Души на привязи

Пролог

Старое английское кладбище дремало под тяжёлым покрывалом тумана. Лучи молодого солнца скользили по нему, задевая выступающие надгробия, покрытые мхом. Место последнего упокоения с трех сторон окружал Хайделтский лес, в котором гулял лишь ветер, казавшийся шёпотом самих деревьев.

У одной из могил на коленях стояла девочка. Она не замечала растрепанных белокурых волос, липнущих к коже. Намокшей юбки, облепившей ноги. Ее трясло от холода и еле сдерживаемых рыданий. Бессознательно ладони водили по мягкой земле, касались выбитых букв и дат.

– Я не знаю, как жить, – прошептала она, сглатывая слезы. – Не знаю, как дышать… Я опять попыталась, спустя полгода, но… Вот я здесь. Пустая внутри. А снаружи только боль.

Губы её тряслись. Фразы обрывались всхлипами.

– Мне так тебя не хватает. Я так хочу рассказать все и… не могу. Даже здесь. Даже сейчас.

Девочка ударила ладонью по надгробию, хватаясь за грудь. Дыхание вырывалось со свистом, кровь шумела в ушах и перед глазами все плыло.

– Пожалуйста… Прошу, забери меня. Я не вынесу…

Сорвавшиеся с деревьев птицы, заставили ее умолкнуть. Девушка подняла взгляд, всем существом уловив изменения. Какую-то низкую вибрацию от земли, от которой задрожало сердце.

На краю леса, возле искореженного дерева, стояло Нечто. Не человек и не зверь. Высокое. Какое-то вытянутое, без четких границ, как набросок углем на бумаге. С огромной мордой, на которой выделялись пронзительные желтые глаза.

Существо не шевелилось. Оно просто смотрело. Постепенно растягивая некое подобие рта в ужасающую улыбку. И прошипело:

– Ну же, покричи, маленькая!

Девочка застыла. Силилась вдохнуть, но не получалось. Хотелось встать, закричать. Отвернуться. Но тварь гипнотизировала, продолжая скалиться.

Раздался хлопок. Лес за её спиной зашелестел. Автомобиль просигналил, проезжая мимо, и наваждение спало.

Девочка осталась одна. Окруженная лишь туманом и шепотом листвы. В котором слышался рассказ о самом отвратительном дне в ее жизни.

Глава 1. Сайл

Сайл О`Лири во все глаза уставилась на призрака, что беззвучно плакал в десяти ярдах1 от палаток «Друзей Эссекских и Лондонских бездомных». Прямо на проезжей части. Она так и замерла с протянутой бутылкой воды, не замечая ни криков мужчины, что пытался забрать паек, ни возмущений Ванхи. Все, что ее волновало – это хрупкое тело, сквозь которое проезжали машины, на мгновение развеивая призрачный туман.

Вокруг кипела жизнь. Оживленные разговоры бездомных, которые благодарили волонтеров за сытный ужин. Крики детей и смех студентов возле пиццерии. В воздухе витал запах сдобных булочек, куриного супа и выхлопных газов.

И ни один человек во всей этой толпе не замечал того, кто нуждался в помощи не меньше, чем собравшиеся за бесплатным питанием.

Сайл уронила бутылку на стол, отбросила тяжелую косу назад, стянула бело-розовый жилет, и, сообщив: «Я сейчас вернусь», направилась к призраку.

– Ты куда?.. Дьявол, Сайл, остановись! Нам…

Но Сайл отмахнулась, сосредоточившись на плачущей девушке. Та, будто почуяв ее приближение, вскочила и ринулась в узенький переулок между пиццерией и магазином Superdrug. Облачком дыма, неясным силуэтом, она летела низко над мостовой, и Сайл еле поспевала за ней.

Они пересекли Джон Адам стрит и нырнули в следующий переулок, обрывающийся у лесного массива. Сайл повернула вправо, к небольшому уличному кафе и, перемахнув через кованый забор, оказалась в Садах.

До закрытия парка оставалось еще два часа, но аллеи уже пустовали. И виной тому не середина недели, а недавно обнаруженное тело девушки. Сайл предполагала, что она видит перед собой именно ее призрак. В соцсетях писали: «Труп нашли утром, под памятником Роберта Бернса. Самоубийство». Личная информация не разглашалась, как и причины. Но оставшаяся, на месте гибели, частичка души говорила о том, что девушка ушла, полная сожалений. Бабушка Сайл утверждала, что призраки – это отражение самой сильной эмоции человека в момент смерти. Бессловесные, не способные причинить людям вред. Хотя из всякого правила бывали исключения.

Сайл огляделась, потеряв призрака из вида, и двинулась к памятнику, но заметила мелькнувший силуэт дальше по аллее. Она бросилась вперед, стараясь не потерять девушку из вида, и остановилась перед фонтаном за Бельгийским мемориалом благодарности.

Душа застыла возле одного из кашпо, стоящих с двух сторон, заламывая руки и плача. А потом повернулась и впервые посмотрела Сайл прямо в лицо. Та медленно подошла и встала рядом, вглядываясь во влажную землю под небольшой пальмой.

– Ты здесь что-то закопала? Что-то важное для тебя?

Призрак девушки присел и дотронулся до земли. Её рука дрогнула, когда пальцы без сопротивления прошли насквозь.

Оглядевшись, Сайл принялась быстро копать и вскоре обнаружила небольшой мешочек, в котором лежала фотография маленькой девочки, держащей за руку высокого мужчину, и кулон.

– Не понимаю. Зачем закапывать это здесь, если собиралась… Тебя убили?

Призрак покачала головой и указала на мешочек.

– Ты хочешь, чтобы я передала его кому-то? Родственникам? Друзьям? Молодому человеку?

Душа безмолвно смотрела на Сайл, будто не могла вспомнить. А потом медленно, по буквам, произнесла имя.

«Клара Мэндес», – кое-как разобрала Сайл и кивнула. Уже лучше, не придется прикидывать, кого искать. Сумерки сгущались. По аллеям струился туман, приглушая звуки и медленно пробираясь под футболку. Фонари вспыхивали один за другим, и в их свете глаза призрака перестали быть полупрозрачными. Они наполнились болотной зеленью. Рот искривила злорадная усмешка, и мертвая девушка выдохнула:

– Передай лучше привет своей гниющей мамаше.

Сайл вздрогнула, уронив мешочек.

И проснулась, стискивая пижаму на груди холодными пальцами.

Дьявол бы их побрал.

Каждый раз после встречи с призраками она видела произошедшее во сне, с некоторыми «приятными» сюрпризами. Как же её бесило, когда эти «дополнения» касались её родных. Несчастный случай с сестрой, смерть бабушки, труп матери, который вылезает из собственного гроба. Последнее отзывалось особенно болезненно. Мама ушла так рано, так внезапно. И эта потеря до сих пор сидела внутри Сайл гниющей занозой.

Она покосилась на мешочек, телефон, разрывавшийся от гневных сообщений Ванхи, и со стоном упала на подушку.

Полночи Сайл искала на форумах и в соцсетях информацию об убитой Милли Новак и Кларе Мэндес. И в одной из веток обсуждений произошедшего между «любителями тру-крайма», наткнулась на их личные страницы. На счастье Сайл, Клара была онлайн. Она попросила о встрече, сообщив, что хочет вернуть ей кое-какие вещи Милли. Девушка удивилась, но лишних вопросов не задавала. Вот только Сайл не знала, что будет говорить ей завтра.

Она просмотрела календарь, написала куратору, что выйдет на смену в бар по графику, и подтвердила участие в раздаче питания в пятницу. Ванхи она так и не ответила, благоразумно решив, что по телефону они точно поругаются. Лучше встретить её с занятий и задобрить пончиками.

Иногда Сайл скучала по шумным коридорам университета, лекциям и посиделкам с друзьями. Но ради мечты она бы пожертвовала всем этим ещё раз. Услышь это бабушка – ее бы удар хватил.

– Твой дар не всесилен, – дребезжащим голосом процитировала Сайл и тут же презрительно скривилась.

Конечно, проще закрыть глаза, чем рискнуть.

Она наскоро привела себя в порядок. Натянула поношенные джинсы и худи, переплела косу и кинула взгляд в зеркало. В детстве ей хотелось походить на журнальных красоток. Большие глаза, как у куклы, манящие губы, точеный носик и скулы. Но со временем Сайл решила, что обычная внешность – весомый плюс, когда не хочешь лишний раз привлекать внимание. Именно поэтому она терпеть не могла косметику, хотя Ванхи ворчала, что немного теней, туши и помады еще никому не помешали.

«Они бы выгодно подчеркнули твои прекрасные карие глаза и полные губы», – ворчала подруга, когда вновь получала отказ на предложение нанести макияж.

Сайл было все равно. Цеплять парней – дело занимательное, но не самое важное для нее.

Она знала, что у каждого человека есть душа, которая после смерти попадает на Ту Сторону – некое подобие Чистилища, откуда потом уходит на перерождение. И Сайл могла видеть их, дарить им покой. И все, чего ей хотелось – узнать об этом больше. Понять свои возможности и использовать их. Осознание, что таких, как она, на всей Земле считаные единицы, пьянило не хуже текилы. За все двадцать лет Сайл ни разу не встречала людей с подобным даром. Не шарлатанов, шизофреников или фантазеров, а настоящих медиумов.

Кроме бабушки. Которая как огня боялась всего, что связано с Той Стороной, и всячески отговаривала Сайл от ее мечты. Но она не сдавалась. Изучала форумы, читала книги, занималась спортом.

Осталось понять, как отыскать прореху между мирами и заглянуть на Ту Сторону. И найти хоть сколько-нибудь достоверную информацию о том, что сокрыто там и как помогать не ушедшим душам.

Телефон завибрировал от входящего сообщения, но Сайл даже не взглянула на экран. Она стремительно сбежала по ступенькам вниз и ринулась к автобусной остановке, боясь опоздать.

Они договорились с Кларой встретиться там же, у фонтана в Садах. Хотя Сайл предпочла бы кафе или прогулку по набережной. Страшно было вновь увидеть призрак Милли. Узнать, что передача мешочка не упокоила ее последнюю, самую сильную эмоцию, и якорь в чем-то другом.

Сегодня в парке царила оживленная атмосфера. Через несколько дней уже мало кто вспомнит о трупе возле памятника. Эфир забьют новости из Пластоу или другого неблагоприятного района Лондона, а о Милли будут помнить лишь ее родные.

Сайл сразу узнала Клару. Хрупкая, невысокая блондинка стояла возле того самого кашпо, в котором нашелся мешочек. Она тихо плакала, и этот образ наложился на воспоминание о вчерашнем вечере.

– Привет!

Клара вздрогнула, быстро вытерла слезы и с улыбкой посмотрела на Сайл.

– Привет! Рада знакомству. Ты… ты сказала, что у тебя послание от… – голос ее чуть не сорвался, но девушке удалось сдержаться. – …от Милли?

Сайл протянула ей мешочек и отвернулась, когда Клара снова расплакалась.

– До сих пор поверить не могу, что она это сделала. Нам казалось, все в прошлом. Милли смеялась, вела себя, как обычно. Из-за какого-то ублюдка лишилась…

Клара замолчала, а Сайл никак не могла понять, о чем та говорит.

– Знаешь, что меня больше всего бесит? Все её осуждали. Ты, наверное, читала эти «доброжелательные» посты?

Сайл не видела, но кивнула, понимая, что Кларе нужно выговориться.

– Подумаешь, надругались. Нечего напиваться в баре. Жива осталась, и ладно. Она, видимо рассчитывала, что с ней носиться будут и жалеть. А не тут-то было, – цитировала чужие комментарии Клара, не скрывая отвращения.

Сайл молчала, закусив губу, пытаясь сдержать резкие слова. Она не понимала и осуждала тех, кто лишал себя жизни. И в глубине души, пусть это и было жестоко, соглашалась с некоторыми негативными высказываниями. Как можно настолько не ценить себя? Ставить произошедшее выше собственной жизни? Малодушно, неправильно. Сайл не хотела жалеть таких людей. Но Кларе это знать необязательно.

– А где ты… Она сама отдала тебе мешочек?

Сайл очнулась и поспешно покачала головой.

– Нет, случайно вышло. Заметила его край в земле, откопала, увидела фото, и девочка показалась мне знакомой… Потом вспомнила новости, порылась на форуме и нашла профиль Милли.

– Да, она почти не изменилась, – Клара тепло улыбнулась, проводя дрожащими пальцами по мягкой ткани. – Только выше стала и вреднее. Это единственное фото, где она с отцом, и его последний подарок. Он погиб вскоре после этого. Сады были ее любимым парком. Набережная рядом и этот фонтан. Знаешь, мы играли здесь в экстрасенсов. Одна прятала в кадке что-нибудь небольшое, а второй предстояло угадать, в какой именно. Я ни разу не выиграла. Приходила сюда после ее смерти, надеясь, мечтая, что она оставила мне сообщение. Но так и не рискнула проверить. Вечно мы боимся выглядеть глупо в глазах окружающих. И вот… Если бы не ты, ее послание так и осталось бы здесь. Спасибо. Спасибо, что нашла меня и вернула…

Голос Клары сорвался, и она без сил опустилась на корточки. Сайл сжала ее плечо, прошептала «пожалуйста» и покинула парк. Дальше оставаться бессмысленно. Да и за этим могли последовать нежелательные вопросы. И так повезло, что девушка измучена горем и не сильно вдавалась в подробности.

Звонок от Ванхи застал Сайл у выхода из парка. Игнорировать подругу и дальше было опасно. И, досадуя, что план с извинениями после занятий провалился, она приняла вызов, остановившись возле забора.

– Прости-пожалуйста-я-глупая-и-тупая-но-я-точно-точно-раскаиваюсь-и-больше-так-делать-не-буду, – протараторила Сайл, не давая вставить и слова.

– Приятно осознавать, что толика стыда у тебя осталась, – холодно отозвалась Ванхи и, замолчав на минуту, со вздохом продолжила: – Опять твои призраки?

– Угу, – не стала отрицать Сайл. Подруга была одной из немногих, кто знал о ее способности. Не одобряла, как и бабушка, но, в отличие от последней, всегда держала мнение при себе. – Та девчонка, что недавно нашли в Садах. Я все уже решила. Повезло.

– Я рада, – в голосе Ванхи еще слышалось неодобрение. – Бесполезно просить, конечно, но в следующий раз, когда мы работаем, пожалуйста, не сбегай. У нас и так не хватает рук.

Сайл еле успела сдержать едкий ответ. В городе, где вокруг праздно шатаются сотни людей, некому помочь на раздаче питания бездомным. Живые люди с руками и ногами считают ниже достоинства помогать другим живым людям. Все сосредоточены на каком-то самосовершенствовании, личном комфорте и границах, не замечая тех, кто в них нуждается. Более того, считая нормальным отгородиться от чужих проблем.

Сайл не собиралась окружать себя непробиваемым коконом. Если она способна помочь мертвым – поможет. В нашем мире ее дело есть кому подхватить, стоит лишь перестать жить только для себя. А вот способных оказать поддержку Той Стороне единицы.

– Не обещаю, – призналась Сайл, и на том конце провода раздался тяжелый вздох.

– Ничего другого и не ожидала услышать. Но знаешь… Из твоих рассказов я поняла, что многих призраков держат в нашем мире сожаления, обиды, несправедливости. Так разве не будет больше смысла, если ты поможешь живым здесь и сейчас? Не допуская подобного?

Сайл фыркнула и презрительно поджала губы.

– Да люди всегда хотят чего-то несбыточного. Сожалеют, обижаются, не слышат. Им всегда мало. Призраки честнее. Их держит здесь что-то одно, а не букет из миллиона претензий. И я одна, возможно, во всей Англии, могу им помочь.

– Все с тобой ясно. Ладно, только прошу, будь осторожна в общении с духами. Особенно женскими. Это может привлечь болезнь.

– О-о-о, опять твои индуистские штучки, – Сайл прикрыла глаза ладонью и усмехнулась.

– Это не «штучки», а вековая мудрость! – сухо ответила Ванхи. – Ладно, прости, мне уже пора бежать. Ты придешь в пятницу?

– Конечно, обязательно. Если хочешь, могу встретить тебя после занятий. Сходим куда-нибудь.

– Прости, – вздохнула Ванхи, – но сегодня не получится. Свидание с Заком. Бай!

Сайл отключилась и посмотрела вверх, на небо, затянутое серыми тучами. Она бы соврала, сказав, что реакция подруги ее не расстроила. Не понимала, почему не находит поддержки от бабушки – человека, владеющего таким же даром, который должен, как никто, понимать всю его значимость.

Но «должен», не значит «хочет». Даже если на кону жизнь близкого.

Звонок застал ее на остановке, и Сайл невольно вздрогнула. Сердце сжалось от плохого предчувствия – после их последней ссоры прошло не так много времени, а бабушка никогда не шла на примирение первой.

– Что случилось? – вместо приветствия вырвалось у Сайл.

– Приезжай в Адденбрукский госпиталь. Вивьен в коме.

Глава 2. Ребекка

Жаркое июльское солнце согревало площадь Блекхёрста, усыпанную разноцветными шатрами мастеров. Ежегодная ярмарка, привлекающая в город толпы туристов, походила на огромный муравейник. В центре площади возвышалась сцена, на которой Кэтрин Фокс – местная поп-звезда, исполняла каверы на летние хиты. Горожане и гости города танцевали, пели и обменивались впечатлениями от работ, выставленных на продажу.

Ребекка Андервуд сдержанно улыбалась, наблюдая, как люди медленно движутся между палаток. И каждый раз, слыша восторженные вздохи, испытывала трепет. Но она не позволяла себе отвлекаться: сейчас она волонтер, следящий за порядком и решающий мелкие проблемы гостей города. И, что более важно, представитель семьи, именем которой названа ярмарка.

– Ты не устала? – поинтересовалась Мария, разыскивая в сумочке влажные салфетки.

Ее пухленькие щеки лоснились от пота, смешанного с поплывшим от жары тональником, плотным слоем нанесенным на кожу. Под глазами чернели круги потекшей туши, делая Марию похожей на панду. Но с поста уйти не получалось – гостей и мастеров было так много, отчего то тут, то там вечно требовалась помощь волонтеров.

– Нет, со мной все в порядке, – покачала головой Ребекка. – Нужно проверить, как дела в палатках. Возможно, у кого-то закончилась вода.

– А еще скоро начнется торжественная часть со всякими награждениями, и тебе придется и на сцену подниматься. Маленькая мисс Андервуд.

– Мне нравится эта часть, Мари, – Ребекка позволила себе легкую улыбку. – Нравится, что моя семья чтит традиции и людей, которые вносят яркость и краски в повседневную жизнь города. Мы всегда отмечаем людей рабочих профессий, а творчество остается в стороне. Ярмарка Андервуд – отличная возможность исправить подобную несправедливость.

– Брр, говоришь как старушенция, еще и в сочетании с этими шмотками… Не понимаю, как ты не сварилась в рубашке и длинной юбке? И белокурые косички. Образцовая английская леди, прям ангелок.

Ребекка бросила быстрый взгляд на мятую майку и короткую юбку Марии, почти не прикрывающую впечатляющих форм, что в сочетании с ярким макияжем смотрелось, как вызов старшему поколению Блекхёрста. Правда молодежь всегда одевалась так, что те же туристы снимали их на камеру, как зверей в зоопарке. Всем было плевать.

Но не Ребекке. Положение ее семьи и личные принципы не позволяли придерживаться свободного стиля одежды.

– Мне удобно и ничуть не жарко. Пойду на обход. Держи рацию наготове.

Ребекка кивнула Марии и направилась к ярким шатрам. Она проверяла наличие воды и еды. Записывала небольшие просьбы гостей. Пару раз пришлось остаться за продавца, пока мастер отлучалась в туалет. Эти моменты тяготили: одно дело – четкие поручения и действия, другое дело – заинтересовать покупателя товаром. Да, никто не ждал от волонтеров каких-либо продаж, но всякий раз, когда очередной турист покидал палатку, ничего не купив, Ребекка винила себя.

Но если отбросить эти неприятные мелочи, она любила массовые мероприятия в городе, неизменно привлекающие сюда туристов. Дорожила восхищением, которое те отсыпали окружающей архитектуре, зеленым скверам, доброжелательным людям. Словно она не просто свидетель, а участник.

В какой-то степени так и было.

Ее семья имела огромное влияние в городе. Дедушка – Эмброуз Андервуд, много сделал для развития Блекхёрста. Будучи крупным землевладельцем, он предоставлял работу горожанам и сдавал в аренду отдельные земельные участки под местные фермы. Помогал в расширении ремесленных мастерских, вкладывался в строительство дорог и домов. Жертвовал деньги школам, церквям и больницам. Для него город был любимым детищем. Третьим и главным сыном. А все остальные… Перед ними стояла одна задача – сохранить и приумножить величие города и семьи.

«Мы – фундамент. Мы – опора всем и вся в Блекхёрсте. Не опускай взгляд, не бойся. Семья превыше всего, крошка. Запомни это», – зазвучало в голове Ребекки, и она невольно расправила плечи.

Семья – это главное.

«Все, что ты делаешь и говоришь, отражается на семье».

На мгновение лицо Ребекки исказилось. Внутри затянулся узел, и пальцы чуть не переломили хрупкий карандаш от неожиданности. Пришлось делать глубокий вдох, пока никто не заметил странности в поведении. Она проверила наличие снеков и воды, осмотрела площадь, но помощь никому не требовалась.

– Бекки! Бекки! – донеслось до нее сквозь толпу, и к прилавку подбежала худенькая девочка.

Глория Линд – очаровательная дочурка знакомых отца и матери.

Голубое платье делало ее похожей на облако сладкой ваты. А глаза сияли так, будто она желала согреть весь мир. Ее тоненькие пальчики сжимали огромную тканевую куклу, и Ребекка еле успела подхватить нежданный подарок.

– Это тебе! Мы с мамой сшили. Праздник же. Мама сказала не день рождения, но тоже важный. А если важный, то принято дарить подарки. Я надела на неё жёлтую юбочку, пусть будет солнышком. Солнышко – это всегда хорошо. Если тебе будет грустно, ты посмотришь на неё и точно просчастливишься.

– Нет такого слова, Глория, – поправила дочь миссис Линд – высокая элегантная блондинка, с лица которой не сходила вежливая улыбка. – Ладно, беги к папе. Он обещал купить все, что ты захочешь. Прости за столь внезапный подарок, – продолжила она, убедившись, что дочь не слышит. – Наверное, ты уже перестала собирать кукол, но Глория до сих пор восхищена твоей коллекцией и хотела, чтобы кукла от нее непременно поселилась там.

– Все в порядке, миссис Линд, – Ребекка медленно подняла подарок, любуясь, как солнечные лучи омывают тряпичное тельце, а потом бережно убрала его в сумку и спрятала за стол волонтеров. – Это особенная кукла, ведь Глория так старалась. Когда в следующий раз придете к маме на чай, приводите дочь, я покажу ей коллекцию.

– Спасибо, Ребекка, – тепло улыбнулась миссис Линд. – Мало кто из подростков согласен возиться с чужими детьми. Я сама такой была. Надеюсь, дочку вдохновит пример маленькой леди вроде тебя.

– Миссис Линд, – раздался звонкий голос справа, и кто-то подхватил Ребекку под руку. – Открою вам секрет: наша Бекки в тринадцать лет была тем еще сорванцом. А потом проглотила таблетку суровости и превратилась в маленькую старушку. Мне тогда лет девять было, но я помню.

Ребекка инстинктивно захотела отступить и стряхнуть с себя чужое прикосновение. Пока не поняла, что это Саманта.

– Доброе утро, – она мягко отстранила сестру, и тут же неодобрительно нахмурилась.

Распрощавшись с миссис Линд, Ребекка спешно отвела Саманту в сторону и шепотом поинтересовалась:

– Сегодня наша семья в центре внимания. Но у тебя во рту опять жевательная резинка. И внешний вид… Как ты могла вырядиться так нелепо?

Саманта с напускным непониманием осмотрела зеленую футболку, фиолетовые капри и разноцветный вязаный шарф, обернутый вокруг худенькой шеи. Ее зеленые глаза, густо подведенные черной подводкой, лукаво сверкнули, когда она присела в книксене.

– Кто-то же должен соответствовать духу свободы, что несет в себе ярмарка! – высокопарно заявила негодница и, бросившись на шею сестре, чмокнула ее в щеку. – Перестань дуться, Бекки. Я помню тебя другой. А сейчас ты вылитая Мэри Беннет2. Бр-р-р, тебе только семнадцать. Надеюсь, это не заразно.

Ребекка коротко вздохнула и покачала головой. По телу прошла неконтролируемая дрожь, но сестра не заметила мимолетной перемены, продолжая в красках расписывать утро, с удовольствием пощелкивая жвачкой.

– Кстати, а где папуля? Он столько готовил свою шедевральную речь, что успел задолбать всех.

– Саманта, следи за языком, – прошептала Ребекка, сердито поджимая губы. – Отец очень ответственно относится к дедушкиному наследию и делает все, чтобы приумножить его.

– Чушь, – фыркнула Саманта, демонстративно скрещивая руки на груди. – Он обожает всеобщее восхищение, а «дедушкино наследие» – это лишь прикольный инструмент для его раздутого эго! С дедушкиными заветами носишься только ты, лол. Маменька изображает из себя воздушную фэйри Благого двора, которую пленили и заставили малевать картинки для мерзких людишек. Мне может и четырнадцать, но я не дура. Семья превыше всего – дерьмовый бред.

Ребекка молчала, рассматривая сестру тяжелым, немигающим взглядом. Та стушевалась, побледнела, но извиняться не спешила. Сделала вид, что ближайшая палатка – самое важное на этой площади.

Яркие краски погожего дня чуть потускнели. Ребекка с трудом понимала, чего ей хочется больше всего: развернуться и уйти или же закричать во весь голос. Ни того ни другого она не могла себе позволить. Поэтому медленно разгладила складки на черной юбке, поправила пышные манжеты рубашки и сдержанно улыбнулась Саманте.

– Тебе кажется, что ты все знаешь и понимаешь. Видишь насквозь нас и весь мир, который улыбается тебе и подмигивает, а остальные настолько отупели, что этого не замечают.

Саманта хотела возразить, но повинуясь жесту, не произнесла ни слова. Ребекка огляделась. Вокруг ходили туристы, и никто не обращал внимания на их разговор.

– Не спорь. Я все понимаю. Но мир… как клоун. На лице яркие краски и обещание счастья, а внутри может скрываться что угодно.

– Пресвятая Мария, ты рассуждаешь, как тётушка Милли, – не выдержала Саманта, – которой на старости лет мерещился озабоченный улыбчивый дух на чердаке. И когда бедняга решила поддаться богомерзким ухаживаниям, кавалером оказалась куча тряпья, на которую ты в детстве прицепила вставную челюсть её покойного муженька.

Ребекка невольно улыбнулась. Потом поспешно прикрыла рот ладонью и тихо рассмеялась, второй рукой приобнимая сестру.

– Не вспоминай этот ужас. Я понятия не имела, что тётя найдёт это… эту… инсталляцию.

– Забей. Тебя почти не ругали, я помню, папа даже посмеялся.

– Хорошо, извини, но мне пора сделать обход. Ярмарка в самом разгаре, а рук не хватает. Жаль, что ты не захотела присоединиться к нашему волонтерскому штабу.

– Прости, сестренка, но я бы здесь со скуки подохла. К тому же Скотт пригласил меня на свидание, а это куда круче всей этой движухи.

– Саманта, следи за языком, – в который раз попросила Ребекка, поежившись, – и, пожалуйста, будь осторожна с этим парнем. Тебе всего четырнадцать, а он старше на два года.

– Так общаются все, кроме престарелых ватрушек, напыщенных аристократов, тех, кто под них косит, и тебя, – нисколько не заботясь о чувствах сестры, отрезала Саманта. – Я красивая и яркая, у меня гормоны. Я хочу праздника и внимания мальчиков. Это естественно. И если ты держишься от всего этого подальше, в чем моя вина?

Ребекка прикусила губу, медленно развернулась и влилась толпу.

У неё есть дела важнее препирательств с сестрой. На ней лежала огромная ответственность. И как член семьи Андервуд, она прекрасно со всем справится.

Она шла вперёд, не замечая обращенные к ней вопросы, чуть щурясь от яркого солнца. И лишь какое-то размытое движение на периферии зрения заставило её замереть. Замереть и понять, что ярмарка и люди, омытые музыкой и громкими голосами, остались позади.

К ней навстречу шёл высокий, красивый мужчина. Волнистые каштановые волосы блестели под яркими лучами солнца, а белоснежная улыбка заставляла дам вокруг поворачивать головы вслед. За его локоть держалась миниатюрная юная девушка в ярко-синей юбке и крохотном топике. Её яркий, даже вульгарный макияж, по сравнению с которым образ Саманты казался верхом благопристойности, на секунду поднял в душе Ребекки волну возмущения. Но она тут же взяла себя в руки. Подавилась желанием развернуться и убежать.

– Доброе утро, Бекки! Давно не виделись. Сколько, два года прошло?

– Доброе утро, дядя Чарльз. Прошёл всего один год и пять месяцев. И я… не надеялась так скоро тебя увидеть. Насколько помню, в последний приезд ты говорил, что нескоро вернешься в Блекхёрст. Хотя, прошу простить мои манеры. Не представишь свою спутницу?

– Боже, Бекки, что за чопорность? В прошлый раз я подумал, что ты к какой-то роли готовишься, поэтому так себя ведешь.

– К роли? – голос сорвался, но Ребекка не заметила этого. – Да, я… эм, пробуюсь.

– Тебя точно должны взять, детка, – протянула спутница дяди. – Прям королева Елизавета.

Ребекка почувствовала, как волоски на руках встали дыбом от слов девушки, от ее внешнего вида и акцента. Она коротко улыбнулась и приняла решение вернуться на площадь.

– Мне нужно проверить гостей на ярмарке, если вы не возражаете.

– Подожди, а Гарри уже пришел? Хочу сообщить ему важную нов…

– Что ты здесь делаешь, Чарльз? – раздался за спиной Ребекки голос отца.

Он спешил к ним из переулка, где, скорее всего, припарковал автомобиль, и размахивал руками.

«Нервничает», – подумала Ребекка и припомнила, что отец за завтраком уже упоминал о какой-то важной новости.

– Я же просил заехать в особняк. Мне нужно переговорить с тобой. Но ты… А это кто? – Гарри не смог скрыть брезгливости при виде спутницы брата.

– Это Адель. Мы познакомились в Лондоне. Когда я узнал о твоём предложении, то решил найти помощника.

Гарри бросил быстрый взгляд на дочь, но Ребекка лишь улыбалась, рассматривая их с дядей.

– Простите, мне нужно вернуться к волонтерской деятельности. Была рада повидаться, дядя. Приятного дня, Адель.

– Ребекка, все в порядке?

Та обернулась и согласно кивнула.

– Конечно, ярмарка проходит спокойно. Еды и воды хватает для всех участников. Встретимся за ужином.

Она оставила родных обсуждать важные вопросы, а сама двинулась к ближайшей палатке.

Ярмарка работала до вечера, и Ребекке не хватало времени привести собственные чувства в порядок. Бесконечные перемещения между мастерами, разрешение мелких конфликтов и помощь гостям города вымотали её окончательно.

Только когда музыка смолкла, и Кэтрин Фокс объявила выступление Гарри Андервуда, Ребекка вынырнула из омута и позволила себе передохнуть. Она остановилась возле палаток, позади группы пожилых леди, так, чтобы видеть выступление отца, столы волонтёров, но при этом оставаться в тени.

Гарри легко взбежал на сцену, одарив собравшихся яркой улыбкой. Он проигрывал в красоте и обаянии младшему брату Чарльзу, но в нем чувствовалась твердость и сила. Ребекка восхищалась его умением вести дела и способностью дипломатично решать проблемы города. Дедушка же редко хвалил старшего сына, считая его успехи чем-то само собой разумеющимся. Любое достижение – еще не повод для гордости. Это лишь кирпичик в фундамент благосостояния всей семьи.

– Доброго дня, Блекхёрст! Приветствую жителей и гостей нашего прекрасного города! Сегодня, в этот ясный и тёплый день, мы проводим ежегодную ярмарку Андервуд, и я бесконечно горд стоять здесь в пятнадцатый раз. И каждый раз я с печалью в сердце вспоминаю отца, который создал эту чудесную традицию и неизменно выходил на сцену, пока не покинул бренный мир. Уверен, он смотрит на нас с небес и поражается, какие талантливые и прекрасные люди живут на нашей земле.

– Да в гробу он вертится, – вдруг раздался приглушенный шёпот одной из пожилых леди, что стояли впереди.

Ребекка отвлеклась от пламенной речи отца и прислушалась.

– «Земля любит работящие руки» – так всегда говорил Эмброуз. Все его земли при деле были: фермерам в аренду сдавал, рабочие места организовывал. Там строительству школы поможет, здесь в открытие мастерской вложится. А сынок его сейчас все по миру пускает.

– Да что ты мелешь, – зашипела на нее вторая леди. – Гарри – приятный молодой человек. Мой сын о нем высокого мнения. За благие дела возглавляет городской совет.

– Чушь! – возразила третья. – Да наш город ему, что подиум для моделек. Те телесами светят, прости Всевышний, а этот фамилией, что от Эмброуза получил. Отец-то был мировым мужчиной. Да, грешки тоже водились, но он больше делал, чем говорил.

– Вот-вот, – подтвердила первая женщина, – а этот только болтать и мастак. А дел, ну, сколько он сделал? Вспомни-ка, что по его инициативе нового в городе появилось? Вот, вот то-то же. Ни-че-го.

– Жена его мазней своей хоть злых духов от города отгоняет, – захихикала вторая леди, прикрывая рот шелковым платком. – Все польза. А этот… пыль в глаза пускать мастер. Делает вид, будто печется о благе города, а сам себе лесенку наверх строит. Про второго сына и говорить нечего. Красив, как бес, а ума не нажил. Как тот муж из сказки «Мистер Винегар», помните? Уехал в соседний город, купил там дело. Потом променял его на другое. Потом решил, что третье прибыльнее. Так и остался ни с чем.

– Младшенький Андервуд с детства был непослушным ребенком, – закивала одна из миссис.

– Ох, дорогая, ты, как всегда, осторожна в оценочных суждениях.

– Никто не любит сплетниц, моя милая, – первая леди шутливо погрозила подруге пальцем.

– Но, позволь, мы в таком возрасте, что нам простительны любые прегрешения.

Дамы захихикали, посматривая на сцену.

– Мне кажется, Эмброуз перепутал имена для мальчиков.

– Напротив, как в будущее заглянул. Чарльзы – известные любители женщин.

– Любители портить яблоки. То надкусит, это надкусит, – леди взмахнула платочком, и, выдержав театральную паузу, продолжила: – А еще, поговаривали, что он был близко знаком с Норой Барлоу.

– Той самой? – ахнули женщины.

– Именно. Но Эмброуз, конечно, слухи пресек. Баловал он негодника, вот тот и вырос оболтусом.

– Теперь вьется около брата, подачки выпрашивает.

– Хоть дети – славные девочки. Старшенькая – чудо какая милая и благонравная. Младшая ведёт себя и одевается, конечно, чересчур вызывающе. Но что поделать, возраст. На сестрицу бы смотрела, пример брала. Да им сейчас никто не указ, – вздохнула первая леди.

Ребекка не могла это больше слушать. Она, как деревянная кукла, развернулась и медленно побрела к волонтерским столам. Бессилие, брезгливость и непонимание рвали сердце в разные стороны. Не верилось, что среди жителей есть те, кто вот так думает про их семью. Про мать, отца, дядю…

«А разве про отца они не правы?» – раздался в голове ехидный внутренний голос, но Ребекка устыдилась этих мыслей.

Брошенный на сцену взгляд зацепился за поющую Кэтрин. Отец стоял внизу и что-то обсуждал с дядей. Саманта пританцовывала рядом с ними и обнимала его за талию.

Ребекка остановилась, охваченная смятением. На секунду окружающие звуки стали тише, задавленные резким, еле слышным лязгом металла о металл. И чьим-то голосом.

Все разом пришло в норму, стоило только прохожему задеть её локтем. Ребекка моргнула, в панике осмотрелась, но, к счастью, секундой заминки никто не заметил.

И весь остальной день тело терзало какое-то смутное чувство тревоги. Оно ластилось к коже, напоминая о себе в самые неподходящие моменты. Кололо в сердце, мелькало неясными силуэтами между фигурами людей. Ребекке казалось, что подсознание пытается воскресить какие-то нежеланные воспоминания. Или отвлекает от того, что вспоминать и не нужно.

Хотелось скорее вернуться в комнату и разместить подарок Глории в шкафу. Сделать перестановку, протереть пыль. Завтра у неё запланирован поход в госпиталь на сеанс с миссис Пикол, и нужно заранее определиться, какую книгу стоит взять. Пусть еще не подтверждено научно, но многие считают, что люди в коме все слышат. Поэтому Ребекка никогда не подходила к выбору безответственно.

– Дьявол, какое блаженство просто сидеть, вытянув ноги! – Мари растеклась по стулу, подставив лицо лучам догорающего солнца. – Как хорошо, что сегодня последний день. Я не выдержу ещё двенадцать часов на ногах.

– Мы работали во вторую смену, – заметила Ребекка, – а не весь день.

– Говори за себя, богатенький ангел, – усмехнулась Мария. – Я до обеда проторчала у матери в лавке. Так что сейчас, я куплю себе пепси, завалюсь на кровать и врублю по пятнадцатому разу первый сезон Сверхов. Буду пускать слюни на молодого Экелза. А ты?

Ребекка подняла голову и заметила дядю, прижавшего Адель к стене дома и медленно поглаживающего её шею.

Она поспешно отвернулась, чувствуя, как горят щеки.

– Приехал дядя. Отец хотел сообщить какую-то важную новость. Семейный ужин, ничего необычного.

– Скукота! – заявила Мария. – Приходи ко мне? Все веселее.

– Прости, но я не могу пропустить ужин. Скорее всего, дядя приехал на один день, повидаться с отцом. Будет некрасиво с моей стороны не присутствовать.

– Вдвойне скукота. Ладно, пойду, отмечусь у старших. Кстати, ты не слышала, говорят, какая-то девочка потерялась. То ли приезжая, то ли местная. Утром душечки из церкви обсуждали нравственное падение молодежи.

– Нет, – Ребекка покачала головой, – не слышала.

– Хоть бы просто слухи. Последний раз у нас кто-то пропадал года полтора назад. Но то взрослая девушка какая-то, а тут подросток. Уже и про Зверя трындеть начали.

Руки Ребекки замерли на полпути к рюкзаку.

– Это просто глупая легенда!

– И что? У нас ни местных духов, ни привидения своего нет. Заброшенный особняк и тот пустой. Там кроме мусора и размалеванных стен больше ничего. Было бы супер, заведись у нас в окрестностях какая-нибудь потусторонняя сущность. Наш город внесли бы в реестр городов, где видят призраков, и приобщили к мистическому туризму. Ты же печешься о благе Блекхёрста? Вот и представь, как толпы приезжих хлынут, сметая с полок сувениры!

Ребекка покачала головой, пытаясь взять себя в руки и не выдать страха. Несколько раз она видела в лесу Блекхёрста Зверя, эту страшную, отвратительно фигуру, и не понимала, как можно мечтать о встрече с ним. В нем не было ничего привлекательного. Он был опасен и внушал первобытный ужас. Ребекка чувствовала себя в лесу неуютно. То, что раньше приносило покой, теперь вызывало лишь неконтролируемую дрожь. И её разрывало от невозможности кому-то об этом рассказать. Член семьи Андервуд не должен верить в какие-то мистические байки. Не должен видеть то, что выходит за рамки «нормального». Ничего, что может испортить репутацию, которую дедушка с таким трудом зарабатывал и приумножал.

– Наш город прекрасен и без мистического флёра, – Ребекка перевела дух и перекинула косы на спину. – Больший процент туристов ценит его за спокойствие и умиротворение. За картинную галерею, чистые улочки, музей, театр и низкий уровень преступности. Мистический туризм пусть и популярен в стране, но не настолько, чтобы желать появления призрака. Да, в основном, англичане охотно раздувают легенды, но это не наш случай.

– Скучная ты, Бекки, и неживая какая-то, – разочарованно протянула Мария и, махнув на прощание, пошла в сторону остановки.

– Да нет, вполне еще живая, – прошептала Ребекка, сжала сумку с куклой и вздрогнула от автомобильного гудка.

Она поздоровалась с шофером и скользнула в салон, мечтая как можно скорее оказаться дома.

Фамильный особняк в георгианском стиле, построенный из красного кирпича, стал виден задолго до того, как автомобиль плавно въехал на подъездную дорожку. «Андервуды должны запомниться людям делами, а не показной роскошью. Наш дом – оплот чистой гармонии, строгости и скромности», – любил приговаривать дедушка, и Ребекка всегда с ним соглашалась. Она поднялась к себе в комнату и спешно переоделась, чтобы не расстраивать отца опозданием. Подарок Глории было решено поместить в шкаф перед сном.

Вся семья уже расселась за огромным столом, который вмещал двадцать персон. И сейчас пять человек смотрелись за ним сиротливо. Отец заметил приближение старшей дочери и кивком головы указал на место, заставляя поторопиться.

– Этот день должен был стать идеальным. Завершение ярмарки, моё выступление и те новости, которые я собирался рассказать за ужином. Но мой брат, – Гарри бросил выразительный взгляд на Чарльза, самозабвенно играющего с кольцом на пальце, – решил внести коррективы. Вновь. Это уже походит на традицию.

– Ещё скажи, что ты не рад меня видеть. Я вот соскучился. Даже Адель попросил остаться в гостинице, чтобы не мешать семейному воссоединению, – рассмеялся Чарльз и подмигнул Саманте, которая не отрывала от него горящего взгляда.

Ребекка наблюдала за этими перемигиваниями с окаменевшим сердцем. Ей не понравилась улыбка Чарльза и идиотское хихиканье сестры.

– Прекратите, – слова вырвались помимо воли, и в комнате стало тихо. – Давайте выслушаем отца, – поспешно добавила Ребекка, аккуратно раскладывая на коленях белоснежную салфетку.

– Спасибо, – кивнул ей Гарри, еле заметно поморщившись. – Как вы знаете, отец завещал приумножать величие нашей семьи. Я успешно справляюсь со всеми делами, что он мне оставил. Пусть и в одиночку, чего отец явно не предполагал.

Чарльз демонстративно закатил глаза, но не решился прервать брата.

– Город развивается. Городской совет работает, как часы. Мне удалось сплотить его в единую команду. Жалобы от горожан поступают, но все решается оперативно и в срок.

– К чему ты клонишь, дорогой? – Мэй Андервуд медленно повернула голову, будто только сейчас очнулась.

– Осенью выборы в Окружной совет, и я намерен подать свою кандидатуру. По прогнозам число желающих превысит количество мест. А это значит, что объявят голосование. Поэтому с этой минуты важно одно – показать, насколько Андервуды пекутся о благосостоянии города. Насколько они сплоченные. Любое наше действие может отразиться на репутации семьи. Отец, при всей его амбициозности, не стремился дальше городского совета. Но время движется вперед, приоритеты меняются. До меня дошли слухи о моей несостоятельности, раз я продолжаю довольствоваться малым. Не позволю очернять имя семьи.

– Люди всегда будут говорить, – мягко заметила Мэй. – Обращать внимание на их выпады – пустая трата ресурсов.

– Конечно, ты права, дорогая, – подтвердил Гарри, – но кресло в Окружном совете поможет мне расширить возможности для решения важных вопросов. Более того, это напрямую связано с судьбой семейного отеля. Я предложил Чарльзу вернуться, чтобы стать управляющим.

– Но с отелем все в порядке, – Ребекка пыталась поймать взгляд отца, не понимая, что стоит за его решением. – Мистер Эштон прекрасно справляется.

– Я не ставлю под сомнение компетентность мистера Эштона, – покачал головой Гарри. Он позволил себе откинуться на спинку стула, и сложил пальцы домиком. – Но мне нужен человек из семьи, который будет управлять отелем. В этом году мы вступаем в новую эру. Я подал прошение включить наш отель в список национальной благотворительной организации «Виталайс», которая устраивает отпуск для слепых и недееспособных людей.

– О, Господи, это же прекрасно! – Ребекка искренне обрадовалась, так как слышала о волонтерах и мечтала воочию увидеть их работу.

– Ты хочешь, чтобы этим занимался Чарльз? – вопрос Мэй прозвучал с ноткой издевки, на что мужчина тут же отреагировал ядовитой улыбкой.

– А ты не веришь в мое желание помочь сирым и убогим? – театрально удивился Чарльз – Волонтерская деятельность сейчас крайне популярна в стране. Если мы хотим затащить задницу Гарри в Окружной совет, святой нимб над головой лишним не будет.

– Брат, выбирай выражения! – глава семьи поднялся и медленно пошел вдоль стола, остановившись за спиной Ребекки и положив руки ей на плечи.

Она замерла, сдерживая порыв отстраниться. Лишь незаметно скомкала салфетку на коленях, стараясь не встречаться глазами с матерью и дядей.

– Мы – фундамент. Мы – опора всем и вся в этом городе. Не опускайте взгляд, не бойтесь. Семья превыше всего, – слова покойного Эмброуза Андервуда должны были прозвучать в устах Гарри торжественно и весомо.

Но вместо привычного трепета, Ребекка ощутила тяжесть камня, опустившегося на сердце.

– Я прошу вас следить за тем, что вы говорите и делаете. Мэй, я запрещаю тебе видеться с Линдами. Придумай какой-нибудь предлог, но чтобы эта… неблагонадежная семья больше не появлялась в нашем доме. Мистер Линд распускает грязные слухи обо мне, а мать миссис Линд недавно нелестно высказалась о тебе.

Мэй мягко улыбнулась мужу, достала смартфон и предложила:

– Возможно, мне стоит организовать какую-нибудь благотворительную выставку? К примеру, объявить конкурс среди художников. Лучшими картинами украсим наш отель в день открытия программы «Виталайс».

– Отличная идея! – поддержал Гарри и перевел взгляд на младшую дочь. – Саманта, хватит вести себя неподобающим образом. Мальчики, гулянки и выпивка подходят для совершеннолетних девиц, которые живут в больших городах. Твой внешний вид…

Саманта кротко улыбнулась, а потом показательно надула пузырь из жвачки и лопнула его. Послышался смешок Чарльза, который поспешно осушил бокал с вином.

– Твой внешний вид, – продолжил Гарри, изменившись в лице, – неприемлем. Пересмотрите с матерью гардероб и подберите что-то более подходящее. И еще: любой твой неблаговидный поступок в Блекхёрсте у всех на виду.

– А если не соглашусь, наденешь на меня паранджу? – Саманта резко положила вилку на стол. – А может, лучше сошлешь в закрытый пансионат? Для надежности?

– Пока в этом нет необходимости.

Ребекка старалась не дышать. Не смотреть на взбешенную сестру. Она уже не чувствовала спины из-за невозможности опереться на стул, но не посмела отвлечь отца.

– Тебе всего четырнадцать…

– Да ладно тебе, брат, – Чарльз рассмеялся, решив, что бодрый тон и ослепительная улыбка способны разрядить обстановку. – Она просто красивенький, веселый подросток. Танцы, свидания, поцелуйчики – да именно сейчас и стоит пробовать что-то новое. Вспомни Бекки в этом возрасте. Открытая, непосредственная. Пока, уж прости, племяшка, не превратилась в старую деву. Так что не свирепствуй! Саманта не делает ничего плохого, верно?

Саманта улыбнулась, немного наклонив голову. И у Ребекки внутри зазвучал противный колокольчик: неужели Саманта флиртует с Чарльзом? Она всмотрелась в лицо сестры и на мгновение испытала неподдельный шок. Но через секунду другую на смену пришло сомнение.

– Конечно, дядя, – покачивая вилкой в воздухе, подтвердила Саманта, – я сама благопристойность. Ну чисто Святая дева Мария.

– Хватит, – отрезал Гарри, сильнее стискивая плечи старшей дочери. – Я предупредил тебя, Саманта. Если твое поведение выйдет за рамки, то предложение о пансионате перестанет казаться мне таким уж неприемлемым.

– Серьезно? – напускная веселость вмиг слетела с сестры. Она бросила столовый прибор в бокал и вскочила. – Ты меня не сломаешь. Не превратишь в робота. Я ещё живая, в отличие от присутствующих здесь!

На этих словах Ребекка поймала взгляд сестры, мягко улыбнулась и кивнула. Та на секунду опешила, но потом продолжила выплескивать гнев на отца.

– У нас не семья, а инвестиционная компания! Пойди туда – это выгодно. Поговори с ним – это выгодно. Мы не дети, а активы в твоё светлое и прекрасное будущее большой шишки! Плевать ты хотел на этот городишко и всех, кто здесь проживает. И если ты уверен, что все городские такие дураки, то смею тебе заверить: про твою гнилую душонку не шепчется только ленивый!

– Закрой рот, – спокойный голос Гарри прозвучал в столовой, как грохот захлопнувшейся двери. – Не буду тебя переубеждать. Все именно так и есть. Любой ребёнок благоразумных и дальновидных родителей – это инвестиция в будущее. Так что твоя претензия смехотворна. Я не глупец, чтобы считать иначе.

«А просто любить? – подумала Ребекка, но промолчала, боясь разозлить отца ещё больше. – Просто любить и защищать, несмотря на статус и положение в обществе? Разве ребёнок не заслуживает такой малости?»

– Учитывая все сказанное, – продолжил Гарри, – прошу, Саманта, подумай вот над чем: что происходит с нерентабельным товаром? Ты же мнишь себя взрослой и все понимающей. Знаешь и пробуешь много разных взрослых вещей. Воспользуйся поисковой системой, почитай статьи. Семья работает на имя Андервудов. Вся семья. И так уж вышло, что я – глава этой семьи. И если я попрошу тебя быть более сдержанной. Разумеется, и для твоего блага в том числе. Ты будешь сдержанной.

Саманта обвела взглядом сидящих за столом, чуть запрокинула голову, борясь со слезами, и выбежала из комнаты.

– Превосходный ужин, – прокомментировал Чарльз и осушил второй бокал вина. – За полтора года я и забыл, какие страсти кипят за этими толстыми стенами.

– Думал бы головой, и забывать бы не пришлось, – прокомментировала Мэй, кинув неприязненный взгляд на старшую дочь.

– Не начинай, – поморщился Чарльз. – Все в прошлом, верно, Бекки?

Ребекка опустила руки под стол и впилась ногтями в бедра. Сил на достойный ответ не нашлось. На простые слова «Да, конечно, дядя Чарльз». В такие секунды в груди поднималась желание перерезать веревки и отринуть власть ваги3. Но тут же вспоминались тёплые, немного шершавые ладони дедушки. Его терпкий одеколон, от которого вечно хотелось чихать. И жёсткость галстука, постоянно путавшегося в её кучерявых волосах.

«Ради семьи приходится идти на жертвы, крошка, – звучал его хриплый голос. – Ты возносишь её на такую высоту, чтобы никакие беды мира не могли добраться до твоих родных. Этот город мне такой же сын, как и твой отец, как твой дядя. А жители – внуки и внучки. И если на нашу семью бросят тень, она падёт и на весь город. Ибо не все любят строить, многие любят ломать. А ломать то, что построил кто-то другой – слаще самого изысканного десерта».

Ребекка почувствовала, как напрягся отец позади нее, и постаралась расслабить тело. Тепло улыбнуться, кивнуть и произнести:

– Конечно, дядя Чарльз.

– Вот и славно, милая, – Гарри вернулся на место и сосредоточился на Ребекке. – Ты много делаешь для поддержания репутации семьи. Усиленно готовишься к поступлению в Оксфорд на факультет социальных наук и общественного здравоохранения. Уверен – твои знания помогут Блекхёрсту в будущем. Отрадно понимать, что стремления идут от сердца, и ты никогда не стала бы заниматься тем, к чему не лежит душа. Ты истинная Андервуд.

Мэй попыталась замаскировать лёгкий смешок под кашель, но получилось неубедительно.

– До меня дошли слухи, – чеканя слова, продолжил Гарри, – что вчера пропал подросток. Девочка. Её семья только недавно переехала в соседний Клод Вустер. Ребёнок учится в нашей школе. Классом старше Саманты. По данным полиции, девочка повздорила с парнем на вечеринке и убежала. Последний раз её видели рядом с лесом Хайделт.

– Ого, а вот это уже хреново. Если она до сих пор не вышла, значит, в лесу с ней что-то случилось.

– Все верно, Чарльз. Поэтому завтра с утра полиция организует поиски с привлечением добровольцев. Я хочу, чтобы ты, Саманта и Ребекка приняли в нем участие. Саманте будет полезна общественная деятельность, а присутствие Ребекки никого не увидит. Ты бы и так вызывалась, верно?

– Я?.. – Ребекка похолодела. Перед мысленным взором расплывались уродливые кляксы. Ладони вспотели, и по позвоночнику вновь поползли противные мурашки-пауки, заставляя ее непроизвольно выпрямиться. – Я не могу… идти… туда.

– Глупости, – отмахнулся Гарри.– Раньше ты обожала гулять в Хайделте. Что изменилось?

Ребекке захотелось рассмеяться. Истерически, как делала мама, когда видела хейтерский комментарий на собственную картину. Или вскочить, как Саманта, в грубой форме высказав свою позицию. Она почувствовала, как в глубине души, задрожала коробочка в белый цветочек, отпутанная цепями. И захотелось обхватить себя руками, отгородиться от мира, убедиться, что ни один замок на цепях не откроется.

Но Ребекка лишь кивнула, тихо подтвердила участие в поисках и изъявила желание покинуть трапезу, сославшись на сильную усталость.

В комнате она подошла к окну, из которого хорошо просматривалась кромка леса Хайделт. Прижалась лбом к стеклу и принялась обводить пальцем кроны деревьев. Резкий крик пролетающей мимо птицы заставил Ребекку отпрянуть. И только тогда она заметила, что меж стволов заструился белесый туман. Перекатываясь, будто в нем копошились сотни змей, он то истончался, то вновь уплотнялся. Пока из него не шагнула высокая фигура. Вся состоящая из узлов и бугров, как неровная дорога. Обтянутая блестящей, черной кожей. Огромная голова, похожая на комок грязи, перемешанной с ветками и листьями, медленно повернулась в одну, потом в другую сторону, пока не посмотрела на дом Андервудов.

Ребекку затрясло, когда тварь подняла изломанную лапу, издевательски помахала ей и взорвалась.

Зверь вернулся в Хайделт.

Глава 3. Сайл

Сайл гнала старенький Ниссан, стараясь не обращать внимания на натужные поскрипывания и щелчки. Пальцы так сильно вцепились в руль, словно только они удерживали его на месте. Окружающее пространство сузилось до автомобильной трассы, размывая остальной пейзаж.

Она не помнила, как выезжала из Лондона. Все, что крутилось в её голове, так или иначе касалось последних слов бабушки.

Вивьен в коме.

В коме.

Вивьен.

Сестра в коме.

Что, дьявол всех побери, случилось?

Сайл делалось то жарко, то холодно. Слез не было, но тело колотило так, будто она ревела полдня. В груди бурлил такой котёл с невысказанной бранью, вопросами и уговорами взять себя в руки, что становилось страшно. Казалось, ещё хоть одна мысль, один звук, и вся эта смесь взорвется, как газовый пузырь на болоте. Она умоляла машину ехать быстрее, умоляла время замедлиться. Какой-то час растянулся на вечность. Мучительную вечность.

Сайл еле припарковалась возле госпиталя. И в тот миг, как она вошла в холл, грудь пронзило дурное предчувствие. Будто у неё оторвали часть души. Первая ушла с мамой. Да, она долго болела, и родные смирились с неизбежностью потери. Но даже в том случае боль сжигала изнутри. Сейчас же Сайл боялась, что осталась в одиночестве. Раз – и семья О’Лири сократилась ещё на одного человека.

Возле стойки регистрации её уже ждала бабушка. Невысокая, сухонькая старушка, похожая на знаменитую Джулию Маккензи, которая играла мисс Марпл в одноименном сериале. Вот только без теплоты во взгляде и немного плутовской улыбки. Бабушка Айне была тверда, как ирландские камни, обтесанные всеми ветрами, и непробиваема, как многочисленные замки на изумрудном острове.

– Что с Вивьен? – воскликнула Сайл, подавляя желание схватить бабушку за руки.

– Сбавь тон. Ты не в лондонских подворотнях, – осадила её миссис О’Лири. – Идём в палату. Поговорим там.

Сайл не хотелось ругаться. Единственным желанием было увидеть сестру. Но когда бабушка привела в палату, ей пришлось зажать рот руками, чтобы не вскрикнуть.

Вивьен лежала на белых простынях, опутанная проводами. Как изящная бабочка, случайно угодившая в паутину. Приборы мирно гудели, монитор показывал ритм пульса и дыхания. От этой чёртовой электроники зависела жизнь сестры. Сайл медленно подошла к постели, осторожно дотронулась до фарфоровой кожи, под которой светились голубые нити вен. Лицо Вивьен осунулось, на пол-лица расплылся кровоподтек. Некогда яркие, пухлые губы покрывала засохшая корка крови.

– Она поехала на три дня со студенческой группой. На практику. На три дня. Что произошло? – Сайл старалась не повышать голос, не дышать в сторону системы жизнеобеспечения и даже не смотреть на неё лишний раз.

Миссис О’Лири жестом попросила внучку присесть, а сама осталась стоять возле двери. Будто опасалась, что, узнав правду, Сайл немедленно ринется мстить за Вивьен.

– Я разговаривала с её подругой. Девушку, кажется, зовут Тара. Она утверждает, что им захотелось покататься верхом. Лошадь Вивьен что-то испугало, и она поднялась на дыбы. Среагировать никто не успел. Она ударилась головой, разбила лицо. Естественно, её отвезли к врачу, но никаких серьёзных повреждений не обнаружили. Сегодня они возвращались домой, и по дороге Вивьен стало плохо. Результат ты видишь.

– И все? – обескуражено уточнила Сайл. – А что говорит доктор? Как долго продлится это состояние?

– Она в коме, Сайл, – ответила бабушка, не скрывая раздражения. – Никто не спрогнозирует, когда организм справится.

– Я не понимаю, как они пропустили такие серьёзные повреждения? МРТ делали? Что с мозгом? – Сайл села на стул перед кроватью и, мельком покосившись на бабушку, тут же обратила пристальный взгляд на сестру.

Складывалось ощущение, что это видение, морок, чья-то злая шутка. И если смотреть долго, не отрываясь, чары ослабнут, иллюзия рассыплется, и на больничной койке окажется кто-то другой. Не Вивьен.

Миссис О`Лири бесшумно пересекла палату, остановившись возле стула, вновь перетягивая на себя внимание младшей внучки молчанием. Она неспешно сняла небольшую фетровую шляпку, перчатки и убрала их в сумочку. Сайл всегда бесили эти многозначительные паузы, призванные успокоить ее. Ведь эффект получался прямо противоположный.

– Так что сказала доктор? – переспросила Сайл, переводя взгляд на сестру.

– Доктор мне много чего рассказывал, но разве я запомню все, в мои-то годы. Тем более, никто не делал скидку на мою неосведомленность. Сыпали терминами, как зерном на ферме, – миссис О’Лири подошла к кровати, поглядывая на младшую внучку.

Если бы Сайл не наблюдала за лицом Вивьен, в попытке обуздать собственные чувства, она без труда заметила бы недомолвки и странное поведение бабушки. Но все, что волновало её в тот момент, – как скоро сестра очнется и насколько непоправимо произошедшее.

– Теперь остаётся только ждать и надеяться, что это временно, и лечение окажется эффективным.

– Временно, – эхом повторила Сайл и содрогнулась от спазма. Внутрь будто засунули бетономешалку и подали напряжение. – За что нам это? Мама, а теперь сестра…

– Бессмысленные вопросы, – отрезала миссис О’Лири. – Что ты хочешь от меня услышать? Или от Господа нашего? Это кара за прикосновение к тому, что не должны даже видеть.

– Прекрати! – приглушенно воскликнула Сайл. – Хватит с меня проповедей! Нам дан дар видеть души. Помогать им, возвращать к твоему Господу на перерождение. Он уж точно не против!

– Ты забыла Святое писание, дитя? Так называемое перерождение – это ересь. Как это может быть богоугодно, если сказано: «Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь Бог ваш»4. Вспомни, как апостолы, проповедуя истину, изгнали и очистили людей от нечистых духов. Как мы можем общаться с душами, зная, что нарушаем Божьи заповеди? В нынешнее время молодежь отвернулась от света. Музыка, фильмы, книги – все пропитано тьмой. Дьявол вещает вам из интернета. Вещает устами тех, кто далек от Господа. Эти друзья твои в Лондоне, эта Ванхи. Живут во грехе, верят в ложных богов и тебя за собой тянут.

– Я не понимаю тебя. Какая тьма, какие ложные боги? Мы же не обращаемся к шарлатанам, не верим им. Мы сами видим души, знаем, что они реальны. Знаем о Той Стороне.

– Это противоречит Святому писанию. И что есть эти души? Ты поручишься, что это не морок, не происки Дьявола?

Миссис О’Лири тяжело вздохнула, прошла к окну и опустилась на стул. Заходящее солнце подсветило её испещренное морщинами лицо, сотворяя из него зловещую маску. В эту минуту, Сайл впервые задумалась, а почему бабушка столь яро цепляется за веру? Отрицает все, отворачивается. А может, дело не только в вере? Может, случилось что-то еще? Но эти мысли быстро испарились, стоило вспомнить того мальчика в детстве или недавнюю девушку. Без ее помощи они так бы и скитались по миру, пока не превратились в злобных тварей. Или начали нападать на людей. В такие моменты перед глазами вставала мама. Что было бы, стань её душа неупокоенным духом? А вдруг кто-то мог помочь ей, но струсил? Разве она смогла бы простить этого человека?

– Какого дьявола ты думаешь, что если помашешь передо мной молитвенником, я забуду все, что видела и откажусь помогать душам? Стану безразлична к их мукам. Им никто не может помочь! Таких, как мы, ты сама говорила, единицы! Чья-то душа превратится в какую-то тварь и…

– Успокойся, – голос миссис О’Лири прозвучал глухо, но подействовал, как кляп. – Даже если допустить, что видимое нами – есть истинные души, дарованные Господом. Даже если так… Ты видишь только белое и черное. Упокоились души или нет, плохо или хорошо. По многим, многим, причинам твой крестовый поход не увенчается успехом. Начать с того, что нас действительно мало. Ещё меньше из нас тех, кто знает о Той Стороне. И уж почти никого, кто побывал там и вернулся живым. Это странное место. Неизученное. Мерзкое. Туда не отправишь экспедиции с кучей приборов. Там свои законы, и я больше чем уверена, что мы никогда, никогда не постигнем даже малую их долю.

– Конечно, если сидеть по домам и трястись, – концентрация яда в голосе Сайл посрамила бы даже королевскую кобру.

– Мы – люди, – взгляд миссис О’Лири потяжелел, отбивая всякое желание спорить. – Люди, которые видят чуть больше. Чувствуют чуть больше и могут чуть больше. Но все же обычные люди. Я никогда не была идиоткой. Думаешь, осознавая свои физические возможности, я бы пошла на Ту Сторону? Чтобы что? Героически погибнуть? Если бы я это сделала, а на могильной плите написали: «Она пыталась», ты бы перестала меня ненавидеть?

– Я тебя не ненавижу. – Щеки Сайл окрасились в алый цвет. Ещё никогда их разговор с бабушкой не заходил так далеко. – Я просто не понимаю… Можно же помогать душам и не бывая на Той Стороне. Но ты даже не пытаешься.

Миссис О`Лири склонила голову, медленно провела пальцем по окну и прикрыла глаза.

– Ох, деточка, перестань думать, будто ты знаешь все на свете. – Послышался обреченный вздох.

Бабушка медленно встала и подошла к Вивьен. Нежно провела скрюченными пальцами по волосам внучки и улыбнулась, рассматривая её лицо.

– Думала ли ты когда-нибудь, что не все души хотят спасения? Не всех можно спасти или следует? Есть души, которым не уготован покой в Царстве Божием. В которые Та Сторона вросла настолько крепко, что они скорее принесут тьму с наш мир, нежели уйдут спокойно. Я понимаю твоё желание. Не буду врать, что когда-то была такой же. Не была. Осознанности у меня в твои годы было больше, но понимаю. Только… если вдруг случится непростая ситуация, сделай правильный выбор. Выбирай не сердцем. Выбирай разумом.

Сайл молчала. Хотела возразить, закричать, что думать, будто души не желают, не заслуживают перерождения – бред. Как может нечто столь чистое не стремиться к возвращению в наш мир? Она знала – это возможно. Но потом посмотрела на сестру и проглотила возражения. Никто и никогда не принимал её слов всерьез. Никто не понимал, как для неё важна возможность помогать душам. Пусть честолюбивая, эгоистичная. Но это то, что делало её жизнь значимой. Возможность прикоснуться к сокрытому от большинства. Сайл всегда считала, что мир намного сложнее, чем способны измерить любые созданные человеком приборы или очертить моральные рамки. Что в нем существует и нечто незримое. А с тех пор, как она впервые увидела душу пропавшего мальчика, когда помогла обрести ему покой, отыскав в лесу его игрушку, ничто другое больше не занимало мысли.

Но посмотрев на бледное лицо сестры, спорить расхотелось. Сайл тут же устыдилась собственных рассуждений.

– Прости, Вив, опять мы ругаемся при тебе. Больше не буду, обещаю, – она шутливо скрестила пальцы и помахала ими перед лицом сестры.

Приборы мирно пищали, заглядывали медперсонал. Миссис О`Лири разговаривала с ними, Сайл не вмешивалась. Она неотрывно смотрела на сестру, боясь пропустить момент пробуждения. И ненавидела тишину, в которой перед глазами начинали оживать драгоценные воспоминания.

Их небольшая квартирка в Кембридже, где они жили втроем с матерью. Игры с Вивьен в призраков и охотников за монстрами. Сайл обожала моменты, когда сестра начинала подражать разным героям, представляя себя то Индианой Джонсом, то королем Артуром. В ней горела жажда перевоплощений, желание пропустить через себя чужие жизни, и все вокруг верили, что она поступит на театральное отделение. Но Вивьен никогда не делала то, чего от нее ожидали. За это Сайл любила ее еще больше.

В один из таких вечеров маленькая Сайл впервые рассказала старшей сестре, что видела душу, прямо как бабушка. С восторгом описала того мальчика. А Вивьен мягко улыбалась, пытаясь скрыть тревогу. Она посадила Сайл перед собой, взяла щетку и принялась осторожно расчесывать густые каштановые волосы сестры, невесомо перебирая пряди. Как делала миллион раз до этого.

– Знаешь, что в прошлом волосы считались продолжением нашего тела? – Тихий голос Вивьен взволновал маленькую Сайл, превратив привычный ритуал в нечто таинственное. – Длина, прическа могли сказать о человеке многое. В некоторых культурах волосы называли источником духовной силы. Каналом, по которому предки могли говорить с божественным.

– Так это поэтому я вижу души? Потому что у меня длинные волосы? – воодушевилась Сайл. Теперь ей не хотелось обрезать эти «противные космы».

– Да. – Пальцы Вивьен осторожно массировали кожу головы, посылая по телу сестры миллионы мурашек. Руки порхали, расчесывая, укладывая волосок к волоску.

Лампа мигнула и погасла. В комнате на секунду воцарилась темнота, но потом свет от наружной рекламы проник через окно, раскрашивая стены причудливыми цветными пятнами. Вивьен продолжала расчесывать волосы сестры, будто творила заклинание.

– Они – твой канал, твой телефон в мир духов. Моя маленькая Мелинда Гордон5. Ничего не бойся, никого не слушай. Иди за своим сердцем.

Сайл надолго запомнила эти слова. Каждый раз, стоило только им поругаться с бабушкой или же не получалось помочь душе из-за нехватки знаний и опыта, как вспоминались слова Вивьен. И все приходило в норму.

– Я поеду домой, Сайл, – миссис О`Лири похлопала внучку по плечу. – Приеду завтра утром. Не хочешь составить мне компанию?

– Я останусь с Вив, – покачала головой та.

– Не сомневалась. – Тонкие губы изогнулись в улыбке. – Постарайся поспать. Силы нам понадобятся.

Захотелось огрызнуться, обвинить в пессимистическом настрое. Бабушка всегда и во всем видела плохое, сыпала предупреждениями и любила смотреть поверх очков выразительным взглядом, как бы говорящим: «Ну, я же была права». Но Сайл сдержалась. Одернула себя в последний момент. Она немного жалела, что вновь отреагировала резко на слова бабушки, и вместо теплой встречи получится спор. Так выходило почти всегда. И каждый раз за этим следовало чувство вины. Именно поэтому Сайл не любила бывать в Кэмбридже. Когда ты едешь к бабушке, то мечтаешь очутиться в стране запахов сдобы, тёплых рук и старческого ворчания. Пледа, камина и разговоров по душам обо всем, что не скажешь маме или сестре. Потому что бабушка представляется эдаким хранителем всех тайн на свете. Надежным и, главное, всепонимающим.

Миссис О’Лири до всепонимания было далеко. Иногда, Сайл удивлялась, как она терпела их обращения “ба” или “бабушка”, а не просила называть исключительно по имени.

– Спасибо, ба! Отдыхай. Увидимся завтра!

Оставшись наедине с безмолвной сестрой, Сайл впервые позволила тревоге и горю взять верх. Она сложилась пополам на стуле и расплакалась, стараясь всхлипывать не слишком громко. Сейчас нельзя дать слабину, нельзя раскисать. Если те, кто находится в коме и правда все слышат, Вивьен осталась бы недовольна слезами сестры.

Но Сайл позволила себе слабость. Когда-то давно в их маленькой семье появилась договоренность: если случится что-то плохое, никто не будет скрывать это. Лучше позволить пять минут слабости сейчас, чем получить нервный срыв потом, в самый неподходящий момент. В момент, когда близкие будут нуждаться в тебе больше всего.

Кембридж медленно укрывала ночь. Состояние Вивьен не менялось. Мерно поднималась и опускалась грудь, в такт движению аппарата. Медперсонал старался отвечать на вопросы кратко и не делать каких-либо прогнозов, ссылаясь на то, что докторам виднее. Никто не высказывал сочувствия, не пытался подбадривать, и Сайл ценила это. Когда заболела мама, все вокруг старались внушить сёстрам, что вероятность благоприятного исхода почти стопроцентная. Через неделю ее тело накрыли белой простыней, и оказалось невозможным избавиться от привкуса предательства и разочарования.

– Ничего, завтра придёт какой-нибудь красавчик-доктор и начнёт сыпать заумными терминами. Мы с бабушкой переглянемся, он вздохнет и скажет, что ты очнешься в ближайшие дни. Просто организм решил взять паузу. Ты же у нас постоянно взваливаешь на себя сверх возможного. Вот и откат. Да, все так и будет, Вив. Не пугай нас, ладно?

Сайл наклонилась и коснулась лбом холодной ладони сестры. Пальцы вцепились в простыни, рискуя порвать их. Пришлось выровнять дыхание и отстраниться от кровати, устраиваясь удобнее.

Ночь предстояла длинная. Шорохи за дверью палаты и лунный свет, проникающий через окно, усиливали чувство одиночества. Книги, телепередачи без звука, новости надоели слишком быстро. Несмотря на стресс, организм постепенно начал требовать сна. Глаза видели мерно вздымающуюся грудь сестры, её ладони с прозрачной кожей, на которой выделялся катетер, и посылали в мозг сигналы.

Она здесь.

Она жива.

Ты можешь отдохнуть. Ты рядом, возьми её за руку и проснёшься сразу, как почувствуешь изменения.

И как бы Сайл ни боролась, ни переключала внимание на мелкие детали окружения, сон подкрался и ударил по затылку когтистой лапой.

Ночь сияла, раскрашивая в молочный цвет верхушки деревьев. Они росли хаотично – то плотно, то оставляя вокруг себя потрескавшиеся клочки земли. Их изломанные стволы танцевали причудливый танец, кое-где рассыпаясь трухой. Гнилостный запах витал в воздухе, не давая вдохнуть полной грудью.

Крик воронья разрезал пространство, как тесак мясника свежую плоть. Сайл пригнулась, пытаясь понять, где оказалась.

Страх подступил к горлу, руки мелко задрожали, когда она осознала, что это не сон.

Слишком много деталей, звуков, запахов. За все двадцать два года Сайл ни разу не видела таких снов. Не испытывала иррационального страха, понимая, что опасность таилась в каждом листике этого странного места.

Хотелось забиться под корни дерева, свернуться калачиком и ждать помощи. Ноги отказывались сделать и шаг, в висках громыхала кровь, заставляя вены пульсировать, мешая думать. Отрицать реальность, как в детстве, когда стоило накрыться одеялом с головой, и любые монстры испарялись, поверженные силой веры. Но Сайл ещё в пять лет избавилась от иллюзии, что монстров не существует. Когда подсмотрела, как бабушка общается с душой. Когда реальность перед ней впервые истончилась настолько, что она увидела кусочек Той Стороны. Вот и сейчас страх мог обернуться погибелью.

Она медленно двинулась вперед, едва касаясь шершавых стволов. Хотелось подтверждения собственных догадок о реальности этого места. Грубые чешуйки чуть царапали кожу, источая еле уловимый аромат. Иногда они осыпались на землю, и Сайл останавливалась, замечая, что голый ствол кровоточит густой жидкостью, от которой идет пар. Как в «Божественной комедии».

Каким-то образом её душа попала через сон на Ту Сторону. В место, где души умерших ожидают перерождения и живут монстры, отвергнутые и Творцом, и Дьяволом. Где живым делать нечего.

Сайл пыталась понять, что спровоцировало переход? Та встреча с призраком девушки из парка? Она не отпустила её полностью, и у души остались ещё дела в этом мире?

Но почему сейчас, зачем выдергивать её из сна? И может ли душа вообще сотворить такое?

Бабушка всегда говорила, что о Той Стороне есть лишь крупицы достоверной информации. Это место непредсказуемо, лишено постоянства. И попасть туда можно, провалившись в дыру, открытую какой-то блуждающей душой.

Листья под ногами издали чавкающий звук, и Сайл остановилась. Земля в этой части леса размякла от влаги и медленно поднималась в такт дыханию. Листья с тихим шорохом падали с веток, постепенно погружаясь в грязь. И той становилось все больше.

– Она питается ими, что ли? – пробормотала Сайл и испуганно зажала рот рукой.

Мало ли какую тварь она могла привлечь голосом.

Двигаясь дальше, девушка стала замечать, что деревья постепенно редеют. К гнилостному запаху, успевшему осесть на языке, присоединились еле уловимые нотки свежести. И через несколько ярдов Сайл вышла к реке.

Вода текла вниз по склону, увлекая за собой листву и ветки, разбивая их об огромные валуны, что торчали вверх подобно зубам великана. Переходить на ту сторону в этом месте опасно, и Сайл двинулась вдоль берега, вниз по течению, гадая, что ей нужно сделать. В долине раскинулся небольшой город, чернел высокими шпилями собор, рядом с которым располагался мост. Очень знакомая картина.

Ранее она не нашла в сети информации о том, как человеку вернуться с Той Стороны в наш мир. Многие верили, что некоторые истории про призраков, сняты теми, кто побывал на Той Стороне. Мол, если хочешь спрятать правду, спрячь её на виду. Бабушка считала это чушью. Сайл предстояло проверить одну из теорий: пробуждение в реальности должно вытащить ее душу из пограничья. Разумным решением стало бы остаться на месте и дождаться утра в нашем мире. Но шорох на той стороне реки заставил изменить планы.

Девушка быстро осмотрелась и нырнула в небольшой лесок, тянущийся вдоль берега.

Вновь раздался шорох, а затем клекот и отрывистые щелчки. В каком-то очередном выпуске «Нэшнл Географик», Сайл слышала нечто подобное: так самцы птиц призывали своих самок.

Вот только на противоположный каменистый берег вышла не птица.

Существо напоминало огромную ростовую куклу, на которую не пожалели материала и наполнителя, делая ее необъятной. Бесформенное подобие головы с длинными спутанными волосами моталось из стороны в сторону, изредка замирая. Молочно-белое платье в пол сияло мягким светом, окутывая монстра неземным ореолом. Сайл зажала рот обеими руками, не понимая, что за странный покров у одеяния. Но когда огромная туша выплыла на хорошо освещенный лунным светом участок, еле сдержала рвотные позывы. Во множестве мест платье разрывали тела, разными частями торчавшие наружу из монстра. И все это шевелилось, перетекало с места на место, сопровождая путь тихими щелчками. Не сразу Сайл заметила, что от обитателя Той Стороны отходит множество молочных, почти полупрозрачных лент. Они тянулись от него в разные части леса, теряясь средь деревьев, петляя между камнями и опавшими листьями. И чем они оканчиваются, знать совершенно не хотелось.

Сайл старалась дышать через раз, даже моргала медленно, не желая выдать своего местонахождения и привлечь внимание чудовища. Она наблюдала, как туша ползёт дальше, и от щелчков заходилось сердце; как скрывается в чаще, оставляя за собой шлейф какого-то резкого запаха, который волной докатился до другого берега. Расслабиться получилось только тогда, когда мерзкая тварь полностью скрылась с глаз, а запахи и звуки растворились в ночи. И лишь молочные ленты все продолжали тащиться по земле. Следовало уходить, пока на горизонте не появилась ещё какая-нибудь мерзость.

Сайл осторожно выглянула из укрытия, прислушалась и, чуть пригнувшись, побежала вдоль берега направо. И едва не налетела на одну из лент, что неожиданно спружинила от земли. Она затормозила, развернулась, но грязь поползла под ботинками, и Сайл рухнула вниз, успев выставить руки, перекатиться и приготовиться к нападению.

И в ужасе застыла, когда на берег медленно вышла душа, влекомая молочной лентой чудовища, присосавшейся к груди.

Больничная сорочка болталась на худом теле, будто до этого принадлежала полной даме. Весь подол и босые ноги измазаны чем-то черным. Ее движения напоминали медсестер из компьютерной игры «Silent Hill»: такие же дерганые и рваные. Грязь под ладонями Сайл просела с протяжным стоном, и душа повернула голову на звук.

Знакомые черты исказила боль. Глаза, что в настоящем ярко сверкали, теперь потухли. В них плескалось отчаяние, от которого сердце сбилось с ритма.

Пухлые губы кровоточили. И красные дорожки прочертили неровные полосы до подбородка. Спутанные волосы неопрятными прядями свисали вниз, как дохлые змеи, что уже никогда не укусят.

– Вивьен? – голос Сайл сорвался на шепот, но сестра все равно услышала и отшатнулась.

В безжизненных глазах на миг вспыхнул безумный огонь, вперемешку с мольбой и ужасом. Вивьен силилась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип. Руки медленно поднялись и потянулись к Сайл.

Та вскочила и, не раздумывая, бросилась вперед. С одним желанием – разорвать мерзкую ленту, которая привязала душу сестры к монстру Той Стороны. Она протянула ладонь, но резкий толчок заставил отступить.

Лицо Вивьен исказилось злобой. Губы поджались, и Сайл опешила.

– Что ты делаешь? Я тебе сейчас помогу, Вив. Подожди, я справлюсь.

Она вновь попыталась приблизиться, видя, как натягивается лента, заставляя сестру идти вперед. Вивьен бросила туда быстрый взгляд, а потом кинулась на Сайл, с размаху влепив ей пощечину.

– Не выйдет. Уходи. Спасайся! – прошелестел голос сестры.

Сотни мыслей пролетели в голове, при попытке Сайл понять, что происходит и как поступить.

Тварь украла душу Вивьен, когда та, находясь в коме, попала на Ту Сторону.

Это уже случалось. Она читала в пабликах по теории шаманизма.

Душа уязвима, и ей требуется помощь.

Её тело не здесь. Она ничего не сможет сделать.

Нужно связать их. Найти вход в их мире.

Освободить.

Сестра!

Сайл бросилась вперед, скрывая с пальца кольцо. Схватила Вивьен за руку, нащупывая такое же, но с другим камнем. Они обменялись ими после смерти матери, как символом обещания. Связи. Ладони стали липкими, Сайл боялась, что произвести обмен не получится. Не выйдет надеть кольцо на палец сестры. Или тварь дернет за ленту ещё раз, только сильнее, призывая душу следовать за собой.

– Наша связь крепка. Мы с тобой едины. Ты для меня. Я для тебя. И кольцо сие как символ обещания. Как путеводная нить, что будет вести меня к тебе сквозь время и тьму.

Глупый, символический ирландский обряд брачевания до свадьбы. Слова, скрепляющие союз тех, кто по каким-то причинам не мог официально предстать перед родом. Должный соединить души влюбленных. И единственный шанс отследить перемещение твари, когда она очнется.

Да, не было гарантии, что это сработает, ведь они сестры. Но тогда больше ничего не пришло ей на ум.

Вивьен вырвалась, в ужасе уставилась на сестру и замотала головой. Бросилась с объятиями, но будто наткнулась на невидимую стену.

Отступила. Вздохнула, складывая ладони в молитвенном жесте. Весь её облик выражал скорбь и горе.

Сайл дрожала. Страх, что ритуал не сработает и возможность отыскать душу сестры будет потеряна, прогрызал в её сердце дыру.

– Я тебя найду.

Вивьен замотала головой ещё сильнее и медленно двинулась вперед.

– Прости.

– Ты не виновата. Я тебя найду. Подожди!

– Прости. Пойми, – Вивьен ступила в холодную воду, не отрывая взгляда от сестры.

– Найду! – воскликнула Сайл, спугнув стаю ворон, затаившуюся в кронах деревьев.

Та снялась с места и с мерзкими криками закружила над ними.

Вивьен вскинула голову, потом бросила взгляд в лесную чащу, где меж стволов змеилась лента.

– Скоро день. Тебе пора.

Сайл хотела сказать что-то еще, но сестра бросилась к ней и, прошептав «Забудь», схватила за руку и резко потянула, опрокидывая в ледяную воду.

Холод впился в кожу миллионом игл, боль от удара о камень ослепила.

И Сайл подскочила на стуле в палате Адденбрукского госпиталя.

Часы отсчитали полночь. С момента, как она заснула, прошёл всего час. Вивьен все так же лежала на койке, опутанная проводами. В первые секунды показалось, что путешествие на Той Стороне все же обычный сон.

Пока Сайл не посмотрела на камень в кольце, который изменил цвет.

И тут паника накрыла с головой: душу Вивьен поймал монстр на Той Стороне. Она беспомощна здесь, пока тело не пришло в норму, а там, привязана к страшной твари.

Сайл не могла допустить подобное. Схватив вещи, она ринулась на сестринский пост.

Сонная медсестра выслушала сбивчивое объяснение и заверила, что у них круглосуточное дежурство, и за Вивьен присмотрят. Бросать сестру одну в палате, Сайл не хотела, но другого выхода не было.

Она прыгнула в припаркованный Ниссан и на предельной скорости помчалась в Лондон. Пусть ей выпишут кучу штрафов, но каждая лишняя секунда отделяла душу Вивьен от свободы.

Следовало заехать к бабушке, но Сайл понимала, насколько тяжёлый разговор им предстоит. И, если уж быть предельно честной, она боялась того, что услышит. Поэтому решила позвонить. Так противостоять натиску будет легче.

– Слушаю, – миссии О’Лири подняла трубку после пятого гудка.

– Это Сайл. Я в Лондон. У нас беда. Уснула в палате и попала на Ту Сторону. Душу Вив забрала какая-то тварь, но мне удалось связать нас. Я еду за вещами и за ней.

На том конце провода повисло молчание.

– Что за бред ты несешь, Сайл. Какая тварь? Куда ты сорвалась? Бросила сестру лишь потому, что тебе приснился кошмар? – в голосе миссис О’Лири прорезался металл и еле слышное раздражение.

– Это не кошмар, ба. – А вот Сайл скрывать раздражение не собиралась. – Я была там. Я знаю, что это реально. Даже в детстве мне не снились такие монстры. Эта тварь тянет Вив за собой. Не допущу, чтобы её душа там и осталась.

Миссис О’Лири молчала. Сайл даже решила, что звонок прервался, но соединение продолжалось.

– Возвращайся, – наконец раздалось из динамика. – Ты ей не поможешь. Если её душа на Той Стороне, ей никто уже не поможет.

– Какого дьявола?! – не веря собственным ушам, воскликнула Сайл. – Ты хочешь, чтобы я убила сестру? Вот так взяла и отпустила ее, отдала монстру? Ба, ты из ума выжила?

– Выбирай выражения, юная леди, – отчеканила миссис О’Лири. – Твои игры с душами и призраками пора заканчивать. Ты успешно помогла нескольким и вообразила себя защитницей незримого мира? Но правда в том, что ты ничего о нем не знаешь. Никто не знает.

– Конечно, сидя дома на диване в космос не полетишь, – фыркнула Сайл, пытаясь держать руль ровно. – Я не такая трусиха, как ты. Ради Вив я пойду на все! Я найду вход на Ту Сторону и освобожу её душу. Вот в чём правда!

– Правда, внучка, похожа на копье. Исход зависит от того, каким концом тебя ударили.

– Господи, да оставь ты эти долбанные присказки! – заорала Сайл, выкручивая руль, чтобы вписаться в поворот. – Вив в опасности, мне нужна помощь. Инфа по Той Стороне, ритуалы, как можно вернуть душу. А ты кидаешься глупыми фразочками! Я. Иду. На Ту Сторону. С твоей помощью или без. С твоего одобрения или без. Я не потеряю сестру. Я не трусиха! Мой дар мне поможет. И я не буду совать голову в песок, прячась за верой, как ты, ба.

Сайл отключилась, в ярости кусая губы. Бабушкина осторожность всегда коробила ее. Как можно, имея такой дар, стоять в стороне?

– На Ту Сторону не отправишь экспедиции и ученых, – передразнила она нравоучительный тон миссис О’Лири. – Не сможешь просто так туда попасть. И не знаешь, как вернуться. Ну, давайте и дальше продолжать сидеть в своих каморках и делать вид, что Той Стороны не существует!

Сайл остановилась на красном сигнале светофора, пропуская несколько автомобилей, борясь с желанием вдарить по газам и не терять драгоценного времени.

– Там застряли Души умерших? Ах, какой ужас! Ну, на все воля Божия, – разыгрывая моноспектакль, Сайл пыталась высвободить гнев, что клокотал в её душе, как вода в гейзере. – Как так? «…тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Не постичь нам замысел его до скончания веков6».

Она даже представила, как миссис О’Лири говорит это, сидя в глубоком кресле, поглаживая пальцами молитвенник на коленях. Сайл не считала себя супергероиней, которая бросится в бой, презирая опасности. Было и страшно, и сомнения терзали. И каждый раз, встречая призрака, сердце на миг сбивалось с ритма. Но потом приходило понимание, что кроме неё никто не видит страдающую душу. Не знает, что рядом с ним ходит частичка божественного света, не получившая возможность перерождения. Которую держат здесь либо незавершенные дела, либо чья-то злая воля. И как пройти мимо?

Ниссан с визгом припарковался возле домика, где они с Ванхи снимали квартиру. Сайл взлетела наверх, молясь, чтобы подруги не оказалось дома. И когда родные стены встретили её тишиной, вздохнула с облегчением. Покидав вещи и набросав на клочке бумаги письмо, она остановилась, до боли сжимая кулаки. Осмотрелась, предполагая, что вернётся сюда нескоро, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Сайл вспомнила, где видела мост и собор из сна – город Эйлсфорд, собор Павла и Петра. Что делать дальше представлялось смутно. Впереди ждал непростой и опасный путь. Она прекрасно это понимала. Но не пройти его ради сестры не могла.

Глава 4. Ребекка

Ребекка проснулась засветло, и какое-то время просто лежала, рассматривая потолок. Следовало подняться, привести себя в порядок и спуститься к завтраку. Но не было сил даже дышать. В одиннадцать часов сборы возле церкви – оттуда начнутся поиски пропавшей девочки. Они пройдут плотной цепью, не оставляя надежды найти ребенка. И в какой-то другой раз Ребекка ни секунды не сомневалась бы. Наоборот, ещё вчера обзвонила бы знакомых и попросила присоединиться к поисковому отряду. Но стоило представить, как она входит под кроны леса Хайделт, и все благие намерения испарялись предрассветным туманом.

Лес внушал ей ужас с четырнадцати лет. Именно тогда она впервые встретила это существо. Но Зверь из местных легенд и Зверь, которого видела Ребекка, различались. В одних преданиях Блекхёрста он являл собой заблудшую душу бесследно пропавшего ребенка. Поговаривали, что его тело сгнило в лесу Хайделт, оставив после себя неупокоенного призрака. Дух считал лес своим домом, а всех, кто заходил в него – угрозой, видя в них людей, похитивших и убивших его. По другому преданию, Зверь – это душа молодой горничной, которая работала в ныне заброшенном особняке посреди леса. При жизни над ней жестоко надругались и заморили голодом. И после смерти ее дух скитается по лесу в поисках обидчиков.

Но Ребекка знала, что эти легенды лгут. Зверь – монстр, отвратительная тварь, который преследовал и мучил. Он выбирал жертву среди тех, кто заходил в лес. Играл с ней, пока та не умирала, а потом ловил душу и издевался уже над ней.

Лес Хайделт считался одной из достопримечательностей Блекхёрста, поэтому местные жители предпочитали не обсуждать при туристах количество потерявшихся там людей. Рассказывали легенды так, чтобы исключить любые намеки на что-то мистическое. Все это выдумка, ложь, и плюньте в лицо тому, кто утверждает иное.

В их городе только Ребекка знала правду о Звере. Но она молчала, так как любое неосторожно сказанное слово могло навредить репутации семьи Андервуд.

Дверь в комнату с грохотом распахнулась, вырывая Ребекку из невеселых размышлений. Саманта влетела внутрь, распространяя вокруг себя терпкий аромат туалетной воды. Ее вызывающе яркий макияж пестрел всевозможными оттенками зеленого, гармонируя с салатовыми капри и длинными серьгами. Она встала посреди комнаты, осмотрелась и с осуждением покачала головой.

– Ну и склеп. Неужели, так страшно разбавить это море коричневого и белого яркими красками? Поверь, сестренка, твоя репутация зану… правильной и хорошей девочки от этого не схлопнется.

– Спасибо на добром слове, – тяжело вздохнула Ребекка и поднялась с постели. – Подожди несколько минут.

Она ушла в ванную комнату, пропуская мимо ушей рассуждения Саманты, как можно оживить спальню сестры. Пришлось спешно приводить себя в порядок, пряча следы усталости. Натягивая на лицо маску доброжелательности, улыбаясь отражению и молясь, чтобы сквозь нее не поступил страх.

Когда Ребекка вошла в спальню, Саманта сидела на пуфике, который перетащила ближе к шкафу, и разглядывала кукол.

– Хоть что-то необычное здесь есть, – прокомментировала она, указывая на коллекцию. – Но многие из них жуткие. Я понимаю всякие фигурки японские по манге или аниме, статуи там по играм. Но эти тряпичные… Я сразу марионеток вспоминаю, в театре кукол. Жуть же.

– Все мы чьи-то куклы, – вырвалось у Ребекки, и она тут же поспешила продолжить: – А мне нравятся они. Это же ручная работа. Подарки и сувениры. Люди вкладывают частичку души в каждую из них.

Она посмотрела на шкаф, сделанный под заказ специально для коллекции. Длинная прямоугольная полочка в центре, окруженная квадратными ячейками, вмещала в себя три куклы. Этих красавиц Ребекка сделала сама. Остальные куклы располагались вокруг них без особой системы.

– Нет, я с тобой не согласна. – Саманта вскочила на ноги и наклонилась к шкафу, пристально разглядывая его жительниц. – Жуткие они, не отпирайся. Вот эта вообще на тебя похожа, – она указала на куклу в центре. – Года три назад ты ходила в подобном платьице. Прилежная папина дочка.

Ребекка на секунду замешкалась, а потом улыбнулась и, подойдя к сестре, положила руку ей на плечо.

– До сих пор не понимаю, почему ты отказалась посещать художественный класс и бросила писать фантастические рассказы. Воображение у тебя работает превосходно.

– Фу, это скучно, – Саманта отстранилась. – Когда долго сижу на одном месте, прям чувствую, как начинают высыхать мозги. Все, идем. Опоздаем, и славное имя семьи Андервуд будет опорочено навеки!

– Саманта! – укоризненно воскликнула Ребекка, и, под смех сестры, спустилась в прихожую.

Там их уже ждал Чарльз, прокручивая на пальце ключи от автомобиля. Как всегда, одетый безупречно и стильно. Даже в лесу готовый кружить головы прекрасным леди, не скрывая этого. Ребекка устыдилась осуждения в собственных мыслях, но поведение дяди не находило в ней отклика. Она понимала, что похожа на пожилых леди, основными занятиями которых являлись неспешные прогулки по городу и сплетни. Но не желала притворяться.

– Доброе утро, дядя Чарльз.

– О, дядя, приветики! А почему ты не взял с собой свою о-о-очаровательную спутницу?

– Доброе, Беки. Привет, Сэми. Адель предпочла остаться в гостинице. Голова болит, – Чарльз вытер несуществующие слезы и помог племянницам разместиться в автомобиле.

Ребекка следила за действиями Чарльза и бросила быстрый взгляд на окна отцовского кабинета. Скорее всего, Гарри провел с младшим братом беседу, и запретил приводить Адель в дом.

Все, что бросает тень на семью, подлежит немедленному устранению.

– Жаль, а я хотела с ней посплетничать о тебе, – усмехнулась Саманта. – Загадочный дядя Чарльз, который то появляется на пороге нашего дома, то пропадает года на полтора. Ах, я поняла! На самом деле ты – шпион, круче Бонда и в свободное время спасаешь мир?

– Раскусила, Сэми, раскусила, – Чарльз белозубо улыбнулся, поиграл бровями и, понизив голос до шепота, добавил: – Работа опасная, поэтому я приезжаю сюда так редко. Не хочется подставлять семью под удар.

Ребекка еле сдержала едкое замечание и отвернулась к окну. Вот в чем Саманта была мастером, так это в пустой болтовне. Хотя сейчас она вела себя чересчур жизнерадостно, сыпала шуточками и противно хихикала в ответ на несмешные истории дяди. Их голоса сливались в унисон, превращаясь в невыносимую какофонию. Ребекке захотелось заткнуть уши или же открыть двери и выпрыгнуть из машины. Она зажмурилась, легонько похлопала себя по щекам. Так, чтобы никто не заметил её недовольства.

Пальцы скользнули на шею. Мысли разбежались, стоило только лесу Хайделт показаться на горизонте. Ребекка закусила губу, не отрываясь рассматривая плотный строй деревьев, легкое трепетание листвы под летним ветерком. Ей стало трудно дышать, никак не получалось сделать полноценный вдох, и только в этот момент Ребекка поняла, что сжимает дрожащими пальцами горло.

Она в испуге одернула руки. Взгляд заметался по салону, но никто не увидел произошедшего. Пришлось резко выпрямиться, медленно разгладить одежду, давая себе возможность успокоиться. Как бы ни пугал ее лес, войти в него придется. Прежде всего, ради потерявшегося подростка. К тому же рядом будет Саманта. Ребекка справится.

Чарльз припарковал автомобиль с краю дороги, где уже разместились десятки машин. Люди медленно собирались вокруг офицера полиции, который раздавал указания, и раз за разом повторял правила поиска.

– Спасибо всем, кто откликнулся на наш призыв. Пропала девочка, четырнадцать лет. Фрэнсис Лейн. Брюнетка. Вьющиеся волосы до плеч. Худощавого телосложения. Рост около пяти футов7. Была одета в черную юбку выше колен, белую футболку с принтом и зеленый кардиган крупной вязки. На ногах черные конверсы. Последний раз её видели входящей в Хайделт со стороны Клод Вустер. На вечеринке, которую устроили на опушке леса, Фрэнсис поругалась с одним из парней. По словам подруги Фрэнсис, Джоан, она неправильно истолковала обычный флирт и решила, что ей грозит опасность. Девочка напугана, уже сутки находится в лесу. Поиски со стороны Клод Вустер ничего не дали. Значит, она двинулась дальше.

– Офицер, а в заброшенном особняке искали? – подал голос один из мужчин.

– Искали, но кроме местных любителей тишины и покоя, – на этих словах со всех сторон послышалось смешки, – никого там не нашли. Не исключаем, что она могла набрести на него позже, поэтому проверим еще раз. Растягиваемся цепочкой. Между соседями не больше двух ярдов. Никто не спешит, все должны находиться в зоне видимости друг у друга. Обнаружите что-то необычное – кричите. К вам подойдет кто-то из моих помощников. Удачи!

– А вечеринка точно на опушке леса была? – раздался еле слышный шепот возле Ребекки.

Она скосила глаза и заметила двух девушек.

– Меня Марк звал из Клод Вустер. Помнишь, тот футболист? Но речь шла про особняк.

– Ага, и я сомневаюсь, что они свои задницы приземлили возле леса, когда домишко пустует. Никто из Блекхёрст тусу там не забивал в эту неделю.

– Ну, раз красавчик, – одна из девушек бросила заинтересованный взгляд на офицера полиции, – сказал, что там искали, значит, девчонка оттуда сбежала.

Ребекка отвернулась, обдумывая услышанное и холодея от понимания, что это вполне могло быть правдой. Со всех сторон раздались призывные возгласы.

– Найдем девочку!

– Найдем!

– Собираемся!

Ребекка поежилась, рассматривая раскинувшуюся перед ними громаду Хайделта. Её трясло, и воодушевленные подбадривания и выкрики, раздававшиеся со всех сторон, не придавали мужества. Наоборот, с каждой секундой приближалось время, когда придётся войти в лес. Люди уже выстраивались в линию. Саманта стояла рядом, беспечно болтая с Чарльзом. А Ребекка держалась из последних сил.

– Эй, ты как?

– Я в порядке, – Ребекка постаралась улыбнуться, не понимая, как усмирить тот ужас, что кусал нервы.

– Конечно, а я Святая Магдалена! – Саманта закатила глаза и приблизилась, рассматривая бледное лицо сестры. – Справишься?

– Все в порядке, правда, – Ребекка украдкой перевела дух и улыбнулась.

– Когда ты начала бояться леса? Не помню, мне кажется, в детстве ты любила здесь гулять.

– Я и не боюсь, это всего лишь волнение. Я переживаю за судьбу девочки.

– Не заливай, – отмахнулась Саманта. – Я же помню, что как-то раз ты вернулась из леса вся в слезах и больше не ходила на прогулки. Только не могу вспомнить, когда это было…

На секунду окружающий мир всколыхнулся, как вода от упавшего камня, и тут же пришел в норму.

– Я тоже не припоминаю ничего подобного, – пожала плечами Ребекка, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Возможно, меня испугал какой-нибудь мелкий зверь. Вот и все.

– Хм, может и так, – не стала спорить Саманта.

Прибывшие на поиски продолжали выстраиваться в цепочку. Ребекка успела увидеть в толпе много знакомых. И встретиться взглядом с Норой Барлоу. Женщина выглядела, как всегда, безупречно. Простая, недорогая одежда, полное отсутствие макияжа и прямые волосы, собранные в высокий хвост. Шепотки за спиной и подчеркнутое игнорирование местных не беспокоили её. И Ребекка в который раз поразилась подобной выдержке. Невыносимо оставаться в месте, где все осуждали за то, в чем, подозревала Ребекка, мисс Барлоу невиновата. Сэм Линд в юности имел репутацию наглого молодого человека, который без зазрения совести пользовался влиянием своей семьи и творил непростительные вещи. Но стоило только Норе обвинить его в насилии, как нашлось множество людей, которые начали превозносить добродетели Сэма.

Когда это случилось, Ребекка ещё не родилась, но историю Норы Барлоу знали все. С каким-то садистским удовольствием ее пересказывали и приводили в пример маленьким девочкам. Мол, вот, полюбуйтесь, что может произойти, если вести себя неподобающе, одеваться вызывающе, ходить по вечеринкам и провоцировать честных молодых людей. Популярность не заработать, надавив на жалость.

Ребекка же втайне верила: Нора не лгала. Просто… знала это. Чувствовала. Слишком многое говорило в её пользу. Она не раз видела, как та заботливо провожала девочек, возвращающихся ночью, помогала перебравшим на вечеринке и, не осуждая, вызывала им такси. И, несмотря на это, от ее присутствия, сердце сжималось сильнее. Возникал странный дискомфорт.

И ещё – тот разговор девушек о Фрэнсис. Подслушанный случайно, но застрявший в памяти. Возможно, её напоили и пытались склонить к чему-то. Кто знает, что за ребята были на той вечеринке.

Нора медленно кивнула Ребекке. Посмотрела за её плечо и нахмурилась.

– Готова? – вопрос Саманты привлёк внимание. – Идем.

Ребекка не успела собраться, настроиться. Её потянули за руку, вынуждая шагнуть вперед.

Хайделтский лес сразу окутал густой атмосферой, плотной, как туман, стелющийся меж стволов на рассвете. Лучи солнца вязли в еловых иголках, шептались в листьях ольхи и клена, теряясь в мягкой поросли туевика. Все вокруг дышало спокойствием и умиротворением, и от того повод, который собрал их здесь, казался еще ужаснее. Чуть слышно хрустели ветки под ногами, вдалеке пели птицы. Местами стена кустарников мешала обзору, поэтому люди шли плотной цепочкой, выкрикивая имя Фрэнсис и буквально заглядывая под каждый корень и валежник. Приходилось соблюдать осторожность, потому что местность изрезали овраги, усыпанные прелыми листьями, в которых гнили старые деревья и торчали корни огромных пней.

Вдалеке раздались лай собак и отрывистые приказы офицеров. Каждый раз слыша, что кто-то заметил что-то необычное, цепочка останавливалась в надежде на успех. Но приходилось идти дальше. Участники поиска продвигались вглубь леса, стараясь не издавать лишних звуков. Напряжение и надежда настолько туго переплелись в воздухе, что кому-то даже стало плохо.

Ребекка старалась игнорировать тихие разговоры соседей и попытки привлечь её внимание. Она бросала взгляды на Саманту, которая наплевала на указания и о чем-то заговорщицки перешептывалась с Чарльзом. Осторожно прикасалась к его предплечью, глупо хихикала. Вместо того чтобы следить за местностью, встать рядом и помочь сестре справиться со страхом.

Все вокруг казалось враждебным. Яркий свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев, подсвечивал листья разными оттенками зеленого, создавая эффект мозаики. Ребекка оступилась и чуть не упала, когда сбоку раздался громкий вскрик. Судя по всему, какая-то женщина подвернула ногу. Её увели, строй продолжил движение, но пульс Ребекки никак не мог прийти в норму. Стало тяжело дышать, в глазах замелькали мушки, отчего она плохо видела окружающее пространство. В ушах шумело и бухало, как барабаны в ритуальном танце. Казалось, они не просто двигаются вперёд, ради спасения потерявшегося подростка, а приносят в жертву время, свободу, личные планы, чтобы задобрить богов и саму Судьбу.

Ребекка чуть не рассмеялась, не понимая, почему такая чушь лезет ей в голову. Она осмотрелась, пошла медленней, чтобы попить воды, и замерла. На периферии зрения что-то дернулось в сторону. Какой-то силуэт отделился от дерева и бросился прочь от людей.

– Фрэнсис? – выкрикнула Ребекка, будучи не до конца уверенной, что же она увидела.

Участники поисков заволновались, стали озираться и выспрашивать подробности. Но она их не слышала.

Девушка напряженно вглядывалась в пространство между деревьев, сжимая бутылку в руке. И только стоило силуэту вновь промелькнуть вдалеке, она сорвалась с места, игнорируя предупреждающие окрики.

Если появление Норы – знак. Если с произошедшим на вечеринке не все просто, то Фрэнсис в ужасе. И такое количество людей, пусть и желающих ей помочь, это свидетели. Её трагедии, унижения, боли.

Взгляды. Взгляды со всех сторон. Осуждающие, жалеющие, реже – понимающие.

Фрэнсис страшно в лесу, но ещё больше она боится выйти к людям. Боится момента, когда о случившемся станет известно. И никто не протянет руку помощи. Наоборот, оттолкнут, брезгливо поджав губы.

Ребекка продвигалась быстро, насколько позволяла местность, и молилась, чтобы все оказалось именно так, как рассказал офицер. Обычное недопонимание, ссора, побег и ночь, пережитая в лесу. С этим можно справиться. Можно.

Но не с тем, что, вероятно, случилось на самом деле.

Ребекка вспомнила разговоры о Норе, отношение к ней горожан. Для нее всегда оставалось загадкой, как можно жить с таким грузом. Как она выносила и воспоминания, и осуждение. И при этом всегда ходила с гордо поднятой головой, не обращая внимания на злые языки. Между деревьев вновь промелькнул силуэт, и Ребекка бросилась следом, совершенно забыв предупредить поисковую группу. Остановиться, дождаться помощи – в этот момент казалось невозможным. Сомнения, страхи и осторожность отступили на второй план, под натиском желания помочь. Поэтому когда она выбежала на крошечную поляну и увидела, наконец, за кем гналась, поворачивать назад было поздно.

Возле старого дерева парила полупрозрачная фигура девушки. На ее лице сменялись эмоции: растерянность, слезы, гнев и снова растерянность. Она озиралась по сторонам, словно не зная, куда идти. Где искать успокоение.

Ребекка застыла, превратившись в часть леса Хайделт – безмолвное, неподвижное дерево, способное лишь качаться в такт ветру и наблюдать, как мечется призрак. Понимание, что она видит перед собой, почти лишило сознания.

Из оцепенения её вырвали чужие голоса позади. Медленно, чтобы не наткнуться на какую-нибудь сухую ветку, Ребекка отступила, намереваясь вернуться, но тут же закрыла рот руками, едва не вскрикнув.

На поляну выскользнул Зверь. Огромная тварь замерла, принюхиваясь. Повела гладкой мордой из стороны в сторону и заметила парящего призрака девушки. Та задрожала, лицо исказилось от дикого ужаса, но что-то не давало ей убежать, заключив в невидимую клетку.

Ребекка не шевелилась. Пот катился по вискам и лбу, попадая в глаза, доставляя дискомфорт, но все внимание сосредоточилось на сцене, разворачивающейся на полянке.

Зверь медленно приближался к призраку, извиваясь змеей. Высоченный, с гибким телом, похожим на человеческое. Под кожей ярко-жёлтого оттенка перекатывались мышцы. То тут, то там проступали наросты-крючки. Длинные пальцы потянулись к дрожащему призраку. Скользнули по шее. На морде твари отчётливо читалось наслаждение. Зверь наклонился к лицу призрака, втянул воздух и прошипел: «Как же ты прекрасна, моя маленькая».

Ребекка придушенно вскрикнула, опираясь на ближайшее дерево плечом.

Зверь медленно поднял голову и посмотрел прямо на нее. Безгубый рот растянулся в дьявольской улыбке. Тонкий язык прошёлся по острым зубам, вызывая приступ тошноты.

Девушку затрясло от омерзения, когда чудовище сжало шею призрачной фигуры и встряхнуло ее, как тряпичную куклу.

Взгляд Ребекки метнулся к лицу духа. На мгновение по нервам резануло узнавание, но Зверь властно прижал призрака к себе и заревел.

Страх взвился вихрем, заставляя бежать. Вперед, через овраги и заросли кустарников. В сторону. Куда угодно.

Ребекка остановилась, только когда лёгкие чуть не взорвались от напряжения. Она упала на землю, пытаясь отдышаться, и с ужасом поняла, что и сама могла потеряться. Представила разочарованное лицо отца и медленно поднялась, держась за шершавый ствол дерева. Осмотрелась и увидела полуразрушенную кирпичную кладку с железными элементами – все, что осталось от изгороди вокруг заброшенного особняка. Ребекка двинулась к ней и вышла на едва заметную тропинку. Двухэтажный дом, когда-то ставший пристанищем богатой семьи мануфактурщиков, сейчас медленно ветшал посреди леса Хайделт. Одно время величественный фасад, потолочную лепнину и паркетные полы пытался содержать и реставрировать муниципалитет. Но позже приоритеты поменялись, денег на ремонт поступало все меньше, пока совет не принял решение оставить особняк на откуп времени. Наследники не могли позволить себе такие расходы. Превратить это место в достопримечательность для туристов не получилось. В итоге особняк стал пристанищем разных поколений бунтующей молодёжи, использующих его для приятных встреч и вечеринок. Город закрывал на это глаза. Лишь изредка полицейские проводили рейды и отлавливали особо беспокойных и буйных парней и девушек.

Подъездная дорожка заросла травой. Высокое крыльцо, украшенное летающими львами, рассыпалась прямо на глазах. Ребекка осторожно поднялась к входной двери, поминутно оглядываясь. Страшась, что Зверь настигнет её. Но вокруг стояла тишина. Лишь естественные звуки леса нарушали покой заброшенного особняка.

Входная дверь оставалась чуть приоткрытой. Раньше её пытались заколачивать, но каждый раз свежие доски уже к вечеру срывали. Теперь она мерно поскрипывала на лёгком ветерке и позволила беспрепятственно проникнуть в здание.

Холл встретил Ребекку мусором, разбитыми зеркалами и порезанными картинами, украшавшими стену, вдоль которой вилась лестница на второй этаж. Справа находилась комната с несколькими музыкальными инструментами. Поврежденные временем и руками вандалов, они все ещё стояли на каменных постаментах.

Слева располагалась гостиная с камином, высокими книжными шкафами и почерневшим мольбертом.

Ребекка осмотрелась, прислушалась, но среди обветшалых стен пел лишь сквозняк и петли старых дверей.

– Фрэнсис? Если ты здесь, отзовись! Меня зовут Ребекка, я из Блекхёрста. Тебя все ищут. Давай вернёмся домой.

Ничего не изменилось. Ни всхлипа, ни стона, ни еле слышного ответа.

Ребекка помедлила, собираясь с духом, и осмотрела первый этаж. Поднялась на второй. Заглянула в комнаты, где не проваливался пол. Звала Фрэнсис, но в ответ получала тишину. И все же уходить не хотелось, несмотря на головную боль. Что-то подсказывало: девочка здесь. Нашла где-то укромный угол и спряталась. Вполне возможно, там она и провела всю ночь, боясь выйти. А остальные солгали про лес, чтобы не выдать правду.

Спустившись в холл, Ребекка замерла посреди разбросанных вещей. Прикрыла глаза, выравнивая дыхание, загоняя мысли о Звере в глубины подсознания. Пытаясь справиться с пульсацией в висках. Желание уйти стало нестерпимым. Следовало дождаться поисковую группу и вместе осмотреть особняк ещё раз. Тогда страх отступит, ведь она будет не одна. Комнаты наполнятся голосами и перестанут давить на нее, будоража неприятные чувства.

– Где же ты… Фрэнсис!

Перед мысленным взором замелькали обрывки каких-то сцен. По коже поползли мурашки, словно чьи-то призрачные ладони медленно скользили вверх по предплечьям. Ребекка тихо вскрикнула и обхватила себя руками. Стало мерзко. На языке появился кислый привкус, и она в два глотка осушила бутылку воды.

– Нет, я не могу, не могу. Нужно выбираться. Нужно…

Она быстрым шагом двинулась к выходу, но на полпути замерла, чувствуя подступающие слезы и дрожь во всем теле. Ребекка запрокинула голову и попыталась справиться с эмоциями, уставившись на полуразрушенную лепнину. Теряя контроль. Обращаясь к словам дедушки и используя их как замки.

Она Андервуд. Она должна собраться и… помочь.

Ребекка вернулась и поднялась на второй этаж. Ноги отказывались повиноваться, приходилось уговаривать себя на каждый шаг. От лестницы она свернула влево и приблизилась к покосившейся двери, за которой скрывалась бывшая хозяйская спальня. Обитые бархатом стены, полог над кроватью, резные столики – все вычурно и абсолютно безвкусно. Хотелось скорее покинуть это место. Здесь не любили бывать гости особняка, поэтому спальня идеально подходила для того, чтобы спрятаться. Не в последнюю очередь благодаря небольшому алькову, до сих пор скрытому тканью.

Ребекка осторожно вошла и тихо позвала:

– Фрэнсис, ты здесь?

Справа раздался приглушенный всхлип, еле слышная возня, а потом вновь все стихло.

– Меня зовут Ребекка. Мы тебя ищем. Твои родители волнуются. Фрэнсис…

– Я не пойду! – крик и последовавшие за ним слезы прошлись по сердцу ножом. – Не хочу никого видеть. Хочу, чтобы меня оставили в покое!

Ребекка медленно приблизилась к алькову, дотронулась до ткани и вздохнула.

– Когда-то я мечтала иметь способность исчезать. Щелчок пальцев, и меня нет. Но понимаешь… ты исчезаешь, а твоя боль – остается. Ты не хочешь выходить, видеть их, но это не уменьшит того, что внутри. Наоборот. Эта дыра будет разрастаться и разрастаться, пока от тебя не останется только оболочка. Кукла на ниточках.

– Ну и что! – голос Фрэнсис, хриплый и глухой из-за выплаканных слез, вибрировал, как случайно задетая струна. – Из меня эту куклу и сделали, уже! Не хочу!

– Я войду? – Ребекка осторожно откинула полог, впуская внутрь свет.

На узкой, встроенной в стену кровати, в ворохе грязных подушек и покрывал, лежала зареванная девочка. Ее тоненькая фигурка свернулась в позу эмбриона, забившись в самый дальний угол. Тихо всхлипывая и комкая край ткани, она сжималась все больше и больше, пытаясь стать как можно незаметнее.

– Ты вся окоченела. И мне вновь следует сказать, что нам пора. Но… если хочешь, если нужно, я могу просто обнять тебя и побыть здесь столько, сколько потребуется.

Какое-то время Фрэнсис не двигалась, лишь тихо бормотала что-то. Ребекка не торопила, молчала и стараясь держать в узде собственные слезы, страх и воспоминания. А потом почувствовала, как холодная ладонь сжала запястье, дрожащее тело подвинулась ближе, и девочка упала в её объятия.

Рассказ разливался мутной рекой, бурной, неудержимой. Картины той злополучной вечеринки рисовались перед глазами руками злого волшебника. Не нужно находиться там, чтобы понять боль от испытанного Фрэнсис. Гнев и страх. Неверие и разочарование. Отвращение и необъятное чувство вины.

Ребекка утешала, рассказывала о том, как этих чудовищ накажут, но с горечью понимала лживость собственных слов. В их мире о таком принято умалчивать, скрывать, делать вид, что ничего не произошло. Потому что виновны не нападавшие, а те, кто не сумел отбиться.

Но с этим Фрэнсис столкнется позже, а сейчас Ребекка желала, хоть на мгновение, внушить ей чувство безопасности, веру в торжество справедливости.

Постепенно, девочка успокоилась, перестала дрожать и согласилась вернуться домой. Ребекка обняла ее как можно крепче, обеспечив призрачный намёк на защищенность. Так они и спустились на первый этаж, вышли на улицу, где уже слышались крики поисковой команды.

Ребекка привлекла их внимание и передала Фрэнсис офицеру полиции. Выслушала порцию нравоучений и похвалы, но все это мало её волновало. Они вернулись на опушку, где уже сворачивались поиски и ждали мистера и миссис Лейн. Изматывающее событие подходило к концу, но вместо успокоения Ребекка чувствовала нарастающую панику. Она нашла глазами Саманту, беседующую со своей одноклассницей. Дядя стоял поодаль, одной рукой приобнимая появившуюся Адель за талию, а другой поглаживая её плечо.

По спине Ребекки поползли мурашки-пауки, пробираясь под кожу и растворяясь там. Дурнота подступила к горлу, и пришлось опереться на чью-то машину, чтобы удержать равновесие. Она оглянулась на лес Хайделт и задрожала, увидев среди деревьев Зверя. Тварь сжимала в объятьях призрак девушки, а потом медленно наклонилась и оставила поцелуй на её шее. Ребекка всхлипнула, согнулась пополам, и её стошнило под колеса машины.

– Ты в порядке? – голос Саманты раздался совсем рядом. – Ого, тебя вырвало? Ну-ка, обопрись на меня, спасительница потерявшихся детей.

Но Ребекка оттолкнула руку сестры, быстро вытерла рот платком, поправила одежду и улыбнулась.

– Не стоит, Саманта. Я в порядке. Прости. Давай вернёмся домой, у меня сегодня посещение больницы.

– Как скажешь, – не стала настаивать сестра. – Тогда, вперед, позову дядю, чтобы он отвёз нас.

Ребекка наблюдала, как Саманта подбежала к Чарльзу и беззаботно повисла у него на руке, будто невзначай оттеснив Адель в сторону. По выражению лица последней было ясно – ей это совсем не понравилось. Она резко бросила Чарльзу пару слов, развернулась и ушла. А сестра уже тащила дядю к машине, весело болтая на ходу. Именно тогда Ребекка заметила, что за ними наблюдает Нора. Та стояла в стороне, напряженная, бледная. Ее цепкий взгляд не позволял отвернуться. Ребекка растерялась. И лучшее, что пришло в голову – натянуто улыбнуться и осторожно кивнуть. Она понимала, что если кто-то из местных заметит их обмен взглядами, начнутся пересуды. Но не знала, как еще прервать нежеланное внимание. Посчитав, что этого достаточно, Ребекка развернулась и отправилась вслед за Самантой, не понимая, почему по сердцу расползается тревога.

Глава 5. Сайл

Сайл жадно отпила из банки колы и посмотрела на собор Петра и Павла. До Эйлсфорда она доехала за час и только потом поняла, что на улице глубокая ночь, а у неё нет даже примерного плана действий. Безусловно, увиденное во сне явно говорило о маршруте передвижения твари, но что теперь? Камень в кольце поймал лунный свет, и Сайл задумчиво повертела его на пальце. Нужно понять, как пользоваться созданной связью. Будут ли подсказки и дальше приходить во сне. Или же внутреннее чувство станет дергать, как больной зуб, пока она не последует за ним.

Сайл с тихим стоном опустилась на корточки, обхватив голову руками. Необдуманно, глупо, без какой-либо гарантии, что этот ритуал сработает. Выход один: попытаться найти больше информации о Той Стороне на закрытых форумах, а утром пройтись по собору и близлежащим окрестностям, надеясь на удачу. Хотя какой идиот полагается на счастливый случай, когда на кону жизнь родного человека?

– Дерьмо, – выругалась Сайл и побрела обратно в гостиницу.

– Дерьмо! – резюмировала Сайл, разглядывая старые стены собора Павла и Петра, за что тут же получила подзатыльник от Вивьен.

– В двенадцатом веке, в тот благословенный год, когда появился этот собор, для укрепления стен использовали иной раствор, – назидательно заметила старшая сестра.

– Вознесем же молитву, – фыркнула Сайл, – и порадуемся за прихожан, которым не пришлось терпеть вонь.

– Вознеси лучше молитву своему языку, чтобы не ляпнуть такое при бабушке, – рассмеялась Вивьен, потрепав Сайл по голове.

– Какого дьявола она продолжает таскать нас по всяким церквям и соборам Англии, построенным до реформации? У нас закончились развлечения или способы наказания?

– Прекрати богохульствовать, – Вивьен посерьезнела, посмотрев на сестру. – Я понимаю, что ты хочешь развивать свой дар и злишься на бабушку за ее взгляды. Но лишь благодаря ей мы не оказались в приюте после смерти мамы. Она помогала нам и раньше. Таскаться по церквям – это меньшее, что мы можем сделать для нее.

– Угу, супер. Послушать тебя, так примернее внучки и не сыскать, – проворчала Сайл, проглатывая более резкие слова. – А сама сбегаешь в свой университет и творишь что хочешь. А я отдуваюсь за двоих.

– Преимущество старшей сестры, – Вивьен подмигнула, лукаво улыбнувшись. – Подожди ещё немного до окончания школы.

– Жду не дождусь, когда смогу уехать и начать всерьёз изучать Ту Сторону. Я на пару закрытых форумов попала. По большей части там чушь, но есть и толковые ребята.

– Может, парня себе найдешь, – поддела её Вивьен.

– Фу, мерзость, – Сайл повела плечами. – Чтобы и он мне мозги мыл? Нет, у меня есть дела поважнее.

– Конечно, моя маленькая Мелинда Гордон. Когда-нибудь ты спасешь всех, кто в этом нуждается.

– Спасу всех, кто в этом нуждается, – эхом повторила Сайл, прислонившись лбом к стеклу.

Она вернулась на односпальную кровать в небольшом номере отеля и открыла ноутбук. Сон не шел. До утра оставалось несколько часов. Достаточно времени, чтобы попытаться найти хоть какую-то информацию.

Закрытый форум встретил новыми ветками обсуждений. Заголовки говорили сами за себя, и особо вчитываться в эту бессмыслицу про очередных призраков или контакт с ними, не хотелось. Чаще всего люди здесь представлялись охотниками за привидениями, придумывали способности, лишь бы приукрасить серую реальность. Из десятков тысяч пользователей этого форума Сайл набрала бы с дюжину, кто действительно знал о Той Стороне и видел настоящих призраков. Для них существовала отдельная ветка, в которую пускали только по приглашению. Туда входили также люди, пусть и не обладающие даром, но занимающиеся теоретической и технической стороной вопроса: поисками разных ритуалов и информации или сборкой приборов, способных помочь с обнаружением. Здесь публиковались реальные случаи контактов с призраками, любая интересная информация и даже слухи, которые следовало проверить. Частенько кто-нибудь размещал обновленную карту, где отмечали точки соприкосновения с Той Стороной. Но Сайл требовались ответы и быстро.

Она открыла в Ватсапе их чат, которым редко пользовались, и написала:

«Привет, крипстеры8! Срочно нужна ваша помощь!»

Вкратце обрисовав ситуацию, Сайл наблюдала, как один за другим участники чата появлялись в сети. Читали её сообщения и выражали соболезнования. А потом перешли на голосовые.

– С кольцом супер идея, – похвалила её американка Эмма, – но теперь нужно как-то использовать его, чтобы подсмотреть за тварью… О, слушай, а ты не хочешь попробовать технику глубоких медитаций? Будешь постепенно погружаться в транс, думая о сестре, и душа провалится на Ту Сторону.

– Да, отличная идея, – подключился Крис. Никто в группе ничего о нем не знал, но все ценили холодность его суждений. – Чтобы не терять время, запиши руководство, Эмма, и вышли на мыло Сайл. Я ищу сейчас на форуме информацию по освобождению души. Но попадается всякая чушь.

– Доброе утро! – в сети появился Сокджин. – Сочувствую, Сайл. Слушайте, а никто не видел недавнюю тему про Ту Сторону? Не могу вспомнить ник автора. Но он там термин какой-то странный использовал…

– Что-то новенькое? – оживилась Сайл.

– А, да, точно! – подхватила Эмма. – Чел утверждал, что его друг в Ирландии попал на Ту Сторону. Даже не один. И они вместе вернули душу какому-то чуваку.

– Ого! А почему я не видела?

– Да он снёс ветку, когда в комментах на него накинулись и затравили. Я успела скриншоты его сообщения сделать. Там и ник видно. Сейчас перешлю.

– Отлично, спасибо, Эм! Прочитаю.

– Мы будем искать еще. Если найдем, кинем сюда, – отписался Крис, и диалог прервался.

Сайл просмотрела почту и бегло изучила присланный Эммой ритуал для входа в осознанное сновидение. А потом перешла на скриншоты сообщения.

В них пользователь под ником Дюма утверждал, что полмесяца назад два парня и девушка побывали в Анээм. Якобы душа одного из них застряла там из-за купола, появившегося сотни лет назад в результате ритуального убийства, и не смогла переродиться.

– Он родился и жил без души, что ли? – удивилась Сайл и продолжила чтение.

Участники похода, совместно с близким другом Дюма и ещё одним экстрасенсом, разработали ритуал. Души удалось освободить, их последнюю волю выполнили, а купол сняли. Это помогло душе одного из участников переродиться и вернуться к нему9.

– Хеппи-энд, – протянула Сайл и откинулась на подушку.

Она понимала, почему пользователи форума обвиняли Дюма. Звучит бредово и фантастично даже для мира потустороннего.

Парень, что жил без души.

Ритуалы, способные освободить душу из… Анээм.

Странное название. Но, исходя из прочитанного, речь определенно шла про Ту Сторону. И если это так, если хоть малая толика – правда – это её шанс. Нет, даже лучше – почти стопроцентная гарантия успеха. У неё будет инструмент, проверенный способ вызволять души из Анээм. Конечно, на Той Стороне невозможно быть уверенным во всем. Многое может пойти не так. Предстояло ещё как-то отделить сестру от твари. Осталось только уговорить Дюма рассказать схему ритуала.

Сайл глухо застонала и резко села, придвинув ноутбук ближе. Аккаунт Дюма был открыт, как и личка. Она хотела рассказать о ситуации только в общих чертах, но потом решила, что откровенность поможет расположить собеседника и склонить к сотрудничеству. Оставалось надеяться, что они живут в одном часовом поясе или с небольшой разницей во времени.

Потянулись долгие часы ожидания, которые выматывали не хуже неизвестности. Сайл ходила по комнате, пыталась делать зарядку, просматривала форум и, кажется, выучила его наизусть. Крипстеры в чате обсуждали возможные варианты возвращения души. Придумывали доводы, которые точно должны убедить Дюма помочь, если тот не проникнется рассказом Сайл. Даже предложили открыть краудфандинговую кампанию по сбору средств, чтобы заплатить ему за информацию.

Сайл почти плакала. Эмоциональное истощение, усиленное недосыпом, делало её особенно уязвимой. И то, что пытались предпринять практически незнакомцы для спасения сестры, грело душу. Из них вышла бы потрясающая команда по изучению Той Стороны. Люди с даром и большим сердцем, всегда готовые помочь. Жаль, что живут они в разных точках планеты и не имеют возможности встретиться. Сайл не впервые посещали мысли повторно поднять вопрос о создании команды, и она решила вернуться к этому после того, как спасёт сестру.

За окном занимался рассвет, когда в личку пришло ответное письмо от Дюма. Без единого слова. Только номер телефона, и Сайл в ту же секунду позвонила, пытаясь успокоить трясущиеся руки.

– Бонжур, МиГордон, – поприветствовал её молодой голос с приятным французским акцентом, назвав по нику. – Меня зовут Дюма, оу, сорри, Арман. Я решил, что по телефону будет быстрее.

– Да, спасибо, что откликнулся. Эм… – Сайл почувствовала, как горло сжимает невидимая рука, и прокашлялась, пытаясь унять волнение. – Меня, меня зовут Сайл, мне нужна помощь. Срочно. Правда. Пожалуйста, свяжи меня с твоими друзьями. Они были на Той Стороне. Помогли душам. Значит, могут помочь и мне.

– О, сорри, говори медленнее и четче. Я не силен в английском и плохо тебя понимаю. А ты еще как-то странно слова произносишь… Связать не могу. Эрве и Николас где-то на Тибете. Путешествуют. Нико не справляется после перерождения души. Там… сложно. Долго говорить. Кэли недоступна. Тоже где-то… бес ее знает где. Вроде к ним собиралась.

Сайл провела рукой по лбу, зарылась пальцами в волосы и резко дернула. Боль сверкнула краткой вспышкой, сознание прояснилось.

– Так, хорошо, они не могут, но…

– Я могу, – перебил Арман. – Могу попробовать помочь. Мы с Эрве много обсуждали ритуал. Говорили. Думаю, справлюсь. Хочу приехать и поддержать. Мне тоже нужно в Анээм. Посмотреть самому. Да и особых дел сейчас нет. Вот совершенно нечем заняться.

– У тебя есть дар? – Сайл оживилась, решив, что давняя мечта может стать реальностью.

– Оу, нет, – в голосе Армана звучала печаль. – У меня личное. Расскажу при встрече. Ты не против?

– Глупый вопрос. Моя сестра на Той Стороне, у какого-то монстра. Я рада любой помощи, поверь.

– Génial!10 Сейчас посмотрю. Так, я успеваю сесть на ближайший рейс Евростар до Лондона. Приеду в десять утра. Где ты находишься? Скинь мне геолокацию. Я возьму такси и…

– Мне проще забрать тебя с вокзала Сант-Панкрос. Я на машине. Сразу вернемся в Эйлсфорд.

– Trop bien11. Тогда до встречи! О, я буду в футболке с Зефирным человечком.

– Охотники за привидениями? – Сайл невольно улыбнулась. – Принято. Тогда жду тебя в кафе возле статуи сладкой парочки. До встречи.

– Понял. Француз и сладкая парочка. Где же еще, – Арман рассмеялся. – À plus!12

Сайл положила трубку, но не позволила себе расслабиться. Досмотрела все темы на форуме. Прочитала сообщения крипстеров и рассказала о результатах звонка. Нужно чем-то заняться до приезда Армана. Загрузить голову информацией, чтобы не поддаваться панике. Ужас никак не хотел отступать. Он гнездился в сердце и ворочался, ворочался, словно не мог расположиться там с комфортом. Перед глазами то и дело мелькали образы Той Стороны. Скорее всего, ей еще долго будут сниться кошмары. Даже когда все завершится благополучно.

Почувствовав укол сомнения, Сайл отмахнулась, затолкав тьму глубже в подсознание. Столько лет она спорила с бабушкой, доказывала, что все возможно. Ее дар создан спасать души от незавидной участи, что хуже смерти. Теперь появился реальный шанс попасть на Ту Сторону. И не один раз. Использовать ритуал, который уже помог и может помочь снова.

Сайл задохнулась от осознания, скольким людям получится вернуть утраченные частички души или позволить переродиться. Как это изменит мир. И не только для крипстеров. Для всех, кто имеет дар и мечтает реально помогать.

– Да мы будем супергероями!

И тут же стыд накрыл Сайл с головой.

Не считай цыплят, пока они не вылупились.

Сайл осмотрелась, не зная, чем занять эти три часа до возвращения в Лондон. Открыла файл от Эммы и задумалась.

Хотелось попробовать метод глубокой медитации. И, если повезет, увидеть сестру. Убедиться, что она все еще здесь. Или узнать, куда направляется тварь.

Сайл отложила ноутбук, подползла к изголовью кровати и села, опершись на него. Сверилась со всеми пунктами, завела будильник и закрыла глаза.

Во тьме сиял свет. Крошечная, еле видная точка. Сайл представила, что это сестра. Ее путеводная звезда в море обманчивой реальности. Она вообразила, что идет вперед и постепенно точка увеличивается, растет, пока не превращается в сияющий тоннель.

Пол его устилал песок и камни. Стены искрились и переливались всеми цветами радуги.

Сайл двинулась дальше, по пути находя предметы, связанные с сестрой.

Вот на стуле висела ее любимое худи, в котором спрятана записка, предназначенная парню – первой любви. Вивьен тогда так и не вручила ее, и всегда считала, что упустила родственную душу. Вот на камне чернеет пара билетов на концерт Линкин Парк. Бабушка не одобряла, но старшая сестра подрабатывала целый месяц, чтобы купить их.

Разные мелочи встречались то тут, то там. Сайл собирала их, распихивая по карманам джинсов и худи, и шла дальше. С каждым шагом представляя, как света становится все больше. Как он облепляет второй кожей, заматывает в кокон и распахивается…

…ночью.

Сайл стояла на Эйлсфордском мосту и видела перед собой совершенно другую деревню.

Крошечные домики разбросало по берегу реки. Судя по всему, на Той Стороне время застыло в моменте, когда Эйлсфорд насчитывал всего шестьдесят домов, а собор служил путникам, пересекающим брод, пристанищем и местом для молитв о добром пути. Сайл осторожно спустилась и посмотрела на знаменитый мост, разделенный пятью арками.

«А может, он как изощренная мозаика? Пятую арку-то мосту добавили намного позже, – подумала Сайл. – Состоит из вещей разных эпох. Тогда это объяснило бы и мост, и облик деревни».

Вокруг стояла тишина. И лишь в окнах редких домов мерцал свет. Сайл не рискнула подходить к ним – кто знает, что там обитает. Но местность следовало осмотреть и убедиться, что тварь до сих пор здесь.

Сайл прикоснулась к кольцу, пытаясь установить связь с сестрой и понять, куда идти. Но камень оставался безмолвным. Ни засветился, ни потеплел. Кусок породы в обрамлении из металла.

Сайл тяжело вздохнула, с трудом сдерживая ругань и желание что-нибудь сломать. Вместо этого направилась вдоль берега – так же, как в прошлый раз, – надеясь, что близость воды по каким-то причинам важна для монстра.

Она двинулась влево, обогнув поросль кустарника, тянувшуюся по пологому склону берега, и пошла вдоль реки. На этой стороне преобладало редколесье, и все пространство хорошо просматривалось на десятки ярдов.

Ночью тишину не нарушали ни шелест листвы, ни крики птиц. Вокруг все казалось мертвым, застывшим, как на стоп-кадре хоррора.

Между деревьями не струились лёгкие полупрозрачные ленты, как и не мелькали силуэты душ, пойманные в ловушку. Сайл остановилась, не понимая, что делать дальше. Где искать монстра, если кольца не работали. Она не чувствовала ничего, кроме дикого страха. Не слышала ничьих мыслей, кроме своих.

Взгляд заметался, выхватывая отдельные детали. Паника рвалась из груди сбитым дыханием.

И в этот момент Сайл услышала плач. Тихий, пропитанный не меньшим отчаянием, чем ее собственное. Он доносился со стороны реки, и девушка бросилась туда, не заботясь о незаметности. Звук стал отчетливее, вмещая в себя не только резкие всхлипы, от подступающей истерики, но и обрывки слов. Почему-то казалось важным уловить их смысл, услышать спрятанное в глубине сердца. И не оставить без ответа.

Кустарники расступились, открывая путь к реке, и Сайл выбежала на склон, забыв об осторожности. Правая нога поехала вниз, увлекая за собой все тело. Она пыталась рассмотреть, что происходит на том берегу. Остановить падение. Но в тот момент, когда вторая нога зацепилась за выступавший корень, и Сайл кувырком скатилась в воду, она заметила призрачную девочку.

Резкий звук будильника вырвал Сайл из медитации. Она вскочила с кровати, не сразу осознав, где находится. Плач с Той Стороны до сих пор стоял в ушах, но оставалось только гадать, кем был тот призрак: потерявшейся душой или монстром.

Посмотрев на часы, Сайл схватила ключи и ринулась к автомобилю. Всю дорогу до вокзала она прокручивала в голове возможный план действий. Представляла, как выглядит Арман и о чем ещё расскажет при встрече. Переживала, что их сотрудничество обернется крахом, и она не только не поможет сестре, но и потеряет драгоценное время.

– Так, хватит, – Сайл хлопнула себя по щекам. – Ты справишься. Все получится. Вперед.

Сайл припарковалась недалеко от вокзала, и прежде чем выйти из автомобиля, собрала волосы в высокий хвост. Выскочив на улицу, она поспешила к огромному зданию из красного кирпича, построенному в неоготическом стиле, который в ярких лучах утреннего солнца напоминал ей Красный каньон в Америке. Она прошла мимо входа в гостиницу, ко второй арке, ведущей на верхний этаж вокзала. Знаменитые огромные часы, под которыми назначались встречи, пробили десять утра, и Сайл прибавила шаг. Миновав статую «Любовники», она вытянула шею, пытаясь разглядеть пассажиров «Евростара», и заняла место в кафе.

Ожидание нервировало. До знакомства оставались считаные минуты, и внутри все тряслось и скручивалось, как при катании на роллеркостерах13. В реальности это случилось один раз, но запомнилось на всю жизнь. Вивьен тогда визжала от радости, а Сайл – от страха, чувствуя, как все внутренности стремятся выйти наружу и посмотреть, что происходит.

Люди шли мимо, не обращая внимания, но никого в футболке с Зефирным человечком Сайл не видела. А потом в толпе мелькнула копна кудрявых волос, и парень, обогнув необъятных размеров даму, буквально рухнул на ограждение кафетерия.

На вид, не старше Сайл. Худощавый, с крупными чертами лица, четко очерченной линий подбородка, прямым длинным носом, тонкими губами и огромными карими глазами, как у Кота в Сапогах. Арман чем-то неуловимым напоминал ей Вивьен, и сердце болезненно сжалось от мыслей о сестре. Джинсы, футболка с Зефирным человечком и рюкзак через плечо. Типичный гик, только очков не хватает.

– Арман, я здесь!

Она махнула рукой и встала, отметив, что он выше неё на голову. Сайл терпеть не могла смотреть на парней снизу вверх.

– О, МиГордон, Сайл, привет!

Арман сделал резкое движение, словно хотел обнять, но быстро опомнился и в смущении опустился на стул.

– Какие планы? Едем в Эйлсфорд. А потом?

– Давай вернёмся к машине. По дороге расскажешь мне все, что знаешь про Ту Сторону. Вместе решим, что делать.

– D'accord14. Идем!

Они сели в старенький Ниссан и выехали с парковки. По дороге зарулили в продуктовый магазин и набрали разных снеков и напитков. Арман купил пару предметов первой необходимости и сборник японских судоку.

– Успокаивает, когда нервничаю, – пояснил он, смущённо улыбнувшись и взъерошив волосы.

Первые десять минут Арман молчал, не желая отвлекать Сайл, а потом достал из рюкзака планшет и начал:

– На самом деле, сведений немного. Эрве говорит, Анээм меняется. Неизменным остаётся то, что души попадают в него перед перерождением. Это изнанка нашего мира, его зеркало. Нас разделяет лишь тонкая пленка. Иногда, при переходе через Анээм, души оставляют там свою какую-то самую сильную эмоцию. Так появляются призраки. Они безмолвны и чаще всего приходят в наш мир.

– Получается, те, кого я видела и освобождала в нашем мире, – призраки? Я думала, это одно и то же.

– Эм, нет. Эрве говорит, призраки как программы – чего-то лишились, чего-то хотят. Выполни это, и они свободны. Они не умеют думать. Души другие, они как мы. В Анээм материальны. Можно сказать, полноценная версия человека. Иногда души подходят близко к границе миров, натягивают ее. Что-то не дает им переродиться, удерживает. И вот так они пытаются попасть в наш мир. То, что мы зовем призраками, может быть и душой.

– Дьявол, почему я так мало знаю! Почему так мало инфы в открытом доступе!

– Ее, может, и много, но проверить все c’est impossible15.

– Это и так ясно, – невольно перебила его Сайл и тут же извинилась: – Прости, продолжай. Полезно понять, что ты узнал у человека, который побывал на Той Стороне.

– Оу, ничего, я понимаю. Так. Души могут застревать в Анээм из-за куполов, возникающих на местах ритуальных, массовых или убийств с особой жестокостью. Как правило, купол накрывает лишь определенную область. Если это город, то город. Поле, лес, река… Ну, ты поняла. Оу, oui16, река. Эрве говорит, что падение в воду помогает вернуться в наш мир.

– Да, да, даже из сновидения я именно так и вернулась! – воскликнула Сайл и поймала довольную улыбку Армана.

– D'accord. Дальше. Когда у нас день, там ночь и наоборот. Точного времени смены не знаю. Где-то двенадцать, наверное, – парень сверился с записями и продолжил: – Говорят, когда в Анээм день, там отсутствуют звуки, но усиливаются запахи, и встречаются более опасные монстры. Так что лучше подгадывать и идти в ночь. Так… Ритуал. У меня распечатано. Посмотришь, как приедем.

– Отлично.

– Если над местностью нет купола, и душа ничем насильно не удерживается от перерождения, ее можно освободить, проведя ритуал в нашем мире. В месте, где, предположительно, она находится в Анээм. Если это не срабатывает, придется идти на Ту Сторону и ломать с двух сторон. Синхронный ритуал в одной и той же точке.

– А как это происходит? Мобильники там вряд ли работают, – протянула Сайл, аккуратно вписываясь в поворот.

– Эрве говорил, что он воздействовал на Кэли через ее вещь. Может, и у тебя так получится? Но надеюсь, идти в Анээм не придется. – Арман взлохматил кудри. – А если душа долго находится в Анээм, она начинает меняться. И превращается в монстра. Эрве говорит, что все монстры там – бывшие души, которые не смогли переродиться.

– Чего? – Шокированная Сайл чуть не нажала на тормоз, но вовремя среагировала, избежав столкновения с другой машиной.

Она вспомнила тварь, что утащила Вивьен. Эту тушу, состоящую из тел и полупрозрачных лент. И это когда-то было человеческой душой?

– Дьявол! А сколько… – её голос дрогнул, и пришлось вцепиться в руль, чтобы успокоиться. – Сколько нужно времени на это?

– Оу, сорри, – Арман мимолетно дотронулся до её ладони и убрал руку, прежде чем Сайл поняла, что произошло. – Не думаю, что кто-то знает наверняка. Но если вспомнить рассказ Эрве, не один десяток лет.

Арман ненадолго замолчал, просматривая записи, а потом продолжил читать:

– В Анээм души оставляют эхо прошлого – предметы, которыми они дорожили при жизни. Эрве говорит, чаще всего души перерождается целиком. Иногда – только часть души. Она несет в себе то, что человек хотел бы пронести сквозь века. Любовь к человеку, как было у сестры Кэли. Оу, любовь с первого взгляда. Обожаю, – Арман мечтательно улыбнулся, но стушевался и продолжил:– Оу, сорри, хех-хе. Хм. Так, или частичка заботы о родном человеке. Вот как у Кэли. М-м-м, нет, вроде бы у Кэли была какая-то сложность. Не помню, не записывал. Все же, личное. Люди без части души уязвимы. Они ощущают некую пустоту, неудовлетворенность. И пытаются её чем-то заполнить. Иногда плохим. Хммм… Азартные игры, разврат, жестокость, наркотики. Если цельная душа застревает в Анээм, и человек рождается без неё то, c’est nul17, очень плохо. С Николасом, другом Эрве, было именно так. Парень жил без души. Её вернули. Но сложности продолжаются.

Арман задумался, глядя на мимо проплывающий пейзаж.

– Для этого и нужны мои силы, – нарушила тишину Сайл. – Чтобы идти на Ту Сторону и вызволять души. Снимать купола, помогать им, спасать от монстров. Чтобы никто не испытал того, что и ваш Николас. Каждая душа стремится вернуться в наш мир. И ужасно, если это не происходит.

– Знаешь…

Арман повернулся к ней, и под его взглядом Сайл пробрал озноб. Было странно видеть на этом почти мальчишеском лице такую серьезность. Первое впечатление подсказало ей, что люди, как Арман, никогда не отчаиваются. Всегда отшучиваются и сверкают улыбками, несмотря на боль.

– Люди постоянно лезут туда, куда не следует. И наводят порядки там, где их не просили. Может, и Анээм стоит оставить в покое? Это место… страшное, живёт по своим законам и…

– Ты хочешь, чтобы я бросила душу сестры там? – Сайл резко крутанула руль и, остановившись на обочине, развернулась к Арману.

– Нет, сорри, нет! Твоя сестра жива, и её душа не должна там находиться. Это другое дело, МиГордон. Но ты сказала… Мне показалось, что ты хочешь…

– Давай оставим этот разговор. Это неприятно. – Сайл пыталась взять себя в руки.

Но слова Армана и ранили, и доводили до взрывоопасного состояния одновременно. От них так и веяло бабушкиными нравоучениями.

– Зачем ты тогда приехал?

– Я скажу, ок? И закроем тему, – Арман вздохнул. – Я правда думаю, что живым там не место. И да, у тебя дар, trop bien, и ты можешь помогать живым. Именно живым, кто попал туда. Или призракам. Успокоить их. Эм, да, я забыл сказать про внезапно открывающиеся проходы, в которые может попасть человек… D'accord. Но не душам. А вдруг, вдруг наше вмешательство сделать только хуже? Подумай. А я… Ты читала у Дюма «Даму с камелиями»?

Сайл отрицательно покачала головой и тронулась с места. Ей не нравился этот разговор. Не хотелось злиться на человека, который вызвался помочь. Но тянуло стукнуть его чем-нибудь тяжёлым или заорать. Почему людям вокруг обязательно нужно указать, что ее планы – дерьмо?!

– Моя фамилия Дюваль. Поэтому mama не придумала ничего лучше, как дать мне имя Арман. В честь главного героя истории. Вот только за этим притащились проблемы. Я повторил судьбу книжного прототипа. На последнем году школы я влюбился. Айла – моя нежность. Прекрасная дочь Востока. Три года счастья. Хотел на ней жениться. А потом ее силой вернули на родину. Семья решила выдать Айлу замуж за богатого мужчину, пока не узнали, что она… что мы… По их меркам это навлекло на семью бесчестие, позор. И… они совершили над моей прекрасной Айлой… совершили убийство чести. Вот так просто… из-за… Это же чудовищно!

– Прости. Мне так жаль, – Сайл не умела утешать и подбадривать, и разозлилась на себя за то, что слова прозвучали сухо.

– Спасибо. Я приехал… Я боюсь, что ее душа в Анээм. Что она… Боюсь, она вся – сгусток ненависти. Что, если это не дает ей переродиться? Удерживает там?

Сайл надеялась, что по ее лицу незаметно, насколько Арман близок к правде. Такая вероятность существовала, но ей совсем не хотелось начинать знакомство с подобных новостей.

– Глупости, – отрезала Сайл, бросив на Армана возмущенный взгляд. – Вся эта боль осталась здесь. Её душа чиста. Конечно, она переродилась, даже не сомневайся! Никто не захочет задерживаться там.

– Спасибо, МиГордон. Надеюсь, ты права. Выберем место, где появляются призраки. Нам же нужна неупокоенная душа. Думаю, там будет лучший коннект. И попробуем провести ритуал. Отличный план?

– Во-первых, перестань звать меня по нику! Во-вторых, со всем согласна. Проредим реестр призраков Англии, – рассмеялась Сайл, сворачивая к гостинице, где остановилась.

– Но «МиГордон» звучит секси, – лукаво подмигнул Арман, ероша волосы. – И почему реестр? Что это?

– А ты не слышал? – удивилась Сайл.

Она провела его на территорию гостиницы и, пока Арман наскоро принял душ, пыталась подыскать подходящее место.

– У нас с призраками носятся, как с любимыми тетушками, – продолжила тему Сайл. – И неофициально ведётся реестр всех призраков на территории Англии. Вот, смотри, на трассе А229 их целых четыре. Три участника аварии в 1965 году возле Блу Белл-Хилла, женщина в белом, которую встречали около паба «Лоуэр Белл» и сбитая каменщиком в 1974 году девушка. Ближе всего нам до места аварии.

– Вполне достойный список, – восхитился Арман, пытаясь пригладить копну кудряшек. – Тогда выдвигаемся. Все необходимое я привез с собой. Доедем, приготовимся и после полудня начнем. Поможешь себе, тебе поможет небо.

Старенький Ниссан выехал на трассу М60 и через транспортную развязку свернул налево. Сайл сосредоточенно вела автомобиль, бросая редкие взгляды на поля за окном, и стараясь не отвлекаться на похабные французские песенки, которые бурчал себе под нос Арман. Она как-то пыталась учить французский, но дальше жаргонных словечек и крепких выражений дело не пошло. Вивьен смеялась над ней, уверяя, что этого вполне достаточно. Такой универсальный язык будет понятен везде. Воспоминания о сестре стерли с лица Сайл улыбку. В памяти всплыли рассказы Армана, и сделалось жутко. У них есть время, чтобы вытащить душу Вивьен. Но при этом все вокруг были правы в одном: даже сейчас информации слишком мало. Эрве говорит, что пройдут десятки лет, прежде чем Та Сторона начнет влиять на душу. А если это не так?

– Ой, МиГордон, а что это за «Котенок Кита» на карте. Недалеко от Блу Белл-Хилл?

– Это древняя каменюка. Ужасно старое захоронение. Сейчас почти разрушенное. Ничего интересного, если не убиваешься по археологии. Мы, кстати, проедем мимо. Но из-за леса и заправки ты ничего не увидишь, – Сайл скосила глаза на Армана и поняла, что тот отложил планшет и разгадывает судоку.

Она усмехнулась, но промолчала. Сайл не привыкла находиться в маленьком автомобиле с совершенно незнакомым человеком. Слышать его тихое бормотание, краем зрения улавливать движения. Даже Вивьен игнорировала машину, аргументируя тем, что ее длинные и прекрасные ноги не поместятся в эту жестянку. Присутствие Армана походило на вторжение в личное пространство, убежище, куда никто не допускался. И ей следовало бы испытывать неловкость, нервозность. Однако, Сайл ощущала комфорт и спокойствие. Услышав это, сестра точно отпустила бы пару шуток, мол, черствое сердце, наконец, растаяло. И ошиблась бы. В книжках про такое говорят: «встретились родственные души». Глупо, но Сайл решила позволить себе помечтать. В конце концов, придется довериться этому парню, если она хочет спасти сестру.

Сайл сверилась с картой и свернула налево, к Коммон-роуд, с зоной для пикников и бесплатной парковкой. И как раз на этом отрезке пути в прошлом произошла трагедия.

– Я нашёл выдержки из газеты за тот год. Погибшими были невеста и две её подруги. Они возвращались с девичника, когда их Форд столкнулся с другой машиной. Сюзанна должна была выйти замуж на следующий день. Une triste histoire18. Удобно, что место аварии окружено лесом. Нам никто не помешает.

– Да уж, не хотелось бы объяснять констеблю, что за дьявольщина происходит, – улыбнулась Сайл, хотя внутри все сжалось в плотный клубок.

Осталось совсем немного. Они попробуют ритуал, и если все получится… Девушка зажмурилась, не позволяя себе фантазий.

– Научись ходить, прежде чем бегать, – Сайл глубоко вздохнула, вспомнив присказку бабушки, и заехала на парковку перед парком для пикника.

Арман протянул ей листок с ритуалом, и сам углубился в изучение. Слова пришлось вызубрить, чтобы не отвлекаться на посторонние действия. И это создавало дополнительную сложность. Существовал риск, что кто-нибудь из них забудет слово или не справится с ритмом, но Сайл постаралась отбросить сомнения. Сколько лет ей хотелось получить инструмент для спасения душ, так что не было смысла в преждевременных переживаниях.

Через час они стояли посреди лиственного леса, недалеко от поворота к парку для пикников. Арман деловито расставлял свечи по кругу, в центр поместил пиалу с водой. Сел с одной стороны и жестом попросил Сайл разместиться напротив.

– Эрве говорил, что исполняющий должен быть тот, у кого есть связь с Анээм.

– Кстати, прости, что перебиваю и вообще не в тему, – Сайл судорожно выдохнула. – Пытаюсь немного привести мысли в порядок. Почему ты называешь Ту Сторону Анээм?

– Оу, так назвал Эрве. Мне понравилось, поэтично. На староирландском означает «душа». Символично, да? Так вот, у тебя явная связь с Анээм. Там твоя сестра и твои чувства будут помогать. Я возьму на себя роль направляющего. До определённого момента наши тексты совпадают, но потом пойдёт различие. Не сбейся.

– Дерьмо, – скривилась Сайл. – Как использовать этот ритуал для освобождения души, если ты один?

Арман задумался, а потом ослепительно улыбнулся.

– Согласен. Нужен напарник. Оу, и нет, я не предлагаю себя. Лучше, чтобы это был человек с даром, как у тебя… Но можно попробовать и одному, просто соединив тексты. Не знаю только сработает или нет.

– Плевое дело, м-да, – вздохнула Сайл и повторила про себя слова ритуала.

Солнечные лучи, пробившиеся сквозь неплотные кроны, освещали землю и траву. Легкий ветер шумел зеленой листвой, переговариваясь с птицами. Прелый запах щекотал обоняние, и Сайл сделал полный вдох, наслаждаясь близостью с природой.

Арман осторожно зажег все свечи и опустился на колени, сложив руки в молитвенном жесте. Сайл села на землю, бросила рядом листочек с ритуальными словами и погрузила палец в воду.

Они начали одновременно. Сайл выписывала пальцем заученные узоры кругов, сосредоточившись на их голосах. Не позволяя себе отвлекаться, погружаясь в подобие транса. Пространство сузилось до размеров небольшого клочка земли, части дороги и круга из свечей. Ничего лишнего, только чувства. Искреннее, необъятное желание возвратить родную душу. Жгучая тоска. Робкая надежда.

Пламя свечей дрогнуло и вытянулось, на мгновение замерев, а потом вновь двинулось, танцуя в такт звучавшим словам. Сайл продолжала водить пальцами по воде, стараясь не расплескать ее. И чувствовала, как от этих нехитрых действий, вверх по руке поднимается тепло и легкое покалывание.

Воздух вокруг задрожал маревом. Внутри Сайл все скручивалось от страха и нереальности происходящего. Вода в пиале, словно повинуясь чьему-то приказу, стала вязкой и упругой и начала медленно подниматься, прекращаясь в крошечный торнадо.

Сайл продолжала читать, стараясь, чтобы голос не дрогнул, когда пространство справа стало истончаться. Перед ними предстал лес и дорога, окутанные ночью. Лунный свет струился меж неподвижных крон, омывая силуэт девушки, стоявшей на коленях. Ее истерзанное подвенечное платье прибило к разрушающемуся асфальту кусками кузова автомобиля. Вокруг валялись обломки и детали, кое-где покрытые землей и мхом. Лес наступал, пожирая дорогу клочок за клочком. Подбираясь к жертве страшной трагедии. По бокам Сюзанны стояли два призрака – подруги, оставившие рядом с ней свои самые сильные эмоции. Они пытались поднять ее с колен, но та не реагировала на их усилия.

Сайл дрожала, борясь с невыносимым желанием сорваться с места и убежать. Ни во время прошлых освобождений призраков, ни в сновидениях, когда побывала на Той Стороне, она не была настолько ошарашена и сломлена. Вид изнанки этого мира, ее близость ощущалась физически и пробуждала первобытный страх. Но вместе с тем, под пластами ужаса, стыда и растерянности, бурлили эйфория, ликование и любопытство.

– Мы пришли освободить тебя, дева. Снять оковы с твоей души и подарить перерождение. И успокоение тем, кто рядом с тобой.

Сюзанна медленно подняла голову и повернулась к ним, явив обезображенное временем лицо. Вода в пиале, густая и пластичная, поднялась в воздух, скручиваясь в тонкую нить. Повинуясь звучащим словам, она подлетела к окну между мирами и просочилась на Ту Сторону. Метнувшись к кускам железа, нить раскрутилась, принимая вид сети, и рухнула вниз, покрывая собой все вокруг. Словно от соприкосновений с кислотой, детали разбитого автомобиля начали таять, пока не пропали вовсе. Душа Сюзанны шумно выдохнула, распрямилась и рассеялась, легким дымком. Те повернулись друг к другу и тоже пропали. Окно между реальностями захлопнулось, подняв ветер и швырнув в Сайл и Армана охапку листьев.

– Мы справились, – ошарашено протянул Арман и, подскочив на ноги, принялся танцевать.

Сайл нервно хихикнула и рухнула навзничь, раскинув руки в стороны.

Они действительно справились.

И у Вивьен появился реальный шанс.

Глава 6. Ребекка

Ребекка закончила разбирать основную часть шкафа с куклами. Оставалась лишь центральная полка – самая важная. Она ненадолго прикрыла глаза, прислушиваясь к классической музыке, льющейся из колонок. Каждый раз, когда её пальцы касались мягких тел, сердце наполняла странная смесь грусти, тревоги и еле сдерживаемого страха. Ребекка не могла объяснить, откуда брались эти чувства, но всегда хотелось плакать, держа в руках любимец. У них не было имён, и Саманта нередко спрашивала почему. Ответ прост: фигурки с центральной полки не являлись отдельными персонажами, как остальные в коллекции. Эти трое – созданные Ребеккой вручную – олицетворяли моменты её собственной жизни. Время, которое она ненавидела и боялась вспоминать. Тогда Ребекка встречала Зверя. И каждый раз, после столкновения с этим чудовищем, она мастерила куклу. Белое платьице с цветочным принтом и светлые кудряшки – самая первая жительница центральной полки. Чёрные глаза, прямые волосы, комбинезон и кулон с синим камнем – вторая. Модница в ярком топе, короткой юбке и множеством браслетов на ручках – третья. К ней приходили образы, и Ребекка мастерила их, пытаясь вытеснить воспоминания об этих мимолетных встречах. Ее руки замерли, невольно сжимая набивное тельце. Зверь появился снова, но Ребекка не хотела больше делать кукол.

Сколько еще попыток она выдержит?

Сколько их позволено будет сделать?

Когда тьма поглотит ее?

Дверь с грохотом распахнулась, заставляя Ребекку вздрогнуть как от удара. В первые секунды показалось, что последние слова, невольно сказанные вслух, услышал отец. Но на пороге появилась Саманта. Вот только блеск в ее глазах и загадочная улыбка, сквозь которую проглядывало беспокойство, обещали неприятности.

– Бекки, у меня новости. Есть плохая и хорошая. Не предлагаю выбрать, а то выберешь плохую и испортишь мне все. Так. Хорошая новость! – Сестра прошла в комнату и села возле стола. – Фрэнсис вернулась домой. Ее родители подали заявление в полицию на тех ублюдков, которые ее принудили. Их уже повязали.

– Ты считаешь это хорошей новостью? – Ребекка закрыла шкаф и осталась стоять, не поворачиваясь к Саманте. Наблюдая через отражение в стекле.

Неприятная тема вытаскивала наружу нежеланные воспоминания про альков в заброшенном особняке и слезы бедной девочки.

– В каком смысле? – улыбка сползла с лица Саманты.

– Ненужное внимание. Осуждение. Косые взгляды.

– Бекки! Мы не в Средневековье! Разве Фрэнсис виновата? Кто в здравом уме начнет ее осуждать? Серьезно?

– Саманта, – Ребекка вздохнула, бросила быстрый взгляд на кукол, развернулась и скрестила руки на груди. – Ты сама читала мне статьи о соцопросе на правительственном сайте. Читала мне о том, что мифы про яркий макияж, короткие юбки, якобы вызывающее поведение, до сих пор живут в умах старшего поколения. И не только. Что судебные процессы затягиваются, доводя жертв до нервного срыва, если не хуже. Почему ты думаешь, что сейчас будет иначе?

– Мы решили создать движуху здесь, в Блекхёрсте и Клод Вустре, – Саманта встала и вернулась к двери, стараясь не смотреть на сестру. – Напечатаем буклеты. Будем рассказывать реальные истории. В нашем городе о движении MeToo19 многие не знают. И это в век интернета и соцсетей! Я тебя не понимаю.

– Я реально смотрю на вещи. – Ребекка не чувствовала, как пальцы впивается в кожу. – Почему родители Фрэнсис не думают о дочери? Больше всего сейчас она желает покоя, незаметности. Хочет забыть этот позор. Но заявление в полицию, разбирательство, суд… Она будет как экспонат в музее, выставлена на всеобщее обозрение. И каждый сможет ткнуть пальцем. И не только она, вся семья. Любопытные, завистники, да и просто злые люди будут копаться в их жизни. Выискивать грязное белье. Приписывать им несуществующие грехи. Полоскать доброе имя семьи.

– Хватит! – воскликнула Саманта, не заметив, как вздрогнула Ребекка. – Доброе имя семьи, доброе имя семьи, фу. Что за чушь ты несешь? Слушаю и прям папочку с мамочкой представляю. Ладно они, но ты?! Тебе что, пятьдесят? Да тебе-то откуда знать, чего хочет Фрэнсис? Дьявол, как же я мечтаю свалить отсюда скорее. Пока и мне мозги не промыли!

– Прости. – Ребекка медленно развернулась и начала переодеваться. – Я знаю, что мои слова для тебя мало значат. Просьба отца еще меньше. Но я должна сказать. Ты вольна поступать так, как считаешь нужным, но, прошу, думай и о семье. Отец давно мечтал занять пост в Окружном совете. На нас постоянно направлены взгляды. Все взвесь, прежде чем делать.

– Это мерзко. Слушать тебя мерзко!

– Ты права, прости. Мне нужно в госпиталь. Встретимся за обедом. Тогда и расскажешь плохую новость, – Ребекка прошла мимо Саманты, даже не взглянув на нее.

Не посмела посмотреть сестре в глаза.

Когда дедушка еще участвовал в судьбе города, семья Андервуд казалась ей символом героизма. Защиты и спасения. А после его смерти, слушая размышления отца, Ребекка чувствовала растерянность. Все изменилось. И звучащие слова больше не были словами героя. Она всегда считала себя последовательницей и хранителем заветов дедушки, но Саманта годилась на эту роль куда лучше.

Ребекка вышла через черный вход и выкатила из сарая старый велосипед. Поместив сумку в корзину, она бросила мимолетный взгляд на дом и остолбенела. За углом, возле живой изгороди, Чарльз на весу удерживал Адель у стены. Его руки с силой сжимали девушку за бедра, и до Ребекки доносились еле слышные игривые возмущения.

Велосипед рванул с места, выбросив из-под колес гравий. Она крутила педали так быстро, как могла. Пытаясь ветром и скоростью сдуть с себя невидимую грязь. На улице стояла прекрасная погода. Солнце светило ярко, и Ребекка подставила ему лицо, дыша размеренно и сосредоточившись на дороге. Посторонние мысли постепенно вытесняли планы на этот день.

Сегодня её ждала сессия с людьми, находящимися в коме. «Янтарями». В их частном госпитале таких было четыре человека, и Ребекка сидела с каждым из них по получасу. На подобную волонтерскую работу в Блекхёрсте подписались еще две девушки и два парня. Благодаря чему бесконечно статичное существование пациентов разбавлялось самыми разными рассказами. Им читали книги, обсуждали фильмы и сериалы, жаловались на бывших и делились планами. Ребекка искренне верила, что эти люди все слышат и понимают, но по каким-то причинам их тело стало тюрьмой. И каждое посещение для них, как лучик надежды, как еще одна ступень к возвращению в реальный мир.

Вот только чуда, пока, ни для кого не случилось.

Ребекка ценила подобные моменты ещё и потому, что в крыле, где находились палаты «янтарей» стояла тишина и пахло лекарствами. Пока там дежурили волонтеры, даже медперсонал не заглядывал. И это создавало иллюзию уединения, оторванности от всего мира.

– Привет, Ребекка! Как дела? – Тучная медсестра Алекс Дейл, помахала ей рукой и жестом пригласила следовать за ней. – Макс ушел. Ты знала, что сегодня он приходил в последний раз? Сказал, переезжает с семьей. Печально. Хороший мальчик.

– Нет, миссис Дейл, не знала. Мы не общались настолько тесно.

– А жаль, – медсестра подмигнула, – красивой бы парочкой были.

Ребекка выдавила улыбку и оставила реплику медсестры Дейл без ответа. Они шли по стерильным коридорам, сияющим и безмятежным. И спокойствие подбиралось к сердцу на мягких лапах. Люди часто чувствовали себя в госпиталях неуютно. Место, где каждый день шла борьба жизни и смерти, подсознательно вызывало непринятие. А это крыло, безмолвное, погруженное в гипнотический транс, застывшее во времени, порождало ещё большее отторжение. Здесь обнажалась человеческая беспомощность перед законами природы и мироздания.

Но Ребекка чувствовала себя комфортно, на своём месте. Она ощущала с этими людьми особую связь, родственность. Поэтому бесконечно ценила каждую минуту, проведенную в госпитале. В его стенах она могла быть неидеальной.

– Симона тоже отпросилась, – продолжила медсестра, желая поболтать и обсудить последние новости. – Хочет поддержать подругу Фрэнсис Лейн. Слышала, что вчера произошло?

– Да, Саманта упоминала. – Спокойствие Ребекки испарилось. Она намеренно не рассказала об участии в поиске, чтобы не провоцировать новые вопросы.

– Такая храбрая девочка! – Явное нежелание Ребекки поддерживать разговор не остановило миссис Дейл. – Написала заявление, с согласия родителей. Не многие на такое решаются. В состоятельных семьях обычно стараются быстрее замять скандалы. А эти, надо же, готовятся к борьбе. Оно и правильно. Гаденышей пересажать нужно.

Путь до палат казался бесконечным. Поток разноплановых новостей и сплетен неиссякаемым. Медсестра свято верила, что являлась великолепным рассказчиком, и не понимала, почему коллеги, за глаза, называют болтушкой.

– Ну вот миссис Пикол, пришла Ребекка! – воскликнула медсестра, входя в палату к женщине средних лет, с тонкой, полупрозрачной кожей, через которую просматривалась каждая венка. Её уже начавшие седеть волосы уложили в аккуратную прическу. Локоны обрамляли худое лицо, ещё больше заостряя черты.

– Добрый день, миссис Пикол. Как вам спалось? Готовы погрузиться в мир английских сказок?

Ребекка села на стул возле кровати, достала бутылку воды и книгу. Медсестра поправила простынь, просмотрела жизненные показатели на приборах и удалилась.

– Прежде всего, я рада, что с вами всё в порядке и состояние не ухудшается. Надеюсь, так останется и впредь. Если вам наскучат сказки, прошу, подайте знак. Вдруг вы не против любовных романов или детективов. Я одолжу что-нибудь у Саманты. Не переживайте, вашему сыну мы не скажем, – Ребекка улыбнулась и невесомо дотронулась до холодной ладони. – Только между нами. Для остальных – исключительно английские сказки. Что ж, у нас есть полчаса. Начнем, пожалуй. Давным-давно, ранней осенью, семеро детей играли на лугу после чая.