Фиктивная невеста генерального
Глава 1
Егор
К концу дня в голове хоровод цифр. Мозг по привычке обрабатывает их, несмотря на пятничную усталость. Итоговая сумма вложений по очередному контракту завышена раза в два. Стоит поразмышлять, как избежать лишних трат. На столе бронзовые часы в форме пирамиды показывают без четверти шесть. Если сейчас сяду за расчёты, утону часа на два. Оставлю на понедельник. Сроки позволяют.
Звонок от кадровички – повод эффективно потратить последние пятнадцать минут рабочего дня. Посмотрю, кого Алевтина мне в этот раз приведёт. Уже неделю не могу найти замену Марине. Помощница в прошлую пятницу попировала в обед с коллегами и благополучно отправилась в декрет. Уже третья дева за последние пять лет, работая на меня не покладая рук, умудрилась выскочить замуж и забеременеть. Вместе с ней в декрет сдулась и секретарь.
Специально взял на работу Марину, даму за сорок, но и она не оправдала надежд на долгое сотрудничество. Ходит слух, что подчинённые прозвали кресло в кабинете моего помощника «залётным». Бесплодные сотрудницы нарочно приходят посидеть в нём. Может, меня кто-то проклял? Священника, что ли, вызвать кабинет освятить?.. Ну и чушь в конце дня лезет в голову. Не от меня залетают – уже хорошо. На работе я кремень и жениться пока не собираюсь. В свои тридцать пять мужские амбиции воплощаю в семейном бизнесе. Меня вполне устраивают отношения без обязательств. Есть постоянные любовницы, но ни одна не против наличия конкуренток. Все девочки умные и состоявшиеся, все – за тридцать.
Раздаётся предупредительный стук. Быстро делаю ставку сам с собой: брюнетка! Сегодня уже приходили две темноволосые кандидатки, Бог троицу любит. Алевтина семенит к столу, размахивая листком в файле, как трофеем, добытым в нелёгком бою.
– Егор Алексеевич, очень толковый кандидат. Думаю, вас заинтересует. – Алевтина напоминает мне Белого Кролика из «Алисы в Стране чудес». Невысокая, с белыми бровями и ресницами. Волосы зализывает и собирает сзади в хвост. Пухлая, исполнительная, по натуре – суетолог.
– Алевтина, не мороси, – откидываюсь в кресле. Его мягкая кожа приятно холодит затылок. – Пятница, вечер. Зови уже.
– Слушаюсь, – кадровичка пятится к двери. – Мне девочка очень глянулась. Без опыта, но голова…
– Брысь!
Алевтина смывается. Вместо неё в проёме двери появляется девушка, словно только что сошедшая с обложки делового журнала. Лаковые синие туфли на шпильках, юбка до колена, плотно сидящая на бёдрах, и белоснежная рубашка, застёгнутая под горло. Точёная фигура вытесняет из моей головы цифры. Вроде одета девушка как полагается, наряд не из дешёвых, но выглядит, как будто специально для ролевых игр наряжалась. И пари я проиграл – блондинка!
То ли вечер пятницы на меня так действует, то ли усталость, но отчего-то мне хочется пособеседовать эту девочку не в офисе. Засмотревшись на неё, не сразу замечаю, что на столе вибрирует мобильник. Автоматически сбрасываю звонок.
– Здравствуйте, Егор Алексеевич! – выдыхает девушка. Так Монро приветствовала Кеннеди на дне рождения.
Кажется, включи я сейчас музыку, девушка медленно пройдётся ладонями по телу и споёт: «Хэппи бёздей ту ю»… Кашляю в кулак и бросаю взгляд на первую строчку в резюме:
– Наталья Климова. Присаживайтесь!
– Спасибо. – Наталья проходит к столу и садится вполоборота ко мне. Взглядом непроизвольно стекаю ниже. А Наталья-то проказница. Ткань между пуговицами прилегает неплотно. Смуглая кожа. Грудь… По выпуклостям рубашки дорисовываю высокую двоечку. А под юбку Наталья бельё надела? Сглатываю.
– Не сработаемся, – нечаянно произношу это вслух.
– Почему? – теряется Наталья. – Вы даже не посмотрели моё резюме!
Трясу головой, прогоняя наваждение. Кладу перед собой резюме и пробегаюсь по плывущим строчкам. За окном слякотный серый октябрь, а Наталья пахнет весной. Я и не знал, как она пахнет – весна эта. Странная девушка Наталья.
– Без опыта и сразу в помощницы директора? – губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Быстро проглатываю её.
– Да. Я пока училась на экономическом, снимала комнату у одной дамы. Она удалённо вела бухгалтерию нескольких компаний. Всему меня научила, – голос Натальи дрожит.
– Вы считаете для работы в такой крупной компании достаточно будет рекомендаций никому неизвестной удалёнщицы? – напускаю на себя серьёзный вид. – В Москве не взяли, здесь прокатит?
– Понимаете… Здесь мой дом. Вернуться сюда было непростым решением для меня … Работы в городе не так уж много. Ваша компания хороший шанс для новичка…
– Простите, если покажусь не очень деликатным. Мы не благотворительная организация. Мне нужен профессионал.
Наталья вытягивается как струна, и холодно произносит:
– А я разве что-то просила у вас?
– А разве нет?
– Егор Алексеевич, – Наталья смотрит на меня, как на недоразвитого. – Назначьте мне испытательный срок. Пусть даже неоплачиваемый. И я докажу, что лучшей помощницы вам не найти.
Мысленно чертыхаюсь. Глядя на пухлые губы Натальи, думаю о совершенно других испытаниях для неё.
– Я говорю вам «нет».
– Возьмите меня, – выдыхает она, не вкладывая в слова никакого подтекста.
Но чёрт меня дери! Вместе со всплеском раздражения, я ощущаю непреодолимое желание испытать на прочность мой рабочий стол. Нужно не смотреть на её губы. Нежный женский рот – моя слабость. Перевожу взгляд на аккуратную родинку на чуть тронутой румянцем щеке. Средневековые красавицы специально рисовали такие «мушки» для привлечения кавалеров.
Отвезти девчонку в гостиницу? Оттрахать и сразу послать подальше. Нет. Спать я сегодня буду не с ней. Наталье даже не четвертак, и она не похожа на женщину, которую устроят разовые встречи. А на работе мне любовница не нужна.
Наталья кусает и облизывает нижнюю губу.
– Хотите, я сейчас сделаю вам расчёт. Любой.
Лучше минет. Можно незатейливый… Чёрт! Я снова смотрю на её губы. К псам деликатность, сама напросилась!
– Настырность хороша в работе, но не на собеседовании. Всего доброго, Наталья… – скосив взгляд в резюме, добавляю: – Климова.
Глава 2
Таша
«Боже, какой мужчина!» – эта мысль вытеснила все заготовленные умные фразы, едва я увидела будущего босса. Стоило сбежать из столицы, чтобы посмотреть на настоящего русского мужика. Егору Алексеевичу больше пошёл бы полковничий китель. Мышцы бугрятся под рукавами ладно сшитого пиджака. Кажется, одно движенье – и модные тряпки в лоскуты.
Пятничный кэжуал здесь в ходу. Вижу по футболке, обтянувшей мощную грудь босса. Язык так и облизывает это тягучее: «Босс…» Разглядываю крепкую, смуглую шею Егора Алексеевича, и женская половина тараканов в моей голове декламирует: «Златая цепь на дубе том». Мужские особи, шевеля усиками и причмокивая, чинно кивают: «Крутой перец!»
Егор Алексеевич тоже завис на мне. Сглатывает – кадык ходуном. Глаза-то какие синие, а скулы – хоть масло режь. Или сердце моё… Хотела Климова клин клином – получай. Но для начала поздоровайся. Куда девался твой деловой настрой?
Самое ужасное, что начинать знакомство приходится с вранья. Опыт у меня и правда есть. Я в Москве год отработала помощником начальника компании подобной этой. Только масштабы там покруче. А вот босс мой оказался подлецом. Впрочем, самой нужно было думать. И не прыгай, милочка, на те же грабли. А то опять с разбегу об телегу.
Вот меня уже красавец-мужчина и под асфальт закатывает. Собираю остатки разума, стараясь не смотреть на трепетные пальцы… Небо! Что в местной кофейне в напитки подсыпают? Трепетные пальцы! Откуда это в моей голове?
Но каждое сказанное слово всё больше топит меня. Уже и взять себя предложила, не подумав о подтексте, и расчёт сделать предложила таким тоном, словно к интиму девственника склоняю. Всё! Занавес! Мне указали на дверь. Стыдно-то как!
Встаю и протягиваю Егору Алексеевичу руку через стол.
– Спасибо вам за уделённое время.
Он удивлённо смотрит на мои дрожащие пальцы. К щекам приливает кровь. Что не нравится? Женщина не может попрощаться так с мужчиной? Вон из кабинета, бегом! Егор Алексеевич подрывается со стула, и моя ладонь тонет в его крепкой лапище. Меня будто током бьёт. Из его руки в мою течёт вулканическая лава. Мне и правда лучше поискать работу в другом месте. Хватит с меня служебных романов.
– Почему вы пришли на собеседование без белья? – бархатный шёпот Егора Алексеевича превращает лаву в мёд, и горячая сладость обжигает там… Где нет этого чёртового белья!
Горят даже кончики ушей. Не объяснять же про чувствительность сосков. Да что там объяснять!.. Показать! Пусть всё сам…
– Люблю, когда меня ничто не стесняет. И адреналина добавляет. Впрочем, сегодня не сработало. Всего доброго, Егор Алексеевич, – выдёргиваю ладонь и спешу на выход. В голове пульсирует: «О Боже, какой мужчина!» Поздравляю, Климова! С таким блеском провалить собеседование из-за крепких плеч и синих глаз!
В спину выстрелом звучит:
– В понедельник, в девять утра, жду в своём кабинете.
Врастаю шпильками в пол, не веря своим ушам. Егор Алексеевич добавляет:
– Не вздумайте опоздать. На вас должны быть надеты трусы и лифчик.
Сейчас сквозь пол провалюсь и пролечу до подвала. Егор Алексеевич усмехается:
– А также пиджак, брюки и удобная обувь.
– Спасибо, – оглядываюсь и улыбаюсь. Это всё что могу себе позволить. Ай! Мокро между ляжками… Нет, ну, дура! Дура!
На негнущихся ногах иду к лифту. По-моему, двери кабины смыкаются брезгливо. Да и хрен с ними!
– А-а! – ору и прыгаю. – Да-а!
На улице звоню подруге Ирке:
– Получилось!
– Кто бы сомневался. Ты ж у меня звездень! – смеётся Ирка. – Едем отмечать.
– Ир, мне в понедельник на работу!
– Сегодня пятница, мать. Давай, дуй ко мне.
***
В клубе из динамиков шарашит музыка. Блики стробоскопов рассыпаются по залу. Народу – не протолкнуться. Лучшее заведение города, да ещё и пятница. Попали сюда только благодаря Иркиному брату. Он работает здесь охранником.
Опрокидываем с Иркой по коктейлю и спешим на танцпол вспомнить годы золотые. Она задорно двигает бёдрами в такт музыке и поглядывает на второй этаж. Там вип-зона. Ирка, в отличие от меня, делает ставку на удачное замужество, а не на карьеру.
– Смотри, там мужик какой, – орёт мне в ухо Ирка. – На нас вроде смотрит. Давай покажем ему класс!
Ирка принимается тереться об меня спиной. Подыграю подруге. Пусть и ей сегодня счастье улыбнётся. Настроение у меня после собеседования боевое. Приставаний мы не боимся. Иркин брат прикроет, если что.
Самозабвенно танцую, лаская своё тело сквозь серебристую ткань короткого платья. Вспоминаю, как смотрел на меня Егор… Какое красивое имя. Какие глаза. Синие, как небо на картине Ван Гога.
На мои плечи ложатся мужские руки. Вздрагиваю. Стада мурашек мчат по спине.
– Вы снова без белья? – Егор обжигает дыханием мою шею.
Глава 3
Егор
Собирался провести вечер с Татьяной, но мамзель Климова зажгла во мне все грани порока. А милая Танечка не переживёт, если я без прелюдий намотаю её копну волос на кулак и отжарю со спины. Эта дама у меня на случай, когда хочется поговорить о семантике русской прозы, поесть домашних котлет и понять в очередной раз, что тихое семейное счастье не для меня. Отменяю свидание и еду в клуб Виктора, своего давнего приятеля. Хозяин заведения сегодня тоже здесь. Кутит в вип-ложе и встречает меня с распростёртыми объятиями. Шепчет заговорщицки:
– Егор, ты не представляешь какая у меня девочка сегодня будет выступать. Могу познакомить, – и добавляет громче: – Коньяк, виски? – по-барски широким жестом показывает на уставленный бутылками стол возле кожаного дивана. За ним расположились несколько наших общих знакомых и пошловатый атрибут мужского застолья – девушки-куклы.
– Виски. Ты же знаешь, девочки не моё. Мне бы сегодня осознанного распутства.
– Нет, ну я не в том смысле, что девочка прям девочка. Ей так-то под тридцак. Петь будет. В соседнем городе её нашёл. Голос, как у райской птицы. – Виктор наливает мне виски.
– И птица эта готова сразу в койку залететь?
– Я договорюсь, – довольно гогочет Виктор.
– А сам чего, не хочешь с ней замутить?
– Да я тут залип на одну. Потом расскажу.
– Ладно. Послушаю, подумаю. Чин-чин!
Чокаемся, выпиваем. Терпкий древесный вкус обжигает глотку. Образ моей новой помощницы теребит душу. Расслабление не приходит. Так не пойдёт. Нужно за выходные вышибить эту дурь из головы. Болтаем за столом о делах, градус в крови повышаем, а у меня нет-нет, да и встанет перед глазами смуглая грудь Климовой в разрезе белоснежной рубашки. Бельё, видите ли, её стесняет. Адреналинщица! С чего я вообще ляпнул ей приходить в понедельник?
Не сидится на месте. Встаю полюбоваться на беснующуюся внизу молодёжь и чуть не роняю бокал. Фигура в серебряном платье – воплощение моих томных фантазий. Померещилось? Луч стробоскопа скользит от обнажённых плеч к подолу, едва прикрывшему ягодицы. Точно Климова! Танцует красиво. Пластика, страсть. Но без вульгарности. Стою, не в силах глаз отвести. Мне нравится на неё смотреть. Смотреть, Егор! Одёргиваю себя, а сам уже мысленно наматываю её светлые волосы на кулак. И не я один. Обвожу ревнивым взглядом танцпол. Не хватало ещё, чтобы мою помощницу по пятницам в клубе снимали и трахали в номерах. Наташа, что же ты вытворяешь? Смотрю на открытую спину с острыми лопатками. Опять, зараза, без лифчика. Наталья призывно двигает бёдрами, проводит ладонями по талии, и я представляю Климову на себе. Она касается грудью моей груди, а потом я…
Ноги сами несут к лестнице. Проталкиваюсь сквозь толпу, честно обещая себе просто предупредить новую сотрудницу об опасностях уездного городка. Оттрахают у реки и не заплатят.
Климова танцует самозабвенно, не видя ничего вокруг. Её близость возбуждает ещё больше. Попа, обтянутая серебряной тканью, манит. Выпитое бросается в голову, а кровь – в пах. Тысяча дохлых пауков! У меня не должен стоять на помощницу. Хватаю Климову и выдыхаю в ухо:
– Вы снова без белья.
Она замирает на мгновение, но тут же разворачивается ко мне лицом. Серые глаза сияют на загорелом лице. Рот приоткрыт. Хочется потрогать припухлые губы. Натуральные или надутые?
– А вы и после работы будете меня на наличие трусов проверять? – Охлаждает мой пыл Наталья.
– Разве ты не была готова работать на меня двадцать четыре на семь? – Сам не знаю, как перехожу на «ты», и почему мои ладони уже скользят по влажной коже Натальиной спины, задевая лопатки, и касаются разгорячённой поясницы. «Всё может зайти слишком далеко» – это уже не страх, а цель.
Наталья перехватывает мои руки и укладывает их себе на талию.
– Не помню такого.
Злюсь на себя, а срываюсь на Наталью.
– А зря! И ещё. Я не готов терпеть помощницу, которую любой может оттрахать после клуба.
Едва успеваю перехватить взметнувшуюся к моему лицу руку Натальи. Сжимаю тонкое запястье, мысленно покрывая его поцелуями.
– Тихо, девочка! Здесь тебе не Москва, – рывком приближаю к себе вожделенное тело. Хочется увезти её к себе и… Чтобы прям кровать об стенку билась.
– Давайте вы не будете хамить и запугивать меня, – Наталья ударяет бёдрами, попадая по моей тверди. – Даю вам ещё один шанс. Считайте, что я ничего не слышала.
Вот это наглость. Ну держись, Наташа.
– Хочу купить тебе «Маргариту». Или на чём ты сегодня отдыхаешь?
– Снова мимо. Я пью за свой счёт. И отдыхаю не одна, – Наталья хватает за руку девушку, танцующую за её спиной: – Пойдём, Ира.
Глава 4
Таша
Утаскиваю Ирину с танцпола, оставив Егора Алексеевича с носом и с вытянутым лицом. Грудь вздымается от негодования, каблуки впечатываются в пол. Не знаю, правда, как появиться в понедельник боссу на глаза после публичной выволочки. Но пусть знает, что я не позволю обращаться со мной, как с куклой. Никаких больше романов на работе.
– Таша, – вклинивается Ира в табун моих гневных мыслей. – Тебя какая муха укусила. Такой мужик с Олимпа спустился.
– И что? – наскакиваю на подругу. – Если у него денег до хрена, надо ноги сразу раздвигать?
– Зачем сразу? – мечтательно улыбается Ирина, усаживаясь на барный стул. – Существует правило трёх свиданий.
Надо полегче с понтами, а то и с лучшей подругой сейчас разругаюсь.
– Шоты с текилой. Зелёный мексиканец! – показываю бармену два пальца и сажусь рядом с Ирой. Гляжу на неё умильно. – Девочка моя, никаких правил не существует. И сказок тоже. Одни слова. А когда ты сдаёшься, на первом или на десятом свидании, тебя начинают тупо пользовать по назначению.
– А как же любовь? – смотрит на меня Ира ошарашенно.
Бармен ставит перед нами поднос с шестью стопками. В них зелье с текилой от нежданно-негаданно накрывших меня страстей. Беру шот и выпиваю залпом. Сжимаю кулак, морщусь.
– Ух, хорошо пошла! Любовь? Не встречала.
Спину пронзает током внезапное прикосновение, а ухо – голос с хрипотцой.
– И не встретишь, если будешь бухать. В понедельник в девять. Не проспи.
Оборачиваюсь и вижу удаляющуюся спину Егора. Он направляется к лестнице на так называемой Иркой Олимп.
– Что он сказал? – Трясёт она меня за колено. – Зачем ты его вообще отбрила? Может я бы с ним замутила.
– Это мой новый босс, – не понимаю, что со мной творится. Трясутся поджилки, в висках стучит, в трусах потоп.
– Блин, Таша… Тогда, конечно, да, – Ирка опрокидывает внутрь себя шот. Встряхивает рыжими кудряшками и улыбается. – Но перед таким мужиком тебе сложно будет устоять.
– Это ещё почему? – Выпрямляюсь на стуле, явно прожигаемая со спины чьим-то взглядом. Не берусь утверждать, что Егор решил посвятить вечер разглядыванию моих форм. Но раньше меня так никогда не припекало, кроме как на пляже.
Опрокидываем с Ирой ещё по шоту. Текила весело бежит по венам, а в голове вопреки грохочущему техно, играет старая песня «О Боже какой мужчина»1. Надо бы переключиться. Оглядываюсь в поисках достойного кандидата. Как раз к нам направляются два парня в похожих клетчатых рубашках на выпуск. Но как-то вообще не цепляют.
– Скучаем? – замирает возле меня тот, что в красной футболке под рубашкой. Симпатичный блондин, на вид не больше двадцати пяти.
– Потанцуем? – его приятель, такой же рыжий как Ира, с восхищением разглядывает копну её волос.
Переглядываемся с подругой, опрокидываем по шоту и отправляемся на танцпол. Украдкой поглядываю на второй этаж, но Егор исчез, будто и не было его. Блондин пытается облапать меня в танце и огребает по рукам.
Следующей партией шотов неожиданно довожу себя до опасной стадии опьянения – бьющее через край отчаяние. Пожалуй, пора остановиться. То ли бармен в этот раз текилы не пожалел, то ли ещё чего покрепче в напиток добавил.
Оглядываюсь в поисках подруги. Ира самозабвенно целуется с рыжим за колонной, брат её прикроет если что. А мне бы дел здесь не натворить. Вроде норму свою выпила, а пол из-под ног плывёт. Прихватив сумку и короткую кожаную куртку, сбегаю из клуба через чёрный ход. Почему через чёрный? Чёрт его знает.
Свежий воздух наполняет лёгкие ночной прохладой, но не остужает голову. Меня тянет к реке. Девчонкой любила посидеть помечтать на крутом берегу. Вместо того, чтобы вызвать такси до дома, я отправляюсь к двум любимым сросшимся берёзам у реки. Городок у нас тихий, мне тут каждый камень знаком, так что страха нет.
Клуб на набережной с грохочущей музыкой вскоре остаётся позади. Помахивая сумочкой, иду вдоль старинной стены из булыжника и напеваю: «О Боже какой мужчина! Я хочу от тебя сына. Что-то там было ещё про дочку… Наташа, рано ещё о детях думать. Так что извиняйте, многоуважаемый Егор Алексеевич, из головы моей прошу на выход! У меня без вас карьера рухнула не начавшись. И так начинаю с нуля».
Прислоняюсь к холодному камню спиной и любуюсь на реку. В лунном свете она извивается между берегами свинцовой змеёй. От лёгкого дуновения ветра рябит и перекатывается мелкими чешуйками волн. Задираю голову и тону в чистоте глубокого тёмного неба, усыпанного звёздами. Сияющая прозрачность воздуха завораживает. Дойдя до берега, сажусь на корточки возле берёзы и прислоняюсь затылком к шершавой коре. От земли веет душистым теплом и прелой осенней травой. Золотой мост, проложенный луной, тянется к другому берегу. В Москве красиво ночью. И тоже есть река. Но здесь всё иначе. Даже звёзды готовы спуститься ниже…
Шаги и мужские голоса нарушают моё уединение.
– Какой приз-бонус.
– Ага, зачётная соска.
– Тю, похоже, наклюкалась совсем.
Караул! Сил подняться у меня оказывается нет. Трое крепких ребят в кожанках неумолимо приближаются. Надеюсь, они достаточно воспитаны, чтобы не тронуть девушку. Один из парней рывком поднимает меня с земли и прижимает к дереву. Карие глаза смотрят плотоядно.
– Развлечёмся, малышка?
Второй парень плечом опирается на берёзу и просовывает руку мне под куртку, ощупывает грудь.
– Тебе понравится.
Слезаю с каблуков, скосив глаза на реку. Для купания холодновато, но выхода нет.
– Ребят, может по-хорошему разойдёмся?
– Так тебе никто по-плохому и не предлагает, – первый расстёгивает ширинку. – Поработай для начала ротиком.
Бью коленом парня в пах и спрыгиваю в песок. Несусь по крутому склону к реке, подгоняемая бранью и тяжёлыми шагами за спиной. Скинув на ходу куртку, влетаю в воду под громкие хлопки. Инстинктивно ныряю с головой, и тысячи ледяных игл пронзают моё тело. Выскочив, как ошпаренная, на поверхность воды, устремляюсь кролем к другому берегу. Течение сносит в сторону.
– Климова, утонешь!
Оглядываюсь, отплёвывая воду. На берегу замерла знакомая тёмная фигура. Моих насильников и след простыл. От воя полицейской сирены режет в ушах. Похоже, теперь мне и из родного города придётся валить. Такого позора я не вынесу. Выбираюсь на берег, стуча зубами. С волос стекает вода, платье липнет к телу, кожа от холода превратилась в апельсиновую корку. Егор накидывает мне на плечи мою куртку.
Милицейский уазик тормозит у моих любимых берёз. В рупоре скрежет и хриплое:
– Лицом на землю.
Егор, подняв руки, поворачивается к полицейским.
– Всё в порядке. Стрелял в воздух. Самозащита, – кивает мне. – Пойдём сдаваться.
Пока он в своей машине пишет объяснительную по произведённым выстрелам, я прилипнув спиной и задницей к кожзаму сиденья уазика, под насмешливыми взглядами полицейских, плету дичь об охватившей меня ностальгии по родному краю в лунную ночь.
– Нападавших запомнили? – перебивает меня полицейский.
– Темноволосые, крепкие такие, у одного глаза карие… Пожалуй, всё.
– И что они делали с тобой? – в голосе полицейского звучит банальный интерес.
Егор заглядывает в открытое окно машины с моей стороны:
– Вот заявление. Лейтенант, выйдем потолкуем.
Смотрю с заднего сиденья в лобовое стекло и с замиранием сердца гадаю. Казнит или помилует меня Егор-Ясно-Солнышко-Алексеевич. Вскоре лейтенант возвращается, а мой спаситель распахивает дверь.
– Давай на выход.
Спрыгиваю из уазика, мысленно вознося хвалу небесам, на холодный асфальт. Наступаю на мелкий камешек и, схватившись за руку Егора, кривлюсь от боли. Полиция, включив мигалку, уезжает, и мы остаёмся на пустынном берегу вдвоём.
– Дайте мне пистолет? – поднимаю взгляд на Егора.
– Зачем? – его синие глаза смеются.
– Застрелюсь.
– Не дам.
– Почему? – икаю от холода.
– Тебе в девять в понедельник на работу, – Егор вытряхивает меня из мокрой короткой куртки и пихает мне её в руки.
– Вы не передумали?
– Утвердился в своём желании, – он смотрит на мою грудь и стаскивает с себя кожанку. – Интересные у тебя соски. Такие удлинённые.
– Надеюсь вы берёте меня на работу не из-за этой особенности.
Он усмехается и накидывает мне на плечи свою куртку.
– За последние пять лет, три мои помощницы ушли в декретный отпуск. Ты явно не из тех, кто бредит материнством. Если тебя не трахнут без презика за клубом или у реки, шансы забеременеть в ближайшие годы равны нулю. А значит мне не придётся снова искать помощника.
Я согреваюсь теплом, оставленным его крепким телом и веду носом по кромке кожаного воротника. Аромат кедра и сандала кружит голову, почище текилы.
– Буду знать теперь, что писать в резюме.
– Дуй в машину.
Глава 5
Егор
Уже забыл, когда пускал в ход пистолет. Но этих ушлёпков иначе не остановить.
Усаживаюсь за руль внедорожника, завожу мотор и скольжу взглядом по обнажённым, покрытым мурашками ногам Климовой. Сидит, подол натягивает, а он даже её ляжки не прикрывает. Дивного помощника нашёл. И встаёт на неё, как у подростка на порножурнал, а теперь ещё и грудь с торчащими сосками. Интересно, какие они? Мне кажется, что светло-карамельные… Морщусь и тру переносицу, не зная, как избавиться от картины маслом: Климова в мокром платье виснет на моей руке, выгибаясь от боли, демонстрируя свои идеальные округлости. Спокойно, Егор! Эрекция – нормальный отклик на обнажённое тело молодой девахи. Твою ж налево. Вроде как в тридцать пять негоже идти на поводу у мимолётных импульсов, но сейчас мне хочется отвезти Наталью к себе домой и с остервенением затрахать до криков и хрипов.
– Берёзовая, дом пять, – вклинивается её тихий голос в мои разбушевавшиеся фантазии.
– Что?
– Вы же не знаете, где я живу, – робко улыбается Наталья. – Это мой адрес.
– А… Ну да, – пробую включить джентльмена и настраиваю навигатор. Включаю фоном шансон и выруливаю с набережной на проспект. Жёлтые луны фонарей освещают самую широкую улицу нашего городка. Четыре полосы! Пробок здесь и днём не бывает, а ночью – так вообще пустота. Выжимаю педаль газа и разгоняюсь в момент. Невысокие старинные кирпичные дома сливаются в пёструю ленту. Одёргиваю сам себя. Что за лихачество? И вообще, надо бы отчитать безголовую особу за ночные прогулки. – Ты какого лешего на берег одна пьяная попёрлась?
– Я выросла в этом городе. Мне здесь никогда ничего не угрожало…
– Ключевое слово «выросла»! – перебиваю её. – А ещё клюкнула от души и в распутном платье пошла ловить на живца.
– Да я вроде норму выпила. Просто текила не в меру крепкая оказалась. Потому и пошла проветриться.
– Проветрилась?
– Вполне, – Наталья явно злится, но виду не показывает.
Выпороть бы её, чтобы неповадно было хамить шефу и шляться бухой у реки. Так надавать по заднице, чтобы из головы вся дурь выветрилась… А с губ срывались хриплые стоны! Фантазия живо рисует гибкий стан Климовой, лежащий на моих коленях. Мысленно задираю серебристый подол. Да что за дьявол? И куда я сейчас поеду с пылающими от перевозбуждения яйцами и каменным стояком. В голове сплошная похоть. И плевать, что пятница. В понедельник-то я как на Климову смотреть буду?
Навигатор привозит к двухэтажному дому на четыре квартиры.
– С родителями живёшь?
– От бабушки остался дом за рекой. Мама туда переехала, – Голова Натальи покоится на подголовнике. Мокрые волосы сбились в тяжёлые пряди. Сидит так, словно не собирается выходить. – Спасибо вам. И простите, что нахамила в клубе. Не люблю, когда на женщин смотрят как на товар.
Это уже интересно. Разворачиваюсь к Наталье вполоборота.
– Я смотрел на тебя как на женщину. И это тоже неправильно. Ты меня тоже прости.
Ангелы на небе прослезились, не иначе. Осталось пожать друг другу руки.
– Постараюсь стать для вас незаменимой.
– В смысле? – Мысли всё равно сбиваются с верного пути.
– В смысле работы. – Наталья отстёгивает ремень, снимает мою куртку и бросает её на заднее сиденье.
Я не маньяк, но мокрого платья на Наталье будто и нет. Отворачиваюсь и вцепляюсь в руль до побеления костяшек. А она, как назло, не спешит. Тянется за сумкой и своей курткой. Пахнет весной и рекой. Русалка, мать её растак.
– Спокойной ночи! – Наталья смущённо прячет взгляд и дёргает ручку, пытаясь открыть дверь.
– Лифчик в понедельник не забудь, – неохотно нажимаю кнопку разблокировки дверей.
Наталья озорно улыбается, и в серых глазах вспыхивают озорные огоньки.
– Вам же понравились мои соски.
Пока я хватаю воздух ртом, она выпрыгивает из машины и скрывается в подъезде. Нормально девки пляшут. В окнах первого этажа вспыхивает свет, а во мне – интерес. Что эта вреднючка будет делать, после того как распалила не на шутку взрослого мужика? Завалится спать, сядет ворожить? Точно околдовала меня эта девочка. Проезжаю вперёд и, заглушив мотор, возвращаюсь пешком к окну. Смотрю на полоску света между шторами и чешу в затылке. Совсем ты, Тропарёв, из ума выжил. Вздохнув, достаю мобильник и звоню среди ночи Татьяне. Может женщина строгих правил меня в чувство приведёт?
– Егор, что случилось? – Татьяна сразу хватает трубку.
Не хочется лукавить, и честно признаюсь.
– Хочу трахаться.
– Больше никто не дал, что ли? – вмиг окрысивается Татьяна.
«Ты была первая в списке», – думаю я, но вслух, конечно, этого не произношу. – Спасибо за понимание, Танечка.
Сбрасываю звонок и неожиданно для себя удаляю её номер. Возвращаюсь в клуб и поднимаюсь к Виктору. Компания поредела. Самого хозяина нет. Среди гостей сидит девица с высоко зачёсанным хвостом выбеленных волос и с боевым раскрасом на лице. Не люблю размазюканных. Впрочем, если это та златоголосая певица, о которой говорил Виктор, то красилась она для выступления. Простительно. Сейчас меня привлекает в ней другое: серебристое платье обтягивает гибкий стан. Смотрю на девку, а перед глазами Климова пляшет. Стоит воспользоваться предложением друга, а не то свихнусь.
Договориться оказывается проще простого. Предложенная сумма более чем устраивает жар-птицу. Через полчаса переступаем с Ангелиной порог гостиничного номера.
– Выпьешь что-нибудь? – спрашиваю скорее из вежливости. Как ни странно, но желание меня подотпустило, пока ехали в машине. От жар-птицы пахнет приторными духами и кроме серебристого платья и длинного хвоста шелковистых волос меня в ней ничего не манит. Глаза у Ангелины лилового цвета. В клубе и не разглядел. Что ещё у неё не настоящее?
– Шампанского пусть принесут, – капризно тянет она, – а я пока в душ.
Сунув руки в карманы брюк, смотрю на неё, а в ушах звенит голос Натальи: «Вам же понравились мои соски». Мысленно отвечаю ей: «Извини, солнце, но мы просто работаем вместе. И, чтобы не свихнуться, мне нужно скинуть напряжение».
– Не надо в душ.
– Ну ладно, – пожимает плечами мой будущий секс, даря хищной улыбкой. – Я просто после выступления…
– Похрен.
Ангелина хватается за подол, но я останавливаю её.
– Платье оставь. И сделай всё сама. – Нащупываю в кармане средство защиты и протягиваю ей.
Ангелина подходит вплотную, забирает презерватив и тянется к моим губам.
– Целуй ниже, – хмыкаю я.
– Как скажешь, – Ангелина опускается на колени и расстёгивает на мне ремень и брюки. Приспускает боксеры и навстречу её рту выпрыгивает измученный ожиданием член. Больше не смотрю вниз. От влажных движений рта покорной шлюхи не искрит, но приходит надежда скорой развязки. Держу Ангелину за хвост и долблюсь, задавая темп. Рычу от злости. Мне хочется совсем другую женщину. Закрываю глаза и представляю Наталью. Стоит на коленях передо мной с широко распахнутыми серыми как дождливое небо глазами. Грудки с торчащими сосками покачиваются в такт. Я не должен кончать с мыслями о ней! Это неправильно. Но это происходит. Наматываю длинные волосы на кулак и реву от кайфа, представляя, как заливаю грудь Натальи, помечаю её собой.
Не сразу понимаю, что произошло. Растерянно смотрю на оторванный хвост в своей руке и пунцовое лицо Ангелины. Она вскакивает с колен и, выхватив шиньон из моих рук, скрывается в ванной. Глаза не настоящие, волосы накладные, может, ещё и челюсть у девчонки вставная? Оставляю на тумбочке ещё несколько купюр и ухожу по-английски. Сажусь в машину, ощущая острый приступ тошноты. До урны не добежать. Успеваю толкнуть дверь, и всё содержимое желудка на асфальте.
Глава 6
Таша
Пролетев три жуткие петли на американских горках, открываю глаза и хватаю воздух ртом, а там и без него пустыня или сушняк, если по-русски. Перед глазами проплывает потолок, сквозь приоткрытое окно доносятся детские крики и шлёпанье мяча об асфальт. Болезненно морщусь! В чём Егор прав, так это в том, что до материнства мне как до звезды. И я тоже надеюсь, это произойдёт не скоро. Закрываю окно покрепче.
Егор! Ещё вчера днём я его и знать не знала, а сегодня первая мысль – и та с его участием. Лёгкая тошнота и кружение головы напоминают о вчерашнем кутеже. Что-то явно бахнул бармен в коктейль крепкого помимо текилы, а может дело в том, что вчера я толком не пообедала и совсем не поужинала. Не лезло ничего в желудок. Даже фирменные Ирины драники. От воспоминаний о еде к горлу подступает тошнота.
Шлёпаю босыми пятками по линолеуму на кухню. Наверняка, у мамы что-то из лекарств тут осталось. Не привезла я ничего из Москвы. Слишком поспешно бежала.
Закидываюсь пилюлями и включаю газ под старым чайником с красным маком на боку. Плюхаюсь на стул и гипнотизирую его, прислонившись виском к прохладной стенке холодильника. Поесть всё-таки надо. Сейчас бы рассольника со сметаной, как мама готовит.
Разбиваю яйца на сковороду с шипящим сливочным маслом и докторской колбасой, вдыхаю дивный аромат и пулей лечу в туалет. Не солоно хлебавши, завариваю чай и иду в душ. Под хлёсткими струями воды отчего-то вспомнился жуткий московский ливень, подаривший мне судьбоносную встречу.
***
Я опаздывала на назначенное мне финальное собеседование в десять. Выйдя из метро, увидела огромную очередь на маршрутку и припустила вдоль дороги бегом, прикрываясь от дождя зонтом с принтом из ярких подсолнухов. До бизнес-центра всего две остановки. А мне, вчерашней выпускнице факультета экономики, улыбнулась удача. Я и ещё две претендентки сегодня должны были побороться за звание помощника директора компании. Другие девушки были с опытом, и я переживала, что выбор падёт на кого-то из них.
Ветер вырвал зонт у меня из рук, и я подбежала за ним к краю тротуара. В этот момент лаковая иномарка влетела на полном ходу в лужу, переехала мой зонт и обдала меня веером грязных брызг. Мой жёлтый плащ вмиг превратился в тряпку, а по волосам и лицу стекали потёки воды. Я застыла памятником, олицетворяя мировую скорбь.
Машина тут же притормозила и аккуратно сдала назад. Тонированное стекло приоткрылось и меня окликнули:
– Девушка, можно вас?
Все мои мысли в этот момент были о неминуемом провале, и я стояла, безвольно опустив руки. Мужчина вышел из машины и, раскрыв зонт, укрыл меня им.
– Простите меня ради Бога. Я редко езжу сам, но сегодня мой водитель заболел.
– У меня грязное лицо? – я подняла на него глаза полные слёз. Мужчине на вид было чуть больше тридцати, типичный избалованный богатей с аккуратно обстриженной тёмной бородкой в каком-нибудь дорогущем барбер-шопе на Арбате или на Тверской.
– Есть немного, – мужчина достал из кармана пиджака платок и протянул мне.
Я не взяла.
– Вряд ли меня это спасёт. Меня не возьмут на работу в таком виде даже уборщицей.
– Вы очень красивая. У вас всё будет хорошо, – принялся он меня утешать ни с того ни с сего. – Снимайте плащ и садитесь в машину. Пока приводите себя в порядок, я вас отвезу куда нужно. Вам же недалеко, судя по всему?
– А если далеко? – усмехнулась я.
– Вы бы не неслись так стремительно по деловому центру, – мужчина ослепил меня белизной очаровательной улыбки. – Я, кстати, тоже опаздываю на собеседование. Но ради вас готов рискнуть. Садитесь.
Я стянула с себя плащ, и мужчина распахнул передо мной дверь машины. Нырнув в тепло салона, я будто оказалась в другом мире. На улице дождь, суета, а здесь тихо играла музыка, пахло кожей и дорогим парфюмом. А ещё за руль сел самый респектабельный мужчина, из всех что встречались на моём ещё совсем коротком жизненном пути.
Мужчина достал из бардачка пачку влажных салфеток, положил мне их на колени и отогнул козырёк над лобовым стеклом передо мной.
– Откройте зеркало.
Я взглянула на себя в маленький прямоугольник и ужаснулась. Но глаза боятся, руки делают. Мужчина отъехал от тротуара и тут же раздался оглушительный треск. Часть машины справа выглядела жалко.
– Да что за день сегодня такой! – стукнул мужчина по рулю кулаками.
Водитель въехавшей в нас машины уже барабанил в окно. Мой новый знакомый опустил стекло и поток брани ворвался в салон.
Мне по всей видимости тоже нужно было спустить собак, и я выдала такую тираду, что опешил не только водитель пострадавший машины. Воспользовавшись его замешательством, я скомандовала:
– Закройте окно и позвоните в страховую.
– Спасибо.
Мы снова оказались укрыты от суетного мира.
– Вадим, – представился мужчина и посмотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Наталья, – я смущённо уставилась в зеркало, вытирая потёки с лица. – Я, пожалуй, пойду. Может ещё успею.
– А куда вы идёте устраиваться? – Вадим полез во внутренний карман пиджака.
– В СПП – СтройПротектПроект. Помощником руководителя.
Вадим вынул руку из пиджака и улыбнулся.
– Знаю эту компанию. У вас всё получится. Возьмите мой плащ и зонт.
– А как я вам их верну? – пришёл мой черёд удивляться.
– Земля круглая. Но можете оставить мне свой телефон. Сегодня же отдам ваше яркое одеяние в химчистку и куплю вам новый зонт.
Я продиктовала цифры, а Вадим стянул с вешалки плащ и вручил мне его вместе с зонтом. Я прошлась напоследок расчёской по мокрым волосам, и попрощалась с горе-водителем.
В плаще Вадима было тепло, а под его огромный зонт не попадал дождь. Мне повезло, потенциальный босс задерживался, и мои конкурентки уже все извелись. Хмыкнув, они отвернулись от меня и ушли в разговор о своих бывших начальниках. Я налила из бойлера в стакан кипятка и немного согрелась. Секретарь занималась своими делами, и я спокойно собралась с мыслями.
Через полчаса на административном этаже открылись двери лифта, и я с удивлением уставилась на Вадима. Он прошёл к дверям с табличкой «генеральный директор Базанов В. А», кивнул секретарю и взглянул на меня:
– Прошу в кабинет, – мазнул взглядом по моим конкуренткам и улыбнулся. – Спасибо, что нашли время попробоваться на работу в нашей компании.
***
Звонок телефона оборвал мои воспоминания. В трубке раздался сонный Иркин голос:
– Мать, ты там жива?
– С натяжкой, – вздохнула я.
– Такая же ерунда. Как тебе идея поплавать в бассейне, в бане погреться?
– Звучит как план. А в каком?
– В самом крутяцком! У меня пробный визит на два лица. А наши с тобой лица очень сейчас нуждаются в крепком паре и воде животворящей. Тебе долго собираться?
– Соскрести себя с кровати.
– Соскребай!
– А далеко до туда?
– Нет. Поедем на рыжем!
– Ты что? Замутила с клетчатым? А как же мечта о богатом и состоятельном?
– Клетчатый оказался сыном местного магната на минуточку. Кстати, к Матвею, второму клетчатому, советую присмотреться. Он какой-то родственник губернатора края.
– Он не в моём вкусе, – вспоминаю вчерашнего блондина.
– Тем не менее он едет с нами.
– О, нет!
– О, да! Может ещё кого себе там приглядишь. Место знаковое в городе и сегодня суббота.
Глава 7
Егор
Тренировку пришлось задвинуть. Слишком бурная ночь выдалась. Но остального никто не отменял. После бани, выливаю на себя бочонок ледяной воды, и спускаюсь к бассейну. В моём доме он ещё не готов.
Народу пока немного, на дорожке я один. Не спеша рассекаю воду, размышляя о грядущей командировке. Предпочитаю крупные объекты осматривать лично. Проплыв дважды туда-обратно, выныриваю и поднимаю очки на лоб. Взгляд падает на две стройные загорелые щиколотки. Поднимаю глаза и провожаю взглядом ладную блондинку с полотенцем на плечах. Ей машет рыжеволосая девица. Она картинно возлежит на шезлонге у бара, а вокруг вьются два парня. Блондинка может не поворачиваться. Я знаю, кто это.
Надеваю очки и с рычанием ухожу под воду. И сюда Климова пробралась! Видел, как её вчера местные мажоры окучивали. Но такую девушку сложно удивить. Попытка номер два, похоже. Рыжий – сын Андрюхи Кудасова, сорит папкиными деньгами направо и налево. Белобрысый – племянник Кирилла Григорьевича, губернатора нашего. Наглый. вчера сразу полез Климову за задницу лапать, за что и огрёб. А вот рыжую я раньше не видел. Наверное, из местных. Тащит за собой подружайку.
Тысяча дохлых пауков! Вроде же удалось избавиться от наваждения, так хорошо о работе думалось… О работе! Как теперь о ней думать, если этот кусочек секса будет каждый день перед глазами разгуливать.
Выбираюсь из воды, вытираюсь и стараюсь не смотреть в сторону бара. Но искушение сильнее меня. Наташа сняла полотенце и стоит в голубом бикини. Не готов я оказался к такому повороту, хотя и видел её вчера фактически голой. Скольжу взглядом по стройным длинным ногам, зависаю на треугольнике в зоне бикини, любуюсь плоским животом и давлюсь слюной, уставившись на высокую грудь. Даже отсюда вижу, как под мокрой тканью топорщатся её соски. Прячу некстати пробудившуюся эрекцию под полотенцем и спешу укрыться в бане. Сзади выстрелом звучит оклик:
– Егор Алексеевич, подождите!
***
Таша
Не нравятся мне местные мажоры. Завидев знакомую фигуру, срываюсь с места. Выкрикиваю имя босса – как к небу взываю. Он поворачивается и проходится по мне тяжёлым взглядом. Невольно прикрываю рукой грудь. Не знаю, зачем я привезла голубой купальник из Москвы – для провинции он излишне откровенен, а намокнув, ещё и просвечивает.
– Слушаю вас, Климова?
Требуются усилия, чтобы от стыда не скакнуть лягушкой в бассейн. Задираю подбородок повыше, подмышки намокают от волнения, сердце ухает.
– Простите, посчитала нужным поздороваться, – протягиваю руку Егору, на мгновение забыв про предательски просвечивающий лифчик.
Наши пальцы соприкасаются, и смущение волочёт меня к краю бездны. Егор не отпускает мою руку, вновь напитывая своим теплом через ладонь. Лицо серьёзно, лишь мимолётный взгляд на мой лифчик – извечный предмет нашего спора. Мои щёки загораются ещё сильнее. Это не первый полуобнажённый мужчина в моей жизни, парни за моей спиной лежат в плавках и телами тоже не обижены. Но меня трясёт так, будто Егор с меня одним взглядом купальник сорвал. Мысли в голове витают непристойные. А тут ещё эта секс-машина своим бархатистым голосом подкидывает мурашек на спину:
– Мне кажется, вы подошли ко мне не просто поздороваться.
– Вы думаете? – завороженно гляжу на тугие вены, обвивающие руку Егора. Паника внутри идёт на убыль, уступая место тягучему возбуждению. Переступаю босыми ступнями – мчалась за генеральным, забыв про тапки. Про всё забыв.
– Пойдёмте в баню, Наташа. На нас уже обращают внимание, – не отпуская моей руки, Егор ведёт меня за собой.
– А что мы там будем делать? – глупею в собственных глазах со скоростью гоночной машины.
– Просто следуй за мной.
Обычно в баню посылают, а меня пригласили. Борюсь с желанием прижаться к плечу Егора.
– Спасибо, – прибавляю шагу, чтобы поравняться с Егором, а не бежать следом жертвенной овечкой.
Егор не отвечает, лишь с улыбкой поглядывает на свою руку, которая до сих пор крепко удерживает мою ладонь. А я не могу надышаться его ароматом. Вода смыла с него парфюм, но оставила нечто другое. Даже слюна во рту собирается. Может, он феромонами пользуется?
Мы поднимаемся по лестнице к парным на любой вкус, и Егор склоняется к моему уху:
– Любишь пожёстче или начнём с чего полегче?
– Не понимаю вас? – В голове вместо мозгов малиновый кисель.
– Я про парение, – усмехается Егор.
– Где народу поменьше, – мой голос тише листьев, что шуршат в парке нашего провинциального города.
– Странный выбор, но здесь в принципе не проходной двор. А сегодня вообще весь люд потянулся к бассейну. – Егор оглядывается и изучающе смотрит на мои губы. – А почему вас пугают людные места, Климова?
От его взгляда в животе печёт и без парилки, а чувствительные соски реагируют на импульс, как на наждачку.
– Устала от них. Потому и вернулась в свой город. Он для меня… Как бы вам объяснить? Как Арина Родионовна для Пушкина, – несу что в голову придёт, лишь бы не думать о том, что за змий бугрится у Егора под полотенцем. – Помните: «Я покинул родимый дом, голубую оставил Русь. В три звезды березняк над прудом теплит матери старой грусть…»2
– Пойдёмте в русскую, Наталья. Может, вы там вспомните, что сие произведение принадлежит перу Есенина, – улыбается Егор и берёт с деревянного стеллажа веник и две простыни.
– А я разве иначе сказала?
– Вы говорили про Пушкина, – Егор распахивает передо мной дверь. – Прошу на экзекуцию.
Вхожу, представляя себя наложницей в спальне султана. Неужели мне сейчас нужно будет лечь на полок? Егор, подвинув ногой кадку под кран, кладёт в неё веник и включает воду. Расстилает одну простыню на среднем уровне, вторую кладёт вместо подушки.
– Тебя когда-нибудь парили? – приглаживает он волосы, демонстрируя всю широту грудной клетки и мощные бицепсы.
– Нет, – хриплю почище Джигурды.
– Тебе понравится. Ложись.
Егор наклоняется к тазу, а я ложусь на спину, складываю руки на животе и зажмуриваюсь. Слышу, как Егор встаёт рядом, ощущаю его тяжёлый взгляд. Уже скорее по инерции прикрываю грудь.
– Что-то не так? – открываю один глаз.
– На живот перевернись… перевернитесь, – хрипит Егор.
– Упс, – подпрыгиваю как угорь на сковороде и вжимаюсь грудью в горячее дерево.
Веер брызг окутывает меня мягким теплом. Егор, не касаясь меня веником, творит чудеса. Готова лежать так до закрытия клуба, но боюсь, что умру от жары. А ещё мне хочется, чтобы веник превратился в руки Егора. Интересно, какой он в постели? На ум идёт лишь одно слово – демонический. Не иначе.
– Наталья, вы как?
– Я летаю, я в раю.
– Переворачивайтесь.
Поворачиваюсь и стены плывут вправо.
– Наталья, что с вами? – Егор хватает меня в охапку и выносит из парной. – Вы в порядке?
– Теперь и правда лечу, – обхватываю рукой его стальную шею.
– Ну знаете! Я думал, вам плохо, – он ставит меня на ноги.
– Голова кружится, – невольно цепляюсь за его руку. – Слишком резко с небес на землю.
– Так тебе плохо или нет? – кипятится Егор.
– От одних ваших качелей голова кругом. Уже определитесь: мы на «вы» или на «ты»?
В холл вбегает Матвей, мажор, с которым так настойчиво меня пытается свести Ирина.
– Таша! Я обыскался тебя уже. – Он называет меня моим домашним именем, Ира сдала. Матвей оценивающе смотрит на Егора, потом на меня. – Он пристаёт к тебе?
Готова провалиться под пол от стыда. Егор опережает меня с ответом.
– Всё в порядке. Иди отдыхай.
– Это моя девушка… – Матвей приосанивается.
– Да? – Егор выгибает бровь дугой и смотрит на меня сердито: – Я что-то пропустил?
– Матвей, я не твоя девушка. Оставь нас, пожалуйста.
Провожаем взглядом Матвея и включаем режим «итальянская семья».
Егор, размахивает руками:
– Как тебе говорить «вы», когда ты мне сиськи возбуждённые под нос всё время суёшь?
– Ничего я не сую! Чувствительные соски – это приговор! Любое прикосновение… Сами смотрите! – в порыве убеждения отодвигаю шторки лифчика.
Егор быстро возвращает их на место:
– С ума сошла? Тут камеры везде.
– Как мне ещё вам доказать?
– В другом месте, – трясёт он головой. – Я хотел сказать, ничего доказывать не нужно. Пойдём в кедровую бочку залезем. Нам обоим пора охладиться.
Егор снимает с бёдер полотенце и пересмыкает резинку шортов на животе. Я сглатываю и тихо спрашиваю:
– Вы уверенны, что это поможет?
Глава 8
Егор
Пропускаю Наталью вперёд. Она поднимается по ступенькам и испускает тихий стон, ступая в бочку.
– Вода – сказка.
Нас окутывает аромат кедра и полумрак. Места в бочке на пятерых, но я, сев напротив Натальи, ощущаю некую стеснённость в движениях. У меня было много помощниц, но ни с одной из них в баню не ходил. Случайно соприкасаемся ногами под водой, и меня словно током шибает. Нащупываю кнопку и включаю лёгкий гидромассаж.
Мы с Натальей только что выпустили пар, полаялись чисто по-семейному. Ни обид, ни упрёка я не вижу в её серых глазах. Вроде лет не так много, а сколько в ней самодостаточности. Не пасует передо мной, разговаривает непринуждённо. А ещё она красива. Есть такое понятие «утончённая красота». Раньше не понимал, что это такое, а увидел Климову и сообразил.
– Хотите, я вам прочту смешное стихотворение? – Наталья с неожиданным предложением вклинивается в мои мысли о прекрасном.
– Что прости? – Ловлю себя на мысли, что умеет Климова удивлять.
– Стихотворение смешное! Вспомнилось из детства.
– Валяй, – закидываю руки на края бочки и замираю в ожидании.
Ночь была лунтявая, лунтявая.
Я полы надраила, губы напомадила,
Закрутила кренделю, села и сидю.
Вижу, милый мой идёт.
При гороховом пальте, с папиросою во рте и сопелёю в бороде:
– Не хотиться ли пройтиться, там где мельница вертится,
Где фонтаны шпендехляют и где парочки шныряют?
Не хотиться – как хотиться. Я и сам могу пройтиться.
И осталась я одна у растапёртого окна.
Наталья замолкает, я ошарашен и пытаюсь переварить услышанное. С губ срывается короткий смешок. Смущённо оглядываюсь, кашлянув в кулак, заговорщицки шепчу:
– Ты у растапёртого окна одна точно не останешься.
– Думаете?
– Истину глаголю. Вообще, я не очень люблю слезливые истории, но предполагал, что ты расскажешь мне что-нибудь о себе. Почему из Москвы уехала, например. А ты взяла и стихами удивила. – Теперь я нарочно скольжу пальцами ноги по её голени: – Почему ты уехала из Москвы, Наташа?
Она от неожиданности вздрагивает. Столкнувшись со мной взглядом, не отводит глаз, ответно щекочет мою ногу, и кровушка моя стремительно перемещается к нужным органам. Хочется ругнуться, но я улыбаюсь. Хорошо, что здесь полумрак и шорты от воды надулись пузырём. Но удивляет не эрекция на Наталью. Что-то жгучее разрастается в груди.
Наталья тоже улыбается, заправляет за ухо выбившуюся прядь. Склоняет набок голову, изучает меня. Толкаю её плечом.
– Я задал вопрос.
– Думала, вы спросили из вежливости. Сами ведь сказали, что не любите слезливые истории. Поэтому предлагаю сменить тему.
Мне нравится прямолинейность Натальи. Вместо того, чтобы врать или ныть, она предлагает альтернативу. Деловых качеств девчонке не занимать, при этом она ходячий секс. Имея перед собой такие исходные данные, мне сложно не распалиться любопытством. Что же такое с Климовой случилось в столице, что она, имея прекрасное образование и обалденную внешность, рванула домой. Таким, как она, всегда есть из чего выбирать.
Наверное, я слишком надолго смолк и чересчур пристально изучаю лицо Натальи. Она брызгает водой себе на плечи.
– Я бы пошла ещё погрелась. Но только не в русскую.
Первым спускаюсь из бочки и со вздохом наблюдаю, как Наталья, повернувшись ко мне спиной, нащупывает узкими ступнями лестницу. В голову приходит переиначенная фраза классика: «В человеке всё должно быть прекрасно. И рот, и соски, и задница… Если этот человек – женщина».
– Откуда ты взялась такая, а, Наташ? – переиначиваю мучающий меня вопрос.
Она молча спешит к баням, читая таблички на дверях.
– О, инфракрасная! Давайте сюда? – оборачивается Наталья. Голос её дрожит.
– Давай.
Мы снова одни. Сидим друг напротив друга. В глазах Натальи страх и уязвимость. Куда девалась весёлая и уверенная женщина? Ох, нечисто там, в Москве. Надо позвонить эсбэшнику, дать задание. Пусть к понедельнику полный расклад даст по Климовой. В груди, где полыхало пламя, сейчас ноет. В глубине души я не хочу узнать о Наталье плохое, но я беру человека на работу. Обязан знать всё. Но не сегодня. Пусть девчонка расслабится. Это у меня стояк час как не проходит, а ей-то чего мучиться?
– Ложись, Наташа. И ни о чём не думай.
Наталья послушно вытягивается на лавке и закрывает глаза. Лежит передо мной как на блюде. Впитываю это зрелище. Хочу Климову до ломоты, до боли в чреслах. Прохожусь взглядом по телу Натальи, задерживаюсь на её чуть приоткрытых губах. Снова возникает непреодолимое желание коснуться их. И, пожалуй, впервые поцеловать не ради грядущего секса, а просто потому, что душа просит поцелуев с этой женщиной. Соблазн настолько велик, что я, дабы не натворить дел, срываюсь со скамьи и спешу в душевую.
Глава 9
Таша
Лежу на лавке, закрыв глаза, ни жива ни мертва. Сказал тоже! «Ни о чём не думай!». Да у меня второй день все мысли о нём. Хапнула сегодня впечатлений и жару в бане. Егор меня и сейчас взглядом почище веника прогревает. Не ровен час, сорвусь и напрыгну на него дикой кошкой.
Как я хочу ощутить силу его объятий. Рано или поздно это случится. Мы сближаемся со скоростью несущихся навстречу друг другу поездов. Интересно, наша встреча в бане получит сегодня продолжение? Воображение рисует безлюдный ресторан на побережье. Белые шторы колышутся от дуновения ветра. На столах веточки орхидеи в прозрачных вазах и свечи с подрагивающими огоньками. Егор, подобно герою голливудского фильма, обнимает меня за талию и хрипло шепчет: «Здесь все столики на двоих. Выбирай любой».
Неужели встретился настоящий мужчина? Одно стоит признать, Егор напрочь вытеснил из моих мыслей предателя…
Тяжёлый вздох, скрип лавки и удаляющиеся шаги. Не веря своим ушам, распахиваю глаза. Провожаю удаляющуюся широкую спину Егора. Он просто встал и ушёл? Может, перегрелся или, как мама говорит, до ветру? О таких вещах не принято оповещать. Или подумал, что я уснула и решил тихонько уйти, чтобы вернуться, когда я проснусь?
Превращаюсь в Хатико. Вздрагиваю от каждого шороха и с надеждой смотрю на дверь. Кажется, жду уже вечность. Песочные часы осыпались. Мой ненаглядный шеф перевернул их, когда мы только вошли, но я не знаю, на сколько они минут. Сажусь и растерянно смотрю на лавку, где ещё недавно сидел Егор. Обиделся? Или счёл меня легкомысленной?
Слышу Иркин смех и голоса её новых приятелей. Распекает желание спрятаться под лавку, но поздно. Входят всего трое, но в сауне сразу становится слишком тесно.
– Таша, мы тебя потеряли! – Ирка плюхается напротив меня, рыжий – рядом с ней.
– Отлично смотритесь! – не могу сдержать улыбку.
– Мы с тобой тоже в одном цвете, – Матвей подсаживается ко мне.
– Ты извини, но сейчас сюда вернётся…
– Не вернётся, – склоняется к моему уху Матвей. – Если ты про того парня. Мы его сейчас в раздевалке встретили. Он уже надел джинсы и мокасины.
Внутри меня камнепад, сход снежной лавы с горного склона, пробуждение вулкана! Сижу, стиснув зубы. Сейчас заору от отчаяния. Что я сделала не так? Чем обидела Егора?
– Таш, да ты не расстраивайся, – Ирка наклоняется и берёт меня за руку. – Может, дело какое серьёзное нарисовалось.
– В субботу? – сижу с глазами, полными слёз.
Рыжий обнимает Ирину за плечи.
– Сегодня у приятеля вечеринка, родаки в отъезде. Мы с Матвеем едем туда. Гоу с нами?
– В квартире? – уточняет Ирка.
– В квартире, – хмыкает рыжий. – У Тараса такой домина. Вам и не снилось.
– Ир, я домой, – смотрю исподлобья на подругу.
Та испепеляет меня умоляющим взглядом. Рыжий подначивает:
– Если вам не понравится – сразу уедем. Домой доставим в целости и сохранности.
Матвей усмехается и толкает меня плечом:
– Поехали. Сваливший от тебя папик, кстати, в доме напротив живёт.
– Он не папик, – к щекам приливает кровь. – Он мой босс.
– Служебные романы – зло! – с видом знатока заявляет рыжий.
– У нас не роман!
– Тогда что останавливает? – подмигивает Ирка.
Глава 10
Егор
Холодная вода не помогает. Наталья не идёт из головы. В голубом бикини покорно лежит на лавке. Мол, кушайте, Егор Алексеевич, не подавитесь. Стою под стегающими струями, размышляя о превратностях судьбы. Мне позарез нужен помощник, а она, злодейка, – мне роскошную деву под нос.
– Егор! Ты здесь? – срывающийся голос Кости Шепелева, моего друга и начальника службы безопасности, моментально приводит меня в чувство.
– Что случилось? – распахиваю запотевшую дверь душевой.
– В Елену Сергеевну стреляли! В реанимации мама твоя. Ты не отвечаешь. Клим мне позвонил.
– А где он был, когда стреляли? – вскипаю, бросаясь в раздевалку.
– Первая пуля в Клима угодила. Он в бронике был…
– Что врачи говорят? – Прыгаю на одной ноге, путаюсь в штанинах.
– Критическое. – Костя достаёт из рюкзака броник и протягивает мне. – Надевай. Если на неё накат пошёл, то могут и тебя шлёпнуть.
– Смотря кто накатывает. Тёрки у неё со многими, но в последнее время, сам знаешь, с кем она на ножах. – Справившись со штанами, трясущимися руками еле попадаю в рукава рубахи, натягиваю защиту и пиджак. Мать – мой самый близкий человек, и она в реанимации! В голове не укладывается. – Ах, мама, мама… Едем!
Выбегаем на улицу. Костя, прикрывая меня, оглядывается по сторонам. Клуб стоит на набережной, место открытое. Я толкаю его плечом:
– Да погнали уже!
– Давай на моей! – Костик щёлкает брелоком, и его бронированный джип воинственно вспыхивает фарами. – Потом твою осмотрим и заберём.
– Чего её осматривать?
– А если бомба? Садись назад.
– Ты же знаешь, я не люблю…
– Дружище! Не мешай мне работать.
Неохотно забираюсь назад. Мозг не принимает случившееся.
– Ты сгущаешь краски. Мать со своими заправками и магазинами, как кость в горле многим. А я – строитель, инвестор. С меня одна польза, – набираю номер маминого телохранителя.
– Клим, что там?
– Хреново всё. Егор, я… – голос Клима звучит глухо.
– Я знаю, что ты прикрыл мать.
– Я не прощу себе, если Лена… Елена Сергеевна… Язык не поворачивается.
– Вот и не поворачивай. Водитель её с вами был?
– Да. Но он уже за рулём сидел. Мы с Еленой Сергеевной к машине шли, когда шмалять начали… Меня не пускают в реанимацию… Ты скоро?
– Лечу.
Сбросив звонок, убираю мобильник. Пальцы сжимаются в кулаки. За мать порву. Надо только выяснить кого.
В больнице врываюсь в кабинет главврача:
– Адам Самуилыч!
– Егор, дорогой, – убелённый сединами доктор поднимается из-за стола, снимает с вешалки халат и протягивает мне, – пойдём скорее.
Адам Самуилович, несмотря на преклонный возраст, резво носится по коридорам больницы. Здесь стерильны даже стены. Говорят, он специально во время ремонта дал распоряжение облицевать их белым кафелем. Приходя на работу, Адам Самуилович проводит рукавом белоснежной рубашки по стене. И горе санитарам, если рубашка изменит цвет.
Клим, увидев меня, выдыхает с облегчением. Хватает за плечо.
– Узнай, как она…
Меня удивляет его горячность. Я замечал, что он неровно дышит к моей матери, но, похоже, всё гораздо серьёзнее. Мама в свои пятьдесят пять выглядит на тридцать. Не без помощи хирургов, конечно.
Адам Самуилович перехватывает мой взгляд и загадочно улыбается. Но амурные дела матери не моё дело. Она вырастила меня без отца, за что ей мои любовь и уважение. Главврач проводит меня к матери и, глянув на показания приборов, что-то тихо говорит сидящей рядом с кроватью медсестре. Они вместе уходят.
Растерянно смотрю на мать, и слёзы наворачиваются. Лицо белее мела, уголки побледневших губ опущены, руки безжизненно лежат вдоль тела. Из носа, рта и груди торчат трубки: диковинные приборы пищат и выдают на табло непонятные кривые.
Мама всегда оставалась для меня загадкой. С отцом они никогда не были женаты. Пересеклись по бизнесу в смутные времена развала СССР, переспали, и родился я. Так грешно и банально мне дали жизнь. У отца бизнес по всей стране. Сам он живёт в Москве. Узнав о моём существовании, он настоял, чтобы мать дала мне его отчество. Теперь я понимаю, что ей это было не очень-то надо. Наличие отца подразумевает бюрократические проволочки. Но он, будучи уже женат, не отказался от меня. Помогал. А когда я учился в Москве, мы часто виделись. Бизнес мы с ним ведём в одном направлении. Я благодарен матери, что она не вычеркнула отца из моей жизни. Это ещё раз подтверждает, что она женщина мудрая.
Сажусь возле её постели, беру руку. Вздрагиваю – словно снежок взял. Согреваю её пальцы дыханием.
– Мама, пожалуйста, живи! – Остаётся лишь молиться и ждать.
Глава 11
Таша
Не узнаю Иру! Никогда не приходилось краснеть за подругу. Неужели пара коктейлей у бассейна снесли ей крышу? Или так действует на неё Рыжий, как его там зовут?.. Юпитер? Марс! Ну и имечко парню дали.
– Подобное предложение оскорбительно. Я поеду домой, – многозначительно смотрю на подругу. – Тебе советовать не вправе. Решай сама.
У Иры округляются глаза:
– Таш, ты чего? Какой век на дворе? Девятнадцатый?
Матвей накрывает ладонью мою руку.
– Я провожу тебя. Это не оскорбит?
Высвобождаю руку и прижимаю её к груди.
– Не оскорбит. – Понимаю, если сейчас останусь одна, мой мозг взорвётся от вопросов. Егор сделал выбор, наши отношения – только рабочие. Надо и мне успокоиться. Через силу улыбаюсь Матвею. Красавчик. Не иначе как влажная мечта местных девочек. Но совсем не в моём вкусе. Вадим был старше меня, Егор тоже. Похоже, вкусив любовь зрелого мужчины, уже сложно принять внимание молодых парней. Опыта с ними у меня не было, но мне кажется, в этом возрасте у мальчиков «любовь» равно «кроличий секс».
– Кул! – Матвей хлопает себя по мускулистым загорелым ногам.
– Что? – переспрашиваю.
– Круто! А то у меня уже начал развиваться комплекс неполноценности. Хочешь ещё поплавать или сразу поедем?
– Ограничусь душем.
– Марс, кинешь нас до моей тачки?
Опережаю рыжего:
– Я бы хотела прогуляться.
– А если там дождь? Не боишься лапки промочить? – Матвей тянется к моей ноге.
Я поспешно отодвигаюсь.
– Если ты не прекратишь подобные поползновения – я передумаю.
Рыжий переглядывается с Матвеем. Смотрю за ним краем глаза. Самодовольное выражение с его лица ничем не стереть. Про комплексы он так ляпнул, фигурально. Рыжий лениво тянет:
– Таш, давай я вас всё-таки довезу. Мэтью заберёт свой кар, а остановиться и погулять в любом месте сможете.
– Хорошо, – поднимаюсь со скамьи, – ждите нас у выхода.
В душевой Ира одолевает меня вопросами. Отделываюсь общими фразами. Все мысли сейчас о Егоре. Преданная другим мужчиной, я неожиданно прониклась своим новым боссом. И снова ранена в сердце и душу. Не надо клин клином. Не работает. Послушаю песни молодого соловья. Повеселюсь.
В раздевалке почти не разговариваем с Ирой. Подруга надулась. Выходит, не дождавшись меня. Мазнув губы прозрачным блеском, бросаю придирчивый взгляд в зеркало. Закидываю рюкзак на плечо и выхожу к докучливому кавалеру. Матвей рассматривает меня слишком пристально, тоже приглядываюсь к нему, запечатлевая детали: белобрысый чуб, голубые глаза, сочный цвет губ и родинка слева от них. Лучистую улыбку Матвея сопровождают ямочки на щеках.
– Таша, я уже соскучился, – мурлычет он мартовским котом.
От его слов по коже бежит холодок. Матвей дожидается, пока я поравняюсь с ним и стягивает рюкзак с моего плеча.
– Давай помогу.
Отвечаю сдержанной улыбкой.
На улице Ира с торжествующим видом забирается на переднее сиденье машины Рыжего. Мы с Матвеем утопаем на заднем. Его ладонь снова накрывает мою. Голубые глаза молят о снисхождении. Позволяю оставить всё как есть. Меня нет с ними. Это лишь оболочка. Скорее бы понедельник.
– Выходим, – похоже, Матвею пришлось несколько раз повторить это.
Выбираемся из спортивного кара Рыжего и пересаживаемся в не менее помпезную красную тачку Матвея. «Феррари», вроде.
– Где моя девочка желает погулять?
– Матвей, – разворачиваюсь к нему. – Мы с тобой уже выяснили, что я не твоя девочка.
– Но мне нравится так тебя называть.
– Мне не нравится. Ничего не смущает?
– Нет.
Дёргаю ручку, но он успел заблокировать двери.
– Открой машину.
– Таша, хватит. Не нравится – не буду. Просто не понимаю, что тебя не устраивает во мне.
– Я тебя совсем не знаю.
– А Тропарёва знаешь?
– Ты знаком с Егором? – искренне удивляюсь. И для меня это возможность поговорить о человеке, который вытеснил из моей головы все мысли.
Матвей заводит мотор, и машина срывается с места.
– Не то, чтобы близко. Он бывает в доме дяди. Элита, крупные предприниматели – всем что-то нужно от него. Поэтому видел на приёмах. С Тропарёвым всегда рядом хорошенькие козочки. Не удивительно, что и ты на него повелась.
Матвей явно провоцирует. Решаю позлить его.
– Похоже, ты прав. Я на него повелась. Боюсь, это будет мешать работе.
Матвей проглатывает, но продолжает расспрашивать.
– А кем ты у него планируешь пахать?
– Помощницей.
– Могу поговорить за тебя с дядей. Местечко при губернаторе получше, чем…
– Спасибо, не надо.
Матвей тормозит возле двух моих любимых берёз.
– Люблю это место, – улыбается он. – Вроде тёплый вечер намечается. Посидим у реки?
– Я тоже люблю. А на чём сидеть будем? На песке холодновато, – ёжусь, вспоминая, как ночью с разбега влетела в воду.
– У меня в багажнике есть кресло. Одно. Сядешь ко мне на колени?
– Нет.
Матвей качает головой.
– Тогда давай пройдёмся.
Хорошо, что сегодня я в кроссовках и джинсах. Кожаная куртка короткая, но пока ещё годится для вечерних прогулок.
Выходим к берёзам. Встаю между ними и воспоминания о ночи расцветают буйными красками. Матвей обходит деревья и загораживает мне пейзаж:
– Зачем сбежала вчера? Я чем-то обидел тебя? – улыбается, вновь поймав мои пальцы. Форма доминирования у него такая, что ли? Взгляд асфальтовым катком так и прокатывается по мне сверху вниз и обратно.
– Мы хотели пройтись.
– Тогда идём.
Бегом спускаемся по крутому склону к реке. Матвей обгоняет меня и преграждает дорогу. Врезаюсь в него и тут же утопаю в его объятиях.
– Тише ты, чумовая. Улетишь в реку.
– Пусти, – упираюсь руками в крепкую грудь, пытаясь вырваться.
Но Матвей не спешит меня отпускать.
– Почему ты так со мной поступаешь?
Устаю бороться. Силы после прошлой ночи не те, да и баня скорее расслабила, чем взбодрила. Поднимаю на Матвея глаза.
– Отпусти!
Матвей упирается своим лбом в мой.
– Нет! Хочу понять. Почему сбежала? Обидел или напугал тебя? – Его взгляд обжигает лицо, сосредоточивается на губах.
Набираю в лёгкие побольше воздуха, насколько это возможно в крепких мужских руках.
– А ты можешь себе представить, что вообще мне не интересен? Я тебе ничего не обещала, выпивала за свой счёт. Почему должна была тебе в чём-то отчитываться?
Взгляд Матвея темнеет, губы дрожат в наигранной улыбке.
– Потому что во мне проснулся охотник. Порычи.
– Р-р!
Матвей обхватывает широкой ладонью мой затылок, и впивается в мои губы. Барахтаюсь, задыхаясь от наглого вторжения чужого языка в мой рот. Глаза Матвея, не отрываясь смотрят на меня. Да что же с моими берёзами стало. Как не прислонюсь к ним, так сразу изнасиловать пытаются. Этот так вжался в меня, что даже по яйцам не зарядить. Жду, когда поймёт, что меня не заводит обмен внутренними жидкостями с ним. Во мне уже всё искрит от злости.
Наконец Матвей отпускает меня и шепчет:
– Вкусная какая. Таша, хочу тебя целовать везде.
– Ты чокнутый?
– Да. Запал на тебя. – Матвей поправляет штаны, ставшие ему тесными. Почувствовала это во время поцелуя.
Как всё оказывается запущено. И вряд ли сегодня на берегу нарисуется добрый дядя с пистолетом.
– Я не разрешала тебе целовать себя. Это – во-первых. Ты снова испытываешь моё терпение. Это – во-вторых. Я сейчас развернусь и уйду…
– А я догоню.
– Что мне сделать, чтобы ты отстал?
– Минет.
Влепляю Матвею пощёчину, он подставляет другую щёку.
– Лупи и по второй.
– Да пошёл ты! – вспоминаю, что рюкзак оставила в машине. С голубым бикини готова проститься, а с банковской картой, телефоном и ключами нет. – Отвези меня домой. Как обещал!
– Домой так домой.
Не касаясь друг друга, возвращаемся к машине. Садимся и я сразу хватаюсь за рюкзак. Выскочить на улицу не успеваю. Матвей стартует так, что меня вжимает в кресло. Прижимаю к груди ношу. Называю адрес. Матвей, вцепившись в руль, роняет небрежно:
– Хорошо. Но сначала к Тарасу.
– Что ты себе позволяешь?
– Я позволяю себе всё, – поворачивает Матвей ко мне довольное лицо. – И я тебя похищаю на этот вечер.
– На дорогу смотри! – с ужасом наблюдаю, как мы летим к перекрёстку с красным светофором. – Идиот!
Матвей бросает взгляд на дорогу и резко тормозит. Хватает меня за шиворот в полёте.
– Пристёгиваться тебя не учили?
Хватаю воздух и дрожащей рукой тянусь за ремнём.
Матвей продолжает попытки распалить меня разговорами.
– Хочу снова твои губки. Ты внизу такая же вкусная?
– Не пробовала.
– А меня попробуешь сегодня?
– Я хочу домой!
– Извини, но нет.
У меня больше не осталось других вариантов. Егор живёт напротив Тараса. Достаю незаметно телефон и набираю номер босса. Прячу мобильник от свихнувшегося малолетки. Говорю громко, увидев, что пошли секунды разговора.
– Матвей, я не поеду к Тарасу! Немедленно останови машину.
– Тебе понравится. Я твою киску за ночь так отполирую, что ты и не вспомнишь наутро как господина Тропарёва зовут.
Кровь бросается к щекам, и я сбрасываю звонок. Лучше бы обошлась своими силами. Вылетаем на шоссе и вскоре въезжаем в элитный посёлок. Матвей тормозит возле решётчатых ворот и звонит по телефону. А моё сердце замирает от радости. На капот «Феррари» кулаками опирается Егор. Брови его сдвинуты, а взгляд не предвещает милой беседы.
Глава 12
Егор
Я зол и готов сейчас переломить хребет кому угодно. Мать так и не пришла в сознание. Есть основания подозревать, что руку к покушению приложил дядя этого сосунка, который надменно взирает на меня из тачки. Климова рядом съёжилась. Испугалась девонька. Говорил же, Наташа. Тут тебе не Москва. Бью кулаками по капоту машины:
– Так и будем в гляделки играть? Будь мужиком!
Матвей выходит из машины и, широко расставив ноги, смотрит на меня свысока:
– Я не понял!
– И я, старина, не понял. Может, просветишь? В каком институте обучают столь мастерской полировке кисок? Чтобы аж до полного забвения? – Иду к пассажирской двери, за руку вытаскиваю Наталью из салона и киваю на свои ворота: – Живо в дом.
Она, прижав рюкзак к груди, юркает в калитку.
– Таша! – Матвей бросается следом за ней, но я встречаю его ударом под дых. Бью так, чтобы без синяков.
Матвей отлетает в забор моих соседей напротив. Хватает ртом воздух.
– Вы… За это… Ответите!
Не спеша беру Матвея за отвороты джинсовой куртки и впечатываю ещё раз в забор.
– Знаешь, что на зоне со взломщиками мохнатых сейфов делают?
– Каких сейфов?
– Ты девушку куда вёз? Насиловать? Считай, что я тебя из-под статьи вывел. Не благодари.
– Вот сучка! Она разговор записала?
– Сучки те, кто ноги перед тобой с ходу раздвигают. А к Наталье ещё сунешься, будем разбираться на другом уровне. Дядя будет очень недоволен. У него ведь скоро предвыборная компания начинается. А тут ты со своими непотребными хотелками.
– Какое право вы имеете вмешиваться?
Встряхиваю недоумка:
– Повторяю для тупых. Наташа под моей защитой. А по поводу прав – это не ко мне. Один раз так втащу, что мало не покажется. И можешь потом жаловаться хоть в лигу сексуальных меньшинств. Мне по хер. Уяснил?
– Уяснил.
– Вот и ладушки. Хорошего вечера! – отряхиваю руки и перебегаю дорогу.
Дёргаю на себя калитку и оказываюсь лицом к лицу с Натальей.
– Спасибо, – она стоит, прижимая к груди рюкзак. – Вы простите, что я…
– Давай не будем рассказывать всей улице?
– Простите.
– Дом там! – указываю на свои трёхэтажные хоромы из стекла и дерева. Не люблю каменные дома.
Наталья семенит по тропинке ко входу, а я иду за ней и не понимаю, что делать дальше? Логичнее всего вызвать такси и отправить её домой от греха подальше. Наталья входит в тёмный холл кошкой на мягких лапах.
Включаю свет и прислоняюсь к стене.
– Нравится?
Наталья снимает куртку, гордо расправляет плечи. Поворачивается ко мне и грудь её, колыхнувшись, замирает под голубым тонким джемпером. Так понимаю, в лифчике мне посчастливилось видеть Наталью лишь однажды. Купальник, правда, плохо скрывал её, кхе-кхе, анатомические особенности сосков. Тысяча дохлых пауков! И снова эти соски торчком. Наталья что-то говорила про раздражение…
– У вас мило, уютно. Люблю деревянные дома. И чтобы внутри брёвнами было выложено.
Стараюсь сосредоточиться на лице Натальи. Такая свежая после бани. И никаких следов всякого косметологического дерьма, которое молоденькие девчонки себе сейчас колют, надо и не надо. Взгляд влажный, просящий, но без пошлости. Наталья смущённо опускает глаза, облизывает губы. С чего это они так припухли. Уж не натянул ли мажор её нежный рот на свой дрын ещё в машине?
– Этот парень не тронул тебя?
– Только лез целоваться, – щёки Натальи окрашиваются в пунцовый.
– Зачем села к нему в машину? Не знала, чем это может закончиться?
– Он пообещал, что только проводит домой. Предложил погулять у реки. А потом…
– Понятно. Давай без подробностей. Я сейчас вызову тебе такси.
Наталья удивлённо хлопает ресницами. Наверное, я не слишком гостеприимен.
– Проходи, – на ходу стягиваю пиджак и бросаю его на диван, подхватываю пульт и включаю плазму на стене. Чаще всего смотрю канал про животных. Вот и сейчас что-то про львов вещают.
– Можно мне воды? – раздаётся робкий голос за спиной.
«Лучше водки», – отвечает мой внутренний. На первом этаже и холл, и бар, и кухня. В этой зоне я чаще всего и существую в выходные. В клубы уже не тянет. Старею, наверное.
– Может, чего покрепче? – указываю на уложенные в несколько рядов бутылки вина на стеллаже.
– Возможно, это избавит нас от неловкости, – Наталья теребит ремешок рюкзака.
Пытаюсь переварить сказанное ею и на ощупь извлекаю бутылку. Ставлю на стол:
– Ты о чём?
Пристальный взгляд Натальи сбивает с толку. Неужели она хочет со мной переспать?
– Вы так внезапно исчезли. У вас что-то случилось?
– Покушение. На мою мать. – Кулаки непроизвольно сжимаются. Захожу за стеллаж с вином. Тут спрятана моя кухня. Беру штопор и бокал. Поворачиваюсь и сталкиваюсь с Натальей. Хоть бы рюкзак оставила на стуле.
– Господи, какая я дура! – прижимает она руки к груди. – Я сейчас уеду… Как ваша мама?
– Без сознания. Жду звонка из клиники. Но врач сказал, что раньше утра вряд ли придёт в себя. Я выставил охрану возле реанимации… А тут ты позвонила, – откупориваю бутылку и наполняю бокал. Протягиваю его Наталье и чуть не выпускаю из руки, когда тёплые девичьи пальцы задевают мою ладонь. Понимаю, что не хочу быть сегодня один. Смотрю, как Наталья вращает бокал за ножку. Нервничает, девчонка.
– Можешь остаться. У меня.
– В смысле? – хмурит она брови.
– Ну если тебя дома никто не ждёт – оставайся. На одну ночь. У меня есть гостевая комната. Мужчины не должны признаваться в таком, но я боюсь звонка из больницы. Мать – для меня всё. И это ужасно, когда ты ничего не можешь сделать для самого дорогого человека. Сейчас остаётся только сидеть и ждать.
Наталья отпивает вино и, задержав его во рту, проглатывает.
– Конечно, останусь. Ведь я ваш помощник во всём. Хочу такой стать.
– Вот и отлично. Я быстро приму душ. Взмок, пока носился сегодня.
– Конечно, Егор Алексеевич, – Наташа всё ещё пытается выдержать дистанцию между нами.
Ополаскиваюсь по-быстрому и возвращаюсь в гостиную. Наталья с бокалом сидит на диване, поджав ноги. При виде меня, замотанного по пояс в полотенце, её глаза округляются, а взгляд чертит кривые по моему торсу. Вроде уже видела меня полуголого. Чего так испуганно таращится?
– Если хочешь в душ после… Ну что там у тебя было… Можешь тоже сходить. Там халат есть… Увидишь.
Наталья, едва не облившись вином, поспешно поднимается.
– Спасибо. Я быстро. А потом можем кино посмотреть или сыграть во что-нибудь.
– Ну давай поиграем. – Тяну носом и снова ощущаю аромат весны, источаемый Натальей. Чем же пахнет эта весна?
Наталья улыбается и вручает мне свой бокал. Машинально отпиваю. Сейчас мне кажется, что я предложил ей пойти в душ больше из вежливости. Полуголую Климову я второй раз не переживу. Могу и нагнуть, не сходя с места. Такие игры мне представляются сейчас.
– Полотенца в белом стеллаже, – кричу ей вслед.
Отпиваю ещё из бокала Натальи и наливаю второй себе. Немного расслабиться и правда не помещает. Лезу в холодильник за нехитрой закуской. Сыр, оливки, кинза, буженина. Составляю угощение на поднос и тащу на столик к дивану. Так я ещё своих помощниц не обихаживал.
Хлопает дверь. Наталья босыми пятками ступает по дубовому паркету. Халат ей велик. Широкий ворот едва прикрывает выступающие ключицы. Золотистые волосы рассыпались по плечам, щёки зарозовели, глаза блестят. Взгляд мой возвращается к её груди. Похоже, найден костюм, способный скрыть бесстыжие соски Натальи – махровый халат! Но у меня всё равно уже стоит.