Колода лжи

Глава 1

– Дамы и господа! Приглашаем вас поучаствовать в состязании, которое проводится каждые пятьдесят лет! Победитель вознесется к самим небесам Тлена! Станет одним из правящих Арканов! Не упустите возможность вырвать свою долю у вечности! – мужчина, похожий на ожившую куклу в потрёпанном, но некогда роскошном фраке цвета запёкшейся крови, сделал поклон. Его движения были неестественно плавными, а когда он улыбнулся, то зубы были до такой степени белоснежными. – Особенно вы, дамы… – он задержал взгляд на мне, его губы растянулись в слишком широкой улыбке.

Я ответила ему закатыванием глаз, на которое потратила больше энергии, чем следовало бы. Пальцы машинально разглаживали грубую ткань платья. Еще один выпендрежник. Во всех городах каждые пятьдесят лет проводятся состязания между людьми. Из грязи да в князи… Набирается по двадцать одному человеку, который повелся на этот цирк для каждого из Арканов. Так мы их называем. Многие зовут их богами. Выиграешь – станешь новым божеством колоды или вышвырнешь старого из его позолоченной норы, если, конечно, хватит силёнок.

Кукольный человек вновь обратился к кучке зевак, что пытались раствориться в сырых сумерках. Его голос звонко зазвенел:

– Дамы и господа! Куда ж вы разбегаетесь? Бежите от своего величия? – он театрально поднял руки, призывая всех остановиться. Люди замерли, обернувшись. Их взгляды были не то, чтобы недовольные – они были испуганны.– В этом году сенсация! Наш всеми обожаемый, всеми страшимый, непредсказуемый, божественно-безумный Шут… СОИЗВОЛИЛ СОГЛАСИТЬСЯ! Впервые за двести лет! Он выйдет на арену! Он будет играть! И вы… вы можете стать его партнерами в этом танце хаоса! Двадцать один счастливчик! Всего двадцать один билет в ад… или в рай! Кто разберет?! Подходите! Не бойтесь! Или бойтесь… Это лишь придаст остроты!

Люди зашептались, словно стая подпольных крыс в лавках Дьявола. Двадцать один Аркан? Всего двадцать два правящих Аркана. Я сама застыла на мгновенье, ледяная волна прокатилась по спине. Мужчина всё еще зазывал людей, но я скрылась в темном переулке, не желая выслушивать бредни этой безвольной куклы. За спинами таких, как он, скрываются более могущественные кукловоды, наблюдающие за людьми его глазами. Как иначе объяснить, что на состязания приходят? Не по велению сердца, а по ночному стуку в дверь, по внезапному параличу воли на людной улице. Арканы знали всё. Всегда. Не дай Пустота повстречать их на улицах. Кто знает, чем может обернуться такая встреча?

– Единственное приличное платье в лохмотья превратилось, – недовольно пробурчала я себе под нос.

Этот небесно-голубой шелк, напоминавший весеннее небо над крышами, – теперь жалкая тряпица, пропитанная потом толпы и городской скверной. А ведь я собиралась в нем к Гейблу! К тому Гейблу, чьи жирные пальцы так и норовили "случайно" коснуться бедер. Я прикусила губу, резкая усмешка исказила лицо. Ну и ладно. Отменяется. Избавилась от одной гадости. Не хватало еще терпеть его "притворно-нежные" прикосновения, пахнущие дешевым бренди и похотью.

Тенью совы я прокралась к нашему дому – ветхому, но гордому зданию, вросшему в землю, как старый зуб. Не бедствовали, но и роскоши не знали. Серые камни стен впитали столетия дождей и отчаяния. Старая дубовая дверь взвыла, пропуская меня и струю холодного, пахнущего гарью вечернего ветра. Нижний этаж тонул в густой, почти осязаемой тьме. Но наверху, словно маяки в бурю, мерцали огоньки свечей.

Я уже коснулась холодного дерева перил, ведущих наверх, как из черного кухонного проема метнулась тень.

– Ты ходила без меня на этот кукольный балаган? – голос Дианты звонко прозвенел возле моих барабанных перепонок. Она замерла в дверном проеме, освещенная снизу прыгающим пламенем свечи, которое держала в руке. Тонкая, как тростинка, но с глазами разъяренной дикой кошки. Ее пылающие медью волосы – настоящий лесной пожар – растрепались по плечам поверх простой льняной ночнушки, отчего она казалась еще юнее, почти ребенком, затеявшим опасную игру.

Я открыла было рот, но что-то блеснуло в мочках ее маленьких, точно фарфоровых, ушей. Я рванулась вперед, как пантера, сбивая с ее виска прядь рыжих кудрей. Под ними – серебряная капля серёжки.

– Ты была там? – мой голос сорвался на беспокойный крик, эхом разнёсся в тишине дома, – Ты не должна была там появляться! Идиотка! Ты светишься как маяк в тумане для этих хищников!

– Ты не будешь мне указывать! – парировала она, гордо вскинув подбородок. Ее глаза полыхнули изумрудным огнем. Дианта плавно, почти танцуя, отступила вглубь кухни, касаясь фитилей свечей. Пламя вспыхивало, отбрасывая на стены гигантские, пляшущие тени наших фигур. Я шла за ней по пятам.

– Это же раз в полвека! – воскликнула она, недовольно поджав яркие, как спелые вишни, губы. – Я просто хотела посмотреть!

Я схватила ее за хрупкие плечи и несильно встряхнула:

– Ты помнишь родителей!? Их предупреждения? Это не состязание – это БОЙНЯ! Из которой не выходят живыми! Тебе восемнадцать! Я сотый раз твердила – отбор формально с двадцати одного! Но в прошлый раз забрали семнадцатилетнего парнишку с Колоды хаотичных Арканов! Собрали по кускам через три дня у городских ворот! – Мой голос дрожал от ужаса и ярости. – Они – те, кто плетет правила из паутины! Им плевать! Они рвут их, когда захотят! Как лоскутное одеяло!

Я резко втянула воздух. Собственный крик ударил по ушам, как пощечина. Пять лет разницы, но веду себя как озабоченная мамочка. Горечь подкатила к горлу. Десять лет… Целая вечность и миг одновременно. Пожар. Воспоминание вонзилось в виски: вой огня, треск балок, дым, выедающий глаза, и я – тринадцатилетний скелет, тащащая восьмилетний комок рыжих кудрей сквозь ад.

– Линет, – мягко произнесла она. Ее рука легла на плечо – легко, но с неожиданной твердостью. – Прости меня, я просто хотела посмотреть. Я понимаю твою тревожность за меня, но меня никогда не выберут.

Она покрутилась передо мной, и по всему дому разнесся ее смех, похожий на звон колокольчика.

– Я не подхожу под их стандарты, – она распахнула руки, как крылья мотылька. Веснушки, золотистые искры на фарфоровой коже, делали ее похожей на ангелочка с гравюры. – Я слишком хрупкая. Слишком воздушная.

Я невольно залюбовалась ею, но за такой миловидной внешностью скрывалась настоящая огненная бестия. Для меня она навсегда останется васильком в мамином венке. Ее глаза были небесно-голубого цвета, слишком яркие, слишком светлые для такого темного мира.

Рядом лежала газета с заголовком: "БРОДЯЧИЙ ТЕАТР ВОРВАЛСЯ В САМОЕ СЕРДЦЕ КОЛОДЫ ВЛЮБЛЕННЫХ"

Дианта заметила мой остолбеневший взгляд.

– А, ты не видела?! – Ее голос зазвенел, как шило по стеклу. – Вчера везде только об этом и…

Ее слова растворились в гуле крови в висках. Я впилась в газетный текст, и буквы заплясали:

"Юные девушки и мужчины, чьи души звенят от скуки и тайн! Бродячий театр Шута разбил свой шатёр в тени Разбитого моста сердец! Испытайте хаос! Испытайте новый аттракцион Шута: Лабиринт Излитых тайн. Хотите узнать секреты других? Конечно, хотите! Но для начала расскажите свой и пройдите лабиринт до конца (если сможете), а позже приходите на легендарное представление, где ваша тайна оживет и затанцует под флейту Шута. Ваш стыд – наша забава! Ваш ужас – наше украшение."

Меня захлестнуло любопытство, но внутреннее чутье подсказывало, что не стоит идти туда. Наш дом как раз находился во владениях Влюбленных. Как вовремя. Сперва – жуткое объявление о Состязании, словно похоронный марш. Теперь – этот бродячий кошмар на колесах. Он впервые посетил владение Влюбленного за целый век. Говорят, когда-то Влюбленный попытался накинуть на Шута ошейник изящных чар – заставить Любить. Но Шут лишь рассмеялся – и обратил его силу против него же. Было ли так на самом деле? Без понятия. Никто не знал даже, как выглядит Шут, а кто видел, либо забывал, либо что еще хуже – был убит.

– Линет, – пропела огненная бестия у моего уха невинным голоском, – Ну давай сходим! Мы никогда не бывали в театре Шута! Представь, как там чудесно и волшебно!

Она прильнула ко мне, как котенок, но в ее изумрудных глазах плясали не детские искорки – а язычки адского пламени. Дианта принялась уговаривать – не словами, а всем существом: толкала в бок, обвивала руками шею, тыкала пальчиком в газетный заголовок, пока бумага не порвалась. Я чувствовала, как воля тает, как воск под пламенем ее настырности. И – сдалась. Не потому что хотела. А потому что знала: скажи «нет» – и эта рыжая молния рванет туда сейчас же, одна, не оставив даже записки на кухонном столе. Лучше уж держать беса в поле зрения, чем искать потом по моргам да переулкам.

На следующий день мы проснулись с первыми лучами солнца и начали впопыхах собираться, не желая стоять в огромной очереди.

Я покрутилась перед зеркалом, разглаживая складки платья цвета ночи. Разумный выбор, – подумала я с горечью. Ведь мы шли не на праздник. Мы шли на погребение. На похороны чьих-то надежд, рассудка, а может – жизней. Кто сосчитает трупы, что оставит после себя Лабиринт? Они станут лишь удобрением для следующего урожая безумия.

Я провела по волосам гребнем из слоновой кости – единственной уцелевшей реликвии матери. Каждый зуб впивался в пряди, будто пытаясь удержать, не пустить. Но я распустила их. Чёрный водопад обрушился на плечи. В его зияющей темноте мерцал шрам от давнего пожара. Пусть скроется. Сегодня всё лишнее – слабость.

За дверью послышался топот и звон бусин.

– Лин! Ты готова? – Голос Дианты пробился сквозь дерево, звонкий и нетерпеливый.

Я не обернулась. В зеркале мелькнуло её отражение – вспышка алого и золота, как языки костра на фоне моей ночи. Она уже стояла там, в платье, напоминающем лепестки адского цветка, с горящими от нетерпения глазами.

Мы вышли из дома, люди попутно оглядываясь на Дианту с восторгом, а на меня с отвращением.

– Ведьма, – прошептала рядом испуганно женщина, уводя ребёнка подальше от моей скверной ауры.

Такая мелочь никогда не затрагивала меня. Горько-сладкий ком сарказма подкатил к горлу, вырываясь коротким, колючим смешком. О да, милая. Я ведьма. Самая натуральная. Я никогда не была любезна к людям, поэтому они сразу поставили на мне ярлык – Ведьма. Как только они меня не называли: карта без масти, теневой наследник. Но настоящее имя существ, за которых меня принимают – Пограничные Ткачи. Полукровки, рожденные от крови Аркана и людей. Отпрыски, которые никогда не были нужны Арканам. Люди сами выбирают, кому становиться изгоем. Один, второй слух – и об этом уже узнает весь город.

Ткачи получают силу от Арканов, но совсем незначительную. Арканы милостиво делятся крохами – ровно столько, чтобы их отродье не сдохло сразу, но и не осмелилось поднять голову. Великодушие, не иначе.

– Лин, – Дианта впилась в рукав, будто собиралась оторвать руку. Она шипела сквозь зубы, не сводя глаз с пялящейся толпы: – Хватит так на них глазеть! Ты совсем о репутации не думаешь! – Ее шепот был полон драматического ужаса. – А как же замужество?! Ты же не хочешь остаться старой девой? На последнее-то свидание ты даже не явилась!

Я медленно повернула к ней голову. Подняла одну бровь. Потом другую. И громко, на всю улицу, расхохоталась.

– Я даю им ровно то, чего они так жаждут. Зрелище. Их испуганным сердечкам требуется чудовище под кроватью. Вот я и играю эту роль. Бесплатно. С душой.

Мной восхищаются? Безусловно. Тайно. Сквозь щель в заборе. Мужчины мечтают заполучить меня на ложе кучами. Они видят не меня. Они видят – лазейку. Секрет, который можно вытянуть измученными стонами и лживыми нежностями, чтобы потом с гордостью преподнести Дьяволу, как билетик в лучшую жизнь. «Вот, ваше Мрачное Величество, тайны той самой! Обменяйте, пожалуйста, на мешочек золота и бессмертие!» Смешно. Я сплю с ними иногда. Ради забавы.

– Мы почти пришли! – восторженно пропищала Дианта.

Перед нами открылся театр невообразимой величины. Гигантский шатёр из заплатанной кожи и чёрного бархата вздымался к небу, словно паучий кокон на теле города. Его шпили были скручены в спирали безумия, увенчанные золотыми масками, плачущими рубиновыми слезами. Воздух дрожал от тихого гула.

Я замерла, как и воздух вокруг меня. Потому что за шатром, отбрасывая кривую тень на полнеба, высилось Иное. Стены Лабиринта были сделаны из непробиваемого светом зелени, но что-то в нем было не так. Он таил в себе опасность. Земля чуть содрогалась под ногами, будто Лабиринт дышал.

Вся территория была ограждена высоким железным забором, люди уже толпились у входа, как кучка насекомых, желающие попасть в пасть к хищнику.

– Ну вот! – фыркнула Дианта, недовольно поджав губы, – А я думала, что мы не будем последними!

– Последними? Ошибаешься, василек. Последними будут те, кого Лабиринт пережует и выплюнет в виде мокрого места!

Дианта фыркнула, но в её глазах мелькнул не то испуг, не то восхищение моим юмором.

– Лин! Ты ужасна!

– Спасибо, стараюсь, – поклонилась я с театральным придыханием.

Не знаю, сколько мы простояли – час или вечность, но я вдоволь успела вспотеть. Наконец наша очередь пришла, и мужчина, который объявлял состязание, выдал нам наши браслеты.

– Прелестная дама… – его голос зазвенел. Он изящным жестом протянул мне необычный кристалл в форме хрупкой синей слезы. Она пульсировала изнутри тусклым, холодным светом, и едва пальцы сомкнулись вокруг нее, по руке пробежал ледяной ток – прикосновение самого Лабиринта.

– Лабиринт ждёт вас, – прошептал он, и его губы растянулись в улыбке, слишком широкой, – чтобы принять в свои объятия!

– А как же я?! – вскрикнула Дианта, и в ее голосе звенела не просто зависть, а обиженное неистовство. Она жадно впилась взглядом в мерцающую Слезу у меня в руке.

– А вы, дорогой василек, не созданы для лабиринта, – рассмеялся мужчина и щелкнул ее по кончику носа. – Ваша тайна – слишком чиста, слишком светла. А Лабиринт… Жаждет грязи.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Руки сами потянулись – вернуть этот проклятый кристалл, вырвать эту ледяную заразу из ладони.

– Я не собираюсь идти в лабиринт! – голос сорвался, выдавая трещину страха, которую я тщетно пыталась скрыть.

– Нет, нет, прелестнейшая! – он резко застыл, делая паузу, но тут же отмер и замахал руками, словно крылья испуганной птицы, – Лабиринт сам выбирает, кого впустить. Отказаться? Он обидится.... А обиженный лабиринт становится невежлив.

Холодная волна прокатилась по телу снизу вверх. Не к добру. Я приподняла бровь в изящном изгибе и с сарказмом прошипела марионетке:

– Лабиринт, говорите? – мой голос зазвучал сладко, как сироп. – Любопытно. А я-то полагала, здесь балаган, где режиссер попрятался за ширмой. Дергает за ниточки …ну, вы понимаете. Шут, например. Ему не по чину лично раздавать билетики в преисподнюю?

– Линет, что ты устраиваешь!? – прошипела в мою сторону сестра, впиваясь ногтями в рукав.

Я не обратила на нее внимание и впилась взглядом в человека. За его глазами шевельнулась бездна. Вдруг чернота полностью заполонила глаза, поглотив радужки и белки, но так же быстро исчезла, как и появилась.

Воздух схватился в ледяной ком, а губы мужчины стали похожими на хищный оскал. Я громко сглотнула, выдавая свой липкий страх. Попала. На представление пожаловал сам режиссёр.

– Ну что ж… – его голос изменился. Стал бархатисто-опасным, как шелест змеи по лезвию бритвы. Он ощупывал меня взглядом – от макушки до кончиков туфель, задерживаясь на изгибах тела под черным шелком. – Черный… вам, конечно, идет, но голубой красит вас больше. Вы пахнете… – он втянул воздух, будто ловя аромат редкого вина, – …так сладко. Лабиринт… облизнется.

Я выпрямилась, заставляя дрожь в коленях замолкнуть. Он сейчас издевается!? Намекает, что мой страх пахнет сладко? Сердце бешено стучало, но голос вышел ледяно-ровным, отточенным годами выживания:

– Думаю, Лабиринт предпочтет… свежий аромат. Мой страх – он… черствый. Засохший. Вряд ли такое тронет искушенного гурмана.

Проглотишь – подавишься, ублюдок. На миг в бездне глаз вспыхнула красная точка – яростная, как расплавленный металл. Не гнев, а восторг от вызова.

– О, вы прелестны! – воскликнул он, и в голосе снова заплясали сладкие, фальшивые нотки, но теперь они были отравлены его истинной сутью. – Лабиринт обожает вызовы! Особенно от таких… вкусных игроков! – Его ледяной взгляд продолжал ползти по коже – изучая, владея.

Я резко развернулась к Дианте, хватая ее за запястье так крепко, что она вскрикнула. Надо убираться отсюда. Сейчас же.

И в этот миг – за спиной грянул ливень аплодисментов. Безумный, лихорадочный стук сотен ладоней. Я обернулась. Там, где секунду назад стоял Шут в оболочке мужчины, висел лишь сизый дымок, пахнущий горьким миндалем и жженым сахаром.

– Не задерживаете очередь! – закричали отовсюду люди. Еще немного – и они начнут камнями кидаться в меня.

Назад было не пройти. Единственный выход – войти внутрь. Но прежде чем я успела это сделать – Дианта потянула меня вперед, уводя в сторону от осуждающих глаз толпы, в тень огромного шатра.

– Ты это тоже видела!? – испуганно прошептала она, постоянно оглядываясь по сторонам, ее глаза были огромными от ужаса и возбуждения. – Почему никто не заметил, кроме нас!? Ты решила испытать гнев Аркана? Ты сумасшедшая?!

Я хотела ответить ей, отогнать этот панический блеск в ее изумрудных глазах, но слова застряли в горле. Их перебил тот же сладковато-пронзительный голос, разносящийся теперь не только у входа, но, казалось, из самой тени шатра:

– Дамы и господа, прошу подойти обладателей Слезы-Капли! Первые десять счастливчиков удостоены чести открыть танец в Лабиринте! Поторопитесь, пока он не передумал ждать!

– Линет, – прошептала Дианта, ее пальцы впились мне в предплечье, холодные и дрожащие. Ее голос был тонкой струной, вот-вот готовой лопнуть.

– Дианта, я… – Я попыталась собрать мысли, сжать страх в кулак вместе с ледяной Слезой.

– Леди Линет! – Голос зазывалы взвизгнул, словно скрип несмазанных колес. Он выделял меня, ставя мишень на спину. – Мы ждем только вас! Остальные счастливчики уже у ворот Лабиринта!

Я открыла рот, чтобы рявкнуть что-то колкое, что-то, что заставит этого болвана замолчать, но сомкнула челюсти с такой силой, что зубы клацнули. Мама была права. Мой язык всегда поворачивается острием ко мне. Мой взгляд, метнувшись в поисках выхода, зацепился за тень у самого основания гигантского шатра. И вот тут я поняла, с кристальной ясностью, что вляпалась не просто по уши, а по макушку.

В глубокой, неестественно густой тени, пьющей солнечный свет, как вампир, стоял Он. Сам Шут. Но не в поношенном фраке, а в костюме Арлекина – лоскуты бархата и шелка, пестрые, как бред горячки, алые, изумрудные, мертвенно-белые, переплетенные золотыми нитями, похожими на цепи. Его глаза скрывала маска, из которой был виден ярко-зеленый блеск его ядовитых глаз. Люди проходили мимо, буквально в сантиметрах, не замечая его. Их взгляды скользили сквозь него, как сквозь дым. Один парень даже споткнулся о край его развевающегося рукава, ругнулся и пошел дальше, не понимая, обо что споткнулся. Он здесь. Физически. И только я вижу. Или он позволяет себя видеть только мне.

Даже с такого расстояния я увидела его ухмылку. Он сделал театральный, преувеличенно низкий поклон. А затем изящно указал своими пальцами в сторону Лабиринта.

Я сжала Слезу в кулаке так сильно, что острые грани впились в ладонь. Боль была острой, чистой. Но это было ничто по сравнению с волной, хлынувшей из кристалла. Он не просто обжигал – он впивался.

– Любишь драму, господин Шут? – прошипела я так тихо, что слова едва сдвинули воздух, но я знала – он услышал. Мой взгляд, полный не страха, а холодной, накопленной за годы ярости, впился в его маску, в те ядовито-зеленые щели. – Получай. Но учти – я не из тех, кто красиво падает. Я царапаюсь. До кости.

Хочешь мою грязь, Аркан? Попробуй не подавиться.

Я резко развернулась, черное платье взметнулось, как крыло ворона. Не глядя на Дианту, я схватила ее за руку.

– Идем, василек, – мой голос звучал хрипло, но твердо. – Пора показать этому клоуну, что его Лабиринт – не единственное место, где водятся монстры.

С этими словами я шагнула вперед, таща за собой сестру, не к условленным "воротам", а прямо туда, куда указывал палец Шута. Люди закричали что-то, но их голоса слились в немой гул. Зеленая стена не расступилась. Она схлопнулась вокруг нас, как ненасытная пасть. Последнее, что я почувствовала перед тем, как нас поглотили влажная тьма и шепот чужих тайн, был тихий, довольный смешок, прозвучавший не снаружи, а прямо у меня в голове, идущий от ледяной Слезы в моей руке:

– Браво, ягодка! Самый горький сок выжимают в конце!

Глава 2

Я приземлилась прямиком на задницу в самую вонючую, липкую кучу грязи. Холодная жижа, пахнущая гнилью, мгновенно пропитала тонкую ткань платья, забилась под ногти. Отвратительно.

– Чудесно. Просто божественно, – прошипела я сквозь зубы, выплевывая комок земли.

Подняла голову вверх и ахнула не от боли, а от леденящего душу масштаба. Стены Лабиринта вздымались ввысь, теряясь в зловещей, сизой дымке, будто вырезанные из самой ночи. Никакого неба, только эти бесконечные, непробиваемые плоскости зелени, холодные и бездушные.

Осторожно, чтобы не поскользнуться снова, поднялась. Грязь чавкнула под сапогами, отвратительно липла к коже. Огляделась. Тишина. Не просто тишина – гробовая. Ни шелеста ветра (если он тут вообще был), ни писка насекомых. Даже проклятых ворон, этих вечных спутников городского дна, не было слышно. Только собственное прерывистое дыхание да навязчивый стук сердца в висках. Эта тишь не успокаивала – она давила, как тяжёлое одеяло, наброшенное на уши.

Боковым зрением я заметила картину. Все стены зелени были пусты, кроме той, что рядом со мной. Я удивленно повернулась. Изображение было безумным, сюрреалистичным, будто нарисованным в бреду. Лев и мышь стояли лицом друг к другу, но у льва был настолько испуганный вид, его царственная грива была испуганно взъерошена. Мышь же, наоборот, была крошечной, но смотрела на льва с таким взглядом, будто готова была прямо тут и сейчас разорвать ему глотку. Внизу красовалась надпись: Малый мышонок, Лев, попавший в сети. Перегрыз веревки – и на воле. Лабиринт решил пошутить надо мной? Или это проделки Шута?

– Пусть Пустота поглотит тебя, Шут, – прошипела я с ледяной ясностью, сжимая кристалл в кулаке так, что его острые грани впились в ладонь. Боль была острой, отрезвляющей. Пусть этот древний, самовлюблённый мудак услышит.

– Принято к сведению, ягодка. Очаровательно, как всегда. – Голос раздался прямо за моей спиной. Негромкий, бархатистый, как дым дорогого табака, и от этого вдвойне ужасный.

Я подпрыгнула, сердце рванулось в горло, и резко обернулась. И… обомлела.

У стены Лабиринта, небрежно облокотившись о её мшистую поверхность, стоял Он. Но это был уже не Арлекин, не кукольный зазывала. Это был… кошмар и мечта, сплетенные воедино. Высокий, с фигурой, которую мог бы выточить скульптор, помешанный на совершенстве. Лицо – утонченное, аристократичное, с высокими скулами и властным подбородком. Волосы – густые, цвета воронова крыла, ниспадали на лоб мягкими волнами. Но глаза… Боги, эти глаза! Они горели, как тлеющие угольки в пепелище, глубоким, опасным алым. В них не было ни белизны, ни зрачков – только бездонная, пугающая красота пламени. На нем был темный, почти черный камзол из тончайшей кожи, подчеркивающий плечи, и просторная рубашка с небрежно расстегнутым воротом. Он улыбался. Легко, едва заметно. И эта улыбка заставляла кровь стынуть в жилах.

– Да поглотит меня Пустота, – вырвалось у меня шепотом, против воли. Он был безумно, неестественно красив. Как яд в хрустальном кубке.

Маленькими, крадущимися шажками я начала отступать назад, не сводя с него испуганного взгляда. Инстинкт кричал: Беги!

Он рассмеялся. Звук был низким, теплым, как мурлыканье огромного кота, и от этого еще страшнее. Покачал головой, словно наблюдал за испуганным котенком, и… кивнул куда-то за мою спину. Туда, откуда я только что пришла.

Кристалл в моей руке взвыл. Не просто нагрелся – он будто впился в ладонь раскаленной иглой. И в тот же миг за спиной – громкий, сухой скрежет, как будто огромная ветка ломается под невидимым весом. Потом еще один. И еще. И топот. Тяжелый, мерный, быстрый.

Я рванулась обернуться, и ледяной ужас сковал душу.

Дерево. Нет, не просто дерево. Кукла. Огромная, неуклюжая, сваянная из корявых, темных корней и покрытых шершавой корой сучьев. Два сучка торчали вперед, как руки, на конце одного – что-то вроде клешни из сплетенных корней. Где-то на уровне моей груди зияла глубокая щель, из которой доносилось хриплое, шипящее дыхание. А на месте головы… на месте головы росла кривая, узловатая ветвь, увенчанная пучком сухих, шелестящих листьев. И оно… оно двигалось. Корни-ноги с грохотом выдирались из земли, швыряя комья грязи, и неслись прямо на меня. Скорость невероятная для такой махины!

– Живые куклы! За мной бежит дерево! – крик сорвался с губ, полный чистого, животного ужаса. Не думая, повинуясь лишь инстинкту выживания, я рванула прочь. Но не вглубь Лабиринта, куда бежали бы все нормальные люди. Нет. Прямо мимо Шута.

Я пронеслась так близко, что почувствовала вновь запах горького миндаля. Уголком глаза увидела, как его алые глаза сузились в довольных щелочках, а уголок рта дрогнул в едва уловимой усмешке. Он не двинулся с места, лишь наблюдал, как я, спотыкаясь о корни и скользя по грязи, удирала по узкому коридору.

– Беги, беги, ягодка! – его голос догнал меня, игривый и ядовитый, словно он комментировал забавное представление. – Лабиринт обожает… подвижную добычу!

Я не отвечала. Дыхание рвалось из груди, ноги горели. За спиной нарастал грохот – тяжелые удары корней о землю, треск ломающихся под собственной тяжестью веток. Я петляла, как заяц, бросаясь в первый попавшийся поворот, потом в следующий. Стены мелькали зеленоватыми пятнами. Кристалл в руке пылал, словно кусок льда, впившийся в плоть.

Внезапно я выскочила в небольшой тупик. Прямо передо мной – глухая стена, покрытая густым, влажным мхом. Слева и справа – выходы. Я метнулась вправо. И застыла.

Из прохода навстречу выползла… вторая. Меньше первой, но не менее жуткая. Ее "тело" было сплетено из гибких ивовых прутьев, скрепленных черной, блестящей смолой. Вместо лица – сплетение корней, напоминающее оскал.

Позади грохот первой куклы нарастал. Она приближалась к тупику.

Я оказалась в ловушке. Между двумя деревянными кошмарами. Сердце бешено колотилось, я глотала воздух. Грязь на платье вдруг показалась самым ничтожным из зол.

– Ну что, ягодка? – голос Шута раздался сверху. Я вскинула голову. Он стоял на краю высокой стены Лабиринта, балансируя с невероятной легкостью. Ветер шевелил его черные волосы. Алые глаза горели азартом. – Выбор невелик: стать дровами… или рассказать свою самую сокровенную тайну? – Он улыбнулся во весь рот, и в этой улыбке не было ничего человеческого. Только наслаждение хаосом и моим страхом.

Я сжала кристалл до хруста костяшек, готовая швырнуть ему в лицо. Вот что происходило с людьми в Лабиринте? Они становились его частью. Но деревянные шаги с двух сторон становились все громче, все ближе. Грязь чавкала под их корнями-ступнями. Шелест сухих листьев на "голове" первой куклы звучал как предсмертный хрип.

– В четырнадцать лет я украла кусок говядины! – выпалила я, вжавшись спиной в холодную стену Лабиринта и крепко зажмурившись.

Тишина. Только собственное сердцебиение грохотало в ушах. Сработало? Я выдохнула и уже приоткрыла один глаз, как вдруг деревянные шаги снова раздались со всех сторон. Нет, нет, нет. Они стали еще громче. Я же рассказала им тайну. Какая разница, какую тайну рассказывать? Отчаяние заставило выкрикнуть следующее:

– Я завидую своей сестре! До чертиков! Что ею вечно восхищаются, а меня считают мусором. Я тону в ее сияющей тени!

Шаги замедлились. Скрип, скрежет коры, хриплое дыхание из щелей – все замерло в опасной близости. Я не решалась открывать снова глаза. Им хватило тайны? Я впилась ладонями в кристалл, который стал тёплым, но недостаточно.

– Ягодка, кажется, им не хватает еще одной тайны. Нужна искренность, – бархатный голос прозвучал совсем близко, сбоку. Всем нутром я ощущала его присутствие. Слишком близко, – Что-то… посочнее. Что-то, что жжет изнутри…

И черт возьми, он оказался прав! Шершавая, холодная, как мертвое дерево, рука одной из кукол коснулась моей запястья. Ледяное прикосновение парализовало. Инстинкт самосохранения пересилил десятилетнее молчание. Слова вырвались тихим, надтреснутым шепотом, но в гробовой тишине Лабиринта они прозвучали как гром:

– Я виновата в смерти родителей! Я… Это моя вина, что наш дом загорелся!

Я сказала это вслух. Впервые со смерти родителей. Задыхаясь, я ждала. Об этом даже не знает моя сестра, ведь тогда она начнет меня ненавидеть. Трусиха. Такой я себя считаю. Никчемной трусихой. Ее ненависть сожгла бы меня заживо. Секунды, минуты. Без понятия, сколько прошло, но я так и осталась стоять на месте с закрытыми глазами. Позади меня послышался едва заметный удивлённый вздох.

– Такие грязные тайны, – его голос раздался совсем рядом, дыхание опаляло ухо, – Такая темная, сочащаяся болью душа. Восхитительно.

Я резко открыла глаза, не видя кукол, видя только алый отсвет его глаз где-то в тени.

– Не грязнее твоих, Аркан, – выплюнула я с ненавистью, оттолкнулась от стены и бросилась вглубь Лабиринта, проскочив мимо замерших деревянных фигур.

Бежать! Только бежать! Ноги сами несли меня по извилистым коридорам. Я ловко перепрыгивала камни и выступы, на удивление ни разу не шлепнулась в грязь. Нужно срочно найти выход Лабиринта, но длинное, рваное платье замедляло движения. Не останавливаясь, на бегу, я с силой рванула ткань, обнажив ноги до середины колен.

– Какая прелесть! – Его смех, легкий и ядовитый, покатился эхом по камням, будто исходя ото всюду сразу. – Совсем стыд потеряли, ягодка? Прям в сердце моего Лабиринта решили предаться… утехам? Или это новый способ отвлечь моих стражей? Соблазнительно…

Смешно, ублюдок? Я стиснула зубы, не давая себе ответить. Он только этого и ждет. Не дождётся! Лабиринт все не кончался, будто и выхода не было. Лёгкие болезненно покалывали от нехватки воздуха, а бок невыносимо болел. Я бежала, и казалось, его дыхание – горячее и чуждое – ощущается прямо у меня на затылке.

Внезапно – ледяной ожог! Кристалл в моей руке превратился в кусок полярного льда, обжигая ладонь до боли. Я чуть не вскрикнула. Что? Я пробежала мимо узкого прохода справа всего пару шагов назад. Мысль ударила как молния: Чем ближе к выходу – тем холоднее Слеза!

Не раздумывая, я резко развернулась на пятках, чуть не поскользнувшись, и рванула в тот самый проход.

Шут одобрительно хмыкнул за моей спиной, но больше я не ощущала его присутствия. Иллюзия безопасности. Он всегда рядом. Наблюдал.

Я петляла по Лабиринту, ориентируясь по ледяному жжению ладони. Кристалл стал таким холодным, что боль была почти невыносимой, пальцы немели. Но я сжимала его крепче. Не отпущу! Дойду! И вот он – вдалеке, за поворотом: спасительный прямоугольник света! Из него доносился гул толпы, смешанные возгласы – может быть, одобрения, может быть, просто шум. Выход!

– Линет! – с криком, полным облегчения, Дрианта бросилась на мою шею.

Но возгласы сменились на проклятия и ненависть. Я не увидела вокруг себя ни одного человека, который отправился со мной в Лабиринт. Куклы…Мысль пронзила меня мгновенно. Они превратились в безвольных кукл. Вот что происходит с людьми, которые не решались раскрыть свою самую сокровенную тайну… Или попросту не успели. Лабиринт пополняет запасы своих стражей.

Я хотела крикнуть всем, рассказать, что скрывает в себе Лабиринт, но внезапно все люди начали хлопать и одобрительно свистеть. Я медленно, как в тумане, повернула голову и увидела, как девять человек с остекленевшими, пустыми глазами и неестественно ровными улыбками строем выходят из Лабиринта. Точные копии, лишенные души.

– Вот видишь, – Дрианта взяла меня за руку, ее голос звучал успокаивающе, и кивком указала на людей, – Ничего страшного не происходит. Страх, веселье – и ничего более. Выглядишь бледной, все в порядке?

Я открыла рот, чтобы закричать: "Это не они! Настоящие остались внутри" – но как только хотела вымолвить хоть слово о том, что происходило в Лабиринте, голос будто перекрыли невидимой рукой. Как люди не видят, что это неодушевлённые двойники!? Настоящие – остались внутри, стали частью кошмара!

– Что с тобой? – обеспокоенно, с искренним испугом спросила меня сестра.

– Все нормально, – резко, почти грубо произнесла я и изумленно ахнула – голос звучал четко. Он со мной. Магия не позволяет мне вымолвить и слова про Лабиринт. Это дело проклятого Шута! Да поглотит его Пустота!

– Дамы и господа! – уже знакомый слащаво-пронзительный голос зазывалы раздался посреди толпы, на мгновение заглушив шум, – Остальные везунчики поучаствуют чуть позже, но Вы! – он снова выделил меня, растягивая губы в широкой улыбке и едва заметно кивнул головой. – Вы первые прошли Лабиринт! Отдыхайте, веселитесь, а вечером начнется настоящее волшебство!

Я задержала взгляд на нем, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Но как только хотела отвернуться, то уловила движение на земле. Его тень. Тень, которая искажалась, принимая неестественные очертания. На месте головы отражался остроконечный колпак с двумя бубенцами! Было на его голове. Колпак с двумя бубенцами! В месте, где не должно было быть ничего, кроме очертания тела и темноты, вдруг проступили две ярко-алые, горящие точки. Глаза Шута! Глаза, которые подмигнули мне с безумной веселостью и исчезли, как будто их и не было.

– Дрианта, может, пойдем домой, – обратилась я к сестре, стараясь звучать спокойно, но внутри все сжалось от желания бежать прочь.

Она надула губы, скрестив руки и недовольно уставилась на меня, но тут же смягчилась, ее изумрудовые глаза стали умоляющими:

– Мы пришли повеселиться, Лин. Если не хочешь, то иди, а я останусь тут. Со мной ничего не случится! Посмотри, все люди вышли невредимыми из Лабиринта! Веселятся!

– Нет, я останусь, – слишком быстро сказала, но тут же улыбнулась ей самой очаровательной улыбкой, какую только могла изобразить. Сладкая ложь для защиты.

Его слова в Лабиринте были двусмысленны – то угроза, то… подсказка? Какой ему в этом прок?Нет уж! Я не оставлю ее наедине с куклами-двойниками и Шутом. Не известно, что он может с ней сделать, если я покину его владения раньше, чем все должны уйти. Он обратил на меня внимание, но для чего?

Я неподвижно стояла на месте, пытаясь собрать все обрывки событий в Лабиринте воедино, но мысли путались. Дрианта изящно, как бабочка, направилась прямо вглубь толпы, увлеченная яркими шатрами, не дожидаясь меня. Я едва успела протиснуться сквозь плотную стену людей, не желая потерять ее из вида даже на секунду.

Я догнала её и схватила за рукав платья, резко притянув к себе:

– Не отходи от меня. Ни на шаг.

Она кивнула, немного смутившись моей резкостью, но ее глаза уже снова блестели от любопытства, и мы двинулись вперед, разглядывая мелкие шатры с восхищёнными вздохами Дрианты и моей настороженностью. Сверху над одним из шатров мерцала вывеска: Истинность судьбы. Около входа стояла молодая девушка в струящемся, звездном платье и зазывала всех внутрь мелодичным голосом:

– Подходите! Не бойтесь приоткрыть завесу будущего! Узнайте свою судьбу! Будущее уже спешит к вам, так встретьте его во всеоружии!

Любопытство, острое и нездоровое, укололо – пройти внутрь, послушать ещё одного шарлатана под личиной мудреца. Дрианта, будто прочитала мои мысли по моему взгляду, и мы обе почти одновременно устремились ко входу. Девушка грациозно шагнула вперед, преграждая мне путь ладонью, и кивнула в сторону Дрианты:

– Вход по одному человеку. Вы можете зайти только после того, как ваша сестра выйдет.

Я нахмурила брови. Не нравится мне эта идея – оставить Дрианту одну в подозрительном шатре.

– Мы войдём только вдвоём и никак иначе. – отрезала я твёрдо, глядя девушке прямо в глаза.

Девушка открыла рот, но тут из шатра донёсся низкий, бархатистый мужской голос:

– Пусть заходят вдвоём!

Дрианта перевела взгляд на меня, ее глаза сияли ожиданием и вопросом – можно? Я медленно кивнула, но в сердце поселилась ледяная уверенность в опасности. От шатра теперь веяло не просто опасностью, а древней, хищной силой. Игра воображения после Лабиринта?

Мы осторожно прошли внутрь, озираясь по сторонам. Вокруг царил полумрак, нарушаемый лишь мерцанием десятков крошечных, разноцветных огоньков, парящих под потолком шатра, как светлячки. В центре стоял круглый стол из темного, отполированного до зеркального блеска дерева, напротив которого стояли две пары стульев, а по другую сторону восседал мужчина.

Он был обаянием, высеченным из мрамора ночи. Лет двадцати пяти, но с лицом вне времени, само совершенство, без единых изъянов. Волосы ослепительно белые, как первый снег, ниспадали мягкими прядями, обрамляя лицо с безупречными чертами: высоким лбом, прямым носом, чувственным ртом и сильным подбородком. Глаза глубокого, темно-синего цвета, как ночное небо перед грозой, казались бездонными. Он ничего не говорил, лишь изучал нас с невозмутимым, чуть отстраненным интересом, словно редких бабочек под стеклом. Его красота была холодной, величественной, почти пугающей в своем совершенстве, способной поспорить с самим Шутом. Мои губы мгновенно скривились в гримасе отвращения при одной мысли о нем.

Дрианта присела на стул, зачарованно разглядывая мужчину, не скрывая восхищения. Он лишь скользнул по ней оценивающим взглядом, как по красивой безделушке, но потом его внимание приковалось ко мне. Ноздри его чуть расширились, будто ловя незнакомый, интригующий аромат. Глаза мужчины прикрылись на мгновение, а когда открылись, на его губах расцвела улыбка – ослепительная, но пугающая своей глубиной и нечитаемостью. Она приковывала, как магнит.

– Интересно, – пробасил мужчина, и его бархатистый голос заполнил шатер, все еще открыто глядя на меня.

Я холодно взглянула на него и высокомерно приподняла бровь, ожидая продолжения.

– Маленькая Мышка и чудовищный Лев. Интересно, очень интересно, – он резко замолчал и прищурил свои бездонно синие глаза, изучая каждую черту моего лица, будто читал открытую книгу.

Я начала закипать, но тут же вспомнила картину, которая попалась мне в Лабиринте. Откуда он о ней узнал?

Мужчина, будто прочитал вопрос на моём лице, в его губах была тень насмешки:

– Кровь, страх, удивление, страсть, смерть – вечные спутники.

– О чём вы говорите? – прошипела я, сжимая кулаки.

– О вас, конечно, леди Линет. Разве есть кто-то более многогранный? – его голос звучал как мёд.

– Что вы вкладываете в этот набор слов? – парировала я, стараясь звучать презрительно.

– А вы ожидали услышать что-то иное?

Меня начинала злить эта ситуация. Он отвечал вопросом на вопрос. В моих мыслях поселилась тень сомнения, что мужчина попросту насмехается надо мной, но его слова про Мышь и Льва не были взяты ниоткуда. Он определенно что-то знал и специально не договаривал.

– Что вы можете сказать обо мне? – звонко спросила Дрианта, её нетерпение было почти осязаемым.

– Леди Дрианта, – бархатистый голос мужчины смягчился, приобретая медовые нотки, разнёсся по шатру. Но тут я заметила, как его бездонный взгляд медленно, оценивающе скользит по её фигуре, от лица вниз, к груди, к талии… Мерзавец!

Он встал, изящно оперся локтями об стол, и его лицо стало приближаться к Дрианте, нарушая личное пространство. Да он прямо на моих глазах, под маской гадателя, собирался… А она как завороженная крольчиха сидела и смотрела на него широко раскрытыми, восхищенными глазами! Между ними витал не просто интерес – чувственный заряд, который он нагло испускал.

Я резко поднялась как раз в тот момент, когда его лицо было в нескольких сантиметрах от её лица! Мои руки с силой оттолкнули его от нее! Он шмякнулся задницей обратно на свой стул. Его совершенные черты исказились на мгновение чистой яростью, синие глаза вспыхнули холодным огнем, кулаки сжались так, что костяшки побелели. Я начала обходить стол, встала прямо напротив него.

– О чём ты думал, извращенец!? – закричала я, не боясь его гнева, пылая праведной яростью за сестру. – Ты себя видел? Она почти ребенок! А ты втираешься как змея! Да поглотит тебя Пустота и обрушит на тебя гнев всех Арканов!

– Я бы на твоём месте следил за языком, дикарка, – он опёрся рукой о стол, подперев подбородок, и его улыбка вернулась – ледяная, опасная, обещающая расплату. – Гнев Арканов – штука непредсказуемая. Может, он ополчится… на тебя саму? Хотя… – он сделал театральную паузу, его взгляд скользнул по мне с насмешливым сожалением, – тебе, пожалуй, нечего бояться. Но вот твоей сияющей сестрице… стоит поберечься. Твое личное чудовище… оно уже здесь. Прямо за твоей спиной.

Я почувствовала, как по спине побежали ледяные мурашки, а воздух в шатре резко сгустился, наполнившись знакомым запахом горького миндаля и жжённого сахара. Присутствие Шута! Дрианта испуганно ахнула, ее лицо побледнело. Мое тело резко развернулось… но за спиной была только тень и мерцающие огоньки. Пустота.

Дрианта испуганно вскрикнула, и я сразу же повернулась обратно. Стул, на котором сидел мужчина, был пуст. И след простыл.

– Куда он исчез? – прошептала я, испуганно озираясь по сторонам, чувствуя, как сердце колотится как бешеное.

– Он сидел прямо передо мной, но… его окутал какой-то едва заметный, серебристый дымок, и он… растворился, – Дрианта испуганно вскочила с места, не отрывая взгляда от пустого стула, – Ты бы видела его улыбку, когда он исчезал! Он смотрел на меня так… как будто знал что-то ужасное… и радовался этому.

Она повернулась в мою сторону, ее глаза были полны страха и недоумения:

– Что он хотел от меня, Лин? Кто он?

– Не знаю, – я подбежала к ней, обняла за плечи и потянула к выходу быстрыми, решительными шагами. – Точно ничего хорошего.

Я готова поклясться, что кто-то провел по моим волосами, когда мы выходили. Холодное, ледяное прикосновение. Кто это был, выяснять не хотелось, но что-то мне подсказывало, что Шут решил поиграть со мной. Игры с Арканами всегда заканчиваются кровью.

Глава 3

Мы единогласно приняли решение и ни минуты больше не провели во владениях Аркана. Каждый шаг по знакомым, внезапно ставшим чужими улицам отдавался ледяным эхом в висках. Тени домов сгущались неестественно плотно, и я постоянно ловила себя на том, что вскидываю голову, вглядываясь в их зияющую черноту. Холодный взгляд скользил по спине – невидимый, но осязаемый. Дрианта шла рядом, стараясь держать голову высоко, но её движения были резкими, порывистыми; пальцы бессознательно комкали край платья. Лицо – маска спокойствия, под которой бушевала настоящая буря. Встретить двух Арканов за день? Это не неудача. Это катастрофа.

Я рванула дверь, втолкнула Дрианту внутрь и с грохотом захлопнула её. За окном закат уступал место глубоким ночным сумеркам. Фонари зажигались лениво, их жёлтые круги света едва разгоняли тьму. Без слов, движимые единым порывом, мы зажгли всё, что могло гореть: свечи, масляные лампы на столе, даже старый фонарь в кладовке. Комната залилась тёплым светом, не оставляя ни единому углу шанса укрыть незваную тень. Безопасность была лишь иллюзией – опасность могла таиться даже в самом светлом уголке.

– Дрианта, будь осторожна… – вырвалось у меня шёпотом, хриплым от напряжения. Я опустилась на диван, подперла тяжелеющую голову рукой.

Она не ответила. Дрианта сидела рядом со мной, но её взгляд был затуманенным, устремлённым в никуда, сквозь стены. Казалось, душа её застряла там, в шатре с холодноглазым гадателем.

– Аркан, – наконец произнесла она, всё ещё не глядя на меня, будто разговаривала с призраком в углу.

– Два Аркана, – поправила я, и слова повисли в воздухе.

Дрианта медленно, как в трансе, повернула ко мне лицо. Она дотронулась рукой до меня, и я вздрогнула от того, насколько у неё ледяная кожа. Её губы едва приоткрылись и тут же сомкнулись обратно.

– В лабиринте… – резко вырвалось у меня, и я тут же стиснула зубы, закусив язык до боли. Но как? Магия Шута действует только на его территории?

– Что было в Лабиринте?

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как стальной обруч сжимает виски, и начала говорить. Единственное, о чём я умолчала, – смерть родителей. Чувство стыда сжирало меня изнутри, но я никак не могла признаться сестре. Не смела. Признание в этом перед ней было бы новой смертью.

Дрианта молча слушала всё, не перебивая, но с каждым моим новым словом кровь отливала от её лица, а глаза становились всё шире. Стоило ли ей всё рассказывать? Осознание пришло лишь после того, как я закончила.

– Линет, – её голос сорвался на надрывный шёпот. Слёзы, наконец, прорвали плотину, заструившись по щекам серебристыми дорожками. Всё её тело содрогалось в немой истерике. Я вскочила, обхватив её хрупкие плечи, прижала к себе, чувствуя, как она трясётся, как лёд её кожи проникает сквозь мою одежду. – Ты могла навсегда остаться в Лабиринте! – она выкрикнула, голос сдавленный от рыданий. – Боже, Линет. Я сама… сама тебя повела туда и чуть не обрекла на смерть! Какой же я была дурой! – она резко ударила себя ладонью по лбу. – Ты уверена, что видела самого Шута? Не иллюзию? Не его куклу?

Я осторожно кивнула, стараясь передать взглядом всю леденящую уверенность. И в этот миг почувствовала. Не запах. Ни звук. Прикосновение. Ледяное, но невероятно материальное давление на моё правое плечо. Точно ощущение чьей-то ладони. В кармане платья кристалл вспыхнул ледяным пожаром, прожёг ткань и впился в бедро обжигающим холодом. Я автоматически натянула улыбку – жёсткую, ничего не значащую маску. Но по спине пробежали мурашки.

Дрианта всё ещё извинялась, слова её тонули в рыданиях, но я уже не различала смысл. В сознание, как нож, вонзился его голос. Голос Шута. Бархатистый, насмешливый, звучащий не в ушах, а прямо в самой сердцевине мозга:

– Поднимись в свою комнату, ягодка.

Я вздрогнула всем телом, как от удара током. Дрианта мгновенно замолкла, встревоженно вглядываясь в моё лицо.

– Может… тебе отдохнуть? – предложила она, не сводя с меня взгляд.

Её взгляд, полный слёз и раскаяния, скользнул… нет, рванулся к моему правому плечу. Туда, где давила невидимая рука. На долю секунды её глаза расширились до предела, в них мелькнул не просто испуг – чистый животный страх. Затем веки дрогнули, и она снова смотрела мне в глаза. Лицо её было старательно бесстрастным – маска сестры, пытающейся взять себя в руки. Но в глубине изумрудных зрачков пульсировал чистый кошмар. Она знала. Она видела. Но откуда? Как? Как она могла видеть то, что было скрыто от всех?

– Как тебе идея вечером приготовить что-нибудь вместе? – Дрианта улыбнулась той самой, неестественно нежной улыбкой, от которой по спине пробежали мурашки.

Меня резко осенило: Дрианта никогда не готовит. За все эти годы – ни ложки, ни ножа в руках на кухне. Её «предложение» было фальшивым. Она не звала меня готовить, она практически в лоб сказала мне, что видит Шута. Я кивнула ей и пошла к лестнице, не чувствуя своих ног. Каждый шаг отдавался эхом в голове. Я чувствовала себя марионеткой, чьи нити дёргаются в руках того, кто наслаждается моей судорожной попыткой сопротивления. И это ощущение бессилия, этой кукольной пляски, вызывало не страх, а кипящую, беспомощную ярость.

Я медленно открыла дверь в свою комнату, но замерла на пороге. Холодный ужас сковал дыхание. Внутри царила кромешная тьма. Ни лампа на тумбочке, ни ночник у кровати – ни один источник света не работал. Свет из коридора бил мне в спину, но упёрся в стену, не проникая внутрь даже на сантиметр. Я бросила беглый взгляд на кровать, представив, как из-под неё выползает очередное порождение Шута.

Внезапно мою талию обхватили руки и с силой толкнули внутрь комнаты. Я рванула обратно к двери, но она с гулким стуком захлопнулась прямо перед моим носом. Темноты я не боялась. Но эта темнота была его владением. Остаться здесь наедине с Шутом… Мысль сжимала горло ледяными пальцами.

– Какой очаровательный испуг, – бархатный голос прозвучал так близко за спиной, что я почувствовала движение воздуха на своей шее. Запах горького миндаля и жжёного сахара заполнил пространство.

Я резко повернулась, но из-за кромешной темноты не смогла никого увидеть. Даже свет от фонарей не проникал в комнату. И тут – прикосновение. На моё плечо опустилась тяжёлая рука, но инстинкт сработал быстрее, чем я успела подумать. Тело само взвилось, развернулось на каблуках. Кулак, сжатый до хруста костяшек, взметнулся в темноту по дуге, вложив в удар всю силу отчаяния и ненависти. О чём я думала? Да я вообще не думала, а просто действовала. Мой кулак прилетел прямо в лицо Шута. Как я это поняла? Звук был отвратительно-чётким, как ломаемая ветка.

Тишина, по ощущениям, длилась несколько часов. Его дыхание было тяжёлым настолько, что я уже приготовилась к неминуемой смерти. В темноте вспыхнули ярко-алые глаза. Мне пришлось запрокинуть голову, смотря прямо в них. Его зрачки смотрели на меня неотрывно.

– Неожиданно, – его голос был низким, но в нём не было ярости, а только удовлетворённая нотка. – Приятно знать, что очаровательная девушка решила познакомить свой кулак с моим носом. Очень по-твоему.

– Повторить? – слова вырвались сами, раньше, чем мозг успел оценить чудовищность ситуации. *Идиотка! Сначала думай, потом открывай рот! Или бей!* Но отступать было поздно. Я стиснула челюсти, чувствуя, как дрожь бессилия смешивается с адреналином. Я стояла перед древним хаосом в облике человека, с разбитым, должно быть, носом, и предлагала повторить. Безумие. Но безумие, которое было единственным щитом.

В алых глазах, пылавших в сантиметре от моего лица, мелькнула искра – не гнева, а дикого, непредсказуемого веселья. Как у ребёнка, увидевшего новую, особенно хрупкую игрушку. И это было страшнее любой ярости.

– О, ягодка, – он грубо прошептал. Из темноты к моему лицу протянулась рука. Длинные, изящные пальцы коснулись моей щеки. – Ты превосходишь все мои ожидания. Такая… живая. Такая хрупкая и такая яростная. Как искра в пороховом погребе. Идеально подходишь.

Я застыла, не смея пошевелиться, чувствуя, как каждый нерв натянут до предела. Дыхание его, всё ещё тяжёлое, опаляло кожу. Запах крови стал отчётливее. Его крови. Я ударила Аркана. И он… не уничтожил меня мгновенно.

– Но играть с огнём, ягодка, – его пальцы скользнули вниз, к моему подбородку, принудительно приподнимая его, заставляя снова смотреть прямо в эти бездонные алые бездны, – опасно. Особенно, когда огонь… старше твоих городов.

Он наклонился ближе, притягивая меня к себе. Контраст температур был шоком.

– Твой удар… был восхитительным. Живой. Искренний. Настоящая боль. Редкое лакомство в этом прогнившем мире масок, – его голос стал тише, интимнее, страшнее. – Но не испытывай моё терпение снова. Не сегодня точно. Сегодня ты мне подарила достаточно впечатлений.

Я задёргалась в его руках, как пойманная птица, но он только сильнее стиснул меня в своих объятиях, если их так можно назвать. Даже в абсолютной темноте я чувствовала его улыбку. Хищную, довольную, как у кота, играющего с живой мышью.

– Ты был в шатре, – выдохнула я, голос был хриплый от давления на грудь. Обвинение прозвучало не вопросом, а приговором. – И ты убил человека.

В алых глазах мелькнуло нечто – не отрицание, а любопытство? Извращённое удовольствие от моей догадки?

– А разве его можно убить? – его бархатный шёпот обжёг ухо, полный ледяной усмешки. Ответа не было. Был лишь ядовитый намёк, подтверждающий худшее. Аркан. Не шарлатан, не слуга – один из Правящих. Но кто? Холодный Влюблённый? Догматичный Иерофант? Искуситель Дьявол? Или кто-то ещё более непредсказуемый?

– Что тебе надо от меня!? Чего ты хочешь!?

– Правильный вопрос, ягодка. На который ты не захочешь знать ответ. Пока.

Его руки не ослабли. Наоборот, пальцы впились в бока с такой силой, что я вскрикнула от боли. Он притянул меня ещё ближе, чуть ослабляя хватку. Пальцы нежно прикоснулись к участку кожи, на котором, скорее всего, останется синяк. Хаос в его глазах сменился внезапной, леденящей уверенностью.

– Скоро ты увидишь ответ.

– Что это значит? – мой крик сорвался, пронзая темноту. «Увидишь ответ». Звучало как приговор.

Магия Шута, та самая, что сгущала тьму и связывала язык, вдруг сжалась вокруг нас, как удав. Воздух загустел, стал тягучим. Я пыталась вырваться изо всех сил, отчаянно, безнадёжно, чувствуя, как пространство вокруг начинает плыть, искажаться. Что-то необратимое вот-вот случится!

И в этот миг дверь в комнату с грохотом распахнулась. В проёме, очерчённая светом коридора, стояла Дрианта. Её лицо было искажено чистым ужасом. Она видела Шута. Смотрела на него.

– Линет! – её крик был воплем. Она метнулась в комнату, чувствуя угрозу от Аркана, но вцепилась в мою руку мёртвой хваткой.

Шут вздрогнул. Не физически – это было ощущение внезапного смещения энергии, волны чистого удивления, исходящей от него. Его глаза, на миг оторвавшись от меня, уставились на Дрианту с недоумением. Как будто он увидел нечто неожиданное, ценное.

В ту же секунду серебристый вихрь уже поглотил нас, втягивая в воронку невесомости и тошнотворного падения. Последнее, что я увидела перед тем, как мир превратился в карусель боли, – это широко раскрытые глаза Шута, устремлённые на мою сестру.

Земля ударила по спине с жёсткой силой, выбив воздух. Мы с Дриантой кубарем покатились по твёрдому полу, сплетаясь в клубок конечностей и стонов. Тошнота подкатила к горлу волной. Я едва успела отползти, прежде чем меня вывернуло наизнанку. Дрианта лежала рядом, её лицо приобрело мертвенно-зеленоватый оттенок, она судорожно глотала воздух, сжимая руку у рта.

– Позволите помочь? – знакомый бархатистый голос прозвучал прямо над ухом, насмешливый и безупречно вежливый. Шут. На его лице не было ни намёка на кровь или синяк. Он протягивал мне руку с изящным, театральным поклоном.

Я отшвырнула его руку с силой, граничащей с истерикой. Собрав всю волю, встала на дрожащие ноги, чувствуя, как мир качается вокруг. И тут мой взгляд упал в сторону.

Рядом с Дриантой, склонившись с подчёркнутой галантностью, стоял Он. Тот самый шарлатан в шатре, вернее, Аркан. Его ослепительно белые волосы были безупречно уложены, тёмно-синие глаза смотрели на мою сестру с тем же холодным интересом, что и в шатре. Он тоже протягивал руку, чтобы помочь ей.

Ледяная волна ужаса и ярости смыла остатки тошноты. Я метнулась, как пантера, встала между Дриантой и Арканом, заслонив сестру собой. Моя поза говорила сама за себя: оскал, сжатые кулаки, готовность к бою.

– Только попробуй к ней прикоснуться, – прошипела я в его сторону, впиваясь взглядом в его бездонные глаза. – Только попробуй.

За моей спиной послышался тихий, довольный смешок Шута. Я метнула на него яростный взгляд, и он, шутя, поднял руки вверх в знак капитуляции.

– Осторожнее, Дьявол. У неё тяжёлая рука. И невероятно живой нрав.

*Дьявол?* Сам Дьявол? У меня чуть челюсть не отпала, как и у Дрианты. Про Дьявола ходили весьма сомнительные слухи, даже ужасные. В колоде Дьявола вечно творился разврат, сделки, убийства. По всей колоде Дьявола стоят его лавки. В каждом городе, в каждой деревушке. Лавки, где торгуют желаниями. Думаю, если захотеть, то можно купить всё что угодно: голос ребёнка, тень друга. Но плата всегда – что-то личное, что-то ужасное.

– Леди Линет. Давненько не виделись. Рад вас видеть живой. Как поживаете? – Дьявол насмешливо наклонил голову вбок, ожидая моей реакции.

– Где мы находимся? – выпалила я, игнорируя его подколку. Взгляд метнулся по гигантскому залу – бесконечные арки, уходящие в сумрак коридоры, лестницы, теряющиеся в вышине. Всё – из полированного тёмного камня, впитавшего самую тёмную ночь.

Дьявол рассмеялся – низко, звук, от которого по спине побежали мурашки.

– Какая невоспитанность, – произнёс он с притворным укором, доставая из внутреннего кармана безупречного камзола длинную, тонкую сигару. Он чиркнул спичкой, пламя осветило его безупречные черты на мгновение. – Вам тут долго не протянуть. Хотя… – Он сделал медленную, наслаждённую затяжку, выпуская кольца дыма прямо в воздух зала. Сладковато-горький, удушливый запах разлился вокруг. Я сморщилась, отмахиваясь рукой. Дьявол лишь усмехнулся шире. – …кто знает? Судьба – дама капризная. Порой преподносит самые… пикантные сюрпризы. – Его взгляд, томный и тяжёлый, скользнул к Дрианте.

Он сделал шаг назад, к зияющему провалу одного из бесчисленных коридоров, но перед тем, как раствориться в тени, задержался. Его синие глаза, вдруг ставшие темнее полночной бездны, приковались к моей сестре. В них горело не просто любопытство – предвкушение. Голос снизошёл до интимного, обволакивающего шёпота, предназначенного только для неё:

– Если тебе нужна помощь, огонёк… просто позови меня. Я услышу и явлюсь. Сию же секунду.

Щёки Дрианты вспыхнули не от смущения – от яростного, неконтролируемого гнева.

– Катись в самую глубокую бездну, – выплюнула она, голос дрожал от ненависти и… чего-то ещё? Её взгляд, против воли, скользнул по его безупречной фигуре.

Дьявол не смутился. Напротив. Его взгляд, медленный, как поток лавы, сполз с её пылающего лица… ниже. Задержался на изгибе бёдер, на линии талии. В его бездонно-синих глазах вспыхнуло нечто первобытное, хищное, голодное. Желание, настолько откровенное, что мне стало физически дурно.

– С удовольствием, – прошептал он в ответ Дрианте, его губы изогнулись в пошлом, обещающем намёке. – Особенно если ты составишь мне компанию, огонёк.

Дрианта открыла рот для нового проклятия, но тяжёлая каменная дверь в конце зала с глухим, окончательным стуком захлопнулась, отрезав его образ. От него остался лишь клубок едкого дыма да ощущение грязного прикосновения к душе.

Я перевела дух, пытаясь совладать с трясущимися руками, и окинула взглядом колоссальное пространство. Дворец. Не просто здание – воплощение безжалостного величия и вечности. Тёмный мрамор стен и колонн поглощал свет, отливая синевой глубинного льда. Потолок терялся где-то в непроглядной высоте. Бесчисленные двери, арки, лестницы, уходящие вверх и вниз, в неизвестность. Мы были песчинками в чреве каменного гиганта. Шесть Дворцов Арканов. Сердце Арканума. Гвиндем. Столица, где безумие и магия сплетались в единый, неразрывный клубок. И мы, по воле Шута, оказались в его самом тёмном ядре.

Я медленно повернулась к Шуту и прошипела, как разъярённая кошка:

– Куда ты нас притащил?

– В самое тёмное место, которое может существовать, – он театрально развёл руки в сторону и рассмеялся. Его смех покатился эхом по сводам – безумный, заразительный и леденящий душу. – Добро пожаловать в Дворец Тёмных Арканов.

– Псих, – вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы. Слова были слабым щитом против его мощи.

Воздух передо мной схлопнулся. Не моргнув, Шут материализовался в сантиметре. Его движение было не просто быстрым – оно нарушало законы пространства. Ледяные пальцы, сильные, как стальные тиски, сомкнулись вокруг моей шеи, не причиняя мне боль, но предупреждение было явным. В глазах потемнело от шока и близости.

– Отвали от неё! – яростно крикнула Дрианта, судорожно пытаясь убрать руки Шута от моей шеи.

И тогда, словно по сговору, за Дриантой возник Дьявол. Не приблизился – появился. Его безупречная рука легла ей на плечо – нежно, почти ласково. В его тёмно-синих глазах мелькнуло что-то между любопытством и раздражением.

– Не суетись, огонёк, – его бархатный голос прозвучал у неё над ухом.

Не успела Дрианта вскрикнуть, как они растворились – исчезли без следа, оставив после себя лишь едва витающий в воздухе сладковато-горький запах его сигары.

– С ней ничего не случится, а вот с тобой может, – Шут прошипел прямо мне в лицо.

Он отпустил шею, и моё тело рухнуло бы вниз, если бы он меня не поймал. Руки Шута притянули меня ещё ближе. Его алые глаза горели в сантиметре от моих, заполняя весь мир.

– Ты отныне представляешь моё имя. Мою карту в этой партии. Ты – пешка с моей печатью. Умрёшь ты или выживешь – мне, в сущности, без разницы. Но если посмеешь улизнуть… – его губы растянулись в улыбке, лишённой всякой теплоты, оскал хищника, видящего добычу, – …твоя сияющая сестрица узнает твой маленький… грязный… секретик. Во всех живописных подробностях. Я позабочусь, чтобы это стало для неё адом. Я сделаю твоё существование таким невыносимым, что сама Пустота покажется тебе милосердием. Поняла, ягодка? Ты моя. До конца игры.

В глазах всё ещё плясали чёрные, рваные пятна, пульсируя в такт бешеному стуку сердца. Воздух обжигал горло, каждый вдох давался с хриплым усилием. Я не проронила ни слезинки. Сжимала зубы до боли. Не доставлю ему такого удовольствия. Не покажу, как внутри всё сжалось в ледяной, беспомощный ком от его слов, от его рук на моей шее, от исчезновения Дрианты.

Очнулась я внезапно, осознав, что холод мраморного пола сменился… мягкостью. Я лежала не на камне, а на чём-то податливом. Шёлке? Сумрак был другим – не абсолютным мраком зала, а глубокими, бархатными сумерками. Я метнула взгляд по сторонам, отчаянно пытаясь сориентироваться. Спальня. Огромная, роскошная и пугающая. Высокий потолок, теряющийся в тенях. Тяжёлые драпировки на стенах цвета запёкшейся крови. Массивная кровать с балдахином, похожая на погребальный катафалк. Мы были здесь. Как? Когда? В моём помутневшем сознании не было ответа.

Шут стоял у высокого окна, спиной ко мне, очертания его фигуры сливались с наступающей ночью за стеклом. Он был неподвижен, как изваяние. Тишина висела густая, напряжённая, как струна перед разрывом.

Я попыталась подняться, опираясь на локоть, но тело не слушалось, предательски дрожа. Глухой стон вырвался сам собой – не от боли, а от бессилия. От ярости.

Этот звук заставил его обернуться. Медленно. Его алые глаза нашли меня в полумраке. Не было в них прежнего безумного веселья или ядовитого любопытства. Был… взгляд. Пристальный, тяжёлый, нечитаемый. Он сделал шаг в мою сторону, потом ещё один. Шаги были бесшумными, как у призрака.

Он остановился у кровати, смотря сверху вниз. Его лицо, обычно искажённое гримасой насмешки или безумия, было странно… сглажено. Почти задумчиво. В алых глубинах глаз мелькнуло что-то – не раскаяние, нет. Нечто более сложное. Миг досады?

Его рука поднялась. Я замерла, готовая отпрянуть. Его пальцы, длинные и холодные, почти неуверенно, коснулись… не меня. Воздуха над моей шеей. Прикосновение было призрачным, едва ощутимым. И длилось мгновение.

– Жаль, – прошептал он. Слово вырвалось тихо, почти невнятно, как будто не для моих ушей. Как будто он удивлялся самому себе. В его голосе не было тепла.

Он отдернул руку резко, словно обжегшись. Его губы сжались в тонкую, недовольную линию. Миг странной задумчивости исчез, словно его и не было.

– Отдыхай, ягодка, – его голос снова обрёл привычную сладковато-ядовитую интонацию, но теперь в ней звенела сталь. – Набирайся сил. Завтра… – он повернулся к окну, к бескрайней ночи Гвиндема, – …начинается самое интересное.

Он растворился в тени у окна – не как дым, а просто… перестал быть. Оставив меня одну в огромной, чужой, роскошной тюрьме.

Глава 4

Я не сводила глаз с места, где только что растворился в воздухе Шут. Ледяная испарина выступила на спине, а по позвоночнику пробежала дрожь – не от холода. Он мог быть здесь. Стоять в сантиметре. Дышать мне в затылок. Я почти чувствовала его дыхание на своей шее, слышала шелест его оеджды в абсолютной тишине. Эта мысль была почти невыносима.

– Дрианта, – имя сорвалось с губ едва слышным стоном, полным бессилия. Куда Дьявол мог утащить её? В голову лезли самые чудовищные картины: его руки на её коже, его обещания, звучащие как проклятия, его глаза, пожирающие её свет. Я вцепилась пальцами в виски, пытаясь вырвать эти образы. Не могла. Не смела думать об этом.

Шут чётко и ясно предупредил меня, что если я соберусь сбежать, то он сделает мою жизнь невыносимой. Но сидеть здесь, в этой роскошной клетке, ожидая завтра, когда Дрианта может быть в беде прямо сейчас? Мы оказались во дворце Тёмных Арканов. Дьявол один из них. Значит, она где-то здесь. Совсем рядом.

Я на цыпочках подошла к двери, дернув её за ручку. На удивление она поддалась. Он даже не стал запирать меня? Я осторожно высунула голову в коридор, проверяя на наличие кого-то, но было пусто. Пустой темный коридор и бесконечное множество дверей. Как мне найти её? Не заглядывать же в каждую дверь, мало ли кого я могу там обнаружить. Хуже всего было наткнуться на кого-то из Тёмных Арканов. Я сняла свою обувь, чтобы как можно меньше шуметь и направилась вглубь коридора,

– Линет, – испуганный шёпот сестры донёсся прямо из темноты одной из дверей слева.

Я замерла, сердце колотилось как бешенное. Дверь была приоткрыта, за ней – непроглядная чернота. Ни силуэта, ни очертаний.

– Линет, быстрее заходи, пока кто-то не увидел!

Голос Дрианты! Настоящий, с привычной ноткой паника. Я не сомневалась ни секунды. Инстинкт пересилил осторожность, и я метнулась внутрь.

Дверь захлопнулась за моей спиной с глухим, окончательным стуком. Звук эхом отозвался в абсолютной тишине и темноте. Я вздрогнула, прижавшись спиной к холодному дереву. Ни окон, ни щелей. Только густая темнота.

– Дрианта? – мой шёпот сорвался, выдвая страх. Я вытянула руки вперёд, нащупывая пустоту. – Где ты? Отзовись!

– Прямо перед тобой, – ответил голос. Но это был не голос Дрианты. Женский, низкий,полный холодной усмешки. Он прозвучал прямо перед моим лицом.

Я отпрянула, вжавшись спиной в дверь. Сердце колотилось так, что, казалось вырвется из груди. В темноте ничего не было видно. Даже отблеска глаз. Чёрт. Чёрт. С кем я нахожусь сейчас в комнате?

– Кто ты? – выдохнула я, пытаясь звучать твёрдо, но голос предательски дрожал.

В ответ – лишь тихий смешок. И тогда случилось то, чего я никак не могла ожидать.

Не зажглись светильники, не вспыхнули свечи. Из углов комнаты, из щелей в полу, из самой черноты выползло пламя. Небольшие, дрожащие язычки сперва. Они сливались, росли, поднимаясь по стенам, как живые щупальцы. Жар ударил в лицо, обжигающий, знакомый до кошмарной боли. Воздух наполнился запахом гари, палёного дерева, той самой ночи. Мой кошмар ожил.

В центре пылающего ада стояла женщина. Не просто красивая – пугающе совершенная. Черты лица – резкие, лишенные тепла. Боги, её глаза! Они были миндалевидными, но пустыми. Совершенно черными, без белка, без радужки – как две бездонные пропасти. На ней было струящееся платье цвета лунной пыли, и пламя…не касалось её. Оно лизало пол у её ног, вздымалось по стенам за её спиной, но сама оставалось спокойной. Как она узнала? Огонь был для меня самым страшным кошмаром и теперь я рискую сама погибнуть в огне.

Я не могла пошевелиться. Ноги приросли к полу. Дыхание сперлось в горле. Я заживо сгорю в этом адском пламене. В ушах звенели далёкие крики…мамины крики? Нет, это кричало моё прошлое.

– Луна… – имя Аркана сорвалось с моих губ хриплым шёпотом, полным чистого ужаса. Кто ещё из Тёмной Троицы – Дьявола, Башни и Луны – мог так играть с самыми глубокими кошмарами? Вытаскивать их наружу и заставлять танцевать?

Луна чуть склонила голову. Пустые черные глаза будто улыбнулись, хотя губы оставались неподвижными. Это было страшнее любой гримасы. Она наслаждалась моим ужасом и болью. Сквозь дым я видела, как пламя уже лизало край моего платья.

Луна изящно подняла руку, образовывая узкий проход прямо к ней. Приглашение? Или путь к последнему унижению перед тем, как огонь поглотит всё?

Она не произнесла ни слова. Просто стояла и наблюдала, как я горю заживо. Совершенная статуя в аду собственного создания. Ждала, когда страх сломает меня окончательно. И в этот миг, когда пламя уже начало невыносимо обжигать кожу – в комнате послышался знакомый голос Шута:

– Вечно ты, Луна, одно и то же. Предсказуемо.

Шут появился прямо передо мной, когда я уже готова была кричать от боли. Он заслонил меня собой перед Луной. Его спина была прямой, поза – почти небрежной, но в ней чувствовалась готовность.

Луна засмеялась – высоко, пронзительно. Пламя, пожиравшее меня, отхлынуло, будто подчиняясь новой воле, обрушилось на неё саму водопадом огня. Её платье вспыхнуло факелом, шёлк съежился, почернел. Кожа пузырилась, сползала. Но самое страшное – её лицо. Точнее, то, что от него осталось. И эта улыбка – широкая, нечеловеческая – повернулась прямо ко мне из клубов черного дыма.

– Любопытная девушка, – голос Луны прозвучал сквозь треск горения, чистый и звонкий, как будто её горло не было полностью сожжено дотла. Он был полон игривого укора. – Не стоит оставаться одной в темноте. Кто знает, кого ты в следующий раз можешь встретить? Может, нечто куда менее…терпимое, чем я?

Она щёлкнула обугленными пальцами. Мгновение и пламя исчезло. Словно его и не было. Дым рассеялся в ничто. В комнате стояла Луна – безупречная, нетронутая. Ни следа огня, гари или боли. Только её черные, бездонные глаза, смотрящие на меня с холодным любопытством и предостережением.

Я оглядела себя, судорожно ощупывая руки, ноги. Кожа была цела. Платье – невредимо, хотя секунду назад я чувствовала, как оно тлеет. Боль исчезла. Но осадок – леденящий ужас, память о нестерпимом жаре и запахе собственного горения глубоко въелся в сознание. Иллюзия? Или настоящий кошмар, который она могла сделать реальностью в любой миг? Разница стиралась.

Луна скользнула взглядом с меня на Шута. Её губы чуть тронуло подобие улыбки.

– Твоя игрушка, Шут, – произнесла она, и в голосе звучало констатация факта. – Береги её получше. А то в темноте легко потерять. Или сломать.

Она не стала ждать ответа. Повернулась и растворилась в тени. Я стояла, всё ещё дрожа, пытаясь осознать, что только что пережитый ад был ненастоящим? Или слишком настоящим?

Шут не сразу повернулся ко мне. Он ещё секунду смотрел в точку, где исчезла Луна. Его плечи, обычно расслабленные, сейчас были чуть напряжены. Незначительно, но заметно. Когда он наконец обернулся, его алые глаза устремились на меня – не с привычной насмешкой, а с пристальным сканированием. Его взгляд пробежался по моему лицу, рукам, ногам, ища следы пламени. После, он вновь поднял взгляд на моё лицо, и я заметила едва заметный проблеск облегчения.

Он сделал шаг ко мне. Не плавный, как обычно, почти порывистый. Его рука взметнулась, я инстинктивно съежилась, ожидая чего угодно – но не этому. Его пальцы едва коснулись моих губ. Легкое, почти эфемерное прикосновение. Я отпрянула, как от ожога, удивленно взирая на него. Что за новая игра?

– Цела, ягодка. – его голос был низким, хрипловатым. – На этот раз.

– А ты ожидал увидеть меня мёртвой? – выпалила я, ещё не отправившись от его тона и этого странного жеста.

Он не ответил, лишь слегка покачал головой. Затем его рука схватила моё запястье. Он не вёл – он тащил меня за собой прочь из этой проклятой комнаты. Мы петляли по коридорам, пока не остановились у очередной неприметной двери. Я смерила её подозрительным взглядом, не двигаясь. Он раздраженно вздохнул и открыл дверь, пропуская меня внутрь.

Комната была похожа на ту в которой я оказалась. Та же роскошь, тот же мрак. Та же гнетущая атмосфера. Но в дальнем конце зиял огромный балкон. За ним раскинулся ночной Гвиндем – море огней, башен, устремленных в небо. Город безумия и власти.

– Чья эта комната?

– Сядь, – его команда прозвучала не терпящая возражений. Он указал на массивное кресло напротив того, в которое сам опустился.

Я осталась стоять в дверном, взвешивая риски. Его глаза неотрывно следили за мной. Сделала неуверенный шаг вперед под его пристальным взглядом, потом ещё один и ещё, пока не оказалась рядом с креслом. Осторожно опустилась на его край, готовая вскочить в любой миг, и вопросительно приподняла бровь.

– Ты слишком глупая или считаешь себя бессмертной? – его вопрос прозвучал слишком резко, – Шляться одной во дворце, где каждый второй с радостью разорвёт тебя на куски ради забавы или из принципа? – он наклонился вперёд, его взгляд стал ещё интенсивнее. – А если бы ты наткнулась не на Луну? На кого-то…менее сдержанного? Или более голодного?

– Куда ещё хуже? – пробубнила я и в памяти вновь всплыли события этой ночи. Холодно посмотрела на Шута, не отводя глаза, хотя безумно страшно было оставаться один на один с Арканом. – Кто может быть хуже тебя?

Он усмехнулся – коротко, холодно и вдруг встал, делая два резких шага ко мне. Шут наклонился так низко, что его лицо оказалось в сантиметре от моего. Его руки легли на подлокотники кресла по обе стороны от меня, отрезая путь к отступлению.

– Ты представляешь меня,– прошипел он, – Значит, я тебя не трону. Пока ты полезна. Но остальные? Любой страж, любой слуга, любой Аркан, которому ты перешла дорогу или просто понравилась. Ты не в безопасности нигде, ягодка. Особенно здесь. Особенно ночью.

– Почему ты выбрал меня? – вырвалось у меня, голос дрожал, но в нём звучала стойкость.

Шут помедлил секунды две. Его взгляд, будто сканировал каждую черточку, каждую тень страха и гнева.

– Ты не струсила перед Дьяволом, вцепившись в сестру. Ты смотрела Луне в её пустые глаза, не дав ей получить твои страдания. Ты не сломалась от моего прикосновения к твои тайнам. Ты… —в его глазах мелькнуло что-то, похожее на искреннее восхищение, – ....споришь со мной. Вступаешь в пререкания. Бросаешь вызов. Безрассудная? Да. Умная? Вне сомнений. Слабая? Решительно нет.

– Почему ты выбрал меня? – повторила я, вставая, не желая оставаться в ловушке кресла под его взглядом.

Шут ничего не ответил мне, только улыбнулся, показывая свои очаровательные, но смертельные ямочки. Он снова был невыносимо близко. Симпатия? Нет. Ни капли. Он был хаосом, воплощённым в обманчиво прекрасной форме. Его слова, его действия – флирт, сменяющийся удушающей угрозой, оборачивающаяся ловушкой – не имели логики, кроме логики игры, начатой в Лабиринте. Игра продолжалась. Главный вопрос висел в воздухе: выживу ли я?

– О чём задумалась? – его вопрос окатил меня, разгоняя мрачные мысли.

– Где моя сестра? – спросила я прямо.

– В безопасности. – ответил он уклончиво.

Этого было недостаточно. Мне нужно было убедиться лично, что она находится в безопасности. Я подскочила, игнорируя дрожь в ногах и вцепилась ему в рукав так, что ткань натянулась. Мои пальцы были белыми от напряжения.

– Где моя сестра? – повторила я, запрокинув подбородок, вкладывая в слова всю злость и страх. – Прямо сейчас. Я должна видеть.

Он взглянул на мою руку, что держала рукав его рубашки, но остался стоять на месте, не вырвав руку. Послышался раздражающий вздох.

– Дьявол! – его голос, громкий и повелительный, раскатился по комнате. Затем наступила тишина.

Через секунду в метре от нас появился Дьявол собственный персоны и моя сестра, которая выглядела мягко говоря не очень. Её огненные волосы были сбиты в дикую гриву, губы покусанные, платье помятое. В изумрудных глазах бушевала буря – ярость, страх. Она метнула безумный взгляд по комнате, пока не нашла меня.

Я стояла с открытым ртом, переводя взгляд с сестры на Дьявола. На его обычно безупречным лице, на скуле, отчётливо виднелся…синяк. Мои глаза сузились.

– Лин! – Дрианта рванулась ко мне, сбивая с ног, обвивая руками так крепко, что у меня захватило дух. – Я так волновалась и беспокоилась, что Шут что-то сделал с тобой, – она отпрянула от меня и просканировала полностью меня с прищуром, – Он же ничего с тобой не сделал? Скажи, что ничего!

– Нет, – ответил за меня Шут, откинувшись на спину кресла с видом оскорбленного достоинства. – А должен был?

Мы обе синхронно повернули к нему головы, сверля его яростными взглядами. Но его внимание уже было приковано к Дрианте и Дьяволу.

– Кажется, вы…продуктивно провели время, – произнёс Шут с нарочитой сладостью, его алый взгляд скользнул от взъерошенных волос Дрианты к синяку на лице Дьявола. – У её сестры тоже тяжелая рука? Или другие части тела оказались столь же выразительными?

– Ты даже не представляешь на сколько, – Дьявол томно прикрыл веки, будто вспоминая что-то пикантное. Губы его тронула самоуверенная усмешка. – А этот нрав, этот огонь…просто восхитительны. Как дикая лань.

– Заткнись, – прошипела Дрианта сквозь зубы, её щеки пылали не только гневом, но и краской стыда.

Дьявол расхохотался. Перед тем как раствориться в привычном кроваво-красном дыму, он подмигнул именно Дрианте. Исчез, оставив после себя шлейф дорогого табака, горького миндаля и напряженного молчания.

Я смотрела на Дрианту, полная вопросов. Знать подробности…не хотелось. Они были богами. Мы – игрушками. Чувства, боль, стыд – для них лишь приправа к вечному празднику.

– Комната твоей сестры – за этой стеной, – Шут указал на смежную дверь. – Навестить её – пара шагов. Единственный мой подарок тебе перед состязанием. Всё, как ты хотела, ягодка. Рядом. Насколько это возможно.

Серебристая дымка окутала его, и он исчез, оставив нас одних в огромной комнате, с видом на огни Гвиндема. И подарок Шута – соседняя комната для Дрианты – ощущался не как милость, а как новая, более изощренная ловушка, суть которой, мне до сих пор непонятен. Единственное, что было ясно – смерть дышала мне в затылок. Она была чертовски близко, каждый час в этом кошмарном замке приближал Дрианту к гибели.

– Нам нужно бежать! – произнесла шепотом Дрианта.

Мои глаза всё ещё были прикованы к месту, где только что стоял он. Мне хотелось кричать, биться в истерике. Почему именно я? Почему его алый взгляд остановился именно на мне? Не в силах держаться на ногах, я тяжело опустилась на край кровати.

– Они убьют нас обоих.

Это была лишь часть правды. Главный же яд таился глубже. Правда о том, как погибли наши родители. Да, эгоистично, но она была единственным живым членом семьи. Потерять её – потерять частичку себя. Дрианта никогда не простит меня.

– Линет, – она присела рядом, и её рука с теплотой коснулась моей.

Она попыталась улыбнуться, но вдруг её лицо изменилось. Не постепенно, а мгновенно, будто маска из плоти и крови. Все эмоции стёрлись, словно их ветром сдуло. Взгляд стал плоским, пустым. А левый глаз…его зрачок затянула молочно-белая, непрозрачная пелена.. Губы приоткрылись, и послышался голос, но это был не её голос. Он был низким, многослойным, будто звучал из-под земли и из самых дальних уголков комнаты одновременно.

– Ключ в изумрудной ловушке. Он дышит за твоей спиной, его руки погрязли в грехах, а сердце сокрыто в глубине ловушки. Не дай поглотить ему тебя.

– Дрианта! – я вцепилась её в плечи, тряся, пытаясь вырвать из этого транса. Но её тело было гибким и безвольным, как у марионетки.

Отчаявшись, я занесла руку и отвесила ей звонкую пощёчину. Звук шлепка оглушительно прокатился в тишине. Но никакой реакции. Только этот пустой взгляд. Мысль позвать Шута пронзила мозг, но я тут же отбросила её. Это было бы равноценно приглашению палача.

И тогда Дрианта снова заговорила, но теперь её настоящий, испуганный голос был обращён ко мне. Её здоровый глаз, изумрудный от ужаса, смотрел куда-то за мою спину.

– Линет…

В тот же миг в комнату ворвался холод. Не простой холод, а неестественный, мертвенный. Он обжёг легкие. И мои пальцы моментально окоченели. Чужое присутствие в комнате ощущалось так явно. Кто-то третий лишний был с нами в одной комнате. Спиной я чувствовала тяжёлый, липкий, немигающий взгляд. “Только не Луна, только не она. Кто угодно, но не она!“

Поворачиваясь всем телом, я ожидала увидеть ещё одного Аркана. Но нет. В дальнем углу, в тяжёлой позолоченной раме, стояло зеркало. Оно…пульсировало темнотой.

Ноги понесли меня к нему сами, против моей воли. “Любопытство сгубит тебя” – визжала каждая клеточка моего тела. “Но если не я, то это нечто сгубит Дрианту”.

Моё тело застыло в метре от зеркала, не решаясь подходить ближе. “Опасность!” – яростно предупреждал меня мозг. В комнате стало настолько тихо, что я не слышала ни своего дыхания, ни биения сердца. Дрианта тоже притихла.

И тогда в глубине стекла проступила улыбка. Алая, слишком широкая. За ней таился смутный женский силуэт, тонувший в тенях. Её глаз не было видео – только черные впадины, но я чувствовала, как её глаза прожигали меня насквозь. Бледная, почти прозрачная рука с длинными пальцами приблизилась к стеклу изнутри и постучала. Два мелодичных стука.

Тук, тук.

– Кто ты? – беззвучно прошептала я.

Она ничего не ответила, а лишь ухмыльнулась. Её палец изящный палец медленно поднялся и указал в сторону балкона. Я повернула голову и сердце медленно остановилось.

Дрианта стояла на самом краю парапета, спиной к пропасти. Её фигура была неестественно прямой, а взгляд – таким же пустым. И затем, беззвучно, не издав ни крика, ни стона, она шагнула назад. Её тело рухнуло вниз, растворившись в ночном мраке над сияющим Гвиндемом.

– Нет! Дрианта!

Я рванулась к балкону, сердце выскакивало из груди. Перегнувлись через холодный камень, я вглядывалась в темноту, но внизу зияла лишь бездна, усыпанная крошечными огоньками.

– Линет? Ты в порядке? – окликнула меня Дрианта.

Я застыла, не в силах поверить. Плавно, как во сне, обернулась. Дрианта стояла в дверном проеме нашей комнаты, живая. Но как? Только что Дрианта спрыгнула с балкона, а через секунду стоит уже позади меня. На её лице застыла грима беспокойства, волосы были слегка растрепаны, но на ней не было и тени того ужаса, что секунду назад свело моё собственное тело в ледяной ком.

– Ты же… – я, запинаясь, показала пальцем в черноту за балкон. – Ты…

– Что я? – её брови сдвинулись. Лин, мы только что сидели на кровати и говорили о завтрашнем дне. Ты вдруг встала, подошла к зеркалу, закричала моё имя и бросилась на балкон. Что происходит? Ты сводишь меня с ума!

Я хотела объяснить, но мой взгляд скользнул мимо неё к зеркалу. И снова – тук, тук. И бледная рука, медленно опускающаяся в темноте. Дрианта ничего не замечала. Её испуганный взгляд был прикован только ко мне.

– Лин, пожалуйста, пойдём спать. Завтра испытание. Тебе нужны силы. Ты должна…ты обязана выжить.

Я молча кивнула. Мы легли в одну кровать, прижавшись друг к другу, как в детстве во время грозы. Дрианта быстро заснула, её дыхание стало ровным. А я лежала и смотрела в потолок.

Зеркало манило. Оно было черным порталом в комнате, искажающей пространство. Я чувствовала его зов на физическом уровне – лёгкое покалывание в затылке, холодок вдоль позвоночника. Любопытство, смешанное с ужасом, в конце концом пересилило. Я медленно повернула голову и застыла.

Она была там. Ближе, чем прежде. Её лицо почти прижималось к стеклу с той стороны. Её алые губы изогнулись в усмешке, а палец вновь поднялся, и на этот раз он указала прямо на спящую Дрианту. Угроза была абсолютной.

“Нет, – пронеслось в моей голову с железной решимостью. – Я не отдам тебе её Никогда”.

И тогда, как эхо из кошмара, в памяти всплыли слова Дрианты, сказанные чужим голосом: “Ключ в изумрудной ловушке”.

Что это было? Галлюцинация, наведенная стрессом? Или чье-то послание? Предупреждение? Помощь, протянутая из самой тьмы? Но кем? И, что самое главное, – какой ценой?