Первородная сфера
Глава 1: Пробуждение древности
Александр Соколов видел, как умирают виды. Тысячи их. Миллионы. За свою карьеру генетика он наблюдал, как вымирают целые семейства организмов – один за другим, словно огни гаснущего города. Но он никогда не видел, как виды возвращаются. До сегодняшнего дня.
Птица билась о стенки контейнера, и каждый удар крыла оставлял на прозрачном пластике смазанный кровавый след. Не должно было быть никакой крови. Обыкновенный городской воробей весом двадцать пять граммов – серо-коричневое пятнышко из перьев, сложной иерархии полых костей и рудиментарных зубчиков на клюве – превращался во что-то иное.
В лаборатории стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь хаотичными ударами и скрежетом. Трое ассистентов застыли полукругом, их лица в свете мониторов казались восковыми масками. Они знали, что это значит. Все знали.
– Алекс, – прошептала Ирина, не отрывая взгляда от контейнера. – Это же не…
– Нет, – отрезал Соколов, хотя знал, что она права. – Контаминация образца. Или мутация под действием радиации. – Он нервно провёл рукой по седеющей щетине. – Запусти полную диагностику системы РАД.
Дело было не в радиации. И не в контаминации. Эти объяснения он придумал для них. Для себя. Чтобы не признавать очевидного – их система дала сбой.
На мониторе перед ним зеленая линия, отображающая активность квантовых якорей – устройств, стабилизирующих ДНК организмов на заданном эволюционном этапе, – пошла резкими зигзагами и внезапно оборвалась. Система РАД вышла из-под контроля.
Воробей в контейнере уже не был воробьём. Его конечности удлинились, когти на крыльях стали чётче, а хвост раздался вширь, превратившись в плотную веерообразную структуру. Перед ними разворачивалась ускоренная эволюция наоборот – деэволюция – возвращение к предкам. Птица трансформировалась в нечто, напоминающее миниатюрного динозавра.
– Господи, – пробормотал кто-то из ассистентов.
Соколов отвернулся от контейнера и быстро пересёк лабораторию. Сквозь панорамное стекло, отделяющее биокупол Нова Терра от внешнего мира, открывался вид на безжизненную пустошь. Там, за барьером, лежал мир после серии экологических катастроф – серый, мёртвый, непригодный для человеческой жизни.
Во имя спасения этого мира они и создали систему РАД – Регрессионную Активацию ДНК. Технология должна была стать панацеей – способом восстановить разрушенные экосистемы путём активации "спящих" генов, возвращая современные организмы к их эволюционным предкам. Контролируемая деэволюция. Ключевое слово – контролируемая.
– Доктор Соколов, – голос Ирины дрогнул. – Квантовые якоря в секторах F7 и D9 также показывают сбои.
Он стиснул зубы так, что заболели челюсти.
– Отправьте дроны на проверку. Немедленно.
– Уже летят.
Соколов вернулся к контейнеру. Существо внутри теперь затихло, съёжившись в углу. Оно смотрело на людей тёмными глазами, в которых отражался лабораторный свет. В этом взгляде Алексу почудилось нечто неестественное – будто через существо на него смотрела сама эволюция. Безжалостная, равнодушная сила, которую они посмели укротить.
Память услужливо вернула его на семнадцать лет назад. Он снова стоял на крыше своего дома в Цюрихе и смотрел, как экологическая катастрофа уничтожает город. Ядовитый туман поднимался от реки Лиммат, превращая всё живое в почерневшие статуи. Вопли умирающих. Беспомощность. Невозможность спасти Лену и маленькую Мию, оказавшихся в эпицентре.
– Доктор! – резкий возглас Ирины вернул его в настоящее. – Взгляните!
На главном экране мелькали кадры с дрона. Зелёная долина у подножия купола, которая ещё вчера была засажена генетически модифицированными соснами, сегодня выглядела иначе. Деревья мутировали. Их стволы стали тоньше и гибче, хвоя превратилась в странные удлинённые листовые пластины, а некоторые растения выбросили вверх репродуктивные структуры, напоминающие примитивные стробилы.
– Гигантский хвощ, – пробормотал Соколов. – Они деэволюционируют в каламиты.
– Карбоновый период, – кивнул один из ассистентов. – Около 300 миллионов лет назад.
Соколов вдруг почувствовал, как что-то сжимается в груди. Если деэволюция затронула уже растения за пределами купола, значит, процесс идёт быстрее, чем он предполагал. Что, если волна доберётся до людей? Он машинально коснулся шрама на правой щеке – следа от атаки мутировавшего организма во время ранних экспериментов с РАД.
– Ирина, активируй протокол «Янтарь». Полная изоляция купола. Никто не входит, никто не выходит.
– Но доктор, там ещё исследовательская группа…
– Я сказал – никто.
В этот момент его коммуникатор издал звуковой сигнал. Соколов взглянул на экран и почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Сообщение с неизвестного номера содержало всего несколько слов, но они заставили его сердце пропустить удар:
«Перезагрузка началась. Не мешай естественному процессу».
Только один человек мог прислать такое сообщение. Человек, которого он не видел три года. Человек, который знал о системе РАД столько же, сколько и сам Соколов, – ведь они создавали её вместе.
Валерия Грей.
– Отследите источник этого сообщения, – приказал он, отправляя текст на общий сервер. – Используйте все доступные ресурсы.
– Это от доктора Грей? – Ирина подняла брови. – Но она считается пропавшей без вести после…
– Я знаю, после чего, – резко оборвал её Соколов. – Проверьте также все исходные протоколы РАД. Я хочу знать, могла ли она внедрить какой-то… бэкдор в систему.
Он снова взглянул на существо в контейнере. Трансформация продолжалась. Кожа существа меняла текстуру, становясь плотнее, а на спине начинали формироваться бугорки, которые вскоре превратятся в примитивные перьевидные структуры. Не перья в современном понимании – промежуточная стадия между чешуёй и пером.
В своих кошмарах Алекс часто видел деформирующуюся плоть. После потери семьи эти сны мучили его годами. В них тела Лены и Мии трансформировались, изгибались невозможным образом, распадались на сегменты, становились чужеродными. Как ирония судьбы – кошмар, который преследовал его во сне, теперь стал реальностью наяву.
И если процесс не удастся остановить, трансформация затронет и людей.
Он должен был действовать – и быстро.
– Соберите экстренное совещание. Всех руководителей отделов. Через тридцать минут в конференц-зале Альфа.
Конференц-зал встретил Соколова приглушённым гулом голосов. Восемь человек – руководители основных исследовательских отделов биокупола Нова Терра – сидели вокруг овального стола из композитного материала. Их лица отражали разные стадии осознания кризиса: от недоверчивого любопытства до откровенного ужаса.
– Ты уверен, что это системный сбой, а не локальное явление? – спросил Виктор Кляйн, глава отдела экологических прогнозов. – Возможно, это просто аномальная мутация отдельных особей.
Соколов молча активировал голографический проектор в центре стола. Над ним возникла трёхмерная карта региона вокруг купола, испещрённая красными точками.
– Это зоны, где зафиксированы случаи спонтанной деэволюции. Данные получены за последние шесть часов.
Повисла тяжёлая тишина. Красные точки покрывали почти всю видимую территорию, некоторые – на расстоянии более ста километров от купола.
– Я предполагаю, что квантовые якоря дали сбой одновременно, – продолжил Соколов. – Причину пока установить не удалось. Но процесс ускоряется. Сначала мы зафиксировали изменения у простейших организмов, потом у растений. Теперь – у птиц.
– А люди? – резко спросила Анна Ковач, специалист по генетике человека. – Есть признаки влияния на человеческую ДНК?
Соколов обменялся взглядами с Ириной, своей первой ассистенткой.
– Пока нет зарегистрированных случаев, но…
Дверь конференц-зала с шипением отъехала в сторону, прерывая его ответ. В проёме стояли двое охранников, державших за руки бледного мужчину в униформе технического персонала. Его глаза были широко раскрыты от страха.
– Простите за вторжение, доктор Соколов, – произнёс один из охранников. – Но мы обнаружили нечто, требующее вашего немедленного внимания.
Соколов кивнул, и охранники подвели мужчину ближе. Он выглядел нормально, за исключением странного напряжения в плечах и шее. И его рук.
– Покажите, – приказал Соколов.
Дрожащими пальцами мужчина закатал рукава форменной куртки. Сначала Соколов не понял, на что смотрит. Потом увидел – на руках техника, от запястий почти до локтей, кожа была покрыта густым тёмным волосяным покровом. Но не это было самым тревожным.
Строение кисти изменилось. Большой палец переместился ниже по ладони, а указательный стал короче – точно как у неандертальцев.
– Боже мой, – выдохнула Анна Ковач, подскочив к технику. – Когда это началось?
– Я… я заметил утром, – пробормотал мужчина. – Думал, аллергия или что-то в этом роде. Но потом пальцы стали… такими. И руки стали сильнее. Я согнул монтировку, просто схватившись за неё.
В комнате повисла мёртвая тишина. Затем все заговорили одновременно.
– Немедленная эвакуация всего персонала! – Нужно ввести карантин! – Если это влияет уже на людей, то мы…
– Тишина! – рявкнул Соколов с такой силой, что все мгновенно замолчали. – Паника – последнее, что нам сейчас нужно. – Он повернулся к Ирине. – Отведи его в медицинское крыло. Полный генетический скрининг, анализ всех биомаркеров, томографию скелета и мышечной ткани. И полную изоляцию.
Когда дверь за ними закрылась, Соколов обвёл взглядом ошеломлённых коллег.
– Теперь вы понимаете серьёзность ситуации. Процесс затронул человеческую ДНК, несмотря на все встроенные защитные механизмы. – Он сделал паузу. – Я предполагаю, что нам осталось около недели, прежде чем изменения станут необратимыми. И это оптимистичный прогноз.
– Что ты предлагаешь? – спросил Виктор.
– Мне нужен доступ к оригинальным протоколам РАД, хранящимся в главном центре управления в биокуполе «Эдем». Там я смогу найти способ перезапустить систему или полностью её отключить.
– «Эдем»? – переспросил кто-то. – Но последняя связь с ним была более месяца назад. И это за тысячу километров отсюда, через территории, которые уже могли подвергнуться деэволюции.
– Другого выхода нет. – Соколов выпрямился. – Я отправляюсь немедленно. Мне понадобится транспорт и сопровождение.
В комнате воцарилась тишина, которую прервал негромкий мужской голос от двери:
– Полагаю, сопровождение – это моя часть плана.
Все обернулись. В дверном проёме стоял мужчина средних лет в тёмной форме военного образца без знаков различия. Его азиатское лицо было непроницаемым, но в тёмных глазах читался холодный расчёт.
– Марко Чен, – представился он. – Военный биолог. Прибыл сегодня утренним рейсом для консультаций. Похоже, прибыл вовремя.
Соколов внимательно изучал нового участника совещания. О прибытии военного биолога его предупреждали, но в свете новых событий он совсем забыл об этом.
– И что же Биологический отдел Объединённых сил обороны хочет от нашего скромного проекта? – спросил Соколов с лёгкой иронией.
Марко улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
– Скажем так, доктор: моё командование проявляет особый интерес к технологии, способной превратить современные организмы в их доисторических предков. Потенциал такого оружия…
– РАД – не оружие! – резко возразил Соколов. – Это инструмент восстановления экосистем.
– Любой инструмент может стать оружием в определённых руках. – Марко пожал плечами. – В любом случае, теперь это уже неважно. У нас общая проблема. И, как мне кажется, я – ваш лучший шанс добраться до «Эдема» живым.
Соколов понимал, что выбора у него нет.
– Хорошо. Мы вылетаем через два часа. Вертолет малой заметности, минимальное оборудование.
Когда совещание закончилось и участники разошлись готовиться к своим задачам, Соколов задержался у голографической карты. Красные точки продолжали множиться, некоторые сливаясь в целые зоны. В памяти всплыло сообщение Валерии: «Перезагрузка началась».
Что, если это не сбой? Что, если кто-то намеренно запустил глобальную деэволюцию? И если да, то зачем?
Потерявшись в своих мыслях, он не сразу заметил, что в комнате остался ещё один человек.
– Тревожные мысли? – спросил Марко Чен, бесшумно приблизившись к нему.
– Уходи, – сухо ответил Соколов. – Встретимся на посадочной площадке.
Но Марко не двинулся с места.
– Я бы хотел кое-что прояснить перед нашим… сотрудничеством. – Его голос звучал непринуждённо, но в нём чувствовалась скрытая сталь. – Я не верю во внезапные технические сбои такого масштаба. Кто-то саботировал вашу систему.
Соколов поднял взгляд.
– С чего ты взял?
– Я читал про Валерию Грей. – Марко улыбнулся тонкой улыбкой. – Вашу бывшую коллегу и, если слухи верны, нечто большее. Идеалистка, которая считала, что человечество – ошибка эволюции. И которая таинственно исчезла три года назад, прихватив с собой значительную часть исследований по РАД.
Соколов почувствовал, как его лицо каменеет. Он не знал, откуда у военных такая информация, но они всегда умели копать глубоко.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что наша миссия может оказаться сложнее, чем кажется. Мы не просто ищем техническое решение – мы противостоим чьему-то плану. И этот кто-то знает о системе столько же, сколько и вы. – Марко посмотрел прямо в глаза Соколову. – Так что давайте договоримся: никаких секретов между нами. Всё, что вы знаете о докторе Грей и её возможных намерениях – я должен знать тоже. Иначе мы оба можем не вернуться из этого путешествия.
Соколов молчал долгую минуту, затем кивнул.
– Встретимся через час в моей лаборатории. – Он повернулся к выходу. – Я расскажу то, что знаю. Но не уверен, что тебе это понравится.