Предатель. Я с твоим братом

Глава 1

АРИНА

Захожу в спортивный корпус нашего университета в самый разгар веселья. Сегодня день посвящения в студенты, и я изначально думала не идти.

Зачем, если от вечеринок никогда не получала особенного восторга? В этом нет смысла, если уже быть до конца честными, а может проблема в том, что я зануда. Так многие говорят и, вероятно, в этом они правы.

Но моя мама буквально вытолкала меня из квартиры, приказав не приходить до утра. Вот так она заботится о моем отдыхе, а завтра ведь на пары…

Грохочет музыка, слышны пьяные окрики, вокруг все извиваются и ведут себя соответственно мероприятию.

Торжественная часть давно завершена, и я заявилась именно на афтерпати. Достав телефон, делаю очередную попытку дозвониться до своего парня, но она с треском проваливается. На сообщения он тоже не отвечает.

Разумеется, в подобном шуме не услышишь даже пролетающий рядом вертолет. Какофония звуков затапливает мое сознание, когда я разворачиваюсь в сторону столов с закусками, но тут же врезаюсь во что-то черное и твердое.

По инерции отскакиваю назад и только чудом не падаю – меня подхватывают сильные руки и мягко ставят на место.

– Привет, Любииимая, – слышится хриплый голос. – Хорошие девочки сидят в библиотеке, а плохие… идут на посвящения в студенты, да?

Так меня только один человек называет, и это бесит! Моя фамилия корежится им, как только хочешь и не хочешь. Любимова я! Любимова! Но это кое-кому до сраки банный лист.

Резко вскинув голову, я напарываюсь взглядом на Льва Громова. Естественно, старший брат моего парня тоже не пропустил бы такое мероприятие. Иногда мне кажется, что в универе его держат исключительно за то, кто его отец. Иначе как пояснить, что на тусах он бывает чаще, чем на парах?

– Привет, Лев, – коротко отвечаю, делая шаг назад, рисуя при этом воображаемую линию совсем как в Гоголевском «Вие». Только от Громова-старшего это не поможет.

Игривый взгляд кошачьих глаз останавливается на мне.

На губах ленивая ухмылка, работающая на все сто на других девушках, млеющих от внимания самого Грома.

Я искренне не понимаю, что ими двигает связываться с бабником, который имеет все что движется, а что не двигается, то двигает и имеет. Как минимум, это не гигиенично!

– Че, как дела, Любииимая? – он издевается надо мной часто, это подвид хобби – довести девушку младшего брата до дергающегося глаза.

Так вышло, что мы не ладим особо, вернее, мы даже ни разу нормально не поговорили. Боюсь, я не знаю людей, с которыми Лев ладит, разве что со своим многочисленным перечнем девушек. И то не больше одного дня, ведь на второй происходит смена.

В какой-то момент я начала их путать.

– Отлично, у тебя? – сложив руки на груди, почти дружелюбно улыбаюсь.

– Да путем все, старушка. А что ты тут делаешь, зубрилка? – он делает шаг ко мне и наклоняет голову. У нас разница на две головы, и я дышу ему в грудную клетку. Ну хотя бы не в пупок и уже хорошо.

– Пришла на посвящение.

Смеется задушевно, думаю, это и правда смешно. Я и вечеринки. Делаю шаг назад, а то при таком близком контакте я начинаю испытывать нервозность в разы сильнее.

– Ууу, звучит уже как восемнадцать плюс, а тебе-то восемнадцать уже есть? – он подходит ближе и щелкает меня по носу, на что я моментально начинаю злиться.

– Не твое дело!

Пытаюсь обойти его, но куда там. Он снова меня хватает и шипит в ухо:

– Кажется, ты своего парня ищешь, да? – горячий поток воздуха ударяется об ушную раковину, и по телу моментально идут мурашки. От Льва несет спиртным, но он не пьян прямо в стельку. Бояться его незачем, но почему прямо сейчас холодок по спине гуляет.

– Отпусти меня.

– Так да, или нет? – он ведет губами по волосам. Мне приходится отшатнуться, но вырваться из захвата рук – нет.

– Предположим, да! И что?

– А я знаю, где он, – победоносно заявляет Громов, обходя меня так, чтобы смотреть прямо в лицо. Рука же так и держит.

– И где же?

– А что мне за это будет? – прищуривается и цепляет на лицо одну из своих якобы идеальных улыбок. Да, не спорю, внешность у него такая, что бабы сами вешаются, но улыбка – это контрольный выстрел для тупых.

Ясно, он мне ничего не скажет, а бесить будет. Нафиг с пляжа.

– Ничего. Я сама его найду, – вырываюсь, но все тщетно. От негодования громко сиплю.

Если зарядить ему с локтя в нос, это поможет? Вряд ли я дотянусь. А между ног? Тогда я тем более не смогу убежать. Черт!

– Не найдешь, я точно скажу и где, а еще и с кем. Облегчу тебе задачу. Но всему есть цена.

Начинаются торги. Есть у него одна шуточка, что за все надо платить от пяти баксов. Он однажды помог мне собрать упавшие книги тоже потребовал пять баксов.

– И какая же цена? Пять баксов, да?

Повисает молчание, музыка тем временем сменяется и становится в разы громче. Куда уж громче, люди?!

– Нет, поцелуй меня, Любииимая, и узнаешь, где он.

Он упирается лбом в мой и томно выдыхает, отчего паника подскакивает до максимальной отметки. Свободно рукой луплю его по груди и грубо шиплю:

– Лев, ты всегда такой мудак. Почему? Я тебе что-то плохое сделала?

Меня сразу отпускают. И я еще и второй ладонью луплю по груди, но все это комариные укусы.

– Уф, да в тебе огня, малыш. Закачаешься!

Шагаю прочь от мудилы вперед, когда в спину доносится:

– Ищи под лестницей в чулане. Я нашел и подумал, что надо бы глаза вымыть с мылом.

Неприятное чувство охватывает мое тело и заставляет сердце пропустить удар. Быстрым шагом иду под единственную лестницу, которая оказывается одновременно многоярусной трибуной.

Тут уже полно парочек, целующихся совсем откровенно.

Но я иду вперед, не отвлекаясь на фон, у меня перед глазами единственная дверь, в которую я почти вхожу сразу же, замечая в приглушенном свете одинокой шатающейся лампочки своего парня и девушку.

Она прямо сейчас ублажает его ртом. Она голая. Он голый. Определенные хлюпающие звуки и стоны разрывают на части мою реальность, прошитую исключительно стальными нитями боли.

Я разбита. Меня никто не замечает, может это и к лучшему. Кажется, глаза выжигает огнем.

Резко захлопнув дверь, чувствую, как сердце покрывается коркой льда. Боже.

Так больно и так невыносимо сейчас, что я упираюсь рукой в стенку, чтобы не потерять сознание. Слезы бесконечным потоком льются по щекам и на деревянных ногах я отхожу в сторону выхода.

На меня налетают люди, танцующие под ту же оглушающую музыку, но я ее больше не слышу. Уши залило бетоном.

Внезапно меня хватают за руку и буквально вытаскивают из толпы на улицу, где поток свежего воздуха ударяется в лицо.

– Интересно, кто теперь мудак? – Лев встряхивает меня и без тени улыбки на лице задает прямой вопрос. Плакать перед ним – последнее дело. Это ведь машина без чувств и эмоций.

– Ты знал?

– Догадывался, конечно, но сегодня впервые увидел. Сразу тебе и сказал, так что миссия ублюдка выполнена, – он хмыкает, но больше не улыбается, зато сразу отпускает меня. Я дрожу вся, пытаясь стереть с лица слезы и хоть немного успокоиться.

Лев стягивает с себя кожанку и бросает мне на плечи, напоследок выуживая из кармана сигареты. Подпаливает тут же и курит, выдыхая дым мне в лицо. Отчего я начинаю кашлять, а он курить не прекращает. Только хмыкает.

– У меня есть предложение к тебе, от которого ты не сможешь отказаться, – загадочным голосом говорит он, пока я собираю себя по осколочкам.

Господи. Мой парень. Моя единственная любовь там сейчас… мерзко.

– Какое?

– Отомстим братцу, повеселимся. А то ты сейчас выглядишь как унылое нечто, не буду обзываться. Хоч?

В моей голове полная каша, но, кажется, я очень хочу сделать ему так же больно, как и он мне. А сколько разговоров было у Сережи, что он подождет, что давить не будет, что я для него единственная и неповторимая, но явно не в вопросах с сексом.

Зачем тогда обещать верность? Зачем обещать, что будет ждать? Если ничерта он ждать не собирался?

– Интересно, как? – спрашиваю Льва хрипло.

Парень кивает, сжимая сигарету губами. Темная прядь волос падает на лоб, превращая весь и без того холеный вид в откровенно бандитский.

– Он тебя видел?

– Нет.

Ежусь, укутываясь в куртку Громова, пока тот что-то раздумывает и резко кивает самому себе. Словно подтверждая план.

– Ну и отлично. Прикинемся, что мы трахаемся. Вот он охуеет. Я уже представляю лицо нашего маминого бубочки, когда он узнает, что я отбил у него сладкую принцессу. Соглашайся, тебе понравится, – сигаретный дым выдыхается мне в лицо, и я кашляю, в шоке всматриваясь в парня, который явно получает удовольствие от моей реакции на никотин.

Что?!

Глава 2

АРИНА

Какой кретин!

– Издеваешься? – шмыгнув носом, недоверчиво кошусь на Громова. – Глупая шутка.

– Так я и не шучу, малыш. Серьезен как никогда.

Лев нагло ухмыляется, пошловато играя бровями, пока я смотрю на него взглядом, который говорит: какое же ты дерьмо. Не то чтобы его это трогает.

Как он может предлагать мне подобную мерзость? Кто я, по мнению этого идиота? Легкодоступная телка, которая прыгает из постели одного брата в постель другого?

Впрочем, сомневаюсь, что Лев предложил бы мне постель. Так, дерево какое или заднее сиденье машины.

Я настолько ошарашена этим непристойным предложением, что на минуту даже забываю об измене Сережи. Скотство – это их семейная черта?

Лев поднимает голову к звездному небу, выпускает последнюю струйку дыма, при этом смотря на меня таким взглядом, будто уже имеет во всех позах. С кривой ухмылкой выкидывает окурок на тротуар, ожидая моего ответа.

– Спасибо, пожалуй, откажусь! – сквозь зубы цежу, снимаю с себя куртку и пихаю ему в руки, не обращая внимания на то, как холодный ветер тотчас же пронизывает до костей.

Резко поворачиваюсь к нему спиной, чтобы, гордо задрав подбородок, уйти, но не получается. Громов хватает меня за руку, разворачивая опять к себе лицом. Стоит непозволительно близко, и мне приходится поднять голову, чтобы встретиться с его дьявольскими темными глазами.

– Ты не спеши отказывать, Риша. Подумай хорошенько, – точно змей искуситель, выдыхает мне в губы. Резко отстраняется и кидает обычным тоном: – А теперь нам лучше поспешить, малыш, если не хочешь столкнуться с моим братцем.

Лев направляется к парковке, даже не проверив иду ли я за ним. Не знаю, что мной руководит, когда я, точно привязанная, следую за парнем к его машине.

Хотелось бы все списать на стресс, а не свой куриный мозг.

Громов удосуживается открыть мне дверь переднего сидения. Не будь я так подавлена, оценила бы этот любезный жест.

Поверьте на слово, это для него что-то новенькое. Мне доводилось видеть, как он обращается с девушками, и обычно это были без лишних расшаркиваний фразы по типу: «Залезай в тачку, детка. Прокатишься на моем аппарате».

Догадайтесь с трех раз, что имеется в виду под «аппаратом». Боже правый, и с этим парнем я еду куда-то ночью.

Нет, я определенно потеряла остатки своих мозгов.

Когда мы отъезжаем от парковки, дикое чувство предательства накатывает с новой силой. Я уже не плачу. Нет.

Однако в груди такое опустошение, словно мне вырвали сердце. Разве можно так хорошо притворяться? Лгать любимому человеку, смотря прямо в глаза?

Насколько же нужно быть прогнившим человеком, чтобы клясться в вечной любви, а потом трахать в грязной подсобке какую-то девку?

Теперь уже и непонятно сколько их было, пока я как дура искала рамки для наших фотографий. Вот тебе и вся любовь.

Держать закрытой ширинку оказалось непосильной задачей для Сережи Громова. В этом они со своим братом похожи.

В остальном же – полные противоположности. Умный утонченный Сережа и заносчивый грубиян Лев.

– Думаешь о Мизинчике?

Раздраженно закатываю глаза, огрызаясь:

– Не называй его так!

– Еще будешь защищать его? – брови Громова ползут вверх, а голос сочится ехидством.

Мизинчик – одно из унизительных прозвищ, которым Лев называет Сережу. Знаете, есть братья, которые друг за друга горой. Эти же…

Скорее друг друга под КАМАЗ толкнут, чем руки пожмут. Когда началась их вражда? Сложно ответить… Сколько их знаю, а знаю я их больше десяти лет, они всегда не ладили.

– Не буду, – буркаю, невидящим взглядом вперяясь в окно, и складываю руки на груди в защитном жесте, словно это поможет отгородиться от всей грязи, вылившейся на меня сегодня. – И нет, я о нем не думаю.

– Еще как думаешь, – хмыкает. – Это он о тебе не думает, когда трахает других телок.

Острые как стрелы слова достигают своей цели – моего сердца. Проглотив тяжелый ком обиды, жалко выдавливаю:

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты разозлилась, Риша. Злость – отличный мотиватор.

– Отличный мотиватор для чего? – сухо уточняю, даже не посмотрев на парня.

– Для мести, конечно же. Разве тебе не хочется щелкнуть по носу этого маменького сынка?

Хочется! Еще как хочется! И не только по носу, а еще и по яйцам! Но отвечаю я, разумеется, совсем по-другому:

– Нет. Мне хочется его забыть.

– Так неинтересно, малыш, – с притворным разочарованием прищелкивает языком.

– Ну так и я здесь не для того, чтобы тебя развлекать, – стервозно припечатываю, глубоко в душе понимая, что несправедлива к Громову.

Разумеется, он тот еще говнюк, но лично мне ничего плохого не сделал. Напротив, открыл глаза на горькую правду, сейчас вот меня везет… А собственно, куда везет-то?

– Куда мы едем?

Хмуро смотрю в окно, за которым мелькают огни ночного города. Мы несемся по трассе со скоростью сто десять километров в час. Для меня это запредельная скорость, а для Льва, бьюсь об заклад, детский сад.

– А куда ты хочешь?

Этот парень совершенно невыносимый. Ему что, платят за вредность?

– Домой.

– Ко мне, надеюсь? – повернувшись ко мне лицом, расплывается в хищной улыбке и нарочито медленно облизывает губы, точно голодный зверь.

– Что? – выкрикиваю потрясено. – Нет, конечно!

Громов разражается хриплым сексуальным смехом, от которого у девчонок обычно слетают трусики. Но я – не они, как бы банально это не звучало. Меня злит, что он постоянно издевается надо мной.

– Расслабься, малыш. К тебе домой везу. Ты сегодня хоть и плохая девчонка, но с тебя хватит впечатлений.

Выжав педаль газа до отказа, Громов гонит по ночной трассе. Когда заезжаем в мой спальный район, пролетаем мимо знакомого парка, по которому мы так любили ходить за ручку с Сережей.

Греться холодными зимними вечерами в кофейне, кормить друг друга сладостями, летом устраивать пикники на траве, играя в карты.

Осенью целоваться под проливным дождем, а весной сдувать одуванчики, загадывая глупое желание: «Быть вместе навсегда».

Глупость, конечно, но мне нравилась вся эта романтическая лабуда. Держу пари, если бы я рассказала об этом Льву, он бы по полу катался от смеха.

Остановившись у подъезда моего дома, Громов глушит мотор. Откидывается на сиденье и спрашивает:

– Ну что, Риша, сыграем в имитацию? Отомстишь моему сопливому братцу, повеселишься.

– Зачем тебе делать вид, что мы встречаемся?

– Я просто очень плохой мальчик… хочу позлить младшенького.

Послать в пешее интимное путешествие наглеца не успеваю.

Раздается трель телефона. Громов неохотно берет смартфон с приборной панели, и, бросив взгляд на абонента, недовольно морщится, после чего отклоняет звонок.

Однако на том конце провода кто-то очень настойчивый, потому что ровно через пять секунд телефон звонит опять.

Чертыхнувшись, Лев проводит большим пальцем по экрану, принимая звонок. Из динамика краем уха слышу звонкий женский голос:

– Зааая! Ты где? Почему не…

Громов не дает девушке договорить, холодно отрезая:

– Я занят. Не звони.

После чего сбрасывает и кидает гаджет обратно на приборную панель.

– А твоя зая не будет против, что ты со мной трахаешься? – последнее слово я буквально силой заставляю себя вымолвить. Мерзкое оно какое-то.

– Какая из? – парирует, дерзко ухмыляясь.

– Да хоть та, которая тебе только что звонила.

– Алина «большие сиськи»? – невинно хлопая глазами, уточняет. – Она стоит под номером пятнадцать. Даже если и будет, это не ее дело.

– Ты что, ставишь девушек по номерам?

Клянусь, мои глаза вылетают из орбит. Да что этот парень возомнил о себе? Может, он еще и зарубки на кровати ставит? Ох, простите, о чем это я? Какая кровать с Громовым?

– Ты не поймешь, но в этом есть смысл.

– И под какой же цифрой стою я?

Любопытство кошку сгубило. И меня погубит.

Громов и не думает смущаться, это не в его стиле. Хватает телефон и кидает мне на колени со словами:

– Сама посмотри.

Копаться в чужом телефоне, разумеется, верх неприличия, но… Да-да, я залажу в контакты Льва и пытаюсь найти себя.

Листаю. Очень долго листаю. У него тут все девушки города от восемнадцати до тридцати? Что за похабный справочник?

14. Лена (глубокая глотка);

23. Настя (упругая задница);

Есть, правда, и такие:

45. Алла Петровна (англичанка);

90. Тоха (СТО);

Себя я нахожу в самом конце списка под номером:

120. Риша (девушка Мизинчика);

Последним стоит только номер:

121. Мизинчик.

– Ты поставил меня предпоследней? – недовольно зыркаю на Громова.

– Дай, сюда, – не просит, а требует.

Отдаю телефон. Лев тыкает пальцами по сенсору, после чего показывает мне экран, на котором написано: «1. Любимая»

– Теперь согласна притвориться?

– Знаешь, Лев, это все забавно, но я не хочу, чтобы меня считали шлюхой, – совершенно честно отвечаю.

Громов долго на меня смотрит, словно пытается решить загадку, а потом задает вопрос:

– Не надоело тебе играть в хорошую?

– А тебе в плохого?

Он как-то невесело усмехается, тянется через меня, открывает дверь и толкает.

– Больше не держу. Даю тебе еще немного времени, но долго не думай. Ты же знаешь, Любииимая, я парень непостоянный. Ждать не люблю.

– Спокойной ночи, – говорю напоследок, после чего выхожу из машины и нетвердой походкой направляюсь к подъезду.

К слову, хотите посмеяться над наивной дурочкой? А ведь сегодня я хотела сказать Сереже, что готова перейти на новый уровень наших отношений.

Готова заняться с ним сексом, ведь он тот человек, которого я люблю и которому доверяю. Впрочем, может и лучше, что он показал свое животное нутро.

Глава 3

АРИНА

Я просыпаюсь разбитой и собраться не получается, вот почему ускользаю из дома пораньше, пока мои не проснулись и не застали мое опухшее от слез лицо.

Мне казалось, что я плакать не буду, но увы и ах, все равно полночи прорыдала в подушку, едва ли поспав по итогу пару часов.

В душе расползалась лавой боль от пережитого, а перед глазами так и стояли кадры того, как Сережа натягивал ту красотку.

Каждый раз казалось, что хуже быть не может, но нет… воображение услужливо подкидывало дровишек в виде продолжения той сцены, которую я застала лишь частично.

Этот подонок смел еще мне писать около полуночи, мол, как я там. Херово я там, но лучше так, чем жить в несуществующей реальности! Я отключила телефон и зашвырнула его под подушку.

Сразу пришли нехорошие размышления «как же долго у него с ней длилось?».

Может это и не первый раз.

Не знаю, что для меня стало бы большей трагедией: что он изменил мне с первой встречной, или что у него с ней отношения уже давно. От обоих вариантов по телу каленым железом проходится душераздирающая боль. В подавленном состоянии я приезжаю в универ за сорок минут до первой пары и сразу же направляюсь в кафе, которое, к счастью, уже работает.

Взяв огромный стакан капуччино, падаю за столик возле окна и бездумно смотрю на постепенно заполняющую студентами улицу перед зданием университета.

Тем временем мой телефон оживает, и поступают первые сообщения от Сережи, затем и от мамы. И если первое я моментально свайпаю, даже не читая, то на втором задерживаюсь.

«Сережа приехал за тобой, а тебя нет. Все в порядке?». Ах приехал за мной, ну что ж, значит ночное веселье осталось позади, а впереди нас снова ждет тупенькая Арина. Здорово! Класс!

Сжав зубы, пытаюсь успокоиться, но нервы словно выпотрошены. Руки дрожат, и я кладу стаканчик с кофе на стол, медленно выдыхая спертый в груди воздух.

«Да, мам, не волнуйся».

Отложив в телефон в сторону, стараюсь не думать о том, какой же мой… бывший парень наглец. Это же уму не постижимо.

В глазах снова начинает щипать, но я запрещаю себе впадать в очередную истерику и потому, подхватив стаканчик, выхожу на улицу, вдыхая еще прохладный ветерок подступающей осени.

Бреду к универу, махая новым знакомым, но ни с кем при этом не заговаривая. Настроения выливать душу новым людям нет, а подруг я пока не завела здесь.

Да уж. Прекрасное начало?

Уже заходя в здание университета, боковым зрением цепляю знакомую машину, отчего лишь быстрее скрываюсь в дверях. Сердцебиение срывается на бешеный ритм, пока я делаю последний глоток кофе и буквально бегу в сторону.

Я не готова встречаться с ним сейчас. Просто не готова. Зажевав нижнюю губу, толкаю дверь дамской уборной, где и остаюсь буквально до начала пары и может чуть больше.

Когда толпа студентов расходится по аудиториям, я медленно выползаю из уборной и топаю в нужный кабинет.

– Извините за опоздание, – шепчу еле слышно, мягко прикрывая дверь. Стою изваянием.

– Раньше вставать надо, милочка, – серьезная дама в очках с тонкой оправой снисходительно смотрит на меня, но все-таки кивает.

За эти мгновения я становлюсь объектом внимания десятка людей. Прекрасно, но в разы лучше, чем если бы мне пришлось столкнуться со своим бывшим парнем…

– Извините, – повторяю еще раз и падаю ровно на первом попавшемся свободном месте, особо не рассматривая аудиторию.

Звук смарта предусмотрительно отключаю и укладываю тел экраном в стол. Грудную клетку стягивает в стальные канаты, а по венам мягко пускается отчаяние. Я пытаюсь собраться и запустить процесс чистой злости просто потому, что плакать сейчас непозволительно! Ни за что!

По периодически загорающемуся индикатору, я отчетливо понимаю, что мне поступают сообщения. Ну да. А еще затылок сейчас горит так, будто бы волосы подожгли на макушке.

Я вся полыхаю и очень стараюсь сосредоточиться на паре, которая еще и единственная у меня сегодня, но кроме подвижных губ преподавателя ничего не вижу и не слышу. Будто бы заволокло в стекловату…

Когда внезапно пара заканчивается, я быстро вылетаю из аудитории (еще одно преимущество сидеть на первых партах, где обычно тусят зубрилки).

Проходя через поток людей, я все равно чувствую взгляд, ухо выхватывает окрик, от которого пару острых стрел вонзается в сердце.

– Риша! Да стой ты, куда ты несешься, милая? – когда-то любимый голос звучит уже ближе, а следом меня хватают за руку и разворачивают рывком, отчего я почти впечатываюсь в грудь Сереже. – Ты обиделась, что ли? Малыш, я звонил тебе вчера, сегодня, а что такое?

Он приподнимает мою голову двумя пальцами, улыбаясь нежно при это. Нежный убийца. Ласковый киллер. В глазах парня чистая радость, вообще ни к чему не подкопаешься. И только у меня внутри что-то ломается, стоит только заглянуть в глаза, которые совсем не искренние. Взгляд этот больше не любящий.

Потому что я знаю правду.

– Занята была, – бросаю коротко, проглатывая правду. Интересно, чем этот театр абсурда закончится?

В душе разгорается что-то темное, настолько пугающее, что я сама себя боюсь в данный момент.

– Ришка, ну ты чего грустишь? – Сережа касается моего лица ладонью, притягивая к себе ближе, но я резко отворачиваюсь, прокашливаясь. – Ты бесишься из-за посвящения? Ну милая, я же уговаривал тебя пойти! Просил столько времени, а ты в отказ… тебе же не нравится. Да и скучно там было. Без тебя вообще не тот компот.

Наверное, последний гвоздь в крышку гроба он забил только что. Просто вывернул на меня ведро помоев, отчего нервный смех стал продираться наружу. Скучно было?

Как в том анекдоте «Третьим будешь? Пошли второго искать».

– Знаешь, Сережа, а мне пора, – произношу совершенно спокойным голосом, что поразительно, учитывая спектр эмоций, бушующий внутри.

От напряжения даже глаз начинает дергаться. Парень смотрит на меня непонимающе, моментально сникая. Только сейчас я замечаю, что на нем футболка, которую подарила я, пахнет он даже духам, которые я презентовала ему на новогодние праздники. И вообще все в нем такое родное и одновременно бесконечно чужое.

Раз и все.

– Я подвезу.

– Нет, Сереж. Не подвезешь. Мне в другую сторону.

В другую жизнь, как минимум. Ноги подкашиваются, пока я ухожу прочь, в последний раз бросая беглый взгляд на парня, которому когда-то отдала всю себя. Почти всю.

Я не знаю, на что рассчитывала при встрече после такого предательства. Наверное, я все еще надеялась, что он мне сознается. Но даже тогда, что с того? Я ведь не смогла бы простить его…

Однако мне нужно это долбанное признание как воздух, иначе выходит так, что он живет двойной жизнью, а я ошиблась в человеке слишком давно.

Это очень глупо, настолько, что я начинаю смеяться, выбегая из университета на залитый солнцем двор, где прямо по курсу стоит Лев в окружении вереницы баб и нескольких парней.

Что-то меняется, а что-то остается навсегда. В нашем случае, это список фанаток Льва Громова. Огромный список.

Душа истеричные нотки, продирающиеся наружу, я иду нетвердой походкой к Громову с единственно верным намерением отомстить. В спину мне смотрят до сих пор, это ощущение не покидает ни на минуту. И пусть.

Пусть смотрит.

Когда Лев замечает меня, на дне его плутовских глаз загорается огонек, распаляющийся с каждым моим шагом навстречу парню сильнее и ярче. Он уже понимает, почему я иду, по моим движениям, мимике все ясно ведь… Так очевидно для него, умеющего считывать эмоции людей по щелчку.

– Я согласна, – буквально кричу, как только приближаюсь ко Льву вплотную. Тот улыбается широко и одаривает меня игривым взглядом из-под полуопущенных длинных ресниц.

Окружающие люди не имеют никакого значения, потому что все внимание приковано только к Громову. Он смотрит мне в глаза, я в его, в его смех, в моих страх, но четкая уверенность в собственной правоте.

Когда Лев касается моей руки и слегка отводит в сторону, я не тушуюсь и не теряюсь.

– Уверена, Любиииимая? – наклонив голов ко мне, он выговаривает это елейным голосом.

– Да.

Сейчас я абсолютно не похожа на Арину, которой была столько лет. Это новая версия. Бета кончилась.

Лев переводит взгляд за мою спину и продолжает лыбится, только теперь еще и подмигивает кому-то. Не нужно быть и семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Прямо за моей спиной Сережа.

– Мамина бубочка сейчас смотрит на то, как мы с тобой щебечем. Точно уверена? Назад дороги не будет.

О чем это он? Какая дорога назад? Поздно пить минералку так-то!

Вскинув голову так, что теперь нас разделяют сантиметры, отвечаю внятно и довольно грубо:

– Да, уверена!

Лев кивает и грубо впивается в мои губы, выбивая из легких весь воздух. Меня бросает с разбегу в кипящий чан с водой, отчего я практически теряю связь с реальностью. Ноги и руки деревенеют, а в голове абсолютно ноль мыслей, только вырванные с корнем нервные окончания пульсируют и рождают в теле малознакомое тепло, что упорно локализуется внизу живота.

Только Лев Громов, измывающийся над моими губами, владеет всем фокусом внимания. Отчаянная ласка больше смахивает на грубую попытку овладеть мной. Язык бескомпромиссно вторгается в мой рот и лишает рассудка, одаривая грубой нежностью, о существовании которой я никогда не знала.

Танец губ и языков заканчивается быстро, Лев просто отрывается и вперяется в меня потемневшими от похоти глазами.

– Охереть, ему порвет пердак.

С этими словами слышится звук сигналки, а затем меня, шокированную, услужливо сажают на переднее сидение. Сквозь тонированные стекла автомобиля я вижу, как Сережа стоит и обтекает. Совсем как я стояла и обтекала от дерьма вчера.

Глава 4

АРИНА

Уже дважды за сутки я сижу в машине Льва Громова. Однако не от этого мое сердце громыхает так, что закладывает уши, а от будоражащего кровь поцелуя. Лев Громов не просто поцеловал меня, он разбудил такие эмоции, на которые я и не подозревала что была способна.

Картинки неприличного содержания наполняют голову, отчего мои щеки покрываются пунцовым румянцем. Это я замечаю в зеркале бокового вида, когда мы несемся по трассе. По-другому, похоже, Лев не умеет ездить. Ему непременно нужно выпендриться и пощекотать нервишки.

Возьми себя в руки, Любимова! Что тебя не целовали, в самом деле?! Сколько уже у тебя этих поцелуев было? Впрочем, таких никогда… Этот парень ходячий грех.

– Зачем ты это сделал? – когда первый шок проходит, хмуро спрашиваю.

– Что именно? – падая на дурочка, невинно уточняет Лев.

– Поцеловал меня!

– А что, Любииимая, не понравилось?

На его лице красуется самодовольная ухмылка. И мне, клянусь, хочется стереть ее кирпичом! Эго у этого парня больше, чем планета Земля.

– Послушай, ты не можешь просто брать и в любой момент запихивать свой язык мне в глотку!

Выпаливаю эти слова, возмущенно пыхтя и грозно сверкая глазами. Лев на это невозмутимо хмыкает и бесцеремонно заявляет:

– Почему не могу? Еще как могу!

– Не можешь!

– Постой, малыш, не ты ли пять минут назад согласилась притворяться, что мы с тобой мутим?

Уфф, какой же невыносимый тип!

– Обязательно быть таким вульгарным?

– Если ты хочешь нежностей, Любимова, то стоило остаться с моим братцем. Или замутить с одним из тех лохов, которые готовы целовать твои следы. А я, малыш, такой хуйней не страдаю. Смирись с тем, что конфетно-букетный период мы прошли, и перешли к самому интересному, – притормозив на светофоре, Лев поворачивает ко мне голову и похабно подмигивает, не оставляя сомнений, что подразумевает его это «самое интересное».

Обиженно надув губы, складываю руки на груди, всем своим видом изображая оскорбленную невинность.

Серьезно, Арина? И с этим парнем ты собираешься что-то там имитировать? Боюсь, даже моего ангельского терпения не хватит. Лев Громов – вихрь, ураган, что сносит все на своем пути. Он оставляет за собой шлейф из разбитых сердец. А я всего лишь Арина Любимова – простая девчонка, отличница с хорошей репутацией. Как ни крути мы слишком разные с Громовым. Глупая идея, но ведь еще не поздно передумать, правда? Подумаешь, поцеловались. Велико событие. С кем Громов только не целовался?

– Куда мы едем? – только сейчас додумываюсь задать этот вопрос.

– У меня сейчас тренировка. Приедем, засветимся, подогреем слухи, а потом отвезу тебя домой. Не дрейфь, Любимая, все будет тип-топ!

Светофор переключается на красный, и Лев срывается с места. Кажется, когда мы доезжаем до стадиона, на моей голове появляются первые седые волосы. Выхожу из его «Порше» громко хлопая дверью, на что Лев тут же возмущается:

– Эй, можно поласковее с моей крошкой?

Парни и их игрушки. Этим все сказано. Держу пари, если перед Львом будет стоять красотка с пятым размером груди и какая-нибудь «Ламборгини» лимитированной серии, красотке придется посторониться. Увы, «Ламборгини» вне конкуренции.

Обойдя машину, Лев по-собственнически пристраивает свою руку на моей пояснице, наклоняется и аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.

– Расслабься, – наклонившись, шепчет на ухо, словно какую-то пошлость.

Подавляю в себе желание отпихнуть Громова. Мило улыбаясь, наступаю на ногу невысоким каблучком своих туфель и елейным голосом протягиваю:

– Не наглей, Громов.

Азартно сверкнув глазами, парень отстраняется и бросает то ли угрожая, то ли ставя в известность:

– Это я еще не наглею, малыш. Но, не сомневайся, обязательно буду.

К стадиону подходим, тихо перебрасываясь колкостями. Подойдя к скамейкам для зрителей, Громом усаживает меня, продолжая изображать из себя рыцаря. Я кидаю сумку с тетрадями на скамейку, и едва успеваю увернуться, когда Лев снова лезет с поцелуем. От моего резкого движения он буквально клюет меня в щеку.

– Детский сад штаны на лямках, – комментирует Громов мою реакцию. – Я пошел. Жди.

Точно послушная собака, я опускаюсь на скамейку, смотря на удаляющиеся спину Громова. Красивую спину, чего уж скрывать?

И то, что ниже тоже весьма привлекательно. Если вы понимаете, о чем я… Парень он высокий, крепкий и мускулистый. Девчонки, которые сидят поодаль от меня, восхищенно вздыхают.

Лев заходит в здание и через минут десять, когда я уже поднимаюсь, должно быть, раз пятый, чтобы встать и уйти, из здания клуба выходят одиннадцать горячих как ад парней. Это известная на весь город футбольная команда «Гепарды». И, разумеется, Громов идет впереди всех. Перехватив мой взгляд, он развязно подмигивает, смеется, что-то отвечая своему товарищу, и приступает к разминке.

Пока идет разминка время от времени украдкой поглядываю на Громова. И не могу не задаться вопросом, какого черта я творю?

По всей видимости, этим же вопросом задается Сережа. Потому что он обрывает мне телефон своими звонками, затем и сообщениями. Даже не посмотрев, не дрогнувшей рукой, точнее пальцем, закидываю изменщика в черный список. Стараюсь не обращать внимание на неприятное покалывание в районе груди. Это пройдет. В конце концов, все проходит.

Я настолько занята своим телефоном, что не сразу замечаю нависшую надо мной фигуру, что закрывает солнце. Подняв голову, испуганно хватаюсь за сердце.

Всего в полуметре от меня стоит красавчик. Впрочем, красавчик – это преуменьшение века…

Мужественная линия подбородка, голубые как небо глаза, обрамленные длинными ресницами, пухлые губы, растянутые в кокетливой улыбке, ровный нос и светлые короткие волосы, подстриженные по последней моде. Внешность ангела, но хитринка в глазах выдает в нем бунтаря. Он стоит, упершись в одно колено и пожирая меня глазами.

– Разве я такой страшный, милая, что ты пугаешься? – лукаво интересуется.

Полагаю, этот парень лучше меня знает, что десять из десяти. Если судить исключительно по внешности, разумеется.

– Нет, просто очень неожиданно, – вдруг оробев, глухо отзываюсь.

Не поймите меня неправильно, но такие красавчики с обложки журнала на меня никогда особо не засматривались. Сережа симпатичный парень, но больше из разряда «милый», чем «обворожительный». Лев просто любит дразнится. Сомневаюсь, что его интерес ко мне настоящий. Его больше привлекает тот факт, что я девушка его брата, чем я сама. Поправочка, бывшая девушка.

– Ладно, уговорила. Не буду считать себя страшным! – весело подмигивает. – Я Артем, – протягивает руку.

– Арина, – протягиваю в ответ, но парень ее не пожимает, он наклоняется и оставляет на тыльной стороне ладони легкий поцелуй.

– Приятно познакомиться, Арина. Будешь за меня болеть? А я тебе гол посвящу.

Он говорит это бархатным голосом, гипнотизируя меня своими плутовскими глазами и по-прежнему сжимая мою руку.

– Грабли убрал, Никитин! Есть ей за кого болеть! – звучит резкий голос в стороне.

Я дергаюсь, нервно вырывая ладонь из захвата парня. Громов угрожающе сужает глаза, делая решительный шаг на Артема. Он выглядит как бешеный пес, который только и ждет повода, чтобы вцепиться противнику в глотку.

– Твоя девчонка, что ли? – деланно удивляется Артем.

– А ты и не заметил! Устроил тут разведку. Исчезни отсюда нахрен!

– Когда тебе надоест этот грубиян, Арина, найди меня, – ничуть не испугавшись Громова, игриво произносит Артем, пятясь на линию поля.

– Пошел ты! – показывает ему средний палец Лев, на что парень смеется и убегает разминаться дальше. – Какого черта, Любимова?

Лев поворачивается ко мне всем корпусом. Его брови сведены к переносице, а губы сжаты в тонкую линию. Вывод один – Громов в бешенстве.

– Это ты у меня спрашиваешь?

– Конечно, у тебя! Не прошло и пяти минут, а ты уже флиртуешь с моим товарищем по команде!

– Во-первых, прошло двадцать минут! А во-вторых, что ты себе позволяешь? – подскакиваю с лавки. – Ты ушел, оставил меня здесь, как будто мне больше заняться нечем кроме того, как тебя ждать. Я свободная девушка, Лев. И имею право флиртовать с кем угодно. Ты ведешь себя как пещерный человек! Это ненормально!

– Что, мамочка, учить меня будешь? – с колючей насмешкой протягивает, и это становится последней каплей моего терпения.

Нет. О чем-то договариваться с Громовым – тотальная ошибка. Он человек настроение, а у меня нет времени и желания подстраиваться под его загоны.

– Нет, не буду. Но, знаешь, Лев, сам ты не отказываешь себе в женском внимании и, как я понимаю, не собираешься. Я на такое не подписывалась. Если ты не хочешь, чтобы я заигрывала с другими парнями, то и ты не должен цеплять девок.

Я так и оставляю Льва с отвисшей до земли челюстью, когда ухожу с гордо поднятой головой. Свое имя и себя я не позволю смешивать с грязью.

Глава 5

ЛЕВ

Бесит. Бесит настолько, что так бы и перекинул через плечо да потащил бы куда-то, где вытрахал бы из нее всю дурь. Ибо нехер! Доводить меня нехер. Еще и вид такой сделала, мол ничего не произошло. Стерва, просто стерва. Бесит, бесит, бесит! Руки трусятся как у припадочного, пока глаза уплывают, ведь меня ведет вслед за удаляющейся фигуркой.

Мало мне было братца, так она со скоростью света нового нашла. На нее как на мед слетаются пчелы. Не могу сказать, что не понимаю этих пчел. От злости пинаю забор ногами, кулаками, оставляя на железе вмятины. Арина давно ушла уже, а я все еще бешусь, чем вызываю интерес парней.

Она мне весь мозг выжрала с самого мелкого возраста. Как влип в нее в шесть, так и отлипнуть не могу. Но по закону жанра и подлости, выбрали не меня. Не то чтобы я очень старался, чтобы выбрали меня.

Скорее наоборот. Мне словно нравилось доводить ее, причем позволялось это только мне. Это на виду, а за глаза я пиздил всех, кто только смел ее обидеть. Словом, делом, взглядом – неважно, даже если дышали криво в ее сторону, отхватывали пиздюлей только так. За милую душу.

Потому что только мне позволено было вести себя как мудак. Остальные могли только сами себе отсасывать. Мне позволено видеть ее алый румянец в протестующих эмоциях, мне доставались взбитые сливки из острой злости, что порой выплескивалась из-за моего исключительного мудацкого поведения.

Постарше стал, уже иначе стал обращаться. Наверное, я всосал реальное положение вещей, уяснил, что вот такие дела. Я вмазался по самые яйца, но она буквально хорошая девочка, а я сильно плохой мальчик. Так я стал ее бесить лишь прозвищем любимая, скрывая за этим то, что я совершенно не шучу.

Я чертовски правдиво говорю.

И пусть я пиздло еще то, может специально даже от себя отваживал людей, но от нее отходить не хотелось. Может потому я вечно срался с братом, лишь бы испортить им вайб. Порой сбегал, чтобы меньше втягиваться в то, что она по итогу не моя. Чтобы не видеть, как он ее трогает, как целует, как лыбится ей. Как она смотрит на него и с радостью отвечает.

Правильному мальчику правильная девочка.

Мне только смотреть можно было, да и все. Для нее я мудак и все благодаря моим же собственным стараниям, не лишенным логики, разумеется.

Вот почему, когда я узнал о леваках братца, открыть глаза Арине на правду стало идеей фикс. Я даже думать боялся о том, было ли у них хоть что-то. Нет. Более того, я настойчиво обламывал им любые намеки на романтик и возможные ночевки.

Нихера. Обломишься.

Сам баб таскал, чем выводил Арину и братца.

Буква ю – похую. А так как официально мы жили вдвоем с СЫНОЧКОЙ по велению горячо любимых родственников, то ему приходилось терпеть. Дай бог маме с папой не чихать и не кашлять!

Меньше от это я не бешусь, не воспламеняюсь от злости. Познакомилась она с парнем, ишь какая. Перебьешься нахрен!

У нее же магическим образом еще получается с пол-оборота меня завести так, что я потом пару дней отойти не могу и на людей кидаюсь. Я глаза закрываю и вижу ее, хоть и мечтаю вырвать их к ебеням собачьим, чтобы хоть одну ночь поспать нормально без этих снов. Спасения от них никакого нет.

В моих снах она только моя.

– Черт!

Саданув кулаком по прутьям, не испытываю ни малейшего облегчения. Наоборот, меня накрывает только сильнее.

Особенно если вспомнить то, как я целовал ее, наглея вкрай. Это по факту было лишним, хватило бы и разговоров на виду, но нет. Я сорвался.

Как подошла Арина ко мне, так и не смог больше отказаться от желания почувствовать ее своей. Эти губы у меня ожогами на коже остались навсегда, я бы и продолжил с радостью, буквально роняя остатки разума.

Но нет, пришлось оторваться, потому что так надо.

Потому что, блять, она все равно не моя. А все эти игры просто подмена понятий, хоть и я чертовски мечтал исправить ситуацию.

Пусть и сказала мне «да», но не в том смысле, в котором мне бы хотелось. Увы и ах, в ее глазах по отношению ко мне всегда плескались только едва прикрытый страх да раздражение.

Но и здесь я был виноват сам. Покажи я ей свою хорошую сторону, может и сложилось бы иначе. Не выбрала бы идеального братца.

Только нет у меня хороших сторон.

Я бы смог отбить ее внаглую, смог бы соблазнить, смог бы сделать своей по мановению пальца. Изи. Силой. Грубостью. Нахрапом.

Но с ней я не смогу этого сделать. С кем угодно, но не с ней. От этого мне становится в разы херовее, потому что я тихо себя ненавижу за то, что испытываю.

Потому мне и крышу срывает к ебеням.

И потому что я настолько сильно хочу девушку брата, что готов сражаться грязными методами. Любыми методами.

Мой телефон разрывается, и я с улыбкой принимаю звонок, переключаясь в режим мудака.

– Соскучился?

– Ублюдок, ты что сделал? Где она, мразь? – такого напора от Сируньки (сируньк-сируньк) я не ожидал, конечно. Думал, может плакать начнет. А чего нет? В детстве он рыдал как сучка по поводу и без, а ругали за все исключительно меня.

Почему? «ОН же маленький! ОН же под твоей ответственностью был, а ты не углядел». Так и повелось, что я та самая паршивая овца в идеальном семействе.

А Сереженька у нас идеальный сыночка, правильный мальчик. От которого меня тошнит почти как после трех бутылок водки на голодный желудок.

– Вот кто из нас мразь, это надо еще подумать, бубочка мамина.

– Я… да я тебя…

– Маме расскажешь? Папе? Они меня отшлепают и поставят в угол. Все как ты любишь, братик. Все, как ты привык. Вперед.

– Я тебя уничтожу за нее!

– Зачем? Она тебе «спасибо» не скажет, кто ей оргазмы дарить будет? Ты у нас все еще можешь надеть детские плавки, откуда тогда причина для оргазмов?

Вот это я разошелся, разорвал братца в пух и прах. Разумеется, его тонкая душевная организация этого не выносит.

Он бросает трубку, а мое настроение становится в разы лучше. Ну вот, а я тут расклеился. Пойдет с пивасиком.

Разрулим, нахлобучим, завоюем, отобьем и прочее.

Все по плану, но пока мне точно надо немного в себя прийти.

А сегодня еще на ДРшку друга идти. Я вообще планировал идти с Любимой, но она меня сейчас нахуй пошлет, так что, наверное, стоит обождать.

Пишу ей короткое:

«Не злись, я просто за правдоподобность».

Но оно остается без ответа. Лишь спустя минут десять приходит мне в ответ фотка среднего пальца, и я сохраняю ее с особым удовольствием.

Кто ж знал, что в тебе столько огня, малыш?

Глава 6

ЛЕВ

Тусовка, откровенно говоря, тухлая. А может, это мне на все насрать с высокой колокольни.

Сижу на диванчике в вип-зоне элитного ночного клуба «Бристоль», вокруг крутят телки своими подтянутыми задницами, а алкоголь льется рекой. Казалось бы, что еще нужно молодому парню для счастья? Бери любую красотку, нагибай и трахай, как вздумается.

А может, двух или трех красоток. Все они продажные дешевки, заглядывающие мне в рот и ожидая, когда я кину косточку. Скажу сосать будут сосать, скажу подставить зад будут визжать как сучки, имитируя удовольствие с призрачной надеждой на то, что одна из них мне приглянется и устроится под моим крылом.

Наивные дуры. Никакой гордости и самоуважения. Только для быстрого траха и годятся.

– Лев – царь зверей.

Блондинка опускается мне на колени, игриво проводит рукой по шее, соблазнительно выгибаясь. Член в штанах даже не дёргается на ее откровенно вызывающий взгляд. Только бесит. Сука. Все бесит.

– Хочешь развлечься? – девушка лукаво прикусывает губу, прижимаясь своими огромными сиськами.

Я бы ее записал в телефоне как «40. Бристоль (пятый размер)». Впрочем, нет. Однодневка. Ее бы вообще не записал. Не возбуждает. Вот вообще.

– С тобой – нет, – грубо отрезаю.

Она недоуменно моргает, словно не может поверить в мой отказ. Я и сам удивляюсь, чего уж тут. Обычно не прочь «развлечься», но сегодня слова Риши крутятся в мозгу заезженной пластинкой.

«Если не хочешь, чтобы я заигрывала с другими парнями, то и ты не должен цеплять девок».

Блять, да какого хрена? Какого хрена на меня так действуют ее слова?

Забралась мне под самую кожу, маленькая бестия. Даже и не подозревает, что со мной делает. Что если бы она вот также села ко мне на колени, то я бы вероятно слетел с катушек. Ну и обвел бы этот день красным у себя в календаре.

Вот только Арина Любимова не позволит себе подобной распущенности. Чертова гордячка. И от этого еще желание.

Мысли о Любимовой заставляют мой член приподняться. Твою мать, кого я обманываю?! Младший Громов стоит по стойке смирно!

Блондинка, почувствовав мой стояк своей задницей, расплывается в самодовольной улыбке и воркочет:

– А говоришь, что не хочешь… Передумал?

С раздражением сталкиваю телку с колен, отчего она слетает на пол прямо на задницу и раздраженно шикаю:

– Пошла вон!

Шлюха поднимается, бросает обижено: «Мудак!» и ретируется, должно быть, искать другой член, на котором можно поскакать. Скатертью дорожка!

– Эй, Гром, ты чего сегодня не в духе? – интересуется именинник, когда возвращается с танцпола. – Слышал, с братом телку поделить не можете?

Андрей в общем-то неплохой парень, но язык у него что помело, а я сегодня реально не в духе. Поэтому, притянув говоруна за грудки, встряхиваю и цежу сквозь зубы:

– Арина тебе не какая-нибудь телка, она моя… – тут запинаюсь на секунду, поражаясь тому, что хочу сказать, но решаю не отступать. – Моя девушка, дебил, – решительно заканчиваю.

– Девушка? Ты серьезно? Ты увел у брата девушку?

Клянусь, у Ковалева глаза вылетают из орбит.

– Да что ты понимаешь…

Вяло отталкиваю Андрея. По правде говоря, Риша никогда не была по-настоящему девушкой моего сопливого братца. Несколько обжиманий и поцелуев не в счет. Хоть и, конечно, думать об этом до тошноты неприятно. К счастью для меня, их детские отношения и походы за ручку закончились.

Хватаю смарт со стола и засовываю в задний карман джинсов, в котором последние полчаса тупо залипал на фотки в инсте Арины. Самая моя любимая, разумеется, в купальнике. Все довольно прилично. Никакой оголенной задницы, вызывающей позы а-ля «трахни меня жестко», но будоражит так как ни один нюдс, которыми засыпан мой директ.

Уже поворачиваюсь в сторону выхода, когда женские руки с красными длинными ногтями обвивают шею.

– Уже уходишь, Гром? Даже не попрощаешься? – обжигая мою шею дыханием, спрашивает очередная телка.

Что им всем медом намазано? Потрахаться не с кем?

– Отъебись, – небрежно бросаю, скидывая чужие руки.

– Он у нас теперь занятой парень, – издевательски комментирует Ковалев.

Бросаю на него взгляд, который можно расшифровать только как: «Заткнись нахрен!».

Андрей на это салютует мне рюмкой, после чего закидывается текилой.

– Собираешься свалить? – правильно расценивает мои телодвижения в сторону выхода. – Даже не попрощаешься с другом?

Дерьмо собачье!

Развернувшись, хватаю вторую рюмку, чокаюсь и выпаливаю:

– За твои двадцать два, Ковалев. Пусть стоит до восьмидесяти!

После чего опрокидываю в себя стопку текилы, даже не поморщившись.

– Сорян, но мне реально пора.

Даже не хочу думать, какого черта ноги несут меня на выход. Вечеринка еще не закончена, а я уже ухожу. Когда такое было? Правильно, ни-ко-гда. Однако я уезжаю туда, где действительно хочу находится. К Арине.

Выйдя из клуба, на выходе замечаю препирающуюся молодую парочку. Какой-то придурок с криком: «Тупая сука!», толкает девушку.

Мысленно напоминаю себе, что это не мое чертово дело. Надо просто пройти мимо. Я вот ни разу не добрый самаритянин. И тем не менее, когда кретин хватает девушку за волосы, пулей подлетаю к парочке.

– Эй, отпусти девушку!

Мудак оборачивается на мой голос. Судя по расширенным зрачкам и шальному взгляду, он под чем-то.

Просто прекрасно! Чем еще заниматься в вечер понедельника как не затевать разборки с наркошей?

– Какие-то проблемы? – начинает быковать, не отпуская испуганную девушку.

– У тебя сейчас будут проблемы, если девушку не отпустишь.

– Да пошел ты нахуй! – вякает наркоша и отворачивается.

А вот это он зря…

В следующую секунду мой кулак впечатывается в его рожу. Девушка вскрикивает, но ублюдок наконец-то ее отпускает и переключается на меня. Завязывается потасовка. Мне пару раз прилетает по ребрам и в челюсть. Несмотря на невменяемый вид, парень оказывается крепким. И тем не менее, когда я делаю резкий выпад и бью ему сперва в солнечное сплетение, а затем подбиваю глаз, ублюдок сваливается мешком на асфальт.

Лежачих не бьют, поэтому, сплюнув кровь, наклоняюсь над обдолбышем и произношу:

– Я-то пойду. А ты полежи, охладись, говна кусок. А то на словах Лев Толстой, а на деле хрен простой. Слышь, – выпрямившись, обращаюсь к девушке, – вызови себе такси. Бесплатный совет: бросай этого уебка.

Больше я не собираюсь тратить ни секунды времени на разборки. Свое дело я сделал, девушка в порядке, угроза обезврежена, а дальше сама как-нибудь разберется. Не маленькая. Я в няньки не нанимался.

Когда сажусь в машину, бросаю взгляд на зеркало и чертыхаюсь. Мудак все-таки рассек мне бровь. Выгляжу немного помятым, но от своей затеи поехать к Арине не отказываюсь.

Неприятности – мое второе имя. И если уж согласилась быть со мной, да еще и выдвинула условия чертовка, то пусть будет добра принять и эту мою сторону.

Дорога до дома Любимовой пролетает мгновенно. Кажется, от нетерпения я даже подпрыгиваю на сиденье.

Сегодня я, можно сказать, дал отворот поворот телкам. Назвал себя занятым, и, будь я проклят, если Любимова мне за это на заплатит! Я рассчитываю на награду в виде ее губ на мне. Пока речь идет о невинных поцелуях, извращенцы! Знаю я, о чем вы подумали! И да, вот такой вот я корыстный козел.

Если Риша думала, что напугает меня, и я от нее отстану… Сюрприз-сюрприз! Я слишком сильно сохну по этой девочке. Помешан и неизлечимо ею болен.

Припарковавшись под подъездом Любимовой, отправляю смс:

«Выходи. Жду тебя на улице. Поговорим»

Ответа нет. Ни через две минуты, ни через пять. Она меня, блять, игнорит?!

«Выходи, или я зайду за тобой»

Снова игнор. Ладно.

Выйдя из машины, подкуриваю сигарету и набираю Арину.

Сперва идут долгие гудки, и я уже думаю, что она не ответит на звонок, как в последний момент раздается ее тоненький голос:

– Да?

– Ты издеваешься? – выпаливаю резче, чем хочу. – Спускайся, я тебя под подъездом жду.

Вижу, как штора в ее окне отодвигается, и показывается милое личико моей девчонки.

– Ты действительно тут.

– А ты думала, что я шучу?

– Я тебе уже все сказала днем, Лев. И нет, я никуда не выйду.

– Выходи, Любимова, а то я поднимусь. Ты меня знаешь.

Чтобы не слушать ее пререкания, сбрасываю и машу рукой. Штора резко задергивается, а сам я втягиваю в легкие никотин, ощущая как напряжение покидает мое тело.

Сомнений в том, что Арина спустится – нет. Она девочка послушная, хоть и любит выпускать колючки. Ну ничего, это мне даже нравится. Добавляет остроты в наши отношения.

Риша выходит через несколько минут. В домашних штанах, розовых тапочках зайцах, с пучком на голове и кардиганом до колена, который закрывает моему жадному взору все самое интересное. И меня пиздец как прет от этого не невиновно вида.

– Боже, что с тобой? – когда замечает мой побитый вид, восклицает.

Хм, переживаешь, детка?

Выкидываю окурок и прислоняюсь к машине, старательно изображая из себя умирающего лебедя.

– Все в порядке.

– В порядке? Тебя избили?

Волнение Риши неподдельное. И наверняка за этот обман мне в аду приготовлен отдельный котел, но я слишком жажду ее внимания, поэтому продолжаю спектакль.

– Это Сережа, да?

Мамина булочка? Она настолько в меня не верит?

– Он подговорил кого-то, да? Я с ним поговорю! Он больше не посмеет…

Арина продолжает гневную тираду, но я, точно последний дурак, пялюсь на ее губы. В животе завязывается тугой узел. Будь я девчонкой сказал бы бабочки, но у меня все примитивнее.

Хочу ее. Всю целиком. На мне. Подо мной. Чтобы только со мной одним.

И сейчас, когда Любимова с такой яростью заступается за меня – лживого мерзавца, глаза застилает пеленой страсти.

Уже делаю шаг, чтобы притянуть ее к себе и впиться поцелуем в сладкие губы, но останавливаюсь, понимая что, как всегда, все испорчу.

– Это не он. В клубе сцепился, – прервав ее речь, объясняю.

Девушка хмурится. Поджимает губы и сдержанно кидает:

– А, понятно.

Обижена? Расстроена? Разочарована? Хрен его знает, но теперь явно переживает за меня меньше.

– Тебе нужна какая-то помощь? Зачем ты приехал?

– Помощь? – делаю вид, что задумываюсь, а потом расплываюсь в дерзкой ухмылке. – Ты выставила свои условия, Любииимая. Я тебя услышал. Больше не цепляю девок, как ты и просила.

Арина таращится на меня с таким немым шоком, точно я сообщил ей что Луна на Землю упала.

Недоверчиво прищуривается, принюхивается и делает неутешительный вывод.

– Ты пьян.

– Неа, – делаю два решительных шага, приближаясь к ней вплотную. Жадно втягиваю ее запах. Лаванда вперемешку с ее собственным запахом. Мой личный сорт героина. – Я всех бросил. А что ты мне можешь предложить взамен?

Нагло подцепляю порядку волос, игриво щекочу ею по носу Риши, отчего она смешно морщится. Бесцеремонно кладу руку на талию, соединяя наши тела так, чтобы она почувствовала мое возбуждение.

Арина ожидаемо пугается и дергается в моих руках, но я лишь прижимаю ее к себе крепче, опускаю голову к аккуратному ушку с маленькой сережкой звездочкой и, понизив голос до интимного, шепчу:

– И что мы будем делать с этим, Любииимая? Раз я всех бросил, то ты должна взять на себя обязанность за мое… – выдерживаю паузу в несколько секунд, а на самом деле растягиваю момент близости наших тел, – ублажение.

Зло пыхтя и зыркая своими глазищами, Арина врывается из моей хватки.

– Сам себя ублажай!

Ну это мы еще посмотрим…

– Ну ты же хочешь, чтобы все выглядело по-настоящему, и чтобы я девок не цеплял.

Арина понимает, что сама себя загнала в ловушку, но скорее съест разбитое стекло, чем признается в этом вслух.

Вальяжно облокачиваюсь на машину, засовывая руки в карман. Наклоняю голову, следя за девчонкой из полуопущенных ресниц.

– Ты хочешь отомстить?

– Хочу!

– Давай договоримся с тобой на то, что ты будешь разрешать мне тебе целовать, – специально не уточняю куда именно, – не пугаешься моих прикосновений и сама иногда проявляешь инициативу. Ну что, Любимова, по рукам или струсила?

Наши взгляды скрещиваются. Мой насмешливый против ее сомневающегося, но горящего. Давай же, соглашайся. Я же знаю, что ты и сама хочешь со мной сыграть.

– Ладно! – всплеснув руками в воздухе, сдается. – Договорились, Громов, но на большее не рассчитывай!

– Не буду, – протягиваю эти слова таким голосом, чтобы у малышки не осталось ни капли сомнений, что буду.

Еще как буду.

Глава 7

АРИНА

Лев Громов – это просто катастрофа, но хотя бы в лоб рубит правду-матку, что уже неплохо. Еле оторвав свою голову от подушки, я снова вспоминаю, почему же всю ночь не спала. Как почему? У меня же пьяный псевдо парень под окнами орал мартовской кошкой.

Быстро собравшись, выхожу из дома под подозрительные взгляды одной из своих соседок. Наверное, она тоже слышала, а вернее еще и видела всю ночную вакханалию.

И что я вижу? Правильно, ночное недоразумение.

– Опять ты, – останавливаюсь перед парнем в косухе и недовольно выдыхаю. Может идея имитировать отношения была не очень хорошей, если он настолько часто собирается меня доводить своим поведением.

– И тебе привет, Любииимая, – он отталкивается от машины и идет ко мне вальяжной походкой.

Наглым образом подходит, касается пальцами лица и заправляет прядь волос за ухо. Странное волнение от присутствия парня не покидает мое тело. Даже пугающее волнение.

Я дергаюсь, отворачиваясь, чем заслуживаю щелчок по носу.

– Эй ты совсем, что ли?! – верещу слишком уж громко, отмахиваясь от лапищ.

– Я тебе сказал, чтобы ты привыкала к моим прикосновениям, – уже без тени улыбки шепчет он низким голосом, лишенным намека на терпимость. По лицу проходится нечитаемая эмоция.

– Да тут нет никого, перед кем стоило бы красоваться, успокойся!

– Практикуемся, Любимая, практикуемся. Кстати, зачетное платье. На пару бы сантиметров короче, было бы вообще атас, – он опускает взгляд на мое обычное черное платье до колен и облизывается.

Вот уже блядло.

– Слушай, меня твое мнение насчет моего платья не интересует. И зачем ты приехал вообще? В универе бы встретились уже, – все еще напряженная от его наглости, грубо рублю ему в ответ. Но Льву по шарику, нет ему БУКВА Ю – ПОХУЮ. Он так любит говорить.

Я пытаюсь его обойти, но какой там. Попробуй обойди скалу, что так упорно двигается вместе с тобой. Куда ты – туда и он!

– Как зачем? Чтобы девушку свою забрать да в универе вместе появиться. Любимая, ты чет тупишь страшно, хоть баба умная, епта! – он хватает меня за ладошку и тянет к своей навороченной тачке. Боже.

– Отпусти меня!

– Нет. Будешь пиздякать, я тебя не только за руку буду держать, а еще и за задницу. Так даже правдоподобнее будет.

Уф. Как же ты меня бесишь, просто слов нет! Я уже тысячу раз пожалела, что подписалась на эту авантюру!

– Только попробуй, и тогда отхватишь по своим Фаберже! – разворачиваюсь к нему и злобно вперяюсь в самодовольное лицо.

– Ля, ну ты огонь просто. Баба-огонь. Ураган.

– Заткнись, пожалуйста, не нервируй меня.

Мне приходится сесть в машину к Громову и практически спокойно сопеть в две дырки, пока он несется в сторону универа так, будто бы на ралли.

– Слушай, я планирую увидеть внуков, давай полегче, а? – вцепившись в ремень безопасности, с ужасом смотрю в пролетающие высотки за окном.

Господи, хоть бы доехать в целости и сохранности. Пожалуйста.

– Ты ж вроде ссыкухой не была, чего так дрожишь? – он кладет руку мне на коленку и сжимает. Я верещу как резаная свинья. – А вот так лошадка смеется, Любимая! Вот так смеется!

– Ты идиот! Мне больно!

Ну додуматься же! От неожиданности я аж подпрыгнула, вмиг позабыв о скорости, зато почувствовав при этом нешуточную боль в коленке. Слезы так и норовили хлынуть из глаз, но я только часто дышу, отвернувшись от придурка-водителя. Болевые ощущения не отпускают, теперь расползаются дальше лавиной маленьких уколов в нервные окончания.

Ненормальный! Идиот! Придурок!

– Ой да ладно, я легонько, успокойся, – ржет как конь педальный Лев, но я готова впиться ему в шею и начать душить. У меня низкий болевой порог, оттого все чувствуется в разы острее.

Заметив мое состояние, Лев тормозит чуть дальше от универа.

– Эй ты чего, Арин? – уже без тени юмора спрашивает он меня, пока я жую слезы, что все-таки брызнули из глаз. По коленке расползается синяк, оттеняясь синим пятном на белой коже. Я вообще как сметана.

– Ничего, отстань от меня!

– Блять, Арина, я пошутить хотел, я что всерьез планировал тебе больно сделать? Извини! – пока я отмахиваюсь от него, Лев начинает свирепеть. Отстегивает мой ремень и с силой перетягивает брыкающуюся тушку в лице меня к себе на ноги.

Платье беспардонно задирается, отчего я сразу чувствую себя в разы некомфортнее. Слезы прекращают литься, но вот поза слишком компрометирующая, да то там, это все непозволительно как для брата твоего бывшего.

Замерев, считываю на лице Льва странное упоительной выражение. Какого фига?

У меня же все мышцы напрягаются струной, лишая спокойствия окончательно. Коленки умещаются по обе стороны от бедер Громова, то есть я в полностью уязвимой позиции сижу на нем верхом, упираясь тем самым в пах.

Выступающий бугром пах.

Глаза в глаза. Дыхание сбивается. Его. Мое. Наше. Я перевожу потерянный взгляд на подернутые дымкой глаза, почти не дыша при этом.

Первая отмираю я, упираясь ладошками в плечи Льва. Смекаю, что здесь что-то слишком порочное намечается. Это вообще не должно было случиться! Предел и пробитое дно!

По спине мурашки скачут табуном, и если я пытаюсь оттолкнуться, то равное противодействие со стороны Льва не заставляет себя ждать. Стальные оковы. Он, кажется, только сильнее к себе притягивает, и теперь моя грудь почти возле его лица. Высоко вздымающаяся. Покалывающая от напряжения, что так упорно скользит по телу.

Лев больше не улыбается.

Как и я.

– Отпусти меня, – сипло прошу первая, насилу отводя взгляд. Руки начинает сводить от напряжения.

– А что мне за это будет? – он приподнимает меня и резко опускает на себя, и теперь я чувствую, что бугор, упирающийся мне между ног, становится ощутимо больше.

– Лев, это не смешно, отпусти меня. Я не твои бабы-однодневки, – сильнее сопротивляюсь, кривлясь… Но ладони уже на лопатки ложатся, отчего по телу мягко ступает жар.

Нет. Нет.

– ГРОМОВ!

Почти удается выписать ему затрещину. Почти? Ну да, ведь он перехватывает мою ладонь и целует тыльную сторону.

– Да, все-все, не брыкайся, кобылка.

Моей ярости нет предела. Я только хочу ему ляпнуть что-то эдакое, как водительская дверь открывается. А там Сережа, в шоке взирает на нас.

– Ах ты ж сука. С братом моим спуталась. Спала с ним? Спала, блять? – он пытается схватить меня за руку, но выходит так, что Лев меня перекидывает на соседнее сидение, рывком.

Мой взгляд падает на его брюки, и теперь становится так стыдно, что я краснею скорее не от ситуации, в которой меня застукали с Львом, а от того, что мы только что… господи, что мы только что?

Лицо пылает, пока бывший парень продолжает поливать меня помоями. Это больно, конечно, если учитывать то, что у него у самого рыльце в пушку.

– А строила из себя правильную. Святую невинность! Но нет, уже на хуй присела. Да? А сама говорила мне, как он тебя бесит. Трахаться не бесит, да? – искаженное от эмоций лицо Сережи смотрится ужасно. Я не замечала даже раньше, какой он бывает мерзкий.

Горечь внутри кипит, но я сижу ровно.

Лев ржет, а потом выходит из машины и рубит Сергея с ноги по лицу. Я в шоке пытаюсь вылезти из машины, но она заблокирована. Там начинается месиво, мне удается только окно открыть, чтобы провопить в ужасе:

– Лев, НЕ НАДО, ТЫ С УМА СОШЕЛ!

Но голос тонет в звуках драки, люди вокруг кричат. Кто-то пытается оттянуть старшего брата от младшего, пока я испытываю сущий шок и царапаюсь ногтями о стекло. Мне страшно, что он его сейчас до смерти забьет.

– Калоприемник держи прикрытым, а то в следующий раз я останавливаться не буду. Не посмотрю даже, что ты мой брат, понял? – он притягивает за шиворот Сережу к себе. Из носа бывшего льется кровь, губы разбиты. Я только успеваю прикрыть лицо, едва выдохнув.

– Дала ему, да?

Этот вопрос звучит так громко, что собравшаяся вокруг нас толпа точно услышит его. Ну что ж, раз уже настолько меня опозорили, то что бы дальше ни произошло, хуже стать просто не может. По моим щекам льются слезы, я отскакиваю от стекла и сажусь ровно, всматриваясь в пространство перед собой.

– Ну дала и че? Лучшая ночь в ее жизни была, – с ядовитым наслаждением звучит от Громова-старшего. Я оборачиваюсь, чтобы снова убедиться, что это все реальность. Чертова реальность.

– А мне не дала, – Сережа сплевывает кровь на пол, улыбаясь окровавленной улыбкой. Опять громче, чем следовало. Зеваки с интересом наблюдают, а кто-то даже на камеру снимает. Мерзость какая. Я стираю потоки слез и заглушаю рыдания.

Уже обтекаю от дерьма, что на меня только что вылили.

– Молодец, старший брат, пальму первенства выхватил! Юзай дальше, мне пробитая уже не нужна.

Если я думала, что меня добили его слова ранее, я очень ошибалась. Они меня убили прямо сейчас. Поэтому, когда Лев ударяет его кулаком в лицо, удовлетворение этим процессом заменяет сожаление.

Теперь все знают, что я переспала со старшим братом своего парня. Еще и девственности с ним лишилась. Прекрасно, что тут еще сказать можно? Я пересаживаюсь на пассажирское сидение и упираюсь лицом в ладошки. Слезы, кажется, закончились, но рыдания продолжают меня душить.

Все окружающее становится каким-то неважным, остается лишь острая боль внутри грудной клетки.

Когда водительская дверь отворяется, я не двигаюсь. Когда запускается двигатель, я тоже не двигаюсь. Даже когда понимаю, что мы отъезжаем от университета, я все также не двигаюсь.

– Арина, посмотри на меня, – звучит суровый голос Льва. Но мне не хочется ни на кого смотреть, мне хочется сейчас раствориться в пространстве, и чтобы меня никто не трогал.

Я молчу, только всхлипываю еле слышно, а он тяжело дышит и спустя пару минут сворачивает куда-то, где мы останавливаемся. Слышно только, что мимо проносятся машины.

– Любимая. Если ты не хочешь, чтобы я тебя снова усадил сверху и близко познакомил со своим хозяйством, подними сама головку и посмотри на меня.

Какой он наглый. Какой он грубый. Но сидеть на нем меня не прельщает. И я поднимаю зареванное лицо на Громова, который моментально перестает улыбаться.

– Ты из-за пидора гнойного решила сопли разводить? Успокоилась.

А я не могу успокоиться.

– Тебе все так легко? Вообще на все пофиг? Научи так жить, потому что я не могу иначе! – верещу на него, прикрывая лицо руками. Мне стыдно.

– Ты и правда ни-ни?

– А что? Будешь ржать? Начинай! Прямо сейчас начинай издеваться, чтобы добить меня, – хрипло шепчу, опустив руки на коленки.

Громов хмурится и играет желваками.

– Я не собирался. Просто спросил.

Все просто. Просто предложил. Просто спросил. Просто наглый. Просто и все!

Глава 8

ЛЕВ

О-ху-еть! Значит, Мизинчик не зря у нас мизинчик… Хах, не дала ему Аришка! Впрочем, оно и правильно. Вряд ли бы этот обсос ее чем-то удивил. Пару минут вошканья под одеялом и на боковую – не в счет.

А Любимова хоть и скромница, но в ней огромный потенциал к постельным приключениям. У этой девочки в глазах горит страсть. Ей нужно больше. И не то чтобы я намекаю, но я бы мог дать ей это большее.

Рад ли я тому, что Сережа с ней не переспал?

Блять, да я надеялся на это! И вот теперь, когда узнал об этом из первоисточника, Любимова не отвертится. Будет моей по-любому.

Конечно, не прямо сейчас. Еще не готова, к тому же злится. Надулась как воздушный шарик, губы недовольно искривила, в окно уставилась и уже десять минут меня игнорирует. Вредина.

– Да ладно тебе, Любимая, че ты паришься? – снова пытаюсь завести разговор, на что получаю презрительный фырк.

Ладно. Попробуем по-другому.

– Ну узнали все, и что? Не их собачье дело.

– Громов, ты головой ударенный?

Резко поворачивается, метая в меня молнии своими глазищами. Ясно. Девчонка в бешенстве. Честно говоря, будь это любая другая, она бы уже ножками петляла вдоль трассы, по которой мы едем, но Риша…

Ей позволяется многое. Клянусь, она вьет из меня веревки!

– Чего сразу ударенный? – обижено отзываюсь. – Просто ты из мухи раздуваешь слона. И хорошо, что вы с Мизинчиком не потрах… – заметив ее убийственный взгляд, прочищаю горло и исправляюсь, – не переспали. Знаешь, почему я называю его Мизинчиком?

Пошло поигрываю бровями, растягивая на губах кривую ухмылку, но Арине нифига не весело. Вероятно, в данный момент ее бы развеселило только зрелище того, как меня переезжает каток. Обидненько.

– Теперь из-за тебя меня все будут считать шлюхой, которая потеряла девственность с братом своего парня! А тебе все смешно? Утер нос брату, да? Молодец какой! Поздравляю! Ненавижу тебя! Ненавижу вас! Выпусти меня!

Вот дерьмо!

Любимова осыпает меня проклятьями, при этом маниакально дергая ручку двери машины. На минуточку, стрелка на спидометре перевалила за сто.

– Выпусти, я сказала! Видеть тебя не хочу! – истерически вопит, после чего мне прилетает удар в плечо.

Да ебаный в рот!

– Блять! Да успокойся ты! – взрываюсь, резко ударяя по тормозам.

Мы со свистом тормозим, Любимову немного заносит, но ремень безопасности удерживает ее от удара о приборную панель.

Тяжело дыша, перевожу тяжелый взгляд на испуганную Арину и свирепо рявкаю:

– Что с тобой происходит? Я за рулем! А если бы мы врезались? Да какая нахуй разница, кто там и что там узнал! Через неделю об этом уже забудут, а после окончания университета ты этих людей не увидишь!

– Я не хочу, чтобы у меня за спиной шептались и тыкали пальцем.

Ее губы подозрительно дрожат, как будто Риша из последних сил сдерживает слезы, и от этого неприятно сосет под ложечкой.

– Когда будут тыкать – скажи кто. Я сломаю им эти пальцы и больше не будут.

– Лев, ты такой… Такой! – эмоционально всплескивает руками в воздухе.

– Какой же?

– Невыносимый! Грубый и заносчивый!

– Зато сопли не развожу, – в ответ парирую. – Посмотри на этой с другой стороны. Слухи разносятся со скоростью венерической болезни. Ты бы все равно узнала о похождениях нашего Сируньки. Тогда бы тебя все считали бедной-несчастной, которой изменяют. Возможно, жалели. А сейчас будут завидовать Любимая. Зависть лучше жалости.

– Чему тут завидовать, спрашивается?

Уставилась на меня немигающим взглядом, но хоть плакать перестает. И на том «спасибо». Реально, не выношу бабские слезы и истерики.

– Ты склеила самого Льва Громова, малышка! Считаешь, нечему? – на моем лице красуется самодовольная ухмылка. – Большинство телок, которые будут шептаться за твоей спиной, просто завидуют и мечтают оказаться на твоем месте!

Риша корчит такую рожицу, точно ей под нос сунули кучку дерьма. Закатывает глаза и ворчит:

– Твое эго просто непомерных размеров, Громов.

– Небеспочвенно, – невозмутимо хмыкаю и, заведя машину, трогаюсь с места.

Мы проезжаем, должно быть, не больше двадцати метров, когда Арина с глазами размером с блюдца спрашивает:

– Куда ты меня везешь?

Да неужели? Быстрая же у нее реакция. Мы уже от города отъехали километров как десять, а она только сейчас заметила.

– В поле. Насиловать тебя буду.

Говорю это с такой серьезной миной, что у Арины на долю секунду расширяются глаза от ужаса. Потом, правда, доходит, что эта шутка.

– Не надо меня никуда везти, – упрямо задрав подбородок, отрезает. – Я хочу домой.

– Чтобы предаться страданиям? Не переживай, Любимая, поплачешь в подушку позже.

Она хочет возразить, даже приоткрывает рот, но потом, махнув на меня рукой, мол, делай, что хочешь, с обреченным вздохом откидывается на сиденье и устало прикрывает глаза.

Хорошая девочка. Интересно, она во всем такая послушная? От неприличных картинок в голове неловко ерзаю на сиденье, мысленно приказывая своему члену угомониться. Не то чтобы у меня получается, учитывая, что я до сих пор на адреналине из-за мордобоя, и прекрасно помню, как замечательная попка Любимовой упиралась мне в пах.

Отлично! Теперь я возбужден! Блядство!

Съехав с трассы, проезжаю вдоль поля, после чего останавливаюсь в самой настоящей глуши. С одной стороны – поле, с другой – посадка. И ни души. Идеальное место для убийства или же… Ага, громкого секса. И да, я до сих пор об этом думаю. По правде говоря, не переставал думать ни на секунду.

– Приехали, Любимая. Вылезай, – командным тоном чеканю.

– Зачем?

Девушка с подозрением на меня косится, будто действительно верит в то, что я собираюсь ее насиловать. Забавная она все-таки.

– Затем, – пожимаю плечами, отчего она бесится.

Кайф! Какой же кайф ее бесить.

– Не буду!

– Давай, вылазь. Буду тебя учить на машине ездить.

Выхожу из машины, тем самым демонстрируя серьезность своих намерений. За мной вылазит Арина, подходит, но я намеренно преграждаю ей проход к двери.

Хочу, чтобы прикоснулась ко мне. Случайно, специально – поебать. Просто хочу и все.

– Громов, отойди!

– Попроси, – близко наклоняясь к ее лицу, нагло заявляю.

На миг ее глаза задерживаются на моих губах, но она тут же их смущенно отводит. А мне нестерпимо хочется, чтобы смотрела дальше. Трогала, целовала, лизала, кусала. Нежно и грубо. По-всякому.

– Ладно, тогда вези меня домой.

Чтобы Риша не заводила свою излюбленную шарманку про «домой», которая меня порядком подзаебала, хватаю ее за руку, дергаю на себя, оставляю короткий, но влажный поцелуй на шее и, отстранившись, отпускаю. Обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье.

С каким-то диким удовольствием наблюдаю за тем, как Любимая пытается собрать мозги в кучу.

Когда она занимает место за рулем, то не могу не отметить, как ей идет моя малышка. За рулем тачки Арина выглядит еще сексуальнее, особенно когда своими тонкими пальчиками крепко обхватывает руль.

– Заводи, – кивком головы указываю на ключ в зажигании. – У меня автомат, полный привод. Это когда все четыре колеса ведущие.

– Ммм, угум…

Любимова заводит машину, но дальше сидит не двигаясь. Очевидно, водить она не умеет. Мизинчик мог бы поднапрячься и научить свою девушку, но, видимо, телок возить приятнее. Ага, я и про это знаю.

– Берись за рычаг. Только осторожно. Врубай драйв и погнали! А точно, ты ж еще не умеешь управляться с рычагами, – пошло подмигиваю. – Ничего, Любимая, я тебя научу! Это даже приятно, поверь. Вот так, – опускаю свою руку на ее, направляя. – Умница… Нежнее, детка. Плавнее. Хорошо… Не забывай про руль. И газку подбавь.

Как я и полагал, Риша очень легко поддается обучению. И это мне пиздец как нравится. Она словно глина в моих руках, но при этом всегда может дать отпор. В общем, не соскучишься.

Не проходит и получаса как Любимова входит во вкус. Не гоняет, конечно, но явно чувствует себя увереннее. Мы проезжаем пять километров, после чего возвращаемся на исходную точку. Девушка глушит мотор и с широкой улыбкой поворачивается ко мне.

– Спасибо, Лев! Это так круто!

– Как насчет благодарности? – сексуально прикусываю губу, медленно скользя бесстыдным взглядом по ее фигурке.

Я не то что намекаю, а прямым текстом говорю.

– Фу, дурак! – правильно расценивает мои мотивы.

– Это пока: «Фу!», Любимая, а потом будет: «Еще!».

Ожидаемо мои слова она воспринимает в штыки. Ну и ладно. Пусть привыкает.

Домой я Арину все же отвожу. Сам себе удивляюсь, что столько времени провел с девчонкой, а мне все мало. Я подсел на нее как наркоман на дозу. Совершенно зависим.

Когда она уже выходит из машины, ставлю перед фактом:

– Вечером будь готова. Заеду за тобой и поедем к моему другу на дэрэшку.

– Не пойду я никуда!

– Меня не волнует, Любимая. Я сказал – ты услышала!

Глава 9

АРИНА

«Выходи, я под подъездом» – читаю смс и досадливо вздыхаю.

Лев совершенно невыносим. Он не признает «нет» в качестве ответа. Прет тараном и давит, давит, давит…

После наших достаточно невинных отношений с Сережей, где он никогда не позволял себе лишнего, всегда был терпелив и внимателен к моим желаниям, напористость Льва кажется дикостью. Впрочем, он такой и есть – дикий.

Учитывая, что Громову ничего бы не стоило подняться за мной, я решила не испытывать судьбу и оделась заранее. Ничего пошлого и вульгарного. Обычные джинсы и топ, который открывает небольшой участок кожи над животом.

На ноги кеды, волосы в хвост, а на лице из косметики только тушь и прозрачный блеск для губ. Я не обязана наряжаться для друзей Льва, знаете ли.

Родителей, к счастью, дома нет, поэтому удается избежать ненужных вопросов по типу: «Ты куда на ночь глядя?» и «Почему к нам не заходит Сережа?».

Им-то я, кстати, так и не рассказала о нашем разрыве. Не то чтобы оставляла лазейку, чтобы с ним сойтись. Только через мой труп.

Однако не хотела ворошить палкой это осиное гнездо. Переживать все заново, прокручивать измену в голове… Все, что нужно было он уже сказал, а я услышала. Он уверен, что я переспала со Львом. Вот как Сережа, оказывается, плохо меня знал.

Схватив сумочку, закидываю на плечо и выхожу из квартиры.

– Ты долго, – когда я уже сажусь на пассажирское сиденье «Порше», произносит Лев. – Я уже думал за тобой идти.

– Без меня поехать вообще не вариант? – пристегиваясь, хмыкаю, на что Лев закатывает глаза.

– Сказал вместе, значит вместе. Мы с тобой мутим, Любимая. Нам необходим выход в свет в качестве пары.

Мы доезжаем за десять минут до частного сектора. Подъезжаем к двухэтажному дому, из которого гремит музыка на всю округу и паркуемся на свободном месте вдоль ряда машин.

Я уже тянусь к ручке, чтобы выскочить из машины, но Лев кладет руку мне на ногу и сжимает.

– Сиди на месте. Я сейчас выйду и открою тебе.

Надо же, в Громове проснулся джентльмен? И только я об этом подумала, как, открыв дверь и подав мне руку, он недовольно ворчит:

– Куда ты так нарядилась?

Нарядилась? Он издевается, что ли?

– Если ты не помнишь, я вообще не хотела никуда ехать. Если что-то не нравится, вези домой!

Парень недобро прищуривается, фыркает, тем самым выражая свое несогласие, и, взяв меня за руку, тянет ко входу.

– Не дождешься, Любимая. Шоу должно продолжаться!

Двери высокого железного кованого забора автоматически открываются, предоставляя моему взору логово разврата. Иначе это никак не назвать.

Девчонки топлес купаются в бассейне в таких крошечных трусиках, которые скорее служат аксессуаром, чем нижним бельем. На другой стороне парни пьют стопки текилы, а соль слизывают с груди громко и соблазнительно смеющейся блондинки.

Она, кажется, совсем не смущена. Наслаждается прикованным к ней вниманием.

Боже правый, какая мерзость. Кто, спрашивается, друг Громова? Сутенер? Демон суккуб?

– Что, Любимая, не привыкла ко взрослым вечеринкам? – заметив на моем лице нотки отвращения, издевательски усмехается. – Это тебе не крючком вышивать по вечерам.

Щеки опаляет жаром, ведь когда-то я действительно увлекалась вязанием крючком. Еще в классе восьмом, но Громов, естественно, запомнил и теперь при каждом удобном (и неудобном!) случае меня стебет.

– Это не вечеринка, а какой-то бордель!

– Да ладно тебе! Здесь весело! Вон, и твои одногруппники стоят!

Лев рукой указывает в сторону нескольких моих «крутых» одногруппников. Сынки и доченьки богатых родителей. Они считают себя элитой, поэтому я совершенно не удивлена их присутствием. Они в своей тарелке, в отличие от меня.

Заметив меня, засранцы начинают переглядываться и о чем-то шептаться. Даже знаю о чем, учитывая, какой спектакль мы с братьями Громовыми закатили возле универа.

Боже, как же это бесит! Они и сами-то не лучше меня! И при этом смеют осуждать? Чертовы лицемеры!

– Пошли, поздравим именинника!

Лев подталкивает меня рукой в спину, и когда мы начинаем идти в сторону бассейна, где стоит огромный стол с напитками и закусками, не убирает руку. Волнующе поглаживает оголенный участок кожи над животом большим пальцем, отчего у меня на руках волосы дыбом встают.

Пытаюсь не показывать свою острую реакцию на его прикосновения. У Громова и без того самомнение выше небес. Подавляю этот трепет, напоминая себе, что он бабник и хам, что ему нет дела до моих чувств.

Лев из тех парней, которые не стесняются пользоваться девушками. Он и мной воспользуется, а потом выкинет за ненадобностью, как использованную игрушку.

Нет уж, спасибо. Это игра и ничего большего. Я не буду такой игрушкой в его руках.

Мы подходим к высокому парню восточной внешности, который что-то шепчет на ухо девушке в коротком платье и внешностью супермодели. Серьезно, на ее фоне я выгляжу очень несуразно. Особенно, в джинсах и топе.

– Ринат, отлепись от девушки и поговори наконец с другом! – громко произносит Лев, привлекая внимание парочки.

Парень неохотно поворачивается, и с кривой улыбкой на загорелом лице парирует:

– Обломал мне весь романтик, Гром!

– Знаю я твой романтик за тысячу баксов, – не теряется Лев. – Мой подгонщик оценил, я надеюсь?

Тысяча долларов? При чем тут тысяча долларов, черт возьми? Громов подарил ему деньги? Ничего не понимаю.

В любом случае мне только и остается что стоять с натянутой до ушей улыбкой и хлопать глазами.

– Оценил, – растягивая на губах ленивую ухмылку, довольным тоном, точно насытившийся тигр произносит. – А ты, как я погляжу, не один?

Неожиданно аквамариновые глаза устремляются на меня. Оценивающе скользят по фигуре, словно раздумывая стою ли хоть каких-то усилий или же нет. Чувствую себя товаром на витрине, и от этого неосознанно сильнее прижимаюсь к Льву.

На смуглом лице голубые глаза, обрамленные черными густыми ресницами, выглядят особенно яркими. Даже какими-то колдовскими.

Высокие скулы, прямой нос, темная короткая щетина и, добавьте к этому, высокую статную фигуру.

Парень выглядит как принц из арабской сказки и, заметив мое разглядывание, лукаво выгибает темную бровь. От этого мое лицо вспыхивает от смущения и я, стушевавшись, отвожу взгляд.

– Не один, – кивает Громов, а потом заявляет во всеуслышание, – это моя девушка Арина.

Мне приходится приложить усилия, чтобы не выказать своего шока. Разумеется, мы с Громовым договорились играть в пару, но заявить это здесь, сейчас, еще и при своем друге… О таком предупреждать нужно заранее! А теперь мне приходится оторвать язык от неба и не очень уверенно промямлить:

– Приятно познакомиться.

– А мне-то как приятно…

Мне совершенно точно не нравится этот завлекающий тон арабского красавца и вспыхнувшая искра интереса во взгляде. Теперь парень глядит на меня еще пристальнее, словно раздумывает, что же в серой мышке нашел такой бунтарь как Громов.

– Заканчивай пялиться, Ринат, – грубо отрезает Лев, осаживая друга. – Она не из этих твоих девочек. Даже не думай.

– Так я и не думаю ни о чем, – хмыкает Ринат. – Не из этих, говоришь?

Их взгляды скрещиваются. Это, должно быть, какое-то невербальное общение между парнями, которое понятно только им двоим, потому что спустя секунд десять Ринат с уважительным кивком говорит:

– Рад за тебя, брат.

– Спасибо.

Они похлопывают друг друга по плечам, о чем – то тихо переговариваются, пока мы со спутницей Рината, которую он, к слову, так и не представил, неловко переглядываемся.

Я напрягаюсь, когда вижу, как компашка моих одногруппников двигается по направлению к нам.

– Шакалы крадутся, – со смешком комментирует Ринат и, надо признать, это сравнение мне очень нравится.

Они не подходят к нам, но становятся неподалеку, должно быть, чтобы погреть уши. Просто, блин, прекрасно. Так и знала, что затея с этой вечеринкой полный отстой.

Мое настроение с отметки «ноль» падает до «минус сто». Мимо цепкого взгляда Рената не проходит мое подавленное вмиг состояние, и он на правах хозяина мероприятия предлагает:

– Коньячку?

– Спасибо, не пью, – вежливо отказываюсь.

– Жаль, коньяк хороший – пятизвездочный.

Прежде чем я успеваю снова ответить решительным отказом, до меня доносится стервозный голос одной из моих одногруппниц.

– Вся такая якобы скромница, а на самом деле давалка. Кто бы мог подумать!

– Так оно всегда так, Ирэн. Как говорится, в тихом омуте…

Вот гадины!

– А давай! – горячо выпаливаю.

Схватив наполовину полную стопку с виски со стола, опрокидываю в себя и залпом выпиваю. Противная жидкость обжигает горло. Закашлявшись, делаю последний глоток и со стуком ставлю стопку на стол.

– Ты хоть бы закусила, – неодобрительно на меня покосившись, бросает Громов, но я лишь отмахиваюсь.

– И так пойдет!

Меня ведет в сторону, но Лев успевает подхватить за локоть и талию, а затем ставит обратно в вертикальное положение. В голову моментально ударяет алкоголь. Неожиданно становится так смешно со всего, что я начинаю по-глупому хихикать.

– Девочка огонь, Громов!

Ринат показывает два больших пальца вверх. Или же это у меня в глазах двоится…

Я практически никогда не пила, за исключением одного-двух бокалов шампанского на праздники. Это окрыленное чувство для меня совершенно ново, но определенно нравится, потому что так фиолетово кто и что там говорит, на все эти сплетни и пересуды. Хочется жить прямо здесь и сейчас!

– Так что, Арина, продолжим веселье? – с улыбкой обещающей неприятности спрашивает Ринат.

– Веселье?

Я плохо соображаю, но прямо сейчас согласна на все. И, очевидно, злой как черт Громов это понимает, поэтому отрывисто бросает:

– Ей не нужно твое веселье!

– Да ладно тебе, Гром! Дай девочке повеселиться. Я же ничего такого не предлагаю! Так, сыграть в игру…

– Какую игру? – включаюсь в разговор.

Лев издает мученический стон, зарываясь пальцами в волосы, пока я с неприкрытым любопытством пялюсь на Рината.

– Ничего особенного, Ариш. Бутылочка, – игриво подмигивает и нарочито медленно скользит языком по губам.

Никогда не играла в бутылочку! Вероятно, у Сережи случился бы сердечный приступ, если бы позволила себе подобную пошлость. К счастью, его здесь нет, а значит…

– Я согласна!

– Какой же ты козел, Масур! – шикает на друга Лев, на что тот только заливисто хохочет.

Ринат кивает девушке, мол, за мной, и ведет нас ко входу в дом. Хоть я и навеселе, но такое поведение с девушкой мне кажется странным, поэтому, потянулись к уху Льва, любопытствую:

– Почему Ринат не представил нам свою девушку?

– Потому что она не его девушка, а шлюха. А шлюх он друзьям не представляет, – как само собой разумеющееся объясняет.

Мы заходим в дом и проходим в лаунж-зону, где на полу уже расположились несколько ребят. Завидев Рината, они сразу же подзывают нас к себе и, потеснившись, освобождают места. Мы быстро представляемся друг другу, но, честно говоря, я не запоминаю ни единого имени.

– Ну что, погнали! – выкрикивает какой-то кудрявый парень, раскручивая бутылочку.

Даже не замечаю, как в моей руке оказывается новый стакан с коньяком, который почему-то пытается отобрать у меня Громов. Какой нахал! Показав ему язык, делаю пару глотков и со смехом все же позволяю забрать у меня напиток.

Первая пара выпадает на двух парней, и мы перекручиваем, потом целуются под одобрительный свист две девчонки, а затем бутылочка указывает на меня и Рината.

– Это судьба, я считаю, – азартно блеснув глазами, предвкушающе ухмыляется.

Растерянно хлопаю глазами, понимая, что на меня пялится по меньшей мере десять человек, ожидая пока я поцелую незнакомца.

От волнения облизываю губы, слышу, как с шумом втягивает в себя воздух Громов, но не поворачиваюсь.

– Давай, Ариш! Или испугалась? – дразняще протягивает Ринат.

– Вот еще!

Парень тянется ко мне, а я к нему, как неожиданно меня буквально выдергивают за талию из круга.

– Закончено веселье! – бешеным голосом рявкает Лев.

Я успеваю словить довольную полуулыбку Рината, прежде чем Громов буквально затаскивает меня за угол. Он вцепился в руку клещами, и совершенно не обращает внимания на мои слабые протесты. Прет как танк, а потом вдруг останавливает и толкает к стене. Нависает горой, буравя яростным взглядом из-под нахмуренных бровей.

– Ты действительно собралась сосаться с ним?

– Ч-что?

Голова кружится, но теперь все не кажется веселым. Теперь почему-то от близости Льва захватывает дух. Настолько что мне сложно устоять на ногах, а может это запоздалая реакция организма на алкоголь в крови.

– Отвечай, Любимова! – встряхивает меня, требуя ответа. – Отвечай или, клянусь богом…

Он многозначительно смотрит на мои губы, и я судорожно сглатываю. Тихо и предельно честно отвечаю:

– Я не знаю.

– Еще раз, Любимая, и я не посмотрю на то, что это мой друг, твой друг или какой-то левый тип. Я выбью из него все дерьмо, и это будет на твоей совести, поэтому лучше не провоцируй меня, малышка.

А после он впивается в мои губы жестким поцелуем, на который я отвечаю, точно только этого и ждала весь вечер. Это поцелуй – наказание, заставляющий подчиниться его воле. Лев слетает с тормозов, кусает мои губы, жадно шарит руками по телу, осыпает мелкими влажными поцелуями подбородок и шею. Настойчиво толкается в меня бедрами, давая почувствовать свое возбуждение.

– Хочу тебя, Любимая. Так хочу, – тяжело дыша, шепчет в шею.

И я хочу его.

Я хочу Льва? Мне кажется, что сильно… С ума сойти, какой он красивый, а как целуется.

Это последняя мысль, прежде чем я перестаю соображать. Накатывает слабость, а потом в глазах темнеет…

Глава 10

ЛЕВ

У меня срывает крышу. Я вообще смутно понимаю, что происходит. Разве что стоит принять во внимание тот факт, что я чертовски влип, и что я трогаю ее грудь через тонкую ткань, скрывающую внушительную такую троечку. И мой мозг плавится.

Он расползается в разные стороны. Я вроде как понимать должен, что перебарщиваю, что это предел. Что это – финиш, дамы и господа.

Трогаю свою девочку… Понять…бы, как…сдержаться. Никак. Нельзя. И понимаю лишь то, что…

Ее глаза прикрываются, и голова резко падает вперед. Воу. Полегче.

– Стоять, бояться, малыш. Ну что ты? – хлопаю по щечкам, и она тут же открывает глаза, смотрящие на меня так, будто бы она реально под чем-то.

– Левушка, что-то мне так хочется…

– Чего?

Она смотрит на меня, а затем тянется ближе. Твою мать, это то, о чем я думаю? Да? Первая обхватывает мою шею и касается меня губами.

Я целую ее губы грубее, тверже, и мне в ответ… поступает такая же остервенелая реакция. Как не сойти с ума? Малышка отчетливо подается вперед, обводит губами мои, сталкивается языком и тихо стонет мне в рот, ухватившись за шею так крепко, будто бы от этого зависит выживание. Разве что ее, потому что у меня явная погибель.

В ней столько огня, в ней столько нераскрытого, столько пламенного, прыткого и такого… будоражащего, что у меня не получается сконцентрироваться, чтобы не раздеть и не сделать ее своей прямо тут у стенки.

Где вокруг куча пьяных студентов, норовивших заграбастать мою девочку. А хуец вам в лобец.

Я готов продолжать так, как был бы готов любой половозрелый мужик. Просто, блять, я готов вообще на все рядом с ней. Мне даже можно не прикасаться, я вдохнуть этот крышесносный аромат из распущенных волос. По факту больше вообще ничего не надо, только стоять и смотреть, и я уже буду способен на несколько часов долгого и жаркого секса.

Грязного, грубого. Но нет. Тут мы снова возвращаемся к тому, что она девочка, а я у нее первый. И последний. РУКИ СВОДИТ В СУДОРОГЕ, НАСТОЛЬКО СИЛЬНО Я ХОЧУ ПОДДЕТЬ ПОЯС И ПРОБРАТЬСЯ ПОД ТРУСИКИ.

Так. Выдыхаем. Думаем о чем? О чем я, блять, могу вообще думать сейчас?

Мой мозг поплыл куда-то с астрономической скоростью. Не куда-то, а в этот манящий вырез. В эту ложбинку, по которой я прямо сейчас хочу провести языком, зарыться носом и замереть в одной точке, ведь теперь это мой персональный рай. Я опускаю руки на грудь и сжимаю, одновременно с этим крича самому себе «стой, дебил».

Она напилась, а ты в адеквате и обязан принять тот факт, что сейчас вот так нельзя. Нельзя. Это ведь изнасилованием будет.

Какое, к черту, изнасилование? Она будет кричать разве что от удовольствия. Мокрая, извивающаяся, на мне сверху, подо мной, рядом со мной. По-всякому будет. Рыкнув, упираюсь лбом в стенку возле малышки, а та поворачивает голову и облизывает мне мочку уха.

Твою мать.

В какой-то совсем уже обезумевший момент мне удается прекратить лапать выступающие соски и оторваться от сладких губ. Проезжаюсь по взмокшему лицу своим и дышу часто и много. Вижу, как по тоненькой шее стекает капелька пота и в этот же момент слизываю ее, как конченный псих.

Мне нравится разливающий во рту сладостный вкус моей девочки. В глазах темнеет, и я остро нуждаюсь в чем-то, что прямо сейчас оторвет меня от нее. Не могу. Руки сильнее сжимаются на тонкой талии, пока Арина продолжает испытывать мое терпение.

В этот раз другое. То, на которое я уж точно сейчас не рассчитан, потому что член буквально готов вырваться из штанов и побежать вперед. Я и так слишком сильно упираюсь в ее выдающиеся бедра, находя в этом особую зависимость. В голове калейдоскопом вращаются картинки того, как это будет в другом месте и без одежды.

Не сейчас. Не сейчас, но… когда-то.

– Лев, царь зверей, – икнув, она смеется, обхватывая мое лицо ладонями. Мягко водит по щекам и улыбается, одаривая поплывшим взглядом. Она в говно. А я готов на стену лезть от досады.

Терпи, Лев, царь зверей, епта.

На губах малышки поблескивают остатки губной помады со вкусом малины, я теперь тоже сверкаю как диско-шар.

Терпи, мужик, и пройдет по твоей улице фургон мороженого, будем его жрать до потери пульса.

– Пойдем, – хрипло шепчу, обхватив Арину за талию.

– Нееет, Левушка, а как же вечер…инка, – снова икнув, малышка упирается в мою спину плашмя всем телом и гладит лопатки. Что ж ты делаешь? Я ж в шаге от того, чтобы затолкнуть тебя в первую попавшуюся комнату и сделать своей по-настоящему.