хотите конфликта?

У моего визави брови взлетели к облакам, черные глаза, и без того не маленькие, стали еще больше. Серокожие что-то пропищали и ретировались, проще говоря, исчезли, испарились. А королева, то бишь я, продолжала взирать на подданных с видом оскорбленного достоинства. Пришелец, наконец, заговорил. Со страшным акцентом, правда, но понять можно было вполне. Поразило меня не это. Голос. Его бархатный голос сразу окунул меня в атмосферу страстной летней ночи, в дурманящий запах цветов, в шепот волн, доносящий с моря зов далекого любимого. Словом, это был волшебный голос. У меня мурашки устроили марш-бросок, и не только по спине. Казалось, они пробежали по всем моим внутренностям и остановились там, куда давно не заглядывали. Мысли отключились, вернее потекли только в одном русле: вот бы узнать каков этот мачо в постели. Ну а что, я не девочка, чтобы себя беречь для единственного, да и этого единственного на горизонте не наблюдается. С большим трудом его речь дошла до моего сознания, но, когда дошла, завороженность мигом исчезла. Так сказать, экстаз сразу угас. Гады!

Глава 2

Подушка была мокрая от слез. После возвращения домой я часто плакала. Нет, днем все было спокойно. Дела отвлекали. Зато вечером накатывало что-то. И это была не тоска, не обида, не злость, не надежда. Это было что-то непонятное, смесь разных чувств и эмоций, и оно не позволяло нормально жить. Даже любимое лето не радовало, даже отпуск не вызывал предвкушения приключений. А уж ночью, без контроля сознания, я вновь переживала пришельничьи «забавы», и слезы лились сами собой. Больше всего убивало пережитое унижение, а еще предательство. Самой себя, своих принципов, своих взглядов. Едва закрывала глаза, тотчас в голове возникала та ночь, наши мокрые тела, наша страсть. Хуже всего, что тело тоже вспоминало все поцелуи, все ласки, и болело от невозможности повторения. Нет, так больше нельзя. Сегодня, увидев красные припухшие глаза, я решила: хватит! Надо, наконец, восстановить шаг за шагом и разложить по полочкам души все, что связано с инопланетянами. Может, тогда успокоюсь.

Налив кофе, уселась на балконе и начала приводить в порядок свои воспоминания. Итак, две недели назад.

Мачо, которого звали Дар Александер, своим волшебным голосом поведал мне грустную историю. Они, пришельцы, прилетели из другого рукава нашей Галактики. У них дома, на планете Тамеран, что-то случилось, и разумная жизнь стала вырождаться. Катастрофически не хватало женщин, детей становилось меньше и меньше. Стали практиковать размножение «в пробирке». Но затем даже те немногие женщины, что еще оставались, стали бесплодны. Лучшие ученые бились над этой проблемой, но безуспешно. На улицах городов и селений стало появляться все больше роботов, и все меньше живых. Возникла угроза полного исчезновения жизни на Тамеране.

Вот тогда и родилась идея отправить корабли-лаборатории с разные стороны Вселенной в поисках совместимых с тамеранцами существ. Их корабль прилетел на Землю с той же целью. Впервые Дар Александер с командой оказались здесь в прошлом году и увезли с собой несколько образцов для изучения. Выяснилось, что земляне совместимы, кто больше, кто меньше. Теперь задачей экспедиции стало привезти как можно больше материала для осеменения.

В этом месте я просто офигела. Что значит «материал»? Это женщины, что ли? А осеменение? Мы же не скот! Моему возмущению не было предела, внутри все кипело. Но, сдержав рвущуюся наружу лаву, мой вулкан сказал:

– Поясните подробнее, что за материал вы собираете. Я – это материал?

Инопланетянин замялся, видно было, что правду говорить не хочется, но ответил.

– Нет, вы не совсем правильно поняли. Мы не собираемся увозить с собой людей. Все-таки, похищениями мы не занимаемся. Мы хотим набрать как можно больше яйцеклеток, чтобы спасти свой народ.

– Но ведь яйцеклетки быстро погибнут, вы не сможете их довезти.

– Для этого была разработана специальная среда, идентичная той, что имеется в матке женщины. Весь материал мы поместим в эту среду.

Дар Александер говорил спокойно, как о чем-то привычном, обыденном, а мне было очень неприятно. Казалось, что Земля превратилась в ферму по выращиванию женских особей. Представились отдельные квартирки-стойла, в которых находятся женоматки, а ветеринары проходят и отбирают семенной материал. И одна из этих женоматок – я. Да, докатилась ты, Валентина Батьковна!

Между тем, пришелец продолжал объяснения.

– Яйцеклетки мы берем только по согласию. Приглашаем к себе тех, у кого высокая степень совместимости, все объясняем и предлагаем сделку.

– Да, ваше «приглашение» я испытала на себе.

– С вами получилось нехорошо, признаю. Но нам уже улетать, а к вам все никак не могли подступиться. Поэтому пошли на крайние меры.

– Так уж и не могли! Я что, такая грозная? Ваши коллеги просто трусы.

– Может быть, может быть. Так вы согласны на сделку?

– Как я могу быть согласна, если вы мне о ней еще не рассказали?

Дар Александер скривился, будто съел половинку лимона, но, все же, просветил меня, блондинку. Не по цвету волос, а по складу характера.

– Вы проходите обследование, если все нормально, сдаете материал, и, за это, мы вам выплачиваем определенную сумму денег.

– Сколько?

– Много. На вашу короткую жизнь хватит.

– А что за обследование?

– На совместимость.

– И как оно проводится?

– Это стандартное обследование, разработанное лучшими врачами Тамерана. Вам знать о нем не обязательно.

Я подозрительно взглянула на собеседника. Он занервничал, опустил глаза и этим привлек мое внимание. Несколько минут созерцания дали ошеломительные результаты. Я вновь увидела контуры тела и его наполнение. Но оно не было черным, как у других пришельцев. Там клубились разноцветные вихри, и только в районе сердца был какой-то темный комок. Я так удивилась, что даже забыла о своей подозрительности.

– Ничего себе! А почему это у других внутри чернота, а у вас нет?

– Где это внутри?

– Ну, внутри вашего тела.

– Вы что, видите души? Как давно?

– Недавно. Так почему вы отличаетесь? Вы что, другой расы?

– Нет. Дело в том, что я живой, а они специально созданные существа.

– Роботы?

– Да, вы бы их так назвали. А мы называем их скины. СКИН – это специальный кибернетический интеллект.

Я задумалась. Роботы. Не удивительно, что у них черно внутри. Бездушные существа. Стоп. То, что я вижу внутри оболочек, это душа? Господи, я вижу души. Вот дед, вот подсуропил.

Из задумчивости меня вывел новый вопрос:

– Вам все понятно? Заключаем договор?

– Нет.

– Но почему?

– Я не хочу, чтобы моя частичка сиротствовала где-то на краю Вселенной. Как жить, зная, что собственными руками обрекла свою крошку на жизнь без меня? В общем, я не согласна, договора не хочу. Вы говорили, что все строго добровольно. Отправьте меня домой.

– Но, как же, так?! Мы из-за вас столько времени потеряли, а вы отказываетесь? Это, по меньшей мере, неразумно. Мы вас хорошо отблагодарим.

– Мне не нужны деньги такой ценой. Я не бедствую и хочу домой.

Дар Александер хотел что-то сказать, но посмотрел на меня и промолчал. Лицо его было непроницаемо, лишь глаза лихорадочно блестели, да на губах застыла странная усмешка.

– Ну, что ж, пусть будет по-вашему.

Инопланетянин что-то громко сказал на непонятном языке и в помещении вновь возникли серокожие. Попискивая, они окружили меня. Мужчина вынул из кармана джинсов маленькую плоскую коробочку, достал из нее таблетку.

– Вот, выпейте. Это чтобы ваш переход был безболезненным. И не бойтесь, скины вас проводят до дома.

Всегда считала, что смогу почувствовать любой подвох, но сейчас моя интуиция меня подвела. И я выпила эту таблетку. Одна-единственная крохотная таблеточка! А за последствия я расплачиваюсь до сих пор. Куда девался весь мой ум? Однако, поздно пить боржоми, теперь ничего не вернуть.

Едва я проглотила таблетку, Дар Александер стал со мной прощаться, потом взял мою руку и поцеловал. Вроде, ничего особенного, но что-то изменилось. Движения его стали медленными, тягучими, завораживающими. Он смотрел мне в глаза, и, кажется, гипнотизировал. В голове звенело.

– Боже, какой он красивый, – подумала я.

– Да, так мне говорили все человеческие женщины, – голос пришельца сочился ядом. Я что, вслух сказала? Или он мысли читает? Уже привычно всмотрелась. Душа мужчины светилась в багрово-красном диапазоне, и в ней господствовали смерчи-ураганы. Какие-то сильные чувства одолевали инопланетянина. Он что-то задумал. Я забеспокоилась, но кое-что меня отвлекло. Внутри моего тела разгоралось пламя. Все здравомыслие куда-то испарилось. И я сама обняла пришельца. Несколько мгновений он торжествующе смотрел на меня, потом что-то прошептал и впился в мои губы. Поцелуй нес меня к облакам, когда я почувствовала легчайший укол и провалилась в никуда.

Пришла в себя дома, на своей кровати и не одна. Мой инопланетянин был во мне и двигался нетерпеливо и мощно. А тело мое ему отвечало. Да, да, тело, потому что все происходило без участия мозга. Тело поднималось, выгибалось и даже стонало. Оно было наполнено до краев диким желанием и участвовало в происходящем наравне с мужчиной. Едва я поняла ужас ситуации, сразу попыталась остановиться. Но Дар не позволил. Пробуждение моего мозга не осталось незамеченным. При первых проблесках сознания он поднял мои руки над головой, прижал их, потом захватил в плен и губы. Этот поцелуй пробудил во мне такой голод, что я накинулась на мужчину сама. Конечно, если бы я подумала, я бы поняла, что эти чувства вызываются специально, и влияние идет на уровне инстинктов. Но… думать было некогда. Мы продолжили свое занятие, и делали это до самого утра.

Солнце уже вовсю озаряло округу, когда накал страстей стал затухать. Отпав друг от друга, мы некоторое время приходили в себя. Молчали. Освободившись от любовного дурмана, моя голова снова заработала. И я не стала молчать.

– Как все это называется? Может, вы объясните мне, что произошло?

– А ты не понимаешь? Секс произошел, причем такой качественный, – улыбка инопланетянина была самодовольно-насмешливой.

– Мы что, уже на «ты»?

– Согласись, странно говорить «вы» женщине, с которой только что занимался любовью.

– Занимался любовью? А мне кажется это типичным изнасилованием. Сначала вы дали какую-то дрянь, а потом устроили секс с беспомощной женщиной. Будь я в сознании, ничего бы такого не случилось. И это самое настоящее изнасилование.

Мужчина резко поднялся с кровати и стал одеваться. В его глазах полыхала обида.

– Ну да, ну да. Я так понимаю, что это не ты кричала в экстазе.

Вот же, бьет по больному. Я до сих пор сама не понимала, как очутилась с ним в постели.

– Может и кричала, но это ничего не значит. Я была не в себе. Таблетка, потом укол. Вам что, бабы не дают, что вы прибегаете к таким методам?

Инопланетянин уже не обижался, а просто пылал гневом. Я боялась, что он меня сейчас прибьет. Но слова оказались больнее.

– Еще как дают, гроздьями вешаются, сами себя предлагают, – в голосе Дара зазвенела обида. – Ты думаешь, что особенная? Так вот, знай, и таблетка, и укол, были для того, чтобы ты не сопротивлялась процедуре отбора яйцеклеток. Да, да, мы их у тебя все-таки взяли. А секс, это просто приятный бонус. Подарок для тебя. Чтобы ты жила и знала, что такое настоящий мужчина. И помнила о своей глупости.

Он говорил что-то еще, а из меня будто позвоночник вынули. Изломанной куклой я сидела на кровати и смотрела на этого подлеца слепыми от слез глазами. Я не видела ни его лица, ни его души. Чуть слышно сказала:

– Убирайся вон…

Боялась, что не услышит, но громче говорить не было сил.

– Убирайся, вон из моего дома.

Закрыла глаза (зачем они нужны, все равно ничего не вижу) и стала раскачиваться, будто травинка под ветром. Боже, как больно! Зачем? Зачем ты это допустил?

Когда мужчина ушел, не видела и не слышала, лишь ощутила легкий поцелуй в щечку. Дернулась, как от тока и снова замерла.

Сколько, так просидела, не знаю. Хотелось выть. Помогла Мисс Мира. Тихонько подошла и уселась мне на колени. Ее мурлыканье понемногу забирало плохое. Когда боль, рвущаяся на волю, отпустила, я встала и пошла в ванную. Долго отмокала в теплой воде, потом начала ожесточенно себя тереть, смывая следы его прикосновений. Следы моей глупой страсти. Ничего не помогало. Запах мужчины и запах страсти преследовали меня, и, казалось, уничтожить их можно только вместе с кожей. А еще лучше остаться в ванне навсегда. Отправиться к праотцам, чтобы не видеть, не чувствовать, не знать. В душе было пусто, наверное, там тоже клубилась тьма. Как в тех пришельцах. Вода остыла, и мне стало холодно. Это отрезвило.

Вернувшись в комнату, увидела на тумбочке у кровати пластиковую карту. Со мной расплатились. Как с проституткой. Так тебе и надо, Валюша. Вроде взрослая женщина, а попалась, как малолетка.

Ух ты, под картой записка! «Я не прощаюсь. До встречи». Он что, хочет меня снова использовать в своих делишках? Нет, ему это с рук не сойдет. Будет и на моей улице праздник.

С тех пор прошло две недели. Я все еще ненавижу и его, и себя. Сегодняшние воспоминания стали агонией моих чувств. Они все умерли, и мне стало легче. Без чувств жить просто. Надо съездить, навестить родных, а потом в отпуск.

Глава 3

Дар Александер Вортон работал, как одержимый. Прошедшие недели он спал мало, но его труды увенчались успехом. Все привезенные с Земли материалы прижились. После возвращения его работой не интересовался только ленивый. Вот и сегодня станция просто кишела высокопоставленными гостями. Здесь были не только тамеране, но и представители соседних звездных систем. Все они слетелись увидеть своими глазами чудо зарождения новой жизни.

Среди его сородичей был просто ажиотаж, все хотели получить наследников. Почему-то они решили, что имеют привилегии. Кто-то клянчил, кто-то скандалил, кто-то хитрил. Дар устал объяснять, что это лишь эксперимент, поэтому семя возьмут только у ученых-добровольцев. Они примут на себя ответственность, если что-то пойдет не так. Если все будет удачно, экспедицию на Землю повторим, и вот тогда… Ждать никто не хотел. Каждый говорил ему о долге перед семьей, страной, расой. Но Вортон был непреклонен. Двоюродный дядя, исчерпав все аргументы, смертельно обиделся.

Гуманоиды-соседи почти не доставали, тихо и внимательно наблюдая и запоминая происходящее. Они надеялись повторить его опыты, ведь не только на Тамеране проблема с рождаемостью так остра.

Что ж, ему все удалось, и доказательством этого стала прошедшая сегодня презентация. Чтобы гостям было лучше видно, пришлось ускорить деление клеток, и этот процесс продемонстрировать не просто при помощи микроскопа, а вывести на большой экран. Все остались довольны. Посыпались предложения, заключались предварительные соглашения. Вортона торопили, но он настоял на отсрочке нового полета к Земле. Надо было проследить, как будут развиваться эмбрионы, что будет с новорожденными. Да и с земными женщинами надо что-то придумать, невозможно тайно взять такое большое количество материала. Без решения этих вопросов рисковать глупо. Казалось бы, он мог гордиться собой, радоваться своим успехам. Но на душе кошки скребли, и он догадывался, почему.

У всего во Вселенной есть свой черед, свои конец и начало, вот и этому сумасшедшему дню пришло время заканчиваться. Гости разлетелись на родные корабли, персонал станции отправился отдыхать. Дар Александер остался один. В его покоях было все необходимое для комфортной жизни. Раньше, стоило лишь оказаться здесь, в его душе разливалось спокойствие и умиротворенность. А теперь что-то изменилось. Ничто не радовало – ни сменяющиеся панорамные картины, на которых запечатлены пейзажи родной планеты; ни тихая лирическая музыка, ни книги. Он устал и очень хотел спать. Широкое ложе приняло измученное тело, и мужчина опустил веки в надежде уснуть. Но не тут-то было. Сон бежал от Вортона. Стоило только закрыть глаза, как перед ним снова возникала женщина. Эта земная зараза проникла в каждую его клетку и не давала спокойно жить. Не спасало ничто, даже работа. Он перебирал в памяти каждую минуту их встречи, чувствовал под пальцами нежность кожи, мысленно зарывался в водопад душистых волос. И сразу возникало дикое желание. Мать Богиня, какой он идиот! Там, на Земле, он взбесился и наговорил ей гадостей, но и она тоже хороша. Сначала таяла в его руках, сладко отзывалась на каждое движение, а потом заявила, что это изнасилование. Вот хваленая выдержка Дара и лопнула, как мыльный пузырь. Что же теперь делать?

Послышался легкий шум, и дверь в покои тихонько открылась.

– Дорогой, ты здесь? – зазвенел хрустальный голос.

Он не ответил, в тщетной надежде, что все обойдется. Сейчас было не до разборок. Однако, надежде не суждено было сбыться. Лиллианна, по-хозяйски вошла в спальню, сбросила пеньюар и залезла под одеяло. Горячее тело прижалось к мужчине, ласковые губы стали целовать все подряд. Еще недавно, до этой проклятой экспедиции, один ее вид возбуждал его. Лилли была чудесной любовницей, опытной и пылкой. Все знакомые мужчины завидовали Дару, а кое-кто даже хотел ее переманить. Он был возмущен и даже прекратил общение с некоторыми приятелями. Но вот после возвращения с Земли они еще не виделись. Вортону было некогда, да и, положа руку на сердце, желания не возникало. Вот и теперь, несмотря на все умение, Лилли так и не смогла добиться от него отклика. Надув губки, она проговорила:

– Что случилось, Дар? Ты меня разлюбил?

– Я просто устал. Ты же знаешь, что было много работы.

– Так устал, что я стала не нужна?

– Прости, но ты действительно сейчас не нужна. Я мечтаю только о сне.

– Ты так изменился после этой экспедиции. Случайно, на Земле тебя не подменили?

– Возможно. Сюда вернулась лишь моя тень, а я остался там.

– Вот как, – подружка поднялась и стала надевать пеньюар, – ты там кого-то встретил?

– Встретил. И потерял.

Лиллианна прошлась по комнате, обошла кровать вокруг и села рядом с Даром.

– Раз так, я давно хотела с тобой поговорить. Знаешь, мы не молодеем. Я хочу дом, семью. И пусть у меня не будет ребенка, но мужа-то я могу иметь. Ты, как я понимаю, на роль мужа не претендуешь.

– Ты правильно понимаешь. Я не вижу смысла в женитьбе.

– Вот, вот. Как к любовнице, ко мне ты тоже охладел. И не возражай, я же вижу. Значит, надо разойтись. Дар, я приняла решение. Я от тебя ухожу.

– Куда? К кому?

– Ни к кому конкретно. Меня пригласили ведущим прогнозистом на «Вегу». Я пока не дала согласия, но теперь дам. Прощай, дорогой. Не провожай, я дорогу знаю.

Женщина ушла, а он все смотрел туда, где скрылась ее прямая спина. Тяжело вздохнул, но возвращать и не подумал. Даже облегчение почувствовал. В одну и ту же реку дважды не войдешь, и он не исключение. Изменения уже стучатся в его дверь.

Отпуск не удался. Поездка в любимую Испанию не принесла желанного успокоения. Красоты природы и архитектуры не прельщали. Шум волн на побережье пытался вылечить мою черную душу, однако потерпел крах. Я пряталась за бесчувственностью. Но зачем тому, кто ничего не чувствует, Испания? И я уехала. Спряталась от всех на даче и ушла с головой в работу. Физический труд выматывал. Одна радость: падая вечером в кровать, я не помнила ни о чем. И это было здорово.

Каждое утро я ходила умываться к ручью. Вода стекала в него из нескольких ключиков, бьющих из-под земли. Она была просто ледяной. Умывание давало мне хороший пинок, и я сворачивала горы. Силы просто удваивались. А их требовалось много. Привести дачу в порядок после долгого отсутствия не так-то легко. Объем работ ошеломлял. Но, устраивая свой быт, я понимала, что здесь придется мне жить. В квартире вряд ли смогу остаться, там все напоминает о… (Черт, опять вспомнила!) Правда, до работы ездить далековато, но, надеюсь, моя малышка не подведет. Машина была в сервисе, но на днях можно будет ее забрать.

Конец июля выдался дождливым. Бесконечные струи били в крышу, стекали по стеклам. Вся работа вне дома остановилась. Да и в доме было серо и лениво. Делать ничего не хотелось, только спать, спать. Мне нездоровилось. Уже второй день одолевала тошнота, и большую часть бодрствования я проводила у ведра. Явно отравилась, только вот чем? Пищу готовила сама, ничего подозрительного не ела. Хоть бы скорее прекратился дождь, надо в больницу. А то сил уже нет.

Пока я ждала окончания непогоды, пришли две приятные новости: тошнота поутихла и машина была готова. Хоть какой-то лучик света. Я даже решила не идти к врачу, но потом, все же, проявила благоразумие. Через пару недель выходить на работу, а тут какая-то непонятная болезнь.

Была пятница. Сначала заехала в сервис, забрала машину, а потом в поликлинику. Медлительная немолодая врачиха долго мяла живот, слушала, потом направила на гастроскопию и УЗИ. У кабинета УЗИ было много людей, и, заняв очередь, отправилась «глотать кишку». Желающих провести это экзотическое обследование, было мало, и я управилась быстро. Несколько дней моей любви с ведром привели кишечник и желудок в совершеннейшую пустыню, и обследование прошло легко. После УЗИ снова вернулась в кабинет терапевта. Рассмотрев результаты, врачиха завела странный разговор.

– Вам сколько лет?

– Недавно исполнилось тридцать один.

– Дети есть?

– Нет.

– А муж?

– Мы в разводе.

Женщина помолчала, а потом продолжила.

– Я, наверное, вас огорчу…

У меня внутри сразу зародилась паника.

– Доктор, все так серьезно? У меня что, рак?

– Фу, ты, что придумала! – от возмущения врач перешла на «ты». – Дослушай сначала. Так вот, не знаю, огорчу тебя или обрадую, но ты, дорогуша, беременна.

До меня дошло не сразу. Несколько минут понадобилось, чтобы сформулировать мысль «Не может быть!» и произнести ее вслух.

– Не может быть? Почему? У тебя, что ли, секса не было? Непорочное зачатие?

– Не в этом дело. Гинеколог давно сказал, что детей у меня не будет. Он что, ошибся?

– Я не знаю, кто твой гинеколог, поэтому не берусь судить об ошибке. И даже, если он прав, чудо еще никто не отменял. Что ты так смотришь? Да, да, чудеса случаются. Но я так и не поняла, ты-то рада? А отец ребенка будет рад?

Меня как обухом по голове ударило. Я вспомнила, кто его отец! Боже, за что мне это? Я так пыталась все забыть, заново сшить свою жизнь, вернуть свою гордость. А тут…

Мне стало плохо, и я бы упала, если бы не санитарка, которая успела подхватить мое обмякшее тело и посадить его на кушетку. Под нос мне сунули ватку с чем-то резким и противным. Когда сознание вернулось, я встретила суровый взгляд врачихи. Она все поняла. – Что, ребенок не нужен?

– Нет.

– Тут я тебе не помощница. В понедельник иди к своему гинекологу и бери направление. Но я бы тебе советовала хорошо подумать. Как бы ты не относилась к его отцу, ребенок не виноват. Да и ты уже не молоденькая. Боюсь, после аборта, у тебя действительно не будет детей. Чудо дважды вряд ли случится.

Не знаю, как я вышла из поликлиники. Я не плакала, нет, просто какая-то мутно-красная пелена застилала глаза. В садике у поликлиники села на лавочку. Меня трясло, и, несмотря на лето, я страшно мерзла. В попытке согреться обхватила себя руками за плечи. Так и сидела. Сколько времени прошло, не знаю. Очнулась от детского крика, где-то плакал ребенок. Не поняла где, но встала, добрела до машины и поехала на дачу. Детский плач двигался за мною следом, и я никак не могла понять эту странность. Где находится этот малыш-невидимка? Кто плачет? Уже дома я догадалась, что я слышу плач моей души. А, может, плач души этого нерожденного ребенка?

Стараясь сбросить наваждение, занялась неотложными делами. Уборка, глажка, готовка… Двигалась на автопилоте. Руки сами что-то творили, а голова была занята одной мыслью. Что делать? Остаться в жизни одной не хотелось, а слова врача неприятно намекали именно на такой исход. Это понятно. Как понятно и то, что ребенок действительно ни в чем не виноват. И все же, как представлю, что живое напоминание об унижении будет ежесекундно перед глазами, хочется выть. Это напоминание будет расти, взрослеть, а я буду видеть в его глазах тот момент, когда меня вываляли в грязи. Нет, никогда! Не хочу и не могу. Да и буду ли я любить этого ребенка, помня о его отце? Вопрос совсем не праздный. Значит, аборт? Но что-то внутри меня противилось такому решению. Выбившись из сил, так ни к чему и не придя, оставила все на завтра.

Утро встретило меня привычным шепотом ручья и запахом душистых трав на участке. Было еще довольно рано, однако раскаленное солнце старалось выжечь все до тла. День будет адский. Моя вчерашняя проблема никуда не делась, но сейчас было не до нее. Ночью я увидела сон, который преследовал меня когда-то. В далеком полузабытом прошлом он был у меня частым гостем. Даже не так, он был хозяином моих ночей. Потом стал сниться все реже и реже, а в последнее время совсем пропал. И это было правильно. Прошлое должно оставаться в прошлом. А вот этой ночью он снова поколебал мою память.

Мне приснилась моя любимая девочка, свет моей жизни, белокурый ангел – Кристина. Она смотрела на меня улыбчивыми серыми глазами и говорила:

– Мама! Мамочка! Ты где? Ты долго к нам не приходишь. Я жду тебя. И бабушка с дедушкой ждут. Приходи быстрее.

Вот так. Меня зовут. Поэтому после завтрака, несмотря на жару, я поехала навестить свою семью.

Жара, затопившая город, не касалась этого места. Вековые деревья едва шелестели листьями от пролетевшего ветерка, и словно рассказывали о былом. Узкие аллеи, лавочки и море цветов. Одни уже выгорели или увяли, другие – свежи и благоуханны. И тишина. Людей немного, они тихие и печальные. Как-то непринято шуметь на кладбище.

Уже больше часа я сидела у родной могилы, глядя на фото в рамочке. Мои самые дорогие, самые любимые люди. Мама, папа и доченька. Вам хорошо, вы вместе. А я одна. Зачем вы меня оставили? Я уже давно перестала плакать и отпустила их в другие дали. А сегодня слезы вновь наворачиваются на глаза. И все, что было, словно было вчера.

Стоял май. Дурманящий запах сирени обволакивал всю округу, проникал в открытые окна квартиры. Я только что вернулась домой после очередного заседания. Близился конец учебного года, погода радовала, и настроение было прекрасным. Дома никого не было, муж повез всю семью на дачу. Я тоже собиралась туда ехать и складывала сумку. Когда зазвонил телефон, почему-то тревожно екнуло сердце. На другом конце сказали:

– Здравствуйте. Я из полиции, старший лейтенант Степанов. Вы Валентина?

– Да.

– Представьтесь полностью, пожалуйста.

– Валентина Сергеевна Ивашина. А в чем дело?

– Кем вам приходится Костромин Сергей Петрович?

– Это мой отец. Да что случилось-то?

– Найден труп с документами на имя Костромина. В кармане был сотовый. Мы звонили по нескольким номерам, ответили только вы.

– Подождите, подождите. Вы хотите сказать, что папа мертв? Этого не может быть!

– Возможно. Не могли бы вы приехать на опознание?

– Куда?

– В городской морг.

– Хорошо. Сейчас выезжаю.

Я не верила, что это может оказаться папа. Они ведь все вместе на даче. Но, все же собралась и поехала. Всю дорогу звонила на мобильные. У мужа было выключено, остальные не брали трубку.

– Связь плохая или не слышат, – говорила я себе, – наверное, что-то делают на улице, а телефоны в доме оставили.

Уговоры и объяснения не помогали, и, когда приехала в морг, была взвинчена до предела. Там я их и увидела. Всех, кроме мужа. Уже после выяснилось, что он запил с приятелями и ни на какую дачу не поехал. Заруль сел папа со своим больным сердцем. По дороге оно у него и остановилось. Папа умер прямо за рулем, машина выехала на встречку, а тут груженый КАМАЗ. Все погибли мгновенно. Про это я узнала потом из рассказа следователя. А когда увидела всех с бирками на больших пальцах ног, думала, умру там же. Очнулась в больнице. Врачи спасли меня, а моя жизнь рухнула впервые. Мужа простить так и не смогла, и вскоре мы развелись. Разменяли квартиру. Так я и оказалась хозяйкой той самой однушки, где моя жизнь рухнула во второй раз.

С того черного дня прошло три года. И вот я сижу у дорогой могилы и умираю снова.

Вдруг будто теплая рука коснулась моих волос, погладила, вытерла с глаз слезы. Волна нежности затопила меня, и это были не мои чувства. Я четко ощущала, что ласка идет извне, окутывает меня защитным покрывалом, проникает внутрь и согревает мое почти мертвое сердце. От этого оно вдруг ожило, застучало ровно и сильно. Стало разгонять по венам и артериям остывшую кровь.

И зазвучали голоса. Сначала подумала, что пора мне уже собираться в желтый дом. Но голоса были такие знакомые, такие любимые! Стало ясно, что вреда от них не будет. Ну, не могут они причинить мне вред!

– Доченька, – мамин голос дрогнул и сорвался, – Дорогая моя. Мне так жаль, что жизнь с тобою так сурова. Это твое испытание.

– За что, мама, за что мне все это? – сказала я мысленно. В самом деле, с призраками говорить вслух как-то дико.

– Не думай об этом. Значит, так надо. Бог дает ровно столько испытаний, сколько человек может выдержать. Ты сильная.

– Но мне от этого не легче. Жить порой не хочется. Почему вы оставили меня одну?

– Так получилось, детка. Глупо, наверное. Однако, ничего не исправить. Но ты еще можешь не наделать глупостей.

– О чем ты, мама?

– О моей сестренке, – зазвенел детский голосок. Я и сегодня узнала бы его из тысяч других голосов.

– Кристиночка, доченька. Я так скучаю! Я так тебя люблю!

– Я тоже тебя люблю, мамочка. И сестренку люблю.

– О какой сестренке ты говоришь? У меня больше нет детей.

– Будет, будет, – зашелестели голоса. Теперь в женский дуэт вплелся и папин голос.

– Доченька, – это снова мама, – бог дал тебе такой подарок, дитя, не гневи его дурными мыслями. Этот ребенок – божье благословение.

– Но, мама, если вы все знаете, то знаете и кто его отец. И как он поступил со мной, тоже знаете.

– Знаем, милая. И он получит свое наказание. Открою тебе секрет: этот человек твоя судьба.

– Он не человек!

– Все равно душа божья.

Голоса замолчали. Молчала и я, переваривая сказанное. Было оглушающе тихо, только какая-то вредная пчела жужжала над ухом. Неужели мои любимые души ушли?

– Вы здесь? Мама!

– Пока здесь, но нам пора уже уходить.

– Подождите. Хочу еще спросить. Отец ребенка инопланетянин. Что если родится нечеловек? Какая-нибудь неведомая зверушка?

– Глупышка! – мама засмеялась. – Раз вы совместимы и смогли зачать дитя, значит, вы очень похожи генетически. Ничего не бойся.

– А я боюсь. Боюсь, что не буду его любить. Из-за отца.

– Ерунда! – Я прямо увидела, как мама энергично машет рукой, будто отгоняет надоедливую муху. Так она делала всегда, когда сердилась.

– Все у вас сложится хорошо. И ребенка ты любить будешь, уж я-то тебя знаю. Кстати, его отца тоже. Только верь. А теперь нам пора.

– Стойте! Стойте! Неужели все? Вы больше не придете?

– Мы будем за тобой присматривать. Прощай.

– Мамочка, береги сестренку, – голос Кристины был еле слышен.

Ушли. И снова я одна. Одна? Почему? Со мной мое дитя. Девочка, как сказала Кристина. Что ж, завтра пойду к гинекологу. Становиться на учет.

Глава 4

Дар Александер Вортон бесился. Сказать, что он был в гневе, значит, ничего не сказать. Он рвал и метал. Досталось всем: и секьюрити станции, и спецам из Межгалактического контроля. А уж научные сотрудники и другой персонал разбежались по своим комнатам, и там выжидали, когда гнев начальства не утихнет.

А как тут не злиться? Эксперимент вошел в заключительную фазу и тут этот взрыв. Разнесло поллаборатории. Лишь по счастливой случайности бокс с термостатами, в которых находились уже сформировавшиеся младенцы, не пострадал. Не зря он настоял на дополнительной защите, как чувствовал. Небывалое дело – секьюрити проворонили террориста! Именно террориста, потому, что случайностью тут и не пахло. Спецы из Межгалаконтроля нашли остатки взрывного устройства, но что это за устройство определить не смогли. Охрана утверждала, что посторонних на станции не было. Значит, свои? В это не хотелось верить. Со всем персоналом он работает уже долгие годы, все дружат, вместе встречают праздники. Такая большая семья – станция. Семья единомышленников. Не могли они предать. Да и какая причина? Почти у всех в боксе развивается здоровое потомство. Зачем его уничтожать? Все с нетерпением ждали окончания периода экстракорпорального развития и «рождения» младенцев. Если все будет нормально, то в семьях сотрудников, на зависть всей планете, появятся детки. Так что им не было никакого резона устраивать взрыв. Расследование началось, но Вортон не верил, что оно будет эффективным.

Настроение не улучшало отсутствие сведений о Валентине. На Земле оставался его человек. Он должен был присматривать за ней и посылать ему весточки. Но единственное сообщение пришло более четырех месяцев назад. Шпион докладывал, что женщина в квартире не появляется. Когда он проник внутрь, обнаружил лишь слой пыли на всем. На тумбочке у кровати пылилась банковская карта. Человек проверил ее. Валентина не сняла ни копейки.

Глупая женщина! Могла бы как сыр в масле кататься. Купила бы себе приличные апартаменты, а то видел он ее квартиру. Стыдно кому сказать, в каких условиях живет его женщина.

Стоп. Что он сказал? Его женщина? С каких это пор? Дар Александер усмехнулся. Да с тех самых. С той единственной ночи. Он долго не хотел себе в этом признаваться, но подсознательно всегда это чувствовал. Настало время открыть карты. Не кому-нибудь, а себе. С той памятной встречи он не мог смотреть на других женщин. Друзья удивлялись, а родные отсылали к врачу. Думали, что заболел. Странные. Я что, не могу влюбиться? Только вот теперь к Валентине просто так не подойти. Обидел он ее, даже унизил. А все проклятая гордость. Не мог поверить, что его притяжение не действует. Привык, что все особы женского пола сами себя предлагают, а когда нашлась другая – не поверил. Теперь локти кусать придется. Она тоже гордая, не простит. А может, простит? Надо что-то придумать, иначе беда. Без нее жизнь – не жизнь. Насколько было бы легче, если бы Валентина была рядом, ждала его после работы, целовала… Стоп, стоп, что-то мысли не туда свернули. Надо успокоиться, а то опять станет не до работы.

– Соберись – сказал себе Дар, – надо решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главное взрыв.

Итак, вернемся к вопросу – Кто? Неужели, действительно кто-то из своих? Тогда надо выяснить зачем. Если поймем причину, найдем и террориста. Пусть спецслужбы работают, а ему, Дару, тоже нельзя сидеть, сложа руки. Надо расспросить персонал, выяснить кто что видел. Может что-то всплывет. Хавей МаккиОдр, глава Межгалактического контроля, конечно, по головке не погладит, за то, что лезу со своим расследованием. Но что делать? Не ждать же у моря погоды. Так досидишься, что недруги уничтожат весь его труд.

Только так подумал, как зазвонил галафон. На экране появилось скуластое, с вечно прищуренными глазами, озабоченное лицо главы Межгалаконтроля.

– Приветствую, Вортон.

– Взаимно, МаккиОдр.

Они были знакомы сто лет, но едва выносили друг друга. И жили-то практически в разных галактиках, а все же иногда приходилось встречаться. Вот как сейчас. Оба высоко ценили деловые качества каждого и в совместных делах были на высоте. А вот по личным вопросам им лучше было не контактировать. Если вдруг такое случалось, планета становилась мала для них двоих. Звонок порадовал Дара, значит на самом высоком уровне обеспокоены ситуацией.

– Слышал про твои неприятности, – продолжил Хавей. – Сразу скажу, не лезь в это дело. А то я тебя знаю. Сунешь свой нос, куда не надо, а потом спасай твой зад из передряги.

Тонкие губы главного безопасника снисходительно скривились.

– Не обещаю. Ты знаешь, как важна эта работа. Я столько сил в нее угрохал, а тут какая-то сволочь взрывником заделалась. Я не могу сидеть и ждать, пока твои парни поднимут кое-что с мягких стульев.

– Тебе сказано, не мешай. Сами разберемся. Пришлю тебе лучших. Надо будет, прилечу сам. Ход расследования на контроле у Президента Межгалактического Совета. Не дай бог с тобой что-нибудь случится, меня же уволят. Ты же его знаешь. Так что, занимайся своим делом. Лучше обеспечь охрану младенцев. Не мне тебе говорить, что от результатов твоего эксперимента зависит выживание целой расы. И не одной.

Рациональное зерно в его словах присутствовало, и Вортон вынужден был согласиться. Но какая же досада признавать МаккиОдра правым! Нехотя он пробурчал:

– Ладно, твоя взяла. Но если я увижу, что спецы халтурят, вмешаюсь. Чтобы обезопасить эксперимент, мне нужны быстрые результаты. Не могу я работать и все время ждать очередного подвоха.

Шеф Межгалаконтроля ухмыльнулся и отключил связь.

Что ж, раз нельзя заниматься расследованием, вернемся к работе. Дар Александер прошел в лабораторию. Там было пусто, как и во вспомогательных цехах. Только груды мусора, которое было когда-то оборудованием. Через пять минут на всех уровнях станции зазвучал голос ее руководителя.

– Всему персоналу, не связанному с расследованием происшествия, явиться на свои рабочие места.

Жизнь продолжалась, продолжалась и работа. Уборщики и лаборанты, техники и ученые дружно начали расчищать завалы, освобождать помещение от мусора. Разбирали оборудование – что можно спасти, а что сразу отправить в утиль. Работа была трудная и нудная, но не все можно доверить скинам. Тем дай только волю, все растащат. Ищи потом ветра в поле.

Вортон занимался защитой детского бокса, прежняя хоть и выдержала взрыв, но, явно, потеряла свойства. В некоторых местах толстое искусственное стекло начало пузыриться, в некоторых – словно вуалью, было подернуто микроскопическими трещинами. Свои функции такая защита выполнять уже не могла. Значит, нужна новая. Ничего, заменим, усилим, настроим. Не боги горшки обжигают.

Работа продолжалась до позднего вечера по времени станции. Едва мужчина упал на постель, тут же уснул. И сразу же окунулся в атмосферу той ночи, их единственной ночи с Валентиной. Снова и снова переживал эти яркие чувства, эту страсть, это дикое удовольствие. А потом видел Валентину, сидящую на постели сломанной куклой, ощущал ее боль. Проклятый сон преследовал его. Вортон сходил с ума от невозможности обладать любимой женщиной, от невозможности обнять ее и сказать, что он дурак и сволочь, но очень в этом раскаивается. Просыпаясь, он умирал от желания все исправить. Этот сон был его наказанием, божьей карой за раздутое самомнение, эгоизм и непомерную гордыню.

Вот и теперь, проснувшись, он долго ворочался, строил планы по спасению своего счастья. Решено. Как только снова соберут экспедицию, он сам отправится с ней на Землю, хотя раньше планировал послать кого-нибудь из своих заместителей. Он найдет свою женщину и, если надо, будет умолять о прощении. Он сделает все, чтобы Валентина согласилась разделить с ним жизнь.

Приняв такое решение, он уснул. Спалось замечательно, но утром прочитав данные датчиков системы безопасности, увидел, что кто-то пытался взломать защиту на детском боксе. Так, следующую ночь надо будет провести возле него.

День пролетел в обычных хлопотах. Лабораторию уже очистили. Теперь полупустое помещение выглядело бедно и бледно. Надо сильно постараться, чтобы все восстановить. Кое-какое оборудование нашлось на складе, но много пришлось и заказать. Тамеран был далеко, поэтому заказ ушел на ближайшую освоенную планету в созвездии Орла. К вечеру грузовым телепортом поступила первая партия. Персонал установил приборы и ушел отдыхать, а Вортон остался. Он включил защиту и в полной темноте устроился возле бокса в большом кресле, которое перетащил из ближайшего кабинета.

Было тихо. Ночь уже вступила в свои права, но никто не крался по лаборатории, никто не пытался попасть внутрь бокса. Дар Александер закрыл глаза и вновь унесся мыслями на Землю. Как она там? Что делает? В последние дни он стал чувствовать Валентину особенно остро. Иногда ему казалось, что женщина раздваивается, и они обе нуждаются в нем. Вортон посылал через пространство волны своего тепла, своей любви и надежды. И даже получал отклик. Жаль, что лишь в мечтах.

Вздохнув, Дар решил перекусить, и вынул из кармана яблоко и небольшой нож. Начал чистить.

Вдруг тишину нарушил какой-то неясный звук. И снова все затихло. Мужчина подумал, что ему почудилось, и снова принялся за яблоко. Тут совсем близко появился неясный силуэт, прошел мимо, и возле командной панели защиты засверкал точечный огонек. В его тусклом свете Вортон с трудом разглядел того, кого искали все спецслужбы. Это был начальник его службы безопасности, его хороший приятель Тимар Горди. Вот это да! Пораженный Дар Александер не удержался и вскрикнул. Тотчас ему в грудь нацелился луч лазерного пистолета. Автоматически Вортон бросил в нападавшего, то, что оказалось в руке. Нож просвистел в воздухе и попал Горди в руку. Он выронил пистолет, но Вортон этого уже не видел.

Глава 5

Беременность протекала легко. Я все время чувствовала чью-то поддержку, чье-то незримое присутствие. Сначала это были только знакомые энергии родных, а потом добавилось что-то еще. Вопросом – Что именно? – не задавалась, помогает и ладно. Я была благодарна всем. Началась полоса удач. И дома, и на работе все было отлично. К тому же вернулось умение видеть души, причем, так легко и так ярко. Стоило только взглянуть на человека под определенным углом и все, как на ладони. Даже начала классифицировать свои видения. У влюбленных преобладал ярко-розовый фон с вкраплениями красного. Видимо, красный – это страсть. Склочная соседка по даче показала другой цвет. Черный. Это темные мысли, или даже ненависть. Все зависит от количества. Душа добряка светилась нежными пастельными красками, а счастливый человек сверкал всеми цветами радуги. Души не умели маскироваться, в отличие от их носителей.

Я тоже чувствовала себя счастливой. Неприятные воспоминания не то что совсем ушли, просто отошли на второй план. Осели где-то в самых глубинах души. Мне пришло в голову поговорить с дочкой. А что это была все же девочка, подтвердило УЗИ. И я говорила. Рассказывала ей о погибших родных, о кошке, о делах в школе. И верила, что она слушает. Со стороны это, наверняка, выглядело помешательством, но видеть наши разговоры было некому. Дочка у меня должна быть замечательная, лучше всех. Такая мысль приходила часто. А однажды я подумала, что и папа ее, видимо, не так уж плох, раз такое солнышко мне подарил. Подумала, и сама испугалась. Я что, его оправдывать начала? Тем временем, осень уже вступила в свои права. Не робко, не втихомолку, как это делает сентябрь, а уверенно и решительно.

У каждого осень своя, но есть и общее. Представление об осени, как о грязном, мокром, сером времени года. Кажется, что идет надоедливый бесконечный дождь, бесится пронизывающий ветер, все кутаются в теплую одежду и раскрывают зонты. В принципе, это так. Но из-за раскрытых зонтов или закрытых глаз (не знаю!) люди не замечают главного – а осень-то красавица! Помните бессмертное – «Унылая пора, очей очарованье»? И непонятно – чего больше: унылости или очарования.

Моя осень похожа на женщину, не зря это слово женского рода. Женщина осень то усталая, то печальная. Она грустит о прошедшем, или плачет о несбывшемся. А потом происходит что-то хорошее, и осень оживает, улыбается и дружит с зеркалом. Миг – и она превращается в сияющую красавицу, королеву года. И цвета одежды у нее царско-королевские – золотые, красные, пурпурные. И все вокруг радует глаз. А потом снова приходят холод и уныние, от которых хочется спрятаться в тепло дома, в тепло любимых рук и глаз.

У меня, кроме кошки, никого не было, и до октября я обитала на даче. Потом холод и дождь вынудили вернуться в городскую квартиру. Входила туда с опаской. Казалось, что все чужое и незнакомое. Даже Мисс Мира вперед запустила. Вошла. Все, вроде на своих местах, но пыли! Чувствовалось, что здесь никто не жил. Взгляд упал на тумбочку у кровати. Так, а что это за квадратик? Карточка. Я мгновенно вспомнила, как ее получила. Вопреки опасениям, что снова впаду в бесчувственное состояние, обошлось. Лишь кольнуло что-то в районе сердца. И сразу услышала отклик моего ребенка. Языки тепла дотянулись до моей боли, обволокли ее и отправили назад, в прошлое. Я мысленно сказала спасибо и погладила себя по животу. Шел пятый месяц беременности, доча вот-вот начнет шевелиться.

В квартире было тепло, не нужно идти искать дрова, покупать уголь, чтобы протопить дачную печь. И это мирило меня с моей гордостью. Она говорила: «Беги отсюда!», а практичность успокаивала: «Забудь. Ребенок важнее», «В общем-то, да», – соглашалась гордость. И я спокойно жила, ездила на работу, встречалась с друзьями, улыбалась и ждала. Все мое время теперь было занято ожиданием. И не только рождения ребенка, а чего-то еще, что пока точно не оформилось, не стало мыслью. И только ночью, когда сознание засыпало, приходили сны. В них мой инопланетянин страдал и мучился без нас. Звал и уверял, что любит. Так прошла осень и наступила зима.

Зиму я, вообще-то не люблю. Мое время года – лето. Но и зимой тоже есть приятные бонусы. Да, да, вы правы. Это Новый год. В школе полным ходом шли приготовления к празднику, а дома было уныло. В кои-то веки, хотелось поставить елку, но как я ее буду тащить в моем положении? А искусственные мне не нравятся. Ладно, может, найду хотя бы веточку, попозже, когда елочные базары подойдут к концу. Или, все же, поставлю искусственную.

Зря волновалась. За два дня до Нового года меня ждал сюрприз. Вернувшись с работы, я увидела у своей двери елку. Она была небольшая, но пушистая, покрытая белым морозным налетом. Видимо, только что доставили. Кто? А может, ошиблись дверью и это не мне? К елке был прикреплен новогодний конвертик. Я нетерпеливо разорвала его и достала записку. Ничего необычного в послании не было: «Дорогая Валентина! Поздравляю вас с праздником. Я знаю, в вашей жизни все будет хорошо. Берегите ребенка».

И все. Подписи не было. Ясно, что мне. Но от кого? Кто такой внимательный? Таинственный даритель, ау! На миг передо мной мелькнуло лицо инопланетянина, но я от него отмахнулась. Это не может быть он. Улетел и скатертью дорога.

Затащила елку в квартиру. После отдыха и легкого перекуса достала из антресолей коробку с игрушками, которую последний раз вынимала четыре года назад. Тогда мы вдвоем с Кристиной украшали свою старую квартиру. После развода с мужем я забрала эту коробку, как память о дочери, но больше никогда ее не открывала. Да и квартиру почти не наряжала. Все эти годы обходилась минимумом: парой гирлянд да свечами. А сейчас захотелось сделать все по высшему уровню.

Так, игрушки-то есть, а вот крестовина куда-то запропастилась. Ни в кладовке, ни на антресолях ее не было. Позвонила соседям. Трубку взял мужчина. Никита пообещал посмотреть, кажется, у них где-то была. Елку они не ставят, так что им крестовина не нужна. Минут через пятнадцать в дверь позвонили. Сосед выполнил просьбу. Посмотрел на елку, потом на меня и сказал:

– Давай, что ли, установлю.

– Вот спасибо, – обрадовалась я.

Мужчина сноровисто обстругал ножом низ ствола дерева и плотно насадил крестовину.

– Куда ее поставить?

– Вон, на тумбочку.

А что, квартирка маленькая. На кухне елка будет мешать, в комнате тоже потом не развернешься. Вот на тумбочке будет в самый раз. Никита поставил елочку на место и вышел в кухню.

– Слышь, там это, елка может упасть. Хочешь, прибью?

– Да ты что, тумбочку жалко. Испортим, ведь.

– Тогда надо убрать, а то точно свалится. А если ночью, так и сама испугаешься, и дитю плохо

А ведь и правда. И ребенка встревожу, и игрушки побьются. А это, все-таки, память.

– Хорошо. Тогда поставь в угол возле телевизора. Там, надеюсь, не упадет.

Так и сделали. Потом попили чай. Сосед явно не спешил уходить. Маялся, видно хотел что-то сказать, но никак не решался. Спросила я:

– А ты почему один? Где твои все?

– Танька с детьми уехала к родителям. Вот я и скучаю.

– Почему же не поехал с ними?

– И что я там забыл? Теща и по телефону мне весь мозг выносит, а уж если приеду, вообще, хоть вешайся.

– Чем она недовольна? Ты, вроде, непьющий, работящий.

– Да кто ее знает, каргу эту. Говорит, что изменяю.

– И с кем?

– Да с тобой же. И ребенок, которого ты носишь, мой.

– Она что, с дуба рухнула? То-то, Танька твоя со мной здороваться перестала. А ты что?

– Что я? Надоело оправдываться. Слушай, а ты с кем Новый год встречаешь?

– Одна. Никуда идти не хочу. И так быстро устаю, а в компании тем более.

– Вот как. Ты одна и я один. А давай встречать вместе? Так хоть у тещи будет повод для обвинений.

Сосед мне нравился. Неплохой мужик. Спокойный, незлобивый, с ясной душой. Жена его, Татьяна, хоть и покрикивала на него частенько, но держалась мертвой хваткой.

– Ты что, хочешь быть трупом? Твоя жена нас обоих прибьет.

– Ну, мы же ничего плохого делать не будем.

– Это как посмотреть. Нет, Никита, я не самоубийца. Да и не хочу я. С некоторых пор перестала любить праздники.

– А зачем тогда елка?

– Так традиция. Кстати, есть еще одна традиция: встречать Новый год всей семьей. Ты бы засунул свою обиду подальше, подарки в руки и к жене. Не хочешь оставаться у тещи, вези семью домой. Время еще есть, успеешь.

– Не знаю, подумаю.

– Да что тут думать, действовать надо. Ладно, это твое дело. Давай, пока. Меня ждет елка. Буду ее наряжать.

Сосед уже ушел, а я все стояла и смотрела на закрывшуюся дверь. Вот ведь дураки, так и потеряют семью из-за сплетен. Злые языки были всегда и будут всегда. Слушать, что они говорят – себя не уважать. Сегодня одна сплетня, завтра – другая. Говорят, что дыма без огня не бывает. Но слишком часто «дым» такой густой и черный, что за ним не видно ни зги. Ну, это я так, философствую. Запоздало вижу собственные ошибки. Хоть и говорят, что надо учиться на чужом опыте, но почему-то все учатся на своем.

Вздохнув, принялась украшать елку. Постепенно настроение вернулось на отметку «стабильно-хорошее» и я с легкой душой отправилась спать.

Два дня пролетело в мгновение ока. Вчера в школе был корпоратив, я посидела немного и уехала домой. Нет, мне не было скучно. Но пить шампанское мне нельзя, танцевать – неудобно, смотреть, как веселятся другие – обидно. Вот я и ушла по-английски. Смылась, короче. Хорошо еще, что живот за руль помещается, так что машинка моя всегда рядом, всегда поможет. А придет время, и за руль не сядешь. Одна радость, что скоро в декрет. Могла бы, конечно, еще поработать, но не хочу. Вечная школьная нервотрепка здоровья малышке не прибавит.

А сегодня Новый год. Нам дали выходной, и я с утра поехала по магазинам. Хоть и буду одна, но все же, перед пустым столом сидеть не хочется. Как-никак, праздник. Зимний день порадовал солнцем. Вчера шел снег, а сегодня белые шапки на домах и деревьях переливались под солнечными лучами, будто маленькие бриллиантики. Город готовился к Новому году. Всюду висели украшения из елочных гирлянд, по улицам спешили озабоченные люди. В магазинах толчея. Кто-то покупает продукты, кто-то подарки. Я тоже купила подарок. Дочке. После решила прогуляться по городу. А что, нам с малышкой полезно. Зашла в знакомый парк. Летнее очарование ушло в прошлое, но и заснеженный парк выглядел красиво. Обратила внимание на небольшую елочку. Ее хвоя припорошенная снегом и покрытая изморозью, показалась мне ресницами диковинного существа. Оно хлопало ими, подчиняясь ветру. Когда вернулась домой, у моей двери стоял мужчина. Ух, ты, какой экземпляр! Высокий брюнет (обожаю брюнетов!) с длинным породистым лицом и внимательными зелеными глазами. Прям, взяла бы и влюбилась. Но не влюбилась, места в сердце немного, а там уже кто-то живет. Дочка, наверное. А может не только она.

– Вы ко мне?

– Вы Ивашина Валентина Сергеевна?

– Да.

– Я из благотворительного фонда «Звездный дом». Мы поздравляем с праздником всех одиноких матерей. Вот и вас я поздравляю и хочу вручить небольшой подарок.

Мужчина протянул мне пакет. Я машинально взяла его. Пакет был неожиданно тяжелым, хотя в руках мужчины он казался невесомым.

– Спасибо, конечно. Но что там?

– Праздничный продуктовый набор и немного денег.

– А деньги зачем? Я не нищая.

– Деньги не вам, а вашему ребенку. Это целевой трансфер. Он для покупки того, что необходимо малышу. Чтобы первое время он был всем обеспечен.

– Малышке.

– Простите, что?

– У меня девочка.

– Девочка! – незнакомец расплылся в улыбке. – Поздравляю. Тем более, деньги пригодятся. Девочку надо наряжать как куколку. Да и мамочку – он осмотрел меня с ног до головы – тоже.

Я хотела обидеться, но незнакомца, словно, ветром сдуло. Вот ведь… Правда, чего скрывать, мне было приятно. Давно я не получала подарков. С коллегами по работе мы, конечно, обмениваемся всякими безделушками, но это совсем не то. В них нет души, одна обязанность. А этот благотворительный фонд подошел с душой, без бюрократизма. Даже нигде расписаться не заставили.

Дома я занесла подарок на кухню и разобрала. Несколько сортов соков, хорошего качества колбаса, набор морепродуктов, различные сыры. И на дне банковская карта в красивом конверте. Я мельком взглянула на нее. Что-то знакомое. Вникать не стала, все карты похожи друг на друга. Потом рассмотрю, а сейчас надо готовиться к празднику. Бросила картонный прямоугольник на шкафчик, быстро переоделась и занялась готовкой.

Первым делом налепила пельменей. Их в любой момент можно будет сварить. Сытно, вкусно и быстро. Потом приступила к салатам. Никаких изысков. Приготовила любимую сель под шубой, ну и, конечно, оливье. Куда же без него. Хоть все и смеются над этой традицией, а я не знаю ни одного человека, который не приготовил бы оливье на Новый год. Еще бы, закуска отменная. Что касается меня, то я его просто люблю.

За хлопотами незаметно пролетело время. Я пропустила не только обед, но и ужин, однако есть не хотелось. А все моя дурная привычка – постоянно пробовать то, что готовлю. Вот и напробовалась.

Стемнело. Включила на кухне свет, а в комнате горели только гирлянды на елочке. Заломила уставшая за день поясница, пришлось прилечь. Проснулась, словно кто-то толкнул. Мамочки! Вот это прилегла! На часах почти одиннадцать. Заполошно забегала по квартире. Накрыла стол. Вместо шампанского налила благотворительного сока. Наряжаться особо не стала, просто сменила домашнюю одежду на выходную. В ожидании боя курантов включила телевизор. Все, я готова. Села.

Не люблю ждать. Когда ждешь, время просто останавливается. Вот и сейчас, перезвона курантов все не было, просто сидеть и ждать мне быстро надоело, и я стала переключать каналы. На одном из них шла «Карнавальная ночь» и молодая Гурченко пела: «На часах уже двенадцать без пяти, Новый год уже, наверное, в пути». Да, в пути. Только заблудился где-то. Когда переключила снова на Первый канал, там уже вещал Президент. Вовремя. Наконец, куранты. Какое же желание загадать? Как назло, ничего в голову не приходит. Вот, глупая, надо было заранее придумать. Уже на последних секундах вдруг подумала: «Вернись». Черт знает, что такое. Кого я позвала?

Это «вернись» выбило меня из колеи. Когда же мои сознание и подсознание будут друг с другом согласны? Мне никто не нужен. Тем более тот, о котором вдруг вспомнилось. Мы с дочкой сумеем прожить и одни, без всяких там самоуверенных мачо.

Ну, ну, блажен, кто верует. В раздражении я вскочила и стала метаться по комнате. От окна – к столу, от стола – к окну. Остановилась и посмотрела за стекло. Внизу становилось шумно. Народ высыпал на улицу и начал запускать фейерверки. На углу дома, возле небольшого магазинчика, засверкала огнями елка, и многие рванули туда. И почему я не догадалась купить петард? Сейчас бы тоже пошла вниз. А впрочем, пойду и так. Чего сидеть одной в четырех стенах.

Решительно оделась и отправилась во двор. Уже на выходе из дома столкнулась с местным бомжем Васенькой. Так все его звали. Появился он у нас недавно, с месяц назад. Был тихий, непьющий и немой. Жильцы его жалели и не гоняли. Я его часто видела, издали и в темноте, но не обращала внимания. А сейчас он, глупо улыбаясь, пропустил меня вперед и вышел следом на улицу. Как-то тревожно стало. Оглянулась, но бомжа уже след простыл. Ну и хорошо. Пошла к толпе. Вот в небо взлетел очередной фейерверк, и в его неровном свете я увидела соседа.

– Привет, – сказал он.

– О, Никита. Ты, все-таки, не уехал?

– Почему, поехал. Повез подарки. А жена меня выгнала, да еще подарки бросила вдогонку.

– Не повезло. Вроде раньше она такой истеричной не была.

– Да это все ее мамаша. Спит и видит нас развести.

– Зачем это ей? Что хорошего, если дети потеряют отца?

– Да не знаю я! Видно, богатенького дочке присмотрела. А с меня что взять? Обычный работяга.

– Нет, я этого не понимаю. Не уверена, что другой мужчина будет любить твоих детей. Татьяна-то что думает?

– Не знаю.

– Вы так и не поговорили.

– Не успели. Только я зашел, как теща снова завела свою песню. Танька и взбесилась.

Мне было жаль соседа, его мальчишек, да и глупую Таньку тоже. А мать ее меня просто поражала. Ну не нравится зять, не общайся. Главное, что он нравится твоей дочке.

Задумавшись, я смотрела на ночное небо, взрывающееся фантастическими цветами. Как красиво! Сосед еще что-то говорил, но я не слушала. Вдруг на меня кто-то налетел. От неожиданности я упала, больно приложившись мягким местом об асфальт. Хоть он и был припорошен снегом, но мало не показалось. Дворники не зря свой хлеб едят.

Очумело оглянулась. Кто это так меня? Блин, Танька! Никита ее держал, а она с перекошенным лицом орала на всю округу:

– Значит, вот как! Милуетесь! Мама была права. Ты, козел драный, мне изменяешь!

Я попыталась встать, но ноги разъехались, и пятая точка приземлилась на то же место повторно. Тут чьи-то руки подхватили меня и подняли. Танька вырвалась из рук мужа и разъяренной фурией бросилась ко мне. Тот, кто меня поднял, встал передо мной. Я, наконец, увидела, кто это. Тот, кто принес подарок. Благотворитель, блин.

Мужчина, не глядя на меня, сказал кому-то:

– Подержи ее, – а сам подошел к Таньке и положил руку ей на голову. Постепенно она успокаивалась.

Я скосила глаза в сторону. Кто же меня держит? Оказалось, Васенька. Как связаны благотворитель и бомж? Что-то тут не чисто. Взгляну-ка я на его душу. Так, человеческая оболочка, заполненная тьмой. О боже, скин! Значит, благотворитель, никакой не благотворитель, а приспешник того гада! Вот влипла! Я стала вырываться из рук инопланетного робота, бывшего бомжа Васеньки. Не зря он появился в нашем доме. За мной все время наблюдали. Бежать! Спрятаться!

– Валентина Сергеевна, что с вами? – «благотворитель» взял меня за руку. – Не бойтесь. Мы не причиним вам вреда.

– Вы… оттуда?

– Да. Но давайте поговорим не здесь. Поднимемся в квартиру. Васенька вас отнесет.

– У меня и самой ноги есть.

– Есть, но так будет лучше. Вы ударились, могли навредить ребенку. Надо сначала проверить.

Я продолжила возмущаться, но на это никто не обращал внимания. Бывший бомж понес меня в мою квартиру. Замок они вскрыли без труда. Мне показалось, что и без ключа. Зашли внутрь, положили меня на кровать. «Благотворитель», как перед этим Татьяне, положил руку мне на голову и стал что-то внимательно слушать. Я не дергалась, мне и самой интересно было узнать результат. Наконец, он убрал руку.

– С ребенком все в порядке. И да, это действительно девочка.

– Вы что, мне не поверили?

– Скажем так, я не особенно верю в точность земной диагностики.

– Тут вы правы. Но я знаю о девочке и из других источников.

Я встала с кровати, подошла к столу и налила себе сок. Посмотрела на незваных «гостей».

Ладно, Васенька, он робот. А «благотворитель», вероятно, голоден. Злорадно подумала: «Так ему и надо. Нечего меня караулить». Потом, правда, светлое и доброе взяло верх, и я предложила:

– Угощайтесь. Кстати, как вас зовут?

– Благодарю. Разрешите представиться. Самойленко Артем Иванович. На родине у меня, конечно, другое имя, а здесь меня зовут именно так.

– Хорошо, Артем Иванович, давайте поедим.

– А Васеньке не предлагаете?

– За кого вы меня принимаете? Скины не едят человеческую пищу.

– Откуда вы узнали, что он скин? Вроде бы, ничем от человека не отличается.

– А ваш приятель не говорил? Я ведь правильно угадала? Господин Дар Александер ваш приятель?

– Не совсем. И да, он мне ничего не говорил. Так как?

– Я вижу души. Только если вы заикнетесь о психиатре, я от всего откажусь. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

– Видящая, значит. А мою душу тоже можете увидеть?

– Конечно. Стоит только захотеть. Но что это мы все обо мне, да обо мне. Я хочу услышать о вас. Вы следили за мной? Зачем? Как долго?

– Да, следили. Я все расскажу. Но у меня предложение. Раз вы можете увидеть мою душу, посмотрите. Удостоверьтесь, что я не лгу, что у меня нет тайных мыслей. Не хотелось бы, чтобы вы мне не поверили.

– Идет.

Легко вошла и увидела цвет его души. Вглядывалась и так и этак, но не нашла черноты. Мягкие полуразмытые краски. Спокойствие и доброта.

– Ну, хорошо. Коварства я у вас действительно не увидела. Рассказывайте.

– Значит, поручение приглядывать за вами…

– Следить…

– Нет, именно приглядывать. Не перебивайте. Итак, поручение приглядывать за вами господин Дар Александер Вортон дал мне перед отлетом с Земли. И не потому, чтобы вы не разболтали какие-то секреты, а чтобы помочь.

Я скептически посмотрела на мужчину.

– Ну да, ну да. Помочь он решил. Особенно, если учесть, как он со мной обошелся.

– Я не знаю, что произошло, но о вас он сильно беспокоился. А когда вы пропали на несколько месяцев, я понял, что не зря.

– Никуда я не пропадала, просто жила на даче. После всего сюда не хотелось возвращаться.

– А я тут с ума сходил. Да еще шеф без конца требовал отчета, где вы, что с вами. Все нервы мне вытрепали. Когда вы появились, я обрадовался, будто встретил родню.

– Да, а я вас и не замечала.

– Еще бы. Вы почти не бывали дома. Все работа, работа. Почему вы не воспользовались карточкой, которую вам дал господин Вортон? Не мучили бы ни себя, ни ребенка.

– А я ее выбросила. Стойте, та карточка, которую вы принесли, тоже его?

– Нет. У нас здесь на самом деле есть небольшой фонд. И это подарок. Шеф о нем пока не знает.

– Хорошо. Иначе я бы и ее спустила в унитаз. Деньги мне нужны, но от него ничего брать не хочу.

– Не будьте такой жесткой и бескомпромиссной. Вы теперь навечно связаны.

– Как связаны? Вы что несете?

– Конечно, связаны. Через ребенка. Тем более, это девочка.

– А почему тем более?

– Девочкам нашей расы очень нужен отец. Все время, но особенно при рождении. Если отца нет рядом, и мать, и ребенок могут погибнуть. Зависимость на энергетическом уровне. Так что, хотите вы или нет, но помириться вам придется.

– Знали бы вы, как он себя вел, что мне наговорил, вы бы так не утверждали.

– А вы ничего ему не сказали? Может, его поведение было реакцией на ваши слова? Так или иначе, но у вас теперь одна судьба. Разводов у нас нет.

– Я не хочу такой судьбы. Мне нужно, чтобы меня любили и ценили, а не считали продажной девкой.

– Мне странно, что вы это сказали. Да все, кто знает Вортона, сразу увидели, что он нашел свою женщину. Может, он сам сразу этого не понял, но вдали от вас осознал этот факт. Будьте уверены. Не зря же он пригрозил мне, что если с вами что-нибудь случится, то меня лично отправит на Альтей.

– Куда?

– На Альтей. Это ледяная планета. Там у нас каторга. И это он еще не знает о ребенке.

– А что будет, когда узнает?

– Скорее всего, примчится и заберет к себе.

– Я с ним не поеду.

– Тогда другой вариант. Выкрадет и все равно увезет.

Н-да. Та еще перспектива. Но мне, почему-то, приятно. И кто бы мне сказал, почему? Как так вышло, что вместо прошлой ненависти, я уже ищу в Вортоне хорошее? Только звезды знают ответы. А может было все не так плохо? Или вообще не так, как мне показалось? Вопросы, вопросы. В последнее время частенько об этом думаю. Однажды даже сон приснился, как сама набрасываюсь на Дара с ласками. Он, конечно, этим пользуется, тут же ласкает в ответ. Я падаю, увлекая его за собой, начиная танец неистового желания. Проснулась и, краснея от того, что вытворяла во сне, вдруг расплакалась. Господи, если все было так, то почему он ушел? Почему не объяснил, не рассказал? Может не было бы этого месяца ужаса, этой вынужденной разлуки.

Мы проговорили с инопланетянином почти до утра. Когда он собрался уходить, я искренне сказала:

– Спасибо вам, господин Самойленко.

– Просто Артем.

– Хорошо. Артем, спасибо. Вы на многое помогли мне взглянуть по-другому. И давайте так. Не надо тайной слежки. Просто звоните, заходите, интересуйтесь. Будем общаться как добрые приятели. А с вашим шефом я сама все улажу, если когда-нибудь мы с ним увидимся.

– Увидитесь. Не сомневайтесь.

Мои гости ушли, а у меня в голове все звучали слова: «Увидитесь», «Вы связаны», «Навечно».

Никак себя не пойму. Что я хочу? Убить или любить?

Ночью мне приснился мой инопланетянин. Он был бледный, как мертвец, и весь в крови. С ним явно что-то случилось. Сердце затрепыхалось, как птица в силках. Но я запретила себе думать о плохом. Он выживет. Ради дочки. Однажды откроет дверь в нашу маленькую квартиру и скажет «Привет, мои красавицы». Истово в это и верила. А губы сами собой шептали: «Мы ждем!»

Глава 6

Вортон горел в аду. Не в прямом смысле, конечно. Просто, ранение оказалось весьма серьезным и понадобилось много сил, чтобы с ним бороться. Иногда он выныривал из болота безвременья, и тогда видел стены медицинского бокса, мечущиеся огоньки приборов и серьезные лица врачей. Но большую часть болезни его держало беспамятство. В этом состоянии возникали странные ощущения и, еще более странные видения. Он то падал в раскрытое жерло вулкана, и лава призывно махала ему одним из своих потоков, то застывал ледяной мумией на вершине заснеженной горы, то его разрывал на кусочки космический вакуум, где он, почему-то, оказывался без скафандра. Но чаще всего он видел Валентину. Она стояла с каким-то бокалом в руках и нежно шептала: «Вернись». Дар знал, что этого быть не может и мечтал отключить ее голос, но он звучал все громче и громче. У мужчины лопались глазные яблоки, и сквозь них начинал вытекать мозг, а это «Вернись» становилось только сильнее. Потом голос Валентины разбивался на миллионы звенящих осколков, и из них тонкой струной звенело: «Папочка, я жду, я скучаю». Он даже на грани понимал, что сходит с ума. Но все чаще после такого «сеанса психотерапии» мужчина выплывал в реальность. Однажды даже продержался в сознании довольно долго, и его навестил МаккиОдр. Сначала он наорал на Вортона за самодеятельность, а потом похвалил за оперативность. Сообщил новости: террориста взяли, «детский» бокс в порядке.

Все уже решили, что Дар Александер выкарабкался, но скоро он снова впал в забытье. Другой раз он очнулся ночью. После страшного видения слабый и мокрый как котенок, не спешил открывать глаза. И правильно сделал. В его боксе разговаривали двое. Один голос бал ему очень хорошо знаком, а вот второй – нет.

Лиллианна, а это была именно она, кому-то тихо говорила:

– Продолжайте давать ему это средство. Он не должен очнуться.

– Но, позвольте… Это опасно. Надо сделать перерыв, иначе он может погибнуть.

– Не страшно. Тогда его эксперименту точно конец.

– Сомневаюсь. У Вортона большая станция, да и в лаборатории много сотрудников. Они могут довести опыт до конца. Или заново его повторят.

– А вы не сомневайтесь. Там все завязано на нем. Другие не знают всей цепочки.

– За что вы так с ним? Месть? Вполне хватило бы его временной нейтрализации.

– А вот это не ваше дело. Работайте лучше, а то я слышала, что страдальца навещал сам МаккиОдр. Еще раз такой прокол, и вы сильно пожалеете.

– Что, подставите меня, как это сделали с Горди?

– Тимара никто специально не подставлял. Он даже был не в курсе моих дел. Этот влюбленный дурак хотел отомстить Вортону за мои, якобы, страдания. Сам виноват. А для вас я придумаю что-нибудь поизощреннее. Работайте. Мне надо уходить.

Послышались легкие, до боли знакомые шаги, негромко стукнула дверь. Дар Александер приоткрыл глаза и из-под век попытался рассмотреть человека в белом, который возился с аппаратурой бокса. В неверном свете ночи он никак не мог это сделать. Зато почувствовал, что снова соскальзывает в беспамятство.

Когда Дар очнулся в следующий раз, у его постели сидел какой-то огромный человек. Он спал и даже похрапывал во сне. Как ни странно, Вортон все помнил. Ему совсем не хотелось разделить судьбу овоща или, того хуже, трупа. Поэтому, собрав все оставшиеся силы, он начал действовать. Первым делом отодрал от себя все трубки и провода, идущие к медицинской аппаратуре. Потом тихонько, стараясь не разбудить стража, стал подниматься. Головокружение и слабость мешали очень сильно, но природное упрямство не позволяло сдаться. Наконец, удалось опустить ноги на пол и сесть.

Охранник по-прежнему сладко спал. Тоже мне, сторож! При такой охране можно сто раз убить и никто не заметит.

Держась за кровать, Дар Александер поднялся и, попробовав сделать шаг, снова свалился. Понадобилось время, чтобы прийти в себя. И опять попытался встать. Держась за стенку, еле двигаясь, он добрался до двери и вышел в коридор. От слабости руки и ноги дрожали, по лицу и спине градом катился липкий неприятный пот. Далеко уйти он, конечно, не мог. На что надеялся? А кто его знает. Может, на судьбу? И судьба сделала ему шаг навстречу.

Соседняя дверь была рукой подать, когда он стал клониться к полу. Из последних сил послал себя вперед и схватился за ручку. Отдышавшись, насторожился. За дверью раздавались громкие голоса. Один, в котором Вортон без труда узнал главу Межгалактического контроля, даже не кричал, а просто рычал.

– Что у вас тут происходит? Вы меня уверяли, что он придет в себя, а теперь что? Вам устроить тотальную проверку специалистами моего ведомства?

– Мы сами не понимаем, что происходит. Рана зажила, организм в порядке. Почему он не приходит в себя – загадка.

Дар Александер понял, что речь идет о нем. С некоторым усилием он толкнул дверь и упал внутрь. Силы кончились. Впрочем, сознание мужчина не потерял. Он видел, как находящиеся в комнате люди застыли изваянием, в шоке от появления того, о ком только что говорили. Первым опомнился МаккиОдр. Он бросился к Вортону, начал его поднимать. Ему стали помогать подоспевшие врачи. Положили на каталку и отвезли в бокс. «Шкаф» у кровати все еще спал. Он не проснулся даже тогда, когда в помещение ввалилась шумная толпа во главе с безопасником. И это было странно. Живое существо не может так спать.

– Разберитесь, – МаккиОдр кивнул головой врачам, показав на охранника.

– Сейчас. Но сначала давайте подключим приборы нашему пациенту.

Вортон поймал взгляд Хавэя и отрицательно покачал головой. Тот удивился, но все же сказал:

– Нет. Это подождет. Все срочно займитесь охранником. А здесь я подежурю.

Медики положили так и не проснувшегося стража на ту же кушетку и увезли. Приятели – неприятели остались вдвоем. Дар Александер не мог говорить громко, берег силы. Да и опасность подслушивания никто не отменял. Он прошептал одними губами:

– Наклонись.

Когда безопасник выполнил его просьбу, он все также тихо продолжил:

– Что-то добавляют мне в лекарства. Проверь, – и посмотрел на медицинскую аппаратуру.

Глаза шефа Межгалаконтроля увеличились чуть не вдвое. Он хотел что-то спросить у больного, но тот обессиленно закрыл глаза и … заснул. Да, да, заснул, а не впал в беспамятство. И это при отключенных приборах! Без лекарств! Другого доказательства его правоты было не нужно.

Когда один из врачей вернулся, МаккиОдр начинал уже закипать.

– Пригласите сюда лаборанта. Срочно, – приказал он врачу.

Хавэй МаккиОдр смотрел, как собирается Вортон. Скоро он должен отправиться на свою станцию. Везучий, мерзавец. Доставили его сюда полутрупом, а вот уже и здоров. Врачи дали добро на выписку. Сколько он уже знает Дара? Да всю жизнь. И всегда этот тип такой везучий. Даже то, что его изгнали из дома за непослушание, в конечном итоге, оказалось удачей. Вортон побратался с нынешним президентом Межгалактического Союза, который всю плешь проел ему, Хавэю, когда тот болел. И это чудо, что у Дара такая сила воли. Чудо, что он сумел подать знак.

Когда лаборанты проверили содержимое медицинской аппаратуры, обнаружили в одном из приборов запрещенное наркотическое вещество «Вечный сон». Это был, практически, яд, вызывающий галлюцинации, постепенно переходящие в смерть. Доза была такая, что другой бы уже давно отправился к праотцам, а этот выкарабкался. «Везунчик», – снова завистливо подумал МаккиОдр.

Расследование инцидента завершилось, но что-то мешало ему в это поверить. Казалось, что вот-вот что-то случится. Тьфу, тьфу, пока все было нормально. Участники заговора сосланы на Альтей, в том числе и Лиллианна. Хавэй вспомнил, как она юлила, извивалась, что уж на сковородке. То пыталась его соблазнить, то утверждала, что ее оговорили. А когда узнала, что Вортон все слышал своими ушами, прокололась.

– Не мог он ничего слышать! С такой дозой «Вечного сна» в себя не приходят!

Это было равносильно признанию. Но почему красивая умная женщина так поступила? В версию мести не верилось. Столь масштабные планы должны быть хорошо проплачены. Да и вовлекать других в свою месть, как-то не по-женски. Ладно, Горди. Он действовал из ревности. Но Луран, врач медцентра, подливавший отраву Дару, помогал ей из-за шантажа. А это уже совсем другой уровень. Да и несчастному охраннику досталось приличное количество «Вечного сна», (Зачем?) поднесенное в бокале с вином какой-то неизвестной медсестрой. Такой девушки в медцентре не было. Значит, нити вели далеко за пределы научной станции. Пришлось Дара срочно увозить оттуда на свою базу. Дело закончено, а вопросы остались. Поэтому все время приходилось быть начеку.

Теперь Вортон собирался лететь назад. Эксперимент подходил к концу, скоро дети должны были «родиться». Такой момент он никак не мог пропустить. Все уговоры безопасника, намеки на возможные беды не подействовали. Он с нетерпением ожидал отправки на «Альтаир».

Хавэй смотрел на Дара и все думал: сказать или не сказать. Что за гад этот Вортон! И в жизни ему везет, и в работе. Да еще и женщину себе нашел, которая скоро родит ему дочь. И если на первое и второе МаккиОдр не жаловался, то вот с женщиной ему точно не повезло. И с детьми тоже. Прямо хоть выпрашивай у приятеля яйцеклетку! Так сказать или нет? Ладно, не буду опускаться до наших врагов. Скажу.

– Слушай, Вортон, – начал он, – а у тебя что, тоже будет ребенок?

– С чего ты взял?

– Ну, ты так спешишь на «Альтаир». Признайся, осеменял яйцеклеточку-то? Да, наверное, и не одну.

Дар Александер удивленно взглянул на Хавэя.

– С чего ты взял? Ты не прав. Если хочешь знать, ребенка у меня пока не будет. Я пропустил вперед своих людей.

– Что за нелепое благородство! И какова причина?

– Все просто. Надеюсь получить что-то другое.

– Почему же ты так спешишь? На «Альтаире справятся и без тебя.

– Ты не понимаешь. Этот эксперимент – мое детище. Мой своеобразный ребенок. И я должен видеть, как все пройдет.

МаккиОдру надоело ходить вокруг да около, и он спросил напрямик:

– А кто такая Валентина?

При звуке этого имени Вортон застыл. Потом медленно повернулся к приятелю.

– Откуда ты знаешь?

– Так кто она такая?

– Моя женщина. Будущая жена. А ты не ответил на вопрос. Откуда знаешь? С ней что-то случилось?

– Нет, пока не случилось. Тебе пришло сообщение от некоего Симулянта. На, послушай.

МаккиОдр отдал Вортону небольшой кристалл и вышел.

Поместив кристалл в читающую машину, Дар услышал нечто невероятное. Первая радость сменилась шоком. Он никак не мог поверить в такую сногсшибательную новость. Снова и снова прокручивал запись. Господи, если ты есть, спасибо тебе! Вспомнились его видения во время болезни. Видимо, это были не галлюцинации, а зов, ведь именно он вытаскивал его из пучины беспамятства. Да, бог, наверное, есть. Иначе, как объяснить это чудо? Он выжил, Валентина ждет, скоро родится дочка. Двойное, нет, тройное счастье! Если бы он был верующим, обошел бы все святые храмы, вознес бы хвалу всем богам. Он и сейчас готов благодарить не только богов, но и Вселенную, и удачу, и даже какой-нибудь коленвал из старого земного автомобиля. Мысленно обнимая весь свет, и блаженно улыбаясь, Вортон в который раз слушал голос агента. Сообщение было коротким.

«Довожу до вашего сведения, что охраняемая Валентина Ивашина в порядке. Нужды ни в чем не испытывает. Квартира прежняя, переезжать отказывается. Беременность протекала нормально, но в последнее время возникли проблемы. Она стала слабеть, энергии не хватает. Ребенок – девочка. Мы подружились, часто встречаемся. Это необходимо, чтобы подпитывать энергетически. Но моей энергии мало. Роды, предположительно, через две недели. Индивидуальная палата и личный акушер оплачены. Отец может присутствовать на родах. Если вас не будет, то я, конечно, пойду, но вы знаете, чем это грозит. Симулянт»

В голосе агента звучала тревога. Ну что ты, Симулянт! Не паникуй! Я обязательно буду. Роды еще не скоро, целых две недели. Успею. Но тут тихонько тренькнул тревожный звоночек. Две недели. А когда пришло сообщение? Вортон выскочил в коридор и позвал:

– МаккиОдр!

Тишина. Ушел. Надо его срочно найти. Дар Александер бросился за галафоном и стал набирать номер. Ответили не сразу. В трубке слышен был шум голосов, какие-то отчеты. Видимо попал на совещание. Плевать. Ему нужно срочно.

– Вортон? Ты еще не улетел?

– Хавэй, слушай, когда пришло сообщение?

– Да дней девять-десять назад. А что?

– Так почему ты, кошак драный, не сообщил сразу?

– Да, а как? В бессознанку тебе нашептать? Да и потом врачи запрещали тебя волновать. А что случилось?

Дар бросил трубку и в ужасе застыл. Времени почти не осталось. За такой срок космолетом он не доберется. Что же делать? Он метался по боксу как раненый зверь. Вернувшийся МаккиОдр приятеля не узнал. Оставлял решительного, полного сил мужчину, а вернулся к прибитому страхом неврастенику. Что опять произошло? Очередное нападение? Неужели на его базе тоже есть предатели? Если так, то сразу надо стреляться, иначе президент такое наказание придумает, что смерть будет соблазнительней.

Выслушав Вортона, безопасник счастливо засмеялся. Тоже мне, нашел проблему! Взглянув на обиженного Дара, просто пропел:

– Извини, это я не над тобой.

Помолчал и продолжил:

– А твою проблему решить пара пустяков. У нашей службы есть в том районе серия порталов. Через них можно попасть на Марс, на нашу базу. Там дежурный космолет. Он оснащен экраном невидимости, и доставит тебя до Земли. А там уже пусть твой агент позаботится о встрече.

Слушая Хавэя, Вортон постепенно приходил в себя. Ужас отступил. Он снова был собран и решителен. Быстро подошел к своим вещам. К счастью, работники госпиталя не выбросили его окровавленную одежду. А как он удивился, когда собираясь на выписку, обнаружил в них земные документы! В Галактике были другие способы идентификации, а вот на Земле без документов не обойтись. Там с этим строго. Документы проверяют часто и долго. Иногда и дорого. Но это вовсе не значило, что нужно и на станции их носить с собой. А вот Дар почему-то носил. Видимо, подсознательно хотел сбежать на эту забытую богом планету. Теперь это пригодилось.

Итак, кредитные карты, паспорт и права в карман и вперед.

Повернулся к безопаснику.

– Я готов. Веди.

– Что, прямо сейчас? А как же твой эксперимент?

– Нет времени. Передай моему заму наилучшие пожелания. Он справится. Да, и сумку переправь на Альтаир.

И они пошли. Через пятнадцать минут за Вортоном закрылся первый портал.

Глава 7

А у нас уже вступил в свои права март. Солнце щедро дарило земле свое тепло, снег таял. Запахи весны обнимали уставших от холода людей, заставляли кровь быстрее бежать по венам. Из-под снега вылезла вся накопившаяся за полгода грязь, и город смотрелся очень неряшливо. Кое-где улицы и дорожки превратились в настоящий каток. Эх, сейчас бы мне мою машинку! Но, увы! Животик мой вырос и уже не помещался за рулем. Втиснуться, конечно, было можно, но осторожность требовала этого не делать.

Скоро роды. Если вначале беременность была легкой и незаметной, то теперь становилось все тяжелее. Постоянная слабость и головокружение оставили в прошлом мои долгие одинокие прогулки. Теперь я если и гуляю, то только с Артемом. Спасибо ему. За прошедшее время мы очень сдружились. Вместе сделали в комнате детский уголок, поставили кроватку, купили все необходимое. Благотворительные деньги утекали, как сквозь пальцы вода. Но ничего, у меня есть и свои запасы.

В последнее время я ничего не делала по дому. Артем прислал скина. Нет, не Васеньку, а другого. Впрочем, Васенька тоже иногда появлялся. Снабжение, готовка, уборка – все они взяли на себя. Артем часто звонил. Когда мне было плохо, всегда приезжал. Эти приступы слабости и головокружение меня беспокоили. Но медики никаких отклонений не находили. Только рядом с инопланетянином мне становилось легче. Появлялась бодрость, голова оставалась на месте, а не отправлялась в круиз. Артем объяснил, что ребенку для рождения нужно много энергии, вот он ее и запасает. А где же брать энергию мне? Чтобы что-то отдать дочке, я должна это иметь. Вот я и подпитывалась у Артема. Тьфу, прямо вампиризм какой-то. Энергетический, но все же неприятно.