Каваусо

Каваусо

Роман1

Пролог

Вот это он вляпался! Ведь чувствовал: если на горе не ловит ни один телефон, не работает интернет, это з-з-з неспроста! Но догадался проверить, что это за информационная тишина, только когда жареный петух клюнул.

«– Тебя же убьют, дурочка!

– Ну убьют, и что? – она пожимает плечами, смотрит, как обычно, весело, будто они тут плавание на сапборде обсуждают. – Захарка, я знала, на что шла. А вот ты что тут забыл?

– Меня хозяин пригласил.

– Какой хозяин? – Ирина бледнеет.

– Ну турок этот. Забыл, как его зовут…

– Захарка, – девушка переходит на шепот, – быстро выходи отсюда и беги без оглядки. Сюда никто просто так не попадает…»

Чтобы старший лейтенант полиции, опер УГРО, сбежал, испугавшись какого-то бандита? Шалишь!

Первое, что он попытался сделать – подать сигнал своим. И вот тут-то оказалось, что на всю гору накинута магическая сеть, которая не позволяет не только по телефону позвонить, но и сигнал с помощью магии подать.

Сначала Захар попробовал найти, где эта сеть кончается. Оказалось, что надо с горы спуститься. Только вот на байке ему уйти не дадут, а пока он пешком через лес спустится, Иришку уже в пакетах вынесут и в море сбросят.

Тогда он проверил, насколько низко сеть. Ура! Она всего лишь в десяти метрах над землей. Значит, если забраться на смотровую башню…

В ночном лесу было удивительно тихо. Здесь и днем не слышно птиц, что очень удивляло Захара. А теперь даже вездесущих цикад нет, только музыка из ресторана да голоса подвыпивших людей. Это значит, что его еще не ищут? Или что собаки надрессированы преследовать людей молча?

Посмеют ли они вообще напасть на человека?

В любом случае надо попробовать забраться на смотровую башню со стороны леса. Там, где туристы ходят, его точно не пустят.

Захар не рисковал включать фонарик. Еще не слишком стемнело, и он осторожно переступал корни деревьев, пересекавших тропинку, и поднимался к башне. В таком деле поспешишь – людей насмешишь.

Наконец над ним нависла черная громада. Здесь башня не подсвечивалась, а вот стоило завернуть за угол, свет фонаря заливал полукруглые арки первого этажа. Значит, туда ему не надо.

Он пригляделся: ветка одного дерева тянулась к площадке второго этажа. Эх, давненько он по деревьям не лазил.

Модный бирюзовый пиджак долой – слишком облегающий. Стильная рубашка, белая с тонкими линиями темно-голубой клетки, – Иришке очень нравилась – не помешает, она тянется. Светлые штаны тоже из мягкой ткани. Так что вперед, на абордаж!

Ствол дерева был обернут мхом, он казался скользким, будто Захар прикасался к чему-то сопливому. Было очень неприятно, но он крепился. Выше его роста мох не рос.

А вот и нужная ветка. Тут придется по-пластунски, так и незаметнее, и безопаснее.

Захар осторожно пробирался вперед, стараясь не шуметь. Хотя вроде бы можно не волноваться: рядом по-прежнему никого нет, голоса всё так же слышатся только вдалеке – где-то за колесом обозрения и звериной фермой.

Ветка к концу становилась опасно тонкой и всё больше кренилась под весом Захара. Он на мгновение замер, а потом сердце ухнуло в пятки, потому что он, словно на санках, полетел вниз.

И кувыркнулся прямо на каменную площадку.

Хорошо, что ветка сырая – гнется, но не ломается. А то бы он сейчас отскребывал себя под деревом. Захар прислушался.

Тишина.

Нашел взглядом каменные ступени. Вперед!

Взбежал на третий ярус. Дальше нужно внутрь башни. Достал телефон, закрыл собой свет фонарика и посветил на дверь.

Добротный замок, хоть и древний, но крепкий, не проржавевший. А может стилизация?

Петли выглядели гораздо хуже.

Захар дернул раз, другой. И гвозди, крепившие петлю к доскам двери, выскочили. Отлично. Даже почти не шумел. Он скользнул внутрь.

Здесь уже без фонарика никак. Темно. В полукруглые арки окон светят лишь звезды, но этого недостаточно, чтобы преодолеть лестницу, ни разу не споткнувшись.

Еще один этаж, и он, наконец, на открытой площадке смотровой башни. Дальше можно не лезть. Он уже почувствовал, что не только телефон работает. Магия, сдерживаемая сетью, тоже здесь копилась, пульсировала. Но сейчас быстрее без магии.

Захар открыл список контактов, нажал вызов на телефоне…

Хотел нажать. Огромная птица спикировала сверху стремительно, вырвала смартфон из рук и улетела.

Орел?! Ему и орлы служат? Ничего себе! К черту! Значит, магия.

Захар потянулся к ней, и сила отозвалась, хлынула. Он начал формировать шарик-посланник на кончиках пальцев.

Но не успел. Заметив боковым зрением тень, на ходу изменил плетение и швырнул во врага огненный шар. Но тот словно разбился о невидимую броню, только разноцветные искры во все стороны полетели.

А вот откат был мощным. Захара сбило с ног, крошечные огоньки прожгли рубашку, и он зашипел от боли сквозь зубы.

– Я отнесся к тебе с добром, – раздался низкий печальный голос с небольшим кавказским акцентом. – А ты поступаешь со мной так?

На фоне неба Захар видел лишь высокую широкоплечую фигуру. Но что у него на голове? Рогатый шлем? Разговаривать с этой тварью он не собирался. Уже формировал новый шар, только теперь он забросит его в небо. Кто-нибудь да увидит!

Всё произошло одновременно: он швырнул огонь вверх, а навстречу его магии прямо из чистого звездного неба упала зеленоватая молния, она вобрала в себя его шар и беспрепятственно ринулась дальше, точно на Захара. Он попытался поставить щит, но тот разлетелся с грохотом весенней грозы.

Гром, пронесшийся после молнии над горами и эхом отразившийся где-то вдалеке, Захар уже не услышал. Хлынувший тут же южный ливень погасил огонь, охвативший мертвое тело мага, и смыл с плит следы крови.

Глава 1

Регина работала в полиции, и ее коллеги гибли чаще, чем, скажем, у подруги Маринки, психолога в городском центре ПМПК2. И всё равно она не могла к этому привыкнуть. А уж если это была нелепая смерть, никак не связанная с безопасностью людей, обидно было вдвойне.

Захар был ее ровесником, хотя Регине казалось, что он младше. Да и бывший начальник Угрюмов иногда называл опера Захаркой. Интересно, его это не злило?

Он всегда щеголял гривой кудрявых рыжих волос, пижонской короткой бородкой, в пижонских же джинсах и рубашке. Читал фэнтези как будто исключительно для того, чтобы написать автору, что он вообще не разбирается в данной теме, получить хамский, по его мнению, ответ, а потом возмущенно жаловаться на это друзьям-операм.

Он долгое время с подозрением относился к Регине, видно, считал, что чистому человеку (без капли магии), невозможно было обскакать его в звании, наверняка считал, что ей отец помог. Но после дела о цомтте убедился, что вместо магии у Регины обостренная интуиция, и стал на службе относиться с почтением, а вне службы как к равной.

Этим летом они столкнулись вечером в тренажерке, заговорили про отпуск, и выяснилось, что на неделю пересекутся в Сочи. Захар едет 10 июля и будет до тридцать первого, а она приезжает на две недели 24 июля.

Встречаться не планировали, просто пошутили, что, если столкнутся, надо будет посидеть в кафе.

И вот она встретилась 20 июля у закрытого гроба со всеми сослуживцами, с которыми работала, пока не перевели в Следственный комитет.

Опер разбился на мотоцикле, не справился с управлением во время дождя на серпантине. Те, кто забирал тело из морга, сказали, что зрелище страшное.

Захара отпевали в храме Всех Святых на Мамаевом кургане. Регина стояла стройная, затянутая в черный брючный костюм, в черных очках. Единственное светлое пятно – обесцвеченные волосы до плеч. Она всегда делала каре.

Гроб стоял в круге солнечного света, женщины в платках и длинных платьях пели такими чистыми, светлыми голосами, что сердце Регины возносилось к небесам.

Потом стали прощаться. Они проходили мимо и касались кончиками пальцев лакированной крышки. От гроба так отчетливо тянуло разлагающимся трупом, что Регине стало плохо.

На кладбище все тоже стояли далеко, на солнцепеке, а не под навесом рядом с гробом. Даже самые близкие не выдерживали запах.

Прозвучало три холостых залпа. Зарыли Захарку.

Регина смотрела на сияющее лицо на фото, что установили на могиле, и по-прежнему не могла поверить, что это конец, больше она его не увидит. Никогда.

Мотоцикл. Дождь. Серпантин. А она даже не знала, что у него есть байк.

…На поминках в столовой к ней подсел Кобалия.

Он был всё так же элегантен и казался таким же опасным, как при первой встрече. Темно-седые волосы нисколько его не старили. Во внешности у него было что-то неуловимо восточное: то ли разрез глаз, то ли чуть желтоватая кожа. Начальник был саламандрой и мог просто обжечь врага, обретая истинную сущность, мог отрубить ему часть тела, а мог сжечь подследственному мозги, если против воли существа возьмется добывать оттуда информацию.

Подполковник налил водки. Регина выразительно на него посмотрела:

– Егор Васильевич, я не пью.

– Я тоже не пью, – пожал он плечами.

– Нет, я вообще не пью.

– Даже по праздникам? – брови его удивленно подпрыгнули.

– Даже по праздникам. Жангожин мне любимое вино подарил три года назад, так до сих пор стоит.

– А почему? Непереносимость?

–Нет, просто не пью. Не нравится вкус, состояние опьянения.

Кобалия подозрительно на нее уставился и покачал головой.

– Не знал, извини, – немного помолчал. – Ты с Захаром близко общалась?

– Работал под моим началом. Другом я бы его не назвала. Но у меня вообще мало друзей.

Подполковник тяжело вздохнул, нарисовал полной рюмкой несколько окружностей на скатерти, словно олимпийские кольца изобразил. Не пролил при этом ни капли.

– Ты с понедельника в отпуске? – наконец спросил он.

– Да.

– Надо бы встретиться. Ты же в Сочи собралась?

– Да.

– Давай завтра в 18:00 в «Индиане».

– Хорошо, – пожала она плечами.

В «Индиане» сотрудники Каторги встречались довольно часто, хотя в этом не было никакой логики: здесь работали исключительно люди, ничего не знающие об истинном положении вещей, поэтому по-настоящему расслабиться было трудно, нужно следить, чтобы не сболтнуть лишнего. Впрочем, те, кто работал в системе давно, к этому привыкли.

Здесь было уютно: стены обиты бамбуком, зал украшен тропическими растениями в кадках. Только стулья с жесткой кованой спинкой были не очень удобными. Зато прочными.

Регина выбрала столик подальше от двери и окон, заказала мороженое и стала ковырять в нем ложечкой, изредка делая глоток лимонада. Потому что Кобалия опаздывал.

Подполковник влетел в кафе минут через двадцать после шести и ошалело обвел взглядом зал. Увидев Регину, выдохнул и спокойно подошел.

– Добрый вечер! – поздоровался он и опустился в кресло напротив. – Извини, что опоздал. Никогда со мной такого не было.

Регина пристально взглянула на него.

– Егор Васильевич, это же не романтическое свидание? Или я чего-то не поняла?

Он облегченно рассмеялся.

– Всё ты поняла правильно, – он оглянулся и сделал знак официантке. Та принесла меню, но он заказал черный кофе и отпустил ее. – Ты считаешь, что на деловом свидании опоздание простительно? – тонко улыбнулся он.

– Вам простительно, – Регина выразительно подняла брови и пояснила: – Знаю, сколько у вас дел.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он.

Подождал, когда официантка поставит кофе, еще раз заверил, что больше ничего не нужно и, когда девушка ушла, сразу перешел к делу:

– Я зачем тебя пригласил… Так просто и не объяснишь… Помощь твоя нужна с Захаром.

– С Захаром? – Регина тут же положила ложку.

– Да, – кивнул начальник и сделал глоток кофе. – Доказательств пока нет, но Чистякова считает, что кто-то пытался скрыть, что его убили магией.

– Какая Чистякова? Оля? – опять удивилась Регина.

– Ну да, – нетерпеливо махнул рукой начальник. – Она же у нас подрабатывает. Ты не знала? Решила не идти в маги-надзиратели – я так считаю, что не хочет конкурировать с мужем и ронять его авторитет. В общем, что там на самом деле, конечно, никто не знает. Но Чистякова подалась в криминалисты. Перешла на третий курс в юридическом. Летом к нам устроилась на полставки.

– И уже что-то откопала? – засомневалась Регина.

– А что тебя так удивляет? – хмыкнул Кобалия. – Она сильный маг. Сильнее, чем Гриша.

То, что Ольга обогнала мужа, Регина знала. Подружилась с их семьей, с тех пор как участвовала в спасении их сына Елисея3, частенько бывала в гостях. Еще больше сблизились, расследуя дело о серийном убийце4. А вот то, что Ольга выбрала стезю эксперта-криминалиста, было для нее новостью. Но мало того, подруга еще и, едва начав работать, уже высший пилотаж показывала. Неужели такое возможно без опыта?

Но обсуждать это с начальником не хотелось. Казалось, это некрасиво по отношению к Чистяковым.

– Хорошо, – задумчиво кивнула она. – И что же не так со смертью Захара?

– Явственно ощущаются следы его собственной ворожбы. Это все криминалисты признали. Но это неудивительно. Когда летишь в пропасть, можешь использовать магию, чтобы удержаться на дороге или смягчить падение. Больше эксперты ничего не нашли, – он помолчал, задумчиво звякая ложечкой о стенки чашки. Потом будто проснулся: – А вот Ольга исследовала раны и мне лично сообщила свои сомнения. Знаешь же, что Захар страшно изуродован был, и в этом опять же нет ничего удивительного, с такой высоты летел да еще кувыркался! – Кобалия шумно втянул воздух. – Но Оля наглядно, на фото трупа изобразила, что если бы его убили магическим разрядом, то он обязательно бы получил ожог на затылке, ключицах, в солнечном сплетении и под коленями. И все эти места раздроблены в кашу, – он сделал еще глоток кофе и добавил, задумчиво глядя в чашку: – И вообще первый вопрос, который возникает: какой нормальный человек в ливень будет гнать на бешеной скорости по серпантину?

– Я даже не знала, что у Захара есть байк, – печально сказала Регина. – Тем более, каким он был водителем.

– Я тоже не очень хорошо его знал, поэтому поспрашивал, – оживился подполковник. – И знаешь что? Его лучший друг, Женя Ерохин, сказал, что он был очень аккуратным водителем. Мотоцикл купил, чтобы в пробках не стоять, а не потому, что мечтал голову сложить где-нибудь под КамАЗом.

– Это ничего не доказывает, – покачала головой Регина. – Все люди иногда совершают поступки, не свойственные им.

– Согласен. Но я бы проверил. Если его убили, преступник не должен уйти от наказания, – он пристально посмотрел на Регину. – И вовсе не потому, что Захар был человеком.

– Хорошо. – хмыкнула она. – Я-то здесь при чем?

– Ты же в Сочи собиралась? Может, отложишь отпуск? Я тебе командировочные оформлю. Посмотришь, что там и как. Я попросил родителей Захара заявление написать, чтобы мы дело открыли. Двух оперов с тобой отправлю. Если всё там чисто, отдохнешь за казенный счет. Если действительно криминал, – отпуск продлю, естественно.

Регина поджала губы:

– Егор Васильевич, никогда не отдыхала за казенный счет и не планирую начинать. В командировку поехать согласна. Мне так даже проще будет. А то безмятежно отдыхать после похорон у меня бы не получилось. Но если там всё чисто – сразу ухожу в отпуск.

– Спасибо, дорогая! – Кобалия положил ладонь на ее предплечье.

Регина изумленно глянула на руку начальника, подняла глаза на него.

Тот только по-мальчишески улыбнулся и убрал ладонь.

– Есть женщины в русских селеньях! – провозгласил он. – Посмотрит – рублем подарит!

Глава 2

В полной темноте Ирина различала только очертания предметов, но и тех было немного. Она сидела в клетке на голом дощатом полу. Довольно просторной клетке – можно и встать, и сделать шагов пять туда и обратно. Отжаться, подтянуться на прутьях потолка. В одном углу – ведро, его выносили, когда она была на арене. В противоположном углу – миска с водой и миска с кашей. Как для собаки. Но ничего, она не гордая. Главное, чтобы этот ублюдок выполнил свою часть договора и не трогал ее. Челка лезла в глаза – отросла за неделю. Если бы она не оказалась в таком дерьме, в понедельник бы сходила к Насте и всё поправила.

Ира быстро сняла резинку, наклонилась вниз головой и собрала волосы в высокий хвост, так чтобы и челку захватить.

Заскрежетал ключ. Сердце девушки ухнуло в желудок. Но она тут же сцепила зубы, раздула ноздри, отошла в дальний конец клетки, прищурилась.

Подумав, сорвала резинку. Волосы темной волной упали на лицо. Ира еще ниже наклонила голову, ладонями вцепилась в прутья клетки позади себя. Пожалуй, сейчас она походила на девочку из ужастика «Звонок». Так и надо.

Наконец дверь распахнулась, и тут же вспыхнули яркие круглые лампы под потолком. Клетка находилась в подвале без окон, в комнате размером пять на пять метров. Поэтому, кроме «жилища» Ирины здесь стоял только журнальный столик и плетеный стульчик рядом. Тут обычно сидел Макар – то ли охранник, то ли личный слуга. Он почти весь день был рядом с Ириной, но ключей от клетки и камеры у него не было. Их хранили другие амбалы, сторожащие в коридоре снаружи.

Когда дверь распахнулась, сначала вошел Догукан. Высокий, под два метра ростом, он был бы симпатичным, если бы не жир, обложивший всё тело. Шея почти исчезла, казалось, крупная голова с начинающимися залысинами составляет одно целое с телом. Огромные плечи переходят в толстые руки и пухлые пальцы с аккуратными, идеальной формы и красоты ногтями. На руке лишь одна золотая печатка. Догукан не демонстрирует свое богатство через украшения.

Окладистая, уже поседевшая борода касается ключиц, словно указывая на выдающуюся, почти как у женщины, грудь. Но одевается он дорого, модно, стильно, с любовницами щедр. Так что некоторые девушки по-настоящему влюбляются в этого борова. Даже густые черные брови, низко нависающие над глазами, его не портят. Потому что глаза хороши: большие, миндалевидные, угольные. И взгляд ласковый-ласковый.

Он входит и, кажется, занимает всё свободной пространство. Следом за ним его дуболомы несут большое кресло. Правильно: плетеное такая туша раздавит. Турок усаживается, вытягивает вперед ноги в дорогущих ботинках. Молчит, скрестив руки на животе. Наконец поднимает голову, смотрит куда-то в верхний угол клетки.

– Почему так воняет? – спрашивает куда-то в пустоту. Говорит он с легким акцентом. И не догадаешься, что турок. Впрочем, говорят, еще его дед с бабкой в России жили.

– Вентиляция работает, – зачастил громила справа. Сразу видно: боится нагоняя. Переведут в обычные шестерки и будешь бегать как саврас без узды. А тут работенка непыльная, кресло подай-принеси. Он торопливо продолжил объяснение: – Но не справляется вентиляция. Ссанки ее весь день стоят. Мы же выносим, только если ее нет тут.

– Выносите чаще, – отрубил Догукан и наконец перевел взгляд на пленницу. – Ты не стесняйся, милая. Гоняй их. Не будут слушаться, я им вставлю пистон в задницу.

Ирина не шевелилась и не отвечала.

– Не хочешь со мной разговаривать, милая? – доброжелательно улыбнулся Догукан. – А почему? Разве я не выполнил наш договор?

Тут не придерешься. Договор он пока не нарушил.

За дверью снова послышался шум, и в комнату внесли столик, уставленный снедью: маленькие тарелочки с рыбой жареной, соленой, копченой, вареной, печеной, фаршированной и с рыбным паштетом стояли очень плотно.

Запах от пищи шел такой сильный, что перебил запах нечистот. У Ирины потекли слюнки.

– Это тебе, милая, – щедро махнул рукой Догукан. Повернулся к охраннику. – Открой клетку, вынеси ведро. А ты, – это уже другому, – поставь ей стул.

Все, кроме Догукана и Ирины, засуетились в тесной комнате. И снова всё утихло, словно волна схлынула. Но Ирина не спешила выходить.

– Что же ты, милая? – ласково поинтересовался Догукан. – Я могу тебя из рук покормить, мне нетрудно.

– Иди на хуй! – не выдержала Ирина.

Турок по-доброму рассмеялся.

– Как грубо! Всё еще дуешься на меня? Я действительно не могу понять, почему ты трахаешься со всеми подряд, а мной побрезговала. Ты скажи, может, я что-то исправлю.

– Перестанешь быть дерьмом? – хмыкнула Ира.

– Ты несправедлива ко мне, детка, – сравнение с дерьмом его явно задело. – Да, между нами возникло непонимание. Но я извинился, договор соблюдается. Вот угощение принес.

Ирина задохнулась от ярости. Непонимание? Вот как он это называет?

– Вали отсюда, урод, пока я тебе на голову этот столик не надела! – прошипела она сквозь зубы.

Толстяк прищурился, посуровел.

– Детка, ты знаешь, что всё можешь изменить. Жить в шикарных апартаментах, покупать всё, что тебе нравится, путешествовать по миру и больше не выходить на ринг. Я умею быть щедрым. Но я бизнесмен. Я не разбрасываюсь деньгами. Что ты дашь мне взамен?

– Могу член оторвать, – оскалилась девушка.

Догукан посмотрел на нее тяжелым взглядом, не обещающим ничего хорошего. Грузно поднялся и направился к выходу. На пороге махнул рукой. Стальную решетку закрыли и несколько раз дернули замок, чтобы убедиться: ошибки нет, пленница надежно заперта. Затем дуболомы схватили столик, тарелки жалобно звякнули, что-то перевернулось. Охранники осторожно шагали к двери, вполголоса матерясь друг на друга, выясняя, кто из них криворукий.

Оставшись одна, Ирина опять быстро сделала хвост ближе ко лбу, заплела косу. Как могла, закрепила ее вокруг резинки. Купалась она вчера, после боя, поэтому кожа уже стала липкой, воняла. От этого казалось, что она задыхается от духоты, хотя на самом деле было не так уж жарко.

Сегодня у нее выходной, но нужно чем-то занять себя. Она взялась за прутья вверху клетки и сначала подтянулась раз двадцать, потом стала поднимать ноги, качая пресс. Хотела еще зацепиться ногами и выполнить подъем туловища, но замок снова заскрипел.

Ирина спрыгнула и встала в угол. Догукан два раза в день в подвал не будет спускаться, но кто знает…

Вошел Макар. Она знала, что ему всего сорок, но волосы были полностью седыми, угольно-серыми. Худой и высокий – не такой, конечно, как Догукан, но ее выше на полголовы точно, а может, и больше – он казался старше своих лет. Лицо тоже не узкое, а именно худое, будто кожа обтянула череп, так что подбородок выдается вперед. Глаза всегда прищурены, так что она даже не знает, какого они цвета. Под глазами мешки. Он всегда в водолазке темных оттенков и джинсах. В любую жару рукава закатает, а горло закрыто.

Ирина к нему уже привыкла, относилась спокойно, не так, как другим яйцеголовым. Возможно, потому, что видела: он ей сочувствует. Она бы даже с ним переспала, если бы помог бежать. Или хотя бы в полицию сообщил о том, что тут этот бычара вытворяет. Подумав об этом, она быстро освободила косу и опустила ее на грудь.

Грудь у нее была шикарная, третий размер.

– Привет! – сказала Ирина низким тихим голосом.

Макар будто запнулся, пристально на нее посмотрел и хмыкнул.

– Ты меня соблазняешь, что ли?

– Ну кто так делает? – рассмеялась она. – Мог бы и посомневаться немного: вдруг померещилось? Что ж так сразу в лоб?

Ирина проворно закрутила косу обратно.

– Да я так, – посмеялся Макар, – чтобы время зря не тратила. Ты сегодня не в форме. У меня очень острый нюх.

Он был шаком5, псом-оборотнем.

– Подумаешь! – выразительно закатила она глаза. – Опять же, мог бы и промолчать. Как будто мне нравится, как я пахну. Фу таким быть!

– Сухую рыбу будешь? – он махнул свертком в руках.

– Давай! – глаза ее загорелись, она невольно прижалась к прутьям, ожидая, когда он развернет угощение.

– Погоди, почищу немного, – Макар устроился за столиком, быстро отрезал голову, вытащил внутренности, снял кожу с чешуей и протянул остальное Ирине, чуть не приплясывавшей от нетерпения.

Она тут же вцепилась зубами в хребет, оторвала полоску и стала жевать, зажмурив глаза от удовольствия.

– Не пойму я… – сказала она невнятно, – он кормит меня одной и той же кашей с мясом, чтобы мне надоело жить и я проиграла?

– Вряд ли, – покачал головой Макар, уже медленнее очищая другую рыбину. – Он строго приказал, чтобы тебя не покалечили сильно и не убили на ринге. Из-за этого Ночная Пантера отказалась участвовать. Потому как, не убивать – еще ладно. Кроме Лисицы из Ада, пожалуй, никто от убийств не в восторге. Но не калечить – это уж слишком. Как тогда вообще победить? Но хозяин увеличил сумму за участие, даже без победы, и желающие тут же нашлись. Наверно, еще мало о тебе слышали. Или их ввели в заблуждение.

– А чего это он? – Ирина уже покончила с одной рыбиной и снова жалобно смотрела на охранника через прутья.

– Влюбился, – пожал плечами Макар, протягивая вторую.

– Не смеши меня! – снова невнятно пробормотала она, потому что рот был занят.

– Все так говорят, – он наблюдал за девушкой усталым взглядом. – Как ты с ним разговариваешь… Другой бы он череп сразу проломил, два раза рот бы не открыла. Любовь – она разная бывает.

– Ты за него заступаешься, что ли? – подозрительно уставилась на него девушка. Даже жевать перестала.

– Чего мне за него заступаться? – удивился Макар. – Ты спросила – я ответил.

– Я бы лучше с тобой переспала, – вздохнула она и снова принялась за рыбу. – Только сначала напоила бы.

– Это вряд ли, – уголок губы дернулся в ухмылке.

– Чего это вряд ли? – обиженно поинтересовалась она. – Не веришь, что смогла бы перепить?

– Верю, – спокойно ответил он. – Только я с некоторых пор не пью ни капли.

– Это еще почему? – искоса стрельнула в него глазами.

– С тех пор как жизнь меня научила… – он смотрел в дальний угол комнаты, будто размышляя, стоит ли продолжать. Потом взглянул Ирине в глаза. – После пьянки можно вот с этим проснуться, – он быстро оттянул ворот водолазки, и на мгновение она увидела вокруг горла синюю татуировку-ошейник.

Девушка невольно отшатнулась. Так он раб! Это многое объясняло.

Макар грустно усмехнулся.

– Так что сильно не старайся со мной заигрывать. Сама понимаешь, даже если и захочу, помочь не смогу. Нарушу приказ хозяина – смерть.

– Ну и что, – она собрала рыбьи кости и протянула ему через решетку. – Я же не шлюха, чтобы за плату спать, – успела погладить его руку, отдавая остатки. – Другое дело, что купаться мне дают только после ринга, но я после боя не в состоянии трахаться. Хочется забыться и заснуть.

Макар накрыл ладонью место, где прикоснулись ее пальцы. Удивленно выдохнул.

– Странная ты. Чем тебе хозяин не угодил?

– Я сплю только с теми, кто мне нравится. Это действительно так странно?

– И что нужно сделать, чтобы понравиться? Хозяин же тебя об этом спрашивал.

– Не быть дерьмом! – провозгласила она. – Я ведь тоже оборотень. Нюх у меня хороший. Дерьмецо за версту чую.

Охранник печально рассмеялся.

– Да уж… – помолчал, глядя в пол. – Давай принесу тебе подушку. Матрас и покрывало заметят, а подушку сверну потоньше и принесу.

– Неси, – милостиво согласилась Ирина.

Через пять минут она свернулась клубочком на деревянном полу клетки лицом к Макару, положив голову на подушку. Он сидел на плетеном стульчике и, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Смотрел так, как будто соврал, что она противно пахнет и с радостью бы с ней покувыркался. Авось дали бы ему ключи от клетки ради такого случая. Но Ирина предлагать не стала. На самом деле вряд ли бы она получила удовольствие в этом подвале, на деревянном полу клетки. А если секс не приносит удовольствия, зачем вообще тратить калории? Лучше уж поберечь силы на завтрашний бой.

Она закрыла глаза и представила Захара. Рыжие кудри, смеющиеся рыжие глаза. У него еще неделя отпуска осталась. Они поссорились шесть дней назад, и парень ушел. Это и к лучшему. Она вляпалась, а у Захара всё будет хорошо. Найдет себе человечинку, женится и будет водить в парк аттракционов целый выводок рыжих малышей.

А у нее теперь перед сном появилось любимое занятие…

Тринадцать дней назад

– А теперь еще раз повторим главное правило аквалангиста… Не слышу! – Ирина сложила ладонь ракушкой и прислонила к уху.

– Следовать указаниям инструктора! – нестройно выкрикнули туристы, жаждущие освоить подводное плавание.

Только рыжий промолчал, сверлил ее восхищенными глазами.

– Вам, молодой человек, всё понятно, – обратилась она к нему лично.

– Да, – с готовностью кивнул он. – А вы до скольких работаете?

– Тебя как зовут, рыжее чудо? – ей нравились парни, которые не сомневались, не выжидали, а сразу шли в атаку.

Солнце освещало яхту, играло на поверхности воды и отражалось от зубов парня.

– Захар, – с улыбкой до ушей ответил он.

– Работаю я, Захарка, до 20:00. Я, как те негры: пашу, пока солнце не сядет. А в некоторые дни еще и после захода.

– Странно, – парень не обиделся на «Захарку», – по тебе и не скажешь, что весь день на солнце, – он выразительно кивнул на кожу, лишь чуточку схватившую загар.

– Так давно изобрели солнцезащитные кремы! – улыбнулась она. – Давай я тебе акваланг нацеплю.

Он повернулся спиной, и Ирина с удовольствием погладила мышцы на его плечах под черным гидрокостюмом. Спортивный парень.

– А может, – поинтересовался он, пока Ирина вешала ему баллоны, – может, после восьми сходим куда-нибудь? Я, конечно, понимаю…

– Обязательно сходим, Захарка! Бар «Марсель» знаешь? Я туда сразу после работы приду.

– Правда? – вот теперь засомневался: не издевается ли девушка над ним.

– Чтоб я сдохла! – широченная улыбка сильно напоминала оскал акулы. – Как такому шикарному парню отказать? – игриво подмигнула.

Увидела, что рыжий погрустнел. Видимо, не поверил ни одному слову. Но это его дело. Не придет в бар, значит, не судьба.

– Надевай маску, заткни рот и погнали, – Ира легко подтолкнула его: – Всем на дно!

…В баре Захар ее ждал. По-настоящему ждал, не сводя глаз с двери. Когда Ирина вошла в шумное помещение с кучей танцующих людей, мигающее розово-фиолетовыми огнями, первое, что увидела, – всё так же восхищенно горящие глаза и сияющую улыбку. Она стояла у дверей, зажимая нос рукой, ждала, когда парень проберется через толпу.

Как только он приблизился, взяла его за пуговицу на стильной рубашке в клетку и потянула к себе:

– Вот только ради этой рубашки и пошла на свидание, – заявила она. – Переоделся бы – послала бы лесом. – Лицо Захара вытянулось, и Ирина расхохоталась. – Шучу! Сначала всё равно бы напоила. Только пойдем куда-нибудь в другое место пить. Тут теперь курят много, а я этого не переношу.

И за эту же пуговицу потянула его наружу.

Приземлила она его в кафешке на свежем воздухе и начала обрабатывать. Поначалу парень держался: отнекивался, отказывался. Но ей не впервой. После пятой он уже даже не замечал, что и когда ему наливают. Ирина, конечно, пила вместе с ним и умело притворялась пьяной: гладила его по щеке, шее, груди, терлась об него в танце, целовала в щечку.

Захара конкретно повело. Он старался не потерять сознание, но явно с каждой рюмкой реальность ускользала от него всё стремительнее. Наконец он жалобно посмотрел на девушку, промямлил:

– Прости! – и упал на стол лицом, успев подставить согнутую руку.

– Э, парень! – заплетающимся языком возмутилась она. – Так дело не пойдет! – помахала указательным пальцем из стороны в сторону. – Тут спать нельзя! Ты что, позвал меня, чтобы спать? Ну-ка вставай!

Ирина умело подхватила его под мышки, несколько раз встряхнула и поставила на ноги.

– Пойдем! – потребовала она, глядя в его мутные глаза.

– Я не могу, – протестующе заскулил он. – Прости!

– Ничего не прости! – возразила она. – Идем!

И, как медсестра, положив его руку на плечо, потащила его к такси.

Для таких встреч она вместе с новой девушкой бывшего снимала эллинг – просторное помещение, чтобы осенью и зимой хранить яхту. Там же размещались небольшой шкаф, где можно было бросить вещи, вместительный холодильник и три двери, ведущие в туалет, душевую со стиральной машинкой и крохотную, три на два, спальню. Почти всю комнату занимала кровать. Что еще нужно девушкам, которые много работают?

Они по справедливости поделили, что по четным там ночует Гаяне с бывшим, а по нечетным – она. С бывшими у Ирины почти всегда сохранялись хорошие отношения, потому что неадекватных она отсеивала на первом же свидании.

Чаще всего она бывала в эллинге одна. В этом году приходилось столько работать, что ночью хотелось, чтобы никто не толкался. Но в июне все-таки несколько раз заночевал здесь один морячок. Посмотрим теперь, что этот рыжий собой представляет.

Ирина засунула Захара в душ и стала раздевать. Тот слабо сопротивлялся:

– Пожалуйста… пожалуйста… Я сам!

Глянув на него с подозрением, она пригрозила:

– Десять минут! Потом зайду и сама тебя помою!

– Ага, – с облегчением выдохнул он.

И через одиннадцать минут выполз из душа благоухающий лавандовым гелем. Даже трусы надел, вот какой молодец! А носил он, между прочим, голубые боксеры. Мечта, а не мужчина!

– Постелька тут! – провозгласила Ирина, склоняясь в шутливом поклоне и распахивая дверь.

Пошатываясь, Захар добрел до входа, споткнулся о порог и плашмя рухнул на кровать. Да так и остался лежать ничком.

На всякий случай она запрыгнула на постель, нагнулась, чтобы послушать дыхание. Вроде живой. Отлично! Можно больше не притворяться пьяной и спокойно искупаться.

…Утром Ирина проснулась от мучительного стона. Приподнялась на локте. Захар всё так же лежал на животе и дрожащей рукой щупал голову, будто проверял: действительно она целая или ее вдребезги расколошматили.

Девушка наблюдала.

Со второй попытки Захар повернул голову в другую сторону и уставился на нее. Снова застонал, но на этот раз, кажется, от стыда. Закрыл глаза.

– Я урод, – тихо прошептал он. – Прости!

– Не парься! – хохотнула она. – Это был тест. Я всех парней так проверяю. Ты его прошел. Но это была теория. Теперь еще тест-драйв надо пройти.

Глаза парня распахнулись, он насторожился.

– Это как?

– Угадай! – она хлопнула его по пятой точке.

Захар тут же побледнел и зажмурился.

– Не боись! – утешила девушка. – Это не сейчас. Сейчас у тебя головка бо-бо и во рту кака. А вот послезавтра снова моя очередь здесь ночевать. Милости прошу! Кто первый в душ?

– Ты, – прохрипел Захар, не открывая глаз.

– Ладушки. Вот тебе лекарство тогда, – она кинула на постель запотевшую бутылку минералки и пачку аспирина, после чего ушла купаться.

Когда вернулась, Захар сидел на постели в обнимку с пустой бутылкой и смотрел на нее исподлобья.

– Обиделся, Захарка? – весело поинтересовалась Ирина.

– Нет, – твердо заявил он. – Не пойму, чего ты такая счастливая? Вместе же пили.

– А! Так у меня толерантность к алкоголю, – рассмеялась она. – Я его как воду пью. Вообще не действует!

– Везет! – вздохнул парень.

– Еще как! Иди в душ. Я там на полочке зубную щетку положила в упаковке, можешь взять.

Когда он снова появился на пороге с чуть влажной кожей, мокрыми волосами – на этот раз даже голову вымыл – Ирина залюбовалась: хорош, чертяка! Подобралась к краю постели, встала на колени и легко провела кончиками пальцев по плечу, скользнула к груди, а оттуда к подтянутому животу.

– М-м-м… – замычала от удовольствия. Посмотрела в расширившиеся зрачки, опустила взгляд на боксеры. – Ничего так, – чтобы еще больше не смущать парня, не стала оттопыривать резинку и повнимательней рассматривать. – В общем, вот твоя одежка, – она кивнула на кучу, которую только что сняла с сушки. Я ее вчера постирала, но не гладила. Гладить ненавижу. Тут даже утюга нет. Если не напугала, приходи сюда послезавтра к девяти вечера. Придешь в клетчатой рубашке, – голос стал низким, волнующим, – обещаю незабываемую ночь.

Захар вдруг рассмеялся, притянул ее к себе и припал к губам. Целовался он классно.

Ирина вздохнула и перевернулась на другой бок. Полежала немного. Потом осторожно, чтобы не заметил Макар, вытерла слезинку.

Что это с ней? Почему, когда вспоминает, как они с Захаром кувыркались, на слезу прошибает? Она же не любит его. Так, один из ее многочисленных парней. Она не дура, чтобы в человека влюбляться. Выходить замуж нужно за такого же, как она сама, чтобы потом дитенков народить, мальчика и девочку, и получилась образцово-показательная семья. А Захар, как и все остальные, – это так, мимолетное.

Она вытерла еще одну слезинку.

Так! Надо про Догукана подумать. Он начисто желание плакать отшибает.

Глава 3

– Уважаемые пассажиры! Произвел посадку самолет, выполняющий рейс 1187 авиакомпании «Аэрофлот – российские авиалинии» Москва – Сочи. Встречайте прибывших пассажиров в зале прилетов.

В Сочи отправились друзья Захара, с которыми он работал все эти годы: карс6 Женька Ерохин, как обычно небритый и с торчащими черными патлами, и тэнгу7 Илья, утонченно элегантный, с идеально уложенными русыми волосами и в очках. И до кучи зачем-то прицепили к ним собровца ругару8 Антипова. Наверно, ее начальник Кобалия решил, что им нужна силовая поддержка.

Все вольнонаемные, работающие на Каторге, зачаровывались на человеческий облик. При необходимости они могли принять свою настоящую сущность, но если их увидит кто-то, кто не знает об истинном положении вещей в этом мире, по головке не погладят.

А вот Антипов не мог обратиться ни при каких обстоятельствах, он каторжанин и на нем сильные сдерживающие заклятия. Но сила, ловкость, острое зрение и обоняние, умение усмирять животных-хищников, свойственные его народу, всё равно делали его непобедимым бойцом. Строго говоря, отбывать наказание его приговорили в качестве сотрудника СОБР среди людей, которые понятия не имеют о Каторге. Но Кобалия решил привлечь его к захвату другого собровца – эльфа Рибиэлсирита, и это было одним из самых удачных решений9. Антипов получил от одной эльфийки проклятие: женщина, с которой у него будет секс, до утра умрет. Но это проклятие оплетало линию жизни10 в его теле, поэтому парень выживал даже при смертельных ранениях. По этой же причине проклятие нельзя было снять. Одно неверное движение – и Антипов мертв.

Присутствие этого парня нервировало Стерву – так Регину за глаза называли коллеги. Когда-то она сначала достала Лекса с того света – не сама, конечно, папина жена помогла, а потом добилась пересмотра дела и смягчения приговора11. Начальник теперь иногда ее подкалывал, называя Антипова ее подопечным.

Если честно, у нее таких подопечных пруд пруди. Она ничего не могла поделать, ей было жаль каторжан, большинство из которых попали сюда, по неосторожности причинив вред человеку. Регина всеми силами старалась им помочь, иногда с помощью отца – генерала-майора Нарутова, мага-надзирателя по европейской части России (должность в двух шагах от начальника каторги).

Но Лекс – воровская кличка Антипова – это совсем другая история. Она всегда была неравнодушна к высоким спортивным мужчинам, хотя любовник за всю жизнь у нее был только один. Обычно просто смотрела на таких красавцев и восхищалась. Однако эти янтарные волчьи глаза, эти волосы, похожие на шкуру волка – перец с солью, эта легкая усталая улыбка… Ей приходилось напоминать себе, что некрасиво так пялиться на мужчину, тем более на того, кто в принципе не может иметь отношения ни с тобой, ни с любой другой. Приходилось напоминать, что она на пять лет старше, и, даже если бы не было проклятия, всё равно он бы внимания на нее не обратил.

Да, конечно, маленький рост и щуплая подростковая фигурка убавляли возраст, так же как светлые волосы и отсутствие декоративной косметики. (Регине нужен был какой-то совершенно особенный случай, чтобы ею воспользоваться.) Но тридцать шесть – это не восемнадцать, и даже не двадцать пять. К тому же он каторжанин, а это уж совсем никуда не годится. Папины гены проснулись, что ли? Он тоже на ссыльнопоселенной эльфийке женился.

И всё же взгляд Регины нет-нет, да и снова сползал на собровца в широченной белой футболке и просторных летних штанах. Антипов вообще любил свободную одежду.

А еще иногда он смотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде читалось: «Знаю, что ты меня хочешь, но неприлично так себя вести!» Регина очень надеялась, что не краснела в эти минуты. Черт бы побрал этого Кобалию! Зачем он Лекса с ними отправил?

Впрочем, сейчас они доберутся до гостиницы, и каждый займется своим делом, так что некогда будет Антипова разглядывать.

Регина увидела наконец свой чемодан на ленте, но взять его не успела. Откуда-то из-за спины появилась могучая рука и легко подхватила ее вещи. Она обернулась. Лекс, глядя куда-то вдаль, широкими шагами направился к Жене и Илье, ожидавшим ее возле выхода. У самого Антипова вещи были сложены в небольшую дорожную сумку, болтавшуюся на плече. Регина заторопилась следом.

Когда подъехало такси, Лекс быстро погрузил вещи в багажник и открыл ей дверцу, чтобы она села впереди. Регина устроилась в машине, снова чертыхаясь про себя: «Джентльмен, твою мать. С Ильей Зориным уже скоро десять лет как вместе работаем, и ему ни разу в голову не пришло, что перед ней нужно двери распахивать».

Глянув в зеркало, она с удовлетворением убедилась, что ее лицо по-прежнему холодно и высокомерно. Это немного успокоило. А тут еще солнце в лицо. Регина надела солнечные очки и почувствовала, что жизнь налаживается. Ко всему можно привыкнуть, и к раздражающему присутствию Антипова тоже.

Поселились они в гостинице, которую снимал Захар. Номера здесь были сравнительно недорогие, но уютные, светлые. Регине достался двухместный, а парни разместились в номере с тремя односпальными кроватями. Договорились, что через час встретятся в коворкинге.

В небольшую комнату для переговоров с панорамными окнами, столом, стульями и диванчиком Антипов не пришел. Не дожидаясь вопросов, Илья поправил очки и пояснил:

– Лекс будет ждать указаний, он же не опер. Телефон у вас есть? Сейчас всё обсудим, а он сделает, что нужно.

Регина мысленно выдохнула. Какой умный мальчик! Телефон Лекса у нее был. Она его даже наизусть выучила, феноменальный случай.

– Давайте договоримся, что сначала дело, потом отдых, – начала Нарутова, и на заросшем лице Ерохина проступило характерное выражение: «Стерва!» Но она к этому уже привыкла. – Скажите честно, вы верите, что Захара убили?

Парни переглянулись, потом Илья снова поправил очки.

– Нет, Регина Юрьевна.

– А Кобалия на вас ссылается. Вы ведь сказали, что он был аккуратным водителем.

– Правду сказали, – пожал плечами Ерохин. – Но даже аккуратные водители могут сорваться в пропасть ночью на серпантине во время дождя, – Женька всегда больше походил на урку, чем на полицейского. Вот и сейчас он развалился в кресле, голос хриплый, взгляд наглый. Чувствуешь себя, как будто он поучает глупую женщину. – Чтобы разбиться, даже быстро гнать не надо. Дождь, кстати, внезапно начался. У моря так бывает.

– А то, что обнаружила Чистякова?

– Так она же ничего не обнаружила, Регина Юрьевна, – заметил Илья. – Она заметила интересную особенность перемолотого в крошево трупа.

– Так… Уточните, пожалуйста, – голос Стервы стал сухим, – вы сговорились с Чистяковой, чтобы в командировку в Сочи съездить?

– С ней сговоришься, – пробурчал Женя, глядя в стол, – верная жена!

– Регина Юрьевна, – пошел в атаку Зорин, – вот факты: Захар был аккуратным водителем, лихачества на дороге не любил, хотел умереть в своей постели, а не под колесами фуры. Это факт. Дождь начался внезапно. Тоже факт. Размазало его по горному склону. Еще один факт. И эти факты можно интерпретировать по-разному. Этим мы и займемся, раз приехали работать, – он пнул под столом Ерохина.

– Отлично, – подвела итог Регина. – За два дня докажем, что Захар погиб по нелепой случайности, и еще пять дней сможете плавать и загорать.

Воодушевления на лицах оперов так и не появилось. Плевать.

– Зорин, займись телефонными звонками Захара, сколько разговаривал и с кем, – распорядилась Регина. – Ерохин, опроси персонал в гостинице, кто и когда видел его, может быть, он с кем-то приходил сюда. Где он, кстати, мотоцикл оставлял? Парковки тут нет, насколько я поняла.

– Узнаю, – кивнул Ерохин.

– Лекс пусть тоже тебе помогает, – добавила Регина.

– Почему не мне? – тут же вскинулся Илья.

Стерва только выразительно на него глянула.

– Всё, парни, за работу. Раньше начнем, раньше будем отдыхать. После 22:00 отбой, с 8:00 снова приступаем.

Это известие больше понравилось. Зорин даже снова потянулся к очкам.

– Регина Юрьевна, а отбой…

И тут же получил тычок локтем в бок от Женьки.

– Отбой – это отбой, – внушительно произнес он, гипнотизируя напарника. – Иди уже!

Когда они ушли, Регина задумалась.

Внезапный дождь? Обычное дело у моря. К тому же тропические ливни похожи на водопад. Можно и улететь с дороги. Она полезла в интернет, чтобы глянуть прогноз погоды на 18 июля.

То, что они накопали до вечера, никому не понравилось.

Регина посмотрела не только прогноз погоды, но и карту осадков и облачности. Дождя не только не должно было быть, но его даже и не зафиксировали нигде.

Зорин обнаружил, что чаще всего за время отпуска Захар звонил Семеновой Ирине Богдановне, двадцати восьми лет от роду. И ее номер тоже не отвечает.

Ерохин узнал, что с 14 июля Захар вообще не появлялся в гостинице, прожил всего четыре дня, хотя оплатил три недели. На вопрос, почему он съезжает (мало ли, может, что-то не понравилось), рассмеялся: «Обстоятельства непреодолимой силы!» Но стряс деньги за две недели.

Лекс по заданию Жени нашел дайвинг-центр, в котором Захар погружался на следующий день после приезда в Сочи. И – вот сюрприз – инструктором там работала Семенова Ирина Богдановна. Антипов даже принес в телефоне фото худенькой темноволосой девушки с заразительной улыбкой. Но с 18 июля – день гибели Захара – она на работу не приходит, на звонки не отвечает. В полицию об этом не сообщали, потому что она девушка своеобразная, иногда и раньше на несколько дней исчезала, а потом появлялась.

Еще Лекс успел найти эллинг, который Ирина Богдановна арендовала вместе с подругой. Гаяне Левоновна – та самая подруга – сообщила, что Ирина в последний раз была в эллинге 13 июля. После этого сказала, что у нее появился классный рыжий ухажер, он снял квартиру и до конца июля она будет жить там.

Они посидели в молчании. Лекс, к счастью, опять не пришел.

– И всё это еще ни о чем не говорит, – заметил Илья, теребя дужку очков. – Но исчезновение Семеновой очень настораживает.

– Очень, – задумчиво повторила Регина. – Самая выгодная для нас версия: узнав о смерти Захара – а она могла узнать об этом 18 июля, когда он домой не приехал, – она заперлась в съемной квартире и квасит там, не просыхая.

– Самая невыгодная, – продолжил Ерохин, – их обоих убили, и нам надо искать второй труп.

– И еще одна, ничем не лучше, – завершил Илья, – она замешана в смерти Захара. Сама его убила либо с помощью сообщников и теперь в бегах.

– Последняя версия не очень вяжется со звонком подруге, – возразила Регина.

– Чего там не вяжется? – махнул рукой Женя. – Сначала не хотела убивать, потом что-то изменилось и захотела. Если она из каторжан или связана с криминалом… Если ее крыша из криминала случайно узнала, где работает Захар…

– Всё может быть… – вздохнула Регина. – Но есть и еще одна возможность: Захара убили, эта девушка испугалась, что с ней сделают то же самое, и спряталась… – она помолчала. – Ладно, парни. Думаю, уже понятно, что за два дня мы вряд ли управимся. Отбой помните во сколько?

Глава 4

В день, когда Ирина выходила на ринг, она отключала все эмоции. Этому девушка научилась с детства, хотя тогда даже не предполагала, где ей это пригодится. Мама всегда уезжала надолго, оставляя ее на дедушку с бабушкой. И малышка училась прощаться холодно и спокойно. Подставлять щеку, разворачиваться и убегать в свою комнату, чтобы почитать какую-нибудь книгу.

А как только шум двигателя стихал, к ней заходил дедушка, и они шли плавать на речку или в бассейн. Он подкидывал ее в воздух, она хохотала, потом с разбега прыгала в воду, ныряла на глубину. Они брызгали друг на друга, плавали наперегонки, играли в прятки – кто дольше продержится под водой. Будто ничего особенного не произошло. Будто она самый счастливый и беззаботный ребенок в мире.

А разве было не так?

Вечером бабуля читала вслух книжки. Потом она подросла, они стали читать по очереди, или играть в шахматы, или рисовать красками, или собирать пазлы, не менее чем из тысячи деталей, или шить наряды куклам. Да мало ли интересных занятий можно придумать, если есть свободное время и любовь к ребенку?

Потом мама возвращалась, и Ирина превращалась в деревянную куклу. Она не плакала, но и не смеялась. Вела себя тихо, принимала ласки матери сдержанно, отвечала на вопросы коротко и четко. Показывала, какой она воспитанный ребенок. Никому не доставляет проблем. Особенно маме.

Так и осталось с ней на всю жизнь: с людьми, которые ей нравились, она была открытой, веселой, не девушкой, а фейерверком. Но, если знакомый попадал в черный список, он узнавал другую Ирину: спокойную, безэмоциональную, отстраненную. С мамой такие отношения остались навсегда, хотя умом девушка и понимала, что винить ее не за что.

Сегодня она плотно позавтракала: в миску каши, как обычно, добавили говяжью тушенку. Макар принес лакомство: немного красной рыбы.

Затем тренировка: подтягивания, отжимания, приседания, пресс. Но не слишком много, разогреться, а не устать до изнеможения. После этого ей принесли бак с холодной водой, в который она с удовольствием залезла и поплескалась, подбрила все стратегические места.

Дуболомы принесли одежду, косметику, расческу и пялились на нее, пока она вытиралась большим махровым полотенцем. Ирине было плевать. У нее красивое тело, пусть смотрят, если больше никто не показывает и порнушку на телефоне заблокировали.

Потом она медленно надевала бесшовные трусы, затем черные боксеры и спортивный топ, долго разглаживала всё на себе. Яйцеголовые уже ушли, а Макар не выдержал и отвернулся.

Позерство ей не нравилось. Никаких ярких цветов, юбочек, чего-то женственного. Намеки на ее сущность тоже излишни. Она им не дрессированная собачка из цирка, чтобы устраивать шоу. Снова сделала несколько упражнений, проверяя эластичность спортивного костюма: ничего не задиралось, не сползало, не тянуло. Идеально, как всегда.

Долго-долго делала прическу – Макар держал зеркало. Она уже научилась вплетать в темную косу острые шипы – отбивает желание схватить за волосы. Заодно приучает не падать на спину.

Косметики самую чуточку. Ресницы у нее и так темные, всякие тени-румяна потекут, если бой затянется. Только подвести глаза черным точно по линии ресниц, чтобы издалека глаза было видно.

Обед и дневной сон обязательно. Ни о чем не думает, ничего не вспоминает. Она уже не Ирина. Просто закрывает глаза и проваливается в глубокий сон, зная, что проснется, когда будет нужно.

Ужин легкий – съедает всего четверть миски каши, на этот раз без мяса. И опять рыбное угощение от Макара, которое она принимает как само собой разумеющееся: не благодарит, не выражает восторга.

Последняя тренировка, легкая, исключительно чтобы разогреть мышцы. Только теперь это бой с невидимым противником: удары ногами, руками, короткие и быстрые, с разворотом, в прыжке. Хотя тут особенно не попрыгаешь, прутья решетки низковаты.

В какой-то момент Макар протягивает ей ладонь.

– Возьми.

Она замечает блистер с таблетками и усмехается:

– Вы меня на наркоту не подсадите.

– Я бы не дал тебе эту дрянь, – сурово качает он головой. – Допинг. Лисица такое принимает.

Ого! Да мужик действительно за нее волнуется. Нарушил все правила: сказал, кто противница сегодня. Ну спасибо, спасибо! С этой сукой можно не церемониться. Да и Лисица Догукана бояться не будет, слушаться тоже. Если сможет убить – убьет.

– Мне не нужно, – снова отказывается она, но тон чуть смягчается.

– Ты в таких условиях… – убеждает шак. – Уверена, что победишь?

– Уверена, – она оскаливается.

– Ира… – голос его наполняется тревогой.

– Дурак, – презрительно сплевывает она. – Это не самонадеянность. Что ты и остальные считают победой? Если мне руку вверх на ринге поднимут? Фигня. Я могу свернуть шею этой дряни, и это будет победа. А может, она мне кишки на кулак намотает. И это тоже будет победой. А может, мне просто мозг вынесут, и я овощем стану. Всё равно победа, – Ирина взглянула мужчине в глаза, не моргая, и с легкостью резанула словами, точно ножом: – Вот ошейник, как у тебя, – это проигрыш. И я на такое не подпишусь.

Макар побледнел. Цунами усмехнулась.

Ох, какие мы нежные. Не понравилось, что напомнила о его рабстве.

Но выяснилось, что она неправильно поняла шака.

– Я хочу, чтобы ты жила.

– Тут уж как получится, – Цунами беспечно пожала плечами.

Дверь дернулась, и она отгородилась от всего мира ледяной броней.

Цунами шла по коридору между двумя охранниками, которым могла бы сломать шею на счет раз. Ладно, на два счета. Но, к сожалению, таких тут много. А Догукан знает, где живут дедушка с бабушкой. Добраться до них и спасти она не успеет. Вот если бы Макар помог, тогда другое дело. Тогда и позвонить, предупредить можно. И вообще, пока ее хватятся, она уже в полиции будет.

А сейчас только идти сначала темным подвальным коридором. Потом красивыми галереями с мраморными колоннами, украшенными еловыми ветвями и золотыми огнями, слушая рев зрителей, распаленных алкоголем и наркотиками в ожидании боя.

У порога Цунами остановилась, подождала, пока зычный голос объявит:

– Лисица из ада! – и этот голос утонет в визгах и воплях.

Она не видит, но вполне может предположить, как противница выгибает грудь, отклячивает пятую точку, делает непристойные движения бедрами. Жаннат – кумихо12, но ее сценический образ – сексуальная красотка, беспощадно калечащая, а потом убивающая врагов. Некоторых извращенцев это особенно возбуждает.

На ринге всегда сражаются как люди, того, кто примет истинный облик в лучшем случае дисквалифицируют. Но способности, которые дает звериная сущность, – силу, ловкость – они всё равно используют. Лисица занимает первое место в списке бойцов. До сих пор никто ее не смог победить. Но с Цунами она еще встречалась.

Наконец шум немного стихает, чтобы ринг-анонсер объявил:

– Цунами!

Ее очередь. И у нее пока тоже не было проигрышей.

Распахивают металлическую дверь, и Цунами выходит на ринг – в большую металлическую клетку. Даже потолок здесь решетчатый – были прецеденты.

Цунами всего один раз поднимает кулак вверх. Ресницы опущены, она презирает всех, кто здесь собрался. Но зал стихает: два последних раза она захватывающее представление устроила перед боем. Вдруг и сейчас что-то любопытное выкинет?

Однако время разговоров прошло. На этих соревнованиях не взвешивают спортсменок перед боем, чтобы обеспечить хотя бы иллюзорное равенство. Не надевают защитные средства. Здесь есть только одно правило: не обращаться. Ничто другое сражение не остановит. Рефери лишь досчитает до десяти, чтобы убедиться: одна из девушек больше не поднимется.

Ударит гонг. Три раунда по пять минут с перерывом в одну минуту. Победит та, что уйдет на своих ногах.

Лисица, как обычно, в огненно-оранжевом костюме: топ с глубоким декольте, открывающем небольшую упругую грудь. Верхняя губа Цунами дернулась в усмешке: было бы на что смотреть! Вот Цунами есть что показать. Но не этим уродам.

Короткая юбочка Лисицы лишь слегка прикрывает округлые ягодицы. Она любит, чтобы было красиво. Цунами любит, чтобы было быстро.

Рыжие волосы Жаннат – крашеные – плотно заплетены в четыре косички. Шипов у нее намного больше. Хорошо, когда есть личный парикмахер. Цунами бы тоже от такого не отказалась.

Гонг!

Две-три секунды они стоят друг напротив друга: волна и пламя. Обе понимают, что пришли не для того, чтобы показать шоу, а для того чтобы узнать, кто сильнее. Поэтому никаких лишних прыжков, обманчивых движений. Только следят во все глаза, чтобы не пропустить удар.

А потом Лисица бьет ногой в пах – пытается достать, но промахивается – и тут же падает на пол, чтобы уйти от удара. Но упасть на пол мало. Она Цунами – от нее не убежишь. Она накрывает с головой и утаскивает в пучину. Попробуй выплыть! Цунами и адское пламя погасит.

Серия ударов ногами, руками. Быстрые, точные, экономные. Только воздух с хаканьем вырывается из глотки. Лисица мечется по рингу, чтобы не попасться. Бывает, что и одного пропуска хватает, чтобы никогда не встать. Пока не отвечает ударами. Надеется, что Цунами вымотается. Наивная.

Устает Лисица, и кулак прилетает ей справа.

– Блядь! – вырывается у нее вместо крика боли.

И тут же Цунами обхватывает ее за талию, швыряет на пол со всего маха, выбивая воздух из легких. Коленом на грудь, руку под шею, и всем телом наваливается на тонкое горло. Лисица хрипит. Нужно придушить, чтобы потеряла сознание. Но если и убьет, сильно не расстроится. Эта курва столько девчонок положила, что, если бы ей татуировку набивали за каждую, она бы вся черная была.

Лисица вдруг обхватывает ее ногу. Бедра у нее как железные тиски. Цунами стонет сквозь зубы. Если сейчас не поддаться, сломает к хренам. И через мгновение уже Жаннат сверху, захватывает лодыжку. В глазах уже круги от боли. Еще миг – и Цунами останется без ноги.

Она изворачивается и бьет наотмашь другой ногой, в голову, так что захват ослабевает. Цунами снова поднимается, наступает, заставляя противницу ускользать и уклоняться.

Первый раунд окончен. Одна минута, чтобы восстановить дыхание, проанализировать всё, избрать новую тактику.

Девушки как можно дальше друг от друга, им подносят воду. Цунами пьет, не задумываясь. Лисица оглядывается, видимо, там кто-то незнакомый, так что она отталкивает воду и громко матерится. Боится, что Догукан подставит. Этот засранец может!

Хорошо, когда самое страшное уже случилось. Такая свобода! Ничего уже не боишься.

Гонг!

Лисица явно потратила эту минуту не зря. Когда Цунами начинает атаковать и вновь пытается бросить Жаннат, та быстро поворачивается спиной и перекидывает противницу через себя. Удар об пол ощутимый, песок взлетает вверх, в горле першит. Но Цунами сгруппировалась, так что ничего не отшибла. Однако Лисица прыгает сверху и начинает колошматить ее кулаком, стараясь вырубить. Цунами пытается увернуться, но сознание всё равно мутится, боль разрывает левую половину лица, губа кровит, глаз заплыл.

Так дело не пойдет! Цунами рванулась, и вот уже Лисица прижата к полу спиной, ей тоже прилетел кулак. Жаннат пыталась сжать горло противницы, но не хватало сил. Все ее четыре косички с шипами оказались под спиной. Тут не до удушения, сбросить бы с себя. Неожиданно она вцепилась зубами в плечо Цунами.

Кожа у нее плотнее, чем у человека, но у этой твари как будто все зубы острые. Главное, к горлу не подпускать. Цунами тоже могла бы зубки показать, но не умела обращаться частично.

Она изо всех сил ударила Жаннат по глазам, а потом просто надавила в глазницу. Лисица заорала и разжала зубы. Вот и славно. А теперь добраться до горла, придушить. Не дать подняться до следующего гонга.

А Лисица не пускает, снова бьет кулаками по голове, лицу. Но тут не размахнешься особенно. Цунами давит ее в пол, пытаясь добраться до шеи.

Но вместо этого сама оказывается в захвате. Жаннат понимает, что ударами противницу не проймешь, и сжимает локоть вокруг шеи. А почувствовав силу, пытается перевернуться и оседлать Цунами, рыча от ярости.

Не тут-то было! Вместо этого обе на ногах, и Цунами изо всех сил впечатывает Жаннат в решетку. Та бьет коленом, но удары по бедру мало чем могут помочь. Цунами снова подбирается к шее.

Гонг! Догукан издевается! Второй раунд окончен. Наверняка это он приказал ударить раньше, потому что увидел: Цунами сейчас победит, а зрители заплатили за три раунда.

И снова они смотрят друг на друга из-под заплывших от удара глаз. Пытаются дать хотя бы не большой отдых ногам, сев на пол и вытянув их. Лисице наконец дал воды тот, кому она доверяла, но она цедила сквозь зубы каждый глоток.

Не так страшна оказалась Жаннат. Даже непонятно, как ей удавалось побеждать столько времени. Вот с Хайшет – Ледяной Скалой – действительно было непросто. Но и тогда Цунами справилась.

Гонг!

Третьего раунда всё равно не получилось. Цунами направилась прямо на противницу и просто, без изысков ударила ногой в голову. Лисица попыталась увернуться и попала на кулак слева. Теперь еще один удар, и тогда точно нокаут.

Но в этот момент воздух дрожит, облик Жаннат вдруг исчезает, а вместо нее появляется кумихо с огненной шерстью. Девять хвостов бьют сразу со всех сторон: по ногам, телу, рукам. Запрещенный прием. Цунами кричит: кажется, она горит сразу вся, одежда прикипает к коже, воняет расплавленной синтетикой. Хвосты будто связали Цунами со всех сторон и медленно поджаривают – не выпутаться. А к горлу, скользя между рук, уже тянется лисья морда, оскалившись сотней острых зубов.

И Цунами понимает, что это всё. От этой мысли даже боль отступает, и она откидывает голову, подставляя шею: давай, вырви горло, чтобы поменьше мучилась.

Оглушительный выстрел раздается над самым ухом. Зубы царапают кожу на горле, оставляя кровавые борозды. А следом еще три выстрела. Голова лисы падает на грудь Цунами и замирает, закрыв глаза. Будто засыпает.

Девушка чувствует, как теплая кровь течет на живот, но не в силах пошевелиться, чтобы сбросить с себя огромное прекрасное животное уже не с огненной, а с белой пушистой шерстью, укутавшей ее в шикарные меха до самых пят. Так она была блондинкой на самом деле?

Цунами чувствует чей-то взгляд и чуть поворачивает голову. Макар стоит возле клетки и смотрит ей в глаза, держа обеими руками зачарованное ружье. Это заметно по зеленоватым всполохам, пробегающим по стволу и прикладу. Перестраховался?

Нет, откуда ему взять такое оружие? Это Догукан, зная Лисицу, принял меры. Монстр так просто Цунами не отпустит.

Клетку открывают. Лисицу стаскивают с нее за один из девяти хвостов и волокут по рингу, убирая падаль.

Жаннат этого не заслуживает.

Анонсер протягивает руку, но Цунами встает сама. Ее объявляют победительницей, но прежде чем раздаются ликующие возгласы, прежде чем звучат поздравления, она кричит:

– Лисица из ада победила! – и зал стихает. Именно этого они и ждали. Только ради этого и пришли. В тишине, где сотни жадных глаз прилипли к Цунами, а дыхание этих тварей стало тяжелым и шумным, она продолжила. – Жаннат сражалась до конца, наплевав на запреты и правила. И она победила. Я тоже буду сражаться так, Догукан!

Но бросить вызов не получилось, потому что в тишине раздались громкие хлопки. Огромная фигура турка поднялась в ложе, и над залом раздался его могучий рев:

– Молодец, детка! За это я тебя и люблю.

И только после этого аплодисменты подхватили, заорали, засвистели, заулюлюкали. Вскочили на ноги, чтобы уподобиться хозяину.

Цунами стиснула зубы и отправилась к выходу. Но клетку захлопнули. На нее еще хотят посмотреть. Она зло рявкнула, дернув дверь на себя. Но тут же взяла себя в руки и уперлась лбом в решетку, схватившись за нее обеими руками. Пусть смотрят. На раны, ожоги, вспухающую в месте ударов кожу. Пусть смотрят.

Наконец клетку открывают. Цунами прямиком поднимается на второй этаж. После боя ей положена ванна с расслабляющими настоями. Еще положен врач и массажист. Но она никого к себе не подпускает.

Она оборотень, уже завтра к утру синяки и ожоги сойдут, раны затянутся. А ноющие мышцы она сама разомнет, когда помокнет часок в ароматной воде. Там, где не достанет, – жесткой щеткой потрет. Трогать ее может только мужчина, который ей нравится, чьих прикосновений она жаждет, кто потом будет ее трахать. Всё остальное извращение.

К полуночи, когда она уже с полчаса лежала в махровом халате на огромной мягкой кровати, в спальню вошли два дуболома и Макар.

Шак молча положил на край постели привычные леггинсы, хлопковый лифчик и стринги. Ведь знает же этот урод, что она ненавидит стринги, но каждый раз приносит именно их. Но сегодня она ему сюрприз приготовила: пока лежала в ванной, постирала бесшовные трусики и надела мокрыми на себя. Уже почти высохли.

Сейчас она сбросила халат, даже не отворачиваясь от мужчин. У одного, кажется, слюна изо рта потекла, когда он ее грудь увидел. Надела то, что ей принес шак, а стринги натянула на голову самому впечатлительному.

Макара проводил до клетки и ушел. Она лежала на жестких досках, глядя в потолок.

Наверно, надо было промолчать. Что-то слишком разболталась, а теперь чувствует себя полной дурой, как будто сделала именно то, чего ждал Догукан.

Интересно, она снится Захарке хоть иногда? Ирина не хотела бы, чтобы он помнил, грустил, сравнивал новую девушку с ней. Но иногда прийти во сне, чтобы похохотать, поплавать наперегонки, посмотреть кино с попкорном – это было бы неплохо. Ей вот он ни разу за эти дни не приснился. Слишком много перед сном вспоминала.

Хлопнула дверь. Макар протиснул подушку между прутьев. Она, не глядя, протянула руку и, дернув на себя, засунула ее себе под голову. Повернулась на бок, спиной к охраннику и свернулась клубочком.

Двенадцать дней назад

Тест-драйв рыжуля сдал на десять из десяти. Впервые с начала сексуальной жизни после всех кульбитов ей хотелось лежать тряпочкой и ничего не делать. Спать!

А утром Захар снова к ней сзади пристроился.

– У тебя сколько бабы-то не было? – невнятным со сна голосом спросила она.

– Не скажу, – горячо прошептал парень на ухо и поцеловал сначала ушко, затем шею, плечи. А целовался он классно. – Можно? – тихо спросил он и слегка прикусил мочку.

– Валяй, – разрешила Ирина. – Всё равно по очкам я выигрываю.

Потом он толкнулся в нее несколько раз, захрипел. Вскоре его дыхание успокоилось, и Захар опять выцеловывал ей спину, ласкал грудь. Вот ведь неугомонный.

– У тебя под лопаткой такое родимое пятно прикольное, – сообщил он обжигающим шепотом. – Дельфинчик…

– Какой еще дельфинчик? – вяло возмутилась она и сгорбила спину. – Смотри лучше: выдра!

Парень щекочуще провел пальцем по коже и изумленно выдохнул:

– Действительно, выдра. Сложила лапки на животе и плывет… Каваусо13?

Сон как рукой сняло, Ирина резко повернулась к нему:

– Чего? Ты кто такой вообще?

– Маг, – виновато признался он.

– Охренеть, – она упала на спину и расхохоталась. – Ну, теперь понятно.

– Что понятно? – насторожился Захар.

– Как ты меня заездил, понятно. Магией ведь пользовался?

– Да, – он смутился.

– Не боись. Хорошо получилось. Мне понравилось. Завтра повторим.

– А сегодня? – с надеждой спросил он.

– А сегодня мне восстановиться надо. Надеюсь, к вечеру снова обрету красивую походку.

– Но ведь не обязательно… это…

– Чего «это»? Трахаться? А что делать тогда?

– На аттракционы сходим. Кино посмотрим.

Ирина разглядывала парня с любопытством. Потом задумчиво произнесла:

– Почему бы и нет? Такого экстрима мне еще никто не устраивал. А в жизни всё нужно попробовать. А ты кто вообще? Надзиратель?

– Нет. Опер УГРО, – отвечает и смотрит пытливо, хочет уловить первую реакцию, вдруг она будет негативной – испуг, отвращение, презрение.

– Это круто! – искренне заявляет Ирина. – У меня дедушка с бабушкой в системе работали. Дедушка – опер, бабушка – эксперт-криминалист.

– А ты?

– А у меня не сложилось, – отмахнулась она. – Мать по статье пошла. За дело, между прочим. По ее вине восемь ребятишек утонули. Впрочем, даже если бы не мать, всё равно бы не пошла. Сколько вы там зарабатываете-то?

– Нормально зарабатываем, – посмеялся Захар.

– Спорим, я больше?

Парень спорить не стал.

Когда Ирина категорически заявила, что сейчас идет на работу с туристами, и он ей там не нужен, Захар тут же исчез. Но в 20:00 уже стоял на берегу.

На аттракционы они не пошли, Ирина предложила поплавать нагишом. Захар наблюдал за тем, как она двигается в воде, с таким восторгом, что она не выдержала, обратилась в выдру. Обдала его фонтаном брызг, обтерла мокрой шерстью с головы до ног. Снова превратилась в девушку в его объятиях и с удовольствием отдалась, утянув под воду на самом интересном месте. Но он маг, что ему сделается?

Вынырнув и отдышавшись, он спросил:

– А где ты ночевать будешь, если эллинг занят?

– Да прямо на яхте, – она кивнула на судно, с которого обычно спускали под воду туристов. – Спальник брошу и переночую.

– Поехали ко мне? – предложил он. – У меня двухместный номер.

– Знаю я эти номера, – фыркнула Ира. – Стены картонные, весь отель будет слушать, как мы с тобой удовольствие от жизни получаем. Я тихо не умею!

Захар вздохнул.

– А можно мне с тобой тогда?

Она прищурилась.

– Не люблю навязчивых!

– Извини, – парень вышел на берег, стал одеваться.

Она выбралась следом, вытиралась полотенцем и присматривалась: не обиделся ли? Обидчивых она не любила.

– Тогда завтра после работы? – спросил он с надеждой.

Вроде не обиделся.

– Ладно, оставайся, – смилостивилась она. – Только чтобы в пять утра тебя здесь не было. Начальник у меня тот еще перец. Выгнать не выгонит, но мозг съест чайной ложечкой. Не положено на борт чужих пускать.

Захар ослепительно улыбнулся и, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, подхватил ее на руки и отнес по трапу на яхту. Прямо как невесту!

Ей понравилось.

Глава 5

Утром взялись за дело с новыми силами. Илья продолжил проверять звонки Захара. Нужно было найти риелтора или хозяина квартиры, которую он снял. Ерохин и Лекс снова отправились в дайвинг-центр опрашивать свидетелей.

Директор клуба Антон Борисович, мужик лет пятидесяти, явно был на взводе, но держал себя в руках, только иногда шипел что-то нецензурное сквозь зубы. Однако пообщаться согласился сразу, пригласил всех в кабинет – в крошечную комнатушку с окном с одной стороны и стеклянной стеной с другой. Умещался там только директорский стол с ноутбуком и еще один, приставленный торцом, для подчиненных, а также три совершенно «равноправных» стула. Женька дал знак Лексу, чтобы тот побродил вокруг, может, еще что-то нароет. Сам уселся на стул, оказавшийся на удивление удобным («Нам бы в контору такие!»), перед собой положил блокнотик с ручкой и незаметно включил диктофон. Секретарша принесла три стеклянных бутылки с минералкой. Хороший тут сервис!

Антон Борисович начал сразу с жалобы:

– Подвела нас под монастырь Ирка. Крутись теперь, как хочешь! Я бы нашел и другого инструктора с туристами поплавать. Но у нее такая слава была… – он помычал, подбирая слова, но пояснять не стал, в чем состояла слава «Ирки», продолжил рассказывать о своей проблеме: – Многие ни к кому не хотят, кроме нее. Одна сволочная дама даже в суд грозила подать. Мол, деньги не нужны, вы мне моральный ущерб нанесли, потому что я тут специально сделку важную перенесла, билеты сдала, только чтобы к Семеновой попасть.

– А раньше такое было? – вклинился Ерохин в его «вселенский плач», проводя пятерней по торчавшим черным патлам.

Привычка у него была – расчесываться пятерней. Как правило, это только усугубляло ситуацию – он становился еще более лохматым, – но от привычки избавиться не мог.

– На наш клуб никогда в суд не подавали! – директор заговорил торжественно. – Надеюсь, и не подадут. Найдем общий язык и с этой капризной клиенткой.

– Я про Семенову! – пояснил Женька, на этот раз оглаживая небритый подбородок. – Она вас уже подводила?

Антон Борисович сморщился, будто лимон проглотил.

– Было! Она у нас такая… – и снова замолчал.

Опер решил ему помочь:

– Безответственная?

– Нет, что вы! – возмутился директор. – Иринка очень ответственная. У нее ни разу никаких травм, опасных ситуаций, жалоб. На сайте почти все хвалебные отзывы у нее. За словом в карман не полезет, но всё по-доброму, с юмором. Над каждым туристом бдит как орлица над орленком. Замечательный инструктор!

– Но иногда подводит, – напомнил Женька, старательно записывая в блокноте иероглифы.

– Она увлекающаяся, – наконец с тяжелым вздохом разродился Антон Борисович. – Не так часто, но бывает с ней. Самое эпичное было в прошлом году в августе. Утром получил от нее сообщение: «Тоша, – это она меня так называет, – прости, улетела в Турцию, буду через неделю». И пока я ей писал гневное послание, получаю второе сообщение: «Турок – просто отпад. Не смогла устоять. Ты меня поймешь!» Понял. А куда деваться? Всё равно потом вернулась и всё с лихвой отработала.

– То есть она сейчас подводит вас второй раз? – уточнил Ерохин, на этот раз взлохматив прическу.

– Нет, – опять скривился директор. – Еще, бывало, внезапно дня на два исчезала. Но я про это случайно узнавал. Договаривалась сама с клиентами, с другими инструкторами, чтобы прикрыли.

– Тогда, получается, впервые она никого не предупредила о том, что куда-то уезжает?

– Получается, что так, – обреченно согласился Антон Борисович. – Ну так и роман с этим рыжим у нее тоже… Мы такое в первый раз видели, чтобы на квартиру к нему уехала, разрешила днем с ней на работе быть. Видно, влюбилась сильно. Так что… Надеюсь, пройдет, бросит его, как всех остальных, и вернется.

– Рыжий мертв, – Женька сообщил это, пристально глядя на директора и даже слегка принюхиваясь.

Первая реакция – удивление, потом страх.

– Как мертв? – севшим голосом уточнил директор.

– Разбился на мотоцикле во время дождя 18 июля.

Антон Борисович побелел.

– А где Иришка?

– Пытаемся выяснить, – сообщил Ерохин и продолжил как ни в чем не бывало. – Вы тут сказали «бросит, как всех остальных». Семенова часто меняла сексуальных партнеров?

Несколько мгновений Антон Борисович тупо смотрел на опера, не понимая, о чем его спрашивают. Потом всё же нахмурился, заговорил.

– Кто-то скажет, что много. Кто-то скажет, что мало. Как тут измеришь?

– Этим летом, до рыжего, сколько у нее мужиков было?

– Откуда мне знать? – изумился директор. – Мне делать нечего, только со свечой стоять? Спросите у подружки ее, у Гаяне. Они в эллинге спят по очереди, она должна знать.

– Обязательно спрошу, – заверил Ерохин. – А вы что заметили?

Антон Борисович нахохлился, но после длинной паузы пробурчал.

– Был один турист. Морской офицер вроде бы. У Гаяне спросите.

– То есть, по вашим сведениям, этим летом, до рыжего, у Семеновой был только один любовник – некий морской офицер? И она его бросила. Правильно я записал?

– Ну как бросила, – Антон Борисович вел себя очень странно. Как будто был отцом непутевой дочери, которая залетела, и он пытается ее заезжему жениху сосватать. Вроде бы и врать нельзя – всё равно насплетничают, но и товар надо лицом показать, чтобы не подумал жених, что шлюху ему в невесты прочат. – Она долго ни с кем не была. Расставалась. Почти всегда по-хорошему.

Женька скрипнул зубами, взъерошил волосы и пошел на новый круг.

– Когда вы говорите «долго ни с кем не была», кого вы имеете в виду? Морячка в этом году и турка в прошлом?

Он мурыжил директора около часа, прежде чем наконец составил более или менее внятный портрет разбитной девахи, которая наслаждалась жизнью, валила в постель любого понравившегося мужика, а потом легко отправляла его дальше. Никогда ни с кем не поддерживала отношений после расставания и как будто моментально забывала о нем, как только он из ее постели исчезал. Обычно за лето она кружилась с небольшим перерывом с пятью-шестью туристами.

Сотрудничал Антон Борисович с ней уже четыре года. Раньше Семенова работала в другом дайвинг-клубе, но там имела несчастье переспать с директором, который не понял, почему его больше не допускали к телу. Семенова сломала ему руку и пообещала оторвать член, если еще раз его увидит. Она жила с размахом, поэтому обычно работала не каждый день, и ее исчезновения вполне можно было пережить – всегда была замена. А потом она обязательно всё отрабатывала.

В этом году Семенова работала как одержимая: каждый день, часто с утра и до вечера по двенадцать часов. Может, поэтому, кроме морячка и рыжего, никого Антон Борисович с ней не видел. Но рыжий явно был кем-то особенным. Когда он 11 июля пришел на погружение, сразу все заметили, что между ними искра проскочила. Они даже с Данькой поспорили. Инструктор говорил, что она сегодня же и затащит его в постель, а Антон Борисович утверждал, что не раньше, чем в воскресенье.

Данька – это Данияр Жуматаев, один из трех инструкторов. Гаяне – третья. Таких случаев, как с бывшим директором, у Семеновой было еще два. Один турист стоял под окнами с месяц и один писал ей почти год сообщения. Но эти, как и прежний директор, неадекватными были. Обычно Семенова расставалась по-хорошему, даже дружила с некоторыми бывшими.

Предположение Ерохина, что Антон Борисович тоже один из ее бывших, мужик отверг с праведным гневом.

– Она мне как дочь! – доказывал он. – Непутевая, да. Но добрая, честная, надежная. И инструктор классный. Она как пришла к нам, столько клиентов привалило, успевай поворачиваться!

Женька ему поверил.

С Данияром и Гаяне решил пока побеседовать оптом, заодно посмотреть, как эти двое ведут себя, подают ли какие-то знаки. Может, они уже договорились, что будут брехать полиции?

Антон Борисович уступил кабинет, Женька сел на его место, а стулья поставил так, чтобы они были вполоборота и к нему, и друг к другу. Будет картина маслом: сразу всё видно.

– Как давно знакомы с Семеновой Ириной Богдановной?

– Я четыре года, с тех пор как она к нам работать пришла, – объяснил Жуматаев.

– А я зимой с ней познакомилась в бассейне, где она детей плаванию обучала. И она меня сюда пригласила, – ответила Гаяне.

– Что еще о ней знаете? Где родилась? Где живет, когда заканчивается туристический сезон? Есть ли родственники?

Девушка бросает быстрый взгляд на Данияра.

– Живет она с дедушкой и бабушкой, – после некоторой заминки сообщил он. – Но, где именно, не знаю. Она никогда к себе не приглашала. А вообще Ирка только этим летом всё время в городе, потому что работы много. А так она и летом домой уезжала… Ну, если ни с кем здесь ночевать не оставалась.

– Антон Борисович сказал, что раньше она так много не работала, не знаете, что случилось?

И снова Казарян смотрит на парня, только после этого тот отвечает:

– Она не делилась своими проблемами. Поэтому с ней было так легко, – бросил быстрый взгляд на девушку и добавил: – Многим.

– Понятно. Мне уже рассказали, что она была довольно неразборчива в сексуальных отношениях… – продолжал раскручивать Ерохин.

Жуматаев оживился, даже подпрыгнул:

– Это Антон сказал? – фыркнул он. – Ирка была очень разборчива. Если вы думаете, что к ней в постель легко попасть, то сильно ошибаетесь. У нее первый тест – напоить парня до полусмерти. Но поила она только тех, кто ей уже понравился. Большинство еще до этого отсеивались.

– А ты прям гордишься! – с неожиданной обидой воскликнула молчавшая до этого Гаяне.

– Минуточку, – насторожился Ерохин, – вы хотите сказать…

– Он ее бывший! – раздраженно сообщила девушка.

– Да сколько можно! – возмутился теперь Данияр. – Я один раз с ней переспал три года назад! Она обычно недели две с каждым живет. Меня нельзя считать ее бывшим!

Гаяне демонстративно вскинула подбородок и отвернулась, сложив руки на груди.

– А вы, стало быть, ее подруга? – зачем-то уточнил Женька и, когда девица коротко кивнула, восторженно добавил: – Высокие отношения! Так вот о чем я хотел спросить. Семенова только по мужикам была или с бабами тоже встречалась?

Взгляды скрестились на Данияре.

– Только по мужикам, – категорически заявил он и вдруг всем телом повернулся к Гаяне. – Но вообще ей лучше знать. Они же подруги!

– Мне? – вспыхнула армянка. – Ты что несешь? – но, увидев выжидательный взгляд Женьки, быстро отчеканила: – Ко мне она не приставала. И вообще, мне кажется, Ирина с женщинами не ладила. Она как-то рассказывала, что жена Антона Борисовича ей скандал закатила, приревновала. Ирка тогда сказала: «Каждый раз такая хрень, хотя чаще всего на этих мужиков без слез не взглянешь. Было бы за что бороться!»

Она с вызовом посмотрела на Данияра. Тот поджал губы.

– Хорошо. Про эллинг расскажите.

– А чего про него рассказывать? – удивился Жуматаев.

– У кого арендуете, кому пришла в голову идея арендовать по четным и нечетным, почему дешевая аренда летом и яхты там не стоит?

– Так это Антона эллинг, – пояснил парень. – Как туристический сезон заканчивается, так яхту туда ставит. А летом там обычно сторож жил. В этом году Ирка сказала, что сама посторожит. Он и согласился: экономия! И даже прибыль, потому что стал с нее брать за воду там, свет. Но ей всё равно выгодно было. А потом… – он замолчал и искоса взглянул на Гаяне.

– Можно мне выйти? – громко, но как будто в пустоту поинтересовалась девушка.

– Одну минуточку! – Ерохин быстро написал Лексу, чтобы поболтал с девушкой, а потом кивнул: – Да, конечно, идите.

Как только дверь за ней закрылась, Данияр расслабился, тяжело вздохнул.

– Не выйдет с ней, наверно, ничего. Тоже к Ирке ревнует. А чего ревновать? Ирка – это как праздник. Он не может каждый день продолжаться. Я бы на ней не женился, даже если бы она меня не бросила. От нее реально башка гудеть начинает. Поражаешься, откуда в ней столько сил? Как будто под наркотой постоянно.

– А может, и правда?

– Не! Она только по алкашке. И то, я думаю, лишь потому, что алкоголь на нее не действует. Какая-то особенность организма, как она объясняет. А так – ни курево, ни таблетки – ничего. И сразу любителей такого отсеивает.

– А что, реально только один раз переспал? – все-таки уточнил опер.

– Ну три, – уныло ответил Жуматаев. – Даже неделю не протянул.

– А с эллингом что?

– Ну Гаяне как пришла, у нас почти сразу с ней закрутилось. Я и попросил Ирку, чтобы она местечком поделилась. Мы оба с Гаяне с родителями живем, домой не притащишь никого. Ирка без проблем согласилась. Сказала, что спальник принесет и на яхте будет ночевать, так даже удобнее. Но Гаяне дома сказала, что она эллинг с подругой снимает. Армяне. Если узнают, что она со мной спит… Даже боюсь предположить, что будет.

– Жениться придется, – сочувственно кивнул Ерохин.

– Это не самое страшное, – отмахнулся Жуматаев.

Больше из этой парочки ничего вытянуть не получилось, и они с Лексом и Данияром поехали в эллинг.

По дороге Антипов тихонько рассказал, пока Жуматаев слушал музыку в наушниках, что, во-первых, Захар точно ночевал на яхте. Во-вторых, Гаяне Семенову тоже не любит. Дружили они ровно до тех пор, пока армянка не узнала, что Данияр ее бывший. После этого просто терпела. Тут и ревность, и осознание превосходства Ирины, и чувство, что Гаяне получила то, что другая забраковала. Но вряд ли Казарян причастна к смерти Захара и исчезновению Семеновой. Девушка скорее из тех, кто всю жизнь плачет в подушку и жалуется на свою судьбу, чем из тех, кто пытается отомстить.

В эллинге их ждал сюрприз. Открыв шкафчик, в котором лежали вещи Семеновой, увидели, что он абсолютно пуст, даже носка забытого не завалялось. Данияр растерянно хлопал глазами.

– Может, это естественно? – попробовал помочь ему Ерохин. – Она же уехала на квартиру.

– Никогда она так не делала, – возразил парень. – Бывало, ночевала у кого-то. Даже трусов не брала. Всегда говорила: купит всё, что нужно. Да и вообще, она что с ним всё лето жить собиралась? – в голосе послышалась обида.

Больше осмотр ничего не дал, кроме заверений Лекса, что и здесь Захар ночевал минимум дважды.

Они уже заканчивали осмотр, когда позвонил Илья:

– Я нашел квартиру, которую снимал Захар. Присоединитесь?

По указанному адресу они обнаружили однокомнатную квартиру-студию. Оливковые стены, белая мебель. Двуспальную кровать от кухни отделяли символические белые бруски. Легкий беспорядок, как будто собирались второпях: не убрали тарелку со стола, на кровати летняя женская пижама – белая в голубую клетку майка и короткие шортики. В холодильнике куча стеклянных бутылок с минералкой и лимонадом, прокисшее молоко и контейнер с заплесневевшей рыбой.

А вот шкафу нашли кое-что интересное. Во-первых, спортивную сумку с вещами – часть из них лежала на полках. Вероятно, то, что Семенова забрала из эллинга.

Во-вторых, чемодан с одеждой Захара, при этом на полках лежало множество новых нарядов, некоторые даже с этикетками.

Зорин с изумлением перебирал всё.

– Я знал, что Захар был модником. Но тут-то что на него нашло? Клетчатые рубашки, брюки, галстуки, трусы… Плавки! – он перевернул еще что-то. – О! Носки в клетку. Как вам это нравится?

– Каваусо? – спокойно предположил Лекс.

Вечером в коворкинге подвели итоги.

– Запрос я отправила. Если Антипов прав и Семенова Ирина Богдановна – каваусо, завтра после 8:00 мы будем знать всё о ее родственниках. Если она легально на Каторге, конечно. Но для нелегала она слишком открыто себя ведет. Предположу, что она вольнонаемная.

– Вольнонаемные в системе обычно работают, – засомневался Илья.

– Верно только для тех, кто родился в другом мире, – чуть усмехнулась Нарутова. – Судя по ее уровню адаптации, родилась она на Каторге.

– А если вспомнить, что, по словам ее друзей, живет она с бабушкой и дедушкой, то вполне возможно, на Каторге родились уже ее родители, – попытался исправить свою оплошность Зорин.

– Я еще соседей поспрашивал, – отчитался Женька. – Никто их почти не видел. Говорят, приходили поздно, уходили рано. Бабулька сверху слышала только, как они громко занимались непотребствами по ночам. Казарян, подруга ее, опознала вещи в съемной квартире. Говорит, всё это было у Семеновой в эллинге, ничего нового не купила.

– А раньше покупала, – задумчиво кивнула Регина. – Да еще стала так много работать, что даже некогда мужиков охмурять и к дедушке с бабушкой ездить. О чем это говорит?